Заговоры Пудожскаго уѣзда Олонецкой губерніи. 4 страница

149. Раб Божэй [имя] у рабой Божьёй [имя] закаливаю и заговариваю золотуху в ухи от ынины и до ивины, от ывины и до ольшынины, от ольшынины до ребинины и от ребинины до церёмшыны и от церёмшыны до ёлки, от ёлки до сосны, от сосны до кипарисова дерева, от кипарисова дерева до щипицины и до калинины, и закаливаю и заговариваю шум и гром и лом, отыни и до веку. Клюць и замок моим словам. — Колодозеро.

150. (Ножыком до печки дотронутьси и водить им потом кругом уха; пофукать. ) Печка матушка, стоиш ты, сохнёш от соснины, от фересины, от кипарисного дерева, так бы у раба Божья золотуха и колотуха засохла, завяла в ушах, в нозрях, в ясных оцях, в белом лици, в ретивом серци, не гнела бы и не болела, засохла и завяла в ушах, в ноздрях, в ясных оцях, в белом лици, в ретивом серци. [Три раза. ] — Кенозеро.

С. 217

Усови.

151. Восподи, благослови. Стану благословесь, пойду перекрестесь, отцём прощона, матерью благословлёна, пришла к рабу Божью закаливать и заговаривать у раба Божья усов. Усов ты, усов, не коли раба Божья в бок, а коли его в дыру, так он выпернёт. Вы колите ёго раз, а он вас два, вы ёго колите два, так он вас три, а вы ёго три, так он вас цётыри, а вы ёго цётыри, так он вас петь, а вы ёго петь, а он вас шэсь... [и т. д. до словъ: ] а он вас десеть. Во имя... не болело и не щемело, не вередило раба Божья всякого цисла до смёртного цяса. — Водлозеро.

Желтуха.

152. [Знахарь идетъ въ пустую избу, съ выбитыми окнами, одинъ и говоритъ, обращаясь въ большой уголъ. Послѣ обращенія надо взять мху изъ стѣ ны, сварить его въ водѣ и напоить больного. ] Домовой хозеинушко и домовая хозеюшка, дайте мне мошку не для ради хитрости и не для ради мудрости, а ради великой Господнёй милости! Как в этом доми нихто не жывёт, так бы в моём рабом Божьём никакая боль и ни какая форось не могла в ём жыть, ни днём, ни ноцью, и не муцила бы его ни вецеру по мисецю, ни поутру по солнышку, во веки векоф. Аминь. — Колодозеро.

Жаба.

153. [На воду, которой напоютъ и помоютъ больного. ] Кузьма и Димьян, науцити миня доброё слово говорить, жаба заговаривать. Жаба, ты, жаба, пойди от раба Божья младеня за мхи и за болота и за горы и за виртепы и за рики и за озёра, где ка собаки не лают, цёрны вороны не грают, пот пенья и пот коренья! Вики пувики, отыни дувики, аминь. — Почозеро.

Летучій огонь.

154. [Изъ кремня высѣ каются искры въ лицо больному. Надо, чтобы заговаривающій былъ первый ребенокъ своей матери и чтобы онъ бывалъ гдѣ нибудь за моремъ. ] На мори бывала, солонэ воду пивала, огонь засикала. Сику я пользю на здоровьё на великоё. — Кенозеро.

Падучая болѣ знь.

155. [Черпая воды на рѣ кѣ. ] Матушка рика Моша, дай воды отроку [имя] не ради хитрости, не ради мудрости, а ради доброго здоровья, на веки векоф. — Село Красное.

Боль спины во время жатвы.

156. (Провести три раза тремя соломинками кругом себя по солнышку и соломенки замкнуть в снопы. ) Нива, ты, нива, матушка нива,

С. 218

стоиш ты середи поля чистого, ни боиси ты, матушка, не ветра, не падёры. И ты, раба Божья, не знай не устали, не пристали, не днём, не ночью. — Ундозеро.

Любовь приворожить.

