«Пожалуйста, разденьте ваши души» 21 страница

– Спасибо, детка, всё хорошо. – улыбнулся я, поцеловав Лауру. – Не тревожься обо мне. Да и у Владлена, надеюсь, всё наладится.

Она прекрасно понимала, что мне сейчас не до неё, поэтому не стала особо надоедать и быстро ушла. Когда я вернулся в комнату, Владлен, что лежал на кровати и с грустным видом поедал конфеты, которые принёс Джереми, тихо поинтересовался:

– Кто-то приходил?

– Почтальон. – бесстрастно соврал я.

– А где почта? – подозрительно осведомился юноша с видом маленького ребёнка, что пытается изобличить своих родителей во вранье.

– Выбросил. На черта нам этот хлам? – разулыбался я и, устроившись рядом с ним на постели, положил голову к парню на грудь.

– Лео, милый, открой ротик. Я дам тебе конфетку. – ласково прошептал Владлен, убирая чёлку с моего лба.

– Кушай сам. Я же купил их для тебя. – усмехнулся я, с обожанием любуясь его кротким личиком.

– Ну, нет. Так не пойдёт. – надул он губки. – Я же лопну, если один всё съем. Возьми хоть одну штучку. Ну, пожалуйста!

– Хорошо, давай. – смиренно покорился я, приоткрыв губы.

Юноша аккуратно вложил конфету мне в рот и оживлённо поинтересовался:

– Ну, как? Вкусно? Вкусно, да?

– Очень. – бессильно согласился я, как бы согласился абсолютно со всем, что бы он мне ни сказал.

– Тогда бери ещё! Ну же! Ещё одну! – с загоревшимися глазками азартно защебетал мой маленький сумасшедший, так что я ощутил себя дрессированной собачкой, что должна была поминутно открывать рот и получать за это в награду приторную конфету.

– Нет, спасибо. Мне хватит и этого. Остальное кушай сам. Если мне и хочется чего-нибудь вкусненького, то разве что только тебя самого. – лукаво усмехнулся я и, слегка приподнявшись, жадно впился в его чудовищно сладкие, перемазанные шоколадом губы.

– И как же ты всё-таки догадался о том, что я люблю именно эти конфеты? – влюблённо глядя мне в глаза, вопросил Владлен, когда я нехотя оторвался от него.

– Я всё знаю о тебе. Абсолютно всё. Никто на всём свете не знает тебя так, как я. – ответил я ему с непоколебимой уверенностью самого настоящего хозяина и покровителя, после чего распахнул его рубашку и принялся покрывать поцелуями этот горестный шрам на груди юноши.

