Неосознанная жизнь. программист 7.4

                                             Шаман (Серкин)

       Пиратский Эверест прекрасно работает в моих поставщиках информации - агентах. Не думаю, что хозяева Эвереста предъявят мне претензии, но всё же неуютно.

       И в агенте и на сайте сделал приблуды, которые позволяют скачивать последнюю версию агента и сразу вносить №АРМ, ФИО и табельный номер владельца РС.

       Меня интересует именно владелец, так как пользователь на многих рабочих местах может меняться несколько раз за сутки.

       Это шаг к инкорпорированию моей системы управления в бухгалтерскую деятельность.

       Но бухгалтерии не спешат со мной сотрудничать. Охотно пользуются моей информацией, но только как справочной.

       У них свой, какой-то странный документооборот, он меня ужасает. Например закупается дополнительная память на десяток компьютеров. В спецификации это может проходить одной строчкой.

       Бухгалтерия и работает с этой одной строчкой, а это основные средства и владелец у этой строчки должен быть один. В реальности, получателей памяти может быть десятки.

       Вот и всё: налицо нарушение отчётности. А дальше идёт обман, по другому у них не получается.

       ORACLE, которым я пользуюсь, всё больше мне не нравится. Он не поворотливый и не такой шустрый, как я ожидал. Иной раз предложения на ORACLE длинные, на полстраницы.

       Под рукой пока нет других средств управления базами данных, что бы попробовать уйти с оракла.

       У меня уже есть таблицы миллионники и работать с ними не позволяю никому, потому что время реакции базы данных уходит, где-то за пять минут.

       Не помогло и разделение серверов на БД и чисто скриптовый сервер. Только прибавило хлопот.

       На скриптовом сервере нет файловой системы, пришлось искать файловый сервер на стороне. Без него не могу.

       Я не доверяю базе данных, она время от времени падает. Правда её всегда восстанавливают наши администраторы, но кто знает, может быть когда-нибудь и не смогут восстановить.

       Да и первичные файлы, приходящие с РС лучше хранить в оригинале. Приходится постоянно улучшать расшифровку приходящей корреспонденции, и появляется много новых форматов. Компьютеры сейчас закупаются и ставятся массово и все партии разные.

       Я храню самый первый и самый последний файлы с РС, написал программный модуль, который может восстановить базу, кроме конечно исторических таблиц, но я их копирую отдельно.

       Мне предоставлен доступ ко многим заводским базам, добился я этого полулегальным способом, просто программисты, видя что я не злоупотребляю доверием, дают мне права, а начальство не возражает.

       Эти права дают моей системе дополнительные возможности. Например я могу отследить как РС перемещается с места на место или вовремя дать сигнал, что вот такой-то работник вчера уволился, а что с компьютером?

       А среди начальства присутствует двойственное отношение к моей системе. Совершенно безграмотное у начальства, занимающегося эксплуатацией РС, хотя работники занимающиеся восстановлением работоспособности рабочих мест вовсю пользуются моей системой.

       И несколько снисходительное у начальства программистов: типа ну пусть будет, не лишнее. Даже Булову не удаётся внушить мысль, что система то золотая.

       Её уже можно клонировать и продавать. Нужна только какая никакая реклама, ну и конечно пару помощников мне.

       На заводе продолжаются увольнения. Вот недавно сократили должности заместителей начальников отделов и цехов.

       Булов предложил мне должность начальника бюро другого отдела. Начальником в своей жизни я уже поработал, больше не хочу.

       В этом бюро сборная солянка. Собран весь «цвет» программистов. Кандидаты на сокращение. Я буду их увольнять и буду естественно причиной их обид, а потом и меня уволят.

       Лучше я останусь независимым программистом, в должности ведущего программиста. Зарплата пониже, но тут ничего не поделаешь.

       Программирование. Построение своего виртуального мира и даже не совсем кажущегося. Этот мой мир влияет на реальность.

       Иногда целую неделю тружусь не покладая рук и на выходе полный ноль. Иногда за полдня нагорожу такого и кажется особо не утруждаясь, что потом всё работает, а я разобраться не могу почему.

       Почему то интересные, прорывные идеи приходят во время перекура и болтовни с такими же курильщиками.

