АННОТАЦИЯ

Автор: Дженнифер Ли Арментроут

Книга: Корона Из Позолоченных Костей

Серия: Кровь и Пепел #3

Перевод принадлежит группе A Court of books and love (vk. com)

АННОТАЦИЯ

Она была жертвой и выжившей…

Поппи даже не могла представить, что найдёт любовь, которую она обрела с принцем Кастилем. Она всего лишь хотела наслаждаться своим счастьем, но сначала они должны освободить его брата и найти её. Это опасная миссия с серьёзными последствиями, о которых никто и не подозревал. Ведь Поппи – Избранная, Благословенная. Она – истинная правительница Атлантии. В ней течёт кровь Короля Богов. По праву корона и королевство принадлежат ей.

Враг и воин...

Поппи всегда хотела распоряжаться только своей собственной жизнью, а не жизнями других, но теперь она должна сделать выбор: либо отречься от своего права, полученного от рождения, либо овладеть позолоченной короной и стать Королевой Плоти и Огня. Но по мере того, как тёмные грехи и залитые кровью секреты королевств наконец-то раскрываются, давно забытая сила пробуждается и представляет собой истинную угрозу. И они не остановятся ни перед чем, чтобы корона никогда не оказалась на голове Поппи.

Возлюбленный и близкий друг…

Но главная угроза для них и для Атлантии находится на дальнем западе, где у Королевы Крови и Пепла есть свои планы, которые она вынашивала сотни лет. Поппи и Кастил должны решиться на невозможное – отправиться в Земли Богов и пробудить самого Короля. И когда шокирующие секреты и самые жестокие предательства всплывут, а враги появятся, чтобы угрожать всему, за что боролись Поппи и Кастил, они узнают, как далеко они готовы зайти ради своего народа – и друг друга.

ГЛАВА 1

– Опустите мечи, – приказала королева Элоана, ее волосы блестели на солнце ониксом, когда она опустилась на одно колено. Изливающиеся из нее необузданные эмоции просачивались на этажи Храма в Покоях Никтоса. Горькие и горячие, с привкусом страдания и беспомощного гнева. Они потянулись ко мне пронзая мою кожу и затрагивая нечто…первобытное. – И склонитесь перед... перед последним потомком древнейших. Той, в ком течет кровь Короля Богов. Склонитесь перед вашей новой королевой.

Кровь Короля Богов? Вашей новой королевой? Все это не имело значения. Ни ее слова, ни то, что она сняла корону.

Слишком слабое дыхание обожгло мое горло, когда я взглянула на человека, который стоял рядом с королевой Атлантии. На златовласой голове короля все еще красовалась корона, но кости были выгоревшими до бела. Ничего общего с той сверкающей позолоченной короной, которую королева положила к ногам статуи Никтоса. Мой взгляд скользнул по ужасным, изломанным телам людей, распростертых на некогда чистом, белоснежном полу. Это я сделала с ними, добавив их кровь к той, что упала с неба, заполнив тонкие трещины в мраморе. Я не смотрела ни на них, ни на кого-либо еще – каждая частичка меня была сосредоточена на нем.

Он по-прежнему стоял на одном колене, глядя на меня из промежутка между мечами, которые были скрещены на его груди. В лучах атлантийского солнца его влажные, иссиня-черные волосы завивались на песочного цвета коже лба. Красные полосы протянулись по высоким угловатым скулам, гордому изгибу челюсти и пробежали по губам, которые когда-то разбили мое сердце. Губы, которые собрали эти разбитые осколки воедино с правдой. Яркие золотые глаза встретились с моими, и даже склонившись предо мной, такой неподвижный, что я не была уверена, что он дышит, он все еще напоминал мне одного из диких и поразительно красивых пещерных котов, которых я однажды в детстве видела в клетке во дворце королевы Илеаны.

Он был для меня многим. Незнакомцем в тускло освещенной комнате, укравшим мой первый поцелуй. Защитником, который поклялся отдать свою жизнь за мою. Другом, который заглянул за вуаль Девы, чтобы по-настоящему увидеть меня. Который вручил мне меч, чтобы защитить себя вместо того, чтобы загнать в позолоченную клетку. Легендой, окутанной тьмой и кошмарами, которая хотела предать меня. Принцем королевства, которое считалось потерянным войной и временем, который пережил невообразимые ужасы и все же сумел найти крупицы того, кем он был раньше. Братом, который сделает все, совершит любой поступок, только чтобы спасти свою семью. Его народ. Мужчиной, который обнажил свою душу и открыл свое сердце мне – и только мне.

Мой первый.

Мой защитник.

Мой друг.

Мой предатель.

Мой партнер.

Мой муж.

Мое родственное сердце.

Мое все.

Кастил Да'Нир склонился предо мной и устремил на меня взгляд, словно я была единственным человеком во всем королевстве. Мне не нужно было концентрироваться, как раньше, чтобы понять, что он чувствует. Все это было открыто для меня. Его эмоции были калейдоскопом беспрерывно меняющихся вкусов – прохладных и терпких, острых и пряных, сладких, как ягоды в шоколаде. Эти непоколебимо твердые и непоколебимо нежные губы разошлись, обнажив лишь намек на острые клыки.

– Моя королева, – выдохнул он, и эти два дымчатых слова успокоили мою кожу. Пленительность его голоса подавила во мне древнюю сущность, которая хотела взять гнев и страх, излучаемые всеми остальными, и исказить их, повернуть вспять, действительно дать им повод для страха и добавить ко всему, что было разбросано на полу. Одна сторона его губ изогнулась, и на правой щеке появилась глубокая ямочка.

Голова кружилась от облегчения при виде этой ужасно глупой – и восхитительной – ямочки, все мое тело затрепетало. Я боялась, что он испугается, когда увидит, что я сделала. И я не могла винить его за это. То, что я сделала, должно было напугать кого угодно, но только не Кастила. Жар, придавший его глазам цвет подогретого меда, подсказал мне, что страх был очень далек от его разума. Что тоже было немного тревожно. Но он был Темным, нравилось ли ему, что его так называют, или нет.

Шок немного отступил, и адреналин ослаб. И когда он ушел, я поняла, что мне больно. Плечо и голова пульсировали. Левая сторона моего лица казалась опухшей, и это не имело никакого отношения к старым шрамам. В ногах и руках пульсировала тупая боль, а в теле ощущалась странная слабость, как будто мои колени слабели. Я покачивалась на теплом, соленом бризе.

Кастил быстро вскочил, и я не должна была удивляться тому, как быстро он двигался, но все же удивилась. В мгновение ока он встал с колен, оказавшись на фут ближе ко мне, и тут произошло сразу несколько вещей.

Мужчины и женщины за родителями Кастила, одетые в такие же белые туники и свободные штаны, как и те, что лежали на полу, тоже зашевелились. Свет отразился от золотых повязок, украшавших их бицепсы, когда они подняли мечи, переместившись ближе к родителям Кастила, защищая их. Некоторые потянулись к арбалетам, которые были прикреплены к их спинам. Они должны были быть стражниками.

Внезапное предупреждающее рычание исходило от самого крупного вольвена, которого я когда-либо видела. Отец Кирана и Вонетты стоял справа от меня. Джаспер совершил церемонию бракосочетания между Кастилом и мной в Конце Спессы. Он был там, когда Никтос выразил свое одобрение, ненадолго превратив день в ночь. Но теперь стального цвета пасть вольвена раскрылась, обнажив зубы, способные разорвать плоть и сломать кости. Он был предан Кастилу, но инстинкт подсказывал мне, что он предупреждал не только стражников.

Слева от меня раздался еще один рык. В тени кровавого дерева, которое за считанные секунды разрослось до невероятных величин из того места, где пролилась моя кровь. В поле моего зрения появился желтовато-коричневого окраса вольвен. Его голова была опущена, а глаза переливались зимней синевой. Киран. Он пристально посмотрел на Кастила. Я не понимала, почему они оба так себя ведут по отношению к принцу, но особенно Киран. Он был связан с Кастилом с самого рождения и во что бы то ни стало должен был подчиняться и защищать его любой ценой. Но для Кастила он был больше, чем связанным с ним вольвеном. Они были братьями, если не по крови, то по дружбе, и я знала, что они любят друг друга.

Прямо сейчас ничто в том, как были прижаты уши Кирана, не говорило о любви.

Беспокойство пронеслось во мне, когда Киран пригнулся к земле. Гладкие мышцы его лап напряглись, готовясь атаковать... Кастила. Мой желудок резко сжался. Это было неправильно. Все это было неправильно.

– Нет, – прохрипела я так, что мой голос был едва узнаваем даже для моих ушей.

Киран, казалось, не слышал меня или ему было все равно. Если бы он вел себя как обычно, я бы просто решила, что он пытается меня игнорировать, но все было иначе. Он был другим. Его глаза были ярче, чем я когда-либо видела, и они были неправильными, потому что они... они были не просто голубыми. Его зрачки сверкали серебристо-белым светом, дымка просачивалась через синеву тонкими завитками. Моя голова метнулась к Джасперу. Его глаза тоже изменились. Я уже видела этот странный свет раньше. Так же светилась моя кожа, когда я исцеляла сломанные ноги Беккета – то же серебристое сияние, которое исходило от меня несколько минут назад.

По Кастилу пронеслись ледяные вспышки удивления, когда он посмотрел на вольвена, а затем я почувствовала…облегчение, которое исходило от него.

– Вы все знали. – Голос Кастила наполнился благоговением, чего никто из стоящих за ним не чувствовал. Даже легкая ухмылка исчезла с лица рыжеволосого атлантийца. Эмиль смотрел на нас широко раскрытыми глазами, в которых читалась здоровая доля страха, как и Нейл, который всегда казался совершенно невозмутимым, даже когда его превосходили числом в бою.

Кастил медленно убрал мечи в ножны и опустил руки.

– Вы все знали, что с ней что-то происходит. Вот почему... – Он запнулся, его челюсть напряглась.

Несколько стражников двинулись к королю и королеве, полностью окружив их.

Впереди показался белый мех. Делано откинул хвост назад и ударил лапой по мрамору. Он вскинул голову и завыл. От этого жуткого и одновременно прекрасного звука крошечные волоски встрепенулись по всему моему телу.

Вдали раздавались слабые звуки тявканья и лая, которые становились все громче с каждой секундой. Листья на высоких шишкообразных деревьях, которые отделяли Храм от Бухты Сайона, затрепетали от грохота, раздавшегося внизу. Сине-желтые птицы взмыли в небо.

– Проклятье. – Эмиль повернулся к ступеням Храма. Он потянулся к мечам. – Они созывают весь этот чертов город.

– Это она. – Глубокий шрам резко выделялся на лбу старшего вольвена. Острое недоверие накатывало на Аластира, когда он стоял за пределами круга стражников, собравшихся вокруг родителей Кастила.

– Это не она, – отрезал Кастил.

– Но это так, – подтвердил король Валин, глядя на меня с таким лицом, каким однажды станет лицо Кастила. – Они подчиняются ей. Вот почему те, что ехали с нами, двинулись без предупреждения. Она призвала их к себе.

– Я... я никого не призывала, – сказала я Кастилу дрожащим голосом.

– Я знаю. – Тон Кастила смягчился, когда его глаза встретились с моими.

– Но она это сделала, – настаивала его мать. – Ты можешь не осознавать этого, но ты действительно призвала их.

Мои глаза метнулись к ней, и я почувствовала, как у меня сдавило грудь. Она была именно такой, какой я представляла себе мать Кастила. Восхитительной. Величественной. Могущественной. Спокойная сейчас, даже когда стояла на одном колене, даже когда она впервые увидела меня и спросила у своего сына:

– Что ты наделал? Что ты привез? – Я вздрогнула, боясь, что эти слова еще надолго засядут в моей голове.

Черты лица Кастила заострились, а золотистые глаза пронеслись по моему лицу.

– Если бы идиоты за моей спиной действительно опустили свои мечи, а не подняли их против моей жены, у нас не было бы целой колонии вольвенов, готовых вот-вот наброситься на нас, – процедил он. – Они лишь реагируют на угрозу.

– Ты прав, – согласился его отец, осторожно поднимая жену на ноги. Кровь пропитала колено и подол ее нежно-сиреневого платья. – Но спроси себя, почему связанный с тобой вольвен охраняет не тебя, а кого-то другого.

– В данный момент мне все равно, – ответил Кастил, когда звук сотен, если не больше, ударов лап по земле стал еще ближе.

Ему должно было быть не все равно, потому что это был чертовски хороший вопрос.

– Будь осторожен, – предупредила его мать с легкой дрожью в ее обычно спокойном голосе. – Узы разорваны.

Узы? Руки дрожали, мои широко раскрытые глаза устремились на ступени Храма, туда, где Эмиль медленно отступал назад. Нейл держал в руках мечи.

– Она права – произнес Аластир, кожа вокруг его рта стала еще бледнее. – Я могу... я могу это почувствовать – Первородный нотам. Ее метка. Святые небеса. – Его голос дрогнул, и он попятился назад, едва не наступив на корону. – Они все разорваны.

Я понятия не имела, что еще за нотам, но сквозь смятение и нарастающую панику было что-то странное в том, что сказал Аластир. Если это было правдой, то почему он не был в своем обличии вольвена? Может быть, потому что он уже разорвал свои узы с бывшим королем Атлантии много лет назад?

– Взгляни им в глаза, – тихо приказала королева, указывая на то, что я видела. – Я знаю, что ты не понимаешь. Есть вещи, которым тебе никогда не нужно было учиться, Хоук. – ее голос дрогнул и зазвучал резче при упоминании его прозвища – имени, которое я когда-то считала не более чем ложью. – Но сейчас тебе нужно знать, что они больше не служат роду элементалей. Ты не в безопасности. Пожалуйста, – умоляла она. – Пожалуйста. Послушай меня, Хоук.

– Как? – прохрипела я. – Как могли разорваться узы?

– Сейчас это не имеет значения. – Янтарные глаза Кастила почти светились. – У тебя кровь, – сказал он, словно это было самым важным для него в тот момент.

Но это было не так.

– Как? – повторила я.

– Это то, кто ты есть. – Левая рука Элоаны вцепилась в подол платья. – В тебе течет кровь бога...

– Я смертная, – сказала я ей.

Густая прядь темных волос выбилась из ее пучка, когда она покачала головой.

– Да, ты смертная, но ты потомок божества – детей богов. Нужна лишь капля крови бога... – Она нервно сглотнула. – У тебя может быть больше, чем просто капля, но то, что в твоей крови, то, что в тебе, превосходит любую клятву, данную вольвенами.

Я вспомнила, что Киран рассказывал мне в Нью - Хейвене о вольвенах. Боги придали некогда диким волкам Кийю смертную форму, чтобы они служили проводниками и защитниками детей богов – божеств. Реакцию королевы объяснило еще кое-что из того, что Киран рассказал мне тогда.

Мой взгляд метнулся к короне, лежащей у ног Никтоса. Капля крови божества узурпировала любые права на трон Атлантии.

О, боги, была вероятность того, что я действительно могу потерять сознание. И как неловко это было бы?

Взгляд Элоаны переметнулся на напряженную спину сына.

– Ты собираешься подойти к ней? Прямо сейчас? Они увидят в тебе угрозу для нее. Они разорвут тебя на части.

Мое сердце в ужасе остановилось. Кастил выглядел так, словно мог сделать именно это. Позади меня лая и щелкая зубами, один из меньших вольвенов рванулся вперед.

Каждый мускул в моем теле напрягся.

– Кастил...

– Все в порядке. – Глаза Кастила не отрывались от моих. – Никто не причинит вреда Поппи. Я этого не допущу. – Его грудь поднялась от глубокого, тяжелого вздоха. – И ты это знаешь, верно?

Я кивнула, когда каждый вдох становился слишком быстрым, слишком поверхностным. Это было единственное, что я понимала в тот момент.

– Все в порядке. Они просто защищают тебя. – Тогда Кастил улыбнулся мне, но улыбка была напряженной и натянутой. Он посмотрел налево, где стоял Киран. – Я не знаю всего, что сейчас происходит, но вы – все вы – хотите сохранить ее в безопасности. И я только поддерживаю это. Ты же знаешь, я бы никогда не причинил ей вреда. Я бы вырвал свое собственное сердце, прежде чем сделать это. Она ранена. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке, и ничто не остановит меня от этого – Он выдержал пристальный взгляд Кирана, когда раскатистый гром другого вольвена достиг ступеней Храма. – Даже ты. Любой из вас. Я уничтожу каждого, кто встанет между ней и мной.

Рычание Кирана стало глубже, и эмоции, которых я никогда раньше не чувствовала от него, хлынули в меня. Это было похоже на гнев, но более древний. И это было похоже на тот гул в моей крови. Древний. Первобытный.

И в одно мгновение я увидела, как все это разыгрывается в моем сознании, словно происходит на моих глазах. Нападение Кирана. Или, может быть, это будет Джаспер. Я видела, какой вред может нанести вольвен, но Кастил так просто не сдастся. Он сделает то, что обещал. Он разорвет на части всех, кто стоял между нами. Вольвен умрет, и если он причинит вред Кирану – если он сделает что-то еще хуже, кровь вольвена будет не только на руках Кастила. Она будет на его душе до самой смерти.

По лестнице Храма пронеслась волна вольвенов, маленьких и больших, разных окрасов. Их появление принесло ужасающее понимание. Кастил был невероятно силен и невероятно быстр. Он мог сразить многих. Но он падет вместе с ними.

Он умрет.

Кастил умрет из-за меня – из-за того, что я взывала к этим вольвенам и не знала, как это прекратить. Мое сердце бешено колотилось. Вольвен возле ступенек преследовал Эмиля, пока он продолжал отступать. Другой наблюдал за Нейлом, когда тот тихо говорил с вольвеном, пытаясь вразумить существо. Остальные сосредоточились на стражниках, окружавших короля и королеву, а несколько... О боги, несколько из них подкрались к Кастилу сзади. Все погрузилось в хаос, вольвены вышли из - под контроля любого из них…

Я резко втянула воздух, когда мой разум заработал, освобождаясь от боли и беспокойства. Что-то произошло во мне, что заставило эту каплю божьей крови разорвать узы. Я разорвала их прежние клятвы, и это... это означало, что теперь они подчинялись мне.

– Прекрати, – приказала я, когда Киран набросился на Кастила с оскаленной пастью. – Киран! Остановись! Ты не причинишь вреда Кастилу. – Мой голос зазвучал громче, а в кровь вернулся тихий гул. – Вы все остановитесь. Сейчас же! Никто из вас не нападет.

В сознании вольвенов словно что-то переключилось. В одну секунду все они были готовы к атаке, а затем опустились на живот, склонив головы. Я все еще чувствовала их гнев, прежнюю силу, но она уже ослабевала, угасала ровными волнами.

– Это... это было вовремя. Спасибо тебе за это. – Эмиль опустил меч.

Дыхание покинуло меня, и по рукам пробежала дрожь. Я с трудом могла поверить, что это сработало, когда осмотрела Храм, видя, что все вольвены лежат. Все мое существо хотело восстать против дальнейшего подтверждения того, что утверждала королева, но, боги, я могла лишь отрицать это. У меня пересохло в горле, и я посмотрела на Кастила.

Он пристально смотрел на меня, его глаза снова расширились. Я не могла дышать. Мое сердце не могло успокоиться настолько, чтобы я могла понять, что он чувствует.

– Он не причинит мне вреда. Вы все это знаете, – сказала я дрожащим голосом и посмотрела на Джаспера, а затем на Кирана. – Вы сказали мне, что он единственный человек в обоих королевствах, с которым я в безопасности. И это не изменилось.

Уши Кирана дернулись, а затем он поднялся, отступая назад. Он повернулся, ткнувшись носом в мою руку.

– Спасибо. – прошептала я, на мгновение закрыв глаза.

– Просто чтобы ты знала, – пробормотал Кастил, опустив густые ресницы, – Что ты только что сделала? Сказала? Это заставляет меня чувствовать все дико неуместные вещи в данный момент.

– С тобой что - то не так. – Слабый, дрожащий смех вырвался из меня.

Я сделала. Боги, я действительно это сделала.

Джаспер встряхнул шерстью, когда его большая голова метнулась к Кастилу. Он повернулся боком, издав при этом грубый, хрипящий звук. Другие вольвены двинулись следом, выйдя из-за кровавого дерева. Я наблюдала, как они рысью пронеслись мимо меня, мимо Кастила и остальных, навострив уши и виляя хвостами, когда они присоединились к тем, кто спускался по ступеням и покидал Храм. Из вольвенов остались только Джаспер, его сын и Делано, и ощущение хаоса спало.

Густая прядь темных волос упала на лоб Кастила.

– Ты снова светилась серебром. Когда ты приказала вольвену остановиться, – сказал он мне. – Не так сильно, как раньше, но ты выглядела как лунный свет.

Так ли это? Я посмотрела на свои руки. Они выглядели нормально.

– Я... я не знаю, что происходит, – прошептала я, мои ноги дрожали. – Я не понимаю, что происходит. Я подняла глаза и увидела, как он сделал шаг вперед, а затем еще один. Не было никаких предупреждающих рыков. Ничего. Мое горло горело. Я чувствовала, как слезы наворачиваются на глазах. Я не могла плакать. Нельзя. Все превратилось в сплошной беспорядок и без моих истерических рыданий. Но я так устала. Мне было больно, и это выходило за рамки физического.

Я впервые почувствовала себя как дома, когда впервые переступила порог храма и окинула взглядом прозрачные воды Морей Сайона. И я знала, что все будет не так просто. Доказать, что наш союз настоящий, будет не так сложно, как добиться признания родителей Кастила и его королевства. Нам все еще нужно было найти его брата, принца Малика. И моего. Нам нужно было разобраться с Вознесенными королем и королевой. Ничто в нашем будущем не будет легким, но во мне теплилась надежда.

Теперь я чувствовала себя так глупо. Такой наивной. Старшая вольвен в Конце Спессы, та, которой я помогала исцелиться после битвы, предупреждала меня о людях Атлантии. Они не выбирали тебя. И теперь я сомневаюсь, что когда-нибудь выберут.

– Я ничего этого не хотела. – задыхаясь прошептала я.

Напряжение сковало рот Кастила.

– Я знаю. – Его голос был грубым, но его прикосновение было таким нежным, когда он провел ладонью по щеке, которая уже не казалась опухшей. Он склонил свой лоб к моему, и шок от осознания того, что его плоть прижалась к моей, прошел через меня, когда он запустил руку в мои спутанные волосы. – Я знаю, принцесса, – прошептал он, и я закрыла глаза, чтобы не дать слезам хлынуть с новой силой. – Все хорошо. Все будет хорошо. Я обещаю тебе.

Я кивнула, хотя знала, что он не может дать гарантий. Больше нет. Я заставила себя проглотить нарастающий комок эмоций.

Кастил поцеловал мой в кровь разбитый лоб, а затем поднял голову.

– Эмиль? Ты можешь забрать одежду Делано и Кирана с лошадей, чтобы они могли принять человеческий облик и никого не поранить?

– С превеликим удовольствием, – ответил атлантиец.

– Я думаю, что их нагота будет наименее болезненной из того, что сегодня произошло. – Я чуть не рассмеялась.

Кастил ничего не сказал, снова коснувшись моей щеки и осторожно наклонив мою голову в сторону. Затем его взгляд упал на несколько камней, все еще усеивающих землю у моих ног. Его челюсть дрогнула. Он поднял на меня взгляд, и я увидела, что его зрачки расширены, была видна лишь тонкая полоска янтаря.

– Они пытались забросать тебя камнями?

Я услышала тихий вздох, который, как мне показалось, исходил от его матери, но я не посмотрела. Я не хотела видеть их лиц. Я не хотела знать, что они чувствовали прямо сейчас

– Они обвинили меня в сговоре с Вознесенными, и назвали меня Пожирателем Душ. Я сказала им, что это не так. Я пыталась поговорить с ними. Слова хлынули потоком, когда я подняла руки, чтобы прикоснуться к нему, но остановилась. Я не знала, что может сделать мое прикосновение. Черт возьми, я даже не знала, что бы я смогла сделать, не прикасаясь к кому-то. – Я пыталась образумить их, но они начали бросать в меня камни. Я просила их остановиться. Я сказала, что этого достаточно, и... я не знаю, что я сделала... – Я начала оглядываться через его плечо, но Кастил, казалось. знал, что я искала. Он остановил меня. – Я не хотела их убивать.

– Ты защищалась. – Его зрачки сузились, когда он поймал мой взгляд. – Ты сделала то, что должна была сделать. Ты защищалась…

– Но я даже не прикасалась к ним, Кастил, – прошептала я. – Это было как в Конце Спессы, во время битвы. Помнишь солдат, которые окружили нас? Когда они упали, я почувствовала что-то внутри себя. Я снова почувствовала это здесь. Как будто что-то внутри меня знало, что делать. Я взяла их гнев и сделала то, что должен был сделать Пожиратель Душ. Я забрала его у них, а затем вернула обратно.

– Ты не Пожиратель Душ, – сказала королева Элоана откуда-то издалека. – В тот момент, когда эфир в твоей крови стал видимым, те, кто напал на тебя, должны были точно знать, кто ты. Что ты есть.

– Эфир?

– Это то, что некоторые назвали бы магией, – ответил Кастил, меняя позу, как будто он загораживал от меня свою мать. – Ты видела это раньше.

– Туман?

Он кивнул.

– Это энергия богов, то, что находится в их крови, то, что дает им их способности и силу создавать все то, что они имеют. Никто больше не называет это так, с тех пор как боги уснули, а божества вымерли. – Его глаза искали мои. – Я должен был знать. Боги, я должен был увидеть это...

– Теперь ты можешь так утверждать, – сказала его мать. – Но почему ты подумал, что это возможно? Никто не мог ожидать этого.

– Кроме тебя, – сказал Кастил. И он был прав. Она знала, без сомнения. И, безусловно, я сияла при ее появлении, но она знала с абсолютной уверенностью.

– Я могу объяснить, – сказала она, когда появился Эмиль с двумя дорожными сумками. Он обвел всех нас взглядом, когда опустил их рядом с Джаспером, а затем отступил назад.

– Очевидно, многое нужно объяснить, – прохладно отметил Кастил. – Но придется подождать. – Его взгляд остановился на моей левой щеке, и мускулы снова напряглись на его челюсти. – Мне нужно отвести тебя в безопасное место, где я смогу... где я смогу позаботиться о тебе.

– Ты можешь проводить ее в свои старые покои в моем доме, – заявил Джаспер, испугав меня. Я даже не слышала, как он сдвинулся с места. Я начала оглядываться на него, но увидела кожу, когда он потянулся к сумке.

– Этого достаточно. – Кастил взял у Джаспера то, что оказалось парой бриджей. – Спасибо.

– Будет ли там безопасно для тебя? – спросила я, и на губах Кастила заиграла кривая улыбка.

– Там он будет в безопасности, – ответил Киран.

Потрясенная голосом Кирана, я обернулась. И не остановилась. На всеобщее обозрение была выставлена загорелая кожа, но он стоял так, словно и не был обнажен перед всеми, кто остался. В кои-то веки мне не составило труда проигнорировать тот факт, что он был совершенно голым. Я посмотрела на его глаза. Они были обычными – яркие, поразительно синие, без серебристо-белой дымки. – Ты собирался напасть на Кастила.

Киран кивнул, забирая штаны у Кастила.

– Он определенно собирался это сделать, – подтвердил Кастил.

– А ты угрожал уничтожить его. – Я снова посмотрела на своего мужа.

Снова на его левой щеке появилась ямочка.

– Верно.

– Почему ты улыбаешься? Это не то, что должно вызывать у тебя улыбку. – Я уставилась на него, глупые слезы жгли мои глаза. Мне было все равно, что на нас смотрели люди. – Этого никогда не должно повториться. Ты слышишь меня? – Я повернулась к Кирану, который вскинул бровь, натягивая бриджи на свои худые бедра. – Вы оба слышите меня? Я этого не допущу. Я не...

