Сцена 5. Школьный двор.

Акт 2

Сцена 5. Школьный двор.

Пустой школьный двор, слышны голоса школьников. Голоса постепенно затихают, на сцене появляется Маша, смотрит на пустую скамейку, разворачивается, хочет уйти.

Маша: …Все-таки нет… не мог он забыть…

Маша подходит к скамейке, садится.

Маша: А забыл, тогда всем проще… Все ясно и всем проще…

Появляется Антон, он тихо подкрадывается к Маше сзади и закрывает ладонями ее глаза. Маше это не очень нравится, но она дотрагивается своей рукой до руки Антона.

Антон: Ты не забыла, а я думал, ты не придешь.

Маша отводит руки Антона от своего лица.

Маша: (раздраженно) Ты думал, что я забыла, а я между прочим уже полчаса тебя здесь жду!

Антон: Какие полчаса, я видел, как ты пришла, вон оттуда видел. Ты и двух минут тут не сидишь, а уже бубнишь. Ты еще до моего прихода бубнить начала. (Садится рядом) Так про что ты тут сама с собой разговариваешь? (улыбается)

Маша: А почему сам на скамейке не сидел?

Антон: (продолжая улыбаться) А про что ты тут сама с собой разговариваешь?

Маша: Кончай передразнивать! Почему ты в кустах прятался?

Антон: (серьезно) Думал, что ты не придешь… Думал, глупо будет тут сидеть, если ты не придешь…

Маша: Значит только мне не глупо?

Антон: Я видел, ты хотела уйти.

Маша: Хотела бы- ушла.

Антон: Я боялся, что ты забыла… ну повзрослела, что ли. Я ведь тебя здесь ждал, чтобы рюкзак носить, а теперь у тебя вон… маленькая сумочка…

Маша: Ты, конечно, тоже повзрослел, поэтому в кустах и прятался.

Антон: Маша, мы и днем так-себе поговорили. Мне хотелось бы нормально поговорить, я по тебе соскучился. Мы год не виделись, и что? Только ругаемся… неужели по-человечески поговорить нельзя…

Маша, немного поколебавшись, обнимает Антона. Они сидят молча, Антон кладет голову Маше на плечо, гладит ее по волосам, принюхивается.

Антон: Ты курить начала?

Маша: Бывает, иногда балуюсь…

Антон: Ты же недавно курила!

Маша: Вчера курила… одну или две сигаретки. У меня вечер был нервный. И вообще я тонкие курю, от них вообще ничего не бывает, ни зависимости, ни рака. Просто волосы сегодня утром не мыла, вот они и пахнут немного.

Антон: Это из-за меня? Нервничала, потому что я должен был вернуться?

Маша: Из-за чего же еще? Я же не знала, кем ты вернешься…

Антон: Собой… кем еще?

Маша: Понятно, что собой… Просто, вот даже сейчас, мы сидим с тобой, и мне кажется, что я тебя совсем не знаю.

Антон: Я понимаю. Мне тоже так кажется… В смысле, что я не знаю, что с тобой было… Как ты тут… Это же целый год… Вот, пришел сюда и думаю, а что если ей стыдно будет сюда прийти? Как-то по- детски это все… Я про то, что мне даже пригласить тебя некуда, кроме как сюда… Страшно, что ты из-за этого меня разлюбишь, что ли…

Маша: (достает из сумочки пачку сигарет) Вот, смотри какие они тонкие. Я покурю?

Антон: (неодобрительно) Кури.

Маша: У меня зажигалки нет, у тебя есть зажигалка?

Антон: (протягивает Маше коробок) Спички.

Маша: Я не умею спичками

Антон: Не кури тогда!

Маша: Я думала, ты приедешь, и я покурю рядом с тобой. Знаешь, как я об этом мечтала? Я, вот, хоть иногда и покуриваю… но всегда одна, понимаешь. Не за компанию там… а от нервов, всегда от нервов… и никто не знает, ни один живой человек. Как думаешь, легко все в себе всегда держать?

