С. А. КОВПАК 3 страница

Помню, среди первого пополнения отряда был всего один комсомолец — сын нашего комиссара Радик Руднев. Товарищи говорили о нём: «Наш комсомольский фундамент». И он действительно положил начало созданию в отряде комсомольской организации, которая впоследствии насчитывала сотни юношей и девушек и стала внушительной силой в нашем соединении. Эти ребята были людьми высокого сознания, воинского героизма и долга.

В последних числах августа 1942 года меня и других командиров партизанских отрядов и соединений вызвали а Москву, в Кремль. Впервые предстояло покинуть родной партизанский край.

Нас принимали в Ставке Верховного Главнокомандовании. Беседа была продолжительной и интересной. Ставились новые задачи по расширению партизанской войны, обсуждались мероприятия по обеспечению успеха наступательных операций.

Соединениям, которыми командовали Александр Николаевич Сабуров и я, было предложено совершить чрезвычайно сложный и ответственный рейд на Правобережную Украину, естественно, подобный поход требовал тщательной подготовки. Надо было привести в особый порядок все наши силы, наладить снабжение оружием, боеприпасами и всем иным необходимым, чтобы обеспечить выполнение столь крупной боевой операции.

В Кремле мне тогда сказали:

Учтите, Сидор Артемьевич, поможем всем, чем располагаем. Кстати, в Москве находится большая группа комсомольских работников из всех оккупированных районов страны. Немало среди них и с Украины. Славные ребята. Они усиленно занимаются на специальных курсах ЦК ВЛКСМ, где их готовят для работы во вражеском тылу. Как только закончат учёбу, немедленно полетят к вам.

Этому известию я очень обрадовался. Ведь в нашем соединении было большинство молодёжи, и приезд опытных комсомольских вожаков сулил немало хорошего.

Вернувшись к своим партизанам, я рассказал об этом комиссару соединения Семёну Васильевичу Рудневу. Он тоже обрадовался и заметил:

— Устроим комсомолятам достойную встречу!

6 октября 1942 года из Москвы поступило сообщение, что к нам вылетает группа комсомольских работников. И в ту же ночь на только что построенном аэродроме совершил посадку первый самолёт из транспортного полка, которым командовала Герой Советского Союза гвардии полковник Валентина Гризодубова.

Один за другим выходят из самолёта комсомольцы. У всех возбуждённое настроение. Да это и понятно. Ведь они впервые на партизанской земле. Знакомимся. Вот высокий стройный юноша — Михаил Андросов, заведующий отделом Запорожского обкома комсомола. А вот его спутницы: секретарь того же обкома Юлия Зинухова и секретарь горкома Валя Павлина. К нам подходят секретарь Николаевского обкома комсомола Лия Дивина и другие ребята.

Их сразу окружили партизаны, начались расспросы. Как идёт жизнь на Большой земле? Готовит ли наша армия новые удары по немцам? Захватили ли с собой литературу, свежие газеты? Посланцы Ленинского комсомола едва успевали отвечать, так что путь от аэродрома до штаба партизанского соединения показался коротким.

— Вот и новое боевое пополнение, — приветливо встречает комсомольцев Семён Васильевич Руднев.

Вслед за ним я знакомлю приезжих с начальником штаба Григорием Яковлевичем Базымой, секретарём партийного бюро Яковом Григорьевичем Паниным, командирами отдельных подразделений.

Находились мы в ту пору в Брянских лесах, близ Старой Гуты, в которой ни на минуту не прекращала существовать Советская власть. И не случайно мы назвали Старую Гуту партизанской столицей.

К этому времени наше соединение успело провести немало боевых операций, уничтожило более четырёх тысяч фашистов, захватило много трофеев. Соединение стало грозной и опасной силой для врага. И теперь оно готовилось к новым сражениям.

Вот та обстановка, в какой оказались прилетевшие к нам комсомольские работники. После короткого отдыха все они включились в активную боевую жизнь. Миша Андросов был назначен помощником комиссара соединения по комсомольской работе. Комсомольские организации в батальонах, ротах возглавили Валя Павлина, Вася Олейник, Юля Зинухова, Аня Дивина. И что примечательно: все они как-то сразу накрепко вошли в нашу партизанскую семью. Участвуя в операциях, они и сами хорошо проявили себя, и других комсомольцев повели за собой, мобилизовали всю молодёжь на решение важных задач, стоявших перед соединением.