157. Стала я благословесь, пошла я перекристесь, пошла я из избы дверьми, вышла я в цистоё полё. По цистому полю летит огненная стрела. Помолюсь, покорюсь огненной стрелы: «Куды ты полетела? » — «Полетела я в село и села я в село и села я с присёлками. » — Полити ты, огненная стрела, и села и с присёлками, городы с пригоротками, полити ты, огненная стрела, в тако-то село, в таку-ту деревню и в такую-то избу, влити ты к такому-то рабу Божью, залети ты к ёму в ретивое серце и в горечую крофь, розожги, роспали! Как рыба без воды, как тело без земли, так бы раб Божэй не мог бы бы не жыть и не быть без рабы Божьёй незнатомой женчины. Как рыба без воды, как тело без земли, как младень без матки, без маткина молока, так бы раб Божэй не мог без рабы Божьёй, ни дни, ни ноци не смог бы ни жыть, ни быть, ни дни дневать, ни цясу цясовать, так раб Божэй без рабы Божьёй не мог бы ни нагледитьси, ни насмотритьси, ни дни, ни ноци. Будьте мои слова, крепки, вики, отныни до веку. Аминь. — Село Красное.

158. Стану я благословесь, выстану перекрестесь, пойду я из дверей во двери, из ворот в ворота, в цистоё полё. В цистом поли стоит озёрко. Почерпну я у этого озёрка водушки и пойду я, раба [имя] с етой водушкой. И пришла я, раба [имя] с водушкой. Стоит престол, у этого престола стоит Присвятая Богородиця. И помолюсь я Присвятой Богородици: Мать Присвятая Богородиця, пособи и помоги мне свести этих молодых. И у этой Присвятой Богородици стоит торелка, на этой торелки два золотых еиця. Они как эти еиця положоны, так и лежат крепко, плотно, они с места не катаютсе, так бы жыли крепко плотно [имена молодыхъ]. Пойду я, раба Божья, в этот дом благословесь с етой водушкой. Присвятая Богородиця, пособи и помоги свести в одно место. Умоютсе раб и раба этой водушкой, и их сохранит и помилует во всяко времё, во всяку минуту и во всякой час, и никто их, этих молодых посли этой воды не можот испортить, во всякой час, во веки векоф. Аминь. [На соль. ] Рыба не можот жыть без воды, так бы раб немог жыть без рабы. Эти слова ёму пойдут в белу груть и белоё тело и на ретивое серце. Не мог бы он, раб, не жыть, ни быть без рабы, всё бы думал по ёй, и крепким снам засыпать, во всякой час, во всяку минуту. Этих я молодых свёла. Аминь. (Три разу. ) — Село Красное.

159. Стану я, раб Божэй, благословесь, пойду перекрестесь, отцём, матерью благословлёна, на добрые дела наставлёна, выду в цисто полё. Там тикё быстра рицька, на этой рицьки лодоцька золота, друга серебряна. В одной лодоцьки Исус Христос, в другой Пресвятая Богородиця, думу думали, совет советовали. Так бы раб Божэй с рабой Божьёй думу

С. 219

думал, совет советовал, век пувику, отыни дувику. Аминь. — Враниковское.

160. Стану я благословесь, пойду перекрестесь, выду в цистоё полё, згляну в востоцьную сторону. Стоит отненна избушка, огненны стены, огненны окна, кирпицьная пець, в этой пеце горят всякіе дрова, ёловы и сосновы, рожжыгают и роскаливают. Так бы у раба Божья рожжыгало и роскаливало серцё, штобы не мог без рабы Божьёй ни жыть, ни быть, ни пить, ни jись, ни ноци спать, ни цясу цясовать, ни минуты миновать без рабы Божьёй, век пувику отыни дувику. Аминь. — Враниковское.

161. Стану я благословесь, пойду я перекрестесь из избы дверьми, ис синей синьми, из ворот воротами, выду я в цистоё полё, стану я к востоку хрёптом, на запад лицём. С востоцьной стороны в западнюю летит змей крылатой и огняной. Смолюси и покорюси крылатому змею и спрошу его: «Куда летиш, крылатой змій, огненной? » — «Лечу я с западнёй стороны в восточнюю зажыгать городоф и с пригоротками, деревён с деревнюшками. » — «Ай, крылатой змей, огненной, не летай с восточнёй стороны в западнюю, не жги городоф с пригоротками и с малинькима деревнюшками, лети в [такое-то] сёло, войди в раба [имя] в ясныи очи, в русыи брови, в ретивоё серцё, в горяцюю крофь, в могучюю плоть, штобы без рабы [имя] не мог бы не быть, не жить, тёмной ночи спать и часу часовать и минуты минутовать»[8]. (Дунуть и плюнуть. ) — Ундозеро.