– Ш-ш-ш. Легкое прикосновение Кастила к моей щеке вернуло мой взгляд к нему, когда он шагнул ко мне. Он был так близко, что его грудь касалась моей при каждом вдохе. – Этого больше не повторится, Поппи. – Его большой палец быстро провел под моим левым глазом. – Верно?

– Верно. – Киран прочистил горло. – Я не... – Он замолчал.

А вот его отец – нет.

– Пока принц не даст никому из нас повода вести себя иначе, мы будем защищать его так же яростно, как и тебя.

Мы. То есть вся раса вольвенов. Именно это имел в виду Аластир, когда сказал, что все узы разорваны. У меня было много вопросов, но я опустила голову на грудь Кастила. Ощущения были не слишком приятными, от них по моей голове прошла вспышка боли. Мне было все равно, потому что я чувствовала только запах темных специй и хвои. Кастил осторожно обхватил меня за спину, и мне показалось... мне показалось, что я почувствовала, как он вздрогнул, прижавшись ко мне.

– Подождите, – сказал Киран. – Где Беккет? Он был с тобой, когда ты ушла.

Кастил слегка отступил назад.

– Верно. Он предложил показать тебе Храм. – Его глаза сузились, когда он уставился на меня. – Он привел тебя сюда.

Волна мурашек пробежала по коже. Беккет. Давление сдавило мою грудь, когда я подумала о молодом вольвене, который провел большую часть пути сюда, гоняясь за бабочками. Я все еще не могла поверить, что он привел меня сюда, зная, что меня ждет. Но я помнила горький вкус его страха в тот день в Конце Спессы. Он был в ужасе от меня.

Или он был напуган чем-то другим.

Его эмоции были повсюду. Он перестал рядом со мной радоваться и улыбаться, и вдруг испугался, и встревожился, когда привел меня сюда.

– Он исчез до того, как появились остальные, – сказала я Кастилу. – Я не знаю, куда он пошел.

– Найдите Беккета, – приказал он, и Делано, все еще в своей форме вольвена, наклонил голову. – Нейл? Эмиль? Идите с ним. Проследите, чтобы Беккета доставили ко мне живым.

Оба атлантийца кивнули и поклонились. Ничто в тоне Кастила не указывало на то, что все было в порядке.

– Он всего лишь ребенок. – Я наблюдала, как Делано бросился прочь, быстро исчезнув вместе с Нейлом и Эмилем. – Он был напуган. И теперь, когда я думаю об этом...

– Поппи. – Кастил дотронулся кончиками пальцев до моей щеки, чуть ниже места, которое болело. Он наклонил голову и провел губами по моему порезу. – Я хочу сказать две вещи. Если Беккет имеет к этому отношение, то мне все равно, кто он или что он, и уж точно мне наплевать на то, что он чувствовал. – Его голос повысился до такой степени, что его услышали все, кто остался в Храме, включая его родителей.

– Действия против моей жены – это объявление мне войны. Их судьба уже предрешена. И, во-вторых? – Он опустил голову еще ниже. На этот раз его губы коснулись моих в легком поцелуе. Я едва почувствовала его, но он каким-то образом все равно заставил мои внутренности скрутиться в узел. Затем он поднял голову, и я увидела это в его чертах – неподвижность хищника, высматривающего свою добычу. Я видела это раньше, прямо перед тем, как он вырвал сердце Лэнделла в Нью-Хейвене.

Кастил повернул голову в сторону, глядя на единственного оставшегося вольвена, который теперь стоял на двух ногах.

– Ты.

ГЛАВА 2

Аластир Давенвелл был советником родителей Кастила. И когда король Малек вознес свою любовницу Избет, именно Аластир предупредил королеву Элоану, разорвав связь между ним и теперь уже изгнанным и, скорее всего, мертвым королем. Только боги знали, скольких атлантийцев спас Аластир за эти годы, помогая им сбежать от Солиса и Вознесенных, которые использовали их кровь для создания новых вампиров.

Кто знает, как все сложилось бы для моей семьи, если бы они нашли Аластира? Они могли бы быть живы, наслаждаться счастливой и полной жизнью в Атлантии. И мой брат Йен тоже был бы там. Вместо этого он был в Карсодонии и, скорее всего, теперь одним из них – Вознесенным.

Я с трудом сглотнула, отгоняя все эти мысли. Сейчас было не время для этого. Аластир мне нравился. Он был добр ко мне с самого начала. Но что еще важнее, я знала, что Кастил уважал вольвена и заботился о нем. Если бы Аластир сыграл в этом какую-то роль, это глубоко ранило бы Кастила.

Честно говоря, я надеялась, что ни Аластир, ни Беккет не имеют к этому никакого отношения, но я уже давно перестала верить в совпадения. А ночь, когда Вознесенные прибыли в Конец Спессы? Что-то насчет Аластира не увязывалось в моей голове. С приходом Вознесенных и со всем, что произошло потом, это отошло на второй план, но теперь снова вышло на первый.

Когда-то Кастил планировал жениться на Шиа – дочери Аластира, но затем был захвачен Вознесенными, а та предала его и его брата, пытаясь спасти свою жизнь. Все, включая Аластира, считали, что Шиа погибла геройски, но я знала истинную причину ее гибели. Однако у Аластира была еще и внучатая племянница, вольвен, на которой, как он сам, впрочем, и король Валин надеялись, Кастил женится по возвращении в королевство. Об этом он сообщил за ужином, утверждая, что, по его мнению, Кастил уже рассказал мне об этом. Я не была уверена, что он действительно верит в подобное, но это было ни к чему.

Я не могла быть единственным человеком, которому все это показалось... странным.

Дочь Аластира? А теперь еще и его внучатая племянница? Я сомневалась, что не было множества других вольвенов или атлантийцев, которые тоже могли бы выйти замуж за Кастила, тем более что он не подавал намеков на то, что он был бы заинтересован в таком союзе.

Все это не делает Аластира виновным, но это было странно.

Теперь вольвен выглядел совершенно ошеломленным, глядя на Кастила.

– Я не знаю, что, по-твоему, сделал Беккет и какое отношение это имеет ко мне, но мой племянник никогда бы не стал участвовать в подобном. Он еще щенок. И я бы...

– Заткнись, черт возьми, – прорычал Кастил, когда я выглянула из-за его плеча.

Вольвен побледнел.

– Кастил…

– Не заставляй меня повторять, – прервал он, повернувшись к стражникам.

–Задержать Аластира.

– Что? – прокричал Аластир, когда половина стражников повернулась к нему, в то время как остальные нервно переводили взгляд с Кастила на единственных короля и королеву, которых они знали.

Глаза короля сузились, глядя на сына.

– Аластир не совершал никаких преступлений, о которых мы знаем.

– Может, и нет. Может быть, он совершенно невиновен, как и его племянник. Но пока мы не будем в этом уверены, я хочу, чтобы он был задержан, – заявил Кастил. – Схватите его, или это сделаю я.

Джаспер двинулся вперед, рыча во все горло, а его мышцы напряглись под смертной кожей. Охранники нервно переглянулись.

– Подождите! – крикнул Аластир, его щеки полыхали от гнева. – У него нет таких полномочий, чтобы выдвигать требования к Стражам Короны.

Я представляла себе, что королевская стража во многом похожа на ту, что служила Вознесенным. Они выполняли приказы только королевы Илеаны и короля Джалара, а также всех вознесенных королевских особ, которые восседали во главе города или поселения.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Я так не думаю, но случались и более странные вещи, – сказал Кастил, и мои брови сжались. – Моя мать сняла корону и велела всем присутствующим склониться перед новой королевой, которая, как оказалось, приходится мне женой. Поэтому, согласно традиции Атлантии, это делает меня королем, независимо от того, на чьей голове находится корона.

Мое сердце рухнуло. Король. Королева. Это не могли быть мы.

– Ты никогда не хотел ни трона, ни того, что прилагается к короне, – прорычал Аластир. – Ты потратил десятилетия на то, чтобы освободить своего брата, чтобы он мог занять трон. И теперь ты пытаешься завладеть им? Значит, ты действительно отказался от своего брата?

Я резко втянула воздух, когда гнев затопил меня. Аластир, как никто другой, знал, как много значило для Кастила найти и освободить Малика. И его слова глубоко ранили. Тогда я почувствовала от Кастила то, что ощутила в первый раз, когда увидела его – боль, которая ощущалась на моей коже как осколки льда. Кастилу всегда было больно, и, хотя с каждым днем она немного уменьшалась, муки, которые он испытывал из-за своего брата, никогда не покидали его. Совсем недавно он позволил себе почувствовать что-то кроме вины, стыда и мучений.

Я даже не заметила, что двинулась вперед, пока не увидела, что больше не нахожусь под сенью кровавого дерева.

– Кастил не отказывался от Малика, – огрызнулась я, прежде чем успела найти свой проклятый кинжал и бросить его через весь Храм. – Мы найдем и освободим его. Малик не имеет к этому никакого отношения.

– О, боги. – Элоана прижала руку ко рту, повернувшись к сыну. Боль сковала черты ее лица, и через мгновение глубокая печаль накатила на нее мощными волнами. Я не могла этого видеть, но ее горе постоянной тенью следовало за ней, как и за Кастилом. Она била по моим чувствам, царапая кожу, как замерзшее битое стекло. – Хоук, что ты наделал?

Мое внимание переключилось на Валина, и я оборвала связь с матерью Кастила, пока она не захлестнула меня. Резкий поток горя окружил его, пронзенный всплеском острого, отчаянного гнева. Но он запер ее с силой, которой я не могла не восхищаться и не завидовать. Он наклонился и зашептал жене на ухо. Закрыв глаза, она кивала в ответ на его слова.

О, боги, мне не следовало этого говорить.

– Мне жаль. – Я крепко сжала руки. – Я не...

– Тебе не за что извиняться, – сказал Кастил, оглянувшись на меня через плечо и поймав мой взгляд на себе. От него исходило тепло и сладость, которые немного затмили ледяную боль.

– Это я должен извиниться, – хрипло заявил Аластир, удивив меня. – Я не должен был впутывать в это Малика. Ты была права.

Кастил посмотрел на него, и я понял, что он не знает, как поступить с извинениями Аластира. Я тоже не знала. Вместо этого он сосредоточился на своих родителях.

– Я знаю, о чем ты, скорее всего, думаешь. Это то же самое, во что верил Аластир. Ты думаешь, что мой брак с Пенеллаф – очередная бессмысленная попытка освободить Малика.

– Это не так? – прошептала его мать, ее глаза наполнились слезами. – Мы знаем, что ты похитил ее и хотел использовать.

– Так и есть, – подтвердил Кастил. – Но мы поженились не из-за этого. И не по этой причине мы вместе.

Раньше услышанное могло бы обеспокоить меня. Правда о том, как мы пришли к этому, была неприятной. Но это больше не заставляло меня чувствовать себя не в своей шкуре. Я бросила взгляд на кольцо вокруг указательного пальца и яркий золотой завиток на левой ладони. Уголки моих губ приподнялись. Кастил пришел за мной с намерением использовать меня, но все изменилось задолго до того, как мы осознали это. Как – уже не имело значения.

– Я бы хотела в это верить, – прошептала его мать. Ее забота была гнетущей, как грубое, слишком толстое одеяло. Может быть, она и хотела в это верить, но было ясно, что это не так.

– Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. – Валин прочистил горло, и было ясно, что он тоже сомневается в мотивах своего сына. – На данный момент ты не король, и она не королева. У Элоаны был очень эмоциональный момент, когда она сняла свою корону, – сказал он, сжав плечи жены. Я почувствовала в глубине своей души то, как напряглось все ее лицо в ответ на замечание мужа. – Коронация обязательно должна состояться, и коронация должна быть неоспоримой.

– Оспорить ее притязания? – Джаспер рассмеялся, сложив руки на груди. – Даже если бы она не была замужем за наследником, ее право не может быть оспорено. Ты это знаешь. Мы все это знаем.

Мой желудок чувствовал себя так, как будто я вновь оказалась на краю обрыва в горах Скотос. Я не хотела трона. И Кастил тоже.

– Как бы то ни было, – процедил Валин, сузив глаза, – пока мы не узнаем, кто в этом замешан, и не успеем поговорить, Аластир должен оставаться в безопасном месте.

Аластир повернулся к нему.

– Это...

– То, что ты примешь, милостиво. – Валин одним взглядом заставил вольвена замолчать, и стало совершенно ясно, откуда у Кастила эта способность. – Это для твоего же блага, как и для всех остальных. Будешь сопротивляться, и я уверен, что Джаспер, Киран или мой сын в мгновение ока окажутся у твоего горла. И в данный момент я не могу обещать, что сделаю шаг, чтобы задержать кого-то из них.

Кастил опустил подбородок, и его улыбка была такой же холодной, как первое дыхание зимы. Показались кончики его клыков.

– Это буду я.

Аластир взглянул на Джаспера и своего принца. Опустив руки по бокам, он тяжело вздохнул. Его холодные голубые глаза остановились на Кастиле.

– Ты мне как сын. Ты был бы моим сыном, если бы судьба не приготовила для всех нас кое-что другое, – сказал он, и я поняла, что он думает о своей дочери. Искренность его слов, грубость боли, которую он чувствовал, пронзила его, глубоко прорезав, и обрушилась, как ледяной дождь, только усилившись, когда Кастил ничего не сказал. Как ему удалось скрыть от меня этот уровень боли, просто поразительно. – Правда о том, что здесь происходит, будет раскрыта. Все узнают, что я не представляю угрозы.

Я почувствовала это, когда смотрела на Аластира. Всплеск решимости и непоколебимой уверенности струился по его венам. Это было быстро, но инстинкт вспыхнул во мне, выкрикивая предупреждение, которое я не совсем понимала. Я шагнула вперед.

– Кастил...

Я была недостаточно быстра.

– Защищайте своих короля и королеву, – приказал Аластир.

Несколько охранников двинулись, окружая родителей Кастила. Один из них потянулся за его спиной. Валин обернулся.

– Не надо!

Джаспер бросился вперед, сместившись в середине прыжка, когда Элоана издала хриплый крик.

– Нет!

Стрела попала вольвену в плечо, остановив его в воздухе. Он упал, вернувшись в свою смертную форму, прежде чем врезаться в потрескавшийся мрамор. Я попятилась назад, потрясенная тем, что Джаспер застыл на месте, а по его коже разлился бледно-серый цвет. Он...?

Мое сердце замерло при звуке пронзительных визгов и рычания, доносящихся из-под Храма. Другой вольвен…

Стрела пронзила воздух и поразила Кирана, когда он прыгнул ко мне. Крик застрял у меня в горле, когда я бросилась к нему. Он остановился, прежде чем упасть: его спина выпрямилась, а затем прогнулась. Сухожилия на его шее резко выделялись, когда мои глаза встретились с его глазами. Радужки глаз светились серебристо-голубым светом, когда он потянулся к стреле, торчащей из его плеча – тонкому наконечнику, из которого текла сероватая жидкость.

– Беги, – прорычал он, делая резкий, неестественный шаг ко мне. – Беги.

Я подбежала к нему, схватила за руку, когда одна из его ног подкосилась. Его кожа – боги, его кожа была как кусок льда. Я попыталась удержать его, но вес был слишком велик, и он упал на спину, когда Кастил добежал и обхватил меня за талию. В ужасе я смотрела, как серая бледность проступает на смуглой коже Кирана, и я... я ничего не чувствовала. Ни от него. Ни от Джаспера. Они не могли быть... этого не могло быть.

– Киран...?

Кастил внезапно оттолкнул меня за спину, из него вырвался рев ярости с ледяным привкусом гнева. Что-то ударило его, отбросив от меня. Его мать закричала, и я вскинула голову, чтобы увидеть, как королева Элоана ударила локтем в лицо охранника. Кость треснула и подалась, когда она рванулась вперед, но другой стражник схватил ее сзади.

– Остановитесь! Прекратите это сейчас же! – приказала Элоана. – Я приказываю вам!

Ужас вонзил в меня свои когти, когда я увидела стрелу, торчащую из спины Кастила – из нее тоже текла странная серая жидкость. Но он все еще стоял передо мной, держа меч в одной руке. Звук, вырвавшийся из него, предвещал смерть. Он шагнул вперед…

Еще одна стрела вылетела из входа в храм, поразив Кастила в плечо, и я увидела, как Валин вонзил меч глубоко в живот человека, держащего лук. Стрела пронзила ногу Кастила, отбросив назад. Я поймала его за талию, когда он потерял равновесие, но, как и в случае с Кираном, его вес оказался слишком велик. Меч со звоном ударился о мрамор, когда он тяжело упал, его длинное тело напряглось, когда он откинул голову назад. Сухожилия на его шее вздулись, когда я упала рядом с ним, даже не почувствовав удара по коленям. Серая жидкость лилась из ран, смешиваясь с кровью, когда его губы оторвались от клыков. Под его кожей вздулись и потемнели вены.

Нет. Нет. Нет.

Я не могла дышать, когда его дикие, расширенные глаза встретились с моими. Этого не может быть. Эти слова снова и снова повторялись в моей голове, когда я наклонилась, сжимая его щеки дрожащими руками. Я вскрикнула от ощущения его слишком холодной кожи. Ничто живое не ощущалось таким холодным. О, боги, его кожа больше не казалась плотью.

– Поппи, я..., – задыхаясь, произнес он, потянувшись ко мне. По белкам его глаз, а затем и по радужкам поползла серая пленка, притупляя яркий янтарь.

Он замер, его взгляд был устремлен куда-то за пределы меня. Его грудь не двигалась.

– Кастил, – прошептала я, пытаясь встряхнуть его, но его кожа – все его тело было... оно затвердело как камень. Он застыл, его спина выгнулась дугой, одна нога подкосилась, рука была вытянута в мою сторону. – Кастил.

Ответа не последовало.

Я широко распахнула перед ним свои чувства, отчаянно ища хоть намек на эмоции, хоть что-нибудь. Но ничего не было. Казалось, он погрузился в глубочайший сон или был...

Нет. Нет. Нет. Он не мог погибнуть. Он не мог умереть.

Прошло всего несколько секунд с того момента, как Аластир отдал свой первый приказ, и Кастил лежал передо мной, а его тело было лишено жизненной силы.

Я быстро оглянулась. Ни Джаспер, ни Киран не пошевелились, и их кожа приобрела темно-серый цвет, оттенок железа.

Агония, усиленная паникой, захлестнула меня, засела в области вокруг моего бешено колотящегося сердца, когда я скользнула руками к груди Кастила, нащупывая пульс.

– Пожалуйста. Пожалуйста, – шептала я, слезы собирались в моих глазах. – Пожалуйста. Не делай этого со мной. Пожалуйста.

Ничего.

Я ничего не чувствовала ни в нем, ни в Киране, ни в Джаспере. В самой глубине моего сознания нарастал гул, когда я смотрела на Кастила – на своего мужа. На мое родственное сердце. Мое все.

Он был потерян для меня.

Моя кожа начала дрожать, когда внутри поднялась темная, маслянистая, глубокая ярость. В горле першило, как от металла, а в венах жгло, как от огня. На вкус она была как смерть. И не той, что произошла здесь, а окончательной.

Ярость все нарастала и нарастала, пока я больше не смогла ее сдерживать. Я даже не пыталась остановить ее, когда слезы потекли по моим щекам и упали на железного цвета кожу Кастила. Ярость била по воздуху и просачивалась в камень. Под собой я почувствовала, как Храм снова начал слабо дрожать. Кто-то крикнул, но я не расслышала слов.

Наклонившись над Кастилом, я подобрала его упавший меч и провела губами по его неподвижным, как камень, губам. Нечто древнее внутри меня пульсировало и билось, как и раньше, когда я поднялась над мужем и повернулась. Резкий ветер пронесся по полу храма, погасив огонь факелов. Листья кровавого дерева зашумели, как сухие кости, когда я крепче сжала меч. Я не видела родителей Кастила. Я даже не видела Аластира.

Десятки людей стояли передо мной, все в белом, с мечами и кинжалами в руках. Знакомые металлические маски, которые носили Падшие, скрывали их лица. Увидев их сейчас, я должна была бы испугаться.

Но это только разозлило меня.

Эта первобытная сила нахлынула, вторгаясь во все мои чувства. Это заставило замолчать все эмоции внутри меня, пока не осталась только одна…месть. Больше ничего не было. Никакого сочувствия. Никакого сострадания.

Я была собой.

И все же я была чем-то совсем другим.

Небо над головой было безоблачных, оставаясь потрясающего голубого оттенка. Кровь не лилась дождем, но моя плоть искрилась. Серебристо-белые угли плясали на моей коже и потрескивали, когда от меня протянулись тонкие нити, оплетая колонны, словно сверкающая паутина, и стекая по полу сетью мерцающих вен. Моя ярость стала осязаемой сущностью, живой, дышащей силой, от которой невозможно было убежать. Я шагнула вперед, и верхний слой камня треснул под моим ботинком.

Крошечные кусочки камня и пыли откололись и посыпались вниз. Несколько нападавших в масках отступили назад, когда в статуях богов появились тонкие трещины. Они увеличивались вдоль пола.

Нападающий в маске вырвался из строя и бросился на меня. Солнечный свет отразился от лезвия его меча, когда он поднял его в воздух. Я не двигалась, когда ветер подхватил спутанные пряди моих волос. Он закричал, обрушив на меня рукоять оружия...

Я поймала его руку, остановив удар, и вонзила лезвие Кастила глубоко в его грудь. Красный цвет залил переднюю часть его туники, он вздрогнул и упал на бок. Еще четверо набросились на меня, и я проскочила под рукой одного из них, всаживая лезвие в горло другого. Кровь брызнула, когда я взмахнула мечом, пробивая металлическую маску. Острая, жгучая боль пронеслась по моей спине, когда я уперлась ногой в центр груди мужчины и оттолкнулась, выдергивая лезвие из его черепа.

Чья-то рука схватила меня, и я повернулась, вонзив клинок глубоко в живот нападавшего. Я резко дернула эфес меча, протащив его через живот мужчины, выражая криком ярость внутри себя. Она хлынула в воздух вокруг меня, и статуя у задней стены храма раскололась надвое. Куски камня упали на пол.

Еще одна волна боли прокатилась по моей ноге. Я повернулась, взмахнув мечом по высокой дуге. Лезвие не встретило особого сопротивления. Меч упал мне в руку, а голова и маска покатились в разные стороны. Краем глаза я увидела, как один из Падших схватил неподвижное тело Кирана за руки. Перевернув кинжал в руке, я откинула руку назад и бросила его. Лезвие ударило под маску, и нападавший откатился назад, схватившись за горло.

Мое внимание привлекло движение. Волна нападавших в масках мчалась по Храму. Серебристо-белый свет ворвался в мое сознание, и я услышал голос – женский голос, шепчущий внутри меня. Этого не должно было случиться.

В мгновение ока я увидела ее с волосами, подобными лунному свету, когда она глубоко погрузила руки в землю. Какое-то внутреннее ощущение подсказывало мне, что она была там, где сейчас стоит этот Храм, но в другое время, тогда, когда мир был неизвестен. Она откинула голову назад, закричав с такой болезненной яростью, что у меня внутри все сжалось. Серебристо-белый свет залил землю, разливаясь от места ее прикосновения. Земля разверзлась, и из грязи вокруг нее вынырнули тонкие белесые пальцы, не более чем кости. Ее слова снова дошли до меня. Я покончила с этим, со всем этим.

Как и я.

Я вздрогнула, образ женщины померк, когда я отбросила меч в сторону. В пустоте своего сознания я представила, как сверкающие нити отделяются от колонн. Они сделали это на моих глазах, обмотав дюжину нападавших, словно тонкая паутина. Я хотел, чтобы они чувствовали себя так же, как я. Сломанными. Истерзанными. Потерянными.

Кости трещали. Руки, ноги, спины ломались. Они упали, как обломанные саженцы.

Другие отвернулись от меня, чтобы бежать. Спастись. Я не позволила бы этого. Они заплатят. Все они вкусят моего гнева и утонут в нем. Я разрушу это строение, а затем разорву на части все королевство, чтобы гарантировать это. Они почувствуют то, что было внутри меня, то, что они сделали. Трижды.

Ярость вылилась из меня в еще один крик, и я бросилась вперед, поднимая руки. Нити поднялись с пола. В моем сознании они росли и множились, простираясь за пределы покоев Никтоса к деревьям и городу внизу. Я начала взмывать вверх...

В царящем хаосе я увидела его. Аластир стоял у входа в Храм, вне пределов досягаемости пульсирующей ярости и энергии. Я не почувствовала от него страха. Только принятие, когда он смотрел на меня так, словно ожидал этого.

Аластир встретил мой взгляд.

– Я не угроза для Атлантии, – сказал он. – Это ты. Ты всегда была угрозой.

Боль пронеслась по моему затылку, такая внезапная и непреодолимая, что ничто не могло остановить нахлынувшую на меня тьму.

Я провалилась в ничто.

ГЛАВА 3

Какой красивый маленький цветочек.

Какой красивый мак.

Сорви его и посмотри, как кровоточит.

Не красивый больше…

Я пришла в себя, глубоко вдохнув воздух с запахом влажной земли и старой гнили. Ужасная фраза эхом отдавалась в моей больной голове, когда я открыла глаза и задыхалась, подавляя крик.

Темные, пустые глазницы смотрели на меня из пыльного, грязного черепа.

Сердце колотилось о ребра. Я резко вскочила на ноги и бросилась назад. Не успела я пройти и метра, как что-то больно сдавило меня, резко дернув за руки и ноги. Я стиснула зубы, с трудом подавляя хныканье, так как кожа на запястьях и ниже колен горела. Кто-то снял с меня свитер и оставил только слишком тонкую комбинацию, которую я надела под низ. Любое беспокойство по поводу того, куда делись мой свитер и брюки, или того, что облегающий лиф мало что скрывает, исчезло, когда я уставилась на свои руки.

Кости... Отполированные до блеска светлые кости обвились вокруг моих запястий. Кости и... и лозы. Какая-то их часть впилась в мою кожу. Я осторожно подняла одну ногу, грудь быстро поднималась и опускалась, когда я увидела то же самое чуть ниже колен. При ближайшем рассмотрении я увидела, что это не лозы. Похоже, это были какие-то корни. Засохшая кровь испачкала мои икры, когда я потянулась к наручникам. Жгучая боль пронзила мои запястья, остановив меня. – Боги, – прошипела я сквозь зубы, осторожно прислонившись спиной к чему-то твердому, влажному и холодному. Стена? В горле пересохло, мой взгляд проследил за изгибом костей и корней до того места, где он соединялся со стеной. Дыхание вырывалось короткими, неровными толчками, когда я оглянулась на... на то, что было рядом со мной. С черепа свисали клочья тонких светлых волос. Остались только куски изорванной одежды, потемневшие от возраста и грязи. Я понятия не имела, был ли это мужчина или женщина, но он явно пролежал здесь десятилетия – может быть, даже столетия. На груди мертвого лежало какое-то копье, лезвие которого было черным, как уголь. Лед сковал все мое существо, когда я увидела те же узловатые кости и корни, опоясывающие запястья и лодыжки. Воздух застрял у меня в горле, когда я перевела взгляд на то, что лежало по другую сторону тела. Еще тела, связанные таким же образом. И еще, и еще, и еще – десятки таких останков лежали по всей стене. О, боги. Мой пристальный взгляд метался вокруг. Из серо-черных колонн в центре помещения и дальше по сторонам выступали факелы, отбрасывая оранжевое свечение на... Ужас охватил меня, когда я увидела несколько выложенных каменных плит – длинных и квадратных блоков, расположенных между двумя рядами колонн. О, боги. Я знала, что это такое. Саркофаги. Саркофаги, увитые костяными и корневыми цепями, переплетения которых тянулись над каждым из них.

Я была в склепе.

И было ясно, что я не первая, кого здесь держали.

Паника подкралась к моему горлу, отчего стало еще труднее дышать в холодном, промозглом воздухе. Пульс бился с чудовищной скоростью. Тошнота нарастала, судорожно сжимая желудок, пока я искала тени за саркофагами и колоннами. Я не помнила, как оказалась здесь и как давно...

Кастил.

