Часть I. Эпиграф. Часть II. Письмо/Воспоминания

Часть I

Эпиграф

«…А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок^{^[1]}…»…

Канеки медленно отложил книгу, и устало закрыл глаза.

Был ли он с этим согласен? Отчасти…

Сколько раз ему приходилось терпеть боль, сколько раз ему приходилось получать новые раны, когда старые ещё не успевали зажить, сколько раз он упорно продолжал идти вперёд, даже понимая, что его путь может закончиться, сколько раз…

Сколько раз ему приходилось выносить всё это с глупой улыбкой на лице? Тоука как-то сказала ему, что она терпеть не могла эту улыбку. Она просто не понимала как этот трясущийся от страха мальчишка, которого злая судьба забросила на другую сторону нашего жестокого мира, мог продолжать так улыбаться? Как он мог идти на верную смерть с этой же улыбкой, строя из себя героя трагедии?..

Вряд ли Канеки знал ответы на эти вопросы, вряд ли они были известны хоть одной живой душе, и вряд ли эти ответы знали даже те, кого жестокая судьба всё-таки сумела у него забрать…

И, тем не менее, от понимания этого становилось как-то спокойнее. Его радовало это неведенье, которое им и останется, сколько бы времени не прошло…

Время действительно плохой доктор, но великолепный хранитель тайн…

Канеки улыбнулся и открыл глаза.

Кабинет, в котором он находился, мало чем отличался от сотен подобных ему, разве что необычно было видеть заваленные огромной кипой книг шкафы и… старую фарфоровую чашку с отколотой ручкой, аккуратно положенную на ярко-алую подкладку, словно она была символом или скорее напоминанием о чём-то важном…

Кен силой отогнал неприятные воспоминания и, широко зевнув, потянулся.

Близился вечер. Понять это можно было не столько по пробивающимся в окно закатным лучам, сколько по всё учащающемуся звону колокольчика, который, словно старинный гарольд, оглашал появление нового посетителя.

А спустя мгновение после этого мелодичного звона, острый гулий слух улавливал и кое-что ещё… тихий женский голос, приветствующий новоприбывшего. Канеки был более чем уверен, что на губах Тоуки в этот момент играла лёгкая, чарующая улыбка.

По правде говоря, даже спустя столько лет бывший «Одноглазый Король» по-прежнему не мог поверить, что та, немного стервозная, немного едкая и колкая, но ставшая такой привычной его сердцу Тоука, смогла всего за пару его отсутствия превратиться в более спокойную и рассудительную, можно даже сказать, более взрослую версию себя…

Конечно, в глубине души она продолжала оставаться такой, но со временем этой части в ней становилось всё меньше и меньше. Место «старой» Тоуки заняла «новая», та, что стала его женой и матерью его дочери.

Кстати об Ичике… Согласитесь, что её отсутствие хотя бы с одним из родителей выглядит более чем странным. Но, несмотря на это, Канеки был спокоен, а его жена, скорее всего, ещё спокойнее.

Поэтому несложно догадаться, что Ичика проводила сегодняшний день с одним из многочисленных друзей семьи Канеки, но удивительным в этой истории было другое.

«Нянькой», если уж называть вещи своими именами, выступил не кто иной, как её дядя – Аято Киришима…

Когда некогда один из самых опасных гулей «Древа Аогири», а ныне один из самых уважаемых членов TSC впервые предложил посидеть со своей племянницей, удивлены были все за исключением Хинами, которая это предложение одобрила. Причём возможную причину такого одобрения все обсуждали исключительно тайком, не переставая при этом широко улыбаться, чем не раз бесили «Чёрного Кролика», который на подобное отвечал тяжёлым, всеиспепеляющим взглядом и невнятным бурчанием, чем вызывал ещё больше смеха…

Канеки вновь улыбнулся и ещё раз посмотрел на книгу, лежавшую перед ним.

Возможно, время и впрямь плохой доктор, который не может излечить тяжёлые раны, но морфий, что он даёт, порой приносит долгожданное облегчение.

Одноглазый гуль поднялся и, поставив книгу обратно на полку, пробежался глазами по переплётам. Ему так и не удалось восстановить ту коллекцию, что была у него когда-то, ту, что сгорела с первым «: re», но для него это уже не было важно.

Прошлое сгорело, оставив место для чего-то нового, так почему же не воспользоваться этим сполна?

Канеки в очередной раз улыбнулся и тут его взгляд зацепился за лежавшую в углу кабинета коробку с теми вещами, что остались от прошлого кафе. Тоука уже много раз говорила о том, что следует её разобрать, но времени у обоих хватало лишь на работу и домашние дела, что уж говорить о кабинете, в который они оба заглядывали только чтобы сделать небольшой перерыв и отдохнуть в тишине.

