10 месяцев спустя 11 страница

— Рада слышать это. Ладно, как насчёт того, чтобы накормить меня, а потом рассмотрим идею одного греха на десерт?

Он закрыл глаза и застонал.

— Все эти вещи, которые ты говоришь, женщина!

Джордан встряхнул головой, как будто пытался прояснить её, и встал.

— Я сейчас вернусь.

Он побежал к грузовику и вернулся, держа в руках две тарелки, ножи, вилки и картонную коробку с чем-то, которую положил под камень у кромки воды, по-видимому, чтобы охладить её. Я не была уверена насчёт того, что это сработает, потому что вода была нагрета летним солнцем.

Я наблюдала за тем, как он осторожно разрезает рыбу пополам, а затем засыпает песком костёр, чтобы потушить его. Он использовал длинную палку, чтобы вытащить картофелины, жонглируя ими, пока снимал с них фольгу, а затем положил еду на тарелки.

— Ужин готов, мэм.

— Пахнет замечательно! А у тебя есть способности к готовке, ковбой!

— Не забывай, что я так же греховен, — сказал он, пробегая своими губами по моей щеке.

Дрожь прошлась по мне, и это было определённо не от холода.

Джордан передал мне одну пластиковую тарелку, и до меня дошёл запах горячей еды. Очень заманчиво. Не смотря на мои опасения, рыба получилась замечательной и полностью отвлекла меня от мыслей, что она ещё полчаса назад плавала в воде. Печеная картошка была тоже вкусной, хотя мне бы очень хотелось намазать на неё толстый слой масла.

— Еда действительно замечательная, Джордан, — жадно пробормотала я с набитым ртом.

Он радостно улыбнулся.

— Хорошо!

Мы ели в тишине, и я осторожно избегала рыбных косточек, чтобы не проглотить их. Было бы слишком прискорбно, если бы у этого старого лосося появилась возможность последний раз посмеяться, потому что я подавлюсь одной из его костей и умру. Я была вполне уверена, что Джордан сделает мне искусственное дыхание рот в рот, но у меня были и другие пути, чтобы проверить эту теорию.

Наконец, я отодвинула тарелку в сторону и погладила свой полный живот.

— Шикарно.

— Это ещё не конец, милая.

— Ещё что-то?

Он подмигнул мне и снова направился к своему грузовику, через секунду появившись с пакетом шоколадного печенья. Идеально. Затем он достал коробку из озера.

Я громко засмеялась.

— Джордан Кейн, ты такой очаровательный, даже слишком! Ты принёс мне молоко и печенье?

Он пожал плечами, выглядя немного смущённым.

— Я не знал, что ты любишь, но знал, что девушки любят шоколад, так?

— Уверена, что в мире есть женщины, не любящие шоколад, но я никогда не встречала подобных. И Слава Богу. Думаю, что это официально делает тебя идеальным, — сказала я, открывая пакет и доставая сладкий, приятный кусочек великолепия.

Я застонала от этой шоколадной крошки у себя во рту, закатив глаза от удовольствия.

Джордан сидел возле меня, чувствуя себя неловко.

— Что? — спросила я, весело глядя на него.

— Ничего.

— Выкладывай, что бы это ни было.

А потом я заметила, что у него была довольно выдающаяся эрекция под джинсами.

— О мой Бог! Тебя заводит то, как я ем печенье? Ну ты и извращенец!

— Ничего не могу с этим поделать, — начал жаловаться он, — ты стонешь, тяжело дышишь, облизываешь губы. Это действует на мужчин!

Я бросила ему печенье.

— Съешь его. Это отвлечёт твои мысли от того монстра у тебя в штанах.

— Сомневаюсь, — сказал он мрачно, но всё же съел печенье.

Я открыла упаковку молока и с жадностью сделала глоток, вытерев рот рукой. Потом посмотрела на Джордана и облизала губы.

Он зарычал и выхватил упаковку из моих рук, вылив как минимум четверть содержимого на песок.

