«Запах денег» (Арон Белкин) 17 страница

Для начала поставим странный на первый взгляд вопрос: всем ли людям деньги нужны в одинаковой степени? Все ли исходят в своих поступках из того, что чем больше денег, тем лучше? Наблюдения показывают, что это вовсе не так. В наших условиях сплошь и рядом случается слышать горькие жалобы на безденежье от тех, кто палец о палец не ударяет, чтобы улучшить свое положение. Допустим, у нас ситуация особая. Не все успели адаптироваться к новым условиям жизни, да и продолжающийся экономический кризис перекрывает многие пути к достойной самореализации. Но то же самое психологи отмечают и в странах, где таких препятствий нет. Потенциал человека очевиден. Возможности достичь больших заработков объективно существуют. Почему же он их не использует?

Мешают внутренние, психологические барьеры. Один из них - боязнь успеха. Если я начал хорошо зарабатывать, могу самостоятельно решать все свои проблемы, значит, я стал взрослым. А есть люди, которым вовсе этого не хочется. Всеми их действиями руководит бессознательное желание оставаться ребенком, слабым, безответственным, законно имеющим право на заботу со стороны сильнейших.

Психоаналитики, усматривают в этом феномене корни неразрешенного эдипова комплекса: отец, родной или символический (начальник), представляется слишком сильным, непобедимым, он может уничтожить, если бросить ему вызов, - потому безопаснее спрятаться под личиной ни на что не претендующего маленького мальчика. Именно в силу этой бессознательной игры так часто бывает, что мужчины, очень успешно работающие по найму, терпят фиаско, попытавшись открыть собственное дело. Им необходим начальник, и только в подчинении у него они могут быть инициативными, смелыми, энергичными. В их бессознательных переживаниях начальник ассоциируется с добрым отцом, от которого исходят и мудрость, и опыт, и ценнейшие познания. Но горе тому, кто попытается с ним сравняться и уж тем более в чем-то его превзойти!

Один из таких мужчин долго сопротивлялся нажиму своей жены - она сама успешно выступала в бизнесе, и ей было обидно, что он, будучи намного способнее ее, работает на " хозяина". В конце концов он уступил, но результат оказался плачевным, причем, как показало подробное исследование, из-за того, что он постоянно самому себе подставлял ножку. Жена решила, что все дело в неопытности, и оказала ему финансовую поддержку. Тогда он предпринял вовсе уж дикую попытку - превратить жену в своего начальника, требовал, чтобы она руководила каждым его шагом, сколько она ни убеждала, что у них разные специальности и в его делах она мало смыслит. Хотя, если бы ей лучше удалось понять подоплеку этой его странной беспомощности, возможно, она и сочла бы возможным поддержать его игру: все равно решения принимал и осуществлял бы он сам, но не рушилась бы спасительная для него фантазия, что истинная заслуга в его успехах принадлежит не ему.

Распространенной причиной пассивности в денежных делах американские психологи считают низкий уровень самоуважения. Особенно парадоксально это выглядит у профессиональных финансистов, блестяще исполняющих служебные обязанности, но проявляющих настоящую некомпетентность в ведении собственных дел. Свою роль в фирме или в банке они считают очень важной, ответственной, дорожат ею, а потому прилагают все старания, чтобы доверенные их попечению чужие деньги " работали" с максимальной эффективностью. Себя же лично воспринимают как существо настолько незначительное, что и печься о собственных интересах кажется им делом пустым и бессмысленным. Какие-то деньги за работу поступают, на жизнь хватает, а стараться приумножать доходы или думать о том, как выгоднее поместить свою наличность, нет ровно никаких стимулов.

Точно такие же по сложности загадки ставит перед психологами другая крайность - неутолимая жажда иметь все больше и больше денег. Разразилась, например, целая серия громких скандалов, в которых были замешаны высшие должностные лица крупнейших финансовых структур, чьи штаб-квартиры расположены на знаменитой Уолл-стрит. Одни торговали конфиденциальной информацией, другие покровительствовали нечистоплотным сделкам и откровенным махинациям, получая огромные комиссионные и премии... И это при стабильных и вполне законных миллионных заработках! Что заставляет идти на такой огромный риск? Ответ психологов звучит неожиданно: страх смерти, провоцирующий совершенно особую по глубине включенность в конкурентную борьбу. Это не борьба за выживание, как мы обычно себе представляем, - победитель сохраняет свои позиции, побежденный сходит с круга. Среди людей, уже имеющих огромный запас финансовой прочности, вопрос так не стоит. Единоборство с конкурентом перемещается у них на другой психический уровень.