162. (В соль и рыбу. ) Ай жо ты, свежая световарня соль, не можут бес тебя жыть ни кнезьё и ни бояра и ни сущіе кресьяма и ни хлеба jись и не воды пить, и ни ночи спать и не дни дневать и не перед Бога стать, и так бы раб Божэй не мог бы без рабой Божьёй жыть, ни хлеба jись и ни воды пить и не ноци спать и ни дни дневать и не перед Богом стать. Как эта рыба не можот жыть без воды, так бы раб без рабой не мог бы жыть ни днём по солнышку, ни ночью по мисецю, ии на вечерней зори и ни на утренной. — Почозеро.

163. (Хоть во што. ) Стану я, раб Божэй, благословесь, пойду я перекрестесь, отцём прощон, матерью благословлён, из избы дверьми, ис синей воротами, выду я в цистоё полё. В цистом поли злат камень, на этом на златом каменю сидит грозной царь Иван Васильевиць. И покорюсе я, помолюсе: Ай жо ты, грозной царь Иван Васильевиць, и скуй трон цепи жолезные, щтобы раба Божья не могла со мной посупротивитьсе и не рицьми и не плецьми и не руками и не ногами. — Почозеро.

164. Стану я, раб Божэй, благословесь, пойду я перекрестесь, выду я в цистое полё, приду я к озеру батюшку [названіе]. Господи, благослови! озеро батюшко, оммыть свой сон, и как я без этого сна не могу не жыть, не быть, и без дыханья и бес пыханья и без рыбы и бес соли и бес хлеба. И віют все сильніе и могучіе двенацеть ветроф. И покорюсе и помолюсе: Ай жо вы, все сильніе и могучіе двенацеть ветры, и снесити всю тоску и кручину великую в белорумянно лицё, в оци ясные

С. 220

и в брови русые и в единую проходную жылу, штобы он, раб Божэй, не мог без рабой Божьёй не жыть и не быть, и сох и вял, смёртной тоской тосковал и сухотовал. — Почозеро.

165. (На рыбу. ) Как свежая рыба не можот не жыть, ни быть без свежой воды и бес крутых берешкоф и без жолтых пескоф, так бы раб Божэй не мог ни жыть, ни быть без рабой Божьёй, ни днём, ни ноцью, ни поутру, ни вечером, ни в какой цяс, ни в какую минуту. — Почозеро.

166. [На съѣ стное. ] От пару, от жару, от щолоку, от виника, выду я в цистоё полё. Ай жо вы, цётыри брата, буйны ветры, выньте из рабой Божьёй, из лиця румяного, из оцей ясных, ис плець, из рук, из нок, из кажной проходной жылы, ис пот пятной жылы... 6) — Почозеро.

167. [На соль или хлѣ бъ. ] Стану я, раб Божэй, благословесь, пойду перекрестесь, выду из двирей в двири, из ворот в ворота, в цистоё полё. И в цистом поли Кристову морё, и в Кристовом мори Кристова церкофь, и в Кристовой церкви Кристовой пристол, и за этим за Кристовым пристолом сидит сам Исус Христос и дёржыт на своих на белых руцях саму Матушку Присвяту Богородицю, и жмёт и прижыкаёт к своему ретивому серцю, к своей горецей пецени. Так бы раб Божэй не мог не жыть, не быть, не пить, не jись без рабой Божьёй, ни днём по соньцю, ни ноцью по мисецю, ни по утренной зори, ни по вецернёй зори. Аминь. — Почозеро.

168. Стал я, раб Божэй, благословесь, пошол я перекрестесь, матерью прощон, отцём благословлён, на добры дела, и пошол из дверей дверьми и из ворот в ворота и вышол в цистоё полё. В цистом поли, в шыроком роздольи стоит огненная, горецяя байна, и в этой байны нету ни двирей, ни окон, ни просветлых лавок; середи байны лёжыт доска, а на доски тоска, и плацё и рыдаё и г земли припадаё. Не плаць, тоска, и не рыдай, тоска, зайди, тоска, к рабу [имя] в белое тело, в ретивое серцё, штобы он не мог без миня жыть и быть и дни дневать и цясы цясовать и минуты миновать, отныни и дувеку, аминь пувеку. — Кенозеро.