Прижал меня к подстилке и оставил жаркие, влажные поцелуи вдоль моего горла и дальше к груди.

— Чёрт, женщина. Я не могу насытиться тобой.

Я хотела ему сказать, что чувствую то же самое, но вместо этого задрала его футболку и впилась ногтями в его кожу. Он зашипел и задвигался надо мной, прижимая свой твёрдый член к моему животу.

Джордан захватил свою футболку сзади и стащил её через голову, предоставляя мне сантиметры гладкой кожи, от которой текут слюни.

Мои шорты полетели в одну сторону, а его джинсы в другую. Ни он, ни я не надели нижнее бельё, так что у нас отняло только несколько секунд на раздевание, прежде чем мы голые лежали под небом.

В этот раз он был более сдержанным, наблюдая за тем, как моё тело отвечает на его прикосновения. А триумф на его лице, когда я кончила от его пальцев, мог бы заставить меня рассмеяться, если бы я не лежала, задыхаясь.

— Презерватив! — задыхалась я, до боли желая, чтобы он был внутри меня. — В моих шортах!

— Чёрт, — выругался он. — Куда ты их закинула?

Я наслаждалась видом его упругой задницы, пока он бежал по песку, чтобы вытащить мои шорты из ближайших кустов. По пути назад я видела, как его эрегированный член подскакивал вверх-вниз в ожидании.

— Проклятье, напомни мне потом, что нельзя бегать со стояком — это чертовски больно.

Я не смогла сдержать смех.

— Эй, ты убиваешь мой настрой! — сказал он, смеясь вместе со мной.

— Ты отвлечёшься от этого, — усмехнулась я, проводя рукой по его бедру.

У него перехватило дыхание, и он опустился на колени возле меня. Я поднялась и оседлала его, а затем прошлась языком по шее и укусила его полные губы.

— Чёрт, — выдохнул он.

Я немного отодвинулась, чтобы мы могли двигаться, а затем взяла презерватив из его онемевших пальцев и раскатала его. Всё его тело содрогнулось, и парень сделал глубокий вдох, от чего его ноздри затрепетали.

— Ты понятия не имеешь, каково это, когда твои руки на мне, милая, — прошептал он. — Каждое твоё прикосновение —чистое золото.

Боже! Ну как мог парень, который пережил восемь долгих лет жестокого обращения, сохранить столько любви в своём сердце? Это потрясло меня до глубины души. Я набросилась на его губы и почувствовала возрастающий жар неукротимой страсти, который он источал.

Я села обратно на его колени и выпустила долгий стон наслаждения. Его дыхание было быстрым и поверхностным, когда он притянул меня к себе так, что моя грудь была на одном уровне с его, а затем он несколько раз входил и выходил из меня.

— Торри, — задыхался он. — Чёрт возьми, Торри!

Я чувствовала, как он увеличился внутри меня, и застонала громче.

Внезапно Джордан перевернул меня, и моя спина врезалась в покрывало, затем он закинул мои ноги себе на плечи так, что я почти согнулась пополам. Его глаза были закрыты, а бицепсы напряглись, когда он начал врезаться в меня сильнее. Я вскрикнула, и его веки распахнулись, интенсивность его взгляда вызвала трепет во мне.

Он выгнул спину и вздрогнул, в то время как его тело билось о моё, практически живя своей собственной жизнью. Целая жизнь промелькнула между нами.

Джордан вскрикнул и упал на меня, его сокрушительный вес выбил немного воздуха из моих лёгких. А затем скатился на свою сторону, прижимая меня к себе так, что я распласталась по всей его голой груди.

Заняло несколько минут, чтобы мы оба снова были способны говорить.

Он выскользнул из меня, но всё ещё не двигался.

— Ты в порядке? — прошептал он, поглаживая мою спину.

— Ммм

— Твое «ммм» это да или это нет? — спросил он, и я почувствовала улыбку в его голосе.

— Это «ммм» означает «заткнись» — зевнула я.