Некоторое время Кен так и стоял, глядя на коробку, и с горькой усмешкой вспоминал свои мысли о сгоревшем прошлом.

«Ну… если уж поехал на корабле^{^[2]}…»

Канеки подхватил коробку. Судя по тяжести, она была забита до отказа.

Поставив её на стол, Кен вздохнул и с головой погрузился в работу….

Часть II

Письмо/Воспоминания

При всём благородстве того порыва, из-за которого Канеки и погрузился в разбор старых вещей, надо со всей честностью сказать, что стоило ему открыть коробку, как это чувство мгновенно улетучилось.

В коробке оказалось целая куча тех вещей, которые, по его мнению, можно было смело выкинуть за ненадобностью, но, вспомнив о своей недавней решимости, вздохнул и принялся разбирать аккуратные стопки каких-то документов, всякую повседневную мелочёвку и всё остальное, чему нашлось место в этом картонном «саркофаге».

Подобное сравнение показалось гулю весьма забавным, из-за чего желание остановить никому ненужный разбор стало потихоньку уходить на второй план, скрываясь за появлявшимся интересом, с которым Кен доставал из коробки разные безделушки и складывал их в небольшие кучки, сортируя их по одному ему известному принципу.

Прошло не так много времени, когда к своему удивлению он обнаружил среди всего этого барахла книгу в тёмном, немного потрёпанном переплёте.

Бросив беглый взгляд на название, Канеки с ещё большим удивлением узнал эту книгу. Это была последняя книга, которую он читал ещё будучи Хайсе Сасаки.

Память услужливо воскресила этот эпизод его прошлой жизни….

***

В тот день в зале старого «: re» было немноголюдно. День был будним, а обед уже давно миновал, так что особого притока клиентов ожидать и не стоило.

Но к нему это не относилось. У следователей всегда был напряжённый график, да и работа была такой, что у них порой отсутствовала уверенность в том, вернутся ли они домой через день или два… или не вернутся ли вообще.

Но Канеки или, если быть точнее, Хайсе никогда подобным образом не думал, по крайней мере, не в такие спокойные моменты.

Это было странно, но в этом кафе он всегда чувствовал себя невероятно уютно. Может, это было какое-то забытое воспоминание из его прошлого или нечто подобное… он не знал, а капаться в прошлом, как обычно, боялся. Да и особой необходимости в этом он тогда не видел…

Но в тот день его обычное спокойствие пошатнулось.

Молодой следователь сидел на своём обычном месте и, чтобы отвлечься от терзавших его мыслей, с головой погрузился в чтение; погрузился настолько, что даже не заметил подошедшую к нему официантку.

Только когда она с лёгким стуком поставила его наполненную свежим кофе чашку на стол перед ним, он оторвался от книги и со странным выражением лица поспешно поблагодарил её.

- Вы выглядите чем-то обеспокоенным, – не глядя на него произнесла девушка.

Хайсе странно вздрогнул и, уткнув взгляд в тёмную поверхность напитка, ответил:

- Просто… я, наверное, нескоро смогу заглянуть сюда…

- Сложное дело?

- Да…

- Что ж, – на её губах появилась лёгкая улыбка, – раз так, то возвращайтесь, как только сможете.

- Хорошо, Киришима-сан…

Она всё также продолжала улыбаться… будто с какой-то ностальгией или печалью…

- Мы же договорились – просто «Тоука».

- Да… - следователь смущённо почесал затылок и, поглядев на неё впервые за весь разговор, со смущённой улыбкой повторил, – хорошо, Тоука…

Он на миг закрыл глаза и не увидел, как девушка вздрогнула и, глядя на него, осторожно кивнула, отходя за очередным заказом, благодаря провидение, что у неё есть повод сбежать….

***

- Неужели она специально взяла её с собой? Но зачем… – Канеки взял книгу в руки и непонимающе покрутил её в руках.

Он сразу заметил, что примерно на середине, там, где он когда-то закончил читать, между страницами что-то лежало.

- Закладка? – еле слышно спросил он и из любопытства раскрыл книгу.

Между страниц лежал сложенный вчетверо лист белой бумаги, одна сторона которого была исписана аккуратным подчерком, который был ему очень знаком.

Отложив книгу в сторону, Кен со странным предчувствием развернул листок и на мгновение замер.

Эта записка была адресована ему…

Чувствуя странное волнение, он прочёл первое слово.

«Хайсе…»…

Что-то странное кольнуло в его подсознании, но он, не обращая на это внимания, продолжил читать, всё больше поражаясь написанному.