Антон: Думаю, нет

Маша: (чиркает спичками, спички гаснут одна за другой) А еще, я кошку себе завела…специально тебе не рассказывала. Вообще я много тебе не рассказывала… специально… (так и не прикурив, возвращает спички обратно Антону) Да, и остальным тоже… Ты, вот, говорил сегодня, что мы были вместе, хоть ты и там… А как мне это было понять? По чем понять? Ты думаешь, что я тут как консерва…или как дерево какое-нибудь тебя ждала и со мной не происходило ничего? А со мной происходило…я жила все это время, взрослела…

Антон: Извини, что жизнь тебе портил. (после долгой паузы, неуверенно) А я о собаке часто мечтал, большой такой, злобной, чтобы только на с тобой любила.

Маша: Зачем тебе злая? Собака должна быть доброй, и уметь помогать… я смотрела одну передачу про лаек…

Антон: Я про лаек читал много, они преданные… Даже не все люди такие преданные. Но с другой стороны, люди же просто так преданные, а собаки за еду. Людям поэтому и сложнее, что за просто так все нужно делать и любить, и верить, и никогда не знать есть в этом смысл какой-нибудь или нет.

Маша: Ты все-таки повзрослел. Раньше ты совсем другим был.

Антон: А как кошку зовут?

Маша: Земфира.

Антон: Это как певицу?

Маша: Все так спрашивают! Это так скучно, фу… Думала, хоть ты не спросишь!

Антон: А зачем ты ее тогда так назвала? Чтобы все одно и то же спрашивали? Ведь, понятно же, что первое, что на ум придет— это певица.

Маша: (обиженно) Я не хотела ни Мурку, ни Барсика! …. Вот ты бы как собаку назвал, если бы у тебя была собака?

Антон: Я об этом не думал, у меня возможности нет собаку завести… Но, вообще, ты права, Рексом бы мне ее не захотелось назвать…

Появляется Витя.

Витя: О!!! Голубки! Антоха, ты ей-богу не взрослеешь! Так и знал, что вас тут встречу! Боялся только, что опоздаю…

Антон: (резко) Что надо?

Витя: (удивленно) В смысле? ... Ну…это… повидаться надо, ты же вернулся…

Маша: А почему не надо было, когда он там

Антон: (перебивает) Маша, не лезь, пожалуйста.

Витя: (Антону) Ты что, в обидах что ли?

Антон: В обидах?! Я тебя втоплю сейчас, если не свалишь!

Витя: Антоха! Да, брось ты… Ты думаешь, нам в радость было, что все так вышло? Малой, вообще на говно исходил, все собирался пойти и рассказать, что ты не один был. Я отговаривал— какой в этом смысл? Тебе что, легче бы стало, если бы мы втроем там оказались?

Антон: Что ты гонишь!? Вы же меня слили, вас только за жабры взяли вы и слили, как родичи ваши вам нашептали, так вы и сделали, лишь бы свои жопы спасти!

Маша: Если вы так за него волновались…

Антон: (перебивает) Маша, мы отойдем на пару минут, подожди меня здесь, ладно?

Маша: Все опять начинается, опять, понимаешь. Ведь, мы же говорили, мне казалось, так больше не будет.

Антон: Ничего не будет, мы просто поговорим и все. Все будет хорошо. Я скоро.

Антон и Витя отходят в сторону. Антон оборачивается в сторону Маши, убедившись в том, что она их не видит, поворачивается к Вите и бьет его в живот. Витя сгибается, хватается обеими руками за живот, хватает воздух ртом. Антон несколько секунд придерживает Витю за голову, затем убирает руку—Витя обрушивается на землю. Антон стоит молча и смотрит на Витю, пока тот лежа на земле, пытается отдышаться, чтобы что-то сказать.

Витя: Антоха, ты ебанулся что ли? Мы же друзья, нахера такое делать?

Антон: Друзья? Ты, сука, мне про дружбу сейчас чесать будешь?

Витя, опираясь на руку медленно встает.

Витя: Хочешь пиздить—давай! Если считаешь, что я заслужил—валяй, дело твое… (пауза) Только я тебя не предавал, Антоха, не предавал… я как лучше хотел…

Антон: Че ты сейчас сопли мажешь! Это же твоя идея была, твой верняк!

