Мишель Мэнкин 3 страница

– Эй, – он ткнул ее в плечо и улыбнулся.

– Эй.

– Стивен рассказал мне про твоего брата. Я не знаю, что сказать, чувак. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я знаю… Если бы что-то случилось с Дуайтом, я даже не знаю… я имею ввиду… Мне жаль. Я бы хотел…

– Спасибо, – перебила его Эвери, спасая от попытки подбодрить ее. Беспокойство Маркуса тронуло ее, и она вознаградила его трепетной улыбкой. Эвери старалась представить, отличался ли он того парня, каким журанлисты пытались его представить. Посмотрев вниз, Эвери произвела последние настройки и кивнула ему, давая понять, что готова.

Она встретилась взглядом с Маркусом.

– Никакого давления, Эвери. Мы уже знаем, что играть ты умеешь. Мы просто хотим попробовать наиграть пару мелодий, чтобы послушать, как мы звучим все вместе.

Маркус повернулся к барабанщику:

– ДжейЭр, давай «Улицы огня».

ДжейЭр кивнул и начал отсчет:

– Раз, два, три.

Ударив палочкой о палочку, чтобы дать бит, он кивнул Маркусу и Эвери. Двое начали хриплое тяжелое исполнение, оформленное рифами Эвери, как восклицательными знаками. Во время припева она повторяла последние слова каждой строки, которую исполнял Маркус.

Дуайт одобрительно кивнул. У парня было не только хорошенькое личико. Он свое домашнее задание сделал.

Группа звучала так, как будто они играли вместе вечность, никто не пропускал ни один бит. После последнего припева Эвери сыграла импровизированное бешеное соло, ее пальцы двигались так, как будто она проверяла все возможности своего инструмента. Когда все закончилось, ДжейЭр уставился на Эвери в изумлении.

Дуйат бросил брату понимающий взгляд, Маркус уже успел рассказать ему обо всем. И он ни капли не переоценил Эвери.

– Улет! – прокричал Дуайт, подходя к Эвери, чтобы дать пять.

– Да, круто! – согласился ДжейЭр, наклоняясь, чтобы сделать то же самое.

– Да, да, – сказал Маркус, пытаясь подавить улыбку. Парнишка – чудо, но он не хотел, чтобы тот потерял голову. – Посмотрим, что он сможет сделать с «Восходом Луны».

После пары часов джема ни у кого не было сомнений по поводу выбора Маркуса на место ведущего гитариста. Каждая следующая песня, которую они играли, лишь укрепляла это решение в их головах. Наконец, Маркус покачал головой и сказал Эвери:

– Чувак, ты просто ас.

ДжейЭр и Маркус пребывали теперь в таком же отличном настроении, как и Тревор со Стивеном. Стивен поймал взгляд Маркуса и показал ему большой палец. По-видимому, других мнений быть не могло.

– Тревор, у тебя талантливый гитарист, – сказал Маркус, похлопав Эвери по плечу, и протянул руку для рукопожатия. – Почему бы нам не сходить пообедать и не обсудить условия? Эвери, добро пожаловать в группу.

Она торжественно пожала протянутую Маркусом руку. А потом, слегка не солидно, но красноречиво, вскрикнула от радости и подпрыгнула. Ее необузданный энтузиазм повеселил остальных. Дуайт и ДжейЭр по очереди подошли поздравить ее.

Тревор по-мужски обнял ее и прошептал на ухо:

– Время пришло… парень!

– Как насчет мексиканской еды? – спросил всех Стивен. – С меня Маргарита.

Заметив, что Маркус вздрогнул, Стивен исправился:

– Прости, кузен, конечно не для тебя.

– И не для меня, – объявила Эвери. – Я не пью, но могу съесть столько же, сколько вешу.

– О да, это очень много, – подколол ее ДжейЭр. – Сколько ты весишь, фунтов 125?

С удивлением подняв брови, Эвери сказала:

– Вообще-то, ты почти угадал. Мог бы работать на карнавале.

