свою кобылу и не сомневался бы в выигрыше! Так что публика, по-моему, рано развеселилась! Не забывайте, господа, смеется хорошо тот, кто смеется последним!

Отрывок из книги Санджи Балыкова “Девичья честь”, стр. 85-93, посвященная скачкам

ГЛАВА 6

Сальский округ - единственное в мире лошадиное царство. По просторной его равнине - Задонской степи, богатой тучными пастбищами, на расстоянии десятков верст друг от друга, разбросаны сотни экономий-кошар донских частных коннозаводчиков, на участках которых вольно пасутся тысячные табуны.

Нигде в мире не водится в такой численности, в таком приволье и, в то же время, умело содержащихся, столько прекрасных лошадей, как в Задонских степях Сальского, Калмыцкого округа Донского Казачества.

'' Коневоды, фанатики-лошадники из русских, казаков и калмыков с любовью, знанием и упорством, зачастую рискуя разориться на покупках дорогих производителей, за сотни лет вывели великолепный от кавалерийской и легкоповозочной лошади, сильной, легкой и красивой.

Начальным ядром этого лошадиного царства послужили былые калмыцкие табуны, пригнанные из Глубины Зюнгарии в приволжские степи. Когда прекратилось вольное кочевье калмыков, когда их разбили на станицы с юртовыми границами и прикрепили к земле, табуны эти постепенно перешли в руки казачьей старшины. Но вечно служилая и бесшабашная казачья старшина, в свою очередь, стала беднеть

и запускать коннозаводство. Задонские табуны стали постепенно переходить в руки хозяйственных русских пришельцев, предприимчивых казаков, которые с коневодством сумели сочетать и овцеводство, и скотоводство, и земледелие.

Ныне, в 1917 году, эти коннозаводства принадлежали приблизительно на одну четверть калмыкам, сумевшим удержать свои коневодческие хозяйства, наполовину - казакам, а все остальное принадлежало русским и украинцам.

Но кому бы табун ни принадлежал, его разведение, уход и содержание во все времена неизменно находились в руках калмыков. Только в их руках возможен был и тот размах, и тот способ коневодства, какие были здесь.

В Чепраках, центре Сальского округа, происходили ежегодные скачки в течение целого месяца. На эти скачки десятки сальских коннозаводчиков приводят сотню лошадей, питомцев степи, детей лучших производителей не только всероссийского, но часто и мировых ипподромов, для испытания сил и резвости, для отбора и дальнейшего улучшения породы донских лошадей.

Любители конного спорта - калмыки из окрестных станиц и коннозаводства массами съезжаются на эти скачки. В жизни захолустного Чепрака август - самое оживленное время.

Бадне, Зиндме и Цецене удалось организовать группу из молодой калмыцкой интеллигенции для поездки к дербетам с намеченными ими целями. Когда эта группа впервые съехалась на сборный пункт в Чепраках, скачки еще продолжались.

Гвоздем дня, когда группа шумной и веселой компанией пришла на скачки, был заезд на шесть верст на большой приз сезона в 1000 рублей. На этот заезд были записаны три знаменитости местного ипподрома: рослый, могучий, горячий, как лес, рыжий " Садко", братьев Боковых; спокойный, малорослый, но точно из глины вылепленный и степным ветром, и солнцем высушенный, крепконогий, известный ровным и неутомимым бегом " Дик" - Супрунова; испещрённый яблоками серый красавец, злой и норовистый, но сильный и энергичный " Имп" братьев Лисицких.

Все три жеребца были четырехлетки, призовики, здесь не знавшие до сих пор поражений. В такой комбинации они шли впервые, и заезд вызывал шумный интерес у публики. Мнения знатоков на это разделились. Большинство стояло за " Садко", но многие надеялись и на " Дика", сына знаменитого " Дикрана", ожидая от него обыкновенного его стремительного финиша. Были и такие, которые стояли и за " Импа", который несомненно вырвет старт и, если не занесется и не закинется, может заставить соперников в первом же кругу сдать все силы.

Но в афише стояло и четвертое имя. То была вороная кобылица " Мацедония" Пурпе Цагакова. Ни сама " Мацедония", ни ее владелец никому не были известны.

Вот ударил первый звонок. В группах, там и сям разбросанных по конюшням владельцев, начали седлать очередных лошадей, жокеи и ездоки побежали к трибуне, к судейским весам - на взвешивание. Через пять минут раздался второй звонок. Ездоки, сев на скакунов, выехали на круг, кто в сопровождении взволнованного тренера, кто самого беспокойного

владельца, кто ведомые под уздцы конюшенными мальчиками.

Когда красивый мальчик-кавказец Кантемиров, известный скакун по кличке " князь", в черном сатиновом камзоле с голубыми рукавами, в голубом картузе выехал на темпераментном " Садко" и, открывая дыхание лошади, проскакал по прямой в обратную сторону, публика шумно аплодировала.

