ИГРА УБИЙЦЫ. Аннотация

ИГРА УБИЙЦЫ

Корделия Кингсбридж

Переводчики: Дмитрий П. (до 9 главы)

Олеся Левина (с 10 главы)

Редакторы: Нати Румата (до 9 главы)

boomaga (c 10 главы)

Обложка: Настёна

Аннотация

Жизнь Леви Абрамса, детектива убойного отдела полиции Лас-Вегаса, трещит по швам. Он тяжело переживает последствия смертельной перестрелки, да и в личной жизни все наперекосяк: казалосьбы крепкие отношения с парнем рушатся на глазах. Меньше всего Леви нужно появление в «Городе Грехов» маньяка, которого СМИ тут же окрестили «Семеркой пик». А еще судьба постоянно сводит его с раздражающе очаровательным «охотником за головами» Домиником Руссо.

Доминик всячески избегает сложностей в жизни. Не в его интересах связываться с копами, тем более с одним конкретным колючим и чопорным детективом. Но оказавшись втянутым в очередное кровавое преступление «Семерки пик», Доминик уже не в силах отступить, несмотря на предупреждения Леви держаться в стороне.

«Семерка пик» безжалостен и всегда на два шага впереди. Но хуже всего его опасный личный интерес к Леви и Доминику. Эти двое вынуждены довериться друг другу, чтобы раскрыть личность убийцы. Обнажая темные секреты криминального мира Лас-Вегаса, неожиданно для себя они обнаруживают взаимное влечение. Но для сохранения жизни этого может быть недостаточно.

Таинственный убийца любит азартные игры, и нынешний расклад явно не в пользу Леви Абрамса и Доминика Руссо.

Глава 1

— Ты скажешь, или я? — спросила Мартина.

Леви тяжело вздохнул, рассматривая труп. Филипп Дрейер сидел в своем роскошном эргономичном офисном кресле, опираясь локтями на столешницу из красного дерева. Казалось, он готов встретить очередного клиента, вот только голова запрокинута назад и повернута набок, а горло перерезано от уха до уха. Кровь насквозь пропитала дизайнерский костюм и лужей растеклась по краю стола.

Глаза мужчины все еще были открыты.

— Возможно, у нас тут серийный убийца, — произнес Леви.

Мартина мгновенно заняла позицию адвоката дьявола.

— Два трупа со схожими повреждениями не означают, что у нас серия. Это даже чисто технически не закономерность.

У нее был чистый акцент выходца из Флэтбуш в Бруклине, и в нем не слышалось ни ноты той тягучей гаитянской мелодии, которая уМартины в крови и которая пробивалась в говоре, когда напарница Леви была возбуждена.

Леви приблизился к столу, по привычке пряча руки в карманы, хотя уже надел нитриловые перчатки.

В просторном кабинете кипела работа: оперативники что-то обсуждали у входа, фотограф с разных ракурсов снимал место преступления, а криминалисты прочесывали помещение по установленной схеме. Но Леви абстрагировался от происходившего, сосредоточив внимание на одной детали.

Из нагрудного кармана пиджака Дрейера, измазанного кровью, выглядывала игральная карта — семерка пик.

Леви обошел стол и отметил, что окровавленный платок, который, должно быть, изначально находился в кармане, небрежно брошен на пол рядом с трупом. Детектив зафиксировал в памяти положение улики и вернулся к Мартине.

— Снова семерка пик, как и в случае с Билли Кэмпбеллом.

— Звучит жутковато, — проговорила напарница. — Но давай не будем спешить с выводами.

— Далеко не каждый убийца оставляет после себя такую визитную карточку.

— Но любой может это сделать, если захочет скрыть реальные мотивы и пустить полицию по ложному следу.

Леви согласно кивнул.

— Полагаешь, у одного человека может быть причина убить их обоих?

Никаких очевидных связей между жертвами. Кроме того, что оба убитых — белые мужчины среднего возраста и расправились с ними одинаково жестоко. Дрейер слыл довольно успешным консультантом по управлению активами в престижной финансовой компании «Скайлайн», а Кэмпбелл был подонком, завсегдатаем баров и неоднократно попадался на обвинениях в домашнем насилии и хранении наркотиков. Оба принадлежали абсолютно разным мирам.

— Возможно. Согласно статистике, версия с серийным убийцей менее вероятна.

Наличие игральной карты на месте убийства Кэмпбелла держалось в тайне, поэтому оба трупа — дело рук одного человека. Только если в отделе не произошла утечка и не появился подражатель. Леви искренне надеялся, что преступления совершены по личным мотивам, что сильно облегчило бы поиск убийцы.

Сейчас детектив, пристально осматривая рабочее место Дрейера, стоял прямо позади тела. Коронер еще не прибыл, но за четыре года работы в убойном отделе Леви повидал немало трупов, и он с легкостью определил, что смерть наступила два-три часа назад. Горло перерезали с того места, где сейчас стоял Леви, а причиной смерти стала кровопотеря.

Мартина наклонилась, смахнув упавшие на лицо короткие пружинистые кудряшки, чтобы осмотреть труп с другой стороны.

— Следов борьбы не заметно.

Леви думал о том же. Он медленно повернулся, осматривая помещение.

Шикарный кабинет, из панорамного окна открывался потрясающий вид на Лас-Вегас, раскинувшийся двадцатью пятью этажами ниже. Дрейер разместил свой стол в центре перед стеклянной стеной, так что кресло находилось всего в полуметре от окна. Единственным входом в кабинет была дверь напротив, расположенная чуть по диагонали от стола.

Получается, у убийцы было слишком мало места, чтобы спрятаться за Дрейером. И никакой возможности приблизиться к жертве незамеченным. Но убитый, похоже, даже не вставал со стула. Как только криминалисты разрешат передвинуть тело, Леви должен изучить этот момент внимательнее, но пока он не видел никаких следов сопротивления ни на запястьях, ни на ладонях жертвы.

— Убийца застал его врасплох? — с сомнением произнес Леви.

— Тымногим позволяешь стоять за своей спиной, пока сидишь в кресле?

Таких людей можно пересчитать по пальцам. Леви продолжил осмотр.

Идеальный порядок говорил лишь о том, что Дрейер для защиты или в агонии ни за что не хватался. Конечно, убийца мог навести порядок перед уходом, но тогда брызги крови были бы расположены иначе.

Выходит, Дрейер покорно сидел, пока кто-то перерезал ему горло, а потом, истекая кровью, даже не пошевелился. Но почему?

В нескольких сантиметрах от правой руки жертвы стоял хрустальный бокал с янтарной жидкостью. Леви прищурился.

— Кэмпбелл перед смертью ведь был под кайфом? — спросил он у Мартины.

— Да, в нем было столько разного дерьма! Он в трезвом виде находился крайне редко.

— Что именно обнаружили в крови?

Мартина достала из внутреннего кармана пиджака блокнот и пролистала.

— Метамфетамин, небольшое количество оксикодона и Аддералла, марихуану, видимо, добавили на всякий случай и... — она задумчиво хмыкнула, —... кетамин и много чего еще.

Напарница уставилась на Леви, а затем оба посмотрели на бокал.

Кетамин известен дестабилизирующим эффектом, при определенной дозировке он способен ввести в транс и даже вызвать временный паралич. Человек под воздействием препарата не в состоянии оказать сопротивление. Именно поэтому кетамин довольно часто используют, планируя изнасилование.

Кэмпбелл был наркоманом, поэтому токсикологическая экспертиза не вызвала никаких дополнительных вопросов. Если в крови Дрейера обнаружат кетамин, это подтвердит связь между двумя смертями и даст новые зацепки.

Леви махнул рукой одному из криминалистов. Девушка поспешила к детективу.

— Слушаю, детектив Абрамс.

— Когда будете исследовать стол, пожалуйста, уделите пристальное внимание бокалу. Мне нужны результаты токсикологии, как по пострадавшему, так и по остаткам жидкости, а также отпечатки пальцев.

— Конечно, сэр, —девушка сделала пометку в блокноте и вернулась к своей работе.

— Итак, у меня вопрос, — начала Мартина, когда Леви вновь присоединился к ней. — Если ты планируешь убить кого-то и даже заморачиваешься с наркотой, то почему просто не инсценировать передозировку?

— Убийца хотел перерезать горло, — спокойно ответил Леви. — Убить с помощью наркотиков — далеко не то же самое, что сделать это ножом. Нет никакого внутреннего ощутимого удовлетворения. Нет крови. Нет азарта.

— Боже... — Мартина в задумчивости прикусила нижнюю губу. — Хорошо. Предположим, ты планируешь перерезать кому-то горло. Но сначала вводишь жертву в транс, чтобы... все прошло спокойно, без лишнего шума и криков, которые могут привлечь посторонних? Или чтобы сравнять силы?

— Вполне возможно, преступник гораздо слабее выбранной им жертвы. Или жертв.

— Если мы имеем дело с маньяком...

Леви покачал головой.

— Давай все же не будем забегать вперед. Ты была права: двух трупов не достаточно, чтобы развивать эту версию. Нужно попробовать установить связь между жертвами.

Однако, вопреки логике, внутри Леви зарождалось болезненное и тревожное ощущение, основанное на многолетнем опыте и интуиции. Видимо, Мартина испытывала схожие чувства.

— Что выбираешь: продолжить осмотр или допросить свидетельницу, которая обнаружила тело?

Мартина была прирожденным лидером, и ей нравилось рулить процессом, в то время как Леви предпочитал работать с людьми один на один.

— Я останусь, — ответила она. — Не собираюсь в такое позднее время тащить свою задницу в кутузку.

Последние ее слова стали для Леви неожиданностью — никаких оснований помещать свидетеля в изолятор округа Кларк не существовало.

— А что она там делает?

— Ты не в курсе? Она напала на одного из офицеров.

Леви изумленно моргнул.

— Что? Почему?

— Женщина из Восточной Европы — украинка вроде. И, как я поняла, не особо доверяет копам. Один из умников пригрозил ей звонком в миграционную службу, если откажется сотрудничать. В итоге она вырвалась и попыталась сбежать, а тот ее догнал. После этого женщина заехала ему в челюсть.

— И кто был этим умником? — закатив глаза, поинтересовался Леви.

Мартина усмехнулась.

— Угадай.

— Гиббс, — не скрывая отвращения, произнес Леви. Джона Гиббс был вспыльчивым болваном с поганым ртом и литрами тестостерона вместо мозгов. — Когда-нибудь он добьется, что департамент возбудит против него дело.

— Ну, может, смачный фингал усмирит его на какое-то время.

Взглянув на часы, Леви прикинул, сколько времени потребуется, чтобы добраться из этого бардака до изолятора, и тяжело вздохнул. Когда поступил вызов на место преступления, десятичасовая смена детектива подходила к концу. Они вместе с Мартиной работали по делу Кэмпбелла, пока не обнаружилась связь с убийством Дрейера. Их тут же вызвали, хотя была не их очередь выезжать на место.

— Мне снова придется отменить встречу со Стэнтоном. Уверен, его это не обрадует.

Мартина в ответ только махнула рукой.

— За три года он должен был понять, что значит встречаться с копом, верно? Стэнтон переживет.

Леви ничего не ответил. В последнее время Стэнтон все чаще и чаще говорил о невозможном рабочем графике детектива, об опасностях, которым тот подвергает себя, о том, как это может сказаться на их совместном будущем. Он стал слишком чувствительным, с тех пор как...

— Детектив Валькур, можно вас на минутку? — поинтересовался Фред, фотограф-криминалист. Он уже много раз работал с этой парочкой и прекрасно знал, что Мартина в их связке главная.

Леви решил воспользоваться моментом и улизнуть. Он расписался в журнале, который вели полицейские, дежурившие у дверей, снял перчатки и бахилы и отправился по устланному ковром коридору. Подойдя к лифту, нажал кнопку «вниз».

Тут Леви приметил в углу камеру наблюдения, в обзор которой попадал лифт и большая часть коридора в обоих направлениях. Детектив достал свой мобильник, чтобы сообщить об этом Мартине.

Возможно, им повезет.

***

Доминик позвонил в дверь дома в Хендерсоне. Это было небольшое оштукатуренное строение в стиле ранчо с глиняной черепичной крышей, которая органично вписывалась в местные трущобы. Пригородный квартал, состоявший из двенадцати абсолютно одинаковых домов, с приходом вечера становился совсем безлюдным.

Дожидаясь ответа, Доминик поглубже надвинул на глаза ярко-красную бейсболку и накинул на плечи ветровку, украшенную заметным логотипом «Премиум пицца Пита». Управляющий местной франчайзинговой компании был рад оказать содействие в поимке беглеца, но униформа даже самого большого размера, что у них имелась, расходилась по швам на таком высоком и мускулистом парне, как Доминик.

Жалюзи на окне зашевелились, а через несколько секунд Дэнни Руиз отворил дверь, сосредоточив все свое внимание на коробке с пиццей в левой руке Руссо.

Доминик сдерживал ликование, которое так и рвалось наружу. Он уже на собственной шкуре убедился, что пока в отделе полиции не выпишут чек, нельзя расслабляться: уж слишком много неожиданностей может случиться в любой момент.

— Как раз вовремя, приятель! — Одной рукой Руиз потянулся за пиццей, а другой — к Доминику, чтобы отсыпать пригоршню наличных. — А по телефону мне сказали, что доставка будет через полчаса.

Парень из службы доставки просто не знал, сколько понадобится времени менеджеру, чтобы сообщить Доминику об интересующем его заказе. Руссо позволил Руизу забрать пиццу, но денег не взял.

— Мне очень жаль, мистер Руиз, — произнес он.

Мужчина замер, а его взгляд метнулся к лицу Доминика. Руиз заказывал пиццу не на свое имя, а на имя двоюродного брата, у которого прятался последние две недели.

— Дэниел Руиз, службой по взысканию долгов «Города Грехов» я уполномочен арестовать вас и сдать властям...

Выронив пиццу и деньги прямо на пороге, Руиз развернулся и бросился в дом. Доминик вздохнул и ринулся следом.

Внутри было тесновато, но довольно уютно: на полу разбросаны игрушки, на стенах и столах — фотографии двух симпатичных детей. Доминик метнулся мимо них, не обращая внимания. Он знал, что в эти выходные брат Руиза увез жену и детей к бабушке. Именно поэтому Доминик так долго ждал, чтобы арестовать Дэниела, хотя выследил его уже несколько дней назад.

В гостиной Руиз ловко обогнул диван, но Доминик перепрыгнул через него и практически нагнал беглеца, когда они вбежали на кухню в задней части дома. Парень распахнул дверь во двор и с воплем замер как вкопанный.

На крыльце его поджидала собака, помесь немецкой овчарки с ротвейлером. Ребел внимательно следила за Руизом, навострив уши и всем телом реагируя на каждое его движение. Однако она не проявляла никаких признаков агрессии. И не проявит, пока Руссо не отдаст ей приказ, что он делал в очень редких случаях.

Руиз оглянулся на Доминика, который остановился в дверях кухни. Беглец крутил головой из стороны в сторону, и Доминик видел в выражении его лица неистовую борьбу: кто опаснее, «охотник за головами» в два раза крупнее тебя, или собака, которая может перегрызть горло в считанные секунды?

Очевидно, выбор не велик, поэтому Руиза практически парализовало. Сняв бейсболку, Доминик отбросил ее в сторону и провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок.

— Вы пропустили заседание суда, мистер Руиз. И прекрасно понимаете, что я должен вас задержать.

— Я не мог вернуть долг, — прошептал Руиз. — У меня просто не было таких денег.

— Понимаю, — ответил Доминик и даже не кривил душой, потому что действительно сочувствовал парню больше, чем его коллеги.

— Но вы проигнорировали все возможности, которые предоставлялись вам до того, как дело переквалифицировали в уголовное преступление. А когда ваша мать внесла залог, вы и вовсе предпочли сбежать. Чем дольше будете тянуть, тем хуже все обернется в итоге.

В штате Невада непогашенные долговые расписки с казино приравнивались к фальшивым чекам и классифицировались как преднамеренное мошенничество, и если речь шла о крупных суммах, проходили по уголовной статье. Проигнорировав все попытки казино урегулировать вопрос с долгом до обращения с жалобой в прокуратуру, Руиз оказался в весьма невыгодном положении.

Доминик снял наручники с пояса и медленно шагнул навстречу парню, раскинув руки в сторону.

— Не хочу причинять тебе боль.

Он действительно имел на это право. Кроме того, у Руссо имелось разрешение на ношение оружия, поэтому пистолет всегда был при нем. К счастью, оружие еще ни разу не пригодилось, зато дубинка и электрошокер частенько бывали в деле.

Руиз сделал шаг назад, а затем резко остановился и вздрогнул, услышав рычание Ребел у себя за спиной. Парня трясло как лист на ветру.

Избегая резких движений, Доминик сократил между ними расстояние. Люди способны на удивительные вещи, когда их загоняют в угол, хотя Руиз больше походил на бегуна, чем на бойца. Однако кухня буквально забита потенциально опасными предметами, которые могут спровоцировать весьма драматичную развязку событий.

Руиз метался, тяжело дыша и оглядываясь, будто еще надеялся найти пути к отступлению.

— Твоя мать заложила свой дом, чтобы тебя освободить. Если не сдашься, его отнимут. Неужели ты хочешь быть таким сыном? — сказал Доминик, стараясь, чтобы голос звучал мягче.

Руиз закрыл глаза, и его плечи поникли.

— Твою ж мать, — признал он поражение и вытянул руки вперед.

— Спасибо, — Доминик защелкнул наручники и похлопал парня по спине. Затем осмотрел Руиза на наличие оружия, как и ожидалось, ничего не обнаружил. Свистнув Ребел, чтобы она вошла в дом, Руссо запер заднюю дверь.

Перед уходом он собрал разбросанные деньги и оставил их на буфете. Пиццу Доминик захватил с собой, потому что с ужасом представил, каково будет семье, когда в воскресенье она вернется в провонявший испорченным сыром дом.

Да и не пропадать же отменной пицце впустую.

Глава 2

Доминик вальяжно развалился на скамейке в Центре временного содержания и лениво просматривал «Гриндр», дожидаясь, когда оформят задержание Руиза и определят залогового поручителя. Вознаграждение за эту работу было не особо крупным, но оносоответствовало зарплате за пятничную смену в баре «Скат» и могло погасить пару долгов.

— Несколько недель обучения самообороне в академии ничего не дадут, — произнес знакомый голос. Доминик поднял голову и заметил идущего по коридору детектива Леви Абрамса в сопровождении офицера-новобранца. — Настоящие навыки и надежная мышечная память появляются после нескольких лет ежедневных тренировок. И мой тебе совет — выбирай дисциплину под себя и упорно постигай ее в свободное время.

Его спутница, белая женщина чуть старше двадцати, со светлыми волосами, стянутыми в высокий хвост, задумчиво кивнула, когда они с Леви остановились возле стойки регистрации неподалеку от Доминика.

— Вы имеете в виду карате?

Леви пожал плечами.

— Это только твой выбор. Если честно, восточные единоборства меня никогда не привлекали.

— Чем же вы тогда занимаетесь?

— Крав-мага, — задумчиво ответил Леви. Взглянув на часы, он вздохнул и нетерпеливо забарабанил пальцами по стойке.

Редкая возможность, когда можно наблюдать за детективом без риска оказаться замеченным, чем Доминик незамедлительно воспользовался. Подтянутое тело Абрамса всегда было напряжено — это явно бросалось в глаза даже под безупречно скроенным костюмом, который полицейский, разумеется, на собственную зарплату купить не мог, а значит, это подарок бойфренда-миллиардера. Кучерявые черные волосы Леви были коротко подстрижены, а острые скулы напоминали лезвия бритвы. Кто-то наверняка их считал слишком выраженными, но Доминик находил эту особенность дико привлекательной, особенно когда смотрел на Леви в профиль.

Безусловно, Абрамс стал детективом не из-за модельной внешности. У него прекрасно развиты необходимые для работы в полиции инстинкты, и именно поэтому буквально пару секунд спустя мужчина огляделся, почувствовав, что за ним наблюдают. Доминик не шелохнулся, и, встретившись с Леви взглядом, улыбнулся. Тонкие губы детектива неприязненно сжались.

— Детектив Абрамс, — обратился Доминик, убирая телефон в карман и поднимаясь с места. Рассмотрев Руссо в полный рост, девушка-новобранец, стоявшая рядом с Леви, выпучила глаза. — Что вы так поздно здесь делаете?

— Тебя не касается, — ответил Леви. Его поразительно серые и холодные глазаблестели от презрения. — А ты снова притащил сюда очередного ублюдка?

— Я тащу сюда только самых гадких. — Доминик подмигнул новобранцу и перевел взгляд на Леви. — Не хочешь нас познакомить?

Леви нахмурился и обратился к девушке:

— Офицер Келли Марин, это Доминик Руссо. Охотник за головами.

— Агент по розыску беглецов, — уточнил Доминик, не потому что ему не нравилась формулировка «охотник за головами», а потому что хотел слегка позлить Леви, с удовольствием наблюдая, как ноздри того раздулись от раздражения.

— Правда? — спросила Келли, рассматривая Руссо с ожидаемой заинтересованностью. — Как вы им стали?

— Я восемь лет прослужил в десантуре, а потом оказался без дела, — ответил Доминик, опустив подробности, что именно он потерял с окончанием службы. — Тогда приятель предложил мне работу в правоохранительной системе, и я оказался здесь.

— Я думаю, это здорово, потому что вы...

— Детектив Абрамс, — прервал их разговор один из офицеров. — Вас ожидает свидетель.

— Спасибо, — ответил Леви, не скрывая облегчения. — Детектив Келли, увидимся позже. — Затем коротко кивнул Доминику. — Мистер Руссо.

Доминик ответил тем же. Абрамс обогнул стойку и ушел в сопровождении офицера. А Руссо оценил еще одно преимущество дорогого костюма детектива: ткань брюк прекрасно обтягивала худые спортивные бедра Леви, подчеркивая аппетитную задницу, умолявшую только об одном — чтобы ее хорошенько отшлепали.

Келли посмотрела на Доминика, затем на Леви, потом обратно и согласно хмыкнула:

— Вы же в курсе, что у него есть бойфренд?

— Может, у него и есть парень, но кольца-то пока нет, — с театральным придыханием и медвежьей долей самоуверенности заметил Доминик. Келли рассмеялась в ответ.

Если отбросить шутки в сторону, то в действительности Руссо никогда бы не стал всерьез ухлестывать за Абрамсом, и дело даже не в статусе его отношений. Безусловно, Леви обалденный парень, но при этом колючий как еж и напряженный, словно гувернантка времен королевы Виктории. Доминик не представлял, как парень Леви с ним уживается.

***

Леви с трудом избавился от чувства раздражения, возникшего из-за встречи с Домиником Руссо. Так уж повелось, что детектив ненавидел охотников за головами, потому что все они были агрессивными и дерзкими адреналиновыми наркоманами, которые кайфовали от погонь и преследований — и только. Доминик ничем не отличался от остальных, несмотря на его самоироничное очарование и открытую улыбку.

А это была непринужденная и обезоруживающая улыбка, красовавшаясяна и без того достаточно привлекательном лице, в комплекте с теплыми карими глазами и волевым подбородком. Нос Доминика слегка искривлен из-за перелома, но это удивительным образом делало мужчину более притягательным. Одних этих мыслей было достаточно, чтобы выбить Леви из колеи: обычно его не привлекали столь крупные парни. Руссоне был среднестатистическим человеком. Он больше напоминал огромного медведя, значительно выше Леви, хотя тот был довольно крепко сложен и далеко не коротышка.

Достаточно. Леви решительно отбросил лишние мысли и вошел в комнату для допросов. Но здесь появился новый повод для разочарования: ему придется работать со свидетельницей, Анной Грановской, в столь давящей, официальной обстановке. Обнаружить чей-то труп —сам по себе травмирующий опыт, что уж говорить о таком ужасающем трупе, как в случае с Дрейером. Леви предпочитал собирать показания свидетелей в комфортных для них условиях, а здесь Грановская подсознательно принимала защитную стойку и воспринимала детектива как врага, а не союзника.

Женщина в униформе клининговой компании по настоянию Леви сидела за столом без наручников. Как и говорила Мартина, свидетельница была уроженкой Украины, хотя более десяти лет проживала в штатах. Детектив не стал перепроверять ее гражданство. Так или иначе, это его не касалось.

Подойдя к столу, Леви заметил тонкую цепочку на шее Грановской, на которой красовался медальон с надписью на иврите «Chai», что означало «ныне живущий». Это одна из основ концепции иудаизма и причина, по которой сумма подаяния в этой религии обычно кратна восемнадцати, поскольку именно это число — символ жизни.

Возможно, Леви все-таки удастся расположить женщину.

— Миссис Грановская, я детектив Леви Абрамс, — начал он, усаживаясь напротив. — Мне нравится ваш медальон, — добавил он, склонив голову набок. —Sh’kula tsdakâ ke’nê ged kol ha’mitzvot. Милосердие перевешивает другие заповеди.

Она удивленно заморгала, внимательно осмотрела его с головы до ног, а затем выражение ее лица стало более дружелюбным. Леви стойко встретил пристальный взгляд.

— Так и есть, — наконец произнесла она. — Тебя правильно воспитали.

— Благодарю. Приношу извинения за то, что вам сегодня пришлось пережить. Офицер Гиббс порой слишком увлекается и проявляет чересчур много инициативы.

— Мне не следовало его бить. Я в курсе. — Она развела руками, словно показывая, что Гиббс не оставил ей выбора. — Хотя он сам мне угрожал и... Тебе не кажется, что у него странное выражение лица?

— По такому лицу так и хочется въехать, — ответил Леви, и его губы дрогнули в ухмылке.

Анна тихонько рассмеялась.

— Да. И все же мне не следовало пускать в ход кулаки. Прощу прощения.

— Я поговорилс офицером Гиббсом и могу сказать, что никто не будет выдвигать против вас обвинений. Вы можете быть свободны... Но я буду очень признателен, если мы поговорим о том, что сегодня произошло, когда вы обнаружили тело Филиппа Дрейера.

Грановская понимающе кивнула и откинулась на спинку стула.

— Конечно. Что ты хочешь знать?

Леви облегченно вздохнул и достал из кармана блокнот с ручкой. Все складывалось лучше, чем он предполагал.

— Вы обнаружили тело около девяти вечера?

— Да. Я всегда начинаю уборку на двадцать пятом этаже после восьми вечера. В кабинете мистера Дрейера горел свет, и я решила оставить его напоследок.

— Он часто задерживался допоздна?

— Да. Частенько. Бывало, уходил до того, как я заканчивала, но если задерживался, разрешал мне войти и забрать мусор.

Леви сделал пометку в блокноте.

— Иными словами, вы были с ним знакомы? Вы с ним разговаривали?

— Ну, да...

Леви поднял на нее взгляд, уловив неуверенность в голосе, и заметил, что Анна нахмурилась.

— В чем дело?

— Если честно, я старалась его избегать, — на мгновение она заколебалась. — Он был... нехорошим человеком.

— Вы уверены? — переспросил Леви, слегка всполошившись. Он впервые слышал о Дрейере что-то подобное. — С чего вы это решили?

Женщина приоткрыла рот, потом снова закрыла, словно долго обдумывала, как правильно выразиться.

— Улыбка никогда не касалась его глаз. В них были только холод и пустота. Он всегда был вежлив. И казалось, что это… мило? Но казаться и быть хорошим человеком — не одно и то же. Ты же меня понимаешь?

— Да. — Леви постучал ручкой по блокноту, вдумываясь в услышанные слова. Интуитивные ощущения одного человека нельзя считать крепким доказательством, но они проводили некую неожиданную параллель между Дрейером и Кэмпбеллом. По крайней мере, ее заявление заслуживает того, чтобы продолжить расследование в этом направлении.

Леви тряхнул головой и сосредоточился на Грановской, пошагово разбирая показания. Она поняла, что Дрейер мертв, как только переступила порог кабинета, так как положение, в котором находилось тело, не оставляло никаких сомнений, поэтому она не предпринимала никаких попыток оказать помощь или даже к нему прикоснуться. На самом деле, она не осмелилась даже пройти более чем на полметра внутрь. Грановская сразу же оповестила службу безопасности, которая вызвала полицию и заперла кабинет до прибытия представителей закона.

Во время уборки на двадцать пятом этаже находились еще несколько человек, и хотя Анна не знала всех по именам, она была уверена, что видела их раньше. Женщина не слышала никаких громких звуков, не заметила никакого подозрительного поведения и никаких странных деталей на месте, где обнаружила тело Дрейера. Не густо.

Как только Леви получил всю необходимую информацию, он поблагодарил Грановскую за потраченное время, проводил из комнаты для допросов и передал ожидавшему ее офицеру. Затем отправился в управление, так как оставалось еще несколько срочных дел.

Было уже больше часа ночи, когда такси повернуло на Норт-Стрип к частному входу резиденции Барклая в Лас-Вегасе. Конечно, жизнь на улице еще кипела, пульсируя яркими огнями и безудержной энергией, которая в свое время и привлекла Леви, но он был слишком измотан, чтобы привычно этим наслаждаться. Детектив дал водителю на чай и направился в вестибюль роскошного пятидесятиэтажного небоскреба, в котором проживал последние два года.

Ночной швейцар Бобби распахнул перед ним тяжелую стеклянную дверь.

— Еще один долгий день, детектив? — сочувственно поинтересовался он.

— К сожалению, да, — Леви натянуто улыбнулся и махнул рукой дежурному консьержу, стуча каблуками по мраморному полу. Через несколько секунд прибыл лифт, Абрамс вошел внутрь и, воспользовавшись ключ-картой, нажал кнопку пятидесятого этажа.

Когда Леви познакомился со Стэнтоном на благотворительном вечере полицейского управления Лас-Вегаса, он ничего не знал об этом человеке. Ему, безусловно, была известна фамилия Барклай, ведь она подсвечивалась над Норт-Стрип ярким алмазным шрифтом. Но тогда Стэнтон представился только по имени.

Все выяснилось, когда Леви готовился к первому свиданию и делился волнениями с Мартиной, а та сообразила, что к чему. И добрый и обаятельный парень, так непринужденно флиртовавший с детективом на вечеринке, на самом деле оказался Стэнтоном Барклаем — молодым наследником многомиллиардной гостиничной империи.

Леви тогда чуть было не отменил свидание, но Мартина убедила этого не делать, за что детектив в дальнейшем был очень благодарен. Хотя временами казалось, что Стэнтон — существо с другой планеты, и это логично, учитывая крайне привилегированную среду, в которой тот вырос. Он был по-настоящему чутким, заботливым, милым и щедрым человеком.

Даже если иногда его мягкость и великодушие казались немного излишними.

Лифт доставил Леви до холла пентхауса. Абрамс отпер входную дверь и как можно тише проскользнул внутрь. Стэнтон не погасил в прихожей лампу, которая отбрасывала причудливые тени на стены цвета хаки и светлый деревянный пол.

Успешно миновав нагромождения из роскошной современной мебели, Леви проследовал к спальне, где огромные окна были прикрыты полупрозрачными шторами. Стэнтон спал.

Несмотря на то, что Леви еле держался на ногах, он все же принял душ, потому что никогда не тащил с собой в постель всю грязь с места преступления. Уже чистый и одетый в домашние штаны, мужчина забрался под одеяло.

Их гигантская кровать могла свободно вместить троих человек, но Леви лег так, чтобы прижаться грудью к спине Стэнтона. Обнял его за талию, поцеловал в плечо и закрыл глаза, медленно растворяясь в тепле спавшего человека и стараясь отогнать образ залитого кровью стола.

Глава 3

На следующее утро Леви проспал дольше обычного и заставил себя вылезти из постели, только почувствовав аромат свежесваренного кофе. Он натянул футболку и поплелся в сторону кухни, потирая заспанные глаза.

Стэнтон сидел в остекленной обеденной зоне, залитой солнечным светом, откуда открывался прекрасный вид на Норт-Стрип. Он читал свежий выпуск «Лас-Вегас Ревью Джорнал» — его ежедневный ритуал. Леви остановился на пороге, наблюдая за ним.

Мартина однажды пошутила, что Стэнтон похож на принца из диснеевских мультфильмов, и это не было особым преувеличением. Солнце Лас-Вегаса покрыло его кожу ровным загаром, густые каштановые волосы классически зачесаны назад, голубые глаза обрамлены неожиданно длинными ресницами. Имелась даже ямочка на подбородке, которая и сейчас сводила Леви с ума. Как и у Абрамса, у Стэнтона была подтянутая и стройная, хотя менее накачанная фигура.

— Доброе утро, — Леви прошелк столу.

Стэнтон улыбнулся и оторвался от газеты.

— Доброе утро. Как спалось?

Леви жестом показал, что так себе, затем наклонился за поцелуем. Стэнтон положил свою руку на его бедро, а Леви запустил пальцы в густую шевелюру мужчины, наслаждаясь роскошной мягкостью.

Они уже три недели не занимались сексом, и это обстоятельство не было связано с отсутствием желания. График Стэнтона был таким же сумасшедшим и непредсказуемым, как у Леви, и в тех редких случаях, когда им удавалось проводить время вместе, кто-то был либо слишком уставшим, либо слишком напряженным. Абрамс еще больше пожалел о вчерашней отмене совместных планов.

— Ты голоден? — поинтересовался Стэнтон. Он кивнул в сторону своей тарелки с яичницей и тостами, конечно, без бекона. Леви был воспитан в современных традициях и не заморачивался на кошерности, но от свинины и даров моря все же воздерживался. Стэнтон отказался от этих продуктов, как только Абрамс к немуперебрался. Никто не настаивал на этом, но такой жест был безумно приятен Леви.

— Не особо. Мне просто не хватает кофеина.

Стэнтон сжал его бедро и поднялся с места, усаживая Леви на стул.

— Присядь. Я сделаю тебе кофе.

Абрамс наклонял голову из стороны в сторону, чтобы размять напряженные шейные позвонки. Через минуту Стэнтон поставил перед ним кружку и сел обратно на свое место. Леви поднес кружку к губам и с благодарностью сделал глоток эспрессо — небольшой порции без сливок и сахара.

— Спасибо, — сказал он, наслаждаясь ароматом.

— Не стоит благодарности.

Некоторое время они сидели в тишине, пока Стэнтон пролистывал газету и заканчивал свой завтрак. Сознание Леви постепенно прояснялось.

— Ты работаешь сегодня? — прервал молчание Стэнтон.

— Приходится.

Леви уже приготовился к возражениям, но Стэнтон ничего не сказал, а просто перевернул страницу, даже не поднимая глаз. Он никогда не спрашивал о работе. Не только потому, что Абрамс не мог делиться подробностями — он просто ненавидел разговоры о его службе. Стэнтон был одним из немногих, кого вовсе не интересовали полицейские истории.

— Надеюсь, твоя консультация прошла нормально?

Леви заметно напрягся. Эта тема была куда хуже предыдущей.

Когда он ничего не ответил, Стэнтон поднял глаза и, резко сложив газету, пристально на него посмотрел.

— Леви.

— У меня просто не было времени...

— Ты снова ееотменил?

— Мне нужно было работать. — Вообще-то Леви отменил вчерашний утренний сеанс с психологом, чтобы перед сменой провести лишний час за отработкой приемов крав-мага. — И я не отменил, просто перенес...

— И когда теперь?

Детектив замолчал и потупил взор.

Стэнтон взял его за руку.

— Леви, — мягко сказал он. — Ты убил человека.

Эти слова, словно ледяная вода, окатили Абрамса.

— Я знаю, что, черт возьми, произошло, — резко сказал он, отстранившись.

— У тебя не было выхода. Ты все сделал правильно. Но любой, кто знаком с тобой, заметит, что это просто сжирает тебя изнутри. Ты никогда не сможешь отпустить ситуацию, если не решишься. Позволь Наташе тебе помочь.

Леви дернул головой от досады и безысходности. Ему всегда нравилась Наташа, один из консультантов психологической помощи полицейским, но даже простая беседа о перестрелке была настолько болезненной, что детектив предпочел бы выдрать ногти с корнем.

— У тебя нет других вариантов. Тебе назначили шесть сеансов, а ты был только на трех.

Леви молча продолжал упрямиться. Он ненавидел вот такие эмоциональные столкновения и изо всех сил старался их избегать, а Стэнтон, как правило, пользовался дискомфортными ситуациями, стараясь продавить свою точку зрения.

— Ты хоть представляешь, каково мне каждый день смотреть, как ты выходишь за дверь, и не знать, вернешься ли обратно? — спросил Стэнтон после длительного молчания.

Леви только поморщился в ответ.

— Каково понимать, что ты целыми днями рискуешь своей жизнью, а я не в состоянии защитить тебя? — Стэнтон потянулся и взял Леви за подбородок, а тот не сопротивлялся, позволяя посмотреть ему в глаза. — Ты действительно хочешь заставить меня переживать еще и за твое психическое здоровье и душевное состояние?

— Не хочу.

— Знаю. — Стэнтон провел большим пальцем по нижней губе Леви. — Но если ты не готов ходить на консультации ради себя, сделай это ради меня.

Левиподнял руку, чтобы убрать ладонь Стэнтона от своего лица, но тот не подчинился, сплетая их пальцы.

— Хорошо.

— Обещай мне, — потребовал Стэнтон. — Пообещай, что позвонишь Наташе и назначишь сеанс на ближайшее время.

— Обещаю, — произнес Леви.

***

Как обычно, Доминик совершал пробежку через кампус университета Невады в Лас-Вегасе. Ребел непринужденно трусила рядом, не отставая ни на шаг. Она всегда делала это с неиссякаемым терпением, никогда не дергая за поводок и не сбивая Руссо с курса.

Погода стояла прекрасная, день выдался ясным и солнечным для середины апреля. Доминик искренне наслаждался ею, потому что очень скоро ему придется перенести свои тренировки на раннее утро или вообще перейти на беговую дорожку. Пробежки по улицам Лас-Вегаса летом грозили получением теплового удара.

Они преодолели около восьми километров, а потом вернулись на стоянку к машине Доминика. Он выхватил из кабины пикапа полотенце, чтобы обтереть лицо и шею, а затем извлек бутылку воды из портативного холодильника и наполнил складную миску для собаки. Ребел преданно смотрела на него, радостно виляя хвостом и высунув язык.

Руссо потрепал собаку по холке и поставил перед ней миску.

— Держи, дорогая. Хорошая девочка.

Доминик внимательно следил за тем, сколько она выпьет — у него была практически паранойя по поводу развития отеков у собак — и убрал миску, когда решил, что ей достаточно. Как только оба утолили жажду, Руссопрямо на парковке переоделся в свежую рубашку, и они поехали в тако-шоп «У Роберто», мексиканскую забегаловку, которая находилась на другом конце университетского городка.

Доминик подогнал свой пикап ближе к окнам и усадил Ребел на заднее сидение, чтобы не спускать с нее глаз, пока будет находиться внутри. Он сделал заказ, и тут его внимание привлекла стойка с рекламными брошюрами о развлечениях в центре города.

Он мучительно сопротивлялся, но рука сама потянулась за рекламным буклетом от The Hard Rock, который заманивал игроков в видеопокер. Доминик только что обналичил чек за вчерашнюю поимку, поэтому мог выделить немного денег, маленькую часть, для одной игры. Совсем чуть-чуть. Он остановится, если еесольет. Или же...

При мысли об этом его дыхание и пульс участились. Доминик ощущал это — прилив адреналина при мысли о крупных ставках, возбуждение от погони за большим выигрышем, головокружение в предвкушении победы и даже болезненный трепет от приближения проигрыша... Это была эйфория, не сравнимая ни с чем на этом свете.

Закрыв глаза, Руссо смял искушавшую бумажку в кулаке. «Безопасных игр не существует, —Доминик мысленно повторял слова, как мантру. — Контроль — это иллюзия. Безопасных азартных игр не существует».

Он вновь открыл глаза и бросил взгляд на Ребел, которая сидела в пикапе и наблюдала за ним через стекло. Она ждала, когда он наконец-то вытащит из забегаловки свой зад и отвезет ее домой. Собака зависела от него, и чтобы защитить ее, так же как она защищала его, Доминик должен был выбить все дурные мысли из головы.

Руссо отправил рекламный буклет в мусорную корзину и обернулся к стойке, где уже был готов заказ.

Через пару минут Доминик припарковался на стоянке у своего дома. Это было простое бетонное строение в форме подковы, огибавшей внутренний двор с бассейном. Все дышало обветшалостью, но отсутствие вида компенсировалось отличными дружелюбными соседями.

Доминик спустил Ребел с поводка, как только они зашли в ворота, поскольку она отлично ладила со всеми жителями. Помахав рукой миссис Муньос и миссис Ким, которые нежились у бассейна, пока их дети купались, он поднялся по лестнице и постучался в дверь квартиры 2G.

— Открыто! — крикнул Карлос изнутри.

Доминик нахмурил брови и вошел.

— С каких это пор ты не запираешь двери?

— Жасмин шастает туда-сюда с бельем. — Карлос сидел на кушетке, его грудь была перевязана компрессионными бинтами с дренажами, заправленными с обеих сторон. Пару дней назад он перенес операцию. Сосед протянул руку к Ребел, когда та к немуподбежала. — Просто ей так легче, не беспокоится, что забудет ключи.

Доминик оставил пакеты на кофейном столике и пристально посмотрел на Карлоса. Выглядел тот неплохо. Цвет кожи здоровый, золотисто-коричневый, и никаких кругов под глазами. Карлос был небрит, но он и так почти всегда носил бороду.

— Как себя чувствуешь?

Карлос поудобнее устроился на кушетке, поправляя яркое вязаное одеяло, наброшенное на ноги.

— Уже лучше. Не так уж и больно. Что это такое?

— После пробежки заехал к «Роберто». Подумал, что на троих нам хватит.

— Дом, — произнес Карлос, — ты не обязан...

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Жасмин с большой корзиной уложенного белья. Руссо поспешил ей на помощь.

— Спасибо, Дом. Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Ее губы приятно холодили кожу.

Жасмин была первым жителем дома, с которым Доминик познакомился, когда переехал. Они буквально столкнулись в коридоре. Вскоре после этого ему удалось найти работу для Карлоса в том же клубе, где работал сам, и они подружились.

— Я не знала, что ты придешь.

— Они обед принес, — пояснил Карлос.

Жасмин бросила на Руссо суровый взгляд.

— Доминик...

— Я могу отнести это в спальню? — он поспешил прочь с корзиной белья, прежде чем подруга успела сказать что-то еще.

Жасмин неплохо зарабатывала на татуировках, получая прибыль от нескончаемого потока туристов, которые были без ума от идеи набить тату в Лас-Вегасе. Но операция Карлоса стоила несколько тысяч, и он не сможет приступить к работе еще пару недель, пока идет на поправку. Хотя оба чувствовали неловкость, принимая помощь, им, должно быть, действительно сейчастяжело.

Когда Доминик вернулся в гостиную, никто больше не заикнулся на эту тему, даже когда стало понятно, что еды куплено гораздо больше, чем трое могли съесть за один раз. Во время обеда они весело и непринужденно сплетничали о своих соседях. Жасмин шуршала какими-то хипстерскими органическими лакомствами, которые хранила для Ребел. После завтракаРуссо успел смыться, не позволяя Карлосу и Жасмин впихнуть ему остатки еды с собой.

Его собственная квартира находилась по соседству. Ребел плюхнулась на собачью лежанку в углу гостиной, но Доминик не мог позволить себе отдыхать. Он быстренько принял душ, сел за стол и включил компьютер.

Обычно он вел несколько дел сразу, так что помимо Руиза у него были еще несколько беглецов, поимкой которых он занимался всю прошлую неделю. Большинство из них не отличались изобретательностью. Почти в восьмидесяти процентах случаев поиск беглых преступников занимал один-два дня, причем находили их в тех местах, где не стал бы прятаться никто, у кого есть хоть капля мозгов, например, в доме лучшего друга или на работе. Однако приходилось сталкивался и со случаями, которые требовали кропотливости и сосредоточенности.

Одним из таких стало дело Мэтью Гудвина. Он был студентом местного университета, одним из нескольких членов студенческого братства, против которых были выдвинуты обвинения в изнасиловании пару месяцев назад, и это был единственный из обвиняемых, который сбежал из города еще до решения суда. Словно исчез с лица земли. Доминик использовал уже все известные ему методы поиска, допросил всех, кому Гудвин мог бы довериться, но больше недели не мог выйти хоть на какой-либо след подонка.

Руссо даже предположил, что Гудвин, возможно, покинул штат, а это означало отказ от дела. Охота за головами за пределами штата требовала решения очень многих юридических вопросов и не давала ему права носить оружие.

Доминик проверил статус дел, над которыми сейчас работал, освежая в памяти моменты и планируя очередные шаги по каждому из них в порядке очередности. Он делал это на автопилоте, так что поначалу пропустил некоторую странность, которая должна была сразу броситься в глаза.

Кредиткой Гудвина кто-то расплачивался.

Доминик уставился в экран. Ведение учета по банковским картам — один из первых шагов, которые он предпринимал по отношению к любому беглецу. Гудвин не пользовался ей ни разу с момента своего исчезновения, но сейчас черным по белому написано, что по его кредитке проведена операция на пять долларов и пять центов сегодня в 12: 22 на одной из заправок на севере, около часа езды от Вегаса.

На мгновение Руссо одолели сомнения. Гудвин успешно прятался дольше, чем большинство из беглецов. Зачем же так явно выдавать себя сейчас, тем более покупкой на столь незначительную сумму?

Тряхнув головой, он решил, что это уже похоже на паранойю. В конце концов, люди в бегах могут совершать ошибки. Они устают, становятся чересчур самоуверенными, поддаются минутной слабости или глупости и обнаруживают себя. От этого во многом и зависит успех его деятельности.

Выследить и поймать Гудвина было куда приятнее, чем гоняться за испуганным подростком типа Руиза. Если повезет, насильник окажет Доминику достаточно сопротивления, чтобы у него появился повод слегка поколотить его. Кровь Руссо закипела при мысли об этом.

— Вот ты и попался, мешок с дерьмом, — пробормотал он, усмехаясь и записывая адрес заправки.

Порой охота за головами была столь же хороша, как и азартные игры.

Глава 4

Леви просмотрел запись камеры видеонаблюдения на двадцать пятом этаже здания «Скайлайн», разочарованно вздохнул и перемотал, чтобы взглянуть еще раз. Он пропустил первые пятнадцать минут, затем остановил воспроизведение и ущипнул себя за переносицу.

— Черт.

— Что-то не так? — Мартина поставила перед ним стаканчик кофе.

— От камеры наблюдения никакого толка, — ответил Леви, забирая напиток. — Благодарю, — запоздало добавил он.

Мартина вернулась на свое рабочее место напротив стола Абрамса и тяжело вздохнула, очень характерно для человека, который провел весь день на ногах. Отхлебнув кофе, она спросила:

— Почему? Преступник испортил запись? Или вовсе вывел камеру из строя?

— Он ее развернул.

— Что?

Леви передвинул монитор компьютера к Мартине и еще раз перемотал запись.

— Между лифтом в дальнем углу и точкой обзора камеры есть непросматриваемая зона. Убийца подошел к камере и рукояткой швабры или чем-то ещеповернул ее в сторону. Обзор изменился на сто восемьдесят градусов. Закончив дело, убийца вернулся и установил камеру в исходное положение. Но на видеозаписи нет ни одной секунды с его лицом.

Мартина задумчиво прикусила трубочку, торчавшую из стаканчика.

— Очевидно, преступник заранее изучил здание и знал, где именно расправится с Дрейером.

— Вот-вот. — Леви вернул монитор в исходное положение и снова нажал на паузу. — Я запросил данные всех, кто вчера регистрировался в службе безопасности «Скайлайн», еще пара человек просматривает записи с камер в вестибюле. Нас поставят в известность, если что-то всплывет.

Впрочем, оба понимали: от этого вряд ли будет толк. Но, благодаря камере стало известно, когда убийца появился на двадцать пятом этаже, сколько времени ему понадобилось на совершение преступления и заметание следов, и когда он покинул этаж. Хотя для сорокаэтажного здания с многотысячным штатом и нескончаемым потоком посетителей и курьеров данная информация была не настолько полезна, как хотелось бы.

Преступник мог попасть в высотку в любое время суток, используя законное основание или любой другой предлог, и прятаться внутри несколько часов до убийства Дрейера. Также нельзя утверждать, что он покинул «Скайлайн» сразу после совершения преступления. На самом деле Леви готов поспорить— убийца еще находился в здании в момент, когда они осматривали место преступления. Пока не появятся конкретные подозреваемые, все это ни к чему не приведет.

— Как у тебя продвигаются дела? — поинтересовался Абрамс. В то время, пока он координировал техническую сторону расследования, стараясь ускорить отчеты по следственной и медицинской экспертизам, Мартина занималась допросами членов семьи Дрейера и его коллег.

— Вчера в расписании Дрейера не было ничего необычного. После пяти вечера встреч не назначено, и даже доставку еды он не заказывал. Жена подтвердила информацию о частых задержках на работе. И Дрейер позвонил ей около трех и предупредил, что останется допоздна.

— У кого-нибудь есть причины желать ему смерти?

Леви слушал Мартину, не сводя взгляда с компьютера. Но не получив ответа, оторвался от монитора и заметил, как коллега загадочно улыбается и шевелит бровями.

— Что-то нашла? Выкладывай.

Мартина поставила стаканчик и сложила руки на столе.

— Естественно, все, с кем я общалась, отрицали наличие у Дрейера врагов. Каждый утверждал, какой хороший был парень и что сложно поверить в случившееся. О мертвых — либо хорошо, либо никак. Ну, ты в курсе. Словно насильственная смерть его к лику святых приравняла.

Леви согласно кивнул. Это распространенное и довольно досадное явление при попытке определить мотив преступления.

— Но... Когда я вернулась в участок, у меня состоялся очень занятный разговор с Сингхом из отдела финансовых преступлений.

Мартина для большей интриги замолчала, но Абрамс уже догадывался, к чему она клонит.

— Ты хочешь сказать...

— Дрейер полтора года находится под следствием, — Мартина не скрывала удовольствия. — Дело, конечно, ведут без огласки, но ему инкриминируют растрату и обман инвесторов. Его смерть привела весь отдел в бешенство. Сотни часов работы впустую.

Слегка шокированный таким поворотом событий детектив откинулся на спинку стула. Первым делом Леви занялся проверкой прошлого Дрейера, и официально тот был совершенно чист. С открывшимися фактами дело приобретало иной оборот.

— Сколько человек были в курсе расследования?

— Парочка. Даже Дрейер не знал, как и его супруга, и руководство «Скайлайна». Центральный офис настаивал на неопровержимых уликах, прежде чем обвинять Дрейера в излишнем богатстве и влиянии, поэтому информацией владел узкий круг сотрудников отдела финансовых преступлений.

— А по факту в курсе все.

Мартина фыркнула.

— В яблочко.

Леви призадумался.

— Может быть, кто-то из клиентов сам заподозрил Дрейера в мошенничестве и таким образом решил отомстить.

—Или... — пожав плечами, Мартина потянулась за кофе. — Реальная связь между Дрейером и Кэмпбеллом — они оба преступники.

— Это может быть просто совпадением.

Мартина с многозначительным выражением на лице потягивала кофе со льдом.

— Сингх рассказал что-то еще?

— Ага. Вообще-то он отдал все материалы.

— В каком смысле? — уточнил Леви с нехорошим предчувствием.

Мартина кивнула в дальний конец комнаты. Оглянувшись, детектив заметил офицера, который, аккуратно обходя столы, закатывал в общий зал тележку с картотекой.

— Расследование велось тайно, так что все материалы только на бумаге, — произнесла Мартина. — Будем работать постаринке.

— Потрясающе, — обреченно буркнул Леви, освобождая место на столе.

***

— Я разыскиваю младшего брата. — Доминик показал кассиру на заправке фото в телефоне. — Его бросила девушка, и он смотался, даже не сказав, куда направляется. Я переживаю, что он может натворить глупостей.

Фотография была из Инстаграма Гудвина, на нейон, дерзко улыбаясь, обнимал какую-то девчонку на фоне кампуса. Доминик не понимал, что в этом фото его раздражает больше: то, что он знал о совершенном парнем преступлении, или что Гудвин самовлюбленный малолетний придурок.

Шон, судя по бейджику, висевшему на груди кассира, изучил фотографию и отрицательно помотал головой.

— Я тут с девяти утра и никого похожего не видел. Хотя... — Он нахмурился. — Что-то знакомое. Можно?

— Конечно. — Руссо передал мобильник Шону, чтобы тот мог самостоятельно пролистать Инстаграм Гудвина.

Преследование завело Доминика в типичный пригород с однотипными домами и скромными лужайками. Эта заправка оказалась единственной торговой точкой на несколько километров вокруг. Магазин был забит стеллажами со снэками, а в воздухе витал аромат хот-догов, которые вертелись в автомате на прилавке.

— О, вспомнил! — воскликнул Шон. — Я его видел. Просто без очков не узнал.

Кассир вернул мобильник Руссо. На экране было открыто изображение, где Гудвин стоял на пляже в темно-синих солнцезащитных очках.

— Так значит, он был здесь? — спросил Доминик.

— Не сегодня. Э-э... во вторник, по-моему.

Руссо скептически вскинул бровь.

— Ты уверен, что это был именно он? Четыре дня — приличный срок, чтобы помнить человека, которого видел только мельком, да еще и в очках.

— О, да, я его запомнил, — хмыкнул Шон. Затем указал на кофейный автомат в другом конце магазина. — Этот парень пролил кофе на пол, не удосужился за собой убрать и даже не извинился, просто налил еще один стакан и свалил. Мудак. — Неожиданно Шон замолчал, вспомнив, что речь идет о брате Доминика. — Э-э-э, простите, без обид.

— Не парься. — Руссо махнул рукой, успокаивая Шона. — Он ведет себя, как ребенок… Родители сильно избаловали.

— У меня сестра такая же. Бесит меня, — кассир раздраженно вздохнул. — В общем, в тот день ваш брат накупил кучу еды, наполнил пару канистр бензином и расплатился за все наличкой. Просто швырнул деньги на прилавок.

По крайней мере, скотская натура Гудвина сыграла на руку Доминику.

— Ты случайно не видел, на какой машине он приехал?

— Он пришел пешком. Я не заметил, как он вошел, но взглядом до выхода проводил. Он вышел через боковую дверь.

