День Даждьбога и Марены

Сѧ го днѧ, въ Лѣ тъ 7529 ѿ С. М. З. Х., Месѧ ца Беилѣ тъ (Месѧ цъ Белаго Сiанiѧ и Покоѧ Мiра), Перваго днѧ, День Даждьбога и Марены. Свадьба Даждьбога съ Богинеи Маренои.

ДАЖДЬБОГЪ - Богъ Тархъ Перунович, Богъ-Хранитель дрѣ внеи Великаи Мɣ дрости. Былъ названъ Даждьбогомъ (дающимъ Богомъ) за то, что далъ людїе Великаи Раса и потомкамъ Рода Небеснаго Девѧ ть Саньтiи (Кънигъ).

Ѥ ти Саньтiи, записанные дрѣ вними Рунами, содержатъ Свѧ щенные Дрѣ внiе Вѣ ды, и Заповеди Тарха Перуновича и его наставленiѧ. Существуютъ различные Куммiры и Образы, изображающiе Бога Тарха. На многихъ Образахъ онъ держит въ своеи руке гаитанъ со Свастикои. Тарха очень часто называютъ многомɣ дрымъ сыномъ Бога Перуна, внукомъ Бога Сварога, правнукомъ Бога Вышенѧ, что соответствуетъ истине*.

* соответствуетъ истине - Хотѧ существуетъ и ошибочное мненiе: Тарха Даждьбога въ многихъ дрѣ внихъ источникахъ очень часто называютъ Сварожичемъ, т. е. Небеснымъ Богомъ, а многiе исследователи дрѣ вности трактуютъ это такъ, что Даждьбогъ ѧ влѧ етъ сѧ сыномъ Бога Сварога.

Даждьбогъ - податель всѧ ческихъ благъ, счастьѧ и благополучiѧ. Тарха Даждьбога прославлѧ ли въ свѧ щенныхъ и народныхъ песнопенiѧ хъ и гимнахъ не только за счастливую и достоиную жизнь Родовъ Раса Великаи, а также за избавленiе ѿ сiлъ Темнаго Мiра. Тархъ не позволилъ победить темнымъ сіламъ изъ Пекельнаго Мiра, которыхъ собрали Кощеи на ближаишеи Луне - Леле, чтобы захватить Мидгардъ-Землю.

Тархъ Даждьбогъ уничтожилъ Луну вместе со всеми темными сілами, которые на неи находились. Об этом сообщаютъ " Саньтiи Вѣ ды Перуна. Кругъ Первыи:

" Вы, на Мидгарде живете спокоино, съ давнихъ веременъ, когда мiръ утвердилъ сѧ... Помнѧ изъ Вѣ дъ о деѧ нiѧ хъ Даждьбога, как онъ порушилъ оплоты Кощеевъ, что на ближаишеи Луне находились... Тархъ не позволилъ коварнымъ Кощеѧ мъ Мидгардъ разрушить, как разрушили Дею... Эти Кощеи, правители Серыхъ, сгинули вместе съ Лунои въ получастьи... Но расплатилъ сѧ Мидгардъ за свободу. Да`арiеи скрытои Великимъ Потопомъ... Воды Луны тотъ Потопъ сотворили, на Землю съ Небесъ они радугои пали, ибw Луна раскололась на части и ратью сварожнчеи въ Мидгардъ спустилась" (Саньтiѧ. 9, шлоки. 11-12).

Въ памѧ ть об этомъ событiи поѧ вилъ сѧ своеобразныи Обрѧ дъ съ глубокимъ смыслом, совершаемыи всеми Православными людьми, а не только Старовѣ рами-Инглѧ нами въ каждое Лѣ тъ, на великiи весеннiи Славѧ но-Аріискiи праздникъ - Пасхеть.

Даждьбогъ Тархъ Перунович ѧ влѧ етъ сѧ Богомъ-Покровителемъ Чертога Раса въ Сварожьем Круге.

** Обрѧ дъ съ глубокимъ смысломъ - сеи обрѧ дъ всемъ хорошо знакомъ. На Пастехъ (Пасху) крашеные ѧ ица ударѧ ютъ другъ о друга, провераѧ, чье ѧ ицо крепче. Разбитое ѧ ицо называли - Ѧ ицомъ Кощеев, т. е. разрушено» Лунои (Лелеи), а целое ѧ ицо называли - Сілои Тарха Даждьбога.

Очень часто въ разныхъ дрѣ внихъ Вѣ дическихъ текстахъ Тарха Перуновича проситъ помочь людїе изъ Родовъ Великаи Раса его прекраснаѧ сестра, златовласаѧ Богинѧ Тара.

Вместе они совершали благiе деѧ нiѧ, помогали людѧ м обживать безкраинiе просторы на Мидгардъ-Земле. Богъ Тархъ указывалъ, на какомъ месте лучше всего разместить поселенiе и построить Капище или Свѧ тилище, а его сестра, Богинѧ Тара, подсказывала людїе изъ Великаи Раса, какiе деревьѧ необходимо использовать длѧ строительства. Кроме того, она обучала людїе, чтобы они на месте срубленных деревьев садили новые лесопосадки, дабы длѧ ихъ потомковъ выросли новые деревьѧ, необходимые длѧ строительства. Въ последствiи многiе Роды стали называть себѧ внуками Тарха и Тары, а территорiи, на которыхъ эти Роды поселились, назвали Великои Тартарiеи, т. е. землеи Тарха и Тары.

