Лууле Виилма

Отрывок из книги «Прощаю себе»:

Задаю Вам вопрос: «Скажите, кто такой святой? Он хороший или плохой? »

Отвечаю: святой – это прежде всего человек, такой, как и Вы.

– В нем также 49% плохого и 51% хорошего.

– Он также родился на свет для исправления плохого, как и все другие. Только он не говорит о себе, что он – хороший человек, он говорит, что он – человек.

– Он не выискивает чужих ошибок, а ищет собственные ошибки и, когда находит, обращает их во благо.

– Он не спешит поучать других, не навязывает свое учение, а если к нему обращаются, то он учит.

– Он не играет в хорошего человека, активно занимающегося исправлением мира, он дает ученику возможность самому проявлять свою активность.

– Он не заставляет других уважать и превозносить себя, его уважают и превозносят. Он не хочет быть достойным, он достоин сам по себе.

Святой знает, что все хорошее или плохое, что он видит в других, есть лишь его собственное хорошее и его собственное плохое. В каждый момент времени он извлекает из себя эти 49% плохого и обращает его в хорошее, учась постигать это плохое. Когда же он досконально усваивает уроки этого плохого, то обретает для себя еще одну житейскую мудрость и поднимается с уровня своего развития на следующую ступеньку.

На новом уровне все повторяется вновь. Он берет новое плохое, т. е. плохое более высокой ступени, что само по себе уже посложнее, повитиеватее и потруднее, и снова обращает его во благо. И это доброе дело также повышает его уровень развития. Таким образом, человек все время находится в пути. Святой знает, что мировое зло является вместе с тем и его злом. Превращая его в добро, он улучшает свой собственный мир.

Святой не ропщет на то, что ему приходится улучшать плохое, сделанное человечеством. Он не жалуется на то, что удел святых – спасать мир. Свой долг он воспринимает как личную потребность и смысл жизни. Эта деятельность дарует ему душевный покой.

Душевный покой – это уравновешенность, или, иными словами, совершенство, которое мы называем истинным благом и которое ищем. Мы постоянно путаем его с внешним, или кажущимся, благополучием, не сознавая того, что кто очень хороший внешне, тот очень плохой внутренне.

Святой – это такой человек, у которого внешне столько же хорошего, сколько и внутренне, и столько же плохого внешне, сколько и внутренне. В нем все распределено равномерно. Это и есть уравновешенность. Святой может в любой момент открыть свою душу и сказать: «Глядите, мне скрывать нечего. Я такой, какой есть».

Мы постоянно путаем уравновешенность со сдержанностью. Порядочность, воспитанность, вежливость, благонравность и т. д. являются сдержанностью. Сдержанность – это сокрытие в себе плохого и его внешнее приукрашивание, что в конечном итоге приводит к внутреннему надлому, а иначе говоря, к болезни.

Сдержанность есть насилие над собой, ненависть к самому себе. Уравновешенность есть любовь к себе и другим.

Когда человек рождается на этот свет, то он является для того, чтобы возвыситься, чтобы достойно подняться на своем жизненном пути. Если возвыситься не дано, тогда человек принижается. Однако речь не идет о падении, подобно тому как мы привыкли употреблять это слово применительно к экономическим спадам. Испуганный человек не понимает, что там, где он считает себя возвысившимся, на самом деле он принижен, а там, где он считает себя приниженным, на самом деле он возвысился.

Святого можно сравнить с объемной шахматной доской. Он извлекает из себя по очереди черные клетки, усваивает то хорошее, что имеется в данном плохом и чего он ранее не понимал, и благодаря этому черное становится белым. Кто понимает, тот любит и тот освобождается. Это под силу любому, стоит лишь захотеть. Вы скажете, что не умеете, не знаете, как это делается. Святой тоже не знает, когда берется за новое, но надеяться ему не на кого, и он научается уметь – либо погибает.

А как поступаем мы? Мы действуем по пословице: зачем идти прямо, если можно в обход. Мы видим плохое в другом человеке и не понимаем, что глядим на собственное отражение, а значит – на собственное плохое. Мы спешим делать другому добро, не задаваясь вопросом, хорошо ли это для другого или нет. Мы организуем кампании для помощи нуждающимся, не спрашивая у них, нужна ли им помощь вообще или нужна ли им именно такая помощь.

Сами мы обижаемся, когда вдруг к нам приходит помощь, которую мы считаем унизительной, ибо она не нужна, но, не умея проводить параллели, продолжаем навязывать свою помощь другому. Любуясь собой, мы забываем всякую тактичность и не видим, что человек, попавший в беду, нуждается в своей беде, чтобы через нее обрести достоинство. А мы хотим беду устранить и лишить человека шанса стать достойным.

Чем образованнее становится человечество, тем больше оно не удовлетворяется деятельностью на благо других, а бросается исправлять другого человека, опять же не понимая того, что в другом видит лишь самого себя. Навязывая свои убеждения другому, принуждая его изменить свои представления и привычки, человек встречает сопротивление и, сделав большой крюк, возвращается в исходный пункт, к самому себе, убеждаясь в том, что его усилия пропали даром. Другой не переменился – либо переменился в худшую сторону. Хорошо, если он постарается разобраться в своей неудаче и признает свои ошибки.

Как правило, хороший человек вскоре вновь выходит на старт – ведь плохое так и осталось неисправленным. Хороший человек не понимает, что совершает насилие над другими, а себя наказывает новым кармическим долгом. Насильное благо есть зло, и это доказывается ростом насилия во всем мире, несмотря на увеличение армии доброхотов.

Борьба против зла заканчивается увеличением зла.

Плохому человеку легко объяснить, что он поступает дурно. А хорошему, который видит себя спасителем мира, объяснить его ошибку почти невозможно.

Замечательно, когда единомышленники сообща воплощают в жизнь свои прекрасные идеи. Однако печально, когда этим занимаются люди, которые живут в страхе перед концом света и не понимают, что их благие пожелания остаются по эту сторону стены их собственного страха.

Исправление мира следует начинать с самого себя.