Действие второе

Вечер. Единственное, что видно в доме КЕЛЛЕРОВ — комната АННИ. АННИ, накинув на плечи шаль, сидит при свете лампы за письменным столом и пишет письмо. Около нее ЭЛЕН в своем обычном неряшливом виде укладывает куклу в нижний ящик комода, который служит в качестве колыбели. Содержимое ящика она предварительно выбросила на пол, создав, как всегда, изрядный беспорядок. АННИ бормочет себе под нос каждое слово по мере того, как пишет. Она пишет медленно, наклонившись над столом так, что ее глаза почти прикасаются к бумаге, с трудом различая написанное.

АННИ. «…и — никто — здесь — не — пытался — ее — обуздать. Самая — главная — моя проблема — сейчас — заключается — в том — как — приучить — ее — к дисциплине — не сломив — в то же время — ее — дух. » (Решительным голосом). «Но — я — с самого — начала — буду — настаивать — на разумном — послушании…»

В эту минуту ЭЛЕН, шарившая по столу, опрокидывает чернильницу. АННИ вскакивает, убирает свое письмо, хватает полотенце и преграждает им путь потоку чернил, затем вытирает руки ЭЛЕН. ЭЛЕН, как обычно, вырывается, но ей удается сделать это только после того, как АННИ успевает запечатлеть знаками на ее ладони семь букв.

Ч-е-р-н-и-л-а.

ЭЛЕН настолько заинтересована и удивлена этим сочетанием букв, что снова протягивает свою руку. АННИ повторяет слово по буквам и с полным бесстрастием снова окунает руку ЭЛЕН в чернильную лужу

Чернила. Так это называется.

Она начисто вытирает руку ЭЛЕН, ведет ее ведет ее к комоду и ищет, чем бы ее занять. Находит пяльцы для вышивания с иглой и ниткой, становится на колени и, взяв руку ЭЛЕН, показывает ей, как продергивать нитку через находящиеся рядом отверстия.

Вниз. Продернуть снизу. Кверху. Вниз, продернуть снизу, кверху. Вниз, продернуть снизу…

ЭЛЕН понимает, что надо делать, и АННИ поднимается с пола.

АННИ. Превосходно. Не попадай больше в чернила. И, может быть, мне удастся не попасть… впросак. (Она возвращается к столу, приводит его в порядок и продолжает писать письмо, низко наклонившись к бумаге). «Эти — кляксы — ее — работа. Я —…»

Ее прерывает сдавленный крик ЭЛЕН. Она уколола палец и сидит с мрачным видом, высасывая кровь из ранки. Затем с мстительной решимостью она хватает свою куклу и собирается размозжить ей голову об пол. АННИ бросается к ней и успевает на лету поймать куклу одной рукой, трясет этой рукой от боли, но терпеливо ее переносит

Ну что же, попытаемся действовать мягко. (Она берет куклу, наклоняется, делает вид, что ударяет куклу головой об пол и пишет знаками в руке ЭЛЕН). Плохая девочка.

Она позволяет ЭЛЕН ощупать свое лицо, которому придает выражение печали. Затем заставляет ЭЛЕН обласкать куклу, поцеловать то место, которым она ударилась. Затем знаками пишет в руке ЭЛЕН.

Хорошая девочка.

Она позволяет ЭЛЕН ощупать ее улыбающееся лицо. ЭЛЕН сидит со злым, насупленным лицом, которое вдруг проясняется. Девочка гладит куклу, целует ее, растягивая губы в большую неестественную улыбку, несет куклу к умывальнику и бережно сажает ее там. Довольная АННИ следит за ней.

Очень хорошая девочка.

В эту минуту ЭЛЕН берет кувшин, поднимает его и с силой бросает об пол. АННИ вскакивает и стоит не в состоянии произнести ни звука. ЭЛЕН спокойно возвращается к пяльцам и игле. АННИ удается взять себя в руки. Она подбирает пару осколков кувшина, видит, что ЭЛЕН испытывает затруднения в своей работе с пяльцами и решительно садится рядом, чтобы помочь ей. Она что-то передает знаками ЭЛЕН, взяв ее руку.

В это время КЕЙТ появляется из-за угла со сложенными простынями на руке, останавливается в дверях и мгновение наблюдает за ними, ничего не говоря. Она тронута, но сохраняет спокойствие.

КЕЙТ. Что вы ей говорите?

АННИ немного теряется, поднимает на нее глаза и прерывает передачу слов по буквам, демонстрируя светскость манер.

АННИ. О, я просто беседовала. Говорила, что это пяльцы.

КЕЙТ. Но разве это… (Она подражает движеньям пальцев АННИ)…Говорит ей что-либо?

АННИ. Нет. Она не поймет, как сочетание букв складывается в слово до тех пор, пока не узнает, что такое слово.

КЕЙТ. И все же вы продолжаете составлять для нее слова. Зачем?

АННИ (веселым голосом). Мне самой нравится слушать, как я говорю!

КЕЙТ. Капитан говорит, что это то же самое, что произносить слова по буквам, обращаясь к заборному столбу.

АННИ (после паузы). Ах, он так говорит.

КЕЙТ. Правда ли это?

АННИ. Нет. Это подобно тому, как вы разговариваете с Милдред. Я видела, как вы это делаете.

КЕЙТ. С Милдред.

АННИ. С любым грудным ребенком. Гугуканье, сюсюканье взрослых, бессмысленный разговор с грудными детьми, — разве вначале дети понимают хоть одно слово? Но постепенно они начинают понимать каким-то образом. Если они слушают то, что им говорят, то и я даю Элен возможность слушать.

КЕЙТ. У других детей с головой все в порядке.

АННИ. О, в этой головке все в полном порядке. Она работает, как мышеловка!

КЕЙТ (улыбается). Но сколько слов они должны для этого услышать, мисс Анни? Миллион?

АННИ. Мне никогда не приходилось встречать мать, которая подумала бы о том, чтобы вести счет.

Она снова опускает глаза и передает знаки в руку Элен, показывая пяльцы. ЭЛЕН сигнализирует в ответ, и это вызывает веселое оживление у АННИ.

КЕЙТ (порывисто). Какое слово она передала?

АННИ. Я назвала пяльцы. Она назвала печенье.

Она замечает порывистое движение КЕЙТ и ласково качает головой.

Нет, миссис Келлер, для нее это всего лишь игра. Сначала она должна научится тому, что вещи имеют названия.

КЕЙТ. Но когда она этому научится?

АННИ. Может быть, после миллиона и одного слова.

Они смотрят друг другу в глаза. Затем КЕЙТ спокойно говорит:

КЕЙТ. Я хотела бы выучить эти буквы, мисс Анни.

АННИ (довольна). Я научу вас завтра утром. Тогда на каждую из нас придется только по полмиллиона!

КЕЙТ. Ей пора спать.

АННИ протягивает руку, чтобы взять пяльцы. ЭЛЕН сопротивляется. АННИ настаивает, и ЭЛЕН избавляется от руки АННИ, ткнув в нее иголкой. АННИ вздрагивает от боли и хочет схватить ЭЛЕН за руку, но в это время вмешивается КЕЙТ, протягивает конфету. ЭЛЕН бросает пяльцы, засовывает конфету в рот, поднимается с пола, чтобы обшарить руки матери в поисках сладостей. АННИ держится за место укола и неотрывно следит за тем, как конфеты исчезают во рту ЭЛЕН.

Мне очень жаль, мисс Анни.

АННИ (с возмущением). Почему она получает награду? За то, что уколола меня?

КЕЙТ. Видите ли… (Затем устало). Боюсь, что нам приходится приманивать мух на мед. У нас не хватает решимости для большего, а во многих случаях ее просто нельзя заставить.

АННИ (зловеще). Да, и я такая же.

КЕЙТ (улыбается). Покойной ночи.

Она уводит ЭЛЕН из комнаты и скрывается за углом. АННИ остается одна и подбирает вещи. Когда она убирает куклу ЭЛЕН, то ее хорошие манеры не выдерживают испытания и она злобно сжимает ей горло. Затем она бросает куклу в постель и стоит в раздумье. Потом она поворачивается, решительно садится за стол и пишет снова. Свет постепенно гаснет

АННИ (мрачно). «Чем — больше — я — думаю — тем — больше — я — убеждаюсь — что — послушание — явится — теми — воротами — через — которые — знание — найдет — путь — к — сознанию — ребенка. »

В момент, когда она произносит слово «послушание», луч солнечного света освещает водяной насос во дворе, в то время, как голос АННИ продолжает звучать в темноте. Когда он замолкает, слышно далекое петушиное пение. Дневной свет озаряет небо с другой стороны, и одновременно с этим раздается голос ВИНИ.

ВИНИ. Завтрак подан.

ВИНИ спускается вниз, к месту, освещенному лучом солнца, и набирает кувшин воды. Пока вода льется в кувшин, мы слышим разговор в темноте. Затем постепенно освещается столовая, в которой завтракают. КЕЛЛЕР и ДЖЕЙМС спорят о войне. АННИ из-за ее очков с дымчатыми стеклами следит за каждым движением ЭЛЕН. Их стулья расположены в передней части сцены. ЭЛЕН слезла со своего стула и бродит вокруг стола, исследуя содержимое чужих тарелок. Входит ВИНИ и ставит кувшин на стол. КЕЙТ берет со стола почти пустое блюдо с домашним печеньем и вопросительно смотрит на ВИНИ. ВИНИ утвердительно кивает головой и выносит блюдо из комнаты. Все это не прерывает беседы мужчин. Тем временем АННИ тихо сидит, держа вилку в руке, и наблюдает. ЭЛЕН приблизилась к тарелке матери и шарит рукой среди остатков яичницы. КЕЙТ перехватывает взор АННИ и улыбается, пожав плечами. ЭЛЕН двигается дальше, в сторону тарелки ДЖЕЙМСА. Мужской разговор продолжается, причем ДЖЕЙМС говорит сдержанно, КЕЛЛЕР с большим жаром, не обращая внимания на аргументы своего собеседника.