В моем сознании возник его образ, тянущийся ко мне, когда его кожа стала серой и затвердела. Давление сдавило мою грудь, сжимая сердце. Я зажмурила глаза, чтобы не поддаться потоку поднимающейся влаги, но это было бесполезно. Я все еще видела его, его выгнутую спину и скрюченное тело, его тускнеющие глаза, его пристальный взгляд. Он не мог исчезнуть. Киран и Джаспер тоже не могли исчезнуть. Они должны были быть в порядке. Мне просто нужно было выбраться отсюда и найти их.

Я двинулась, чтобы встать…

Узлы врезались в мою кожу, впиваясь все глубже. Хриплый крик вырвался из моих пересохших губ, когда я привалилась спиной к стене. Глубоко вдохнув, я подняла руку, чтобы получше рассмотреть цепь. Шпоры. На костях были заостренные шпоры.

– Черт, – прошептала я, вздрагивая от звука своего голоса.

Мне нужно было успокоиться. Я не могла паниковать. Вольвены... они ведь услышат меня, верно? Именно так звучали слова Кастила и остальных. Что они слышали или чувствовали мою беду раньше и ответили. Сейчас я определенно была расстроена.

Но я слышала, как они выли от боли после того, как Джаспера и Кирана ранили. После этого никто из них не добрался до вершины Храма. Что, если они тоже были...?

Я подняла руки к лицу. Цепь имела достаточную свободу, чтобы сделать это без боли.

– Прекрати, – твердила я себе. Они не могли убить всех вольвенов.

Они.

А именно, Аластир.

Гнев и неверие боролись внутри меня, пока я сосредоточилась на том, чтобы выровнять дыхание. Я выберусь отсюда. Я найду Кастила, Кирана и остальных. Все они должны быть живы.

Потом я убью Аластира. Медленно и мучительно.

Удерживая это обещание близко к сердцу, я сделала медленный, ровный вдох и опустила руки. Меня уже приковывали раньше. Тогда, в Нью-Хейвене, все было не так плохо, как сейчас, но я и раньше попадала в неприятные ситуации с герцогом Тирманом и лордом Мэзином. Как и в карете с лордом Чейни, который граничил с жаждой крови, я должна была сохранять спокойствие. Я не могла поддаться панике. Если бы я это сделала, то потеряла бы себя.

Как я это сделала в Покоях Никтоса.

Нет. Я не потеряла себя, когда убила тех людей. Я все еще была там. Я просто не... я не пыталась сдерживаться, обуздать ту силу, что ожила во мне. Сейчас я даже не чувствую вины. Я не думаю, что буду чувствовать раскаяние и позже.

Ноги и спину жгло от ран, оставленных лезвиями, когда я посмотрела на место соединения моих оков со стеной. Никакое кольцо не удерживало цепь на месте. Она была не просто соединена со стеной, она была ее частью – продолжением.

Что это был за склеп, черт возьми?

Я не могла разбить камень, но кость... кость и корни были хрупкими по сравнению с ним. Я осторожно повернула запястье, чтобы создать напряжение, которое не давило на кожу. Другой рукой я взялась за другой край кости и корня.

– Я бы не стал этого делать.

Я повернула голову в поисках мужского голоса. Он доносился из тени за освещенными колоннами.

– Это не обычные кости, с которыми тебе пришлось повозиться, – продолжал мужской голос. – Это кости древних.

Мои губы скривились, и я тут же ослабила хватку.

Глубокий смех раздался из тени, и я снова замерла. Этот смех... он показался мне немного знакомым. И голос тоже.

– А поскольку это кости божеств, они несут в себе первобытную магию – эфир, – добавил он. – Ты знаешь, что это значит, Пенеллаф? Эти кости несокрушимы, если их пропитал другой, в ком течет кровь богов. – Голос приблизился, и я напряглась. – Это была довольно древняя техника, созданная самими богами, предназначенная для усмирения тех, кто стал слишком опасным – слишком большой угрозой. Говорят, что сам Никтос наделил силой кости мертвых. Он сделал это, когда правил мертвыми в Сумеречных землях. Когда он был Ашером, Благословенным, Несущим смерть и Хранителем душ. Первобытный Бог простых людей и смерти.

В... Сумеречных землях? Правил мертвыми? Никтос был богом жизни, Королем всех богов. Рейн был богом обычных людей и конца. Я никогда раньше не слышала о Сумеречных Землях, но одно только название говорило о том, что это место, о котором я не хотела бы узнать больше.

– Но я отвлекся, – сказал он, и я увидела во мраке смутные темные очертания человека. Я прищурилась, фокусируясь на нем, но... ничего от него не почувствовала. – Если ты потянешь за эти путы, они просто затянутся. Будешь продолжать это делать, и они прорежут твою плоть до костей. В конце концов, они отрубят твои конечности. Не веришь мне, посмотри на того, кто рядом с тобой.

Мне не хотелось смотреть, отводить взгляд от тени, но я ничего не могла с собой поделать. Я взглянула на тело рядом с собой и посмотрела на его бок. Рядом лежали скелетные останки руки.

О, боги.

– К счастью для тебя, в тебе течет только кровь богов. Ты не божество, как они. Ты бы быстро истекла кровью и умерла. Такие божества, как тот, что рядом с тобой? – сказал мужчина, и мое внимание снова переключилось на него. Фигура в тени была уже ближе, остановившись у края огненного свечения. – Он... что ж, он становился все слабее и голоднее, пока его тело не начало пожирать само себя. Только этот процесс, скорее всего, занял столетия.

Столетия? Я вздрогнула.

– Ты, должно быть, задаешься вопросом, что он мог сделать, чтобы заслужить столь... ужасного наказания. Что сделал он и другие, висящие на стенах и в своих гробах? – спросил он. И да, часть меня задавалась именно этим вопросом.

– Они стали слишком опасными. Слишком могущественными. Слишком... непредсказуемыми. – Он сделал паузу, и я тяжело сглотнула. Не требовалось никакого логического усилия, чтобы предположить, что те, кто стоял у стены и передо мной, были божествами. – Слишком большая угроза. Как и ты.

– Я не представляю угрозы, – прорычала в ответ.

– Разве? Ты убила многих.

Мои пальцы сжались в кулак.

– Они напали на меня без причины. Они причинили боль... – Мой голос дрогнул. – Они ранили вольвенов. Их принца. Мое…

– Твое родственное сердце? – предположил он. – Союз не только сердец, но и душ. Редкий и более могущественный, чем любая кровная связь. Многие считают подобное чудом. Скажи мне, считаешь ли ты это чудом сейчас?

– Да, – прорычала я без колебаний.

Он рассмеялся, и снова что-то зашевелилось в глубинах моих воспоминаний.

– Тогда ты с облегчением узнаешь, что все они в безопасности. Король и королева, оба вольвена, и даже принц, – сказал он, и я, возможно, перестала дышать. – Если ты не веришь в это, можешь доверять брачному отпечатку.

Мое сердце замерло. Я даже не подумала об этом. Кастил говорил мне, что отпечаток исчезает после смерти одного из партнеров. Именно так некоторые узнавали о смерти своего родственного сердца.

Часть меня не хотела смотреть, но я должна была. Пустота заполнила мой желудок, когда мой взгляд переместился на левую руку. Она задрожала, когда я перевернула ее. Золотистый виток на моей ладони тускло мерцал.

Облегчение пронзило меня так быстро, что мне пришлось зажать рот, чтобы остановить крик, поднявшийся из самых глубин моего существа. Знак был все еще там. Кастил был жив. Я снова вздрогнула, слезы обожгли мое горло. Он был жив.

– Мило, – прошептал он. – Очень мило.

Тревожное чувство ползло по моей коже, поглощая крупицы и частицы облегчения.

– Но он бы сильно пострадал, если бы тебя не остановили, – сказал он. – Ты бы обрушила весь Храм. Он бы погиб вместе с ним. Может быть, ты бы даже убила его. Это возможно для тебя это сделать, понимаешь? Внутри тебя есть сила.

Мое сердце пропустило удар в груди.

– Я бы никогда не причинила ему вреда.

– Может быть, не намеренно. Но, судя по тому, что я понял, ты, похоже, очень плохо себя контролируешь. Откуда ты знаешь, что бы ты сделала?

Я начала отрицать то, что он сказал, но в смятении откинулась головой о стену. Я... я не была уверена, кем я стала в том Храме, но я контролировала себя. Я также была полна жажды мести, как и странная вспышка женщины, которую я видела в своем сознании. Я была готова убить тех, кто убегал от меня. Я была готова разорвать на части все королевство. Сделала бы я это? Бухта Сайона была полна невинных людей. Конечно, я бы остановилась, прежде чем дошло до этого.

Я лгала самой себе.

Я считала, что Кастил был тяжело ранен, если не убит. Я бы не остановилась. Пока не удовлетворила бы свою жажду мести. И я понятия не имела, что для этого нужно сделать.

Воздух, которым я дышала, стал кислым, и мне стоило больших усилий отложить это осознание на потом.

– Что ты сделал с ним? С остальными?

– Я ничего не делал.

– Чушь, – огрызнулась я.

– Я не выпускал стрел. Меня там даже не было, – ответил он. – Они использовали токсин, полученный из теневика – цветка, растущего в самых восточных районах гор Никтоса. Он вызывает конвульсии и паралич, после чего кожа затвердевает. Довольно болезненно, прежде чем они погрузятся в глубокий сон. Пробуждение принца, как я слышал, займет немного больше времени, чем обычно. Несколько дней. Так что, я полагаю, завтра, возможно?

Через... несколько дней? Завтра?

– Как долго я была без сознания?

– Два дня. Может быть, три.

Милостивые боги.

Я даже не хотела думать о повреждениях, нанесенных моей голове, которые могли бы лишить меня сознания на такой долгий срок. Но остальные получили не так много ударов, как Кастил. Киран, скорее всего, уже очнулся. И Джаспер тоже. И, возможно, другие...

– Я знаю, о чем ты думаешь, – вмешался в мои мысли мужчина. – Что вольвены почувствуют твой зов. Что они придут за тобой. Нет, не придут. Кости ослабляют действие Первородного нотама. Они также отрицают все способности, сводя тебя к тому, кем ты являешься по своей сути. Смертной.

Поэтому я ничего не чувствовала к этому человеку? Это было не совсем то, что я хотела услышать. Паника угрожала снова впиться в меня своими когтями, но тень придвинулась ближе, ступая под свет факела.

Все мое тело напряглось при виде человека, одетого во все черное. Каждая часть меня восстала против того, что я увидела. Это не имело смысла. Это было невозможно. Но я узнала темные, зачесанные назад волосы, жесткую челюсть и тонкие губы. Теперь я знала, почему его смех звучал так знакомо.

Это был командир королевской Гвардии.

Командир Янсен.

– Ты мертв, – вздохнула я, глядя на него, пока он пробирался между колоннами.

Темная бровь приподнялась.

– Что вызвало у тебя такое впечатление, Пенеллаф?

– Вскоре после нашего отъезда Вознесенные обнаружили, что Хоук был не тем, за кого себя выдавал. – В памяти всплыло то, что лорд Чейни рассказал мне в той карете. – Они сказали, что Последователи проникли в высшие чины королевской гвардии.

– Да, но они не поймали меня. – Одна сторона губ Янсена изогнулась, когда он шагнул вперед, его пальцы скользнули по краю гроба.

Замешательство охватило меня, когда я уставилась на него.

– Я... я не понимаю. Ты Последователь? Ты поддерживаешь принца?

– Я поддерживаю Атлантию. – Он двигался быстро, преодолевая расстояние за меньшее время, чем требуется сердцу, чтобы биться. Он опустился на колени так, что мы оказались на одном уровне глаз. – Я не Последователь.

– Правда? – Его сверхскорость как бы выдавала это. – Тогда кто ты?

Натянутая улыбка все расширялась. Черты его лица заострились, сузились, а затем он изменился. Уменьшившись в высоту и ширину, новое тело утонуло в одежде, которую носил Янсен. Его кожа стала более загорелой и гладкой. В одно мгновение его волосы потемнели до черноты и стали длиннее, а глаза посветлели и стали голубыми.

Через несколько секунд передо мной на коленях стоял Беккет.

ГЛАВА 4

– Милостивые боги, – прошептала я, отодвигаясь от этого…этого существа передо мной.

– Я напугал тебя? – спросил Янсен/Беккет голосом молодого вольвена, исходящим от человека с лицом, полностью идентичным племяннику Аластира.

– Ты... ты подменыш.

Он кивнул..

Я не могла перестать пялиться на него, мой мозг не мог смириться с тем, что передо мной Янсен, а не Беккет.

– Я... я не знала, что они могут принимать облик других людей.

– Большинство оставшихся родословных подменышей способны только превращаться в животных или обладают... другими навыками, – сказал он. – Я один из немногих, кто может это сделать и удерживать чужую форму в течение длительного периода времени. Хочешь знать, как?

Я действительно хотела, но ничего не сказала.

К счастью для меня, он был в разговорчивом настроении.

– Все, что мне нужно, это какая-то их часть на мне. Обычно достаточно пряди волос. Вольвенов невероятно легко воспроизвести.

Ни одна часть меня не могла понять, как можно легко воспроизвести кого - либо.

– А они... узнают, что ты это сделал? Принял их облик?

Все еще улыбаясь мальчишескими чертами лица Беккета, Янсен покачал головой.

– Обычно нет.

Я даже не могла представить себе, каково это – принять чужую личность или как кто-то может сделать это без разрешения другого. Мне это казалось большим нарушением, особенно если это делается, чтобы обмануть кого-то...

Осознание пронеслось сквозь меня волной нового гнева.

– Это был ты, – прорычала я. – Не настоящий Беккет, который привел меня в Храм. Ты.

– Я всегда знал, что за вуалью скрывается умная девушка, – заметил он, а затем вновь обрел принадлежащие ему черты лица. Это был поступок, не менее шокирующий, чем в прошлый раз.

Осознание того, что это был не молодой, игривый вольвен, который завел меня в ловушку, принесло изрядное облегчение.

– Как? Как никто не узнал? Как я...? – Я оборвала себя. Когда я читала его эмоции в Храме, они были похожи на эмоции Беккета.

– Как ты или наш принц не знали? Или даже Киран или Джаспер? Когда подменыши принимают личность другого человека, мы принимаем его черты настолько, что расшифровать правду становится крайне сложно. Иногда нам даже трудно вспомнить, кто мы на самом деле. – На его лице промелькнуло беспокойство, но оно исчезло так быстро, что я не была уверена, что видела его. – Конечно, наш принц знал, что я подменыш. Как и многие другие. Но, очевидно, никто не ожидал такой подвоха. Никто даже не искал его.

– Беккет в порядке?

Янсен отвел взгляд.

– Должен был быть. Ему дали снотворное. Таков был план. Чтобы он проспал достаточно долго, чтобы я занял его место.

Мое сердце сжалось.

– Но этого не произошло?

– Нет. Янсен ненадолго закрыл глаза. – Я недооценил, сколько отвара нужно молодому вольвену, чтобы оставаться спящим. Он проснулся, когда я вошел в его комнату. – Янсен откинулся назад, проводя рукой по лицу. – То, что произошло, было прискорбно.

Желчь подступила к моему горлу.

– Ты убил его?

– Это была вынужденная мера.

От неверия у меня перехватило дыхание, когда я уставилась на подменыша.

– Он был всего лишь ребенком!

– Я знаю. – Он опустил руку. – Никому из нас это не понравилось, но это нужно было сделать. – Невинные умирают все время. Ты провела всю свою жизнь в Солисе. Ты знаешь, что это правда.

– И это оправдывает причинение вреда другому?

– Нет. Но цель оправдывала средства. Народ Атлантии поймет это, – возразил Янсен. Я не могла понять, как кто-то может понять убийство ребенка. – И почему тебя это вообще волнует? Ты стояла рядом и была свидетелем того, как людей морили голодом, издевались над ними и предавали Обряду. Ты ничего не сделала.

– Тогда я не знала правды, – выдавила я, сдерживая слезы.

– И разве это оправдывает тебя?

– Нет, – сказала я, и его глаза слегка расширились. – Но я не всегда стояла в стороне и бездействовала. Я делала то, что могла.

– Этого было недостаточно.

– Я этого и не говорила. – Я сделала прерывистый вдох. – Зачем ты это делаешь?

– Мой долг – остановить любые угрозы Атлантии.

Хриплый смех неверия покинул меня.

– Ты знаешь меня. Ты знаешь меня много лет. Ты знаешь, что я не представляю угрозы. Я бы ничего не сделала в том Храме, если бы мне не угрожали.

– Пока что. Однажды это изменится, – сказал он. – Странно, как тесен мир. Вся цель принятия на себя этой роли состояла в том, чтобы обеспечить открытый путь между Кастилом и тобой. Я потратил годы на ложь, чтобы он мог захватить Деву и использовать ее для освобождения своего брата и возвращения части наших украденных земель. Я понятия не имел, кто ты и почему ты Дева.

– И то, что он женился на мне, показалось тебе предательством? – Я предположила.

– Вообще-то, нет, – ответил он, удивив меня. – Он все еще мог выполнить то, что задумал. Вероятно, у него было бы еще больше возможностей сделать это, если бы ты была его женой, а не пленницей.

– Тогда почему? Потому что я... потому что во мне есть капля божьей крови?

– Капля? – Янсен рассмеялся. – Девочка, я знаю, что ты сделала в этом Храме. Тебе нужно больше доверять себе.

Мой гнев вспыхнул, и я приветствовала это, сдерживая ярость. Это была гораздо лучшая компания, чем навалившееся горе. – Я уже давно не девочка, так что не называй меня так.

– Мои извинения. – Он склонил голову. – Я готов поспорить, что в тебе гораздо больше, чем капля. Твоя родословная должна быть очень чистой, чтобы ты проявляла такие божественные способности. – Он внезапно двинулся, схватив меня за подбородок. Я попыталась вырваться, но он удержал меня на месте. Его темные глаза блуждали по моему лицу, как будто он что-то искал. – Странно, что я не заметил этого раньше. А следовало бы.

Я потянулась вверх, схватившись за его предплечье. Путы на моем запястье предупреждающе затянулись.

– Убери свою руку.

– Или что, Дева? – Его улыбка стала еще шире, когда мой гнев разгорелся с новой силой. – Ты ничего не можешь сделать со мной, чтобы не навредить себе. Я просто сказал, что ты всегда была умна. Не делай из меня лжеца.

Беспомощный гнев пронзил глубоко укоренившееся отчаяние, которое я испытывала из-за неспособности защитить себя.

– Отпусти меня!

Янсен ослабил хватку и внезапно поднялся. Он взглянул на груду костей рядом со мной, когда я сделала глубокий вдох. Мое сердце билось слишком быстро.

– Я знал, что с моей стороны было бы неразумно задерживаться в Масадонии, – сказал он. – Итак, я ушел вскоре после тебя. Я встретился с Аластиром по дороге в Конец Спессы. Именно тогда я узнал, кто ты такая.

Мои ногти впились в ладони.

– Значит, Аластир знал, кто я?

– Не тогда, когда он впервые увидел тебя. – Он подтолкнул что-то носком ботинка, пнув это по пыльному полу. Это была отрезанная рука. У меня скрутило живот. – Я оставался в тени, пока не пришло время, а затем принял личность Беккета.

– Ты стоял рядом, когда нас почти настигли армии Вознесенных. Люди умирали, а ты просто стоял в стороне? – Презрение сочилось из моего тона.

Его взгляд вернулся к моему.

– Я не трус.

– Ты сказал это. – Моя улыбка была слабой. – Не я.

Долгое время он не двигался.

– Наблюдать за тем, как эти армии обрушиваются на Конец Спессы, было нелегко. Оставаться незамеченным было одним из самых трудных занятий в моей жизни. Но в отличие от тех лжестражников, я – Защитник Атлантии, истинный Страж царства. Я знал, что моя цель гораздо выше, чем возможное падение Конца Спессы или даже смерть нашего принца.

– Истинный Страж? – Я подумала о женщинах, которые были потомками древнего рода воинов – женщинах, которые спрыгивали с возвышенностей, окружавших Конец Спессы, и орудовали мечами бесстрашнее, чем когда-либо видел командир. Я сурово рассмеялась. – Ты ничтожен и жалок по сравнению со Стражами.

Боль, вспыхнувшая на моей щеке и лице, была единственным предупреждением о том, что он двинулся с места – что он ударил меня. Во рту появился металлический привкус.

– Я понимаю, что для тебя все очень запутанно и напряженно, – сказал он с фальшивым сочувствием, когда он поднялся и сделал шаг назад. – Но если ты оскорбишь меня еще раз, я не буду отвечать за свои действия.

Ледяное тепло разлилось по коже. Моя щека запульсировала, когда я повернула голову к нему и встретилась с его взглядом.

– Ты умрешь, – пообещала я, улыбаясь, глядя на красный румянец гнева на его щеках. – Это будет от моих рук, и это будет смерть, достойная такого труса, как ты.

Он бросился ко мне. На этот раз темнота сопровождалась жгучей болью, от которой я не могла убежать, как ни старалась.

Стиснув зубы от давления оков на запястье, я медленно отвела руку и уставилась в сторону копья на груди скелета. Свежая кровь капала на камень, и я остановилась, тяжело дыша.

Я ждала, зная, что с каждым набранным дюймом узы немного ослабевают. Приобретение этого знания было кропотливым и медленным процессом.

Сосредоточившись на глубоком, ровном дыхании, я прислонилась головой к стене, так как вся рука пульсировала. Я понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как я потеряла сознание. Должно быть, несколько часов. Может быть, больше, поскольку голодные муки перешли от периодических вспышек к постоянной грызущей боли в животе. И мне было холодно – каждая часть моего тела ощущала холод.

Мой взгляд скользнул по каменным гробам. Почему они удостоились чести занять достойное место для покоя, а те, что стояли у стен, – нет? Это был лишь один из многих вопросов, которые у меня возникли. Конечно, он не был самым важным, но я предпочла бы думать об этом, чем о том, почему я все еще жива.

Янсен утверждал, что я представляю угрозу. И, возможно, то, что пробудилось внутри меня в Храме, так и было. Возможно, я была угрозой. Но зачем было оставлять меня в живых? Или это то, что они планировали с самого начала? Просто засунуть меня в этот склеп и оставить здесь, пока я не умру от голода или голодной смерти, став лишь еще одной пыльной грудой костей у стены.

Паника стиснула мое горло, затрудняя дыхание. Но я все же остановила ее. Я не могла позволить себе поддаться страху, который затаился в глубине моего сознания. Я выберусь отсюда – либо сама, либо Кастил найдет меня.

Я знала, что он будет искать меня. Скорее всего, это начнется с того момента, как он проснется. И он разорвет все королевство на части, если понадобится. Он бы нашел меня.

Я бы выбралась отсюда.

Но сначала мне нужно было оружие.

Приготовившись к боли, я медленно вытянула руку. Мои пальцы коснулись пыльной рукояти копья. Волнение захлестнуло меня, когда путы плотнее сомкнулись на запястье, впиваясь в плоть. Вспыхнула боль...

Где-то в темноте склепа раздался звук, остановив мою попытку. Не обращая внимания на сильную пульсацию в конечности, я протянула руку обратно к коленям, где собралась свежая кровь, пропитавшая мой ботинок. Я всмотрелась в тени, пытаясь разглядеть, кто пришел.

– Я вижу, ты наконец-то проснулась.

Мои руки сжались в кулаки при звуке голоса Аластира.

Мгновение спустя он прошел под светом одного из факелов. Он выглядел так же, как и в Храме, только его черная туника, расшитая золотыми нитями, была без рукавов.

– Я проверял тебя раньше, но ты спала.

– Ты предательский сукин сын, – прошипела я.

Аластир остановился между гробницами.

– Я знаю, что ты сердишься. У тебя есть на это полное право. Янсен признался, что вышел из себя и ударил тебя. Я прошу прощения за это. Бить того, кто не может защитить себя, не входит в нашу клятву.

– Меня не волнует, что он ударил меня, – прошипела я, глядя на Аластира. – Меня волнует то, как ты предал Кастила. Как ты причастен к смерти своего собственного внучатого племянника.

Он наклонил голову, и тени скрыли неровный шрам на его лбу.

– Ты считаешь то, в чем я участвовал, предательством. Я вижу в этом жестокую необходимость для обеспечения безопасности Атлантии.

Ярость пылала в моей груди и крови.

– Как я и сказала Янсену, я защищала только себя. Я защищала только Кастила, Кирана и Джаспера. Я бы...

– Ты бы никогда не сделала этого, если бы не считала, что цель оправдывает средства? – перебил он. – Тебя заставили использовать силу в твоей крови против других?

Моя грудь тяжело поднималась и опускалась.

– Да.

– Давным-давно, когда боги с давно забытыми именами бодрствовали и сосуществовали со смертными, действия последних регулировались правилами. Боги выступали в роли их защитников, помогали им в трудные времена и даже даровали благосклонность самым верным, – сказал он.

– Мне было бы наплевать на этот урок истории, даже если бы от него зависела сама моя жизнь, – возмутилась я.

– Но они также выступали в роли судей, присяжных и палачей смертных, если действия этих людей считались оскорбительными или необоснованными, – продолжал Аластир, как будто я не говорила. – Проблема была в том, что только боги решали, что является наказуемым деянием, а что нет. Бесчисленное множество смертных погибло от их рук за столь незначительные проступки, что вызывало их гнев. В конце концов, младшие братья восстали против этих богов. Но склонность реагировать необдуманно, часто под влиянием страсти или других переменчивых, непредсказуемых эмоций, и реагировать насилием, была чертой, которой подвергались даже божества…особенно старшие из них. Вот почему они погрузились в сон.

– Спасибо, что поделился, – огрызнулась я. – Но ты так и не объяснил почему предал принца. Почему использовал Беккета, чтобы осуществить все это.

– Я сделал то, что должен был сделать, потому что жестокая черта богов передалась их детям, – заявил он. – Божества были еще более хаотичны в своих мыслях и манерах, чем их предшественники. Некоторые считали, что это влияние смертных, так как боги до них сосуществовали со смертными, но не жили среди таковых. Они оставались в Илизеуме, в то время как их дети жили в смертном царстве.

Илизеум? Сумеречные земли? Все это звучало как бред, а мое терпение уже едва держалось на волоске. Я была близка к тому, чтобы рискнуть потерять руку, чтобы схватить копье и метнуть его в этого мерзавца.

– Я не знаю, было ли это влияние смертных или нет, но после того, как боги предпочли погрузиться в сон, божества стали...

– Слишком могущественными и слишком опасными, – я вмешалась. – Я знаю. Я уже слышала это.

– Но сказал ли тебе Янсен, что они сделали, чтобы заслужить такую судьбу? Уверен, ты уже поняла, что все погребенные здесь – божества. – Он поднял руки, жестом указывая на саркофаги и тела. – Рассказал ли он тебе, почему воинственные атлантийцы восстали против них, как их предки восстали против первородных богов? Рассказал ли он тебе, какими чудовищами они стали?

– Он был слишком занят тем, что бил меня, чтобы дойти до этого, – усмехнулась я. – Так что, нет.

– Я чувствую, что должен извиниться за это еще раз.

– Пошел ты, – выдохнула я, ненавидя его извинения – очевидную искренность его слов. И он действительно имел это в виду. Мне не нужны были мои способности, чтобы знать это.

Его брови приподнялись, а затем выражение лица разгладилось.

– Божества построили Атлантию, но они почти разрушили ее из-за своей жадности и жажды жизни – их неутолимого желания большего. Всегда больше. Они не знали границ. Если они чего-то хотели, они брали это или создавали. Иногда, чтобы принести пользу королевству. Большая часть внутренней структуры, которую ты видишь здесь, существует благодаря им. Но чаще всего их действия только приносили пользу им самим.

То, что он сказал, очень напомнило мне о Вознесенных. Они правили, ставя свои желания во главу всего. Я пристально посмотрела на него.

– Значит, я угроза, с которой нужно бороться, потому что я потомок божества, у которого могут быть или не быть проблемы с гневом? –Легкий смех вырвался из моих губ. – Как будто у меня нет самостоятельности и будто я просто побочный продукт того, что у меня в крови?