Беседуя с Семёном Васильевичем Рудневым о работе нашей комсомолии, мы не раз благодарили Центральный Комитет комсомола за такое хорошее пополнение. Это были замечательные ребята. Мы часто восхищались их бесстрашием и отвагой. Их пример увлекал не только молодых, но и пожилых партизан.

А боевое крещение началось следующим образом.

— Что, Семён Васильевич, пора и новеньких испробовать в доле, — сказал я как-то Рудневу.

— Непременно, — согласился комиссар.

Примерно через час мы вызвали к себе командира партизанской группы Сергея Горланова и нескольких разводчиков — молодых, энергичных ребят.

— Так вот что, хлопцы, — обратился я к ним, расклады пап карту. — Сперва придётся вам отмерить километров сорок. Затем выйдете на шоссе, подойдёте к мосту, снимете охрану, а мост взорвёте. Предупреждаю; для немцев это шоссе имеет очень важное значение. Стерегут они мост пуще глаза. Так что от вашего умения целиком зависит успех операции. Значит, действовать нужно очень осторожно, но решительно.

— И ещё одно учтите, — добавил Руднев, — впервые на операцию с вами пойдут наши молоденькие: Юля Зимухова и Валя Павлина.

Получив точные данные, ребята вышли в путь. Я верил в успех операции, так как прекрасно знал, на что способна группа Сергеи Горланова. И вместе с тем беспокоился за девушек, которым предстояло держать первый боевой экзамен.

Долго ожидали мы возвращения группы. Наконец бойцы показались в нашем лесу. Лица утомлены, а настроение бодрое. Сергей Горланов, отрапортовав мне и Рудневу, что задание успешно выполнено и группа вернулась без потерь, рассказал подробнее.

— Как говорят, бережёного и бог бережёт, — начал Горланов. — Поэтому мы шли, буквально ощупывая каждый кустик, присматриваясь к каждому бугорку. Шли, однако, быстро. Никто не отставал. К Юле и Вале я постоянно приглядывался. По всему видно было: трудно девушкам с непривычки такую дорогу сразу одолеть. Делали короткие остановки, потом снова в путь. Время подгоняло. Наконец увидели цель. Собрались с силами, наметили задание каждому. Абсолютно бесшумно подобрались к месту. И тут наши девчата показали себя.

Горланов умолк на какую-то долю минуты, а затем продолжал:

— Наше появление для гитлеровцев было как гром среди ясного дня. Растерялись фрицы. Не смогли оказать сопротивления. И мы ударили по ним. Смотрю — и глазам своим не верю: Юля Зинухова преследует двух фашистов — они к дому, а она с автоматом за ними. Одного убила, а другой успел скрыться в доме. В это время подоспел Петя Шевченко. Через открытую дверь дал автоматную очередь, а потом и сам вскочил в дом. Через несколько минут на пороге показались два немца с поднятыми вверх руками. За ними важно шагал Петя...

Смело вела себя и Валя Павлина. Пока мы возились с охраной, наши минёры во главе с Васей Олейником взорвали стометровый мост.

Горланов окончил рассказ. Мы с Рудневым поздравили партизан с успешным завершением операции, а особенно девушек — со сдачей боевого экзамена. Как сейчас, помню их лица — довольные, весёлые. Протянув мне немецкий карабин, Юля сказала:

— Сидор Артемьевич, это я забрала у первого немца, которого убила.

Для меня такой подарок был очень дорог.

После первого экзамена девушки участвовали во многих больших и малых сражениях и вскоре стали поистине бесстрашными, находчивыми, умелыми партизанками. Они владели многими средствами истребления противника, какие были у нас на вооружении.