ДЖЕЙМС. Нет, но почему же, отец, мы не должны отдавать должного хотя бы и самому дьяволу? Ведь это факт, что мы потеряли Юг не два года раньше, когда он перехитрил нас под Виксбургом.

КЕЛЛЕР. «Перехитрил» — это не то слово, когда мы говорим о мяснике.

ДЖЕЙМС. Разве он был не шорник?

КЕЛЛЕР. Я сказал — мясник. Единственная его заслуга, как солдата, заключалась в том, что под его командованием было большее число людей и он вел их на убой так, как если бы это были овцы.

ДЖЕЙМС. Но, если даже в этом отношении он и был мясником, то дело заключается в том, что он…

КЕЛЛЕР. К тому же и пьяница. Половину войны пил без памяти.

ДЖЕЙМС. Хорошо, я согласен, отец. Если его близкие так говорят, то я не собираюсь спорить…

КЕЛЛЕР. Тогда какие же черты достойные восхищения, ты находишь в этом человеке, Джимми? Ухватки мясника или пьянство?

ДЖЕЙМС. Ни то и ни другое, отец, а лишь тот факт, что он нас побил.

КЕЛЛЕР. Нет, не побил.

ДЖЕЙМС. Так что же, сэр, значит мы выиграли войну?

КЕЛЛЕР. Он не побил нас при Виксбурге. Мы потеряли Виксбург потому, что Тембертен дал Браггу пять тысяч своих кавалеристов и Лоринг, которого я лично знал, как никуда негодного мямлю еще до того как ты появился на свет божий, покинул Чэмпион Хилл, хотя у него было достаточно людей для того, чтобы сдерживать противника. Мы потеряли Виксбург из-за глупости, граничащей с предательством.

ДЖЕЙМС. Я бы сказал, что мы потеряли Виксбург потому, что Грант обладал одним качеством, которое отсутствовало у предшествовавших ему генералов янки…

КЕЛЛЕР. Пьянство? Не думаю.

ДЖЕЙМС. Упрямство.

КЕЛЛЕР. Упрямство! Да разве кто-нибудь из них мог бы потягаться даже в этом со стариком Стоунволлом? Если бы он был тогда там, то Виксбург до сих пор был бы нашим.

ДЖЕЙМС. Так вот, мясник просто отказывался примириться с поражением. Четыре раза он пытался обойти Виксбург, и в пятый раз он его обошел. Любой другой на его месте направился бы на север и…

КЕЛЛЕР. Он не обошел бы, если бы мы имели во главе командования настоящего южанина вместо предателя подобного Пембертону, в жилах которого наполовину текла кровь янки…

На фоне этой беседы ЭЛЕН продолжает свое продвижение вокруг стола и, наконец, достигает тарелки АННИ. Она лезет руками в тарелку ДЖЕЙМСА, а затем в тарелку КЕЛЛЕРА, но оба мужчины воспринимают это, как обычное явление и не обращают почти никакого внимания. Затем ЭЛЕН приближается, ощупывая все на своем пути перепачканными руками, к тарелке АННИ. Ее рука (минуя свою тарелку), тянется к тарелке АННИ; АННИ, которая подстерегала эту минуту, берет руку ЭЛЕН и отодвигает ее в сторону. ЭЛЕН снова начинает продвигаться к тарелке. АННИ с силой удерживает ее руку за кисть и снова убирает ее со стола. ЭЛЕН вытягивает обе руки в сторону тарелки. АННИ перехватывает их. ЭЛЕН начинает биться и издает громкие. Эта помеха разговору мужчин привлекает к ним внимание КЕЛЛЕРА.

Что там еще происходит?

КЕЙТ. Мисс Анни, видите ли, она привыкла брать с наших тарелок то, что ей…

АННИ (ровным голосом). Да, но я не привыкла к таким вещам.

КЕЛЛЕР. Да, да, конечно. Вини!

КЕЙТ. Джимми, дайте ей что-нибудь, чтобы она успокоилась.

ДЖЕЙМС (вызывающе). Но ведь ее поведение за столом сейчас ничуть не хуже обычного. Ну, хорошо.

Он берет кусок бекона и, наклонившись через стол, пытается вложить его в руку ЭЛЕН, выпущенную АННИ. Однако ЭЛЕН отталкивает бекон и упрямо протягивает руки к тарелке АННИ. АННИ снова хватает ее за руки, и борьба между ними усиливается.

КЕЛЛЕР. Уступите ей на этот раз, мисс Сюлливэн. Только таким путем взрослые могут вести хоть какую-нибудь серьезную беседу за столом. Если только рассуждения моего сына заслуживают хотя бы наполовину это определение. (Встает). Я принесу вам другую тарелку.

АННИ (продолжая удерживать ЭЛЕН). Спасибо, у меня уже есть тарелка.

КЕЙТ (зовет). Вини! Боюсь, что капитан Келлер прав. Она будет настаивать до тех пор, пока не сделает по-своему.

КЕЛЛЕР (в дверях). Вини, принеси мисс Сюлливэн другую тарелку…

АННИ (с каменным выражением). У меня есть тарелка. С тарелкой все в порядке, и я отнюдь не намерена с ней расстаться…

На минуту устанавливается тишина, которую прерывают только звуки, издаваемые ЭЛЕН. Она продолжает бороться, пытаясь вырвать свои руки.

КЕЛЛЕРЫ несколько озадачены, а АННИ с такой мрачной решимостью сконцентрировала все свое внимание на ЭЛЕН, что лишена возможности думать о чем-нибудь еще.

ДЖЕЙМС. Ага, теперь вы видите, почему они взяли Виксбург?

КЕЛЛЕР (нерешительно). Мисс Сюлливэн, едва ли вопрос о том, какой тарелкой пользоваться — этой или другой может послужить предметом борьбы с ущербным ребенком.

АННИ. О, да я и сама избрала бы…

ЭЛЕН начинает наносить удары ногами. АННИ пересаживается так, чтобы поместить свои щиколотки по другую сторону стула.

…более героический предмет. Я…

КЕЛЛЕР. Нет, в самом деле, я настаиваю на том, чтобы вы…

ЭЛЕН зацепляется носком за стул и бросается на пол, плача от ярости и делая вид, что ей больно. АННИ продолжает держать ее за кисти рук и смотрит вниз. В это время КЕЙТ поднимается из-за стола

Ну вот, теперь она ушиблась.

АННИ (мрачно). Ничего подобного.

КЕЛЛЕР. Будьте любезны, отпустите ее руки.

КЕЙТ. Мисс Анни, вы еще недостаточно хорошо знаете ребенка. Она будет продолжать…

АННИ. Для меня не представляет труда распознать самый обычный каприз и в корне избалованного ребенка…

ДЖЕЙМС. Слушайте, слушайте!

КЕЛЛЕР (он очень раздражен). Мисс Сюлливэн, вы гораздо лучше понимали бы своего питомца, если бы у вас было чувство жалости. Теперь же, будьте добры, делайте так как я…

АННИ. Жалости?

Она выпускает ЭЛЕН и поворачивается к КЕЛЛЕРУ с раздражением, которое не уступает его собственному. ЭЛЕН моментально поднимается на ноги и устремляется к тарелке АННИ. На этот раз АННИ как коршун впивается в руки девочки, так как терпению ее явно приходит конец.

К этому тирану? Весь дом вокруг нее пляшет. Она получает все, что только хочет. Я скажу вам за что я ее жалею. За то, что никогда больше она не увидит, как восходит и заходит солнце. А вы каждый день убеждаете ее в обратном. Какую пользу принесет ей ваша жалость, капитан Келлер, когда ваше тело будет покоиться под клубничными кустами.

КЕЛЛЕР (в ярости). Кейт, ради Бога…

КЕЙТ. Мисс Анни, пожалуйста. Я думаю, что не поможет делу, если…

АННИ. Вам от этого самим приятно. Вот и все. Гораздо легче испытывать к ней чувство жалости, чем научит ее чему-нибудь полезному. Не так ли?

КЕЛЛЕР. Я не вижу, чему вам удалось научить ее за это время, мисс Сюлливэн!

АННИ. Я начну ее учить сию же минуту, если только вы уйдете из комнаты, капитан Келлер.

КЕЛЛЕР (изумленно). Уйду из комнаты?!

АННИ. Все до одного, пожалуйста.

Она борется с ЭЛЕН в то время, как КЕЛЛЕР пытается овладеть своим голосом.

КЕЛЛЕР. Мисс Сюлливэн, вы находитесь здесь всего лишь как учительница, которой платят жалование. Этим ограничиваются ваши функции, и не вам читать нотации…

АННИ. Я не смогу справиться с влиянием шести лет жалости, если у вас не хватает сил справиться с одним приступом истерии! Старик Стоунвол! Как же! Миссис Келлер, вы обещали помогать мне.

КЕЙТ. Конечно, я обещала. Мы искренне хотим…

АННИ. Тогда оставьте меня с ней одну. И сейчас же!

КЕЛЛЕР (в ярости). Кэт, выйдите на минуту со мной, пожалуйста. Сейчас же.

Он следует к дверям. КЕЙТ и ДЖЕЙМС идут за ним. Одновременно с этим АННИ выпускает руки ЭЛЕН, и ребенок снова опускается на пол, брыкаясь и издавая присущие ей невнятные звуки. АННИ переступает через нее и сталкивается с ВИНИ, которая входит через заднюю дверь с печеньем и чистой тарелкой. Она явно изумлена всем происходящим.

ВИНИ. Боже милосердный!

АННИ выталкивает ее из комнаты одной рукой, захлопывает дверь прямо перед ее лицом, запирает дверь и вынимает ключ из скважины. В это время КЕЛЛЕР срывает свою шляпу с вешалки и спускается вниз по ступенькам веранды. КЕЙТ следует за ним. ДЖЕЙМС задерживается в дверях и с поклоном обращается к АННИ, стоящей на другой стороне комнаты.

ДЖЕЙМС. Даже если вам для этого понадобится все лето, генерал.

