Глава двадцатая

Мне снова предстояло начать жизнь с чистого листа, но я была слишком усталой для этого. Я часто чувствовала себя нехорошо. А однажды потеряла сознание в супермаркете.

Мой лечащий врач, которого сразу же вызвали, сказал, что так мой организм посылает сигналы бедствия. По его словам, нужно было немедленно прекратить прием транквилизаторов, антидепрессантов и прочих медицинских препаратов. Этот же врач пару лет назад заявил, что я никогда не смогу жить без антидепрессантов. Он же утверждал, что эти таблетки совершенно безопасны и не вызывают привыкания. И он же их прописал. Сначала мне действительно стало лучше, прекратились истерики, я перестала плакать без причины. Теперь, несколько лет спустя, он говорил, что я должна резко бросить их принимать. Ну и как, интересно, я должна была это сделать?

Но, как бы там ни было, я всегда выполняла предписания врачей. Первые два дня все было хорошо, но на третий я проснулась в холодном поту. Меня охватила сильная паника, я дрожала так, что не могла встать с кровати. Весь день все вокруг казалось мне иллюзией, я представляла, что смотрю на себя и на все происходящее со стороны. Ночью меня мучили кошмары. Мне снилось, что стены комнаты надвигаются на меня, и я проснулась в ужасе, но не могла понять, чего именно боюсь. Несколько следующих дней ужас чередовался с паникой, паника сменялась приступами тошноты и сильным ознобом. В какой-то момент я, полностью обнаженная, выбежала в сад и принялась руками рыть нору. Потом стала биться головой о стены. Перед глазами все расплывалось. То я не могла заставить себя пошевелиться, то, наоборот, носилась по дому как одержимая. Шестую ночь я провалялась на полу в туалете, хватаясь руками за трубы. Мне очень хотелось умереть.

Так прошла неделя, и близкая подруга, не в силах наблюдать, как я схожу с ума, отвела меня к врачу. Выглядела я, надо сказать, ужасающе: тощая, изнуренная от недосыпания. Я рассказала врачу о том, что со мной происходит, и попросила его помочь мне, но он заявил, что бензодиазепины не вызывают привыкания, а значит, и ломки вызывать не могут. Он сказал, что транквилизаторы ни при чем – всему виной моя психика. И добавил, что, если не смогу прийти в себя, лучше продолжать принимать таблетки.

Подавленная, я вернулась домой. Если все, что сказал доктор, правда, то я схожу с ума. Я решила: с меня хватит. Так продолжаться больше не могло. У меня голова шла кругом от постоянных неудач и от того насилия, которому я постоянно подвергалась. Наверно, подумала я, пришла пора со всем покончить.

Дальше все происходило как во сне. Дочек я отправила к подруге, чтобы они ничего не видели. И начала горстями глотать таблетки, прописанные тем самым врачом. Сейчас сложно сказать, что у меня было на уме, не уверена, осознавала ли я, что хочу покончить с собой, или нет. В любом случае, прежде чем я успела выпить достаточно для передозировки, ко мне пришла подруга. Увидев, в каком я состоянии, она вызвала «неотложку». Врачи «скорой помощи» были очень милы и не задавали лишних вопросов. Убедившись, что со мной все в порядке, они уехали. Если бы не они и не моя подруга, я бы, скорее всего, умерла. Но я выжила и снова начала принимать таблетки.

Несколько недель, а может, и месяцев я продолжала жить как в тумане. Потом решила, что у меня просто нет другого выхода: ясно, что я не смогу жить без таблеток, так что нужно научиться жить на таблетках. Долгие годы я, прежде чем выйти из дома, проверяла, взяла ли с собой лекарства. Другие женщины смотрят, не забыли ли они кошелек, ключи и помаду, а я проверяла наличие в сумочке пузырька с таблетками. Когда они подходили к концу, я просто звонила врачу, забирала рецепт и шла в аптеку. Никаких вопросов, никаких проблем. Так я и собиралась просуществовать всю жизнь. Другого выбора у меня все равно не было.

Когда жизнь немного наладилась, я решила искать работу, и вскоре мои поиски увенчались успехом. Меня приняли секретаршей в бухгалтерскую фирму. Мне нравилась работа, у меня все хорошо получалось. Товарищи по работе сразу приняли меня в коллектив, и я быстро завела новых друзей.