Руссо покосился в том направлении, но ничего не заметил.

— И что?

— Там нет парковки. Все, кто на машинах, попадают в магазин через центральный вход, но часто к нам заглядывают покупатели из соседних домов. Вот онипользуются боковой дверью. Я видел, как ваш брат шел по тротуару. И ни в какую машину не садился.

— Хм. — Доминик слегка покачнулся на пятках, размышляя над новой информацией. Приятно осознавать, что находишься на верном пути. Хотя изначально сюда его привела кредитка Гудвина, которой тот сегодня воспользовался. Интуиция с удвоенной силой намекала на какую-то нестыковку. — Ты уверен, что не видел его сегодня?

Шон пожал плечами.

— На сто процентов. Но это не значит, что он тут не появлялся.

Кассир был прав. Доминик мог бы расспросить еще парочку сотрудников заправки, но это уже не имело значения. Важно было то, что Гудвин сюда приходил и, вероятно, скрывался где-то поблизости.

Руссо поблагодарил Шона за уделенное время, купил бутылку холодного чая и протеиновый батончик и вернулся к своему пикапу. В этот раз он не взял с собой Ребел, потому что не знал, сколько пробудет в отъезде. Доминик завел двигатель и покинул стоянку.

Предстояло прошерстить всю семью Гудвина, друзей и знакомых, у кого он мог скрываться в этом городе. Парень явно прибыл сюда неслучайно. Если он задержался, значит, есть надежное убежище...

Внимание Доминика неожиданно привлек рекламный щит на обочине, и он рефлекторно нажал на тормоз. Машина, следующая позади, надрывно просигналила.

Он жестом извинился, махнув в открытое окно, и съехал на обочину, пропуская машину. Затем снова посмотрел на билборд.

«Жилищный Комплекс «Бриллиант Эстейтс» —гласила крупная белая надпись над изображением привлекательного дома в испанском стиле. «Собственность компании-застройщика «Сивер». Ниже маленькими буквами имелась приписка: «Почувствуй себя как дома».

Все выглядело вполне нормальным, вот только рекламный плакат выцвел и потрепался, и никакой строительной техники за кирпичными стенами, обозначавшими вход на территорию, не наблюдалось, да и большинство домов оставались недостроенными.

Руссо погуглил и подтвердил свои подозрения. Компания «Сивер» обанкротилась три месяца назад, и земля, отведенная под строительство, еще не была перепродана, поэтому здесь осталось кладбище недостроенных и заброшенных домов, которые могли послужить убежищем для трусливых юных насильников, побоявшихся столкнуться с последствиями собственных действий.

Доминик ухмыльнулся и выехал на дорогу.

Он припарковался в нескольких кварталах от заброшенной стройки, потому что рев въезжающего на территорию жилого комплекса автомобиля выдал бы Доминика с потрохами. Перед тем как покинуть пикап, Руссо нацепил бронежилет, наплечную кобуру и прикрыл все это ветровкой. Осторожность не помешает.

Доминик пешком добрался до жилищного комплекса «Бриллиант Эстейтс» и, остановившись у низкого ограждения, осмотрел окрестности. Дома были в том же испанском стиле, как и на рекламном щите, с невысокими покатыми крышами, эркерными окнами и дверьми, кое-где были установлены металлические решетки, а некоторые здания даже были отделаны плиткой. Руссо не знал размеры застройки, поиски представляли пугающую перспективу, но многие дома можно было исключить уже сейчас: в первую очередь те, что стояли без крыши или стен.

Предположив, что Гудвин выбрал дом подальше от главной дороги, Доминик двинулся вдоль недостроенных домов, и, как только автомобильная дорога скрылась из виду, вытащил пистолет.

В данный момент он больше опасался засады, нежели попытки бегства. Гудвин умен и понимал, насколько глупо сейчас бежать. День клонился к вечеру, но было достаточно светло, и вся территория отлично просматривалась. Любой, кто пробежит здесь, немедленно привлечет к себе внимание.

Нет, если Гудвин пронюхал о приезде Руссо, то с места не сдвинется. Не имея ни малейшего представления о конкретном местонахождении парня и о том, есть ли у него оружие, Доминик тщательно исследовал подходящие дома один за другим.

Руссо ушел в отставку не так давно, и профессиональная подготовка еще приносила свои плоды. Конечно, работа в одиночку отличалась от действий в слаженной команде, но тактические приемы и мышечная память до сих пор ему помогали. Доминик в ботинках на мягкой подошве передвигался бесшумно, проскальзывая в каждый дом и покидая его, словно призрак, чутко реагируя на малейшее движение или еле различимый звук.

Обследовав четыре дома, он заметил неподалеку портативный генератор, от которого тянулись змеями удлинители до пустого проема, где по плану должны быть стеклянные двери. Вот для чего Гудвину понадобился бензин.

Доминик приблизился к дому, сканируя окна, но не заметил никакого движения. Проникнув во внутренний дворик, он обнаружил неработающий и уже остывший генератор. Неужели Гудвин покинул это укрытие?

С оружием наготове Доминик переступил порог и сделал несколько шагов в сторону гостиной, но резко заткнул нос, спрятавшись лицом в предплечье.

Боже, Доминику знаком этот запах. Нескольких лет оказалось недостаточно, чтобы из памяти выветрилось зловоние мертвой плоти, брошенной на пустыре. Хотя в последний раз этот смрад Руссо ощущал на другом конце света.

Сдерживая тошноту, Доминик опустил руку и заставил себя несколько раз глубоко вдохнуть, стараясь хоть немного привыкнуть к вони. Совладав с собой и угомонив содержимое желудка, он тщательно исследовал комнаты на первом этаже, а потом поднялся за проводами удлинителя по лестнице.

Руссо оставался начеку, хотя чувствовал, что опасность давно миновала. Кто бы ни умер в этом доме, случилось это несколько дней назад.

Удлинители вели в спальню, поэтому Доминик решил оставить ее напоследок, исследовав оставшиеся комнаты, где никого не обнаружил. А потом он приоткрыл последнюю дверь.

— Ох, бля, — он опустил пистолет.

Хрена с два Мэтью Гудвин теперь сможет ухмыляться.

То, что когда-то было симпатичным молодым парнем, теперь превратилось в темный, раздувшийся труп, над которым кружили мухи. Мэтью сидел на расстеленном на полу матрасе, прислонившись спиной к стене. Горло было перерезано от уха до уха, а одежда и простыни почернели от засохшей крови.

Стараясь ни к чему не прикасаться, Доминик прошел внутрь. Гудвин сидел перед маленьким телевизором, к которому и вели удлинители, подключенные к генератору во дворе, но без электричества экран давно погас. Самой странной была левая рука, крепко сжимавшая пивную бутылку, словно Гудвин собирался из нее отпить.

Как такое возможно? А это еще что...

Доминик нахмурился и пристально посмотрел на руку Гудвина. В кулак было что-то вставлено, как раз там, где пальцы прикасались к стеклу бутылки.

Это была обычная игральная карта — семерка пик.

Глава 5

— Ты скажешь, или я? — Мартина Валькур обратилась к Леви с иронией, которая осталась Доминику непонятной.

Абрамс вместо ответа шумно выдохнул и провел рукой по коротким вьющимся волосам.

Весь дом кишел сотрудниками местного полицейского управления, и они не отпускали Руссо уже несколько часов. Он чувствовал себя уставшим, взвинченным и шокированным ужасными обстоятельствами произошедшего. Но сильнее бесило то, что он ничего не заработал. Больше всего сейчас хотелось вернуться домой и лечь спать, но пришлось звонить Жасмин и просить присмотреть за Ребел. Полиция не отпускала Доминика, пока по необъяснимым причинам не появились Леви и Мартина.

— Не могу понять, что вы здесь забыли, — сказал Руссо. Он стремительно терял терпение. — Разве это убийство в вашей юрисдикции?

— Нас вызвали, — коротко ответил Абрамс.

Настроения мириться с характером детектива как-то не было.

— Тогда какого хрена до сих пор не отпустилименя? Я уже дал показания.

— Ты прикасался к телу? — спросил Леви, не сводя глаз с трупа Гудвина.

Доминик гневно раздул ноздри.

—Разумеется, я его не трогал. За кого ты меня принимаешь?

— Ты без перчаток.

— Да я, мать вашу, искал беглеца и даже не думал, что окажусь на месте преступления. Я ни к чему не прикасался, ни до, ни после.

— Нам все равно придется снять у тебя отпечатки пальцев. — Детектив опустил взгляд на ботинки Доминика. — И подошвы тоже.

— Я сейчас такой след оставлю! — воскликнул Руссо. — Прямо на твоей проклятой...

Мартина кашлянула. Доминик резко заткнулся, почувствовав неловкость за свою несдержанность. Он легко выходил из себя, когда был голодным и уставшим.

— Я понимаю, что местным ты уже давал показания, — произнесла Мартина, — но может, повторишь для нас еще раз?

— Конечно, без проблем. — Руссо всегда симпатизировал Мартине, которая не придавала особого значения его росту, хотя он был выше сантиметров на тридцать. Доминик вкратце пересказал, почему искал Гудвина и как именно его обнаружил. И в завершении, еще раз глянув на тело Мэтью, добавил:

— За свою жизнь я повидал немало трупов, но ни одного в подобной... позе.

Именно это сильнее всего тревожило Руссо. Недавно один из коронеров сообщил, что рука Гудвина была приклеена к пивной бутылке. Приклеена!

— Может, выйдем в коридор? — предложила Мартина, взглянув на Доминика.

Он не собирался спорить. Большую часть времени Руссо провел на заднем дворе подальше от трупного запаха и вернулся в спальню только с приездом Леви и Мартины. Будь его воля, ноги бы его здесь больше не было.

Все трое вышли к лестнице.

— Значит, обвиняемый в изнасиловании, — пробормотал Леви.

У Доминика сложилось впечатление, что детектив разговаривает сам с собой, но Мартина поспешила ответить.

— Ага. И он умер раньше Дрейера.

— Три трупа меньше, чем за неделю — довольно короткий период.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — перебил Доминик.

Оба детектива обернулись с вежливым выражением на лицах.

— В смысле? — спросил Леви.

— Хватит придуриваться. —Руссо раздраженно сбросил с себя ветровку. Он уже избавился от бронежилета, но в доме без кондиционера по-прежнему стояла духота. — Местные полицейские из-за обычного убийства не стали бы вызывать детективов из центрального управления. Сколько работаю здесь, ни разу не замечал, чтобы убийство обставляли в такой ужасной манере. Попахивает каким-то психическим расстройством.

— Мы не имеем права делиться подробностями текущего расследов... — начал Леви.

— Меня сюда заманили, — Доминик поймал на себе недоуменные взгляды и решил уточнить. — Ну, не меня конкретно. А человека, отправленного на поиски Гудвина.

— Поясни, — попросила Мартина, нахмурившись.

Доминик объяснил, почему искал Гудвина в данном жилом комплексе, но не стал вдаваться в подробности.

— Я приехал именно сюда только потому, что кредиткой Гудвина воспользовались на ближайшей заправке. Сегодня.

Мартина и Леви обменялись удивленными взглядами. Руссо понимал, что они пришли к тем же умозаключениям, что и он сам.

— Должно быть, убийца просчитался, — заключил Абрамс. —Онмог найти Гудвина, но совсем не рассчитывал, что удастся кому-то еще. Если бы он никак не привлек внимание, тело в лучшем случае могли обнаружить через несколько дней.

— Это да, — сказал Доминик. — Но большинство преступников из кожи вон лезут, чтобы не были обнаружены тела их жертв. Они не оставляют их в людных местах и не падают сигналов. Знаешь, кто так поступает? — Руссо скрестил руки на груди. — Серийные убийцы с крышей набекрень.

— Это не то...

— Три трупа, — перебивая, продолжил Доминик. — Ты сам об этом сказал. И я имею право знать, что тут происходит...

Леви взмахнул рукой и рявкнул:

— Доминик, ты давно не на службе и не имеешь отношения к правоохранительным органам. Ты гражданское лицо. Поэтому, если тебе так необходима информация по делу, то можешь подать заявку в департамент на общих условиях.

На этих словах Абрамс развернулся и скрылся в спальне. Руссо смотрел ему вслед, вне себя от негодования, едва сдерживая желание нагнать и продолжить разговор. Вместо этого он размял шею и опустил руки в надежде расслабиться. На карту была поставлена его профессиональная репутация.

— Он теперь еще и кусается? — поинтересовался Доминик у Мартины.

Та слабо улыбнулась.

— Типа того. После перестрелки стал слишком раздражительным.

Руссо уставился на нее в изумлении.

— Леви участвовал в перестрелке?

— Да, ты разве не знал? — спросила она, не скрывая собственного удивления. — Тот случай в «Тропикане» несколько недель назад?

Доминик, конечно, слышал об этом, весь Лас-Вегас был в курсе. Какой-то парень решил ограбить супермаркет на бульваре Лас-Вегас-Стрип, попутно застрелил одного из продавцов, а потом, преследуемый полицейскими, побежал к развлекательным центрам. Оказавшись в ловушке в вестибюле «Тропиканы», преступник выхватил из толпы маленького мальчика и использовал его как щит. Офицер, находившийся на месте происшествия, был вынужден применить оружие. Доминик просто не знал, что это был Леви.

Он провел ладонью по своему лицу. Черт. Руссо был на месте детектива и никому не пожелал бы такое пережить.

— Если ты все-таки хочешь вернуться домой до полуночи, — произнесла Мартина и достала блокнот и ручку. — Расскажешь, где и когда использовалась карточка Гудвина?

***

Леви постучал в дверь кабинета Наташи Стоун и, услышав ее радостное: «Войдите», — переступил порог.

Несмотря на миниатюрность, кабинет был теплым и уютным. Основную часть занимали мягкое кресло и небольшой диван, которые разделял низкий журнальный столик. Задвинутый в угол письменный стол был заставлен книгами и фотографиями супруга и сына Наташи. На стенах висели плакаты в стиле поп-арт с мотивирующими лозунгами, типа: «Не попробуешь — не узнаешь! »

И все же обстановка была недостаточно домашней, чтобы ослабить нервозность Леви.

Молочную кожу Наташи усыпали веснушки, а каштановые волосы были собраны в пучок на затылке.

— Рада, что ты все же смог прийти, — искренне сказала она, хотя любой другой на ее месте приправил бы свои слова долей сарказма.

— Да, прости за прошлый раз. — Наташа жестом пригласила детектива присаживаться, и он опустился на мягкий диван. — Я искренне ценю, что ты согласилась встретиться в воскресенье, но, может, не будем затягивать? У меня сейчас очень важное расследование.

— Я наслышана. — Наташа закинула ногу на ногу. — Это связанно с серийным убийцей?

Леви изумленно распахнул рот, а Наташа сочувственно улыбнулась.

— Прости. Но кота в мешке не утаишь. Весь департамент только это и обсуждает.

— Ох, твою ж мать.

Впрочем, по итогам вчерашнегодня не стоило удивляться. После смерти Дрейера сержант Вен, возглавлявший их команду из шести детективов, связался с другими юрисдикциями. Он пытался выяснить, не зарегистрированы ли в Неваде еще убийства, где фигурировала семерка пик. Но теперь слишком много людей в курсе событий и скрывать детали произошедшего становилось сложнее.

— Как бы то ни было, встретились мы по другой причине, — сказала Наташа. — Но можем продолжить и эту тему, пока ты не настроишьсяпоговорить о перестрелке.

— Мы уже все обсудили.

— Да, — мягко произнесла она, — но прогресс пока незаметен. Тебя все еще беспокоят кошмары?

Леви впился пальцами в подлокотник дивана и коротко кивнул.

Всю жизнь Абрамс боялсяоказаться в безвыходном положении, скрываясь от врага, — как в классических фильмах ужасов, которые с детства его очень пугали. Много лет его беспокоили подобные кошмары, и хотя детали менялись, прежним оставался парализующий страх при каждом пробуждении.

Особенно частыми и яркими сны становились в периоды сильного стресса. С тех пор как Леви застрелил Дейла Слейтера, стало еще хуже, чем в... университете.

В повисшей тишине Наташа терпеливо ждала, когда Леви заговорит, но тот молчал.

Сложив руки на коленях, она наклонилась вперед.

— Леви. Ты прекрасно знаешь, что сейчас я понимаю тебя как никто другой.

Когда-то Наташа работала по специальности — социальным работником — и занималась жертвами домашнего насилия. Абрамс в то время служил обычнымпатрульным офицером. Однажды Наташа навещала подопечную, когда в дом ворвался разъяренный муж. Наташа спрятала двух ее дочерей, затем вернулась на кухню, но женщина была уже мертва. И в этот момент на Наташу набросился муж убитой. Во время борьбы она смогла вырвать нож из его руки, чтобы выжить, нанесла удар.

Так они и познакомились с Леви. Именно Абрамс отреагировал на звонок соседей, но не успел вовремя. Он обнаружил Наташу перед шкафом, куда она спрятала маленьких девочек, уставившейся в пустоту остекленевшим взглядом. У нее было несколько ран. Следующие полчаса до приезда скорой Наташа ни на что не реагировала. Но когда оцепили место преступления и девушку усадили в машину медиков, она едва различимо попросила Леви поехать с ней. Он согласился и остался с ней на всю ночь.

Абрамс разволновался, что его молчание сочтут за недоверие, и решил заговорить.

— Я уверен, ты не станешь думать обо мне хуже или как-то еще... — произнес он, а затем замешкался. — Когда ты... когда убила Меррита, ты испытывала... стыд?

Наташа молчала слишком долго, поэтому Леви решил, что обидел ее.

— Стыд? — переспросила она спустя некоторое время. — Не вину?

— А есть разница?

— Да, и очень большая. — Она поудобнее устроилась в кресле. — Чувство вины обычно ассоциируется с чем-то конкретным... Ты уверен, что ошибся. В то время как стыд связан с социальной неприемлемостью содеянного. И вместо мысли: «Я сделал что-то не так», — появляется другая: «Со мной что-то не так». — Она замолчала, дав Леви время на осознание. — Поэтому ответом на твой вопрос будет: да, я чувствовала себя виноватой в смерти Меррита настолько, что несколько недель не могла ни есть, ни спать. Но мне никогда не было стыдно. Жаль, что в этой ситуации был лишь один выход, который привел к смерти Меррита, но я имела полное право защитить себя и девочек.

Леви водил пальцами по обивке дивана, изучая ее текстуру. Внезапно у него перехватило дыхание, и подступила тошнота.

Наташа склонила голову набок.

— Леви, тебе стыдно?

— Да, — ответил он едва различимо.

— Почему?

Простой вопрос, заданный безо всякого осуждения и каких-либо предположений. Детектив медленно выдохнул и уставился в одну точку на стене за плечом Наташи.

— Я полицейский. И обучен выходить из критических ситуаций без жертв. Я должен был спасти мальчика, не убив при этом Слейтера.

— В своем официальном рапорте и на наших прошлых встречах ты утверждал, что Слейтер паниковал и давно вышел из стадии, когда с ним можно вести переговоры. Все свидетели происшествия это подтвердили.

Леви согласно кивнул. Действительно, убегая от преследователей, Слейтер оказался в ловушке, окруженный людьми. Он взял в заложники маленького мальчика. К тому времени, когда Абрамс откликнулся на призыв всех ближайших подразделений, Слейтер уже понимал, что вариантов у него нет. Он крепко прижимал дуло пистолета к подбородку мальчика, и палец на спусковом крючке нервно подрагивал.

— Слейтер был в шаге от убийства мальчика. И тогда, и сейчас я продолжаю в это верить. — Леви провел ладонью по лицу. — Но меня терзает мысль, что мог поступить иначе, будь я действительно хорошим полицейским. Мне стоило настойчивее его убеждать или... просто ранить, а не убивать.

— Почему ты выстрелил в голову? — спросила Наташа.

Абрамс опустил руку и пристально посмотрел на собеседницу. Она спокойно встретила его взгляд.

— Ты предпочел выстрелить в голову, понимая, что шансов выжить у Слейтера не останется, если, конечно, не произойдет чудо. Почему?

Леви вспыхнул от негодования:

— Он использовал ребенка в качестве щита, полностью прикрывая им тело. Пистолет был у самого горла мальчика. И если бы я прострелил Слейтеру ногу, он наверняка неосознанно нажал бы на спусковой крючок. Так что выстрел в голову был единственно верным...

Леви замер на полуслове. Наташа наблюдала за ним с небольшой улыбкой.

— Я все понял.

— Ты убил Слейтера не из-за отсутствия компетентности или по какой-то иной зловещей причине, — произнесла Наташа для большей ясности. — Ты убил его потому, что существовало только два выхода: оставить живым Слейтера или спасти мальчика. Преступник понимал, на что шел, когда грабил магазин, нападал на продавца и брал заложника. Он рисковал жизнью по собственной воле. Было бы лучше, если бы у обоих был шанс выжить? Безусловно. Но такого варианта не было, и это не твоя вина. А только его.

На мгновение Леви закрыл глаза, чувствуя как постоянное напряжение в груди ослабло. Он не мог полностью принятьсказанное Наташей, тем более после продолжительного истязания чувством стыда и отвращения к самому себе. Однако впервые с момента перестрелки Абрамс почувствовал, что, возможно, все-таки сможет это преодолеть.

— Спасибо, — сказал Леви и открыл глаза.

— Именно поэтому я здесь. — Наташа придвинула к нему коробку с домашним печеньем. — Не возражаешь, если мы немного поболтаем о том, как отреагировали на произошедшее твои коллеги?

Леви согласился, и остаток беседы больше походил на дружеское общение, чем на профессиональную консультацию. Верная своему слову, Наташа закончила через полчаса вместо положенного часа. Провожая Абрамса, она подмигнула и вручила печенье для Мартины.

Выходя из кабинета, Леви столкнулся со следующим посетителем, на автомате извинился и оглянулся.

— Кит?

— Приветствую, детектив, —Кит Чапман натянуто улыбнулся. Он выглядел паршиво: бледная кожа, красные глаза, темные круги под ними можно принять за синяки.

— Ты в порядке? — спросил Леви, хотя и так знал, каким будет ответ. Кит находился в вынужденным отпуске после избиения подозреваемого, который в итоге оказался в больнице. Чапману еще не предъявляли конкретных обвинений, но все складывалось не в пользу полицейского. Может, его и не посадят за решетку, но адвокат подозреваемого, известный своей хваткой питбуля, обеспечит Чапману потерю должности и работы.

Кит кивнул. Движение было странным, отрывистым и выглядело непроизвольным. Он поморщился и моргнул несколько раз.

— Я пришел на консультацию.

—Конечно. — Леви отступил в сторону, пропуская Кита в кабинет, и хмуро посмотрел на закрывшуюся дверь.

Неожиданно зазвонил мобильник, и Абрамс тут же выбросил Чапмана из головы и направился в общий зал, доставая телефон и глядя на высветившийся номер.

— Привет, мам.

— Леви, это я — твоя мама. — В голосе Нэнси Абрамс легко определялся легкий акцент уроженки Северного Нью-Джерси. Сейчас она говорила слишком громко — явный признак, что телефон на громкой связи.

Губы Леви дрогнули в улыбке.

— Да, я узнал. Привет.

— Твой отец тоже на проводе.

— Привет, Леви! — проорал в трубку Соул.

Поморщившись, детектив отстранил аппарат от уха.

— Привет, пап. Что у вас стряслось?

— Почему до нас доходят новости, что ты не посещаешь консультации? — спросила Нэнси.

Леви резко остановился посреди коридора.

— Что?

— Вчера нам звонил твой молодой человек. Он о тебе очень беспокоится, сынок.

За три года отношений со Стэнтоном, мама почти всегда называла его «твой молодой человек», а не по имени. Леви так и не понял, с чем это связано.

— И что он сказал? —он снова зашагал, теперь уже в более резвом темпе, раздражение распаляло. Не впервые Стэнтон втихую советовался с его родителями по поводу Леви и его здоровья. Он вел себя как наседка, а Абрамс к подобным отношениям не стремился.

— Что ты не хочешь обсуждать ни с ним, ни с кем-то еще свои проблемы. — Нэнси вздохнула, не скрывая обеспокоенности. — Что тебя снова мучают кошмары, и ты вскакиваешь среди ночи, а потом не можешь заснуть. Что ты избегаешь встреч со своим терапевтом.

— Она не терапевт, а консультант, — поправил Леви, потому что только в этом мама ошиблась. — Ты же знакома с Наташей.

— О, да. Она мне нравится, — снова влез в разговор Соул. — Рыженькая, хорошенькая, да?

— Что значит рыженькая-хорошенькая? — возмутилась Нэнси.

— А что, я не могу просто полюбоваться?

— Мам, пап, пожалуйста, — прервал их Леви. Он вышел в общий зал и заметил пустующее место Мартины. Положив пакет с печеньем возле клавиатуры на ее столе, Абрамс уселся в собственное кресло. — Я только что с консультации. Со мной все в порядке, клянусь.

— Ты же знаешь, как мы за тебя переживаем. Такая опасная работа, и ты так далеко...

— Вы можете приезжать, когда захотите. Мы всегда вам рады. —Леви подвигал мышку, чтобы вывести компьютер из спящего режима. — Слушайте, мне нужно возвращаться к работе.

— Хорошо, — произнесла Нэнси. — Не сердись на своего молодого человека. Он тебя очень любит.

— Я знаю.

— Но не сильнее, чем мы.

— Мам, — раздраженно произнес Леви. Он ввел пароль в рабочий аккаунт, взглянул поверх монитора... и удивленно моргнул, увидев Доминика Руссо, который пересекал общий зал со значком посетителя на груди и двумя стаканчиками кофе в руках.

— Бога ради, Нэнси, пусть мальчик работает, — произнес Соул на том конце провода.

— Да-да. Будь осторожен, Леви, и не забывай про консультации. И еще — на этой неделе годовщина свадьбы бабушки и дедушки. Обязательно пришли им открытку и...

Она продолжала свои причитания в трубку, но детектив отвлекся на Доминика, который, подойдя к его столу, уставился на Леви с высоты своего колоссального роста.

— Хорошо, обещаю, — ответил Абрамс, не забывая, что Руссо слышит разговор, но только наполовину понимает, о чем речь. — Да... Да... Люблю вас обоих. Пока. — Сбросив вызов, детектив бросил телефон на стол.

— Все в порядке? — спросил Доминик.

—Да. Просто мама за меня переживает... — Леви тяжело вздохнул и помотал головой. — Ты не поймешь.

— Ну да, — ответил Руссо. — Ведь матери с итальянско-американскими корнями славятся своей сдержанностью и холодностью.

Абрамс фыркнул, невольно развеселившись.

— Что-то хотел? — дружелюбно спросил он.

Доминик протянул ему стаканчик.

— Предложить мир.

Леви захлестнуло чувство вины. Он прекрасно понимал, что вчера вел себя не самым лучшим образом, видел же, насколько вымотан и расстроен Доминик, но все равно задевал его только потому, что сам был на взводе. В итоге Руссо приехал сам и первым пошел на примирение...

Детектив вспыхнул от смущения, не находя в себе сил принять кофе.

— Тебе не стоило...

Доминик покачал стаканчиком.

— Выглядишь так, словно тебе это не помешает,

— Спасибо, — Леви забрал напиток.

— Не против, если я присяду? —Доминик указал на пустующий стул Мартины.

— Нет, конечно. Понятия не имею, куда запропастилась Мартина.

Руссо приземлился в кресло, которое тут же опасно заскрипело. Боже, он такой огромный, словно гранитный колосс. Где он покупает рубашки, которые нормально сидят на этих исполинских плечах?

Глотнув кофе, Доминик поставил свой стакан на стол.

— Вчера вечером я вел себя, как придурок. Обычно я себе этого не позволяю...

— Пожалуйста, не извиняйся, — выпалил Леви. — Я понимаю, что сам тебя спровоцировал, прости. Я сам был не в лучшем состоянии.

Доминик смотрел на него несколько секунд.

— Мартина частично объяснила мне причины, — спокойно произнес он.

Леви отвел взгляд.

— Она не должна была за меня извиняться.

— Я сказал, что она объяснилась, а не извинилась.

Абрамс, не желая развивать эту тему дальше, отпил кофе. И закашлялся, зажимая рот.

— Господи, что это? — спросил Абрамс, когда смог говорить.

— Черный кофе с максимальным количеством шотов эспрессо, на которые мне удалось уговорить бариста. Практически реактивное топливо. А что, разве тебе такой не нравится?

— Да. Просто я не ожидал...

Он не думал, что Руссо знал о его предпочтениях. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: они неоднократно встречались на мероприятиях, где предлагали кофе. Доминик был охотником за головами, а до этого рейнджером, поэтому полагался на свою наблюдательность не меньше, чем детектив убойного отдела. Леви тоже помнил, какой кофе предпочитает Доминик: с большим количеством молока, сахара и всевозможных ароматных сиропов.

Абрамссделал еще глоток, наслаждаясь приливом нездоровой дозы кофеина.

— Кофейный подкуп— единственная причина, по который ты ко мне пришел, или есть еще?

— Есть, — ответил с улыбкой Руссо. — Я надеялся, что, хорошенько выспавшись, ты станешь сговорчивее.

— Иными словами, я должен был выспаться.

Доминик вскинул брови, не купившись на слова Леви.

— Ладно, — произнес Абрамс. — Для протокола: ты —гражданское лицо, и я считаю неуместным делиться с тобой подробностями расследования. Но учитывая не совсем стандартные обстоятельства — и особенно то, какое воздействие на тебя оказываю я — должен признать, что проще ответить на некоторые вопросы. Держать тебя в полном неведении может быть опрометчиво.

— Слишком много словесных наворотов, можно просто сказать: «Конечно, я кое-что расскажу».

— Так ты хочешь знать, что происходит, или как? — рявкнул Леви, но в полсилы. Кофе значительно улучшил его настроение.

Доминик вскинул руки в знак капитуляции.

— Значит, я был прав? Это маньяк?

— Очень похоже. Сейчас три убийства с одинаковым почерком — все трупыс перерезанным горлом, оставлены в «живых» позах, игральная карта в качестве визитки. Единственная очевидная связь между жертвами — их всех обвиняли в серьезных преступлениях, наказание за которые они так и не понесли.

— И больше ничего?

Леви пожал плечами.

— Все белые, но это, вероятно, совпадение. Гудвин немного моложе остальных. Все убитые принадлежали к разным социальным слоям и имели разное образование, они никак между собой не пересекались.

— Если маньяк выбрал их из-за преступлений, тогда...

— Да, убийца считает себя героем-мстителем.

Руссо откинулся на спинку стула и тихо присвистнул.

— На месте убийства Гудвина не было следов борьбы. Кровь разбрызгана под таким углом, словно его убили во сне.

— Это еще одна общая черта для всех убийств, — Леви был впечатлен тем, что Доминик это заметил. Он долго думал, стоит ли делиться остальной информацией, и в итоге решил, что хуже не будет. Руссо в отличие от большинства сотрудников департамента хотя бы мог держать рот на замке. — У первой жертвы нашли в крови кетамин. Сначала это не показалось странным из-за пристрастий убитого, но выяснилось, что другие жертвы не оказывали никакого сопротивления. Сейчас я жду результаты токсикологической экспертизы.

— Кетамин, говоришь? — уточнил Доминик. —«Клубный» наркотик. Он не настолько популярен, но я знаю, что его распространяли в «Скате».

— Мы отправили запрос в Бюро по борьбе с наркотиками.

Доминик нахмурился.

— Обычно кетамин не распространяется в больших объемах, как марихуана или амфетамин. Его чаще всего покупают у «знакомого знакомого». Уличные продажи крайне редки.

— Не сомневаюсь, наши сотрудники в курсе, — сухо ответил Леви.

— Я мог бы...

— Нет. Теперь ты все знаешь только потому, что заслуживал объяснений после вчерашнего. Я не предлагал тебе присоединиться к расследованию.

Доминик открыл рот, чтобы возразить, но его прервала Мартина. Она вошла в общий зал с пакетом из кондитерской и удивленно выгнула бровь, обнаружив Руссо на своем рабочем месте.

— Прошу прощения, детектив. — Доминик поднялся с места и придержал для Мартины стул. — Просто забежал поздороваться

Она многозначительно уставилась на стаканчики с кофе, наверняка отметив одинаковые логотипы и сделав определенные выводы.

— Я думала, мы надоели тебе еще вчера вечером.

— Это невозможно, — галантно ответил Руссо. — Но мне пора бежать. К счастью, в Вегасе никогда не бывает недостатка в беглецах. До встречи!

Он отсалютовал Леви своим кофе и ушел. Мартина передала Абрамсу клюквенный кекс из пакета.

— И зачем он приходил на самом деле?

Леви сорвал обертку, искренне недоумевая, почему все женщины стремятся накормить его.

— А ты как думаешь? Хотел получить информацию по делу.

— И как, удачно?

— Ага. Я рассказал ему то, что известно всему участку, и если не я, так кто-то другой с ним поделится. К тому же он все равно не отстал бы. Ты же знаешь, каким надоедливым бывает Доминик.

— О, да, ужасный человек, — сказала Мартина. — Большой, сильный парень зарабатывает на жизнь поиском беглецов и всегда находит время принести тебе кофе утром. — Она притворно содрогнулась. —Какой кошмар.

Леви скомкал обертку от кекса и швырнул в Мартину, а она расхохоталась в ответ.

Глава 6

Доминик припарковался у обочины родительского дома на севере Лас-Вегаса. Вдоль улицы росли кипарисы и пальмы, а дома с черепичными крышами в стиле ранчо были выкрашены в розовые и персиковые тона. На каждой лужайке буйно цвели равнодушные к засушливой жаре растения, а на горизонте под ясным голубым небом виднелись окутанные туманом горы.

На ярком коврике перед входной дверью красовалась надпись: «Без вина не приходить». Доминик вытер ноги и, переступив порог, спустил Ребел с поводка. Она тут же, ошалелая, помчалась на кухню.

— Я дома! — крикнул он, повесив поводок на вешалку.

— Ты опоздал! — прокричала в ответ его мать Рита из глубины дома.

Руссо закатил глаза. А мгновение спустя его окружиластайка шумных детей в возрасте от двух до восьми лет. Они дергали его в разные стороны и старались друг друга перекричать.

— Покрути меня, дядя Дом, — попросила племянница Натали.

— Когда ты последний раз ела? — поинтересовался он, воспоминания о сладко пахнущей розовой блевотине все еще свежи в памяти.

—Утром.

Он с легкостью поднял Натали и помог ей сделать сальто в воздухе. Конечно, это вызвало шквал просьб, дети расталкивали друг друга, чтобы заполучить право быть следующим. Осчастливив каждого, Доминик мягко отказал мольбам о продолжении и поднял с пола двухлетнего племянника. Закинувмалыша на плечо, он стал пробираться сквозь ребятню в глубь дома.

В большом пространстве, объединившем кухню и столовую, за длинным столом собрались его четверо братьев и сестер с супругами и бабушка Сильвия по отцовской линии. Дети резко бросились к Ребел, которая перекатилась на спину и задергалась в экстазе от многочисленных ласк.

— Простите за опоздание. — Доминик опустил племянника на пол и поцеловал бабушку. — Привет, бабуль.

В ответ она нежно погладила его по щеке. После смерти мужа двадцать лет назад, Сильвия переехала в дом своих детей. Ишесть лет назад после смерти ее сына, отца Доминика, свекровь и невестка, Сильвия и Рита, очень сблизились, да так, что мало кто сомневался в их кровном родстве.

— А что случилось? Часы потерял? — спросила стоявшая у плиты Рита. В отличие от миниатюрной и хрупкой Сильвии, мать Доминика была высокой — выше ста восьмидесяти сантиметров. Постриженные под каре волосы все еще оставались черными, как смоль, несмотря на возраст — Рите было уже шестьдесят. Поверх цветастого платья, припасенного для воскресных выходов в церковь, она повязала фартук.

Доминик пересек кухню и чмокнул мать в щеку.

—Надо было кое с кем встретиться, а пробки в городе просто адские.

— Ну, тогда поможешь мне с посудой после ужина.

Он вернулся к общему столу и занял свое обычное место. Доминик был третьим из пяти детей, но единственныйоставался не женатым. К тому же очень скоро станет единственным, у кого до сих пор нет детей, поскольку несколько недель назад младшая сестра Джина объявила о своей первой беременности.

Анджела, самая старшая, подняла бутылку вина.

— Выпьешь?

— Нет, спасибо. Мне еще сегодня работать.

— Барменом или охотником за головами? — поинтересовался брат Винсент.

— Барменом. — Доминик налил себе воды из кувшина, а собравшиеся вернулись к разговору особытиях в офисе Говарда, мужа одной из сестер.

— Так вот, явно мошенническая схема, новый бзик Бони: отправляешь какой-то компании несколько капель своей крови, а они присылают якобы специально разработанный витаминный курс. — Говард закатил глаза. — Теперь ее стол смахивает на аптеку и заставлен пузырьками. Клянусь богом, в них явно просто подкрашенная вода. Хотя чему тут удивляться, эта сумасшедшая однажды проделала немалый путь до «Примм» и отстояла в очереди целых три часа, чтобы купить лотерейные билеты с джекпотом больше полутора миллиардов...

За столом все напряженно замолчали. Тереза, сестра Доминика, сильно ткнула Говарда локтем в бок.

— Черт, прости, Дом, — произнес тот, покраснев.

— Все в порядке, — ответил Руссо.

— Ничего подобного. — Тереза прожигала взглядом виновато опустившего голову Говарда.

Продажа лотерейных билетов в Неваде была вне закона, но обитателям Лас-Вегаса не составляло труда добраться до лотерейного супермаркета в Калифорнии, чтобы их приобрести. Через несколько месяцев, после увольнения из армии, Доминикза один день потратил почти тысячу долларов на лотерейные билеты. Он начал стирать их прямо в магазине, затем снова и снова возвращался к прилавку, не обращая внимания на результат: проигрыш или небольшой выигрыш. Доминик был не в силах контролировать желание сорвать джекпот и чувство, что ему обязательно повезет. В отчаянии он позвонил брату, уговорил Винни проехать больше пятидесяти километров и вытащить его силком из этого магазина.

Обычнов присутствии Доминика семья старалась избегать любых разговоров, связанных с азартными играми, но они жили в Вегасе, где казино — неотъемлемая часть жизни. Доминик принял данный факт и решил никуда не уезжать, несмотря на сложности в излечении игровой зависимости. Говард, наверное, смутился куда больше, чем Доминик.

Неловкий момент прервала Рита, которая позвала детей помочь ей на кухне и принести всю еду, поэтому спустя несколько минут об инциденте забыли. Небольшой дом наполнился смехом и звоном тарелок, все были увлечены обедом из свиной корейки, жареных грибов с чесноком и свежего овощного салата, заправленного маслом и уксусом. Ребел растянулась у ног хозяина и как всегда вела себя безупречно.

После десерта Доминик помог матери с посудой, а остальные устроились в гостиной смотреть бейсбольный матч. Несмотря на уговоры детей оставить уборку и мытье посуды за ними, Рита никогда не соглашалась и делала все сама, ведь речь шла о старинном фарфоре, который доставали исключительно на воскресные обеды. Поэтому она мыла, а Доминик вытирал посуду.

— На днях я столкнулась с Тони Шапиро на рынке, — начала она, спустя пару минут тишины. — Он до сих пор держит для тебя место в своей автомастерской, если тебеэто интересно.

Доминик взял протянутую ему салатницу и тщательно вытер полотенцем.

— Ма, у меня есть работа. Даже две.

Она недовольно цокнула языком.

— Неприлично тридцатилетнему мужику работать барменом.

— Почему? Мне нравится, и платят отлично. Тем более, это всего лишь подработка, которую я совмещаю с поиском беглецов.

— И слушать не хочу про это, — отрезала она. — Ты вообще о будущем думать собираешься? До сорока продолжишь носиться за ними? Или до пятидесяти?

—У меня еще куча времени, — ответил Доминик, хотя слова матери задели за живое. Он не стал бы врать, что никогда об этом не задумывался.

— Не так уж и много. Годы пролетят — и не заметишь. — Она ополоснула тарелку и протянула Доминику. — Я просто не хочу, чтобы однажды ты проснулся и внезапно осознал, что у тебя никакой подстраховки.

— Меня с трудом можно назвать тем, кто работает и откладывает на черный день.

Рита нежно ущипнула его за подбородок мыльными пальцами.

— Что приемлемо в двадцать лет. Но чем старше становишься, тем опаснее твое положение. Нельзя всю жизнь так прожить.

Это «воодушевляющее» послание не выходило из головы Доминика остаток дня и всю дорогу домой. Он завез Ребел домой, переоделся и отправился в небольшой ЛГБТ-район, который «ласково» называли «Фруктовыми колечками».

«Скат» — огромный экстравагантный ночной клубв два этажа — вмещал четыре барные зоны, два танцпола и большую сцену, на которой проходили травести-шоу и горячие конкурсы красоты. Голубая подсветка окутывала холодным светом вычурный интерьер и встроенные в стены аквариумы, и в любой день недели клуб был забит под завязку.

По воскресеньям всегда проводили «Ночь латино». Ди-джей миксовал сальсу, регги и самую топовую латиноамериканскую музыку, которая разрывала динамики и уши посетителей. Доминик проскользнул на свое рабочее место за барной стойкой главного танцпола — признание его опыта и мастерства — и быстро влился в привычный ритм смешивания коктейлей для шумной толпы туристов и местных.

Ему нравилась такая работа, особенно в заведении, где был такой шикарный «шведский стол» на любой вкус. Однако сегодня были дела поважнее флирта.

Доминик не спускал глаз с танцпола, следил за руками людей, передававших друг другу пакетики с таблетками и порошками. Иногда это проделывали так незаметно, что движения были едва уловимыми, но некоторые люди совсем не задумывались об осторожности. Как и в большинстве ночных клубов, в «Скате» распространяли наркотики. Многие танцоры работали только на экстази или закидывались попперсами и кокаином, которые нюхали в раздевалках. Сильнодействующие галлюциногены, типа ЛСД и кетамина, были менее популярны, но в толпе наверняка можно найти того, кто их продаст.

Во время небольшого перерыва Доминик прислонился к стойке и разговорился с девушкой, которая, как он заметил, убрала в сумочку пакетик с разноцветными таблетками.

— У тебя есть экстази? — спросил Доминик, кивая в сторону ее сверкающей стразами сумочки.

— Да, — без смущения ответила она. — Хочешь, красавчик?

— Нет, спасибо. Вообще-то я ищу кетамин... Предпочитаю недолгий кайф.

Девушка кивнула.

— У меня нет, но я знаю одного парня. Могу тебя с ним свести.

В благодарность он передал ей стопку текилы за свой счет. Девушка опрокинула в себя алкоголь и растворилась в толпе. Несколько минут спустя к нему подошел тощий пацан с ядовито-зеленой шевелюрой и протянул пакетик с порошком в обмен на пару сложенных купюр. Доминик приветливо с ним поболтал, а потом вернулся к работе.

На протяжении всей ночи Доминик повторял подобное несколько раз, периодически забрасывая удочку в толпу и знакомясь с различными людьми. Некоторые были простосчастливы включить его в список своих клиентов, зачастую даже предоставляли скидку, убедившись в его надежности. За несколько часов он без особых проблем собрал достаточное количество кетамина, хватившего бы на пару убийств, если не на все три. Преступник мог провернуть то же самое, не привлекая к себе внимания.

На всякий случай Доминик запомнил лица и имена. Он не собирался доносить на людей, которые просто хотели хорошо провести время, но все откуда-то брали наркоту. Возможно, Руссо удастся выйти на поставщиков. Если убийца и дальше планировал обездвиживать своих жертв, ему понадобится много кетамина, и в итоге он себя выдаст.

— Привет, — раздался незнакомый голос возле стойки.

Доминик моментально отбросил мысли о наркотиках и серийном убийце и повернулся к парню — очаровательному смуглому латиноамериканцу с узкими бедрами, большими, как у лани, глазами и застенчивой улыбкой. Судя по возрасту, студент.

— Что будешь? — спросил Доминик.

— Вообще-то мы тутс друзьямизаключили пари, поможешь разрешить спор? — парень указал на компанию, которая собралась вокруг высокого столика у танцпола.

— Без проблем.

— Какой у тебя рост?

Доминик улыбнулся.

— Сто девяносто восемь.

— Ого, — парень оценивающе обвел взглядомРуссо. — Я ближе всех... Предположил, что сто девяносто пять.

— И какой приз? — спросил Доминик, облокотившись на барную стойку и подавшись слегка вперед.

И оказался вознагражден кокетливым взмахом ресниц.

— Пока не знаю.

От предвкушения кожу Доминика начало покалывать.

— Надеюсь, вы не обсуждали, сколько я вешу?

— Нет, мы еще спорили о другом параметре.

Парень глянул на пах Руссо, не оставляя никаких сомнений, о чем речь. Доминик зачарованно протянул руку.

— Доминик.

— Луис. —Они обменялись долгим рукопожатием. —Твой«Мохито» прекрасен?

—Сам оцени. — Доминик приготовил коктейль и протянул бокал Луису. — Я угощаю.

Луис поднес напиток к губам, не сводя взгляда с Доминика, и мягко коснулся края бокала.

***

— О, боже, вот так, —простонал Луис, извиваясь под Домиником и стискивая коленями его талию. — Не останавливайся! Бля-а-а, какой огромный член...

Руссо поцеловал изгиб плеча Луиса, вбиваясь быстро, ритмично и наслаждаясь влажным жаром, пульсацией вокруг члена и блаженным лицом партнера. Кровать жалобно скрипела, а Доминик старался удерживать большую часть веса на руках. Не дай бог потеряет контроль и, учитывая разницу в габаритах, случайно причинит Луису боль.

— Тебе нравится? — проурчал он, раскачивая бедрами, чтобы каждый раз интенсивнее давить на простату.

—Да-а-а, ах... — Луис провел ногтями по волосам и спине Руссо. — Ну же, папочка, давай жестче.

Доминик резко замер. Луис от нетерпения заскулил и придвинулся ближе, насаживаясь на неподвижный член.

— Ты только что назвал меня «папочкой»? — не веря своим ушам, переспросил Доминик.

— Уг-гу. — Луис выгнулся и поцеловал Доминика в шею. — Ты же сделаешь мне хорошо? Покажешь, как трахают хороших мальчиков?

Он сжался на члене Доминика. Руссо машинально толкнулся и снова начал двигаться, не в силах противостоять соблазнительным подмахиваниям Луиса и потребностям своего тела. Онускорялся, но никак не мог избавиться от неприятного ощущения.

— Мне тридцать один, — произнес он.

Луис застонал и уставился на него затуманенным страстью взглядом.

— Ага. Ты же позаботишься обо мне, правда, папочка?

Да твою ж мать! Он старше Луиса максимум на десять лет. В«Скате»суровое неприятие вызывало только мошенничество: маловероятно, что Луис мог попасть в клуб с поддельным удостоверением личности. Так что ему как минимум двадцать один. Доминик реально похож на чьего-то отца или это просто часть игры?

Как бы то ни было, Руссо особого восторга не испытывал. Сейчас он мог остановиться, в чем сильно сомневался, или довести парня до такого состояния, чтобы он вообще забыл слово «папочка».

Луис хотел, чтобы о нем позаботились? Сейчас он ему устроит.

Доминик сел на пятки, подтянул задницу парня выше и шире раздвинул его ноги. Под таким углом он точно попадал по простате. Луис подавился криком удовольствия, закрыл глаза и запрокинул голову, лихорадочно надрачивая свой член.

Не в состоянии произнести ни слова, он только стонал, постепенно перейдя на восторженные крики, после чего обкончал весь свой живот. Доминик навис над телом Луиса и еще несколько раз жестко толкнулся, а потом спустил, издав низкий грудной стон.

Руссо поцеловал Луиса в щеку, вытащил член и, не вставая с кровати, швырнул презерватив в мусорную корзину. Затем схватил с тумбочки несколько салфеток и помог партнеру привести себя в порядок, пока тот громко зевал, что было довольно очаровательно. Карлос и Жасмин наверняка слышали крики, но все справедливо, Доминик тоже иногда слышал их.

Луис явно собирался остаться на ночь, и Руссо не имел ничего против. Парень устроился на плече Доминика и зарылся пальцами в волосы на его груди. Доминик обнял его за талию и мягко сжал.

Луис почти сразу уснул, но Руссо так не повезло. Он долго рассматривал темный потолок, слушал дыхание партнера и пытался вспомнить, когда последний раз спал с парнем своего возраста. Кажется, ему было столько же, сколько сейчас Луису.

Глава 7

Зал для совещаний был наполнен шумом утренней суеты: шуршание бумаг, скрежет металлических ножек стульев о линолеум, нескрываемые зевки и сонная болтовня. Леви приземлился на свое привычное место ближе к выходу и протянул Мартине стаканчик кофе, который та приняла с благодарностью.

— Так, прошу у всех тишины, — произнес сержант Джеймс Вен, обращаясь из-за трибуны. Сержант был американец китайского происхождения около пятидесяти лет с короткими черными, чуть поседевшими на висках волосами и несколькими глубокими морщинами в уголках глаз. Характерная для ветерана военная выправка, гладко выбритое лицо и безупречно сидящий костюм в столь ранее утро понедельника.

Все присутствующие: следователи, патрульные и прочий персонал — притихли и сосредоточили свое внимание на трибуне. Леви потер полусонные глаза и отпил кофе. Из-за очередного кошмара он подскочил в холодном поту среди ночи, и в результате не выспался.

— Главная повестка дня — серия убийств, расследованием которой всю неделю занимались детективы Валькур и Абрамс. Вен раскрыл перед собой объемную папку с материалами дела. — В настоящее время, учитывая многочисленные и очевидные сходства между убийствами, можно смело утверждать, что это дело рук маньяка.

— Да, «Семерки пик», — выкрикнул Гиббс со своего места на галерке. Под его глазом все еще красовался фингал, оставленный три дня назад метким ударом Анны Грановской.

— В смысле? — переспросил Леви, развернувшись на стуле.

— Ну он же оставляет карту на месте преступления? — Гиббс пожал плечами. — Получается, он «Семерка пик».

— Во-первых, — начал Леви, — мы не можем утверждать, что это «он», поэтому употребление этого местоимения может сбить нас с толку. А во-вторых…— он повернулся, обращаясь напрямую к Вену. —Нельзя награждать этого человека звучным прозвищем. Убийца жаждет внимания, поэтому оставляет тела в замысловатых позах и с меткой. Зачем еще он так старался привлечь внимание к телу Гудвина? Называя тем или иным именем предмет или человека, мы наделяем его властью. И тешим его эго.

— Все верно, детектив Абрамс, —развел руками Вен. — Но тебе известно не хуже меня, что давать чему-то имя — часть человеческой природы. Я могу проследить за тем, чтобы всякого рода прозвища не мелькали в официальной документации, но пытаться запретить использовать имя во время разговора — заведомо пустая трата времени.

Леви глубоко вдохнул и уже открыл рот, чтобы возразить, но на его бедро приземлилась рука Мартины и крепко сжала. Он поморщился и заткнулся, наверное, к лучшему.

Губы Вена слегка дрогнули, но он больше никак не выдал, что заметил жест Мартины.

— Согласно заключению коронера горло всех жертв перерезано слева направо, а значит, убийца — правша. Такого характера раны мало говорят о самом орудии убийства, поскольку оно так и не было обнаружено, но раны на шее практически идентичны во всех трех случаях и, скорее всего, нанесены одним и тем же предметом. Можно с уверенностью предположить, что убийца все еще хранит его при себе.

— Я слышала, что все жертвы находились под действием наркотиков. — Келли Марин сидела в первом ряду и старательно делала заметки. — Это подтверждено?

Вен кивнул в сторону Леви, предоставляя ему слово.

— Да, результаты токсикологической экспертизы подтверждают, что на момент смерти у каждой из жертв в организме было большое количество кетамина, достаточное, чтобы вызвать паралич и диссоциацию. В каждом случае кетамин попал в организм пероральным путем: Дрейеру в стакане с виски, Гудвину и Кэмпбеллу — в бутылке пива.

На этом моменте слово перехватила Мартина.

— Убийца мог подсыпать наркотик в напитки жертв без их ведома, из чего следует, что преступника они не воспринимали, как угрозу. Возможно, жертв принуждали выпить содержимое, допустим, под дулом пистолета, или угрожая еще каким-либо способом. Следов борьбы на телах обнаружено не было, следовательно, убийца не контактировал с убитыми, пока они не попадали под действие наркотиков.

— Что подводит нас к другому вопросу, — продолжил Вен, переворачивая страницу в раскрытой перед ним папке. — Самое безупречное место преступление на моей памяти. До сих пор не обнаружено ни одного отпечатка пальца, ни одного волоска или какого-либо образца ДНК, которые можно приложить к делу. Преступник появлялся на каждом месте незаметно, не оставляя никаких следов на камерах видеонаблюдения. Все записи на заправке, где расплачивались кредиткой Гудвина были стерты. Мы имеем дело с кем-то расчетливым, умным и педантичным, кто хорошо знает, что делает и зачем.

— Мы рассматриваем версию, что убийца возомнил себя вершителем правосудия? — спросил Трой Бертон, еще один детектив.

Вен кивнул.

— Это самая прочная нить, которая связывает между собой всех жертв. Все они совершили серьезные преступления, но наказания не понесли.

— Это само по себе может служить мотивом, — отметил Леви. — Билли Кэмпбелл неоднократно избегал обвинений в домашнем насилии. Расследование в отношении Филиппа Дрейера длилось полтора года, и к реальным обвинениям так и не привело. И Мэтью Гудвин сбежал из города до ареста. Эти люди не просто совершили преступления — им все сошло с рук.

По залу пробежала волна обсуждений. Вен терпеливо дождался, когда все замолчат.

— Расследование таких преступлений требует особого подхода. В отличие от большинства случаев здесь жертвы вряд ли были лично знакомы с убийцей. Вместо того чтобы копаться в их биографиях в поисках личных мотивов для убийства, мы должны тщательно проанализировать каждую деталь самих преступлений и составить психологический портрет убийцы.

— Мне крайне неудобно это говорить, — заявила Мартина, — но убийства всякого рода негодяев в стиле линчевателя, полное отсутствие следов на месте преступления, умение выследить беглеца, которого не могли поймать даже местные «охотники за головами»... Все это наталкивает на мысль, что наш убийца связан с правоохранительными органами.