АННИ направляется в его сторону, мрачно снимая на ходу очки, в то время как КЕЛЛЕР снаружи начинает говорить; АННИ закрывает дверь перед носом у ДЖЕЙМСА, запирает ее, вынимает ключ и, повернувшись спиной к двери, устремляет взор, не предвещающий ничего доброго, на ЭЛЕН, которая, брыкаясь, лежит на полу.

ДЖЕЙМС снимает свою шляпу с вешалки и, спустившись по ступенькам вниз, присоединяется к КЕЙТ и КЕЛЛЕРУ, которые беседуют во дворе. От ярости КЕЛЛЕР не может говорить связно.

КЕЛЛЕР. Эта девушка, эта… девчонка… осмеливается! Уверяю вас, я наполовину решил отправить ее обратно в Бостон еще до конца недели. Я так и поступлю, Кети. Вы можете передать ей это от моего имени!

КЕЙТ (подняв брови). Я, капитан?

КЕЛЛЕР. Она всего-навсего прислуга! Я хочу, чтобы было совершенно ясно для всех: если только она не извинится и не изменит полностью свое поведение, она отправится назад со следующим же поездом! Вы должны сделать это предельно ясным для нее.

КЕЙТ. А где будете вы, капитан, в тот момент, когда я буду делать это предельно ясным…

КЕЛЛЕР. В кабинете.

Он поворачивается налево и собирается уйти, но обнаруживает, что его все еще яростно сжимает салфетку. Он не знает, как с ней поступить, затем с достоинством вытирает ею губы, избавляется от нее, швырнув ее ДЖЕЙМСУ, и удаляется. ДЖЕЙМС поворачивается лицом к КЕЙТ.

ДЖЕЙМС. И вы это сделаете?

КЕЙТ стоит с решительно сжатыми губами, и ДЖЕЙМС с беспечным видом изучает ее лицо.

По-моему, она высказала исключительно разумную мысль. Я годами говорил то же самое.

КЕЙТ (не без презрения). Ему в лицо? (Она подходит к нему, чтобы взять у него белую салфетку, но тут же оборачивается вновь в его сторону). Или, может быть, вы возьмете ее, Джимми? В качестве флага?

ДЖЕЙМС, который чувствует себя очень оскорбленным, гордо удаляется, и КЕЙТ, повернувшись, смотрит через двор на дом. Освещение уменьшается так, что в дальнейшем свет сохраняется только в столовой, где происходит следующая сцена, во время которой КЕЙТ неподвижно стоит в темноте.

АННИ начинает с того, что с шумом бросает оба ключа на полку, где ЭЛЕН не может их достать. Затем возвращается на авансцену к обеденному столу. ЭЛЕН постепенно прекращает свое брыкание и, продолжая находиться на полу, ощупывает стул АННИ. Обнаружив, что он пуст, она замирает. АННИ снимает со стола тарелки КЕЙТ, ДЖЕЙМСА и КЕЛЛЕРА и, обойдя вокруг стола, возвращается к своей тарелке как раз вовремя, чтобы успеть ловко отодвинуть ее в сторону от проворной руки ЭЛЕН. Она поднимает руку ЭЛЕН и придвигает ее к тарелке девочки. Мгновенно ощупав тарелку, и установив, что она принадлежит ей самой, ЭЛЕН вновь усаживается на пол и барабанит пятками об пол. АННИ обходит вокруг стола и садится на свой стул. Когда ЭЛЕН чувствует прикосновение ее юбки, она прекращает брыкаться, выжидая, что последует за этим. Снова брыкается несколько раз, опять выжидает. АННИ, поставив на место свою тарелку, берет вилкой кусок, останавливается на полпути, смотрит на него без тени аппетита, начинает опускать его обратно, но взглянув на ЭЛЕН, вздыхает, салютует ЭЛЕН вилкой с надетым на нее куском, как бы произнося тост за ее здоровье, кладет кусок в рот и не без усилия начинает его пережевывать.

К этому времени ЭЛЕН хватает стул за ножку, и ей удается наполовину выдернуть его из-под АННИ. АННИ успевает с силой опуститься на него и прижать его к полу всем своим весом. Следующая попытка ЭЛЕН повалить стул на бок не приводит к успеху, она быстро оставляет его и щиплет АННИ за бок. От неожиданности АННИ, которая в эту минуту глотает пищу, чуть не давится. Оправившись, она бросает вилку на стол и готовится схватить ЭЛЕН. Ребенок встает с пола с выражением любопытства на лице, чтобы исследовать, что делает АННИ. АННИ возобновляет еду и позволяет руке ЭЛЕН проследить за движением ее вилки ко рту. ЭЛЕН моментально забирается рукой в тарелку АННИ. АННИ решительно убирает ее руку и отодвигает к ее собственной тарелке. ЭЛЕН в ответ щиплет АННИ за бедро с такой силой и яростью, что та подскакивает. АННИ кладет вилку на стол и сидит, плотно сжав губы. ЭЛЕН снова впивается в ее бедро, и на этот раз АННИ больно шлепает ее по руке. ЭЛЕН отвечает размашистым ударом кулака, который попадает АННИ в ухо. Рука АННИ как пружина устремляется вперед и дает звонкую оплеуху ЭЛЕН. На этот раз очередь ЭЛЕН быть изумленной. АННИ движением, в котором видно ее сожаление, касается рукой своего собственного лица. Но когда ЭЛЕН вновь наносит ей удар, АННИ снова рассчитанным движением наносит ей пощечину. ЭЛЕН в нерешительности заносит кулак для нового удара. АННИ поднимает руку для новой пощечины. Они застывают на мгновение в этой позе, в то время как ЭЛЕН раздумывает над своим следующим шагом. Она опускает кулак и далеко обходит стул АННИ, ощупью пробираясь к стулу матери. Когда она чувствует, что той нет, она, спотыкаясь, пробирается вдоль стола в глубь сцены. Установив, что стулья пусты, а тарелки убраны, она явно попадает в тупик. Затем она добирается обратно к стулу матери, касается своей щеки и указывает на стул, снова касается щеки и показывает на стул, и ждет, что за этим последует.

АННИ наклоняется к ней и хочет передать ей что-то знаками в руку, но ЭЛЕН руку вырывает. Она ощупью добирается до входной двери, пытается повернуть ручку и чувствует, что дверь заперта, а ключ вынут. Ощупью идет она к задней двери и также находит ее запертой. Тогда она начинает колотить в дверь кулаками. АННИ встает, подходит к ней, берет ее за кисти рук, несмотря на сопротивление, ведет ее обратно к столу, усаживает на стул и отпускает ее руки, положив их на ее тарелку. Пока АННИ усаживается на свое место, ЭЛЕН проворно слезает со своего стула, бежит к входной двери, тянет ее к себе за ручку и бьет ногами. АННИ вновь встает, подходит к ней, берет ее за руку, подводит к столу, усаживает и садится сама. ЭЛЕН снова бежит из-за стола к двери, опрокидывая по пути стул матери. АННИ вновь ее преследует, на этот раз она хватает ЭЛЕН сзади, поднимает и несет обратно к стулу в то время, как ЭЛЕН брыкается. АННИ сажает ЭЛЕН и поворачивается, чтобы занять свое место. ЭЛЕН выкарабкивается из-за стола, но, когда она проходит мимо АННИ, та снова хватает ее сзади и усаживает на стул. ЭЛЕН слезает со стула, на этот раз на другую сторону, и устремляется в направлении задней двери, но АННИ успевает настигнуть ее и снова водворить на место. Она остается стоять сзади стула ЭЛЕН. ЭЛЕН начинает вылезать на правую сторону, но в то же мгновение, когда ее ноги успевают коснуться пола, АННИ поднимает ее и сажает на место. ЭЛЕН слезает с левой стороны стула, но ее тотчас же понимают и сажают обратно. Она пытается ускользнуть направо, ее вновь сажают на место. Она старается слезть налево, АННИ снова ее останавливает. Она делает обманное движение вправо, но пытается слезть налево, но ее опять водворяют обратно. Она сидит мгновение, а затем пытается перелезть прямо через стол, не обращая внимания на стоящую посуду. АННИ хватает ее и сажает обратно. Тарелка ЭЛЕН опрокидывается ей на колени. Она бросается под стол и ползет под ним, лавируя между ножками стола и стульями. Однако АННИ быстро обегает вокруг стола и поджидает ее на другой стороне. Как только ЭЛЕН появляется из-под стола, АННИ тотчас хватает ее и поднимает, чтобы нести на место. Пытаясь удержаться на месте, ЭЛЕН хватается за стул ДЖЕЙМСА и тащит его за собой, но на полпути бросает, и он падает на пол. АННИ сажает ее на стул и выжидает. ЭЛЕН сидит без движения, но чувствуется, что внутри она вся напряжена. Затем она испытующе вытягивает левую руку и ногу. АННИ преграждает ей путь своей рукой, и ЭЛЕН, как только чувствует ее прикосновение, тут же отдергивает свою руку. Она пытается спустить со стула правую ногу, но АННИ ставит на пути свою ногу, и ЭЛЕН рывком садится на место. Наконец, наклонившись назад, она устраивается на своем стуле с видом мрачного ожидания.

