ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. 1 страница

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ГОРОД

Глава первая.

Блокада

Оперативный план «Барбаросса» и сопутствующие ему документы четко определили основной стратегический замысел немецкого командования. Главными направлениями ударов войск противника были выбраны Юг и Север СССР. После завершения там боевых действий предполагалось при помощи мощных ударов охватить клещами район Москвы и прервать связи ее с другими районами страны. Наступление на Ленинград немецких войск, объединенных в группу армий «Север» (командующий — фельдмаршал В. фон Лееб), было продиктовано несколькими целями. Во-первых, это должно было лишить русских важнейшего звена обороны на Севере, во-вторых, могло парализовать действия Балтийского флота и тем самым устранить угрозу немецким коммуникациям в тылу и сделать невозможным высадку десантов с острова Котлин и создание плацдармов, требовавших отвлечения немалых сил. В-третьих, оно должно было приковать к Ленинграду значительное число советских армий, которые нельзя было использовать как резерв и перебрасывать на другие фронты. В-четвертых, это помогло бы нанести урон ленинградским фабрикам и заводам и препятствовать доставке их военной продукции в тыл. В-пятых, это ускорило бы объединение немецких и финских войск.

Прорвавшиеся через Прибалтику и Запад России соединения немецких войск начали наступление на Ленинград 10—13 июля 1941 года. 10 июля перешла в наступление на Карельском перешейке финская Юго-Западная армия, которая к концу августа вышла на линию старой советско-финляндской границы. Город защищали войска Северо-Западного направления (главнокомандующий — маршал К. Е. Ворошилов). Наиболее сильное сопротивление противник встретил на Лужском рубеже. Созданный здесь укрепрайон, который долго оборудовался системой фортификационных сооружений, не сыграл, однако, отведенной ему роли. Несмотря на героизм его защитников, долго удерживать на нем немецкие войска не удалось. Их лобовые атаки сменились обходом лужских укреплений через район Копорья. В середине июля 1941 года им удалось прорваться к Кингисеппу. Менее успешными в июле оказались действия немецких армий на Новгородском направлении. Борьба за город была ожесточенной, контрудар советских войск в июле у города Сольцы на время позволил приостановить немецкое наступление.

Для действий группы армий «Север» в июле—августе 1941 года были вообще характерны осторожность и медлительность в значительной мере и вследствие ожесточенного сопротивления советских войск, нередко умело использовавших особенности местности (обилие рек, лесов, отсутствие широкой сети дорог). Продвижение немецких подразделений осуществлялось по следующей схеме: поиск слабых мест в позициях противника, позволявший оптимально выбрать места ударов, обход мощных узлов сопротивления через те «коридоры», где численность красноармейцев была невелика, и там, где находились стыки флангов дивизий и армий, изматывающее их позиционное маневрирование, при котором особое внимание уделялось целостности коммуникаций между различными войсковыми частями. Продвинувшись вперед, но понеся при этом тяжелые потери, немецкие войска обычно дожидались прибытия свежих резервов, чтобы, не опасаясь быть окруженными, продолжать наступление.

Широкомасштабных операций и огромных «котлов», где сдавались бы в плен сотни тысяч советских солдат, как это бывало на Юге, Западе и в Центре России, Красной армии здесь удалось избежать, и летом начальник штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер осторожно заметил, сославшись на мнение и других руководителей вермахта, что события на Севере развиваются «не так, как надо». Особую трудность для армий В. фон Лееба представляло то, что танки, ввиду рельефа местности, невозможно было использовать в полной мере. Они застревали в болотах, в снегу, на малочисленных дорогах, забитых обозами, военной техникой, пехотой и грузовиками с боеприпасами. Сами по себе эти факторы лишь замедлили продвижение группы армий «Север», но не могли существенно повлиять на расстановку сил во время битвы за город. Опыт «блицкригов» у немцев имелся, и они редко до конца 1941 года заканчивались провалами. Тактическая выучка немецких солдат, умение их взаимодействовать в острых и кризисных ситуациях, способность сосредоточить в местах прорывов максимальное число войск и не распылять их силы в значительной степени обусловили развитие событий на дальних подступах к Ленинграду во второй половине лета 1942 года.