Мне казалось, что в этом и есть наше счастье. Я полагал, что всё устроилось, как нельзя лучше. Я спрятал моё маленькое сокровище от всего мира и теперь владел им абсолютно безраздельно. Он был моей сладкоголосой певчей птичкой, которую я запер в красивой клеточке. Теперь он танцевал и пел только для меня. Я единственный, кто мог любоваться им, ласкать его и заботиться о нём. Постепенно Владлен затих и, как мне казалось, успокоился. Изредка он безмолвно плакал у меня на руках, а я с глубоким наслаждением утирал его слёзы. Я полагал, что обеспечил его всем необходимым. Кормил парня сладостями, включал его любимую музыку, был с ним до изнеможения нежен и услужлив. Я перестал обращать внимание на периодический стук в дверь и игнорировал набеги неких непрошеных гостей. Я больше не желал никого видеть. Всё, что было мне необходимо, находилось рядом со мной. Я был уверен, что и Владлену тоже больше ничего и никого не нужно. Я любил его сильнее жизни, он был сыт, обожаем, обласкан. Чего ещё ему было желать? Он мог целыми днями валяться в постели, танцевать под любимые песни и играть со своими кошками. Я был уверен, что создал для него идеальные условия. Разве нет?.. Но я забыл, что у этой прекрасной клеточки не было замка, и моя милая птичка может в любой миг выпорхнуть из неё прочь. У меня и в мыслях не было, что Владлен захочет от меня уйти. Да и куда ему было идти? Я ничуть не сомневался, что в том случае если ему понадобятся наркотики, он обо всём первым делом расскажет мне, а уж я в свою очередь разберусь с этим вопросом. И я не видел никакого смысла, чтобы запирать его или удерживать рядом с собой силой. Я даже не допускал мысли, что он однажды покинет меня. Но как-то проснувшись поутру, я увидел, что его нигде нет. Со мной в квартире остались только одни эти чёртовы кошки. Никакими словами не описать моего отчаянья. Тогда-то мне и пришлось вспомнить об остальных членах нашей съёмочной группы и обратиться к ним за помощью. Когда мы после долгого перерыва вновь собрались все вместе в студии, я ощутил на себе их весьма неприветливые взгляды. Как выяснилось, почти все наши друзья пытались проведать нас с Владленом в прошедшие дни, но я не открыл никому из них. В их глазах достаточно откровенно читался обличительный упрёк и досада, будто они все почти единогласно сочли меня маньяком, который силой держит Владлена взаперти. Трезво оценивая своё тогдашнее поведение, я с печалью заключил, что они, вероятно, были недалеки от истины. Разве мои попытки спрятать Владлена даже от наших друзей не напоминают то собственническое отношение, в котором я сам пытался обвинить Эжена и мистера Шнайдера? Разве моё умопомешательство не уподобляло меня им? Нет, я никогда в жизни не стал бы обращаться с Владленом, как они. У меня и в мыслях не было причинить ему зло, совершить насилие или принудить его к каким-то неправильным отношениям. Мои чувства были чисты и неподдельно искренни. И всё же я едва не стал одним из тех людей, кто пытается удержать Владлена на привязи и использовать для утоления собственных желаний – пусть в моём случае речь не шла о физических или сексуальных потребностях, но в этой навязчивой опеке над ним я удовлетворял лишь самого себя и льстил своему самолюбию, наслаждаясь властью над чужой душой. И кто из всех нас был настоящим монстром? Так или иначе, я, пытаясь не обращать внимания на безмолвный упрёк, что читался в глазах друзей, поделился с ними своими переживания и попросил о помощи в поисках Владлена.

– Хлоэ, ты не можешь сказать, в каких клубах вы обычно проводили с ним время? – обратился я к девушке. – Как думаешь, где его можно отыскать?

– Это невозможно. – пожала та плечами. – Владлен может быть, где угодно.

– И всё же? – немного раздражённо настаивал я.

– Не знаю. – лениво протянула наша капризница.

– Больше тебе спасибо, Хлоэ. – огрызнулся я.

– Почему ты не открывал, когда мы приходили проведать Владлена? – вдруг застала меня врасплох Линда вопросом, которого я больше всего боялся.

– А ты сама не понимаешь? – как можно резче ответил я, пытаясь не показывать свою робость перед лицом этой решительной девушки. – Владлену было не до вас.

– Но мы же волновались. – не угомонялась та. – Тебе не кажется, что твоё поведение не совсем адекватно? Складывается такое чувство, будто ты пытаешь оградить Владлена от всех нас. Ты полагаешь, у тебя есть право так поступать? Неудивительно, что он сбежал от тебя…

– Линда, умоляю, не начинай! – досадливо воскликнул я. – Сейчас не время читать мне мораль. Я забочусь о Владлене. Всё, что я делаю, идёт ему во благо…

– А я знаю, где он. – ни с того ни с сего заявил Эжен с крайне довольным видом.

– Ну и?! – несдержанно вскрикнул я, уже готовый кинуться на парня и со всех сил трясти его за грудки, чтобы поскорее услышать ответ.

– Отправился на панель. – с ледяной ухмылкой ответил он.

– Что?! Ты спятил? – ужаснулся я, впрочем, где-то в самой глубине души ощутил, что в его словах гораздо больше истины, чем мне бы того хотелось. – Эжен, ты хоть соображаешь, что говоришь? Мне сейчас не до твоих шуточек.

– Да уж какие тут шутки. – хмуро фыркнул тот. – Вот, к чему привела твоя опека. Доволен?

– Ты ещё и меня обвиняешь?! – вспылил я, сделав шаг ему навстречу.

– Тихо, Леонардо, не кипятись. – попытался урезонить меня Джереми, предчувствуя надвигающуюся бурю. – Нам ведь ещё ничего неизвестно. Эжен наверняка заблуждается.

– Ничуть. – высокомерно заявил его друг. – Уж я-то знаю этого дурачка, как облупленного. Он пошёл торговать собой, чтобы заработать деньги на наркоту. Готов спорить на что угодно.