Витя: И что? Ну, не вышло и что—всем страдать? У малого, вон, мать инфарктная. У меня родичи воспринимают все, как хер знает что… Да если бы у меня родичей не было, мне бы что, в падлу было бы этот год сраный там проторчать? Ты вообще разницу заметил, что в этой глухоте сидеть, что там, там хотя бы люди в теме…

Антон: (отходит в сторону) Витя, друг, шел бы ты нахуй, мне даже слушать тебя в падлу. Ты, просто, дурак, понимаешь, глупый и все.

Витя: Кончай ты из себя монашку корчить. Нашелся умный…

Антон: Слушай, не друзья мы с тобой. И не были никогда.

Витя: Ну и катись ты! А мы еще старались… отсидные тебе собирали. (Достает из сумки сверток) Это тебе. От нас с Малым. Хочешь, выбрасывай, мне все равно. (Витя протягивает сверток Антону. Антон не берет. Витя аккуратно кладет сверток на землю и уходит). Делай что хочешь.

Антон смотрит в сторону Маши, видит пустую скамейку, поднимает сверток, кладет его в карман, бежит за Машей.

На сцене появляется Елена Ивановна, в одной ее руке дорожная сумка, в другой телефон.

Елена Ивановна: Алло! Игорь! Ты где? Я что, эту сумку на себе домой волочить буду?! Алло!

Из телефона Елены Ивановны раздаются гудки, она ставит сумку на землю, нетерпеливо звонит Игорю еще раз.

Елена Ивановна: Алло!

Появляется Игорь на велосипеде.

Игорь: Да, тут я уже!

Игорь молча берет сумку, вешает ее на руль, разворачивается, поправляет наушники.

Елена Ивановна: С матерью не здороваемся уже?

Игорь: Что?

Елена Ивановна: Не здороваемся уже?

Игорь: Я не слышу, спешу.

Елена Ивановна: (выдергивает наушники) Теперь слышишь?

Игорь: (бережно складывает наушники в карман) Теперь слышу, только ты наушники сломала, а они денег стоят.

Елена Ивановна: Моих денег.

Игорь: (достает наушники) Твоих, так твоих. Новые купишь. (Рвет наушники, протягивает Елене Ивановне) Там название прочитаешь.

Елена Ивановна бьет Игорю пощечину. Некоторое время они стоят молча. Игорь не выражает никаких эмоций.

Игорь: Наушники-то забери.

Елена Ивановна ничего не отвечает. Игорь бросает наушники на землю.

Игорь: Как хочешь.

Елена Ивановна: Игорь, вот, почему ты так себя ведешь? Люди же видят… Они же не понимают, что это у тебя просто период такой— переходный возраст. Они же про нас уже сплетни распускают. Думаешь, мне это приятно?

Игорь: Про нас? А ты чего такого сделала?

Елена Ивановна: В смысле?

Игорь: Я бы с удовольствием про тебя сплетню послушал.

Елена Ивановна: А я вот про тебя уже услышала. И мне это, знаешь ли, никакой радости не принесло.

Игорь: И че говорят? Дай угадаю…У дебилки этой есть какие-то проблески ума, и она все же кому-то рассказала?

Елена Ивановна: (после долгой паузы) А я не верила. Никому не верила… Думала такого не может быть… Как ты мог?

Игорь: Нормально смог… быстро (улыбается) минутки полторы всего.

Елена Ивановна бьет Игоря по щеке еще раз.

Игорь: Ты чего этими пощечинами добиться хочешь? Ты думаешь, мне больно… или обидно? Мне все равно. Никак, хоть тысячу пощечин дай, мне все равно никак!

Елена Ивановна: За что мне это? За что ты меня наказываешь? За что ты так меня ненавидишь? Я же все для тебя делаю! Стараюсь из последних сил… я же хочу, чтобы у тебя все хорошо было… Тебя же в колонию упекут!

Игорь: Меня? За что? Я несовершеннолетний, она тоже, у нас любовь, любовь, понимаешь, как у тебя с папой. Благослови меня, я завтра же сделаю ей предложение

Елена Ивановна: На меня злишься, на отца… девочка эта-то тут причем? Чем она виновата? Что бы отец сказал, если бы увидел в кого ты превратился?

