Скомканный вечер

Работа по визуальной заявке №100:

Название: Скомканный вечер.

Автор оригинала: alienqueequeg (Оригинал)

Переводчик: Eleres

Бета/гамма: OllaKoРазмер: миди (7001 слово).

Рейтинг: NC-17 (местами NC-21).

Тип: гет.

Пейринг и персонажи: Фокс Малдер/Дана Скалли; Одинокие Стрелки.

Жанр: юмор, роман.

Аннотация: Малдер опаздывает на вечер в суши-бар. Стрелки беспокоятся…

Предупреждения: сексуальные ролевые игры по обоюдному согласию.

Отказ от прав: для некоммерческого использования.
Комментарий: написано на «ФенИкс Фест».

– Парни, вы слышали об испытаниях звукового оружия в Таллахасси? – спрашивает Байерс, оторвавшись от монитора.

– Старье, – насмешливо фыркает Фрохики, не отрываясь от черновиков статей, разложенных на верстальном столе. – Они давным-давно перешли к экспериментам по контролю сознания с помощью радиосигналов. Лучше скажите, что будет лучше смотреться на первой полосе: скополамин в водопроводе Альбукерко или круги на полях Новой Зеландии?

– Круги, – бросает Лэнгли из-за комикса с грудастой блондинкой на обложке. – Фото выйдет намного круче.

– Скополамин! – отстаивает свою точку зрения Байерс. – Круги на полях – просто розыгрыш скучающих фермеров. Наш журнал вовсе не о тупых приколах.

– Зато они лучше продаются, – парирует Лэнгли, переворачивая страницу.

Байерс решает не вступать в бесполезную дискуссию. Метод увеличения числа продаж в попытке донести их предупреждения как можно большему числу людей – весьма давний повод для споров.

– Вижу, ты все-таки достал новый выпуск «Опасной девицы», – меняет он тему.

– Последний на прилавке, – ухмыляется Лэнгли. – Выхватил прямо из-под носа какого-то парня в килте.

– И ты все еще считаешь, что за тем магазинчиком ведется наблюдение? – страдальчески вопрошает Байерс.

– Должен признать, того мерзкого типа я сегодня не заметил, – неохотно произносит Лэнгли.

– Зато там ошивался другой мерзкий тип, – вставляет Фрохики.

Байерс прячет улыбку, пока Лэнгли пронзает коротышку свирепым взглядом.

– Говорю тебе, у магазина крутился федерал. И ему явно было не по себе.

– Может, ему просто не нравится eau de nerd[1], – пожимает плечами Фрохики, хватая макетный нож.

– Да, у того места определенно имеется специфический аромат, – важно кивает Байерс.

– Владелец убежден, что магазин прослушивается, – продолжает стоять на своем Лэнгли. – Он сказал, что нашел микрофон на стенде «Людей Икс».

– А он тебе его показал? – допытывается Байерс.

– Нет, – признает блондин.

– Тогда откуда тебе знать, что там действительно был микрофон? Это могло быть что угодно!

– Да с чего вообще федералам интересоваться зачуханным магазинчиком комиксов? – вмешивается в вялотекущий спор Фрохики. – Чтобы послушать, как парни с крошками чипсов на руках спорят, что круче: «Вавилон пять» или «Энтерпрайз»?

– «Глубокий космос девять» – вот… – начинает было Лэнгли.

– Не-е-е-ет! – в унисон стонут двое остальных Стрелков.

– Если тот магазин не является прикрытием для отмывания денег, что, кстати, меня бы не удивило, то у федералов явно есть дела поважнее, – чуть погодя изрекает Байерс.

– По крайней мере, у одного из них точно, – ворчит Фрохики. – Малдер уже пятнадцать минут как должен быть здесь.

Байерс бросает взгляд на часы.

– Хм. А ты прав.

– Он, наверное, занят своей цыпочкой, – небрежно произносит Лэнгли.

– Кем, Скалли? – сардонически усмехается Байерс.

– Ты просто хочешь выиграть пари, – недовольно бросает Фрохики.

Лэнгли отбрасывает комикс, внезапно потеряв к нему интерес.

– И я, черт возьми, его выиграю! Вы разве не заметили, что Малдер перестал приходить к нам по выходным, кроме тех случаев, когда ему что-нибудь нужно? Да и выглядит он намного счастливее. Говорю вам, Малдер точно спит со Скалли, так что готовьтесь раскошелиться!

– Может, он выглядит счастливее потому, что ему больше не приходится все выходные лицезреть твою рожу, – рассеяно отвечает Фрохики, потерев нос. Он не отрывается от макета следующего выпуска.

– Очень смешно.

– Вряд ли Малдер страдает от недостатка женского внимания, – неуверенно предполагает Байерс. – Он вполне может встречаться с кем-то еще.

Друзья смотрят на него, как на идиота.

– Да пофиг. Я чертовски проголодался.

Как по сигналу, желудок Лэнгли громко урчит.

– Только не говори, что ты ничего не ел с утра, чтобы быть готовым сожрать все суши, до которых сумеешь дотянуться, – ворчит Фрохики. – Ты совершенно не способен находиться в приличном обществе, когда у тебя низкий уровень сахара в крови.

– К счастью, я не собираюсь находиться в приличном обществе.

– Мы же его друзья, – игнорирует коротышка укол Лэнгли. Его голос звучит слегка обиженно. – Малдер сказал бы нам, что встречается со Скалли,

– Совсем не обязательно, – вставляет Байерс. – У них есть веские причины держать свои гипотетические отношения в секрете. Правила ФБР запрещают интимную связь между начальником и подчиненным, а так как технически Малдер глава отдела, ему есть что терять.

– Малдер не ее начальник, – морщится Лэнгли, находя подобную идею неприятной.

– По факту, может и нет, – парирует бородатый Стрелок. – Но на бумаге – еще как. И если кто-то захочет избавиться от Малдера, то наверняка использует их возможную связь для его отстранения. Да и репутации агента Скалли будет нанесен серьезный ущерб.

Байерс ставил на то, что они не смогут выяснить истинную природу отношений неразлучной парочки. Правда, у пари не были указаны временные рамки.

– С нами ее репутация в безопасности, – твердо заявляет Фрохики. – И Скалли об этом знает.

– Он же не думает, что мы сольем их ханжеским свиньям из отдела кадров? – возмущенно фыркает Лэнгли. – Может, Малдер просто хочет сохранить их отношения в тайне на какое-то время. Такое вообще-то добавляет огоньку.