– Но зачем ему это делать? – упавшим голосом пролепетал я. – Владлену отлично известно, что я никогда ему не откажу и, если потребуется, сам дам ему деньги.

– Тебе этого не понять. – презрительно оскалился Эжен. – Ты никогда не поймёшь Владлена. К тому же дело не только в деньгах. В любом случае это твоя вина. Если бы ты отпустил его со мной, этого бы не случилось.

– Что?! То есть, ты утверждаешь, что тебе бы удалось его удержать? – с вызовом съязвил я.

– Да мне бы и удерживать его не пришлось. – ровно откликнулся тот. – Если бы Владлен жил сейчас со мной, ему бы и не пришлось идти куда-то торговать собой, ведь я бы и сам превосходно удовлетворил все его потребности. А ты понятия не имеешь, что ему на самом деле нужно.

– Да кем ты выставляешь Владлена?! – пуще прежнего взъярился я. – Хочешь сказать, ему нравится, когда над ним издеваются? Прекрати уже навязывать всем своё мнение о нём. Владлен не может пойти на такое добровольно. Нет, я не допущу этого. Я найду его…

– Леонардо, друг мой, успокойся. – мягко обратился ко мне Джереми, положив свою руку на моё плечо. – Ну, куда ты собрался? Собираешься носиться, как сумасшедший по ночным улицам Нью-Йорка и заглядывать в лицо каждой встречной проститутки, пытаясь узнать в ней Владлена? Что за глупости. У нас нет никаких оснований для того, чтобы принимать на веру слова Эжена. Скорее всего, это ошибка. Владлен наверняка где-то отвисает под кайфом. Тем более у него полно приятелей, которые охотно одолжат ему деньги. Он привык колоться в долг. Я уверен, всё с ним будет в порядке. Вот увидишь, через пару дней наш мальчик вернётся, как ни в чём не бывало.

Откровенно говоря, слова Джереми ничуть не утешили меня, но я всё равно так и не предпринял ничего, чтобы разыскать Владлена. Даже невзирая на все свои подозрения, я так и не отважился отправиться на его поиски в самые худшие районы города. Я пытался убедить себя в том, что Эжен придумывает эти гнусности, чтобы просто позлить меня, но какой-то внутренний голосок навязчиво нашёптывал мне, что я совершаю очередную ошибку. Не смея никуда отлучиться из дома, я сутки напролёт ожидал возвращения Владлена. Опять начал злоупотреблять алкоголем. Потом ни за что наорал на Лауру. Помня о том, что мне нельзя больше бить ни пластинки, ни котят, я попытался выместить свою злость хотя бы на ней. Она вновь всё поняла и простила. Однако не думаю, что мне от этого стало хоть чуточку легче. Не желая больше никого видеть, я просто ждал. Я знал, что рано или поздно Владлен вернётся. Так оно и вышло. На исходе второй недели я едва не задохнулся от нахлынувшей на меня боли, услышав наконец-то самый долгожданный для меня звук. Он снова стучался в дверь. Ни с чем несравнимый стук. Но на этот раз он и правду потерял ключи, все пять штук. Моя маленькая заблудшая овечка потеряла свой громогласный бубенчик. Когда я открыл дверь, парень стоял у порога на четвереньках, похоже, его уже совсем не держали ноги. Весь его внешний вид внушал ужас, даже одежда была чужой, гадкой и вызывала у меня омерзение. На юноше были какие-то чудовищные, узенькие, как чулки, брючки, безобразная, рваная кофта, к тому же, по всей видимости, женская, и облезлые туфли на шпильке. На лице размазанная косметика, запёкшаяся кровь и пара ссадин. Чуть не плача от жалости, я подхватил его под руки и потащил на кровать. Пока я стаскивал с него эту уродливую кофту, парень, будто исподтишка заглянул мне в глаза и дрогнувшим голосом пролепетал:

– Прости… прости меня…

Я отчаянно замотал головой, но так и не смог ничего ответить. Мне показалось, его маленькое тельце за время отсутствия сделалось ещё более истощённым и хрупким, так что я даже боялся ранить его слишком грубым прикосновением, которое могло бы попросту сломать этого измождённого мальчика. Изумлённо уставившись на его обнажённое тело, покрытое множеством синяков и кровоподтёков, я с содроганием увидел, что у парня проколот сосок и помимо этого тут и сям натыканы всякие железки.