Перед выходом в рейд в подразделениях состоялись комсомольские собрания, посвящённые чрезвычайно важному вопросу: как лучше выполнить задание Центрального Комитета партии — совершить переход на Правобережную Украину. Нам с Семёном Васильевичем Рудневым довелось участвовать почти во всех этих собраниях. И нас радовала целеустремлённость комсомольцев, стремление быстрее разгромить врага. На этих же собраниях разбирались десятки заявлений юных партизан с просьбой принять их в ряды Ленинского союза молодёжи, чтобы в рейд идти комсомольцами.

По инициативе комсомольской организации в соединении были созданы курсы минёров, пулемётчиков, стрелком из противотанкового ружья. На курсах занимались сотни юношей и девушек, стремившихся овладеть военными специальностями.

И вот настал долгожданный день 27 октября 1942 года — день нашего выхода в далёкий рейд. Не буду описывать подробности этого похода, скажу только, что к исходу двадцать пятого дня мы оставили позади 800 километров. Причём прошли их с боями, преодолели крупные водные преграды — Десну, Днепр, Припять, ликвидировали несколько вражеских гарнизонов, в том числе такие, как лоевский, лельчицкий и другие, истребили 6 тысяч фашистов, уничтожили 32 вражеских эшелона с живой силой и техникой, 120 шоссейных и железнодорожных мостов.

Огромный воинский труд был вложен в этот рейд, ставший переломным этапом во всей партизанской войне на Украине. В памяти оживают его герои, их подвиги. И понятно, в первых рядах я вижу нашу прекрасную молодёжь, бесстрашных комсомольцев — творцов этой победы.

Вспоминаю нашего любимца Ваню Архипова. Незадолго перед войной он окончил школу, работал на заводе, здесь же вступил в комсомол. И первый день вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну Ваня с группой заводских комсомольцев добровольно ушёл в действующую армию. Воевал на Орловщине. Попал в окружение.

Когда мы находились в Брянских лесах, ко мне привели группу молодых бойцов. Один из них особенно выделился своим подтянутым видом: гимнастёрка ладно облегала его стройную фигуру, он казался воплощением внутренней и внешней собранности, о таких говорят, что они рождены для воинской службы.

Ваня кратко доложил: часть, в которой он служил, была рассеяна противником. Узнал, что в Брянских лесах действуют партизаны, и решил с товарищами идти, как он сказал, «к хозяевам лесов».

Мы с радостью приняли этих парней в своё соединение.

... Было это в Полесье. Остановились мы невдалеке от деревни Буйновичи, куда накануне вышло в разведку отделение Архипова. И вот появляется Ваня и сообщает: в Буйновичах много полицейских, боятся они партизан и организовали в деревне и вокруг неё оборону.

Я приказал командиру отряда Кульбаке взять Буйновичи. Вскоре штурм начался.

Подпустив партизан поближе, враг открыл сокрушительный огонь. Но наши роты продолжали наступление. Наиболее упорно оборонялись гитлеровцы, засевшие в помещении комендатуры. И тогда Ваня Архипов со своим отделением бесшумно подобрался к самому логову. Спасая свою шкуру, большая группа гитлеровцев, покинула комендатуру и прямо-таки на четвереньках стала пробираться в более безопасное место. Отделение Вани Архипова пустилось преследовать их, а сам он ворвался в помещение. Тут Ваня обнаружил немало документов (опытный разведчик знает их ценность). Затем его внимание привлёк телефон. Когда я с группой партизан вошёл в комендатуру, Архипов держал трубку и во всё горло кричал:

— С тобой, мерзавец, говорит советский партизан. Доложи своему начальству: все фашисты в Буйновичах уничтожены, а заодно с ними и твои холуи-полицаи. И ещё одно передай: партизаны влюблены в Лельчицы. Чудесное местечко! Так что ждите нас на чай.

Ваня так увлёкся беседой с комендантом Лельчиц, что не заметил даже нашего появления. Внимательно слушая назидательную речь Архипова, комендант, видимо, не всему верил и пытался что-то бормотать на ломаном русском языке. Я подошёл к Архипову, взял из его рук трубку и добавил:

— Чтоб духу немецкого не было в Лельчицах, а то всем будет капут!

— Кто говориль со мной? — услышал я растерянный вопрос.

— Ковпак! — последовал мой ответ, и голос коменданта тотчас замер.

