САМАЯ СТРАШНАЯ ТВАРЬ

Когда твоя профессия связана с отловом ночных тварей – к опасности привыкаешь быстро.

Когда твоя семья занималась этим не пойми сколько поколений и продолжила даже в наш современный век техники и электричества – знаешь, что всегда могут всплыть старые фамильные недруги, которым ты лично ничего не сделала, но которым достаточно твоего имени.

Сегодняшний день принёс весточку от такого недруга. И всей опасности я действительно не поняла сразу.

Пока мне не сообщили, что мои братья и сестра пропали и никто не может их разыскать.

«Вас ждёт дом на окраине города, о охотница, – насмешливо говорило письмо, к которому я вернулась уже ближе к вечеру, когда убедилась в том, что тоже не могу найти родных. – Вы его узнаете – он будет отмечен гербом вашей семьи. Три ночи заходите туда одна, и вам вернётся потерянное, так или иначе. Но берегитесь встретить самую страшную тварь, с которой не справитесь даже вы».

У меня было два брата, старший и младший, и младшая сестра. Три ночи – видимо, по одной на каждого. И герб семьи – смех-то какой, никто не пользовался им сейчас, когда время аристократов и вельмож миновало, а страной давно управлял парламент.

А ещё я даже не знала имени, которым было подписано письмо, но его владелец знал меня. Нас. И пронёс обиду на нашу семью через долгие годы, чтобы вот сейчас отомстить.

– Алиса, ты можешь не идти, – сказала мне начальница, тоже несколько раз прочтя письмо. – Всем же ясно, что это ловушка.

– Я не могу не идти, Римма, – возразила я. – Вот ты бы не пошла? Даже ради самого маленького шанса…

Она промолчала, и я была ей за это благодарна. Из моей семьи она знала ещё только моего старшего брата – он тоже работал в отлове, только в другом округе, – но она не смогла бы со спокойной душой пожертвовать и незнакомцами.

Другое дело, конечно, что, отпуская меня, она могла не увидеть и меня тоже.

– Шокер, пистолет с серебряными пулями и запасные обоймы, освящённые ножи, баллончик со святой водой, аптечка, – Римма собирала меня как новичка, едва ли не своими руками застёгивая на мне бронежилет. – Дом уже проверили, зайти туда не могут. После заката попробуют ещё раз, но, подозреваю, впустит только тебя. Подумай ещё раз, хочешь ли ты войти?

– Если что, в рапорте о моей смерти напиши, что я сама виновата, – неуклюже отшутилась я. – И спасибо.

Судя по поджавшимся губам, мои слова ей не понравились. Но она не посадила меня в камеру охладить голову, а на большее я рассчитывать просто не смела.

Ребята, дежурившие у дома, при моём появлении стыдливо убрали телефоны. Хотя понятно было, что если они тут давно и ничего так и не произошло, занимать им себя чем-то было надо.

Обошлись без бурного сочувствия, и то славно. Я и так чувствовала себя достаточно погано. Серж, главный сегодня, только хлопнул меня по спине и рассказал:

– Два входа, здесь западный и с торца – восточный. У восточного ничего похожего на ручку, похоже, открывается изнутри. Тебе через него выходить. Закат через двенадцать минут – тогда, думаю, можно будет войти через западный. Планы дома нашли, там пять комнат с кухней, но не факт, что ты увидишь именно их.

Я кивнула: магия, искажающая пространство или хотя бы строящая убедительную иллюзию, у ночных тварей была в ходу. Снаружи дом выглядел совершенно безобидно: одноэтажное строение, окна задёрнуты тяжёлыми шторами. Но мы все прекрасно понимали, что если кто-то долго готовил месть, дом он начинил сюрпризами до последней половицы.

На закате дверь не поддалась никому из группы Сержа. Но сразу открылась для меня. Приглашение было понятно, и я сказала:

– За мной не ходить. Только лишних жертв мне не хватало.

Римма им наверняка уже то же самое приказала, потому что мне никто не возразил.

И я вошла наконец в дом, не ожидая найти там ничего хорошего.

Изнутри пахло сырой землёй и сухими листьями. Света не было, но прибор ночного видения полагался абсолютно всем. Я осторожно огляделась, ловя хоть какой-то признак движения, но всё было тихо.