– Это ещё, что за дрянь? – ужаснулся я.

– А, ну… понимаешь, Лео… – медленно начала юноша, с трудом выговаривая слова. – Они считают, что это делает моё тело ещё соблазнительнее. Ну, а мне какая разница? Многим это нравится. А те люди, которые любят несколько другой секс… ну, более жестокий, что ли… они ведь и платят чуточку больше. Мне ведь всё равно. Их ужасно волнует, когда они видят что-нибудь такое на моём теле. Но ты не расстраивайся. Мне не больно. Постепенно привыкаешь и даже не чувствуешь никакого дискомфорта. Говорят, пирсинг это красиво. Ну вот…

– Владлен… Владлен… ну, зачем?.. Владлен… – глотая слёзы, вымученно стонал я и алчно прижимал к себе это смертельно замученное, покалеченное тельце.

– Ну, чтобы было красивее и интереснее. – неловко промямлил тот, ласково поглаживая меня по голове. – Не плачь, Леонардо. Ну, честное слово, это не больно…

– Я не про пирсинг. – глухо вымолвил я, подняв на него отчаянный взгляд. – Зачем?! Зачем, Владлен?

Он всё понял, вновь виновато потупился и едва разборчиво забормотал:

– Я же не могу брать у тебя деньги на наркотики. Больше не могу. Мне как-то надо зарабатывать самому. А на что ещё я гожусь? Кто теперь будет содержать меня? Я должен сам о себе позаботиться. Мне стыдно постоянно просить тебя о помощи. И папы больше нет. Я научусь справляться сам…

– Прекрати! Замолчи! – надрывно проревел я. – Ты не должен этим заниматься! Разве я хоть раз отказывал тебе? Пойми, мне не в тягость заботиться о тебе. Я ведь всё прекрасно понимаю. Пока ты сам не встанешь на ноги, я буду тебе помогать. Но когда ты поступаешь так, это просто сводит меня с ума! Как ты додумался до такого? Почему ничего мне не сказал? Ты не имеешь права так обращаться с самим собой. Ты достоин лучшей жизни. Я так люблю тебя, Владлен. Поверь, я на всё готов ради тебя. Ну, зачем ты заставляешь страдать нас обоих? Тебе ведь не может нравиться такая мерзость. Может, для кого-то другого это в порядке вещей, но ты не такой. Пожалуйста, не поступай так больше. Я умоляю, не унижай сам себя. Я же обожаю тебя… просто обожаю…

– Прости, Леонардо. Прости меня. Прости, Лео… прости. – сквозь слёзы твердил он, сжавшись в маленький комочек.

– Перестань, ты ни в чём передо мной не виноват. – перебил я его. – Ты ни перед кем ни в чём не виноват. Тебе не нужно просить прощения. Это моя вина, что я не уберёг тебя от этого.

Какое-то время мы продолжали плакать и целоваться в объятьях друг друга, после чего я тихо промолвил, бережно поглаживая затихшего юношу по голове:

– Давай вытащим из тебя всю эту гадость. Не могу смотреть на это.

– Угу. – смиренно кивнул он, стыдливо отводя от меня глаза.