– Ой, да ты-то что знаешь о тайных отношениях?

Лэнгли с многозначительной ухмылкой приподнимает брови, но, прежде чем Байерс успевает открыть рот, их перебивает Фрохики.

– Вы, двое кретинов, упускаете главное. Малдеру не свойственно так опаздывать без предупреждения.

– Вообще-то да, – соглашается Байерс, широко распахнув глаза. – Когда он в последний раз так задержался…

– Черт, – встревоженный Лэнгли быстро вскакивает на ноги. – Давайте-ка позвоним ему.

Он вставляет новую кассету в приемник, пока остальные Стрелки обеспокоенно переминаются с ноги на ногу за его спиной. Включив громкую связь, Лэнгли по памяти набирает номер Малдера, и все трое в гнетущей тишине считают звонки, пока, наконец, не слышат, как включается голосовая почта.

– Малдер, это Лэнгли. Мы еще не выехали, и хотим напомнить, что ты должен был встретиться с нами в семь. У нас вечер суши, не забыл? Так что э-э-э… перезвони нам, хорошо?

Блондин косится на друзей, чтобы проверить, не хотят ли парни что-нибудь добавить, и после нескольких секунд неловкого молчания вешает трубку. Потом они звонят на мобильник Малдера и выясняют, что тот выключен.

– Может, спросим у Скалли? – предлагает Фрохики.

– Отличная идея, – одобрительно кивает Байерс.

Но и звонок на ее домашний телефон остается без ответа. Мобильник тоже вне сети.

Стрелки тревожно переглядываются, пока не решив, стоит ли им паниковать. Но прежде, чем они успевают составить план, раздается пронзительный телефонный звонок.

Лэнгли тут же отвечает, рефлекторно нажимая кнопку записи.

– «Одинокий Стрелок».

– Привет, Лэнгли, – слегка запыхавшись, приветствует его Малдер. – Получил ваше сообщение.

– Малдер, ты где?! Ты должен был приехать полчаса назад! Я голо…

Фрохики с силой пихает его локтем, и Лэнгли вскрикивает от боли.

– Извините, ребята, – невнятно бормочет Малдер.

– Что случилось? Ты в порядке? – вклинивается Байерс.

– Я просто… О-ох! – на другом конце трубки слышится звук, напоминающий стон боли.

– Ты ранен?! На тебя кто-то напал?! – все маленькое тело Фрохики пышет негодованием.

– Все в пор…

Внезапно они слышат жуткий грохот, как будто телефон падает на пол, а затем следует глухой удар.

Стрелки хором выкрикивают имя друга. Как раз тогда, когда они начинают гадать, не прервался ли звонок, голос Малдера возвращается.

– Извините, что напугал. Просто сегодня я э-э… связан по рукам и ногам.

– Да что там у тебя?!

– Меня задержали, – рассеяно отвечает он. – Не волнуйтесь… обо мне, хорошо? Простите, что бросил вас… как хреновое свидание. Я перезвоню… завтра.

Голос Малдера прерывистый, и парни слышат еще один стон прежде, чем телефон отключается.

– Он не назвал кодовое слово, – задумчиво отмечает Байерс.

– С ним явно происходит что-то нехорошее, – Лэнгли перематывает пленку к моменту, когда телефон падает.

«Бум! »

– Вот, слышали?

Двое Стрелков неуверенно кивают, но ждут объяснений от третьего. Он перематывает пленку еще раз. Видя, что они до сих пор не понимают, в чем дело, Лэнгли подтаскивает деревянный стул и усаживается на него. Друзья недоуменно наблюдают, как он раскачивает стул и за секунду до падения отпрыгивает в сторону.

– Ну и…? – спрашивает Фрохики, хотя, судя по всему, догадался, к чему клонит Лэнгли.

– Малдера привязали к стулу! – высказывает догадку Байерс.

– И, возможно, подвергают пыткам! – подхватывает Фрохики.

– Он упомянул, что «связан по рукам и ногам»… – вспоминает Лэнгли.

– И что его «задержали».

– Но почему он не использовал кодовое слово?!

– Наверное потому, что оно слишком очевидное, – саркастично усмехается Байерс. – Тот, кто его захватил, точно догадается что «жук-буравчик» – какой-то сигнал, потому что такое довольно затруднительно незаметно вставить в предложение.

– Слушай, нам требовалось слово, которое не будет регулярно всплывать в разговоре, – оправдывает Фрохики свой выбор.

– Ладно, как бы то ни было, нам нужно поехать к Малдеру и убедиться, что он в безопасности, – решительно заявляет Байерс.

– И если он в порядке, то пусть платит за суши! – довершает план Лэнгли.

***

Осторожно выудив телефон, зажатый между ухом и плечом Малдера, виновница его опоздания легким нажатием пальца включает затихшую было музыку. Тягучая, медленная мелодия «Потисхэд» снова стелется по квартире подобно шелковой ленте. В гостиной царит голубоватый полумрак из-за почти прозрачного шарфа, небрежно наброшенного на лампу, а приглушенное свечение аквариума только добавляет обстановке интимности. Яркие огни вечернего города пробиваются сквозь незаметные щели жалюзи, бросая узкие полосы света на прекрасное лицо его мучительницы.

Малдер, находящийся в довольно компрометирующей ситуации, пытается размять шею, затекшую от попытки удержать телефон. Один из многочисленных галстуков крепко привязывает его скрещенные запястья к спинке стула. Два других не менее надежно удерживают лодыжки у передних ножек. Движения Малдера ограничивают самые цветастые галстуки из его коллекции, и плененный агент подозревает, что подобный выбор сделан отнюдь не случайно. Он слегка ерзает, неосознанно стараясь ослабить импровизированные путы. Узлы завязаны с большим мастерством: достаточно туго, чтобы не дать ему пошевелиться, но в то же время не нарушая кровообращения. Твердое сиденье, уже согретое его обнаженной кожей, впивается в нежную плоть бедер.

Мучительница Малдера грациозно опускается на колени между его широко раздвинутых ног, возвращаясь к делу, которым она занималась до, а если быть совсем честным, то и во время всего телефонного разговора. Когда горячий язычок ловко рисует извилистую линию от набухшей головки до самого основания его твердого, как камень, члена, Малдер громко стонет от наслаждения. Его руки отчаянно дергаются, инстинктивно пытаясь вырваться и погладить столь знакомую рыжую шевелюру. Изящная прядка зачесанных волос выбивается из-за женского ушка, приятно щекоча пах. Скалли, не отрываясь от своего занятия, заправляет ее обратно, но без обычной в подобной ситуации помощи Малдера ее волосы снова падают вперед, когда она наклоняется, чтобы принять член глубоко в рот.