Если у моего соперника есть особняк стоимостью в пять миллионов долларов и океанская яхта, а у меня " всего лишь" простая яхта да скромный, и на два миллиона не тянущий дом, значит, во сколько же раз он сильнее и неуязвимее меня! Во что бы то ни стало я должен с ним сравняться - нет, превзойти! Тогда я стану по-настоящему сильным, тогда приобрету власть не только над людьми, но и над самими законами жизни. И эта власть, эта сила сделают меня недосягаемым даже для смерти! Она меня не достанет. Победив всех своих соперников, я и ее сумею победить!

Деньги, таким образом, воплощают в себе символ власти. Но и власть, в свою очередь, предстает в символическом звучании, даруя величайшую из иллюзий - иллюзию бессмертия.

И вот теперь наконец мы подходим к самой существенной разнице между мужским и женским восприятием денег.

Первое, что обращает на себя внимание: в публикациях, посвященных скандалам в главной финансовой цитадели мира, практически не встречалось женских имен! Хотя достаточно пройтись по самой Уоллстрит в час ленча, когда из роскошных подъездов вытекают нескончаемым потоком толпы служащих, чтобы убедиться: женщин среди них вполне достаточно, чтобы их представительство было заметно и в противозаконной деятельности.

Может быть, женщины чище, нравственнее своих коллег мужского пола? Нет, это предположение тоже не проходит. И служебных проступков, и нарушений закона у женщин на счету тоже не мало. Но характер у этих деяний совершенно иной. Им не хватает масштаба, чтобы поразить чье-то воображение, - потому они и не попадают на первые полосы газет. В них не разыгрывается вечная драма души, ищущей хотя бы иллюзорных опор перед лицом неизбежной смерти. Цели - понятнее, приземленное: оплата дома, смена надоевшей мебели... В самих мошеннических замыслах не просматривается тех смелых комбинаций, какие определяют типично мужской почерк.

Женщин в меньшей степени томят призрачные искушения власти, отождествляемой с деньгами, заключают психологи. Их злоупотребления связаны с другими свойствами денег - обеспечивать комфорт, удовольствия. Возвышать своего обладателя над окружающими за счет того, что ему доступны не рядовые блага. В глубине женской души тоже разыгрываются отчаянные схватки с соперницами. Но главный приз, который достается победительнице, - это мужчина, по-прежнему занимающий наивысшее место среди женских символов жизненного успеха.

Образ жизни женщин в конце XX века входит в противоречие с психологической канвой, лежащей в основании всех ее действий. Сложившиеся в массовом сознании стереотипы заставляют ее с самого детства серьезно учиться, выбирать путь на профессиональном поприще, работать. И все это у нее получается достаточно хорошо. Но часто и у женщин, на вид полностью перенявших мужской стиль поведения и даже внешне старающихся, насколько это возможно, уподобиться мужчине, сохраняется бессознательное стремление решить уравнение деньги = власть за счет супруга.

Ничего неестественного западные психологи в этом не видят. Сколько поколений прожили в условиях эмансипации женщин? Три? Четыре? А старое разграничение, выражавшееся точнейшей формулой " дом - мир женщины, мир - дом мужчин", в европейской культуре поддерживалось веками. Да и теперь, говоря дочке: " Ты должна быть хорошей девочкой", а сыну - " Ты должен быть хорошим мальчиком", родители подразумевают далеко не одно и то же. Супружеское и материнское счастье вполне компенсируют в глазах общественного мнения любые изъяны женской карьеры, да и отказ от карьеры, желание целиком посвятить себя дому, семье, детям не воспринимаются как нечто уродливое, противоестественное. Да, она нашла свое призвание в роли добродетельной жены и хозяйки дома, и отстаньте все от нее! А вот отсутствие семьи, бездетность, даже жизнь в разводе, при наличии детей, не перекрываются никакими профессиональными и социальными достижениями, включая занятие высших государственных должностей. Совсем иное дело - мужчина. Его успех неделим: все, чего он добивается для себя, автоматически становится достижением всех членов семьи, жены, детей, а в значительной степени - и престарелых родителей, хотя обязанность покоить, как когда-то говорили, стариков нынешнее поколение с легкой душой перекладывает на разветвленные социальные службы.