Наверное, ушло не меньше часа на то, чтобы вытащить из тела Владлена все эти железки и обработать кровоточащие и гноящиеся ранки. Под шумок я хотел было заодно вынуть и серьгу из его уха, которую вставил ему Эжен, однако парень жалобно заканючил, что она ему ужасно нравится, и мне пришлось сдаться. После этого я повёл его в ванную, где мы долго нежились в горячей воде, пригревшись в объятьях друг друга. Мне больше не хотелось обсуждать с ним то, что он пережил за эти дни. Всё это было настолько ужасно, что я едва мог поверить, что мрачные прогнозы Эжена в итоге окажутся правдой. Я с горечью пытался представить, как этот изящный мальчик с тонким лицом невинного ребёнка блуждает по тёмным улицам города и робко предлагает себя всем этим мерзавцам, что охотно издевались над ним за какую-то ничтожную плату. Никакие деньги на свете не стоят такого. Нет такой суммы, которая могла бы оплатить все его страдания, его чистоту, трогательную нежность его души. Моё божество вываляли в грязи. И всё равно я обожал его ничуть не меньше, чем прежде. Чтобы ни происходило, с каждым мигом я любил его всё сильнее. А очередная возможность потерять его заставляла меня ценить Владлена ещё больше. Но даже тогда я начал смутно догадываться, что дело было не в деньгах. Что он искал на этих грязных улочках? Нет, безумная версия Эжена тоже тут не годилась. Владлен продавался не ради удовольствия и не ради денег. Но истинная суть и скрытое значение его поступка всё ещё ускользало от меня. Быть может, я недостаточно серьёзно об этом размышлял, ведь, признаться, тогда меня тревожило другое. Как я мог теперь спокойно спать, зная, что он в любой миг снова может ускользнуть от меня, раствориться, как призрак в ночи? Мне пришлось разувериться в своей власти над ним. Что может удержать его рядом со мной? Любовь? Страх? Какими верёвками мне связать его, на какие замки запереть, чтобы он больше не посмел оставить меня? Был ли на всём свете способ предотвратить разлуку? Он должен был принадлежать мне. Я не желал больше терять его. Вы бы поняли меня, если бы хоть раз в жизни испытали такую же любовь. Это единственное, что оправдывает меня. Моя любовь к нему искупила бы любое преступление. И никто не вправе этому возразить. Даже сам Владлен.

***

И вновь всё нужно было начинать сначала. Едва оправившись после того потрясения, что пережили мы оба, когда раскрылся секрет семейства Шнайдеров, нам с Владленом пришлось опять проходить через болезненный период восстановления, который был необходим нам, чтобы принять факт того, что он эти недели занимался проституцией. Снова слёзы, слова покаяния и горькая ласковость, которой мы пытались утешить друг друга. Боясь, что Владлен и на сей раз сбежит от меня, я буквально потерял покой и сон. Но мой проблемный подопечный вёл себя примерно и пока что явно не намеревался совершить ещё один побег. Мне хотелось бы продолжить нашу затворническую жизнь и на какое-то время оборвать все контакты с внешним миром, я был на грани того, чтобы повторить ту же самую ошибку и заново попытаться удержать мою раненную птичку в клетке, но, к добру или худу, птичка сама подала голосок и попросилась на волю.

– Леонардо, милый… – в один прекрасный день осторожно обратился ко мне Владлен, с любовью заглядывая в мои глаза. – А когда мы продолжим работу над твоим фильмом? В последнее время ты совсем о нём не вспоминаешь и посвящаешь всё свое время только мне. А как же твоя мечта?

– К чёрту фильм. Сейчас меня не волнует ничего, кроме тебя. – спокойно откликнулся я.

– Нет, так нельзя! – не на шутку разволновался парень. – Ты же вложил в этот проект столько сил! Мы обязаны довести его до конца. Я очень хочу тебе помочь. Давай поедем на студию и вновь соберёмся все вместе. Или… ты больше не хочешь, чтобы я снимался в твоём фильме, да? Из-за этого ты не хочешь работать над фильмом дальше? Тебе стыдно, что в твоей работе участвовал такой человек, как я? Я не подумал об этом, прости. Представляю, какие слухи ходят обо мне по городу. Все обсуждают нас с папой. К тому же многие наверняка узнали, что я продавал себя. Тебе противно задействовать в своей работе низкого человека с дурной репутацией? Я всё понимаю. Но можно ведь вырезать кадры со мной и доснять фильм с другими актёрами. Твоя работа должна быть завершена…

– Ты всё не так понял! – поспешно возразил я. – Владлен, ну что за глупости? Если бы я не встретил тебя, то и никакого фильма не было. Как ты мог такое подумать? Мне всё равно, что говорят о тебе. Ты ни в чём не виноват. Без твоего участия мой проект не имеет никакого значения. Тебя никто не сможет заменить. Ты прав, нам нужно продолжить работу. Я был слишком поглощён другими мыслями. Это нечестно по отношению к тебе и остальным. Вы все вложили столько сил в то, чтобы моя мечта стала реальностью. Да, мы продолжим съёмки. Сегодня же созвонюсь с ребятами. Мы снимем самый лучший фильм. Все мы. И без тебя нам никак не обойтись.