«Хайсе… думаю, будет правильнее, если я продолжу обращаться к тебе именно так. Хотя я уже ни в чём не уверена.

Всё это время я думала, что смогу сдержаться… думала, что смогу скрыть свои истинные чувства… “ты не должна…” – говорила я себе. “Ты поклялась…” – вторил мне разум…

Но знаешь, Хайсе, я никогда так сильно не врала самой себе. Недавно к нам приходил один твой друг… друг из твоей прошлой жизни. Он предлагал нам вместе начать искать твои воспоминания, предлагал вернуть старого тебя… я назвала его лицемером, обвинила в том, что он думает не о тебе, а о себе…

В тот момент я врала себе ещё больше…

Пожалуй, настоящим лицемером была я – та, кто желал твоего возвращения больше всего, но одновременно с этим и та, кто не сделал для этого ничего…

Мне тяжело каждый раз смотреть, как ты приходишь в это кафе и заказываешь тот же кофе, что любил заказывать он… садишься и раскрываешь книгу, как это обычно делал он… Поначалу я еле выдерживала даже это, но потом начала привыкать… ведь люди ко всему привыкают, правда?..

Но сегодня произошло кое-что, что выбило меня из равновесия… Ты улыбнулся… не так, как делал это обычно, а так, как улыбался он… и… похоже, я перестала понимать ради чего всё это затеяла.

Я смотрю на тебя, Хайсе, но упорно продолжаю видеть его, даже сейчас я еле сдерживаюсь, чтобы не написать его имя вместо твоего. А глупая судьба, будто в насмешку, продолжает издеваться надо мной, словно проверяя, сколько я ещё выдержу…

Хайсе… ты ведь не откажешь мне в небольшом эгоизме? Я обращусь к нему… ненадолго, всего пару строк, не более…

Канеки… почему-то я силюсь вспомнить что-то светлое, что было в нашем прошлом, но я упорно не нахожу ничего. Даже тот день, когда ты впервые назвал меня по имени, слишком мрачен, чтобы вспоминать его… хотя… был один такой день. Ты его вряд ли вспомнишь, но всё-таки…»…

Кен пробежал глазами по несколько строчкам, что рассказывали об одном старом эпизоде его жизни, и ненадолго отодвинул письмо.

Да… он действительно помнил тот день…

***

- Сегодня мало посетителей…

- Естественно, погода-то не к чёрту.

Канеки не ответил и лишь украдкой посмотрел на Тоуку.

Девушка, вследствие отсутствия работы, сидела за одним из столиков и со скучающим видом смотрела в окно, за которым лил не прекращавшийся целый день дождь.

Как и сказал Кен, посетителей сегодня было мало: заглянули лишь пара завсегдатаев, и то, только те, у кого «Антейку» случайно оказался на пути.

Естественно, что из-за отсутствия работы и не самой лучшей погоды могло разыграться плохое настроение, а учитывая характер девушки, её настроение было не лучше, чем бушующая за окном непогода.

От потока ворчания, как в свой адрес, так и в адрес всего мира, юношу спасали лишь изредка появлявшиеся посетители, да время от времени заходивший в зал шеф, на которого погода, казалось, вообще не оказала никакого влияния и его обычная улыбка оставалась неизменной…

Прошёл очередной час. Посетителей уже давно не было и, судя по выражению лица Тоуки, она во всей красе поняла значение выражения «от скуки повеситься можно»…

Канеки, глядя на это, лишь улыбнулся, хотя общая атмосфера уже начинала тяготить даже его. Чтобы хоть как-то отвлечься, он заварил свежий кофе, стараясь в точность следовать инструкциям Йошимуры.

Спустя пару минут две чашки ароматного кофе уже были готовы и юноша, аккуратно взяв одну из них, переставил чашку на столик, за которым сидела Тоука.

Не глядя на него, она машинально взяла чашку и сделала осторожный глоток…

- Это шеф сделал?

Канеки, уже успевший вернуться обратно к стойке, развернулся и поймал себя на мысли, что взгляд девушки казался удивлённым.

- Нет… это я заварил.

Девушка удивлённо моргнула, но тут же спохватилась и, отвернувшись, пробурчала:

- А я-то думаю, почему такой странный вкус… хотя можешь собой гордиться, это лучше, чем твои обычные недоделки.

Юноша лишь склонил голову и пробормотал невнятные извинения, хотя где-то в глубине души он был раз внезапной похвале в свой адрес, пусть и такой специфичной.