Шейла Клебанов вспоминает поразивший ее случай. Чрезвычайно талантливая женщина, проявляющая в работе недюжинную сообразительность и хватку, с радостью сообщила о предстоящей перемене: они с мужем продают дом и покупают новый - гораздо более дорогой. Шейлу - не столько даже как психолога, сколько как обитателя тех же мест, принимающего близко к сердцу бытовые подробности такого рода, - заинтересовало, как будет оплачиваться покупка: за счет накопленных средств, в кредит, а может быть, кто-то предоставляет этой супружеской паре заем? И тут выяснилось, что при всем блеске своего интеллекта молодая дама не только не представляет себе никаких деталей предстоящей сделки, но даже, похоже, не считает себя способной это постичь.

" Вы задаете вопросы в точности как мужчина! " - со смехом заявила она психологу, приоткрыв тем самым собственное, глубоко укорененное представление о женственности: освоить " мужскую", по старым понятиям, профессию, работать, зарабатывать - это еще куда ни шло, но в домашней обстановке нечего и пытаться соревноваться с мужем в способности решать финансовые проблемы и даже разбираться в них.

" Управлять общими, совместно заработанными деньгами - эту роль она целиком передоверила мужу, подобно тому как раньше обеспечить ее красивым домом, элегантной одеждой и экстравагантными каникулами было целиком обязанностью ее отца", - так истолковывает внутренний смысл случайно обнаруженной ситуации Шейла Клебанов.

- Ее вклад в финансовую ситуацию семьи был четко определен. Если она тратила слишком много денег, то только потому, что муж позволял ей это. В планировании финансовых сделок она не участвовала и не делала к этому ни малейших поползновений. Это было прерогативой мужа и его советников - мужчин.

Вскрытие этого противоречия помогло психологу найти объяснение тяжелому психологическому дискомфорту, тяготившему женщину, хотя до того не было никаких причин связывать его с деньгами. Деньги и власть для нее были атрибутами мужской жизни, мужской сущности. Начав зарабатывать больше, чем удавалось когда-либо ее отцу, она чувствовала себя предательницей по отношению к нему. Ее тяготил также и грех предательства матери - ведь она отказалась идентифицировать себя с нею, когда решила получить профессию, работать наравне с мужчинами и зарабатывать, а не только получать от мужа деньги. Ее тяготила собственная сила, и бессознательно она стремилась по возможности ее ограничить. Партия, которую она вела в сложном психологическом дуэте с мужем, строилась на акцентировании своей слабости, беспомощности, беззащитности перед строем житейских проблем. Это говорит и об инфантильном желании получать удовольствие, чувствуя себя объектом заботы и опеки, и о потаенном страхе оказаться покинутой, если проявления ее силы и компетентности заставят мужа почувствовать себя с нею " на равных".