169. (На воск, и выти на ростань, и кинуть на опашку. ) Выстану, раб Божэй, благословесь, пойду перекрестесь из дверей в двири, из двора в ворота, выду в цисто полё, в шыроко роздольё. В цистом поли, в шыроком роздольи віют буйные ветра и литя цёрные ворона. И буйные витра и цёрные ворона, я вам покорюсе и помолюсе, политити туда, куда надо мне, политити за тридеветь рек, за тридевить озёр и за тридеветь[9] цистых поль и доберитесь того, кого надо мне, раба Божья [имя] и вложыте в его белую груть и в ретивое серцё, штобы он без миня не мог ни жыть, ни быть, ни пить, ни jись, днём по солнышку, ноцью по мисецю, поутру рано и вецйри поздо, не мог дня дневать, цяса цясовать, минуты миновать, вики пувики, отыни дувики. Аминь. — Враниковское.

С. 221

170. (На соль. ) Выстану благословесь, пойду перекрестесь из дверей в двири, из ворот в ворота, выду в цисто полё. В цистом поли стоит калиновой куст, в этом калиновом кусту стоит золотая цяша. На эту золотую цяшу раб Божэй не мог бы ни нагледитьсе, ни насмотритьсе, так бы на рабу Божью не мог бы ни нагледитьсе и не насмотритьсе, ёна бы ёму казалась биля́ белого свету и красня красного солнышка и жальця́ бы отця и матери, вики пувики, отыни дувики. Аминь. — Враниковское.

171. (На соль. ) Сохни з брюха и боли с хрёпта, и напади, тоска, на миня смотря! Дай Бох, прикуснула и ко мне потоснула, и вики пувики, отыни дувики. Аминь. — Враниковское.

172. Стану, раб Божэй, благословесь, пойду перекрестесь из дверей в двери, из ворот в ворота, выду в цистоё полё. В цистом поли лёжыт мёртвое тело, у ёго щоки не здымаютсе и зубы не розмыкаютсе и руки не махаютсе и ноги не гибаютсе, и так бы у раба Божья на рабу Божью щоки не здымались и зубы не розмыкались и руки не махались и ноги не гибались. И как бы раб Божэй не мог бы бес своёго дыханья жыть, и так бы без рабой Божьёй и не мог бы и не жыть и не быть, днём по соньцю, ноцью по мисецю и по зорям по светлым и по цястым по мелким звездоцькам, по все 24 цяса и по все по 24 минуты. Век пувеку, отыни дувеку. Аминь. — Кенозеро.

173. (На соль или на свежу рыбу или на преники. ) Выду я ут-пару, от байны, стану я на шоломчатой виник, змолюси и покорюси цётырём братцам буйным ветрбм: Ах вы, цётыри братца, буйны ветры, выньти тоску и кручину из раба [имя], из ясных очей, из ретивого серца, из рук и из нок, полоште тоску и кручину в такую-ту рабу, в ясныи очи, в русыи брови, в белорумянноё лицо, в ретивоё серцо, в горячую крофь, в могучую плоть, штобы не отшоптатьсы рабы [имя] от раба [имя] не на ветху, не на новцу, ни на межах, ни на всех чётырёх четвертях месяца, казалсы бы раб [имя] свитляя сонца и мисица, миляя отца и матери. Пусь мои слова востре булатнёго ножа, пусь моим словам ключь и замок, во веки векоф. Аминь. — Ундозеро.

174. [Заставить мужа и жену полюбить другъ друга. Говорятъ на соль или булку. ] Как Мать Присвятая Богородиця истинного Христа упрашывала, уговаривала, так бы раб Божэй свою супругу упрашывал, уговаривал, и сох бы по ёй день и ноць и болел по ёй, и так бы и раба Божья и жона сохла и болела по ём, и отыни и до веку. Аминь. — Село Красное.

175. (Когда муж бьё. ) Стану я благословесь, пойду перекрестесь, выду в цистоё полё. Там лёжыт мёртвоё тело, ни здымаютсе руки, ни гибаютсе ноги, не говоря грубо щоки, так бы у раба Божья не здымалисе руки на рабу Божью, ни гибалисе ноги, ни говорили грубо щоки, век пувику, отыни дуву. Аминь. — Враниковское.

С. 222

Тоску снять.