В конце концов, он всё-таки сел обратно за стойку и уже хотел попробовать своё очередное «творение», как вдруг дверь в кабинет шефа открылась, и в зал вышел сам Йошимура, уже одетый в уличную одежду и державший зонтик в руках.

- Шеф, разве уже закрываемся?

- Да, вряд ли уже кто-то придёт… но у меня есть к вам двоим одна просьба.

Канеки и Тоука невольно переглянулись; шеф, видя их недоумение, пояснил:

- Раз кафе закроется чуть раньше, то я хотел бы потратить освободившееся время на генеральную уборку «Антейка», но ни Кома, ни Ирими прийти уже не смогут, а у меня появилось одно неотложное дело. Йомо-кун будет меня сопровождать, вот я и решил попросить вас заняться уборкой…

- Шеф! – резко прервала его девушка. – Почему я опять должна делать что-то с ним?

Кен, явно обиженный таким обращением, промолчал.

- Больше мне просить некого, да и, в конце концов, сегодня ваша с Канеки смена.

Киришима что-то еле слышно пробормотала, причём по выражению её лица в этот момент можно было с уверенностью сказать, что это было что-то невероятно обидное или, по крайней мере, гневное.

- Хорошо… – наконец согласилась она, – но уже поздно, а уборка ещё неизвестно сколько времени займёт.

- Если не успеете закончить допоздна, то воспользуйтесь комнатами наверху, тогда и мокнуть под дождём не придётся.

Если бы не спокойная улыбка шефа, то можно было легко подумать, что произнёс он это исключительно с насмешкой и скрытым подтекстом, но и тон и выражение лица Йошимуры оставались такими же, как и обычно, и, в конце концов, Тоука лишь махнула рукой.

- Отлично, а что насчёт тебя, Канеки?

Одноглазый гуль вопросительно поглядел на девушку, но та лишь отвела взгляд, давая понять, что ей всё равно.

- Если вы просите, то я не против… дома меня всё равно никто не ждёт.

- Вот и хорошо, – улыбка управляющего стала чуть шире. – В таком случае, рассчитываю на вас.

После чего он попрощался и вышел из кафе….

***

«Да… – спокойно подумал Канеки, – я действительно отлично помню тот день, и я полностью согласен с тем, что это был один из немногих светлых дней, что сохранились в моей памяти…»….

***

- Вот же ж… – Тоука тихо выругалась, а потом всё таким же недовольным тоном добавила. – Я, конечно, уважаю шефа, но оставить тут всё на меня одну…

- Вообще-то я тоже здесь.

Девушка бросила на Канеки весьма красноречивый взгляд, после чего вздохнула и, чуть смягчившись, сказала:

- Раз уж ты тоже здесь, то сходи за водой.

Юноша коротко кивнул и скрылся в глубине кафе. Тоука снова вздохнула, обежала взглядом зал, после чего странная мысль на миг мелькнула в глубине её подсознания, но тут же была отогнана.

Спустя минуту появился Кен с ведром воды в одной руке и шваброй в другой.

Без лишних слов приступили к уборке.

Тоука стала протирать столы, Канеки же досталось мытьё полов.

Уборка проходила в напряжённой, почти осязаемой тишине. Общий язык они не могли найти ещё с того момента, когда Кен начал работать в «Антейку», так что обоим работникам кафе оставалось лишь полностью погрузиться в работу…

Неизвестно сколько это длилось, но когда на улице стало окончательно темнеть, Канеки внезапно остановился и, посмотрев вокруг себя в задумчивости сказал:

- Странно это…

- Ты о чём? – без особого интереса спросила девушка.

- Да нет, ничего… просто, как-то внезапно всё это.

Тоука прекратила протирать стол и повернулась к юноше.

- Я имею в виду, что мне начинает казаться, что шеф придумал это спонтанно… а если хорошо задуматься, то кафе с прошлой уборки осталось вполне чистым. Вот я и…

Договорить он не успел…

Сырая тряпка, которой Тоука протирала столики, пролетела в считанных сантиметрах от его лица и с громким шлепком ударилась о стену за ним.

Гуль дёрнулся и удивлённо посмотрел на свою напарницу.

- Ты на что намекаешь? – от тона Киришимы Канеки вздрогнул. – Я спрашиваю… ты на что намекаешь?

- Т-ты всё не так поняла, – юноша попятился, – я ничего такого не…

Тоука, не дожидаясь окончания ответа, рванулась к нему, занося кулак для удара. Её глаза полыхнули красным, а это было очень нехорошим знаком.

Кен отпустил швабру и бросился бежать, на ходу судорожно обдумывая происходящее.

