Глава 3. В тот же вечер

Глава 3

Хейли

Иду в уборную и пялюсь на свое отражение в зеркале. Боже, видок у меня, как у ходячей катастрофы.

Включаю кран и подставляю руки под струю воды. Они дрожат. Я быстро плескаю холодной водойна лицо в надежде, что она смоет мой позор.

Не смывает.

Чувство такое, будтовсенаписано у меня на лице. Словно на меня можно просто взглянуть, даже не будучи со мной знакомым, и сказать: «Эй, ты же та девушка, что переспала со своим профессором, не зная, кто он, да? ».

Теперь я та девушка.

Девушка, которая не просто трахнулась впервые в жизни с мужчиной, которого только что встретила…. А сделала это с собственным учителем.

Девушка, что облажалась по-королевски.

Вашу ж мать.

Хлопаю себя по щекам и бурчу: «Соберись, Хейли».

Не знаю, почему, но это помогает.

Никто не догадывается, что мы сделали. Лесли знает лишь то, что я трахнулась с каким-то случайным парнем, но не знает, кто конкретно это был. Но, черт возьми, надеюсь, правда не всплывет, потому что тогданастанет конец моей тихой жизни в колледже.

Да, я, может, и рыжаяс пирсингом, у которой под кроватью имеется вибратор, любящая мороженое и рок-музыку, блеск для губ и единорогов, и радугу, и черное, и все это вместе взятое. Я — девушка-катастрофа, воплощающая смесь всего и разом, отвратительного и вычурного.

Но я — та, кто я есть, и мне нравится моя личная жизнь. Поэтому нужно убедиться, что личнойона и останется.

Закинув рюкзак на плечо, вылетаю в коридор. Нахожу прекрасное место у дерева и достаю пачку сигарет из кармана. Подкуриваю одну и устраиваю весьма необходимую мне паузу. Затем вставляю наушники в уши и слушаю «KittyHawk» группы «Ki: Theory».

Торчу здесь почти полтора часа, наслаждаясь бутылочкой апельсинового сока и чтением журнала. Знаю, избито, но мне надо отвлечься чем-то, а возвращение в комнату в общаге не поможет.

Слышу, как кто-то шаркает ногами по песку позади меня, и когда поворачиваю голову, кто-то кричит мне в лицо.

— Куда ты, черт возьми, свалила? — спрашивает Лесли.

— Сюда, — отвечаю я, улыбаясь как идиотка.

Она бьет меня по голове пустой бутылкой из-под воды.

— Придурочная. И оставила меня там. Одну.

— У тебя много друзей.

— И что теперь? Ты моя лучшая подруга. Ты не можешь вот так сорваться и умчаться. Пол урока прошло.

Я пожимаю плечами.

— Мне стало дурно, поэтому я ушла в уборную, — лгу я.

Вот вам и лучшая подруга.

Что означает моя ложь ей в лицо?

Я теперь даже не знаю. Мы были близкими, сколько я нас помню, со встречи в колледже в первый день. Если бы я знала, что стану лгать ей в лицо, то ударила бысама себя. Но и правду я ей сказать не могу. То, что сделали мы с Томасом, было огромным табу. Никто не должен знать. Даже она.

И не хочу, чтобы она знала. Пока что. Может, и никогда. Не знаю.

Это не то, что можно просто так обсудить за посиделками под деревом.

— И что это, мать твою, такое? — Она выдергивает журнал из моей руки. — «Плейбой»?

— Нашла в мусорке.

— Мусорке? Ты из ума выжила? — она швыряет его обратно мне.

— Что? Мне просто нужно было отвлечься. Он же не в грязи или чем-тоеще… разве что внутри, — ухмыляюсь я.

— Ты чокнутая, — говорит она, садясь рядом.

— И горжусь этим.

— Так ты сбежала, потому что тебе нужно было поблевать? С трудом верится. Тебе никогда не было плохо в первый день. Ты даже не нервничаешь.

— Сегодня было. Ничего не могу поделать. Мы можем поговорить очем-то другом?

— Пока ты не скажешь, что дело не касается твой мамы, нет.

— Не касается.

— Ты уверена? — Лес кладет руку мне на плечо. — Ты ведь знаешь, что можешь рассказатьмне все, девочка?

— Ага… Нет, дело не в маме. Честно.

— Ладно. Так ты ушла, потому что тебе поплохело. Тебя слишком смутило возвращение в колледж?

Смотрю на нее и киваю:

— Ага.

— Понятно. Все пялились на тебя, когда ты уходила.

Я стону, ударяя ладонью по лицу.

— Пожалуйста, не напоминай.

Подруга слабенько смеется.

