Светлана Амбрасовская. АБХАЗСКИЙ ДНЕВНИК. АНАКОПИЙСКАЯ КРЕПОСТЬ. ГРОТ СИМОНА КАНАНИТА. НОВОАФОНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Светлана Амбрасовская

АБХАЗСКИЙ ДНЕВНИК

(цикл)

АНАКОПИЙСКАЯ КРЕПОСТЬ

Китайским фонариком в небе над Новым Афоном

паришь ты ночами, подсветкой отбита у тьмы.

Кавказские горы чернеют изысканным фоном,

как будто и не было вовсе войны и чумы.

Как будто не гибли арабы десятками тысяч

под каменным взором твоих неприступных бойниц,

и ты не стояла, над суетным миром возвысясь,

веками в дозоре на страже абхазских границ.

Пусть всё переменчиво в мире и всё иллюзорно –

рождались здесь царства, чтоб быть разорёнными впредь.

Но ты устояла! И вовсе, поверь, не зазорно,

что ночью однажды пришла тебе блажь полететь.

ГРОТ СИМОНА КАНАНИТА

Уже смеркалось, над водою

сгущалась летняя прохлада.

Мы шли не с просьбой, не с мольбою.

Подумать – что нам было надо?

Мы шли, скорей, из любопытства,

влекомые туристской жаждой.

Неслась с холодным звоном Псырцха,

неистовствуя каплей каждой.

Мы шли наверх, туда, где Симон

в пещере жил, молитву пряча.

Мы думали там место силы,

но вышло всё чуть-чуть иначе.

Мы очутились у порога,

где дверь немножко приоткрыта

и слышен тихий шёпот Бога,

в ответ на шёпот Кананита.

НОВОАФОНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Лоснящейся шкуркой лимона

в зелёном подшёрстке горы

сверкают на солнце дары

целителя – Пантелеймона*.

Струится, опасность презрев,

в объятия Чёрного моря,

стихии безудержной вторя

тягучий старинный напев –

то ангелы, видно, поют,

вниманием горним отметив

эдемские заросли эти

и этот смиренный приют.

Как малая долька лимона

целительным делает чай,

так сердце, почти невзначай

врачуется духом Афона.

* Новоафонский монастырь был основан русскими монахами монастыря Святого Пантелеимона на Афоне

ГРОЗА

Когда средь бела дня становится темно

и в пляс идут забытые качели,

мы закрываем поплотней своё окно

и наливаем чай погорячее.

Когда деревья прижимаются к земле,

цепляясь за траву, боясь подняться,

а перламутровые змеи на стекле

плетут узор магического танца,

мы, как улитки, заползаем глубже в плед,

признав балкон захваченным форпостом.

И наблюдаем к небу взвившийся пакет,

в волнении болезненном и остром.

* * *

Пали листья надежд с одинокого дерева жизни,

осень тушью выводит далёкого леса узор.

А по небу на запад ползут тёмно-синие слизни –

подступившего снега неспешный, но верный дозор.

И с последним листом догорает печальное солнце,

обессилев от битвы с громадой критических масс.

И такая тоска, будто мир никогда не проснётся!

И так хочется жить, будто жизнь оборвётся сейчас…