«Это был очень серьезный ориентир в нашей жизни»[1].

Псковские коллеги вспоминают В. В. Седова.

Татьяна Юрьевна Закурина, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологии Псковского музея-заповедника:

- Уход Валентина Васильевича – это большая потеря для нас. Хотя хорошо понимаешь, что, когда человек уже пожилой, такое может случиться в любой момент, но это всегда происходит неожиданно. Еще летом мы ездили в Москву, сдавать свои отчеты, и Валентин Васильевич еще работал в отделе полевых исследований, готовил к публикации свои материалы, новые монографии.

Поскольку Валентин Васильевич являлся ровесником моего отца, фронтовиком, у меня было свое отношение к нему. Отношение, отчасти такое же, как к отцу, как ко всем людям этого поколения – особое, трепетное отношение. Мой папа умер уже много лет назад… То, что старики из того поколения еще живут на земле – очень важно не только для нас, но и для более молодых людей.

Может быть, не все осознают это до конца и не все понимают, но на самом деле уход этих людей – очень большая потеря в духовном плане. Поэтому мы должны стараться при их жизни больше задумываться над этим и сопоставлять свои поступки с их жизнью. Это поколение людей, которые 17-летними мальчиками попали на фронт, сразу после школы. Поколение мальчишек, которые в большинстве своем погибли на фронте, и выживших – единицы. Они все были людьми очень мужественными.

Валентин Васильевич поражал своей сдержанностью и мужеством. В самых трудных жизненных ситуациях, когда мы все понимали, что ему очень-очень плохо, он никак не проявлял это внешне. Несмотря на то, что он мог плохо себя чувствовать или болеть, он всегда выполнял свои обязанности до конца, это черта людей того поколения. У него была огромная работоспособность и трудолюбие, благодаря силе воли и характеру. В принципе, это может иметь каждый из нас, если захочет.

Валентин Васильевич был не слишком открыт для общения, но постепенно, когда он больше узнавал человека, начинал больше ему доверять, тогда он открывался. Особенно в последние годы я многое получила для себя в общении с ним, именно в человеческом плане.

Это был очень серьезный ориентир в нашей жизни, в моей жизни лично. Это может быть незаметно, когда человек жив, но когда он уходит, ты начинаешь понимать, что это было нечто очень важное в твоей судьбе.

Борис Николаевич Харлашов, кандидат исторических наук, заведующий отделом археологии Псковского музея-заповедника:

- Валентин Васильевич Седов – это мой первый учитель в полевой археологии. Валентин Васильевич заложил основы моего формирования как ученого и как археолога.

Все знают, что Валентин Васильевич – это совершенно бескомпромиссный борец за сохранение археологического наследия России. В чем это выражалось? В первую очередь в том, что в последние годы Валентин Васильевич возглавлял отдел полевых исследований института археологии. Я знаю от коллег из института археологии, что уникальность Седова как ученого и руководителя этой очень важной археологической структуры как раз в том, что Седов читал абсолютно все отчеты и на все отчеты в России писал собственные рецензии. А их более 1000 ежегодно. Как он умудрялся это делать, никто не знает. После того, как был сформирован Российский гуманитарный научный фонд, Валентин Васильевич стал председателем экспертного совета по гуманитарным наукам, в том числе по истории и археологии. Сотрудники фонда поражались, что Седов читает все научные отчеты, которые проходят по его экспертному совету.

Валентин Васильевич был нашим консультантом по самым сложным вопросам. Консультации академика крайне важны для любого специалиста. Его мнения, его отношения, его огромный жизненный опыт… Если что-то сложное случается и не знаешь, что делать в такой ситуации, все едут… все ехали к Валентину Васильевичу и спрашивали, как поступить.