       Кстати сейчас пошла борьба с курением и наши дамы вдруг стали чувствительны к малейшему дуновению из окна.

       Вот потянуло дымком через весь садик, вот проклятые курильщики.

       Как влияет пропаганда.

       Частенько беру работу на дом. И дома отшлифовываю то, что не доработал у себя в садике. Мой домашний монитор не из самых приятных и от него начинает двоиться в глазах уже через пару часов.

       Из программистов в отделе остались только мы с Ураловым. Но Уралов работает на Федонина, выполняет его задания по старой «мёртвой» системе учёта рабочих мест.

       По моему работа у него не очень интересная, но он горд вниманием начальства.  Часто просто слушает музыку, иногда засыпает. Тогда он начинает храпеть.

       Когда его храп начинает надоедать женщинам, они его поддевают чем нибудь. Уралов обижается, ему кажется, что он не спал и над ним просто потешаются. Здешних женщин он за людей не считает. Меня наверное тоже.

       Я уже давно не обращаюсь к нему за советом и теперь он иногда заходит ко мне в комнатушку чего-то спросить.

                                                      ***

       Через костер нужно шагать с юга на север . Потом обойти по часовой стрелке и шагать снова. При этом к Огню нужно относиться с уважением, осторожно, но не бояться. Приговариваешь речетатив-обращение к Огню.

Примерно так: « Сожги, съешь болезни и наветы, Которые горят. Отгони, погони те, Которые не горят. Мы вместе, едины ».

                                                     Шаман (Серкин)

       Петя внешне внушает полное доверие. У него всегда серьёзная и даже мрачноватая физиономия. А вот с Ураловым я немного рассорился.

       И начали мы с Петей всерьёз обсуждать поездку на Иссык-Куль. Речка там есть занимательная, в падает в озеро, а сама второй степени сложности по сплаву.

       Правда есть реальная трудность: страна другая и говорят киргизы на каждом перекрёстке берут ясак. Ещё две тысячи метров над уровнем моря, холодновато и растительности почти нет. Ну мыж крутые.

       Но оказалось все мои планы с Петей ничего не значат, вообще. Петя в очередной раз залез в интернет и нашёл более привлекательное для него предложение.

       Некие американские туристы хотят проехаться на велосипедах по России, Грузии, Азербайджану с русскоязычным сопровождающим.

       Петя тут же клюнул, списался с ними и тут же сорвался в путешествие с этими шпионами. Я полагаю, что это простой шпионаж, проверка спутниковых фотографий на местности.

       И опять я с Ураловым. Едем в Коркино к Юре. Едем на поезде. На этот раз мы задумали забраться подальше, аж на Серебрянку.

       Серебрянка впадает в Чусовую повыше Кына. Так что выход со сплава очень удобный. А начнём с села по имени Серебрянка. Это недалеко от Нижнего Тагила.

       До Нижнего Тагила добираемся на поездах с пересадками и в конце концов оказываемся на платформе Ж/Д вокзала со всем своим грузом, лодками, рюкзаками, палатками, пенками.

       До автовокзала добираемся так, без транспорта. Впечатление как на вокзале в Глотовке: народ есть, автобусы старенькие подходят и уходят, в маленьком окошечке кассы нет никого.

       Нет никакого расписания, только обрывки объявлений на стенах. Стоим, чего то ждём. Ну должно же что-то произойти.

       Происходит. К нам начинают приглядываться местные бомжи и заправилы.    Подходит огромный пузатый узбек и интересуется кто мы такие. А время уже под вечер клонит.

       Понимаем, что нужно срочно отсюда смываться. Отряжаем Юру на поиски «такси», того кто отвёз бы нас в село Серебрянку. Понимаем, что подешевле не получится, автобусы туда не ходят уже месяц. Дорогу размыло.

       Мы с Серёгой перетащили свои тюки поближе к стенке здания и уже не сидим на них, а стоим. Время от времени к нам подходят разные личности интересуются кто мы такие и зачем мы здесь.

       Площадка автовокзала опустела, понятно, что до завтрашнего дня сюда не прибудет ни одного автобуса.

       Наконец на площадь врывается потрёпанная маршрутка, там Юра. Грузимся.