Восточный выход располагался прямо по коридору, но я рассудила, что, наверное, от меня захотят большего участия в этом спектакле. И потому – толкнула дверь в комнату по левую руку от меня, заходя внутрь.

Напали на меня сразу же. Не очень скрываясь, так что выстрелила я вовремя – и тут же быстро склонилась над убитым, пока он не вздумал испариться или разлиться лужей слизи.

Это был рукокрыл, обычного размера с крупную собаку. Сами по себе они были не очень опасны, вот только обычно держались рядом с упырями или вампирами, и если с полным домом первых у меня были шансы, то со вторыми – нет. Впрочем, оставалась надежда, что вампиры, как одни из самых разумных ночных тварей, всё же не станут связываться с ловцами ради чьей-то чужой мести. Если, конечно, мстил ни кто-то из них. Я на всякий случай перевернула тело рукокрыла, но он нигде не был окольцован, как обычно делают вампиры со своей свитой. Очень хорошо.

Страха, признаться, пока не было. Автор письма обещал мне три ночи в этом доме, и я сомневалась, что всё ограничится быстрой расправой. Слишком много театральности и желания покрасоваться.

Убедившись, что комната пуста, я вышла. В коридоре меня ждали ещё три рукокрыла, но это было несерьёзно. После короткой схватки двоих удалось даже оглушить и оставить валяться тут же, и только одного, метившего в горло, пришлось убивать. Но увеличение количества противников всё равно мне не понравилось. Если в комнате напротив рукокрылов целая стая, будет неприятно даже с бронежилетом…

Комната напротив оказалась заперта и не открылась, несмотря на все мои старания. Пришлось переходить к следующей, и вот она пустила меня сразу. И сильый гнилостный запах подсказал, что тут меня ждут упыри, так что я остановилась на пороге и огляделась, надеясь, что они себя выдадут.

Эта комната оказалась на самом деле кухней. Из крана медленно капала вода, а над буфетом тикали часы. Странно, я была уверена, что в доме не жили, но тут возникло ощущение, что хозяева словно вышли на минуту.

Или, конечно, их съели упыри. Я чувствовала на себе пристальный взгляд, но эти твари были неприятны тем, что умели хорошо маскироваться. Интеллекта в них было немного, на уровне маленького ребёнка, но зато хитрости и злобности – хоть отбавляй. Если бы я на работе попробовала сунуться в их гнездо в одиночку – выговор мне был бы обеспечен, и это после того, как я выписалась бы из больницы. Господи, какая чушь в голову приходит…

Но не думать же о том, что где-то тут могут лежать трупы моих родных.

– Выходите, – тихо произнесла я, когда прошло несколько минут, и никто нападать не стал. – Выходите, и я обещаю, что вас не трону и позволю уйти из этого дома.

Человеческую речь упыри не слишком понимали, но иногда мог подействовать и тон. К сожалению, не в этот раз: никто не вышел. Я уже жалела, что открыла дверь, – ничего необычного на этой кухне не было тоже, но отступить в коридор теперь тоже было нельзя, потому что при любом признаке слабости упыри кидались всегда.

Стрелки на часах томительно медленно ползли вперёд. Чужое враждебное внимание не ослабевало. Ноги начинали затекать.

И где-то рядом были те, кого я искала. Скорее мёртвые, чем живые, потому что времени от похищения прошло предостаточно.

Хорошо, что никто из коллег меня не видел. Потому что от предыдущей мысли горечью в душе плеснуло так неожиданно, что я сделала ровно то, чего делать не следовало: шаг назад.

Отбиваться пришлось всерьёз. Четыре упыря сразу, хищные, ядовитые и не помнящие себя от бешенства. Скорее всего, на того, кто их сюда посадил, но мне от этого было не легче.

Стрелять очередями. Не давать дотянуться до лица. Стряхивать с руки, пока острые зубы не прорвали ткань. Уворачиваться от плевков, потому что там не только трупный яд. Как хорошо, что через проём все сразу вырваться не смогли…

В себя я пришла от сухих щелчков затвора. Патроны кончились, но мои противники кончились тоже. Кое-как сняв палец со спускового крючка, я сменила магазин и начала себя осматривать.

Ногу прокусили до крови в нескольких местах. Плохо. Я обработала раны и приняла противоядие, но теперь мне нужно было в больницу, иначе в лучшем случае останусь хромой на всю жизнь.