Следствием контрудара советских войск из города Сольцы стала приостановка движения немецких частей на Ленинград 18 июля 1941 года. Предстояло сосредоточить их на главных направлениях, дождаться прихода новых пополнений и обеспечить фланги от неожиданных ударов противника. Вынужденный «отдых» затянулся на несколько недель. Резервные части, весьма измотанные, прибывали на Северный фронт не сразу — они требовались группе армий «Центр» в Смоленском сражении, которое окончилось лишь в последней декаде июля 1941 года. Наступление на Ленинград возобновилось в конце июля — начале августа 1941 года. Быстрее всего продвигались к городу части, действовавшие на Юго-Западном направлении. Там ощутимее всего проявлялся перевес в войсках и боевой технике. Подразделения группы армий «Север» наступали на Ленинград тремя путями — через район Кингисеппа, через Лугу и из района Новгорода и Чудова.

Главный удар был намечен 8 августа 1941 года в направлении Красногвардейска[1]. Быстро удалось нарушить железнодорожное сообщение между Кингисеппом и Ленинградом и потеснить здесь позиции советских войск, среди которых было много ополченцев. 10 августа началось наступление на Лугу (взять ее с ходу не удалось) и на Новгород. Здесь был нанесен 12 августа совсем уж неожиданный для немцев контрудар под Старой Руссой, обернувшийся для них тяжелыми потерями. Прорыв удалось ликвидировать к 25 августа, но медленное продвижение группы армий «Север» было одной из причин так называемого «кризиса командования», который достиг своего пика в начале сентября 1941 года. Спор возник между Гитлером, который требовал придерживаться основных положений плана «Барбаросса», и главнокомандующим сухопутными войсками В. фон Браухичем и начальником Генштаба Ф. Гальдером, желавшими ускорить наступление на Москву и тем самым отодвинуть на второй план достижение других оперативных целей. Становилось ясно, что до начала осенней распутицы, делавшей невозможным массовое использование танков, захватить Ленинград не удастся. Замысел, положенный в основу плана «Барбаросса», дал глубокую трещину. Теперь каждый день был на счету, оттягивать наступление на Москву дальше было нельзя. Это означало, что наиболее боеспособные части должны быть переданы группой армий «Север» группе армий «Центр». В этих условиях темпы и размах операций под Ленинградом неизбежно бы сократились и не позволили бы в обозримом будущем принудить город к сдаче.

Взгляды Гитлера на судьбу Ленинграда несколько раз менялись, и порой трудно выяснить, где мы имеем дело с идеологической декларацией, высказанной с присущими ему самоуверенностью и безоглядностью, а где с оперативными планами, четко и подробно определявшими способы решения военных проблем. Чаще всего цитируется заявление Гитлера о том, что Ленинград необходимо сровнять с землей. Об этом приказе командующий группой армий «Север» узнал, по его словам, лишь после войны — соображения Гитлера были высказаны в обход него, в ответе на запрос Военно-морского штаба. То, что эти слова были произнесены Гитлером, не подлежит сомнению, учитывая их тон и стилистику и зная, как часто на них ссылались руководители вермахта. Но оценить его ораторские опыты предстояло немецким генштабистам с их методическим, системным и цепким мышлением. Ясного понимания того, что делать с двухмиллионным городом, никто не имел — ни верхушка германской армии, ни эксперты, занятые составлением детальных и скрупулезных военно-оперативных планов. Захватывать город, тем более его штурмовать, еще в августе 1941 года представлялось нецелесообразным. «Ровнять» город с землей являлось занятием не только бесцельным и дорогостоящим. Эту задачу вообще было трудно решить: требовалось огромное количество саперов, работников технических служб, взрывчатых веществ, а где их было взять без ущерба для фронта?

К началу сентября 1941 года оперативный замысел германского командования на Северо-Западе России принял более конкретные и менее волюнтаристские очертания. Ленинград постепенно перестал считаться первоочередной целью, главной задачей было овладение районом Москвы. Ленинград предполагалось не захватывать с ходу, а только блокировать, но такой прочной стеной, что исключалась попытка оказать ему военную и продовольственную помощь. В. фон Лееба не особенно сдерживали в его броске на Ленинград, позволяя действовать на свой страх и риск. Но срок передачи его дивизий на Московское направление был определен жестко — середина сентября 1941 года. С имеющимися силами продолжать успешные бои на ближних подступах к Ленинграду для группы армий «Север» стало намного сложнее.

