Герои и прототипы. Анализ. Художественные особенности. Характеры членов семьи. Образ поместья. Критика

Герои и прототипы

Семья была дикая и нервная, отношения между членами её отличались какой-то звериной жестокостью, чуждой всяких тёплых родственных сторон; об этих отношениях можно отчасти судить по повести " Семейство Головлёвых", где Салтыков воспроизвёл некоторые типы своих родственников.

— Николай Белоголовый

Салтыков-Щедрин вышел на историю Головлёвых после собственных жизненных переживаний. Первая же глава романа, по словам литературоведа Сергея Макашина, оказалась «наиболее насыщена автобиографическими реминисценциями». Так, вкладываемое в уста Арины Петровны сочетание «постылые дети» связано с воспоминаниями автора о своей семье, в которой существовало деление на «любимчиков» и «постылых».

В образе Арины Петровны запечатлены черты матери Салтыкова-Щедрина Ольги Михайловны — женщины властной, не терпящей непослушания. Повествование о том, как головлёвская помещица делала первые шаги на ниве обогащения, во многом повторяет ситуацию из биографии Ольги Михайловны, которая приобрела в 1829 году часть ярославской вотчины.

В 1872—1874 годах писатель оказался втянутым в тяжбу о наследстве с собственным старшим братом Дмитрием Евграфовичем; в одном из писем Салтыков-Щедрин отозвался о нём как о человеке, способном делать «мелкие пакости». Черты Дмитрия явственно проступают в «портрете» Порфирия Владимировича; автор, не скрывая имени «прототипа», писал в ноябре 1875 года: «Это я его в конце Иудушки изобразил». Исследователи полагают, что даже лексика Иудушки, его склонность к пустословию — не что иное, как «спародированная речь Дмитрия Евграфовича».

Писательница Авдотья Панаева вспоминала, что во время встреч с Салтыковым-Щедриным в Петербурге в 1863 году писатель раздражённо отзывался о провинциальной жизни, превращающей «людей в вяленых судаков», а своего брата называл Иудушкой. Те же самые характеристики были впоследствии даны персонажам романа «Господа Головлёвы».

Анализ

Художественные особенности

Джеймс Вуд называет Щедрина предшественником Кнута Гамсуна и модернистов:

Чем ближе Щедрин приближается к Порфирию, тем более непознаваемым он становится. В этом смысле Порфирий — модернистский прототип: персонаж, лишенный аудитории, отчуждённый актёр. Лицемер, который не знает, что он один, и которому некому сказать, что он один — что-то вроде революционного персонажа, поскольку у него нет «истинного» познаваемого «я», «постоянного» эго... На рубеже XIX и XX веков Кнут Гамсун, писатель, находящийся под сильным влиянием Достоевского и русского романа, изобрёл новый тип персонажей: безумные герои его романов «Голод» и «Мистерии» ходят повсюду и рассказывают о самих себе ложные изобличающие истории и фальшивят, хотя у них нет на то ясной причины... Таким образом, видна линия от Достоевского через Щедрина до Гамсуна.

Характеры членов семьи

Арина Петровна живёт как будто для семьи. Однако её заботы о близких — видимость; все устремления фактической главы семейства сосредоточены вокруг «фантастической погони за „благоприобретением“». В конце жизни Арина Петровна сама приходит к пониманию, что «служила призракам» — нет у неё ни семьи, ради которой она «одних казнила, других награждала», ни собственности. При этом она, по утверждению Дмитрия Быкова, выглядит в романе едва ли не единственным здравым человеком:

И у всех на лице словно застыло то выражение, с которым умирающая Арина Петровна смотрела в пространство, «словно она старалась что-то понять и не понимала».

Степан Владимирович обречён на гибель уже в момент прибытия в родительский дом: первое, что он увидел, ступив на родную землю, — это погост; в сознании персонажа проступает понимание, что «от Головлёва веет смертью». Отдельных причин для гибели Степана много: это и предательство Иудушки, и жестокосердие Арины Петровны, и равнодушие брата Павла. Будучи от природы человеком одарённым, Степан имел «характер рабский, повадливый до буффонства, не знающий меры и лишённый всякой предусмотрительности». Отмечая, что старший сын семьи Головлёвых «не оказывал ни малейшего позыва к труду», автор прямо указывает на господский склад жизни как «главный источник гибели Степана». Рассказывая о жизни Степана в Головлёве, Салтыков-Щедрин показывает «процесс постепенного омертвления жизни». Персонаж ещё живёт, но в тексте романа уже появляются элементы иного мира — так, глаза Степана в какой-то момент становятся «неподвижными», «стеклянными».