Затем Архипов со своим отделением куда-то исчез. Но через часок снова появился в Буйновичах. Вошёл в дом, где остановился наш штаб, и обратился ко; мне:

— Товарищ командир, захватил трёх гитлеровцев. Хотел сам начать допрос, да побоялся. Уж больно я горячий. Уложить могу фрицев. А что толку будет! Так вы уж, пожалуйста, допросите сами...

Комсомольским ротам я приказал отдыхать. Молодцы ребята! Прекрасно провели операцию по захвату Буйновичей и заслужили короткую передышку.

Документы, захваченные Ваней Архиповым в немецкой комендатуре, сослужили нам огромную службу. По ним, в частности, мы узнали о системе обороны Лельчиц. Противник держал там сильный гарнизон, так как в местечке находилась крупная база снабжения: склады с оружием, боеприпасами, горючим, продовольствием и обмундированием.

Вызвал Ваню Архипова:

— Помнишь, что обещал коменданту Лельчиц, когда разговаривал с ним по телефону? — спрашиваю разведчика.

— Как не помнить, товарищ командир.

— Так вот, раз дал слово явиться к немцам на чай, надо выполнять обещание.

— А с радостью, — засверкали глаза Вани.

— Прекрасно. Бери своих соколят и айда в Лельчицы. Всё разузнай, всё разведай.

Архипов отковырял и удалился. А когда вернулся, с тревогой доложил: немцы усилили оборону Лельчиц. По всему видно, что решили дать партизанам серьёзный бой и отрезать нам все пути в Лельчицы. На небольшой схеме разведчик начертил объекты, у которых гитлеровцы выставили особенно сильную оборону.

«Орешек» действительно попался нам не из лёгких. И вместе с тем дополнительные сведения, добытые Ваней Архиповым, помогли более тщательно разработать план ликвидации лельчицкого гарнизона.

Мы подтянули свои подразделения и окружили Лельчицы. А ночью начали штурмовать гитлеровский гарнизон. Пытаясь сохранить важную базу снабжения, гитлеровцы прилагали все силы, чтобы отбить наши атаки. Но нам удалось сломить упорное сопротивление противника и ворваться в местечко. Завязались уличные бои. Оборона немцев была насыщена огневыми средствами. Вражеские автоматчики засели в каменных домах и со всех сторон вели огонь по наступающим партизанам. Однако мы отбивали у противника одну позицию за другой, подавляли огневые точки, и сила вражеского сопротивления с каждым часом слабела.

В этой операции наша молодёжь вела себя героически. Поистине шквальный ливень ружейно-пулемётного огня обрушился на наших партизан из двухэтажного здания школы. Первой прорвалась сквозь этот заслон Нина Созина, а вслед за ней устремились Ваня Тигин и Гриша Давиденко. Ошеломлённые гитлеровцы от неожиданности растерялись. А комсомольцы тем временем пустили в ход гранаты.

Памятный бой закончился на рассвете. Мы овладели Лельчицами, истребив несколько сотен солдат и офицеров. Нам достались большие трофеи, в том числе орудия, автомобили, мотоциклы и прочие ценности.

После этой операции мы завершили выход на Правобережную Украину, о чём немедленно доложили в Москву, Центральному Комитету партии. Многие наши партизаны были награждены орденами и медалями. Высоких правительственных наград были удостоены и молодые народные мстители, среди них — комсомольцы Ваня Архипов, Нина Созина, Ваня Тигин, Гриша Давиденко и другие представители нового племени сильных и отважных.

... С Семёном Васильевичем Рудневым и нашими штабистами мы сидели за детальной разработкой предстоящего рейда в Карпаты, когда к нам явился Михаил Андросов.

— Заседал сегодня комсомольский комитет, — начал он. — Постановили просить командование соединения создать комсомольский кавалерийский эскадрон.

Мы с Семёном Васильевичем переглянулись. Комиссар всегда с большой радостью поддерживал инициативу комсомольцев. И сейчас, самым внимательнейшим образом выслушав Андросова, сказал мне:

— А ведь действительно, Сидор Артемьевич, предложение комсомольцев заманчивое. Стоит прислушаться.

