РАЗЫСКИВАЕТСЯ. Джани Кай. Норманди Аллеман. Фостер. Эддисон

РАЗЫСКИВАЕТСЯ

Джани Кай

Норманди Аллеман

Переводчик: ОлесяЛевина (до 11-йгл. ),
ЭраиАнюта

Редакторы: ЭраиАнюта

Обложка: Настёна

Переведено в 2021 году для группы https: //vk. com/beautiful_translation.

Внимание! Этот текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено.

Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Если вам понравился ознакомительный перевод, купите оригинал книги.

Фостер

Я провел последние пять лет за решеткой из-за преступления, которого не совершал. Распятый прессой и СМИ. Ненавидимый всеми. Но теперь, став свободным человеком, я намерен доказать, что не злой гений, как все обо мне думают. Мне просто нужен кто-то, кто в меня поверит. Кто-то, похожий на Эддисон Джеймс…

Эддисон

Фостер Круз – чертовски сексуальный миллиардер. Но он уничтожил мою семью. Может, он и отсидел в тюрьме, но едва ли достаточно заплатил за то, что потеряла я. Он не имеет обо мне ни малейшего понятия. Но я намерена доказать то, что не удалось закону… и засадить Круза обратно за решетку, где ему и место. Я предложу свое тело и продам душу этому безумно привлекательному дьяволу, чтобы все исправить. Беда в том, что он уже украл мое сердце.

Для аудитории 18+. Ненормативная лексика и описание сексуальных сцен.

ГЛАВА 1

Фостер

Солнечный свет ударил в глаза, заставив прищуриться. Я вышел на улицу и сделал глубокий вдох.

Ох, свежий воздух.

Последние пять лет я провел не только в четырех стенах камеры, хотя с тем же успехом мог просидеть в ней весь срок, так как пределом моей свободы был двор для прогулок.

Когда человек свободен, мир пахнет иначе. Он, безусловно, чище и полон возможностей.

В тюрьме воздух был спертым. Затхлым. Там пахло мочой, разрушенными жизнями и напрасными надеждами.

Дальнее северное крыло предназначалось для «белых воротничков», где за определенную цену можно было купить все. Не могу сказать, что я жил в роскоши, но условия в этой части тюрьмы были гораздо лучше, а правила мягче, чем там, где обитали насильники и убийцы. И все же, свободу моего выбора отобрали, а это единственное, что я научился ценить.

Несколькими минутами ранее, когда металлические решетки с лязгом закрылись за моей спиной в последний раз, я поклялся, что никогда никому не позволю запереть меня снова.

Большинство заключенных, получив небольшое, заработанное в тюрьме пособие, садились на автобус до своего следующего пункта назначения, но я не принадлежал к большинству. У меня были деньги, и я планировал ими воспользоваться. Я заказал такси, потому что лимузин выглядел бы показушно и мог быть истолкован неверно—будто я не раскаялся в своих грехах.

Меня это задевало, учитывая, что я не совершал это чертово преступление.

Я, Фостер Круз, невиновен.

Это была правда —как пять лет назад, так и сейчас, —но мне никто не верил. Такая вот фигня.

Никто лучше меня не знал, что внешний вид важнее правды. Черт, внешность — это все.

Важный урок. Его я выучил, когда меня осудили за пособничество одному из самых печально известных воров в мире —моему боссу, который выманил у сотен людей их сбережения. Я ничего об этом не знал, но по утверждению властей, мой босс, Эрни Хирш, брал деньги под предлогом инвестирования, а по факту, просто их присваивал.

Красно-бело-синее такси остановилось возле темно-серого здания тюрьмы, всего в нескольких метрах от электрического ограждения, увенчанного петлями колючей проволоки.

Я уселся на заднее сидение и захлопнул дверь. Никогда больше не хочу видеть это проклятое место.

— Куда? — спросил таксист, бросая на меня взгляд в зеркало заднего вида, но избегая зрительного контакта.

— В аэропорт, — нет смысла возвращаться туда, где жил раньше. Все мое имущество находилось в хранилище, за исключением чемодана, который был со мной. К тому же, последний раз, когда я был в Нью-Йорке, куда бы я ни пошел, люди готовы были измазать меня дегтем и вывалять в перьях. Мое лицо постоянно мелькало по всем новостным каналам и в интернете. Это была одна из причин, почему в тюрьме я отрастил бороду. Люди будут меньше меня узнавать, особенно на другом краю страны.

Несколько часов спустя, устроившись в удобном кресле первого класса самолета, я пожалел — лишь на минутку — бедолаг, сидевших в экономклассе. Мне кажется, или авиалинии сделали там сиденья еще меньше? А вот первый класс, похоже, стал даже роскошнее. Я вставил в уши наушники, откинул спинку кресла почти в лежачее положение и, стараясь отвлечься от постоянных размышлений о своем прошлом и будущем, пролистал меню с новинками фильмов. Хотелось не думать несколько часов. Просто выпить приличного скотча и расслабиться, утолив жажду ледяным пивом. А позже, когда немного отпустит, зайти в интернет и проверить последние новости.

Я оглядел салон, но не заметил ни одной женщины, на которой остановился бы взгляд. Не то, чтобы я искал с кем перепихнуться в самолете, но долгие пять лет компанию мне составляла только моя рука. Может, и было невмоготу, но виду я не подавал. Моя одежда, наверное, немного устарела, но большинство людей не были такими знатоками моды, каким был я. Ключевое слово — был.

Слава богу, в аэропорту я прикупил парочку журналов. Они помогут наверстать упущенное, а по прилету в Калифорнию я устрою «налет» на магазины. Создам новый гардероб с нуля.

Чтобы стать новым человеком, мне нужна новая одежда. Проклятье, я собирался заново строить всю свою жизнь. Почему бы при этом не выглядеть хорошо?

Из прошлой жизни у меня остался только старый друг, который был слишком занят футбольной карьерой, чтобы делать что-то еще, кроме как время от времени посылать мне ободряющие записки. Остальные так называемые друзья испарились, как только мне было предъявлено обвинение, и пока я сидел за решеткой, ряды моих сторонников сильно поредели. Даже семья от меня отказалась.

Единственный визит моей матери был настолько «травмирующим», что, разрыдавшись, она ушла уже через пятнадцать минут. Какой она представляла мою жизнь за решеткой? Как бы там ни было, с тех пор все контакты с родителями из редких превратились в несуществующие. За весь срок я считал себя счастливчиком, если получал от родителей электронную открытку на Рождество или день рождения, а когда написал им о своем освобождении, те даже не потрудились ответить.

Я старался не париться по этому поводу. Черт, я взрослый мужик. Мне больше не нужны ни мамочка, ни папочка. Блядь, да мне вообще никто не нужен! Благодаря трастовому фонду, доставшемуся в наследство от бабушки по материнской линии, я мог купить небольшой остров и, если бы захотел, ни дня не работать. К счастью, у меня хватило ума не позволить Хиршу наложить на фонд свои грязные лапы.

Ладно, это не совсем так. Я сделал небольшой взнос, когда Хирш только нанял меня, в знак лояльности. Ублюдку необязательно было знать, что в тридцать я получу миллиарды. Когда отданные ему деньги исчезли, я едва ли это заметил.

Ко мне подошла симпатичная блондинка-стюардесса. Она наклонилась, сверкнув откровенным декольте.

— Предложить вам что-нибудь? — спросила она нараспев голосом, который больше раздражал, чем радовал.

Себя, нагнутую над этой каталкой, и меня, долбящимся в эту задницу. В голове у меня вспыхнул обнаженный образ блондинки. До умопомрачения захотелось погрузить член между ее округлых ягодиц. Запихнуть трусики ей в рот, чтобы она заткнулась. Член дернулся и натянул штаны.

— Пиво, пожалуйста. Импортное. — Проклятье, пять лет — слишком долгий срок без женщины.

Пиво оказалось вкуснее, чем я помнил. Благополучно его прикончив, я заказал еще.

После второго болака мне захотелось в туалет. Поднявшись со своего места, я направился к уборной.

Делая свои дела, я не мог поверить, насколько невероятно маленькими стали туалеты в самолетах. Для таких больших парней, как я, тут не было места: я не мог стоять прямо, не говоря уже о каких-либо сексуальных действиях. Сюда еле вместятся двое, и то будет тесно. Не то чтобы я возражал против близкого личного знакомства, но секс в самолете был вычеркнут из моего списка желаний много лет назад. Плавали — знаем.

Закрыв за собой дверь, я направился к своему месту, и тут волосы на затылке встали дыбом.

Ботан, сидевший через проход от меня, запихивал что-то в спинку сиденья перед моим местом.

Сделав несколько больших шагов, я остановился, возвышаясь над парнем, который теперь нервно озирался по сторонам.

— Что ты делаешь? — Мой голос стал резким. Если я чему и научился в тюрьме, так это не избегать конфронтации. Слабаки и шакалы вопьются зубами в ваши кости. В тюрьме, в которой я отбывал срок, в основном сидели преступники из «белых воротничков», но помимо них там были и конченные ублюдки, которые научили меня парочке вещей.

— О, ничего. Извините. Кажется, вы обронили ваш посадочный талон.

Я пожал плечами. Кого, твою мать, заботит клочок бумажки на полу?

— Вы, действительно, Фостер Круз?

Внутри все оборвалось, и причиной была не турбулентность. Нет. Снова. Это. Дерьмо.

Ладно. Я пытался дать парню возможность объясниться, но этот маленький засранец уже действовал мне на нервы.

— Лучше держи свои руки при себе, и не суйся на мою территорию, — сказал я, довольный тем, как это прозвучало. Гораздо более угрожающе, чем у меня получалось до тюрьмы. М-да… неожиданный бонус.

Ботан вздрогнул и как-то скрючился.

— Ты понял? — Хотелось зарычать, но я сдержался.

— Л-л-ладно. — Он сглотнул, и тут к нам кинулась стюардесса. Наверное, хотела продемонстрировать несколько новых техник «сглаживания конфликтов», которые выучила на последнем обучающем семинаре.

— Джентльмены, у вас все в порядке? —спросила она.

Я сел и пристегнулся.

— Просто небольшое недоразумение.

— Э-э, мисс, можно с вами переговорить? — Ботан указал на переднюю часть самолета. Она кивнула. Очкарик осторожно встал и, не сводя с меня глаз, последовал за блондинкой.

Какую-то секунду я наблюдал, как он шептал что-то стюардессе. Та что-то ответила, что именно — я не расслышал, так что нацепил наушники и переключился на только что найденный телесериал про зомби, о котором, казалось, вся Америка только и говорила.

Спустя несколько минут парень вернулся, собрал вещи, и стюардесса пересадила его на три ряда вперед.

Какого черта? Значит, он узнал меня даже с бородой. Что он думал, я сделаю—украду все его сбережения прямо с другого ряда?

Вот же мудак.

Именно так и было в Нью-Йорке.

Куда бы я не пошел, обо мне говорили, шептались за спиной и даже публично оскорбляли. Моим любимым стал случай, когда я выбирался из лимузина перед музеем Гуггенхайма, прибыв на открытие важной выставки, а на меня выплеснули ведро рыбьих потрохов. Ублюдки нашли способ отслеживать мои передвижения, и выходить куда-либо стало проблематичным.

После инцидента с рыбой я в основном оставался дома и поручал своим ассистентам делать покупки и решать разные дела. Я так устал быть пленником в собственном доме, что с нетерпением ждал, когда отправлюсь в тюрьму. Вообще-то я даже попросил своего адвоката договориться, чтобы меня отправили туда на неделю раньше. Если уж мои передвижения стали настолько ограниченными, то можно было бы, по крайней мере, начать отсчет времени.

А теперь на этом чертовом самолете краем глаза я все больше и больше замечал людей, проходящих мимо моего места и бросавших в мою сторону взгляды. Их глаза расширялись от смеси узнавания и ужаса. Так, кстати, смотрят на педофилов.

Внезапно я снова оказался в клетке. Зрители стояли снаружи, разговаривали, шептались и тыкали в меня пальцами.

Я глубоко вдохнул, прибавил громкость, и сосредоточился на зомби, которые медленно брели по улице, разваливаясь на части. Я мог бы провести аналогию.

Черт. Это будет офигенно долгий перелет.

***

Когда я приземлился в Лос-Анджелесе, было еще светло. Поймав такси для поездки на побережье Малибу, я опустил окна, чтобы вдохнуть полной грудью морской бриз — он помог мне расслабиться. Западное побережье было еще красивее, чем в моих воспоминаниях. Сапфирово-голубой океан со вздымающимися волнами и время от времени выскакивающими из воды дельфинами успокаивал. Изрезанная береговая линия и песчаные пляжи манили. Возможно, мой выбор был правильным. Было ощущение, что это место может стать домом.

Тишина и покой — именно то, что нужно. Возможность побыть одному, чтобы создать для себя совершенно новую жизнь — желательно такую, в которой все, кто со мной сталкивался, не относились бы ко мне как к парии.

Мой риелтор отправил мне пакет с подробной информацией и фотографиями нескольких объектов недвижимости. Я выбрал тот, который выделялся среди остальных, и, пока я сидел в тюрьме, мой адвокат оформил покупку. Потом я нанял декоратора, чтобы обставить дом.

Машина подъехала к моему новому адресу, и желудок сделал сальто.

Дом был в современном стиле, с большим количеством прямых линий и окон. Вид был невероятным, и я почувствовал восторг, который не ощущал уже целую вечность. Бесчисленными ночами я мечтал об океане, собственном доме и новом начале. И еще смотрел на картинку особняка в Малибу так много раз, что протер дыру в бумаге.

Я расплатился с водителем и вышел. Радуясь отсутствию обременительного багажа, я побежал по подъездной дорожке с ключом в руке. Внутреннего убранства я еще не видел — сказал дизайнеру, что хочу, чтобы меня удивили. На самом деле, я знал: будь у меня фотографии интерьера прекрасного дома, который мне принадлежал, но в котором я не мог жить, не мог прикоснуться, не мог наслаждаться, пока заперт в бетонной коробке, — это стало бы пыткой. Если мне что-то не понравится, я могу все заменить. Потратив более десяти миллионов на собственность, я получу то, что хочу.

Я вставил ключ в замочную скважину, повернул и шагнул в новую жизнь.

ГЛАВА 2

Эддисон

В сотый раз я перечитала заголовок: «Миллиардер покупает особняк в Малибу».

С дрожью в руках я смотрела на фотографию в газетной вырезке. Он отрастил бороду и волосы по бокам стали короче, но я где угодно узнала бы Фостера Круза. Глаза, скрытые за солнечными очками, руки в карманах — он до сих пор выглядел, как самоуверенный дерзкий ублюдок, против которого я свидетельствовала в зале суда пять лет назад.

Перечитав короткую статью, я слегка улыбнулась. Калифорния. Всегда хотела туда поехать, и теперь точно осуществлю свое желание.

Взгляд вернулся к снимку, притягивая меня какой-то невидимой магнетической силой. Я сколько угодно могла отрицать, но факт оставался фактом: Фостер Круз был моей одержимостью.

Борода ему шла. Хоть она и скрывала ямочку на левой щеке, но подчеркивала элегантный римский нос и темные густые брови. Жаль, что на снимке не виден отсвечивавший сталью взгляд голубых глаз, но я знала, что он был ярким, умным и острым, как лазерный луч.

Было ненавистно признавать, что Фостер сексуален. И хоть обычно я не была поклонницей растительности на лице, этот мужчина мог совратить даже монашку. Окруженный какой-то таинственной аурой, он великолепно выглядел в своем приталенном темно-синем костюме и накрахмаленной белой рубашке, которые, похоже, были его визитной карточкой.

Но в заблуждение меня это не вводило. Внешность обманчива. Простая и элегантная, но все же дорогая одежда не могла скрыть, что этот человек — эгоцентричный гедонист. Да, я знала о Фостере Крузе почти все. Я следила за судебным процессом, перерыла весь интернет и газеты, в поиске любой информации о нем с тех пор, как его посадили в тюрьму.

Тогда, во время одного из самых долгих судебных процессов в истории Нью-Йорка, он едва ли обратил на меня внимание. Да и с чего бы? Мне только исполнилось девятнадцать. Тело полностью еще не сформировалось, а лицо я скрывала под длинной челкой мышиного цвета, прячась от всего мира.

И все же, я не могла не желать, чтобы Фостер Круз хоть раз послал мне одну из своих ослепительных улыбок, которыми так щедро одаривал симпатичную блондинку-адвоката. Я поморщилась, почувствовав жар между ног. Мне не нравилась моя реакция на него тогда, и не нравилось, какой эффект он оказывал на меня сейчас.

Он монстр… лжец и вор. Никогда нельзя забывать об этом.

Я ждала этого дня. Ждала, когда мистер Разрушитель мечты выйдет из тюрьмы. Ждала, чтобы, наконец, разобраться, что на самом деле произошло с миллиардами долларов, отобранными у невинных вкладчиков, чтобы этот гад мог жить, как долбанная рок-звезда.

Ох, каким замечательным станет этот день. Лучше, чем Рождество и все мои дни рождения вместе взятые.

Операция «Соблазнить миллиардера» готова к запуску.

Теплые солнечные лучи проникли в крохотное помещение, которое я называла домом, отражаясь от ослепительно белой кухни и оставляя узоры на деревянном полу. Мне не терпелось выбраться отсюда и запустить свой план в действие.

Я положила газетную вырезку обратно в папку, где хранила все материалы на преступников «в белых воротничках», разрушивших не только мою семью, но и бесчисленное количество других, и вытерла вспотевшие ладони о джинсовую юбку.

На этот раз Фостер Круз заплатит за свои грехи. Когда я с ним закончу, он будет мечтать о возвращении в тюрьму, и тогда ему точно не светит досрочное освобождение за хорошее поведение.

Его запрут и оставят гнить в аду за все содеянное. И эти его сияющие белизной зубы пожелтеют от возраста и запущения. От образа, мелькнувшего в голове, я не очень женственно фыркнула.

Из-за таких беспринципных ублюдков, как Фостер Круз и Эрни Хирш, мне пришлось отказаться от многих вещей, которые раньше воспринимались, как должное. По крайней мере, я вынесла хороший урок: счастливым человека делают не материальные блага.

Оно будет стоить того, чтобы стереть эту самоуверенную улыбку с лица человека, которого я ненавидела всеми фибрами души. О, я собиралась заставить Круза заплатить за все. Хотя пока не представляла, как именно, но в моем плане значилось: выследить его, проникнуть в его жизнь, а затем вытянуть все секреты.

Я включила ноутбук и нашла интернет-сайт с «горящими» рейсами. Из Нью-Йорка в Лос-Анджелес было всего два билета в экономклассе, и хотя они были дороже, чем предусматривалось моим бюджетом, я закрыла глаза и нажала на кнопку «купить», становясь обладательницей билета в один конец по направлению к моей судьбе.

***

— Уверен, что будешь в порядке, пока я буду в Лос-Анджелесе? — спросила я дедулю, прижимаясь щекой к его груди. Он крепко меня обнял.

— Конечно, милая. Мне будет не хватать наших встреч и печенья, которое ты мне приносишь, но мы можем болтать по телефону.

— Обещай, что позвонишь, если понадоблюсь, и я немедленно вернусь, — произнесла я дрожащим голосом.

Сама идея находиться на другом конце страны была мне ненавистна, но дедуля был слишком слаб, чтобы лететь со мной вместе. Я рассказала ему о своем плане противостояния Фостеру. Дед не был рад затее, но понимал, что у меня нет другого выбора.

— Береги себя, Эдди, — сказал дедуля, прижимаясь губами к моему лбу. – Будь осторожна.

Засмеявшись, я отстранилась и подняла свою сумку, собираясь уходить.

— Разве не я должна говорить тебе это? Ты же знаешь, что в отъезде я буду о тебе беспокоиться.

Дедуля сложил на груди руки.

— Ты не должна беспокоиться. Миссис Уильямс регулярно меня навещает. По ее словам, я силен, как бык.

— Так и есть, — усмехнулась я. Миссис Уильямс недавно овдовела, и они с дедушкой, похоже, наслаждались компанией друг друга. Приятно знать, что пока меня не будет, старик не останется абсолютно один. — Я буду звонить тебе так часто, как смогу.

— Моя девочка, — улыбнулся он, и в уголках глаз образовались морщинки. — Горжусь твоей заботой о других. Многие девушки твоего возраста беспокоятся только о себе и собственной жизни. У тебя доброе сердце, Эдди.

Я просияла.

— Ты вырастил меня такой. Ты говорил мне, что благородно помогать нуждающимся. Поэтому я решила: это то, чем я буду заниматься. — Я поморщилась. – Я долго ждала этого момента. Не терпится получить больше информации непосредственно от него самого.

— Просто пообещай, что будешь осторожна. Не хочу, чтобы ты пострадала или попала в неприятности.

Я расправила плечи и выпрямилась.

— Конечно. Тебе не о чем беспокоиться. Я могу о себе позаботиться.

Рассмеявшись, дед проводил меня до порога, где уже дожидалось такси.

— Пока, дедуля. Люблю тебя, — сказала я, встав на носочки и поцеловав его в щеку.

— Пока, Эдди. Сообщи, когда приземлишься, чтобы я знал, что перелет прошел нормально.

Я закатила глаза. Мне было двадцать четыре, и я определенно не была ребенком, но понимала, что дедуля переживал, потому что после 11 сентября больше не доверял самолетам.

— Напишу, как только прилечу, — пообещала я, помахав на прощание.

***

В аэропорт я прибыла вовремя, успев прямо к завершению посадки. Упаковать всю свою жизнь в два больших чемодана – не самое легкое в моей жизни занятие. С тех пор, как переехала в собственную квартиру, я жила довольно скромно, откладывая деньги на крайний случай. И все же удивительно, сколько барахла я успела накопить за несколько лет.

К счастью, в такси я приняла несколько таблеток от укачивания, потому что вскоре после взлета мы попали в грозу, но уже на третьем заходе в турбулентность к горлу подкатила тошнота.

Сидевшая рядом Молодая мамочка с кричащим ребенком на руках, взглянула на меня извиняющимся взглядом.

— Простите. У моей малышки грипп и жар. И еще, думаю, ей заложило ушки. Я все перепробовала, чтобы ее успокоить, но она не перестает плакать.

Как можно было сердиться на них после этого?

Выдавив улыбку, я сказала:

— Ох, мне жаль. Надеюсь, она скоро поправится.

Не похоже, что это успокоило женщину. Супер.

Чтобы заполнить неловкое молчание, я спросила:

— Сколько ей?

— Завтра исполнится восемь месяцев.

— Как ее зовут?

— Кларисса. — Женщина улыбнулась.

Прежде чем я успела ответить, малышка запрокинула голову и извергла поток жидкости на мать, и к моему величайшему ужасу, несколько теплых, дурно пахнущих капель попали мне на руку и одежду.

— О боже, извините! — Женщина попыталась смахнуть белые сгустки с моего рукава, но только еще больше втерла их в ткань. Ко всему прочему, знак «пристегните ремни» никак не гас, и капитан просил всех оставаться на местах. Я уже готова была ослушаться приказа, но тут самолет глубоко нырнул. Кожу покрыла испарина, желудок скрутило в узел.

— Все в порядке, — пробормотала я, потянувшись к бумажному пакету в кармашке переднего сиденья. Остатки пиццы на завтрак — всегда плохая идея.

Я вытерла лицо влажным полотенцем, которое стюардесса раздала заранее, подключила наушники, предоставляемые авиалинией, и попыталась посмотреть фильм. В дурацких наушниках трещало и почти ничего не было слышно. Я поменяла их на те, что были в соседнем кресле, но результат оказался тот же.

Перелет явно будет очень, очень долгим. Все бы отдала за место в первом классе, где подают дорогое игристое вино и где достаточно места, чтобы вытянуть мои длинные ноги. К тому же я слышала городские легенды о клубе «Секс на высоте» — очень хотелось узнать, правда ли это. Может, однажды повезет, и я смогу поставить галочку напротив этого пункта в списке своих желаний.

Совершенно не выспавшись прошлой ночью, я закрыла глаза и попыталась вздремнуть. Однако, принимая во внимание плачущую маленькую Клариссу, турбулентность и мою нервозность, это было невозможно, и когда капитан объявил, что самолет заходит на посадку, мне захотелось его расцеловать. Элегантная льняная блузка, надетая в надежде попасть в бизнес-класс, помялась, и на мне все еще чувствовался кислый запах молока, извергнутого малышкой.

Вместо того, чтобы выглядеть круто и изысканно, я была в полном беспорядке. Но потом я напомнила себе причину своего путешествия, и что это лишь небольшая заминка в моем великом плане. К черту все! Когда моя миссия будет завершена, я определенно вернусь домой в Нью-Йорк как минимум бизнес-классом.

***

Я впала в ступор. У ленты выдачи багажа в ожидании своих чемоданов стоял никто иной, как Фостер Круз. Что? Мы что, летели одним рейсом?!

Я прошлась по нему пристальным взглядом. Он выглядел свежо и безупречно. Еще красивее, чем хотелось бы признать. Конечно, ублюдок летел в роскошной передней части самолета. Жизнь — сука.

Я уставилась на Круза, приоткрыв рот. Он только что освободил меня от необходимости применять мои великие сыскные способности, чтобы выяснить его место жительства в Малибу. Может, в конце концов, хоть раз в жизни все пойдет по-моему? Если действовать быстро и с умом, можно проследить за Фостером и — бам! — первая часть плана будет выполнена.

На несколько коротких секунд наши взгляды встретились, и к моим щекам прилил жар. Но потом Круз посмотрел будто сквозь меня и ухмыльнулся хорошенькой блондинке за моей спиной. От его ослепительной улыбки у меня перехватило дыхание, как и пять лет назад, и внезапно я снова почувствовала себя девятнадцатилетней. Уязвимой и беззащитной.

Но погодите.

«Используй свою суперсилу», — услышала я дедулин голос, как если бы он стоял рядом. Я вздернула подбородок и распрямила спину. Очень скоро Фостер Круз узнает меня —близко— и уж точно уделит мне внимание.

Я усмехнулась. Очевидно, я не в его вкусе, но это легко исправить при помощи бутылочки перекиси. Хотя, чтобы иметь такое декольте, которым красовалась блондинка, придется быть поизобретательнее. Стерва.

Прежде чем я успела возгордиться своим гениальным планом по преследованию мистера Круза, Фостер наклонился, сгреб с транспортерной ленты свой чемодан от Louis Vuitton, развернулся на каблуках и ушел, толкая одной рукой тележку с багажом.

Осознав, что он идет в мою сторону, я запаниковала. Я потянула блузку, но, на самом деле, мало что могла сделать, чтобы ее расправить. Когда Круз подошел ближе, сердце загрохотало в ушах еще громче. Он узнает меня? Конечно, нет. Он, наверное, даже не подозревает о моем существовании.

Я смотрела на Круза широко раскрытыми глазами, когда он «включил» очаровашку и подмигнул блондинке, которая в данный момент открыто с ним флиртовала, вторгаясь в мое личное пространство. Поравнявшись с блондинкой, Круз одарил ее лукавой самоуверенной улыбкой, при этом, едва не сбив меня с ног.

— Простите, — произнес он голосом, похожим на теплый мед.

Круз прошел мимо меня, не смотря по сторонам, лишь чуть поморщился и нахмурил брови.

Вероятно, учуял детскую рвоту. Ну и пусть. Как был мудаком, так им и остался.

Это я знала и без дедулиных уроков жизни.

***

Паникуя из-за того, что делать с багажом, который до сих пор не появился, я приняла решение. Будет намного проще вернуться позже. А сейчас нельзя упускать Фостера. В смысле, когда небеса дарят девушке подарок, единственный логичный путь — нарушить все правила и вцепиться в него обеими руками.

Я схватила ручную кладь с тележки, за которую уже заплатила шесть баксов, и последовала за Крузом на достаточном расстоянии, чтобы он не заметил меня, или точнее мой запах. План был прост: узнать, где он живет, забрать багаж, зарегистрироваться в отеле и заняться перевоплощением. Если я хочу, чтобы моя миссия увенчалась успехом, то должна сделать все возможное, чтобы поймать такого мужчину, как Фостер Круз.

Я все еще помнила его реакцию на блондинку-адвоката в суде, и он только что подтвердил свои предпочтения относительно светлых волос. К счастью, забронировав билет на самолет, я провела небольшое исследование, и уже была записана к Жан-Пьеру, который должен был превратить мои светло-каштановые волосы в блондинистые волны. Потом немного шопинга, включая остановку в Victoria’s Secret для покупки «пуш-ап» лифчика и другого сексуального белья. В такого рода вещах я отказывала себе слишком долго, но сейчас могла списать на расходы на рабочую одежду.

Фостер широкими шагами прошел через раздвижные двери к ожидавшему лимузину. Проклятье. Нужно как можно скорее поймать такси, иначе я рисковала потерять его. Увидев очередь к стоянке такси, я чуть не расплакалась. Поймать вовремя машину не было ни единого шанса.

ГЛАВА 3

Эддисон

Я была благодарна дедуле, что он с раннего детства развивал во мне находчивость. Если не получилось поймать собственное такси, что может стать следующим лучшим вариантом? Я ломала голову в отчаянных поисках решения проблемы.

Разглядывая людей на тротуаре, я остановилась на мужчине, стоявшим следующим в очереди на такси. Посматривая на часы каждые несколько секунд, он переминался с ноги на ногу и что-то бормотал себе под нос. Не-а. Судя по языку его тела, он явно спешил и вряд ли согласится разделить поездку. Проклятье.

Затем я посмотрела на девушку позади, на плече которой висел тяжелый на вид рюкзак. Ее куртка была завязана на талии, а темные волосы отчаянно нуждались в мытье. В одной руке девушка держала карту Лос-Анджелеса, а в другой — стаканчик с кофе, который медленно потягивала. Должно быть, она путешествовала какое-то время, но не похоже, что куда-то спешила.

Глубоко вдохнув, я приклеила на лицо улыбку и подошла.

Боже, пожалуйста, позволь моей безумной идее сработать, потому что плана «Б» у меня нет. Ну конечно, вселенная не могла быть настолько жестокой, подведя мужчину так ко мне близко — на расстояние вытянутой руки, а потом позволив ему ускользнуть, так ведь? Хотя, учитывая, как шли дела в последнее время, чудо мне явно не помешало бы.

— Э-э… привет, я Эддисон. Хотела спросить, не согласитесь ли вы взять попутчика? Мне необходимо срочно кое-куда попасть, и если вы согласитесь, я с радостью оплачу всю поездку, — выпалила я на одном дыхании, опасаясь, что если остановлюсь хоть на секунду, она откажет, так и не выслушав всю историю.

Девушка вскинула голову и уставилась на меня широко раскрытыми зелеными глазами. С пустым выражением на лице она вытащила наушник из уха.

Пока я дожидалась ее ответа, сердце колотилось где-то в горле.

— Извините, я вас не расслышала. Мама всегда говорит, что однажды я порву барабанные перепонки. — Она говорила по-английски, но с иностранным акцентом. Австралийка? Девушка засмеялась. — Мне нравится громкая пульсирующая музыка, поэтому если не возражаете, повторите, пожалуйста?

Мужчина перед нами забрался в такси, и я заметила, как подъезжает следующее, при этом, не упуская из виду машину Фостера. Сейчас или никогда. Я быстро повторила свое предложение, изо всех сил стараясь скрыть тревогу в голосе.

Лицо девушки расплылось в широченной улыбке.

— Черт, да, это меня устраивает. Вы видели последний обменный курс? Я настолько на мели, что едва ли смогу позволить себе даже Хеппи Мил.

Вздохнув с облегчением, я послала небесам слова благодарности, но тут оглянулась и увидела, что лимузин Фостера уже отъезжает от тротуара. Черт, он уезжает, а я продолжаю тут стоять!

— Э-э, мне очень неловко, но я ужасно тороплюсь. Не возражаете поговорить в такси? Нужно ехать прямо сейчас.

Если бы не рюкзак девушки, я поддалась бы соблазну запихнуть бедняжку на заднее сиденье. Вместо этого с тяжелым стоном помогла загрузить ей вещи в багажник, но когда лимузин отъехал и влился в поток машин, почувствовала, как меня захлестывает тревога.

Указывая на машину Фостера, я спросила дрожащим голосом:

— Видите тот черный лимузин? Я должна следовать за ним. Парень внутри — вор и мошенник, и мне нужно проследить, куда он едет. Вы не против? Я оплачу поездку, поэтому вам не стоит беспокоиться.

Девушка рассмеялась.

— Звучит весело. Люблю адреналин. Давай поймаем этого изворотливого ублюдка.

Она запрыгнула на заднее сиденье, а я уселась рядом и захлопнула дверь.

— Я, кстати, Руби, — сообщила она с теплой улыбкой. — Эй, приятель, — Руби поприветствовала водителя. — Видишь тот черный лимузин? Нам нужно догнать его и ехать следом. Как думаешь, сможешь?

— Si, si, сеньорита, никаких проблем. — Водитель повернул голову и одарил нас беззубой улыбкой, от чего все его лицо пошло морщинами, прочерчивая путь от ярких глаз по щекам к широкому рту. — Меня зовут Альберто, и я вожу такси уже тридцать лет. Не переживайте. Я могу ездить очень быстро.

Он включил зажигание и наклонился, чтобы запустить счетчик. Я вздохнула с облегчением… мы в пути, и надеюсь, теперь выясню, где живет Фостер.

Наш таксист вырулил перед другой машиной, даже не оглядываясь на движущийся поток, и у меня чуть не остановилось сердце. Водитель другой машины с визгом затормозил, едва не врезавшись нам в бок, матерясь и сигналя, но Альберто лишь рассмеялся и прибавил газу.

О господи, сегодня он нас убьет.

Как бы я ни любила приключения и жизнь на грани, это совсем не то, что себе представляла.

— Помедленнее, — заорала я, прижимая ладонь к сердцу.

— Вы хотите его поймать или нет? — Наш таксист хохотал, как маньяк, набирая скорость и перестраиваясь в другой ряд.

Схватив ремень безопасности, я быстренько пристегнулась, украдкой бросив взгляд на девушку, которой навязалась в попутчицы. Я ожидала увидеть Руби или напуганной, или в гневе, или и то и другое. Но ошеломленно вытаращившись, наблюдала, как она подалась вперед с радостным выражением на лице.

— Давай! Догони ублюдка! Не упусти его!

Именно этого я и хотела, верно? И все-таки. Я еще много чего хотела бы сделать в своей жизни, прежде чем стать кормом для червей.

Я глубоко вдохнула.

— Э-э, послушайте… Я не хочу, чтобы парень знал, что мы за ним следим. И еще. Не знаю как вам, но мне еще жить хочется. Поэтому не могли бы вы сбавить чертову скорость и не демонстрировать столь явно, что мы гонимся за лимузином?

Оба посмотрели на меня, как на единственно сумасшедшую в этой машине. Тем не менее, я бы предпочла, чтобы внимание водителя было сосредоточено не на мне, а на дороге.

— Берегись! Ох, черт, ты врежешься в ту машину! — пронзительно заорала я, тыча пальцем в автомобиль впереди.

Альберто ударил по тормозам и с визгом остановился. Я уловила испанские ругательства, потоком извергающиеся из его рта, когда он грозил кулаком другому водителю.

— Ох, ну тогда ладно. — Моя новая подруга откинулась на спинку сидения и скрестила руки. — Помедленнее, приятель. У нашей подружки тут трусики в узел завязываются.

Альберто покачал головой и издал крякающий звук, но, по крайней мере, немного сбавил скорость.

Я что, была единственным здравомыслящим человеком в машине?

***

Двадцать три минуты и шестнадцать секунд спустя — да, я считала — лимузин подъехал к гигантским железным воротам. Он стоял на холостом ходу несколько минут, пока открывались ворота, и я поняла: если хочу попасть внутрь, нужно вытаскивать свою задницу из такси и проскользнуть через ворота до того, как те закроются.

Альберто припарковался наискосок от дороги, под огромной пальмой, в ожидании дальнейших инструкций. Вытащив сотню баксов из сумочки, я пихнула их Руби.

— Слушай, мне пора. Но ты попроси Альберто отвезти тебя куда нужно. Спасибо за поездку и за помощь.

— Эй, не уходи. Я уже вечность так не веселилась. У меня не так много друзей, поскольку я много путешествую. Может как-нибудь пересечемся? — Улыбка Руби была настолько искренней, что я не смогла сопротивляться ее просьбе. Я тоже никого не знала в Лос-Анджелесе, и обзавестись другом было бы на самом деле круто.

Я вытащила из сумочки визитку.

— Это старая карточка, но мой номер прежний. Позвони завтра, поговорим. Если доживешь до конца поездки, разумеется. — Я подмигнула и открыла дверь.

— Спасибо, Альберто, что доставил меня сюда в целости.

— Рад помочь, сеньорита. Я хорошо позабочусь о вашей подруге.

— Пожелай мне удачи, — произнесли мы с Руби одновременно и взорвались от смеха.

— Определенно, мы должны стать друзьями, — изрекла она, широко улыбаясь.

Не отводя глаз от лимузина, который покатил по гравию к дому, я схватила сумку. Проклятье, ворота уже закрывались. Я пихнула сумку Руби.

— Вот, придержи ее для меня, пока мы не встретимся. Мне нужно бежать.

Руби взяла сумку, глядя на меня круглыми глазами. Я помчалась через дорогу. Легкие и грудь горели от внезапного прилива энергии. Я глубоко вдохнула и рванула вперед, едва успев протиснуться в узкую щель в воротах, прежде чем те с глухим звуком захлопнулись.

Пытаясь предотвратить падение, я вытянула вперед руки и приземлилась на гравий, подавив готовый вырваться крик.

Слава богу, у меня получилось.

Затем перекатившись на спину, точно, как делали герои боевиков, и матерясь сквозь зубы, я поднялась на ноги. Колени и ладони жгло просто адски, а мелкие кусочки гравия впились в кожу. Я быстро смахнула столько, сколько смогла, и едва сдержала готовые пролиться слезы. Не время жалеть себя. Героини должны быть смелыми, отважными и сильными духом.

Задыхаясь и тяжело дыша, я прижалась спиной к кирпичной стене возле воротного столба и осмотрела окрестности. Мой взгляд скользнул по подъездной дорожке, на которой стоял припаркованный лимузин. Слава богу, уже темнело.

Я вытерла рукавом пот с лица. Темно-коричневые пятна смешались с пылью, которая покрывала мою изначально белую льняную блузку, и я поморщилась, представив, как выгляжу.

Когда дедуля рассказывал мне истории о героях, сражавшихся за спасение невинных жертв, я представляла себе гламурных парней и девушек, которые уж точно не потели. Я тихо усмехнулась иронии и порадовалась, что он не видит меня в таком в растрепанном виде.

***

Прошмыгнув ближе к огромному особняку, я остановилась на секунду оценить ситуацию. Теперь, зная, где живет Фостер, мне нужно придумать план, как стать частью его жизни, чтобы раздобыть информацию, очевидно упущенную детективами. Я через многое прошла, и честно говоря, была готова на все, чтобы поймать этого вора и жить дальше своей жизнью. На носу двадцатипятилетие, а у меня даже постоянного парня не было, не говоря уже обо всех этих «долго и счастливо». Все мои подруги были замужем или готовились к свадьбе, а некоторые уже даже ждали прибавления.

А я?

Я гонялась за невероятно красивым преступником, одержимая желанием заставить его вернуть деньги, украденные у моей семьи и многих других. Это занимало все мои мысли, и даже когда ходила на свидания, я не переставала думать о Фостере, всегда сравнивая бедных ничего не подозревавших парней с дьявольски красивым мистером Крузом.

Что такого было в этом мужчине, что он захватил все мое воображение? Он даже не был в моем вкусе, особенно с бородой, но я не могла перестать задаваться вопросом: если он меня поцелует, будет щекотно?

Сосредоточься, Эддисон.

В доме зажегся свет. В поле зрения появился Фостер, и я глубоко вздохнула. Он встал перед окном и уставился вдаль, давая мне возможность его изучить. Но также внезапно, как появился, он опустил жалюзи, и через минуту свет погас.

Он переходил из комнаты в комнату, включая свет, пока вся западная часть особняка не была освещена. Я отважилась подобраться к окнам поближе, чтобы разглядеть, что внутри, стараясь не высовываться из-за деревьев и кустов.

Мудрое решение, потому что внезапно мое сердце подскочило к горлу: Фостер распахнул окно в последней комнате. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.

Боже, этот парень — красавчик. Его окружала мощная притягательная аура, и я не могла перестать пялиться. В этот самый момент что-то потерлось об мою ногу, и я чуть не свихнулась.

Твою мать!

Хотелось заорать во все горло. Нечто атаковало мою ногу, и я попыталась оттолкнуть его, не издав ни звука. Я шагнула в сторону, чтобы отступить от нападавшего, но каблук подвернулся, и, потеряв равновесие, я завалилась спиной в кусты. В кожу впились шипы, и я прикусила губу, чтобы не завопить.

Дикий белый кот, который мгновение назад терся о мою ногу, потерял ко мне интерес и исчез за деревом. Боль прожигала кожу. Я должна выбраться из веток, удерживавших меня в плену.

Пока я высвобождалась из колючек, тишину прорезал звук рвущейся ткани.

О боже, не может быть!

Слезы брызнули из глаз, и на этот раз я не стала их сдерживать. Одна сторона моей блузки, разорванная в клочья, свисала лоскутами вдоль тела.

Удачно добраться сегодня до дома, Эддисон. И как мне теперь объяснять свой внешний вид? Можно подумать, меня протащили через преисподнюю.

Глубокий баритон вернул меня обратно к мужчине, за которым я следила. Он стоял у окна и с хмурым выражением вглядывался в темноту.

Я с трудом сглотнула. Если бы он сейчас меня обнаружил в таком виде, я бы точно сдохла.

Он поднес телефон к уху.

— Э-э, извините. Услышал снаружи странный шум, но это всего лишь кошка. Надеюсь, это чертово создание не станет причинять неудобства. — По раздражению в его голосе я определила, что он был не особым любителем семейства кошачих.

Фостер откашлялся, а потом продолжил.

— Как я уже говорил, ваша компания вполне соответствует моим вкусам, и я доволен в доме почти всем, но диван придется убрать. Я не фанат мебели в стиле арт-деко — она неудобна и, откровенно говоря, довольно уродлива. Мне же нужен глубокий удобный диван, на котором можно расслабиться после тяжелого дня.

Вышагивая по комнате с прижатым к уху телефоном, Фостер слушал некоторое время, а потом вернулся к окну.

— Нет, вы не поняли. — Он втянул воздух и его голос стал жестче. — За ту непомерную сумму денег, которую я заплатил «Дивайн Декорейтинг» за ремонт этого места…

Я не могла услышать человека на другом конце провода, но то, как Фостер пощипывал переносицу, не сулило ничего хорошего. Дедуля всегда так делал, когда терял терпение.

— Послушайте, мисс Миллер, — вышел он из себя. — Советую вам в течение двадцати четырех часов прислать сюда того, кто заменит эту уродливую хрень на что-то более подходящее. В противном случае вы будете иметь дело с моим адвокатом.

Так-так, Фостер не боится играть жестко. Интересно.

Я сделала мысленную пометку: «Дивайн Декорейтинг». Он хотел вернуть диван. Хм-м-м. Наконец-то хоть что-то, с чем можно работать. И определенно поможет то, что большую часть школьных каникул я провела на подработке в мебельном магазине. Я не была опытным дизайнером, но это ведь не ракетостроение, кроме того, я почерпнула некоторую полезную информацию, внимательно наблюдая за покупателями, приходившими в магазин.

Я улыбнулась. У меня появилась идея, как превратить непонравившийся диван в свою долгосрочную подработку. Практически раз плюнуть. Боже, обожаю, когда выстраивается план.

Удовлетворенная, что собрала достаточно информации для начала, остаток ночи я собиралась строить планы, после того как поем и приму душ.

Желудок сжался и заурчал подобно отдаленному раскату грома, предвещающему приближение грозы. Нарушая ночную тишину, урчание становилось громче, и неудивительно, если бы Фостер со своего места у окна, где стоял, расстегивая рукава рубашки, услышал бы громкие протесты моего желудка.

Самое время уходить. Нужно еще зарегистрироваться в отеле, хотя персонал, вероятно, примет меня за бродяжку. Кожа зудела, и я ужасно хотела привести себя в порядок.

Ухмыльнувшись, я бросила последний взгляд на мужчину, ответственного за тот бардак, в котором я находилась. Минуточку…

Мозг закоротило на середине мысли. В обрамлении окна, окруженный ореолом света, мужчина стоял без рубашки, настолько великолепный, что у меня перехватило дыхание. Я бесстыдно смотрела, как он расстегнул ремень, молнию и спустил брюки.

Будь я проклята, если Фостер носил белье! Я не могла оторвать от него глаз. Он наклонился, чтобы подобрать брюки, открывая мне вид на самую идеальную задницу, которую я когда-либо видела.

Все. Эта девушка уже никуда не собирается. Даже мой желудок прекратил жаловаться.

Выпрямившись, Фостер на мгновение отвернулся. Даже его спина была сексуальной. Сильной. Мускулистой. Само совершенство в каждом движении, даже когда Фостер просто вешал одежду на спинку стула. Этот мужчина определенно тренируется.

А потом он повернулся.

Раздетый донага.

Оставив меня задыхаться. И глазеть.

С пересохшим ртом. С колотящимся о ребра сердцем.

Самый восхитительный член, который я когда-либо видела, принадлежал мужчине, которого я больше всего презирала.

Облизав пересохшие губы, я не сводила глаз с его агрегата, восхищаясь чистой красотой его длины и толщины. Он был просто опасен — девушка могла серьезно подавиться этим монстром. Держу пари, мистер Круз точно знал, как использовать его наилучшим образом.

Отчаянно сжимая бедра, я боролась с жаром, затопившим тело и устремившимся прямо в область между ног, чрезвычайно обделенную вниманием.

Боже, с тех пор как у меня внутри был настоящий член, прошло сто лет.

И даже то, что там оказалось, даже близко не было таким великолепным.

Прям везение какое-то. Когда наконец-то появился член, который удовлетворил бы меня по всем правилам, выяснилось, что я ненавидела его владельца.

— Что я пропустила?

Голос позади заставил меня подпрыгнуть. Я развернулась, при этом едва не вырубив Руби.

— Ш-ш-ш, — прошипела я, и зажала ей рот ладонью. — Какого черта ты здесь делаешь? — Вышло намного громче и раздраженнее, чем я рассчитывала. — Я думала, ты давно уехала.

Схватив Руби за руку, я потащила ее подальше от окна, не дав произнести ни слова.

— Черт, что с тобой произошло? — Она оглядела меня с ног до головы, и ее глаза расширились. — Выглядишь будто подралась.

— Если расскажу, не поверишь. В любом случае, я уже собиралась уходить.

— Ого, так быстро. — В ее голосе послышалось уважение. — Уже нарыла грязи на этого слизняка?

— Заполучила немного полезной информации, — ответила я уклончиво. Да, я была благодарна Руби за поездку на такси, но это не означало, что мы внезапно стали лучшими подругами.

Ее глаза заблестели.

— Потрясно. Давай прижмем ублюдка.

— Милая, здесь нет никаких нас. Его яйца исключительно мои. — Черт, что я только что сказала? Должно быть, повлиял вид его «оснащения». И да, я бы с удовольствием поиграла с этими яйцами. Во имя великой миссии, разумеется.

— Слушай, мы с Альберто уже отъехали за два квартала, когда я поняла, что тебе нужен напарник, так что заставила его развернуться. Черт, думаю будет весело помочь тебе поймать этот лживый мешок с дерьмом. — Лицо Руби вдруг осунулось, и на какое-то мгновение взгляд стал грустным и потерянным. — Это одна из причин, почему я путешествую… Козел, с которым я была помолвлена, мне изменил, так что я с большим удовольствием взяла бы хоть какой-то реванш.

Обычно я действовала в одиночку, но что-то в ее голосе и выражении лица вызвало внутри отклик. Может, друг, который прикроет спину, — не такая уж и плохая идея?

— Эй, я умираю с голода. Как насчет убраться отсюда и чего-нибудь перекусить?

