Корольков Юрий 30 страница

Рихард рассчитывал: шифровка дойдет до Урицкого, может быть, попадет в руки Берзина - теперь он должен бы возвратиться с Дальнего Востока. Но ответа не было. Шифровка, которую ждал Рихард, пришла в конце лета, когда начался вооруженный конфликт на озере Хасан. Конечно, в этих условиях не могло быть и речи о замене группы. Из Центра сообщали, что обстановка в Европе и на Дальнем Востоке такова, что в этих условиях невозможно удовлетворить просьбу Рамзая. Зорге и сам это понимал. Он ответил шифровкой, в которой заверял, что он и его группа продолжают непоколебимо стоять на боевом посту.

" Пока что не беспокойтесь о нас здесь, - писал Рихард. - Хотя нам здешние края надоели, хотя мы устали и измождены, мы все же остаемся все теми же упорными и решительными парнями, как и раньше, полные твердой решимости выполнить те задачи, которые на нас возложены великим делом".

Борьба продолжалась, борьба во имя великого дела, именуемого социализмом.

Хасанский конфликт, вспыхнувший на советской границе вблизи Владивостока, подтвердил предостережения, которые Зорге делал в своих донесениях. В самом конце июля японские войска заняли господствующие высоты у озера Хасан. Для этого командующий 19-ой дивизией Суэтако Камейдзо сосредоточил больше десяти тысяч солдат в районе Чан Ку-фын высоты Заозерной.

Упорное сопротивление небольшой пограничной заставы русских удивило японское командование. Предварительные, казалось бы, совершенно точные данные утверждали, что русские не станут защищать высоту ни одного дня. Группа пограничников сражалась яростно, но сила взяла свое - японский флаг развевался над высотой Чан Ку-фын. В генеральном штабе торжествовали: теперь дорога в советское Приморье открыта. Токийские газеты были полны победных реляций. На какое-то время события у озера Хасан затмили даже войну в Китае.

Больной, ослабленный тяжелой аварией, Зорге никак не мог поехать в Маньчжурию, туда, где назревали события. Было решено, что на континент поедет Бранко Вукелич - корреспондент французского телеграфного агентства. Рихарду стоило больших усилий организовать эту поездку, сделать так, чтобы самому остаться в тени, неосторожным словом не выдать своей заинтересованности.

Бранко Вукелич оказался в Маньчжурии в разгар событий. Ему даже разрешили побывать на стыке трех границ - Маньчжурии, Кореи и Советской России, где на высоте Чан Ку-фын вот уже несколько дней как был водружен японский флаг - багровое солнце на белом полотнище. Упоенные успехом, японские власти теперь не делали секрета из военных событий, спровоцированных на советской границе, - пусть смотрят все на отвагу потомков воинственных самураев!..

Непосредственно в район боевых действий - к высоте Чан Ку-фын Вукелича не допустили - там, за рекой, шел огневой бой. С командиром 19-ой дивизии генералом Камейдзо Бранко разговаривал на командном пункте в блиндаже, вырытом под одинокой фанзой на берегу реки, петлявшей между скалистыми пологими сопками. Генерал пребывал в отличнейшем настроении. Раскрыв на столе чистую, без единой пометки, карту, он с видимым удовольствием знакомил корреспондента с обстановкой в районе боевых действий.

- Вот это Чан Ку-фын... Здесь озеро... Железная дорога, которую мы провели, заботясь о благоденствии Маньчжоу-го... Русские находились здесь до последних дней, но мои доблестные войска, переправившись через Тумен Ула, смелой атакой заняли позиции русских...

Он был самонадеян и говорлив, генерал Суэтако Камейдзо.

- Император Мейдзи когда-то сказал, - вспомнил он, - " Я буду сам управлять страной Ямато, пересеку моря и распространю нашу национальную славу во всех углах мира... " Конечно, в наше время нельзя допустить, чтобы сам император управлял войсками. Он всемилостиво поручил нам распространять национальную славу...

- Позвольте, генерал, - спросил Вукелич, - но почему же все-таки возник этот конфликт, который превратился в вооруженное столкновение с русскими?

- Ну, это старое дело! Русские ссылаются на какие-то древние карты, утверждают, будто этот район всегда принадлежал им. Ерунда! У нас имеются другие данные. Правительство дало указания господину Сигемицу, нашему послу в Москве, не вступать ни в какие дебаты по поводу карт. Впрочем, сейчас не дипломаты - военные люди должны регулировать отношения с другими странами...