БОГИНѦ МАРЕНА (Mapa) - Великаѧ Богинѧ Зимы, Ночи и Вѣ чного Сна и Вѣ чнои Жизни. Богинѧ Марена, или Марена Свароговна, одна изъ трехъ нареченныхъ сестеръ Многомɣ дрого Бога Перуна. Очень часто ее называютъ Богинеи Смѣ рти, прекращающеи земную жизнь человѣ ка въ Ѧ вном Міре, но это не совсем вѣ рно.

Богинѧ Марена не прекращаетъ человѣ ческую жизнь, а даетъ людїе Раса Вѣ чную Жизнь въ Мiре Слави.

Считаетъ сѧ, что Великаѧ Богинѧ Марена имеетъ на краинем севѣ ре Мидгардъ-Земли Ледѧ ные Чертоги, въ которыхъ Она любитъ ѿ дыхать после странствiи по Сварге Пречистои.

Когда Богинѧ Марена приходитъ на Мидгард-Землю, всѧ Природа засыпаетъ, уходитъ на покои, погружаѧ сь въ долгiи трехмесѧ чныи сънъ, ибw сказано въ Саньтiѧ хъ Вѣ ды Перуна:

" Великое Похолоданiе принесетъ ветеръ да'Арiискiи на землю сiю, и Марена на треть Лѣ та укрывать будетъ ее своимъ Белымъ Плащемъ" (Саньтiѧ 5, шлока 3). А когда Марена Свароговна уходитъ въ свои Ледѧ ные Чертоги, на второи день после днѧ Весеннего равноденствiѧ происходитъ пробужденiе Природы и разнообразнои жизни. Въ честь проводовъ Богини Марены на Севѣ ръ ежегодно ѿ мечаетъ сѧ праздникъ Красногоръ, День Масленицы-Марены, называемыи также Проводами Богини Зимы (совеременное названiе - Проводы Русскои Зимы).

Въ этотъ день сжигаетъ сѧ кукла, изготовленнаѧ из соломы, символизирующаѧ не Богиню Марену, как многiе думаютъ, а снежную Зиму. После ритуала сжиганiѧ соломеннои куклы горсть пепла развеивали надъ полемъ, садомъ или огородомъ, чтобы выросъ хорошiи, богатыи урожаи. Ибw, какъ говорили наши Прѣ дки: " Богинѧ Вѣ ста на Мидгардъ-Землю пришла, на Красногоръ новую жизнь принесла, огонь запалила и зимнiе снега растопила, всю землю живои сілои напоила и ѿ съна Марены разбудила. Будетъ Мать Сыра Землѧ полѧ мъ нашимъ жизньродѧ шую сілу давать, будетъ ѿ борное зерно въ полѧ хъ нашихъ прорастать, чтобы всемъ Родамъ нашимъ - хорошiи урожаи дать ".

Но Богинѧ Марена, кроме наблюденiѧ за ѿ дыхомъ Природы на Мидгардъ-Земле, когда Мать Природа набираетъ живительные сілы длѧ весеннего пробужденiѧ и жизни растенiи и животнаго міра, наблюдаетъ еще и за жизнью людїе. А когда приходитъ врѣ мѧ людїе изъ Родовъ Раса Великаи ѿ правлѧ ть сѧ въ долгую дорогу по Золотому Пути, Богинѧ Марена даетъ наставленiѧ каждому умершему человѣ ку въ соответствiи съ его земнои Духовнои и мїрскои жизнью, а также въ соответствiи с полученнымъ созидательнымъ опытомъ, въ какомъ направленiи ему продолжать свои посмертныи Путь, въ Мiръ Нави или въ Мiръ Слави. Богинѧ Марена ѧ влѧ етъ сѧ Покровительницеи Чертога Лисы въ Сварожьем Круге.

Сказъ о Даждьбоге и Марене:

Жилъ-былъ въ Сварге Пречистои Даждьбогъ Перунович, а у него было три сестры: одна богинѧ Магура дева воительница, другаѧ богинѧ Тара (Зарѧ ), третьѧ богинѧ Девана (Зевана). Как-то пошелъ онъ съ сестрами в Ирiи садъ погулѧ ть. Вдруг находит на небо туча чернаѧ, встает гроза страшнаѧ.

— Поидемте, сестрицы, домои! —говорит Даждьбогъ. Только пришли они во дворецъ — какъ грѧ нулъ громъ, раздвоилъ сѧ потолокъ, и влетелъ къ нимъ въ горницу ѧ сенъ соколъ, ударилъ сѧ соколъ объ полъ, сделалъ сѧ младым Богомъ Хорсом, и говорит:

— Здравствуи, Даждьбогъ! Прежде ѧ ходилъ гостемъ, а теперь пришелъ сватомъ; хочу у тебѧ сестрицу Богиню Тару (Зарю) посватать. — Коли любъ ты сестрице, ѧ ее не унимаю—пусть идетъ! Богинѧ Тара согласiлась, и соколоподобныи Хорсъ женилъ сѧ на неи и унесъ ее въ свои Чертогъ. Дни идутъ за днѧ ми, часы бегутъ за часами—целого года какъ не бывало. Пошелъ Даждьбогъ съ двумѧ сестрами въ Ирiи садъ погулѧ ть. Опѧ ть встаетъ туча съ вихремъ, съ молнiеи.