– Если та жизнь будет, – сказала я вслух и почувствовала, как истерически рвётся наружу смех. Как чудесно-то…

На кухне ничего интересного не нашлось. Я переступила через скрюченные тела упырей, карикатурно напоминающие людские, и на мгновение посочувствовала и им тоже. Обычно мы их отлавливали и вывозили на охраняемую территорию, устраивать там новое гнездо. Они были опасны, конечно, но тоже не виноваты, что когда-то кто-то захотел поиграть с их предками ночной магией.

Ещё одна запертая дверь. Берегут на следующую ночь? Возможно. От укусов на ноге по телу разливалось онемение.

Последняя дверь и последняя комната. Я толкнула и вошла. И сразу же захотела, чтобы эта дверь не отпиралась тоже.

Посередине комнаты лежала Инга. Моя младшая сестра. Мне не надо было подходить ближе, чтобы убедиться, что она мертва: разорванное горло и так было прекрасно видно. Кто-то уложил её, как спящую, и от этого хотелось выть и плакать ещё сильнее.

Инга собиралась продолжить семейную традицию, поступить в ловцы. Я не сомневалась, что у неё получится. Что у неё получится всё. Долгая жизнь, исследования наших ночных тварей, с помощью которых мы бы добились скорее сосуществования, чем бесконечной погони друг за другом, как сейчас. Семья, может быть.

Ничего теперь не будет. Её смерть оборвала все мечты. И это сделали не рукокрылы и не упыри – у них зубы были как иголки, а тут сразу было видно, что грыз словно человек. Я осмотрела тело как могла, но больше повреждений не нашла. Убедилась, что в остальном комната пуста. Убедилась, что в доме больше вообще ничего нет. Перенесла тело Инги к восточному выходу, который пока тоже отказывался открываться. И сидела, сидела рядом с сестрой, не зная, что ещё сделать и как исправить то, что исправить нельзя.

Прошли часы, наверное, когда дверь с тихим скрипом отворилась. Снаружи занимался рассвет, и, стоило мне пошевелиться, как меня буквально приняли на руки Серж с командой. Но после того, как тело Инги тоже вытащили, дверь тут же закрылся, снова превращаясь в неприступную крепость и не пуская никого вовнутрь.

Пока я кое-как отвечала на вопросы, меня осмотрели и тут же уложили в стоявшую рядом скорую. Серж поехал со мной и врачами, попутно рассказывая, что в похищении никаких новых зацепок не нашли, но Римма просила передать, что над этим работают круглосуточно. Я тупо кивала, чувствуя, как онемение поднимается от ноги всё выше, и в конце концов Серж нахмурился и озабоченно сказал что-то, чего я уже не слышала, потому что сознание решило всё-таки уплыть именно в этот момент.

Проснулась я уже в палате и, судя по солнцу, под вечер. Рядом сидела Римма и сосредоточенно что-то читала на планшете.

– Я должна вернуться, – сразу сказала я.

– Тебе придётся, – безрадостно откликнулась она. – Дом просканировали, и он оказался по части службы культурных и магических памятников архитектуры. Владельцев они сейчас ищут, а заодно ищут, почему его нет в кадастре. Но в одном наши друзья уверены – среди водоворота заклинаний есть и заклинание на кровь. Пока условия не будут выполнены, дом тебя не отпустит. А если пройдёт слишком много времени – может и взорваться. Как ты понимаешь, вот только этого нам в черте города и не хватало.

Кто-то очень хотел, чтобы я там оказалась. И ведь, самое обидное, я этому кому-то ничего лично не сделала.

– Результаты вскрытия уже пришли, – продолжила Римма. – И больше плохих новостей: горло ей перерезали ножом, остальное – или попытка имитации нападения тварей, или… часть ритуала. И лучше бы первое, Алиса, потому что у нас последние пятьдесят лет никто не занимался ночной магией, и мне это очень нравилось.

Ещё бы: большинство тварей, с которыми мы имели дело, появилось в результате именно ночной магии. Мы привыкли устранять последствия, привыкли жить рядом с тем, что устранять необязательно, но новых всплесков не хотелось никому.

Потому что ночной магией обычно вообще не занимались из любви к окружающим.

Мне принесли обед, и, пока я ела, рассказали, что упыриный яд из моего организма успешно выведен и под седативами меня держали, чтобы организм восстановился. Целая форма, оружие и аптечка снова меня ждали, и на место Римма отвезла меня сама, передав Сержу и тут же уехав, бросив на прощание про странности в деле.

