Агава на скале. Эудженио Монтале

Насколько охватывает взор, везде один лишь песок, от холмов и до самого моря. В холодном небе почти минувшего дня расползаются сумерки, с севера дует приятный освежающий ветерок. Вокруг только пляж. И море.

Должно быть, это и есть совершенство мира, которое может видеть лишь божественный глаз – казалось бы, все, что он из себя представляет – это простое, безмолвное сосуществование земли и воды, но творение это совершенно, идеально и истинно, а человек на фоне такого пейзажа – единственное зернышко, нарушающее гармонию земного рая, мелочь, которая вклинивается в работу необъятного двигателя неумолимой истины. Эта мелочь на фоне песочного простора кажется едва заметной трещинкой на поверхности святой иконы, крошечный изъян на бесконечной песочной глади.

Если посмотреть на него издалека, он будет лишь черной точкой посреди этого безмолвия, только человек и его мольберт. Мольберт привязан тонкими веревками к четырем камням, зарытым в песок. Он незаметно качается на ветру, который непрерывно дует с севера. На человеке высокие сапоги и большая рыбацкая куртка. Он стоит лицом к морю, крутя в руке тонкую кисть. На мольберте – холст. Он – как часовой на своем посту, будто охраняет свой мирок от вторжения этого безмолвного совершенства, идиллию которого он нарушил своим присутствием.

Агава на скале

Эудженио Монтале

Где царствует жестокий южный ветер,

Терзая скалы в яростных порывах,
Рожденная однажды в этом свете,

Растет агава на краю обрыва.

За твердь цепляясь слабыми руками,

Еще вчера мечтавшая наивно

Под небом, слишком бедным облаками,

Всех поразить вокруг цветеньем дивным.

Надежды больше нет. Так неужели

Ей суждено, не поднимаясь выше,

Вплетаясь в камни, трещины и щели,

С одной жить только целью – ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ?

Все суета. Мгновенья – светотени.

В потоке времени, как в сумасшедшим танце

Несется жизнь! Что ей твои волненья? –

Она проходит, как вода сквозь пальцы.

Она – как море. Суетна. Безбрежна.

Нам не постичь, увы, ее глуби´ ны.

Я был рожден с душой, цветущей, нежной,

Но бремя жизни изогнуло спину

И я припал к земле, как та агава,

И мне открылась истина простая:

Рожденному с руками и ногами,

Лохмотьями по жизни обрастая,

Мне не дано подняться в это небо,

Остановив на миг его движенье…

Парящих крыльев сказочная небыль,

Холодных скал безмолвное мученье.

12 Следующая ⇒