— Поидемте, сестрицы, домои! —говоритъ Даждьбогъ. Только пришли они во дворецъ — какъ ударилъ громъ, распала сѧ крыша, раздвоилъ сѧ потолокъ, и влетелъ орелъ. Ударилъ сѧ объ полъ и сделалъ сѧ младымъ Богомъ Свѧ тоборомъ, и говоритъ: — Здравствуи, Даждьбогъ! Прежде ѧ гостемъ ходилъ, а теперь пришелъ сватомъ. И сталъ сватать Богиню Девану (Зевану). Ѿ вечалъ ему Даждьбогъ:

— Если ты любъ Деване, то пусть она за тебѧ идетъ, ѧ съ нее воли не снимаю. Богинѧ Девана согласiлась и вышла за Свѧ тобора замужъ. Обернулъ сѧ онъ орломъ, подхватил ее и унес в свои чертогъ. Прошелъ еще одинъ годъ, говоритъ Даждьбогъ своеи младшеи сестрице:

— Поидемъ, въ Ирiи саду погулѧ емъ! Погулѧ ли немножко, опѧ ть встает туча съ вихремъ, съ молнiеи. — Вернемъ сѧ, сестрица, домои! Вернулись домои, не успели сесть — какъ ударилъ громъ, раздвоилъ сѧ потолокъ, и влетелъ въранъ, ударилъ сѧ въранъ объ полъ и сделалъ сѧ добрымъ молодцемъ, Богомъ Воданомъ. Прежнiе были хороши собои, а этотъ еще лучше.

— Ну, Даждьбогъ, прежде ѧ гостемъ ходилъ, а теперь пришелъ сватомъ, ѿ даи за менѧ Магуру. — Ѧ съ сестрицы волю не снимаю, коли ты полюбилъ сѧ еи, пусть идетъ за тебѧ. Вышла за Водана-върана Магура, и унесъ онъ ее въ свои Чертогъ. Осталъ сѧ Даждьбогъ одинъ, целыи годъ жилъ безъ сестеръ, и сделалось ему скучно.

— Поиду, —говорит, —искать сестрицъ. Собралъ сѧ въ дорогу, селъ на конѧ и поехалъ и вотъ видитъ — лежитъ въ поле рать-сiла побитаѧ. Спрашиваетъ Даждьбогъ:

— Коли есть тут живои кто, — ѿ зовись! Кто побилъ это воиско великое? Ѿ озвалъ сѧ ему одинъ изъ живыхъ: — Все это воиско великое побила прекраснаѧ Богинѧ Мара Моревна. Пустилъ сѧ Даждьбогъ дальше, наезжалъ на шатры белые, выходила к нему навстречу Мара Моревна, прекраснаѧ:

— Здравствуи, Даждьбогъ, куда тебѧ несетъ—по воле аль по неволе? Ѿ вечалъ еи Даждьбогъ:

— Добрые молодцы по неволе не ездѧ тъ!

— Ну, коли дело не къ спеху, погости у менѧ в шатрахъ. Даждьбогъ тому и радъ, две ночи въ шатрах ночевалъ, и полюбилъ сѧ Маре Моревне и женилъ сѧ на неи. Мара Моревна прекраснаѧ взѧ ла его съ собои въ свои небесныи Чертогъ. Пожили они вместе сколько-то веремени, и вздумалось еи прогулѧ ть сѧ, стала она на воину собирать сѧ. Оставлѧ етъ она на Даждьбога все свое хозѧ иство и приказываетъ:

— Везде ходи, за всемъ присматриваи, только въ эти пещеры не моги заглѧ дывать!

Но онъ не вытерпелъ, и какъ только Мара Моревна уехала, тотчасъ бросiлъ сѧ въ те пещеры, запретные. Ѿ ворилъ Даждьбогъ дверь, глѧ нулъ, — а тамъ виситъ Кощеи Безсмертныи, на двенадцати цепѧ хъ прикованныи. Богомъ Велесомъ сiлы своеи лишенныи. Проситъ Кощеи у Даждьбога:

— Сжаль сѧ надо мнои, даи мне напить сѧ! Десѧ ть лѣ тъ ѧ здесь мучаюсь, не елъ, не пилъ—совсемъ въ горле пересохло! Даждьбогъ подалъ ему целое ведро воды, онъ выпилъ и еще запросiлъ: — Мне однимъ ведром не залить жажды, даи еще! Даждьбогъ подал другое ведро. Кощеи выпилъ и запросiлъ третье, а какъ выпилъ третье ведро, взѧ лъ свою прежнюю сiлу, трѧ хнулъ цепѧ ми и сразу все двенадцать цепеи порвалъ.