       Водила молодой мужчина рвёт с места и на ходу рассказывает, что надо торопиться, а то он не сможет вернуться в Тагил, стемнеет.

       Надо только заехать домой, тут недалеко. Заезжаем, в маршрутку к нему в кабину садится его жена с винтовкой и поехали.

       Дорога сначала ничего особенного не представляет, асфальт как асфальт. Но через полкилометра иддилия заканчивается.

       Первый провал. Асфальт как языком корова слизнула, щебёнистый профиль и то вверх, то вниз. Пыль внутри салона не успевает оседать на пол, как в невесомости.

       Держусь изо всех сил за скамейку и за какой то выступ на стенке. Трясёт нещадно.

       А вот и речка вместо дороги. То что здесь когда то проходила дорога напоминает столбик со знаком ограничения скорости в 70 км.

       Я потерял счёт времени. Мой позвоночник на пределе и ещё не хочется окончательно застрять на дороге.

       Наконец тайга как бы раздвинулась, выезжаем на косогор. Тут стелла разделяющая Европу и Азию.

       Останавливаемся. Водитель говорит: - Перекур.

- Знаю — говорит — Здесь источник лечебной водички. Надо набрать в бутылки. Небольшой водопадик. Вода действительно вкусная.

       Пьём. Курим. Фоткаемся у стеллы. Дальше дорога хоть и ухабистая, зато безопасная. И тайга уже не стоит стеной с двух сторон. Не знаю где мы, в Азии или в Европе.

       Наконец речка, спускаемся. Направо видны деревенские дома, налево лощина вдоль речки и сама речка посверкивает течением.

       Быстро разгружаемся, расплатились уже заранее и наша, маршрутка юзанув по песку умчалась вверх.

       Лепота! Мы у цели наконец после целого дня мытарств, лишений и страха наконец.

       Отделались легко. Водила взял с нас 800. Сказал, что это двойная оплата за опасность застрять на ночь на трассе и что назад никто не поедет.

       Да хоть тройная, нас интересовала только конечная сумма. Готовы были отдать всё, кроме той заначки, что требуется для возвращения домой.

       Здесь вообще-то не лощина, а целая долина. Такая низменность у реки, травка зелёная, а на взгорьях деревья.

       Поставить палатки можно только внизу. Так и сделали. Комары застят глаза, но такая мелочь после перенесённых невзгод нисколько не огорчает.

       Натаскали скудного сушняка. Костерок. Ребята за вино, я отказался. Какое вино? Только водка, на необходимости которой я в очередной раз настоял ещё позавчера.

       Тогда они опять обозвали меня алкоголиком, но пару бутылок всё-таки взяли.

       Сидим у костерка кайфуем. У нас есть колбаса, кусочки которой поджариваем на костерке и большой шмат сала.

       Но хлеба нет. Решили сходить в деревню. Пошли с Юрой. Серёга остался у палаток. В деревне комаров нет! Нет никаких преград, чтобы им залететь, но чудо: есть какая то воздушная граница, которую они не пересекают.

       Магазинчик у деревенских один, рядом с пекарней. Хлеба нет, но сказали, что будет после трёх ночи. Как раз выпекут.

       Нам что? Придём и к трём. Прикончили ещё бутылку водки. Темно, костёрчик нечем поддерживать, не рассчитывали на три ночи. Только сейчас я почувствовал опьянение.

       Пошли с Юрой в деревню. Хлеб такой горячий ещё, взяли четыре буханки.

       Проснулся я наполовину в воде. Нас затопило. Снаружи гром и молния и потоки дождя. Юра проснулся на пару минут раньше и уже перетаскивает свою палатку.

       Серебрянка вышла из берегов. Камень воду не впитывает и дождик в горах тут же вызывает наводнение.

       Мокрые досыпаем в мокрых же палатках до восхода солнца. Сушимся на солнце, Уралов как всегда в подобных случаях ругается.

       Провизия цела, только у меня фотоаппарат опять промок, но я за него не боюсь. Так уже было, просушится, будет работать, батарейки запасные есть.

       В красивом месте расположено село Серебрянка, только у меня в глазах двоится после вчерашнего возлияния.

       Не выспался конечно тело дохлое и лицо с руками зудят от комариных укусов, а так ничего.

