ВИКТОР САВИНКОВ. ОДНАЖДЫ В ШАХТЕ. ПАМЯТИ ВИКТОРА КОТЕНКОВА

ВИКТОР САВИНКОВ

ОДНАЖДЫ В ШАХТЕ

Шахту углубляли год за годом,
Старость медленно свое брала.
На «Горелом» рухнула порода,
За породой глина прорвала.

И бедой в рабочие забои
Хлынул пульпы давящий поток,
Запечатывая окна сбоек,
Разрезной и щит под потолок.

В глубине для жизни нет простора,
Нет спасенья от могильных нар,
Ничего не светит для шахтеров,
Угодивших грудью под удар.

Люди смерти в том ужасном жиме
Не успели выразить свой бунт,
И живые пали неживыми
Через доли мизерных секунд.

Стоя перед небом на колене,
Невредимым одолев всю тьму,
Из двенадцати парней на смене
Выжить удалось лишь одному.

Тех, что за собою не позвали,
За черту ступив в глухую тень,
Всех, что смерть тяжелую познали,
Он о них жалеет каждый день.

Не зальешь вином и славой горе,
На погосте лучшие друзья,
Тот живой, двенадцатый, который
О друзьях тоскует - это я.

ПАМЯТИ ВИКТОРА КОТЕНКОВА

Окончен день и выпито вино,
Стихи написаны, пора и к другу в гости,
Который не идет ко мне давно.
Он тихо отдыхает на погосте.

Друг друга в жизни не хватало нам,
В забое на двоих судьба едина.
Мы участь поделили пополам,
Мне лучшая досталась половина.

Висит над головой проклятье тьмы,
Заряжено негаданным ударом.
Лишь под землею понимаем мы,
Что шахта уголь отдает не даром.

Средь нас двоих ты самым лучшим был,
И по дороге в смертную аллею
Ты, как всегда, меня опередил,
Я, как всегда, об этом сожалею.

Печаль рыдала на похоронах,
Дымил октябрь в заснеженное небо.
Твой дед при всех военных орденах
Тянулся к гробу: «Мне бы туда, мне бы! ».

Средь высших проб словесного зерна,
Поверь словам и друга и поэта,
Твоя жена тебе всю жизнь верна,
И я благодарю ее за это.

Я здесь, и я колени преклонил,
Твоею смертью душу очищаю.
Со мной, что было в шахте - все простил,
Но смерть твою я шахте не прощаю.

В наплывшей скорби поминальных дней
Я, плача, горлом горечь слез глотаю.
Перед беззвучной вечностью твоей
Стихи свои тяжелые читаю.

19. 01. 2003 г.