Я — О'Кей, ты — О'Кей 15 страница

Таким образом, группа может включать пациентов с любым диагнозом, в том числе малообразованных и обладающих невысоким интеллектом. Многие " самоучки" становятся отличными транзактными аналитиками. На групповых занятиях многие мои пациенты могли наблюдать, как кто-то впадает в острое психотическое состояние (деградация Взрослого) или декларирует наивные заблуждения (преобладание застарелого Дитя). Случалось, что кто-то из больных живо описывал свои галлюцинации, в которых Родитель и Дитя вели активный диалог, воспринимавшийся самим больным как внешний. Пациентов, обладавших раскрепощенным Взрослым, эти явные проявления психического заболевания не раздражали. Все стремились оказать человеку поддержку и игнорировали его странности.

Все мои терапевтические группы собираются еженедельно, за исключением групп в стационаре, которые занимаются каждый день. По окончании срока госпитализации (а это обычно около двух недель) пациент подключается к группе, занимающейся амбулаторно. Я стараюсь научить членов группы избегать свойственной Дитя тенденции сравнивать — " Я продвигаюсь быстрее тебя" или " Твоя болезнь серьезнее". Поэтому приходящие в группу новички чувствуют себя легко и быстро подключаются к освоению транзактного анализа. Помещение для групповых занятий удобное и с хорошей акустикой. Слышно все, даже вздох. Главное место занимает доска, на которой на каждом занятии изображаются структурные диаграммы.

Некоторые очень быстро научаются распознавать Родителя, Взрослого и Дитя, а также те способы, какими они проявляются в транзакциях. Иным времени нужно больше. Впрочем, те, кто обучается медленнее, со временем осознают, что их внутреннее сопротивление обучению вызвано неблагополучием Дитя, которое живет по старым законам, запрещающим маленькому человеку самостоятельно размышлять.

Осознание того, что в нас живет неблагополучное Дитя, - первый и наиболее важный шаг к пониманию своего поведения. С этого начинается объективная оценка структуры собственной личности. Одно дело — понять это теоретически, другое — приложить к себе. Некое неблагополучное Дитя может восприниматься как небезынтересная идея. Мое неблагополучное Дитя — это уже реальность.

Содержание транзакций в группе связано в основном с житейскими проблемами участников. Предметом разговора гораздо чаще является то, что произошло вчера или неделю назад, а не когда-то в далеком прошлом. Участники группы научаются распознавать Родителя, Взрослого и Дитя, проявляющихся в нынешних транзакциях, главным образом — в протекающих в самой группе. В этом — принципиальное отличие от того, что мы привыкли считать психологическим исследованием. В обращении к Американской психологической ассоциации в 1967 году ее президент Абрахам Маслоу указывал, что его коллеги склонны увлекаться сбором " тривиальных" фактов под эгидой психологического исследования. " Извлекаемая ими информация небесполезна, но она тривиальна и часто представляет собой набор малозначительных фактов... Слишком много психологов посвящает свои работы очень узким темам, например, " работе левого сектора глазного яблока".

Ценность любого исследования определяется его способностью извлекать информацию, которая позволяет людям добиться в себе перемен к лучшему. Перемены, происходящие с человеком по мере активизации его Взрослого, наиболее очевидны в группе, а также для членов его семьи. Иногда это даже чревато определенными осложнениями. Муж одной из женщин, посещавших мои занятия, пришел с жалобой: " Что у вас происходит — жена, кажется, стала чувствовать себя счастливой, а наш брак трещит по швам. " В таких случаях я приглашаю супруга на индивидуальное занятие для объяснения основ Р-В-Д. Обычно после этого и муж, и жена включаются в работу группы. Является почти аксиомой, что если один из членов семьи включается в группу и начинает изменяться, вся семья должна оказаться вовлеченной в этот процесс, поскольку игровые шаблоны разрушаются.