– О, я уверен, у них и так достаточно фриков работает, – саркастически заметил Маркус.

– Посмотрим, посмотрим, Эвери, – предложил Дуайт. – Я готов выставить братьев Энтони против твоей супер силы в любое время.

Губы Маркуса изогнулись в улыбке, и он вытащил свой мобильный:

– Эй, Рэй, мы все собираемся в Кубре. Можешь подбросить? Спасибо.

Маркус предложил Стивену присоединиться к ним, чтобы они могли обсудить условия.

Тревор вывел арендованную Вольво, чтобы довезти остальных. ДжейЭр занял место спереди, Дуайт и Эвери устроились на заднем сидении.

– Итак, Рэй – это водитель Маркуса? – спросила Эвери Дуайта.

– Да, – подтвердил он. – Он также и его телохранитель. Маркус никуда не может пойти без того, чтобы его кто-нибудь не узнал. У остальных из нас низкая узнаваемость, но не у него. Журналисты постоянно достают его. Наверное, они надеются, что Маркус снова сорвется.

Когда они приехали в ресторан, Стивен встретил их и проводил в дальнюю комнату, где Маркус уже поджидал их за большим длинным столом. Эвери села напротив него, заказав у официанта колу. Стивен и Тревор расположились на другом конце стола, чтобы обсудить контракт Эвери.

– Ладно, эти двое свободны. Что до остальных из нас, – предупредил Дуайт, сурово глядя на брата, – никаких разговоров о бизнесе. Давайте просто повеселимся.

Сжав губы, Маркус сказал:

– Все, что пожелаешь, блонди.

– Сколько раз тебе повторять, бро? Я не блонди. Мои волосы рыжие со светлым оттенком.

– Да, продолжай себе это говорить, бро. Но по-моему, ты просто отрицаешь очевидное..

Дуайт фыркнул:

– Это бред.

Когда подошло время ужина, Тревор и Стивен присоединились к ним.

«Все, по-видимому, прошло хорошо», – подумала Эвери, заметив у Тревора улыбку Чеширского Кота. Обедая, она наблюдала за двумя братьями. Дуайт оживленно развлекал всех своими рассказами про членов группы, их маленькие слабости и проступки. Маркус по большей степени смотрел в пространство своими чистыми голубыми глазами. Единственным доказательством его внимания были сухие комментарии, которые он иногда бросал.

Дуайт вспоминал, как раньше у него была куча девчонок:

– Это было до того, как Маркус стал петь. К басистам никогда нет особого уважения.

Пока все убеждали Дуайта, как сильно его уважают, Маркус спросил Эвери:

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

Он указал на десертную тарелку Эвери, на которой остался лежать один кусочек пирога.

– Оставляешь одни кусочек на тарелке. Ты сделала то же самое с обедом.

– О, я не обратила внимания, что делаю это. Спасибо, что заметил.

Эвери подняла брови и посмотрела на него:

– Это мой глупый способ контролировать количество калорий. Я был полным ребенком. Думаю, это осталось, нервное…

Она умолкла. Если Маркус хотел указать ей на эту ее особенность, то игра будет честной. У нее было непреодолимое желание подшутить над ним.

– Я заметила, как ты отделяешь все друг от друга на своей тарелке, прежде чем съесть. Так, чтобы ничего не касалось другого. Зачем это? – выпалила Эвери.

Маркус начал отнекиваться, но Дуайт вмешался:

– Делаешь, старик. Всегда. Это жутковато.

– Ага, – согласилась Эвери. – Все равно, в желудке все смешается. Какая разница?

– Ты выиграла, – отступил Маркус.

Дуайт покачал головой.

– Все будет нормально, Эвери. Просто не позволяй моему брату попирать тебя.

В конце обеда Эвери неохотно признала свое поражение в этом соревновании. Дуайт победил, наевшись до отвала, Маркус пришел к финишу вторым, немного уступив победителю. Когда вечеринка подошла к концу, Маркус предложил Эвери подвезти ее до отеля.

– Нет, я сам отвезу, – перебил его Тревор. – Нам многое надо обсудить.

