Кристин Фихан. Темное золото. Темная серия – 3. Кристин Фихан. Темное Золото

Кристин Фихан

Темное золото

Темная серия – 3

Кристин Фихан

Темное Золото

Глава 1

– Джошуа, это очень важная деловая встреча, – напомнила Александрия Хоутон своему младшему брату, пристраивая свой старенький Фольксваген на парковку позади ресторана. На миг она зарылась рукой в его кудрявые волосы, заглянув в его светлые глаза. Ее мгновенно согрел поток, заставляя забыть все опасения и тревоги, и она улыбнулась.

– Ты уже взрослый, Джош, я не знаю, зачем я это тебе говорю. Но это мой единственный шанс осуществить мечту, устроившись на работу здесь. Ты же знаешь, что нам нужна эта работа?

– Конечно, Алекс. Не волнуйся. Я останусь во дворе играть с грузовиком. – Он улыбнулся ей, своей любимой сестре. Она была ему вместо родителей с тех пор, как их мать и отец погибли в автомобильной катастрофе накануне его второго дня рождения.

– Извини, няня ушла от нас. Она заболела.

– Пьяница, Алекс, – он уверенно поправил, собирая свой рюкзак и игрушку.

– Где ты услышал такое? – требовательно спросила она, ужасаясь тому, что шестилетний ребенок будет знать, кто такая пьяница. Алекс вышла из автомобиля и слегка отряхнула себя, чувствуя глубокое удовлетворение. Стоимость этого костюма равнялась месячной зарплате, но Александрия расценила это как необходимые затраты. Она выглядела намного моложе своих двадцати трех лет, но было очень нужно выглядеть искушенным человеком, и дорогой костюм мог помочь ей в этом.

Джош обнял свою любимую игрушку, затертый самосвал.

– Я слышал, как ты говорила ей отправляться домой, так как она была пьяна и не могла присматривать за мной.

Александрия специально сказала ему пойти к себе в комнату. Вместо этого, он спрятался поблизости и подслушивал. Джошуа знал, что это был единственный путь для получения нужной информации, которую Александрия считала важной «только для взрослых». Александрия усмехнулась, глядя на его озорное лицо.

– Большие Уши, да?

Он выглядел смущенным.

– Это хорошо, маленький друг. Мы должны улучшить свои условия, не так ли? – Она говорила это с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Они жили в крысоловке, пансионе, где проживали по большей части проститутки, пьяницы и наркоманы. Александрия опасалась за будущее Джошуа. Все зависело от этой встречи.

Томас Ивен, гений, оставивший далеко позади Топ‑ продажи, владеющий видео и компьютерными играми с вампирами и демонами, искал нового графического проектировщика. Ивен появлялся на обложках почти каждого известного журнала. И он был сильно заинтригован ее образцами, чтобы назначить встречу. Александрия знала насколько она талантлива, но боялась, что Ивен не сможет правильно оценить ее, видя такую юную особу. Она конкурировала со многими опытными проектировщиками.

Александрия вытащила свое порт‑ фолио из автомобиля и взяла за руку Джошуа.

– Это поможет на некоторое время. У тебя есть что перекусить, все в рюкзаке, не забыл?

Он кивнул и шелковистые локоны упали на лоб. Александрия крепко сжала его руку. Джошуа был всем для нее, ее единственной семьей, ее причиной для борьбы с трудностями, стимулом для переезда в лучший район и повышения достатка. Джошуа был ярким, нежным, добрым ребенком. Александрия полагала, что он заслуживает все самого лучшего, что может предложить жизнь, и она была настроена получить это для него.

Она провела его через территорию ресторана, оставив в рощице. Дальше дорога вела к утесам, а за ними простирался океан.

– Не ходи к утесам, Джошуа. Их края опасны. Они могут обрушиться под твоими ногами, или ты можешь поскользнуться и упасть.

– Я знаю, ты уже говорила мне, – в голосе послышалось легкое раздражение. – Я знаю правила, Алекс.

– Генри будет здесь сегодня вечером. Он присмотрит за тобой.

Генри был пожилым бездомным мужчиной из их окрестности, кто часто спал в роще сзади этого ресторана. Александрия часто давала ему еду и мелочь, в благодарность за это Генри иногда ей помогал.

Александрия помахала худому, сгорбленному мужчине, который, хромая, шел в их направлении.

– Привет, Генри. Так мило с Вашей стороны помочь мне.

– Вам повезло что, вы наткнулись на меня на рынке. Сегодня я буду спать под мостом, – Генри оглядел все вокруг своими блеклыми голубыми глазами. – Там происходит что‑ то непонятное.

– Деятельность банд? – спросила взволнованно Александрия. Она не хотела подвергать Джошуа опасности.

Генри качнул головой.

– Похоже на то. Поиски не проводятся в этих местах, поэтому я сплю здесь. Они бы не позволили мне остаться если бы узнали, что я здесь.

– Так что за странные дела творятся неподалеку?

Джошуа дернул за ее юбку.

– Ты хочешь опоздать на встречу? Я остаюсь с Генри. Все будет хорошо, – настаивал он видя ее отчаянье. Джош устроился под кронами деревьев на пресечении дорог, ведущих к скалам.

Со скрипом коленных чашечек Генри присел рядом с ним.

– Точно. Ступайте, Алекс! – Он махнул костлявой рукой.

– Мы будем только играть с этим прекрасным грузовиком, правда, мальчик?

Александрия закусила губу в нерешительности.

Было слишком опрометчиво оставлять Джошуа с этим усталым, больным и потрепанным старым человеком.

– Алекс! – Как будто читая ее мысли Джошуа ослепительно улыбнулся, словно ее нерешительность оскорбила его.

Александрия вздохнула. Джош был слишком взрослым для своего возраста, живя такой тяжелой жизнью. К сожалению, он был прав: эта встреча была крайне важна.

– Спасибо, Генри, я у Вас в долгу. Мне нужна эта работа. – Александрия нагнулась, чтобы целовать Джошуа.

– Я люблю тебя, маленький друг. Будь осторожнее.

– Я люблю тебя, Алекс, – он отозвался эхом. – Будь тоже осторожнее.

Теплые слова утешили ее, и она отправилась назад через кипарисовые деревья вокруг кухни тропинкой, приводящей к балкону. Он нависал над утесом и этот ресторан был знаменит видом бьющихся волн внизу. Ветер трепал ее волосы, вытягивая из шиньона, обрызгивая солью и капельками морской пены. Александрия остановилась у резной двери, глубоко вздохнула и, подняв подбородок, уверенно шагнула внутрь, не смотря на то, что ее желудок буквально сжимался от страха.

Легкая музыка, сверкающие люстры и джунгли красивых зарослей производили иллюзию входа в другой мир. Комната делилась на маленькие закутки, вокруг огромного мерцающего камина, дающего каждому перерыв в учебе и ощущение тепла.

Александрия сверкнула улыбкой.

– У меня назначена встреча с мистером Ивеном. Он уже приехал?

– Да, конечно. – Ответил мужчина с одобрительным взглядом.

Томас Ивен потягивал свое виски, когда увидел прекрасную Александрию Хоутон направляющуюся к его столу. Он часто переносил свои встречи в этот уютный ресторанчик, но эта молодая женщина определенно была совершенством. Невысокая, стройная, с округлыми бедрами и фантастическими ногами. Ее большие темно‑ синие глаза обрамлялись темными ресницами, а губы были пухлыми и сексуальными. Золотистые волосы были закрученными в строгий шиньон, который подчеркивал ее классическую красоту и высокие скулы. Головы сидящих повернулись следом за ней. Она не замечала впечатление, которое создала, подходя к столу с королевским величием. В этой женщине все было необычным.

Томас кашлянул, чтобы прочистить горло и вернуть голос. Он встал на ноги, пожал ее руку, в тайне радуясь своей удаче. Этому великолепному молодому существу был нужен именно ОН. Человек старше ее на добрых пятнадцать лет, с деньгами, влиянием, и известностью, он мог создать либо разрушить ее карьеру. И он намеревался использовать малейшую возможность, получая максимальное удовольствие из этой благоприятной ситуации.

– Очень приятно познакомится с Вами, мистер Ивен, – произнесла она мягко. Ее мелодичный голос, был подобен прикосновению шелковых кончиков пальцев к его коже.

– Взаимно, – Томас задержал ее руку на мгновение дольше, чем было необходимо. Сладкая непорочность в ее глазах сделала ее естественную сексуальность еще более провокационной. Он захотел ее отчаянно, так что теперь надо будет выяснить ее отношение к нему.

Александрия держала свои руки сложенными вместе на коленях, чтобы скрыть их дрожь. Она и представить не могла, что она будет сидеть рядом с таким блестящим мужчиной как Томас Ивен. Даже больше – рассматриваться как художник для его следующего проекта. Это была возможность, которая дается лишь раз в жизни. Он молчал, внимательно изучая ее. Алекс решила аккуратно начать разговор.

– Это красивый ресторан. Вы часто здесь бываете?

Томас почувствовал как его сердце учащенно забилось. Она была заинтересована в нем, как в мужчине! Иначе почему бы она это спрашивала? Она, возможно, и выглядела прохладной и нетронутой, даже слегка надменной, но она выуживала информацию о его личных взаимоотношениях. Он приподнял бровь и подарил ей тщательно отработанную улыбку, чтобы у нее захватило дух, как это бывало не раз с другими.

– Это – мой любимый ресторан.

Александрии не понравился его взгляд, ставший вдруг самодовольным, но она все равно улыбнулась.

– Я принесла некоторые из своих эскизов. Образцы идей, рисунки, линии истории, которые Вы предложили для вашего следующего проекта. Я вижу разумность этих линий, но что Вы думаете по этому поводу? Я знаю, что Вы используете Ночных Ястребов Дона Мичаэльза. Он очень талантлив, но я сомневаюсь, что он понимает именно то, что Вы представляете себе. Я вижу только много деталей, много мощи. – Под столом, Александрия скрестила пальцы вместе, но внешне старалась оставаться спокойной.

Томас испугался. Она была абсолютно неприступна. Мичаэльз был большим именем, с большим эго, но он никогда полностью не понимал виденье Томаса. Однако очевидный профессионализм Александрии раздражал его. Она выглядела такой холодной и неприступной. Она хотела говорить только о делах. Женщины же обычно бросались ему на шею.

Александрия не могла не видеть досаду, появившуюся на лице Томаса Ивена. Она сжала кулачки так, что ногти впились ей в ладони. Что было не так? Несомненно, она вела себя слишком строго. Мужчина с его распутной репутацией вероятно предпочел бы более женский подход. Ей была нужна эта работа, и конечно она ее не получит, если рассердит его. Какой вред может причинить легкий флирт? Ивен был богатым, красивым бакалавром, в общем, именно таким типом мужчин, который ей нужно привлечь. Алекс глубоко вздохнула. Ей ни когда не казалось честным привлекать кого‑ нибудь таким способом. На время она могла заставить замолчать свои сомнения по поводу мужчины по соседству, ведь у нее были обязанности по отношению к Джошуа. Она подумала про себя, что, возможно, была и вправду фригидной. Но она могла слегка обмануть, если нужно.

Следующий комментарий Томаса Ивена доказал, что она права.

– Я не думаю, что мы должны портить свой обед деловым разговором. Вы согласны? – произнес он с импульсивной обаятельной улыбкой.

Александрия отогнала от себя образ барракуды и позволила себе, кокетливую улыбку, изогнувшую ее губы. Вечер собирался быть длинным. Она качнула головой, когда он наливал ей бокал вина, принесенного к салату из креветок и пустому разговору, который, казалось, делает их случайную встречу счастливой. Ивен наклонился к ней, касаясь ее руки, как бы поставив это себе за правило.

Алекс сумела отлучиться лишь однажды, чтобы проведать Джошуа. После захода солнца она нашла Джошуа и Генри, играющих в блек‑ джек сколоченной колодой карт.

Генри оскалил зубы в улыбке, с благодарностью взяв продовольствие, которое она сумела вынести контрабандой.

– У нас все отлично, Алекс. Пойдите лучше и займитесь Вашей работой, – инструктировал он.

– Ты обучаешь Джошуа для игры на деньги? – потребовала она со строгим хмурым взглядом, сквозь который проглядывали искорки смеха. А Генри и Джош весело смеялись, бросая на нее насмешливые взгляды. Александрия ничего не могла сделать, для того чтобы обнять Джошуа.

– Генри говорит, что я, наверное, смогу поддерживать нас этой игрой, сестренка. Я всегда выигрываю, – гордо заявил Джошуа.

– Он говорит, что Вы не сможете приобрести хорошую собаку и, даже вряд ли, охотничьего пса.

Александрия прикусила губу, чтобы скрыть, что за ее веселостью скрывается полностью подавленное состояние.

– Хорошо, наслаждайтесь вашим остроумием. Но я должна возвращаться. Если вы, ребята, совсем замерзнете, то одеяло в багажнике.

Она отдала ключи от автомобиля Джошуа.

– Будь осторожнее с ними. Если ты их потеряешь, нам придется ночевать с Генри.

– Прохладно же! – ответил Джошуа, смеясь голубыми глазами.

– Очень прохладно. Даже холодно, – предупредила Александрия. – Будьте осторожны. Я вернусь так быстро, как только смогу, но этот мужчина очень навязчивый. Я полагаю, что он думает, будто у него есть возможность неплохо провести сегодняшнюю ночь. – Она скорчила рожицу.

Генри потряс кулаком.

– Если он причинит вам хоть малейшее беспокойство, присылайте его ко мне.

– Спасибо, Генри. Вы в вдвоем должны вести себя хорошо, пока я занята, – Александрия повернулась и пошла назад в сторону ресторана.

Поднимался ветер, дуя со стороны моря и поднимая тучи брызг прямо в воздух. Появившаяся мгла окутала деревья унылым белым саваном. Александрия ощутила дрожь, которая пробежала от плеч вниз по ее рукам.

В действительности не было холодно, но аура тумана и тревоги заставляла ее нервничать.

Александрия помотала головой, чтобы отогнать воображаемые тени, прячущиеся за каждым деревом. По некоторым причинам она особенно нервничала сегодня вечером. Она заставила замолчать чудовищ на время этой деловой встречи. Ей было необходимо получить эту работу.

Алекс направилась назад к ресторану через заросли прекрасных растений и висящих зеленых виноградных лоз.

Ивен встал, усадил ее, прекрасно сознавая, что был объектом зависти всех мужчин в зале. Александрия Хоутон имела такую внешность, которая моментально навевала мысли о горячих ночах и необузданной страсти.

Он погладил своими пальцами ее руку.

– Вы замерзли, – сказал он немного хрипловатым голосом. Она заставляла его чувствовать себя неуклюжим школьником, оставаясь при этом все такой же, слегка надменной нетронутой сиреной, наблюдавшей за его мучениями.

– Я вышла из дамской комнаты и решила немного прогуляться. Ночь так красива, и я не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на океан. Он производит неизгладимое впечатление. – Казалось, ее глаза хранят тысячу тайн, но длинные ресницы, надежно скрывают все эмоции за собой подобно броне.

Томас с трудом сглотнул и посмотрел вдаль. Ему пришлось восстановить контроль над собой. Он пришел к выводу, что нужно задействовать свои знаменитые чары обольщения и начал рассказывать причудливые истории, развлекавшие ее. Александрия тщетно пыталась вслушиваться в его рассказ, но было трудно оставаться внимательной к его анекдотам о создании блестящей карьеры, о том, что он имеет много социальных обязанностей, и том как утомительно, когда женщины преследуют его из‑ за денег. Ее беспокойство все более и более усиливалось, заставляя ее руки дрожать. Вдруг она почувствовала волну страха и ощутила будто ледяные пальцы накрыли ее голову. Иллюзия была настолько реальна, что она невольно подняла руку, чтобы проверить.

– Бесспорно, Вы будете не против бокала вина? Оно имеет отличный букет, – настаивал Томас, поднимая бутылку и привлекая ее внимание обратно к себе.

– Нет, благодарю Вас, я редко выпиваю. – В третий раз она ответила на его просьбу отказом, будто он имел проблему со слухом. Ей было совершенно не нужно, чтобы ее разум затуманился алкоголем. От этой встречи зависело слишком много. И она никогда не пила, когда была за рулем или рядом был Джошуа. Он уже видел более чем достаточно пьянства на тротуарах за пределами их дома и в комнате, которую они занимали.

Александрия улыбнулась, сглаживая свой отказ. Когда официант убрал лишнюю посуду, она решительно потянулась к своему портфелю.

Ивен выразительно вздохнул. Обычно женщины старались понравиться ему в этот момент. Но Александрия, казалось, имела иммунитет к его обаянию, и была вне досягаемости. Она все больше и больше заинтриговывала его, и ему еще сильнее захотелось заполучить ее. Томас знал, что эта работа важна для нее, и решил воспользоваться этим шансом. Он мог бы сказать, что видит в ней жгучее пламя, чтобы увидеть как засияют ее холодные глаза. Ивен с нетерпением ждал наслаждение, которое доставит ему горячий и необузданный секс с ней.

Но это было за мгновение до того, как Томас увидел ее эскизы, после этого он забыл обо всем, в том числе и о своем вожделении. Александрия отобразила его фантазии лучше, чем он мог описать на словах. Возбуждение охватило его полностью, и он чуть не начал нести чушь. Она – то, что ему было нужно для его новой игры. Это было новое, горячее и разнообразное решение. Ее свежесть и изобретательный подход – именно то, что ему было так необходимо.

– Это только наброски, – мягко сообщила Александрия.

– Без анимации, но я надеюсь, что Вы поняли саму идею? – Она совсем забыла свою неприязнь к Томасу Ивену, после того как он увидел ее работы.

– У Вас есть столько деталей. Такое воображение… Такая техника… И смотря на них, я чувствую, как будто бы вы разгадали мои мысли. Вы фактически захватили чувство полета здесь, – сказал он, показывая. Он был впечатлен тем, что она поймала такое трудно перевариваемое ощущение в своих рисунках. А что она смогла бы сделать с мощным компьютером и проектирующими программами?

Томас внимательно изучал одну сцену. Складывалось такое ощущение, будто это действительно когда‑ то происходило. Это было похоже на фотографию вампира, пойманного в ужасном сражении. Рисунок был настолько реален, что вызывал трепет. Ее работы захватывали линию истории и картинки в его воображении настолько целостно и хорошо, что мгновенно создавалась взаимосвязь между ними. Это то, чего он избегал весь вечер.

Вдруг Александрия поняла, что пальцы Томаса Ивена снова касаются ее. Она непроизвольно оценила силу его рук, ширину плеч, красивое угловатое лицо, и ее сердце многообещающе подпрыгнуло. А желала ли она кого‑ нибудь физически? Эта мысль поразила ее, как, впрочем, и наличие страсти, которая могла появиться благодаря общим интересам. Она с гордостью наблюдала за тем, как он открыто восхищался передачей существ из его воображения.

Вдруг холодный поток пронесся по ресторану, принеся с собой ощущение зла. Он прополз по коже Александрии подобно червям, проползающим сквозь тело. В результате резкой смены спокойствия она побледнела, ее начала бить дрожь. Она внимательно огляделась вокруг. Казалось, будто никто не обращает внимания на сгустившийся воздух, источающий зловоние зла. Смех и низкое журчание беседы окружили ее. Ее непринужденность должна была успокоить Алекс, но дрожь только усилилась. Она чувствовала пот, стекающий по ее лбу и собирающийся в ложбинке на груди. Ее сердце бешено стучало.

Томас Ивен ушел с головой в ее рисунки и даже не заметил ее беспокойства. Он продолжал шепотом высказывать свое одобрение, его голова была опущена вниз, а взгляд был прикован к богатству ее рисунков.

Но что‑ то было не так. Абсолютно не так. Александрия знала это; она всегда знала. Знала с того момента, как погибли ее родители. Она знала, когда какое‑ либо преступление совершалось в непосредственной близости к ней. Она знала, кто занимается торговлей наркотиками, безошибочно чувствовала, когда кто‑ нибудь лжет; она знала слишком много страшных вещей. И прямо сейчас, пока другие в ресторане наслаждались жизнью, пили, ели и разговаривали, она знала, что что‑ то злое совсем рядом, что‑ то ужасное. И еще Алекс знала одно – она никогда не встречала такого.

Она медленно, осторожно осмотрела просторную комнату. Меценаты спокойно говорили и ели. Три женщины, сидящие за столом совсем близко от нее, громко смеялись и поднимали тосты друг за друга. Во рту у Александрии пересохло, сердце заколотилось. Она была не в состоянии двигаться или говорить, застыв от ужаса. На стене позади Томаса Ивена, появилось темная тень, ползущая вперед. Она начинала вырисовываться над комнатой и, когда она появилась, ее клешни потянулись в направлении ее и трех женщин, говорящих с таким воодушевлением. Никто кроме нее не видел этой тени, отвратительное появление… Александрия, сидевшая совершенно неподвижно, слышала страшное шептание в своей голове. Оно было подобно шелесту крыла ночной мыши, оно выпускало коварную команду, жужжа все настойчивее и сильнее.

– Приди ко мне. Будь со мной. Позволь мне праздновать с тобой. Приди ко мне.

Слова бились в ней, как осколки стекла, казалось, пронизывая череп. Коготь на дальней стене открылся, простерся, маня ее.

Проскрипевший стул разрушил наваждение. Александрия мигнула, и тень угасла на фоне многоголосого эха маниакального смеха. Она могла двигаться, чтобы повернуть голову в направлении звука еще двух стульев, отодвигаемых назад. Она видела, как три женщины, действуя в едином порыве, бросают деньги на стол и идут во внезапном жутком молчании к выходу.

Александрия хотела закричать им, чтобы они вернулись. Алекс попыталась предупредить их, но горло судорожно сжалось, и она была вынуждена пытаться хотя бы сделать вдох.

– Александрия! – Томас быстро поднялся, чтобы помочь ей. Ее лицо было пепельным, с маленькими бусинками пота, появившимися на лбе. – Что с Вами?

Словно слепая она пробовала запихнуть свои рисунки в портфель, но руки совершенно не слушались, и эскизы разлетелись по полу.

– Извините, мистер Ивен, я должна идти. – Она так резко встала, что чуть не сбила его. Она чувствовала себя вялой и слабой, как будто бы какое‑ то липкое зло все еще было здесь и цеплялось за нее. Ее желудок бунтовал от этого противного ощущения.

– Вы больны, Александрия. Позвольте мне отвезти Вас домой. – Иван пытался одновременно подбирать драгоценные рисунки и удерживать Алекс за руку.

Александрия резко выдернула руку, думая лишь о том, что нужно как можно быстрее добраться до Джошуа. Чем бы ни было это существо, так спокойно появляющееся ночью, но те три женщины и Джошуа с Генри были в опасности. Это было так. Необратимо. Она могла чувствовать его присутствие темной тенью внутри.

Алекс повернулась и побежала, не обращая внимания на пристальные любопытные взгляды и замешательство Томаса Ивена. Она спустилась по ступенькам, подхватив подол своей юбки, спеша на звуки. Боль и страх, просачивались сквозь нее. Она чувствовала, будто сердце в ее груди разорвалось и теперь кровоточило. Это было так реально, что она сжимала свою грудь и пристально всматривалась в свои руки, ожидая увидеть там кровь. Чья‑ то кровь еще будет. Кому‑ то будет больно, а может что и похуже.

Александрия так прикусила нижнюю губу, что чуть не поранила кожу. Эта боль была реальна, и настоящей была именно она. Это дало возможность собраться, чтобы продолжить бег. Всесильная тварь шествовала по земле, неся смерть. Она могла уловить запах крови уже сейчас, испытывая слабые вибрации – последствия насилия. Она молилась, чтобы это не был Джошуа. Рыдая, она бросилась по узкой тропинке, пролегающей вокруг здания. Она не могла потерять Джошуа. Почему она оставила его только с пожилым мужчиной, присматривающим за ним?

Она ощущала, что туман следит за ней. Плотный. Густой, как суп. Он стелился по деревьям подобно ужасному белому покрывалу. Она не могла видеть, куда ступала ее нога. Эта плотность даже чувствовалась, как будто бы она пробирались через сыпучий песок. Когда она попробовала вздохнуть, то поняла, что это невозможно. Она хотела позвать Джошуа, но глубокая интуиция говорила ей – лучше молчать.

Кем бы этот безумец ни был, но он явно наслаждался болью и страхом других. Это был своеобразный приток его силы, помогающий ему достичь вершины. Она не могла потакать его ужасным вкусам.

Пробираясь сквозь деревья, она буквально споткнулась о тело.

– О, Господи! – громко прошептала она, молясь, чтобы это был не ее брат. Приблизившись, она поняла, что тело слишком большое. Холодное и неподвижное, оно лежало в куче мусора, разбросав его по сторонам.

– Генри… – Горе было таким огромным, что она взяла его за плечо в попытке перевернуть.

Ужас возник, когда она увидела его искромсанную грудь. Его сердце было буквально выдрано, холодное и мертвое. Александрия подобралась поближе и опустилась на колени, тело выглядело отвратительно. Раны были и на шее Генри, возможно, их нанесло сильное животное.

Ядовитый смех заполнил ее ум. Александрия вытерла рот тыльной стороной руки. Этот развращенный безумец не получил Джошуа. Определяясь, она инстинктивно двигалась вперед в направлении утесов. Волны, громко бившиеся о зубчатые скалы, и ветер, завывающий сквозь деревья, не давали возможности расслышать что‑ либо.

Ничего не видя и не слыша, Александрия двигалась твердо вперед. Все инстинкты направляли ее к сумасшедшему убийце. У нее сложилось впечатление, будто он знает, что она идет, и он ждет ее. Алекс была также уверена – он полагает, что это он управляет ею, заставляя идти к нему.

Несмотря на сильный ветер, туман оставался тяжелым, уже сейчас, несмотря на всю его толщину, она ловила проблески всего случившегося. Три женщины, смутно знакомые по ресторану, теперь медленно шли в направлении утесов. Женщины сидели за столом справа от нее; они вышли из ресторана раньше нее. Александрия предположила, что они находятся в какой‑ то разновидности гипноза, так как они пристально и восторженно смотрели на силуэт мужчины на вершине утеса.

Он был высок и строен, но создавал впечатление большой силы и власти. Его лицо было красиво, подобно Адонису, волнистые волосы опускались на плечи, а зубы сверкали белизной при улыбке.

«Сродни хищнику» – Эта мысль мгновенно пришла ей в голову, разрушая иллюзию красоты. И Александрия увидела кровь на руках существа, на его зубах и подбородке.

Приветствующая улыбка была гримасой, выставляя порочные клыки. Его глаза смотрящие, на трех женщин, были черными дырами, накаляющимися диким красным светом в темноте.

Женщины жеманно улыбались, подходя к нему. Как только они подошли ближе, он поднял руку, и они рухнули на землю. Женщины покорно упали на колени и чувственно поползли вперед, они корчились и стонали, с силой стягивая свою одежду. Туман слегка прикрыл непристойную сцену, и когда все открылось снова то, она смогла увидеть, что одна из женщин уже достигла мужчины и обвивалась вкруг его колен. Она разорвала свою блузку, выставив напоказ свою грудь, прикасалась к себе с намеком, начиная тереться своим телом об него, прося и умоляя, чтобы он взял ее, использовал ее. Вторая женщина достигла края утеса и прилипла к его талии, вызывающе смотря на своего покровителя.

Александрия хотела отвернуться от этого ужаса. Она не могла смотреть на то, как люди превращались в жалких марионеток. Вдруг она увидела Джошуа, медленно идущего в направлении мужчины. Казалось, он не обращает внимания на женщин. Он не смотрел ни вправо, ни влево, словно страшное существо перед ним было его желанной мечтой.

Транс. Гипнотический транс. Сердце Александрии заколотилось в груди. Так или иначе, этот убийца загипнотизировал женщин и Джошуа. Они ответили его на его призыв как безмолвные овцы. Ее мозг пробовал проанализировать, каким образом он достиг такого подвига, в то время как она спешила перехватить Джошуа перед тем, как он мог достичь монстра. К счастью, Джошуа двигался очень медленно, как будто он тянулся вперед неохотно.

Существо обернулось в ее направлении, его шея повернулась как у рептилии и, хотя толстая вуаль тумана скрывала ее, Александрия ощутила столкновение с теми враждебными, неземными глазами.

Он исследовал ее сквозь толщину тумана. Крылья летучей мыши бились об ее череп, осколки стекла кололи ее снова и снова. Мягкий, соблазнительный голос настойчиво журчал в ее голове. Александрия пренебрегла болью, пульсирующей в голове, и сконцентрировала внимание на достижении Джошуа. Она не даст этому монстру понять, что он делает ей больно.

Ее рука ухватилась за рубашку Джошуа. Его ноги продолжали идти вперед, но она твердо уперлась и держала его. Обвив свои руки вокруг ребенка, она столкнулась с монстром на расстоянии не более чем в пятнадцати футов.

Он стоял на самом краю утеса, а его человеческие марионетки, пресмыкающиеся перед ним, мурлыкали и молили о его внимании к ним. Казалось, он не замечает женщин, полностью сосредоточившись на Александрии. Он улыбнулся ей, обнажая клыки.

Александрия вздрогнула, увидев кровь Генри на его губах и зубах. Этот безумец убил нежного безобидного Генри.

– Подойди ко мне. – Он протянул ей руку.

Она могла чувствовать его голос. Он проходил прямо через ее тело, заставляя ее выполнить его приказ. Она быстро моргнула, чтобы удержать в центре взора пятна крови на его руках и ногти, похожие на кинжалы. Она так пристально посмотрела на его коготь, что голос потерял свою красоту и стал жестким и сварливым уродством.

– Я так не думаю. Оставьте нас в покое. Я забираю Джошуа. Вы не можете его забрать. – Она говорила с некоторым напряжением, ее голубые глаза пылали вызовом.

Одна из его рук рассеянно ласкала женщину, которая обвилась вокруг его талии.

– Присоединяйся ко мне. Посмотри на этих женщин. Они хотят меня. Они обожают меня.

– Продолжайте обманывать себя. – Она попробовала шагнуть назад, но Джошуа воспротивился ее усилию. Она крепче сжала свои руки, чтобы предотвратить его продвижение вперед, но стоило ей отступить с ним на шаг, как он начал вырываться, вынуждая ее остановиться.

Монстр на утесе поднял бровь.

– Вы не верите мне? – Он обратил свое внимание на женщину, обвившуюся вокруг его талии.

– Идите сюда, моя дорогая. Я хочу, чтобы Вы умерли для меня. – Он махнул рукой позади себя.

Александрия ужаснулась, женщина лизнула его вытянутую руку, и, жеманно улыбаясь, поползала к обрыву.

– Нет! – выкрикнула Александрия, но женщина уже отправилась в пустоту пространства, вниз к жадным волнам и зубчатым скалам. Александрия задохнулась, смотря, как он выдергивает второй женщине волосы, целуя ее полный рот, и откидывает ее голову назад, погружая свои зубы в ее шею.

Как‑ будто одна из ярких картинок для Томаса Ивена промелькнула у Александрии перед глазами. Монстр пировал кровью, которую пил из горла женщины, затем отбросил ее в сторону, к утесу, как будто бы она была пустой раковиной, которую он нашел на пляже. Сознательно он направлял свой толстый, бесстыдный язык по кровавым пятнам, словно показывая пример ей.

Александрия услышала его шепот, и начала повторять молитву снова и снова в такт своему дыханию. Чем бы это существо ни было, оно опасно и не вменяемо в не зависимости от ее воображения. Она более жестко перехватила Джошуа и подняла его на руки.

Он толкался и боролся, рыча и вырываясь, стараясь укусить. Александрия сумела отойти еще на два фута назад перед тем, как она была вынуждена заставить замолчать его. Он был спокойным, пока она не начинала пятиться назад от монстра.

Чудовище подняло свою голову, облизало свои пальцы и мерзко улыбнулось.

– Ты видишь? Они все сделают для меня. Они меня обожают. Не так ли, дорогая? – Он поднял на ноги последнюю женщину. Мгновенно она обвилась вокруг него и начала тереться об него и ласкать.

– Ты хочешь доставить мне только удовольствие?

Женщина начала целовать его, шею, грудь, двигаясь все ниже и ниже, ее руки запутались у него в брюках. Он ласкал ее шею.

– Ты видишь мою силу? Ты именно та, которую я приглашаю разделить мою силу и мое могущество.

– Эта женщина Вас не обожает, – возразила Александрия. – Вы использовали гипноз, чтобы сделать из нее марионетку. Она не имеет собственного мнения. Вы ведь использовали власть? – Она постаралась выразить своим дрожащим голосом так много презрения, сколько смогла.

Низкое смертельное шипение вырвалось у него изо рта, но он все еще продолжал улыбаться ей.

– Возможно, ты права. Теперь она бесполезна, не так ли?

Все еще улыбаясь, мужчина, пристально смотря в глаза Александрии, зажал голову женщины обоими руками и повернул.

Треск усилился, проходя через тело Александрии. Ее трясло так, что стучали зубы. Одной рукой монстр держал тело женщины, которое болталось абсолютно безвольно над пропастью. Она висела там подобно тряпочной кукле. Ее шея была откинута под неестественным углом; когда‑ то красивая женщина теперь была абсолютно пустой как раковина. Монстр отбросил ее только для того, чтобы отпустив руку бросить ее вниз в воду.

– Сейчас ты будешь моей, – он говорил мягко. – Иди ко мне.

Александрия покачала головой.

– Нет. Я не собираюсь подходить к вам. Я вижу Вас таким, какой Вы есть. Я видела, как Вы принуждали смотреть на себя этих бедных женщин!

– Ты придешь ко мне, и по собственной воле. Ты единственная. Я пришел в этот мир только за тобой. Ты должна прийти ко мне. – Его тон был мягок, но держал в подчинении шипящими командами.

Александрия попробовала шагнуть назад, но Джошуа прорвался в рычащее безумие, ударяясь и кусаясь. Она остановилась снова, заставляя более жестким контролем предотвратить его бегство.

– Вы больны. Вам нужна помощь. Доктор или кто‑ нибудь еще. Я не могу сделать что‑ либо для Вас. – Она искала отчаянно путь от этого кошмара, молясь, чтобы кто‑ нибудь пришел: служба безопасности, охрана или кто‑ нибудь еще.

– Вы не знаете кто я, не так ли?

Александрия чувствовала, что практически одеревенела от страха. Она потратила много времени, читая и выполняя исследование древних легенд о вампирах, чтобы разработать ее эскизы для Томаса Ивена. И этот монстр был копией этого мифического существа, питаясь кровью другого, используя гипнотический транс, чтобы командовать беспомощными людьми для своего злобного предложения. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоится и попробовать вернуться к действительности. Несомненно, здесь был туман и ветер, темнота, беззвездная ночь и жуткие бушующие волны внизу, все это заставляло думать, а могло ли быть хуже? Это было в двадцать первом столетие, а не в каком‑ то забытом веке. Она должна держаться за свое остроумие и не позволять ужасу ночи, развивать ее воображение.

– Я знаю, что Вы думаете о себе – сказала она спокойно. – Но правда состоит в том, что вы все равно опасный Убийца!

Он рассмеялся мягко и порочно. Звук – как проводят ногтем по меловой доске. Она фактически чувствовала ледяные пальцы на своей коже.

– Вы прячете ребенка от правды! – Он поднял руку и кивнул в сторону Джошуа, впиваясь горящими глазами в лицо мальчика.

Джошуа боролся как сумасшедший, вырывался и брыкался в руках Александрии, пытаясь освободиться.

– Оставьте его в покое! – Она сосредоточилась на усмирении своего брата, но он был под сильным гипнозом, и, наконец, освободился. Мгновенно он подбежал к монстру на утесе, обнял его за колени, и взглянул на него с обожанием.

Глава 2

Сердце Александрии пропустило удар. Она медленно выпрямилась, ее рот пересох от страха, так как она увидела, как руки чудовища, словно клешни, ложатся на плечи ее брата.

– Вы придете ко мне сейчас, не так ли? – мягко спросил монстр.

Александрия подняла дрожащий подбородок.

– Так вот как Вы взываете к свободной воле? – Ее ноги были ватными, и единственное что она могла – это сделать несколько шагов к вампиру, прежде чем остановиться.

– Но если Вы используете Джошуа, чтобы заставить меня подойти к Вам – это ведь не мое желание? – спросила она.

Раздалось долгое медленное шипение, а затем монстр поднял Джошуа за одну ногу и подвесил над краем пропасти.

– Раз Вам так дорога Ваша свобода, то я сниму гипноз с ребенка. Он будет слышать, видеть и осознавать все что случится. – Клыки заскрежетали и щелкнули, точно он с трудом выдавливал слова ледяным тоном.

Его слова заставили двигаться Александрию вперед. Потянувшись к Джошуа, она споткнулась недалеко от ног монстра.

– О, Господи, пожалуйста, не отпускайте его! Отдайте его мне! – в ее голосе сквозила боль и тревога, но это всего лишь возбуждало монстра.

Он мягко рассмеялся, когда вдруг Джошуа очнулся, он закричал, его лицо исказилось от страха. Джош звал сестру, его глаза смотрели на нее, только в ней он видел свое спасение. Монстр оттолкнул Александрию одной рукой, а другой продолжал легко удерживать Джошуа над утесом.

Она заставила себя встать и упокоится.

– Просто отдайте его мне. Он вам не нужен. Он – всего лишь ребенок.

– О, я думаю, что он необходим, как гарантия вашего сотрудничества. – Монстр переместил Джошуа обратно, к относительной безопасности края утеса. Он махнул рукой, и ребенок прекратил бороться и кричать под гипнотическим контролем мужчины.

– Вы присоединитесь ко мне; станете такой, как я. Вместе у нас будет такая сила, что Вы даже представить себе не можете.

– Но, мне не нужна власть, – запротестовала Александрия, продвигаясь чуть ближе, чтобы попробовать схватить мальчика. – Почему Вы говорите, что я – та, кого Вы ищете? Вы не знали, что я есть до сегодняшнего вечера. Вы даже не знаете моего имени.

– Александрия, я легко читаю мысли маленького Джошуа. Вы думаете, что я человек, но я нечто большее…

– Кто же Вы? – Александрия затаила дыхание, испуганная его ответом. Она знала, что это существо было, так или иначе больше, чем человек, было сильным зверем из легенды. Он мог читать мысли, управлять людьми, притягивая добычу к себе даже на расстоянии. Он вырвал сердце Генри. Он сломал шею женщине и выпил кровь другой прямо перед ней. Кем бы он ни был – он не человек.

– Я – кошмар любого человека. Вампир, приходящий пировать чужими жизнями. Вы будете моей невестой, разделите мою власть и мою жизнь.

Он говорил это предельно серьезно, и Александрия разрывалась между желаниями. Она не знала, как ей отреагировать на все это: заплакать и засмеяться. Даже Томас Ивен не смог бы написать более странный диалог. Этот мужчина верил в то, что говорил, и что было еще хуже – она начинала верить этому тоже.

– Это не мой стиль жизни… – Сказала она еле слышным шепотом. Она и не надеялась, что с таким ненормальным ответом они могут выжить. Но как прекратить это безумие?

– Вы думаете, что если высмеете меня, все это сойдет Вам с рук? – Его рука потянулась к плечу Джошуа, она видела как его пальцы, приблизившись, чуть сжались.

Она покачала головой, потерявшись во времени.

– Нет, я говорю серьезно. Мне нравится солнечный свет, а вампиры живут только в ночи. Я редко пью вино, тут же можно пить только кровь. Но я знаю бар, где вы можете найти кучу девочек, с такими, же странными понятиями, как и у Вас. Они носят черное и поклоняются дьяволу, и говорят, что пьют кровь друг у друга. Но не я. Я слишком консервативна по своей природе.

Как она могла вести такую странную беседу с убийцей? Нет ли здесь охраны поблизости? Никто еще не нашел тело Генри? Где же хоть кто‑ нибудь? Как долго она могла поддерживать разговор с этим существом?

Его смех, низкий и коварный, издевался над ней.

– Никто не придет, чтобы спасти Вас, моя дорогая. Они не смогут. Одно простое средство удержит других далеко отсюда, столь же легко, как притянуло других ко мне.

– Но почему я?

– Есть немногие, подобные Вам. Ваш ум очень сильный, его нельзя контролировать. Вы – истинный медиум, не так ли? Это то, что требуется моему виду от супруги.

– Я не знала об этом. Я иногда вижу вещи, которые другие еще не совершили, – признала она, проводя по волосам дрожащей рукой.

– Я знал, что Вы здесь и что за этим последует.

Кто‑ то обязательно придет к ним на помощь. Несомненно, Томас Ивен искал ее.

– Позвольте мне забрать Джошуа домой, где будет безопасно. Вам не нужен он, только – я. Я дам Вам свое слово, что приду обратно завтра ночью. И если Вы так сильны, Вы всегда сможете найти меня, если я не вернусь. – Она была в отчаянье, но главное – добраться до Джошуа. Было ужасающе видеть безвольными и безжизненными его остекленевшие глаза. Она хотела подобраться к нему и держалась близко, чтобы обезопасить его, чтобы знать – это существо не смогло коснуться его. Если бы она смогла сохранить Джошуа, ничто другое не имело бы значение.

– Я не могу позволить Вам оказаться вне поля моего зрения. Есть другие, которые ищут Вас. Я должен остаться, чтоб защитить Вас вовремя.

Александрия растирала ладонями раскалывающиеся виски.

Существо пробовало вторгаться в ее ум, и постоянная борьба с ним становилась очень неприятной.

– Смотрите, мистер Как‑ Там‑ Ваше‑ Имя, ведь уже все равно?

– А если бы мы стали спокойными и культурными? – Он явно смеялся над ней.

– Да, я думаю, что это было бы лучше. – Ее контроль рушился, и она знала это. Ей придется найти способ спасти Джошуа. Ему придется жить, независимо от того сумеет ли она выжить или нет. Она впилась ногтями в свои ладони и сосредоточилась на концентрации, пытаясь удержать ее.

– Почему бы нам не стать культурными? Я – Поль Уохенстрия. Я из Карпацких гор. Вы, возможно, обратили внимание на мой акцент.

Она протянула руки к брату, не в силах остановиться.

– Отдайте Джошуа мне, пожалуйста, мистер Уохенстрия. Он – всего‑ навсего маленький мальчик.

– Если Вы хотите, чтобы он выжил, то Вы должны пойти со мной. Я думаю, что мы можем решить это на взаимовыгодных условиях. Вы согласны?

Александрия позволила опуститься пустым рукам. Она была истощена и напугана, и ее положение ухудшалось. Так или иначе, он усиливал ее дискомфорт, нанося удары по ее защите.

– Я пойду с Вами. Просто оставьте моего брата здесь.

– Нет, моя дорогая, я не сделаю этого. Подойдите ко мне сейчас.

Она пошла неохотно. У нее не было другого выбора. Джошуа был ее жизнью. Она любила его больше всего на свете. Если он умрет, у нее не останется ничего. Мгновение, и Уохенстрия коснулся ее, она чувствовала себя разбитой. Его окровавленные пальцы обхватили ее руку вверху, и она могла видеть кровь, вмороженную в длинные, похожие на кинжалы ногти. Кровь Генри. Он позволил Джошуа упасть на землю, мальчик не сдвинулся с места.

– Вам не нужно удержать меня. Я только проверю как Джошуа, – сказала Александрия. Контакт с таким злым существом вынуждал ее желудок скручиваться, и она боялась, что ее снова вырвет.

– Оставьте его. – Его пальцы превратились в тиски, сильно прижав ее к себе так, что теперь она была вынуждена касаться его тела. Она чувствовала его зловонное дыхание, запах крови и смерти. Его кожа была липкой и ледяной.

Александрия попыталась вырваться, пробуя убежать, хотя она знала, что совершенно беспомощна в этой хватке. Он пригнулся к ее шее, и его горячее и зловонное дыхание коснулось ее кожи.

– Не делайте этого. О, Господи, не делайте, – шептала Александрия, но голос не слушался ее. Если бы он отпустил ее, она бы упала. Колени Алекс подогнулись, но он крепко держал ее, а потом нагнулся еще ниже.

– Ваш Бог оставил Вас, – прошептал он. И зубы глубоко вонзились в ее горло. Боль была столь интенсивна, что все вокруг почернело. Он обнял ее руками и наслаждался, давясь богатой кровью. Она была маленькой и хрупкой, и он почти задушил ее в объятиях, пока пил. Она ощущала клыки в своем теле. Ее тело стало слабым и вялым; сердце захлебывалось и трудилось, но он продолжал иссушать ее. Руки безвольно упали. Но даже тогда она говорила себе, что надо выжить, надо бороться за Джоша. Черные точки закружились в причудливом танце перед ее глазами, и она беспомощно обмякла в жилистых руках вампира.

Он поднял свою голову, кровь текла со рта.

– А сейчас Вы должны выпить. – Его зубы щелкнули, вскрывая собственное запястье. Он прижал руку к ее губам, наблюдая, как его кровь закапала в ее рот.

Александрия чувствовала в себе еще достаточно сил, чтобы попытаться избежать глотка зараженной крови. Она пробовала отвернуть голову, чтобы закрыть рот, но вампир легко держал ее и вливал ядовитый напиток в ее губы. Его руки гладили ее горло, пока она конвульсивно не глотнула. Но он не заменил большей части того, что взял, сознательно оставляя ее слабой. Он хотел, чтобы она более спокойно отнеслась к его планам.

Поль Уохенстрия опустил свою жертву рядом с ее братом и поднял свое торжествующе мрачное лицо к безлунной ночи. Он нашел ее. Ее кровь была горяча и сладка, а молодое тело – гибким. Она сможет вернуть ему эмоции, он снова сможет чувствовать. Он кричал о своем триумфе небесам, грозя кулаком Богу.

Да, он потерял когда‑ то душу, но разве это имело хоть какое‑ то значение теперь? Он нашел единственную, ту, что сможет вернуть ему душу.

Ее слабые инстинктивные движения вернули его внимание. Александрия ползала в сторону Джошуа с намерением его защитить. Вампир ревниво зарычал. Многие хотели ее, но она была только его. Он не собирался ни с кем ее делить. С того момента как произойдет превращение она станет зависимой от него, она придет к нему по собственной воле, а уж после он распорядится этим отродьем. Он нагнулся вниз, поймал мальчика, и оттянул его далеко от нее.

Александрия сумела приподняться, попытка была на грани возможного, но она смогла. Она безошибочно знала, где Джош. Алекс знала, что никогда не позволила бы ему разделить ее судьбу. Если это смертоносное существо могло сделать их подобно ему, то смерть была лучшей альтернативой.

Она резко проползла вперед, вытянула руки, чтобы притянуть Джошуа ближе к себе, и что есть силы, перекинула их в пропасть. Ветер ударил их, а соленые брызги жалили. Волны высоко поднимались, провожая их к водяным могилам, разбиваясь подобно грому о зубчатые скалы берега.

Когти поймали ее, крылья бились неистово и горячо, а зловонное дыхание оповестило о прибытии врага. Александрия вскрикнула, когда когти глубоко вонзились в нее. Существо относило их далеко от спасения. Она не могла заставить себя, отпустить Джошуа. Возможно, была бы возможность, мгновение, когда захвативший их в плен не наблюдал – это был шанс помочь спастись Джошу. Она зарылась лицом в его белокурые локоны и сомкнула глаза, шепнув, как сожалела, что не была достаточно сильной, не позволила ему принять милосердие смерти, пока она все еще оставалась жива. Слезы жгли ее горло, и она чувствовала себя зараженной злом, знала, что теперь он жил внутри нее, навсегда связав их вместе.

Место, куда он принес их, было темным и сырым. Пещера врезалась глубоко в утес, окруженная со всех сторон водой. Не было никакого пути к бегству. Он с высокомерным видом сбросил их измученные тела на мокрый песок и начал беспокойно мерить пещеру шагами, пытаясь справиться со своим гневом на ее самоволие.

– Ты больше не выкинешь ничего такого. Иначе ребенок будет так страдать, что тебе даже в страшном сне не могло бы привидеться. Я ясно выразился? – потребовал он, возвышаясь над ней.

Александрия пробовала приподняться. Она чувствовала себя разбитой и ослабла от потери крови.

– Где мы?

– В моей берлоге. Охотник не в состоянии отследить меня, когда меня окружает вода. Его мысли смешиваются с морем. – Поль Уохенстрия резко рассмеялся.

– Он убил много таких, как я. Но меня найти не сможет.

Она оглянулась осторожно вокруг. Везде, насколько простирался ее взор, расстилалось море, поверхность которого покрывали большие резкие волны. Внизу обрисовались утесы, бесполезные, гладкие, крутые и огромные. Он поместил их сюда, как будто в тюрьму. Все здесь пронизывал ледяной холод. Ее трясло. Темнота сгущалась. Она пробовала прикрыть тело Джошуа собой, чтобы хоть как‑ то защитить его.

Морской прилив отхлынул, и песок и галечник из пещеры были смыты волной в соленую воду.

– Нам нельзя оставаться здесь. Прилив вернется, и мы утонем. – Говорить было сложно. Она положила голову Джошуа себе на колени и качала ее как в люльке. Он, казалось, забыл о том, что произошло с ним, Алекс была этому рада.

– Ветер завывает в скалах. Надо идти дальше, туда, где суше. – Он склонил голову на одну сторону и смотрел на нее налитыми кровью глазами.

– У Вас был тяжелый день, моя дорогая. Но я доверяю Вам не на столько, чтобы оставлять рядом с собой, пока сплю. Сомневаюсь, что у Вас есть способ убежать, но Вы умнее, чем я думал, поэтому рискнете. Вы не оставляете мне никакого выбора, придется оставить вас внутри пещеры. Здесь сыро, но я уверен – Вы выдержите.

– Зачем Вы это делаете? Чего Вы надеетесь добиться? Почему не убьете меня сразу? – потребовала она.

– У меня нет ни какого желания позволять Вам умирать. Вы станете подобно мне мощной и ненасытной во всех наших пристрастиях. Мы будем править вместе, будем непобедимы. Никто и никогда не сможет остановить нас.

– Я не приду к Вам по собственной воле! – Необдуманно запротестовала она. Она совершенно не желала принимать его способ существования. Это могло случиться только, если он применит силу. Но не было настолько сильной мотивации, чтобы заставить Алекс выполнить его желание. Думая об этом, она почувствовала, как Джошуа зашевелился у нее в руках.

Вампир свысока посмотрел на нее.

– О нет, Вы придете, моя дорогая. В конечном счете, Вы взмолитесь о моем внимании. Я гарантирую это. – Он спустился вниз, схватил Алекс рукой и потащил, ее ноги волочились по земле.

Даже когда она падала, обдуваемая ветром, в соленую воду Александрия, она цеплялась за Джошуа изо всех сил.

Поль повернул свою голову.

– Вы сильны для человека. Сильнее, чем Вы должны были быть. У Вас слишком мощный ум, чтобы управлять им. Весьма любопытно. Но не испытывайте мое терпение слишком долго, моя дорогая. Я могу быть крайне жесток, если меня спровоцировать.

Александрия чувствовала спазмы истерического рыдания, которые грозили задушить ее. Ели все это не было показателем его жестокости то, она не желала видеть, что он мог сделать еще.

– Кто‑ нибудь найдет трех женщин. Отыщут их тела. Они найдут Генри.

– А кто такой Генри? – спросил он подозрительно, ревность была сильным чувством.

– Вы должны знать. Вы убили его.

– Тот глупый старик? Он встал у меня на пути. Я почувствовал Вас в ресторане. Вы отказались мне подчиниться, нужно было заставить Вас подчиниться. Старик и мальчик принадлежали Вам. Они помогли добиться моей цели.

– Почему Вы убили его? Вы узнали что, я ухаживала за ним? – Александрия чувствовала себя ужасно, все ее внутренности горели от зараженной крови. Было такое ощущение, словно кто‑ то внутри нее работал паяльной лампой. Ее сердце болело за милого, доброго и беззащитного Генри.

– Я не мог позволить остаткам Вашей жизни влиять на лояльность ко мне. Вы принадлежите мне. Только мне. Я не буду делить Вас ни с кем.

Ее сердце забилось, она невольно подтянула Джошуа поближе к себе. Вампир собирался убить ее брата. Он не имел ни какого желания позволить жить ребенку с ними. Ей придется найти способ, чтобы Джошуа сбежал. Она закачалась снова, и упала бы, но Уохенстрия подошел и поймал ее за руку.

– Оставайтесь в конце пещеры, сюда не попадает свет, иначе он сожжет Вашу кожу. Давайте отойдем туда, прежде чем наступит рассвет.

– Мне нельзя быть на солнце?

– Будет слегка жечь. Но Вы пока полностью еще не изменены.

Безжалостно, не обращая внимания на то, как она слаба, Поль тащил ее вглубь пещеры. Алекс все также сильно прижимала к себе брата.

Александрия чувствовала некоторое время, как набегающие волны лизали ее одежду. Он продолжал идти, волоча ее позади себя. Алекс прижала Джошуа еще теснее к себе пытаясь согреть его теплом своего тела. Он был в ужасном состоянии, словно мертвый груз на руках. Она пробовала размышлять, но ее мозг был слишком вял. Ей нужно отдохнуть.

Через несколько ярдов вампир остановился и толкнул ее к выступу в стене, где толстая цепь и наручник были скреплены болтами. Он сжал наручник вокруг ее запястья, и она заметила, что сталь была запятнана кровью. Очевидно, он приводил сюда больше одной жертвы, доставляя себе удовольствие. Металл врезался в ее мягкую кожу. Алекс рухнула на землю, не заботясь, что вода лилась по ее коленям и затем отступала в бесконечном ритмичном повторении. Она оперлась спиной на выступ утеса и устроилась удобнее, чтобы тихонько укачивать Джошуа.

Вампир мягко рассмеялся.

– Теперь я отдохну. Боюсь, скоро Вам придется делать то же самое.

Он отстранился от нее и пошел дальше, его ядовитый смех эхом раздавался по всей пещере.

Вдруг на ее коленях зашевелился Джошуа, приподнялся и протер глаза. Вампир освободил его от транса. Джош вскрикнул и сжал Александрию, цепляясь за нее.

– Он убил Генри. Я видел его, Алекс. Это был монстр!

– Я знаю, Джош, я знаю. Я так сожалею, что ты видел такую ужасную вещь. – Она потерлась щекой о его волосы. – Я не собираюсь тебя обманывать. Оставаться здесь очень опасно. Но, я не уверена, что сумею вывести нас.

Ее слова звучали не четко, а глаза закрывались против воли.

– Вода поднимается, Джош. Осмотрись вокруг и поищи выступ. Тебе нужно подняться повыше, чтобы быть в безопасности.

– Я не хочу оставлять тебя. Я боюсь.

– Знаю, малыш; я тоже. Но будь храбрым и сделай это для меня. Посмотрим, что ты сможешь найти.

Волны врывались потоками воды, которые затем превращались в соль. Море накрывало ее до подбородка, а затем отступало в ковре пены. Джошуа в страхе закричал и уцепился руками за шею сестры.

– Я не смогу сделать это, Алекс. Я, правда, не могу.

– Пробуй выйти за пределы пещеры и поискать место, где можно переждать, и где вода не сможет добраться до тебя.

Он непреклонно покачал головой, и белокурые локоны рассыпались.

– Нет, Алекс, я не брошу тебя. Я останусь здесь.

У Александрии не было сил, чтобы спорить. Ей приходилось сосредоточиваться, чтобы подумать.

– Хорошо, Джош, не волнуйся. – Ее опора была на противоположной стене, и она помогла ей подняться. Теперь вода касалась только икр. – Мы сделаем это вместе. Давай осмотримся вокруг.

Было трудно что‑ то увидеть в темной глубине пещеры. Звук бьющейся о скалы воды с грохотом отдавался у нее в ушах. Ее трясло, а зубы так сильно стучали, что казалось, они сломаются. Соль, затвердевшая на ее коже и волосах, жгла рану на шее. Александрия с трудом сглотнула и попробовала не разреветься. Единственная ниша, которая могла вместить Джоша, была слишком высоко над головой. Если бы она была повыше, то возможно смогла бы поднять его туда, а так ни один из них не сможет добраться дотуда.

Сила следующей волны почти сбила Джошуа с ног. Он ухватился за бедра Александрии и смог удержаться. Она закрыла глаза и прислонилась к стене.

– Ты будешь стоять столько, сколько сможешь, Джош, а затем я подниму тебя так высоко, как смогу. После я посажу тебя на плечи, хорошо? – Она прикладывала много усилий, чтобы казаться бодрой.

Джошуа выглядел испуганным, но доверчиво кивнул.

– Алекс, а потом этот мужчина вернется и убьет нас?

– Он вернется, Джош, этот монстр что‑ то хочет от меня. Надеюсь, я смогу выиграть время, чтобы понять, как отсюда выбраться.

Он серьезно на нее посмотрел.

– Алекс, когда он укусил тебя, я услышал его смех в своей голове. Он заявил, что хочет, чтобы ты меня убила. Как только ты станешь такой же, как он, ты захочешь меня убить, так как я буду помехой. Он сказал – ты выпьешь всю мою кровь. – Он сильнее ее обнял. – Но я знаю, что это не так.

– Молодец. Это часть его плана: мы должны бояться друг друга. Но мы – команда, Джош. Никогда забывай это. Что бы ни случилось, знай – я люблю тебя. Неважно, что произойдет. – Она положила голову на него и позволила волнам омывать ее ноги. Алекс была так утомлена и слаба, что не была уверена, сможет ли выдержать весь день, не говоря уж о том, чтобы снова встретится с вампиром. Она молча молилась снова и снова, пока слова перестали приходить ей на ум, и стало невозможно думать.

Свет пробивался через вход в пещеру, когда безумные крики Джошуа разбудили ее. Вода доходила до его груди, буквально сбивая его с ног. Он ухватился за ее ногу, чтобы удержаться от натиска прибоя.

– Я заснула, Джош. Извини, – прошептала она. Она была слишком истощена и слишком слаба для того чтобы стоять. Свет делал больно ее глазам, морская вода разъедала кожу. Сделав глубокий вдох, она подняла Джошуа на руки в попытке защитить его от поднимающегося моря.

Она не могла держать его долго, но то, что они вместе, успокаивало обоих. Что‑ то большое, принесенное волной, ударилось о ногу. Он вздрогнула и прижала брата плотнее.

– Как холодно! – дрожал Джошуа. Оба уже промокли до нитки.

– Я знаю, малыш. Но постарайся заснуть.

– Болит?

– Что? – волна ударила ее о стену, и она почти отпустила Джошуа.

– Там, где он укусил. Ты стонала, пока спала.

– Немного, Джош. Я хочу попробовать поднять тебя на плечи. Возможно, тебе придется помочь мне, хорошо?

– Хорошо, Алекс.

Она была так слаба, что волны каждый раз ударяли ее о выступ сзади, но, тем не менее, Джошуа удалось устроиться у нее на плечах. Его вес заставлял подгибаться ее колени, и ее волосы, заплетенные в шиньон, были пойманы в ловушку между его ног, причиняя боль. Но она не протестовала. Она держалась изо всех сил. Постоянно прибывающая вода уже доходила до талии, но все также неуклонно поднималась. Ее запястья горели от морской воды, рана в ее шее была мокрой и болела. Она ощущала вещи, цепляющиеся за ее ноги, раздражающие кожу. Это было ужасно, но Александрия решила держаться и быть сильной для брата.

– Джош, мы справимся, мы сможем! – проговорила она.

Он перенес свой вес на стену, обернув толстую цепь вокруг руки и пытаясь сделать их положение более устойчивым, сопротивляясь постоянным ударам моря.

– Конечно, Алекс. Не беспокойся. Я спасу нас. – Он был очень решителен и настойчив.

– Я в этом уверена. – Она прикрыла глаза снова и пробовала заснуть.

Александрия спала урывками, несколькими схваченными моментами. Отложение соли было безжалостным, сдирая кожу с ее тела. Она хотела пить, волдыри появились на ее раздувающихся губах.

Наконец вода стала отступать, словно бесконечно замедленное действие. Алекс не могла пошевелить даже рукой, поэтому Джошуа пришлось спуститься самому. Сначала он решил обследовать пещеру, как предложила ранее Александрия. Алекс обычно создавала миллион правил безопасности для него, но сейчас она только наблюдала за ним остекленевшими глазами.

Он изучил стены утеса, пытаясь найти место, по которому мог подняться вверх, но они были слишком крутыми и гладкими. Он очень хотел пить, и стал искать место, где пресная вода могла бы сделать углубление в скале, но он ничего не смог увидеть. Солнце сладко пригревало его холодную влажную кожу, поэтому он лег на песке, чтобы высушить свою одежду и согреться.

Александрия резко упала и ударилась головой о боковой выступ скалы. Вдруг она начала резко дергаться, дико озираясь вокруг. Джошуа! Он ушел! Она заснула, и волны унесли его! Она боролась ногам с наручником на ее запястье, и кричала, зовя своего брата. Пробивающийся солнечный свет жег ее глаза, кожу, но она не обращала на это ни малейшего внимания.

К тому времени, как Джошуа вернулся назад в пещеру, она сидела возле стены и рыдала.

– Что случилось, Алекс? Тот мужчина снова возвращался и сделал тебе больно?

Александрия медленно подняла голову. Джошуа осторожно прикасался к ее истекающим кровью запястьям.

– Он вернулся, а меня не было здесь, чтобы защитить тебя.

Она пристально посмотрела в него сквозь слезы, не в состоянии понять, что это было – действительно ее брат и разыгравшееся воображение. Она ухватилась за него, крепко обняла и стала ощупывать его руками, убеждаясь, что он цел.

– Нет, мужчина не возвращался. Я не думаю, что он сможет это, пока есть солнце.

– Я могу пойти взглянуть. Я могу пробраться. – Солнечный свет заставлял его чувствовать себя храбрее.

– Нет! – Александрия схватила его за руку. – Ты не посмеешь идти к нему. – Она вытерла свои раздувшиеся губы о рукав. Волдыри прорвались и стали кровоточить.

– Есть ли способ тебе уйти отсюда? Ты сможешь залезть на утес?

– Нет, нет никакой точки опоры нигде. Нет даже хорошего потайного места. Я не посмотрел только в глубине пещеры. Возможно, там есть выход.

– Я не хочу, чтобы ты это делал, Джош. Я не смогу помочь тебе, если он найдет тебя там. – Она, конечно, не считала Поля Уохенстрия честным вампиром, но чем бы он, ни был, Джошуа не должен оказаться у него в руках. Она даже и представить не могла, что шестилетний ребенок найдет спящего вампира в гробу. Действительно ли они спали в гробах?

– Но тебе причинят боль, Алекс. Я знаю. Он собирался вернуться сюда. Вот почему он приковал тебя, так он сможет вернуться и сделать больно тебе так, как только захочет. – Сказал он полным слез голосом.

– Он очень болен, Джош. – Она вытерла слезы с его лица и поцеловала в макушку. – Нам, возможно, придется слегка притвориться. Он думает, что я – женщина, на которой он хочет женить. Разве он не безумен? Мы даже не знаем друг друга! Но я думаю, что у него что‑ то с головой. Это когда что‑ то не в порядке с мозгом.

– Я думаю, что он – вампир, Алекс, такое на ТВ показывали. Ты еще сказала, что этого не бывает, но я думаю, ты ошиблась.

– Возможно. Я не знаю, честно. Но мы – сильная команда, Джош. – Фактически, она была так слаба, что даже не хотела пробовать встать. Если вампир вернется прямо сейчас, то может одержать очень легкую победу.

– Я думаю, мы слишком умны для него. А ты что думаешь?

– Я думаю, он собирается нас съесть, – честно признался Джош.

– Он говорил что‑ то об Охотнике. Ты слышал, что он сказал? Есть кто‑ то, кто охотится на него. Мы можем подождать, пока Охотник не найдет его. – Она была настолько истощена, что глаза снова стали закрываться.

– Я боюсь, Алекс. Ты думаешь, что Охотник доберется сюда прежде, чем вампир проснется и убьет нас? – Нижняя губа Джошуа дрожала вместе с его голосом.

Она предприняла огромное усилие, чтобы разбудить себя.

– Он придет, Джош. Ты подождешь и увидишь. Он придет ночью, когда вампир меньше всего будет его ждать. У него будут светлые волосы, точно так же как у тебя. Он будет большим и сильным, как дикая кошка джунглей. – Она могла почти представить его, героя, которого она пыталась создать для своего брата.

– Он сильнее вампира, правда? – с надеждой спросил Джошуа.

– Конечно, сильнее, – сказала она твердо, сочиняя сказку для ребенка и желая поверить в нее самой.

– Он – волшебный воин с яркими золотыми глазами. Вампир не может смотреть на него, потому что он видит свое отражение в горящих глазах. Он испугается своего уродства.

Была небольшая тишина, а затем Джошуа коснулся ее лица своими кончиками пальцев.

– Правда, Алекс? Охотник действительно приедет и спасет нас?

Она не видела никакого вреда в том, что обнадеживала его.

– Нам придется быть храбрыми и сильными. Он придет за нами, Джошуа. Он обязательно придет. Мы будем вместе и перехитрим этого старого вампира. – Ее слова звучали нечленораздельно, кровоснабжение падало, температура понижалась, а силы быстро таяли. Александрия не представляла, как сможет дожить до сумерек. Ее руки безвольно падали вниз снова и снова, и у нее уже не было сил их поднимать.

Джошуа не хотел говорить своей сестре, что она выглядела ужасно, даже страшно. Ее рот раздулся и почернел. Белая соль покрыла кожу, делая взгляд страшным. Ее волосы повисли серовато‑ белыми прядями вокруг лица, он даже не смог бы определить натуральный цвет. Ее одежда была растерзанной, сквозь дыры мелькало белье и чулки; разорванная юбка висела клочьями. Ее ноги были покрыты капельками крови, точно ее покусали. Даже ее голос звучал не так, а шея раздулась и была влажной. Но Александрия, казалось, не замечала этого. Джош был очень напуган. Он сел рядом с ней, переживая за нее, и ждал, пока солнце медленно садилось за горизонт.

Александрия уловила мгновение, когда солнце стало закатываться. Она ощутила странное шевеление земли и поняла, что вампир встал. Она обняла Джошуа за плечи и притянула ближе.

– Он идет, – мягко прошептала она ему в ухо. – Я хочу, чтобы ты был настолько тихим, насколько это возможно. Выйди из пещеры и постарайся не попадаться в поле его зрения. Он попробует использовать тебя против меня, постарается сделать тебе больно. Возможно, он забудет про тебя, если не покажешься ему на глаза.

– Но, Алекс… – запротестовал он.

– Мне необходимо, чтобы ты сделать это меня, дорогой. Оставайся тихим и безучастным, чтобы не произошло. – Она быстро поцеловала его. – Иди сейчас. Я люблю тебя, Джош.

– И я тебя, Алекс. – Он побежал прочь из пещеры, прижимаясь к стене утеса.

Александрия наблюдала за ним беспокойными глазами. Прилив стал возвращаться, а ему было только шесть лет. Позже, хоть она и не услышала ни звука, Алекс вдруг поняла, что вампир наблюдает за ней. Она повернула голову и увидела его пристальный взгляд.

– Ты выглядишь немного потрепанной, – приветствовал он ее доброжелательно.

Она вела себя тихо, просто наблюдая за ним. Его преувеличенная улыбка простиралась на все лицо. Он пересек расстояние, которое отделяло их друг от друга, осматривая ее запястья, исследуя их. Он поднес одно ко рту и, пристально глядя ей в глаза, лизнул кровь из ноющих ран.

Александрия заметно поморщилась, пытаясь убрать руку. Он сжал сильнее, пока не появилась опасность сломать кость.

– Вы хотите, чтобы я освободил Вас, не так ли?

Она вынуждала себя опять и опять терпеть его отвратительные прикосновения. Когда кандалы упали на землю, она постаралась встать на ноги.

– Вы хотите покинуть это место? – мягко спросил он.

– Вы знаете, чего я хочу.

Он поймал ее шею когтистой рукой и резко дернул к себе.

– Я голоден, моя дорогая. Настало время для Вас, выбирайте: оборвется ли детская жизнь в эту ночь или в другую.

У нее не было сил, чтобы бороться с ним, и она не стала даже пытаться. Она не смогла заглушить крик боли, когда его клыки глубоко вонзились ей в шею. Он рычал, пока насыщался; его кулак запутался в ее волосах, держа ее, в то время как он жадно пил. Алекс знала, что ее жизнь ускользает далеко от нее, вниз по его горлу. Она страдала от потери крови и гипотермии. Казалось, уже ничто не имеет значения.

Уохенстрия почувствовал резкое ухудшение ее состояния, поэтому ему пришлось сгрести ее в охапку, чтобы не позволить упасть. Ее сердце нещадно колотилось, дыхание стало частым и поверхностным. Он снова взял слишком много. Зубами он разорвал свое запястье, и приложил к ее рту. Темно‑ красная струйка прокатилась вниз по ее горлу. Даже с жизнью, висящей на волоске, Александрия продолжала бороться с ним. Он не мог захватить ее ум и вынудить подчиниться ему. Все же он был в состоянии заставить ее проглотить часть зараженной крови, но только, потому, что она была близка к смерти. Однако каждый раз, когда Полю удавалось вынудить ее сделать глоток, она приближалась к его темному миру. Он был вынужден заставить выпить ее гораздо больше крови, чем в предыдущий раз, чтобы поддержать ее.

Вдруг он почувствовал волнение в воздухе.

– Нас нашли, моя дорогая. Ну, сейчас Вы увидите, на что похож Охотник. Нет ничего похожего в этом мире. Он безжалостен. – Поль Уохенстрия наполовину нес, наполовину тащил Александрию из пещеры на ночной воздух.

Вокруг них разбивались волны, превращаясь в морские брызги и пену, омывая скалы. Вампир отпихнул Александрию на землю и сосредоточил свое внимание на открытом берегу, пристально всматриваясь в небо.

Александрия поползла через песок, чтобы добраться до Джошуа. Он прятался в тени, качаясь назад и вперед, пробуя успокоить себя. Она направлялась в его сторону, намериваясь расположиться между ним и вампиром. Что‑ то ужасное должно было случиться. Она чувствовала, как воздух вокруг них уплотнился. Ветер дул, но туман надежно укрывал бухту.

Какое‑ то неуловимое движение в густом тумане, и вампир закричал, высокий звук разлетелся по воздуху, наполненный страхом и яростью. Сердце Александрии практически остановилось. Если вампир был испуган, то чтобы там ни было, им стоило тоже бояться. Она притянула Джошуа к себе, закрыв его глаза руками. Они уцепились друг за друга и стали трястись.

Вдруг из тумана показалась огромная золотистая птица. Она появилась на берегу очень быстро – сначала пятно, затем когти и ярко мерцающие золотые глаза. Тяжелый туман заколебался, а потом разделился, чтобы показать фигуру наполовину человека, наполовину птицы. Александрию душил собственный крик.

Затем существо стало мужчиной, огромным, высоким, с хорошо развитой мускулатурой, накачанными руками и массивной грудью. Его длинные белокурые волосы развевались по ветру. Тело мужчины двигалось с гибкой текучестью, подобно кошке из джунглей, преследующей свою добычу. Его лицо было затенено, но она смогла рассмотреть глаза, подобные расплавленному золоту, взирающие на вампира с затаенной силой.

– Итак, Поль, вот мы и встретились. Наконец‑ то. – Голос был красив, он заставлял чистоту просачиваться в самую душу. Он высоко стоял, являя собой совершенное перевоплощение воина‑ викинга.

– У меня было много работы. Я устранял беспорядки, которые ты оставил в моем городе. Твой вызов принят. Я не могу более обязывать тебя.

Вампир отступал назад, увеличивая расстояние между ними.

– Я никогда не бросал тебе вызов. Я держал дистанцию. – Его голос был таким сладким, что у Александрии побежали мурашки. У этого Охотника было столько силы, что ему удалось вызвать страх у вампира.

Охотник отклонил голову в сторону.

– Ты убил, когда это было запрещено. Ты знаешь закон, Темный.

Тогда вампир, оскалив клыки и выставив когти, прыгнул, пытаясь свалить врага. Охотник просто посторонился и небрежно хлестнул когтем по горлу вампира, перерезав и вскрыв его. Кровь, брызнула фонтаном.

Александрия была в ужасе, когда увидела искаженное золотое лицо, удлинившееся и ставшее похожим на звериную морду, и клыки, подобные волчьим. Охотник схватил вампира за бедро и кинул через весь пляж. Звук удара прошел через все ее тело. Она вздрогнула и обняла Джошуа, плотнее прижимая его голову, чтобы он не видел всю эту ужасную сцену.

Вампир вытер кровь со своей груди и пристально, с ненавистью, посмотрел в золотые глаза Охотника.

– Ты думаешь, что ты не такой как я, Эйдан. Но ты такой же. Ты – убийца, и наслаждаешься сражением. Это единственное время, когда ты чувствуешь себя живым. Никто не может быть один. Ты чувствуешь радость и власть, лишь отнимая жизнь. Скажи мне, Эйдан, ты ведь не можешь видеть этот мир в цвете? В тебе нет ни каких эмоций, если ты не сражаешься? Ты – законченный убийца. Ты, Грегори и твой брат Джулиан. Вы самые темные Тени в нашем мире. Вы – реальные убийцы.

– Ты нарушил наши законы, Поль. Ты захотел обменять свою душу на иллюзию власти, вместо того, чтобы встретить рассвет. И ты инициировал женщину, создал ненормальную вампиршу, которая питается кровью невинных детей. Ты знаешь свой приговор.

Его голос был чист, прохладен и красив. Казалось, он просачивается в голову Александрии, вынуждая ее захотеть сделать, все, что он ни попросит.

– Ты знаешь, что нет никакой возможности победить меня. – Продолжал голос, и Александрия верила этому. Это было сказано мягко и нежно, но, тем не менее, это была чистая правда. Не было никакого шанса, чтобы кто‑ то мог справиться с Охотником. Он был действительно непобедим.

– Это будет только до того момента, как начнут охотиться на тебя, – Поль Уохенстрия насмехался, из всех сил пытаясь выстоять. Казалось, его форма мерцает, распадаясь, но как раз в тот момент, когда он видоизменился, Охотник ударил снова.

Разнесшийся звук вызвал отвращение. Туман скрыл сам факт нападения, и Охотник казался только движущимся пятном. Александрия не могла уследить за его движениями. Но вот из тумана выкатилась голова вампира, имевшая омерзительный вид: путаница волос, запекшаяся кровь, открытые и пристально смотрящие глаза. Голова покатилась в ее направлении, оставляя за собой темно‑ красный след.

Александрия отчаянно боролась со своими чувствами чтобы, сидевший Джошуа, с ее руками на его глазах не видел, как этот ужасный шар остановился в дюйме от него. Туман колебался и сгустился. Охотник вскинул голову, и расплавленное золото его глаз остановилось на ее лице. Ужас сковал девушку.

Глава 3

Эйдан Сэвэдж подавил внутренний вздох, когда его пристальный взгляд остановился на сумасшедшей вампирше. Она крепко прижимала маленького мальчика к своей груди. Демон в нем был сегодня слишком силен – красный туман в голове отчаянно боролся за свободу. Он требовал контроля. Вампир был прав – подавлять убийцу в собственном сознании становилось все труднее и труднее. Он действительно чувствовал власть в сражении и радость в победе. Борьба увлекала, ведь это было единственное время, когда он хоть что‑ то чувствовал. Он вынес столетия холодного, бесплодного, существования в черно‑ сером мире, не насладившись реальными цветами или эмоциями, кроме жажды к сражению.

Он окинул пристальным взглядом берег, а затем устремил его обратно к ведьме, угрожающей ребенку. Внезапно он замер. Более чем шесть сотен лет не видя никакого цвета, сейчас он лицезрел след зараженной крови, текущей из головы Поля. Это была не привычная черная полоса, а ярко алая лента, приводящая его взгляд прямо к вампирше.

Невероятно. Цветоощущение и эмоции могли вернуться к нему только в том случае, если бы он нашел Спутницу жизни. Но здесь не было никого, кроме девушки, измененной Полем, которая пыталась отвернуться. Он посмотрел на нее, на сердце вдруг стало тяжело. Охотник почти жалел эту бедную девушку. Его снова озадачил этот неожиданный взрыв сочувствия и эмоций спустя столько столетий. Он продолжал упорно изучать вампиршу. Было невозможно определить ее возраст. Она была юной, почти невинной, но ее костюм, некогда бывший таким красивым, стал похож на рваную, мокрую и грязную тряпку. Ее ноги покрывали кровавые раны, а рот был черным и раздувшимся с лопнувшими волдырями. Волосы переплелись с ламинарией и лежали спутанной массой на спине, достигая талии. Голубые глаза излучали одновременно и страх и вызов. Эта вампирша собиралась убить ребенка.

Редкая женщина могла стать Карпаткой. Вопреки популярному мифу, люди не могли быть превращены в вампира без ужасных последствий. Они быстро сходили с ума и охотились на невинных детей. Эта девушка ужасно страдала. Разорванные раны на ее шее ярче всех слов говорили о тяжких испытаниях, которые обрушил на нее вампир. Порезы на запястьях были глубоки и сильно кровоточили.

Эйдан мысленно потянулся к ее мозгу, стараясь сделать ее смерть как можно безболезненней. Потрясенный ее сопротивлением, он сделал предупреждающий шаг в ее направлении. Девушка была невероятно сильной. Ее ум возвел барьер, естественную защиту, сопротивляясь его воле. Вместо того чтобы поставить ребенка на песок перед собой, как он приказал, вампирша толкнула мальчика в другую сторону, а сама подняла большую палку и двинулась на Эйдана.

Он прыгнул вперед, сильно ударив по палке в ее руках. Удар преломил хрупкие кости. Эйдан услышал характерный звук и увидел боль в голубых глазах, но она не закричала. Очевидно, ей было не до этого. Он потянулся к ней, намереваясь прервать ее жизнь раньше, чем она начнет страдать еще больше. Девушка боролась, все еще противясь его мысленному принуждению. Он наклонил голову к ее горлу.

Она была такой маленькой и холодной, безудержно дрожа, что его защитный инстинкт заявил о своем существовании. Это было чувство, которое он никогда раньше не испытывал, ему хотелось качать ее в колыбели своих сильных теплых рук. Его зубы прокололи нежное мягкое горло, и все мгновенно переменилось в его жизни. Весь его мир изменился. Цвета кружились и танцевали, переполняя его красотой и живостью. Тело реагировало с дикой настойчивостью. Он и не ведал, что способен испытывать такие ощущения, даже в те, старые времена, когда еще не утратил эмоций.

Ее кровь была горячей и пряной, безумно сладкой – настоящее пиршество для его истощенного тела. Охота и борьба отняли у него силы, а сегодня ночью он не питался. Ее тело разделило свою живительную влагу с ним. Девушка прекратила бессмысленную борьбу и пассивно откинулась от него. Эйдан легко поднял ее на руки, держа в объятьях у своей груди и не переставая жадно пить. Вдруг что‑ то сильно ударило его в ноги. Пораженный, он с нежностью закрыл рану языком и повернулся. У его ног стоял ребенок. Все случившееся настолько его потрясло, что он начисто забыл о мальчишке.

Джошуа был взбешен. Он ударил Охотника по ногам второй раз, держа в руках кусок дерева, такого твердого и большого, какой только смог поднять.

– Прекратите делать больно моей сестре! Предполагалось, что Вы появитесь и спасете нас! Она сказала, что Вы появитесь, если мы продержимся достаточно долго. Я думал, что Вы поможете нам, а Вы такой же, как он!

Слезы текли по лицу ребенка. Эйдан ясно видел, что у малыша белокурые волосы и голубые глаза. Цвета почти ослепляли его. Он посмотрел вниз, на лицо женщины в его руках. Ее сердце еле‑ еле билось, легкие почти не боролись за глоток воздуха. Она умирала.

– Я должен помочь вам сейчас, – прошептал он мальчику мягко, почти рассеянно. Он глубоко погрузился в свое сознание и, немного успокоившись, вышел за пределы тела, послав себя в тело девушки. Охотник не мог даже и надеяться, что, наконец‑ то, нашел ее за эти длинные столетия. Но это было именно так. Только найдя свою Спутницу жизни, он мог получить эти удивительные ощущения.

Она больше не боролась, медленно угасая на глазах. Его воля окутала ее.

– Вы не оставите меня. Возьмите мою кровь, которая свободно предлагается Вам. Вы должны пить, чтобы жить.

Но ее сознание резко отпрянуло от него. Ее дух был все еще достаточно силен, чтобы ускользнуть от принуждения. Эйдан изменил тактику.

– Вы нужны Вашему брату. Боритесь за него. Он не выживет без Вас. Он умрет…

Ногтем Эйдан разрезал сильные мускулы на своей груди и прижал ее к себе. Александрия начала сопротивляться, но он был неумолим, окружая ее, увеличивая ее желание, разрушая барьеры до тех пор, пока, она, ослабшая, не подчинилась ему и не начала пить.

– Что Вы делаете? – потребовал Джошуа.

– Она потеряла много крови. Я должен восполнить ее. – Эйдан планировал стереть воспоминания ребенка об этом кошмаре. Удовлетворительное объяснение не сможет повредить ему. Мальчик был очень храбр и заслуживал, чтобы услышать хоть что‑ нибудь о происходящем. Это должно было немного успокоить его, опровергнуть самые худшие опасения.

