14. Свадебный генерал

Что означает это выражение? Как правило, мало-мальски начитанный человек, не задумываясь, отвечает ссылкой на чеховский водевиль «Свадьба». И действительно, содержание этого общеизвестного водевиля упорно вертится вокруг «генерала». «... Уговор такой был, что сегодня за ужином будет генерал», — выговаривает будущей теще Апломбов... И хотя Андрюша Нюнин приводит обещанного «генерала», выясняется, что генерал-то — не генерал (ибо капитан 2-го ранга соответствует, по табели о рангах, всего лишь подполковнику)... Вдобавок оказывается, что Нюнин просто-напросто присвоил двадцать пять рублей — «гонорар» свадебного генерала... Скандал!

Этот «генеральский» сюжет возник в творчестве Чехова еще лет за пять до написания водевиля. В 1884 году в журнале «Осколки» Чехов опубликовал рассказ, который так и назывался — «Свадьба с генералом». В основе его та же сюжетная («генеральская») схема, при тех же в основном персонажах. Так же, как и в водевиле, контр-адмирал Ревунов-Караулов оглушает присутствующих на свадьбе морскими командами (неслучайно в его фамилии Ревунов! ), что вызывает ту же, что и в водевиле, реплику хозяйки: «Мы вам не за то деньги платили, чтоб вы безобразили! ». И так же, как и в водевиле, оскорблен «генерал», узнав о том, что должен был сыграть роль «свадебного генерала», а хозяйка — тем, что Нюнин присвоил «четвертную». Разве что в рассказе действительно был генерал (ибо контр-адмирал, согласно табели о рангах, приравнивается к чину генерал-майора).

Является ли сюжетный ход с приглашением «генерала» для украшения свадьбы «изобретением» Чехова-писателя? Нет, это, скорее, зарисовка с натуры, ибо такая «деталь» ритуала свадьбы, как «свадебный генерал», обычная для купеческой среды, была отмечена Чеховым в его ранних журнальных фельетонах. В комментарии к рассказу «Свадьба с генералом» читаем: «В основу рассказа положен распространенный в мещанско-купеческом быту того времени обычай. В одном из фельетонов Чехова «Осколки Московской жизни» читаем: «... Жених не успокоится, если не проедется по улицам в золоченой свадебной карете, если будут петь не самые лучшие певчие и октава дьякона не будет достаточно низка. Нанимай ему на свадьбу генерала и непременно со звездой, греми ему музыка... » («Осколки», 1884, № 41), и в другой заметке: «... Генералы да статские советники нужны купцам. Без них ни купеческие свадьбы, ни обеды, ни купеческие думы обойтись не могут... » («Осколки», 1884, № 51)» (Чехов А. П., Собр. соч., т. 2, М., 1954).

Об этом обычае живописно свидетельствуют бытописатели старой Москвы. Так, В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи. Очерки старомосковского быта» (М., 1956) писал: «... в конце девяностых годов, Волконский сдал свой дом в аренду кондитеру Завьялову. На роскошном барском особняке появилась вывеска: «Сдается под свадьбы, балы и поминовенные обеды». Так до 1917 года и служил этот дом, переходя из рук в руки, от кондитера к кондитеру... Устраивали такие пиры кондитеры на всякую цену — с холодными и горячими блюдами, с генералом штатским и генералом военным, с «кавалерией» и «без кавалерии» (Здесь кавалерия — «орденский знак, в просторечии»). Военные с обширной «кавалерией» на груди, иногда вплоть до ленты через плечо, ценились очень дорого... »