В ответ на мои слова Владлен радостно просиял, как маленький ребёнок, получивший долгожданное угощение. Что бы я делал без него? Да, мы решили вернуться к работе. Но, как я и предполагал, Владлену было весьма непросто преодолеть возникший барьер и как ни в чём не бывало вновь предстать перед друзьями. После той проклятой газетной статьи ему предстояло впервые встретиться с ними, и юноша заметно нервничал. Я знал, что никто из нас не станет его за что-либо судить, ведь мы все любили Владлена, и всё же даже я сам был несколько взволнован тем, как пройдёт наше возвращение. К тому же я понял, что всей нашей команде стало известно про те две недели, что он занимался проституцией. Клянусь, я и словом ни с кем не обмолвился на этот счёт. Но, возможно, друзья сразу приняли на веру предположение Эжена, либо же услышали эти вести из других источников. Я подозревал, что Джереми мог разболтать эту новость всем остальным, едва лишь уверился в её достоверности. Сам Джереми утверждает, что ему это рассказал какой-то приятель Эжена, который и сам периодически приторговывает собой на улице, дескать, он видел там Владлена и тут же сообщил об этом его самым близким друзьям. Насколько я понял, Эжен даже порывался броситься на его поиски, и я удручённо гадал, с какой именно целью он собирался это сделать – для того ли, чтобы спасти Владлена, или чтобы воспользоваться его услугами на официальном основании, оправдав это тем, что юноша сам добровольно опустился до такого. В любом случае всем всё было известно. Именно эта мысль не давала покоя нам обоим, пока мы с Владленом ехали на такси в нашу студию. Немногим раньше Джереми должен был привезти туда остальных, и друзья дожидались нас на месте. Когда мы вошли внутрь гаража, нависла эта неизбежная пауза. Плечи Владлена едва заметно подрагивали, и он боялся поднять глаза и встретиться с кем-нибудь взглядом. Наши друзья тоже напряжённо молчали, вероятно, боясь ненароком сказать что-нибудь такое, что могло его обидеть. Признаюсь, мне уже захотелось заорать во всю глотку, чтобы прервать это неловкое молчание, но тут ситуацию как обычно спас словоохотливый Джереми.

– Та-а-ак, ну и где же ты пропадал, засранец? – с ироничной укоризной протянул он, ласково подмигивая Владлену. – Всё по девочкам гулял, да? А у нас из-за тебя вся работа встала.

– Извините. – неловко разулыбался юноша, устремив на него преисполненный благодарностью взгляд.

– Ах, что с тобой делать, проказник? – насмешливо вздохнул Джереми, нежно потрепав его по макушке.

Тут же к Владлену со всех ног кинулась Лаура. Похоже, она едва сдерживала слёзы и всеми силами старалась не расплакаться. Горячо обняв парня, она расцеловала его в обе щёки и просияла своей солнечной улыбкой, на которую он тут же ответил потеплевшим взглядом. Следом за ней к Владлену полезла Хлоэ. Деловито чмокнув юношу, она заметила со своим королевским высокомерием:

– А я, между прочим, соскучилась по тебе куда сильнее, чем все они вместе взятые.

Не успела она договорить, как её грубовато отпихнула Лили. Девушка хищно обвила парня руками и, как мне даже показалось, ущипнула за бедро, после чего что-то горячо зашептала ему на ухо. Судя по тому, как зарумянился блаженно хихикающий Владлен, она сказала ему нечто очень приятное. Дальше настала очередь Эжена. Хоть мне и хотелось запретить ему прикасаться к Владлену, я понимал, что вмешиваться в их нынешнее приветствие, у меня нет права. Эжен по-медвежьи обнял тонюсенького юношу и долго не выпускал его из рук. Стоя неподалёку, я расслышал, как он бормочет на ухо Владлену:

– Дурак, ну почему ты мне ничего не рассказал? Ну, почему?..