В ее рот, господи, в ее рот… В тот самый ротик, который завораживал его своими научными объяснениями, ласково утешал и мастерски выводил из себя. Малдер провел тысячи часов, уставившись на чарующий изгиб ее рта, на восхитительную, хоть и почти незаметную асимметрию верхней губы, слегка надменной, но от того не менее чувственной. Умей он рисовать, без сомнения смог бы изобразить ее по памяти. Рот Скалли был частым гостем его фантазий на протяжении многих лет. Малдер не раз представлял, как из этих полных губ вырываются жаркие стоны, слетают грязные непристойности, и, разумеется, как она страстно отсасывает ему. Последний образ вызывал в нем наибольшее чувство вины. Будто сама мысль о том, чтобы получать от Скалли удовольствие, ничего не давая взамен, была ему отвратительна; будто подобная фантазия являлась наиболее унизительной для нее, ведь Малдер не знал, нравится ли Скалли делать минет (или понравится ли ей делать это конкретно с ним). Правда, угрызения совести никогда не мешали ему потакать своему воображению. Но реальность оказалось намного лучше любой мечты. Сегодня Скалли сосет его член так, словно это ее самое любимое занятие на свете; так, словно она хочет подарить Малдеру лучший в жизни минет.

Чем дольше они спят вместе, тем лучше становится их секс. Открытие того факта, что Скалли в постели – крайне темпераментная и изобретательная особа, вполне может оказаться самым крупным профессиональным успехом Малдера. Конечно, он никогда не считал ее скромницей-ханжой, в отличие от некоторых из их коллег, делавших далеко идущие выводы только на основе ее скрупулезности, невозмутимости и жесткости во время расследований. Нет, Малдер всегда чувствовал в напарнице животную похоть, улавливал пьянящие феромоны, порой вырывающиеся из-под сшитых на заказ строгих костюмов. И оказался прав. Малдер узнал ее лучше, чем, как он надеялся, знал кто-либо другой. Скалли была настоящей адреналиновой наркоманкой, хоть и никогда не призналась бы в этом. В ней бушевала поистине беспощадная страсть, а с ее уст с равной долей вероятности могла сорваться как пошлая шуточка о его пенисе, так и холодная цитата прямиком из медицинского журнала.

Их интимные отношения развивались постепенно, но всеобъемлюще. Секс между ними – чувственный, сладостный секс – служил прекрасным подтверждением того, что ваниль – чертовски приятный аромат, когда он к месту.

А потом, в одну сумасшедшую ночь, после успешного завершения затянувшегося расследования они решают выпить в баре. Крепкие напитки быстро ударяют им в головы, и Скалли, раскрасневшаяся и раскрепощенная, интимно прижимается к нему в кабинке. Ее тихие слова, произнесенные на ухо хриплым от выпитого джина голосом, навсегда останутся в памяти Малдера.

– Иногда это пугает меня до дрожи, но я бы позволила тебе сделать со мной все, что угодно…

Его рука свободно лежит на бедре Скалли. Малдер от всей души наслаждается непринужденной близостью, наконец, позволенной ему. Повинуясь внезапному импульсу, он крепче сжимает ладонь. Рот Скалли слегка приоткрывается, в голубых глазах появляется стеклянный блеск, и она издает самый сексуальный стон, когда-либо слышанный Малдером. Он усиливает хватку и с восторгом замечает, как Скалли судорожно сглатывает, сжимая ноги.

Обратная дорога в отель еще никогда не казалась им такой долгой. В номере, благодаря ее пылкой поддержке и громогласному одобрению, Малдер больше не сдерживается. Скалли ничуть не отстает от заданного им темпа и охотно поощряет его первобытные инстинкты. В ту ночь они узнают о новых гранях своей сексуальности, и тогда же начинается их совместное изучение друг друга.

Как всегда, прагматичная и последовательная, Скалли использует любой инструмент, какой только может найти. Она вручает ему наручники, шарфы, свечи и кубики льда с молчаливым усердием прекрасно выдрессированной собаки, приносящей хозяину брошенный мячик. Когда Скалли впервые просит связать ее, Малдер даже немного пугается. Но позже, наблюдая, как она громко стонет и бессильно корчится в сладостных муках, он убеждается, что это – все, что угодно, только не насилие. Когда все заканчивается, обмякшая Скалли буквально тает в его нежных объятиях, а Малдер совершенно очарован прежде неведомым ему томным выражением блаженства и неги на ее расслабленном лице. Позже он замечает, как в ванной перед зеркалом Скалли с самодовольной улыбкой рассматривает следы, оставленные на ее теле кожаным ремнем.

Малдер обожает все, чем они занимаются вместе, но бондаж – его безусловный фаворит. Когда она лежит под ним, связанная и беспомощная, то любые стены, воздвигнутые между ними (порой не без помощи Малдера), рушатся без следа. Скалли принадлежит ему; более того, она полностью и добровольно отдается ему.

Поэтому, когда Скалли осторожно спрашивает, не хочет ли он получить ответную услугу, Малдер поначалу даже не понимает, о чем идет речь. Их сексуальные забавы, несмотря на ее очевидное удовольствие, почти всегда кажутся ему одолжением, которое Скалли делает для него. Но как только он понимает, что она задумала, то с радостью соглашается. Его давно интересует, каково будет находиться по другую сторону, и Малдер хочет, чтобы она испытала такой же волнующий трепет новизны.

Оказывается, он в восторге от смены их ролей. Пожалуй, неверно утверждать, что Малдер испытывает удовольствие от подчинения в общем смысле. Нет, ему нравится, когда Скалли связывает его. Возбуждает быть ее секс-игрушкой, ее развратным развлечением, находиться в ее полной власти.

Малдер никогда не устанет смотреть, как его член похотливо обхватывают алые губы напарницы. Он не в силах сдержать пару торопливых толчков, которые Скалли с легкостью принимает. Зрелище: абсолютно непристойное. Ощущения: просто неописуемые. Он охренительно везучий сукин сын.

– Ты близко, малыш? – ласково спрашивает Скалли, прикрыв рот влажной ладошкой. Она игриво смотрит на него снизу вверх и дразнит головку кончиком язычка, нетерпеливо ожидая ответа. От ее действий Малдер на несколько секунд теряет дар речи.