— Благодарю, Даждьбогъ! — сказалъ Кощеи Безсмертныи. — Теперь тебе никогда не видать Мары Моревны, какъ ушеи своихъ! —и страшнымъ вихремъ вылетелъ въ окно, нагналъ на дороге Мару Моревну, прекрасную, подхватилъ ее и унесъ къ себе. А Даждьбогъ горько-горько затужилъ о неи, снарѧ дилъ своего конѧ и поехал въ путь-дорогу:

— Что ни будетъ, а разыщу свою любовь Мару Моревну! Едетъ день, едетъ другои, на рассвете третьего видитъ чудесныи дворецъ, у дворца дубъ стоитъ, на дубу ѧ сенъ соколъ сидитъ. Слетелъ соколъ съ дуба, ударилъ сѧ оземь, обернулъ сѧ добрымъ молодцемъ Богомъ Хорсомъ и закричалъ:

— Ах, шуринъ мои любезныи! Как тебе живетъ сѧ? Выбежала Тара, встретила Даждьбога радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Погостил у нихъ Даждьбогъ три днѧ и говоритъ: — Не могу у вас гостить долго, ѧ иду искать жену мою, Мару Моревну, прекрасную.

— Трудно тебе сыскать ее, — ѿ вечаетъ Хорсъ.

— Оставь здесь на всѧ кiи случаи свою серебрѧ ную ложку, будемъ на нее смотреть, про тебѧ вспоминать. Даждьбогъ оставилъ у Хорса свою серебрѧ ную ложку и поехал дальше. Ехал онъ день, ехалъ другои, на рассвете третьего видитъ дворец еще лучше первого, возле дворца дубъ стоитъ, на дубу орелъ сидитъ. Слетелъ орелъ съ дерева, ударилъ сѧ оземь, обернулъ сѧ добрымъ молодцемъ Богомъ Свѧ тоборомъ и закричалъ:

— Вставаи, Девана! Милыи наш братецъ идетъ. Девана тотчасъ прибежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Даждьбогъ погостилъ у них три денька и говоритъ: — Дольше гостить мне некогда, ѧ иду искать жену мою, Мару Моревну, прекрасную. Ѿ вечаетъ Свѧ тоборъ:

— Трудно тебе сыскать ее, оставь у нас серебрѧ ную вилку: будем на нее смотреть, тебѧ вспоминать. Онъ оставил серебрѧ ную вилку и поехалъ дальше. День едетъ, другои едетъ, на рассвете третьего видитъ дворецъ лучше первыхъ двухъ, возле дворца дубъ стоитъ, на дубу въранъ сидитъ. Слетелъ въранъ с дуба, ударилъ сѧ оземь, обернулъ сѧ добрымъ молодцемъ Богомъ Воданомъ и закричалъ:

— Магура девица! Поскореи выходи, нашъ братец идетъ. Выбежала Магура, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Даждьбогъ погостилъ у нихъ три денька и говоритъ:

— Прощаите! Поиду жену искать—Мару Моревну, прекрасную. Ѿ вечаетъ Воданъ: — Трудно тебе сыскать ее, оставька у нас серебрѧ ную чашку, будемъ на нее смотреть, тебѧ вспоминать. Даждьбогъ Ѿ дал ему серебрѧ ную чашку, попрощалъ сѧ и поехалъ дальше. День едетъ, другои едетъ, а на третiи добралъ сѧ до Мары Моревны. Увидала она своего милого, бросiлась къ нему на шею, залилась слезами и промолвила:

— Ахъ, Даждьбогъ! Зачемъ ты менѧ не послушалъ сѧ, —пошелъ в пещеры запретные и выпустилъ Кощеѧ Безсмертного?

— Прости, Мара Моревна! Не поминаи старого, лучше поедемъ со мнои, пока не видать Кощеѧ Безсмертного, авось не догонитъ! Собрались они и уехали. А Кощеи на охоте былъ, къ вечеру он домои ворочаетъ сѧ, подъ нимъ добрыи конь спотыкаетъ сѧ. — Что ты, несытаѧ клѧ ча спотыкаешь сѧ? Али чуешь какую невзгоду? Ѿ вечаетъ конь.

— Даждьбогъ приходилъ, Мару Моревну увезъ. — А можно ли ихъ догнать? — Можно пшеницы насеѧ ть, дождать сѧ, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, въ муку обратить, пѧ ть печеи хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонку и ехать—и то поспеемъ! Кощеи поскакалъ, догналъ Даждьбога. Сразились они въ лютои схватке, стукнулъ копытомъ Кащеевъ конь Даждьбога и упалъ онъ со своего конѧ. Одолелъ въ этотъ разъ Кощеи Даждьбога.

— Ну, — говорит, —первыи раз тебѧ прощаю, за твою доброту, что водои менѧ напоил, и въ другои разъ прощу, а въ третiи берегись — на куски изрублю! Ѿ нѧ лъ у него Мару Моревну и увезъ. Даждьбогъ селъ на камень и опечалилъ сѧ. Но делать нечего и онъ опѧ ть воротилъ сѧ назад за Марои Моревною. Кощеѧ Безсмертного дома не случилось.

— Поедемъ, Мара Моревна! — Ахъ, Даждьбогъ! Он насъ догонитъ. — Пускаи догонитъ, мы съ нимъ еще разъ сразимсѧ и тогда посмотримъ, кто кого одолеетъ. Собрались и уехали. Кощеи Безсмертныи домои возвращаетъ сѧ, под нимъ добрыи конь спотыкаетъ сѧ.

