Вклад профессора Б.С.Кондратьева в мифопоэтику

Вклад профессора Б. С. Кондратьева в мифопоэтику

Н. В. Суздальцева

ЧОУ РО «НЕРПЦ(МП) «Саровская православная гимназия», к. ф. н., учитель русского языка и литературы, директор

Россия, Нижегородская обл., г. Саров; e-mail: sc7nvs@yandex. ru

В статье предпринята попытка обобщения принципов мифологического подхода к интерпретации произведений русской классической литературы, изложенных в работах профессора, д. ф. н., Б. С. Кондратьева. Особое внимание уделяется взглядам исследователя на русскую литературу как мифологическое единство.

Ключевые слова: мифопоэтика, мифологический сюжет, мифологическая композиция, приемы мифологизации и демифологизации

Проблемам мифопоэтики русской литературы посвящена докторская диссертация Б. С. Кондратьева «Мифопоэтика снов в творчестве Ф. М. Достоевского» [1], а также 4 монографии: «О мифологизме Ф. М. Достоевского: Онтология и поэтика сна» [2], «Сны в художественной системе Ф. М. Достоевского: мифологическийаспект» [3], «Пушкин и Достоевский. Миф. Сон. Традиция» [4] и «Пушкин и Достоевский: путь к духовной очевидности» [5]. Все работы связаны с творчеством А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского, но в них сформулированы общие принципы мифопоэтического подхода («символико-мифологического» [4, с. 241]) к анализу произведения.

Главный принцип – это «понимание отечественной литературы как мифологического единства»[4, с. 241], «единое духовное поле, единое художественное сознание, пронизанное светом (опять-таки единого) национального Идеала [4, с. 240]. Что же является этим Идеалом? Борис Сергеевич в статье «Достоевский и Ильин о пророческом призвании Пушкина» отвечает очень просто: «Путь у нас один и идеал один, православный» [6, с. 191]. «Именно православная вера, - подчеркивает он, - призвана придать жизни русского человека духовный смысл, являясь, по сути дела воплощением национального Идеала» [6, с. 191]. И если национальным идеалом для русского человека является идеал Христа, то для русской литературы – Пушкин, в творчестве которого Б. С. Кондратьев вслед за Достоевским видел «напоминание и указание русскому человеку Вечного Идеала», а роман «Евгений Онегин», в котором в образеТатьяны этот Идеал воплощен, часто называл «Евангелием русской литературы».

Как мифологическое единство русская литература имеет единый мифологический сюжет – сюжет о Пути. Б. С. Кондратьев пишет об этом так: «Главный русский миф – это миф о дороге, пути» [7, с. 509]. Этот путь словами И. Ильина он называет «путем к духовной очевидности» и подробно об этой проблеме Б. С. Кондратьев размышляет в статье «Путь к духовной очевидности. К проблеме духовного единства русской литературы»[8, с. 111], посвященной анализу повести И. Шмелева «Богомолье». «Основной символ русского художественного сознания, - пишет профессор в этой работе, - это все-таки мифологема Дороги, Пути, а еще точнее Странничества. Вся русская литература есть литература странная. И все ее герои - странники. Они разные, эти странники: из Петербурга ли в Москву, из Москвы ли " по этапу" в Сибирь или из нее же на богомолье в Троицкую лавру; " очарованные" странники Лескова, правдоискатели Некрасова, " блудные дети" Достоевского - но все они прежде всего странники духовные. И мы, пожалуй, можем говорить, что мифология русской литературы в целом есть мифология духовного Пути».