Маркус был разочарован, но впервые за долгое время он был рад вернуться в студию. Он крикнул Эвери, когда та уже была у дверцы машину:

– Эй, я бы хотел сразу приступить к работе и начать писать песни.

Кивнув на хорошо сложенного мужчину средних лет, стоящего в дверном проеме, Маркус спросил:

– Могу я отправить Рэя за тобой завтра утром в 10: 30? Мы можем поработать в студии в моей квартире.

– Не может быть! У тебя домашняя студия!

Маркус кивнул с дерзкой усмешкой.

Дуайт сухо добавил:

– Мой брат – одержимый парень.

– Отлично, завтра подойдет. Я остановился в Саттон Плэйс.

Эвери и самой не терпелось начать работать. Ей было любопытно, смогут ли они перенести химию, которая возникла в студии, на написание песен. Но даже больше этого, она с нетерпением ждала момента, когда сможет провести время с ним… наедине.

Глава 7

На следующее утро Эвери была завалена стопками бумаг на подпись. Маркус расщедрился. У нее будет более чем достаточно денег, чтобы расплатиться с Кампанеллой из заявленной в контракте суммы в 350 000 долларов, плюс проценты от продажи каждой песни, в которой она выступит соавтором во время работы над их первым альбомом.

– Боже мой! – воскликнула Эвери, вынужденная присесть, пока Тревор пояснял остальные пункты. Ее мозг вернулся на место, как только Тревор начал говорить об условии в контракте, дающее «Брутальной Силе» право вето на любое сольное выступление Эвери в течение следующих двух лет.

– Такое часто бывает, – заверил ее Тревор. – Это лишний раз доказывает, насколько Маркус пытается контролировать все, что касается имиджа группы.

Конечно же, Блэк Кэт Рэкордз потребовали пописать в стаканчик. Тест на наркозависимость был стандартным, когда речь шла о таких деньгах. Дожидаясь результатов из лаборатории и финальной доработки документов, Эвери с досадой осознала, что пройдет не меньше недели, прежде чем деньги будут у нее на руках.

После сдачи анализов за Эвери приехал рыжий веснушчатый парень немногим старше ее самой. Парень рассказал о своем задании провести экскурсию по звукозаписывающей компании и офису Блэк Кэт Рэкордз. Сначала парень повел Эвери с Тревором наверх по лестнице в огромный угловой офис генерального директора компании, Мэри Тиммонс, миниатюрной женщины, с темными, уложенными в стильную прическу волосами, длиной до плеч. Она была в черном деловом костюме. Все в ней кричало: «Без излишеств! ». Мэри твердо пожала руку Эвери, сказав прямо, что многого от нее ждет. Эвери была не в восторге, и к тому же, могла поклясться, что Мэри прошептала «потому что Маркус думает, что парни лучше».

Уже в коридоре Тревор сказал Эвери:

– Она немного властная и пугающая, но в остальном Мэри хороший человек.

Дальше по коридору они вошли в гораздо меньший по размеру офис вице-президента по PR. Бет Тейт была привлекательной женщиной с красивыми серо-зелеными глазами и дружелюбной улыбкой.

– Мы будем часто видеться, – предупредила она Эвери. – Благодаря твоим внешним данным мы уже продумали план, как представить тебя публике.

Бет повернулась к Тревору, изображая рукой телефонную трубку:

– Позвони мне, Тревор. Я объясню все в деталях.

Дальше помощник отвел ее в подсобную комнату, чтобы проверить работу мобильного телефона. Он посмотрел на Эвери и пошевелил своими рыжими бровями:

– Мэри настояла, чтобы у нее всегда была возможность связаться с тобой.

– У меня до этого не было мобильного, я не могла себе это позволить, – с опаской взглянула на него Эвери.

– Не переживай. Он прост в использовании. Я преподам тебе ускоренный курс, – успокоил ее Тревор.