— Что ты, несытаѧ клѧ ча спотыкаешь сѧ? Али чуешь какую невзгоду? — Даждьбогъ приходилъ, Мару Моревну с собои взѧ лъ. — А можно ли догнать их? — Можно ѧ чменю насеѧ ть, подождать, пока онъ вырастетъ, сжать-смолотить, пива наварить, допьѧ на напить сѧ, до ѿ вала выспать сѧ да только тогда вдогонку поехать — и то поспеемъ! Кощеи поскакалъ, догналъ Даждьбога:

— Ведь ѧ же говорилъ, что тебе не видать Мары Моревны, какъ ушеи своихъ! И опѧ ть в лютои схватке одолел Кощеи Даждьбога, ведь под ним конь чудныи-богатырскiи. Ѿ нѧ лъ Мару и увезъ къ себе. Осталъ сѧ Даждьбогъ одинъ, закручинилъ сѧ, но все равно опѧ ть воротилъ сѧ за Марои Моревною. На ту пору Кощеѧ дома не случилось.

— Поедемъ, Мара Моревна!

— Ахъ, Даждьбогъ! Ведь онъ догонитъ, тебѧ в куски изрубитъ. — Пускаи изрубитъ! Ѧ безъ тебѧ жить не могу. Собрались и поехали. Кощеи Безсмертныи домои возвращаетъ сѧ, подъ ним добрыи конь спотыкаетъ сѧ. — Что ты спотыкаешь сѧ? Али чуешь какую невзгоду? — Даждьбогъ приходилъ, Мару Моревну с собои взѧ лъ. Кощеи поскакалъ, догналъ Даждьбога, и опѧ ть съ помощью конѧ своего волшебного одолелъ его, изрубилъ его тело въ мелкiе куски и поклалъ въ смоленую бочку, взѧ лъ эту бочку, скрепилъ железными обручами и бросiлъ въ синее море, а Мару Моревну к себе увезъ. Въ то самое веремѧ у зѧ тьев Даждьбога серебро почернело, — Ахъ, — говорѧ тъ они, — видно, беда приключилась! Орелъ бросiлъ сѧ на сине море, схватилъ и вытащилъ бочку на берегъ, соколъ полетелъ за живои водою, а въранъ за мертвою. Слетелись все трое въ одно место, разбили бочку, вынули куски Даждьбога, перемыли и сложили, как надобно. Върона брызнулъ мертвои водою — тело срослось, соединилось, сокол брызнул живои водою и— Даждьбогъ вздрогнулъ, всталъ и говоритъ:

— Ахъ, какъ ѧ долго спалъ! — Еще бы дольше проспалъ, если бъ не мы! — ѿ вечали зѧ тьѧ. — Поидемъ теперь къ нам въ гости.

— Нетъ, братцы! Ѧ поиду искать Мару Моревну. Приходитъ къ неи и проситъ:

— Разузнаи у Кощеѧ Безсмертного, где онъ достал себе такого доброго конѧ. Вотъ Марьѧ Моревна улучила добрую минуту и стала Кощеѧ выспрашивать. Кощеи сказалъ:

— За тридевѧ ть земель (то есть за пределами 27 планетъ нашеи солнечнои системы), в тридесѧ том чертоге, за огненнои рекою разделѧ ющеи мiры (граница междумiрьѧ выглѧ дит как огненнаѧ река), живетъ бабушка Ѧ га, у неи есть такаѧ кобылица, на которои она каждыи день вокруг всего света облетает. Много у неи и других славных кобылиц, ѧ у неи три днѧ пастухом был, ни однои кобылицы не, упустил, и за то Ѧ га дала мне одного жеребеночка.

— Как же ты через огненную реку (границу междумiрьѧ ) переправилъ сѧ?

— А у менѧ есть такои платок — как махну в правую сторону три раза, сделаетъ сѧ высокiи-высокiи мост, и огонь его не достанет! Мара Моревна выслушала, и пересказала все Даждьбогу, и платок унесла да ему ѿ дала. Даждьбогъ переправилъ сѧ через огненную реку и пошел к бабе Ѧ ге. Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморскаѧ птица с малыми детками. Даждьбогъ говорит:

— Съемка ѧ одного цыпленочка. — Не ешь, Даждьбогъ! —просит заморскаѧ птица. —В некоторое веремѧ ѧ пригожусь тебе. Пошел он дальше, видит в лесу улеи пчел. — Возьму-ка ѧ, — говорит, — сколько-нибудь медку. Пчелинаѧ матка ѿ зываетъ сѧ: — Не тронь моего меду, Даждьбогъ! В некоторое веремѧ ѧ тебе пригожусь. Он не тронул и пошел дальше, попадает ему навстречу львица со львенком. — Съем ѧ хоть этого львенка, есть так хочетъ сѧ, аж тошно стало! — Не тронь, Даждьбогъ, —просит львица. — В некоторое веремѧ ѧ тебе пригожусь. — Хорошо, пусть будет по-твоему! Побрел голодныи, шел, шел — и видит стоѧ т хоромы бабы Ѧ ги.

— Здравствуи, бабушка! — Здравствуи, Даждьбогъ! Почто пришел—по своеи доброи воле аль по нужде?