Эти невинные (хотя бы уже потому, что проходят мимо сознания) уловки наводят на мысль об исключительной любви и привязанности женщины к мужу. Но в доказательство того, что эти чувства здесь практически не задействованы, можно привести ставшую типичной ситуацию, когда при разводе молодые, сделавшие хорошую карьеру дамы поступаются своими материальными интересами в пользу бросивших их или бросаемых ими мужей. Иногда этот жест можно объяснить великодушием: женщина считает себя более удачливой в делах и свои перспективы оценивает выше. Но бывает и наоборот - она явно обрекает себя на более трудное и менее благоустроенное существование, чем ожидает его. Вот очень красноречивый пример: женщина, входящая в число высших руководителей фирмы, причем отвечающая не за что-либо, а именно за ее бюджет, согласилась отдать мужу машину и все предметы домашнего обихода, хотя оба прекрасно знали, что покупалось это все на деньги, заработанные ею. Ей пришлось прибегнуть к займу, чтобы обустроить свой быт, что называется, с нуля, он же не потерял ничего из того, чем привык пользоваться, и вскоре ознаменовал начало новой жизни тем, что без всякого напряжения сменил старый автомобиль на новый, более роскошный. После того как все это произошло, бывшая жена была вынуждена прибегнуть к помощи психоаналитика. В ходе лечения проявилось большое чувство вины (" какая же я женщина, если получаю такие большие деньги"? ) и мазохизм, но сверх того - и неспособность применить свои знания и опыт, обеспечивающие ей бесспорные преимущества на работе, в личной и внутренней жизни. На словах она может доказать кому угодно, что имеет право работать наравне с мужчинами, зарабатывать столько же, сколько они, и чувствовать себя поэтому полностью автономно и независимо. Но эта концепция " плавает" где-то на поверхности сознания, она не образует единого целого с глубинами духовного мира. И в таких же неразрешимых противоречиях наверняка проведут свою жизнь дочери и внучки, но и сверх того, немалое число поколений, прежде чем войдут в круг бесспорных, фундаментальных истин: деньги не создают преимуществ и не служат унижению ни одного из двух полов, они не могут быть " мужскими" или " женскими", а только - всечеловеческими.

Не нужно иметь собственного опыта жизни на Западе, достаточно литературных и кинематографических ассоциаций, чтобы признать справедливость этих выводов. Но ведь в России все по-другому. Идея равенства полов прозвучала у нас гораздо раньше и гораздо более воинственно, со всем революционным пылом, беспощадным к тому, в чем виделись знакомые признаки " старого мира", обреченного на разрушение до основанья. Даже в детских играх, даже в сновидениях и интимных фантазиях проявлялось выработавшееся за годы советской эпохи унифицированное, лишенное половой окраски восприятие всех жизненных реалий, связанных с образованием, профессией, работой, карьерой и соответственно - с зарабатыванием денег, которые тоже в наших условиях выглядели упрощенно, лишенные множества волнующих психологических обертонов.

Вспоминаются дискуссии, начавшиеся лет тридцать назад и продолжавшиеся, с небольшими паузами, вплоть до окончательного краха коммунистического режима: кто есть в нашем обществе мужчина и кто есть женщина? Кому принадлежат прерогативы и ответственность сильного, лидирующего пола? Кто хозяин в доме, кто правит бал на общественном поприще? В ходе обсуждения прокручивалось, просматривалось со всех сторон огромное количество повседневных фактов, и по всему выходило - женщины взяли реванш за свое многовековое бесправие и как истые победительницы не знают границ и меры в самоутверждении и посрамлении поверженных противников.

Это были недобрые времена. Принимая агрессивность и беспощадность за силу, женщины узурпировали власть в бесчисленном множестве семей, внушая детям мысль, одинаково страшную, хоть и по разным причинам, для мальчиков и для девочек: что их отец - ничтожество, пустое место, " ненастоящий мужчина", не способный защитить и прокормить семью.

В ответ же неслись упреки в том, что и женское начало в представительницах прекрасного пола извратилось и угасло. И женщины не находили аргументов, чтобы отбить эту критику, они только вскрикивали с горечью и гневом: " Ну и кто в этом виноват? " - то есть даже собственное несовершенство превращали в оружие массового поражения в бессмысленной и бесперспективной войне полов...

Если сопоставить это с тем, на чем основывается в своем анализе Шейла Клебанов, кажется, что перед нами совершенно другая картина. По совокупности всех условий женщина в советском, да и теперь, в постсоветском обществе не может нести в себе того, что определяет реакции и поведение женщин на Западе. Она - существо иной породы, у нее просто отсутствуют те психологические особенности, которые, по мнению аналитиков, отделяют " женские" деньги от " мужских". Недаром еще полвека назад пелось в грубоватой народной частушке: " Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик! "

Но сразу припоминаются противоречащие этому факты.