Смуглый, ряболицый, длинноносый хохол Арсений Шевчук, в розовом камзоле, с белыми рукавами, в розовом картузе, шагом выехал на спокойном, аккуратно сложенном, чало-рыжем " Дике" и, взяв с места в легкий посыл, проскакал за " Садко", вызывая восхищение у своих сторонников.

За ним, горячась и танцуя, едва удерживаемый под уздцы двумя конюшенными мальчиками, выходил на круг ’Имп”. Маленький, темнолицый и узкоглазый Пурвеш, его всегдашний наездник, ласково трепал жеребца по шее и успокаивал. Экстерьерно, безукоризненно сложенный, с развитыми, тугими переливающимися мускулами под тонкой кожей, " Имп" всегда во всех заездах умел вырывать старт и на две-три версты не знал поражений. Сегодня ему впервые предстояла борьба на шесть верст. Знатоки возлагали надежды и на него.

Это начинался четвертый заезд. Августовское солнце было уже на западе, но было еще жарко. Квасники, лимонадники и мороженщики бойко торговали. Переполненная и пестрая трибуна гудела шмелиным ульем и возбужденно гомонила. По обе стороны от трибуны, вдоль круга, чернело море людей, подвод, автомобилей, оседланных коней. Военная и полувоенная одежда калмыков и казаков преобладала в публике. Оркестр играл веселый и бодрящий марш.

Группа калмыцкой молодежи, около десятка человек миловидных и разбитных барышень, гимназистов и студентов сидела на верхней площадке трибуны и с интересом ждала появления лошади Цагакова. Все наперебой спрашивали Бадню - есть ли шансы хоть на третье место.

Вдруг по трибуне и по ограде ее прокатилась волна всеобщего смеха: на круг выезжал маленький черненький калмычок - Карпо Абушинов, в одноцветном темно-синем камзоле, в плохо сшитом синем картузе, на исхудалой, плохо вычищенной, длиннохвостой, на один глаз слепой вороной кобылице. Эго и была " Мацедония". Ее Пурве Цагаков давно желал испробовать с русскими скаковыми лошадьми, не взирая на протест Бадни, который стыдился выводить эту кобылицу на круг, перед многочисленной публикой.

" Македония" вяло вышла на круг, с опущенной головой и сонным глазом, подталкиваемая шенкелями смущенного ездока. Она лениво прошагала вдоль трибуны, прямо направляясь к старту. Рядом с нею шагал рослый, плечистый, смуглолицый Пурве Цагаков, в белом чесучовом бешмете и тёмно-синем картузе.

Когда " Мацедония" проходила перед публикой, со всех сторон неслись возгласы:

— Кунак, из косилки кобылу выпряг?

— Что стоит шкура, кунак?

— Эх, Карпо, Карпо! Накормить бы кобылу надо!

— Ты, кунак, шило возьми! Хлыстом не проймешь! Видя, как его отец и его лошадь подвергаются насмешкам публики, Бадня не выдержал. Он спустился с трибуны, протискался к отцу и о чем-то возбужденно с ним заговорил. Когда он вернулся обратно к своей группе, которая тоже была смущена

неблестящим видом калмыцкой лошади, Зиндмя не утерпела и спросила:

— Зачем это твой старик пускает эту кобылу с такими лошадьми?

Бадня, чтобы все кругом слышали, умышленно громко и по-русски отвечал:

— Мы, господа, присутствуем сейчас на состязании двух систем выдержки лошадей. Кобыла эта выдержана по старинному калмыцкому способу, для скачки на дальнее расстояние. Кормили ее вдоволь сеном и овсом. Каждое утро купали ее в холодной воде, через день делали резвые пробеги, и не на версту, не на две, а на восемь, на десять. От такой выдержки лошадь постепенно сохнет, уменьшает пищу и в последние дни перед скачкой почти ничего не ест. Тут начинают поить ее не водой, а крепким калмыцким чаем. К этому времени у лошади в мясе и мускулах не остается ни грамма жира; остается он только вокруг внутренних органов - вокруг почек, селезенки, в сальнике. Такая лошадь уже может, не уставая, скакать целый день, на 40-50 верст. Когда нужно было совершать молниеносные набеги, конные полки Чингис -хана так выдерживали лошадей и появлялись неожиданно там, где их никто не ожидал! В последнюю ночь перед скачкой лошадь беспрерывно водят и не дают ей спать. Теперь она в каком-то сонном оцепенении. Отец мой говорит, что " Мацедония" может развеселиться и разойтись только к концу скачки, на 5-й, на 6-й версте. Он очень жалеет, что заезд всего на 6 верст. Он опасается, что соперники " Мацедонии", как исключительно сильные лошади, не вполне выдохнутся, а она не успеет во всю разойтись. Мой отец говорит, что, если бы скачка была хоть на восемь верст, то заложил бы все наше хозяйство за

свою кобылу и не сомневался бы в выигрыше! Так что публика, по-моему, рано развеселилась! Не забывайте, господа, " смеется хорошо тот, кто смеется последним"!

Возбужденный Бадня, блестя глазами, выкрикнул последнюю фразу по-французски.

- Интересно, интересно! - послышались вокруг голоса из публики. На Бадню и всю калмыцкую группу направили лорнеты и бинокли.