Если, например, один из членов семьи традиционно выступал в роли " паршивой овцы" и вдруг начинает от этой роли отказываться, то роли других членов семьи, особенно супруга, обесцениваются и нуждаются в пересмотре. В этом — основа эффективной семейной терапии. При организации группы подростков контракт предусматривает привлечение родителей. При этом на занятиях постоянно обсуждается тема " Саботаж терапии". Некоторые родители неосознанно стремятся подорвать эффект лечения, потому что не хотят отказываться от устоявшихся взаимоотношений Родитель — Дитя, которые, по их мнению, очень хорошо действовали в прошлом. Позиция силы, с которой они привыкли выступать, расшатывается по мере того, как у подростка начинает активизироваться Взрослый; и пока родители не перейдут на уровень Взрослого, транзакции продолжают оставаться перекрестными. Родители могут воспринять самостоятельность подростка как угрозу своей власти над ним и предпочесть, чтобы дела шли как прежде, до лечения. Семейные неурядицы более устраивают напуганных родителей, нежели рискованная необходимость доверять подростку в деле формирования его собственного самосознания.

Членов группы учат рассматривать свои взаимоотношения, выходящие за рамки группы, в ответственной и доброжелательной манере. Иногда прекратить играть значит прервать отношения. А это порой жестоко или невозможно. Если на протяжении последних двадцати лет, приходя в гости к бабушке, было принято проигрывать различные варианты игры " Ну не ужасно ли... ", то было бы просто нехорошо прекратить эти визиты на том основании, что вы более не переносите эту игру. Взрослый способен выбрать: играть, не играть, либо преобразовать игру в нечто более конструктивное, либо попытаться помочь другому отказаться от игры. В конце концов, мы не можем отречься от человеческого общества, насквозь пронизанного играми. Если мы не хотим, чтобы зло взяло верх, мы должны противопоставить ему добро. А это невозможно, если отказаться от всех взаимоотношений, в которых присутствуют игры.

Я снова и снова возвращаюсь к тем гарантиям, которые заложены в системе Р-В-Д. Сейчас, когда я пишу эти строки, меня окружают ряды книжных полок, на которых теснятся тома, посвященные основным проблемам психотерапии. Многие из них содержат пространные и не очень-то полезные сведения о " психических заболеваниях" и человеческих страданиях, а также детализированные сведения о возможных издержках терапии. Последнее в значительной мере относится к проблемам переноса и психологической защиты, характерным для психоанализа. Нередко в этих трудах обсуждается скорее, как оградить терапевта, чем как помочь больному. В психоанализе аналитик выступает как герой. В транзактном анализе героем является пациент. Надежность системы Р-В-Д основана на взаимном участии с использованием такого языка, который позволяет на уровне пациент-пациент и пациент-терапевт рассматривать все аспекты поведения и переживаний, независимо от их природы. В группе Р-В-Д каждый ее член выступает по отношению к другим и как сдерживающий, и как поддерживающий фактор. И нет при этом всемогущего терапевта, возвышающегося над жалким пациентом и разделяющего с ним лишь тревогу по поводу тех опасностей, которыми чревато их унылое занятие. Один из аспектов лечения в группе Р-В-Д — допустимость и даже желательность проявлений Дитя каждого из членов, не исключая и терапевта, которое может показать свое наивное и смеющееся лицо. Смех — нормальное явление в группах Р-В-Д. При этом сохраняется способность серьезно и благожелательно отнестись к заботам Родителя и поискам новых ответов высвобождающимся Взрослым.

Единственная опасность заключается в незнании того, как неблагополучие Дитя сказывается на жизни человека и его окружающих. Когда же член группы произносит: " Вы задели мое неблагополучное Дитя", — то при этом открывается возможность исследования величайшей тайны нашего существования, в результате чего выигрывают все участники группы.

ГЛАВА 12

Р-В-Д И МОРАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ

Я убежден, что противоречие между наукой

и верой может быть устранено не за счет

отрицания и противопоставления, а путем синтеза.