       На воду садимся когда солнце уже высоко. Речка сначала показалась тихой, но уже через некоторое время русло сузилось и нас понесло.

       Проходим пару довольно опасных порогов. Настоящих порогов. Пороги на этой речке образуются как правило не узостями а наоборот, когда появляются островки, разделяющие течение пополам.

       Например, слева слив идёт помалу, но пройти нельзя из-за бурелома. Справа же упругие струи воды ускоряются, бьют в крутой берег и опадают вниз по камням.

       Дальше стоячие волны высотой с полметра. Если лодку развернёт хотя бы градусов на 30, придётся купаться.

       А течением унесёт всё и не догонишь. У надувной байдарки нет киля и руля и нужно исхитриться правильно войти в поток и не стать боком в стоячих волнах.

       Войти в поток — это на правильной скорости найти ту упругую струю воды, что не вынесет на берег, с растопыренными корнями деревьев, а пронесёт посредине.

       На порогах нас ожидают стаи оводов, потом сопровождают с полкилометра. На Чусовой не так, они там равномерно живут.

       У Серёги болит колено, где ударился не помнит. Ругается опять. Обедать не встаём, вчера наелись и напились. Но однако начинает накрапывать дождичек, сначала слепой, а потом всё небо заволокло.

       Надо вставать, а берег высоковат. Наконец находим отмель, но над ней метра два обрыв.

       Встаём. С таким течением причаливание отличается особой техникой. Река ведь не станет ждать, когда ты из лодки вылезешь.

       Поэтому я сначала тыкаюсь носом в берег, лодку в момент разворачивает и я уже изо всех сил выгребаю против течения. Я гребу, а лодка в это время стоит.

       Уралов вылазит и хватает лодку за нос. Теперь вылажу и я, затаскиваем лодку повыше на берег. Всё!

       На этот раз тащим лодки на двухметровый обрыв. Там пологая не то что поляна, место под кронами высоких кедров.

       Слышу кричит Уралов. Под берегом живут земляные муравьи. Чёрные, здоровенные такие. Кусаются. Но не до крика же.

       Оказывается они залезли Серёге в штаны и кусают его изнутри. Мне смешно, Уралову обидно. Зато у него коленка прошла.

       На поляне густая трава по пояс и комары и ещё мошка, довольно крупная. У всех кровь по лицу. Это мошка так кусает, вроде не больно, но после укуса кровь течёт.

       Хуже когда мошка в глаз попадёт. Надо срочно костёр. Юра с Серёгой утаптывают поляну и таскают сырые ветки, я хватаю топор и за розжигом.

       Нужна береста. Пока нашёл берёзку весь вымок. Наконец костёр задымил. С головой окунаемся в густой дым. Комаров становится меньше, а мошка покусав нас исчезает совсем.

       Натянули полог. Ставим палатки. Дождик то не утихает. Ночевать здесь будем.

       Из оружия у нас Юрин топор и его же охотничий нож. Нож номерной из какой-то белой стали типа дешёвой нержавейки. Однако острый, а Юра говорит он его ни разу не точил. Сталь такая.

       Юра интересный рассказчик. Он и в Чернобыле побывал, хватил там радиации. И в Крыму пожил, жил бы может и сейчас, только вода Крымская для его жены оказалась непригодной.

       Одну почку удалили и врач сказал: - Поезжайте-ка туда где родились, здесь вам не долго жить осталось.

       И поехали как раз в Коркино. Юра ещё в Крыму приобрёл охотничий билет. А вокруг Коркино охотничьих угодий полно. Самая любимая им охота — охота на гусей.

       Спрячемся — говорит — в копёшках соломы на поле и ждём. Вот прилетели гуси разведчики. Походили, поклевали и улетели.

       Потом прилетает стая побольше, эти тоже разведчики — эксперты. Всё спокойно, подают знак основной стае и вот на поле высаживается десант. Тут-то и настаёт время охоты, это если нервы выдержат у охотников и никто раньше не выстрелит.

       Но сегодня Юра завёл совсем другой разговор. Вот запала ему в душу чья-то сказка о червях.

          И Юра понёс, понёс. Что мы мол все состоим в основном из паразитов. Вот они такие, вот они сякие и жрут нас.