АННИ отступает от нее на шаг и наблюдает. ЭЛЕН не двигается. АННИ вздыхает полной грудью. К этому времени обе они и вся комната в полном беспорядке. Два стула валяются опрокинутые на полу, на столе хаос. Однако, АННИ не делает никакой попытки навести порядок. Она довольствуется тем, что возвращается на свое место и садится, чтобы восстановить силы. Вслед за этим она берет нож и вилку и с решимостью принимается за еду. ЭЛЕН протягивает руку, стараясь установить, что происходит. Увидев это, АННИ замирает. Рука ребенка шарит вдоль ее руки, доходит до вилки, останавливается (АННИ продолжает сидеть без движения) и удаляется. Затем рука ЭЛЕН движется в направлении ее собственной тарелки, тщетно старается нащупать ее и замирает. В эту минуту АННИ вновь встает, поднимает тарелку ЭЛЕН с пола, собирает горсть рассыпанной пиши с перепачканной скатерти, кладет ее на тарелку и ставит тарелку перед ЭЛЕН, пододвинув ее так, что она касается ее руки. Проходит несколько секунд, никто не двигается. Неожиданно ЭЛЕН хватает рукой несколько кусков и жадно их поедает. АННИ позволяет себе минуту веселья. Она отвешивает небольшой поклон в сторону ЭЛЕН, с удовольствием потирает руки. Затем она отходит на пару шагов в сторону, продолжая наблюдать. ЭЛЕН съедает все, что у нее на тарелке. После небольшого колебания она протягивает пустую тарелку и просит еще. АННИ берет тарелку, подходит к блюдам с едой и наполняет ее. Она в раздумье смотрит на ложку, постукивая ею о тарелку ЭЛЕН. Когда она возвращается к столу, то несет и ложку. Сначала она вкладывает ложку в руку ЭЛЕН, а затем ставит тарелку на стол. ЭЛЕН отбрасывает ложку и лезет в тарелку рукой. АННИ останавливает ее, удерживая за кисть, и снова вкладывает ложку ей в руку. ЭЛЕН нетерпеливым движением снова ее отбрасывает, и АННИ вновь перехватывает ее руку, чтобы вернуть в нее ложку. На этот раз ЭЛЕН бросает ложку на пол. АННИ, подумав, поднимает ЭЛЕН со стула и, после короткой схватки на полу, силой сжимает ее пальцы вокруг ложки и вместе с ложкой вновь усаживает ЭЛЕН на стул. ЭЛЕН вновь бросает ложку на пол. АННИ опять вытаскивает ее из-под стола, но во время борьбы ЭЛЕН толкает АННИ, наклонившуюся над ней, так, что та летит кувырком через голову. ЭЛЕН бежит обратно к своему стулу и забирается на него. Когда АННИ подходит к ней, ЭЛЕН цепляется за стул мертвой хваткой. АННИ отрывает сначала одну руку, затем другую, повторяет эту операцию и затем, отчаявшись, поднимает ЭЛЕН за талию вместе со стулом и тащит ее в направлении ложки. ЭЛЕН соскальзывает со стула и пытается вырваться, но АННИ прижимает ее к полу, заставляет ее пальцы охватить ложку, берет ее под мышки в то время, как та брыкается, ставит свободной рукой стул на место и швыряет ЭЛЕН обратно на стул. Но стоит ей только отпустить ЭЛЕН, как та бросает в нее ложкой.

Тогда АННИ убирает тарелку с едой. ЭЛЕН, пошарив по столу, обнаруживает исчезновение тарелки и начинает стучать кулаками. АННИ набирает целую пригоршню ложек и возвращается с ними и с тарелкой к ЭЛЕН. Она дает ЭЛЕН почувствовать запах пищи, после чего ЭЛЕН сразу же перестает барабанить по столу, ставит тарелку на место и вкладывает ложку в руку ЭЛЕН. ЭЛЕН бросает ее на пол. АННИ вкладывает другую ложку ей в руку. ЭЛЕН бросает ее. Когда в руке у АННИ остается последняя ложка, она садится рядом с ЭЛЕН и, зажав ложку в руке ЭЛЕН, заставляет ее набрать в ложку пищу и поднести ее ко рту. ЭЛЕН сиди, сжав губы. АННИ выжидает минуту, затем отпускает руку ЭЛЕН. Она повторяет все сначала. Губы ЭЛЕН остаются сжатыми. АННИ выжидает, отпустив руку ЭЛЕН. Затем она старается проделать все с начала, и на этот раз ЭЛЕН неожиданно открывает рот и принимает пищу. АННИ опускает ложку со вздохом облегчения, но ЭЛЕН выплевывает всю пищу прямо ей в лицо. АННИ сидит мгновение, закрыв глаза, затем поднимает графин и выплескивает из него воду в лицо ЭЛЕН, у которой от неожиданности перехватывает дыхание. АННИ заставляет ЭЛЕН взять другую ложку и заталкивает ее ей в открытый рот. ЭЛЕН непроизвольно глотает. Пока она старается отдышаться, АННИ силой открывает ее ладонь и по буквам пишет быстро два слова. Затем она любезно раскланивается перед ЭЛЕН.

АННИ. Хорошая девочка.

Свет начинает гаснуть, действие на сцене продолжается.

АННИ поднимает руку ЭЛЕН к своему лицу и кивает головой. ЭЛЕН вцепляется ей в волосы. Боль вынуждает АННИ опуститься на колени, и ЭЛЕН осыпает ее градом ударов. Сцепившись, они катятся под стол. Когда им удается опять подняться на ноги, АННИ держит ЭЛЕН вниз головой за щиколотки, руки ЭЛЕН извиваются, как клешни у краба. АННИ подносит ее к одной из ложек, опускает на пол, заставляет ее силой взять ложку, оттаскивает ее обратно к столу и со стуком бросает ложку рядом с тарелкой ЭЛЕН. Затем она оттаскивает ЭЛЕН ко второй ложке, после борьбы заставляет зажать ее в руке, тащит ЭЛЕН обратно и заставляет ее бросить ложку на стол около ее места. Мы перестаем их видеть из-за наступившей темноты где-то между третьей и четвертой ложками.

Одновременно левая часть сцены начинает постепенно освещаться. Это происходит медленно. Настолько медленно, что вначале мы не столько видим, сколько дополняем воображением предметы, находящиеся во дворе: несколько призрачных фигур, которые стоят в молчании без движения, выжидая. Вдали башенные часы начинают отбивать время. Это делается также очень медленно, они бьют двенадцать раз, кажется, бою часов не будет конца. Создается впечатление, что прошло нескончаемо долгое время. Прежде чем часы пробили двенадцатый раз, мы в состоянии различить фигуры людей, находящихся во дворе. Все они обращены лицами к дому, как будто бы стоят на страже. КЕЙТ стоит в той же позе, но на этот раз со спящей МИЛДРЕД на руках. Тут и там в разных местах стоят без движения ТЕТУШКА ИВ в шляпке, с носовым платком, прижатым к носу, двое негритят — ПЕРСИ и МАРТА — с жадно вытянутыми шеями, и ВИНИ в косынке, с метелкой из перьев в руке.

Бой часов прекращается. Наступает тишина. Долго никто не шевелится.

ВИНИ (быстро). Что мне делать, мисс Кейт? Время обедать, а я еще не успела убрать оттуда посуду после завтрака.

КЕЙТ не отвечает, продолжая пристально смотреть на дом. МАРТА меняет положение куклы ЭЛЕН, которую она крепко прижимает к себе, и кукла жалобно произносит «ма-ма»

КЕЙТ (тотчас же). Пойди, поиграй куда-нибудь!

Все стоят молча еще некоторое время. Затем ТЕТУШКА ИВ громко сморкается.

ТЕТУШКА ИВ (в отчаянии). Я не могу больше ждать ни минуты, Кейт. Ведь это может так продолжаться весь день.

Помолчав, КЕЙТ отвечает без раздражения, но не глядя на нее.

КЕЙТ. Я скажу капитану, что вы приходили.

ВИНИ. Вы что же, не слышали, что сказала мисс Кейт? Не вашего ума дело то, что здесь происходит.

По-прежнему никто не движется.

Ну-ка, бегите отсюда прочь и займитесь своим делом.

Наконец ВИНИ поворачивается и угрожающе двигается к детям с поднятой метелкой.

Кш!

Дети бросаются врассыпную. ВИНИ их гонит. ТЕТУШКА ИВ подходит к КЕЙТ. Она держит себя с большим достоинством.

ТЕТУШКА ИВ. Что бы вы не говорили, Кейт, но ребенок носит имя Келлеров. (Она открывает зонтик и собирается уходить, подняв зонтик над головой). Мне нет нужды напоминать вам о том, что все Келлеры находятся в родстве с генералом Робертом Ли. Кто же эта девчонка — мне неизвестно.

Она ждет ответа, но КЕЙТ продолжает смотреть на дом и ничего не говорит.

Единственный Сюлливэн, о котором я когда-либо слышала, — и он, кстати, тоже из Бостона, — это тот самый Джон Л. Я бы хорошенько подумала, прежде чем заперла ребенка наедине с подобной особой.

ТЕТУШКА ИВ удаляется с высоко поднятой головой. ВИНИ подходит к КЕЙТ и протягивает руки, чтобы взять ребенка.

ВИНИ. Дайте-ка мне ее, мисс Кейт. Я ее осторожненько отнесу обратно в колыбельку.

КЕЙТ продолжает оставаться неподвижной. Лишь только когда ВИНИ начинает брать ребенка у нее из рук, КЕЙТ опускает взор на младенца, прежде чем передать его в руки ВИНИ.

КЕЙТ (медленно). Этот ребенок никогда не причиняет мне беспокойства.

ВИНИ. О да! Это настоящий ангелочек в нашем доме. В этом нет сомнения.

Она уходит, унося ребенка, в глубь сцены, обходя вокруг дома. КЕЙТ поворачивается спиной к дому, прижимает руку к глазам.

В эту минуту с грохотом захлопывается дверь. КЕЙТ мгновенно поворачивается, ЭЛЕН, ковыляя, спускается вниз по ступенькам веранды навстречу свету, напоминая собой подшибленную летучую мышь, вырвавшуюся из преисподней. ВИНИ останавливается. КЕЙТ бежит к дому. ЭЛЕН сталкивается с коленями матери, отскакивает и бросается к ним обратно, обхватывает их, как бы чувствуя в них свое единственное спасение. АННИ с темными очками в руках стоит на веранде. Она тоже изрядно потрепана. Вид у нее такой, как если бы она и в самом деле только что приступом взяла Виксбург. КЕЙТ при виде растерзанного состояния, в котором находится ЭЛЕН, устремляет гневный взор на АННИ.

КЕЙТ. Что произошло?

АННИ смело встречает взгляд КЕЙТ и говорит безжизненным голосом. На большее у нее нет сил.

АННИ. Она ела со своей собственной тарелки. (Подумав). Она ела ложкой. Сама.