Он тихо засмеялся и медленно сел, позволив мне соскользнуть с его груди на подстилку.

Я не могла раскрыть глаза, но услышала предательский шлепок, когда он снял использованный презерватив и завязал узел.

Джордан лёг обратно, обернув своё длинное тело вокруг меня, прижав меня к себе и оставляя крошечные поцелуи по всему плечу.

Я потянула свои хорошо размятые мышцы, впечатлённая, что эти энергичные занятия любовью с ним не сломали меня пополам. Он обнял меня за талию и прижал к себе ещё сильнее.

— Каждый раз, — выдохнул он мне в волосы, — каждый раз я думаю, что уже не может быть лучше, но это повторяется снова и снова. Ты. Такая. Особенная.

Он остановился, будто ожидая, что я отвечу, но мне было слишком удобно, я была так перенасыщена и совершенно обессилена, чтобы что-то говорить.

Его голос звучал нерешительно, когда парень заговорил снова.

— Господи, Торри, я терпеть не могу выглядеть в твоих глазах, как долбанный подросток, но ты должна сказать мне, милая, как это было для тебя?

Я почти выдала саркастический ответ, но в его словах ощущалась ранимость. Я не хотела снова ранить его таким образом, зная, что всё, что ему нужно, это правильные слова от меня.

— Хорошо, — сказала я, рисуя маленькие кружочки на тыльной стороне его ладони. — Каждый раз я думаю, что не может быть ещё лучше, чем предыдущий, но каждый раз это снова происходит. Каждый раз, когда я думаю, что лучшего уже не испытаю, ты снова учишь моё тело чему-то новому. Я не могу насытиться тобой, Джордан Кейн.

Он резко выдохнул, и я почувствовала, как Джордан дрожит. Он больно прижимал меня к себе, пока его тело тряслось позади меня. Я лежала в объятьях. Моя спина прижата к его груди, поглаживаю его руки и запястья и переплетаю ноги с его, позволяя ему выплакаться в мои волосы.

Через несколько минут он замирает, и я чувствую, как его тело застыло от смущения, что он потерял контроль. Я повернулась в его руках, чтобы быть к нему лицом к лицу, и поцеловала его длинные ресницы, убирая с них слёзы.

— Всё хорошо, Джордан. Ты в безопасности со мной.

Он судорожно вздохнул.

— Я люблю тебя, Торри Делани. Ты не обязана говорить мне тоже самое в ответ, но я люблю тебя. Я не верил в то, что жизнь стоит того, чтобы продолжать её, пока не встретил тебя. Я так, так сильно рад тому, что я ошибался.

Любая возможность ответить ему застряла у меня в горле.

Его руки крепче обняли меня, а я стала ждать того момента, когда придёт паника, когда испугаюсь того, что он сказал мне, испугаюсь силы его чувств.

Но паника так и не пришла. Вместо этого я прижалась к его сильному, твёрдому телу и держала его настолько крепко, насколько могла.

Глава 9

Джордан

Эта девушка.

Что она сделала со мной. Я чувствовал себя так, как будто годами жил в тёмной пещере, а она стала солнцем, которое взорвалось возле меня. Она раскрыла каждый слой кожи, вливая свою доброту и сострадание, исцеляя меня изнутри.

Я наблюдал за Торри, пока она лежала возле меня у залива, её волосы были раскинуты на подстилке, золотистая кожа сияла на солнце. Она доверила мне свои мысли, воспоминания, свои чувства, а также своё тело.

Это до чёртиков меня пугало — чувствовать так много всего.

Я потратил восемь лет на то, чтобы все мои эмоции оставались под замком.

В тюрьме ты находишься в клетке вместе с такими же, как ты. Почти с такими же. Они остаются неприкасаемыми вплоть до того момента, пока ярость, злость и разочарование не превращаются в насилие. Каждую секунду ты должен оглядываться, и если ты дашь хоть какую-то слабину, то ты в заднице. Иногда в прямом смысле слова.