Игорь: Знаешь, что сказал бы отец? НЕЧЕГО! НИЧЕГО бы он не сказал. Потому что он от тебя ушел. И правильно сделал, что ушел, от тебя любой бы ушел. Ты думаешь, я назло это говорю? Назло? Хер ты угадала! С тобой ни один нормальный человек не смог бы, ни один, понимаешь. Я за отца рад, хоть поживет нормально, может, встретит того, кто его любить будет. Я же знаю, что он не от меня ушел, а от тебя, от тебя только!

Елена Ивановна: Да? И почему же он тогда тебя не навещает, на выходные не приезжает? Из-за того, что сильно любит?

Игорь: не приезжает, потому что тебя видеть не хочет… не может, понимает, что не смог бы тебя видеть…он столько лет с тобой потерял! А я к нему жить перееду, как только паспорт получу! Потому что ты монстр, чудовище, понимаешь. Вот, ты говоришь, что стараешься очень— я это вижу, стараешься, базара ноль, а для чего ты стараешься? Ты сама себе можешь признаться в том, ради чего ты стараешься?

Елена Ивановна: Ради тебя, ради будущего твоего.

Игорь: Ради себя ты стараешься, ради себя одной! Ты же людей не видишь—ты их только лепишь! Отца лепила, теперь за меня взялась, а мне это не нужно, также как и ему не нужно. Я жить хочу. Жить! А ты меня в эту яму помойную притащила. (кривляется) « Игорь, тебе нужен балл повыше, если ты хочешь себе хорошее образование» Ничего я ни хочу, из того, что ты для меня хочешь! Ни образования твоего говенного, ни балла повыше, я жить хочу! За себя хочу жить, а не для того, чтобы все было так, как ты хочешь.

Елена Ивановна: Что ты такое говоришь, Игорь, куда без образования-то?

Игорь: А с образованием куда? На завод начальником цэха? Для того, чтобы деньги зарабатывать, разве диплом нужен? Вот есть у тебя диплом, и что? У тебя благодаря ему есть работа, на которой ты можешь тряпками торговать (пинает сумку ногой) Так ведь можно просто тряпками торговать.

Елена Ивановна: А жить тогда для чего?

Игорь: Для этого и жить. Чтобы бабло на кармане было, а не диплом. Все ради денег живут! Притворяются только, что не ради денег.

Елена Ивановна: Ты просто весь в отца! Ты как проще хочешь и от проблем бежишь, а усилие над собой совершить не хочешь, чтобы цели достичь!

Игорь: Совершил уже усилие! (нервно) В рот надавал дебилке уродливой.

По щекам Елены Ивановны текут слезы.

Елена Ивановна: (плачет) Я не понимаю…Игорь…я не понимаю…как ты…как такое вообще может быть…(пауза) Ты же чудовище…

Игорь: На себя посмотри! (Пауза) Да не лей ты эти слезы крокодильи! Смотреть тошно! Думаешь от того, что ты из себя эти слезы давишь, меня сейчас стыдно станет?

Елена Ивановна некоторое время смотрит на Игоря, словно не узнавая его, старается отдышаться, чтобы прекратить плакать.

Елена Ивановна: Так и есть… Чудовище… Игорь, то, что ты ей сделал…

Игорь: (перебивает) Ты же и сейчас про себя только думаешь! Плевать тебе на эту отсталую! И на меня плевать!

Елена Ивановна: Чего ты добиваешься? Ты это просто так все говоришь и делаешь, потому что чудовище? Или смерти моей хочешь?

Игорь: Чего добиваюсь? С работы тебя уволят, когда узнают, что твой сын такими делами занимается. Я в этой дыре торчать не собираюсь!

Елена Ивановна: (вытирает слезы) Ты завтра пойдешь и извинишься перед этой девочкой, и ее сестрой. На коленях будешь ползать, если надо будет. Вот что ты сделаешь!

Игорь: И не подумаю. Пусть она у меня просит. Я ей ничего не сделал. А она меня (улыбается) совратила… растлила… или как там у вас завучей говорят? Короче, отсосала она у меня. Мне за что извиняться?