КЕЙТ, нахмурившись, сосредоточенно размышляет, смотрит вниз на ЭЛЕН.

И она сложила свою салфетку.

Взгляд КЕЙТ теперь переходит от ЭЛЕН к АННИ и снова к ЭЛЕН.

КЕЙТ (мягко). Сложила… свою салфетку?

АННИ. В комнате разгром, но ее салфетка сложена. (Она делает паузу и продолжает). Я пойду к себе в комнату, миссис Келлер.

Она поворачивается, чтобы вернуться в дом, но ее останавливает голос ВИНИ.

ВИНИ (весело). Не задерживайтесь, мисс Анни. Обед будет тотчас же на столе.

ВИНИ уносит МИЛДРЕД за дом. АННИ стоит неподвижно, затем делает глубокий вдох, оглядывается на КЕЙТ и ЭЛЕН, затем вежливо наклоняет голову и, слегка пошатываясь, входит в дом. Свет в ее комнате усиливается, как бы встречая ее.

КЕЙТ остается наедине с ЭЛЕН во дворе. Она стоит над ней, точно охраняя ее, с выражением крайнего изумления.

КЕЙТ (медленно). Сложила свою салфетку. (Она рассматривает уткнувшуюся в ее колени взлохмаченную голову и проводит по ней кончиками пальцев с нежностью и с чувством, подобным страху перед тем неведомым, что скрывается там внутри. Ее глаза закрываются и она шепчет, наклонившись к дочери). Моя Элен… сложила свою салфетку…

И, продолжая стоять в той же несгибаемой позе, наклонив лишь голову в знак поражения, КЕЙТ впервые за все время отступает в своей затянувшейся битве с горем. Но она не позволяет себе ни одного звука. Только лицо ее искажено гримасой плача, и безмолвные рыдания сотрясают ее тело. ЭЛЕН чувствует их. Ее рука протягивается вверх, ищет лицо матери для того, чтобы проверить, что происходит. КЕЙТ прижимается губами к ладони ребенка.

Наверху АННИ входит в свою комнату, закрывает дверь и стоит к ней спиной. Освещение, с его особым оттенком, усиливается вокруг нее. В то же время свет гаснет во дворе, где стоят КЕЙТ и ЭЛЕН. АННИ подходит к своему чемодану и поднимает его с тем, чтобы перенести поближе к кровати. Однако по пути она роняет на пол какой-то предмет и наклоняется, чтобы поднять его. Раздается голос, голос интеллигентного человека. Он звучит тихо и нерешительно, будто говорящий с трудом вспоминает прочитанное.

ГОЛОС МУЖЧИНЫ. Эта… душа…

АННИ опускает чемодан и наклоняется к упавшему предмету. Это потрепанный доклад института. Она поднимается с книгой в руке и позволяет своей памяти говорить за нее.

Эта… слепая, глухая, немая женщина.

АННИ садится на кровать, открывает книгу, находит нужный раздел, подносит книгу вплотную к глазам, читает. Ее лицо и губы следуют по тексту за тем, что говорит голос, звучащий сейчас вполне обычно.

Разве ничего нельзя сделать для того, чтобы выкопать из могилы эту погребенную заживо человеческую душу? Ведь все люди по соседству бросились бы спасать ту же женщину, если бы она была заживо похоронена при обвале шахты. Все трудились бы с огромной энергией до тех пор, пока она не была бы спасена. Если бы ей встретился человек, терпение которого было бы столь же велико, как и его энергия, он мог бы пробудить ее бессмертную…

Но когда раздается ГОЛОС МАЛЬЧИКА, АННИ с болью закрывает глаза.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни, Анни, ты здесь?

АННИ. Ш-ш-ш!

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни, что это за шум?

АННИ старается не отвечать, но помимо воли говорит:

АННИ. Это только носилки, Джимми.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Куда их везут?

АННИ. В комнату мертвых.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни, умереть — это больно?

АННИ удается избавиться от воспоминаний о прошлом, открыв глаза. Рука ее нервно поглаживает щеку. Она снова погружается в чтение книги, стараясь найти в этом убежище от мыслей, но врывается шепот хриплых, надтреснутых ГОЛОСОВ СТАРУХ.

ГОЛОС ПЕРВОЙ СТАРУХИ. Бывают школы…

ГОЛОС ВТОРОЙ СТАРУХИ. Бывают

ГОЛОС ТРЕТЬЕЙ СТАРУХИ …школы, где учат слепых, да и таких. Что похуже тебя.

ГОЛОС ПЕРВОЙ СТАРУХИ. Учат читать…

ГОЛОС ВТОРОЙ СТАРУХИ. Читать и писать!

ГОЛОС ТРЕТЬЕЙ СТАРУХИ. Бывают школы, где…

ГОЛОС ПЕРВОЙ СТАРУХИ. Бывают школы.

Молчание АННИ сидит с сияющими глазами. Ее рука нежно, чуть ли не с лаской, касается книги.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Ты ведь не пойдешь в школу, правда, Анни?

АННИ (шепотом). Когда вырасту.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Нет, не пойдешь, ты останешься здесь и будешь ухаживать за мной.

АННИ. Когда я вырасту, я пойду в школу.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Ты обещала быть со мной всегда, всегда и навсегда…

АННИ (с жаром). Я пойду в школу, когда вырасту!

ГОЛОС ДОКТОРА (медленно). Девочка, девочка, я тебе должен что-то сказать. Скоро твой братец покинет тебя.

АННИ сидит, застыв в молчании. Затем тишину рассекает ГОЛОС МАЛЬЧИКА, крик ужаса.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни!

Этот крик вонзается в душу АННИ, подобно мечу. Она низко склоняется, книга падает на пол. Она вся охвачена волнением, и ей требуется некоторое время для того, чтобы прийти в себя и вспомнить, где она и что она тут делает. Увидев свой чемодан, она вспоминает все и снова поднимает его, собираясь нести к кровати. Но голоса все еще где-то рядом с ней, хоть и более спокойные и нормальные. Она останавливается с чемоданом в руке.

ГОЛОС ПЕРВОЙ СТАРУХИ. Прощай, Анни.

ГОЛОС ДОКТОРА. Напиши мне, когда научишься писать.

ГОЛОС ВТОРОЙ СТАРУХИ. Никому не говори, что ты из дома призрения… Никому…

ГОЛОС ТРЕТЬЕЙ СТАРУХИ. Да, никому не говори, что ты…

ГОЛОС ПЕРВОЙ СТАРУХИ. Никому не говори…

ГОЛОС ВТОРОЙ СТАРУХИ. Никому…

Голоса замолкают, удаляясь, как эхо. Через несколько секунд АННИ кладет чемодан на кровать. Издалека еле слышно доносится последний голос.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни! Быть мертвым — это очень больно. Всегда.

АННИ падает на колени около кровати, зарывает лицо в подушку. Наконец она отрывается от подушки и ладонь ее касается страниц лежащей на кровати открытой книги — доклада. Не вставая с колен, она открывает глаза, вяло глядит на доклад и затем начинает осмысленно смотреть на буквы.

ГОЛОС МУЖЧИНЫ …может пробудить ее к сознанию своей бессмертной природы. Разумеется, надежды очень мало, но и с меньшей надеждой ее стали бы выкапывать из-под обвала. А разве жизнь души менее важна, чем жизнь тела?

АННИ поднимается на ноги. Она бросает книгу на кровать и останавливается у чемодана. Открывает его. Принимает решение. Поворачивается к шкафу, выбирает свои вещи из ящиков и начинает бросать их в открытый чемодан.

В темноте внизу слева чья-то рука чиркает спичкой и зажигает висячую керосиновую лампу. Это рука КЕЛЛЕРА, слышится его раздраженный голос. Тусклый свет, разгорающийся до того, как гаснет свет в комнате АННИ, освещает нечто вроде оранжереи. В центре окно с широким подоконником, в глубине дверь. В оранжерее КЕЛЛЕР и КЕЙТ.

КЕЛЛЕР. Кети, я этого не допущу! Вы не видели, что было, когда эта девушка после ужина пошла в комнату к ЭЛЕН?

КЕЙТ. Нет.

КЕЛЛЕР. Ребенок чуть не выпрыгнул из окна, только чтобы спастись от нее. Какая же это учительница? Я думал, что уж хуже быть не может, когда сегодня утром она позволила себе кричать на меня, и что же? Вернулся домой, и все в доме перевернуто вверх дном. Элен не хочет и минуты оставаться с ней в одной комнате, не хочет садиться с ней за стол, не позволяет ей помыть себя, раздеть и уложить в постель. Дошло до того, что и Вини она теперь уж не подпускает. И вот в результате вам приходится возиться с Элен больше, чем до того, как мы наняли эту девчонку. С той минуты, как она вышла из вагона, никакого толку от нее не было: неспособная, дерзкая, неумелая, нескромная…

КЕЙТ. Но она сложила салфетку, капитан.

КЕЛЛЕР. Что?

КЕЙТ. Нельзя сказать, что неспособная. Элен ведь сложила салфетку.

КЕЛЛЕР. Подумаешь, что здесь особенного, сложила салфетку!

КЕЙТ (с легкой усмешкой). Ну, капитан, это больше, чем сделали вы.

КЕЛЛЕР. Кети, мы пришли сюда, в оранжерею, для того, чтобы поговорить серьезно. Как мисс Сюлливэн думает учить слепую и глухую девочку, которая не позволяет ей даже прикоснуться к себе?

КЕЙТ (после паузы). Я не знаю.

КЕЛЛЕР. Сегодня она упустила последнюю возможность поладить с девочкой. Если вы считаете, что есть смысл ей здесь оставаться и дальше, то я отказываюсь понимать…

КЕЙТ. Что вы от меня хотите?

КЕЛЛЕР. Чтобы вы уволили ее.

КЕЙТ. Я не могу это сделать.