– А-ага, – удается выдавить ему.

Скалли моментально отстраняется, убирая руку и расправляя плечи.

– Превосходно, – уголки ее губ приподнимаются в зловещей улыбке. – Именно этого я и добивалась. Полагаю, ты уже готов к разговору.

Она встает на ноги и неторопливо обходит Малдера, ведя кончиком указательного пальца по обнаженной груди и спине. Цокот каблучков Скалли вторит барабанному ритму, звучащему из колонок стереосистемы.

Жуткая мысль молнией вспыхивает в его мозгу, вызывая ледяную дрожь вдоль позвоночника. Малдер пытается прогнать ее прочь, но ужасные подозрения цепляются к нему, словно навязчивая песня. Даже при внимательном осмотре возможная копия Скалли выглядит совершенно неотличимой от оригинала: та же россыпь веснушек на ключице, те же едва заметные морщинки вокруг глаз, появляющиеся, только когда она широко улыбается, та же чудная родинка над губой, которую Скалли зачем-то прячет под толстым слоем макияжа. И ничего из того, что она говорила раньше, не вызывало у него тревоги.

«Это Скалли, – убеждает себя Малдер. – Это должна быть она».

Но что, если все это время он имел дело с поддельной Скалли? В такое не так уж трудно поверить. В конце концов, все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой: настоящая Скалли не могла настолько сильно хотеть его.

Заметив его тревогу, предполагаемая копия Скалли слегка хмурится.

– Все в порядке? – обеспокоенно спрашивает она, наклоняясь так, чтобы заглянуть ему в глаза.

Малдер уже открывает рот для утвердительного ответа, но в последний момент передумывает.

– Стоп-слово.

– Хочешь, чтобы я остановилась? Хоро…

– Нет.

Скалли требуется пара секунд, чтобы понять, что именно он от нее хочет. Ее заминка понятна: они заранее договорились, что будут использовать систему «светофор» во время своих сексуальных игр. Красный – немедленная остановка, желтый – замедление. Слово, которое ждет Малдер – предосторожность иного рода, придуманная ими после неоднократных встреч с меняющими облик подонками.

– Изотоп, – мягко произносит она. – Малдер, это я.

– Расскажи мне что-нибудь, – просит он, чувствуя облегчение, но чтобы окончательно успокоиться, ему нужно нечто большее. Ведь во время обсуждения секретного слова за ними могли следить, не так ли?

В ответ Скалли приподнимает юбку, чтобы сесть ему на колени. Темная ткань задирается так сильно, что Малдер замечает белоснежное сияние ее бедер и резинки подвязок, плотно прилегающие к коже. Она ласково гладит его по щеке кончиками пальцев. Малдер не может поверить в то, что кто-то еще, кроме Скалли, пусть даже и с ее лицом, способен смотреть на него с такой заботой и нежностью.

– Тебя зовут Фокс Уильям Малдер, – начинает она. – Но, родись ты девочкой, получил бы имя «Маргарет». Правда, потом твоя мать встретила Маргарет, которую на дух не переносила, и поэтому твою сестру назвали Самантой. Ты терпеть не можешь цветную капусту и всегда заказываешь картошку фри и гамбургер, разумеется, если они есть в меню. Совсем недавно ты узнал о новых интересных способах использования расчески. Когда тебе было десять лет, ты описался в летнем лагере из-за…

– Все, все! – расслабившись, смеется Малдер. – Этого вполне достаточно!

– Хочешь, чтобы мы продолжили?

Он согласно кивает.

– И сделали все, что обсуждали раньше?

Малдер снова кивает и поднимет голову, слегка приоткрывая рот. Сидя у него на коленях, Скалли смотрит на него сверху вниз. Редкая, но приятная поза, учитывая, что он выше нее почти на фут.

Моментально поняв намек, Скалли наклоняется и целует его в губы, притягивая к себе. Поцелуй, поначалу мягкий и сладкий, быстро становится страстным и горячим, особенно после того, как его ищущий язык проникает в жадный рот Скалли, в очередной раз пробуя ее пьянящий вкус. Малдер чувствует, как она расслабляется, прижимаясь к нему. Но потом она хватает его за волосы, грубо запрокидывая голову так сильно, что горло сжимается, затрудняя дыхание. Легкая боль посылает волны удовольствия по всему телу Малдера, заставляя его член нетерпеливо подрагивать от нахлынувшего возбуждения.

Скалли неторопливо проводит острым ногтем по обнаженной груди. Малдер не может глянуть вниз и проверить, заклеймила ли она его красной полосой, но он чертовски надеется, что да.

– Может, сейчас ты наконец-то будешь хорошим мальчиком и начнешь говорить…

Он чувствует, как еще несколько пальцев чертят жгучие дорожки, мучительно медленно спускающиеся по его телу.

– Что ты хочешь узнать? – хрипит он.

Вопрос явно заготовлен заранее.

– Твоя водяная кровать.

Только невероятным усилием воли ему удается удержаться от веселой улыбки. Малдеру вовсе не хочется разрушать чары или давать Скалли неверное представление, что он легкомысленно относится к ее кипящей ревности, которая, Малдер абсолютно в этом уверен, бурлит под внешне невинным любопытством.

– А что с моей кроватью?

– Начнем с истории о том, когда она появилась.

– Знаешь, не нужно ради такого пустяка устраивать допрос. Я бы охотно ответил тебе и просто…

Скалли сильно щиплет его за сосок.

– И что в этом забавного?

С губ Малдера срывается тихий стон, который усиливается, когда она добавляет крутящее движение. В уголках ее горящих глаз появляются знакомые морщинки. Скалли офигительно нравится то, что она делает.

Выкручивание продолжается до тех пор, пока он не сдается.

– А-ах! После «Зоны 51»!

– Хороший мальчик… – нежно воркует она. – Зачем ты ее купил?

– Я ее не покупал.

Алые губки Скалли недовольно сжимаются. Она переходит к другому соску, и Малдер невольно вскрикивает от боли.

– Она просто… просто появилась, когда я вернулся в квартиру!

– Ты действительно считаешь, что я поверю в эту чушь? – Скалли презрительно щурит глаза.

– Нет, – признает он. – Но я говорю правду.

Скалли отпускает его сосок и неторопливо ведет ладошкой вниз, пока не добирается до яичек. От ее отнюдь не ласкового сжатия Малдер втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, постепенно ощущая, как вспыхнувшая было боль превращается в мучительное удовольствие. Опустив на несколько секунд веки, он видит ослепительные белые пятна, танцующие перед глазами.

