Александра Ивановна Романова.

Александра Ивановна Романова.

14. 03. 1901 г. - 08. 03. 1966 г.

Проживала: Ульяновская область, Барышский район, р. п. Жадовка, ул. Ленина.

Войну моя бабушка встретила в 40 лет одна с четырьмя детьми от 12 до 17 лет.

Пятая, самая младшая дочка умерла от голода в двухлетнем возрасте ещё в 1933 году. В том же тридцать третьем не стало и мужа-Александра Ивановича Романова(С мужем они были тёзками). С 14 лет, после смерти своей мамы, она работала на ткацкой фабрике в соседнем посёлке имени В. И. Ленина. Продолжала там работать и в годы войны. К началу войны 16 летний сын Василий работал в колхозе трактористом. 17-летняя Вера трудилась на кожевенном заводе. О младших дочерях: Нине и Валентине известно только то, что они собирали колоски, сосновые шишки, наравне со взрослыми трудились на колхозных полях, вязали варежки и носки для бойцов фронта, и вместе с остальной молодёжью выполняли разнообразную необходимую для села и фронта работу. Каждый день к 7 часам утра младшая дочь - Валентина ходила на фабрику( за 3 км от села ), чтобы получить за свою маму положенную норму овса -2 горсти. (Вместо хлеба). Из овса варили болтушку. Сами добывали себе еду.

Старшая - Вера(моя мама-1923г. рождения) помимо работы на кожевенном заводе подрабатывала в зажиточных домах (убиралась по дому, помогала в огороде и вязала коклюшками скатерти из ниток). По ночам тайком (чтобы не поймал объезчик) рылись на колхозном поле, искали картошку, которую пропустили колхозники и подростки во время сбора урожая. Из этой гнилой картошки и семян лебеды бабушка пекла лепёшки. Однажды, уже в конце войны, раздавали гуманитарную помощь из Америки. Вере досталось осеннее чёрное драповое пальто. В кармане пальто лежало золотое колечко, которое они выменяли на мешок картошки. Здесь, в тылу, работали по 12 часов. Парней, достигших 18 лет, отправляли на фронт, а девушек поочерёдно отправляли рыть окопы на Калининский фронт Отправили в свою очередь и Веру с 2умя подружками. Девушки были из сиротских семей, заступиться за них было некому, поэтому замену им не прислали и продержали на этих работах значительно дольше положенного срока. Тела их покрылись сплошными волдырями (чесотка), а волосы и бельё вшами. Девчонкам удалось бежать. Месяц они добирались пешком до Жадовки, а когда добрались, их арестовали и привели в поссовет. Сказали, что опять отправят или посадят в тюрьму, как врагов народа. Но тогда врач пригрозил, что если не оставят девушек в покое, он напишет куда следует, что нарушен приказ о сроках и доложит об антисанитарийном состоянии девушек, что во время войны карается по закону, т. к. может возникнуть на фронте эпидемия. После этих событий моя мама - Вера Александровна Романова заболела тифом и потом часто вспоминала какие густые были у неё волосы до болезни.

В 1943 году Василию тоже исполнилось 18 и его призвали на службу. Через 2 месяца пришло извещение, что он пропал без вести. После войны моя бабушка Александра Ивановна несколько раз посылала запрос в военкомат, чтобы узнать где он погиб. Ей присылали один и тот же ответ: «Пропал без вести». Треугольные самодельные конвертики из военкомата она прятала за иконой на киоте. Лишь совсем недавно, когда стали издаваться книги памяти, я нашла сведения о Романове Василии Александровиче, погибшем в первом же бою на Украинском фронте и захороненном в братской могиле возле украинского села Комариха. Вероятнее всего, в военкомате его перепутали с жителем соседнего села Воецкое – тоже Романовым Василием Александровичем, но только старше нашего Васи на 20 лет.

Я до сей поры не перестаю восхищаться своей бабушкой. Для меня она всегда была красавицей. Одевалась хоть и простенько, но очень опрятно. Никогда ни с кем не говорила о своей личной жизни и переживаниях. Не жаловалась на жизнь. Никогда ни с кем не скандалила. Была грамотной. Уже на пенсии любила читать художественные книги. Никогда я не слышала, чтобы она о ком-то сплетничала. Обо всём судила справедливо. Была высоко нравственным человеком. Много занималась с нами, внуками. Читала нам книги, разучивала стихи и песни, много шутила. Никогда не сюсюкала, не обнимала и не целовала, но мы всегда были уверены, что она за нас жизнь отдаст. Никогда я не видела её в слезах. Она запрещала моей маме плакать при нас, детях. И всегда старалась чем-то развеселить. Пенсия у неё была 23 рубля, но она ухитрялась печь такие вкусные пироги и плюшки, так аппетитно пожарить картошку или батон, что я до сих пор не могу это сравнить ни с какими кулинарными чудесами. Когда её подруга-т. Маня жаловалась на жизнь, она говорила: Посмотри как мы сейчас хорошо живём! И пенсия у нас есть, и дети и внуки рядом с нами. И еда есть. Мне бы ещё хоть с десяточек лет так пожить! ». А потом заварит ещё чайку, несёт чайник нарядный фарфоровый и припевает: «Раз купил мне барин чаю и велел тот чай сварить. А я отроду не знаю, как проклятый чай варить! ». Бедная моя бабученька! Я так любила её! И невольно считала летящие годы жизни. Вот уже 9 лет осталось, восемь, семь, шесть … Я понимала, что занимаюсь ерундой, но в глубине души жил какой-то страх: «А вдруг это сбудется? ». Самое страшное, что всё так и случилось. Через 10 лет моей бабоки не стало. Для меня она навсегда осталась идеалом русской женщины. Мне часто приходит в голову мысль, что возможно, именно поэтому Господь призвал её к себе в Международный женский день – 8 марта.