После рождественской корпоративной вечеринки один из совладельцев фирмы, молодой человек по имени Джон, подвез меня до дома. Мы стояли на пороге, когда Джон поцеловал меня. Я знала, что он нравился многим девушкам, и была польщена. Мне казалось, он женат, но Джон заверил меня, что они с женой давно расстались и что он подал на развод. Я успокоилась. После этого у нас был бурный роман, и через год мы решили пожениться. Даже мама пришла тогда на свадьбу, так ее поразили стремительная карьера и богатство Джона. Наконец-то ее дочь-неудачница смогла захомутать мужчину с деньгами и положением в обществе, и ей это льстило.

Мне тогда не приходило в голову, что постоянное действие антидепрессантов влияет на принятие решений. Я знала, что не всегда хорошо соображаю, но так отчаянно нуждалась в любви, что раз за разом принимала неверные решения, делала неправильный выбор.

Очень скоро я стала понимать: новое замужество не принесет мне ничего хорошего. Началось с того, что мне позвонили из гостиницы, в которой мы с Джоном справляли свадьбу, и сказали, что счет за их услуги так и не был оплачен. Джон пытался как-то оправдаться, а потом сказал, что просто забыл это сделать. Затем я выяснила, что он не платит страховые взносы. Наша кошка лазила по крыше соседской оранжереи и провалилась внутрь; с меня потребовали возместить убытки, и оказалось, что страховые компании не получали от Джона ни цента. Когда я стала расспрашивать его об этом, он вышел из себя и начал громить все вокруг. Интересно, какие еще сюрпризы меня ожидали?

Спустя несколько недель я сидела в кафе с подругами, как вдруг ко мне подошел мужчина и обозвал разлучницей. Я понятия не имела, о чем он говорил. Тогда он назвался братом бывшей жены Джона и сказал, что их брак распался, только когда его сестра узнала, что Джон обручен со мной. Я не знала, что Джон все еще жил с женой, когда сделал мне предложение. Теперь многое встало на свои места.

То, что сказал шурин Джона, позволило мне многое понять. Когда мы готовились к свадьбе, я даже на минуту не могла допустить, что Джон меня обманывает, что он все еще женат. Я знала, что он не всегда говорит правду – за то недолгое время, что мы жили вместе, я уже наслушалась его вранья, – но такой обман простить не могла. Я чувствовала себя виноватой перед той женщиной, а все из-за того, что он ввел меня в заблуждение. Да как он посмел!

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Джон, когда я выложила ему все, что узнала. – Тебя нарочно настроили против меня. Да в этой истории, которую тебе рассказали, вообще ничего не сходится, видимо, тот парень сам ничего толком не знает.

– Это был твой шурин. Кому же знать, как не ему. Он сказал, твоя жена была в шоке, когда узнала, у нее случился нервный срыв. – Я чувствовала, что у меня тоже начинается истерика. – Как ты мог так поступить и с ней, и со мной?

Дальнейшее развитие событий стало для меня полной неожиданностью.

Ударом в лицо Джон сбил меня с ног. Как он мог? Как он мог ударить меня? А главное, за что?

На следующий день он извинился. Я все еще не могла прийти в себя. Неужели еще один неудачный брак? Третий по счету. Я должна все исправить. Я должна поверить в Джона. Я убеждала себя, что все наладится. Конечно, такого больше не повторится.

Я снова ошиблась. Это было лишь начало моих мучений с ним.

Я постоянно уличала Джона во лжи, но каждый раз он клялся, что исправится, станет лучше, – и ничего не менялось.

Как-то раз, когда мы собирались на вечеринку, Джон сказал, чтобы я разделась и встала голая у зеркала. Мне стало не по себе, я сразу вспомнила, как меня насиловали в детстве, и отказалась. Джон очень возбудился и начал меня упрашивать. Мне стало страшно, я знала, что он может ударить меня, но не могла себя пересилить. Я застыла на месте. Тогда он на меня набросился и повалил на кровать.

– Ты будешь делать все, что я скажу, – прорычал он.

Потом сорвал с меня одежду и вошел в меня. Секс был грубым и жестким. Джон бил меня, мял мои груди, а я была так напугана, что даже не сопротивлялась. Когда все закончилось, он просто встал и вышел из комнаты.