– А ты крепко их держишь… – выдавливает Малдер, восстановив дыхание.

– Сомневаюсь, что для тебя это новость.

Господи, он обожает ее дерзость.

– Ты с кем-нибудь… наслаждался этим подарком?

Бровь Скалли самоуверенно вскинута, но почти незаметное сглатывание немного портит ее властный образ.

– Нет, – мгновенно отвечает Малдер. – Если не считать сольных выступлений.

Скалли сверлит его немигающим взглядом, используя свои навыки агента ФБР для поиска хотя бы малейшего признака лжи.

– Ну надо же, прямо под зеркалом… Сам Нарцисс был бы впечатлен, – язвительно замечает она, убедившись в его искренности.

Усилив хватку на волосах, Скалли свободной рукой царапает нежную кожу на его боку, пока не впивается в бедро всеми ногтями. Малдер сомневается, что когда-либо был тверже.

– У тебя все равно должны иметься какие-нибудь идеи насчет того, кто оставил тебе кровать, раз уж однажды она просто появилась в твоей спальне. Ни за что не поверю, что их нет. Думаю, ты и сам понимаешь мои сомнения. Сдается мне, ты что-то скрываешь… – Скалли в задумчивости прикусывает язычок.

– Подарок от Синдиката? – тут же предлагает вариант Малдер. – Может, это попытка Крайчека извиниться за то, чем кончилась наша последняя встреча?

Скалли издает легкое хихиканье – волшебный звук, который он уже мечтает записать для потомков.

– Уверена, Крайчек с удовольствием устроил бы тебе подобный допрос.

– Не подкидывай ему идеи!

Она поджимает губы, стараясь скрыть расползающуюся улыбку.

– Кстати, сколько стоит водяная кровать? Как-то дороговато для подарка без обязательств… или намерения использовать ее вместе с тобой.

Когда Малдер пожимает плечами, спинка стула слегка трется о влажную кожу.

– Понятия не имею, но точно меньше, чем квартплата. Честно, я не в восторге от подобного дара.

Удовлетворенно хмыкнув, Скалли наклоняется так, будто хочет поцеловать его. Но вместо поцелуя она зажимает его нижнюю губу между зубами и отклоняется назад, словно проверяя, как далеко та сможет растянуться. Его член уже болезненно ноет, отчаянно требуя хоть капельки внимания.

– Пожалуй, мне следует заткнуть этот милый ротик кляпом, – задумчиво произносит Скалли, выпустив его распухшую губу и подарив быстрый целомудренный поцелуй. – Не похоже, что он сегодня удовлетворит меня… учитывая, как упрямо ты не хочешь сказать мне правду.

Пока Скалли неторопливо идет на кухню, ее соблазнительная попка покачивается сильнее, чем обычно. Небольшая передышка позволяет Малдеру осознать всю глубину своего физического дискомфорта. Сердце бьется быстрее, по всему телу пробегает дрожь. Узлы как будто затягиваются крепче, а деревянные планки больно впиваются в напряженную спину с каждым прерывистым вдохом.

Скалли возвращается с еще одним стулом и ставит его прямо напротив Малдера. Изящно опустившись, она с непроницаемым выражением лица приподнимает юбку и скидывает обувь, не спуская с него глаз. Подол скрывает промежность Скалли в тени, так что Малдер не может утверждать наверняка, что на ней нет нижнего белья, но прекрасно знакомый запах ее возбуждения уже щекочет его раздувшиеся ноздри. Отточенным жестом отстегнув подвязку, Скалли не спеша скатывает полупрозрачный чулок; ее движения плавные и страстные, идеально вторящие звучащей фоном музыке. Голубоватый свет придает ее белоснежной коже неземное сияние.

– Последний шанс… – тихо шепчет она, снова скользнув в лодочки. В ее угрожающе поднятой руке предупреждение – чуть покачивающийся чулок.

В качестве ответа Малдер крепче сжимает губы.

– Прекрасно.

Его возбуждение усиливается до почти мучительного, когда Скалли заходит за спинку стула. Малдер приветственно открывает рот, ожидая вторжения импровизированного кляпа. Нейлон оказывается мягче, чем он думал, и быстро пропитывается слюной. Интересно, это самообман или чулок правда пахнет, как Скалли? Ее изысканный аромат уже пропитал всю гостиную: нежные цветочные духи смешиваются с насыщенным запахом секса.

– Все нормально? – заботливо шепчет она ему на ухо, щекоча висок горячим дыханием.

– Фа, – сквозь кляп отвечает Малдер; его речь искажена, но вполне понятна.

– Не онемели? – Скалли осторожно щупает его запястья.

Он отрицательно мотает головой, делая мысленную пометку предложить поиграть во врача и пациента, когда ей снова захочется подоминировать.

Густая горячая капля предэякулята стекает с головки, тут же остыв на воздухе. Черт, если Скалли не прикоснется к нему в ближайшее время, у них тут действительно возникнет ситуация, требующая медицинского вмешательства.

К ужасу Малдера, ухмыляющаяся Скалли вальяжно откидывается на спинку стула.

– Что же мне с тобой сделать? – размышляет она вслух, ощупывая его с ног до головы похотливым взглядом. – Что же сделать…

Она распутно раздвигает ноги, шаркнув туфлями по деревянному полу. После того, как Скалли, ссутулившись, приподнимает бедра, он с ликованием убеждается, что под юбкой у нее действительно нет белья. Малдер своими глазами видит, насколько она уже мокрая, он, черт возьми, слышит это, когда она погружает два пальца внутрь себя. Малдер буквально пускает слюнки.

– А ты нравишься мне таким, – небрежно замечает Скалли, но ее голос приобретает ту самую хрипотцу, безоговорочно указывающую на сильнейшее возбуждение. – Связанный, с кляпом во рту и полностью в моей власти. Мой.

– Тфой, – согласно бормочет Малдер.

– Может, мне трахнуть тебя? – она произносит это таким тоном, словно раздумывает, какой шампунь купить. Ее нарочитое безразличие заставляет его пенис дергаться в агонии. – Тебе же хочется, правда?

Он кивает так быстро, что рискует свернуть себе шею.

– Да… я вижу, насколько сильно ты меня хочешь… как отчаянно хочешь, чтобы я оседлала твой член.

Если Скалли не займется с ним сексом прямо сейчас, он точно разрыдается.