Посол Сигемицу действительно получил из Токио совершенно четкую инструкцию, как вести себя с наркомом иностранных дел Литвиновым. Там было сказано:

" Япония имеет право и чувствует себя обязанной перед Маньчжоу-го применить силу и заставить советские войска покинуть территорию, незаконно захваченную ими.

От рассмотрения и обсуждения пограничных карт, предъявляемых русскими, категорически уклоняться... "

Главной причиной возникшего конфликта, по словам генерала, было то, что русские будто бы захватили священный холм, на котором местные жители исполняли религиозные обряды. Генерал указал пальцем на какую-то высотку, расположенную в нескольких километрах позади японских позиций.

- Вероятно, это не та высота, господин генерал, за которую идет бой, - поправил корреспондент. - Судя по карте, она находится в вашем тылу...

Камейдзо на мгновение запнулся:

- Это... это не имеет значения: жители молятся на всех сопках... Мы обязаны защищать священные места их предков...

Генерал Камейдзо вызвал своего адъютанта и приказал ему проводить прибывшего корреспондента на артиллерийские позиции к полковнику Танака.

Здесь разговор был более конкретным. Полковник Танака, похожий на борца, одетого в военную форму, командовал артиллерией, приданной пехотным частям.

Пили зеленый чай, и Танака, сдувая плавающие чаинки, тоже хвастался достигнутыми успехами.

По высоте, на которой были советские пограничники, артиллерийский полк выпустил двенадцать тысяч снарядов. Полковник сожалел, что не может пока проводить гостя на высоту Чан Ку-фын - оттуда в ясную погоду хорошо виден Владивосток и советское побережье. С военно-стратегической точки зрения захваченная высота будет иметь существенное значение в дальнейших событиях. Полковник Танака не скрывал своих вожделений... Вот в следующий раз, когда Вукелич-сан приедет снова, они обязательно побывают на высоте Чан Ку-фын... А пока...

Полковник Танака грузно поднялся с циновки и подвел Вукелича к стереотрубе. В окуляры была видна за рекой очень пологая сопка с плоской, усеянной камнями вершиной. И ни единого куста, ни единого дерева. Над сопкой развевался японский флаг, укрепленный на высоком древке. Оттуда не доносилось ни одного выстрела.

- Из-за одной этой высоты, которая нам необходима, мы вынуждены были провести сюда железную дорогу, - сказал Танака и передвинул стереотрубу влево. На этой стороне реки подходила к самому берегу железнодорожная линия. - А у русских на той стороне - ничего, самодовольно добавил Танака.

Корреспондент агентства Гавас Бранко Вукелич собрался выехать из Мукдена, когда на Хасане с новой силой разгорелись бои. Советское командование, подтянув силы, нанесло тяжелый удар по войскам дивизии генерала Камейдзо. Ожесточенные бои продолжались несколько дней. По японским разведывательным данным, русские создали трехкратное превосходство в живой силе, а кроме того, сосредоточили на узком участке фронта сто двадцать орудий, ввели в действие танки, бомбардировщики...

Бои за Чан Ку-фын продолжались, но японские газеты перестали вдруг печатать информацию о военных действиях на советской границе. Газеты замолчали, будто не было вообще никакого конфликта, не существовало никакой высоты Чан Ку-фын...

ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТИ

С дежурства Ирина вернулась поздно, и ей показалось, что звонок поднял ее ни свет ни заря. Она накинула халатик и пошла открывать. Мать уже возилась на кухне. В дверях стоял Юрка Ерохин. Он жил на той же площадке, в квартире напротив, и частенько забегал к Микулиным. Ирина догадывалась, что Юрка неспроста хаживает к ним, но было это ей безразлично. Она продолжала хранить в памяти встречи с Вадимом.

- Ты чего в такую рань? - нахмурилась Ирина.

- Хорошенькая рань! Обед скоро... Тетя Аглая дома?

Из кухни выглянула Аглая Алексеевна:

- Вы чего тут в прихожей шепчетесь?.. Юрашка, выпей чайку стаканчик.

- Спасибо, я на минутку...

Ирина пошла умываться, Юрка зашел в кухню и торопливо достал из кармана тридцатку.

- Тетя Аглая, долг принес. Ирине только не говорите - не возьмет.