Эйдан осторожно выслеживал вампира. Тот всегда оставлял кровавый беспорядок за собой, но шел всегда на шаг впереди Охотника. Прошлой ночью Эйдан прибыл слишком поздно. Он направился к ресторану на утесах, улавливая запах тревоги в воздухе. Но Поль Уохенстрия уже убил старика, вырвав его сердце, и оставил труп, который нельзя было позволить обнаружить полиции. Эйдан распорядился телом и устроил так, чтобы останки трех женщин никогда не нашли. Но он потерял след вампира как раз перед рассветом. Он чувствовал, что тот приближается к своей берлоге, и намеревался найти и уничтожить его.

Теперь уже не было выбора – необходимо сжечь вампира и забрать этих двух потерявшихся существ к себе, так как эта жалкая изуродованная девушка была его Спутницей жизни, которую он искал восемьсот лет. Он был очень удивлен. Эйдан не имел ни малейшего представления о том, кто она, как выглядит или даже какая она. Но важно было одно – она оживила его тело и сердце.

– Как тебя зовут? – спросил Эйдан у ребенка. Он мог просто заглянуть в его мысли, но не хотел пугать малыша.

– Джошуа Хоутон, – ответил мальчик. – Александрия будет в порядке? Она выглядит такой бледной и страшной. Мне кажется, что плохой мужчина сделал ей больно.

– Я целитель для моего народа, Джошуа Хоутон. Я знаю, как помочь твоей сестре. Не волнуйся. Я гарантирую, что этот плохой мужчина уже никогда не сможет сделать больно другому живому человеку. Теперь мы пойдем ко мне домой. Вы будете там в безопасности.

– Алекс будет расстроена. Ее костюм испорчен, он был ей нужен, чтобы получить хорошую работу и много денег. – Голос Джошуа звучал несчастно, как будто он мог заплакать в любой момент. Он смотрел на Охотника в поисках утешения.

– Мы купим ей другой костюм, – уверил Эйдан ребенка. Он нежно оторвал девушку от груди. Ему была нужна сила, чтобы перевезти всех их к нему домой, а излечение забрало много энергии. Ему придется найти время, чтобы поохотиться этой ночью.

Эйдан положил Александрию на песок и аккуратно подтолкнул Джошуа в ее сторону.

– Она очень больна, Джошуа. Я хочу, что бы ты посидел с ней. Так она сможет чувствовать твое присутствие и знать, что все хорошо. Мы будем нужны ей, чтобы заботиться о ней некоторое время. Ты большой мальчик. Ты сможешь управиться, даже если она будет говорить о вещах, которые пугают?

– Почему она будет говорить страшные вещи? – подозрительно спросил Джошуа.

– Когда люди очень больны, лихорадка может сделать их безумными. Они не знают, что говорят. Они могут бояться людей или вещей без всякой причины. Тебе нужно остаться рядом с ней и сделать все, чтобы она не навредила себе.

Джошуа важно кивнул и присел на мокрый песок рядом с Александрией. Ее глаза были закрыты. Она не отреагировала даже тогда, когда он наклонился и поцеловал ее лоб. Иногда она так делала. Песок и соль сделали ее кожу твердой. Джошуа нежно откинул назад мокрые волосы и тихонько запел, так часто делала она, когда он болел. Она казалась ему очень холодной.

Наблюдая за ними, Эйдан с трудом сглотнул. Они выглядели как настоящая семья. Мэри, его экономка, так же смотрела на своих сыновей, пока они росли. Вздыхая, он занялся грязной работой – уборкой останков вампиров. Вампиры были всегда опасны, даже после смерти. Он извлек сердце, но даже сейчас оно пульсировало, выдавая вампиру его нахождение. Оно давало шанс монстру возродиться. Эйдан сосредоточился на небе, представил шторм в своем воображении и создал зигзаг молнии, которая с шипением появилась и ударила в землю. Пламя тут же устремилось по темно‑ красной полосе, оставляя за собой черный пепел. Тело вампира сморщилось. Голубое и оранжевое пламя закружилось; раздался низкий рев, перекрывающий завывание ветра.

В воздухе витал отвратительный запах. Джошуа зажал нос, и широко раскрыв глаза, смотрел, как вампир просто исчезает в черном вредоносном дыме. Он был потрясен тем, что Охотник спокойно держал свои руки прямо в оранжевом огне. Пламя не обжигало его. Эйдан устало вытер свои ладони о брюки, перед тем как снова направился к мальчугану, пытающемуся охранять свою сестру на пляже. Слабая улыбка смягчила жесткую линию его рта.

– Я не напугал тебя, Джошуа?

Джошуа пожал плечами и отвел взгляд.

– Нет. – Маленькая, едва заметная заминка прозвучала в его голосе. – Ну, хорошо, только чуть‑ чуть.

Эйдан присел на корточки рядом с мальчиком и заглянул в его голубые глаза. Его голос опустился на октаву, очистился и стал подобно серебру, заставляя Джошуа запоминать все, что он говорил.

– Я старый друг семьи, которую ты знаешь всю жизнь. Мы помогаем друг другу и пережили вместе не одно приключение. – Он снова вышел из своего тела и скользнул в память мальчика, изучая все воспоминания ребенка. Он без труда внедрил воспоминания о себе.

Эйдан поддерживал зрительный контакт с ребенком.

– У твоего друга Генри случился сердечный приступ, и он умер. Тебе было очень грустно. Ты позвонил мне, чтобы я приехал и позаботился о вас, потому что твоя сестра заболела. Ты и Александрия очень близки со мной. Вы оба уже перенесли некоторые из своих вещей в мой дом и знакомы с моей экономкой Мэри. Тебе она очень нравится. Стефан, ее муж, – твой хороший друг. Мы периодически видимся. Ты помнишь? – Он внедрил воспоминания и изображения его экономки и смотрителя так, что оба будут знакомы и привычны для ребенка.

Мальчик серьезно кивнул.

Эйдан взъерошил волосы Джошуа.

– Тебе приснился страшный сон о вампирах, но что именно – ты уже не помнишь. Если ты когда‑ нибудь начнешь вспоминать про это, то придешь ко мне и все расскажешь. И никогда не стесняйся говорить мне о вещах, которые иногда кажутся бессмысленными. Ты хочешь, чтобы я всегда был с твоей сестрой. Мы поговорили и решили, что нужно уговорить ее остаться со мной в качестве жены, чтобы мы стали одной семьей. Мы с тобой лучшие друзья. Мы всегда заботимся об Александрии. Ты знаешь, что она принадлежит мне. Никто не может позаботиться и защитить вас лучше меня. Это очень важно для тебя, для нас обоих.

Джошуа улыбнулся в знак согласия. Эйдан еще на несколько минут удержал сознание ребенка, позволяя мальчику признать его прикосновение и почувствовать себя рядом с ним в безопасности. Ребенок перенес ужасную травму. Эйдан, убедился, что как только он заберет их домой, Джош все забудет. Он вспомнит только большой черный автомобиль, который ему очень нравится.

Путешествие назад сопровождалось штормом. Бегущие черные облака надежно защищали большую золотую птицу и его ношу от любых любопытных глаз, пока они летели по небу. Эйдан вошел в трех этажный дом через балкон, чтобы соседи не смогли увидеть мальчика и его сестру.

– Эйдан! – это была Мэри, его экономка. Она бросилась ему на помощь, как только он начал приземляться на винтовую лестницу.

– Кто это? – Она заметила раздутое лицо Александрии, волдыри и раны. – О, Господи! Ты поймал вампира, сделавшего это? У тебя все в порядке? Он не ранил тебя? Позволь мне позвать Стефана.

– У меня все хорошо, Мэри. Не беспокойся обо мне. – Даже когда он говорил это, то знал: она все равно продолжает волноваться. Она и ее муж заботились о его потребностях, вели его дом в течение почти сорока лет. Как до них это делали, ее мать и отец. Всю его жизнь члены ее семьи служили ему добровольно, без принуждения и гипноза. Он давал им достаточно денег, чтобы они больше не работали. Они очень доброжелательно относились к нему и его отсутствующему брату‑ близнецу Джулиану. Они были единственными людьми, которые знали, кто он, знали, к какому народу он относится. Но для них это было не важно.

– Вампир ей навредил?

– Да. Мне нужно, чтобы ты присмотрела за мальчиком. Его зовут Джошуа. Я внедрил ему воспоминания нашей дружбы, так что он не будет бояться находиться здесь. Стефан должен сходить к ним домой, собрать вещи и принести сюда. Ее автомобиль остался у ресторана, на стоянке. – Объяснил он ей. – Его нужно пригнать. У мальчика есть ключи в кармане куртки. Лечение его сестры займет некоторое время. Ребенок не должен вмешиваться в любом случае. Мне надо будет выйти, чтобы поесть. Ей понадобится много заботы, поэтому я должен поддерживать силу на высоком уровне.

– Ты действительно уверен, что она не превратилась? – спросила Мэри с тревогой. Она протянула руку Джошуа.

Мальчуган улыбнулся, признавая ее, и охотно взял за руку. Он даже подошел поближе и подергал ее за передник.

– Он хочет помочь Александрии. Она очень больна.

Мэри отбросила в сторону свое беспокойство и кивнула Джошуа.

– Конечно. Эйдан может сделать чудо. Он вылечит твою сестру в мгновение ока.

После этого она усадила ребенка с кексами и молоком на кухне, а сама последовала в комнату за Эйданом. Она приподняла бровь, молча требуя ответ на вопрос у Охотника.

– Он не изменил ее, но я боюсь, как бы сам из‑ за неосторожности не сделал этого. Она защищала ребенка, а я неправильно понял. Я думал, что она собирается убить его. – Он сделал два шага в сторону от домоправительницы, но затем вернулся и остановился напротив нее.

– Мэри, я вижу цвета. Вы носите голубое с зеленым платье. Вы прекрасно выглядите. У меня снова появились чувства. – Он улыбнулся женщине. – Я знаю, что я никогда не говорил Вам за все эти годы вместе, но я очень привязан к Вам. Я был потерян, не в состоянии почувствовать это.

Рот у Мэри приоткрылся, на глазах заблестели слезы.

– Слава Богу, Эйдан. Наконец‑ то это случилось. Мы надеялись и молились; наши молитвы услышали. Это важные новости. Идите прямо сейчас. Ухаживайте за своей женщиной, а мы присмотрим за всем здесь сами. Я уверена, что этот молодой человек хочет пить и есть.

На лице Мэри отразилось столько счастья, что Эйдану это запало в сердце. Было так удивительно чувствовать. Быть в состоянии ощущать мир. Без своей Спутницы жизни мужчины Карпат теряют способность чувствовать эмоции после двухсот лет. Он жил в пропасти, в пустоте, рискуя превратиться в вампира. Он жил долго, и по мере того как проходили столетия, все больше отделялся от сородичей и всего того, что было с этим связано. Только две вещи могли его спасти от пустой и одинокой жизни. Он мог захотеть встретить рассвет и закончить свою жизнь, или должно было случиться чудо, и он встретит свою Спутницу жизни.

Горсточка очень удачливых мужчин Карпат нашли то, что искали. Мужчины, по своей природе, были темными и опасными хищниками и нуждались в уравновешении своей половинкой. Нужно было найти женщину, чей дух отлично дополнил его собственный. Две половины одного целого, ее свет к его темноте. Была только одна Спутница жизни для каждого мужчины. И Эйдан, наконец, нашел свою.

Сейчас Охотник двигался через дом тихим скользящим шагом. Вес Александрии он совершенно не ощущал. Его логово было расположено намного ниже первого этажа – длинная подземная комната, полностью меблированная удобствами. Он осторожно положил девушку на кровать и снял остатки ее костюма. Эйдан окинул ее взглядом, у него перехватило дыхание. Ее тело было таким юным, груди – полными и упругими, а кожа – безупречной. У нее была узкая грудная клетка и очень тонкая талия. Бедра девушки были тонкими, почти мальчишескими. Несмотря на то, что ее лицо и тело покрывали раны, Александрия Хоутон была очень привлекательной женщиной.

Он заботливо и осторожно смыл соль с ее кожи и волос, потом расстелил на кровати влажное стеганое одеяло и опустил ее сверху. Она лежала, бледная как простыня, волосы были обернуты в полотенце, дыхание было затрудненно, но устойчиво. Она была сильно обезвожена, ей было необходимо много крови. Пока она была в бессознательном состоянии, Эйдан кормил ее. Кроме плохого состояния здоровья, он был уверен, что ее организму предстоит пройти довольно болезненный процесс изменения. И нужно разбавить кровь вампира. Было легче воздействовать на ее мозг, пока она без сознания, и постараться подлечить ее. Она неловко пошевелилась, тихонько застонав. Эйдан начал мягкое лечебное пение на древнем языке своего народа, пока раскладывал травы в комнате.

Длинные ресницы Александрии вздрогнули и снова опустились. На мгновение она подумала, что это всего лишь продолжение дурного сна. Ей было больно, все ее тело избито. Она осмотрела незнакомую комнату.

Здесь было красиво. Кто бы ни был хозяином этого места, он имел хороший вкус и деньги, чтобы потакать себе во всем. Ее согнутые пальцы лежали на простыне. Алекс пришла к выводу, что была слишком слаба для того, чтобы двигаться.

– Джошуа? – Тихонько позвала она брата по имени. Ее сердце забилось в тревоге, когда она поняла, что проснулась и больше не спит.

– У него все хорошо. – Снова этот голос. Она узнала бы его где угодно. Он был такой красивый и неземной, подобный голосу ангела. Все же она знала правду. Этот мужчина был вампиром со сверхъестественными возможностями. Он смог измениться, чтобы убить без колебаний. Он питался кровью людей. Он мог читать мысли и вынуждал других делать все, что бы ни захотел.

– Где он? – Она не могла даже шелохнулась. Это было условием? Его рука лежала сверху. Она могла только ждать и видеть то, что он позволял.

– Сейчас, он кушает обед, приготовленный моей экономкой. Он в безопасности, Александрия. Никто в этом доме никогда не причинит вред мальчику. Наоборот, каждый из нас отдаст жизнь для его спасения. – Его голос был так мягок и нежен, что она чувствовала успокоение.

Она прикрыла глаза, не в силах держать их открытыми.

– Кто Вы?

– Я – Эйдан Сэвэдж. Вы у меня дома. Я целитель и Охотник.

– Что Вы собираетесь делать со мной?

– Я должен знать, сколько крови вампир заставил Вас выпить. Я предполагаю, что Уохенстрия был крайне скуп. Он хотел удержать Вас в ослабленном состоянии. Вы очень обезвожены, Ваши черные мутные глаза, Ваши потрескавшиеся губы, Ваши клетки хотят есть. Однако, та кровь, что он дал, была заражена, и теперь Ваше тело должно пройти изменение. – Он очень нежно приложил успокаивающий бальзам к ее потрескавшимся губам.

Его слова пронзали затуманенный мозг. Моргнув, Александрия испуганно посмотрела на него.

– Что Вы подразумеваете под изменением? Я буду такой же, как Вы? Как ОН? Лучше сразу убейте меня. Я не хочу быть такой. – Ее горло еще болело, поэтому она говорила еле слышным шепотом.

Охотник качнул головой.

– Поймите, что у нас слишком мало времени для пространных объяснений. Ваш мозг очень силен и абсолютно не такой, как у большинства людей. Вы устойчивы к гипнозу. Я хочу помочь Вам пройти через это. Вы пройдете изменение и без моей помощи. Но поверьте мне, будет лучше, если я помогу Вам.

После его слов Алекс прикрыла глаза.

– У меня болит рука.

– Я так и думал. – Сказал он. В это время его голос словно проникал сквозь кожу к кости и мягко касался ее. Появилось ощущение теплого покалывания и стало постепенно распространяться, ослабляя пульсацию боли.

– Ваша рука сломана, но я начал лечение. Кость срастется правильно, без осложнений.

– Я хочу увидеть Джошуа.

– Джошуа все еще маленький мальчик. Он думает, что Вы заразились вирусом. Не нужно пугать и травмировать его. Вы согласны?

– Как я узнаю, что Вы говорите мне правду? – Устало спросила Александрия. – Разве все вампиры не лгут и не обманывают?

– Я Карпатец и еще не вампир. Мне нужно знать, сколько крови Уохенстрия дал Вам. – Он говорил своим неизменным голосом терпеливо и нежно. – Сколько раз он обменялся с вами кровью?

– Вы ведь опасны? – Она закусила нижнюю губу, но почувствовав волдыри и раны, вздрогнула. – Вы можете заставить любого сделать то, что захотите. Вы вынудили вампира думать, что сможете убить его? – Ей было больно говорить, но утешало одно – она вообще смогла сказать хоть что‑ то.

– Я использовал Силу своего голоса. – Сказал он серьезно. – Мне обычно достается меньше, когда я охочусь на вампиров, хотя и у меня есть раны. – Он легко и нежно прикоснулся к ее лбу. – Не забывайте ту историю, что мы придумали для Джошуа. Я Охотник; пришел, чтобы спасти мою девушку и ее брата. Джошуа признал меня, о чем и сообщил при первой встрече. Разве Вам не кажется странным, насколько точно Вы смогли описать меня?

Все это не укладывалось в ее голове, и она поспешно сменила тему.

– Джошуа видел, как вампир убил Генри. Он наверняка напуган.

– Он забыл последние события и считает, что у него был сердечный приступ. Для него я старый друг семьи. Он полагает, что обратился ко мне за помощью, пока Вы болеете. Джошуа думает, что Вам стало плохо в ресторане.

Александрия изучала его внешность. Эйдан был очень красив. Его волосы достигали широких плеч волной цвета темного золота. Глаза, словно расплавленное золото, яркие и пугающие, пристально смотрели на нее, напоминая взгляд дикой кошки. Губы были очень чувственными. Было невозможно определить, сколько ему лет. Она предположила, что где‑ то за тридцать.

– Почему Вы не стерли мои воспоминания?

Незначительная, не имеющая ничего общего с веселостью, улыбка изогнула его губы, показывая белые зубы.

– Вами не так легко управлять, малышка. Вы очень устойчивы к внушению. Но мы должны вернуться к тому, что случится с Вами.

Ее сердце забилось сильнее.

– А что случиться со мной?

– Мы должны разбавить зараженную кровь в Вашем организме.

Александрии хотелось ему поверить. Запах трав, его голос заставляли ее хотеть довериться ему. Она чувствовала, что Охотник действительно хочет ей помочь. Он не заставлял ее сразу принимать решение, не давил на нее. Алекс ощущала, что он обеспокоен, но ее также не оставляла мысль: он справится с любой трудностью на пути. Она сделала глубокий вдох.

– И как мы это сделаем?

– Я должен дать Вам большое количество своей крови.

Он сказал это спокойно, даже с некоторой легкостью. Александрия отвела взгляд. Его золотые глаза никогда не моргали. Она боялась, что если будет долго смотреть в них, то навсегда утонет.

– Вы сделаете мне переливание?

– Извини, малышка, но это не поможет. – В его голосе послышалось сильное сожаление. Он прикоснулся к ней снова, повернув ее лицом к себе. Легкий толчок, и ее сердце начало бешено биться.

– Я не могу… Я не могу пить кровь.

– Я могу заставить Вас с помощью внушения, если Вы позволите мне. Это поможет. Это – наш единственный шанс, Александрия.

Бабочки разлетелись и запорхали в животе, когда он произнес ее имя. Но правда ли, что если выпить много крови ей станет лучше?

– Если Вы не сможете выпить это сами, то должны согласиться принять мою помощь, – сказал он.

– Я не уверена, что смогу сделать это. – Ей становилось плохо от одной мысли. Ее живот скрутило, словно протестуя против даже самой идеи. – Должен быть другой способ, который сможет помочь. Я не думаю, что смогу сделать это, – повторила она.

– Его кровь заражена, Александрия. Хотя он и мертв, но сможет сделать так, что Вам будет очень больно, и Вы будете страдать. Нам придется разбавить ее перед тем, как Вы пройдете через изменение.

Снова услышав слово «изменение» она вздрогнула.

Он потянулся назад, снимая свою белую шелковую рубашку, чтобы ему было удобно. Его глаза гипнотизировали ее, мягко удерживая, прикасаясь, словно она была хрупкой фарфоровой куклой. Они оба притворялись, что им все равно, но что‑ то было в его прикосновении, что‑ то в его пристальном взгляде, что можно было принять за притяжение.

Опустошенная, Александрия пыталась думать. Вампир был ее кошмаром, и мысль о том, что какая‑ то часть его крови бежала по ее венам вызывала ужас.

– Хорошо. Сделайте это. – Ее голубые глаза встретились с его золотым пристальным взглядом. – Поместите меня в транс, чтобы избавиться от крови вампира. Но ничего более. Не забирайте или помещайте что‑ либо в мою память. Вы должны пообещать это. Чего бы это ни стоило.

Он кивнул. Алекс была слишком слаба, чтобы сидеть, поэтому Эйдан укачивал ее на коленях. Она дрожала, ее сердце очень тяжело билось в груди. Он боялся, что оно остановится прежде, чем он сможет ее вылечить. Охотник прикоснулся к ней сзади, заплетая ее длинные волосы в попытке успокоить и отвлечь ее. Затем он тихо начал низкую песнь в ее сознании, шепча на древнем языке, принося ей облегчение. Алекс расслабилась.

– Я хочу приказать Вам, чтобы Вы спали во время изменения. Это будет весьма болезненным процессом, малышка. Я разбужу Вас, когда все будет позади. – Бархатный голос нашептывал, обволакивал ее, оберегая тёплыми руками, заставляя делать все, что он велел.

Александрия мгновенно спряталась, закрыв свой мозг, отворачиваясь от Охотника. Она не была готова стать уязвимой, не могла отбросить весь контроль и открыться незнакомцу. Кем он был, в конце концов? Возможно другим вампиром, несмотря на различие, о котором он как‑ то упомянул " карпатец – еще не вампир", не зависимо от того, что это обозначало.

– Я помогу Вам разбавить зараженную кровь вампира, Александрия, ничего более, если это Ваше желание. – Он тщательно подбирал свои слова. Несколько раз он уже проникал в ее мысли, и связь усиливалась с каждым разом. Она не подозревала об этом, и пока было лучше оставить все именно так. Эйдан знал, что она смущена и ошибочно надеялась, что изменение вернет ее обратно к человеческой жизни. Пока ему приходилось слегка ее обманывать, уменьшая муки уже начатого преобразования в Карпатку.

Александрия вздохнула. Ощущение сильных рук в волосах, мягкий шепот его хрипловатого голоса, его полное доверие гипнотизировали.

– Давайте закончим это прежде, чем я потеряю решительность.

Как только эти слова прозвучали в тишине, он переместил ее, укачивая на своих коленях, и начал медленно наклонять свою белокурую голову к ее горлу. Прикосновение его рта было словно горячей шелк на коже. Она ощущала это эротическое прикосновение даже на пальцах ног.

Александрия напряглась, испугавшись потерять нечто большее, чем жизнь. Его губы находились у ее горла, прямо над пульсом.

– Вам придется довериться мне, малышка. Почувствуйте меня в себе. Я – часть Вас. Потянитесь ко мне, а я тянусь к Вам. – Казалось, слова появляются сразу в мозгу, а не звучат вслух. Он был силой и теплом, огнем и льдом. Он был властью и защитой от безумия, охватывающего ее.

Раскаленное добела тепло прокололо ее горло, а затем она почувствовала чувственную близость, такую красивую, что слезы показались на глазах. Она никогда не ощущала себя такой защищенной, такой красивой, такой особенной, так как она это было сейчас. Она чувствовала его в своей памяти, исследовавшего ее потайные мысли и желания. Он успокаивал и лечил ее, пробуя ее, исследуя ее. Он изучал каждое воспоминание, силу блока против него.

Когда он понял, что взял достаточное количество крови, чтобы гарантировать надлежащий обмен, его язык неохотно погладил рану и закрыл ее.

Ногтем Эйдан рассек линию над своим сердцем.

– Пейте, Александрия. Возьмите то, что предложено добровольно. – Он подготовился скользнуть в ее сознание и взять контроль на себя, если она не выполнит его просьбу. Его тело сжалось, когда ее губы скользнули по коже в поисках пореза. Она нашла, что искала, и теперь его жизнь перетекала в нее. Его сердце тяжело стучало. Эйдан знал, что она является той. Она была его, полностью соответствовала ему. Связь между ними была магнетической, точной. Он так долго ждал именно ее. И теперь он не желал ни в коем случае ее терять. Он начал произносить слова, которые связали бы их вместе навсегда.

Я называю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Моя жизнь принадлежит тебе. Я всегда буду тебя оберегать. С этого момента мое сердце, моя душа, мое тело и моя преданность принадлежит тебе. Я всегда буду верен тебе. С этого дня я буду заботиться о твоем счастье и благополучии, ставя его превыше своего. Ты – моя Спутница жизни, навеки связанная со мной и вечно любимая.

Он произнес ритуальные слова в ее сознании на древнем наречии и на языке Алекс. Ритуал не сможет быть завершен, пока ее тело не будет принадлежать ему. Но после сделанного никто не сможет отнять ее у него. Да и она сама не сможет уйти от него.

Эйдан дал ей так много крови, как только смог. Он хотел, чтобы кровь вампира полностью разбавилась. Когда начнется изменение из ее организма выйдет все ненужное. У них было очень мало времени до того как начнутся изменения, а он был слаб и бледен. Ему срочно нужно поохотиться до того как он снова понадобится ей, а это произойдет очень скоро.

Александрия откинулась назад, длинные полумесяцы темных ресниц лежали на щеках. Даже под гипнозом он мог видеть боль, скручивающую ее тело. Было трудно держать обещание, не давая команду глубоко заснуть лечебным сном бессмертных. Но если он хотел заслужить ее доверие, то придется сдержать данное слово. У нее была веская причина для того, чтобы презирать его вид. Травма и страх никогда полностью не пройдут, если он сделает по‑ своему. Особенно сейчас, когда она только начала понимать их противостояние.

Эйдан позвал Мэри и попросил старую женщину прийти немедленно.

– Вы останетесь с Александрией, пока я буду охотиться этой ночью.

Мэри наблюдала за ним, потрясенная тем, насколько он шатался от слабости. Она видела его утомленным и раненным после сражений, но никогда не видела его таким голодным. Он был почти серым.

– Вы должны взять мою кровь перед тем, как пойдете, Эйдан, – сказала она. – Вы слишком слабы, чтобы охотиться. Если вампир поймает Вас в таком состоянии, то уничтожит.

Он покачал головой, нежно касаясь руки.

– Вы знаете, что я никогда не сделал бы такую вещь. Я не использую тех, о ком я забочусь, кого защищаю.

– Тогда ступайте, но поспешите. – Мэри взволнованно наблюдала, как он прижался своими губами ко лбу девушки. Он стал вдруг так нежен, мужчина, которого она знала так хорошо. Он всегда был отчужденным, отдаленным даже к тем, кого называл своей семьей. Этот редкий жест нежности чуть не заставил ее расплакаться.

Эйдан шепнул команду, пробуждая Александрию от транса.

– Я должен сейчас уйти, – сказал он ей. – Мэри останется с Вами, пока я не вернусь. Позовите меня, если понадоблюсь.

Почему‑ то Александрии не хотелось, чтобы он уходил. Она сжала своими руками простыню, чтобы не потянуться к нему. Но он ушел быстро, с особенным изяществом, словно большая кошка из джунглей.

Мэри поднесла стакан воды к ее губам.

– Я знаю, что Вы больны, Александрия. Могу я так обращаться к Вам? Немного воды, возможно, сможет помочь. Я чувствую, будто знаю Вас, после рассказов молодого Джошуа. Он рассказал мне несколько историй о своей удивительной сестре. Он очень любит Вас.

Край стакана повредил ей рот, и Александрия оттолкнула его.

– Только Алекс, так Джошуа нравится называть меня. С ним все хорошо?

– Стефан, мой муж, хорошо присматривает за ним. Ваш брат был голоден и утомлен, небольшая гиподинамия и обезвоживание, но мы уже занялись этим. Он поел и у него хорошее настроение. Джошуа заснул внизу у огня. Он так волнуется за Вас, и мы решили, что при всех этих обстоятельствах ему не стоит спать одному в комнате.

– Спасибо, что присматриваете за ним! – Она попробовала приподняться. После вливания крови Охотника она чувствовала себя сильнее. – Где он сейчас? Мне бы хотелось пойти посмотреть на него.

Мэри покачнула своей головой.

– Вы не должны даже пытаться встать с этой кровати. Эйдан оторвет нам головы. Вы очень слабы, Алекс. Я предполагаю, что Вы еще не видели себя. Ваш внешний вид может испугать Джошуа на смерть.

Александрия вздохнула.

– Но мне нужно увидеть его, дотронуться до него, узнать, что все в порядке. Все говорят, что у него все хорошо, но откуда я знаю, что это правда?

Мэри откинула упавшие на лоб золотистые локоны Александрии.

– Эйдан не лжет. Он никогда не навредил бы ребенку. Он единственный, кто, сильно рискует, охотясь на вампиров, осмелившихся покушаться на людей.

– Разве такое возможно? Или это только кошмар, от которого я никак не могу проснуться. Быть может, я болею лихорадкой и у меня высокая температура? – Проговорила она с надеждой. – Как в нашем мире могут быть вампиры, а ни кто не знает про это?

– Это становится возможным из‑ за таких, как Эйдан. Они останавливают их.

– Кто такой Эйдан? Разве он не вампир? Я видела, как он превращался и в птицу, и в волка. Он вырастил клыки и когти. Он пил мою кровь. Я знаю, что он хотел убить меня. И все еще не понимаю, почему передумал.

Вдруг Алекс почувствовала, как ее тело начинает гореть. Ее мышцы начали скручиваться в твердые узлы. Даже тонкая простыня, накрывавшая ее, стала слишком тяжелой и горячей для ее кожи. Мышцы, казалось, потеряли контроль, а жар распространялся по всему телу.

– Эйдан все Вам расскажет. Но можете быть спокойны, он никакой не вампир. Я знаю его с тех пор, как была маленькой девочкой. Он видел, как я росла, завела собственных детей, а сейчас я уже пожилая женщина. Эйдан – сильный, опасный мужчина, но не как те, он другой. Он никогда не навредит Вам и будет защищать ценой собственной жизни.

Александрия запаниковала – она не хотела принадлежать Эйдану Сэвэджу. Но она вдруг осознала, что он никогда не позволит ей уйти. Как он мог? Она поняла слишком многое.

– Я не хочу оставаться здесь. Обратитесь в 911. Вызовите мне врача.

Мэри вздохнула.

– Никакой доктор Вам сейчас не поможет, Алекс. Только Эйдан. Он хороший целитель. Они говорят, что есть только один другой лучше, чем он. – Улыбнулась она.

– Эйдан вернется и заберет Вашу боль.

У нее внутри вдруг что‑ то резко скрутило, Александрия почти подскочила на кровати. Она вскрикнула и закричала:

– Вам придется позвать врача, Мэри! Пожалуйста! Вы же человек, как я? Вы должны мне помочь. Я хочу пойти домой! Я только хочу вернуться домой!

Мэри пробовала удержать ее на кровати, но боль была так велика, что тело Александрии билось в конвульсиях, ударяясь снова и снова.

Глава 4

Эйдан шел по тротуару Сан‑ Франциско, когда его резкий вздох разрезал ткань ночи. Крылатые существа летели куда‑ то по небу. Бриз приносил запах добычи. Через полквартала он вышел в узкий и темный переулок, выходящий на улицу. Он чувствовал присутствие трех мужчин. Охотник улавливал запах их пота и слышал грубый смех. Они были потенциальными противниками, дожидающимися потерянной души, чтобы внести оживление в их унылые жизни.

Его голод увеличивался с каждым шагом. Демон так яростно требовал еды, что мозг буквально застилало кроваво‑ красным туманом. Он чувствовал запахи ночи. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к звукам и особенностям этого чужого города. Морская соль чувствовалась в ветре; густой туман, виды ночной жизни были совершенно не такими как у него дома. Но кому‑ то надо охотиться на вампиров. Как только вампиры узнали, что могут оставлять свои земли, то сразу сбежали от Темного правосудия и стали размножаться. Эйдан добровольно предложил уехать из любимых Карпат, чтобы защищать людей на другой территории. Сан‑ Франциско стал его новым угодьем. Когда‑ то он приезжал, чтобы наслаждаться городом и его разнообразными людьми, а теперь думал о нем, как о доме. Художественные центры были великолепны. Театр и опера – многочисленны. И была доставка еды на дом.

Он тихо двигался, приближаясь к переулку. Мышцы слегка перекатывались под одеждой. Три головореза мерили шагами улицу и шептались, не подозревая о преследовании. Охотник сознательно понизил свой уровень слуха, желая обезопасить органы чувств, но даже после этого их шепот был слишком громким. Необычные насыщенные эмоции, яркие цвета, которые он не испытал столько столетий, подавляли его. Ночь казалась такой ослепительной, что захватывало дух. Это было восхитительно: облака, звезды, луна, все вокруг.

Эйдан передернул сильными плечами, сбрасывая напряжение в теле. Он был более мускулист, чем остальные представители его рода. Большинство его людей были тоньше, более изящны. Он и его брат – близнец сильно отличались от остальных. Белокурые с золотыми глазами, они представляли собой резкий контраст с темными глазами и волосами, обычными для его вида.

Он приблизился к переулку и послал вперед вызов. Ему не стоило так поступать. Мужчины моментально нашли его и попытались напасть. Но так было спокойнее для него. Хотя хищник внутри него приветствовал бы сражение, но сейчас не было времени, чтобы потакать своей природе. Так или иначе, побывав так близко к краю безумия и почти превратившись в вампира, ожидая столько столетий свою Спутницу жизни, тем более, прошло так мало времени после убийственного сражения с Полем Уохенстрия, что он не мог позволить себе взрыв насилия. Теперь у него была цель, причина для существования, и он не позволит своей природе хищника выйти из‑ под контроля.

Один из троицы прикурил сигарету. Ее едкий аромат пронесся вдоль улицы. Затем мужчина резко развернулся и пошел прочь из переулка. Двое других последовали за ним, один при этом чистил свои грязные ногти складным ножиком. Их глаза были слегка остекленевшими, как будто бы они употребляли наркотики. Эйдан нахмурился, раздосадованный тем, что добыча использовала их. С другой стороны, кровь – это кровь, и наркотики не смогут оказать на него никакого действия.

– Сегодня на улице холодно, – мягко сказал Эйдан, обнимая курильщика за плечи. Он провел мужчину обратно в темный переулок, подальше от любопытных глаз, и нагнул его голову для того, чтобы удобнее было пить. Двое других ждали подобно рогатому скоту, стоя рядом и ожидая своей участи. Их немытые тела и абсолютно бесполезные мозги вызывали отвращение, но ему была нужна еда. Иногда он задавался вопросом: почему таким людям разрешалось жить? Они казались не такими как представители его вида. Он отказался от своей души и превратился в вампира, охотясь на тех кто, не так силен как его род. Почему никто не остановил этих людей? Почему Бог их создал? Зачем подарил им возможность дышать, зная, что они не в состоянии прожить жизнь с честью и достоинством? Мужчины Карпат терпели сотни, а некоторые и тысячи лет только для того, чтобы в один момент встретить рассвет и умереть или же стать отступником и потерять душу навсегда. А некоторые человеческие мужчины не могли вынести даже несколько лет.

Эйдан небрежно откинул голову своей жертвы на руку. Мужчина пришел к нему сам, не сопротивляясь гипнотическому трансу. Он хотел выполнить все его пожелания. Эйдан ел жадно, не обращая внимания на то, что три мужчины будут слабы и беспомощны некоторое время. Ему нужна еда, и он испытывал отвращение к их жизни. Эти «существа» всегда искали более слабых для использования в своих целях. Они были жестоки к своим женщинам и избегали своих обязательств к самому драгоценному сокровищу в жизни – своим детям. Почему они выбрали этот путь? Кто подтолкнул их на него? Эйдан считал, что каждый должен выбирать свой путь самостоятельно, а не искать легкую дорогу. У мужчин‑ Карпат были инстинкты хищников – временами они были опаснее, чем дикие животные, но, ни один из них никогда не обидит женщину или ребенка. Они придерживались строгого кодекса чести, даже когда им приходилось убивать. Все они прекрасно знали о последствиях своих действий и об ответственности за таланты. И если бы эти трое были из его рода, то Карпаты давно бы уже их убили. Нельзя было позволять им приносить вред более слабым.

Вторая жертва зашаталась и практически рухнула на первого. Эйдан притянул мужчину с ножом ближе. Мужчина посмотрел вверх на него.

– Мы собираемся праздновать? – с хриплым смехом спросил негодяй.

– Один из нас, – мягко согласился Эйдан и наклонил свою голову, чтобы найти пульсирующую яремную вену.

Первая волна странных ощущений накрыла его. Он слегка поднял голову на мгновение, кровь его добычи стала бить струей. Он быстро и целеустремленно еще раз нагнулся к своей цели. Это была Александрия. Он почувствовал первую волну боли, ударившую ее.

Он тщательно закрыл рану, уверяясь, что не осталось никакого свидетельства на шее мужчины. В этом городе никто не должен был знать о присутствии существа его вида. Он позволил своей добыче упасть на землю. Если бы кто‑ то проходил мимо, то решил, что эта троица пьяна. Кровавый след на рубашке одного из них можно было списать на разбитый нос.

Начиналось изменение Александрии. Эйдан знал, что это должно было случиться. Изменение. В конечном счете, за эту неосторожность был ответственен он. Но вина не сильно терзала его. Он видел две раны на шее Александрии, они могли отражать только одну вещь: вампир укусил ее дважды и произвел обмен кровью. Когда Эйдан предположил, что она была уже превращенным вампиром, то почти убил ее. После того, как Охотник осознал свою ошибку, он заменил ее потерянную кровь собственной. Четыре обмена кровью провели бы человека через процесс изменения – в вампира или карпатца. Не было ни малейшей возможности изменить что‑ либо. В большинстве случаев преобразование людей либо убивает их сразу, либо делает сумасшедшими. Только несколько женщин, обладающих психическими способностями, сумели выжить после такого испытания. Они были именно теми, кто поможет сохранить вид народ Карпат. Их собственные женщины оказались бесплодными.

Четвертый обмен кровью, преобразовывая Александрию, так же привязывал ее к нему навсегда. Принимать такое решение без ее согласия было эгоистично, но, в конце концов, она была его единственным спасением. Он держался в течение многих столетий, ожидая свою Спутницу жизни, избегая превращения в вампира. Она была предназначена быть его Спутницей жизни, не Уохенстрия, вне зависимости от ее согласия. Единственное что он мог – это дать ей как можно больше своей древней сильной крови, чтобы процесс изменения в Карпатку прошел легче.

Он чувствовал ее беспомощный крик, наполненный отчаянной болью. Александрия была смущена и испугана: она была связанна с ним, неосознанно разделяя с ним мысли. Она боялась его, но испугалась, когда Охотник ушел, боялась, что он может наслаждаться ее болью, как это делал вампир. Но больше всего она боялась за своего брата, Джошуа. Он был один, беззащитный, в доме вампира, настолько сильного, что убил другого за считанные минуты.

Эйдан поднялся в ночное небо, чувствуя необходимость преодолеть расстояние между ними как можно быстрее. В этот момент он не заботился, видел ли кто‑ нибудь странную большую сову, пролетающую над городом. Он был нужен ей. Она просила Мэри позвать доктора. Мэри была расстроена и желала утешить девушку, зная, что Эйдан был единственным, кто мог помочь ей. Он слышал все ясно – мягкий голос, полный слез, моливший о помощи экономку. Он разделял мысли Александрии, испытывая все, что и она. Замешательство. Боль. Опасение, равняющееся страху.

Он летел к ней, чтобы быть ближе, когда она позовет его. И он надеялся, ради них обоих, что это будет скоро. Ей был нужен он, но Эйдан обещал не принуждать ее, ни к чему кроме обмена кровью. Алекс должна сама позвать его.

Он летел, слыша жалкие крики Александрии далеко за пределами подземной комнаты. Они посылали сигналы боли через его собственное сердце. Через некоторое время Эйдан остановился у двери. Желание, даже необходимость, толкала его в комнату. Она должна сама позвать его. Алекс должна была поверить и понять, что он никогда не причинит ей вред. Охотник прислонил лоб к двери и испытал шок, увидев темно‑ красный след от прикосновения. Он потел кровью, в муке, слыша мольбы и чувствуя скручивающую боль и жар в ее теле. Он мог управлять физическими страданиями, но его сердце и мозг пылали.

Это казалось бесконечным кошмаром. Эйдан знал, когда она сползла на пол, пытаясь избавиться от собственного тела. Он знал, когда ее вырвало зараженной кровью вампира. Он ощущал, как ее внутренности горели и протестовали против изменений. Все внутри нее перерождалось, становясь другими. Ее клетки, каждая мышца, ткань, каждый дюйм ее тела горел в пламени изменения.

– Где Вы? Вы обещали помочь мне. Где Вы?

Эйдан услышал зов. Но он так долго ждал приглашения, что сначала подумал, будто у него галлюцинации. Он с силой распахнул дверь в комнату и буквально ворвался туда. Мэри со слезами на лице стояла на коленях и пыталась сдержать конвульсии тела.

Эйдан почти выхватил Александрию из рук Мэри и стал укачивать ее у себя на груди.

– Ступай, Мэри. Я помогу ей.

Глаза Мэри смотрели с симпатией и сочувствием на Александрию, гневом и обвинением на него. Она быстро одернула подол своей юбки, хлопнула дверью и ушла.

С того момента, как экономка пропала из поля его зрения, он выкинул ее из головы. Охотник полностью сосредоточился на Александрии.

– Ты думала, что я покинул тебя, малышка? Это не так. Просто я не мог ничего сделать, пока ты сама не позовешь меня. Ты помнишь? Ты сама заставила пообещать это.

Александрия отвернулась, огорченная тем, что Эйдан Сэвэдж снова видит ее такой уязвимой, такой растрепанной. У нее не было времени, чтобы заострять на этом внимание. Следующая волна жара начала скручивать ее живот, печень и почки, проходя, словно паяльной лампой, по сердцу и легким. Ее крик отозвался эхом через комнату – мучительный крик агонии. Она хотела, чтобы все закончилось, чтобы она могла дышать, но это продолжалась все дальше и дальше. Слезы струились по ее лицу.

Эйдан утирал ее слезы рукой, сочащейся кровью. Он дышал за нее, за них обоих.

Руки Эйдана были прохладны и успокаивали пылающую кожу. Его древние песни, фиксировали ее сознание, создавая якорь, чтобы цепляться за него в безумном мире. Спустя некоторое время Александрия поняла что, он разделяет боль. Он был там, в ее сознании, защищая от ужасного жара, от полного понимания происходящего. Она словно плыла в тумане, в стране мечты. Алекс попыталась открыть глаза. Она увидела собственную агонию, отраженную в его глазах, алую полоску, пересекающую его лоб.

Когда ужасные судороги выпустили ее из своей власти, давая отсрочку в несколько мгновений, она прикоснулась к лицу Охотника своими пальцами.

– Я не думала, что Вы вернетесь. – Ее голос был хриплым из‑ за опухшего горла. – Это больно.

– Я знаю, Александрия. Я взял главный удар на себя, но не смогу сделать большего сейчас. Отравленная кровь, которую ты приняла, делает изменение намного болезненнее. – Он сказал это с сожалением, виной и скромностью, со всеми сильными новыми эмоциями.

– Как ты это делаешь? – Ее язык коснулся сухих губ, чувствуя страшные раны.

– Теперь мы связаны кровью. Именно так я услышал, как ты зовешь меня. Это – точно чувствуешь меня в своем сознании. – Он еще раз коснулся лечебным бальзамом ее губ: единственное, что он мог сейчас сделать для нее.

– Я так устала. … Сомневаюсь, что смогу вынести еще. – Если бы он мог прочитать ее мысли, то увидел бы, что она говорила правду. Эйдан укачивал, забывая об ее отвратительном условии, держа ее, как будто она была самой драгоценной, самой красивой в этом мире. Он был в ее сознании, его руки прижимали ее к сердцу, оберегая и защищая. Это помогало расслабиться, заставляя чувствовать, что она не одинока. Но даже с его помощью Александрия не смогла бы выдержать другой приступ этой пытки. Она знала, что не в силах вынести этого. Новый приступ уже начинался; Алекс чувствовала, как медленно, но неуклонно поднимался жар. Огненные пальцы сжали его руку; ее синие глаза посмотрели вверх, встречаясь с золотистым пристальным взглядом.

– Я действительно больше не могу…

– Разреши мне погрузить тебя в сон. Не бойся. Это просто будет бессознательное состояние людей, не сон нашего вида. Твое тело должно полностью измениться, прежде чем я смогу поместить тебя в целительный сон нашего рода. – Его мягкий бархат голоса был неотразим и красив.

– Я не хочу больше ничего слышать. – Ее тело напряглось. Судорога боли почти выворачивала ее из его объятий, несмотря на огромную силу Эйдана. Низкий стон вырвался из‑ за ее сжатых зубов, ногти впились в его руки. Александрия цеплялась за него, в то время как ее тело избавлялось от заражённой крови и собственных клеток, органы продолжали трансформироваться. Ее сознание стало пристанищем хаоса и боли, местом страха и муки.

Судорога длилась целых три минуты, а затем откатилась как морской прилив. Потея, она была покрыта бисеринками крови. Ее дыхание стало прерывистым и неритмичным, сердце почти разрывалось.

– Я не могу вынести это, – задохнулась она.

– Тогда доверяй мне. Я вернулся, чтобы помочь тебе, не так ли? Я не причиню тебе вред и буду рядом, пока ты спишь. Почему ты сопротивляешься?

– Пока я не сплю, я знаю, что это такое.

– Ты не знаешь, малышка. Я разделяю твое сознание. Ты не понимаешь ничего кроме боли. Позволь мне помочь тебе. Я не могу забрать больше твоей боли. Я боюсь, что потеряю контроль и буду вынужден нарушить свое обещание, принуждая тебя. Не заставляй меня разрушать твое доверие. Дай мне свое согласие, чтобы я смог тебя усыпить.

Она слышала мольбу и искренность в его голосе. Она также чувствовала, как теплый, чувственный бархат, словно обволакивал ее и вынуждал хотеть сделать то, о чем он просил. Это испугало ее. Как один только голос может иметь такую власть? Этот мужчина был смертельно опасным. Она чувствовала это, но когда жар стал снова нарастать, она бросила борьбу, глядя на смесь мольбы и предупреждения в золотых глазах.

– Не делайте мне больше больно, – шептала она.

Он прочитал подчинение по ее голосу и глазам. Эйдан не дал ей ни единой возможности изменить решение. Он мгновенно послал быструю команду, захватывая ее сознание, проникая сквозь заслон, чтобы взять контроль. Он поместил ее в сон, вне боли, в место, где ни муки изменения, ни кровь вампира не могла достичь ее.

Эйдан долго держал ее в своих руках, прежде чем нежно прижал, удобнее откидываясь на спинку кровати. Приведение комнаты в порядок отняло много времени, но он решил сделать это сам. Он не желал видеть Мэри с ее критикой и делить Александрию в этот момент с кем‑ либо. Он применил свечи и травы, наполняя комнату лечебными ароматами.

Он знакомился с разумом Александрии, с ее сильными и слабыми сторонами. Барьер, который она могла выдвинуть против него, рано или поздно будет неминуемо разрушен. Его большой палец ласкал ее лоб, пока она спала, такая крошечная в большой кровати. Все удивляло в ее уме. Она была необычным человеком. Она боролась против почти непереносимых обстоятельств. Потеряв своих родителей, такая юная, она самостоятельно растила своего маленького брата, любя его с теми же безумными, защитными инстинктами, как у матери. Она усердно работала, чтобы обеспечить Джошуа приличную жизнь. Она была забавной и озорной, любила шутки и шалости. Она была участлива и щедра. Александрия была ярким светом, который озарит его надвигающуюся темноту. У нее были сострадание и доброта; все чего не было у него.

Он сел на край кровати, благодарный травам за то, что они творили свое волшебство. Запахи рвоты, крови и зла ушли из комнаты, оставив только сильный аромат сжигаемых трав. Он проверил каждую из ран Александрии и нанес на них драгоценную почву с его Родины смешанную со своей слюной, согласно традиции освещенной веками. Самой ужасной была рваная рана на шее. Вампир нанес раны, они загнивали от его яда. Эйдан тщательно обработал их. Напевая на древнем языке, он еще раз направил себя в тело Александрии, чтобы излечить изнутри. Он с облегчением отметил, что изменение было почти завершено.

Эйдан растянулся на кровати рядом с ней, сознавая, что впереди его ждет долгое и тяжелое сражение с его Спутницей жизни. Она была очень упряма. Она будет бороться с правдой об изменении, ненавидеть, когда поймет, что это означает. И она обвинит его. Вполне законно. После ужасных издевательств вампира над ней, его грубости при их первой встрече она не имела ни малейшего повода для благодарности к его роду. У нее не было выбора, она была связана с ним. Он – вторая половинка ее души. Их полноценное единение было только вопросом времени и терпения. Эйдан произнес молитву, дабы у него было время. Он хотел подарить его Александрии, ведь она так будет нуждаться в нем, она заслужила его. Только он знал, насколько опасным может быть каждый момент этого времени к ним обоим. Знал, насколько уязвимой она была без него, и что он не вынесет, если что‑ нибудь случится с нею. Кроме того, она была в опасности от своей собственной хищной природы, которая будет кричать, требовать свое.

Эйдан вздохнул, затем осмотрел свой дом и окружающую область. Он проверил окна и входы, сильные заклинания, размещенные на двери подземной комнаты, и смертельное заклинание, охраняющее саму комнату. Он не мог рисковать своей Спутницей теперь, когда нашел ее. Эйдан притянул ее к себе на руки, подождал, пока полностью не уверился, что изменение закончилось, а затем погрузил ее в глубокий целительный сон его вида. Его тело обнимало ее, защищая, он остановил свое сердце и легкие и лежал как мертвый.

Поскольку солнце начинало садиться, тревога начинала просачиваться в комнату. Единственное биение прервало тишину, и легкие вдохнули воздух. Эйдан лежал неподвижно, просматривая дом и пытаясь обнаружить причину раннего пробуждения. Выше его, на первом этаже, кто‑ то резко стучал в дверь его дома. Он мог слышать мягкие шаги Мэри, когда она пошла ответить. Он ощущал биение ее сердца. Она была озабочена гостем. Стук в дверь главного входа был громким и авторитетным. Улыбка изогнула его рот. Позади его экономки он услышал Стефана, готового защитить свою жену и дом Эйдана.

Эйдан поднялся, его тело было податливым и сильным. Его пристальный взгляд скользил по Александрии. Увиденное потрясло его. Она была прекрасна! Было несколько синяков, портящих ее нежную кожу, но это была иная здоровая, безупречная кожа. Ее губы были мягки и пьяны, ресницы длинными и густыми. Она была даже моложе, чем он вообразил. Александрия отличалась от любой женщины, которую он когда‑ либо видел. И она принадлежала ему, ничто на Земле не могло изменить этого. Его тело пошевелилось, почувствовав неожиданную сильную боль. Это потрясло его. Она лежала такая маленькая, такая абсолютно незнакомая. И все‑ таки он был в ее сознании и знал ее намного лучше, чем можно было бы узнать человека после нескольких лет совместного проживания. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее щеку, лоб, приветствуя ее храбрость, ее способность к любви и доброту. Но близость к ней усилила пульсирующую боль в его теле.

Эйдан быстро увеличил расстояние между собой и искушением. Прошли шестьсот лет с тех пор, как он чувствовал биологическое возбуждение, но это превзошло всего ожидания. Не было никакого мягкого желания успокоить потребности его тела. Это бушующая жажда к одной единственной женщине. Она была нужна ему сейчас в каждом смысле слова. И совсем не помогало его самообладанию то, что она была молода и красива, вместо ведьмы, за которую он изначально принял ее.

Гость этажом выше кричал на Мэри. Эйдан ясно слышал мужчину. Это был кто‑ то очевидно привыкший, чтобы ему безприкословно повиновались. Богатый, явно серьезный. Он требовал увидеть Александрию Хоутон. Он дошел до того, что стал угрожать Мэри высылкой, если та не позовет Александрию немедленно, очевидно думая, что акцент делал ее уязвимый к такой угрозе.

Клыки выросли во рту Эйдана, и его золотые глаза загорелись жаром и злобой. Зверь в нем становился сильнее, чем когда‑ либо. Было ли это потому, что он ревновал к любому мужчине, приближавшемуся к его Спутнице жизни? А может, это было потому, что он чувствовал гнев – другую сильную новую эмоцию? Как кто‑ то посмел кричать на его экономку? Или возможно смесь этих причин? Он не знал, но понял, что опасен и придется усилить контроль над собой. Длинное, медленное шипение срывалось с его губ, пока он плавно поднимался вверх по лестнице, входя в кухню через тайный проход. Он двигался со сверхъестественной скоростью, невидимый для человеческого глаза. Все Карпаты были способны к таким вещам, и это была их вторая натура.

На лестничной площадке его дома стоял высокий, красивый человек и кричал на его экономку.

– Вы позовете Александрию немедленно или я обращусь в полицию. Я думаю, что было сделано умышленное нарушение прав и Вы в некотором роде причастны к этому! – Он смотрел на Мэри с презрением, точно она были насекомым, которого он мог легко раздавить своей ногой.

Внезапно незнакомец затих, и холодная дрожь неожиданно пробежала по его позвоночнику. У него было такое чувство, что кто‑ то преследовал его. Он дико осмотрелся вокруг. Никого. Однако чувство опасности было таким сильным, что сердце неистово забилось, а рот пересох. Сердце Ивена Томаса заколотилось в груди, когда напротив него совершенно неожиданно появился мужчина. Попросту казалось, что он материализовался сзади упрямой экономки. Мужчина был высок, изящен, хорошо одет. Длинные белокурые волосы падали на его широкие плечи, и необычные золотые глаза оценивали его, не моргая, как смотрят кошки. Он источал власть. Власть и силу. Опасность обвилась вокруг него словно вторая кожа.

Томас понял, что в доме водились деньги, но владелец был никем, поэтому его можно было легко запугать. Казалось, мужчина двигается плавно вперед, его мускулы, слегка сокращались под шелковой рубашкой, а ноги, казалось, едва касались пола. Он не издал ни одного звука, пока перемещался. Рука, отодвинувшая Мэри в сторону, была чрезвычайно заботливой, все это передало смысл угрозы Томасу.

– Мэри проживает здесь на законных основания. Чрезвычайно грубо с Вашей стороны угрожать членам моей семьи. Возможно те, кто работает на Вас, и являются просто служащими, но мои люди – моя семья, и они находятся под моей защитой. – Слова были произнесены мягким, приятным голосом похожим на бархат. Вежливая улыбка сопровождала слова, чуть обнажив белые зубы.

Без всякой причины Томас почувствовал еще одну волну страха, прокатившуюся по позвоночнику. Волосы на его теле практически встали дыбом. Его рот так пересох, что он не был уверен, сможет ли говорить. Он вздохнул и решил сделать ход назад. С экономкой он мог управиться, но не этим мужчиной. Он поднял руку в старом символе мира.

– Слушайте, я извиняюсь, что мы так неудачно начали. Прошу прошения, что сорвался. Это был определенно неправильный способ, чтобы прояснить ситуацию, но мой друг отсутствует, и я очень волнуюсь. Я – Томас Ивен.

Эйдан узнал имя сразу. Восходящая звезда промышленности компьютерных игр, воображение, создавшее что‑ то удивительно популярное – последние новинки видеоигр. Эйдан приподнял бровь.

– Предполагается, что я знаю Вас?

Ивен смутился. Этот разговор вдруг изменил направление, и он больше не контролировал его. Даже его громкое имя не дало ему обычное восхищение и возможность войти в дом. По каким‑ то причинам этот человек, такой спокойный и вежливый, испугал Ивена до чертиков. Он был на много страшнее, чем вампиры из его воображения. Была угроза, прячущаяся в глубине, как будто бы налет цивилизации был очень тонок, и дикому животному, мощному и хищному, не терпелось вырваться на волю.

Томас попробовал снова.

– Два дня назад я обедал со своей подругой Александрией Хоутон. Она заболела и быстро уехала из ресторана, забыв свой портфель, и не возвратилась. Ее эскизы очень важны для нее; она никогда не забыла бы про них, если бы была в порядке. Три другие женщины исчезли в ту ночь наряду с бездомным мужчиной. Той ночью был ужасный шторм, и полиция полагает, что пропавшие люди могли быть на утесе. Автомобиль Александрии утром был на стоянке за рестораном, но вскоре его отогнал Ваш служащий. – Ивен дал охраннику автомобильной стоянки хорошую сумму денег за эту информацию.

– Александрия – мой близкий друг, мистер Ивен, – ответил ему Эйдан. – Ее младший брат ждал за пределами ресторана, когда ей стало плохо. Он позвонил мне, и я привез их обоих сюда. Мисс Хоутон все еще больна и поэтому не может принимать посетителей. Я уверен – она будет рада слышать, что Вы вернули ей портфель. Я передам ей, что Вы звонили. – Эйдан слегка кивнул головой, продолжая смотреть золотистым немигающим взглядом.

Гладкий приятный голос прояснил, что Томас Ивен ничего для него не значил. Игра была интересной, и Ивен решил принять ставку, сделанную мужчиной. Он практически протянул портфель мужчине, но потом резко вернул его себе, опустив свою руку.

– Извините, но я не знаю, как Вас зовут. – Он проговорил это воинственным тоном. Он не собирался отступать. И не собирался отдавать портфель незнакомцу. Откуда он может знать, что тот говорит правду?

Прекрасная белозубая улыбка появилась во второй раз. Но улыбка послала импульс холода, который буквально сполз по коже Ивена. Это была улыбка хищника, словно зверь, скрывающийся под поверхностью, только что вырвался на волю. В ней не было теплоты, а золотистые глаза теперь опасно поблескивали.

– Я – Эйдан Сэвэдж, мистер Ивен. Это мой дом. Я полагаю, что мы оба поддерживали Сенатора Джонсона год назад, но мы никогда не были знакомы. Я, кажется, вспоминаю теперь, что Вы делаете некоторую разновидность игр.

Томас поморщился. Голос был музыкален, его звучание было таким приятным, что он не мог ничего сделать, ему хотелось слышать его снова и снова. Казалось, он прокладывает свой путь внутри него, крутит и поворачивает до тех пор, пока не будет трудно противиться сказанному мужчиной. Все же, так или иначе, несмотря на чистоту голоса Эйдана Сэвэджа, слова жалили. Ивен имел огромный успех с его знаменитыми играми; они были самой ходовой вещью на рынке. Хуже того, он слышал о неуловимом, чрезвычайно внимательном, пользующимся успехом Эйдане Сэвэдже. И если мужчина с такой репутацией и богатством мог напрямую отвергнуть Томаса, то социальные круги, в которых он вращался, как профессиональные, так и личные, возможно также отвергнут его. Это превращалось в кошмар. Только его потребность в работах Александрии Хоутон заставляла сохранять спокойствие и профессионализм.

– Мне действительно нужно передать это Александрии лично. Ее работа очень важна для нас обоих. Она горела желанием работать со мной, и я, конечно, горю желанием предоставить ей эту работу. – Ивен пытался найти устойчивое положение. – Когда я могу зайти снова?

– Возможно через день или два. Мэри даст Вам мой номер. Александрия и ее брат Джошуа проживают здесь сейчас, но у нас еще не было времени, чтобы установить личный номер Александрии. Ее внезапная болезнь, как Вы видите, решила вопрос быстрее, чем мы решили вопрос о жилье. Вы, конечно, вернете личную собственность Александрии немедленно. Она находится под моей защитой, мистер Ивен, а я всегда забочусь о том, что принадлежит мне.

Золотые глаза поймали пристальный взгляд Ивена и сделали его пленником. Томас безропотно отдал портфель. Затем глаза освободили его от их гипнотизирующего пристального взгляда. Однако Ивен был в ужасе от того, что сделал. Что на него нашло? Он не собирался отдавать портфель никому, кроме Александрии. Внимательный взгляд Томаса остановился на руке Сэвэджа. Эйдан пальцем ласкал искусственную кожу так, словно это была кожа Александрии. Он моментально ощутил ревность. Кем был этот Эйдан Сэвэдж для Александрии? Мужчины, подобные Сэвэджу, пожирают младенцев, а таких как Александрия проглатывают целиком. Томас полностью забыл на этой волне галантности, что его намерения сначала были похожими. Но это было ровно до той поры, пока он не обнаружил удивительный художественный талант Александрии.

– Спасибо за то, что зашли, мистер Ивен. Я сожалею и не смею задерживать Вас дольше, так как у меня назначено несколько встреч. Я прослежу за тем, чтобы Александрия перезвонила Вам дня через два, или Вы получите сообщение о ее самочувствии. Всего хорошего, сэр.

Ивен скоро обнаружил себя за закрытой дверью, не в состоянии определить европейский акцент Сэвэджа или переварить довольно самодовольную улыбку домоправительницы, поскольку она вновь открыла дверь, чтобы вручить ему не включенный в телефонный список номер Сэвэджа. Он не завел никаких друзей в этом доме, большая ошибка. Если Александрия нуждалась в его помощи, а он был уверен, что это так, то у него не было никаких союзников в этой крепости, прозванной домом.

Эйдан повернулся к Мэри и слегка коснулся ее волос легким, нежным жестом.

– Этот сумасшедший расстроил тебя?

Она легко рассмеялась.

– Совсем чуть‑ чуть, настолько же, насколько и тебя. Ты не знал, что у тебя есть конкурент за привязанность дамы? Знаменитый миллионер, не меньше.

– Он занимается ерундой.

– Однако из того, что я поняла из беседы: Александрия хочет работать с ним. – Она открыто дразнила его. – Его игры про вампиров стали сенсацией. Я видела его фотографии на обложках журналов. Он весьма заинтересован Александрией, не так ли?

– У него ничего не получится. И, кроме того, он слишком стар для нее.

Мэри и Стефан рассмеялись. Они были полностью осведомлены, что Эйдан жил в течение столетий. Эйдан внезапно непринужденно усмехнулся, удивив обоих. Они никогда не видели, как настоящая улыбка освещает его золотые глаза.

– Как ребенок? – он спросил их.

Мэри и Стефан совершенно успокоились.

– Он очень тих, пока один, – ответил Стефан. На несколько дюймов выше, чем Мэри, широкий и мускулистый, он был силой, с которой надо было считаться. – Я думаю, что ему нужно увидеть свою сестру перед тем, как он снова станет самим собой. Он слишком много пережил за свою коротенькую жизнь.

– Он хороший ребенок, Эйдан. Он уже обводит Стефана вокруг пальца, – подчеркнула Мэри.

– Ха! – настойчиво запротестовал Стефан. – Это ты все время вздыхаешь и пичкаешь его едой на каждом шагу.

– Я поговорю с ним, – упокоил пару Эйдан. – Скажу, что он увидит сестру, как только она выйдет из подземной комнаты.

– После того, как она проснется, – исправила его Мэри с хмурым взглядом. Она не хотела никаких упоминаний о потусторонней жизни перед невинным мальчиком. – Ты считаешь мудрым – обещать такую вещь? А что если она… – Она замялась.

Стефан дополнил.

– Будут проблемы, принимая во внимание, кем она станет? Или еще хуже, что если она – не Ваша истинная Спутница жизни? Что тогда?

– Она моя Спутница. Может, вы этого не видите, но ее присутствие, ее свет уже во мне. Она дала мне жизнь, свет, эмоции. Я снова вижу цвета, они сияют. Я чувствую эмоции, все, от гнева до разливающегося тающего тепла. Она вернула мне мир. Она проснется, как представитель моего вида. И да, я ожидаю значительного сопротивления от нее, но не перед ребенком. Она его очень любит, и будет пробовать казаться настолько нормальной, насколько это вообще возможно для него. Джошуа был ее главным смыслом в жизни на протяжении многих лет, и он продолжает оставаться им. Это важно для нее – увидеть, что с ним все в порядке. Я подозреваю, что если Джошуа сможет принять меня в свою жизнь, то это будет половиной сражения.

– Эйдан! – Джошуа ворвался в комнату и обил руками ноги Эйдана. – Я тебя везде ищу. Мэри сказала мне, что твоя комната на третьем этаже, но тебя там не оказалось.

– Я сказала тебе оставаться в комнате м‑ ра Сэвэджа, – выговаривала Мэри своим особым тоном, но было невозможно скрыть тепло в ее интонации.

Джошуа выглядел немного пристыженным, но собрался с духом и ответил ей.

– Извини, Мэри, но мне надо найти Александрию. Ты знаешь, где она, не так ли, Эйдан? – Спросил он.

Мужчина Карпат нежно положил свои руки на шелковистые локоны мальчика. Его сердце забилось с все учащающимся ритмом. Было столько доверия и веры в тех голубых глазах, что смотрели на него.

– Да, Джош. Она все еще спит. Я хочу, чтобы вы дали ей еще часок, чтобы она еще отдохнула, а потом я провожу тебя к ней. Договорились?

– Ей лучше? Я боялся, что она может умереть, как Генри и мои мамочка и папа. – Звонкий голос дрожал от страха.

– Александрия не собирается оставлять тебя, Джош, – спокойно уверил его Эйдан.

– Она всегда будет с нами, и мы будем заботиться о ней так, чтобы никто и никогда не забрал ее у нас. Ты знаешь, что я буду защищать ее, а меня так легко не победить. Никто не заберет ее. Договорились?

Джошуа доверчиво улыбнулся.

– Мы лучшие друзья, да? Ты, я и Александрия.

– Мы больше, чем друзья. – Серьезно ответил Эйдан. – Все, кто живет в этом доме – одна семья.

– Мэри говорит, что ты хочешь, чтобы я пошел в новую школу.

Эйдан кивнул.

– Я думаю, так будет лучше. Твоя прежняя школа далеко отсюда, а школа, которую мы найдем, будет хорошая. У тебя будут новые друзья и хорошие учителя.

– А что говорит про это Александрия? Обычно она отвозит меня в школу. Она думает, что мне опасно ходить одному.

– Не в эту школу. В любом случае, Стефан и Мэри пойдут с тобой, если ты хочешь. Они будут провожать тебя каждый день, пока ты не освоишься.

– Я хочу, чтобы ты отводил меня, если Алекс не сможет. – Сказал Джошуа недовольным голосом.

Эйдан мягко рассмеялся.

– Ах ты, маленький дьяволенок. Я вижу, что ты привык добиваться своего. Александрия позволяет тебе все, что ты хочешь, не так ли?

Джошуа пожал плечами, а затем тоже рассмеялся.

– Да, она всегда мне все позволяет, даже если я делаю что‑ то не то. Иногда Алекс пытается ругать меня, но это всегда заканчивается тем, что она обнимает меня.

– Я думаю, что ты нуждаешься в твердой мужской руке, молодой человек. – Сказал Эйдан, наклоняясь вниз, чтобы поднять Джошуа вверх на уровень своих плеч. – Большой и сильный человек, который займется всеми вашими проблемами.

Руки Джошуа обвили шею Эйдана.

– Вы никогда не ругаетесь.

– Нет, но я подразумеваю именно то, что сказал, понятно?

– Да, – Согласился Джош. – Но я считаю, что ты должен проводить меня, когда придется идти в новую школу.

– Мне придется остаться здесь, чтобы присмотреть за выздоровлением твоей сестры. Ее болезнь была очень опасна, и нам придется быть очень осторожными в течение нескольких дней. Она может быть очень упряма, ты же знаешь. – Сказав все это, Эйдан заговорщицки подмигнул.

Джошуа кивнул с легкой улыбкой.

– Я знаю, что когда ты рядом с ней, то ничего плохого не случится. Я пойду в школу со Стефаном и Мэри. Конечно, если бы ты отвел меня в школу, то все дети подумали, что ты мой отец, и не посмели приставать ко мне. – Пожал он плечами. – Но Стефан тоже большой. Возможно, это сработает.

– Я уверен, что Стефан отпугнет любых задир. Это хорошая школа, Джошуа, с хорошими детьми. Там никто не носит оружие, и никто не обидит тебя. Если что‑ то случится, то сразу придешь ко мне и все расскажешь. – Золотые глаза пристально смотрели в голубые.

Джошуа кивнул.

– Я все сказал, Эйдан. – Он усмехнулся и скорчил рожицу. Сэвэдж его успокоил. – Мэри сказала, что обед готов. Она хороший повар, лучше, чем Алекс, но не говори ей, это ее сильно заденет. Вы собираетесь ужинать сегодня с нами?

Эйдан вдруг осознал, что улыбается. Он вдруг впервые почувствовал, каково это – иметь семью. Люди заботились о нем, сохраняли ему верность, это позволяло оставаться частью этого мира, сохранять рассудок. Сейчас у него была отличная возможность проявить свое чувство верности. У него были эмоции, кипящие, разрывающие и согревающие его изнутри. Ему нравилось это, несмотря на то, что это подавляло.

– Мы пока ничего не скажем Александрии об этом. – Согласился он.

Мэри взяла Джошуа за руку.

– Он хвалит меня, я рада. Ему нравится мороженое.

Джошуа сильно покачал своей головой, его белокурые локоны подпрыгнули. Его голос был правдив.

– Нет, Мэри, это действительно, правда. Александрия – ужасный повар. У нее все подгорает.

Глава 5

Сначала она услышала шум, похожий на дробь барабана. Затем скрип дерева, бег воды, шепот бесед, грохот автомобильных двигателей и отдаленный смех ребенка. Александрия тихо лежала, все еще не решаясь открыть глаза. Она знала, что не одна. Она знала, что был вечер. Она знала, барабанная дробь – это стук ее сердца и еще одного, бившегося в унисон с ним. Она понимала беседу, которую слышала очень четко. Хоть диалог и велся далеко от нее, на первом этаже, в кухне. Она знала, что детский смех – это смех Джошуа.

Алекс не знала, откуда все эти знания, и это пугало ее. Она могла чувствовать запах домашнего печенья и специй. И еще ощущала запах… его. Эйдан Сэвэдж. Он был тут, наблюдая за ней своими красивыми глазами цвета жидкого золота. Он проникал насквозь, ничего не упуская. Она позволила себе вдохнуть, прячась, словно испуганный ребенок, и не собираясь ничего менять. Она стала такой, как он. И, так или иначе, Охотник сделал из нее явно не человека. Необузданный голод, появившийся в ее теле, заставил ее задуматься о таком способе питания, о котором она ничего не знала. Вынуждал считаться с собой.

Ее длинные ресницы распахнулись. Первое, что она увидела, было его лицо. Удивительно, насколько он был красив, чисто по‑ мужски. Она изучала его тщательно, полностью. Он был сильным и мощным. Дикая природа, спрятанная за налетом цивилизованности. Его глаза были как у кота – золотые, пристальные, немигающие, с длинными ресницами. У него был сильный подбородок, изящный нос. Его губы были четко очерчены и манили, зубы сверкали белизной. Волосы спадали золотым рыжевато‑ коричневым мерцающим каскадом на широкие плечи. Его мускулы были тугими и слегка сокращались, когда он двигался. Но сейчас он был неподвижен, как будто являлся частью обстановки в комнате, и просто пристально наблюдал за ней. Эйдан был великолепным хищником. Она знала, кем он был, и знала, что нет еще одного такого же.

Она прикоснулась языком к своим губам, чтобы увлажнить их.

– И что теперь?

– Я должен рассказать Вам о том, как мы живем.

Его голос был тих и сух. Значило ли это, что люди превращались в вампиров каждый день? Александрия попробовала сесть. Ее тело было горячим и крепким, но не так, как это было раньше. Она попробовала осторожно напрячь свои мышцы, проверяя их.

– У меня нет никакого желания учится жить, как вы. – Она посмотрела на него и быстро прикрыла вспышку голубых глаз ресницами. – Ты обманул меня. Ты знал, что я думаю. Я считала, что снова стану человеком.

Он покачал головой, сила его воли была такова, что ей пришлось посмотреть на него. Расплавленное золото моментально захватило ее пристальный взгляд.

– Нет, Александрия, ты знаешь, что это не так. Ты хотела верить в это, ты так себя убеждала в этом. Я решил не сталкивать тебя с правдой, но никогда не обманывал тебя.

Слабая улыбка мрачно коснулась ее губ.

– Это ты так думаешь? Как благородно избавить себя от любой ответственности.

Он пошевелился. Небольшая дрожь прошлась по его мышцам. Сердце Алекс тревожно застучало. Охотник неподвижно замер, будто читая ее страх.

– Я не сказал, что не несу ответственности. Но я не могу изменить то, что есть. Как и не мог изменить того, что происходило вчера вечером. Поверь мне, Александрия, я многое бы дал за то, чтобы тебе не пришлось пережить того, что сделал вампир. Если бы я мог сделать больше, уменьшить твою боль, то сделал бы.

Его голос был мягок и нежен, в нем слышалась правда. Он казался неспособным к обману. Но разве вампиры не могли гипнотизировать своих жертв? Александрия не знала, что было правдой, но не собиралась отдавать свою жизнь без борьбы. У нее был ум, сила и уверенность. Она давно знала цену терпению, мужеству, навыкам выживания. Сейчас у нее не было достаточно информации, чтобы принять решение.

– Я теперь такая же, как и ты?

Его рот растянулся в причудливой улыбке, тогда как его лицо все еще оставалось холодным, словно маска, а золотистые глаза абсолютно ничего не отражали, кроме нее самой.

– Не совсем. Я был рожден Карпатцем. Мои люди столь же стары, как само время. Я один из древних Целителей наших людей и Охотников на вампиров. У меня есть знания и опыт, накопленные за столетия.

Она подняла руку.

– Я не уверена, что хочу все это знать. Больше всего мне хочется понять, являюсь ли я сама собой.

– А ты думала, кем станешь? У тебя в крови нет больше инфекции вампира, если именно это интересует тебя.

Она сделала глубокий вдох. Ее тянули ощущения вампира. Голод разливался, словно царапающая боль.

– Что касается меня… могу ли я выходить на солнце? Могу ли я есть так же, как люди? Пойти в фаст‑ фуд с Джошуа и съесть все, что захочу?

Он ответил спокойно.

– Солнечный свет будет жечь твою кожу. Глазам придется хуже всего, они будут раздуваться и разрываться. На дневном свете ты должна надевать темные очки с линзами специально для наших людей.

Она медленно выдохнула.

– Это ответ только на один вопрос. Я пытаюсь успокоиться. Скажи мне прямо.

– Тебе придется пить кровь, чтобы выжить.

– Ты поможешь мне сделать это, мягко шаг за шагом? – Ответила она напряженно. Все ее представления были неверными, ум пребывал в полном хаосе. Этого не может быть. Только не это!

– Я надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду спать в гробу. – Она пробовала обратить все в шутку, чтобы дать время мозгу, осознавая все это. Но больше всего ей хотелось кричать.

Его глаза, казалось, поглощали, затягивали ее. Она могла почти чувствовать его, он тянулся к ней. Иллюзия была так реальна, что она чувствовала тепло его рук, успокаивающее прикосновение в уме.

– Я не думаю, что это будет необходимо.

Алекс облизнула внезапно пересохшие губы.

– Я не могу дышать…

Эйдан прикоснулся к ней, обхватывая ее затылок и наклоняя голову вниз.

– Можешь, – спокойно сказал он. – Эта паника пройдет.

Она проталкивала большие глотки воздуха в горящие легкие, пытаясь бороться с рвущимся из горла рыданием. Она не могла плакать громко. Она не могла ничего сделать, только пытаться дышать. Его пальцы начали медленный массаж, такой нежный и легкий, что ее тело отозвалось, ослабляя напряженность.

– Почему ты просто не убил меня? – Ее слова были плохо слышны из‑ за стеганого одеяла и больного горла.

– У меня нет намерения убивать тебя, Александрия. Ты абсолютно невиновна. А я не хладнокровный убийца.

Она посмотрела вверх на него, ее большие глаза встретились с его.

– Пожалуйста, не лги мне. Я знаю, что это так.

– Я Охотник, малышка. Я не убиваю невиновных. Я страж правосудия наших людей, назначенный нашим Князем, лидером нашего народа, чтобы охранять этот город.

– Я не одна из вас. Я не такая. – Она знала, что она выражает отчаяние всем своим видом, несмотря на то, что ей хотелось оставаться спокойной. – Это какая‑ то ошибка. Ты должен все исправить. – Ее голос дрожал, тело тряслось. – Если бы ты только послушал меня, то понял, что я не такая как ты. Я действительно не такая как ты!

Его рука обняла ее, пытаясь ослабить сжатые кулачки, а большой палец поглаживал отчаянно стучащий пульс на запястиях.

– Попытайся успокоиться, Александрия, у тебя все будет хорошо. Ты быстро выздоравливаешь. Я знаю, что ты не видела себя вчера вечером, но ты выглядишь уже на много лучше. Скоро ты поймешь, что в новой жизни тоже есть что‑ то, что понравится тебе. Ты сможешь видеть в темноте, как будто днем. Ты сможешь слышать звуки, которые никогда раньше не слышала, видеть вещи, которые никогда видела. Это – красивый мир.

– Ты не понимаешь. У меня уже есть жизнь. Мне надо заботиться о Джошуа: он не может оставаться без меня целый день. Он же только маленький мальчик. Мне нужно отводить его в школу. А еще надо работать.

Эйдан говорил, что он не является убийцей, но Александрия не была слепа. Он красив, но смертельно опасен за своим налетом цивилизованности. Она не смогла, не должна, становиться подобной ему. Ей нужно было заботиться о Джошуа. Эйдан вздохнул, мягко и нежно; его тихий выдох она чувствовала вплоть до кончиков пальцев на ногах. У Алекс было такое чувство, будто он знал, что она думает. Словно он действительно, так или иначе, был в ее голове, разделяя ее мысли и эмоции.

– Ты можешь заботиться о Джошуа. Ваши вещи доставлены в комнаты на другом этаже. Ты и Джошуа будете жить там. Для тебя важно поддерживать иллюзию нормальной жизни. Только в течение дня, когда будешь уязвимой, ты будешь приходить сюда спать. Джошуа не помнит ничего про вампира. Я не мог позволить оставить травму на всю его жизнь.

– Вы не можете позволить ему узнать правду, – проницательно догадалась Александрия. – У нас есть свой дом. И, как только появится возможность, мы уедем отсюда. Из этого города, если будет нужно. Так далеко от тебя, чтобы ничего не случилось с моим братом.

Наступило молчание, которое начало затягиваться. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан начал двигаться, то каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения – он двигался абсолютно тихо.

Наступило молчание, которое затягивалось. Она чувствовала свое сердце, стучавшее в тревоге. Когда Эйдан пошевелился, каждая ее мышца замерла. Он был спокоен, но ее напугал его способ передвижения – он двигался абсолютно тихо.

– Между нами есть связь, Александрия. – Его голос был чист, подобно звуку ясного потока, бегущего по скалам. – Этого не изменить. Я всегда буду знать, где ты, как ты… Ты всегда можешь найти меня. Если бы я хотел убить Джошуа, то давно бы это сделал. Ты останешься здесь и будешь учиться выживать. Это, как минимум, даст тебе время приспособиться к твоей новой жизни.

– Я хочу видеть его прямо сейчас. Я хочу видеть Джошуа!

Она, почему‑ то, не могла свободно дышать. Эмоции кружились и танцевали, бушевали и взрывались. Она подумала, что, возможно, могла бы сойти с ума. Вместо этого она сидела спокойно, подобно благовоспитанному ребенку, ждущему одобрения. Он смущал ее своими маловыразительными золотистыми глазами и маской вместо лица.

Позже Александрия не могла понять, как это случилось. В один момент она спокойно сидела на кровати, а в другой бросилась с кровати на него, не в состоянии сдержать свой гнев, который буквально мчался через нее. Эйдан, оставаясь спокойным, поймал ее летящее тело. Она всеми силами старалась вернуть свое самообладание. Прежде с ней такого не случалось. Эйдан слегка зафиксировал ее, заведя ее руки за спину и удерживая там, а саму прижал к своей твердой и широкой груди.

– Ш‑ ш, piccola[1] , успокойся, cara mia[2] , – успокаивал он ее, одной рукой держа ее запястья, а другой ласкал ее затылок сквозь путаницу волос. – Мы пройдем через это вместе. Держись за меня. Используй меня. Используй мою силу. – Он выпустил ее запястья как раз тогда, когда его рука напряглась на ее шее.

Александрия нанесла тяжелый удар по его груди раз, другой, стараясь не кричать в плену сумасшествия.

– Я сошла с ума. Я сумасшедшая. Это никогда не закончится. – Она откинула голову на его тяжелую грудь: единственное убежище и пристанище, оставленное ей. Ее сознание металось в ужасной путанице мыслей. Эйдан был тверд, единственный якорь в эпицентре шторма.

– Дыши, Александрия. Дыши со мной. – Слова мягко прокатились по ее коже, просачиваясь во все поры и достигая сердца и легких.

Казалось, он дышит за нее. Эйдан нежно держал ее, не спрашивая ни о чем, просто держа, пока ужасная дрожь не прекратилась, и она не смогла стоять на своих собственных ногах. Он неохотно выпустил ее, создав между ними пространство. Его руки спустились вниз по ее толстой косе, пока не упали с двух сторон.

– Извини. – Александрия прижала кончики пальцев к своим губам. – Я обычно не такая. Я не знаю, что нашло на меня. – Это безумие было так не похоже на нее. Кровь вампира все еще оставалась в ней, и Эйдан не хотел говорить правду.

Эйдан ощущал ее опасения, что кровь вампира все еще находится в ней, направляя ее действия. Какая ерунда! Он покачал головой.