– Думаешь, ты заслуживаешь этого? – она склоняет голову набок.

Безусловно, нет. Малдер отрицательно мотает головой.

Скалли в мгновение ока вскакивает и снова оказывается на нем верхом. Крепко схватив его за подбородок, она с размаху бьет по щеке раскрытой ладонью. Удар пробный: гораздо мягче, чем нужно. Поэтому следующая пощечина уже такая хлесткая, что Малдер на мгновение уносится в стратосферу; его перевозбужденный мозг купается в эндорфинах сладкой боли. Когда Малдер приходит в себя настолько, чтобы открыть глаза, ему кажется, что перед его взором мерцает чудесный мираж прямиком из жаркой пустыни.

Словно подтверждая свою реальность, Скалли шлепает его по другой щеке. Требуя продолжения, Малдер улыбается так широко, как только может, не обращая внимания на впивающийся в рот кляп.

Барабанный бой посылает волны дрожи по его телу, он чувствует даже самое легкое дуновение. Скалли возвышается над ним, сияя подобно свирепой, но милосердной богине.

– Я спрошу еще раз, – резко бросает она. – Ты этого заслуживаешь?

Устроившись поудобнее, она ритмично ерзает, размазывая горячую влагу по его ноге.

Малдер снова мотает головой. Даже самый везучий человек в мире не заслуживает такого подарка судьбы, как Скалли, а уж он тем более.

Шлеп! Шлеп! Мощные удары обрушиваются на обе его щеки. Кожа пылает огнем, Малдеру кажется, что он тает, подобно свече в пожаре. Ощущения усилены до предела: доводящая до исступления беспомощность из-за пут… сладкий жар ее бедер над ним: одно обнаженное, а второе все еще в чулке… учащенное сердцебиение, пытающееся обогнать музыкальный ритм как минимум в два раза…

И наконец-то, наконец-то Скалли приподнимается и впускает в себя его член. Общий стон удовлетворения эхом отражается от стен гостиной. Малдер судорожно сжимает челюсть, отчаянно пытаясь не кончить прямо сейчас, всего лишь от тугой хватки ее внутренних стенок, неуклонно толкающих его к освобождению. Когда она начинает двигаться, сдерживаться становится практически невозможно.

По мере того как, нарастает ее собственное удовольствие, выдержка Скалли тоже испаряется. Все еще скрытая под блузкой грудь подпрыгивает прямо перед лицом Малдера. Заметив его пристальный взгляд, она расстегивает блузку. У него есть всего мгновение, чтобы оценить темно-синий лифчик, прежде чем Скалли опускает кружевную ткань, освобождая задорно торчащие соски, и начинает неторопливо потирать их с каждым плавным движением. Малдер отчаянно жаждет, чтобы она вытащила кляп и наклонилась к нему, но, похоже, Скалли не собирается потакать его желаниям. Она все еще дразнит его.

Малдер очень скучает по прикосновениям к ее нежной коже, по возможности обхватить ее упругие бедра, пока она двигается на нем, подобно неистовой всаднице, по шансу отвесить ее округлой попке игривый шлепок. Но вместо этого он смиренно наслаждается зрелищем, погружаясь в ощущения, подаренные прижатым к нему телом, окутывающим его влажным скользким теплом.

Подавшись вперед, Малдер упирается подбородком в налившиеся груди, и Скалли с готовностью подставляет их. Теперь она позволяет ему задавать темп, охотно встречая мощные толчки.

– С тобой так хорошо… – мягко шепчет Скалли. Ее руки снова сжимают его волосы, но теперь нежно, хотя Малдеру хочется, чтобы она, как раньше, грубо потянула их. Она осыпает поцелуями его лицо – все, кроме заткнутого чулком рта – и они двигаются вместе. Быстрее, жарче, все ближе.

– Ты заслуживаешь этого, – убежденно произносит Скалли, прежде чем еще раз ударить его по красной щеке. – Ты понял меня?

Шлеп!

Вторая пощечина почти заставляет Малдера кончить.

– Мы заслуживаем этого, – ее тихий шепот едва слышен из-за музыки. Он хочет согласиться со Скалли, но может только стонать в кляп.

Внезапно входная дверь с жутким треском распахивается, и в желтоватом свете коридорной лампы он видит три темных мужских силуэта. Троих чертовски знакомых ублюдков, которых Малдер будет долго и мучительно убивать, как только освободится от пут.

***

Пятью минутами ранее…

– Парни, у вас есть наличные? – интересуется Байерс, когда такси останавливается у Хегал-Плэйс. Водитель тут же бросает на колоритную троицу подозрительный взгляд через зеркало заднего вида.

– У меня сто баксов одной купюрой, – отвечает Фрохики.

– Я по нолям, Фрохики должен мне ужин, – разводит руками Лэнгли.

Тяжело вздохнув, Байерс протягивает таксисту двадцатку. Гурьбой вывалившись из грязного автомобиля, Стрелки только каким-то чудом не наступают друг на друга.

Понимая, что идти к запертой передней двери не имеет смысла, они направляются в темный переулок у жилого комплекса Малдера. Там настоящая свалка: разноцветные граффити покрывают каждую доступную поверхность, мощеные тротуары усеивают груды мусора, а поднявшийся ветер лениво гоняет старую газету, словно шар «перекати-поле» в вестерне. Байерс брезгливо морщится, едва не наступив на использованный подгузник.

– Вам, парни, пора бы уже начать платить за себя в такси, – недовольно бормочет он.

– Как ты можешь думать о деньгах, когда Малдер в опасности?! – с преувеличенным пафосом заявляет Фрохики.

– Может быть в опасности, – поправляет его Байерс.

– Лучше бы ему действительно быть в опасности, раз уж он нас кидает, – ворчит Лэнгли с кислым выражением лица.

– Эй, не смей так говорить! – Фрохики, встав на цыпочки, отвешивает ему подзатыльник. Лэнгли наигранно ахает от боли и обиды.

Байерс осторожно вытаскивает из кармана перцовый баллончик и, сжимая его в потном кулаке, кладет большой палец на предохранитель.

– Давайте отправимся в суши-бар сразу после того, как спасем Малдера, – с энтузиазмом предлагает Лэнгли.

Фрохики, похожий на весьма потрепанного филина, бросает на него недовольный взгляд поверх очков.

– Кто знает, что ждет нас внутри? Очень может быть, мы никогда больше не сможем полакомиться суши.