Я могла бы съесть слона. Снова раздалось урчание, и я почувствовала слабость. Кроме того, у меня не было ни единой чертовой идеи, как выбраться из огороженной стенами и забором территории, и, похоже, моя новая лучшая подруга могла бы мне в этом помочь.

Симпатичное лицо Руби озарила улыбка.

— У меня еще остались деньги от такси. Может, поймаем попутку и потратим наличку на еду, а?

— Где наши сумки? Ты же не…

Руби фыркнула:

— Нет, я не оставила их в такси. Я спрятала их в кустах и перепрыгнула через стену. Пошли, покажу, как выбраться, а потом наедимся до отвала. Мой желудок ссыхается с каждой секундой.

— Отлично. Тогда вперед! — Похоже, я только что обрела напарника… или напарницу, если быть точной.

ГЛАВА 4

Фостер

Я открыл входную дверь и увидел высокую блондинку.

— Да? — спросил я.

Она протянула мне руку.

— Здравствуйте, я Эддисон… Эддисон Джеймс. Из дизайнерской конторы.

Я пожал ей руку, и меня осенило: я не ощущал мягкого прикосновения женских рук несколько лет.

— Входите, — сказал я, украдкой бросив взгляд на ее стройное спортивное тело.

— Спасибо, — ответила Эддисон, лучезарно улыбаясь.

Осознав, что держу руку слишком долго, я резко отпустил ее, будто обжегся.

Я провел девушку в главную гостиную и кивнул на один из диванов.

— Мне не нравится вот этот. Он ужасно неудобный. Никто не сможет долго сидеть на этой штуковине.

Ее губы вытянулись в тонкую линию, и я почувствовал, что она вот-вот сообщит мне плохие новости.

— Что? — спросил я, подобравшись.

— Видите ли, мистер Круз, мне очень жаль, но всю мягкую мебель придется вернуть.

— Почему? Какого черта? Все остальное мне нравится. И зовите меня Фостер.

— Понимаю, но, к сожалению, мистер Круз, в смысле, Фостер, эта мебель прибыла из Европы в грузовом отсеке, зараженном длинношеими красно-кольцевыми банановыми пауками.

— Заражен чем?

— Это, на самом деле, страшные пауки. Они проникают в мебель, подушки, любую обивку. Затем оттуда заползают в ваши бананы, и прежде, чем поймете, пауки расползутся по вас, как только вы начнете чистить банан.

— Это нелепо. Я даже не люблю бананы.

Ее глаза расширились.

— Они могут пробраться и в другие фрукты. Это очень смертоносные создания, не стоит с ними шутить. Ситуация серьезная.

— Ладно, еще раз, как вас зовут?

— Эддисон, — ответила она, скрестив руки на груди.

— Хорошо, Эддисон. Что ж, я уже сидел и на диванах, и на стульях, и не заметил никаких пауков.

— Взрослые особи, возможно, погибли при транспортировке, но их личинки могут оставаться в спячке месяцами, прежде чем вылупиться. Нам и вправду нужно заменить мебель. Иначе в скором времени ваш дом будет ими кишеть.

Черт. Я только начал думать, что смогу здесь осесть, а тут эта неразбериха с мебелью и возможным нашествием пауков. Мне всего лишь хотелось поменять диван, а теперь придется изменить всю обстановку в комнате.

Я глубоко вдохнул.

Как бы сильно я не хотел забить на поиски новой мебели, мне совсем не улыбалась перспектива пауков, выползавших из откушенного яблока или ползавших по мне во время сна.

— Ладно. Так как мы с этим разберемся?

— Наша компания пришлет грузовик и заберет зараженную мебель. Только диваны, с остальной все в порядке.

— Вы в этом уверенны? А как насчет матрасов?

— Точно подмечено. Значит, только диваны и кровати. Остальная мебель останется.

— А на чем мне сидеть и спать? — спросил я, еле сдерживая раздражение в голосе.

— Мы с вами сегодня пройдемся по магазинам. А пока придется взять мебель в аренду. Может, футоны? Они сейчас в моде… на них даже можно спать, — заявила Эддисон так, будто все уже спланировано заранее.

Я кивнул. Плевать на чем сидеть, лишь бы проблему решить побыстрее.

— Когда?

— Сейчас.

А девчонке хватает наглости. Сначала ее компания продала мне зараженную живностью мебель, а теперь она лезет в мои планы, даже не предупредив заранее. Ее работодателю повезет, если я не расскажу всем об этой ползуче-жуткой катастрофе, потому что тогда ей придется искать новую работу.

— С чего вы решили, что я не занят? — огрызнулся я.

Девушка пожала плечами.

— А вы заняты?

Я вытянулся во все свои сто восемьдесят девять сантиметров роста, расправил плечи, и ответил самым высокомерным тоном:

— Нет.

— Вот и мы надеялись, что у вас еще не было возможности вернуться к вашему… хм-м-м, извините, мистер Круз, то есть, Фостер. Чем вы занимаетесь?

Я съежился до ста восьмидесяти сантиметров.

— Я, э-э, в данный момент в процессе смена рода деятельности.

— О, — кивнула она, будто отлично понимала. А что я должен был сказать: «Понятия не имею, что делать со своей жизнью, потому что только что вышел из тюрьмы»?

На Эрни я стал работать по единственной причине: хотел заставить отца мной гордиться. Он с Эрни был партнерами по ракетболу, и когда я получил диплом Лиги Плюща, он предложил мне работу. Конечно же я ухватился за шанс сделать что-то, что отец сочтет достойным уважения. В течение многих лет он четко давал понять, что считает, будто мать меня избаловала и превратила в одного из тех детей с трастовым фондом, которым все преподносилось на блюдечке, и что сам по себе я ничего не стоил.

Когда я только сообщил отцу, что собираюсь работать на Эрни, в его глазах промелькнул проблеск уважения, но между нами ничего не изменилось. Теперь же я даже не сомневался — при встрече он посмотрит меня с отвращением. С момента предъявления мне обвинения я для отца умер. Он с легкостью стер свою дружбу с Эрни из памяти. Он считал меня единственным, связанным с преступным гением.

— Так вы хотите поехать прямо сейчас? — спросил я эту цыпочку Эддисон, которая справлялась со всеми «паучьими» делами довольно профессионально. Большинство девушек, попав в комнате с зараженными пауками диванами, завизжали бы и убежали. Отдаю Эддисон должное.

— Конечно. Вы поведете или я?

— Э-э, вы. Мою машину еще не доставили.

Она кивнула.

— О, понятно. А вы переехали сюда из…

— …Нью-Йорка.

— А-а, слышала, милый город.

— Ага… хм-м, хотите воды? Только захвачу бутылку.

— Конечно, спасибо. Буду ждать в машине.

Пока она шла через прихожую, я заметил, как изящно покачивалась ее попка, и почувствовал внезапное желание ощутить свои ладони на этих половинках. На Эддисон было красное платье, которое потрясающе ей шло — такой цвет далеко не все женщины могут себе позволить. И вот уже я с нетерпением стал ждать похода по мебельным магазинам.

Несколько минут спустя мы мчались по шоссе — Эддисон за рулем, а я рядом, на пассажирском сиденье.

— Куда мы едем? — спросил я, про себя подумав, что должен был, наверное, спросить об этом, до того, как сесть в машину.

— Вниз по побережью. В том районе есть несколько салонов, но если вам ничего не понравится, сможем договориться и посмотреть что-нибудь другое.

Я кивнул и глянул в окно. Здесь было очень красиво, этот берег сильно отличался от так называемых пляжей восточного побережья.

— Так, как долго вы здесь живете?

Казалось, она удивилась моему вопросу.

— Не долго. Вообще-то пару недель, — ответила Эддисон, уставившись на дорогу.

— Так вы тоже только начинаете тут ориентироваться? — Мне понравилась мысль, что я не единственный новичок в Лос-Анджелесе. Может, мы сможем исследовать его вместе, и я смогу хоть что-то извлечь из охоты за мебелью? Я немного устал от собственной компании, а Эддисон казалась умной и милой — той, кого хотелось бы узнать получше.

Ее легкий подол раздувал ветер, хлещущий из открытого люка. Интересно, она заметила, какой вид мне открывался, или ей плевать? В любом случае, у девушки были отличные ножки, и она демонстрировала мне бо́ льшую их часть.

Машинально я пробормотал:

— Ваше, э-э, платье, — указал на него и отвернулся к окну.

— Ой, спасибо! — Эддисон подоткнула ткань под себя, чтобы та оставалась на месте и прикрывала ноги.

Будь прокляты эти манеры, привитые с детства. По какой-то причине они, будто сдерживающие путы, не позволили мне оставить платье девушки задранным, по крайней мере, не той, которая помогала мне в делах. Я покачал головой, удивляясь своей нелепой деликатности. Дон Кихот тире бывший зек. Такому парню трудно будет куда-либо вписаться.

Некоторое время мы ехали молча. Эддисон сказала, что я могу свободно пошарить в радиостанциях. Я попытался, но не нашел ничего по душе. Как ни странно, в тюрьме я пристрастился к тяжелому рэпу, но не собирался подвергать ее подобному испытанию. Рэперы обычно говорили о женщинах такое, чего ей не следовало слышать. Ну вот, опять это чертово донкихотство.

Наконец я сдался и выключил радио.

— Не возражаете? — спросил я.

Она подняла брови.

— Вы здесь босс. — Мне показалось, или это было немного резковато? Ха. Наверное, показалось. Похоже, я растерял навыки общения с женщинами. За время заключения я видел всего нескольких, и они либо навещали кого-то, либо раздавали в столовой еду.

Мне было вроде как скучно, и хотелось наверстать упущенное, поэтому я сел тогда за комп и прочитал несколько наиболее популярных развлекательных блогов в Интернете, а когда это переросло в нудятину, я зашел на «ХаффПост» (прим. пер.: новостной блог) и спортивные сайты.

Во время моего отсутствия культура Штатов изменилась, и не только в области моды. Большая часть новых веяний, которыми увлекалась современная молодежь, была направлена на то, чтобы сделать мир лучше.

В мои двадцать с небольшим меня заботило только одно: напиться с друзьями и потрахаться. Меньше всего меня волновали окружающая среда и глобальное потепление.

Но теперь, решив начать с нуля, я прокручивал в голове кое-какие идеи о новой, улучшенной версии Фостера Круза. Я провел так много времени в одиночестве, что потребность в общении оказалась сильнее, чем я думал, потому что вдруг импульсивно ляпнул:

— Эддисон, что вы знаете о веганском движении?

Не успев произнести эти слова, я понял, насколько странно они прозвучали. Я не был полностью уверен в идее, а Эддисон оставляла впечатление женщины, которая в курсе последних тенденций.

Она выглядела удивленной, и я решил, что она не привыкла к общительным клиентам.

— Х-м, у меня есть несколько друзей-веганов. А что?

— Вот, подумываю стать веганом, но не знаю, правильно ли все понимаю. Это что-то вроде как быть вегетарианцем на стероидах?

Она прикусила губу.

— Не совсем.

— О. Так что вы об этом думаете?

— Думаю, это будет невероятно трудно. Начнем с того, что они не едят мясо.

— Ну это я понял. Отсюда и название — овощи и все такое.

— Но кроме того, веганы не используют то, что произведено животными. Они против концепции, что животные в этом мире созданы служить человечеству.

Я любил говядину и обожал божественный вкус жаренного цыпленка, но в тюрьме привык есть помои, которые едва можно было назвать едой. Так что, если я смог переварить то дерьмо, думаю, стать веганом было проще простого. И если бы у меня получилось, я сделал бы что-то для человечества. Или, может, для животного мира. В любом случае, это было благородное дело. У меня была бы цель.

— Да, мои предпочтения в еде не такие, как были раньше. Уверен, у меня получится.

Эддисон посмотрела на меня с сомнением и покачала головой.

— Что? Думаете, не справлюсь? — Я выпрямился на сиденье. Она не знала меня. Как она могла делать подобные выводы?

— Дело не в этом. Просто мне не понятно, как кто-то может так жить. Надо быть таким приверженным, планировать заранее, готовить, и все такое. Наверно, здесь, в Калифорнии, быть веганом проще, чем в других местах, но это может стать дорогим удовольствием. Лично я без ума от красного мяса, но такие убеждения считаю достойными восхищения.

Она включила левый поворот, заехала на парковку и плавно припарковалась между двух автомобилей. Я вышел первым, обошел машину и открыл для нее дверь. Выбравшись из салона, Эддисон подняла очки на лоб, и я заметил, что ее глаза были похожи на глубокие шоколадные омуты — порочные, грешные и неотразимые. В этих глазах можно было потеряться.

— Тут могут гарантировать, что в их товаре нет пауков? — спросил я, предлагая ей руку.

— Будем надеяться, — ответила она, беря меня под локоть, и мы вошли.

ГЛАВА 5

Фостер

На следующее утро я проснулся от жуткого грохота за окном. Проверил телефон — пять утра. Тело продолжало жить по тюремному расписанию, поэтому я удивился, что проспал так долго.

Потянувшись, я вылез из кровати, босиком побрел через дом и вышел на мощенную подъездную дорожку, откуда вроде исходил звук.

Дерьмо. Два мусорных контейнера перевернуты, повсюду раскидан мусор. Какая-то подлая тварь забралась внутрь и опрокинула их. Я понятия не имел, как предотвратить подобные выходки местной живности. Само явление было мне чуждо. Там, где я раньше жил, были либо дворецкий и полный штат прислуги, либо охрана. Никогда прежде я не сталкивался с вывозом мусора.

Черт возьми, быть взрослым — отстой.

Я вернулся в дом сварить себе кофе. Мой личный тренер приедет через полтора часа. Этот парень, Ник Купер, считался лучшим. Он тренировал моего друга Бенедикта. Я решил, что если он достаточно хорош для «Бена» Моргана, международной звезды футбола и модели некоторых известнейших мировых брендов, то и для меня подойдет. Заполучить такого тренера было, конечно, здорово, но на самом деле мне бы пригодился пиарщик Бена, или кто-то, кто смог бы сделать меня таким же популярным. Да я согласился бы и на половину его популярности, учитывая нынешний уровень ненависти по отношению к себе. Черт, я бы принял любой положительный сдвиг.

Когда кофе сварился, я налил себе чашку и, устроившись поудобнее в ожидании тренера, стал просматривать почту и новости в интернете. Раньше приходилось просеивать бесконечное количество ненужных сообщений от компаний, пытавшихся мне что-то впарить, а также незначительные деловые письма, но сейчас мне едва ли что-то приходило на ящик. Кто ж знал, что одним из плюсов отсидки в тюрьме станет превращение бурного потока электронных сообщений в тонкий ручеек. Даже розничные торговцы начали считать меня проходимцем и вычеркнули из своих списков.

Я стал незначительным.

В тюрьме это было бы преимуществом. Там я хотел оставаться вне радаров и неплохо в этом преуспел. Только раз я оказался в лазарете, и могу с гордостью сказать, что другой парень попал туда же. Но по большей части я не совал нос, куда не следует, и держался подальше от неприятностей. Мечтая все это время снова обрести свободу.

А сейчас, когда я наконец ее получил, что, черт возьми, мне с ней делать?

Нет, конечно, очень приятно жить в таком классном месте, иметь свободу действий и передвижений, быть в состоянии выбирать. Но у меня нет жизни. Настоящей.

Я должен создать себе новую жизнь, но не уверен, как. Точно я знал только одно: нужно противостоять широко распространенному мнению обо мне, убеждению, что я эгоист и мошенник. В каком бы направлении я ни решил двигаться, это должно было быть во благо.

Вчера, я подумывал стать веганом. Что в наши дни казалось повальным увлечением. Но отказ от мяса может быть достаточно сложной задачей. А когда моя новая знакомая, Эддисон, сказала, что веганы не носят кожу, я понял, что ничего не выйдет. Интересно, существуют ли какие-нибудь люксовые интерьеры машин для веганов, которые заменяют статусные для большинства людей кожаные салоны? По сути, быть веганом, казалось, ужасно неудобно во многих смыслах.

Я богат. А одно из преимуществ богатства — возможность делать все более удобным. Нет, мне эти веганские заморочки не подходят. Как можно помочь окружающей среде, одновременно поедая чизбургеры? Все любят спасать окружающую среду. Это была самая благородная миссия, и людям нравилось быть ее частью, так как они считали это правильным.

Я погуглил «Спасение окружающей среды» и прошелся по многочисленным результатам поиска. Никаких новых блестящих «лайфхаков» я не придумал, но зато заказал зеленую футболку с надписью «Сохраняй спокойствие и береги Землю». Это было началом. Может, я мог бы запостить это в Инстаграме? Социальные сети — еще одна вершина, которую я храбро собирался покорить.

Звонок в дверь прервал мои поиски. Я закрыл крышку ноутбука и пошел открывать дверь Нику.

— Фостер Круз, верно? — Загорелый, привлекательный светловолосый тренер протягивал мне руку, которую я пожал в ответ.

— Верно. — Я жестом пригласил его проходить.

— Рад, что ты позвонил. И хорошо, что у меня нашлось время.

— Ага, насколько я понял, ты очень занят.

— Да. К сожалению, Скарлетт на своих тренировках Айронвумен сломала лодыжку, поэтому на некоторое время вышла из строя. — Ник сверкнул ослепительной улыбкой. — Но зато это немного освободило мое расписание, так что, полагаю, ее потеря — твоя удача.

— Думаю да. — Я прихватил две бутылки воды и повел его на задний двор, к бассейну. Значит, этот парень любит похвастать связями в высшем обществе. Он специально хотел убедиться, что я знаю о его работе со знаменитостями. Излишнее, на самом деле, рвение, учитывая, что его мне представил самый знаменитый футболист на планете. С другой стороны, может, здесь так заведено?

Ник глотнул воды.

— Давай начнем с небольшой гимнастики. Сегодня у тебя первый день, и я в основном буду оценивать твои пределы, затем мы определим цели и начнем к ним продвигаться. Давай расскажу тебе немного о том, как я работаю…

Вскоре я пыхтел и кряхтел, выполняя под чутким руководством Ника отжимания, прыжки на ящик и какие-то зубодробильные упражнения для мышечного корсета. Мне стало ясно, за что ему платят такие большие бабки.

В тюрьме я, конечно, упражнялся. В месте, где слабых ежедневнопритесняли, оставаться сильным было жизненно необходимо. Но Ник явно мог рассказать о хорошей форме куда больше, чем я.

После часовой растяжки и чего-то, напоминавшего подготовку новобранцев, Ник предложил побегать. Я устал, как черт, но согласился, потому что не хотел выглядеть слабаком в первый же день.

Мы направились через дорогу на пляж, и я героически осилил четырехмильную пробежку по песку.

— Блядь, это тяжело, — буркнул я.

— Двойная нагрузка в половину времени. — Улыбка Ника была такой же яркой, как утреннее солнце, отражающееся в воде.

Я почти забыл, что на этом побережье все были либо кинозвездами, либо начинающими кинозвездами, либо отчаянно пытавшимися походить на кинозвезд. А я привык быть самым симпатичным парнем на деревне без всяких «семи потов». Что ж, надо привыкать к новому раскладу.

По крайней мере, вид открывался изумительный. Пробежка вдоль линии океана с видом на сине-зеленые волны, разбивавшиеся о берег, морские брызги, изморосью оседавшие на лице, — все это делало голливудские пытки Ника почти сносными.

Вернувшись домой, я с удивлением заметил Эддисон, подпиравшую входную дверь.

— Привет! — поприветствовал я девушку.

— Где вы были? — Она казалась раздраженной. Может, мы договаривались о встрече, а я забыл?

Я тыкнул большим пальцем в сторону Ника.

— На пробежке. Это мой личный тренер Ник. Ник, это Эддисон, мой, э-э… декоратор.

— Приятно познакомиться, — проворковала Эддисон.

Ник пожал ей руку, а я протиснулся между ними, чтобы открыть дверь.

— Входите.

Они последовали за мной внутрь.

— Ник собирался пройтись со мной по списку рекомендаций по питанию. Можете подождать в гостиной, пока мы не закончим…

— Нет, с радостью послушаю. — Эддисон вцепилась в руку Ника, следуя за мной на кухню.

— Ладно. Хотите чего-нибудь? — У меня внезапно появилось ощущение, будто это я работал на нее.

— Есть сок? — спросила Эддисон.

Я кивнул и взял из холодильника графин с апельсиновым соком. Доставая из шкафчика стаканы, я заметил, как Ник скользнул по Эддисон оценивающим взглядом. Внезапно я почувствовал приступ раздражения, который только усилился, когда Ник сказал:

— О, нет. Никакого сока. Самый худший способ получать витамин С.

Я пожал плечами.

— Пофиг. Он вкусный.

Забрав у меня стакан, Эддисон улыбнулась.

— Ну, нет. Свежевыжатый сок я еще мог бы позволить, да и то только с мякотью — все полезное, подаренное природой апельсину.

— Угу, ненавижу мякоть! — Меня передернуло. — Что еще?

Ник еще какое-то время вещал о силе яичного белка и вреде углеводов. Единственной хорошей новостью из всей лекции о питании стало то, что мне можно было продолжать есть бекон. Опять же, конец моему стремлению стать веганом.

Спустя минут двадцать Ник откланялся, и Эддисон плюхнулась на барный стул.

— Думала, этот парень никогда не уйдет.

Я обрадовался про себя, хотя и не понял, почему. Ник не казался плохим парнем, учитывая, что он зарабатывал на жизнь «пытками» других, но я был рад, что длинноногая блондинка, похоже, не отреагировала на его интерес.

Не то чтобы я сам был заинтересован. Эддисон вообще-то не в моем вкусе. Обычно я предпочитал брюнеток, но признаюсь, в этой девушке было что-то очаровательное. В ней была некая дерзость, и, казалось, у нас одинаковое чувство юмора.

— Так что вы здесь делаете? – спросил я.

— О. Ну, прошлой ночью я сидела в Интернете и нашла несколько невероятных вещей, которые хотела вам показать.

— Мебель?

— Скорее аксессуары, предметы декора, ну вы понимаете… Еще я создала пару стилевых подборок и хотела узнать ваше мнение. Таким образом, я лучше пойму ваш вкус и что вам больше нравится.

Я уставился на Эддисон с подозрением.

— Вы со всеми клиентами так усердно работаете? Не припомню, чтобы ваша начальница переживала по поводу моих личных предпочтений.

Начальница Эддисон просто обставила мой дом, после того как я в онлайн-режиме ответил на несколько основных вопросов. Я дал ей карт-бланш по оформлению всего, что подходило бы этому дому. В то время это было наиболее практично, потому что я едва ли мог поделиться своими предпочтениями из тюрьмы. Кроме того, я был совершенно не в курсе последних модных тенденций.

Эддисон широко улыбнулась.

— Разве плохо, что я стараюсь сделать работу лучше, чем изначально она? Ничего не могу с собой поделать. Я вижу здесь столько потенциала! — Она развела руками, указывая на весь дом.

— Нет, не плохо, — засмеялся я. — Вашей начальнице лучше быть настороже. Вы могли бы увести компанию прямо у нее из-под носа.

— О, тут нет никакой опасности… Не возражаете, если я воспользуюсь вашим компьютером и покажу сайты?

— Вы не взяли свой? — Я подумал, что Эддисон должна была добавить в закладки вещи, которые хотела показать.

— Стыдно признаться, но прошлой ночью я сделала кое-что глупое. В пришедшем электронном письме я открыла ссылку, которую не стоило открывать. И компьютер сразу же разразился звонками и сиренами. А потом все рухнуло. Каждый раз после перезагрузки выходило одно и то же — сирены. Так что позже придется отнести его в мастерскую. Проклятые хакеры. Ненавижу этих ублюдков.

Я приподнял бровь, еле сдерживая улыбку. Очевидно, она была сильно взволнована этой темой, потому что ругаться в присутствии клиента было не очень профессионально.

Осознав, что сказала, Эддисон покраснела и прикрыла рот рукой.

— М-да, отстой. Ноутбук там. — Я подошел к нему, открыл и вбил пароль, а потом протянул девушке. — Слушайте, не возражаете, если я приму душ? — Пропитанная потом одежда начала меня напрягать. У меня было строгое правило — «никаких раздражений».

— Без проблем, — ответила Эддисон, с довольным видом пробегаясь по клавиатуре и даже не подняв на меня глаз. Такая преданность работе меня сильно впечатлила. Я никогда ничему не был так предан.

— Ладно. Я быстро. Если что понадобиться, кричите.

Я направился в спальню, по пути стягивая с себя футболку. Встав под обжигающие струи воды, я не мог избавиться от мысли, что хорошо бы принять душ с такой роскошной девушкой, как Эддисон. Потом одернул себя. Я знал, что лучше не смешивать бизнес и удовольствие, особенно с теми, кто предоставляет тебе услуги, — это может вылиться в ту еще проблему. Однажды у меня была массажистка, которая ошибочно мечтала о «долго и счастливо», и мне не хотелось повторение той катастрофы.

Хотя что плохого в том, чтобы пофантазировать? Воображение и рука обычно помогали добиться необходимого облегчения, поэтому, намыливаясь под горячим потоком воды, я закрыл глаза. Обхватив пальцами затвердевший член, я подумал, что хорошо бы почувствовать руку женщины вместо своей. В голове возник образ обнаженного тела с упругой грудью и пышной попкой. Я представил, как намыливаю девушку, как от моих прикосновений напрягаются ее соски, как блестит покрытая пеной кожа, и как в воздухе витает цветочный аромат женского шампуня.

Я поставил бы девушку на колени и погружал бы в ее рот член, сантиметр за сантиметром, до самого основания, чтобы ей было трудно дышать. И только коснувшись задней стенки горла, отстранился бы и дал ей вдохнуть. Потом поднял бы ее на ноги, наклонил и трахал бы ее тугую маленькую вагину глубоко и долго, так, чтобы свести с ума. Я игрался бы пальцами с ее клитором, дразня легкими как перышко прикосновениями, пока она не закричала от желания кончить.

И лишь после того, как она, насаженная на мой член, кончила, я, прочувствовав, дрожь сжимавшихся мышц, позволил бы себе сорваться и разрядиться глубоко в ее лоно. Затем развернул бы ее к себе лицом и крепко обнял. Ее губы были бы мягкими и нежными, и когда я посмотрел бы в ее красивые глаза…

Яйца поджались, и фантазия исчезла. Меня захлестнула волна эйфории, и я бурно излился на пол душевой.

И наблюдая, как следы моего оргазма смывало в водосток, я понял, что девушка, которая только что смотрела в мои глаза в чувственной мечте, — никто иная, как Эддисон Джеймс.

ГЛАВА 6

Эддисон

Если я во что-то и верила, так это в то, что нужно хвататься за представившуюся возможность. Ухмыльнувшись промелькнувшему в голове образу обнаженного Фостера, я задержала его на несколько секунд и лишь потом отпустила. Как бы мне не хотелось попускать на него слюнки подольше, я уже знала, насколько впечатляющий член упакован в его шорты, но гораздо важнее было покопаться в его ноутбуке и поискать любые зацепки, которые помогли бы в расследовании.

Подхватив ноутбук, я направилась к футону возле застекленных дверей: так Фостер не сможет подкрасться ко мне сзади. Пару мгновений я позволила себе полюбоваться раскинувшемся за окном цветущем садом и лазурно-синим океаном. Настоящий рай. Отдала все, что угодно, за возможность поплавать. Но существовали более важные дела, а времени оставалось мало.

Я сбросила обувь и, подобрав под себя ноги, расположила компьютер на коленях. Мурлыча под нос какую-то мелодию, я открыла папку под названием «Бизнес» и почувствовала воодушевление, предвкушая возможность найти смачную информацию. Я быстро пробежалась по файлам, читая заголовки, в попытке обнаружить данные, которые помогли бы выстроить дело против Фостера и его скользкого босса.

Но нашла только скучную фигню. Ничего, чего не было бы в судебных документах. Я вздохнула. Несомненно, там должно быть хоть что-то стоящее, в чем можно было бы покопаться.

На глаза попался файл с именем «Дивайн Декорейтинг», и я, не удержавшись, заглянула внутрь. Он никоим образом не был связан с моими поисками, но любопытство взяло верх. Оправдываясь, что я не шпионю, и любая информация поможет быстрее справиться со всей этой декораторской возней, я глубоко вдохнула и открыла электронную таблицу.

Офигеть.

У меня чуть не отвалилась челюсть.

Я присвистнула — эту привычку переняла у дедули — и, выудив из сумочки телефон, сделала снимок экрана. Проанализирую это позже, когда оправлюсь от шока.

Чувствуя, что становится жарко от закипавшей внутри крови, я тихо выругалась. Так вот что он сделал с украденными деньгами. Живет, блядь, чуть ли не в дворце, не жалея денег, пока другие едва сводят концы с концами.

Чем глубже я вникала в его расходы за последние восемь месяцев, тем больше убеждалась, что у Фостера Круза был лишь один способ позволить себе потратить небольшое состояние на ремонт и обустройство.

Полтора миллиона долларов.

Кто, твою мать, мог позволить себе потратить такую кучу денег в нынешней экономической ситуации? И это после того, как, судя по публичным источникам, он заплатил за этот дом 5, 6 миллионов долларов? Не удивительно, что он взбесился из-за замены мебели. Чудо, что не подал в суд на «Дивайн Декорейтинг».

Даже я, не жительница Лос-Анджелеса, знала, что недвижимость в Малибу не для простых смертных.

Мистер Круз определенно к ним не относился. Если я что и поняла, так это насколько многогранным был этот человек, и это офигеть как меня удивляло. Обычно, при знакомстве с новыми людьми мне нравилось раскрывать их натуру слой за слоем, узнавать постепенно. Но в этом случае все было по-другому.

На этот раз решающее значение имели сроки, потому что моих сбережений хватит лишь на какое-то время, а потом надо искать реально оплачиваемую работу. К тому же это дело было личным. Поймать и прижать к ногтю Фостера будет очень весело. Утомительно, но весело.

От неожиданного стука в стеклянную дверь я подпрыгнула. Раздраженная, что меня отвлекли так не вовремя, я закрыла папку, быстро захлопнула крышку ноутбука и, посмотрев в сторону звука, обнаружила улыбавшегося Ника Купера. Я скользнула взглядом по его бронзовой коже, широким плечам, узким бедрам и мускулистой груди, обтянутой белой майкой.

Настроение мгновенно улучшилось, и, откинув со лба недавно обесцвеченные волосы, я улыбнулась. Ник жестом попросил открыть дверь, поэтому я отложила ноутбук и направилась ко входу, чувствуя, как Ник трахает меня через стекло глазами.

— Привет, красавица, — весело сказал он, шагнув внутрь. — Тебе кто-нибудь говорил, насколько ты великолепна в этом синем костюме? Оно подчеркивает… м-м-м, цвет твоих глаз.

Поскольку в данный момент объектом внимания Ника была моя грудь, а не глаза, я сильно сомневалась, что думал он то, что говорил.

— Спасибо. Я часто подобное слышу, когда ношу его. Что странно, ведь у меня шоколадно-карие глаза, — сухо ответила я.

С озорной улыбкой Ник переместил взгляд от моей груди к глазам.

— Никому не говори, но я обожаю шоколад. — Его голос был таким теплый и вкрадчивым, что я почти поверила.

Я рассмеялась.

— Да ладно.

Мне нравились остроумные мужчины, способные быстро ориентироваться. К тому же лесть еще никому не вредила. Но Ник Купер был прожженным донжуаном, чтобы воспринимать его всерьез. Дедуля предупреждал о таких мужчинах — они скажут все, что угодно, лишь бы затащить девушку в постель.

Нет, я не возражала против умопомрачительных оргазмов с таким прекрасным Адонисом, как этот тренер с точеной фигурой. У меня было слишком долгое затишье, и что-то подсказывало, что Ник будет потрясающим любовником.

Подтянутый. Сильный. Накачанный. Со внешностью греческого бога. Что тут могло не нравиться?

Но секс в удовольствие — роскошь, на которую у меня не было времени.

Отвернувшись, я собралась вернуться к футону, но Ник схватил меня за руку и дернул к себе так, что я врезалась в его твердую грудь.

— Послушай, красотка, понимаю, мы только познакомились, но, судя по твоим глазам, тебе нравится то, что видишь, так же, как и мне. К чему растрачивать всю эту химию? Поехали ко мне. Там мы сможем попотеть вместе. Голые, естественно. — Ник выразительно подмигнул. Крупные ладони заскользили по моей спине вверх и вниз. Он схватил меня за задницу и притянул к своему затвердевшему члену. — Видишь, что ты со мной делаешь? Гарантирую, тебе будет лучше со мной, чем с бородачом. Он такой охренительно серьезный. Сомневаюсь, что он знает, как веселиться.

Положив обе руки Нику на грудь, я уже собралась оттолкнуть наглеца, но тут низкий голос, раздавшийся из дверного проема, заставил меня вздрогнуть.

— Купер, ты вернулся? Что-то забыл?

Резко развернувшись, я встретилась глазами с веселым иссиня-стальным взглядом. Приподняв брови и сложив на груди руки, Фостер непринужденно прислонился к дверному косяку. Интересно, сколько он там стоял?

Ничуть не смущаясь, Ник сжал мою задницу и наконец отпустил.

— Просто пригласил Эддисон к себе домой на тренировку, — ответил он, не сводя с меня глаз. — Надеюсь, ты не возражаешь.

— Обычно мне пофиг, но мисс Джеймс здесь по работе, так что в данном случае возражаю. Мы как раз собирались заняться делом, поэтому она не сможет с тобой уехать. Прости, приятель.

В голосе Фостера звучало что угодно, только не сожаление — он говорил тихо и с оттенком угрозы. Если бы я не знала, то решила, что мой новый «клиент» немножко ревнует. Конечно, абсурдно было допускать подобную мысль, но я ничего не могла с собой поделать: я чувствовала себя просто обалденно, понимая, что за мое внимание соперничают два настолько потрясающих парня. Боже, не припоминаю, когда в последний раз со мной такое случалось. Может, в старших классах?

Тоненький голосок в голове подзадоривал. Подобная прекрасная возможность предоставлялась нечасто, и если использовать ее в своих интересах, то подкаты Ника не будут растрачены впустую.

Я кокетливо улыбнулась тренеру.

Выжму из этой ситуации все, что только можно.

— О, Ник, я бы с радостью усердно с тобой потренировалась, но знаешь же, как говорят… сначала дело, потом удовольствие. Поэтому, боюсь, сегодня не смогу принять твое предложение. — Я позволила словам повиснуть между нами в воздухе, застенчиво глядя на Ника из-под ресниц.

Фостер сделал несколько больших шагов и встал перед нами, широко расставив ноги. Он сверлил своего тренера взглядом, сжимая и разжимая кулаки. Все признаки веселья испарились, сменившись рычащим голосом и нахмуренными бровями.

— Купер, думаю, тебе самое время уйти. Нам нужно работать.

Мужчины буравили друг друга взглядом. Ник выпятил грудь и казался крупнее Фостера, хотя оба были примерно одного роста. У меня вырвался нервный смешок. Такое количество тестостерона в одной комнате? Офигеть!

Фостер меня удивил. До этого он не проявлял особого интереса к выбору мебели, и, казалось, убедить его заняться этим будет довольно трудно. Но теперь, похоже, он был полностью поглощен этой идеей. Однако случилось еще кое-что, что удивило меня больше: бабочки в моем животе, запорхавшие от перспективы провести с Фостером весь день, узнать его получше.

Расслабься, Эддисон. Все это часть плана, помнишь? И делается только для того, чтобы получить доказательства и прижать Фостера. Раз в ноутбуке я ничего не нашла, нужно провести с ним какое-то время. Если я заставлю его довериться, открыться, может, мне удастся вытянуть из него правду.

Ник проигнорировал Фостера и повернулся ко мне.

— Детка, как насчет ужина сегодня вечером? Знаю одно уютное местечко рядом с моим домом, где подают отличную еду.

Не дав мне ответить, Фостер вцепился мне в локоть и оттащил подальше от Ника.

— Нет. Мы с Эддисон будем работать столько, сколько потребуется. Пора исправить бардак, который устроила ее фирма. У Эддисон не будет времени на ужин всю неделю.

Я часто заморгала.

— Да?

Господи, этот мужчина собирается заморить меня голодом и замучить работой до смерти?

— Нет. Мы немного перекусим и продолжим работать. — Фостер повернулся к Нику. — А с тобой мы будем встречаться по утрам в тренажерном зале. Всю неделю будет дождь, так что я предпочитаю заниматься в помещении.

Ник хмыкнул.

— Ты что, сахарный? Не растаешь от пары капель дождя. Подбери сопли или ищи себе нового тренера. Я уже составил твою программу, и нам понадобится пляж, поэтому буду здесь завтра с утра пораньше. Прости, приятель.

Фостер прищурился и злобно уставился на Ника.

— Ты понятия не имеешь, с кем разговариваешь, приятель. Сейчас я пропущу этот комментарий, потому что нам с Эддисон нужно заняться делами. — Он замолчал и улыбнулся своему тренеру, хотя выражение его глаз не изменилось. — Выход сам найдешь?

Настоящий взрыв тестостерона.

Фостер взял ноутбук и, сев на футон, потянул меня за собой, усаживая рядом. Казалось, Ник стал невидимкой. От близости Фостера мое сердце пропустило удар, голова закружилась от смеси ароматов феромонов и мыла, исходящей от его тела.

А вагина захлебнулась восторгом.

Класс!

ГЛАВА 7

Фостер

Как только за Ником закрылась дверь, я поднес телефон ко рту и пробормотал: «Уволить тренера. Перезвонить Бену и спросить, какого хрена он порекомендовал мне этого парня. Нанять нового тренера». Затем я положил телефон на кофейный столик и повернулся к Эддисон.

— Простите. Я понятия не имел, что этот парень такой придурок. То, как он распускал руки… неприемлемо и непрофессионально. Вы в порядке?

Я переживал, что этот мудак мог расстроить Эддисон. Она стала первой, с кем я познакомился, выйдя на свободу. Первый человек, с которым я цивилизованно разговаривал, и первая женщина за многие годы, чьей компанией наслаждался. К тому же было приятно находиться рядом с тем, кто не возненавидел меня с первого же взгляда. Конечно, Эддисон понятия не имела кто я, но в данный момент, я предпочел проигнорировать этот факт.

— Без проблем. — Она махнула рукой, развеяв мое беспокойство. Судя по языку ее тела, о ней не стоило волноваться. Эддисон такая хорошенькая, что, наверное, лет с тринадцати отбивалась от таких типов, как Ник.

Хорошо, что она не переживала, потому что я был на грани. Пока Ник стоял в моем доме и вел себя, как какой-то старшеклассник-квотербек, уверенный, что может трахать всю команду чирлидерш, при том не только под трибунами, но и в раздевалке, я чувствовал, как кровь приливала к лицу.

Но если я что-то и выучил в тюрьме, так это, что вспыльчивость может довести человека до смерти. Вряд ли бы меня убили прямо здесь, в моем собственном доме, но этот урок я помнил всегда.

— Хорошо. Похоже, этот парень не знает, как нужно обращаться с дамами. — Я ослепительно улыбнулся и предложил Эддисон чего-нибудь выпить.

— Вода в самый раз. Спасибо.

— Сейчас будет. — Я встал, случайно коснувшись рукой ее бедра, и меня тряхнуло от ощущения ее мягкой теплой кожи. — Вы пока откройте ссылки на образцы тканей, а я вернусь и просмотрю.

— Звучит, как план, босс, — ответила она с хриплым смехом.

Мне нравилось, когда она называла меня «босс». В голове вспыхнули разные фантазии про «доминирование над секретаршей», заставив вспомнить о ее ножках, гладкость и упругость которых я только что почувствовал.

Я хотел оставаться джентльменом, каким привык быть в прошлой жизни, но, к сожалению, чувствовал себя зверем, недавно выпущенным из клетки. Прошло слишком много времени с тех пор, как я ощущал прикосновения другого человеческого существа. Не говоря уже об удовольствии находиться в компании женщины.

Внезапно в комнате стало жарко. Дернув воротник, я пошел на кухню и налил воды себе и Эддисон.

В этой части дома находилась жилая зона, переходившая в кухню. Открытая планировка позволяла наслаждаться из окна не только великолепным видом на океан, но и еще на девушку, сидевшую в моей гостиной.

Ублюдок Купер был прав. От ее светлых волос и потрясающей фигуры нельзя было оторвать глаз. Но более важно другое: Эддисон — замечательная личность. Я не мог позволить Куперу ею воспользоваться.

«Потому что хочешь ее для себя», — прозвучал голос у меня в голове.

Нет. Я должен поддерживать с Эддисон рабочие отношения. Мне нужна мебель без жучков, и как можно скорее.

Однако, мой член, затвердев и прижавшись к животу, думал иначе.

— Как насчет перекусить? — крикнул я, не особо рассчитывая на положительный ответ. Мне нужно выиграть время и дать очевидному возбуждению спасть, прежде чем садиться снова с ней рядом.

К моему удивлению, Эддисон вскочила с футона и направилась прямо ко мне.

— Да. Давайте сделаем смузи.

— Что? — Я ее прекрасно слышал, но мне нужно было чем-то стратегически прикрыть увеличивающуюся эрекцию. Черт бы побрал этого Купера, что вызвал во мне всплеск тестостерона. Пока он не начал соперничать за внимание этой женщины, у меня были с ней идеальные платонические отношения. А теперь я только и думал, как бы с ней переспать.

Хотя у меня давно не было практики. Вот что делает пребывание за решеткой. Но секс — как езда на велике. Возвращение в форму не займет много времени. Бедра непроизвольно дернулись, и я мысленно взмолился, чтобы Эддисон этого не заметила.

— Вы же, кажется, ведете здоровый образ жизни. Мы даже обсуждали веганскую еду. Вот я и подумала, что могла бы смешать для вас кое-что. — Эддисон проскользнула мимо меня на кухню и открыла морозильник. Она нагнулась, проверяя содержимое нижнего ящика и предоставляя мне соблазнительный вид на свою попку. Интересно, есть ли на ней нижнее белье?

Черт, девушка умеет готовить и обладает потрясающей задницей. В тюрьме я привык, что мне готовили самые уродливые парни на планете. Один взгляд на них, и аппетита как не бывало. И сейчас на моей кухне происходил серьезный переход на новый уровень.

Удерживая пару пакетов с замороженными фруктами в руках, ногой она закрыла ящик и толкнула дверцу бедром. Черт, это было сексуально. А, может, я просто забыл, насколько возбуждающими могут быть такие изгибы, как у Эддисон.

— Можете передать мне парочку вон тех бананов? — спросила она. К счастью для нее, я их не выкинул после доставки вместе с другими продуктами накануне. Бананы не входили в мой заказ, но были добавлены с пометкой, что «бананы должны быть в каждом доме», на случай если я забыл.

— Конечно, — сказал я и выполнил ее просьбу, но сначала быстро проверил, нет ли на них пауков или личинок. Не стоило рисковать. — Не хочу паучков в своем смузи. Они мне не нравятся.

В глазах Эддисон вспыхнуло разочарование.

— Ох, ладно. Тогда смузи без бананов, — пожала она плечами и отложила фрукты в сторону. Как только она отвернется, эти бананы отправятся в мусорную корзину. Отныне они не внушают мне доверия. Эддисон подняла на меня взгляд. — Надо было сначала спросить… у вас есть блендер?

— Да. Кажется, я видел его вон там. — Я пересек кухню и открыл рядом с Эддисон нижний шкафчик. В голове закружились дикие мысли о том, что я хотел бы сделать с ее пухлой розовой губой, которую она продолжала покусывать.

— Вот. — Я поставил блендер на столешницу с заготовками.

— Отлично. Теперь нам остается забросить в него замороженные фрукты со льдом. И никаких бананов.

В колледже я иногда готовил «Маргариту» со льдом, да еще разогревал замороженные обеды в микроволновке. На этом мои кулинарные таланты заканчивались. Но по какой-то причине мне не хотелось, чтобы Эддисон об этом знала. Что-то в ней говорило, что одним только богатством ее не впечатлить. Было такое ощущение, что эта девушка умела делать практически все. Она, похоже, была из тех, кто, доведись оказаться где-нибудь в глуши, смогла бы развести костер, поймать рыбу и построить убежище. Мне тут же захотелось пройти курс выживания, чтобы я стал тем, кто спасет ее.

А пока, я мог принести Эддисон лед.

Я вывалил содержимое ледогенератора в большую миску из нержавейки. Эддисон не спеша засыпала в блендер замороженную клубнику с голубикой. Когда добавился лед, блендер взвизгнул, издав звуки строительной площадки, но вскоре образовалась пенистая жидкость, которая выглядела совсем неплохо.

— Вот, попробуйте. — Эддисон зачерпнула ложку густой, розовой жидкости и поднесла ее к моему рту.

Этот жест был настолько интимным, что я заработал бешеный стояк, хотя сомневался, что она придавала этому двойной смысл. Я заставил себя разжать челюсти и открыл рот. Но прежде чем проглотить, я позволил себе насладиться вкусом.

— Ух ты, довольно вкусно. Вы часто это готовите?

— Да. Иногда добавляю йогурт. — Налив каждому по стакану, она подтянулась на руках и, усевшись передо мной на столешницу, стала игриво покачивать ногами.

Не в состоянии больше сохранять дистанцию, я сделал шаг и встал в нескольких сантиметрах от ее стройных ножек.

— Идите сюда. — Она поманила меня пальчиком.

Меня тянуло к Эддисон как магнитом, но я все же сдержался. Это была плохая идея. Об этой женщине я ничего не знал.

«Кроме того, что она тебе нравится, а еще она сексуальна, как грех», — встрял непрошеный голос в голове.

— У вас что-то прилипло к… — Она коснулась пальцем своего рта.

— О-о. — К черту все! Я позволил инстинктам взять верх и шагнул ближе. Жар между нашими телами возрастал с каждым сокращающимся сантиметром.

Эддисон смахнула большим пальцем капельку фруктовой субстанции с моей губы. И уже убирала палец, но я перехватил ее маленькую ладошку и задержал в своем огромном кулаке.

Наши взгляды встретились. Пришло время выяснить, хотела ли Эддисон поиграть в игры для больших девочек, или мне придется принимать холодный душ и искать кого-нибудь другого из ее офиса для замены проклятой мебели.

Надо отдать Эддисон должное — ее взгляд ни разу не дрогнул. Ни когда я обхватил ее большой палец губами и начал посасывать. Ни когда вклинился между ее ног. Ни когда, прижавшись, притянул ее тело к своему пульсирующему члену.

Эддисон высвободила свою руку и обняла меня за шею. Видя желание в ее глазах, я воспринял этот молчаливый сигнал, как зеленый свет, и смял ее губы поцелуем. Обхватив упругую попку одной рукой, а грудь — другой, я жадно вцепился в ее тело с изящностью прыщавого подростка на заднем сиденье папочкиной машины.

На вкус Эддисон была слаще ягод в напитке. Ее язык переплетался с моим, и судя по крепкой хватке на плечах, она была страстной любовницей. Я оторвался от ее губ, проложил поцелуями дорожку вниз по шее и вдохнул ее аромат. Эддисон пахла дорогим парфюмом и мятой. Необычное сочетание, но ей оно очень шло, отчего мое возбуждение только усилилось.

Я приподнял ее блузку и накрыл грудь ладонями. От моих прикосновений ее соски затвердели, и я услышал судорожный вздох. Отчаянно желая попробовать Эддисон на вкус, я потянул блузку вверх через голову и начал шарить по спине, пытаясь расстегнуть застежку на лифчике.

Посмотрев вниз, я вдруг заметил на ее лице смущение. И замер на месте.

— Все в порядке? — спросил я.

— Она спереди, — хрипло отозвалась Эддисон, и сама расстегнула лифчик одним легким движением. Ткань распахнулась и освободила упругие, торчащие вперед груди.

Из моего горла вырвался низкий стон, и молния на штанах стала нещадно давить. Я расстегнул ширинку, но этого оказалось мало, и я разделся, сбросив нижнее белье. В довершение я сдернул футболку и, швырнув ее на пол, остался стоять обнаженным, с членом, вытянувшимся по стойке смирно.

Эддисон облизала губы, и меня прошибла нервная дрожь от осознания, что она хотела меня так же сильно, как и я ее. Я наклонил голову и вобрал в рот ее сосок, а другой стал перекатывать между пальцами.

Затем приподнял ее со столешницы.