Контрнаступление ее возобновилось 20 августа 1941 года. Быстрота продвижения немецких войск во многом обусловливалась не только их богатым боевым опытом, но и тактической выучкой. К концу лета 1941 года стали отчетливо видны промахи в руководстве советскими войсками. В значительной мере они были связаны с боязнью ответственности командиров всех рангов. Отсюда — шаблонность мышления, опасения, что любой тактический маневр будет оценен как бегство с поля боя. Это нередко сочеталось с пренебрежением к повседневным нуждам солдата, что подтачивало исподволь столь превозносимую «волю к победе».

Наступление на Ленинград со второй половины августа осуществлялось на двух направлениях — через Тосно и через Новгород и Чудово. После краткой приостановки действий 15 августа, необходимой для подтягивания отставших частей и новых подкреплений, немецкие войска броском захватили 19 августа Новгород, который не оборонялся в те дни и был быстро оставлен советскими частями. Через день противнику удалось захватить Чудово, и именно бои на Новгородском направлении в последней декаде августа 1941 года оказались для него наиболее успешными. 25 августа новый удар был нанесен на Тосненском направлении. 28 августа 1941 года Тосно был взят, что крайне болезненно восприняло советское командование. Было ясно, что столь быстрое продвижение немцев позволит им оказаться под стенами Ленинграда через несколько дней. Ожесточенное сопротивление советские войска, усиленные ополчением из рабочих Ижорского завода (так называемый Ижорский батальон), смогли оказать только в районе Колпина, но немецкие клинья взрывали оборону противника, используя другие «коридоры». 30 августа войска противника прорвались к Неве. Столь же быстро, с ходу, форсировать реку, чтобы попытаться соединиться с финской Юго-Западной армией, стоявшей на линии старой границы на Карельском перешейке, немцам не удалось. Оба немецких клина, однако, все жестче блокировали город, пытаясь как можно ближе подойти к нему, чтобы сделать эффективными действия осадной артиллерии. 2 сентября 1941 года немцы захватили Мгу прервав, таким образом, сообщение Ленинграда с другими районами СССР. Заключительным ударом, позволившим блокировать город с суши, стал захват Шлиссельбурга 8 сентября 1941 года. Крепость осталась в руках красноармейцев, но вход в реку Волхов контролировали немцы. Взятие Красногвардейска и Колпина создало угрозу окружения советских войск, защищавших Лужский рубеж, — 24 августа Лугу пришлось сдать. Красногвардейский укрепрайон оказался малопригодным для сдерживания немцев — его скоро обошли, а сами защитные сооружения не позволяли выстроить здесь систему эффективной многодневной обороны.

Стремительное наступление немецкой армии в конце августа — начале сентября 1941 года было остановлено лишь ценой героизма тысяч красноармейцев. Они понесли тяжелейшие потери. Ленинградская оборонительная операция (10 июля — 30 сентября 1941 года) являлась одной из самых кровопролитных во время войны. В ней участвовали 517 тысяч человек, а безвозвратные потери составили 214 078 человек^{1}.

30 августа 1941 года Главнокомандование Северо-Западного направления было ликвидировано. 5 сентября командующим Ленинградским фронтом был назначен К. Е. Ворошилов, но через несколько дней Ставка изменила свое решение, на роль командира, способного остановить неудержимый натиск немцев, Ворошилов не подходил. Действовал он не гибко, по обычным трафаретам партийно-политических работников, исключавших интуицию, дух импровизации и умение быстро ориентироваться в менявшейся с каждым часом обстановке. Эти трафареты, может быть, и не являлись столь заметными в мирное время, но показали свою непригодность в чрезвычайных условиях. Брать на себя всю полноту ответственности Ворошилов, испытавший унижение после Советско-финляндской войны, остерегался пуще всего. Передоверяя другим командирам важнейшие участки работы и слабо координируя их деятельность, маршал никак не мог справиться с неразберихой, царившей на всех этажах военного аппарата. О том, как работали руководители обороны Ленинграда в самые тяжелые дни германского наступления, лучше всего свидетельствует запись переговоров по прямому проводу 4 сентября 1941 года между Сталиным, Ворошиловым и Ждановым:

«Сталин: …В Тихвине стоят две авиадивизии — тридцать девятая и вторая, обе они находятся в вашем распоряжении, но они не получают от вас заданий. В чем дело, неужели вы не нуждаетесь в авиации?

