«Цена кошачьей дружбы»

***

Напряжение в воздухе противно кололо усы. Под деревьями Красноверного Леса жались друг к другу четыре кошки. Трёхцветный Барс, не так давно открывший в себе кулинарный талант. Бордовая Енси, сочинительница песен. Мокки, крылатый кот. И серый Кубу. О Кубу Мокки не мог сказать ничего хорошего.

- Тихо, тихо, мои дорогие. Мы выкрутимся, – дрожащим голосом прошептал Барс.

Мокки с ужасом разглядывал обрубок, оставшийся от гибкого хвоста друга, который минуту назад отхватили клыки одной из собак. Монотонными толчками сердце Барса выгоняло кровь из раны, капли срывались с шерсти и добавляли багрянца пёстрой лесной подстилке. У кота не нашлось времени на зализывание раны. Он лишь морщился, выдавая гримасу боли за улыбку. С неожиданной теплотой Мокки подумал о том, что Барс уже и сам пал духом, но не оставлял друзей без слов поддержки. Как бы Мокки хотелось его сейчас обнять!

Окружённые отрядом мускулистых псов, коты выгибали спины и затравленно косились на врагов. Те не решались атаковать без разрешения, да и не знали, как это провернуть с загнанным в угол противником. Отряд состоял из грозных и безжалостных, но всё же неопытных бойцов. Многое для них было впервой. Но они не беспокоились, видя, как сильно ослабли в драке эти кошки. Это будет просто.

Как сладко скалился собачий вожак! Его звали Хвощ, он принадлежал к породе зигсибау - востроносым псам - и сейчас он смаковал повышение, которое скоро получит. Он встанет на ступень выше, примет в подчинение больше псов, приблизится к самому правителю. Постепенно. Маленькими победами. Такими, как эта.

Клёны Красноверного леса тихо стонали, раскачиваясь на осеннем ветру. Рассвет уже подпалил бархат небосклона, и жёлто-малиновые разводы поползли сжигать тьму. Безмолвным сполохом сверкнул одинокий лист, сорвавшийся с ветки, чтобы опуститься прямо под лапы Хвоща. Зигсибау с ухмылкой поглаживал свой кожаный ошейник зелёного цвета. Ему требовалось время, чтобы здраво оценить ситуацию и принять самое выгодное решение.

Что же попало ему в лапы? Так-так, крылатый кот. О! Тот самый шпион, неуловимый и ненавистный. Очень хорошо, просто великолепно! Кошка – мелкая блошка. Ну, тоже неплохо. Пегий увалень, ни разу не замеченный прежде. Сойдёт. И серый хиляк. Тоже сойдёт. Четыре шпиона, четвёрка вражеских воинов на прицеле крепких челюстей его отряда. А один из них сто́ ит десятка врагов. Как изумительно будет преподнести господину эту набившую оскомину пару крыльев. Ими можно украсить трон. Вожаку гарантировано всеобщее уважение. Многие стражи захотят работать под его лапой. Замечательное начало дня!

Мокки прижался к земле, раскрыв крылья и приподняв их. Он видел, как это делали птицы, и подспудно надеялся, что это придаст ему устрашающий вид. Псы давно точили на него зубы, и, конечно, он был здесь самой желанной добычей. Кот с усилием проглотил подступающую к горлу панику.

Рядом шипела и часто-часто дышала напуганная Енси. Её хвост распушился вдвое больше обычного, стал похожим на бордовое облако. А Кубу, сидящий подле неё, сохранял невозмутимое спокойствие. Впрочем, как всегда. Тихий, задумчивый, серьёзный. Никто никогда не мог угадать, какая гадость у него на уме. Он просто сидел и осматривал зверей скучающим взглядом.

Мокки нервно вертел лохматой головой в поисках путей к спасению. Но пути были отрезаны: собаки окружили неприступным кольцом. Перед глазами мельтешили хвосты, бесконечная череда лап, ряды ушастых голов и большие свисающие языки. Шумное дыхание. Крылатому коту почудилось, будто псов не меньше пары десятков, хотя на деле отряд Хвоща состоял из восьми или девяти стражей.

- Я… я был рад дружить с вами, – пропищал Мокки, не в силах успокоить дрожь в голосе. – Мы отличная стая.

Он обратился исключительно к Барсу и Енси, показательно игнорируя Кубу. Но серый даже ухом не повёл. Мокки поймал на себе укоризненный взгляд Енси. Хорошо подбодрил, ничего не скажешь.