Елена Ивановна: Пойдешь и извинишься! Позерство твое никому не нужно, даже тебе самому, поверь мне. Люди просто из уважения ко мне на это глаза закроют. И никто не поверит ни словам этой девочки, ни твоим словам. Если ты на моих глазах не извинишься, то собирайся и переезжай к отцу, которого ты так любишь. С ним вы, наверное, заживете душа в душу…два подонка. Это все у тебя от него! Ты весь в него!

Игорь: И уеду, мне здесь ловить нечего.

Елена Ивановна: И езжай, езжай. Мне не нужен сын, который будет меня позорить. Только, пока ты не уехал, я кое-что тебе скажу… Я хочу, чтобы ты знал, что твой отец, которого ты так любишь и уважаешь… он вообще детей не хотел. Хотел, чтобы я сделала аборт. Он даже акушерку какую-то из больницы приводил, чтобы та мне объяснила, что в этом нет ничего страшного… Людой, кажется, звали. Если когда-нибудь станет интересно, можем к ней в гости сходить, она от нас в двух остановках жила…

Игорь: Ты жалко выглядишь, когда врешь… очень жалко… Ты же это назло мне говоришь, чтобы я к нему не уехал! Ведь, это же вранье! Он меня любит, в отличие от тебя!

Елена Ивановна: А ты позвони ему и спроси. Прямо сейчас позвони. Я думаю, он не станет тебе врать. Каким бы он говном не был… но он честный…подонок, но честный, как и ты

Игорь: Я позвоню.

Елена Ивановна: Позвони, при мне позвони. Я знаю, что он даже трубку не возьмет, потому что ты ему не нужен. Не нужен совсем!

Игорь: (лезет за телефоном) Позвоню. И знаешь, что он скажет? Скажет послать тебя и ехать к нему!

Елена Ивановна: (со смешком) Звони-звони, давай. Как же, поднимет он…

Игорь нервно набирает номер отца. Из телефона громко звучит: НЕПРАВИЛЬНО НАБРАН НОМЕР. Игорь набирает еще раз. НЕПРАВИЛЬНО НАБРАН НОМЕР.

Игорь: Он от тебя прячется! А ты все врешь, сука, врешь! Он меня любит. А тебя с работы уволят, а я к нему уеду. Я с тобой жить не буду! Видеть тебя не хочу! Тебе вообще нужно было родить какого-нибудь хомяка, а не человека. Чтобы он не понимал, когда ты врешь, слушался тебя и всю свою жизнь был хомяком! А я не хомяк! Я тебя видеть больше не могу! (Поднимает велосипед, швыряет его в сторону) Мне от тебя ничего не нужно! И ты не нужна!

Игорь уходит.

Елена Ивановна поднимает велосипед, вешает сумку на руль, и медленно уходит, катя велосипед перед собой.

Темнеет.

Появляется Маша и Антон. Они идут медленно, держаться за руки. Маша несет букетик цветов.

Антон: Я рад, конечно, что мы сегодня увиделись еще раз, но все-таки зря ты репетитора пропускаешь.

Маша: Один раз можно и пропустить. Ты извини меня, что я убежала. Меня просто такое зло на тебя разобрало, ты себе представить не можешь. Ты только появился и у тебя уже опять секреты с ними.

Антон: Как мне еще тебе объяснить? Не будет больше ничего ни с Витей, ни с Малым. Мы просто поговорили… Это был вроде как мужской разговор…, И я тебе весь его уже пересказал. Я не хочу снова ссориться. Что за фильм скачала?

Маша: Если это был просто разговор, почему нельзя было поговорить при мне?

Антон: Маша, ну не начинай ты! Потому что Вите было бы неприятно.

Маша: Хорошо, а телефон тогда откуда у тебя взялся, если ты с ними ничего общего иметь не хочешь? Ты знаешь, что это не дешевый телефон. Думаешь, они его в магазине купили?

Антон: Хочешь, я его верну? Хочешь?

Маша молчит, отвернувшись от Антона.

Антон: Они, просто, считали, что мне должны.

Маша: (раздраженно) По понятиям, типа?

Антон: (с досадой) Маша, ну по каким понятиям, а?!

Маша: Ты сейчас всю жизнь понтоваться будешь, что за кого-то, что-то… Что пацанов, типа, не сдал!