Я не плакала. То, что произошло, было ужасно, гораздо хуже всего, из-за чего люди обычно плачут. Я чувствовала себя опустошенной. Как в детстве, после «игр» Билла. Я снова была маленькой обиженной девочкой.

После этого Джон стал регулярно меня насиловать и избивать. Я словно вернулась в прошлое. Как и тогда, в детстве, я пыталась отключиться и целыми днями убеждала себя, что все будет хорошо. Это у меня лучше всего получалось. Рецепт простой: подожди, потерпи – и все само пройдет.

Я быстро выучилась распознавать признаки приближающегося изнасилования. Например, я знала, что Джон точно намеревается надо мной надругаться, если, придя с работы, он закрывал и переднюю и заднюю двери дома. Я говорила себе, что, если не буду сопротивляться и сделаю все, как ему хочется, он будет менее жестоким. Чем скорее я удовлетворю его, тем быстрее все закончится.

Однажды, когда укладывала вещи в шкаф, я взглянула на свитер, под которым лежало нечто, напоминавшее книгу. Наверное, не следовало мне смотреть, что там было, но я не устояла. Подняла свитер и обнаружила под ним несколько видеокассет. Я глазам своим поверить не могла. Порнографические фильмы! Не легкая эротика, а настоящее жесткое порно. От одного взгляда на картинки на футлярах мне стало противно. Я быстро положила свитер на место. Мне было неприятно прикасаться к видеокассетам, неприятно на них смотреть. Как Джон мог держать такую мерзость в доме, где живут мои дочки? Мелиссе только исполнилось четырнадцать лет, а Люси всего девять, и такие картинки могли нанести серьезный вред их психике. Как он посмел принести порнографию в мой дом? Наверное, когда я шла спать, он смотрел эти фильмы, возбуждался и шел насиловать меня. От этой мысли мне стало дурно.

Я словно вернулась на много лет в прошлое. И снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая подчинялась насильнику, потому что у нее не было выбора.

Вся разница состояла в том, что я выросла. Больше я не маленькая девочка. И не обязана все это терпеть. Таким фильмам в моем доме не место. Да и самому Джону тоже!

Когда я рассказала ему вечером о своей «находке», он сказал, что это фильмы его друга, который попросил взять кассеты на хранение.

– Как ты посмел принести их сюда, ведь дочки могли их увидеть! – возмущалась я.

У меня было полное право сердиться на него. Но я снова оказалась не готова к его реакции. Джон вдруг схватил меня за волосы.

– Мне больно, прекрати! – сказала я не очень громко, чтобы не разбудить девочек.

– Я только начал! – закричал Джон. – Как ты посмела рыться в моих вещах?

Он отпустил волосы и дал мне сильную пощечину. С меня было достаточно. Я оттолкнула его и выбежала в коридор, но Джон догнал меня и стал душить. Мне стало страшно, он вообще не контролировал себя. Затем я подняла взгляд и увидела Люси и Мелиссу. Они испуганно следили за нашей схваткой с лестницы, ведущей на второй этаж.

Нужно было положить этому конец. Собрав всю силу, я оттолкнула Джона и вырвалась. Крикнув дочерям, чтобы они заперлись в комнате, выскочила из дома и помчалась к ближайшей телефонной будке. Я решила позвонить матери Джона. У нас с ней были весьма натянутые отношения. Она безумно любила сына, души в нем не чаяла. Для нее Джон был непогрешим. Тем не менее в отчаянии я позвонила ей, рассказала о случившемся и попросила утихомирить разбушевавшегося сына.

Когда я вернулась домой, Джона там не было. Я поспешила наверх. Заплаканные дочки сидели в своей комнате, обнявшись. Тут я услышала, что Джон вернулся. На этот раз со своей матерью. Я надеялась, она за меня заступится. Прикажет ему уйти, и я буду в безопасности.

Я не угадала.

К моему удивлению, она заявила, что уйти должна я. Она мне не поверила, не захотела поверить. Ее сынок был для нее безгрешен.

– Пусть он убирается, – сказала я твердо. – Пусть уходит прямо сейчас и никогда не возвращается. Между нами все кончено.

– Он никуда не пойдет, – сказала его мамаша с чувством явного превосходства. – Это его дом, он платит по закладной, так что он останется здесь. А вот тебе придется уйти.

– Ну уж нет. У меня дочки. Куда я пойду? – Мне вдруг стало страшно.