— Нужно тебя раздеть, — пробормотал я Эддисон на ушко и стянул остатки костюма. Потом перешел к трусикам и потянул за крошечный кусочек ткани.

Этот предмет одежды не очень-то поддавался, поэтому я поставил Эддисон на пол и решительно содрал с нее последний клочок материи. Затем поднял и насадил на свой член.

Полностью отдаваясь, Эддисон таяла в моих руках, а меня охватила почти забытая эйфория. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был в женщине. Господи, это лучше любого наркотика!

В тюрьме я старался не думать о женщинах и сексе. Такие мысли слишком угнетали. Но это… это пробуждение заставило меня снова почувствовать себя семнадцатилетним.

Целуя губы Эддисон, я впечатывался в нее раз за разом, а она цеплялась за мои плечи и охотно меня принимала. Но только успев войти в идеальный ритм, я вдруг взорвался и излился… раньше, чем хотел.

— Блядь! — выругался я.

— Что такое? — Она казалась встревоженной, но это не шло ни в какое сравнение с испытываемым мной смятением.

Я подался назад и скривился.

— Просто… ну, прошло много времени.

— Могу представить.

Она что, включила стерву? Я не понял: она хотела меня оскорбить? У меня был выбор — либо обидеться, натянуть обратно одежду и отправить Эддисон прочь, либо…

— Дай мне еще один шанс, — сказал я твердо, глядя ей в глаза со страстью, которую большинство людей нашло бы очень убедительной.

Легкий кивок в ответ — и это все, что было мне нужно. Я подхватил Эддисон на руки и понес в спальню.

ГЛАВА 8

Эддисон

Если бы я не была настолько шокирована внезапным вниманием Фостера, то нашла бы его перформанс довольно комичным. Понятно, что у него несколько лет не было женщины, но от такого мужчины, как он, я ожидала более деликатного подхода. В конце концов, мне казалось, что секс, как езда на велосипеде: раз научившись, никогда не забудешь.

Уткнувшись носом в шею Фостера, я глубоко вдохнула. Всего один вдох наполненной тестостероном и похотью, смешанной с ароматом его мыла, и меня охватила дрожь.

— Замерзла? — В голосе Фостера прозвучало беспокойство. Еще один приятный сюрприз. Не думала, что, после сексуальной разрядки, в которой он столь очевидно нуждался, его будет волновать, не замерзла ли моя грудь.

— Н-нет.

Как я могла признаться ему в таком же долгом отсутствии практики? У меня уже давно не было ни парня, ни даже случайного секса. Да, я собиралась соблазнить Фостера и получить информацию, но не думала, что это произойдет настолько быстро и без особых усилий с моей стороны.

Как нечего делать.

У меня запись на бразильскую эпиляцию только на следующей неделе. Нужно срочно перенести ее на более раннее время. Боже, да они обязаны меня впихнуть. У меня же экстренный случай! Может, он не заметил мой буйный «дамский сад» или просто не слишком привередлив после долгого отсутствия вагины.

Фостер поднялся по лестнице, и я провела указательным пальцем по татуировке летящего орла на его груди.

— Твоя татуировка… как давно она у тебя?

Фостер на мгновение нахмурился.

— Почти пять лет.

— Было больно?

— А что? Впечатлилась бы, если бы я сказал «да»? Тогда да!

Я шлепнула его ладонью по груди.

— Не паясничай. Я серьезно.

— Я тоже.

— Она что-то означает? Вроде какого-то символа?

Он секунду поколебался.

— Да, означает.

— Расскажешь?

Фостер прочистил горло.

— Практически в каждой культуре орел означает чистоту и силу. Эта татуировка всегда будет напоминанием об этом.

Чистота и сила.

Мы добрались до конца лестницы, а у него даже дыхание не сбилось. Впечатленная его натренированностью и выносливостью, я не могла не восхититься им чуть больше, чем следовало. Проклятье, я же знаю, что он за человек. Нельзя позволить себе всерьез им увлечься. Тогда весь мой план провалится, и месяцы труда пойдут насмарку.

— В этот раз мы не будем торопиться. Сейчас все будет только для тебя, детка. — Фостер остановился перед дверью, повернул ручку, пнул дверь ногой и вошел в комнату. Спальня была практически пустой, за исключением стоявшей в центре массивной кровати с балдахином, которая своим великолепием подавляла остальное пространство.

— Моя последняя покупка. Получил из Дубая. Арабские принцы определенно знают толк в роскошной мебели. И гарантировали отсутствие любых видов вредителей, — серьезным голосом и едва ли не с гордостью заявил Фостер.

Боже, кровать, должно быть, стоила небольшое состояние.

Потрясенная, я подавила нервный смешок. Не думала, что из-за моей хитрости Фостер настолько перегнет палку, что заменит свою прекрасную мебель на новую. Тем не менее, должна признать — это была самая искусная работа, что я когда-либо видела.

Несколько секунд Фостер серьезно смотрел на меня в упор.

— Ты можешь помочь мне обставить спальню. — Это было утверждение, не вопрос.

— Да? — Тепло прилило к моим щекам. Несомненно, эта кровать была куплена специально для секса. Фостер бережно поставил меня на ноги, и я, прикрыв скрещенными ладонями промежность, обвела взглядом арабский шедевр.

Кровать была заправлена серебристо-серыми простынями и подушками в тон. Белые шторы колыхались от легкого ветерка, проникавшего в окно. Честно говоря, с таким экспонатом в комнате больше ничего особо и не требовалось.

— Да. — Его лицо засияло, а затем губы растянулись в лукавой ухмылке. — Кровать доставили только вчера, и я собирался показать тебе ее позже, но м-м-м… у моего члена другие планы.

— Иногда, лучше меньше, да лучше, — ответила я, будто не понимая намека и избегая его пристального взгляда. — Ты же не хочешь отвлекать внимание от этой потрясающей кровати?

Услышав, его низкий смешок, я почувствовала, как по телу прокатилась дрожь.

— Меня больше интересует то, что на кровати. Я хочу видеть тебя на шелковых простынях с широко разведенными ногами, чтобы я смог по достоинству оценить твою красоту.

Да чтоб меня! Фостер Круз не стеснялся в выражениях. Ни один мужчина не разговаривал со мной так раньше, и все же его слова прозвучали для моих ушей музыкой. Мое благоразумие вылетело в форточку. Я хотела его. Безумно.

Сделав шаг вперед, он сократил между нами расстояние. Протянул руку и мягко смахнул в сторону длинную прядь светлых волос, обнажая мои твердые, возбужденные соски. Затем со стоном притянул меня в объятья и прошептал на ухо:

— Уверен, милая, твоя киска с нетерпением ждет меня. Теперь тебе от меня не спрятаться, потому что я намерен исследовать каждый сантиметр твоего тела.

Каждый. Сантиметр.

Я втянула воздух и задержала дыхание. Черт. Фостер не даст мне прикрыться волосами или руками.

— И кстати, мне нравятся женщины «аля натюрель». Не понимаю эту манию вычищать воском промежность. Я хочу женщину, Эддисон. — Он втянул воздух, и добавил охрипшим голосом: — Я хочу тебя, детка.

Сердце колотилось в ушах, тело опалило жаром, каждое нервное окончание горело, будто в огне. Это были самые сексуальные слова, которые я когда-либо слышала.

— Правда? — выдохнула я.

— Ты невероятно сексуальна такая, какая есть. Эддисон, ничего не меняй. Обещаешь?

Ха! Похоже, мне придется отменить свою запись в салон.

— Ла-а-адно, — протянула я, чувствуя головокружение. Даже в самых диких мечтах я не представляла, что мой день обернется подобным образом, и уж тем более, что попаду под очарование этого сексуального зверя.

Вспомни кто он, Эддисон!

Но было слишком поздно. Каждая клеточка в моем теле требовала, чтобы он насадил меня на свой великолепный член и трахал, пока я жестко не кончу. Я отмахнулась от предупреждающих звоночков в голове и положила руки Фостеру на грудь.

Его сердце под моими пальцами бешено колотилось, зрачки расширились настолько, что в них было видно отражение моего желания.

— Иди сюда, — прорычал Фостер, затем обеими ладонями ухватил меня за попку, приподнял и уложил на кровать. Потом встал между моих разведенных бедер и наклонился. Его пальцы запутались в моих волосах, крепко удерживая голову, и он впился губами в мой рот.

Значит, Фостер любит покомандовать.

Ощутив его язык и зубы, терзавшие мои губы, я застонала. Фостер кусал, сосал и вылизывал мой рот, будто я была самой вкусной едой на свете. Затаив дыхание, я с предвкушением ждала продолжения. Если столько страсти он вкладывал в поцелуй, то даже представить боюсь, каким напористым он будет, когда дойдем до дела.

Признаюсь, я фантазировала о властном мужчине, но до этой минуты не встречала еще того, кто оказался бы достаточно мужественным, чтобы пробудить во мне желание подчиниться.

Может, таким мужчиной станет Фостер Круз?

— Я трахну тебя так сильно, что ты будешь кричать мое имя, — зарычал он, — снова и снова.

Офигеть.

Мой пульс взлетел до небес. Его грязные разговорчики заводили меня до безумия. Я хотела — нет, жаждала— его член внутри, и все намерения разыгрывать скромницу смыло в трубу.

— Но сначала я попробую твою сладкую щелочку. — Фостер толкнул меня на матрас и нырнул прямо между моих ног.

— О боже! — взвыла я, почувствовав на своем клиторе горячий язык и мелкие уколы густой бороды на внутренней поверхности бедер. Я готова была кончить в его рот и ничего не могла с этим сделать.

— О боже! — закричала я снова, не в состоянии остановиться, пока Фостер дразнил сверхчувствительный комочек нервов, заставляя меня содрогаться от сладостных спазмов снова и снова.

Я потянулась к его голове и пальцами крепко вцепилась в волосы. С каждым ударом языка я все больше теряла контроль.

— О боже, — тяжело дыша, выдохнула я в третий раз.

— Зови меня просто Фостер, — промурлыкал он в мое лоно.

— Что…? О, боже, Фостер! — закричала я, когда меня накрыло оргазмом, и все тело сотрясла дрожь.

— Похоже, мы оба давно не практиковались, — усмехнулся он, скользя вверх по моему телу. — Теперь мы квиты?

Что, черт возьми, он ожидал от меня услышать? Этот мужчина умел отлично делать куннилингус, и я была бы дурой, если бы не хотела, чтобы это длилось вечно. Но у Фостера имелись другие идеи. Его член, тяжелый и пульсирующий, упирался мне в живот.

— Готова?

Дикая похоть, сверкавшая в его глазах, напугала бы меня, не желай я так отчаянно его член.

— Дай его мне, — застонала я, цепляясь руками за шелковые простыни. — Дай мне свой член.

Это я только что сказала? Офигеть. Щеки запылали, когда я увидела его широкую улыбку. Не говоря уже о следах, оставленных мною, на его бороде.

Этот мужчина.

Этот мужчина точно меня погубит.

И я ему это позволю.

Обхватив член ладонью, Фостер резко его передернул, затем наклонился и открыл ящик. С участившимся пульсом я молча наблюдала, как он разрывает зубами серебристую упаковку и с ухмылкой раскатывает по всей длине презерватив. Явно были вещи, которые он считал вполне естественными, потому что Фостер не колебался ни секунды.

Презервативы в ящике подтвердили мои предположения. На этой кровати он определенно собирался трахаться.

— Просто чтоб ты знал, я принимаю противозачаточные.

— Угу, круто, — пробормотал Фостер, хотя вряд ли понял смысл моих слов, поэтому я на это забила. Так проще.

Пристроив член к моему входу, он медленно протолкнул головку, а затем одним толчком заполнил меня до предела. Губы открылись в беззвучном «О» — приняв всю его плоть, я с наслаждением почувствовала внутри наполненность.

— Хорошая девочка. Приняла всего за раз. Похоже, твое лоно создано для меня.

Заткнись. Пожалуйста, заткнись.

Но он не замолкал.

— Господи. Ты создана для секса. Мой член не может тобой насытиться, — простонал он, выходя и ввинчиваясь обратно еще глубже.

Каждое пошлое слово распаляло меня сильнее. Я никогда так не хотела мужчину, никогда не ловила каждое его слово, каждое движение, отчаянно желая большего.

Во что я ввязалась? Я играла с огнем, и мне было плевать, если он сожжет меня заживо. Неужели Фостер Круз так же влиял на всех тех доверчивых людей, у которых украл деньги?

Но сейчас все было хуже… намного, намного хуже. И я шла на это с широко раскрытыми глазами.

ГЛАВА 9

Фостер

Я нарезал круги по своей гостиной, как лев в клетке. А Эддисон, скрестив стройные ноги, устроилась на стуле. Прошло несколько дней с нашей первой интимной близости, и с тех пор мы были неразлучны.

— Как насчет эко-салона красоты? — озвучила Эддисон очередной пункт из списка потенциальных «зеленых» дел, который составила по моей просьбе. Она дразнила меня, что управлять «хаммером» не очень «по-зеленому», поэтому я еще в добавок подыскивал подходящий автомобиль.

— Не-а. — Я бросил взгляд на пальчики ее ног, наблюдая, как она лениво отстукивает носком только ей слышный ритм. У нее был черный педикюр. Такое сейчас модно у девушек? Черный лак? Я думал, что лак для ногтей бывает розовым или, может, красным. Черт, я ни хрена не смыслил в женской моде, но все же не мог представить, чтобы моя мама когда-либо красила ногти в черный, и из-за этого чувствовал себя старым. Отставшим от жизни. Мне нужна эта молодая женщина, которая готова была поведать мне о современном мире. Если бы не она, я был бы безнадежен. — Что еще?

— Ландшафтный эко-дизайн.

— Что он подразумевает?

— Думаю, традиционные ландшафтные работы не слишком полезны для окружающей среды…

— Газонокосилки, работающие на бензине, воздуходувки, машинки для стрижки кустов и тому подобное?

— Ага. Так, например, для наземного покрытия предлагается использовать не дерн, а растения. Или искусственный газон. А для экономии энергии и воды сейчас сажают засухоустойчивые растения и разумно планируют рассадку деревьев. И все в подобном духе.

— Искусственный газон? Серьезно? Как на футбольном поле?

Эддисон неохотно кивнула.

— Тебе это не кажется убедительным, — усмехнулся я.

— Нет. — Она прикусила губу и провела указательным пальцем дальше по списку. — Следующее. Экологически рациональная организация мероприятий.

— Боюсь даже спрашивать.

— Очевидно, на мероприятиях используют слишком много воды, после них остается куча отходов — бутылки, мусор и так далее. А организаторы этих мероприятий обеспечивают решение таких проблем.

— Больше похоже на работу для одного человека или маленький семейный магазинчик. Слишком мелко. Мне нужно что-то большое, масштабное. Что-то, во что я бы смог погрузиться полностью. К тому же это кажется чертовски скучным.

Эддисон делала заметки по ходу того, как я перечеркивал в ее списке пункт за пунктом.

— Эко-консалтинг?

— То есть… ты просто становишься экспертом и даешь людям советы? Звучит так, будто любой может этим заниматься. Все, что нужно — прочитать парочку книг.

— Каких книг?

— Ладно, статей. Я к тому, что все эти сведения можно получить из сети. Обеспечивать информацией, которую каждый может погуглить — это не бизнес. Мне нужно то, что требует стартового капитала, потому что это именно то, что у меня есть. Чего у меня нет, так это знаний.

— Хорошо, — вздохнула она. — Может, переработка отходов? Это требует вложения капитала — грузовики, рабочая сила, разного рода техника.

Я поморщился.

— Мусорная компания?

— Есть множество вещей, которые люди не сдают на переработку: батарейки, электроника, краски, старые телевизоры, компьютеры. С ними слишком много хлопот. Поэтому ты подгоняешь грузовик и все забираешь. Таким образом, все это не окажется на свалке, что, похоже, для этих людей супер-важно. Ты можешь установить тарифы поштучно или по весу. К тому же можешь брать плату за визиты на дом или в офис.

Я покачал головой.

Эддисон раздраженно протянула мне список.

— Тогда сам что-нибудь найди.

Я не мог винить ее за досаду. Я отвергал все, что она предлагала. Забрав листок бумаги, я извинился:

— Прости. Я просто хочу найти то, что меня вдохновит.

Эддисон попыталась скрыть лукавую улыбку, услышав мое упоминание о вдохновении, и я представил, что у нее в голове мелькают те же образы, что и у меня. Те, в которых мы, голые, увлеченно скакали на моей новой кровати.

Было бы так легко отшвырнуть бумагу в сторону, сорвать с девушки одежду, задрать лодыжки на плечи и просто оттрахать. Но после нашего секс-марафона член немного побаливал. Я мог бы как-то перетерпеть, но не представлял, как Эддисон вообще могла ходить. Нужно было сбавить обороты, поэтому я отодвинул эти мысли подальше, собрал волю в кулак и сосредоточился на списке.

Последним пунктом шло «органическое фермерство». А вот это звучало нормально. Именно фермерство, а не проституцию, можно считать древнейшей профессией. Ведь кто-то должен выращивать еду, чтобы питать тебя энергией для секса с проститутками, так ведь? Мне нравилась идея этого честного, проверенного временем занятия, которое было таким же «американским», как яблочный пирог, хот-доги и королевы красоты. У этой идеи был потенциал.

Я прочитал следующий пункт из списка.

— Мебель из переработанных материалов. Как тебе?

Эддисон сделала такое лицо, что я воспринял это как «нет».

— Ну, это твоя специализация, и если тебе и это не интересно, то не представляю, как возьмусь за это. — Господи, как же мне хотелось прижаться к девушке сзади и, впечатавшись пахом в ее задницу, провести членом между восхитительными половинками.

Черт, почему все вызывает во мне желание взять Эддисон и творить с ней всякие непристойные вещи?

Списав это на долгое воздержание в заключении, я снова попытался сосредоточиться на разговоре.

— Может, просто купить спортивную команду?

— И каким образом это экологично? — спросила она, улыбнувшись, и мне показалось, что комната озарилась светом.

Я пересек разделявшее нас пространство, поднял Эддисон на ноги и обнял.

— Никаким, но было бы весело, — прошептал я, нежно куснув и потянув зубами мочку ее уха.

— Может, вся эта «зеленая» ерунда не для тебя? — спросила Эддисон и поцеловала меня. Наши губы встретились, мой язык по-хозяйски ворвался в ее рот. Она впилась в меня с не меньшей страстью и энтузиазмом. Не знаю, как долго мы так простояли. Наши тела переплелись, губы исполняли свое страстное танго, пробуждающее к жизни все естество.

— Я не собираюсь сдаваться, — прошептал я, думая, как быстро забыл о своем новом проекте. — Пришло время тебя раздеть. — Я не стал нести девушку обратно в спальню. Вместо этого я бросил одеяло прямо на пол и потянул ее вниз, игнорируя боль в члене и другие неудобства. Позже я заснул, а когда проснулся, Эддисон уже не было.

Я сонно огляделся. Послеполуденное солнце отбрасывало длинные тени через всю комнату. Поднявшись на ноги, я нашел записку на обратной стороне моего списка:

Пришлось бежать домой, чтобы кое о чем позаботиться. Напиши мне.

Эддисон.

Ладно. Сегодня я буду спать один. Никаких проблем. Я привык к этому с детства, хотя в последние несколько дней было приятно просыпаться рядом с красивой женщиной.

Желудок заурчал. Я поплелся на кухню, нашел в холодильнике бекон и засунул его в микроволновку. Скорее всего, он не органический, а микроволновая радиация обеспечит меня раком мозга или чем-то еще… Стоп, нет — это про мой мобильник. В любом случае мобильный телефон и бекон из микроволновки были слишком удобными и слишком заманчивыми. Стоило рискнуть.

Когда еда приготовилась, я выложил ее на тарелку, прихватил пиво и вернулся обратно к компьютеру. Я собирался найти дело, которое сделает мир лучше, даже если это займет всю ночь.

***

На следующее утро Эддисон позвонила в дверной звонок. Я открыл дверь и обнаружил ее в рваных джинсах и ботинках, как я и просил. Ее блузка подчеркивала роскошную фигуру. Подозрительно прищурившись, Эддисон смотрела на меня своими мерцающими карими глазами.

— Что это? — она указала на новенький «Порше 918 Спайдер», который дилер доставил прошлой ночью.

— Моя новая машина, — пожал я плечами. — Нравится?

— Какая-то она не очень «зеленая».

— Тебе не нравится цвет? — я посмотрел на серебристую двухместную машину, припаркованную на подъездной дорожке.

Эддисон закатила глаза.

— Я имела виду зеленая в смысле «экологичная».

— Вообще-то, это гибрид. Именно поэтому я ее и купил.

Девушка скрестила руки и недоверчиво на меня уставилась.

— Серьезно. У нее даже есть режим «спорт-гибрид», — произнес я самодовольно.

— И зачем тебе две машины? —закатилаона глаза.

— Я, наверное, избавлюсь от «хаммера». Один шаг за раз.

Похоже, Эддисон моя идея не сильно впечатлила, потому что, протиснувшись между мной и дверным проемом, она по-хозяйски решительно вошла в дом.

— Что происходит? Зачем ты просил меня приехать? — Проклятье, она была такой напористой, но мне нравилась ее дерзость.

Я пошел следом.

— Мы поедем сегодня на ферму альпака.

— И какого черта нам это делать? — спросила Эддисон. Прошлой ночью я написал ей сообщение, в котором просил поехать со мной. Я не чувствовал особой необходимости в присутствии Эддисон, но наслаждался ее компанией, поэтому и пригласил. Х-м-м. Интересно, она всегда такая колючая по утрам или ей просто нужна чашка кофе?

— Кажется, я сузил возможные варианты своего бизнеса до фермерства. Органика. Разработанная с учётом экологических требований и норм. И все в таком духе. Альпака красивые, поэтому я подумал, что тебе понравится, — пожал я плечами. — Ты не обязана ехать.

Эддисон смягчилась.

— Нет, звучит весело.

Не спрашивая, хочет она или нет, я налил кофе в две походные кружки и направился к машине.

— Пойдем.

Дорога заняла около двух часов. Сначала мы спорили о радиостанциях. В тюрьме я был вынужден слушать очень много рэпа и металла, поэтому сейчас моя душа просто требовала расслабляющей классической музыки, но Эддисон предпочитала поп-музыку. В итоге я сдался и позволил ей выбирать. Это улучшило ее настроение в разы.

После долгого отсутствия практики в общении с женщинами ко мне начали возвращаться крупицы мудрости. Я вспомнил, что делает их счастливыми: установление мира. На ум мне пришел слоган с наклейки на бампер: «Если несчастлива мама, несчастливы все». Жизнь мужчины становится намного проще, если он позволяет своей женщине выигрывать небольшие сражения. Особенно такие несущественные, как выбор радиостанции. Это дает шанс одержать победу в более серьезных баталиях.

Пока мы ехали по извилистой дороге, прибрежные скалы сменились пышными, плодородными долинами и широкими просторами зеленых холмов. Я приоткрыл окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

— Так, расскажи, чем ты занимался до переезда в Малибу? — спросила Эддисон, хлопая в мою сторону глазами.

Она же не могла узнать, так ведь? Я неловко поерзал на сидении. Э-э-э, только если она знала, как пользоваться интернетом. Я не менял свое имя. Вообще ничего не менял. Один запрос в Гугле и всемирная паутина расскажет ей больше, чем нужно знать.

— Что ты имеешь в виду? — бросил я взгляд на Эддисон, пытаясь определить по лицу, знала ли она о моем тюремном прошлом. Но девушка выглядела настолько невинно, что трудно было сказать наверняка. Мне действительно не хотелось пускаться в признания в духе «кстати, я преступник», пока в этом не возникало необходимости. В какой-то момент правда выплывет наружу, но я не хотел начинать день с этого.

— Именно то, что спросила. Чем ты занимался последние несколько лет?

— Ну, я жил в Нью-Йорке…

— В городе или штате?

— Э-э-э. Сначала в городе, а последние несколько лет на севере штата.

— Чем ты там занимался?

— Работал с охранными службами. Потом выполнял кое-какую работу для правительства. — Я просто забыл упомянуть, что это включало в себя вбивание дорожных знаков и сбор мусора вдоль дорог.

— О, и что заставило тебя уехать? — Ей, похоже, было ужасно любопытно. Хотя должен признать, что для женщины нормально интересоваться мужчиной, с которым та спит.

— Настал момент, когда я всерьез начал ценить свою свободу, поэтому выбрал новый старт.

Эддисон задумчиво кивнула, и я воспользовался возможностью сменить тему.

— А ты? Чем ты занимался последние несколько лет?

— Ходила в школу. Работала на случайных подработках. Заботилась о своем дедушке.

— О. Что случилось с твоим дедушкой?

— Кое-что очень плохое. В результате у него случился сердечный приступ, и он чуть не умер.

— Ого, ничего себе. Сожалею об этом.

— Да, это отстой. Но мой дедуля — боец, — сказала она уверенно.

— Он поправился? Именно поэтому ты смогла переехать сюда?

Эддисон поджала губы.

— Можно и так сказать.

— И как ты оказалась в «Дивайн Декорейтинг»?

— Судьба.

Я рассмеялся, но тут пикнул навигатор, и выбранный мной женский голос произнес с британским акцентом: «Через тридцать метров сверните направо».

Свежевыкрашенная табличка с надписью «Мирное царство альпака» указывала на въезд на ферму. Проехав по гравиевой дорожке, обсаженной деревьями, мы добрались до белого амбара, украшенного темно-зеленой отделкой. Мы с Эддисон выбрались из машины и с волнением направились к строению. Если не считать щебетания птиц, на ферме царила такая безмятежная тишина, что создавалось ощущение, будто мы вернулись в прошлое, туда, где все казалось проще, чем в нашей повседневной городской жизни.

Из-за амбара вышел мужчина лет шестидесяти, в очках и потертой спецовке. Он приветливо улыбался:

— Вы, должно быть, мистер Круз?

— Да, сэр. Мистер Холл?

— Это я, — он протянул руку.

Я крепко пожал ее в ответ:

— Приятно познакомиться, мистер Холл. А это мисс Эддисон Джеймс.

Эддисон тоже пожала ему руку:

— Рада знакомству, сэр. А где же альпака?

Мистер Холл указал пальцем:

— Они там, на заднем дворе. Пойдемте.

Мы пошли следом к другой стороне амбара. Я поднял глаза и, к своему удивлению, обнаружил около тридцати животных, пасущихся на поле. Темно-коричневая альпака, ритмично жевавшая траву, взглянула на нас своими большущими проникновенными глазами, затем опустила длинную шею и снова принялась за еду.

Остальных, казалось, наше присутствие не волновало. Они просто занимались своими делами, неторопливо пощипывая зеленые побеги.

— Они прекрасны, — отметила Эддисон.

— Это да, — согласился мистер Холл.

— Какие звуки они издают? — спросила она. — Они кажутся довольно тихими.

— Они мычат.

Мы с Эддисон обменялись взглядами. Какими это были очаровательные и необычные создания с верблюжьими мордами и шерстяной шубкой.

— И что вы с ними делаете? — спросил я мистера Холла. Какими бы милыми эти собратья ламы не были, моей целью было создание коммерческого предприятия. А для этого просто быть милым недостаточно.

— Альпака дают шерсть. Раз в год мы их стрижем и используем шерсть для изготовления свитеров, одеял и пряжи. Шерсть альпака бывает двадцати двух натуральных оттенков. Она мягче и теплее кашемира, к тому же гипоаллергенна, поэтому люди с аллергией на шерсть могут носить сделанные из нее вещи.

— Их содержание дорого обходится?

— Не особо. Меньше, чем содержание собаки, но придется потратиться на ветеринаров. К тому же вы можете научиться стричь их самостоятельно или нанять стригальщика. Но этот вариант сократит вашу прибыль. — Мы подошли к калитке. Мистер Холл открыл ее, пригласил нас войти, а затем закрыл за нами, оставляя на поле с животными.

Альпака, действительно, были разных форм и размеров. Там были белые, бежевые, серо-белые с черными точками, коричневые и даже черные. В конце поля гонялись друг за другом несколько детенышей. Господи, какими же быстрыми они были, прямо как молния. Резвясь, они скакали по полю, вскидывали задние копытца в воздух — радостное проявление юношеского энтузиазма, которое заставило нас троих рассмеяться.

— Они очаровательны! — воскликнула Эддисон. — Можно нам потрогать одного?

Мистер Холл кивнул, и мы медленно двинулись к стаду.

— Я ищу что-нибудь полезное для окружающей среды. А эти ребята экологичны?

Холл кивнул.

— Конечно. Вам не нужно давать им антибиотики, а их помет — одно из самых лучших натуральных удобрений. Практически так же хорош, как гуано летучих мышей.

— Ну, еще бы. — Я совсем не разбирался в гуано летучих мышей, но слова прозвучали впечатляюще. — А какая у них продолжительность жизни?

— В среднем пятнадцать лет.

— И вам не приходится от них избавляться?

Холл покачал головой.

— Самое лучшее в этих созданиях. Вам не нужно их убивать, а они не пытаются убить вас.

— С ними довольно легко управляться? — Самая крупная особь не выглядела такой уж большой. — Сколько они весят?

— Самка в среднем где-то килограмм семьдесят. Некоторые из взрослых особей могут лягнуть, если встанете сзади, но это не сравнится с лошадиным ударом. Лошади и коровы отправят вас в больницу. Если вас лягнет альпака, то самое худшее — вы заработаете синяк.

Пока мы разговаривали, к нам прискакали двое малышей, которые резвились на поле. Оба были желто-коричневого цвета, и выглядели, как близнецы, только у одного морда была более мохнатой, чем у его приятеля.

— Протяните руку и дайте обнюхать, — сказал мистер Холл.

Я сделал, как он велел, и тот, что с мохнатой мордой, подошел ближе и коснулся своим носом моей ладони. Затем промычал и отпрыгнул назад.

Эддисон протянула руку другому. Он тоже подошел и смело уткнулся носом в ее пальцы.

— Этот думает, что у вас есть еда, — объяснил мистер Холл.

Эддисон захихикала.

— У него нос, как бархат. По-моему, это самые милые животные, которых я когда-либо видела. — Альпака замычал. — Разве они не очаровательны? — взглянуда Эддисон на нас.

Мы с Холлом кивнули.

Малыш с лохматой мордочкой вернулся и принялся жевать мою штанину. Я наклонился и поднял его на руки. Весу в нем было не больше восемнадцати килограммов. Эддисон подошла к нам, протягивая руку, чтобы приласкать, но прежде чем она успела прикоснуться к детенышу, на меня налетела большая белая альпака, обильно заплевав какой-то зеленой дрянью.

В шоке я опустил маленького альпака на землю. Он бросился прямо под ту большую белую самку и начал кормиться. Я отступил на шаг, но белая альпака уставилась на меня и выплюнула еще один кусок мерзкой зеленой хрени — ароматного сочетания частично переваренной травы и содержимого желудка.

— Полегче! Я не причинил ему вреда, — крикнул я.

Эддисон замахала рукой перед своим носом.

— Фу! Пахнет ужасно!

— Прощу прощения. Я должен был вас предупредить, — сказал мистер Холл, хотя, по-моему, слегка с этим запоздал. — Это ее малыш. Она просто заботливая мама. Когда вернемся в амбар, я принесу вам бумажные полотенца.

Меня окутал прогорклый запах. Я взглянул на Эддисон, которая смеялась, тщетно пытаясь прикрыться ладонью.

Я был зол, но что-то в том, что я стоял в поле весь оплеванный альпака, показалось мне настолько абсурдным, что сам с трудом сдерживал улыбку.

Мы вернулись в амбар, где мистер Холл показал нам свой фермерский магазин, забитый различными изделиями из шерсти животных. Должен признать, что все предложенное на продажу было впечатляющим. Мистер Холл рассказал, что его жена — ткачиха, и показал несколько шарфов и гобеленов ее изготовления.

Эддисон влюбилась в мишку из альпака, и я купил ей его в подарок. Получив в благодарность поцелуй в щеку, и я раздулся от гордости, будто выиграл для девушки лучший приз на ярмарке. Я обнял Эддисон за талию и притянул к себе, ощутив знакомое шевеление в паху.

«Сосредоточься на деле», — напомнил я себе и неохотно отпустил девушку. Эддисон продолжала внимательно изучать магазин, а я напоследок задал еще несколько вопросов мистеру Холлу.

— Так значит, вы зарабатываете большую часть денег на шерсти?

Мистер Холл кивнул:

— Раньше у нас был селекционный бизнес, и сами по себе животные стоили очень дорого. Поэтому каждый детеныш, который рождался, был довольно ценен. К тому же имелись большие налоговые льготы.

— А сейчас?

— А сейчас это ферма по производству шерсти. Не такая большая прибыль в расчете на одно животное, особенно после финансового кризиса, который сильно ударил по нашему селекционному бизнесу.

— Так вы хотите сказать, что это не очень прибыльно?

— Сейчас шерсть приносит неплохую прибыль, но чтобы доход был ощутимым, нужно заниматься в промышленных масштабах, как с крупным рогатым скотом. Маленькие фермы, такие как наша, приносят выгоду, если вы сами добываете шерсть и изготавливаете продукцию своими руками. Это идеально для нас, потому что моя жена — рукодельница. Она создает вещи из шерсти, благодаря чему мне тоже есть чем заняться с тех пор, как я вышел на пенсию. Это замечательная жизнь, но мне, кажется, вы ищете что-то помасштабнее.

— Так и есть. Мы благодарны вам, за то, что уделили нам время и показали здесь все. Если я решу заняться альпака, обязательно свяжусь с вами.

Мы с Эддисон попрощались с мистером Холлом и вернулись в машину.

— Значит, ты теперь собираешься стать заводчиком? — поддразнила она, поглядывая на меня из-под густых ресниц.

— После благословения слюнями альпака?

Эддисон хрипло рассмеялась, и это прозвучало чертовски сексуально.

Я взял влажное бумажное полотенце, полученное от мистера Холла, и попытался стереть остатки частично переваренной травы, которая облепила мою рубашку. Запах продолжал проникать в ноздри и чуть ли не убивал.

— Сомневаюсь, но, как только приеду домой, одно я сделаю точно — приму душ.

Эддисон зажала нос и опустила окно.

— Отличная идея.

ГЛАВА 10

Эддисон

Поездка к альпака была на удивление веселой. Картинка невероятно сексуального и оплеванного Фостера отпечаталась в моей памяти навечно. Жаль только, что я не сняла это на телефон. Мне подумалось о десятке мемов, которые разлетелись бы по интернету в мгновение ока, и унизили бы этого мужчину. Я почувствовала укол вины за подобные мысли, но сразу же отбросила это чувство.

По дороге домой я предложила перекусить, и Фостер купил мне бургер с картошкой и молочный коктейль.

— Прошу прощения за неслишком изысканную кухню, но сомневаюсь, что меня впустят в приличный ресторан, — сказал он, указывая на свою испачканную рубашку.

Я рассмеялась:

— Без проблем. Мне нравятся бургеры.

— Мне тоже.

По дороге назад мы погрузились в дружеское молчание, и мне не понравилась легкость, с какой это произошло. Я практически забыла, что должна злиться на Фостера. Что за человек купит дорогущую машину вроде этой, когда есть люди, у которых совсем нет денег? Люди, которых обворовал Фостер со своим боссом. Этот парень невероятен. Он вел себя так, будто роскошь — его неотъемлемое право.

Во чтобы то ни стало, мне нужно было вернуться к выполнению своей миссии, а не развлекаться с сидящим слева безумно обаятельным мужчиной. Я уже порылась в его компьютере, по крайней мере, в незащищенных папках. К тому же у меня было еще одно предположение по поводу местонахождения доказательств его вины, но для этого нужно, чтобы Фостер не путался под ногами. И еще мне надо приглашение остаться у него на ночь.

Хорошо, что у меня был план.

Когда мы подъезжали к дому, я протянула руку и стала перебирать пальцами завитки волос на затылке Фостера. Он посмотрел на меня, одарил теплой улыбкой, и мое сердце невольно затрепетало.

Нужно успокоиться. Он не единственный мужчина, посланный Богом на землю. К несчастью, наверное, самый красивый, но не единственный.

— Может, зайдешь? — спросил Фостер, остановив «порше» на подъездной дорожке.

— Конечно, — осипшим голосом ответила я и пошла следом.

Как только мы переступили порог, Фостер начал расстегивать свою рубашку. Я ожидала, что он швырнет ее на пол, но вместо этого, он пошел вглубь коридора, похоже, в прачечную.

— Сейчас вернусь, — бросил он через плечо.

Серьезно? Мало того, что этот мужчина был великолепен и не лишен самоиронии, так он еще и убирал за собой.

Минуту спустя Фостер вернулся в прихожую в одних лишь трусах. Я любовалась им, не в состоянии решить, на чем конкретно сосредоточиться: на сводящем с ума, бугрившемся прессе или косых мышцах живота, чувственно указывающих прямо на член. Заплетающимся языком я едва смогла спросить, куда он ходил.

— Забросить отвратительную рубашку в машинку. Вместе со штанами. — Лицо Фостера засияло. — А что? Соскучилась? — спросил он, и мои колени едва не подогнулись.

— Нет, — защищаясь, фыркнула я.

«Миленько. Очень женственно, Эддисон». А потом приклеила на лицо приторную улыбочку, будто это была шутка. Иногда я забывала, что должна вести себя так, будто он мне действительно нравится.

— Если не возражаешь, я заскочу в душ и отмоюсь.

— Отличное решение.

Фостер пошел по лестнице к главной спальне, а я поначалу последовала за ним, но потом заколебалась. Пока он будет мыться, я могу сделать одно из двух. Первое: я могу еще немного пошарить здесь, или второе: я пойду за ним следом, а потом уже пошарю, пока он будет спать.

Я остановилась на втором.

Прокравшись в спальню Фостера, я прислушалась.

Так, шум бегущей воды. Затем звук закрывшейся дверцы душа. Я разделась и оглядела себя с головы до ног в зеркале, расположенном в углу комнаты. Не мешало бы немного загореть. Я выглядела болезненно-бледной, как бостонец в конце зимы. По крайней мере, у меня была возможность воспользоваться бритвой. Это конечно не классная восковая эпиляция, но мне казалось, я почувствую себя в каком-то смысле ухоженной. А то, после беглого осмотра я ощущала себя только более уязвимой.

Что ж, сейчас я с этим ничего нельзя поделать. Что есть, то есть, и хвала Господу за непреивередливых мужчин, недавно освободившихся из тюрьмы.

Меня немного нервировала необходимость в подобной напористости, но приходилось рисковать. Если бы Фостер не хотел видеть меня в своей постели, то не пригласил бы зайти.

В ванной меня встретила стена пара. Я всматривалась сквозь нее, пока не разглядела за стеклянной дверцей душевой Фостера. Он стоял ко мне спиной и намыливал крепкие бедра. От его идеальной задницы невозможно было отвести глаз. Округлые ягодицы выглядели аппетитно, они напоминали сочное яблоко и вызывали желание впиться в них зубами.

Прервав мой зрительный оргазм, Фостер развернулся и заметил меня, нагую, стоявшую посреди его ванной. Я инстинктивно сложила руки на груди и выпалила:

— Составить компанию? — Как только прозвучали эти слова, я поморщилась, жалея, что не придумала что-нибудь более соблазнительное.

Он открыл дверь в душевую и подмигнул:

— Входи.

Внутри у меня все перевернулось. Я с трудом могла поверить, что этот Адонис приглашал меня принять с ним душ. Нужно все-таки заставить себя шевелиться. До моего мозга наконец-то дошло это послание, и я, шагнув внутрь, закрыла за собой дверь.

Обжигающе-горячая вода ударила меня по руке.

— Ой!

— Что такое?

— Черт, почему вода такая горячая? — взвизгнула я.

— Ох, прости, мне просто нравится погорячее. Наверное, потому что у нас она была не очень горячей в… э-э-э, не важно. — Фостер отвернулся и начал возиться с краном. — Вот. Я сделал попрохладнее.

Проклятье. Похоже, я испортила все настроение, но что еще оставалось делать? Соблазнение мужчины не включало в себя ожог первой степени.

Вода стала холоднее.

— Так лучше? — спросил Фостер, притягивая меня в свои объятия.

Я кивнула.

— Я рад. Хотелось бы быть хорошим хозяином, — произнес он, осыпая мое лицо поцелуями.

— У тебя получается. — Приласкать эго Фостера было легким делом.

Я опустила руку к его паху, собираясь приласкать кое-что еще. Затем обхватила пальцами член, и Фостер застонал от удовольствия. Ну что ж, пришла моя очередь заставлять его извиваться. И не дав остановить себя, я опустилась на колени и обхватила вставшую плоть губами.

Потоки воды стекали по спине, что придавало всему действу еще больше чувственности. Фостер взял мое лицо в ладони. Я подумала, он начнет двигать бедрами, глубже проникая мне в рот, но вместо этого Фостер отстранился и поднял меня обратно на ноги.

— Быть хорошим хозяином, в данном случае, означает помыть гостью.

— Ты собираешься мытьменя?

— Думаю, так будет правильно. — С озорным блеском в глазах Фостер взял мыло и растер его в ладонях, создавая обильную пену.

Признаюсь, мне было гораздо комфортнее доставлять удовольствие Фостеру. А сейчас, когда все внимание снова сосредоточилось на мне, я попыталась разрядить обстановку.

— Не хочешь взять мочалку?

— Предпочитаю использовать руки. — Фостер схватил меня за бедра и подтянул ближе. Одной рукой он стал мягко и чувственно поглаживать меня между ног, другой взял меня за затылок и впился поцелуем в губы.

Вода нескончаемым потоком струилась по нашим телам, и я на мгновение забыла о своей неуверенности, скрытых мотивах и отлично продуманных планах. Вместо этого я покорилась этому мужчине и не успела опомниться, как Фостер подхватил меня за ягодицы и одним уверенным движением насадил на свой член.

Проникновение было стремительным. Опьяняющим. Обхватив ногами талию Фостера, я вцепилась в него изо всех сил.

Фостер начал двигаться, удерживая меня навесу, и когда я осознала, что единственной моей опорой было его тело, проскулила в ухо:

— Ты меня уронишь.

— Ты в меня не веришь? Расслабься, — практически прорычал он мне в ухо. — Не уроню.

Я не хотела его обидеть, но пол в душевой был скользким. Один неверный шаг…

С нарастающим темпом его член вбивался в меня под углом, позволявшим задевать все правильные места, и вскоре под натиском острого наслаждения все мои тревоги развеялись. Находясь в полном трансе от нашей мокрой эротической скачки, я хотела, чтобы этот момент длился вечно. Но, естественно, он закончился. Фостер вышел из меня и осторожно опустил на пол. Затем обхватил член пальцами, и через пару движений на плитку душевой, смешиваясь с водой, полетели белесые струи.

На какой-то миг мне вдруг захотелось, чтобы Фостер кончил в меня, и я почувствовала неуместную грусть. Я хотела его сперму. Но тут же прогнала глупую мысль.

— Ты кончила? — спросил он, выгибая бровь. Если мужчине приходится спрашивать…

Жар прилил к моим щекам.

— Я… я… почти.

— Предпочитаю заканчивать то, что начал. — С этими словами Фостер опустился на колено, раздвинул мне ноги и, зарывшись лицом в промежность, скользнул языком вглубь, посасывая и вылизывая мое лоно. Вскоре, окончательно лишившись рассудка, я уже тянула его за волосы, стонала и кричала во всю мощь легких:

— ФОСССССТЕР!

Когда мое тело, наконец, прекратил сотрясать оргазм, Фостер поцеловал меня в губы и вышел из душа.

— Дам тебе пару минут закончить, а пока принесу полотенце.

— Спасибо, — ответила я, пытаясь восстановить дыхание. Чтобы прийти в себя, потребовалось несколько минут. Затем я вымыла волосы и еще раз прошлась губкой по телу.

Открыв дверь душевой, я обнаружила Фостера, который стоял в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Второе — для меня — он держал в руках. Я подошла, и он медленно вытер меня с головы до ног, а затем спросил:

— Тебе нужна футболка или что еще?

— Конечно, — я взяла с раковины расческу и попыталась расчесать спутанные волосы.

Несколько минут спустя мы оба устроились в кровати в футболках San Diego Sabres— местной футбольной команды, за которую играет его друг Бенедикт Морган.

Я постепенно отходила от остаточных ощущений после нашей секс-гимнастики в душе и дожидалась нужного момента для реализации своего плана.

Любая женщина, перешагнувшая порог невинности, знает, что лучший способ заставить мужчину заснуть — это заняться с ним сексом. Как только он кончит, то засыпает мертвым сном. Особенно после тяжелого дня. Трудно сказать, заложено ли это специально природой, чтобы не дать мужской особи сбежать после полового акта — что очень часто случается с противниками обязательств, — или просто так получается, потому что парень выдыхается. Как бы то ни было… как только Фостер уплывет в страну сновидений, я смогу свободно бродить по дому незамеченной.

Когда в комнате послышалось размеренное сопение, я осторожно поерзала на постели. Фух! Он даже не шелохнулся, так что я медленно сползла с кровати и заглянула в мусорную корзину в углу спальни. Ничего, кроме чека от средств по уходу за бородой. Ножницы, масло и щетка. Господи, я понятия не имела, что уход за бородой — такое большое дело. За все время, проведенное с этим миллиардером, я узнала только о его заботе о бороде и трепетном отношении к альпака. И это было лишь началом.

Сосредоточься, Эддисон.

В ванной тоже не обнаружилось ничего интересного, так что я перенесла свои поиски на кухню. Как бы ненавистно мне не было рыться в мусоре со смесью из кофейных зерен и яичной скорлупы, я это сделала. К несчастью, там ничего не оказалось, кроме подгнивающей еды, упаковок и смятых бумажных полотенец.

Проклятье. Это означает, что придется выйти на улицу и проверить мусор там. Было бы классно иметь один из налобных фонариков, какими пользуются шахтеры. У меня же был только фонарик в телефоне. Мало того, что его неудобно держать, одновременно копаясь в мусоре, но и заряда батареи оставалось всего тридцать процентов. Поразмыслив — подождать, когда он подзарядиться или нет, — я в итоге решила разобраться с этим по ходу дела.

Большие мусорные контейнеры стояли в пристроенной к гаражу нише, и что вы думаете, один из них уже был переполнен, и из него даже что-то вываливалось. Супер.

Я вытащила первый мешок и, приступив к работе, попыталась развязать веревку. Тот, кто завязывал эту штуковину, знал свое дело. Десять минут и два сломанных ногтя спустя я пообещала себе, что следующий пакет я просто разорву.

Мокрый «Спорт Иллюстрейтид», пустые упаковки от попкорна для микроволновки, ватные шарики, пустые банки от колы и газировки, обувная коробка, пустая бутылка каких-то метаболических добавок, несколько писем…

Бинго!

«Умоляю, пусть среди них будут банковские выписки», — молилась я, пытаясь не думать, почему«Спорт Иллюстрейтид»был мокрым.

Перебирая буклеты и вскрытые конверты, я пробежалась взглядом по нескольким рекламкам местных риелторов, заявке о пожертвованиях для пожарного департамента и письмам от нескольких благотворительных организаций, включая то, где его благодарили за помощь организации, которая занималась сбежавшими из дома подростками.

Чем больше я читала, тем больше ощущала внутри пустоту. Где все материалы, которые доказывали лживую ублюдочность этого парня? Должно же быть что-то, чтобы использовать и усадить его обратно за решетку, где ему самое место.

Но пока я лишь обнаружила, что Фостер Круз — сама добродетель. Только я не купилась на это ни на секунду. С отвращением вытащив проверенный пакет из перевернутого контейнера, я полезла уже за следующим, но тут моей ладони коснулось что-то теплое и волосатое.

Я одернула руку и вскрикнула — просто не смогла сдержаться. И сразу я пожалела, черт, лучше я бы им подавилась. Внутри все сжалось от страха, и сложно было сказать, чего я больше боялась: ужасного монстра, который только что ударил меня по руке, или проснувшегося Фостера, который обнаруживает, что я копаюсь в его мусоре.

Инстинктивно я понимала, что монстр в отходах был более близкой угрозой, поэтому навела фонарик на мусорный бак.

В ответ на меня злобно уставились два ярко-зеленых глаза. Я застыла.