Управляющий компании, Далтон Хапфри, был ее последним знакомством на сегодня. Эвери он показался довольно милым, но у мужчины были седые, поставленные гелем в виде шипов волосы, что придавало ему немного опасный вид. Морщинки вокруг глаз, появляющиеся, когда человек смеется, давали надежду на веселый нрав, что он и доказал, когда тепло улыбнулся Эвери.

– Слышал, ты и Маркус уже сегодня приступаете к написанию новых песен.

Эвери кивнула, удивляясь, насколько быстро здесь распространяются новости.

– Отлично. Нам нужен кто-то, кто зажжет в нем огонек, – Далтон потрепал ее по плечу. – Жду не дождусь начала работы с тобой, Эвери.

Тревор расхвалил Далтона как известного профессионала в своей области, заработавшего репутацию гения в миксовании песен.

– В последнее время он на коне. Тебе повезло поработать с ним. Пара последних альбомов, в производстве которых он участвовал, имели большой успех.

Эвери оставила Тревора в Блэк Кэт и поймала такси, отправившись в отель. Швейцар придержал ей дверь, когда она входила. В роскошном холле ее ожидал Рэй.

– Дай мне минутку, чтобы собраться, – сказала она и помчалась к лифту.

– Нет проблем, Мистер Джонс, – ответил Рэй.

– Не надо этой официальности. Друзья зовут меня Эвери, – подмигнула она ему, когда двери лифта закрылись.

Рэй покачал головой, когда увидел, что Эвери спускается вниз с двумя гитарами:

– Ты знаешь, у Маркуса куча инструментов, которыми ты можешь пользоваться.

Она улыбнулась:

– Я знаю, но мне нравится играть на своих.

Рэй помог ей загрузить инструменты в багажник Мерседеса.

По дороге он казался сдержанным.

– Как прошел день? – спросила Эвери, надеясь заполнить неловкое молчание.

Рэй глянул на нее в зеркало заднего вида:

– Все в порядке.

– Звучит так, будто не все в порядке, – Эвери встретилась с ним взглядом и заметила тревогу в его глазах.

– Поверь, ты не хочешь слушать о моих неприятностях.

– Рэй, если бы я не хотел знать, я бы не спрашивал.

От удивления Рэй поднял брови. Этот малый, видимо, отличался от тех, кого обычно он возил для Маркуса. Они никогда даже взглядом его не удостоили. Эвери вел себя так, будто Рэй был человеком, а не слугой. Он решил раз и навсегда, что этот парнишка ему нравится. Эвери явно отличался от обычных подхалимов, которые то и дело ошивались вокруг Маркуса.

– Я немного беспокоюсь о своей матери, – признался Рэй. – Ей шестьдесят, и она уже неделю в больнице из-за пневмонии. Похоже, ей придется пройти курс антибиотиков повторно.

– Мне жаль это слышать, Рэй. Представляю, как ты переживаешь. Ты сегодня навещал ее?

– Нет, но я собираюсь заскочить к ней, как только отвезу тебя.

– Хорошо. Это хорошо. Никогда не воспринимай маму как должное, Рэй. Говори ей, что любишь ее каждый день.

По голосу Эвери Рэй догадался, что с его мамой произошло что-то действительно серьезное.

– Да, я позабочусь об этом.

Спустя пару минут они покинули деловой центр города, и вскоре въехали в подземный гараж высокого дома Маркуса, расположенного на восточной набережной. Рэй набрал код личного лифта музыканта. Достигнув 30-го этажа, они увидели, что Маркус вышел в фойе встретить их.

– Спасибо, Рэй.

– Без проблем, босс.

Рэй поставил футляр с гитарой, который держал в руках. Эвери настояла на том, чтобы самой нести вторую.

– Позвоните мне, когда надо будет отвезти его обратно.

Маркус кивнул и повернулся к Эвери.

– Как прошло утро?

– Отлично, – ответила она, посвятив его в детали.