Ворошилову Жданов: Для нас это неожиданная и приятная новость…. Нас никто не информировал об авиадивизиях в Тихвине, предназначенных нашему фронту.

…Сталин: Вы нас не поняли. Обе эти авиадивизии являются вашими старыми дивизиями. Ваш фронт просто не знает или забыл об их существовании… Вы просто не знаете или не знали, а теперь от нас узнаете, что в районе Тихвина, а не в самом Тихвине, сидят ваши две дивизии, которые до сих пор не получали заданий… Вот как обстоит дело.

Ворошилову Жданов: Нет, мы не забыли о существовании этих дивизий, но эти дивизии получали и получают задания от начальника воздушных сил, и только нелетная погода последних двух дней мешала использовать эти дивизии.

Сталин: Одно из двух — либо эти дивизии представляют для вас приятную неожиданность, либо они давно известны вам были. Что-нибудь одно из двух»^{2}.

Жданов, который должен был служить подмогой Ворошилову в самые трудные моменты, после бомбардировки 8 сентября 1941 года растерялся. Усугубившаяся тогда же его болезнь стала одной из причин паралича власти в городе в то время, когда никто не знал, придется ли его сдавать в ближайшие дни. План «Д», предусматривавший вывод из строя свыше 50 тысяч городских объектов в том случае, если Ленинград захватят немцы, как отмечал А. Р. Дзенискевич, технически был не выполним^{3}. Для наведения порядка в город был командирован нарком госбезопасности В. С. Абакумов, который в своих отчетах рисовал нелицеприятную картину того, что происходило тогда в Ленинграде. Жданова не стали снимать с его постов, но оставили «на хозяйстве» секретаря обкома ВКП(б) А. А. Кузнецова, который, очевидно, и после этого не мог сделать и шага без санкции Жданова.

Обычно бои, ведшиеся под Ленинградом 9—25 сентября 1941 года, оцениваются как попытка штурма города, но цели германского командования были все же скромнее. Захватывать силой город, ведя там ожесточенные уличные бои, не предполагалось. Главной задачей группы армий «Север» являлось создание такого прочного заслона, который не смогли бы прорвать даже самые мощные атаки противника. В ряде публикаций последних лет утверждалось, что немцы при наступлении в первой половине сентября 1941 года не могли встретить ощутимого сопротивления. Говорилось даже о втором «Дюнкерке», когда стоп-приказ предотвратил неминуемый разгром противника. При наступлении, однако, любая армия должна учитывать многие условия, и не было уверенности, что быстро двигавшиеся вперед и оторвавшиеся далеко от резервов наступающие войска посредством ударов противника не окажутся в каменном мешке. Оценивать же позднее шансы на успех можно было, и не раз, но, как отмечал фельдмаршал Э. фон Манштейн, «слова “что не захотел сделать в ту минуту, не вернет тебе и вечность”, казалось, были начертаны над операцией против Ленинграда»^{4}. В октябре 1941 года было принято окончательное решение не принимать капитуляцию Ленинграда, даже если она будет предложена, не препятствовать выдавливанию его жителей через небольшие проходы. Основную часть населения города предполагалось умертвить посредством голода, бомбежек и, как следствие этого, эпидемий. Более дешевых способов решить «ленинградскую проблему» не нашлось, да едва ли их и искали.