       Я терпел, терпел и высказал Юре, что не стоит во время еды о червях и какашках говорить. Юра удивился и замолчал, но видно было, эта тема его не оставила.

       Ночью было тепло. Юра в своей палатке так храпел, что медведей и других хищников не приходилось опасаться.

       Утро туманное и обворожительное. Всё парит и Серебрянку накрыло туманным одеялом, которое всё истончается и истончается под лучами солнца.

       А река нас несёт с бешеной скоростью, только успевай поворачиваться. Дождя и след простыл и солнышко жарит вовсю.

       На обед останавливаемся перед рухнувшей скалой. Видно, что случилось это в этот сезон. Россыпь камней, наполовину перегородившей речку, совсем свежая.

       Бродим, ищем красивые камушки. Камни в основном иссиня-серые с белыми или цветными прожилками.

       Юра сокрушается, что не прихватил с собой геологический молоток. Им удобно разбивать камушки прямо на ладони.

       Другие способы чреваты травмами, что вдали от поликлиник не приветствуется.

       Зачем разбивать камушки? А там внутри можно найти самородок. Кристаллы драгоценных камней зарождаются внутри полостей обычной, некрасивой породы и вызревают там сотни лет.

       Серебрянка красива. Она вьётся в горах извилистой змейкой. Берега по большей части непроходимы.

       Так что мысль о том, что Ермак здесь мог волочь челны против течения, кажется мне абсурдной.

       Течение здесь мощное, а водная парусность челна такова, что его снесёт, поломает в любом случае. По берегам не пройти, по дну реки тоже.

       Если вода прибудет, как бывает весной, в начале лета или в случае дождя, река начинает губить целые берега с растущим на нём лесом. Нет, здесь вверх по течению далеко не пройти даже без челна. Кстати вода в Серебрянке не очень то тёплая.

       На третий день, проплываем мимо стоянки туристов. Они расположились на плёсе перед скальным выступом и строят баню.

       Баня — это когда из не стреляющих камней, здесь нужен опыт, складывается мощная конструкция. Внутри конструкции жжётся хворост и когда прогорит, всё это накрывается чем-то типа полиэтиленовой плёнки или ткани.

       Это парная. В зависимости от величины, туда залезают от одного до четырёх человек. Водички плеснут и пар и тепло, потом в речку. Красота!

       У этой группы количество девушек в норме. Это когда на одну приходится два и более мужчин. В противном случае — беда!

       Сплав превращается в муку. Женская порода своенравна и ревнива и когда в походе их много в коллективе обязательно начинаются раздоры.

        На четвёртый день останавливаемся на широком плёсе, тут и широкий песчаный берег и удобный взгорок с поляной.

       Напротив любопытные гранитные выходы, как будто плоская стена опрокинутая и лежащая под 30 градусов.

       Выше, тоже огромные плиты, образующие домик с пещерой.

       Мы с Юрой любопытствуем. Поставили вентирь на ночь и подплываем к этим гранитным выходам. Я в пещеру не лезу, боюсь я пещер: так и кажется, что вот-вот вся горная масса обвалится на меня. Юра слазил с фонарём, говорит неглубокая она.

       Наутро вытаскиваем вентирь полный мелкоты. А чистить лень, такие маленькие рыбки попались. Решаем варить не вспарывая брюха. Уха получается очень горькая, не едим.

       Попили чаю с конфетками сосачками и в путь. Только не долго по Серебрянке то плывём. Сразу за поворотом ширь водяная и вот она Чусовая.

       Мы рассчитывали на пять дней, а Серебрянка нас пронесла за четыре. Только вышли на воду Чусовой у нас с Серёгой авария. Бах с лева, бах с права и наша лодка медленно погружается в воду.

       Клапана сработали. Вода в Чусовой заметно теплее вот клапана и сработали. Но здесь не глубоко, по грудь только. Выбрались на берег, подождали когда клапана до конца стравят и опять накачали лодку. Но перепугались прилично. На одной Юриной лодке, втроём далеко не уплывёшь.

       Прощай Серебрянка! Дикая и всё-таки приветливая, здравствуй Чусовая объезженная туристами. А туристы нам попались сразу же.

       За первым поворотом их большая стоянка. Место привлекательное. Слева удобный большой залив, справа огромные скалы, по которым лазают альпинисты.