ГЛАВА 11

Фостер

Я крепко спал, пока меня не разбудил леденящий кровь крик. Резко подскочил и огляделся по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Я потер глаза. Куда подевалась Эддисон?

Когда я засыпал, она была рядом. Это она кричала? Меня внезапно накрыло холодной волной страха. Что если с ней что-то случилось? Я спрыгнул с кровати и помчался в ту часть дома, откуда раздался крик, по дороге включая все уличное освещение. Обогнув угол дома, я услышал дикое рычание.

— Кто здесь? — крикнул я, жалея, что не прихватил бейсбольную биту или что-нибудь другое в качестве оружия. Надо было раньше думать.

А затем я увидел Эддисон.

Ее не держали под дулом пистолета два здоровенных парня, и она не лежала мертвой на земле. Нет, она рылась в перевернутом мусорном баке.

— Эддисон, что ты здесь делаешь?

— Ой! — Эддисон удивилась, увидев меня. Не понятно только почему. — Я? Э-э-э, я потеряла сережку.

— Здесь?

Эддисон рассмеялась и легким движением руки отмахнулась от моего вопроса.

— Нет, глупый. Понятия не имею, где. Говорю же, потеряла!

— Но что ты делаешь здесь?

— Просто подумала, что она могла оказаться в мусоре.

— С чего бы ей там быть?

— Ну, пару раз я ее уже роняла, вот и подумала, что возможно, она упала, когда я чистила апельсин над мусоркой. Глупо, я знаю. Я тебя разбудила? Прости.

— Да, ты меня разбудила. Поэтому я и примчался сюда. Почему ты кричала?

— Из-за психованного кота. Он сидел в мусорном баке и до чертиков меня напугал.

— Ты в порядке? Он тебя не поцарапал?

— Нет, все хорошо.

— Так, погоди, что произошло?

— Я рылась в мусоре в поисках сережки, а кот, видимо, сидел на дне бака. Он цапнул меня за руку, и я безумно испугалась. Прости.

— Так ты поэтому кричала?

— Ага. — Прикусив губу, Эддисон уставилась на бетонное покрытие под ногами. — Как-то неловко получилось. Прости.

— Не переживай. Где кот сейчас? Мне показалось, я слышал рычание.

— Не знаю, но, по-моему, у него порез на голове. Наверное, побывал в драке.

Еще один низкий рокочущий звук раздался со стороны моей машины, припаркованной чуть поодаль. Я приложил указательный палец к губам и крадучись двинулся в направлении этого грозного звука.

Эддисон пристроилась сзади. Меня охватило чувство гордости, когда я понял, что тем самым она доверяет мне свою безопасность.

Когда мы подобрались ближе, оказалось, что звук исходил из-под машины. В паре шагов от нее я прошептал:

— У тебя есть фонарик?

— Только в телефоне.

— Годится.

Эддисон протянула мне телефон. Присев на корточки, я высветил фонариком пространство под машиной и обнаружил там потрепанного белого кота с яркими изумрудно-зелеными глазами. А затем снова раздался тот же низкий утробный звук. За ухом я рассмотрел пятно, про которое говорила Эддисон. Длинный мех был спутан и вымазан какой-то дрянью бурого цвета. Кот определенно был ранен. Я протянул к нему руку, но тот в ответ зашипел.

Против меня сегодня ополчились все животные?

Я поднялся.

— Все верно, это кот. И похоже, у него действительно что-то не так с головой. Но он просто так не вылезет.

— Может, он голоден или хочет пить? — спросила Эддисон.

Я заметил, как легкая ткань футболки обрисовала ее голую грудь. На Эддисон были короткие джинсовые шорты, едва прикрывавшие ягодицы. Как хорошо, что пока я сидел, женская мода стала еще откровеннее.

— Прости, что ты сказала?

— Хочешь, я принесу ему немного воды?

— Я схожу. Он шипел на меня, поэтому не думаю, что будет по мне скучать. Приглядывай за ним, а я сейчас вернусь. Кажется, в кладовке были консервы с лососем.

— Уверена, он будет в восторге.

Я поспешил в дом и, в поисках того, что могло понравиться коту, перерыл все полки. Никогда бы не признал этого вслух, но знал, что если позволю Эддисон покормить кота, то чертово животное определит в любимицы именно ее, а меня возненавидит. Одним словом, повторится сегодняшняя ситуация с альпака. И будь я проклят, но завоюю хоть толику симпатии четвероногого создания, даже если в процессе оно меня убьет!

Наконец, на нижней полке я нашел несколько банок с лососем. Оставив одну на кухне, вторую я взял с собой на улицу, решив воспользоваться ею, чтобы выманить кота из-под машины. Заодно прихватил бутылку с водой и миску из шкафчика.

— Что он делает? – спросил я.

— Ничего. Просто сидит там и рычит, будто я собираюсь его обидеть.

— Скорее всего, он просто напуган. — Я налил в миску немного воды, открыл банку с лососем, пихнул обе емкости под машину и оставил их где-то на полпути между нами и забаррикадировавшимся котом.

Кот снова заорал, на этот раз намного громче.

— Отлично. — Я подтолкнул воду ближе.

Заунывный звук из-под машины повторился.

Я сдался и пододвинул и рыбу.

Со странным урчанием кот подполз ближе и принялся за лосося. Несколько минут спустя он уже облизывал морду и смотрел на меня выжидающе.

— Не думал, что он прикончит рыбу так быстро. Сбегаешь за второй банкой? Она на кухонном столе.

— Конечно. Сейчас вернусь.

— Все будет хорошо, приятель, — попытался я успокоить кота, и почувствовал себя идиотом, когда тот, проигнорировав меня, начал лакать воду.

— Вот, держи. — Эддисон вручила мне еще одну банку.

— Спасибо. Думаю при помощи этой порции попробовать заманить кота в дом.

Эддисон моргнула.

— И что ты с беднягой будешь делать потом?

— Похоже, ему не помешал бы визит к ветеринару.

Эддисон пожала плечами.

— А дальше?

— Не знаю. — Я вдруг понял, что не смогу вышвырнуть кота вон. Это не был обычный бездомный кот — у него была длинная белая шерсть. Возможно, он даже персидской породы. — Мы можем попробовать разыскать его хозяина.

Эддисон кивнула.

— Хорошо, но ты же понимаешь, что понадобится переноска, чтобы отвезти его к ветеринару.

— Ох, точно, — согласился я, хотя понятия не имел, о чем она говорила. Я вскрыл вторую банку и поставил под машину, в нескольких от нас сантиметрах.

Кота, похоже, эта близость не волновала. Он подполз к банке и начал есть. Я поднял ее и передвинул на несколько шагов дальше от машины. Мы с Эддисон чуть отошли, и кот на полусогнутых лапах снова прокрался к еде.

Чавк. Чавк. Чавк.

Я передвигал банку, кот перемещался следом.

Мы повторяли этот процесс несколько раз, пока животное не оказалось в паре шагов от входной двери.

— Откроешь дверь? — прошептал я Эддисон. Можно подумать, кот понимает, о чем я толкую, не важно — шепотом или нет.

Она кивнула и тихо распахнула дверь.

Осталось всего несколько кусочков лосося, и интерес нашего мохнатого друга к еде начал угасать. Я резко наклонился, подхватил его на руки и рванул ко входу в дом.

Когти животного впились мне в кожу, словно десяток острых ножей. Запустив их поглубже в мою плоть, шерстяной комок на этом не остановился. Нет. Перебирая лапами, он попытался вырваться из моей хватки, оставляя глубокие царапины.

И пока боль не успела дойти до мозга, я влетел в дом, выкрикнув: «Закрывай! ». Как только за мной захлопнулась дверь, я выпустил извивающийся комок из рук.

Кот стал метаться из стороны в сторону, пытаясь найти безопасное место в этой странной новой обстановке и спрятаться. На какое-то время мы потеряли его из виду.

— Боже мой, ты весь в крови. — Эддисон указала на алые капли, стекавшие по моим рукам.

— Ага. Чертовски больно.

— У тебя есть спиртное?

— Спиртное? — От него будет еще больнее. Если только она не предлагала мне выпить.

— Или аптечка?

— Да, что-то такое было.

Мы вернулись в спальню, где Эддисон стянула с меня футболку и обработала царапины антибактериальными салфетками, которые нашла в аптечке. Мне нравилось наблюдать за Эддисон в роли сестры милосердия. На самом деле, от этого встрепенулся мой член, готовый к очередному раунду. Но когда я наклонился, чтобы поцеловать девушку, где-то рядом снова раздалось жуткое ворчание.

— Ох, черт, нет! Откуда это? — спросила она.

— Кажется, из-под кровати.

Мы переглянулись и вернулись к поцелуям. Но в тот момент, когда я накрыл Эддисон своим телом, снизу снова раздалось низкое, гортанное завывание.

— Серьезно? — Долбанный кот пытался обломать мне секс.

— Кажется, он расстроен, — пожала плечами Эддисон.

— Расстроен? Он только что разодрал меня в клочья. Я тут кровью истекаю, а расстроен он?

Эддисон кивнула.

Игнорируя кошачий протест, я протянул руку и погладил грудь Эддисон. В этой футболке без лифчика она сводила меня с ума. Я наклонился к шее Эддисон, приласкал губами нежный изгиб и запустил руку под футболку. Эддисон охнула, что я воспринял, как приглашение, и устроился между ее ног. Но только я притерся к ней бедрами, зверюга снова затянула свою песню:

— Мряяяяяяуууууууу!

Я расстроенно скатился с Эддисон, и кот заткнулся.

Девушка сочувствующе мне улыбнулась и похлопала по плечу. В царстве животных сегодня мне определенно были не рады.

— Эй, котик, иди сюда, — сказала она тихо, перегнулась через край кровати и протянула руку. — Ты просто напуган, да?

Мгновение спустя из-под кровати появился кот и осторожно подполз к протянутой руке Эддисон. Зверюга позволила почесать себе голову, жмурясь и урча от удовольствия.

— Все хорошо. Теперь с тобой все будет в порядке, — успокаивала она кота. Тот, словно поняв, запрыгнул на кровать и, свернувшись калачиком у Эддисон под боком, позволил девушке гладить себя по мягкой шерстке.

Удрученный, я встал, выключил свет и заполз обратно в постель.

Проклятущий кот.

ГЛАВА 12

Эддисон

На следующее утро я проснулась и обнаружила на кровати рядом записку.

«Я подумал, ты захочешь поспать.

Повез кота к ветеринару. Скоро вернусь.

Фостер»

Что? Как, черт возьми, ему удалось самому вытащить кота? И как я это проспала? Который вообще час? Я проверила телефон, было почти десять.

Я всегда крепко сплю, но мне следовало бы поставить будильник. Хорошая новость в том, что в доме Фостера я была одна. В голове закрутилось множество мыслей о том, что можно сделать за это время.

Решая, с чего бы начать, я откинулась на подушку и лениво потянулась. После секс-упражнений с Фостером неудивительно, что все тело ныло — давали о себе знать мышцы, о существовании которых я раньше и не подозревала.

Я потянулась за телефоном, собираясь позвонить дедуле и узнать, все ли с ним в порядке. Когда я вчера с ним говорила, он сказал, что миссис Уильямс приготовила для него обед, а на сегодня обещала испечь кексы. Но я все равно беспокоилась.

— Алло?

— Привет, дедуля, просто хотела узнать, как у тебя дела.

— Привет, милая. Я же просил тебя перестать обо мне беспокоиться. Пользуйся возможностью и наслаждайся калифорнийским солнцем.

— О, я так и делаю, — ответила я, радуясь, что дед не видит, как я растянулась на своем ложе Немезиды. — Чем займешься сегодня?

— Ко мне придет миссис Уильямс и еще несколько старых друзей. Будем играть в карты, потом вместе пообедаем и посмотрим фильм. — Голос дедули звучал весело, и я почувствовала себя по-настоящему счастливой. — А ты что делаешь?

— Только что проснулась. — Я подавила зевок. — У меня есть кое-какие планы на день, так что не могу долго говорить.

— Ну, миссис Уильямс уже подъехала, так что мне тоже пора, — ответил в тон мне дедуля. — Береги себя, Эдди.

— Обязательно. Люблю тебя.

— Пока, милая. Я тоже тебя люблю.

Я отключила телефон и потянулась пальцами ног. Снаружи было так тихо, что можно было услышать тиканье часов и щебетание птиц, громко спорящих о чем-то своем. Комната была залита солнечным светом, и я наблюдала, как в его лучах пляшут пылинки.

***

Отомстить за дедулю. Вот чего я хотела больше всего в жизни. Сердце скрутила боль от вновь нахлынувшего воспоминания.

Дедуля лежал на кухонном полу и корчился в агонии, прижимая к груди клочок бумаги. Я была рядом, держала его голову на коленях и поглаживала по волосам в ожидании скорой.

— Эдди…— выдохнул он, еле дыша и закатывая глаза.

Я попыталась скрыть ужас в голосе:

— Не разговаривай, дедуля, просто держись. Пожалуйста! — Я быстро моргнула и попыталась проглотить ком в горле. — Просто держись… ради меня.

Я не смогла бы вынести потерю единственного человека, который значит для меня всё. Он был единственной семьей, оставшейся после смерти родителей, единственной постоянной величиной в моей жизни. Дедуля был моей скалой, моей защитой и опорой. Он помог мне пережить самые трудные моменты в жизни, когда больше не на кого было опереться.

Дедуля был всем, что у меня есть. Он не мог умереть.

Тишину нарушало только тиканье часов, а мы все ждали, ждали и ждали.

Куда подевалась эта чертова скорая?

Кожа деда посерела, дыхание стало затрудненным. Его лицо снова свела судорога, и он обмяк.

— Нет, — застонала я, пытаясь сдержать слезы, оставаться сильной и храброй, но с треском провалилась. — Ты не можешь меня бросить!

Взгляд, наполненный невыносимой болью, остановился на моем лице.

— Найди этих ублюдков, Эдди. Заставь их заплатить. — Он сунул мне в руку смятый листок бумаги. — Обещай мне.

У меня перехватило дыхание. — Обещаю, дедуля. Я обещаю. — Я наклонилась и поцеловала его в лоб. — Я люблю тебя.

Я даже не заметила, что по лицу текли слезы. Если бы скорая не приехала именно в эту минуту, я бы потеряла дедулю навсегда. Никогда не смогу простить людей, которые причинили нам столько вреда и боли.

Я вытерла щеки тыльной стороной ладони и, вздернув подбородок, сказала в тишину:

— Я доберусь до этих гадов, дедуля. Ради тебя и мамы.

Я была совсем ребенком, когда отец погиб в аварии, и дедуля стал единственным мужчиной, занимавшимся моим воспитанием. Нет, он был гораздо большим — моей опорой, тем, кто научил меня практически всему, потому что мать почти никогда не бывала дома.

Мы жили трудно. Папа не оставил ничего, кроме огромного карточного долга, который разорил нашу семью. Чтобы как-то существовать, маме пришлось пахать на двух работах. Мы были вынуждены переехать к деду, чтобы обо мне было кому заботиться. Через девять лет мама умерла от рака груди, оставив нас с дедулей на произвол судьбы.

Не успели мы оплакать потерю, как случилась вся эта история с Эрни и Фостером. Сколько ударов может выдержать одна семья? В том клочке бумаги говорилось, что дед потерял свой дом, и это стало последней каплей. Каплей, чуть его не убившей.

Это должно было быть его золотым временем.

Все последующие годы моей основной целью в жизни было исправить ошибки прошлого. Я не могла вернуть дедуле здоровье или дом, но могла дать ему душевный покой. Я собиралась сдержать обещание, даже ценой собственной жизни.

Я сильная. Упрямая. И одержима местью.

***

Его компьютер.

Поскольку в мусорных баках найти ничего не удалось, придется вернуться к ноутбуку и копнуть глубже. Наверно эта фигня с мусором работает только в детективных романах или криминальных сериалах. Я искала не в том месте. Что-то обязательно должно найтись — возможно, в электронной переписке. Придется повозиться с паролем. Надеюсь, Фостер, как и большинство людей, использует знакомые, легко запоминаемые вещи.

Зазвонил мой телефон, и я подскочила на месте. Увидев имя на экране, я моргнула.

Руби.

Я была так занята Фостером, что совсем забыла о ней и о своем обещании встретиться за ланчем.

— Привет, Руби. Как дела? — спросила я, чувствуя себя виноватой, что не позвонила ей раньше.

— Привет, незнакомка. Слушай, я весь день свободна. Давай пересечемся где-нибудь?

— Э-э-э. Вообще-то я работаю. — Не совсем ложь, но все-таки.

— Хочешь, приду помогу тебе? Ты что-нибудь уже выяснила насчет того парня?

Кроме того, что он бог секса и дьявол в постели?

Я вздохнула.

— Не-а. Ничего.

— Давай я тогда подъеду. Мой отец — полицейский, он научил меня кое-каким полезным вещам. Может, мне удастся что-нибудь найти.

Ха! Если только она знает, как взломать компьютер.

— Хм-м… У тебя есть какие-нибудь особые компьютерные навыки? — спросила я, озвучивая свои мысли.

— Забавно, что ты спросила. Да я же компьютерный гений! В Австралии меня выгнали из университета за то, что я хакнула записи декана и достала все экзаменационные вопросы.

Я резко выпрямилась.

— Ого! Впечатляет. Значит ты именно та, кто мне поможет. Как скоро ты приедешь, если я закажу тебе Uber?

— Я в Санта-Монике, стою у «Старбакса». Могу хоть сейчас запрыгнуть в машину и быть у тебя.

— Отлично, перезвоню, как только узнаю детали насчет такси. Думаю, оно подъедет минут через пять, а ехать тут недалеко.

— Класс! Я в восторге! — Мне показалось, она повесила трубку, потому что повисло долгое молчание. — Э-э-э, Эддисон, ты уже у него дома?

Я откашлялась и ответила:

— Да, я здесь ночевала.

— О… ух ты… Значит, вы… хм, вместе? Ну, как пара?

— Черт, нет! Я просто использую его, чтобы получить информацию. Он мудак, забыла? Я бы не стала встречаться с вором даже за миллион баксов.

— О, хорошо. Я просто беспокоилась, что ты влюбилась во врага.

Я рассмеялась, но мой смех прозвучал неубедительно.

— Этого не произойдет. Без шансов. В любом случае, Фостер Круз не в моем вкусе. Но ради семьи я готова на все, чтобы восстановить справедливость. Даже пожертвовать своим телом.

— Божечки, ты взялась за него всерьез, раз готова зайти так далеко.

— Еще как готова. Тот, кто обманом забирает сбережения у невинных людей, не должен уйти от ответа. И если чертов закон не может заставить его заплатить, то это сделаю я.

— Мне нравится твоя преданность делу. Присылай машину, и я тебе помогу.

Я отключила телефон, организовала такси и отправила Руби сообщение с подробностями. После нашего разговора у меня все еще пылали щеки, потому что мои слова не совсем соответствовали действительности. Из-за бороды и татуировки на груди мне сначала казалось, что Фостер не в моем вкусе, но, черт возьми, когда он меня трахал, то подходил мне идеально. Альфа-самец с повышенным чувством ответственности и немалым запасом нерастраченной нежности привлекал меня гораздо больше, чем хотелось признавать. От одной мысли о нем у меня затвердели соски.

Я влипла по-крупному.

Увязла по самую макушку.

Может, и хорошо, что Руби собиралась мне помочь. Я надеялась, что она что-нибудь накопает, и тогда я смогла бы со всем этим покончить и вернуться к своей жизни на восточном побережье.

Сердце вдруг сжалось. Не хотелось признавать, но мне действительно нравилось проводить время с Фостером. Чем больше я его узнавала, тем больше он забирался мне под кожу, и тем труднее было сохранять дистанцию.

Возвращение к прошлой жизни, где не было места этому мужчине, казалось мрачной, серой и скучной перспективой. В конце концов, он пытался сделать что-то стоящее со своей жизнью. Разве это не свидетельствовало о том, что он изменился? Может, Фостер больше не мошенник? Или я просто искала для него оправдания?

В ожидании Руби, горевшей желанием помочь мне проникнуть в недра чужого компьютера, я решила покопаться в документах Фостера в кабинете.

Я натянула джинсовые шорты и быстро обнюхала футболку. Хм, не помешала бы свежая, но лезть в гардероб Фостера без разрешения у меня не хватило духу.

Странно, как люди могут быть близки друг с другом, и все же во многих отношениях оставаться совершенно чужими.

Напевая песню Бейонсе, я побрела в ванную, собираясь умыться и сделать что-нибудь с волосами. Душ я решила принять позже, поскольку в отсутствие Фостера у меня хватало важных дел. Дорога была каждая секунда, так как я понятия не имела, когда он вернется.

Несколько минут спустя я уже сбегала по лестнице, взволнованная возможными находками. Я осторожно открыла тяжелые двери в кабинет и отогнала давящее чувство вины, заставляя себя вспомнить, что делаю это, чтобы помочь своей семье и другим жертвам. И как только я сосредоточилась на причине шпионажа, все сомнения исчезли.

Открыв несколько ящиков, я обнаружила только обычные канцелярские принадлежности и несколько заметок об идеях для бизнеса и приблизительных оценках затрат, нацарапанных в блокноте. Взглянув на некоторые цифры, я присвистнула. Парень явно не собирался терять время зря. Он был настроен серьезно, и, очевидно, готов вложить в дело чертову кучу денег.

Чужих денег?

Меня охватила ярость, стало трудно дышать. Фостер планировал извлечь выгоду из денег, которые не заработал, и не имело значения, были ли его новые проекты «зелеными» или экологичными — факт оставался фактом: они будут финансироваться краденными деньгами. И моя недавняя симпатия к Фостеру была лишь минутным помутнением. Я чуть не позволила этому ублюдку соскочить с крючка только потому, что он знал, как доставить мне пару хороших оргазмов.

Разложив бумажки, я сфотографировала на телефон каждую страницу, чтобы позже тщательно изучить. Кровь вскипела в венах, и, пытаясь как-то остудиться, я стала обмахиваться одним из листочков.

Удалось найти только записи и пустой дневник. Больше ничего. Расстроенная, я методично обыскала каждый ящик и каждую полку, но ничего важного не нашла. Стальной картотечный шкаф внутри большого деревянного секретера был заперт, но под ним лежал листок бумаги с нацарапанной датой.

«9 августа». Хм-м. Что бы это могло значить?

Я дала волю воображению. Может, какой-то особый день торгов? Дата, когда один из дружков Фостера должен выйти из тюрьмы? А может, это и не дата вовсе — что, если это какой-нибудь код, вроде цифр, которые, если их переставить, могут привести к секретному банковскому счету на Каймановых островах?

Что бы ни было в шкафу, если Фостер держит это под замком, должно быть для него оно достаточно важно. Я тихо выругалась. У меня не было ни малейшего шанса добраться до содержимого, если только Руби не умела подбирать комбинации к кодовым замкам.

Внезапный звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Я посмотрела на экран, уверенная, что это моя новая подруга спешит сообщить, что уже стоит у ворот.

Фостер.

Меня вдруг осенило, что в комнате могли быть камеры, и он мог все это время за мной наблюдать. Дом был напичкан всеми мыслимыми благами, так что это вполне возможно. Особенно если Фостеру действительно есть что охранять, или, вернее, скрывать.

Меня охватила паника, и молясь, чтобы Фостер не наблюдал за мной в этот самый момент, я позволила звонку перейти на голосовую почту.

ГЛАВА 13

Эддисон

— Привет, подружка, — раздался голос сзади, и я чуть не выпрыгнула из штанов. — Как дела? — прощебетала Руби со своим австралийским акцентом.

— Руби, какого… ты до смерти меня напугала. Как ты вошла?

Усмехнувшись, она помахала в воздухе металлической пилкой для ногтей с таким видом, будто появляться вот так из ниоткуда для нее абсолютно в порядке вещей.

— О, у меня куча талантов, о которых ты даже не подозреваешь. Чего ты такая дерганная?

Я прищурилась.

— Фостер только что звонил. Боюсь, он уже едет домой.

В этот момент пиликнул мой телефон, извещая о новом сообщении.

Фостер: «У ветеринара, к которому я приехал, весь день расписан. Немного задержусь, надо найти другого. Надеюсь, ты хорошо поспала. » высветилось на экране.

Я медленно выдохнула. Фух! Отпечатав ответ:

«Отлично выспалась. Спасибо. Я тут расслабляюсь, так что не торопись. »

Я повернулась к Руби:

— Так, ладно. Он задерживается. Ты что-нибудь знаешь о взломе дурацких кодов?

Она бросила взгляд на картотечный шкаф, перед которым я стояла на коленях.

— Проще простого. Я взламывала такие, когда мне было пять.

— Так чего мы ждем? Покажи, на что способна. — Поднявшись на ноги, я пропустила Руби вперед. Если она действительно так хороша, как говорит, то мне крупно повезло, что я ее встретила. Пока что особых талантов не наблюдалось, но я собиралась предоставить ей полный кредит доверия.

— У меня есть маленький ритуал, — пробормотала Руби, двигаясь к шкафу с кошачьей грацией. Она торжественно встала, перекрестилась и вознесла молитву.

Блин, я надеялась, это сработает.

Я молча смотрела, как ее пальцы порхали над замком. Мне нужно было узнать, что прятал Фостер, поэтому не хотелось ничего сглазить.

— Та-да! — воскликнула она через тридцать секунд, делая шаг назад. — Прошу!

— Что?.. Как?.. — Я уставилась на Руби в неверии. Это не могло быть так легко.

— Никогда не задавай подобных вопросов, подруга, иначе мне придется тебя убить. — Усмехнувшись, она указала на шкаф: — Забирай, что нужно, чтобы я снова заперла.

Дрожащими руками я выдвинула ящик. На глаза попалась папка с пометкой «Финансы».

Выглядело многообещающе.

Я помолилась про себя, надеясь найти то, что нужно.

Затаив дыхание, я открыла папку. Черт. Пусто. Ни единой бумажки.

Расстроенная, я продолжила листать другие папки, внимательно вглядываясь в содержимое, чтобы ничего не пропустить.

Целая кипа бумаг была в папке «Счета», и когда я их просмотрела, сердце ухнуло куда-то вниз. В основном здесь было то, о чем я уже знала, и никакой нужной мне информации. И все же, чтобы быть уверенной на все сто, я прочла каждую бумагу. Некоторые цифры заставили меня скривиться. Фостер потратил на фурнитуру, оборудование и мебель столько, сколько мне не заработать за всю жизнь. Неудивительно, что этот человек расстроился из-за зараженной мебели.

Ладно, эта информация мне не пригодится.

Пальцы нащупали что-то, спрятанное между папками.

Я вытащила большой коричневый конверт с надписью «Личное».

О боже! Неужели это оно?

Дрожащими пальцами я открыла конверт и вытащила его содержимое.

Газетная вырезка с улыбающимся мальчиком, державшим в руках трофей. Пожелтевшие от времени фотографии. Одна из них упала на пол, и я наклонилась ее поднять. Это была фотография дома с видом на океан, очень похожего на тот, в котором я сейчас стояла. Я перевернула снимок и прочла надпись на обороте: «Малибу, Пасха. 1993 г. »

— Что-то интересное? — Голос Руби напугал меня, потому что я с головой ушла в изучение милого маленького мальчика, нарядно одетого для семейных фото. Была и более свежая фотография молодого человека на выпускной церемонии. Я уставилась на изображение. Фостер выглядит сексуально как с бородой, так и без нее.

Я покачала головой.

— Нет… Ничего, что бы мне пригодилось. Какие-то старые вырезки и фотографии.

— Вот дерьмо.

Я вернула конверт на место и вытащила другую папку. На ней пометки не было. Сердце подскочило к горлу. Хоть бы на этот раз повезло!

Нет. Опять не то.

— У-у-у, планы дома, чертежи, — сказала я Руби.

— Черт. Может, в компьютере поискать? Я взломаю код и получу доступ. Не будем терять время.

Руби села за стол и углубилась в работу, а я продолжила копаться в папках.

Мне было непонятно, зачем Фостер держал картотечный шкаф запертым. Там не было ничего действительно важного.

— Пусто. Ничего. Ничегошеньки, — выдохнула я. Меня захлестнуло разочарование. Это была пустая трата времени, и я зря притащила сюда Руби. Я захлопнула дверцу. — Какого черта ему понадобилось запирать шкаф, если в нем нет ничего ценного?

— Извини, дорогуша. Может, здесь тебе больше повезет?

— Ты вошла? — Я не могла скрыть восхищения.

— Ага. Легко. — Руби выглядела разочарованной. — Люди не должны выбирать такие предсказуемые пароли. Никакого вызова для хакеров в наши дни. Никакого веселья.

Я мысленно пробежалась по своим паролям. В большинстве случаев я использовала один и тот же, в том числе и для банковских счетов.

Я пожала плечами.

— Просто так легче запомнить. Люди сейчас так заняты, так много стрессов.

Руби тряхнула головой.

— Как, и ты тоже?

— Я боюсь, что забуду, если выберу что-то мудреное. — Слабенькое оправдание, но так оно и было.

— Давай я научу тебя одной хитрости. Придумай предложение, которое легко запомнить, что-нибудь с цифрами, а затем используй первую букву каждого слова. Ну и цифры, конечно.

Я скорчила гримасу. Звучало слишком путано.

— Это не так сложно, как кажется. Как зовут твоего питомца и сколько ему лет?

— Не знаю. — Я подумала о коте, которого мы с Фостером вчера спасли. Мы пока не дали ему клички, и я понятия не имела о его возрасте. — Как насчет моего деда? Можно его использовать? Ему восемьдесят три, и я зову его Дедулей.

— Конечно! Итак, твое предложение будет звучать как-то так: «Моему милому дедушке восемьдесят три года и его зовут Дедуля». Значит, паролем будет «ммд83гиезД». Он отвечает всем требованиям — в нем есть и цифры, и заглавная буква. Тебе необязательно его запоминать, достаточно лишь произнести предложение, когда понадобится пароль, и ввести первые буквы.

— Гениально, — прошептала я с благоговением. Это я определенно смогла бы сделать.

Руби отмахнулась.

— Так ты идешь проверять его компьютер? А я запру шкаф.

Мы поменялись местами, и на этот раз я последовала ритуалу Руби — скрестила руки на груди и вознесла молитву. Это сработало в ее случае, так что вполне могло и мне помочь.

Я не верила глазам.

В центре экрана светилась иконка папки с названием «Акула».

Пожалуйста, пусть там будет его бывший босс, а не фотографии рыбины с огромными зубами.

Затем я кликнула мышкой и открыла файл.

— О. Мой. Бог! — выдохнула я.

Список всех обманутых вкладчиков, включая мою семью, с указанием суммы рядом с каждым именем.

Кровь отлила от лица. Цифры стали расплываться по мере того, как слезы застилали глаза. Наконец-то я нашла хоть что-то.

Мой телефон запищал о входящем сообщении, но я была слишком загипнотизирована, чтобы обратить внимание. Я смотрела на сотни имен, многие из которых были мне знакомы. Имена людей, которые доверили Эрни Хиршу и его компании принимать от их имени мудрые решения.

Я быстро заморгала, пытаясь избавиться от досадных слез. Сейчас не время для эмоций. Взгляд остановился на колонке цифр рядом с вложенными суммами. Эти цифры составляли ровно десять процентов от каждой суммы и были обозначены словом «Доход».

Руби стало интересно, и она заглянула мне через плечо.

— Любопытно, что это означает? — она постучала пальцем по экрану.

На подъездной дорожке послышалось шуршание колес. Проклятье.

— Черт, — зашипела Руби, подойдя к окну. — Плохой парень собственной персоной.

— Твою ж мать, — пробормотала я себе под нос. Только-только нашлось что-то интересное, а мне приходится выключить этот чертов компьютер. Хотелось бы сохранить файл для себя и изучить его позже, но я не сообразила захватить флешку.

— Он подходит к двери, — предупредила Руби. — Ого, а он секси. И выше, чем я думала.

Я бросила на подругу удивленный взгляд. Она считает его сексуальным?

— Нам лучше поскорее убраться отсюда.

Тяжело вздохнув, я выключила компьютер, нетерпеливо постукивая ногтями по столу в ожидании, пока погаснет экран.

— Как не вовремя, — пожаловалась я. Еще бы минут десять…

— Не терпится встретиться с этим парнем лицом к лицу. Признай, он наверняка чертовски умен, если смог провернуть аферу такого масштаба. — Восторг в голосе Руби должен был меня шокировать, но она явно относилась к тем самым ботанам со светящимися интеллектом глазами, так что я вполне понимала ее восхищение Фостером Крузом.

— Думаю, так и есть, — усмехнулась я, — но он все равно преступник. Осужденный преступник, вообще-то.

Последняя фраза была скорее напоминанием мне самой, чем попыткой сдержать растущий энтузиазм Руби.

Черт, этот мужчина полностью завладел моими мыслями, при том, что он мне даже не нравился. Ну ладно, может, это не совсем правда — он начал мне нравиться, когда я узнала его получше. Надо согласиться, Фостеру удалось меня удивить — борода и образ крутого парня скрывали нечто нежное, притягивавшее меня как магнит.

А секс… О боже, мне определенно нравился секс.

— Почему ты покраснела?

Чертова Руби и ее наблюдательность.

— Я не покраснела. Просто волнуюсь, что нас могут застукать, — сказала я, выпихивая ее за дверь и спеша прочь.

Фостер вошел в дом с переноской в руках, когда мы были на полпути от кабинета. Я открыла ближайшую дверь, чтобы спрятаться, пока он нас не заметил, но было уже поздно. Его пронзительный взгляд с точностью лазера отыскал меня, и наши глаза встретились.

У Фостера растрепались волосы, а левая щека сияла глубокой царапиной. Можно было догадаться, что стало причиной такого взъерошенного вида.

Фостер прервал зрительный контакт и, пробежавшись взглядом по моему телу, уставился на мою спутницу.

— Эддисон?

Мое внимание переключилось на переноску, в которой мирно спал белый пушистый комочек. Беднягу наверняка накачали лекарствами.

Не дав мне вспомнить о хороших манерах, Руби шагнула вперед.

— Привет. Я Руби, подруга Эддисон. Она не отвечала на мои звонки, вот я и решила приехать. Надеюсь, вы не против?

Фостер крепко пожал ей руку.

— Друзья Эддисон — желанные гости в моем доме.

Клянусь, что Руби, глядя на мужчину, захлопала ресницами. Возможно, Фостер был именно в ее вкусе, потому что Руби никогда не утверждала обратного.

ГЛАВА 14

Фостер

Я был удивлен, что Эддисон пригласила подругу. Довольно дерзко с ее стороны принимать своих гостей в моем доме. Когда я увидел ту девушку, моей первой мыслью было — я помешал ограблению. Как только понял, что это не так, успокоился и вспомнил о манерах.

Возможно, я смогу узнать немного больше об Эддисон от ее подруги. Чем больше времени я проводил с красивой, энергичной и остроумной блондинкой, тем больше она меня интриговала. Ведь, по сути, не так уж много я о ней знал. А задавать слишком много вопросов о личной жизни было бы грубо. Поэтому я держал рот на замке и играл роль радушного хозяина.

Я предложил Руби и Эддисон присоединиться ко мне у бассейна и чего-нибудь выпить. Кот все еще спал в переноске, и я решил его пока не трогать. Ведь когда я его выпущу, мне придется мазать ему голову мазью и каким-то образом запихнуть ему в глотку таблетки. Лучше уж пусть сидит в своей переноске как можно дольше.

Я приготовил кувшин тропического пунша, щедро сдобренного ромом, захватил несколько бокалов и вынес все это на улицу.

— Большое спасибо, Фостер. Не стоило так напрягаться, — промурлыкала Руби.

Гостья была довольно симпатичной, но не симпатичнее Эддисон. Я мог бы в нее влюбиться. Эта мысль потрясла меня, потому что такого рода чувства подразумевали доверие, а я не представлял, что смогу когда-нибудь снова так легко поверить другому человеку. Но Эддисон была не только красива, в ней было что-то, что волновало не только тело, но и разум. Я даже пожалел, что не потащил ее с собой утром в ветклинику. Эддисон каким-то образом освещала мой день, и я начал чувствовать необходимость видеть ее рядом. Чего не могу сказать о проклятом коте.

— Никакого напряга. Мне еще у ветеринара жутко захотелось пить.

— Да, а что это за царапина? — спросила Эддисон, а я разомлел от радости, что она заметила мою рану. Я все утро воевал с этим чудовищем, и сейчас жаждал похвалы.

— Тебя это, наверное, не удивит, но я не нравлюсь этому коту. Ну, ему многое не нравится — переноска, ветеринар, его кабинет, прививки. Пока что ему нравишься только ты, Эддисон.

Она улыбнулась.

— И еда, — заметила Эддисон.

— Ладно, и еда. Думаю, вода тоже, но, по большей части, этот кот — неблагодарная скотина. — Я чуть было не ляпнул, что он вряд ли бы выжил в тюрьме, но вовремя сдержался. Разбираются ли коты в людях так же хорошо, как это предположительно делают собаки? Без понятия, но если это так, этот кот определенно одобрял Эддисон.

— Как ты вообще довез его до ветеринара? Я бы поехала с тобой и помогла, если бы ты меня разбудил.

— Поверь, были моменты, когда я жалел, что не сделал этого. Но ты так крепко спала, а я был так горд собой, когда уговорил его забраться в переноску. Не без помощи кошачьего корма, конечно. Как выяснилось, рано радовался.

— Почему? — спросила Руби.

— Потому что, как только я посадил его в машину, все полетело к чертям. Всю дорогу до клиники он орал. Потом, когда мы добрались до места, он продолжил выть в вестибюле. Причем так громко, что один из работников, наконец, поместил нас в самую дальнюю смотровую. Видимо, решили, что он распугает других пациентов.

— Настолько плохо? — спросила Эддисон, пряча улыбку за бокалом. Ее это определенно забавляло.

— И это далеко не все. До этого мне никогда не приходилось таскать котов по клиникам, поэтому я понятия не имел, что в первую очередь нужно было взвесить переноску, сначала с котом, а затем без него. А потом, путем нехитрых вычислений, получить вес самого животного. Откуда, черт возьми, мне было это знать? Я уже выпустил кота из контейнера, когда докторишки поделились со мной этой великой мудростью. Мне показалось, что нас отвели в дальний кабинет, чтобы я мог выпустить кота на смотровой стол для обследования. Ошибочка!

Девушки захихикали. Я не обратил на них внимания.

— И что же произошло дальше?

— Пришла ветеринар и заявила, что нам, возможно, придется дать ему успокоительное, чтобы зашить рану на голове. Это стало очевидным, когда котяра вцепился в доктора, едва она успела до него дотронуться.

— О нет. Он поцарапал ее? — Эддисон зажмурилась.

— До крови. Вот тогда-то мне и сообщили, что нужно взвесить животное, чтобы определить дозировку лекарства. Поэтому мне пришлось отнести его в другую комнату, взвеситься вместе с ним, а потом без него. Только наш пушистый дружок плевать на все хотел. Он орал, царапался и не переставая вырывался. За палец меня укусил. В результате я заработал это. — Я показал на свою щеку. — У меня и другие есть. И все они зверски чешутся.

— Бедняга. — Руби надула губки.

— Со мной все будет в порядке, но ценю твое сочувствие.

— И как же доктор смогла его осмотреть? — спросила Эддисон с явным беспокойством на лице.

— Это было самое интересное. К примеру, вы знали, что иногда обезумевшее животное засовывают в наволочку и просто втыкают иглу в первое попавшееся место?

— Что? Нет! — воскликнула Эддисон, выпрямляя спину. Очевидно, ей действительно нравился этот кот. А это значило, что в ближайшее время мне от него никуда не деться.

— Ага. Если кот слишком дикий, то у них просто нет выбора. Другого способа успокоить животное не существует. То есть, можно, конечно, выстрелить в него дротиком, но эти засранцы двигаются с молниеносной скоростью.

— Так это сработало? — спросила Руби.

Я кивнул.

— Котяра будет очень зол, когда проснется. Но так, по крайней мере, доктор смогла зашить ему рану на голове. А потом отправила нас домой, снабдив антибиотиками. Еще бы понять, как скормить ему это лекарство. К тому же ветеринар обнаружила еще одну рану на задней лапе. Похоже, кота основательно потрепали в драке. Но с ним все будет в порядке. Врачи взяли несколько анализов. Сказали, что как только будут готовы результаты, они позвонят. Продали мне целый мешок лекарств от блох и клещей. Плюс какие-то препараты от глистов. Потратил целое состояние. Надеюсь, что он отработает свое содержание и уничтожит здесь всю нежелательную живность, будь то пауки-паразиты или мыши.

Эддисон рассмеялась.

— Не думаю, что здесь водятся мыши.

— У меня тут мебель, зараженная какими-то экзотическими пауками, так что никогда не знаешь наверняка.

Девушки захихикали, как будто знали тайну, в которую я не был посвящен.

— Так как зовут кота? — спросила Руби и сделала большой глоток из бокала.

Мы с Эддисон переглянулись.

— У него нет ошейника с именной биркой, что странно. Думаю, пока он здесь, нам придется его как-то называть. Есть предложения?

Эддисон постучала указательным пальцем по подбородку.

— Х-м-м… дай подумать.

— Как насчет Макгайвера? Судя по тому, что вы мне рассказали, он часто попадает в передряги, как тот детектив из сериала, — рассмеялась Руби.

— О, мне нравится. Мы можем звать его Мак. — Эддисон стрельнула в мою сторону глазами и улыбнулась. — Ты не против?

Да мне совершенно без разницы как она обзовет кота, если продолжит так на меня смотреть.

— Конечно. Пусть будет Мак, — сказал я, утопая в карих, будто расплавленный шоколад, омутах, наблюдавших за мной поверх бокала.

Я сделал мысленную пометку в будущем накачать Эддисон большим количеством алкоголя, потому что она выглядела такой чертовски раскрепощенной. И, будь я проклят, если она не стала еще сексуальнее, смягчившись и ослабив бдительность. Должно быть, что-то случилось в прошлом Эддисон, что сделало ее такой закрытой, и я был полон решимости узнать об этой девушке больше. А пока нужно дать ей расслабиться и раскрыться, что значило быть милым с ее подругой и держать кота при себе.

— Да, Мак ему подходит. Мне тоже нравится, — сказала Руби.

После еще одного большого стакана пунша Эддисон вызвала Руби такси, и та уехала.

Проводив машину с подругой, Эддисон вернулась, и я поманил ее к себе.

Чувственно покачивая бедрами, Эддисон неспешным шагом пересекла каменную плитку и встала прямо передо мной.

— Боже, я думал, она никогда не уйдет. — Я притянул к Эддисон к себе, прижавшись к ее мягкой груди, а мой затвердевший член уткнулся ей в живот.

— Правда? Прости. Вообще-то она просто заглянула ненадолго. — Эддисон нервно засмеялась. — Ты же знаешь, что я не пригласила бы кого-то, не спросив тебя, верно?

Я притянул ее ближе, уткнувшись носом в шею.

— Это не имеет значения.

— Понимаешь, Руби… она практически здесь никого не знает, — продолжила тараторить Эддисон. — Она в городе недавно. Поэтому я подумала, может ты не будешь против, потому что мне очень не хотелось ее прогонять. Я не хотела быть грубой, или задеть ее чувства, или…

Я отстранился и покачал головой.

— Она милая девушка, но я рад, что она ушла. Так я могу побыть с тобой наедине.

— Но…

Я заставил Эддисон замолчать, приложив палец к ее губам.

— Закрой свой хорошенький ротик.

Ее глаза расширились, но губы остались плотно сжатыми.

— Так-то лучше. А теперь я хотел бы искупаться. А ты?

Эддисон кивнула.

— Хорошо. Раздевайся и залезай в бассейн.

Ее глаза стали еще больше, но она выполнила мою просьбу без дальнейших возражений.

Когда она спустила шорты, потом трусики, я снова поразился тому, как сильно мне нравится ее тело. И дело было не только в том, что я какое-то время провел за решеткой. Эддисон была горяча, и я никак не мог ею насытиться.

Сегодня, в кабинете ветеринара, я действительно по ней скучал. Сидя в приемной, я думал о том, что было бы гораздо веселее, если бы Эддисон оставалась рядом. Позже, когда ветеринар рассказывала о состоянии кота, я мечтал, чтобы Эддисон вместе со мной слушала ее разъяснения. Может, мне следовало разбудить ее и взять с собой, но, честно говоря, я хотел проявить героизм и самостоятельно позаботиться о коте. Показать ей, на что способен.

— А ты раздеваться не собираешься? — поинтересовалась Эддисон.

Я усмехнулся.

— Только после вас, — пожал я плечами. — Так уж я воспитан. — Я взмахнул рукой, универсальным жестом показывая ей: «Дамы вперед».

— Ловко, — невозмутимо произнесла она, но футболку через голову все же сняла. Затем она завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

— Тебе помочь?

Легким движением руки она высвободила свои великолепные груди и бросила лифчик на землю.

— Все под контролем.

Да еще под каким.

Член натянул ткань брюк, давая понять, что мне тоже пора избавиться от одежды.

Эддисон прыгнула в бассейн и поплыла от одного края до другого. Ее тело грациозно рассекало воду, и я мог бы просто стоять там и весь день за ней наблюдать.

Я надеялся, что она продолжит плавать, потому что мысль о том, чтобы догнать и поймать ее, заводила меня еще сильней.

Я разделся и прыгнул в воду. У Эддисон была фора, но я устремился следом, быстро сокращая расстояние. На это не потребовалось много времени. Я протянул руку и схватил за лодыжку. Девушка вскрикнула, но я ее не отпустил. Вместо этого я притянул Эддисон к себе, обнял и поцеловал в мокрые волосы.

— Ты так прекрасна, — прошептал я.

— Ты говоришь это просто так.

Почему женщины так поступают?

Я бы не сказал этого, если бы не имел в виду.

Я приподнял ее подбородок, заставив посмотреть мне в глаза.

— Наверное, ты никогда не смотрелась в зеркало. На всякий случай сообщаю, ты чертовски горячая штучка.

На этот раз она приняла комплимент с улыбкой.

— Ты и сам очень даже ничего.

Я расплылся в ответной улыбке. Было так хорошо находиться рядом с Эддисон. Она пробуждала во мне что-то, чего я не чувствовал уже очень давно. И речь шла не только о члене.

Я раздвинул Эддисон ноги и нырнул под воду. Теперь она была открыта для моих ласк, и я приник ртом к ее лобку. Запустив пальцы мне в волосы, Эддисон прижала к себе мою голову, растворяясь в моей похоти. Я облизывал ее складочки, ласкал внутреннюю сторону бедер руками, терся носом о ее клитор и выдыхал крошечные пузырьки воздуха, которые наверняка приятно щекотали ее щелочку.

Я вынырнул, сделал глубокий вдох и прильнул губами к ее восхитительной груди. Ее холмики были такими отзывчивыми — достаточно прикоснуться, и соски тут же затвердели. Боже, после всех этих лет в тюрьме я почти забыл какое это наслаждение наблюдать, как возбуждается женщина.

Касаясь губ Эддисон своими, я вдыхал ее лавандовый аромат, исследовал ее рот языком, погружался все глубже. Я мог бы поглотить ее полностью, если бы только она мне позволила. Эддисон ответила на мой поцелуй с не меньшим голодом, и я крепко сжал ее попку.

Затем просунул руку между ее ног, проник в нее пальцем и отодвинулся, чтобы проверить ее реакцию. Мгновение я наслаждался выражением ее лица, когда она полностью отдалась ощущениям от проникновения, потом наклонился и прикусил ее нижнюю губу.

— Фостер, — прошептала Эддисон.

— Да?

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

— О, непременно.

Она обхватила пальчиками мой член и, направив его между ног, погладила себя головкой. Боже, как хорошо. Я млел от удовольствия, чувствуя, как кончик моего ствола скользит между ее гладких лепестков. Я подхватил Эддисон за попку, приподнял и насадил на свой твердый как камень член. Вода делала Эддисон настолько невесомой, что я с легкостью поднимал и опускал ее на себе, несмотря на то что она крепко обхватила меня ногами за талию.

Секс-качели по сравнению с бассейном — полная фигня. Я наклонил голову и нежно прикусил ее соблазнительный розовый сосок. Мышцы ее лона вокруг члена тут же плотно сжались. Я притянул Эддисон ближе и погрузился в нее до самого основания. Ее дыхание становилось все более прерывистым.