Условно-досрочное освобождение стало шоком для меня. Мне отказывали так много раз, год за годом, что я почти утратил всякую надежду на освобождение.

Я сел в своём белом свитере, в наручниках, наблюдая за равнодушными лицами комиссии передо мной. Мне перечислили мои последние проступки: драка, нанесение ран другому заключённому, татуировки несмотря на запрет, плохое поведение, неуважение к охране. Но затем я, по всей видимости, показал «прогресс в моей реабилитации» Это было новостью для меня, но я бы принял всё, что только мог получить.

Я был удивлён, даже потрясён тем непостижимым фактом, что мои родители собирались принять меня обратно домой в качестве соглашения с моим условно-досрочным освобождением. Я не ожидал этого. На самом деле, был уверен, что больше никогда не увижу и не услышу от них что-нибудь. День моего освобождения был американскими горками из-за тех эмоций, которые я пережил.

Я был взволнован, нервничал, был в грёбаном ужасе, если быть честным до конца. Я знал, как быть хорошим заключённым в тюрьме, но я больше не знал, как жить за её пределами. Мне пришлось находить новый способ общения с обычными людьми, пришлось научиться множеству знаков. Я не мог больше мыслить в реальной жизни так же, как мыслил в тюрьме. У меня не было ни единого грёбаного понятия о том, как вести себя.

Увидеть своих родителей было самым большим долбанным потрясением. На протяжении годов я думал, что они отказались от меня. От них не было ни писем или открыток, ни звонков, никаких ответов вообще. Я, возможно, тоже умер для них.

Поэтому, услышав, что они хотят забрать меня домой, во мне возродилась хоть какая-то надежда. И у меня были вопросы…много вопросов. Все они начинались со слова «почему».

Я встал рано утром в день своего освобождения, по большей части, потому что не мог уснуть. Мне выдали какую-то дерьмовую одежду и с охраной вывели из камеры. В коробке у меня было пару книг в мягком переплёте и некоторые эскизы татуировок, которые я сделал. И всё. Это была вся моя жизнь за последние восемь лет.

Охрана привела меня в комнату, где сидели мужчина и женщина — мои родители. Это было шоком. Они, конечно же, выглядели старше, но я не ожидал этого. В моей голове они застыли в том времени, когда я видел их последний раз, на суде, в слезах.

Я видел, как они разглядывали моё лицо в поисках хотя бы чего-то, что напомнило бы им о мальчике, которого они знали, в чертах мужчины, который стоял перед ними. Глаза отца прошлись по линиям тату, и он нахмурился. Я видел, как он пытался понять то, как же я смог сделать татуировки в тюрьме?

Когда я встретился взглядом с мамой, она отвернулась.

Они не попытались прикоснуться ко мне. Ни объятий, ни рукопожатий, ни слов. Офицер указал мне на стул, и мы сели, смотря друг на друга, посторонние друг другу люди, которых свела какая-то извращённая судьба.

Офицер вручил мне копию моей справки об освобождении и снова объяснил правила, которые нужно соблюдать при условно-досрочном освобождении. Никто кроме него не разговаривал.

Документы были оформлены, и меня отпустили.

Это было странным — ходить по парковке, предназначенной для посетителей. Я не знаю, чего ожидал, но всё это казалось таким нереальным. Глазами я искал папин старый грузовик, но когда он нажал на брелок, замигали фары у Тойоты.

— Купил новую машину, пап?

Он выглядел шокированным, что я заговорил с ним, и кивнул в ответ.

— Уже четыре года как.

Это были первые слова, произнесённые им, после того, как он много лет назад сказал, что я ему больше не сын. А мама просто уставилась на меня.

Никто не разговаривал по пути домой. Я сел на заднее сидение, глядя в окно на то, как дороги, дома и деревья проносились перед глазами. И как только пейзаж стал более-менее знакомым, паника внутри стала угасать. Это было волнительно — видеть места, которые ты можешь узнать. Но, чем ближе мы приближались к тому месту, которое я называл домом, тем тяжелее становился камень у меня внутри.