- Смотри-ка, или разбогател?

- Нет, в армию собрался. Там денег не нужно, - отшутился Ерохин. - Ну, я пошел...

На исходе лета Ерохин повстречал Володьку Жигалина, с которым не виделся несколько лет - почти с самой школы. Столкнулись в парке. Вот это встреча! Жигалин был уже старшим политруком. Шпала в петлицах, весь в скрипучих ремнях, подтянутый, в начищенных сапогах. А лицо оставалось таким же мальчишеским. И губы топорщил, как раньше, когда говорил. Он недавно получил назначение сюда, в старые края, - перевели из Воронежа. Служит в дивизии, которая стоит под городом, сейчас в лагерях.

- А ты все такой же, - говорил Юрка, разглядывая товарища. Помнишь, как в колодец лазал?.. Помнишь?

- Еще бы!.. А где Маруся? Красивая была коса...

- Не знаю... Все разбрелись... Встречаю только Ирину. Мы с ней на одной площадке живем.

- Смотри ты!.. А я, как приехал, стал тебя искать. Пришел, жильцы новые, никто не знает. Пошел к Ирине, тоже переехала. Хотел через адресный стол узнать, да все некогда... У нас такие дела идут...

Ерохин уговорил приятеля зайти к нему хоть на минутку. Здесь рядом, может, и Ирина дома.

Но Ирина дежурила.

- Ну, а ты как? - расспрашивал Жигалин. - Что делаешь?

- На комсомольской работе. Был инструктором, отслужил срочную службу, вернулся в обком, а сейчас ушел - не поладил с начальством. Вот взял бы меня в армию, а то тоска смертная.

- А что, может, и получится, - неопределенно ответил Жигалин. Он посмотрел на часы, заторопился. Ирине просил передать привет, обещал при случае заглянуть. А вот когда - не знает. Работать приходится за семерых.

Жигалин неожиданно зашел к Ерохину через несколько дней после их встречи.

- Ну как, не раздумал идти в армию? - спросил он, едва появившись в дверях.

- Нет! Кто же меня возьмет?

- Собирайся! Сейчас же иди в военкомат. Там о тебе знают. Газеты читаешь?

- Ты про Хасан? Неужели все так серьезно?

- Серьезно не серьезно, а люди нужны. Разрешили взять из запаса на политработу. Ты кто по званию?

- Младший командир.

- Так вот, товарищ младший командир, как у нас говорят: с вещами на выход... В батальон комсоргом согласен?

Жигалин рассказал, что поступил приказ - перебросить дивизию в район боевых действий. К исходу третьих суток предстоит сосредоточиться в районе высоты Заозерной. Один полк уже выступил, сегодня в ночь уходят остальные. Грузятся на товарной станции. Сначала пойдут эшелонами, дальше пешим порядком.

- Малая война? - спросил Юрка.

- Кто знает, говорят, все войны начинаются с малого - с первых выстрелов. Мы еще этого не проходили... - усмехнулся Жигалин. Помнишь, как говорили в школе. Мне всегда казалось, что если война, значит, мобилизация, запись добровольцев на улицах, красные флаги, митинги. А сейчас посмотри - в городе тихо, все спокойно, никто и не подозревает, что, может быть, без пяти минут война...

- Так значит: уходили комсомольцы на гражданскую войну!.. К кому надо явиться? - спросил Ерохин.

- Зайдешь прямо к военкому. Скажешь - из политотдела звонили. Военный билет не забудь... Я тебя подвезу, у меня машина.

- Гляди, какой важный!.. А помнишь, спорили - этично ли комсомольцу разъезжать на легковой машине, когда все вокруг пешком ходят...

Вышли вместе, влезли под брезент газика, поехали через город. Вблизи военкомата Ерохин выскочил из машины.

- Не забудь, сегодня в одиннадцать на товарной станции, напомнил ему Жигалин. - Там встретимся.

Через час Юрий вышел из военкомата с предписанием: младшему командиру запаса такому-то явиться туда-то для дальнейшего прохождения военной службы...

Потом он ездил на склад за обмундированием, забегал к тетке на работу, предупредить, что уезжает, а вечером перед отъездом зашел попрощаться к Микулиным.

Аглая Алексеевна, увидев Юрку в военной форме, всплеснула, по своей привычке, руками, заахала, заудивлялась:

- А я-то думала в тот раз - ты все шутки шуткуешь.