— Фостер! О, Фостер! — выкрикнула она.

Страсть, с которой Эддисон произнесла мое имя, воспламенила меня как ничто другое. Долгое время никто не произносил мое имя иначе, чем с пренебрежением. И вот теперь Эддисон выкрикивала его в экстазе. И я подумал, что, возможно, я небезразличен этой девушке. Настоящий я, а не тот Фостер Круз, которого презирала вся Америка.

Я потянулся рукой к ее промежности и потер большим пальцем клитор. Эддисон взвизгнула, и я ослабил давление. От избытка чувственного наслаждения она запрокинула голову и сильнее сжала меня ногами.

— Вот так, Эддисон. Кончи для меня. Я хочу, чтобы ты кончила прямо сейчас.

— Без…проблем, — выдавила она между судорожными вздохами.

Эддисон обвилась вокруг меня, и я почувствовал, как нарастает крещендо ее кульминации. Пока, наконец, она не прочертила ногтями борозды на моей спине, находя освобождение.

Это была желанная боль, которая только еще больше разожгла во мне страсть. Я вбивался в Эддисон снова и снова, пока, наконец, не разрядился горячимиструями в пульсирующее лоно.

Возможно, это было безответственно. Я поклялся использовать презерватив и никогда не попадаться женщине на крючок, даже если она будет уверять, что принимает противозачаточные, но как, черт возьми, я должен был сделать это в бассейне? Кроме того, мне до сих пор и в голову не приходило держать здесь презервативы, а сейчас было уже слишком поздно. Сказывалось долгое отсутствие практики.

Я постарался отрешиться от беспокойства по поводу секса без резинки. Жизнь слишком коротка, чтобы плакать над пролитой спермой.

Пока мы наслаждались друг другом, на улице стемнело. В бассейне автоматически включился свет, и глаза Эддисон засверкали ярче, чем пляшущие в воде блики.

За последние несколько лет я усвоил, что нельзя быть уверенным в завтрашнем дне. Возможно, я знал Эддисон чуть больше недели, но она мне нравилась. Очень. Она делала меня счастливым, и это все, что мне нужно было знать.

Я не хотел рисковать тем, что какой-то другой парень ее у меня уведет. Нет уж. Самое время предъявить на нее права.

Голос в моей голове твердил, что я веду себя глупо. Импульсивно. Но пошло оно все к черту. Жизнь слишком коротка, чтобы оставаться одиноким.

— Эддисон.

— Х-м-м?

Мы сидели на ступеньках бассейна. Девушка водила кончиками пальцев по поверхности воды. Едва заметно улыбаясь, она выглядела такой умиротворенной, словно только что вышла из спа-салона. Сама мысль о том, что причиной этого был я, заставила меня буквально надуться от гордости.

— Я хочу тебя кое о чем спросить. Никакого давления и все такое, но я просто подумал…

Это привлекло ее внимание. Она резко выпрямилась, словно ученица в классе, куда внезапно вернулся учитель.

— Я подумал, — повторил я, пытаясь найти нужные слова. — Ты часто здесь бываешь. Мне нравится твое общество, и, кажется, тебе нравится мое.

Она кивнула в знак согласия.

— Мне, пожалуй, понадобиться помощь с котом, поэтому я подумал, может, ты захочешь переехать ко мне. Поможешь с ним.

Судя по тому, как у нее отвисла челюсть и расширились зрачки, я понял, что она этого совсем не ожидала. Нервничая, я выбрался из бассейна и, спотыкаясь, подошел к ближайшему стулу, на который Эддисон предусмотрительно положила два огромных полотенца.

— Не обязательно делать это прямо сейчас, — сказал я, взяв одно из полотенец и вытирая ноги. — Знаешь, просто подумай об этом. Может быть, когда-нибудь… или просто забудь о моей просьбе.

«Что, черт возьми, со мной не так? Стало одиноко, Фостер? »— упрекнул я себя. И пока не успел усугубить ситуацию, сменил тему.

— Знаешь, я умираю с голоду, — сказал я. — Хочешь пойти перекусить? — Наверное, это был самый простой и подходящий вопрос.

— Да! — слишком громко выпалила Эддисон.

— Вижу, ты тоже голодна, — усмехнулся я.

— Нет. — Она облизнула губы. — То есть да, я перееду к тебе. — Ее большие глаза сияли.

— Правда? — Мне хотелось сделать сальто, но вряд ли поездка в травмпункт была бы лучшим способом отпраздновать это событие. Вместо этого я принес Эддисон полотенце. Когда она нагая поднялась из воды, я мысленно похлопал себя по спине, поздравляя с тем, что нашел такую великолепную женщину.

— Да. — Эддисон взяла полотенце и начала в него заворачиваться.

Вздох. Вот и нет наготы.

Но теперь, когда она сказала, что переедет, я смогу наслаждаться ею по полной. По крайней мере, я на это надеялся.

Очко в пользу бывшего зека.

— Потрясающе. Куда поедем обедать?

— Удиви меня, — сказала Эддисон, а я подумал, что мне чертовски повезло. У этой женщины был легкий характер. Она умна. Забавна. Самодостаточна. И сексуальна. Да я сорвал джекпот!

Парни, которые, найдя правильную девушку, начинают тянуть время, желая убедиться в ее идеальности, тупые ублюдки. Никто не совершенен. Идти ва-банк — вот ключ к счастью. Погрузиться в омут с головой. Выложиться по полной. Потому что время, которое можно счастливо провести вместе, мужчина тратит на глупые страхи перед отношениями.

Черт. Невероятно. Я все сделал правильно. В кои-то веки.

И тут из дома донеслись жуткие завывания.

И они становились громче и громче.

Дерьмо. Какого хрена это было?

— Это Мак, — догадалась Эддисон, и мы, завернувшись в полотенца, побежали внутрь.

Этот проклятущий кот — просто непревзойденный обломщик.

ГЛАВА 15

Эддисон

Мак проснулся и, очевидно, был не рад своей клетке. Он скребся о стенки переноски острыми когтями, и, чем больше понимал, что это не помогает, тем громче протестовал.

— Черт, — бросил Фостер с ноткой паники в голосе. Почесывая бороду, он уставился на меня в поиске ответов. — И что теперь? Если он снова будет царапаться, я его не выпущу.

Не удержавшись, я рассмеялась. Ничего зловещего с Маком не происходило, хотя он и вел себя как сумасшедший.

— Ну, тут одно из двух. Либо ему нужно в туалет, либо он голоден.

— Да, в этом есть смысл. — На красивом лице Фостера отразилось облегчение. — Видишь, почему тебе нужно переехать ко мне? Сам я не справлюсь с Мак-котом.

Так это главная причина, по которой он попросил меня остаться?

Я постаралась скрыть разочарование и, избегая его взгляда, завозилась с Маком, выпуская его из клетки.

— Его зовут просто Мак, — сказала я прохладным тоном, поглаживая белый комочек шерсти.

— О, прости. Помню, что было Мак-как-то там.

Вообще-то его версия клички звучала здорово, и я уже жалела о своем стервозном тоне. А чего я ожидала? По крайней мере, Фостербыл честен. Я поступала гораздо хуже. Приняв его предложение, я получила гораздо больше возможностей пошпионить.

Ладно, вру.

Была еще одна причина, по которой я так быстро сказала «да». Пребывание рядом с Фостером вызывало привыкание, и всякий раз, когда он уходил из дома, у меня возникало двоякое чувство: часть меня была благодарна за возможность побыть одной и поискать доказательства, а другая часть скучала по Фостеру. Когда его не было в особняке, все было по-другому. Фостер вдыхал в это место уникальную энергию, какую-то харизму, оживляя его. Вот почему мне нравилось быть здесь с Фостером.

Я прижала к себе Мака и кот замурлыкал.

— Как ты это делаешь? Он, блин, тебя любит! — Восхищение в глазах Фостера сделало меня счастливой.

Я пожала плечами и слегка улыбнулась.

— Зови меня просто заклинательницей котов.

Фостер обнял меня со спины и поцеловал в плечо.

— Хм-м, а также заклинательницей членов. У вас много талантов, мисс Джеймс.

Я понимала, куда Фостер клонит, но хотела, чтобы он сам над этим потрудился.

— Давай покормим Мака, — сказала я, выскальзывая из объятий и унося кота на кухню.

Фостер со стоном пошел следом.

— Чертова киска всегда на первом месте.

Откинув голову, я рассмеялась. Понял ли Фостер, что только что сказал? Он нахмурился на несколько секунд, прежде чем до него дошло.

— Черт, как же верно, да? — Фостер облизнулся, трахая меня глазами.

— Только если ты настоящий джентльмен, каковым и являешься.

Я потянулась за банкой с кошачьим кормом, чувствуя на себе его взгляд. И это был не просто абы-какой корм, а изысканная еда высшего качества с мудреными ингредиентами. Везунчик Мак. Сколько бы Фостер не утверждал, что у него с животными взаимная нелюбовь, ему меня не одурачить.

Сделав вид, что полностью поглощена своим занятием, я намеренно позволила полотенцу слегка соскользнуть и слегка обнажить мои соски.

— Ты меня убиваешь, детка, — простонал Фостер.

Я бросила взгляд на бугор, образовавшийся под его полотенцем, довольная, что смогла вызвать такую реакцию.

Мне всегда было любопытно, как мужчины умудряются стояком удерживать полотенце. Может, если вежливо попрошу, Фостер продемонстрирует? Хихикая над непристойными мыслями, я засыпала корм в миску Мака. Затем наклонилась и поставила ее перед котом, позволив полам полотенца раскрыться и обнажить мою попку и ноги.

Когда я выпрямилась, мы встретились взглядами. В глазах Фостера вспыхнула дикая похоть, на его скулах заиграли желваки.

Тремя длинными шагами он сократил расстояние между нами и ткнулся прикрытым полотенцем членом мне в живот.

— Есть ли у заклинательницы членов что-нибудь для утоления моего голода?

Я сбросила полотенце с бедер Фостера и опустилась на колени. Мак был слишком занят едой, чтобы даже взглянуть в нашу сторону. Я сомкнула кулак вокруг твердого члена Фостера и крепко сжала, отчего на кончике заблестела капелька предэякулята. Затем наклонилась и слизнула ее, как вишенку с мороженного, балдея от того, что Фостер следит за каждым моим движением.

— Ты это имел в виду? — спросила я, бросая на него взгляд из-под ресниц.

— Блядь, да! — простонал он, хватая меня за волосы так сильно, что на глазах выступили слезы.

Если Фостер хочет шоу, он его получит.

Я обвела языком головку и медленно облизала член по всей длине вверх и вниз. Затем обхватила яйца и сжала. Рык, зародившийся в груди Фостера, был единственным звуком, нарушающим тишину, если не считать тиканье часов и причмокивания, с которыми я облизывала его член.

— О да, черт, как хорошо, — прохрипел Фостер.

Мне нравилось держать его за яйца, нравилась власть над ним. Поглаживая его, я приступила к той части игры, которую Фостер так ждал — мои губы вокруг его члена.

Раскрыв рот как можно шире, я глубоко заглотила его ствол одним плавным движением, мурлыча от ощущения твердости.

— Черт, — простонал Фостер, крепче сжимая мои волосы, и удерживая на месте, он стал толкаться бедрами, вбиваясь глубже, пока я не начала задыхаться.

Жадный ублюдок.

Я слегка прикусила его плоть, затем усилила давление, отчего он изогнулся и ослабил хватку.

Вот так. Это мое шоу.

От Фостера требовалось только стоять и смотреть.

Работая одновременно ртом и кулаком, я двигала головой и прислушивалась к звукам, издаваемым Фостером, которые побуждали меня увеличить скорость. Через несколько минут у меня начала болеть челюсть, а колени онемели. Я выпустила член изо рта и улыбнулась Фостеру.

Он задержал дыхание в ожидании.

И я его не разочаровала. Сев на корточки, я взяла его толстый, покрытый выпуклыми венами член и зажала между грудей.

— Господи Иисусе, — прорычал Фостер, его глаза чуть не вылезли из орбит.

— Трахнешь мои сисечки? — спросила я невинным тоном и захлопала ресницами.

Я обхватила его яйца ладонью, в то время как он двигался вперед и назад. Фостер ускорил темп и трение члена о мою кожу стало просто восхитительным.

— Давай, детка… кончи на них.

Я снова обхватила его ствол и задвигала по нему пальцами, затем Фостер накрыл мою руку своей, поощряя увеличить скорость.

— Черт, я сейчас кончу, — выдохнул он, и горячие белесые струйки спермы брызнули на мою кожу, стекая вниз по груди.

Офигеть. Сколько же ее было?

— Ты охрененно горячая, — прошептал он, сверкнув глазами.

Я бы скорее сказала «липкая». Но я любезно приняла комплимент и улыбнулась.

И последний штрих. Проведя пальцем по своей коже, я собрала немного спермы, а затем, глядя ему в глаза, слизала ее и проглотила.

Рот Фостера приоткрылся, кадык дернулся, глаза расширились. Именно такой реакции я и добивалась.

Подхватив под локти, Фостер поднял меня и заключил в крепкие объятия, не обращая внимание на то, что влага, которой он меня покрыл, теперь размазалась и по нему.

— Спасибо, Эддисон. Это было охрененно здорово.

Улыбнувшись, я уткнулась ему в грудь. Один на миллион. Мужчины с хорошими манерами так заводят!

Фостер схватил меня за талию и усадил на кухонный стол. Он раздвинул мне ноги и с порочной улыбкой устроился между ними.

— Моя очередь, — сказал он, обхватив и стиснув мои груди.

Фостер впился в мой рот долгим и крепким поцелуем и стал перекатывать пальцами соски. Плавясь в его руках, я потерялась в блаженстве.

Оторвавшись от моих губ, Фостер засосал мочку моего уха и прихватил ее зубами.

Откинувшись, я облокотилась на стойку и запрокинула голову.

— Фостер, можно задать вопрос?

— Конечно.

— Ты сожалеешь о чем-нибудь в своей жизни?

Фостер застыл на мгновение, затем отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Что за вопрос?

Я пожала плечами.

— Просто любопытно.

— Боже, ты полна сюрпризов. Думаю, тебе нужно перестать так много думать. Может, мой язык в твоей вагине сможет стать хорошим отвлечением?

Мило. Даже застигнутый врасплох… он смог уйти от ответа.

— В смысле, у тебя нет никаких скелетов в шкафу? Возможно, жалеешь о чем-то, что мог бы сделать иначе? — Теперь, когда меня наконец прорвало, и я озвучила то, что занимало мои мысли в течение многих-многих месяцев. И сейчас, лучше узнав этого мужчину, я просто не могла остановиться.

Это, очевидно, было не самое подходящее время для разговора, и скорее всего я лишала себя крышесносного оргазма, но молчать дольше не могла.

Фостер обхватил мою щеку ладонью и пристально посмотрел в глаза.

— Понятия не имею, откуда это взялось, но у тебя явно есть ко мне вопросы. — Прерывисто дыша, он наклонился и уперся лбом в мой. В полной тишине Фостер медленно провел рукой вверх и вниз по моей спине, посылая дрожь до самых кончиков пальцев ног.

Чувствовал ли он раскаяние? Вину? Стыд? Хотелось бы мне прочесть его мысли.

После долгого молчания он вздохнул и провел большим пальцем по моим губам.

— Есть кое-что, о чем я должен тебе рассказать. Кое-что, о чем ты должна знать. Наверное, следовало рассказать тебе об этом до того, как попросить переехать, но я не горжусь этим, поэтому все откладывал.

Я глубоко вдохнула. Неужели он наконец собирался признаться? Я так сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала вкус крови. Тело пробила дрожь, и я собрала всю волю в кулак, чтобы не наброситься на него с расспросами. Мне хотелось вежливо дать ему время рассказать все самому.

— Ничего. Ты можешь рассказать мне все, что угодно. — Мой голос звучал на удивление спокойно, несмотря на то что все внутри скрутилось в узел.

Я с трудом сглотнула. Это означало, что мне, возможно, тоже придется рассказать правду. Что я обманывала, и была совсем не той, за кого он меня принимал. Захочет ли он со мной остаться после всего этого? Я понятия не имела, чего ожидать, и это до чертиков пугало. Фостер мог отправить меня собирать вещи и отказаться когда-либо видеться снова, и эта мысль вселяла панический ужас.

Жизнь без Фостера была бы совсем не той. Он забрался мне под кожу, и, сколько бы я не отрицала, факт оставался фактом: я в него влюбилась. Фостер украл не только миллионы долларов. Он украл и мое сердце, и я ни черта не могла с этим поделать.

— Эддисон…

Сердце стучало у меня в ушах. Как много он собирался мне рассказать?

Дин-дон.

— Какого черта? — прорычал Фостер, вскинув голову. — Я никого не жду. — Он бросил на меня взгляд. — А ты?

— Нет, конечно, нет.

— Ну, тогда кто бы это ни был, он может просто уйти.

Дин-дон.

Фостер подобрал полотенца, протянул мне мое, затем обернул свое вокруг талии, при том так низко, что видны были его потрясающие косые мышцы. Представлял ли он, как трудно сосредоточиться на чем-то другом, когда он в таком виде?

Дин-дон.

— Какая настойчивость, — сухо бросил Фостер.

Я кивнула:

— Как думаешь, кто бы это мог быть?

— Может, что-то срочное. Пойду проверю. — Я проводила взглядом его широкую мускулистую спину.

— Фостер? — окликнула я, когда он подошел к двери.

Фостер обернулся, и его роскошный лоб пересекла морщинка:

— Детка, иди оденься. Позже поговорим… как только избавлюсь от непрошеных гостей.

Я соскользнула со стола, вытерла остатки спермы с кожи и плотно обернулась полотенцем. Пульсация между ног не уменьшилась, но если я сделала прорыв с Фостером, то мне было все равно.

Чем раньше докопаюсь до правды, тем скорее смогу уйти. Мне нужно было уйти. Пока не стало слишком поздно. Пока я еще больше не влюбилась в преступника. Я приносила в жертву свое сердце, но если бы еще несколько недель назад кто-нибудь сказал, что такое возможно, я бы ответила, что это бред сумасшедшего.

Выскользнув через заднюю дверь к бассейну, я подобрала свою одежду и быстро оделась. Затем налила себе выпить из кувшина, приготовленного Фостером. Хотя лед уже растаял, напиток оставался холодным и смягчил пересохшее горло. Мне нужно было что-нибудь покрепче, чтобы выдержать предстоящее.

Звук приближающихся голосов вырвал из раздумий. Я не верила своим ушам.

Руби.

Зачем она вернулась?

Я подняла глаза и увидела, как они с Фостером идут в мою сторону. Руби опиралась на руку Фостера и прихрамывала. Ее лицо покраснело, на нем виднелись царапины. Она выглядела ужасно.

— Руби? Что случилось? — спросила я, подавшись вперед, чтобы ее обнять.

Она всхлипнула и кинулась ко мне.

— Боже, это было ужасно! — запричитала она, уткнувшись мне в шею и сотрясаясь всем телом.

— Что? Что случилось?

Фостер поймал мой взгляд.

— Руби ограбили возле мотеля, где она остановилась. Забрали все деньги и паспорт. Она уже побывала в полиции, но слишком напугана, чтобы возвращаться в мотель.

— Черт! Ты в порядке? — Я отстранилась и всмотрелась в лицо Руби.

Она поднесла руку к пострадавшей щеке.

— Этот парень толкнул меня на землю, ударил ногой в живот, а потом сорвал сумку с плеча и убежал. — Она обхватила живот руками. — Он забрал все, Эддисон! У меня осталось только пара вещей из одежды!

— Господи. Мне очень жаль. — Я взяла ее за руку. — Пойдем, вымоем тебе лицо. Фостер, принесешь аптечку?

Он кивнул.

— Конечно.

Опираясь на нас, Руби заковыляла в дом. Я усадил ее на кухонный стул, а Фостер пошел за аптечкой.

В резком свете кухни все выглядело еще хуже.

— Ох, Руби… Карма достанет этого ублюдка, вот увидишь.

— Ага, только теперь я совсем без денег, без билета на самолет домой. Даже телефона больше нет.

Фостер вернулся на кухню и отдал мне аптечку. Взглянув на меня поверх головы Руби, он положил ей руку на плечо.

— Руби, послушай меня. Ни о чем не беспокойся, хорошо? Мы тебе поможем. — Он прочистил горло. — Ты можешь остаться здесь с нами. Дом большой. Самое главное, чтобы ты была в порядке. Мы сделаем все, чтобы вернуть тебя в форму, договорились?

О. Мой. Бог.

Меня затопила волна любви к мужчине, в глаза которого я смотрела. Слишком поздно. Я влюбилась в Фостера Круза. Он был хорошим человеком с золотым сердцем.

Фостер Круз был добрым.

Фостер Круз был заботливым.

Фостер Круз был из тех людей, которыми я восхищалась.

Смущенная и сбитая с толку, я потерла грудь возле сердца. Все, что я с ним испытала, было полностью противоположно моим ожиданиям. Он совсем не был похож на бессердечного преступника, каким я его считала. Я больше не могла закрывать глаза на то, что факты не складывались.

И все же он сидел в тюрьме.

Он украл.

Разрушил много семей, и мою в том числе.

— Серьезно? Я могу остаться здесь? — услышала я сквозь мысли преисполненный благодарности голос Руби.

— Конечно. Тебе же Фостер сказал, — улыбнулась я, глядя на нее затуманенными глазами. — Спасибо, Фостер, —поблагодарила я от всего сердца.

От теплой улыбки в уголках его глаз появились морщинки, и в животе запорхал целый рой бабочек.

— Пустяки.

Но для меня это были не пустяки. Сострадание к менее удачливому человеку оказалось для меня самым привлекательным качеством Фостера. Он показал себя с той стороны, которую я обожала.

Руби было легко вылечить. Ее раны заживут через несколько дней.

А мое сердце? Фостер держал его в своих руках. И в любой момент мог его раздавить. Я приехала сюда, чтобы прижать Фостера, но сама оказалась в ловушке.

ГЛАВА 16

Фостер

— Эддисон, где у нас запасные подушки? — спросил я.

Возможно, это и мой дом, но Эддисон провела здесь почти столько же времени, сколько и я, так что знала лучше меня, что где лежит. Думаю, я позволял ей тут хозяйничать, потому что она была представителем дизайнерской фирмы, обставившей мой дом, но вот уже несколько часов это был и ее дом тоже.

Кстати говоря, нужно спросить у Эддисон, что там с мебелью, которую я заказал. Было бы неплохо иметь, на чем посидеть, помимо взятых напрокат футонов. По сравнению с ними диван в стиле арт-деко, на который я изначально жаловался, казался мне теперь мягким и удобным, словно облако.

— В шкафу в прихожей есть несколько. Я принесу. — Эддисон вышла из гостевой спальни, которую выбрала для себя Руби, и отправилась за подушками.

— Ладно. Что ж, Руби, надеюсь, тебе полегчало. Увидимся утром. — Это был долгий день, и мне не терпелось оказать наверху в своей постели вместе с Эддисон.

Когда Руби с довольной улыбкой свернулась калачиком под одеялом, выражение лица у нее было как у маленькой сиротки Энни в доме папочки Уорбакса из детской книжки.

— Спасибо, Фостер, — заискивающе сказала она.

— Никаких проблем. Будь как дома. — Едва произнеся эти слова, я подумал, а не совершаю ли ошибку. Предложение пригласить Руби было импульсивным. Только потом мне пришло в голову, что что разумнее было бы сперва проверить того, кого приглашаю пожить под своей крышей. Тем более, что еще на прошлой неделе не знал о существовании этого человека, не говоря уже о его прошлом. Кто вообще останавливается в хостеле? Я даже понятия не имел, что рядом с Малибу есть молодежный хостел. В этой девушке чувствовалось что-то странное. И как она вообще познакомилась с Эддисон? Почему она просто не остановилась в квартире Эддисон?

Если подумать, я сам никогда не бывал у Эддисон. Нужно спросить ее об этом. Может быть, предложить помочь ей с переездом? Как только Руби съедет…

Я пожелал Руби спокойной ночи и спустился вниз, чтобы запереть дверь. Проходя по дому, проверяя все замки и выключая свет, я подумал, что, вероятно перегибаю палку. Тюрьма сделала меня чересчур подозрительным. С Руби, наверное, все в порядке. Эддисон, похоже, не плохо разбиралась в людях.

Я поднялся к себе в спальню, зашел в ванную почистить зубы, а затем отправился в постель. Я давно не видел Мака, но он ведь кот, а коты ни от кого не зависят. С ним все будет в порядке. Вообще-то нужно было дать ему лекарства, но я слишком устал, чтобы снова драться с этим животным. Это можно сделать и утром. А сейчас мне просто хотелось спать.

Я не снял нижнее белье. Полный отстой. После тюрьмы мне нравилось спать нагишом под собственной простыней в собственном доме. Черт, у меня наконец-то есть собственная крепость, так ведь? Но теперь я чувствовал, что не стоит выставлять сокровенное напоказ, потому что вокруг то и дело творилась какая-то хрень. Сюрпризы, которые заставляли меня выскакивать из постели по ночам и бегать по окрестностям. А уж теперь, когда у нас появилась гостья… Короче, без трусов лучше пока не спать.

Поэтому я забрался в постель и стал ждать Эддисон. Почему она так долго? Держу пари, они с Руби завели свои девчачьи разговоры. Это могло затянуться на всю ночь. Как бы мне не хотелось продолжить то, на чем нас прервала Руби, но я был измотан. Я закрыла глаза только на минуту, чтобы дать им отдохнуть, но когда Эддисон наконец вернулась в постель, я уже провалился в сон.

— Фостер? — Она мягко коснулась моего плеча.

— М-м-м? — пробормотал я.

— Прости, не хотела тебя будить, — тихо отозвалась Эддисон. Она забралась в кровать, и как только я протянул руку, чтобы обнять ее, услышал рычание проклятого кота.

Какого хрена?

Серьезно? Сначала ее подруга, а теперь еще и кот. На этот раз он лежал на кровати, и я двинул ногой, чтобы его оттолкнуть.

— Нет! Ты можешь сделать ему больно. Не забывай, что он ранен, — упрекнула Эддисон.

Она, должно быть, издевалась надо мной.

— Неужели? А я и не знал, — саркастически огрызнулся я. В конце концов, именно я проснулся на рассвете, чтобы отвезти его к гребаному ветеринару. Больно ему, видите ли. И как я мог забыть, что этот кот, мать его, ранен, если он стоил мне четыре часа потраченного времени, восемьсот долларов и двенадцать гноящихся царапин?

— Ты дал ему лекарство? — спросила Эддисон, не отреагировав на мое раздражение.

— Ага, — солгал я.

Боже мой! Теперь она ворчала на меня из-за гребаного кота. Что ж, было очевидно, что сегодня мне ничего не обломится, поэтому я повернулся к ней спиной. Изо всех сил стараясь заснуть, я никак не мог унять яростное сердцебиение. Я был в бешенстве. Несколько часов назад я был на седьмом небе от счастья. Попросил Эддисон переехать ко мне, и мы были счастливы. А сейчас все было довольно хреново.

Судя по всему, Мак тоже был недоволен. Несколько минут спустя он залез под кровать и начал мяукать.

— Какого черта он делает? — спросил я.

— Не знаю. Может быть, ему больно. — Эддисон сунула голову под кровать и попыталась его выманить. Когда это не сработало, она протянула руку и погладила животное. На какое-то время это, казалось, помогло, но каждый раз, когда я был близок к тому, чтобы заснуть, Мак начинал рычать и выть.

— Да блядь! — не выдержал я, схватил подушку и выбежал из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я знал, что выгляжу как придурок, но мне было наплевать. Я был измотан до предела. Из-за этого гребаного кота я не спал с самого рассвета, потом к нам внезапно подселилась подруга моей новой девушки, и теперь я нигде не мог нормально выспаться. Разозлившись, я пошел в гостиную и улегся на несчастный футон. Потребовалось некоторое время, чтобы заснуть, но, видимо, мне это удалось, потому что на следующее утро меня разбудил телевизор.

— Какого черта? — Я огляделся и увидел, что рядом со мной на кресле расположилась Руби. Она смотрела по телевизору какое-то отвратительное игровое шоу, выкрутив звук на полную мощность. Разве не видно, что я сплю?

— О, извини. Я тебя разбудила? — спросила она, с громким хрустом уминая мои шоколадные хлопья. Я пять лет мечтал об этих хлопьях, а эта девица собиралась схомячить их подчистую.

— Все в порядке, — солгал я. — Просто звук у телевизора очень громкий.

— О. Прости. У меня серьезные проблемы со слухом.

— Правда? — Я почувствовал укол вины. Это ужасно. Мне следовало бы быть более чутким к подруге Эддисон. — Что случилось? В смысле, с твоим слухом?

— О, слишком громко слушаю свою музыку.

Сама себя покалечила? Ну, разумеется, как же иначе. С тяжелой от недосыпа головой я с трудом поднялся с футона и поплелся на кухню.

— Эй, раз уж ты там, может, приготовишь кофе? — крикнула Руби.

Звук ее голоса начал действовать на меня, как скрежет ногтей по доске. Мне уже не терпелось выпроводить ее отсюда.

— Конечно, — ответил я.

Меня с детства учили: никогда не показывай людям, насколько они тебя бесят. Просто улыбайся и терпи. У меня было чувство, что к тому моменту, когда все закончится, уголки моего рта сведет судорогой от фальшивых улыбок.

Остаток дня я провел в поисках места, где можно было бы спокойно поработать. Руби оккупировала гостиную и просматривала мыльные оперы на такой громкости, что я не слышал собственных мыслей.

Захватив с собой ноутбук, я вышел на улицу и плюхнулся в шезлонг. Возможно, мне даже удастся вздремнуть. Я толком не спал всю предыдущую ночь и был как выжатый лимон. Но как раз в тот момент, когда я начал проваливаться в сон, из дома приковыляла Руби и устроилась рядом.

— Привет, — сказал я, всем своим видом демонстрируя полное отсутствие энтузиазма.

— Фостер! Что ты здесь делаешь?

Я чуть не выпалил: «А на что, мать твою, это по-твоему похоже? » — но мои безупречные манеры заставили сдержаться. Вместо этого я уклончиво спросил:

— Где Эддисон? Я не видел ее весь день.

— Она пошла в продуктовый магазин, чтобы купить мне еды и прочих штучек. Девчачьих штучек.

Я кивнул и попытался сделать вид, что засыпаю. Я ничего не хотел знать про «девчачьи штучки».

К сожалению, это не помешало Руби болтать без умолку.

— Эддисон сказала мне, что ты богат.

Это был не вопрос, поэтому я не счел нужным отвечать. Кроме того, не представляю, чтобы Эддисон могла сказать нечто подобное. Достаточно просто взглянуть на этот дом и мою машину, чтобы сделать такие выводы.

— И как же ты разбогател?

Очевидно, воспитание Руби отличалось от моего, поэтому она не знала, что никогда нельзя спрашивать людей о деньгах, тем более о том, как они были нажиты. Наверное, это была самая невоспитанная манера расспроса, какую можно себе представить. Моя мать назвала бы ее пошлой.

Я вздохнул.

— У моей семьи есть деньги.

— Ого! Здорово, наверное.

Я кивнул.

— Я тут пытаюсь вздремнуть. Не возражаешь?

— О. Ты хочешь, чтобы я вернулась в дом?

Я улыбнулся и кивнул, затем закрыл глаза и пытался не обращать на девушку внимания, пока та наконец не оставила меня в покое. Я действительно заснул, а когда проснулся, ее уже не было, и солнце клонилось к закату.

Поднявшись на ноги, я подумал, что было бы неплохо выбраться из дома, и решил пробежаться по пляжу. Пока ветер хлестал меня по лицу, а ноги с трудом преодолевали мягкий песок, я начал переосмысливать свое решение пригласить Руби остановиться в моем доме.

Что на меня нашло, когда я вот так запросто предложил такое? Оглядываясь назад, полагаю, что своей заботой о Руби я пытался произвести впечатление на Эддисон. Посмотрите на меня. У меня здоровенный дом с кучей комнат. Рядом с криком пролетела чайка, и готов поклясться, что она смотрела прямо на меня. По-моему, она прокричала мне: «Кретин! » на своем птичьем языке.

Самое печальное, что я с ней был полностью согласен. Я был полным кретином. И теперь мне предстояло за это расплачиваться. То, что начиналось как романтическая интермедия, превратилось в чертову пижамную вечеринку, где я был лишним. Я чувствовал себя не королем своего замка, а скорее смотрителем.

По крайней мере, соленый морской воздух помог мне прояснить мысли и выработать план действий.

Когда я вернулся в дом, в нос ударил сильный неприятный запах.

— Что это за вонь?

Эддисон вышла из кухни, вытирая руки бумажным полотенцем.

— Привет. Я готовлю тушеную капусту и сардельки.

— А-а, ладно. Я и не знал, что ты умеешь готовить.

— Да, Руби спросила, не могу ли я что-нибудь для нее сделать. Она очень подавлена из-за всех неприятностей, что свалились на голову, и захотела домашней еды. Думаю, это блюдо готовят у нее на родине. Я нашла рецепты в Интернете.

— Что ж, ты очень внимательна. — У Эддисон было доброе сердце, и ее заботливость произвела на меня впечатление. Она ладила с котом и умела готовить. Эта женщина была потрясающей.

Ужин оказался лучше, чем я ожидал, но за столом то и дело возникало неловкое молчание — по крайней мере, неловкое для меня. Я понятия не имел, о чем говорить с двумя женщинами. В тюрьме, окруженный несколькими сотнями парней, я в основном молчал и позволял говорить другим. Такая стратегия помогла мне пережить весь срок, и я решил опробовать ее здесь.

Что может быть хуже, чем чувствовать себя третьим лишним за собственным столом? Девушки говорили не переставая, и, казалось, не замечали, что я в разговоре не участвую. Не могу сказать точно, но, по-моему, этим вечером Руби была немного не в себе.

— Все в порядке, Руби?

— Э-э… Да, конечно.

Ее неуверенный ответ убедил меня, что что-то не так, но я понятия не имел, как с этим быть.

Осталась еще одна сарделька, и я, посмотрев на нее, облизался.

— Я их обожаю. Никто не против, если я возьму последнюю? — Обе женщины отрицательно покачали головами, и я наколол сардельку вилкой. — Руби, как здорово, что у тебя на родине едят сардельки и тушеную капусту. Эддисон сказала мне, что ей пришлось пойти в специальный магазин, чтобы раздобыть все это.

Руби посмотрела на меня как-то странно.

— Что? — спросил я, намазал сардельку горчицей и откусил кусок.

— Тушеная капуста и сардельки не из Австралии, а из Австрии. Это разные континенты.

Эддисон поднесла руку ко рту.

— О, боже! Мне очень жаль. Я спросила в магазине, где они продают импортные продукты, и мне предложили это.

Руби фыркнула.

— Все в порядке. Многие путают. Но я надеялась на мясной пирог или рыбу с жареной картошкой. Австралийская кухня очень похожа на британскую. А австрийская еда на самом деле как немецкая.

Мы все посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Ох, Руби, я тут в полной уверенности, что угощаю тебя родными блюдами, а оказывается, даже континентом ошиблась.

Я ничуть не возражал. Несмотря на то, что тушеная капуста имела специфический привкус и отвратительный запах, вместе с сосисками и горчицей было вкусно.

— Как насчет пойти завтра поесть мясных пирогов? — добродушно спросила Эддисон.

— Ладно. Звучит неплохо. С кетчупом.

Как по мне, звучало очень даже плохо. Кто кладет мясо в пирог? Еще и кетчуп в придачу? Абсурд.

Помимо путаницы с едой, единственным положительным моментом пребывания Руби в моем доме было то, что они с Эддисон придумали, как дать Маку его лекарство, и избавили меня от этой каторги. Коту нужно было принимать антибиотики еще три дня, и примерно столько же я мог вытерпеть пребывание гостьи в моем доме. Эддисон проводила гораздо больше времени с Руби, чем со мной, и это нужно было прекращать как можно скорее.

Я уже мечтал, как устрою Руби в «Четыре сезона» или любой другой отель на Беверли-Хиллз поблизости от Малибу. Уверен, если бы я оплатил Руби проживание, она бы с радостью переехала.

Я снял бы для нее роскошные апартаменты с обслуживанием номеров, услугами горничной и бо́ льшим количеством удобств, чем у меня. И у нее был бы мини-бар. Руби чертовски понравился бы мини-бар.

И я смог бы вернуть свой дом! Свою жизнь. По крайней мере, ту, которую я теперь создавал.

Следующие несколько дней я по возможности старался избегать собственного дома. Как-то вечером, сославшись на липовую деловую встречу, я пошел ужинать один. Я взял на себя обязанности по покупке продуктов. Все, что угодно, лишь бы выбраться из дома, подальше от избытка эстрогена и круглосуточных телевизионных драм. Новым увлечением Эддисон и Руби были теленовеллы. Ни одна из них не говорила по-испански, но они могли смотреть эти шоу весь день напролет, хихикая над задницей Хосе, плохой стрижкой Марисы и давно потерянным злым братом-близнецом Маурисио.

Честно говоря, я начал злиться на Руби за то, что она встала между мной и Эддисон. С тех пор как она переехала, у нас с Эддисон практически не было возможности поговорить, не говоря уже о какой-либо романтике. В спальне у нас тоже был полный рассинхрон, и мне уже не терпелось дать Руби пинка под зад.

На следующий день после того, как Эддисон впихнула в глотку Мака, удерживаемого Руби, последнюю таблетку антибиотика, я попросил девушек присоединиться ко мне в гостиной. Я выключил телевизор, и как только грохот прекратился, мое раздражение несколько улеглось.

— У меня отличные новости. Я бы сказал, потрясающие.

— Что такое? — спросила Руби.

Эддисон бросила на меня подозрительный взгляд, который я старательно не замечал.

— Ну, поскольку у нас здесь не хватает обслуживающего персонала, я подумал… Руби, ты могла бы устроиться гораздо комфортнее там, где у тебя будет больше помощников.

Теперь Эддисон откровенно хмурилась.

— Где именно? — Лицо Руби просияло.

— «Четыре сезона» в Беверли-Хиллз. У них есть услуги горничной, обслуживание номеров, все, что душе угодно. Спа-услуги, короче, все тридцать три удовольствия. Поживешь там, пока не встанешь на ноги.

— О. Я не могу позволить тебе это сделать, — сказала Руби тоном, свидетельствующим о том, что она с радостью позволит мне это сделать.

— Никаких проблем. У меня здесь много работы, и я не хочу отвлекать вас, девочки.

— Иными словами, мы отвлекаем тебя. — Эддисон скрестила руки на груди и взглянула на меня с прищуром. Всем своим видом она призывала меня взять свои слова назад, и это оставляло неприятный привкус во рту.

— Что? Я не…

— Я знаю, что мы были немного шумными, но бедняжке Руби было необходимо отвлечься от боли. Но если хочешь тишины, чтобы спокойно поработать, ты ее получишь. Я соберу свои вещи и поеду с Руби.

— Подожди… Нет, Эддисон. Я не имел в виду тебя. Я же только что попросил тебя переехать ко мне. Я думал…

Твою ж мать. Неужели Эддисон не понимает, что я пытаюсь избавиться от Руби только потому, что хочу остаться с ней наедине? Я обнаружил, что не умею делиться, а Руби оттяпала бо́ льшую часть внимания Эддисон.

Глаза Эддисон вспыхнули.

— Ты думал, что я брошу подругу в трудную минуту? За кого ты меня принимаешь? Считаешь, я настолько отстойный друг?!

С чего она так решила? Я считал, что Эддисон охренительно хороша.

— О чем ты, черт возьми? Я этого не говорил.

— Я о том, что ты выгоняешь Руби из своего дома. Не круто, Фостер Круз, потому что пригласить ее сюда было именно твоей идеей.

Эддисон была права, но такого поворота я не ожидал.

— Детка, останься. Мы будем только вдвоем. — Может быть, если я озвучу настоящую причину, по которой хочу, чтобы Руби ушла, она сдастся?

— Не могу. Руби не бросила бы меня, если бы я в нейнуждалась, и я определенно с ней так не поступлю. У нее больше никого нет, Фостер. Ты что, не понимаешь?

Что, черт возьми, не так с женщинами?

Очевидно, пока я был в тюрьме, представительницы прекрасной половины человечества ничуть не изменились. Они все так же сбивали столку, так же выводили из себя, и их все так же было трудно понять. Каким же идиотом я был, думая, что нашел подходящую девушку, и что мы можем быть просто счастливы вместе.

Очевидно, я ошибался.

ГЛАВА 17

Эддисон

Женщин часто упрекают в том, что их мнение слишком переменчиво, но то, как Фостер поступал с Руби, было для меня полнейшим потрясением.

И что теперь? Он и от Мака собирался избавиться только потому, что не нравится коту?

А как насчет меня? По словам Фостера, он хотел, чтобы я осталась, но надолго ли? Пока не перестану быть ему удобной? Я не могла отпустить Руби одну — это было просто неправильно.

Поначалу у меня тоже были сомнения по поводу чудаковатого характера моей новой подруги, но чем больше я ее узнавала, тем больше понимала, что под всей этой эксцентричностью скрывались добрые намерения. Черт, если бы не Руби, мне ни за что не удалось бы проникнуть в шкаф Фостера, не говоря уже о компьютере. Она была мне нужна не меньше, чем я ей. Застрять в чужой стране без документов и так было невесело, но еще и получить ранения — все это превращало ситуацию в абсолютно отстойную и включило мой инстинкт защитницы.

Фостер последовал за мной в спальню.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Мне всего лишь хочется иметь с тобой больше свободного пространства, проводить больше времени вместе. Разве это так плохо? — Он игриво пошевелил бровями, пытаясь сгладить ситуацию, но я не собиралась поддаваться.

Правда заключалась в том, что, согласившись переехать, я запаниковала. Сначала я ухватилась за эту идею. Мне нравилось проводить время с Фостером, чем бы мы ни занимались.

Ладно, признаюсь, была еще одна причина убираться отсюда, и именно она тревожила меня больше всего.

Настоящая причина.

Я влюбилась в Фостера, что пугало меня до чертиков. Это не было частью плана, и я понятия не имела, что делать. Даже при желании я не смогла бы отключить чувства. Невозможно было отрицать гипнотическое воздействие на меня этого мужчины. Я очень, очень, очень сильно влипла.

Кем я была для Фостера? Партнершей по сексу, согревающей его постель? Собеседником, с кем можно обмозговать и отсеять идеи для бизнеса? Женской компанией после долгого пребывания в мужском коллективе?

Если прежде я считала, что моя семья пострадала от его афер, то теперь сама позволяла нанести еще больший ущерб, потому что абсолютно точно меня ожидало разбитое сердце.

Я должна защитить свое сердце.

— Я ухожу с Руби, — сказала я, собирая свои вещи в ванной.

Сердце сжалось при виде выражения, появившегося во взгляде Фостера. Будто я плеснула ему в лицо стакан ледяной воды.

Хотелось бы мне его утешить, но я не могла признаться, что бегу от усиливающихся к нему чувств. Фостеру я была, скорее всего, не более, чем удобна, в то время как сама нуждалась в нем все больше и больше. Я заставляла себя сидеть с Руби и до одури пялиться в глупые телешоу, хотя больше всего желала оказаться в объятиях этого мужчины.

И секс. Боже, с тех пор как Руби переехала к нам, мне не хватало нашего крышесносного секса. С ней и Маком в доме стало почти невозможно заниматься любовью, и все мои мысли крутились только вокруг того, как бы почувствовать Фостера снова внутри. Вряд ли бы, конечно, кто-то догадался об этом, учитывая, как яростно я все отрицала даже самой себе, в страхе, что еще больше поддамся чарам.

Я постаралась смягчить тон:

— Не стоило тебе упоминать «Четыре сезона» или Беверли-Хиллз. Какая девушка откажется от такого, да еще и неограниченных сеансов массажа?

Фостер пожал плечами, не понимая, что я просто его поддразниваю. Глубокая морщинка все так же пролегала между его темными бровями.

— Я хотел, чтобы у Руби было все отлично, чтобы о ней хорошо заботились. Я же не говорю, что мне не нравится твоя подруга. Мне просто хотелось, чтобы мы остались одни.

Вот почему мне необходимо было уехать вместе с Руби — прочистить свои мозги и взять себя в руки. Последние дни я использовала подругу как буфер, чтобы держать Фостера на расстоянии. Я мирилась с ее пристрастием к странным телепередачам, потому что избегала оставаться с мужчиной наедине. Стоило Руби уйти, и мне пришлось бы столкнуться с собственными чувствами. К такому я не была готова.

Если бы он продолжил смотреть на меня щенячьими глазами, я бы сломалась и сдалась. Поэтому вместо того, чтобы обнять — как мне хотелось — Фостера за шею, я небрежно побросала в сумку свои пожитки.

Тело жаждало его прикосновений, разлука с ним казалась настоящей пыткой, но мне нужно было установить между наминекоторую дистанцию, чтобы вернуть себе здравомыслие. Поскольку мне не удалось найти против Фостера что-нибудь действительно стоящее, нужно придумать новый план или возвращаться домой ни с чем.

Вспомни, зачем ты приехала в Лос-Анджелес, Эддисон.

Определенно не для того, чтобы влюбиться в парня, которого хотела упрятать обратно за решетку. До чего же хреново все получилось.

Я отвернулась, избегая проницательного взгляда Фостера. Ему нужно запатентовать этот взгляд. Если бы я позволила, он мог бы увидеть меня насквозь. Увидеть, что я бегу, потому что не могу справиться с правдой. Я скорее умерла бы, чем призналась Фостеру, что тоже хотела остаться с ним наедине.

— Прости, мне нужно идти, — выдавила я, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Вернусь через несколько дней. А пока весь дом в твоем распоряжении, и ты сможешь спокойно поработать. Ты ведь этого хотел?

Мне было не по себе, что сказанное прозвучало так стервозно. Все получилось неправильно. Но я не знала, какие подобрать слова, не выдав истиной причины своего ухода. Чем глубже падало мое сердце в эту пропасть, тем более призрачным становилось обещание, данное дедуле, а я не могла этого допустить. Прикусив нижнюю губу, я постаралась сдержать готовые пролиться слезы.

Как, черт возьми, это со мной случилось? Я приехала сюда с абсолютно четкими намерениями, но они становились все более и более расплывчатыми. Нужно уходить, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

— А как же Мак? Кто о нем позаботится, перевяжет рану? Ты же знаешь, что я все испорчу, потому что со мной он не сидит спокойно.

Ой. Об этом я как-то не подумала.

— В этой гостинице есть правила насчет котов? Может, мы возьмем Мака с собой?

Фостер поморщился.

— Вы не можете забрать Мака. Он устроит там ад. Здесь он чувствует себя хозяином. Здесь он счастлив.

Клянусь, если бы я не знала Фостера лучше, то подумала бы, что он действительно хочет, чтобы Мак остался.

— Ты прав. Да и менять его лоток будет той еще проблемой.

— Именно, — слишком поспешно сказал Фостер.

Этот человек никогда не переставал меня удивлять. Как только я думала, что раскусила его, он раскрывался с новой стороны. Фостер подошел ко мне, обнял за талию и притянул к себе.

— Я хотел бы, чтобы ты осталась. Нам так много нужно узнать друг о друге. — Он прижался носом к моей шее, лаская кожу теплым дыханием и вызывая толпы мурашек.

Я с трудом сглотнула.

— Знаю. Ты собирался мне что-то сказать, когда пришла Руби. Я много думала об этом.

— Мне хотелось рассказать тебе, когда мы будем одни, но, наверное, сейчас самое время.

Я задержала дыхание. Фостеру было нелегко, и я не могла им не восхищаться. Развернув меня в своих объятьях, он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза.

— Об этом трудно говорить. — Он прочистил горло. — Эддисон, я пять лет сидел в тюрьме. — Он впился в меня таким напряженным взглядом, что я не могла моргнуть. — За преступление, которое не совершал.

От неожиданности у меня отвисла челюсть. Искренность в голосе Фостера почти заставила ему поверить. Почти. Я всмотрелась в его лицо, пытаясь распознать ложь, но не нашла никаких признаков. Мой взгляд вновь вернулся к его глазам, пытаясь заглянуть в душу.