Чем, например, объяснить, что череда убийств банкиров, предпринимателей, которым давно уже потерян счет, затронула, за единичными исключениями, только мужчин? Уж, наверное, не рыцарскими повадками киллеров и тех, кто использует их услуги! И не отсутствием женщин в составе новой финансовой элиты, подвергающейся систематическому отстрелу. Их там и вправду немного (в политике, науке, органах государственного управления максимальное женское присутствие характерно для нижних и средних ступеней иерархического подъема, а чем ближе к вершине, тем больше сходства с западным мужским клубом); но все же достаточно, чтобы занять заметное место и среди жертв. Остается предположить, что и к нашей ситуации применимы те же закономерности, которые американские психологи вывели из наблюдений за громкими скандалами на Уолл-стрит. Женщины ведут себя по-другому - более аккуратно, более адекватно, их не пьянит, подобно наркотику, запах сумасшедших денег, заставляя кидаться за ними, зажмурившись и игнорируя смертельный риск.

Читатель, надеюсь, понимает, что я далек от мысли оправдывать убийство или говорить, что трагическая участь была убитыми заслужена. Да и обстоятельства по большей части мне неизвестны. Однако я догадываюсь, что погибшие и те, кто с ними расправился, во многих случаях принадлежали к одному миру. Если они и не имели касательства к выработке законов, по которым он живет, то были о них прекрасно осведомлены. Они знали, как избежать гибели, но не захотели, пренебрегли осторожностью! И уже это прочерчивает особый, мужской путь, мужскую линию поведения в финансовой стихии.

Второй факт я почерпнул в материалах социологического исследования, проведенного в самый разгар экономического (постсоветского) кризиса - летом 1994 года. Материальное положение семей, попавших в выборку, колеблется от неустойчивого до катастрофического. Прежние способы, позволявшие людям сводить концы с концами, не действуют, улучшений не предвидится. Что же предпринимают или намереваются предпринять в этой тревожной ситуации жены, матери, хозяйки - те самые женщины, которые совсем еще недавно называли себя " сильным полом", опорой семьи и приписывали себе все заслуги, если в самом деле было чем похвастаться?

Сразу отбросим 16% участниц опроса, сказавших, что пока " более или менее справляются", а там будет видно. Прибавим к ним еще 13% - эти настолько растеряны, что не в состоянии ни о чем думать. А что же остальные, как они отвечают на актуальнейший вопрос о спасении себя и близких?

Меньшинство - 6% - избирает максимально активную стратегию: " буду пытаться открыть собственное дело". Чуть больше, но тоже небольшая группа (15%) предпочитает линию наименьшего сопротивления: перебиваться, сокращать и без того урезанные расходы, продавать вещи. А " центр" - ровно половина, 50% - аккуратно раскалывается надвое. 25% сообщают, что будут менять работу, искать более денежную. А 25% делают восхитительный жест, означающий умывание рук и вообще освобождение себя от всякой ответственности. " Пусть думает муж! " Заметьте, это не робкие домохозяйки, не имеющие навыков работы по найму - все женщины, участвовавшие в опросе, где-то работают, большинство по многу лет. И не о дополнительных доходах, не о переходе от хорошего к наилучшему идет речь - прямо под ногами зияет финансовая пропасть, зреет паника, вокруг муссируются слухи о голоде... В такие минуты все наносное отлетает, в человеке обнажается сокровенная суть. Вот почему в этом категоричном ответе - " пусть думает муж" - я не улавливаю никаких посторонних призвуков: ни лени, ни трусости, ни желания оградить себя от перенапряжения. Только одно - то самое женское самоощущение, которое сумели извлечь из тайников души американские психологи: с доверием женщина относится только к деньгам, добытым мужчиной и поступающим к ней благодаря ее с ним взаимоотношениям. Денежный же итог своего собственного труда кажется ей несерьезным и ненадежным.

Интересно, что это ничуть не противоречит и мужскому самоощущению, ярко проявившемуся в том же самом опросе.

По статистике, женский труд в советской системе оплачивался ниже, чем мужской, - не в результате целенаправленной дискриминации, просто естественный ход жизни приводил женщин на самые невыгодные с материальной точки зрения рабочие места. Тем не менее достаточно часто встречались семьи, в которых главным добытчиком оказывалась хозяйка. Скорее всего, в поле зрения исследователей попал определенный процент подобных семей, а значит - и мужчин, легко или с трудом, но вынужденных принять такой расклад доходов, при котором их же собственные потребности удовлетворялись в основном за счет заработков супруги. Они к этому привыкли, они с этим смирились. Возможно, в глубине души и теперь кто-то из них рассчитывает " отсидеться" за спиной боевой подруги. Но вслух не признался в этом ни один! И ни один не сказал, что растерянность не позволяет сосредоточиться на поисках выхода. И ни один не назвал положение семьи терпимым.

