Вопросы задавал Олег Непоспехов.

СВИДЕТЕЛИ МИКРОФОНА. № 2

Костя Патов: Хотелось создать среду

Как возникла идея проведения Открытого микрофона в Подбелке? Была ориентация на уже существующие образцы? Почему именно пельменная стала площадкой?

— Когда я был совсем подростком и только начинал писать стихи, столкнулся с большой проблемой. Эти стихи было негде и некому высказать в нашем городе. Не было площадок, готовых принимать начинающих авторов, не было аудитории, которая бы этих молодых авторов вообще желала слушать, не было сообщества молодых авторов, у которых примерно похожие проблемы. Естественно, спустя какое-то время мне захотелось помочь начинающим авторам и создать некое стартовое поле для них, а также показать ярославским зрителям, что в нашем городе существует очень много талантливых людей, которых можно и нужно слушать. Хотелось создать среду, в которой творческие люди могут взаимодействовать друг с другом, обмениваться опытом, и, возможно, вступать друг с другом в коллаборации, выходя уже на новый уровень. Идея зрела давно, но реализовать её удалось лишь в 2016-м году. Я тогда насмотрелся на подобные столичные мероприятия и многое вынес именно оттуда. Грех не пользоваться тем, что существует много лет и прекрасно работает. В первую очередь ориентиром был ЛитПон, который вот уже почти 12 лет каждый понедельник собирает поэтов, музыкантов и зрителей со всей России на столичных площадках. За это, конечно, низкий поклон организатору, поэту Арс-Пегасу. Это действительно большое и нужное дело. Почему именно Подбелка? Здесь никогда не было особых сомнений – это интересная площадка со своей отличающейся от многих других заведений Ярославля политикой, при этом открытая к новым проектам. К тому же, чёрт возьми, очень долгие годы это было моим любимым заведением, которое свело меня со многими прекрасными людьми.

Существовал ли отбор на «Открытый микрофон»? Какими критериями приглашения поэта ты руководствовался?

— В самом начале, когда проект только зарождался, жёсткого отбора не было. Да и цели кого-то отсеивать тоже никогда не стояло. Было важно сформировать среду, да и самому понять, что мы имеем в этом творческом мире здесь и сейчас. Мы знакомились с авторами, знакомили их с аудиторией, а аудитория, в свою очередь, плавно перемещалась от одного автора к другому, и как мне кажется, именно так сформировалось что-то одно, общее и цельное, зажившее, как новый полноценный организм, своей жизнью. Было приятно видеть, как уже знакомые участники регулярно выходят на сцену с новым материалом, как они развиваются. Ещё более радостно было видеть, как появляются новые, которые зачастую были даже ещё лучше. И самое главное – разрасталось число зрителей, зрители начали действительно слушать.

Спустя какое-то время встал вопрос о том, насколько долго это всё сможет существовать на регулярной основе. Хотелось сохранить это как можно дольше. Поэтому вариант развития был лишь один — фильтр. Очень условный, очень субъективный, насколько это возможно в рамках Открытого Микрофона, но он появился. Сформировалась какая-то планка, ниже которой уже было нельзя опускаться, чтобы интерес к событию не пропал. В какой-то момент, к сожалению, многим участникам приходилось отказывать в выступлении, за что сейчас немного не по себе. Ведь, по сути, кто я такой, чтобы кого-то там судить и оценивать, особенно когда дело касается творчества – очень индивидуальной и всегда меняющейся материи. Однако без этого было невозможно. У всех, кому я когда-либо отказывал в участии, я искренне прошу прощения и хочу разъяснить, что это не значит, что кто-то из них был плохим. Нет. Просто появился формат, и мы делали мероприятие, как нам на тот момент казалось правильным. Надеюсь, что в итоге каждый был услышан. Очень на это надеюсь.

Эта планка – в чем заключалась? Можно ли как-то описать сформировавшийся, извини за тавтологию, формат ОМ?

— Безусловно, планка в качестве заключалась. Начиная самим материалом, заканчивая какими-то артистическими данными. Но повторюсь, это было очень субъективно, и руководствовался я тогда исключительно собственными ощущениями. Возможно, они были ошибочными. Не хотелось видеть какого-то фриковства или занудства на сцене. Хотелось чего-то самобытного, интересного и того, чему аплодируешь искренне, а не из вежливости.

Все ли ожидания от проекта оправдались?

—Хотелось открыть для себя самого хотя бы нескольких хороших поэтов и музыкантов. Это получилось. Но и честно скажу, когда я в один из четвергов вышел на сцену и сказал: «Мы рады приветствовать вас на Открытом Микрофоне номер 100», то вопросы о том, нужен ли этот проект, отпали сами собой. А потом прошло ещё два года, и сейчас уже ты продолжаешь каждый четверг называть эти постоянно растущие цифры. Это же здорово.