— Ничего страшного. Никто и не вспомнит. Все глаз оторвать не могли от нового учителя. Он до чертиков горячий.

— И не говори… — вторю я, давясь от мысли, что снова его увижу.

— Только попробуй оставить меня там одну хоть еще раз. Мы лучшие подруги. Лучшие подруги тусуются вместе. — Она трется об меня плечом и встает. — Хочешь «Снежную бурю» из «Молочной Королевы»?

— Черт, да, — отвечаю я, встаю и стряхиваю грязь. — Ни одна тошнота не станет между мной и этим мороженым.

Лесли ухмыляется.

— Ничего не станет между тобойи мороженым. Я видела, как ты слизываешь его с рёбер какого-то парня на вечеринке. Чего ты только не сделаешь ради порции.

— Чертовски верно, многое. И кому есть дело до ребер? Мне просто мороженого захотелось.

Лесли вскидывает руку.

— Дай пять! — Я хлопаю по ее руке. — А теперь пошли.

* * *

В тот же вечер

Спустя несколько часов Лесли тащит меня в клуб, но когда я вижу в какой, то останавливаюсь на полушаге.

— О, нет… я передумала.

— Почему это? — Она тянет меня за руку. — Нормально место.

— Знаю. Я просто… Разве мы не можем пойти в кино или еще что?

Она стоит словно молнией пораженная, а затем прыскает со смеху.

— Ох и шутница. Идем повеселимся. Очевидно же, что тебе это нужно.

А чего еще ждать, когда говоришь своей лучшей подруге, что тебя тошнит от нервов. Конечно, это ложь, но она-то не знает и думает, что это место поможет мне расслабиться.

К сожалению, это тот же клуб, в котором я встретила мистера Томаса Харда.

— Давай, это не может быть так плохо, — говорит она, тяня меня. — Я рядом. Тебе не просто нужно развлечение. — Лесли понарошку свешивает язык на бок, когда втаскивает меня в дверь.

— Ладно, — ворчу я, когда она упрямо на меня смотрит.

— Ееей! Я плачу, — ликует подруга, когда мы направляемся к бару. — Две текилы, пожалуйста.

— Вы не маловаты для этого места? — бармен прищуривается, глядя на нас.

С довольной улыбкой Лесли вытаскивает удостоверение личности и показывает ему. Парень проверяет его с подозрением, но не говорит ни слова.

Лесли поджимает губы.

— Мой молодой возраст — легальный. Я из тех, кто даже в совершеннолетнем возрасте сексапильна до офигения.

— А она? — теперь бармен смотрит на меня.

Лесли бросает на меня взгляд.

— Давай, Хейли, покажи ему, — подмигивает она.

Я тянусь в карман и вытаскиваю свое удостоверением. Бармен тщательно изучает его, словно что-то видит.

— Хорошо. Значит, две текилы. — Он отходит, и я выдыхаю с облегчением.

Лесли раскачивается из стороны в сторону.

— Говорила же, что сработает, — шепчет она. — Эти карточки — магические!

— Я очень рада, что удостоверение не понадобилось мне в прошлый раз, — тем же шепотом отвечаю я. — И я чертовски рада, что барменне заметил, что они фальшивые. А если следующий раз нас поймают?

— Не поймают, — спорит Лес. — Не тогда, когда у тебя такие глазки и готовые соврать губки. — Она указывает на собственное лицо, а затем на сиськи. — Ну серьезно, кто сможет сопротивляться такому?

Я негромко смеюсь.

— Большая цаца?

— Да ни капли вообще-то, — протягивает она, пожимая плечами.

Я толкаю ее, и она почти падает с табурета.

— Воу!

— Извини, — говорю я все также со смехом. — Хотя нет, не мне не жаль даже.

— Ну конечно, с чего бы тебе. Ты поосторожней, а то столкну тебя с первым попавшимся самым старшим парнем.

— Пожалуйста, не надо, — отвечаю я, кривясь. — Хватит с меня мужчин на некоторое время.

— О, он был настолько стар? — спрашивает она, сужая глаза.

— Я не говорила этого.

— Я твое враньеза версту чую, Хейли, — говорит Лесли, ухмыляясь. — Но, скорее всего, не слишком. Пятьдесят? Сорок? Тридцать? — Когда мой взгляд дергается, она протягивает: — АГАА!

— Вот ваши напитки, — перебивает бармен, ставя два бокала перед нами.

Быстро беру свой и делаю глоток.

— Значит, тому парню тридцать с чем-то.

— Этого я также не говорила, — отвечаю я, закашлявшись, потому как текила обжигает горло.

— Тебе и не нужно. Твое лицо можно читать, как книгу.

Я вскидываю бровь.

— Я похожа на роман про Арлекина?