Антон: Ну разве я понтуюсь чем-то? (пауза) И ни за кого я не отвечал, за себя только… И не гордился я ничем…и не горжусь… Стыд один…

Маша: (после долгой паузы) Антон…а за что стыдно?

Антон: Бляяя… Да, не знаю я… За то, что там оказался… за то, что ничем, от всех кто там не отличаешься… За то, что если бы не словили, то и не понял бы ни хера… За то, что ничего не поправить, и с этим жить теперь всегда… И ты на меня смотреть будешь вот так, а не так как раньше! И все остальные тоже!

Маша неуверенно обнимает Антона.

Маша: Стыд —это хорошо, это же значит, что ты исправился…

Антон: Стыд — это как … как мозоль… как прыщ какой-нибудь…это не хорошо и не плохо. Это просто так! Потому что там я ни одного не видел, чтобы ему стыдно не было, когда родители приезжают… или друзья. А ты говоришь, что стыдно, это хорошо… Тогда, выходит, что все там (кривляется) «исправились», так?

Маша: Нет, наверное. Говорят же почему-то, что если человек в тюрьму попал, то почти всегда туда еще раз попадет…

Антон: (с издевкой) Так уж и почти всегда?

Маша: Так говорят. Я не помню, как там точно.

Антон: А про человека, который на море побывал, так не говорят?

Маша: Я же серьезно спрашиваю.

Антон: Откуда я знаю. Спроси у тех, кто так говорит. (пауза) Один прыгнет с парашютом, и всю жизнь потом прыгает, а другому и одного раза достаточно.

Маша: Ты как-то сравниваешь… преступления—это одно, а с парашютом это же спорт, это же совершенно другое. Как вообще про преступления, как про спорт можно говорить. Мне даже неприятно и страшно, что ты так говоришь.

Антон: Неприятно и страшно, это потому, что так с детства учат, мол, от людей, таких как я, например, нужно шарахаться.

Маша: Если бы я шарахалась, разве я бы сейчас с тобой была?

Антон: Ты же сама только что сказала, что тебе неприятно и страшно со мной говорить. Родителям ты обо мне не можешь сказать! Выспрашиваешь чушь всякую!

Маша: Не говори ерунды. Мне страшно от того, что ты про преступников так просто говоришь.

Антон: А как про них говорить? Про всех остальных просто, а про них сложно? Чем они от тебя отличаются, или, скажем, от отца твоего?

Маша: При чем тут мой отец? Он что, убил кого-то или обокрал?

Антон: Твой отец водитель, и что ты думаешь, он солярку не сливает? А сколько будет канистра плюс канистра, плюс еще одна канистра? Вот тебе и планшет, и репетитор, доченька. Но он не преступник, потому что крадет понемногу, но часто? Так что ли получается? Потому что укради я за раз на планшет, там, или мобильник— я преступник, и про меня говорить можно только шепотом, и только тогда, когда меня рядом нет... И к дочери своей меня, конечно же, страшно подпускать!

Маша: (Отвешивает Антону пощечину) Это подло так говорить!

Маша плачет. Антон молчит какое-то время, никак не реагируя на Машины слезы, затем обнимает ее.

Маша: (вытирая слезы) Извини, что я ударила, сама не знаю, что на меня нашло. Но ты, все равно, говоришь гадости.

Антон: Я не понимаю, что плохого сказал. Сказал, как думал. Или мне нужно тебе врать?

Маша: Я разве прошу врать?

Антон: А о чем ты просишь?

Маша: Прошу не говорить гадостей. Когда ты так говоришь… не знаю… мне кажется, с такими мыслями ты скоро снова свяжешься с какой-нибудь компанией, и что-нибудь случится. А я снова останусь одна. А я не хочу быть одна! Я устала!

Антон: Я же не собираюсь тебя бросать.

Маша: А год назад собирался?

Антон: И год назад не собирался.

Маша: Не собирался, а я одна просидела, как сумасшедшая какая-то ей богу.

У Маши звонит телефон, она достает его из сумочки, Антон отходит в сторону. Маша сбрасывает.

Антон: Кто звонил?

Маша: Никто, не важно.

Телефон звонит еще раз, Маша снова сбрасывает.