       Мы пофоткались и мимо с песнями, что называется. Кын отсюда недалеко, часа четыре, может быть шесть по воде. Проходим ещё немного и пристаём к левому берегу, правый слишком гористый. Я вылажу на берег и лезу вверх на террасу разведать местность.

       Здесь была стоянка туристов. Везде обрывки ткани, пустые консервные банки и пластик, много пластика. И ещё дерьмо.

       Всё это мы встречали и раньше, кроме дерьма то, убирались, сжигали мусор на костре. Но здесь ещё кое что.

       Зову Юру. На высоте два с половиной метра отметки когтей. Похоже косолапый здесь недавно был и пометил территорию. Юра подтверждает мою догадку.

       Решили на террасу не взбираться, а ночёвку сделать около реки. Плохо конечно, сырость у реки то. Но не будешь же ссориться с медведем.

       Завожу свой будильник на три часа ночи. Будильник у меня в мобильнике. Я мобильник не включаю и зарядка сохраняется долго, батарея хорошая.

       Нам надо быть в Кыне, на автобусной остановке в шесть.

       Темно. Грузимся почти не глядя, вечером всё подготовили уже.

       Река в тумане, но из-за поворота вижу неверный жёлтенький свет. Кын наверняка. Подплываем и уже светает.

       Комариная свадьба. Огромные колокола комариных стай вьются над водой в поредевшем тумане. Солнце восходит над горами и лесом. Волшебство не оторваться, если бы не комары.

       Мы здесь не одни. Мужчина, две женщины, паренёк подросток и девушка, тоже подросток. Они разбирают две байдарки. Их байдарки «шкурные», т. е. не надувные как у нас. Эти туристы наши будущие попутчики.

       Все пожитки тащим к автобусной остановке. Можно попутешествовать по селу, а оно спит. Какая то странная обстановка, как не из мира сего.

       Село стоит на каменистом берегу, осыпи каменные обрывы прямо внутри села. Я думаю это опасно для малых детей.

       Река у села делает крутой поворот и соседний берег кажется островом, на который хочется наведаться. На рассвете всё нереально.

       За свои вещи мы можем не беспокоимся. Наши попутчики прочно уселись на остановке и не будут отлучаться.

       Поднимаемся по центральной улице. Вот покинутая давным давно церковь. Юру с Ураловым как будто за руку кто туда тянет.

       Я то не люблю покинутые людьми места. Печальные они, но иду с мужиками. Там, внутри церкви бродят бесцельно, всё трогают, а мне хочется отсюда тикать.

       Так же они, как некроманы бродили по давно брошенной деревушке на берегу Серебрянки. Встретилась нам такая посреди нашего путешествия. Я тогда отсиживался около лодок.

       Вот автобус. Подошли ещё несколько человек деревенских и мы счастливые бродяги. Ожидания нас не обманули едем на Ж/Д станцию Кын.

       Там сгружаемся у вокзальчика. Солнышко начинает припекать. Мои друзья как то незаметно смываются в помещение вокзала и там благополучно засыпают на скамьях.

       А я, получается за сторожа. К вокзалу подходят заросшие травой Ж/Д пути, ограниченные тупиком.

       Сам посёлок большой. Я походил по окрестностям и обнаружил, что-то типа лесозавода и ещё несколько фабричных образований. Нашёл ларёк, купил бутылку газировки, смакую. Поезд придёт только к обеду.

       Три вагона. Мы с нашими попутчиками разместились рядом и выспавшийся Юра заводит с ними беседу.

       Я на верхней полке слушаю их, изредка засыпая. Это семья. Мужик — инструктор по сплаву. Так он деньги зарабатывает, предлагая новичкам свои услуги. Его жена, вторая как я понял, с ненормальным сыном путешествуют с ним в одной лодке. Сын аутист, постоянно улыбается, у него хорошее настроение, но в принципе не обучаем и за ним нужен глаз да глаз.

       В этот раз они предоставляли услугу матери с дочерью из Москвы. Те оказались очень капризными, их не устраивали условия путешествия и прогулка превратилась в кошмар.