Это касается и охраны памятников. Валентин Васильевич, если считал, что на местах руководство не принимает должных мер по сохранению памятников истории и культуры, всегда выступал очень жестко, резко. Многие официальные лица это не принимали и считали чрезмерным давлением, особенно после того, как в стране очень большая, по моему мнению, даже чрезмерная доля ответственности была перенесена на регионы. Но такой он был человек, даже в отношении своих коллег – очень требовательный, строгий, даже жесткий наставник. Это было в его характере.

Лариса Яковлевна Костючук, доктор филологических наук, профессор:

- Это неизмеримая потеря. Валентин Васильевич Седов – очень большой ученый, который сумел совместить интерес к археологии и лингвистике, что помогало делать открытия и ему самому, и лингвистам. Это давало необычайные, удивительные результаты. Валентин Васильевич с большим интересом относился к псковским говорам, к псковскому словарю. Сотрудничество с ним очень помогало С. М. Глузкиной, З. В. Жуковской, с Валентином Васильевичем тесно сотрудничали наши коллеги из санкт-петербургского университета – А. С. Гердт, О. С. Мжельская, Л. А. Ивашко. Это был действительно великий коллектив.

То, что Седов вел псковский семинар, было великим праздником для всех нас, лингвисты с большой охотой всегда присутствовали там.

Его уход – это огромная потеря. Наступает такой момент в жизни, когда мы теряем одного за другим очень близких и дорогих друзей. И невозможно пока представить Псков без Седова – слишком много воспоминаний здесь связано с ним. Не верится…

Ирина Олеговна Колосова, кандидат исторических наук, доцент:

- Валентин Васильевич прожил долгую и не простую жизнь. Но даже в последние годы он не казался нам человеком пожилым – всегда был энергичен, подтянут, готов к общению, доброжелателен. Он очень много работал. Я знаю, что даже в выходные дни он часто ездил в институт, читал отчеты, готовил документы, писал. Его вклад в изучение важнейшей проблемы этногенеза славян, в том числе восточных, получил международное признание и останется в истории науки навсегда. Он всем был необходим. Мне кажется, что ему было хорошо в Пскове, в Изборске. К нему всегда тянулись молодые археологи, он всегда был окружен людьми. Поэтому мне кажется, что ему было хорошо здесь, с нами.

Инга Константиновна Лабутина, археолог, кандидат исторических наук, профессор:

- Такие события заставляют нас вдруг оглядываться, и даже что-то подсчитывать. Я вдруг обнаружила, что мы с Валентином Васильевичем знакомы более 50 лет, с 1952 года. Но настолько все последующие события свежи, что отношения не испытывают тяжести этих лет.

В то время, когда мы познакомились, я была студенткой первого курса и приехала в Новгородскую экспедицию. Это был 1952 год, лето, огромный коллектив, где руководителями были археологи с большим стажем и археологи-аспиранты. Валентин Васильевич тоже был аспирантом. А мы были студентами, и разница в 5-10 лет тогда казалась очень значительной. Валентин Васильевич руководил многими группами, которые работали на участке. Он показался мне строгим и требовательным, эта строгость и требовательность подтвердилась и потом.

Помню Валентина Васильевича как необычайно мобильного, подвижного человека, среднего роста, загорелого, с серо-голубыми глазами, не очень улыбчивого, строгого, требовательного. Помню, что он отличался от начальников раскопа даже по тому, как он вел себя на раскопе. Он обычно занимал позиции, с которых ему был виден весь раскоп и орлиным взором оглядывал все пространство, ему подчиненное. И сразу видел: где-то – недоумение, где-то – не знают, что делать, где-то – надо помочь. Он моментально оттуда слетал и оказывался на том участке, где он был нужен или считал, что он нужен. В дальнейшем также мне очень легко представить Валентин Васильевича стоящего и наблюдающего – не праздного, не отлучающегося никогда с раскопа. Он все время смотрел, что-то запоминал для себя, какие-то общие черты выявлял из того, что открывается и, видимо, делал какие-то коррективы в работе чертежников. И так было и в Пскове, когда велись раскопки в 1983-84 гг. Он всегда старался видеть весь раскоп. Это чисто визуальное представление о Валентине Васильевиче.