Мы съехали на знакомую грунтовую дорогу, по краям росли тополя. Они стали выше, чем я запомнил, стали пышнее, но дом казался меньше и немного обветшалым. Отец всегда настаивал на том, чтобы водосток был вычищен, а дом всегда покрашен вовремя. Я помню те времена, когда мы с Майки дико бесились, когда нас заставляли лезть по лестнице, чтобы исправить что-то. А теперь дом выглядел так, как будто здесь ничего не ремонтировали на протяжении долгого времени. Восьми лет, пожалуй.

Внутри дом был таким же, но всё же другим. Новый абажур для лампы тут. Новый стол на кухне там. Гостиная, кажется, поменялась меньше всего, диван и занавески такие же. Только телевизор был новым.

— Я застелила тебе кровать

Я резко поднял голову вверх, поражённый тем, что мама говорит со мной.

Я всматривался в её лицо в поисках ещё чего-то, но она не посмотрела на меня.

— Спасибо, — сказал я в итоге.

Поднялся наверх, останавливаясь у комнаты Майки. Глубоко вдохнул, толкнул дверь и заглянул туда. Ничего, вообще ничего не изменилось. Его одежда всё ещё висела на стульях, как будто он может вернуться в любую минуту и кинуть её туда. Его постеры и рисунки до сих пор были приклеены к стене, а ежегодник был раскрыт на странице с футбольной командой.

Я закрыл глаза, у меня скрутило желудок. Я попятился и направился в свою комнату. Вот место, где всё действительно изменилось. Всё было убрано. Не было больше моих постеров, моих книг, моих школьных вещей, ящики и мой шкаф тоже были пусты. Это больно задело меня — они не планировали, что я вернусь обратно. Мне стало интересно, что же тогда изменилось? Почему я был здесь?

Теперь я знаю, что это был способ наказать меня ещё сильней, как будто я и так не думал о Майки каждый час и каждый день с тех пор, как это случилось.

Возле меня потянулась и зевнула Торри.

—Я что, уснула?

— Ты недолго спала, минут двадцать, может.

— А ты спал?

— Возле меня слишком громко храпели, — улыбнулся я

— Я не храплю! — недовольно заявила она, сильно толкая меня в плечо.

— Ну, раз ты так говоришь, милая.

— А сейчас ты не очень-то вежливый, Джордан Кейн. Могу поспорить, что Майки бы не сказал девушке о том, что она храпит!

Мне нравилось то, что она говорила о Майки, как будто он был настоящим человеком, а не тем, чьё имя должно произноситься только шепотом. Она помогала мне вспоминать хорошие времена, а не только о том, как он умер.

— Как бы я хотел, чтобы ты была знакома с Майки. Он был замечательным парнем.

— Хмм…двое братьев Кейн, — сказала она, нежно улыбаясь, — это звучит как две проблемы для меня.

— Чёрт, да! Мы попадали в кучу дерьма, это точно.

— Звучит так, как будто именно он начинал всё это.

Я улыбнулся про себя.

— Ну да. Он был старше на восемнадцать месяцев. Я просто хотел быть таким же, как он.

На секунду она задумалась.

— Это и смущает меня, Джордан. Когда ты рассказываешь о нём, я представляю себе сумасшедшего плохого парня — вторую версию тебя. Но, когда кто-то другой упоминает о нём, это как будто он был кем-то между святым и ангелом.

Я знал, что она имела в виду, но это только потому, что люди хотят помнить только хорошие вещи.

— Он был настоящим, Торри. Но особенным. Счастливым, понимаешь? Он просто притягивал людей к себе. Как ты.

Она тихо сидела, и я не знал, о чём думала.

— Ты хотя бы попрощался с ним?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, тебя с больницы увезли прямо в колонию. У тебя был шанс прийти на могилу Майки с тех пор, как ты вышел из тюрьмы?

Её слова поразили меня, словно десятитонный грузовик.

— Нет, я…я даже не знаю где…где они его похоронили.