— Поддерживаю, — устало произнес Вен. — Еще возможны варианты, что он бывший военный или юрист. Нам не стоит забывать, что расследование по Дрейеру велось в закрытом режиме, и не было достоянием общественности. Если убийца действительно выбирал цели не просто так, вероятно, у него есть информатор в полицейском департаменте Лас-Вегаса или в окружении генерального прокурора. А может, и там, и там.

Не только Леви нервно заерзал на этих словах.

— Мы начали составлять предварительный список подозреваемых из тех, кто имеет криминальное прошлое и схожие характеристики с нашими убийствами. Мы руководствуемся тем, что наш преступник не новичок в этом деле. Нужно уделить особое внимание случаям, где основным мотивом преступника являлось повышенное чувство справедливости. Подозреваемые из военных служб или правоохранительных органов попадают в ряды основных подозреваемых.

— Отлично, — произнес Вен. — Наркоконтроль поможет с кетамином и к концу дня долженприслать первичный отчет. Детективы Валькур и Абрамс продолжат вести дело, поэтому все вопросы прошу решать с ними и содействовать им в расследовании. —Он перевернул еще несколько страниц, прочистил горло и продолжил. — Теперь о странном случае со смертельным исходом в «Белладжио» в эту субботу...

Серия убийств, конечно, была основной повесткой дня, но были и другие дела. Совещание продолжалось еще около часа, после чего всех отпустили. Леви и Мартина вернулись на рабочие места и снова погрузились в расследование, продолжая мучительный процесс составления списка подозреваемых.

Спустя пару часов работы на столе зазвонил телефон Леви. Он взял трубку, не отрывая взгляда от монитора компьютера.

— Детектив Абрамс.

—Здравствуйте, детектив, —проскрипел жуткий компьютерный голос. — Я слышал, вы меня ищете.

Леви оцепенел.

— Кто это?

—Вы знаете. Как раз изучаете результаты моей работы.

Леви вскочил с места и щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание окружающих, переведя звонок на громкую связь.

— Вы тот мужчина, который убил Филиппа Дрейера? — спросил он, и все вокруг замолчали. Мартина, широко распахнув глаза, тоже поднялась с места.

На другом конце провода повисла пауза.

— Пытаетесь выяснить мой пол. Хитрый ход, детектив. Но я хитрее. Да, по моей вине Дрейер распрощался с жизнью. И Мэтью Гудвин. И Билли Кэмпбелл.

Твою мать. Леви глубоко вдохнул, стараясь собраться с мыслями.

— Вы можете это доказать?

— Я оставил визитку. Кстати, приклеивать руку Гудвина к бутылке оказалось сложнее, чем я думал...

Леви потер лицо, удерживая остатки самообладания. Мартина отошла от своего стола и начала нервно перешептываться с офицерами. Все в офисе были включены в процесс: кто-то разговаривал по телефону, кто-то торопливо стучал пальцами по клавиатуре, чтобы отследить звонок, как требовал протокол.

— Почему вы звоните мне?

— Хочу заключить сделку.

— Какую?

— Я хочу, чтобы о моих казнях говорили в прессе, — произнес голос. —Не обязательно рассказывать все, можно утаить некоторые детали. Но я хочу, чтобы жители Лас-Вегаса знали обо мне.

Леви в шоке убрал трубку от уха. Мартина помахала рукой с другого конца общего зала, а затем подняла блокнот, на листе которого огромными буквами было написано «ОДНОРАЗОВЫЙ». Что было ожидаемо, но все равно выбивало из колеи: к одноразовому номеру телефона не привязывали платежные карты, а значит, имя узнать невозможно.

— Я знаю, что вы в каком-то роде осведомлены о полицейских протоколах, — сказал Леви. — И должны знать, мы не ведем переговоров с преступниками.

Убийца засмеялся, и его смех прозвучал жутким скрежетом из-за преобразователя голоса.

—Ну конечно. Изо дня в день вы предлагаете педофилам и наркоторговцам пойти на сделку, обещая смягчить предоставляемые им обвинения и скостить срок.

— Это неотъемлемая часть системы правосудия. И я так и не услышал, что мы получим взамен.

Мартина снова помахала Леви и показала еще одно сообщение— «СТРИП». Леви сдержал разочарованный вздох. Можно отследить абонента на приличном расстоянии, но сейчас на Стрипе было столько народа, и пешего, и на автомобилях, что это становилось просто невозможным. А еще неизвестно кого искать. Не задерживать же каждого с мобильником в том районе.

— Если поделитесь кое-чем с прессой, — продолжил голос, — могу гарантировать, что никого не убью в течение следующих пяти дней.

И снова тишина.

Леви несколько раз открыл и закрыл рот, словно забыл, как говорить.

— Зачем вам это нужно?

— Я уже говорил. Я хочу, чтобы люди знали о моей миссии. — Компьютерный голос был напрочь лишен эмоций, отчего столь громкое заявление пугало еще больше. —Хочу, чтобы жители города знали, я действую в их интересах, а всякого рода твари осознавали, что приду и за ними.

Леви проанализировал выбор слов, которые убийца использовал при разговоре.

— Вы называете свои преступлениями казнями. Считаете, что восстанавливаете справедливость?

— А вы?

— Нет. У вас нет права решать, кто должен жить, а кто умереть, какими бы людьми они ни являлись.

— Не соглашусь. Человечество несет ответственность за чистоту популяции. Это как отрезать заплесневелый край хлеба и спасти остальную часть булки.

Леви содрогнулся и окинул взглядом всех присутствующих, заметив, что его собственное неприятие отразилось на лицах коллег. Он не знал, что на такое ответить.

— Я никогда не причиню вреда человеку, который живет по совести, — продолжил убийца. — Все, чего я хочу, — как и вы, сделать наш город безопасным.

—Рассчитываете, что люди станут вас поддерживать? — спросил Леви. — Ведь вам нужны не просто зрители. Вам нужны единомышленники.

На этот раз пауза затянулась. Убийца явно не тревожился о том, что его могут обнаружить, хотя патрульные уже прочесывали улицу в поисках злоумышленника.

— Мне казалось, я смогу получить поддержку от вас, детектив Абрамс.

— С какой стати?

— Потому что вам это знакомо. Вы убили человека, который угрожал жизни невинного ребенка.

Краем глаза Леви заметил, как Мартина сделала три коротких шага в его сторону, а затем остановилась. Она волновалась. Детектив стиснул одной рукой край стола и почувствовал на себе взгляды присутствовавших.

— Я этого не хотел. У меня не было выбора.

— Как и у меня.

— Это не одно и то же...

— Вы получили удовольствие?

В ушах Леви зазвенело. Он прислонился боком к столу, не в состоянии выдавить из пересохшего горла ни звука.

— Думаю, да, детектив Абрамс, — сказал убийца чуть тише. —Я уверен, что в момент, как вы застрелили этого человека, ничего кроме удовлетворения не испытали.

Леви так и стоял, проглотив язык. Он даже дышал с трудом.

— У вас ровно сутки, чтобы связаться с прессой. Я уже выбрал следующую жертву. Возможно, я убью завтра, а может, позволю прожить еще несколько дней. Все зависит от вас.

В напряженной тишине звук прервавшегося соединения прозвучал как выстрел.

***

— Я практически ничего не могу сделать, — произнесла Кармен Ривера, которая обрабатывала запись телефонного разговора на компьютере. Хотя она только недавно выпустилась из университета, Кармен быстро стала одним из ведущих технических аналитиков отдела. Ее волосы, как обычно, были собраны в тугой пучок на затылке, а губы потрескались от постоянного покусывания.

— Ты можешь... Не знаю, восстановить как-то? — спросил Леви. Он никак не мог прийти в себя. За все годы службы ни разу убийца не звонил ему лично, используя преобразователь голоса.

Кармен покачала головой.

— Восстановить реальный голос человека? Никак не получится. В процессе преобразования алгоритм уничтожил слишком много исходных данных. Я могу только сравнить два алгоритма, если убийца позвонит нам еще раз, тогда и убедимся, что это один и тот же человек. К тому же люди могут менять свой голос, однако гораздо сложнее изменить манеру разговаривать. Так что вполне возможно, вы узнаете этого человека, если столкнетесь с ним в реальной жизни.

— Сержант Вен возвращается в участок, —Мартина сбросила вызов на своем мобильнике. — Он отчитывался в верхахо ходедела. Я сказала ему об ухудшении ситуации.

— Вы планируете согласиться на сделку «Семерки пик»? — поинтересовалась Кармен.

Господи, и она туда же. Леви еле удалось скрыть раздражение. Вокруг слишком много лишних ушей — людей, которые слышали разговор и, подобно Гиббсу, собирали слухи и интерпретировали их по-своему.

— Мы не можем, — ответила Мартина, спасая Леви, поскольку тот и так был уже на грани. — Это вызовет панику, не говоря уже о появлении подражателей. Ну, и станет прецедентом. Если мы хоть раз согласимся на условия преступника, у него будет повод требовать больше.

— А как же следующая жертва?

— Мы не можем брать на себя такую ответственность, —сказал Леви. Единственно верный ответ, который одобрил бы любой психолог, но на деле полноедерьмо. Если маньяк и правда завтра кого-то убьет, то Леви, Мартина и даже сержант Вен до конца жизни будут винить себя. Но это ничего не меняет. — Мы не должны идти на уступки только потому, что он убивает преступников. Никто не вправе вершить самосуд.

— Но дело ведь не только в этом, да? — на бледном лице Гиббса проступили красные пятна. — Если бы Дрейер не имел столько денег и власти, его давно обвинили бы в финансовых махинациях. И каждый из нас был в курсе, что Кэмпбелл избивал свою жену, но улик всегда не хватало, чтобы выдвинуть реальные обвинения. «Семерка пик» хоть что-тоделает.

Мартина уставилась на него с недоверием.

— То есть убивает.

Гиббс вскинул руки.

— Я не говорю, что это правильно. Безусловно, нет. Но я вижу разницу. Намного ужаснее, когда детям продают наркотики, когда насилуют беззащитных женщин, когда в бандитских разборках страдают ни в чем неповинные люди.

Мартина и Гиббс продолжили спорить, но по выражению лиц остальных было видно, что некоторые разделяют точку зрения Гиббса. И в этом, по мнению Леви, и заключалась самая главная проблема: расскажи пресса об этом серийном убийце — и он получит поддержку. Большинство людей осудят его за хладнокровие, но найдется немало тех, кто сочтет его мотивы благородными.

Нельзя забывать о темной стороне человеческой природы, о первобытной жажде справедливости, которая порой не знает никаких границ. Убийца делал ставку именно на это, возможно, он даже рассчитывал, что полиция не станет ему препятствовать.

Но в случае с Леви он точно ошибся.

Глава 8

— Я похож на папочку? — спросил Доминик Карлоса вечером в понедельник.

Тот поперхнулся пивом ивытер подбородок салфеткой. Сосед посмотрел на Доминика недоуменно, потом задумчиво, а следом — оценивающе.

— Да, что-то есть.

Доминик ожидал услышать шутку, поэтому в ответлишь придушенно и возмущенно промычал.

— Да перестань, Дом. — Карлос обвел его рукой. — Ты здоровенный, накачанный мужик сволосатой грудью и пропитанным тестостероном голосом... А с чего вдруг сомнения?

Доминик вздохнул и почесал Ребел за ухом. Она примостилась на его правой ноге, положив морду на колено.

Он никак не мог забыть ночь с Луисом, и весь день навязчивые мысли мешали сосредоточиться. Сварганив вегетарианскую лазанью на обед, Дом съел только небольшой кусочек, а остальное принес на ужин Карлосу и Жасмин под предлогом «много осталось и жалко выкидывать», хотя они сразу раскусили его замысел. Но Доминик решил обязательно угостить их ужином, коли собрался обсудить наболевшую тему.

— Парень, с которым я прошлой ночью трахался, назвал меня папочкой.

Карлос издал смешок и поспешно поджал губы.

— Прости. Но это наверняка не в первый раз случается?

— В первый!

— Правда? Такого не случалось ни с одним тонким-звонким студентом, на которых ты вечно западаешь?

Доминик закатил глаза.

— А чего ты ждешь от секса с кем-то моложе тебя на десять лет? — спросил Карлос. — Ты думаешь, что они будут относиться к тебе как к сверстнику? Очень зря.

Доминик почувствовал себя не в своей тарелке, а Ребел фыркнула и уткнулась носом ему в бедро. Он потрепал ее по голове.

Заметив его реакцию, Карлос нахмурился.

— Тебя это действительно так напрягает? Это же не оскорбление. Наоборот, комплимент.

— Я...

По правде говоря, Доминик мог объяснить свою бурную реакцию: всеиз-за тяжелого разговора с матерью. Он наслаждался сегодняшним днем, но никогда не задумывался, что ждет его в будущем.

Жасмин вышла из кухни, где разогревала лазанью в духовке.

— О чем болтаете? — спросила она, ставя сковородку между разномастных тарелок.

— Вчерашний любовник Дома назвал его папочкой.

— Это твоя карма за развращение малолеток, — выпалила Жасмин. Она села рядом с Карлосом, а когда тот наклонился, чтобы взять себе порцию, схватила его за руку и с укором смотрела, пока он не вернулся в прежнее положение. Его грудь все еще была перевязана и дренажи не сняли, хотя Карлос бравировал тем, что уже завтра будет в строю.

— У нас всего десять лет разницы, он не малолетка, — заметил Доминик.

— Может и так, но что с того? —Жасмин разделила лазанью на порции. — За все время нашего знакомства у тебя никогда не было серьезных отношений.

— У меня были парни.

— Я говорю про серьезные отношения.

— Эй, это не только моя вина. — Доминик забрал протянутые тарелку и вилку. —«Не спрашивай, не говори»— главный закон на военке, и долгое время я был женат на армии. Особого выбора у меня не было.

— Ты ушел в отставку четыре года назад, — сказала Жасмин, откупоривая бутылку пива.

Туше. Но несмотря на свой образ жизни, Доминик никогда не был против серьезных отношений. Просто не встретил человека, с которым готов связать себя обязательствами.

Карлосу и Жасмин посчастливилось найти друг друга, стать лучшими друзьями, любовниками и партнерами по жизни. Даже в такой обыденный момент, когда они ели лазанью, Жасмин цеплялась босой ступней за лодыжку Карлоса и сила их любви была ощутима. Общаться с ними— всегда большое удовольствие для Доминика.

— Во сколько нам завтра к врачу? — спросил он Карлоса, меняя тему. Достаточно рассказов о себе.

После ужина Доминик вернулся с Ребел в свою квартиру, предварительно обменявшись с Карлосом ключами от машин: свой пикап он оставил на парковке и сел за руль черной Тойоты «Камри» Карлоса. Она была гораздо неприметнее и легко могла затеряться в общем потоке, чего Доминик и добивался.

Пренебрегая возможностями заработать, он потратил весь день на создание карты передвижения кетамина в Лас-Вегасе. Используя данные, которые ему удалось накопать, и связавшись с нужными людьми, которых он нашел в городе, Доминик начал с обработки имен, полученных накануне ночью, а затем определил некоторые пути снабжения.

Большинство зацепок приводили в тупик. Кетамин имел слишком много областей законного применения, и вместо того, чтобы производить наркотик, многие преступники просто воровали его или добывали у источников, имеющих лицензию на производство или транспортировку данного препарата. Почти у всех дилеровбыли личные связи, и Доминик не сомневался: во всем, что касается кетамина, задействованы профессионалы, готовые понести потери, лишь бы получить двойную прибыль.

Эти связи слишком сложно установить без особых полномочий, и все равно Доминик ничего толкового не добьется. Как правило, такие схемы работали на обеспечение товаром клубов и частных вечеринок, но никак не на снабжение серийного убийцы. Тем более там все закручено на личных контактах, а любой сообразительный маньяк вряд ли стал бы заводить с кем-то такие доверительные отношения.

Убийца, конечно, мог менять одного мелкого дилера на другого, но какой в этом толк, если нужен внушительный запас на долгосрочную перспективу? С самого начала выгоднее найти более крупный и анонимный источник. И у Доминика появился один подозреваемый, который мог быть частью цепи.

Хуан Моралес — на это имя Доминик натыкался несколько раз, пока прорабатывал связи между торговцами города. Моралес снабжал по меньшей мере четырех людей не только кетамином, но и экстази, Аддеролом и множеством других рецептурных обезболивающих. Все препараты он должен был где-то брать.

Доминику не составило труда найти место основной работы Моралеса — продавец в одном из магазинов сети «СитиЦентр». Короткий звонок менеджеру магазина под видом кредитора дал не только набор нелестных отзывов, но и график работы подозреваемого. Теперь у Доминика было достаточно времени, чтобы перехватить Моралеса до конца его смены.

Доминик пробил базу и узнал, что у Хуана нет автомобиля и водительских прав, поэтому, скорее всего, он пользовался общественным транспортом. Колесить по центру города в плотном вечернем потоке — не самый рациональный подход, и Доминик решил курсировать вверх и вниз по Стрипу между двумя ближайшими к магазину Моралеса остановками, закрепив для наглядности фотографию подозреваемого на консоли.

Уже во время второго проезда, Руссо увидел нужного человека: Хуанждал на остановке на восточной стороне Стрипа. Привлекательный латиноамериканец лет двадцати пяти, с темными гладко зачесанными назад волосами, худощавого телосложения, которое Доминик был бы не прочь разглядеть более детально, сложись обстоятельства по-другому. Проезжая мимо, он отметил, как Моралес вскочил со скамейки, уступив место только что подошедшей пожилой женщине.

Доминик находился на противоположной стороне улицы, поэтому ему пришлось двигатьсяна юг, пока не представилась возможность развернуться в обратном направлении. Когда он добрался до остановки, Моралеса там уже не было, но нагнать автобус оказалось несложно: тот ехал с черепашьей скоростью. Доминик уточнил маршрут с помощью телефона и пристроилсясзади.

Моралес вышел из автобуса в центре города и направился к ближайшему бару. Доминику удалось найти парковочное место на одной из маленьких стоянок поблизости. Пришлось смириться с тем, что ночь будет долгой.

Следующие несколько часов Моралес перемещался из бара в бар по всему району, и Доминик даже не мог стопроцентно утверждать, занимался ли парень делом или просто так развлекался. Хуан создавал впечатление довольно общительного и компанейского чувака: обменивался широкими улыбками и рукопожатиями со множеством людей, которых встречал на улице.

Доминик понимал, что так вряд ли выяснит что-то полезное. Было бы куда лучше, если бы он мог наблюдать за Моралесом внутри заведений. Но Доминик был слишком заметной фигурой. Если Хуан приметит его, могут возникнуть подозрения.

Руссо мог бы попробовать устроить случайную встречу с Моралесом в каком-нибудь баре, завести разговори посмотреть, к чему все приведет. Доминик частенько пользовался таким приемом и обычно добивался отличного результата.

Только вотиспользовал он эту хитрость во времясвоей работы. А сегодня он занимался бесплатной слежкой, о которой никто даже не просил. Так почему он тратит свое время?

Все просто... Доминик не мог стереть из памяти образ разлагавшегося тела Гудвина. Во время службы он насмотрелся всякой жути, что тоже сложно забыть, но то место преступления сильно его зацепило. Пренебрежение, с которым убийца извращался над телом Гудвина, явное высокомерие — все говорило о том, что преступник не считал жертву за человека. Доминик не мог думать ни о чем другом, зная, что по городу разгуливает маньяк, который уже планирует очередное убийство.

После одиннадцати Моралес вышел из последнего бара и сел в машину к другому парню. Доминик дал им форы на полквартала, а потом поехал следом, записав марку, модель и номер автомобиля в блокнот, лежавший на центральной консоли.

Они двигались в восточном направлении в густонаселенный район, и спустя несколько минут преследования затылок Доминика начало покалывать от беспокойства. Район довольно неблагополучный, с высоким уровнем преступности. Признаки упадка были заметны повсюду: обветшалые здания, потрескавшиеся тротуары, разбитые уличные фонари, которые никто не удосуживался чинить. Моралес жил в другом месте, тогда что он здесь забыл?

Машина остановилась возле небольшого строения, на крыльце которого тусовалась компания парней и девушек с сигаретами. Моралес вылез из машины, хлопнул по крыше, попрощавшись с водителем, и направился к зданию. Он дружелюбно поприветствовал всех и вошел внутрь. Его приятель на авто уехал.

Доминик осмелился подъехать чуть ближе, медленно продвигаясь по противоположной стороне улицы. В этот момент одна из девушек повернулась, чтобы затушить сигарету в пепельнице, и Руссо смог отчетливо разглядеть её обнаженное плечо с татуировкой шершня с жалом. У парня рядом была точно такая же татуировка на шее. И тот же символ нарисован баллончиком на двери гаража, примыкавшего к дому.

Черт, Доминик оказался на территории банды.

Он крепче вцепился в руль и заглушил машину. Ни один из доступных источников даже не намекнул, что Моралес — член бандитской группировки. Но этот дом и эти люди определеннопринадлежали банде«Шершни».

В голове Доминика возникла яркая неоновая табличка, возвещавшая, чтонужно валить. Поражение принять трудно, но он не готов расследовать участие банды в наркотрафике. Лучше предоставить копам всю информациюи позволить уже им разруливать ситуацию.

Пора ехать, пока не прострелили задницу.

Доминик развернулся. Очутившись в безопасном районе, он сделал остановку на заправке и зашел в магазинчик за буррито, пакетом чипсов и — чтобы успокоить совесть по поводу нездорового питания — бананом.

Не выдержав, Доминик уже при выходе достал из пакета буррито и впился в него зубами. Под дворником на лобовом стекле что-то лежало, и Руссо застонал: сейчас нето настроение, чтобы разбираться еще и с рекламными флаерами казино.

Вглядевшись в лобовое стекло, Доминик вдруг остолбенел, чуть не поперхнувшись.

Под дворником лежал не флаер. А игральная карта. И даже на расстоянии Руссо видел — это семерка пик.

Доминик заставил себя проглотить кусок и сунул остаток буррито к остальным покупкам. Не веря своим глазам, он подошел к машине и снял карту с лобового стекла. Ничего необычного — из стандартной колоды, которую можно купить везде. Точно такая же была на месте убийства Гудвина.

Доминик перевернул карту и резко выдохнул.

На абстрактном красном фоне черным маркером был нарисован смайлик.

Глава 9

— Леви, ты вообще меня слушаешь?

Леви оторвал взгляд от своего бокала с коктейлем «Олд Фешен»[1] и посмотрелна недовольное лицо Стэнтона.

— Прости, что?

Стэнтон вздохнул.

— Ты весь вечер где-то витаешь. Если тебе нужно работать, мог остаться в офисе.

— Я не собирался в очередной раз рушить наши планы, — ответил Леви. Во всяком случае на сегодня ничего полезного больше не сделает. Наркоконтроль дал наводки на несколько ветеринарных клиник, которые заявили о недавних кражах со взломом. И это обернулось настоящей схваткой — которая до сих пор не угасла — между Бюро хищений, отделом убийств и наркоконтролем. Составленный по базам список потенциальных подозреваемых увеличивался с каждым часом. Как бы ни была противна эта мысль, но единственное, что могло сдвинуть дело с мертвой точки — новое убийство.

Когда Стэнтон приехал за ним, Леви незамедлительно согласился поужинать вместе. Но теперь, сидя в стильном зале стейк-хауса «Дельмонико», он не мог думать ни о чем, кроме дела.

— Господа, готовы сделать заказ? — поинтересовалась официантка.

— Да, конечно, — ответил Стэнтон. — Мы начнем с тартара из тунца и лосося. На горячее я возьму каре ягненка, а он — аляскинского палтуса.

Леви хотел возразить, но стиснул зубы и промолчал, дожидаясь, пока официантка запишет заказ и заберет меню.

— Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты этоделаешь, — выпалил он, как только девушка удалилась.

— Что делаю? — Стэнтон, казалось, искренне не понимал в чем дело, что раздражало еще больше.

— Заказываешь за меня! — воскликнул Леви. Судя по заинтересованным взглядам пары за соседним столиком, слишком громко. Пришлось сбавить тон. — Боже, Стэнтон, мы уже не раз об этом говорили.

— Ты хотел что-то другое? —Стэнтон развернулся, чтобы окликнуть девушку-официанта.

— Нет, я... — Леви замолчал и разочарованно вздохнул. Стэнтон назвал именно то, что выбрал бы он. И все же... — Проблема не в этом. Я не ребенок, и в силах сам сделать заказ.

— Прости. — Стэнтон потянулся через стол и взял Леви за руку. — Ты казался настолько отстраненным, я даже не был уверен, что ты заглядывал в меню. Просто хотел сэкономить время.

Леви ощутил внезапно обрушившееся на него чувство безысходности. Как много говорила об их отношениях ситуация, когда Стэнтон изучил его настолько, что мог безошибочно заказать блюдо, которое Леви хотелось больше всего, но недостаточно, чтобы понять его реакцию?

— Мне, правда, жаль. Я больше никогда так не поступлю.

— Я слышал это в прошлый раз, — пробормотал Левиивыдернул ладонь из руки Стэнтона.

Если бы все это случилось впервые, Абрамс мог бы не придаватьзначения ситуации. Но за последние три года подобное происходило так часто, что порядком надоело, но мнение Леви по-прежнему не учитывали.

Казалось, Стэнтон хотел сказать что-то еще, но в последний момент передумал, взял бокал и сделал глоток. Пропасть между ними разрослась еще больше.

Все оставшееся время ужин протекал натянуто и неловко. Они говорил о работе, по крайней мере, о работе Стэнтона, а также о друзьях и планах на лето, увиливая от любых тем, которые могли спровоцировать конфликт. Сейчас они ссорились все чаще. Леви скучал по тому непринужденному, свободному общению ни о чем и обо всем, которое случалось у них, когда разговоры были в удовольствие, а не подобны минному полю. В какой момент все так изменилось?

— Ты до сих пор не рассказал, как прошел последний сеанс с Наташей, — сказал Стэнтон уже по дороге домойв машине.

— Хорошо.

— Хорошо? И все?

— Я не хочу об этом говорить.

— Я просто пытаюсь...

— Ты не имел права разговаривать с моими родителями, — не сдержался Леви. Эта мысль не давала ему покоя, свербела у него под кожей. Даже сейчас все внутри сжалось от досады, возникающей всегда, когда он вступал в конфликт с самим собой.

— Мне был нужен их совет, — совершенно спокойно ответил Стэнтон. — Я ведь чувствую, что ты не принимаешь в расчет мои слова.

— И тогда ты решил действовать у меня за спиной?

Выражение лица Стэнтона изменилось.

— Нет, конечно же нет. Я не планировал от тебя скрывать. Просто беспокоюсь, и подумал, что родители смогут тебе помочь.

Стэнтон припарковал машину у дома, и Леви выскочил из нее так быстро, как только смог. Он промчался мимо ошарашенного швейцара и пересек вестибюль, Стэнтон старался не отставать и нагнал Леви у лифта.

Они не произнесли ни слова до тех пор, пока не остались в кабине наедине. Абрамс скрестил руки на груди и уставился на панель с кнопками.

— Ты имеешь право на личное пространство, — начал Стэнтон. — Тебе всегда нравилось держать некоторые вещи в себе, и я уважаю твой выбор. Но в последнее время, кажется, ты стремишься копить внутри абсолютно все. Разговаривать с тобой — будто со стеной. Ты больше ничем со мной не делишься.

— Потому что знаю твою реакцию: тебя не устраивает все, что я говорю, — Леви по-прежнему избегал смотреть в глаза Стэнтону.

— Что за чушь ты несешь? — рявкнул Стэнтон.

Двери лифта распахнулись. Леви вышел первым и достал ключи.

— Ты ненавидишь мою работу, — сказал он, отпирая входную дверь и проходя внутрь.

— Я ненавижу то, что делает с тобой эта работа. — Стэнтон запер за ними дверь. — Ты винишь меня за это?

Леви показательно швырнул ключи в специальную подставку у двери. Стэнтон едва успел поймать ее, когда та, пошатнувшись, чуть не упала со столика.

— Я переживаю за наше будущее, — продолжил он. — Как нам что-то планировать, если изо дня в день ты с головой уходишь в ужасные вещи, связанные с работой? Как мы можем гарантировать нашим детям хорошую жизнь и заботу, если ты каждый день ставишь себя под удар?

Леви поджал губы. Стэнтон говорил о детях и женитьбе, словно это уже дело решенное, но Леви никогда даже не задумывался ни о чем подобном. Он вообще в осязаемом будущем не хотел ничего из перечисленного.

Леви промолчал, и Стэнтон с надеждой в глазах шагнул к нему навстречу.

— Ты можешь уволиться хоть завтра. Можешь пойти в юридическую школу, как всегда хотел...

— О школе грезили мои родители, а не я, — отрезал Леви. — Ты... Блядь, Стэнтон, ты прекрасно знаешь, почему я стал копом. Ты в курсе, почему это для меня так важно.

Они балансировали у опасной черты, слишком близко к тому, чтобы Леви пошел на любые уступки, лишь бы избежать разговора. Если Стэнтон зайдет дальше...

Плечи Стэнтона опустились.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. А сейчас, я знаю, это не так.

Ошеломляющая вспышка страха заставила Леви отвернуться.

— Не могу сейчас обсуждать эту тему, — сказал он и сбежал, как последний трус.

Стэнтон знал, что лучше не пытаться его остановить, но из прихожей до Леви донесся вздох разочарования.

Как только Леви переехал в пентхаус, Стэнтон переоборудовал для него одну из гостевых комнат в тренажерный зал с беговой дорожкой, гантелями и, главное, боксерской грушей. Леви отправился туда, переоделся в шорты и футболку, которые хранил в душевой, и надел пару бойцовских перчаток.

Он сосредоточился на груше, нанося удар за ударом кулаками, локтями и ногами по всей ее поверхности, с полной самоотдачей и с такой агрессией, на какую только был способен. Примерно через двадцать минут откинул перчатки в сторону, чтобы лучше ощущать удары кулаками.

Леви дубасил по груше до тех пор, пока руки не начали гореть, а костяшки покраснели и ныли от боли. Но даже этого было недостаточно: он взял скакалку и начал прыгать, меняя положения ног, чтобы снизить нагрузку и продержаться как можно дольше.

Он выматывал себя, обливаясь потом и весь дрожа, и остановился, когда накатил приступ тошноты. Леви бросил скакалку и стянул промокшую насквозь футболку, вытерся полотенцем, а потом достал энергетик из холодильника и рухнул на деревянный ящик, который использовал для прыжков.

Несмотря на абсолютное истощение, сейчас Абрамс чувствовал себя умиротворенным, в голове прояснилось. Однако пока он не был готов пойти на контакт со Стэнтоном. Возможно, завтра, когда оба придут в себя

Как только вернулась способность двигаться и крепко держаться на ногах, Леви не спеша поднялся и начал растирать напряженные мышцы, а затем позволил себе продолжительный горячий душ. Абрамс не торопился возвращаться в спальню, хотел быть уверенным, что Стэнтон уже спит.

Свет в спальне был выключен, Стэнтон мерно дышал в постели. Леви упал рядом с ним и закрыл глаза.

Но сон не шел.

Несмотря на усталость, отключить мозг не получилось. Годы Стэнтон был для него стеной, убежищем от суеты внешнего мира, но за последние месяцы они настолько отдалились друг от друга, что стали практически чужими. Отношения изменили их, и это нормально, так случалось со всеми, но Леви терзала догадка, что в их случае оба стремились к разному. Мысль, что Стэнтон постепенно уходит из его жизни, ужасала.

Леви лег на бок. Стэнтон перевернулся на спину. Абрамс видел его длинные ресницы, обнаженную грудь, мягко поднимающуюся под одеялом.

Проглотив все обиды, Леви протянул руку и коснулся большим пальцем ямочки на подбородке Стэнтона. Этот жест всегда вызывал улыбку на его лице. Леви скользнул ладонью по щетине и приподнялся, чтобы легонько поцеловать губы.

Стэнтон пошевелился. Леви углубил поцелуй, прикусывая губы Стэнтона, и спустился рукой по его груди, прижав ладонь чуть выше резинки боксеров.

Он уловил тот момент, когда Стэнтон проснулся: мгновенное напряжение от неожиданности, а потом сразу расслабление. Леви приподнялся на локте и встретился со Стэнтоном взглядом. Тот улыбнулся, провел рукой по волосам Абрамса и вновь притянул к себе для поцелуя.

Теперь Леви без стеснения скользнул рукой под резинку боксеров Стэнтона и обхватил ладонью член. Стэнтон, не сдержав стона, среагировал мгновенно, наполняя твердостью ладонь Леви. Перевернувшись на бок, Стэнтон коснулся рукой члена Абрамса и мягко сжал.

Они освободились от белья и прижались друг к другу, обмениваясь жадными, настойчивыми поцелуями под одеялом в погруженной во тьму спальне. Леви качнул бедрами, прижимаясь членом к Стэнтону, его руки лихорадочно скользили по гладкой коже, словно оннадеялся склеить надломившиеся отношения голыми руками, просто обнимая как можно крепче.

Стэнтон обхватил оба члена и начал двигать кулаком. Тяжело дыша, Леви оторвался от губ своего парня и запрокинул голову, открывая шею.

— Хочу тебя, — простонал Абрамс.

Стэнтон несдержанно прорычал в ответ. Леви еще раз жадно его поцеловал, откинул одеяло и поспешно отстранился, чтобы достать смазку из тумбочки. Они так давно не пользовались ею, что та закатилась в дальний угол ящика.

Во внезапном порыве страсти они измазались в лубриканте и испачкали все вокруг. Леви закинул ногу на бедро Стэнтона, предоставив его пальцам лучший доступ. После нескольких недель воздержания проникновение было трудным, но это только усиливало ощущения. Леви вцепился зубами в плечо партнера, лаская их смазанные члены, пока Стэнтон умелыми и плавными движениями его растягивал.

— Так хорошо? — спросил Стэнтон, как только анус Леви стал скользким и податливым. Он играл с простатой и улыбался извивающемуся от ласк Леви.

Тот согласно кивнул, не спеша освободился от пальцев Стэнтона, толкнул партнера на спину и оседлал его бедра.

Они перестали пользоваться презервативами пару лет назад, за исключением тех случаев, когда секс случался спонтанно. Сегодня Леви не желал, чтобы их что-то разделяло. Придерживаясь за матрас одной рукой, он крепко обхватил член Стэнтона и опустился сверху.

Понадобилось всего несколько движений, чтобы избавиться от дискомфорта. Когда его ягодицы вплотную прижались ккоже партнера, Левиначал медленно покачивать бедрами, наслаждаясь привычными размерами внутри. Стэнтон наблюдал за Леви с приоткрытым ртом, массируя обеими руками его напряженные мышцы.

Абрамс наклонился, сминая его губы своими и наращивая темп. Стэнтон подхватилзадницу Леви и подкинул бедра навстречу. Кровать заскрипела и зашаталась.

Леви изголодался по физической связи: не только по животному удовольствию от секса, но и по ощущению рук на своем теле, столь любящих даже в агонии страсти. Изголодался по учащенному дыханию и тихим вздохам, по стойкому запаху одеколона на шее, который Леви остро чувствовал, когда утыкался в нее лицом, чтобы заглушить неистовые стоны. Все это было таким родным, напоминало о годах, проведенных вместе. Леви не был готов с этим прощаться.

Он самозабвенно скакал на члене Стэнтона, нуждаясь в нем отчаянно и безвозвратно. Застонав, Стэнтон выгнулся на кровати и на мгновение закрыл глаза, сжал ствол Леви и принялся его ласкать.

Абрамс вцепился в простынюу плеч партнера. Плавные движения руки Стэнтона в сочетании с интенсивными толчками быстро подвели к оргазму.

— Я люблю тебя, — простонал он, когда тело практически захлестнула волна блаженства. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Стэнтон скользнул большим пальцем по головке члена Леви.

Леви вскрикнул, и сперма выплеснулась из сжатого кулака на грудь Стэнтона. Абрамс продолжал скакать на члене, только на мгновение замедлившись, наслаждаясь последними импульсами оргазма, а затем вновь ускоряя темп.

— Кончай. Дай мне это почувствовать, — прошептал Леви, жадно покрывая шею Стэнтона поцелуями.

— Боже, — выдавил Стэнтон с низким гортанным стоном. Он толкнулся в Леви еще несколько раз, поймал его губыотчаянным поцелуем, и кончил глубоко внутри. Леви наслаждался каждым всплеском дрожи и резкими толчками внутри себя.

Доведенный до изнеможения Стэнтон раскинулся на кровати. Леви рухнул сверху, устроил голову на плече своего любовника и удовлетворенно замычал, когда теплые руки обняли его.

Абрамс не выпускал Стэнтона еще долго, даже когда их объятия разомкнулись, он не сразу потянулся за салфетками. Он прижался к груди Стэнтона спиной, переплетаясь с ним ногами. Стэнтон сжал его крепче, уткнулся носом в волосы и коснулся губами затылка. Леви закрыл глаза, впитываясь в себя близость.

Они просто переживали трудный период. Все устаканится.

***

На следующее утро Леви вновь проснулся позже Стэнтона. Он отправился за порцией утреннего кофе и, как всегда, обнаружил своего парня за завтраком и чтением газеты.

— Доброе утро, — сказал Абрамс, все еще ощущая тепло и умиротворение после минувшей ночи.

Стэнтон поднял глаза, но не ответил на улыбку. Он сидел с хмурым выражением, поджимая губы.

Леви не успел спросить в чем дело, как увидел разворот страницы с заголовком:

СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА СВОБОДНО РАЗГУЛИВАЕТ ПО ЛАС-ВЕГАСУ!

Три человека стали жертвами линчевателя — Семерки пик.

Глава 10

— Я выясню, кто это сделал, и спущу с него три шкуры, — объявил Вен, собрав всех в конференц-зале.

Леви никогда не видел сержанта в такой ярости: до побелевших костяшек тот стискивал края трибуны и гневно раздувал ноздри, свирепо оглядывая присутствующих. Сотрудники управления усердно изучали пол, предпочитая со взглядом Вена не встречаться.

После вчерашних разговоров у Леви имелась парочка мыслей насчет подозреваемых, сливших информацию газетчикам, — и возглавлял этот список Джона Гиббс — но он не собирался ни на кого доносить. Даже если Гиббс виновен, рано или поздно правда всплывет: этот идиот болтлив как сорока.

Да и утечка оказалась не настолько страшна, как могла бы. Хоть писаки теперь и в курсе о так называемой «миссии» маньяка и его визитной карточке, которую он оставлял на месте преступления, но им по-прежнему неизвестны детали: способ убийства и кетаминовый след. Если подражатели появятся, их будет легко распознать.

Вен еще пару минут жарко имел их во все отверстия, пока окончательно не выдохся и не переключился на другие дела.

— Бюро хищений передало три дела об ограблении ветеринарных клиник в разных районах Лас-Вегаса за прошедшие две недели, — проговорил сержант. — Типичная кража со взломом, хватали все, что попадалось под руку и имело хоть какую-то ценность, не похоже на целенаправленные поиски кетамина. Однако, принимая во внимание новые сведения, это слишком подозрительно, чтобы списывать на случайность. — Вен кивнул Леви и Мартине. — Изучите дела на предмет связи с убийцей.

— Да, сэр, — ответила Мартина.

— Также с нами поделились данными о местных точках незаконного сбыта кетамина. К сожалению, список довольно скудный, поскольку кетамин не представляет особого интереса для ребят из наркоконтроля. В основном мелкие дилеры, приторговывающие на рэйвах и в клубах. Но проверить все же нужно.

— Думаю, не стоит исключать возможность, что убийца приобретал кетамин легальным способом, — поделился Леви мыслью, которая вот уже несколько дней зудела в голове.

Вен вскинул брови, предлагая продолжить.

— Оборот кетамина контролируется государством, но лекарство широко применяется на законных основаниях. Возможно, у убийцы есть санкционированный доступ к препарату, а в таком случае мы копаем не в том направлении. Я бы не сбрасывал со счетов эту версию.

— Годная мысль. Держите меня в курсе. — Вен снова переключил внимание на собравшихся. — Если маньяк сдержит слово, о следующей жертве мы не услышим до воскресенья. Используем все доступные ресурсы, чтобы этого никогда не случилось...

***

После планерки Леви с Мартиной, сдвинув свои столы, пролистали дела по кражам и разложили в ряд все изученные данные.

— Думаю, стоит заново опросить пострадавших, — предложила Мартина, когда стало очевидно, что ничего полезного почерпнуть не удалось.

— Читаешь мои мысли. Я позвоню первому ветеринару из списка. — Леви уже потянулся к телефону, но тут заметил шагающего через зал Доминика и буркнул: «Ну, что еще? »

Мартина его услышала и развернулась на стуле, поглядывая на приближающегося мужчину.

— Привет, Доминик, как...

Руссо швырнул на объединенные столы маленький пакетик. Внутри рубашкой вниз лежала игральная карта — семерка пик.

— Что это за блядство? — поинтересовался Леви.

— То же самое у тебя хотел спросить. Нашел прошлой ночью на лобовом стекле под дворником. И это еще не самое стремное.

Доминик перевернул карту — поверх рубашки черным маркером был нарисован смайлик. Леви отшатнулся так резко, что его стул со скрипом проехался по линолеуму.

— Охренеть! — Мартина выпучила глаза.

— Это от убийцы? — Доминик скрестил руки на груди. — Это для меня послание? За мной следят?

Он говорил сдавленным голосом, словно был напряжен и едва сдерживался. Детективы обменялись молниеносной серией многозначительных взглядов: Леви безмолвно умолял Мартину взять инициативу на себя, а та решительно отказывалась. И Леви догадывался почему. Доминик обращался к обоим лишь потому, что был слишком воспитан и не мог игнорировать присутствие Мартины. Но всем своим видом мужчина показывал, что искал Леви.

Детектив, уступив неизбежному, поднялся и подцепил со стола пакетик.

— Найдем место поспокойней.

Леви привел Доминика в довольно уютную допросную, где обычно беседовали с пострадавшими и родственниками погибших. Сам он занял место за столом в центре комнаты, а Доминик, проигнорировав стул, принялся расхаживать из угла в угол. Леви не стал давить на мужчину: пусть тот сбрасывает нервное напряжение таким способом, нежели перейдет к более разрушительным действиям.

— Видел утром «Ревью-Джорнал», — опередил все вопросы детектива Доминик. — Решили эту херню придать огласке?

— Я здесь ни при чем.

Доминик раздраженно фыркнул и сунул руки в карманы куртки. Леви почувствовал, как собственное тело приняло боевую стойку, готовясь атаковать в любой момент. Все натренированные инстинкты полицейского мгновенно включились, когда он осознал, что оказался в ограниченном пространстве один на один с взбудораженным мужчиной медвежьей комплекции. Но Леви был уверен, что тот никогда не применит к нему физическую силу.

— Ты нашел карту вчера, — проговорил детектив. — А сенсационная новость появилась только сегодня утром, так что это не подражатель.

— Нет. Это либо сам маньяк, либо кто-то из ваших.

— Может, злая шутка? — Не стоило исключать эту вероятность, даже если в нее слабо верилось. — Кто-то узнал, что ты нашел Гудвина, и решил тебя напугать?

Доминик нахмурился.

— Я взял машину друга, не свою, и случилось все у заправки, где я никогда раньше не был, и после многочасовой бесцельной езды по городу на значительном расстоянии от моего дома и работы. Кто бы это ни был, он следил за мной.

— Необязательно. Ты проверял, установлен ли в машине GPS-трекер?

Доминик остановился на полушаге, закрыл глаза и растер ладонью лицо.

— Нет. Мне и в голову это не приходило... Черт. Нужно предупредить Карлоса...

— Доминик, — окликнул Леви и дождался, когда мужчина откроет глаза. — Чем ты занимался, когда это произошло?

Виноватое выражение, отразившееся на лице, выдало Руссо с головой. Следили за Домиником лично или отслеживали по GPS —это слишком геморройно для обычного розыгрыша, особенно если учесть, что Руссо находился не в своей машине. Скорее всего, это убийца, и тот не стал тратить время, почувствовав какую-то угрозу.

Чуть поколебавшись, Доминик достал из кармана куртки и опустил на стол пакет побольше. Он был доверху набит дозами белого порошка и пузырьками с прозрачной жидкостью.

Леви сжал лицо в ладонях, не сводя взгляда с пакета, и попытался сохранить самообладание.

— Ты что, рехнулся? Притащил столько кетамина в полицейский участок! Каким местом ты думал?

— Я попытался отследить поток кетамина по городу. Приходилось затариваться.

— Ты же в курсе, что за это я могу тебя арестовать?

— Да пожалуйста, — раздраженно буркнул Доминик.

Леви на несколько секунд уткнулся лицом в ладони. Затем запустил пальцы в волосы и посмотрел на Руссо.

— Убери это и дай слово, что уничтожишь все, как только выйдешь за дверь.

— Договорились. — Доминик сгреб пакет со стола и спрятал в карман куртки. —Столько кетамина мне удалось раздобыть в «Скате» через нескольких мелких дилеров и всего за одну ночь. Сначала я думал, что маньяк поступал так же: подкатывал к нескольким продавцам, исключая тем самым любую возможность себя отследить. Но чем больше я размышлял, тем маловероятнее это казалось.

— Продолжай.

— Если планируешь несколько убийств и хочешь сначала усыпить жертв, нужно до хрена кетамина. Самым безопасным решением было бы найти один надежный источник и скупать препарат оптом, не привлекая ненужного внимания.

Леви кивнул. Именно поэтому он предположил, что убийца имел легальный доступ к наркотику.

— Есть один человек — Хуан Моралес. Он поставляет разные увеселительные препараты нескольким городским дилерам, в том числе и кетамин. Вчера я за ним проследил и выяснил, что Моралес состоит в банде. «Шершни».

Леви удивленно откинулся на спинку стула. Наркоконтроль не упоминал ничего о заинтересованности каких-либо банд в поставке кетамина... Но и информация от них, в принципе, была скудной. Отдел сосредоточен на крупномасштабных операциях по сбыту наркотиков, таких как мет и героин, и не обращает внимания на кетамин и экстази, которые в основном распространялись на вечеринках среди знакомых.

— У меня нет доказательств, что «Шершни» причастны, но... — Доминик пожал плечами. — Думается, у банды есть надежные связи для такого рода регулярных поставок, в которых нуждается убийца, и эти ребята не слишком любопытны.

И если «Шершни» столкнулись с внезапным увеличением спроса, то легко могли организовать несколько краж кетамина.

Доминик кивнул в сторону семерки пик.

— По пути домой я заехал на заправку, а выйдя из магазина, заметил карту на лобовом стекле. Не могу понять, что все это значит. Это предупреждение? Или его развеселили мои потуги?

— Смайлик ясности не добавляет, — проговорил Леви. Сведений о преступнике было недостаточно, поэтому рожица могла быть и издевкой, и игрой. — Очевидно, обнаружив тело Гудвина, ты привлек внимание маньяка, и теперь он за тобой присматривает. Очередная и более серьезная причина, почему тебе не стоит совать нос в это дело.

— Я не идиот гоняться за целой бандой, если ты на это пытаешься намекнуть.

— И это говорит парень, который продемонстрировал пакет с кучей кетамина детективу посреди полицейского участка.

Доминик, тяжело вдохнув, выдвинул стул и наконец пристроил на нем свой зад.

— Да понял я. И я не собираюсь подыхать. Просто... Я не могу делать вид, что ничего не случилось.

— Понимаю, — тихо согласился Леви. Смерть в бою и хладнокровная расправа — вовсе не одно и то же. И Леви не раз наблюдал, как от сцены преднамеренного убийства у ветеранов вооруженных сил волосы встают дыбом, как у копа-новичка. Спланированные убийства, как правило, совершает человек с ясным умом, и это приводит в ужас даже самых матерых вояк. — Я передам карту в лабораторию на предмет каких-либо следов.

—На ней и мои отпечатки есть. Я снимал ее со стекла без перчаток.

— Ничего страшного. Мы взяли твои отпечатки после убийства Гудвина, так что легко исключим их.

— Ничего нового там все равно не найдут, — решительно заявил Доминик.

Это правда, но попробовать стоило. Леви подвинул стул, чтобы встать, и взял со стола карту. Но заметив очевидное волнение Доминика, детектив задержался.

— Сомневаюсь, что тебе грозит какая-то серьезная опасность, — сказал он. — Убийца выбирает только преступников, а ты в эту категорию не входишь.

— Только если своим извращенным мозгом маньяк не считает попытку его вычислить преступлением. В статье написано, что убийца звонил и буквально хвастался полиции своими деяниями. Страшно представить, каково тому, кто с ним разговаривал.

Леви поджал губы.

— Это был я.

Брови Доминика исчезли за линией роста волос.

— Серьезно? Почему ты?

— Не знаю. — Леви и сам пытался в этом разобраться. Возможно, его выбрали, потому что он был одним из ведущих детективов в этом расследовании, но... Почему не позвонили Мартине? Действительно ли есть связь с убийством Дейла Слейтера, или маньяк просто решил ударить по больному месту и выбить Леви из равновесия?

— Дерьмо, — выдохнул Доминик. — Нелегко тебе пришлось.

— Ну, весело не было. Но он сказал достаточно, чтобы стало очевидно: для тебя же безопаснее не лезть в это дело.

— Да-да, детектив, вы очень прозрачно намекнули.

Они снова вышли в общий зал, и Доминик проводил Леви к столу, чтобы попрощаться с Мартиной. Абрамс на пару минут отвлекся на разговор с одним из офицеров по другому делу, а когда обернулся к Доминику, заметил, как тот задумчивым взглядом изучает дела о кражах со взломом.

Психанув, Леви захлопнул ближайшую папку.

— Езжай домой и занимайся работой, за которую платят.

Доминик сверкнул своей фирменной обезоруживающей улыбкой. Впервые с момента появления в участке. До этого Леви и в голову не приходило, насколько необычно видеть собранного и серьезного Руссо дольше пары минут.

— Замечательный совет, — произнес Доминик. — Удачи с маньяком.

Когда Руссо ушел, Мартина не выдержала:

— Он настолько горяч, что я не понимаю, как он может спокойно разгуливать по улицам. Наверняка в его объятиябросаются все прохожие.

— Думаю, его это устраивает, раз уж таким, как ты, по вкусу придурковатые переростки, купающиеся в собственном море тестостерона, — съязвил Леви. Но перед глазами детектива все еще стояло выражение уязвимости на лице Доминика, которое тот даже не пытался скрыть, когда говорил о послании убийцы, и его волнение о безопасности своего друга.

***

— Ограбление совершенно в среду двадцать третьего числа? — спросила Мартина доктора Элисон Шеффилд, первого ветеринара, с которым детективы встретились согласно их плану.

— Совершенно верно. Но точного времени определить не смогли, потому что взлом я обнаружила только следующим утром.

— Никто из соседей не видел и не слышал ничего подозрительного?

— Господи, нет. Все магазины работают до семи, поэтому уже к восьми весь район вымирает.

Леви, медленно расхаживая по приемной, вполуха внимал разговору. Махонькое помещение вмещало в себя небольшую частную практику, целиком принадлежавшую доктору Шеффилд. Она была единственным ветеринаром в клинике, в которой, помимо нее, работали также администратор и фельдшер.

Сейчас в приемной находился лишь один клиент — пожилая дама, с невозмутимым видом слушавшая разговор детективов о грабеже. На ее коленях сидел йоркширский терьер, который с любопытством разглядывал Леви, поводя вздернутыми ушами.

Тихий район, крошечная клиника, смехотворная безопасность — ограбление было пустяковым делом. Но сначала преступники должны были это выяснить.

Для этого проще всего притвориться курьером или сотрудником ремонтной службы и с легкостью проникнуть на территорию намеченной цели. И детективы из бюро хищений расследовали именно в этом направлении. Шеффилд сообщила, что никаких ремонтных или строительных работ в офисе до взлома не было, а всех курьеров она знает по именам, и новые не объявлялись.

Завершив очередной круг по залу, Леви подошел к женщине с йорком. Собачонка рванулась к нему, стараясь выскользнуть из рук хозяйки.

Леви улыбнулся. Собаки всегда были его слабостью, а эта была особенно очаровательна. Протянув руку, он спросил:

— Ничего, если я...

— Ох, конечно. Он очень дружелюбный.

Леви позволил йорку обнюхать свою ладонь, а потом с удовольствием почесал под мордочкой. Собака восторженно заерзала.

Самый легкий способ попасть в клинику без лишних подозрений.

Леви напоследок потрепал псину за ушами и вернулся к разговору Мартины и Шеффилд. Детектив дождался паузы и спросил:

— Вы не могли бы предоставить нам копию всех записей за две недели до взлома?

— Почему бы и нет. Шеффилд обратилась к администратору, которая с нескрываемым восторгом подслушивала разговор.

— Марисса, сделаешь?

Марриса вовсе не возражала и с явным удовольствием трещала с Леви, пока Шеффилд показывала Мартине, где хранились рецептурные препараты. Леви слушал внимательно — даже пустая болтовня могла быть полезной — но ничего, кроме безобидных сплетен, не узнал.

Вскоре после этого они направились по двум оставшимся в списке адресам. К полудню они уже возвращались в участок, по пути заскочив на обед в закусочную.

Сходство во взломе трех клиник бросалось в глаза.

— Все клиники частные, с четким графиком работы, не берущие животных на передержку, — задумчиво проговорил Леви, пока они дожидались своего заказа. — Никакой масштабной практики с многочисленным персоналом, никаких работающих допоздна больниц.

— И примитивная охранная система. — Мартина щелкнула язычком банки с вишневой газировкой и сделала глоток.

— Легкая цель, практически никакого риска.

— Думаешь, грабители изучали клиники под видом клиентов?

— Я бы поступил именно так. Нужно сравнить записи. Возможно, найдем совпадения. И проверим всех в списках потенциальных подозреваемых.

— Обожаюискать совпадения, — с преувеличенным восторгом сказала Мартина и повернулась к стойке, откуда выкрикнули их номер заказа.

В участке уже ждал необходимый список. В Лас-Вегасе проживало удручающее количество людей с криминальным прошлым. Среди них были и те, кто совершал преступления из чувства справедливости или собственного превосходства, оправданно или нет. Отдельной записью шли все сотрудники полиции Лас-Вегаса, применившие силу при исполнении.

И поскольку фамилии перечислялись в алфавитном порядке, Леви оказался под первым номером.