– Сейчас это может показаться тебе невероятным, Пенеллаф, но ты только что прошла Выбраковку. Рано или поздно ты начнешь проявлять те же хаотичные и жестокие импульсы, что и они. Ты опасна сейчас, но со временем станешь чем-то совсем другим.

Перед глазами промелькнул образ странной женщины с волосами цвета лунного сияния.

– Хуже того, в глубине души ты смертна – на тебя гораздо легче повлиять, чем на атлантийца или вольвена. И из-за этой смертности ты будешь еще более склонна к импульсивным решениям.

Женщина исчезла из моего сознания.

– Ты ошибаешься. Смертные гораздо более осторожны и берегут жизнь.

Он изогнул бровь.

– Даже если это так, ты принадлежал к роду тех, кто родился из плоти и огня самых могущественных богов. Твои способности поразительно напоминают способности тех, кто, разгневавшись, мог быстро стать катастрофой, их ярость была всепоглощающей. Семьи разрушались из-за того, что кто-то обижал одного из них. Города были разрушены, потому что кто-то совершил преступление против них. Но расплачивались все – мужчины, женщины и дети, – сказал он мне, и под моим гневом нарастало беспокойство.

– Затем они начали нападать друг на друга, уничтожая каждого в борьбе за власть над Атлантией. И в процессе они истребили целые родословные. Когда потомки Сайона были убиты, сирены восстали против божеств, ответственных за это. Они умерли не потому, что впали в депрессию, и не потому, что их род настолько ослаб, что в конце концов вымер. Их убило другое божество. Многие из этих родов погибли от руки одного божества – того, в которого многие верили, что оно другое. – Гнев сжал линии его рта. – Даже я когда-то верил. Как я мог не верить, что он был другим? В конце концов, он был потомком Короля Богов. Он не мог быть таким, как другие.

– Малек? – догадалась я.

Аластир кивнул.

– Но многие ошибались. Я ошибался. Он был худшим из всех.

Напрягшись, я наблюдала, как он подался вперед и опустился передо мной на каменный пол. Он сел с тяжелым вздохом, положив руку на согнутое колено, изучая меня.

– Не многие знали, на что способен Малек. Какими были его божественные силы. Когда он использовал их, то оставлял после себя очень мало свидетелей. Но я знал, на что он способен. Королева Элоана знала. Король Валин знал. – Его холодные голубые глаза встретились с моими. – Его способности были очень похожи на твои.

Я резко вдохнула.

– Нет.

– Он мог чувствовать эмоции, как эмпат. Считалось, что их линия откололась от той, что породила Малека, смешавшись с линией подменышей. Некоторые считают, что именно поэтому боги благоволили эмпатам. В них было больше эфира, чем в других, – продолжал он.

– Малек мог исцелять раны своим прикосновением, но он редко делал это, потому что был не только потомком Бога Жизни, но и потомком Бога Смерти. Никтос. Царь Богов – и то, и другое. И способности Малека имели темную сторону. Он мог забирать эмоции и обращать их на других, как эмпаты. Но ему было подвластно и многое другое.

Не может быть.

– Он мог направлять свою волю в других, ломая и сокрушая их тела без прикосновения. Он мог стать смертью. – Аластир выдержал мой взгляд, когда я покачала головой. – Ты мне нравишься. Я знаю, что ты можешь не верить в это, и я понимаю, если ты не поверишь. Но мне жаль, потому что я знаю, что Кастил глубоко заботится о тебе. Вначале я не верил, но теперь я знаю, что ваши отношения настоящие. Это причинит ему боль. Но кровь, которая течет в тебе, Пенеллаф. Ты потомок Никтоса. В тебе течет кровь короля Малека, – сказал он, наблюдая за мной. – Я принадлежу к древнему роду людей, давших клятву защищать Атлантию и ее секреты. Именно поэтому я был готов разорвать связь с Малеком. И именно поэтому я не могу позволить тебе сделать то, что почти удалось ему.

Мне было трудно осознать, что во мне течет божественная кровь. Очевидно, я не могла отрицать, что была не только наполовину атлантийцем, но и наполовину бессмертной. Человек со смешанным происхождением не мог сделать то, что сделала я. Даже обычный атлантиец не был способен на такое. Но кто-то, порожденный от... Никтоса? От короля Малека?

Божество, сотворившее самого первого Вознесенного? Его действия привели к тысячам смертей, если не больше.

Это было в моей крови?

Я не могла поверить в то, что говорил Аластир. Это звучало так же невозможно, как и то, что герцогиня Тирман утверждала, что королева Солиса – моя бабушка. Это было невозможно. Вознесенные не могут иметь детей.

– Как я могу быть потомком Малека? – Спросила я тогда, хотя это звучало невозможным.

– У Малека было много любовниц, Пенеллаф. Некоторые из них были смертными. Некоторые – нет, – сказал он мне. – И у него были дети от некоторых из них – потомство, которое распространилось по всему королевству, обосновавшись в районах далеко на западе от этих мест. Это вовсе не невозможно. Есть много таких, как ты…тех, кто не достиг возраста Выбраковки. Ты – его потомок.

– Другие, которые никогда не достигали.... – Я прервалась, новый ужас начал зарождаться в моем сознании. Боже милостивый, неужели Аластир и Янсен – и кто знает, сколько еще людей ответственны за гибель детей на протяжении веков?

– Но дело не только в родословной, Пенеллаф. Нас давно предупреждали о тебе. Это было написано на костях твоего тезки еще до того, как боги уснули, – сказал Аластир. Моя кожа покрылась мурашками.

“‘Когда прольется последняя кровь Избранного, великий предводитель, рожденный из плоти и огня Перворожденных, пробудится как Предвестник, несущий смерть и разрушение на земли, подаренные богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, чтобы уничтожить восток и уничтожить все, что лежит между ними. ’”

Я ошеломленно взглянула на него.

– Ты – Избранная, рожденная из плоти и огня богов. И ты пришла с запада, на земли, дарованные богами, – сказал Аластир. – Ты та, о ком предупреждал твой тезка.

– Ты... ты делаешь все это из-за моей родословной и пророчества? – Я разразилась резким смехом. В каждом поколении существовали старые сказки о пророчествах и предсказаниях судьбы. Они были всего лишь просто небылицами.

– Ты не обязана мне верить, но я знал…думаю, я всегда знал.

Он нахмурился, его глаза слегка сузились.

– Я почувствовал это, когда впервые посмотрел в твои глаза. Они были древними. Первобытными. Я видел в них смерть, даже после стольких лет.

Мое сердце заколотилось.

– Что?

– Мы встречались раньше. Ты была слишком молода, чтобы помнить, или события той ночи были слишком травмирующими, – сказал Аластир, и каждая часть меня вспыхнула жаром, а затем холодом. – Я не сразу понял, что это ты, когда впервые увидел тебя в Нью-Хейвене. Мне показалось, что ты выглядишь знакомой, и это не давало мне покоя. Что-то в твоих глазах. Но только когда ты назвала имена своих родителей, я понял, кто ты. Коралена и Леопольд. Кора и ее лев.

Я вздрогнула, почувствовав, как под ногами зашевелился пол склепа. Я не могла говорить.

– Я солгал тебе, – мягко сказал он. – Когда я сказал, что спрошу, не знают ли о них другие или, не пытались ли они помочь им бежать в Атлантию, я не собирался никого спрашивать. Мне это было не нужно, потому что это был я.

Сердце учащенно забилось, и я вынырнула из дурмана.

– Ты был там той ночью? В ту ночь, когда Жаждущие напали на постоялый двор?

Он кивнул, когда позади него замерцали факелы.

В моем сознании возник образ отца, черты его лица были размыты, когда он смотрел в окно трактира, ища что-то или кого-то. Позже, той ночью, он сказал кому-то, кто остался в тени моего сознания.

– Это моя дочь.

Я не могла... не могла дышать, глядя на Аластира. Его голос. Его смех. Он всегда казался мне таким знакомым. Я думала, что он напоминает мне о Виктере. Я ошибалась.

– Я пришел, чтобы встретить их и предоставить безопасный путь, – его голос становился все более усталым.

– Она не знает, – сказал мой отец той тени в моей памяти, за которую я никогда не могла полностью зацепиться. Перед глазами мелькали образы, отрывки воспоминаний – воспоминаний, в которых я не была уверена, были ли они реальными или обрывками кошмаров. Мой отец... его улыбка была совершенно неправильной, прежде чем он оглянулся через плечо.

– Понял, – ответил призрачный голос. Теперь я знала, кому он принадлежал.

– Твои родители должны были знать лучше, прежде чем делиться, тем, что они знают, с кем попало. – Аластир снова покачал головой, на этот раз печально. – И ты была права, полагая, что они пытались бежать из Солиса, чтобы оказаться как можно дальше от королевства. Так и было. Они знали правду. Но, видишь ли, Пенеллаф, твои мать и отец всегда точно знали, кем были Вознесенные.

Я отпрянула назад, едва ощущая боль в запястьях и ногах.

– Нет.

– Да, – настаивал он. Но это никак не могло быть правдой. Я знала, что мои родители были хорошими людьми. Я помнила это. Хорошие люди не стали бы стоять в стороне, ничего не делая, если бы знали правду о Вознесенных. Осознали, что происходит, когда детей отдают во время Обряда. Хорошие люди не молчали. Они не были соучастниками.

– Твоя мать была фавориткой фальшивой королевы, но она не была леди в ожидании, которой суждено вознестись. Она была прислужницей королевы.

Прислужница? Что-то в этом было знакомое. Из мечущегося хаоса моего сознания я увидела... женщин, которые всегда были с королевой. Женщины в черном, которые никогда не говорили и бродили по залам дворца, как тени. Они пугали меня в детстве. Да. Я вспомнила это сейчас. Как я могла забыть о них?

– Ее подручные были ее личной охраной. – Брови Аластира сошлись, и шрам на его лбу углубился. – Кастил знает, что они были настоящим кошмаром.

Я подняла руку и замерла. Кастил находился в плену у Королевы пять десятилетий, его пытали и использовали она и другие. Он был освобожден до рождения моей матери, но его место занял его брат.

Но моя мать, моя нежная, ласковая и беспомощная мать не могла быть такой. Если бы она была одним из личных охранников королевы, кошмар или нет, ее бы научили сражаться. Она бы... Она бы смогла защитить себя.

Я не понимала. Не знала, правда ли все это. Но я знала, что было.

– Ты, – вздохнула я, все мое существо онемело, когда я уставилась на человека, с которым я подружилась. Которому я доверяла. – Это был ты. Ты предал их, не так ли?

– Не я убил твоего отца. Не я предал твою мать, – ответил он. – Но в конце концов, это не имеет значения. Я бы все равно убил бы их. Я бы убил тебя.

Я разразилась резким смехом, когда ярость и неверие скрутили мои внутренности.

– Если это был не ты, тогда кто? Жаждущие?

– В ту ночь там были Жаждущие. Ты носишь их шрамы. Их привели прямо к дверям трактира. – Он не моргнул. Ни разу. – Он привел их туда. Темный.

– Лжец! – крикнула я. – Кастил не имеет никакого отношения к тому, что произошло.

– Я никогда не говорил, что это сделал Кастил. Я знаю, что это был не он, хотя я никогда не видел лица за плащом и капюшоном, которые тот носил, когда пришел в трактир, – ответил Аластир. – В ту ночь действовали другие силы. Тьма, которая вышла за пределы моего влияния. Я был там, чтобы помочь твоим родителям. Но когда они рассказали мне, что ты можешь сделать, я понял…я понял, чей ты потомок. Поэтому, когда тьма подошла к этим дверям, я впустил ее.

Я не знала, верить ли ему, и вообще, имело ли это значение, погибли ли мои родители от его руки или нет. Он все равно сыграл свою роль в их смерти, оставив нас с Йеном и всех остальных там умирать. Оставив меня на растерзание когтям и зубам. Та боль. Та ночь. Она преследовала меня всю мою жизнь.

Из него вырвался вздох.

– Я впустил его и ушел, полагая, что самая грязная часть моего долга выполнена. Но ты выжила, и вот мы здесь.

– Да. – Это слово вырвалось из меня с рычанием, которое в любое другое время удивило бы меня. – И вот я здесь. Что теперь? Ты собираешься убить меня? Или оставишь меня здесь гнить?

– Если бы все было так просто. – Он оперся на одну руку. – И я бы никогда не оставил тебя здесь умирать такой медленной смертью. Это слишком по-варварски.

Слышал ли он себя?

– И заковать меня в эти кости и корни... не так ли? Оставить меня и мою семью умирать– это не варварство?

– Это было необходимое зло, – заявил он. – Но мы не можем просто убить тебя. Может быть, до того, как ты прибыла – до того, как заметили Первобытный отпечаток. Но не сейчас. Вольвены видели тебя. Они почувствовали тебя.

Мой взгляд устремился на него.

– Почему ты не изменился, как другие? То, как говорили король и королева, было похоже на то, что они не контролировали свои формы. Они должны были ответить на мой зов.

– Это потому, что я больше не могу принимать свою форму вольвена. Когда я нарушил свою клятву, данную королю Малеку, я разорвал связь между собой и своей стороной вольвена. Поэтому я не смог почувствовать Первородный нотам.

Меня охватил шок. Я не знала этого.

– Ты... ты все еще вольвен?

– У меня все еще есть продолжительность жизни и сила вольвена, но я не могу принять свою истинную форму. – Его взгляд затуманился. – Иногда это похоже на отсутствие конечности – невозможность почувствовать, как я меняюсь. Но я пошел на это, даже прекрасно зная, каковы будут последствия. Не многие сделали бы подобное.

Боги, это должно быть невыносимо. Это должно было быть похоже на... то, что я испытала, когда они заставили меня надеть вуаль. Часть меня была впечатлена преданностью Аластира Атлантии и королеве. И это многое говорило о его характере – о том, кем он был как человек, как вольвен, и о том, на что он был готов пойти ради служения своему королевству.

– Ты сделал это, но не убьешь меня?

– Если бы мы убили тебя, ты стала бы мученицей. Было бы восстание, другая война, когда настоящая битва идет на нашем западе. – Он говорил о Солисе – о Вознесенных. – Я хочу избежать этого. Избежать создания еще больших проблем для нашего королевства. И скоро ты перестанешь быть нашей проблемой.

– Если ты не собираешься убить меня или оставить здесь умирать, я не совсем понимаю, что ты собираешься делать, – выдохнула я.

– Я дам Вознесенным то, что они так отчаянно пытались сохранить, – сказал он. – Я дам им тебя.

ГЛАВА 5

Я не могла расслышать его правильно. Он ни за что не собирался делать то, что заявил.

– Никто ничего не узнает, пока не станет слишком поздно. – сказал он. – Ты будешь вне их досягаемости, как и все остальные, кого забрали Вознесенные.

– Это... это даже не имеет смысла, – сказала я, ошеломленная, когда поняла, что он говорит серьезно.

– Не имеет?

– Нет! – воскликнула я. – По нескольким причинам. Начиная с того, как ты планируешь меня туда доставить.

Аластир улыбнулся мне, и мое беспокойство усилилось.

– Пенеллаф, дорогая, ты больше не в пределах Столпов Атлантии. Ты в Склепе Забытых, глубоко в горах Скотос. Если кто-то и узнает, что ты здесь, он тебя не найдет. К тому времени мы уже уйдем.

У меня внутри все похолодело от неверия.

– Как ты прошел мимо Стражи?

– Те, кто не подозревал о нашем присутствии, почувствовали поцелуй теневика.

– А те, кто узнали? – спросила я, уже догадываясь, что с ними случилось. – Вы убили Хранителей?

– Мы сделали то, что должно было быть сделано.

– Боги, – прошептала я, сглатывая клубившиеся внутри меня гнев и панику. – Они защищали Атлантию. Они...

– Они не были настоящими Хранителями Атлантии, – перебил он меня. – Если бы так и было. они бы уничтожили тебя, как только ты появилась.

Я закусила губу, заставляя свое дыхание оставаться ровным.

– Даже если ты отдашь меня им, как я не стану проблемой Атлантии, если ты отдашь меня обратно людям, которые планируют использовать мою кровь для создания новых вампиров?

Он снял свой вес с руки и сел прямо.

– Это то, что они планируют?

– Что еще они планируют сделать? – потребовала я и внезапно вспомнила слова герцогини Тирман в Конце Спессы. Она утверждала, что королева Илеана будет в восторге, узнав, что я вышла замуж за принца. Что я смогу сделать то, чего никогда не могла она – разрушить королевство изнутри. Я отбросила слова в сторону, прежде чем я позволила им смешаться со словами Аластира о том, что я представляю угрозу. Герцогиня Тирман перед смертью наговорила много лжи, начиная с того, что королева Илеана, вампир, неспособная рожать детей, была моей бабушкой. Она также утверждала, что Тони вознеслась, используя кровь принца Малика. В это я тоже не могла поверить.

Аластир некоторое время молча смотрел на меня.

– Ну же, Пенеллаф. Неужели ты думаешь, что Вознесенные не знают, что потомок Никтоса был у них в руках почти девятнадцать лет? Дольше?

Йен

У меня перехватило дыхание. Он говорил о Йене.

– Мне сказали, что Йен вознесся.

– Я бы не знал об этом.

– Но ты думаешь, что королева Илеана и король Джалара знали, что мы потомки Никтоса? – Когда он ничего не сказал, я поборола желание наброситься на него. – В любом случае что это знание меняет?

– Они могли бы использовать тебя, чтобы сделать больше вампиров, – согласился он. – Или, они знают, на что ты способна. Знают, что было написано о тебе, и планируют использовать против Атлантии.

У меня заныло в животе. Мысль о том, что меня передадут Вознесенным, была достаточно страшной. Но чтобы ее использовали против Атлантии – против Кастила? – Тогда позвольте мне спросить вас еще раз, как это не проблема Атлантии, если они...? – Я отшатнулась назад к стене, мои глаза расширились.

– Подожди минутку. Ты сказал, что очень немногие знают, что Малек может делать, что мои дары похожи на его. Они могли догадаться, что в нас с Йеном течет кровь бога, но откуда им знать нашу родословную? Я наклонилась вперед, насколько это было возможно. – Ты работаешь с Вознесенными, не так ли?

Его губы сжались.

– Некоторые Вознесенные были живы, когда правил Малек.

– К тому времени, когда Джалара сражался с атлантийцами в Помпее, Малек уже не восседал на троне, – сказала я. – Не только это, но он смог держать подавляющее большинство атлантийцев в неведении о своих способностях – о том, кем он был. Но какой-то случайный Вознесенный знал? Тот, кому удалось пережить войну? Потому что это точно были не Джалара или Илеана. Они пришли с островов Водина, где, я готова поспорить, они и вознеслись. – Мои губы скривились в отвращении. – Ты утверждаешь, что ты истинный защитник Атлантии, но ты в сговоре с ее врагами. С людьми, которые держали в плену обоих принцев? С людьми...

– Это не имеет никакого отношения к моей дочери, – сказал он, и я сжала губы. – Все, что я сделал, было ради Короны и королевства.

Корона? Ужасный холод разливался в моей груди, пока мой разум разрывался от одного открытия к другому. Я открыла рот, но потом замолчала, прежде чем задать вопрос, на который не была уверена, что хочу знать ответ.

– Что? – спросил Аластир. – Нет нужды изображать из себя тихоню. Мы оба знаем, что ты не такая.

Мои плечи напряглись, когда я подняла взгляд на него.

– Родители Кастила знали, что ты собираешься это сделать? – Они сопротивлялись в Храме, но это могло быть притворством. – Они знали?

Аластир внимательно изучал меня.

– Имеет ли это значение?

Имеет.

– Да.

– Они не знают об этом, – сказал он. – Возможно, они догадываются, что наше... братство снова восстало, но они не причастны к этому. Им не понравится то, в чем я участвовал, но я верю, что они поймут необходимость этого. – Он глубоко вдохнул через нос, наклонив голову назад. – А если нет, то к ним тоже будут относиться как к угрозе.

Мои глаза расширились.

– Вы... вы затеваете переворот.

Его взгляд вернулся к моему.

– Нет. Я спасаю Атлантию.

– Вы спасаете Атлантию, сотрудничая с Вознесенными, подвергаете жителей королевства еще большей опасности, а также свергаете или делаете что-то еще хуже с Короной, если они не согласны с вашими действиями? Это переворот. Это также измена.

– Только в том случае, если поклялись в верности головам, на которых сидит корона, – возразил он. – А я не думаю, что до этого дойдет. И Элоана, и Валин знают, что защита Атлантии может означать участие в некоторых самых неблаговидных делах.

– И ты думаешь, что Кастил согласится на это? – потребовала я. – Что после того, как ты передашь меня Вознесенным, он просто сдастся и пойдет дальше? Что он женится на твоей внучатой племяннице после того, как твоя дочь... – Я оборвала себя, прежде чем раскрыть то, что Шиа сделала на самом деле. Утаивать это было не ради него. Боги, нет. Желание увидеть его лицо, когда он узнает правду о том, что сделала его дочь, пронзило меня насквозь, но я остановилась из уважения к Кастилу – за то, что ему пришлось сделать.

Аластир уставился на меня, а его челюсть сжалась.

– Ты была бы хороша для Кастила, но ты никогда не стала бы моей дочерью.

– Чертовски верно, – сказала я, впиваясь ногтями в ладони. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы поверить себе, прежде чем я заговорила снова. – Кастил выбрал меня. Он не собирается разворачиваться и жениться на твоей правнучатой племяннице или на другом члене семьи, которого ты можешь притянуть к себе. Все, что ты делаешь, так это заставляешь его рисковать своей жизнью и будущим Атлантии. Потому что он придет за мной.

Бледные глаза встретились с моими.

– Я не думаю, что до этого дойдет.

– Ты заблуждаешься, если веришь в это.

– Не то, чтобы я верил, что он откажется от тебя, – сказал он. – Я просто не думаю, что у него будет возможность предпринять попытку спасения.

Все мое тело застыло.

– Если ты причинишь ему боль...

– Ты ничего не сделаешь, Пенеллаф. Ты не в состоянии ничего сделать, – заметил он, и я проглотила крик ярости и разочарования. – Но у меня нет планов причинить вред принцу. И я молю богов, чтобы до этого не дошло.

– Тогда что...? – И мне пришло в голову. – Ты думаешь, что Вознесенные убьют меня?

Аластир ничего не сказал.

– Ты бредишь–. Я откинула голову к стене. – Я нужна Вознесенным. Им нужна кровь атлантийца.

– Скажи мне, Пенеллаф, что ты будешь делать, когда окажешься в их руках? В тот момент, когда ты освободишься от костей. Ты нападешь на них, не так ли? Ты убьешь столько из них, сколько сможешь, чтобы освободиться и вернуться к нашему принцу.

Он был прав.

Я бы убила всех и каждого, кто стоял между мной и Кастилом, потому что мы заслуживали быть вместе. Мы заслуживали будущего, шанса узнать секреты друг друга. Любить друг друга. Мы заслуживали просто... жить. Я сделаю все, чтобы добиться этого.

Аластир продолжал наблюдать за мной.

– И что, по-твоему, единственное, что Вознесенные ценят выше власти? Выживание. У них не будет этих костей, чтобы удержать тебя. И если они решат, что не могут контролировать тебя, решат, что ты слишком опасна, они покончат с тобой. Но, прежде чем это произойдет, я полагаю, ты многих унесешь с собой.

Охваченная болью, я заставила свои руки расслабиться.

– Убить двух зайцев одним выстрелом?

Он кивнул.

– Даже если ты добьешься успеха, твой план все равно провалится. Думаешь, Кастил не узнает, что ты и все остальные так называемые Защитники передали меня им? Что вольвены не узнают?

– Риск восстания все еще существует, – признал он. – Но он невелик. Видишь ли, мы заставим их поверить, что ты сбежала из плена и попала в руки Вознесенных. Они никогда не узнают, что мы отдали тебя им. Они обратят свой гнев на Вознесенных, где он всегда должен был быть. Каждый Вознесенный будет убит, а все, кто их поддерживает, падут рядом с ними. Атлантия вернет себе то, что принадлежит нам. Мы снова станем великим королевством.

Что-то в том, как он говорил, подсказывало мне, что я почувствую в нем гордость и высокомерие, если смогу использовать свой дар. У меня также было предчувствие, что я испытаю жажду большего. Я ни на секунду не поверила, что его единственной мотивацией было спасение Атлантии. Не тогда, когда его план подвергал королевство еще большему риску. Не тогда, когда его план мог бы принести ему пользу, если бы он выжил.

– У меня есть вопрос, – спросила я, когда мой пустой желудок заурчал. Он изогнул бровь. – Что будет с тобой, если Малик или Кастил станут королями? Будешь ли ты по-прежнему советником?

– Это будет тот, кого выберет король или королева. Обычно это связанный вольвен или доверенный союзник.

– Другими словами, это будешь не ты? – Когда Аластир замолчал, я поняла, что что-то угадала. – Значит, любое твое влияние на Корону…над Атлантией…может быть ослаблено или потеряно?

Он продолжал молчать.

И поскольку Джаспер говорил от имени вольвенов, какой результат будет иметь Аластир? И какой силой он хотел обладать?

– К чему ты клонишь, Пенеллаф?

– Воспитываясь среди королевских особ и других Вознесенных, я с раннего возраста поняла, что каждая дружба и знакомство, каждая вечеринка или ужин, на которые приглашали или устраивали человека, и каждый брак, заключенный по указу короля и королевы – все это было ходом власти. Каждый выбор и решение были основаны на том, как можно сохранить власть или влияние, или получить их. Я не думаю, что это свойственно только Вознесенным. Я видела это среди богатых смертных. Я видел это среди королевских гвардейцев. Я сомневаюсь, что вольвены или атлантийцы отличаются от них.

– Некоторые – нет, – подтвердил Аластир.

– Вы считаете меня угрозой из-за крови, которую я несу, и из-за того, что я могу сделать. Но вы даже не дали мне шанса доказать, что я не просто результат того, что сделали мои предки. Вы можете судить обо мне по тому, что я сделала, чтобы защитить себя и тех, кого я люблю, но я не жалею о своих действиях, – сказала я ему. – Возможно, ты не способен почувствовать Первородный Отпечаток, но если ты планировал, что Кастил женится на твоей внучатой племяннице, чтобы объединить вольвенов и атлантийцев, то я не вижу причин, почему бы тебе не поддержать этот союз. Дать ему шанс укрепить Корону и Атлантию. Но ведь это не все, чего ты хочешь?

Его ноздри раздувались, когда он продолжал смотреть на меня.

– Отец Кастила хочет возмездия, как и ты. Верно? За то, что они сделали с твоей дочерью. Но Кастил не хочет войны. Вы знаете это. Он пытается спасти жизни, даже когда завоевывает землю. Так же, как он сделал с Концом Спессы.

Так планировал Кастил. Мы бы договорились о земле и освобождении принца Малика. Я бы нашла своего брата и разобралась с тем, во что он мог превратиться, а мог и не превратиться. Король Джалара и королева Илеана не остались бы на троне, даже если бы согласились на все, что поставил перед ними Кастил. Они не смогли бы. Он убьет их за то, чему они подвергли его брата и его самого. Странно, но мысль об этом больше не заставляла меня корчиться от противоречий. Мне все еще было трудно увязать королеву, которая заботилась обо мне после смерти моих родителей, с той, которая пытала Кастила и бесчисленных других, но я видела достаточно, чтобы понять, что ее отношение ко мне было недостаточным, чтобы стереть ужасы, которые она причинила другим.

Но теперь, если Аластир будет иметь свой путь, этот план никогда не сможет стать реальностью.

– То, что он сделал с Концом Спессы, впечатляет, но этого недостаточно, – заявил Аластир, его голос был ровным. – Даже если бы мы смогли отвоевать больше земель, этого было бы недостаточно. Король Валин и я хотим, чтобы Солис заплатил не только за наши личные потери, но и за то, что Вознесенные сделали со многими из нашего рода.

