Цветаева Марина Ивановна. Цикл стихотворений на смерть Петра Эфрона.

Цветаева Марина Ивановна

Цикл стихотворений на смерть Петра Эфрона.

П. Э

День августовский тихо таял

В вечерней золотой пыли.

Неслись звенящие трамваи,

И люди шли.

Рассеянно, как бы без цели,

Я тихим переулком шла.

И - помнится - тихонько пели

Колокола.

Воображая Вашу позу,

Я все решала по пути:

Не надо - или надо - розу

Вам принести.

И все приготовляла фразу,

Увы, забытую потом. -

И вдруг - совсем нежданно - сразу!

Тот самый дом.

Многоэтажный, с видом скуки...

Считаю окна, вот подъезд.

Невольным жестом ищут руки

На шее - крест.

Считаю серые ступени,

Меня ведущие к огню.

Нет времени для размышлений.

Уже звоню.

Я помню точно рокот грома

И две руки свои, как лед.

Я называю Вас. - Он дома,

Сейчас придет.

============

Пусть с юностью уносят годы

Все незабвенное с собой. -

Я буду помнить все разводы

Цветных обой.

И бисеринки абажура,

И шум каких-то голосов,

И эти виды Порт-Артура

И стук часов.

Миг, длительный по крайней мере -

Как час. Но вот шаги вдали.

Скрип раскрывающейся двери -

И Вы вошли.

============

И было сразу обаянье.

Склонился, королевски-прост. -

И было страшное сиянье

Двух темных звезд.

И их, огромные, прищуря,

Вы не узнали, нежный лик,

Какая здесь играла буря-

Еще за миг.

Я героически боролась.

- Мы с Вами даже ели суп! -

Я помню заглушенный голос

И очерк губ.

И волосы, пушистей меха,

И - самое родное в Вас! -

Прелестные морщинки смеха

У длинных глаз.

Я помню - Вы уже забыли -

Вы - там сидели, я - вот тут.

Каких мне стоило усилий,

Каких минут -

Сидеть, пуская кольца дыма,

И полный соблюдать покой...

Мне было прямо нестерпимо

Сидеть такой.

Вы эту помните беседу

Про климат и про букву ять.

Такому странному обеду

Уж не бывать.

В пол-оборота, в полумраке

Смеюсь, сама не ожидав:

" Глаза породистой собаки,

- Прощайте, граф".

================

Потерянно, совсем без цели,

Я темным переулком шла.

И, кажется, уже не пели-

Колокола.

17 июня 1914

Прибой курчавился у скал, -

Протяжен, пенен, пышен, звонок...

Мне Вашу дачу указал -

Ребенок.

Невольно замедляя шаг

- Идти смелей как бы не вправе-

Я шла, прислушиваясь, как

Скрежещет гравий.

Скрип проезжающей арбы

Без паруса. - Сквозь плющ зеленый

Блеснули белые столбы

Балкона.

Была такая тишина,

Как только в полдень и в июле.

Я помню: Вы лежали на

Плетеном стуле.

Ах, не оценят - мир так груб! -

Пленительную Вашу позу.

Я помню: Вы у самых губ

Держали розу.

Не подымая головы,

И тем подчеркивая скуку -

О, этот жест, которым Вы

Мне дали руку.

Великолепные глаза

Кто скажет - отчего - прищуря,

Вы знали - кто сейчас гроза

В моей лазури.

От солнца или от жары -

Весь сад казался мне янтарен,

Татарин продавал чадры,

Ушел татарин...

Ваш рот, надменен и влекущ,

Был сжат - и было все понятно.

И солнце сквозь тяжелый плющ

Бросало пятна.

Всe помню: на краю шэз-лонг

Соломенную Вашу шляпу,

Пронзительно звенящий гонг,

И запах

Тяжелых, переспелых роз

И складки в парусинных шторах,

Беседу наших папирос

И шорох,

С которым Вы, властитель дум,

На розу стряхивали пепел.

- Безукоризненный костюм

Был светел.

28 июня 1914

ЕГО ДОЧКЕ

С ласточками прилетела

Ты в один и тот же час,

Радость маленького тела,

Новых глаз.