- Кошки, кошки, кошки…, – вдруг произнёс Хвощ, заставив друзей подпрыгнуть. – Далече от дома вы забрели. Что мне с вами делать? Может, пожелать удачи в обратной дороге? Выпить с вами чаю с душевной беседой о том, что война – это плохо? Увы, увы. Не в этой жизни. Эта жизнь про то, как я преследую вас и настигаю. Особенно тебя, мяукающий голубок. Частенько вы пытались разнюхать положения нашего господина, да и примелькались. Нам приказали избавляться от паразитов: блох, глистов… шпионов. Но если я всем вам разом выпущу кишки, то некому будет сообщить о моей победе вашим начальникам. В треклятом Лесье все должны знать, что случилось с группой маленьких наглых лазутчиков, пытавшихся противостоять армии великого карха Тирана. Думаю, один из вас останется в живых. Ну, попытается. Скажем, самый бесполезный для меня. Вот ты, серый. На вывернутых лапках ты доползёшь до границы, и одного твоего вида будет достаточно, чтобы показать, насколько глупа затея тягаться с нами. Наш славный господин должен получить то, что ему причитается.

Хвощ тянул слова намеренно, усыпляя бдительность и попутно решая, убить ли Мокки сейчас, или же доставить лужскому карху живым.

Измученные кошки еле стояли на лапах. Все, кроме Кубу, который не получил никаких повреждений в этой потасовке, благодаря своей ловкости и умению уворачиваться. Хвощ продолжал размышлять вслух:

- Я, несомненно, получу красный ошейник за такую заслугу! А то и оранжевый! Господин отблагодарит меня как следует, а там не за горами и белый. Всего-то несколько кошачьих хвостов должно упасть перед лапами карха, вот и цена за ошейник. На войне строить карьеру псогарского стража легче лёгкого! Поэтому она мне и нравится.

Незаметно для кошек вожак давал сигналы своему отряду. Движением ушей, поворотом морды. Псы вставали так, как ему было нужно.

Хвощ понял, что надёжнее будет всё-таки убить. Живой может вырваться, даже если переломать крылья. Оставлять врагов живыми - так делают только неопытные или мягкотелые юнцы.

По приказу вожака псы начали медленно кружиться вокруг котов, сжимая кольцо всё туже. Возбуждение задорным рыком вырвалось из глоток самых нетерпеливых. Даже птицы смолкли. Сейчас всё и закончится.

Мокки отчаянно старался скрыть под крыльями распушённый хвост. Котик посмотрел на Барса – тот закрыл глаза и стоял неподвижно. Потом перевёл взгляд на Кубу – его морда не выражала ничего. Как всегда!

Когда-то давно с точной такой же мордой Кубу велел своим подпевалам извалять Мокки в речном иле. Перед котом промелькнули картины из детства, реальность на миг куда-то уплыла. Кот увидел себя совсем ещё маленьким, увидел и Барса – старшего верного друга, и Енси – отважную хлопотунью… И Кубу, с которым никогда не дружил. Более того, Мокки терпеть не мог этого надменного зазнайку, что было у них взаимно: Кубу, в свою очередь, считал Мокки легкомысленным выскочкой, достойным только насмешек. Сколько пакостей они друг другу делали! И эти вечные подлизы Кубу – котята-близнецы, от которых житья не было, как же Мокки их ненавидел! Но сейчас недругов объединяла общая беда. Они даже помирились, но только на словах и с большим трудом. Между ними по-прежнему пролетали искры ссор, а взаимная ненависть тихо булькала, точно бульон под крышкой.

И вот, Кубу сидел с отсутствующим выражением, как будто его вообще ничего не интересовало. Как будто то, что сейчас с ними происходит, его не касалось! Он не был ранен, потому что не вступил в борьбу, а лишь скакал и уклонялся, в то время как Барс потерял хвост, а Енси здорово прокусили лапу. Это не могло не раздражать Мокки! Наверняка Кубу удерёт при первой же возможности и бросит их на верную смерть. Такой он был, этот Кубу – непредсказуемый и эгоистичный. Сделает гадость, и сам вроде бы ни при чём.

Мокки заставил себя перестать наглаживать чувство обиды. Это явно не то, о чём он хотел бы думать в последние минуты жизни. Злые псы слаженно двигались и сливались для него в непреодолимую стену, всепоглощающую тьму, за которой не видно Солнца. Мокки сглотнул, почувствовав, как сердце кольнуло сомнением. Уж кто и способен сейчас удрать – так это он сам! Он может попытаться спастись – взмыть в воздух, вырваться из страшного кольца. Но нет. Нет. Мокки знал, что никогда не бросит Енси и Барса. А вот ненавистного Кубу... Наверное, тоже нет. Как-никак, он теперь свой.

Енси силилась успокоиться, переминаясь с раненой лапы на здоровую. Котик видел, как двигались её губы в спешной молитве Пракошке Фрызк. Она надеялась на чудо, просила Фрызк поразить Хвоща молнией. Просила Первозверя разверзнуть землю под рыжими лапами чёрного пса. Просила дерево упасть на его узколобую голову. Но ни Фрызк, ни Первозверь, ни дерево не откликнулись на её мольбы, и Мокки в знак утешения приобнял кошку крылом. Вторым крылом он накрыл чёрную спину Барса. И в этом домике, где крышей были его крылья, а стенами – надёжные друзья, Мокки вдруг почувствовал уют и спокойствие. Он закрывал их и закрывал себя, каким-то детским разумением полагая, что из такого укрытия их никакими силами нельзя вытащить. Но стоило ему приоткрыть глаза, как сердце пронзил холодный прищур оставленного снаружи Кубу.