Если честно, у меня появилось почти невыносимое желание треснуть Эжена по голове. Сейчас явно был не самый лучший момент, чтобы напоминать Владлену об их отношениях с отцом. Но вопреки моим опасениям, юноша справился с собой и продолжил радужно улыбаться, будто не слыша горький вопрос Эжена. Что ж, всё прошло гораздо лучше, чем я мог ожидать. Дело оставалось за малым. Линда… Я прекрасно понимал, что её мнение значит для Владлена едва ли не больше, чем суждения о нём всех остальных людей на свете. Если бы его Офелия побрезговала им после того, как стало известно об их близости с отцом, он бы, наверное, сошёл с ума от отчаянья. Поначалу Линда со своей распроклятой бесстрастностью холодно взирала на то, как друзья обнимают и подбадривают Владлена, после чего она вдруг достаточно резко произнесла:

– Ну, и долго ещё будут продолжаться эти ваши телячьи нежности? Мы вроде бы работать собирались. Ты, живо иди сюда. – грубовато ткнув пальцем во Владлена, приказала она. – Надо привести тебя в порядок перед съёмками. Что у тебя на голове? Ты хоть иногда причёсываешься?

Онемевший от счастья Владлен не то, что пошёл или побежал, он буквально воспарил над полом и понёсся по воздуху навстречу своей беспощадной Офелии. Не припомню, чтобы раньше она занималась его причёской. Мне кажется, Линда вообще избегала прикасаться к нему до того дня. Но теперь всё стало иначе. Усадив парня на стул перед собой, она начала очень осторожно расчёсывать его волосы, прядку за прядкой. Никогда прежде мне не приходилось видеть в её холодном лице столько нежности. Самые жаркие объятья и самые чувственные поцелуи не смогли бы лучше выразить их любовь и передать ту безграничную трепетность, что пропитывала их отношения. Тогда я впервые с удивлением осознал, что Линда и вправду его любит. Такая простая сцена, но сколько в ней было ласковости и чуткости. Она просто расчёсывала его волосы, а юноша беззвучно плакал с кроткой улыбкой счастья, устремив свой взор куда-то за пределы студии. Эти кадры вполне заслужено называют одним из лучших моментов моего фильма. Да-да, я всё-таки это сделал. К счастью, камера была уже настроена, и я успел каким-то чудом почти незаметно для них заснять на плёнку эти драгоценные мгновения их пробудившейся любви. Изумительной красоты девушка и юноша с искринками слёз в глазах. А после она вскидывает голову и обращает на вас свой разгневанный взгляд. Благодаря моей дерзости, вы тоже смогли подсмотреть за этими любящими душами. Единственное, что я вырезал, это тот момент, когда Линда швыряет в меня расчёску. К счастью, она всё-таки не попала ни в меня, ни в камеру. Но как бы она ни злилась на меня за этот поступок, девушка не стала требовать, чтобы я вырезал эту сцену. Они позволили мне безнаказанно похитить их души, их счастье, их любовь. Из этих сокровищ я и сотворил свой фильм. Действительно ли я такой хороший режиссёр, как стали говорить обо мне в последнее время? Кем на самом деле является хороший режиссёр? Умелым кукловодом? Или безумным вуайеристом, подсматривающим исподтишка за чужим горем и счастьем? Быть может, все мои таланты только и сводятся, что ко лжи и воровству. И всё же хоть я и являюсь законченным лгуном, в моём фильме не было фальши. Мои актёры не врали. Они были честнее меня. Мой фильм это признание, обнажённая истина, святая правда. Я даю вам слово, это действительно так. Поверьте мне хотя бы теперь.

