СУДОМ ОЗВУЧЕН ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР - 8,5 ЛЕТ КОЛОНИИ.

Валерия Студеникина. Рассказ о событиях 20-21 июня 2019 года

(опубликовано в открытых источниках папой Лерочки, Студеникиным Игорем Валерьевичем)

20 июня 2019 года я, Студеникина Валерия Игоревна, вышла от стоматолога Посунько Ольги Викторовны в районе 15: 00 плюс-минус 15 минут. Этот кабинет находится по адресу Ростов-на-Дону улица Ленина дом 107, и направилась в сторону площади Ленина, по дороге села на бордюр клумбы перед Домом культуры «Роствертол», чтобы покурить. На всё это мной было потрачено 10 минут времени.

За это время я ни с кем не выходила на связь по сотовому телефону. Далее я продолжила свой изначальный маршрут, и через минуту ко мне подошел мужчина со стороны проезжей части, схватил меня за руку, быстро усадил в машину на заднее сиденье автомобиля серебристого или золотистого цвета марки Hyundai Accent или Lada десятка, точно сказать не могу, потому что всё произошло слишком быстро, и я растерялась, и у меня пропала концентрация на происходящее вокруг меня.

На заднем сиденье находился мужчина. Он выхватил у меня из рук сумку и телефон и передал его тому, который запихнул меня в машину, и сам сел за руль. Тот, который сидел рядом со мной, сказал мне: «Что, Валерия, захотела жить хорошо? - Забудь хорошую жизнь. У отца работа хорошая? Да, теперь твоя семья об этом забудет».

Его слова звучали на повышенных тонах и содержали нецензурную лексику, как и дальнейший диалог с ними. В это время машина направилась по проспекту Нагибина в сторону Северного жилого массива. Я спросила: «Кто вы и что имеете ввиду? ». У меня даже не было в мыслях спросить - куда они меня везут, так как большая часть моих мыслей из-за стресса и из-за агрессии в мою сторону вылетели из головы.

В тот момент я была в состоянии аффекта и помню только, что они оба были высокими крепкого телосложения с русыми цветом волос, криминальной внешности. Один из мужчин, ответил мне, что это меня не касается - кто они, если я хочу, чтобы меня отпустили Я должна заплатить 3 000 000 руб, и тогда не будет неприятностей - ни у меня, ни у моих родных.

Я ответила, что у меня нет таких денег, так как сумма большая. Он сказал, что я вру – «деньги у Вас есть».

Я попросила, чтобы мне дали позвонить отцу. Он сказал, что они сами позвонят, когда это будет нужно, а я должна перевести деньги, что у меня и моей семьи есть такая сумма. На это я ответила, что нет.

Тот, который был за рулем, сказал, что «я попала», и моему отцу также придется расплатиться. Когда машина остановилась, я поняла, что мы подъехали к кладбищу на Северном. Тот, кто был за рулем, вышел из машины и пошел в сторону самого кладбища.

Я спросила у того, кто остался в машине - «Что вы собираетесь делать? », и он ответил, что я не иду навстречу, и они меня посадят по наркотикам. Я сказала, что никакого ведь отношения к наркотикам не имею, на что он сказал, что «теперь имеешь».

Когда другой вернулся в машину, первый спросил: «Ну что - взял? » Тот сказал ему: «Да, всё взял, сдаём её». Они привезли меня на Западный жилой массив в частный сектор. Водитель вышел из машины и сказал мне выходить. Они сунули мне в руки мою сумку. Не успели они отъехать, и я полезла в сумку за телефоном, так как видела, что перед тем, как мне её отдать, он положил туда телефон.

В этот момент - неизвестно откуда - около меня остановилась машина, похожая на ту, из которой меня высадили буквально минуту назад. Из неё вышли двое мужчин и подошли ко мне, представившись сотрудниками полиции по нарконтролю.

Из-за шокового состояния, в котором я находилась, я плохо понимала, что происходит, я не могла собраться мыслями, а оперативные сотрудники стали вырывать телефон у меня из рук. Я успела только дозвониться до первого номера, который машинально успела нажать в телефоне, листая телефонную книгу. Этот номер оказался первым, номер принадлежал такому же зоозащитнику Оксане, как и я. У неё должны были быть выходы на адвокатов.

