Пензенский еврейский некрополь

Выдержки из книги еврейские политические партии в Пензе в годы гражданской войны 1917–1922 гг. ( сборник статей. / Данила Кузнецов. – Пенза, 2017. –114 с. ).

Информация, полученная из эпитафий 1915–1922 гг. с пензенского еврейского кладбища, носит вспомогательный характер, подтверждающий информацию от основных источников.
Многие эпитафии содержат надписи на русском языке, что указывает на ассимиляцию Пензенской еврейской общины. В то же время есть надписи на иврите и идише, датируемые 1915–1922 гг., что можно объяснить проживанием в Пензе большого числа евреев-беженцев.
Имеется эпитафия на идише, в которой говорится о членстве покойного в партии «Бунд». Этот факт взаимосвязан с тем, что партия «Бунд» проводила политику построения светской общины. Бундовцы боролись и за то, чтобы основным еврейским языком был именно идиш, а не иврит. Их идеологические противники – сионисты – также похоронены на этом кладбище, например, один из членов семьи Кроль (эпитафия только на русском языке). Также здесь находится металлический охель (склеп), предположительно приписываемый одному из членов семьи Пинесов. Наличие охеля может служить аргументом, что сионистскую верхушку составляли наиболее богатые члены Пензенской еврейской общины. [... ]Отношение к сионистам определялось еще и тем, что местная еврейская финансовая и культурная элита стояла во главе пензенского сионистского движения. Это сочеталось с тем, что местные евреи были сильно ассимилированы, в отличие от беженцев, которые привезли с собой как традиционную, так и светскую идишистскую культуру. Данный аспект можно отследить на захоронениях Пензенского еврейского некрополя 1914–1922 гг. [Кузнецов, 2017, с. 138–153]. Также можно выявить и прямое влияние политических партий на похоронную традицию (см. приложение 8). Есть примечательная эпитафия, в которой говорится, что умерший был членом организации «Бунд» [Кузнецов, 2017, с. 152]. Уникальность эпитафии в том, что она написана на светском идише, в противовес ивриту, «святому» языку. Процедура традиционного захоронения была более важна для сионистов, чем для коммунистов. Кроме того, местные сионистские лидеры постоянно фигурируют в качестве организаторов реставрации еврейского кладбища [Левин, 2003, с. 106–108].
Сионисты также похоронены на пензенском еврейском кладбище среди элиты, например один из членов семьи Кроль (эпитафия только на русском языке). Также здесь находится металлический охель [Кузнецов, 2017, с. 153], предположительно приписываемый одному из членов семьи Пинесов [Пекный, www]. Наличие охеля может служить аргументом тому, что сионистскую верхушку составляли наиболее богатые члены Пензенской еврейской общины.
Эпохальные события 1914–1922 гг. отразились и на других памятниках кладбища. Также интересны стелы евреев-заложников [Кузнецов, 2017, с. 146–150]. На одной из них написано о еврее из Галиции, погибшем насильственной смертью. Свидетельство эпитафий о заложниках соответствует историческим фактам. Русской армией в годы Первой мировой войны издавались распоряжения о взятии влиятельных евреев в заложники, о массовой насильственной выселке евреев из прифронтовой полосы. Процедура выселения зачастую превращалась в погромы. Всю опасность эпохи перемен отражает лаконичная эпитафия – «Жертва времени».
По захоронениям на кладбище можно сделать вывод и о наличии миграции еврейского населения в Пензу из регионов бывшей черты оседлости. Имеются указания на названия населенных пунктов и местности современных Беларуси, Украины, Литвы: Бобруйск, Быхов, Вильно, Галиция [Кузнецов, 2017, с. 140]. Политически активные беженцы пытались воссоздать ту партийную структуру, которая была характерна для их родного города. В новых условиях и на новом месте еврейское политическое движение играло важную коммуникативную роль между различными слоями пензенского еврейства. Но наиболее важной оказалась функция еврейских партий, заключающаяся в исполнении роли посредника между беженцами и государством.