«Абрамс Леви. Детектив убойного отдела. Выстрел с летальным исходом во время захвата заложников. Убийство признано оправданным. Обвинений не предъявлено».

Взгляд застыл на словах «убийство признано оправданным». Технически, любое уничтожение одного человека другим — убийство, не зависимо от контекста или обстоятельств. Не все убийства были умышленными.

Но Леви не отпускало слово «оправданное».

Дальше список был огромным. Джона Гиббс попадался не меньше четырех раз — и это только те случаи, о которых заявлено официально. Но ничего из совершенного Гиббсом не было столь же ужасным, как инцидент Кита Чапмана.

«Чапман Кит. Офицер полиции. Нападение и избиение подозреваемого во время ареста при отягчающих обстоятельствах. В процессе внутреннего расследования отделом безопасности и ожидании возможных уголовных обвинений».

Чапман задерживал педофила, который во время ареста начал над ним издеваться, в красках описывая свои действия, и, видимо, Кита просто... переклинило. Чапмана пришлось оттаскивать трем офицерам, но тот уже нанес обвиняемому такие увечья, что потребовалась лицевая операция, чтобы педофил мог нормально есть и говорить.

Леви не испытывал ни малейшей симпатии к тому мерзавцу, но полицейскому, который не в состоянии сдержать эмоции, не место в органах. Выдвинул или нет окружной прокурор обвинения — Чапману должность не сохранить после всех ужасных статей в СМИ, поливающих грязью департамент полиции Лас-Вегаса.

В отличие от Леви, который застрелил человека и вернулся к работе спустя пару дней.

— Может сама займешься этим, — резко выпалил Леви, подталкивая листки в сторону Мартины, которая уже занималась другими списками. — А я сравню записи в трех клиниках и проверю главаря банды, которую преследовал Доминик.

Она бросила на него проницательный взгляд, но поднимать тему не стала.

Они потратили несколько утомительных часов, безуспешно копаясь в расписаниях ветеринарных клиник. Ни одно имя не совпало, и не попался ни один из известных членов банды «Шершни». Те немногие ниточки, что были найдены среди пациентов всех трех клиник, вели в тупик: это были давние клиенты, хорошо знакомые каждому ветеринару. В итоге Мартина направила свои силы на составление списка ветеринаров, которые могли стать следующими целями грабителей.

Леви от скуки и досады беспорядочно листал записи. Каждый ветеринар использовал свой формат, но везде содержалась основная информация: фамилия владельца, телефон, кличка животного, его пол и возраст. Бездумно пробегаясь взглядом по страницам, детектив притормозил на середине и вернулся к одной строчке.

Тибетский мастиф, кобель, семь лет. Вроде он видел такое же описание в записях другой клиники? Тибетский мастиф — довольно редкая порода, особенно в таком жарком климате, как в Вегасе.

Леви отложил записи доктора Виллы и взял списки доктора Шеффилд. Нужная строка нашлась быстро. Другие имена у владельца и собаки, другой номер, но все остальные сведения совпадали. В бумагах третьей клиники все то же самое — та же порода и данные, но другие имена и телефон.

— Мы искали у трех ветеринаров одного человека, — нарушив получасовое молчание, сказал Леви. — А следовало искать одно животное.

Он показал выделенные строки в каждом списке.

— Я даже никогда не слышала о тибетском мастифе, — проговорила Мартина, изучая бумаги.

— Вот-вот. Даже более распространенная порода с одинаковыми данными вызвала бы подозрения, попадись она в записях на прием в трех клиниках за пару недель. Что уж говорить о редких? Это не может быть совпадением.

Мартина опередила Леви с предположением:

— Получается, если мы обзвоним всех подходящих нам ветеринаров и спросим о подобной записи, сможем определить, кто станет следующей жертвой.

Пока Мартина засела за телефон, Леви на всякий случай перепроверял все номера и фамилии подозреваемых. Как и следовало ожидать, все были фальшивыми.

— Две клиники подтвердили, что осматривали тибетского мастифа на прошлой неделе, — положив трубку, сообщила Мартина. — И все согласились побеседовать с нами завтра утром. Я предупредила их о возможной опасности и рекомендовала усилить охрану.

— Супер. — Леви слегка расслабился. Ну, наконец-то хоть какой-то прогресс.

— Очень вовремя, я и так уже опаздываю. — Мартина начала убираться на столе, поправляя стопки бумаг и папок.

У Леви как-то из головы вылетело, что сегодня ее дочь играла в софтбол. Оба ребенка Мартины активно участвовали во всевозможных мероприятиях, и детектив никогда не возражал на часок-другой прикрыть напарницу.

— Я еще останусь, доделаю кое-какие отчеты. Пожелай от меня удачи Макейле.

— Не засиживайся допоздна, — по пути бросила Мартина.

Леви, улыбнувшись, кивнул и следующие два с половиной часа из-за стола не поднимался.

Именно эти отчеты необязательно было доделывать сегодня. Не было никакого повода задержаться и не идти домой. Кроме одного — Леви просто не хотел.

Послевкусие их со Стэнтоном ночи было безнадежно испорчено из-за материала о «Семерке пик», который ужасно расстроил бойфренда Леви. В очередной раз Стэнтон упрашивал Леви уволиться, и в очередной раз детектив ушел в разгаре спора. Одни и те же проблемы выплывали наружу снова и снова.

Еще в детстве Леви грезил стать детективом, хотя для долговязого нескладного мальчишки мечта казалась несбыточной. И сейчас он не представлял для себя иного занятия. Леви думал, что Стэнтон это понимает.

Детектив переделал всю бумажную работу намного раньше, чем появилось настроение вернуться домой. Поэтому он решил опросить соседей двух потенциальных целей, которые они с Мартиной выделили, и разузнать, не наблюдалось ли чего-нибудь подозрительного в последнее время. Обычно такие задания — удел оперативников, но Леви не видел причин отказывать себе в этом «удовольствии».

Детективу пришлось взять машину из автопарка департамента. У него была своя, но пентхаус Стэнтона находился рядом с участком, к тому же у него был неограниченного доступ к услугам транспортного сервиса, так что машина Леви пылилась в гараже. Выбрав невзрачный седан, Леви выдвинулся к первой цели.

Как нередко случалось, опрос свидетелей стал настоящим испытанием на стойкость к разочарованиям. Никто из опрошенных ничего странного в последнее время не заметил, и каждого безмерно раздражал полицейский, с которым приходилось вести беседу, вместо того чтобы спокойно пойти домой после рабочего дня. Шансы, что протянутая Леви визитка не окажется через пару метров в мусорном баке, стремились к нулю.

А к тому времени, как он добрался до следующего потенциального места ограбления, необходимость в опросах отпала — все офисы уже закрылись. Как и в районе клиники Шеффилд, это была тихая торговая улица вдали от оживленных туристических маршрутов. Длинные ряды магазинов и частных практик, которые обычно допоздна не работали — небольшая адвокатская контора, бухгалтер и ювелирный магазин. Единственным признаком присутствия людей был одинокий пикап на стоянке.

Леви припарковался на противоположной свободной стороне и со вздохом опустил голову на подголовник. Как он жалок. Сколько времени нужно, чтобы принять это? Отношения со Стэнтоном не улучшатся сами собой, пока Леви продолжает сидеть здесь и дуться. Нужно ехать домой.

Мелькнувшее движение, совершенно неожиданное на пустынной стоянке, привлекло внимание Абрамса. Прищурившись, он заметил в кабине пикапа мужчину... Большого, очень похожего на...

— Ах ты ж сукин сын, — выругался Леви.

***

Ребел предупредила Доминика о приближении человека, два раза коротко гавкнув. Хозяин кивнул собаке, приказал сидеть и опустил стекло водительской двери, когда в него стукнул Леви.

— Что-то случилось, офицер? — невинно поинтересовался Доминик.

— Ты издеваешься, что ли?! — Леви пригвоздил его грозным взглядом. — Видимо, смерти ищешь.

— Ну, кто-то убедил меня, что убийце я неинтересен.

— Потому что убивать тебя буду я! — рявкнул Леви больше от раздражения, чем от искренней злости.

Ребел внимательно следила за ним, Леви глянул на нее, и его холодные серые глаза потеплели, а напряженные черты лица немного разгладились.

— Ты взял собаку на поиск грабителей? — спросил Леви.

— Она обучена охране хозяина, — ответил Доминик. — Я доверю ей защиту своей задницы охотнее, чем большинству других людей.

— Почему ты вообще решил приехать сюда?

Увидев на столе Леви адреса ограбленных ветеринаров, Доминик всю дорогу домой пытался отговорить себя от этой затеи. Провалившись с треском, он послал все к чертям и решил, что раз уж в стороне остаться не может, то придется взяться за это дело.

Жасмин уходила на работу, поэтому Доминик вызвался отвезти Карлоса к хирургу. Дожидаясь друга в приемной, Доминик, подключившись к местному интернету, немного погуглил. Схожесть всех трех клиник и близлежащих окрестностей очевидна, но Руссо больше всего интересовали сотрудники.

— Фельдшеры всех трех клиник подписаны друг на друга в «Фейсбуке», — сообщил он Леви. — Все знакомы благодаря местной группе развития карьеры и непрерывного образования, в которой состоят. Я просмотрел страницы всех сотрудников за прошедшие недели, и один из фельдшеров — Кристина Меркадо — ненавязчиво поделилась, как устала работать в таком маленьком примитивном веткабинете.

Леви нахмурился.

— Кристина Меркадо? Какое она имеет отношение к...

— Эдди Меркадо? — Доминик назвал хорошо известную правую руку главаря «Шершней». — Она его невестка. И при этом хороший фельдшер. Но в свете последних событий, ее комментарии вызывают подозрение. В общем, на прошлой неделе такого рода переписка была у нее с несколькими коллегами, поэтому я записал Ребел на прием и решил сам поболтать и подбить к ним клинья.

— Подбить клинья?

— Чаще всего люди принимают меня за натурала, если их не убедить в обратном.

— Какая прелесть, — буркнул Леви.

Доминик предпочел проигнорировать это.

— Пользы особой, конечно, не принесло, но я убедился, что пара клиник станут легкой добычей. У них в наличии допустимый минимум рецептурных препаратов, полное отсутствие камер видеонаблюдения и хиленькая сигнализация... — Доминик кивнул в сторону клиники, расположенной по другую сторону широкой стоянки. — Это моя последняя точка.

— Они больше часа назад закрылись, — сказал Леви.

— Я в курсе. — Доминикпроторчал в грузовике, пока солнце не село и темнота окончательно накрыла пустую стоянку.

— Так почему до сих пор не уехал?

— Я... — Доминик провел ладонью по спине Ребел. — Я подумал, что если убийца все еще за мной следит, то возможно, смогу его выманить. — Опережая гневную тираду Леви, Доминик поинтересовался: — А сам-то что здесь делаешь?

Леви поджал губы.

— Мы тоже определили следующие возможные цели. Я опрашивал соседей.

Доминик преувеличено подчеркнуто обвел взглядом темную замершую торговую улицу.

— Этих соседей? И кого ты планировал опросить? Енотов и сов?

— Я не обязан объясняться перед таким...

Тихий рык Ребел оборвал мысль Леви.

Доминик изумленно оглянулся на проявлявшую агрессию Ребел, но направлена она оказалась не на детектива. Собака внимательно следила за рядом зданий на противоположной стороне парковки. Ее тело напряглось, а уши прижались к голове.

Оба мужчины вгляделись в темноту. Спустя мгновение в окне ветклиники мелькнул свет, хаотично заплясал и пару секунд спустя резко исчез.

Свет от фонарика.

— Мать твою, — прошептал Леви. — Они что, сейчас там?

Леви снял рацию с пояса и поднес ко рту:

— Два-Генри-Пять, прием.

— Слушаю, Два-Генри-Пять.

— Код 406[2], запрашиваю подкрепление, Санрайз 918, торговая площадь. Количество подозреваемых неизвестно.

— Два-Генри-Пять, принято. Внимание всем постам, код 406, подкрепление для Два-Генри-Пять...

Леви закрепил рацию на поясе и выдвинулся в сторону клиники, вытащив пистолет из кобуры.

— Эй-эй-эй, притормози! — Доминик выскочил из грузовика. — Один ты туда не пойдешь. Ты понятия не имеешь, что там внутри, сколько преступников, вооружены они или нет...

— Некогда ждать. В предыдущие взломы хватали все, что плохо лежало, вероятно, дело занимало не больше пяти минут. До приезда подкрепления они могут уже смыться. Я не могу так рисковать. Оставайся на месте.

Леви отвернулся и побежал, бесшумно передвигаясь по стоянке. Детектив оказался удивительно подвижным.

После исчезновения Леви за углом здания Доминик немного медлил. Все инстинкты восставали против того, чтобы позволить внезапному напарнику лезть в опасную ситуацию без поддержки.

Леви имел все основания врываться в клинику, но к «охотникам» это никакого отношения не имело... Будет ли караться законом попытка Доминика помочь? Хрен его знает. Однако, хорошенько поразмыслив, Доминик предпочел разбираться с последствиями незаконного проникновения, нежели позволить Леви пострадать.

Приняв решение, Руссо наполовину открыл оба окна пикапа. На улице было холодно, и Доминик с большим комфортом сидел с закрытыми окнами, но для Ребел лучше оставить доступ к воздуху. Ведь он ни за что не потащит ее в неизвестное место, где велика вероятность перестрелки.

— Сидеть, — приказал он и захлопнул дверь, запирая кабину на замок. Затем поспешил вслед за Леви, доставая на ходу оружие.

Детектив обнаружился у черного хода, дверь которого была взломана и оставлена приоткрытой. Внутри что-то постоянно грохотало и шуршало, раздавался топот множества ног.

Леви опалил Доминика взглядом, гневно раздувая ноздри, но удивления на его лице не было. Руссо сочувственно пожал плечами.

Леви закатил глаза, достал из кармана фонарик и, как по учебнику, двумя ладонями обхватил его вместе с пистолетом. Мотнув головой в сторону двери, он без предупреждения скользнул в приоткрытую щель.

Доминик уставился на расстояние между дверью и косяком… Ему в жизни туда не пролезть. Он как мог бесшумно приоткрыл дверь шире и шагнул в клинику.

Они оказались в длинном узком коридоре, ведущем к приемному кабинету, где от стены шкафчиков и полок тянулись два металлических стола. Слева дверь с окошком была закрыта. Беглый осмотр показал, что там находились вольеры и клетки временного содержания животных в рабочее время. Естественно, сейчас все пустовали.

Звуки же раздавались откуда-то из глубины клиники. Мужчины крались по коридору, и Леви водил из стороны в сторону фонариком. Доминик обошел детектива справа, чтобы уменьшить шансы тех, кто попытается прорваться мимо.

Они миновали нишу с рентгеновским аппаратом слева и приблизились к комнате с решетчатыми окнами, скорее всего, аптечному складу.

— Не с места! Полиция! — крикнул Леви, перекрывая раздававшийся изнутри стук и копошение. — Выходите с поднятыми руками.

На его слова отреагировали удивленными вскриками и матом. Со склада вышел молодой парень. Поднятые руки были в перчатках, но на нем не было маски, и лицо искажала яростная озлобленность. Из-за его спины появился второй мужчина, и на его поднятых вверх руках Доминик разглядел татуировку шершня на бицепсе.

— Вы арестованы, — начал Леви. — Лицом в пол, руки за голову. Немедленно.

За спиной Доминика послышалось тихое поскрипывание, и он обернулся, уже зная, что увидит... Дверь в комнату с вольерами распахнулась. Помещение казалось пустым, но его все же стоило проверить... Большая оплошность.

Третий человек со всей силы обрушил руку с пистолетом на незащищенный затылок Леви. Повинуясь инстинктам, Доминик кинулся прикрывать Леви и принял удар на себя.

Ноги подогнулись, словно их вдруг отрезали до колен.

Оба рухнули на пол: Доминик своим телом вдавил детектива в линолеум. Пистолеты разлетелись в стороны, а Леви издал тошнотворный сдавленный стон человека, у которого выбило весь воздух из легких.

На мгновение Доминик потерял сознание, но почти сразу начал приходить в себя, все еще оставаясь дезориентированным. Голову раскалывала адская боль, руки и ноги не поддавались координации. Казалось, связь с мозгом совершенно утеряна.

Трое грабителей подступили ближе, пинком отбрасывая пистолеты Доминика и Леви в стороны. Леви извивался под неподъемным весом Руссо, стараясь освободиться. Доминик мог только слегка приподняться, чтобы детектив выбрался, сбросив его с себя.

Оказавшись на спине, Доминик ощутил тяжесть в желудке, а Леви мгновенно вскочил на ноги. Он отступал в приемный кабинет, уводя преступников за собой. Очень мило с его стороны, конечно, но так у него не оставалось шансов на побег. Коридор слишком узкий, и вся троица нападавших заблокировала его со всех сторон.

— Пристрелим его — и делов-то, — предложил один из мужчин.

— Свихнулся? Я стрелять в сраного копа не стану. — Бугай посередине хрустнул пальцами. — К тому же здоровяка мы уже оглушили. А этого тощего пиздюка убрать нетрудно.

Доминик не видел лица говорившего, но в голосе слышалось предвкушение. Леви принял расслабленную стойку: правая нога позади на подушечке стопы для лучшей устойчивости, руки свободны и открыты ладонями к противникам, внимательный взгляд охватывает каждого по очереди.

«Вставай, — приказал себе Доминик. — Вставай, вставай, бесполезный мешок дерьма... »

Он приподнялся на локте, но застонал, когда поплыло перед глазами, а к горлу подступил горький комок. Бесполезно. Тело просто не желало слушаться. Казалось, многотонная плита придавила его к полу. По затылку потекло что-то теплое.

Кровь. Этого еще не хватало.

Господи, да эти амбалы разорвут Леви на глазах у беспомощного распластанного Доминика. Нет. Хрен вам...

Мужчины начали наступать на Абрамса, но тот двинулся навстречу.

Одним неясным движением Леви схватил стеклянную банку с ватными тампонами со столешницы и разбил ее о лицо противника справа, одновременно ударяя ногой в грудь и отправляя в полет к противоположной стене. Грабитель слева замахнулся, Леви текучим движением увернулся, перенаправляя удар и пяткой размазывая по лицу нос нападавшего.

Голова мужчины запрокинулась, захлестала кровь, а Абрамс швырнул его на один из металлических столов. Но громиле удалось ухватиться за край столешницы. Леви пнул его под колени и, схватив за волосы, с тошнотворным звуком впечатал лицом в сталь. Грабитель рухнул на пол.

Бугай, которого Леви оглушил первым, пришел в себя. Он подкрался со спины и захватом руки стиснул горло детектива, но тот откинул голову назад и уперся подбородком в предплечье нападавшего, мешая сдавливать шею. Абрамс потянулся назад и резко надавил на глаза грабителя. Тот отшатнулся, ослабляя хватку. Леви мгновенно дернулся всем телом и повернулся лицом к мужчине, удерживая за руки и вынуждая согнуться под неудобным углом, а затем ударил коленом в пах.

Ошеломленный и истекающий кровью другой противник в бешенстве попытался напасть на Леви. Доминик даже предупредить не успел: Абрамс отскочил на шаг, ударяя качка ногой в пах, и вернул внимание к тому, кого удерживал в захвате. На этот раз с лицом грабителя встретилось колено, а затем Леви отпустил мужчину и ударил кулаком по его затылку. Амбал рухнул на пол, как груда кирпичей.

Леви обернулся вовремя, когда последний из грабителей бросился на него с медвежьим напором, пытаясь повалить. Детектив обхватил его рукой за шею, по инерции развернулся и кинул на пол с такой силой, что задребезжали дверцы шкафчиков. Затем он приземлился спиной на живот противника, локтями вбиваясь тому в пах и лицо. Чтобы подняться, Леви оперся обеими руками на голову мужика, а встав на ноги, добил его пинком в лицо.

Страйк, вашу мать. Трое из трех.

Леви тяжело дышал, возвышаясь над оглушенными преступниками, но выглядел целым и невредимым. Это самая четкая, эффективная и чертовски жестокая драка на памяти Доминика.

И длилась она не дольше двадцати секунд.

— Какого хрена, — выпалил Доминик и отрубился.

Глава 11

Доминик выплывал из дурмана под надрывный вой сирен и торопливые требования вызвать «скорую», которые Леви проговаривал в потрескивающую рацию. Яркий свет в приемном кабинете ветклиники бил прямо в глаза, выжигая мозг. Доминик зашипел от вспышки боли и зажмурился.

— Доминик! — Леви стоял на коленях в изголовье. — Ты меня слышишь?

— Ага, — прохрипел мужчина.

— Ты потерял много крови, — голос Абрамса срывался. — Можешь пошевелить руками или ногами?

Доминик заерзал, проверяя чувствительность в конечностях. С этим вроде все нормально, но от любого движения перед глазами плыло и подкатывала тошнота. Голова завалилась вбок, и Доминик почувствовал, что снова проваливается в темноту.

Леви похлопал его по щеке:

— Доминик, не закрывай глаза. Какой сейчас год?

— Две тысячи шестнадцатый.

— Где мы сейчас находимся?

— Торговая площадь «Санрайз». Я все еще соображаю. Я помню, что случилось.

Из-за режущего света Доминик щурился и часто моргал, но прилагал все усилия, чтобы видеть Леви. Несмотря на все переживания, отражавшиеся на лице детектива, его глаза сияли, а щеки пылали румянцем. Леви все еще тяжело дышал после драки. Таким оживленным Доминик его никогда прежде не видел.

«Боже, какой красивый».

Мелькнувшая в голове мысль застала Доминика врасплох, и в таком неадекватном состоянии он едва ее не озвучил. Сдержавшись, он посмотрел на разукрашенных грабителей за спиной Леви. Все трое по-прежнему лежали в отключке, но на запястьях одного из них были защелкнуты наручники. Ноги и руки остальных были стянуты... собачьими поводками?

— Не нравится мне твое состояние, — произнес Леви. — Зрачки очень сужены.

Доминик поднял к виску дрожащую руку. И только тогда заметил, что под головой было мягко. Видимо, Леви что-то подложил для остановки кровотечения.

— Кажется, у меня сотрясение, — медленно протянул Доминик.

Леви озабоченно хохотнул.

— Однозначно. — Он нежно провел ладонью по подбородку Доминика и сказал: — Ты принял удар, который предназначался мне.

Руссо покосился на связанных мужчин и фыркнул:

— Можно сказать, мы в расчете. Это что такое было?

— Чт... А, ты про бой? Крав-мага.

— Кажется, не первый год тренируешься.

— Так и есть, около десяти лет.

— Никогда подобного не видел...

Крики и топот ног прервали их — наконец-то прибыла подмога Леви. Абрамс поднялся для приветствия, а Доминик опять вырубился.

Он приходил в себя и снова отключался, когда к патрульным присоединились медики и засуетились, забрасывая его бесконечными вопросами. Почувствовав, что его погрузили на носилки и покатили к «скорой», Доминик распахнул глаза:

— Стойте! Леви...

Он попытался повернуть голову, и в глазах снова помутнело. Абрамс подошел к носилкам, избавляя Руссо от необходимости крутить головой.

— Ребел. — Леви озадаченно нахмурился, и Доминик добавил: — Моя собака.

Лицо детектива прояснилось, и он сжал лодыжку Руссо через одеяло, в котороемедики укутали пострадавшего.

— Я о ней позабочусь. Не волнуйся.

— Не мог бы ты... Мне неудобно просить, но можешь отвезти ее к моим соседям? Карлосу и Жасмине. Они живут в соседней квартире. 2G.

С запозданием дошло, что Леви не знает его адреса, но от разговоров голова разболелась еще сильнее, а язык, казалось, распух и еле ворочался во рту. Доминик потянулся за бумажником, но ремни накрепко приковали его к носилкам.

Один из фельдшеров пришел на выручку, расстегнул ремень и помог достать из заднего кармана джинсов документы. Леви внимательно изучил водительские права Доминика и согласно кивнул. Руссо отдал ему и ключи.

— Я поеду домой на твоем пикапе, а завтра верну обратно, договорились? — спросил Леви. — И пистолет твой тоже забрал.

Доминик о нем даже не вспомнил. Черт, в голове такая каша.

— Спасибо. Ребел тебя не признает, но если учует на тебемой запах, все будет нормально. Она хорошо обучена и выполнит любую из стандартных команд. Если сильно растревожится, попробуй сказать «успокойся». — Для Руссо было настоящим подвигом связать столько слов вместе, и это лишило его оставшихся сил.

Леви сжал его плечо.

— Поговорим завтра. Отдыхай.

Носилки снова покатились. Доминик закрыл глаза, теперь больше волнуясь о том, как отреагирует мать на случившееся.

***

Леви сдал место преступления детективу из Бюро хищений, убедился, что арестованные мужчины под охраной и получают медицинскую помощь, попросил одного из оперативников отогнать свою машину на служебную стоянку, а сам пошел к пикапу Доминика. Абрамса все еще потряхивало после драки, но голова оставалась ясной, первобытное чувство удовольствия просачивалось в каждую клетку тела. Но все же Леви сдерживался.

Ребел сидела на водительском месте, высунув голову в полуоткрытое окно. Она напряглась и тихонько заскулила, когда заметила приближение Леви.

— Привет, Ребел, — негромко и успокаивающе проговорил он. — Все хорошо.

Леви с предельной осторожностью протянул руку ладонью вверх. Ребел весила добрые полцентнера, а даже очень социализированная собака-телохранитель никогда не доверится никому, кроме хозяина. Если Леви покажется ей угрозой, она без раздумий лишит руки.

Собака обнюхала ладонь, которой детектив касался Доминика, и, заскулив громче, заскоблила лапами по двери.

— Успокойся, — мягко приказал он. — Успокойся.

Она чуть расслабилась. Леви тихо нашептывал какую-то ерунду, пока Ребел не присмирела и не прекратила так усердно сопеть.

Тогда Абрамс приказал громче:

— Ребел, сидеть.

Леви мог поклясться, что собака взвесила все за и против, прежде чем убрала лапы с двери, а затем попятилась и уселась на пассажирском месте, по-прежнему лицом к мужчине. Она смотрела насторожено, но в ее позе не было ничего агрессивного, поэтому Леви открыл кабину и залез в пикап.

В свободной руке он держал незаряженный пистолет Доминика и магазин. Сохраняя предельную осторожность, детектив неторопливо спрятал оружие в бардачок, а уже после откинулся на спинку сидения.

Теперь, когда на Абрамсе больше не лежала ответственность за место преступления, а Ребел успокоилась, он больше не сдерживал вихрь ощущений после схватки. Заряд адреналина, глухой удар плоти о плоть, трепет триумфа, когда люди, причинившие боль Доминику и угрожавшие самому Леви, оказались разбиты...

Боже, как же хотелось трахаться.

Леви застонал и запустил в волосы пальцы. Да что с ним такое? Он сделал все правильно: грабители тяжело ранили Доминика, угрожали ему самому, и Леви лишь покалечил их слегка, чтобы вывести из строя. И то, что он сейчас испытывал — естественная реакция после боя. Тем не менее. В возбуждении после спарринга не было ничего не обычного, но так сильно завестись от подобного?

Интересно, что на это сказала бы Наташа?

Выбросив все мысли из головы, Леви завел пикап и включил встроенный в приборную панель навигатор. Домашний адрес не был сохранен в памяти — наверняка, на случай угона. Леви такую меру безопасности одобрил. Он ввел адрес с водительских прав Доминика и двинулся в путь по выделенному на экране маршруту.

Мысли все время возвращались к внезапному напарнику. Тот бросился на Леви, словно принять удар вместо него было рефлексом. Как дышать. Оказавшись под тяжеленым телом, Леви на несколько секунд погрузился в панику: его накрыли мысли, что Доминик мертв. А потом, после драки, вид лежавшего без сознания Руссов луже собственной крови...

Если бы Доминика не было на парковке, если бы он послушался приказа Леви и не лез, куда не просят, если бы он не был таким доводящим до трясучки оптимистичным идиотом, Леви мог бы сегодня умереть.

Абрамс судорожно вдохнул.

Руссо жил в потрепанном доме с наружными коридорами и лестницами, как в сетевом отеле. Отыскав поводок Ребел на коврике пикапа, Леви провел ее через забор из металлической сетки и отправился искать квартиру 2G.

Грубо стучаться в такое позднее время, но ничего не поделаешь.

— Минутку! — крикнули за дверью. Затем она распахнулась, и на пороге показалась поразительно красивая женщина с десятком разноцветных косичек и яркими татуировками, покрывавшими гладкую загорелую кожу рук и груди.

Поначалу она смотрела на Леви с какой-то настороженной вежливостью, но заметив Ребел, побледнела и схватилась за дверной косяк.

— Боже мой, что с Домиником?

Леви проклинал себя за то, что не подумал, как его визит выглядит со стороны.

— С ним все в порядке, — выпалил детектив. — То есть он пострадал, конечно, но скоро поправится. Он попросил меня привезти к вам Ребел. Я... его друг. Леви Абрамс.

— Жасмин Андерсон. — Женщина пожала протянутую руку, заметно расслабившись. — Что...

— Кто там? — раздалось из глубины квартиры.

— Войдете? — Жасмин отступила в сторону. — Можете спустить Ребел с поводка.

Леви отпустил собаку и прошел в квартиру. Ребел радостно кинулась к долговязому латиноамериканцу с растрепанными каштановыми волосами и щетиной на лице. Мужчина осторожно и с некоторым напряжением, словно недавно получил травму, склонился к собаке.

— Карлос, это Леви Абрамс, друг нашего Дома, — произнесла Жасмин. — Леви, это мой молодой человек — Карлос Герреро.

— Приятно познакомиться. — Леви пожал руку Карлоса. — Прощу прощения, что потревожил вас в такое время. Доминику нанесли серьезную травму головы, и сейчас он в больнице. Но речь у него была ясной, поэтому, думаю, надолго медики его не задержат.

— Что произошло? — спросил Карлос.

Леви коротко пересказал события, ограничившись основными деталями. Жасмин от услышанного закатила глаза.

— Очень на него похоже, — сказала она с большой нежностью.

— Значит, вы служите в полиции Лас-Вегаса? — Карлос внимательно изучал Леви. — Дом ни разу про вас не рассказывал.

— Мы не часто вместе работаем. — Леви спрятал руки в карманы, испытывая неловкость. Он стоял посреди гостиной тех, кто, очевидно, лучше знал Доминика: Руссо один и вместе с Ребел мелькал на многих фотографиях, развешанных по стенам. — Он уверен, что вы позаботитесь о Ребел. Это не затруднит вас?

— Нет-нет, конечно!

— Спасибо. Сотовый у Доминика с собой, так что вы можете с ним связаться. Врачи неотложки сообщат его матери.

— Хотите чего-нибудь выпить? — Жасмин слишком явно рассматривала талию Леви, добавив: — Или, может, поесть?

— О, нет-нет, спасибо. — Леви попятился к двери. — Мне и правда пора домой.

— Окей. Большое спасибо, что привезли Ребел, и Доминик, не сомневаюсь, тоже очень благодарен.

Леви кивнул:

— Доброй ночи. — И выскользнул за дверь. Сбегая по ступенькам, Абрамс готовил себя к предстоящему разговору со Стэнтоном.

Эта ночь, похоже, не закончится никогда.

***

— Ты мог погибнуть, — заявил Стэнтон, нарушая напряженное молчание в столовой.

Леви, вздохнув, опустил вилку рядом со своей порцией яиц-пашот. Ночью они так сильно поссорились, что Леви пришлось спать в гостевой комнате, и завтракали в гробовом молчании, потому что оба отказывались общаться.

— Ты что, серьезно хочешь продолжить? — С утра Леви не был готов к очередному раунду выяснений отношений.

Газета в руках Стэнтона хрустнула.

— Просто мне не понятно, почему тебя это мало волнует.

— Все как раз наоборот. Я не стремлюсь умереть. Но риск — неотъемлемая часть моей работы. И это никогда не изменится, как бы осторожен я ни был.

Смяв газету, Стэнтон швырнул ее на стол и вцепился в чашку с кофе. По лицу было видно, насколько все это не устраивает его. Леви, конечно, злился на своего парня, но он чувствовал себя виноватым за боль, которую причинил.

— Я был копом с самого нашего знакомства, — начал Леви. — Ради бога, да мы познакомились на приеме управления полиции! Почему именно сейчас это стало проблемой?

— Это всегда было проблемой. — Стэнтон стиснул в ладонях чашку. — Просто я знал, что для тебя это значит, и старался не думать о последствиях. Но сейчас, когда мы планируем общее будущее... — Он покачал головой. — Сомневаюсь, что смогу каждый день спокойно отпускать своего мужа на такую опасную работу.

Леви заерзал и откашлялся. Он чувствовал себя довольно неуютно во время разговоров о будущем браке, но в защиту Стэнтона можно сказать, что Леви ни разу не возразил... Хотя возможностей было предостаточно.

— Ты преувеличиваешь.

— Не...

— Стэнтон, я не уйду в отставку.

Стэнтон раздраженно фыркнул:

— Тебе вообще не обязательно работать. Я могу...

— Даже не думай заканчивать, — холодно произнес Леви. — Как ты мог подумать, что я с этим смирюсь?

— А как я должен смириться с произошедшим прошлой ночью? — парировал Стэнтон.

Леви гневно фыркнул и отвернулся к окну.

— Я не сяду тебе на шею.

— Да не об этом... Ты меня даже не слышишь. Не знаю, зачем я вообще стараюсь... — Толкнув стул, Стэнтон поднялся и схватил пиджак. — У меня встреча.

Он спешно покинул кухню. На мгновение Леви испытал мелочное чувство, что в этот раз не он сбежал в разгар ссоры, но сразу же устыдился.

Еще пару минут он уговаривал себя поесть, ковыряясь вилкой в тарелке. И только приготовился признать поражение, как зазвонил телефон. Номер не определился.

— Алло?

— Леви? Это Доминик Руссо.

— О. — Леви выпрямился. — Привет. Как ты?

— В порядке. Обошлось без гематом и кровоизлияния в мозг, так что где-то в полночь меня отпустили домой в сопровождении матери. Пару дней пораскалывается башка, но я легко отделался.

— Хорошие новости. — Только сейчас до Леви дошло, как необычно слышать Доминика по телефону. — Откуда ты узнал мой номер?

Доминик хмыкнул.

— Серьезно? Если не забыл, я — охотник за головами.

— А мне казалось, агент по розыску беглецов.

На этот раз Доминик искренне рассмеялся. Леви почувствовал, как его собственные губы растягиваются в улыбке.

— Всего по чуть-чуть, — сказал Доминик. — Слушай, я хотел попросить маму с братом забрать пикап и отвезти меня домой. Только им нужен ключ.

— В этом нет необходимости. Я могу сам тебя забрать и подкинуть до дома.

— Но я-то тебя потом никуда не доброшу. Мне еще сутки нельзя садиться за руль.

— Водитель Стэнтона довезет меня до участка.

— Не хочу навязываться...

— Прекрати. — На последовавшие возражения Доминика Леви ответил: — Я не могу отдать твое оружие ни матери, ни брату, если у них нет лицензии на ношение.

— У них нет, — Доминик вздохнул. — Ладно. Если тебе не сложно.

— Конечно, не сложно. Я все равно сказал Вену, чтобы раньше полудня меня не ждал.

Доминик продиктовал адрес. Когда их разговор закончился, Леви вдруг понял, что голоден.

***

Абрамс переехал в Вегас из Нью-Джерси уже взрослым и до сих пор не мог привыкнуть к пустынным пейзажам, особенно в пригороде. Все эти дома с черепичными крышами совершенно не похожи на здания в колониальном и тюдоровском стиле в том районе, где он вырос. Даже другие деревья и цветы иногда вызывали неожиданное раздражение.

Леви фыркнул при виде дерзкого коврика при входе и надавил на звонок. Женщина, открывшая Леви, оказалась одного с ним роста. Ее оливковая кожа и добрые карие глаза были точь-в-точь, как у Доминика.

— Вы, должно быть, детектив Абрамс, — не дав Леви и рта раскрыть, сказала она и энергично потрясла его руку. — Рита. Прошу, входите же.

Леви вошел в крохотную, но чистую прихожую. Удивительно, что годами они с Домиником дальше профессиональных отношений не заходили, но всего лишь за сутки Леви и с его друзьями познакомился, и в отчий дом допущен.

Из-за угла вышла еще одна женщина, но гораздо старше и миниатюрней.

— Nonna, это детектив Абрамс, — представила его Рита.

Леви смутно припомнил, что «nonna» — по-итальянски «бабушка», да и сомнений в их родстве с Домиником не возникало.

— Зовите меня Леви, пожалуйста, — попросил он, пожимая ей руку.

Покончив с любезностями, Рита улыбнулась.

— Божечки, ты такой красавчик! Эти скулы...

— Э-э... Спасибо, — смутившись, поблагодарил Леви.

— И кушаешь плохо. — Бабушка Доминика похлопала Абрамса по руке. — Хочешь оладушек? Пойдем, я тебя накормлю.

Она уже была на полпути к кухне, когда Леви удалось выпалить:

— Я позавтракал, спасибо.

— Доминик! — неожиданно для Леви гаркнула Рита. — Приехал твой друг!

— Сейчас приду! — Доминик прокричал откуда-то из глубины дома.

Леви растерялся: все это очень напоминало его родительский дом. Это было неожиданно. Конечно, распятий на стенах родного дома было поменьше, но это самое существенное отличие.

— То есть соберется он как минимум через десять минут. — Рита обернулась к Леви. — Лучше сходи-ка и придай ему ускорения. Дальше по коридору, последняя дверь налево.

— Хорошо.

Леви пошел в указанном направлении и за спиной услышал удаляющиеся шаги и слова Риты:

— Бабуль, он не хочет оладий.

— Значит вафелек покушает, — ответила та.

***

Доминик застегнул джинсы и растер полотенцем грудь и руки, а после очень осторожно промокнул влажные волосы. Рана на голове перестала кровоточить еще в неотложке, и даже швы не потребовались, но каждое прикосновение к ней было болезненным, и Доминик боялся, что снова пойдет кровь.

В полуоткрытую дверь постучали. Руссо закинул полотенце на плечо и обернулся на стук.

Леви, взглянув на Доминика, мгновенно побледнел, резко развернулся и с размаху врезался в дверь. Та, отлетев, ударилась в стену.

— Вот это да-а-а, — протянул Доминик. — Очень лестно.

— Прости. — Даже не видя лица Леви, Доминик знал, что тот залился краской. — Я не хотел... В смысле... — Абрамс глубоко вдохнул, расправил плечи и повернулся, глядя исключительно в глаза Доминику. — Не знал, что ты не одет.

— Я всего лишь без рубашки, — с нарастающим весельем произнес Руссо. — Никакой обнаженки.

Взгляд детектива метнулся к груди Доминика, снова к его лицу и обратно.

— Пулевое ранение?

— Ага. — Доминик скосился на правое плечо: там, почти на груди, был заметен маленький сморщенный шрам. — Моя вторая командировка в Афганистан. Пуля прошла на вылет. Пару месяцев физиотерапии — и я опять как новенький.

— Не знал, что ты был ранен во время службы.

Доминик рассмеялся.

— Ну я же не размахиваю направо и налево «Пурпурным сердцем».

Доминика так и подмывало еще помучить Леви, позволить ему хорошенько себя рассмотреть, но тот так явно метался между интересом и сильным дискомфортом, что это было бы жестоко. Он повернулся к Абрамсу спиной и наклонился над кроватью, чтобы взять футболку. Доминик был уверен, что в этот момент резкий вдох Леви ему не послышался. Руссо расплылся в широкой улыбке, ведь детектив не видел его лица.

Габариты Доминика создавали много проблем: например, ему требовалось приложить усилия, чтобы успешно разместиться в кресле самолета, а люди при виде этой горы мышц впадали в неконтролируемый стресс. Но кое в чем его мускулатура была даже плюсом.

— Симпатичная татуировка, — сказал Леви.

— Спасибо. Ее Жасмин набила.

Яркое изображение герба рейнджеров располагалось между лопаток: щит со звездой, солнцем и молнией под ленточкой Третьего батальона, а внизу слова — «Sua Sponte. По собственной воле».

— Наверное, мне лучше выйти...

— Да не, я уже готов. — Доминик натянул футболку и взял сумку с курткой, наплечной кобурой и вчерашней одеждой. Как же он был счастлив, что оставил в спальне, которую в детстве делил с братом, запасную смену белья. Все, что было на Доминике вчера, перепачкано кровью.

Доминик проверил, не забыл ли телефон и бумажник, вышел из комнаты и направился к выходу, по пути заглянув на кухню.

— Мы уезжаем... Nonna, что ты делаешь?

Сильвия оторвалась от миски, в которой взбивала тесто, и хитро ответила:

— Ничего.

— Не сомневаюсь, что Леви уже завтракал. — Доминик оглянулся.

Леви кивнул.

— Спасибо большое за заботу. Может, как-нибудь в другой раз?

Доминик расцеловал обеих женщин на прощанье. Рита нежно похлопала его по щеке со словами:

— Постарайся сегодня не бросаться под пули, хорошо?

— Буду стараться изо всех сил.

Оказавшись на улице, Леви сказал:

— Твоя мать, по-моему, неплохо справляется.

— Ты просто вчера ее не видел.

Рита была вне себя в отделении скорой помощи и крутилась около Доминика, как курица-наседка. Ее отрезвили лишь нормальные результаты анализов. Но тогда страх превратился в гнев, и она целый час полоскала ему мозги насчет сыновей-идиотов. Доминик очень надеялся, что Леви не заведет ту же шарманку.

Но детектив лишь покачал головой с непонятной полуулыбкой.

— Что? — не выдержал Доминик. Он забрался внутрь пикапа, чувствуя себя неуютно на пассажирском сиденье собственной машины.

— Она немного напоминает мою мать. — Леви пристегнулся и завел двигатель. — Внешне, конечно, они совсем не похожи, но... Что-то общее в их манере говорить.

— Это хорошо или не очень? — Доминик припомнил, как в его присутствии Леви разговаривал со своей матерью и был раздражен.

— Хорошо. — Улыбка Леви стала еще шире. Сдавая назад по подъездной дорожке, он добавил: — И моя мать тоже считает, что я тощий.

Доминик махнул на это рукой.

— Не тощий, а жилистый. Разница существенна.

Он втайне восхищался стройным, подтянутым телом Леви, скрытым подмодными костюмчиками. Но увидев вчера, на что способен детектив, Доминик задумался: наверняка мускулы на этом теле определялись гораздо четче и рельефнее, чем он себе навоображал.

Леви покосился, открыл рот, словно сбирался что-то спросить, но затем прикусил губу и сосредоточился на дороге.

Доминик закрыл глаза и помассировал виски. Головокружение и тошнота давно прошли, но боль раскалывала череп надвое, и усталость после бессонной ночи ее усугубляла. Доктор сказал, что лучше всего оставаться под присмотром, особенно во время сна, и Доминик надеялся, что Карлос сможет выделить для него несколько часов.

Дальше ехали в тишине, но без всякой неловкости. Леви, казалось, глубоко ушел в свои мысли, а Доминик «наслаждался» головной болью. Ему удалось слегка задремать, но из полусна его вытащил тихий голос Леви:

— Мы приехали.

Доминик с трудом открыл глаза.

— Еще раз, спасибо большое за помощь. Не хочешь подняться, пока за тобой не приедут?

— Я... Конечно, спасибо. Кстати, твой пистолет в бардачке.

Доминик не сомневался, что детектив правильно разрядил пистолет, но все равно перепроверил и сунул его в сумку с вещами. Леви пошел за Руссо через придомовую лужайку и вверх по лестнице.

Около двери квартиры Доминика стояла огромная подарочная корзина высотой по колено, упакованная в целлофан и перевязанная лентой. Доминик наклонился за подарком и поморщился от прилива крови, отдавшегося стуком в висках.

— От кого? — спросил Леви.

— Понятия не имею. Может, от какой-нибудь сестры? Хотя вряд ли новость разлетелась так быстро.

Леви отдал Доминику ключ от квартиры. Пока детектив набирал номер водителя, который его заберет, Доминик поставил корзину на стол в кухне, раздвинул жалюзи на окнах и закинулся парой таблеток парацетамола. В ящике с мелочевкой он нашел ножницы, чтобы срезать ленту и избавиться от пленки.

Корзина оказалась набита различными закусками и играми. В центре сидел плюшевый медведь, который держал в лапах большое сердце с надписью «Выздоравливай поскорее! ». Карточки или адреса отправителя Доминик так и не нашел. Покопавшись в содержимом, он добрался до середины и замер.

На первый взгляд в колоде карт не было ничего подозрительного, если не считать, что защитная пленка была содрана, а края упаковки смяты, словно ее уже открывали.

Сестры никогда бы не прислали ему игральные карты. Он даже не имел права прикасаться к ним во время терапии.

— Леви, — позвал Доминик.

Завершив звонок, Абрамс подошел.

— Что?

Доминик кивнул на колоду. Он уже потянулся к ней, но Леви перехватил его руку.

— Погоди. — Детектив вытащил пару резиновых перчаток из кармана и натянул на руки. Затем достал упаковку и высыпал карты на стол. Они легли длинной ровной змейкой.

Все до единой оказались семерками пик.

Глава 12

— Какое искреннее проявление чувств, — проговорил Леви.

— Ага, — буркнул Доминик. — Какой-то психопат искренне хочет меня прикончить.

Мужчина нарезал круги по своей скромной квартирке вот уже пять минут. Каждый шаг отдавался вибрацией в тело и простреливал болью прямиком в и без того ноющую черепушку, но Доминик не мог заставить себя сесть или хотя бы успокоиться. Желудок от злости скручивало в замысловатые узлы.

— Не думаю. — Леви нахмурился. — Скорее тебя дразнят, хотят выбить из колеи, но полагаю, пожелание скорейшего выздоровления от всего сердца. Как и подарок.

В отличие от Руссо, детектив особо не дергался, спокойно на свой телефон фотографировал с разных ракурсов корзину и внимательно изучал содержимое. Доминик, спрятав руки в карманы, чтобы не дай бог ничего не тронуть, присоединился к Абрамсу.

— С чего ты взял? — спросил он.

— Я разговаривал с убийцей по телефону. Конечно, всего пару минут, да и голос был искажен, но его слова... Для этого человека существует только черное и белое. Хорошие ребята против плохих — без вариаций. По такой классификации ты — не плохой человек, и он не желает причинить тебе боль, хотя его раздражает твое расследование. Уж если на то пошло, «охотниками» он восхищается.

— Это лишь предположение.

Хмурое лицо Леви стало еще и сердитым.

— Обоснованное предположение, построенное на опыте и интуиции полицейского. Я не просто пальцем в небо ткнул.

— Тем не менее. — Доминик поплелся обратно в гостиную, рухнул на диван и спрятал лицо в ладонях. — Боже, может, стоит переехать?

Не самая радужная перспектива. Эта квартира досталась ему по дешевке еще до того, как азартные игры стали болезненной зависимостью. Сегодня с финансовой репутацией Доминика любой мало-мальски приличный застройщик сразу же пустит его заявку на макулатуру. К тому же не хотелось уезжать от Жасмин и Карлоса.

— Доминик. — Было слышно, как Леви подошел. Когда Руссо поднял голову, тот уже сидел прямо перед ним, пристроившись на журнальном столике из дуба. — Если «Семерка пик»... Бля, неужели я его так назвал?! Если бы он захотел, ты был бы уже мертв.

— Думаешь, я не могу за себя постоять?

— Он не дал бы тебе шанса. Все три жертвы были схвачены без малейшего признака сопротивления. А это о чем говорит?

— Они не ждали нападения, — пробурчал Доминик. — Убийца не казался им угрозой до самого последнего момента.

— Именно. — Леви снял перчатку с правой руки и сжал колено Доминика. — Не сомневаюсь, при малейшей угрозе ты сможешь защитить себя, но не в такой ситуации. А судя по тому, что кровь из тебя еще не выпустили, думаю, убийца и не собирается этого делать. Тут не о чем паниковать.

— Тебе легко говорить. Не на тебя нацелился маньяк.

Леви вскинул брови.

— Да ну? «Семерка пик» позвонил со своим предложением именно мне... Намеренно. Он знал мое имя и упоминал о моем участии в перестрелке.

Доминик в удивлении поднял голову:

— О последней части ты не говорил.

— Не подвернулся подходящий случай сообщить.

Доминик открыл было рот, но уставился на ладонь Леви, которую тот опустил на его колено. Жест поддержки длился дольше положенного. Леви кашлянул и отдернул руку.

— Лучше подумай вот о чем, — начал он. — Даже если ты сменишь жилье, что убийце помешает выследить тебя снова? Сейчас у него проблем с этим не возникло. Если ты не хочешь покинуть город, эта затея не имеет смысла.

С такой логикой не поспоришь. Доминик лучше всех знал, как сложно скрыться от того, кто действительно хочет тебя найти. Разумные меры предосторожности будут более полезны, чем паническое бегство.

Но все же...

— Это так ты успокаиваешь тех, кто впадает в истерику? — спросил Доминик. — «Если хотели убить, то давно бы уже это сделали? Что помешает разыскать вас снова? » По-твоему, от этих слов мне станет легче, и я прекращу психовать?

Леви сверкнул взглядом и напрягся, как разъяренный кот. Доминик ухмыльнулся и похлопал его по колену.

— Да шучу я. Почти.

На телефон Леви пришло оповещение. Он прочитал сообщение.

— За мной приехали. Не против, если я заберу корзину? Хочу отдать в лабораторию на наличие следов и... Честно говоря, хотелось бы проверить содержимое на кетамин. Всякое может быть.

— Да, конечно. Делай, что нужно.

Снова натянув перчатку, Леви вернулся в кухню, сложил все в корзину, включая целлофан и ленту.

— Сможешь сам забрать Ребел от соседей? В такое время кто-то из них дома?

Доминик кивнул и тут же поморщился. Какое-то время лучше так не делать.

— Карлос проходит реабилитацию после операции. Я собирался провести у них целый день, если он не против.

— Ладно. Позвони, если убийца снова с тобой свяжется. — В уголках глаз Леви появились морщинки. — Как я понимаю, мой номер у тебя есть.

Доминик рассмеялся и поднялся, чтобы проводить гостя. Но стоило остаться в квартире одному, как все веселье испарилось.

Неужели убийца наблюдает за ним прямо сейчас? Подарок был оставлен на пороге, но это вовсе не означало, что маньяк не мог проникнуть внутрь. А что, если он установил камеру или жучок?

Боже, какой-то кошмар. Доминику больше всего хотелось прижаться к Ребел, отключить мозги и проспать до конца дня.

Перед уходом он все же решил запереть пистолет в сейфе. Пару минут, конечно, подумывал взять с собой оружие, но сотрясение мозга заставило отказаться от этой идеи. Если врач считал, что Доминику нельзя за руль, то и за оружие браться не стоит. Доминика ранили чуть больше двенадцати часов назад.

Рука зависла над замком сейфа. Предположив, что подарок был от сестер, Доминик решил, что слухи разнеслись слишком быстро, и он по-прежнему придерживался этого мнения. Все вело к тому, что у маньяка есть доступ к базе полиции Лас-Вегаса, поэтому он так быстро узнал о случившемся. Но подбросить подарок рано утром, да еще так оперативно? Для того чтобы подготовить колоду карт и упаковать корзину, нужно время. Ни заказать в интернете, ни доставить через курьера подобную посылку невозможно. Чтобы успеть к приходу Доминика, убийца должен был купить корзину где-то поблизости.

Лично.

***

— Вы не можете так со мной поступить!

Крик из конференц-зала в конце коридора был приглушен, но все равно разборчиво слышен. Леви вздрогнул и поднял голову, как и все остальные в общем зале.

Кто-то продолжил разговор, но разобрать слова было сложно, затем донесся еще один вопль: «Чушь собачья! », — а также удар чего-то тяжелого, возможно, какой-то мебели, и шум потасовки. Громкость диалога увеличилась.

В общем зале росло напряжение. Леви машинально глянул на стол Мартины, но тот ожидаемо пустовал — она допрашивала грабителей, которых арестовали прошлой ночью. Посовещавшись, Леви и Мартина решили, что преступники охотнее пойдут на контакт с женщиной, нежели с парнем, который раскидал их, как щепки.

Шум в конференц-зале стал громче, отчего Леви застонал, поднялся из-за стола и направился в конец коридора. Жалюзи на окнах были опущены, и Леви не имел никакого представления, что за встреча проходила за закрытыми дверями. Детектив постучал и, не дожидаясь приглашения, открыл дверь.

Все присутствовавшие были на ногах и тут же обернулись. Все, за исключением Кита Чапмана, который продолжал громко возмущаться, а также Наташи. Она крепко держала мужчину за локоть и что-то тихо ему говорила. Леви узнал пару детективов Бюро внутренних расследований, представителя профсоюза и Джо Альвареса, начальника Кита. Стул возле Кита лежал на боку, рядом по полу были разбросаны листы бумаги.

Слушание явно прошло неудачно.

— У вас все нормально? — спросил Леви.

— Не беспокойтесь, детектив, — ответил один из агентов Бюро Теренс Фриман. Другим агентом была его напарница Валерия Монтойа — строгая, чопорная женщина, которая редко говорила, но обладала настороженным и внимательным взглядом ястреба.

— Вы не можете просто выкинуть меня из органов! — Несмотря на бурное негодование Кит не покраснел — наоборот, он был пугающе бледен. На коже блестела пленка пота, волосы давно не мыты и спутаны, левый глаз непрерывно дергался. — Это несправедливо! Он это заслуживал. Он это заслуживал!

— Кит, ради всего святого, — взмолился смущенный Альварес. — Угомонись.

Наташа сместила руку с локтя Кита на спину и стала растирать ее медленными кругами. Леви заметил легкий тремор в ладонях Чапмана, но он был явно вызван не сильными эмоциями, а каким-то недомоганием.

Леви взволнованно предложил:

— Может, вам перейти в более уединенное место?

Мало кому нравилось видеть коллегу в подобном состоянии.

— А может тебе стоит не лезть не в свое дело и не мешать нам делать свою работу? — огрызнулся Фриман.

Леви ощетинился, вспоминая, что Фриман в его списках тоже фигурировал: пару лет назад ему приписывали нанесение тяжкого телесного вреда другому офицеру. И хотя его действия расценили как самооборону, в глазах Леви этот человек симпатичнее не стал.