       Я просыпаюсь, когда вагон наполнился, поезд наш подъезжает к Екатеринбургу. Мы здесь расстаёмся. Я в Тольятти через Самару, мои попутчики в Коркино через Челябинск. Вернее так: садимся на один поезд, а в Челябинске они сходят.

       Билеты достались в разные вагоны, до отправки ещё часа четыре. Сидим в зале ожидания, рассматриваю полотна картин, как Ермак сплавляется вверх по Серебрянке. Я усмехаюсь про себя.

       Мы с Юрой решаем погулять. Серёга остаётся с нашими тюками. Заходим в кафешку, отобедать. Поболтали, я заказываю Юре картину того места на Серебрянке, где обрушилась скала. Деньги ему отдал, две тысячи. Юра не богат, я знаю. Картина и сейчас висит у меня в большой комнате и я всем говорю, что Юра мне её подарил.

       Приходим, а Серёга обиделся на нас, в основном на меня. Природы обиды я не понял, да мне наплевать — путешествие уже окончено, пусть злобствует.

       Салон мне в вагоне достался отличный. В купе три пьяных вдрызг офицера, как оказалось. Зато быстро утихомирились.

       Просыпаюсь, когда в купе остался только один. Только что, вчера я жарился на солнце на станции Кын, сейчас мёрзну в холодном вагоне. Кутаюсь в одеяле на верхней полке, офицер, молодой старлей сидит на нижней напротив и мы болтаем. Он меня зовёт дедом. Да я весь седой и с седой же, отросшей за неделю бородой.

       Рассказывает про службу. Сейчас 2007-й, армия оказывается сильно отличается от той в которой я служил.

       Офицеры не считают чем-то неправильным ударить солдата в челюсть. В солдаты частенько попадают наркоманы и алкоголики. Понятие дисциплины уже ближе к тюремному.

       Я верю и не верю. В путешествие я беру немного больше денег, чем нужно. На всякий случай. Вот и сейчас у меня есть немного жиру. Сходили со старлеем в вагон ресторан и я взял маленькую коньяка с тремя звездами.

       Сидим, отпиваем маленькими глотками, а он мне рассказывает, как запускал ракеты на недавних учениях. Ему сходить перед Самарой, а это ещё далеко.

       Путешествия по дикой природе, спасибо Уралову, как бы я к нему не относился, мне очень нравятся.

       Я вырос в лесу. И у меня к природе своё, какое то потребительское отношение. Я не могу это отношение изменить, но красоту дикой природы я понимаю и такие места меня влекут.

       Я легко переношу лишения, комаров, оводов, недостаток пищи, тем более, что это ограничивается весьма небольшим периодом, в среднем в неделю.

       Жаль, что в течении основной жизни, я не занимался туризмом и вообще считал это дело никчёмным.

                                                   ***

       У каждого из нас, людей, есть два сознания. Одно полностью наше и похоже на тихий голос, который всегда несет в себе мир, порядок, смысл. Другое сознание — это нечто встроенное извне*. Оно приносит нам конфликты, внутренние споры, сомнения, чувство безнадежности.    

                                                                   Дон Хуан (Кастанеда)

       В моей производственной жизни наступает кризис. Свою систему автоматического сбора информации с «умных» устройств производственной сети и получения различного вида аналитической информации я довёл до логического конца.

       Система уже давно функционирует без моего участия и её пользуются все те, кто занимается восстановлением рабочих мест и руководители разного ранга.

       То что не удалось, то не удастся и дальше. Например реализовать полный жизненный цикл изделия. Много противников наверху и ни одного заинтересованного.

       Бухгалтерии так и не удалось пристегнуть к системе, не хотят они.

       Зато разнообразие устройств в моей системе обильное, появились рабочие станции и разнообразные конструкторские рабочие места.

       Булов предложил мне таким же образом учитывать и серверы завода. У нас их огромное количество. Подавляющее большинство это UNIX сервера. На них конечно не позволят ставить агент, но эта операционная система позволяет довольно много операций извне.

       А поскольку IP-адреса у них фиксированы, мне всего лишь надо изучить возможности UNIX систем и считывать параметры серверов и их жизнедеятельности.

       Дальше дело техники. Рисую «живую» картинку у себя на сайте со ссылками на конкретные сервера и по ссылкам пользователь получает текущую достоверную информацию.