КЕЛЛЕР. Тогда я это сделаю. Я не потерплю…

Его прерывает стук в дверь. КЕЛЛЕР смотрит на КЕЙТ, идет к двери, открывает ее. АННИ в темных очках стоит за дверью. КЕЛЛЕР, нахмурясь, созерцает ее.

Мисс Сюлливэн…

АННИ. Капитан Келлер. (Чувствуется, что она нервничает, готова снова схватить быка за рога. Старается говорить спокойно и бодро, но это ей не совсем удается). Вини сказала, что вы оба в оранжерее. Я думаю, нам надо… поговорить?

КЕЛЛЕР (неохотно). Да, я… ну входите.

АННИ входит, осматривается с интересом. КЕЛЛЕР хочет, чтобы говорила КЕЙТ.

(Тихо). Кети.

КЕЙТ (вежливо предоставляя ему слово). Капитан.

КЕЛЛЕР откашливается, готовится к разговору.

КЕЛЛЕР. Я, гм, хотел сначала объяснить мою точку зрения, миссис Келлер. Я думаю, мисс Сюлливэн… Я решил… Я неудовлетворен, вернее, я глубоко неудовлетворен тем, как вы…

АННИ. Извините меня, этот маленький павильон для чего-нибудь используется?

КЕЛЛЕР (с подчеркнутой терпеливостью). Только в охотничий сезон. Если вы уделите мне немного внимания, мисс Сюлливэн…

АННИ поворачивается и смотрит на него сквозь темные очки, спокойно выдерживая его неприязненный взгляд.

Я пытался отнестись к вам снисходительно. Вы ведь приехали из той части страны, где люди, я хочу сказать, женщины… где… для того… к кому… (Он начинает путаться)…следует отнестись снисходительно. Но я все-таки решил, то есть я решил… (Раздраженно). Мисс Сюлливэн, мне трудно разговаривать с вами, когда на вас эти очки.

АННИ (быстро снимает очки). О, конечно, я понимаю, капитан.

КЕЛЛЕР (кисло). Почему вы их надели, ведь солнце давно зашло?

АННИ (вежливо кивая на лампу). Моим глазам неприятен всякий свет.

Молчание. КЕЛЛЕР угрюмо смотрит на нее, думает.

КЕЛЛЕР. Наденьте их, мисс Сюлливэн. Я решил… дать вам еще одну возможность попытаться.

АННИ (весело). Что именно?

КЕЛЛЕР. Остаться у нас в услужении.

Глаза АННИ расширяются.

Но на двух условиях. Я не привык к грубости со стороны слуг или женщин — это первое. Если вы останетесь, должно быть полное изменение в манере поведения.

АННИ (после некоторой паузы). Чьем?

КЕЛЛЕР (взрывается). Вашей, молодая особа, разве это не ясно? А второе — вы должны убедить меня, что есть хоть малейшая надежда на то, что вы можете учить ребенка, который бежит от вас, как от чумы, к любому живому существу в этом доме.

АННИ (после паузы). Этой надежды нет.

КЕЙТ прекращает шить и смотрит на АННИ.

КЕЙТ. Как вы сказали, мисс Анни?

АННИ. Это безнадежно. Я не могу учить ребенка, который бежит от меня.

КЕЛЛЕР (растерянно). Значит, если я понимаю, вы предлагаете…

АННИ. Если мы все согласны, что это безнадежно, то следующий вопрос…

КЕЙТ. Мисс Анни! (Она наклоняется к АННИ и говорит очень серьезно, с глубокой убежденностью). Я не согласна. Я думаю, вы… недооцениваете ЭЛЕН.

АННИ. Я думаю, что это вы все здесь ее недооцениваете.

КЕЙТ. Сегодня она сложила салфетку. Она учится, учится. Знаете ли вы, что она начинала говорить, когда ей было шесть месяцев? Она могла сказать «вода». Может быть, не совсем так, а что-то вроде «ва-ва», но она понимала, что такое вода, в шесть-то месяцев от роду… Никогда я не видела такого способного, восприимчивого ребенка… (Ее голос прерывается, но она берет себя в руки). Это еще в ней где-то осталось, правда? Посмотрели бы вы на нее до болезни, какой это был славный, милый ребенок.

АННИ (мягко). Она изменилась.

Пауза. КЕЙТ не отводит от нее глаз. В своем спокойном призыве к АННИ она не ставит никаких условий.

КЕЙТ (очень мягко и тихо). Мисс Анни. Будьте снисходительны к ней. И к нам.

КЕЛЛЕР. К нам?!

КЕЙТ. Пожалуйста. Как заблудшего агнца в притче я ее только больше люблю.

АННИ. Мисс Келлер, я думаю, что Элен мешает больше всего не глухота и не слепота. Мешает ей ваша любовь. И жалость.

КЕЛЛЕР. Что вы хотите сказать?

КЕЙТ внимательно смотрит на нее. АННИ вертит в руке свои темные очки.

АННИ. Да, и жалость. Все вы здесь так жалеете ее, что обращаетесь с ней, как с любимым котенком или с собакой, которую приучают к домашним порядкам. Что же удивительного, что она не подпускает меня к себе. Бесполезно мне стараться научить ее здесь речи или чему-нибудь еще. Лучше уж…

КЕЙТ (прерывая ее). Мисс Анни, до вашего приезда мы думали поместить ее в лечебницу.

АННИ оборачивается и смотрит на КЕЙТ.

Пауза.

АННИ. В какую лечебницу?

КЕЛЛЕР. Для умственно дефективных.

КЕЙТ. Я была там. Это так страшно, что я не могу передать вам. Люди, как животные, крысы в палатах и… (Она в ужасе трясет головой, мысленно представляя это место). Но что же нам делать, если вы отказываетесь?

АННИ. Отказываюсь?

КЕЙТ. Вы сказали, что это безнадежно.

АННИ. Отказаться! Но я только сегодня поняла, что нужно делать, с чего начинать. (Она смотрит сначала на КЕЙТ, потом на КЕЛЛЕРА, которые ждут, и говорит прямо и просто, насколько ей позволяет нервная напряженность). Я хочу, чтобы она была полностью предоставлена мне.

КЕЛЛЕР. Так уже и было. И в результате…

АННИ. Нет, не так. Я хочу, чтобы так было все время — день и ночь. Чтобы она зависела от меня.

КЕЙТ. В чем?

АННИ. Во всем. В пище, в одежде, в свежем воздухе, да, даже в воздухе, которым она дышит. Все, в чем она нуждается — это букварь, по которому ее можно учить. Это единственный путь. Только тот, от кого она во всем зависит, может быть ее учителем.

Она смотрит на КЕЙТ и КЕЛЛЕРА с ожиданием. Они раздумывают, КЕЛЛЕР нахмурился, КЕЙТ растеряна.

(Продолжает). А не тот, кто любит ее. Вы испытываете столько чувств, что они мешают вам. У вас не выходит, а мне вы не даете…

КЕЙТ. Но если она убежит от вас к нам.

АННИ. Да, об этом надо подумать. Я должна жить с ней где-нибудь в другом месте.

КЕЛЛЕР. Что?

АННИ. Пока она не научится зависеть от меня и слушаться меня.

КЕЙТ (не без тревоги). А на сколько времени?

АННИ. На столько, сколько понадобится.

Пауза.

(Она переводит дыхание). Я уже почти уложила свои вещи.

КЕЛЛЕР. Мисс… Сюлливэн.

Когда АННИ оборачивается к нему, он не может произнести ни слова. Она спокойна и серьезна.

АННИ. Капитан Келлер. Таким образом ведь оба ваши условия соблюдаются. Это единственная надежда научить Элен, и очевидно я не смогу грубить вам, так как вы не будете подле нас и не будете вмешиваться.

КЕЛЛЕР (покраснев). А если я скажу нет? Вы уложите ваши вещи и предоставите вашу подопечную…

АННИ. …Лечебнице?

Она ждет, видит пристальный, сердитый взгляд КЕЛЛЕРА, нерешительность КЕЙТ и решает пустить в ход последнее оружие.

Я выросла в подобном заведении. В доме призрения.

КЕЙТ поднимает голову. Взгляд КЕЛЛЕРА становится еще напряженнее. АННИ говорит ровным, бодрым, как пулеметная очередь, тоном.

Вы сказали, там крысы. Что же, мы с братом Джимми играли с крысами, у нас никогда не было других игрушек. Может быть, вы хотите знать, как будет с Элен в промежутках между днями посещений?.. Так послушайте — одна палата была забита старухами, калеками, слепыми, умирающими, а если некоторые из них к тому же были заразными, их все равно некуда было перевести, и вот нас с братом поместили в эту палату. Через коридор — находились более молодые, много проституток, туберкулезных, эпилептиков, было две-три таких, которые преследуют девушек, особенно молодых, некоторые были сумасшедшими. Самые молодые были в другой палате, рожали детей, которых не хотели иметь, и часто начинали в тринадцать, четырнадцать лет. Потом они уходили, а младенцы оставались, и мы играли с ними, хотя многие были покрыты болячками от болезней, о которых не принято говорить. Не так уж много из них выжило. В первый год было восемьдесят младенцев, семьдесят из них умерло. Комната, в которой мы с Джимми играли, служила мертвецкой. Там складывали трупы, пока не выкапывали…

КЕЙТ (закрывает глаза). Ах, милая моя…

АННИ (продолжает)…могилы. (Она не поддается сочувствию КЕЙТ). Нет — это не сделало меня сильной. Но я не думаю, что вам нужно посылать туда Элен. Она и так достаточно сильная.

АННИ ждет, КЕЛЛЕР и КЕЙТ не произносят ни слова. Она заканчивает очень просто.

Нет, я не ставлю условий, капитан Келлер.

КЕЙТ сидит, закрыв лицо рукой. КЕЛЛЕР вытаскивает из верхнего кармана сигару, идет к двери, отгрызает кончик сигары, выплевывает его и стоит, повернувшись спиной. В оранжерее начинает светлеть.

КЕЙТ (на поднимая головы). Мисс Анни,

АННИ. Да.

КЕЙТ (пауза). Куда вы хотите увезти Элен?

АННИ. О-о-о! (Живо). Может быть, в Италию?