– Страх заставляет нас поступать нетипично. Не волнуйся так. Ты действительно готова увидеть Джошуа сейчас? Сможешь остаться спокойной, убеждая его, что с тобой все хорошо? Я знаю, тебе нужно больше времени, чтобы приспособиться ко всей этой новизне. Я не настаиваю, но твой брат беспокоится. Джошуа думает, что он твой защитник. Он доверял мне столько, сколько мог, но теперь ему надо увидеть тебя, дотронуться до тебя. – Он сознательно направил ее мысли к ребенку, единственному, кто был способен отвлечь ее от мысли об ужасном преобразовании.

Дрожащей рукой она взяла джинсы, принесенные Эйданом из пансиона.

– Напомни мне то, о чем я должна знать. Я не помню всего, что ты говорил мне.

Эйдан не мог отвести взгляд от ее длинных стройных ног. Его тело неожиданно напряглось, кровь запульсировала, стало жарко. Он отвернулся от нее, чтобы скрыть свой голод. Жажда по эротическому, страстному слиянию. Он никогда не чувствовал такой жажды.

– Эйдан? – Он услышал звук застегивающейся молнии и ее голос, который словно прикоснулся к его коже. Клыки взорвались у него во рту, и его тело напряглось от мощной потребности. Он едва смог подавить низкое агрессивное рычание. Его руки сжались в кулаки с такой силой, что побелели суставы. По мере взросления Карпатцев все интенсивно увеличивалось. В том числе и эмоции, если они могли чувствовать. Боль, счастье и радость, сексуальная потребность. Он знал это, но никогда не испытывал прежде. Управлять этим было не так просто, особенно когда все было настолько новым.

Охотник медленно выдохнул, красный туман рассеялся перед его глазами. Демон, борющийся за превосходство, остался на привязи и с надетым намордником. У него была вечность, чтобы выиграть Александрию. Она была связана с ним, душа к душе, сознание к сознанию. Он найдет терпение дать ей время, чтобы придти к нему по собственной воле.

– Эйдан? – На сей раз ее голос дрожал. – Что‑ то не так?

– Нет, конечно, нет. Позволь мне рассмотреть твои вещи. Джошуа считает, что я являюсь старым другом семьи. Он полагает, что вы оба должны были переехать ко мне и занять комнаты на втором этаже, а болезнь только ускорила данное течение дел.

Ее большие голубые глаза вспыхнули, но их сразу скрыли опустившиеся ресницы.

– Мы только хорошие друзья?

Маленькая улыбка промелькнула на его губах, в этот момент он выглядел как мальчишка. Затем иллюзия ушла, и он снова стал сильным хищником.

– О, мне пришлось сказать, что мы близкие друзья. Очень близкие. И, к счастью для меня, Джошуа это понравилось. Он – мой верный союзник.

Одна бровь изогнулась, и появилась ямочка возле ее губ.

– Вам нужен союзник?

Снова он увидел ее озорную натуру, это вызвало у него улыбку.

– Конечно.

Эйдан наклонил свою голову вбок и посмотрел на Александрию с таким голодом, что у нее перехватило дыхание. Это возможно была легкая уловка, хотя ничего легкого в этой ситуации не было. Она сосредоточилась на его словах, стараясь не реагировать на его чувственный взгляд или гипнотизирующий звук голоса.

– Скорее твой одержимый охранник найдет тебя и снова захочет увидеть. За исключением того, что он слегка побеспокоил моих слуг, он был очень замкнутым и вернул некоторые твои вещи. Ты знаешь, конечно, что как ваш друг Генри, так и маленький Джошуа, инстинктивно не одобряли этого производителя детских игр. Фактически, Джош имеет секретные идеи о том, как заработать деньги, так что тебе не придется продавать свое искусство этому человеку. – Эйдан откинул свои волосы назад. – Его улыбка напоминает акулий оскал, ты не согласна?

Александрия была буквально заворожена таким простым действием Эйдана, находя манеру его движения очень сексуальной. Она покачнула головой, рассердившись, что такая глупая мысль могла прийти ей в голову.

– Ты говоришь про Томаса Ивена? Ты должен проявить уважение. Этот человек гений в своей работе. Он приехал, чтобы найти меня?

Она буквально ухватилась за это. Это было человеческим и нормальным в этом сумашедшем мире. Томас Ивен был кем‑ то, кого она знала. Кто‑ то у кого были общие с ней интересы. Она пренебрегла тем фактом, что улыбка Томаса Ивена была подобна акульему оскалу. Она проигнорировала тот факт, что существо перед ней было больше всего похоже на мужчину, которого она когда‑ либо видела, и только его улыбка заставляла ее забыть обо всем.

– Линии его истории – полный бред. Он ничего не знает о вампирах. – В голосе Эйдана было презрение. Он был таким красивым и гармоничным. Она поймала себя на том, что начала наклоняться к нему, пришлось резко отпрянуть.

– Никто не знает ничего о вампирах, – исправила она твердо, – потому что их не существует. Их нет. И его работа – не бессмыслица. Его игры – великолепны.

– Я не слышал, что вампиров не существует. – Ответил Эйдан с насмешкой. – Я бы хотел узнать об этом раньше. Это, возможно, спасло бы меня от многих проблем в течение столетий. Что касается Ивена, то боюсь, что я должен согласиться с Джошуа. Этот мужчина – напыщенный осел. Так или иначе, он вернул твой портфель. Я сказал ему, что ты перезвонишь, когда твой врач это разрешит.

– У меня нет врача.

На мгновение мелькнула белозубая усмешка Эйдана, а золотистые глаза загорелись опасным блеском.

– Я твой доктор. Я твой целитель.

Она не могла встретиться с его горячим пристальным взглядом. Его развлечение было столь же сексуально, как и четко вылепленный рот.

– Кажется, что у меня уже начинает складываться картина. Что еще ты сказал моему младшему брату? – Она оглядела комнату. – Здесь есть где‑ нибудь мои рубашки? – Она взялась за концы шелковой рубашки. – А то эта доходит до колен.

Он откашлялся. Ему нравилось смотреть на нее, завернутую в его рубашку, буквально окруженную им.

– Фактически, Джошуа знает, что это одна из твоих раздражающих привычек: тебе нравится заворачиваться в мои рубашки. Ты думаешь, что они гораздо удобнее твоей одежды.

Александрия смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами.

– О, я так делаю? А ты жалуешься?

– Часто, Джошу. Мы смеемся вместе над странностями женщин. Он думает, что тебе идут мои рубашки.

– И кто подсказал это маленькому мальчику?

Он совершенно не выглядел раскаявшимся.

– Я, возможно, упомянул об этом пару раз.

Его золотые глаза скользили по ее телу, напоминая о ее обнаженном теле под его рубашкой, о каждом изгибе.

– В конце концов, это правда. Тебе действительно идет моя рубашка.

– Почему мы с Джошуа должны оставаться здесь? – Она продолжила эту тему, чтобы держаться подальше от новых неожиданностей.

– Джошуа – маяк, чтобы вести наших врагов к нам, так же как Мэри и Стефан. Мы остаемся с ними рядом, потому что наши враги постараются нам навредить через них. Большинство из нашего вида может остаться скрытым по желанию, но наши враги будут знать – мы никогда не оставим наших человеческих друзей, особенно малыша Джоша. Вы полностью в безопасности от наших врагов, здесь, в моем доме.

– Какие враги? У меня нет врагов. – Эйдан говорил легко, и все же Александрия могла чувствовать, что ее сердце начинает бить снова. Она чувствовала, что он говорит правду, и кем бы враг ни был, это был бы необычный противник.

– Поль Уохенстрия был не единственным вампиром в этом городе. Есть другие, и они знают, что я охочусь на них. Они быстро узнают о твоем существовании и направят все свои силы, чтобы получить тебя.

Александрия почувствовала, что ее мускулы живота напряглись.

– Зачем я им? Я не понимаю этого. Почему все это должно случиться именно со мной?

– Вы – сильный экстрасенс, человеческая женщина, способная к изменению в наш вид. Вампиры – это бывшие Карпаты перед тем, как они повернут. Среди нашего народа очень мало женщин и они очень ценятся.

Она воинственно вздернула подбородок.

– У меня для Вас новость, мистер Сэвэдж. Если в понятии ваших людей лечить ваших женщин, так как вы лечили меня, то это значит беречь подобно сокровищу. И нет ничего удивительного, что их у вас мало. – Она коснулась рваных ран, все еще видимых на горле. – Я не могу представить женщин, захотевших подобной чести. Я могу точно сказать, что мне это не понравилось.

– Я попросил тебя назвать меня Эйдан. Это необходимо, даже когда мы одни. Чтобы мы пробовали вести себя, как люди, и поддерживали легенду, что мы – близкие друзья. Пока это не станет так на самом деле. – Его золотые глаза слегка вспыхнули, почти останавливая ей сердце.

Ее пальцы крутили концы его рубашки, а волнение возрастало в тишине, несмотря на успокаивающий тон его голоса.

– Кто еще живет здесь? Я знаю, что есть женщина. Я не забыла, что она не смогла вызвать скорую, даже когда я попросила ее. – Несмотря на попытки оставаться спокойной, Александрия не могла сдержать опасение и горечи в голосе.

Эйдан сделал шаг, вдруг оказавшись так близко, что она смогла почувствовать тепло его тела.

– Моя экономка, Мэри, была чрезвычайно обеспокоена твоими страданиями, Александрия. Это не было ее ошибкой, и я надеялся, что ты не поставишь ей это в вину. Она знала, что скорая не сможет тебе помочь. Я был единственным, кто мог облегчить твое страдание. Просто ты должна знать: она очень сердита на меня из‑ за твоих мучений. Мэри была моей экономкой и членом моей семьи в течение многих лет. Она та, кто будет присматривать за Джошуа в середине дня, пока мы сами не в состоянии это делать. Поэтому ты должна попробовать подружиться с ней.

– Ты управляешь ею? Пьешь ее кровь? Заставляешь делать, то, что ты хочешь как марионетку? – взорвалась Александрия.

– Я никогда не пил кровь у Мэри, и не припомню, чтобы я когда‑ либо управлял ею. Она захотела остаться со мной, как это делалось в ее семье перед этим, по собственной воле. Она переживала за тебя, пока ты была больна, потому что испытала сострадание. Я повторю еще раз и, возможно, ты сможешь понять. Она не обращалась в скорую помощь, потому что врач не смог бы облегчить твои страдания. – Он не думал, что стоит ей говорить, что врачи сразу бы обнаружили странный состав ее крови, а его вид никогда не должен быть обнаружен. Их часто преследовали не только вампиры, но их еще искали и человеческие охотники на вампиров.

Его голос снова стал так холоден, что ее рот пересох от страха. В его спокойствии было намного больше угрозы, чем в крике с неконтролируемым гневом. Алекс кивнула, пытаясь показать, что все понятно. На самом деле ее мозг и тело были в полной прострации, и она практически не имела возможности как‑ то это контролировать.

– Переведи дух. Не забывай дышать, Александрия. Твой мозг пытается справиться с травмой, как это было не раз до этого. Каждый раз, когда новое сообщение обработано, твое тело реагирует на это. Ты очень умная женщина; тебе нужно знать, что не будет легко, но ты пройдешь через это.

Слабая ироничная улыбка изогнула ее губы.

– Я пройду? Ты так уверен в этом? Это произойдет потому, что ты приказал? – Ее подбородок поднялся, и в глазах вспыхнул вызов. – Ты так в себе уверен…

Он спокойно на нее смотрел, приводя в бешенство манерой, которую она стала уже узнавать. Наконец, Александрия вздохнула.

– Не волнуйся, я не обвиняю женщину.

– Мэри. – Шепнул он мягко сквозь белые зубы, точно касание бархата по железу. Его золотые глаза были точно расплавленное золото и, казалось, могут ее поглотить.

Она с трудом сглотнула.

– Хорошо, Мэри. Я буду хорошо к ней относится.

Он предложил руку. Александрия пристально посмотрела на нее, затем, тщательно избегая контакта, проскользнула мимо него к двери. Эйдан двигался за ней словно тень. Тем не менее, она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, его тепло, его дыхание. Он был так близко к ней, что она буквально слышала, как их сердца бьются в одном ритме.

Туннель, по которому они шли, был узким и заканчивался наверху на первом этаже. Она была вынуждена остановиться, не дойдя до конца, так как волна слабости накатила на нее. Алекс оперлась на каменную стену и попыталась успокоить дыхание. Эйдан сразу обнял своей рукой ее талию.

Ее пальцы вцепились в его рубашку.

– Я не могу сделать это. Извини. – В ее голосе невольно слышалось оправдание и опасение, прорываясь сквозь желание быть независимой от влияния Эйдана. Он был очень сильным и таким же твердым, как скала. Он был всем, и она могла опереться на него, тогда, как ее мозг протестовал против травмы, которой был подвергнут.

Он держал ее словно ребенка, обещая защиту, несмотря на то, что внутри бушевал обезумевший зверь.

– Подумай о мальчике. Ему одиноко без тебя, он испуган. Я сделал все, что в моих силах, успокаивая его. Но он потерял многое в жизни, а воспоминания, которые у него есть о моем доме, обо мне, о моей семье – всего лишь внедрены в его память. Ничто не может заменить его любовь к тебе. Остальное пока может подождать. – Его голос был чистым волшебством, которому невозможно противиться.

Этот чувственный шепот в ее голове словно уверял, что если она последует его совету, то все будет хорошо.

Его подбородок прикоснулся к ее макушке, слегка задержался, пока Эйдан упивался ароматом девушки, стараясь смешать их запахи. Его золотые глаза смотрели пристально, и в них сквозило чувство собственности и голода, но руки оставались добрыми и нежными.

– Пойдем со мной, Александрия. Войди в мой дом по собственной воле. Раздели со мной эти мгновения и дом. Позабудь обо всем на некоторое время, пусть это будет передышка после всех ужасов. Тебе нужен отдых и в этом нет ничего страшного.

– Представить, что все нормально?

– Если ты хочешь именно этого, то пусть будет так. – Его пальцы легко массировали шею у основания затылка, творя своего рода волшебство.

В ее жизни было слишком много бед и никакого тепла, кроме Джошуа. Эйдан был так нежен, что даже если это была самая большая иллюзия на свете, Александрия все равно приняла его заботу. На каком‑ то уровне подсознания она продолжала цепляться за него, полагаясь на его силу, но она отказывалась продолжать в том же духе, опасаясь за трезвость рассудка. Ей нужна была хотя бы иллюзия нормальной жизни, пусть и на короткое время.

Она сделала глубокий вдох.

– Я в порядке, правда. И собираюсь притворяться, что ты хороший человек, а не какое‑ то дикое животное, собирающееся меня съесть, если я не выполню твои желания.

Его губы растянулись в улыбке напротив атласной кожи ее шеи. Его дыхание оставляло тепло рядом с ее пульсом, пока его зубы мягко покусывали. Ощущение было скорее очень чувственное, чем пугающее.

– Я не знаю, откуда у тебя эта мысль, cara[3] . Возможно, от игр Томаса Ивена? Ты должна прекратить играть в них. Кажется, они плохо влияют на тебя.

– Но его работы просто гениальны. Наверное, ты тоже играл? – спросила Алекс, одновременно пробуя отойти от него. Но она оставалась все еще близко к нему, затаив дыхание, наслаждаясь ощущением его рта на своей шее и ужасаясь отклику своего тела на это.

– Я не хочу тратить свое драгоценное время на его произведения. Но ты не должна никому говорить это. Из‑ за этого, возможно, я могу потерять свой статус настоящего охотника на вампиров. – Его рука обвила ее талию, и он помог ей подняться вверх по узкому туннелю.

– Эйдан, ты сноб? – Дразнила она его, пробуя отвлечься от незнакомых чувств, которые вызывали его твердые мускулы, касающиеся ее тела. Он был так близко к ней, что сильные руки давали ощущение защищенности. Такого она никогда ранее не испытывала.

– Вполне возможно.

Его голос касался ее кожи, заставляя испытывать дрожь внутри.

– Ты не обулась, – подчеркнул он. – А этот этаж холодный. Ты должна была надеть комнатные тапочки, которые я приготовил для тебя. – В его голосе послышалось легкое осуждение.

Александрия быстро обернулась через плечо, блеснув своими голубыми глазами.

– Фактически, это еще одна из моих привычек, которая, без сомнения, будет раздражать тебя. И, как ты понимаешь, у меня их еще много. Мне всегда нравилось ходить босиком по дому.

Эйдан молча двигался вперед. Она не слышала даже звуков его шагов. Казалось, он двигался настолько плавно, словно не шел, а плыл.

– Итак, какие же еще у тебя есть раздражающие привычки? – спросил он.

Его голос вызывал странное ощущение, словно она тает изнутри.

– Их так много, что я даже не могу все пересчитать. Они действительно ужасные.

В ее голосе промелькнула теплая нотка. Эйдан коснулся ее сознания и понял, что она хотела услышать от него – чтобы они забыли про все и жили только сегодняшним днем. Ее естественное тепло и юмор начинали всплывать на поверхность, несмотря на все испытания. Эйдан ощутил гордость за нее. Алекс постоянно поражала его. Эта женщина была неожиданностью в его жизни. Определенно, стоило приложить все усилия и терпение для того, чтобы выиграть ее всю, без остатка, целиком. Никто никогда не дразнил его. Мэри и Стефан присутствовали в его жизни уже долгое время. Он видел их привязанность к нему, но это всегда слегка окрашивалось в отношении к тому, кем он был.

– Ты не знаешь значение слова плохо. У тебя нет никаких недостатков. Ты даже не куришь и очень редко пьешь спиртное. И перед тем, как ты обвинишь меня в чтении мыслей, позволь объяснить, что это Джошуа открыл все твои тайны. Он хотел, чтобы я узнал о твоих положительных чертах.

– Это сделал он? – Впереди была облицованная стена, и Александрия резко остановилась. Дальше пути не было, только стена из камня.

Эйдан слегка отодвинул ее, затем небрежно прикоснулся кончиками пальцев к одному из странных каменных выступов. Каменная стенка отъехала вперед, позволяя им пройти к ступеням, заканчивающимся в кухне.

Александрия закатила глаза.

– Словно в фильме. Секретные проходы и все такое прочее. Ты должен писать книги, Эйдан. Или, возможно, создавать видеоигры.

Он наклонился близко к ней, его теплое дыхание послало дрожь вниз по позвоночнику.

– У меня нет никакого воображения.

Ее пульс бился прямо у его губ. Эйдан чувствовал ее тепло, согревающее его, запах, вкус ее крови, которая так влекла, звала к себе. На одно мгновение его глаза запылали красным цветом, отражая дикий голод и потребность. Посыпались расплавленные огненные искры золотого взгляда. Его кровь кипела в предвкушении, во рту стали удлиняться клыки.

– О, действительно? А я думаю, что это твоя отвратительная привычка лгать каждый раз, когда это выгодно. Требовалось слишком много фантазии, чтобы спроектировать это место. И не говори, что это делал не ты.

Он долго молчал, это молчание далось ему с трудом. Александрия ощутила внезапную опасность, в которой она оказалась, и замерла, затаив дыхание. Ее неподвижность и запах страха убивали его. Его пальцы нежно обхватили ее хрупкое запястье.

– Извини, cara, это было слишком давно для меня. Эмоции слегка подавляют. Тебе придется простить меня, если я сделаю грубую ошибку.

Его голос обнимал ее как надежные руки, предлагая безопасную гавань. Александрия закусила свою губу так, что выступила кровь. Она надеялась, что боль разгонит иллюзию безопасности, созданную им. Она пробовала отойти подальше от него.

Эйдан отказался ее отпустить. Его пальцы не напряглись, но и не позволили ей уйти. Он нагнул свою голову к ней, золотые глаза удерживали ее синеву словно пленницу.

– Не искушай меня, Александрия. По отношению к тебе у меня маленький контроль.

Он шептал слова, обольщая бархатистым голосом, зажигая маленькое пламя у нее внутри. Его губы касались ее в самой легкой из ласк. Он буквально похитил ее дыхание, когда его язык слизал маленькую капельку крови с ее нижней губы.

Это было настолько чувственно что, когда он медленно поднял свою голову, Александрия могла только беспомощно смотреть на него, загипнотизированная сильным огнем в ее крови и потребностью тела. Эта сила первой сексуальной ласки потрясла ее до глубины души. Каким же он был мужчиной, если она смогла почувствовать такой жар и голод к существу, подобному Эйдану Сэвэджу. От этой мысли ее бросило в дрожь.

Эйдан почувствовал дрожь, пробежавшую по ее телу, увидел чувственный блеск в глубине голубых глаз. Она облизала язычком нижнюю губу в том месте, где он коснулся своим. Он почувствовал, как его тело напряглось в желании, убеждая взять принадлежавшее ему, а зверь внутри просто неистовствовал.

– Эйдан? – Ее рука в защитном жесте обхватила горло. – Если ты не собираешься делать мне больно, то успокойся. Не играй в игры такого рода со мной. Я не очень сильная и не думаю, что смогу справится с чем‑ то еще, кроме того, что уже вынесла и не сойти с ума.

– Я не сделаю тебе больно, Александрия, поверь мне. – Он отошел далеко от нее, давая ее телу небольшую передышку.

Впервые его голос был сух, но эта сухость только добавила ему красоты, увеличив эффект его воздействия. Александрия едва могла дышать от усилий, не попасться в ловушку так близко от Эйдана. Она поймала себя на мысли, что хочет утешить его, убрать голод из золотых глаз. Появилась такая острая нужда в нем, что ей захотелось насытить ее.

– Мне кажется, что ты напугал меня сильнее, чем вампир. По крайней мере, я знала – он злой. Я чувствовала это в нем и знала, что он хочет сделать мне что‑ то, что намного страшнее смерти. Скажи, что ты хочешь от меня?

– Если ты не видишь во мне зла, Александрия, то прислушайся к себе. Ты ведь никогда не ошибалась в опознании зла?

– Я видела, что ты сделал с Полем Уохенстрия. Или мне не стоит верить своим глазам?

– Так то, что я сделал – плохо? Я уничтожил вампира, охотящегося на людей. Я думал, что он уже обратил тебя в вампира. Считал, что ты собираешься выпить кровь у ребенка. – Он прикоснулся к ее лицу своей ладонью. Она была теплой и успокаивающей, оставив ощущение его даже после того, как он опустил руку. – Я глубоко сожалею, что испугал тебя, но не жалею, что уничтожил вампира. Это – то, что я делаю; это причина, почему я продолжал свое существование так долго и так далеко от дома. Для защиты обоих видов, людей и Карпат.

– Ты говоришь, что ты не вампир, но я видела вещи, которые ты можешь делать. Ты намного сильнее того вампира. Ты испугал его.

– Разве ты не наказываешь преступников, если встречаешь их?

– Если ты не вампир, то кто ты?

– Я Карпатец. – Повторил он терпеливо. – Я являюсь землей. Мы существовали от начала времен. Мы земля, ветер, вода и небо. Наши силы огромны, но есть и ограничения. Ты не стала вампиром, который разрушает все. Ты стала такой же, как я, как мой народ. Я уже рассказывал тебе, что только горсточка людей может стать такими как мы. В большинстве случаев те, кого стараются изменить сходят с ума, и нам приходится их уничтожать. Все это я рассказываю тебе не для того, чтобы напугать, а наоборот, чтобы помочь понять – ты не можешь навредить.

Александрия безмолвно, изучала его лицо. Физически он был самым красивым мужчиной, которого она когда‑ либо видела. Он выделялся мужественностью и силой. Но она видела, что опасность скрывается в глубине, и боялась. Должна ли она поверить ему? Сможет ли?

Легкая улыбка смягчила его губы, глаза стали цвета расплавленного золота.

– Не думай об этом сейчас, cara. Ты должна узнать меня лучше, прежде чем примешь это решение. – Его рука скользила по длине ее волос, слегка касаясь кончиками пальцев. Но она, все же, чувствовала это в своем животе, на затылке и вообще каждой клеточкой своего тела. – Перемирие, Александрия, на эту ночь с твоим братом, пока ты не выздоровеешь и не наберешься сил.

Она молча кивнула, испуганная, что не может доверять своему голосу. Она буквально чувствовала, как ее тянет к Эйдану. Она чувствовала себя в безопасности, но понимала, что подвергается риску. Она попробует забыть свои опасения, хотя бы на несколько часов, и будет просто наслаждаться общением с Джошуа.

Эйдан улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка, которую она увидела на его лице. Она заглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание. В его взгляде было что‑ то очень сексуальное, что заставило Александрию испугаться еще сильнее. Ей никогда не приходилось прятать собственные чувства.

– Дверь перед тобой, – сказал он.

Она повернула свою голову так, чтобы посмотреть на него, когда увидела дверь подвала.

– Какие еще фокусы спрятанны у тебя в рукаве? Секретный пароль?

– Это всего лишь выступающие камни.

– Как все просто. – Александрия потянулась к дверной ручке одновременно с ним. Его рука обняла ее, приблизив их тела так, что она почувствовала его прикосновение, мужской запах и тепло его тела, проникающее даже через одежду. Необдуманно она отдернула свою руку. Алекс могла поклясться, что когда он открывал дверь, она слышала его смех у уха. Когда она повернулась, чтобы гневно посмотреть на него, его лицо было сама невинность.

Александрия еле сдержалась от желания ударить его голень ногой и с большим достоинством прошествовала в ярко освещенную кухню, гордясь своим самообладанием.

Эйдан наклонился близко, стоя позади нее.

– Я могу читать твои мысли, cara. – Его голос поддразнивал ее, скользя, словно бархат по коже, подобно прикосновению пальцев; зажигая пламя, которое она ранее не знала, но которое теперь существовало.

– Не хвастайтесь этим, мистер Сэведж. Для тебя это точно больше чем имя. Дикий. Это полностью тебе подходит.

– Если ты не будешь называть меня Эйданом, то придется поговорить на эту тему с Джошуа. А ты знаешь, что он всегда получает желаемое.

Она мягко засмеялась.

– А ты сказал, что у тебя нет воображения… Я не могу дождаться, когда ты это сделаешь.

Глава 6

Кухня была огромной; на много больше, чем площадь всех комнат, которые снимала Александрия для Джошуа в пансионате. Здесь было красиво, а огромное окно выходило в сад. Кругом была зелень, сама комната сверкала чистотой. Она оглянулась вокруг, пытаясь все осмотреть.

– Здесь очень красиво.

– У нас есть микроволновая печь на тот случай, если ты решишь что‑ то приготовить, и мусорная корзина, если вдруг не получится.

– Очень смешно. Ты отлично знаешь, что я умею готовить.

– Так‑ то оно так, только вот Джошуа уверял меня, что не умеешь, пока уплетал домашнее печенье Мэри.

– Так она еще и печет. Не знаю, смогу ли я поддерживать такой образцовый порядок. – Александрия состроила рожицу. – Я полагаю, это она отвечает за чистоту в доме? А что же она не умеет?

– У нее нет твоей улыбки, – мягко ответил он.

В один момент время, казалось, остановилось, пока она смотрела в гипнотизирующее золото его глаз, чувствуя тепло, льющееся из них в нее.

– Александрия! – Воскликнул Джошуа, врываясь в комнату и бросаясь к ней, обрывая гипноз Эйдана. – Алекс!

Она подхватила его и сильно прижала к себе, почти задушив. Затем осмотрела его на наличие ран и синяков.

Она обратила особое внимание на шею, проверяя, не брал ли Эйдан его кровь.

– Ты отлично выглядишь, Джошуа. – Она поколебалась, но затем произнесла. – Спасибо, Эйдан! За то, что присмотрел за моим братом прошлой ночью, пока я болела. Это было трудно.

Он улыбнулся ей, а глаза зажглись весельем.

– Я знал, что он приедет, он всегда знает, что делать. – Вдруг его рот напрягся. – Я думаю, что другой мужчина причинил тебе боль. Он отравил тебя.

Александрия старалась не выглядеть встревоженной.

– Какой человек?

– Томас Ивен. Я думаю, что он подложил тебе яд, когда вы с ним обедали. – Уверенно сообщил Джошуа.

Александрия обернулась, посылая гневный взгляд в сторону невинного лица Эйдана.

– Томас Ивен никого не травил.

– Так или иначе, – Эйдан сказал со странной интонацией в голосе, – он, скорее всего, подмешал что‑ то в питье, а не в еду. Это гораздо более эффективно, допустимо и лучше маскирует всю горечь.

– Как‑ будто ты знаешь, – буквально прорычала ему Александрия. – Не смей настраивать Джошуа против Томаса Ивена. Я собираюсь работать на него в скором времени.

– Генри сказал, Томас Ивен всегда делает то, что ему хочется. Кроме того, он неразборчив в средствах, и, что вероятнее всего, он от тебя попробует получить еще кое‑ что помимо твоих рисунков. – Чистосердечно сказал Джошуа. Перед глазами у Александрии промелькнуло тело Генри и нахлынуло горе, охватив ее. Сразу же она почувствовала Эйдана в своем сознании. Он утешал ее, его мягкая речь на древнем языке, помогала успокоиться, позволяла вернуться к Джошуа.

– Генри иногда говорил вещи, которые не всегда были правдой. – Поправилась она. – Он любил фантазировать.

– Я так не думаю. – Сказал Эйдан. – Генри был мудрым человеком. Я думаю, что Томас Ивен заинтересован не только в твоих рисунках. Он был слишком настойчив и агрессивен, когда требовал встречи с тобой. Сомневаюсь, что это поведение потенциального работодателя.

Джошуа кивнул, полностью соглашаясь с ним, и посмотрел на Эйдана, будто тот был самым умным человеком на свете.

Александрия пнула голень Эйдана. Она не смогла пересилить себя.

– Перестань говорить всякую чушь! Я никак не могу нейтрализовать то влияние, которое ты оказываешь на Джошуа. Джош, Эйдан просто шутит. Ведь правда, Эйдан, ты действительно хорошо относишься к мистеру Ивену? – Она побуждала его ответить, предостерегая взглядом.

Была небольшая пауза, как‑ будто Эйдан всерьез обдумывал свое мнение об Ивене.

– Я бы был рад тебе помочь, cara. Но правда состоит в том, что я полностью согласен с Джошуа и Генри. Я думаю, Томас Ивен плохой человек.

Джошуа попытался отдышаться.

– Видишь ли, Алекс, женщины обычно не сразу видят, что мужчины желают что‑ то еще.

– Где ты это слышал? – Александрия сверкнула гневным взглядом на Эйдана.

– От Генри, – немедленно ответил Джошуа. – Он говорил, что большинство мужчин плохие и хотят только одного. А Томас Ивен – наихудший вариант из всех.

– Генри слишком много говорил… – со вздохом сказала Александрия.

Эйдан подтолкнул ее, подняв свои брови в ожидании.

Она наклонила голову, специально игнорируя его.

– Мы оба любили Генри, Джошуа, но он любил высказывать странные мнения о некоторых вещах.

Эйдан снова подтолкнул ее.

– Что? – Это прозвучало слишком резко, и она придала своему лицу самое невинное выражение.

– Типичный пример того, как могут заблуждаться женщины, Джошуа. Твоя сестра практически обвинила меня в том, будто я напичкал тебя всякими странными идеями, а теперь делает вид, что ничего и не было. – Эйдан наклонился, поднял Джошуа и направился к выходу из комнаты.

– Нет! – Александрия последовала за ними. Когда они вошли в изящную столовую, ее рот приоткрылся в изумлении.

У Эйдана появилось дикое желание поцеловать ее, а после посмотреть на ее лицо.

– Ты не думаешь, что она должна извиниться за свои преждевременные выводы, Джошуа?

– Только в твоих мечтах, – сказала она. – Ты ведь тоже не невинная овечка, как пытаешься меня уверить.

Джошуа потянулся и коснулся синяка на подбородке сестры. Он обратил свой взгляд в золотые глаза Эйдана.

– А что случилось с лицом Алекс? – В его голосе послышалось легкое подозрение, казалось, его начинают мучить некоторые сомнения.

– Эйдан? – голос Алекс дрогнул, и в нем послышалось опасение.

Эйдан пристально посмотрел в глаза Джошуа. Его голос изменился и стал подобен чистому ручью, с легкостью проникая в сознание ребенка.

– Ты ведь помнишь, как Александрия упала из‑ за слабости от болезни, Джошуа? Ты не забыл это? Она порвала свой красивый костюм, упав на дороге. Ты был очень напуган, пока я не приехал и не посадил ее в большой черный автомобиль, а позже привез сюда, в наш дом.

Джошуа кивнул, соглашаясь, и сомнения во взгляде ушли так же быстро, как и появились. Благодарная Александрия протянула руки к мальчику.

Но Эйдан покачал головой.

– Сначала мы пройдем в гостиную и присядем, а уж потом ты возьмешь его на руки, piccola. Ты еще слишком слаба.

Его голос был мягок, но она понимала, что это был приказ. Железо, обернутое в бархат. Было ясно, кто здесь хозяин. Она постаралась не злится и молча последовала за ним вниз по широкому коридору. Временами она спотыкалась, потому что не смотрела на дорогу, а благоговейно осматривала все вокруг. Она никогда не была в таком красивом доме. Деревянная резьба, мраморные поля, высокие потолки, живопись и скульптуры были просто великолепны. Ваза династии Мин стояла на изящном антикварном столике из красного дерева рядом с каменным камином. Эйдану пришлось поймать ее за руку дважды, чтобы она не врезалась в стену.

– Так привычно видеть то, как ты осматриваешься, cara mia, – нежно сказал он. – Словно ты никогда раньше не была здесь. – Добавил он с лукавой улыбкой.

Она скорчила ему рожицу.

– Ты не думаешь, что здесь слишком много всего? А что если Джошуа разыграется и разобьет вазу династии Мин? Я все более уверяюсь, что мы сделали большую ошибку, приехав к тебе. Некоторые из этих вещей просто бесценны. – В эту игру могут играть и двое.

– Я думаю, что мы уже обсудили это, – спокойно сказал он, направляя ее в гостиную. – И договорились, что если Джошуа что‑ нибудь разобьет, то не будемсильно расстраиваться. – Его глаза предупредили, что будет, если она рискнет на продолжение.

– Эйдан, это действительно ваза династии Мин? – Уничтожение такого сокровища приводило Александрию в ужас, и она уже подумывала схватить Джошуа и убежать из дома.

Эйдан наклонился таким образом, что его теплое дыхание шевелило волосы за ее ухом.

– У меня были столетия, чтобы все это собрать. Потеря этого, возможно, дала бы мне стимул, чтобы покровительствовать современным художникам.

– Это кощунство. Даже не думай об этом.

– Александрия, это твой дом. Это дом Джошуа. Нет ничего более важного, чем вы. – Золотые глаза заблестели, когда его пристальный взгляд скользнул вниз по ее телу.

– Сейчас же сядь, пока не упала.

Она подняла руку и откинула непослушные волосы, упавшие на лоб.

– Ты не пробовал разговаривать не как сержант на учениях? Меня это бесит.

Он не выглядел раскаявшимся.

– Это одна из моих плохих привычек.

– И у тебя таких много. – Александрия откинулась на спинку кожанного кресла, только теперь осознавая, насколько еще слаба. Было так хорошо присесть, даже после небольшой прогулки. Джошуа немедленно устроился на ее коленях, нуждаясь в ней так же, как и она в нем.

– Ты очень бледная, Алекс, – сказал Джошуа со своей детской непосредственностью. – Ты уверена, что все хорошо?

– Все будет отлично, мой родной. Через некоторое время. Как тебе твоя комната здесь? – Она снова осмотрела его на наличие укусов.

– Она большая, правда, большая. Только мне не нравится спать без тебя. Это очень непривычно. Мэри и Стефан позволяют мне спать внизу с ними. – Он крепко обнял ее за раненную шею, не заметив, как она поморщилась.

Золотые глаза Эйдана сузились, остановившись на ранах. С обманной легкостью он достиг их и потянул ребенка за руку к себе.

– Нам придется быть осторожнее и дать время Александрии. Ты не забыл, что я говорил? Ей нужна нежная забота. Это относится и ко мне, и к тебе. Даже когда она против, например, как сейчас.

– Со мной все хорошо, – обиженно возразила Александрия. – Если ты хочешь посидеть у меня на коленях, то, конечно, оставайся. – Никто, кроме нее, раньше не говорил Джошуа, что тот должен делать.

Джошуа покачал головой, и белокурые локоны упали ему на лоб. Это всегда заставляло ее сердце останавливаться.

– Я уже взрослый, Алекс, не маленький. Я хочу заботиться о тебе. Это моя обязанность.

Она подняла свои брови.

– А я думала, что это моя обязанность.

– Эйдан говорит, ты только думаешь, что все контролируешь. Но нам придется позволить тебе это, потому что женщины любят думать, будто у них все под контролем. Обязанность же мужчин защищать их.

Ее голубые глаза встретились с золотыми над белокурыми локонами.

– Он все это тебе наговорил? Не бери в голову, Джошуа. Здесь решаю я, а не Эйдан.

Джошуа заговорчиски посмотрел на Эйдана. Эйдан заметил с уверенностью:

– Я же тебе говорил. – Оба посмотрели на нее такими абсолютно невинными взглядами, что у нее неожиданно оборвалось сердце.

Джошуа присел поближе к Александрии и стал играться веревочками, спускающимися с ее плеча. Она могла слышать каждый удар его сердца, бег его крови и прилив сил в его молодом теле. Вдруг она заинтересовалась его пульсом на шее. Каждый удар, каждый… В ужасе она отодвинула его подальше и вскочила на ноги, спеша к выходу. Ей практически пришлось бежать от Джошуа, так далеко и быстро, как только она могла. Она стала монстром!

Эйдан двигался быстро, поэтому она даже не заметила его появления. И все же он был там, обнимая ее, удерживая.

– Ничего страшного, cara. Это только твои обострившиеся способности. – Его голос был еле слышен, и все же она ясно различала слова. – Не тревожься.

– Я не могу рисковать, оставаясь возле него. А что если ты ошибся? А что если во мне до сих пор кровь вампира? Я не переживу, если причиню вред Джошу. Я не могу быть с ним.

Ее голос звучал низко, приглушенный его грудью. Почти шепот, разрывающий сердце Эйдана. Он потянул ее за одежду, завлекая к себе в объятья, и ее тело инстинктивно расслабилось. Алекс не доверяла ему, не признавала его, но ее тело уже сделало это.

– Ты не смогла бы навредить ребенку, Александрия, никогда. Я знаю, что ты чувствуешь голод и очень слаба. Твое тело прошло через серьезные испытания, разум перенес травму, но ничто не смогло бы заставить тебя навредить Джошуа. Я в этом абсолютно уверен. – Его голос успокаивал, словно черный бархат проникал в ее сознание бальзамом.

Алекс позволила ему держать себя, успокаивая. Она положила голову ему на грудь, чувствуя биение его сердца. Оно билось в том же ритме, что и у нее. Он был спокоен, добр, его голос, никогда не повышаясь, всегда был спокойным и уверенным. Твердая скала, на которую можно опереться. По ее собственной воле сердце успокаивалось, стараясь соответствовать живому примеру.

Эйдан гладил Александрию по волосам, массируя затылок и упиваясь ее запахом.

– Теперь лучше?

Она кивнула и отступила от него, одновременно к ним приблизилась пожилая пара. Александрия узнала женщину, которая составляла с подноса два хрустальных бокала и три фарфоровые английские чашки. Мужчина позади нее нес поднос с бутылкой красного вина и кувшин с еще чем‑ то.

Мэри послала Александрии нерешительную улыбку.

– Просто замечательно видеть Вас здесь. Как Вы себя чувствуете?

Рука Эйдана на шее Александрии ощутимо напряглась. Его палец поглаживал ее пульс раз, другой, стремясь успокоить и напомнить, что все под контролем.

Александрия вздернула подбородок.

– У меня все отлично, Мэри, спасибо. Это было так благородно, попытаться помочь мне, пока Эйдана не было. – Ее голос звучал сладко и вежливо, желая обнаружить хотя бы намек на разложение в этих людях. Она не желала им нравиться и быть принятой в их круг. У нее не было намерений запутываться в шелковистой паутине ловушки фантазий этого дома, этого красивого места.

Пожилая пара казалась доброй и представительной. Они с любовью заглядывали в глаза друг друга, не выпуская из виду Эйдана и показывая большую привязанность к Джошуа, ее Джошуа. Она никогда не хотела встречать ни одного из них.

Подносы были размещены на кофейном столике, и Эйдан взял с ленивой грацией бутылку вина. Мэри наливала горячее какао из серебряного кувшина в три кружки.

– Джошуа нравится пить горячий шоколад, перед тем как он ложится спать, да дорогой?

Мальчик нетерпеливо схватил чашку и озорно улыбнулся Мэри.

– Не только тебе, но и Стефану тоже.

Живот Александрии протестующе заурчал при виде и запахе шоколада. Эйдан вручил ей бокал, наполненный цветной жидкостью. Даже после того как она покачала головой, он все равно подталкивал его в направлении ее губ, Золотые глаза пристально смотрели на нее.

– Выпей это, cara.

Она чувствовала, будто проваливается в бездонную глубину его глаз, которые гипнотизировали, гипнотизировали ее. Она чувствовала его в своем сознании: странное теневое давление его воли.

Ты будешь пить это, Александрия.

Она моргнула, затем увидела пустой бокал в своей руке, ее глаза возвратились к Эйдану. Он улыбнулся, продемонстрировав свои белоснежные зубы, поднял свой бокал в маленьком приветствии и выпил содержимое. В полном очаровании, она наблюдала, как двигается его горло. Она едва смогла оторвать взгляд от него. Все в нем было таким чувственным.

Александрия испытала сладость, интересный привкус, который казался таким знакомым во рту, на ее языке. Эйдан наблюдал за ней немигающим пристальным взглядом. Алекс отвернулась от него, глотая слезы, испуганная ссорой с ним, если она сделает что‑ то не так перед пожилой парой. Она запуталась, устала и испугалась. Она подняла свою трясущуюся руку, чтобы откинуть волосы.

– Эйдан говорит, что мы можем купить компьютер для меня, – сболтнул Джошуа.

Александрия посмотрела на Эйдана. Он налил себе второй бокал " вина" и поднял бутылку, предлагая ей еще. Все в ней требовало уступить, так как она изменилась и стала похожа на него, но она лишь покачала головой. Почему важно поступать так, как хочет Эйдан? Это не в ее природе, вслепую подчинятся чьему‑ то руководству. Когда она понимала, что он имеет такую власть над ней, то это пугало.

– Ты знаешь, Джошуа, у нас нет времени, чтобы этим заниматься, – предостерегла она, не смотря на Эйдана. – Мы даже не знаем, останемся ли мы здесь. Это только попытка посмотреть, что получится из этого. Возможно, мы не сможем ужиться.

Джошуа посмотрел так, будто собирался заплакать.

– Но здесь много места, Алекс. Я знаю, что мы должны остаться здесь. Это безопасное место. Ты ведь сможешь ладить со мной, Эйдан? Я же не очень шумлив?

Рука Эйдана легла на шелковистые локоны мальчика, в то время как его золотые глаза удерживали в плену взгляд Александрии.

– Ты же знаешь, что нет. Мне нравится видеть тебя здесь. И я не думаю, что мы столкнемся с теми проблемами, о которых говорила твоя сестра. Она считает, что вы станете обузой Мэри и Стефану, но я‑ то знаю лучше.

Мэри кивала соглашаясь.

– Мы рады вам, Джошуа. Ты вносишь оживление в дом. И предполагается, что мальчишки должны быть шумными.

– Конечно, каждый захотел бы тебя, малыш, – Александрия необдуманно уверяла брата, сделав над собой сверхусилие и освобождаясь от золотого гипнотизирующего взгляда. – Иногда взрослые не могут жить вместе. Я привыкла делать вещи по своему, а Эйдан остался в своих средневековых манерах.

– Как понять средневековые? – Поинтересовался Джош.

– Спроси Эйдана. У него хорошо получается отвечать. – Ответила она обиженно.

– Под средневековьем подразумевают отношения рыцарей и дам, Джошуа. Александрия считает, что я поступаю как рыцарь. Это были мужчины, которые с честью сражались за родину и всегда заботились о благородных девицах. – Ответил Эйдан, выпивая третий бокал рубиновой жидкости. – И, если исходить из этого, твоя сестра сделала мне комплимент. Спасибо, Александрия.

Стефан закашлялся в кулак, а Мэри резко отвернулась к окну.

Александрия неохотно улыбнулась.

– Это не все, что я хотела бы тебе сказать, но пока остановимся на средневековье.

Эйдан поклонился, его золотое глаза горели. Она тонула в золотом взоре. Его ладонь нежно обхватила ее лицо, а подушечки пальцев скользнули по коже в короткой ласке.

– Сядь, cara mia, пока ты не упала.

Александрия вздохнула и сделала так, как он сказал; по большей части из‑ за того, что ее ноги ослабли. Она была уверенна – сидеть рядом с таким мужественным и привлекательным мужчиной без дела на много тяжелее, чем недавние тяжелые испытания с вампиром. Ни один другой мужчина не мог заставить подогнуться ее колени.

Эйдан разместился рядом с ней на кушетке, так как Стефан присел на кожаное откидывающееся кресло, сразу как она оставила его. Бедро Эйдана касалось ее, посылая дрожь по всему телу. Его дыхание согревало ее ухо.

– К счастью, я не более чем мужчина.

– Перестань читать мои мысли, ты ходячий кошмар из игр Томаса Ивена. – Это было самое ужасное оскорбление, которое она смогла только придумать, но он только рассмеялся, не вслух, а у нее в сознании. Этот обольстительный звук согрел ее.

– Уже очень поздно, Джош. – Она направила все свое внимание на брата, чтобы успокоиться. Эта была самая разумная вещь, которая пришла ей в голову. – Пора в кровать.

Эйдан наклонился поближе, и его губы коснулись ее уха.

– Маленькая трусишка.

– Но, Алекс, я не хочу спать. Я не видел тебя несколько дней.

– Уже ночь, молодой человек. Я останусь с тобой и почитаю на ночь, пока ты не заснешь, – пообещала она.

Эйдан пошевелился, приведя в движение сильные мускулы, не больше; но она сразу почувствовала его явное несогласие.

– Не сегодня ночью, Александрия. Тебе самой нужно отдохнуть. Мэри может уложить мальчика в кровать сама.

Мэри отчаянно пыталась привлечь внимание Эйдана. Она уже ощутила двойственное отношение Александрии в своем направлении и знала – большая часть вызвана тем, что она считала, будто Мэри узурпировала ее место у Джошуа. Эйдан все только ухудшил своей диктаторской манерой. Эйдан, как всегда, просто пренебрег тем, что не хотел видеть. У него не было никакого желания позволять Александрии делать то, что, по его мнению, может принести ей вред. Эйдан привык полагаться на себя в таких случаях.

– Я не думаю, что ты имеешь право диктовать мне, что я могу, а что нет в отношении своего брата. Я укладывала его на протяжении многих лет и намериваюсь продолжить это. И уверена – у Мэри нет возражений. – Она с вызовом посмотрела на пожилую женщину.

Мэри ответила ей:

– Конечно, нет.

Эйдан взял кулак Александрии и стал нежно поглаживать его своими пальцами, чувствуя, насколько она напряжена, противясь его власти.

– Я виноват, piccola, а не Мэри. – Его голос был настолько добрым, что смог бы растопить и камень. – Я отвечаю за твое здоровье. Ты еще слаба и нуждаешься в отдыхе. Завтра или послезавтра будет достаточно времени для выполнения твоих обязанностей. – Он повернулся, чтобы посмотреть на Джошуа.

– Ты не сильно обидишься, если сегодня тебя уложит Мэри?

– Я могу и сам. – Похвастался Джошуа. – Просто мне нравятся истории, которые рассказывает Александрия. Она сочиняет их после того, как заканчивает читать книгу. Они всегда интереснее, чем книга.

– Не такие, как ее кулинария? – спросил Эйдан.

Джошуа мудро промолчал.

– Я умею готовить. – Александрия почувствовала, что ей нужно защищаться в присутствии Мэри.

– Некоторые блюда в микроволновой печи, Александрия. – Подразнил ее Эйдан.

– Будто ты знаешь. – Проговорила она презрительно. Аромат от винной бутылки дошел до нее, вызвав приступ голода. Он сопровождался настолько острой и интенсивной болью, что она стала практически не способна управлять инстинктами и потянулась за ней.

– Оставь ее в покое, Эйдан, – предостерегла Мэри. Она никогда не видела, чтобы он кого‑ то поддразнивал, и нашла это замечательным и удивительным. Они были чужими для вновь прибывших, и Эйдану было необходимо удержать Александрию для выживания. Им приходилось быть крайне осторожными, не напугать ее.

Александрия не хотела принимать помощь Мэри. Она не желала понравиться старой женщине. Она не собиралась никому нравиться. Ее это абсолютно не касалось. И почему ее так волнует тело Эйдана, находящееся рядом с ней, тепло его рук? Она больше не пугалась его. Что еще он мог ей сделать? Если только убить ходьбой? Она не собиралась слушаться его.

Эйдан поднес ее пальцы к своим губам, прошептав:

– Нет, не тебя. Что за глупости, ты придумала. «Убить ходьбой». Где ты только набралась этой ерунды? – Его губы ласкали ее кожу, посылая всплески огня по ее нервным окончаниям. – Дай‑ ка я догадаюсь. У Томаса Ивена.

– Возможно, у него. Я не помню.

– Мистер Ивен, это тот джентльмен, что приходил навестить мисс Хоутон? – осторожно спросила Мэри.

– Называй ее Александрией, Мэри. Мы не официальная семья, а ты не служанка. Ты друг семьи. И мой.

– Хорошо, – расслабила она пальцы. – Я бы хотела, чтобы мы стали друзьями. – Сказала Мэри.

Внезапно она поняла, что все сделанное ею, было так мелко и недалеко. В конце концов, именно эта женщина, на которую она обижалась, заботилась о Джошуа, когда она сама была не в состоянии. Правда вспыхнула в ее мозгу, и следом за этой мыслью пришла боль. Горло перехватило, она, задыхаясь, стала бороться за воздух.

Эйдан наклонил ее голову вниз к полу.

– Дыши, cara. Это не так трудно. Продолжай дышать. Мэри, забери мальчика в другую комнату.

– Что‑ то не так с моей сестрой? – Протестуя, потребовал Джошуа.

Александрия пыталась погасить безумие, бурлящее в ее мозгу. Она не могла позволить увидеть это Джошуа, поэтому приподнялась и слегка улыбнулась, заметно побледнев.

– Я только немного ослабла, как и говорил Эйдан. Возможно, он прав, хотя я и ненавижу, когда так происходит – он слишком непреклонен. Ты пойдешь с Мэри, а я буду сидеть здесь, пока не почувствую себя достаточно хорошо, чтобы пойти к себе.

Глаза Джошуа зажглись.

– Возможно, Эйдан должен понести тебя. Он очень сильный. Он может это сделать, ну ты знаешь, как в фильмах. – В его голосе прозвучала надежда.

– Я мог бы сделать это, – согласился Эйдан, подмигнув Джошуа.

Он выглядел очень сексуально, достаточно для того, чтобы похитить ее дыхание снова.

– Я так не думаю. – Не согласилась Александрия.

Эйдан вдруг напрягся, сильно вдыхая. Было ясно, что его внимание где‑ то далеко за пределами этой комнаты. Александрия почувствовала то же. Какое‑ то беспокойство в воздухе, темноту, медленно подползающее зло, но, несомненно, в их направлении. Это появилось ниоткуда, словно краска на небе. Воздух уплотнился до такой степени, что стало трудно дышать. Низкий гул у нее в голове, незнакомые слова, которые было невозможно понять, но она знала их значение. Что‑ то дергало ее, заставляя, притягивая.

У нее изо рта вырвался неразборчивый крик страха, приглушенный, почти неслышный, но Эйдан немедленно перевел свои золотые глаза на нее. Александрия в ужасе схватилась за его руку. «Он там», – думала она в страхе. Она подтащила Джошуа к себе в защитном действии, неосторожно прижимая его слишком напряженно.

«Не пугай ребенка, cara. – Голос в ее сознании был спокоен и уверен. Это помогло ей в хаосе опасений и придало силы. – Он не может войти этот дом. Он не знает наверняка, что ты здесь. Он стремится вытянуть тебя ».

Александрия обхватила пальцами его запястье, нуждаясь в контакте с ним. Она сделала глубокий вдох и посмотрела вниз на Джошуа. Он смотрел на нее любопытными голубыми глазами, удивляясь внезапности ее жеста. Мэри и Стефан пристально смотрели на нее в тревоге.

Эйдан нежно убрал ее руку от ребенка.

– Мэри, и ты Стефан, закройте дом, а потом сразу уложите Джошуа в кровать.

Команда прорезалась в его голосе, и пара среагировала мгновенно. Они уже проходили через нападение раньше и знали об опасности, хотя не могли обнаружить ее, в отличие от Эйдана и Александрии. Они в второпях пожелали Джошуа доброй ночи и быстро повели его в комнату.

– Пусть Джошуа остается с вами всю ночь. Мне нужно будет выйти. – Инструктировал их Эйдан. Затем он прикоснулся к лицу Александрии нежными пальцами. – Cara, мне придется выйти и устранить эту угрозу. Ты останешься здесь. Если что‑ нибудь случится со мной, возьмешь мальчика и поедешь за границу к Карпатам. Найдешь мужчину по имени Михаил Дубрински. Стефан и Мэри помогут тебе. Обещай мне, что ты сделаешь это. – Это был единственный шанс спасти Джошуа. Он не сказал ей то, что их обязательство было уже слишком сильным, чтобы подвергнуть ее опасности в случае его смерти. Эйдан даже не позволял себе подобной мысли. Он не мог умереть. Разве он может позволить себе такое, когда у него появился смысл жизни?

Было что‑ то такое: нотки принуждения в его голосе, в глазах, в ее сознании, что Александрия неохотно кивнула. Она считала, что так могут делать только такие, как люди типа Эйдана Сэвэджа. Кем бы он ни был, и какие бы намерения ни были по отношению к ней, она не хотела, чтобы он оставлял дом и сталкивался, с тем, что там, снаружи.

– Я думала, что Поль Уохенстрия мертв. – Прошептала она. Страх был подобен живому существу.

«Он мертв, cara. Это другой. – Слова были только в ее сознании, и, впервые, она признала обязательство между ними. Он мог говорить с ней по желанию, входить ее ум, и видеть ее мысли. – Так же как и ты можешь сделать со мной. Тянись ко мне и найдешь меня в любое время. А сейчас я должен уйти».

Александрия сжала рукой его запястье, не желая, чтобы он уходил в густое облако зла, окружающее дом.

– Если это – не Уохенстрия, то, что там тогда? – Она дрожала, даже не пытаясь скрыть это от него.

– Ты знаешь, Александрия. Ты уже знаешь, что есть и другие. – Эйдан склонил голову и медленно прикоснулся к ее волосам ртом, чтобы только на мгновение вдохнуть ее аромат.

– Не выходи из дома, здесь безопасно. – Это было явным приказом.

Александрия кивнула. У нее не было никакого желания выходить туда, чтобы столкнуться с другим злым существом. Сколько из них были там? Как она попала в этот бесконечный кошмар? Насколько она доверяла Эйдану Сэвэджу?

Она наблюдала, как он уходил от нее, как сила заполняла каждую линию его мощного тела. Он не повернул головы, ни разу не оглянулся назад. Охотник двигался с безмолвной точностью хищника, уже вышедшего на охоту. Опасение за его безопасность скрутили ее живот. Она должна была бы радоваться. Она была свободна от него в этот момент. Могла взять Джошуа и убежать далеко от этого места, далеко от этого города, где ни один из его вида не смог бы когда‑ либо найти их. И все же мысль о том, что она никогда не увидит Эйдана так же пугала, как и возможность, попасть в зависимость от него.

Александрия прошла за Эйданом к двери. Когда он ушел, она стала смотреть в упор в тяжелую дубовую дверь, которую он закрыл за собой. Она была очень красива, со сложными узорами. Такой красоты она еще не видела. Но ее ум не мог ни на чем сосредоточиться. Ни на красоте стакана, ни на двери, даже, ни на Джошуа. Было так одиноко без Эйдана.

Она стояла там, дрожа от страха за него. Она могла чувствовать тяжелый теневой уход и знала, что Эйдан отводит опасность далеко от дома, далеко от Джошуа, от Мэри и Стефана и от нее.

Она закрыла глаза и сконцентрировалась, ища его, пытаясь проверить слова Эйдана. Она нашла его в безумном сражении, его ум застилал красный туман. Алекс испытала боль, когда клешни разорвали его грудь. Она инстинктивно обхватила свою собственную, а сердце бешено стучало.

Эйдан был силен, и она никогда не думала, что его могут ранить. Она пробовала изучать свои ощущения, найти опасность, которая ему угрожала. Кто бы это ни был, он создавал иллюзию, использовал способность убить Эйдана и не дать ему победить. Нападения были быстрыми и отвратительными, уходящими так быстро, что Эйдан не мог отплатить. Она ощущала его замешательство и появившийся испуг.

Александрия продолжала исследовать темноту. Что‑ то было неправильным. На Эйдана нападали со всех сторон, поэтому он не мог понять природу врага, а она могла, находясь в святилище дома. Иллюзия была сделана очень злобным существом чрезвычайно плотной. Потом она поняла что, надо сделать.

– Эйдан. – Громко прошептала она его имя, пытаясь достучаться до него. Она не могла позволить ему умереть. Она не знала, почему она чувствовала это, но понимала – это глубоко в ее душе.

Алекс снова потянулась к его сознанию. Она ждала, пока не пронзила красный туман, пока она не собрала свою силу и концентрацию. Как только она сделала это, Эйдан нанес удар противникам. Она увидела поток красной крови и услышала вой.

– Сзади тебя, Эйдан. Опасность сзади тебя. Есть другой. Доберись туда! – Она крикнула предупреждение мысленно, но была уверена: слишком поздно. Она чувствовала столкновение, когда ему нанесли удар, удар с намереньем убить, порвав его горло, его живот, его бедро. Но Эйдан повернулся на ее неистовый крик, и второй нападавший не смог совершить смертельный удар, который планировал.

Александрия испытывала боль, разрывающую Эйдана, но он оставался спокойным и собранным. Его собственная скорость была неправдоподобна, и он использовал это почти вслепую, нанося удар по нападающей стороне. Удар со смертельной точностью. Но, когда вампир с криком рухнул на землю, первый нападавший растаял в воздухе, залечивая собственные раны, и отступил.

– Стефан! – Александрия позвала со своими новыми силами. – Подгоните машину к входу, быстро. Я могу найти его.

– Эйдан не хотел, чтобы ты покидала дом. – Сказал Стефан, одновременно доставая ключи из кармана.

– Хорошо, то есть плохо. Он слишком слаб и не сможет самостоятельно добраться до дома. Эйдан сможет наорать на нас позже, но мы должны поехать за ним, иначе он стечет кровью. Именно это он сейчас и делает, между прочим. – Алекс посмотрела на мужчину пристальным взглядом, подражая Эйдану. – Я поеду за ним с тобой или без тебя.

Стефан кивнул.

– Конечно, я поеду с тобой. Но он будет очень сердит на нас.

Александрия улыбнулась.

– Я смогу это пережить.

«Услышь меня, cara. Я не смогу вернуться домой в эту ночь. Ступай в палату, а я постараюсь вернуться завтра. » – Он пытался спрятать свою боль от нее; скрывая попытки перемещения к убежищу. Он пробовал найти кусок земли, в котором он мог бы безопасно заснуть.

«Просто оставайся там, Эйдан. Я уже иду к тебе ».

«Не делай этого! Это опасно для тебя. Не выходи из дома! »

«Не возражай. Я никогда не слушала чьи‑ то возраженья. Если мой брат забыл тебя проинформировать, то я сама люблю командовать. К тому же Стефан со мной, и мы уже в пути. Просто оставайся там и жди нас».

Она последовала за Стефаном к дороге, ее глаза расширились от вида огнестрельного оружия в его руке. Он смотрел на небо, ожидая нападения с той стороны.

– Я никого не чувствую, но воздух сгущается вокруг Эйдана. Нам придется поспешить. Один из них мертв или умирает, но другой возвращается завершить работу.

– Насколько слаб Эйдан? – Стефан не спрашивал, как она подсоединяется к его боссу, или как она узнала про Эйдана.

– Он пытается спрятать это от меня, но я не думаю, что он сможет выдержать еще одно нападение. Эйдан действительно спокоен, но чувствует приближение противника. – Она мягко посмеялась над собой, пытаясь развеять собственные опасения. – Он предупреждает меня. Фактически, он очень сердит. Я никогда не слышала его таким… Каким угодно, только не холодным и собранным. Это так раздражает – всегда контролировать себя, не так ли? Если бы это не было так страшно то, было бы смешно. Поедем слева, здесь. Я знаю эту дорогу.

Стефан замедлил автомобиль в нерешительности.

– Позволь мне поехать одному. Я не нужен нападающим. Но если что‑ нибудь случиться с тобой, то мы потеряем Эйдана.

– Ты никогда не найдешь его сам, а у нас нет времени на поиски. Езжай, Стефан. Он слишком быстро слабеет. – Она продолжала думать, почему это было так важно – постараться спасти Эйдана Сэвэджа.

«Ты не понимаешь, cara. Ты не можешь приехать сюда. Этот противник сильнее, чем Уохенстрия, а я слаб. Я не знаю, смогу ли защитить тебя от него».

«Как ты собираешься защищать меня, если не можешь позаботиться и о себе? Он уже идет. Он близко к тебе».

– Ты даже не доверяешь мне. Ты все еще не знаешь, вампир ли я. Почему ты подвергаешь себя опасности? – Он был расстроен ее неповиновением; она чувствовала его бессильную ярость из‑ за невозможности управлять ею. Но он не мог потратить энергию, которая понадобилась бы для этого. Эйдану нужно было еще защитить себя и справиться с быстро приближающимся вампиром.

«Обрати внимание на то, что происходит вокруг тебя. Я и есть план ». – Это было самой большой ложью, которую Алекс когда‑ либо говорила в своей жизни. И она стала ужасной, когда они подъехали к месту их назначения. Почему она делает эту глупую, сумасшедшую вещь? Ей не нравится Эйдан, она не доверяет ему. Он приводит ее в ужас, возможно, из‑ за того, что имеет контроль над ней. Одно она знала наверняка, что не может позволить ему умереть.

– Нам нужен план, Стефан. Действительно хороший план. Выстрел из оружия сможет убить врага?

– Нет, но если я попаду во что‑ то жизненно важное, то смогу замедлить его и не дать зарыться в землю. Затем солнце убьет его. – Проинформировал ее Стефан мрачно.

– Хорошо, теперь у нас есть план. Я буду говорить Вам, где существо, а Вы продолжаете стрелять, пока я тащу Эйдана в машину. Затем мы уезжаем так быстро, как только сможем. Остается надеяться, что у нас получится.

«Это наихудший план, который я когда‑ либо слышал». – Несмотря на весь ужас ситуации, намек на юмор сквозил в голосе Эйдана.

Стефан громко фыркнул.

– Это самый ужасный план, который я когда‑ либо слышал. Ты не достаточно сильна, чтобы дотащить Эйдана до машины. Но мы не можем поменяться местами, потому что ты, вероятно, никогда не держала огнестрельное оружие.

– Хорошо, но я никогда не слышала ничего хорошего от любого из вас. – Возмутилась она. – Не забавно ли, что когда мужчины держатся вместе даже, то не слышат друг друга?

– О чем речь? – Стефан посмотрел вверх на небо и кинул взгляд в боковое зеркало автомобиля.

– Не обращай внимания. Следи за дорогой. Он возле океана, внизу у холма. Близко… он уже близко. – Она едва могла дышать, воздух был наполнен злом. – Вампир тоже где‑ то близко. Я чувствую его.

«Уезжай назад, cara, поворачивай назад». – Просил Эйдан.

«Он ищет тебя, Эйдан. Я ощущаю его триумф. Он думает, что знает, где ты. Он в форме птицы, но летит медленно из‑ за ран. Он маскируется». – Александрия потерла виски; энергия для поддержания мысленной связи иссушала. Голова пульсировала, бедро горело, точно это она приняла на себя повреждение.

«Ступай назад, Александрия. Он чувствует твое присутствие. Вот почему он радуется. Он вытянул тебя из безопасного места. Сделай так, как я говорю! » – Эйдан осторожно разместил одну руку над глубоким порезом на теле, а другой зажал рану на бедре, которая выпивала его жизненную силу. Он потерял много крови; драгоценная жидкость текла на землю, просачиваясь в почву.

Запах крови оттянет вампира к нему. Но и запах вампира был таким же сильным, как беспокойство в естественной гармонии земли. Ему не были нужны предупреждения Александрии: он знал, что вампир был рядом. Этот вампир удерживал гораздо больше власти, чем Уохенстрия, и его способность создавать иллюзии была безупречна. Эйдан побеждал и других, более сильных, но не с таким опасными талантами. Рядом с Александрией он не имел никакой возможности победить. Даже если бы он зарылся в землю, то вампир, вероятно, нашел бы его перед рассветом. Эйдан вынуждал свое протестующее тело двигаться, чтобы встать на ноги. Он запер боль в уме, отбросил мысль об Александрии. Он не мог сделать ничего, только убить вампира. Он все еще стоял. Ждал. Просто ждал…

Глава 7

Ветер дул со стороны бухты. Волны бились о скалы. На небе сияли звезды. Ночь казалась такой красивой, будто пытаясь спрятать такое извращенное и сумасшедшее существо как nosferatu, нежить. Эйдан подставил лицо ветру и вдохнул, сканируя информацию ночного воздуха.

Вампир был высоко, пролагая путь от океана, в надежде, что брызги и морская соль скроют его запах. Подобно Эйдану, он был ранен, и кровавый след легко читался. Эйдан ослаб от потери крови. Клыки удлинились у него во рту, как только Охотник уловил манящий запах. Зараженная кровь была последней вещью, которую он захотел бы, но без свежей порции крови он мог умереть. Эйдан много лет назад дал обет, что никогда не коснется семьи, что работает на него, чего бы это ни стоило, и он намеревался сдержать это обещание. Александрия еще слишком слаба. Ее попытки спасти его подвергали девушку большой опасности. Она не имела ни малейшего представления о последствиях того, что может случиться с ними обоими, если он потеряет ее.

Он давно смирился со смертью, приветствуя рассвет, как неизбежное и необходимое явление для него. Но сейчас он не мог оставить свою жизнь, ведь счастье улыбнулось ему. Он боролся. Он, как минимум, сумел бы уберечь Александрию и Стефана от их собственной глупости. Охотник взял бы вампира с собой под лучи восходящего солнца, будь это единственным выбором.

Эйдан поднялся с земли, что усилило кровотечение из глубоких ран на бедре и лбу. Неиссякаемый поток стекал с его шеи по его плечу к руке и груди. Волны слабости накатывались на него, замутняя взор. Он прочистил глаза и отер кровь с руки, после чего моргнул, пытаясь сконцентрироваться. Эйдан терпеливо ждал, не имея другого выхода. Ему приходилось звать вампира к себе.

Большая туша, гримасничая, бросилась через проход на его голову, показывая маленькие острые зубы. Она зависла в нескольких ярдах над землей, надвигаясь в его направлении, гордо шествуя к нему.

– Иди, иди сюда, Рамон… Или мы будем играть в детские игры? Подойди ко мне по‑ мужски или никак. Я начинаю уставать от твоей глупости. – Эйдан говорил мягко, его голос принуждал и гипнотизировал. – В эту ночь твои уловки не помогут тебе. Если ты хочешь продолжить сражение, то здесь и сейчас. Ты не можешь победить. Ты знаешь это. Ты чувствуешь это. Ты пришел сюда умереть от моей руки. Да будет так. Встреть свою смерть по‑ мужски. – Его золотые глаза поймали свет звезд и запылали красным пламенем, замерцали словно рубины, точно кровь на его лице.

Туша задрожала и начала изменяться, превращаясь в ужасное существо с когтями и острым, как бритва, клювом. Существо двигалось боком, приближаясь к Эйдану и пряча свое лицо.

Эйдан оставался неподвижным словно статуя, вырезанная из камня. На его лице только мерцали глаза, горя смертельным решением.

Пристальный взгляд Охотника остановил существо, напугав его. Но положение снова изменилось, и нежить стала придавать себе новый облик – высокий худой бледный мужчина с холодными безжалостными глазами. Рамон осторожно оценивал Эйдана.

– Не думаю, что ты прав на этот раз, Эйдан. Ты серьезно ранен. Я сильнее и заберу женщину себе.

– Это невозможно, Рамон. Ты можешь продолжать кричать, как осел, но тебе все равно никто не поверит, даже ты сам. Иди ко мне и прими правосудие наших людей, ты знаешь, что должен сделать это. Ты совершил преступления против телесной неприкосновенности.

– У меня есть власть, а ты слабый дурак! Твоя жизнь была посвящена лживой цели. Кто те, за кого ты сражаешься, чтобы защитить от таких как я? Люди, которых ты оберегаешь, проткнули бы твое сердце, если бы знали о твоем существовании! Твои собственные люди принудили бы тебя к уединенному существованию, даже без почвы нашей родины, чтобы питать тебя. Они оставили бы тебя здесь, на этом месте. Присоединяйся ко мне, Эйдан. Я могу спасти тебя. Присоединяйся ко мне, и мы будем владеть этим городом. Ты не думаешь, что мы заслужили это? Мы можем иметь это все, богатство, женщины. Мы можем управлять здесь.

– У меня есть все, что я когда‑ либо хотел, мой старый друг. Иди ко мне, ибо ты знаешь, что должен. Я сделаю твою смерть быстрой и безболезненной. – Ему придется сделать это быстро. Время истекало. Его кровь капала на землю, а огромная сила быстро иссякала.

Вампир придвигался ближе, пытаясь сбить Эйдана иллюзией, направленной прямо в тело Карпатца. Эйдан все еще оставался неподвижным, а усеянные красными звездами золотые глаза ни на секунду не оставляли серое лицо Рамона.

Вампир начал первым. Вдруг, Эйдан почувствовал, что Александрия сливается с ним, отдавая свои силы, храбрость, веру в него, в его ум. Это был бесценный подарок, и Охотник использовал его со всей скоростью, на которую был способен. В последний момент он посторонился, его рука обвилась вокруг шеи вампира. Раздался щелчок, подобный кнуту. Голова отлетела в сторону, и Рамон начал выть, издавая высокий агонизирующий крик. Потом стих и он.

Сделав глубокий вдох, Эйдан завершил начатое, погружая руку прямо в худую грудь, пока не достиг пульсирующего сердца. Он вырвал его и отбросил далеко от вампира, быстро отступив, избегая брызг крови. Почти мгновенно его сила ушла, и Охотник пришел в себя уже сидя на земле, полностью беспомощный и открытый для любого нападения.

Она пришла из темноты. Сначала он уловил ее аромат. Хотя запах крови и заставлял его медленно сходить с ума, он не пытался использовать зараженную кровь вампира, чтобы вновь наполнить себя силой. Затем, вдруг, она появилась здесь, свежая и чистая, не тронутая злом. Охотник с ядовитой кровью на руках и смертью, окружающей его, не смел заглянуть в ее глаза и увидеть в них осуждение. Он не мог столкнуться с этим.

– Стефан! Скажи мне, что надо сделать.

Ее голос был музыкален и похож на ласковый утренний бриз. Было бы прекрасно умереть с этим голосом в уме и сердце. Но Эйдан не хотел ее смерти.

– Ты ничего не сможешь сделать. Уходи, Александрия. Ступай к Карпатам, как ты и обещала. – Ему было слишком трудно держать глаза открытыми. – Иди на мою родину, и будем считать, что этим ты мне помогла.

– О, замолчи! – Прикрикнула она, ужасаясь его внешнему виду. Она даже не взглянула на погибшего вампира. – Никто тебя не спрашивает, Эйдан. И даже не вздумай умереть. Я не позволю этому произойти, лучше крепись и помогай. Иди сюда, Стефан! Что я могу для него сделать? – Она уже осторожно ощупывала его бедро. Она никогда не видела столько крови. Это была красная река, впитывающаяся в землю. Алекс сосредоточилась на Эйдане, отводя пристальный взгляд от уродливого, валяющегося тела.

– Ему поможет твоя слюна, смешанная с землей – упаковочная смесь на ранах. – Быстро сказал Стефан, опускаясь на колени рядом с ними.

– Это так негигиенично! – Запротестовала она в ужасе.

– Не для Карпат. Сделай так, если хочешь его спасти. Твоя слюна содержит свертывающий агент. Быстрее, Александрия.

– Позаботься о телах, Стефан. – Скомандовал Эйдан, не открывая глаз. Он чувствовал, что уплывает из реального мира.

– Ты засыпаешь? – Заволновалась Александрия. Плевание было талантом больше Джошуа, чем ее, но она сделала все зависящее от нее. Она делала земляные лепешки, пока Стефан оттаскивал тело вампира к обочине дороги и, используя бензин, устраивал костер.

Зловоние заставило Александрию прикрыть рот. Она закрыла свое сознание для всего, но продолжала делать лепешки. У нее не было времени, чтобы разбираться, почему она хотела спасти Эйдана, почему это имело значение, но каждая ее частичка, каждая ее клеточка, сама душа кричала, что надо сделать именно так.

Эйдан был без сознания, пока Александрия тщательно обрабатывала глубокие раны и разрывы. Она знала, что он без сознания, хотя Эйдан был осведомлен о происходящем: она чувствовала его в своем сознании. Так или иначе, он замедлил свое сердце и дыхание, препятствуя потере крови, для того чтобы дать Алекс время закрыть раны смесью почвы и слюны. Его голод был точно живое существо, двигавшееся в теле с медленным и мучительным желанием. Это неустанно снедало его, девушка ощущала это через их связь. Он был отлично осведомлен о ее присутствии, чувствуя горячую кровь, столь близкую к нему. Зверь в нем присел перед решающим прыжком.

Стефан повернулся к ней.

– Ты должна поговорить с ним. Скажи ему, что он не может покинуть тебя. Оставить тебя одну, без него. Что ты не можешь без него жить.

– Еще чего! Он и так слишком самоуверен. Последнее, в чем я нуждаюсь, это глупая улыбка какого‑ то пьяного идиота. Он запомнит это надолго. И он такой эгоист, что поверит в это. – Даже говоря это, Алекс нежно откидывала его волосы, вытирая кровь с лица Эйдана.

Стефан нахмурился, но воздержался от высказывания своего времени.

– Ему нужна кровь, я дам ему ее. Ты должна доставить нас домой. Этот огонь скоро привлечет внимание властей, нужно уехать как можно скорее.

Эйдан сильно запротестовал, но только в ее уме. Она поняла – он слишком слаб, чтобы говорить это вслух.

«Это слишком опасно. Я могу убить его, поэтому не буду брать кровь у Стефана».

Она поверила ему. В его голосе слышалась правда, отдаваясь тревогой в сердце и душе, вызывая сильный протест.

– Нет, Стефан, повезешь ты. Эйдан отказывается принимать твою жертву, но, думаю, от меня примет. – Она снова ласково откинула волосы Эйдана.

«Это то, что ты хочешь? Мною можно пожертвовать, но не Стефаном. Не говори ничего, так надо. Просто делай все необходимое и не спорь со мной. А то я, возможно, передумаю». – Или потеряю храбрость, добавила она молча.

«Я не уверен, что это безопасно для тебя».

«Я согласна. Я уже говорила тебе, что потеряю немного. Эта жизнь действительно не для меня. Давай, Эйдан. Просто не делай мне больно, ладно? »

«Ни за что, cara», – уверил он ее. Стефан с Александрией дотащили его до машины.

Лицо Охотника посерело от боли, но он не издал ни звука, пока они устраивали его в машине, укладывая его голову к ней на колени.

– Пролитая кровь должна быть уничтожена, – проговорил он. Только Александрия смогла понять его снова. Он был так слаб, что еле слышно шептал.

– Он хочет, чтобы ты очистил место также и от крови, Стефан. – Ее сердце бешено колотилось. Да, все было именно так. Она была согласна умереть этой ночью, отдавая свою жизнь за этого мужчину. Алекс не знала, кем он был, за исключением одного: он самое отважное существо, которое она когда‑ либо встречала. Она не была уверена, что доверяет ему или, что он нравится ей, но в глубине души Алекс знала правду. Она знала, что это так.

Стефан мягко выругался.

– Нас могут заметить, если мы останемся надолго. – Проворчал он, принимаясь за работу и начиная очищать территорию от крови. Необходимо убрать все следы сражения Эйдана, но у них было очень мало времени для этого.

Александрия наклонила свою голову к Эйдану.

– Ты не можешь ждать. Сделай это сейчас. Но обещай мне, что позаботишься о Джошуа. Что эта безумная жизнь никогда не коснется его. Пообещай мне.

«Да, cara mia». – Голос в ее уме был слаб. Она знала, что осталось очень мало времени.

Она ощутила движение его руки. Его пальцы погладили тонкий изгиб ее шеи, послав дрожь трепета через позвоночник, начали расстегивать кнопки шелковой рубашки, открывая ее обнаженную кожу. Косточка его сустава мягко прикоснулась к ее груди, посылая языки пламени в кровь. Александрия расслабилась, выгибаясь таким образом, чтобы его теплое дыхание касалось пульса над стучащим сердцем. Прикосновение его зубов было нежным и эротичным, посылая по ее коже импульс жара, заставляя тело пылать от тяжелой незнакомой боли.

Алекс мягко застонала, и раскаленный добела жар взорвался в ней, когда его зубы прокололи ее кожу и вонзились глубже. Она укачивала его голову в своих объятьях, удовлетворенно проваливаясь в дрему, но продолжая предлагать себя ему. Это было так чувственно – знать и чувствовать, как ее кровь бежит по его венам, наполняя поврежденные клетки и ткани, согревая застывшие мышцы, возвращая ему жизнь.

Она чувствовала, как к нему возвращается сила, в то время как ее собственная вытекала из тела. Она была словно в тумане, придаваясь эротическим мечтам. А потом он появился у нее в уме, мягко, обольстительно шепча слова любви, слова, которые она никогда раньше не слышала, древние и красивые. Автомобиль двигался с такой тряской, что это добавляло ирреальности, заставляя забыть о времени.

Стефан подъехал на автомобиле к боковой двери и бегом отправился запереть тяжелые железные ворота позади них, взволнованно смотря на небо. Когда он вернулся, то испытал потрясение, поняв что ситуация на заднем сидение автомобиля коренным образом изменилась. Теперь Эйдан сидел весь покрытый кровью, но выглядел он намного лучше, а Александрия неподвижно лежала с серым лицом, словно мертвец. Она выглядела такой хрупкой и потерянной на руках у Эйдана, точно ребенок.

Стефан посмотрел вдаль. Он прожил много лет рядом с Эйданом, но все же увиденное им было слишком жестоким, чтобы он принял ее. В глубине души он знал, что Эйдан никогда не причинил бы вреда женщине. Видеть Алекс такой как сейчас, абсолютно неподвижной после проявленного мужества, было невыносимо.

– Вымой автомобиль, Стефан. Я буду под землей в течение для или двух. Тебе лично придется разобраться со всем, если вдруг приедет полиция. Ты должен защитить ребенка и Мэри от любых злоумышленников. Не забывай, никакое зло не сможет войти к нам в дом ночью, но вампиры могут использовать людей, чтобы навредить вам. – Стефан помог Эйдану выбраться из автомобиля, наблюдая, как тот направился к дому с Александрией, безвольно откинувшейся на его руках.

– Я знаю, что могут сделать они и их слуги, Эйдан. Я буду внимателен. – Грубо уверял он Охотника.

– Принеси кровь для меня в палату, а затем уходи и располагайся, как можно дальше. Не позволяй Мэри или ребенку быть рядом с моей комнатой. Это будет опасно для вас, пока я не восстановлю потерянный объем крови. – Кратко проговорил он, чувствуя, как сила тает. Александрия была миниатюрной женщиной. Он взял ровно столько, сколько мог, не подвергая ее опасности, а потом направил ее в глубокий сон своего рода, оберегая ее, пока он не будет в состоянии возместить ее потерю крови.

Он позволил Стефану помочь ему пройти через дом. Выбежала Мэри и вскрикнула, когда увидела его. Эйдан уловил шаги мальчика. Он покачал головой, предупреждая пристальным золотым взглядом.

– Уведите ребенка от меня. – Приказал он, пытаясь обуздать ненасытный голод.

Мэри остановилась на полпути, прижав одну руку к горлу. Эйдан был покрыт кровью и грязью, Александрия безжизненно лежала у него на руках. Охотник оставлял следы на паркете, начиная от самой двери. Глаза Эйдана пылали красным цветом, а зубы были оскалены, как у хищника.

– Мэри! – Крик Стефана подстегнул ее к действию. Она кинулась перехватывать Джошуа до того, как он увидит весь этот кошмар. Слезы струились вдоль ее лица, когда она поймала ребенка и побежала с ним по коридору в направлении лестницы.

Джошуа прикоснулся к ее мокрому от слез лицу.

– Не плачь, Мэри. Кто‑ то обидел тебя?

В попытке успокоится, она сделала усилие. Дом придется убрать до того, как мальчик спустится вниз, так что придется уложить его спать.

– Ничего страшного. Просто страшный сон. Тебе они никогда не снились?

– Александрия говорит, что нужно просто думать о приятном, о том, что тебе нравится, тогда будут сниться только хорошие сны. – Джошуа потерся своей щекой о нее. – Это всегда помогает, когда она со мной. Я помогу тебе так же, как делает она, и у тебя больше не будет плохих снов.

Мэри поймала себя на том, что успокаивается от чистоты и детской невинности Джошуа. Она сама вырастила троих детей, и Джошуа напоминал о них. Она прижала его к себе.