Юрка сказал - призвали на военный сбор, сегодня уезжает.

- Однако, не про ваш ли сбор нонче по радио передавали, - с лукавинкой ответила Аглая Алексеевна. - Опять японцы безобразничают, как раньше... - Она все понимала, все чувствовала, мудрая, добрая русская женщина!

Ирина сказала:

- Завидую я тебе. Юрка! Так бы вот на крыльях с тобой полетела!..

- А тебе, Ирина, на месте сидеть надо, - возразила Аглая Алексеевна. - Не рвись! Куда я без тебя денусь? Не пришло твое время.

Она заставила всех присесть перед дорогой, сама села на краешек сундучка, накрытого домотканым ковриком.

- Ну, а теперь в добрый путь, Юрашка! Береги себя. Помню, как я своего Александра Никитича провожала. Тоже вот так, второпях. Мы тогда только повенчались... Уезжал на неделю, а обернулось годами... Я уж к нему сама приехала. Семьсот верст через тайгу продиралась. Где пешком, где на подводах... Однако, тебе пора, Юрашка! Ступай, ступай!

Она ласково погладила его по спине, поцеловала. И Ерохин ушел с маленьким желтым баулом, придерживая свернутую в скатку шинель, перекинутую через плечо, как пулеметная лента.

29 июля 1938 года японские войска атаковали высоту Безымянную у пограничного озера Хасан. Бой приняли одиннадцать пограничников под командой лейтенанта Махалина. Высоту удалось отстоять. Пять пограничников было убито, шесть тяжело ранено. Лейтенант Махалин погиб в начале боя, живые продолжали драться, и ни один из них не покинул поля сражения до тех пор, пока японцы не откатились назад. Через день они предприняли новую атаку и заняли высоту Заозерную.

Первого августа из штаба Дальневосточного фронта на имя наркома Ворошилова поступило донесение:

" Противник, силой до полка пехоты, при поддержке дивизионов артиллерии, в 20. 00 31 июля сего года перешел в наступление и занял высоты 64, 4, а также 86, 8 и 68, 8... "

Контратака советских частей, проведенная второго августа, успеха не принесла. Следовало предпринимать решительные меры, вводить в действие полевые войска.

Ближайшей дивизией к району конфликта была 40-я пехотная дивизия, в которой служил старший политрук Владимир Жигалин. Ее и направили в подкрепление 59-му отряду пограничных войск, охранявшему 236 километров сухопутной и около 400 километров морской государственной границы. На каждого пограничника приходилось по несколько километров.

Дивизию подняли по тревоге и форсированным маршем по бездорожью направили в район озера Хасан к Заозерной.

Марш был тяжелый - болота и сопки, сырое бездорожье. Особенно когда втянулись в Посьетский район, в теснину между границей и побережьем Японского моря, в так называемый Заречный мешок. Лето в тот год стояло дождливое, низины, как губки, набрякли влагой. Грунтовые дороги размесили ногами, колесами. Полевые орудия, автомашины, конные повозки вязли в непролазной грязи, и люди тянули их на себе от сопки к сопке, которые стояли пологими островками среди топкой хляби густо-зеленых низин.

Дивизия растянулась на многие километры. Войска шли сплошными колоннами, нарушая установленные интервалы, и не было, казалось, конца-края войскам, идущим к государственной советской границе.

Ерохин не считал себя знатоком военного дела, но сразу же погрузился в заботы походной жизни. Видно, никто не собирался здесь воевать. К участку границы, самому неспокойному за последние два года, ведут такие дороги! В век техники самым мобильным посчитали способ пешего перехода! А тылы отставали, и нужны были сверхчеловеческие усилия, чтобы выполнить в срок поступивший приказ.

Солдаты трое суток почти не спали, осунулись, похудели и время суток измеряли километрами, пройденными батальоном. Что же касается танковой бригады, приданной дивизии, она шла со скоростью полутора-двух километров в час - вдвое медленнее скорости пешехода.

И все же произошло невероятное: в назначенный срок - через трое суток - дивизия сосредоточилась на исходных позициях, в указанном ей месте. Последние версты шли в темноте, но под ногами уже не было чавкающей грязи - вышли на сухие места. Бойцы, измотанные трехдневным переходом, повалились на землю и забылись в глубоком сне.