А мне, действительно, исходя из последних событий, нужна была помощь адвоката, но они даже не дали мне возможности произвести полноценный телефонный звонок. Они сказали, что я задерживаюсь за распространение наркотиков, и что про тех, кто меня сюда привёз, от которых они получили сообщение о моем местоположении, я не должна никому говорить - в противном случае они меня привлекут меня «за групповое участие».

По дороге к машине они также отобрали у меня телефон и сумку. Сумку мне потом дали в руки только для того, чтобы я зашла с ней ОП-2. Пока мы ехали в машине, я спросила - каким образом они хотят привлечь меня за наркотики, если я к ним никакого отношения не имею и никогда не имела и даже не принимала их, на что Задера (начальник Отдела Контроля за Оборотом Наркотиков ЗАДЁРА А. С. ) ответил, что теперь «у меня всё есть», и «есть доказательства причастности» к этому, на что я сказала что это неправда, но Ковтунов (старший лейтенант Ковтунов А. С. ) сказал, что с меня 5 000 000 рублей, и у них на меня ничего не будет.

Я ответила, что уже говорила о том, что у меня нет таких денег, и что им нужна вся сумма сразу, а это в любом случае невозможно. Задера сказал, что именно так и нужно, но раз я не иду навстречу, они отвезут меня в отдел полиции.

Меня привезли ОП-2 и завели в комнату для допросов, а сумку поставили на стол к стене. Задера спросил - надумала ли я платить, я снова ответила, что таких денег нет, так как понимаю, что они могут привлечь отца за взятку. На это он сказал: «Пусть отец продаёт квартиру, дом, BMW».

Я попросила, чтобы они дали мне поговорить с отцом, но Задера ответил, что сам позвонит, и вышел из комнаты, при этом мой телефон находился у него до момента моего досмотра, и я его больше не видела. Номер телефона отца я ему не давала. Когда он вернулся обратно, то был очень зол и сказал: «Отец у тебя очень борзой, и теперь засядешь».

На это я ответила, что говорила ведь - мне самой надо было позвонить отцу, а Задера сказал, что я уже сделала звонок, о котором мне стоит молчать, а то мне будет ещё хуже.

И они начали решать между собой - сколько мне положить наркотиков. Я спросила - можно ли всё-таки решить по-другому, ведь я к наркотикам не имею никакого отношения, и они это прекрасно знают. На это он ответил, что я должна «подписать признанку» и «пойти сотрудничество с полицией». Ковтунов сказал мне, что такой вариант будет для меня «самый лучший», потому что они не тронут мою семью и не будут вешать наркотики ещё и на моего брата, а я получу маленький срок.

Я спросила - если я соглашусь со всем, что они мне скажут, дают ли они гарантию, что не тронут мою семью – на что Задера сказал: «Да, если не пойдёшь на попятную».

И я полностью согласилась, и тогда Задера повёл меня звонить папе с телефона, который находился в дежурной части. Он при всех полицейских, которые там находились, громко спросил - какой номер телефона у моего отца, и я продиктовала ему.

Со слов Задеры, я должна была сказать, что «нахожусь в полицейском участке, задержана за распространение наркотиков». Разговор был произведен по стационарному телефону, я толком не успела ничего сказать, как Задера выхватил у меня телефонную трубку и сам продолжал диалог.

Ковтунов отвел меня обратно в комнату для допросов. После этого разговора Задера заявил, что мой отец совсем «не идет на контакт», и мне необходимо на камеру для него сказать, что я занимаюсь распространением наркотического вещества, и при мне обнаружено 5 пакетиков с наркотиками.

Они завели меня в туалет, который находился рядом с комнатой допроса, и начали со мной репетировать, но, так как я находилась в шоковом состоянии, то плохо это запоминала. И вообще в моей памяти не отпечатывались все моменты, и их мне вспомнить достаточно трудно.

Когда Задера начал записывать мои «признания» на свой телефон, Ковтунов стоял сзади него и постоянно мне подсказывал, что говорить, так как я вообще не могла запомнить слова, которые относились к наркотической лексике про количество наркотиков, которое якобы было найдено при мне.

После этого они вернули меня в комнату для допросов и оставили со мной молодого человека лет 20-25 в гражданской одежде, а сами куда-то вышли, потом дали мне подписать листы с моим признанием.