— Это не так сложно выяснить, если ты захочешь пойти.

Хочу ли я? Слово «могила» кажется таким ненастоящим.

Я почувствовал, как её пальцы прошлись по моей груди, и она положила руку над моим сердцем.

— Я пойду с тобой, если ты захочешь …если ты захочешь, чтобы я пошла.

— Не думаю, что могу. Я не заслужил…

Она сильно ударила меня в грудь, и я резко поднял глаза на неё. Она по-настоящему разозлилась, как рассердившийся бык, у которого было настроение как раз для того, чтобы поднять кого-нибудь на рога.

— Ради всего святого, Джордан! Жизнь — это не пожизненный приговор! Но именно так ты её и проживаешь, как будто это наказание. Ты любил своего брата, и, судя по всему, он любил тебя. Неужели хоть на секунду ты думаешь, что Майки хотел бы, чтобы ты вместо того, чтобы жить, вот так медленно сгнивал? Виня себя за то, что выжил именно ты? Виня себя за то, что живёшь? Хотел бы ты такого для него, если бы всё получилось наоборот? Неужели ты не видишь? Ты должен жить за вас обоих!

Она вскочила на ноги и начала метаться в поисках своей одежды. Моё сердце загрохотало в груди, меня начало тошнить.

— Ты уходишь?

— МЫ уходим. Мы пойдём и найдём могилу Майки. Прямо сейчас! — её выражение лица смягчилось. — Поэтому, тебе, наверно захочется надеть штаны.

Был ли я готов для этого? Вероятно, нет. Не думаю, что вообще когда-либо был бы. Но она была права…мне нужно было сделать это.

Я быстро оделся, пока Торри собирала мусор и бумажные тарелки.

— Я даже не знаю как найти её…как…где…в каком именно месте она находится, — признался я, съёживаясь от этой мысли.

Торри покосилась на меня.

— Эм…я уже вроде как знаю.

Я повернулся, чтобы посмотреть на неё. Она немного нервничала, но с вызовом выдвинула подбородок.

— Знаешь?

— Ну, да. Ты против?

Я протяжно выдохнул.

— Нет, не против, просто…— я прошёлся рукой по волосам, — это слишком много, чтобы принять сейчас.

Она кивнула, настороженно глядя на меня, как будто я собирался удрать.

Мысль о побеге определённо проскочила в голове. Что было глупо, потому что я никогда даже не думал о нем, пока был всё ещё на условно-досрочном. Моя первая неделя с родителями была такой ужасной, что я, на самом деле, думал о том, чтобы натворить что-то, чтобы меня обратно отправили в тюрьму. Думаю, что хоть какой-то здравый смысл ко мне вернулся, поэтому я держался до последнего

Часть меня хотела прийти на могилу Майки, чтобы понять, смогу ли я это сделать, но другая часть всё ещё была тем шестнадцатилетним ребёнком, потерянным и травмированным, ребёнком, который просто хотел вернуть своего старшего брата назад.

Мы молча упаковали вещи в грузовик. Это не заняло много времени, но Торри не просила меня двигаться быстрее, чем потребовалось бы. Наконец-то, мы закончили собираться, и у меня закончились все отговорки.

— Итак, эм, куда нам ехать?

— Соуз Тринити Стрит, — сказала она спокойно, оценивая мою реакцию.

Я глубоко вздохнул и завёл мотор грузовика. Этот звук успокоил меня, но, как только мы начали ехать через город по знакомым улицам, я почувствовал, как всё моё тело покрылось потом. Сердцебиение ускорялось до тех пор, пока я не начал бояться, что упаду в обморок.

Я уже почти начал задыхаться, к тому времени, как она тихо сказала:

— Мы здесь.

Я выбрался из грузовика, чувствуя, как немеют ноги. Руки тряслись, ладони покрылись холодным липким потом. Я подумал, что меня сейчас стошнит.

Как в тумане, я пошёл ко входу на кладбище и уставился на аккуратный газон и на узкие ухоженные дорожки.

