Подпольный госпиталь

3 октября 1941 года — черный день в истории Орла. Фашисты заняли город. Госпиталь военного округа располагался на Комсомольской улице и частично на площади Ленина. Из горящего здания раненые расползались в стороны, как из муравейника. Многие догадались прихватить подушки и набросить на забинтованные и загипсованные тела одеяла. Кто-то подсказал путь в областную больницу, расположенную на окраине города у Троицкого кладбища.

Здесь, в этой больнице, медикам суждено было совершить легендарный подвиг — спасти более тысячи советских воинов. Сделать это было непросто. За одну ночь по инициативе оставшихся вместе с ранеными красноармейцами военных врачей Вениамина Александровича Смирнова и Сергея Павловича Протопопова на всех бойцов были заведены новые истории болезни... Рядовые проходили в качестве простых крестьян-колхозников, случайно пострадавших от пуль и осколков; командиры значились как бригадиры. Если бы эта акция не была предпринята, всем раненым грозил бы лагерь для военнопленных и, скорее всего, смерть.

Вскоре под угрозой расстрела добротные здания больницы пришлось " очистить" от беспомощных людей.

Единственное Единственное помещение, куда оккупанты не заходили, — огороженное высоким дощатым забором инфекционное отделение. Немцы опасались заразиться и обходили этот забор на расстоянии…

Инфекционное отделение оказалось предельно, до коридоров и кладовых, перегружено ранеными. Доктор В. И. Турбин метался, давая указания, где и как разместить людей. Не выходя сутками из своего отделения. Владимир Иванович в эти дни спас сотни людей от тифа и гибели. Спал в дезкамере, из дома ему приносили сухари, и никто не видел, чтобы он хоть раз присел за день. Старший фельдшер И. Г. Руканов вместе со своей женой и верной помощницей Надеждой Ивановной безвыходно жили и дежурили в приемной комнате.

А жизнь в условиях заразного отделения больницы ставила все более трудные, порой неразрешимые задачи. Иссякли запасы дров и продуктов, в палаты пришел голод. Среди простых русских людей было немало тех, кто хотел поделиться с ранеными своим куском, приносил то завернутую в тряпицу корку хлеба, то в банке или кастрюле неведомо из чего сваренный жидкий суп.

Вторая угроза жизни и здоровью раненых — холод. Жгли заборы, мебель, книги. Смельчаки, пытавшиеся ночью спилить дерево или столб, платили за это жизнью. Другой путь добычи топлива — искать под снегом и кирпичными развалинами бревна, рамы, доски полов и перекрытий, корчевать пни.

В таких условиях начала свою деятельность русская больница. Немцы сразу же переписали раненых, объявив их военнопленными, и обязали по выздоровлении доставить в лагерь, находившийся неподалеку в тюрьме. Врач Б. Н. Гусев поделился своим мнением о спасении людей с зав. хирургическим отделением С. П. Протопопоеым. Тот дополнил план дельными предложениями по переодеванию и отправке бойцов, которых списывали, как умерших.

Сначала Сначала они сами искали путь через фронт или, находя приют среди населения под видом родных, нередко отсиживались на конспиративных квартирах. Ближайшая из таких квартир была на Введенской у сестры-хозяйки Д. М. Лифиновой, на Карачевской улице — у А. А. Давиденко, в других местах. Собирали старую одежду, в нее переодевали спасенных, а в регистрационном журнале писали: «Умер.. ».

А дел в больнице все прибавлялось. По договоренности Луки Трофимовича Гуры, врача лагеря военнопленных, и Вениамина Александровича Смирнова, главврача русской больницы, часть больных и обессилевших от голода пленных стали регулярно привозить в больницу для лечения. Уже через неделю-другую человек оживал, и после осторожной беседы с Гусевым почти каждый изъявлял желание бежать. Отправляли " умерших" к В. Е. Фарафонову, который писал заключение о " смерти".

Не раз комендатура и магистрат г. Орла ставили вопрос о закрытии русской больницы, но угроза распространения эпидемий заставляла содержать на мизерные средства медицинское учреждение. За время оккупации больница кочевала по разным местам Орла и пригородов.

Одним из мест размещения было здание бывшей мужской гимназии, называемое " лазарет № 3". Там под руководством хирурга Анатолия Станиславовича Минаковского работали врачи В. Н. Преображенский, В. А. Бекенев, Т. С. Тарасенко и Л. И. Гурко.

Фактически филиалом русской больницы стало тюремное отделение для больных военнопленных, располагавшееся в бараках Орловского централа. Они охранялись слабо, ибо туда переводили, как правило, слабых, не способных к передвижению больных. После установления постоянных контактов сюда были направлены врачи областной больницы Л. А. Цветкова и З. В. Горлевская, а также средний и младший персонал для ухода за больными.

5 августа бывшие пленные разделили со всеми радость вызволения. К сожалению, многие из медиков-героев после освобождения вместо благодарности подверглись репрессиям, унижению, упрекам. Кто не погиб в оккупации, тот прислужник фашистов, — такая была формула. Только те, имена которых были упомянуты в письме Сталину от спасенного у нас офицера, были потом награждены, да те, кто пролил кровь и погиб в боях, после оккупации реабилитированы. Турбина, Смирнова клеймили в средствах информации, таскали на допросы. Это подорвало их здоровье, вынудило замкнуться, уйти от общества в религию, ускорило смерть.

Сегодня на здании областной больницы установлена мемориальная доска в память о подвиге медперсонала " русской больницы". Но мужество многих из них так и не отмечено достойными наградами.

Владимир Цветков, ветеран войны,

бывший санитар «русской больницы»,

врач-офтальмолог

Цветков, В. Подпольный госпиталь / В. Цветков // Декада. - 1998. - № 14. - С. 30-31