12 сентября 1941 года командующим Ленинградским фронтом был назначен генерал армии Г. К. Жуков. Жесткость и прямолинейность оперативных решений, предлагавшихся им, общеизвестны, но иного рецепта остановить быстро откатывающийся фронт у него и не было. На военную практику Ворошилова он смотрел недоуменно и брезгливо и, не осуждая маршала, давал понять, что намерен прекратить поощряемую последним «говорильню». Надо было спасать еще то, что осталось, без претензий на полководческий талант, без какой-либо сентиментальности, жестоко и безоглядно. Распылять войска, защищающие каждый населенный пункт, он избегал. Основа его тактики — концентрация всех сил и средств только на главных участках фронта, которым угрожали действия противника и которые были годны для осуществления прорыва его позиций в будущем. Человеческие потери не пугали его. Бесчисленные контратаки, предпринятые по указанию Г. К. Жукова, его недоброжелатели считали имитацией бурной деятельности, что должно было произвести нужный эффект в Ставке — но во многих случаях иного выхода не было. Неэффективность малочисленных десантов (здесь особенно показателен Петергофский десант в октябре 1941 года, разгромленный через день после высадки^{5}), возможно, не была тайной и для Жукова, но они позволяли оттягивать, дробить, останавливать большие по численности подразделения войск противника и тем самым ослабить удар на Ленинград. Предотвратить же методично затягиваемый немцами узел блокады при том соотношении сил, которое тогда имелось, и при тех тактических навыках, которые с трудом преодолевались в Красной армии, Жуков не мог.

16 сентября немецкие войска осуществили прорыв рядом со Стрельной и блокировали с суши так называемый Ораниенбаумский плацдарм, прикрывавший Кронштадт. 17 сентября 1941 года были захвачены Слуцк[2] и Пушкин. Пулковские высоты оценивались Жуковым как главный оборонительный рубеж на Ленинградском направлении. Предпринятый 25 сентября 1941 года контрудар советской 8-й армии, ограниченный по своим масштабам, приостановил наступление германской армии. К этому времени Леебу, несмотря на оттяжки, пришлось отправить группе армий «Центр» часть своих войск. Речь шла теперь не о продолжении атак, а о том, чтобы лучше укрепиться на захваченных территориях. Линия блокады, как она сформировалась к концу сентября 1941 года, имела следующий вид: Урицк[3] — Пулковские высоты — реки Тосно, Нева — Шлиссельбург. С севера город блокировали финляндские войска.

Первая попытка прорвать блокаду была осуществлена еще в сентябре 1941 года в районе Сенявина и Мги. Дело не увенчалось успехом, но был захвачен у Невской Дубровки небольшой плацдарм 800 метров в длину и 2000 метров в глубину — так называемый Невский пятачок. В апреле 1942 года он был ликвидирован немцами, но в сентябре 1942 года в этой части Невы возникло еще несколько плацдармов, правда, небольших.

Новая попытка прорыва была сделана в октябре 1941 года в районе Сенявина и Шлиссельбурга. Она тоже была неудачной, и 20 октября была начата немецкая контратака в направлении Тихвина. Цель была ясна — соединение с финнами, стоявшими на реке Свирь, между Ладожским и Онежским озерами. Оценив опасность, Ставка в самых сильных выражениях торопила командующего защищавшей рубежи на реке Неве 54-й армией М. С. Хозина ударить в тыл немецких войск, но далеко эта армия продвинуться не смогла. 8 ноября Тихвин был захвачен немцами. Бои за Тихвин возобновились в середине ноября 1941 года. Командующий 4-й армией К. А. Мерецков, получив от Ставки больше, чем обычно бывало, подкреплений, смог выбить немцев из Тихвина 9 декабря 1941 года. Сыграли свою роль и сильные морозы, и отсутствие у немцев необходимого количества бронетехники — по словам Лееба, город обороняли всего пять танков, четыре из которых были неисправны. Лееб просил Гитлера разрешить отвод войск за Волхов, но мысль о том, что стоит сделать еще один рывок, который позволит немцам соединиться с финнами, не давала фюреру покоя. Отход он допускал в крайне ограниченных масштабах и цеплялся за любой рубеж, который мог быть ближе к Свири, чем к Волхову. Постоянные возражения Лееба, указывавшего на выгоды сокращения фронта и закрепления его на хорошо обороняемых берегах Волхова, раздражали Гитлера и в конечном счете привели к смене командования группы армий «Север» в начале января 1942 года.