Наташа поспешила вмешаться, пока атмосфера в зале не взорвалась:

— Леви прав. Мы закончили?

— Нужно написать рапорт...

— Уверена, это может подождать, — твердо сказала она.

Фриман хотел было возмутиться, но Наташа выразительно выгнула бровь, и тот, кивнув, отступил. Монтойа с непроницаемым выражением молча наблюдала за происходящим.

Наташа вывела из кабинета взволнованно бормотавшего Кита. Леви проследовал за ними. Он не хотел, чтобы женщина оставалась наедине с Китом, пока тот в неадекватном состоянии. Особенно важно было убедиться, что Наташа не повела Чапмана в свой крохотный кабинет с единственным входом и нулевыми вариантами для отступления в случае чего.

— Пойдемте за мной. — Леви проводил их в одну из допросных. Возможно, не самое лучшее место для Чапмана сейчас, но важнее былабезопасность Наташи. Если Кит слетит с катушек здесь, его, по крайней мере, будет проще усмирить.

— Это нечестно, — снова повторил Чапман, когда за ними закрылась дверь. Он мерил комнату шагами, не успокаиваясь ни на секунду, а глазной тик лишь усилился. — Ты знаешь, что он мне рассказывал. Хвастался, как мучил тех детишек. Он насмехался! Что мне оставалось?

— Кит, — окликнула его Наташа одновременно сочувственно и устало. — Твоя реакция была несоразмерной угрозе. Твой значок не дает права...

Кит резко обернулся и с обвинением ткнул трясущимся пальцем в Леви. Абрамс отступил назад и чуть в сторону, предпочитая оставаться в удобном для себя положении, а не прямо перед Чапманом.

— Ты чуть ли не в узлы завязал вчера троих, и под зад из полиции тебя не выпнули! Все управление только об этом и треплется. Еще бы, такое впечатление произвел. И... почему по твою душу не пришли из Бюро? А?!

— Моя жизнь подвергалась непосредственной опасности, — ответил Леви. — И я лишь обезвредил их, не причинив серьезного вреда. Ты же повалил скованного наручниками человека на землю и превратил его лицо в кровавое месиво.

— Ну, я хотя бы никого не убивал.

Леви покачнулся на пятках.

Наташа, раскинув руки в стороны, вышла вперед.

— Прошу, никакой пользы это не принесет.

— Тот ушлепок меня спровоцировал, и теперь именно я — безработный. — Кит дышал тяжело, почти задыхаясь. — Тина выгнала из дома и не позволяет видеться с детьми. Что мне теперь делать, а?

— Я позвоню твоей сестре, чтобы она тебя забрала. — Наташа встала так, чтобы мужчина сосредоточился на ней. — И доктору Трен тоже. Хорошо?

Она осторожно усадила Кита за металлический стол и достала мобильный. Закончив разговор, Наташа села рядом с Чапманом и тихо и успокаивающе стала что-то ему объяснять, а Леви старался не привлекать к себе внимания и чувствовал, как нарастает его тревога.

С Китом что-то не так... Серьезно. Он постоянно двигался: постукивал ногой по полу, ерзал, трясущиеся пальцы что-то перебирали, мышцы лица дергались. В нем не было и намека на хоть какой-то цвет, пятна пота расплывались на темном пиджаке.

Все это явно большее, чем просто эмоциональный срыв. Леви видел людей в таком состоянии, когда еще служил патрульным и имел дело с наркоманами под кайфом. Что принимал Кит?

Десять минут спустя Наташе каким-то чудесным образом удалось успокоить Чапмана. Она проводила его до выхода из управления и передала в руки взволнованной сестре, напоследок что-то шепнув. Все это время Леви следовал за ней.

Он дождался, когда Кит с сестрой отойдут на приличное расстояние, и присоединился к Наташе. Женщина не отводила взгляд со спины удалявшегося Чапмана:

— Ты не обязан был оставаться рядом все время. Он не причинил бы мне вреда.

— Наверняка это неизвестно. Всякое может случиться.

— Думаю, ты прав, — подавлено произнесла она.

— Что с Китом? Я о его физическом состоянии. Такое ощущение, что ему... плохо.

Наташа перевела на него внимательный взгляд.

— Ты об акатизии[3]? Это побочный эффект нейролептиков[4] — тревожное беспокойство и стремление постоянно двигаться.

— Что? — Леви не поверил своим ушам. — Как давно Кит сидит на антипсихотиках?

— Ты же в курсе, что я не имею права отвечать.

— Ты и так сказала больше положенного, — заметил Леви. — И разве ты не обязана предупреждать?

Она лукаво покосилась, не впечатленная его аргументами.

— В данном случае это неуместно. Кит не представлял угрозу. Он не опасен.

— Ты уверена?

— Да. После нападения у Кита развились параноидальные галлюцинации. Он считал, что все вокруг на него ополчились. Полицейское управление, судебная система, журналисты... Словно вокруг него плелся какой-то тайный заговор с целью дискредитировать и разрушить его жизнь. Сам видел, что он никак не может взять на себя ответственность за случившееся. Это настолько его изматывает, что Кит не в состоянии сдерживаться. Доктор Трен — его психиатр — назначила ему курс нейролептиков, чтобы справиться с галлюцинациями.

Леви нахмурился. Он знал Кита достаточно давно, и хотя друзьями они не были, Леви ни разу не замечал за ним малейшего намека на параноидальное поведение. Неужели стресса, вызванного этим инцидентом, оказалось достаточно, чтобы спровоцировать полномасштабные галлюцинации?

— Большинство людей с психическими заболеваниями не опасны. — Глаза Наташи вспыхнули яростью, а в голосе послышались стальные нотки, которые прежде детектив не слышал. — Но даже если и представляют угрозу, то прежде всего для себя.

— Знаю...

— Говорю тебе все это только по одной причине — я вижу твой взгляд, взгляд полицейского. Ты оцениваешь Кита как потенциальную угрозу и ищешь способы его нейтрализовать. Но он лишь человек, который принял не самое лучшее решение и с большим трудом справляется с последствиями. От этого не застрахован никто.

— Наташа, полегче. — Леви вскинул руки. — Я лишь переживал за парня, вот и все. Я не планирую на него набрасываться. Клянусь.

Она прищурилась, внимательно изучая его лицо. А потом заметно расслабилась.

— Ладно, прости. Просто терпеть не могу, когда о людях с психическими заболеваниями делают поспешные выводы. Я борюсь с этим всю свою профессиональную жизнь.

— Понимаю.

Наташа снова глянула в сторону, куда ушел Кит, но того давно уже не было видно. Она слегка прикусила нижнюю губу.

— Он совсем плох. Может, нейролептики не справляются? — спросил Леви.

Наташа пожала плечами.

— Нужно время, чтобы подобрать правильную дозировку и комбинацию препаратов. Конечно, это нескольконеобычно, что побочные эффекты так сильно проявились, но я не врач. И не могу принимать решение о смене препаратов, а доктор Трен не руководствуется моим мнением. Она разговаривает со мной, будто я неразумный ребенок.

— И все же Киту с тобой очень повезло.

— Спасибо, — поблагодарила она с улыбкой. — И кстати... Когда ты придешь ко мне на следующий прием?

— О-о, кажется мне пора, — сказал Леви и развернулся ко входу в участок.

Изумленно расхохотавшись, Наташа поймала его за локоть и потянула обратно.

— Я серьезно. Нам осталось еще два сеанса. Может, договоримся на конец недели? Или в выходные? Я понимаю, что сейчас у тебя и так много дел.

— Можно я тебе позже сообщу? С этим серийным убийцей у меня даже полноценного выходного не было.

— Конечно. При условии, что это не попытка заговорить мне зубы.

На самом деле так и было, но ее слова вызвали в Леви чувство вины.

— Я позвоню завтра. — Он показал на входные двери. — Ты идешь?

— Нет, лучше пораньше пообедаю. Немного отвлекусь. Нелегкая оказалась встреча. И еще, Леви… У меня могут быть очень серьезные проблемы из-за того, что я тебе рассказала. Я потеряю не только работу, но и лицензию.

— Понимаю. Дальше меня это никуда не пойдет, обещаю. — Он сжал на мгновение ее плечо, а затем направился в участок.

Мартина до сих пор не вернулась, поэтому Леви продолжил свою работу с того места, где закончил. Но пять минут спустя детектива снова прервали — на сей раз это был звонок мобильного.

— Привет, мам, — поздоровался Леви, поднеся трубку к уху.

— Леви, это твоя мама.

Детектив вздохнул.

— И я тоже, — добавил папа.

— Знаете, мне очень приятно вас слышать, но почему каждый раз вы звоните мне в разгар рабочего дня?

— Последний раз мы общались в воскресенье, — сказала Нэнси. — Откуда нам было знать, что ты и по выходным теперь работаешь?

Точно, Леви совсем об этом забыл. Из-за ненормированного графика и стресса, вызванного делом первостепенной важности, все дни для него слились в один.

— В общем, — продолжила мама, — мы с большим нетерпением ждали твоего звонка. И радостных новостей!

— Не понимаю, о чем ты. — Детектив щелкнул кнопкой мыши по отчету баллистиков с данными по всем убийствам текущего дела.

— Ну, твой молодой человек рассказал нам о своих намерениях...

— Каких еще намерениях? — переспросил Леви, все еще сосредоточенный на отчете.

Последовала долгая, напряженная пауза. Обычно молчание было не свойственно его родителям, поэтому Леви резко переключил внимание и моментально осознал, о чем шла речь.

— О, нет. Только не говорите, что Стэнтон просил у вас... разрешения на брак...

— Не разрешения, — выпалил Соул. — Естественно, нет. Лишь нашего благословления.

Леви закрыл лицо ладонью. Использование слова «благословение»вместо «разрешение», по сути, вопрос семантики. По факту, более нейтральным выражением прикрывалась женоненавистническая традиция, которой самое место в глубоком Средневековье. Леви всегда считал этот обычай идиотским и оскорбительным по отношению к партнеру, независимо от пола. Даже если Стэнтон не согласен с таким мнением — а он явно не согласен — он должен был лучше знать Леви.

Но хуже всего было то, что их отношения сейчас находились в том состоянии, когда помолвка становилась крайне сомнительным мероприятием. Им удавалось провести без ссор не более получаса. О чем только думал Стэнтон?!

Видимо, о том, что предложение руки и сердца все исправит. Стэнтон всегда был неисправимым романтиком. Эту особенность Леви обычно считал очаровательной, но иногда она толкала его парняна нелогичные поступки.

— Давно уже пора остепениться, — укорила мама. — Отговорка, что в Неваде это запрещено, больше не актуальна, раз уж Верховный суд очнулся и привел Штаты в соответствие с остальным цивилизованным миром. И к твоему сведению, мы с отцом совсем не против смешанного брака, если мать вашего ребенка будет еврейкой.

Леви возмущенно пискнул.

Не обращая на сына внимания, она продолжила:

— Я уже навела справки о паре агентств, специализирующихся на донорских яйцеклетках для евреев...

— Мама! Боже! — перебил Леви. — Хватит! Умоляю. Мы со Стэнтоном брак заключать не собираемся.

— Почему нет?

«Потому что я не хочу».

Промелькнувшая мысль ошеломила Леви своей простотой и ясностью. Он слепо уставился в монитор компьютера, пока родители переговаривались друг с другом, каким-то невероятным образом умудряясь спорить между собой и с сыном одновременно.

— Нельзя торопить события...

— Но и просто сидеть сложа руки и ждать, что все само случится, тоже не вариант...

— Я не готов к браку, — сказал Леви, эффектно заткнув обоих. — Простите. Понимаю, вы не это жаждали услышать.

— Мы хотим только знать, что ты счастлив, — сказала мама. — Что бы это для тебя ни значило.

Отец согласно промычал.

— Но жалко твоего молодого человека, ты разобьешь ему сердце.

— Я с ним поговорю, — произнес Леви, хотя не собирался этого делать, пока не окажется загнанным в угол. Когда дело касалось троих вооруженных грабителей, детектив оставался спокоен как скала, но стоило завести неприятный разговор об отношениях — и Леви превращался в феноменального труса.

Он еще немного пообщался с родителями, стараясь избегать любого обсуждения чувств, и сбросил вызов. Положив телефон, Леви поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Что случилось? — спросила Мартина.

Леви поднял голову. Мартина, должно быть, тоже сильно устала и нервничала из-за дела, как он сам, но виду не подавала: волосы идеально уложены упругими завитками, помада свежая, серый брючный костюм словно только отглаженный. А вот Абрамс забыл с утра побриться и последний раз, когда увидел себя в зеркале, ужаснулся от темных кругов под глазами.

— Ничего особенного. Что-нибудь полезное узнала?

— Первые двое оказались крепкими орешками, а вот у третьего нашлись судимости. И под небольшим давлением он сломался. — Она плюхнулась на свой стул и пошевелила мышкой, чтобы «разбудить» монитор. — Как ты и думал, все состоят в банде «Шершни».

Значит, Доминик оказался прав. И Леви этому не удивился... А вот это было удивительно.

— Но кражи со взломами не их идея... Они обычно другим путем добывают кетамин. Их на эту работу наняли.

— Кто? — спросил Леви с нарастающим любопытством.

— Они не знают, — Мартина пожала плечами. — С ними вели переписку, половину платили вперед через закладки в тайниках, а остальное — после завершения дела тем же способом. Клиент специально велел брать все ценное, но «Шершни» должны были отдавать только кетамин. Препарат отправляли на абонентский ящик в пригороде.

— Предположу, что личность владельца окажется поддельной.

— Еще не проверила. Но сержант Вен отправил двоих патрульных осмотреть почтовое отделение. Он еще подумывает устроить ловушку: отправить немного кетамина в подтверждение выполненной работы и выяснить, клюнет ли «клиент» на приманку.

Леви вертел ручку, постукивая кончиком по блокноту на столе. Серийный убийца в курсе, что Доминик был ранен, и почти наверняка —каким образом. То есть он знает о провале грабителей. Ему известно о следствии по делу о мошенничестве Дрейера, о нарушениях условий залога Гудвина и даже о том, что Леви — один из ведущих детективов в этом деле... Либо он Бог, либо у него свой человек в управлении.

— Из этого ничего не выйдет, — произнес Абрамс. — «Семерка пик» уже в курсе, что его маленькая шайка разбита. И на расстояние выстрела не подойдет к этому ящику.

Из-за стола напротив Мартина кинула косой взгляд на Леви.

— Что?

— Ты назвал его «Семеркой пик».

Леви устало провел рукой по волосам.

— Вен прав: такова человеческая природа — давать всему имена. Я уже в мыслях начал его так называть и слишком устал, чтобы этому противиться.

— Ладно. Что ж, за абонентским ящиком все равно придется следить, независимо от нашего мнения, попадется «Семерка пик» или нет. Ты и сам это понимаешь.

Леви угрюмо уставился в монитор, который так долго был неактивен, что вышел из системы и переключился на форменную заставку. Все зацепки, которые они находили, приводили в тупик. Почему в этот раз должно быть иначе?

Обычных убийц гораздо проще понять. Двигала ими доведенная до края ярость, ревность или просто холодная расчетливая жадность — мотивы были просты для понимания, а личная связь с жертвой очевидна. Иногда такие преступники становились для детектива настоящим вызовом, приходилось постараться, чтобы упрятать их за решетку. А время от времени из-за технической сложности или слабости доказательной базы некоторые ускользали от правосудия. Но ни разу в расследовании серии убийств Леви не чувствовал себя настолько беспомощным... Словно что бы он ни сделал — всегда будет недостаточно.

Абрамс никогда не противостоял такому преступнику.

— Леви? — Мартина пощелкала пальцами. — Ты еще со мной?

Он тряхнул головой и сосредоточился на напарнице.

— Да, прости.

— Я передала Кармен телефоны грабителей на проверку. Сообщения отправлялись через мессенджеры с самоудалением информации, но не все настолько надежны. Может, ей удастся что-нибудь найти. А пока я подумала, что мы могли бы определить местонахождение тайников и проверить, нет ли здесь какой-нибудь закономерности.

— Давай. — Леви щелкнул по пробелу и ввел пароль для входа в систему.

Он был целеустремленным полицейским. Он умел работать и очень хорошо справлялся со своим делом.

Однако где-то на задворках сознания безостановочно крутилась новая мысль: «Какой в этом смысл? »

Глава 13

— Отмотайте немного назад, пожалуйста, — попросил Доминик хозяйку магазина.

— Конечно. — Она нажала на кнопку перемотки записи с единственной камеры видеонаблюдения в ее крошечной лавке. Доминик прищурился, разглядывая изображение мужчины на экране.

Почти сутки Руссо проспал дома у Карлоса и Жасмин. Утром заметно посвежевший Доминик решил отпраздновать свое выздоровление, обзвонив все цветочные магазины, сувенирные лавки и модные бутики Лас-Вегаса. Он во что бы то ни стало хотел найти место, где продали корзину, которую доставили к его порогу.

Несколько часов работы принесли плоды: небольшой магазинчик «Тысяча мелочей у Сьюзан» в районе Энтерпрайз. Хозяйка лавки Сьюзан оказалась так взбудоражена выдуманной историей о сбежавшем из-под залога преступнике, что с большим удовольствием показала записи видеонаблюдения за вчерашнее утро.

Камера висела в дальнем углу магазина и была направлена на кассу. Качества съемки и угла обзора хватило, чтобы Доминик опознал свою корзину, но покупавший ее человек ни разу не повернулся лицом к объективу. Мужчина делал это намеренно, но в его поведении не было ничего неловкого или подозрительного. Он мог показаться знакомым лишь потому, что в Вегасе проживали тысячи мужчин, которые со спины выглядели точно так же.

— А кто его обслуживал? — спросил Доминик.

— Лесли. Хотите с ней пообщаться?

— Если не возражаете.

К сожалению, Лесли поделилась немногим. Мужчина расплатился наличкой, был вежлив, но не слишком болтлив и не привлек к себе внимания. Иначе говоря, она совершенно его не помнила, пока не пересмотрела запись, и даже после с трудом могла описать его внешность. Своим появлением мужчина не произвел никакого впечатления.

Доминик поблагодарил обеих за потраченное время и вышел на улицу. Возле магазина он достал из кармана телефон и набрал Леви. Доминик не нашел ничего существенного, но любая, даже самая незначительная деталь в таком деле не должна быть упущена.

Леви ответил простым: «Привет», — значит, номер Доминика он записал в контакты или просто запомнил. Руссо странным образом нашел оба варианта приятными.

— Привет. Слушай, только не сходи с ума заранее, но у меня кое-что есть для тебя.

Он поделился информацией, которую раздобыл, и дал со слов Лесли описание покупателя.

— Белый мужчина, — перечитал записанное за ним Леви. — Около тридцати пяти лет, среднего роста и телосложения, шатен? Стоит сразу разослать ориентировки!

— Я понимаю, что это не особо полезно. И будет сложно выяснить на сто процентов, был ли это «Семерка пик» или обычный курьер. Но хоть что-то, верно?

— Ага, это уже кое-что. У нас этих «кое-что» целый вагон, и все они складываются в большое ничего.

Голос Леви звучал напряженнее обычного, что было довольно впечатляюще, ведь этот человек и так постоянно был на взводе, словно механическая игрушка с туго закрученной пружиной внутри.

— Ты как? — спросил Доминик.

— Я... — Тяжелый вздох Леви раздался в ухе Доминика. — Наверное, просто разочарован.

Доминик услышал приглушенный женский голос на заднем плане: «Я знаю способ это исправить! »

— Класс, спасибо, Мартина.

— Что случилось? — спросил Руссо, не слишком надеясь на ответ.

Тем не менее Абрамс поделился информацией о допросе грабителей и их с Мартиной успехах, вернее, их отсутствии. Доминик неторопливо шагал по тротуару, наслаждаясь свежим воздухом.

— В общем, как выяснилось, абонентский ящик был арендован на имя мужчины, скончавшегося десять лет назад, — в завершении сказал Леви. — Вот это поворот, да?! В почтовом отделении нет камер внутренней безопасности, ни один сотрудник не может вспомнить человека, который оформлял аренду или забирал посылки.

— А с телефонами что? Есть успехи?

— Множество одноразовых телефонов, и все использовались однократно. По тайникам тоже нет какой-то логики... По крайней мере, мы ее не видим.

Понятно, почему Леви так расстроен.

— Рано или поздно что-нибудь всплывет, — сказал Доминик. — Все, за кем я охотился, в какой-то момент совершали ошибку, думаю, убийцы в этом не отличаются от них. Он что-то упустит — и ты обязательно это найдешь.

— Возможно. — Оптимизма в голосе Леви не прибавилось. — Ждать ли еще от тебя подобных звонков?

Доминик посторонился, пропуская вперед женщину с коляской.

— Нет. С меня хватит. Признаю, временами могу быть безрассудным, и этот маньяк знает, как задеть за живое. Но я не дурак, чтобы и дальше испытывать судьбу. И вообще у меня сегодня смена в «Скате».

— Ты уже на работу вышел?

— Ага. Со мной все в порядке, правда. Голова слегка побаливает, и все.

— Окей. Тогда еще увидимся. Береги себя!

— И ты тоже. Пока. — Доминик сбросил вызов и пошел в сторону своего пикапа, чувствуя, как с каждым шагом отпускает напряжение. Несомненно, это дело продолжит его терзать, но брать на себя ответственность он больше не собирался.

Леви прав: он всего лишь гражданское лицо. И у этого гражданского лица есть работа.

***

Принимая во внимание навязчивую головную боль, Доминик поменялся с другим барменом и отправился работать на более спокойную открытую веранду клуба. Чаевых будет меньше, но здесь музыка играла тише и басы не долбили по ушам.

Да и все здесь располагало к спокойному общению. Доминик пользовался этим в полной мере, флиртуя с подходившими к барной стойке мужчинами. Спустя несколько часов на примете уже была парочка неплохих вариантов для завершения ночи.

Он отошел от холодильника с пивом, удерживая в одной руке две бутылки, и чуть не выронил их от неожиданности.

Леви Абрамс сидел за его барной стойкой.

Леви Абрамс. За его барной стойкой. В гей-клубе.

— Что... — это все, на что хватило Доминика, прежде чем он окончательно потерял дар речи.

Леви был в рубашке и брюках, но без пиджака и галстука. На лице темнела короткая щетина, которую прежде Доминик никогда у детектива не видел. И вообще он выглядел изможденным, что, впрочем, в сочетании с проницательными серыми глазами и острыми скулами делало его лишь привлекательнее. Половина клиентов у барной стойки это тоже заметила.

— Хочу напиться. — Леви смотрел Доминику прямо в глаза. — Поможешь?

Доминик наконец обратил внимание на парней, которые в нетерпении дожидались своего пива. Без лишних слов он отдал бутылки — у компании был открыт депозит — и вернулся к Леви.

— Если напьешься здесь, то станешь легкой добычей для всех этих стервятников. Ты за этим пришел?

— Нет, — ответил Леви. — Но сегодня я собираюсь надраться в сопли, и безопаснее это сделать в компании человека, который не позволит случиться плохому.

Доминик воззрился на него.

— Ты настолько мне доверяешь?

— Как твоя голова? — многозначительно поинтересовался Леви.

Еще неделю назад Доминик не мог представить себе, что Леви назовет его человеком, которому может довериться при любых обстоятельствах. То же чувство он испытал, когда кот его сестры Анджелы — надменный засранец с лезвиями вместо когтей — подошел за лаской именно к нему, царственно игнорируя всех остальных в комнате.

Хотя Руссо ни за что не стал бы проводить такие аналогии с Леви.

— Что будешь пить? — спросил Доминик.

— «Олд Фешен».

Доминик закусил щеку и принялся поправлять бутылки, чтобы не расхохотаться.

— Ну же, это не может быть так просто, — наконец проговорил он. — Так нечестно.

Леви закатил глаза, но улыбка тронула уголки его рта.

— Давай расширим горизонты. Я приготовлю то, чего ты никогда раньше не пробовал.

Леви посмотрел на него с подозрением.

— Например?

— Значит, жизнь свою мне доверяешь, а выбор напитка — нет?

Леви в знак капитуляции поднял руки и откинулся на спинку стула.

Доминик чуть сдвинулся, чтобы Леви не понял, что для него готовят. Он смешал бурбон, сладкий вермут и кампари со льдом, сцедил все в старомодный стакан и ловко отделил дольку апельсина от цедры, скрутил кожуру в завиток и бросил в напиток. Затем поставил стакан перед Леви.

Руссо готовился к очередным расспросам о содержимом напитка, но детектив просто взял и сделал маленький глоток. Доминик зачарованно следил, как Леви слизывает капельку напитка с нижней губы.

Абрамс задумался на мгновение, а потом медленно растянул губы в улыбке.

— Потрясающе, — произнес он и отпил второй раз, но уже больше. — Что это?

— «Бульвардье». Похож на «Негрони», но вместо джина бурбон.

Этот ароматный, горьковато-сладкий коктейль больше подходил для осени, чем для весны, но неизменно пользовался популярностью среди ценителей бурбона. Леви, похоже, понравилось, и впечатление человека, который притворяется, чтобы не ранить чужие чувства, он не производил.

Доминик отвлекся на подошедшую к бару компанию парней. А когда вернулся к Леви, тот уже осушил стакан до последней капли. Абрамс постучал по ободку, намекая, что хочет еще.

— Тыдействительно настроен сегодня напиться, — произнес Доминик, смешивая еще одну порцию. — Неужели все так плохо с делом?

Глупый вопрос: ему ли не знать, каким оно было сложным. Но Леви лишь пожал плечами и принял напиток.

— Дело не в этом. Ну, или точнее, не только в этом. — Он сразу опрокинул добрую половину стакана, и Доминик удивленно вскинул брови. — Это из-за моего парня.

— А-а. — Доминик удерживал мину бесстрастного профи, стараясь скрыть неуемное любопытство. Он знал Стэнтона Баркли — черт, да кто угодно в Вегасе, еслине во всех Штатах, его знал — но этот человек был удивительно сдержан для миллиардера. О своей личной жизни он не распространялся и достоянием общественности отношения с Леви не делал.

— Он хочет свадьбу.

— И это... плохо?

— Не знаю. — Леви провел пальцем по конденсату, стекшему на барную стойку, рассматривая узор, словно это самое завораживающе зрелище на свете. — Я знал, что однажды он захочет брака. Он постоянно поднимает эту тему. Но похоже, он собрался делать предложение сейчас, и худшего момента не придумаешь. Мы только и делаем, что ссоримся неделями напролет... хотя уже и месяцами.

— Из-за чего?

— Да из-за всего. И ничего одновременно. Иногда мне кажется... Возможно, мы не подходим друг другу. — Леви чуть замешкался, но потом добавил: — Он не мой bashert.

Доминик оперся локтями о барную стойку. И не упустил, как Леви обвел взглядом плечи и бицепсы, натянувшие черную ткань облегающей футболки.

— Твой кто?

— Это на идиш, — произнес Леви после затянувшейся паузы. — Означает «суженный» или «предначертанный судьбой». Это слово применяется во многих смыслах, но чаще всего как «родственная душа».

— Ты веришь в родство душ? — удивленно спросил Доминик. Как-то не вязалось это романтическое убеждение с таким практичным и деловым мужчиной, сидевшим перед ним за стойкой.

— Верю ли я в то, что люди могут дополнять друг друга так идеально, что в итоге становятся одним целым? Да. Вовсе не обязательно, что у каждого есть лишь одна половина. Но если короче, мы со Стэнтоном в эту категорию не входим. Он знает, почему я хотел стать полицейским, почему никакое другое дело не принесет мне удовлетворения, и все равно хочет, чтобы я уволился. Стал тем, кем не являюсь.

Леви выловил апельсиновую кожуру и принялся теребить ее, процарапывая ногтем большого пальца.

— И ведь я занимаюсь тем же самым. Пытаюсь его изменить. Я хочу, чтобы он был человеком, готовым принять ежедневный риск, которому подвергается его партнер на работе, а Стэнтон им никогда не станет. С моей стороны нечестно требовать это. — Он допил остатки коктейля и бросил цедру в пустой стакан. — Можно мне просто двойной бурбон? Чистый.

Доминик заменил пустой стакан и оставил Леви наедине с выпивкой, чтобы закрыть пару счетов и смешать несколько коктейлей. Когда он вернулся к Абрамсу, третий стакан был так же пуст, как и предыдущие два.

Доминик заменил его на простую воду.

— Пока ты не выпьешь это, следующий не получишь.

Леви нахмурился, но спорить не стал.

Доминик ни разу не видел Абрамса пьяным и не знал, в кого он превращался — в нытика, ворчуна или искателя приключений на задницу, как и не знал, сколько нужно бурбона, чтобы довести его до такого состояния. Детектив уже был заметно навеселе: глаза остекленели, щеки раскраснелись. Одной рукой он подпирал голову.

— Ты всегда был таким здоровым? — Сейчас Леви разглядывал Доминика более откровенно, чем полчаса назад.

Привыкший к подобным комментариями и вопросам, Доминик лишь пожал плечами.

— Можно сказать и так. В классе я точно был выше других.

— И, наверное, школьная звезда в каком-нибудь спорте, — пробормотал Леви, обращаясь к стакану с водой. — В футболе?

— В борьбе. К футболу особо не тянуло.

Леви недоверчиво на него вылупился.

— И ты считаешь, я поверю, что ты вообще не играл в футбол?

Доминик вздохнул. Он прекрасно понимал такую реакцию. Типичное телосложение спортсмена-качка привлекало внимание одних и отпугивало других, но выводы насчет предпочтений Доминика все делали одинаковые. И Леви тут винить не за что, как и тех женщин, которые поздним вечером, завидев идущего по улице Доминика, предпочитали перейти на другую сторону. Но легкий укол разочарования Руссо все же ощутил.

— О-о-о, ну когда-то я был этим серьезно увлечен, — беспечно сказал он. — И не только футболом. Баскетбол, бейсбол, хоккей... Да, блин, даже гольф. Я болел всем, на что можно делать ставки. Только больше меня интересовал выигрыш, а не сам спорт.

Леви озадаченно склонил голову.

— Я патологический игрок, — Доминик старался говорить безразлично, словно это пустяковое дело, хотя в действительности все было совсем наоборот. Но Леви поделился своей проблемой, и Доминику хотелось отплатить тем же. — Я уже несколько лет в завязке, хотя как с этим в принципе можно завязать?

Леви выпрямился и опустил руку на стойку.

— Ты лудоман, который живет в Вегасе? По-моему, это то же самое, что закодированный алкоголик, живущий рядом с баром.

— Я здесь вырос. Вся моя семья живет в этом городе. И если я уеду, жить без поддержки близких будет столь же рискованно, как и здесь в окружении казино. Поэтому я остался. Просто стараюсь избегать триггерров... Вроде профессионального спорта.

Леви вперился в него взглядом. Испытывая дискомфорт под таким пристальным вниманием, Доминик слегка подтолкнул к детективу стакан с водой. Леви одним глотком осушил его до дна и опустил на стойку, тыльной стороной ладони вытерев рот.

— Я все разрываюсь между двумя мнениями: либо у тебя стальные яйца, либо ты сумасшедший.

На лице Доминика появилась широкая улыбка.

— Восприму это как комплимент, — он налил еще одну порцию двойного бурбона.

Леви улыбнулся и поднял бокал за него.

К толпе у барной стойки присоединилась еще одна пара, но Доминику очень не хотелось прерывать разговор. Он поймал взгляд своей напарницы Аманды, без слов умоляя помочь. Та сперва рассердилась, но взглянув на Леви, сделала какие-то свои выводы и незаметно показала большой палец, отходя к прибывшим гостям.

Что ж, переубеждать ее Доминик не собирался, пусть думает что хочет. Он обернулся к Леви.

— Ты, наверное, тоже в школе был спортсменом? Думаю... — Однозначно не командный спорт. Нет, что-то одиночное, позволяющее реализовать силу и ловкость детектива. — Плавание? Легкая атлетика?

Леви резко рассмеялся, поперхнувшись выпивкой. Озадаченный Доминик протянул ему пару салфеток.

— Боже, нет. Это... — Леви жестом обвел свое тело, — это недавнее усовершенствование. В детстве я был кожа да кости. В любом спорте абсолютный лузер. И поверь мне, оказаться тощим геем, да еще и евреем в старших классах — не самая радужная перспектива.

Доминик поморщился. Леви заметил это и покачал головой.

— Я не на жалость давил. У меня были хорошие друзья, замечательная семья. Я неплохо учился. Да, были хулиганы, но другим доставалось намного больше. — Абрамс глотнул еще бурбона. Сейчас он пил гораздо медленнее, чем раньше. — Я всегда мечтал стать полицейским... Детективом, как в книжках. Но понимал, что для такого, как я, это нереально.

— И что же изменилось? Ведь очевидно, что-то случилось.

Леви медлил с ответом. Его слегка штормило, взгляд был расфокусирован. Скоро Доминику придется прекратить его пьянку, если детектив не сделает этого сам.

— На меня напали, — в итоге ответил Леви, и Доминик сразу пожалел о своем вопросе. — Это произошло в колледже. Какие-то гопники набросились на меня на парковке возле гей-бара и избили до полусмерти. Я очнулся уже в больнице... До сих пор не знаю, как там оказался.

— Господи. — Все внутренности Доминика скрутило.

Леви не сводил взгляда со стакана, тихо продолжая свой рассказ.

— Но отношение полицейских, когда они брали у меня показания, было еще хуже. Им было просто... плевать. Вообще. Вслух, естественно, никто ничего не говорил, но они всем своим видом показывали, что я это заслужил. Может, из-за того что был геем или слишком слабым, чтобы дать отпор. Не знаю. Но мне казалось, будто меня еще раз избили.

Он прервался, осушил стакан и толкнул его Доминику.

— Тогда, я впервые в жизни очень сильно разозлился. — Сейчас Леви говорил слегка невнятно. — Несколько недель меня душила ярость. Я ненавидел тех полицейских, избивших меня ублюдков и себя за то, что был слабаком. Ни о чем другом я больше не мог думать. Оценки снизились. Я на всех срывался.

Доминик и раньше слышал подобные истории от сослуживцев, которые с трудом приспосабливались к гражданской жизни после командировок в горячие точки: неуравновешенность, срывы при малейшей провокации, бессильная ярость, которая усугублялась, не находя выхода.

Сам Доминик никогда такого не испытывал. Никакой злости, только... пустоту. Потерю ориентиров. Для него, в итоге, это оказалось опаснее, чем гнев.

— Жена нашего раввина гражданка Израиля, там она отслужила в армии. — Леви не поднимал на Доминика глаз с самого начала своей истории. — Именно она предложила мне попробовать крав-мага. И это единственное, что помогло... Не только потому, что сделало сильнее и научило себя защищать. Это дало выход всему тому гневу, который меняпожирал.

Доминик сомневался, стоило ли наливать Леви еще. Детектив был пьян — слишком пьян, иначе не стал бы все это рассказывать. Еще одна порция может стать перебором. С другой стороны, Леви казался таким измученным, что смотреть больно.

Доминик налил еще, в последний раз.

Подняв выпивку, Леви сказал:

— Хотя от гнева до конца избавиться не удалось. Он изменил все в моей жизни. Мне пришлось переехать из Нью-Джерси, потому что я просто не мог больше находиться там, где все напоминало о случившемся. Я устроился в Управление полиции Лас-Вегаса, ведь меня сводила с ума мысль о тех, кто испытал то же, что и я. Я практически перестал доверять людям. Даже спустя столько лет неважно, насколько я счастлив, — во мнепостоянно живет частица этой гребаной ярости. — Леви опрокинул все залпом. — Думаю, по этой причине я убил Дейла Слейтера.

У Доминика отвисла челюсть. Абрамс вцепился трясущейся рукой в стакан.

Вот, значит, почему Леви сегодня пришелбар. Не из-за трудностей с расследованием или очередной ссоры с парнем... Он пришел, чтобы напиться до чертиков и выложить все малознакомому человеку, потому что ему было стыдно. Боже, Доминик был на его месте.

— Я был собран и спокоен, нажимая на спусковой крючок, — продолжил Леви, не давая ему даже ответить. — Я был в ярости.

— Ну еще бы, — вставил Доминик. — Он угрожал жизни ребенка. Любой, кто оказался бы на твоем месте, разозлился. Это инстинкт.

Леви наконец поднял глаза, в которых кружился водоворот эмоций из страха, отчаяния и стыда.

— Когда позвонил «Семерка пик», он спросил, понравилось ли мне убивать.

— Понравилось?

Леви даже не вздрогнул от вопроса.

— Не знаю. Но я точно от этого не в восторге. И кайфа никакого не испытывал. На мгновение, когда Дейл упал, я почувствовал... Удовлетворение.

— Мне кажется, это вполне закономерно...

— Нет. Это очень хреново. Когда я дрался в ветклинике, мне действительно это нравилось. — Речь Леви стала совсем неразборчивой: он тяжело дышал, и язык постоянно заплетался. — Я испытывал восторг. И возбуждение. Единственное о чем думал после, что хочу оказаться под кем-то сильным, кто сможет затрахать меня так, что я голос сорву.

Глаза Доминика округлились, а в джинсах заинтересованно дернулся член. Стараясь игнорировать несанкционированную реакцию организма, Доминик выдернул стакан из пальцев Леви.

— Ладно, с тебя хватит.

— Со мной явно что-то не так, — прошептал Абрамс.

— Ничего подобного, — Доминик возразил так категорично, что Леви вздрогнул от неожиданности. — Ты всего лишь человек. Такое случается со многими. Нет ничего странного или ужасного в возбуждении от выигранной схватки. И в твоем удовлетворении от смерти Слейтера... Леви, посмотри на себя. Почти месяц прошел, а это все еще грызет тебя изнутри. Если бы с тобой было что-то неправильно, ты не страдал бы так сильно.

— Я все жду, когда меня отпустит.

Доминик с трудом сглотнул.

— Не дождешься. Со временем станет только... проще. Но это останется в тебе до конца жизни.

Леви отпрянул от стойки, но Доминик схватил его за руки и прижал к липкой столешнице.

Дождавшись, когда Леви посмотрит ему в глаза, он сказал:

— Так и должно быть. Иногда убийство неизбежно, но оно не должно быть обыденным. Если, отнимая жизнь, ты можешь от этого просто отмахнуться, значит, пора искать себе новую работу.

Несколько минут они молчали. Доминик наслаждался теплом ладоней Леви.

— Кажется, мне пора, — буркнул Леви. — Посчитаешь?

— Конечно. — Доминик отпустил руки детектива и отошел к кассе. — Вызвать тебе такси?

— Нет, спасибо. Меня заберет водитель.

Пока Леви пытался разобраться со своим телефоном — уронив его дважды — Доминик распечатал чек и положил его на металлический поднос с логотипом «Ската». Леви чудом удалось позвонить, затем он посмотрел на чек и удивленно моргнул.

— Что-то не сходится.

— Я сделал счет со своей скидкой.

— Не стоило...

— Даже не думай возмущаться, — сказал Доминик. — Назовем это скидкой для правоохранительных органов.

Руссо провел по ридеру кредиткой Леви и вернул ее обратно. Детективу потребовалось несколько минут, чтобы спрятать карту в бумажник. А когда он встал, то пошатнулся и зацепился за край стойки.

— Эй-эй, полегче. — Доминик подал знак Аманде, та закатила глаза и махнула в ответ рукой. Доминик мгновенно обогнул стойку и подхватил Леви за талию для большей устойчивости. — Я помогу тебе дойти до машины.

Леви был настолько пьян, что пару минут не мог понять, почему так проблематично закинуть руку на плечо Доминика.

— Я так не надирался уже очень давно. Охренеть ты здоровый.

— Если хочешь, могу тебя и на руках понести.

Леви толкнул Руссо плечом, при этом чуть не навернулся сам, но не сдвинул Доминика ни на сантиметр. Доминик перехватил детектива в полете, и вместе они медленно побрели на улицу.

На улице возле клуба Доминик зафиксировал Абрамса в более-менее вертикальном положении и отпустил. Леви, напротив, все еще цеплялся за него.

Слегка покачиваясь, он пробормотал:

— Прости, что вывалил все на тебя. Обычно я...

— Эй, у нас, барменов, свой кодекс чести. Надеюсь, завтра ты меня не возненавидишь.

Этим вечером Леви поделился очень личным, чего не стал бы делать в трезвом состоянии. И, возможно, протрезвев, разозлится, что Доминик увидел его настолько уязвимым.

— Ни за что, — тихо ответил Леви.

Его накренило в сторону, и он сильнее вцепился в Доминика, прихватив футболку на его груди. И так и оставил ладонь там, медленно разглаживая ткань.

Руссо старался не шевелиться. Леви вообще понимает, что творит?

Тот поднял глаза.

— Я немного сбит с толку, ведь все мои выводы о тебе оказались ошибочными.

— Мои тоже.

Доминик считал Леви холодным, отчужденным и бесстрастным, но это оказалось далеко от истины. Прошедшие дни только подтвердили, сколько всего в нем копилось. Леви приходилось держать себя в жесткой узде, чтобы не сорваться и не спалить все вокруг.

— Я тебя недооценил.

Пока до Доминика доходил смысл слов, Леви обхватил его за затылок и притянул для поцелуя.

У Руссо перехватило дыхание, но Абрамс оказался властным и настойчивым, подавляя своим ненасытным ртом и жадными руками. Несколько мгновений Доминик отвечал не сдерживаясь: стискивал узкую талию и вылизывал языком рот.

В чувство его привел вкус бурбона на губах Леви.

— Леви, остановись, — отпрянул Доминик. Он снял со своей шеи его руки, удерживая за запястья, хотя не сомневался, что пьяный в стельку, Абрамс сможет легко освободиться от захвата. — Перестань. Я не такой парень.

Леви изумленно заморгал. Тонкие покрасневшие и влажные губы искушали Доминика.

— Какой?

— Тот, с кем изменяют, после ссоры с парнем. С этим не ко мне.

Леви втянул в себя воздух.

— Все не так...

— Даже если бы не было никакого бойфренда, я бы не воспользовался тобой в столь пьяном и расстроенном состоянии. Ты ведь не думал, что я такой человек, иначе бы не пришел сюда сегодня вечером.

Все возмущение Леви мгновенно испарилось. Детектив покачал головой, в миг показавшись измученным и уставшим.

Доминик отпустил его запястья, обхватывая ладони.

— Между нами все должно быть по-другому, — тихо сказал он. — Только не так.

Леви от удивления приоткрыл рот, и на пару секунд пьяный туман в глазах рассеялся.

Черный «Линкольн» остановился у тротуара. Леви так резко вырвался из рук Доминика, что чуть не свалился на землю. Водитель выскочил из машины и поспешил к нему с криками:

— Детектив Абрамс! Вы в порядке?

— Да. — Леви навалился на водителя и тот, поддерживая, потащил его к задней двери автомобиля. Прежде чем нырнуть внутрь, Леви оглянулся. — Прости, — сказал он. — Я... Прости. И спасибо.

Водитель осторожно усадил Леви и вернулся за руль. Руссо остался на тротуаре, наблюдая, как элегантный автомобиль вливается в поток машин и уносится в шумную, ослепительную ночь Лас-Вегаса.

— Я влип… — произнес Доминик.

Глава 14

Леви не открывал бы глаза еще вечность. Выплывая из забытья, он глубже зарывался в одеяло и снова отключался. Сон в его состоянии был предпочтительней.

Но сухое, как пустыня, горло и переполненный мочевой пузырь были иного мнения, и Леви пришлось смириться с неизбежным. Он открыл глаза.

— Че-е-е-ерт.

В комнате тихо и темно: все окна плотно закрыты шторами. Лежа на спине в кровати, Леви почувствовал себя пассажиром на бешеной карусели. А стоило чуть приподняться на локтях, как содержимое желудка всколыхнулось и ринулось наружу. Пришлось зажать рот кулаком, чтобы сдержать горький комок, подкативший к горлу.

Часы на прикроватной тумбочке показывали 11: 04. Рядом Леви нашел бутылку воды, ибупрофен и записку:

«Вернусь к четырем. Поправляйся. С. »

Свое возвращение домой Леви помнил фрагментарно. Вроде швейцар помогал ему дойти до лифта — Абрамса передернуло от этого унизительного воспоминания. Злой и одновременно удивленный Стэнтон встречал на пороге — Леви было не свойственно напиваться до такого состояния. На этом воспоминания заканчивались. Похоже, Стэнтон пьянчугу раздел и уложил в постель. Даже будучи раздражен, не бросил любимого человека на произвол судьбы.

Абрамс опустошил бутылку наполовину, закинул в рот пару таблеток обезболивающего и залил все остатками воды. Слава богу, сегодня выходной... Конечно, иначе Леви вчера никуда не пошелбы. Они с Мартиной больше недели работали над серией убийств, и сержант Вен настоятельно рекомендовал отдохнутьот работы денек. Под «отдыхом» явно не подразумевалось напиваться до беспамятства, но Леви, по крайней мере, удалось отвлечься от бесконечных мыслей.

Сдерживая рвотные позывы, он сполз с кровати и поплелся в ванную. Сначала он решил проблему с мочевым пузырем, а затем настроил воду в душе до приятной температуры. Стоя под струями, Леви одной рукой уперся в стену из плитки и закрыл глаза.

Именно в этот момент он вспомнил, как целовал Доминика Руссо.

Глаза распахнулись.

— Господи.

Они целовались, и на игривый дружеский «чмок» это мало походило. Их тела терлись друг о друга, а языки сплетались...

Леви сам начал. А Доминик не оттолкнул.

Он был готов переспать с Руссо. Эта мысль хорошо запомнилась. Если бы Доминик был из другого теста, этим утром Леви оказался бы в ином месте и в иных обстоятельствах.

Стоит ли рассказывать Стэнтону? Считается ли поцелуй по пьяни изменой? Черт, да! По крайней мере, Леви именно так и расценил бы его, будь он на другой стороне.

— Бля-я-я, — простонал Абрамс. Он поднял голову, наивно мечтая, что вода смоет все его грехи.

И вообще, почему он поцеловал Доминика? На алкогольный дурман это не спишешь. Только потому, что Доминик неотразимый и бесстрашный, отлично умеет слушать и великолепно расследовать?

Нет. Ради всех святых, он ведь не влюблен в Доминика Руссо. Какую же глупость он совершил и в какое унизительное положение себя поставил! И вдобавок, прежде чем накинуться на парня, Леви вылил на него информацию, которой решился поделиться со Стэнтоном только спустя несколько месяцев с начала их отношений. Как теперь вообще смотреть в глаза Доминику?

Леви задвинул эти мысли подальше и сосредоточился на настоящем. Домывшись, он оделся и поплелся на кухню, где приготовил себе двойную порцию эспрессо и пару тостов.

Проблема в том, что сегодня Леви было нечем заняться — лишь помирать от похмелья, накручивать себя из-за вчерашнего и с ужасом дожидаться возвращения Стэнтона домой. Намечалась очередная ссора и не менее серьезная. Более того, в данном случае Леви явно не прав.

Стэнтон, как обычно, оставил стопку писем на кухонном столе. Самым верхним лежало подписанное витиеватым размашистым почерком приглашение на свадьбу одного из его деловых партнеров.

Какой тонкий намек.

Леви достал из конверта несколько карточек из плотной кремовой бумаги и разложил перед собой веером. Пару месяцев назад, получив приглашение, они со Стэнтоном обсуждали эту свадьбу и планировали на нее пойти. Но вместо того, чтобы заполнить ответные карточки и отправить адресату, Стэнтон предпочел оставить их на виду, чтобы Леви обязательно заметил. Таким образом, именно Абрамсу предстояло принять окончательное решение.

После минутного колебания Леви поднялся и достал из ящика с мелочевкой ручку. Несмотря на вчерашний опрометчивый поступок он не собирался отказываться от отношений со Стэнтоном. Пока нет.

Под словами «Мистер Стэнтон Баркли и мистер Леви Абрамс»Леви поставил галочку в строке «будут присутствовать»и спрятал карточку в конверт. Запечатывая его, Леви вдруг вспомнил, что так и не поздравил бабушку и дедушку с годовщиной свадьбы.

Очевидно, утро этого дня гарантировало только неприятные открытия.

Застонав от досады, Леви потащился в спальню. Он купил открытку пару дней назад и даже ее подписал. Оставалось лишь указать на конверте адрес и вложить в него поздравление. А теперь еще придется звонить бабушке и дедушке с извинениями.

Покопавшись в ящике прикроватной тумбочки, Леви обнаружил лишь пустой лист от марок, что довольно красочно описывало сегодняшний день. Поиски в тумбочке Стэнтона и ящиках на кухне тоже не принесли никаких результатов. Даже от одной мысли выходить на улицу в таком похмелье становилось тошно. И Леви уповал на кабинет Стэнтона.

В отсутствие хозяина Абрамс предпочитал не заходить туда, больше из-за собственных заморочек о личных границах. Его бойфренд не возражал против таких вторжений и часто сам просил Леви зайти в его кабинет. Поэтому детектив без чувства вины, но все же испытывая некоторую неловкость, вошел в элегантную комнату.

Черный массивный стол Стэнтона был в таком идеальном порядке, что Леви без проблем отыскал марки. Он оторвал одну, задвинул ящик и уже собрался уходить, как его внимание привлекло кое-что в самом низу аккуратной стопки папок и бумаг.

Зачем Стэнтону что-то с логотипом Невадского университета в Лас-Вегасе?

Леви осторожно потянул заинтересовавшую его папку, стараясь не потревожить документы сверху. Сейчас Леви почувствовал укол вины, однако это его не остановило.

Воздух застрял где-то в районе горла. Папка была не просто из университета, а из Юридической школы Уильяма Бойда. И никаких сомнений, в ней содержалась вся информация о приеме и образовательной программе.

Чувство вины сменилось нарастающим раздражением. Леви открыл папку и пролистал содержимое. Между страниц нашлось сложенное письмо, и детектив, игнорируя ворчливый голос матери в собственной голове, развернул листок. Это было послание от декана.

Первые два абзаца — обмен формальными любезностями между двумя белыми толстосумами. Леви пробежался взглядом по строкам и остановился на последних.

«От своего имени и от имени всей школы хочу выразить глубочайшую благодарность за столь щедрый подарок юридической библиотеке Винера-Роджерса и ваш вклад в образование будущих поколений ученых. Мы ценим связь с именем и репутацией семьи Барклай и надеемся на взаимные плодотворные отношения в будущем».

К горлу снова подступила желчь, но уже не от похмелья. Декан напрямую не говорил, что имел в виду, он не стал бы писать этого на бумаге. Но Леви отлично знал Стэнтона и умел читать между строк.

Абрамс спокойно сложил письмо, убрал его обратно в папку и оставил на середине стола. А затем покинул кабинет.

На сборы у него несколько часов.

***

Когда Стэнтон вернулся домой, Леви ждал в гостиной с чемоданом и спортивной сумкой. К этому моменту похмелье ничуть не ослабло, поэтому в придачу ко всем огорчениям, тревоге и неуверенности приходилось справляться с адской головной болью и постоянно подкатывающей тошнотой.

Стэнтон прошел в комнату, не отводя глаз от экрана смартфона. В деловом костюме и с ослабленным галстуком он выглядел таким красивым и родным, что Леви захотелось забыть обо всем и просто стиснуть своего парня в объятьях.

— Привет, — сказал Стэнтон. — Как ты...

Он поднял глаза и, заметив багаж Леви, резко побледнел. Стэнтон не глядя положил телефон на край стола, с которого тот тут же упал. Мужчина этого даже не заметил.

— Леви, не надо.

Абрамс поднялся, почувствовав себя в уязвимом положении.

— Я зашел в твой кабинет за марками. И увидел папку о Невадском университете в Лас-Вегасе, а также письмо от декана юридической школы.

— В каком смысле увидел? — лицо Стэнтона оживилось. — Она не лежала, где попало. Ты копался в моих документах?

— Да. Это непростительно, и я сожалею. Но и притвориться, что ничего не видел, не могу. — Леви судорожно вдохнул. — Сколько ты пожертвовал школе, чтобы гарантировать мое поступление? Во сколько обошлось твое идиллическое будущее?

— Это не то...

— Отвечай!

Лицо Стэнтона дрогнуло.

— Три миллиона.

Леви согнулся пополам от пронзивших насквозь шока и боли. Стэнтон настолько ненавидел работу Леви, что готов потратить три миллиона долларов на возможность уговорить его сменить профессию?

— Знаешь, кем я себя чувствую после этого? Шлюхой, Стэнтон. Полагаешь, достаточно помахать пачкой денег, и я тут же спляшу под твою дудку?

— Я же так не считаю. — Глаза Стэнтона округлились от шока. — И ничего такого не имел в виду.

— У тебя всегда так. Я тебе говорю, что меня что-то волнует или не устраивает, ты извиняешься... А потом спустя пару месяцев все равно делаешь по-своему. — Дыхание Леви участилось от накатившей волны разочарования. — Почему ты меня никогда не слышишь? Почему ты настолько безразличен?

Стэнтон шагнул было вперед, но замер, когда Леви отпрянул.

— Безразличен? Как у тебя язык повернулся такое сказать? Я люблю тебя больше всего на свете!

— Знаю, что любишь. Но не уважаешь. По крайней мере, не так, как это нужно мне.

На лице Стэнтона отразилось полное непонимание.

— Сколько раз я просил не заказывать за меня еду и не звонить моим родителям с просьбами угомонить меня, словно я непослушный ребенок? Сколько раз я говорил, что не хочу работать долбаным адвокатом? — Леви сорвался на крик, и Стэнтон поморщился. — Ты, может, и любишь меня, но при этом лучше всех знаешь, как мне жить, — добавил Абрамс уже спокойнее. — Я не могу с этим мириться.

— А может, мне не пришлось бы брать инициативу в свои руки, если бы ты, мать твою, со мной хоть раз поговорил, а не сбегал каждый раз, когда разговор заходил на неприятную тему, — огрызнулся Стэнтон. — Да в половине случаев ты оставляешь меня в неведении о том, чего, черт возьми, сам хочешь!

— Ты прав, — просто согласился Леви.

Сердитый взгляд Стэнтона сменился искренним удивлением.

— Я избегал некоторых разговоров. — Леви собрался с духом: сердце колотилось о грудную клетку, руки дрожали. — Я не хочу брака и детей... Не сейчас. Возможно, вообще никогда. Я всегда буду копом. И сомневаюсь, что мы сможем сделать друг друга счастливыми.