176. [Наговорить на съѣ стное и дать тоскующему. ] Наступаёт вёсна красна, стёкают снишки пири́ сты з гор и с лугоф и с крутых бирёгоф; так бы сходила и стёкала с раба Божья тоска и круцина, з белого тела, с ретивого серьця, с ясных оцей, с цёрных бровей, штобы не тоснул и не спомянул и мысли не помыслил и умом не повёл, век пувику, отыне дувику. Аминь. — Колодозеро. 7)

177. (К воды подойти. ) Клюцёвая, холодная водушка, ты бежыш по мхам, по болотам, по рикам, по озёрам, оммываш пенья, коренья, жостоки каменья, смой с меня, раба Божья, тоску и сухоту по домашнёй стороны [или: «по отьци, по матири, по беседники» и т. д. ] прелесь. — Почозеро.

178. [На сахаръ или молоко. ] Росполитси рициньки быстрыи и побежа руцеецьки тёкуціе, и оммывают пеньё и кореньё и серые каменьё, и так жо оммойте тоску, круцину великую с раба Божья с цистого серця, с белого лиця, штобы не тосковал по материной титоцьки, по молоцьки и по вымецьки, вики пувеки, отныни дувеки. Аминь. — Почозеро.

Любовь отворотить.

179. (Брать шерсти от собаки и кошки. ) Стал я не благословесь, пошол я не перекрестесь, пошол я не из избы дверьми, пошол я в цистоё полё, ис цистого поля на синёё морё. По синёму морю плывёт шлюпка, в етой шлюпки сидит цёрт с цертихой, водяной с воденихой; они думы не думают и совету не советуют. Как кошка с собакой сойдутсы, так и дёрутсы, так бы раб Божэй с рабой Божьёй, где бы сошлись, тут и дрались, как увидаютсы, так и ципаютсы, вицьной век и не увидаютсы. Будьте, мои слова, крепки и ёмки, отыне до веку. Аминь. — Село Красное.

180. [На соль и солью бросать. ] Выстану не благословесь, пойду не перекрестесь, пойду не из дверей во двери, не из ворот в ворота, в цистоё полё. В цистом поли в этом нету озёрки; на леву руку перейду, на левой руки стоит дом. В этот дом зайду нижным бревном. В этом доми мустовицины не обделаны, в етом доми не жывёт Присвятая Богородиця: жывут все некрещоные. В етом дому три мустовицины. На первой мустовицины две жыхорици, на другой мустовицины два огненных питуха, на третьёй мустовицины жывут кошка да собака. Эти[10] две жыхорици ципаютси и глудаютси во всяку минуту и во всякой цяс. На другой мустовицины два огненных питуха, как они сойдутси, так и клюютси. И так клюютси до капли крови. На третьёй мустовицины кошка да собака, так они, как сойдутси, так и ципаютси. Так у их на вси стороны шэрсть литит. Я в етом дому стояла за стиной, не зачёсана; они миня не видили.

С. 223

Иван да Катерина сошлись, так бы они жыли, как жыхориця с жыхорицей и как питух с питухом и кошка с собакой. А миня рабу [имя колдуньи] за стѣ ной не видили. И выду я, раба, из етого дому, пойду из етого дому на восток. На востоки соньцё не пикёт, и к етой Катерины Иван не пристаёт. И подземельные клюци никто не видит, как они кипят, и к етому Ивану и Катерины не можот ни первой целовек, ни послиднёй, никто не можот этих молодых свести. Амин, амин, амин. — Село Красное.

181. Стану не благословесь, пойду не перекрестесь мышьей тропой в подвальнё брёвно, выду в цистоё полё, згляну в сиверну сторону. В сиверной стороны стоит лидяная избушка, лидяныи стены, лидяныи окна, лидяная пець. Цёрт с цёртофкой дирутсэ и ципаютсэ, кровью обливаютсэ, думы не думают, сувету ни суветуют. Так бы раб Божэй с рабой Божьёй дралсэ и ципалсэ и думы не думал и сувету не суветовал, век пувику, отыни дувику. Аминь. — Враниковское.

182. (Шерсти взеть с трёх собак и соли положыть и бросить шэрсь под ноги молодым, а соль в съестноё. ) Стоит избушка фояна, а друга ледяная. В этих избушках в одной жывёт собака, а в другой кошка, дерутсы и ципаютсы, на стрету не стритаютсы, роток с ротком не смыкают. Так жо бы жыл раб [имя] с рабой [имя], грались, ципались, на стрету не стритались, глазок з гласком не смигались, роток с ротком не смыкались. Пусь мои слова востре булатнёго ножа, пусь моим словам клюць и замок, во веки векоф. Аминь. — Ундозеро.

183. [На съѣ стное. ] Стану я не благословесь, пойду я не перекрестесь, не из избы двирьми, не ис синей синьми, не из двора воротами, выду я в цистоё полё, стану я к востоку хрёптом, а на запат лицём. В западнёй стороны тикёт река Рагоза в востоцьнюю сторону, по той рики Рагозы пловёт рожа цёртова, розмываёт пенья, коренья, крутые берёга и жолтые песка. Теки, река Рагоза, плови, рожа цёртова, в такоё-то сёло, войди в таких-то рабоф и розбей и роскути, штобы глазок з гласком не свидалиси, роток с ротком не смыкалиси, у такой-то рабы душа с любовью не стреталаси. Пусь мои слова востре... [См. конецъ предыдущаго заговора. Прибавлено: «Аминь не говорят». ] — Ундозеро.

184. Стану я не благословесь, пойду я не перекрестесь, не из дверей двереми, не из ворот воротами, и дымовым окном и череповым бревном и мышьима норами и собачьима тропами, и выду я не в цистоё полё. И не в цистом поли бежыт река огненная, и по этой рики плывё колода и на этой колоды сидит цёрт с цёртухой и водяной с водянухой, хрёптами вместо, лицеми нброзно, и дерутсе и ципаютсе и кровью обливаютсе и на стрету не стритаютсе. — Почозеро.

185. Я, мемрик, стал не благословесь, пошол не перекрестесь из избы не дверьми, ни воротами, а подвальным бревном, мышьей норой, заицьей тропой. Вышол не в цистоё полё, а в не цистом поли не циста межа, на этой межы холодная ледяная байна. И в этой байны цёрт с цёртофкой моютсе и умываютсе, дерутсе и ципаютсе и кровью уливаютсе

С. 224

и на стрету не стретаютсе. И так бы вот мемрица с мемриком дралисе и ципалисе, кровью уливалисе и на стрету не стреталисе. — Кенозеро.

186. Стану я, раб чортов, не благословесь, пойду не перекрестесь не дверями, ни окном, пойду подвальным бревном, выду в чистое поле. В чистом поле стоит дуп, на этом дубу сидят чорт с чортовицой, лешей с лешовицой, дворовой с дворовицой спинами вместо, лицами врось, дерутцы ципаютцы, друг з другом ругаютсе. Так бы рабы Божьи такие-то дрались и ципались, друг з другом ругались, во веки векоф. — Село Красное. 8)

Свадебный оберегъ.

187. Господи Боже, благослови на сегодняшной день Господень. Стала я благословесь, пошла перекрестесь, вышла я в чистоё полё. На чистом поли заводитсе у хрисьянина свадьба, призывают меня к етой свадьбы место друшкой. Помолюсь, покорюсь Ему, самому истинному Христу: Батюшко истинной Христос, Мать Пресвятая Богородиця, отпущаю я ету свадьбу с веселья да с радости, закрываю я ету свадьбу всёровно, што пот оболоком, никто бы моей свадьбы не мок прицилитьсе, никто бы мок ни попортить, мог бы Бога помолить. Закрою я ету свадьбу, никто бы не видел. Конюшки, бежыте, как птичка, литите! Стрицяйте, богоданные родитили, сцястья с радости мою свадьбу. Никто бы ни мок ни прицилитьсе, ни приколитьсе к моей сваденки. Будьте, мои слова, крепки, ёмки, отыне до веку. Аминь. — Село Красное.

Красоту навести.

188. Стану я благословесь, раба [имя], выстану перекрестесь, пойду перекрестесь к чистому озёрку, поцерпну я водушки, пойду я, раба [имя] в ету нову комлоту и спущу я в ету водушку золотой перстень с правой руки и умою своё белоё лицё, казалася я, своё белоё лицё, молодым молотцам, старым старикам, пужылым мужыкам, старым старушкам, молодым дивицям, пужылым вдовицям, пужылым дивицям, и казалася я бы баще красного соньця и ясного мисиця, и казалася моя красота всем, во всяку минуту, во всякой цяс, во всяк день. Амин, амин, амин. — Село Красное.

189. Я, раб, стану благословесь, пойду перекрестесь из избы дверьми, из двора воротами и пойду по пути по дороги. И там по пути по дороги и на пути на дороги стоит лафка и в етой лафки торгуют торгашы и всекима разныма товарами, ситцами и кумацами, шолкбми и бархатами и отласами. Мне ети рабу [имя] прилюбилисе, пригледилисе и присмотрилисе. И так бы я, раб, прилюбилсы, пригледелсы и присмотрилсы! Закрылсы я ясным мисецом, лицё моё красноё солнышко, и опсадилсы я мелки́ ма, частыма звездочками. И толь бы я был красной, прикрасной, милой

С. 225

и пригледимой и старым старушкам и молодым молодушкам и старым старикам и молодым мужыкам и молодицям и красным девицям, я бы пригледелсы и прилюбилсы и присмотрилсы кажной день, кажной цяс, кажну минуту и кажну секунту. — Село Красное.

Выиграть дѣ ло въ судѣ.

190. [На платокъ, которымъ обтираютъ лицо три раза передъ судомъ. ] Выстану благословесь, пойду перекрестесь из двирей в двири, из ворот в ворота, выду я в цистоё полё. В этом цистом поли стоя вереды железны, ворота булатніи. Я стану, раб, меж вереды железны и ворота булатніи и на свою главу кладу злат винець и на этот на злат на винець кладу светлой мисець, на этот на светлой мисець кладу красноё солнышко. На это на красноё солнышко не можот никто не осердитьсе и не огордитьсе, и так бы на раба не мог бы никто не осердитьсе, ни огордитьсе, ни цари, царевици, ни короли, королевици, и не весь мір православной мог не бы осердитьсе, ни огордитьсе на раба Божья. Были бы они передо мной как лист перет травой и нижы ниской воды, покошоной травы! Небо клюць, земля замок, цюр моим словам. — Колодозеро.

Скотоводство.

191. Стану я, раба Божья, благословесь, пойду перекрестесь, выду я из ворот в ворота в цистоё полё, в шыроко роздольё. Есь там в етом цистом поли, в шыроком роздольи Мать Присвятая Богородиця. Я, раба Божья [имя], Ея упрашывала, уговаривала, как бы христіянская скотинка спасти на всё лето красноё. Так бы я заговаривала на всё лето ото всякой звирины, от мидвидя, от мидвидици, от россомахи, от россомашыхи, от волка, от волцихи, от езвика, от езвихи. (Я кладу цёрту сапогом. ) Стина крименная, друга огненная, третья железная, отыни до веку. Аминь. Как я Мать Присвятую Богородицю упрашывала христіянскую скотинку спасти, так бы раб Божэй пастырь мог бы ей владить, так бы христіянска скотинка ёму повиновалась, как бы он заговорел и закрыкал, так бы она поворота по своей запашки дёржала бы домой. — Село Красное.

192. Господи Боже благослови. Стала я благословесь, пошла я перекрестесь, пошла я из избы дверьми, вышла я во тёмнуй двор. В тёмнум двори стоит милая скотина хресьянская, конюшки, коровушки, овечушки; выгоню я изо темнуго двора во цисту полё. Ис цистого поля прогоню я во тёмной лес, во тёмном лесу моя милая скотина хрестьянская ходят, конюшки, коровушки, овечушки, во тёмном лесу ходит милая скотина хресьянская. Закрой, Господи, всёровно, што под облаком, никто бы ни слышал, ни видал моей милой скотины, ни медвить лапистой, ни волк зубатистой. Закрой, Господи, где моя милая скотина ни ходит, а домой

С. 226

приходит, в лесу ей нет ноци. Будьте, мои слова, крепки, ёмки, отыни до веку. Аминь. — Село Красное.

193. (На скотину, когда незаможо. Фоста сэ-крес нб-крес розрезёш, крофь выкаплёш на кусок и эти все слова на кусок наговориш и скотину скормиш. ) Ой, вой, вой, не звана и не прикозывана, пошто пошла, пошто пришла от старого хозеина? Пора итти, пора потьти к старому хозеину! Старой хозеин быков бьё и боранов бьё и белых лебедей палит, тебя в гости ждё с цясу на цяс. Век пувику, отыне дувику. Аминь. — Враниковское.