       А информацию с серверов удаётся получить серьёзную, о дисковой подсистеме, о мгновенной загрузке процессоров, о количестве и работоспособности каналов связи. И конечно статистику. Кроме того можно увидеть конфигурации этих серверов.

       Так и делаю. Работа меня увлекает и поскольку опыт уже наработан, я за несколько месяцев реализую свою задумку.

       Но опять незадача. Моя система мало кому нужна и ей не пользуются. Она только для Булова, а он её не пиарит.

       Мне то она нравится, но понимаю опять сделал то, что никому не нужно.

       Может быть дело не во мне? На заводе сейчас атмосфера такая, что кроме себя никого ничего больше не интересует.

       Мне подкидывают ещё задачку. Опять Булов, у него семь пятниц на неделе. Ему кажется, что у меня все решения в кармане. Надо просто вынуть и отдать.

       Надо всего лишь переделать систему нарядов. Когда-то я сделал систему передачи нарядов в бюро ремонта периферии главного конвейера с распечаткой наряда на телетайпе.

       С появлением компьютеров мою системку переделали, вернее сделали новую на основе Оракла, общей базы данных на сервере и раздали её на персоналки в ремонтные бюро.

       Однако новая система страдает слоновой болезнью, она медленная, неповоротливая и сбоит.

       Её конечно нужно переделывать. Тем более Булов меня смущает тем, что сделать новую систему нужно будет на Постгресс. Это новая более совершенная СУБД и мне хотелось бы с ней поработать.

        На заводе уже есть пара серверов с этой СУБД. Булов продвигает эту систему как более дешёвую, удобную и быстродействующую. На мне он решил попробовать, программисты не спешат её применять.

       Через три года мне будет 60. Я почти не сомневаюсь, что меня сократят. Я не стремлюсь на пенсию.

       Мне нравится работать, я привык и я хочу продолжать жить в мире программирования. Один путь такой: мою систему сбора информации с умных устройств довести до предпродажной готовности.

       Это довольно долгий путь. Систему надо сжать, пересадить на новые таблицы, которых масса. И ещё наполнить эти таблицы содержанием, отличным от заводских.

       Меня ещё заботят сами агенты. Главный из них базируется на платной версии Эвереста. И удастся ли мне раскрутить пиар компанию моего продукта?

       И я отказываюсь от этой идеи. Отказываюсь в пользу создания нового продукта на новой базе данных PostGress.

       В конце концов находят же работу молодые программисты, которые уходят с завода. Я тоже найду — так я рассуждал.

       И начал работать над проектом выдачи и учёта нарядов. Нашёл хорошую приблуду Jquery, которая позволяет оживить экран пользователя.

       Мне хватило полгода или меньше того, чтобы создать работающую версию выдачи и учёта нарядов. Ещё полгода, чтобы её обкатать.

       Но в работу мой проект не был принят, Тарасов выкормыш бывшего моего начальника и сам сам ставший начальником управления, не пропустил мой проект.

       Булов ничего сделать не мог. В скором времени его уволят, как и нашего директора Катьянова, который Булова и поднял. На заводе в полную хозяйничают москвичи.

       Кстати, уволили и Троицкого, нашего директора по экономике, никчёмного и сильно зазнавшегося. Который снисходил к нам так, что находил деньги на нашу зарплату.

       Директора и их свита меняются каждый год и с собой в Москву увозят компьютеры и всю технику им выданную.

       Да и этот год московская свита проводит в Тольятти едва ли половину рабочих дней. Летают туда и сюда конечно на заводские деньги да и зарплаты у них миллионные.

       В результате начинает меняться и состав начальства. Внизу сохраняют посты либо очень осторожные руководители, либо те кто может своё место выкупить.

       Вот и место директора ДИС выкупил какой-то бывший директор мясокомбината. И ДиС уже переименовали как то странно, я не могу запомнить новой аббревиатуры.

       Странное время, смутное.    Наш завод нёс золотые яйца. А сейчас по телевизору поносят нашу продукцию почём зря.

       Завод платит и платит, за какие то липовые лицензии, за то что французские шпионы из Вотерхаус расселись по цехам и отделам, за евроремонты по три раза за год.

                                                 ***

Продолжение следует...