Фостер, как же мне хочется тебе верить.

Я не обнаружила ни грамма фальши, мой разум был в полном смятении. Никто не смог бы так хорошо сыграть, если только не научился этому в тюрьме.

— Скажи что-нибудь, — хриплым шепотом взмолился Фостер.

Что же сказать, чтобы не выглядеть дурой? Хм, я знала все с самого начала. Была в зале суда, когда зачитали приговор, и по дороге в тюремную камеру ты прошел мимо меня. Или как насчет пяти лет? Серьезно, всего лишь?

И я определенно не могла солгать, сказав, что сожалею.

Я повторила его слова:

— За преступление, которое не совершал? Как это произошло?

— Я работал в инвестиционной компании, и мой босс обирал людей на миллиарды долларов. Я понятия не имел об этом, но на некоторых документах стояла моя подпись, что, естественно, сделало меня соучастником.

Я глубоко вдохнула.

— Как же так случилось, раз ты невиновен? Ты же наверняка знал, что подписывал.

На лице Фостера отразилось страдание.

— В том-то и дело. Я был слишком наивен и доверчив. — Его взгляд вдруг стал жестким. — Эрни — хитрый ублюдок. Он подлавливал меня в самые неподходящие моменты, подсовывал пачку документов на подпись и всегда делал вид, что торопится, чтобы не дать их нормально прочитать. В любом случае, все бумаги были в порядке. Незаконным было то, что Эрни делал с деньгами, когда они попадали на его счет.

— Значит, Эрни тебя обманул?

— Я доверял этому человеку. Мои родители знали его много лет. Считалось, что он один из лучших в своем деле. Поэтому, когда сразу после колледжа он предложил мне работу, я по глупости подумал, что это шаг в правильном направлении, хороший способ построить карьеру. Я понятия не имел, что Эрни планирует принести меня в жертву.

— Хреново, — искренне сказала я. Если это правда, на месте Фостера я была бы в ярости. — И что ты собираешься с этим делать? Ты ведь хочешь поставить все на свои места?

Он прижался лбом к моему и тяжело вздохнул.

— Я лишь недавно вышел из тюрьмы и пытаюсь освоиться. Но я точно уверен, что хочу заниматься совершенно другим, чем-то полезным для людей. Теперь я буду осмотрителен и никогда больше не попадусь на удочку лжеца.

Черт. Во рту пересохло, сердце бешено заколотилось. Я закрыла глаза и сделала глубокий вздох.

Если Фостер узнает, что я что-то от него утаила, что солгала ему…

Желудок скрутило в тугой узел. В каком-то смысле я была ничем не лучше. Да, я желала исправить зло, совершенное Фостером и Эрни. Мне хотелось отомстить за свою семью, за множество пострадавших от их действий, но все равно, я лгала Фостеру.

Поначалу меня не волновало, какие средства использовать для своей мести, но сейчас кровь стучала у меня в висках, и я чувствовала себя больной.

— Так вот почему ты хочешь заняться чем-нибудь экологически чистым? Но как это поможет сотням людей, которые все потеряли?

Фостер отпустил меня и сел в кресло у окна. Его желваки ходили ходуном от того, как сильно он сжимал челюсть. Вскинув брови, он прижал указательные пальцы к губам и вперился в меня взглядом.

Сев на край кровати, я ждала его ответа затаив дыхание. Если он признается, что сожалеет и хочет исправить зло, причиненное всем, включая мою семью, я буду счастлива. Но не минутой раньше.

Фостер выпрямил спину.

— Я над этим работаю. Хочу, чтобы Эрни заплатил за то, что сделал.

Меня захлестнуло разочарование. Он беспокоился только о себе.

— Да? И как ты это сделаешь?

— Так или иначе я хочу заставить его вернуть все деньги. С процентами. — Фостер резко выдохнул. — Неважно, что он сделал со мной. Я отсидел свой срок и начинаю новую жизнь. Но все эти невинные люди не заслужили того, что с ними случилось, и даже если Эрни окончит свои дни в долбаной нищете, это будет только его вина.

Я выпучила глаза. Фостеру не все равно.

Но слова стоят дешево, и покуда они не были подкреплены действиями, я собиралась оставаться при своем мнении.

— Кроме того, я планирую жертвовать прибыль от нового бизнеса тем, кого обокрал Эрни. Возможно, учредить организацию, которая помогает людям, попавшим в похожую ситуацию — юридическая поддержка, возможность вновь встать на ноги.

Я прикусила губу и уставилась в пол. Пять лет назад это было бы просто даром небес.

— К сожалению, Эрни — не единичный случай. Акул в белых воротничках становится все больше и больше. Я встречал таких в тюрьме. Чистенькие снаружи, гнилые внутри.

Последнее замечание вызвало у меня легкую улыбку.

— Я никогда раньше об этом не задумывалась, но получается, что люди каждый день становятся жертвами аферистов, подобных Эрни.

— Поверь, это особая порода. Мошенники, процветающие за счет неосведомленности и доверчивости тех, кто всю жизнь трудится в поте лица и хочет просто инвестировать заработанное, чтобы обеспечить семью. Тех, кто не совсем понимает, куда ввязывается и на какой риск идет.

Мое сердце сжалось от сострадания ко всем этим ничего не подозревающим людям. Если Фостер говорил искренне, его идеи могли принести огромную пользу.

Фостер вскочил на ноги и сократил между нами расстояние.

— Вот почему я хочу, чтобы ты осталась. Чтобы помочь мне все исправить. Я чувствую, что у тебя это хорошо получится.

Проклятье. Искушение остаться было велико. Сила убеждения Фостера, его уверенность — все это создавало довольно сильное впечатление.

Крепись, Эддисон. Не сдавайся. Что, если все это ложь?

А что, если правда?

Мне очень, очень хотелось ему верить. И все же, часть меня твердила, что надо быть осторожной. Разговоры — всего лишь разговоры, даже если велись из наилучших побуждений. Чтобы чего-то стоить, они должны подкрепляться действиями.

Фостер не испытал таких страданий, как дедуля. Мне нужно быть уверенной на сто процентов. И Руби… я не могла ее бросить сейчас.

— Мне пора. Руби ждет.

Фостер провел пятерней по волосам.

— Черт, мне будет тебя не хватать.

У меня перехватило дыхание.

— Мак присмотрит за тобой.

— Да? Боюсь представить. — Усмехнувшись, Фостер демонстративно поежился и тихо засмеялся. — Хотя, полагаю, ты права.

Мы оба рассмеялись над моей дурацкой шуткой, и я пожалела, что должна уйти. Почему нельзя, чтобы все было просто? Почему Фостер Круз не мог быть тем, кого я привела бы домой и познакомила с дедулей? Почему, ну почему после стольких лет равнодушия к мужчинам мое сердце вдруг потянулось к единственному, для меня недосягаемому?

Я быстро заморгала и застегнула молнию на сумке.

— Эддисон, ты готова? — позвала Руби. Ее громкий голос эхом разнесся по всему особняку, и Фостер мгновенно напрягся.

— Иду, — откликнулась я, забирая сумку с кровати.

— Что ж, кажется, мне не удалось тебя отговорить. Я правда надеялся, что мы сможем решить проблему с мебелью и найти экологически чистый бизнес. Хотелось начать уже на следующей неделе. Но теперь придется делать это одному.

Я пожала плечами.

— Что бы ты делал, не появись я вообще в твоей жизни? Возможно, нашел бы себе подходящее дело и занимался бы уже на полную катушку.

— Может и так, но с тобой гораздо веселее. У тебя отличные идеи. Мне нравился наш мозговой штурм, и я ценю твое мнение. — Он криво улыбнулся. — Мало что меня заводит так, как умная сексуальная женщина.

Я вскинула бровь.

— Хм-м-м… льстец. Тебе действительно отчаянно хочется, чтобы я осталась, — попыталась пошутить я, чувствуя, как жар приливает к щекам.

Фостер кивнул.

— Очевиднее некуда, разве нет? Нам с Маком будет без тебя совсем плохо. Кто приготовит полезные для здоровья коктейли, к которым я пристрастился?

— Фостер…

— Эддисон, ты идешь? — прервал меня голос Руби. — Машина ждет.

— Тебе надо идти, — хрипло выдавил Фостер, пылко сверкая глазами. — Могу я хотя бы получить прощальный поцелуй?

Не успела я ответить, как он притянул меня к себе и впился глубоким, страстным, лишающим дыхания поцелуем. Затем отпустил меня, сделал шаг назад, взял спящего на постели Мака и с ним подмышкой вышел из спальни.

Уходя, Фостер ни разу не оглянулся, и я на несколько секунд застыла на месте. Колени дрожали, и, прежде чем Руби позвала меня в третий раз, я всерьез задумалась о собственной вменяемости и правильности принятого решения.

Должна ли я была следовать за своим сердцем или прислушаться к разуму?

Как бы мне хотелось не стоять перед подобным выбором.

ГЛАВА 18

Эддисон

Всю поездку в машине Руби возбужденно трещала о массажах и спа-процедурах, которые мы сможем получить в отеле. А я могла думать только о горячих поцелуях Фостера, и о том, как мгновенно окликалось на него мое тело. Будто я была создана для него.

Нужно перестать о нем думать. Как можно сосредоточиться на возмездии, если единственным желанием было еще больше потеряться в его поцелуях? Я чертовски облажалась, и не знала, как теперь быть.

Едва мы переступили порог нашего номера, Руби помчалась в спальню, а я застыла у входа. Фостер заказал не просто номер, а долбанный люкс. Меня пронзило острое чувство вины. Должно быть, все это обошлось ему в небольшое состояние.

Руби сбросила обувь и растянулась на огромной кровати морской звездой.

— О боже, как же хорошо. Наверное, ты очень нравишься Фостеру, если он не пожалел столько денег на твою подругу. Мне даже как-то неудобно.

— Да уж, — отозвалась я, окидывая взглядом огромное пространство и роскошную обстановку. Ему действительно не стоило заходить так далеко. Он мог бы просто попросить, и я дружелюбно, но эффективно избавилась бы от Руби.

Скинув туфли, я аккуратно поставила их у изножья свободной кровати. Топтать обувью роскошные кремовые ковры казалось просто кощунством.

Гостиница «Четыре сезона» была безупречна, но я предпочла бы находиться в Малибу вместе с Фостером. Мы заказали еду в номер, и после душа я заявила Руби, что отправляюсь спать. Она сидела перед телевизором и смотрела свои передачи. Мне осталось только закатить глаза и закрыть дверь в спальню. Слава богу, у нас были апартаменты. И все благодаря щедрости Фостера.

На следующий день мы с Руби отправились за покупками, а потом до вечера бездельничали у бассейна. Подставив тело солнечным лучам, я пыталась читать роман, но никак не могла сосредоточиться, поэтому отложила книгу, перевернулась на живот и закрыла глаза.

Когда я проснулась, укрытая полотенцем, уже стемнело. Должно быть, я проспала час или два. Руби заказала нам коктейли и теперь потягивала свой.

Она с улыбкой протянула мне «Космо» (прим. пер. - ярко-розовый коктейль, состоящий из водки, апельсинового ликёра, клюквенного сока и свежевыжатого лимонного сока, подается охлажденным без кубиков льда).

— Я укрыла тебя, чтобы ты не сгорела. Рак кожи в Австралии очень распространен, и я побоялась, что твоя нежная кожа поджарится до хрустящей корочки.

— Спасибо, Руби, что бы я без тебя делала? — Руби была милой и доброй. И чем больше я ее узнавала, тем больше она мне нравилась. Я сделала глоток своего «Космо» и улыбнулась в ответ.

К такой жизни легко привыкнуть. Так жил Фостер, и это было совсем неплохо.

Я лениво любовалась закатом, гадая, что сейчас делает Фостер. В сердце царила пустота, и я бы все отдала, чтобы снова увидеть его красивое лицо. А Мак? Как эти двое ладят? Скучают ли они по мне хоть немного?

— Эй, мечтательница, давай ополоснемся, поужинаем, а потом завалимся в клуб? Я чувствую себя намного лучше, и мне хотелось бы приодеться и посмотреть Беверли-Хиллз, где тусуются богатые и знаменитые.

Мне совсем не хотелось куда-то идти, но, если останусь в отеле, то еще больше буду скучать по Фостеру.

— Ладно. Выбирай, куда пойдем. Мне без разницы.

Руби усмехнулась.

— Пойду спрошу у портье. Они должны знать все лучшие места.

Мы поднялись в номер, и Руби тут же позвонила на ресепшен. Она задала несколько вопросов и что-то нацарапала в гостиничном блокноте. Похоже, ей надиктовали целый список.

— О, и, пожалуйста, пришлите еще два «Космо» и бутылку шампанского, — сказала она, и повесила трубку.

Я удивленно подняла брови. Если я все это выпью, буду в стельку еще до того, как мы выйдем из номера.

Руби пожала плечами.

— Мы ведь можем повеселиться, верно?

Через десять минут принесли напитки. Руби плюхнулась на диван и так смачно потягивала свой «Космо», как будто не пила его всего полчаса назад.

Мой телефон пиликнул, оповестив о входящем сообщении.

Фостер: Дом без тебя не тот. Мак по тебе тоскует.

Сердце затрепетало. Если бы Фостер только знал, как мне их не хватает. Я хотела быть с ним больше, чем когда-либо.

Мои пальцы застыли над экраном. Не стоило отвечать сразу. Фостер мог решить, что я сижу в обнимку с телефоном, с нетерпением ожидая его сообщений. Слишком очевидно. Я решила выждать минут десять, прежде чем напечатать ответ. Надо бы придумать что-нибудь остроумное.

Руби, прищурившись, посмотрела на меня поверх бокала.

— Эддисон, я должна спросить… Чем тебе не угодил Фостер и почему ты его преследуешь? По-моему он настоящий джентльмен и так очарован тобой, что я не совсем понимаю, в чем тут дело. В тот первый день, когда мы встретились в такси, я представляла себе аферюгу… Этакого потрепанного, подлого парня с прилизанными волосами, а не горячего, как греческий бог, мужика, который оплатил подруге своей девушки проживание в шикарном отеле.

Я вздохнула. Ну разумеется, именно сейчас ей приспичило задавать трудные вопросы.

— Я не его девушка.

— Кто же тогда? Ты сказала, что он попросил тебя к нему переехать. — Милая Руби. Такая прямолинейная.

— Не знаю… Любовница?

Я села на диван у окна и некоторое время смотрела на улицу, пытаясь собраться с мыслями. С моего приезда в Лос-Анджелес много чего произошло, и по большей части совсем не то, чего я ожидала.

— Начни с самого начала. Расскажи мне, что такого сделал Фостер, от чего ты так разозлилась.

Злость — слишком сильное слово. Значит, такое у Руби сложилось впечатление, когда она увидела меня с Фостером?

— Ох, и прекрати уже притворяться, что равнодушна к нему. Ты практически пускаешь слюни, когда он рядом, и по тому, как загорелись твои глаза, сразу видно, что сообщение было от него. Так что да, твои отмазки больше не прокатят.

— Руби, — простонала я. — Обязательно быть такой бесцеремонной?

— Что? Я не могу тебе лгать, Эддисон. Может, я немного чокнутая, и иногда перегибаю палку, но за милю вижу, что вы с Фостером без ума друг от друга. Когда ты в комнате, он глаз с тебя не сводит. Как будто в мире больше никого не существует.

Пальцы ног поджались, утопая в толстом ворсе ковра, грудь и щеки затопило тепло.

Я отмахнулась от слов Руби.

— О, Фостер просто старается быть любезным.

— Ага, он очень мил. И именно поэтому я в полном замешательстве. Мой мозг ученого не улавливает логику.

Я глубоко вдохнула.

— Хорошо, я расскажу тебе всю историю. Хотя пресса пять лет назад освещала все более чем подробно.

Руби повернулась на бок и приподнялась на локте, устремив на меня пристальный взгляд.

— Значит, он провел в тюрьме пять лет?

— Да, и этого слишком мало для преступления, которое совершили он и его босс.

— Как же так? Я думала, судебная система работает исправно.

Забавно, как отличались представления иностранцев и местных жителей о системах, действующих в Штатах. Приговор Фостера был насмешкой. Пять лет — ничто по сравнению с тем, что он сделал.

Если он был виновен.

Но что, если Фостер говорил правду, и он действительно невиновен?

Сердце все больше и больше одерживало верх над головой, но сомнения не давали покоя. Рядом с Фостером я отключалась. Разумом и телом начинало управлять половое влечение. Возможно, я искала способ оправдать Фостера, потому что хотела ему верить.

Мне нужно было поговорить с дедулей и обрисовать ему ситуацию, включая правду о Фостере и о том, что, возможно, все эти годы мы в нем ошибались. Я могла лишь представить себе удивление деда. Как бы он это воспринял?

Я скрестила руки на груди. Пока не разобралась во всем, я должна придерживаться первоначального плана.

— Ну, не было никаких реальных доказательств того, что Фостер растратил деньги. В суде он отрицал, что знал об афере, и винил во всем своего босса.

— И ты не веришь ему?

Мой голос дрогнул.

— Разумеется, нет. — Я не собиралась признаваться Руби, что у меня возникли сомнения, особенно после того, как Фостер рассказал свою версию истории. — В смысле, посмотри, как он живет — в роскоши, в то время как люди потеряли свои дома, потеряли все.

Руби выпрямилась, ее щеки пылали.

— Он не говорил тебе, что у его семьи есть деньги? Что он родился богатым?

— Э-э-э, нет… Я не стала бы спрашивать его о чем-то подобном, и он никогда не обсуждал со мной свое финансовое положение. Поэтому мне и нужно было, чтобы ты взломала его ноутбук и шкаф с документами. — Я внимательно изучала ногти на ногах и решила, что после душа поменяю цвет. Нужен более яркий, чтобы взбодриться.

Руби покачала головой.

— Извини, но это не имеет смысла. Если хочешь что-то узнать о человеке, просто спроси.

— Ты так и сделала? — Неудивительно, что Руби раздражала Фостера. У нее не было ни фильтра, ни понятия о том, что уместно говорить малознакомому человеку, а что нет.

Дедуля учил меня, что невежливо расспрашивать людей о религии или деньгах, особенно если плохо их знаешь.

— Конечно. Фостер сидел у бассейна, мы начали болтать, и я спросила его. Проще простого.

— И что же он ответил? — Иногда мне хотелось быть похожей на Руби.

— Именно то, что я тебе только что сказала. Я удивлена, что ты заранее не навела справки обо всей этой хрени, Эддисон. Ты могла бы узнать все много лет назад.

Я была до чертиков смущена, к тому же у меня разболелась голова. Кончиками пальцев я круговыми движениями помассировала виски.

Я больше не знала, во что верить.

— Зачем ему работать на такую акулу, как Эрни, если у него столько денег? Если Фостер был богат, то вообще не нуждался в работе, тем более на мошенника. Наверняка он участвовал в этом…

— Фостер не похож на такого парня, — возмутилась Руби.

— Что, теперь ты еще и эксперт по людям? — фыркнула я. Взволнованная, я была не в силах усидеть на месте. Вскочив на ноги и уперев руки в бока, я уставилась на Руби. — Ты принимаешь его сторону?

Я злилась не только на Руби, но и на саму себя. Я приехала в Лос-Анджелес с определенной целью, а теперь сомневалась и теряла хватку, и все из-за какого-то мужчины.

— Сбавь обороты, Эддисон. Я только хочу сказать, что ты избавила бы себя от многих забот, если бы вместо поспешных выводов здраво поразмыслила.

Вспомнив, с чего все началось, я растерялась.

— Тебе легко говорить. Это не твой дедушка едва не погиб из-за Фостера Круза и Эрни Хирша. Если бы ты видела, как страдал дедуля после сердечного приступа, тоже была бы в бешенстве.

— Думаю, тебе нужен успокаивающий массаж. — Руби сняла трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. — Попросить на ресепшене прислать к нам в номер двух массажистов?

— Руби, положи этот чертов телефон. — Я скрестила руки на груди, готовая дать отпор любым возражениям. — Это зашло слишком далеко. Мы выписываемся и ищем место подешевле.

— Но почему? Это просто безумие какое-то. — Она помахала трубкой. — Фостер хочет, чтобы о нас позаботились. Именно так он и сказал, верно?

— Да, но за чей счет? — Я указала на шикарный номер. — Что, если Фостер заплатил за это украденными деньгами?

— А что, если своими? Я же говорила тебе, что он из богачей. — Руби нажала кнопку вызова дежурного на ресепшене и подняла палец, призывая меня к молчанию.

Черт побери, эта женщина — что-то с чем-то. Неужели ей совсем не стыдно? Даже если номер был оплачен личными деньгами Фостера, как может она спокойно принять такой экстравагантный подарок? Очевидно, что может.

— О, привет, мы бы хотели заказать в номер два сеанса массажа. — Руби помолчала, прислушиваясь, а потом ответила: — Спасибо.

И положила трубку.

— С этим разобрались. Тебе действительно нужно расслабиться, Эддисон. У тебя лицо раскраснелось, и выглядишь так, будто сама сейчас заработаешь сердечный приступ. — Она наклонила голову и криво мне улыбнулась. — Как думаешь, что сделает Фостер, если с тобой что-то случиться? Ему бы это ни капельки не понравилось, так что я просто проявляю осторожность и возвращаю долг.

— Руби, поверить не могу, что ты только что это сделала.

— Сделала… Можешь поблагодарить меня после… и Фостера тоже.

В сумочке зазвонил мобильник. Бормоча себе под нос, я снова извлекла его из недр сумки.

Дедуля.

Я не разговаривала с ним со вчерашнего дня, поэтому быстро нажала «ответить».

— Привет, дедуля, все в порядке? — спросила я с беспокойством в голосе. Деду давно пора было спать, а значит, он звонил не просто поболтать.

— Х-м… Да, я в порядке. — В трубке раздались хрипы и кашель. — Вообще-то я только что вернулся из больницы. У меня взяли несколько анализов.

Моя рука взлетела к губам.

— Что случилось? — прохрипела я.

— Мой старый мотор опять забарахлил, и миссис Уильямс отвезла меня в больницу, но сейчас мне уже лучше.

— Ты уверен?

— Доктор говорит, что сердце слабеет, и повысил мне дозу лекарств. Если станет хуже, придется лечь в отделение интенсивной терапии, и меня подключат ко всяким там аппаратам.

— О нет, — простонала я. — Я вернусь домой следующим же самолетом.

— Нет, пока нет. Закончи то, что намеревалась сделать и возвращайся домой. Скучаю по тебе, Эдди.

— Я тоже скучаю, дедуля, — сказала я, расхаживая по комнате. — Жаль, что ты так далеко.

— С тобой все будет в порядке, милая, и со мной тоже, — мягко ответил он. — Мы скоро снова поговорим. Пока, Эдди.

— Пока, дедуля. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — сказал он, как всегда, и повесил трубку.

Я нуждалась в нем больше, чем думала. В голове царила полная неразбериха. Дедуля знает, что нужно делать. Всегда знал. Но я так за него боялась.

Руби смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Что случилось?

— Мне нужно ехать, — сказала я дрожащим голосом. — Хорошо, что я не успела распаковать вещи. — Я нашла свои туфли под кроватью и обулась.

— А как же наш массаж?

— К черту массаж. Мой дедуля болен, и я возвращаюсь в Нью-Йорк.

— Ты вернешься?

— Скорее всего, нет. Моя миссия найти что-то на Фостера не увенчалась успехом. И я понятия не имею, что с дедулей. Я его знаю. Он не говорит мне, насколько все серьезно, потому что не хочет, чтобы я переживала. Но он упомянул отделение интенсивной терапии, а это охренеть как серьезно. — У меня перехватило дыхание. — Он может умереть, Руби.

Пока я пыталась вызвать такси, горло пекло от едва сдерживаемых слез. Руби неподвижно застыла. Она смотрела на меня с побледневшим лицом, приоткрыв рот.

Мне сказали, что через семь минут у отеля будет ждать такси в аэропорт.

Как только я завершила вызов, Руби спросила:

— А как же Фостер? Ты не можешь просто уехать, ничего ему не сказав.

Я потерла кулаком грудь над сердцем.

— Могу. Я совершила ошибку, приехав сюда, а теперь дедуля…

Руби схватила меня за плечи и заставила посмотреть ей в глаза.

— Послушай меня, Эддисон. Твой дедушка заболел не по твоей вине. Слышишь? Ты ни в чем не виновата.

— Ты права. Это Фостер виноват.

— Фостер?

Я кивнула, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— И, конечно, его подлый босс. Стресс от потери дома, который пережил из-за них дедуля… Эти акулы обобрали нас до нитки и оставили на улице. Это произошло вскоре после смерти моей матери, и именно тогда у дедули случился первый сердечный приступ.

— О, черт, мне так жаль, — сказала Руби. — Я правда не хочу, чтобы ты осталась в этом мире совсем одна. Это отстой.

Я шмыгнула носом и вытерла тыльной стороной ладони слезы.

— Никто не должен проходить через такое в восемьдесят три года. Дедуля — хороший человек. Он этого не заслуживает.

Быстрое объятие — это все, на что у меня хватало времени. Руби попыталась меня удержать, но я мягко отстранилась.

— Мне пора идти. Береги себя, Руби.

— Что сказать Фостеру?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Придумай что-нибудь.

Я схватила свою сумку, распахнула дверь и увидела на пороге двух женщин в кимоно. Они поприветствовали меня вежливой улыбкой, и на мгновение я пожалела, что не могу остаться на массаж, потому что каждый мускул в моем теле болел от напряжения.

— Мне очень жаль, но я должна уйти. Однако моя подруга готова к массажу, — сказала я, указывая на Руби.

ГЛАВА 19

Эддисон

Хотя дедуля и настаивал, чтобы я не срывалась с места, мне просто необходимо было вернуться. И я, скорее, убегала от Фостера, чем бежала домой. Если бы положение было критическим, дедуля ни за что не настаивал бы, чтобы я осталась. Он не ушел бы, не попрощавшись.

По дороге в аэропорт шофер такси по имени Дейв пытался завязать беседу, но я только бурчала в ответ и неотрывно смотрела на капли дождя, бившие в окно машины.

Потрескивающее радио предупреждало о грозе, и в душе поднималось беспокойство. Почему именно сегодня? У меня что, на роду написано попадать в истории каждый раз, когда куда-нибудь лечу?

— У меня сегодня уже был клиент до аэропорта, и там все выглядело не очень хорошо. Задержки рейсов, километровые очереди такси, люди посходили с ума.

— Черт! Серьезно?

— Надеюсь, у вас уже есть билет и куча времени в запасе. Там сейчас сущий хаос.

— Хм-м, нет, у меня нет билета. Я как раз ищу подходящий в телефоне. — Я проверила все авиалинии, и к моему ужасу, большинство рейсов были отменены или задержаны. В любом случае, практически все места были выкуплены.

Яркая вспышка прорезала небо, и мгновение спустя послышался чудовищный грохот, будто молния ударила в землю от нас всего в нескольких метрах.

— Господи! — вскрикнула я, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. — Это было близко. И часто тут у вас в Лос-Анджелесе такие шторма?

— Вы ведь не местная, да? — Дейв посмотрел на меня в зеркало заднего вида. — Когда-нибудь слышали об Эль-Ниньо? Однажды Лос-Анджелес уйдет под воду. Разлом Сан-Андреас, все такое… по крайней мере, так говорит моя бабушка.

Через мгновенье на нас обрушился град. От оглушительного стука по крыше машины создавалось впечатление, будто мы попали под метеоритный дождь.

— Черт, да они с голубиное яйцо! — завопил Дейв. — Нужно съехать с дороги. — Как и десятки других машин, потерявших видимость из-за града.

— Дороги затопило. Опасно ездить в такую погоду. — В голосе Дейва сквозила тревога. — Боюсь, сегодня вы никуда не полетите.

— А ваша машина…

— К счастью, она застрахована. Ущерб будет тот еще.

Если бы я осталась в гостинице, наслаждалась бы сейчас райским массажем, игнорируя происходящее. Меня бы холили и лелеяли, а вместо этого я сидела в такси, бомбардируемом стихией. Очевидно, я тут застряла.

Зазвонил мой телефон, и я вздрогнула.

Фостер.

Проклятье. Прямо сейчас он был последним и в то же время единственным, кого хотелось бы услышать. Я позволила звонку перейти на голосовую почту, так как слышала, что нельзя говорить по телефону во время бури. Неужели Фостер этого не знает?

Через пару секунд зажужжал сигнал входящего сообщения. От Фостера.

Фостер: «Ты в порядке? Звонила Руби. Она в панике, сказала, что ты уезжаешь из ЛА. Скажи, что это не так. »

Мои пальцы запорхали над клавиатурой: «Не так, кажется, погода решила вмешаться. » Я нажала «отправить».

Почти тотчас же прилетело:

Фостер: «Ты где? Я беспокоюсь. »

Я: «Вопрос: колеса машины могут заземлить ее в грозу? »

Фостер: «Черт, Эддисон, скажи, где ты. »

Я: «На пути в аэропорт. »

Фостер: «Серьезно? Это из-за меня? »

Я: «Все из-за тебя. »

Фостер: «Потому что я сидел в тюрьме? »

Я: «Да. Частично. »

Фостер: «Мы должны поговорить. »

Я: «Должны. Ты действительно невиновен? »

Фостер: «Да. »

На долгую секунду я зависла перед экраном, пальцы замерли над клавиатурой.

Фостер говорил правду. Вот почему я ничего не смогла найти в его файлах. Он искренне хотел начать все с нуля. Все исправить.

Если бы я думала головой, возможно, с самого начала пыталась бы найти что-нибудь, чтобы восстановить справедливость. Но я уже знала, что искать нечего. И никогда не было.

А мое сердце? Оно знало правду. Фостер не виновен. Перед глазами возник образ доброго и заботливого человека, так отличающийся от того, что я себе представляла до приезда сюда.

Фостер не сказал ни слова лжи.

Это я ему лгала.

Он не знал, кто я и почему нахожусь здесь. И все эти выдумки насчет его мебели…

Я его обманула.

Ввела в заблуждение.

Запутала.

Как ни крути, я облажалась.

Сверкнул новый разряд молнии, тут же послышался гром, и я подскочила на месте. Это было уже не смешно. Мне хотелось сейчас быть где угодно, только не на обочине, напуганной до смерти.

Телефон снова ожил.

Фостер: «Эддисон? Детка, поговори со мной. »

Черт, всякий раз, когда он называл меня деткой, я просто таяла.

— Господи Иисусе! — закричал Дейв. — Смотрите!

Я вскинула голову и увидела языки ревущего пламени всего в нескольких метрах от нас.

— Какого черта? Откуда взялся огонь?

— Молния. Наверно, она ударила в дерево. Нам нужно ехать.

Как такое возможно, чтобы в одно и то же время полыхал пожар и дождь лил как из ведра? Может, это был знак?

— Ехать? Зачем? — Разве он не говорил, что дороги размыло?

— Огонь скоро перекинется на соседние деревья. Одно из них может упасть на машину, и тогда мы тоже сгорим.

Горло сжал спазм.

— Твою мать! — выдохнула я. — Поехали, Дейв, чего вы ждете?

Он провел рукой по темным волосам.

— Машина не заводится. Я как раз планировал менять аккумулятор.

Боже. Я умру.

Какая ирония: я так и не смогу попрощаться с дедулей. И с Фостером…

Над головой раздалось громкое жужжание. Ну что еще?

— Дэйв? Вы это слышите? Что происходит?

— Это вертолет. Ребята из новостей. Снимают материал о горящих деревьях. Может, они нам помогут?

Дейв открыл дверь и выскочил из машины, прежде чем я успела еще о чем-нибудь спросить. Через секунду я увидела, как он упал. Господи боже, что с ним?

— Дейв? Дейв, вы в порядке? — закричала я.

Он не ответил, и меня охватила паника.

Что делать? Я не хотела такой же участи. Я слишком молода, чтобы умереть. И у меня есть незаконченное дело.

Много незаконченных дел.

— Черт! — Громкий стон донесся оттуда, где лежал Дейв.

Я перелезла на переднее сиденье, через открытую дверь в салон хлестал косой дождь.

— Дейв, что случилось? Вы в порядке? — Еще один громкий стон и тишина.

Я высунулась из машины, чтобы понять, где он. Он лежал в грязи, совершенно замерзший. Всего через несколько секунд я и сама промокла до нитки. Пожар распространялся, и вот уже шесть деревьев были объяты пламенем.

Черт. Я забилась в самый дальний угол и стала набирать 911, молясь про себя всем святым. Завывающий ветер гнал дождевые потоки в машину, заливая салон. Казалось, прошло лет десять, пока послышался голос оператора. Я объяснила, что произошло.

— Оставайтесь в машине, — строгим тоном произнесла оператор. — Не покидайте машину, никуда не уходите — так нам будет легче вас найти.

— Ладно. Только побыстрее. Огонь подбирается ближе, я беспокоюсь за Дейва, — сказала я дрожащим голосом.

Звонок разъединился. Я не могла сидеть сложа руки, нужно было проверить Дейва. Дождь лил вовсю, я практически ничего не видела. Я плюхнулась на колени прямо в лужу грязи, где лежал Дейв.

— Дейв, скажи что-нибудь. Пожалуйста!

Ответа не было.

Дейв был очень крупным мужчиной. Мне бы ни за что не удалось поднять его в одиночку.

Я повернула его голову, чтобы было легче дышать, и дрожащими пальцами проверила пульс. Он прощупывался, но еле-еле.

— Дейв, я тебе помогу. — Я не была уверена, слышал ли он меня, но надеялась, что мои слова до него доходили. — Я позвонила 911. С нами все будет в порядке.

Я наклонилась к Дейву. Он был бледен, кожа вокруг рта начала синеть. Его безжизненное лицо пугало меня до чертиков. Боже, пожалуйста, не дай ему умереть. Несколько лет назад я ходила на курсы первой помощи, поэтому, закрыв глаза, попыталась вспомнить технику искусственного дыхания «рот в рот». Всегда надеялась, что не придется применять эти навыки на практике, но прямо сейчас я молилась, чтобы их хватило для помощи Дейву.

После нескольких минут попыток привести его в чувство, я откинулась и села на колени. Вроде, на его щеках появился румянец, но уверенности в этом не было, возможно, это было просто мое воображение.

Я была напугана, промокла и продрогла до костей.

В кармане брюк завибрировал телефон. Удивительно, что он все еще работал. Чувствуя, как по спине прокатилась дрожь, я вытащила мобильный и уставилась на пришедшее сообщение.

Фостер: «Черт, Эддисон, это не ты рядом с белым «фордом»? »

Едва шевеля пальцами, я набрала ответ:

«Откуда ты знаешь? »

Фостер: «Тебя показывают по ТВ. Там опасно! »

Ну конечно, нас снимали телевизионщики с вертолета. Кому нужны горящие деревья? Людей снимать гораздо интереснее. Я инстинктивно поправила волосы, но с промокшей насквозь блузкой, прилипшей к телу, поделать ничего не могла.

Нужно было бороться со страхом, сковавшим грудь.

Фостер: «Еду за тобой. Не двигайся и не отходи от машины».

Я: «Что? Нет! Дороги размыло. Это слишком опасно».

Фостер: Именно. Я возьму хаммер. Скоро буду».

Я вцепилась в телефон, как в спасательный круг.

К тому моменту, как рядом остановился «хаммер» Фостера, я уже окоченела. Скорее всего, прошло не так много времени, но мне казалось, что минула вечность. Фостер выскочил из машины, держа в руках одеяло и серебряную фляжку.

Сердце встрепенулось.

Фостер был в армейском плаще и ботинках, капли дождя стекали с его волос на орлиный нос и бороду. Этот мужчина был просто усладой для моих воспаленных глаз.

— Эддисон! Ты в порядке, детка? — Он старался перекричать ливень, не ослабевающий ни на секунду.

— Да, — кивнула я, клацая зубами от холода. — Дейв. Я не знаю, что с ним. Я позвонила в 911, но их пока нет.

— Залезай в такси. — Сильные теплые руки подхватили меня за плечи и потянули вверх. — Буду через минуту. Надо укрыть этого парня одеялом, пока не прибудут медики. — Фостер помог мне забраться в машину. Из-за сильных порывов ветра ему с трудом удалось захлопнуть за мной дверь.

Я испуганно смотрела через окно, как Фостер опустился на колени рядом с Дейвом. Он поднес фляжку ко рту бедняги и дал ему сделать несколько глотков. Я не слышала, что Фостер говорил Дейву, но уже через минуту он приподнял мужчину и помог тому сесть на пассажирское сиденье.

— Держись, приятель. Все будет хорошо. — Голос Фостера звучал тихо и успокаивающе. — Вот, держи фляжку. Пей воду, но только маленькими глотками, ладно? — Он укрыл Дейва термоодеялом. — Подвинься, детка. Я опущу спинку кресла, чтобы он мог лечь.

Я передвинулась на соседнее сиденье, скользкое от дождя.

Наконец послышался вой сирен, и я взмолилась, чтобы это было за нами. Дейв не проронил ни звука, и это был плохой знак.

Фостер встретился со мной взглядом.

— Как ты? Промокла вся.

Скорее, провела пару раундов по борьбе в грязи.

Ком в горле не позволял произнести ни звука, и я просто кивнула. Фостер закрыл дверцу со стороны Дейва и исчез за стеной дождя. Куда он пошел? Мне ненавистно было терять его из виду.

Я едва не заработала остановку сердца, когда дверь с моей стороны внезапно распахнулась.

— Медики позаботятся о Дейве. Я тебя вытащу отсюда. — Фостер подхватил меня своими сильными руками и понес к «хаммеру», утопая по щиколотку в воде. — Еще час, и вода будет по колено, — сказал он.

Подъехала скорая, и Фостер просигналил им, что мы в порядке, подняв большие пальцы вверх. Затем он указал в сторону такси и постучал пальцами по циферблату на своих часах. Это был явно какой-то код, но я была слишком ошарашена, чтобы что-то понимать.

Забравшись ко мне на заднее сиденье, Фостер снял плащ и стал поспешно стаскивать с меня футболку.

— Тебя знобит. Ты слишком долго была в мокрой одежде. Тебя надо согреть. — Фостер помог мне снять джинсы, затем укутал в одеяло и крепко прижал к себе. Из ящика между сиденьями он достал еще одну фляжку поменьше. — Сделай несколько маленьких глотков. Медленно.

Жидкость обожгла горло, добралась до желудка, и по всему телу разлилось тепло.

Скорее всего, Фостер спас нам с Дейвом жизнь, а я даже не могла выдавить ни звука, чтобы его поблагодарить.

— Весь город без электричества. Это самый сильный шторм в Лос-Анджелесе за последние десять лет. Я везу тебя домой, и это не обсуждается.

Его тон не допускал возражений. Не то, чтобы я хотела возразить.

А чего именно я хотела? Хотела, чтобы Фостер меня обнял, поцеловал и сказал, что все будет хорошо.

Хотела остаться в его объятиях на всю оставшуюся жизнь.

Поехать с ним домой.

ГЛАВА 20

Фостер

Эддисон прошла через адское испытание, поэтому, едва мы переступили порог дома, я поспешил окружить ее заботой. Она продрогла до костей, и я приготовил ей горячую ванну. Весь район остался без электричества, но для меня это проблемой не было — достаточно просто щелкнуть выключателем и запустить запасной генератор. Как хорошо, что я предусмотрительно установил его во время ремонта.

— Спасибо, Фостер. Не знаю, как тебя благодарить. Возможно, ты спас мне жизнь. Как и Дейву.

— Я и правда чувствовал себя супергероем, — признался я. — Не хватало только плаща и рентгеновского зрения. — Для меня эти ощущения определенно были новыми, и пока Эддисон принимала ванну, я пошел в другую комнату, включил телевизор и обнаружил, что действительно попал в новости. Вертолеты новостных каналов кружили над пострадавшим районом — репортеры вовсю раскручивали историю о погоде. Я каким-то образом попал в поле зрения их камер, и, очевидно, кто-то меня опознал.

«Фостер Круз, ранее осужденный за соучастие в преступлении, совершенном Эрни Хиршем — финансистом, который обманул сотни людей, присвоив их сбережения, — был заснят на камеру во время спасения жизни молодой женщины и мужчины, находящегося без сознания», — вещала рыжеволосая ведущая новостей.

Ну надо же.

Жизнь порой принимает неожиданные обороты. Никогда не знаешь, что случится в следующее мгновение.

Несколько минут спустя в комнату вошла Эддисон, закутанная в мой большой пушистый халат.

— Может приляжешь и расслабишься? – спросил я.

— Звучит неплохо. — Эддисон растянулась на кровати. Тут же откуда-то материализовался Мак, устроился у нее под боком и заурчал. Я слышал его тарахтение даже с расстояния трех метров. Вот те на! За все время отсутствия Эддисон чертов кот не мурлыкнул для меня ни разу.

Эддисон вытащила из кармана телефон.

— Не возражаешь? Мне нужно позвонить дедушке. Он нездоров, и я беспокоюсь. — В ее шоколадных глазах промелькнула тревога. Может быть, именно поэтому Эддисон хотела вернуться в Нью-Йорк?

Она впервые упомянула при мне деда, и мне было ужасно любопытно, но я решил дать ей необходимую свободу. Если захочет, она расскажет все, что сочтет нужным.

— Я, пожалуй, пока соображу нам что-нибудь поесть. Ты голодна?

Глаза Эддисон загорелись.

— Конечно. Что приготовишь?

— Не стоит слишком обнадеживаться. Я подумывал об омлете. Это максимум на что я способен. Кажется, еще у меня были фрукты.

— Звучит восхитительно. Спасибо. Уверен, что тебе не нужна помощь? Ты так много для меня сделал.

— Нет. Все в порядке. У тебя был тяжелый день. Так что позволь позаботиться о тебе. Позвони дедушке и отдыхай, а я вернусь через несколько минут.

— Ты ангел, — пропела Эддисон, соблазнительно улыбнувшись. Боже, если бы она только знала, на какие крайности я готов пойти ради ее прекрасной улыбки. Прошлой ночью я сходил с ума от беспокойства. Никогда ни о ком в своей жизни я так не переживал.

Войдя на кухню, я приготовил сырный омлет, добавив в него лука и помидоров, и нарезал немного дыни. Но к тому времени, когда принес еду Эддисон, она уже спала. Я подумывал, не разбудить ли ее, чтобы она поела. Но, зная, как Эддисон устала, решил дать ей отдохнуть и отнес еду в холодильник. Я съел свою порцию и завалился спать с ней рядом.

Когда я проснулся на следующее утро, Эддисон все еще спала. Я встал и пошел в гостиную, чтобы провести кое-какие исследования. Усевшись на футон, я почувствовал, как заныла спина. Это напомнило мне, что нужно все-таки спросить Эддисон о новой мебели, заказанной на замену той, что была заражена. Пока мы были в ссоре, я старался не задумываться об этом, поскольку все, что касалось мебели, заставляло меня вспоминать об Эддисон. А я не хотел думать о ней. Так что я все откладывал и откладывал. Теперь, когда Эддисон была здесь, можно было ее спросить, но сейчас она спала, поэтому я решил просто позвонить в магазин.

Я взял сотовый и набрал номер дизайнерской компании.

— Доброе утро. «Дивайн Декорейтинг», — раздался в трубке жизнерадостный голос. — Кара у телефона. Могу я вам помочь?

— Надеюсь, что можете, Кара. Это Фостер Круз. Я звоню, чтобы узнать о состоянии моего заказа на новую мебель — диванов и прочих вещей, взамен тех, что были заражены.

— Заражены? Не совсем понимаю, что…

— Ну, знаете, эти длинношеие красно-кольцевые банановые пауки, что пробрались под обивку всей моей мебели.

— Я не уверена… Где вы вообще услышали про этих пауков? Простите, как вы их назвали?

— Да какая разница? Ваша сотрудница, Эддисон Джеймс, пришла ко мне и рассказала о проблеме, которую вы обнаружили. Потом помогла мне выбрать новую мебель. Думаю, ее уже должны были привезти — я просто хотел проверить.

— Сэр, вы сказали, что вам помогла Эддисон Джеймс?

— Да, все верно.

— Подождите, пожалуйста. — И раздражающая музыка буквально взорвала мои барабанные перепонки. Пока я ждал, внутри меня что-то неприятно сжалось. Наконец вернулась Кара. — Прошу прощения, сэр. У нас нет ни одного сотрудника по имени Эддисон Джеймс. У нас есть Эллисон Мур, но она работает в нашем Чикагском офисе. Возможно, вы перепутали нас с кем-то из других ваших дизайнеров. — Кара сделала паузу. — Извините, что не смогла вам помочь, но если захотите побеседовать с менеджером, просто дайте нам знать.

Я нажал отбой. В комнате внезапно стало слишком жарко. С трудом переводя дыхание, я потянул за воротник.

Если Эддисон Джеймс не работает на «Дивайн Декорейтинг», то откуда, черт возьми, она взялась? Женщина, что спит сейчас в моей спальне, на моей кровати, одетая в мой халат, и прижимается к моему гребаному коту — кто она такая, мать вашу? Может, ее вообще зовут не Эддисон? И куда делась вся моя долбаная мебель?

Во рту было сухо, как в пустыне. Я попытался сглотнуть. Хотелось ворваться в спальню и заорать, требуя ответов на все мои вопросы. Но я сдержался и начал мерить шагами комнату.

Нужно разобраться. Если Эддисон была мошенницей, то была хороша в своем ремесле. Мне нужно узнать о ней побольше, или, по крайней мере, о той, кем она притворялась. Я взял ноутбук и погуглил Эддисон Джеймс. Какого хрена я не сделал этого раньше? Твою мать, какой же тупой и легкой мишенью я оказался. Мог бы и догадаться. Если вы не так богаты, как я, то интерес людей к вам под сомнение не ставите. Эта простая истина известна мне с пеленок. Урок номер один для тех, кто родился с серебряной ложкой во рту.

Люди любят ваши деньги гораздо больше, чем вас.

Когда я запустил поиск по Эддисон Джеймс в сети, кое-что всплыло. Я был впечатлен, увидев, что она выиграла грант на обучение в Нью-Йоркском университете. Она, без сомнения, могла бы найти работу получше, чем должность ассистента в фирме по дизайну вроде «Дивайн Декорейтинг». Так в какую же игру она играла?

И что еще важнее: как мне с этим быть?

ГЛАВА 21

Эддисон

Проснувшись на следующее утро, я последовала за ароматом кофе и жаренных тостов и, к своему удовольствию, обнаружила Фостера на кухне. В животе у меня заурчало, и я облизнулась, разглядывая шикарного мужчину.

Никто не должен в такую рань выглядеть настолько великолепно. Фостер был босиком, в джинсах и рубашке с закатанными рукавами. Я не удержалась и похотливым взглядом уставилась на его сексуальные предплечья.

— Доброе утро, — хрипло пробормотала я, прямиком направляясь к кофейнику. Я даже не причесалась, и все еще куталась в пушистый халат Фостера. Мне нравился запах мужчины, впитавшийся в махровую ткань, и я намеревалась оставить себе эту вещицу.

— Привет, — поздоровался Фостер, стоя ко мне спиной. Он вынул из духовки и поставил передо мной блюдо с полосками хрустящего бекона. — Я поджарил свежие тосты, омлет в холодильнике, если хочешь. И еще есть свежевыжатый апельсиновый сок.

Этот мужчина на самом деле потрясающий. Не только спас мою задницу, но и приготовил завтрак.

— Спасибо. Я бы съела омлет. Как мило, что ты его для меня приготовил. — Я налила себе сока и поставила тарелку в микроволновку.

Мне нужно было как можно скорее поговорить с Фостером, рассказать, кто я и что здесь делаю. Я наконец-то осознала, что верю ему, и не могла дождаться, когда открою правду.

Оказавшись в опасности вчера вечером, я поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякую ерунду. Мне хотелось, чтобы между нами не было преград. И чем скорее, тем лучше.

Но сначала нужно было поесть, потому что предстояло непростое объяснение. Я лишь надеялась, что Фостер поймет причину моих поступков и то, что мои мотивы были честны.

— Сегодня звонили из «Дивайн Декорейтинг». Думаю, они скоро привезут мою новую мебель.