Желудок скрутило, словно в нем открылась язва. Стэнтон не отводил пристального взгляда.

— Очевидно, что в качестве партнера я тебе не подхожу, — сказал Леви. — Не лучше ли нам пойти разными путями и перестать убеждать себя в том, что мы изменимся. Так мы лишь разрушим все хорошие воспоминания, заменив их взаимными обидами.

— У тебя кто-то появился?

Вопрос оказался таким неожиданным, таким неуместным, что Леви не смог сдержать реакцию. Что бы ни отразилось на его лице, Стэнтон закрыл глаза и отвернулся.

— Ты мог просто сказать, — пробормотал он.

Леви покачал головой, растерявшись от внезапной смены темы. Детективу не хотелось, чтобы Стэнтон связывал их расставание с другим мужчиной, но и врать о том, что произошло вчера, он тоже не мог.

— Ты неправильно понял. Я... Вчера вечером я поцеловал кое-кого, пока был пьян, и признаю, что испытываю к нему далеко не платонические чувства. Но это началось только пару дней назад. И к нам никакого отношения не имеет. Я ухожу не по этой причине.

— Возможно, — с горечью произнес Стэнтон. — Но, черт возьми, пойдешь ты сейчас именно к нему, ведь так?

— Нет! Боже, нет!

Леви сомневался, что Стэнтон ему поверил. Это было видно по его лицу. Время выбрано не самое удачное, и вероятность убедить Стэнтона в обратном невелика — боль от расставания еще очень свежа.

— Я еду в отель. И вернусь за оставшимися вещами через несколько дней, когда мы оба успокоимся.

В голубых глазах Стэнтона заблестели слезы.

— Леви, пожалуйста, не уходи. Не сбегай вот так.

— Сейчас я не сбегаю. — Леви закинул сумку на плечо и взялся за ручку чемодана. Стэнтон преградил ему путь к двери.

— Что я должен сказать? Как мне убедить тебя остаться?

Леви мог подсказать, ведь несмотря ни на что большая его часть хотела остаться. Разрыв трехлетних отношений с человеком, которого до сих пор любишь, — это не просто хлопнуть дверью. Если бы существовал хоть один реальный шанс на совместное будущее, Леви тут же бросил бы сумку и сделал все возможное, чтобы остаться. Он сам пошел бы на компромисс, будь у него уверенность, что Стэнтон примет его выбор профессии.

— Скажи, что до конца своих дней проживешь счастливо в браке с полицейским, — сказал Леви.

Стэнтон глубоко вдохнул, словно собирался вот-вот ответить. И замешкался. А потом закрыл рот и поджал губы.

Леви поцеловал его в мокрую щеку и, больше не произнеся ни слова, покинул квартиру.

***

Изначально Леви планировал сразу поехать в отель. Он уже забронировал номер в относительно недорогой гостинице в центре города, недалеко от управления, чтобы избежать утомительных поездок. Пора выкатывать из гаража «Хонду Сивик», простоявшую нетронутой почти два года.

Леви забросил вещи в багажник и уселся на водительское место. Он пристегнулся, вставил ключ в замок зажигания... И уткнулся лбом в руль, подавившись сухим всхлипом.

Именно он был инициатором разрыва, но все равно боль была настолько сильна, что горло сжало в тиски, и Леви засомневался, что сможет управлять машиной.

Вся его жизнь менялась. Его теперь не ждет дома любимый человек. Больше не заснуть рядом со Стэнтоном и не проснуться в его объятиях следующим утром. Никаких неспешных завтраков, загородных поездок в выходные и бесхитростных объятий за просмотром «Нетфликса». Они никогда не займутся любовью.

Леви придется искать новое жилье и пройти через мучительный раздел имущества, нажитого за два года совместной жизни. И еще... Все об этом узнают. Их разрыв будет мелькать на страницах желтых газет, в блогах... Черт, даже на акциях компании Стэнтона все это может отразиться.

Леви предавался тяжелым мыслям еще пару минут, содрогаясь от сдерживаемых рыданий, а затем постарался взять себя в руки. В конце концов он сел, вытер глаза ладонями и потянулся за мобильником.

— Привет, — ответила Мартина. — Наслаждаешься выходным?

— Я расстался со Стэнтоном, — выпалил Леви.

Мартина ответила после короткой паузы:

— Приезжай.

— Я не хочу навязываться...

— Ш-ш. Приезжай и заходи в дом. Я только что забрала Макейлу с тренировки по софтболу, и сейчас мы едем за Симоной на теннис, а потом на обратной дороге заскочим в продуктовый магазин. Приедем минут через пятнадцать-двадцать после тебя.

— Хорошо. — Он уже чувствовал, как вернул себе немного самообладания. — Спасибо.

— Скоро увидимся.

Порывшись в бардачке Леви нашел стопку салфеток, оставшихся от давней поездки в фастфуд. Он высморкался, вытер лицо и, дождавшись, когда в голове прояснится, повернул ключ в зажигании. Двигатель с трудом завелся из-за слабого аккумулятора, а на панели яростно мигал индикатор низкого давления в шинах. Но машина все же поехала.

Мартина жила с мужем Антуаном и двумя дочками-подростками в северо-восточной части города в Санрайз-Манор. Двадцатиминутная поездка успокоила Леви, и острое желание разрыдаться пропало.

Леви не стал занимать подъездную дорожку к дому и припарковался на обочине. Так Мартина сможет спокойно заехать в гараж. Детектив открыл дверь запасным ключом и сразу же направился на кухню.

Внутри стены домав юго-западном стиле были выкрашены в яркие, жизнерадостные цвета, мебель представляла собой эклектическую смесь разнородных предметов, которые каким-то образом прекрасно сочетались. В росписи кухонных полотенец и банок для печенья прослеживалась любовь Мартины к петухам.

Леви налил себе стакан лимонада из кувшина в холодильнике. Он не хотел сидеть в пустом доме, поэтому вышел на задний двор через раздвижную дверь. Это был небольшой, окруженный забором кусок земли с чахлой травой и игровым городком для девочек, которые из него уже выросли. Сейчас их больше интересовали биты, перчатки, футбольные мячи и прочая спортивная атрибутика, разбросанная по всему двору.

Леви опустился в шезлонг и, попивая лимонад, принялся изучать незначительные детали, которые создавали уютную атмосферу в этом доме. Девять лет назад Леви не столько стремился переехать в Лас-Вегас, сколько бежал из Нью-Джерси, больше не в состоянии жить среди свидетельств его слабости. Они с Мартиной стали детективами одновременно, хотя она была немного старше Леви. Мартина поступила на службу, когда ее младшая дочь пошла в школу. Они сразу же поладили, сойдясь на шутливом соперничестве между Нью-Джерси и Нью-Йорком и неприязни ко всякому дерьму. Леви был привязан к Мартине сильнее, чем к собственной сестре.

Как и предсказывала его напарница, они вернулись минут через двадцать. Детектив прошел в дом, чтобы поздороваться и помочь разобрать покупки.

— Здрасте, мистер Леви, — хором приветствовали Макейла и Симона. Он предлагал девочкам называть себя по имени, но Мартина настояла на вежливом обращении.

— Привет, девчонки. Как школа?

Реакцией на его вопрос стали стоны отвращения и гримаса вселенской муки на их личиках. Леви расплылся в улыбке.

Мартина пока не спрашивала о разрыве, а сам он добровольно рассказывать не собирался. Разложив все продукты по местам, Симона и Макейла стали упрашивать детектива показать «пару приемчиков» — они приставали к нему с этим каждую встречу. С детьми у Леви не особо ладилось, но, по крайней мере, его спасала крав-мага — многих она завораживала.

— Даже не знаю, вашей маме, наверное, нужна помощь с ужином, — произнес он, глядя на Мартину.

Та отмахнулась.

— Давай, забирай обеих на улицу. Неделя была по-настоящему сумасшедшей, поэтому я хочу закатить пир.

Леви отправился вслед за девочками на задний двор и показал им несколько действий против хватки за запястье или одежду — то, что, к сожалению, может пригодиться девочкам на улице. Он разделил приемы на два уровня интенсивности: один против не слишком опасных грубиянов, а другой — для более серьезных угроз.

— Куда будете бить в контратаке? — спросил он, когда Симона успешно вырвалась из его захвата.

— В глаза, горло и пах! — воскликнули хором девочки.

— Верно. Если на вас нападают, особенно кто-то более крупный и сильный, бейте так, чтобы нанести как можно больше урона. Не бойтесь драться против правил. Кусайтесь, царапайтесь... В конце концов, воткните противнику ключи в глаза. Заставьте его пожалеть, что посмел к вам прикоснуться.

Девочки были отличными ученицами и стремились к знаниям, веселились, но воспринимали наставления Леви всерьез. Он предлагал Мартине отвести дочерей на настоящие занятия, но учеба и спортивные тренировки отнимали слишком много времени, и это было просто нереально.

Уже стемнело, когда их позвал в дом вернувшийся с работы Антуан. Это был стройный мужчина немногим выше Леви, то есть по сравнению с женой он был просто каланчой. Антуан был не болтлив, но часто улыбался, и в уголках его добрых глаз всегда светились морщинки.

— Здравствуй, Леви. — Они пожали руки. — Сожалею о вас со Стэнтоном.

— Спасибо.

— Пиво хочешь?

— Честно говоря, меня еще не отпустило похмелье, — признался Леви. — Думаю, лимонада будет достаточно.

Антуан без лишних комментариев хлопнул Леви по плечу.

Все расселись за столом и взялись за руки.

— Отче наш, — начал Антуан и склонил голову. — Благодарим за пищу на нашем столе и молим благословить наших близких, которых сегодня с нами нет. Аминь.

Сколько бы раз Леви ни сидел за столом Валькуров, их молитва никогда не вызывала у него дискомфорт.

Все принялись за жареную рыбу с пряными соленьями, шпинат и рис с фасолью. Мартина и Антуан поддерживали непринужденную беседу, обсуждая друзей девочек и рабочий день Антуана — он управлял отелем и казино. Леви в большей степени молчал, и наслаждался приятной семейной атмосферой, которая успокаивала лучше всего на свете.

После ужина он поднялся, чтобы помочь Симоне и Макейле убрать со стола, но Мартина его остановила:

— Парень, тебе лучше не отрывать свою тощую белую задницу от стула.

Детектив вздохнул и подчинился. Она никогда не позволяла ему убираться.

Уже намного позже, когда Антуан повез девочек на встречу с друзьями — Леви и не представлял, чем сейчас занимаются подростки по пятницам — Мартина заговорила о причине визита своего напарника.

— Сварю кофе, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Тебе без кофеина?

Леви ужаснулся.

— Несмешная шутка, Мартина.

Она рассмеялась и отошла к кофеварке. Вернувшись за стол с двумя дымящимися кружками, она придвинула одну Леви и спросила:

— Так что случилось?

Он рассказал ей всю мучительную историю, запивая кофе подступавший к горлу комок. Когда он закончил, Мартина ошеломленно покачала головой.

— У меня даже мысли не возникало, что у вас проблемы.

Детектив пожал плечами.

— Я не хотел это обсуждать.

— Знаешь, ты всегда можешь остаться у нас.

— Я уже снял номер. Но спасибо. — Сжимавшие кружку пальцы чуть дрогнули, пока Леви собирался с духом, чтобы задать главный мучивший его вопрос: — Ты считаешь, я правильно поступил?

Мартина откинулась на спинку стула и ненадолго задумалась.

— Только тебе известен ответ. Но коли хочешь знать мое мнение... Если вы оба видели разное будущее и не было никакого разумного способа преодолеть это, тогда да, ты правильно сделал, что ушел. Для удачного брака одной любви недостаточно. Поверь мне.

— Вчера я целовался с Домиником, — выпалил Леви, хотя изначально планировал эту часть опустить.

У Мартины отвисла челюсть.

— С Домиником Руссо?

— Сколько Домиников ты знаешь?

— Но... Как это вообще случилось?

— Я пришел в бар, где он работает, и напился до состояния риз.

Мартину перекосило от ярости, и она прямо-таки подскочила на стуле. Леви, осознав, как все это прозвучало, стиснул ее руку.

— Нет, все не так. Я напился и сам на него набросился, а Доминик меня остановил.

— О-о, — заметно успокоившись, она расслабилась на стуле. — Ладно. Это больше на него похоже.

— Ага, — Леви отпустил руку напарницы и снова вцепился в кружку. — Но теперь Стэнтон считает, что я бросил его из-за Доминика.

— А в этом есть хоть доля правды?

— Естественно, нет. Я поцеловал его лишь от расстройства и на пьяную голову. Это же просто смешно... Он даже не хочет меня.

Мартина фыркнула.

Леви вопросительно изогнул бровь.

— Какие-то соображения?

— Я так не думаю.

— Нет, он не...

— Возможно, чужой пьяный бойфренд ему и не нужен, — сказала Мартина. — И кто его осудит за это. Но тебя? Тебя он очень хочет. Ты просто не видишь этого, потому что вечно в его присутствии как на иголках. Особенно последнюю неделю.

Леви замер от возмущения. Он не испытывал никакой нервозности в обществе Руссо. Просто... Всегда нужно быть настороже рядом с мужчиной такой комплекции, это и дураку понятно. Габариты Доминика отвлекали — нет, не отвлекали, скорее наоборот...

Ой, да ради всего святого!

Улыбка Мартины становилась все шире. К счастью, Леви спас сигнал, раздавшийся на телефонах обоих детективов.

Срочный вызов на место преступления в Винчестере.

— Мы же сегодня не на дежурстве, — произнесла Мартина, прочитав сообщение. — Значит, это...

Сразу же пришло второе сообщение, на этот раз лично от сержанта Вена. В нем было всего две буквы: «СП».

Леви сначала не понял, что все это значит, но вдруг до него дошло «Семерка пик».

— Не может быть, — произнес он. — «Семерка» гарантировал, что следующее убийство произойдет через пять дней. Прошло всего четыре.

Детектив понимал, как абсурдно звучали слова, но все равно чувствовал, что все это... неправильно.

Мартина ответила с большим скепсисом:

— Ну, на тот ничтожный случай, если серийный убийца оказался еще и лгуном, лучше это дело проверить.

***

Преступление было совершено в небольшом пригородном доме, похожем на жилище Мартины. Стоило Леви переступить порог гостиной, он сразу же понял, что убийство не имело никакого отношения к «Семерке пик».

Распростертая жертва лежала посреди комнаты со множественными ножевыми ранениями в районе живота. Кровь пропитала ковер и забрызгала все вокруг. Женщина сопротивлялась до последнего: вся мебель перевернута, одежда на теле изорвана, а на руках следы борьбы. Но для спасения ей этого не хватило.

Колотые раны, сопротивление жертвы — не похоже на почерк «Семерки пик». Единственное, что указывало на причастность маньяка, — игральная карта, брошенная поверх тела женщины.

Обручальное кольцо, слетевшее во время борьбы, болталось на кончике пальца. Но белой полоски кожи на загоревших пальцах видно не было, в отличие от следов под лямками сарафана женщины. Фотографиям на стенах было много лет, судя по прическе и морщинкам вокруг глаз жертвы. В нескольких метрах от тела лежал телефон, экран которого был разбит, словно на него наступили.

— Ее убил муж, — сказал Леви.

— Разумеется, ее убил муж, — ответила Мартина. — Я что, на стажировке для студентов?

Глава 15

— Но мне в суд только в следующем месяце, — протянула Эрика Прайс, крашеная блондинка с акриловыми ногтями, которыми можно выколоть глаз. Она стояла на пороге своей квартиры и с презрением смотрела на Доминика.

Руссо свел брови: такого оправдания он еще не слышал.

— Мисс Прайс, ваше судебное заседание прошло два дня назад.

— Не может быть. — Она надула пузырь из жвачки. — Вроде ж четырнадцатого мая.

— Точнее четырнадцатогоапреля, — скептически поправил Доминик. Он достал предписание из кармана куртки и передал девице.

Сощурившись, она внимательно изучила соглашение о залоге и ордер, а потом с отвращением пихнула документы Доминику.

— Фу-у. А до завтра никак не подождет? Я сейчас очень занята.

— Вы же понимаете, что в данную минуту в прямом смысле нарушаете закон?

— Ой, да боже. — Она эффектно закатила глаза. — Дверь хоть можно закрыть? Не сомневаюсь, тебе так и хочется защелкнуть на мне наручники, извращенец проклятый.

— Не вижу в этом необходимости.

Доминик дождался, пока девчонка соберет сумочку и закроет квартиру, а затем проводил ее до своего пикапа. Прайс строчила сообщения всю дорогу до изолятора округа Кларк.

Доминик не искал беглецов с тех пор, как неделю назад нашел тело Гудвина, и начал подозревать, что у его подсознания на то есть причины. Поэтому Руссо решил, что простой ордер на мелкое преступление, связанное с наркотиками, без намека на насилие, станет лучшим способом вернуться в строй. Платили мало, но дело сделано всего за час, так что награда оказалась неплохой и соответствовала потраченному времени.

Передав Эрику сотрудникам изолятора, Доминик наблюдал, как ее уводят. Визгливое нытье разносилось по помещению, даже когда она скрылась из поля его видимости. Руссо ждал подтверждения от залоговой компании, поэтому решил проверить электронную почту с телефона. Спам, еще спам, ссылка на видео от его сестры Джины, еще больше спама, напоминание об оплате электричества... Уведомление о новостях с тэгом «Семерка пик».

Ладно, так он окончательно не выпадал из дела. Не существовало закона, который запрещал бы следить за событиями издалека. Миллионы людей, несомненно, занимаются тем же самым.

Доминик перешел по ссылке к новости. В ней сообщалось о совершенном прошлым вечером убийстве, которое приписывали новому нашумевшему серийному убийце. Руссо хмурился, пока читал.

Насильственная смерть от колотых ран? Вряд ли это «Семерка пик». Только если в его голове что-то радикально не изменилось. Представители полицейского управления Лас-Вегаса отказались от комментариев.

И это совсем не касается Доминика. Он спрятал телефон в карман, твердо решив ехать домой и выбрать более сложное дело по поиску.

Полчаса спустя он переступал порог управления, где работал Леви.

***

— Мистер Бартон, как вы считаете, почему «Семерка пик» выбрал жертвой вашу жену? — спросил Леви.

Они находились в допросной, но на Бартоне наручников не было — детективы, конечно, не сомневались, что именно он убил свою жену, но вещественных доказательств было недостаточно, чтобы предъявить обвинения. Пока.

— «Семерка пик» ведь мститель? — Бартон пожал плечами. Он не отличался высоким ростом, но обладал довольно развитой мускулатурой и мощной шеей. Маленькие глазки смотрели пренебрежительно. — Он убивает плохих людей. Пати была шлюхой.

— Прошу прощения? — Боже, с каким удовольствием Леви зарядил бы по ухмыляющейся роже Бартона.

— Она трахалась со всеми подряд. Все знают. Не удивлен, что следующей в списке маньяка оказалась именно она.

— «Семерка пик» выбирает в жертвы людей, избежавших наказание за преступление, — произнес Леви. — Неверность не попадает под этот критерий.

Бартон скрестил руки на груди.

— А вы специалист, что ли, какой-то? Откуда такая уверенность в его мотивах? Это все ваши догадки.

— Возможно. Но я присутствовал на местах трех преступлений, совершенных «Семеркой», они похожи на убийство вашей жены лишь одной деталью. Видите ли, некоторые подробности утаивались от прессы — о них подражатель знать не мог.

Взгляд Бартона метнулся в сторону, мужчина стиснул челюсть, затем снова уставился на Леви. Тот улыбнулся. «Семерка пик» был не дающей покоя добычей, но этот жалкий ублюдок ничем не отличался от всех убийц, сидевших перед Леви.

— Я ее не убивал, — заявил Бартон. — У меня алиби есть... Весь вечер я провел на деловом мероприятии. Меня видела куча народа. Пати была мертва уже несколько часов к моему возвращению.

Он прав. У него сильное алиби — не очень надежное, но представляющее серьезную проблему. К тому же все возможные следы на пальцах и ногтях Пати Бартон смыли отбеливателем, а орудие убийства до сих пор не найдено. Уверенность Бартона ничуть не удивляла, поскольку все улики против него были косвенными.

Леви собирался приуменьшить эту уверенность.

— Давайте я расскажу, как, по моему мнению, все случилось? — Абрамс подался вперед, сложив руки на столе и сцепив пальцы. — Думаю, вы незаметно покинули вечеринку и, оказавшись дома, обвинили жену в неверности. Во время ссоры потеряли самообладание настолько, что зарезали Пати. Затем вы запаниковали. Но вспомнили историю, которую слышали в новостях, и подкинули на тело жены карту, чтобы отвести подозрения. Далее избавились от улик и вернулись на вечеринку. Вы вели себя как обычно и, когда приехали домой, вызвали полицию, якобы обнаружив труп.

Бартон раздул ноздри, но не произнес ни слова.

— Убедительное представление, за исключением пары моментов, — продолжил Леви. — Во-первых, любой, кто присутствовал на настоящих местах преступления «Семерки пик», безошибочно определил бы, что это дело рук другого человека. Во-вторых, большинству убийц не удается надежно спрятать окровавленное оружие... Или, скажем, забрызганную кровью одежду. Сейчас этим занимаются оперативники. А еще я готов поспорить, что камеры видеонаблюдения записали ваше мистическое исчезновение с мероприятия, а затем и появление гораздо позже, но уже в другой одежде.

Именно это попало в точку. Бартона едва заметно передернуло.

— Впрочем, главное неопровержимое доказательство хранится сейчас в распечатке ваших телефонных звонков. Вы можете удалить сообщения и журнал вызовов, но у оператора они сохранятся. И если во время мероприятия звонок или сообщение супруги спровоцировали вас неожиданно покинуть вечеринку... Что ж, это не очень хороший расклад, согласны?

Сейчас Бартон был белее мела.

— Вы ничего не найдете. Я ее не убивал.

Ножки стула с визгом чиркнули по линолеуму, и Леви поднялся, опершись ладонями на стол. Это не загадочный, умный серийный убийца, оставляющий оригинальные сообщения и заключающий дьявольские сделки с полицией. Это подлый, злобный мужчина, убивший собственную жену и решивший избежать наказания. Леви с большим удовольствием развеет его иллюзии.

— Напишите чистосердечное сейчас, и дальше будет легче. Если откажетесь, у вас сутки, максимум сорок восемь часов — и вы вернетесь на это же место, но уже в наручниках. — Леви подался еще ближе. — Потому что, мистер Бартон, я знаю: это вы убили свою жену. И докажу это. Обещаю вам.

— Я ее не убивал. — Голос Бартона дрожал. И все же этот человек стоял на своем, с ненавистью глядя на Леви.

— Ни один присяжный в этом городе не поверит вашим словам, обещаю. — Леви оттолкнулся от стола и направился к двери. — Советую привести свои дела в порядок, — проговорил он напоследок и покинул допросную.

***

— Приветик. — Мартина повернулась к Доминику в своем кресле. — По душу Леви явился?

— Чего? — переспросил Руссо, остолбенев не от самих слов, а от неприкрытого намека в ее тоне. — Нет, я не... к нему. В смысле, да, то есть я хотел бы с ним встретиться, но это не...

Мартина озорно и ярко улыбалась. Ей определенно известно о поцелуе, и раз напарница Леви веселится, а ее пистолет не у виска Доминика, значит, она в курсе, что он не позволил этому зайти дальше.

Руссо тяжело вздохнул и признался:

— Слышал о вчерашнем убийстве, которое приписывают «Семерке пик», и мне стало любопытно. Я, может, вообще к тебе пришел.

— Может, — ответила она. — Но не ко мне.

Какой смысл отрицать? Доминик не был уверен, зачем пришел, ведь знал же, что встретиться с Леви сейчас будет безумно неловко. Но все равно не устоял и притащился в управление. Имел же он, в конце концов, право справиться о здоровье клиента, который наверняка пережил грандиозное похмелье.

Да, отличный предлог. Доминик решил держаться этого.

Что, в принципе, сейчас было бессмысленно, потому что стол Леви пустовал.

— Ну так что, подражатель? — спросил Руссо.

— О-о, стопроцентный, — без тени сомнения ответила Мартина. — Любой новобранец догадается, что это муж жертвы. У нас недостаточно улик, чтобы предъявить обвинения, но Леви сейчас с ним в допросной... Упс, кажется, я поторопилась.

Доминик оглянулся и заметил приближавшегося к ним Абрамса. Глаза детектива лишь слегка округлились от удивления, в остальном он проявил впечатляющую выдержку и спокойно подошел к своему рабочему месту.

— Доминик.

— Леви.

— Его сильно заинтересовал наш подражатель, — вмешалась Мартина.

— Мне казалось, у тебя отпало желание лезть в это дело, — сказал Леви.

— Все верно. Но это же не значит, что я не могу проявить здоровое любопытство, а?

Леви, похоже, счел этот довод приемлемым.

— Бартон не сознается, но я его заставил основательно понервничать. Если повезет, он совершит глупость, например, отправится прямиком к месту, где спрятал орудие убийства.

— Отлично, — одобрила Мартина. — Очередному мерзавцу, убившему жену, самое место за решеткой.

Доминик слушал, а его взгляд блуждал по столу Леви, не упуская ни одной детали, пока не натолкнулся на одну, совершенно неуместную вещь. Леви любил кофе, и на его столе всегда стояла термокружка или картонный стаканчик из ближайшей кофейни. Но сегодня утром кофе был куплен в отеле в центре города, далеко от его дома и совсем не по пути на работу.

— Ты живешь в отеле? — выпалил Доминик раньше, чем подумал.

И с большим удовольствием наблюдал, как на бесстрастном лице Леви на пару секунд отразился шок. Затем детектив опустил взгляд на стол и догадался, на чем основывалось предположение Доминика.

— Ничего себе, — одобрительно протянула Мартина. — А ты неплох.

Абрамс слегка покраснел.

— Я расстался со Стэнтоном, — сказал он, не глядя на Доминика.

Руссо отступил на шаг.

— Почему? — спросил он, чувствуя накатывающую тошноту. Господи, пожалуйста, пусть он будет к этому непричастен. Если Леви ушел от парня, с которым встречался три года, из-за одного поцелуя и небольшого взаимного влечения...

— Это никак не связано с... — Леви замешкался, оглядев оживленный общий зал. —... недавними событиями. Все к этому вело.

Они оба посмотрели на Мартину, которая усиленно щелкала по клавиатуре.

— Я вообще-то здесь работаю. Если нужно поговорить наедине, поищите другое место.

— Нам не нужно... — начал Леви, но его прервал звонок рабочего телефона. Он поднял трубку. — Детектив Абрамс.

За мгновение лицо Леви преобразилось в жесткую безжизненную маску. Он отложил трубку и включил громкую связь.

— Можете повторить свои слова?

— Я не убивал Пати Бартон, — проговорил скрипучий цифровой голос.

Весь общий зал зашевелился, как растревоженный муравейник. Доминик с изумлением наблюдал, как пара человек вылетела из зала, а Мартина соскочила с кресла и лихорадочно принялась нашептывать указания ближайшим к ней сотрудникам.

Леви же, дрожа от напряжения, не сходил с места.

— Почему я должен вам верить?

— Я дал слово. Пять дней. Остался еще один.

— Мать твою, — ругнулся себе под нос Доминик. Это же «Семерка пик». Прямо сейчас Леви общался с серийным убийцей.

— Вам важно, чтобы все считали вас человеком слова? — Леви одной ладонью до побелевших костяшек стискивал край стола.

— Конечно.

— Должно быть, вас очень разозлило, что кто-то украл вашу идею и использовал в собственном убийстве. Планируете убить и Дрю Бартона?

Последовала тяжелая пауза.

— Нет, если успеете арестовать его раньше.

Леви зажмурился. Затем, распахнув глаза, он посмотрел на стоявшую напротив Мартину. Та указала на свой компьютер и покачала головой, подняв руки. Доминик не понял, что это означало: они не смогли отследить звонок? Или вызов отследили, но толку от этого никакого?

— Знаю, ты считаешь себя другим, — Леви словно выплевывал каждое слово. — Убеждаешь, что особенный... Думаешь, дело твое благородно. Но правда в том, что тебе просто нравится убивать. Ты увлекся и сам уже веришь в свою воображаемую великую священную войну. Но по большому счету ты обычный убийца и отличаешься от Дрю Бартона лишь тем, что ты гребаный псих.

Леви грохнул трубкой по базе, завершая тем самым разговор. Все присутствующие воззрились на него.

— Ты только что спровоцировалманьяка, — произнес Доминик, словно Леви сам не в курсе, что сотворил.

— А мне похрен, — огрызнулся Леви. — Я по горло сыт его играми. Если «Семерка» захочет добраться до меня, встречу его с распростертыми объятьями.

Детектив достал ключи и мобильник из верхнего ящика и задвинул его с такой силой, что стол задребезжал.

— Займусь сбором улик против Бартона. Ты со мной? — обратился Леви к Мартине.

Она широко улыбнулась и поспешила за напарником, захватив сумочку и на прощание хлопнув по спине Доминика.

Руссо, потрясенный только что услышанным, медленно побрел к выходу. Голос «Семерки пик», даже цифровой, пробирал до костей. И Доминик переживал, что Леви такой провокацией подверг себя серьезной опасности.

Очнувшись от глубоких размышлений, Доминик обнаружил себя не у пикапа, а на Лас-Вегас-Стрип. Он уставился на вздымающуюся высоко в небо пирамиду казино «Луксор».

Его так и подмывало войти, сесть за стол для блэкджека или даже за игровой автомат... Позволить приливу эндорфинов отключить мозг. Единственное, что может избавить от тревоги. Но Доминик не позволит себе сорваться. Он хорошо усвоил прошлый урок, когда его выдержки хватило всего на пару часов...

Руссо, не в состоянии отвести взгляд, сжал кулаки.

***

Только спустя несколько часов ярость, вызванная разговором с «Семеркой пик», угасла сама собой. Леви не противился этому чувству. Наоборот, позволял ему двигать собой, оно заставляло расследовать дело Бартона с непоколебимой решимостью.

К концу дня у него собралось более дюжины свидетельств от друзей, соседей и родственников, подтверждавших, что Пати и Дрю Бартоны славились своими гневными, а иногда и довольно жестокими стычками. И несколько коллег Бартона указали на примерно часовое отсутствие подозреваемого в разгаре прошлого вечера. Распечатка от оператора состояла из потока злобных смс-сообщений, которыми супруги обменивались примерно в то же время, когда Бартон исчез с вечеринки. Записи с камер видеонаблюдения показали, что пиджак на Бартоне был один в течение всего вечера, а вот рубашка к концу была того же цвета, но другого кроя, а брюки на тон светлее.

Ключевым моментом стала находка полицейских, прочесывавших район дома Бартонов. Они обнаружили наспех вытертый кухонный нож, брошенный в чей-то мусорный бак в десяти кварталах от места преступления. Сейчас криминалисты исследовали нож, но ордер на арест Бартона уже был выписан, а Леви разослал ориентировки, ставя точку в этом деле. Детектив приставил к Бартону пару офицеров, которые следили за ним весь день, и один из них должен привезти мерзавца в управление. Пусть отдохнет ночку в камере, а потом и разговорится охотнее.

Леви измотанный, но довольный проделанной работой, вернулся в отель. Себе детектив мог признаться, что «Семерка пик» пошатнул его уверенность в собственном профессионализме, но завершенноеменее чем за суткирасследование убийства значительно повысило его самооценку.

Леви спрятал пистолет в ящик, разделся до белья и достал свежую одежду. Когда зазвонил сотовый, он как раз направлялся в ванную.

На экране высветилось имя Мартины, а поскольку дело Бартона уже улажено, она, несомненно, хотела поговорить о звонке «Семерки пик». Это может подождать, пока Леви хорошенько не отмокнет под горячей водой.

Он переступил порог ванной комнаты и закрыл за собой дверь. Пусть вызов идет на голосовую почту.

***

— Привет, меня зовут Доминик, и я патологический игрок.

— Привет, Доминик, — нестройным хором поздоровалось примерно два десятка людей, сидевших в круге на складных стульях.

Руссо не вставал, собрания этой группы были неформальными.

— Я бываю здесь нечасто, — Доминик робко улыбнулся лидеру группы Гасу. — Но эта неделя оказалась напряженной во всех отношениях. Я не специально, но так получилось, что сегодня я около часа туда-сюда гулял по Стрипу, разглядывая казино и мечтая попасть внутрь.

Круг сочувственно закивал и тихо забормотал.

— Меня всегда тянуло к азартным играм. Еще со школы. На мою жизнь это не сильно влияло, пока я не получил аттестат. Я поступил в муниципальный колледж, который ненавидел всей душой. Постоянно искал на что отвлечься, и в этом мне помогли азартные игры. Это было незаконно, но кого это останавливало?

Послышались смешки. Доминик тоже усмехнулся.

— Довольно быстро я осознал, что играю иначе, чем остальные люди. Стоило мне начать — не важно, сколько проигрывал — остановиться я не мог, пока кто-нибудь не вынуждал меня это сделать. Целыми днями я думал только о стратегиях, заново переживал победы, представлял, как в следующий раз смогу избежать проигрыша. Игра завладела моей жизнью, стала единственным, что меня волновало. Это пугало, но я не просил помощи. Я просто бросил учебу и пошел в армию.

Семья в восторг не пришла, но и шокирована не была. В тот момент Доминику еще удавалось скрывать свою зависимость, но родные знали о его нелюбви к колледжу и мечтах побыстрее его закончить.

— Я подумал, что служба мне поможет. Долгое время так и было. Меня научили дисциплине, самоконтролю, помогли заложить основу для жизни и, что самое важное, наполнили ее смыслом. Мне удавалось контролировать зависимость восемь лет. Я считал, что вылечился. И по завершении второго контракта я уволился из армии и вернулся домой.

Доминик откашлялся и вытер ладони о брюки. Сколько бы раз он ни делился этой историей, рассказ по-прежнему давался с трудом.

— Проблема заключалась в том, что я привык всегда следовать долгу, а лишившись этого, потерял веру в себя. У меня не было ни работы, ни каких-то дальнейших целей. Мне не хватало братских отношений с другими рейнджерами. После стольких лет службы мирная жизнь казалась черно-белым фильмом. Я не злился, не грустил, меня ничто не интересовало, не волновало и не радовало. Единственное, чем я мог заполнить эту пустоту, — азартные игры.

Доминик снова замолчал. Остальные в круге тактично сохраняли тишину. У всех разный опыт, но ключевые паттерны игорной зависимости понимали все.

— Вовторой раз стало гораздо хуже. — Доминик поежился от нахлынувших воспоминаний, которые обычно прятал глубоко внутри. — Теперь я был совершеннолетним, жил самостоятельно и ни перед кем не отчитывался. В казино я проводил по восемнадцать часов в день. Спустил все сбережения и влез в огромные долги. Семья постоянно меня выручала. Все становилось только хуже, но я просто не мог остановиться. И так себя ненавидел.

Доминик судорожно вздохнул, и женщина, с которой он был знаком пару лет — Анита — мягко сжала его руку, ободряюще улыбнувшись.

— Жизнь мне спасла собака, — продолжил Руссо. — В возрасте семи месяцев у нее нашли панкреатит. Нужно было регулярно делать анализы крови, ставить капельницы, давать ей лекарства... А у меня просто не было на это денег. На моем счету висело три доллара, а кредитки были выжаты до последнего цента. Мне пришлось звонить матери и просто умолять оплатить счета. — Доминик сглотнул. — Никогда до этого и после мне не было так стыдно. Я подвел маленького щенка, который любил меня и слепо верил. Если бы мама не помогла, Ребел могла умереть исключительно по моей вине.

Тот момент был самым худшим на памяти Доминика. Сокрушительное осознание того, что он больше не управляет своей жизнью и даже не может защитить собственную собаку.

— Именно Ребел придала ту смелость и решимость, которые помогли мне остановиться. До ее болезни ничто не срабатывало. Забота о собаке стала моей новой миссией, новой целью. Наконец я обратился за помощью, и с каждым новым приступом навязчивого влечения я вспоминаю о Ребел, о том, как сильно она нуждается в моем адекватном состоянии. И сегодня, окруженный столькими соблазнами, я снова думал о ней. Полагаю, для процесса восстановления очень важно осознавать, ради кого или чего ты держишь себя в руках. Мне было плевать, что я гробил собственную жизнь, но с Ребел я никогда не смогу так поступить. Она заставляет меня быть сильным.

Доминик откинулся на спинку стула и с облегчением вздохнул, наконец излив душу.

— Спасибо, Дом, — произнес Гас под всеобщие аплодисменты. — Анита, не хочешь быть следующей?

Остальная часть собрания прошла как обычно: несколько человек поделились своими историями и каждый выражал свое сочувствие к чужой борьбе с зависимостью. Напоследок все поднялись со своих мест и взялись за руки, хором произнеся молитву о терпении. Доминик ненадолго задержался: помог прибрать помещение и поболтал с несколькими участниками за кофе и шоколадным печеньем.

Покидая церковь, Руссо чувствовал себя намного спокойнее и собраннее. По пути домой нужно было заехать куда-нибудь поужинать, поскольку холодильник дома пустовал, а время уже было позднее. Еще можно позвонить Карлосу и Жасмин: может, они захотят поесть где-нибудь вместе.

Обдумывая варианты, Доминик выехал с парковки задним ходом. Он ждал, пока проезжающие машины освободят полосу, когда телефон просигналил о сообщении с незнакомого номера.

«Детектив Абрамс в опасности. Ему нужна твоя помощь».

Доминик еще не разобрался в значении странного сообщения, когда пришло новое — с адресом и цифрой гостиничного номера.

Вливаясь в оживленный уличный поток, Доминик записал голосовое сообщение:

— Кто это?

В ответ пришла фотография — игральная карта семерка пик.

По спине пробежал холодок, но Руссо все так же сжимал руль и не сводил взгляда с дороги.

— Смешная шутка.

«Прошу. По моей вине он в опасности, а я ничем не могу помочь».

Доминик, покусывая нижнюю губу, проехал еще квартал, затем выругался и съехал на обочину. Если существовала хоть крошечная вероятность, что жизни Леви что-то угрожало, Руссо не мог это проигнорировать.

— Почему в полицию не позвонил? — спросил он, вбивая адрес в навигатор.

«Я сообщил о беспорядках в гостинице, где проживает детектив Абрамс, но в подробности вдаваться не стал, иначе догадались бы, кто им звонит. Они заподозрят ловушку, а промедление может стоить жизни».

Доминик дождался просвета в плотном движении, выехал на дорогу и рванул по проложенному маршруту. Для него оказалось неожиданностью, что гостиница находилась рядом — удача на его стороне, и до Леви он доберется через пару минут.

— Откуда тебе знать, что я не поступлю, как полицейские?

«Потому что вы уже едете».

Глава 16

Мало что доставляло Леви большее удовольствие, чем долгий расслабляющий душ после тяжелого дня. Задвинув подальше все мысли об убийце, Стэнтоне и предстоящем сложном разговоре с родителями, Абрамс сосредоточился на горячих струях, бивших по напряженным мышцам спины и плеч.

Выйдя наконец из душа, он натянул футболку и спортивные штаны, которые заранее сложил у раковины, и, промокая полотенцем волосы, открыл дверь ванной.

И замер на пороге. Интуиция подсказывала: что-то не так.

Комнату заливал верхний свет, который Леви включил, как только вернулся. Дверь заперта, дополнительно он накинул на нее цепочку. Все оставалось на своих местах, как до его ухода в душ.

Но откуда-то тянуло холодным воздухом — не ледяными порывами кондиционера, а с улицы.

Детектив скосил взгляд. Штора перед балконной дверью едва заметно шевелилась. Он ни разу не открывал этот балкон.

Бросив полотенце на пол, Леви посмотрел на комод, в котором лежало табельное оружие. Он находился в другом конце комнаты. Возможно, ему удастся...

Вдруг шкаф рядом с дверью распахнулся, из него выскочил Дрю Бартон. В его руках находился пистолет, и он был направлен на Леви.

— Ни с места, — приказал Бартон.

Леви поднял руки и замерв полупассивной стойке.

— Как вам удалось попасть сюда через балкон? Мы же на пятом этаже.

— Из соседнего номера. И затем я взломал дверь. — Бартон сильно взмок, блестящая пленка пота покрывала его лицо, а волосы липли ко лбу. Руки, сжимавшие пистолет, дрожали, но глаза горели решимостью. — Ты удивишься, на что способны люди, которым нечего терять.

— Вообще-то нет, — ответил Леви.

«Вот так, еще ближе, — думал он, когда Бартон шагнул вперед и обошел кровать, так что между противниками больше не было препятствий. — Давай, ну же, подходи... »

Леви подавил стон досады, когда Бартон остановился в нескольких шагах. Худшее положение при угрозе пистолетом, потому что на таком расстоянии не применить никаких надежных контратакующих действий. Мужчина стоял слишком далеко, чтобы Леви удалось сократить дистанцию и обезоружить нападавшего, не получив при этом пулю в голову, и слишком близко, чтобы успеть уклониться от выстрела. Абрамс очень надеялся, что Бартона удастся заговорить.

— Вы вообще хоть раз стреляли? — поинтересовался детектив. — В курсе, как оглушает выстрел? Если вы меня убьете, здесь в считанные минуты соберется толпа. Шанса сбежать не будет.

— Я готов рискнуть. Но для начала хочу, чтобы ты сел на этот стул. — Бартон дернул подбородком в нужном направлении, не отрывая взгляда от Леви... И не открываясь.

Абрамс не сдвинулся с места.

— Зачем?

— Я справки тут навел. Ты один из детективов, ведущих дело «Семерки пик». Вполне логично, что он хочет тебя убить, и если твоя смерть будет похожа на убийство Пати, полиция решит, что это его рук дело.

Леви чуть не рассмеялся от предположения, что Бартону удастся его зарезать. Но раз он хочет усадить жертву на стул, значит, планирует сначала связать, а потом уже браться за нож. Черта с два Леви позволит такое провернуть. Если он будет упрямо отказываться, Бартон может психануть и подойти ближе, чтобы применить силу.

— Не выйдет, — произнес детектив. — Я же говорил, что убийство Пати не похоже на преступления «Семерки пик», так что и мое не будет. Они поймут, что это ваших рук дело.

— Может, и так. Но разумные сомнения, по крайней мере, появятся. — Бартон судорожно сжал пистолет и продолжил с ненавистью: — В любом случае ты будешь мертв. И это меня устраивает. Садись на стул. Живо!

— Я попытаю счастья с пистолетом, — сказал Леви.

В номере погас свет.

Ни секунды не мешкая Леви сгруппировался, перекатился по диагонали и мягко вернулся в стойку. Прогремел выстрел — оглушительный в таком маленьком пространстве — Бартон дико палил в темноту.

Леви опрокинулся на спину, согнул правую ногу и ударил туда, где, по его предположению, находился Бартон. Стопа четко попала по колену Дрю. За болезненным вскриком последовал глухой стук — хотелось надеяться, что это Бартон рухнул на пол, но из-за отсутствия хоть какого-то света Леви сомневался.

Внезапно раздался громкий стук в дверь вместе с настойчивыми криками в коридоре. Леви не позволил себе на это отвлечься. Он поднялся на колени, нырнул вперед и пару секунд бестолково копошился в кромешной темноте, прежде чем удалось навалиться на спину Бартона.

Сейчас Дрю держал пистолет только в правой руке. Леви перехватил его запястье, несколько раз ударил об пол, пока противник не вскрикнул и не отпустил оружие. Абрамс потянулся к пистолету, но Бартон размахивал рукой так отчаянно, что отпихнул оружие вне пределов досягаемости.

Леви услышал металлический лязг сорванного замка, дверь в номер распахнулась, но тут же застряла, сдерживаемая цепочкой. Детектив лишь на мгновение отвлекся, но этого хватило Бартону, чтобы заехать локтем по его ребрам.

Абрамс с хрипом откатился и вскочил на ноги. Он не был сильным бойцом в партере[5] — все тренировки были направлены на то, чтобы никогда не оставаться на земле и использовать любой шанс подняться. Проблема в том, что где-то в полной темноте находились Бартон и пистолет. Все источники света в номере и коридоре были отключены, а тяжелые шторы не пропускали даже яркие огни шумного Лас-Вегаса.

Что-то тяжелое врезалось в дверь с шокирующим грохотом. Затем еще раз. И еще.

Из-за шума и кромешной тьмы Леви не мог определить местонахождение Бартона. Детектив отступил к стене и начал пробираться вдоль нее к прикроватной тумбочке, где прошлой ночью оставил пульт дистанционного управления.

Мгновение напряженной концентрации, и Леви услышал отчаянное копошение под дребезжащей дверью. Он схватил пуль и рубанул им изо всех сил, вызвав испуганный вопль.

Леви напрягся, готовясь к атаке. Затем одновременно произошли две вещи: снова вспыхнул свет, и распахнулась дверь — цепочка просто оторвалась под безжалостным натиском.

Детектив, ошарашенный и не верящий собственным глазам, наблюдал, как Доминик, словно многотонная фура, влетел в номер. Руссо бросился на Бартона, которому удалось снова завладеть пистолетом. Дрю мгновенно потерял оружие, рухнув на пол.

Рванув вперед, Леви подхватил ствол. Через мгновение Доминик поднялся на колени, потянув за собой Бартона и пережав ему горло в таком яростном удушающем захвате, что Леви поморщился. Правым локтем Руссо прижимал челюсть мужчины, огромным бицепсом и предплечьем сдавливая шею с обеих сторон. Хуже для Бартона было то, что сзади на его шею давила левая рука Доминика, и гигант крепко удерживал шею Дрю в капкане.

Даже у Леви было бы мало шансов увернуться из такого положения. Естественно, для начала он никогда бы не позволил применить к себе такой прием.

Бартон безумно заметался по полу, царапая предплечье Доминика. Лицо Дрю сначала покраснело, а потом побагровело. В коридоре администратор гостиницы истерично общалась по телефону с полицией.

— Тебе нужно расслабиться, — спокойно произнес Доминик. — Я не хочу причинять боль, но случайная смерть от удушающего захвата — не редкость. И я прилагаю силу только на семьдесят пять процентов.

Бартон обмяк и затих в руках Доминика, сжимая в бессилии кулаки. Он смотрел на Леви с той же жгучей злобой, которая заставила его заколоть собственную жену.

Все еще не отойдя от шока, Абрамс выдавил лишь:

— Как?

— У тебя весьма необычный ангел-хранитель, — ответил Доминик.

Глава 17

К великому неудовольствию Леви, на вызов приехал Джона Гиббс, хотя закрепленный за ним район находился далеко от гостиницы. Никогда не склонный к светским любезностям, он безмозгло острил направо и налево. В какой-то момент, глядя на Леви и Доминика, даже поиграл бровями:

— Такую ночку вам испортили, а, парни?

Абрамс скрестил руки и злобно уставился на полицейского. Какой смысл оправдываться? «Это не то, что ты подумал? » С начала времен никто не верил в подобную отговорку.

После двух часов утомительных допросов полиция наконец отпустила Доминика и Леви, позволив забрать из номера только самое необходимое. Все остальное пообещали передать, как только следственная группа закончит работу. Выходя из номера, Леви остановился у двери и содрогнулся: металлические звенья цепочки были разорваны пополам от мощного удара.

Администратор гостиницы предложила детективу новый номер на несколько этажей выше. Доминик молча следовал за ними по пятам. Леви отчаянно хотел поговорить наедине, без посторонних ушей, и Руссо, похоже, понимал это без лишних слов.

Во время дачи показаний Доминик сообщил, что некто, назвавшийся «Семеркой пик», связался с ним и направил в отель к Леви. На вопрос, почему он так быстро поверил предупреждению, Руссо ответил:

— Лучше приехать и попасть в ловушку, чем засомневаться и позже узнать, что это было правдой.

Оказавшись в новом номере, Леви надежно запер дверь и швырнул сумку на кровать.

— Выпить хочу.

Доминик не проронил ни слова, но выражение на его лице выдавало явные сомнения.

— Ради бога, я больше так напиваться не стану. — Леви открыл мини-бар. — Хочешь чего-нибудь?

— Водку?

Абрамс бросил ему крохотную бутылку «Столичной», а себе достал «Джек Дэниэлс». Затем осушил содержимое одним глотком, поморщился и выбросил бутылочку в урну для бумаг.

Доминик устроился в одном из мягких кресел, а Леви созвонился с Мартиной и убедил ее, что с ним все в порядке. Оказывается, она пыталась связаться, чтобы предупредить о сбежавшем из-под слежки Бартоне: Леви получил несколько очень сумбурных и взволнованных голосовых сообщений.

И вот сейчас он смиренно выслушал упреки, миллион раз пообещал, что никогда в жизни не станет игнорировать ее звонки, и пару минут спустя сбросил вызов. Разобравшись со всем, Абрамс повернулся к Доминику.

— Расскажи подробно, что именно сказал «Семерка пик».

— Могу сделать кое-что получше. — Доминик протянул ему свой телефон. — Я покажу.

Леви читал странную переписку и качал головой.

— Не понимаю, — наконец произнес он, возвращая Доминику телефон. — Конечно, вполне закономерно, что «Семерка» будет следить за Бартоном. Обещал ведь убить, если мы не арестуем раньше. Пятидневный срок истекает сегодня в полночь, и маньяк хотел убедиться, что Бартон не сбежит. — Леви опустился в кресло напротив Доминика. — Но зачем рисковать, чтобы помочь мне? Связываться с тобой, звонить в 911 — все это для него опасно.

— Но это еще не конец истории, — произнес Доминик. — Я уверен, что именно он отрубил электричество в гостинице.

— С чего ты взял? —Леви был согласен с Руссо, но хотел услышать его доводы.

— Пока ты общался с детективом О'Брайеном, я поговорил с несколькими сотрудниками гостиницы. Никто не в курсе, почему погас свет, но что важнее, аварийный генератор тоже не сработал. Он включился лишь три минуты спустя, и никто из персонала не смог объяснить причину.

— Сумасшествие какое-то. Получается, что «Семерка пик» был где-то в отеле и рисковал ради спасения моей жизни. Почему?

Доминик развел руками.

— Разве не очевидно? Вы знакомы.

— Что?

— Мне кажется, ты знаком с человеком, который стоит за «Семеркой пик». Может, он даже твой друг, или вы просто вместе работаете — между вами определенно существует какая-то связь вне этого дела. Угрозу твоей жизни этот человек воспринимает всерьез и чувствует свою ответственность. Не верю, что он относился бы так же к незнакомцу.

Леви и сам рассматривал такую вероятность, но высказанная кем-то другим, она становилась реальностью — конкретной и тошнотворной.

— Хочешь сказать, работая над делом «Семерки», мы постоянно сталкивались лицом к лицу, может быть, я даже разговаривал с преступником и при этом не подозревал, кто он?

— Да. Именно так.

Леви застонал и растер лицо ладонями.

— Бля-я-я. Кошмар какой-то.

Доминик заерзал в кресле, и только сейчас детектив заметил, что он оберегал правое плечо, пытаясь удержать неподвижно в каком-то неестественном положении.

— Ты как?

Доминик криво улыбнулся.

— Плечо слегка побаливает. Бросаться на дверь, чтобы ее выломать, не так-то безболезненно, как показывают в кино.

Чувство вины захлестнуло Леви. Боже, как же он раньше не догадался — очевидно, что Доминику больно.

— Я принесу тебе лед. Сними куртку.

Леви набрал ведерко льда и вернулся в номер. Доминик уже скинул верхнюю одежду и наплечную кобуру. Абрамс взял из ванной полотенце, завернул в него лед и, подойдя к Руссо, заметил, как тот осторожно поводит раненным плечом под длинным рукавом рубашки.

— Э-э... наверное, лучше ее снять.

Их взгляды пересеклись. На долю секунды Леви показалось, что Доминик откажется или поднимет его на смех, но тот, не сводя с него взгляда, в полном молчании начал расстегивать пуговицы.

Леви почему-то стало трудно дышать.

Его спаситель, чуть морщась, снял рубашку и отложил ее в сторону. Под ней была белая майка, которая так плотно облегала бугры мышц, что у Абрамса пересохло во рту. Три дня назад он уже видел Доминика с обнаженным торсом, но сейчас все было намного интимнее, гораздо опаснее.

Леви, внимательно изучая пострадавшее плечо, шагнул ближе. Цвет кожи был ровным, но отек — очень сильным.

— Похоже, завтра у тебя появится грандиозный синяк. — Леви осторожно прижал импровизированную ледяную грелку к месту ушиба. — Уверен, что плечо не выбито?

— По опыту могу сказать, что нет. Серьезно, все не так плохо.

У Леви не было причин и дальше прижимать лед к коже Доминика — тот мог прекрасно справиться с этим здоровой рукой. Но один из них не предпринимал попыток забрать пакет, а другой не просил об этом. Молчание слишком затянулось.

— Спасибо, что приехал, — произнес наконец Леви.

— Не за что.

— Нет. — Горло и грудь Леви сдавило болезненным спазмом. — Что значит «не за что»?! Многие на твоем месте поступили бы совершенно иначе. Если бы ты не приехал, если бы колебался, я был бы уже мертв.

Доминик улыбнулся.

— Сильно в этом сомневаюсь. Ты крепкий орешек.

Леви закатил глаза, хотя румянец предательски выступил на щеках.

— Как плечо? Полегчало?

— Немного. — Доминик накрыл ладонью руку Леви, крепче прижимая холод к отеку. И его судорожный вдох точно не был вызван болью.

Воздух вдруг стал густым и вязким. Взгляд Леви блуждал по телу Доминика, не упуская ни одной детали. Обычно он предпочитал стройных, похожих на него самого мужчин. И ни разу ему не приходилось быть с таким, как Руссо, — широченные плечи, мускулистые руки и твердая грудь с четко очерченным рельефом.

Леви никогда не сомневался в своих предпочтениях, но прямо сейчас осознал, что всегда ощущал себя некомфортно рядом с человеком сильнее его самого. Но Доминик подобных чувств не вызывал. Только доверие. Леви никогда не узнает, сможет ли выстоять против такой мощи, потому что Доминик никогда не попытается причинить ему вред.

Абрамс сжимал свободной рукой предплечье Руссо, но как она там оказалась — не помнил. Каждый сантиметр кожи, где их тела соприкасались, обдавало жаром. У Доминика потемнел взгляд.