– Спасибо, Джошуа. Твоя сестра очень сильная женщина. Тебе повезло с ней. Она постаралась подавить рыдания. – А что ты делаешь в это время ночи не в кровати? Сейчас около четырех часов утра. Как тебе не стыдно, молодой человек?

– Я думал, что Александрия у себя в комнате, но ее не было. И я пошел поискать ее. – Его глаза отражали страх потерять сестру.

– Эйдану пришлось забрать ее в специальное место для лечения. Она ведь все еще больна, Джошуа. Так что нам придется подождать, пока он не поможет ей.

– С ней все будет хорошо? – Спросил он взволнованно.

– Конечно. Эйдан никогда не позволит чему‑ то плохому случиться с ней. Он будет оберегать ее. Ты же знаешь.

– А могу я поговорить с ней по телефону?

Мэри уложила его в кровать и натянула одеяло до самого подбородка.

– Не сейчас. Она спит, как положено и тебе. Я останусь с тобой, пока ты не заснешь.

Он улыбнулся сладкой ангельской улыбкой в ответ на излучаемое Мэри тепло.

– Тогда я могу помочь тебе с плохим сном.

Она пододвинула стул к кровати и стала прислушиваться к голосу ребенка, мягко обращающегося к Богу.

Стефан приобнял Эйдана за талию, чтобы поддержать его. Он сразу почувствовал беспокойство Эйдана от его прикосновения и знал, это из‑ за того, что он борется за контроль со своим зверем внутри.

Огромная сила Эйдана была исчерпана, его ненасытный голод, жажда крови была настолько сильна, что управляла каждым его шагом. Она заставляла скручиваться весь организм, заползая в сознание огненной змеей.

– Поторопись, Стефан, уходи сейчас же. – Проговорил он хрипло, пробуя оттолкнуть пожилого мужчину подальше.

– Я доведу тебя до палаты, Эйдан. – Твердо пообещал Стефан. – Ты не навредишь мне. У тебя на руках твоя женщина. Она твое спасение. Так или иначе, я уже не раз предлагал свою жизнь тебе. Если ты пожелаешь это, чтобы спасти себя и свою Александрию, то я не возражаю.

Эйдан заскрипел зубами, пытаясь обуздать звериные инстинкты. Желание выжить было огромным, потребность в прохладе и горячей крови все возрастала. Он пробовал не слушать биение сердца Стефана, отстраниться от сильного и ровного пульса, приливов крови через тело мужчины, стоящего рядом с ним.

И только в палате Стефан отпустил Эйдана и отошел на расстояние, понимая, что приносит боль Эйдану. Он прекрасно понимал, что Охотник никогда не навредит ему. Он доверял карпатцу гораздо больше, чем Эйдан доверял себе.

– Я принесу кровь, Эйдан.

Эйдан скупо кивнул и уложил безжизненное тело Александрии на кровать. Он присел рядом с ней, лаская ее волосы. Она пыталась спасти его, даже зная, что может умереть сама. Она охотно и свободно предложила свою жизнь ему. Их связь была намного сильнее, чем он думал. Алекс не пережала бы его смерть. Они были связаны на всю вечность, как истинные Спутники жизни. Он говорил древние слова, связывая их души вместе. Две половинки одно целого.

Он вздохнул и прилег рядом, проклиная чудовищную потребность в крови. Он не мог идти под землю, пока не примет средства к существованию. Он ждал, а демон внутри него ревел и бушевал, пока не почувствовал человека, мягко идущего сюда. Тяжелая дверь скрипнула, Стефан поставил несколько бутылок крови на пол, после чего ушел, оставляя Эйдана и его Спутницу жизни одних в палате.

Эйдан пересек комнату и обхватил рукой горлышко винной бутылки. Он быстро осушил ее содержимое и потянулся за следующей. Стефан принес пять полных бутылок, Эйдан выпил их целиком, но его тело все еще просило большего.

Благодаря появившейся силе после питания кровью, он отодвинул кровать одним движением руки и открыл потайную дверцу к прохладной и ждущей ниже земле. Потребовалась некоторая концентрация для того, чтобы открыть почву и освободить достаточно места для себя и Александрии. Поднимая ее на руки, он плавно переместился в защиту родной земли. Эйдан обнял Спутницу жизни и начал читать сложные древние слова, которые будут охранять вход в его усыпальницу. Люк закрылся, кровать встала на свое прежнее место. Он закрыл землю над ними и вокруг, замедлил свое сердце и легкие, чтобы почувствовать лечебные свойства земли на своих ранах. Его сердце ударило еще раз и замолчало, дыхание замерло, а затем все функции тела прекратились.

Стефан запер дверь в палату, зная, что могут пройти дни прежде, чем Эйдан снова появится. Когда Эйдан проснется, то сначала осмотрит Александрию, а потом направится искать пропитание. Все это время Стефан должен будет охранять дом, Мэри и маленького Джошуа.

Когда он нашел Мэри, та мыла пол. Она немедля повернулась к нему, в ее глазах стоял вопрос. Он нежно обнял супругу.

– Он будет жить, Мэри. Не волнуйся за него.

– А его женщина?

Стефан устало улыбнулся.

– Она удивляет меня. Она не хочет иметь ничего общего ни с нами, ни с ним, но все же спасла ему жизнь.

– Она спасет его. Но ты прав, Стефан, она не хочет оставаться здесь с нами. – Голос Мэри прозвучал грустно, а сердце наполнилось состраданием.

– Она еще не понимает, что с ней случилось. – Со вздохом сказал Стефан. – А правда такова, что я не хочу оказаться в поле ее зрения после того, как она поймет. Она не понимает разницу между Эйданом и вампирами. Она так грубо преобразована, что ее свобода ускользает с каждой минутой. Даже возможность побыть с Джошуа теперь для нее ограничена.

– Нам придется позаботиться о ней.

Стефан вдруг улыбнулся.

– Он сам позаботится о ней, и она останется с ним на всю жизнь. Современные американские женщины совершенно не похожи на тех, к которым он привык.

– Ты думаешь это смешно, Стефан? – Спросила наблюдательная Мэри.

– Точно. Эйдан никогда не понимал, как ты обводишь меня вокруг пальца, но скоро ему придется с этим познакомиться. – Он нежно поцеловал ее и похлопал по плечу. – Я сейчас помою автомобиль и дорогу, и мы будем ждать. – С усмешкой улыбнулся он.

Мэри рассмеялась, с любовью наблюдая, как он уходит в ночь.

Солнце стояло высоко в небе, рассеивая туман, а тот медленно таял над океаном. Мэри и Стефан отвели Джошуа к новой школе и ненадолго остановились, присматривая за мальчиком. Утренняя газета сообщала, что двое мужчин были найдены мертвыми, сгорели, борясь друг с другом. Предполагали, что один из мужчин случайно облил себя бензином и нечаянно поджег себя. Все было настолько обугленным, что определить отпечатки пальцев жертв представлялось невозможным.

Стефан избегал вопросов Мэри на эту тему, стараясь забыть, как закреплял руку Рамона вокруг канистры. Он не был уверен, что предусмотрел каждую деталь, и все еще испуган, что полиция постучит в их дверь.

Но тот человек, которого они увидели, возвращаясь домой, был отнюдь не из полиции. Это был Томас Ивен, одетый в дорогой итальянский костюм. Он нетерпеливо стучал в парадную дверь. В руках у него был большой букет из белых и красных роз. Пару роз он, поклонившись с самой очаровательной улыбкой, подарил Мэри.

– Я тут проезжал мимо и решил узнать, как себя чувствует Александрия. Подумал, что это было неплохой идеей, которая могла бы искупить мое грубое поведение на днях. Я волнуюсь за Александрию и надеюсь узнать что‑ то новое от Вас.

– Она была рада увидеть свой портфель. – Уклончиво ответила Мэри. – Александрия получила Ваше сообщение, и, я уверена, она свяжется с Вами, как только почувствует себя лучше.

– Я подумал, что цветы помогут поднять ей настроение. – С легкостью сказал Томас. Возможно, у него получиться справиться со слугами. Это получилось бы и в прошлый раз, если бы не появился владелец дома. – Может быть, я смогу увидеть ее? Всего лишь на мгновение.

Экономка даже не пошевелилась. За ее спиной стоял, наблюдая словно киллер, невозмутимый Стефан. Ивена отталкивал его характер. Он не может сделать ничего, чтобы привлечь этих людей. Ему нужно было настроить их в свою пользу, привлечь на свою сторону.

Мэри покачнула головой.

– Извините, мистер Ивен, но это невозможно. Мистер Сэвэдж оставил четкие инструкции, что Александрия должна строго следовать предписанию ее врача.

Томас кивнул.

– Я понимаю, что Вы должны были это сказать, но я действительно очень волнуюсь за нее. Я только загляну на минутку, посмотрю, как она, и все. И Вам даже не нужно говорить об этом мистеру Сэвэджу. Я не буду задерживаться надолго, всего один взгляд и все. – Он вытащил несколько двадцатидолларовых купюр из кармана и протянул им с надеждой.

Мэри в негодовании вспыхнула.

– Мистер Ивен! Вы хотите, чтобы я обманывала своего работодателя?

Он замотал головой:

– Нет, конечно, нет. Я только хотел дать Вам немного денег за незапланированное беспокойство.

– Александрия – это совсем не беспокойство, мистер Ивен. – Специально неправильно истолковала его Мэри. – Она часть нашей семьи. Мы считаем ее семьей, так же как и ее брата. Вы знаете ее брата? – Она отлично знала, что нет, и ее голос говорил об этом.

Томас Ивен был взбешен. Эта фурия открыто отказывалась подчиняться, насмехаясь над ним. Ему хотелось отправить ее куда‑ нибудь, желательно в холодное, мокрое и неудобное место. Вместо этого он снова улыбнулся, сжав зубы, и проговорил:

– Я не имел в виду, что Александрия доставляет вам беспокойство. Возможно, Вы плохо понимаете английский. Откуда Вы приехали? – Спросил он с легким интересом.

– Из Румынии. – Сообщила Мэри. – Но у меня нет никаких проблем с английским. Я живу здесь уже много лет. И мы считаем Сан‑ Франциско нашим домом.

– А мистер Сэвэдж тоже из Румынии? – Спросил он, чрезвычайно заинтересовавшись ответом. Возможно, он смог бы сбить с него спесь, выслав из страны вместе со слугами.

– Я не собираюсь обсуждать своего работодателя с незнакомцами, сэр. – Вежливо сообщила Мэри, сделав непроницаемое лицо.

Томас был уверен, что старая ведьма втайне смеется над ним. Он глубоко вдохнул. Хорошо, она и ее защитник оказались более серьезными врагами, чем он думал. Но у него есть высокопоставленные друзья, а они иностранцы.

– Я спросил только потому, что его произношение не такое, как у Вас. – Он хотел поговорить цивилизованно, а теперь желал оскорбить ее, но воздержался. Он мог и подождать, а потом отомстить. Ивен сделает так, что у них будет полный дом полиции и иммиграционной службы, приезжающие в любое время суток.

– Хорошо, извините, если не хотите помочь мне. Я всего лишь очень волнуюсь за Александрию. И если Вы отказываетесь позволить мне увидеть ее или поговорить по телефону, то у меня нет другого выхода, кроме как обратится в полицию и заявить о возможном похищении. – Он думал, что напугает их этим, но мужчина позади нее даже не моргнул. У Томаса невольно задумался, а нет ли у того огнестрельного оружия. Возможно, он был здесь главным. Тыльная сторона шеи начинала сильно чесаться.

– Делайте то, что считаете нужным, мистер Ивен. Я не могу ослушаться приказа. – Твердо сказала Мэри.

– Тогда, возможно, я могу лично поговорить с мистером Сэвэджэм? – Напряженно спросил он.

– Извините, мистер Ивен, но на данный момент это невозможно. Мистер Сэвэдж в отъезде, и с ним невозможно связаться.

– Как удобно для мистера Сэвэджа! – Вспылил Томас, начиная выходить из себя. – Тогда посмотрим, как ему понравится разговор с полицией. – Он развернулся с намерением уйти, надеясь, что его не подстрелят из дома. Его глаза начинали бегать, как всегда, когда он расстроен.

– Мистер Ивен? – Голос Мэри был так мягок и сладок, что почти успокаивал.

Он повернулся в триумфе. Наконец он сказал то, что испугало эту пару идиотов.

– Что? – Резко сказал он, показывая ей свое недовольство.

– Вы хотели оставить цветы для Александрии? Я прослежу за ними и затем, чтобы она получила их. Уверена, они обрадуют ее, когда она узнает, что они пришли от Вас. – Мэри старалась не смеяться над этим мужчиной. Он выглядел таким глупым, все в нем лопалось от сознания собственной важности, такой человек не мог запугать их. Она не хотела спровоцировать противоборство с полицией, но могла использовать цветы.

Ивен пихнул ей розы и унесся, никоим образом неуспокоенный слабой попыткой вернуть ему хорошее настроение. Эти иностранцы еще пожалеют, что встали поперек его дороги. Они, очевидно, не понимают, какой властью обладает мужчина, подобный ему.

Мэри взглянула на Стефана, и оба рассмеялись.

– Я знаю, что ты задумали, ты злая женщина. Хочешь использовать эти цветы, чтобы управлять Эйданом и вызвать у него бешеную ревность.

– Как мог ты подумать такую вещь, Стефан? – невинно сказала Мэри. – Я просто не люблю, когда такие красивые цветы пропадают впустую. Я поставлю их в холодильник, пока Александрия не проснется. Они принесут оживление в ее комнаты или, еще лучше, в гостиную.

Стефан легко поцеловал ее в щеку и ушел.

– Эйдану будет очень интересно в ближайшее время.

– Куда ты? Ты собираешься оставить меня здесь, чтобы иметь дела с властями. Этот мужчина собирается идти прямо в полицейское отделение, и они, вероятно, прислушаются к нему.

– Он обязательно разозлит их своими оскорбительными требованиями: Эйдан хорошо известен в местной полиции. Он всегда помогает им, и он осторожен, поддерживая хорошие отношения с ними. Я не думаю, что мистеру Ивену удастся осуществить многое из угроз, но хочу осмотреться вокруг и определить, все ли есть на месте для их официального визита, – успокоил ее Стефан.

– Мы всегда можем разрешить им поговорить с Джошуа, – предложила Мэри. Она всегда беспокоилась, когда Эйдан был настолько уязвим.

– До этого не дойдет, – уверил ее Стефан.

Глава 8

Солнце садилось в море, окрашивая его в яркие цвета. Затем неожиданно появился туман в большом количестве, белый, плотный туман, который низко расползался над крышами и улицами, двигаясь медленно через аллеи и парки, пока не заполнил их целиком. Ветер даже не пытался разогнать вуаль, и автомобилям приходилось ползти от места до места.

Полночь. Эйдан проснулся. Голодный. Очень голодный. Глаза сверкали красным, пылая безумной потребностью. Его внутренности сжимались и скручивались. Клетки и ткани кричали, требуя еды.

Громкий стук бьющихся сердец звал, манил, пытаясь управлять им, делая сумасшедшим. Его лицо было бледным, почти серым, кожа высохла, а рот пересох. Клыки в предчувствии увеличились, и длинные, острые как бритвы ногти, выросли на пальцах.

Его взгляд мельком скользнул по безжизненному телу, все еще лежащему рядом с ним в открытой земле. Александрия. Его Спутница жизни. Его спасение. Та, кто стоит между ним и судьбой, та, которую его народ всегда боялся. Из‑ за нее он не сможет измениться, не сможет стать вампиром, нежитью. Она добровольно отдала свою жизнь для него. Она изменила их судьбы, сделав невозможное, окончательно связав себя с ним на века. Она выбрала жизнь с ним. Для него не имело значения, что она не была осведомлена о значении своих поступков. Все было сделано.

Ей нужна была кровь. Ее положение было намного хуже, чем у него. Он не мог разбудить девушку, пока не накормит. Ее тело было ослаблено, и без восстановительного питания она могла умереть за несколько минут.

Он чувствовал кровь, теплую и свежую. Бегущую, приливая и отливая, словно океанский прибой. Демон внутри ревел и бушевал, отчаянно вырываясь из‑ под контроля, и Эйдан еще более отчаянно желал сохранить свою спутницу. Демон жаждал еды, чтобы утолить острый голод. Мужчина. Женщина. Ребенок. Эйдан быстро уходил в сторону от опасного места. Он успел вовремя, чтобы предотвратить беду и сделать необходимые приготовления.

Минутами позже он спешил через узкий подземный туннель, увеличивая скорость так быстро, что даже мышь не смогла бы обнаружить его присутствие. Он не убирал никаких следов крови или грязи, тем не менее, его одежда была изящна, волосы чисты и аккуратно заплетены в конский хвост. Он пересек каменный проход в земле без потерь, положил руку на дверь, ведущую к кухне, и обнаружил присутствие женщины, входящей в комнату из другой двери. Его сердце мгновенно ускорилось в возбуждении, и слюна начала вырабатываться в предвкушении еды, но он отверг этот путь. Опершись лбом на дверь, Охотник мысленно сосредоточился на женщине, желая устранить ее с пути, подальше от риска.

Мэри неизвестным образом очутилась в прихожей, но это оберегло ее от голода, который рос в Эйдане с каждым шагом. В тот момент, когда она оказалась на безопасном расстоянии от него, он двинулся дальше, через кухню в сад.

Мгновенно запахи, насыщающие ночной воздух, наполнили его, затопляя, рассказывая истории. Вдалеке присел, в опасении замерев, кролик, осведомленный о смертельном хищнике, жаждущим крови. Его сердце дико колотилось с глухим стуком. Он знал, где было каждое теплое тело и что оно делало в домах, располагающихся вдоль по улице: ело, пило, занималось сексом. Вуаль тумана окружила его, маскируя, стала его частью.

Три дня и две ночи он лежал в заживляющей почве. С новым вливанием крови он стал бы сильнее, чем когда‑ либо. Голод боролся за контроль, и Охотник рычал, становясь опаснее, чем то, что Томас Ивен когда‑ либо придумывал, поднимаясь в небо. Он охотился и боролся за выживание, поджидая человеческую добычу, и те, кто двигались ниже него, сильно рисковали в эту ночь, потому что он, возможно, не сможет во время остановиться, чтобы сохранить их жизни.

Он был тенью, пролетающей наверху, невидимый для тех, кто ниже. Эйдан направлялся в парк «Золотые Ворота», с его холмистым ландшафтом и рощами деревьев, чтобы поохотиться на этой территории. Лежал густой туман, точно дожидаясь его, прикрывая изменения. Он мягко приземлился, и ноги бесшумно коснулись земли в тот момент, когда исчезли крылья.

Несколько ярдов впереди спряталась группа мужчин, едва вышедших из подросткового возраста. Они демонстрировали цвета своей группировки, дожидаясь конкурентов и распаляя себя для борьбы. Все были вооружены, добрых две трети находились под действием наркотиков, они выпивали бутылку дешевого вина.

Эйдан чувствовал их пот, выделяющийся с долей адреналина. Они маскировали страх под воинственным ревом. Звук и запах крови, текущей по их венам и артериям, заинтересовали его. Он сосредоточивался на каждом из них по очереди, ища кровь, менее всего зараженную алкоголем и наркотиками. Придите ко мне. Идите сюда, быстро. Вам нужно придти сюда сейчас. Он легко послал вызов и кивнул некоторым из них. Остальной части группы он просто внушил, чтобы они не обращали внимания на отсутствие друзей.

Он схватил первого мужчину и глубоко вонзил свои зубы не в состоянии управлять принуждением, чтобы кормиться достаточно долго и оставаться добрым. Он давился горячей жидкостью, а голодающие клетки жадно поглощали ее. Она протекла через его тело подобно шаровой молнии, вливая силу в его мускулы. Он едва смог остановить себя и не взять последнюю каплю крови, получая при этом окончательную власть. Единственная мысль об Александрии оттянула его от края. Она добровольно отдала свою жизнь за него. Он не мог позволить, чтобы голод и хищная природа омрачили этот драгоценный подарок убийством и потерей души.

Эйдан сосредоточился на воспоминаниях о ней, об очертании ее щек, длине ресниц. У нее была улыбка столь же сладкая, как мед. Ее рот был опьяняюще горяч, подобно шелку, согретым солнцем. Он отпустил свою жертву и подтащил к себе следующую.

Жидкость жизни лилась в него, и он сомкнул свои глаза, сконцентрировав мысли на ней. Ее глаза были словно голубые драгоценные камни, сверкающие как звезды. Она была храбра и сострадательна и никогда не поступила бы со своей добычей так, как он. Охотник поймал третьего мужчину, его голод начинал успокаиваться. В этот раз он проявил больше заботы.

Звук отвлек его от питания, и он понял, что другая группировка приближается, пробуя проложить свой путь сквозь толстый туман. Их автомобили были все еще слишком далеко, чтобы предупредить тех, кто ждал в парке. Он оттолкнул третью жертву и потянулся к четвертой.

Он решил, что не справедливо позволять этой бригаде бороться при отсутствии некоторых ее членов. Затем медленная улыбка изогнула его рот. Александрия уже изменяла его. Для него люди, подобные этим мужчинам, были без чести, без кодекса, готовые причинить зло кому угодно, включая и женщин с детьми. В мире Эйдана не существовало мужчин без чести. Все же, под влиянием Александрии он подумывал о вмешательстве, чтобы уровнять возможности двух групп‑ убийц. Вряд‑ ли хоть один из них знал, что такое настоящая власть.

Он отпустил четвертого мужчину и потянулся к пятому. Его голод был успокоен, укомплектованность восстановлена, но это было для Александрии. Его белые зубы мгновенно сверкнули, впившись в открытое горло. Когда‑ то серый, однообразный и пустой мир был сейчас наполнен блестящими цветами и захватывающими запахами. В который раз это показывало очарование и красоту. Он позволил нахлынуть воспоминаниям. Истинная Спутница жизни. Спасение, наконец… Он мог чувствовать эмоции. Он никогда не будет снова один. Никогда не будет одинок. Столетия пустоты, уходящие в мгновения ока. Александрия.

Он слегка вздохнул, из‑ за того что ему приходилось соблюдать несколько больше правил, чем бы хотелось, и отпустил последнего мужчину на мокрую траву, посылая вызов приближающейся группировке. Волны страха накатили на эту группу. Они замерли, молча переглядываясь друг с другом. Тут Эйдан осознал, что улыбается. Возможно, ему придется быть хорошим, но это не значит, что он не может получить удовольствие вовсе.

Водитель остановил автомобиль у обочины дороги, чтобы глубоко отдышаться. Он вытер блестящее от пота лицо.

– Вы сегодня умрете. Все вы. – Туман скрывал монстра. Смерть. Зов.

Сделав это, Эйдан взлетел в небо, трансформировав тело в гигантского крылатого ящера с острыми большими зубами. У него был длинный хвост с шипами и рубиново‑ красные глаза. Он появился из тумана, прямо перед линией гудящих автомобилей, и начал извергать пламя из пасти.

Двери начали открываться, и члены банды выбежали на улицу с криками страха, отражавшимися в тумане эхом.

Эйдан мягко рассмеялся, когда приземлился справа от главного автомобиля, и перестроил свое тело, как это сделал ранее.

Его тело сжалось, сформировало себе волчьи мышцы и сухожилия, клыки удлинились. На теле появился мех, а вместо рук – лапы. Он бежал к мужчинам с горящими красными глазами.

– Волк! Оборотень! – Раздавались крики по улице, и парни начали доставать огнестрельное оружие. Было практически невозможно рассмотреть что‑ либо перед собой, но для Эйдана это не было проблемой. Он отлично знал, где находятся его жертвы. Он охотился на расстоянии, радуясь возможности быстрого бега. Ему было хорошо. Так весело ему не было уже семьсот лет. Он развлекался.

– Это был дракон! – Завопил грубый мужской голос, пока они бежали, их шаги громко отдавались в темноте.

– Этого не может быть, мужик! Наверное, это какая‑ то массовая галлюцинация.

– Отлично, ты останавливаешься и проверяешь это сам, – крикнул кто‑ то. – Мне и тут не плохо.

Волк подбежал к мужчине и стал обнюхивать. Мужчина замер, боясь поверить в происходящее. Волк прыгнул, покрывая значительное расстояние в прыжке, и схватил мужчину за штаны. Он оторвал большой кусок хлопковой ткани, и мужчина заорал. Затем, не оглядываясь назад, он быстро побежал к своим друзьям, громко стуча своими ботинками по тратуару во время бега.

Эйдан громко рассмеялся, посылая многократно повторяющееся эхо ужаса сквозь густой белый туман. Члены группы бегали взад и вперед, издавая крики о помощи. Стараясь уровнять шансы, он перевернул все автомобили на крыши по одному так, чтобы колеса бесполезно крутились в воздухе. Затем он сделал то же с машинами другой группировки. Теперь им нужно было потратить в парке некоторое время.

После того уверенный, что ни одна из группировок не направится налево, он поднялся в воздух и решил вернуться к Александрии. Эйдан опустился на каменную тропинку в саду за кухней. В пруду прыгнула рыбка, и этот звук громко отозвался в ночном воздухе. Ветер нежно дул, убирая туман с его пути. Туман свободно поднимался и опускался то здесь, то там, словно вуаль на веревочках. Это было красиво. Кругом все было прекрасным.

Эйдан глубоко вздохнул и посмотрел на небо. Это – не его родина, но это – его дом. Вампир был не прав. Эйдан полюбил Сан‑ Франциско за эти годы. Это был интересный город с интересными людьми. Да, они не были похожи на его народ, а местность нельзя было сравнить с дикими горами и лесами Карпат. Он бы отдал многое, чтобы только прикоснуться к родной почве. Древняя земля его народа навсегда останется в его сердце, но и этот город был по‑ своему красив. Его разнообразная культура, сочетая в себе порой невозможные составляющие, позволяла жить и наслаждаться.

Эйдан воспользовался своими ключами, чтобы открыть дверь кухни. В доме было тихо. Стефан и Мэри спали у себя в комнате. Джошуа ворочался, наверное, от того, что давно не видел сестру в ее комнате на втором этаже. Стефан выполнил свое обещание – дом был под охраной, а его сильные заклинания на окнах защищали от вторжения.

Заклятия Эйдана были сильны. Считалось, что они были древними и могущественными и известны только некоторым, самым древним из его народа, создавая защиту на красиво застекленных резных дверях. Грегори Темный – самый сильный из охотников Карпатцев, которого боялись больше всех. Самый сильный целитель учил его охранным заклинаниям и способам охоты на вампиров. Михаил, их лидер, был другом Грегори и согласился отправить Эйдана как Охотника в Соединенные Штаты, как только стало известно, что отступники начали расселяться и искать другие страны, используя их территорию для убийств. Грегори обучил нескольких Охотников, хотя он был одиночкой и, как правило, избегал других.

Джулиан, родной брат Эйдана, какое‑ то время пробовал работать в паре с Грегори, но он был слишком похож на Темного. Он тоже был одиночкой. Ему необходимы высокие горы и густые леса. Он любил бегать с волками и взлетать в небо с орлами, так же как и Грегори. Это было не типично как для людей в городах, так и для их собственного народа.

Эйдан прошел через пустую кухню к двери в подвал. Вдруг он поймал себя на мысли, что кухня наполнена замечательным ароматом: смесь запахов печеного хлеба и специй. Мэри и ее семья всегда делали свой дом его домом, а он никогда не ценил этого. Их верность была самым удивительным в его жизни, но он никогда не придавал значения тому, что они старались сделать его жизнь терпимой.

Он вдохнул аромат своей семьи. Тепло разлилось по его телу и сердцу. После столетий холодного, бесплодного существования он хотел отблагодарить их за неожиданное ощущение семьи. Он никогда не обращал внимания на простую обстановку своей спальной палаты. Это был не просто заплесневелый сырой подвал, это была яркая, элегантная комната, отделанная деревянной резьбой Стефана и достаточным количеством всего необходимого. Столы были всегда чистыми и отполированными, садовый инвентарь лежал аккуратно, слева располагались аккуратно сложенные сумки с жирной почвой. Стефаном. Это было мужским делом.

Эйдан сам вырезал тоннель к своей спальной палате после того, как изучил скалу, выходящую из утеса. Он прекрасно знал, что тайную палату невозможно было разрушить или затопить водой.

Нежить, возможно, и могла узнать, что Охотник спит, но никогда точно не определила бы место.

Эйдан тщательно выбирал местоположение своего дома. Деньги не были проблемой, особенно если ты живешь в течение многих столетий, а он имел более чем достаточную продолжительность жизни. Необходимо было просто найти хорошее место и построить дом, учитывая все его специфические требования. Он решил, что у него будут соседи, и построил дом в новом районе. Кроме того, ему нужно было пространство и уединенность, земля, по которой он мог бы гулять и пригород за оградой. Охотнику нужно было море и волны, бьющиеся о скалы, ароматы и мгла, которой он мог бы управлять при необходимости.

Океан подходил к дому обманчиво близко, так близко, насколько это было возможно. У него было много земли вокруг дома, чтобы использовать ее как буфер между соседями и собой, проживающими в других домах у дороги. У него была уединенность, о которой он мечтал, и если бы один из отступников нашел его, то Эйдан смог бы бороться, без опасений быть увиденным.

Строительство дома на новом месте было одной из самых трудных вещей, которые он когда‑ либо делал. Но сейчас, когда он подошел к спальне, понял, что все это блекнет в сравнении с тем, с чем придется столкнуться его храброй Александрии в новой жизни. Она ждала смерти, даже хотела ее, особенно если бы это повлекло превращение в подобную ему. Он понимал, что она не была готова охотиться на людей для пропитания. В ней не было хищной природы или инстинктов хищника. Она боялась превратиться в вампира, и никакие объяснения не могли преодолеть ее недоверие. Этому могло помочь только время, и ему придется запастись терпением, что бы предоставить ей его, постараться убедить, что никто из них не был вампиром, никто не был хладнокровным убийцей. Ему было необходимо время, чтобы заставить ее осознать – она принадлежит ему, и они не смогут жить по отдельности.

Он вынес ее в объятьях из земли, поставил кровать на место и закрыл потайной люк одним жестом руки. Пока ей не было нужно сталкиваться со свидетельствами их необычной жизни. Она проснется в комнате. Ей и так будет достаточно, без знания того, что она спала под землей.

Эйдану придется действовать быстро. Она мгновенно становится бдительной, так что ему придется полностью захватить ее сознание до того, как она поймет, что случилось и начнет сопротивляться. Он не хотел начинать их отношения с того, чтобы заставлять ее делать что‑ то в ее понятии отвратительное. Но у него не было выхода – это был единственный способ заменить ее огромную кровопотерю.

Он перевел дух, откинул ее волосы назад, а затем расстегнул свою рубашку.

– Кильватер[4], piccola. Проснись и возьми то, что тебе необходимо, чтобы выжить. Пей то, что я свободно предлагаю. Сделай так, как я приказываю. – Внизу, под его рукой, начало биться ее сердце. Оно стучало, начиная пробуждать ее, так как он предложил достаточно крови для поддержания жизни. Своим ногтем он разрезал себе грудь и прижал ее рот к непрерывному красному потоку.

Он надежно удерживал ее сознание, пока ее тело медленно нагревалось, а сердце и легкие входили в ритм. Благодаря вливанию его крови, ее сила быстро возвращалась. Без предупреждения она оттолкнула его, вдруг поняв, что случилось. С легким вздохом, он позволил ей одержать верх, сознательно ослабляя свое влияние.

Она далеко отшатнулась от него, падая на пол, пробуя выплюнуть его кровь из рта, отчаянно ненавидя вкус сладкой, горячей жидкости, дающей ей силы.

– Как ты мог? – Она отползла далеко от кровати, вскочила на ноги и прижалась к стене напротив, вытирая рот снова и снова. В ее глазах стоял дикий ужас.

Эйдану пришлось прикрыть свою рану на груди. Он двигался медленно, чтобы не напугать ее еще больше. Он встал очень осторожно.

– Успокойся, Александрия. Ты выпила еще недостаточно, чтобы восстановить силы.

– Я не верю, что ты сделал это. Я думала, что умру. Ты обещал позаботиться о Джошуа. Что ты наделал? – Она, задыхаясь, оперлась о стену. Ее ноги стали ватными. Он говорил ей. Говорил.

– Ты выбрала жизнь для меня, Александрия. И я не смогу жить без тебя. Наши жизни переплетены вместе. Один не сможет жить без другого. – Проговорил он нежно, не делая абсолютно никаких движений в ее сторону. Она смотрела так, будто собиралась пуститься в бега от самой легкой провокации.

– Я решила сохранить тебе жизнь. Мы оба знали, что под этим подразумевается. – Она говорила это с отчаяньем, заглушая свой крик кулаком. Она не могла, не должна так жить.

– Я знал, что имел в виду, cara. А ты – нет.

– Ты обманщик! Как я могу доверять тебе, верить тому, что ты говоришь? Ты сделал меня такой же, как ты, а сейчас заставляешь меня пить кровь. Я не буду, Эйдан. Мне все равно, что ты сделаешь со мной, но я не буду пить чью‑ то кровь. – Ее передернуло, и она сползла по стене на пол. Она подтянула колени к груди и стала раскачиваться, пробуя успокоить себя.

Эйдан попытался перевести дух, чтобы не реагировать слишком бурно на ее слова. Она полностью отделялась от него, закрывая свое сознание. Или, по крайней мере, она так думала. Но Охотник знал ее ум и теперь медленно просачивался в него, словно легкая тень, говоря как можно убедительнее.

– Я никогда не говорил этого, Александрия. Ты решила, что спасешь мою жизнь ценой своей. – Он сознательно сделал свой голос бархатистым.

– Но, ты боялся за Стефана.

– Почему ты решила, что я хочу, чтобы Стефан жил, а ты умерла? Это полная бессмыслица. Я боялся, что не смогу остановится со Стефаном. Я потерял слишком много крови, и мои инстинкты выживания были слишком сильны. Ты единственная, кто мог мне помочь. – Говорил он мягко. Его музыкальный, гипнотический голос проникал в нее, усмиряя ужас от осознания того, кем она стала, облегчая напряжение между ними.

– Почему? Почему для меня это было не опасно? Стефан был твоим другом в течение многих лет, а меня ты даже не знаешь. Почему мне было можно, а ему нет?

– Ты моя Спутница жизни. Я никогда не смогу навредить тебе. Ради тебя я всегда смогу справиться с собой, и тебя я смогу накормить. Я говорил это уже много раз, но ты решила пренебречь этой информацией.

– Я не понимаю этого! – Сказала она. – Я только знаю, что хочу уехать далеко от тебя. Ты подталкиваешь меня к решению, которого я не знаю. И не могу понять – решаю я сама или это ты меня принуждаешь?

– Ты не заключенная, Александрия. Но правда в том, что тебе нужно оставаться рядом со мной. Ты не сможешь защитить и себя и Джошуа без моей помощи.

– Я уеду из города. Очевидно здесь много вампиров. Кому бы захотелось здесь оставаться? – В ее голосе прозвучала странная нота, что‑ то между горечью и истерическим смехом.

– Куда ты пойдешь? Как будешь жить? Кто будет заботиться о Джошуа в дневное время, когда ты вынуждена спать?

Александрия зажала свои уши руками в попытке заглушить его слова.

– Замолчи, Эйдан. Я не хочу тебя больше слушать. – Она подняла подбородок, и голубые глаза впились в него. Очень медленно и неуверенно она стала снова подниматься с пола.

Эйдан тоже поднимался медленно, его движения полностью копировали ее. Он выглядел таким сильным, таким непобедимым, что она не могла поверить, будто отказалась слушать его. Голод внутри нее рос. То небольшое количество крови, что он дал ей, только разбудило аппетит. Ее голодающее тело настойчиво кричало, это было невозможно проигнорировать. Александрия прижала руку ко рту. Она была зла, он был зол. Никто из них не желал уступать.

– Это не так, Александрия, это не верно. – Он безмолвно двигался к ней плавно и медленно, только его голос в голове был бархатистым и удивительным. Она потерла лоб.

– Боже, ты у меня в голове… Ты действительно считаешь, что я решу, будто это нормально – говорить друг с другом мысленно? Ты всегда знаешь, о чем я думаю?

– Это нормально для Карпат. Ты не вампир, cara. Ты Карпатка. И ты моя Спутница жизни.

– Остановись! Не говори больше ничего! – Предостерегла его Александрия.

– Я буду продолжать, пока ты не поймешь разницу.

– Я понимаю, что ты сделал меня такой. И предполагается, это должно меня радовать. Считается, что никто не живет в течение столетий, и что никто не убивает других для выживания.

– Животные делают это все время, piccola. Животные еще и убивают людей ради пропитания. Но, так или иначе, мы не убиваем, когда питаемся, тогда как вампиры часто делают это. Это запрещено, это заражает кровь, уничтожает душу. – Говорил он терпеливо. – Нет никакой необходимости бояться новой жизни.

– У меня нет жизни. – Наблюдая за каждым его движением, она медленно двигалась в направлении двери. – Ты забрал ее.

Он был в нескольких футах от тяжелого каменного входа, она двигалась медленно. Но даже когда она резко устремилась в открытую дверь, его рука успела остановить ее. Его тело, такое большое и сильное, преградило путь к свободе.

Александрия все еще продолжала двигаться.

– Я думала, что я не пленница.

– Почему ты не хочешь принять мою помощь? Если ты уйдешь из палаты с таким голодом, как сейчас, то станет только хуже.

Эйдан не касался ее, но она чувствовала его тепло. Казалось, ее тело тянется к нему. Даже ее сознание искало его. В ужасе она оттолкнула Охотника.

– Уходи от меня. Я хочу побыть с Джошуа. Мне нужно подумать, и я не хочу тебя видеть. Если я не твоя пленница, то убирайся.

– Ты не можешь пойти в таком виде к мальчику. Ты вся в земле.

– Где у тебя душ?

Он поколебался, затем решил не упоминать, что он ей не нужен, если она не хочет его присутствия. Пусть думает, что она такой же человек, какой и была. Это ему ничего не стоит.

– Ты можешь использовать свою ванну на втором этаже. Одежда находится в твоей комнате. Все спят, но там ты никого не побеспокоишь.

Он отступил в сторону и жестом указал в направлении прохода.

Александрия пробежала туннель, находящийся в скале. Ей придется оставить это место. Что она собиралась делать с Джошуа? Эйдан все дальше затягивал ее в свой мир. Мир безумия, сумасшествия. Ей придется уйти.

Она никогда не была на втором этаже. Но она была настолько погружена в свои мысли, что даже не обратила внимания на богато украшенные перила, махровые ковры, элегантность комнат. Мэри все сделала прекрасно, разместив вещи Александрии таким образом, что вокруг создавалось ощущение ее дома. Александрия сняла грязную одежду и вошла в большую душевую кабину. Все было настолько новым, словно никто и никогда ничем не пользовался.

Она открыла воду, такую горячую, какую только она могла вытерпеть, и подставила лицо потоку, пробуя заглушить истерику. Она не была вампиром, не была убийцей. Она не принадлежала этому дому. Джошуа, конечно, тоже не останется здесь. Она закрыла глаза. Что ей делать? Куда они могли пойти? Она медленно погрузила свои пальцы в густой пучок, распуская его, чтобы вымыть волосы. Длинные и быстрорастущие, они упали ей на бедра, пока она массировала шампунем голову. Что ей делать? У нее не было ни одной мысли, ни одной…

Голод, мучая, нарастал, пока ее мозг не оказался полностью занятым им. Она чувствовала на языке вкус крови Эйдана. Ее рот заполнился слюной, и тело запросило большего. Слезы, смешиваясь с водой, лились по ее лицу. Она не сможет, этого не будет. И самое худшее было то, что она не могла быть без Эйдана. Она чувствовала в своем сознании его согласие. На сердце было тяжело, она чувствовала себя больной вдали от него. Алекс не могла перестать думать о нем.

– Я ненавижу то, что ты сделал со мной. – Громко прошептала она, надеясь, что он слушал ее мысли.

Она одевалась медленно, тщательно выбирая одежду. Любимая пара джинс с двумя разрезами, которые она носила. Она любила чувствовать их на своей коже. Они были привычной частью ее обихода. Ее любимый кардиган, связанный из ниток цвета слоновой кости, с маленькими круглыми кнопками, которые всегда создавали у нее ощущение женственности.

Как она закончила вытирать свои волосы, то впервые посмотрела на себя в зеркало. Ее слегка потрясло отражение. Был момент, когда хотелось позвонить Томасу Ивену и попросить переделать некоторых героев вампиров для его игр. Его идеи больше не казались блестящими. Она выглядела хрупкой, бледной, со слишком крупными для ее лица глазами. Она прикоснулась к своей шее. Кожа была гладкой и шелковистой, никаких шрамов и заживающих ран. Затем она стала в удивлении изучать свои руки и ногти. Она никогда не могла отрастить длинные ногти. Ее пальцы сжались в кулаки.

Она не могла оставаться в этом доме. Ей нужно было выяснить, как отвести Джошуа в безопасное место. С голыми ногами она вышла в коридор. Не было никакой необходимости включать свет, она абсолютно ясно видела в темноте. Эйдан настраивался на нее, она закрыла себя, оберегая от опасности. Алекс не хотела, чтобы он знал, о чем она думает или что чувствует. Она не хотела признавать, что сильно отличалась от любого человеческого существа. Очень медленно она пошла вниз по ступенькам.

Она знала точно, где был Джошуа. Она безошибочно нашла путь к комнате, в которой он спал. Она стояла в дверном проеме и просто наблюдала за ним, ее сердце болело за них обоих. Он выглядел таким маленьким и уязвимым. Его яркие волосы рассыпались вьющимся ореолом на подушке. Она слышала его мягкое дыхание.

Александрия медленно приблизилась к кровати, слезы застилали глаза. Джошуа столько потерял. Она была плохой заменой их родителей. Не то чтобы она не пробовала, но у нее никогда не получалось увести Джошуа из ужасных окрестностей города. Это казалось горькой иронией – сейчас, когда ее брат, наконец, был в особняке, окруженном всем, что можно купить за деньги, и собирался пойти в одну из самых престижных школ вокруг, а мужчина, который сделал это возможным, был вампиром.

Она сидела на корточках возле кровати и держала его за руку. Что она будет делать? Хороший вопрос. Но только вопрос. Могла ли она забрать Джошуа и сбежать? Разве Эйдан позволит ей уйти? Она знала, в глубине души, что именно он позволил ей уйти, когда пытался ее накормить. Он был гораздо более силен, чем она могла предположить, и он скрывал свой полный потенциал от нее.

Алекс постаралась замедлить свое дыхание. У нее не было никаких родственников, чтобы забрать Джошуа. Не было никого, чтобы помочь ей. Бежать было некуда. Она наклонилась, чтобы поцеловать его макушку. Но, сразу же, почувствовала движение его крови. Она слышала, как она пульсировала через вены. Она стала интересоваться пульсом у него на шее. Она почувствовала запах свежей крови, и ее рот наполнился слюной. Александрия глубоко вдохнула, касаясь щекой шеи Джошуа.

Александрия почувствовала, как удлиняются ее клыки. С ужасом она отскочила от кровати, подальше от спящего ребенка. Она мгновенно достигла двери и выскочила прочь. Одной рукой зажимая рот, она побежала через дом вниз, в зал. Резко толкнув парадную дверь, Алекс вырвалась в темную ночь, которой теперь принадлежала.

Она бежала так быстро, как могла. Каждый шаг истощал ее силу, рыдания с силой сдавливали ее грудь. Туман был похож на тонкую мглу, звезды рассеялись по небу. Когда адреналин слегка утих, Александрия упала на землю возле забора.

Она была зла. О чем думала? Что она сможет забрать своего брата, и все станет так, как раньше? Джошуа теперь никогда не будет в безопасности с ней. Эйдан, в конце концов, возможно, сказал правду о Стефане. Голод царапал ее, расползаясь под кожей дикой потребностью. Ее пальцы сжали твердый железный прут забора, и она подумывала проткнуть им свое сердце. Она попробовала выдернуть его, но тот был хорошо зацементирован, а, слабая из‑ за нехватки крови, Алекс никогда не смогла бы его притянуть к себе.

Она закусила губу, чтобы успокоить себя и попытаться понять, что ей делать. Она никогда не подвергла бы опасности Джошуа. Она не могла возвращаться в дом. Александрия могла только помолиться, чтобы Мэри и Стефан вырастили его с любовью и защитили от безумной жизни Эйдана. Она не имела никакого желания делать больно любому человеческому существу. И у нее был только один выбор: она останется здесь, пока солнце не поднимется, и будет надеяться, что свет уничтожит ее.

– Это невозможно, Александрия. – Появился из мглы Эйдан. – Этого не случится. – Его лицо было решительной маской. – Ты так готова умереть, но не готова учиться жить…

Она сжимала прутья забора до тех пор, пока суставы ее пальцев не побелели.

– Убирайся прочь от меня. Я могу делать со своей жизнью все, что хочу. Это мое право, хотя не думаю, что ты знаешь что‑ то о загробной жизни.

Лениво пожав плечами, она встала на ноги. Элегантность была его второй натурой.

– Сейчас ты пытаешься спровоцировать меня. И я клянусь, что если ты продолжишь истерически орать, Александрия, то я не несу ответственности за то, что буду вынужден сделать. – Она еще сильнее ухватилась за прутья забора, на случай если, он попробует увести ее силой.

Эйдан мягко, без юмора, рассмеялся. Это был чисто мужской смех, легкая насмешка, которая посылала дрожь вдоль ее позвоночника.

– Не провоцируй меня слишком сильно, piccola. Я никогда не позволю тебе встретить рассвет. Это даже не обсуждается. Ты будешь учиться жить по‑ новому.

– Твое высокомерие просто убивает меня. Я ни за что не вернусь в дом. Ты не знаешь, что я почти сделала.

– Нет никаких тайн между нами. Ты почувствовала запах крови Джошуа, и твое тело соответствующе среагировало. Ты голодна. У тебя сильный голод и потребность в питании. И естественно, что ты среагировала на близость крови. Но ты бы никогда не прикоснулась к нему. Ты никогда не навредишь брату.

– Ты не знаешь этого. – Даже она не знала этого. Откуда тогда мог знать он? Она стала раскачиваться взад и вперед, а потом прижала голову к коленям, чтобы скрыть краску стыда.

– Это было не в первый раз. Это случилось уже дважды.

– Я все это знаю. Я нахожусь в твоем уме, в твоих мыслях. Я могу чувствовать твои эмоции. Голод, который ты испытываешь, естественен. Ты не можешь игнорировать желания своего тела. Но, Александрия, ты не смогла бы навредить ребенку. Любому ребенку, не только Джошуа. Этого нет в тебе.

– Я бы хотела поверить тебе.

Она выглядела настолько несчастной, что почти останавливалось сердце. Он ненавидел это, ужасное бремя замешательства и дезинформации, которое она несла. Она имела дело с мифами и легендами о вампирах до ужасного столкновения с реальной правдой и его талантами.

Его пальцы нежно прикоснулись к ее подбородку. Он поднял ее голову повыше, чтобы она смотрела ему в глаза.

– Я не могу лгать тебе, cara, ибо ты можешь касаться моих мыслей по собственному желанию. Соедини свой ум с моим и узнай, что я говорил правду. Нет никакой опасности для Джошуа. Я хищник по природе, Охотник, эффективная машина для убийств, я знаю эти твои мысли. И это правда… иногда. Но это не твой случай. Мы, мужчин Карпатцы, ответственны за защиту, здоровье и счастье своей Спутницы. Я темнота, стремящаяся к твоему свету. У тебя же есть доброта и сострадание. Сейчас ты Карпатка, и, как у любой женщины Карпатки, твоя истинная природа такова, что внутри у тебя море нежности. Нет никакой опасности для Джошуа.

Она хотела поверить ему. Было что‑ то в его чистом голосе, во взгляде его пристальных глаз, и это почти убедило ее. Более чем что‑ либо в своей жизни, она хотела поверить.

– Я не могу, – сказала она грустно.

– Я не могу потерять тебя. – Она наклонился, отсоединил ее пальцы от забора и поднял легко ее на руки. – Почему ты не позволяешь мне помочь тебе? Я знаю, что для тебя все это большое потрясение, но прислушайся к своему сердцу и разуму. Почему ты хотела спасти меня, если считаешь меня злом?

– Я не знаю. Я больше ничего не знаю, кроме того, что хочу, чтобы с Джошуа все было в порядке.

– А я хочу, чтобы все было в порядке с тобой.

– Я не могу быть с ним. Находясь близко, я чувствую голод. Это ужасно: вспоминать кровь, смотря на его пульс. – Она прижала руку к животу. – Это делает меня больной, вызывает страх, и я испугалась за него.

Его губы прикасались к ее волосам в легкой ласке.

– Позволь мне помочь тебе, Александрия. Я твой Спутник жизни. Это мое право и моя обязанность.

– Я не знаю, как ты это сделаешь.

Он почувствовал сопротивление, поднимающееся в ней. Она абсолютно безнадежно посмотрела на него. В глубине ее глаз не было ни капли доверия, только ужасное горе. Она не могла противостоять его силе и твердому решению.

– Позволь показать тебе… – Проговорил он мягко, в его голосе, низком, сильном и бархатистом, послышалось обольщение.

Глава 9

Руки Эйдана сжались сильнее, удерживая Александрию. На его лице было такое странное выражение, в его взгляде сквозило что‑ то такое, что ее напугало. Чувство собственника. Нежность. Смесь обоих. Это создавало у нее ощущение того, что он ее лелеял, высоко ценил. Это было красиво и сексуально. Его пристальный взгляд, путешествуя по ее лицу, остановился на губах, и она словно ощутила поцелуй, ее сердце пустилось вскачь.

Медленная чувственная улыбка изогнула его губы.

– Я вижу, ты босиком. Хотел предложить тебе прогулку под звездным небом, но твоя плохая привычка снова всплыла на поверхность.

Она с трудом сглотнула, делая над собой усилие, чтобы обрести хотя бы видимость контроля. Алекс не хотела возвращаться домой. Ей нужно было побыть подальше от Джошуа и разобраться в случившемся.

– Когда я убегала, то не думала, что это повредит мне. Не придирайся ко мне, Эйдан. С меня достаточно.

Его смех шевелил ее волосы.

– Как‑ будто ты смогла бы уйти далеко от меня. – Очень нежно и медленно, наслаждаясь ее ощущением рядом с собой, Эйдан поставил ее на ноги.

Она взглянула на него. Было что‑ то новое в их взаимоотношениях, чего раньше не было. Она думала о нем, как о мужчине, высоком, сильном, красивом, чувственном. Она постаралась не думать об этом, но мысль снова вернулась ей в голову. Она не заметила, как, вдруг, улыбнулся Эйдан.

– Красивая ночь, caramia. Оглянись вокруг.

Она чувствовала, как он легко идет рядом с ней. Александрия оглянулась, стараясь не смотреть на него и избегать той странной власти, которой он обладал над ней. Звезды сияли над ними, словно сверкающее покрывало. Она глубоко вдохнула, чувствуя соленые брызги океана.

Позади них была густая роща, растущая вдоль косогора, а впереди – сверкающая гладь океана. Тропинка к его дому на холме, дома расположенные далее – все это дополняло картину. Городские огни легко соперничали со звездами, сверкая на большом расстоянии. От этой картины захватывало дух.

Эйдан подошел поближе к ней, но еще даже не прикоснулся, как она почувствовала тепло его тела. Неожиданная волна жара стала подниматься от низа живота. Ее сердце забилось быстрее. Волшебство. Он околдовывал ее. Пленил ее. Непринужденно, медленно отодвигаясь, она увеличила пространство между ними. Казалось, он плыл по воздуху, а не шел, его золотые глаза осматривали ландшафт вокруг, медленно, не пропуская ничего, включая и то, как она отодвинулась от него.

– Если бы ты поела так, как надо, Александрия, то не было бы никаких проблем, особенно тех, что случились в комнате твоего брата. – Ненароком обронил он абсолютно безразличным тоном. Она почувствовало что, он, словно, дал ей под дых.

– Нам нужно поговорить об этом? – О питании? Почему это необходимо? Не есть, но питаться. Ее мозг пугался этого слова и его новых значений.

Его рука проскользила по ее шелковистым волосам вниз и обратно. Жест был очень нежным. Тепло проникло под кожу, а рот задрожал. Его рука как бы случайно касалась ее. Их пальцы переплелись, затем он слегка переместился таким образом, что они были вместе, очень близко.

– Все прекрасно, cara. Ты зря боишься.

Она глубоко вдохнула, в попытке сосредоточится на неприятной теме, но близость Эйдана переворачивала все у нее внутри. Она чувствовала ток, который пробегал между ними, шипя. Кончиком языка она облизала пересохшие губы. Она остро чувствовала его пристальный взгляд, следящий за этими простыми движениями, превращая их в какое‑ то эротическое шоу.

– И что мне делать? Может, мне стоит начать питаться от Томаса Ивена? – Легкомысленно предложила она, несмотря на то, что горло сдавило от волнения. – Я думаю, что смогла бы соблазнить его так же, как это делают женщины‑ вампиры в фильмах.

Эйдан знал, что она говорила это просто так, он был у нее в уме. Но изображение ее тела переплетенного с магнатом программного обеспечения было слишком четким и ярким. Предупреждающее рычание вырвалось у него прежде, чем он сумел остановить себя. Мелькнула белая молния, зубы угрожающе оскалились. Он запустил руку в свои длинные рыжевато‑ коричневые волосы. В этот момент он был опасен, и это потрясло его. Он никогда не представлял угрозы для человеческой жизни, если только не воевал. Люди были теми, от кого они кормились и кого защищали. Он редко ссорился с ними из‑ за мелочей. Подобно всем Карпатцам, когда их земля лежала в руинах и их страны были разделены, они использовали свои способности для борьбы. Но это было совсем другое. Это было личное. Томас Ивен никогда не будет полностью в безопасности.

Александрия немедленно почувствовала изменения в Эйдане. Он замкнулся в себе, сражаясь с демоном внутри себя, о котором она не имела никакого понятия. Его пальцы напряглись.

– Что случилось, Эйдан? – Мягко спросила она, касаясь его.

– Даже не шути так. Я сомневаюсь, что Ивен остался бы в живых, если бы ты соблазнила его. – Сказал он с абсолютной уверенностью, даже не пытаясь смягчить удар. Его голос был мягок и бархатист, но в нем было столько угрозы, что это было намного хуже, чем крик. Он притянул ее пальцы к своим губам, посылая мурашки по ее коже. – Ивену не следует искушать судьбу, прикасаясь к тебе.

Она вырвала свою руку, чувствуя тепло в своем теле и боль, которая все усиливалась. Рассеянно она отерла свою руку о джинсы на бедре, пробуя стереть ощущения его губ на своей коже.

– Знаешь, Эйдан, в большинстве случаев я не понимаю то, что ты говоришь мне. Почему Томас Ивен будет искушать судьбу? Или я его убью? – Она пробовала не задерживать дыхание, дожидаясь ответа.

Его тело снова оказалось напротив нее, теперь они шагали, словно танцуя танго.

– Нет, caramia, это я убью его. И очень сомневаюсь, что у меня получится сдержать себя. Скорее всего, я даже не захочу сдерживать себя.

Ее голубые глаза расширялись по мере того, как она продолжала всматриваться в его лицо.

– Ты действительно говоришь правду? Но почему ты собираешься так поступить?

Его колебание длилось одно мгновение, пока он старался осторожнее сформировать свой ответ.

– Я отвечаю за твою безопасность. А этот человек хочет от тебя намного больше, чем твои рисунки, Александрия. Ты еще молода и многого не замечаешь.

Она вздернула подбородок.

– Если хотите знать, мистер Сэвэдж, то у меня была куча любовников. И если я захочу соблазнить Томаса Ивена, то тебя это не касается. Я сама могу позаботиться о себе.

Ее шелковистые волосы вдруг оказались у него в руке, и он притянул ее к себе. Он подошел так близко, что ее стройное тело откинулось назад. Его золотые глаза пылали дикой страстью и чувством собственности, когда пристально впивались в нее.

– Ты моя Спутница жизни. К тебе никогда не притрагивался другой мужчина. Я был у тебя в голове и видел твои воспоминания. И не пытайся рассказывать мне о дюжине мужчин в твоей жизни.

Она все еще оставалась пассивной. И, несмотря на то, что его тело вело себя агрессивно по отношению к ней, не было боли или даже мысли о том, что она подвергается опасности. Была только его дикая настойчивость, как будто его с нутрии пожирал демон. Она посмотрела на него своими голубыми глазами и отвела взгляд.

– Ко всему прочему, ты еще страдаешь и мужским шовинизмом. Хочешь, чтобы я поверила, будто у тебя тоже не было женщин? Убирайся из моей головы. Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. Кем бы эти Спутники жизни ни были, я не хочу знать этого.

Она попробовала произнести это вызывающе, но, оказалось, очень трудно, когда его совершенный рот находится в каком‑ то дюйме от нее. Ее смущали вещи, которые возникали у нее в голове, при взгляде на его губы.

Она не могла оторвать от него глаз. Алекс видела, как они становятся горячее, и твердая решимость появляется из их глубины.

Его губы разомкнулись, и он медленно и бесконечно нежно прикоснулся к ее рту. Прикосновение было еле ощутимым, словно легкое касание перышка, которое посылало волну желания, болезненно проходя сквозь ее тело.

– Просто не забывай об этом, соблазняя мужчин. – Прошептал он несколько небрежно у ее рта.

Она чувствовала, как он произносит эти слова. Ощущала его дыхание. Его губы были жаркими и соблазнительными, тело – твердым, и она чувствовала, как он прижимается к ней сильнее. Его рука обхватила ее голову, а палец слегка ласкал пульс на шее. Ветер подул, и шелковистая масса волос запуталась в его руке, привязав ее к нему.

Она чувствовала его запах, который манил ее, неосознанно и сильно, словно запах самца к его самке. Она хотела его, невзирая на все доводы рассудка. Александрия никогда не чувствовала такого сексуального желания к мужчине, и еще больше ее поражал ее ответ. Это было сильным и властным, жарким и страстным, эта потребность была стихийной, как природа. Она хотела его прямо здесь, среди ночи, в ее объятьях, так он был нужен ей.

Вдруг, она резко оттолкнула его от себя.

– Прекрати, Эйдан. Прекрати это. – Она подняла руку, стараясь успокоить его. – Я не готова к этому.

Он был настолько сильным и доминирующим, что она могла остаться с ним до тех пор, пока не узнала, как выжить без него. Пока она не смогла бы существовать без него.

– Ты не хочешь понять меня. – Прошептала она ему.

Он погладил подушечкой пальца ее нижнюю губу.

– Я едва прикоснулся к тебе, cara mia, а ты уже бежишь от меня, словно заяц.

– Любой, кто находился бы в здравом уме, сбежал бы от тебя, Эйдан. Ты говоришь, как сумасшедший. И тебя абсолютно не касается, сколько у меня было любовников. Это мое дело. Я же не спрашиваю у тебя, сколько любовниц было у тебя? – Она вдруг представила в его объятьях другую женщину, и эта мысль ей совсем не понравилась. – Ты такой лицемер. Сомневаюсь, что все эти столетия ты жил, как монах. Скорее всего, у тебя было больше женьщин, чем мне хотелось бы знать. Сотни. – Она подумала об этом. – Тысячи. Ты кобель. Дикий кобель.

Он не смог пересилить себя и рассмеялся. Подойдя к ней, он снова взял ее за руку и повел к дому. Ее рука по сравнению с его казалась маленькой и хрупкой, а кожа мягкой и нежной, вызывая желания дотронуться. Ветер играл ее волосами, продувая их через его руку, соединяя их с сотней морских брызг.

Александрия шла рядом с ним и пробовала отвлечься на что‑ нибудь, чтобы не чувствовать, как он защищает и лелеет, ощущая как он идет рядом. Это было так странно и непривычно – чувствовать рядом его гибкое и сильное тело, создавая ощущение уязвимости по отношению к нему, но он обнимал ее очень бережно. С каждым шагом, что она делала, она все больше бесилась: он посмел вмешаться в ее личную жизнь!

– Я думаю, что ты неправильно обо мне думаешь, Эйдан. У меня не было любовников, но только лишь потому, что я еще не влюблялась. Все впереди. Я нормальная.

Его губы дернулись. Он мужественно пытался сдержать свою улыбку, но ему понадобилось пройти несколько шагов, прежде чем он смог ответить спокойным голосом.

– Я никогда и не думал, что с тобой что‑ то не так. Если это тебя так волнует, буду рад продемонстрировать обратное.

Она вырвала свою руку. Он находился предельно близко, был слишком ярким и живым. Химия была между ними поразительно взрывоопасна. Он не смог бы остановиться только на поцелуе, если бы прикоснулся к ней. Это было бы небезопасно.

– Спорю, что ты смог бы. Но этого не будет. Я не хочу становиться вампиром, и не стану одной из них.

Его брови слегка приподнялись.

– Отличное правило. Я рад, что ты начинаешь проявлять здравомыслие. И у тебя никогда не появится влечение к человеческому мужчине.

– Томас Ивен очень привлекателен.

Взгляд его янтарных глаз остановился на ней.

– Ты считала его акулой. А от его дешевого парфюма у тебя разболелась голова.

– Он лучше тебя. – Запротестовала она. – У нас много общего.

Ее голубые глаза смотрели на него с вызовом.

– И у него вовсе не дешевый парфюм. Он очень красив.

Вдруг, она оказалась в его объятьях и уткнулась в его грудь. Рука Охотника стала ласкать стройную шею.

– Он не для тебя. – Его палец погладил ее нижнюю губу.

Ее тело сразу отозвалось на этот жест, словно так и должно было быть. Он заслонил собой все: и ночь и звезды, было только его тело, его тепло и сила. Ее грудь сдавило, а кровь бешено побежала по венам.

Алекс слышала, как стучит его сердце. Слышала, как в его венах бежала кровь, зовя ее. И голод, острый и сильный, захватил ее. Она попробовала отпрянуть подальше, отчего у нее вырвался еле слышный стон. Она гордилась собой, ведь ей хотя бы на время удалось забыть, что необходимо питаться. Но реальность обрушилась на нее, и окружающая красота сразу поблекла. Она стала бояться за него. Потом, положив обе руки на его грудь, попыталась оттолкнуть его. Но это было все равно, что стараться сдвинуть бетонную стену.

Эйдан просто проигнорировал ее.

– Перестань бояться, это естественно для тебя. Ты действительно думаешь, что сможешь навредить мне? – Он обнял ее сильнее, и Алекс почувствовала, что ее ноги оторвались от земли. Его рот прикасался к ее уху. – Но я благодарю тебя за заботу.

Обнимая его за талию, Александрия глянула вниз и увидела, как земля стремительно удаляется. Они плавно поднимались вверх. Это ленивое, спокойное движение страхом отозвалось в ее сердце.

– Думаю, что сейчас самое время сказать, что я боюсь высоты. – Рискнула она проговорить, когда стук сердца громко отдавался в ее ушах.

– Нет, моя маленькая обманщица. Ты боишься не этого, ты боишься тех вещей, которые не понимаешь. Разве ты никогда не представляла полет? Высоко‑ высоко над землей? Посмотри на наш мир, piccola, на эти прекрасные вещи, которые теперь можешь творить. – В его голосе слышалось нежное поддразнивание. – Ты можешь парить, словно птица, стоит только пожелать.

– Мечтать об этом и делать – две совершенно разные вещи. И это не я делаю, а ты. – Его ответный смех был низким и чувственным.

– Разве бы ты хотела, чтобы я позволил попробовать тебе это? Как‑ будто ты сама не можешь?

Ее пальцы конвульсивно вцепились в его рубашку.

– Даже не смей шутить на эту тему.

Но он не ослабил свои объятья, и она ощутила себя защищенной и спокойной. Сделав глубокий вдох, Александрия оглянулась вокруг.

Щупальца тумана проплывали рядом. Ей захотелось прикоснуться к одному, чтобы посмотреть – получится ли, но она боялась освободить свою руку, вцепившуюся в Эйдана мертвой хваткой. Наверху блестели звезды, а внизу волны бились о скалы, посылая мириады брызг во всех направлениях. Ветер качал верхушки деревьев, казалась, что они машут ей.

Александрия почувствовала себя замечательно. Ей не было страшно. Тяжесть, которая ее угнетала, вдруг исчезла и она стала смеяться, по‑ настоящему смеяться. Этот звук заставил сердце Эйдана остановиться. Его руки еще сильнее прижали ее. Ему хотелось всегда слышать звук ее смеха. Ее аромат, ощущение ее тела, все это рушило его контроль, пробуждая в нем зверя.

Она мгновенно почувствовала изменения в нем. Ощутила, как его тело напряглось, и он сильнее прижал ее к себе. Мгновение, и они оказались на балконе его дома, который выходил в сторону частных домов. Ноги Охотника коснулись пола, но он не опустил ее, с легкостью внеся внутрь мимо резных застекленных дверей.

– Эйдан! – В ее голосе послышался протест, панические нотки. Алекс не могла оставаться с ним. Он слишком сильно искушал, а она была слишком слаба, чтобы бороться с этим, ее эмоции были слишком сильны.

Его губы мягко прикасались к ее векам, щекам.

– Разве я не говорил тебе, что ты должна мне доверять? – Он устроил ее у себя на коленях, укачивая ее, словно в люльке. Она была так близко к нему, и все для него, казалось, не имело значения, кроме потребности в ней. Между ними не было тайн. Она могла легко соединиться с его умом и найти там всю необходимую информацию.

Александрия испуганно вздрогнула. С ним было что‑ то не так, он сильно изменился с того момента, как разбудил ее. Эйдан даже смотрел на нее совершенно по‑ другому, словно она была для него единственной, и он имел неоспоримое право на нее. Была нежность, но и твердая решимость, уверенность, цель. Она прикоснулась к его лицу дрожащими пальцами.

Ночь только подчеркивала его мужскую красоту, густая масса рыжевато‑ коричневых волос ниспадала на его широкие плечи. Девушка видела его длинные ресницы, изящный нос, четко очерченный подбородок, твердые грубы.

– Соедини свой ум с моим. – Прозвучал мягкий приказ.

Она напряглась и покачала головой. Ее жизнь уже никогда не будет прежней, она изменилась навсегда. Интуитивно, она чувствовала, что он все сильнее и сильнее затягивает ее в свой мир. Ей придется как‑ то с этим справиться.

– Нет, Эйдан. Я не хочу этого.

– Я только хочу покормить тебя, cara, и ничего больше. Хотя, если честно признаться, то искушение почти нестерпимое. Свяжи свой ум с моим. – В это время тембр его голоса изменился, стал гипнотическим, низким, с легкой ленцой, соблазнительный.

Александрия стала бороться против сильных объятий. Ее мозг был в панике. Живот скручивало. Сердце бешено стучало. Потом все резко изменилось – она почувствовала жаркое сексуальное напряжение между ними, которое только увеличивалось. Она постаралась заглушить низкий стон, который пытался соскользнуть с губ. Это была не она. Этого не могло быть. Чтобы она захотела мужчину? Чтобы ее ум и тело изнемогали от желания? Она никогда не желала никого кусать, от мысли о прикосновении губами к его груди и шее тело сжималось и начинало пульсировать в ответ. Жар сжигал ее, чувственное наслаждение поднималось к пику. Всего этого она никогда раньше не знала.

– Соедини свой ум с моим. – Снова прошептал он, эти слова были точно ласка. Его язык нежно дразнил ее кожу над пульсом, все ее тело напряглось в ожидании.

В отчаянье она поступила так, как он хотел. Разум Эйдана застилал туман из жара, голода и необходимости. Эротические картины появлялись у него в голове. Его рот и язык ласкали ее кожу все ниже и ниже, в то время как его руки расстегивали кнопки на свитере. Она окунулась в сильный жар, голод, потребность. Ее кожа стала очень чувствительной. Она услышала свой стон, почувствовала, как к ее обнаженной груди прикасается прохладный воздух.

Он прикасался к ней, лаская руками ее ребра, скользя по мягкой коже ниже груди. Охотник нежно покусывал ее шею, шептал что‑ то непонятное. Его рот опустился вниз к одной груди, чувственно покусывая ее, бархатный язык ласкал твердый сосок.

– Я твой Спутник жизни. Возьми от меня то, что тебе нужно. Ешь, caramia. Возьми то, что только я смогу тебе дать.

Она почувствовала его губы настолько близко, что это вызвало в ней жаркие, эротические и непривычные ощущения.

Алекс закрыла глаза. Она перенеслась в мир мечты. Ее тело отяжелело – оно было непривычно к тем желаниям, что раздирали ее также отчаянно, как и голод. Он расстегнул рубашку, и они стали еще ближе, соприкасаясь обнаженной кожей. На мгновение он удержал ее, наслаждаясь ощущением нежного, мягкого, сливочно‑ белого тела рядом со своими твердыми мускулами. Подняв руку, Эйдан прижал ее голову к своей груди.

Его сознание отразило ее необходимость питания, усиливая ее до тех пор, пока красный туман не стал застилать все вокруг. Щека девушки скользила по его сильным мускулам, чувствуя мышцы и сухожилия под кожей, вдыхая аромат его крови, жизни. Она чувствовала, как его тело стало больше и напряженнее от желания. Медленная, чисто женская, улыбка заиграла на ее губах. Ее язык наслаждался его кожей, ароматом – мужским, пряным. Влечение. Ее губы ласкали кожу над его пульсом.

Мышцы Эйдана напряглись от прикосновения. Он сжал зубы и плотно прикрыл глаза, пытаясь совладать с требованиями тела. Алекс была словно жаркий шелк и огненная молния, обжигая своими прикосновениями его грудь. Она стала ласкать его живот, опускаясь все ниже и ниже, мучая его невыполнимыми обещаниями. Ее язык дразнил, танцуя на его коже, пока он не стал думать, что сошел с ума.

В Александрии пробудилась природная чувственность, увеличиваясь за счет крови Карпат, струившейся в ее венах. Эйдан был ее Спутником жизни, и, несмотря на то, что она отказывалась признать это, ее тело хотело его, нуждалось, жаждало. Ее природные барьеры отошли в сторону, равно как и гуманность была сметена потоком страсти. Ее кровь закипала и манила его. Ее тело невольно перемещалось до тех пор, пока не прильнуло к нему, кожа к коже, без границ и помех в виде одежды. Ее ум запутался в сознании Охотника, словно в силках, сплетая все мысли вместе. Чего хотел он – того желала и она. Что было необходимо ей – в том нуждался и он.

Ее язык ласкал его пульс, гладя мышцы на шее. С громким стоном он откинул голову назад. На его коже выступили капельки пота, тело набухло в диком желании, а джинсы стали слишком тесными для его тела, рвущегося на волю. Ее зубы покусывали его легко, но настойчиво. Дрожь прошлась по всему его телу от головы до пят, кровь пульсировала от желания, превращаясь в расплавленную лаву, готовясь вырваться на поверхность. Эйдан желал ее более чем кого‑ либо за все столетия своей жизни. Его руки сжались сильнее. Он нагнул голову и стал прикасаться губами к ее волосам, закрытым векам, лбу.

Он неровно дышал, из горла вырывался звук: что‑ то среднее между хрипом и стоном, отчаянной попыткой остановить крик. Все его тело напряглось, когда раскаленная добела боль прошла через все его тело, сменяясь невыразимым удовольствием, затопившим каждую клеточку его тела. Ее зубы прокололи его кожу и глубоко вонзились, а его кровь потекла в нее, когда ее губы затрепетали в чувственном безумии, питаясь. Эротично. Горячо.

Ее рука прошлась по его груди вниз, лаская плоский живот, еще ниже, по золотистой полоске волос, пока кончики ее пальцев не коснулись пояса его брюк. Эйдан переместил свой вес, пробуя облегчить напряжение под натянутой ширинкой, сковывающей пульсирующее тело. Ему отчаянно нужно было успокоиться.

Его острые клыки касались языка, а рот наполнился слюной. Пока она кормилась, он наслаждался ароматом ее волос. Это было так эротично, что все остальные опыты сексуальных отношений, которые были у него на протяжении веков, блекли в сравнении с этим. Он неосознанно укусил ее за плечо, на месте где Карпатцы веками оставляли метки своего влияния, это был инстинкт чистой воды, о котором он до этой поры не знал. Его тело напряглось и вспотело, стало пульсировать дикой потребностью, сгорая в огне.

Ее рука двигалась, лаская его. Ее ум, неразделимо объединенный с его сознанием, тоже был затерян среди палящей потребности. Она видела картины в его голове, где они оба извивались в экстазе. Алекс точно знала, чего он хотел, чего хотело его тело. Его желание было и ее. Ее рука расстегнула брюки и освободила его. Девушка почувствовала, как Охотник содрогнулся, когда она обхватила пальцами его всего, а потом стала гладить и ласкать его твердое древко.

Его зубы сжались, а тело выгнулось, в ушах стоял шум, глаза застилал красный туман желания. Словно отбойными молотками били по черепу. Он сжал зубы сильнее, когда она стала двигаться.

Тут одна здравая мысль возникла на поверхности ее сознания, и Александрия поняла, что делает. Это было словно какой‑ то эротический сон, но сейчас она сумела отрешиться от прохлады ночи, от тепла его тела, от ласк его рук, от собственного необузданного поведения и своего рта, чувственно кормящегося на его груди.

– О, Боже! – Отстранилась она от него, точно обожглась. Его рука удержала ее голову, и она увидела тоненькую струйку крови, стекающую по его груди.

– Закрой рану своим язычком. Твоя слюна обладает лечебным действием, не остается ни следа, если мы этого хотим. – Его голос был словно ласка, мягкий и нежный, в нем проскальзывали нотки желания. Его руки ждали ее согласия.

Она сделала так, как он сказал, потому что была в ужасе и не смогла ослушаться его. Эйдан был в таком состоянии, что одно неверное движение могло смести ее сопротивление в сторону. И у него получилось бы это. Она знала это. И он знал. Они были соединены сознанием. Александрия затаила дыхание, пока он боролся за контроль над собой. Его тело было твердым, как скала, пытаясь сдержать свою агрессию и то горячее пламя, в котором сгорали оба. Низкое рычание вырывалось из его горла. Сейчас он был скорее зверем, чем человеком, и она понимала, что не знает существа, с которым имеет дело.

– Извини, извини. – Она произносила это словно молитву, унижаясь за то, что была так смела и безответственна. – Скажи мне, что ты меня загипнотизировал и вынудил сделать эти вещи. Ты ведь сделал это?

Умоляла она его. Все это отражалось в ее голосе, глазах, сознании. Но они были соединены вместе, и между Спутниками жизни не может быть лжи. Даже если бы он захотел ее пожалеть и соврать, то не смог бы. Эйдан покачал головой, понимая, что ответ уже был у нее в голове. Александрия простонала и закрыла лицо руками.

– Я не такая. Я не поступаю так с мужчинами, я не пью кровь, я не люблю заигрывать. Что ты сделал со мной? Это даже хуже, чем я могла представить! Я что, превратилась в вампира‑ нимфоманку? – Она пыталась вырваться из его рук, но Эйдан еще сильнее сжал свои объятья.

– Успокойся, cara. Дыши. Все можно объяснить логически. – Ему безумно хотелось убедить ее раз и навсегда, что он сделал все правильно, и навсегда избавить себя от этого ада. Но он не мог так поступить с ней. А дикая мысль о том, что она вампир‑ нимфоманка, вызвала улыбку на его лице. Это заставило его сердце содрогнуться, несмотря на то, что сейчас у него почти не было самоконтроля.

Александрия прекрасно понимала, сколько силы воли и контроля он затрачивает, стараясь успокоить свои инстинкты, которые буквально кричали о том, что она принадлежит ему. Она с трудом сглотнула, стараясь не воспламенять его дальше. Она дрожала от мысли, что ей нужно защищать свои потребности и желания, чувства, которые она никогда ранее не испытывала. Почему он? Почему именно он заставлял ее гореть, почему именно он был так необходим ей? Она весьма охотно пила его кровь. Она пила ее, но хотелось ей намного больше. Ей хотелось, чтобы он тоже попробовал ее. Хотелось отдаться ему, чтобы он касался ее, хотелось прикасаться к нему. Она снова простонала. Ей нельзя больше встречаться с ним больше, пока она жива. И, о Господи, у него в голове такие яркие картины. Его намерения по отношению к ней были какими угодно, за исключением простой дружеской заботы. Эйдан Сэвэдж хотел ее таким нечеловеческим желанием, что ей было даже страшно об этом думать.

– Ты сомневаешься, piccola. – Мягко спросил он, в то время как его дыхание было более взволнованным, чем ему хотелось бы. Он хотел, чтобы это было ее желание, ее выбор – остаться. Но если он позволит ей сейчас убежать, то может потерять многое. Его рука, успокаивая, погладила ее по шелковистым волосам. – У нас у обоих все хорошо. Ничего такого не случилось.

– Ты считаешь, ничего не случилось? – Воскликнула она. – Я пила твою кровь.

Одна только мысль об этом, и она вся напряглась, а живот конвульсивно сжался. Ей захотелось сделать это снова, это было необходимо, ее голод насыщен, до поры до времени, но тело сжималось от желания.

– Я уже говорил, что для нас это нормально. И тебе не следует волноваться о том, что ты можешь навредить Джошуа. Я прослежу за твоими желаниями. Это мое право. – Его голос был мягок, словно бархат. – Это моя привилегия.

Его рука нашла ее горло и осталась там, чувствуя, как под его рукой отчаянно бьется пульс. Края ее свитера были все еще не застегнуты, и его взгляду представлялись соблазнительные холмики груди. Казалось, Александрия не осознает этого, все еще потрясенная своим распутным поведением и питанием кровью Эйдана. Она не могла думать более ни о чем. Вид ее прелестей не помогал ему успокоиться. Он внезапно почувствовал дикое желание, которое сметало все на своем пути – погрузить свои зубы в нее и заставить ее быть его полностью, бесповоротно в его жизни.

Александрия тщательно избегала смотреть выше его колен. Он, не извинившись, ушел в тень. В отличие от нее, Эйдан не стеснялся этого. Было сразу видно, что он безумно хочет ее и имеет право на нее. Она пристально смотрела на звезды, которые, то появлялись, то исчезали за облаками. Ночь была красива, и это успокаивало. Ощущение его руки на своем горле должно было напугать ее, но вместо этого она почувствовала заботу.

Александрия облизала губы. Никогда еще ее эмоции не были такими сильными.

– Ты не заставлял меня, правда?

– Ты моя Спутница Жизни. Твой ум и тело узнают меня. Связь между нами будет расти, потребности увеличатся. Это путь наших людей, он помогает в нашей долгой жизни. Вместо того чтобы исчезнуть, наши сексуальные потребности друг в друге только возрастут. Придет время, когда нам надо будет соединиться или последствия будут ужасны. – Он пробовал осторожно подбирать свои слова, но при этом оставаться максимально честным.

Она пыталась сконцентрироваться на чем‑ то другом, кроме него, при этом сильно краснея.

– Насилие? Ты возьмешь меня силой? Я не хочу этого, блин, я даже не уверена, что ты мне нравишься. Почему, ну почему это случилось именно между нами?

Он глубоко вздохнул. Похоже, она была уже готова пуститься наутек. Ему придется довериться ей, все‑ таки у нее есть храбрость.

– Ты никогда не почувствуешь физического желания к другому мужчине, потому что родилась для меня. Твоему телу нужен только я. Ты моя Спутница.

– Я уже ненавижу это слово. – Воскликнула она обиженно. – Ты изменил мою жизнь без проса. Я даже не знаю, кто я теперь. – Взгляд ее голубых глаз встретился с его взором. – Я не собираюсь сдаваться без борьбы.

Его палец прикоснулся к ее подбородку, послав тем самым молнии огня, которые поражали ее.

– Я уже вошел в твою жизнь, как и ты в мою. Это уже произошло.

– Я так не думаю! – Возразила она, вздернув подбородок. Вдруг она поняла, что у нее расстегнута кофта, и какое зрелище она представляет. В не себя от страха она попыталась застегнуться.

– И ты молчал? – Проговорила она с возмущением, наблюдая, как в его взгляде мелькнул чисто мужской интерес.

Он лениво пожал плечами.

– Определенно, лучше бы вообще без нее, но если ты так хочешь…

Она сильно покраснела.

– Давай больше не будем об этом, ради Бога!

Он поймал себя на том, что улыбается, невзирая на то, что его тело сжигало желание. Неторопливо он накинул на себя рубашку и стал застегиваться.

– Так лучше? – Поддразнил он ее нежно.

Его голос послал импульс чистого удовольствия по ее позвоночнику. Никто не заслуживает иметь такой голос. И рот, как у него. Она пристально посмотрела на Эйдана, замирая от его совершенства. Ни у кого не должно быть такого соблазнительного рта. Ее сердце тревожно забилось в груди. Его губы, как и голос, гипнотизировали. Ближе. Еще ближе. Она могла почти ощутить горячее прикосновение его губ.

Когда его губы прикоснулись к ней, ее сердце замерло. Его язык ласкал полную нижнюю губу, дразнил, упрашивая открыться, чтобы попасть в шелковистую глубину. Ее сердце бешено застучало. Он исследовал, познавал ее рот, увеличивая жаркое притяжение между ними. Это был Эйдан, тот, кто первый медленно и неохотно поднял голову. Его глаза стали, словно расплавленное золото, потемнели, и начали блуждать по ее лицу в странном напряжении. Его палец ласкал подбородок, когда ладонь обхватила горло.

– Ты все еще так считаешь, – прошептал он словно маг, увлекая ее в глубину своего голоса. – Это не так.

Его шепот точно прикоснулся к ее коже. Она посмотрела на него пристальным беспомощным взглядом. Как он может делать это так легко? Пробудить ее сексуальные желания, когда она была уверена, что у нее их вообще нет?