С тех пор как Маркус вернулся в Ванкувер несколько месяцев назад, в его квартире мало кто бывал. Последние десять лет Лос-Анджелес был его домом, по крайней мере, номинально. В действительности, это было лишь временное пристанище в те дни, когда он был не в себе, что случалось не так уж часто. Трезвый Маркус не вписывался в компанию так называемых друзей, которые были у него в том мире притворщиков. Он говорил себе, что все это неважно. Коренные канадцы не принадлежали тропическому климату Лос-Анджелеса, поэтому Маркус был рад вернуться на родную истоптанную землю.

Маркус обратил внимание, что Эвери немного нервничает, стоя в холле. Его правая нога немного тряслась, будто ему надо было в туалет, и он не выпускал из рук свой футляр с гитарой. У них не будет эффективной работы, если чувак не сможет расслабиться. Желая снять напряжение, Маркус спросил:

– Хочешь что-нибудь выпить или перекусить?

– У тебя нет случайного горячего чая? – Эвери попыталась дыханием согреть свои холодные руки. – Ванкувер, как оказалось, холоднее Нью-Йорка.

– Да, вообще-то есть. Ты любишь Ройбуш?

– Да, люблю. У меня есть подруга из Кении, Сангита, она еще в Нью-Йорке впервые познакомила меня с этим чаем. А ты?

– О, мне кажется, что я всегда любил горячий чай. Говорят, он полезен для связок. Он, наверно, полезен для здоровья, содержит антиоксиданты и прочую ерунду.

Маркус направился в современно обставленную стильную кухню.

– Чувствуй себя как дома. Я сейчас вернусь.

Эвери вошла в гостиную, ожидая его возвращения, и чувствовала себя не в своей тарелке. Холл был огромным и занимал, видимо, половину площади этого этажа. Квартира была мужской, ультрасовременной, обставленной дорогой мебелью. Ни одной подержанной вещи. Огромный кожаный секционный диван белого цвета занимал большую часть пространства гостиной. Сборные мягкие части были серого цвета, а подушки отдавали бежевым оттенком. Все вместе это напоминало выставочный зал мебельного магазина Кантони.

– Вау! – воскликнула Эвери, впервые заметив, что целая стена перед ней была сделана из стекла. Оттуда открывался панорамный вид на океан. Слева был виден Стенли Парк, а чуть правее – культовый скульптурный парус Канада Плейс.

– Да, – смущенно сказал Маркус, возвращаясь в комнату с чаем, – так реагирует большинство людей, когда видят это. В этой квартире меня подкупил именно вид из окна..

Он протянул ей одну из дымящихся кружек.

– Хочешь увидеть студию?

Его возбуждение напомнило ей радость ребенка, показывающего свою новую игрушку.

– Конечно, – улыбнулась Эвери. – Я все еще не могу поверить, что у тебя есть своя студия в квартире. Это реально круто.

Она последовала за Маркусом по длинному коридору мимо гостевой ванной. Вторая дверь вела в огромную звукоизолированную студию, такую же огромную, как любая другая в Блэк Кэт, наполненную всем необходимым современным оборудованием. Среди прочих примочек, ему видимо особо был дорог синтезатор Кинг Кронос 88.

Демонстрируя ей пару мелодий, Маркус объяснил:

– Мне очень нравится, как он соединяет разные треки и эффекты.

Когда Маркус достал свой акустический Мартин и повесил ремешок на плечо, Эвери поймала себя на мысли, что восхищается и гитарой, и привлекательным мужчиной в облегающей серой футболке и поношенных джинсах. Тряхнув головой, чтобы придти в себя, Эвери оглянулась в поисках места, куда можно воткнуть свою электрическую гитару.

Заметив ее приготовления, Маркус спросил:

– Как бы ты хотел разогреться?

Лицо Эвери покраснело, когда она подумала о парочке способов, включающих их обоих, но не имеющих никакого отношения к музыке.

– Как насчет «Лед Зеппелин»*? – предложила она, чтобы не озвучивать свои мысли.

На лице Маркуса отразилось удивление:

– Ты слишком молод для «Лед Зеппелин», разве нет?

– «Лед Зеппелин» – это классика, – сказала Эвери серьезным тоном, приподняв одну бровь. – Маркус, кстати, а сколько тебе лет?