КЕЛЛЕР (поворачивается). Что?

АННИ. Ну, нужно довольствоваться меньшим. Как насчет этой оранжереи? Обставьте ее мебелью, где-нибудь покатайте подольше Элен, привезите ее сюда, она не догадается, где она, и вы сможете ее видеть каждый день. Только чтобы она не знала.

КЕЙТ (со вздохом облегчения). Это все?

АННИ. Это все.

КЕЙТ. Капитан!

КЕЛЛЕР поворачивает голову. КЕЙТ говорит спокойно, но твердо.

С вашего позволения?

КЕЛЛЕР (с сигарой в зубах). Почему она должна зависеть от вас и в пище?

АННИ (после паузы). Я хочу распоряжаться и тем, что она будет есть.

КЕЛЛЕР. Почему?

АННИ. Это один из способов достичь ее сознания.

КЕЛЛЕР (упорно смотрит на АННИ). Вы хотите морить ее голодом, чтобы она слушалась вас?

АННИ. Она не умрет с голоду. Она научится. В любви и на войне все дозволено. Капитан Келлер, разве вам никогда не приходилось урезывать рацион?

КЕЛЛЕР. Но это не война.

АННИ. Ну, это и не любовь. Это осада.

КЕЛЛЕР (тяжело). Мисс Сюлливэн. Вы любите Элен?

АННИ (глядя прямо ему в глаза). А вы?

Длинная пауза.

КЕЙТ. Кто-нибудь из прислуги может помогать вам здесь?

АННИ (с юмором). У меня будет достаточно дела и без того, чтобы следить за прислугой. Но если этот мальчик Перси мог бы ночевать здесь, бегать по поручениям…

КЕЙТ (тоже с юмором). Я думаю, капитан, что Перси можно позволить ночевать здесь?

АННИ (с энтузиазмом). И дайте нам сюда какую-нибудь старую мебель.

КЕЙТ (тоже с энтузиазмом). Капитан! Как вы думаете, подойдет ли кровать орехового дерева из сарая?

КЕЛЛЕР. Я еще не дал согласия насчет Перси. И насчет оранжереи, и насчет всего этого дела, и насчет мисс Сюлливэн. Я еще… (Вспышка гнева. Затем КЕЛЛЕР сдается). Прекрасно. Я согласен на все. (Грозя сигарой АННИ). Только на две недели. Даю вам две недели сроку здесь, в этом месте. Будет чудо, если вы приучите к себе ребенка за это время.

КЕЙТ. Две недели? Мисс Анни, сможете вы что-нибудь сделать за две недели?

КЕЛЛЕР. Что-нибудь или ничего, но через две недели ребенок возвращается к нам. Решайтесь, мисс Сюлливэн, да или нет?

АННИ. Две недели. Только на одно чудо? (Нервно кивает головой). Да, я приучу ее к себе.

КЕЛЛЕР мерным шагом выходит из комнаты, хлопает дверью. КЕЙТ стоит и смотрит на АННИ, которая обратилась лицом к двери.

КЕЙТ (после паузы). Вы не можете так мало ценить любовь, как вы это говорите.

АННИ вопросительно взглядывает на нее.

Иначе вы бы не остались.

АННИ (после паузы). Я не приехала сюда ради любви. Я приехала сюда ради денег.

КЕЙТ с улыбкой качает головой, протягивает руку. АННИ смотрит на ее руку и протягивает свою, но не для того, чтобы пожать ее. АННИ сжимает свою руку в кулак и кладет его на ладонь КЕЙТ.

КЕЙТ (в удивлении). Хм?

АННИ. Буква А. Первая из многих — всего двадцать шесть.

КЕЙТ сжимает кулак АННИ и торопливо идет вдогонку КЕЛЛЕРУ. Дверь закрывается. АННИ стоит с озабоченным видом, ударяет себя по лбу, держит руку на лбу, вздыхает, закрывает глаза и крестится «на счастье».

Свет становится более тусклым. Лампа гаснет. Вокруг АННИ появляются фигуры людей с мебелью. ПЕРСИ пересекает сцену с качалкой и ждет. С другой стороны несет стул МАРТА. ВИНИ приносит маленький стол, слуга-негр вкатывает слева кровать. АННИ, открыв глаза и надевая очки, видит все эти фигуры людей. Она принимается за дело, указывает, как расставить вещи. Слуги ставят мебель и уходят. АННИ быстро ходит по комнате, переставляет вещи. Снова появляются ПЕРСИ и МАРТА, неся поднос с едой и стул. ДЖЕЙМС вносит из дома чемодан АННИ и стоит, поглядывая насмешливо на АННИ и на комнату. АННИ останавливается, смущенная его взглядом, потом хватает чемодан у него из рук и с живостью объясняет:

Я всегда мечтала жить в кукольном доме.

Она ставит чемодан в сторону и продолжает расставлять вещи. Слева появляется ВИНИ, чтобы укрепить палку с драпировкой на двери. С другой стороны еще один слуга втаскивает тачку с несколькими ящиками, где находятся одежда и игрушки ЭЛЕН. АННИ помогает снять ящики с тачки — тачку выкатывают обратно. Во всех этих действиях никакого внимания не уделяется воображаемым стенам оранжереи. Мебель устанавливается так, что сама по себе определяет стены.

АННИ осматривает комнату в последний раз, выдвигает ящик с игрушками на середину, усаживает на видное место куклу. Люди исчезают, кроме ДЖЕЙМСА, в комнате снова воцаряется тишина. Свет становится ярче.

ДЖЕЙМС. Вы нелегко сдаетесь. Не очень-то хотите идти легким путем. Правда ведь? Как вы… завоюете ее, здесь, в этом месте?

АННИ (отрывисто). Разве я знаю. Я вышла из себя и вот результат.

ДЖЕЙМС (легким тоном). Если нельзя прикоснуться, то нельзя и учить. Правда, вы больше и сильнее, чем Элен.

АННИ. Я не рассчитываю на силу. Я рассчитываю на нее. Этот дьяволенок до смерти хочет знать.

ДЖЕЙМС. Что знать?

АННИ. Все, все до малейшей капли, что только существует на белом свете. Нужно будет использовать эту ее жажду. (Она делает комнате последний осмотр, поправляет постель, занавеси).

ДЖЕЙМС (пауза). Может быть, и она вас научит.

АННИ. Конечно.

ДЖЕЙМС (продолжает). Что она не такая. Что существует… Тупость сердца. Безразличие. Когда соглашаешься со всем. Уступаешь и сдаешься. Ведь рано или поздно мы все сдаемся. Правда ведь?

АННИ. Может быть, да. Так я представляю себе первородный грех.

ДЖЕЙМС. Как это?

АННИ (очень четким голосом). Да вот так — сдаваться, не бороться.

ДЖЕЙМС (с некоторым раздражением). Вы не проникнете к ней. Оставьте ее такой, какая она есть. Пожалейте ее за то, что она такая.

АННИ. Если бы я хоть раз так подумала, я бы давно умерла.

ДЖЕЙМС (любезно). Когда-нибудь умрете. Зачем же беспокоиться.

АННИ оборачивается и с гневом смотрит на него. Он продолжает насмешливо.

Или, может быть, вы и меня будете учить.

И с поклоном он удаляется. Издали доносится стук копыт. Стук становится ближе и ближе, прекращается у дверей оранжереи. АННИ делает шаг от двери в комнату, сжимает руки, как будто в горячей молитве. Она готова. Дверь открывается, и КЕЛЛЕРЫ — КЕЙТ в дорожной шляпке, КЕЛЛЕР тоже в шляпе — стоят в дверях. Между ними ЭЛЕН, она в пальто-накидке, КЕЙТ тихонько ведет ЭЛЕН в комнату. ЭЛЕН идет ощупью, Растерянно, но с интересом к новой обстановке — АННИ избегает прикосновения руки ЭЛЕН, но взгляд ее все время следует за ребенком.

АННИ. Она знает, где она?

КЕЙТ (отрицательно качая головой). Мы два часа катали ее.

КЕЛЛЕР. Как будто это в другом городе.

ЭЛЕН спотыкается о ящик на полу, обнаруживает свою куклу и другие потрепанные игрушки. Ей это нравится. Она усаживается около ящика с игрушками, потом ее что-то удивляет, она настораживается. Она поднимается и хочет прижаться к ногам матери, но АННИ делает к ней шаг и вместо матери ЭЛЕН обнимает ноги АННИ. ЭЛЕН отстраняется и дотрагивается рукой до своей щеки.

КЕЙТ. Это ее знак для меня.

АННИ. Знаю.

ЭЛЕН останавливается, ждет, потом снова начинает ощупывать предметы, находящиеся около нее, делая это все более нетерпеливо. КЕЙТ стоит в нерешительности, потом идет по направлению к ЭЛЕН, но руки АННИ преграждают ей путь.

Через две недели.

КЕЙТ. Мисс Анни, пожалуйста, будьте к ней добры. Эти две недели постарайтесь быть с ней подобрее.

АННИ. Буду.

КЕЙТ останавливается, поворачивается и поспешно уходит. КЕЛЛЕРЫ идут к дому. АННИ запирает дверь. ЭЛЕН бросается к двери. АННИ не пускает ее. ЭЛЕН толкает ее, освобождается и мечется по комнате, как птица в клетке, наталкивается на мебель, время от времени дотрагивается до щеки. Ее панический страх нарастает. Она начинает издавать странные, уже знакомые нам звуки. АННИ хочет успокоить ЭЛЕН, подходит к ней, но прикосновение руки АННИ возбуждает в девочке приступ ярости. Она вырывается, спотыкается о ящик с игрушками, падает и начинает бросать игрушками по направлению к АННИ, бросает и ящик. Потом встает на ноги и мечется по комнате, обрывает занавеси на окне, колотит в дверь — настоящий маленький вихрь разрушения. ЭЛЕН натыкается на куклу, собирается швырнуть ее, но вдруг замирает. Прижимает к себе куклу и с рыданиями опускается на пол. АННИ смотрит на нее с благоговейным ужасом.