— Чёрт, мне следовало бы выпить, — признался я.

Торри сжала мою руку.

— Я вообще-то против выпивки, но у меня есть кое-что интересное для тебя, — Торри чмокнула меня в губы. — Стало немного легче?

Я слабо рассмеялся.

— Попозже, возможно.

— Нам сюда, — сказала она, осторожно потянув меня за руку.

Мы прошли мимо рядов с красиво украшенными надгробиями, рядом с некоторыми в вазах увядали цветы.

— Мне нужно было принести цветы? Чувствую, что надо было бы.

— Главное, что ты просто пришёл, — сказала она успокаивающе.

А затем я увидел его имя, и холодная реальность накрыла меня с головой. Это было на самом деле, всё это было настоящим. Мой брат, который был полон жизни, полон любви, а теперь это была его могила. Это был его конец. Из-за меня. Моё будущее завертелось у меня перед глазами. Я был один, больше не было моего брата рядом со мной.

Я дотронулся до холодного камня, желая почувствовать его, установить эту связь. Медленно закрыл глаза, пытаясь почувствовать его присутствие, хоть что-то. Но ничего не произошло, только гладкий мрамор под рукой.

Я открыл глаза, и меня как будто пнули в живот, когда я прочёл всю запись.

МАЙКЛ ГАБРИЕЛЬ КЕЙН

25 НОЯБРЯ 1987 – 10 ИЮЛЯ 2006

ЛЮБИМЫЙ СЫН

«НЕ БОЙСЯ ТЕХ, КТО МОЖЕТ УБИТЬ ТЕЛО, НО НЕ МОЖЕТ УБИТЬ ДУШУ»

Я услышал странный сдавленный звук, но только, когда Торри обернула свои руки вокруг моей талии, я понял, что это был я.

— Любимый сын! Господи, они даже не могли…они не захотели…он был моим братом, Торри! Моим братом! А сейчас выходит так, как будто я никогда и не существовал. Боже, Майки! Мне так, так жаль! Это должен был быть я! Я бы сделал всё, что угодно, чтобы вернуть всё назад!

Я упал на колени, у меня начала кружиться голова, желчь начала подступать к горлу.

— Это должен был быть я.

Торри встала на колени возле меня, сила её маленького тела была единственной вещью, которая удерживала меня от дальнейшего падения.

— Нет! — ахнула она, — не говори так! Я рада, что ты жив. Я рада, что ты выжил.

Я почувствовал её пальцы у себя в волосах, а её тёплое дыхание было у моей шеи.

— Ты должен найти в себе силы тоже быть счастливым. До конца своей жизни.

Она крепче прижала меня к себе, и постепенно земля перестала шататься подо мной.

Я прижался к ней, вдыхая запах лета в её волосах.

Спустя несколько минут почувствовал, как она ослабила хватку.

— Мои колени убивают меня, Джордан. Можем мы, пожалуйста, присесть?

Немного напряжения покинуло моё тело, когда мы опустились на траву. Торри прижалась ко мне. Положила голову мне на грудь и стала гладить по руке, как будто пыталась успокоить испуганного ребёнка.

Её прикосновения успокоили меня, и сидя здесь, среди надгробий, я почувствовал странное ощущение покоя.

— Мне было интересно…— сказала она спустя несколько минут.

— Насчёт чего, милая?

— Что бы ты рассказал Майки обо мне?

Я выгнул бровь и повернулся, чтобы посмотреть на неё.

— Ну, знаешь, — продолжила она, — как парень парню, брат брату.

— Хмм…ты хочешь, чтобы я нарушил братский кодекс? — поддразнил я её.

— Представь, что меня здесь нет.

Я почти засмеялся.

— Это было бы чертовски сложно.

— Ой, да ладно!

Я глубоко вздохнул и снова прижал её к себе, набираясь немного сил от её тонких рук, которые обнимали меня за шею.