– Двадцать девять.

– Ого, да ты древний, – подразнила она его, – Мне почти двадцать, так что оставь всю эту ерунду типа «Я намного старше тебя».

Его голубые глаза вспыхнули:

– Бро, это не возраст. Это пробег. Я модель с большим пробегом.

– Ага, конечно, – засмеялась Эвери, – В любом случае я вырос на музыке, которую слушала моя мама: «Ван Хэлен», «Аэросмит», «Харт», «ЭйСи/ДиСи», «Флитвуд Мэк», «Зэ Ху»*. Мне вообще кажется, с семидесятых годов не было больше ничего великого…

Маркус хотел было возразить, но Эвери подняла руку, чтобы прервать его, и, улыбаясь, сказала:

– Кроме «Брутальной Силы», конечно.

Маркус подарил ей полуулыбку, верхняя губа при этом чуть приподнялась, а уголки глаз заискрились:

– Ладно, частично я с тобой согласен, но ты не можешь отрицать влияние групп последний годов, таких как «Фу Файтерс», «Нирвана», «Ганз энд Роузес» и «Юту»*… Эй, погоди-ка минутку! «Ван Хэлен» – это уже восьмидесятые, разве нет?

– Все равно. «Ван Хэлен» входят в список.

– И почему же?

– Три слова. Эдди Ван Хален.

– Ха! Согласен. Этот парень входит в Лигу.

– Он одна из причин, по которым я решил играть на гитаре.

– Да? А какие остальные?

– Моя мама. Она играла профессионально. Мой акустический Мартин достался мне от нее.

Чувствуя, как эмоции переполняют ее, Эвери повернулась к Маркусу спиной, решив, что будет не слишком по-мужски позволить ему увидеть, как сильно она скучает по матери.

Маркус помедлив, все же спросил, чувствуя, что вопрос ему не понравится:

– А почему твоя мама больше не играет, Эвери?

– Она умерла, когда нам с Джастином было восемь.

Эвери вздохнула. На самом деле, в этот день она потеряла обоих родителей.

– Мне жаль. Это должно быть было грубо с моей стороны.

Сначала его мама, потом брат. Черт, да этому парню пришлось через многое пройти.

Горло Эвери наполнила глубокая горечь, которая, казалось, пузырилась внутри, когда она говорила о своей матери. Эвери сделала глоток чая. Надеясь сменить тему, она пошутила:

– Джастин всегда дразнил меня, что я влюблен в Эдди.

Маркус поднял голову от удивления:

– Что?

– Э-э, я имел в виду по-мужски, – быстро поправилась Эвери, – Я хотел быть, как он. – Эвери засуетилась и нервно схватила гитару.

– Ну, что, хочешь начать с “Ramble On”?

– Давай, – кивнул Маркус.

Он прекрасно сыграл акустическое интро, и, когда они начали петь вместе, Эвери не могла не восхищаться его исполнением. Маркус, конечно, был не Робертом Плантом, но также без проблем брал высокие ноты.

– Я даже не думала, что у тебя такой великолепный голос, – прокомментировала Эвери удивленным тоном, после того как они закончили.

– Спасибо, как и у тебя. Только любопытно, почему это так удивляет тебя?

– Что ж, – Эвери медлила с ответом, стараясь сформулировать свой вопрос таким образом, чтобы он не звучал, как критика, – Большинство песен «Брутальной Силы» особо не требует вокальной акробатики, разве нет?

– Нет, не требуют, Эвери. Ты прав. Наш репертуар весьма прост. После первого альбома я пошел по пути, который навязывал наш лейбл, и, художественно выражаясь, продал душу дьяволу. Я надеюсь, ты не попадешь в ту же ловушку. Слишком долго я позволял другим определять, какую музыку мне играть. Я отказываюсь прогибаться впредь. Музыка для меня – это личное самовыражение. Вот почему с этого момента я собираюсь писать музыку, которую сам хочу услышать.