– Это твои проблемы, – ответила она, предвкушая близкую победу. – Ты недостойна моего сына. Да ты и сама это прекрасно понимаешь.

Да, это точно, он был слишком хорош для меня. Поэтому, наверное, он постоянно меня обманывал. Если бы ее сыночек был хоть наполовину таким прекрасным, как ей казалось, он не стал бы меня бить. Не пытался бы задушить. Сначала я молчала, но тут вдруг почувствовала боль в области шеи. Я провела рукой по горлу, вспоминая, как он душил меня, и это придало мне сил.

– Хорошо, я уйду, – сказала я, – но не дальше ближайшего полицейского участка. Там я расскажу, как он меня избивал последние полгода, а потом покажу им шею со следами удушения.

Я продемонстрировала шею с отметинами от рук Джона его матери. Она онемела от ужаса. Потом она и Джон ушли.

На следующий день я скрепя сердце начала готовиться к новому разводу. Я очень надеялась, что брак с Джоном будет удачным, но он оказался совсем не таким человеком, как я ожидала. Со стороны он казался очаровательным, но теперь-то я знала, каков Джон на самом деле. У меня явно были серьезные проблемы с принятием решений. Который раз, наступив на те же грабли, я стала думать, что, наверное, сама во всем виновата. Так продолжаться не может, нужно все поменять и измениться самой.

Негаснущая надежда на то, что в один прекрасный день мама полюбит меня и моих дочек, заставила меня снова ей позвонить. Когда она услышала, что я рассталась с Джоном, она бросила трубку, сказав напоследок, что я сама во всем виновата, а он тут ни при чем. Чего и следовало ожидать. Как будто я не знала, что она так и скажет. Я окончательно убедилась, что могу рассчитывать только на себя.

Спустя несколько дней после того, как Джон окончательно съехал, я увидела по телевизору передачу, изменившую мою жизнь. Она называлась «Такова жизнь», и в ней ведущая Эстер Рантзен рассказывала о зависимости, которую могут вызвать препараты, выписанные врачами, и о том, как тяжело бросить их принимать. Это был сигнал тревоги. К тому времени я уже двадцать четыре года принимала антидепрессанты, большую часть этих лет я была как в тумане, ничего не соображая, словно голову мою наполняли опилки. Может, мои отношения с мужчинами были обречены на провал из-за моей поврежденной психики и из-за зависимости от транквилизаторов. А может, мужчины, которых я выбирала, просто не понимали меня. Не знаю. Но я поклялась, что брак с Джоном останется моей последней неудачей на семейном фронте. Нужно было менять жизнь и делать это самой. Я должна была перестать принимать все наркотические препараты, чего бы мне это не стоило. Тогда все ошибки будут только моими.

Съемочной группе передачи «Такова жизнь» для участия в опросе требовались добровольцы. Создатели передачи обещали выслать им буклеты с советами о том, как завязать с наркотическими препаратами. Я послала заявку и не пожалела. Проштудировав присланную литературу и твердо решив не отступать ни перед чем, я отправилась к своему врачу. К моему удивлению, прием вел другой доктор. Я рассказала ему, что его предшественник прописал мне антидепрессанты и сказал, что я буду вынуждена принимать их до конца жизни. А также сообщила, что собираюсь перестать принимать какие бы то ни было лекарства и что мне нужна профессиональная помощь. Это был мой последний шанс. Доктор не очень верил в мой успех, но пообещал наблюдать меня все то время, что я буду пытаться избавиться от зависимости, предупредив, что бросить будет нелегко. Выходит, врачи прекрасно знали о том, что все эти препараты вызывают зависимость! Почему же меня не предупредили?!

Я глотала огромное количество успокоительных препаратов и антидепрессантов и теперь прекрасно понимала, что нельзя просто перестать их принимать, нужно постепенно сокращать дозу. В противном случае начнется ломка. С помощью буклетов, полученных от создателей передачи «Такова жизнь», я смогла составить график снижения доз. Специалисты также советовали честно сказать детям о своих намерениях. Так я и сделала. Мелисса и Люси меня поддержали всецело. Я так ими гордилась! Они совсем не испугались, наоборот, дали мне много ценных советов и обещали помогать во всем. Я знала, что происходит, когда пытаешься завязать с наркотическими препаратами, и могла лишь надеяться, что дочки не будут шокированы тем, что увидят.