– Это понятно. – Осознавать, кем мог стать Йен, было достаточно тяжело. Но Тони, моя подруга, которая была такой доброй, полной жизни и любви? Если бы они превратили ее в Вознесенную, как утверждала герцогиня Тирман, мне было бы трудно не желать, чтобы Солис сгорел. – Итак, ты не сторонник плана Кастила. Вы хотите крови, но, что более важно, вы хотите влияния, чтобы получить то, что хотите. И ты видишь, как эта власть ускользает у тебя из рук, хотя я не выдвинула ни единого притязания на корону.

– Неважно, нужна тебе корона или нет. Пока ты жива, она твоя. Это твое право по рождению, и вольвены позаботятся о том, чтобы оно стало твоим, – сказал он, говоря о своем народе так, словно он больше не был одним из них. А может, он и не чувствовал себя таковым. Я не знала, и мне было все равно. – Точно так же, как это было у Кастила. Неважно, если ты ненавидишь ответственность так же, как и принц.

– Кастил не пренебрегает ответственностью. Я уверена, что за свою жизнь он сделал для народа Атлантии больше, чем ты с тех пор, как нарушил клятву Малеку, – в ярости ответила я. – Он просто...

– Отказывается верить, что его брат погиб, и поэтому отказывается взять на себя ответственность за трон, что было бы в лучших интересах Атлантии. – В его челюсти заиграл мускул. – Итак, я должен сделать то, что лучше для королевства.

– Ты? – Я рассмеялась. – Ты хочешь лучшего для себя. Твои мотивы не альтруистичны. Ты ничем не отличаешься от любого другого, кто жаждет власти и мести. И знаешь что?

– Что? – рявкнул он, когда его фасад спокойствия начал трескаться.

– Твой план провалится.

– Ты так думаешь?

Я кивнула.

– И ты не переживешь этого. Ты умрешь. Если не от моей руки, то от руки Кастила. Он убьет тебя. И он не будет вырывать твое сердце из груди. Это было бы слишком быстро и безболезненно. Он сделает твою смерть мучительной.

– Я не сделал ничего такого, за что я не готов принять последствия, – ответил он, подняв подбородок. – Если смерть – моя судьба, пусть будет так. Атлантия все равно будет в безопасности от тебя.

Его слова встревожили бы меня, если бы я не увидела, как сжался его рот и как он сглотнул. Тогда я улыбнулась, как тогда, когда смотрела на герцога Тирмана.

Аластир внезапно поднялся.

– Мой план может провалиться. Это возможно. Я был бы глупцом, если бы не принял это во внимание. И я это сделал. – Он пристально посмотрел на меня. – Но, если он провалится, ты больше не будешь свободна, Пенеллаф. Я бы предпочел увидеть войну среди моего народа, чем то, что корона будет сидеть на твоей голове, и чтобы ты развязала войну в Атлантии.

В какой-то момент мне подали еду, которую принесли мужчина или женщина в бронзовой маске Последователя. Они поставили поднос прямо в пределах моей досягаемости, а затем быстро удалились, не сказав ни слова, оставив меня гадать, сыграли ли Аластир и эти Защитники какую-то роль в нападении на Обряд. Кастил не отдавал приказа о нападении, совершенном во имя Темного, но оно было организовано и хорошо спланировано. Кто-то устроил пожар, чтобы отвлечь многих Стражей Вала – Янсен мог бы проследить, чтобы это произошло.

Я стиснула челюсти, уставившись на кусок сыра и кусок хлеба, завернутый в ткань рядом со стаканом воды. Когда Кастил узнает, что не только Аластир предал его, но и Янсен, его ярость будет непреклонной.

А его боль?

Она будет такой же безжалостной.

Но что я чувствовала, когда думала о причастности Аластира к той ночи, когда погибли мои родители? Ярость опалила мою кожу. Он был там. Он пришел помочь моей семье, а вместо этого предал их. А то, что он сказал относительно того, что мои родители знали правду о Вознесенных? Очевидно, они узнали правду и сбежали. Но это не значит, что они знали об этом годами, пока стояли в стороне и ничего не делали.

А моя мать? Прислужница? Если это правда, почему она не сопротивлялась в ту ночь?

Или я просто не помнила, что она сделала?

Я так многого не могла вспомнить о той ночи, не могла разобраться, что было на самом деле, а что лишь в кошмарах. Я не могла поверить, что забыла их. Неужели я забыла их, потому что боялась всего этого? Что еще я забыла?

Независимо от этого, я понятия не имела, были ли подручные королевы стражниками или нет. И я не верила, что кто-то из темных, кроме Аластира, был причастен к той ночи. Его извращенное чувство чести и праведности не позволило признаться в содеянном. Каким-то образом он привел этих Жаждущих к нам, а потом оставил всех в трактире умирать. И все потому, что во мне текла кровь богов.

И все потому, что я была потомком короля Малека.

Часть меня все еще не могла поверить во все это – прошлая часть меня, которая не могла понять, что во мне, помимо дара, которым мне не разрешали пользоваться, или рождения в вуали, сделало меня достаточно особенной, чтобы стать Избранной. Благословенной. Девой. И эта часть напомнила мне о том, как я была ребенком и пряталась за троном королевы Илеаны, вместо того чтобы идти ночью в свою комнату, потому что темнота пугала меня. Это была та же самая часть, которая позволяла мне проводить послеобеденные часы с моим братом, притворяясь, что мои родители гуляют вместе в саду, а не ушли навсегда. а не ушли навсегда. Это было невероятно юное и наивное чувство.

Но я уже не была той маленькой девочкой. Я не была юной Девой. Кровь во мне дала понять, с каким даром я родилась и почему стала Девой – как рос мой дар и почему сияла моя кожа. Она также объясняла то недоверие и муки, которые я испытывала от королевы Элоаны. Она точно знала, кем я была, и ей, должно быть, было противно думать, что ее сын женился на потомке человека, который неоднократно предавал ее. и почти уничтожил их королевство.

Как она могла принять меня, зная правду?

Сможет ли Кастил когда-нибудь смотреть на меня так же?

У меня болезненно скрутило грудь, когда я уставилась на еду. Будет ли у меня шанс увидеть Кастила снова? Секунды превращались в минуты, пока я старалась не отвлекаться от мыслей о том, что задумал Аластир. Я не могла позволить себе задерживаться на этом слишком долго и думать о худшем сценарии, прокручивая его в голове. Если бы я это сделала, паника, с которой я боролась, овладела бы мной.

Я не позволю плану Аластира осуществиться. Я не могла. Мне нужно было либо сбежать или дать отпор, как только смогу. А значит, мне были нужны мои силы. Мне нужно было есть.

Осторожно протянув руку, я отломила и попробовала кусочек сыра. Его вкус был слабым. Кусок хлеба, который я попробовала следующим, был определенно черствым, но я быстро съела оба, а затем выпила воду, стараясь не думать о том, насколько она грязная.

Как только я закончила, то сразу же обратила свое внимание на копье. Мне не удалось бы спрятать его, даже если бы я смогла освободить его от бедной души рядом со мной. Но если я смогу отломить лезвие, у меня будет больше шансов. Сделав вдох, который показался мне... странно тяжелым, я протянула руку к копью и вдруг остановилась. Это были не узы. Они не затянулись.

Я сглотнула, и мое сердце пропустило удар. Странная сладость покрыла заднюю стенку моего горла, а мои... мои губы покалывало. Я прижала кончики своих пальцев к ним и не думала, что чувствую давление. Я снова попыталась сглотнуть, но ощущение было странным – как будто работа моего горла замедлилась.

Еда. Грязный вкус воды.

О, боги.

Этот сладкий вкус. У сонных снадобий, которые целители делали в Масадонии, было приторно-сладкое послевкусие. Не зря я отказывалась от этих них, как бы мало ни спала. Они были мощными и лишали тебя сознания на несколько часов, оставляя тебя совершенно беспомощным.

Они напоили меня снотворным.

Так Аластир планировал вывезти меня. Как он планировал доставить меня к Вознесенным. Он сможет безопасно снять оковы, когда я буду без сознания. А когда я приду в себя...

Была большая вероятность, что я снова окажусь в руках Вознесенных.

И план Аластира, скорее всего, осуществится, потому что я бы никогда не позволила Вознесенным использовать меня для чего-либо.

Злость на них…и на себя…взорвалась во мне, а затем быстро уступила место панике, когда я, пошатываясь, добралась до стены. Я почти не чувствовала боли от затягивающихся уз. В отчаянии я потянулась к копью. Если бы я смогла достать этот клинок, то не осталась бы без оружия, даже с проклятыми оковами. Я попыталась схватить его, но рука не поднималась. Не было ощущения, что она была частью меня. Мои ноги стали тяжелыми, онемевшими.

– Нет, нет, – прошептала я, борясь с коварным теплом, просачивающимся в мои мышцы, кожу.

Но это было бесполезно.

Онемение охватило мое тело, сковывая веки. На этот раз не было боли, когда небытие пришло за мной. Я просто заснула, зная, что проснусь от кошмара.

ГЛАВА 6

Когда я открыла глаза, мерцающие огни покрывали потолок склепа. Мои губы раздвинулись и глубоко втянули глоток... свежего, чистого воздуха. Это был не потолок и не огни, которые я видела. Это были звезды. Я была снаружи, больше не в склепе.

– Черт возьми, – выругался мужчина справа от меня. – Она проснулась.

Мое тело немедленно отреагировало на звук голоса. Я вскочила...

Давление сжимало все мое тело, за ним последовала резкая, жгучая волна. Челюсть сжалась от крика боли, когда голова оторвалась от плоской, твердой поверхности. Кости, переплетенные толстыми темными корнями, обвивали меня от груди до колен.

– Все в порядке. Она не освободится.

Мой взгляд метнулся в направлении голоса. Командующий Янсен стоял слева от меня, его лицо скрывала серебряная волчья маска. Он наклонил свое тело к моему. За ним я увидела обломки каменной стены, залитые лунным светом, а дальше – только темнота.

– Где я? – прохрипел мой голос.

Его голова наклонилась, глаза были лишь тенями в тонких прорезях маски.

– Ты находишься в том, что осталось от города Ирелон. А это, – ответил он, широко раскинув руки, – то, что осталось от некогда великого замка Бауэр.

Ирелон? Это звучало смутно знакомо. Потребовалось несколько мгновений, чтобы мой разум прояснился достаточно, чтобы перед глазами возникли старые карты с выцветшими чернилами, созданные еще до Войны Двух Королей. Ирелон... Да, я знала это название. Это был портовый город к северу и востоку от того места, где сейчас находится Карсодония. Во время войны город пал перед Помпеей. Боже милостивый, это означало...

Я была в Пустошах.

Сердце бешено стучало в груди. Как долго я спала? Несколько часов или дней? Я не знала, где в горах Скотос находился склеп Забытых. Насколько я помнила, склепы могли находиться в предгорьях, в полудне пути к северу от внешних границ Пустошей.

В горле пересохло, я подняла голову, чтобы осмотреться. Десятки так называемых Хранителей стояли в центре того, что когда-то могло быть Большим залом замка, и по краям обветшавшего строения, все они были скрыты за сверкающими бронзовыми масками. Это было зрелище из глубин самых мрачных кошмаров. Был ли среди них Аластир?

В темноте за руинами зажегся единственный факел.

– Они здесь, – объявил человек в маске. – Вознесенные.

Воздух застрял у меня в горле, когда загорелось еще несколько факелов, отбрасывая оранжевое сияние на груды упавшего камня и земли, которые за сотни прошедших лет отказались дать новую жизнь. Показались тени, и мне послышались стук копыт и колес.

– Веришь или нет, – Янсен приблизился, положив руки на камень. Я бы никому не пожелал твоей судьбы.

Мой взгляд устремился на него, когда гнев охватил внутренности.

– Я бы больше беспокоилась о твоей судьбе, чем о моей.

Янсен на мгновение уставился на меня, а затем потянулся в карман своих брюк.

– Знаешь, – сказал он, подняв руку, в которой теперь лежал сверток ткани, – по крайней мере, ты знала, что нужно держать язык за зубами, когда была Девой.

– Я... – Он засунул кусок ткани мне в рот, закрепив концы за моей головой и эффективно заглушил мои угрозы. Я почувствовала тошноту от вкуса и всплеска беспомощности.

Он вскинул на меня бровь и оттолкнулся от каменной плиты, его рука опустилась на рукоять короткого меча. Его плечи напряглись, и я пожалела, что не могу видеть его выражения лица. Он отвернулся от меня, когда остальные достали мечи.

– Будьте начеку, – рявкнул он. – Но не вступайте в бой.

Люди в масках скрылись из виду, когда затих скрип колес кареты. Я не могла позволить себе думать дальше следующей секунды, того самого момента, когда смотрела, как факелы движутся вперед, вонзаясь в землю вокруг разрушенных останков замка Бауэр. Мое сердце колотилось. Я не могла поверить, что это происходит. Я повернула голову в сторону, надеясь освободиться от оков, но они не двигались.

Паника нарастала, когда темная тень приблизилась к оставшимся ступеням, а затем медленно поднялась по ним. Посреди полуразрушенных стен стояла фигура в черно-красном плаще. Я перестала двигаться, но сердце продолжало яростно биться в груди.

Этого не могло быть.

Бледные руки откинули капюшон мантии, опустив ткань, и я увидела женщину, которую не узнала. Ее волосы были оттенка солнечного света, откинутые назад холодного с лица. Она шла вперед, каблуки ее туфель звонко стукали по камню. Женщина ни разу не бросила ни единого взгляда на остальных. Казалось, она совершенно не боялась их присутствия и мечей, которые те держали в руках. Все ее внимание было сосредоточено на мне, и я удивлялась, как кто-то из них может находиться здесь вместе. Может быть, этим самозваным Хранителям потребность избавиться от меня и желание Вознесенных вернуть себе, настолько велики? И неужели Вознесенные возьмут меня и не попытаются захватить всех атлантийцев, стоящих среди них, полных крови, которой они так отчаянно жаждали?

Боги, какая-то частичка меня надеялась, что это ловушка. Что Вознесенные обратятся против них. Это было бы очень уместно.

Я заставила себя не подавать никакой реакции, когда Вознесенная прошла мимо моих ног, ее губы скривились, когда она окинула взглядом цепи.

– Что это? – холодно спросила она.

– Это для того, чтобы она... успокоилась, – ответил Янсен где-то позади меня. – Вам нужно будет снять их. А кляп? Ну, она вела себя довольно грубо. Я предлагаю вам не снимать его как можно дольше.

Сволочь, тихо процедила я, наблюдая за Вознесенной, когда она подошла ближе.

– Сейчас она выглядит вполне спокойной. – Она смотрела на меня, на мои шрамы, глазами, поглотившими ночь. Она вздрогнула.

– Это она, – затем позвала тех, кто оставался в темноте, и потянулась ко мне. Холодные пальцы коснулись моего лба, заставив меня вздрогнуть. Кроваво-красные губы сложились в улыбку. – Теперь все будет хорошо, Дева. Мы отвезем тебя домой. Туда, где твое место. Твоя королева будет очень...

Вознесенная без предупреждения отпрянула назад, когда что-то мокрое и теплое брызнуло в мое лицо и шею. Она посмотрела вниз одновременно со мной. Наши глаза расширились при виде толстого острия, впившегося глубоко в ее груди.

Ее губы разошлись, и она издала пронзительный рык, обнажив острые клыки.

– Что за...?

Еще один выстрел пронзил ее голову, раздробив кости и ткани. Зрелище было настолько неожиданным и внезапным, что сначала я даже не услышала криков. Все, что я могла делать, это смотреть на то место, где она стояла, где была ее голова. Внезапно что-то большое и белое проскочило в поле моего зрения и свалило человека в маске.

Делано.

Облегчение нарастало во мне так стремительно, что я вскрикнула, но звук заглушил кляп. Они были здесь. Они нашли меня. Я повернула голову, пытаясь рассмотреть все, что можно было увидеть. Еще один вольвен помчался вперед, большой и темный. Он пронесся по земле разрушенного замка, его мощные мышцы напряглись, когда он перелетел через одну из полуразрушенных стен. Вольвен исчез в ночи, но из темноты раздался резкий крик. последовал резкий крик из темноты. Вольвен схватил Вознесенного.

– Поппи.

Моя голова дернулась вправо, и я вздрогнула при виде Кирана. Он выглядел совсем не так, как в последний раз, когда я его видела. Кожа теперь была теплого коричневого оттенка на фоне черной одежды. Я начала тянуться к нему, и это закончилось приступом боли.

С проклятием он схватился за кляп и вытащил его из моего рта. его бледные глаза оглядели меня.

– Насколько серьезно ты ранена?

– Нет. – Я заставила себя оставаться неподвижной, игнорируя ощущение, которое кляп оставил у меня во рту. – Это эти узы. Они...

– Кости божества. – Отвращение скривило его губы, когда он потянулся к лежащей чуть ниже моего горла. – Я знаю, что это такое.

– Осторожно, – предупредила я. – В них есть шпоры.

– Я справлюсь. Ты только... не двигайся, – приказал он, мышцы его голой руки напряглись, когда он потянул за первый ряд креплений. Возникла тысяча вопросов, но самый важный прозвучал первым.

– Кастил...?

– Сейчас он разделывается с каким-то идиотом в чертовой маске Последователя, – ответил он, схватившись обеими руками за кость и корни. Несмотря на то, что это звучало крайне грубо, я повернула голову в другую сторону, пытаясь найти его...

– Не шевелись, Поппи.

– Я пытаюсь.

– Тогда попытайся сильнее, – огрызнулся Киран, его глаза сузились на израненной коже моих запястий. – Как давно ты в этих штуках?

– Я не знаю. Не так долго, – сказала я. Взгляд, брошенный на меня Кираном, сказал мне, что он знал, что я солгала. – Вы все в порядке? Твой отец?

Он кивнул, когда в нескольких футах позади Кирана появился широкоплечий мужчина, светлые волосы которого были стянуты в узел на затылке. Меня пронзил шок, когда мужчина повернулся в сторону, вонзил меч в грудь другого и сорвал с него маску Последователя.

Это был отец Кастила. Он был здесь. Возможно, это был голод или остаточный панический страх от того, что в нескольких секундах от того, чтобы снова оказаться в лапах Вознесенных. А может быть, все дело в том, что рассказал мне Аластир. В любом случае, слезы подступили к горлу, когда я уставилась на короля Валина. Он был здесь, сражался, чтобы освободить меня.

– Я думаю, что мой отец в настоящее время выплескивает свой гнев, разрываясь между Вознесенных с Нейлом и Эмилем, – сказал мне Киран.

– Похоже, что отец Кастила делает то же самое. – Я дышала сквозь бушующие во мне эмоции. Я не могла поверить, что Валин был здесь. Для него было невероятно опасно находиться так далеко от Атлантии. Если бы кто-нибудь из Вознесенных узнал, что это он, одетый во все черное, они бы набросились на него. Он должен был знать о риске, но все же он был здесь, помогал Кастилу. Помогал мне.

Киран фыркнул.

– Ты понятия не имеешь.

У меня было еще много вопросов, но мне нужно было убедиться, что Киран знает, с чем они имеют дело.

– Это был не только Аластир. Я не знаю, здесь ли он. здесь, но Командующий Янсен здесь. Он в серебряной маске Последователя.

Челюсть Кирана напряглась, когда он разломил крепление на две части. Концы упали в стороны.

– Ты узнала кого-нибудь еще?

– Нет. – Мое сердце заколотилось. – Но... Беккет – это не он был в Храме. Он... – Мой голос дрогнул. – Это был не он.

Киран схватился за второй ряд креплений.

– Поппи...

– Беккет мертв, – сказала я ему, и его взгляд метнулся к моему, когда он замер. – Они убили его, Киран. Я не думаю, что они планировали это сделать, но это случилось. Он мертв.

– Черт, – прорычал он, придвинувшись еще раз.

– Янсен принял форму Беккета. Он покинул Конец Спессы вместе с нами. Не Беккет. Янсен признался во всем, а Аластир сказал, что планирует отдать меня Вознесенным.

– Безусловно, – язвительно ответил Киран, ломая очередную связку костей и корней. – Что за чертов идиот.

Я засмеялась, и это прозвучало хрипло и как-то неправильно на фоне криков боли и злобного рычания. Это было так же неправильно и в то же время странно прекрасно, что я снова могу смеяться. Оно угасло, когда я уставилась на сдвинутые брови Кирана. То, что я сказала, прозвучало как шепот.

– Аластир сказал, что я потомок Никтоса. Что я родственница короля Малека, и что он был там в ночь смерти моих родителей. Это было... – Движение за плечом Кирана привлекло мое внимание. A человек в маске мчался к нам...

Прежде чем я успела крикнуть предупреждение Кирану, он уже был там, высокий и темный, как ночь, вползающий в руины, его иссиня-черные волосы развевались на ветру. Все мое внимание сосредоточилось на Кастиле, когда его багровый меч вонзился в живот Хранителя. Кастил повернулся, поймав руку другого. Из его горла вырвался темный рык, когда он потащил человека к себе. Оскалив зубы, он опустил голову на горло мужчины, разрывая кожу, и впился рукой в его грудь. Подняв голову, он выплюнул полный рот крови человека в лицо Хранителю.

Кастил бросил тело на землю и посмотрел на другого человека, кровь текла у него изо рта.

– Что?

Человек в маске повернулся и побежал.

Кастил был быстрее, он настиг его в мгновение ока. Он впечатал кулак в спину мужчины и резко дернул его руку назад, вытаскивая что-то белое, измазанное кровью и тканью. Его позвоночник. Боже милостивый, это был позвоночник мужчины.

Глаза Кирана встретились с моими.

– Он немного сердится.

– Немного? – прошептала я.

– Ладно. Он очень зол, – поправил Киран, потянувшись к креплениям чуть ниже моей груди. – Он сходил с ума, разыскивая тебя. Я никогда не видел его таким. – Его руки слегка дрожали, когда он складывал их поверх цепи из костей и корней. – Никогда, Поппи.

– Я... – Я запнулась, когда Кастил обернулся. Наши взгляды встретились, и даже если бы передо мной мог бы появиться сам Никтос, я бы не смогла отвести взгляд от Кастила. В резких чертах его лица и глазах было столько ярости. Лишь тонкая полоска янтаря была видна, но я также видела облегчение и что-то настолько сильное, настолько мощное в его взгляде, что мне не нужен был дар. дар, чтобы почувствовать это.

Ветер поднял края его плаща, когда он направился ко мне. Из темноты вылетел стражник – тот, кто носил черную форму Вознесенного. Кастил повернулся, схватил стражника за горло и вонзил клинок в его грудь.

– Я люблю его, – прошептала я.

Киран остановился возле моих ног.

– Ты только сейчас это поняла?

– Нет. – Мой взгляд проследил за Кастилом, когда он вынул кинжал из ножен и бросил его в темноту. Резкий, слишком быстрый крик сказал мне, что он попал в цель. Все во мне гудело от желания прикоснуться к нему, почувствовать его плоть под собой, чтобы стереть воспоминания о том, какова была его кожа, когда я прикасалась к нему в последний раз. Я выдохнула с трудом. – Как вы все нашли меня?

– Кастил знал, что в этом деле должны быть замешаны другие члены Коронной гвардии, – объяснил Киран. – Он ясно дал понять, что если не узнает, кто именно, он начнет убивать их всех.

У меня свело живот, когда я перевела взгляд на Кирана. Мне не нужно было спрашивать.

– Он использовал внушение. Таким образом он вычислил четверых из них, но только один действительно что-то знал, – сказал он. – Он рассказал нам, где тебя держали и что планировалось. Мы добрались до этих склепов всего через несколько часов после вашего ухода, но мы пришли не с пустыми руками.

Я была слишком обнадежена, чтобы даже спросить, но все же спросила.

– Аластир?

Появилась дикая ухмылка.

– Да.

Слава богам. Мои глаза на мгновение закрылись. Я ненавидела предательство, которое должен был чувствовать Кастил, но, по крайней мере, Аластира там не было.

– Поппи? – Руки Кирана были на последнем из костяных креплений. – Я собираюсь предположить, что даже если я вежливо попрошу тебя пересидеть этот бой, ты меня не послушаешь, не так ли?

Я осторожно села, ожидая боли. Вместо этого не было ничего, кроме старой.

– Как долго я у них?

Ноздри Кирана раздулись.

– Прошло шесть дней и восемь часов.

Шесть дней.

Моя грудь резко поднялась.

– Они держали меня прикованной к стене склепа, полного останков божеств. Они подмешали мне снадобье и планировали передать меня Вознесенным, – сказала я ему. – Я не собираюсь сидеть сложа руки.

– Конечно, нет. – Он вздохнул.

Последняя кость сломалась, а затем Киран вытащил ее. В тот момент, когда она исчезла, волна покалывания прокатилась по моему затылку и вниз по позвоночнику, разветвляясь и следуя по путям моих нервов. В центре груди потеплело, и до этого момента я не осознавала, что холод, который я чувствовала, был вызван не только влажной ледяной атмосферой склепа. А еще это было из-за костей. Это было так, как будто моя кровь прилила обратно к тем частям меня, которые онемели. Но это была не кровь, не так ли? Это был... эфир. Однако ощущение покалывания совсем не было болезненным; больше похоже на волну освобождения.

В груди начало гудеть, а губы источали звук. Мои чувства широко раскрылись и потянулись, соединяясь с окружающими меня людьми. Я почувствовала горький, пропитанный потом страх и горячий кислотный ожог ненависти. Я не пыталась остановить это. Я позволила инстинкту…первобытному знанию, которое проснулось в Палатах Никтоса, взять верх. Я встала на ноги, когда Кастил расправился с Вознесенным, а его отец сражался рядом с ним. Я стояла, чувствуя прилив сил от того, что могу стоять после того, как меня так долго удерживали кости и корни.

Киран подобрал упавший меч, нахмурив брови, когда он уставился на лезвие.

– Вот, – протянул он мне оружие.

Я покачала головой, делая шаг, мои ноги слегка дрожали от того, что я так долго не могла удержать свой вес. Гул в моей груди нарастал, атмосфера в моей крови усиливалась, пока я держала свои чувства открытыми. Эти люди хотели причинить мне боль. Они хотели. И они причинили вред Кастилу, Кирану и всем остальным. Они убили Беккета. Никто из них не заслуживал жизни.

Уголки моего зрения засияли, и в моем сознании тонкие серебристо-белые нити скользнули из меня, с треском упали на пол и соединились с остальными. Мой гнев присоединился к нахлынувшим эмоциям, затопившим мои чувства. Я глубоко вдохнула, вбирая в себя чувства каждого, позволяя их ненависти, страху и извращенному чувству праведности просочиться в мою кожу и стать частью меня. Эти эмоции переплетались с нитями в моем сознании. Я впитывала все это, чувствуя, как внутри меня бушует ядовитый шторм. У них не будет времени пожалеть о том, в чем они участвовали. Я уничтожу их...

В этот момент ко мне вернулись слова Аластира. " Ты опасна. сейчас, но позже ты станешь чем-то совсем другим".

Беспокойство взорвалось в моем теле, рассеивая серебряные струны в моем сознании. Эти люди заслужили все, что я с ними сделаю. То, что сказал Аластир, не имело значения. Если я убью их, то не потому, что не смогу себя контролировать. И не потому, что я вела себя непредсказуемо или хаотично жестоко, как и полагается божествам. Я просто хотела, чтобы они ощутили вкус своих эмоций, чтобы это уродство стало последним, что они почувствовали. Я хотела этого больше всего.

Я хотела этого слишком сильно, когда мне вообще не следовало этого хотеть.

Мне не нравилось убивать, даже Жаждущих. Убийство было всего лишь суровой реальность, которую нельзя ни желать, ни наслаждаться.

Не успокоившись, я втянула сухой воздух и сделала то, что должна была сделать, когда находилась в толпе или рядом с кем-то, кто излучал свои эмоции в мир вокруг себя. Я отключила свои чувства, вытесняя серебристую паутину света из своего сознания. Гул в груди утих, но разум не успокоился. Я остановила себя. Это все, что мне нужно было знать, чтобы доказать, что слова Аластира – неправда. Я не была хаотичной, жестокой сущностью, неспособной контролировать себя.