Я хочу сказать, что у меня еще в Новгороде сложилось впечатление, что он очень тщательно работает, что он хороший методист, и потом это много раз подтверждалось. Диапазон его полевых исследований очень велик, и он любил полевую работу. Невозможно в коротком разговоре охватить все стороны деятельности Валентина Васильевича, это заслуживает отдельного изучения. Если говорить о нем как об археологе, это необычайно целеустремленный исследователь, который в молодости поставил и определил свои задачи и всю жизнь построил на необходимости их решить. Вся его жизнь была подчинена археологии. Конечно, он был хорошим семьянином, он заботился о жене, о сыне, о внучке, о домашних животных, но все-таки вся его жизнь была направлена на изучение центральных вопросов в его исследованиях.

Несомненно, центральным для Валентина Васильевича является изучение славянства и археологии славянства, причем в очень широком географическом диапазоне, не только в российском, но и в общеевропейском масштабе. Он побывал во многих странах, где занимался изучением музейных коллекций, коллекций научно-исследовательских институтов, общался со славистами, работал с книжными фондами, с архивными материалами. Я думаю, что, начиная с 1950-60-х гг. шло накопление материала, который составил основу его докторской диссертации, а в дальнейшем и основу его монографий «Славяне в древности» и «Славяне в Средние века». У него более 500 научных работ, не менее 15 книг, и везде центральным является археология славян. Почему это так, что повлияло, его ли учителя? – мы не говорили об этом с Валентином Васильевичем. То, что он сделал для истории славян, было в значительной степени новым.

Его работы очень важны. Это собирательные работы по славянам, причем они и подробны для каждого отдельного места, и широко синтезируют все, что нам известно о славянах. И не просто о славянах. Он был очень внимателен, изучая, где границы славян, почему это славяне, а это не славяне. Занимаясь славянами, он обязательно занимался и соседями. Огромные монографии Валентин Васильевич Седов издавал после 65-70 лет – количественное накопление переходило в качество, хотя на протяжении всей жизни он писал научные работы. Понимаю, что это не было бы по силам одному человеку, если бы он не организовал себя.

Конечно, Валентин Васильевич работал в коллективе, где у него были и противники, и сейчас не все с ним согласны, но время покажет, кто прав.

Елена Вячеславовна Салмина, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологии Псковского музея-заповедника:

- Мой класс вышел на археологическую практику в июле 1985 года. Раскопом V на улице Ленина руководил Валентин Васильевич Седов. Это было невероятно – самые настоящие раскопки, самый настоящий московский археолог, известнейший ученый – наяву. Это впечатление осталось неизменившимся.

Член Академии наук возглавлял ежегодный Псковский археологический семинар. Ученый с мировым именем считал возможным приезжать в Псков, чтобы принимать здесь экзамены у аспирантов. Мы часто беспокоили Валентина Васильевича – начальника отдела полевых исследований ИА РАН - просьбами о поддержке. Когда здесь, в Пскове, мы отчаивались добиться законных решений об охране и использовании памятников истории и культуры – Валентин Васильевич ставил эти вопросы в Москве на уровне министерств. Более того, он находил время и для того, чтобы вновь и вновь бывать в кабинетах псковских чиновников, от которых зависело принятие конкретных решений; встречался со здешними журналистами – поскольку его имя немало значило для мнения общественности.

Отсюда он казался нам бессменным часовым на страже исторического наследия России… Поверить в то, что его нет с нами – трудно. Впрочем, поверить – пришлось. Но свыкнуться с этим – невозможно.

Записала Светлана Прокопьева.

[1] Источники данной публикации:

1) Газета «Псковская губерния», № 38 (208) от 13 – 19 октября 2004 года;

2) Официальный сайт газеты «Псковская губерния», в разделе «Человек».

Дата публикации на сайте – 13 октября 2004 года, 00: 00.