Наиболее мощная попытка прорвать блокаду Ленинграда в 1942 году была предпринята Волховским фронтом в ходе Любанской наступательной операции. Сама операция была частью сталинского плана, предусматривавшего изгнание немцев с территории СССР в 1942 году Принятый в эйфории победы под Москвой, этот план не учитывал ограниченности средств, имевшихся в распоряжении Красной армии, и переоценивал степень разложения немецких войск. Любанская операция подтвердила это очень ярко. Наступление Волховского фронта началось в январе 1942 года, и сразу же выявились сбои в реализации плана операции. Ленинградский фронт не смог оказать поддержку в той степени, как это предусматривалось указаниями Ставки. Наиболее успешным было в январе—феврале наступление 2-й ударной армии, другие же армии фронта не смогли выполнить поставленные перед ними задачи. Но и 2-я ударная армия не сумела прорваться к Любани. Не хватало резервов, боеприпасов, тактического опыта. 19 марта 1942 года немецкие войска блокировали 2-ю ударную армию. К 27 марта удалось очистить коридор в «котле», через который доставлялись продовольствие и боеприпасы для армии, но связь ее с фронтом становилась все более хрупкой. Усилился обстрел коридора, сказалась здесь и весенняя распутица. В апреле, когда командующим армией был назначен генерал А. А. Власов, было решено начать отвод ее с захваченных плацдармов. Выйти из окружения, однако, удалось немногим. Армия была постепенно расчленена и уничтожена. Тысячи солдат, в их числе и А. А. Власов, перешедший позднее на сторону немцев, попали в плен.

В августе—октябре 1942 года была проведена новая операция — вновь в районе Мги и Синявина. То, что немецкое командование готовило в это время операцию по захвату Ленинграда, было для Ставки неожиданностью. Главную роль в немецкой контроперации должна была играть 11-я армия во главе с Э. фон Манштейном, приобретшая в Крыму опыт штурма укрепленных крепостей и, в частности, Севастополя. План Манштейна, одного из крупнейших стратегов вермахта, был сформулирован им следующим образом: «На основе наблюдений нам стало ясно, что наша армия ни при каких обстоятельствах не должна быть втянута в боевые действия в черте города Ленинграда, где бы наши силы быстро растаяли. Точку зрения Гитлера о том, что город можно принудить к сдаче террористическими налетами специально для этого предназначенного 8-го авиационного корпуса, мы так же мало склонны были разделять, как и умудренный опытом командир этого корпуса генерал-полковник В. фон Рихтгофен.

Исходя из сказанного выше, замысел штаба армии заключался в том, чтобы, используя вначале сильнейшее артиллерийское и авиационное воздействие на противника, прорвать силами трех корпусов его фронт южнее Ленинграда, продвинувшись при этом только до южной окраины самого города. После этого два корпуса должны были повернуть на восток, чтобы с ходу внезапно форсировать Неву юго-восточнее города. Они должны были уничтожить противника, находившегося между рекой и Ладожским озером, перерезать путь подвоза через Ладожское озеро и вплотную охватить город кольцом также и с востока. В таком случае захвата города можно было бы добиться быстро и без тяжелых уличных боев, подобно тому как это случилось в свое время с Варшавой»^{6}.

Наступление советских войск на позиции 18-й армии началось в начале последней декады августа 1942 года. Масштабы предстоящего сражения выявились через несколько дней. Действия советских войск не были похожи на ограниченные и кратковременные операции с предсказуемым концом, как это нередко случалось в первый год войны. Удар был мощным, позиции 18-й армии (командующий — генерал Г. Линдеманн) оказались сильно поколебленными. Южнее Ладожского озера соединения Волховского фронта быстро продвигались навстречу Ленинградскому фронту. Натиск оказался бы еще сильнее, если бы наступление началось не из лесных массивов. Отчасти это явилось причиной последовавшей затем трагедии. Танки не могли наступать на широком фронте и были стеснены в своих передвижениях. Многие полки пробирались лесными тропами через болота, использовать здесь бронетехнику и моторизованные части удалось только в ограниченных размерах. Часто цитируется высказывание Манштейна о том, что немецкие войска «никогда не организовали бы прорыв на такой местности»^{7}. В советских публикациях говорилось об этом чуть ли не с гордостью — как свидетельство разнообразия оперативных приемов советского командования, но цену за эти стратегические новшества пришлось заплатить весьма большую.

На первых порах, однако, советское наступление развивалось успешно. Оценив опасность, Гитлер возложил на Манштейна руководство всеми силами, находившимися в районе Синявинского прорыва. При этом он пренебрег ведомственной субординацией, хотя занимаемые Манштейном позиции находились в зоне ответственности 18-й армии. Теперь не было времени соблюдать традиции вермахта, ибо ставка являлась весьма высокой. Первоначальным замыслом Манштейна пришлось пренебречь. Подчиненные ему войска должны были выполнить две задачи: первая — остановить русские дивизии, вторая — организовать контрнаступление против них. И то и другое Манштейну в целом удалось достигнуть.