«Вряд ли она сейчас будет использовать кагуне… где угодно, но не в кафе… но даже без этого она может спокойно меня избить… вот только с чего?.. ».

Какой-то предмет со свистом рассёк воздух позади него, а спустя мгновение это что-то с силой ударило его по затылку, и Канеки от неожиданности повалился на пол. Пытаясь быстро подняться, он оглянулся на лежавшую позади него швабру.

«Неужели она…».

- Не уйдёшь!..

Не закончив мысль, одноглазый гуль вскочил на ноги и снова побежал вперёд, стараясь не задеть столики и постоянно оглядываясь из опасения, что одной только шваброй запасы девушки не ограничиваются.

- Можешь бегать, сколько влезет, но всё равно не уйдёшь!..

«Да что на тебя нашло?.. » – хотел было прокричать он, но решил этого не делать, экономя силы.

До конца их внезапной погони оставалось ещё далеко….

***

- Ну… что… набегался?.. – тяжело дыша, спросила Тоука.

- Ага… надолго… – в тон ей прохрипел Канеки.

Оба они сидели, привалившись к барнойстойке, на некотором расстоянии друг от друга. Передышка была объявлена негласно в тот момент, когда у обоих уже не осталось сил. Канеки был очень удивлён тем, что не выдохся гораздо раньше; походило на то, что его тренировки всё-таки делали своё дело.

«Нужно с ней поговорить… иначе второго такого забега я не выдержу…».

- Послушай, Тоука-чан… мы можем поговорить хотя бы сейчас?

- Говори… а то потом вряд ли сможешь, – злорадно ответила она.

- Хорошо… на самом деле я ничего не имел в виду, когда говорил о просьбе шефа. Просто поверь мне, прошу.

- Предлагаешь поверить тебе на слово?

- А как я смогу это подтвердить?

Девушка опустила голову.

- Даже если и так, тогда зачем это шефу?

- Не знаю, я знаком с ним гораздо меньше, чем ты.

- …Сказать по правде, это мне ничего не даёт, – девушка поморщилась. – Сколько бы я не пыталась, но за всё время, что я здесь работаю, я так и не смогла понять, о чём он думает.

- Вот видишь… оба мы понятия не имеем о том, что крылось за его просьбой. Надеюсь, что на этом мир?

Девушка хмыкнула, некоторое время о чём-то раздумывала, а потом пересела ближе и, не глядя на него, ответила:

- Мир… пока что.

- Вот и славно…

Канеки, наконец, глубоко вздохнул, и устало прикрыл глаза. Внезапный забег вымотал его как морально, так и физически. От резко навалившейся усталости его мысли стали путаться и он сам не заметил, как провалился в сладкое забытие….

***

Первые лучи солнца пробились через витрину и коснулись закрытых глаз Канеки. Он неприятно поморщился, но сон уже начал отступать. Когда к нему начали возвращаться первые ощущения, то первым, что он почувствовал, была лёгкая прохлада и боль в затёкшей спине. Только тут Кен с удивлением понял, что так и уснул, привалившись к стойке; но третье ощущение показалось ему ещё необычнее.

На своём плече он почувствовал лёгкую тяжесть и какое-то странное тепло…

От неожиданной догадки мысли гуль тут же прояснились, словно он только что побывал под холодным душем. Он открыл глаза и медленно покосился влево.

Тоука, так же как и он, сидела у стойке привалившись к ней спиной, но её голова лежала у Кена на плече. Судя по еле слышному дыханию, девушка продолжала спать.

Канеки осторожно выдохнул; у него было время подумать. Вереница мыслей закружилась у него в голове, но прийти к какому-либо решению он не успел.

- …М-м…

Девушка что-то пробормотала и, поморщившись точно так же, как мгновение назад это сделал Кен, медленно открыла неприкрытый чёлкой глаз…

…За те короткие мгновения, за которые до Тоуки доходили те же ощущения холода и странного тепла, Канеки успел вспомнить всех богов, о которых ему доводилось слышать, и второпях помолиться им…

- Что за?..

Девушка выпрямилась и, бросив удивлённый взгляд в сторону гуля, вскочила.

- Ты…

Её лицо выражало весьма смешанные эмоции, но Кен в тот момент этого подметить не успел – он инстинктивно ждал всего от нескончаемого потока ругательств, до смертельной атаки обозлённой напарницы.

- Ты… – девушка отвернулась и тихо выдавила, – если кому-то расскажешь – убью…

Канеки неслышно выдохнул…

Он и так не собирался об этом рассказывать… это должно было остаться только его воспоминанием… И только спустя время он понял, что в глубине души он желал, чтобы это осталось только их воспоминанием….

12 3 Следующая ⇒