Тейяр де Шарден

Шестилетний сын прибежал к вам с разбитым носом, а вы потребовали, чтоб он пошел и дал сдачи обидчику. Почему вы так поступили?

Вы вышли на демонстрацию протеста против войны во Вьетнаме. Почему?

Вы отдаете десятую часть своего дохода церкви. Почему?

Ваш друг пошел на серьезную финансовую махинацию, а вы не заявили об этом в налоговую инспекцию. Почему?

Вы взяли на себя ответственность за ошибку вашего подчиненного. Почему?

Вы — сторонник справедливого жилищного законодательства, но забыли за него проголосовать. Почему?

Вы запрещаете своей дочери встречаться с парнем, потому что вам не нравится его семья. Почему вы так поступаете?

Вы не доложили о злоупотреблениях одного из своих коллег, хотя знаете, что многим людям был нанесен ущерб. Почему?

Вы не разрешаете детям смотреть телесериал о семейных проблемах, однако им можно смотреть фильмы о шпионах. Почему?

Каждый день большинство людей сталкивается с необходимостью принимать подобные решения, которые представляют собой моральный выбор: поступить правильно или неправильно. Откуда берутся данные, на основе которых принимаются такие решения? От Родителя, Взрослого и Дитя. После того, как вы оценили все данные своего Родителя, какие-то отбросили, какие-то сохранили, как вы поступите, если не чувствуете в себе достаточной опоры для принятия решения? Не постараетесь ли от него уклониться? А имея раскрепощенного Взрослого, что вы станете делать? Сможете ли вы сами разобраться в моральных проблемах или вам необходима опора на " авторитет"? Может ли каждый из нас быть моралистом? Или это удел немногих мудрецов?

Если дела идут неважно, где нам почерпнуть новые данные? В чем состоит наша проблема? Какого рода реальность должен исследовать Взрослый?

Реальность — вот самый важный инструмент лечения. Реальность, осознаваемая посредством изучения истории и наблюдения за человеком, является также средством формирования мировоззрения. Было бы, однако, неверно считать, что реальность, касающаяся отдельного человека, всецело определяется его личным опытом. Для одних людей реальность шире, чем для других, потому что они дольше прожили, больше видели, читали, переживали и думали. А может быть, их реальность просто совсем иная, чем у других.

Потребность знать направление своего жизненного пути сродни навигационным проблемам авиатора. На заре авиации пилоты вели свои машины, сверяя то, что они видели внизу своими глазами, с разложенной на коленях картой. Это, разумеется, было крайне затруднительно при ограниченной, хотя и на короткое время, видимости. Поэтому были созданы навигационные приборы для определения местоположения " по двум точкам". (В качестве этих двух точек выступали две специальные радиостанции. Каждая из них посылает сигналы, сообщая летчику пеленг, на котором находится его самолет относительно данной радиостанции. ) Он прочерчивает на карте два пеленга, пересечение которых указывает его местоположение. С помощью только одного источника местоположение определить невозможно. Допустим, пилот мог установить, что он находится на экваторе. Но — где на экваторе? Чтобы ответить на этот вопрос, необходим еще один источник информации.

По-моему, многие психологи и психиатры грешат тем, что практикуют лечение " из одной точки". Они все время посвящают рассмотрению только одной реальности — прошлой жизни пациента, того, что он делал, и по большей части игнорируют ту реальность, которая помогла бы пациенту понять, что ему следует делать.

Безнадежно примитивен такой подход, при котором психическая болезнь увязывается с некими обстоятельствами, например: " Я такой-то и такой-то вследствие того, что когда мне было три года, мама ударила папу моим горшком накануне Рождества в Цинциннати". Рассуждения такого рода напоминают мне рассказ Аллена Смита о маленькой девочке, которая написала бабушке письмо с благодарностью за присланную в подарок книгу о пингвинах: " Дорогая бабушка! Большое спасибо за книгу о пингвинах, которую ты мне прислала к Рождеству. В ней содержится гораздо больше информации о пингвинах, чем мне нужно. "

Можно всю жизнь копаться в наслоениях прошлого опыта, как будто это и есть единственная существующая реальность, и игнорировать любую другую реальность. Одной из таких реальностей является потребность в системе моральных ценностей.