Идея и мне понравилась. Решено было укомплектовать комсомольский эскадрон.. А когда речь зашла о том, кому доверить его организацию и право командования, двух мнений и быть не могло. Понятно, Саше Ленкину. Сам лихой конник, он с эскадроном справится.

Комсомольца Сашу Ленкина у нас называли «Гордый сын Сибири, царь лесов и рек могучих». До войны Саша работал бухгалтером в одном из сибирских леспромхозов и считался превосходным охотником и отменным наездником. На своём любимом коне он проехал немало сотен километров по таёжным местам.

В нашем отряде Ленкин появился в первые месяцы войны. Он, как говорится, с ходу вступил в бой. Наблюдая за ним, можно было подумать, что человек всю жизнь провёл в партизанских походах. Впрочем, это и понятно, ведь лес был для него родным домом.

О кавалерийской удали Саши Ленкина и его недюжинном таланте разведчика в нашем соединении рассказывали чуть ли не фантастические истории, слагали стихи, пели песни. Завидным даром надо обладать, чтобы завоевать всеобщую любовь товарищей. И этим даром сполна владел комсомолец Александр Ленкин.

Совершая Карпатский рейд, мы приблизились к крупному водному рубежу. Фашистское командование приняло все меры, чтобы преградить нам путь и обескровить наступающие партизанские части. Однако точная разведка помогла нам разгадать планы противника и успешно форсировать реку. Этого мы достигли благодаря безупречным действиям наших кавалеристов.

В район деревни, где находился мост, мы направили эскадрон Ленкина. Кавалеристам поручили захватить мост и переправить по нему наши подразделения. Комсомольцы-конники скрытно подобрались к мосту, без единого выстрела сняли всю гитлеровскую охрану и захватили переправу. Вскоре на мосту прошло всё наше соединение. Оказавшись на другом берегу, мы быстро углубились во вражеский тыл, а затем прорвались и в Карпаты.

Вспоминается бой за город Скалат. В этой операции так же героически вели себя конники Ленкина. Когда город был очищен от оккупантов, Саша с группой партизан направился к тюрьме я освободил узников, с которыми гитлеровские палачи не успели расправиться.

Увидев меня, Ленкин спешился со своего красавца копя и, протягивая какой-то листок бумаги, сказал:

— Вот ироды, чего захотели! Только прочитайте, товарищ генерал, что пишут фашисты. А портрет-то ваш как нарисовали. Одна смехота!

Я развернул листок и прочитал: «Каждому, кто доставит немецкому командованию живого или мёртвого командира партизан генерала Ковпака, генерал-губернатор Галиции заплатит сто тысяч рейхсмарок».

Признаюсь, листовка доставила мне немало радости. Значит, мы изрядно насолили гитлеровцам, если они так щедры на вознаграждение. Разве тут во мне дело? Чего бы я стоил без чудо-партизан, без таких, как комсомолец Ленкин, и подобных ему людей несгибаемой воли, безгранично смелых и решительных, составлявших грозную силу нашего соединения, его красу и гордость.

Поблагодарив лихого кавалериста, я аккуратно сложил листовку и написал на ней: «Ленкин, Скалат» — и дату, а затем бережно положил бумагу в карман. До сих пор храню этот документ как памятную реликвию минувших битв, как одно из многочисленных свидетельств мужества своих боевых товарищей, молодых партизан сороковых годов двадцатого столетия.

В дни Карпатского рейда больше половины партизан составляли комсомольцы. Высокое звание комсомольских было присвоено 4 ротам, 28 диверсионным группам и другим подразделениям нашего соединения.

Мои славные юные однополчане! Разве можем мы забыть о боях за знаменитые Битковские нефтепромыслы, где особенно отличились партизаны из взвода комсомольца Николая Игнатьева и комсомольские диверсионные группы Василия Олейника и Сергея Абрамова? Можно ли забыть виртуозного мастера разведки шестнадцатилетнего Мишу Семенистого и его сверстника Ваню Чернякова — нашего связного? Никогда!

Добрую память в наших сердцах оставил и один из лучших минёров, комсомолец Яков Рохлин — кавалер многих наград. Яша начал свой военный путь в Брянских лесах и прошёл с нашим соединением тысячи километров. Не случайно партизаны называли Рохлина «профессором минного дела».