Киран подошел ко мне, наклонив свое тело так, чтобы видеть меня и все, что происходит вокруг нас. Он расстегнул свой плащ.

– Ты в порядке?

– Я не чудовище, – прошептала я.

Он напрягся.

– Что?

Тяжело сглотнув, я покачала головой.

– Н-ничего. Я… – Я наблюдала, как король Валин сразил еще одного человека в маске. Он и его сын сражались с такой же грациозно-жестокой силой. – Я в порядке.

Киран накинул мягкую ткань на мои плечи, напугав меня.

– Ты уверена в этом?

– Да. – Мой взгляд метнулся к нему, когда он застегнул пуговицу чуть ниже моей шеи. Именно тогда я вспомнила, что на мне не было ничего, кроме тонкой окровавленной комбинации. Он стянул половинки вместе. – Спасибо тебе. Я... я хочу пересидеть.

– Я хочу поблагодарить богов, – пробормотал Киран. “Но теперь ты действительно заставляешь меня волноваться.

– Я в порядке. – Мой пристальный взгляд последовал за Кастилом, когда он развернулся, выбивая меч из руки Хранителя. Лезвие звякнуло о каменный пол, когда Кастил отвел меч назад, готовый нанести смертельный удар. Лунный свет отражался от покрывавшей лицо мужчины серебряной маски.

Янсен.

– Кастил, остановись! – крикнула я. Он остановился, его грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания, когда он направил свой меч на Янсена. Позже я удивлялась тому факту, что он остановился без колебаний. Без вопросов. Я последовала вперед. – Я дала ему обещание.

– Я думал, ты хотела переждать, – заявил Киран, не отставая от меня.

– Так и есть, – сказала я ему. – Но не с ним.

Кастил напрягся от моих слов и бросился вперед так быстро, что я подумала, что он все равно нанесет смертельный удар. Но он этого не сделал. Он схватился за серебряную маску и сорвал ее в сторону.

– Сукин сын. – Он бросил маску на пол.

Глаза Янсена метались между Кастилом и его отцом.

– Она...

– Заткнись нахрен, – прорычал Кастил, отступая в сторону.

Я двинулась вперед, камень был прохладным под моими босыми ногами, Киран последовал за мной. Когда я проходила мимо Кастила, он вложил рукоять своего меча в мою ладонь, и его окровавленные губы коснулись моей щеки.

– Поппи, – сказал он, и звук его голоса пробил небольшую дыру в стене, которую я построил вокруг своего дара. Все, что он чувствовал в тот момент, дошло до меня. Жгучая кислота ярости, освежающее, древесное чувство его облегчения и тепло всего, что он чувствовал ко мне. И учитывая то, что он испытал раньше, горечь страха и паники.

Я вздрогнул, уставившись на Янсена.

– Я в порядке.

Кастил сжал мою руку, в которой теперь был его меч.

– Ничего из этого не нормально.

Он был прав.

Все действительно не было в порядке.

Но я знала, что сделает это немного нормальным, правильным или неправильным.

Я вырвалась из рук Кастила.

– Что я тебе обещала? – я спросила Янсена.

Командир королевской гвардии потянулся за своим упавшим мечом, но я оказалась быстрее и выбила меч. Застонав, он попятился назад, упав на колени. Глядя на меня, он сложил руки над клинком, как будто мог остановить то, что должно было произойти.

– Я же говорила тебе, что это я убью тебя. Я медленно вогнала клинок в его грудь и улыбнулась, почувствовав, как под давлением меча ломаются кости, встречая более мягкие ткани. Кровь пузырилась из уголка его рта. – Я держу свои обещания.

– Как и я, – прохрипел он, и жизнь угасла в его глазах, когда его руки соскользнули с лезвия, а кожа ладоней и пальцев была разорвана острыми краями.

Как и я?

Без предупреждения что-то дернуло меня назад с такой силой, что в груди вспыхнула жгучая боль. Я выпустила меч из рук. Движение было таким внезапным, таким интенсивным, что на мгновение я ничего не почувствовала, как будто каким-то образом отделилась от своего тела. Время остановилось для меня, но люди все еще двигались, и я увидела вспышку Джаспера, когда он прыгнул на спину Хранителя, а его зубы сомкнулись на горле человека в маске. Что-то выпало из руки мужчины. Лук... арбалет.

Медленно я посмотрела вниз. Красный. Так много красного повсюду. Из моей груди торчала стрела.

ГЛАВА 7

Ошеломленная, я подняла глаза и встретилась взглядом с Кастилом. Янтаря почти не было видно, в его чертах застыл ужас, которого я никогда раньше не видела. Его шок прорвался сквозь мои защитные стены, захлестнув чувства.

Я открыла рот и почувствовала ужасный металлический привкус в задней части горла. Вязкая жидкость пузырилась с каждым моим вдохом, проливаясь на губы.

– Кастил...?

Боль пронеслась по всему моему телу, всепоглощающая и непреодолимая. Агония накатывала волна за волной, сокращая каждый мой вдох. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Даже ночью в трактире. Все мои чувства отключились, даже мой дар. Я не чувствовала ничего, кроме жгучего страдания, прожигающего мою грудь, мои легкие и все нервные окончания.

О, боги, такая боль влекла за собой острый, как бритва, ужас. Знание того, что я не смогу убежать. Я чувствовала себя скользкой, мокрой и холодной внутри. Я вздохнула, потянувшись к стреле. Или попыталась. Какой бы воздух я ни втягивала, я задыхалась, а то, что проходило через горло, трещало и бурлило в груди. Мои пальцы скользнули по гладкой поверхности основания из кровавого камня, а ноги – они просто исчезли. Или показалось. Мои колени подкосились.

Меня подхватили руки, остановив мое падение, и на мгновение аромат сочных пряностей и сосны затмил богатый железом запах крови, изливающейся из раны. Я подняла голову.

– Я держу тебя. Все в порядке. Я держу тебя. – Большие, широко раскрытые, янтарные глаза встретились с моими – ошеломленными. Его взгляд был диким, когда он быстро опустил глаза на мою грудь. – С тобой все будет хорошо, – сказал он, когда перевел взгляд на мое лицо.

Я не чувствовала себя нормально. О, боги, я вообще не чувствовала себя в порядке.

Движение всколыхнуло воздух, когда Киран появился рядом с нами, его обычно смуглая кожа была такой бледной. Он положил руку на основание стрелы, пытаясь остановить кровь.

Прикосновение было мучительным. Я извивалась, пытаясь отодвинуться.

– Больно.

– Я знаю. Мне жаль. Я знаю, что это больно. – Кастил взглянул на Кирана. – Может ты видишь, как далеко он вошел?

– Я не вижу насечек, – сказал он, глядя на меня через плечо. Я вздрогнула, поняв, что эти стрелы были похожи на зазубренные стержни некоторых стрел, которые я выпускала раньше, – они были созданы для нанесения максимального ущерба.

– Это кровь, Кас. Ее слишком много.

– Я знаю, – выдохнул Кастил, когда резкий, рычащий и жалобный звук откуда-то сзади нас заглушил его дальнейшие слова.

Киран схватил меня за левое плечо, и все мое тело сжалось от боли. Я закричала. А может, это был только вздох. На губы брызнула теплая влага, и это было плохо. Мой широкий взгляд метался между Кастилом и Кираном. Я знала, что это плохо. Я чувствовала это. Я чувствовала стрелу, и не могла сделать глубокий вдох, и... и не чувствовала своих пальцев.

– Мне жаль. Я пытаюсь сохранить в стабильном состоянии твое тело, чтобы мы не сдвинули наконечник. Мне жаль. Прости, Поппи, – повторял Киран снова и снова. Он продолжал говорить это, и я хотела, чтобы он прекратил, потому что звучал слишком запыхавшимся, слишком раздраженным. Он никогда не был раздражен. Он говорил так, будто уже знал, что мое тело пытается сказать мне.

Кастил начал двигаться, и я попыталась свернуться калачиком, убежать от боли, использовать свои ноги. Но я... Мой пульс участился, а глаза бешено закатились, когда меня охватила паника.

– Я... я не чувствую... своих ног.

– Я это исправлю. Обещаю. Я все это исправлю, – поклялся Кастил, и через его плечо я уставилась на ночное небо – на каждую исчезающую бриллиантовую звезду.

Кастил опустился на колени и медленно опустил меня. Он повернул мое тело так, чтобы его грудь прижималась к моему правому боку.

– Насколько все плохо? – Отец Кастила появился позади него, его знакомые черты застыли, когда он уставился вниз широко раскрытыми глазами.

– Мы не можем вытащить это, – сказал Кастил.

– Нет, – согласился Киран, его голос был густым, тяжелым и каким-то натянутым. Теперь облака, закрывавшие звезды, были абсолютно черными. Рука Кирана скользнула по моей груди, и он быстро сменил ладонь. На этот раз было не так больно. – Кас, черт...

– Она не затронула ее сердце, – оборвал его Кастил. – Она бы не... – Его голос надломился, и я вздрогнула, заставляя себя сосредоточиться на нем. Его кожа лишилась всякого цвета. – Она не попала в ее сердце.

– Кас…

Он покачал головой, касаясь моей щеки, вытирая под ней рот.

– Я могу дать ей кровь...

– Кас, – повторил Киран, когда король Валин положил руку на плечо Кастила.

– С тобой все будет хорошо, – сказал он мне. – Я собираюсь избавить тебя от боли. Обещаю тебе. – Рука на моем подбородке задрожала, и Кастил…он редко дрожал, но сейчас дрожало все его тело. – Я обещаю тебе, Поппи.

Я хотела дотронуться до него, но мои руки казались тяжёлыми и бесполезными. Вдох, который я заставила себя сделать, был влажным и сиплым.

– Мне... мне не так... больно.

– Это хорошо. – Он улыбнулся…или попытался улыбнуться. – Не пытайся говорить. Ладно? Я собираюсь дать тебе немного крови...

– Сынок, – начал его отец. – Ты не можешь. И даже если бы мог...

Губы Кастила сомкнулись над клыками, и он отстранился от хватки отца.

– Убирайся от нас к чертовой матери.

– Прости, – прошептал король Валин, и тут Джаспер оказался рядом, рыча и огрызаясь, заставив отца Кастила отступить. По темному небу пронеслась молния. – Я не хотел этого для вас – ни для кого из вас. Прости меня...

– Кас, – прохрипел Киран, умоляя.

Кастил впился в свое запястье, разрывая кожу. Ярко-красная кровь хлынула, и тогда, наблюдая за полосами серебристо-белой молнии, пронзившей небо, я поняла, что не чувствую боли. Мое тело онемело и...

– Холодно. Мне... снова холодно.

– Я знаю. – Свежая кровь измазала губы и подбородок Кастила. Он опустил свое запястье к моему рту, сдвинув мою голову так, чтобы она покоилась на локте его руки. – Пей, принцесса. Выпей за меня.

Его кровь коснулась моих губ, теплая и сочная. Она достигла задней стенки моего горла, но я не чувствовала ее вкуса, не могла ее проглотить. Там было так много всего. Паника нарастала.

– Кас...

– Что? – прорычал он.

– Послушай меня. Пожалуйста, Кас. Послушай меня. Это не задело ее сердце. – Киран наклонился, обхватив сзади шею Кастила. – Посмотри на кровь. У нее повреждена артерия и, по крайней мере, легкое. Ты знаешь, что...

Вспышка яркого света пронеслась над руинами, на мгновение ослепив меня, а затем раздался громкий удар. Камень треснул. Кто-то кричал. Я услышала крик. Каменный пол содрогнулся, когда упало то, во что ударила молния.

– Нет. Нет. Нет. Открой глаза, – умолял Кастил. Они были закрыты? – Ну же. Не делай этого. Не делай этого со мной. Пожалуйста. Открой глаза. Пожалуйста, Поппи. Пей. – Он выгнулся надо мной, прижимая свое запястье к моему рту. – Пожалуйста. Поппи, пей.

Черты лица Кастила снова собрались воедино, но они были нечеткими, как будто линии и углы были размыты. Я быстро моргнула, пытаясь прояснить зрение.

– Вот ты где, – сказал он, его грудь поднималась и опускалась слишком быстро. – Останься со мной. Ладно? Держи глаза открытыми. Останься со мной.

Я хотела. Боже, я хотела этого больше всего на свете, но я устала. Хочу спать. Я прошептала это. По крайней мере, я так думала. Я не была уверена, но это не имело значения. Я сосредоточилась на его лице, на пряди темных волос, на широких, выразительных бровях. Я впитывала густую кайму ресниц и высокие, угловатые скулы. Изучала каждый дюйм его поразительных черт, от жесткого изгиба челюсти до полного, хорошо очерченного рта, запечатлевая их в памяти. Потому что я знала... я знала, что когда мои глаза снова закроются, они уже не откроются. Я хотела запомнить его лицо, когда мир станет темным. Я хотела вспомнить, каково это – быть в его объятиях, слышать его голос и чувствовать его рот напротив своего. Я хотела вспомнить, как он улыбался, когда я угрожала ему, и как загорались и теплели его глаза, когда я бросала ему вызов. Мне хотелось вспомнить гордость, которую я испытывала от него, когда заставляла окружающих замолчать словами или клинком. Я хотела вспомнить, как он благоговейно прикасался к моим шрамам, словно не был достоин их… меня.

Еще одна молния пронеслась над головой, ударив в землю и зарядив воздух. В небо полетели куски камня. Отец Кастила закричал, и я услышала хор воплей, доносившихся со всех сторон. Но я сосредоточилась на Кастиле. Его глаза блестели, а ресницы были мокрыми.

Он плакал.

Кастил плакал.

Слезы текли по его щекам, создавая блестящие дорожки по засохшей крови, катились и катились... и я знала... я понимала, что умираю. Кастил знал это тоже. Он должен был. Я так много хотела сказать, так много хотела сделать с ним и изменить. Будущее его брата. Будущее Йена. Будущее людей Атлантии и Солиса. Наше будущее. Я когда-нибудь благодарила его за то, что он видит за вуалью? Или за то, что ни разу не заставил меня отступить? Говорила ли я ему, как сильно он изменил мою жизнь, как много это значило для меня, даже когда я думала, что ненавижу его, даже когда хотела его ненавидеть? Думаю, да, но мне казалось, что этого не было достаточно. И было больше. Я хотела еще один поцелуй. Еще одну улыбку. Я хотела снова увидеть его дурацкие ямочки и поцеловать их. Я хотела доказать ему, что он достоин меня, любви и жизни, независимо от того, что случилось в его прошлом или что он сделал. Но, о боги, у меня не хватало времени.

Я преодолела панику и исчезающее, тонущее чувство, что все это не кажется реальным. Мои губы шевельнулись. Я сделала это, но не издала ни звука.

Кастил... разбит.

Он откинул голову и зарычал. Он ревел, и звук эхом отдавался вокруг нас, во мне. Подо мной треснул и разломился камень. Толстые корни цвета пепла выплеснулись наружу. Киран упал на землю, когда они спустились по моим ногам, по спине Кастила. Выросло дерево. Оно росло так быстро. Молния снова пронзила небо, один удар за другим, превращая ночь в день, блестящая кора тянулась ввысь, образуя сотни ветвей. Прорастали крошечные золотистые почки, заполняя ветви. Они распустили кроваво-красные листья.

Кастил опустил голову, его глаза были потерянными и дикими, как в то утро, когда он проснулся от кошмара. Он поймал один из корней, когда тот упал мне на живот, и мгновение смотрел на него, прежде чем сломать и отбросить в сторону.

– Я не могу тебя отпустить. Не могу. Не сейчас. Никогда. – Его рука переместилась на мою щеку, но я едва почувствовала ее. – Киран, мне нужно, чтобы ты вытащил стрелу. Я... не могу... – Его голос дрогнул. – Ты мне нужна. Я не могу этого допустить.

– Ты собираешься... – Киран качнулся вперед. – Черт. Да. Хорошо. Он прорвался сквозь корни. – Давай сделаем это.

Сделать... что сделать?

Киран схватился за затвор.

– Боги, простите нас, – произнес он. Ты должен быть быстрым. Если повезет, у тебя будут секунды, а потом...

– Тогда я разберусь с тем, что будет дальше, – прямо заявил Кастил.

– Нет, – возразил Киран. – Мы разберемся с тем, что будет дальше. Вместе.

– Кастил, остановись! – кричал его отец. – Мне жаль, но ты не можешь этого сделать! – Я услышала панику. В его голосе было столько паники, что она заполнила весь воздух. – Ты знаешь, что произойдет. Я этого не допущу. Ты можешь ненавидеть меня до конца своей жизни, но я этого не допущу. Стража, схватить его!

– Уберите их от меня, – прорычал Кастил. – Убери их всех от нас, или, клянусь богами, я вырву их сердца из груди. Мне все равно, принадлежит ли сердце тому, кто дал мне жизнь. Вы не остановите меня.

– Оглянись вокруг! – крикнул его отец. – Боги говорят с нами прямо сейчас. Ты не можешь этого сделать...

– Боги тоже не остановят меня, – поклялся Кастил.

Грохот сотрясал землю, но теперь он был стремительнее и сильнее. Вопли и крики раздавались между взрывами грома. Это были... это были крики. Пронзительные вопли боли и горловое, вибрирующее рычание. Джаспер прокрался в поле моего зрения, приседая так, что оказался над моими ногами, стоя между Кираном и Кастилом. Я мельком увидела белый мех, который кружил и кружил. Звуки, которые издавали вольвены – заунывный, скорбный вой, преследовали каждый мой слишком слабый, слишком короткий вдох.

– Никто к нам не приблизится. – Киран сдвинулся вперед. – Если и подойдут, то долго не простоят.

– Хорошо, – сказал Кастил. Я не... – Пелена тьмы опустилась на меня, и я почувствовала, что начинаю падать. Он потускнел, а затем вернулся. –... она может быть другой... Обещай мне, что будешь оберегать ее.

– Я позабочусь о том, чтобы вы оба были в безопасности, – сказал ему Киран.

Следующее, что я услышала, был голос Кастила.

– Посмотри на меня, – приказал он, повернув мою голову к себе. Мои веки были слишком тяжелыми. – Держи глаза открытыми и смотри на меня.

Мои глаза открылись, подчиняясь его воле, и я... я не могла отвести взгляд, когда его зрачки сузились.

– Смотри на меня, Поппи, и слушай. – Его голос был мягким и глубоким, и он звучал повсюду, вокруг и внутри меня. Все, что я могла сделать, это подчиниться. – Я люблю тебя, Пенеллаф. Тебя. Твое яростное сердце, твой ум и силу. Я люблю твою бесконечную способность к доброте. Мне нравится, что ты принимаешь меня. Твое понимание. Я влюблен в тебя, и буду влюблен, когда сделаю свой последний вздох, а затем и дальше, в Долине. – Кастил опустил голову, прижавшись губами к моим. Что-то влажное скользнуло по моей щеке. – Но в ближайшее время я этого не планирую. И я не потеряю тебя. Никогда. Я люблю тебя, принцесса, и даже если ты возненавидишь меня за то, что я собираюсь сделать, я потрачу остаток нашей жизни на то, чтобы это исправить. – Он отпрянул назад, тяжело выдыхая. – Сейчас!

Киран выдернул стрелу, и это пронзило холодное оцепенение, охватившее мою душу. Все мое тело дернулось, и оно продолжало дергаться и дергаться. Давление сжимало мой череп, мою грудь, расширяя и скручивая...

Кастил ударил так же быстро, как молния. Он откинул мою голову назад и впился зубами в мое горло. Смятение нарастало. Разве я уже не потеряла достаточно крови? Мои мысли были мутными, и то, что делал Кастил, медленно обретало смысл. Он....

О, боги, он собирался вознести меня.

Ужас впился в меня своими когтями. Я не хотела умирать, но и не хотела превращаться в нечто нечеловеческое. Холодное, жестокое и без души. А ведь именно этого не хватало Вознесенным, не так ли? Вот почему я не могла ничего почувствовать от них. Не было души, чтобы подпитывать эмоции. Они были неспособны даже на самые простые чувства. Я не...

Раскаленная боль рассеяла все мои мысли, сотрясая и без того шаткое сердце. Жжение от его укуса не ослабло, когда он прикрыл рот над раной. Его не сменила чувственная, томная тяга, когда он втягивал в себя мою кровь. Не было славного, соблазнительного жара. Был только огонь на моей коже и внутри меня, сжигающий каждую клеточку. Это было намного хуже, чем когда я была заперта в карете с лордом Чейни, но сейчас я не могла сопротивляться. Ничего не помогало. Я не могла освободиться от боли. Это было слишком, и крик, от которого я не могла дышать, отскочил от моего черепа и взорвался в небе серебристой молнией, которая пронеслась от облака к облаку и обрушилась на меня, на руины замка и все вокруг. Казалось, весь мир содрогнулся, когда с дерева посыпались багровые листья. Они падали на плечи Кастила, покрывали спину Кирана и оседали на серебристой шерсти Джаспера.

Мое сердце дрогнуло. Я почувствовала это. О, боги, я чувствовала, как оно пропускает удар, пропускает два, а затем вяло пытается идти в ногу, возобновить работу. А потом оно не выдержало. Во мне все сжалось. Мои легкие. Мои мышцы. Каждый орган. Мои глаза были широко раскрыты, взгляд неподвижен, все тело напряглось в поисках дыхания, облегчения, а затем... смерть нахлынула так сладко, что поглотила меня целиком. Я утонула в ее пышном, темном аромате.

ГЛАВА 8

Там не было ни света, ни красок, и некоторое время я парила, лишенная всего, опустошенная и холодная. Я не думала. Я не чувствовала. Я просто существовала в небытии...

Пока не увидела пятнышко серебристого света, которое, казалось, находилось от меня на расстоянии целого мира. Свечение пульсировало, и с каждым ударом оно расширялось. Из краев просочились тонкие нити, протянувшиеся через пустоту. Я медленно направилась к нему.

Звук возвратился без предупреждения. Голос, настолько глубокий и мощный, что нашел меня в пустоте, поймал, чтобы я больше не ускользнула к серебристому свету. Голос держал меня в плену.

– Пей. Продолжай пить, – приказывал он. – Вот так. Продолжай глотать. Пей, принцесса, пей ради меня...

Слова повторялись снова и снова в течение, казалось, целой вечности, прежде чем они угасли, и я снова оказалась в тишине. Теперь здесь не было серебристого света. Ничего, кроме теплой и пустой темноты со сладким, успокаивающим ароматом... сирени.

Я оставалась там, пока меня не окружили вспышки приглушенного света. Красные. Серебряные. Золотые. Они кружились вместе, и я скользила сквозь них, проваливаясь назад сквозь ночи, сквозь годы, пока не оказалась маленькой и беспомощной, стоящей перед своим отцом.

Я ясно видела его. Волосы были медно-рыжими в свете ламп. Квадратная челюсть, покрытая многодневной щетиной. Прямой нос. Глаза цвета сосны.

– Какой красивый, маленький цветочек. Какой красивый мак. – Папа наклонился и поцеловал меня в макушку. – Я люблю тебя больше, чем звезд на небе.

– Я люблю тебя больше, чем всех рыб в море.

– Это моя девочка. – Папины руки дрожали на моих щеках. – Кора?

Мама вышла вперед, ее лицо было бледным.

– Ты должен был догадаться, что она найдет способ спуститься сюда. Она оглянулась через плечо. – Ты доверяешь ему?

– Да, – сказал он, когда мама взяла мою руку в свою. – Он приведет нас в безопасное место.

Ветер ревел, как гром, в трактире, доносясь из места, которого здесь не было. Раздались голоса, которые исходили не от папы или мамы, а сверху, откуда-то из-за водоворота красок на другом конце небытия.

– Кто остался? – донесся до меня мужской голос, тот же самый, который нашел меня, когда я плыла к серебристому свету, но теперь он был хриплым и тихим, усталым и ослабленным.

– Только мы, – ответил другой низкий голос, на этот раз напряженный. – Нам не нужно беспокоиться об охранниках. Думаю, Джаспер решил, что будет лучше, если их… больше не будет.

– Мой отец?

– На данный момент это не проблема. – Последовала пауза. – Мы не успеем вернуться в Бухту, но там есть... – Он ненадолго замялся. – Мы должны сделать это на всякий случай, если она... Как думаешь, ты сможешь двигаться?

Долгое время не было ответа.

– Я... я не знаю.

Я снова провалилась, погрузившись в прошлое.

– Оставайся с мамой, детка. Папа коснулся моих щек, отвлекая меня от голосов. – Оставайся с ней и найди своего брата. Я скоро вернусь за тобой.

Папа поднялся и повернулся к двери – к человеку, который стоял там, наблюдая из маленькой щели между створками. – Ты видишь его?

Человек у двери, чьи волосы напомнили мне пляжи Страудского моря, кивнул.

– Он знает, что вы здесь.

– Он знает, что она здесь.

– В любом случае, он ведет их сюда. Если они войдут…

– Мы не позволим этому случиться, – сказал папа, потянувшись к рукояти меча. – Они не могут забрать ее. Мы не можем этого допустить.

– Нет, – мягко согласился мужчина, глядя на меня через плечо странными голубыми глазами. – Я не позволю.

– Пойдем, Поппи. – Мама потянула меня за руку …

Голос увлек меня за пределы красок и пустоты.

– Я не знаю, что будет дальше. – Он звучал ближе, но еще более усталым, чем в прошлый раз, когда его голос достиг меня. Каждое слово, казалось, требовало усилия, которое он быстро терял. – Она дышит. Ее сердце бьется. Она жива.

– Это все, что имеет значение, – сказал другой голос, менее напряженно. – Тебе нужно питаться.

– Я в порядке...

– Чушь. Ты едва смог сесть на лошадь и удержаться на ней. Ты потерял слишком много крови, – возразил другой. – Она рано или поздно проснется, и ты знаешь, что произойдет. Ты не сможешь о ней позаботиться. Ты хочешь, чтобы Нейл или Эмиль обслуживали тебя, или ты предпочел бы, чтобы они обслуживали...?

– Нейл, – рявкнул он. – Позовите Нейла, черт возьми. – Раздалось грубое хихиканье, и я ускользнула, только чтобы услышать некоторое время спустя:

– Отдыхай. Я присмотрю за вами обоими.

Я снова провалилась, но в этот раз все было по-другому. Я спала. Я спала глубоким сном, в котором до меня долетали лишь обрывки слов. Но там я осознала... что у меня есть что-то. Тело. К моему лбу, щеке прикоснулось теплое, влажное прикосновение. Оно было мягким. Ткань. Она провела по моим губам и под ними, по горлу и между грудей. Затем исчезла, и появился звук. Струйка воды, а затем ткань вернулась, скользя по моим голым рукам и между пальцами. Прикосновение было приятным. Оно убаюкивало меня, позволяя снова погрузиться в тяжелый сон и провалиться.

Я снова была тем ребенком, вцепившимся в окровавленную руку матери. Они проникли внутрь, как и предупреждал мужчина. Крики. Было так много криков, и крики тех тварей за окном, которые рвали и царапали его когтями.

– Ты должна отпустить, детка. Тебе нужно спрятаться, Поппи… Мама замерла, а затем высвободила руку.

Мама полезла в кожаные сапоги, в которых я любила ходить, притворяясь, что я старше и больше. Она вытащила что-то, что-то черное, как ночь, тонкое и острое. Она двигалась так быстро…быстрее, чем я когда-либо видела, кружась вокруг себя и поднимаясь с черным шипом в ее руке.

– Как ты мог это сделать? – спросила мама, когда я подбежала к краю шкафа.

И тогда я снова оказалась в небытии, но была не одна.

Там была женщина, ее волосы были длинными и развевались вокруг нее. Их цвет был настолько бледным, что напоминал сияющий лунный свет. Ее черты были знакомы. Я видела ее раньше в своем воображении, когда была в Храме. Но теперь мне показалось, что она немного похожа на меня. На переносице и щеках у нее были веснушки. Ее глаза были цвета травы, покрытой росой, но за зрачками виднелся какой-то огонек. Серебристо-белое сияние, которое просачивалось наружу, нарушая живую зелень.