Маша: И вообще, ты говоришь так, будто ты еще там… будто все тебя не касается. Ходишь такой, словно во всем что надо, ты уже разобрался, мудрый прям стал. А вот если подумать, всерьез подумать, что дальше. Учишься ты плохо, поступать никуда не будешь, плюс судимость. Хорошей работы тебе не светит. Чем ты заниматься собираешься? Или опять будешь ходить, на весь мир надутый и думать, что раз у тебя родителей нет, то тебе теперь все должны?

Антон: Я разве говорил, что мне кто-то что-то должен? Или ты думаешь, что я не смогу себя обеспечить? Я в электрике знаешь, как разобрался? Мне бы только эту дуратскую школу закончить…

Маша: (удивленно) В чем!?

Антон: В электрике… Ну… провода, розетки, счетчики…

Маша: Антон, у тебя по физике четверка была, которой ты даже не заслуживал. Ты же по физике ноль.

Антон: Папашу вспомнили, вот и мамашины слова полетели…

Маша: Она-то тут при чем?

Антон: Ты же базаришь, прям, как она… И она тут при всем, ты только не при чем! А чтобы что-то уметь, знать нужно не так много, как ты думаешь. Нужно просто уметь. Ты по физике хоть за год десять получи, а все равно не сделаешь того, что я могу!

Маша: (возмущенно) Ты что? Об этом мечтаешь? Ничего не делая, досидеть в школе, чтобы потом всю жизнь розетки чинить?

Антон: Ты что, не слышишь?!

Маша: Что?

Антон: Тебе же это мать твоя надиктовала! Со мной же не ты уже говоришь!!... Что тебе объяснять…

Маша: Ты уж объясни, постарайся…

Антон: А ты тон смени! Терпеть не могу, когда родичей включают!

Маша: Может, это потому, что тебе включить некого?

Антон: Может, и поэтому

Маша: Извини…(пауза) я сменила…

Антон: Ты мне указывать не будешь, чего хотеть, а чего не хотеть! Захочу-буду розетки чинить. Захочу-в институт какой-нибудь поступлю.

Маша: А с судимостью можно?

Антон: Опять начинаешь! Если у человека судимость, ему что, в магазине молока купить нельзя?

Маша: Можно.

Антон: Вот и все! Захочу и поступлю. Чего ты смеешься? Сколько там предметов сдавать нужно?

Маша: (смеется) Где?

Антон: В институте каком-нибудь!

Маша: Везде по-разному… три-четыре

Антон: И что, думаешь, я четыре предмета не выучу? Это же только захотеть нужно! Выучу, как пить дать! Ну чего ты смеешься?! Бесит прям! Ты мне не веришь, что ли? Ты, вообще, вон не сказала, о чем мечтаешь, а с меня смеешься.

Маша: Мечтаю…не знаю…жить нормально мечтаю. Нормально. А ты врешь все, что поступать будешь, врешь. Никуда ты не будешь поступать.

Антон: Не вру я ничего. А у тебя и мечты-то нет, ты и сказать-то не можешь.

Маша: Мечтаю…о многом мечтаю. Уехать отсюда мечтаю, поступить в институт, потом переводчицей работать, в разных странах побывать, увидеть всего много…

Антон: Кошку зачем тогда завела?

Маша: При чем тут кошка?

Антон: Ты же уехать хочешь, а кошку завела. Это же твоя кошка.

Маша: Оставлю родителям, кошке-то какая разница. А родители будут обо мне вспоминать, на нее глядя.

Антон: Меня тоже родителям своим оставишь?

Маша: (после долгой паузы) А что ты предлагаешь? Мне тоже тут всю жизнь торчать, розетки чинить с тобой на пару?

Антон: Нет.

Маша: Что нет? Ты сидел там, с тобой что-то происходило что-то, о чем ты ни словом не обмолвился, а теперь появляешься и бац! Я буду никем, давай со мной. Мне этому радоваться?

Антон: Как хочешь?

Маша: А ты что хочешь? Что ты хочешь от меня услышать? Хочешь, чтобы я сказала, что безумно рада?

Антон: (перебивает) Хочу, чтобы ты ушла.