Не менее яркое описание этого обычая приводит Евг. Иванов в книге «Меткое московское слово» (М., 1982). В ней дается аналогичный текст вывески провинциального «буфетчика-кондитера» 70-х годов «Петра Ефимовича Козырева с С-ми», где, в частности, сказано: «Справляет купеческия уважаемые свадьбы суваре (Суаре, устар. — званый вечер; из франц. soiré e — Б. Ш. ) балы и почтенные поминки. Здесь же спросить тапера, военного генерала и оркестру скрипок господина Брабанца». Затем следует характеристика — более широкая — функций такого «генерала» (или — при его отсутствии — «старых мундирных чиновников» в том же качестве): «Иногда эти же генералы играли роль посаженых отцов, на крестинах записывались в восприемники... а на похоронах выстаивали панихиды и вытирали глаза платком, как бы плача». И уж вовсе поразительны подробности богатой купеческой свадьбы в Иванове-Вознесенске (по воспоминаниям отца автора книги — П. П. Иванова): «... Присутствовал «родственник-генерал», украшенный пятью блестящими звездами персидского ордена «Льва и Солнца» и несколькими лентами (! ). Рядом с ним на подушке, лежавшей на особом столе, были наколоты еще какие-то регалии... Говорили, что «генерал» якобы был выписан на гастроли из столицы и ему помимо иного внешнего почета были устроены помпезные встреча и проводы на вокзале с участием делегации, с иконой и хлебом-солью, военного оркестра, нарядов полиции, пожарных и бенгальского огня». (Трудно удержаться, чтобы не привести еще одну, дополнительную деталь: «На этой же свадьбе за обеденным столом сидел местный брандмейстер в медалях, не снимавший с головы ярко начищенной каски»! )

Этот обычай отмечали и другие писатели. Например, старший современник Чехова известный журналист и писатель-юморист Н. А. Лейкин еще в 1881 году опубликовал в «Петербургской газете» сценку «Во время танцев»: «Женился купец средней руки. Свадебный пир справлялся у кухмистера. Обед состоял из целого десятка блюд. ... Большинство гостей состояло из серого купечества. Фраков было очень немного, но мелькали сибирки и длиннополые сюртуки. ... Впрочем, на обеде присутствовал и генерал в ленте, ничего ни с кем не говоривший и очень много евший. Пока не садились еще за стол, купцы подводили к генералу своих дочерей в белых и розовых платьях и рекомендовали их. Генерал при этом тоже ничего не говорил, а только испускал звук «хмы» и при этом кланялся».

Описываемый обычай нашел свое отражение и в языке — в выражении свадебный (кондитерский) генерал, зафиксированном в словарях русского языка. Например: « Генерал. .. военный чин четвертого класса и выше, начиная от генерал-майора... Кондитерские генералы, отставные и др., приглашаемые, для почету, на купеческие пиры и свадьбы. При ряде с приспешником всего пира, он в таких случаях спрашивает: А генералы ваши или наши будут? » (В. И. Даль. Толковый словарь); « Генерал. .. ◊ Свадебный генерал — шутл. обозначение генерала, обыкновенно отставного, приглашавшегося в старину за деньги на купеческие свадьбы для парадности» (Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова).

Таким образом, устойчивое выражение свадебный генерал входило в русскую фразеологию и было живым для носителей русского языка — до тех пор, пока было живо само явление, принадлежность свадьбы в купеческой среде. После Великой Октябрьской социалистической революции, после величайших социальных потрясений, преобразований, после того, как не стало купечества, — выражение свадебный генерал как обозначение жизненного явления, за ним стоящего, стало архаизмом (ср. в Словаре под ред. Д. Н. Ушакова: в старину! ), постепенно ушло из активного языкового сознания носителей современного русского языка, перешло в его пассивный фонд.

Дальнейшая жизнь этого выражения связана с тем, что в сознании носителя современного русского литературного языка оно оказалось ассоциирующимся с конкретным литературным произведением — с водевилем Чехова «Свадьба». Тем самым бывший фразеологизм, устойчивое сочетание, отражавшее в прошлом реальное жизненное явление, превратилось в крылатое выражение, сформировавшееся на базе контекста чеховского водевиля — для обозначения определенной ситуации, которая достаточно четко сформулирована в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова: « Генерал... ◊ Свадебный генерал (шутл. ) — человек, приглашенный в незнакомое общество, собрание, как примечательное и важное лицо».