Мужская стратегия, таким образом, варьируется в пределах трех моделей поведения. Предпринимательскую активность выбирают 40% опрошенных - самый непопулярный в женской среде вариант мужчинам кажется наиболее предпочтительным. И по 30% набирают остальные два далеко не равнозначных по сути намерения: искать более денежную работу - или терпеть нужду, " перебиваться" за счет накопленных ресурсов.

Авторы исследования спешат уточнить: нельзя толковать эти результаты в том смысле, что 40% мужского населения не сегодня завтра дебютируют на ниве свободного предпринимательства. В других узловых точках опроса те же самые люди откровенно признаются, что понятия не имеют, с чего начать, с какой вообще стороны подступиться к созданию " своего дела". Обычно слова, не подкрепленные делами, не вызывают ничего, кроме раздражения и насмешек, но для нас сейчас вопрос о том, как реализуются заявленные намерения, наименее важен, нам интересны именно слова - отражение сложных душевных движений, пусть даже не находящих выхода в реальном действии. Мужчины, в подавляющем большинстве, считают, что добывать деньги, кормить семью - это их прямая обязанность. Жена - та как хочет: может разделить с ним груз забот, может самоустраниться - на его собственные решения это не влияет.

Даже этих двух примеров достаточно, чтобы показать - процессы эмансипации женщин, форсированного, а в иных случаях насильственного уравнивания полов изменили, конечно, психологию и мужчин, и женщин, но лишь в определенных пределах. Не в таких масштабах, как на Западе, в иных конкретных проявлениях, но уцелело, не выветрилось из нашей менталь-ности представление о том, что " мужские" деньги - не совсем то же самое, что деньги " женские".

Сохранилось, мне кажется, и разное восприятие бедности, то есть отсутствия денег. Прислушайтесь к себе: вид бедной женщины прежде всего почти автоматически, перебрасывает мысль к тому, как обустроена ее личная жизнь. Как при взгляде на попавшего в беду ребенка сами собой вырываются слова: " Где же его родители? " - так и тут первая реакция - поинтересоваться: " Где же ее мужчина? " Что он собой представляет? Или его нет, она одинока? А взгляд на мужчину, терпящего нужду, никуда с него самого не смещается. Это его, и только его, проблема, с которой он не справился. Это проявление его личной несостоятельности.

Бедная женщина вызывает сочувствие: вот как несправедливо обошлась с ней судьба.

Бедный мужчина вызывает в лучшем случае снисходительную усмешку, а то и презрение: судьба на последнем месте, а главный виновник этого жалкого положения - он сам.

Даже коммунистическая идеология, провозглашавшая абсолютное равенство полов идеалом общественного устройства и заставлявшая нас верить, что идеал этот практически у нас достигнут, не изгнала из обихода формулу: " Что же это за мужик, который не способен нормально зарабатывать? " Недостаток денег ставил под сомнение прежде всего мужские качества человека. Типичным для советской семьи было такое распределение ролей, при котором, независимо от фактических заработков, полномочия министра финансов и казначея с первых дней совместной жизни присваивала супруга. Это тоже нашло отражение в привычных оборотах речи. " Сколько он тебе дает? " - спрашивали женщины друг у друга. И отвечали: " Он принес мне столько-то". По-другому, казалось, и быть не может: дорвется муж до денег, и конец - все пропьет, прогуляет, промотает. Стало своего рода социальной нормой - ежеутренний уход из дома мужчин с рублем на обед, выданным, так сказать, официально, и с заначкой - утаенной от контроля жалкой толикой денег - в каком-нибудь потайном кармане. Как всякая социальная норма, это не вызывало у большинства острой реакции. Но тех, кто все же реагировал, возмущало попрание не вообще человеческого, а именно мужского достоинства.

Кое-что о " мужских деньгах" нам уже известно, но тема эта вполне заслуживает того, чтобы поговорить о ней подробнее.