Ее губы зашевелились, и она заговорила. Ее ресницы опустились, и из уголка одного глаза скатилась слеза… кроваво-красная слеза. Ее слова вызвали у меня ледяной шок. Но потом она исчезла, и я тоже.

Первым, что я почувствовала, было ощущение покалывания. Сначала в ступнях, затем поползло вверх по икрам и распространилось по всему моему телу. Затем последовал жар. Он охватил меня, пересушив мое и без того пересохшее горло. Жажда. Мне так хотелось пить. Я попыталась открыть рот, но губы были сжаты.

Мои пальцы на ногах согнулись, и мне сначала это не понравилось. Это заставило остальную часть моей плоти осознать лежащее на мне одеяло и матрас подо мной. Моя кожа казалась слишком чувствительной, а материал слишком колючим.

Мне так хотелось пить.

Мои пальцы подергивались на голом животе. Кожа казалась шершавой и неровной. Я сосредоточилась на своем рту, желая, чтобы мои губы разомкнулись. Если бы я могла открыть их, я бы попросила... воды. Нет. Я не хотела воды. Я хотела чего-то другого.

Я не хотела пить. Я была... голодна. Умирала от голода. Я заставила свои губы разойтись, и сделала неглубокий вдох. Здесь были ароматы. Свежая сосна. Что-то дикое. Моя кожа начала покалывать и напрягаться, становясь еще более чувствительной. Мои уши вибрировали от звуков. Шепот ветерка. Ленивое журчание веера. Звук был приятным, но во мне была пустота, сплошная пустота.

Я была так голодна.

Так голодна, что мне было больно. Внутри моего рта пульсировало, и все внутри меня словно высыхало, становилось сморщенным и хрупким. Мои мышцы свело судорогой, когда я пыталась открыть глаза. Они казались зашитыми, но я хотела есть, и мне нужно было открыть глаза. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем мне удалось разомкнуть ресницы.

Все было туманным, нечетким множеством теней и пятен света. Я несколько раз моргнула, боясь, что мои глаза больше не откроются, но они открылись. Мое зрение прояснилось. Мягкий свет газовой лампы струился по серым стенам и старому изношенному креслу…

Креслу, которое не пустовало. В нем развалился мужчина, его кожа была бежево-коричневой, темные волосы подстрижены близко к черепу. Он потер глаза, и в моей груди укоренилось странное чувство, ощущение, которое я пыталась уловить. Но что бы это ни было, оно продолжало ускользать у меня из рук. Я была слишком голодна, чтобы сосредоточиться. Мне нужно было…

Мужчина вздохнул, и у меня напряглись мышцы. Мои ноги подкосились, а боль в животе и груди все усиливалась и усиливалась. Горло сжалось, сердце начало сильно стучать о ребра, когда меня охватил голод. Я не хотела двигаться, сидеть, пока волосы не упали мне на плечи, отчего кожу неприятно защемило. Мужчина опустил руку.

Шок расплескался по его чертам и по моей разгоряченной коже, как ледяной дождь. Мои ноги подтянулись под себя, напрягаясь.

Он наклонился вперед, вцепившись в ручки кресла так, что сухожилия затрещали, а вены...

– Я все еще чувствую твой нотам.

Его слова не имели значения. Голод пронзил мою грудь, когда мой подбородок опустился, а губы разошлись. Все внимание сосредоточилось на его горле, на том месте, где, я готова поклясться, бился его пульс.

– Черт, – прошептал он, вставая.

Я вскочила с кровати и бросилась на него. Споткнувшись, он поймал мои запястья. Задняя часть его коленей ударилась о кресло. Не удержав равновесия, он упал на сиденье, и я полетела вместе с ним, напрягаясь, чтобы вскарабкаться на стул.

– Боги. Ты быстрая. И очень сильная, – пробурчал он, а его руки дрожали, когда он удерживал меня. Пряди медно-рыжих волос упали мне на лицо, когда я подняла голову.

Он ахнул, его голубые глаза расширились.

– Черт возьми.

Я бросилась на него. Кресло застонало под нашим общим весом. Одна из его рук согнулась, и я потянулась к его горлу, мой рот широко раскрылся, желудок сжался…

Чья-то рука, поймав меня, обвилась вокруг моей талии. Другая обхватила мою грудь, притягивая обратно к твердой, теплой коже. Во время соприкосновения прошел статический заряд, поразив меня. Это ощущение... этот запах пряностей и хвои. Из моего горла вырвался хныкающий звук, когда я вытянулась, пытаясь схватить мужчину, который вскочил с кресла. Его черная туника была помята и испачкана... чем-то. Кровь? Моей кровью. Я уставилась на него, чувствуя, что он не смертный. Он был чем-то другим. Что-то, что принадлежало мне.

– Он тебе не нужен, – прозвучал голос у меня над ухом. – Он не будет таким вкусным. Ты хочешь меня.

– В любой другой ситуации, – сказал мужчина с холодными голубыми глазами, – я мог бы обидеться.

Голод терзал мои внутренности. Отчаяние жгло мне кожу. Я голодала, и это причиняло боль. Болело все. Моя кожа, мои кости, мои мышцы. Мои волосы. Низкий, гулкий звук доносился из глубины меня, наконец, сформировавшись в грубые, гортанные слова.

– Больно.

– Я знаю. Ты голодна. Но ты не можешь съесть Кирана. Это бы меня немного огорчило.

Мне было все равно, расстраивало его это или нет. Я откинула голову назад, соприкасаясь с его челюстью. Он хмыкнул, но его хватка на мне не ослабла. Она только усилилась.

– Осторожно, – сказал тот, кого звали Киран. – Она стала сильнее.

– Я держу ее, – выдохнул он, крепко прижимая меня к себе. – Тебе, наверное, стоит оставить между ней и мной некоторое расстояние.

Другой не двигался, когда тот, кто держал меня, переместил руку, подняв запястье над моим плечом. В воздухе разлился аромат. Мое сердце забилось быстрее, и я замерла, глубоко вдохнув. Пахло чудесно, пышно и роскошно. Грызущая боль усилилась.

– Ее глаза, – сказал другой, когда тот, что держал меня, опустил руку… свое запястье. Его кровоточащее запястье. – Они не черные. Они все еще зеленые.

Мужчина рядом со мной напрягся.

– Что?

Забыв о том, кто передо мной, я схватила руку и укусила, закрыв рот над двумя открытыми ранами и глубоко втягивая воздух. Мужчина дернулся и задыхался.

– Боги.

Первый вкус его крови был шоком для моих чувств, терпкий и сладкий. Его кровь текла по моему горлу, теплая и густая. Она попала в пустоту моей груди, в пустую яму в моем желудке, облегчая боль. Я застонала, вздрогнув, когда судороги в моих мышцах начали стихать. Красноватые тени в моем сознании начали истончаться, и сквозь голод стали пробиваться обрывки мыслей. Осколки...

Рука подхватила меня под челюсть, оторвав мой рот от его запястья.

– Нет! – Я запаниковала. Болезненный голод снова ожил. Мне нужно было... нужно было больше.

– Посмотри на меня.

Я боролась с его хваткой, вырываясь, но он был силен. Мужчина повернул мою голову.

– Остановись. – Его дыхание танцевало на моих губах, и что-то в его словах было другим, мягче, глубже. Это эхом отозвалось во мне. – Прекрати бороться со мной и открой глаза, Пенеллаф.

Его голос пронзил голод, как и раньше, когда я дрейфовала в темноте. Мое дыхание замедлилось, когда мое тело повиновалось его команде. Янтарные глаза уставились в мои, яркие и сверкающие золотыми крапинками. Я не могла отвести взгляд, не могла пошевелиться, даже когда меня затопила острая волна боли.

– Поппи, – прошептал он, эти странные, мечущиеся глаза мерцали влагой. – Ты не вознеслась.

Я знала, что его слова должны иметь смысл. Какая-то далекая, отделенная часть меня знала, что я должна это понять. Но я не могла думать дальше голода, не могла сосредоточиться ни на чем, кроме этого.

– Я не понимаю, – сказал другой мужчина. – Даже с кровью богов в ней, она все равно была смертной.

Тот, кто держал меня, убрал руку с моего подбородка и коснулся моих губ. Желание стиснуть его палец сильно кольнуло меня, но я не могла сопротивляться. Он не позволил этого сделать, мягко отодвинув мою верхнюю губу.

– У нее нет клыков, – сказал он, его взгляд быстро вернулся к моему. Я почувствовала... почувствовала, как терпкость его замешательства уступает место земляному, древесному ощущению облегчения. – Я знаю, что это такое. Это жажда крови. Она испытывает жажду крови, но она не вознеслась. Вот почему ты все еще чувствуешь Первородный нотам. – Он убрал большой палец и вздрогнул. – Питайся, – прошептал он, отпуская палец.

Узы, которые я не могла видеть или чувствовать, покинули меня. Я могла двигаться. Он снова поднял запястье, и я вцепилась в него. Мой рот снова сомкнулся над его раной. Кровь текла не так свободно, как раньше, но я все равно пила глубоко. все равно, втягивая его в себя.

– Осторожно, – предупредил другой... вольвен. – Ты отдал много крови, а взял мало.

– Я в порядке. Тебе лучше уйти.

– Этого не случится, – прорычал вольвен. – Она может причинить тебе боль.

Тот, что кормил меня, грубовато усмехнулся.

– Разве ты не должен сейчас больше беспокоиться о ее благополучии?

– Я беспокоюсь о вас обоих.

Мужчина вздохнул.

– Это может быть крайне опасно.

Наступила тишина.

– Это уже так.

Что-то в словах вольвена и неровность в том, как говорил тот, от кого я питалась, должны были меня обеспокоить. И это немного обеспокоило. Я не знала, почему, но я снова потерялась в том, кто держал меня, в его вкусе и его сущности. Я едва почувствовала, как он пошевелился, сел и прижал меня к себе, прижав к своей груди, а свое запястье – к моему рту. Все, что имело значение – это его кровь. Это было пробуждение. Дар, пронесшийся по моим венам, вновь заполнил пустоту и проник во тьму моего разума. Плотная завеса тьмы треснула, и крошечные частички меня просочились внутрь.

Его пальцы коснулись моей щеки, поймали пряди волос и откинули их назад на плечо. Я напряглась, но, когда он не отстранил меня, расслабилась. Он снова коснулся меня, проводя пальцами по моим волосам в успокаивающих, утешительных ласках. Мне это нравилось. Прикосновения были... они были особенными для меня. Когда-то это было запрещено, но он с самого начала разрушил это правило.

– Поппи, – прошептал он. Поппи. Это была я. – Мне жаль, – сказал он с неровным голосом. – Мне жаль, что ты проснулась в таком состоянии, а меня здесь не было. Я думаю, что я... я, должно быть, потерял сознание. Мне чертовски жаль. Я знаю, что такое жажда крови. Я знаю, что ты можешь потерять себя в ней. Но ты найдешь себя снова. Я не сомневаюсь в этом ни секунды. Ты такая сильная. – Его пальцы продолжали двигаться по моим волосам, и я ослабила хватку на его руке, пока он говорил. Вкус его крови был всем, и с каждым глотком пустота во мне уменьшалась, а тени в моем сознании раскалывались еще больше.

– Боги, надеюсь, ты действительно понимаешь, насколько ты сильна. Я постоянно испытываю благоговение перед тобой. Я в восторге от тебя с той ночи в Красной Жемчужине.

Учащенное дыхание выровнялось. Сердце и пульс начали замедляться, а за глазами я увидел цвета – голубое безоблачное небо и теплый солнечный свет. Черные воды, переливающиеся, как бассейны из обсидиана, и песчаная грязь под ногами. Ладони соединились, и он прошептал:

– Недостойный. – Эти образы, эти мысли были его, когда он тихо говорил.

– Ты храбрая, чертовски храбрая. Я понял это в Красной Жемчужине. Быть Девой, быть воспитанной, как ты, и все еще хотеть испытать жизнь – все это говорило мне о том, что ты отважная. Та ночь на Вале, когда ты поднялась туда в этой... этой чертовой ночной рубашке? – Его усмешка была грубой. – Ты не пряталась. Ни тогда, когда отправлялась облегчить боль тех, кого прокляли Жаждущие. Ты выбирала вещи для себя дольше, чем думаешь, Поппи, дольше, чем ты себе это позволяешь. Ты всегда поступала так, когда это имело наибольшее значение, и делала это, зная о последствиях. Потому что ты храбрая. Ты никогда не была Девой. Ты никогда не была по-настоящему беспомощной. Ты была умной, сильной и смелой.

Он тяжело выдохнул.

– Не думаю, что я говорил тебе об этом. У меня не было возможности. Когда ты попросила меня поцеловать тебя под ивой? В глубине души я тогда знал, что дам тебе все, о чем ты попросишь. Я и сейчас дам. Все, что ты захочешь, – грубо пообещал он, запутавшись пальцами в моих волосах. – Ты можешь получить это. Все, что угодно. Все. Ты можешь получить все. Я позабочусь об этом.

По мне разлилось тепло, стирая колючее ощущение на коже. Я проглотила его насыщенную силу, а затем сделала то, что показалось мне первым настоящим вдохом. Он не обжег и не открыл то пустое чувство снова. Он сделал что-то совершенно другое. Кровь...

Его кровь…

Это было похоже на жидкий огонь, оживляющий разные потребности, в которые я погрузилась с головой. Я наклонилась вперед, прижавшись грудью к его обнаженной груди. От этого контакта я почувствовала голод, совсем не такой, как раньше, но такой же сильный. Я переместилась к нему на колени. Мы оба застонали. Инстинкт взял верх, мое тело знало, чего я хочу…что мне нужно, и я пила из его запястья. Я прижалась бедрами к его бедрам, содрогаясь от сильного ощущения возбуждения внизу живота.

Его кровь... боги. Мою кожу покалывало, она стала слишком чувствительной. Кончики моих грудей болели, когда касались тонкой дорожки волос на его груди. Я хныкала, прижимаясь к твердому телу, напряженному сквозь тонкие брюки. Я хотела... нет, я нуждалась в нем.

– Все, что ты хочешь, – сказал он, а его слова были клятвой. – Я дам тебе это.

Его. Я хотела его.

Прижав его запястье к своему рту, я положила руку ему на грудь и сильно толкнула. Он упал на спину, а я наклонила бедра, потираясь о его длину. С потрясающей силой он приподнял нас обоих настолько, что одной рукой спустил штаны до бедер. Его горячее и твердое прикосновение к моей нижней части тела вырвало из меня слабый стон.

– Черт, – задыхался он, а его огромное тело содрогалось. Затем он снова двинулся, подняв меня одним плавным движением и наклонив бедра. Он повалил меня на себя и глубоко вошел в меня. Его запястье заглушило мой возглас удивления, когда его бедра напряглись и устремились вверх. Пальцы ног выгнулись, я толкнулась вниз, подстраиваясь под его темп, обхватив его руку и глубоко вдыхая.

– Она берет слишком много, – сказал другой мужчина, его голос стал ближе. – Ты должен остановить ее.

Даже в своем одержимом похотью сознании, даже когда напряжение все туже и туже накатывало на меня, я знала, что тот, кто двигался подо мной и во мне, не остановит меня. Он позволит мне взять все. Он позволит мне осушить его. Он сделает это, потому что он...

— Черт возьми, — прорычал вольвен. Ударом сердца я почувствовала, как его рука сжала мою талию, а его пальцы впились в кожу под моей челюстью. Он откинул мою голову назад, но я не стала драться с ним, потому что кровь этого мужчины была для меня всем.

Тот, что был подо мной, сел, обхватив меня рукой за бедра, чуть ниже руки другого. По мне пронесся острый вихрь мурашек. Он потянулся за вольвеном, сжимая мои волосы в кулак и прижимаясь лбом к моему лбу. В бешеном ритме он двигал подо мной своим великолепным телом. Все во мне напряглось, а затем по венам пробежала молния. Мои мышцы сжались. Мой крик смешался с его грубым криком, когда его бедра бешено задвигались, и он последовал за мной в дикое, бездумное блаженство, которое охватило все мое тело. Медленно напряжение выливалось из меня, превращая мои мышцы в жидкость. Я не знала, сколько прошло времени, но наконец рука под моей челюстью ослабла, и другая соскользнула с меня. Моя щека упала на теплое плечо, и я сидела там, закрыв глаза и неглубоко дыша, пока он крепко прижимал меня к своей груди. Его рука все еще путалась в моих волоса. Он кивнул, и вольвен ушел. Щелчок соседней двери возвестил о его уходе, но я осталась, сытая и расслабленная, а жар крови, текущей во мне, остыл. Его кровь...

Кровь Хоука.

Кровь Кастила.

В одно мгновение в моем сознании разрушилось небытие. Мысли наводнили меня, соединяясь с воспоминаниями. Они проникали в самые глубины меня, соединяясь с чувством собственного достоинства. Сначала меня настиг шок – полное недоверие и боль по поводу того, что сделал Аластир, пока мы стояли в Покоях Никтоса, и всего, что произошло после этого.

Я доверяла ему.

Я… я хотела, чтобы люди в Храме приняли меня, но они назвали меня Пожирателем душ. Они называли меня шлюхой. Называли Девой, а я не была ничем из этого. Гнев вытеснил ужас. Ярость вгрызалась в каждую косточку моего тела. Она гудела в самой сердцевине, борясь с дикостью, растущей внутри меня. Они заплатят за то, что сделали со мной. Каждый из них узнает, кем я была. Никто не сможет меня сломить. Им не удастся...

Но разве они уже не преуспели?

Я все еще чувствовала, как стрела поразила мою плоть, разрывая жизненно важные части. Я попробовала смерть на вкус. Почувствовала ее… дыхание, которое я не могла сделать, сердце, которое больше не билось, и слова, которые я не могла произнести. Я умирала, но была и другая боль, огненная, которая пронзила меня насквозь. Пей. Продолжай пить. Вот так. Продолжай глотать. Пей, Поппи, пей за меня... Вкус цитрусовых и снега все еще покрывал заднюю стенку моего горла, мои губы. Все еще согревал и заполнял эту грызущую, болезненную пустоту внутри. Я вздрогнула, и рука на моем затылке затихла. О, боги, им это удалось. Он... вознес меня.

О чем он думал? Я не потеряю тебя. Никогда. Я люблю тебя, принцесса. Он не думал. Он просто... чувствовал.

Внезапно у меня в голове словно распахнулся сундук. Эмоции нахлынули на меня… почти девятнадцатилетней давности, которые выходили за рамки того, что произошло в Храме, воспоминаний и убеждений, переживаний и чувств. Приходили и кошмары, полные отчаяния и безнадежности. Но то же самое происходило и с мечтами, полными таких чудес и возможностей. Мечты разрываются от нужды, желания и любви.

Я села так быстро, что потеряла равновесие. Рука опустилась на мою талию, остановив меня прежде, чем я упала с его колен. Сквозь беспорядочные пряди волос я увидела его, действительно увидела.

Темные, взъерошенные волосы рассыпались по его лбу. Уголки рта были напряжены, под глазами залегли тени, но они были яркого топазового цвета, как и мои. Мы не двигались и не разговаривали, глядя друг на друга. Я понятия не имела, о чем он думает, и едва ли знала свои мысли в тот момент. Столько всего произошло, столько всего я не понимала. В частности, как я оказалась здесь после Вознесения. После того, как он совершил немыслимое, чтобы спасти меня. Я помнила панику в голосе отца, когда он умолял его не делать этого – не повторять историю. Но он рискнул…боги, он рискнул всем. И я осталась жива благодаря ему. Я была здесь благодаря ему. Но все это не имело смысла.

После обращения Вознесенные становились неуправляемыми, опасными для смертных, не говоря уже об элементальных атлантийцах. Им могли потребоваться годы, чтобы контролировать свою жажду, но еще более невероятным было то, что я все еще могла чувствовать все эти пьянящие, волнующие и ужасающие эмоции внутри себя. Я могла чувствовать любовь, и я не думала, что кто-то из Вознесенных способен ощутить такое чудо. Я не понимала. Может быть, это был какой-то сон? Может быть, я уже попала в Долину, где меня ждёт райская вечность? Я не была уверена, хочу ли я знать, так ли это.

Я подняла дрожащую руку и прижала пальцы к теплой коже его щеки.

– Кастил.

ГЛАВА 9

– Поппи. – прошептав вздрогнул Кастил.

– Это реально? – спросила я.

В его глазах яростно вспыхнули золотые искорки.

– Нет ничего более реального, чем прямо сейчас.

Я не знаю, кто двинулся первым. Я. Он. Мы оба? Это не имело значения. Наши губы встретились, и в том, как мы сошлись, не было ничего нежного. Он схватил меня за голову, его рука вцепилась в мои волосы. Я держалась за него, мои пальцы впились в кожу его плеч. Это был разрушительный поцелуй, требовательный и грубый. Мы требовали друг друга. Наши губы сцепились. Наши зубы сомкнулись. Наши руки яростно обхватили друг друга, и поцелуй, то, как мы держали друг друга, стали чем-то совершенно иным. Его руки скользнули по моим бокам к бедрам, и он притянул меня к себе, где я почувствовала, как он снова напрягся.

– Ты нужна мне, – простонал он в мои губы. – Ты нужна мне, Поппи.

– У тебя есть я, – сказала я ему, повторив слова, которые уже говорила однажды. Теперь они казались нерушимой клятвой. – Всегда.

– Всегда, – повторил он.

Подняв меня со своих колен, он встал, а затем повернулся и положил меня на центр, как я поняла, довольно узкой кровати. Я мельком взглянула на темные стены и солнечный свет, просачивающийся сквозь потрескавшиеся доски двери в комнате, но потом увидела только его.

Кастил.

Мой муж.

Мое родственное сердце.

Мой спаситель.

Боги, он... он спас меня, полагая, что совершил запретный акт Вознесения. Он пошел на этот риск, понимая, что я стану вампиром. Его отец не смог остановить его. И боги тоже. Никто не мог, потому что он не хотел меня отпускать. Он не хотел меня терять.

Потому что он любил меня.

А теперь он забрался на меня, его внимание было диким и собственническим. Каждый мускул в моем теле напрягся. Моя нога выгнулась, когда он скользнул рукой по моему бедру, шершавая кожа его ладони создавала восхитительное трение. Я не могла отвести взгляд от яркого огня его глаз. Я была абсолютно зациклена на них и на нем. Просунув руку под мою талию, он перевернул меня на живот. Во мне промелькнуло удивление. Я начала подниматься, но жар его тела, прижавшегося к моей спине, придавил меня к грубому одеялу. Кастил осыпал поцелуями мою спину, бедра и зад, вызывая во мне дрожь.

– Если ты когда-нибудь скажешь мне поцеловать твою задницу, – сказал он, – помни, что я уже это сделал.

Из моих губ вырвался гортанный смех. Все это удивило меня.

– Не думаю, что забуду это.

– Хорошо. – Он поднял меня на колени, используя свое бедро, чтобы раздвинуть мои ноги. Мои пальцы впились в грубый материал, и по мне пробежала дрожь предвкушения. – Я долго не протяну, – предупредил он. – Но и ты тоже.

Я не могла думать, не могла дышать, когда он обхватил меня рукой за талию, а его другая рука сжалась на моем бедре. Он не двигался. Мой пульс колотился.

– Кас... – Его имя закончилось резким криком, когда тот вошел в меня.

Он притянул меня обратно к себе, погружаясь в меня снова и снова, его темп был порочно диким. Притянув мою спину вплотную к своей груди, он прижался бедрами к моей спине, когда его рука покинула мое бедро и легла на основание моего горла. Он прижался губами к моему влажному виску.

– Я люблю тебя.

Я раскололась на тысячи мелких кусочков, когда мое освобождение прорвалось сквозь меня с такой силой, что из его груди раздался рык. Его руки сжались вокруг меня. Еще один глубокий толчок, и он обмяк, выкрикивая мое имя. Задыхаясь и покрываясь тонким слоем пота, он повалил нас обоих на кровать. Одеяло царапало мою кожу, но я была сыта, без костей и с таким чертовским облегчением от того, что жива, что не могла беспокоиться о раздражении материала. Не знаю, как долго мы пролежали так – я на животе, а Кастил полулежал на мне, но ощущение его веса приводило меня в восторг, как и его бешено бьющееся сердце у моей спины.

Через некоторое время я снова оказалась в его объятиях, прижавшись к нему. Теперь мы находились у изголовья узкой кровати. Я не помнила, как мы туда попали, но он держал меня, проводя дрожащей рукой по моей голове и волосам. Мы пролежали так очень долго – казалось, несколько часов.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кастил грубым голосом. – Что-нибудь болит?

Я слегка покачала головой.

– Не совсем. – Боли были, но это пустяки. – Я... я не понимаю. Я умирала. – Подняв голову, я посмотрела вниз на свою грудь, откидывая в сторону спутанные пряди волос. Между грудей я увидела блестящую, розовую кожу в форме неровного круга. Стрела прошла сквозь меня. – А ты... ты пил мою кровь, пока я не почувствовала, что мое сердце не выдерживает, а потом отдал мне свою.

– Да. – Он сжал пальцы чуть ниже едва заметной раны, и волна осознания проскочила через меня. – Я не мог тебя отпустить. Я бы не смог.

Мой взгляд метнулся к нему, но он смотрел на рану, нахмурив брови.

– Но у меня нет жажды крови…ну, была. Я так хотела есть. Я никогда раньше не чувствовала такого голода. – Я тяжело сглотнула, желая забыть, каково это было. Хотелось забыть, что Кастил испытывал это снова и снова на протяжении десятилетий. Как он нашел себя? Я была в благоговении перед ним, и была влюблена в него.

Я люблю тебя. Эти слова повторялись в моем сознании снова и снова – слова, которые были выгравированы на моей коже и вырезаны на моих костях. То, что я чувствовала к нему, было гораздо сильнее слов, но они были важны. Как никто другой, я знала, как важно уметь высказаться, делать это честно и открыто, не колеблясь. Я знала, как важно не сдерживаться сейчас, потому что, когда я лежала там, в этих руинах, с кровью, сочившейся из моего тела, я никогда не думала, что у меня будет шанс сказать ему эти слова.

Мои пальцы обхватили его бок, когда я снова встретилась с ним взглядом.

– Я люблю тебя.

Рука Кастила остановила свои движения под моими волосами и наполовину поднялась по спине.

– Что? – прошептал он. Его глаза слегка расширились, а зрачки немного увеличились. Я увидела его удивление и почувствовала его на моей коже, как порыв холодного воздуха. Почему он выглядел таким удивленным? Он должен был знать.

Но Кастил не мог читать эмоции так, как я. Я сказала ему, что он заставляет меня чувствовать, и показала это, когда приставила клинок к своему горлу во время битвы в Конце Спессы, готовая покончить со своей жизнью, если бы это означало спасти его. Но я никогда не произносила слов.

И мне это было нужно. Отчаянно.

Я прижала кончики пальцев к его щеке, делая неглубокий вдох.

– Я люблю тебя, Кастил, – сказала я. Его грудь прижалась к моей, а затем резко поднялась. – Я люблю...

Кастил поцеловал меня, его губы скользнули по моим так легко, так нежно. Это был сладкий и медленный поцелуй, как будто это был самый первый раз, когда наши губы соприкоснулись, как будто он изучал форму и ощущение моего рта на своем. Он вздрогнул, и на мои глаза накатила волна слез.

Он отступил назад настолько, что его лоб уперся в мой.

– Я не... – Он прочистил горло, когда я провела пальцами по его челюсти. – Я имею в виду, я... я полагал, что ты любишь. Я верил в это…или, может быть, мне нужно было в это верить, но я не думаю, что я действительно знал. – Его голос снова огрубел, и он потянулся между нами, вытирая выступившую слезу. Прошло мгновение, и его грудь поднялась от резкого вздоха. Все многочисленные маски, которые носил Кастил, треснули и спали, как тогда, в руинах, когда он откинул голову назад и закричал. – Я знал, что я тебе небезразличен. Но любовь? Я просто не знал, сможешь ли ты после... всего. Я бы не стал винить тебя, если бы ты была не в состоянии чувствовать это ко мне. Не после того, что...