Сравните это определение с приведенным выше значением выражения свадебный генерал в Словаре под редакцией Д. Н. Ушакова — и станет ясно, какую эволюцию в семантическом плане это выражение претерпело. Словарь под редакцией Д. Н. Ушакова в этом случае (как и во многих других) отразил функцию прямой номинации жизненного явления, характерного для дореволюционной поры; здесь оба компонента — и свадебный, и генерал — сохраняют свое прямое значение. И определение в данном Словаре обращено в прошлое («в старину»! ), оно не что иное, как исторический комментарий. В противовес этому определение в Словаре С. И. Ожегова отражает языковое сознание носителя современного русского языка. Значение крылатого выражения отталкивается не от реалии, жизненного явления, а от контекста литературного произведения, и потому семантическая структура крылатого выражения двупланова. ситуационно-метафорична: сегодняшний свадебный генерал отнюдь не «свадебный» и не «генерал» — по не потому, что данное собрание не свадьба, и не потому, что чин его не соответствует этому воинскому званию, а потому, что имеет место «накладывание» ситуации литературного контекста-первоисточника на любую аналогичную ситуацию в нашем быту. И аналогия между «исходной» и «данной» ситуациями сводится к осмеянию тщеславия устроителей какого-либо мероприятия, пытающихся придать этому мероприятию (и тем самым — самим себе! ) вес и значительность — за счет веса и значительности приглашаемого «для представительности» какого-либо авторитетного лица (обычно не имеющего прямого отношения к самому характеру мероприятия).

Любопытно, что перенос «генеральской» сюжетной линии в иную социальную эпоху, в другую среду можно наблюдать в том же жанре — в водевиле И. Ильфа и Е. Петрова «Сильное чувство» (1933). По меткому замечанию современника, критика Л. Роскина, этот водевиль — «вариант чеховской «Свадьбы», в котором роль генерала играет иностранец» (комментарий к водевилю в 3-м томе пятитомного Собрания сочинений И. Ильфа и Е. Петрова. М., 1961), Здесь «молодой пижон Чуланов, но настойчивому требованию сестры невесты — Риты, прилагает поистине героические усилия для того, чтобы заполучить, на свадьбу иностранца — «”мистера Пипа”». И здесь сюжетная линия «свадебного иностранца» (как и в водевиле Чехова) завершается, естественно, его «разоблачением»... Такое творческое использование сюжетной схемы чеховского водевиля советскими сатириками но существу может служить примером раскрытия метафорической структуры крылатого выражения свадебный генерал.

И в заключение — несколько примеров современного употребления выражения свадебный генерал: «В 1968 году в одном из писем другу своей боевой юности ленинградскому писателю В. Дмитревскому Александр Иванович признавался, как приятно ему, что видят в нем комсомольцы «не просто улыбающегося старичка, произносящего приветственные слова, не «свадебного генерала», украшающего фактом своего присутствия молодежные собрания, а политического бойца, своего старшего товарища и советчика, оставшегося и по сей день комсомольским работником... » (из предисловия В. Житенева к книге: А. Мильчаков. Рядом старший друг); «Малахова угнетала необходимость притворяться и играть роль почетного и добродушного зрителя, этакого свадебного генерала» (Трифонов. Конец сезона); «Я, например, не уверен, что философский роман есть высшее качество литературы. Вроде того генерала, без которого свадьба сирота» (Бакланов. Что значит новое в искусстве. — Вопросы литературы, 1975, № 8).

Любопытно, что возможным оказывается употребление одного существительного генерал (в кавычках), передающего в контексте художественной прозы значение «свадебный генерал» (в современном понимании этого крылатого выражения): «Отмели Варьку — за чрезмерную шумность, ячество, громоздкость, отнимавшую пространство других. С Варькой всегда казалось тесно! Ее, правда, можно было звать в тех случаях, когда требовался «генерал». Варька вполне уже годилась для такой роли. Она стала популярной (артисткой. — Б. Ш. )» (И. Кожевникова. Елена Прекрасная) (Автор Б. С. Шварцкопф, статья напечатана в журнале «Русская речь» за 1983 год, он издан в Москве, № 3, на страницах с 11 по 14).