– Я этого не делал. – Повторил он. – Ты смотришь на меня, как на паука, а себя представляешь маленьким мотыльком, который запутался в паутине. – Он постарался снова хоть как‑ то успокоить свое тело.

Она чувствовала каждый сантиметр его тела, плотно прижатого к ней. Она хотела остаться в этом положении навсегда и никогда не уходить от него. Ужас… Александрия попыталась вывернуться, но ничего не получилось. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Его золотые глаза смотрели, не отрываясь от ее лица.

– Прекрати. Не делай этого, Эйдан. Ты совращаешь меня. Ты что‑ то делаешь своим голосом. Я знаю, что это так. Ты сделал тоже самое с Джошуа.

– Если бы я только мог, piccola. Это было бы здорово, хоть немного контролировать тебя. – Это бы открыло такие интересные возможности.

Она могла видеть довольно игривые мысли в его уме, их сплетенные тела, полностью обнаженные, его губы скользящие по каждому дюйму ее кожи.

– Хватит! – В отчаянии закричала она, чувствуя, как ее тело начинает плавиться от этих эротических картин в его голове.

Он смотрел абсолютно невинно, как младенец, и уткнулся подбородком в ее макушку.

– Я просто наслаждаюсь ночью, Александрия. Разве это некрасиво?

Она смотрела, как гаснут звезды, как начинает рассеиваться темнота, и небо становится серебристо‑ серым. У нее перехватило дыхание. Когда прошла ночь? Как долго она была здесь, с Эйданом? Она не хотела сейчас спускаться вниз, в комнату, и спать.

– Я хочу увидеть солнце.

Он погладил ее по голове.

– Ты можешь посмотреть нас солнце, но не выходи на него. И никогда не забывай надевать темные очки и про время.

Она сглотнула с опасением.

– Про время?

– Сначала ты станешь вялой, а потом появится сильная слабость, ты будешь полностью уязвима. Ты должна быть в безопасности в полдень.

Он говорил абсолютно спокойно, словно не отбирал у нее жизнь. Вдруг, она потребовала с ненавистью в голосе:

– А как же Джошуа? – Требовала она. – Как же его жизнь, школа, дни рождения, спорт? Он, возможно, будете играть бейсбол или футбол. Куда я денусь в течение его игр?

– Мэри и Стефан помогут.

– Я не хочу, что бы кто‑ то еще воспитывал моего брата. Я люблю его. Я хочу видеть, как он будет взрослеть. Как ты этого не понимаешь? Я не хочу, чтобы Мэри видела, как он будет отбивать мяч впервые. А как же родительские собрания? Мэри и туда пойдет? – В ее голосе было так много горечи, она сдавливала ее горло и мешала дышать.

– Дыши, Александрия. – Мягко приказал он, его рука стала массировать ее плечи. – У тебя продолжает перехватывать дыхание. От всего нового. Все решиться само собой. Только дай себе время.

– Возможно, если бы я встретилась с врачом, ученым, специализирующимся на заболеваниях крови, появился бы другой путь. – Проговорила она в отчаянии. Правда – самая ужасная вещь в мире, когда сталкиваешься с ней. Это было так отвратительно – пить чью‑ то кровь. Судя по всему, она не сможет преодолеть это отвращение, Эйдан только доказал это в очередной раз. Это было словно одержимость Эйданом, это пугало ее. Он пугал ее. Его доминирование пугало. Она бы отдала все, чтобы только уйти и вернуться к нормальной жизни.

Он слегка напрягся, словно превращаясь в дикую кошку из джунглей. Она чувствовала его перекатывающиеся во время движения мышцы. Его рука опустилась на шею, во взгляде было абсолютное понимание.

– Ты не сделаешь эту глупость. Существуют те, кто охотится на нас, и способы этой охоты – отнюдь не самое приятное в мире. Ты умерла бы долгой и мучительной смертью. Я не могу этого позволить.

– Я ненавижу, когда в твоем голосе появляется этот подтекст – «я весь такой спокойный и невозмутимый, а ты просто истеричка» – я терпеть не могу, когда ты это используешь. Ты что никогда не выходишь из себя? – Сверкала она на него глазами, из которых буквально вылетали искры. – Я не буду обращать на тебя внимания. Откуда я знаю, что это правда? Я никогда этого не делала. Это все еще может оказаться просто сном.

Его брови приподнялись, а губы, в ответ на ее слова, изогнулись в легкой улыбке.

– Сон? – Эхом отозвался он.

– Кошмар. – Поправилась она нахмурившись. – Очень плохой, очень яркий кошмар.

– Разве тебе не хочется, чтобы я разбудил тебя? – Любезно предложил он.

– Не строй из себя самоуверенного мачо. Меня от одной этой мысли передергивает. – Зашипела она, хотя ее сердце тревожно забилось. Как ему удавалось быть таким сексуальным и соблазнительным? Она не знала многого о мужчинах, но, несомненно, они не могли быть такими, как он. Опасными, угрожающими свободе.

Ленивая улыбка, появившаяся на его губах, мгновенно привлекла ее внимание.

– Я самоуверен? – Его палец ласкал ее кожу над пульсом.

Александрия чувствовала каждый всплеск, каждую волну, что проходили через ее тело, собираясь внизу живота и создавая ощущение порхания бабочек. Она отвернулась, чтобы не смотреть в его пристальные золотые глаза, на совершенные губы. Вдруг, она увидела тонкий ручеек алого цвета, который стекал с его груди и запутывался в золотистых волосах, спускающихся по плоскому животу. Прежде чем она осознала свой поступок, она, следуя инстинкту, наклонила голову и пробежалась языком по этой рубиновой полосочке.

Эйдан почувствовал, как каждый его мускул напрягся и запылал от прикосновения. Его зубы сжались, и он с трудом сглотнул. Она обладала природной чувственностью, а ее тело узнавало его. Каждое ее движение манило его, завлекало. Александрия была так невинна, что даже не подозревала, какой опасности подвергалась. Столетия дисциплины рассыпались в прах, оставляя только темноту и голодного зверя, который жаждал претендовать на свою Спутницу. Эйдан не смог себя остановить. Его пальцы погрузились в шелковистые волосы девушки и крепче прижали ее к нему, пока земля не стала уплывать из‑ под ног, пока его тело не стало пульсировать где‑ то на грани боли и наслаждения.

Александрия отскочила без предупреждения, оттолкнув его так сильно, как могла. Охотник не смог остановить инерцию и упал на пол балкона. Он смотрел на ее закрытые глаза, пробуя сдержать вырывающийся смех.

– Что случилось?

– Перестань так делать. – Но слова мало что значили. Это было сексуально. Привлекательная… соблазнительная… Уперев руки в бока, она гневно сверкнула на него.

– Успокойся!

Глава 10

Кухня уже нагрелась от камина, который разжег Стефан. В воздухе витал аромат кофе и корицы. Александрия вошла в комнату вместе с Эйданом, они неосознанно периодически прикасались друг к другу. Он посмотрел вниз на ее склоненную голову. Алекс была на стороже, напуганная им и тем, как реагировало на него ее тело. И сейчас, когда она не так сильно контролировала себя, ее тело инстинктивно оставалось рядом с ним. Алекс едва доставала до его плеча, и рука Охотника обнимала ее за талию. Казалось, она вовсе не замечает этого.

Ощущение ее кожи приводило его в сумасшествие, но он шел со своим обычным легким изяществом, лицо Эйдана ничего не отражало, ни одну из переполнявших его эмоций. Он проигнорировал Мэри, когда та повернулась от стойки, где взбивала яйца. Весь ее вид источал радость, а глаза лучились теплом. Он был привязан к ней не меньше, чем она к нему.

– Эйдан! Александрия! Я и не знала, что вы были в саду. – Воскликнула она, одновременно внимательно осматривая их, отметив абсолютно бесстрастное выражение лица Охотника и легкие тени под глазами у Александрии.

– Малыш Джошуа спал очень плохо. Я думаю, он еще не слышал вас. Он такой хороший мальчик. У него такие красивые локоны!

Александрия улыбнулась.

– Как он их ненавидит…

Мэри кивнула.

– Как он? – Александрия была уже не так бледна, как тогда, когда Эйдан вносил ее в дом. Эйдан хорошо покормил ее, Мэри была в этом уверена. Она глубоко вздохнула.

– Я бы хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделала для Эйдана в ту ночь. Ты так мужественна. Стефан сказал, что Эйдан мог умереть, если бы не ты. А он мне словно сын или брат. Он наш друг, наша семья. Спасибо за то, что спасла его.

Эйдан невольно напрягся, но Алекс проигнорировала его.

– Не стоит, Мэри, я уверена – с ним все было бы отлично и без меня. Эйдан очень сообразителен. Это я обязана за то, что ты позаботилась о Джошуа.

Эйдан нагнулся, чтобы поцеловать Мэри в лоб.

– Я уже много лет говорю тебе, что ты слишком много волнуешься обо мне. Но ты права, Александрия спасла мою жизнь.

Александрия скорчила ему рожицу.

– И это твое блестящее заключение на мой счет? – Прошептала она только для него.

Его рука ласково прикоснулась к ее затылку.

– Я думаю именно так.

Стефан вошел с вязанкой дров.

– Эйдан! Вы уже встали! – Заулыбался он обоим. – Александрия, Вы выглядите значительно лучше, чем в последний раз, когда я Вас видел. Но я верю, Вы знали что делали.

Она застенчиво откинула локон от своего лица.

– Я, скорее, предполагала. Я не думала, что так получится. Я привыкла жить самостоятельно и заботиться о Джошуа, сама принимать решения. Кроме того, Эйдан упрям, как бык.

И она еще смеется над ним, маленький бесенок! Эйдан понял это, просто почувствовал внутри: она его дразнит. И он, впервые за все столетия с тех пор, как был молод, почувствовал – он не один. У него был дом, настоящий дом, и семья, его семья, окружала его. Джошуа безмятежно спал в своей кровати, Мэри и Стефан смеялись и шутили на кухне, а рядом с ним была женщина, в которой заключалась вся его жизнь. Она была необходима ему, как воздух, как кровь в его венах. Она подарила ему сердце, и сейчас он был способен чувствовать любовь, смех, ощущать дары, которые были ему ниспосланы.

– Этот статный мужчина приходил снова. – Вдруг сообщила Мэри, а ее глаза ярко заблестели, как у младенца, но она сделала вид, что очень занята у стойки.

Стефан поперхнулся своим кофе, и Эйдану пришлось похлопать его по спине. Он с подозрением посмотрел на них.

– Что за мужчина? – Он уловил какие‑ то неприятные ощущения внизу живота.

Мэри слегка прикоснулась к руке Александрии.

– Твой мистер Ивэн. Он очень расстроен и волнуется. Он даже обратился в полицию, когда мы не позволили ему увидеть тебя. Они были здесь вчера утром. Очень культурные офицеры. Я думаю, что ты уже их встречал, Эйдан, некоторое время назад. – Просияла Мэри.

– Томас Ивэн снова приходил? – Потрясенно спросила Александрия.

– О да, дорогая, – довольно сообщила Мэри. – Он очень волнуется о тебе.

– Он обратился в полицию? – Александрия не могла осознать все сразу.

– Два детектива. Они хотели поговорить с тобой и Эйданом сразу, как только вернетесь. Мы сказали им, что Эйдан забрал тебя в частную клинику, так как ты была очень больна. Эйдан помогал им с деньгами не раз, когда это было нужно. Маленькие займы под небольшой процент – вполне законно. Я решила, что мистер Ивэн очень их разозлил своими обвинениями против Эйдана.

– Я могу представить, что он устроил. – Сухо сказал Эйдан Мэри.

Казалось, Мэри даже не обратила внимания на этот сигнал.

– Я считаю, что это так замечательно, что он волнуется о твоей безопасности. Что могу едва ли ругать за чрезмерную заботу. – Она улыбнулась. – Он хотел, что бы они обыскали дом, но офицеры конечно отказались. Тогда мистер Ивэн оставил свой номер и еще кое‑ что. Позволь мне это вручить тебе. – Она говорила, словно взволнованная школьница.

Эйдан лениво оперся бедром о кухонную стойку, но в его глазах не было ни капли лени. Он следил за каждым движением своей экономки, пристально, не моргая, словно большой хищник, караулящий свою добычу. Стефан забеспокоился и переместился поближе к своей жене, но Мэри, казалось, за шумом рефрижератора не замечала всего этого.

– Что мне сказать полиции? – Спросила Александрия, совсем не замечая угрозы в позе Эйдана. – Я не могу говорить с полицией, Эйдан. – Она слегка дотронулась до его руки. – Я не могу. А если они спросят что‑ нибудь о Генри или тех женщинах? Томас Ивэн сказал им, что я была там в ту ночь. Я не могу разговаривать с полицией. Что же Томас наделал?

С удовлетворением Эйдан приобнял ее за плечи. Мэри достала из рефрижератора огромный букет роз в красивой хрустальной вазе. Он почувствовал, как Александрия быстро перевела дыхание.

– Для тебя! – Жизнерадостно сообщила Мэри, игнорируя угрюмое выражение лица Эйдана. – Твой мистер Ивэн принес их для тебя.

Александрия отстранилась от Эйдана и подошла к ней.

– Они такие красивые. Розы. – Проговорила она запыхавшись. – Мне еще никогда не дарили цветы, Мэри. Никогда. – Она прикоснулась к одному лепестку. – Разве они не прекрасны?

Мэри, улыбаясь, кивнула в знак согласия.

– Я тут подумала, что их, возможно, стоит поставить в гостиную, или, если хочешь, можно в твою комнату, это тоже будет не плохо.

У Эйдана буквально чесались руки от желания придушить эту женщину. Он знал Мэри с того момента, как она родилась и до сегодняшнего дня, когда ей было уже шестьдесят два, и они никогда не пререкались. А тут, вдруг, ему захотелось просто‑ напросто придушить ее. Ему следует оторвать голову Ивэну. Цветы. И почему он сам не подумал о цветах? Почему Мэри не сказала об этом ему сразу? Почему она их взяла? На чьей стороне она, все‑ таки? Цветы! Он хотел оборвать все до единого лепестка по одному.

– Посмотри, – проворковала Мэри, – он даже удалил шипы, чтобы ты не укололась. Какой внимательный мужчина.

– Когда ты сказала полиции, что мы должны с ними увидится? – Прервал ее Эйдан, испугавшись, что если он это не остановит, то совершит насилие. Он ненавидел Александрию в этот момент, пока она стояла и ласкала лепестки белых роз.

Стефан откашлялся и посмотрел на жену.

– Они просили Вас позвонить, как только вы приедете. Кажется, Ивэн слишком настойчив, особенно после того как объявили, что вчера сгорели два тела в нескольких милях отсюда. Я сказал в полиции, что видел пламя, когда возвращался из магазина, и сразу позвонил по телефону.

Александрия смертельно побелела и посмотрела на Эйдана, точно спрашивая: «Они и об этом будут спрашивать меня? »

Эйдан нежно погладил ее по волосам.

– Конечно, нет, cara. Не тревожься по этому поводу. Они думают, что ты была в больнице. Если нужно, мы предоставим доказательства. Полиция хочет только успокоить неуемную заботу Ивэна, увидев тебя живой и здоровой. Я говорил ему, что с тобой все хорошо, когда он был здесь в последний раз, но Томас не поверил. Он обидел меня этим.

Несмотря на легкие опасения, Александрия не смогла сдержаться и рассмеялась.

– Ты умирал, дурак. Я не была в безопасности. Ты не забыл, что меня укусил вампир?

Он приподнял бровь.

– Дурак? За все столетия моего существования еще никто не называл меня дураком.

– Ну и что, все равно это правда. У Томаса была уважительная причина так считать. Ты поступаешь, как те средневековые мужчины, которые дрались на дуэли, чтобы защитить свою честь.

– В свое время у меня был не один поединок.

– Дурак, – произнесла она снова, но вслед за этим рассмеялась. Александрия зарылась лицом в цветы, вдыхая их сладкий аромат. Затем подняла глаза, и ее взгляд перехватил Эйдан, смотрящий на нее со страстью, мужским желанием, которые заставляли ее сердце стучать быстрее. – Мне действительно придется идти в полицию? А ты не можешь это сделать за меня?

Приятно видеть порицание Ивэна с ее стороны, подумал Эйдан, но его раздражало то, как она прижимала к себе цветы.

Стефан покачал головой.

– На самом деле полицию очень заинтересовали тела. Особенно то, как они сгорели. Абсолютно никаких следов не обнаружено. Они даже по зубным слепкам никого не опознали. Я думаю, что они захотят поговорить с нами обоими.

Александрия резко почувствовала слабость и сильнее оперлась на Эйдана.

– Я не умею лгать, Эйдан. Все видят, когда я начинаю врать.

Она приговорила это так убито, точно это был большой грех, раз она не умеет лгать, что он не смог сдержать улыбки.

– Не волнуйся, cara. Я позабочусь о полиции. Все что тебе придется сделать это сидеть на стуле и выглядеть очень хрупкой и бледной. – Уверил ее Эйдан.

Она нахмурилась, посмотрев на него и решив, что он, наверное, издевается над ней.

– Я не могу выглядеть хрупкой или больной. Я здорова, Эйдан.

Тогда он рассмеялся. Он ничего не смог с собой поделать. Звук его смеха был таким бархатистым, чистым, что вызвал у Александрии улыбку, и она даже легонько толкнула его.

– Не смей, Эйдан. Я клянусь, ты так самоуверен, что это даже пугает. Он всегда такой? – Спросила она с первой настоящей улыбкой у Мэри, выражая чисто женскую солидарность.

– Всегда, – торжественно сообщила Мэри, сердечно улыбаясь. Она не осознавала, что очень боялась того, как могут измениться отношения в доме, что она и Стефан станут нежеланными гостями. Она понимала – Эйдан никогда не выгонит их, но напряженные отношения между ними и Александрией были еще не решены, и, рано или поздно, им со Стефаном пришлось бы искать себе новое место. А дом Эйдана был ей домом всю жизнь. Когда она вышла замуж за Стефана, тот переехал и принял ее жизнь, привык и полюбил Эйдана Сэвэджа тоже.

– Мне кажется, что цветы нужно поставить в гостиную. – Согласилась Александрия.

– Когда Томас придет, то увидит их.

Эйдан поймал себя на том, что буквально скрипит зубами. Александрия уже вышла из кухни. Он успел остановить Мэри за плечо, прежде чем она вышла следом, наклонился к ее уху и казал:

– Ты не могла бы выкинуть их? – Слова были произнесены тоном, который вибрировал между шипением и рычанием. – И только для заметки – ты предательница. Ивэн не ее мужчина. Я ее мужчина.

Мэри удивленно посмотрела.

– Еще нет. Я думаю, тебе придется поухаживать за ней. И, конечно, я не выброшу розы, Эйдан. Когда мужчина идет на риск, даря цветы, то девушка, как минимум, должна ими любоваться.

– Я думал, что тебе не понравился этот осел.

– Он не может не понравиться. Ты должен увидеть, как он заботится о ней. Я тебе говорю, Эйдан, он действительно заботится о ней. – Голос Мэри был абсолютно невинным. – Я не думаю, что тебе стоит волноваться о ней, когда она с ним. – Попыталась она успокоить его.

Позади них Стефан снова поперхнулся. Эйдан пробормотал проклятия на трех языках и последовал за Александрией, качая головой и пытаясь понять принцип работы женского ума.

Стефан обнял Мэри.

– Злая, злая ты женщина.

Она мягко рассмеялась.

– Это так забавно. И для него полезно.

– Будь осторожна, женщина. Он не такой, как другие мужчины. Он может убить, чтобы удержать ее. Это в его природе хищника, – серьезно предупредил ее Стефан. – Мы никогда не видели его таким.

Мэри вздохнула.

– Он будет вести себя хорошо. Он не может сделать иначе. Эта девочка хочет сбежать. Она считает, что она одна, и очень храбрая.

– Душа моя, – согласился Стефан, – она заставит его потанцевать. Но она не осознает всю опасность, в которой теперь будет всегда находиться. Или опасность, которая угрожает Джошуа.

– Ей нужно время, Стефан. – Мягко возразила Мэри. – У нее будем мы, чтобы помочь, а Эйдан направит ее.

Эйдан шел позади Александрии, пытаясь обуздать демона, который возражал против кротости, смотря на нее. Умом он понимал то, что предлагает Томас Ивэн Александрии. Она хотела быть человеком. Она хотела чувствовать себя человеком, хотела работать и жить как люди. Алекс думает, что Ивэн сможет ей дать это. И даже более того, ей не придется больше общаться с незнакомцем, который вызывает в ней такой сильный сексуальный отклик, как Эйдан в ней.

Он догнал ее и взял за длинные волосы, притягивая к себе.

– Не волнуйся о полиции, Александрия. Они не будут спрашивать тебя о вампирах. Полицейские не знают, что это были вампиры. Они предполагают, что ты лежала в больнице. А если спросят, скажешь, что ничего не знаешь.

Она тихо поставила розы. Он чувствовал, как ей неловко в этот момент.

– Эйдан? Я могу уйти отсюда? Ты разрешишь мне уйти?

Его рука, держащая ее волосы, невольно напряглась. Он медленно выдохнул.

– С чего вдруг ты это решила, piccola?

– Я просто хочу знать. Ты сказал, что я не пленница. Могу уходить и приходить, когда мне хочется? – Сказала она, а потом стала покусывать нижнюю губу.

– Ты хочешь встретиться с этим шутом гороховым?

– Я просто хочу узнать, могу ли я выйти из дома.

Он обнял ее за стройную талию и притянул к себе.

– Ты думаешь, что смогла бы выжить без меня? – Губы Охотника были так близко к ее шее, что она чувствовала его теплое дыхание. Несмотря на ее намерения не отвечать, все ее тело буквально загорелось.

Ее голубые глаза смотрели ему в лицо, но оно ничего не отражало. У нее не было ни одной мысли, о чем он думал, но она не собиралась объединять их сознания, чтобы выяснить это. Эйдан затягивал ее все глубже и глубже в свой мир, мир ночи. Мир резкого разделения полов и насилия. А Александрии хотелось назад, в ее старую жизнь. Она хотела видеть вокруг понятные и привычные вещи, те, которые она могла бы контролировать.

Его губы прикасались к ее горлу, настоящая пытка огнем. Его золотой пристальный взгляд не отрывался от ее глаз.

– Не спрашивай того, чего тебе не хочется знать на самом деле. Я не буду контролировать тебя, даже если тебе от этого станет легче.

Она закрыла глаза, чувствуя, как жар накатывает на ее тело. Он создавал ощущение, будто ее лелеют. Это было так красиво. Было такое чувство, словно она без него была пуста и незавершенна. Ее пальцы сильнее сжали стебли роз. Вдруг, она резко отдернула свою руку с легким вскриком, потирая палец.

– Разреши мне посмотреть, – проговорил он мягко. Его голос был нежен, словно прикосновение, в этот же момент он притянул к себе ее руку, чтобы посмотреть. Маленький булавочный укол и… капелька крови на ее указательном пальце.

– Сер Острый шип, – пробормотал он, одновременно наклоняя свою голову так, чтобы взять ее палец в свой теплый рот для лечения.

Она не могла двигаться, не могла говорить. Ее тело горело от желания. Она замерла и наблюдала за ним, точно мышь за котом. Он уже забрал ее жизнь. Это было там, в ее сознании, в теле – дикая потребность в нем. Ей хотелось заплакать. Даже если бы она каким‑ то образом убежала и забрала Джошуа, то он бы последовал за ней куда угодно.

Она резко вырвала свою руку, до того момента, как жар затопил ее полностью.

– Его имя Томас Ивэн, а не сэр Галаард, и я очень сомневаюсь, что он лично обрезал шипы.

Эйдан торжественно кивнул.

– Ты права, piccola. Он не думает сам о таких вещах. Он решил бы, что это лишняя трата его времени и это ниже его. – Он обнял ее и убрал шип, а затем тщательно осмотрел каждый стебель, чтобы быть уверенным, что она больше не поранится.

– Почему ты такого низкого мнения о нем? – Сердито потребовала она. Александрия решила очаровать Ивэна. Женщины всего мира не раз влюблялись в него. А если другие могли влюбляться всю жизнь, то и она тоже сможет. Только бы это был не Эйдан Сэвэдж. Он был слишком земным, чувственным, слишком привлекательным, с особенными глазами и совершенным ртом. Любая женщина, вероятно, была бы очарованна им, но это было только физическое влечение. Она должна была переболеть этим, как гриппом. Тяжелым случаем гриппа.

Эйдан отвернулся от нее, чтобы посмотреть в окно. Он не знал, смеяться или плакать от ее диких мыслей. Она хотела кого угодно, кроме него.

– Эйдан? – Вошел Стефан. – Я сказал полиции, что ты и Александрия вернулись, и она побеседует с ними сегодня с утра. Я им объяснил, что она сама не сможет придти к ним в участок и долго общаться. Они скоро пришлют пару детективов.

– Детективов? – Эйдан поднял бровь. – Для такой обычной вещи?

Стефан прочистил горло и беспокойно помялся на месте.

– Я думаю, что мистер Ивэн имеет некоторый вес в обществе. По утверждению детективов, с которыми я говорил вчера, он вышел на начальника главы отдела и, даже, удосужился проверить, законным ли образом мы находимся в стране. Я думаю, что он хотел нас выслать.

Александрия задохнулась, поднимая подбородок.

– Что он сделал?

– Извини, Александрия, я не должен был говорить это при тебе. Мистер Ивэн был ужасно расстроен из‑ за того, что не мог связаться с вами. – Сказал Стефан.

Эйдану хотелось задушить этого человека за все его дела. Александрия была в бешенстве. Не думая ни о чем, она уже принимала его семью как свою.

– Это не оправдывает Томаса за то, что он пытался выслать тебя и Мэри. Его вообще не волновало, что он полностью может разрушить вашу жизнь! А что Джошуа? Он выходил из дома? – Ее гнев на Томаса Ивэна возрастал. Она ненавидела людей, которые думали, что могут делать все, что хотят, если у них есть деньги. Определенно, она нашла бы другие возможности.

– Если честно, – признался Стефан, избегая пристального взгляда Эйдана, – я думаю, что он хотел выслать Эйдана. Он занимался проверкой информации о нем, надеясь найти какие‑ то криминальный факты. Он использовал все возможные и, даже, сомнительные пути.

Все это вызвало у Александрии смех.

– Определенно, Томас имеет хорошую интуицию, лучше, чем мы думали. Сомнительные – это ключевое слово, не так ли Стефан? Я не думаю, что Эйдану угрожает высылка.

– Я думаю, что тебе нужно вернуться на кухню и позавтракать, Александрия. – Дипломатично сказал Стефан.

– Вы только послушайте. – Прорычал Эйдан.

Стефан ухмыльнулся и остановился в дверях.

– Тебе, наверное, стоит позвонить мистеру Ивэну, Александрия. Детективы сказали, что он беспокоит их каждые десять минут.

– Он звонит им каждые десять минут? – Медленно улыбка изогнула ее губы. – Он определенно должен волноваться, разве это не мило, Эйдан? Он беспокоится обо мне. Он точно хочет, чтобы я у него работала. Великолепно. С теми деньгами, что он мне будет платить, мы с Джошуа будем жить замечательно. – Она потянулась и посмотрела на Эйдана.

Его рука сильнее нажала на затылок, массируя пальцами и успокаивая.

– Я рад за тебя, Александрия. Твоя работа необыкновенна, раз Ивэн желает нанять тебя после того, как был очарован тобой. Ты заслуживаешь этого. – Но сам он ни на мгновение не поверил, что Ивэна интересует исключительно деловые вопросы, он знал, что она действительно очень талантлива. Эйдан был словно тень в ее сознании, и видел яркие и живые картинки в ее воображении.

Она улыбнулась ему.

– Я всегда мечтала работать на Томаса Ивена. Его компания лидирует в графических проектах, а его игры словно полнометражные фильмы. Когда прошел слух, что он ищет другого проектировщика графики, я начала рисовать эскизы днями и ночами. Я не думала, что у меня действительно появится шанс показать свою работу, и он захочет нанять меня.

– Из того, что я видел, я могу сказать – ты очень талантлива. – Мягко произнес он. – Но, возможно, ты могла бы исправить некоторые моменты в его представлениях о вампирах. – Ее глаза вспыхнули, глядя на него, а на щеках появились ямочки.

– Сделать их более безжалостными и беспощадными, как ты? – Озорно спросила она. Александрия прикасалась к лепесткам самой крайней розы и еще раз нагнулась, чтобы вдохнуть ее аромат. – Я не могу поверить, что он прислал мне эти цветы.

Грубый звук поднялся откуда‑ то из глубин горла Эйдана.

– Я спас твою жизнь. Что по сравнению с этим розы? – Он смотрел на цветы с угрозой в своих золотых глазах.

Александрия посмотрела на него, видя темноту и то, как искривился его рот, и рассмеялась. Она подошла к нему, поднялась на цыпочки, чтобы прикрыть его глаза своей ладонью.

– Ты не рискнешь. Если мои розы завянут, я буду точно знать, кто в этом виноват. Именно так, Эйдан. Оставь мои цветы в покое. Ты мог бы уничтожить весь букет одним только взглядом.

Ее тело было таким мягким рядом с его, а смех таким теплым у его горла… Его рука обняла ее, прижимая к себе.

– Они бы только слегка завяли. И ничего более.

Его бархатистый голос буквально переворачивал ее сердце. В животе бились сотни маленьких крыльев бабочек. Она чувствовала твердые мышцы мужского тела, в которое вжималось ее, мягкое и податливое. И почему ее тело словно плавится, стоит только прикоснуться к нему? Даже когда он ведет себя отвратительно, когда злится, раздражается, как ревнивый ребенок, то вызывает только улыбку. Почему все это произошло с ними?

– Я уберу руки, но ты не должен смотреть на мои розы. И если я только увижу… – Она попыталась напугать его. Ее рука стала медленно соскальзывать с его глаз, случайно прикоснувшись пальцами к его губам. Ее сердце забилось сильнее. Или это его забилось напротив ее? Она не знала, но электрический ток пробежал, он был слишком близко.

– Ты не рискнешь, Эйдан. – Приказала она. Он же только смотрел на нее горячим, жарким, словно расплавленное золото, взглядом, разжигая жар внутри нее.

– Не рискну, что? – Прошептал он. Его голос, словно по волшебству, скользнул по ее коже огненной волной. Его пристальный взгляд был так силен, что она почувствовала, как пламя лижет ее нервные окончания.

Его губы были в миллиметре от ее. Она облизнула нижнюю губу. Соблазняя его. Искушая. Она прикрыла глаза, когда его губы коснулись ее. Словно море в приливе промчалось сквозь ее тело. Его руки сильнее прижимали ее к нему, но все это было не важно. Ничего не имело значения, кроме его губ, заставляющих землю уходить из‑ под ног.

Она принадлежала ему, и только ему. И не могло быть никого другого. Только Эйдан. Только они вдвоем. Она была его. Слова буквально стучали у нее в голове, отпечатываясь на сердце. В душе. Александрия неохотно оторвалась от его губ, спрятав лицо у него на груди.

– Так не честно, Эйдан. – Произнесла она, слова звучали приглушенно из‑ за его рубашки.

Его теплое дыхание касалось ее шеи.

– Это не игра, cara. И никогда ей не было. – Его пульс ласкал кожу над ее пульсом, заставляя его биться так, словно она учувствовала в гонках. – Так будет всегда.

– Я не знаю, что мне делать с тобой. Я даже не знаю, говоришь ли ты правду. – Замешательство отчетливо читалось в ее сознании. Он подавлял ее, не давая никакой уверенности, стабильности, и времени на осознание самой сути происходящего.

Это было не то, чего бы хотел Эйдан. Ему необходимо ее доверие, чтобы она видела в нем своего друга, наравне с возлюбленным. А желания его тела и его природы давали им очень мало времени, но он хотел сделать все зависящее от него. Она смеялась над ним, заставляя его присоединиться к ее смеху над собой. Это будет началом дружбы. Медленно и неохотно он разжал свои руки и отступил подальше от нее, давая возможность им обоим успокоиться.

– Томаса Ивэна нужно найти и прибить. – Проговорил он, вполне осознанно стараясь вызвать у нее улыбку. – Он подонок, который сделал большие деньги слишком быстро.

Она расслабилась.

– Я вот задаюсь вопросом, а не думает ли он так же о тебе?

– В его фантазиях он, наверное, протыкает мое сердце колом, – пробормотал он. – У этого человека большие возможности делать всякую чушь. Чего стоит одна только его последняя игра про вампиров и армии рабынь?

– Мне абсолютно ясно, что ты имеешь в виду. – Подчеркнула она, нападая на него. – Ты тайно любишь все его игры. Могу поспорить, что у тебя они есть все. – Ее глаза расширились, а по губам скользнула озорная улыбка. – Не так ли, Сэвэдж? У тебя есть все его игры. Ты его тайный фанат!

Он почти зашипел.

– Фанат? Этот человек не увидит правды, даже если она будет у него под носом. Так же, как это было в тот вечер.

Она приподняла бровь.

– Его игры – беллетристика, Сэвэдж, там и не должно быть правды. Там только фантастика, поэтому они и являются играми. Признайся, тебе ведь нравятся его творения.

– Этого никогда не будет, Александрия, и не задерживай так дыхание. И еще, в следующий раз, когда будешь говорить с этим напыщенным ослом по телефону, не говори обволакивающим голосом. – Он скрестил руки на своей груди и посмотрел на нее свысока.

– Обволакивающим? – Возмущенно отзывалась она и тут же начала обвинять его. – Мой голос никогда не звучит обволакивающе. – Ее большие глаза вспыхнули, предупреждая его, если он вдруг рискнет продолжить обсуждение этой темы.

Но он рискнул.

– О, это как раз то, что ты делаешь. – Он посильнее скрестил руки на груди и скорчил ей рожицу, одновременно пародируя ее голос в притворной улыбке.

– О, Мэри, цветы такие красивые! Это Томас Ивэн принес их мне. – Он скосил глаза, изображая ее манеру.

– Я не говорила этого! Я бы никогда не сказала так. По каким‑ то причинам ты даже не хочешь признаться, что тебе нравятся игры Ивэна. Это, должно быть, просто твоя бравада мужественностью, хотя многие мужчины играют и наслаждаются этим.

– Они являются полной ерундой. – Настаивал он. – Там нет и доли правды или, хотя бы, смысла. Он слишком идеализирует вампиров. Интересно было бы посмотреть, если бы он познакомился, хотя бы с одним. – Это была завуалированная угроза, никак не меньше. Эйдан буквально замурлыкал от этой великолепной мысли.

Александрия была в ужасе.

– Ты не сделаешь этого! Эйдан пообещай мне, что ничего не будешь делать.

– Разве это была не ты? Разве не ты говорила, что вампиров не существует? – Спросил он невинным голосом, сверкнув белозубой улыбочкой.

Снова его губы… Она поймала себя на том, что зачарованно смотрит на них. Его улыбка смягчила губы, придавая им еще большей чувственности. Она моргнула, пытаясь вернуться к реальности. Его нужно объявить вне закона!

Его улыбка стала еще шире, заставляя забыть даже намек на жестокость, и он наклонился ниже к ней.

– Не забывай, что я могу читать твои мысли, piccola.

Ее голубые глаза сверкнули, и маленький кулачок из‑ за всех сил нанес ему удар в грудь. Сильно.

– Оставим это. И не льсти себе. Я не говорила тебе комплименты.

– Нет? – Рука Охотника нежно прикоснулась к ее лицу. – Борись, Александрия. Это не принесет тебе ничего хорошего, но если это заставляет тебя чувствовать лучше, тогда вперед.

– Самоуверенная, примитивная обезьяна. – Сказала она отворачиваясь, до того как он смог бы прочесть желание в ее глазах. Она пошла к телефону. – Как я понимаю, у тебя есть номер Томаса?

Он подошел и прикоснулся к ней своей рукой, окружая своим запахом. Любой из его народа опознал бы эту метку и понял, что она принадлежит ему. И только его запах будет на ней. Однако человек никогда не заметит этого. Злясь на это, Эйдан достал визитку с телефоном и вручил ей.

– Позвони ему, – произнес он мягко.

Алекс вскинула подбородок. Она была человеком. Она должна быть человеком. Но даже если это не так, то кем бы он ни был, он не сможет управлять ею. Она вызывающе набрала номер.

К большому удивлению Александрии, Томас ответил сразу. Казалось, это было знаком.

– Томас? Это Александрия Хоутон. – Проговорила она нерешительно, не понимая, что ей теперь говорить ему. – Я надеюсь, что не очень рано для звонка.

– Александрия? Слава Богу! Я уже начал думать, что этот человек запер тебя где‑ то в подвале. С тобой все в порядке? Если хочешь, я приеду и заберу тебя?

Томас откинул волосы, которые упали ему на лоб. Простыни так сковывали его, что ему буквально приходилось бороться за возможность двигаться.

– Нет, нет, у меня все отлично. Все хорошо, правда, я еще слаба, и мне надо много отдыхать, но уже значительно лучше. Спасибо за розы. Они красивые. – Она очень остро чувствовала Эйдана, находящегося близко к ней и прислушивающегося к каждому ее слову. Она чувствовала, как убыстряется ее пульс. Этот человек не имел никакого права подслушивать ее личный разговор.

– Я приеду, Александрия. Мне надо увидеть тебя. – Томас сказал это почти воинственно, предупреждая голосом, что не примет отказа.

– Я уже разговаривала с парой детективов сегодня утром, – проговорила она, выговаривая ему.

Рядом с ней беспокойно пошевелился Эйдан. Ее голос был слишком нежным, чтобы он не начал волноваться. Слишком сексуальным. Сейчас она была Карпаткой, со всей вытекающей отсюда чувственностью и гипнозом, так влияющие на людей.

Мягким, изящным движением Эйдан передвинулся поближе к ней, чтобы она могла чувствовать его запах. Он вторгался в ее сознание, принося с собой жаркий огонь, заставляющий терять нить разговора. Александрия согнула плечи и отодвинулась как можно дальше, смотря на антикварный столик, на котором располагался телефон.

– Я так волновался, Александрия. Этот человек опасен. Насколько хорошо ты его знаешь? – Произнес низким тоном заговорщика Томас.

Александрия прекрасно понимала, что не имеет значения, насколько тихо говорит Томас. Ее слух был теперь настолько острым, что она могла бы слышать на большом расстоянии, если бы захотела. А теперь следует предположить, что слух Эйдана намного лучше, и он имеет опыт управления этим на много больше, чем она. Она почувствовала, как лицо начинает заливать краска.

– Ты вообще не знаешь Эйдана, Томас. Ты едва знаешь меня. Мы встретились только за обедом, и то он был прерван. Никогда не говори такие вещи о моих друзьях. – По какой‑ то причине пренебрежительное отношение Томаса к Эйдану ее раздражало, и она не желала, чтобы Охотник об этом узнал.

– Ты еще очень молода, Александрия. Ты, наверное, еще никогда не встречала людей такого типа. Поверь мне он тебе не по зубам. Он очень опасен.

Ее пальцы на телефонной трубке напряглись так, что побелели суставы. Что узнал Ивэн? И какими из‑ за этого опасностями подвергнется Эйдан? Она закусила губу. Она не смогла бы себе простить, если бы кто‑ то узнал правду и пронзил его сердце колом или еще чем‑ то. Да, она не хотела во все это ввязываться, чувствовать это все, но она ничего не могла с собой поделать. Сама мысль о том, что она может потерять его, ужасала.

Эйдан нежно обнял ее. В ее сознании появилась картинка Томаса Ивэна в виде белой акулы с его фирменной улыбкой. Эйдан пытался ее рассмешить, пока она не сдалась.

– Это совершенно не смешно, Александрия, – сердито сказал Томас. – Я приеду, чтобы поговорить об этом. Тебя, скорее всего, не выпустят из его дома.

– Я хочу работать у тебя, Томас. – Мягко ответила она. – Но моя личная жизнь не обсуждается. – Она прикрыла глаза. Сейчас ей хотелось только работать. Она снова была человеком, и могла жить и дышать, существовать в мире, который она понимала.

– Я приеду. – Решительно сказал он.

Александрия положила трубку, услышав длинные гудки. Она посмотрела на Эйдана.

– Что такое? – Потребовала она, когда положила телефон. – У меня что‑ то не так?

– Позволь мне посмотреть. – Сказал Эйдан, наклоняясь ближе. Его губы были в дюйме от ее. – Хм… Ничего. Но они просят, чтобы их поцеловали.

Она толкнула его в грудь, но он остался неподвижен.

– Даже не пробуй, Эйдан Сэвэдж. Мне сказали, что ты очень опасный мужчина, и ты мне не по зубам.

– И как же я могу быть опасным? – Его тело окружало ее теплотой и агрессией. Она так легко начинала желать его. – Я опасен? – Шептал его голос над ее губами, лаская их словно шелком.

– Если ты сейчас же не уйдешь с моего пути, то пожалеешь. – Она изобразила в своем уме то, как она коленом ударит его в пах, а он будет корчиться от боли на полу. Ее картина была такая же яркая, как и его картинка с акулой.

Эйдан отпрыгнул от нее подальше, смеясь.

– У тебя отвратительно мелочный характер, Александрия.

– Еще один из моих недостатков. – Самодовольно проговорила она.

Глава 11

В этом доме было что‑ то, что лишало смелости. Томас даже не мог точно выразить это словами, хотел, но был не в силах. И дело было не только в хозяине дома. Сам дом казался живым существом, неподвижно замершим и наблюдающим за ним. Ели бы он смог передать эти чувства с экрана компьютера, показать как дом жил, дышал и пристально, злорадно наблюдал за ним, то стал бы одним из богатейших мужчин в мире. В Эйдане Сэвэдже было что неправильное, странное, и он собирался разобраться в этом до конца.

Место, где располагался дом, было очень красиво, а сам коттедж – просто совершенство архитектуры. И, все же, он чувствовал что‑ то еще, что‑ то ужасное, прячущееся где‑ то там, внизу. Подходя к огромной и богато окрашенной парадной двери, он радовался, что сегодня нет обычного утреннего тумана. Даже машина полицейского патруля, припаркованная неподалеку, некоторым образом утешала. Он знал, что не нравится детективам, но, тем не менее, их присутствие придавало чувство безопасности при встрече с Эйданом Сэвэджэм.

Честно говоря, этот человек чертовски его пугал. Чего только стоили его глаза. У Сэвэджа был пристальный, немигающий взгляд хищника. В этом взгляде, цвета расплавленного золота, было столько силы и знания, что иногда Томасу казалось, будто эти они вспыхивают красным цветом и накаляются. Несколько лет назад для одной из своих игр Ивэн исследовал кошек джунглей: тигров, леопардов и подобных им. Он до сих пор не мог забыть, насколько хорошо эти животные могут видеть в ночи – совершенное приспособление для хищников. Их большие глаза имеют большой зрачок, который сужается при свете дня и расширяется ночью. И он отчетливо помнил их смертельный, пристальный взгляд перед прыжком.

Томас вздрогнул и постарался избавиться от чувства страха, тем более он уже стоял перед дверью. Его воображение явно работало сверх меры. Сэвэдж был опасен не потому, что был ночным хищником, а из‑ за того, что пометил Александрию Хоутон как свою территорию, Томас Ивэн собирался сделать тоже. Именно из‑ за этого. Они соперничали за эту девушку. И ничего более. Никакого зла. Ему всегда удавалось держать воображение под контролем.

Он пристально смотрел на сложные витражи в двери. Они были красивы, изготовлены по особым образцам со странными символами и формами. Чем больше он смотрел на стекло, тем сильнее его затягивало. Он был словно пойманная в капкан янтаря муха. Неосознанный страх снова стал подниматься так, что перехватывало дыхание. Было такое ощущение, что войти в этот дом – все равно, что войти в ад. Под его пристальным взглядом рисунок на двери начал двигаться и изменяться, словно хотел затянуть в спираль и отправить в преисподнюю. Его сердце стучало так громко, что шумом отдавалось у него в ушах.

Томас чуть не закричал, когда распахнулась дверь. Эйдан Сэвэдж смотрел на него с высоты своего роста. И, несмотря на то, что одет он был всего лишь в выцветшие джинсы и легкую рубашку, он казался настолько изящным и необычным, словно был не в своем времени, не на своем месте, точно вождь племени. Волосы до плеч, такие же золотые, как и его глаза, только добавляли впечатления.

– Мистер Ивэн. – Его голос был так низок, что, проникая в сердце и душу Томаса, сворачивался там кольцом, словно живое существо. – Я рад, что у Вас нашлось время приехать и успокоить Александрию. Я уверен, Ваш визит успокоит ее. Она очень волнуется, что Вы не оставите за ней место.

Сильное тело Сэвэджа преграждало вход внутрь. И, несмотря на то, что его голос был очень приятным и успокаивающим, слова слегка жалили. Это делало Томаса для Александрии Хоутон скорее работодателем, не более, и не создавало никакой угрозы для планов Сэвэджа относительно этой девушки.

Томас откашлялся, пробуя свой голос. Внутри у него начинал разгораться тлеющий уголек гнева, побуждая его к противостоянию с этим человеком. Ведь он Томас Ивэн! У него была своя корпорация, он богат, знаменит, у него есть власть, которой он может воспользоваться. Он не трус, чтобы скулить на пороге.

– Я рад, что мы смогли снова встретиться при более благоприятных обстоятельствах. – Он протянул руку, раздуваясь от самодовольства.

Сэвэдж моментально пожал его руку, и Томас поморщился от его огромной силы. А Сэвэдж даже не замечал, казалось, этого. Молча проклиная его, Томас пожал руку. А потом Сэвэдж улыбнулся, показав белые зубы. Сильно. Точно. И в это не было ни смехом, ни приветствием. Это была улыбка хищника, не коснувшаяся его странных глаз.

– Проходите в мой дом, мистер Ивэн, – пригласил Эйдан, отодвигаясь и пропуская его в комнату.

Вдруг Томас понял, что войти в дом – последняя вещь, которую он хотел. Он практически попятился, чувствуя, как по спине побежал холодок. Губы Сэвэджа изогнулись в ироничной, жесткой и почти чувственной улыбке.

– Что случилось? – Этот голос был споен и гладок словно бархат, но, все‑ таки, он насмехался над ним.

Два детектива были у них уже битый час, а зверь в Эйдане, тем временем, становился все сильнее и сильнее. У него выросли клыки, и он почти их показал, когда один из них попросил Александрию о встрече. Ей нужен еще один поклонник? Ему придется дать знать всем мужчинам, что любой, кто захочет поухаживать за Александрией Хоутон, сильно рискует.

Александрия стала провожать двоих детективов к двери, и Томас Ивэн сразу забыл обо всех своих опасениях. Он не мог отвести от нее глаз. Она была еще прекраснее, чем он помнил. Даже офицеры смотрели на нее, словно загипнотизированные. Томаса стала душить ревность такой силы, что он был удивлен ее интенсивности. Под пристальным взглядом Сэвэджа он постарался взять себя под контроль.

Лицо Александрии засияло, когда она увидела его, и Томас с усмешкой послал победный взгляд Сэвэджу. Он быстро вошел во вкус, оттолкнув уходящих детективов, и завладел обеими руками Александрии.

Что‑ то внутри Эйдана сильно напряглось, когда он увидел ее ладони в руках у Томаса Ивэна. Его дыхание остановилось, сердце перестало биться. Демон вырывался из‑ под контроля, требуя ответить на это. Клыки удлинились во рту, а глаза стала застилать красная пелена. В то время как Томас наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, Эйдан боролся за контроль над собой. В итоге он небрежно взмахнул рукой и направил кучу пыли в нос Ивэна. И когда Томас это вдохнул, то стал бешено чихать, сотрясаясь всем телом.

Александрия отошла от него подальше и вопрошающе подняла бровь, смотря на Эйдана. Но он выглядел слишком невинным, чтобы она поверила ему, поэтому она сердито посмотрела на него. С нее хватило уже и того, что ей пришлось иметь дело с двумя очарованными полицейскими. Казалось, они были загипнотизированы ее голосом, глазами, движениями. Они так переживали за нее, за ее здоровье, что она стала подозревать, будто Эйдан поделился с ней не только кровью, но и своей сексуальностью. А она определенно этого не хотела.

Эйдан проводил детективов до двери, проявив просто феноменальную сдержанность тем, что просто не выкинул их за шкирку. Он не ожидал такой реакции на красоту Александрии у частных посетителей. И, естественно, он не ожидал таких эмоций у себя по отношению к ним. Он мог чувствовать их желание, читать их мысли… И Охотник решил, что они должны оказаться вне поля его деятельности прежде, чем он сделает что‑ нибудь ужасное.

Что‑ то прикоснулось к его сознанию, словно крыло бабочки. «Эйдан? » Он испуганно перевел взгляд на Александрию. Она хмуро смотрела на него. «Перестань быть таким черстым по отношению к Томасу».

Радость поднялась у него внутри. Она сама сплела свое сознание с его, как Спутница жизни. Он улыбнулся, абсолютно не раскаиваясь. «Отпусти его руку».

«Ты словно неразумное дитё, я не держу его за руки. И не разрешай ему целовать себя».

«Он и не должен был целовать меня. Успокойся, Эйдан. Кому я говорю».

Он поднял руку, и пыль рассеялась. Смущаясь, Томас отвернулся от Александрии, спрашивая себя, что же случилось. Он никогда так не чихал. Никогда. Почему это произошло именно сейчас? Было это просто так, или в этом виноват дом и эти проклятые янтарные глаза?

Александрия проигнорировала его, ослепив своим опьяняющим ртом и завлекающими ямочками.

– Проходи и присаживайся, Томас. Извини, тебя, похоже, обеспокоила моя болезнь. – Ее голос буквально ласкал его кожу, и он чувствовал, как желание поднимается у него внутри. Она была одета очень просто: в светлые джинсы и кардиган на пуговицах. Она босиком стояла на полу. И, все же, она выглядела невероятно сексуально. Для Томаса было естественным, что женщины следуют моде, но он не мог оторвать взгляд от неотшлифованной красоты Александрии.

Экономка поставила поднос с теплыми круассанами и булочками с кремом и серебряным кофейником. Неожиданно она доброжелательно улыбнулась Томасу.

– Мистер Ивэн, ваши цветы внесли некоторое оживление в наш дом.

Сидя на кушетке, он стал лучиться самодовольством. Он победил экономку. Считая себя неотразимым, он слегка кивнул и послал слабую улыбку в ее сторону.

Эйдан поймал Александрию за руку, удерживая, а затем усадил на стул подальше от Томаса. После того, как Охотник усадил ее, он встал позади и опустил свои руки на ее плечи.

– Александрия скоро должна отдыхать, мистер Ивэн. Она все еще очень слаба. А беседа с детективами была дольше, чем мы ожидали. Ей еще трудно все это выдерживать. – Это напоминало выговор о том, что именно Томас Ивэн был тем, кто организовал для хрупкой Александрии разговор с полицией.

– Да, конечно. Я буду краток. Я просто хотел узнать, как она, и обсудить некоторые рабочие моменты. – Томас взял у Мэри чашечку кофе, а затем посмотрел на мужчину, стоящего за стулом Александрии и оберегающего ее. – Как я и надеялся, она сможет оправдать мои ожидания относительно этого проекта, приходится признать ее гениальность. Сюжетная линия уникальна и великолепна. У нас есть отличные актеры, которые могут озвучить эти роли, мы создадим продукт, которого еще не было на рынке. У меня все было готово, но нужна была только совершенная художественная работа.

– Это так захватывающе, Томас, – сказала Александрия, остро чувствуя руки Эйдана на своих плечах. Его палец медленно и чувственно поглаживал ее ключицу.

«Ты снова используешь этот хрипловатый голос», – подчеркнул Эйдан, а его голос прикасался к ее сознанию подобно его пальцам. Все это заставляло сердце девушки буквально таять.

– Значит, Вам нужна только творческая работа Александрии?

«Не вмешивайся не в свое дело. Я специально слегка флиртую. Ты слышал о таком понятии? Хотя, на самом деле, я думаю, что ты уже выпустил книгу на эту тему».

«Мы не будем обсуждать эту чушь», – холодно прозвучал его голос в ее сознании, а смех Охотника прозвучал мягко и приглашающее.

Александрия быстро взглянула ему в лицо. Оно было словно маска, а глаза смотрели, не отрываясь, на Томаса. И, все же, у нее было ощущение невероятной близости, словно они занимались любовью. То, как она чувствовала Эйдана, было сильным и ярким, возрастая с каждым слиянием их сознаний, с каждым разговором, с каждым обменом крови. Это пугало, пугало до безумия.

– Дыши, piccola. Не забывай, что надо дышать. – В голосе Эйдана звучало удовольствие.

Александрия решила пренебречь усмешкой и вместо этого послала Томасу улыбку, которая заставила почувствовать того бешеное желание, его тело напряглось, заставляя действовать.

Томас остро чувствовал положение Сэвэджа, словно он был греческим богом позади стула Александрии, с его проклятым немигающим пристальным взглядом и руками на ее плечах, точно она принадлежала ему. Этот смертоносный пристальный взгляд ни разу не оторвался от него.

Лицо Ивэна выражало решительность. Эйдан мог чувствовать Томаса, мог читать его похотливые мысли, каждое его желание. Он сделал глоток кофе, чтобы успокоиться.

– Возможно, мы могли бы позавтракать, Александрия, – предложил он, игнорируя претензии Эйдана на нее, – и обсудим детали.

Этот пристальный взгляд не отрывался.

– Александрия еще не в состоянии. Врач составил специальный график отдыха для нее, верно, Александрия? Возможно, Вам нужно это предусмотреть, когда Вы решите, принять Александрию, чтобы она делала необходимую работу. – Он произнес это очень спокойно, мягко, почти без эмоций, точно все было очень просто, и Томас не был его соперником.

И, все же, от этих слов Александрия напряглась и хотела скинуть руки Сэвэджа, но он не позволил.

Томас обрадовался напряжению между ними. Притяжение между ними было, в этом нельзя было ошибиться. Ненависть вспыхивала в нем, он понимал, что это угроза для их отношений с Алекс. Но Александрии не нравилась эта ситуация, что заставило Ивэна улыбнуться легко и обаятельно, наклоняясь вперед.

– У Александрии будет работа вне зависимости от ограничений во времени. У меня есть с собой контракт и меня не волнует цена. – Интересно как на это отреагирует Сэвэдж? Пусть не думает, что меня можно легко убрать с дороги.

– Атака акулы! Берегись, cara, он плывет в твоем направлении. – Эйдан осознанно старался убрать напряженность в отношениях с Александрией.

Александрия взглянула на Эйдана и увидела его абсолютно спокойное лицо. Золотые глаза не отрывались от лица Томаса, но в своем уме она слышала эхо его мягкого смеха. И, несмотря на досаду, ей хотелось рассмеяться вместе с ним.

– Я очень рада, что ты так считаешь, Томас. – Ответила она, сознательно произнося это все своим самым сексуальным голосом, пытаясь вывести из себя Эйдана, чтобы вернуть его. – Врач очень осторожен, к тому же у меня есть младший брат, так что мне нужно поберечься.

– Тщательно исполняй его инструкции, – сказал Томас, с одобрением наклоняясь ближе. – Я не хочу повторения всего этого. Он напугал меня до смерти. – Сказал он это, одновременно стараясь положить свою руку к ней на колено.

По какой‑ то причине этого не получилось. Чашка кофе, которая была под его второй рукой, вдруг опрокинулась, и горячая жидкость пролилась на его руку и запястье. Он с криком поставил чашечку на поднос, но задел рукавом крем на булочках. И теперь некогда чистый рукав его костюма был в чем‑ то липком.

– Ой, Томас. – Александрия попробовала встать на ноги, чтобы помочь ему, но руки Эйдана удержали ее на месте. «Я знаю, что это сделал ты, неандерталец! Больше не пытайся это повторить, не сработает. Ты специально поставил его в неловкое положение». Она обвиняла Эйдана в этом горячо, усердно, избегая любого проявления этого с виду.

«Пусть он держит свои проклятые руки при себе». – Сказал Эйдан спокойно, абсолютно не раскаиваясь при виде гнева на ее лице.

«Ты будешь прикасаться ко мне каждый раз, когда у тебя взыграет плохое настроение, словно пересохший цветочный горшок к чайнику. Перестань провоцировать его. Я хочу получить эту работу».

«Этот идиот настолько опьянен тобой, что запросто мог бы встать на голову, если бы ты попросила. Так что работа никуда не денется».

«Сейчас никто не говорит, что пьян».

Она не могла так сразу придумать подходящее выражение, а Эйдан абсолютно не раскаивался. Ее гнев увеличивался, поскольку она слышала его точные комментарии и подколки голосом, подобным черному бархату.

– Извини, Александрия. – Томас был смущен. Он чувствовал те проклятые янтарные глаза, наблюдающие за каждым его движением, ждущими, только ждущими. Это было жутко, беспокойство медленно поднималось от этого пристального взгляда хищника. Он чувствовал себя кроликом на растерзании у волка. Он снова стал осыпать проклятием свое собственное воображение. Ивэн улыбнулся Александрии своей самой обаятельной улыбкой, пробуя игнорировать мужчину, стоящего за ее стулом. Сэвэдж создавал впечатление полной расслабленности, но Томас не обманывался на этот счет. Кем бы ни был этот человек, он обладал силой, с которой необходимо было считаться. Он подкрепил доказательствами свои претензии на Александрию и ясно предупредил Томаса.

– Не волнуйся, Томас. Просто поднос стоял слишком близко. Так или иначе, ты испортил свой костюм, а не мой.

Голос Александрии успокаивал, умиротворял его, казалось, окружая его, расслабляя.

– Александрия устала, мистер Ивэн. Я настаиваю на том, чтобы она пошла отдыхать. – Золотой пристальный взгляд Эйдана не дрогнул. – Я думаю, Вы увидели, что я не держу ее в темнице. – Он сделал паузу. – И на будущее, мистер Ивэн, если Вы захотите что‑ то узнать обо мне или о моих работниках, я уверяю Вас, частный детектив – это напрасная трата и денег и времени. Я буду рад ответить на все Ваши вопросы. – Несмотря на то, что его улыбка была весьма дружелюбной, мощные белые зубы создавали иллюзию предупреждения волка. В золотых глазах Сэвэджа не было ни грамма теплоты, лишая решительности.

Томас поднялся на ноги, всей душой ненавидя то чувство страха, что разрасталось внутри него, а еще унижение от того, как этот человек выпроваживал его под видом заботы о здоровье Александрии. Но он может быть терпеливым. Она будет работать с ним. Они будут наедине, и не будет Эйдана Сэвэджа, чтобы помешать им.

– Я очень сожалею, что доставил вам неудобства своей заботой об Александрии. Я очень волновался о ее благополучии.

Игнорируя руки Эйдана на своих плечах, Александрия тоже встала.

– Мы все понимаем. Хотя я уверяю тебя, Эйдан хороший человек, и он никогда бы не навредил мне или Джошуа. Тебе не стоит волноваться об этом.

Томас поверх ее головы посмотрел на Эйдана.

– О, я думаю, ты права. – Он понимал правду о внебрачном ребенке, но Александрия была такой невинной, чтобы осознать это, чтобы понять, кем является в действительности мужчины типа Сэвэджа. У таких как он всегда есть скелет в шкафу, а то и два. И Томас намеревался найти их все. Он сознательно проигнорировал мужчину, хладнокровно угрожая.

– Мистер Сэвэдж и я отлично понимаем друг друга, Алекс. Я позвоню тебе позже.

Она пошла с ним к двери. Он остановился на веранде, затем повернулся и поднял руку, чтобы прикоснуться к ее щеке, проверить, так ли нежна ее кожа, как кажется. На мгновение, казалось, что его сердце остановилось, а дыхание замерло. Никакая женщина так не действовала на него так, как она. Но в то мгновенье, когда он почти прикоснулся к ее лицу, он услышал сердитое жужжанье, и рой черных плел совершенно неожиданно напал на него.

С проклятьем, Томас отскочил, пытаясь безрезультатно противостоять насекомым. Он оступился и подвернул лодыжку.

Александрия в ужасе зажала рот рукой. «Эйдан, прекрати это сейчас же! »

– Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. – Эйдан с абсолютно невинным видом вернулся в гостиную. Его голос был само воплощение спокойствия и целомудрия.

Томас убегал вниз по дорожке, стремясь к относительной безопасности своего автомобиля. Будь проклят этот человек, этот дом, и весь этот кошмар, который случился! Сэвэдж не думал прогонять его! С безопасного расстояния, от своего автомобиля, он помахал рукой Александрии и был счастлив увидеть, что она не рада его мучениям. Томас почти пожалел, что не позволил пчеле себя укусить, тогда она, возможно, настояла бы на уходе за ним.

Александрия захлопнула дверь сильнее, чем ей бы хотелось.

– Ты человек, который бесит меня больше всего, – обвинила она его.

Эйдан поднял бровь.

– И, не смотря на все это, я самый обаятельный. – Его медленная сексуальная улыбка поддразнивала ее.

Александрия почти потеряла нить разговора, отвлеченная возникающим теплом, которое вызвала его улыбка. Она поймала себя на этом и расправила плечи, стараясь вызвать так много гнева в ответ на его поведение, сколько могла при этих обстоятельствах.

– В тебе нет ничего, что мне бы нравилось. Это правда. Как …, – тут она запнулась, пытаясь подобрать нужное слово. Ни у кого не должно быть такой улыбки, как у него.

– Бриллиант? – Предположил он, помогая ей.

– Я на это не реагирую, помнишь? Ты собираешься, вести себя как ребенок каждый раз, когда он будет приходить?

Ее руки уперлись в стройные бедра, а голубые глаза обжигали его взглядом. Ему хотелось поцеловать ее. Золотые глаза Эйдана потеплели, а взгляд переместился на ее рот. Ее тело мгновенно ответило на этот темный чувственный взгляд. Она отскочила от него на свою первоначальную позицию, подальше от него, в защитном жесте скрестив на груди руки.

– Ты не рискнешь, ты сбежал с сумасшедшего дома!

– Не рискну, что? – Его голос был мягким, гипнотизирующим и соблазнительным.

Она хотела почувствовать его прикосновение, ей это было нужно. Волна накрыла Алекс с головой.

– Просто не подходи ко мне. Пожалуйста, Эйдан. Ты опасен. Ты должен быть изолирован.

– Но я ничего не сделал. – Он улыбнулся и стал медленно приближаться к ней. – Вот так.

– Мэри! – В панике громко позвала Александрия.

Эйдан засмеялся, услышав, как экономка поспешила на зов. «Маленькая трусишка, поступай, как знаешь, пока можешь». И, хотя они были в разных концах комнаты, а Мэри была между ними, Александрия чувствовала прикосновение его пальцев к своей щеке, лицу, горлу всей своей кожей. Они стали опускаться ниже, словно перышки, чтобы прикоснуться к груди, которая в этом нуждалась. Но, вдруг, это ощущение пропало.

– Что случилось, Александрия? – Спросила Мэри, уперев руки в боки и повернувшись к Эйдану.

Смеясь, он успокаивающе выставил руки вперед.

– Я не виноват. Я был настоящим джентльменом с ее гостем.

– Он пролил кофе на Томаса, заставил его чихать, испачкал взбитыми сливками и заставил пчел напасть на него, – обвиняла его Александрия. Пока Мэри старалась сохранить невозмутимый вид, Алекс добавила последний пункт из списка его нарушений.

– И еще он собирался сделать так, чтобы завяли мои цветы.

– Эйдан! – Строго выговорила Мэри, хотя в ее глазах стоял смех.

Эйдан по‑ настоящему рассмеялся, откинув голову назад и сверкая своими золотыми глазами. Его лицо абсолютно преобразилось, появилось что‑ то мальчишеское. Ни одна из женщин не смогла бы противиться этому чистому смеху, забаве, который он испытал впервые за много лет. Это заставило Мэри захотеть заплакать от счастья, это очень возбуждало Александрию – она обладала такой властью над ним.

– Это не правда. Ивэн сам пролил на себя кофе и измазал руку в креме. Меня не было возле него. А пчелы, наверное, просто пролетали мимо. Как я могу отвечать за то, что насекомые приставали к этому человеку? – Он выглядел абсолютно невинно. – А что касается цветов, то я только посмотрел на них исподлобья. И почему она так глупо печется об этих проклятых цветах?

– Глупо? – Повторила Александрия. – Я сейчас покажу тебе глупо, ты разбудил зверя. – И она целеустремленно направилась к нему, но Мэри выставила руку вперед.

– Так спокойно, спокойно, дети. Сейчас спуститься Джошуа, а мы ведь не хотим, чтобы он застал вас в драке?

– Да, определенно. Мы ведь не захотим, чтобы он узнал, что у его героя глиняные ноги, – сказала Александрия, явно издеваясь над Эйданом.

Он стал двигаться в ее сторону, намериваясь преследовать, в молчании плавно огибая Мэри, заставляя сердце Александрии отчаянно стучать. Его губы пересекла игривая улыбка. Она неосмотрительно отступила назад и упала бы, если бы он не подхватил ее.

– Убегаешь, маленькая трусишка? – Мягко прошептал он, притягивая ее в свои объятья.

Мэри осторожно вышла из комнаты, предоставив молодую женщину своей судьбе и пряча усмешку.

– Эйдан. – В голосе Александрии слышалась боль. Она не делала выбора, оказавшись здесь. Это был его выбор. Охотник был так близко, что она чувствовала, как тепло его тела окружает ее. Его рот был в сантиметре от ее, сердца бились в одинаковом ритме.

Его палец в легкой ласке прикоснулся к ее нижнее губе. Поток пламени растекся внутри нее. Его глаза удерживали ее взгляд, пока он наклонял голову. Его голодный рот неспешно прикоснулся к ее, медленно, словно смакуя ощущение ее шелковистости, исследуя, упрашивая. Его руки стали опускаться на ее бедра, сжимая пальцы, притягивая ее к нему, прижимая ее мягкое тело к твердому.

В ней почувствовалось легкое сопротивление, будто она все еще боролась за выживание, за смысл своей жизни, говорящий ей, что она в опасности. Но притяжение между ними росло с каждой их близостью, обменом крови, с взрывоопасным желанием между ними. Ее сознание уже само нашло его, а ее душа тянулась к нему. И только ее упрямый разум оставался единственным препятствием, мешая ему заявить на нее собственность, как на Спутницу жизни.

Его рот прикасался, углубляя поцелуй, уводя ее, прочь от возражений и протестов, по огненной дороги, погружая ее все сильнее и сильнее в мир чувственности, ночи, всего того, что пришло вместе с обменом крови.

– О, святые угодники! – Голос Джошуа был испуганным, и, одновременно, в нем слышалось отвращение. – И тебе это нравится, Эйдан?

Александрия резко вырвалась из рук Эйдана и стала вытирать рот рукой, стараясь изо всех сил успокоить дыхание.

Эйдан взъерошил белокурые локоны мальчика.

– Да, Джошуа, мне нравится заниматься этим, но только с твоей сестрой. Она особенная, как ты понимаешь. Такие, как Александрия, рождаются раз в несколько столетий.

Джошуа посмотрел на свою сестру с понимающей улыбкой. Было что‑ то игривое в его глазах.

– Кажется, ей тоже это нравится.

– Я этого не говорила, – непреклонно сказала Александрия. – Эйдан Сэвэдж – ребенок, Джошуа. Большой ребенок.

Улыбка стала шире.

– Ей это определенно понравилось. – Заявил Джошуа. – Ты, должно быть, очень хорошо целуешься, Эйдан. Она никогда никому не позволяла целовать себя, кроме меня. – Он подставил свое лицо для поцелуя Александрии, а его маленькие ручки обвили ее шею, когда она нагнулась для этого. – Никто не может поцеловать тебя, кроме меня и Эйдана.

– Так и должно быть. – Самодовольно сказал Эйдан. – Нам придется быть особенно внимательными, теперь, когда мистер Ивэн нанял ее для графической работы. За ним стоит присматривать. Я могу поспорить, что он хочет поцеловать Александрию.

– Не волнуйся, Эйдан. Я ему не позволю, – уверенно сообщил Джошуа. – Если она пойдет работать с этим парнем, я буду с ними и сделаю так, чтобы он не приближался к ней.

– Это было бы отлично, Джош. – Услышав одобрение Эйдана, мальчик гордо просиял.

– Я просто не верю! – Прервала Александрия. – О чем ты разговариваешь с шестилетним мальчиком? – Она обняла напрягшегося брата, возвращая свое тепло ему. Он был много времени без нее. И не таким взрослым, чтобы пререкаться с ней.

– Мне почти семь.

– Это не так.

Джошуа подмигнул Эйдану.

– Не волнуйся. Она всегда говорит так, когда не знает что сказать, но хочет, чтобы я замолчал.

Эйдан присел и обнял мальчика так, что он оказался у него на плечах.

– Точно, это все потому, что ей понравились мои поцелуи, и она немного взволнованна. Нам придется дать ей время, чтобы привыкнуть.

– Я не собираюсь привыкать. – Александрия гневно взглянула на обоих, но у нее уже появились ямочки на щеках, несмотря на все ее усилия выглядеть разгневанной. – Вы, парни, планируете заговор против меня.

Они посмотрели друг на друга и обменялись улыбками.

– Да, – проговорили они одновременно.

Александрия почувствовала, как ее сердце сбилось с ритма. У Джошуа никогда не было никого кроме нее, чтобы защищать его. Он никогда прежде не доверял и не защищал никого. Она не могла ничего сделать, но была счастлива, что Эйдан так относится к нему. Сэвэдж своей нежностью похитил ее сердце. Джошуа был для нее всем. Она видела настоящую привязанность Эйдана к мальчику и наблюдала, как развиваются нормальные отношения между ними. Глядя на них обоих, она почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы.

– Пойдем, дружок, ты должен позавтракать. Мистер Ивэн такой странный мужчина, любит кормить свою одежду. Ты должен был это видеть. – Проинформировал мальчика Эйдан.

Джошуа захихикал.

– Он разлил свое питье?

Эйдан с легкостью плавно двинулся в сторону кухни, как будто Джошуа совсем ничего не весил.

– Он выставил себя полным дураком. Даже Александрии приходилось моментами сдерживаться, чтобы не рассмеяться. Это она просто притворяется, что он ей нравится. – Сказал он шепотом, отлично зная, что Алекс слышит каждое слово.

Александрия замерла в нерешительности, думая, стоит ли еще раз пнуть Эйдана в голень, или она должна быть более доброжелательной и проигнорировать его. Это был трудный выбор.

«Я читаю твои мысли». Его голос в ее сознании прозвучал, словно физическая ласка.

Ее глаза вспыхнули, когда она посмотрела на него. Она пнет его при первой возможности, которая представится. Он точно знал, как он действует на нее, неотесанная деревенщина. Плейбой. Бешеный пес. Свинья. Он заслужил того, чтобы его пнули. Сильно.

– Я никогда не проливаю то, что пью, Эйдан, – сказал доверительно Джошуа. – По крайней мере, сейчас. Когда был маленький, то, наверное, делал так.

– Сестры не действуют на своих братьев так, как на посторонних мужчин. Поверь мне, Александрия могла бы заставить меня разлить мой напиток.

Джошуа потряс головой.

– Определенно нет, Эйдан.

– Это так, Джошуа. Не то, чтобы я этого хотел, но она могла бы. Это то, как женщины пугают мужчин.

– Почему? Она же только девчонка. – Он почесал нос и улыбнулся сестре. – Она всегда говорит нам, что делать.

– Прямо сейчас я хочу сказать, что тебе пора завтракать и собираться в школу. – Александрия старалась сказать это как можно жестче и не рассмеяться. Джошуа совсем забыл о своих повседневных делах. – Пойдем, я провожу тебя.

Эйдан медленно повернулся и перенес все свое внимание на нее. Александрия проигнорировала его, прекрасно помня, что он был категорически против ее выхода. Но она была настроена решительно. Она не собиралась менять свою жизнь из‑ за него. Чем больше она позволяет Эйдану указывать что можно, а что нельзя, тем больше она втягивается в его мир.

– Я собираюсь проводить его, – повторила она твердо.

– Ты так думаешь, – проговорил он мягко мрачному Джошуа у его ног. Он снова взъерошил его локоны. – Кому‑ то придется позаботиться о тебе. Мы с Джошуа позаботимся, хочешь ты этого или нет.

Джошуа улыбался ей во весь рот, как ребенок. Мальчик и не подозревал обо всех подводных течениях.

– Так как ты болеешь, Алекс. Я буду заботиться о тебе, так же как и ты, когда я болею. – Он пошел к высокому дубовому стулу. – Когда я болел, действительно болел, она не оставляла меня, даже когда я спал. Я не забыл об этом, Алекс.

– У тебя была пневмония, – мягко подтвердила она, наклоняясь вниз, чтобы ласково прикоснуться к его плечу.

В выражении ее лица была такая нежность, что Эйдану пришлось отвернуться, чтобы не позволить себе притянуть ее к себе в объятья. Она сопротивлялась, желая оставаться человеком, и он не мог осуждать ее за это. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Для человека, который считал, что он вымышленное существо, живущее только в легендах, испуганного вампиром, она воспринимала все просто отлично.

– Мэри приготовила сегодня утром блины, – сообщил ей. – Я сказал ей, что мне хочется их потому, что ты их любишь. А она, услышав это, сделала странное лицо.

Удар был почти физическим, словно ее толкнули в живот. Александрия побледнела, и, вдруг, поймала себя на том, что осматривает чистый кухонный пол. Ей сразу вспомнилась цена, которую пришлось заплатить за то, чтобы остаться в живых. И не было пути назад. Вампир или Карпатка, какая разница? У современной медицины должна быть вакцина. Она бы в тайне сдала анализы и постаралась позаботиться о Джошуа без помощи Мэри и Стефана, и уж тем более без Эйдана. Она была слишком близко к тому, чтобы он начал нравится ей по‑ настоящему.

Она почувствовала на себе взгляд его золотых глаз, знала, что он наблюдает за ней, почувствовала тот момент, когда он сплел их сознания. Она сознательно противилась, стараясь отстоять свою независимость.

Его смех прозвучал мягко, с легкой насмешкой.

– Ты не хочешь обуться перед тем, как мы поведем Джошуа в школу, или ты планируешь пойти босиком? – Спросил он ее мягко с легким вызовом.

– Я не думаю, что тебе тоже стоит идти, Эйдан. Я способна и сама отвести Джошуа. Тебе не стоит забывать об этом. Я отлично справлялась с этим в прошлом.

Он подошел и поправил ее волосы.

– Правда, piccola, но это не обсуждается. Я знакомился со школой только в беглом порядке, и, пока, Стефан не проверил ее для меня. Поэтому у меня нет своего заключения на ее счет. Это будет отличный шанс исправить это.

– Ты охраняешь меня, – сказала она, обвиняя.

Он лениво пожал плечами. Вдруг слезы появились на глазах, это рассердило Александрию.

– Мне не нужна охрана.

– Мне лучше знать.

Она поймала его за руку.

– Джошуа, поторопись, заканчивай свой завтрак и иди чистить зубы. Я хочу поговорить с Эйданом. Приходи в гостиную, когда будешь готов.

– Хорошо, Алекс, – ответил Джошуа.

И, хотя ее маленькие пальчики только частично обхватывали его мощное запястье, она буквально вытащила Эйдана из кухни.

– Ты не можешь держать меня, как пленницу, Эйдан. И я знаю, что ты охраняешь меня не для того, чтобы защитить. Что может случиться такого, способное навредить мне? Ты сам говорил, что вампиры не могут навредить после рассвета. Я собираюсь только проводить Джошуа.

– Ты не имеешь даже представления, что может случиться. Свет, даже рано утром, самый легкий, причинит боль твоим глазам, солнце будет жечь твою кожу. Тебе нужно будет носить специальные темные очки, особенно на солнце. Как твой Спутник жизни, я несу ответственность за твое здоровье и безопасность, и я должен защищать тебя все время, даже от себя. Если ты собираешься провожать Джошуа в школу, я пойду с тобой.

– Ты же знаешь, что я вернусь. Твое сопровождение нас – это забота о моей безопасности или проверка школы Джошуа? Ты что думаешь, я собираюсь забрать Джошуа и поехать в ближайший аэропорт? Если бы у меня были бы мозги, я бы так и сделала. Ты можешь остаться здесь, Эйдан, и позволить мне самой позаботиться о брате. Я делаю это уже много лет. – Ее голубые глаза обжигали его огнем уверенности и вызова.

Эйдан позволил медленной мужской улыбке смягчить его губы.

– У тебя это отлично получается, Александрия. Джошуа замечательный мальчик. Он поселился во всех сердцах в этом доме. Но я был бы не прав, если бы, хотя бы раз, не проводил мальчика в его новую школу. Очевидно, раньше у него были проблемы с задирами, и он сказал, что демонстрация силы была бы не лишней в установлении взаимоотношений. Я скажу Стефану, чтобы он подготовил лимузин.

– Ты абсолютно не слышишь меня, Эйдан. – Но он успешно сумел разрядить ее гнев. Она хотела, чтобы Джошуа был счастлив. Алекс слишком хорошо знала о его неприятностях в школе. Если он хочет большой автомобиль и несколько взрослых рядом, чтобы поддержать его и произвести сильное первое впечатление, то кто она такая, что бы отказать ему?

– И не думай, что мне это очень понравилось, Эйдан. Такое ощущение, что ты всегда добиваешься своего, – неохотно уступила она.

Он взъерошил ее волосы, словно она была Джошуа.

– Помни об этом, piccola. Все мне подчиняются.

– Меня это не волнует.

– Возможно, Александрия, но ты определенно выглядишь напуганной. Иначе бы ты уже попробовала убежать тем способом, который сама определила. – В его голосе слышалось поддразнивание, что заставляло ее внутренности вытворять такие вещи, о которых она не хотела даже знать. Ей надо убежать. Оставалось найти способ. Только способ.

Мэри просунула голову в дверной проем.

– Телефон, Александрия. Снова твой молодой человек. – Она подмигнула. – Он прямо горит желанием.

– Он не ее молодой человек, Мэри, – раздраженно сказал Эйдан. – Он достаточно стар, чтобы быть ее отцом.

Мэрии на это только рассмеялась и пошла назад в кухню, игнорируя его плохое настроение.

– Привет? – Александрия осознанно заставила свой голос звучать так сладко, как только смогла, когда стала разговаривать с Томасом Ивэном.

– О, Томас! – Она смотрела на Эйдана, когда поизносила имя другого мужчины. – Театр? Сегодня вечером? Ну, я не знаю, готова ли я для сегодняшнего вечера.

Эйдан слышал, вежливый убедительный голос на другом конце линии.

– Мы только спокойно посидим, Алекс, и я отвезу тебя домой достаточно рано.

Она прикрыла свои глаза. Ночь подальше от всего этого. Ночь в настоящем мире. В ее мире. Это определенно привлекало. И, принимая приглашение, она сможет узнать пленница ли она в этом доме или нет.

– Звучит прекрасно, Томас. Но мне бы не хотелось, чтобы врач потом ругал меня. – Говоря это, она смотрела на Эйдана.

Эйдан поднял бровь, хотя все остальное лицо было словно высечено из гранита. По какой‑ то причине это заставило ее сердце биться быстрее, чем, если бы он выглядел недовольным. Эйдан Сэвэдж определенно что‑ то задумал. Она не знала что, но была уверенна – что‑ то определенно есть у него в голове.

Она положила трубку.

– Я собираюсь в театр. – Проговорила она с вызовом.

Эйдан кивнул.

– Я слышал. И ты считаешь это мудрым?

Она пожала плечами.

– Определенно. По‑ моему, мое здоровье возвращается к нормальному состоянию.

– В настоящий момент меня беспокоит не твое здоровье, – проговорил он мягко. – Только он.

Глава 12

– Эйдан, а можно я заведу щенка? – спросил Джошуа, зажатый в автомобиле между Эйданом и Александрией, тщательно стараясь не смотреть на сестру.

Александрия обиженно выпятила подбородок. Рука Эйдана проскользнула вдоль спинки сиденья и легла ей на затылок. Его пальцы стали нежно массировать кожу.

– Джошуа, это, конечно, забавно – подразнить Александрию тем, что я главнее и могу изменить ее решение, но мы оба знаем правду. Александрия – твоя сестра и опекун. Так почему ты задаешь этот вопрос мне?

– Ах, Эйдан. – Джошуа смущенно посмотрел на свои руки. – Она всегда отказывается, правда Алекс? Она говорит, что трудно найти квартиру, в которой можно позволить себе завести еще и щенка. Но сейчас мы живем с тобой. И щенок мог бы жить с нами, ты так не считаешь? – Произнес он с надеждой. – У тебя большой дом, и я бы за ним ухаживал, кроме того времени, когда я в школе.

– Ну, я не знаю, Джошуа, – серьезно ответил Эйдан. – Щенки доставляют кучу неприятностей. У Мэри и Стефана и так много обязанностей и забот по дому. Это не справедливо, если им придется заниматься еще и этим. Это очень серьезное решение. Но, так или иначе, прежде чем решать что‑ то дальше, ты сначала должен договориться со своей сестрой.

Джошуа пожал плечами и улыбнулся Александрии.

– Она же уже сказала, что мы можем завести одного, если найдем подходящее жилье, которое нам это позволит.

Александрия попробовала сфокусировать взгляд, но глаза, не смотря на очки, которые Эйдан заставил ее надеть, очень сильно горели. Окна автомобиля тоже были темными, чтобы препятствовать прямому проникновению солнечных лучей, но, даже не смотря на это, она чувствовала, что тысяча иголок начинает колоть лицо, стоит только свету прикоснуться к нему. Это пугало. И еще это означало, что Эйдан говорил правду.