Ерохин пошел разыскивать КП дивизии, чтобы доложить о прибытии батальона. Комбат показал ему лишь точку на карте, он и сам не знал точно, где расположился штаб, указал только направление.

- Возьми связного, - приказал комбат, - доложи, что батальон прибыл, и к рассвету - обратно.

Ерохин так и не нашел бы командного пункта, если б не наткнулся на политотдельцев дивизии. В темноте он услыхал голос Жигалина. Они не встречались после того, как Юрий выскочил из газика у дверей военкомата, ночью на товарной станции было не до того. Оказалось, и ехали разными эшелонами.

Жигалин не сразу узнал Юрку, когда тот подчеркнуто официально пробасил:

- Разрешите обратиться, товарищ старший политрук! - Юрке трудно было переключиться на служебный тон в отношениях с закадычным другом, и в словах его прозвучал оттенок иронии.

- Ну, как воюется, товарищ младший командир? - в тон ему спросил Жигалин.

- Стал бывалым солдатом. Три дня по уши в грязи. Помнишь: " День, ночь, день, ночь. Мы идем по Африке... Грязь, грязь от шагающих сапог... " - переиначил Юрка строфу из Киплинга.

Жигалин объяснил Ерохину, как пройти к штабу дивизии. Условились, что на обратном пути Юрий зайдет к нему перекусить. Но встретиться не удалось и на этот раз.

Жигалин, проводив товарища, сел за донесение, которое требовалось подготовить к утру. Он перечитал копию журнала боевых действий, присланную в политотдел из пограничного отряда, долго разбирал политдонесения, поступившие из частей дивизии. Журнал боевых действий напечатали на машинке, но в политотдел пришел слепой экземпляр на папиросной бумаге. К тому же машинка была, вероятно, старая, с выщербленными литерами и многие буквы пропускала. Жигалин бегло просмотрел первые страницы и стал внимательно читать то, что относилось к последним событиям:

" З июля 1938 г. С погранпоста у высоты Заозерная сообщили по телефону: к госгранице, охраняемой заставой, подходит до роты японцев. Они развернулись в двухстах метрах от госграницы, но вскоре отошли. В районе селений Хомукоу - Дингашели отмечено сосредоточение японских войск - пехота, артиллерия, тяжелые и легкие пулеметы. Численный состав не установлен...

6 июля 1938 г. Сосредоточение японских войск продолжается. В районе Хомукоу - до полка пехоты с минометами и шесть артбатарей.

8 июля 1938 г. На высотах с японской стороны в районе озера Хасан установлены станковые пулеметы. Наблюдением установлено: японские связисты подтягивают к границе телефонную линию.

13. 7. 38 г. На рассвете наблюдением установлено прибытие значительного контингента японских войск. Разгрузка происходит на железнодорожной линии, построенной вблизи границы на ст. Кочи.

15 июля 1938 г. Группа японских военнослужащих нарушила госграницу у высоты Заозерной. Снайпер Виневитин открыл огонь. Один нарушитель убит. Остальные отошли. У убитого обнаружены документы на имя капрала Мацусима Сикуни.

В тот же день другая группа японских солдат нарушила госграницу. При окрике " Стой! " японцы отошли на свою сторону.

17. 7. 1938 г. Маньчжурское население приграничных сел на японской стороне эвакуируют в тыл. В 11. 00 два парламентера-китайца подошли к госгранице с белым флагом и передали письмо-ультиматум от начальника японского погранотряда в Ханчуне нашему командованию с требованием оставить высоту Чан Ку-фын (Заозерная) и отойти за озеро Хасан. На письмо не ответили.

21. 7. 38. На нашей стороне в ста метрах от госграницы обнаружен белый флаг с прикрепленным к нему письмом такого же содержания, как предыдущее. Утверждается, что мы занимает высоту незаконно.

Жители приграничного селения Хомукоу у подножия высоты Заозерная полностью выселены из своих домов, которые заняты японскими военнослужащими.

26 июля 1938 г. Японские войска переправляются через реку Тумен Ула на понтонных лодках. За последние три дня в светлое время переправилось до четырех тысяч человек. Японские войска накапливаются в непосредственной близости от госграницы.

Личный состав погранотряда готовится к отражению возможного нападения. Рыть окопы не представляется возможным - сплошной скальный грунт начинается с глубины 15 - 20 сантиметров. Искусственные фортификации отсутствуют.