Как-то, во время относительного затишья между боями, когда партизаны имели возможность немного отдохнуть, я направился вечерком в комсомольскую роту разведчиков. И в нескольких метрах от её расположения остановился: кто-то вслух читал знакомую с детства «Полтаву»:

Когда бы старый Дорошенко,

Иль Самойлович молодой...

По мере моего приближения голос чтеца звучал всё чётче и призывнее, и мне казалось, что в этом дремучем лесу всё замерло от неуёмной силы пушкинских слов:

Украина глухо волновалась.

Давно в ней искра разгоралась.

Друзья кровавой старины

Народной чаяли войны...

Подошёл вплотную. Взору предстала живописная картина: сидя в разных позах, разведчики внимательно слушали высокого юношу, лицо которого трудно было разглядеть из-за сгустившихся сумерек, читал он Пушкина с большим чувством. Но, увидев меня, юноша остановился на полуслове, и слушатели стали менять позы.

— Приказываю сидеть, как сидели, — шутливо сказал я им. — А ты — продолжай читать, — обратился я к юноше.

Но чтение уже не ладилось. Моё появление точно выпило всех из седла, и мне даже неловко стало: уж лучше бы в сторонке стоял да слушал.

Кто же был этот замечательный чтец, сумевший так заворожить слушателей? Комсомолец Костя Стрелюк. Он пришёл к нам вскоре после начала войны. Длинноногий тощий юнец, с едва заметным пушком на верхней губе. Он производил впечатление угловатого, медлительного мечтателя. Трудно было даже решить, что ему можно поручить в нашем партизанском деле. Но это было только первое впечатление, которое скоро рассеялось.

При первой же беседе Костя изъявил желание стать разводчиком. И мы направили новичка в специальную роту. Стрелюк стал одним из лучших следопытов соединении. Его избрали секретарём комсомольской организации роты.

Костя Стрелюк выполнял десятки заданий, и не было случая, чтобы он явился в штаб без каких-либо важных сведший!. Умение проникать в самые укромные вражеские уголки, взвешивать каждый свой шаг и поступок — характерная черта этого парня. Поэтому самые сложные дела по разведке мы поручали именно Косте.

Но, когда Костю хвалили за удачно проведённую разведку, он всегда говорил:

— Ври вы так. Не будь Мити, с пустыми руками вернулись бы.

С командиром взвода разведчиков Дмитрием Черёмушкиным он подружился с первых же дней. Их сроднили общие интересы. При каждом удобном случае Костя подчёркивал, что считает Черёмушкина своим учителем. Пожалуй, так оно и было. В первую разведку Стрелюка повёл Митя Черёмушкин. С тех пор они стали неразлучными. У них даже выработался общий «почерк» в тактике и методах боевой работы. А совместные походы по тылам врага только сцементировали их дружбу.

О многих операциях с участием Черёмушкина и Стрелюка можно было бы рассказать. Но ограничусь, на мой взгляд, самой показательной, носившей короткое название «Тетеревский мост».

Шёл 1943 год. После разгрома армии Паулюса на Волге войска Советской Армии наступали по всему огромному фронту. Активно действовало и наше партизанское соединение. Его отряды находились уже в нескольких десятках километров от Киева и наносили удары по врагу со всевозрастающей силой. Земля Правобережной Украины, что называется, горела под ногами фашистов.

Мы с Семёном Васильевичем Рудневым собрали в штабе всех командиров отрядов и сообщили о нашем плане удара по важной железнодорожной магистрали Киев—Коростень и уничтожении Тетеревского моста. Идея всем понравилась. Решено было немедленно приступить к её реализации.

Длина железнодорожного моста, фермы которого перешагнули через речку Тетерев, — всего 150 метров. Но важность итого объекта трудно было переоценить: через этот мост гитлеровцы пропускали большое количество войск, техники, боеприпасов. Естественно, что и охраняли его с особым тщанием. Противник прекрасно понимал, что потеря моста пагубно скажется на фронтовых делах, которые и без того были очень плохи.

По данным разведки Черёмушкина и Стрелюка, гитлеровцы направили на охрану моста свежее подкрепление.