Между тем стартер, небольшого роста, горбоносый, смуглолицый человек в белом кителе и синих диагоналевых узких рейтузах, известный спортсмен Ларион Филиппович Корольков, на скачках промотавший значительное коневодство, выровнял у кольца лошадей и, уловив момент, с криком " Пошел! ", опустил флаг. В ту же секунду ударил колокол, и группа рванулась вперед.

Старт вырвал и скачку повел " Имп"; за ним, в хвост ему пошел, сильно сдерживаемый, рвущийся " Садко"; корпуса на три от него пошел " Дик"; последней, отстав сразу корпусов на пять, пошла " Мацедония".

Выйдя на противоположную прямую, " Садко" и " Имп" поменялись местами, и " Садко" начал быстро уходить от группы. Первые две версты (один круг) скачка закончилась так: далеко вперед, корпусов на сорок, красиво играя головой, шумно раздувая широкие ноздри, шел " Садко". Нельзя было понять, умышленно ли ездок так уходит вперед, чтобы оставить компанию за флагом, или разозленный могучий жеребец просто уносит малосильного " князя". За ним, вместе, шли " Имп" и " Дик", а позади них, корпусов на десять, вяло перебирала ногами, как будто уже усталая, " Мацедония".

На третьей версте, вызывая шумные возгласы у публики, " Садко" ушел еще дальше, явно грозя оставить партнеров за флагом (100 саженей), что отдавало бы ему весь приз, без дележа со вторым и третьим. " Имп", между тем уступил второе место " Дику", а " Мацедония" шла уже в хвосте " Импа".

К концу четвертой версты, перед самой шумящей трибуной, " Мацедония" обошла " Импа" и стала медленно приближаться к " Дику"; ноги ее уже двигались быстрее, броски стали энергичнее. Публика с удивлением видела, что все лошади мокры и дышат с шумным храпом, а " Мацедония" была суха, и не слышно было ее дыхания.

Публика еще более удивилась и зашумела, когда на пятой версте, " Мацедония" вдруг промелькнула мимо " Дика" по над канатом и, таким образом, заняла второе место, " Садко" был далеко впереди и все ещё несся в руках.

На шестой версте Карпо взял " Мацедонию" в беспощадный хлыст. На глазах гудящей публики расстояние между нею и " Садко" стало быстро сокращаться, " Садко" был уже в пяти саженях от призового столба, когда бешено финиширующая " Мацедония", под оглушительный рев и аплодисменты публики, догнала его и поравнялась с ним. Растерявшийся " князь" дал посыл, хлыст Карпо щелкал и свистел по " Мацедонии", которая вытянув морду, меж линий передних ног, выпрямила весь корпус по горизонтальной линии. Только удар колокола и промелькнувший призовой столб спасли " Садко" от наглядного поражения. Фотографический снимок показал, что только на полголовы " Садко" обыграл " Мацедонию". Но публика всецело осталась под впечатлением победы калмыцкой лошади.

Возбужденный владелец " Мацедонии" - " Первешка", как его окрестила тут же публика, подошел к трибуне и закричал:

- Господин Боков! Ставлю 500 рублей и вызываю вашего " Садко"... Давайте продолжим скачку еще на одну версту!

На вызов никто не отозвался. Только публика зашумела и захлопала в ладоши.

- Вот видите? - говорил торжествующий Бадня, обращаясь к соседу, незнакомому русскому. - Это и есть калмыцкая тренировка лошади! Ваши скачки на версту, редко на 4-5 верст, пустяки: такие скачки не выявляют истинной силы и выносливости лошади, не развивают ни сердца, ни легких ее. А эти качества должны передаваться потомству и улучшать породу Выдержка ваших скаковых лошадей направлена только к тому, чтобы лошадь с максимальной резвостью пробежала версту-две и принесла хозяину приз и славу, тогда как истинная цель скачек, это - путем испытания силы, резвости и выносливости отбирать лучших производителей. Вот моя " Мацедония" показала, что все ее органы отвечают требованиям лучшей матки. А раньше, когда она принадлежала Провальскому заводу и участвовала в скачках - ни разу не заняла платного места. Ее забраковали и продали!

- Да, ваш старик теперь может хорошую цену взять за свою кобылу. Видите, вон уже Супрунов осматривает ее. Это такой лошадник, что может отвалить цену! — отвечал незнакомый сосед Бадне.

- Вы думаете, что мой старик теперь продаст свою кобылу? Эго он сочтет за кощунство. Он сам теперь, небось, думает: вот бы купить " Садко" и случить его с " Мацедонией", а с приплодом лет через пять заявиться сюда!

- Бадня! Идемте же, уже пять часов, пора начать заседание. Сегодня нам нужно всем собраться, сговориться, организоваться. Завтра уже некогда, поезд идет, рано утром, - обратилась к Бадне Цеценя.

С веселыми лицами, шумные и радостные, перекидываясь веселыми шутками на русско-калмыцком языке, уходили молодые калмыки и калмычки со скачек, направляясь пешком в станицу.