29. 7. 38 г. Около четырех часов утра со стороны высоты Безымянная послышалась пулеметная и ружейная стрельба, взрывы гранат. По телефону лейтенант Махалин доложил: до роты японцев двумя группами атакуют высоту Безымянная. Действия наряда осложняются густым туманом и моросящим дождем. Противник скрытно подошел лощинами к госгранице. Идет огневой и рукопашный бой.

Атака отбита с помощью высланного подкрепления, поднятого по тревоге, - семь пеших пограничников и тридцать конников.

В наряде на высоте находилось одиннадцать пограничников во главе с лейтенантом Махалиным. В наряде пять человек убито, в том числе лейтенант Махалин, остальные шесть тяжело ранены. Раненые дрались, пока не подошла помощь.

30 июля 1938 г. Японцы продолжают переправляться на восточный берег реки Тумен Ула. " Противник располагает крупнокалиберной артиллерией, отмечено появление бронепоезда. В продолжение всего дня японцы ведут артобстрел высоты Заозерная Согласно приказу, на огонь противника не отвечаем.

31 июля 1938 г. В ночь на 31. 7 японцы при артиллерийской поддержке повели наступление силами 19-й дивизии, прибывшей из Кореи. Наши силы: высота Заозерная - 60 пограничников, высота Безымянная - 32 пограничника. Всего 92 человека. Кроме того, в бою участвовала регулярная рота полевых войск и танковый взвод, подошедшие к месту событий в полночь 30 июля. Основные силы пехотной дивизии находятся на подходе.

В 6. 25 утра японские войска заняли высоту. Почти все пограничники погибли.

2 августа 1938 г. Наши контратаки на высоты Безымянная и Заозерная успеха не имели. Противник укрепляется на занятых им высотах".

Последняя запись в журнале боевых действий пограничного отряда была сделана второго августа, то есть вчера.

" Если бы наша дивизия подошла несколькими днями раньше, - подумал Жигалин, - обстановка у Заозерной была бы совсем иная... "

В скупых, торопливых записях журнала боевых действий Владимир многое читал между строк... Перед ним раскрывалось духовное величие людей, стоящих на охране границы. В продолжение четырех недель изо дня в день, укрываясь за камнями глухой Безымянной высоты, пограничники неустрашимо следили за приближением грозных событий. " Личный состав готовится к отражению возможного нападения... " А состав этот едва насчитывает полторы сотни бойцов-пограничников, и против них, у них на виду, развертывается японская дивизия... И что значит " готовится к отражению", когда невозможно даже вырыть окоп, траншею, чтобы укрыться от пуль и осколков, потому что под ногами не земля, а скалы, из которых кирка и саперная лопата способны высечь лишь искры... И ни один не ушел, не дрогнул. Готовиться - значило стоять насмерть!

Прибывшим частям дивизии теперь предстояло восстановить положение на границе. Но как? Ответить ударом на удар. Ответить как можно быстрей, чтобы не дать укрепиться противнику. Но дивизия только что подошла, люди измотаны трехдневным переходом по бездорожью, а боевая техника все еще находится в пути... Жигалин отметил одну ошибку в журнале боевых действий: сказано, что в последнем бою участвовал танковый взвод. Это неверно - из танкового взвода в район боевых действий пробился один только танк. Два других застряли В нескольких километрах от Заозерной. Взвод - только символически!

Жигалин разобрал пачку донесений, доставленных в политотдел из полков и приданных частей, начал составлять общее донесение.

" К исходу дня 3 августа 1938 года, - писал он, - 40-я пехотная дивизия, совершив тяжелый трехдневный марш в условиях бездорожья и плохой погоды, вышла в срок на указанные ей рубежи, согласно приказу штаба Дальневосточного фронта", потом уверенно дописал:

" Высокое морально политическое сознание личного состава дивизии позволило в срок выполнить приказ командования... "

Через день дивизия получила боевой приказ: отбросить противника, вторгшегося на советскую территорию, и восстановить государственную границу в районе Заозерной и прилегающих к ней высот.