– Членство в дворянском собрании такого не стоит, да? – грустно пошутил Серж, проверяя мою экипировку.

– Совсем не стоит, – вздохнула я. – Надеюсь, полиция что-то раскроет раньше, чем эти три ночи истекут.

– Пусть только попробуют не раскрыть, – скривился он. – Всё-таки тут напали на своих.

До заката мы больше не говорили. А на закате я снова вошла в дом.

В этот раз изнутри всё было залито светом. Я моргнула, не ожидая этого, а потом моргнула ещё раз, глядя на высовывающиеся в коридор тёмно-зелёные мясистые листья. Они торчали из тех двух комнат, которые были заперты накануне, а в те три, куда я входила, двери были закрыты. И я знала, что это за листья, так что кислородную маску надела едва ли не быстрее, чем о ней вспомнила. Правда, помочь она мне могла только отчасти.

Это были одуваны. Официально, конечно, они назывались не так, но на гигантские одуванчики походили слишком сильно. Тем не менее это были не растения, а гибриды животных и растений, и в отличие от одуванчиков они обладали неприятной особенностью: чувствуя угрозу выпускать облако сонного газа, от которого не защищало почти ничего. И сейчас я стояла прямо посреди его облака, а терять сознание прямо в доме мне ужасно не хотелось.

Я вколола себе стимулятор и пошла вперёд. В комнаты попасть всё равно было нельзя: оттуда на меня глядели испуганные лица одуванов, а дверные проёмы надёжно перекрывали их листья. Впереди у выхода маячило что-то светлое, и я потянулась к нему, чувствуя, как подгибаются ноги. Потому что это было тело человека, это было тело моего младшего брата, и по его абсолютной неподвижности я понимала, что он тоже мертв.

Младший брат. Максим. Макс. Вот кто совсем не собирался идти в ловцы. Его интересовала ботаника, вот почему, наверное, мне и подсунули одуванов, но Макс хотел изучать именно растения, хотел заниматься только наукой и чуть ли не жить в оранжерее института, куда поступил. У него была девушка. Они собирались пожениться после защиты диплома, до которой оставалось совсем чуть-чуть.

Я всё-таки заснула.

…Дверь отворилась на рассвете, впустив свежий воздух, рассеявший газ. Ребята помогли мне выбраться и снова вытащили тело. С горлом у Макса было так же, как у Инги.

Даже странно, что и у меня с горлом не было так же, как у них обоих. Большую часть ночи я ведь не могла оказать никакого сопротивления.

– Не понимаю, – выслушав мой доклад, Римма подсела рядом. – Если цель спектакля – месть, то над тобой, прости, слишком мало издеваются. И горло твоего брата, похоже, опять перерезано. Перерезано, Алиса. Почему их не застрелили? Двадцать первый век, но используют нож и неумело пытаются бросить подозрение на ночных тварей.

– А следы зубов…

– Снова были. И снова человеческих. И ещё: Максима убили позавчера утром, как и Ингу. Не здесь, естественно. Какая-то сложная и бессмысленная игра.

Я закрыла лицо руками:

– Думаю, я всё пойму завтра. У меня остался ещё один брат.

– У тебя ещё ты осталась, – резко сказала Римма. – Не торопись обратно. Надеюсь, до вечера ещё что-то удастся выяснить.

В итоге я никуда от дома не уехала. Еду мне привезли сюда же, врачи тоже осмотрели здесь, и даже следовательница, занимавшаяся делом о похищении (и теперь смерти) моих родных, опросила меня тут же.

– Мы пока ищем место убийства, – сказала она, глядя на меня колючим взглядом. – Поскольку на ваших брате и сестре – не уличная одежда, мы обыскали ваш дом, но следов крови не нашли. Вы уверены, что ничего не можете нам сообщить?

Я отрицательно покачала головой. Я вообще никому и ничего не могла сообщить. Я просто хотела проснуться и узнать, что всё это – страшный сон.

На закате я обошла дом и снова вошла в открывшуюся дверь.

В этот раз комнат не было. Вообще ничего не было. Держа в руках пистолет, я брела сквозь бесконечную ночь, в которой не было ни звёзд, ни луны. Вокруг была абсолютная тишина, и я не слышала ни своих шагов, ни даже своего дыхания.