В марте месяце родиться

- Господи, внемли хвале! -

Это значит быть как птица

На земле.

Ласточки ныряют в небе,

В доме все пошло вверх дном:

Детский лепет, птичий щебет

За окном.

Дни ноябрьские кратки,

Долги ночи ноября.

Сизокрылые касатки-

За моря!

Давит маленькую грудку

Стужа северной земли.

Это ласточки малютку

Унесли.

Жалобный недвижим венчик,

Нежных век недвижен край.

Спи, дитя. Спи, Божий птенчик.

Баю-бай.

12 июля 1914

Война, война! - Кажденья у киотов

И стрекот шпор.

Но нету дела мне до царских счетов,

Народных ссор.

На, кажется, - надтреснутом-канате

Я - маленький плясун.

Я тень от чьей-то тени. Я лунатик

Двух темных лун.

Москва, 16 июля 1914

При жизни Вы его любили,

И в верности клялись навек,

Несите же венки из лилий

На свежий снег.

Над горестным его ночлегом

Помедлите на краткий срок,

Чтоб он под этим первым снегом

Не слишком дрог.

Дыханием души и тела

Согрейте ледяную кровь!

Но, если в Вас уже успела

Остыть любовь -

К любовнику - любите братца,

Ребенка с венчиком на лбу, -

Ему ведь не к кому прижаться

В своем гробу.

Ах, он, кого Вы так любили

И за кого пошли бы в ад,

Он в том, что он сейчас в могиле -

Не виноват!

От шороха шагов и платья

Дрожавший с головы до ног-

Как он открыл бы Вам объятья,

Когда бы мог!

О женщины! Ведь он для каждой

Был весь - безумие и пыл!

Припомните, с какою жаждой

Он вас любил!

Припомните, как каждый взгляд вы

Ловили у его очей,

Припомните былые клятвы

Во тьме ночей.

Так и не будьте вероломны

У бедного его креста,

И каждая тихонько вспомни

Его уста.

И, прежде чем отдаться бегу

Саней с цыганским бубенцом,

Помедлите, к ночному снегу

Припав лицом.

Пусть нежно опушит вам щеки,

Растает каплями у глаз...

Я, пишущая эти строки,

Одна из вас -

Неданной клятвы не нарушу

- Жизнь! - Карие глаза твои! -

Молитесь, женщины, за душу

Самой Любви.

30 августа 1914

Осыпались листья над Вашей могилой,

И пахнет зимой.

Послушайте, мертвый, послушайте, милый:

Вы всe-таки мой.

Смеетесь! - В блаженной крылатке дорожной!

Луна высока.

Мой - так несомненно и так непреложно,

Как эта рука.

Опять с узелком подойду утром рано

К больничным дверям.

Вы просто уехали в жаркие страны,

К великим морям.

Я Вас целовала! Я Вам колдовала!

Смеюсь над загробною тьмой!

Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала -

Домой.

Пусть листья осыпались, смыты и стерты

На траурных лентах слова.

И, если для целого мира Вы мертвый,

Я тоже мертва.

Я вижу, я чувствую, -чую Вас всюду!

- Что ленты от Ваших венков! -

Я Вас не забыла и Вас не забуду

Во веки веков!

Таких обещаний я знаю бесцельность,

Я знаю тщету.

- Письмо в бесконечность. - Письмо

в беспредельность-

Письмо в пустоту.

4 октября 1914

Милый друг, ушедший дальше, чем за море!

Вот Вам розы - протянитесь на них.

Милый друг, унесший самое, самое

Дорогое из сокровищ земных.

Я обманута и я обокрадена, -

Нет на память ни письма, ни кольца!

Как мне памятна малейшая впадина

Удивленного - навеки - лица.

Как мне памятен просящий и пристальный

Взгляд - поближе приглашающий сесть,

И улыбка из великого Издали, -

Умирающего светская лесть...

Милый друг, ушедший в вечное плаванье,

- Свежий холмик меж других бугорков! -

Помолитесь обо мне в райской гавани,

Чтобы не было других моряков.

5 июня 1915