Я осталась сидеть под присмотром Ковтунова, а Задера сказал, что пошёл искать понятых, но перед тем, как он вышел, он положил мой телефон в мою сумку, к которой я не имела доступа всё это время, так как постоянно находилась под присмотром сотрудников полиции.

Через некоторое время Задера вернулся и завёл в комнату двух женщин, которых представил как понятых. Чуть позже он привел женщину-полицейского в форме, которая впоследствии проводила мой досмотр.

Оперативные сотрудники вышли, а женщина-полицейский сначала внесла данные понятых в протокол досмотра, а потом мои данные, и начала досматривать мою сумку. Сделала опись содержимого и отложила мой телефон в сторону для изъятия. Все остальные личные вещи она вернула в сумку, после чего она начала досматривать меня - сначала верхнюю, потом нижнюю часть тела.

На мне были надеты шорты, карманы которых она тщательно проверила, и ничего не обнаружено не было. Задера в это время находился в коридоре, увидел, что она закончила мой досмотр, зашёл и спросил: « Ну что - нашла? » - на что женщина-полицейский ответила отрицательно.

Он разозлился и нецензурно выразился. Отойдя на несколько минут, он вернулся обратно в комнату и отвел меня в сторону к стене и начал делать вид, что ещё раз проверяет мои карманы, и в это время в правый передний карман шорт, которые были надеты на мне, вложил свертки с наркотическим веществом, после чего обратился к понятым и сказал им: «Вы же видели, что я ничего не делал и ничего ей не подкидывал? », на что понятые в один голос ответили: « Да».

Он обратился к женщине- полицейскому и сказал, чтобы она ещё раз досмотрела меня. Он вышел. А меня досматривали ещё раз и, естественно, вытащили из кармана два свертка, перемотанных зеленой изолентой. Задёра заглянул и спросил «Всё в порядке? » - на что женщина-полицейский сказала: «Да».

В это время зашёл в комнату для допросов Ковтунов и распаковал один из этих свёртков и поковырял пальцем содержимое, внутри которого находилось белое кристаллическое вещество - причём всё это время ни на ком из сотрудников полиции не были надеты перчатки.

Женщина-полицейский внесла найденное в протокол, и в это время зашёл Задёра и спросил - что у меня изъяли, и сказал, чтобы ещё приобщили и мою банковскую карту. Женщина-полицейский указала на сверток и спросила у меня, что это такое, на что мне пришлось ответить, что это наркотик и принадлежит мне, так как в комнате находился оперативный сотрудник (Ковтунов).

После этого она меня спросила - какой именно это наркотик, на что я ответила, что не знаю, так как по этому поводу оперативные сотрудники не упоминали название наркотиков, а сама я не могла этого знать.

Ковтун в это время упаковал изъятое, вешал на всё бирки и давал их мне на подпись. После чего достал салфетку для смыва и протёр ей мои ладони (после ковыряния в наркотическом пакете), далее также упаковал салфетку.

Мне дали протокол на подпись, и Ковтунов сказал, что в графе «употребление наркотиков» необходимо указать, что я «употребляю наркотики, но редко».

Далее в протоколе досмотра расписались понятые, и Задёра их вывел из помещения. Я осталась сидеть с Ковтуновым, Задёра вернулся позже. Он часто куда-то выходил и в этот раз был просто в бешенстве и сказал, что моим отцом уже нанят адвокат, и теперь они сделают всё, чтобы я села на более длительный срок, а завтра они повезут меня на какие-то закладки.

Хочу отметить тот факт, что во время моего досмотра и следственных действий с моим участием фото и видеосъемка не производилось. В этот день более никаких действий с моим участием не было, и меня отвели в камеру, которая находилась рядом с комнатой допроса.

Всё время я находилась в изоляции от внешнего мира в КПЗ ОП-2, и у меня была только бутылка воды. Мне не передавали ни передачи с продуктами, ни тёплой одежды, которую передавал папа, также мне не давали пайки, которые положены задержанному, но давали на подпись бланки о получении вышеуказанных пайков.