Маша: Что?!

Антон: Один побыть хочу. Хочу, чтобы ты ушла.

Маша: Знаешь, это уже слишком! Я тебя год ждала, чтобы ты меня вот так вот прогонял? Ну и свинья же ты! Видеть тебя не хочу!

Маша резко разворачивается и уходит.

Антон: ( вдогонку) Я не хотел обидеть. (себе) Хотя какая уже разница…

Антон проходит из одного угла площадки в другой, запрыгивает на турник, несколько раз подтягивается, затем принимает упор лежа и несколько раз отжимается с хлопками.

На площадке появляется Никифорович. Не замечая Антона, он садится на скамейку, достает из кармана бутылку, отпивает из нее, прячет бутылку обратно в карман.

Антон: (громко) Никифорович!

Никифорович пугается от громкого звука.

Никифорович: А… Это ты… Спортом решил заняться?

Антон: Может… Не знаю… А тебе бы вот не мешало, вместо того, чтобы пить тут в одиночку.

Антон подходит к Никифоровичу, они здороваются за руки.

Никифорович: Мне поздно уже.

Антон: Ничто никогда не поздно

Никифорович: Это пока молодой, а когда старый, да еще как я… Тогда поздно (пауза) Все поздно.

Антон: (с ухмылкой) Что, помирать собрался?

Никифорович: Собираюсь, да все не соберусь…

Антон: Пить бросишь, еще лет сто проживешь, ты ж крепкий дед. Ты чем последний раз болел? Похмелье не в счет.

Никифорович: Не знаю… Ничем.

Антон: А когда?

Никифорович: Да, не помню я…

Антон: Я же говорю, здоров как бык.

Никифорович: Не до смеха, Антон… А ты чего один? Маша где?

Никифорович достает бутылку, отпивает, прячет обратно.

Антон: Поссорились…

Никифорович: Дело молодое, помиритесь…

Антон: Не знаю… Разные мы совсем стали… Совсем. Оно с одной стороны, вроде и понятно... а с другой не хочется, чтобы так было… О чем поговорить даже не знаем— ругаемся только. Порадоваться вместе не можем, не говоря уже о том, что б друг за друга. Ай… Грустно.

Никифорович: Притрется. Просто не виделись давно, вот и выпендриваетесь друг перед другом. Ты ее пойми, ей тоже нелегко было.

Антон: Да я понимаю… И вроде хочу, как лучше, а что не скажи-ей все не так— весь не такой я ей, понимаешь…

Никифорович: Она хорошая девочка. Ей тебя, хулигана, не всегда просто понять, хоть бы и старалась. Ты сам посуди, другая бы тебя дожидалась разве, скучала бы? Я же все видел. Ты ее береги, а то достанется еще какому-нибудь гаду.

Антон: Это какому еще гаду?

Никифорович: Я к примеру, говорю. Просто к слову пришлось.

Антон: Не ври, я же тебя знаю. Ты просто так гадом не назовешь. Видел ее с кем-то?

Никифорович: Машу? Нет. Не думай про нее так, она этого не заслужила.

Антон: Ладно… Проехали. С тобой-то что?

Никифорович: Со мной? А что со мной может быть? Ничего.

Антон: А как по мне, так ты мрачнее тучи.

Никифорович: Ты в приют-то не опоздаешь?

Антон: А ты что не сторож там больше?

Никифорович: Скоро уволят. И из приюта, и из школы.

Антон: А за что тебя увольнять, натворил чего?

Никифорович: (делает большой глоток) Натворю. Завтра в город поеду и натворю (пауза). Озверели все, ни черта, ни бога уже не боятся. Я им устрою всем.

Антон: Кому всем? Никифорович, рассказывай, что задумал?

Никифорович: Долго объяснять. Да и не зачем тебе знать, Антоша. (Встает) И идти пора, опоздаю еще.

Антон: Никифорович, ну расскажи, я же от тебя не отстану.

Никифорович уходит, Антон идет следом за ним.

Антон: И почему вдруг у всех от меня секреты появились? У Маши секреты, у тебя секреты… Никифорович, ну расскажи, ты же мне как дед… Дорога не близкая… Ну расскажи…

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 Следующая ⇒