Лесли поднимает свою текилу.

— Нет, скорее на «Пятьдесят оттенков серого».

У меня глаза лезут из орбит.

— О, Боже. — Она практически выплевывает текилу, но ей все-таки удается немного проглотить, а затем поставить бокал на стойку. — Ты шутишь. Да? Он был как Грей? Он шлепал тебя? Связывал?

— Шшшш! — шиплю я.

— Что? Можно подумать, нас кто-то услышит, пока музыка рвет динамики, — отвечает она. — Давай, я хочу знать. Расскажи мне что-то стоящее. У меня в сексе — полный отстой.

— Можно подумать, у меня все отлично. Я делала это только с одним парнем.

— Ага, но он был чертовски горячим, и вы занимались изощренным сексом, разве не так? Значит, об этом явно стоит поговорить и попускать слюнки, — она втягивает нижнюю губу в рот. — Да ладно, Хейли, я не скажу никому, обещаю.

— Обещаешь? — я опускаю взгляд.

— Клянусь на мизинцах отсутствием у меня в данный момент интимной жизни. — Она поднимает мизинец и, сцепив его с моим, трясет ими.

— Ладно, да, ему около тридцати, и секс оказался весьма изощренным.

Лесли визжит. Слишком поздно я захлопываю свой рот рукой.

— Хватит орать!

— Не могу. Это слишком круто. Вроде как ты поднялась от ноля до ста по шкале секса.

— Знаю, но давай оставим это между нами, ладно?

— Обещаю, но хватит стыдиться. — Лес кладет руку на мое предплечье выше локтя. — Нет ничего плохого в том, что ты занялась сексом, как и в том, чтобы поговорить об этом, —улыбается подруга. — Так… что он делал?

Я хватаю текилу и делаю еще глоток, пока она жадно смотрит на мои губы.

— Ну, он вроде как связал меня… и отшлепал.

— И одно, и второе? О мой Бог. — Она обмахивает себя, хватая текилу. — Сейчас мне точно нужно выпить.

— Ладно, хватит о нем. Как урок? Я что-то пропустила?

— Пропустила? Ну, помимо его сексапильной попки… нет, не думаю.

Я громко выдыхаю и качаю головой.

— Ты не слушала, да? Ты лишь пялилась на его задницу.

— А что? — она пожимает плечами. — Ничего не могу поделать. Если в наличии хорошая попка, ее нужно изучить. Мне нужно ставить за это баллы. По факту, весь урок нужно было посвятить изучению задниц. Я бы стала отличницей.

Я хихикаю.

— Ага, хватит тебе текилы, Лес. — Пытаюсь забрать у нее бокал, но она не отдает.

— Нет, думаю, еще одну закажу.

— Давай потанцуем, — зову я.

Она ставит бокал назад так сильно, что содержимое расплескивается на ее рубашку.

— Уф! Посмотри на это. Теперь я мокрая.

— Это, наверное, впервые за несколько недель, — протягиваю я, а она ахает и ударяет меня по руке.

— Не смешно, сучка. И для записи: у меня был секс, — она прочищает горло, — на прошлой неделе. — Лесли тянет меня за руку с табурета. — Пошли, нам нужно в туалет, поможешь мне привести себя в порядок.

Мы шагаем к уборной, где я выхватываю несколько салфеток из диспенсера, а она снимает рубашку.

— Здесь все равно никого нет, — произносит она, удерживая рубашку над раковиной и выжимая из ткани жидкость.

— Вот, — передаю ей салфетки. — У меня больше ничего нет.

— Пойдет, — отвечает она, впитывая жидкость на мокрых пятнах. — Придется выкручиваться.

Когда все готово, она говорит:

— Подождешь минутку? Мне нужно в туалет.

— Конечно.

Я остаюсь возле раковины, пока она уходит в кабинку.

А затем слышу самое громкое пуканье в истории всего человечества.

— Какого хрена? — бурчу я.

— Прости, — громко хихикает она, а затем следует еще один громкий звук. — Черт, кажется, запашок здесь сейчас будет еще тот.

— Ладно, я подожду снаружи, —надрываюсь от смеха я.

— Я помираю! — слышу ее тяжкий стон, а затем очередное пуканье, что служит мне подсказкой валить отсюда.

Выйдя, достаю телефон проверить время, а когда кладу его обратно в задний карман, налетаю на кого-то.

— Черт, прости.

— Все нормально.

Блядь.

Этот.

Голос.

Словно судьба сует средний палец прямо мне в лицо.

Это же не может случиться дважды, не так ли?

Нет, как раз может, потому что он стоит передо мной. Снова.

Томас, мать его, Хард.

Ох, его трудно не заметить.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