21 июня 2019 года утром ко мне пришёл Задёра и отвёл меня в служебный кабинет, который находился на первом этаже в отдельно стоящем здании рядом с ОП-2. Там он протянул мне напечатанные бланки с моими показаниями и заставил их подписать, сказал, что если я этого не сделаю и не сяду в тюрьму, то моей семье будут угрожать их безопасности, и жизнь моего брата закончится также в тюрьме, и обратного пути у меня уже нет, потому что протокол досмотра я уже подписала. Он протянул мне три листа с разным количеством якобы обнаруженных у меня свертков.

Речь шла о количестве 5, 7 и 10 штук, и заставил меня признаться на видеокамеру, пояснив, что этот материал будет приложен к моему уголовному делу в суде, чтобы я уже наверняка не смогла отказаться от своих показаний, и таким образом они не будут выглядеть фальсифицированными. Видео записывалась о количестве 7 и 10 свёртков, так как видео о 5 свертках уже было записано. При съёмке я постоянно сбивалась, и он еле-еле записал меня.

Ему надо было говорить на камеру о подробностях распространения, где и как делала закладки, как связывалась с работодателем, где брала наркотические вещества для распространения.

Позже он отвел меня в камеру и сказал, что ещё вернётся, и мы поедем на место так называемых закладок. Примерно в районе обеда меня снова забрали из камеры оперативные сотрудники Задера и Ковтунов, отвели в свой служебный кабинет, в котором я была утром. Пока я находилась в кабинете, они со мной проводили инструктаж - по каким адресам и в каких именно местах я должна показывать якобы закопанные мной наркотики.

Фотографии мест закладок Задера показывал мне с неизвестного для меня телефона. После этого они вывели меня через черный ход, по которому можно выйти во двор с парковкой прямо из их кабинета, где нас ждали уже сотрудники полиции, которые являлись экспертами и были привлечены к этому следственному действию. Затем меня посадили в автомобиль, за рулем которого находился Ковтунов, а на переднем пассажирском сидении эксперт-фотограф.

Они привезли меня на улицу Гастелло. Мы вышли из машины и некоторое время ждали, когда Задёра приведёт понятых, а Ковтунов опять ещё раз повторял мне ход моих действий.

Как появился сотрудник полиции, который составлял опись выкопанного наркотического вещества, я не помню. После того, как вернулся Задёра с двумя понятыми мужчинами, мы пошли вдоль одной стороны улицы Гастелло, где остановились в конкретно указанном месте. Так как я на тот момент не спала уже более суток и сутки находилась без пищи, употребляя только воду и сигареты, которые мне давали оперативные сотрудники, с учетом шокового состояния, в котором я находилась, я не могла понимать, что со мной происходит, и что я делаю.

Я не могла запомнить - какие места мне называть, о которых перед этим мне оперативные сотрудники «инструктировали», поэтому Ковтунов подводил меня к месту закладок и указывал, где я должна встать, и в какое место мне нужно указать пальцем.

Всё происходило в присутствии понятых. Они прекрасно видели и слышали, как я действовала полностью по наитию Ковтунова около каждого места закладки, меня фотографировали. Ковтунов выкопал какие-то свертки, перемотанные зелёной изолентой.

Составлялся протокол с описью найденного, после чего свёрток упаковали. При каждой выкопанной закладки в протоколе расписывались я и понятые, никто из нас не читал содержание протокола, так как сотрудники полиции постоянно подгоняли меня и понятых. Ни мне, ни понятым не были разъяснены права, и сотрудники полиции во время всего следственного действия были без перчаток.

Затем, сев обратно в машину, мы переехали на другую сторону улицы Гастелло, где п… (запись обрывается)

22 ноября 2021, вопреки ходатайству адвокатов об оправдательном приговоре с указанием достаточных аргументов о невиновности Студеникиной Валерии Игоревны,

СУДОМ ОЗВУЧЕН ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРИГОВОР - 8, 5 ЛЕТ КОЛОНИИ.

Вы можете подписать Петицию в защиту Валерии

Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоды.
Не пройдет и полгода — и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, — кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе,
я не верю судьбе, а себе — еще меньше.

Но мне хочется думать, что это не так, —
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.
Я, конечно, спою,
я, конечно, спою, — не пройдет и полгода.

Видео – Владимир Высоцкий

О Боже, Спаси, Сохрани!

На фото - Валерия Студеникина: