22 декабря 20… года. 24 декабря 20… года

22 декабря 20… года

Как я был удивлен, когда узнал, что скоро Новый год… Я как будто живу в своем мире, замкнулся ото всех. Хотя Кирилл давно перестал меня провожать (он вообще теперь очень редко появляется в школе), я все еще боюсь того, что он может подумать, ненароком увидев меня с какими-нибудь ребятами. В лучшем случае не жить мне, в худшем - им. Я от всех шарахаюсь, не отвечаю на вопросы, игнорирую попытки достучаться до меня. Родя, кстати, подошел ко мне один раз. Что-то мямлил, но я был так напуган, что почти сбежал от него. Больше попыток подойти ко мне он не делал. Я долго думал, прав ли он? Он фактически сбежал, бросил меня тогда наедине с Кириллом. Быть может, если бы он тогда остался или хотя бы вернулся, все могло быть иначе…
Еще больше меня удивили родители, заявив, что они поедут к родственникам в Армению. Как я ни просил, как я ни умолял взять меня с собой, они были категоричны – цветы засохнут, да и потом учеба начинается раньше, чем они вернутся. Как я ненавижу маму с ее гребаными цветами! У нас вся квартира заставлена ими!
Меня всего трясло, как при лихорадке, несколько дней. Четвертную контрольную по геометрии я провалил с таким треском, что классный руководитель оставил меня после уроков и долго отчитывал.
Всю ночь я не спал, думал, что если мой «замечательный» сосед узнает о том, что я остаюсь без родителей, то мне не жить. Я просто не выживу: провести почти две недели с ним один на один.

24 декабря 20… года

Родители уехали. Я проводил их прямо до такси, в сотый раз попросил взять с собой, едва на колени не упал, но мама была непреклонна. Опустив голову, я поднялся домой и не выдержал, разрыдался прямо в прихожей. Сполз по стене, уткнулся в мамину шубу и безутешно плакал. Моя жизнь ничего не стоила. Солнце над моей головой как будто украли. Я и не помнил, когда последний раз улыбался. Я был вещью, игрушкой для этого чертового ублюдка. Когда я вижу себя в зеркале, меня тошнит. Сколько раз я думал о самоубийстве… Это так легко: взять бритву, полоснуть по венам… Ни капли это не легко. Я держал лезвие в руках и… не смог. Так что меня можно назвать ничтожеством в квадрате.
Неожиданно меня обхватили крепкие руки и прижали к себе. Я затрепыхался, но почувствовав знакомый запах, заставил себя замереть. Так пах Кирилл. За это время я понял – если он выбирает что-то, то это на всю жизнь. В ванной комнате стояли три одинаковых геля для душа, два пузырька одной туалетной воды, полотенца одной фирмы, мыло только антибактериальное, белое, без цветных разводов.
Он отстранился, поднял мой подбородок и спросил:
— Что ты ревешь?
Сказать ему правду – получу, а сообразить что-нибудь правдоподобное не получалось.
— Говори уже, — вздохнул он. За это время он тоже хорошо меня узнал. – Не трону.
— Мои родители уехали на двенадцать дней.
— В курсе. Они попросили присмотреть за тобой, — вот спасибо, блин! — И?
— Я… ты… просто… — все равно я пытался подобрать слова, чтобы хоть как-то смягчить свою участь.
— Понятно. Ты не хочешь проводить это время со мной.
Я обреченно кивнул.
— Тебя и правда так это пугает? – в его голосе было что-то новое. Я удивленно поднял глаза и увидел складку между его бровей. Опасливо кивнул.
— Боюсь, придется, — порадовал он. – Вставай, покажу тебе кое-что.
Выражение его лица мне не понравилось, но деваться мне было некуда. Мы вышли на улицу. Возле подъезда стояла подержанная черная БМВ. Указав на нее, Кирилл произнес:
— Моя.
— Твоя? – не поверил я. – Но… Откуда? И ты не можешь водить. Тебе же нет восемнадцати.
— Есть, идиот, — усмехнулся он. – Это мне подарок.
— За что?
— За спасение жизни, — довольно пропел он и рассмеялся.
Давно я не видел его в таком благодушном настроении. Это был разительный контраст по сравнению с тем ублюдком, который меня периодически трахал. Сейчас Кирилл был похож на знакомого мне с детства молодого человека. Он защищал меня от ребят во дворе, заступался перед одноклассниками, делился новыми фильмами, даже как-то отдал свой новенький плеер. Сердце защемило. Я смотрел на короткий ежик его волос, на внушительную фигуру и не мог понять, почему все так быстро изменилось.
— Хочешь, прокачу? – и, не дожидаясь моего согласия, открыл дверь пассажирского сидения.
Водитель из него был отличный. Уверенный, хорошо знающий город. Сразу было видно, что он получал удовольствие от вождения, и машина, наверное, получала удовольствие от него. Даже при большой скорости с ним было не страшно. Резко затормозив возле большого торгового центра, Кирилл сказал:
— Пошли, наберем всяких вкусностей.
Вкусности я любил, вот только боялся соседа, ожидая в любой момент, что его настроение изменится. Мы поднялись по эскалатору, прошли вдоль блестящих витрин бутиков и зашли в самый знаменитый в нашем городе супермаркет. Здесь можно было найти все. Даже камчатских крабов и свежую норвежскую семгу. Крабов Кирилл брать не стал, а вот семги взял целый килограмм. Так же он взял несколько видов сыра, множество фруктов, названий которых я даже не знал, несколько коробок шоколадных конфет, огромную банку икры, нарезку колбас, штук пять упаковок готовых салатов по полкило. Проходя мимо вино-водочного отдела, сосед остановился и стал внимательно разглядывать этикетки. Я погрустнел. Не люблю выпившего Кирилла. Он сразу становится злее. Мне несдобровать. Увидев выражение моего лица, сосед подошел ко мне вплотную и спросил:
— Что? Говори.
Решив, что на людях он меня бить не будет, я ответил, глядя на него снизу вверх:
— Я не люблю, когда ты пьешь.
Брови Кирилла поползли вверх:
— Не любишь? Отчего же?
Мы стояли настолько близко, что на нас стали оборачиваться, но Кирилла это мало волновало. Он был занят только мной.
— Ты становишься злым.
Я думал, теперь он меня точно ударит, но он вдруг легко улыбнулся:
— Я постараюсь больше не быть таким. Никакой водки.
Это было настолько неправдоподобно, что я опешил. Он что и правда не будет больше пить? Потому что я сказал? По-видимому, у меня было такое забавное выражение лица, что он рассмеялся и поцеловал меня. При всех. Это был другой поцелуй, не как слабая попытка прелюдии к сексу, не способ меня унизить. Сейчас он выражал чувства, был полон нежности. Я тихо ахнул. Его руки скользнули мне под куртку и прижали к себе. Я почувствовал его эрекцию и сам нахально потерся об него.
— Данька, — прошептал он мне на ухо, щекоча дыханием. – Пошли.
Мои щеки горели. Внутри происходило что-то странное. Я так возбудился, что мысли были об одном. Сейчас все было по-другому, все было иначе. В животе щекотало. Что это такое? Я же ненавижу его… Кирю как будто подменили. У него даже взгляд иной.
— Эй, третий раз тебя зову, — он потрепал меня по голове. – Хочешь попробовать шампанское за сто долларов?
Я кивнул. Кто ж не хочет?
Мы долго расплачивались у кассы. Денег все это добро стоило много. Половина зарплаты моей мамы, а она зарабатывает больше отца. Кирилл толкал набитую доверху тележку перед собой, а я глядел по сторонам. Давно же я не был в магазинах. У меня вообще было такое ощущение, что я выпал из обоймы на месяц, а теперь вернулся. Так бывает, когда ты уезжаешь за рубеж, потом возвращаешься, и все такое до боли знакомое кажется чужим. Странное чувство…
По дороге домой я думал об этом, что не укрылось от Кирилла. Он помрачнел, расценивая мое молчание черт лишь знает как, но ничего не говорил. Одним махом он схватил все пакеты (я бы раз пять за ними спустился), и мы поднялись на этаж.
— Ключи в переднем кармане, — бросил сосед и немного выставил бедра вперед, чтобы я мог достать нужное.
Просунув руку в теплый карман, я замер. В голову пришла безумная идея. Совершенно. Не понимаю сам себя… Свободной рукой я коснулся ширинки Кирилла, как бы случайно, и провел по ней. Он судорожно выдохнул. Я поразился – он был возбужден. Я чувствовал его твердый член сквозь плотную ткань. Ключи. Я переключился на карман. Змейка на нем долго не поддавалась, я намеренно не мог ее расстегнуть, мучая его, слушая тяжелое сопение. Было интересно почувствовать его своего рода беспомощность. Обычно он руководит парадом, а тут я… Как будто хожу по краю, ведь предсказать его реакцию невозможно.
— Я долго не выдержу, — предупредил он. – Решай: здесь или там.
