Подозреваемые под пыткой. ВЯЧЕСЛАВ ДЮНДИН

Подозреваемые под пыткой

признались в совершении кражи, которую не совершали

(опубликовано в газете � Орский вестник� от 21. 08. 2002г. № 128\382)

ВЯЧЕСЛАВ ДЮНДИН

В ночь с 6-го на 7-е февраля этого года орчанин Владимир Морозов обокрал фирму � Стандарт-Н�, занимающую подвал под Краеведческим музеем на проспекте Ленина. Просто приехал на своей машине, взломал решетку в подвальном окне и вынес телефонную аппаратуру - сколько смог унести. Вина Морозова доказана, суд состоялся, наказание определено, похищенное изъято. Но выяснилось это позже. А в начале владелец и генеральный директор фирмы Александр Назаров подозревал в краже всех своих сотрудников, почти двадцать человек. Правда, по прибытии опергруппы Ленинского РОВД он назвал только три фамилии: Сергей Стецкий, Станислав Оцебрик и Сергей Федорич, которые и были внесены в протокол опроса потерпевшего. Причин особых, а тем более, улик, дающих основания подозревать этих парней, у Назарова не было. Например, Стецкий попал под подозрение только потому, что недавно уволился из фирмы.
Вопрос � Кого подозреваете? � - дежурный милицейский вопрос. Совестливый человек всегда испытывает смятение, прежде чем на кого либо указать. Ведь необоснованные подозрения могут нанести человеку обиду, оскорбление. А бывает и хуже. Как случилось в данной истории.

Алиби

К моменту кражи в � Стандарте� работал радиомехаником Александр Мишин. Надо полагать, он тоже был в числе подозреваемых, но об этом ещё не знал. Находясь на работе наутро после взлома, Мишин случайно услышал из разговора Назарова с милицией, что в краже директор подозревает его бывших коллег. Всех троих Мишинхорошо знал. Двое из них в ночь кражи побывали в квартире у Мишина. Оцебрик всю ночь, не отлучаясь, � гулял по Интернету� за его компьютером, а Стецкий около часу ночи в легкой степени подпития на несколько минут забегал за закуской - гостил у подружки в соседнем доме. Это означало, что у Стаса было полное алиби, а у Сергея косвенное - пьяными на кражу не ходят. В то же время Александр понимал - отсутствие обоих дома наверняка усилит подозрения. Мишин в тот же день предупредил Стецкого о сгущающихся над ним тучах.

Сергей, узнав, что Назаров подозревает его в краже, сделал то, что, наверное, сделал бы любой невиновный человек. Он не стал прятаться, а пришёл к бывшему начальнику убеждать его в своей непричастности к краже. Однако директор отвернулся: � Я с тобой разговаривать не буду. Поезжай в Ленинский РОВД к оперу Гудкову. Ему всё расскажешь. � И у Стецкого хватило ума последовать этому совету. Хотя, его можно понять. Совершенно не имеющий опыта отношений с милицией, он озаботился благородными целями: снять с себя напрасные подозрения и одновременно помочь следствию не тратить время на ложный след. Ему казалось, для этого достаточно просто сказать: � я в этом не участвовал� и привести алиби - пусть проверят. Наивный. Скоро он узнает, как опасно помогать милиции.

Включаю диктофонную запись рассказа Стецкого.

ОРМ (оперативно-розыскное мероприятие) � по-ленински�

- Утром, где-то... Восьмого февраля. Десятый час был. Я поехал в Ленинский на трамвае. Дежурный меня пропустил на второй этаж. Спрашиваю: где Гудкова найти? Там был такой здоровый, кажется Селезнев. Он записал мои данные... Подожди, говорит, в коридоре. Ну, я в коридоре стою, жду. Приходит другой. Тоже со мной побеседовал... Спрашивает, где вещи? Я объяснил, что я не воровал. И где был в ту ночь, рассказал. Он ещё так ухмыльнулся... как будто ему уже известно, что я вор. Говорит, в коридоре посиди. Сижу, думаю - позовёт. Он - выйдет, пройдёт туда-сюда... На меня - ноль внимания. Время уже ближе к пяти, (семь часов уже жду), он опять проходит. И вдруг, как будто меня только что увидел: говорит другому: почему этот до сих пор еще не закрытый? Быстренько его в камеру! Я говорю, почему в камеру? Говорит - посидишь, подумаешь...

Где-то часов в десять, вечером, меня снова приводят в кабинет. Снова тот же милиционер начинает: Сережа, честно скажи, где вещи? Ты пойми, я не хочу, чтобы тебя нашли где-то с простреленной головой или утопленным в Урале... Я снова объясняю, где я был. Он не верит. Ну, говорит, ладно, завтра с тобой будут разговаривать по другому.

Утром, девятого, меня из камеры уже грубо так вытаскивают, толчками. Заводят в другой кабинет, но там сидел тот же милиционер, что и вчера. Он на меня уже матом: ты чо, сука, волк драный�? Твои отпечатки нашли! Я говорю, какие мои отпечатки, если их с меня никогда не снимали? В кабинете человек пять было, и Гудков тоже. Он и говорит: Серёга, скажи честно - брал? Я говорю - нет. Он со мной нормально разговаривал сначала. Была суббота. Они после обеда собирались на свадьбу, от них ещё свежаком разит, видать, уже выпили... Советуются: как, говорят, пытать будем? Ломом, или как? К стулу привязали, ноги - к ножкам, руки - наручниками сзади стула. Сначала несколько раз кулаками в грудь..., больно... Я конечно в шоке� Потом... такой резкий, оглушающий удар сзади... в область шеи. У меня руки и ноги... всё отнялось - обвис на стуле. Не видел, кто ударил и чем. Кто-то сказал: ну чо? ломом, что ли? Гудков говорит: так, только мне стол не запачкайте... и все журналы со стола сдвинул... Один... глаза у него немного косят... достаёт что-то типа монтировки... Не знаю, как они хотели пытать... Гудков говорит: нет, попробуем сперва противогазом.

