Глава III. День Третий.

Глава III

День Третий.

Мирон стоял напротив дома с табличкой 121. «И что они нашли в нем такого -то? - вслух вырвалось удивление и разочарование одновременно, - ведь вполне возможно специально облапошили, отправив по первому пришедшему им в голову адресу. Но ведь так убедительно он внушил мне эту мысль о загадочном доме».

Мирон уж сам не верил в принадлежность этого дома и хозяина к похищению его детей. Дом как дом. Огород, деревца да какая - то, по всей видимости, теплица или ангар для хранения чего – то. «Пустяки, что в нем необычного увидели мужики? » - пожав плечами, Мирон решил уйти.

Спускаться в город не имело смысла, и он начал крутой подъем обратно в гору.

Дом под номером 121 оказался позади. «Почему, почему ты не зашел, Мирон? Ты ради него приехал! Ты должен узнать, что он скрывает, – внутренний голос ругал, он требовал вернуться, пробраться, вломиться и убедиться в правоте обвинения со стороны наблюдательных местных жителей. Этим аргументом душевный призыв все же смог переубедить вдруг возникшую нерешительность.

«Да что же со мной произошло, что за неведомая сила хотела меня отвести, неужели намеревалась спасти? » - растерянно и удивляясь своему поведению, но ускорив шаг, Мирон приближался к дому. К нему вернулась сила отмщения, отцовской справедливости перед безнаказанностью, пред возможностью оградить, защитить и не допустить подобного исхода больше ни с кем.

- Мирон Данилович, это Вы? Что Вы тут делаете? - послышался голос за спиной.

К Мирону подошел мужчина лет тридцати, на ходу доставая удостоверение из кармана, представился: капитан полиции Богдасаров Дамир Денисович.

- Вам уже звонили со следственного комитета? - обратился сотрудник полиции к растерявшемуся Мирону, – Вы, видимо, слышали, что убийца приходит на место своего преступления? – начал с непонятной фразы Дамир Денисович.

- Вы про что, капитан? – с явно выраженным недоверием вопросом на вопрос ответил Мирон.

- Вы, как и я, находитесь в близости от недавнего места преступления. И уверен, Вы здесь не для любования местными пейзажами, – назидательно продолжал полицейский.

- С какой целью меня должны были вызывать? Что то прояснилось? – тревожность одолевала Мирона. Он ощущал исходящую от капитана подозрительно - обвинительную манеру в их разговоре.

- Пойдемте со мной, нам по всей видимости в одном направлении, Мирон Данилович. Я Вам расскажу мои предположения и новые обстоятельства дела.

Мирону было не по себе, он чувствовал жуткий дискомфорт, словно ему выносят тяжкий приговор.

- Вы впервые в этих местах, Мирон Данилович? - обратился к нему въедливый капитан.

- Так точно! Но разве мы на допросе? – держал оборонительный тон Мирон.

- А вы знали, что никаких следов, отпечатков да и вообще какого - либо присутствия кроме вас, не было ни на поляне, ни в бункерах очистных сооружений и даже в доме, где нашли ваших детей, – Мирон Данилович, там только ваши отпечатки!

Сокрушительно прозвучавшие слова следователя сломали Мирона изнутри, осквернив его отцовский дух.

- Мне известно, что Вы пользуетесь снотворным и что у Вас бывают эмоциональные всплески, которые Вы, якобы, научились контролировать! Мирон, уж простите, что перешел на ты, но, как мужчина и как отец, постарайся услышать и понять меня. Складывается одна из самых очевидных версий. Ты с детьми выехал на прогулку, все замечательно и хорошо. Как вдруг у тебя возникло обострение, которое ты не мог расценить за изменения сознания. Для тебя бытность не изменилось, ты был уверен в правоте своих действий. Ты опоил детей снотворным и вдруг увидел, что они начали засыпать. Выработанный инстинкт заботливого отца сработал, и ты начал искать, где уложить своих чад. Донес их до первого дома, к твоему счастью хозяин находился в состоянии алкогольного опьянения и спал. Затем ты со спокойной душой уложил детей на кровать, а сам вернулся, как ни в чем не бывало, в то место, откуда пришел. Возможно, ты выпил, предположим, чая, и с тебя все сошло. Ты понял, что детей нет, кинулся искать, бегом лишь за своим воображением. Сам же потом запутался, нашел эти древние «фильтры», в них у тебя снова разыгралась фантазия. Под впечатлением в темноте якобы разобрал силуэты и тут ты, наконец-то, вышел к домам, где ты и был ранее. Слава Богу, тут тебя опередили, и все в итоге оказались в безопасности. Мирон, ты понимаешь, это болезнь и подобное, хоть и не осознанно, ты мог сделать своими руками.