— Пришел заслужить у тебѧ богатырского конѧ. Баба Ѧ га посмотрела на молодца, и так он еи понравилъ сѧ, что захотела она его у себѧ оставить, чтоб еи по хозѧ иству помогал. И решила она дать ему невыполнимое заданiе.

— Изволь, Даждьбогъ! У менѧ ведь не год служить, а всего-то три днѧ, если упасешь моих кобылиц, —дам тебе богатырского конѧ, а если нет, то не гневаисѧ — останешь сѧ навсегда у менѧ. Даждьбогъ согласiлъ сѧ, баба Ѧ га его накормила-напоила и велела за дело принимать сѧ. Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты, и все врознь по лугам разбежались, не успел Даждьбогъ глазами вскинуть, как они совсем пропали. Тут он запечалилъ сѧ, сел на камень и заснул. Солнышко уже на закате, и вот прилетела заморскаѧ птица и будит его:

— Вставаи, Даждьбогъ! Кобылицы теперь дома. Даждьбогъ встал, воротилъ сѧ домои, а баба Ѧ га и шумит и кричит на своих кобылиц: — Зачем вы домои воротились? — Как же нам было не воротить сѧ? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

— Ну, вы завтра по лугам не бегаите, а рассыпьтесь по дремучим лесам. Переспал ночь Даждьбогъ, наутро баба Ѧ га ему говорит: — Смотри, Даждьбогъ, если не упасешь кобылиц, если хоть одну потерѧ ешь — остать сѧ тебе здесь на всегда! Погнал он кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опѧ ть сел Даждьбогъ на камень, горевать да и уснул. Солнышко село за лес, как прибежала к нему львица и говорит:

— Вставаи, Даждьбогъ! Кобылицы все собраны. Даждьбогъ встал и пошел домои. Баба Ѧ га- Золотаѧ нога, пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц: — Зачем домои воротились?

— Как же нам было не воротить сѧ? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.

— Ну, вы завтра забегите в сине море.

Опѧ ть переспал ночь Даждьбогъ, наутро посылает его баба-ѧ га кобылиц пасти:

— Если не упасешь — остать сѧ тебе у менѧ навсегда. Он погнал кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоѧ т в воде по шею. Даждьбогъ сел на камень, затужил и уснул. Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:

— Вставаи, Даждьбогъ! Кобылицы все собраны, да как воротишь сѧ домои, у бабы-Ѧ ги проси самого паршивого жеребенка, которыи в навозе валѧ етъ сѧ. Бери его и в глухую полночь уходи из дому. Даждьбогъ встал, пришел в хоромы, а баба-ѧ га и шумит и кричит на своих кобылиц:

— Зачем воротились? — Как же нам было не воротить сѧ? Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и даваи нас со всех сторон жалить до крови!

— Ну хорошо, Даждьбогъ, ты сумел выполнить мое заданiе выбираи самого лучшего жеребца.

— Не надо мне лучшего, ѿ даи самого паршивого жеребенка, — которыи в навозе валѧ етъ сѧ. — Нет, этого ѧ не могу тебе ѿ дать, завтра ѧ сама выберу награду за службу. Но когда баба Ѧ га заснула, то в самую полночь Даждьбогъ не дожидаѧ сь утра, взѧ л у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненнои реке. Доехал до тои реки, махнул три раза платком в правую сторону—и вдруг, ѿ куда ни взѧ лъ сѧ, повис через реку высокiи, славныи мост. Даждьбогъ переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза — осталъ сѧ через реку мост тоненькiи-тоненькiи! Поутру пробудилась баба-ѧ га — паршивого жеребенка видом не видать! Бросiлась в погоню, во весь дух на железнои ступе летит, пестом погонѧ ет, помелом след заметает. К огненнои реке (границе междумiрьѧ ) подлетела, взглѧ нула и думает: «Хорошъ мост! » И поехала по мосту, но только добралась до средины—мост обломилъ сѧ, и баба-ѧ га ели назад ноги унесла. А Даждьбогъ ѿ кормил жеребенка в синих лугах Сварги Пречистои и стал из него чудныи конь. Прiезжает Даждьбогъ к Маре Моревне, она выбежала и бросiлась к нему на шею:

— Как тебѧ воскресiли в тело твое жизненные сiлы влили, даже мне это не подвластно? — Так и так, — говорит Даждьбогъ.

— Поедем со мнои.

— Боюсь, Даждьбогъ! Если Кощеи догонит, быть тебе опѧ ть изрублену.

— Нет, не догонит! Теперь у менѧ славныи богатырскiи конь, словно птица летит. Сели они на конѧ и поехали. Кощеи Бессмертныи домои ворочаетъ сѧ, под ним конь спотыкаетъ сѧ.

— Что ты, несытаѧ клѧ ча, спотыкаешь сѧ? Али чуешь какую невзгоду? — Даждьбогъ прiезжал, Мару Моревну увез.

— А можно ли их догнать?

— Нет! Теперь у Даждьбога конь богатырскiи лучше менѧ.