— Привет, Майки! Прошло много времени. Думаю, ты знаешь, почему я не был здесь. Видишь мою девушку Торри? Она просто нечто, да? Господи, она такая хорошая. У неё самое милое лицо на Земле, а эта копна длинных кудрявых волос цвета пшеницы прямо перед сбором урожая, и меня почти убивает, когда я наматываю эти локоны себе на палец — такие они мягкие. Она так же настоящий фейерверк. И она одна из тех людей, которые освещают комнату, когда заходят туда, понимаешь? Она полна жизни, полна радости. И, чёрт, она честная. Мне не нужно убегать от всего этого дерьма, когда я с ней. В постели? Чёрт, да! Она чертовски горячая штучка! Я не могу насытиться ею. Знаю, знаю, абсолютный подкаблучник. Но должен тебе сказать, брат, она того стоит. Когда она смотрит на меня, я могу увидеть своё будущее в её глазах, могу видеть нас, уезжающих вместе, стареющих вместе, дети и всё прочее. Она ещё не знает этого, но она никуда не денется от меня. Люблю ли я её? Это намного больше, чем любовь, брат. Она мой смысл жизни.

Я перестал говорить и рискнул бросить взгляд на Торри. Она выглядела потрясённой, сидя с открытым ртом. Нервничая, я ждал, пока она заговорит. Она попросила меня сказать такие вещи, которые я бы рассказал Майки, и поэтому я так и сделал. Я был в ужасе от того, что я получу обратный эффект с неприятными для себя последствиями.

Скажи что-нибудь! Я кричал у себя в голове.

Она нервно прочистила горло.

— Охх…Джордан, это…В смысле, вау! Я и понятия не имела…уф…

— Чересчур? — спросил я, боясь её ответа.

— Эм, просто немного подавляюще.

Я пожал плечами.

— Это то, как я себя чувствую. Я знаю, что ты пока не чувствуешь тоже самое…

Она не ответила, и свежая боль, словно удар ножом поранил моё сердце

Я встал и поднял её на ноги.

— Давай, пора убираться отсюда. Мы должны закончить наше свидание.

Она молча кивнула, кусая нижнюю губу. Чем дольше она шла, не произнося ни слова, тем больше я начинал нервничать.

— Джордан, ты мне действительно очень нравишься…

Я молча ждал в то время, как слой льда образовывался вокруг моего сердца.

— Но я не…не…

— Всё в порядке, Торри, - я вздохнул. — Я знаю, что ты не чувствуешь того же, что и я. Я и не ожидал подобного. С чего бы это? Ты красивая, милая, добрая, чертовски решительная и хорошая. У тебя впереди целая жизнь. Тебе не нужно, чтобы я тянул тебя вниз, — просто произнеся это, я почувствовал привкус отчаянья.

Она повернулась ко мне с сердитым выражением лица.

— Хватить говорить за меня, Джордан! Это не то, что я сказала и не то, что собиралась сказать! Просто этого так много, чтобы сразу уместить в своей голове. В смысле, сейчас всё в твоих руках, всё перед тобой. Через несколько месяцев у тебя будет много альтернатив. Просто так получилось, что я была первой девушкой, появившейся на твоём пути. Ты замечательный парень, и у тебя появится море девушек, как только все твои привычки вернутся обратно и…

Вот так она думает обо мне? Серьёзно?

— Нет, ты так сильно ошибаешься, Торри. Всё намного сложней, и я начинаю сильно злиться, когда слышу, что ты говоришь подобные вещи. Думаешь, я не в курсе собственных мыслей? Не в курсе того, чего хочу? Чёрт побери, у меня было восемь лет на раздумья и мечтания, но я даже и подумать не мог, что встречу кого-нибудь вроде тебя. И это не только, потому что ты принимаешь меня таким, какой я есть на самом деле. Ты заставляешь меня хотеть стать кем-то большим, чем я думал, что смогу когда-либо быть. И то, как мы связаны — я никогда не чувствовал ничего подобного. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не чувствуешь тоже самое. Скажи мне!

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