И тут раздался шёпот, чёткий и непреклонный, будто когтем задели натянутый ус.

- Уходите. Сейчас.

- Чего-чего? Что ты такое говоришь, Кубу? – не поняла Енси, выглядывая из-под крыла.

Барс тоже уставился на кота, отвлекаясь от собак, бегущих по кругу, но не спешащих нападать. Тактика Хвоща сводила с ума. На то и была рассчитана.

- Уходите, - ледяным тоном повторил кот.

- Что? А ты? Без тебя? А тебя?

- А меня не поминайте лихом.

С этими словами Кубу оттолкнулся от земли и тёмно-серой молнией врезался в морду ближайшей овчарке. Собака взвыла и от неожиданности отпрянула. Круг был разорван. Когти словно острые крючья вошли в чувствительный нос, исполосовали губы, чуть не выкололи глаза. В следующую секунду кот снова взвился, оставив лоскуты кожи свисать с исцарапанной морды, и оказался на собачьей спине. Остальные псы гулко залаяли и переключили всё внимание на Кубу. Тот спрыгнул на землю и помчался так быстро, как только мог. Солнце, будто бы заинтересованное потасовкой, сонно выглянуло из-за горизонта.

- Не дайте ему уйти! – взревел Хвощ. – В погоню только двое! Кро и остальные, хватайте этих троих, Золма и Джиан, поймайте четвёртого!

Но Кро с товарищами не осталась разбираться с «этими троими». Она, как и весь отряд, опалённая азартом, вместе с Золмой и Джиан ринулась догонять Кубу. Их разномастные туловища мелькали за деревьями, то приближаясь, то отдаляясь в погоне за серым котом, почти невидимым в утренних сумерках. Однако вёл их нос, слух и глупая ярость, которая хлестала неопытных стражей по спинам, подгоняя их и нашёптывая каждому одни и те же слова: «Ему не уйти… он скоро станет твоим… ты вонзишь в него свои зубы… ты получишь повышение».

И эти слова каждый из псов выкрикивал, задыхаясь от злобы и бега. Они не слышали даже окриков своего вожака. Рассерженный Хвощ пытался вернуть хоть кого-то из подчинённых, чтобы изловить Мокки, но никто не желал останавливаться.

Кубу не изменил своему спокойствию, его сосредоточенность помогала умело выбирать путь, ловко петлять между деревьями и удачно уворачиваться от клацающих над ухом клыков. Кот уводил врагов всё глубже в лес.

- Что он делает? – ужаснулся Барс. – Они поймают его!

- Я полечу и помогу, - вызвался Мокки и расправил крылья.

Прошла обида, улетучились несправедливые помыслы. Сейчас кот хотел только одного – вырвать товарища из когтей смерти.

- Нет! – строго сказала Енси, хватая друга за крыло. Голос у неё срывался. – Это он для нас. Они порвут тебя, Мокк. И тебя и его. Мы должны уходить. Хвощ возвращается. Быть может, Кубу ещё сможет спастись.

Друзья тупо уставились на кошку.

- Уходим ребята, - почти умоляющим тоном мяукнула она. – Иначе всё пропало.

Коты тронулись с места. Казалось, это потребовало от них неимоверных усилий. То и дело оглядываясь, они понуро хромали в сторону границы Багровари и Лужья. Сначала неуверенно, будто лапы прилипали к траве. Потом всё быстрее.

- Прости меня, Кубу, - грустно прошептал Мокки, вглядываясь в тёмное пространство, где ещё продолжалась бешеная погоня. – Я так ошибался в тебе. Друг.

- Спасибо, - тихо вторила Енси. – Ты всех нас спас.

- Енси, - бросил мимоходом крылатый. – Когда Кубу вернётся, я скажу ему, что он отличный кот. И предложу ему свою дружбу. Теперь уже искренне.

Совсем скоро друзья вышли с вражеской территории. Они бежали, но в их сердцах всё ещё жила вера в то, что они снова увидят этого умного, храброго и высокомерного тёмно-серого кота. Они смогут сказать ему слова благодарности и по-новому начать с ним настоящую тёплую дружбу, скреплённую общим приключением и героизмом. Ещё теплилась надежда, что они споют о своих приключениях в таверне, которую после войны откроет Барс.

Но эту надежду оборвал прощальный вой пойманного Кубу. Вопль разрезал утро, леденящим эхом прокатился по лесу и растворился в его пределах.

Коты остановились как по команде. Каждый чувствовал себя подлецом. Как явственно слышали они треск связывающей их нити, что лежала в грязи и пыли, пока Кубу был рядом, и только сейчас оказалась подцеплена когтем и любовно очищена, словно величайшая драгоценность. Нить болезненно натянулась, чудом не вырвав три сердца, и провисла навсегда, обнажив свободный конец.

Они стояли так какое-то время и молчали. Ветер трепал жёлтую, буро-бордовую и трёхцветную шерсть.

Серую не трепал.