В ответ Лэнгли издает разочарованный стон.

– Когда пойдем на дело в следующий раз, напомни проконтролировать, чтобы наш малыш хорошо покушал, – бросает низенький Стрелок Байерсу.

Позади здания они находят дверь, не подключенную к системе сигнализации. Фрохики достает набор отмычек и в два счета справляется с замком, который, судя по виду, уже неоднократно взламывали до него.

– Защита здесь – полное дерьмо, – бурчит он себе под нос, вытаскивая револьвер из внутреннего кармана черной кожанки.

– А ну засунь его обратно! – шипит Байерс. – Нельзя, чтобы соседи Малдера видели, что тут шляются трое вооруженных незнакомцев!

Неохотно кивнув, Фрохики перекладывает оружие в правый карман, оставляя ладонь на потертой рукояти. Торчащий под углом локоть со всей очевидностью выдает, что в куртке у него что-то припрятано.

По пути к лифту они чуть не сбивают с ног пожилую даму, одетую в светлый махровый халат поверх довольно легкомысленной пижамы в цветочек и резиновые тапочки. Она оберегающе прижимает пару конвертов к груди и впивается в их лица цепким взглядом, словно запоминая приметы мужчин для будущей беседы с полицией. Троица Стрелков тут же одаривает ее своими самыми обаятельными улыбками.

– Просто навещаем друга, – объясняет Лэнгли их внезапное появление.

Рука Байерса с перцовым баллончиком заведена за спину, недвусмысленно намекая, что он что-то скрывает. Лэнгли прячет свое оружие немного лучше: макетный нож, прихваченный из штаб-квартиры, плотно прижат к запястью острием вверх.

Хмыкнув а ответ нечто невнятное, старушка скрывается в своей квартире, напоследок недоверчиво покачав головой. Они с трудом втискиваются в узкий лифт, но, когда дверь уже практически закрылась, в щель просовывается миниатюрная детская ручка. Створки послушно разъезжаются в стороны, и к Стрелкам присоединяется девочка, с громким стуком опуская рюкзачок на пол. На ней темный джинсовый комбинезон, из-под которого кокетливо выглядывает розовый воротник футболки. Из ее прилизанной прически выбиваются две аккуратные темные прядки.

– Вы что, здесь живете? – с любопытством интересуются она.

– Нет, – коротко отвечает Байерс.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Зашли в гости к другу, – тепло поясняет Фрохики. Он любит общаться с детьми, несмотря на постоянные подколки со стороны Байерса и Лэнгли, будто ему комфортно с теми исключительно из-за одинакового роста.

– К какому?

– К мужчине из сорок второй квартиры, – Фрохики упорно игнорирует неодобрительные взгляды друзей.

– А я из сорок шестой, – восторженно щебечет девочка. – Мои родители постоянно жалуются на парня из сорок второй. Они говорят, куча всяких плохих штук приключилась здесь из-за него. А в последнее время они часто обсуждают какой-то интересный шум. Мой папа такой: «У него совсем стыда нет», – ее голос смешно понижается в неумелой попытке спародировать отцовский бас.

– Вполне справедливая характеристика, – вполголоса бормочет Байерс.

– Как по мне, ваш друг довольно милый, – пожимает она плечами. – Он всегда здоровается со мной, если, конечно, не очень спешит. Я вот думаю, папа просто завидует, ведь мама считает его красавчиком.

– У твоей мамы отличный вкус, – неловко шутит Лэнгли.

Наконец лифт останавливается на четвертом этаже, и Стрелки позволяют их нежданной спутнице выйти первой. Однако та, остановившись в коридоре, с явным интересом смотрит на них, перебирая ключи в руке. Понимая, что вызовут еще больше подозрений, если останутся в лифте до тех пор, пока настырная девчонка не зайдет в свою квартиру, они неторопливо бредут к двери с номером «сорок два». Когда Стрелки добираются до цели, девочка все еще вертит в руках брелок.

– Тебе помочь? – даже не пытаясь скрыть нетерпение, спрашивает Байерс.

– Справлюсь, – фыркает она, явно обидевшись на его тон.

Еще несколько секунд понаблюдав за тем, как подозрительная троица, и не подумав постучать, бесцельно топчется под соседским порогом, девочка проскальзывает в свою квартиру и запирает дверь на засов.

– Похоже, ее отец не зря жаловался на шум, – бормочет Фрохики, как только досадная помеха скрывается с глаз. Из квартиры Малдера раздается трип-хоп музыка, перемежаемая подвываниями вокалиста.

– «Тупица», – отмечает Лэнгли.

– Отец? – переспрашивает он.

– Альбом, тупица. Это «Портисхэд».

– И что теперь? – Фрохики снова вытаскивает револьвер, прижимая оружие к правому боку.

– Ш-ш-ш… – Байерс, приложив ухо к двери, пытается услышать, что происходит внутри.

– Если пытаешь кого-нибудь в многоквартирном доме, тебе стоит включить музыку. Отлично заглушает крики и стоны, – поежившись, тихо произносит Фрохики.

Сквозь барабанный бой отчетливо слышится негромкий шлепок.

– Звучит не очень… – нервно вставляет Байерс.

Шлеп!

Фрохики оглядывается на друзей в поисках поддержки, и они решительно кивают в ответ. Собравшись с духом, он одним мощным пинком выламывает дверь. Впрочем, ту настолько часто выбивали, что она едва держится в раме, так что мастерство Фрохики не слишком впечатляет.

Стрелки, до бровей накачанные адреналином, не обращают внимания на удивленный женский вопль, раздавшийся сразу после удара двери о стену.

– Отвали от него, ты…! – злобно рычит Фрохики одновременно с Лэнгли, кричащим: – Отпусти его!

– О, нет… – секундой позже произносит Байерс.

Скалли, оглядываясь через плечо, сидит верхом на Малдере, привязанном к кухонному стулу. Ее голубые глаза распахнуты настолько широко, что кажется, будто они занимают пол-лица, а бледная ирландская кожа безошибочно передает как предшествовавшее грубому вторжению возбуждение, так и всю глубину ее нынешнего смущения. Торопливо запахнув блузку, она спрыгивает с напарника, чуть не опрокинув при этом стул, и стыдливо прячется за ним. Поспешное отступление Скалли открывает ошарашенным Стрелкам прекрасный обзор Малдера. Полностью обнаженного, с заткнутым женским чулком ртом возбужденного Малдера. Охренительно возбужденного Малдера.