Две недели. (Она качает головой не без некоторого отвращения, смешанного с растерянностью). За что я взялась и что из этого выйдет.

Во время этой сцены свет постепенно угасает. Оранжерея освещена только лучами луны. АННИ исчезает в темноте. В это время КЕЙТ без шляпы и пальто заходит в столовую из двери сзади, неся зажженную лампу. КЕЛЛЕР, тоже без шляпы, в это время бродит около дома и приближается к веранде, где стоит ДЖЕЙМС в лунном свете.

КЕЛЛЕР. Я не могу этого понять. Я решил уволить эту девушку, а устроил ее как королеву.

ДЖЕЙМС. Да, в чем ее секрет, отец?

КЕЛЛЕР. Секрет?

ДЖЕЙМС (любезным тоном). Который позволяет ей добиться от вас всего, что она хочет. Я вот не могу этого сделать.

ДЖЕЙМС поворачивается и хочет войти в дом, но КЕЛЛЕР хватает его за руку и старается поставить на колени. КЕЙТ входит с веранды.

КЕЛЛЕР (сердито). Она вовсе не добилась всего, чего…

ДЖЕЙМС (стонет от боли). Пустите… не надо.

КЕЙТ. Капитан!

КЕЛЛЕР. Испугался! (Отбрасывает от себя ДЖЕЙМСА). Что ему от меня надо?

ДЖЕЙМС (кричит). Боже мой, разве вы не знаете? (Он смотрит сначала на КЕЛЛЕРА, потом переводит взгляд на КЕЙТ). Всего, что вы забыли, когда забыли мою мать.

КЕЛЛЕР. Что ты сказал?!

ДЖЕЙМС уходит в дом. КЕЛЛЕР бросается к веранде и кричит ему вслед.

Одно можно сказать, ее секрет не в том, что она выпускает один выстрел и тут же исчезает.

КЕЙТ стоит в напряженной позе, КЕЛЛЕР возвращается к ней.

Кети, не обращай внимания…

КЕЙТ. Капитан. Я горжусь вами.

КЕЛЛЕР. За что?

КЕЙТ. За то, что вы уступили ей, дали ей то, что она хотела.

КЕЛЛЕР. Почему же мой сын так не думает. Он не выносит меня. Как будто я обращаюсь с ним так же, как эта девушка с Элен. (Он замолкает, как будто начинает что-то понимать).

КЕЙТ (мягко). Может быть, это и так.

КЕЛЛЕР. Но должен же он научиться хоть сколько-нибудь уважать меня.

КЕЙТ (после паузы, раздумчиво). Любите ли вы своего ребенка? (Она нехотя поворачивается к веранде, останавливается). Каким пустым кажется дом сегодня.

Она идет в дом. КЕЛЛЕР стоит неподвижно. Луч луны на мгновение освещает его и исчезает. Далекие звуки башенных часов отбивают два удара, и как только замолкает бой, слышится голос мальчика, как шепот, принесенный ветром.

ГОЛОС МАЛЬЧИКА. Анни! Анни!

В темной оранжерее АННИ — в ночной рубашке, швыряет в угол кружку, как будто сбрасывает постылую ношу.

АННИ. Нет. Никакой жалости! (Она подходит к ЭЛЕН, которая лежит на полу). Ни к тебе, ни к себе самой.

АННИ становится на колени, но когда она берет руку ЭЛЕН, девочка просыпается, вздрагивает, вырывает руку и забирается под кровать. АННИ смотрит на нее. Ударяет рукой по полу.

(Страстно). Я все-таки дотронусь до тебя. (Она встает и гневно ходит вокруг кровати). Но как, как я заставлю тебя… (АННИ останавливается. Молчит, Потом громко зовет). Перси, Перси! Перси, проснись.

Слышится заспанный невнятный голос ПЕРСИ.

Вставай с постели и иди сюда, ты мне нужен.

АННИ находит спички, чиркает и зажигает висячую лампу. Комната освещается тусклым светом. ПЕРСИ стоит в занавесках у двери, голый до пояса, в разорванных брюках, глаза его закрыты, он покачивается. АННИ идет к нему, похлопывает по щеке.

Перси. Ты проснулся?

ПЕРСИ. Нет, мэм.

АННИ. Хочешь поиграть в интересную игру?

ПЕРСИ. Чего?

АННИ. С Элен. Она под кроватью. Дотронься до ее руки.

Она заставляет ПЕРСИ встать на колени около кровати и просунуть руку под кровать, чтобы найти ЭЛЕН. ЭЛЕН издает невнятный звук — отползает дальше к противоположной стороне, но начинает принюхиваться, как зверек. АННИ подходит к кровати с другой стороны и снова заставляет ПЕРСИ протянуть руку к ЭЛЕН. На этот раз ЭЛЕН хватает руку ПЕРСИ, узнает его, выбирается из-под кровати и радостно обнимает мальчика. ПЕРСИ с испугом упирается и ЭЛЕН всовывает пальцы ему в рот.

ПЕРС. Пусти, пусти.

ЭЛЕН дотрагивается пальцами до своих собственных губ, имитируя движения губ при разговоре.

Она старается говорить. Еще ударит меня.

АННИ (сурово). Она может говорить. Если бы она только это знала. Я покажу тебе. Она делает буквы. (АННИ берет руку ПЕРСИ и пишет у него в ладони). Вот это буква К.

Она ударяет его два раза по ладони, но смотрит все время на ЭЛЕН. ЭЛЕН тянется, чтобы пощупать, что делает ПЕРСИ, но, когда наталкивается на руку АННИ, сейчас же отодвигается.

Она сердита на меня, поэтому не хочет играть. Но она знает много букв. Вот еще другая. Е. К. Е.

АННИ все время следит за ЭЛЕН, которая снова подползает к ним, сжигаемая любопытством. АННИ изображает буквы в руке ПЕРСИ, и ЭЛЕН старается узнать, что они делают. ЭЛЕН хватает ПЕРСИ за другую руку и быстро пишет ему в ладонь четыре буквы. АННИ громко называет их.

К-е-к-с. Она написала «кекс» и получит его. (АННИ быстро идет к подносу с едой и приносит кекс и кувшин с молоком). Она еще не знает, что эти буквы означают «кекс». Не забавно ли, что она знает, как изобразить это слово, и не знает, что она это знает.

АННИ ставит молоко на пол и разламывает кекс на две части, дает одну ПЕРСИ, другую ЭЛЕН. ЭЛЕН отворачивается.

Ну, если она со мной не хочет играть, я буду играть с тобой. Хочешь, покажу слово, которое она еще не знает?

ПЕРСИ. Нет, мэм.

Но АННИ берет его руку и показывает.

АННИ. М-о-л-о-к-о. Вот, правильно — М — О — это легко.

ЭЛЕН с любопытством протягивает руку, стараясь выяснить, что они делают. АННИ, быстро взглянув на девочку, отстраняет ее руку и продолжает. ЭЛЕН снова пытается просунуть руку, АННИ снова ее отстраняет.

Зачем же мне говорить с тобой? Я учу Перси новому слову. Вот теперь Л — это так.

ЭЛЕН отталкивает ПЕРСИ и настойчиво протягивает руку.

Ах, так ты ревнуешь?

Рука ЭЛЕН ждет.

Ну хорошо.

Она берет руку девочки и изображает слово «молоко» на ладони ЭЛЕН, девочка через несколько секунд изображает то же в руке АННИ. АННИ берет ЭЛЕН за руку. Ее лицо сияет, она глубоко вздыхает.

Ну, мы хоть вернулись к тому, что я снова могу прикасаться к тебе. Любви, конечно, нет, но зато мы тронулись с места.

Она дает ЭЛЕН в руки кувшин с молоком и сжимает плечо ПЕРСИ.

Можешь идти спать. Спасибо.

ПЕРСИ, спотыкаясь, уходит. ЭЛЕН допила молоко и протягивает кувшин АННИ. Когда АННИ берет кувшин, ЭЛЕН забирается на кровать под одеяло и собирается спать. АННИ стоит и смотрит на нее.

Теперь все, что мне осталось — это научить тебя одному слову. Всему.

АННИ ставит кувшин на стол. Видит на полу куклу, наклоняется, чтобы поднять ее и, держа ее в руке, гасит лампу. Луч луны падает на ЭЛЕН в кровати, а другой луч — на качалку. АННИ снимает очки и садится в качалку с куклой. Она чувствует себя почти счастливой, качает куклу на коленях, и кукла говорит «ма-ма», АННИ шепчет ей:

Тише, деточка. Молчи. (Она прижимает куклу к плечу и раскачивается, похлопывая куклу по спинке. Она начинает напевать колыбельную песенку — сначала как бы в шутку). Мама купит тебе птичку-пересмешника. Если эта птичка не будет петь… (Раскачивается в такт и напевает все более нежно)…Мама купит тебе брильянтовое кольцо. Если это брильянтовое кольцо превратится в медь…

Третий луч луны падает теперь на ДЖЕЙМСА около главного дома. Он стоит у крыльца, поставив одну ногу на первую ступеньку. ДЖЕЙМС оборачивается, как бы услышав песню.

…Мама купит тебе зеркало. Если это зеркало разобьется…

В комнате КЕЛЛЕРОВ четвертый луч падает на КЕЛЛЕРА, который задумчиво сидит у стола. Он поднимает голову, как будто тоже слушая что-то.

Мама купит тебе козлика. Если этот козлик не будет бодаться…

Пятый луч падает на комнату АННИ в большом доме и освещает КЕЙТ, которая ходит по комнате. КЕЙТ останавливается, поворачивает голову, как будто тоже прислушиваясь.

…Мама купит тебе тележку и бычка. Если этот бычок перевернет тележку, Мама купит тебе собачку по кличке Бродяга. Если эта собачка не будет лаять…

Свет луны освещает неподвижных ЭЛЕН, ДЖЕЙМСА, КЕЛЛЕРА и КЕЙТ, а также АННИ, раскачивающуюся в качалке с куклой в руках.

Занавес.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