Глубокий выступ Волховского фронта, созданный клиньями наступающих советских войск, он перекрыл у самого основания двумя ударами с севера и юга. В итоге образовался «котел», куда попали почти все наступающие соединения Волховского фронта. Попытки Ленинградского и Волховского фронтов деблокировать окруженные войска не имели успеха. Чтобы избежать затяжных боев в «котле» и тяжелых потерь, немецкое командование отказалось от его штурма. Штаб 11-й армии, как отмечал Манштейн, «подтянул… на помощь артиллерию, которая начала вести по котлу непрерывный огонь… благодаря этому огню лесной район в несколько дней был превращен в поле, изрытое воронками, на котором виднелись лишь остатки стволов…»^{8}.

2 октября 1942 года бои в «котле» закончились. Здесь были уничтожены несколько советских стрелковых дивизий и бригад, танковые соединения, тысячи красноармейцев оказались в плену. Это была пиррова победа. О том, чтобы измотанные кровопролитными боями части подразделения 11-й армии стали наступать на Ленинград, теперь и речи не шло. Стойкое сопротивление советских солдат, их многочисленные жертвы не были напрасными. Малыми силами даже опытные германские стратеги обходиться не могли. Требовалось пополнить части 11-й армии свежими войсками, что не могло быть быстрым и ввиду оскудения людских резервов рейха, и вследствие состояния дорог во время осенней распутицы, в грязи которых застревали целые танковые колонны. После окружения немецких войск под Сталинградом передача новых дивизий для операций на Ленинградском направлении стала невозможной. От самой идеи соединиться с финнами Гитлер не отказался вплоть до краха Северного фронта (эта мысль годами отстаивалась им с какой-то патологической настойчивостью), но финны, видя положение дел на фронте, менее склонны были отзываться на призывы о боевом товариществе. Соотношение сил являлось к концу 1942 года таковым, что 18-я армия могла ограничиться только обороной.

Первым успешным наступлением советских войск под Ленинградом является операция «Искра», проведенная в январе 1943 года. Замысел операции был широким. Предполагалось масштабное наступление навстречу друг другу двух фронтов — Ленинградского и Волховского — с целью разгромить германские войска под Ленинградом, снять блокаду и обеспечить надежную связь города со страной на широкой полосе южнее Ладожского озера. Наступление было начато в районе так называемого «бутылочного горла» — территории, где позиции фронтов были особенно близкими и где 18-я армия имела доступ к побережью Ладожского озера. Атаки начались 12 января 1943 года, войска двух фронтов встретились 18 января. Первоначальный успех развить не удалось, хотя оба фронта превосходили германские войска по числу пехотинцев и по количеству танков. Но южный берег Ладоги был очищен от противника на глубину 8-10 километров. Дальше, несмотря на силу натиска и самоотверженность солдат, продвинуться не удалось — немцы смогли отразить все атаки наступающих армий. Бои продолжались до февраля, но постепенно стали затухать. Еще одна попытка наступления против 18-й армии в районе Мги, предпринятая в июле—августе 1943 года, в целом являлась безуспешной.

Прорыв блокады помимо бесспорного морального эффекта имел и немаловажные практические последствия. Он позволил в феврале 1943 года проложить железную дорогу в Южном Приладожье, так называемую Дорогу победы. Первоначально перевозки осуществлялись ночью, но потом удалось наладить и движение поездов в дневное время. Десятикилометровая полоса вдоль Ладоги интенсивно простреливалась артиллерией противника, рельсы сначала не имели твердой основы, часто «расползались». Впоследствии Дорогу победы удалось более надежно защитить и технически усовершенствовать. До декабря 1943 года по ней прошел 6181 эшелон, хотя более точные данные о перевезенных по дороге грузах (исследователи называют различные цифры) предстоит еще выяснить. Прорыв в Приладожье почти не отразился на повседневной жизни ленинградцев и не был ярко запечатлен в общественном сознании, в отличие от первого повышения норм хлеба 25 декабря 1941 года.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