Лэнгли, завороженно уставившись на открывшуюся картину, медленно, словно в трансе, наклоняет голову на плечо, пока не приходит в себя настолько, чтобы догадаться отвернуться. Байерс, давным-давно повернувшийся спиной к застигнутой врасплох парочке, срывающимся голосом бормочет извинения в сторону кухни.

Скалли трясущимися руками застегивает блузку, не глядя на застывших в прихожей Стрелков.

Фрохики, прикрыв болтающуюся на петлях дверь как можно плотнее, многозначительно пялится в потолок.

– Извини, приятель, мы думали ты…

– Связан по рукам и ногам, – смущенно кашлянув, подхватывает Лэнгли.

– По телефону ты казался… страдающим, – едва слышно добавляет Байерс.

Малдер сосредоточенно шевелит челюстями, пока не выплевывает кляп.

– Я был довольно счастлив, пока Трио Балбесов не выломало мою дверь. Скалли, не поможешь чуток?

Она тихо шепчет «прости» и бросает боксеры на его колени. Приземлившись прямиком на член, они образуют палатку, которая выглядит почти так же неприлично, как и обнаженная плоть. Нырнув за спинку стула, Скалли неуклюже пытается развязать узлы. Ее длинные пальцы все еще дрожат.

– Я, конечно, понимаю, что из меня получилась превосходная " девица в беде", но серьезно… Вам не стоило сюда вламываться, – к концу фразы голос Малдера меняется с шутливого на угрожающий. Сердитый агент встряхивает запястьями, пока Скалли, опустившись на корточки, снимает галстук с его левой лодыжки. Сам он безуспешно пытается освободить правую.

– А ты вяжешь хитрые узлы, Скалли, – криво усмехается Малдер.

– Если растешь в семье моряков, кое-что об этом узнаешь, – со слабой улыбкой отвечает она.

Наконец, полностью избавившись от пут, Малдер быстро надевает боксеры и джинсы.

– Можешь повернуться, Байерс, я уже прилично выгляжу, – он, прищурившись, оглядывает всех троих и продолжает. – Знаете, за подобное шоу обычно платят приличные деньги.

– Кстати о бабках… – оживляется Лэнгли.

– Не сейчас, – в унисон шипят остальные Стрелки.

– В чем дело? – с любопытством спрашивает Малдер, натягивая футболку.

– Мы… заключили небольшое пари, – признается Лэнгли.

– Нет, неправда, – быстро возражает Байерс.

– И кто победил?

Лэнгли смущенно поднимает руку.

– Я думал, ты нам расскажешь! – в голосе Фрохики звучит обида.

– Прости, здоровяк, – Малдер пытается погладить коротышку по голове, но тот раздраженно отмахивается от его руки. – Что тут скажешь? Некоторые темы являются личными. Или, по крайней мере, должны быть такими.

– Нам уже пора, – лицо Байерса еще краснее, чем у Скалли, застегнувшей тем временем блузку до самой шеи.

– Ты прав, – соглашается Фрохики. – Не похоже, что Малдеру грозит какая-нибудь… опасность.

Громко откашлявшись, Скалли скрещивает руки на груди.

– Итак, позвольте мне прояснить ситуацию, – начинает она. Все в комнате поворачиваются к ней, и Скалли расправляет плечи, словно демонстрируя, что ничуть не стыдится недавней сцены. – Из телефонного разговора вы сделали вывод, что Малдера пытают в его квартире и решили, будто ваша троица, вооруженная макетным ножом, перцовым баллончиком и револьвером, которому самое место в музее, справится с тем, кто вырубил шестифутового, прекрасно обученного агента ФБР?

Скалли пытается, но не может скрыть расползающуюся улыбку.

– Вообще-то, сначала мы позвонили тебе, – ворчливо оправдывается Байерс.

– Ты хоть знаешь, как им пользоваться? – небрежно кивает Скалли на револьвер, который все еще сжимает Фрохики.

– Конечно, – уверенно кивает он. – Целишься и жмешь на спусковой крючок.

– А-ага-а…

– Эй, у меня вообще-то есть разрешение! – оскорбленно восклицает Фрохики. – Это старый ствол моего дедушки!

Скалли требовательно протягивает руку, и он неохотно отдает ей оружие. Она тщательно осматривает револьвер, откидывает барабан и высыпает пули на ладошку, после чего отправляет их в нагрудный карман.

– «Смит-энд-Вессон», модель десять, – уважительно отмечает Скалли. – Прекрасно сохранившийся экземпляр.

Она возвращает револьвер Фрохики, который с облегчением прячет его обратно в куртку.

– Не могу похвалить ваши способности к логическому мышлению, – улыбнувшись, продолжает она. – Но то, что вы так рьяно бросились на помощь – очень благородно.

– Спасибо, – отвечает Лэнгли, раздуваясь от гордости.

– Ладно, нам правда пора оставить их в покое, – нервно вставляет Байерс.

– Кстати, вы все еще хотите отправиться в суши-бар? – внезапно спрашивает Скалли.

– Хорошо бы если так, – вполголоса ворчит Лэнгли.

– Не возражаете, если мы присоединимся? – интересуется она. В комнате отчетливо слышен стук четырех отвалившихся челюстей. Скалли невозмутимо пожимает плечами. – Мы еще не успели составить планы на ужин, а сегодня я бы с удовольствием отведала суши. Просто дайте нам полчаса, чтобы собраться.

Фрохики строит похотливую гримасу, за что тут же получает предупреждающий взгляд от Малдера. Скалли оставляет их молчаливое переглядывание без внимания.

– Ты знаешь, где этот бар? – обращается она к напарнику. Малдер утвердительно кивает.

– Или, может, сначала позаботимся о двери… – задумчиво произносит Скалли.

– Да брось, – машет рукой Малдер. – Кстати, не ждите нас, чтобы сделать заказ.

– Мы и не собирались, – с ухмылкой отвечает Лэнгли.

– Так у него будет больше времени, чтобы попробовать все, что есть на шведском столе, – объясняет Байерс.

Стрелки неловко переминаются с ноги на ногу. Молчание затягивается.

Приподняв бровь, Скалли многозначительно смотрит на них.

– Лучше поспешите. А то мы можем позвонить домовладельцу и заявить, что трое чокнутых придурков вышибли дверь в квартиру агента ФБР.

Попятившись, Фрохики вскидывает руку в шутливом салюте.

– Так точно, мэм.

[1] Eau de nerd (фр. ) – парфюм «ботаник».