– Мы живем у Эйдана не так долго, чтобы решить, останемся ли мы там, Джошуа. – Она проигнорировала пальцы, которые напряглись на ее затылке. – И это не честно по отношению к Мэри. Давай поживем и посмотрим. Я скоро пойду работать, вот тогда и решим. Я не говорю «нет», а просто предлагаю еще немного подождать, хорошо?

– Но, Алекс. – В голосе Джошуа послышалась скулящая нотка.

– Я думаю, что Александрия права, Джошуа. – Тон Эйдана не допускал никаких пререканий, и Джошуа мгновенно успокоился.

Она чувствовала странную благодарность к Эйдану. Джошуа обычно пробовал канючить. Но сейчас она так утомлена, что не в состоянии думать о чем‑ либо еще. Глаза слезились, приглушенный солнечный свет обжигал руки и лицо. Ей хотелось зарыдать и закричать на судьбу, которая сотворила с ней такое. И еще она надеялась, что Эйдан говорил ей неправду. Что он просто пытался ввести ее в заблуждение, чтобы заставить поверить ему.

«Мы скоро будем дома, cara». Слова проникали в ее мозг, окружая мягким бархатом и теплом, так же, как его руки.

– Я не могу принять это. – Она сказала это вслух, позабыв о том, что с ними сидел Джошуа и все слушал внимательно. – Я не могу, Эйдан. – Это был крик ее сознания. Она сказала бы что‑ то еще, но это могло бы зародить сомнения в Джошуа. Она всегда была так осторожна рядом с ним.

Рука Эйдана скользнула ниже и зарылась в ее волосах, сплетая их в узел.

– Не волнуйся так. Все будет хорошо, – сказал он, легко смягчая момент.

Автомобиль припарковался у обочины, и Стефан открыл дверь со стороны Эйдана. Солнечные лучи мгновенно полились в салон, Александрия поняла, что Стефан был проинструктирован заранее – открыть дверь со стороны Эйдана, а не с ее. Эйдан, как всегда, защищал ее, даже от ее же собственной глупости. Он принял основную часть света на себя, отбрасывая на нее тень, но все равно она сжала зубы от ощущения, что она сгорает заживо. Закрыв глаза за темными стеклами очков, она поцеловала Джошуа в макушку.

– Удачи, Джошуа. Увидимся вечером. – Она очень удивилась, что смогла произнести это нормальным голосом.

– А ты будешь там, когда я приду? – Спросил он взволнованно. Он все еще ненавидел выпускать ее из поля своего зрения и потерять. Недавно у него возникло чувство, что Александрия ушла от него навсегда. Он обнял сестру и спрятал лицо на ее плече.

– Что случилось, Джошуа? – Ее страхи и боль сразу отошли на второй план, ей надо было утешить его.

– С тобой ничего не случится? – Его голос и напряжение в его маленьком теле выдавало беспокойство.

Александрия хотела ответить ему и успокоить, но слова застряли у нее в горле и отказывались выходить. Зародился только еле слышный звук, что‑ то среднее между страхом и болью.

– Я буду с Александрией, пока ты в школе, Джошуа. – Сказал Эйдан мягко, легко делая свой голос чистым и завораживающим. Было просто невозможно не поверить ему. – Я никогда не позволю чему‑ нибудь случиться, или чтобы кто‑ то обидел ее. Даю тебе слово. И, даже если она будет отдыхать, когда ты придешь домой, вы увидитесь вечером.

Джошуа расслабился в руках сестры, и Эйдан погладил мальчика по голове. Чувство привязанности появилось неожиданно, захлестнув их. Джошуа поселился в его сердце.

Но за темными очками глаза Эйдана оставались беспокойны, выискивая то, что вызывало в нем беспокойство. Он мог переносить солнечный свет, но, по сути, Карпатцы были существами ночи. В конце концов, это многое давало, но и многое забирало взамен.

– Я буду дома в два тридцать, – сказал Джошуа, словно взрослый человек, а потом поцеловал Александрию на прощание.

– Твой легкий завтрак, – Стефан вручил мальчику контейнер с едой, который Мэри купила несколько дней назад.

– Спасибо, Стефан! – Звонко отозвался Джошуа, уже убегая к мальчику, который уже успел стать его другом. – Джефф! Привет!

Александрия попробовала проследить за ним взглядом, но свет практически ослепил ее. Ощущение было такое, словно иглы вонзились ей в глаза, заставляя их слезиться. У нее не было выбора, оставалось только зажмуриться. Алекс сомкнула свои колени и несчастно откинулась на сидение. Эйдан изменил положение, чтобы она почувствовала себя комфортнее в его объятьях. Она не хотела, чтобы что‑ либо случилось с ним. Эйдан обещал Джошуа, что присмотрит за ней, что она всегда будет с мальчиком, но для нее продолжение жизни за счет крови других было неприемлемо. Без солнца. Без дня. Без реального времяпровождения с Джошуа. Она застонала и спрятала лицо в руках.

Стефан легко закрыл дверцу, и Эйдан обнял ее за плечи.

– Так не будет все время, cara.

– Но, ведь, же еще нет и девяти утра. Солнце еще полностью не встало. – Вырвалось рыдание из ее горла.

– Твоя кожа будет медленно привыкать к дневному свету. – Она почувствовала прикосновение его губ к своей макушке.

Стефан завел автомобиль.

– Подожди, – приказал Эйдан, и Стефан мгновенно повиновался, поворачиваясь с вопросом. Но Сэвэдж в молчании просматривал окружающую обстановку, слегка нахмурившись и сжав губы.

– Наверное, нам нужно воспользоваться помощью Винния дель Марко и Руфуса. Извести их немедленно об этом и проинструктируй, что они должны оставаться с Джошуа, пока он не вернется в безопасные пределы нашего дома. Пусть один из них остается с Мэри, пока она занимается своими делами и проследи, чтобы она отложила на потом все, что возможно. – Его голос был абсолютно спокоен, без признаков малейшей тревоги, но, все же, это напугало Александрию.

– Что случилось? – Потребовала она. Стефан же не задал ни одного вопроса. Очевидно, он отлично понимал суть приказов Эйдана и их значение. – Скажи мне! Ведь Джошуа мой брат. Он в опасности?

Рука Эйдана сжала ее сильнее, не позволяя ей выпрыгнуть из отъезжающего от школы автомобиля и побежать обратно к Джошуа. Александрия пыталась сопротивляться, но он был сильнее.

– Об этом позаботятся.

– Ты сказал, что вампиры не могут действовать с рассветом! А еще кто, кроме них, может сделать ему больно? Ведь он просто маленький мальчик, Эйдан. Забери его обратно домой. – Она теряла контроль, находясь на грани истерики.

– Джошуа должен жить нормальной жизнью. И никто ему не навредит. Винний и Руфус очень хорошие телохранители, и, если что, они защитят его. Джошуа не такой, как мы, Александрия. Он должен остаться в мире людей. А мы должны вернуться домой и отправится спать, пока солнце не зайдет.

Ей был ненавистен его голос. Такой добрый, такой заботливый, он словно заставлял ее забыть обо всех заботах. Такой невозмутимый, когда она так нервничала. Казалось, он вообще не обращал внимания на ее сопротивление, ее истерику. Он создавал у нее ощущение, что она поступает как неразумное дитё. Она глубоко вздохнула и попробовала вернуть контроль над собой.

– Позволь мне выйти, Эйдан. Я хочу выйти прямо сейчас.

– Мне кажется, что стоит задержать тебя, piccola. Я нахожусь в твоем сознании и знаю, что ты пытаешься обмануть нас своим фальшивым спокойствием. Расслабься, дыши вместе со мной, и ты увидишь, что я позаботился обо всем. С теми мерами, что я предпринял, Джошуа будет в безопасности.

– Я не думаю, что ты понимаешь ситуацию до конца. – Сказала она выразительно. – Это я сестра Джошуа. И это я – та, кто должна решать, что безопасно для него или нет. Я хочу видеть его рядом с собой.

– Он не может быть рядом с тобой, Александрия. Это невозможно. – Терпеливо повторил Эйдан. Его палец нежно гладил ее бешено бьющуюся жилку на шее. – Джошуа останется в школе.

– Это не твое дело! Я хочу, чтобы он был дома.

– Ты собираешься что‑ то менять? Ты та, кто ты есть, caramia. И это ничего не сможет изменить. – Когда она попробовала отстраниться от него, его рука помешала ей.

– Это не сработает, Эйдан. Я отказываюсь позволять мне указывать, что я могу делать, а что нет по отношению к Джошуа. Это не твое дело. – Взбешенная, она еще сильнее напряглась, чтобы отодвинуться от него подальше, но почувствовала, что очень утомлена.

Эйдан стал укачивать ее голову у своей груди, а его рука обхватила ее горло и нашла ее пульс под своей ладонью.

– Для тебя нет ни единого шанса выжить без меня, Александрия, и твое сердце это знает. Возможно, именно поэтому ты так отчаянно сопротивляешься. Ты еще не готова доверить мне свою свободу.

– Я ненавижу тебя. – Он ничего не понимает. С ранних лет она была вынуждена быть самостоятельной. Она привыкла к этому. Ей это нравилось. Это было хорошо. Сама идея, что кто‑ то будет ей указывать, что и как делать, приводила ее в ужас. И еще, она очень боялась, что рано или поздно у нее заберут Джошуа.

Она вынудила себя успокоиться и сделать так, как сказал Эйдан. Дышать. Дышать. Она почувствовала легкое прикосновение к своему сознанию и попробовала воспротивиться этому. Но даже это было выше ее сил. Он слишком хорошо знал ее защиту. Она спроецировала в своем уме большую грифельную доску и стала методично все стирать.

«Cara, поверь мне хоть немного. Я знаю, что будет лучше для Джошуа. Ему придется сталкиваться с некоторыми вещами на своем собственном опыте так же, как и Мэри, и Стефану, и их детям. Телохранители позаботятся, чтобы он был в безопасности».

Она не ответила. Куда ушла ее жизнь? Что такого случилось, что началось все это сумасшествие? Оно не поддается контролю. Возможно, Эйдан загипнотизировал ее, и все, что случилось с ней, всего лишь игра воображения? Или, может, правда еще хуже? Если он был вампиром, если вампиры существовали, а легенды и рассказы – правда, он может сделать ее своей рабыней, заставляя ее делать все, что захочет. Ей придется придумать, как узнать, правду ли говорил Эйдан, или она находится под гипнозом.

Алекс боялась, что оставшись, каждый раз, когда его золотые глаза посмотрят на нее с желанием и потребностью, она будет таять, желать его, хотеть, чтобы кто‑ то чувствовал такое же к ней. Секс. Она позволила забрать Джошуа от себя для секса? Боже, как она себя ненавидит! Ненавидит то, чем стала. Ей нужен врач. Желательно психиатр. Ни одно из того, что было, не может быть реальным. Она должна находиться в изолированной палате. Ей нужна помощь. Срочно.

Автомобиль подъезжал к гаражу, но все еще было не достаточно комфортно для ее чувствительных глаз. Стефан открыл ей дверь и подал руку, чтобы помочь. Она взяла ее, скрывая свой вызов. Она чувствовала на себе пристальный взгляд золотых глаз Эйдана, который исследовал ее сквозь темные очки, но он ничего не говорил.

Она поспешила в дом, но ожог от солнечного света был мгновенен. Жар, который заставлял пылать ее кожу, иглы, наносящие удары ее глазам, исчезли. Она поняла, что тяжелые шторы опушены, создавая затененность. Прикусив губу, она пошла через дом, не зная куда свернуть. Александрия дошла до огромной лестничной площадки, но не смогла выйти. Устав контролировать себя, она опустилась на пол перед дверью и обхватила свои ноги руками. Она опасалась за свое здравомыслие.

В кухне Эйдан колебался, желая последовать за ней, но чувствовал себя странно неуверенным и испуганным.

Мэри и Стефан обменялись обеспокоенными взглядами. Эйдан никогда не показывал нерешительности и неуверенности. Александрия подрывала его самообладание. И они лучше, чем кто‑ либо знали, насколько он может быть опасен без сильного контроля и самообладания.

– Эйдан, можно я поговорю с ней? – Рискнула предложить Мэри.

– Она так боится меня, что даже боится доверять своему собственному суждению, своим мыслям. В сердце она понимает, что мы одно целое, и я никогда не причиню ей вреда, но отказывается признать своим умом. Она все еще думает, что, возможно, больна.

– Большинство людей никогда бы не приняли то, что ты требуешь от нее, Эйдан, – мягко заметила Мэри. – Она еще совсем молоденькая, да притом еще и человеческая женщина. Ее жизнь была совсем короткой. И только Джошуа заставлял ее выживать. Она боится отпускать его далеко от себя. Ей нужно что‑ то контролировать.

Его золотые глаза впились в нее.

– Что ты говоришь?

– Ты слишком явно доминируешь. Ты командуешь людьми. Ты принимаешь все решения, а Александрия все еще пытается понять, что же с ней произошло. И ты лучше нас знаешь, что требуешь от нее полного подчинения все время.

Он провел рукой по своей рыжевато‑ коричневой шевелюре.

– Я дал ей больше свободы, чем давал кому‑ либо. Ты не понимаешь сути отношений Спутников жизни. Я едва соображаю сейчас. Мне нужна уверенность, как бы это грубо не звучало, Мэри. Зверь во мне растет с каждым днем. И я не знаю, как долго еще смогу его сдерживать.

– Ты настоящий зверь, Эйдан. – Серьезно сказала Мэри. – Алекс еще сущее дитя, несчастный ребенок. У нее есть причина так поступать. Дай ей время, чтобы привыкнуть.

– Почему остальные ищут ее? Ведь есть и другие. Как минимум двое. Ты читал газеты, мол, серийные убийцы на свободе. Но это – вампиры, я чувствую их присутствие. Они ищут ее. Они могут чувствовать ее, потому что она одна из нас и пока еще ни с кем не связанна.

– Это не так. Ты ее Спутник жизни. Твоя кровь течет в ней так же, как и ее – в тебе. И нет ни единого шанса на то, что кто‑ то может привлечь ее кроме тебя. За все годы жизни с тобой я узнала многое. Это твоя природа Карпатца ослепила тебя, Эйдан, твое желание всегда держать свою Спутницу под крылом, чтобы быть с ней и защищать ее. И, не смотря на внешность, внутри у тебя все еще остается что‑ то дикое, нецивилизованное. Но Александрия, по своей сути, все еще человек. Она не родилась Карпаткой. И она не имеет ни малейшего представления о том, что с ней случилось. Она этого еще не осознала.

Эйдан вздохнул, потирая свой лоб.

– Она бессмысленно страдает. Она должна полностью слить свое сознание с моим.

– Она еще не доверяет, но только учится, – настаивала Мэри.

Эйдан вздохнул и повернулся к Стефану.

– Нам придется скоро спуститься в палату. Но я почувствовал какое‑ то постороннее присутствие у школы Джошуа. Думаю, что скоро появятся гости. Будьте осторожны к любым опасностям.

Стефан кивнул.

– Я нанесу необходимые визиты и увеличу систему безопасности. Не волнуйся за нас. Мы уже проходили через это ранее.

– Слишком много раз, – печально ответил Эйдан. – Почему вы остались и решили, что хотите прожить жизнь далеко от родины, в такой опасности для вас и ваших детей? Я не знаю…

– Ты знаешь, – мягко ответила Мэри.

Эйдан нагнулся и легонько поцеловал ее в щеку.

– Я только догадываюсь, – сказал он. – Посмотрите, готова ли Александрия идти в палату. Не хочу, чтобы она подумала, будто я принуждаю ее.

Мэри кивнула, и Стефан последовал за своей женой через дом, чувствуя смутное беспокойство. Эйдан был опасным, сильным, скорее большим зверем, чем мужчиной. И он не позволит никому и ничему забрать у него Александрию Хоутон. Стефан легко читал это по его позе, когда Алекс находится рядом. И еще эта легкая маска вежливости, которую Охотник одел на себя днем.

Мэри и Стефан, искавшие Александрию, внезапно остановились, когда увидели ее скорчившуюся у парадной двери. Она выглядела такой потерянной и несчастной. Ее колени были прижаты к подбородку, а лицо опущено вниз. Волосы скрывали выражение ее лица. Она тряслась. Бледная девушка находилась на грани летаргического сна карпатского народа, который начинал медленно брать над ней верх. Было ясно, что это ее безумно пугает, как‑ будто она теряет контроль над своим телом навечно.

– Александрия, – Сказала взволнованно Мэри, подходя к скрючившейся фигуре. – Ты в порядке?

Ее забота казалась настоящей, но Александрия не испытывала иллюзий по этому поводу. Мэри с самого начала была предана только Эйдану Сэвэджу. Все, что она скажет, будет немедленно передано ему. Александрия даже не подняла головы. Внутри у нее разрастался страх, что она абсолютно беспомощна и поймана в ловушку, как в лабиринт, и никогда не выпутается из нее. Эйдан был слишком силен, чтобы бороться с ним, а он по какой‑ то причине захотел видеть ее рядом с собой.

– Александрия? – Мэри нежно прикоснулась к ее склоненной голове. – Скажи мне, стоит ли позвать Эйдана?

Александрия плотно зажмурилась. Эйдан. Все всегда возвращалось к Эйдану.

– Нет. Мне только все пугает. Я… мне только нужно время, чтобы привыкнуть. – Его голос был таким тихим, что казался тихим шелестом. Она боролась за то, чтобы хоть немного успокоиться. Может, она сумасшедшая? И она сбежала из лечебницы?

Ей придется что‑ то придумать, чтобы забрать Джошуа от этих людей. Она должна попросить помощи у Томаса Ивэна. Но правда была такова, что она даже не может надеяться, что сможет выстоять против Эйдана. Он никогда не позволит ей уйти. Она не знала почему, она не понимала как, но была абсолютно уверена, что Охотник последует за ней на край земли. Она закусила суставы свои пальцев, чтобы не закричать. Могла ли она надеяться уйти от Эйдана? Сможет ли она выжить без его помощи? Если она отправится в больницу, допустив, что у нее были галлюцинации, что тогда случится с Джошуа?

Не предупреждая Алекс о том, что ей будет необходимо чувствовать присутствие Эйдана, необходимость заполняла ее, ее сознание. И, невзирая на то, что она старалась это отбросить прочь, оно никуда не уходило. Ей было необходимо знать, что он где‑ то близко. Безумие! Ее собственный разум восстал против нее. Чем сильнее она сопротивлялась, тем хуже становилось. Ей был нужен он. Его успокаивающее присутствие.

Мэри мягко вскрикнула, когда у Александрии на лбу выступили капельки крови. Она повернулась к Стефану, испуганная за девочку. Им был нужен Эйдан, немедленно. Было ясно, что в сознании Александрии происходит борьба, которая и вызывает эту агонию. Слезы потекли по лицу Мэри, когда она встала на колени рядом с Александрией и утешающе обняла ее за плечи. Она чувствовала, как это хрупкое тело дрожало под влиянием сильных чувств. И Мэри опасалась, что оно может разлететься на миллион кусков.

– Позволь мне помочь тебе, Александрия, – мягко попросила экономка.

– Что ты можешь сделать? – Спросила безнадежно Александрия. – Разве кто‑ то может мне помочь? Он никогда не позволит мне уйти. – Она жалобно посмотрела на женщину. – Он не позволит, так ведь?

Ответом ей послужило молчание Мэри. Она чувствовала дрожь страха девочки.

– Эйдан очень хороший человек, и он защитит тебя. Доверься ему.

– А ты бы доверилась?

– Свою жизнь. И жизнь своих детей. – Правдиво сказала Мэри.

– Но с другой стороны, он не хочет от тебя того, чего требует от меня? – Спросила горько Александрия. – Он сделает все что угодно, чтобы удержать меня здесь, и будет даже обманывать меня в том, что правда, а что – нет.

Она без предупреждения вскочила на ноги, почти ударив Мэри, а затем попыталась открыть парадную дверь. Стефан предупреждающе закричал, и Мэри тоже, горячо поддерживающие Эйдана. Александрия резко открыла тяжелую дверь и выбежала под лучи смертоносного солнца.

Словно тысяча игл сразу вонзилась в ее глаза, кожа стала жечь, вокруг нее появился дым, она горела. Она не знала, закричала ли она от боли или из‑ за того, что Эйдан сказал правду. Эта агония не была отзвуком или результатом гипноза.

Стефан разорвал свою рубашку и набросил ей на голову, поднимая ее разрушающееся тело на руки и внося ее обратно в безопасность дома. Мэри рыдала, взволнованно тянулась к ней, но Эйдан появился раньше, забирая ее из рук Стефана и укачивая ее в объятьях у своей груди. Все мгновенно замолчали, когда он опустил свою голову к ней, закрыв глаза. Его сердце бешено билось, а душа буквально ушла в пятки.

– Никогда больше. – Прошипел он эти слова вслух. «Никогда этого больше не повториться, cara, я тебе не позволю послать мне такой вид вызова». Он повторял это предупреждение в ее уме, клянясь в этом. Он был напуган за нее. Злился на нее. Злился на себя. Эмоции бурли в нем, словно лесной пожар и не подчинялись контролю.

Она чувствовала его ярость, которая била по ней. Его руки, словно стальные тиски, держали ее.

– Это мое право, Стефан, – проговорил он просто, а его голос был как всегда спокойным и размеренным: полная противоположность тому, что происходило с ним внутри.

Он повернулся и ушел, используя свою сверхстерственную скорость, которая практически стерла их движение для человеческих глаз. Александрия слышала удар подвальной двери, когда они очутились в узком каменном зале, который примыкал к спальной палате, но сам Эйдан не произвел, ни одного звука. Ничего. Даже дыхания не было слышно.

Александрия была все еще жива, но ее боль была ужасна, а волдыри огромными и страшными. Эйдан был осторожен, стараясь не задеть ожоги, и очень бережен, не причиняя ей дополнительной боли. О ней заботились. Она понимала, что случилось что‑ то ужасное. Эйдан, всегда такой спокойный и уверенный, сейчас был словно кипящий котел черных эмоций.

Сначала она видела быстро промелькнувшие стены туннеля, а затем Эйдан осторожно положил ее на кровать и отвернулся от нее. Она тщетно старалась приподняться.

– Ты очень сердит на меня. – Проговорила она мягко.

Он ни на минуту не остановился, продолжая по‑ прежнему смешивать травы в ступе из агата. Она чувствовала их усиливающийся аромат. Затем он зажег свечи, и их благоухание смешалось с ароматом трав.

Александрия с трудом сглотнула и с вызовом подняла подбородок.

– Ты не испугал меня, Эйдан. Что ты можешь сделать мне? Убить меня? Я думаю, что я уже мертва. Или, как минимум, живу таким способом, как мне не хотелось бы жить вовсе. Отнимешь у меня Джошуа? Будешь угрожать ему? Причинишь боль? Я сплетала наши сознания и не думаю, что ты пойдешь на это. – Проговорила она мужественно.

Он медленно вскинул голову, и взгляд его золотых глаз остановился на ее лице. Холодная волна прошла по ее позвоночнику. Его глаза были абсолютно бездушными, ледяными.

– Ты не знаешь самого главного обо мне, Александрия. И ты не потрудилась узнать это. Ты не боишься ошибиться. Ты всего лишь птенец, я же – один из самых древних существ нашего вида. И ты даже не представляешь, какой силой я владею. Я могу вызвать землетрясение под твоими ногами или молнию над твоей головой. Я могу распасться в туман и быть невидимым. – В его голосе не было никакого хвастовства, только сухие факты. Все это было произнесено голосом, похожим на темный бархат. – Я могу делать такие вещи, которые ты даже не можешь представить.

Александрия чувствовала сильную связь, которую он образовал между ними, и могла через нее чувствовать его ярость, черную и ужасную, которая кипела глубоко под поверхностью.

– То, что я сделала сегодня, я сделала по отношении к себе. – Прошептала она.

Он подошел ближе, возвышаясь над ней. Его непобедимая фигура еще мощнее воздействовала на воображение.

– Ты предала меня. Ты предала Джошуа. Я говорил тебе, что будет, если ты выйдешь на солнце. И все равно ты решилась проверить это, не смотря на то, что я говорил правду. Ты знала, что я говорил правду. Ты решила убить себя и оставить Джошуа с незнакомыми людьми, не зная, позаботятся ли они о нем.

– Ты бы позаботился о нем.

– Без тебя, моя жизнь – ничто. Мы связаны и в жизни и в смерти. Если ты выбираешь смерть, то избираешь ее для нас обоих.

Она дрожащими руками пригладила свои волосы.

– Этого не может быть.

– Ты ведь не хочешь этого, – поправил он ее и завладел ее правой рукой. – Но это так. Я не отправил тебя в безопасный сон, Александрия. Я позволил тебе определенное количество свободы потому, что это все внове для тебя.

Мазь, которую он втирал в ее руку, была прохладной и успокаивающей.

– Ты говоришь, что у меня нет выбора. Что у меня никогда не будет выбора. – Рискнула возразить она.

– Твое тело и твоя душа сделала уже выбор. Твоя душа – вторая половинка моей. Мое сердце принадлежит тебе, а твое – мне. Наши умы тянутся друг другу, чтобы почувствовать близость и ощущение друг друга. Это правда, Александрия, хочешь ты этого или нет.

Она с трудом сглотнула, прижав кончики пальцев ко лбу.

– Это не так. Этого не может быть. – Громко отрицала она. Алекс не хотела верить в это, не хотела, чтобы это было правдой потому, что она не сможет верить ему и его ужасному миру, жить в нем.

– А почему ты думаешь, что я могу спокойно касаться твоих ожогов, не причиняя боли? Я убрал боль от тебя. Это лечение стало бы пыткой для тебя без меня.

– Это не правда, – повторяла она шепотом.

– Я очень рассержен на твою глупость, чтобы подтвердить доказательством свои слова, cara. Мое тело жаждет тебя. Но не с человеческой потребностью, а с потребностью мужчины Карпатца в своей Спутнице. Я хочу тебя и днем и ночью. Я спокоен только тогда, когда сплю сном нашего народа, ничего не зная и не чувствуя. Не соблазняй меня, чтобы я решил доказать тебе свои слова, потом уже ничего нельзя будет изменить.

Она сгорбилась и отвернулась. Эйдан чувствовал горячую, кипящую ярость, бурлящую в нем, ощущал сильную необходимость своего тела и необходимость мужчин Карпатцев управлять этим. Он нагнулся ниже, безразличный ко всему, не выбирая и не подбирая слова и интонации, акценты, так тщательно, как она это обычно делал.

– Ты не можешь позволить человеческому мужчине прикасаться к себе. Ты почувствуешь внезапную смену настроения, удовольствия не будет, и ты это знаешь. Я был в твоем уме. Я читал твои мысли. Ты алчешь только меня.

Картина, которую он отослал ей обратно, была ее собственной. Жаркие эротические моменты, о которых в реальности она ничего не знала. Сама мысль об этом, должна быть оскорбительной. О том, как она будет стоять на коленях у его ног, прикасаться к нему, как ее рот будет скользить по нему, как его тело будет на ней, будет владеть ею, любить, горячо и неистово. Он знал и насмехался над ее собственными мечтами о том, как они будут вместе.

– Ты – отвратительное животное, которое не думает ни о ком, – прошептала она, закрывая лицо руками. – Мне все равно, что будет с тобой. Я не хочу прикасаться к тебе.

Его рука обхватила ее горло и приподняла подбородок так, чтобы она видела бешенство, горящее в его золотых глазах.

– Я могу сделать тебя марионеткой, Александрия, чтобы ты удовлетворяла меня такими путями, о которых ты даже не слышала. – Его палец легко, словно перышко прикоснулся к ее дрожащим губам.

Александрия чувствовала, как слезы подступают к глазам, а тело начинает гореть от желания. Эйдан был прав. У нее сразу вылетели все мысли о сопротивлении, стоило ему прикоснуться к ней. Она сразу начинала тонуть в водовороте желания, сгорая в пламени. И не важно, кем она была и во что верила. Никогда мужчины не могли ей указывать, что делать. Чтобы Эйдан Сэвэдж ни сделал с ней, она уже не была Александрией Хоутон.

Когда Эйдан соединил их умы, его гнев мгновенно растаял. Она была в шаге от потрясения. Слишком много случилось за последние дни, и ее человеческий мозг просто не справлялся. Он проклинал свое тело, которое бунтовало и заставляло его говорить и делать такие вещи, о которых он в обычном состоянии даже не мог додуматься. Он хотел ее каждой клеточкой тела, и только что он оттолкнул ее от своих желаний. Никакого насилия, ни один мужчина Карпатец никогда этого не сделает. В тот момент он вдруг осознал, насколько он близко к тому, чтобы превратиться в вампира. Он почувствовал презрение к себе за свой эгоизм и слабость, в то время как она так страдала.

– Cara, прости меня. Не надо бояться меня. – Эти слова были произнесены соблазнительным голосом, но казалось, они отскакивали от глухой стены.

Ее мозг переставал работать, защищая и жалея ее от любых дальнейших тяжелых испытаний. Она отвернула свое лицо и неожиданно упала на кровать, свернувшись в позу эмбриона. Эйдан стоял над ней, сердитый на себя, неуверенный в том, что надо сделать для восстановления всего, сломанного его глупостью. Он очень испугался, что мог потерять ее в тот момент, его душа чуть не умерла, когда она открыла дверь и по своему желанию вылетела на улицу под смертельно опасное солнце.

Он мог выдерживать свет и жар, потому что умел периодически охлаждать себя. Сейчас, после столетий опыта, у него была практически неограниченная власть. Надо было вылечить ее. Тогда он сомкнул свои глаза и оставил свое тело, входя в нее и видя там ужасные ожоги, из‑ за того, что ее кожа сильно обгорела на солнце. Эйдан начал восстанавливать ее изнутри. Он был очень осторожен и точен. Когда он закончил, то еще раз соединился с ее сознанием.

Он увидел замешательство и страх. Этот страх не был полностью желанием доказать, что она все еще человек. Он не мог найти в ней желания убить себя. Она просто хотела доказать ему, будто он обманывал ее в том, что она не сможет вернуться в свой мир. А она хотела этого.

Он притянул девушку к себе, обнимая и защищая ее утомленное тело. Она вполне могла бы бояться его. Он требовал от нее такие вещи, о которых она ничего не знала. Он пробудил такие чувства, с которыми она не могла справиться. А сила ее сексуального влечения очень пугала ее, так что она даже решила сбежать от него.

Охотник положил свой подбородок на макушку Алекс и потерся о ее волосы. Его очень беспокоила ее сумасшедшая идея показаться человеческому доктору, чтобы он вылечил. Все что угодно, лишь бы избавиться от него. Где‑ то в глубине души ему было больно от этого, но в основном он был доволен, что она думает, словно сможет нанести ему поражение, перехитрив. Она была так уверена. Это восхищало его.

– Тебе нужно только время, piccola. Извини за то, как по‑ дурацки я пытаюсь разобраться в этой ситуации. Единственное что меня оправдывает – это забота о твоей безопасности. – Он знал, что она может услышать его, но она не ответила. Он действительно и не ожидал этого от нее, только сильнее прижал ее к себе. «Поспи, Александрия, врачующим сном наших людей. Спи глубоко». Он не дал ей выбора и не дал возможности возразить. Он захотел, чтобы она забыла обо всем, обо всех ужасных мыслях и опасениях.

Глава 13

Эйдан проснулся, чувствуя, как его тело сжигает желание. И это было не желание поесть, а потребность в крови, которая всегда поднималась в такие моменты. Это было абсолютно ни на что не похожее ощущение, встречавшееся ему доныне. Он громко застонал. Рядом с ним, все еще в объятьях сна, лежала Александрия. Она была бледна, а ее волосы спутались между ними, словно связывая их. Он хотел ее. Она была ему просто необходима. И если он останется с ней хотя бы на мгновение дольше, то будет не в состоянии обуздать потребность в ней.

Он отскочил подальше от нее, словно обжегшись, точно она обжигала его кожу, подобно солнечным лучам. Он мягко выругался. Как он сможет накормить Александрию и не превратить процесс кормления во что‑ то эротическое, чувственное? Внутри него ревел дикий зверь, требуя ее. Голод. Жажда. Это не поддавалось здравому смыслу и не приносило ничего, кроме тяжелой постоянной боли, увеличивающейся с каждым прожитым днем.

Он провел трясущимися руками по непослушным волосам. Ситуация была взрывоопасна. Не было никакой возможности накормить ее кровью, так необходимой ей, не испытав дикой потребности в ее теле. И, все же, после случившегося ранее он понимал − ей нужно время. Зверь буквально бесновался внутри него, и он не мог больше управлять им. Мэри думала, что он сможет. Она верила в него. Однако Мэри не знала о том накале страстей внутри у мужчин‑ Карпатцев, который возникает к их Спутницам. И она не знала, насколько близко он от обращения.

Эйдан снова громко простонал и отвернулся от фигуры, все еще лежащей на его кровати в его доме. Он отступил, потому что это слово пульсировало в его уме. Зверь начинал доминировать. И был только один путь справиться с ним – слиться со Спутницей жизни, позволить ее нежности и свету осветить его темноту, принести краски цвета его душе.

Он отошел подальше, прежде чем разбудить ее, оделся в мягкую шелковую сорочку и черные брюки, надеясь, что элегантность старины поможет обрести спокойствие. Он завязал длинные волосы на затылке. Охотник не стал застегивать ворот сорочки, потому как боялся задохнуться от силы сексуального желания.

Только после этого он послал ей мысленный приказ проснуться и стал наблюдать за ее первым вдохом; его тело накалилось от нестерпимого жара, и Эйдан поймал себя на том, что снова ругается. Она потянулась всем телом, чувственно двигаясь под стеганым одеялом. Он подумал, что, возможно, скоро не выдержит. Ее язык облизнул пересохшие губы, словно приглашая его. Эйдан зажмурил глаза, чтобы не видеть ее, но все еще продолжал чувствовать ее аромат и слышать шелест простыней.

Александрия медленно и потерянно приподнялась. Она видела яркие эротические сны о руках на ее груди, о том, как ее ласкали ром, пальцами двигаясь в ней, а потом твердое и сильное тело накрыло ее, пронзая снизу. Тело болело от желания, оно жаждало прикосновения. Она извивалась, приглашая его, соблазняя его, прося прикоснуться к себе. Алекс открыла глаза и встретилась с пристальным взглядом золотых глаз Эйдана.

Опасность. Она читалась в его пристальном взгляде. Александрия замерла, не отводя пристального взгляда от хищника, наблюдающего за ней. Она боялась даже вздохнуть. Она чувствовала, знала – эротический сон был о нем, знала, что его самоконтроль очень хрупок, и Охотник сражается за каждую его минуту.

− Уходи отсюда, cara mia. – Хрипло прошептал он. Бархатистость его голоса словно ласкала кожу девушки, делая ее еще чувствительнее. – Уходи отсюда, пока можешь. – Казалось, золото его глаз освещает красное пламя, а на лбу выступают капельки пота. Его мускулы напряглись от усилия оставаться неподвижным.

Ей хотелось подойти к нему, чтобы успокоить, и пусть все последствия катятся к чертям. Ее тело пылало, сгорая в живом огне, не подвластном контролю. Единственное, что ее удерживало, – ее застенчивость. Стеснительность и страх. Она скатилась с кровати и побежала, точно за ней гнались черти. Хотя, убегала она, скорее, от себя, чем от Эйдана.

Позади нее Эйдан своей неподвижностью был похож на статую. Он боялся, что если сойдет с места, то рассыплется от боли и желания. Он даже и предположить не мог, как быть дальше. И, да помогут им обоим Боги, если она не придет к нему вскоре…

Александрия начала успокаиваться только внизу, в туннеле. Она чувствовала Эйдана в своем сознании: он тянется к ней, зовет. Она могла ощущать его поцелуи и прикосновения. Она плотно закрыла глаза и облокотилась на стену, в попытке удержаться на ногах. Ее ноги тряслись, словно желе, отказываясь идти дальше. Она хотела его. Без сладости и нежности, а дикой, почти животной потребностью, желая так горячо, что царапала ногтями камень.

Она потрясла головой, стараясь избавиться от этих мыслей, а они, словно насмехаясь над ней, возвращались снова и снова. Она поднималась по ступенькам, благодарная тому, что Джошуа не видел ее в таком состоянии. Ее душа не делала ничего, чтобы облегчить голод, не делала ничего, чтобы стереть из памяти Эйдана или его пряный сладкий вкус. Горячая волна прошлась по ее коже, от груди до низа живота к чувствительному местечку, увеличивая ее желание. Ей пришлось сильно напрячься, чтобы не позвать Эйдана к себе. Она вожделела его, все ее тело горело и пульсировало от желания. Ей придется позвать его, чтобы прекратить эти мучения. Ей было необходимо почувствовать его рот на своей коже, его руки на своем теле. Он был ей нужен, срочно, чтобы соединиться со своим мужем на вечность.

А потом она вспомнила его слова. Он может сделать ее своей рабыней. Он может заставить ее делать все то, о чем она даже не могла вообразить, то, о чем она мечтала сейчас. Чьи это были мечты?

− Чтоб тебя, Эйдан. Вот тебе за то, что ты делаешь мне! – Она подняла голову и закрылась от него. Она услышала эхо его отчаянного крика, рев раненного животного, рык охотника, упустившего свою добычу.

Без него давление в ее уме и мысли о собственном голоде уменьшились. Но не исчезли совсем: реальный голод остался. Она была бледна, ей было нужно питание. Ей был нужен он. Небрежно надев джинсы и свитер, она направилась в соседнюю комнату. Эта комната должна была стать ее студией. Она увидела, что Мэри и Стефан уже купили все необходимое, наверное, по приказу Эйдана. Все было высшего качества, все, о чем она даже и мечтать не могла. Обычно, она никогда не принимала такие дорогие подарки, но художник в ней просто замирал от красоты инструментов.

Она услышала Джошуа перед тем, как он зашел сюда в поисках нее. Возвращаясь домой из школы, он смеялся со Стефаном, непринужденно веселился в кухне с Мэри, поедая ее домашнее печенье. Александрия поймала себя на том, что ей от этого и радостно и грустно. Джошуа нужна была компания, а пожилые люди показали, что искренне привязались к нему. Но ей было грустно оттого, что ее отношения с братом изменяются, он больше не будет целиком зависеть от нее.

В то время, когда он быстро взбегал по ступенькам, громко зовя ее, Алекс вновь овладела собой. Джошуа кинулся ей на шею, она подняла его и кружила, пока тот не завизжал от быстроты и удовольствия.

− Посмотри на все это! – Сказала она радостно, указывая на все свои сокровища.

Джошуа пытался восстановить дыхание.

– Я помогал выбирать все это. Мы с Эйданом ходили вместе за покупками. Я показывал ему все то, на что ты всегда обращала внимание, но не покупала. Я сказал, что ты хочешь это. Знаешь, нам понравилось покупать для тебя. Он сказал, что это должно быть сюрпризом.

Она прижала коробку с деревянными карандашами к себе, поняв, что ей трудно дышать.

− Это сделал он? Когда вы успели?

Джошуа улыбнулся ей.

– Несколько дней назад, пока ты болела. Он купил тебе еще и новую одежду. Загляни в шкаф, что в спальне. Ты должна была видеть реакцию продавщицы. Как она смотрела на него…

– Могу себе представить, – надтреснуто произнесла Александрия. Она последовала за Джошуа, когда тот направился обратно в ее спальню.

− Он продумал буквально все. Эйдан сказал, что если девушка так красива и хороша, как ты, и производит такое впечатление на мужчин, как ты на него, то он хочет, чтобы у тебя было все самое лучшее. – Джошуа кинулся к дверцам шкафа, которых она никогда ранее не касалась, пользуясь только тумбочкой для джинс и свитеров.

В своей жизни у Александрии никогда не было столько одежды, чтобы заполнить весь шкаф такого размера, а теперь все это было забито платьями, пальто, юбками, брюками и блузами. Она закусила губу и прикоснулась к длинному черному вечернему платью. Оно было от знаменитого дизайнера. Алекс отвела руку в сторону.

− Почему он это делает? – Громко прошептала она Джошуа, повторяя свой вопрос мысленно.

«Почему ты это сделал? »

«Это всего лишь деньги, cara. Я привык к тому, что за все надо платить, и за свои ошибки тоже».

Он произнес это так потерянно и одиноко…

Неожиданно она почувствовала, что у нее на глазах навернулись слезы. Ей хотелось бежать к нему, утешать его, но слова Охотника, произнесенные тем злополучным утром, все еще эхом отдавались в ее голове. Потому она твердо закрыла свой разум от его уловок. Стать его рабыней?! Он никогда не добьется этого.

– Ах, сестренка, не плачь, словно ребенок, − предупредил ее Джошуа. – Эйдан сделал то, что захотел. Ты должна увидеть игрушки, что он купил для меня. Знаешь, я спросил Мэри и Стефана о щенке, много ли это добавит им работы, если он появится в доме.

– Ах ты, маленький хитрец! – Она подошла к дверцам шкафа с твердым намерением закрыть его, решив никогда не носить новую одежду.

− Эйдан сказал, что это того стоило, − сказал Джошуа.

Александрия глубоко вдохнула.

– Ему виднее. – Алекс передумала: она будет носить эти платья. Все до единого. Надевать их, когда будет встречаться с Томасом Ивэном. Когда она будет с Томасом Ивэном. Когда она безумно влюбится в Томаса Ивэна.

На мгновение она почувствовала, как Эйдан зашевелился в ее голове, словно большая дикая кошка, которая неторопливо и гордо прошлась, а потом все исчезло, словно этого и не было. Может быть, ей это только показалось?

− Забудь о нем! – Ругала она себя, разгневанная тем, что не может находиться далеко от него, не соприкасаясь с ним.

Джошуа посмотрел на нее обиженными глазами.

– О ком? О щенке? Но почему? Ты уже нашла одного? Это мальчик?

− Определенно, где‑ то рядом есть охотничья собака. – Ответила она мрачно. А затем рассмеялась и взъерошила локоны Джошуа. – Я пошутила, Джош. И нет, я не нашла еще щенка. Я даже не давала согласие на это. Я хочу, чтобы мы сначала поняли, будем ли счастливы здесь, прежде чем заведем животное.

− Мне здесь хорошо, – мгновенно сообщил Джошуа весьма решительным тоном.

Она обняла его.

− Я рада, что тебе здесь хорошо, но я не уверена насчет себя. Взрослым всегда труднее уживаться вместе, чем детям.

– Но, Мэри и Стефан тоже большие, Алекс, а Эйдан – самый лучший. Он помогает мне с домашним заданием. Мы много разговариваем. Он спокоен. Он сказал…

− Я не хочу слышать то, что он говорил, хорошо? У меня много работы, ты не забыл, милый? У нас должны быть деньги для пропитания.

– Но у Эйдана куча денег, и он сказал, что тебе не надо работать, если ты не хочешь.

Она медленно выдохнула, пытаясь сдержать свой нрав. Алекс была разгневана словами Эйдана. Девушка была рассержена его присутствием в своей голове, тем, что он читал все ее мысли с того момента, как она проснулась.

− Мне нравится работать, Джош. А сейчас займись чем‑ нибудь или пойди и поиграй.

Он состроил ей рожицу, но послушно уселся на пол с ее старым набором цветных карандашей и листом бумаги для рисования. Они быстро устроились на полу. Иногда она спрашивала его мнение о своих идеях, а он показывал свои рисунки. Александрия считала, что для шестилетнего ребенка они просто великолепны. Она подправляла линии то здесь, то там, когда он просил ее, но, по большей части, она поощряла его к самостоятельности. Ненадолго она почувствовала, что ее мир, как и она, снова стали нормальными.

Но Эйдан никуда не исчез. Она чувствовала, как ее мозг пытается найти его, соприкоснуться с ним. Ее уши желали услышать его красивый голос. Она поймала себя на том, что пристально смотрит на бумагу, а потом дважды изобразила героев, очень похожих на него. И, когда Алекс это обнаруживала, быстро вырывала листы до того, как Джошуа обнаружит ее одержимость и начнет дразниться.

Она попробовала не реагировать на пульсацию сердца Джошуа, на бег крови по его венам. Александрия притворялась, что ее не интересует этот путь, но пульс Мэри увлек ее, когда та позвала Джошуа обедать. Она игнорировала незабываемый вкус во рту, ощущение Эйдана под своими губами, когда ее тело извивалось рядом с ним, желая его. Она простонала и попробовала отвлечься от этого, равно как и от тех картин, что рисовала рядом с ним. Его рот был насмешливо изогнут, казалось, высмеивая ее, приманивая. Чистое искушение.

Алекс прикоснулась кончиком пальца ко рту, нарисованному по‑ другому.

– Я не позволю тебе сделать это со мной, − прошептала она мягко. Она очень сильно хотела его. Он был нужен ей, чтобы утешить, чтобы привнести смысл в этот безумный мир. Ей был нужен он, чтобы унять тот тянущий, пугающий голод, чтобы позволить ей полностью наслаждаться компанией Джошуа. Но, больше всего, он был нужен ей, чтобы слить свое тело с ее, чтобы чувствовать его губы и руки, прогоняющие ужасный жар и пустоту. Ей было нужно слышать стук его сердца, что бьется в унисон с ее. Она хотела чувствовать его сознание, сплетенное с ее. Оно полностью связывало их, позволяло разделять каждую его дикую фантазию о том, как он будет овладевать ею.

Она прошла через все это, стараясь казаться нормальной, помогая Джошуа с его домашним заданием, притворяясь, что ей нравится смотреть телевизор. Они спорили на счет значения широкого экрана телевизора. Стефан принял сторону Джошуа, сказав, что это хорошо для старых глаз. Мэри же была на стороне Александрии, утверждая, что это за пределами необходимости. А тем временем кровь играла по их венам, словно симфония, заглушая звуки программы и пугая Александрию. Она попробовала отправить Джошуа спать и почитать ему перед сном, перед этим слегка поборовшись с ним на подушках, когда укладывала его. Ей всегда нравилось проводить время проводить вечера с Джошуа, в это время он всегда был таким хорошим. Но сейчас громкий стук его сердца мешал ей получать удовольствие, она чувствовала себя посреди какого‑ то кошмара.

Перед предстоящим свиданием с Томасом Ивэном Александрия очень тщательно подбирала одежду. Когда платье заскользило по ее коже, она почувствовала прикосновение горячего бархата. Ее руки тряслись, пока она поднимала свои волосы. Алекс ни разу не видела Эйдана с тех пор, как убежала от него. Она всегда близко чувствовала его, но он позаботился о том, чтобы не попадаться ей на глаза. Вместо чувства благодарности, она ощущала угнетенность. Возможно, не имело значения, что она уходила с другим мужчиной. Может быть, его это совсем не волновало. А почему, собственно, должно волновать? Она не хотела, чтобы его это волновало. Она хотела встретить человеческого мужчину и влюбиться в него. Именно с таким она хотела любви. А не то странное ощущение какой‑ то одержимости, и неподвластности, но, одновременно, нежности и чуткости. Хотелось нормального человеческого мужчину.

Она оценила свои ногти. Когда‑ то они были маленькими, теперь же − длинные и красивые, с хорошим маникюром, точно сделанным профессионалом. Даже волосы казались гуще и роскошнее, а ресницы – более длинными и загнутыми. Ее кожа была белой, словно просвечивалась.

Она вздохнула, глядя на свое отражение в зеркале. Она была, вроде бы, той же, но, в то же время, – другой. Лучше. Она точно не знала, в чем тут дело. Просто лучше. Платье облегало, словно вторая кожа, делая акцент на ее полной груди и тонкой талии. Это платье могло быть сшито только для нее. Она критически провела рукой по мягкой ткани на своем бедре. Ее сердце ухнуло вниз, когда она увидела золотые глаза Эйдана, смотрящие на нее из зеркала. Она стоял позади нее, высокий, сильный, его великолепные светлые волосы дополняли ее собственные. Она могла чувствовать его рот на своем. Эта эротическая картина отразилась в зеркале: Эйдан, высокий и сильный, мужественный, с голодными глазами и Александрия, стройная, миниатюрная, бледная.

– Ты великолепно выглядишь, Александрия, − проговорил он мягко.

Его голос ласкал ее кожу таким же теплом, как и бархатное платье. Она не могла разобрать выражение его лица, чувствуя только пристальный взгляд его глаз цвета расплавленного золота.

– Я вернусь не поздно, − сказала она, заикаясь, словно подросток. Затем она дала время, чтобы он мог что‑ то ответить на ее реплику. Но Эйдан не улыбнулся и не изменил выражения лица.

Она почувствовала, как мурашки побежали по позвоночнику. Вдруг ее вызов показался таким же глупым, как и травля тигра. А все из‑ за этого пристального немигающего взгляда. Он собирается позволить ей уйти? Только мгновение назад она считала, что так и должно быть. Но сейчас ей не хотелось ничего, кроме того, чтобы жить далеко‑ далеко отсюда.

Он покачал медленно головой.

– Dio[5] , Александрия. Ты смотришь на меня так, будто я монстр. Будь осторожна, piccola, не создай еще одного. – Он оставил комнату так же тихо, как и вошел.

Она вздрогнула от угрозы. Она прикоснулась к своим губам. Он пристально смотрел именно на них. Она могла бы поклясться, что практически почувствовала прикосновение его губ к своим. Она сомкнула глаза, наслаждаясь и смакуя эти ощущения. Черт, он так легко может управлять ею! Она была человеком. Человеком! И она была настроена забыть обо всем остальном.

Александрия вздернула свой подбородок. Ее не сможет сбить с пути его сексуальная привлекательность, и ее не напугают его угрозы. Она обулась и плавно, как королева, спустилась по ступенькам.

Томас приехал во время и ожидал в гостиной, радостный оттого, что Эйдан Сэвэдж не захотел почтить его своим присутствием. У него перехватило дыхание, когда вошла Александрия. Казалось, она становилась красивее каждый раз. Она так поразила его, что он не мог думать больше ни о чем, кроме нее. Ивэн мечтал о ней, о том моменте, когда они закончат всю сюжетную линию его последней видеоигры. Он представлял ее по ночам в ярких эротических снах. Все это происходило от истинного положения дел, как полагал он.

− Томас, это было отличной идеей. – Сказала она, приветствуя его голосом, который проникал в самое сердце и находил ответ намного ниже в его теле.

Но, вдруг, он почувствовал взгляд этих проклятых золотых глаз на себе. Пристальный. Беспощадный. Они смотрели на него, не отрываясь, и проклинали его. Эйдан Сэвэдж стоял, развалившись с обманной ленцой в дверном проеме, опираясь на стену и сложив руки на груди. Он ничего не говорил. Ничего не делал. Но само его присутствие усилило страх в душе Томаса. Томас обнял Александрию и вдохнул ее духи.

– Ты просто ослепительна, Александрия. Никто и никогда не подумал бы, что ты только что выздоровела.

Эйдан слегка пошевелился, и это навело мысль о хищнике.

− Однако она очень сильно болела, Ивэн. Я надеюсь, что Вы проследите, чтобы Алекс не уставала и рано вернулась домой.

Томас учтиво улыбнулся, излучая обаяние. Будь проклят этот человек, он же не подросток на первом свидании! Он сознательно проявил участие к Александрии, зная, что это раздражает ее белокурого сторожевого пса.

– Не волнуйтесь, Сэвэдж. Я намерен очень хорошо заботиться о ней. – Он повел ее к двери, желая быть как можно дальше от Сэвэджа и от этого странного дома.

Александрия охотно пошла с ним, с виду желая уйти так же, как и он. Выйдя на улицу, она остановилась и глубоко вдохнула.

− Он слегка подавляет? – Сказала она улыбаясь. Она так улыбалась, что могла бы соперничать со звездой. Свобода. Благословенная свобода. И сейчас не имела значения даже улыбка Ивэна, напоминающая оскал акулы, даже то, что она слышала его сердцебиение так же громко, как и Джошуа или, еще хуже, что она чувствовала аромат его возбуждения. Она была далеко от Эйдана Сэвэджа и от его влиянии. Это было все, что имело значение для нее.

− Подавляет? Ну, если ты предпочитаешь это называть так, то он полностью доминирует. Этот человек поступает так, будто ты его собственность! – Взорвался Томас.

Она мягко рассмеялась.

– Ты должен быть терпимее. Он не может измениться. Он привык отдавать приказы. Тебе бы следовало это понимать… к чему это ведет, − озорно добавила она.

Он поймал себя на том, что смеется вместе с ней, пока они быстро шли к машине. Он специально нанял лимузин с водителем, чтобы можно было расслабиться на заднем сиденье.

– Я начала с эскизов, Томас, – продолжила она, – но ты не уточнил что для тебя важно. Я думаю, что ты должен определиться поскорее и сказать мне.

− Я предпочел бы, чтобы ты сама попробовала, − ответил Томас, открывая ей дверцу. Он захотел сделать это, что его крайне удивило. В большинстве случаев, все эти любезности, которые он выполнял, были, скорее, для эффекта. Но с Александрией Хоутон это было не так.

– Ты не считаешь что дом какой‑ то странный? Он внушает тебе беспокойство?

Она выгнула бровь.

− Беспокоит меня? Дом? Нет, он красив. Все очень красиво. А почему ты спрашиваешь?

– Просто, я иногда чувствую, что, он словно наблюдает за мной, дожидаясь своего часа, ненавидя меня.

− Томас, ты слишком много играешь в свои игры. Такое яркое воображение! – Ее смех прозвенел и коснулся Ивэна там, где он обычно оставлял места для близости.

Его рука медленно стала двигаться через сиденье по направлению к ней. Он захотел ее сильнее, чем какую‑ либо женщину до этого. Томас посмотрел в окно и увидел отражение глаз – пылающие красные дикие глаза, заполненные ненавистью и обещанием расплаты, обещанием смерти. Глаза хищной кошки. Глаза демона. Или смерти. Он вздрогнул и простонал.

− Что случилось? – Ее голос успокаивал, словно журчание воды. – Скажи мне, Томас.

– Ты видела что‑ нибудь… ужасное? – Его душили опасения. – В окне… Ты что‑ нибудь видела?

Она потянулась через него, чтобы посмотреть в стекло.

− Что я там должна увидеть?

Глаза исчезли, словно их там и не было. Был ли это Сэвэдж? Или его собственное воображение? Он прочистил горло и постарался улыбнуться.

– Ничего. Просто, я думаю, что до сих пор не могу поверить в свою удачу.

В тесном салоне Александрии было трудно игнорировать растущий голод. Казалось, что он вгрызается в ее внутренности и распространяется, подобно опухоли. Казалось, ее мозг сам усиливал звук крови, стремительно текущей в венах Ивэна, зовя ее, приманивая. Ее живот напрягся от мысли о прикосновении к нему. Она старалась всеми силами сохранить улыбку на своем лице. Казалось, он пользуется любой возможностью, чтобы прикоснуться к ней, гладя ее ногу, руку, волосы. Она ненавидела это. Ненавидела. От его прикосновений по коже пробегали мурашки. Она ненавидела себя за то, что не могла ответить на его ласки и прикосновения.

Она игнорировала его, говоря и делая то, что надо в таких ситуациях, но все внутри у нее протестовало. И где‑ то внутри начал разрастаться страх. Томас Ивэн был бакалавром, богатым, очаровательным и знаменитым. Человеком. Он разделял ее любовь к фантазиям. Он восхищался ее художественной работой. У них было много общего, но даже самое легкое прикосновение внушало ей отвращение. Она внутренне застонала.

«Ты нуждаешься во мне, сara mia? »

Голос Эйдана пересекал время и расстояние, чтобы найти ее и обнимал теплыми руками, защищая.

Алекс закусила губу. Искушение позвать его почти подавляла, но она сопротивлялась. Она должна быть человеком. Она должна найти хорошего человека и влюбиться в него. Возможно, не Томаса Ивэна, а кого‑ то еще. У меня впереди вся жизнь.

Просто, это не Томас Ивэн.

Она почувствовала, как он покинул ее сознание, это было подобно тому, точно он похитил ее душу и оставил пустой внутри. Александрия вскинула подбородок и улыбнулась Ивэну ослепительной улыбкой. Она подала ему руку, чтобы он помог ей выбраться из автомобиля. Находясь в настроении получить удовольствие от вечера, она взяла его под руку, и они направились в театр.

Казалось, мужчины смотрели на нее и громко дышали. Это было словно пульсация, гремящая в ее ушах. Увертюра оркестра смешалась с приливом крови, бежавшей в венах. Александрия сосредоточилась на игре, остро чувствуя руку Ивэна на спинке сиденья. Когда он что‑ то прошептал ей на ухо, его рот был напротив ее кожи, Алекс стало плохо от этого.

Дважды она извинялась и уходила в дамскую комнату, чтобы только отдохнуть от него.

Она могла видеть его насквозь. Она будет человеком, даже если это убьет ее. Зал взорвался аплодисментами, когда она услышала слова в голове.

«Это может убить и еще кого‑ то».

«Уйди! »

Ответила она ему, сердитая на то, что даже в минуты отчаяния он может заставить ее улыбнуться. Эйдан снова ушел. Осталось только тепло его прикосновения и нелепость предупреждения. Он высмеивал ее цель, потому что знал – мужчина, сидящий рядом, вызывает у нее отвращение.

Стоя рядом с ней, Томас аплодировал. Кулисы опустились, и, казалось, люди стали роиться вокруг них. Он был в своей стихии: с красавицей под руку среди кучи знакомых, окружающих их.

С влиятельными мужчинами он останавливался, чтобы обменяться мнениями о премьере. Эти связи должны были помочь ему подняться выше по карьерной лестнице, позволяя договориться о встречах.

Александрия Хоутон была явно расположена к нему и сможет помочь в этом.

Он гордо демонстрировал ее, обнимая. Томас видел, что не он единственный был очарован ее голосом и пленен улыбкой. Даже женщины, понял он, даже их она по‑ королевски очаровывает.

Когда они вышли в ночь, оставляя других завидовать, Томас приобнял ее за плечи и стал притягивать к себе, показывая, что она принадлежит ему. Живот Александрии связался узлом от близости. Затем Ивэн хотел воспользоваться моментом, но замер. Не далее шести футов, в тени, стоял волк. Огромный. Белый. С огромными клыками и красными пылающими глазами. Эти глаза пристально смотрели прямо на него, а мускулистое тело зверя напряглось, как перед броском.

Сердце Томаса остановилось, а потом снова начало биться. Он схватил Александрию за руку и потащил в сторону театра.

− Томас, что ты делаешь? – Потребовала она.

– Разве ты не видишь это? – В возбуждении указывал он. Это было дико, но, так или иначе, он был уверен в этом. – Это он, я знаю, что он есть. Он здесь. – Повышая голос, он стал вращать головой.

− Томас. – Ее голос был мягким и успокаивающим. – Скажи мне, что не так. Ты очень побледнел. Что ты видел?

Он заставил себя присмотреться. Тени были глубокими и темными, но и только. Он увидел доску на том самом месте, где был волк. Вытирая пот со лба, он позволил себе дышать.

– Тебя трясет, Томас. Пойдем к автомобилю. – Проявляя заботу, Александрия осторожно осмотрелась вокруг, но увидела только людей.

«Ты бы лучше не мучил его », – предупредила она Эйдана. Она не была уверена, услышал ли он ее.

− Я клянусь, что видел это, Алекс. Там же, где эта доска. – Он не хотел признаваться, что его воображение разбушевалось. Что‑ то было с ним не так, взять, хотя бы, его одержимость Александрией Хоутон и Эйданом Сэвэджем. Все это какая‑ то огромная галлюцинация…

– Это двигалось? – Она подозрительно посмотрела она на доску из красного дерева.

− Нет, – сказал он. – Просто произошло что‑ то странное.

– Хорошо, я прекрасно провела этот вечер. Игра была великолепна. – Мягко сказала Александрия.

«Маленькая притворщица».

Слова насмехались над ней, по‑ мужски развлекаясь, высмеивая ее.

Она вскинула подбородок и взяла Томаса под руку, когда они направились к лимузину.

− А тебе понравилось? – Спросила она сладким голоском. Она почти чувствовала, как Эйдан поморщился и ушел.

В автомобиле Томас придвинулся к Александрии. Его бедро прижалось к ней, он мог чувствовать мягкую выпуклость ее груди недалеко от его руки. Он обхватил рукой ее подбородок.

– Я понимаю, что ты еще плохо знаешь меня, но ты мне очень нравишься. И, я надеюсь, что мои чувства взаимны.

Его рот был меньше, чем в дюйме от ее. Она чувствовала запах ополаскивателя полости рта и ощущала все, что он съел за обедом: пасту с чесноком, салат с уксусом, красное вино и кофе. Она сжала рот и попробовала отодвинуться.

− Нам предстоит вместе работать, Томас. Это плохая идея. И, уж точно, не так быстро.

– Но мне надо поцеловать тебя, Алекс. Я очень этого хочу. – Он снова придвинулся, обдав ее своим дыханием.

Она издала звук и, сжавшись, отклонилась назад. Он, в желании, принял это за согласие. Но, как только он наклонил голову, его глаза засекли вспышку красного цвета. Ивэн вскрикнул и отскочил от девушки, прижавшись к своей двери и пристально всматриваясь в заднее окно, где он видел два раскаленных глаза, наполненных бешеной злобой. К его ужасу, окно запотело изнутри, а потом разбилось, осыпав его стеклянными осколками. Огромный волк залез в салон автомобиля, его клыки были оскалены. Он был готов к нападению. И снова красные глаза, не мигая, устрашающе пылали, смотря на него. Он чувствовал на себе горячее дыхание и видел, как клыки приближаются к нему. Томас закричал и упал, закрывая лицо обеими руками.

− Томас? – Александрия слегка прикоснулась к его плечу– Ты употреблял сегодня наркотики? – Она уже знала ответ, она чувствовала их в его крови. – Тебе, наверное, следует обратиться в больницу. Или к частному доктору.

Медленно, все еще опасаясь, Томас убрал руки. Заднее окно было целым. Не было никаких осколков. Александрия спокойно сидела на своем месте, а ее голубые глаза выражали беспокойство за него.

– Ничего не было… У меня галлюцинации. Это была лишь небольшая доза кокса в мужской комнате. Наверное, он был плохой, я не знаю. – Проговорил он испуганно.

− Что ты видел? – Она снова осмотрелась, пробуя обнаружить присутствие Эйдана или любую другую опасность, но они, казалось, были одни. Возможно, это, действительно, только наркотики. – Мне надо сказать водителю, чтобы он отвез тебя в больницу?

− Нет, не надо. Теперь мне уже лучше. – Он сильно вспотел.

Она чувствовала его страх.

– Там действительно ничего нет, Томас. Я иногда чувствую, когда что‑ то должно случиться. Сейчас этого нет, – сказала она, пробуя успокоить его.

– Извини, − произнес он хрипло. – Я испортил весь вечер? – его глаза бегали из стороны в сторону, и он у него казалось, начался нервный тик на левой стороне его челюсти. Он выглядел на много старше, чем в самом начале вечера.

− Нет, конечно, нет. Я прекрасно провела время. Спасибо что предложил сходить в театр. Мне действительно нужно было развеяться. – Уверяла она его. – Но, Томас, я не люблю наркотики. У меня есть младший брат. Я понимаю, это не мое дело, ты сам решаешь, как проводить свое время, но я против кокаина и других наркотиков.

– Нет, я не наркоман. Я только иногда балуюсь, чтобы развлечься.

− Но не со мной. – Это было хорошей причиной не встречаться с ним больше. Она будет думать о нем гораздо меньше, зная, что Томас принимает наркотики, чтобы улучшить вечер, точно он не способен получить удовольствие без них.

− Хорошо, – проговорил он, обидевшись, – я ухожу.

Машина возвращала ее к Эйдану. Александрия мысленно представила кованные железные ворота. Она сидела и смотрела на них, они являли собой символ потери свободы. Она не была готова вернуться домой и признать поражение. И, так как с Томасом Ивэном она ничего не почувствовала, это ничего еще не доказывало. Это не означало, что она не найдет другого мужчину.

Выйдя из машины, она вывернулась от приставучего Томаса.

– Еще раз спасибо, Томас. Рада буду увидеть тебя снова. Не забудь приехать ко мне, когда решишь, что хочешь для проекта. – И перед тем как он решит проводить ее до двери, Алекс бегом кинулась к мраморной лестнице у входной двери. Она помахала еще раз и ушла.

Томас выругался и уселся на место. Перед тем, как закрыть дверь, он увидел дикого волка, идущего к нему.

− Поехали! Поехали! – Крикнул он водителю, с трудом захлопнув дверь.

Как только водитель отъехал далеко от дома и от дороги, тогда Томас смог свободно вздохнуть. Все, чего он хотел, – это добраться до дома и напиться.

Александрия шла по дому, не включая свет, нашла телефон и позвонила. Она отлично видела в темноте и легко взбежала по ступенькам. Эйдан думал, что может полностью контролировать ее, но это не так. Она еще не была готова признать поражение.

В своей спальне Алекс сняла черное бархатное платье и переоделась в поношенные голубые джинсы и простую бледно‑ голубую рубашку. Изменения закончились после того, как она переобулась в кроссовки и спустилась вниз. Такси, на котором девушка собиралась уехать, еще не прибыло, и она села на мраморные ступеньки, ожидая его

− И куда ты теперь? – Спросил Эйдан, совершено неожиданно появившись перед ней, заставляя ее почувствовать себя хрупкой.

– Танцевать. – Она с вызовом смотрела на него.

Его тело напряглось.

– Встреча не прошла успешно?

В ее глазах промелькнуло лукавство, но губы еще сильнее напряглись.

− Будто ты не знаешь. Попытайся не выглядеть таким невинным. Это тебе не идет.

Он не выглядел раскаивающимся, улыбаясь ей и заставляя замирать ее сердце. Один только его вид заставлял оживать ее тело.

– Уходи, Эйдан. Я не хочу тебя видеть.

− Я соблазняю тебя?

– Тебе кто‑ нибудь говорил, что означает быть джентльменом[6]? Уходи. Ты раздражаешь меня. – Она втянула воздух.

Его душа замирала от вида ее профиля в лунном свете. Окутанные темнотой, они были единственными людьми в этом мире. Он наслаждался ее ароматом, который был свойственен только ей. Слабая, но уверенная улыбка изгибала его чувственные губы, делая его еще более сексуальным.

− Как минимум, у меня есть твое внимание.

– Я иду танцевать. – Заявила она.

− Ты отстаиваешь свою независимость, – противостоял он. – Это не доведет тебя до добра. Ты должна быть здесь. Ты моя. И ни один из тех мужчин не заставит тебя почувствовать тебя то, что ты чувствуешь со мной.

Она вздернула подбородок.

− Я не хочу их. Ты так настойчив, Эйдан. Ты такой дикий и настойчивый… Ты заставляешь меня сходить с ума, а я хочу только чувствовать. – Сломалась Александрия, неуверенная в том, что же она хотела почувствовать.

− Нормальной. Человеком. – Подсказывал он ей слова.

– В этом нет ничего плохого. Ты пугаешь меня. – Она допускала это, говоря вслух. Алекс отошла от него и устремила взгляд в ночь, не в состоянии смотреть на него и не желать его.

− А меня пугают твои поиски наобум, – нежно сказал он.

– Я не доверяю тебе. – Почему такси так долго нет? Она сжала кулачки, не желая оставаться с ним. Она до сих пор помнила ощущение его губ, его вкус.

− Ты бы доверилась мне, если бы позволила своему сознанию полностью слиться с моим. Позволь своему уму полностью сплестись с моим. Я ничего не буду прятать от тебя. Ты сможешь узнать все, что захочешь – все мои вспоминания, все мои желания. – Его голос, соблазняя, буквально касался ее кожи.

Она быстро взглянула на него.

– Будто я не знаю твоих желаний! Они и так всю ночь мелькали у меня в голове. Большое спасибо, мистер Сэвэдж. Я не собираюсь становиться чьей‑ то рабыней.

Он простонал, закрывая лицо руками, затем чувственный рот изогнулся в соблазнительной улыбке.

− Ты собираешься вечно противиться мне? В конце концов, если здесь кто и раб, то это я. Я сделаю для тебя все что угодно. Я думал, ты это знаешь.

Она прикусила губу, пытаясь сдержать себя, не броситься в его объятья.

– Такси уже приехало. Я буду позже. – Он был так сексуален, она так отчаянно хотела его…

Он прикоснулся к ней, когда она проходила мимо, самой легкой лаской – слегка прикоснувшись своими пальцами к ее руке. Она почувствовала это в самой глубине своего существа. Она ощущала его прикосновение даже в такси.

Глава 14

Новомодный бар для знакомств и ночных игр был странной смесью вычурности и дешевки. Она окинула взглядом очередь при входе в бар и охрану. Сразу стало ясно – все они берут взятки, и, уж тем более, ясно, что они предпочтут получить от любой симпатичной девицы. Очередь была длинная, но Александрия, проигнорировав это, направилась прямо к двери. Она заметила, какое впечатление стала производить на людей, и обратила внимание, что ее голос так же полностью завораживает их, как и голос Эйдана.

Она проигнорировала мужчину, стоявшего прямо на ее пути. Его голова резко поднялась, и он выразительно вздохнул. Он даже не колебался, схватив ее. Музыка ударила в уши, проходя вибрацией через все тело. Она мгновенно почувствовала давку чужих тел. Но, больше всего, ее подавляло то, что она слышала их сердцебиение и ток крови по их венам.

Высокий мужчина, облаченный в черную кожу, сразу решил, что она предназначена ему, поймав ее запястье и оскалив зубы в улыбке. У него была грязная борода, от него разило одеколоном, виски и потом. На левой руке красовалась татуировка с изображением паутины, в центре которой разместилась Черная вдова. [7] На ее брюхе были большие красные песочные часы, а также проглядывались намеки на клыки, торчащие изо рта. Мужчина искоса посмотрел на нее и стал подтаскивать к себе.

– Я искал тебя всю ночь.

Она хотела почувствовать хоть что‑ нибудь, кроме яростного протеста в животе, но, очевидно, он был не ее идеалом. Она с улыбкой посмотрела ему в глаза.

– Этого не будет. – Сказала она мягко, но твердо.

Улыбка поблекла, когда она увидела в нем волны насилия. Этот мужчина был из тех, кому не нравилось, когда им отказывали. Его пальцы сжались, словно клешни.

– Разрешите мне пройти. – Проговорила она спокойно, хотя внутри все замирало. Она, так или иначе, хотела получить этой ночью удовольствие от обоих миров, подумав, что существо, в которое она превратилась, сможет защитить ее от вещей, подобной этой.

Смех мужчины был отвратителен.

– Попробуй, детка. – Но когда он еще сильнее сжал ее запястье, то почувствовал что‑ то на своей руке. Он взглянул вниз и, к своему ужасу, увидел, как Черная вдова поползла от запястья вверх к бицепсу. Он практически увидел, как она сердито щелкнула зубами, и почувствовал дрожь в своих волосатых ногах. Он замер, потом громко закричал, отпуская запястье Александрии, ударяя и начиная дико тереть свою руку.

Александрия ничего этого не видела, но воспользовалась возможностью и плавно двинулась, исчезая в толпе.

Мужчина мутно посмотрел на свою руку, прижав ее к сердцу и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Но он видел только одну вещь – свою татуировку. Ничего не двигалось… Он вцепился в свои волосы и взъерошил их.

– Все мужики, а то я что‑ то много выпил сегодня. – Проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Александрия дальше скользила через толпу, чувствуя, как оглушает музыка. Ее кровь была горячей, но кожа – ледяной. Казалось, все в ней протестует против тех тел, к которым ей приходится прикасаться, пробираясь вперед. Невысокий мужчина с каштановыми волосами прикоснулся к ней, улыбаясь, с вопросом.

– Потанцуем?

Он был одинок. Она чувствовала это так же, как и его глубокую печаль, почти граничащую с отчаяньем кому‑ то понравиться. Не глядя на него, она улыбнулась, соглашаясь, и позволила ему вывести себя на танцпол. В тот момент, когда его руки обняли ее, а его тело прижалось к ней, она поняла, что совершила ошибку. Она не была человеком. Она была не тем, что нужно ему. Его иллюзия, как и ее, была вызвана отчаянием. Но его отчаянье было более сильным, чем у нее. Никто из них не был готов к этому. Она читала его мысли, его горе и боль от потери жены шестью месяцами ранее. Но она не была Джулией, его женой. Она даже не была обыкновенным теплым телом, которое могло бы помочь ему скоротать эту ночь. А он не был Эйданом, и никогда им не станет.

Эта последняя мысль вызвала у нее внутри волну страха. Почему она думает о нем? Она сможет найти мужчину. Человеческого мужчину. Это оказался не он, но где‑ то же должен быть он.

Мужчина спросил.

– Пойдем ко мне?

– Ты хочешь не меня, – нежно проговорила она, отодвигаясь и образовывая дистанцию между ними.

Он сильнее прижал ее к себе.

– Это ты не меня хочешь, но мы сможем помочь друг другу, – сказал он, оправдываясь. Ему хотелось, чтобы кто‑ то прогнал призраков, хотя бы на несколько часов.

Запах его крови манил ее. Живот Александрии скрутило, и она почувствовала, как перехватило горло. Она непреклонно покачала головой.

– Извини, но я не могу. – Когда она отошла, музыка изменилась, стала неистовой, быстрой, и это, казалось, заставило мужчину практически повиснуть на ней. Когда он напряг руку, чтобы вернуть ее обратно, то почувствовал, как руку ударило током. Он выругался и немедленно отпустил ее. Александрия, удивленная, отступила подальше.

– Что случилось?

– Ты ударила меня! – Обвинил он.

– Что я сделала? – Она стала медленно отодвигаться от него. Могла ли она сделать так, не зная об этом? Или произошел несчастный случай? Она не знала, но была рада такому разрешению ситуации. Девушка снова нырнула в толпу и двинулась вместе с ней по кругу, через комнату, в то время как музыка била ее по голове, проходя через все тело.

Александрия нашла бар. Несколько мужчин в костюмах подвинулись, чтобы она смогла подойти. Их реакция была многообещающей. Они казались достаточно привлекательными. Некоторые были даже красивы, некоторые казались дружелюбными, но она ничего не почувствовала. Было такое ощущение, что внутри у нее все умерло. Полностью умерло.

Алекс спросила себя, что же она хотела доказать себе, когда обходила все это? Девушка посмотрела на бар, потом на свои кроссовки. Это не ее. Она всегда была очень разборчива. Этого точно не было в ней. Она не привлекала мужские взгляды даже тех, кто раньше всегда игнорировал ее.

– Вы выглядите грустной? – Высказал один из мужчин в костюмах свое наблюдение. – Не хотите поговорить? Просто поговорить. – Он протянул руку вперед. – Я хочу только это. Просто посидеть и поговорить. Меня зовут Брайан.

– Александрия, – сказала она, покачав головой. Он был слишком хорош. Он сказал, что хочет только поговорить, но она с легкость читала его более глубокий интерес. – Спасибо, но, думаю, я пойду домой.

Домой. А где был ее дом? У нее его не было. Боль стала слишком сильна, чтобы вынести ее. Она почувствовала, что ее взгляд остановился в самом темном уголке комнаты. Золотые глаза смотрели на нее. Ее сердце подскочило. Она не могла оторвать взгляд от пристального немигающего взгляда.

Эйдан вышел из тени. Он двигался очень плавно, гордо, словно большая дикая кошка из джунглей. Он захватил ее душу. Высокий. Сексуальный. Сильный. Он смотрел только на нее. Только на нее. Внизу, под шелковой рубашкой, слегка перекатывались мускулы. Он выглядел изящным, но, в то же время, его окутывала аура власти. И не было равного ему.

Она поймала себя на том, что дрожит в предвкушении его прикосновения. Одно только его присутствие оживляло ее. Словно Красное море перед Моисеем[8], толпа расступалась перед ним, пропуская. Никто не касался его, никто не цеплял и не толкал. Даже «костюмы» отодвинулись от нее, позволяя ему подойти. А потом он, стоя перед ней, предложил свою руку, пристально гипнотизируя глазами.

Было ли это принуждением или одержимостью, Александрия не знала. Ее это не заботило. Она, не смотря ни на что, не смогла бы остановить себя. Она сражалась не понятно за что. Ей был нужен он, и он был здесь. Она подала ему руку, и, когда он сплел свои пальцы с ее, она потянулась к нему. Было такое ощущение, словно она вернулась домой.

– Потанцуй со мной, cara mia. Мне нужно почувствовать тебя рядом. – Его слова и голос были такими соблазнительными, что стало невозможно сопротивляться.

Александрия легко заскользила в его руках, она идеально подходила к нему. Он был сильным и теплым, и ток моментально зашипел между ними. Ее голова нашла свое место на его плече. Ее тело моментально подстроилось под его ритм. Она была рождена для этого, он – ее половинка. Это бархатистое черное обольщение, чистая магия.

Это было дом – эти объятья. Она сомкнула веки, наслаждаясь ощущением его тела. Музыка была медленной, практически невероятной для такого места. Их ни разу не задели. Он вел их в совершенном ритме, жар увеличивался с каждым движением. Казалось, пламя лижет ее кожу, перемещаясь на него и возвращаясь обратно.

Эйдан нагнул свою голову, чтобы попробовать ее. Его губы мягко, горячо ласкали ее шею, замедляясь над пульсом. Он чувствовал, как тот начинает ускоряться под его ртом, ощущал, что жажда становится не переносимой.

– Пойдем домой со мной, piccola, – прошептал он, пока его зубы нежно покусывали ее кожу, твердо, но плавно двигаясь вперед и назад над пульсом. Ее кровь пела для него, звала его. – Не мучай меня дольше.

Ее тело гибко и плавно извивалось рядом с ним. Еще ни в ком она так не нуждалась в своей жизни. Алекс не издала ни одного звука – она не могла. Но он знал ответ, даже в ее молчании. Он мог прочитать его в ее огромных глазах.

Пока они двигались к дверям, Александрия едва ли видела окружение. Эйдан защищал ее от давки, помещая свое тело между ней и толпой. На улице ночь, казалось, приветствовала их: звезды были ярче обычного, ароматы океана ощущались сильней.

Эйдан обнял ее за талию, прижимая ее к плечу. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.

– Я должна была понять, что ты последовал за мной, чтобы защищать. Что ты сделал тому бедняге в кожаных штанах?

Он мягко рассмеялся.

– Ему нравятся пауки, Черные вдовы. А еще ему нравится делать больно женщинам. А мне не нравятся другие мужчины, которые прикасаются к тебе.

– Я заметила.

Он остановил ее на углу улицы, прижав к себе и подняв ее подбородок.

Его пристальный взгляд золотых глаз остановился на ее нижней губе, и она почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Эйдан издал звук, что‑ то среднее между стоном и рыком, и наклонил голову. Когда его рот прикоснулся к ней, земля стала уходить из‑ под ног. Ее тело растворялось в нем, пока не остались одни: только Эйдан и Александрия, и ночь…

Волна голода и желания была такой сильной, такой подавляющей, что Александрия прижалась к нему сильнее, чтобы не упасть. Он обнял ее, и они полетели сквозь время и пространство. Ветер обдувал ее волосы, словно песнь сирены, развивая их, точно волны шелка в ясной ночи.

Его рот целовал ее, доминируя, сминая, переходя далеко за человеческие границы. Его язык исследовал бархатную пещеру внутри ее рта, требуя от нее ответа. Александрия услышала свой стон – низкий стон одобрения.

А затем у них под ногами оказался балкон третьего этажа. Эйдан просто взмахнул рукой, и стеклянная дверь распахнулась. Морской бриз стал обдувать их разгоряченные тела. Охотник последовал за Алекс на стеганое покрывало кровати, накрывая ее тело своим. Он не дал ей времени запаниковать и, возможно, убежать. Он не мог ждать дольше. Он не мог больше давать ей время. Его руки, лаская нежную кожу, спустились на холмики ее груди, грубо убрав рубашку со своего пути и предоставив ее тело внимательному взору золотых глаз. Прохладные воздушные потоки прошлись по ее разгоряченной коже, а грудь заныла под горячим пристальным взглядом. Его рука придала ей чашевидную форму, удерживая мягкий вес в своей ладони.

– Ты чувствуешь темноту во мне, Александрия? – Прошептал он. В его голосе послышалась боль. – Она растет и увеличивается. Почувствуй это во мне. – Его губы нашли ее глаза, лоб, уголок губ, горло. Каждый поцелуй был легким, словно перышко, но оставлял огненный след, точно отпечаток на все времена в ее душе. – Будь со мной. Сейчас. Всегда. Почувствуй темноту во мне и освяти ее.

Этот голос обольщал, передавал такую большую потребность, что она не смогла отказать. Она чувствовала не понятную нужду в нем. Она ощущала его желание, абсолютное и голодное, стремление разорвать на ней одежду, чтобы касаться ее кожи. Ее собственное тело отвечало на это жажду, разгораясь еще сильнее.

Алекс изогнулась под ним, выгибаясь вверх, предлагая ему свою грудь. Ее глаза были плотно закрыты. Она громко простонала, когда он взял ее в свой теплый рот. Руки сильно прижимали его голову к себе, так как его рот заставлял жар разливаться по всему ее телу.

Тело Эйдана было таким твердым и напряженным, что ему стало тесно в одежде. Он отстранился и в спешке стал стягивать с нее джинсы, желая почувствовать ее полностью обнаженной, прикоснуться своей обнаженной кожей к ней. Эйдан слегка приподнялся, чтобы полностью видеть ее тело. Она лежала абсолютно голая, а ее кожа горела от желания. Его ладонь прошлась по животу девушки, затем спустилась ниже и накрыла светлый треугольник, пальцами находя влажное тепло. Сквозь него прошла молния, передаваясь Алекс, заставляя их кровь бешено нестись по венам.