— Леви, еще вчера ты был в серьезных отношениях. Это не самая удачная мысль.

—Я знаю. Но примчаться сюда по слову серийного убийцы — ничуть не лучше. И пойти за мной в ветклинику. Да у тебя целый список неудачных идей. — Леви чуть замешкался, но все-таки спросил: — Ты не хочешь меня?

В ответ прозвучал сдавленный недоверчивый смешок.

— Еще как хочу. Но только, если ты хочешь меня. Но не для того, чтобы снять напряжение... или утешиться.

— Нет, я бы с тобой так не поступил.

Леви зарылся пальцами в роскошные волнистые волосы и нарочито медленно наклонился, намекая на возможность отстраниться. Но Доминикподался навстречу.

Поцелуй был нежным, едва ощутимым исследованием незнакомой территории. Помня о сомнениях партнера, Леви не хотел настаивать и сдерживался, но Доминик провел языком по нижней губе и нырнул в его рот, углубляя поцелуй.

Сильные руки Руссо легли на бедра Леви, и пальцы начали выводить круги по выступающим тазовым косточкам. Это было одним из самых чувствительных мест Абрамса, и даже от прикосновения через ткань он, содрогнувшись, застонал в рот Доминика.

В этот момент у обоих сорвало тормоза. Руссо хрипло зарычал и резко дернул Леви на себя. Тот уронил полотенце со льдом на пол и, наплевав на рассыпавшиеся по ковру полурастаявшие кубики, запрыгнул на мощные бедра Доминика, обхватил его за шею и впился голодным, напористым поцелуем, чувствуя, как чужие руки пробираются под футболку, лихорадочно изучают его тело. Они вжимались друг в друга, не оставляя ни миллиметра свободного пространства. Леви терся твердеющим членом о живот Доминика и чувствовал ягодицами растущую эрекцию партнера.

От нехватки воздуха начала кружиться голова — Леви оторвался от губ Руссо и принялся за его шею, и Доминик открылся, запрокинув голову. Довольно вздохнув, онкрепко сжал задницу Леви.

Тот от неожиданности прихватил нежную кожу сильнее, чем рассчитывал, и Доминик охнул.

— Прости, — Леви поднял голову и наткнулся на затуманенный взгляд Руссо.

— Все нормально. Кусай, сколько душе угодно.

Леви прижался к шее Доминика и оставил смачный засос на яремной впадинке. Руссо выгибался навстречу, стискивая задницу Абрамса. Эти руки сводили Леви с ума.

— Раздень меня, — потребовал он, весь горя, тонкая ткань нестерпимо душила.

Доминик сорвал с него футболку и уставился на обнаженное тело.

— Боже, какой же ты, — Леви услышал хриплый от восхищения голос, и его веки задрожали. Костяшки пальцев прошлись по твердым рельефным мышцам живота. — Ты как чертова пантера.

Не сводя взгляда с лица Абрамса, Доминик нырнул пальцами под резинку штанов и приласкал чувствительные тазовые косточки. Леви не смог сдержаться: он дернулся и застонал, вцепившись в плечи партнера. Стоило догадаться, что проницательный Доминик не упустит предыдущую реакцию.

Леви нанес ответный удар, прикусив ключицу, втягивая и зализывая чувствительную кожу. Хватка на бедрах усилилась, лишний раз подтверждая, какой эффект оказывала такая шалость на Доминика. Через несколько секунд он издал утробный хрип и снова набросился на губы Леви.

Последние три года Леви целовал только Стэнтона и сейчас был сбит с толку. Все в Доминике было незнакомым: от роста и телосложения до игривой, дразнящей манеры целоваться. Он покусывал, оттягивал губы Леви, побуждая на более уверенные действия. Абрамс не знал тело Доминика так, как изучил Стэнтона, но это по-иному будоражило.

Леви жаждал ощутить прикосновения чужой обнаженной кожи. Разорвав поцелуй, он осторожно помог Доминику освободиться от майки, не забывая о поврежденном плече, и тут же провел ладонями по широким мышцам роскошной груди, пропуская между пальцами густую растительность. Руссовыгнулся и низко прошипел.

— Чего ты хочешь? — спросил он, прижимая Леви плотнее. — Скажи.

Леви отбросил скромность и двусмысленности.

— Хочу, чтобы ты отымел меня с той же силой, с которой вышиб дверь. — И с озорством покосился на правое плечо Доминика. — Если, конечно, сможешь.

Они во многом были противоположностями, но общая черта все-таки существовала — неспособность устоять перед брошенным вызовом. Доминик подхватил Леви за талию только левой рукой и легко поднялся с кресла.

— Думаю, справлюсь, — ответил он с ухмылкой, поставив его на ноги.

Леви дернул Доминика на себя, втягивая в очередной поцелуй. Было неудобно, но разница в росте не мешала им упорно продвигаться к кровати. Споткнувшисьо край матраса, Леви упал на него... И тут же резко подскочил.

— Гостиничное покрывало, — ответил он на вопросительный взгляд Доминика.

— Фу. Верно подмечено.

Леви развернулся, скинул сумку на пол, а следом сгреб покрывало вместе со всеми декоративными подушками. Доминик не упустил возможности полапать Абрамса за зад, совершенно не помогая с кроватью, но Леви и не собирался возражать.

Оставив только обычные подушки и простынь, Леви развернулся и присел на край. Теперь они поменялись позициями, и Абрамс недвусмысленно находился в уязвимом положении. Он мог бы почувствовать беспокойство перед таким огромным и сильным человеком, нависавшим над ним. В другой ситуации и с другим мужчиной.

Сейчас пульс зашкаливал не от тревоги.

Избавившись от кроссовок, Леви растянулся на кровати и приподнялся на локтях в явном приглашении. Доминик склонился к его губам, подцепил резинку спортивных штанов и, стянув вместе с бельем, отшвырнул вещи в угол. Следом полетели носки, и Леви остался совершенно голым.

Он старался лежать смирно и не мешать Доминику разглядывать, но член просто изнывал от недостатка внимания. Леви сжал его в ладони и пару раз утешительно приласкал.

— Бля-я-я, — простонал Доминик и упал на колени.

Он провел пальцами по бедрам Леви, оттолкнул его руку и сменил ее своей. Уткнувшись лицом в ложбинку у тазовой косточки, не мог надышаться этим телом. Зализывал и посасывал чувствительное место, не забывая при этом о члене в своей ладони.

Леви запрокинул голову.

— Ох, боже, это... А-ах!

Его бедра горели от укусов и уколов щетины, когда Доминик добрался ртом до изнывавшего ствола. Сначала Руссо взял половину длины, затем стал медленно опускаться, и в какой-то момент руки Леви ослабли. Он рухнул на спину, устремив мутный взгляд в потолок.

Доминик закинул его ноги на свои плечи и глубоко, до самого горла, словно изголодался, заглотил член Леви. Тому оставалось лишь держаться. Запустив пальцы в волосы Руссо и не услышав возражений, он беспорядочно ласкал голову любовника, подкидывал бедра и вскрикивал от удовольствия.

Мозг отказывался функционировать, и предупредить о том, что вот-вот кончит, Леви не мог, но Доминик вовремя отстранился, не позволяя пересечь черту. Он поднял ноги Абрамса и придавил к груди. Леви обхватил колени и притянул максимально близко к плечам, затаив дыхание в предвкушении.

Доминик спустился поцелуями по промежности, раздвинул ягодицы и небрежно впился губами в анус, издавая стоны, которые вибрацией прокатывались по телу Леви. Язык игриво покружил вокруг входа, постукивая, отчего Леви чуть ли не скулил, а потом юркнул внутрь.

Абрамс извивался, его голова металась по смятой простыни, а пальцы на ногах поджимались от удовольствия. Дыхание вырывалось рваными, неглубокими стонами. В местах, где он стискивал свои бедра, непременно останутся синяки.

В какой-то момент Леви показалось, что Доминик о чем-то спрашивает, но возбуждение настолько застило разум, что сосредоточиться не получалось.

— Что? — язык еле ворочался во рту.

— Нам нужна смазка. — Большой палец Доминика кружил у входа, лишь намекая и не проникая внутрь.

— О. Э-э... Где-то у меня в сумке.

Доминик обошел кровать и поднял сумку. Леви осторожно привстал, стараясь взять себя в руки. Руссо вернулся и бросил сумку рядом. С покрасневшим и припухшим ртом, стоя на коленях, он ставил под угрозу все попытки Леви сконцентрироваться.

Так что Абрамс решил сосредоточиться на конкретной задаче: порылся в сумке в поисках косметички и достал из нее небольшой пузырек смазки. Спихнув сумку на пол, Леви отполз к изголовью и удобнее устроился на подушках.

Доминик снял обувь вместе с носками и забрался на кровать, расстегивая на ходу ширинку и доставая эрегированный член.

— Матерь божья, — выпучив глаза, выпалил Леви.

Член Доминика был пропорционален телу — крупный и интригующе толстый. Самый большой из тех, что видел Абрамс.

— Мы не обязаны это делать, — Доминик, видимо, принял его реакцию за ужас. — Можем просто отсосать друг другу, или ты трахнешь меня.

У Леви не было ни малейшего интереса быть сверху, но это можно обсудить и позже.

— Нет, — он словно загипнотизированный протянул руку к Доминику. — Я... Я хочу...

Он замолк, очарованный тем, как тяжело лег член в его ладонь, каким он былгорячим. Из груди Леви вырывалось частое поверхностное дыхание.

В изумлении Руссо тихо усмехнулся.

— О-о. Никогда бы не подумал, что ты любитель больших размеров.

— Потому что это не так, — Леви метнул на Доминика гневный взгляд, но было так сложно возмущаться, когда тело буквально трясло от одной лишь мысли, что все это богатство окажется внутри него. — По крайней мере, раньше точно не был, — пробормотал он. — Просто все в тебе такое... ошеломляющее.

— Это хорошо или не очень?

— Замечательно. А сейчас, ради бога, разденься уже до конца.

Доминик улыбнулся.

— Как прикажете, детектив.

Он избавился от штанов и боксеров и во всей своей восхитительной наготе улегся на бок рядом с Леви. Тот вручил ему смазку и подтянул колени к груди. Как ни старался, Абрамс не мог перестать пялиться, и очень надеялся, что этим никак не обидит Доминика.

Тот скользнул одним влажным пальцем внутрь, и все переживания Леви улетучились. Он обхватил ладонью огромный член и начал медленно надрачивать, не мешая Доминику растягивать его пальцами. Хотя, если признаться, получалось не очень хорошо — он постоянно отвлекался.

Больное плечо сковывало движения, но Руссо умело раскрывал тело своего любовника, отыскивая все точки, которые заставляли его стонать и метаться по постели. Когда он, провел пальцем по простате, Леви заскулил и дернулся, выгибаясь.

— Не надо, я кончу, если ты продолжишь. Я уже на грани.

— Хм-м. Я бы с удовольствием посмотрел... как ты кончаешь от моих пальцев.

— Только не сегодня, —Леви чувствовал, что свихнется, если его немедленно не отымеют.

Доминик замер, и до Абрамса дошло, что прямо сейчас намекнул на следующий раз. Он уже приготовился к тому, что все испортил, но Доминик чмокнул его в плечо и вошел сразу тремя пальцами, стараясь не касаться простаты.

Подготовка к таким размерам, как у Руссо, занимала намного больше времени, чем привык Леви, и тщетные попытки убедить любовника, что он готов, так ни к чему не приводили. Тот продолжал отказывать.

— Ты все еще чертовски узкий. Не хочу причинять тебе боль.

— Я знаю свои пределы. — Леви обвел кончиком пальца головку огромного члена, втирая несколько выступивших капелек в нежную кожу.

Доминик застонал и дернулся в ладони Леви.

— Ладно. Раз ты уверен. Как ты хочешь?

— Сзади. — Леви неохотно отпустил Доминика и перевернулся на живот, поднимаясь на четвереньки. Все тело потряхивало. Он представлял, какими будут ощущения, когда Доминик скользнет внутрь, и вцепился впростыню от неконтролируемой волны возбуждения.

— Э-э... Презерватив нужен.

Леви глупо моргнул. Он так привык не беспокоиться о защите, что это даже в голову ему не приходило.

— У меня нет. — Абрамс проклинал себя за идиотизм. Сильное влечение к Доминику и адреналин, хлынувший в кровь после нападения Бартона, настолько взвинтили Леви, что он был готов умолять трахнуть его без резинки.

— У меня в бумажнике один завалялся, — вспомнил Руссо.

Угроза катастрофы миновала, и Леви с нетерпением ждал, когда партнер вернется на свое место между его бедер. Руссо успокаивающе провел ладонями по спине любовника и пристроился ко входу.

Леви низко гортанно застонал, стоило широкой головке протиснуться внутрь, раздвигая мышцы. Все тело напряглось, сжало в тиски, мешая двигаться дальше.

— Леви, — позвал Доминик, — тебе нужно расслабиться, иначе ничего не получится.

— Я не могу. Ты забыл, с кем вообще разговариваешь?

Доминик тихо рассмеялся. Он отстранился, затем надавил лишь головкой, снова вышел... И повторял эти действия еще и еще, дразня анус Леви, пока Абрамс резко не застонал на весь номер.

Накрыв спину любовника своим телом, Доминик прошептал:

— Ты хочешь этого?

— Д-да. — Леви чуть прогнулся и почувствовал, как на следующем толчке Руссо вошел глубже.

— Тогда впусти меня. Я сделаю все, что ты хочешь, позволь мне о тебепозаботиться.

Леви застонал и раздвинул ноги шире, ухватившись одной рукой за изголовье. Проникновение было нежным, но неумолимо раскрывающим еще шире. Доминик мягко поглаживал, осыпал поцелуями плечи и спину, не переставая повторять, какие удивительные ощущения он испытывает и какое удовольствие доставит Леви.

Когда Руссо наконец вошел на всю массивную длину и коснулся тяжелой мошонкой задницы Леви, тот рухнул на предплечья и уткнулся лицом в подушку. Его не переставало трясти, ни разу в жизни он не чувствовал подобной наполненности. Эрекция слегка ослабла после такого длительного проникновения, но не потому, что возбуждение пропало. Все удовольствие было сосредоточенно где-то глубоко внутри, и остальное просто потеряло свою важность. Давление, растяжение... невероятны.

— Все хорошо? — В голосе Доминика слышалось напряжение.

Леви, не поднимая головы, кивнул. И тогда Доминик начал двигаться — не толкаться, а всего лишь покачивать бедрами — и Леви пришлось оторвать голову от подушки, чтобы вдохнуть больше кислорода, поскольку его нервная система начала отказывать.

— Господи, — простонал он единственное слово, которое мог вспомнить. — Господи.

— Продолжать так же?

Леви ответил всхлипом.

Доминик прижался к такой желанной заднице, по кругу двигая членом внутри растянутого ануса. Было еще слишком узко, но тело Леви больше не сопротивлялось. Мышцы жадно втягивали Доминика внутрь, вместо слов умоляя о большем.

Он возвышался между ног Леви, не позволяя сводить их вместе. Леви, раскрывая себя еще шире, зацепился ступнями за лодыжки Доминика и приготовился к тому, что ждало его дальше.

— Выеби меня, — выдохнул он. — Давай. Хочу этого.

Доминик обвел пальцем нежную кожуануса, растянутого вокруг его члена.

— Чего именно?

Фееричного траха, назвал бы это Леви, но все равно определение было неточным.

— Ты знаешь. Возьми меня всерьез, Доминик, давай. Умоляю.

Леви насаживался задницей на ствол Доминика, и было неясно, что именно подтолкнуло Руссо: мольба или эти движения. В принципе, было не важно, потому что уже на первом толчке все лишние мысли вылетели из головы Леви.

Сначала Доминик двигался осторожно, оценивающе, но тело Леви принимало его член без сопротивления, и он стал набирать скорость, врываясь в податливый зад быстрее и жестче. Леви вскрикивал в экстазе, крутил бедрами, подаваясь навстречу Доминику. Резкие шлепки тела о тело звенели в ушах и еще сильнее заводили.

Леви уже лежал на груди, подушка отброшена куда-то в сторону, ноги разведены максимально широко, а задница пошлейше задрана в воздух — бери, сколько пожелаешь. Он сминал в кулаках простынь, из раскрытого рта безудержно рвались отчаянные стоны и крики.

— Господи, какой же ты громкий. — Доминик крепко сжимал бедра любовника, безжалостно тараня его задницу. — Как же мне это нравится, ты и понятия не имеешь, какой ты охренительно развратный...

Удовольствие захлестывало Леви такой мощной волной, что кожа покрывалась мурашками, голову, пальцы рук и ног покалывало онемением. Каждый раз, когда Доминик касался простаты, по всему телу Абрамса разбегались разряды удовольствия, заставляя кричать и извиваться. Леви чувствовал, как член бьется об живот, но он был не в состоянии уделить ему внимание.

Доминик наклонился к спине Абрамса и перехватил его за плечи. Леви и не представлял, что может быть еще глубже, но как же он ошибался. В новой позе его ноги лихорадочно дрожали, практически теряя сознания, он закатывал глаза.

— Я с тобой, — пообещал Доминик. — Я с тобой, держись.

Он пробрался рукой между ног Леви и сжал в кулак его член. Леви тут же начал кончать с хриплым криком, перед глазами поплыло, а анус болезненно пульсировал вокруг ствола Доминика. Абрамс задыхался и извивался, пока сильная рука выжимала из него оргазм до последней капли.

Тяжело дыша и матерясь, Руссо стал бешено вколачиваться в Леви, до синяков стискивая пальцами в его плечи. Затем движения внезапно замедлились, превращаясь в мощные размашистые толчки, и Доминик рвано застонал, замерев во время собственного оргазма.

К этому моменту его руки были единственным, что удерживало размякшее, сытое тело Леви. Руссо вышел — малоприятные ощущения — а Леви рухнул на бок, едва увернувшись от мокрого пятна спермы на простыне. Закрыв глаза, он переводил дыхание и слушал, как Доминик перемещался по номеру. Отголоски оргазма прошивали все тело, вызывая дрожь.

Наконец Леви почувствовал, как кожи коснулось влажное полотенце — должно быть, то самое, в которое они заворачивали лед, потому что не было слышно, как хлопала дверь ванной. Когда Леви удалось поднять потяжелевшие веки, он увидел, что Доминик пользуется только левой рукой.

— Стало хуже? — нахмурился Абрамс.

— Ну, я вообще не думал о плече, — с улыбкой ответил Доминик. — И сейчас оно пиздец как болит.

— Иди сюда. — Леви сел, все еще чувствуя слабость в мышцах, и забрал полотенце из рук Доминика.

Руссо устроился под одеялом и поправил подушки, пока Леви очищал кровать. Закончив, Абрамс скомкал полотенце и спихнул с постели, на своих двоих он все равно не добрался бы до ванной. Затем залез под одеяло и пристроился под левый бок Доминику, опустив голову на здоровое плечо и обхватив рукой поперек груди. Руссо едва различимо, удивленно охнул.

— Что? — спросил Леви.

— Ничего.

Доминик обнял Абрамса и положил ладонь ему на задницу. Тот закинул ногу на широкое, жаркое тело и закрыл глаза.

Утром им нужно серьезно поговорить, но до этого еще несколько часов. Нет ничего плохого в том, чтобы позволить себе насладиться и найти успокоение в восхитительном чувстве блаженства, безопасности и подавляющего физического удовольствия.

Они оба какое-то время купались в этих приятных ощущениях. Доминик лениво поглаживал задницу Леви, а Абрамс ворошил волосы на его груди. В такой мирной, уютной тишине Леви практически заснул, когда внезапно его разбудило громкое урчание. Он пораженно уставился на живот Руссо, а потом и ему в глаза.

— Прости, — грустно произнес Доминик. — Я так и не поужинал сегодня. Как думаешь, мы сможем заказать еду в номер?

Глава 18

Проснувшись раньше Леви, Доминик никак не мог вытащить себя из постели, хотя нестерпимо хотелось помыться. Он лежал на боку и рассматривал спящего рядом мужчину.

Абрамс растянулся на животе, будто выставляя напоказ сильную мускулистую спину и бедра, плотно обмотанные сбившимся покрывалом. Небольшие отметины, которые оставил рот Доминика, усеивали плечи и шею, а одеяло, несомненно, скрывало синяки от его пальцев.

Следы укусов на шее Руссо саднили, но это здорово отвлекало от неприятной пульсирующей боли в правом плече. Доминик надавил на них пальцами и вздрогнул от нахлынувших воспоминаний.

Он занимался сексом с Леви Абрамсом — крышесносным, умопомрачительным сексом. Кто бы мог подумать, что этот колючий, взвинченный мужчина окажется таким страстным в постели. Засосы, царапины и ноющие мышцы доказывали Руссо, что это не вымысел. Когда Леви кончал, казалось, что все накопившиеся в его теле напряжение выжимало оргазм из члена Доминика. Но самым потрясающим открытием стало то, что Абрамс такой громкий во время секса. Крикуны всегда сильно заводили Руссо.

Вчера Доминик позвонил Жасмин и попросил забрать Ребел к себе, намекнув без лишних подробностей, что только что побывал по самые яйца в невероятно узкой заднице и никуда уходить не собирается. Поужинав в постели, мужчины жадно и с энтузиазмом отсосали друг другу и изможденные провалились в сон.

За все время они не затрагивали вопрос, который портил все совершенство ночи: Леви только что порвал с бойфрендом. Доминик, не имеющий ничего против одноразового сумасшедшего секса, как бы ему ни хотелось, не собирался втягиваться в отношения с человеком, который еще не освободился от своего прошлого, и не сомневался, что Леви его поймет. Поэтому они просто эту тему не обсуждали.

— Знаешь, сейчас мне как-то не по себе, — произнес Леви, не открывая глаз.

Руссо дернулся и резко выдохнул. Он не заметил, как Абрамс проснулся.

— И давно ты не спишь?

— И давно ты на меня пялишься? — парировал Леви. Он открыл глаза и сонно улыбнулся, но больше не шевелился.

— Я не пялился. Я восхищался. — Теперь, когда Леви проснулся, Доминик больше не мог сдерживаться. Он провел пальцем вдоль его позвоночника, с удовольствием наблюдая, как тот выгибается от ласки, словно кот.

Но потом Леви взглянул на поврежденное плечо Руссо, где за ночь расцвел убийственный багровый синяк, и улыбка погасла. Он потянулся к больному месту, но на полпути рука замерла, так и не коснувшись кожи.

— Боже, Доминик, плечо очень хреново выглядит.

— Всего лишь сильный ушиб. Бывало и хуже.

Леви коснулся старого шрама от пулевого ранения рядом с синяком.

— Тебе лучше знать. — Повернувшись на бок, Леви поднял руку и провел пальцем по носу Доминика. — Как ты его сломал?

— В баре подрался. — Руссо не стал углубляться в рассказ, просто ждал реакции детектива.

И не разочаровался. Удивленное выражение на лице Леви сменилось неверием, а затем усталой покорностью судьбе — и все это за несколько секунд.

— Ты же не шутишь?

— Не-а. В том баре один бухой гомофоб-мудак назвал меня... ну, скажем, меня это сильно обидело. Проигнорировать я не смог.

— И сделал все, чтобы уйти со сломанным носом.

— А тот гондон вообще не ушел, — Доминик явно наслаждался воспоминанием. Но заметив выражение ужаса на лице детектива, тут же пояснил: — Я просто вырубил его. Теперь у него вставная челюсть. Но в целом все в порядке.

— Знаешь, я не должен одобрять подобное, — произнес Леви. Он провел ладонью по груди Руссо. — Нельзя размахивать кулаками из-за чужой грубости. Но мне столько раз хотелось сделать то же самое, что я сейчас реально завидую.

— Ты слишком хорош, чтобы лезть в пьяную драку, если, конечно, ничто не угрожает твоей жизни. — Доминик шумно выдохнул, стоило пальцам детектива начать интригующее путешествие вниз по животу. — Хотел бы я однажды сойтись с тобой в спарринге. Интересно, получится ли у меня взять тебя в захват.

— Вчера ты справился с этим превосходно, — хрипло ответил Леви.

— Остроумно. — У Доминика перехватило дыхание, когда Абрамс сжал полувозбужденный член и лаской довел его до полной эрекции.

— Ну, в подходящей ситуации ты мог бы вырубить меня одним ударом. — Леви, не прерывая свое занятие, продолжил: — Но сначала придется нанести удар, а вот здесь у тебя возникнут проблемы. Я никогда не пойду с голыми руками на мужчину подобной комплекции, если у меня есть другие варианты. Просто найду способ максимально быстро выбить тебя из равновесия и смыться к чертовой матери.

— А если пришлось бы меня арестовать? — спросил Доминик, получая двойное наслаждение от беседы и мастурбации.

— В такой ситуации я наверняка был бы вооружен, а это совсем другая история. Иная тактика и техника.

Руссо толкнулся в кулак Леви.

— Боже, как круто.

Детектив моргнул, а затем закатил глаза и отвел взгляд, слабо улыбнувшись. Доминик уже начал понимать эту реакцию, которая означала, что Леви смущен, но доволен.

Руссо большим пальцем погладил острую скулу Абрамса и сказал:

— Нам нужно поговорить.

—Я знаю. Но это может подождать... Леви задумчиво посмотрел на свою активно работавшую руку. — Двадцать минут?

— Конечно, — согласился Доминик и втянул детектива в поцелуй.

Они снова занялись сексом, теперь лежа на боку и двигаясь медленнее, поскольку Леви было немного больно. Избегая глубокого и резкого проникновения, Руссо сосредоточился на простате любовника, размеренно двигая бедрами, отчего Леви извивался и так сладко стонал, что Доминику потребовалось все его самообладание, чтобы сдержать себя. Они кончили с небольшим отставанием друг от друга.

А после приняли душ — раздельно — и оделись. Только устроившись за столом с чашками гостиничного кофе, они смогли заговорить на сложную для обоих тему.

— Я ни секунды не сожалею о нашей ночи, — начал Доминик, — но дальше не зайду, по крайней мере, пока. Мне не нравится идея становиться чьим-то утешением. Вы со Стэнтоном не просто встречались — вы любили, прожили вместе не один год. Тебе нужно время оправиться после расставания. К тому же, уверен, вы с ним снова сойдетесь.

— Нет. — Леви уставился в свою чашку. — Ты не можешь быть уверен. Я понимаю. И не стремлюсь из одних отношений прыгать сразу же в новые. Я не готов.

— Но? — подтолкнул Руссо.

Абрамс поднял взволнованный взгляд.

— Не хочу притворяться, что ничего не было.

— Я тоже! Леви, ты меня не правильно понял. — Доминик потянулся через стол к руке детектива. — Прошлая неделя была настоящим безумством: серийный убийца, жуткие трупы, смертельно опасные ситуации. Мне кажется, что было бы неплохо узнать друг друга без всего этого кошмара, который сейчас обрушился на нас. Не торопить события, понимаешь?

— Я никогда не тороплюсь, — произнес Леви. Он покосился на развороченную кровать и улыбнулся. — За исключением прошлой ночи. Вопрос лишь в том, не заставит ли тебя такой темп заскучать?

Доминика не оскорбил подобный намек: в списке его любовных похождений значился лишь одноразовый секс и мимолетные интрижки.

— С тобой? Ни за что. — Он сжал пальцы Леви. — Что скажешь, если через пару недель мы встретимся за чашкой кофе и посмотрим, к чему все приведет?

— Звучит неплохо, — согласился Леви. Но рук они так и не расцепили.

Внезапный звонок телефона Абрамса нарушил эту связь. Доминик отхлебнул кофе, а детектив поднялся и отошел к прикроватной тумбочке, где лежал на зарядке мобильник. Кофе был не так уж и плох, но Руссо плеснул в него столько молока и засыпал столько сахара, что от вкуса самого напитка ничего не осталось.

— Детектив Абрамс. — Доминик видел, как напряглось и побледнело лицо Леви, как из него мгновенно испарилась сонная безмятежность. — Да. Понял. Буду через полчаса.

Он сбросил вызов. Руссо знал, что подобную реакцию могло вызвать только одно:

— «Семерка пик» снова убил?

— Да, — мрачно ответил Леви. — И на этот раз на самом деле он. Пятидневная отсрочка закончилась.

***

Сегодня машина Леви наотрез отказалась заводиться: аккумулятор окончательно сдох. Времени на починку не было, поэтому детектив поймал такси до фешенебельной улицы в районе Саммерлин, а там добрался до места преступления пешком. Перед ним высился квадратный особняк в нелепом, но типичном для этих краев стиле модерн, который Абрамс просто не выносил. Стекло, стальные балки и бетон — все выпирало под странными углами. На территорию его пропустил патрульный офицер, который следил за любопытными соседями, толпившимися на границе частной собственности. Детектив нырнул под оградительную ленту и на длинной подъездной дорожке встретился с Мартиной.

Ей хватило лишь одного взгляда:

— Господи, ты переспал с Домиником!

— Что?! — Леви в панике огляделся по сторонам, но никого поблизости не оказалось. — Как... С чего ты...

— Ну, ты явно трахался с кем-то прошлой ночью, а когда мы последний раз говорили по телефону, ты был в гостиничном номере наедине с Руссо. Так что, если ты не бросился от него сломя голову в объятия Стэнтона, могу предположить, что секс с Домиником — причина блеска в твоих глазах и румянца на щеках.

Абрамс смущенно прижал ладони к лицу, но потом опустил их и хмуро уставился на напарницу. Ее ухмылка растянулась до ушей.

— Бога ради, Мартина, здесь кто-то умер сегодня, — проворчал он.

— Просто не верится. На тебя так не похоже нырять в постель к такому мужчине. — Внезапно посерьезнев, она спросила: — А теперь ответь честно, ты уверен, что это была хорошая идея? На следующий день после расставания со Стэнтоном?

— Разумеется, нет. — Леви натянул нитриловые перчатки и двинулся к дому. — Мы решили, что пока не будем торопить события, если у всего этого вообще есть будущее.

Впрочем, детектив не хотел бы изменить прошлое, потому что это была восхитительная ночь. Несколько часов в руках умелого, щедрого любовника без лишней драмы расслабили Леви так, как не смогла бы самая энергичная тренировка. Ему это было необходимо.

И все же Абрамса одолевало чувство вины. С момента расставания с давним партнером даже суток не прошло, а он уже запрыгнул в койку к Руссо. Если Стэнтон узнает, его это уничтожит. Конечно, Леви в одночасье не разлюбил бывшего волшебным образом. Он сильно переживал, был сбит с толку и беспокоился о неопределенном будущем, при этом скучал по Стэнтону, несмотря на растущую тягу к Доминику.

Однако прямо сейчас детективу следует думать исключительно о работе. Леви задвинул все личное в сторону и приготовился к тому, что «Семерка пик» оставил для них сегодня.

Дверь в трехместный гараж была открыта, вокруг серебристого седана «Лексус» суетилась следственная группа и оперативники, в том числе Гиббс, который идеально вписывался в это утро Леви. Вместе с Мартиной они подошли к водительской двери машины.

Убитый — приличный на вид белый мужчина около тридцати пяти лет. «Семерка пик» представил все так, словно жертва собиралась выехать из гаража задним ходом: ключи вставлены в замок зажигания, хотя двигатель не заведен, а водитель пристегнут ремнем безопасности. Руки убитого находились на руле — вероятно, приклеены, как ладонь Гудвина к бутылке пива. Вокруг зияющей раны на горле жужжали мухи.

Игральная карта зажата между левой рукой жертвы и рулем, а наполовину пустая бутылка виски вставлена в подстаканник. Все пространство салона доверху забито пустыми бутылками из-под спиртного.

— Я знаю его. — Леви напряг память. — Бенджамин Рот, да?

— Угу, — подтвердила Мартина. — В принципе, никого не удивил, что он был следующим в списке «Семерки».

Пару лет назад дело Бенджамина Рота вызвало широкий общественный резонанс. Находясь за рулем в состоянии алкогольного опьянения, он насмерть сбил молодого парня — Армандо Мойтосо. Рот нанял мощную команду защиты, которая оперативно разработала стратегию, куда входили показания уважаемого психиатра. Адвокаты смягчили настрой присяжных описаниями «разрушительной алкогольной зависимости» Рота, якобы подорвавшей ясность его ума и самоконтроль.

Всего через два дня после начала процесса прокурор предложил Роту выгодную сделку: признание вины без ее дальнейшего оспаривания в обмен на гораздо меньшее наказание — шесть месяцев заключения с последующим испытательным сроком, солидный штраф, общественные работы и консультирование по вопросам злоупотребления алкогольными и наркотическими средствами. Соглашение вызвало широкий резонанс: многие посчитали, что Рот отделался формальным наказанием за реальное убийство.

Похоже, «Семерка пик» солидарен с общественным мнением.

— Я могу открыть дверь? — спросил Леви у криминалиста. Та кивнула, и детектив, распахнув водительскую дверь, наклонился, чтобы внимательно осмотреть убитого. Один чистый разрез поперек горла без видимых следов борьбы и сопротивления. — Нужно провести токсикологическую экспертизу, но все уже указывает на почерк «Семерки».

— Да, за исключением этой кучи бутылок, — отметила Мартина, обойдя машину. — Убийца ни разу не добавлял на место преступления ничего, кроме игральной карты, но это очевидная отсылка к делу Рота. Зачем он сделал это сейчас?

Леви выпрямился.

— Возможно, с несколькими убийствами на счету он чувствует себя гораздо уверенней и изобретательней. Ну, или огласка его сильно заводит. Каждое преступление он обставляет театрально, продумывая детали до мелочей.

— Здесь, наверное, сотня бутылок, если не больше. Кажется, теперь нам известно, как «Семерка» провел последние пять дней.

Тара из-под всевозможных сортов крепких напитков — от самых высококлассных до такой дряни, к которой Леви не подошел бы и на километр.

— Надо проверить ближайшие винные магазины, возможно, кто-то покупал алкоголь оптом, — произнес Леви, мысленно делая себе пометку. Детектив огляделся по сторонам и, заметив Гиббса, флиртовавшего с коронером, откашлялся, привлекая внимание мужчины. — Кто обнаружил убитого?

— Жена. — Гиббс подошел к Леви и Мартине. — Рот должен был забрать ее из аэропорта сегодня утром. Когда тот не появился, она вызвала такси и вернулась домой, готовая порвать мужа на куски, но «Семерка пик» ее опередил.

Оба детектива скривились.

— Господи, Гиббс, прояви хоть немного уважения, — попросила Мартина.

Гиббс вскинул руки.

— К кому? Этот кусок дерьма убил невинного парня и отделался таким маленьким сроком — некоторые за хранение марихуаны получают больше. Охренительная несправедливость.

— Наша правовая система не может функционировать без переговоров о признании вины, — процедил Леви, но два года назад его так же сильно потрясло это дело. Он был уверен, что прокурор запаниковал после показаний доктора и решил, что лучше впаять Роту хоть какой-то срок, чем вообще ничего.

— Угу, и как это характеризует нашу правовую систему?

Абрамс не успел ответить — на подъездную дорожку выбежала Келли Марин и резко затормозила перед детективами, звеня ремнем с инструментами.

— В Хендерсоне обнаружили еще одну жертву маньяка!

У Леви челюсть отвисла.

— Еще?

Мартина бросила на него встревоженный взгляд поверх крыши автомобиля.

— Так быстро. Это плохой знак.

Они отправились в Хендерсон, потратив на дорогу этим воскресным утром меньше времени, чем в любой рабочий день. Как и в случае с Ротом, очередное убийство было совершено в доме жертвы. Закутанная в пижаму и халат женщина сидела на диване, игральная карта воткнута в окровавленный карман одежды. Рядом с убитой лежал набитый скомканными бумажными салфетками пакет, на журнальном столике стоял пузырек с сиропом от кашля и стакан апельсинового сока. Больше десятка аккуратных стопок бумаг покрывали ее колени, диван и пол вокруг.

Леви и Мартина застыли посреди комнаты.

Жертвой была Лоретта Кейн — заместитель окружного прокурора, обвинитель по делу Рота.

— Думаю, расовая принадлежность и пол предыдущих жертв — совпадение, — наконец открыл рот Абрамс. В отличие от трех предыдущих жертв — белых мужчин — Кейн была темнокожей женщиной.

— Почему «Семерка пик» ее выбрал? — покачав головой, спросила Мартина. Она была в таком же растерянном состоянии, как и Леви. — Она ведь не преступница!

Когда фотограф следственной группы приступил к работе, дежурный офицер поспешил к детективам с отчетом. Из-за сильной простуды Кейн осталась дома, а ее семья отправилась на обед в церковь. Женщину обнаружил вернувшийся домой муж. После увиденного его пришлось накачать успокоительным и отправить в больницу. Дети, к счастью, ничего не видели, за ними присматривает тетя.

Фотограф закончил работу, и Леви с Мартиной начали разбирать стопки бумаг. Абрамс взял ту, что лежала на коленях жертвы — он готов был спорить на деньги, что она самая важная. Он не разбирался в судебной бухгалтерии, поэтому потребовалось несколько минут, чтобы разобраться в увиденном.

— Мать твою, Мартина, только посмотри. — Леви резко втянул воздух и обернулся. Он указал на строку на первой странице. Там была выписка с расчетного счета Кейн, которая указывала на депозит в размере десяти тысяч долларов от восемнадцатого февраля две тысячи четырнадцатого года. — Нужно перепроверить дату, но я уверен, что этот вклад открыт в то же время, когда состоялся суд над Ротом. Деньги поступили от консалтинговой фирмы, но если пролистать остальные документы... — Абрамс порылся в бумагах. — Фирма-однодневка, которая принадлежит такой же пустышке, а та — другой, и так далее, но путь в конечном итоге ведет к «Дорси Текнолоджиз». Рот входит в совет директоров.

Мартина постучала по своей стопке бумаг, в свободной руке сжимая телефон.

— Думаю, передо мной все то же самое... только пятилетней давности. Я пытаюсь понять, кто связан с компанией в этой стопке документов. Она провела большим пальцем по экрану телефона и застонала от отвращения.

— Клей Эдкинс.

— Тот насильник, которому дали меньше года?

Детективы некоторое время пристально смотрели друг на друга, Мартина тихо выругалась и вернулась к оставшимся документам.

«Семерка пик» провел исчерпывающее расследование и привел неопровержимые доказательства. Больше десяти лет Лоретта Кейн брала взятки от подставных компаний под видом гонораров за юридические консультации в обмен на сомнительные и чересчур щедрые сделки с богатыми подсудимыми.

— Как «Семерка» об этом узнал? — Леви сел на пол рядом с Мартиной, аккуратно возвращая документы на место после изучения. Все это упакуют и промаркируют, а также отдадут на проверку в судебную бухгалтерию.

— Мы всегда подозревали, что маньяка есть какие-то связи в полиции, — произнесла Мартина. — Может, мы ошибались. Что, если он получает информацию из офиса окружного прокурора? Наверняка там есть люди, которые, по крайней мере, подозревают о делах Кейн. Более того, в прокуратуре точно знают о мошенничестве Дрейера и сбежавшем из-под залога Гудвине...

Леви опустил последний листок и хрустнул напряженной шеей.

— Не могу понять, как убийца подбирался к жертвам. Он входил по приглашению или сам вторгался, угрожая пистолетом? Как он заставлял убитых без сопротивления принимать наркотик? Неужели его и правда до последнего момента не считали опасным?

— Мэттью Гудвин находился в бегах, — задумчиво начала Мартина. — Он любогочеловека должен был считать угрозой.

— Детективы, — обратилась вошедший в комнату криминалист. — Я нашла ноутбук миссис Кейн. Вам стоит взглянуть.

Она поставила компьютер на тумбочку. Леви с Мартиной встали и направились к ней. На экране был открыт текстовый документ, курсор все еще мигал в конце последнего предложения.

«Я ваш должник, детектив Абрамс. Может, заключим еще одну сделку? Догадаетесь, кто следующий в моем списке, — и сможете спасти чью-то жизнь. Я даю вам фору. Расклад может быть в мою пользу, но играю я всегда честно».

Глава 19

— Не хочешь немного прогуляться? — обратился Доминик к Ребел. Та навострила уши и возбуждено застучала хвостом. Руссо потрепал собаку по холке и залез в бардачок в поисках поводка.

Проводив Леви на очередное место преступления «Семерки пик», Доминик не сдержался и снова сунул нос в это дело — исключительно пользы ради. Пусть это безумство или безрассудство, но Руссо не успокоится, пока убийцу не поймают.

У него были возможности там, где полиция Лас-Вегаса бессильна, — в преследовании людей. Он мог, например, выяснить, где убийца приобрел украденное удостоверение личности, с помощью которого зарегистрировал тот почтовый ящик. Копы наверняка проверили, использовался ли документ в последнее время где-то еще, но копать глубже они точно не станут. В отличие от Доминика.

И как тут замешан хозяин документов? Вероятность, что совпадения случайны, очень мала. Каким-то образом «Семерка» раздобыл удостоверение Лестера Харрела: либо через личное знакомство, либо на черном рынке. И уж если на то пошло: почему преступник обратился в эту почтовую компанию? Отсутствие камер внутренней безопасности, конечно, было большим плюсом, но таких фирм десятки в Лас-Вегасе. Почему именно эта?

Доминик собирался найти ответы на все вопросы. Пару часов вместе с Ребел он объезжал окрестности и изучал местность. Время от времени Руссо парковался и использовал точку доступа Wi-Fi своего авто, чтобы покопатьсяв прошлом Харрелла.

Мужчина умер одиннадцать лет назад, так что информации о его жизни в интернете практически не было. Тем не менее Доминику удалось разыскать в сети некролог, который, в свою очередь, привел к ближайшим родственникам мужчины и калифорнийской компании, где Харрелл проработал всю жизнь.

Проверка биографии членов его семьи выявила несколько интересных фактов: криминальное прошлое брата и безнадежные долги по кредиткам у дочери Шарлотты. Дочь засветилась почти во всех социальных сетях, и Доминик начал именно с нее как с самой легкой цели. После тридцатиминутного исследования Руссо создал аккаунт на Facebook, выдавая себя за знакомого Шарлотты из группы защитников прав животных, в которой та состояла в колледже. Доминик надеялся таким образом получить более широкий личный доступ и даже прочесать все выписки с ее кредитных карт и телефонные записи.

Шарлотта не сбегала из-под залога, так что не все действия Руссо были законны. Но Леви об этом знать не обязательно.

Дожидаясь подтверждения заявки в друзья, Доминик решил размять ноги и, может, даже перекусить. Вместе с Ребел он вышел из машины, припаркованной на оживленной торговой площади, и неторопливо зашагал по тротуару.

Приятное место — чистое, ухоженное, целиком из процветающих лавок. И площадь, судя по всему, пользовалось большой популярностью у частных практик. Вывески адвокатов, врачей и бухгалтеров украшали дома, спроектированные под симпатичные таунхаусы. Может, «Семерка пик» выбрал местную почтовую службу, потому что приезжал сюда по делам. Может, он даже работал здесь.

В кармане пискнул телефон, оповещая о принятом Шарлоттой запросе. Доминик хотел завязать с ней непринужденную беседу, разузнать о ее отце, возможно, даже об отношениях с мутным дядюшкой, но во время ходьбы это было неудобно. Поэтому он решил развлечь себя без преувеличения тысячей фотографий в профиле женщины. Любая деталь может оказаться полезной.

Ребел трусила позади Доминика, принюхиваясь и изучая новую территорию. Маленький шпиц, мимо которого они проходили, разразился визгливым тявканьем. Ребел заинтересовано подняла голову, но поскольку Руссо не сбавил шаг и не остановился, проигнорировала лай.

— Хорошая девочка, — похвалил ее Доминик.

Собака фыркнула и тряхнула головой.

Вскоре они остановились на перекрестке, дожидаясь возможности перейти дорогу и повернуть обратно к машине. Доминик лениво листал один из стародавних альбомов Шарлотты с чьей-то свадьбы и помирал от скуки. Столько незнакомых лиц приходилось пересматривать, пока...

Доминик замер, большой палец завис над экраном. Вспыхнул зеленый сигнал светофора, но Руссо так и не сдвинулся с места. Другие прохожие с ворчанием обходили его с разных сторон.

— Простите, простите, — бубнил Доминик, ни к кому конкретно не обращаясь. Так и не перейдя дорогу, он попятился к ближайшему зданию, подальше с оживленного тротуара. Ребел села рядом и прижалась к ноге.

Мужчина, от которого Доминик не мог оторвать взгляда, не был в фокусе камеры — на самом деле он уходил из кадра куда-то вправо и случайно в негопопал, мелькнув за лицами улыбавшихся людей. Но именно этот вид сзади привлек внимание Руссо, потому что вплоть до стрижки человек выглядел один в один как покупатель подарочной корзины от «Семерки пик».

Это же совпадение, да? Почти каждый второй выглядел так же.

Доминик пролистал остальные фотографии, постоянно натыкаясь на одного и того же мужчину, но тот всегда выглядел размыто и не в фокусе. Где-то в самом конце альбома нашелся нужный снимок: мужчина обнимал за плечи улыбавшуюся женщину и смотрел в камеру.

Доминик стиснул телефон. Он знал этого человека, даже разговаривал с ним несколько раз. Да если бы они никогда не общались, Доминик все равно бы его узнал. Все, кто имел хоть какое-то отношение к правоохранительным службам Лас-Вегаса, были в курсе, что случилось с Китом Чапманом.

***

— Должна же быть связь с Ротом? — спросил Мартина, когда они принялись за обед каждый за своим столом. Они старались опередить маньяка, но только убийца знал, сколько времени отпущено следующей жертве. — «Семерка пик» ведь уверен, что мы в состоянии успеть разобраться с этим делом?

— Я тоже так думаю... Впрочем, он может просто над нами издеваться. Леви потыкал вилкой свой греческий салат. — И кто это может быть? Больше никто из причастных к делу Рота закон не нарушал.

— Про Кейн мы думали то же самое. — Мартина задумчиво продолжила жевать. — А что насчет адвоката Рота? Не исключена вероятность, что он знал о взятке.

— Возможно. — Хотя Леви сомневался в этом. По правде говоря, все происходящее казалось ему сомнительным.

Если издевательское предложение «Семерки пик» окажется настоящим — в чем Абрамс все еще сильно сомневался — значит, он был практически уверен: у полиции достаточно информации, чтобы отследить логическую цепочку и найти следующую жертву. И вот они сидят здесь и слепо гадают, кто бы это мог быть.

— Тебя что-то смущает, — произнесла Мартина.

— Просто... Мне кажется, мы чего-то не замечаем. «Семерка пик» открыто продемонстрировал причину убийства Кейн, а затем предложил угадать, кто следующий. Но с чего нам вообще думать, что кто-то еще замешан в этом деле, если у нас нет доказательств? Ерунда какая-то. Должно быть что-то еще.

Леви оттолкнул в сторону салат и откинулся на спинку стула, растирая виски. Он начал перебирать все поступки убитых, которые навлекли на их головы гнев «Семерки».

Билли Кэмпбэлл регулярно избивал свою жену. Филипп Дрейер обманул инвесторов и присвоил деньги компании. Мэттью Гудвин изнасиловал опьяненную наркотиком женщину. Бенджамин Рот осознанно сел за руль в совершенно невменяемом состоянии и лишил жизни молодого парня. А Лоретта Кейн предала свою профессию и других людей, согласившись на взятку и помогая Роту избежать наказания...

— Господи, дело не в преступлениях. — Леви резко выпрямился. — А в обманутом доверии. «Семерке пик» плевать на закон. Он сам его нарушал, чтобы убивать людей, которые, по его мнению, этого заслуживали.

— Может, он считает себя исключением из правил, — предположила Мартина, но Леви уже понял, что привлек ее внимание.

— Все жертвы маньяка причиняли вред людям, в разных формах обманывая их доверие. То, что их действия считались преступными, просто совпадение, которое мы приняли за мотив убийцы. Но если разобраться, «Семерка пик» никогда не говорил о законности.

Мартина слушала, задумчиво хмуря лоб, и теребила соломинку из стакана.

Как только все в голове начало складываться в единую картину, Леви уже не мог остановить поток слов:

— У нас нет доказательств, что кто-то еще причастный к делу Рота нарушал закон. Но определенно кое-кто поступил неэтично. Доктор Рэтоувей.

— Психиатр? Думаешь, она следующая?

— Ее фейковые раздутые показания, возможно, и не нарушали закон, что чертовски сомнительно, но таким образом у Кейн появилась «законная» причина предложить Роту нелепую сделку о признании вины. Рэтоувей воспользовалась своим положением и доверием, эмоционально манипулируя присяжными, и поспособствовала судебной ошибке. Думаю, «Семерка» посчитал это несправедливостью, законной или нет.

— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Мартина. — И не возражаю. Но если мы оставим адвоката, защищавшего Рота, без охраны и не дай бог ошибемся...

— Я в курсе. — Леви отстукивал кончиками пальцев по столу. — Нам все равно нужно его предупредить. И каждого, кто причастен к этому делу: судью, присяжных, и даже офицера, производившего арест.

Мартина вздохнула.

— У нас нет возможности приставить охрану к такому количеству людей. К тому же, если информация просочится, то все обернется полномасштабной паникой.

Телефон Леви запищал, и на экране вспыхнуло имя Доминика.

Какого черта он звонит именно сейчас? Они расстались всего пять часов назад, и Руссо в курсе, что Леви на работе.

Детектив ответил на вызов.

— Ты же сам предложил не спешить...

— Мне кажется, что «Семерка пик» — Кит Чапман, — выпалил Доминик.

— Невозможно, — без раздумий возразил Леви.

На долю секунды повисло молчание.

— Почему?

— Потому что... — Детектив умолк, обдумывая свою инстинктивную реакцию. — Потому что единственное, что нам на сто процентов известно о маньяке: он рассудочен и собран. Когда я встречался с Китом в последний раз, тот был не в самом адекватном состоянии. Он еле держал себя в руках. Нет ни малейшего шанса, что в подобном состоянии он способен тщательно спланировать и совершить убийство.

— С чего ты решил, что он не играет на публику?

— Я... — Леви изумленно моргнул. Он не знал. Внутреннее чутье полицейского не позволяло сбрасывать эту версию со счетов, но эмоциональное и физическое состояние Кита было очевидным. Если Чапман играл, это лучший актер, которого Леви встречал в жизни.

— Послушай, — начал Доминик, не дождавшись ответа. — Я тут кое-что искал...

— Господи.

—... и так совпало, что жена Чапмана, Тина, — невестка племянника Лестера Харрела.

— Что?! — ошарашенно переспросил Леви. Мартина внимательно слушала и по ответам Абрамса поняла, о чем речь.

Доминик нетерпеливо пояснил:

— Родственник Чапмана со стороны жены — человек, на чье имя был открыт абонентский ящик. И со спины Кит похож на мужчину из сувенирного магазина.

— Это не может быть он.

— Почему нет? — встряла Мартина. — Разве Кита уволили не за более мягкую версию того, что делает «Семерка пик»? Может, Чапман продвинулся до убийств.

— Там Мартина с тобой? — спросил Руссо. — И она со мной согласна, да?

— Подожди. — Леви повернулся к напарнице. — Ты не общалась с Китом в последнее время и не видела его, в отличие от меня. Он совсем слетел с катушек, и я не верю, что он в состоянии провернуть подобное. Предлагаю проконсультироваться с его психиатром — черт, как же — с доктором Трен...

— Ты только что сказал доктор Трен? — уточнил Доминик.

— Ага.

— Какое совпадение. Я только что прошел мимо офиса доброго доктора, это всего в паре кварталов от почтовой службы.

Леви нечем было возразить. Он пересказал все новости от Руссо, и Мартина потянулась к собственному телефону.

— Этого достаточно, чтобы получить ордер на обыск, — сказала она.

— Он не живет дома. — Леви вспомнил тот день, когда Кита уволили. — Жена выставила его на улицу. Понятия не имею, где он.

— Я знаю, — произнес Доминик.

***

Руссо направил их к отелю Best Western на Парадайз-роуд. Леви не стал выяснять, как Доминик раздобыл информацию. Он полагал, что способы были не самыми законными, и детектив хотел сохранить правдоподобное отрицание[6].

Кита в гостинице не было, и администратор впустила детективов в его номер. Внутри царил жуткий беспорядок — кажется, Кит несколько дней не пускал горничную. Грязная одежда грудами валялась на полу. Контейнеры из-под фастфуда и пустые пивные банки усеивали стол, комод и даже незаправленную кровать. В ванной комнате все туалетные принадлежности были раскиданы по столешнице, а влажное полотенце лежало там, куда его сбросили.

— Вонь, как в мужской раздевалке, — заявила Мартина, натягивая перчатки.

— Ты знаешь, какой там запах? — спросил Леви, мысленно соглашаясь с напарницей.

Она лишь ухмыльнулась.

С помощью двух оперативников детективы перерыли номер Кита сверху донизу, разыскивая любые доказательства того, что он связан с преступлениями «Семерки пик». Леви перетряхивал каждый ящик комода, выбрасывая содержимое на пол. Потом отодвинул комод от стены, чтобы проверить за ним.

Мартина вышла из ванной.

— В бачке унитаза ничего. В вентиляции тоже.

Леви снова выдвинул верхний ящик и провел пальцами по дну. Ничего. Он проделал то же самое со следующим и наткнулся на небольшой выступ.

Детектив выдернул ящик из комода и перевернул. Ко дну скотчем был приклеен маленький ключ. Никаких пометок, откуда он, но у Леви возникло противное чувство, что он знал — ключ был слишком маленький для дверного замка.

А для абонентского ящика в самый раз.

— Черт, — произнесла Мартина, видимо придя к тем же выводам. — Это Кит.

Леви расстроенно покачал головой. Опыт работы в правоохранительных органах научил его верить интуиции, и сейчас все внутри кричало, что это ошибка с большой буквы «О».

Однако тот, кому нечего скрывать, не станет приклеивать ключ ко дну ящика, и улики против Кита стремительно накапливались. Какое значение имело чутье Леви в сравнении с такими доказательствами?

— Мы могли бы начать поиски Чапмана, — сказала Мартина. — Но если он не «Семерка пик», то реальный убийца совершит еще одно преступление, пока мы будем отвлечены. Или мы можем сосредоточиться на охране потенциальных жертв и попытаться поймать маньяка с поличным... Но если мы ошиблись здесь, тогда скоро еще кто-то умрет. Что выбираешь?