Роберт Гулд (Robert E. Gould), американский психолог, рассказывает об одном из своих пациентов, несчастном молодом человеке, которому к 23 годам даже мало-мальски не удалось приспособиться к жизни. О себе он был крайне низкого мнения, считал, что до конца дней обречен на неудачи, - и постоянно получал этому подтверждения. Так же робок и неуверен в себе он был в отношениях с девушками, не решался приблизиться к ним, если все же назначал свидания, то заранее настраивался на обиды и огорчения. Но все чудесным образом менялось, если в кармане у него оказывались деньги. Это даже не был примитивный меркантильный расчет на то, что девушка, которой он доставит удовольствие, преподнеся подарок, сводив в кафе или в кино, станет смотреть на него более благосклонно. Секрет был в том, что при наличии денег поднималось его собственное представление о своем мужском достоинстве. Без денег он оценивал себя примерно на тройку с минусом. При деньгах отметка поднималась до твердой четверки.

Случай, конечно, не рядовой. Но вовсе не его исключительность заставила психолога сослаться на этот пример. Скорее даже наоборот - индивидуальные особенности этого пациента только потому и пригодились, что позволили с особой наглядностью продемонстрировать то, что Гулд считает важнейшим свойством европейской культуры на нынешнем этапе: маскулинность - мужская суть, мужской дух, мужское начало в человеке - ассоциируется прежде всего с солидными доходами, со способностью зарабатывать, успешно действовать на " открытом рынке". Это ощущают сами мужчины - и с тех же позиций выносят суждение о них окружающие. То, что традиционно лепит образ Мужчины с большой буквы - впечатляющие сексуальные победы, физические данные, сила и выносливость, умение постоять за себя, решительность, воля, - не утрачивает значения, но блекнет, обесценивается, если не подкрепляется деньгами.

Что касается сексуальности, то культурная традиция увязывает ее с деньгами по принципу сообщающихся сосудов: чем меньше полагается мужчина на привлекательность, отпущенную ему Богом, тем заметнее его стремление компенсировать ее деньгами и тем самым привязать к себе женщину, в любви которой он не уверен. Его запросы к партнерше тоже в этом случае захватывают денежную часть ее жизненных обстоятельств: в идеале она должна не иметь собственных средств - тогда он становится ее абсолютным повелителем, к чему и стремятся обычно некрепкие в сексуальном плане мужчины. Финансовая беспомощность делает женщину покорной и безгласной в интимной сфере.

Стереотип отождествления мужской силы с умением " делать деньги" поддерживается с обеих сторон: откуда бы ни взялась в мужчине эта уверенность - женщины, с которыми сводит его жизнь, лишь укрепляют ее. По разным причинам, вовсе не свидетельствующим о слабости мужчины, финансовые преимущества в паре могут оказаться на стороне женщины. Бывает же так, что он и талантлив, и трудолюбив, и коллеги его уважают, но - рынок труда назначает ему невысокую оплату. Иногда признания, успеха нужно ждать много лет, перебиваясь до тех пор скромными заработками. И это понятно всем, в том числе и самой женщине, которая вроде бы и не упрекает ни в чем своего милого друга... Тем не менее в ее отношении к нему, помимо ее воли, появляется оттенок высокомерия, неуважения - как к человеку, плохо исполняющему назначенную ему роль.

Чем дальше, тем сильнее расходятся жизненные реалии с идеальными образцами, преподносимыми искусством. Не только юные девушки, но и умудренные жизнью зрелые дамы испытывают тягу к сильным, бесстрашным героям вестернов - в особенности если играют их актеры, чей облик, голос, особый, даже с экрана пронзающий взгляд дышат сексуальностью. " Вот это настоящий мужчина", - шепчут они в восторге, ничуть не смущаясь тем, что такой персонаж по ходу действия никак не демонстрирует ни своего богатства, ни удачливости в денежных делах. Но при этом зрительницы полностью отдают себе отчет в том, что это всего лишь кино, волшебная сказка, что ждать встречи с таким человеком бессмысленно, а если бы она и могла состояться, все равно благополучным браком не завершится. Женщина легко прощает своему избраннику неспособность защитить ее физически, сворачивая обидчикам челюсти, - если он способен возобладать над ними в борьбе за толстый кошелек.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