Моральные суждения рассматриваются многими " учеными-психологами" как недопустимое отклонение от строгих научных методов, которого следует избегать любой ценой. Некоторые настаивают, что научное исследование к этой сфере неприменимо. " Это — моральное суждение; следовательно, оно не может быть изучено". " Это относится к сфере убеждений, а поэтому невозможно собрать достоверные данные". Из поля зрения выпадает тот факт, что сама научная методология полностью зависит от соблюдения морального принципа — доверия к сообщаемым ученым открытиям. Почему ученый говорит правду? Потому что он может ее экспериментально подтвердить? Натаниэль Брэнден посвятил статью серьезной проблеме, которая была поднята теми, кто считает, что ученые не связывают себя никакими моральными принципами. Он пишет:

Центральной для научной психологии является проблема мотивации. В основе науки лежит необходимость ответить на два фундаментальных вопроса: Почему человек поступает так, а не иначе? Как можно добиться, чтобы человек поступал иначе? Ключ к мотивации лежит в сфере ценностей. Трагедией современной психологии является то, что понятна " ценности" исключено из ее сферы. Неверно, что осознание внутренних конфликтов гарантирует их разрешение. Ответы на моральные вопросы не являются самоочевидными; они требуют философского размышления и анализа. Психотерапия, чтобы быть эффективной, нуждается в рациональной расшифровке системы этических ценностей, основанной на фактах действительности и связанной с жизненными потребностями человека.

Брэнден утверждает, что психиатры и психологи берут на себя огромную ответственность, если решаются заявить, что их " не заботят философские и моральные проблемы", и что " ученый не может выносить моральных суждений", если они " уклоняются от своего профессионального долга, прикрываясь тем, что рационального морального кодекса не существует, и тем самым своим молчанием санкционируют духовное убийство".

Что такое рациональный моральный кодекс?

На этот вопрос часто можно услышать ответ: " Это — если б все жили согласно Золотому Правилу; все тогда было бы отлично". Неадекватность такого ответа определяется тем фактом, что наше отношение к другим, даже если мы рассчитываем на такое же отношение к нам, может быть деструктивно. Человек, стремящийся разрешить свое неблагополучие в жесткой игре " Дай мне пинка", не вправе распространять такое " решение" на кого-то еще. Золотое Правило не есть абсолютная истина, и не потому, что большинство людей не располагает достаточной информацией о том, чего они для себя желают и почему. Они не умеют распознавать установку " Я неблагополучен — ты благополучен" и не понимают, в какие игры они играют для снятия напряжения. Люди не следуют Золотому Правилу и многим подобным заповедям, потому что в реальной жизни пользы от них мало.

Бертран Рассел писал:

Многие взрослые в душе продолжают верить всему, чему их учили, и сердятся, когда их жизнь не укладывается в рамки принципов, усвоенных в воскресной школе. Беда состоит не только в разрыве между сознательной разумной личностью [Взрослым. - Т. Х. ] и неразумной инфантильной личностью [Дитя. — Т. Х. ]; беда в том, что наряду с непригодными частями общепринятой морали дискредитируется ее истинная часть. Эта опасность неотделима от системы обучения молодежи некоторым убеждениям, которые они почти наверняка отбросят, став взрослыми.

Существует ли то, что Рассел определяет как " истинную часть общепринятой морали"? Одна из функций раскрепощенного Взрослого — это оценка Родителя, за счет чего он приобретает способность переосмысливать Родительские данные. Надо не отвергать Родителя полностью, а задаться вопросом: " Нет ли в нем чего-то такого, с чем следовало бы считаться? " Очевидно, что немалая часть родительских данных вполне надежна. В конце концов, именно за счет Родителя осуществляется преемственность культуры. Антрополог Ральф Линтон отмечает: " В отсутствие культуры, без накопления прошлых достижений и фиксации каждого успеха в интересах последующих поколений, гомо сапиенс оставался бы человекообразной обезьяной, пусть немного иначе устроенной и чуть более сообразительной, но такой же, как шимпанзе или горилла".