Одевают противогаз... а у меня еще операция была на лёгкие... не вдохнуть, не выдохнуть не могу - сознание теряю... головой стал мотать. Они снимают: ну что, будешь говорить? Я говорю, не знаю... не брал я... Слышу: одевай обратно! Я отдышаться не успел... Короче, они выпытывали, выпытывали... И я не выдержал... ладно, ладно, говорю, всё скажу... Меня отвели в соседний кабинет. Там парнишка был, черненький такой, с короткой стрижкой, в гражданке. Пиши, говорит, как было дело. А я ведь не знаю даже, откуда кто залез. Начинаю какие-то сказки сочинять. Помню, откуда рабочие после ремонта мусор выкидывали. Вот это отверстие из подвала указал. А на самом деле залезли вообще с другого места... Он говорит: так, ты врёшь! Несите противогаз... Я начинаю говорить по-другому. Он спрашивает: сколько вас было? Ну, я указал на Стаса, на Серёгу� Саша мне говорил, что их тоже подозревают. Но Мишина я не называл.

Когда меня снова уводили в камеру, я попросил воды... я уже второй день не ем и не пью... ни капли, ни крошки. Просил, дайте мне воды! Два дня не давали. Перебьешься, говорят. Только когда я уже написал эти признания, снова спросил: можно хоть воды попью? Сжалился: ну, иди. Я в туалете умылся немножко, с ладоней нахлебался кое-как... Из носу кровь шла, но не сильно, от давления, может, или от нервов... И меня закрыли опять в камеру.

Оцебрика и Федорича привезли в райотдел в субботу. Происходило с ними примерно то же, что и со Стецким, но они никуда жаловаться не стали - себе дороже. Пришел туда же вечером и Саша Мишин. Пришел сам, выяснив, что Стецкий из милиции не вернулся. Пришел с той же целью, что и Сергей - сообщить об алиби друзей. Скажем ему спасибо. Гражданин. Человек. Не подданный. Его выслушали. Но в воскресенье приехали за ним самим. Дадим и ему слово.

Человек Мишин

- Родители были дома. Заходит мужик в цивильном, говорит: я оперуполномоченный Михайлов. Хочу поговорить с Сашей. И приглашает в РОВД на беседу. Я говорю: повестку, ордер на задержание, ну хоть какой-нибудь документ дайте... Он: зачем? Мы же просто побеседовать едем.

Я звоню знакомому адвокату. Михайлов рассердился: � Честному человеку адвокат не нужен�.

Адвокат говорит: � Следственными действиями беседа не предусмотрена. Беседуйте дома�

Я передаю эти слова Михайлову. Здесь он берет меня за плечо и силой выводит из квартиры. Я не сопротивлялся - милиция всё таки. Во дворе стояла � десятка� Назарова. За рулём Толик, работник � Стандарта�. В машине двое милиционеров в штатском.

В Ленинском РОВД меня завели в кабинет №18 на втором этаже. Беседовал следователь Алексей Гудков. Высокий, рыжий, спортсмен. � Где вещи? � � спрашивает.

- Какие вещи?

- Факсы, радиотелефоны. Твои дружки всё написали. Ты - � слабое звено�. Ты � чмо� - человек морально опущенный.

- Я человек!

- Чмо... чмо... Он сразу начал бить. Удары сыпались за каждым словом. И на каждый удар я отвечал: - Я человек! Появилась кровь - разбил губу. Вид крови, видимо только распалил Гудкова: Чмо-о-о, чмо-о-о, чмо-о-о...

- Я человек!

- Где вещи? Все равно скажешь! Я десантник. Я таких как ты давил, давлю и давить буду! Слышал о пропавших без вести? Вот ты и станешь одним из них, если не отдашь вещи!

В кабинет заходит оперуполномоченный Костя Селезнёв: � Новые обстоятельства. Оцебрик дал признательные показания�.

Я понял - меня � берут на пушку�.

- Ну что, вешать будем? - спросил у Гудкова опер.

Я представлял эту пытку в виде какой-то дыбы из исторического фильма. Но вместо этого меня перетащили в кабинет напротив. Там была вся следственная бригада.

Кто-то снова начал: - Где вещи? Отдай, и тебе ничего не будет.

Ответить я не успел - сильный удар сзади сбил с ног. Я разу поднялся: - � Ладно, я отдам... �

Помню, газеты писали, здесь два года назад убили парня. Он тоже ни в чем не был виноват. И я решил сыграть. Если проиграю, то, возможно, стану � пропавшим без вести�. Слышал, что если в милиции случайно сломают руку или ногу, операм приходится добивать жертву и тайно хоронить, чтобы скрыть применение пыток. У меня спасение одно - нужно сообщить кому-нибудь, что здесь происходит. Повезти на квартиру к адвокату? Не хочется подставлять чужого человека. Привезти их к себе домой? Третьего варианта нет. Теперь главное, чтобы поверили.

- Вещи у меня в гараже... а ключ дома.

12 Следующая ⇒