— Нет, не утерплю, — говорит Кощеи Бессмертныи, —поеду в погоню. Долго ли, коротко ли—нагнал он Даждьбога, соскочил наземь и хотел было сечь его острои саблею, а в те поры конь Даждьбога ударил со всего размаху копытом Кощеѧ Бессмертного и размозжил ему голову, а Даждьбогъ доконал его палицеи. После того решил Даждьбогъ разрушить и логово Кащеѧ где собирались темные сiлы (Луна лелѧ ). Сотворил небесныи огонь, устроил великую кроду, и спалил Кощеѧ Бессмертного на костре и самыи пепел его пустил по ветру. Чтоб никто уже не смог собрать его тело во едино. Мара Моревна села на Кощеева конѧ, а Даждьбогъ на своего, и поехали они в гости сперва к Водану, потом к Свѧ тобору, а там и к Хорсу. Куда ни прiедутъ, всюду встречают их с радостью:

— Ах, Даждьбогъ, а уж мы не чаѧ ли тебѧ увидеть. Ну, да недаром же ты хлопотал, такои красавицы, как Мара Моревна, во всем свете поискать—другои не наити!

Погостили они, попировали и поехали в свои небесныи Чертог, прiехали и стали себе жить-поживать, медок попивать, да детушек рожать. ѿ которых пошел род славѧ н Даждьбожьих внуковъ.

Автор: Велемɣ дръ

Даждьбогъ и Марена

Выезжал Даждьбогъ с царства темного

На пути пещера огромнаѧ.

В неи железнаѧ дверь с замками,

Сшиб запоры Даждьбогъ руками.

На цепи в пещере Кащеи висит,

А в ногах у него костер горит.

Над костром висит котел большои,

Попросiл Кащеи: «Напои водои».

А когда Даждьбогъ ему воду дал,

Сiлу прежнюю он с водои вобрал.

Цепи тѧ жкiе разорвать сумел,

К свету белому Кащеи полетел.

И за то, что спас его светлыи бог,

Сiлу прежнюю обрести помог,

Обещал Кащеи три вины простить,

За услугу услугою ѿ платить.

А Даждьбогъ вернулъ сѧ к Репеиским горам,

Пир честнои Сварог собирает там.

Лада Матушка накрывает стол,

А вокруг звучит птиц небесных хор.

Молодец Даждьбогъ был на том пиру

В сад Ирiискiи он вышел поутру.

Терем расписнои на его пути,

Только в терем тот просто не воити.

Этот терем Марены девицы

И Даждьбогъ к неи в ворота стучитъ сѧ.

Распахнулись железные двери

И ѿ сiлы Даждьбога слетели.

Заходил Даждьбогъ в терем расписнои

У Маренушки пир идет честнои.

За столом Горынѧ с Дубынею

А напротив Кащеи с Усынею.

В жены сватал Кащеи Марену:

«На тебѧ ѧ надену корону,

Подчиним весь мiр мы с тобою,

Будь, Марена, моею женою».

Но Маренушка не ѿ ветила,

А Даждьбога в светлице приветила.

Провожала Кащеѧ с Усынеи,

Уходили Горынѧ с Дубынеи.

А Даждьбога она оставлѧ ет,

Разделить с неи любовь приглашает.

Да Даждьбогъ ушел ѿ Марены

И осталась она удивленнои.

Вырезала следочки Даждьбога,

Наговор нашептала на бога.

Присушила его, чтоб не ел, не спал,

Что б ее любил, чтоб ее ласкал.

Растревожилось сердце Даждьбога,

И любовь запылала у бога.

Он пошел к Маренушке сватать сѧ,

Не пристало Даждьбогу прѧ тать сѧ.

У Марены Кащеи Бессмертныи вновь

Предлагает еи руку свою и любовь.

А Даждьбогъ саблю острую вынимал,

На Кащеѧ Бессмерного наступал.

Хохотала Марена девица:

«Мне Кащеи еще пригодить сѧ ».

Колдовала, воды наливала

На Даждьбога ее выливала.

Обратила в тура Марена

«Пусть пасетъ сѧ на травах зеленых».

Трое суток гулѧ ет тур по горам,

Трое суток гулѧ ет тур по долам.

Пастухи его увидали

Роси матушке рассказали.

Попросiла тогда Росѧ Перуна,

Плачем громким разбужена тишина:

«Прикажи Марене мне сына вернуть»

И тот час Перун собиралъ сѧ в путь.

На Марену сестру громом загремел,

Сына вызволить он сестре велел.

Стала птицеи она сорокою

Полетела во поле, окаѧ,

И нашла златорогого тура,

По горам он плелъ сѧ понуро.

Ему села сорока на правыи рог

«Будешь мужем моим ты теперь, Даждьбогъ? »

Согласiлъ сѧ Даждьбогъ еи мужем быть,

И Марена тотчас стала воду лить,

Обернула тура в Даждьбога

Вместе двинулись в путь-дорогу.

Ко Сварогу пришли к Репеиским горам,

Свадьбу пышную ѿ гулѧ ли там.

И сплела им Лелѧ любви венок,

Подарила им Рось голубои платок:

«Будет озеро, стоит взмахнуть платком»-

Говорила Рось молодым шепотком.

Подарила гребеночку Лада-

«Коли бросите – будет засада,

Станет темныи лес густои стенои

Не объехать его сторонои».

И плѧ сала на свадьбе Жива

И кружилась она всем на диво:

Правои ручкои взмахнет – встанет лес и река,

Левои ручкои – летѧ т птицы под облака.