В тот самый день, когда старший политрук Жигалин готовил политдонесение о морально-политическом состоянии 40-й дивизии, в Токио, в правом крыле императорского дворца, проходило заседание Тайного совета, посвященное событиям у высоты Чан Ку-фын. Совещание вел недавно назначенный председатель совета - барон Хиранума, " отец японского фашизма", как называли его в придворных кругах. Кроме членов Тайного совета на заседании присутствовал принц Канин - начальник генерального штаба, командующий армией Койсо - благоразумный Койсо, известный своим необузданным честолюбием, и еще несколько военных. Военные сидели с застывшими лицами, и перед каждым из них лежала парадная фуражка, повернутая козырьком к ее владельцу. На троне, освящая своим присутствием решения Тайного совета, молчаливо восседал император Хирохито в древнем традиционном одеянии, без единой складки, будто бы скроенном из жести. А позади трона укрывался за ширмой неизменный секретарь лорда хранителя печати Кидо, негласный советник его императорского величества.

Докладывал военный министр генерал Итагаки. Прежде чем начать свою речь, он поклонился сыну неба и украдкой глянул в его лицо. Лицо императора было бесстрастным. Итагаки так и не понял - простил ли ему Хирохито допущенную оплошность. А ему надо это знать! Недавняя размолвка во время аудиенции в императорском дворце оставила тягостное чувство в душе министра. Чтобы заручиться поддержкой императора, Итагаки пошел на заведомую ложь - сообщил ему, будто министерство иностранных дел и военно-морской флот поддерживают решение армии начать вооруженный конфликт на советской границе. Но император был информирован лучше, чем полагал Итагаки; Хирохито знал, что сторонники осторожных действий все еще не решались ввязываться в конфликт. Уличив своего министра во лжи, он рассерженно прекратил аудиенцию. Итагаки, как провинившийся школьник, ушел из дворца униженным и посрамленным... Теперь надо сделать все, чтобы восстановить отношения. Ведь в конце-то концов Итагаки оказался прав - решительность действий принесла успех.

Поклонившись императору, военный министр начал свою речь словами, что сбывается наконец воля божественных предков - потомки самураев начали на континенте свое продвижение на север. Высота Чан Ку-фын в японских руках. Подтвердились сообщения разведки Квантунской армии русские не намерены расширять конфликт и на этом участке границы до сих пор держат лишь небольшой пограничный отряд. Со стороны русских не наблюдается никаких приготовлений к обороне границы. Отдельные их группы сражались стойко, но были сломлены самурайской доблестью японских войск.

Министр коротко изложил события, предшествовавшие конфликту. Армия надеялась закончить пограничный спор с русскими, не прибегая к вооруженной силе. В начале июля посол Сигемицу начал переговоры в Москве о территориальных претензиях японского правительства в районе высоты Чан Ку-фын, но русские, вопреки ожиданиям, проявили неразумное упорство. Тогда, это было 20 июля, Сигемицу потребовал от Советского правительства отвести свои войска с высоты Чан Ку-фын. На это нарком иностранных дел Литвинов ответил, что язык ультиматумов неприемлем в мирных переговорах между двумя странами. Вот тогда-то Квантунская армия вынуждена была применить силу...

Итагаки отметил, что 19-я дивизия генерала Суэтако Камейдзо еще заранее, быстро - в течение суток - была переброшена к месту военных действий. Имела значение железная дорога, предусмотрительно построенная вдоль границ. Командующий армией генерал Койсо отдал приказ одиннадцатого июля. Дивизия прибыла на место уже на другой день и начала переправляться через пограничную реку Тумен Ула. Упомянув фамилию генерала Койсо, военный министр поклонился в его сторону, воздавая должное его заслугам...

- Подготовка и осуществление инцидента проведены блестяще, продолжал он. - Те, кто выражал нерешительность и сомнение в осуществлении императорского пути - Кондо, - сегодня заслуженно посрамлены...

Военный министр просил одобрить предложенный план действий и рекомендовать генеральному штабу направить в район конфликта дополнительные войска. Ситуация складывается так, что они могут понадобиться для дальнейшего продвижения в советское Приморье.

Прений по докладу военного министра почти не было. Генерал Араки сказал:

- Решимости Японии воевать с целью покончить с Китаем и Россией вполне достаточно, чтобы вести войну хотя бы в течение десяти лет. Высота Чан Ку-фын открывает нам ворота для неуклонного движения по императорскому пути...

Оставшись наедине, члены Тайного совета единодушно проголосовали за одобрение предложения военного министра.

Когда император покинул заседание, премьер-министр отозвал в сторону секретаря лорда хранителя печати и сказал:

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