Они немного повозились каждый с разными мелодиями. Эвери наблюдала за ним исподтишка. Было что-то невероятно сексуальное в этом мужчине, особенно, когда у него в руках была гитара. Маркус был полностью поглощен процессом, его волосы падали на лицо, закрывая неподвижные мускулы, пока он перебирал струны на гитаре.

Он доводил ее до умопомрачения: «Держи себя в руках, девочка. Не забывай, какая это огромная честь, быть рядом с музыкантом мирового класса». Взяв мысли под контроль, хотя бы на мгновение, Эвери спросила, есть ли у него идеи насчет альбома.

– Вообще-то есть. Только не смейся. Это отличается от типичного репертуара «Брутальной Силы», но я подумываю сделать концептуальный альбом на тему любви. Ну, знаешь, просто, но при этом глубоко. Как те, кто любит нас, и наши возлюбленные делают из нас тех, кто мы есть – как сила любви меняет нас. Что думаешь?

Эвери моментально кивнула:

– Думаю, это отличная идея. У меня в голове уже крутится мелодия, которую я мог бы превратить в песню о своем брате.

Заметив, как сжалась Эвери на своем стуле, Маркус извинился:

– Извини, Эвери. Я забыл. На минуту я, кажется, перестал думать. Я такой придурок.

Он успокаивающим жестом положил свою руку на ее руку.

Эвери, как и в прошлый раз, почувствовала мощный электрический разряд от его прикосновения. Она посмотрела ему в глаза, и он тотчас отдернул руку.

– Правда. Мне очень нравится твоя идея. И песня будет отличным способом почтить его память. Можем мы сделать ее в честь обоих наших братьев?

– Думаю, это будет здорово, Эвери. У меня не очень хорошо с текстами. Я могу целыми днями писать музыку, но тексты для меня – просто пытка. Но я хотел бы выразить словами, как Дуайт всегда выручает меня.

– Да, Джастин тоже так всегда делал, – только в гораздо более серьезном смысле. Давай послушаем, что у тебя уже есть по музыке.

Маркус начал играть заковыристый роковый рифф на своей акустической гитаре.

Эвери улыбнулась:

– Знаешь, мне слышится в этом влияние «Барракуды» группы Heart’s. Все возвращается в семидесятые. Этим все сказано.

Маркус усмехнулся в ответ.

Они несколько часов усердно работали, пытаясь переложить риффы Маркуса уже на песню. Использовали Корг*, чтобы создать несколько базовых ударных и барабанных треков, зная, что потом Дуайт и ДжейЭр смогут добавить что-то получше от себя.

Текст песни Эвери превратила в своеобразное подтрунивание между старшим и младшим братом, из чего и появился припев:

Братишка, почему ты всегда опекаешь меня?

Думаешь, знаешь, что для меня лучше.

Братья любят, братья борются

У братьев уходят годы, чтобы понять это.

Они прогнали всю песню еще раз, записали и отправили прямо Далтону в цифровом формате. В животе Эвери громко заурчало. Она смущенно посмотрела на Маркуса, чтобы узнать, слышал он это или нет.

– Чёрт возьми! Что это было?

Видимо, заметил. Очень смешно! Эвери оглянулась вокруг в поисках часов.

– А который час? – она не могла вспомнить, ела ли она что-то с завтрака.

– Семь, – ответил Маркус, посмотрев на свои часы.

– Вау, – ее брови поползли вверх.

– Да, знаю, – он улыбнулся, глаза сузились, а на левой щеке появилась ямочка, – время летит незаметно, когда записываешь золотой диск, да?

Маркус на минуту задумался.

– У меня совсем ничего нет дома. Хочешь выйти перекусить что-нибудь?

– Конечно, – Эвери улыбнулась в ответ, начиная понимать, что такая его улыбка предшествует какой-нибудь едкой шуточке. – Что ты задумал?

Ее желудок снова заурчал.

– Я не знаю. Я с трудом себя слышу из-за этого урчания.

Маркус толкнул Эвери плечом.