Рукавами Марена махала

Словно лебедь по кругу летала:

Правои ручкои взмахнет – лед на речке встает,

Левои ручкои махнет – снег из тучи идет.

Свадьба пела, плѧ сала, гулѧ ла

Поднебеснаѧ всѧ ликовала.

А когда о свадьбе узнал Кащеи,

Запрѧ гал он тот час золотых конеи,

Тьмои надвинулъ сѧ на Ирiискiи сад-

«На земле сеичас ѧ устрою ад»!

В поднебеснои был один Даждьбогъ,

Сiлу темную победить он смог.

Трое суток он билъ сѧ и день и ночь,

Сiлу грозную ѿ гонѧ ѧ, прочь.

И уснул затем непробудным сном,

А Кащеи пробралъ сѧ тихонько в дом.

Стал Марену опѧ ть уговаривать,

И подарками вновь задаривать.

Обещал богатства несметные,

Говорил еи слова заветные.

И Марена пошла за Кащеѧ,

О Даждьбоге совсем не жалеѧ.

А когда очнулъ сѧ Даждьбогъ ѿ сна,

Не поимет никак, где его жена.

Рассказал Перун обо всем тогда,

«Догоню ѧ Маренушку без труда»,

За Мареною поскакал Даждьбогъ,

И настиг ее возле двух дорог.

Тут сказала Марена Даждьбогу:

«Менѧ сiлои везет он, еи богу.

Выпеи чарку вина ѿ досады»,

А сама наливать ему рада.

И напилъ сѧ Даждьбогъ тут допьѧ на,

Рассмеѧ лась Морена, его жена:

«Велика власть Хмелѧ могучего,

Победить может самого лучшего».

Засмеѧ лась Марена грознаѧ:

«С ним сбываетъ сѧ невозможное».

И велела Кащею бога сгубить,

Буину голову ему ѿ рубить.

Только помнил Кащеи обещанiе

«Не могу ѧ исполнить желанiе.

Три вины обещал ѧ ему простить,

Ѧ три раза его не могу губить».

До Смородины доезжал Даждьбогъ,

Велес с Бурею бросiли клубок,

Через реку его переплавили,

За клубком Даждьбога ѿ правили.

В царство темное катитъ сѧ клубок,

А за ним Даждьбогъ не жалеѧ ног.

На пути чертог, между черных скал,

У больших ворот конь могучiи встал.

Подходила Марена близешенько,

Поклонилась Даждьбогу низешенько.

Чарку полную поднесла опѧ ть

И осталъ сѧ Даждьбогъ, на земле лежать.

«Велика власть Хмелѧ могучего,

Победить может самого лучшего».

Засмеѧ лась Марена грознаѧ:

«С ним сбываетъ сѧ невозможное».

В третiи раз не сгубил Даждьбога Кащеи,

А Марена сковала больших гвоздеи,

Потащила Даждьбога к скалам,

Там под пазухи поднимала.

И распѧ ла на скалах бога,

Первыи гвоздь забивала в ногу.

В руки белые гвозди вбивала,

Молотком по лицу ударѧ ла.

Так распѧ ла она Даждьбога,

Льетъ сѧ кровь по лицу у бога.

У Марены была сестрица

Жива-Лебедь, летала птицеи.

У Сварога к сестре ѿ просiлась,

В царство темное опустилась.

Жива царство все осмотрела,

Над скалою высокои летела.

Увидала распѧ того бога,

И влюбилась Жива в Даждьбога.

И спросiла его девица:

«Ты на мне обещаешь женить сѧ »?

Обещал он взѧ ть Живу в жены,

И она улетела с поклоном.

От сестры Даждьбога спасала,

Клещи в кузнеце доставала.

Гвозди с сiлою вырывала,

Бога милого выручала.

Уносiла его к Репеиским горам,

И водою живои обмывала там.

Затѧ нулись кровавые раны,

А над садом спускались туманы.

Гимнъ-Праславленiе Даждьбогу:

Даждьбогъ Тархъ Перунович! Славеѵ и Триславеѵ буди!

Благодаримъ Тѧ подателѧ всѧ ческихъ благъ, счастьѧ и благополучiѧ.

И велику Славу возглашаемъ Тебе за помощь въ благихъ деѧ нiѧ хъ наша,

и за помощь въ деѧ нiѧ хъ ратныхъ наша, да супротивъ темныхъ въраговъ и всѧ кого sла неправеднаго. Да прибуде Велiкаѧ Сiла Твоѧ съ всеми Родами наша, ныне и прiснw и ѿ ъ Круга дъ Круга! Такъ бысть, такъ еси, такъ буди!

Гимнъ-Праславленiе Марене:

Марена-Матушка, Славна и Триславна буди!

Мы Тѧ извечно величаемъ, безкровны Требы и Дары длѧ Тѧ всеРодно возжигаемъ!

Даруи намъ достатокъ въ всехъ деѧ нiѧ хъ нашихъ, и сохрани ѿ ъ мора скотину нашу, и не даваи опустеть житницамъ нашимъ, ибw велика есть щедрость Твоѧ, ныне и прiснw и ѿ ъ Круга дъ Круга!

Такъ бысть, такъ еси, такъ буди!

Слава Роднымъ Богамъ и Прѣ дкамъ Наша!