194. (Как лошадей ноготь берё. На погонялку и хлестать или на хлеп и покормить. ) Стану я, раб Божэй, благословесь, пойду перекрестесь, выду из избы дверьми, из дверей воротами и выду я в цистое полё. В цистом поли золотая конюшна, в золотой конюшны золотой столп, в золотом столбу золотоё кольцё, у золотого кольця золотая узда, на золотой узды стоит золотой конь, на золотом кони золотоё сидло, на золотом сидли сидит Егорей свет храброй и дёржыт в руках тэгой лук и калёную стрелу и застриливат у раба Божья [назвать лошадь по шерсти] нокти и кожны и поткожны, серцёвы́ е, нутряные. И отстрогну три струщки и снесу я в тёмной лес и кладу я под лёжалую колодину. Как бы про эты струшки не прошли бы ни слухи, ни пуслухи, так бы про этот ноготь не прошли бы ни висти, ни пависти, навек пувеку, отныня дувеку, во веки. Аминь. — Кенозеро.

195. [Когда овца заболѣ етъ. Въ соль наговорить, положить въ уши и въ ноздри и въ кускѣ покормить. ] От духа, духа Богородиця ходила и вынимала скорби и булизни у раба Божьёй [по шерсти] из ушей и ноздрей, ис-пот копыт, ис-под ноктей, кожны и поткожны, стрежны и потстрежны, серцёвыя и нутряныя. Нбвик пувику, отыне дувику, во веки. Аминь. — Кенозеро.

196. [Чтобы корова не лягалась. Поясомъ три раза провести кругомъ. Слова наговорить на кусокъ и покормить. ] Была красная девушка, нонь молода молодиця, стой, старая старушка стогодовая, ножынькой не топни и головушкой не верни и фостиком не махни. — Почозеро.

197. [Берегутъ послѣ дъ и имъ обводятъ кругомъ коровы. Руку положить на матицу. ] Как эта матиця на двере лёжала, так бы моя милая бажоная скотинушка стояла перед белым молоком, перед жолтым маслом, ногой не лягала, головой не вертела, фостом не махала, отыни дувеку и век пувеку. Аминь. — Корбозеро.

198. [Новую скотину приводить или старую заставать. ] Батюшко хозяинушко, прими мою скотинку, хрисьянскую жывотинку, пои и корми, гладь и дроци! У мня у хозяина всёго доволонё, пей и еш, у того там хозяина трава повяла и вода высохла, нечем поить, нечем кормить. — Ундозеро.

199. [На кусокъ. ] Иван Богослоф, куда пошол? — «Я пошол зажыгать мхоф топуцих, островоф могуцих. » — Ты, батюшко Иван Богослоф,

С. 227

не ходи зажыгать, а поди ко мне, у миня отпусти и напраф матушку скотинку вдоль дорошки к такому-то [имя покупателя], штобы назать не оввёртывалась. — Ундозеро.

200. (Поскоркать со стола и в куски покормить. ) Как столик стоит в избушки плотно и крепко, и ты, матушка, стой у миня плотно и крепко, ступи правой ношкой в сырую земельку, мне-ка весь удой оддавай, за собой не задяржывай. Будь дойка и стойка! — Ундозеро.

201. [Когда «жуйка» потеряется у коровы. Надо сходить съ кускомъ къ порозу, котораго заставляютъ понюхать кусокъ. ] Бабушка жовала, матушка жовала, в люди давала, тибе тожо, доброхот, наказывала. [Этотъ кусокъ подаютъ коровѣ, приговаривая. ] Бабушка жовала, матушка жовала, тибе тожо, кормилиця, наказывала. — Ундозеро.

202. [Кускомъ провести по спинѣ коровы. ] Ты, матушка пестрёнушка, сама стояла, сёстры стоят, тибе-ка вилят. С ношки на ношку не переступи, головушкой не вирни, фостиком не махни! — Ундозеро.

203. [См. предыдущій заговоръ. ] Бабушка стояла, матушка стояла, тибе тожо, корминиця, наказывала; она стояла, не шаталась, не валялась, с ноги на ногу не переминялась, тибе тожо, корминиця, наказывала. Стой, не шатайси, не валяйси, с ноги на ногу не переминяйси, фостиком не верти, головушкой не махни, с ноги на ногу не ступай, сысполна мне удоець оддавай! Моим словам аминь. — Ундозеро.

204. [Когда корову выпускаютъ. Надо взять три слѣ да изъ-подъ правой ноги и, завернувъ въ тряпку, заложить подъ матицу. ] Помни двор твой! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. — Ундозеро.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