Всех героев русской литературы в контексте этого главного мифа можно условно поделить на два типа: герои-странники и герои-скитальцы. Примерами скитальцев можно считать Чацкого, Онегина, Печорина, Раскольникова. И в определении этого типа Б. С. Кондратьевидет прежде всего от Достоевского и его Пушкинской речи. Русский скиталец, по словам Достоевского, «отрицательный тип наш, человек, беспокоящийся и не примиряющийся, в родную почву и в родные силы ее не верующий, Россию и себя самого … в конце концов отрицающий, делать с другими не желающий и искренне страдающий». Скитальчество может быть трех типов: «1. увлечение Европой и скитальчество по Европе (включая даже условное, умозрительное); 2. увлечение Россией и скитальчество по России; 3. разочарование в Европе, и в России – скитальчество в «мирах иных». [4, с. 26]. У скитальца, который достиг этого третьего этапа, есть лишь два окончательных пути: либо навсегда уйти в «миры иные», что в контексте произведений означает безумие или смерть, либо встать на «узкий путь» странничества, изменить себя духовно. Русскую литературу больше интересовал тип скитальца, а не странника (хотя типы героев-странников мы встречаем, например, у Н. Лескова, И. Шмелева), потому что главный метод русской литературы – «реализм» - предполагает указание на болезнь, ее описание, а не рецепт выздоровления, потому что рецепт очевиден и дан в «христовом евангельском законе».

В своих работах Б. С. Кондратьев на примере романов Ф. М. Достоевского дает важное жанровое определение произведениям писателя –«мифологический роман» и подробно описывает принципы его организации (статья «Жанр и стиль романов Ф. М. Достоевского»[4, с. 210]). По отношению к творчеству Достоевского мифологический роман – это лишь один из жанровых уровней романов писателя, которые в целом вслед за М. Бахтиным можно назвать «полифоническими». Но в статье «Одно начало двух великих романов: принципы мифологизмаФ. М. Достоевского и М. А. Булгакова» мифологическим романом уже называется роман «Мастер и Маргарита» в качестве не поджанрового уровня, а основного жанра. То есть «мифологический роман», по мнению Б. С. Кондратьева, это и отдельный жанр, и в то же время мифологический уровень может иметь любое произведение, в котором есть мифологический сюжет и мифологическая композиция. Единый мифологический сюжет о пути, как мы говорили выше, имеют все произведения русской литературы, даже можно выделить три варианта этого сюжета: путь к Идеалу, путь от Идеала и путь к Идеалу, но через Искушение. «И путь к Храму, - пишет Б. С. Кондратьев, - для русского человека лежит через Кабак, через тьму к свету; сначала заглянуть в бездну, а потом уже спасаться» [7, с. 509]. Однако помимо этого общего мифа художественное произведение может иметь и более конкретный мифологический сюжет, который является ничем иным, как приемом мифологизации художественного пространства. Например, в «Преступлении и наказании» мифологический сюжет определен евангельской притчей о воскрешении Лазаря. Мифологический сюжет «Идиота» также имеет своим основанием евангельский мотив – идеальный человек и падшая женщина (Христос и Мария Магдалина). Общими приемами создания мифологического романа, Б. С. Кондратьев называет следующие приемы: мифологический сюжет, мифологическая композиция, сны(«игра на стыке сна и реальности»), двойники, мифологическое время, мифологические мотивы, прием авторского переосмысления мифа[1].

Подробно в своих работах Б. С. Кондратьев останавливается на понятии «мифологическая композиция» [4, с. 28] и [3, с. 169]. Определению мифологической композиции романов Достоевского посвящена прежде всего сама диссертация профессора, в частности параграф третий «Мифологическая (сновидческая) композиция» третьей главы. Поскольку первообразом всех мифологических романов Достоевского является евангельское предание, то сюжетное и композиционное пространство романов Достоевского всегда имеет в своей основе идею духовного умирания и воскресения одного из главных героев. Поэтому мифологическая композиция романа, по мысли Б. С. Кондратьева, может быть построена целиком на формуле «умирание-воскресение» или содержать только одну часть формулы. Например, роман «Идиот», заканчивающийся смертью нескольких героев (Настасьи Филипповны, генерала Иволгина, Ипполита), безумием князя, имеет «умирающую» композиционную структуру. В романе же «Преступление и наказание» мифологическая композиция, напротив, направлена к воскресению героя, что доказывается и «сновидческой» композицией романа.