Я чуть не выплюнула апельсиновый сок, но каким-то образом смогла его проглотить, пролив на халат лишь несколько капель.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо.

— Не хотел бы потерять тебя из-за стакана апельсинового сока после того, как спас вчера от бури. — Фостер игриво похлопал меня по спине.

— Так ты сказал, звонили из «Дивайн Декорейтинг»?

— Ага. Я подумал, мы могли бы съездить туда сегодня, ты показала бы мне там все, представила своему боссу. Мы вместе просмотрели бы счета за новую мебель, составили планы доставки… ну и все такое.

Я с трудом сглотнула. Черт. Фостеру нельзя было общаться с людьми из «Дивайн Декорейтинг». Он бы понял, что я только и делала, что избавлялась от его мебели. Заваривая эту кашу, я надеялась, что к тому времени, как все раскроется, найду необходимые доказательства вины Фостера, а сама буду уже далеко отсюда.

Кажется, так далеко вперед я не загадывала. Что, черт возьми, со мной не так? Фостер околдовал меня своим членом, и теперь все летело в тартарары.

— Не знаю. — Мне нужно было выиграть немного времени, чтобы понять, как выкрутиться. — У меня голова просто раскалывается, и, кажется, я простудилась. Для пущей натуральности я несколько раз шмыгнула носом, затем глянула на него из-под ресниц. — Может, поедем в другой раз?

Мне просто необходимо было немного времени. Я не могла так просто взять и выложить правду, не рассказав сначала о дедуле.

Фостер покачал головой.

— Нет. Я уже договорился, мы поедем туда чуть позже. Если не хочешь ехать, поеду один, все равно я уже одет. — Его тон немного смягчился. — Я понимаю. Вполне естественно, что тебе не по себе после вчерашнего, так ведь?

Дерьмо. Плохо дело. Очень плохо.

Я достала тарелку из микроволновки, села за стол и стала кромсать и размазывать куски омлета, одновременно пытаясь найти выход из ситуации.

— Разве после шторма дороги еще не затоплены? Может, не стоит ехать сегодня? — попытала я счастья, в надежде, что Фостер передумает и останется дома, дав мне возможность придумать следующий шаг.

— Нет, на «хаммере» проблем не будет. Но перед выходом могу выпить еще одну чашку кофе, — сказал он, шевеля пальцами на ногах. Сексуальный черт. У этого мужчины привлекательно все, включая босые ноги.

Я вдруг подумала, что когда открою Фостеру правду, он может воспринять ее не так, как мне хотелось. Если он меня возненавидит…

Я больше никогда не увижу его голым, не займусь с ним любовью. Его роскошное тело отныне будет для меня вне досягаемости, потому что, узнав все, Фостер, возможно, выставит меня за дверь.

— Фостер, — тихо сказала я.

— Да?

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

С чего начать? То, что задумывалось, как блестящий план, обернулось против меня. Я увязла так глубоко, что понятия не имела, как из этого выбраться. К затеянным мной шпионским играм инструкция не прилагалась. Не было и предупреждения «не влюбляться в подозреваемого».

— Я слушаю, Эддисон.

Я отодвинула тарелку и всплеснула руками.

— Я… хм-м, черт, не знаю, с чего начать.

— Просто скажи, что думаешь? Раньше у тебя не было с этим проблем. Не так уж и сложно.

Да, но сейчас все было иначе.

— Я… я не работаю в «Дивайн Декорейтинг». И никого там не знаю.

— Серьезно? — Фостер встал, положив руки на бедра. Глубокая складка пролегла между бровей. Он выглядел внушительно, и было очевидно, что с Фостером Крузом шутки плохи.

Я с трудом сглотнула.

— Да, серьезно.

Его губы сложились в тонкую линию, на шее вздулась и запульсировала венка. Пару секунд он пристально смотрел на меня, и эти секунды показались вечностью.

— Ты мне солгала. — Голос Фостера звучал низко и угрожающе, напряженный взгляд сверлил, будто собираясь заглянуть в душу — в самые глубокие, самые темные ее уголки. Я заерзала на стуле. Прятаться было некуда.

Заботливый и нежный любовник исчез, на его месте стоял человек, который ждал от меня ответы.

Я вытерла вспотевшие ладони о халат, чувствуя, как в ушах стучит собственное сердце. Легкого ответа на вопрос не было.

— Да. Но это не то, что ты думаешь…— Слова застряли в горле.

— А что тогда, Эддисон? — Фостер скрестил руки на груди. Его взгляд был холодным и жестким. — Как ты это объяснишь? Почему ты мне лгала?

На пару секунд я опустила глаза, медленно выдохнула, безуспешно пытаясь подавить панику. Вновь встретив пронзительный взгляд Фостера, я поняла, что для нас этот момент решающий.

Момент, который должен был нас сломить.

Что бы это «нас» не означало.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, но я не собиралась сдаваться так легко.

— Прости, Фостер, — дрожащим голосом сказала я.

— «Прости» недостаточно. Я жду объяснений. Правды… если ты вообще знаешь, что это такое.

Ох. Эти слова ударили меня наотмашь, ка пощечина.

Голова раскалывалась, казалось, мозг готов был взорваться. Я закрыла глаза и потерла виски круговыми движениями, пытаясь найти правильные слова, которые не звучали бы банально.

В горле стоял колючий ком, который я попыталась проглотить.

— Все началось, потому что я хотела встретиться с тобой лично. — Я медленно открыла глаза и посмотрела на Фостера. Реакцией на мои слова были приподнятые брови и недоверчивый взгляд. Я продолжила: — Я последовала за тобой из аэропорта и услышала твой телефонный разговор. И решила, что это идеальная возможность познакомиться с тобой, прикинувшись дизайнером.

— Так значит с моей чертовой мебелью все в порядке. И я просто так, ни за что, гробил спину на идиотских футонах? — Фостер нахмурился сильнее. — И сейчас ты скажешь, что таких паучков вообще нет, и никаких яиц они не откладывали.

Я пожала плечами.

— Мог бы и погуглить.

Его глаза широко распахнулись, наполнившись яростью.

Заткнись, Эддисон. Ничего более глупого ты не могла сказать.

— Не считая того, что ты вторглась на мою частную собственность…— Фостер распалялся, гнев в голосе нарастал с каждой минутой.

Черт. Из этой ситуации не было выхода. За свою ложь гореть мне в аду. Тогда мне не казалось, что я делаю что-то плохое. Но Фостер воспринял это очень, очень серьезно.

А я еще даже не назвала истинную причину. Фостер взбесится, когда узнает. Мой инстинкт «борись или беги» забил тревогу.

— Если хочешь, чтобы я ушла…— Я соскользнула со стула и бросила взгляд на дверь.

— Сядь на место, Эддисон. Я с тобой еще не закончил. Его ледяной тон сопровождался замораживающим взглядом, от которого по спине пробежал озноб.

Иисус и святые угодники!

Я снова села, ухватившись за края стула, чтобы унять дрожь в руках.

— Почему, Эддисон? Не думаю, что ты на самом деле хотела украсть мебель. Даже если так, зачем тебе потом оставаться здесь? Не понимаю.

— Потому что ты обокрал мою семью! — выпалила я. Тяжело отказываться от старых убеждений.

— Что? Я заплатил за эту мебель хренову кучу денег.

Черт. Придется начинать сначала.

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы очистить разум.

— Мебель здесь совершенно не при чем. — Я вздернула подбородок и посмотрела Фостеру прямо в глаза. Вспомни, зачем ты здесь, Эддисон. — Афера Эрни чуть не убила моего деда. Мы потеряли дом. Мы оказались на улице, черт возьми! Как…как бродячие коты!

Он провел рукой по волосам и посмотрел на меня, как на умалишенную.

— Какого хрена ты несешь?

— Я была там, Фостер. В зале суда. — Я не смогла сдержать горечь в голосе. — Вы с Эрни сидели в нескольких метрах от меня, но даже не подозревали о моем существовании. Вам важно было лишь избежать тюремного срока, в то время как сотни людей пострадали от действий вашей компании.

Фостер отступил от меня на шаг, словно я была заразной, и поднял обе руки.

— Подожди. Правильно ли я понял? — он фыркнул. — Ты действительно веришь, что я виновен?

— Конечно, с начала так и было. — Я обвела рукой вокруг. — Вся эта роскошь. Потом, познакомившись с тобой, я подумала, что твоим желанием делать людям добро руководит чувство вины.

— Эддисон, сколько чертовых раз я тебе говорил, что невиновен? Я никогда не лгал тебе. — Фостер сложил руки на груди. — Ни разу.

Отзеркаливая его жест, я тоже скрестила руки на груди.

— Это всего лишь слова осужденного преступника, — фыркнула я. — Судья не приговорил бы тебя к тюремному заключению, если бы не верил в твою виновность. Твой приговор был слишком легким. Я посчитала, что тебе место там, рядом с бывшим боссом. Жизни людей были разрушены навсегда. Для них не будет короткого тюремного срока, после которого можно вернуться к роскошной жизни. Эти люди изо всех сил пытаются свести концы с концами. Что ты на это скажешь?

— Ты ненавидишь меня, да?

— Ненавидела. Долгое время, — признала я. — У тебя нет права меня винить. У моего деда вчера был повторный сердечный приступ. Я собиралась к нему в Нью-Йорк, когда начался этот проклятый шторм. И теперь он там, болен, а я застряла в Лос-Анджелесе. Фостер, это не честно. Дедуля не заслужил этого.

Фостер стиснул зубы.

— Ты мне лгала. Ты не веришь ни единому моему слову. — Гнев в его глазах сменила боль. — Что именно ты здесь делаешь, Эддисон? Зачем ты приехала в Лос-Анджелес?

Я медленно выдохнула. После стольких откровений мне оставалось лишь идти до конца. Все эти вопросы слишком долго съедали меня изнутри. Я больше не могла их игнорировать просто потому, что мое сердце и тело рядом с Фостером меня предавали. Я хотела, чтобы больше не было никаких секретов, независимо от последствий.

Расправив плечи, я встретила штормовой взгляд мужчины.

— Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы найти улики, которые помогли бы снова посадить тебя за решетку. Я была убеждена, что ты не заслуживаешь свободы. С мебелью или без. И я была полна решимости заставить тебя заплатить.

— Эддисон, ты должна кое-что понять. Если бы федералы нашли деньги, спрятанные Эрни, они бы их конфисковали. У меня их нет. Черт, у меня их никогда не было. — Он обвел руками комнату. — Все это куплено на деньги, принадлежащие моей семье на протяжении нескольких поколений. Их мне оставила бабушка. Много лет назад она учредила для меня трастовый фонд. Думаешь, легко осознавать, что я был частью плана Эрни? В тюрьме не проходило и дня, чтобы я об этом не думал. Да, я не знал ни тебя, ни твоего деда лично, но это не значит, что не сожалею о случившемся.

Мне хотелось броситься к Фостеру, крепко обнять, облегчить боль, через которую он прошел. Поцеловать в лоб, сказать, что мне жаль, что не верила ему раньше.

Что ошибалась так долго.

И все же, я продолжала сидеть на месте. Тело застыло, в то время как разум метался в растерянности. Губы пересохли, грудь сдавило. Меня обуревало столько эмоций с тех пор, как я решила отпустить прошлое и жить дальше.

Я открыла рот, чтобы сказать, что сожалею и верю в невиновность Фостера, но он опередил меня.

— Я бы доказал тебе свою честность, если бы мог. Я разочарован, что ты так плохо обо мне думала. Эддисон, мне кажется, нам больше не о чем говорить. Я был бы признателен, если бы ты покинула мой дом. Притворюсь, что никогда тебя не встречал.

Что?

Иногда я бываю такой наивной. Именно в тот момент, когда я собралась с духом, чтобы открыть Фостеру сердце, он попросил меня уйти. Неужели он вот так просто возьмет меня и выгонит? Похоже на то. Признайся я, как сильно его люблю, выставила бы себя полной дурой.

Я вновь обрела дар речи.

— Правильно. Просто игнорируй меня, будто ничего и не было.

У Фостера отвисла челюсть. Его глаза метали молнии, голос гремел.

— Ты пробралась в мой дом, спала в моей постели, лгала мне, и считаешь плохим парнем меня?! Ну ты и штучка, Эддисон.

Встав со стула, я ткнула его пальцем в грудь.

— Не беспокойтесь, мистер Круз. Через пять минут меня здесь не будет, и вы больше никогда меня не увидите. Я позабочусь о том, чтобы вам вернули мебель.

Я повернулась к нему спиной. Горло горело, в глазах щипало. Но будь я проклята, если позволю Фостеру Крузу увидеть мои слезы.

Моя гордость была растоптана, но это не шло ни в какое сравнение с разбитым вдребезги сердцем. Я, видимо, ничего не значила для этого человека, если он с легкостью смог меня вышвырнуть, точно так же как сделал это с Руби. Полагаю, следующим будет Мак.

ГЛАВА 22

Эддисон

Мои сумки все еще лежали у двери в спальню Фостера, куда он бросил их накануне вечером, так что не потребуется много времени, чтобы собраться и уйти. Можно было бы на день-другой вернуться в гостиницу к Руби и зализать там раны, а затем сесть на ближайший рейс в Нью-Йорк.

Шторм нанес серьезный ущерб большей части города. Авиарейсы либо задержали, либо отменили. Но я собиралась воспользоваться первой же возможностью, чтобы убраться из Лос-Анджелеса ко всем чертям.

Чуть раньше я написала Дейву — он шел на поправку, правда с переломом ноги ему какое-то время придется побыть в гипсе. При мысли, что снова придется заказывать такси из Малибу, я закатила глаза — с транспортом в Лос-Анджелесе мне явно не везло.

Больнее всего было то, что Фостер вышвырнул меня, даже не моргнув глазом. Он собирался отпустить меня, не сказав больше ни слова.

Открыв сумку, я схватила первую попавшуюся одежду. Стянула с себя халат Фостера и бросила его на кровать. Десять минут назад я расставаться не хотела с этой тряпкой, а теперь от нее даже кожа чесалась.

Я впихнула свою задницу в джинсы, которым совершенно определенно требовалась стирка, но мне было плевать. Я понюхала футболку, поморщилась и зарылась в сумку в поисках другой. Мне удалась найти топ, который надевала лишь однажды, и натянула его через голову. Причесав пальцами спутанные непослушные волосы, я чертыхнулась, но поделать со своей прической сейчас ничего не могла. Откопала пару туфель на плоской подошве и сунула в них ноги.

По-прежнему никаких признаков Фостера.

Я вызвала такси и, как на зло, свободная машина была всего в десяти минутах езды. Подхватив сумки, я направилась к выходу.

К черту Фортера. К черту все.

Сейчас я хотела только одного — оказаться как можно дальше от человека, чьё презрение ко мне было, вероятно, так же велико, как моя ненависть к нему на протяжении многих лет. Не очень-то приятно оказаться в центре такого гнева, но теперь я, по крайней мере, уяснила, кем мы были.

Никем.

Для Фостера я никто. Просто грелка в постели, с которой можно было поделиться своими идеями. То, что он не смог понять, почему я должна была поступить так, как поступила, лишний раз доказывало: он просто придурок. И все равно я безумно его любила.

Застонав, я распахнула тяжелую деревянную дверь и вышла наружу. Она захлопнулась за спиной, навсегда вычеркнув меня из жизни Фостера. Пути назад не было, да это и не имело значения. Как он и сказал, нам больше не о чем говорить.

Такси прибыло на три минуты раньше оговоренного времени. Прекрасно. Скользнув на заднее сиденье, я приняла предложенную водителем бутылку воды. Настроение не способствовало светской беседе, поэтому я откинулась на спинку и закрыла глаза, ожидая, когда машина увезет меня из дома Фостера — теперь уже в последний раз.

Сердце сжалось, когда колеса захрустели по подъездной дорожке. Вот и все. Я никогда больше не увижу Фостера. Он даже не пришел попрощаться.

И Мак… Я буду скучать по этому котяре.

— Приехали, мисс. «Четыре сезона». — Я вздрогнула, услышав голос водителя. Так погрузилась в мысли, пока такси везло меня по Лос-Анджелесу, что не замечала ничего вокруг.

— Спасибо, — отозвалась я и взяла сумки. Не дожидаясь, когда мне откроют дверь, я распахнула ее сама, вышла из машины и зашагала в вестибюль. Я промаршировала к лифту, зашла в кабину и нажала на кнопку верхнего этажа.

Покидая гостиницу, я сдала свой ключ портье и, когда стучала в дверь, молилась, чтобы Руби оказалась в номере. Следовало сначала позвонить, но мне не хотелось вдаваться в объяснения. Все, чего мне хотелось — это заснуть, забыться.

Слава богу, изнутри раздался голос Руби.

— Кто там?

— Это я. Эддисон. Руби, открой дверь.

— Эддисон? — Я едва не рассмеялась, завидев на ее лица величайшее удивление. — Что ты здесь делаешь? Я видела тебя вчера вечером по телевизору… как Фостер спас тебя и того водителя. Я думала, вы там сейчас вовсю тискаетесь.

— Между мной и Фостером все кончено. Не то чтобы там было чему начинаться, но я рассказала ему правду, и он меня выставил. — Слова лились рекой, а потом неожиданно стена, сдерживающая эмоции, рухнула, и из глаз хлынули слезы.

— Что? — Руби затрясла головой. — Нет. Этого не может быть. Он так смотрел на тебя, когда обнимал… Я уверена, что он влюблен в тебя.

— Руби, хватит, — сказала я, поднимая руку. — Я всего лишь легкодоступная девица после пятилетнего воздержания. Он знает, зачем я приехала в Лос-Анджелес, и не очень хорошо воспринял тот факт, что я ему лгала.

— Вот дерьмо.

— Именно. Дерьмо.

— И что ты теперь собираешься делать? Ты объяснила ему, почему так поступила? — выпалила в ответ Руби. — Он разозлился, когда узнал?

— Милая, у меня раскалывается голова, и я чувствую себя на редкость паршиво. Может, отложим игру в «Двадцать вопросов» на потом? Мне просто необходимо вздремнуть и хотя бы на время забыть обо всем случившемся. Потом, когда я почувствую себя лучше, тогда и поговорим, ладно?

На лице Руби промелькнуло разочарование. К черту все! Я весь день кому-то что-то объясняла. Больше не могу. По мне будто каток проехал. А потом развернулся и проехал еще раз.

— Я как раз собиралась спуститься к бассейну, позагорать. Присоединяйся. Отдохнешь, расслабишься. — Только теперь я заметила, что Руби одета в купальник. У нее было хорошее тело — подтянутое, спортивное, с убийственным загаром.

— Нет, спасибо. Ты иди. — Я взяла пульт дистанционного управления и направила его на телевизор. — Не возражаешь, если я его выключу? От шума головная боль усиливается.

Она покачала головой и взяла книгу.

— Я видела парочку симпатичных парней у бассейна. Если вы с Фостером действительно разбежались…

Я снова подняла руку.

— Руби, пожалуйста, — раздраженно сказала я.

Мужчины? Спасибо, нет.

Не то чтобы я не заслужила гнева Фостера. Если бы со мной поступили подобным образом, я бы тоже бесилась. В глубине души я понимала, что не в праве винить его за подобную реакцию. Но неужели нужно было отсылать меня прочь так бесцеремонно, будто ему наплевать?

— Ладно, ладно, ухожу. Оставляю тебя в покое. Вернусь примерно через час. И тогда я хочу услышать историю полностью. Во всех подробностях.

О боже. Я даже думать об этом не хотела, не то чтобы рассказывать. Я закатила глаза и практически вытолкала бедняжку Руби за дверь.

— Иди знакомься с горячими парнями и дай мне поспать до обеда.

Руби откинула волосы назад и улыбнулась.

— Хорошо, но ты сама не знаешь, что упускаешь.

— Переживу, — отозвалась я, отчаянно пытаясь удержаться от сарказма, но безуспешно.

Знаю, не хорошо с моей стороны, но я заперла дверь на засов, чтобы Руби не смогла попасть в номер, пока я ей сама не открою. Надеюсь, она встретит симпатичного парня, и он займет ее до конца дня. Руби без проблем сможет заказать еду и напитки, просто записав их на счет номера. К тому же, утро, проведенное у бассейна, сделает ее загар еще идеальнее. Так что совесть меня практически не мучила.

Я разделась и отправилась в душ. Там, стоя под горячими струями, я смывала все свои слезы и грехи в канализацию. По крайней мере, я надеялась, что они попадут именно туда — в черную дыру небытия.

Я отнюдь не гордилась тем, как поступила с Фостером. В то время считала, что мои действия имеют правильную мотивацию, что цель оправдывает средства. В конце концов, я никому не причиняла вреда.

Слова Фостера снова и снова звучали у меня в ушах и сводили с ума.

«Я же сказал, что невиновен».

«Я никогда тебе не лгал».

«Ты ненавидишь меня, да? »

Если бы он только знал.

Я вытерлась большим пушистым полотенцем и забралась в постель. Утонув в роскошном матрасе, я наконец позволила себе тяжело вздохнуть. Слезы намочили подушку, а тело охватила дрожь.

Закрыв глаза, я молила о сне. Чтобы избавиться от голоса Фостера, звучащего в голове, от воспоминаний о выражении его лица. Он смотрел на меня с презрением и отвращением, когда узнал, что я лгала ему.

Мы поменялись ролями. Теперь Фостер ненавидел меня.

Что за чертова ирония.

Меня не должно это заботить. Это не должно ранить.

Тогда почему же так болит сердце, а тело тоскует по его прикосновениям?

В глубине души я знала ответ. Конечно, знала. Я просто не хотела признаваться. Какой смысл? Если проигнорировать свои чувства, может, они пройдут, и мне удастся быстрее исцелить свое разбитое сердце.

Будь проклят Фостер Круз и его сексуальная задница.

Будь он проклят за то, что завладел моим сердцем, а потом вышвырнул вон.

Будь он проклят за то, что не пошел за мной и не остановил.

ГЛАВА 23

Фостер

Блядь, просто зашибись.

Итак, теперь я знаю, что женщина, которую я трахал, которую пригласил в свою жизнь, в свой дом, в свое проклятое сердце, на самом деле трахала меня.

Эддисон меня презирает. Хочет видеть за решеткой, и, судя по всему, готова на все, лишь бы отправить обратно.

Даже прикинулась другим человеком, легла со мной, лишь бы подловить на чем-нибудь незаконном.

Что ж, у меня для нее новость. Эддисон может искать всю оставшуюся жизнь, но не найдет ничего, кроме того, что нашли федералы.

Потому что находить нечего.

Последние несколько дней я топил хандру в неизменном стакане водки.

Но сегодня с утра настроение чуть улучшилось, так что я решил пригласить гостей. И позвонил Бенедикту Моргану, поскольку он был моим единственным другом.

Звезда футбола международного класса ходил со мной в подготовительную школу. Когда я попал в черные списки всего мира, Бен оказался единственным, кто от меня не отвернулся. Не скажу, что он меня особо поддерживал. Бен был слишком занят: попадал в скандальные заголовки, затевая драки на футбольном поле и выплачивая за это громадные штрафы. И все же Бен не потерял мой номер телефона и всегда отвечал на электронные письма, так что для меня это кое-что да значило. А сейчас это значило все. Как мало, оказалось, надо, чтобы называться моим другом. И это усугубляло мою депрессию.

Позвонив Бену, я попросил его взять с собой побольше народу. Я пообещал кучу халявной еды и уверил, что сам потом наведу порядок. Так что два часа спустя мой бассейн рассекали роскошные горячие цыпочки в бикини размером с почтовую марку. Здесь были парни из команды Бена, около дюжины их поклонников и фанаток, которые пришли со своей собственной программой развлечений.

Мне нужно было забыть Эддисон. Настало время расслабиться по-серьезному. Я открыл банку пива. Вот что требовалось делать сразу после освобождения из тюрьмы — зависать. Тусоваться.

О чем я только думал, пытаясь стать лучше? На фиг.

Пытаться сделать мир лучше? И это тоже на фиг.

Главное в жизни — веселиться. Наслаждаться и развлекаться.

— Эй, Фостер, смотаемся на следующей неделе в Белиз? — подал голос Бен с другой стороны бассейна. Он сидел в обнимку с двумя красотками — блондинкой и брюнеткой.

— А они едут? — полушутя отозвался я, показывая на девушек.

— А ты хочешь?

— Звучит как план. — Ох, стойте. Черт. Я был на испытательном сроке. Мне пришлось сдать свой паспорт. А чтобы переехать сюда, даже получить специальное разрешение. Никаких поездок за границу, по крайней мере, в ближайшем будущем.

Я решил, что Бену и его друзьям этого знать необязательно. Не надо портить веселье.

Девушки захихикали.

— Наша подруга Лори тоже может с нами поехать, — сказала брюнетка и подозвала еще одну черноволосую девицу. У Лори были живые голубые глаза и ярко-розовые губы. Но стоило ей открыть рот, я понял, что она совершенно не похожа на Эддисон. Именно такое отвлечение я и искал.

Кто-то подключил айпад к стереосистеме, и воздух сотрясла дикая музыка. На секунду возникло чувство дежавю, вернувшее меня в тюрьму. Но тут девушки начали танцевать — блондинка и брюнетка в паре, а Лори стала тереться о мою ногу. Я отвел взгляд, надеясь, что никто этого не заметил. Так бывает, когда хочешь впечатлить кого-то, а в это время чей-то похотливый пес начинает трахать твою ногу.

Уверен, Лори казалось, что ее «движения» были сексуальными, но на самом деле они выглядели нелепо. И грустно.

— Значит, этот дом твой? — громко спросила Лори, стараясь перекричать музыку. У нее уже заплетался язык.

Я кивнул. Лори была на грани отключки. Некоторые парни восприняли бы ее опьянение как зеленый свет, но для меня это был жирный знак «Опасно! Беги от нее». Когда Лори провалится в «страну небытия», мне лучше быть от нее подальше. Меньше всего нужно, чтобы какая-то девица заявила о моем неподобающем поведении.

Мое знакомство с Лори продолжалось всего каких-то пятнадцать минут, когда она прошептала:

— Хочешь, я тебе отсосу?

Я мысленно скривился, но внешне попытался изобразить интерес и приподнял брови. Это как если ребенок рассказывает тебе историю, скучную до безобразия, но она для него важнее всего на свете, так что ты притворяешься, что заинтересован.

— Нет, спасибо. Я пас. — Насколько же эта золотоискательница должна себя ненавидеть, чтобы предлагать свой рот парню, с которым обменялась всего лишь дюжиной слов.

Внезапно я почувствовал себя грязным. И не в хорошем смысле. В смысле «я только что видел, как одна цыпочка вырубилась в ванной с иглой в руке». Когда вскрывается темная, уродливая изнанка человеческой сущности. То дерьмо, которое я каждый день видел в тюрьме, и которое почти сразу благополучно забыл.

Горло начало сжиматься. Мне больше не хотелось быть на этой вечеринке с кучей незнакомых кисок. Но, к сожалению, бежать былонекуда. Я находился в своем собственном чертовом доме.

Я скучал по Эддисон. И это меня бесило.

— Прошу меня извинить, — сказал я Лори, которая раскачивалась взад-вперед в такт музыке. Она пожала плечами, закрыла глаза и продолжила танцевать. Часть меня боялась, что она упадет в бассейн и утонет. Какова вероятность, что кто-нибудь из моих пьяных гостей заметит ее и вытащит? Я огляделся. Думаю, шансы были пятьдесят на пятьдесят, но мне нужно было убираться отсюда. К тому же я на самом деле был щедрым хозяином.

— Скоро вернусь. — Я отсалютовал Бену банкой пива и поднялся к себе. Мне нужно было побыть одному.

Открыв дверь в спальню, я обнаружил полуголую парочку, обжимавшуюся на моей кровати. Боже, я слишком стар для этого дерьма.

— Не возражаете?

— В чем дело, чувак? — спросил блондин, пол-лица которого закрывала длинная выцветшая челка.

— Чувак, это моя комната. Валите нахрен отсюда. — Я использовал жесткий тон, которому научился в тюрьме.

— Извини, бро. — Парень с девушкой поспешно натянули одежду и вышли.

Я проверил ванную и шкафы. К счастью, там никого не оказалось.

С тяжелым вздохом я опустился на кровать. Я был лишь слегка навеселе, но хотел бы опьянеть настолько, чтобы отключиться. Сейчас я даже завидовал полубессознательному состоянию Лори. Кто бы подумал, что я могу опуститься еще ниже?

Музыка у бассейна стала громче, и я накрыл голову подушкой.

И тут почувствовал какое-то шевеление на кровати. Выглянув из-под подушки, я увидел Мака.

— Привет, приятель.

Кот издал низкий гортанный звук, будто предупреждая, чтобы я не подходил слишком близко. Большое спасибо.

— Понял.

Мак покрутился, потоптался на покрывале, оставляя в шелковой ткани дырки от когтей, и устроился в идеально круглом гнезде в углу кровати. Белая шерсть красиво лоснилась, делая кота похожим на модель для рекламы.

Возможно, потому что был в отчаянии, я воспринял присутствие Мака рядом, как знак привязанности. Мы с ним становились друзьями! Не терпелось рассказать об этом Эддисон.

Эддисон.

Отчаяние придавило меня, как наковальня, сплющившая Хитрого Койота из мультика.

— Мак, она уехала. — Очевидно, я сходил с ума, потому что беседовал с чертовым котом. На этот раз Мак, казалось, не возражал. Он продолжил вылизывать лапы, навострив уши, будто слушал. — Она меня ненавидит, парень, и я тоже должен ее ненавидеть. Если бы это зависело от нее, я бы уже был в оранжевой робе. Как можно быть таким идиотом? Так изголодался по сексуальным попкам, что позволил мозгу взять и полностью отключиться.

Но дело не в этом. Эддисон не была просто сладкой попкой. Она была другой. Между нами возникла связь. Или, по крайней мере, Эддисон хорошо притворялась. Скорее всего, все было ложью.

И теперь я остался один. Как и раньше. Родители от меня отвернулись. Друзья…

Снова один.

Как только все эти люди уйдут, я вернусь к жизни одинокого отшельника. Найду себе хобби — что-нибудь, что можно делать одному. Могу начать создавать сад камней. В последнее время мне начал нравиться Netflix. Возможно ли пересмотреть все программы, которые у них есть? Надо будет выяснить. Я выложил бы все в инстаграм с хештегом «#ваусупер». Вместо реальной жизни можно окунуться в социальные сети. Виртуальные друзья — то, что надо.

Понимая, что поступаю не очень разумно, я все равно протянул руку, чтобы погладить Мака.

Он ударил меня лапой, вонзив коготь в плоть. Я отдернул руку, расцарапав кожу. Из раны выступила капелька крови.

Так я и думал. Так я, мать его, и думал.

***

Несколько дней спустя я играл в гольф с Беном и его товарищами по команде, когда увидел, как ко мне через поле шагает не кто иная, как Руби, одетая в облегающее платье, подходящее скорее для ночного клуба.

— Фостер! — позвала она, и я стал озираться в надежде обнаружить какого-нибудь другого Фостера, хотя и понимал, что это бессмысленно. Что Руби от меня нужно? Ее счет в «Четырех сезонах» был уже оплачен.

— Кто это? — спросил Бен.

— Не бери в голову. — Я вздохнул. — Это займет всего минуту.

Я направился навстречу Руби, пытаясь ее перехватить и не дать добраться до Бена и двоих его приятелей. Не хотелось объяснять, кто она такая. Кроме того, если я их познакомлю, от Руби невозможно будет избавиться, тем более что парни уже уставились на ее ноги.

— Привет, Руби. Как ты меня нашла? — Судя по одежде, Руби не особо разбиралась в игре в гольф и сопутствующем ей этикете.

— Я подписана на твой инстаграм, — ответила она, уперев руки в бока.

— У меня там всего несколько подписчиков.

— Ага, я одна из них. Тебе стоит быть повнимательнее.

Я, как идиот, выложил фотографию на поле. Люди, казалось, были одержимы этими дурацкими соцсетями, а я просто пытался быть современным. Не хотелось, чтобы обо мне говорили: «Это тот парень, что сидел в тюрьме, он как будто из прошлого века». И что я получил в награду за свой социально-сетевой эксперимент? Преследование со стороны подруги моей бывшей, и именно тогда, когда решил немного отдохнуть и развлечься.

— Так что ты тут делаешь?

— Я тоже рада тебя видеть, — съязвила Руби. — Послушай, Фостер, ты был добр ко мне, позволив пожить у себя несколько дней, и я благодарна за это. Ты даже поселил меня в шикарном отеле. Понимаю, я вроде как мешалась у тебя под ногами, но думаю, ты классный парень.

Теперь она завладела моим вниманием. Я не особо привык, чтобы меня называли классным, и, должен признать: это было довольно приятно.

— Вот, и мне кажется, что вы с Эддисон… Ну, думаю, ты должен знать – она действовала из лучших побуждений. Она не хотела тебя обманывать.

— Руби, я ценю твою попытку, но ты зря тратишь время.

— Просто ты Эддисон действительно небезразличен. В смысле она пытается показать, что это не так, но мне кажется, она начала в тебя влюбляться с самого момента вашей встречи. А потом ей больше не хотелось шпионить, она просто хотела быть с тобой.

— И насколько ты была осведомлена обо всем этом? — Я с подозрением прищурился.

Девушка нервно хохотнула.

— Не руби с горяча. Все было совсем не так. Когда я встретила Эддисон, она была полна решимости отомстить за потери своей семьи и считала тебя плохим парнем. Ты ведь не можешь винить ее за это, правда?

— И почему же не могу? — Кончено, я винил Эддисон. И хотя понимал, что имела в виду Руби, говорить ей об этом не собирался. У тех, кто не знал меня по-настоящему, могло сложиться впечатление, что я безнравственный, беспринципный ублюдок.

— Руби, спасибо, что сказала мне об этом. Ты хорошая подруга. Эддисон повезло, что у нее есть ты. — Я бросил взгляд на Бена, который, отхлебнув пива, продолжил шутить с друзьями. Не уверен, что он сделал бы для меня то, что Руби — для Эддисон. — Но можешь вернуться к Эддисон и сказать ей, что я никогда ее не прощу. Она пришла ко мне под ложным предлогом, притворившись другим человеком. Эту войну начала она. Не я.

— О, Эддисон не знает, что я здесь. Думаю, она понимает, что ты ее не простишь, я просто надеялась с тобой поговорить. Думала, ты сможешь переступить через это. Вы с Эддисон так смотрите друг на друга… даже слепому видно, насколько вы друг другу небезразличны. Подобная связь встречается редко. Некоторым за всю жизнь не удается испытать настоящую химию с кем-то, вот я и подумала…

Было обидно слышать, что Эддисон не знала о планах Руби со мной встретиться. В моих фантазиях именно Эддисон послала подругу пресмыкаться у моих ног от ее имени. Я почувствовал разочарование.

—Что ж, повторюсь, Руби, ты хороший друг. Спасибо.

Мне хотелось спросить, когда она собиралась съезжать из гостиницы, но момент для этого казался совсем неподходящий. Девушка так старалась, делала доброе дело, пытаясь нас помирить. И задавать подобный вопрос казалось просто грубо.

Словно прочитав мои мысли, Руби выпалила:

— Я выписываюсь из отеля в конце недели. Мне переслали немного денег, и я получила новый паспорт, так что все налаживается. Еще раз спасибо за все, что ты сделал. С меня причитается.

Может, с этой девушкой и нелегко жить под одной крышей, но все-таки она классная.

— Без проблем, Руби. Береги себя.

— Конечно. — Она неловко обняла меня, затем повернулась и ушла тем же путем, что и пришла, дефилируя по полю в туфлях, вид которых заставил бы садовника съежиться.

— Эй, Фостер, ты там закончил махать членом? — крикнул Бен.

Я показал ему средний палец, затем вытащил из кофра железную клюшку-девятку и подготовился к удару.

ГЛАВА 24

Фостер

Выходить куда-либо настроения не было, но Бенедикт пригрозил: если я не пойду с ним в его любимый клуб, он снова заявится ко мне домой, прихватив свою свиту. Нет уж, черта с два я это позволю. Безмозглые красотки, которых он привел на вечеринку у бассейна, нагоняли на меня жуткую скуку. Если я собираюсь замутить с кем-нибудь, то, по крайней мере, хотелось бы иметь более богатый выбор.

Мы расположились в VIP-секции. Лица некоторых из присутствующих здесь были мне знакомы — звезды спорта и другие знаменитости. Симпатичная официантка проводила нас к столику. Я сел, а Бен остановился поболтать с какими-то знакомыми. Распрощавшись с ними, он развалился на кресле напротив.

Мы заказали напитки, которые появились перед нами буквально через несколько минут. О да, вот что значит быть богатым и знаменитым. Грохот музыки отдавался в сердце, заполняя разум и тело. Вести разговор в таком шуме было просто невозможно. Черт, я и забыл, как шумно бывает в клубах. Чтобы быть услышанными, людям приходится кричать, а в конце понравившейся песни они еще и свистят. Но это место захватывало, и я понимал, почему Бену оно так нравилось. Клуб был битком набит охренительно горячими цыпочками, извивающимися под оглушающий ритм.

Бен помахал еще кому-то, с легкостью сверкая своей знаменитой улыбкой. Он был настолько расслаблен и спокоен, что люди, даже просто находясь в его компании, тут же заражались его позитивным настроем. Разумеется, за исключением меня. Я был все также угрюм.

Отсалютовав мне бокалом, Бен посерьезнел. Он дождался, когда закончится очередной музыкальный трек, и заговорил.

— Ты должен выкинуть эту Эддисон из головы. И поверь, есть только один способ это сделать.

— Да? — Я наперед знал, что он собирается сказать. — А что, если я не хочу трахаться ни с кем, кроме Эддисон?

— В таком случае, друг мой, я дам тебе самый лучший в твоей жизни совет. Он бесценен, так что будь внимателен.

Я усмехнулся. Бен, конечно, тот еще ходок, но было что-то отталкивающее в том, как женщины вешались на него лишь потому, что он звезда спорта. Разумеется, Бен считал иначе, потому что чертов ублюдок прекрасно проводил время.

Я уставился на него поверх своей рюмки с водкой.

— Жду не дождусь, когда поделишься своей мудростью, — сказал я как можно язвительнее. Когда-нибудь Бенедикт Морган встретит женщину, которая, наконец, собьет с него спесь, и тогда уже я буду зубоскалить.

Бен рассмеялся. Порой я ему завидовал. Хотя нет, на самом деле, порой я его ненавидел. Бенедикт Морган с рождения обладал всеми мыслимыми достоинствами, и, хотя никогда не заморачивался по поводу своей внешности, заставлял окружающих оборачиваться в его сторону, где бы ни оказался.

Он обладал уникальным сочетанием привлекательной внешности и харизмы. К тому же Бен стал миллиардером, поскольку все крупные бренды охотились за ним для рекламы своей продукции. Они готовы были выложить целое состояние, лишь бы заполучить себе чистое здоровое лицо и великолепное тело. Вообще-то, совсем недавно ему заплатили энное количество миллионов долларов за участие в рекламе Суперкубка. Этот ублюдок получал от жизни все.

Может, его все-таки стоит послушать? Я подался вперед и улыбнулся.

— Так вот. И учти, ты никогда от меня этого не слышал, — произнес он, ерзая на стуле.

Что? У Бенедикта есть секреты? Это же замечательно. Просто отлично.

— Однажды я позволил девушке уйти, потому что был упрямым придурком. Теперь она помолвлена с другим и знать меня не хочет.

Я глубоко вдохнул. Такого я не ожидал. Я глотнул из своего стакана и откинулся на спинку стула, ожидая продолжения откровений.

— Ага, не смотри так удивленно. Под этим плейбойским фасадом скрывается человек, которого на колени поставила любовь. По-моему, самое гадкое слово из шести букв.

Пожалуй, с этим я соглашусь. Влюбиться было хуже, чем незаслуженно попасть за решетку. По крайней мере, мой тюремный срок подошел к концу. Не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть Эддисон и продолжить жить дальше. Но могу попытаться…

— К чему ты клонишь? — спросил я, желая разузнать побольше, поскольку теперь Бен полностью завладел моим вниманием.

— Просто… если ты действительно ее любишь, а я вижу, что любишь, судя по тому, как хандришь и не обращаешь внимания на всех доступных вокруг цыпочек, перестань быть бараном.

Я открыл было рот, чтобы переспросить: «Кем? » Но друг, как обычно, оказался бесяче прав, так что я просто заткнулся. Он указал рукой на девиц, одетых в крошечные полоски ткани. Большинство мужчин в зале при взгляде на них исходило слюной. Я же к ним не испытывал ничего. Ровным, блядь, счетом ничего.

Бен подался ближе и пригвоздил меня напряженным взглядом.

— Не дай ей уйти. Иногда настоящая любовь приходит только раз в жизни, и если упустишь ее сейчас, будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь. Ты же не хочешь этого?

Я покачал головой. Черт, нет. Мой девиз по жизни — никаких сожалений. Вот почему я так упорно работал, чтобы сделать свою жизнь стоящей. И без Эддисон в ней будет пусто. Она Инь для моего Ян — мы идеально подходим друг другу.

— Она лгала мне. Не знаю, смогу ли когда-нибудь снова ей доверять.

— Старина, то, что она сделала, не круто. Но поставь себя на ее место. В смысле ведь она лгала с благородными намерениями. Если бы Эддисон постучала в твою дверь и сказала, кто она на самом деле, ты бы с ней и разговаривать не стал. Из того, что ты мне рассказал, и твоего разговора с ее подругой Руби, я склонен считать, что девушка заслуживает второго шанса теперь, когда между вами нет больше лжи. В жизни есть не только черное и белое… между ними до хрена оттенков серого.

С каких пор повеса Бенедикт Морган стал таким, мать его, глубокомысленным? Все, что он говорил, имело смысл.

— Вот, например… Система посадила тебя под замок, но потом выпустила на свободу. Да, я знаю, что ты невиновен, но остальной мир может придерживаться другого мнения. И все же, общество дает тебе второй шанс. Разве Эддисон его не заслуживает? В игре под названием «жизнь» так будет по-честному, не согласен?

— Хм-м-м. Я почему-то не удивлен, что в твоем понимании, жизнь — это игра, — сказал я, обдумывая его слова.

— Фостер, послушай. Если бы Эддисон была моей девушкой, я бы ног не пожалел, лишь бы она ко мне вернулась. Ты говоришь, что она охренительно сексуальна, умна…

Я поднял руку, чувствуя, как из-под воротника по шее расползается жар. Хрен знает что, неужели Бен положил на нее глаз? Эддисон — настоящая находка, и, он будет счастливчиком, если ее заполучит. Как и я.

— Эй, мне не нравится, что ты так говоришь о моей девушке, — угрожающе рыкнул я, пытаясь избавиться от зеленоглазого монстра ревности. Бен мог заполучить любую женщину, какую захочет, но только не мою Эддисон.

Бен усмехнулся.

— Видишь, я прав, черт возьми, — ответил он, сверкнув глазами. — Я так и знал. Ты так увлечен этой цыпочкой, что думаешь не головой, а головкой.

Внезапно раздался визг и к нашему столику бросились две девицы — длинноногая блондинка и ее темноволосая спутница.

— Бенедикт, как же здорово, что мы тебя встретили. Малыш, составить тебе сегодня компанию? Мы так давно не виделись.

Брюнетка трахала меня глазами, а блондинка уселась на колени к Бену и обвила его шею руками. Девицы были дьявольски горячи, но мой член даже не шевельнулся.

Ответ Бена меня удивил.

— Не, мы с другом сегодня просто позависаем здесь. Выпьем, послушаем музыку. Может как-нибудь в другой раз. Он снял руки девицы со своей шеи и столкнул ее с колен, шлепнув напоследок по заднице.

— Уверены, что вам не нужна компания? — спросила брюнетка, не сводя глаз с моей ширинки. Хотя с тех пор, как Эддисон ушла, мне слишком часто приходилось полагаться на свою руку, все же для меня предпочтительней именно этот способ разрядки — так я, по крайней мере, могу притвориться, что я с Эддисон.

Я покачал головой.

— Уверены. — Честно говоря, никто другой мне был не нужен.

— О-о-о, какая жалость, — протянула брюнетка. — Но если передумаете, мы будем на танцполе. Приходите, мы с удовольствием проведем с вами ночь.

— Э-э-э, спасибо, — сказал я, даже и не думая принимать ее предложение. Серьезно, некоторые дамочки ведут себя как последние дешевки. Разве они не знают, что мужчины любят погоню, которая тоже в какой-то степени возбуждает? Это у нас на уровне подсознания, древнейший инстинкт, и не стоит его недооценивать.

Блондинка не собиралась так просто сдаваться. Она оседлала колени Бена, платье задралось до бедер, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Более откровенно предложить себя трахнуть было невозможно. Девица провела руками по широкой груди Бена и попыталась его поцеловать.

Бен работал над собой как проклятый, и доказательством тому было его тело. В отличие от меня, на его коже не было татуировок. Он относился к своему телу, как к храму. Обычно, когда мы зависали вместе, он позволял себе всего пару-тройку алкогольных напитков, а затем переходил на минералку.

— Детка, я же сказал — нет. — Голос Бена был тверд, в нем проскальзывали нотки раздражения. Интересно, каково это — быть Бенедиктом Морганом, окруженным поклонниками, которые следуют за ним по пятам и пытаются заявить на него права, как будто действительно его знают. Я на собственной шкуре прочувствовал всю «прелесть» преследований папарацци, и это полный отстой.

— Бенедикт, да ладно тебе, — сказала блондинка, протягивая руку к его паху. — Мы можем устроить секс втроем… или вчетвером, если твой друг тоже захочет поиграть.

Бен вопросительно поднял правую бровь. Я покачал головой, показывая, что я вне игры. Если бы мне предложили такое несколько недель назад, до того, как позволил Эддисон забраться под кожу, возможно, я и подыграл бы, но теперь групповой секс определенно мне неинтересен.

Бен схватил обе ее руки в свои лапищи.

— Слушай внимательно, детка. Во-первых, я уже сказал «нет». Во-вторых, не называй меня Бенедиктом. Так зовут моего отца и деда. Просто Бен.

— Как скажешь, Большой Бен, — поддразнила блондинка, покачивая взад-вперед задницей, и соскользнула с его колен. Он застонал, закатив глаза. — Тебе же хуже, — ухмыльнулась она, одергивая платье и сверкая при этом в мою сторону голыми ягодицами. Готов поспорить, Бен мельком увидел ее киску, потому что в том, как девица это делала, не было ничего утонченного.

Не удержавшись, я рассмеялся. Большой Бен. СМИ любили называть его так из-за роста, но, очевидно, женщины окрестили его этим прозвищем по иной причине — из всех парней в команде у него был самый большой член. Я много раз посещал уборную со своим другом, и даже я не мог не позавидовать размерам его агрегата.

ГЛАВА 25

Эддисон

После полудня Руби, нарядившись в убойное платье, на несколько часов таинственным образом исчезла. Никогда не подумала бы, что увижу ее в подобном наряде. Как оказалось, подруга встретила у бассейна симпатичного парня, и они собирались вечером пойти развлечься.

Задержка рейсов в Нью-Йорк была ужасающей. Еще неделю мне не светило попасть на самолет, и я позволила Руби уговорить себя поваляться и позагорать у бассейна вместе с ее новыми друзьями.

Дедуле стало намного лучше, я звонила ему каждый день. Мы болтали, и я уговаривала его побольше отдыхать и восстанавливать силы. Дед был таким же упрямым, как и я. Или наоборот?

Не хотелось признавать, но я скучала по Маку и его хозяину. Мне не удавалось выбросить Фостера из головы — о нем напоминала каждая мелочь. Какой-то отрывок фразы, чей-то смех или жест — все вызывало воспоминания том, что я потеряла.

Заслоняя солнце, передо мной возникла Руби. Я поприветствовала ее ленивой улыбкой.

— Слушай, я проголодалась. Не хочешь со мной перекусить? — спросила она, присаживаясь рядом.

Я отложила книгу, и прикрывая рукой глаза, окинула взглядом свои шорты и топ бикини, затем посмотрела на подругу:

— Только если мне не придется переодеваться. Совсем не хочется наряжаться.

— Можем просто пойти в бар. У них потрясающие салаты. — Руби снова встала и принялась меня ждать. В последнее время у меня совсем не было аппетита.