Порфирий Владимирович с первых страниц романа «аттестован» как «Иудушка», «кровопивушка», «откровенный мальчик», любящий «приласкаться к маменьке и слегка понаушничать». При раскрытии образа этого персонажа Салтыков-Щедрин, по замечанию литературоведа Дмитрия Николаева, использует «зоологические» сравнения и сопоставления. Так, навещая умирающего брата, Иудушка уподобляется пауку, который «пошёл паутину ткать». Павел боится Порфирия, потому что голос его «заползал в душу, словно змей». Диагноз, поставленный автором Иудушке, литературовед Валерий Прозоров назвал «полным нравственным окостенением».

По мере развития действия Салтыков-Щедрин всё реже применяет по отношению к герою слово «Иудушка»; из речи персонажа постепенно исчезают те «приторно-ласкательные обороты», которые использовались Порфирием Владимировичем в первых главах романа. Чем дальше, тем отчётливее проступает тема тотального одиночества, которое в итоге толкает героя на «сознательную смерть».

Финал романа расценивается исследователями творчества Салтыкова-Щедрина как некое загадочное действо, «не поддающееся поверхностным расшифровкам». На последних страницах автор открывает «в смрадной, гаснущей жизни Иудушки такие поступки, что резко очерченный тип стяжателя и пустослова воспринимается по-настоящему трагически».

Я бы отнёс к сильнейшим страницам мировой литературы финал романа, в котором Иудушка вдруг уходит из дома метельной мартовской ночью и замерзает, не дойдя до погоста.

Павел Владимирович характеризуется автором как человек, «лишённый поступков». Он не делал ни зла, ни добра, никого не обижал и никому не помогал, огрызался против матери и одновременно боялся её. В отличие от Иудушки, он не обладал «мастерством плетения словес»; и в устной речи, и в письмах был «краток до резкости и вдобавок ко всему косноязычен». Его существование — это грёзы наяву, тот «морок, что опустился на всех» представителей семьи Головлёвых.

Образ поместья

Головлёвская усадьба «несёт запах тлена, разорения жизни». Когда Степан Владимирович (первая глава) направляется в село, он, несмотря на голод и безденежье, бодр; в нём чувствуется желание жить. Едва дорога выходит к родному селу — Стёпка-балбес сникает; Головлёво воспринимается им как конец пути: «дальше идти уже некуда», «теперь всё кончено».

Создав картину опустошения помещичье-усадебной жизни <... >, Щедрин заполнил пробел, который оставили …  Тургенев и Толстой.

Критика

Первые отзывы современников Салтыков-Щедрин начал получать задолго до окончания романа. Поэт Алексей Жемчужников осенью 1876 года в письме автору сообщал, что его Иудушка — «это лучшее из созданий», и отмечал соединение в образе Порфирия Владимировича «почти смехотворного комизма с глубоким трагизмом». Писатель Иван Гончаров, пытаясь в декабре 1876 года предсказать дальнейшее развитие образа Иудушки, предположил, что персонаж «потеряет всё нажитое, перейдёт в курную избу и умрёт на навозной куче».

Выход романа отдельной книгой вызвал поток рецензий, авторы которых отмечали достойную работу писателя: «Вся читающая Россия с глубоким интересом прочла это выходящее из ряду вон по своим достоинствам сочинение Щедрина». Газеты и журналы 1880-х годов, анализируя роман, давали характеристики персонажам. Так, автор «Современных известий» назвал Арину Петровну и Иудушку «замечательными типами», которые Салтыков-Щедрин разработал «до малейших деталей». В аналитических разборах звучали мысли о том, что Порфирий Владимирович должен был «прийти к тяжёлому сознанию, покаравшему его».

В нашей литературе, в среде вполне русских культурных типов, каковы Чичиков, Ноздрёв, Собакевич, Коробочка, Простаков, Плюшкин и пр., недоставало только этого самого Иудушки, и г. Щедрин вполне удачно восполнил этот важный пробел.

Часть откликов была посвящена финалу романа. Писатель Константин Арсеньев, отметив, что в заключительных главах автор сумел отыскать в Иудушке «человеческую черту», пришёл к выводу, что «немного найдётся страниц более мрачных, чем конец головлёвской эпопеи».

Классик американской литературы Теодор Драйзер, ознакомившийся с «Господами Головлёвыми» в 1939 году, признался, что после прочтения романа он увидел в Салтыкове-Щедрине «не только выдающегося писателя своего народа, но фигуру мирового значения».

1. Законспектировать лекцию.
2. Читать роман.
3. Знать тему, основную мысль и сюжет произведения.

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.