Откуда традиция нумеровать Микрофоны? Что означают неномерные встречи?

—Можно заметить, что даже в самом полном названии «Подбелки» присутствует номер. Конечно, вряд ли это с этим как-то связана нумерация ОМов, но мы всё же изначально планировали делать проект регулярным и еженедельным, поэтому было, во-первых, интересно посмотреть, во что это всё разрастётся, да и разрастётся ли. Согласись, чем больше номер, тем статуснее выглядит проект. Например, у тех же ЛитПонов 8-го февраля был номер 268. Мне даже представить трудно, что это за масштаб и сколько туда вложено сил, сколько там вообще людей выступало и присутствовало в качестве зрителей за все эти годы.

Про неномерные встречи здесь всё просто. Так исторически сложилось, что на летний период ОМы всегда уходили в отпуск (он нужен всем), но даже в это время я постоянно получал сообщения от людей, которые очень хотели собраться и выступить. Поэтому иногда мы собирались и выступали всё в тех же рамках и всё в том же месте, но это не было регулярным, а только разовым творческим вечером. И уже только в новом сезоне в сентябре появлялась новая цифра у проекта.

С какими организационными трудностями, помимо необходимости отказывать претендентам на участие, пришлось столкнуться на практике?

— Отказывать претендентам на участие не трудно. Ты тоже можешь попробовать так сделать, чтобы убедиться в этом). Это скорее неприятно, чем трудно. Но если серьёзно, то нужно было постоянно искать самому новых участников, а если учесть, что Ярославль всё же очень ограниченный в творческих ресурсах город, то порой это было действительно сложно.

Были ли мысли выйти на некий надрегиональный уровень?

— Да, безусловно. Мы, собственно, зачастую и приглашали с Пашей Зарословым поэтов из различных городов, чтобы показать, какой разной может быть современная поэзия.

Ты согласен с тем, что поэт это не только мастерство, но и имидж? Обаятельному поэту можно простить техническое несовершенство и даже очевидную банальность творчества? Ведь он интересен зрителю - визуально, как-то ещё...

— У меня всегда было мнение, что любой человек, выходящий на сцену — это всегда артист. У него в любом случае должен быть образ, его отличительная манера подачи, может быть, визуальная деталь или что угодно ещё, но он всегда должен быть интереснее зрителя. По крайней мере, в тот момент, когда он находится на сцене. Как только он с неё уходит – он может быть кем угодно. Если говорить про саму поэзию – это всегда история про текст, а плохой текст, как и хороший, не скрыть ни за каким обаянием. Поэтому всё же важна и визуальная составляющая, и технические ораторские навыки, но при этом и само содержание, конечно. Только всё это вместе создаёт интересную личность, по творчеству которой можно даже начать скучать. Или позволять этой личности делать с тобой всё, что угодно, во время выступления.

Костя, можно ли сказать, что большую роль в твоей работе ведущим и модератором Открытого микрофона сыграл театральный опыт?

— Скорее абсолютно снобистское отношение к тексту. Хотя, безусловно, то, какой человек на сцене для меня было очень важно. Если человек выходит читать стихи на сцену в пуховике и с барсеткой на плече, словно просто проходил мимо, то тут не нужен никакой театральный опыт, чтобы понять его отношение к зрителю, да и к своему творчеству тоже.

А бывало так, что на сцену п(р)орывались люди из зала?

— О, это постоянно случалось. Кто-то даже умудрялся читать в выключенный микрофон перед уже опустевшим залом. Кто-то перебивал меня или других выступающих и выходил показывать «как надо», но по всему было видно, что надо всё же не так. Это всегда неизбежно, когда делаешь мероприятия в барах, но это даже забавно иногда.

Охрана не вмешивалась в ситуацию?

— Так ведь до какого-то криминала никогда не доходило, и всё это в любом случае было в относительно позитивном ключе. Бывало, кстати, так, что Охрана тоже вещала в микрофон. Так появилась рубрика «истина трудовика», кстати. Пожалуй, моя любимая.

Там были примерно такие тексты:

Претендуешь на меня

На мою за(…)ку

Я скажу не для меня

Ты намыла губку.

Вернее, это точная цитата.

Да, «Истине трудовика» последующие ведущие могут только завидовать) Я уговариваю Ваню на стендап, но пока не преуспел) Видимо, тогда он был вдохновлен контрастом между вашими образами)

— Наверняка) И, кстати, это не фриковство. Это хороший образ, который как раз работает именно в регулярной рубрике на одно четверостишие, после чего всегда был перерыв на алкоголь. К слову, сейчас осознаю, что это был очень хороший троллинг как раз над теми, кому приходилось отказывать. Так что жму Ване за это руку.

Оказало ли влияние твое занятие такой, в сущности, административной практикой — на твою поэтическую деятельность?