Как только я снизила дозу, мне сразу стало хуже. Я почувствовала слабость во всем теле, по спине то и дело пробегал озноб, ноги и руки сводили судороги. Однажды вечером, примерно через неделю после того, как я начала «бросать», у меня началась паника, я стала бегать по дому из комнаты в комнату, не в силах внятно объяснить, что меня пугает и от чего я бегу. Пот с меня лил ручьями. Мне стало так плохо, что я позвонила подруге.

– Похоже, я умираю! – кричала я в трубку. – Больше не могу! Я выпью эти чертовы таблетки!

Этого мне хотелось меньше всего, но страх и физический дискомфорт были невыносимы.

– Кэсси, ты справишься, – сказала подруга, примчавшаяся сразу же после звонка. – Ты сама знаешь, что у тебя все получится. Я верю в тебя. Мы справимся.

Ее слова, ее присутствие очень мне помогли тогда. Я вся дрожала, но она обнимала меня, и наконец я, истощенная, уснула в ее объятиях.

Это была первая из многих истерик. Через пару дней я снова уменьшила дозу, и у меня закружилась голова и начались галлюцинации. Мне чудилось, что черные скользкие слизняки лезут изо всех щелей и ползают по стенам. Это было ужасно. Я так напугалась, что стала дергаться всем телом. Мне казалось, я схожу с ума. Я думала, что умираю.

Ломка сопровождалась такими проблемами, как запоры и несварение желудка. Я пила травяные настои, но они не помогали. Я не могла спать из-за озноба и приступов тошноты. Сокращение дозы одного из препаратов привело к тому, что у меня свело все мышцы. Все тело было очень напряжено. Я с трудом могла разомкнуть челюсти. Мне было очень страшно. К тому же все мое нижнее белье было выпачкано каким-то желтыми липкими выделениями. Это было отвратительно, мое тело словно не принадлежало мне больше. Я мылась в ванной часами, но так и не могла отмыться дочиста.

Все эти ужасы заставили меня снова вспомнить, как я страдала в руках дяди Билла. Воспоминания были яркими, я словно вновь переживала некоторые моменты из детства – как убегала от Билла в ванную, запиралась и долго, чуть не до крови терла там, где он меня трогал, особенно между ног. Да, я давно уже была взрослой женщиной, но чувствовала себя совсем как тогда, воспоминания о том времени преследовали меня. Память – великая сила.

Периодически я впадала в панику, у меня случались истерики, и я бегала по дому, рыдая и выкрикивая бессвязные реплики, пока наконец, обессиленная, не падала на пол без чувств. Иногда мне удавалось уснуть, но вскоре я все равно просыпалась от непонятного страха. Мне казалось, стены надвигаются на меня, я задыхалась, не могла нормально дышать. Я мечтала, чтобы все это кончилось.

Я не могла нормально есть и сильно похудела. Мелисса и Люси приносили мне малину или шоколад, чтобы я поела хоть немного. Мелисса выполняла всю работу по дому, а Люси постоянно была рядом, подбадривала меня. Всюду в доме были развешены маленькие записки: «Мы тебя любим» или же «Мама, мы верим, что ты справишься». Какие же чудесные у меня дочки!

В рождественскую ночь я маялась и не могла заснуть, как вдруг у меня начался самый сильный приступ паники, какой я когда-либо испытывала. Галлюцинации были ужасны: мне казалось, на полу в лужах крови валяются мертвые тела. Воспоминания о том, как Билл насиловал меня, вставали у меня перед глазами, я не могла от них избавиться. Я билась головой о стену спальни, чтобы перестать видеть эти ужасные сцены. Потом выскочила из дома и побежала к подруге, которая жила в нескольких кварталах от меня. Страх лишил меня чувства реальности. Прохожие странно смотрели на меня, но мне было наплевать. Тут я наткнулась на соседку.

– Кэсси, с тобой все в порядке? – спросила она озабоченно, оглядывая меня с головы до ног. – Довольно странный наряд для улицы.

Ее слова немного отрезвили меня. Я оглядела себя и поняла, что шла по улице в тапочках и ночной рубашке. Грязная, с нечесаными волосами, я, наверное, казалась встречным людям сумасшедшей.

Обняв меня за плечи, соседка отвела меня домой, где я рухнула на пол и зарыдала.