— Ну и когда же ты перестанешь киснуть и наконец сделаешь что-нибудь, чтобы исправить ситуацию с Фостером? — Руби уперла руки в бока и оценивающе оглядела мою фигуру. — Эддисон, тебе нужно взять себя в руки. Ты почти ничего не ешь и тоскуешь по Фостеру, я же вижу. Так почему бы тебе просто не признать это и не помириться с ним? Убегая, ты ничего не решишь.

— Я не убегаю, — фыркнула я.

— Ага, говори это себе почаще. Улететь первым же свободным рейсом — это совсем не побег.

Что Руби вообще может понимать?

— Значит, ты теперь еще и гуру отношений? — усмехнулась я.

— Вообще-то, я эксперт по побегам. Как думаешь, почему я в Штатах? Мне нужна была дистанция в восемь тысяч миль между мной и моим женихом…экс-женихом.

Я выпрямилась.

— Какого черта, Руби? Ты никогда не говорила, что помолвлена.

Она пожала плечами.

— Ты никогда и не спрашивала. Так или иначе, я поймала ублюдка на измене с девушкой, которую он учил серфингу. Поэтому собрала чемодан и сбежала.

— Ох, милая, мне так жаль. Я понятия не имела. — Впервые я задумалась, что почти ничего не знаю о Руби, и откуда она приехала. Я настолько зациклилась на собственных проблемах, что оказалась для нее паршивым другом.

— Я скоро вернусь в Австралию. Как выяснилось, бегство проблем не решает. Нам с Майклом нужно поговорить и разобраться со всем этим дерьмом, ведь рано или поздно придется встретиться лицом к лицу.

Слова Руби попали в цель. Во многих отношениях.

— Ты до сих пор его любишь? Своего жениха?

— Сначала мне казалось, что люблю, но во время путешествия успела многое обдумать. Я заслуживаю лучшего. Я хочу мужчину, который будет влюблен в меня настолько, что даже не посмотрит на другую женщину. Чтобы глядел на меня так же, как смотрит на тебя Фостер. Эддисон, когда ты рядом, для него ничего вокруг не существует.

Как Руби могла видеть то, чего я не замечала?

— Ты в этом уверена?

Руби рассмеялась.

— Я умная, помнишь?

Я тоже засмеялась, вспомнив, сколько раз она уже меня выручала. Руби на самом деле была очень доброй.

— Так когда ты возвращаешься в Сидней? — Я хотя бы помнила, из какого она города.

— Парень, с которым я познакомилась возле бассейна, тоже из Сиднея. Он здесь по делам. У Джеффа компания, занимающаяся информационными технологиями. Он хочет пригласить меня на свидание, когда вернется домой. И я решила, что как только смогу, тоже поеду обратно, потому что, кто знает, что нас ждет в будущем? Если упущу этот шанс, возможно, никогда больше не встречу настолько потрясающего мужчину.

— Но вы знакомы меньше недели.

— Ага, но иногда, ты просто знаешь, что это твой человек. Теперь понимаю, что все случилось не просто так. Если бы Майкл мне не изменил, я не приехала бы сюда, не познакомилась с тобой и Фостером, и не поселилась бы в «Четырех сезонах». И благодаря вам с Фостером я встретила своего мужчину. Не дай своему шансу с Крузом ускользнуть, подруга.

Я не знала, что ответить, поэтому сменила тему.

— Куда ты ходила днем?

— Хм, тебе будет интересно узнать. Пойдем, расскажу, пока будем заказывать. У меня уже в животе урчит.

— Ладно, твоя взяла.

Руби осмотрела меня с ног до головы.

— Загар у тебя великолепный, хотя ты слишком похудела.

— Так мне больше нечего делать, кроме как загорать и спасаться книгами.

— Ага, я тоже люблю читать. Но реальная жизнь намного интереснее. Подожди, пока не узнаешь, к кому я сегодня ходила.

Мы устроились в баре, Руби изучила меню и заказала для нас несколько блюд и два бокала белого калифорнийского вина. Она клялась, что вино почти такое же хорошее, как австралийское, и пока мы ждали заказ, рассказывала о винодельческих регионах, откуда была родом.

— Ну давай, хватит меня томить. Ты бы не упоминала все время о своей отлучке, если бы не знала, что мне будет интересно.

— О да, еще как будет. — Руби лукаво улыбнулась.

— Руби, — вскинув бровь, предостерегла я, проглотив огромный кусок пиццы. Я и не подозревала, как сильно проголодалась, а так как последние два дня почти ничего не ела, то с удовольствием запила все это хорошим глотком вина.

— Ладно, расскажу. Я ходила к Фостеру.

— Куда? — закричала я, выплевывая вино ей на платье.

— Черт, Эддисон, я хотела его сегодня надеть на свидание!

Я нагнулась и попыталась вытереть пятно, но только больше его размазала по ткани.

— Прекрати. Ты делаешь только хуже, — пожаловалась Руби.

— Извини. Но ты ведь пошутила, да?

— Не-а.

— Зачем ты ходила к Фостеру без моего ведома?

— А почему нет?

— Черт, Руби! — раздраженно выдохнула я. — Надеюсь, ты обо мне ничего не говорила.

— Конечно, говорила. Я ходила поблагодарить его за то, что поселил меня здесь, потому что я скоро уезжаю. А еще решила воспользоваться случаем и замолвить за тебя словечко.

— Господи. Мне это не нужно. Фостер презирает меня, и я с этим смирилась. Теперь я выгляжу еще большей неудачницей. — Я откусила кусочек пиццы, но почему-то он оказался не таким вкусным, как первый.

— Не глупи. Этот мужчина влюблен в тебя, хотя и слишком упрям, чтобы признаться даже самому себе. Он переживает так же сильно, как и ты.

— Я не переживаю, — фыркнула я.

— Да, да. Я уже слышала это раньше.

— Ну и? Что он сказал? — Покрутив бокал с вином, я осушила его и сделала знак официанту принести еще.

— Он сказал, что скучает по тебе, и Мак тоже.

— О боже, серьезно?

— Ага, и что простил бы тебя, если бы ты сама к нему пришла и извинилась.

Я проглотила ком в горле.

— Извинилась? Это он попросил меня уйти. Сказал, хочет забыть, что когда-либо меня встречал. — Я оттолкнула тарелку. Аппетит снова пропал.

— Он сожалеет о случившемся, и хочет все исправить.

— Руби, ты в этом уверена?

— Эддисон, пожалуйста. Стала бы я тебе лгать о таких серьезных вещах?

Я прищурилась.

— Не знаю. Стала бы?

Руби тряхнула головой.

— Ни в коем случае. Говорю все, как было.

— И что теперь?

— Я посоветовала бы пойти и встретиться с ним самой. Еще не поздно все исправить. Обещаю, оно того стоит.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю и все. Перестань упрямиться, отправляйся к Фостеру и попроси дать тебе еще один шанс. — Руби допила вино. — Он ждет тебя.

ГЛАВА 26

Фостер

Как бы я ни был расстроен из-за истории с Эддисон, через несколько недель понял, что хватит себя жалеть и пора заняться делами. Моя личная жизнь — отстой, и, поскольку она такой, скорее всего, и останется, я решил начать бизнес, который поможет сделать мир лучше, а заодно и заработать денег. Какое-то время я вел себя эгоистично, но мне быстро надоело. Нужно было отвлечься и направить мысли в позитивное русло.

Концепция фермерства меня на самом деле увлекала, но поскольку разведение альпака не сулило серьезной выгоды, я отказался от этой идеи и начал изучать другие направления сельского хозяйства. Я съездил в пустыню и исследовал ветряные электростанции, но как бы ни была интересна эта задумка, она меня не увлекла. Было в ней что-то безликое и холодное, мне же хотелось теплоты, особенно теперь, когда до конца жизни придется спать в одиночестве. Поэтому я продолжил поиски. Если уж работа станет смыслом моей жизни, то должна быть захватывающей.

К примеру, меня заинтересовало экологически чистое рыбоводство. Здесь не только разводили рыбу, но и выращивали съедобные растения — морские водоросли и тому подобное. Согласно моим исследованиям, морскими водорослями можно накормить большую часть населения мира — к тому же, это возобновляемый ресурс. Конечно, для начала придется убедить людей им питаться. Реализовывать этот продукт в США будет трудновато. Но, возможно, в менее привередливых странах, где есть проблемы с продовольствием, он будет востребован.

В любом случае я хотел узнать больше, поэтому нашел местную ферму, где можно было изучить этот вид сельского хозяйства. Владелица, миссис Такер, с радостью согласилась рассказать общественности о своей работе. Ферма располагалась неподалеку, поэтому, сделав несколько телефонных звонков, я организовал экскурсию не только для себя, но и для группы детей из Лос-Анджелеса. Я нанял для ребят автобус, чтобы прибыть на место одновременно. Так мы сможем получить новые знания вместе. Если хочешь изменить мир, то начинать надо с молодежи — в этом мы с миссис Такер были единодушны.

Я приехал пораньше и встретился с хозяйкой фермы. Это была невысокая женщина лет шестидесяти, но, глядя на нее, у меня сложилось впечатление, что к десяти часам утра она успевает сделать больше, чем многие люди за весь день. С жесткими седыми волосами, прикрытыми смешной соломенной шляпкой с цветами, она была сгустком энергии.

Мы встретили автобус с детьми, и миссис Такер тут же со всеми перезнакомилась. Прежде чем отправиться на экскурсию, я сфотографировал группу и выложил снимок в инстаграме. Похоже, от этих дерьмовых соцсетей у меня начиналась зависимость — я просто не мог не поделиться улыбающимися лицами ребятишек с растущей толпой подписчиков.

Миссис Такер оказалась интересной хозяйкой и обладала весьма обширными знаниями. Она показала нам окрестности и рассказала о своем производстве, включая новую систему, в которой водоросли использовались в резервуарах для фильтрации сточных вод. После экскурсии вся группа устроила себе пикник. Мы с ребятами оживленно обсуждали местные баскетбольные команды, и как раз собирались организовать матч по софтболу, когда прямо передо мной появилось знакомое лицо.

Эддисон.

Сердце бешено заколотилось, норовя выскочить из груди, и я вдруг понял, что безумно рад ее видеть. В бледно-голубом сарафане, оттенявшем ее загорелую кожу и россыпь веснушек на носу, Эддисон выглядела великолепно. И никаких украшений. Они ей были не нужны. Блеска ее карих глаз было более чем достаточно.

А ее волосы. Эддисон больше не была блондинкой. И если я думал, что со светлыми волосами она великолепна, то брюнеткой она меня сразила наповал. Да что б меня! Она определенно в моем вкусе.

Эддисон остановилась передо мной так близко, что протяни руку и можно ее коснуться.

— Привет, Фостер. Мы можем поговорить минутку? — Она бросила взгляд на детей, сидевших рядом.

— Хорошо. — Я повернулся к мальчикам. — Ребята, идите начинайте без меня. Я скоро присоединюсь.

Раздался коллективный стон. Некоторые чмокали, подражая звукам поцелуев, но все же побрели на соседнее поле и начали разбиваться на команды. Я взял Эддисон за руку и проводил в тень большого дерева на краю огорода миссис Такер, где мы уселись на скамейку.

— Погоди, как ты узнала, что я здесь?

— Инстаграм.

Проклятье. Нужно выяснить, как это приложение выдавало людям мое местоположение. После того, как я попал в репортаж о спасении Эддисон и того таксиста, у меня появились сотни новых подписчиков. Оставалось надеяться, что не все они знают, где я нахожусь.

Мне казалось, что, размещая фото в сети, я делаю доброе дело, помогаю миссис Такер рассказать людям о природосберегающем рыбоводстве, но не осознавал, что указываю при этом свое точное местонахождение. Я мало что знал о современных телефонах, очевидно, мне предстоит еще учиться и учиться. Технологии сделали гигантский шаг вперед, а я по-прежнему топтался где-то далеко позади. Надо будет спросить у кого-нибудь из ребят с сегодняшней экскурсии, и не важно, на сколько древним я себя при этом почувствую.

Я сидел рядом с Эддисон, и моё сердце продолжало биться как сумасшедшее. Меня захлестнуло волной любви. Как бы я не злился на женщину из-за предательства, она все также вызывала во мне сильные эмоции. Какая-то часть меня хотела обнять Эддисон и впиться поцелуем в ее сочные губы.

Но в этом вопросе мое сердце право голоса не имело. Я быстро воздвиг вокруг него ледяную стену и приготовился слушать. Нельзя доверять этой женщине, той, что врала с первой встречи, заманивая в ловушку своими женскими уловками. Она бессовестная мошенница, от которой нужно защититься любой ценой.

— Фостер, ты должен знать, как сильно я сожалею, что не сказала правду.

Я пожал плечами.

— Конечно, у тебя были на то причины. Но ты мне лгала, а это значит: между нами все кончено. Не знаю, зачем ты здесь, и что тебе от меня нужно.

— Мне нужно твое прощение. Чтобы все стало как прежде.

С моих губ сорвался горький смех.

— Очуметь. Ты серьезно думаешь, что я просто все забуду и прощу? В твоем вранье была хоть толика правды? Я даже не знал, кто ты на самом деле.

Эддисон сжала кулаки.

— Попытайся хотя бы понять. Мой дедушка потерял все. Это перевернуло мою жизнь, и я думала, что ты в этом замешан. Так что да, я решила прижать тебя к стенке. Хотела заставить заплатить. По сути, я тебя ненавидела.

— Это я уже понял. — И как бы зол я сейчас ни был, но не мог не заметить, какой прелестной она становилась, когда злилась. Глаз Эддисон дернулся, сама она нахмурилась, и я почему-то нашел это очаровательным.

— Поставь себя на мое место. Если кто-то навредит твоей семье, разрушит тебе жизнь, разве ты оставишь его безнаказанным?

Вообще-то, я понятия не имел, каково это — иметь семью, члены которой стоят друг за друга горой. В моей каждый заботился только о себе. Как только запахло жареным, моя семейка меня кинула.

— Эддисон, тебе повезло с родными.

— В каком смысле?

— Не важно.

Она выглядела озадаченной.

— Тебе достаточно было просто спросить о моей причастности. А не пытаться подловить.

Она топнула ногой.

— Отличная идея. И что бы ты ответил, если бы был виновен?

Я задумался. А ведь и правда.

— И все-таки лучше бы ты была более откровенна. Правда в том, что я устроился на работу к Эрни, чтобы произвести впечатление на отца. Я был молод — только окончил коледж— и не очень серьезно относился к своей работе. Эрни было наплевать, сколько времени я провожу в офисе. Я думал, он просто хочет, чтобы я привлек деньги друзей моих родителей и парочки знакомых с большим трастовым фондом, и все. Я получал солидную зарплату и, откровенно говоря, на работе особо не напрягался. Вообще не заморачивался. Я полагал, что получил такую хорошую работу, поскольку я из состоятельной семьи, и что это в порядке вещей.

Эддисон слушала, склонив голову набок. Она прикусила губу и нахмурилась, явно взвешивая мои слова.

— Я понятия не имел, что Эрни все это время обманывал людей. Я подписал кучу документов, но был настолько глуп, что читал далеко не все. А всякий раз, когда у меня возникали вопросы, Эрни заговаривал мне зубы. Так что, в конце концов, я забывал, о чем спрашивал, и спускал все на тормозах. Может быть, в глубине души я и чуял неладное, но думал, что он скорее замешан в какой-то инсайдерской торговле. Если бы я знал, что он создал финансовую пирамиду, никогда бы не позволил ему выйти сухим из воды.

— Просто у тебя столько денег, и я подумала…

— Я знаю, что ты подумала, но эти деньги из трастового фонда. Семья моей матери очень богата. — Я пожал плечами. — Скорее всего, мне не придется беспокоиться о деньгах до конца жизни. И моим детям тоже, если они у меня когда-нибудь будут.

— Наверное, это здорово, — язвительным тоном произнесла Эддисон.

— Вообще-то то, что о финансах не нужно беспокоиться, —скорее теория. На самом деле, я обнаружил, что от денег в моей жизни сплошные проблемы.

— По-моему, довольно приятные проблемы. Тем более, что с проблемами прямо противоположенного толка я знакома не понаслышке. Не иметь возможности оплачивать счета и лишиться вещей, которые много для тебя значат. А еще бояться лишиться людей, которые значат еще больше. Мой дедушка потерял свой дом и здоровье. И никто уже не сможет нам это вернуть.

— Эддисон, это полный отстой. Правда, и если бы я мог все исправить, я бы так и сделал. Нужно ли мне переживать о счетах за воду? Нет. Но я загремел в тюрьму за то, чего не делал. Меня посадили, потому что я был глуп. Сидя за решеткой в компании настоящих зверей, я вынужден был каждый день держать ухо востро и спать вполглаза, не зная, проснусь ли на следующее утро.

Взгляд Эддисон затуманился.

— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

— Что такое свобода, понимаешь, только когда ее отнимают. Тебе не понять, и те пять лет моей жизни никто уже не вернет. Неужели думаешь, что будь я каким-нибудь заурядным Джо без гроша в кармане, прокуроры преследовали бы меня с таким рвением? Они не давили бы на меня так сильно и не вынесли бы такого приговора. Это был их способ наказать меня за то, что у меня были деньги, за то, что я богатенький мальчик. Доказательств моей вины не было, но присяжные возненавидели меня с первого взгляда. Во мне видели только богатого ублюдка, виновного по определению.

Сцепив пальцы рук, Эддисон опустила голову. Я приподнял ее подбородок и заставил посмотреть мне в глаза.

— А ты… Думаешь, преследовала бы меня с таким упорством, если бы не увидела мой новый дом, машину, все признаки богатства? Пришла бы по мою душу, если бы не это все?

Судя по виноватому выражению на лице Эддисон, она все поняла. Ее дыхание стало прерывистым.

— Мне так жаль.

— Не надо меня жалеть. Этого я не хочу.

В уголках ее глаза заблестели слезы.

— Я была к тебе несправедлива и прошу прощения. Я только хотела помочь своей семье. Ты прав. Я увидела роскошь, с которой ты живешь, и это подействовало на меня, как красная тряпка на быка. Я хотела сделать хоть что-нибудь, да все что угодно, лишь бы помочь дедушке. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить.

Эддисон была преданна своей семье до конца. Удивительная женщина. Такого человека хотелось бы иметь в числе своих сторонников. Ледяные стены, возведенные вокруг моего сердца, начали потихоньку таять.

— Я понимаю, почему ты так поступила. Твоему дедушке с тобой очень повезло. В некотором смысле я даже восхищаюсь твоим поступком. — Я притянул ее ближе и прижал к себе. Ее щека прижалась к моей груди, оставляя на рубашке мокрые следы.

Весь гнев, который я испытывал ранее, рассеялся как дым, и у меня остался только один вопрос.

— Эддисон, ты мне веришь? Веришь, что к обворовыванию твоего дедушки и всех остальных я не имею никакого отношения?

Я ждал ее ответа с замиранием сердца. С тех пор как судья стукнул молотком и вынес обвинительный приговор, я надеялся на единственное: искупление. Я нуждался в том, кто поверит в мою невиновность.

Поверит в меня.

И всем сердцем желал, чтобы этим человеком была Эддисон.

Она посмотрела на меня, ее глаза блестели.

— Верю.

Это слово будто открыло внутри меня шлюзы, и душу наполнили чувства, о существовании которых я давно забыл — радость и надежда. Я поцеловал Эддисон в макушку и крепко обнял.

— Спасибо. Для меня это значит больше, чем могу передать словами. — Я прижался лбом к ее лбу и глубоко вздохнул. — Мне кажется, я знаю одного человека, который мог бы все исправить.

ГЛАВА 27

Фостер

Звук захлопнувшейся за спиной металлической решетки заставил меня вздрогнуть. Я обещал себе, что никогда не окажусь в таком месте снова.

Что ж, никогда не говори «никогда».

Охранник провел меня в помещение, где можно было поговорить с Эрни. Я попросил своего адвоката организовать встречу под предлогом того, что пишу книгу и хочу проконсультироваться с мистером Хиршем относительно достоверности некоторых деталей. По закону доход от любой книги, написанной о махинациях Эрни, должен был пойти в счет компенсации ущерба жертвам его преступления, так что правовая система работала только нам на руку. На самом деле я не планировал писать никаких идиотских книг, но этот способ был единственным, чтобы увидеться с ублюдком.

Я сел за стол и стал ждать. Унылые стены из шлакоблоков навевали не самые приятные воспоминания.

Когда привели Эрни, его внешний вид меня потряс. Человек, которого я знал и на которого работал, был просто необъятным. Но сидевший передо мной мужчина выглядел как оболочка того, бывшего. Эрни полностью поседел, и, казалось, сморщившись, стал на несколько дюймов ниже. Он горбился, и сложно было сказать от чего: то ли у него развился остеопороз, то ли это просто новая привычка.

Сейчас он походил на маленького грустного человечка. После того, как Эрни посадили, его жена, с которой они были вместе чуть ли не с детства, с ним развелась. Дети сменили фамилию и переехали в другие штаты, таким образом организовав для себя что-то типа программы защиты свидетелей. Общество и со мной обращалось не лучшим образом, но то, что выпало на долю Эрни, трудно себе представить.

Конечно, он это заслужил, организовав махинацию, обманув людей, лишив их сбережений, имущества. А я был подставным лицом, дурачком, который просто ходил на работу, получал зарплату и даже не задумывался о том, чтобы спросить, что происходит за кулисами.

— Фостер, какого черта тебе нужно? — начал Эрни. Его лицо казалось серым, каким-то бесцветным.

— Я тоже рад тебя видеть.

Мы никогда не были друзьями, но и недоброжелательности к себе я не замечал.

— Не тяни резину. Никто меня здесь не навещает. Тебе что-то нужно. Что именно?

— Помнишь мужчину по фамилии Джеймс?

— Ну. И что?

— Я познакомился с его внучкой и пообещал ей найти способ вернуть деньги.

Эрни стукнул кулаком по столу.

— Ты что, блядь, издеваешься? Если бы федералы выяснили, что у меня где-то есть деньги, они бы уже давно их забрали. На самом деле, они уже это сделали. Забрали все. У меня больше ничего нет. Ни-че-го. Лойс только удалось сохранить немного, чтобы не потерять квартиру в Джерси. Даже если бы у меня остались хоть какие-то чертовы деньги, я не смог бы их вернуть Джеймсу. Власти сразу бы все конфисковали.

Я пожал плечами.

— Ну, я должен был спросить. Я обещал, что попытаюсь.

— Как насчет тебя? Все в порядке?

Я кивнул.

— Нормально.

— Меня всегда бесило, что ты не вкладывал в дело больше. Но ты оказался умнее всех. Уж хотя бы этому я тебя научил. Никому не доверяй свои деньги, парень. — На лице Эрни мелькнула хитрая усмешка. — Значит, тебе нравится эта девчонка, внучка Джеймса?

— Да. Я ее люблю.

— Дай ей денег. Скажи, что от меня. Знаешь ли, жизнь слишком коротка. — Эрни потянулся. — Если только ты не здесь. В этом случае она слишком длинна.

— Как ты вообще?

— Иди в задницу. Ты сам тут сидел. В курсе, как оно.

Да, я в курсе. Нас с Эрни отправили в разные исправительные заведения, но независимо от названия и адреса, тюрьма — кошмар, от которого невозможно проснуться.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Здесь не особо разрешают личные вещи. У меня есть мои книги. Вот и все. Знаешь, что ты можешь для меня сделать?

— Что?

— Живи правильно и процветай. Не облажайся, как я. Двигайся вперед. В конце концов люди о тебе забудут. Забудут о твоей роли во всем этом.

Я горько хохотнул.

— Какой роли?

— Эй, я всегда утверждал, что ты невиновен. Не надо так на меня смотреть. — Эрни всплеснул руками.

— Все в прошлом. И я двигаюсь вперед. Переехал в Калифорнию, где меня не знают, строю новую жизнь. Ты прав. Через несколько лет все забудется. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Молодец, парень. А теперь иди к своей девчонке. Сделай ее беременной, наплоди детишек, и все забудется, как плохой сон. — Мы оба рассмеялись. Я пожал Эрни руку, и в этот момент почувствовал, как что-то скользнуло из его ладони в мою. Подошедший охранник сказал, что физический контакт запрещен, но мир между нами был восстановлен и теперь можно уходить.

Эддисон ждала меня на улице. Она без конца потирала руки и чувствовала себя ужасно некомфортно, даже при том, что находилась не в самой тюрьме, а снаружи, в зоне ожидания. Мне захотелось немедленно ее отсюда увести.

— Что случилось? Что он сказал? — Эддисон с нетерпением потянула меня за руку.

— Расскажу в самолете. Пойдем отсюда.

Эддисон не стала спорить, но едва мы оказались в лимузине, вновь стала засыпать меня вопросами. Мотнув головой в сторону водителя, я бросил:

— Позже. Скажу только, что, по-моему, новости хорошие.

Мы отъехали не менее пяти миль от тюрьмы, когда я, наконец, решился посмотреть, что Эрни сунул мне в руку.

Это был ключ.

— Что это? — спросила Эддисон.

— Не знаю. В ту же секунду на телефон пришло сообщение.

Оно было с незнакомого номера:

«Банк Норт Ридж, 1117 Мейн стрит, ящик № 9871»

Я напечатал знак вопроса и отправил. Ответа не последовало. Я попробовал позвонить, но вызов никто не принял. Попросив водителя ехать по указанному адресу, я показал Эддисон ключ и сообщение.

— Думаешь, это номер банковской ячейки? — Она взволнованно захлопала в ладоши.

— Не знаю. Скоро выясним.

Шофер припарковался на стоянке у банка. Покинув машину, мы с Эддисон зашли в здание и попросили позвать управляющего. Долго ждать не пришлось.

Перед нами вырос темноволосый мужчина с густыми усами.

— Могу я вам помочь?

— Надеюсь. У меня есть ключ от сейфа в вашем банке.

Управляющий попросил показать ключ, и когда я его отдал, утвердительно кивнул:

— Похож на наш. Затем попросил у меня документы и зарегистрировал в каком-то журнале. — Давайте пройдем в хранилище и все выясним.

Эддисон крепко сжала мою руку, и мы последовали за управляющим.

— Держите, — он протянул мне мой ключ и вытащил из ящика большую связку. Пробежавшись по ней, мужчина нашел искомое и проводил нас к ячейке № 9871.

Мы одновременно вставили ключи в замочные скважины. Сердце стучало так громко, что я лишь чудом услышал, как щелкнул, открываясь, механизм. Управляющий снял ящик с панели, отнес его в смежную комнату, положил на стол и оставил нас одних.

— Когда закончите, дайте знать.

Мы с Эддисон переглянулись.

— Открывай, — проговорила она.

Я медленно поднял крышку. Внутри лежали пачки и пачки долларов в разных конвертах.

— О господи! — выдохнула Эддисон.

Проглотив ком в горле, я стал пересчитывать купюры в одном конверте.

— Сколько здесь? — Эддисон нервно постукивала пальцами по столу.

— Похоже, около полумиллиона долларов.

— Черт, — судорожно сглотнув, прошептала она.

Я никак не мог понять Эрни. Неужели он хотел меня подставить? Вряд ли.

— Как мы вытащим это отсюда? – спросил я. Столько денег невозможно распихать по карманам.

— У меня в машине большая сумка. Принести?

— Да.

Попросив управляющего впустить ее обратно, Эддисон сходила за сумкой, и мы переложили в нее банкноты. Я отдал мужчине свой ключ, сказав, что больше он не понадобится, и мы выскочили из банка, будто только что его ограбили.

Даже через сто лет я не смогу найти объяснения поступку Эрни. Надеюсь, он верил, что мы с Эддисон поступим правильно: вернем деньги обманутым людям. Возможно, он думал, у нас это получится лучше, чем у властей. Но, так как в ящике не было никакой записки, я этого никогда не узнаю. Позже я пытался связаться с Эрни и задать возникшие вопросы, но с того дня он отказывался встречаться, все мои письма и сообщения оставались без ответа.

Он сказал мне дать Эддисон денег. Может, речь шла об этих деньгах? Полмиллиона долларов, конечно, недостаточно, чтобы расплатиться со всеми, потерявшими деньги в махинациях Эрни. Но… этого хватило бы для тех, кто сильно пострадал. Возможно, Эддисон могла бы мне помочь распределить эту сумму.

Мы сели в машину. Всю дорогу до аэропорта Эддисон сжимала руки от нетерпения, но я настоял, что обсудим ситуацию, только когда окажемся на борту нашего частного самолета. Слишком многое могло пойти не так. Мне необходимо было убедиться, что вылет в Нью-Йорк состоится без помех. Я совершенно не стремился кому-либо объяснять, как получилось, что сразу после визита к Эрни Хиршу у меня в сумке оказалось пятьсот тысяч долларов. Поговорим о тех, кто напрашивается на неприятности.

Дорога в аэропорт и посадка прошли без происшествий. В ожидании, пока самолет вырулит на взлетную полосу, Эддисон чуть из кожи не выпрыгивала. Наконец, бортпроводник занял свое место, и мы приготовились к взлету под мирное мурлыканье Мака в переноске.

Эддисон настояла, чтобы мы взяли его с собой. По моему мнению, вполне можно было нанять ему сиделку или оставить на время в питомнике, но Эддисон была непоколебима в желании не расставаться с котом, и до сих пор ему все нравилось. Когда мы летели из Калифорнии, Мак чувствовал себя в салоне хозяином, но во время взлета и посадки Эддисон закрывала его в переноске, потому что боялась, что тот может выскочить на летное поле. Как только мы оказывались в воздухе, ему предоставлялась полная свобода, которой кот пользовался вовсю, валяясь на кожаных креслах и оставляя на них следы от когтей. Прощай, страховой депозит.

— Думаю, Эрни отправил меня в банк, чтобы я вернул деньги пострадавшим. — Я взял Эддисон за руку, и она крепко сжала мою ладонь.

— Значит, часть этих денег поможет моему дедуле?

Я кивнул.

— Не знаю, насколько, но достаточно, чтобы облегчить его финансовое бремя. Полагаю, мы сможем обеспечить ему если не роскошную, то, по крайней мере, комфортную старость. — Даже если бы не было денег из ячейки, я все равно позаботился бы о деде Эддисон.

— О, Фостер, это потрясающая новость! Не знаю, поможет ли это его здоровью, но сердце точно успокоит. Потерять все, когда уже не можешь зарабатывать — настоящая катастрофа. — От облегчения на лице Эддисон и осознания, что я был в состоянии сделать это для нее и ее семьи, внутри все потеплело.

— Давай вместе разберемся, как использовать эти деньги и помочь остальным. Согласна?

— Конечно! Знаешь, ты ведь мог бы оставить эти деньги себе. Думаю, это замечательно, что ты намерен вернуть их людям, которым они нужнее.

— Мне достаточно того, что уже имею. Буду рад помочь.

Сегодняшний день прошел весь в делах. Я полностью сосредоточился на решении финансового вопроса, который был лишь частью разлада между мной и Эддисон. Каждый раз, бросая быстрый взгляд на ее потрясающую попку или аппетитные холмики грудей, я мысленно давал себе подзатыльник и заставлял сфокусироваться на насущной проблеме. Но теперь, когда все позади, я готов был позволить себе насладиться внеплановым удовольствием. Я наклонился и поцеловал Эддисон в шею.

В ту же секунду Мак в переноске начал орать. Эддисон, наверно, подумала, что ему хочется поваляться на кожаном кресле, но я знал, чего он на самом деле добивался. Эта зверюга собиралась, как обычно, обломать мне секс. Я отстегнул ремень безопасности, поднялся и взял переноску.

— Ты куда? — спросила Эддисон.

— Сейчас вернусь. Отнесу Мака к стюарду, попрошу покормить.

— Не рановато?

— Побалую его немного.

Я передал кота бортпроводнику, велев не беспокоить нас в ближайшие сорок пять минут. Кого мне на самом деле хотелось побаловать, так это самого себя. После всего, через что мне пришлось пройти, я заслуживал немного удовольствия в духе «Высокой мили».

Я мысленно вернулся к той ночи, когда, освободившись из тюрьмы, летел из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Вспомнился размер туалетной кабинки в том самолете. Блин, никто не смог бы в ней нормально потрахаться. Там едва помещалась моя задница, не говоря уже о чьей-то еще. Наша нынешняя «птица» предоставляла совершенно другие возможности. В этом высококлассном самолете было полно места, чтобы мы с Эддисон оторвались по полной. Вернувшись к своему креслу, я заметил в устремленном на меня взгляде блеск, говоривший о том, что Эддисон посетила та же идея.

— У Мака все хорошо?

— Просто замечательно. Ты как?

Эддисон облизнула губы.

— Я рада, что ты вернулся. — Она начала расстегивать мой ремень, и я понял, что мы на одной волне. — Нервничаешь из-за встречи с моим дедушкой?

Я криво усмехнулся.

— Должен признаться, да, немного. Что, если он ненавидит меня так же сильно, как и ты в начале?

— Нет, не ненавидит.

Я надеялся, что она права. Пальцы Эддисон вернулись к прерванному занятию, и вскоре штаны болтались в районе колен, а ее рука вовсю хозяйничала в моем нижнем белье. Прикосновение ее ладони, обхватывавшей мои яйца, было восхитительным. Эта женщина была ангелом. Она стянула с меня трусы, высвободив уже полностью эрегированный член. Умелым язычком Эддисон прошлась по основанию моего ствола, затем полностью взяла его в ротик, который я просто обожал.

Едва войдя в ритм, неумолимо приближавший меня к самому краю, Эддисон вдруг отстранилась и приглушенно прошептала:

— А как же бортпроводник? Я о нем почти забыла. Он не вернется сюда с Маком?

— Нет. Я попросил нас не беспокоить.

Не дав ей снова взять мой член в рот, я поднял ее на ноги и стал раздевать. На Эддисон были сексуальные голубые трусики и бюстгальтер в тон, и от мысли, что она ожидала такой интерлюдии, сердце зачастило. Она хотела меня так же сильно, как и я ее. Неделю назад я и представить не мог, что мы вот так снова окажемся вместе.

Пока Эддисон расстегивала мне рубашку, я разобрался с застежкой на ее лифчике, а затем мы отбросили в сторону всю одежду. И потом произошел настоящий взрыв чувств. Полная декадентская перегрузка. Мы, совершенно голые, в салоне самолета — воплощение всех моих фантазий о «Клубе высокой мили». Наш примирительный секс должен был стать эпичным. Мы не были вместе с тех пор, как заключили перемирие, так что, по сути, сейчас собирались скрепить сделку.

— Фостер, — Эддисон прикусила мне ухо, — о чем задумался? Ты где-то витаешь.

— Прости, детка. Просто подумал, что очень хочу загладить вину перед теми людьми.

— Знаешь, Фостер Круз, ты совсем не такой, каким я тебя представляла. Мне казалось, ты безжалостный, злой человек, но на самом деле у тебя самое большое в мире сердце.

— Детка, я рад, что ты так думаешь. Ты невероятная. — Наверно, Эддисон была первым человеком на земле, кто разглядел меня настоящего.

— Хм-м-и… ты говоришь такие милые вещи.

Она легла на кожаный диван и потянулась ко мне. От предвкушения по телу прокатилась волна дрожи. Я устроился между ног Эддисон и вошел одним плавным толчком. Я словно вернулся домой.

— Боже, как хорошо. Никогда не устану тебя трахать.

Эддисон медленно скользнула ногтями по моей спине.

— Согласна. Мне тоже всегда будет мало.

Я толкнул бедрами, вбиваясь глубже, с каждым движением чувствуя, как ее мышцы обхватывают меня сильнее.

Я брал Эддисон жестко и глубоко, наши тела двигались в унисон, в своем уникальном ритме. Поменяв угол проникновения, я нашел местечко, каждый раз касаясь которого, вырывал у нее стон блаженства. Мне даже пришлось закрыть Эддисон рот, чтобы приглушить эти сладкие звуки.

Она широко распахнула глаза.

— Я совсем забыла про…— Эддисон бросила взгляд на кабину в конце самолета, где стюард возился с Маком.

— Не беспокойся о них, — прервал я Эддисон, закрыв ей рот страстным поцелуем. Кончая, Эддисон закричала мне в рот и задрожала всем телом. Ощущая себя повелителем мира, я наслаждался каждой секундой экстаза моей девушки.

Когда Эддисон начало отпускать, я стиснул пальцами ее бедра и, прижимаясь теснее, испытал настоящую эйфорию от нашей близости. Эддисон изо всех сил обхватила меня за шею, и, толкнувшись еще несколько раз, я наконец выплеснул в нее свое семя.

Мой член был еще внутри нее, когда Эддисон, тяжело дыша, прошептала:

— Черт, люблю секс в самолете.

— Я тоже. Но тебя я люблю больше.

Эддисон нахмурилась.

— Ты только что сказал то, о чем я думаю?

Я выскользнул из нее, сел и стал натягивать рубашку. Наверное, это было слишком рано.

Эддисон перекинула ногу через сиденье и села рядом.

— Фостер.

Я нехотя повернулся и посмотрел на нее.

— Что?

Обхватив меня руками, она прошептала:

— Я тоже тебя люблю.

Это был самый счастливый момент в моей жизни.

Эпилог

Три недели спустя

Эддисон

Когда наш самолет подлетал к Нью-Йорку, я перегнулась через Фостера и уставилась в окно. Смог от промышленной зоны был плотным и тяжелым, но я была рада вернуться в знакомые края. Эта часть Нью-Йорка, может, и не отличалась красотой, но здесь я провела всю свою жизнь, и, что более важно, здесь жили люди, которых я любила.

Я не собиралась уезжать из дома надолго, и мне не терпелось познакомить дедулю с Фостером и Маком. К счастью, дедуля был сейчас относительно здоров и не нуждался в срочном лечении, поэтому мне не надо было спешить обратно.

Поскольку на праздники все питомники в Калифорнии оказались переполнены, пришлось взять кота с собой, и он довольно быстро адаптировался к путешествию. Раны Мака полностью зажили, и к нему вернулся аппетит. Да еще какой. Он ел так много, что Фостер заговорил о покупке компании по производству кошачьего корма, чтобы у нас никогда не переводились запасы.

Поначалу я считала его слова шуткой, но потом Фостер показал мне наброски новой линии кормов из натуральных продуктов, которую запускал в производство, и эскиз упаковки с Маком в роли модели. Оказывается, Фостер держал свои планы в секрете, пока не заключил сделку с рыболовной компанией.

Он накрыл мою ладонь своей.

— Надеюсь, я понравлюсь твоему дедушке. Пока что у меня не лучший послужной список.

Наши взгляды встретились, в его глазах промелькнула тревога, и мое сердце сжалось. Фостеру было важно понравиться дедуле.

— Я уже замолвила за тебя словечко. Как только дедуля встретится с тобой лично и увидит, какой ты умный, понимающий и заботливый, он изменит свое мнение. Мой дед отлично разбирается в людях и скоро узнает тебя настоящего.

По крайней мере, я на это надеялась. Дедуля никогда не шел ни у кого на поводу и о Фостере Крузе составит собственное суждение. В этом мы с ним очень походили. Я была уверена, что дедуля сразу поймет, что Фостер вовсе не такой хладнокровный и бессердечный преступник, каким его все, включая нас с дедом, считали.

— Мне нравится, что ты обо мне такого высокого мнения, — сказал Фостер, пригладив бороду. — Рад, что смог, наконец, тебя завоевать. Хреново было знать, что полстраны меня презирает, но вызывать такие чувства у тебя было в миллион раз хуже. Детка, это было чертовски больно.

Я провела пальцем по его щеке.

— В колледже моим профильным предметом были связи с общественностью. Обещаю, что использую все свои навыки и знания, чтобы очистить твое имя. Мы могли бы учредить фонд или что-то в этом роде и назвать его в твою честь.

— Черт, нет. Мне бы этого не хотелось. Может назвать его в честь Мака?

Будто поняв, что речь идет о нем, Мак начал выписывать между моих ног восьмерки. Я подняла его и усадила к себе на колени. Кот замурлыкал и вцепился когтями в подлокотник между мной и Фостером.

— Думаю, Мак одобряет, — ответила я, смеясь.

Фостер

Я был очень счастлив, как идут дела, но, подъехав к дому, который снимал дедушка Эддисон, вдруг почувствовал, что в горле пересохло.

— Готов встретиться с дедулей? — спросила Эддисон, приподняв бровь, и глянула на меня оценивающе.

Проклятье, разве к такому можно быть готовым? Я расправил плечи и одарил ее своей самой яркой улыбкой.

— Конечно. — Давно я так не нервничал, но Эддисон знать об этом было не обязательно.

— Круто. Ты его полюбишь, — сказала она, потом наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Просто будь самим собой.

Легко ей говорить.

Если бы я был ее дедушкой, то ненавидел бы Эрни Хирша и всех, кто с ним хоть как-то связан. Старик мог себе позволить только снимать однокомнатную квартирку в старом захудалом доме. У меня живот скрутило при мысли, что человека довели то того, что он вынужден прозябать здесь оставшиеся годы жизни.

Твердо решив всё исправить, я поклялся, что вместе с Эддисон придумаю, как помочь большему количеству людей. Один сюрприз я уже подготовил, и планировал преподнести его чуть позже. Конечно, он не искупит страдания дедушки Эддисон, но будет означать, что старик не зря прошел через все трудности.

Черт, если я продолжу в том же духе, то стану меценатом года. Но ведь быть миллиардером совсем не весело, если нет возможности использовать свои деньги во благо. Сердце подсказывало поступить именно так. Ведь не свяжись я в свое время с Эрни, никогда бы не встретил Эддисон.

Некоторым вещам просто суждено случиться.

Тюрьма преподала мне немало суровых уроков, которые я запомню на всю оставшуюся жизнь. Но время, проведенное за решеткой, не прошло даром — оно подарило мне мудрость и женщину моей мечты. Мы с моей девушкой стали потрясающей, грозной командой.

Эддисон взяла меня за руку и повела вверх по лестнице, затем постучала в дверь и стала ждать. Так хотелось украдкой поцеловатьЭддисон, но я сдержался. Минуту спустя нам открыл опирающийся на трость, седовласый мужчина. Он смерил меня скептическим взглядом, затем повернулся к Эддисон и засиял.

— Эдди! Ты дома, — расплылся он в улыбке и распахнул ей объятия.

— Дедуля, как же я соскучилась, — бросилась к нему Эддисон. — С тобой действительно все в порядке, или ты так сказал, чтобы меня не волновать?

— Стал бы я тебе врать?

— Ладно, верю, — улыбнулась Эддисон. Она отстранилась от деда и повернулась ко мне.

— Это Фостер Круз. А это Мак, — сказала она, указав на клетку у меня в руке. Мак перестал вылизывать лапы, поднял голову и мгновение смотрел на старика, потом, как всегда, равнодушный ко всему происходящему, вернулся к прерванному занятию.

Я поставил клетку на пол и, шагнув вперед, протянул руку:

— Здравствуйте, мистер Джеймс. Рад знакомству.

Старик долго колебался. Пока я ждал, мое сердце грохотало в ушах, а рука так и повисла в воздухе.

Наконец он протянул ладонь в ответном рукопожатии, которое на удивление оказалось довольно крепким для восьмидесятилетнего мужчины.

— Здравствуй, Фостер. Эддисон столько о тебеговорила, что у меня такое чувство, будто я давно тебя знаю.

Вот как? Маленькая чертовка.

— О вас она тоже много рассказывала, — улыбнувшись ответил я и мягко сжал ладонь старика. Фух, все прошло не так уж плохо.

Мистер Джеймс отступил в сторону.

— Входите.

Мы последовали за ним через дом, и вышли на задний двор.

— Я как раз сидел здесь, читал и наслаждался кофе с рогаликом. Присоединитесь?

— Да, с удовольствием, — выпалила Эддисон, не дав мне ответить. — Боже, как я соскучилась по Нью-Йоркским рогаликам! Видел бы ты, что на западном побережье подают за рогалики. Позорище.

Мистер Джеймс хмыкнул.

— Как хорошо, что ты вернулась. Я так скучал по тебе.

Мы расположились в садике. Эддисон задрала подол юбки до середины бедер, вероятно, чтобы подставить ноги лучам послеполуденного солнца. Или свести меня с ума.

— Детка, — простонал я, с трудом удерживая при себе руки. Я вел себя как примерный мальчик, а она дразнила меня и испытывала пределы моего терпения.

Стиснув зубы, я наклонился и выпустил Мака из клетки. Иными словами, занялся единственной киской, к которой мне было позволено прикасаться в присутствии дедушки Эддисон. Разумеется, Мак лишь одарил меня сердитым взглядом, поэтому я снова устроился в кресле и взял чашку кофе, предложенную мистером Джеймсом.

Мы немного поболтали, я терпеливо отвечал на все вопросы, которыми меня закидывал старик. Ничего не утаивал. Спустя какое-то время его любопытство, похоже, было удовлетворено. Мистер Джеймс, казалось, смирился с тем, что Эддисон теперь живет со мной, так что, видимо, я прошел тест.

Я прокашлялся и полез в карман за конвертом.

— Мистер Джеймс, это вам, — сказал я, протягивая его старику.

Нахмурив брови, он забрал у меня конверт.

Эддисон выпрямилась и уставилась на меня полными удивления глазами.

— Откройте, — попросил я, желая увидеть выражение их лиц при виде содержимого.

Мистер Джеймс не спеша открыл конверт, в то время как Эддисон не сводила с меня глаз. Мне бы очень хотелось узнать, какие мысли вертелись у нее в голове, потому что ее бездонные глаза цвета шоколада были широко распахнуты и смотрели на меня с нежностью.

Старик вытряхнул себе на ладонь ключ.

— Что это?

— Ключ от вашего нового дома. Я приобрел квартирный комплекс, и сейчас там полным ходом идет ремонт. Ваша квартира скоро будет готова. Вам останется только выбрать технику и мебель.

— Я не понимаю, — сказал мистер Джеймс, покачав головой.

— Я провел тут кое-какие исследования и обнаружил, что многие из тех, кто потерял деньги, надеялись после выхода на пенсию где-нибудь осесть. Поэтому решил превратить жилой комплекс в пансионат для пенсионеров. Там будут дежурные медсестры, прачечная, магазины и даже кинотеатр. Еще зал, где можно пообщаться, и транспорт, который будет в полном распоряжении жильцов.

Эддисон вскочила и обняла меня за шею.

— Фостер, ты гений. Это означает, что дедуля сможет завести друзей и жить в безопасной обстановке.

— Верно. Там будет все необходимое для жизни, включая сад.

Мистер Джеймс недоверчиво уставился на меня.

— Но я не могу принять это, — сказал он, протягивая мне ключ.

Эддисон взяла деда за руку и сжала его ладонь с ключом.

— Еще как можешь. Дедуль, Фостер хочет восстановить справедливость и возместить потерянные тобой деньги. Он пытается помочь всем, кому сможет. Думаю, ты просто первым получил свой ключ.

— В ближайшие дни мы с Эддисон навестим других пенсионеров, которые всего лишились, и тоже вручим им ключи. У вас будет пристанище на всю оставшуюся жизнь. Потом апартаменты вернуться в собственность Фонда Эдварда Джеймса и будут переданы в пользование следующему владельцу.

Глаза мистера Джеймса затуманились.

— Фостер, это мое имя.

— Я знаю, мистер Джеймс, и надеюсь, вы не против, что я назвал фонд в вашу честь?

— Это потрясающе, — просияла Эддисон. — Дедуля будет увековечен, потому что он удивительный человек и мой герой.

Я усмехнулся.

— Правда не знаю, как Мак отнесется к тому, что его лишили трона.

Будто почувствовав, что о нем говорят, Мак запрыгнул мне на колени, покрутился немного, затем уселся и, зажмурившись, замурлыкал.

Я замер. Этот кот надо мной издевается?

— Фостер, — выдохнула Эддисон. — Мак выражает тебе свое одобрение.

Ну, наконец-то. Мак никогда не позволял мне себя гладить. Все попытки его приласкать заканчивались одинаково — исполосованной кожей.

— Говорят, животные отлично разбираются в людях, — сказал мистер Джеймс.

Если бы он только знал, через что мне пришлось пройти, чтобы завоевать любовь его внучки и уважение проклятого кота. Но оно того стоило.

—КОНЕЦ—