- Как часто Вы обращаетесь к врачу? Когда последний раз у него наблюдались? - продолжал задавать вопросы капитан полиции Богдасаров Дамир Денисович.

Но Мирон уже, теряя сознание, перестал слышать. Перед ним были лишь лежащие на земле воздушные змеи его детей, и даже дом под номером 121 для него перестал существовать.

- Мирон Данилович! - начал трясти на плечи, приводя в чувство, Дамир Денисович.

Отца охватила минутная слабость, он пришел в сознание и с ужасом смотрел на полицейского. Нельзя убедить себя и поверить в содеянное. Представленная капитаном версия выглядела очень правдоподобно, без шероховатостей. Мозг не соглашался, отрицал любую возможность поверить в произошедшее. Сказать себе, что ты болен и тем более псих – само по себе абсурдно и невозможно. Но в глубине души Мирон по настоящему испугался.

- Дай мне пару дней прийти в себя, - обреченно обратился Мирон к следователю.

- Мирон, ты не обвиняемый и тем более не задержан. Дети дома и в безопасности, но ты подумай о себе и главное - подумай о них. Обратись к врачу, пройди курс лечения, не подвергай очередному недоразумению свою семью.

Мирон был не из тех, кто принимает советы по поводу своей семьи, и не терпит нравоучений от неизвестного человека. Но тут он оказался принижен страхом перед правотой со стороны сотрудника полиции.

На предложение капитана полиции подвезти, Мирон отказался. Он понимал, что сейчас должен оказаться один на один с собой и с регулярным ночным кошмаром.

По пути домой Мирон зашел в один из сетевых алкогольных магазинов и долго стоял у прилавка, выбирая различные марки крепких напитков.

***

В 2. 22 по местному времени сработал будильник. Сказать, что Мирон крепко спал, означало соврать. Он ждал с закрытыми глазами своего часа. Его стадия искупления вот - вот начнется. В полумраке квартиры Мирон вышел в просторную комнату. На полу у дивана лежал полукруглый палас. Мирон, скатав его, поставил к стене. В центре зала вокруг себя расставил 9 бутылок водки.

Его страдания были обусловлены собственным желанием расплатиться мольбой и болью перед его товарищем, что погиб, в том числе, и по вине Мирона в достаточно юном возрасте.

Откровенно говоря, сегодня столь мучительных терзаний он не испытывал. В Мироне зрела новая боль. Боль от мысли быть опасным для своих детей. Навсегда для них оказаться психически больным, невменяемым и опасным для людей и общества человеком. Позор, стыд, презрение.

Мирон собрал бутылки и вышел во двор к мусорным бакам. Запустил руку в пакет достал первую бутылку под названием «Мороша». Она имела форму листа и очень удобно лежала боковыми гранями в его ладони. Следующая бутылка оказалась «Георгиевская». Со словами " Герман – прощай" Мирон нанес удар и разбил воспоминание о той многострадальной ночи, что произошла с ними во время прохождения военной службы. Затем он достал очередную бутылку, что была выбрана Мироном намеренно по названию напитка и имени его сотоварищей. И каждую он разбивал с лёгкостью, ассоциируя с человеком и его душой которые он разбивал под силой удара, видя, как осколки покрывают еще пустой мусорный бак. Последняя бутылка осталась в руках Мирона, она была целой и наполнена его памятью событий. Мирон открыл бутылку, вылил содержимое и бросил сверху. - вот там всем нам и место!

⇐ Предыдущая 1 2 34