– Лучше накормить эту штуку. Как насчет суши?

– Сырая рыба? Гадость.

– Ты когда-нибудь пробовал?

Эвери покачала головой.

– Эй, не будь снобом, Мистер Рок Звезда. Эта штука слишком дорогая, чтобы голодающий артист мог себе ее позволить. Большинство из нас счастливы получать изысканный фаст-фуд время от времени.

Маркус медленно оценивающе осмотрел тело Эвери.

– Я полагаю, что такой «изысканный» обед был редким и с большими промежутками, да?

Несмотря на многослойную одежду, Маркус мог с уверенностью сказать, что парень был худощав.

Смущенная его пристальным взглядом, Эвери покраснела:

– Да, мы много сэкономили на бесплатной еде в клубах, после выступлений. Когда мы переехали в Нью-Йорк, я устроился на работу пекарем, у Сангиты, моей кенийской подруги, про которую я рассказывал. Я много ел в ее ресторане. Она прекрасный повар.

– Ладно, парень, теперь ты в высшей лиге. Ты должен расширять свои кулинарные горизонты. Больше никакой еды в клубах до тех пор, пока ты сам не захочешь. В любом случае, сегодня выбор за мной, – сказал Маркус, наблюдая как Эвери надевает ботинки, скинутые в какой-то момент в течение вечера. – Если ты в игре, мы пойдем в мой любимый суши-ресторан.

– Ладно, конечно.

Маркус вытащил мобильный и позвонил Рэю.

– Эй, приятель, можешь довезти нас до Тойо? Отлично, мы будем внизу через десять минут.

Поднявшись, Маркус застонал. Все мышцы затекли от долгого сидения.

– Я собираюсь отлить, прежде чем мы уйдем, – проинформировал он Эвери, выходя из студии.

Эвери воспользовалась возможностью и пошла в гостевую ванную, обдумывая, что ей следует быть осторожнее с потреблением жидкости в будущем. Ей бы хотелось по возможности избегать общественных уборных. Писсуары… отвратительно!

Она не могла поверить, что они работали последние восемь часов. Эвери устала, но в хорошем смысле, она чувствовала легкое сумасшествие от того, что у них получилась такая песня. Все оказалось проще простого. В музыкальном смысле они подходили друг другу. Ожидая возвращения Макуса, Эвери вытянулась и уставилась в окно, разглядывая огни Западного Ванкувера, светящиеся вдалеке. Вот она Жизнь Богатых и Знаменитых.

Услышав шаги Маркуса, она повернулась. На нем была кепка, низко опущенная на лоб, и очки, как у Тревора. По-видимому, его уличная маскировка.

– Да тебя вообще никто не узнает, чувак, – закатила Эвери глаза.

– Ну тебя к черту, Эвери. Пойдем.

Глава 8

Приехав в Тойо, Рэй проводил их за частный столик вверх по лестнице, в самой отдаленной части ресторана. Пока они снимали верхнюю одежду, официантка тепло поприветствовала Маркуса. Она подозрительно посмотрела на Эвери, но приняла их заказ напитков и ушла.

Маркус начал выбирать суши:

– Ты любишь острое? – спросил он у Эвери.

– Конечно. Послушай. Мы уже здесь, так что я собираюсь довериться тебе. Вперед, заказывай все, что на твой взгляд, мне понравится.

Пока Маркус был сосредоточен на заказе, Эвери попыталась разобраться во всех обстоятельствах, в которых оказалась. Всего несколько дней назад она с трудом сводила концы с концами. А теперь была нанята на работу, и скоро у нее будет достаточно денег, чтобы оплатить долг Кампанелле, а потом и еще больше. Но самое удивительное, что в данный момент она сидела и ела суши со звездой, настолько знаменитым парнем, что он вынужден надевать маскировку, чтобы просто выйти на обед. Но после целого дня с Маркусом она не чувствовала дискомфорта, находясь в его компании. Ванкувер значительно вырос в ее глазах. Этот город был таким же, как и Нью-Йорк, только менее оживленным и более живописным.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