— И на самом мосту, и на подходах к нему полно фрицев, — докладывал Митя, а Костя дополнял:

— Пожалуй, больше сотни немцев наберётся. И вооружены крепко.

— Ну а на самой станции Тетерев удалось побывать? — спрашиваю разведчиков.

— И на станции побывали. Два батальона там, — отвечает Черёмушкин.

На листке из блокнота Стрелюк быстро набросал схему обороны моста и станции. Данные разведки были очень подробны и не вызывали никаких сомнений. Но в успех предстоящей операции мы твёрдо верили, так как подготовились к ней хорошо.

Было решено: для того чтобы охрану моста лишить помощи извне, надо вначале разгромить вражеские батальоны на станции. Выполнение этой задачи поручили батальону Петра Леонтьевича Кульбаки. А операцию на мосту мы возложили на вторую и восьмую комсомольские роты. Общее руководство взрывом осуществлял мой помощник Михаил Иванович Павловский.

В полночь комсомольские роты и батальон Кульбаки им шли на выполнение задания. Строго соблюдая маскировку, бойцы рот бесшумно добрались до района моста. Вместе с ними были разведчики Черёмушкин и Стрелюк. Вот они оторвались от своих и подползли вплотную к мосту. Когда показался железнодорожный состав и целиком отвлёк внимание охраны, бойцы разведки напали на неё и без единого выстрела уничтожили. Мгновенно сориентировавшись, Костя снова ползком по снегу подобрался к ближайшему бараку и снял охранника. А тем временем партизаны комсомольских рот окружили бараки и перебили всех находившихся там гитлеровцев.

Вскоре окрест раздался взрыв огромной силы. Комсомольцы под руководством Павловского удачно сработали: железные фермы моста тяжело рухнули вниз, вздыбив речной лёд. Тетеревский мост перестал существовать.

Вслед за этим мы получили известие из батальона Кульбаки: гитлеровцы, засевшие на станции Тетерев, уничтожены.

Когда мм вывели из строя некоторые прикарпатские нефтепромыслы, Гитлер приказал шефу гестаповцев Гиммлеру организовать крупную карательную экспедицию против нашего соединении. Одновременно немцы вновь подняли «цену за голову Ковпака». Гитлер проявил неслыханную щедрость. По его указанию вместо ранее обещанных рейхсмарок предлагалось выдать в награду сто тысяч золотом. Что ж, сумма приличная. И если учесть оскудевшие золотые запасы вермахта, то станет ясным, как изрядно мы насолили фашистам.

На борьбу с нашим соединением фюрер бросил новые силы, так как считал, что действовавшим в Карпатах немецким войскам не по плечу столь важная операция. Он срочно отозвал для этого некоторые части из Германии, Польши и даже Норвегии. Среди них были эсэсовские полки, горнострелковые и прочие части. В помощь им была придана авиация.

Вскоре разгорелась жесточайшая битва — одна из самых крупных в истории нашего соединения. Наивысшего накала она достигла в районе горы Сеничка. Десятки раз мы попадали в окружение, но вырывались из вражеского кольца и наносили противнику ответные удары.

Гитлеровцы беспрерывно штурмовали одну нашу позицию за другой. Атака следовала за атакой. Однако фашисты всякий раз получали сокрушительный отпор. Карательная операция Гитлера провалилась. Но в этих боях мы потеряли нашего любимого комиссара Семёна Васильевича Руднева и его сына Радика, комсомольцев Митю Черёмушкина, Валентина Косточенко и многих других превосходных партизан, воспитанных Родиной, партией, комсомолом.

Карпатский рейд... Он начался невдалеке от стенных районов Украины, а затем продолжался по извилистым многогорьям и пролёг партизанскими тропами в Карпатах. Сто двадцать дней длился этот поход, изобиловавший упорными схватками с врагом. Мы удерживали позиции и добивались побед. Но в каждом бою теряли любимых товарищей. Боль сжимала наши сердца, горло давили слёзы, когда навеки прощались с ними. А неугасимая ненависть и жажда мести вели нас вперёд через все преграды, и гневные наши удары по гитлеровцам становились всё крепче и крепче.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