Он стал укачивать ее голову в своих руках, стараясь прижать к своей груди.

«Пей, cara mia. Пей столько, сколько нужно. Ты моя другая половинка, половинка, которая приносит свет. Стань на вечность частью меня».

Его палец исследовал вход в ее узкий бархатный футляр, который был готов принять его и хотел только его. Он чувствовал, как слезы навертываются на глазах.

Он чувствовал ее дыхание у своего сердца.

– Я никогда не смогу уйти? – Мягко спросила, утрачивая голос.

Его пальцы намеренно вошли глубже, завлекая. Он ощущал, как горячие бархатные мускулы сжимаются вокруг него. Его тело пылало от желания.

– Ты действительно хочешь уйти назад, cara, и оставить меня в вечности один на один с темнотой? Если бы у тебя был выбор, ты, действительно, оставила бы меня? – Его голос прозвучал надтреснуто. Его рука ласкала ее, его пальцы исследовали ее, сознательно разжигая огонь, который проносился по всему телу.

Своей волей он полностью сплетал свое сознание с ее. Она почувствовала, как в нем собирается тьма, ждущая овладеть им. Зверь присел и приготовился для прыжка: хладнокровный убийца без намека на милосердие. Красный туман застилал его разум, заставляя кровь бешено нестись по венам. Александрия чувствовала его агонию и страх от того, что она не достаточно хочет его, чтобы остаться с ним, зная о том, что он в любом случае не смог бы отпустить ее, не зависимо от ее желания. Охотник хотел, чтобы он был нужен ей, просто так, именно он. Это было так много…

Ее язык ласково погладил его мускулы, а зубы нежно прикусили его кожу.

– Как бы я смогла оставить тебя, Эйдан? Ты действительно считаешь, что я смогла бы? Я думала, ты знаешь все, но даже я понимаю это лучше. Я знала это, практически, с самого начала. – Она действительно знала, но скрывала эту тайну от них обоих.

Его руки ласкали ее бедра, все впадинки и выпуклости, заставляя издавать крики, больше похожие на мяуканье. Ее руки прошлись по мускулистой спине Эйдана, привлекая его ближе.

Он своими руками делал с ней такие вещи, словно хотел на ощупь запомнить ее каждый дюйм, поднимая в ней такую огненную бурю желания, которую невозможно было насытить. Она целовала его грудь и зарывалась носом в белокурые волосики. Его тело буквально сгорало, пока он не понял, что еще чуть‑ чуть, и он сойдет с ума.

Эйдан раздвинул ее колени, открывая доступ к ее женственности. Он проник несколько грубо, отчаянно нуждаясь в ней. Александрия почувствовала его затруднение при входе. Он был слишком крупным, слишком большим для нее. Когда она заколебалась и попыталась отстраниться, он обхватил ее бедра руками и удержал плотно прижатой к себе.

«Доверься мне, Александрия. – Шептал он в ее голове. – Я никогда не сделаю тебе больно. Твое тело нуждается во мне. Почувствуй это. Мы – единое тело, сердце, душа и ум».

Она осознала, что невозможно противостоять красивым перекатам его голоса. Ее рот спустился ниже к его груди и нашел сильный пульс. Ее язык гладил и ласкал его. Его руки сильнее сжались на ее бедрах, точно от боли. Ее зубы глубоко вошли в его тело, а его тело, в ответ, глубоко проникло в нее. Вспышка молнии осветила небо. Она шипела и танцевала, проносясь через открытую дверь; белая и голубая полоса, словно солнце, соединила их вместе. Она вскрикнула от боли и наслаждения. Его крик, хриплый и победный, слился с ее.

Он начал двигаться, не в силах выносить напряженность ее бархатного футляра, горячо сжимающего его. Увлекшись, он захотел раствориться в ней. Огненные прикосновения довели его до пика, и он испытал такое большое удовольствие, что потерял ориентацию в пространстве и времени. Цвета ярко и бешено стали кружиться перед его глазами. Их запахи, мускусный и нежный, смешались, создавая аромат их любовных ласк. Ее рот на нем, такой эротический и неистовый, полностью соответствовал дикому безумию его тела. Он потерял себя в чистом удовольствии, входя еще глубже и сильнее, желая только одного: чтобы их сердца и легкие стали едиными, чтобы их было невозможно отделить.

Александрия лежала под ним, испуганная тем, что потеряла чувство времени. Ее язык прошелся по краям раны на его груди, смакуя мужской вкус. Его руки были все еще на ее бедрах, удерживая их для его проникновения. Она видела, как его глаза стали одного цвета с его волосами, а лицо расслабилось от удовольствия. Она опустила свои руки вниз на его ягодицы, заполняя себя им полнее.

Эйдан издал горловой стон, идущий, казалось, из самой души. Он поднял голову, и глаза темного золота сверкнули горячим и безумным голодом. Он поцеловал ее глаза, уголки рта, подбородок. Она почувствовала его дыхание на своем горле, ощутила ласку его языка. Ее тело сжалось, отвечая, еще сильнее увеличивая его удовольствие до тех пор, пока он не подумал, что умирает.

Его зубы начали покусывать ложбинку груди, и Алекс стала сильнее выгибаться, приникая к его рту.

– Ты делала это ранее со мной, Александрия. Теперь ты понимаешь… – Сказал он, утверждая, и она не отважилась протестовать.

Александрия улыбалась в его требовательных объятиях, устроившись у его плеча. Она не представляла, какими должны были быть Карпатские женщины, но ее мужчина был определенно новой породой. Затем она вскрикнула от удовольствия, конвульсивно сглотнув, когда он проколол ее грудь зубами, его руки напряглись, притягивая ее к себе, а тело стало вонзаться в нее с диким голодом после ее игры воображения. Волна неслась за волной и кружила ее в наслаждении, заставляя забыть обо всем. Он был везде, он прикасался к ней всюду: внутри ее тела, внутри ума, ее кровь текла в нем. Так продолжалось до тех пор, пока они вместе не взмыли в небеса.

Они лежали вместе, тесно переплетясь телами. Их сердца бешено стучали, и ни один из них не мог ясно мыслить. Язык Эйдана ласкал ее грудь, посылая импульсы, и заставляя кровь бешено нестись по венам. Он обхватил ее лицо руками и стал нежно целовать лоб, спускаясь ниже, к подбородку. Это было похоже на прикосновение перышка. Впервые за его длинное, практически бесконечное, существование он почувствовал себя по‑ настоящему живым и ощутил покой.

– Ты одарила меня бесценным подарком, Александрия. И я никогда не забуду это. У тебя не было никакой причины доверять мне, но ты доверилась, – прошептал он мягко. – Спасибо.

Она пристально посмотрела на него удивленным взглядом, не в силах полностью вернуться на землю. Он был в ней, все ее тело обернулось вокруг него. Казалось невозможным, что его золотые глаза так сильно горели только для нее. Медленная улыбка стала изгибать ее губы и освещать голубые глаза, полностью отвечая накалу страстей в нем. Они пристально смотрели друг на друга, в души друг другу.

Она ощущала его. Это было так необычно – чувствовать, как он начинает двигаться своим неправдоподобным гладким телом так нежно, что ей казалось, будто она растает. Эйдан двигался медленно, наслаждаясь каждым сильным толчком, а его глаза пожирали ее лицо. Ее поведение было диким безумием, но сейчас ему хотелось провести время, получая удовольствие медленно.

Его пальцы ласкали ее волосы, а рот покусывал кожу, найдя пульс под ее горлом.

– Ты такая красивая, Александрия. Ты слишком красивая.

– Это ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, – призналась она.

– Я все еще не могу поверить, что нашел тебя. – Вдруг, он поднял голову и посмотрел на нее смущенным взглядом. Его бедра продолжали медленное, неспешное движение. – Ты собираешься избавиться от этого ужасного сочинителя видеоигр?

Она поцеловала его плечо, а затем спрятала свое лицо в золотых волосах у него на груди.

– Нет, не собираюсь. Он – мой босс.

– Я – твой босс.

– Ты хочешь, чтобы ты был моим боссом, – нежно подразнила Александрия. – Но я работаю на него.

– У меня достаточно денег, чтобы мы оба жили так, как хотим, – запротестовал он. Затем произнес со смехом в голосе. – Он, наверное, больной, если придумывает такое?

– А ты тогда, кто? У тебя все еще хуже. Ты делаешь то, что он даже при своей больной фантазии не придумает. – Она приподняла подбородок. – Кроме того, я хочу работать. Я люблю это. Это то, чего я всегда хотела Эйдан, особенно после увеличения жизни.

Он рассмеялся, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее воинственно вздернутый подбородок, а затем подарить ряд поцелуев ложбинке меж грудями.

– Твоя продолжительность жизни значительно увеличилась, cara mia. Может быть, ты займешься, чем‑ нибудь еще, кроме иллюстрирования фантазий? Желательно, с какой‑ нибудь пожилой женщиной без сыновей и секретарей мужского пола.

Она рассмеялась вместе с ним, втайне подозревая, что бы она сделала, если бы Томас Ивэн начал приносить им обоим неприятности. Но пока тело Эйдана проделывало с ней такие удивительные вещи, она не могла даже подумать о другом мужчине. Его медленное ритмичное покачивание заставляло забывать обо всем. Внизу живота разгорался пожар. Ее тело двигалось вместе с ним, безо всяких ограничений подчиняясь его руководству. Ей нравилось ощущать его руки, обхватывающие ее груди, прикосновения его подбородка и рта к соскам. Он украл ее сердце своей нежностью.

– Я уже похитил твое сердце, – мягко подразнил он ее, напоминая, что он тоже разделяет ее мысли.

– Я не уверена, что хотела бы, чтобы ты знал каждую мою мысль.

– Или чувства. – В его голосе появились перекаты, он стал похож на черный бархат. – Или фантазию.

Ее руки нашли его бедра.

– Это твои фантазии. Мне хватит твоих, чтобы начать их пробовать.

Его тело сделало выпад, входя в нее сильнее.

– Как сейчас? – Он начал двигаться еще сильнее и глубже, увеличивая темп, пока тлеющая зола не превратилась в пламя. – Мы даже еще не начинали, piccola. У меня впереди целая ночь, чтобы поклоняться тебе так, как ты заслуживаешь.

От неожиданности жара, который пронесся через ее тело, он закусила губу, и на ней выступили два маленькие капельки крови. Золотые глаза Эйдана сверкнули и остановились на них, поднимая вихрь эмоций. Один только его взгляд послал ее за край, а ее тело взорвалось от наслаждения. Поцелуй заглушил ее крик, когда Эйдан нашел своим ртом ее, похитив этот звук. Его язык прошелся по ее губе, лаская. Все это еще сильнее увеличивало удовольствие.

У Эйдана был напряжен каждый мускул. Он, вдруг, замер, а потом вышел и с новой силой вонзился в нее, теряя над собой контроль под влиянием ее реакции. Так будет всегда. Теперь все изменилось. Хотя все произошло не так давно, но ему хотелось остаться так навсегда, с Александрией в объятьях.

Они лежали, не двигаясь, не разговаривая, наслаждаясь моментом и друг другом. Эйдан был первым, кто переменил положение, неохотно перемещая свой вес с нее. Он сразу притянул ее к себе и обнял, словно боясь, что она может вскочить и убежать, отрицая то, чем она была.

Она погладила руку, которая обнимала ее.

– Эйдан, я также читаю твои мысли, как и ты – мои. Но я – это я. И я не хочу, чтобы меня запирали где‑ то в каморке.

Он повернулся и приподнялся на локте. Ветерок гулял по комнате, принося с собой туман с моря. Он поднял руку, и стеклянная дверь мгновенно закрылась. Он накрыл их, прижимая ее к своему теплу.

– Я не имел в виду каморку, cara. Думаю, что моя кровать – более подходящее место. – В его бархатном голосе послышался намек на чисто мужской юмор.

Она откинула волосы со своего лица и заглянула в его глаза.

– Я хочу работать, Эйдан. Ты создал условия для Мэри и Стефана, но Джошуа тоже заслуживает нормальной жизни. Я не хочу, чтобы его жизнь изменилась только оттого, что он потерял все, знакомое ему. Я не хочу терять его. Это все так пугает. Ты пугаешь. Изменилась только часть меня, но не вся я.

– Я хочу, чтобы ты была под защитой, Александрия. Женщины нашего народа – самое драгоценное сокровище. Без вас мы не сможем продолжать свое существование. Мне нужно быть уверенным, что с тобой все хорошо, каждую минуту каждого дня.

Александрия приподнялась и накрыла свою грудь одеялом, вдруг осознав свою наготу. Эйдан небрежно перебросил свою ногу через ее бедро, удерживая на месте.

– Нет ни единого дюйма, который бы я не знал, cara. Теперь уже нечего смущаться.

Она почувствовала, как краска начинает заливать ее лицо, пока оно не запылало, точно раскаленный гвоздь в темноте. Он устроил свою ногу так, чтобы она почувствовала его желание, прижатое к ней, его тело и силу, его вожделение. Александрия знала, что он просто поддразнивал ее словами, но никогда не была в подобной ситуации прежде и не была уверена в том, что надо предпринять в ответ.

– Ты пользуешься этим, чтобы управлять мной.

Он усмехнулся и с намеком потерся об нее.

– Этим? А что такое это? Ты говоришь, что я использую наши сексуальные взаимоотношения, чтобы добиваться своего?

Она снова начала смеяться, ничего не сумев поделать с собой.

– Ты используешь все, мистер Невинность, чтобы получить желаемое, и ты знаешь это.

Он обхватил одну грудь и стал выводить на ней какие‑ то узоры пальцем.

– И это срабатывает? – Его голос ласкал ее кожу, словно бархат.

– Ты не можешь снова уже желать меня, Эйдан, – запротестовала она, отталкивая себя от него и искушения его тела.

Он руками поймал ее за талию и притянул назад к уже твердому древку. Он проследил контур ее бедер и стал поглаживать их низ.

– Ты прекрасна, Александрия, – выдохнул он, когда перекатывал ее на себя.

– Эйдан. – Его имя прозвучало, как протест. Но его руки были неумолимы и заставляли ее изнемогать. Она ощутила его дыхание, когда он укусил ее при попытке отстраниться. Эта поза заставила ее почувствовать себя очень уязвимой.

Эйдан прижался к ней. Ему необходимо было начать контролировать себя так же, как и доставить ей удовольствие.

– Ты хочешь меня, caramia. Я чувствую это.

– Слишком скоро.

– Не для твоего тела. – Сказав это, он рукой проверил ее готовность, купаясь в жидком тепле. – О, Боже, Александрия, как я смогу научиться сопротивляться тебе? – Она снова была нужна ему. Снова нужны были ощущения, чтобы почувствовать себя живым, чтобы знать, – она теперь навсегда стала частью его жизни. И теперь всегда, когда он будет по вечерам просыпаться, она будет отдаваться ему, усиливая эту связь, смотря на него без опасения.

Александрия, возможно, воспротивилась бы его влиянию, но она не могла сопротивляться его желанию. Сила его эмоций проносилась через ее ум, и разжигала ее тело. Она откинулась назад, соглашаясь с его потребностью. Она мягко рассмеялась, дразня его, но у нее перехватило дыхание, когда он потерся о ее женственность, входя в нее. Ее тело мгновенно напряглось вокруг него, удерживая его, сжимаясь вокруг него, содрогаясь от жара.

Его рука напряглась вокруг ее талии, а его тело замерло.

– Мы сумасшедшие, оба? – Проговорил он.

– Ты сумасшедший, – задохнувшись, простонала она, двигаясь вместе с ним и начиная терять контроль. – У меня есть работа, которую надо выполнять, а ты удерживаешь меня здесь, приковав к себе и удовлетворяя свою страсть. – Сказала она, задыхаясь. Он быстро разжег костер желания, входя в нее твердыми уверенными ударами. Его руки поддерживали ее внизу. – Я даже не думала, что позволю этому сойти тебе с рук. – И она не могла. Казалось невозможным, что она хотела этого мужчину снова и снова, все больше и больше, с ее невинностью, так недавно потерянной на этой кровати.

Когда они окончательно выдохлись, то просто лежали, держа друг друга в объятьях, с телами, мокрыми от пота. Они были полностью выдохшимися, насыщенными.

– Я слышала тебя, ты произносил какие‑ то слова, когда мы занимались любовью в первый раз. – Она потянулась. – Это были слова на твоем родном языке?

– Я снова подтверждал наши клятвы. – Сказал он. – Одна мысль о том, что я мог бы потерять тебя из‑ за своей глупости, слишком пугает. Я произнес ритуальные слова, когда взял твою невинность, тем самым связывая нас на вечность.

– Не понимаю.

– Эти слова создают нерушимую связь для наших мужчин. Однажды сказанные, они действуют вечно.

Она повернулась к нему и заморгала.

– Как это?

– Когда мужчина‑ Карпатец находит свою Спутницу жизни и точно знает, что это именно она, то он может привязать ее к себе ритуальными словами, даже если он еще не овладел ее телом. Это похоже на церемонию людей, только намного глубже. Наши души и сердца – половинки одного целого, и они не совершенны, пока мы разделены. Ритуальные слова соединяют их таким образом, чтобы они были вместе. Так, как они и должны были быть.

Она пристально смотрела, в размышлении сузив глаза.

– Я думала, что мы связаны только химией, кровью.

– И ими тоже, но это только начало. – Он откинул свои длинные волосы с лица, откатываясь на другую сторону кровати, словно напуганный беседой.

– Так женщина все же может уйти, если мужчина еще не произнес ритуальные клятвы?

Он пожал широкими плечами, а пристальный взгляд золотых глаз вдруг стал непонятным.

– А почему бы он был настолько глуп и не сказал их, если он точно знает, что ее судьба – быть с ним? Он что, дурак?

– Было бы очень не плохо, если бы он сначала спросил об этом женщину. Человеческие мужчины, как минимум, спрашивают женщин, хочет ли она быть с ним всю жизнь. Возможно, Карпатки тоже не отказались бы от выбора.

Он снова пожал плечами.

– Это выбор судьбы. Если ты хочешь что‑ либо узнать, обратись к судьбе, закону вселенной, Божьему закону. Мы были созданы именно такими. Слова нельзя забрать назад. И ни один из мужчин‑ Карпатцев не позволит своей женщине оставаться без защиты одной.

– Такое ощущение, что выживете в Средневековье[9]! Вы не можете соединить жизни без согласия всех сторон. Это не правильно, – спорила она в ужасе.

– Карпатец не может выжить без своей Спутницы жизни.

– Хорошо, и сколько лет ты хотел бы прожить так? – Горячо потребовала она.

Его золотые глаза игриво засветились, а ладонь погладила ее бедро.

– Я бы не отказался от столетия или двух, пока наши ночи будут похожи на эту.

Его голос что‑ то сделал с ее сердцем. Оно стало таять, что часто бывало рядом с ним. Она хотела рассердиться на него, но правда состояла в том, что если бы она могла иметь такие ночи как эта с ним, что она точно бы захотела бы столетие или даже два с ним непременно.

– Я читаю твои мысли, – лаская голосом, подразнил он ее.

– Настало время остановиться. У тебя нет ничего, чем можно было бы заняться? Ты же не думаешь зацепиться за это. И ты не можешь принимать решения, касающиеся меня, без обсуждения со мной. – Она посмотрела на него с подозрением. – Что еще ты можешь сделать без моего ведома?

Он протянулся через кровать и поцеловал ее полный рот, медленно, наслаждаясь ее вкусом.

– Ты спрашиваешь, cara, что я могу сделать это?

Она резко отстранилась от него и ударила его по руке, которая зарылась в ее локоны.

– Не хвастайся, Эйдан. Это не хорошо.

– А я думаю, что это просто замечательно. Мне будет нужен весь мой запас уловок, чтобы держать тебя в узде. Я с нетерпением жду этого, Александрия.

– Ты забываешь мои маленькие раздражающие привычки. А я думаю, что их станет еще больше.

Он простонал.

– Ты собираешься изменять меня к лучшему?

– Ну, кому‑ то же надо заниматься этим. – Ее рука нашла его. – Я привыкла к определенной свободе, Эйдан. Мне это необходимо, и я никогда не буду счастлива, если ты ограничишь ее.

Он обхватил ее подбородок одной рукой, а его золотые глаза пристально всматривались в ее лицо.

– Я знаю, что такое компромисс, но нам обоим придется идти на него, Александрия. Я не жду, что он будет только с твоей стороны. Но я надеюсь, ты позволишь мне несколько ошибок.

Она кивнула. Он мог легко похитить ее сердце. Одним взглядом. Несколькими словами. А его голос – чистое волшебство.

– Как я могу одновременно сходить с ума по тебе и бояться тебя?

– Ты любишь меня. – Спокойно проговорил он.

Она моргнула, потрясенная, словно даже не думала об этом.

– Это намного сильнее, Эйдан. Ты промчался по мне быстро, против моей воли.

– Ты любишь меня. – Спокойно сказал он.

Она откатилась на несколько дюймов.

– Я слишком плохо знаю тебя, чтобы полюбить.

– Нет? Ты была в моей голове. Ты разделила мои мысли, мои воспоминания. Ты знаешь обо мне все: как плохое, так и хорошее. Ты отдалась мне. Ты не смогла бы сделать это, если бы не испытывала любви ко мне.

Она с трудом сглотнула. Алекс не хотела думать об этом прямо сейчас, это было для нее слишком. Она попробовала перевести все в более легкомысленное русло.

– Это только власть секса.

Его брови поползли вверх.

– Ты хорошо танцуешь? – Многообещающе спросила она.

– Я тоже был в твоем уме, caramia. Так что нет никакого смысла скрывать правду от меня. – Его голос звучал удовлетворенно.

Александрия нацепила на себя самое надменное выражение и в молчании накинула на плечи одеяло.

– Это действительно так трудно? Принять то, что ты любишь меня? – Его голос был подобен ласке, оборачиваясь вокруг нее, как руки.

– Почему это настолько важно, чтобы обсуждать это именно сейчас? Я же с тобой и, очевидно, никуда не собираюсь.

– Потому что это важно для тебя. Ты считаешь, что никого не сможешь полюбить, кроме своего брата.

– Я и не могу.

– Ты думаешь, будто хочешь меня потому, что я гипнотизирую тебя голосом. Мы остались вместе только из‑ за гипноза. Да, я связал нас путем нашего народа, но я не смог бы сделать это против твоего желания. Ты – моя истинная Спутница жизни. Ты отдала свою жизнь, чтобы сохранить мою, даже не доверяя мне.

Она вздернула подбородок.

– Я думала, что я, так или иначе, умру. Я не хотела жить, как вампир. Не забывай, я думала, что ты – вампир, и что ты сделал меня такой же.

– Но тогда почему ты спасала вампира, если я был этим злобным существом? – Мягко противостоял он.

Она зажала ладонями свои уши.

– Ты путаешь меня, Эйдан.

Он нежно обхватил ее запястья и опустил руки, чтобы поцеловать ее шею.

– Ты знаешь, там, глубоко внутри, что я – тот самый. Вот почему твое тело отвечает мне. Не древние клятвы, не твоя благодарность за спасение тебя и Джошуа. Твое тело и душа узнали меня раньше, чем это смогли сделать ум и сердце. Твой разум был в шоке от того, что случилось ранее. И нам не помогло то, как я боялся за твою безопасность. Откуда тебе было знать, что у тебя на сердце?

– То, что я чувствую к тебе… – У нее не было слов, чтобы описать все то, что она чувствовала.

– Сильное. Глубокое. Совсем не такое, как ты ожидала. И, так как это настолько различается, ты не признаешь это тем, чем это является на самом деле. Ты больше не человек с людскими ограничениями. Для тебя расширились все диапазоны: твои эмоции, наслаждение, боль, голод, – все это может подавлять, пока ты не приспособишься к этому. Помнишь, в самом начале, новые особенности твоего слуха были невыносимы?

Она кивнула. Это было так недолго, что она уже забыла.

– Через некоторое время ты научилась смягчать свой острый слух или использовать столько, сколько нужно. Со временем ты сможешь использовать свои способности также легко, как и я. Привязанность между нами будет расти, как и связь. И это не волшебство, Александрия. Это любовь. – Голос Эйдан был таким нежным и добрым, таким уверенным, что она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.

Глава 15

Океанские волны высоко поднимались и мчались к берегу, превращаясь после удара о скалы в пену и тучи брызг, после чего обращались в бегство. Александрия, пропуская песок сквозь пальцы, наблюдала за действом природы. Поздний час и сильный ветер гарантировали, что на пляже она будет в одиночестве.

Она сидела на песчаной дюне, уткнувшись подбородком в колени и наблюдая за волнами. Ей всегда нравился океан, но после встречи с вампиром она не думала, что снова испытает эти чувства.

Эйдан изменил это. Он снова принес красоту и надежность в ее мир. Она могла просто сидеть здесь, в темноте, окруженная завыванием ветра и звуками моря, и даже зловещие облака, которые собирались на небе, не портили великолепия природы. Эйдан был занят какими‑ то делами, и она вышла из дома, чтобы немного побыть одной. При всей ее любви к Эйдану, ей было очень некомфортно, когда он находился в ее уме, ведь она привыкла к свободе, привыкла все решать сама. Ей нужно было просто спокойно посидеть и позволить себе сродниться с новыми ощущениями.

Эйдану было плохо с ней. Она чувствовала оттенок его несогласия. Он был там, в ее голове, тихий, но пока не высказывал свое несогласие.

«Мне хорошо».

Александрия проигнорировала его.

«Это было самое лучшее, что ты сделала. Ты же понимаешь, что я не говорю сейчас о Джошуа».

«Еще одна из твоих отвратительных привычек? »

Она громко рассмеялась, и радостный звук разнесся на ветру по всему пляжу.

«Если нет, то я собираюсь это исправить».

«Ты сделаешь в точности, что я сказал».

Его голос вибрировал, пока не стал подобен ласковому черному бархату, зазывно звуча.

Она мгновенно почувствовала, как по ее телу начало разливаться тепло.

«Иди работать, сексуальный дьявол, и оставь меня в покое на время».

«Так, для справки, только на время; это будет максимально возможное время без ощущения твоего тела подо мной».

«Ты плохой, Эйдан. Очень, очень плохой».

Она засмеялась, откинув голову назад, а на сердце, после всех этих недоразумений и трудностей, стало так легко и спокойно.

Далеко впереди, на небе, появилось странное белое облако, а потом она услышала отдаленные раскаты грома. Шторм стал надвигаться на скалы, поднимая игривое настроение моря. Александрия откинулась и почувствовала, как капелька воды упала на щеку. Она не знала, что это было: дождь или морские брызги. И ее это не волновало. Ее жизнь снова становилась понятной, она снова обретала свои силы. И именно сейчас она, наконец, смирилась с тем, кем стала. И она сможет найти свой новый жизненный путь.

Вдруг, в темноте, какая‑ то тень взметнулась вверх. Алекс моргнула, приподнялась и задрала голову, чтобы посмотреть на небо. Но она не обнаружила никакого движения. Возможно, это был просто порыв холодного ветра, который показался чернее остального воздуха. Она еще не ощущала беспокойство. Она была одна на песчаных дюнах, близко к воде, чтобы увидеть хищника внизу. Вдруг она потеряла нить реальности, когда увидела, как по красным скалам доисторическое существо плавно приближается к своей добыче.

Медленная улыбка появилась на ее губах. Она позволила, чтобы какие‑ то галлюцинации осуществились. А кто еще ночью мог бы сделать такое? Океан ревел и бился о скалы, посылая в небо мириады пенных брызг. Ей было неспокойно, ее тревога усиливалась еще и из‑ за сильного шторма.

«Возможно, было бы лучше, если бы ты послушалась своего Спутника жизни и осталась в доме или на балконе вместо того, чтобы сейчас быть в центре шторма».

Его насмешки раздражали, и она с вызовом зачерпнула еще одну горсть песка. Но, не смотря на свое решение, Александрия чувствовала тяжесть обручей, которые точно сдавливали ее грудь. Она взволнованно посмотрела в небо, пробуя успокоиться, почувствовать окружающую обстановку и попытаться обнаружить чужое присутствие. И вдруг, без какой бы то ни было причины, она поняла, что не одна. Только гордость удерживала, не давая удариться в панику от того ощущения зла, что захлестнуло ее.

«Уходи оттуда», – сразу приказал Эйдан. Его голос был прохладен и уверен. Благодаря увеличивающейся силе своих инстинктов она ощутила, как Эйдан поднялся в воздух.

Алекс неподвижно стояла, внимательно осматриваясь вокруг. Ветер поднял ее волосы и ударил ими по лицу. Она откинула их назад и увидела мужчину, стоящего высоко на утесе. Ветер был очень сильным, и она видела, что он в беде – под ним рушился утес. Александрия закричала и быстро побежала, точно могла остановить его падение.

Как она могла не заметить его раньше? Не почувствовать его присутствие? Почему она, как эгоистка, думала, что только она может подвергаться опасности? Как долго он был там в таком положении?

«Что это, cara? »

Голос Эйдана был спокоен. Этим Охотник успокаивал ее, подтверждая, что он уже близко.

Она вцепилась в него, словно от этого зависела ее жизнь. Мужчина может упасть со скалы. Если бы она не тратила свое время так бесполезно, жалея себя… Она могла спасти его. Она должна научиться у Эйдана всему, чему он сможет обучить. Она могла бы двигаться с его молниеносной скоростью и поймать мужчину перед тем, как он упадет со скалы.

«Я уже иду. Не подходи к нему! »

Это был приказ, которому она не могла подчиниться. И хотя у нее была всего лишь малюсенькая надежда на спасение незнакомца, она должна попробовать. Она бежала босиком по мокрому песку, не отрывая пристального взгляда от утеса. Вдруг Александрия увидела, как все вокруг резко потемнело, затем взорвалась, затанцевала и зашипела молния. Шаровая молния осветила ночь, взрываясь около мужчины.

Александрия закричала, когда он кувыркнулся вперед и стал падать вниз. Все происходящее она видела словно в замедленном режиме. Ветер, казалось, ударил девушку ее же криком по лицу. Она была еще очень далеко, но все равно продолжала бежать. Неожиданно ее поразило что‑ то невидимое. И столкновение заставило Алекс упасть на землю.

Ее сердце бешено стучало. Она приподнялась, стряхивая песок и откидывая спутанные волосы с лица. Она не видела препятствие, на которое натолкнулась. Это столкновение не принесло ей никакого повреждения, а когда она вытянула руку вперед, то ничего не почувствовала.

«Как ты мог, Эйдан? »

Она была в изумлении от того, каким образом он решил удержать ее подальше от незнакомца. Она медленно поднялась на подкашивающиеся ноги.

Туман появился с моря почти мгновенно и принялся бороться с сильным ветром. Вдруг, по другую сторону от невидимого барьера материализовался мужчина. Вначале он мерцал, оставаясь полупрозрачным, но потом стал уплотняться, становясь все более реальным. Он был также высок, как и Эйдан, с такой же хорошо развитой мускулатурой. Его волосы были черными, как ночь, длинными, стянутыми кожаным ремешком на затылке. У него было красивое лицо, очень чувственный, но одновременно жесткий, рот, и сильная челюсть. Но именно глаза захватили все ее внимание. Они были бледными, почти белыми, словно блеск ртути, который невозможно игнорировать.

Александрия вдруг испугалась. В Эйдане тоже чувствовалась сила, но у этого мужчины она просто сочилась из всех пор. Никто и ничто никогда не смогло бы победить такое существо. Она была уверена, что он не был человеком. Одна ее рука поднялась и в защитном жесте обхватила свое горло.

Незнакомец небрежно махнул рукой, и барьер исчез в мгновение ока. Она никогда бы не подумала, что может пожалеть о том, что эта преграда пропала. Но теперь между ними нет ничего, кроме воздуха. Она была напугана. Она боялась и за себя, и за Эйдана.

– Вы – женщина Эйдана. Его Спутница жизни. Где он? Почему он позволил Вам путешествовать без защиты?

Его голос был гипнотизирующим. У него было самое неповторимое звучание, которое она когда‑ либо слышала. Такое чистое. Такое соблазнительное. Никто не мог противостоять его мягкому музыкальному голосу. Если бы он сказал ей броситься вниз со скалы, она бы так и сделала. Она сжала пальцы в кулаки.

– Кто Вы? – Спросила она, одновременно мысленно предупреждая Охотника.

«Эйдан, будь осторожен. Тут есть еще один. Он знает тебя и то, что я – твоя Спутница».

Она старалась, чтобы дрожь, сотрясающая ее тело, не передавалась голосом.

«Посмотри на него, piccola. Не бойся. Я уже рядом. И я вижу, что происходит перед твоими глазами. Удерживай слияние ума со мной».

Эйдан, как всегда, говорил спокойно и уверенно.

Губы незнакомца обманчиво изогнулись, но в его серебристых глазах не было ни капли теплоты.

– Вы разговариваешь с ним. Хорошо. Я уверен, что он может видеть меня сейчас. Но он дурак, раз позволил своим чувствам к Вам затмить его обязанности.

Ее подбородок поднялся.

– Кто Вы? – Повторила она.

– Я Грегори. Темный. Возможно, он рассказывал Вам обо мне.

«Он один из самых знающих и сильных представителей нашего рода, – подтвердил Эйдан. – Он сам по себе. Он самый лучший целитель наших людей, который когда‑ либо был, и мой учитель. К тому же, он мастер разрушений и телохранитель нашего Князя».

«Он пугает меня».

«Он пугает всех. Только Михаил, Князь нашего народа, знает его хорошо».

– Я верю, что у Эйдана есть что‑ то хорошее, чтобы рассказать обо мне.

Он смотрел на нее, сверкая глазами, точно проникая ей в душу. Но у Александрии было такое ощущение, что его внимание сосредоточенно на чем‑ то еще. Его голос был так мелодичен и совершенен, что ей хотелось, чтобы он продолжал разговор.

Порывы ветра стали кружить вокруг, поднимая тучи песка и подступая все ближе к Александрии, пока не окружили ее, а затем начали мягко оттягивать девушку назад. Когда она полностью пришла в себя, обрела равновесие и открыла глаза, то Эйдан уже был перед ней.

– Впечатляет, Эйдан, – сообщил незнакомец с явным удовлетворением.

– Я не видел никого из нашего народа в течение многих лет, – мягко сказал Эйдан. – Рад видеть тебя, Грегори.

– Ты теперь используешь свою женщину в качестве приманки? – Его тон был мягким, но выговор был понятен и так.

Александрия почувствовала, как в ней поднимается волна гнева на этого человека за то, что он пытается заставить Эйдана почувствовать вину за ее независимость. Пальцы Охотника безошибочно нашли ее запястье и сомкнулись вокруг него, словно наручники.

«Не надо», – предупредил он. Она отступила, мгновенно почувствовав опасность, витающую в воздухе.

– Еще один предатель среди наших людей. – Грегори кивнул в направлении мужчины, все еще лежавшего на скалах, на которые упал. – Он хотел отнять ее у тебя.

– Он не смог бы этого сделать, – спокойно сказал Эйдан.

Грегори кивнул.

– Да, я думаю, что это так. И еще она слишком рискует, не нужно позволять этого. – Разветвление белых вен осветило небо, словно бриллиант, демонстрируя мощь. Молния дугой отбросила тень, осветив лицо и серебряные глаза Грегори, делая его еще более жестоким и голодным.

Пальцы вокруг запястья Александрии напряглись еще больше.

«Не двигайся, молчи, чтобы не случилось», – мягко предостерег Эйдан в ее голове.

– Спасибо за помощь, Грегори, – проговорил он громко, его голос стал чистым и гипнотизирующим. – Это моя Спутница жизни, Александрия. Она совсем недавно ступила на путь наших людей и еще ничего не знает о наших стезях. Ты оказал бы нам большую честь, если бы сопроводил нас в наш дом и рассказал новости с нашей Родины.

«О чем ты только думаешь? »

Александрия, молча, запротестовала в ужасе.

«Это же подобно тому, чтобы привести домой дикую кошку из джунглей. Тигра. Или еще что‑ нибудь подобное».

Грегори склонил голову в знак того, что услышал предложение. Но его отказ ясно читался по серебряным глазам.

– Было бы не очень разумно присоединиться к вам. Я бы стал подобен тигру в клетке, ненадежный, непредсказуемый. – Его бледные глаза смотрели на Александрию. У нее сложилось впечатление, что он смеется над ней. Но затем он вернул все внимание Эйдану. – Мне нужно, чтобы ты, если что, помог мне…

Эйдан знал, что хотел от него Грегори и покачал головой.

– Не надо, Грегори. Ты мой друг. Не ставь меня перед выбором, который я не могу сделать. – Александрия ощущала боль Эйдана. Его ум был затоплен эмоциями, среди которых превалировало опасение.

Серебряные глаза вспыхнули и продолжили пылать.

– Ты сделаешь то, что нужно, Эйдан. Также как и я это делаю уже тысячи лет. Я приехал сюда, чтобы дождаться свою Спутницу жизни. Она появится здесь через несколько месяцев, чтобы показать магическое шоу. Сан‑ Франциско стоял в ее графике. Я хочу построить дом высоко в горах, далеко от тебя. Мне нужна пустыня, высота, и я должен быть один. Я уже близок к концу, Эйдан. Облава, убийства, – все это переполнило меня.

Он махнул рукой, и океанская волна поднялась в ответ.

– Я не уверен, что смогу дождаться того момента, когда она приедет. Я уже слишком близко подошел к краю. Демон почти одолел меня. – В его чистом голосе не было никакого изменения.

– Ступай к ней. Возьми ее. Соедини ее с собой, – активно агитировал Эйдан. Его настойчивость встревожила Александрию больше всего. Казалось, точно что‑ то заставляет Эйдана делать это. – Где она? Кто она?

– Она – дочь Михаила и Рейвен. Но Рейвен не подготовила ее для того, чтобы однажды стать связанной. Ей было только восемнадцать. Когда я подошел к ней, в ней было столько опасений, что я понял – не смогу быть монстром и не смогу против ее воли связать ее с собой. Я не стал давить на нее. Поклялся себе, что дам ей пять лет свободы. В конце концов, быть со мной – все равно, что находиться с тигром. Не самое лучшее в жизни.

– Ты не можешь ждать дольше. – Александрия никогда не слышала, чтобы Эйдан так настаивал. Она погладила своим пальчиком его запястье, напоминая, что не ему решать это.

– Я поклялся, и я сдержу свою клятву. Когда она соединится со мной навечно, то ее жизнь не будет легкой, потому она бежит и от этого, и от меня. – Голос Грегори был красивым и чистым. В нем не слышалось ни горечи, ни сожаления.

– Она знает, как ты страдаешь?

Серебряные глаза вспыхнули, когда его Спутницу обвинили в эгоизме.

– Она ничего не знает. Это было моим решением, моим подарком ей. Единственное, о чем я прошу, чтобы ты не охотился на меня один. Тебе понадобится Джулиан. Он становится темным.

– Джулиан такой же, как я, – мгновенно возразил Эйдан.

– Нет, Эйдан, – поправил его Грегори гипнотическим голосом. – Джулиан такой, как я. Вот почему он ищет горы, вот почему он всегда один. Он похож на меня. Он поможет тебе убить меня, если будет необходимо.

– Езжай к ней, Грегори, – настаивал Эйдан.

Грегори покачал головой.

– Я не могу. Обещай мне, что ты сделаешь так, как я сказал. Ты не будешь охотиться на меня без Джулиана.

– Я никогда не был таким глупым, чтобы охотиться на самого матерого волка без помощи другого. Крепись Грегори. – В голосе Эйдана слышалась боль.

– Я буду стараться, пока в силах, – ответил Грегори. – Но в ожидании таится море опасности. Я не смогу сам себя уничтожить, а потом уже будет слишком поздно. Я слишком далеко зайду. Ты понимаешь, Эйдан? Я всегда думал, что это будет Михаил, но она здесь, в Соединенных Штатах. И она будет здесь, в Сан‑ Франциско, когда срок действия моей клятвы истечет.

Эйдан кивнул, но Александрия чувствовала слезы, которые буквально горели в его сознании, в его сердце. Она попыталась его утешить, посылая тепло, но оставаясь неподвижной, как он ее и просил, не понимая полностью, о чем говорит Грегори, но зная, что это важно.

– Я займусь этим, уничтожу все следы его существования. – Грегори жестом указал на тело внизу утеса. – Но, Эйдан, он был не один. Был еще и второй. Но я посчитал, что будет лучше, если я останусь для защиты твоей Спутницы вместо того, чтобы устроить облаву на него. Я уже так близок к превращению, что два убийства за один вечер опасны для меня. – Его голос был таким размеренным, таким музыкальным, что им можно было обсуждать погоду.

– Грегори, большое спасибо, за предупреждение и помощь. Тебе не стоит беспокоиться о предателе. Это моя работа. Хотя, надо признаться, что я занимался несколько другими вещами, а не охотился.

– Так и должно быть, – произнес Грегори с добродушной улыбкой. – Спутница жизни проникает во все аспекты существования.

– И поэтому ты боишься, что у тебя будет нелегкая жизнь? – Спросил Эйдан.

– Я слишком долго охотился, чтобы остановиться. Я привык идти своей дорогой во всем. Я слишком долго ждал, слишком долго боролся и страдал, чтобы позволить ей ту свободу, которую она жаждет. Ее жизнь никогда не будет принадлежать ей, вот что я сделаю.

Эйдан улыбнулся, и Александрия почувствовала, как он расслабляется.

– Если ты сделаешь так, как считаешь нужным, так, как тебе будет удобно, то у тебя не будет выбора – ты предоставишь ей свободу.

– Я не такой, как Михаил, или Жак, или ты. Я поставлю ее безопасность превыше всего. – Голос Грегори был напряжен.

Эйдан улыбнулся, а его глаза смеялись.

– Я очень надеюсь, что смогу увидеть тебя, Грегори, после того, как ты произнесешь клятвы своей женщине. Ты должен пообещать, что погостишь у нас, хотя бы один день.

– Я не могу закончить, как ты или Михаил. Я не разрушу таким образом свою репутацию опасного охотника. – Казалось, промелькнул намек юмора, а затем быстро испарился, будто его унесло ветром.

– Я прослежу за вампиром, – сказал Эйдан. – Ты должен избегать убийств.

– Я убил его на расстоянии. Ты считаешь, что я нарушил порядок? – Сказал Грегори.

– Ты даже еще сильнее, чем я запомнил.

– У меня появилось много опыта за эти годы, – признался Грегори. Его светлые глаза глубокомысленно смотрели на Эйдана. – И ты поймешь, что твой брат тоже сильно изменился. Он быстро учится, что одному проще держаться, не ступая в тень. Я пробовал ему объяснить, что все имеет свою цену, но он не слушает.

Эйдан покачал головой.

– Джулиан всегда говорил, что правила нужны только для того, чтобы их нарушать. Он всегда находил свой путь. Но он очень уважал тебя. Ты оказывал сильное влияние на него, и, возможно, ты – единственный, к кому он вообще прислушивался.

Грегори покачал головой.

– У него не хватило терпения слушать дольше. Ветер звал, горы, дали… Я и не надеялся остановить его. У него не было внутренней определенности, и ничто не могло удовлетворить его.

– Ты назвал его Тьмой. Но это есть и в тебе, и именно это заставляет тебя открываться миру. Именно это заставляет тебя изучать методы лечений, которым ты обучал меня и других. Это позволяет тебе творить чудеса, когда ты помогаешь нашим людям. То же самое делает Джулиан. – Мягко ответил Эйдан.

Серебряные глаза были подобны стали. Холодной. Неумолимой. Ничего не выражающей.

– И это привело нас обоих к тем вещам, которым никто и никогда не должен был научиться. С новыми знаниями приходит власть, Эйдан. Но уже без ограничений, без эмоций, без разделения на правильное и неправильное. Все это дается настолько легко, что этой властью крайне легко злоупотребить.

– Все Карпатцы знают об этом, Грегори, – спорил Эйдан. – А ты более чем кто‑ либо способен отличить правильное от неправильного. Так же, как и Джулиан. Почему ты превозмогал и сопротивлялся злу, когда другие давно присоединились к нему? Ты боролся за правосудие наших людей. У тебя всегда был свой кодекс чести, и ты всегда следовал ему, как и сейчас. Ты говоришь, что у тебя нет никаких чувств, но именно из сострадания ты оберегаешь свою Спутницу, оставив ее, когда она испугалась тебя. Ты не можешь измениться. Я понимаю, что каждая минута – это вечность для тебя, и что ты видишь свой конец.

Казалось, холодные глаза Грегори готовы проткнуть Эйдана, но более молодой Карпатец не отступил. Он просто пристально смотрел в глаза Грегори, а Александрия могла бы поклясться, что видит, как пламя прыгает от одного к другому. Потом твердый рот Грегори слегка смягчился.

– Ты хорошо научился, Эйдан. Ты целитель, как тела, так и ума.

Эйдан склонил голову, принимая комплимент. Ветер завывал, а волны разбивались о скалы. Грегори растворился в темноте, превращая себя в облако. Черная зловещая тень пронеслась по небу, окрашивая небеса, а затем переместилась к северу и угасла, точно ее и не было, забирая шторм с собой.

Эйдан опустился на песок, наклонил голову. Его плечи конвульсивно подергивались, словно он пытался справиться с сильными эмоциями, затопляющими его. Александрия обняла его голову обеими руками. Она чувствовала его рыдания, которые с силой пытались вырваться из груди и горла, но не было слышно ни одного звука. И только единственная кроваво‑ красная слеза ознаменовала его горе.

– Извини, cara, но он много значит для нашего народа, и мы не имеем права его потерять. Я чувствую его открытость, внутреннего демона, ждущего, чтобы сожрать его. Но придется исполнить обещание, данное ему, когда доведется охотиться на него. – Он помотал головой. – Это плохая услуга для того, кто посвятил всю свою жизнь служению нашему народу и Князю.

У Александрии перехватило дыхание. Она всегда считала Эйдана непобедимым, способным охотиться на вампиров и не попадать под их темную власть. Но Грегори был совсем другим случаем. Даже двум охотникам, таким как Эйдан, будет практически невозможно нанести ему поражение.

– Ты не можешь связаться с женщиной, которая могла бы спасти его?

Эйдан с сожалением покачал головой.

– Он продолжал бы следовать своей клятве, а ее присутствие только ухудшило бы все.

Она прикоснулась к его волосам пальцами и начала их ласкать.

– Так же, как и я делаю хуже для тебя? – Она потерлась подбородком о его волосы. – Я отлично понимаю, что девочка боится. Ты напугал меня. И все еще иногда продолжаешь делать это. Но Грегори просто приводит в ужас. Я бы никогда не хотела бы связаться с таким существом. А она – всего лишь ребенок.

– Почему ты все еще продолжаешь бояться меня? – Эйдан поднял голову и с нежностью, буквально перевернувшей ее сердце, прикоснулся к ее лицу кончиками пальцев.

– Твоя сила. Твоя настойчивость. Возможно, когда ты меня чему‑ то обучишь, я не буду так этого бояться. Но сейчас мне кажется, что у тебя в руках слишком большая для одного человека власть.

– Твой ум может то же, что и мой. Тебе просто надо подумать о том, чего ты хочешь, Александрия. Если ты захочешь взлететь, то тебе просто нужно это представить и сосредоточиться, твое тело станет легче, и ты полетишь.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и они медленно поднялись в воздух.

– Слейся со мной. Посмотри это на примере. Нет необходимости бояться меня. – Сказал он, и мягко опустил их на землю.

– Скажи мне, что это за связывание, о котором он говорил. Что он имел в виду? И кто такой Михаил?

– Михаил – самый старый из нас, и он – наш Князь. Он правил нами в течение столетий. Грегори всего лишь на четверть века моложе и, по нашим понятиям, они почти ровесники. Наших людей долго преследовали, нам приходилось прятаться, иначе нас могли бы просто вырезать. Наших женщин стало так мало, что мужчины не могут найти своих Спутниц жизни. В результате они уступают Тьме и обращаются в вампиров. И никто не может обнаружить, почему, если рождаются дети, то большинство из них мужского пола, а многие не переживают свой первый год. Те женщины, которые смогли забеременеть, а потом потеряли ребенка, впадают в депрессию и не хотят пробовать еще. А мужчины без Спутниц вообще потеряны, для них даже нет надежды. И им приходится встречать рассвет, а с ним и свою смерть, или уступать темному демону внутри себя. Превращаться в вампира, настоящего хищника.

– Какой ужас. – Ответила она, чувствуя боль, которая проникала в ее ум и сердце.

– Михаил и Грегори пытаются найти способ, чтобы перебороть неизбежное вымирание нашего вида. Они обнаружили, что некоторые человеческие женщины, обладающие телепатическими способностями, могут быть связаны с нашими мужчинами.

– Как я.

Он кивнул.

– Ты не считаешь человеческих мужчин привлекательными. Но по какой‑ то неизвестной причине, ты не родилась среди нашего народа. Но ты родилась только для меня. И твое и мое тело хотят быть одним целым. Твое сердце и душа – вторая половинка моих. Михаил и Грегори предполагают, будто женщины человеческого вида, владеющие телепатией, [10] способны рожать девочек, и что те, в свою очередь, тоже будут способны рожать девочек. Вот почему вас так высоко ценят.

– Что такое связывание?

Эйдан медленно выдохнул.

– Александрия… – в его голосе слышалась нерешительность.

Она отошла подальше от него и вздернула подбородок.

– Я догадываюсь, что есть много того, что ты мне не рассказал. Ожидается, что я рожу ребенка? Девочку? И что, это за связывающая церемония, если мой ребенок выживет?

Он подошел и обхватил ее лицо большими руками.

– Я не хочу делать из тебя племенную кобылу для своего вида, piccola. Я хочу именно тебя. И я не знаю, что придется выдержать нашему ребенку. Подобно тебе, я могу только молиться. Мы будем волноваться об этом, когда столкнемся с этим непосредственно.

– И так у нас родится девочка, она переживет свой первый год и вырастет. А что будет потом? – Ее голубые глаза пристально смотрели в его золотые.

– Все девочки проходят церемонию связывания на восемнадцатый день рождения. Отовсюду приезжают мужчины, чтобы встретиться с ними. И если химия срабатывает, то ее связывают с мужчиной.

– Это варварство. Словно рынок! Она не имеет никакого шанса жить самостоятельно. – Потрясенно произнесла Александрия.

– Карпатские женщины рождаются для того, чтобы держать в своих руках судьбу своего Спутника жизни. Это их право, поскольку именно они рожают детей.

– Нет ничего удивительного, что бедная девочка сбежала. Ты можешь представить себе, каково это – столкнуться с таким человеком в столь юном возрасте? Сколько ему лет? Для нее он должен казаться просто древним. Он же мужчина, ради Бога, не мальчик. Он тверд и, вероятно, жесток. Очевидно, он знает больше обо всем на свете, чем кто‑ либо.

– А сколько ты думаешь мне лет, Александрия? – Мягко спросил Эйдан. – Я прожил более восьмисот лет. Ты полностью привязана ко мне. Разве это такая ужасная участь?

Наступила небольшая пауза. Затем она прервала его.

– Задай мне этот вопрос лет через сто. Вот тогда я и смогу тебе ответить.

Его глаза были словно расплавлено золото, сексуальное, чувственное.

– Ступай домой, cara mia. Как только я закончу свою работу, я присоединюсь к тебе.

– Я приехала на автомобиле, – сказала она. – Так как мой Фольксваген не завелся, я взяла ту спортивную штучку, которой не пользовались. Стефан сказал, что это так.

– Я знал, что ты не будешь жаловаться. Где бы ты ни была, чтобы ты ни делала, это не относиться ко мне. Мы вместе, piccola. – Он взъерошил ее волосы, словно она была ребенком, потому что его тело требовало действий, а останки вампира находились всего лишь в нескольких ярдах. – Поверь мне, я буду там с тобой.

Они направились к машине. Она шла рядом с ним таким образом, что его тело продолжало защищать ее. Александрия стыдила себя за то, что ей это нравится. Она была настроена сражаться за свою независимость, особенно после того, что он сказал о ее дочери. Ей придется стать сильной, чтобы суметь противостоять Эйдану. И если у нее будет дочь, чтобы та смогла выбрать свой путь. Она поняла, что чувственные карпатские мужчины никогда не сталкивались с женщиной двадцатого столетия.

Эйдан смотрел, как на изогнутой магистрали мелькнули задние фары исчезающего автомобиля. Он провел рукой по густым волосам и повернулся, чтобы разобраться с беспорядком у скал. Несколько недель тому назад в этот район прибыло пять вампиров. Они перемещались по соседним штатам в смертельном кутеже, полагая, что Охотники еще не добрались сюда с их Родины. Но еще им было известно, что в Сан‑ Франциско проживал Эйдан Сэвэдж. Почему они решили приехать сюда? Почему пошли на такой риск? Была ли причина в том, что Спутница Грегори приедет сюда? Но это будет только через несколько месяцев… Что тогда? Что привело вампиров в Штат, где проживает Охотник?

Он пересек песок большими быстрыми шагами. Могли ли они почувствовать присутствие Александрии, когда он сам не ощущал его? Что, кроме этого, могло притянуть их в Сан‑ Франциско? Он знал: несколько изменников решили отправиться в Новый Орлеан, потому что у этого города была соответствующая репутация. Там оргии были в порядке вещей, и он считался лидером по насильственной смертности в Соединенных Штатах. Лос‑ Анджелес тоже привлекал их, так как скрыть можно было множество смертей. Он частенько охотился там, когда обнаруживал их следы.

Когда он приблизился к телу вампира, то увидел, что оно еще тлело и чернело. И можно было безошибочно почувствовать зловоние тьмы. Если он в одиночку бесстрашно пошел на Александрию, то, несомненно, за их домом наблюдали. Он посмотрел вверх на ночное небо и послал свой вызов. Облака бежали вперед, темные и зловещие, гарантируя возмездие.

«Идите ко мне. Вы пришли в мой город, в мой дом, в мою семью. Я жду вас».

Ветер повторил его слова, а где‑ то далеко ему ответил гневным мычанием и бешеным лаем собак отдаленный раскат грома, добавляя шума.

Его белые зубы сверкнули, как у хищника, когда Эйдан послал свой безмолвный смех, определяющий путь к противнику. Вызов был сделан, он позаботится о том, что осталось от этого вампира. И хотя он потратил много времени с Грегори, он никогда не видел подобного ранее. Грудь вампира была взорвана, но его зараженная кровь не сочилась, потому что рану прижег взрыв. Сердце было вырвано и сожжено, превращено в бесполезный прах. Он покачал головой. Грегори был смертельно опасен.

Эйдан с отвращением и печальными мыслями о неизбежности отступил в сторону. Он знал это падшее существо, он вырос с ним. Этот мужчина был приблизительно на двести лет моложе его, и, все же, он превратился. Почему? Почему так? Почему некоторые из них борются, а другие сдаются так быстро? Была ли это только заслуга силы воли тех, кто боролся? И потеря веры в будущее для тех, кто превратился? Михаил и Грегори боролись постоянно, чтобы принести надежду для их народа, и, все же, этот мужчина был потерян. Они не смогли добиться успеха. Слишком многие из них стали превращаться. Количество возрастало в каждом прожитом столетии. И уже не вызывало удивление то, что Грегори устал от охоты и борьбы со своим демоном. Каково это, устраивать облавы на друзей из столетия в столетие, без остановки, без надежды?

Эйдан понял, что ему надо вернуться домой. Ему необходимо ощутить объятья Александрии. Ему нужно ее тепло и сострадание. Ему необходимо ее тело, которое будет зажигать его, точно говоря, что он жив, не убит. Но он стал палачом для многих представителей его рода. Те, кто превратились, те за кем он охотился… И он знал это.

«Эйдан, возвращайся домой, ко мне. Ты не убийца. Ты добрый и хороший. Посмотри на себя, когда ты рядом с Джошуа, с Мэри и Стефаном. Грегори вогнал тебя в депрессию».

«Столько людей потеряно, он скорбит».

«Все больше причин чтобы бороться и найти помощь. Надежда есть. Мы нашли друг друга, не так ли? Другие тоже смогут».

Она послала ему свое изображение. Вот она снимает свитер и кидает его на пол ванной, а потом появился ворох пенных пузырьков в джакузи.

Он начал смеяться, опьянение возрастало также быстро, как и опадали пузырьки. Александрия ждала его, такая сексуальная и сладкая, принимающая его темноту, готовая вести его домой, словно маяк.

«Это не вся я».

Его голос провоцировал. Полоска бюстгальтера, падающая на пол, заполнила его сознание. Ее грудь была обнажена, соблазняя его. Она улыбалась, словно сирена.

«Ты удерживаешь меня».

«Покажи мне».

Держа ее образ в уме, он отошел от расчлененного трупа и начал создавать сильный шторм.

Ее рука опустилась на застежку джинсов. С бесконечной медлительностью Алекс стала расстегивать каждую пуговку. У него перехватило дыхание, когда она взялась за пояс и стала стягивать грубую хлопковую ткань со своих бедер.

«Возвращайся домой и посмотри».

В ее голосе звучала потребность, – маленькая нотка, пославшая горячую волну в его кровь. Он поднял лицо к небесам, отправляя облака кружить, темнея по его команде. Подобно реву его крови, волны ударялись и разбивались о берег, окутывая утес пеной и мириадами брызг. Зловеще грохотал гром, извилистые линии молний вспыхивали среди облаков.

«Возвращайся ко мне, Эйдан».

Она искушала. Она была светом, а он – тьмой.

Молния ударила в землю, осветив песок кучей искр и языками пламени, начавшими лизать его ноги. Он чувствовал ее перемещение в своем сознании, ее рот на своей коже. Ощущение, словно она забирает боль смерти, смерти старого друга. Потеря такого большого количества его народа делала его ненормальным.

Эйдан поднял руку выше и начал собирать искры в шаровую молнию. Он поднял лицо навстречу сильному ветру. Охотник не мог понять, как Грегори это делал. Даже если бы он имел силы нанести ему поражение, то не сделал бы этого. Все же, сколько времени Грегори был вынужден охотиться на друзей? Родственников? Товарищей по детским играм? Сколько всего должно было произойти, чтобы сжечь душу, не оставив пути назад?

«Я с тобой, Эйдан».

Голос Александрии принес ветер прохлады, немного чистого воздуха, нетронутого злом.

«Твоя душа не черная. Я вижу это, когда она соприкасается с моей. То, что ты делаешь, ты совершаешь по необходимости, а не по желанию. Твой друг старается спасти себя. Если бы его душа была темной, он не остался, чтобы защитить меня. Он погнался бы за вторым вампиром ради удовольствия от убийства. Но он остался, Эйдан. А сейчас ушел, чтобы побыть одному, туда, где насилие не сможет коснуться его, и где он сможет выполнить свою клятву. Одна эта клятва должна была сказать вам многое. Он не эгоистичный вампир, даже близко не подошел к этому. Он думает о ней. Когда закончишь свою страшную задачу возвращайся ко мне. Подумай обо мне».

«Мне часто придется возвращаться к тебе с кровью на руках».

Последовало небольшое молчание. А затем он почувствовал прикосновение ее руки и был удивлен, что у нее получилось таким образом достигнуть его, ведь она не обучалась этому. Кончики ее пальцев с нежностью прошлись от подбородка вниз по шее.

«Я была в руках вампира, Эйдан. Ты забываешь, что я знаю уродство зла. Оно абсолютно не походит на тебя, не смотря на то, что ты так думаешь. Ты охотишься, потому что должен, а не от того, что тебе необходимо убивать. Возможно, те, кто когда‑ то превратился в вампира, и были хорошими людьми, но эти люди давно ушли. А ты и Грегори только приносите им мир».

Эйдан позволил ее словам уменьшить его горе. Он покачал головой над иронией всей этой ситуации. Он столетиями не чувствовал никаких эмоций, и вот теперь, когда Александрия вошла в его жизнь, он познал ужасное бремя – горе Охотника.

Он послал в направлении мертвого вампира огненный шар. Все его внимание сейчас сосредоточилось на задаче. Шар прошел через продырявленную грудь, и перед его глазами образовалась горстка пепла. Пристально посмотрев на прах, он направил рукой ветер. Поток пришел не с моря, а с земли, рассеивая пепел в волнах, которые отнесут его еще дальше. Эйдан шептал древнее заклинание, чтобы очистить себя так же, как и его падшего друга. Он стоял гордо и прямо, расправив плечи, а затем повернулся и отправился домой.

Он слышал шум воды и то, как Александрия выразила удовольствие, когда вошла в ванную. Он мог чувствовать ее запах, манящий его. Улыбаясь, он поднялся в воздух, чувствуя, как тот очищает его тело.

Глава 16

Александрия лежала в огромной мраморной ванне, ее волосы были собраны в пучок. Пузыри прикасались к ее коже, словно тысячи маленьких пальчиков. Эйдан замер в дверном проеме, его лицо было напряжено, а в глазах стояло выражение тоски и грусти, – то выражение, которое она так старалась стереть все это время.

Когда она почувствовала всю глубину тревожащего горя, Алекс сознательно стала посылать ему эротические картинки, желая помочь, утешить. Зная, что между ними есть расстояние, она позволяла отпустить свое воображение на свободу. Она боялась его возвращения, когда ей пришлось бы толкнуться с последствиями ее действий и картинок.

В его прекрасных грустных глазах отражалась вся глубина боли, которая терзала его, и это отмело прочь ее застенчивость. Она сделала бы все, что угодно, лишь бы прогнать это горе.

Эйдан чувствовал такую усталость, что ему хотелось больше никогда не двигаться. Он мог только стоять в дверном проеме и смотреть на Александрию, не веря до конца в свою удачу, не веря, что она здесь, с ним, что она теперь будет всегда в его жизни. Почему он? Почему именно он был тем, кто, посмотрев в огромные голубые глаза, обрел спокойствие? Почему не Грегори? Тот, кто столько сделал для своего народа, который страдал и многих терял в процессе выживания? Почему не Джулиан, его лучший друг, его близнец, так странно связанный одиночеством? Почему именно он был тем, кого выбрали Боги?

– Потому что мы предназначены друг для друга, – мягко проговорила она, читая его мысли. – У Грегори есть Спутница жизни, и это он захотел дать ей время, чтобы повзрослеть. Он считает, что она сможет это выдержать. А что касается твоего брата, то я знаю его только по твоим мыслям и воспоминаниям. Но он также силен, как и ты, и он сможет вытерпеть вечность, если это будет необходимо.

Эйдан провел дрожащей рукой по растрепанным волосам. Он оперся на дверной косяк и просто наблюдал за ней пристальным хищным золотым взглядом. Она была такой красивой, такой храброй. Что он сделал такого в своей жизни, что смог заслужить ее, то счастье, которое она принесла ему?

Александрия покачала головой, медленная улыбка изогнула ее губы, углубляя ямочки, так интриговавшие его.

– Конечно, ты не заслуживаешь меня. Я так хороша, храбра и совершенна. – Ее улыбка, такая откровенно сексуальная, дразнила, когда она слегка изменила свое положение в ванной, и ее полная грудь показалась над пузырьками пены, приковав его пристальный пылающий взгляд.

– И такая красивая. Не забывай, еще и красивая, – проговорил он мягко и резко пошевелился, что отозвалось легким сокращением мускулов.

Она почувствовала, как ее сердце стало сильнее биться в предвкушении.

– Возможно. Ты, конечно, заставляешь меня чувствовать себя красивой. – Она наклонила подбородок, ее голубые глаза были такими сексуальными, манящими. Этот взгляд заставил его кровь бешено нестись по венам.

Его рука нащупала кнопки на рубашке, и он медленно стал их расстегивать, продолжая смотреть на нее. Она не отвела взгляда и не испугалась. Вместо этого она улыбнулась медленной сексуальной улыбкой, повторяя приглашение.

– Ты уверенна, piccola? – прошептал он, а его тело напряглось в предвкушении.

Она пожала плечами, посылая легкую рябь по воде ленивым движением.

– Я решила, что сейчас самое время попробовать одну из твоих фантазий.

Рубашка незаметно упала на пол. Она смотрела только на него, чувствуя, как ее кровь начинает петь, и огонь проноситься сквозь нее.

– У меня есть фантазии? – мягко спросил он. Его тело напряглось, зажглось в безумном желании. Он едва мог говорить и двигаться.

Ее смех ласково прикасался к его коже.

– Я говорила, что некоторые меня очень заинтересовали. Но не слишком распаляйся. Мы начнем с самого легкого.

Он вопросительно приподнял брови, а потом нагнулся вниз, чтобы снять обувь и носки. Каждое его движение было неторопливым, с некоторой ленцой, но в глазах стояло совершенно другое выражение: они опаляли жаром и пожирали ее. Он наклонился, – такое простое и обычное движение, – но его лицо было таким чувственным, а тело изнемогало от желания. Она закусила губу и опустила ресницы, чтобы скрыть сильную волну желания.

– Я хочу, чтобы ты тоже хотела, Александрия, – нежно говорил он. – Мне необходимо знать, что ты хочешь меня. Не прячься от меня.

Ее губы стали изгибаться в ответной улыбке, углубляя ямочки на щеках.

– Это все потому, что ты очень красив, Эйдан.

– Это женщины красивы, но никак не мужчины.

– А ты красив, – исправила она его. – Посмотри на себя моими глазами. – Это был вызов, поддразнивание.

Он нашел, что сопротивляться этому трудно. Было что‑ то очень сексуальное и невыносимо эротическое в том, как она его видела. Желание, необходимость, голод… Он стал медленно стягивать свои брюки с бедер, что заставляло ожидание буквально обвиваться вокруг нее.

– Посмотрим? – она привстала на коленях в ванной, мыльные пузырьки лопались и шипели вокруг ее ребер и обнаженной груди, возвышавшейся над водой. Ее глаза были прикованы к его узким бедрам и сильнонапряженной мужественности. Когда он вошел в ванную, пузырьки прикасались к его коже ног, как маленькие язычки, лаская ее.

Александрия медленно выдохнула. Его бедра были сильными, словно мускулистые колонны, покрытые золотыми волосиками. Ее руки скользнули по его икрам, убеждая подойти поближе. Она почувствовала дрожь, которая пронеслась по его телу, и обольстительно улыбнулась.

Ее пальчики медленно передвигались по скульптурно вылепленным мускулам, а дыхание, соблазняя, ласкало теплом его напряженную плоть.

Эйдан сомкнул глаза в экстазе, когда ее язык стал медленно двигаться, легонько лаская его бархатный кончик. Мускулы его живота напряглись в тот момент, когда ее рот, влажный, горячий, полностью обхватил его. Стон возник где‑ то глубоко внутри него. Он намотал ее волосы на кулак, прижимая ее еще ближе к себе. Его тело почти взорвалось от удовольствия, когда ее руки обхватили ягодицы, привлекая его еще глубже. Ее рот вокруг его плоти, ее грудь, плотно прижатая к его бедрам, пузырьки, ласкающие его икры, ее шелковистые волосы в его кулаке… Все это пульсировало в его голове, пока полностью не заполнилось только ею и такими полными, сильными, чистыми ощущениями.

Ее пальцы массировали его ягодицы, заставляя напрягаться еще сильнее. Он двигался медленным длинным ударом, сжимая зубы от удовольствия, почти убивавшего его. Ее рот то и дело двигался по нему. Его руки так сильно натянули ее волосы, что он даже испугался, будто может сделать ей больно, но больше не мог управлять собой. Когда его ум слился с ее, то нашел возбуждение, потребность и совместное наслаждение от этого. Она прекрасно понимала, что делает с ним, и упивалась этим, своей властью над ним. Исчезло все: любая разумная мысль, заботы, тревоги. Осталось только ощущение ее рта, его тело, прикосновение ее кожи и пузырьки, лопающиеся вокруг них. Фейерверк. Землетрясение. Белая молния. Он осознал себя беспомощно стоящим рядом с ней, его голова была отброшена назад от удовольствия и экстаза, которые были не только физическими, но часть их затрагивала душу.

Голод Эйдана рос до тех пор, пока требования его вида не пересилили его, настояв на том, чтобы поставить ее удовольствие превыше своего. С мягким продолжительным рыком он толкнул ее обратно в воду, а его пристальный взгляд пробежал по ее обнаженной коже подобно лаве. Она вскрикнула только однажды, когда его рот прикоснулся к шее и стал ласкать ее и грудь, его руки были повсюду. Она чувствовала нежность, ласковые прикосновения его ладоней к коже. Он исследовал ее везде. Затем пальцы нашли ее страстную потребность в нем. Он проник внутрь, наблюдая за выражением ее глаз, а ее тело ответило новой волной сильного желания. Он вошел сильнее, продолжая ласкать ртом, покусывая грудь и живот. Он чувствовал, как ее мускулы сжимаются вокруг него – бархат и жар. Он поцеловал ее бедра, маленькую впадинку, которая всегда сводила с ума, а затем приподнял их из воды.

«Медленнее, еще медленнее», – повторял его ум, но его тело имело свои идеи на этот счет. Он весь горел, ему казалось, что вся кожа пылала. Его рот пришел на смену пальцам, желая привести ее к такому же лихорадочному всплеску, который испытал он сам. Она застонала, и этот звук сделал его еще более диким. Она была словно горячий пряный мед. Он пылал потребностью, любовью и сильным ненасытным вожделением.

Она извивалась и вскрикивала под натиском его губ. Вода, выплескивалась за края ванны на пол. Ее тело сначала напряглось, а потом расслабилось после того, как волна удовлетворения прошла через ее тело. Она долго не могла придти в себя после этого, потеряв всякий контроль над собой еще во время этой страстной, удивительной любви.

Эйдан наконец‑ то поднял голову. Его глаза смотрели с голодом, а чувственный рот алкал. Он притягивал ее тело к себе, закидывая стройные ноги вокруг своей талии.

– Ты доводишь меня до точки, Александрия. Ты превращаешь меня в безумца, желающего тебя. – Его голос был глухим. Он прижимался к ней сильно и агрессивно, в то время как ее тело медленно открывалось, позволяя ему войти. Ощущение было настолько сильным, словно ожог, горячий бархат, обтягивающий его, сжимающий его. Ощущение наслаждения было почти не переносимым. Его руки обхватили ее тонкую талию, удерживая на месте, тогда как он медленно входил в нее, в ее горячий влажный футляр.

– Посмотри на меня, Александрия. Помни, что я – твой Спутник жизни, и я всегда буду заботиться о тебе, – мягко скомандовал он, удерживая своим пристальным взглядом ее синеву, завлекая в окончательную близость, желая всю ее целиком, чтобы они слились полностью – телом, умом, душой.

Он начал двигаться, медленно толкая своими бедрами, вонзаясь сильнее с каждым разом. Она прокусила губу, и показались маленькие капельки крови, заставляющие его клыки удлиняться. Его руки зафиксировали ее так, что ей пришлось выгнуть тело, откинув голову назад и оставляя грудь уязвимой, но, одновременно, манящей, словно приглашение. Его язык играл с розовыми, твердыми вершинками, продвигаясь вверх, пока не очутился над пульсом на ее шее.

Он почувствовал, как ее тело напрягается в предвкушении, когда его зубы стали нежно покусывать то выше, то ниже, пока она не застонала и не поймала его голову обеими руками. В его глазах отразилось удовлетворение. Его язык ласкал ее пульс, в то время как его тело вонзалось в нее. Он двигал бедрами все быстрее и быстрее.

– Эйдан! – в ее мягком вскрике слышалось принуждение.

– Еще нет, cara, еще нет. – Он стал нежно подниматься с ней из воды, продолжая удерживать ее на руках. Ее ноги обхватили его тело, а руки обвились вокруг его шеи. Он вонзался все быстрее и быстрее, снова и снова, желая как можно полнее войти в нее.

Ее ногти впились в его плечи, причиняя боль. Он прижал ее к стене для лучшей опоры, а сам продолжал работать бедрами, дико, неустанно, бешено, входя в нее. Его зубы покусывали, царапали. Потом она вскрикнула от пронзительной боли, такой сладкой и чувственной, когда он проткнул ее своими клыками, нуждаясь в ее крови также безудержно, как и его тело в ее.

Она заставляла его терять контроль, и его природа хищника, – неприрученного мужчины его народа, – заставляла доминировать, заявлять права на свою женщину. Его рот был у ее горла, забирая саму сущность ее жизни, а ее тело, тем временем, обволакивало его, напрягалось вокруг него, начиная сильнее сжимать и требовать, пока он не застонал от наслаждения. Рубиновые капельки сочились на холмиках ее груди, а он слизывал их языком.

Этой ночью страстность Александрии не знала пределов. Свирепость любовных ласк Эйдана теоретически должна была бы ужаснуть ее, но она сама полностью соответствовала его интенсивности. Принимая каждый толчок и зарываясь руками в белокурых волосах, ее тело напрягалось вокруг него, а ее крики приглушало его плечо.

Его крик страсти полетел к розовеющим небесам, подхваченный ветерком. В то время когда он, задыхаясь, держал ее, прижимая их обоих к стене, издалека в ночи пришел ответ. Это был гнев. Ярость. Раздался дикий вой ветра. Звук вошел в них, заполняя ненавистью.

Испуганная Александрия, посмотрела в окно.

– Ты слышал это?

Медленно и неохотно он позволил ей опустить ноги на пол, все еще продолжая обнимать за талию.

– Да, слышал, – мрачно признался он.

Вдалеке стали темнеть зловеще облака, приобретая форму кулаков и начиная бить по крыше и окнам. Инстинктивно Эйдан повернул Александрию так, чтобы стоять впереди нее, защищая, словно это был не ледяной порыв ветра, желающий нанести ей вред.

– Это Грегори? – прошептала она, с благоговением вспоминая мужчину, энергия и сила из которого буквально сочились.

Эйдан покачал головой.

– Если бы Грегори захотел нас убить, Александрия, мы бы уже давно отошли в мир иной. Нет, это реакция одного из той группы нежити, что приехали в этот город, а вот с какой целью, – я не знаю. Этой твари, судя по всему, не понравилось наслаждение, которое мы получили.

– Он прозвучал очень опасно, – проговорила она. – Словно раненый медведь.

Эйдан поднял ее подбородок, а его золотые глаза нежным взглядом скользили по ее лицу.

– Он опасен, piccola. Вот почему я должен охотиться на его вид и проследить за тем, чтобы они не вызывали мировой ужас.

Смотря сверху вниз на ее поднятое лицо, на ее припухшие губы и щеки, горящие от любовных ласк, он не смог противиться желанию опустить голову к ней, чтобы поцеловать.

– Спасибо, cara, за то, что избавила меня от моего личного демона.

Она опустилась обратно в ванную, подняв голову вверх. Алекс посмотрела на него своими огромными глазами.

– Он может убить тебя?

– Думаю да, если я буду невнимателен. – Он сел напротив нее, вода поднялась от его веса. – Но я не буду таким, piccola, даже слегка. Завтра ночью я буду должен выйти на охоту. Он ждет меня.

– Откуда ты знаешь?

Он небрежно пожал плечами. Словно они обсуждали погоду.

– Он никогда не бросил бы вызов, если б не придумал какую‑ нибудь ловушку. У меня сложилась определенная репутация среди нежити.

Она прижала колени к себе поближе и опустила на них подбородок.

– Я просто хочу, чтобы он ушел и нашел другой город, дабы терроризировать его.

Он покачал головой, с любовью смотря на нее своими золотыми глазами.

– Нет, ты не хочешь этого. И, кроме того, я никогда не позволил бы ему убивать безнаказанно где‑ то поблизости. Моя работа часто включает в себя поездки, ты знаешь это.

– Это ведь он, тот серийный убийца, о котором писали? – проницательно догадалась она.

– Один их них. Остальные уже мертвы.

Она спела свои пальцы от волнения.

Эйдан накрыл их рукой, успокаивая.

– Не волнуйся, Александрия. Я смогу защитить тебя от него.

– Я не об этом думала. Знаю, что сможешь. Я только подумала, что теперь, когда я узнала тебя, познакомилась с Грегори, и знаю, что это ужасно, когда кто‑ то превращается в вампира, нет ли какого‑ нибудь способа вылечить их?

Он грустно покачал головой.

– Я понимаю, что ты сочувствуешь им и тем из нас, которые должны их уничтожать, но, в большинстве случаев, это сознательный выбор. И после того, как вся кровь была выпита и жертва умерла, нет никакого способа вернуться назад.

Она посмотрела на него расширенными глазами.

– Грегори сделал это.

Его пристальный взгляд золотых глаз стал холодным и напряженным.

– Это невозможно.

– Я знаю, что сделал. Он горько об этом сожалеет. Это грызет его изнутри, но он убил кого‑ то, используя этот метод. Я знаю, что это так, Эйдан. Я иногда вижу в людях вещи, недоступные другим.

– Он превратился? – его голос был тихим и очень напряженным, передавая нетерпение, с которым он ждал ее ответа.

Она покачала своей головой.

– Он думает, что злой, но у него сильно развито сострадание. Тем не менее, он очень опасен, Эйдан. Очень опасен.

– Вампиры очень хорошо могут скрывать правду. Они законченные лгуны. Ты уверена, что Грегори не превратился?

Она кивнула.

– Я боялась его. А он боялся себя. Как Грегори и сказал, он подобен тигру, опасному и непредсказуемому. Но он не плохой.

На небе облака в сумеречном рассвете делали небо черным. Эйдан, довольно улыбнувшись, махнул рукой, и они мгновенно начали рассеиваться.

– Оставшийся вампир думает, что запугает меня демонстрацией своей власти. Я позволил ему покоиться с мыслью, что он в безопасности. Но рассвет – для нас, а он должен найти приют в земле.

Александрия слегка расслабилась. Ей не нравилось думать о том, что вампир мог быть под их окнами, прислушиваясь к беседе.

Эйдан покачал головой.

– Если бы он был рядом, piccola, я бы это знал.

Она рассмеялась.

– Я все еще никак не могу привыкнуть к тому, что ты можешь читать мои мысли. Иногда это очень смущает.

– Иногда это может быть очень интересно. – Его затемненные глаза странно блеснули, когда он посмотрел на нее, отчего она вспыхнула румянцем.

– Твой ум тоже очень занимателен, – согласилась она, улыбаясь. – Там много очень интересных идей.

– Мы только начали, – мягко проговорил он. Он наклонился к ней, обхватывая одну из ее грудей рукой и начиная ласкать сосок. – Я обожаю прикасаться к тебе; я хочу прикасаться к тебе каждый раз, как только возникнет такое желание. – Кончиками пальцев другой руки он прикоснулся к ее горлу – месту с меткой, которую он сознательно оставил на ней.

Она почувствовала, как его прикосновение отдалось во всем теле.

– Тебя нужно объявить вне закона, Эйдан. Ты знаешь, что у всех моих недавних зарисовок для Томаса Ивэна появился твой взгляд? Как думаешь, Томас заметит это?

Его глаза блеснули на нее.

– Томас Ивэн – идиот.

– Он очень популярен и продвинут, и он, так уж получилось, мой бос, – поговорила она твердо. – Ты просто ревнуешь.

– Без сомнения, это одна из моих отвратительных привычек. У меня нет желания делить тебя с кем‑ то, Александрия. – Он резко отпустил ее. – Я не потерплю, чтобы другой мужчина прикасался к тебе.

– Работа вместе – не повод спать вместе. – Терпеливо подчеркнула она, понимая в душе, что если бы это по‑ настоящему причиняло боль Эйдану, то в ту же минуту разорвала бы любые отношения с Ивэном.

– И ты думаешь, он с этим согласится?

– У него не будет выбора. Я скажу ему, что мы с тобой встречаемся. Ему придется это принять.

– Я договорюсь, чтобы мы завтра утром поженились. У меня есть парочка друзей, которые смогут ускорить этот процесс. Мы получим лицензию и поженимся.

Она молчала, но вдруг ее голубые глаза запылали.

– Поженимся? Поженимся? – повторяла она его слова, не в состоянии поверить в то, что он сказал. Прямо сейчас она не может выйти за него, даже если бы он был последним мужчиной на земле. – Я не просила покровительства или обязательств у тебя, Эйдан. Тебе, также, не придется защищать мою честь.

Он продолжал внимательно смотреть на нее.

– Мы полностью связаны друг с другом, между нами есть обязательства, Александрия. Мы – Спутники жизни и это навсегда. Мы будем вместе, пока не захотим вместе встретить солнце. Александрия, ты сообразительная и понимаешь, что твой босс‑ идиот не сможет понять и принять это. Но, думаю, поймет и примет человеческую церемонию брака.

– Я не до конца понимаю, что такое Спутники жизни. Но я, как и Томас, уважаю и понимаю таинство брака. Не помню, чтобы ты просил меня. По‑ моему, это ты не уважаешь, Эйдан. Я считаю твое отношение к этому оскорбительным.

Она попыталась не показывать, как ее все это задело, но выразительное лицо выдало бы ее по блеску глаз, даже если бы он не мог читать ее мысли.

Он грустно покачал своей головой.

– Мы разделяем все, Александрия. В том числе и наши мысли. Я не умышленно сделал тебе больно, я не хотел этого.

Она встала, вода стала стекать с ее кожи.

– Мы возможно и разделяем мысли, но не понимаем друг друга. – Схватив полотенце, она завернулась в него, словно в саронг, старательно отводя глаза.

– Я думаю, что все образуется. Ты хотела, чтобы я попросил тебя выйти за меня замуж по человеческой церемонии. – Он пошевелился, по его мускулам прошлась ленивая рябь, и обхватил ее лодыжки пальцами, словно стальными цепями, предотвращая бегство.

Странное пламя пронеслось внутри нее, заставляя бешено бежать кровь.

Александрию задела его способность заставлять ее тело струиться подобно жидкому огню только от одного прикосновения или взгляда. Она почувствовала ток, который проскакивал между ними, видела голод в его взгляде.