Постепенно наша жизнь вернулась в своё русло. Съёмки продолжились, Владлен снова стал собой, я наконец-то смог спать спокойно. Но кое-что ещё тревожило меня. Своими мыслями я решил поделиться с Джереми. Признаться, я думал, как быть с наследством, что причиталось Владлену после смерти отца. Он являлся единственным правопреемником мистера Шнайдер, и больше не было никого, кто мог бы претендовать на их богатства. Однако вся эта щекотливая ситуация, возникшая после раскрытия их семейного грешка, ставила нас в такое положение, что мне казалось весьма затруднительным требовать от кого бы то ни было разрешения этого вопроса. Сам Владлен едва ли стал бы добиваться получения этих денег. Он был слишком беспечен, к тому же, насколько я его знал, юноша и вовсе мог заявить, что ему не нужно отцовское наследство. Но нашим долгом было позаботиться о его будущем и обеспечить ему безбедное существование, чтобы Владлену больше никогда не пришло в голову зарабатывать деньги проституцией. Тем более, я был глубоко убеждён, что парень, пережив столько мучений в своём детстве, имел полное право получить хоть какую-то пользу от смерти своего отца и, по крайней мере, обрести за счёт этого полную финансовую независимость. Джереми охотно поддержал меня и воодушевлённо взялся за решение всех этих непростых юридических вопросов. Вскоре ему без труда удалось со всем разобраться. Всё-таки стоит признать, Джереми обладал многоразличными талантами, которые были весьма полезны окружающим, он с лёгкостью заводил знакомства в нужных кругах, что помогало ему устроить все свои дела самым наилучшим образом. Как он выяснил, Артур Шнайдер уже давно составил завещание, по которому передавал все сбережения и земельные владения своему единственному сыну, что избавляло нас от необходимости с кем-либо судиться. Помимо денег, Владлен наследовал их особняк и ещё какие-то участки земли во Флориде и в западной Германии. Меня, конечно, озадачило, что ему делать с этой землёй, особенно, что касается владений за океаном, а вот ушлый Джереми ничуть не растерялся и моментально принялся выяснять, какие деньги можно выручить от их продажи. По его словам, особняк Шнайдеров сильно пострадал от пожара, что устроил там Владлен, хотя дом всё же подлежал восстановлению. Однако мы с Джереми сразу сошлись во мнении, что юноша, скорее всего не захочет даже слышать о том, чтобы поселиться там, так что теперь весь вопрос был в том, стоит ли нам пытаться продать это здание со всей окружающей его землёй. Даже если бы Владлен дал на это своё согласие, я сильно усомнился, что кто-то в стране захочет купить дом, имеющий столь дурную славу. Но Джереми на это весело возразил, что в наш безумный век наверняка найдутся охотники, которых напротив привлечёт эта скандальная история, так что тут главное суметь не продешевить со стоимостью. Ловко разобравшись со всеми юридическими сложностями, Джереми открыл счёт в банке на имя Владлена, чтобы тот мог свободно пользоваться своими законными деньгами. Как мы и предполагали, едва узнав об этом, юноша заканючил, что ему не надо никаких денег. Однако Джереми был не так-то прост, чтобы уступить ему. Используя всевозможные увещевания и даже угрозы, он сумел настоять на своём, а чтобы мы могли более-менее контролировать наше маленькое неконтролируемое чудо, Джереми решил собственноручно периодически выдавать деньги на руки Владлена, дабы тот имел возможность покупать себе всё необходимое, но в то же время не спустил своё наследство в один миг. Таким образом Джереми стал кем-то вроде попечителя Владлена, что даже порою наводило меня на подозрение, а не получает ли он сам втихаря какую-то пользу от этого и для себя. Чтобы Джереми да не извлёк для себя выгоду? Не такой он человек. Впрочем, Шнайдеры были так баснословно богаты, что я в итоге решил – вероятно, с Владлена не убудет, если Джереми чуточку запустит лапу в его наследство. К тому же, как показало время, Джереми, будучи не таким уж и жадным человеком, умел во всём соблюдать меру и если когда и подворовывал, то делал это предельно галантно и столь изысканно, что и не придерёшься. Мы понимали, что у нас нет права совсем лишить Владлена средств к существованию, и в то же время давать ему в руки слишком большие деньги, означало подталкивать его к самоубийству. Нашей первейшей задачей было ограничить его употребление наркотиков и сократить его карманные расходы настолько, чтобы он если бы и тратил их на эту отраву, то лишь в самых минимальных количествах. В общих чертах, это удалось нам весьма недурно. В тот период Владлен действительно стал чуть меньше колоться, хотя у нас и не было пока возможности избавить его от зависимости окончательно. Когда разрешились все эти материальные вопросы, я смог облегчённо вздохнуть и ощутил некоторую защищённость, словно мы с Владленом вырыли себе уютную норку, в которой нас больше не могли затронуть никакие беды. Я был совершенно уверен, что нам удалось оградить его от всех опасностей. Ведь теперь, будучи столь обеспеченным человеком, Владлен мог навсегда забыть о тех ужасных ночах, когда он зарабатывал деньги, продавая себя. Я решил, что подобное больше никогда не повторится. Никогда. Мы любили, мы были молоды, обеспечены и талантливы. Чего ещё можно желать? Счастье ослепило меня, и я напрочь забыл о том, что подобные взлёты обязательно предвещают скорое падение.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