Таким образом, моральные ценности заключены главным образом в Родителе. " Можно" и " нужно" — понятия Родителя. Главный вопрос: могут ли они стать понятиями Взрослого?

Возможно ли согласие по вопросу о моральных ценностях?

Существует ли объективная мораль, общая для всех, или каждый должен создать свою собственную мораль, сообразную обстоятельствам? Виктор Франки описал растерянность современной молодежи, оказавшейся, по его словам, в экзистенциальном вакууме, когда каждый выступает центром своей вселенной и отрицает какие бы то ни было требования, исходящие извне, а не от него самого. Мораль в этом вакууме субъективна. Если это действительно так, то приходится признать, что в современном мире мораль существует более чем в трех миллиардах индивидуальных вариантов. То есть три миллиарда человек ведут себя каждый по-своему, отвергая необходимость общих принципов, регулирующих отношения между людьми. Но факт остается фактом: люди всегда стремились и будут стремиться жить сообща. Каждый ощущает это как личную потребность. Истина заключается в том, что ни один человек не может и не хочет существовать абсолютно изолированно. Некоторые наркоманы, пристрастившиеся к ЛСД, объясняют свое пристрастие' тем, что, галлюцинируя, они как бы сливаются со всеобщим разумом, объединяющим человечество. Можно осуждать их позицию, но нельзя сбрасывать со счетов стремление к единению и тот уровень развития сознания, когда человек чувствует себя взаимосвязанным с другими людьми.

Стремление к единению — это факт, даже если мы не можем эмпирически выделить те основания, на которых осуществляются человеческие взаимоотношения. Главный аргумент в пользу этической объективности, утверждает Элтон Трублад, — не эмпирический, а диалектический. Он пишет:

Когда мы внимательно рассматриваем эти аргументы, признавая, что субъективный релятивизм может быть доведен до абсурда, мы приходим к убеждению в существовании морального принципа, хотя его осознание в какой-то промежуток времени или в рамках какой-то культуры может быть нечетким. Что же мы подразумеваем под объективным моральным порядком? Мы имеем в виду ту реальность, по отношению к которой человек не прав, если он сделал неверный моральный выбор, будь то в собственном поведении или в оценке поведения других. Вывод, что существует такой порядок (а это подразумевает диалектика), не равносилен точному или хотя бы приблизительному знанию сути нравственных требований. Если расходятся мнения людей относительно моральных норм, это не означает, что люди не должны стремиться Познать, как им следует жить" [курсив мой. — Т. Х. ]1.

Те, кто отвергает идею о существовании объективного морального порядка или универсального " надо", должны остановиться и подумать о трудностях, вытекающих из этого отвержения. Экзистенциалисты отвергли эту идею. Сартр утверждал, что человек творит свою собственную сущность последовательностью выборов, актов, которые придают ему форму. Он утверждал, что человек своими действиями создает собственное определение человека, что, в лаконичной формулировке, существование человека предшествует его человеческой сущности. Человек творит не только свою собственную человеческую сущность, но вместе с тем и все человеческое достоинство. Он может лишь выбирать, что будет хорошо для него, но что хорошо для него, должно быть хорошо для всего человечества.

Однако Джозеф Колиньон напоминает, что у медали есть и оборотная сторона:

Человек, таким образом, должен принять на себя ответственность за каждый шаг, причем не только свой. И тогда понятно, почему Сартр считает страдание и отчаяние своим уделом, да и уделом всякого экзистенциалиста. Если ничто не может помочь нам в принятии решения космического масштаба, легко представить отчаяние, заключенное в такой философии. Экзистенциализм имеет сильное влияние на молодых людей. Заманчиво думать, что мир нелеп, поскольку это дает чувство превосходства над существующим порядком. Мир утрачивает философскую законченность; всегда есть простор для созидания, хотя бы самого себя.