— Вряд ли. Это всегда стояло отдельно, и там совершенно другие категории, другая картина мира, которая есть сама по себе, вне зависимости от того, чем я занимаюсь.

Как известно, существуют различные институты на ниве творчества. В нашем случае, писательские союзы. Какие отношения сложились у ОМа с официальными представителями (и представительствами) ярославских писателей?

— Довольно часто мы видели на сцене ОМа представителей этих самых союзов). При том, как мне помнится, сам ОМ многие из них ругали. И это, конечно, вызывает улыбку. Я ничего не имею против творчества представителей союзов и против них самих, но именно сами союзы всегда считал каким-то абсолютно бесполезным и неэффективным пережитком. Могу ошибаться, но за 11 лет моё мнение не изменилось, а даже только укрепилось. Кажется, на ОМе до сих пор появляются их представители, ведь так? Значит, отношения складываются прекрасным образом.

Слушай, у нас был костромской участник Союза российских писателей. А вот про ярославских я не уверен). Один вышедший из состава точно был.

— Вообще, классно видеть обилие зумерок. Прямо глаз радуется

Костя, спасибо, я стараюсь затащить зумерок и на сцену, и в зал, поэтому вопрос про имидж поэта был неслучаен) Кроме «Истины трудовика», в Открытом микрофоне существовали (и приживались? ) инициативы снизу?

— Снизу – это откуда? )

Из зала.

— Как ты сейчас опустил зрителей). Я всегда считал, что думать о зрителе как о дураке – самое гиблое дело. В зале может быть кто угодно. Как-то на ОМе случайно появился композитор с мировым именем Глеб Колядин, например. Он просто был зрителем. Или актёр Максим Литовченко. А с этими людьми вряд ли возможно мериться понтами. Я помню, как из зала однажды появился поэт Ярослав Жемчужников, и для меня это было очень большим открытием в ярославской поэзии. Конечно же, он потом стал постоянным участником ОМа.

Ничего не имею против зрителя, но подбельскую сцену от пола в зале отделяет ступенька сантиметров в 20, так что зритель находится снизу в прямом, буквальном и необидном смысле). Ты два года не ведешь Открытый микрофон. Можно ли сказать, что, перестав быть его ведущим, ты превратился в его зрителя?

— Меня, кстати, эти 20 см очень спасали всегда) с моим-то ростом. Когда я закончил вести ОМы – я умер. И у ОМов сменилось название. Потом, видимо, воскрес и иногда прихожу послушать ребят, да). Но, если быть честным, то не очень активно слежу за его жизнью, потому что просто зачастую не хватает ресурса на это. Предлагаю задать тренд – каждый год переименовывать микрофоны: им. Шмарина, им. Забелина, им. Непоспехова. Вообще, мне нравятся все эти говорящие фамилии ведущих.

Недавно запретили мат в социальных сетях. Обсценная лексика на культурных мероприятиях была запрещена значительно раньше — кажется, даже раньше появления Открытого микрофона. Как ты относишься к обсцену в творчестве и к антиобсценным законодательным мерам?

— Считаю, что мат – это сильное выразительное средство. Всегда до безумия сложное, всегда на грани и вообще мало кому удаётся в своих текстах сделать из него хрупкую прекрасную женщину, которую хочется обнять и услышать её голос. Обычно же это всегда непредсказуемый маньяк с ножом, которого совершенно не хочется встретить в цветущем парке красивого стихотворения. Поэтому крайне глупо ликвидировать хороший инструмент, которым при наличие мастерства можно пользоваться, создавая мощную историю. Раньше у самого часто это мелькало в текстах, но в какой-то момент я понял, что не умею использовать мат, а может быть, просто научился сгущать краски и разворачивать драму совершенно другими способами. Если запрет мата был рассчитан на развитие культуры – вот статистика: за 2 дня после запрета, использование ненормативной лексики в интернете увеличилось на 30%. Если же запрет мата – это новая форма государственного бизнеса, строящегося на сборе дополнительных и при этом очень крупных штрафов, то это абсолютный успех.

Можно ли сказать, что Открытый микрофон в Ярославле возможен только в Подбелке?

— Если очень хочется – можно. Но давай быть честными, Открытый Микрофон – это то, что старше и меня, и тебя, и уж точно Подбелки. Ведь это, по сути, просто пространство, в котором люди выражаются. Безусловно, Подбелка как площадка имеет массу преимуществ для проведения этого мероприятия. Да и делает для этого мероприятия и самих участников куда больше, чем другие площадки. Но где-то же подобные проекты существовали до Подбелки, где-то проходят и сейчас. Да и это прекрасно, кстати, ведь главная цель была сформировать творческую среду. И эта среда появилась. Именно это главное.

Вопросы задавал Олег Непоспехов.

Февраль 2021 года.