Я шла и думала. Ингу с Максом убили позавчера утром. Не дома, но одеты они были по-домашнему. Позавчера утром я ушла из дома как обычно, до того, как они встали. Виктор, наш старший брат, ушёл ещё раньше: его недавно назначили начальником отдела ловцов в соседнем районе, и он дневал и ночевал на работе. Его, видимо, похитили где-то по дороге. Макса и Ингу – из дома. Кто-то подобрался к нам очень, очень близко. И наверняка действовал не один.

Ощущение времени терялось. Я уже почти хотела, чтобы на меня напали, чтобы произошло хоть что-то. Я не знала, иду ли прямо или кругами, потому что ориентиров не было никаких, и прибор ночного видения не помогал рассеять темноту. Может, меня собирались оставить здесь навсегда? Заточить, как джинна в лампе. И смеяться, ведь я залезла в ловушку добровольно.

Но нет – в конце концов впереди забрезжил свет. Обычный неяркий утренний свет, сочащийся из приоткрытой двери.

Моё сердце пропустило удар: у двери кто-то стоял. Не лежал.

Я сорвала прибор ночного видения, потому что всё видела и так. У двери стоял Виктор и улыбался. Так радостно, как никогда не улыбался мне раньше: он вообще-то был серьёзным, наш Виктор, старше на пять лет даже меня, вечно погружённый в работу и дневники, который вёл наш род. Никто из нас давно не называл его «Витей», настолько уменьшительная форма имени к нему не подходила.

Я кинулась ему на шею, словно школьница, и ткань его костюма чуть ли не захрустела под моими пальцами, а в нос ударил запах одеколона. Виктор всегда так тщательно следил за собой.

– Всё хорошо, Алиса, – он крепко обнял меня одной рукой. – Теперь всё будет хорошо.

Я кивнула ему в шею, только мне не было хорошо. С каждой секундой мне было всё хуже. И язык словно прилип к нёбу, так что я ничего не могла ни спросить, ни сказать.

Но когда Виктор занёс надо мной нож, я откачнулась назад и выстрелила – один раз, другой, третий. Больше было не надо.

Тело Виктора упало, распахивая дверь окончательно, и я почти вывалилась следом, чувствуя, как меня трясёт. Меня снова подхватили и снова донесли до скорой, а там вместе с врачами почему-то был какой-то старичок-вампир, и он рассыпался передо мной в извинениях и приносил соболезнования, рассказывал, какими прекрасными людьми были мои прадед с прабабкой, и уверял, что если бы Виктор не заставил его участвовать в последний момент, он бы попробовал подобрать более щадящее испытание, но и так сделал всё, что смог, и как хорошо, что я всё-таки справилась, ведь если бы принесли последнюю жертву, у нас был бы новый ночной маг…

– Отойдите, – прервала поток его излияний Римма, залезая в скорую и беря меня за плечи. – Алиса. Как ты догадалась?

Я наконец поняла, что рыдаю.

– Свежий костюм, – сквозь всхлипы сказала я. – Одеколон. Если бы его похитили с Максом и Ингой, он бы так не выглядел. И кто-то должен был подобраться к ним очень близко…

– Ну, ну, – она обняла меня, позволяя выплакаться у неё на плече. – Ты молодец. Ты выжила и не дала завершить ритуал. Ты молодец.

Я больше не могла плакать и просто цеплялась за Римму, чтобы не смотреть ни на что вокруг. Они не удивились, что я убила Виктора. Значит, за эту ночь полиция раскрыла дело. Ну да, конечно, если тут этот старичок, который, видимо, и помогал моему брату. Вынужденно помогал. Если ты происходишь из семьи, которая поколениями занималась отловом ночных тварей, то, вероятно, ты можешь найти способ заставить этих тварей себе помогать.

Я вспомнила письмо, которое получила три дня назад, и предостережение в нём. Тогда это казалось угрозой, но, возможно, меня просто пытались предупредить. Или нет. Позже, много позже я всё узнаю у этого вампира.

Но всё-таки он сдержал обещание: я встретила самую опасную тварь. Просто я никогда не думала, что ей окажется мой брат. Такой же человек, как и я.

До самой смерти я буду видеть, как он улыбается мне ровными, белыми зубами. И как у уголка его губ темнеют несколько пятнышек запёкшейся крови.