Но в этом таится и разочарование. Год назад, прочитав - лекцию об экзистенциализме, я обнаружил, что многие студенты принимают эту философию всем сердцем. Лекция была прервана сообщением об убийстве президента Кеннеди. Наступившую тишину нарушил резкий голос: " Это был потрясающий экзистенциальный акт". И хотя говорившего одернули, многие даже со слезами на глазах были с ним согласны. Действовать индивидуально и свободно — это прекрасно, но кто ответственен за свободное действие, лишившее жизни президента, почти всю жизнь служившего своей стране? Акт убийства, возможно, и был прекрасным случаем для Ли Освальда проявить свою волю, но чем он явился для всего остального мира... " [курсив мой. — Т. Х. \1.

Если не существует всеобщего " надо", не имеет смысла утверждать, что Альберт Швейцер лучше Адольфа Гитлера. Тогда единственным надежным показателем является лишь то, что Швейцер вел себя так-то, а Гитлер — так-то. Отмечая далее, что Альберт Швейцер спас многие жизни, а Адольф Гитлер обрек на смерть миллионы людей, мы лишь делаем статистическую пометку на полях истории и не принимаем во внимание роль этического фактора в поведении. Достоинство человека не может быть установлено статистически. Альберт Швейцер считал, что он прав. И Адольф Гитлер считал себя правым. Совершенно очевидным противоречием было бы считать, что правы они оба. Но по каким меркам мы определяем, кто прав?

Достоинство личности

По-моему, допустимым упрощением идеи объективного морального порядка или абсолютной истины явилось бы признание того, что все люди важны, поскольку они объединены всеобщей взаимосвязью, выходящей за рамки личного существования. Верен ли этот постулат? Ответить на этот вопрос легче, если воспользоваться аналитическим понятием " сравнительное затруднение". Трудно поверить, что каждый человек важен сам по себе, но нелегко поверить и в обратное.

Отрицание важности человеческой личности перечеркивает все адресованные ей усилия. К чему все эти разговоры о психиатрии, если личность не имеет значения? Идея о важности личности — это моральное представление, без которого бессмысленна любая система понимания человека. Но мы не можем сделать вывод о важности личности заключением силлогизма. История человечества, с древних времен до наших дней пестрящая примерами подлости и жестокости, казалось бы, наоборот, служит подтверждением тому, что личность имеет ничтожно малое значение. Если не существует предначертанного жизненного пути, то история рождения, страдания и смерти миллиардов людей более логично служила бы аргументом не в пользу наших усилий понять природу человека и изменить его поведение. Мы не можем доказать значение человека. Мы можем лишь в это верить, поскольку верить в обратное гораздо труднее.

Тейяр де Шарден писал: " Человек будет стремиться к познанию до тех пор, пока им будет руководить страстный интерес. Интерес этот зависит от допущения, которое невозможно строго научно доказать, что этот мир подчиняется определенному порядку".

Мы не были бы честными учеными, если бы игнорировали тот факт, что сей " страстный интерес" на самом деле существовал на протяжении всей истории человечества, несмотря на войны, погромы и концентрационные лагеря. Можно верить или не верить, что мир подчиняется определенному порядку. Но будучи разумными людьми, мы не можем игнорировать тот факт, что вопрос о значении человека всегда был философской загадкой. Если мы не можем доказать важность человеческой личности, и не можем обойти этот вопрос, что же нам делать?