Она покачала своей головой.

– Не делай этого, Эйдан. Это важно. Ты сначала сделаешь мне больно, а потом хочешь заниматься любовью, пока я и вовсе не перестану соображать.

Его выражение лица сразу изменилось. Он резко встал, она отступила, испугавшись его вида.

– Не делай этого, cara mia, – в его голосе слышалась ласка и оправдание. – Никогда не бойся меня. Ты навсегда связана со мной. Это намного прочнее и глубже, чем простая брачная церемония. Я должен был подумать и понять, что для тебя брачная церемония важна. Я воспринимал себя и тебя как Карпатцев, и если бы ты осознала это, то поняла, что мы уже женаты, соединены навечно. Это произошло в тот момент, когда были произнесены слова древних клятв. Ритуал был завершен и окончательно скреплен, когда мы разделили кровь, сердца, тела и души. Но именно слова были окончательным пунктом соединения. Это – Церемония бракосочетания наших людей.

Его руки тянулись к ней, чтобы прикоснуться.

– Прости меня, cara, и знай: я хочу жениться на тебе по человеческим обычаям, потому что это важно для тебя.

Его голос гипнотизировал, омывал словно вода, относя далеко все упреки и негодование, точно их и не было.

Александрия замерла напротив него, но слишком близко, чтобы быть спокойной.

– Все это так пугает, Эйдан… Мне хочется быть, по возможности, нормальной, или почти такой же, какой была. Все это было так близко для меня. Благодаря этому, я смогла бы легче освоиться в своей новой жизни.

– Знаешь, piccola, – подразнил он ее, прикасаясь к ее щеке пальцами, – мужчины‑ Карпатцы никогда не спрашивают своих женщин. Они просто связывают их с собой. Но я должен попросить тебя официально?

Она потерлась своим лицом о его грудь.

– Это много бы значило для меня, если бы ты так сделал, – допустила она.

– Как я предполагаю, это нужно сделать правильно, – мягко проговорил он, опускаясь перед ней на одно колено. – Александрия, любовь моя, выйдешь ли ты завтра за меня замуж?

– Да, Эйдан, – скромно ответила она. А затем испортила весь эффект, рассмеявшись. – Но нам придется сдать все анализы крови. Возможно, у нас не получиться пожениться так быстро.

Он встал.

– Ты забываешь, о том, как можно убеждать. Мы поженимся уже завтра. А сейчас одевайся, cara. А то ты снова меня соблазняешь. – Его рука скользнула вниз по ее стройному телу, лаская.

Ее улыбка получилась слегка натянутой.

– Ты собираешься доставлять мне кучу неприятностей своими шовинистскими наклонностями?

Он рассмеялся в ответ.

– Я только подумал, что ты доставишь мне кучу проблем своими независимыми взглядами.

Она вздернула подбородок.

– Ты слышал такое слово, как компромисс? Ты понимаешь его смысл?

Он выглядел задумчивым, точно обдумывал свой ответ.

– Как я понимаю, компромисс означает, что ты делаешь все, что я сказал, и как только я сказал, так?

Александрия толкнула твердую стену его груди.

– Ты можешь об этом только мечтать, мистер Сэвэдж. Но этого никогда не будет.

Он прижал ее руки к ее бокам, а сам уткнулся носом в макушку.

– Мы посмотрим, любовь моя. Мы посмотрим.

Смеясь, Александрия отошла от него и стала одеваться. Рассвет уже окрасил небо, а вслед за ним придет и этот ужасный летаргический сон, с которым она уже успела познакомиться. Она хотела увидеться с Джошуа, чтобы провести обычное утро со своим братом. Одеть его, покормить, потратить все свое время, пока он не ушел в школу.

Эйдан позволил ей избегать его, сохраняя иллюзии, пока это было возможно. Ему нравилось видеть ее счастливой, и после того вызова вампира у него было плохое предчувствие. Это существо замыслило что‑ то гадкое. Он остался один из всей группы, прибывшей в город, терроризируя население и заставляя полицию охотиться неизвестно за кем. Этот вампир не был глуп. Он сначала изучил Эйдана, его сильные и слабые стороны, а уж потом послал вызов. До чего могла добраться эта нежить?

Охотник плавно и молча двигался через весь дом, проверяя каждый выход, окно и путь, который мог привести в дом. Каждая гарантия[11] была на месте. Дом был неприступен, даже когда он сам будет спать в своей спальной палате внизу в земле. Нет, вампир не смог бы нанести удар по дому. Тогда где?

Он пошел на звук удара мотыги и нашел Стефана в огромном саду. Каждый раз, когда он был расстроен или утомлен, Стефан начинал ухаживать рьяно за растениями.

Когда Эйдан присоединился к нему, он отложил мотыгу и обратил все свое внимание на него.

– Ты тоже чувствуешь это? Я почувствовал беспокойство, засыпая вчера вечером. – Он говорил на их родном языке – еще один знак того, что он обеспокоен.

– Вампир завывал вчера вечером, посылая мне прямой вызов, чтобы отомстить. Я сорвал их планы, какими бы они не были, а сейчас оставшийся в живых пытается уничтожить меня. И когда он предпримет попытку, я не знаю.

– Это произойдет через одного из нас, – грустно сообщил Стефан. – Мы – твоя Ахиллесова пята[12], Эйдан. Всегда были ею. Он может выудить тебя, используя Мэри, мальчика или меня. И ты знаешь, что он так и постарается сделать.

Эйдан нахмурился.

– Или Александрию. Я боюсь ее реакции на то, что должно произойти.

– Она очень сильная, Эйдан, очень отважная. С ней все будет хорошо. Ты должен верить в свою Спутницу жизни.

Эйдан кивнул.

– Я знаю, что у нее в уме и сердце, но хочу ее счастья превыше всего. – Он выдавил грустную улыбку. – Я до сих пор не забыл, как много лет назад пришел на помощь Михаилу. Он встретил свою суженную, она была человеческой женщиной. Она была очень решительна. Я не забыл, как сказал, что он должен лучше заботиться о ней, вынуждая ее во всем подчиняться ему, чтобы она всегда была в безопасности. Мы не имеем права терять ни одну женщину, ты знаешь это. Но она была так необычна для меня, так отличалась от нашего вида. Я поклялся, что когда найду свою Спутницу, то не буду поступать как Михаил и соглашаться с ее желаниями. И, все же, сейчас я не могу стоять и смотреть на горе в глазах Александрии. Мне становиться плохо, когда ей больно, или она расстроена.

Усмешка скользнула по лицу Стефана.

– Ты влюблен, мой старый друг, а это изменяет всех, даже лучших мужчин.

– Даже Грегори Темный позволил своей Спутнице сохранить свободу, когда та испугалась его. Как сделать женщину счастливой и одновременно защищать ее? – громко размышлял Эйдан.

Стефан пожал плечами.

– Ты живешь в современном мире, Эйдан. Здесь женщины сами управляют своими жизнями. Они сами принимают решения и, в общем‑ то, своими решениями делают из нас ненормальных. Добро пожаловать в двадцать первое столетие.

Эйдан покачал своей головой.

– Она думает, что будет работать с этим ненормальным Томасом Ивэном. И, все же, я отлично знаю, чего он хочет от нее.

– Если она хочет работать, Эйдан, то какой у тебя есть выбор, чтобы не допустить этого?

Золотые глаза вспыхнули.

– У меня есть выбор, Стефан. Есть линия наименьшего сопротивления – немного потолковать с мистером Ивэном. Я уверен, что смогу убедить его посмотреть на вещи под моим углом.

Стефан рассмеялся.

– Хотел бы я иметь такой же талант, Эйдан. Это было бы весьма удобно для некоторых моих деловых контактов.

– Не позволяй Джошуа сегодня ходить в школу. Вампир, по всей вероятности, попробует нанести удар через него.

– Я согласен, – сообщил Стефан. – Мальчик наиболее уязвим.

– Задействуй снова Винния и Руфуса. Оставь их на несколько дней, – приказал Эйдан. Он взглянул на небо через свои темные очки. – Опасность придет сегодня.

Стефан кивнул, соглашаясь.

– Я буду внимателен. В это время не будет никакого огня, чтобы уничтожить все, что мы построили. – Он посмотрел себе под ноги, все еще стыдясь прошлого случая, хоть он и случился не по его вине.

Эйдан хлопнул его по плечу.

– Без тебя никто бы не выдержал тот день, даже я. – Он был в безопасности, спал в земле, но потеря семьи сломила бы его. Из‑ за того случая, когда несколько лет тому назад один из вампиров использовал человека, чтобы заманить их в ад, а он беспомощный лежал в земле, Эйдан усилил свои гарантии и знания, увеличивая власть и способности. Никогда больше он не будет в таком состоянии, не имея возможности помочь тем, о ком заботился.

Смех Джошуа достиг его, этот мягкий и беззаботный звук изменил что‑ то в его сердце. Ребенок затрагивал его такими путями, какими никто другой не смог. Он был похож на Александрию, наполняя жизнь смыслом, и у него были такие же голубые глаза.

– Никто не навредит мальчику, пока я жив, – твердо пообещал Стефан.

Эйдан отвернулся. Он не захотел, чтобы Стефан, который хорошо знал его, понял, что эти слова наполнили его страхом. И даже, несмотря на всю свою силу, Эйдан был уязвим для солнечных лучей, а вампир мог использовать человеческих марионеток‑ любимчиков, чтобы воспользоваться той слабостью, которую приносил день. И даже не смотря на то, что он может бодрствовать в течение многих дневных часов, – подвиг, не присущий его виду, – Эйдан все равно должен будет оставить Стефана на несколько часов без помощи, а он больше не молодой мужчина. Эйдан не хотел терять друга, но не хотел лишаться и Джошуа.

Джошуа, смеясь, выбегал их кухни, а его белокурые локоны подпрыгивали.

– Помоги мне, Эйдан, она хочет меня защекотать до смерти. – Он побежал в их направлении.

Стефан загородил собой свои тюльпаны, пока Эйдан плавно перемещался, загораживая розы. Он поймал Джошуа на лету одной рукой и усадил к себе на руки.

– Кто хочет тебя съесть, малыш Джошуа? – спросил он, притворяясь, что не знает.

– Ты не будешь защищать этого маленького бездельника! – Прибежала Александрия вслед за своим братом. Ее волосы, стянутые в конском хвосте, подпрыгивали, а голубые глаза зло сверкали. – Ты не поверишь, что этот маленький хулиган прячет под своей кроватью!

Джошуа спрятался за шею Эйдана.

– Спасайся, Эйдан! Она хочет применить пытку щекоткой, я точно это знаю. – Эйдан притворился, что спасает мальчика, и небольшой рысью побежал в авто‑ гараж, зная, что Александрия воспользуется этим.

– Ха! – отозвалась Александрия, пряча себя от опасного утреннего солнца. – Это ты думаешь, что я буду тебя щекотать. Но у меня другие, более ужасные планы, – угрожала она. – Заставь замолчать его, Эйдан, и дай мне надрать ему уши.

Джошуа спрятался в густой гриве волос Эйдана.

– Нет! Я говорю тебе, Эйдан, мы должны держаться вместе.

– Ну, я не знаю, – Эйдан притворился, что задумался на эту тему, тем временем подмигивая Стефану, когда тот пытался стать так, чтобы защитить Джошуа от гнева Александрии. – Она очень злиться на меня. Я не хочу, чтобы она сделала это и со мной. – Он слегка переместился, точно собираясь действительно отдать ребенка его сестре.

Александрия, злобно смеясь, притворилась, что собирается прыгнуть. Но в последний момент Эйдан повернулся, чтобы поместить свое тело между ними. Джошуа обхватил его посильнее, визжа в притворном страхе.

– Я все ей расскажу! – закричал Джошуа. – Если ты меня спасешь, Эйдан, тебе тоже придется туго! – Его глаза зло сверкнули.

Александрия остановилась и посмотрела на Эйдана.

– Так ты тоже участник этого мятежа?

Он попытался изобразить невинность.

– Не имею не малейшего понятия о том, в чем меня обвиняет ребенок, прося спасти его. – При этом его золотые глаза смеялись, противореча словам. – Не забывай, Александрия, что мужчина может сказать все что угодно, лишь бы спасти свою шкуру.

– Ха! – фыркнул Джошуа. – Скажи ей, Стефан. Это была идея Эйдана, а ты помог, не так ли?

Александрия обвиняюще посмотрела на пожилого человека.

– Как, и ты тоже? Ты тоже проигнорировал мой приказ? – она уперлась руками в бедра. – Это был приказ.

Трое мужчин в унисон опустили голову, словно непослушные мальчишки.

– Извини, cara.

Эйдан взял всю вину на себя, на свои широкие плечи.

– Я не могу сопротивляться этому маленькому существу.

– Маленькому? Ты называешь его маленьким?! Да это же американский лось!

Стефан выдохнул.

– Нет, Александрия, это был не Эйдан. Я увидел, что он понравился Джошуа, и решил купить для него.

– Маленькому? Мы говорим об одной и том же животном? Эта собачка не маленькая. Она огромная! Хотя бы один из вас видел ее лапы? Да они же больше, чем моя голова!

Джошуа рассмеялся.

– Ничего подобного, Алекс. Он действительно милый. Ты позволишь мне его оставить? Ты же можешь. Стефан говорит, что он, со временем, станет хорошей сторожевой собакой. Он говорит, что она будет мне другом, если я правильно буду ухаживать за ней.

– И пока это будет происходить, он будет есть, как лошадь, каждый день. – Александрия провела рукой по волосам, пряча улыбку. – Я не знаю Джош. У меня нет столько денег, чтобы кормить вас обоих.

Эйдан поставил мальчика на землю и обнял Александрию за талию рукой.

– Ты забыла, cara? Ты обещала выйти за меня замуж. Я думаю, что могу позволить себе прокормить собаку.

– Это правда, Эйдан? – воскликнул Джошуа и стал подпрыгивать. – Это действительно так, Эйдан? Ты, правда, женишься на Алекс? И я могу оставить собаку?

– Ты продаешь меня за собаку? – потребовала Александрия, обнимая Джошуа за шею.

– Не только собаку, Алекс, но и за этот уютный дом, и за Стефана, и за Мэри. К тому же, тебе не придется работать на этого типа.

– Типа? – Александрия медленно повернулась и обратила все свое внимание на Эйдана, сверкая голубыми глазами. – Откуда этот маленький невинный мальчик знает такое слово?

Эйдан проигнорировал ее, улыбаясь сладкой невинной улыбкой, которая должна была вызвать у нее смех, но вместо этого возникло тепло, распространившееся по всему телу. Она опустила подбородок.

– Ты смертельно опасен, – обвинила она его.

Он обхватил ее лицо большими руками и медленно, но довольно целеустремленно, стал опускать свою голову.

– Я надеюсь, что так, – проговорил он с хрипотцой перед тем, как его рот соединился с ее, унося в их собственный мир.

Но скоро Александрия напомнила, что они здесь не одни.

– Святые угодники, – сказал Джошуа громким шепотом. – Ты можешь в это поверить, Стефан?

– Никогда ничего подобного не видел, – согласился Стефан.

Глава 17

Солнце на небосводе было необыкновенно большим, освещая все странным красным светом. Океан с зеркально гладкой поверхностью был спокоен, небольшой ветерок, пара облачков… Внизу, под землей, забилось сердце. Почва зашевелилась, приподнялась, а затем выдала гейзер земли из тайной спальной комнаты под домом Эйдана.

Он все еще лежал, его большое тело было без сил. Рядом с ним, словно неживая, молча лежала Александрия. Глаза Эйдана резко распахнулись. Ярость, горящая где‑ то в глубине, беспокойством вкралась в его сон. За переделами его дома, где‑ то весьма близко, что‑ то очень злое пряталось в ярком солнечном свете спокойных послеобеденных часов.

Он сделал вдох и снова закрыл глаза, его руки легли на грудь. Эйдан почувствовал, как отделяется от тела и зависает в воздухе. Требовалась очень большая концентрация и усилия, чтобы оставаться бестелесным, полностью бесформенным. Он стал перемещаться через дверь комнаты и тяжелый люк подвала вверх. Прохождение через все эти предметы дезориентировало, заставляя чувствовать, как непривычно колеблются атомы и молекулы, и Эйдан мысленно встряхнулся. Он экспериментировал с этим процессом и уже полностью отделялся от тела, контролируя себя только силой мысли. В других формах, в которые он трансформировался, его тело изменялось, но, так или иначе, присутствовало. Только его ум и душа оставались неизменны. Звуки странно искажались, потому что у него не было ушей. Охотник не мог дотронуться ни до чего, просто проходя насквозь, а если пытался, то это было слегка болезненно. Тошнота тоже была чуждой, так как у него не было желудка.

Он полностью сосредоточился, не позволяя себе заострять внимание на неприятных ощущениях. Эйдан перемещался под землей по туннелю, проходящему внутри скалы. Он всегда казался ему таким узким, что Охотник задевал стены плечами, но не сейчас, когда он без тела. Теперь он казался огромным из‑ за совершенно другого восприятия.

Он прошел через дверь, которая выводила на первый этаж. Сразу же появилось ощущение темного, угнетающего зла, пробудившего его глубоко под землей и наполнившего воздух своим зловонием.

Эйдан прошел через подвальную дверь в кухню, чувствуя деформированные вибрации и тона, которые, казалось, сначала проходили через него, прежде чем он мог их распознать: смех Джошуа, музыкальный голос Мэри и более глубокий баритон Стефана. Понимание, что все трое в безопасности, заставило его почувствовать счастье. Чтобы ни наполнило зловонием воздух, пока оно не коснулось тех, кого он любил, и не нарушило спокойствие в доме.

Солнце светило через огромные окна, и Эйдан инстинктивно сторонился лучей. У него не было глаз, не было кожи, которая могла бы загореться, но, все‑ таки, он чувствовал мучительную агонию. Каждый его инстинкт самосохранения кричал, чтобы он вернулся в безопасность прохладной земли подальше от солнца, но зловоние зла побуждало его идти вперед.

За те столетия, на протяжении которых Эйдан жил вблизи людей, его продолжало поражать, что они имеют настолько слабо развитую систему самосохранения, предупреждающую об опасности, но даже если она и была сформирована, то ее обычно игнорировали. Воздух был пропитан зловонием и настолько сильным беспокойством, что это затронуло его даже тогда, когда он лежал глубоко в земле, заставляя проснуться от нерушимого сна. И все же Мэри пела в гостиной, протирая пыль с его нефритовой коллекции, а Стефан бормотал, занимаясь двигателем в огромном гараже – одним из немногих его увлечений. Эйдан хотел воззвать к нему, предупредить об опасности, но это отняло бы слишком много энергии, и он не отважился. Охотник двинулся через гараж обратно в дом, возвращаясь на кухню к Джошуа.

Очевидно, что именно ребенок будет мишенью этого безумия, нацеленного как на Александрию, так и на Эйдана. Эйдан спешил к нему, но яркий солнечный свет буквально иссушал его энергию. Его ум протестовал, прячась от ярких лучей, но он заставил себя пройти через свет, чтобы достичь мальчика.

Джошуа играл со щенком, его глаза смеялись, а белокурые локоны подпрыгивали, как бы говоря, что он счастлив. Он даже не представлял, в какой смертельной опасности находился.

Эйдан увидел, что собака, скуля, бежит к двери, и Джошуа оглянулся в поисках Стефана и Мэри, которые запрещали ему выходить. Надев поводок, он открыл дверь и выбежал в сад.

Жар солнца пронзил эфемерное тело Эйдана. Он почувствовал себя точно на вертеле, словно его поджаривают на костре. Эйдан последовал за мальчиком, отодвигая боль на второй план.

– Пойдем, Барон, – настаивал Джошуа. – Быстрее. – Мальчик снова оглянулся, проверяя, что он один. – Барон – странное имя, но Стефан захотел, чтобы тебя звали именно так. Это сделает тебя более благородным. Я спрошу Александрию, она все знает. Я хотел назвать тебя Алексом. Это бы заставило ее рассмеяться.

– Джошуа! – появился Винний дель Марко, руками он прикрывали свое лицо. – Разве тебе не дали приказ? Солдаты представали перед военным трибуналом за меньшие провинности!

Воздух стал еще более плотным от зловония. Эйдан видел, что Винний чувствует себя в безопасности в саду и дразнит мальчика, надеясь на высокую стену и систему безопасности. Он не чувствовал опасности, которая притаилась совсем близко. Винний нагнулся и почесал за ушами у щенка.

Шепот ветра и движение – все это оттеснило Эйдана, ударив вскользь, когда огромная масса перепрыгнула через забор. Большой мощный зверь бросился на Винния, толкнул его в грудь, опрокинул и приготовился сомкнуть челюсти на его шее.

– Спасайся, малыш! Беги в дом! – завопил Винний как раз перед тем, как животное разорвало ему кожу и мышцы. Кровь брызнула и попала на Джошуа и щенка, так как они замерли на месте.

Мальчик проговорил всего одно слово… мягко прошептал, словно возводя барьер от чудища…

– Александрия…

Второе животное перепрыгнуло через стену и тоже бросилось на Винния, вонзив клыки в его ногу. Затем оно мотнуло головой и раздробило кость, крики Винния наполнили воздух. Руфус появился из‑ за угла с ружьем в руках, но Джошуа был на линии огня. Третье животное перепрыгнуло стену и бросилось на него, вцепившись в плечо.

Эйдан слышал, как бежал Стефан, но знал, что вампир придумал очень хорошую ловушку. Звери были всего лишь жертвами. Пока Стефан расправлялся бы с ними, спасая двух мужчин от бешенных животных, человеческие марионетки перелезли бы через стену и выкрали ребенка. В воздухе раздалась стрельба, а потом Стефан закричал жене.

– Позвони в скорую, Мэри, и иди сюда! Мне нужна помощь! – Стефан опустился на колени рядом с Виннием и попробовал зажать самую опасную рану, из которой жизнь мужчины вытекала на землю.

– Джошуа! Где Джошуа? – заплакала Мэри, присоединившись к нему.

– Он исчез, – мрачно сообщил Стефан. – Его похитили.

Рыдания Мэри слышались позади него, когда Эйдан последовал за человеком и ребенком. Джошуа бросили на заднее сидение автомобиля, а марионетка пошла к водительскому месту характерными отрывистыми движениями – результат гипнотического воздействия вампира. Эйдан просочился через открытое стекло, оставаясь поблизости, но марионетка не могла почувствовать его. Вампир не может настроить его на подобное, пока лежит под землей в дневные часы. Но он оставил приказ в уме фаворита до того, как нашел убежище в своей берлоге.

Автомобиль ехал по вьющейся серпантином дороге. Водитель нес всякую чушь и пристально смотрел бессмысленным взглядом вперед.

Эйдан отрешился от дороги и отвращения. Джошуа лежал в оцепенении, с левой стороны его лицо припухло, а глаза становились черными. Слезы безмолвно лились по подбородку.

Эйдан сконцентрировался, собирая в кулак всю свою силу, чтобы молча связаться с мальчиком.

«Джошуа, я здесь, с тобой. Я буду здесь, пока ты спишь. Ты будешь спать, пока я не найду тебя. Пока не скажу, что Александрии нужно увидеть твои голубые глазки. И тогда ты будешь знать: можно спокойно просыпаться. Только после этого очнешься ото сна».

Мозговая деятельность такого рода иссушала, а у него было слишком мало сил в эти ужасные первые часы дня. Ему нужно было произнести очень сложные и опасные заклинания[13], которым его обучил Грегори. Если вампир смог бы все‑ таки добраться до мальчика прежде, чем Эйдан сумел его вернуть, у того бы ушло немало времени на распутывание этого. И Джошуа во сне был бы в безопасности от вреда и травм.

Эйдан плел чары, машина, тем временем, двигалась на север в сторону гор.

«По направлению нового дома Грегори, – пришла непрошеная мысль. – Это не может быть Грегори! »

Эйдан не верил в это. Вампир просто не догадывался, что Грегори рядом. Это не мог быть Грегори. Грегори настолько силен, что ему не нужны уловки, звери, бессмысленное выполнение плана марионеткой, или, даже, ребенок. Грегори не нужна никакая помощь. Это не он. Эйдан верил в это, пока плел свое произношение[14]. Древнее, оберегающее, опасное для всего, что может представлять угрозу мальчику.

Когда Эйдан закончил, он, сильно истощившись, решил немного передохнуть. Охотник сделал все, что мог в этот момент. Как только он узнает точное местоположение ребенка, ему нужно будет вернуться домой. Эйдан боялся перемещения в ярком солнечном свете, потому как это вызывало такую боль, которую не с чем было сравнить.

Марионетка остановила машину у входа в охотничий домик с гниющими пиломатериалами, зарастающий виноградной лозой и зарослями. Эйдан знал, что вампир близко. Скорее всего, внизу, под гнилыми досками пола. Крысы – точно часовые для нежити. Марионетка вышла, – абсолютно ничего не соображающая, полностью безвольная любимая композиция вампира, – открыла дверцу и потянулась вытащить ребенка из машины.

Защитное заклинание мгновенно вызвало огонь, перетекавший через руки марионетки к ее плечам, окружая голову. Это существо уже не было живым. Оно походило на робота, который запрограммирован на одну команду, продолжая пробовать выполнять ее не смотря на то, что его плоть горит.

Эйдан был рад, что Джошуа спит. Разлагающееся зловоние было нестерпимым, несмотря на отсутствие у него носа. Обугливающиеся части тела стали валиться на землю; куски обгоревшей плоти падали один за другим. Марионетка издала низкий, почти неслышный стон. Его смерть была медленной и мучительной, похожей на ужасную карикатуру, но, не смотря на все это, она продолжала пытаться вытащить мальчика к вампиру. Эйдан не мог терпеть те мучения, которым все подвергаются из‑ за сложной схемы вампира. С другой стороны, нежить управляет своими фаворитами, заставляя их страдать как можно дольше.

Наконец существо скончалось, сделав последний вдох. Эйдан осмотрел останки, уверяясь, что оно действительно мертво, что не осталось никакой золы, которая могла бы привести к регенерации. Удовлетворенный результатом, Эйдан приготовился отправиться домой через этот ужасный солнечный свет.

Его сила целиком иссякла. Для полета в дневное время пришлось затратить слишком много энергии, и он опасался, что у него не хватит сил подняться после захода солнца и вернуться к логову вампира. Он становился все слабее и слабее, все неосязаемее, словно перышко, растворяемое в стихии. Только мысль об Александрии удерживала его. А появление густого тумана облегчало путь домой.

На последних крупинках силы он безошибочно проложил свой путь к тому месту, где лежал рядом с Александрией. Его дух стал воссоединяться с телом, начиная изламывать кости, мышцы, снова возвращаясь в телесное состояние. Его сила полностью иссякла. Уязвимый и слабый, он лежал словно мертвый, а прохладное земляное покрытие возвышалось над ним. Мягкий выдох вырвался и ушел – последнее дыхание его легких.

Наверху Стефан пытался утешить свою жену, пока они ждали захода солнца и момента, когда Эйдан проснется. Солнце, казалось, вовсе не собиралось садиться, но неожиданно перед шестью часами вечера появился густой белый туман. Стефан почувствовал, как часть ужасного напряжения оставляет его тело, хотя вина оставалась, как он и ожидал.

Глубоко под землей проснулся Эйдан, сильно оголодавший, желавший вновь наполнить голодные клетки и мышцы, истощенные предыдущим пробуждением. Его первая мысль была о Грегори. Мог быть только один ответ. Карпатец вмешался. Он очень силен, чтобы почувствовать беспокойство, даже когда находился в летаргическом сне под землей. Грегори создал туман, помогая Эйдану, когда понял, что тот полностью ослаб и не сможет создать его самостоятельно. Туман остался, закрывая солнце и давая ему самый лучший шанс для того, что ему предстояло.

Эйдан учился в течение столетий, так же как и Грегори. Учился использовать свою силу, но все равно не мог делать таких вещей, как Грегори. Эйдан не смог бы почувствовать бестелесный дух, находясь в земле. Он был поражен Грегори, сумевшим сделать не только это, но еще и создать туман, помогая ему. Эйдан поймал себя на том, что улыбается. Грегори не был вампиром.

До того как подняться в спальную, он нежно прикасался пальцами к ее волосам, смотря на лицо Александрии. Она всегда засыпала в кровати и пробуждалась там же. Но пока в городе орудовал вампир, Эйдан переносил ее в целебную почву, где ее было невозможно обнаружить.

«Кильватер, piccola. Проснись и посмотри на своего Спутника».

Нежно шептал он, опасаясь ее боли, которая заставляла появляться комок в его горле.

Когда она сделала свой первый мягкий вдох, он нашел путь прямо в его сердце. Голубые глаза открылись, и пристальный взгляд остановился на нем. Ее тепло сразу окружило его, вытесняя холод из тела. Она с любовью сладко улыбнулась ему, и стрела словно пронзила его душу.

– Что случилось? – спросила она. Алекс, подняв руку, нежно проследила контур его губ кончиком своего пальца. – Что ты сделал с собой? Ты весь серый, Эйдан. Тебе нужно питаться.

Ее голос был мягким приглашающим.

– Александрия, – он только произнес ее имя и ничего более.

Она удивила его, как делала всегда. Ее глаза потемнели, голос опустился на несколько октав ниже, а тело напряглось.

– Он жив? – не было даже намека на осуждение или гнев за то, что он не уберег ребенка.

Он закрыл глаза, не в состоянии выдержать ее пристального взгляда. Он просто кивнул.

Александрия сделала глубокий вдох и стала рукой ласкать его подбородок.

– Посмотри на меня, Эйдан.

– Я не могу, Александрия. Я поговорю с тобой, когда верну Джошуа снова домой. В твои руки, в безопасность…

– А я говорю, посмотри на меня. – Кончики ее пальцев были на его подбородке, заставляя его подняться.

Эйдан не мог сделать ничего, кроме как выполнить ее пожелание. Она наполнила его изнутри своим пониманием, нежностью, согласием. Его золотые глаза, пылая, смотрели на нее. Затем он почувствовал ее, сливаясь с ней мгновенно, так быстро и настолько полно, что у него не было ни единой возможности скрыть даже мелочи. Ни зверей, которые напали на тех, кто охранял ее брата, ни боль Мэри и Стефана, ни страх Джошуа, ни его собственные усилия и боль от солнца, ни обуглившуюся человеческую марионетку. Все это было выставлено перед ней во всей неприглядной действительности, со всеми деталями. А она когда услышала мягкий шепот своего имени на губах Джошуа, она издала всего лишь один звук.

Ее боль была настолько глубокой, что Эйдан почувствовал, как демон оживает и бросается через его тело, вырываясь из‑ под контроля. Медленный смертоносный звук родился из глубин его горла. Его золотые глаза, накалялись смертельным желанием.

– Как он посмел такое сделать? – его голос был также смертоносен, как и взгляд. – Как он посмел использовать мальчика, чтобы добраться до меня?

– Шш, Эйдан, – она приложила палец к его губам. – Ты не имеешь права ругать себя. Иди ко мне. Возьми то, что нужно тебе, чтобы вернуть Джошуа.

Она медленно отодвинула в сторону шелковую рубашку, которая была надета на ней, обхватывая его шею стройной рукой и заставляя наклонить голову к своей груди.

– Я буду охотиться. Тебе не нужно этого делать, – он сжал зубы, пытаясь удержать под контролем голод, буквально бьющий изнутри.

Она прижалась к его коже грудью. Ее аромат окружил его, приглашая, искушая, делая невозможным любое притворство.

– Ты посерел, Эйдан, ослаб. Это мое право и обязанность – помогать тебе, разве не так? Я – твоя Спутница жизни. – Кончики ее пальцев массировали его шею, а рот прикасался к его волосам и лбу. – Сделай мне подарок, Эйдан. Позволь мне помочь тебе.

Он красноречиво упирался, но демон в нем требовал крови, необходимой для возвращения силы. Его тело проснулось и болезненно пульсировало. Проклиная свою собственную слабость, он нагнул золотую голову к ее коже, такой мягкой, такой совершенной… Ее кровь манила его обещанием тепла, неподражаемым вкусом. Тело девушки напряглось, когда его язык прикоснулся к ее пульсу.

Она была теплом и светом, и обещанием рая. Его руки обняли ее за очень узкую талию и маленькую грудную клетку. Ее груди легли в его ладони, наполняя их своей мягкостью.

– Cara mia, – прошептал он у ее бархатистой кожи. – Я люблю тебя.

Его язык прикасался и ласкал, посылая импульсы дрожи через нее. Ее руки сильнее сжались вокруг него.

«Пожалуйста, Эйдан, сделай это сейчас, – шептала она в его мозгу, произносили ее губы в его волосах. – Мне нужно сделать тебя снова сильным. Мне нужно забрать твою боль».

И она это сделала. Она знала о каждой минуте, проведенной им на ужасном солнце, о том, как он страдал за нее, за Джошуа. Ей не нужно было больше ничего в жизни, кроме как накормить его. Показать этим ее сильную любовь к нему, ее поддержку.

Она вскрикнула, голова откинулась назад, а тело стало выгибаться, теснее прижимаясь к нему, когда он проколол ее грудь. Слезы навернулись на глазах, пока она укачивала его голову на своих руках. Он был невыносимо добр, отвечая на ее любовь нежностью, словно она была самым драгоценным сокровищем в этом мире. Она чувствовала, как слабеет, а у него появляется сила. Она ощутила силу сначала в его уме, потом в ударах сердца и в сокращении сильных мышц. Это было невероятное ощущение. Чувство того, что именно она обеспечивает Эйдана силой и целью. Ее тело напряглось и запротестовало, когда он прикоснулся языком к ранкам, грубой лаской закрывая связь между ними.

Он обнял ее руками.

– Этого достаточно, cara, – его руки гладили ее волосы. – Я должен уйти. Я рассчитываю на тебя, успокой Стефана и Мэри. Стефан ругает себя, когда не может предотвратить действий вампира против нас.

– Мне придется пойти с тобой. – Она обхватила его руку. – Вампир ведь хочет именно меня. Как мне найти его? Скажи, что мне надо сделать, Эйдан. Я сделаю все, что угодно, лишь бы вернуть Джошуа. Все, что угодно.

В ее глазах стояли слезы, но подбородок был смело вздернут. Кошмар поймал ее снова. Маленький Джошуа оказался в руках холоднокровного вампира.

– Я верну его обратно, – спокойно уверил ее Эйдан.

– Нет, я не хочу рисковать кем‑ то из вас. Он хочет меня. Я и пойду. Посмотрим, может он обменяет меня на Джошуа? – проговорила она отчаянно. – Это не твоя вина, не вина Стефана. И не твоя обязанность. Я пойду к нему.

Эйдан свысока посмотрен на нее, а затем его лицо приняло холодное выражение.

– Я не могу тебе позволить так рисковать. Это моя битва, – поклялся он.

– Как ты можешь так говорить? Джошуа – это все, что я имею. Он мой брат. Только у меня есть право защищать его.

Руками он откинул ее волосы назад.

– Джошуа и мне приходится братом, он – моя семья. Ведь ты – Моя Спутница жизни. И нет никаких вопросов, cara mia, о том, кто будет решать эту проблему. Ты не выйдешь из этого дома и сделаешь так, как я сказал. Я не буду пререкаться с тобой на эту тему.

Его голос был похож на черный бархат, такой нежный, что мог бы остановить ее сердце, но она не должна обращать на это внимание.

– Нет, Эйдан, я пойду с тобой. Если можно будет спасти только одного из нас то, пусть это будет Джошуа.

Его глаза ласкали ее даже тогда, когда он покачал головой.

– Ты дашь мне слово, что сделаешь так, как я говорю, или я отправлю тебя спать до тех пор, пока не вернусь. Но если ты будешь спать сном бессмертных, то будешь не в состоянии мне помочь в случае необходимости. Я должен уйти, но трачу бесценное время, которое Грегори заработал для меня в урон своих сил, уверен в этом. – Его рот прикоснулся к ней. – Что ты выбираешь? Ты будешь спать, пока я не вернусь? Или ты будешь бодрствовать, чтобы помочь, если это понадобиться?

Александрия отошла от него подальше и кивнула, соглашаясь.

– Ведь выбора на самом деле нет, Эйдан, – проговорила она мягко. – Ступай. Но с тобой ничего не должно ничего случиться, или ты увидишь, что может сделать человеческая женщина, когда она не в себе.

– Прежняя человеческая женщина, – исправил он.

И ушел. Просто взял и исчез. В одно мгновение он был здесь, а в другое превратился в радугу и унесся в небо сквозь туннель в скале.

Александрия присела и обхватила колени руками. Эйдан был таким, какой он есть. Ему приходилось быть таким. Он вернет Джошуа к ней домой. Она верила в это, потому что приходилось верить. Когда она попробовала встать на ноги, то почувствовала, как ее шатает: настолько она ослабла. Надо было постараться найти и надеть джинсы. Трудно поверить, что только вчера вечером Эйдан занимался с ней любовью, и вот сейчас он уже снова боролся с монстром.

Она пошла вдоль туннеля, придерживаясь трясущей рукой за стену, пока не открыла дверь в кухню. Она услышала тихий плачь Мэри и низкий голос Стефана, который пытался утешить ее.

Пара сидела на диване в комнате. Голова Мэри лежала на плече у Стефана, а он обнимал ее. Оба выглядели стариками. Александрия встала на колени перед ними и положила ладонь на их сомкнутые руки.

– Эйдан вернет Джошуа. Он знает, куда его увезли, и сумел сплести защитное заклинание. Мы знаем, что рядом находится другой Охотник. И если будет необходимость, Эйдан позовет его. – Ее голос упал до шепота. – Я верю в Эйдана, и вы тоже должны. Сегодня ночью мы не потеряем никого из них.

Александрия почувствовала силу, которая стала стремительно протекать сквозь нее. Не смотря на то, что сама была слабой и бледной, и ей нужно было питаться, она все еще ощущала силу. Ее ум был сильным, у нее появились таланты, о которых прежде она даже и не подозревала. Они могли быть применены для того, чтобы облегчить страдания верной им старой пары. Стефан и Мэри полюбили Джошуа, и считали себя ответственными за его похищение.

Плечи Стефана содрогнулись.

– Извини, Александрия, мы подвели тебя. Нападение было неожиданным, но я должен был держать Джошуа рядом с собой.

– Я думала, что он в безопасности, пока он дома, – простонала Мэри, закрывая лицо руками.

Александрия оттолкнула руки и обняла их стройными руками. Она слышала, как кровь бежит по их венам, как мчится их жизненная сила. Запах еды манил, но теперь она знала, что может управлять собой, доверять себе.

– Никто не упрекает тебя за это, Мэри. Ни тебя, ни Стефана. Мы переживем все это вместе, как одна настоящая семья. Вы двое, Эйдан, Джошуа и я. Здесь никто не виноват.

Рука Стефана поднялась, чтобы прикоснуться к ее волосам.

– Ты, правда, так считаешь, Александрия? Это то, что ты действительно чувствуешь?

Она кивнула.

– Джошуа принадлежит всем нам. Было бы неправильно с моей стороны удерживать его только для себя. И сейчас, когда он в опасности, мы все корим себя. Эйдан упрекает за то, что не уберег его для меня. Я себя ругаю за то, что вообще позволила этому случиться. Вы – за то, что Джошуа не сделал того, что ему наказали, как маленький мальчик. Но правда в том, что случилось то, что случилось. Эйдан вернет нашего мальчика домой, к нам, – говорила она абсолютно убежденно.

Стефан пристально смотрел на нее грустными глазами.

– А если что‑ то не сработает?

Она почувствовала удар под дых, но никак на это не отреагировала. Она пристально, не отрываясь, смотрела своими голубыми глазами на него.

– Вот тогда мы и будем думать, что делать, правильно?

«Я не подведу тебя, cara».

Голос Эйдана в голове и его обещание принесли чувство уверенности.

«Не думай обо мне сейчас, Эйдан. Будь осторожен. Я буду здесь, объединенная с тобой, если вдруг понадобиться моя сила».

Она собиралась контролировать для него небо, пытаясь обнаружить ловушки, которые расставил вампир. Эйдан не должен быть один. Если что‑ то пойдет не так, то он не будет нести груз всего этого на своих плечах, как делал это много столетий. Она собиралась разделить это с ним.

– Ты очень ослабла, Александрия, – произнес Стефан мягко. – Если ты собираешься помогать Эйдану, то у тебя должны быть силы, – сказал он.

Александрия впервые улыбнулась.

– Все в порядке, Стефан. Я не собираюсь снова совершать глупость, бросившись за дверь.

– Я мог бы помочь, – предложил он.

Она уже покачала головой, когда черная ярость заполнила ее ум. Сопротивление Эйдана этой идее происходило, скорее, от ревности, чем от его клятвы никогда не использовать тех, кто помогал ему, осознала она. Александрия отвернулась, чтобы проанализировать это позднее.

– Я никогда не смогла бы, Стефан, но все равно спасибо.

– У Эйдана есть запасы на крайний случай. Он уже давал тебе это. Не так хорошо, конечно, но могло бы помочь.

Она покачала головой.

– Пока еще не нужно. Если появиться необходимость, я воспользуюсь. Пока расскажи мне об остальных охранниках. Эйдан очень волнуется об их благополучии. – Она взяла это из его головы: его волнение за Винния и Руфуса.

– Виннию было очень плохо, он потерял много крови. Ему наложили сотню стежков только на шее. Руфусу немного лучше, но оба пока в тяжелом состоянии, – ответил Стефан. – Я проследил за тем, чтобы их осмотрели лучшие врачи, в том числе и пластический хирург для Винния. Я думаю, что мужчина тоже должен быть красивым.

Александрия нежно сжала руку Мэри.

– Спасибо вам обоим. Вы так облегчаете нам жизнь. – Она медленно поднялась на ноги и пошла к откидывающемуся креслу, где уселась, обняв колени и положив на них подбородок.

Она закрыла глаза и позволила себе отрешиться от комнаты, полностью слившись с Эйданом. Это было именно то, где она хотела быть, – с тем, кому принадлежала.

Эйдан хорошо спрятался в тумане, который создал Грегори. Темный целитель имел сильную связь с природой. Тяжелая пелена тумана блокировала солнечные лучи, позволяя Эйдану путешествовать без дискомфорта и приобрести преимущество перед вампиром, пока еще солнце полностью не село. Больше всего его радовало то, что с его души был снят тяжелый камень. Александрия была с ним, она полностью приняла его. Она видела демона, который рвался на свободу, борясь за власть, и не убежала в ужасе. Она не ругала его за то, что ему был послан вызов вампира, за то, что похитили Джошуа. Она боялась и за Джоша, и за него, но не пыталась отделиться. Она сделала так, как он просил, и попробовала успокоить, утешить Стефана и Мэри. Александрия становилась его настоящим другом.

И теперь, когда Охотник спешил сквозь туман, он осознавал, что любит ее безоговорочно. Эйдан никогда не знал такой глубины чувств, такой страстной эмоции. Она поселилась в нем так глубоко, что он полностью терялся. Он был безнадежно, целиком, бесстыдно влюблен. Даже в самых своих диких мечтах он не мог себе такого представить. Он быстро направился вверх. Все шло, как он планировал, чары, которые он сплел вокруг мальчика, продержатся, пока он не уничтожит вампира.

Эйдан быстро двигался, пытаясь успеть до того, как сядет солнце. Туман давал ему такую возможность, и он был полон решимости использовать ее. Охотник несся по небу через облака, легко перемещаясь, беспокоя и отпугивая птиц. На деревьях внизу появилась тень, говоря, что у него осталось всего лишь несколько минут до заката. Старый охотничий домик был уже виден, стоя глубоко в тенях высоких сосен.

Глава 18

Эйдан почувствовал мгновение, когда вампир проснулся. Земля, камни и гниющее дерево гейзером взорвались сквозь густой туман. Крысы, запищав, разбегались прочь от прогнивших пиломатериалов. Тараканы отхлынули от рассыпающейся древесины, словно живой ковер под сломанными досками пола. Полуразрушенное здание содрогнулось. Взрыв зла возникнул в воздухе, с вызовом крича от ненависти и ужасно смеясь. Все это спешило к машине, к ожидающему призу.

В белом тумане замерцала радуга, приобретая форму Эйдана, который спокойно и мощно выходил из тумана.

Вампир наклонился над сиденьем автомобиля, приготовившись схватить спящего ребенка. Вдруг он резко остановился, его тонкие губы осторожно, с рычанием, растянулись, обнажая длинные желтые клыки. Его голова откинулась назад, а потом вытянулась вперед, на сморщенной, словно у рептилии, шее. Холодные глаза с подозрением осматривали дорогу, а потом почерневшую землю. Он следовал за кусками обугленной плоти. Длинный ядовитый свист вырвался из его рта, а глаза сфокусировали взгляд на приближающемся Эйдане.

Вампир отступил в сторону от спящего ребенка и открытой дороги.

– Ты думаешь, что сможешь отвлечь меня такой дешевой уловкой? – обвиняюще прорычал он некогда красивым голосом, но сейчас загнивающим и приходящим к разрушению так же, как и его душа.

Эйдан быстро преодолел маленькое расстояние.

– Мы оба знаем, что мне не нужны никакие уловки, чтобы убить тебя, – проговорил он мягко таким чистым тоном, что это физически причиняло боль ушам вампира. – Это в твоем стиле использовать малышей в качестве залога. Ты совсем низко опустился, Диего. Раньше ты был сильным мужчиной. – Голос опустился еще на пару октав ниже, и, несмотря на ненавистную частоту, вампир напрягся, чтобы услышать легкое дрожащее примечание.

– Мужчина, – усмехнулся вампир. – Не оскорбляй меня, именуя таким слабым существом. Михаил хорошо промыл тебе мозги. В течение столетий он завораживал нас, делая похожих на послушных овец. Он отсылал наших людей, стараясь забрать власть, которая по праву принадлежала нам. Открой глаза, Охотник. Посмотри, что ты делаешь. Ты же убиваешь подобных себе.

– Ты не моего вида, Диего. Ты упал так низко, что пытаешься убивать тех, кто слабее тебя. Женщин. Детей. Невинных людей. Я не такой, как ты.

Вампир вдохнул с четко слышимым звуком ненависти.

– Легко говорить, когда тебя покрывает запах твоей женщины, проникающий в каждую твою пору.

– Я на два столетия старше тебя. И даже до того, как моя Спутница жизни принесла мне свет, я не обратился, как сделал ты, чтобы облегчить свое существование, – спокойно сказал Эйдан. – Не отказывайся от ответственности за свои поступки. В этом виноват не Михаил, и не твоя отсутствующая Спутница жизни, как ты говоришь. Это был полностью твой выбор – стать тем, кем ты являешься сейчас.

Тонкие губы обнажили десны, запятнанные красным цветом. Белая кожа Диего была сильно натянута на его костях, делая его похожим на скелет. Он поднял свою худую руку с выставленными для битвы когтями и указал в направлении открытой дороги.

– Ты думаешь, что достаточно силен и сможешь нанести мне поражение, но я не без своих талантов.

Эйдан глубоко в душе спрятал опасения за Джошуа. Его лицо осталось невозмутимым и абсолютно спокойным. В своем уме он почувствовал, как задохнулась Александрия, когда змеи стали заползать на автомобиль. Эйдан не двигался и ничего не говорил, даже не пытался успокоить свою Спутницу жизни. Он был горд за ее молчание, за то, что она оставалась, за ее доверие.

Если вампир создавал иллюзию, то она была полным совершенством. Эйдан мог чувствовать жизнь в извивающихся рептилиях. Они казались живыми, хотя как вампир смог воззвать к такому количеству, Эйдан не знал. Он попытался взывать к змеям, увести их отсюда, но они были в полном подчинении вампира. Первая гадюка поползла в сторону дороги. Почти сразу же несколько из них последовали за ней. Они, извиваясь, шипели, и змея за змеей стали подползать, неся смерть. Наконец вампир поднял руку, и оставшиеся змеи поползли обратно на землю, обвиваясь вокруг его лодыжки.

– Ты же говорил, что мы обойдемся без этих детских игр? – говорил Эйдан. – Иди ко мне, Диего, не забывай про того мужчину, которым ты был раньше. – Его голос заставлял, принуждал, захватывал, гипнотизировал так, что вампир почти шагнул вперед.

Затем Диего зарычал. Звук был жесток и уродлив в контрасте с голосом Эйдана.

– Я убью тебя, потом мальчика, и заберу твою женщину. – Его улыбка была гротескной. – Она будет страдать долго и сильно за все твои грехи.

Эйдан небрежно пожал плечами.

– Ты должен совершить невозможное, чтобы нанести мне поражение, но если это и случиться, моя Спутница жизни захочет последовать за мной. У тебя не будет ни единого шанса заполучить ее в свои руки. Ребенок будет в безопасности, потому как в этой области есть другой Охотник. Лучший из всех. Ты не сможешь победить. Никто не сможет нанести ему поражение, – он проговорил это с оттенком самодовольства, с полной уверенностью в это.

Вампир снова закричал с истерической яростью, угрожавшей убить их обоих.

– Грегори! Как отважился он приехать на эту землю? Что дало ему на это право? Это отличный пример лицемерия Михаила. – Затем голос изменился, успокоился и с хитростью продолжил. – Грегори не такой, как ты, Эйдан. Ты справедливый человек. Кодекс управляет твоими действиями. Твоя Охота была ненормальна, а ты думаешь, что делаешь все это, потому что должен? – Вампир оглянулся вокруг и понизил голос. – Грегори – хладнокровный убийца. Он не чувствует никакого раскаяния. Я слышал рассказы и слухи, про которые другие клянутся, что они верны. Целитель убил незаконно, притворяясь самым лучшим из наших людей. А на самом деле – худший, и Михаил одобряет этот ужас.

Непривычный слух этот коварный голос мог бы обмануть, он казался таким убедительным. Но Эйдан видел серую кожу, сморщенную на черепе, засохшую кровь на длинных желтых когтях, обнаженные десны и увеличенные клыки. Лучше всего он понимал то, насколько уязвим мальчик на дороге в машине. Он был лучшим инструментом для мести вампира.

– Ты стремишься выиграть время перед смертью. Почему? Каков твой план, что ты претворяешься моим другом? – После слов Эйдана гадюки рванули в его сторону, шипя и скользя извивающимися телами.

Когда змеи приблизились к его ногам, они стали превращаться в ползущих к нему сексуальных женщин, шипящих длинными раздвоенными языками. Используя туман в качестве прикрытия, Эйдан снова появился позади вампира. Так как Диего перемещался туда‑ сюда, Эйдану приходилось отбивать и блокировать удары, чтобы это быстрее закончилось. Но в последний момент вампир отпрыгнул далеко в сторону, и его существа, наполовину женщины наполовину змеи, плюнули ядом в Эйдана, ползя к нему на животах, руках и коленях.

«Не обращай внимания на его иллюзию. Не спускай глаз с вампира. Он дожидается твоей оплошности».

Голос Александрии в его голове был мягок и сладок, рассеивая все паутины, которые плел иллюзионист, запутывая его.

«Он очень силен, cara», – признался он.

«Но не достаточно», – с полной верой ответила она.

Женщины на земле низко завыли, причитая и печально скуля. Все это отдавалось в ветре. Эйдан пренебрег вампиром с ленивой самоуверенной улыбкой.

– Ты пробуешь привлечь Грегори к нашему маленькому сражению? Ты гораздо глупее, чем я думал. Даже я, кому не стоит ничего опасаться, и то не стану беспокоить уединение Грегори. С таким приветствием он точно присоединится к нам. – Его золотые глаза хлестнули вампира, нашли тупой мертвый пристальный взгляд и остановились на нем, держа изображение другого человека в расплавленных глубинах.

– Я много лет тесно сотрудничал с Грегори. Ты знал об этом, Диего? Все что он делает, делает хладнокровно и эффективно. Нет никого подобного ему. Возможно, в свой последний момент жизни, ты хочешь противопоставить свои скудные навыки его величию.

Вампир снова задвигал головой, череп стал ритмично раскачиваться вперед и назад. Он шипел команды, и непристойные существа, изобретенные им, стонали и отползали. Запев, он махнул рукой, и вопящие женщины снова трансформировались в змей. Обычных невинных садовых змей.

Вампир начал двигаться в медленном осторожном злом танце. Он окружал Эйдана, твердые панцири тараканов хрустели под его ногами. Его голова продолжала двигаться вперед‑ назад, блеснули клыки с капающей слюной. Эйдан стоически выносил столкновение с вампиром, отказываясь смотреть на то, как в танце он давит тараканов и садовых змей, приближающихся с левой стороны.

«Змея не невинна, Эйдан, – спокойно предупредила Александрия. – Это еще одна из его иллюзий. Это – не садовая змея. Я чувствую триумф вампира».

Эйдан проявил твердое спокойствие, его золотые глаза ни разу не скользнули взглядом вниз, оторвавшись от фигуры двигающегося вампира. Он сделал совсем немного, прекрасно осознавая опасность змей, которые ползли в его направлении, огибая все препятствия. Действия вампира были гипнотическими. Странные шаги и направления движений были устремлены на то, чтобы притупить смыл и захватить ум.

Когда змея всего в нескольких дюймах от Охотника свернулась в кольцо, вампир остановился и стал пристально смотреть в глаза Эйдана, стремясь загипнотизировать его. Затем с невероятной скоростью вампир, нападая, подался вперед. Змея тоже бросилась вперед, стремясь похоронить клыки в ноге Эйдана. Но Охотника больше не было там, где он стоял. Он прыгнул быстрее, чтобы быть наравне с вампиром. Его руки поймали голову в форме пули и повернули. Раздался треск, и вампир завыл. Острые как бритвы ногти прошлись по груди Эйдана.

Когти разорвали кожу, оставляя четыре глубокие борозды. Эйдан переместился далеко от иллюзиониста и снова появился рядом с сиденьем автомобиля. Он рискнул быстро взглянуть на ребенка. Вокруг мальчика лежали обуглившиеся змеи. Он хотел отбросить этих злых созданий от Джошуа так далеко, как только возможно.

«Эйдан, не игнорируй вампира, – предостерегла Александрия. – Он все еще опасен. Он набирается сил для убийства. У тебя все в порядке? Я чувствую твою боль».

«Я ничего не чувствую», – ответил Эйдан, внезапно возвращая внимание вампиру.

Его голова была повернута к одной стороне, а лицо искажала льстивая пародия на улыбку. Красное пламя горело в его глазах. Он задыхался, но Эйдан не попался на эту уловку. Вампир сейчас был опаснее, чем когда‑ либо. Эйдан видел эту опасность в красном тумане, застилавшем его глаза, в ногтях, протыкающих собственные ладони до крови.

– Позволь мне умереть спокойно, Эйдан. Ты убил меня, – мягко и убедительно сообщил вампир. – Возьми ребенка и уходи. Оставь мне мое достоинство. Я встречу рассвет и умру, как и полагается нашему народу.

Эйдан все еще не расслаблялся, но в его теле появлялась слабость, почти лень. Его плечи расслабились, руки опустились по сторонам, колени слегка согнулись. Нужна была ясность. Золотые глаза моргнули. Он наблюдал за вампиром, словно хищник, каким он и являлся.

Вампир стал ругаться непристойными проклятиями, – звуковым выражением его расстройства.

– Приди и возьми меня, – тогда потребовал он.

Эйдан не двигался, а просто пристально смотрел на него. Он не позволит жалостью в своем сердце и душе к этому существу дезориентировать себя. Это было бы ошибкой. У нежити нет раскаяния. Диего бы полностью высушил Джошуа, лишь бы добраться до Эйдана и Александрии, а потом отбросил бы ребенка как ненужный мусор. С вампиром не торгуются, и не нужно никаких рассуждений. Охотник продолжал терпеливо ждать.

Ему не пришлось долго ждать. Нежить не имеет понятия о терпении. Вампир трансформировался, но его голова продолжала торчать на худющей шее, изогнутой под неестественным углом. Существо превратилось в тигра с зубами‑ лезвиями и прыгнуло.

Эйдан ждал до последнего. Уйти от клыков и массивного веса животного было сравнительно легко. Но дотянуться до него, не задев смертельно опасные когти, которые тянулись выпотрошить его, было нереально. Он закрыл ум и отсоединился от Александрии, чтобы она не чувствовала его боли. Затем его рука обхватила шею чудовища, и он уселся верхом на него так, чтобы когти не достали до него. Но даже с его огромной силой было очень трудно управлять этим воющим извивающимся животным, только и норовившим добраться до него.

Медленно и очень осторожно Эйдан стал сдавливать шею тигра, перекрывая доступ кислорода. Животное озверело, стало сопротивляться и брыкаться, пытаясь сбросить его. Это существо выло неземным высоким криком, но Эйдан стойко держался. Его рука скользнула чуть ниже в поисках пульса.

Даже теперь, когда Эйдан почти достиг своей цели, вампир умудрился пару раз поцарапать его шею, до того как ему разорвали яремную вену. Кровь била струей, он чувствовал, как она стекала по его коже. Зверь был таким сильным и проворным, что у Эйдана мелькнула мысль: а сможет ли он нанести ему поражение? Затем что‑ то задвигалось в его уме. Тихая уверенность наполнила его доверием и силой.

И хотя он пытался ее не допустить до этого, удерживая от жестокости, Александрия никогда не покидала его. Она была там, подпитывая его своей собственной силой. Наконец рука Эйдана нашла то, что искала. Он погрузил свой кулак глубоко внутрь тигра к мягким и уязвимым органам, не обращая внимания на сокращение мускулов.

Вампир бесновался и кричал, из последних сил нанося удары по Эйдану, стараясь забрать Охотника с собой. Когда Эйдан извлек пульсирующее сердце, тигр снова трансформировался в вампира, но уже полностью безмолвного.

Эйдан оставил в покое умирающее существо, неосознанно создавая расстояние между собой и этим отвратительным созданием, некогда бывшим Карпатцем. Он позволил себе глубоко вздохнуть и осел напротив деревьев у дороги. Ветер усиливался, унося отвратительный запах вампира прочь. Ночь снова стала для него темной, таинственной и красивой.

«Нужны ли мы? Тебе нужна кровь, Эйдан? »

Он слышал ее усталость, полностью соответствующую его состоянию. Это было трудным заданием: поддерживать умственный контакт, особенно сквозь такую сильную борьбу, ведь она только научилась этому. И еще она ослабла от отсутствия питания. Она позволила ему жадно кормиться, а потом без колебания отдала крохи оставшихся сил. И даже сейчас Алекс заботилась о нем.

«Оставайся там, piccola. Я скоро буду дома и принесу с собой Джошуа. Скажи Стефану и Мэри, что все хорошо».

Он старался из‑ за всех сил сказать голосом, что за него можно не бояться. Ее мягкий смех согрел его сердце.

«Я нахожусь в твоем сознании, любовь моя. Ты не можешь скрыть от меня свои раны».

В воздухе появилось какое‑ то беспокойство, волнение, но ничего более. Большой хищник приземлился на ветви прямо над головой Эйдана и медленно сложил крылья. Эйдан должен был почувствовать, что рядом кто‑ то из его вида, но не мог. Легко спрыгнув, птица изменилась, а на ноги приземлился уже Грегори.

Он плавно прошел мимо Эйдана, чтобы рассмотреть мусор на земле.

– Он был хорошим? – мягко спросил он. Его голос был таким красивым и успокаивающим, что проходил сквозь утомленное тело Эйдана и возобновлял его силу. Несмотря на темноту в себе, Грегори принес с собой чистоту и свет. Все это обволакивало его, словно аура силы.

– Диего заразился большим злом. Они начали объединяться на нашей родине, думая своими фокусами нанести поражение Михаилу. А когда это не сработало, они завербовали себе в помощь человеческих мясников. Сейчас они обращаются, чтобы путешествовать и обманывать. Они использовали много способов, пробуя победить тебя, Эйдан. Ты хорошо выучил сегодняшний урок.

– С твоей помощью. – Эйдан выпрямился, прижимая одну руку к рваной ране на шее.

Грегори парил над тараканами и черными змеями. Его ноги не касались земли, когда он приблизился к открытой дверце машины.

Эйдан не смог удержаться, чтобы на всякий случай не предупредить целителя.

– Я использовал твои чары, чтобы мальчику не причинили вреда. – Он не верил, что целитель когда‑ нибудь соберется превратиться, но, все‑ таки, должен быть бдительным.

Грегори кивнул.

– Ты добавил и кое‑ что от себя. Ты многому научился за эти годы, Эйдан. Подойди ко мне. – Он вскинул голову. Его глаза странного серебристого цвета и низкий голос стали гипнотизировать.

Эйдан пошел вперед, не обращая внимания на тревожный вскрик Александрии. Она не верила, что другой Карпатец может быть злом, но целитель считал свою душу уже потерянной. Это делало его опасным…

«Не иди к нему! Он опасен, Эйдан. Я чувствую твою слабость, она вызвана его голосом. Ты же не скажешь, что это его голос манит тебя? »

«Он – великий человек, cara. Таково мое мнение», – успокоил ее Спутник жизни.

Грегори очень легко прикоснулся к Эйдану, но Охотник почувствовал тепло, которое стало распространяться по всему телу. Целитель сомкнул глаза, заставил свой дух выйти из тела и поместиться внутрь Эйдана. В воздухе эхом зазвучал древний язык их людей, совершая лечебный ритуал через кровь, такой же старый, как само время. Эйдан почувствовал боль, которую выталкивали из его тела в те моменты, когда целитель встречался с ней. Песня звучала в течение некоторого времени, но Александрия продолжала разделять его сознание, твердо отказываясь оставить свое место. Она знала, что Грегори чувствует ее присутствие и видит ее недоверие, но девушку больше беспокоила безопасность Эйдана, чем чувства Грегори.

Грегори медленно вернулся в свое тело. Напряжение лечебного процесса сказалось на его лице – на нем появились морщинки усталости. Он небрежно разорвал свое запястье зубами и предложил Эйдану.

Эйдан колебался, зная, что Грегори предлагает намного больше, чем просто питание. После этого он будет связан с Грегори. Он сможет найти его везде по своему желанию или по необходимости. Сильное запястье с капающими драгоценными рубиновыми капельками приближалось к его рту. Эйдан со вздохом уступил неизбежному. Ему были нужны средства к существованию, и Александрии, что ждала дома, тоже.

– Эта земля по‑ своему красива, да? – Грегори не ждал ни ответа Эйдана, ни доказательства того, что потеря крови как‑ то сказывается на нем. – Это не такое дикое и неприрученное место, как наши горы, но что‑ то в этом есть. – Он не поморщился, когда зубы Эйдана глубже погрузились в его запястье.

Сила, какой он не знал за все эти годы, лилась в Эйдана. Грегори был древним, его кровь была сильнее, чем у мужчин более молодого возраста. Кормление мгновенно восстановило Эйдана. Оно сняло боль и усталость, принесло живость, которую он до этого не испытывал. Он тщательно, дотошно и с большим уважением закрыл рану.

– Теперь я твой должник, Грегори, за то, что ты помог мне сегодня, – проговорил он формально.

– Тебе не нужна была моя помощь. Я только немного облегчил путь. Твои чары на ребенке дали бы тебе необходимое время, даже без тумана. У тебя достаточно сил, чтобы выдержать солнечный свет и без меня. Ты мне ничего не должен, Эйдан. Я был бы счастлив иметь несколько человек, к которым я смог бы обратиться, как к друзьям. Ты – один из них. – Голос Грегори звучал так, словно он был уже где‑ то далеко.

– Пойдем в мой дом, Грегори, – настаивал Эйдан. – Остановись хоть на мгновение. Это, возможно, поможет тебе.

Грегори покачал головой.

– Я не могу. Ты знаешь, что не могу. Мне нужна дикая природа и горы, где я чувствую себя свободным. Это – мой путь. Много миль отсюда я нашел такое место. Я построю там дом, чтобы ждать свою Спутницу жизни. Не забывай того, что обещал мне.

Эйдан кивнул. Он почувствовал в своей голове прикосновение Александрии, когда та предлагала ему спокойствие и удобство.

– Следи за ребенком, Эйдан, и за своей женщиной. Даже на таком расстоянии я чувствую ее беспокойство за тебя и мальчика. Ее нужно покормить. Ее голод бьет в меня. Не трать бесцельно свое время, волнуясь за меня. Я заботился о себе в течение столетий. – Его физическая форма замерцала и стала распадаться на капельки тумана, но голос вернулся. Это было несколько странно, но красиво. – Это был настоящий подвиг – то, что ты сделал сегодня среди белого дня. Не многие смогли бы так поступить. Ты многому научился.

Эйдан наблюдал, как он исчезает. Туман плавно вытекал из леса, пока не исчез полностью. Одобрение Грегори за его достижения вызвала у Охотника гордость. Это было похоже на детскую похвалу от любимого родителя. С тех пор как Грегори выбрал, к кому он будет относиться по‑ дружески, он чувствовал себя особенно польщенным.

Очень осторожно, с бесконечным терпением, Эйдан распутал чары вокруг Джошуа, а затем нежно поднял мальчика с сидения. Почерневшие змеи падали на землю, рассыпаясь в прах у ног Эйдана. У него было много работы, которую нужно было выполнить, но он не мог более оставлять мальчика в этом ужасном месте с существами, созданными вампиром.

Эйдан отнес Джошуа на травянистый холмик под сосной и положил на землю, нежно откинув назад его белокурые локоны.

«С ним все хорошо, Александрия, он глубоко спит, как я и приказал. Я разбужу его, когда вернусь домой. А затем мы подумаем, как поступить с тем, что он видел».

«Только поторопись. Я хочу увидеть его и обнять. Мэри до сих пор не может поверить в то, что с Джошуа все в порядке».

В ее голосе был надрыв, но также слышалась и усталость, возникшая из‑ за иссякшей силы.

Волнуясь, Эйдан оставил безмятежно спящего мальчика. Он молча возвращался на поле битвы, чтобы завершить неприятную работу и полностью уничтожить останки вампира. Расчлененное тело и сердце, наряду с зараженной кровью, необходимо было сжечь.

Посмотрев в небо, он начал создавать ток, вызывая извилистые кривые молний и увеличивая трение, пока они не образовали дугу и не стали потрескивать. Все это он направил на тело вампира – огненный шар с летящими из него искрами. Тело вампира бешено извивалось, в ночном воздухе поднималось сильное зловоние. Недалеко от ног Охотника в смертельном пульсировании билось сердце.

Обеспокоенный странным явлением, Эйдан направил пламя прямо на сердце, которое сразу испепелилось и превратилось в горстку пепла. Тело сильно задергалось, попыталось подняться. Раздался длинный печальный вой, и ветер подхватил его. В ночи это прозвучало отвратительно. Но еще хуже стало в тот момент, когда вой сменился уродливым ядовитым смехом.

Эйдан мгновенно осмотрелся вокруг. Его золотые глаза в беспокойстве осматривали землю, деревья, небо, ища скрытые ловушки. В его голове Александрия затаила дыхание. А затем он услышал это. Мягкий коварный шелест. Тайный. Скрытный. Что‑ то скользило сквозь сосновые иглы.

«Джошуа! » – в откровенном ужасе вскрикнула Александрия. Трепет охватил Эйдана с головы до пят.

Он переместился со сверхъестественной скоростью. Быстрее, чем когда‑ либо двигался за все эти столетия, пересекая расстояние до травянистого холмика, где оставил ребенка. Его рука нашла змею, схватила ее и резко оттолкнула от цели. Она зашипела и стала кольцами сворачиваться на его руке, сдавливая мышцы и вонзая зубы в кончики пальцев. Змея выпустила яд, каждый ее инстинкт приказывал осуществить месть вампира. Эйдан оторвал змею и бросил в пламя, пожирающее тело нежити. Вредная черная копоть поднялась в небо. Стал появляться и кружиться зеленый дымок, потом он смешался с черным дымом и исчез.

Эйдан опустился рядом с Джошуа и взял ребенка на руки. Он медленно и осторожно осмотрел каждый дюйм кожи ребенка, уверяясь в том, что ребенок невредим, а затем стал ждать реакцию на змеиный яд. Через несколько минут его легкие стали бороться за воздух, он почувствовал сильную тошноту, но это было не так плохо, как он ожидал, ведь яд был приправлен ненавистью вампира. Некоторое время ушло на то, чтобы понять – кровь Грегори эффективно разлагала яд. Он чувствовал борьбу в своем теле, но кровь Грегори была намного сильнее всего, что мог бы придумать вампир. Через пару минут Эйдан уже чувствовал себя превосходно. Легкие и сердце работали в нормальном режиме, а яд змеи стал выделяться через поры.

Он взял мальчика на руки, поднялся в воздух и развернул крылья. Он летел по небу к ждущей его Спутнице жизни. Едва он приземлился на балкон третьего этажа, как Александрия уже тянула руки к ребенку, смеясь и плача одновременно.

– Ты сделал это, Эйдан! Я не могу поверить, что у тебя получилось! – Она была мертвенно‑ бледной, а руки дрожали от слабости.

Эйдан слышал, как ее бедное сердечко трудится, а легкие с хрипом работают, борясь за право функционировать, хотя кровоснабжение было недостаточным. Несмотря на свое желание забрать Алекс и позаботиться о ней, он отдал ей на руки Джошуа.

– Только посмотри на его маленькое лицо, – плакала она, слезы капали на синяки Джошуа и его раздувшийся глаз. – О, Эйдан, ты только посмотри на него.

– Он выглядит неплохо, – мягко проговорил он, обнимая ее за талию. Большую часть веса мальчика Охотник взял на себя. – Давай уложим его в постель и разбудим.

Он слышал, как Стефан и Мэри поднимаются по ступенькам, чтобы присоединиться к ним. Голод Александрии бил в него. Все мужское, все, что было в нем от Карпатцев, требовало, чтобы он позаботился о ней. Джошуа был в безопасности. Теперь ему было нужно время для восстановления.

– О, Мэри, ты только посмотри на его личико, – плакалась старушка Александрии. – Что с ним сделало это чудовище…

Мэри открыто плакала, забирая ребенка у Александрии. Стефан тоже пришел, чтобы подержать мальчика.

– С ним все хорошо, он спит, – успокаивал их Эйдан. Сейчас его главной заботой была Александрия. – Мы уложим его в кровать, а затем разбудим. Скажем ему, что это было похищение с целью шантажа, попыткой вымогательства денег. Он примет это объяснение и поймет наличие охраны, когда это будет необходимо.

Стефан отнес Джошуа в комнату. Мэри переодела его в пижаму и приложила холодное полотенце к черному глазу. Александрия присела на кровать рядом с Джошуа. Эйдан встал рядом с ней на колени, одна его рука была на ее талии.

– Джошуа, сейчас ты проснешься. Александрии нужно увидеть твои голубые глазки, – прошептал он мягко. В его голосе было принуждение, которое проникало в мозг мальчика и призывало его обратно в их мир.

Джошуа тяжело просыпался, борясь и брыкаясь, пробуя освободиться. Эйдан успокоил мальчика и прикрыл Александрию своим телом, несмотря на все ее усилия добраться до мальчика.

– Послушай меня, Джошуа. Ты дома. С нами. Ты в безопасности. Ты больше не у похитителей. Я хочу, чтобы ты успокоился и не делал больно Мэри или своей сестре. – Его голос был безмятежным и красивым, как и всегда, заставляя мальчика прекратить борьбу, осторожно открыть глаза и посмотреть на них. Когда он увидел Александрию, то расплакался.

Она была в объятьях Эйдана, но сейчас освободилась и сама обняла Джошуа.

– Ты в безопасности, мой хороший. Никто не сделает тебе больно.

– Были собаки, большие собаки. Там везде была кровь. Винния укусили. Я видел.

– Винний храбро пытался спасти тебя от похитителей, – Александрия, успокаивая его, гладила белокурые локоны на лбу. – Он лежит в больнице, но он жив и с ним все будет хорошо, также как и с Руфусом. Через несколько дней мы отведем тебя к ним, чтобы ты увидел их. Еще мы должны сказать о том, что кто‑ то пытался похитить тебя. – Она аккуратно прикоснулась кончиком пальца к его глазу. – Извини, что я не поделилась этим секретом с тобой. Ты уже достаточно взрослый, чтобы это знать.

– Это то, почему ты боялась жить здесь?

– Частично. Эйдан очень богатый человек. Поскольку он любит тебя, нас обоих, то мы всегда будем рисковать. Иногда у нас будет охрана. Ты понимаешь то, что я пытаюсь тебе сказать, Джошуа? Это моя ошибка… Я не заставила тебя понять всю серьезность ситуации, в которой мы оказались.

– Не плачь, Алекс. – Вдруг Джошуа спросил совсем взрослым голосом: – Это Эйдан пришел и спас меня?

Она кивнула.

– Это был он. Никто не сможет забрать тебя у нас. Никогда.

– В следующий раз, когда Мэри и Стефан скажут мне не выходить из дома, то чтобы ни случилось, я так и сделаю, – сказал Джошуа. Он смотрел на Александрию озабоченным взглядом. – Что случилось с тобой? Ты такая бледная…

– Просто она очень сильно испугалась за тебя, Джошуа, – сообщил Эйдан. – Мэри и Стефан присмотрят за тобой, пока я уложу Александрию в кровать. Ей нужно отдохнуть. И не волнуйся о Бароне. Стефан позаботился о нем для тебя. Твой щенок может остаться с тобой, пока я укладываю Александрию.

Александрия покачала головой.

– Я не собираюсь оставлять его ни на минуту. Я останусь здесь, пока он не заснет.

– Нет, не останешься, cara mia, – твердо сказал Эйдан. Он изящно провел по ее губам. Его руки легко поймали ее и прижали к груди. – Ей нужно отдохнуть, Джошуа. Я приведу ее к тебе позже.

– Так и есть, Эйдан, – сказал Джошуа, как мужчина мужчине. – Лежать в кровати ей необходимо больше, чем мне.

Эйдан усмехнулся ему и забрал Алекс из комнаты, не обращая внимания на препирательство.

– Он прав, и ты это знаешь, – говорил он ей в шею. – Тебе нужно в кровать. Мою кровать. – Его дыхание было теплым дразнящим приглашением, с которым она не нашла сил бороться.

– Я думаю, что ты ненасытный, – обвинила она его, но ее руки уже поднимались к его шее, а тело расслаблялось рядом с его.

– Там, где дело касается тебя, это верно, – Эйдан был согласен. Он быстро продвигался через дом к туннелю, а его тело уже напряглось в предвкушении.

Ее руки проскользнули внутрь рубашки, лаская его грудь. Ее рот ласкал его шею, спускаясь ниже к груди; ее язык странствовал, лаская и воздавая дань его храбрости.

Очутившись в их комнате, Эйдан положил ее на кровать, а сам, пристально смотря на нее, начал расстегивать свою рубашку.

Александрия скинула свитер и откинула его в сторону.

Он наклонился, обхватывая ее за ребра, поднимая в свои объятья и изгибая так, чтобы его губы могли воспользоваться приглашением, которое делало ее тело. Она пахла свежестью, а кожа была подобна атласу. Его тело сразу ответило на это. Сильно. Требовательно. Ее руки нащупали кнопку на его брюках, потом молнию, а затем стали стаскивать ткань с бедер.

Эйдан простонал, когда она, лаская, обхватила его руками. Его руки были более грубыми, и он, попросту, разорвал ее одежду, желая, чтобы ее кожа как можно быстрее соприкоснулась с его.

– Ты делаешь меня ненормальным, piccola. Абсолютно ненормальным, – прошептал он, поднимая ее на руках. – Обхвати меня ногами за талию.

Ее голова была низко склонена и путешествовала по его груди, ища пульс.

– Покорми меня, – прошептала Александрия. Ее голос был таким чувственным, что его ноги чуть не подкосились.

Его руки обхватили ее бедра, держа таким образом, что бы он мог вонзиться в ее бархатный футляр. Он вскрикнул, когда ее мышцы стали медленно открывать ему вход, а потом она сжалась вокруг него, обхватив его своим горячим мягким бархатом.

– Возьми от меня то, что хочешь. Это принадлежит тебе, – прошептал он, входя в нее глубже, соединяя их вместе в огненной страсти. – Сделай это, Александрия. Я хочу этого.

В тот момент, когда ее зубы прокололи его кожу, через его тело пронесся свет, чистый экстаз. Он становился в ней еще тверже, напрягаясь и срочно требуя освобождения. Ее волосы накрывали их, чувственно прикасаясь тысячью нитями шелка. Ее руки скользили по его спине, чувствуя каждое движение мышц. Ее рот заставлял его идти дальше.

Эйдан замедлил темп, стал медленнее двигать бедрами, а его руки плотнее обхватили ее. Она была с ним. Спутница Жизни. Он терпел столетия пустоты и одиночества в ожидании. Она была его миром. Его светом. Цветами, которые, как он думал, потерял навсегда. Она была наслаждением, равным которому он не знал ничего прежде. И она будет с ним вечно.

[1] Малышка (итал. )

[2] Моя дорогая (итал. )

[3] Дорогая (итл. )

[4] Пора, пробудись.

[5] Боже (итл. ) здесь и далее прим. переводчика

[6] Джентльмен (англ. gentleman) – 1) (устаревшее) человек " благородного" происхождения, дворянин. 2) В Великобритании и англоязычных странах – человек, строго придерживающийся, установленных в буржуазном обществе " светских" правил поведения и, так называемого, хорошего тона. 3) Почтительное обращение к мужчинам в англоязычных странах. В переносном смысле – хорошо воспитанный человек.

[7] Чёрная вдова, или южная чёрная вдова (лат. Latrodectus mactans) – вид ядовитых пауков, распространённых в Америке. Относится к тому же роду пауков, что и каракурт, и обладает такими же ядовитыми свойствами. Паук чёрная вдова – распространен на всей территории США, за исключением Аляски; особенно много этих пауков на юго‑ востоке. Длина тела составляет до 1 см, размах ног до 5 см. Паук этот блестящий, черный, с двумя красными отметинами в виде песочных часов на вентральной поверхности брюшка, брюшко – как капелька, выпуклое, толстое. Самка является очень ядовитым пауком, самцы встречаются реже и являются почти безопасными. У самцов четыре пары красных точек, расположенных вдоль по бокам брюшка. После спаривания самка пожирает самца, отсюда и название «черная вдова» – хотя это встречается у большинства пауков и даже у богомолов.

[8] Моисей (древнеевр. Моше), согласно библейским преданиям, предводитель израильских племён (13 в. до н. э.? ). Легенда повествует: Моисей был чудом спасён в детстве, воспитан дочерью египетского фараона, потом вынужден был бежать из Египта, женился на арабке. Призванный богом Яхве спасти израильские племена из фараоновского рабства, Моисей вывел их из Египта сквозь расступившиеся воды " Черного" (Красного) моря; Яхве запретил возроптавшим в пустыне израильтянам и Моисею вступить в " землю обетованную" (Палестину). До смерти Моисея, они в течение 40 лет скитались; на горе Синай Бог дал Моисею каменные доски‑ скрижали с " 10 заповедями".

[9] Средние века, средневековье, принятое в исторической науке обозначение периода всемирной истории, следующего за историей древнего мира и предшествующего новой истории. Понятие С. в. (лат. medium aevum, буквально – средний век) появилось в 15–16 вв. у итальянских историков‑ гуманистов (Ф. Бьондо и др. ), утвердилось в науке с 18 в. Марксистская историческая наука рассматривает С. в. как эпоху зарождения, развития и разложения феодализма, рубежом между древностью и С. в. считает крушение рабовладельческой Римской империи (условная дата – 476), между С. в. и новой историей – Английскую буржуазную революцию 17 в. Термин " С. в. ", возникший применительно к истории стран Западной Европы, употребляется и по отношению к др. регионам мира (хотя эпоха средневековья и время существования в них феодализма не всегда совпадают). Наука, изучающая историю С. в., – медиевистика.

[10] Телепатия (от теле и греч. pathos – восприятие, чувство) – мысленное общение между передающим и принимающим (индуктором и реципиентом)

[11] Гарантия – защитное заклинание или набор символов. Чаще всего использовались руны, которые предотвращали проникновение в дом или место, которое охранялось ими от нечисти, вампиров, оборотней, вурдалаков; в устном творчестве разных народов словесная формула, по суеверным представлениям якобы имеющая магическую силу. В древности были связаны с магическим действием, позже магическое значение приобрела сама словесная формула.

[12] Ахиллесова пята – согласно древнегреческой мифологии самое слабое место. Ахилл, Ахиллес, в древнегреческой мифологии храбрейший из греческих героев, осаждавших Трою в период Троянской войны. Согласно одному из мифов об Ахиллесе, его мать – морская богиня Фетида, желая сделать сына бессмертным, погрузила его в священные воды Стикса; уязвимой осталась лишь пятка, за которую Фетида его держала. Ахиллес погиб от стрелы Париса, поразившей его в пятку. Отсюда выражение ахиллесова пята, т. е. уязвимое место. Наиболее ярко образ Ахиллеса дан в " Илиаде". Культ Ахиллеса. был распространён в Элиде, Спарте, Сев. Причерноморье и др.

[13] Заклинание – словесная формула, имевшая по суеверным представлениям, возникшим ещё в глубокой древности, магическую силу и служившая для достижения какой‑ либо цели (хорошего урожая, изменения погоды и т. д. ). Есть разные формы заклинаний, наиболее популярные заклинания‑ обереги, призванные защитить того, на кого направлено это заклинание от физического, психологического вреда по поверьям древних народов Европы и Азии.

[14] Произношение – одно из самых сложных заклинаний, применялись в случае крайней опасности. От того, кто вызывал к действию, данное заклинание требовало полной концентрации и огромного количества силы. В случае ошибки в его произношении или рассеянного внимания может принести смерть владельцу. Само Произношение состоит из ряда сплетенных словоформ и символов, у славянских народов больше известно под названием «заговор».