Есть еще два интересных инструмента мифопоэтики, которые получают свое осмысление в работах Б. С. Кондратьева – приемы мифологизации и приемы демифологизации художественной реальности. «Демифологизация, - пишет профессор, – это отрицание или осмеяние традиционного мифа, проявляющая себя либо в осовременивании мифа, т. е. изменении ситуации мифа, его окончания, начальных мотивов или подмен его героев («Легенда о Великом Инквизиторе» Ивана Карамазова, его разговор с чертом, рассуждение Свидригайлова о вечности и т. п. ), либо в умышленном изменении говорящим первоначального смысла библейских и литературных цитат и ситуативного принижения ихмифологического смысла (например, библейские цитаты в устах Федора Карамазова) [3, с. 231]. Мифологизация(в работах встречается вариант термина - «неомифологизация») – «наполнение реальных, бытовых событий сакральным содержанием с целью напомнить забывающему о своих культурных святынях миру о его подлинных ценностях». Ярче всего разграничение и определение содержания этих понятий можно увидеть в статье «Одно начало двух великих романов: принципы мифологизмаФ. М. Достоевского и М. А. Булгакова» [5, с. 315].

Литературная критика и литературоведческие исследования для Б. С. Кондратьевавсегда были делом просветительским: он старался помочь читателю увидеть за каждым словом художественного текста Слово Божие, он сам всегда был на пути к Идеалу. И интерес к мифопоэтике – это была его попытка доказать через литературу существование иной высшей и вечной реальности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Кондратьев Б. С. «Мифопоэтика снов в творчестве Ф. М. Достоевского»: диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук: 10. 01. 01[Электронный ресурс]. – URL: https: //www. dissercat. com/content/mifopoetika-snov-v-tvorchestve-f-m-dostoevskogo (дата обращения: 28. 03. 2021)

2. Кондратьев Б. С. О мифологизме Ф. М. Достоевского: Онтология и поэтика сна - Арзамас: АГПИ, 2001. - 167 с.

3. Кондратьев Б. С. Сны в художественной системе Ф. М. Достоевского: Мифологический. аспект - Арзамас: АГПИ, 2001. - 266 с.

4. КондратьевБ. С. Суздальцева Н. В. Пушкин и Достоевский. Миф. Сон. Традиция - Арзамас: АГПИ, 2002. – 242с.

5. Кондратьев Б. С. Суздальцева Н. В. Пушкин и Достоевский: путь к духовной очевидности: монография. - Гос. литературно-мемориальный и природный музей-заповедник А. С. Пушкина " Болдино"; Арзамас: Гос. образовательное учреждение высш. проф. образования " Арзамасский гос. пед. ин-т им. А. П. Гайдара", 2011. - 407 с.

6. Кондратьев Б. С. «Достоевский и Ильин о пророческом призвании Пушкина»/Пушкина на пороге ХХI века: провинциальный контекст: [Сб. ст. ] Выпуск 6. - Гос. литературно-мемориальный и природный музей-заповедник А. С. Пушкина " Болдино"; Арзамас: Гос. образовательное учреждение высш. проф. образования " Арзамасский гос. пед. ин-т им. А. П. Гайдара", 2004. – 250 с.

7. Кондратьев Б. С. Образ Арзамаса в русской литературе XIX –начала ХХ века // Литературное общество «Арзамас»: история и современность: сборник научных статей / Отв. редактор С. Н. Пяткин. – Арзамас – Нижний Новгород: ООО «Растр», 2015 – 552 с.

8. Кондратьев Б. С. Суздальцева Н. В. Путь к очевидности. К проблеме духовного единства русской литературы. /Художественный мир русского романа: Новые аспекты изучения в вузе и шк.: [Сб. ст. ] - Арзамас: Арзамас. гос. пед. ин-т им. А. П. Гайдара, 2001 – 168 с.