Поскольку в рамках каждой культуры ценность человека расценивается по-разному, и поскольку эта информация передается посредством Родителя, мы не можем полагаться на Родителя в вопросе о значении человека. Во многих культурах, включая и нашу, Родитель оправдывает убийство. Таким образом, ценность личности условна. На войне убийство считается допустимым. Во многих странах, в том числе и в нашей, узаконена смертная казнь. В некоторых странах в древности практиковалось уничтожение младенцев с целью отбора лучших. Примеры этого отмечались вплоть до нынешнего столетия. Например, на Мадагаскаре есть два племени, различающиеся цветом кожи, хотя во всем остальном их внешность практически не различается, и их язык и культура почти идентичны. Эти племена известны под названиями, которые приблизительно переводятся как Красный клан и Черный клан. Члены Красного клана обычно светлокожие, Черного — смуглые. Если в Красном клане рождается темнокожий младенец, то считается, что он вырастет колдуном, вором, кровосмесителем или будет поражен проказой. Поэтому его умерщвляют. Убеждение об опасности " таких людей" передается от поколения к поколению посредством Родителя. Культурному Родителю западного человека это чуждо. Но он, однако, оправдывает иные формы дискриминации, которые также могут привести к смерти.

В оценке значения человека мы не можем полагаться и на Дитя. Отягощенное собственным неблагополучием, Дитя почти не располагает позитивными данными о своей ценности, не говоря уже о ценности других. В любой культуре Дитя, если его соответствующим образом спровоцировать, становится способно на чудовищную жестокость вплоть до массового убийства или даже самоубийства.

Лишь свободный Взрослый может достичь с другими свободными Взрослыми согласия о ценности человека. Мы видим, сколь неадекватно понятие " совесть". Мы должны задаться вопросом: " Что это за совесть, которая направляет нашу жизнь? Кому принадлежит этот тихий голос внутри нас — Родителю, Взрослому или Дитя? "

Бертран Рассел, никогда не поддававшийся лжи усыпляющих догм, сказал: " Этот внутренний голос, эта богом данная совесть, которая заставляла Кровавую Мери сжигать протестантов, — неужели это то, чему мы — разумные люди — должны следовать? По-моему, эта идея безрассудна, а я стараюсь насколько возможно руководствоваться рассудком" 1.

" Я ценен, ты ценен"

Лишь Взрослый способен решиться на утверждение: " Я ценен, ты ценен". Родитель и Дитя не вольны этого сделать, поскольку они привержены, с одной стороны, тому, что было усвоено в рамках данной культуры, с другой — тому, что было пережито и понято.

Утверждение Взрослого о ценности людей совсем не похоже на слова одной моей пациентки, которая, сжав кулаки, провозглашает: " Я люблю людей". Эти или им подобные слова проистекают от Дитя, послушного назиданию: " А теперь, дорогая, пойди и поцелуй тетю Этель! " Четырехлетняя девочка безропотно подчиняется, хотя тетя Этель ее пугает. Но она делает это, подчеркивая: " Я люблю тетю Этель", а вслед за этим обобщая: " Я люблю людей". Кулаки, однако же, все время сжаты.

Нам необходимо проанализировать наше представление " Я люблю людей", чтобы понять, откуда оно проистекает и что же мы чувствуем на самом деле. Большинство из нас придерживается определенных убеждений, но они часто представляют собой результат подчинения Дитя давлению Родителя, а не решения Взрослого, принятого на основе адекватной информации.

В противовес этому, подход Взрослого к проблеме ценности человека заключается в следующем.

Я — личность. Ты — личность. Но в отсутствие тебя я не являюсь личностью, поскольку лишь наличие другого человека делает возможным существование языка, только язык делает возможным мышление и лишь мышление определяет человеческую природу. Благодаря тебе я имею ценность. Таким образом, я ценен и ты ценен. Если я не ценю тебя, то я не ценю и себя. В этом смысл установки " Я — о'кей, ты — о'кей". Лишь при этом условии мы — люди, а не вещи. Возвращение человека на достойное его место составляет суть искупления или озарения — центральных моментов всех великих религий. Приняв эту идею, мы становимся ответственны друг за друга. Такая ответственность — высшая цель всех людей. Первое ее следствие: не убивайте друг друга.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