— Оба варианта, — ответил Леви.

Глава 20

Доминик стоял на парковке отеля, прислонившись к боку своего пикапа, когда на ней появился Леви с телефоном в руке. Детектив спрятал мобильник в карман и направился к Руссо, а тот расправил плечи, готовясь к упрекам.

— Я только хотел тебя набрать, — сказал Леви.

— И посоветовать не совать нос? — Доминик сложил на груди руки. — Потому что я не собираюсь...

— Вообще-то, мне нужна твоя помощь.

Доминик замер в растерянности. От удивления он распахнул рот, гадая не ослышался ли часом.

— Нам с Мартиной нужно прикрыть одновременно слишком много точек, и если отнестись к этому легкомысленно, то могут пострадать невинные люди.

Абрамс рассказал все Доминику, который поначалу растерялся из-за брошенного«Семеркой пик» вызова. При наличии стольких реальных зацепок и ограниченного времени неверное решение могло привести к катастрофе.

— Мартина прикроет потенциальных жертв, а я собираюсь найти Кита, — заключил Леви. — Он исчез: в отеле не появлялся, а жена сообщила, что последний раз они общались в среду. Это тревожный факт, потому что Киту незачем было сбегать, если только...

— Он в курсе, что мы его раскрыли.

— Возможно. Или его болезнь и подавленность вызвали желание залечь на дно. Даже если Чапман — «Семерка пик», навряд ли он мог предвидеть, что ты его легко вычислишь. Но как бы то ни было, сейчас он может быть где угодно, а публичное преследование может его спугнуть и вызвать всеобщую панику.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе по-тихому его выследить?

— У меня есть все полномочия нанять тебя как личного консультанта. Ты преуспел в розыске людей, которые не хотят, чтобы их нашли. К тому же ты такой же, как Мартина: дружелюбный и легко сходишься с людьми. А я... — Леви смущенно пожал плечами. — У меня с этим не очень.

— Да ла-а-адно, — протянул Доминик с преувеличенно недоверчивой интонацией.

Детектив гневно раздул ноздри и выгнул бровь.

— Значит хочешь, чтобы я подменил Мартину? Я буду за хорошего копа, а ты будешь плохим?

— Ты не полицейский. Но суть уловил.

— Класс. — Доминик жестом пригласил Леви в пикап.

По дороге к гостинице Руссо забросил Ребел к Карлосу, а Абрамс был не за рулем, приехав с Мартиной, поэтому к дому Чапмана, который находился первым в их списке, они отправились вместе. Несмотря на заверения жены Кита, что ей ничего не известно, она либо лукавит, либо не считает важной какую-то информацию.

По дороге Доминик придумал лучший план наступления. Чапман не пользовался кредитками несколько дней и, по словам Леви, оставил телефон в гостиничном номере. Вести поиски Кита лучше с ближайшего окружения, начиная с жены и далее методично опрашивая всех остальных.

Леви прав — полицейские здесь бесполезны. По статистике, в зависимости от юрисдикции от десяти до тридцати процентов обвиняемых во всех штатах не являются на судебные заседания. У полиции просто не хватает ресурсов для поиска людей. Именно поэтому охотники за головами не сидят сложа руки. Несмотря на то что Леви раскрыл не один десяток преступлений и даже участвовал в полицейских облавах, он совсем не имел опыта в настойчивом преследовании единственной цели, чем Доминик зарабатывал себе на жизнь.

Руссо не хотел его подвести.

Пока жена не выставила Чапмана за порог, мужчина жил в Хендерсоне. Леви не договаривался с женщиной заранее, поэтому их визит был для нее неожиданным.

— Мисс Чапман, я детектив Леви Абрамс. Мы с вами недавно общались по телефону, помните?

— Да-да, конечно. — Она пожала Леви руку. — По-моему, мы даже пару раз встречались. — Она перевела любопытный взгляд на Доминика.

— А вы...

— Доминик Руссо, — перебил мужчина и протянул руку. — Мы с Китом друзья, я очень за него волнуюсь. Не возражаете, если мы зайдем?

— Эм, конечно.

Тина проводила их в гостиную и вышла проверить детей, которые шумели где-то в глубине дома. Мужчины сели на диван, и Леви бросил на Доминика странный взгляд, но промолчал. Тина вернулась в гостиную и заняла место в кресле напротив. Гости вежливо отказались от предложенного кофе, хотя по лицу Леви было заметно, как это для него мучительно.

— Почему вы так хотите найти Кита? — спросила Тина. — У него неприятности?

— Надеемся, что нет, — опередил детектива Руссо. — Но он не выходил на связь, а в последний наш разговор был серьезно расстроен. Я переживаю, что он мог как-то себе навредить, поэтому попросил детектива Абрамса помочь в поисках. Надеюсь, что у меня просто разыгралась фантазия, и все в порядке.

Как Доминик и предполагал, все ее подозрения развеялись.

— Нет, это очень мило, — ответила она уже не так сдержанно. — Вы тоже офицер полиции?

— Сотрудник отдела криминалистики.

Леви заерзал и кашлянул.

— В последний раз вы виделись и разговаривали с Китом в среду?

— Да. В тот день ему сообщили об увольнении. — Тина опустила взгляд на свои сцепленные руки. — В последнее время он очень странно себя вел... Но тот день обернулся кошмаром. Кит громко возмущался и нес полную чушь. Кажется, он совсем не мог себя контролировать. Поэтому я не пустила его в дом и с тех пор не видела и не слышала.

— Куда он мог пойти в таком состоянии? Кто мог о нем позаботиться?

— Возможно, сестра... Она очень помогала, с тех пор как... все начало рушиться. Родители Кита сейчас в Палм-Спрингс, сомневаюсь, что он поехал так далеко.

— А друзья? — спросил Доминик.

Не ответив, Тина внезапно начала защищаться.

— Послушайте, я не хотела выгонять его из дома. Но я должна думать о детях. После случая с избиением Кит изменился, превратился в неуправляемого параноика, с дикими перепадами настроения. Бывало, он пропадал на несколько часов, иногда даже дней. А возвращался ходячим трупом. И отказывался рассказывать, где был. Мне казалось, что он стал опасен для нас. Я не хотела от него отворачиваться.

— А друзья именно это и сделали, да? — тихо спросил Доминик.

— Они не виноваты. Сначала все пытались помочь, правда, пытались. Но... — Она беспомощно развела руками. — Он не понимал зачем. И не хотел принимать помощь. Любому терпению есть предел. Даже друзья детства начали от него отдаляться.

Почуяв зацепку, Леви спросил:

— А где Кит родился? Не помню, чтобы он об этом говорил.

— Боулдер-Сити.

Доминик и Леви переглянулись. Всего в тридцати милях от Лас-Вегаса.

Они еще немного поговорили с Тиной, пока та не поделилась всем, что ей известно. Перед уходом Доминик спросил:

— У Кита сохранился какой-нибудь выпускной альбом?

— Выпускной альбом? — переспросила она. — По-моему, да. А зачем?

— Если нам удастся найти Кита, и он будет не в лучшем состоянии, это поможет ему вспомнить о старых добрых временах. Несколько счастливых моментов из прошлого, которые помогут ему справиться.

Все еще недоумевая, Тина приняла объяснение и через несколько минут отыскала выпускной альбом Чапмана. Уже на пути к машине Леви спросил:

— Думаешь, по этому альбому сможешь найти старых друзей Кита, к которым он мог податься?

— Возможно. Или в нем мы отыщем какую-то эмоциональную связь с прошлым, место, где он почувствовал бы себя в безопасности. Когда люди попадают в неприятности, они часто возвращаются туда, где все знакомо и надежно. — Доминик бросил Леви ключи. — Поведешь? Плечо побаливает.

По дороге к сестре Чапмана Доминик листал альбом. Судя по множеству снимков и исписанным пожеланиями страницам, Кит был популярен. Похоже, он был местной бейсбольной звездой.

В отличие от жены Чапмана, его сестра Мишель не поддалась ни обаянию, ни сочувствию. Меньше чем через пять минут она вышвырнула их из дома, бросив на прощание несколько крепких словечек. Женщина явно не купилась на историю о переживаниях.

— Ставлю десятку, что она сразу же побежит звонить Киту, чтобы предупредить о нашем визите, — пробормотал Леви, пока они возвращались к машине.

Доминик запнулся, не зная, стоит ли как-то реагировать. Но Леви уже повернулся к нему, зажав рукой рот и глядя с тревогой в глазах.

— Прости. Я забыл, что ты...

— Леви, все хорошо, успокойся. — Доминик похлопал его по спине. — Это просто фигура речи, не более.

— Такое больше не повторится.

— Спасибо, — ответил Доминик с улыбкой. Огорчение Леви казалось таким искренним, и это было очаровательно. Руссо знал, что большинство людей раздражала необходимость следить за словами.

Они сели в пикап, и Леви позвонил Мартине. Та подтвердила, что Мишель только что звонила на телефон, который они изъяли из гостиничного номера Чапмана.

— Мишель наверняка переживает, почему Кит не отвечает, — произнес Леви, сбросив вызов. — Следующий, кому она позвонит, и станет зацепкой в дальнейших поисках. Если бы мы только могли узнать...

— А почему нет?

— Нельзя получить доступ к распечаткам телефонных звонков по щелчку пальцев. Нужен ордер на обыск, а для него — веские основания.

— Знаешь, что нужно мне? — Доминик внимательно посмотрел ему в глаза. — Кофе. Думаю, сейчас самое время глотнуть кофеина. Сходишь? А я в машине подожду.

На лице Леви отразились сомнения, и Доминик посочувствовал детективу. Абрамс поклялся блюсти закон, и перспектива добывать информацию незаконными методами была неприятна. Но с другой стороны, именно для этого Леви и обратился к Доминику — даже если вслух этого не произносил.

Они доехали до ближайшей кофейни, Леви припарковался у тротуара и вышел из машины. Руссо сунул руку в карман куртки и достал приемник от жучка, который установил в доме Мишель в неприметной розетке, когда женщина отвлеклась. Устройство было дорогим, и Доминик надеялся, что ему повезет его вернуть.

Сейчас в доме было тихо, но жучок записывал все звуки на диктофон. Руссо перемотал собранную информацию до момента, когда их с Леви выставили за дверь. И первое, что Доминик услышал, — взволнованный голос женщины, звонившей брату.

— Черт побери, ты где? — спросила она. — Что ты еще натворил? Тебя, придурка, уже полиция ищет. Перезвони мне немедленно!

Ну, по крайней мере, теперь у них есть подтверждение, что сестра не знает, где Чапман.

Меньше чем через полминуты она снова кому-то позвонила.

— Марти? Привет, это Мишель Чапман. Ты слышал, что-нибудь от Кита? — Она замолчала. — В этот раз он реально слетел с катушек. Кажется, он натворил глупостей, но что именно — не знаю. Перезвони, если он с тобой свяжется, ладно?

Далее у нее состоялся похожий разговор с парнем по имени Джим. А потом, судя по топоту, она покинула комнату, где установлен жучок, и запись оборвалась.

Доминик снова спрятал приемник в карман и вновь достал альбом и мобильный телефон. Оба имени казались знакомыми...

Леви вернулся с двумя стаканами кофе и вручил один Доминику — пенистую смесь со взбитыми сливками.

— Фундук, — с удивлением произнес Руссо, сделав глоток. Сладкий кофе, много молока — все, как он любит. — Спасибо.

— Не понимаю, как ты можешь пить эту гадость, — Леви передернуло. — Что-нибудь полезное выяснил?

— Ага. Мишель не удалось дозвониться до Чапмана, и она набрала двух парней — Марти и Джима. Я практически уверен, что это Мартин Тейт и Джеймс Боуман. — Он показал детективу в альбоме их снимки и страницу, где оба оставили напутствия Киту. — Это два лучших школьных друга Чапмана, и все состояли в одной бейсбольной команде.

— Думаешь, Кит подался к одному из них?

— Нет. — Доминик постучал по телефону. — Тейт сейчас живет в Мичигане, а Боуман — в Техасе. У обоих в переписках, а также в памятных заметках в выпускном альбоме, всплывает одно и то же слово — «Уэйлен» — место, где они часто зависали. «Не забывай крутые деньки в Уэйлене», «пьянки под трибуанми Уэйлена» и все в таком духе. Я загуглил. Оказалось, это бейсбольное поле в Боулдер-Сити.

— Бейсбольное поле? — с сомнением переспросил Леви и завел двигатель.

— Если Киту известно, что его ищет полиция, или, допустим, он действительно не в себе, то он мог вернуться туда, где ему было хорошо и безопасно. Думаю, начнем поиски оттуда, расспросим местных, может, кто-то его видел. Я встречал людей, у которых и такого угла не нашлось бы.

— Верю тебе, — сказал Леви. — Значит, едем в Боулдер-Сити.

***

Воскресным апрельским днем бейсбольное поле в Уэйлене предсказуемо было многолюдным. Шел четвертый иннинг школьной игры по софтболу, и трибуны были переполнены. Зрители наслаждались весенним солнцем. Крики и свист сотрясали воздух, вокруг с шумом носились дети, внося лепту во всеобщий хаос. В воздухе витал запах свежего попкорна.

Леви и Доминик разделились, чтобы обойти большую территорию. Доминик направился к киоску и купил три хот-дога, чтобы особо не выделяться, а заодно и перекусить. И только когда протягивал деньги, додумался спросить:

— Вы не знаете, сосиски из говядины или свинины? — Он знал, что Леви не слишком религиозный, потому что работал по субботам, в отличие от праведных иудеев. Но возможно, к еде он относился с большим пристрастием.

— Говяжьи, — ответил подросток-кассир. — Пару лет назад куча народа траванулась дрянью, которой мы тогда торговали. Так что теперь у нас только качественные продукты.

Что ж, хот-дог с говяжьей сосиской вполне безопасен. Доминик положил два в коробку, впился зубами в третий и, пользуясь случаем, стал небрежно расспрашивать продавцов о Чапмане. Большинству нечего было сказать, но одна женщина узнала его по фотографии.

— О, да, странный тип, — сказала она. — На этой неделе он тут ошивался пару раз. Какой-то дерганный, потный. Жутковатый парень.

Доминик поблагодарил ее и продолжил обходить поле, оглядывая толпу и доедая хот-дог. Он показал еще нескольким прохожим снимок Чапмана, но безрезультатно.

Руссо жевал уже вторую булку, когда встретился с Леви.

— Кит был здесь, — сказал Абрамс. — Несколько человек его опознали. Хотя сомневаюсь, что сегодня мы его найдем.

— У меня то же самое. Доминик предложил детективу оставшийся в коробке хот-дог.

— Голоден? Он не из свинины. Я не знал, насколько это для тебя важно.

— Важно. — Казалось, Леви был ошеломлен. — Спасибо, — сказал он, открывая коробку.

— И еще я не знал, какие добавки предпочитаешь, поэтому остановился только на кетчупе.

Леви взглянул на него из-под опущенных ресниц, и Доминик разглядел в его лице едва заметную уязвимость — черты смягчились, а в глазах появилось непривычное тепло. Доминика сразила мысль, что они могли бы оказаться здесь вместе при других обстоятельствах. Что, если бы они просто гуляли, поглощали вредную еду и болели за местную команду по софтболу? Что, если бы он мог притянуть Леви за талию, поцеловать в щеку, размять напряженную шею, чтобы он наконец расслабился?

Кто-то налетел на Доминика и вырвал из иллюзий, задев его больное плечо. Руссо зашипел от боли, но остановил Леви, бросившегося на помощь.

— Все нормально. Давай где-нибудь сядем и решим, что делать дальше.

Они нашли скамейку и, обсуждая план, закончили обед. Леви хотел еще расспросить торговцев: вдруг Чапман заходил в какие-нибудь ларьки. Доминик согласился.

— Но я все же не уверен, что он отыщется в такой большой толпе. — Доминик собрал мусор и выбросил в ближайшую урну. — Может, где потише, в более уединенном месте...

Он резко остановился, вспомнив о записях в альбоме про тайные свидания, нелегальные попойки, травку и потрахушки.

— Я не смотрел под трибунами, — сказал он. — А ты?

Леви заметно напрягся.

— Нет.

Они сорвались с места и бросились вокруг поля. Пространство под трибунами уходило вглубь значительно дальше, чем предполагал Доминик. Дальнюю стену образовывала пристройка, создавая большое, темное и гулкое помещение. Обилие окурков, разбитых бутылок и оберток от презервативов, разбросанных по земле, свидетельствовало о популярности места среди подростков.

В тени одиноко стоял человек.

Доминик имел представление о состоянии Чапмана со слов Леви и продавщицы, но ему казалось, что они преувеличивали. Теперь Руссо сам убедился в правдивости их наблюдений. Кита всего трясло, плечи судорожно двигались, а голова дергалась из стороны в сторону. Пробивавшиеся сквозь трибуны лучи света падали на его лицо и обнажали сероватую кожу. Глаза Кита казались выпученными, будто он получил пару хороших ударов по голове. Он расхаживал по кругу, что-то бормотал себе под нос, глубоко засунув руки в карманы куртки, слишком теплой для такого жаркого дня.

Пока Чапман их не заметил, Леви потащил Руссо за угол.

— Я должен связаться с полицией Боулдер-Сити, — сказал он, поднося телефон к уху. — Не хочу никого нервировать.

Несмотря на всю серьезность ситуации, Доминик не удержался:

— С каких это пор?

Леви вмазал ему по здоровому плечу.

Запросив подкрепление у местных, он задумчиво произнес:

— Не знаю, стоит ли дожидаться их приезда. Кит меня знает, может, удастся с ним договориться.

— Пожалуйста, будь осторожен. Я тебя прикрою.

Они снова ступили в темноту под трибунами.

— Кит, — тихо позвал Леви.

Чапман отреагировал так, словно его током ударили: подпрыгнул и резко развернулся, дико мотая головой из стороны в сторону в поисках источника шума.

— Это я. — Абрамс шагнул вперед и поднял руки, но Доминик не мог решить, показывал ли он, что безоружен, или принимал боевую стойку. Наверное, оба варианта.

— Леви? — удивился Чапман. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя ищу. А что здесь делаешьты?

Детектив медленно двинулся прямо на Чапмана, а Доминик остался на месте. Но руку с электрошокера не убирал.

— Я... — Лицо Кита скрывала темнота, но по голосу было слышно, насколько он растерян. — Не знаю. Не знаю, как сюда попал.

— Что ты помнишь?

— Мобильник звонил. — Тяжелое дыхание Чапмана участилось. — Когда он звонит, случается что-то плохое.

Доминик почувствовал тревогу. Одним из ключевых фактов во всех убийствах «Семерки пик» было то, что маньяк спокойно появлялся и исчезал с места преступления, не привлекая никакого внимания и, вероятно, не вызывая подозрений у своих жертв, пока не становилось слишком поздно. По крайней мере, он мог контролировать ситуацию, чтобы без лишних помех нанести смертельный удар жертвам.

Ни один человек, обладавший хоть каплей здравого смысла, не ощущал бы спокойствие рядом с Китом Чапманом. Такой дрожащий, потеющий, бредящий человек никогда не сможет застать кого-то врасплох. Разве что это все игра на публику, чтобы вызвать те самые сомнения, которые сейчас испытывал Доминик?

— Кит, пожалуйста, вынь руки из карманов, —попросил Леви. Он был всего в паре метров от мужчины.

Чапман удивленно посмотрел на свою одежду, как будто вообще не понимал, где находились его руки. Он достал их из карманов мешковатой куртки.

Доминик открыл рот, чтобы предупредить об опасности, но это оказалось лишним. Рука Леви мелькнула так быстро, что Руссо почти не заметил, как она дернулась, отбросив ладонь Чапмана. Нож вылетел из руки мужчины и приземлился в грязь в десяти метрах от него.

Кит закричал от шока и боли, но застыл на месте, не пытаясь ни нападать, ни защищаться. Леви расслабил ногу, готовую к удару. Доминик было двинулся к ним, но детектив покачал головой и жестом велел оставаться на месте.

— Господи, что это? — произнес Чапман, глядя на оружие. Изогнутый охотничий нож с неподвижным лезвием, длинным и острым. Тонкая сталь поблескивала в слабом луче света, пробившемся сквозь трибуны. — Что произошло?

Доминик видел одну жертву «Семерки пик» и мог с уверенностью сказать, что Мэтью Гудвина убили чем-то вроде этого ножа.

— Кит, зачем тебе нож? — спросил Леви.

Возбудившись еще сильнее, Чапман закричал:

— Я не знаю! Все как в тумане, разве ты не понимаешь? Я не помню, где был. — Он вцепился в волосы. — Голова постоянно болит, не могу сосредоточиться. С каждым днем все хуже и хуже!

— Я хочу проверить твои карманы. Не против?

Чапман не ответил. Просто стоял на месте, тяжело дыша, но сопротивления не оказал, когда Леви начал похлопывать по одежде.

Доминик напряженно следил, готовый в любую секунду ринуться на помощь, если Чапман проявит хоть малейшие признаки агрессии. Услышав шаги за спиной, Руссо резко обернулся, сжав рукоять шокера.

Но тут же расслабился, когда увидел двух местных офицеров. Они держали оружие наготове и настороженно за ним наблюдали.

— Детектив Абрамс? — обратился один.

— Нет. — Доминик указал на Леви и Чапмана. — Высокий, справа.

Когда полицейские выдвинулись им навстречу, Леви отошел от Кита с двумя предметами в руках — маленьким электронным устройством и пузырьком с прозрачной жидкостью.

— Кетамин, — в его напряженном голосе сквозило неверие. — Откуда ты его взял?

— Когда я не могу успокоиться, он помогает, — коротко ответил Кит.

Леви отвернулся, словно его толкнули, и посмотрел на устройство, повертев его в руке.

Доминик прищурился, пытаясь лучше разглядеть в полумраке. Очень похоже на приемник для GPS-трекера. В арсенале Руссо была пара точно таких же.

Абрамс повозился с прибором.

— Эрроухед-драйв, — сказал он, а затем шумно выдохнул. — Это домашний адрес доктора Рэтоувей. Психиатр Бенджамина Рота, которая свидетельствовала на суде в его пользу...

В этот миг лицо Чапмана поразительно изменилось — на нем возникло уродливое выражение жгучей ненависти.

— Врачи, — выплюнул он. — Все они одинаковые. Говорят, что ты болен, а потом еще и превращают в психа... Они кайф с этого ловят. Это они психи.

Чапман бросился на Леви, выхватывая устройство. Леви ловко увернулся, но нападать не стал, и двое полицейских бросились к Чапману.

На пару секунд все замерли в напряженной тишине. Кит тяжело дышал и свирепо сверлил всех взглядом, полицейские не знали что делать, а Леви выглядел уставшим и разочарованным. Доминик хотел подойти и успокоить его, но сейчас не самое лучшее время и место. Он сильно сомневался, что Леви оценит подобный жест, даже в нужное время и правильном месте.

Первым начал действовать Абрамс, показав полицейским значок.

— Офицеры, возьмите этого человека под арест. Его разыскивает управление полиции Лас-Вегаса в связи с многочисленными убийствами.

Полицейские надели на Чапмана наручники, упаковали вещественные доказательства и вышли из темноты трибун на ослепительный солнечный свет. Доминик держался позади группы, пока они пробирались сквозь любопытную толпу к патрульной машине.

Несколько часов назад он был уверен, что Кит Чапман — «Семерка пик». Улик против него стало еще больше, и он благополучно находился под стражей в полиции. Так почему Доминика это не устраивало?

Он шел за Чапманом, и по спине пробегал холодок. Руссо не сомневался в сходстве этого человека с мужчиной на видеозаписи из цветочного магазина. Но проблема не в этом.

Тот же рост, то же телосложение. Тот же цвет волос. Та же стрижка.

Другая походка.

Глава 21

По пути в местный полицейский участок Кит совсем потерял связь с реальностью, и офицеры решили повернуть к ближайшей больнице. Леви с Домиником ехали следом в пикапе — Абрамс не собирался выпускать Чапмана из виду.

В отделении скорой помощи их проводили через приемный покой в относительно изолированный угол, где Кита приковали к кровати наручниками. Пока медики брали у него кровь и старались успокоить, Леви оповестил жену и сестру Чапмана.

Небольшое, огороженное ширмами пространство едва вмещало всех заинтересованных лиц, тем более такого гиганта, как Доминик. Казалось, он ушел глубоко в размышления, и с тех пор как они покинули поле в Уэйлене, хмурое выражение с его лица так и не исчезло. Леви, погруженный в собственные заботы, не стал спрашивать, что его беспокоит.

Он посмотрел на Кита, который что-то бессвязно бормотал на больничной койке. Простынь под ним вымокла от пота. И сейчас детектив должен был поверить, что этот человек скрупулезно спланировал и осуществил пять изощренных убийств, не оставив после себя ни одной серьезной улики? Неужели Чапман —тот холодный, расчетливый человек, который общался с ним по телефону, ловко заметал следы и дразнил Доминика, а еще спас жизнь Леви? Вот это — бесстрастный, умный и безжалостный серийный убийца, не дававший покоя Абрамсу всю прошедшую неделю?

Да быть того не может.

— Кит. — Когда медсестра отошла, Леви сел на стул у кровати и сжал ладонь Чапмана. — Посмотри на меня. Я хочу тебе помочь, но мне нужно, чтобы ты со мной поговорил... Ты убил Лоретту Кейн? Бенджамина Рота?

Чапман перевел на него пустой остекленевший взгляд.

— Убийца здесь только ты, — сказал он и плюнул Леви в лицо.

Детектив отпрянул. Доминик шагнул вперед и опустил руку на его плечо.

— В подобном состоянии от него ничего не добиться, — процедил он.

Леви встал со стула и раздраженно стряхнул руку с плеча. И тут же коснулся пальцами запястья Доминика, молча извиняясь. Руссо кивнул.

— Детектив? — обратилась ординатор из-за ширмы. — Можно вас на минутку?

Леви подошел к женщине, не спуская глаз с Кита.

— Вы предположили, что возбужденное и бредовое состояние мистера Чапмана вызвано каким-то препаратом. Можете сказать нам название?

— Но я точно не уверен. Я знаю, что психиатр назначил ему курс нейролептиков, но... — Леви показал на беспокойного стонущего Кита. — Разве подобное состояние лечится нейролептиками?

— Да, если нужно снять возбуждение. Возможно, он смешал препараты — в результате они оказали побочный эффект. Принимал ли он что-то еще?

— Без понятия. Сюда едут его жена и сестра, они знают намного больше меня.

Кит начал бормотать: «Пожалуйста, прекратите, прекратите», — снова и снова. Медсестра вытерла ему лоб, уговаривая тихим успокаивающим голосом. Один из местных полицейских предпочел охранять снаружи, а второй стоял с другой стороны кровати. Он смотрел на арестованного со смесью жалости и испуга. Совсем еще зеленый, наверняка только из академии выпустился.

— Кит упоминал еще и о проблемах с памятью, — сообщил Леви ординатору. — Терялся во времени, что-то в этом роде. И я нашел у него пузырек кетамина. Он сказал, что принимал его, но не знаю, насколько давно.

— Хм-м. Кетамин может вызывать кратковременную потерю памяти, и даже незначительное количество этого препарата может плохо взаимодействовать с нейролептиками. — Ординатор прошла через шторки и остановилась у кровати. — Мистер Чапман? Меня зовут доктор Трэгер. Мы хотим взять кое-какие анализы, а сейчас я введу вам небольшую дозу лекарства, которое поможет успокоиться...

— Нет! — Кит заорал так громко, что врач испуганно отшатнулась. Он попытался сесть. — Пошли на хрен, не прикасайтесь ко мне! Не приближайтесь, оставьте меня в покое...

Он яростно дергался, пытаясь вырвать из наручников запястье. Медсестре не удавалось успокоить Чапмана, и он лишь усилил сопротивление.

— Надо обездвижить его более безопасным способом, пока он себе не навредил, — сказала врач.

Медсестра держала Кита за свободную руку, а Доминик перехватил дергавшуюся ногу. Но Кита это не угомонило, наоборот — он в дикой панике начал выкручивать запястье из наручников, не переставая крыть всех матом. Офицер застыл, в шоке таращась на происходящее.

— Господи, да он сейчас сломает себе руку, — воскликнула медсестра.

Врач развернулась к занавеске, невольно преградив путь Леви. И в этот момент, к ужасу детектива, офицер снял с ремня ключ и наклонился, чтобы отстегнуть наручник Кита.

— Нет! — выкрикнул Абрамс и бросился к нему, но из-за врача, которую нужно было обогнуть, потерял пару секунд. И этих секунд ему не хватило, чтобы остановить офицера.

Кит с бешеной силой толкнул медсестру, и та упала на Доминика, и тот, чтобы ее поймать, отпустил ногу Чапмана. Они врезались в тележку с лекарствами, и только мгновенная реакция Руссо предотвратила их падение вместе со всеми склянками на пол.

Вскочив с кровати, Чапман выдернул пистолет из кобуры офицера, обхватил парня рукой за шею и, прикрываясь им, как щитом, попятился к стене. К виску копа прижималось дуло.

Леви и Доминик одновременно выхватили свое оружие. Ординатор убежала в приемный покой, громко призывая на помощь охрану.

Боже, только не это.

На мгновение перед глазами Леви всплыл образ Дейла Слейтера, который давил на голову мальчика пистолетом. Отчаяние Слейтера, страх мальчика, собственное ошеломление Леви, когда он понял, что придется сделать... Господи, только не снова.

Детектив покосился на Доминика. Лицо Руссо ничего не выражало, взгляд был пустым и холодным — таким Леви никогда его не видел. Охотник за головами в твердой хватке удерживал оружие обеими руками, хотя это наверняка отдавалось болью в раненом плече.

— Встаньте за мою спину, — приказал Доминик медсестре. Она послушалась, и его массивная фигура скрыла ее полностью.

— Кит, — позвал Леви, — какого черта ты делаешь?

— Я не виноват. — Несмотря на дикий блеск в глазах, сейчас Кит говорил более связно. — Я ни в чем не виноват. Вы пытаетесь отправить меня за решетку, но я не позволю. Я не сделал ничего плохого.

— Невинные люди не берут заложников.

За спиной Леви раздался топот ног, но охрана замерла на месте, оценив ситуацию. Застывший в руках Кита паренек смотрел на Леви широко раскрытыми умоляющими глазами. Возможно, его и обучали справляться с подобными ситуациями, но страх вышиб из его головы все навыки и разумные мысли.

— Отпусти его, — попросил детектив. — Прошу, Кит, ты не в себе. Позволь нам помочь. Мы разберемся во всем, что происходит.

Кит облизал губы, переводя взгляд с Леви на Доминика и охрану. На бледном лице пунцовыми пятнами выделялся болезненный румянец.

— Что происходит? — спросил Кит с неприятным смешком. — Происходит то, что я теряю сознание безо всякой причины. И прихожу в себя в окровавленной одежде, даже не представляя, где был. Моя жена и дети меня боятся. Я сам себя боюсь.

Леви шагнул вперед. Кит стиснул крепче шею офицера, вдавливая дуло в висок. Парень хрипло застонал, и детектив замер.

— Я помогу тебе...

— О, хочешь помочь, значит? — издевательски поинтересовался Кит. — И как же? Пошлешь к докторишкам, которые скажут, что у меня с башкой не в порядке? А потом накачают лекарствами, от которых станет только хуже? — Чапман судорожно сжал рукоятку пистолета, и полицейский в его руках вздрогнул и всхлипнул. — Нет. Меня лишили всего, а я даже не понимаю за что. И это не прекратится. Никогда.

Леви слышал вой сирен, крики испуганных людей, спешно покидавших отделение скорой помощи. Однако в их небольшом замкнутом пространстве царила абсолютная тишина.

— Кит. — Леви должен знать, просто обязан. — Ты «Семерка пик»?

Странное выражение застыло на лице Кита — решимость вкупе с отчаянием.

— Есть единственный способ выяснить.

Он направил дуло себе под подбородок и нажал на спусковой крючок.

Крик Леви утонул в болезненном вопле офицера. Кит рухнул на пол, а сверху на него упал парень, сжимая обеими ладонями ухо, которое находилось рядом с пистолетом.

Спрятав оружие в кобуру, детектив бросился вперед и упал на колени рядом с Чапманом. Он судорожно искал пульс, хотя видел зияющую в черепе дыру и размазанные по стене кровь вперемешку с мозгами.

Леви смутно сознавал, как вокруг суетятся люди, как Доминик настойчиво его зовет, но все это было белым шумом. Здесь, стоя на белом больничном кафеле, смертельно уставший и потрясенный, он понимал только одно.

Кит Чапман мертв и унес правду в могилу.

Глава 22

— Какую часть фразы «дело закрыто» ты не понял? — поинтересовался сержант Вен, вызвав Леви к себе в кабинет утром в понедельник.

Детектив глубоко вдохнул, сдерживая подступающее раздражение.

— Сэр...

— У Кита Чапмана было оружие, которым совершены убийства, и кетамин из той партии, что выкрали из ветклиники. В номере отеля обнаружен ключ от личного абонентского ящика, куда доставляли краденый препарат. В мусорном контейнере около отеля найдена его одежда со следами крови последних жертв. И при многочисленных свидетелях он признался, что у него случались помутнения рассудка и дезориентация во времени. Да Чапман сам не отрицал, что убийца. Что тебе еще нужно?

Вещественные доказательства против Кита казались убедительными, но Леви сомневался в этом сильнее, чем когда-либо.

— Вы видели токсикологическую экспертизу. В его организме было больше лекарств, чем крови, и все препараты не совместимы.

— Это плюс стресс, вызванный отстранением и дальнейшим увольнением, довели Чапмана до ручки, и он сломался.

— «Семерка пик», возможно, и сумасшедший, но не в том смысле, который подразумевает потерю самоконтроля, — раздраженно сказал Абрамс. Почему, кроме него, никто этого не видел? — Я перепроверил... Кит был абсолютно здоров, никаких психических заболеваний ни у него, ни у близких родственников. И вдруг из ниоткуда возникают параноидальные галлюцинации, которые после отстранения от службы, лишь усиливаются, несмотря на лечение? Нет. Я не считаю, что Кит был болен. Его систематично отравляли. Настоящий «Семерка пик» каким-то образом накачивал Чапмана препаратами и через психические манипуляции заставлял поверить в то, что он и есть убийца, в то время как его просто подставляли.

Вен пристально уставился на детектива.

— Ты сам понимаешь, как бредово это звучит?

Леви вздохнул и отвел взгляд.

— Если бы Чапмана травили, в конечном счете это бы вскрылось, и тогда бы все сфабрикованные против негоулики не имели бы силы. Зачем так усложнять?

—«Семерке пик» не было нужды убеждать Кита в виновности — просто отвести подозрения на достаточный срок, чтобы выйти сухим из воды. Он мог и не знать, что тот себя убьет. Вряд ли это входило в его планы.

— Матерь божья. — Вен пощипал переносицу. — Абрамс, нет никакого заговора. И злобного разума, который из-за кулис дергал Чапмана за ниточки, как марионетку. Просто очень больной человек неожиданно для всех потерял контроль.

— Но...

— Хватит, — рявкнул Вен с поразительной горячностью. — Я не позволю лучшему детективу моего отдела опозорить себя и команду беспочвенной паранойей. Если будешь копать дальше, смотри не выкопай себе яму. Ты меня понял?

Сжав кулаки на коленях, Леви раздумывал, стоит ли и дальше настаивать. Он нутром чуял, что Кита использовали, но у него не было ни малейшего доказательства. Абрамс прекрасно понимал, как глупо звучали его доводы для тех, кто не наблюдал за поведением Кита.

И все же Вен никогда не был таким упрямым и несгибаемым. Должно быть, на него давили сверху, хотели поскорее закрыть дело.

— Да, сэр, — неохотно произнес Леви.

— Отлично. И не думай, что я не вижу, как ты отлыниваешь от обязательных консультаций с психологом. До конца месяца разберись с этим, иначе тебе грозит отстранение.

Леви склонил голову так, что на кивок это мало походило.

— Свободен, — рыкнул Вен. На мгновение его суровое лицо смягчилось. — И Абрамс? Возьми отгул на остаток дня. Думаю, это дело тебя допекло.

Леви без возражений покинул кабинет Вена. Если он и дальше будет настаивать на том, что Кит — не «Семерка пик», это может обернуться катастрофой для его карьеры. Но смириться и оставить все как есть, тоже не выход. Разумнее всего пока держать при себе свои убеждения — и тайно продолжать расследование.

В общий зал Леви так и не пошел, свернув в сторону кабинета Наташи. Нужно договориться о последних консультациях, да и вообще он хотел ее проведать.

— Входите! — крикнула она, когда он постучался в дверь. Леви с порога заметил, как Наташа торопливо промокнула глаза салфеткой. Лицо ее раскраснелось, а нос распух от слез.

— Прости, — произнес он, замерев в дверном проеме. — Я не хотел...

— Все нормально, Леви, входи. — Наташа высморкалась, выбросила салфетку в мусорное ведро и встала из-за стола, чтобы присоединится к Абрамсу на диване. Она провела кончиками пальцев под глазами и бесцветно улыбнулась. — Рыдать на рабочем месте... не слишком профессионально.

Леви и не предполагал, что смерть Кита так сильно по ней ударит.

— Наташа, ты не виновата.

— Разве? — Она обхватила себя за плечи, словно ей холодно. — Я понимала, что Кит переживал не легкие времена, но и не догадывалась, на что он оказался способен... а должна. Я могла бы его остановить. Но он ни разу не упоминал о провалах в памяти. — Наташа тяжело сглотнула и добавила: — Думаю, он не до конца мне доверял.

Леви не знал, что сказать. Он совсем не умел утешать, даже если сильно хотел, просто не мог подобрать нужные слова.

Наташа провела ладонью по длинным каштановым волосам.

— Я неоднократно предупреждала доктора Трен, что Кит плохо реагировал на назначенные препараты, — горько сказала она. — Но та просто отмахивалась от моих опасений. Я не врач, и ни черта же не знаю, так?

— Это была не просто неадекватная реакция. Перед тем как умереть, Кит наглотался препаратов, назначенных и раздобытых незаконным путем.

Наташа удивленной не выглядела.

— Наверное, пытался заглушить боль. Или сбежать от реальности, не понимая, что с ним творится.

— Не думаю, что Кит был «Семеркой пик», — выпалил Леви, хотя пять минут назад решил быть осторожнее. Но он не мог смотреть на самоистязания Наташи. Кроме того, если она еще не в курсе его позиции, то очень скоро молва донесет до нее все сплетни. Вчерашние протесты Абрамса против закрытия дела не были ни тихими, ни тактичными.

— Ты... — Наташа вытерла слезы и с надеждой на него посмотрела. — Правда? Почему?

— Только я общался и с «Семеркой пик», и с Китом лично. Это два разных человека. Подумай: «Семерка» проявил себя как методичный, внимательный к деталям и очень терпеливый убийца. Это хоть как-то описывает Кита, даже до его отстранения?

Она закусила губу.

— Честно говоря, нет.

— Я пока не могу это доказать. Но уверен, что Кита подставили.

Наташа на мгновение ушла в свои мысли. А потом сказала:

— Боже, как бы эгоистично это ни звучало, но я надеюсь, что ты прав. И это значит, что по улицам все еще разгуливает маньяк, но... Но я скорее поверю в это, чем в то, что Чапман — убийца, а я это проглядела. — Она откинулась на спинку дивана и потерла переносицу. — Ужасно.

— Нет. — Леви подался вперед и накрыл ее руку своей. — Я разберусь в этом деле. Обещаю.

Наташа сжала его руку, наконец искренне улыбнувшись, и выпрямилась.

— Я так понимаю, ты пришел договориться о следующей консультации?

— Да, но не обязательно...

— Обязательно. — Собравшись, Наташа поднялась и вернулась к планеру на рабочем столе. — Сегодня я, очевидно, не в состоянии провести нормальную беседу, как насчет среды в два?

— Договорились, — сказал Леви.

***

Пару минут спустя он вернулся в общий зал, чтобы забрать свои вещи и попрощаться с Мартиной. Машина, конечно же, сама не отремонтировалась, и ничего более гнетущего, чем ехать на такси в отель, Леви представить не мог. Может, остаток дня потратить на поиски квартиры?

По пути к своему столу Абрамс отвлекся на Фримана из отдела внутренних расследований, который вел Келли Марин, крепко сжимая ее локоть. Женщина была белее мела и плотно сжимала губы. Все в общем зале их провожали взгляды и перешептывания.

— Что происходит? — спросил Леви, преграждая им дорогу.

Фриман мотнул головой в сторону Келли.

— По вине офицера Марин в прессу произошла утечка информации из дела «Семерки пик».

Леви выпучил глаза. Он перевел на нее взгляд в поисках подтверждения, и Келли, несмотря на очевидную тревогу, смело посмотрела ему в глаза.

— Зачем? — спросил он.

— «Семерка пик» пообещал никого не убивать в течение пяти дней. Для всех это было несущественно. — Келли вскинула голову. — А для меня — да. И люди тоже имеют право знать правду. В этом меня не переубедить.

Фриман с отвращением фыркнул и потянул ее за локоть.

— С дороги, Абрамс.

Леви, испытывая легкое головокружение, отступил в сторону. Келли была хорошей девушкой и одной из лучших в последнем наборе новичков. Абрамс ожидал, что она многого добьется. Но новость о ее предательстве...

Разговоры в общем зале вернулись к привычной громкости. Детектив подошел к своему столу и встретился ссочувственным взглядом Мартины.

— С ней все будет хорошо. Помурыжат на каких-нибудь дерьмовых делах, и потом она вернется на прежнее место. Это не конец карьеры.

— Да, наверное. — Он выключил компьютер и снял с зарядки телефон. — Вен велел ехать домой.

— Хорошая идея. Я тоже кое-что доделаю, а потом удивлю своих девочек во время ланча.

Она не сводила взгляда с монитора компьютера, даже ни разу не взглянув на Леви, и говорила чересчур оптимистично.

— Ты тоже мне не веришь. — онпочувствовал себя преданным. Леви старался сопротивляться этим мыслям, ведь это нечестно по отношению к Мартине. Но у него ничего не получалось.

— Я... — Тяжело вздохнув, Мартина отвлеклась от компьютера и, сцепив перед собой руки, сосредоточила все свое внимание на напарнике. — Я верю тебе и твоему чутью так же, как и себе. Ты же знаешь, я всегда прикрою твою спину. Но это довольно необычное дело — сейчас ты не бесстрастная третья сторона.

— Что ты имеешь в виду?

— Хочешь знать мое мнение?

— Конечно, — ответил Леви.

— Ты был нужен «Семерке пик». Он выделял именно тебя, проявлял особый интерес, общался исключительно с тобой. Но почему— тебе неизвестно, и если Кит действительно «Семерка», то никогда не узнаешь правды. И пока убийца где-то там, а не в твоих руках, ты не расставишь все точки над «i». Поэтому-тоне хочешь считать Чапманаубийцей.

Онемевший Леви лишь выдавил какой-то глухой хрип. Неприятно признавать, но Мартина не далека от истины.

Она чуть склонилась над столом и понизила голос:

— Задумайся, во что ты просишь поверить людей. Невероятно умный серийный маньяк разгуливает по городу, манипулирует людьми и подставляет полицейского, который берет на себя ответственность за совершенные убийцей преступления? И все это без каких-либо доказательств? Никто на это не купится. Все хотят забыть об этом кошмаре и двигаться дальше. Твои же предположения... настоящая катастрофа.

Конечно, в этом вся проблема. Департамент потрясен фактом, что один из полицейских оказался серийным убийцей. А сейчас, когда дело закрыли, они хотят зарыть этот позор как можно глубже и никогда о нем не вспоминать. Никто даже мысли не допускает, что все может оказаться гораздо хуже.

— Это не он, — устало произнес Леви.

— Тогда кто?

На это у него не было ответа. По правде говоря, это мог быть кто угодно. Любой сотрудник управления полиции и офиса окружного прокурора знал, что Кит — идеальная подставная мишень. Этот человек также легко мог бы получить всю информацию, которой обладал «Семерка пик». Возможно, убийца прямо сейчас сидит в общем зале.

Леви уставился на коридор, который вел к кабинету сержанта Вена, затем — на стол Джона Гиббса, который смеялся в компании Кармен Ривера, а дальше проследил в направлении, куда Фриман увел задержанную Келли. Что Абрамс вообще знал о людях, с которыми работал?

— Больше всего на свете мне хочется тебе поверить. — Мартина выпрямилась. — Если ты покажешь мне хоть крупицу вещественных доказательств, я поддержу тебя, невзирая на последствия. Но пока у тебя нет ничего, я на такой риск пойти не могу. И считаю, что и тебе не стоит.

— Я знаю, — буркнул Леви. — И не собираюсь выставлять себя на посмешище или тащить тебя за собой. Я буду осторожен.

Он встал, забрал телефон и вышел из-за стола. Мартина схватила его за руку.

— Леви, — сказала она с печалью в глазах. — Мне очень жаль.

— Тебе не за что извиняться, — он был искренне в этом уверен. У Мартины есть муж и две дочери, которые зависели от ее работы и профессиональной репутации.

У Леви не было никого.

***

Доминик болтал с помощником администратора за стойкой, когда Абрамс вышел в холл, поглощенный своим телефоном. Руссо почувствовал, как радостно забилось сердце. Он быстро распрощался с девушкой и оттолкнулся от стойки.

— Леви?

Детектив, конечно, не вздрогнул, но во взгляде мелькнуло удивление.

— Доминик. Что ты здесь делаешь?

— Я пришел сдать добытую информацию и получить оплату.

— Тебе приходится делать это лично?

— Нет, — ответил Доминик, потому что никогда не боялся честно говорить о своих чувствах. — Я подумал, что смогу пересечься с тобой, а для этого нужен предлог.

Сейчас вся ситуация могла пойти тысячей неправильных путей. Леви мог его послать, сказать, что больше не заинтересован. Он мог снова стать напряженным, холодным и скованным, как это бывало раньше. Он мог посчитать Руссо сталкером и попросить больше не приближаться.

Но вместо всего этого на щеках Леви вспыхнул яркий румянец, и он очень тихо произнес:

— Тебе не нужен предлог, чтобы со мной увидеться.

— Буду знать. — В груди Доминика разлилось тепло. — Ты куда-то собирался? Еще рановато для ланча.

— Вообще-то меня отправили домой. Сержант считает, что я на грани нервного срыва. — Детектив помахал телефоном. — И я до сих пор не сменил аккумулятор на своей машине, так что хочу вызвать такси.

— Могу подкинуть тебя до гостиницы. В смысле, если хочешь.

Леви прикусил нижнюю губу, и этот жест до чертиков возбудил Доминика, как бы он ни старался сдерживаться.

— Конечно, спасибо.

По дороге в центр города они вели легкую и непринужденную беседу, избегая любого обсуждения вчерашних событий. Леви казался встревоженным, но этого и следовало ожидать: на его глазах коллега покончил с собой. Когда прошлым вечером все разошлись, Руссо по-прежнему не мог прийти в себя.

И все же Доминика не отпускали подозрения, что не только это причина подавленного состояния Леви. Остановившись на круговой подъездной дорожке отеля, Руссо спросил:

— Что-то случилось? Помимо очевидного.

Леви отмахнулся от приблизившегося парковщика.

— Кит — не «Семерка пик», — произнес он, — но мне никто не верит.

— Я верю.

Леви бросил на него раздраженный взгляд.

— Не стоит соглашаться, просто потому, что мы... Не надо так говорить, чтобы меня утешить.

— Я и не собирался. — Доминик заглушил двигатель и, отстегнув ремень безопасности, развернулся к Леви. — Послушай, вчера я не стал поднимать эту тему, потому что у меня пока нет никаких доказательств, но... Ты же знаешь, изначально я заподозрил Чапмана, потому что тот был похож на мужчину, купившего подарочную корзину для меня от «Семерки пик».

Леви согласно кивнул.

— Ну, а сейчас я уверен, что это не он. Вчера я обратил внимание на походку Чапмана — она другая. Мужчина на записи двигался плавным грациозным шагом. А Чапман — торопливо, даже пришаркивая. Никакого сходства.

— Некоторые умеют менять походку для маскировки, — отметил Леви, но Доминик видел, как начали крутиться мысли в его голове.

— Да, но зачем? Если Чапман пытался отвести подозрения, то лишь изменения походки недостаточно. Он отправил бы кого-то, совершенно на себя не похожего, — другого роста, телосложения, цвета, вообще женщину. Единственная причина, по которой тот человек походил на Чапмана...

—... он хотел его подставить, — закончил детектив.

Доминик пожал плечами.

— Других объяснений у меня нет. Леви, я тебе верю.

— Только ты один. — Голос Абрамса был пропитан эмоциями.

— Ненадолго. Кто бы ни скрывался под именем «Семерки пик», этот человек совершал преступления не на эмоциях и не в удобный момент. Это не просто нестерпимое желание убить, а целый ритуал и признания, идущие комплектом. «Семерка пик» вошел во вкус. Думаешь, сейчас он остановится?

— Если да, то избежит наказания за пять убийств, свалив всю вину на невинного человека, — отрешенно проговорил Абрамс. — А если нет, то погибнут еще люди. На что мне надеяться?

Они оба замолчали. Спустя несколько секунд Доминик взял Леви за руку.

— Я знаю, что мы договорились не торопиться, — произнес Доминик, не чувствуя возражений. — И по-прежнему считаю это хорошей мыслью. Но может, поужинаем вместе? Понимаю, что в эти выходные для тебя не лучшее время, но...

— Что?

— В пятницу же начинается Пасха, да? — Доминик дважды перепроверял для верности.

Долгое мгновение Леви не сводил с него глаз. А потом рванулся, обхватил лицо Руссо обеими ладонями и впился в губы агрессивным поцелуем.

Доминик от неожиданности охнул, но быстро опомнился, зарылся пальцами в шевелюру Леви и отдался со всем желанием. Спустя минуту страстных, жадных поцелуев Леви отстранился, чтобы перевести дыхание. Доминик глянул в лобовое стекло и заметил выпучившего глаза парковщика.

— Прости. — Леви провел пальцами по своим губам. — Прости.

— Никогда за это не извиняйся, — произнес слегка ошеломленный Доминик. — Ладно. Здорово. — Руссо откашлялся. — Но это будет просто ужин. — Как бы ему ни хотелось прямо сейчас разложить Леви на переднем сидении, ситуацию это не изменит. Абрамс только что расстался с парнем. Поспешность может обернуться провалом.

— Просто ужин. Конечно. — Леви потянулся к дверной ручке, но замешкался. — Это, конечно, не мое дело, но просто интересно... Ты не задумывался сменить профессию на частного детектива?

Доминик, чей мозг сейчас был сосредоточен на болезненных ощущениях в яйцах, тупо моргнул.

— Что?

— Не хочу сказать ничего плохого про «охотников за головами»...

— Агентов по розыску беглецов, — поправил Руссо с улыбкой.

Леви закатил глаза.

— Агенты по розыску беглецов, точно. Это важная работа, и у нее есть свои преимущества. Но, Доминик, ты способен на большее, чем просто носиться по штату до конца своей жизни. Ты умный, харизматичный, творчески мыслящий человек... Ты способен на большее.

— Я... — Руссо не знал, что поразило сильнее: возможность работать частным детективом или то, что Леви отвешивает ему комплименты.

— Процесс лицензирования требует большого опыта, но с твоими навыками и послужным списком «охотника за головами» и рейнджера Бюро лицензий наверняка одобрит заявку. В общем, подумай над этим.

— Да, хорошо, — сказал Доминик. Он никогда не представлял себя частным детективом, но если вся прошлая неделя и научила его чему-то, так это тому, что следует серьезно задуматься о своем будущем.

Леви снова подался к Руссо, но в этот раз лишь коснулся губами щеки.

— Позвони насчет субботы.

— Хорошо.

Леви выбрался из пикапа и зашагал к отелю, спокойно проходя мимо изумленного парковщика, словно тот только что не был свидетелем их жарких поцелуев. Когда Доминик уехал, он не мог перестать улыбаться.

***

Отпирая дверь своего номера, Леви чувствовал себя немного бодрее. Последние несколько недель на него обрушивался один кошмар за другим — участие в перестрелке, безжалостный серийный убийца, разрыв со Стэнтоном, самоубийство Кита и все вытекающие последствия. Но эта связь с Домиником — новое, хрупкое чувство, которое потенциально могло стать чем-то большим и давало Леви надежду, что он сможет дожить до конца этого ужасного месяца.

Абрамс прошел в номер и потянулся к выключателю. Что-то хрустнуло под правой ногой.

Леви замер. Несколько долгих мгновений он просто стоял, парализованный, подавленный предчувствием чего-то более гнетущего, чем испытывал раньше.

Он очень медленно поднял ногу и уставился на игральную карту.

Она лежала на полу, и некогда безобидная цифра теперь выворачивалавсе его нутро. Леви присел, и волосы на затылкевстали дыбом, стоило перевернуть карту и прочитать нацарапанное сообщение.

В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ПОВЕЗЕТ БОЛЬШЕ.

[1]Олд Фешен (прим. ) — коктейль-аперитив на основе бурбона, скотча или ржаного виски. Готовится в особом стакане «олд фешен», названном в честь напитка. На дно стакана кладется кусок сахара, добавляется капля биттера, и немного содовой. Все давится специальным барным пестиком, мадлером. Затем добавляется лед и заливается алкоголь. Бокал украшают долькой апельсина и вишней.

[2] Код 406 — кража со взломом, полицейский код штата Невада. (прим. пер. )

[3]Акатазия (прим. пер. ) — синдром, характеризующийся неусидчивостью, дрожью в мышцах, чувством дискомфорта.

[4]Нейролептики, антипсихотики (прим. пер. ) — психотропные препараты, подавляющие психическую (высшую) нервную деятельность, эмоциональное состояние, поведение и способные устранять бред, галлюцинации, другие проявления психоза; при этом они не нарушают сознания, однако подавляют психомоторное возбуждение.

[5]Партé р (фр. par terre — на земле) — термин, использующийся в разных видах борьбы, который означает борьбу, когда хотя бы один из борцов находится в положении лёжа (на боку, на спине, на груди), стоит на коленях, находится в положении мост или полумост.

[6] Поведение, при котором лицо, совершившее действие или отдавшее распоряжение, сохраняет возможность в дальнейшем отрицать свою вовлеченность без большого риска быть уличенным во лжи — прим. пер.