Поспешно, я вытащил ключи и долго не мог попасть в замочную скважину. Сосед тихо матерился за спиной. Едва дверь отворилась, он буквально снес меня. Швырнул пакеты на пол, опрокинул меня туда же. Его губы терзали мои, а руки поспешно стаскивали свои и мои джинсы. Мы даже не сняли куртки, они здорово мешали, было очень жарко. Я застонал сквозь зубы, когда он вошел в меня. Какой же он большой, никогда не привыкну… Стоило ему начать двигаться, как я обо всем забыл. Не могу понять, почему сейчас все было настолько иначе? Быть может, в его отношении? Что-то неуловимо изменилось. Быть может, это что-то витало в воздухе, но я не мог сдерживаться. Это был не вырванный оргазм, являющийся очередным моим унижением. Это был поток удовольствия, горячей лавы, накрывшей меня с головой. Я забыл, кто я, как меня зовут, сколько мне лет. Я стонал все громче, а Кирилл жадно ловил мои стоны, прижимая меня все крепче к себе. Последний всхлип и мое сознание уплывает, но я еще успеваю услышать, как с громкими матами кончает мой любовник.
Мы долго лежали на полу, Кирилл не спешил выходить из меня. Я весь взмок, как и он, но мы почему-то не шевелились. Первым не выдержал сосед:
— Твою мать, — он встал и стянул куртку. Потом стянул мою, поднял меня с пола и занялся пакетами. – О, черт, разбили бутылку шампанского!
Он выглянул из кухни:
— Хочешь, съезжу куплю?
— Нет, — покачал головой я. Значит, не судьба.
— Надо было брать несколько, — с умным видом сказал он и скрылся на кухне.
Я прошел за ним. По трусам растекалась его сперма, но мне не хотелось идти в душ. Кирилл поставил передо мной все вкусности, что мы только что купили.
— Я все не съем, — предупредил я. Он улыбнулся. Даже он не съел бы это и за несколько дней.
Мы покушали в тишине. Я поразился: сколько он ест – и ни грамма жира. По видимому, он много уделяет внимания спорту.
— К контрольной подготовился? – спросил он, дожевывая бутерброд с икрой и заедая все это салатом с ананасом и индейкой.
Когда бы я успел? Я отрицательно покачал головой.
— Значит, будешь готовиться сейчас, — безапелляционным тоном сказал он.
Мне пришлось сбегать за учебниками к себе, я заодно переоделся, и весь остаток дня он объяснял мне формулы. Удивительно, всегда думал, что боксеры тупые. А вот передо мной сидит живое опровержение всеобщего мнения. Оставив меня дорешивать пример, Кирилл долго что-то делал в гостиной. Как потом оказалось, застилал диван. Вышло у него это неплохо, к слову сказать. Я никогда не мог вдеть одеяло в пододеяльник. Вот только при виде разобранного дивана, мое сердце забилось о ребра и ухнуло вниз. То, что сегодня было в коридоре не означает, что теперь так будет всегда. Обещаниям Кирилла по поводу водки я мало верил, и мне было не по себе. Сегодняшний день был лучшим за последний месяц, благодаря все тому же соседу. Он мог с легкостью это испортить. Ему же ничего не стоило. Ему же нравилось причинять мне боль.
Увидев мое вытянувшееся выражение лица, Кирилл подошел ко мне:
— Что с тобой?
Мне не было нужды отвечать. Когда он секунду спустя положил руки на мою талию, то сразу заметил, как я дрожу.
— Не бойся, малыш, я больше не обижу тебя, — прошептал он низким голосом, глядя в мои расширившиеся глаза и завладевая моими губами.
Через полчаса я плакал. Не от боли, а от удовольствия, пронзившего меня прямо до позвоночника. Кирилл осторожно раздел меня, целуя каждый миллиметр моего тела, аккуратно уложил на диван. Простыни пахли свежестью, приятно холодили тело. Я сбивчиво дышал, громко стонал, ощущая каждый толчок, наслаждаясь ими. Кирилл двигался мучительно медленно, почти не убыстряя ритм. Я слышал его дыхание, чувствовал его влажную кожу под своими руками, проводил подушечками пальцев по спине и впивался ногтями в нее же. Мне было невероятно хорошо. Я зажмурился и кончил первый, он кончил через минуту, сразу откатываясь от меня, чтобы я мог вдохнуть полной грудью. Сердце сумасшедше билось, я лег на живот, обнял подушку и почувствовал, как Кирилл нежно касается губами каждого моего позвонка. Я был не в силах что-либо сказать, лишь сонно потянулся и зевнул. Спустя мгновение я спал.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