Так я промучилась почти восемнадцать месяцев, постепенно снижая дозу препаратов. Бессонница сменялась кошмарами, на смену кошмарам приходили приступы паники. Мне стало казаться, что это уже никогда не кончится. Из-за кошмаров я стала бояться ложиться в постель и ночи напролет сидела в кресле. Иногда я целыми днями не подходила к телефону и никому не открывала дверь.

Чем существеннее я сокращала дозу, тем отчетливее понимала, что уверенность в себе у меня полностью отсутствует. Пока принимала таблетки, я внешне ничем не отличалась от остальных. Я могла выходить из дома и работать. Никто и не подозревал, что у меня проблемы. Да я и сама не подозревала, пока не попыталась завязать с антидепрессантами.

Была и светлая сторона. Я почувствовала себя по-новому. Мне доставляли наслаждение вкус еды, запах цветов, аромат духов, новые неведомые ощущения.

Отчетливее всего мне запомнился один трогательный эпизод. Я играла с собакой в саду и вдруг рассмеялась. Вслух. Дочки чуть в обморок не упали и уставились на меня. Я не понимала, почему они так пристально на меня смотрят. Видимо, я сделала нечто такое, что их напугало.

– Что такое? – спросила я. – Что вы так на меня смотрите?

Они продолжали молча смотреть на меня, не зная, что сказать.

– Мама, ты засмеялась, – сказала Люси неуверенно.

Она и Мелисса, видимо, не знали, какой реакции от меня ждать, и остались стоять на месте. Я заплакала, тогда они подбежали, обняли меня и стали утешать.

– Все хорошо, мама, это же ведь хорошо, что ты смеешься, – сказала Мелисса.

Я заверила обеих дочек, что все хорошо и что я плачу от счастья. На самом же деле я заплакала, потому что увидела их удивление, когда засмеялась. Сколько лет они уже не слышали, как я смеюсь!

Затем как-то раз я накричала на них. Их это потрясло. Я не кричала годами. У меня просто не было сил, да и ничего, что они делали, обычно не выводило меня из себя. Когда я принимала антидепрессанты, я вообще не сердилась, потому что почти ничего не чувствовала. Когда же стала ругаться, Мелисса и Люси поразились. Плохо, конечно, что я на них накричала, но зато они убедились, что со мной все в порядке, потому что все нормальные матери ругают детей.

Когда до полного освобождения от зависимости по моему плану оставалось полгода, я решила, что мне нужно отвлечься, и стала искать работу. У меня было два условия: частичная занятость и не очень сложные обязанности. Я как раз до минимума сократила дозы таблеток и страдала от постоянных перепадов настроения. Я сильно потеряла в весе, но втайне даже гордилась своей худобой. Я стала чаще смеяться и начала впервые получать удовольствие от жизни.

Вскоре мне предложили работать в небольшой маркетинговой компании. Я решила сразу рассказать работодателям, двум молодым людям, о своей проблеме, чтобы их не удивляли резкие перемены в моем настроении. Они меня очень поддержали и предложили ввести систему разноцветных бейджиков. Я должна была надевать желтый бейджик, когда у меня хорошее настроение, синий, когда не очень хорошее, и красный, когда отвратительное. Когда я надевала красный бейдж, они не заговаривали со мной первыми. Эта система отлично работала! Она помогла мне восстановить чувство юмора. Я и раньше искала защиты в юморе, но теперь могла наконец даже посмеяться над собой. Вера этих парней в меня, в мои способности помогла мне справиться с зависимостью.

Тяжелее всего было отказаться от последней, самой маленькой дозы. На это ушли месяцы. Я боялась самого страха, страха перед неизвестностью, а не последствий. Умом я понимала, что крошечный кусочек таблетки уже ни на что не влияет и не успокаивает меня. Но это был мой спасательный круг, от которого я боялась оторваться. Каждое утро я продолжала принимать этот крошечный кусочек. Наконец, через восемнадцать месяцев после того, как я решила навсегда расстаться с антидепрессантами, мне это удалось. Это произошло в ноябре восемьдесят четвертого, за год до моего сорокалетнего юбилея.

Восемнадцать месяцев прошло с тех пор, как я решила избавиться от тяжкой зависимости, восемнадцать долгих и трудных месяцев, но когда преодолела все испытания, поняла, что мучилась не напрасно. Я наконец-то стала собой.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