– Не имеет значения, что было сделано в прошлом. Я понимаю, почему ты так поступил. Я пережила это. – Мои пальцы запутались в мягких прядях его волос. – Я люблю тебя. Я бы – я сглотнула – Я бы сделала все для тебя, Кас. Как ты сделал для меня. Все...

Его рот снова нашел мой, и на этот раз... о, боги, поцелуй стал глубже. Я таяла в нем, когда его язык гладил мои губы, раздвигая их. Мелкая дрожь пробежала по всему моему телу, и мы целовались до тех пор, пока у нас обоих не перехватило дыхание.

– Кас, – эхом отозвался он в моих губах. – Ты даже не представляешь, как долго я ждал, чтобы услышать, как ты меня так назовешь.

– Почему? – Я даже не поняла, что использовала это прозвище.

– Не знаю. Только те, кому я больше всего доверяю, называют меня так. – Его смех был мягким, а затем он отступил еще дальше, осторожно прижимаясь к моим щекам. – Ты знаешь, не так ли? – Он искал мои глаза своими. – Что ты значишь для меня? Что я чувствую к тебе?

– Да.

Он смахнул еще одну слезу большим пальцем.

– Я никогда не знал, что могу чувствовать себя так. Что могу чувствовать это к кому-то. Но я люблю тебя.

Я дрожала от любви, надежды, предвкушения и сотни других диких эмоций, которые казались такими странными после всего, что произошло. И в то же время, они казались такими правильными.

– Думаю, я могу начать плакать сильнее.

Он наклонил голову и поцеловал слезинку, вырвавшуюся на свободу. Мне удалось взять себя в руки, когда он прижал поцелуй к моему виску, ко лбу, а затем к переносице, взяв мою левую руку. Его глаза были закрыты, когда он осыпал крошечными поцелуями всю длину золотого брачного узора. Несколько мгновений я молча наблюдала за ним, немного потерявшись в нем.

Он коснулся кольца на моем указательном пальце.

– Я... я не хотел, чтобы твой первый взгляд на Атлантию, на твой дом, был чем-то ужасным. Я хотел, чтобы ты увидела красоту нашего дома, нашего народа. Я знал, что это будет нелегко. – Он тяжело сглотнул. – Аластир был прав, когда говорил, что некоторые из наших людей суеверны и настороженно относятся к новичкам, но я хотел, чтобы ты почувствовала себя желанной гостьей. Прежде всего, я хотел, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Я ненавижу, что это случилось, и мне жаль. Мне чертовски жаль.

– Это не твоя вина. Ты сделал все, чтобы убедиться, что я в безопасности.

– Разве? – возразил он. – Я знал, что может быть сопротивление. Я знал, что будут люди, жаждущие мести. Я переоценил их желание выжить. Я не должен был позволить тебе так уйти. Я должен был быть там. Я не смог защитить тебя...

– Остановись. – Я наклонилась вперед, обхватив его щеку рукой, которую он не держал. – Это была не твоя вина, – повторила я. – Пожалуйста, не думай так. Я... – Я резко вдохнула. Делиться своими чувствами никогда не было легко, даже после произнесения этих невероятно сильных слов. Как это могло быть, если меня учили никогда этого не делать? Но мне нужно было продолжать дышать этими словами. Я должна была, потому что чувствовала кислый укус вины. – Я бы не вынесла, если бы ты считал себя виноватым. Я не хочу, чтобы это разъедало тебя. Ты не подвел меня. Я не знаю, где бы я была сейчас, если бы не ты. Даже не знаю, была бы я жива.

Он ничего не сказал, закрыв глаза, повернув голову так, что его щека прижалась к моей ладони.

Я провела большим пальцем по его нижней губе.

– Но я знаю, что я была бы... я была бы не такой. Я бы не чувствовала себя так, как сейчас, как будто я целая. И это из-за тебя. – Я сделала еще один вдох. – Когда я впервые увидела Колонны и стояла в Покоях, я действительно почувствовала, что это дом. Это было чувство правильного выбора, как то, что я чувствую к тебе. Мне казалось правильным быть здесь. Возможно, это связано с моими предками. Я... я не знаю, чем Атлантия была и станет для меня сейчас, но это неважно. – В тот момент я поняла, насколько верным было это утверждение, и внезапное осознание этого сняло с меня такую тяжесть. Принятие Атлантии и родителей Кастила было бы замечательно, но наше принятие друг друга было гораздо важнее. Именно это имело значение, когда я закрывала глаза ночью и открывала их снова утром. – Ты – основа, которая помогает мне стоять. Ты – мои стены и моя крыша. Мое убежище. Ты – мой дом.

Его ресницы взметнулись вверх, дико заиграл янтарь его глаз.

– Как и ты мой, Поппи.

– Тогда, пожалуйста, не вини себя. Пожалуйста. Если ты это сделаешь, я... я не знаю, что я сделаю, но уверена, что тебе это не понравится.

– Это связано с нанесением ножевых ранений?

Я уставилась на него.

– Потому что мне бы это понравилось.

Я вздохнула.

– Кас.

Появилась слабая улыбка.

– Я постараюсь не винить себя. Хорошо? Чувство вины, которое я испытываю, не исчезнет сразу, но я постараюсь. Ради тебя.

– Ради нас, – поправила я.

– Ради нас.

Тихо выдохнув, я кивнула, хотя мне хотелось, чтобы это немедленно прошло.

– Я знала, что увижу тебя снова, даже когда была в плену. – Я скользнула рукой по атласной твердости его груди. – Я знала, что либо освобожусь, либо ты найдешь меня. И ты это сделал. Ты нашел меня.

– Как иначе? – спросил он. – Я всегда найду тебя. Несмотря ни на что.

Мое сердце сжалось, когда я прижалась к его щеке.

– Но, когда в меня вонзилась стрела, и я лежала там? Я думала, что никогда не смогу почувствовать, как ты обнимаешь меня снова. Что я никогда не почувствую твой поцелуй и не увижу твои глупые ямочки.

Он усмехнулся, и на его левой щеке появилась ямочка.

– Тебе нравятся мои ямочки.

Я провела большим пальцем по ложбинке.

–Да. – Наклонив голову, я приложила губы к тому месту, где был большой палец. – То, что я чувствовала, когда проснулась раньше, когда была... голодна. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше. Эта потребность? Это было ужасно, и я... – Я ненадолго закрыла глаза. – Ты точно знаешь, каково это. Тебя доводили до этого снова и снова, когда держали в плену Вознесенные. Я не знаю, как ты справлялся с этим. – Мои глаза встретились с его. – Ты сказал, что я сильная, но ты... ты самый сильный человек, которого я знаю.

– Я ненавижу, что тебе пришлось узнать, каково это. Я знал, что это случится, особенно если ты вознесёшься. Я должен был...

– Ты был там. Ты бы позволил мне питаться.

Его взгляд продолжал удерживать мой.

– Я бы отдал тебе последнюю каплю крови в своем теле, если бы это было то, что тебе нужно.

У меня перехватило дыхание.

– Ты не можешь так поступить. Ты не должен был позволять мне пить так долго. Тебе нужно было дать кровь, не так ли? – Теперь я вспомнила этот разговор. – Ты... ты питался от Нейла.

– Я так и сделал, и я в порядке. Моя кровь быстро восполняется, – сказал он, и я не была уверена, верить ему или нет. Его грудь поднялась при глубоком вдохе. Он положил свою руку на мою, поднял ее и поцеловал центр моей ладони. – Ты все еще голодна?

– Нет. Сейчас я этого не чувствую. Все, что я чувствую – это ты.

– Моя кровь...

– Нет. Не это. – Ну, я чувствовала его кровь во мне, темную и сочную, но она остыла. Это больше не вело меня – вело нас обоих с безрассудной самоотверженностью…

О, боги.

Я поняла, что Киран был там. Он был в комнате, когда мы... когда мы с Кастилом были вместе в первый раз. Он остановил меня, чтобы я не взяла слишком много крови. Я оглянулась через плечо, наполовину ожидая, что там стоит вольвен. Я совсем не узнала комнату.

– Киран ушел, – сказал Кастил, проведя пальцами по моей щеке. Он перевел мой взгляд обратно на него. – Он остался, потому что волновался.

– Я... я знаю. – Я вспомнила. Я беспокоюсь за вас обоих. Я ждала, что стыд утопит меня, и смущение действительно овладело мной, но оно не имело никакого отношения к тому, чему был свидетелем Киран. – Я... я пыталась питаться от Кирана.

– Он не будет держать на тебя зла.

– Я пыталась кормиться от Кирана, пока была голой.

– Наверное, поэтому он не будет держать на тебя зла.

– Это не смешно. – Я уставилась на него.

– Разве? – Одна сторона его губ изогнулась, и на его щеке появилась ямочка.

Эта глупая, дурацкая ямочка.

– Я не понимаю. Как я перешла от попытки кормиться от Кирана, тебя, к этому? Я имею в виду, я чувствую эмоции. Я чувствую себя нормально. Это не то, что чувствует недавно созданный вампир, верно? Или это потому, что я питалась тобой? – Мое сердце сильно стучало. – Моя кожа кажется тебе холодной? У меня есть клыки? – Я смутно помнила, что слышала, как один из них сказал, что нет, но я все равно потянулась ко рту, чтобы убедиться.

Кастил поймал мою руку, отводя ее от моего лица.

– У тебя нет клыков, Поппи. И твои глаза... Они все еще цвета атлантийского источника. Новообращенные вампиры не могут получить достаточно крови, сколько бы они ни питались. Я знаю. Я видел их в часы и дни после обращения, – сказал он мне, и я возненавидела его за то, что он испытал что-то из этого. – Ты бы сейчас вцепилась мне в горло, если бы была вампиром. Ты бы не чувствовала тепла и мягкости в моих руках или вокруг моего члена, – сказал он, и я покраснела. – Ты не вознеслась.

– Но это не... – Мой взгляд проследовал мимо кровати к дверям. Солнечный свет. Вознесенные могут находиться под непрямым солнечным светом без вреда для здоровья. Но прямой солнечный свет?

Совсем другая история.

Я двинулась с места, даже не успев осознать, что делаю, спрыгнув с колен Кастила. Должно быть, я застала его врасплох, потому что он потянулся за мной, но я проскользнула мимо его хватки. А может, я просто была настолько быстра. Не знаю.

– Поппи! – крикнул Кастил, когда я подошла к двери. – Не смей...

Взявшись за ручку, я распахнула дверь. Холодный воздух хлынул внутрь, когда я вышла на небольшое крыльцо. Солнечный свет струился внутрь, заливая холодным светом потрескавшийся камень пола. Я протянула руку, когда проклятие Кастила донеслось до моих ушей. Свет упал на мои пальцы, а затем на руку.

Кастил обхватил меня за талию, притянув к своей груди.

– Черт возьми, Поппи.

Я уставилась на свою руку, на свою кожу и ждала, когда она сделает что-то ужасающее

– Ничего не происходит.

– Слава богам, – прорычал он, крепко сжав меня. – Но у меня может случиться сердечный приступ.

Мои брови прищурились.

– У атлантийцев могут быть сердечные приступы?

– Нет.

– Тогда ты в порядке, – ответила я, прикусив губу, когда почувствовала влагу между бедер.

Его лоб прижался к моей голове.

– Это спорно. У меня сейчас такое чувство, что мое сердце вот-вот выскочит из груди.

Раздался грубый пыхтящий звук, привлекший мой взгляд к густой полосе полумертвых деревьев. Это было ужасно похоже на смех. На мгновение я забыла обо всем, что делала. Мои глаза сузились, глядя на голые ветки, низко свисающие и метущие землю. Среди деревьев притаился белоснежный вольвен.

Делано.

Его уши навострились, когда он наклонил голову в сторону.

И примерно в это время я поняла, что на мне нет ни стежка одежды.

– О, боги. – По всему моему телу пробежал румянец. – Я голая.

– В точку, – пробормотал Кастил, наклонив свое тело так, чтобы заслонить меня. Он схватился за дверь. – Извини за это, – сказал он Делано.

Вольвен снова издал хриплый смеющийся звук, когда Кастил закрыл дверь. Он тут же развернул меня так, что я оказалась лицом к лицу с ним.

– Не могу поверить, что ты это сделала.

– Не могу поверить, что еще один случайный человек только что видел меня голой, – пробормотала я, а Кастил уставился на меня так, словно мои приоритеты были неверными. Возможно, так оно и было. Я переключила внимание. – Но ты сказал, что я не вознеслась...

– Это не значит, что я точно знаю, что произошло. Я понятия не имел, что произойдет, если ты выйдешь на солнце. – Он схватил меня за плечи, и мои рассеянные чувства соединились с его эмоциями. Я почувствовала тяжелое чувство беспокойства, смешанное со свежестью облегчения. Внизу пряный, дымный вкус, пронизанный сладостью. – Ничего не могло случиться. Иначе твоя кожа начала бы разлагаться, и я бы снова потерял тебя. – Его грудь резко вздымалась, а в глазах ярко горели золотые крапинки. – Потому что я действительно потерял тебя, Поппи. Я почувствовал, как остановилось твое сердце. Отпечаток на моей ладони начал исчезать. Я терял тебя, а ты – мое все.

Я вздрогнула.

– Мне жаль.

– Не извиняйся, – сказал он мне. – Ни в чем из того, что произошло, не было твоей вины, Поппи. Я просто… я больше не могу этого чувствовать.

– Я тоже этого не хочу. – Я подошла к нему вплотную, и он обнял меня. – И я не хотела, чтобы ты снова почувствовал это.

– Я знаю. – Он поцеловал мой висок. – Знаю. Давай просто посидим. Хорошо? – Он подвел меня обратно к кровати.

Я сидела, пока он наклонялся, подбирая свои бриджи. Я прикусила губу, наблюдая, как он натягивает их, оставляя пуговицы расстегнутыми. Когда он повернулся, они висели неприлично низко на его талии. В комнате стоял еще одно кресло, деревянное, и я увидела на нем небольшой сверток одежды.

– Джаспер нашел кое-какую одежду и ботинки, которые, как он думал, ты можешь надеть. Это комбинация, пара бриджей и свитер. Честно говоря, я не знаю, где он их нашел, и не совсем уверен, что хочу знать. – Но они чистые.

– Где мы находимся? – спросила я, когда он показал, чтобы я подняла руки. Я сделала, как он просил. – Мы были в... Ирелоне, верно? Это туда они меня забрали?

В тусклом свете я видела, как напряглись мышцы на его челюсти, когда он опускал комбинацию мне на голову. Ткань была мягкой и пахла свежим воздухом.

– Мы больше не в Ирелоне и не в Пустошах. Мы в предгорьях Скотоса. Это старая охотничья хижина, которую мы иногда используем, когда путешествуем по Скотосу. Вообще-то мы не так уж далеко от Конца Спессы, но мы не хотели... чтобы...

Кастил не закончил то, что он сказал, когда я поднялась на колени и позволила комбинации скользнуть на место. Я знала, о чем он думает. Они не хотели брать меня в Конец Спессы просто на случай, если я вознесусь и стану неуправляемой.

Все еще совершенно ошеломленная тем, что я жива и не превратилась в вампира, я ничего не сказала, пока он натягивал толстый свитер на мою голову. Он был немного шершавым, но теплым. Я подняла воротник и понюхала его. Одежда немного пахла древесным дымом, но почему-то мне показалось, что она также пахнет... сиренью.

Я вспомнила.

Подняв глаза, я обнаружила, что Кастил наблюдает за мной, приподняв бровь, когда он наконец застегнул пуговицы на своих бриджах. Я сбросила свитер.

– Когда ты дал мне свою кровь в первый раз в Нью-Хейвене, я думаю... я думаю, я видела твои воспоминания. Или ощутила твои эмоции. Тогда я почувствовала запах сирени, и почувствовала его снова, – сказала я ему, думая о цветах, которыми была усыпана пещера в Конце Спессы. – Ты думал о том, как мы поженились, когда я... когда я пила твою кровь в этот раз?

– Так и было.

– Как я увидела твои воспоминания? Раньше и сейчас? Это не то же самое, что читать эмоции.

– Это может случиться, когда питаются два атлантийца. – Он наклонил голову, проведя губами по моему лбу. – Каждый из них может улавливать воспоминания. Я думаю. именно это и произошло.

Я подумала о первом случае в Нью-Хейвене. Он остановил меня в тот момент, когда я дошла до его воспоминаний.

На этот раз он не остановил меня.

– Ты мог бы прочесть что-нибудь из моих? – Я поинтересовалась.

– Я никогда не питался от тебя достаточно долго, чтобы попробовать, – ответил он, и я почувствовала странное предвкушение. – Но сейчас я хотел бы знать, о чем ты думаешь.

– Я думала… — я глубоко вздохнула. Боги, я думала обо всем. Мои мысли перескакивали с одного события, с одного разговора на другой. – Ты знаешь, что я сделала в Покоях? После… после того, как на тебя напали?

Он сел рядом со мной.

– Слышал.

Я опустила руки туда, где у меня на коленях лежал свитер. Они выглядели нормально.

– Когда мы были в Покоях Никтоса, и стрела пронзила тебя, и твое тело стало холодным и серым, я думала, что ты умер. Я не думала, что снова буду в порядке. Я забыла об отпечатке, – призналась я, переворачивая руку. Он был там, золотой вихрь мягко мерцал. – Я как бы... не знаю. Я потеряла его.

– Ты защищалась, – поправил он. – Вот что ты сделала.

Я кивнула, все еще глядя на отпечаток, пока мои мысли перескакивали от Храма к склепам, к Аластиру, столь уверенному в том, что я буду такой же хаотично жестокой, как древние.

ГЛАВА 10

– Я знаю, что многое произошло, – сказал Кастил, аккуратно поймав прядь моих волос и заправляя ее за ухо. – И я знаю, что сейчас все запутано до невозможности, но, как думаешь, ты можешь рассказать мне, что произошло? Я знаю некоторые вещи, – сказал он мне. – Я смог получить некоторую информацию от Аластира и других с помощью внушения, но это не сыворотка правды, и я не могу заставить их рассказать мне все. Я должен быть точен в том, о чем спрашиваю, а меня в основном волновали поиски тебя и тех, кто еще может быть в этом замешан. Поэтому я хочу услышать это от тебя. Думаю, только так мы сможем начать разбираться в том, что здесь произошло, делая шаг за шагом.

Оторвав взгляд от своих рук, я посмотрела на него.

– Я могу рассказать тебе.

Он улыбнулся мне, коснувшись моей щеки.

– Ты не против, если я приведу Кирана? Он должен услышать эту информацию.

Я кивнула.

Кастил поцеловал то место, которого касались его пальцы несколько секунд назад, а затем встал, направляясь к двери, когда мой взгляд вернулся к моим рукам. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем Киран проскользнул обратно в комнату. Я взглянула на него, осторожно потянувшись к своим чувствам, когда он уставился на меня и подошел к кровати. Я не знала, что ожидала почувствовать от него, но все, что я ощутила, это тяжесть беспокойства и свежесть, напомнившую мне весенний воздух. Облегчение.

Киран опустился передо мной на колени, а Кастил вернулся и сел рядом со мной.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, и немного растерянно, – призналась я. – У меня много вопросов.

Одна сторона губ вольвена приподнялась.

– Я так потрясен, – пробормотал он, бледные глаза блестели от веселья.

– Прости, что пыталась питаться тобой. – Я почувствовала, что мои щеки запылали.

Киран улыбнулся.

– Все в порядке.

– Я же говорил тебе, что он не будет держать на тебя зла, – сказал Кастил.

– Это был бы не первый раз, когда голодный атлантиец пытался съесть меня, – сказал Киран, и мои брови приподнялись. Теперь у меня было больше вопросов, но на меня нахлынуло воспоминание.

Когда я проснулась, то была слишком поглощена жаждой крови, чтобы понять, что не была вся в ней. Хотя должна была. Из раны вытекло так много крови.

– Ты вымыл меня, не так ли? Ты вытер кровь.

– Мне было не по себе, когда вы лежали в своей крови, – сказал он, пожав плечами, как будто этот поступок был пустяком. – Я не хотел, чтобы кто-то из вас увидел это, когда проснется.

Эмоции забили мне горло, когда я уставилась на Кирана. Я отреагировала без долгих раздумий, подавшись вперед. Я не знаю, почувствовал ли он, что я собираюсь сделать, или был обеспокоен тем, что я снова попытаюсь вырвать ему горло, но он поймал меня, не упав, хотя и слегка покачиваясь. Он обхватил меня руками без малейшего колебания, прижавшись ко мне так же крепко, как я к нему. Я почувствовала руку Кастила на своей пояснице, прямо под руками Кирана, и мы втроем остались в таком положении. на некоторое время.

– Спасибо, – прошептала я.

– Тебе не нужно благодарить меня за это. – Он провел рукой по моему затылку и отстранился настолько, что его взгляд встретился с моим. – Это было меньшее, что я мог сделать.

– Но это не все, что ты сделал, – сказал Кастил, протягивая руку к плечу вольвена. – Ты позаботился о том, чтобы мы благополучно добрались сюда и следил за нами. Ты сделал все, что нам было нужно, и даже больше. Я твой должник.

Киран убрал руку с моего затылка и сжал предплечье Кастила, когда его бледный взгляд встретился с янтарным взглядом моего мужа.

– Я сделал все, что мог, – повторил он.

Видеть их вместе вызвало новый прилив эмоций. Я вспомнила, что было сказано в Палатах Никтоса о разрыве уз. В груди зародилась боль, когда я отстранилась от Кирана и посмотрела между ними.

– Узы действительно разорваны? – спросила я. – Между вами двумя?

Кастил уставился на Кирана, и прошло долгое мгновение.

– Так и есть.

Боль в моей груди усилилась.

– Что это значит? В самом деле?

Киран взглянул на меня.

–Этот разговор может подождать...

– Разговор может состояться прямо сейчас. – Я скрестила руки на груди. – Аластир и Янсен кое-что сказали, пока я была в склепах, – сказала я им, внутренне съежившись, когда почувствовал две вспышки гнева на своей коже. – Я не знаю, насколько это было правдой, но ни то, ни другое на самом деле не объясняло, как я, будучи потомком божества... – Я резко втянула воздух, подумав о том, кого Аластир назвал частью моего наследия. Кастил уже знал об этом? – Я не понимаю, как это заменяет то, что существует уже целую вечность. Я не божество.

– Я не думаю, что мы знаем, что именно ты из себя представляешь, – заявил Кастил.

– Я не божество, – запротестовала я.

– Тот факт, что ты здесь, а не вампир, означает, что ничего не исключено, – добавил Киран. Я как раз хотел снять это с повестки дня. – Но в любом случае, ты потомок богов. Ты единственная живая. У тебя есть...

– Если я еще раз услышу, что во мне течет кровь бога, я закричу, – предупредила я.

– Хорошо. – Киран почесал лицо, поднимаясь и садясь по другую сторону от меня. На его челюсти была слабая многодневная щетина. – Из-за крови, которую ты несешь, Кийю получили смертную форму. Не для того, чтобы служить элементальным родословным, а чтобы служить детям богов. Если бы божества не... – Он замолчал, покачав головой. – Когда боги придали Кийю смертную форму, мы были связаны с ними и их детьми на инстинктивном уровне, который передается из поколения в поколение. И эта инстинктивная связь признает тебя.

Я понимала, что он говорит на техническом уровне, но, по сути, это было для меня полным безумием.

– Это просто... Я просто Поппи, кровь богов или нет...

– Ты не просто Поппи, и это не имеет ничего общего с тем, что ты не стала вампиром, – Кастил положил руку мне на плечо. – И я серьезно, принцесса. Я не могу с уверенностью сказать, что ты не являешься каким-то божеством. То, что я видел, что ты делала? То, что я видел и слышал о твоих действиях? Ты не похожа ни на кого из нас, и я до сих пор не могу поверить, что не понял этого, когда впервые увидел свет вокруг тебя.

– Как ты не знал? – Я подняла глаза на Кирана. – Если моя кровь действительно настолько сильна, как ни один вольвен не узнал, кто я?

– Думаю, что знали, Поппи, – ответил Киран. – Но, как и Кастил, мы не связывали то, что видели или чувствовали, когда были рядом с тобой.

В меня прокралось понимание.

– Вот почему вы сказали, что от меня пахнет мерт...

– Я сказал, что от тебя пахнет смертью, – со вздохом поправил Киран. – Не то чтобы от тебя пахло чем-то мертвым. Смерть – это сила, старый вид.

– Смерть – это сила? – повторила я, сначала не совсем понимая, какой в этом смысл. Но потом до меня дошло. – Смерть и жизнь – две стороны одной и той же монеты. Никтос – это...

– Он – Бог Жизни и Смерти. – Взгляд Кирана переместился на Кастила. – И это объясняет, почему ты думал, что ее кровь имеет старый вкус.

– Древний, – пробормотал Кастил, и я нахмурилась. – Ее кровь на вкус древняя.

Я действительно не хотела, чтобы они продолжали обсуждать, какая на вкус моя кровь.

– Делано думал, что слышал, как я звала его, когда была в заключении в той комнате в Нью-Хейвене...

– Для твоей же безопасности, – добавил Кастил.

Я проигнорировала его комментарий, все еще раздраженная тем, что меня держат в этой комнате.

– В тот момент я была довольно эмоциональна. Так вот что это за штука – зов. Ты отреагировал на мои эмоции?

Киран кивнул.

– В некотором смысле, да. Это похоже на связь, которая есть у нас с атлантийцами. Экстремальные эмоции часто были сигналом, что тот, с кем мы были связаны, находится под угрозой. Мы могли чувствовать эти эмоции.

Я думала об этом.

– Всякий раз, когда ко мне прикасался какой-нибудь вольвен, возникали разряды статического электричества, – пробормотала я. Признаки были, но, как сказала мать Кастила, почему кто-то должен был заподозрить это, когда последние божества вымерли много лет назад? Казалось, это даже смутило Аластира – степень моей... силы. Но как я могу не обладать другими удивительными способностями, если я действительно потомок Короля Богов?

Ну, убивать людей, обращая их эмоции обратно на них, наверное, считается удивительной способностью – и страшной – но почему я не могу превратиться во что-то вроде дракена?

Это было бы невероятно.

– Действительно ли я потомок Никтоса? Аластир сказал, что да, но поскольку Никтос – отец богов...

– Это фигура речи, – поправил Кастил. – Никтос не является фактическим отцом богов. Он – их король. Аластир говорил правду, или, по крайней мере, он говорил то, что считал правдой, – сказал он, а его челюсть затвердела.

Я тяжело выдохнула.

– Почему я вообще могла делать то, что делала в Палатах? Что изменилось? Выбраковка? – спросила я, имея в виду процесс, через который прошли атлантийцы, когда они перестали стареть, как смертные, и начали развивать обостренные чувства, а также испытывать многочисленные физические изменения. Именно поэтому Кастил считал, что Вознесенные ждали, пока я пройду через процесс вознесения. Теперь моя кровь была бы более полезна для них, способная породить больше Вознесенных.

Знали ли они о крови, которая текла во мне? Знала ли королева Илеана все это время? Аластир был в контакте с Вознесенными. Я верила в это. Будет ли моя кровь теперь полезна, когда я...?

Я чуть не умерла.

И, возможно, у меня было немного. Я вспомнила, как плыла к серебристому свету, без тела и мыслей. И я знала, что если доберусь до него, то даже Кастилу не удастся меня достать.

– Думаю, да, – сказал Кастил, прижимаясь теплом своего тела к моему боку и отвлекая меня от моих мыслей. – Я думаю, что пребывание на земле атлантийцев в сочетании с кровью, которую я тебе дал, сыграло свою роль в укреплении твоей крови.

– И я полагаю, то, что произошло в Палатах Никтоса, просто перевернуло все это? – Я прислонилась к Кастилу. – Разбудив эту... сущность внутри меня?

– То, что в тебе, – это не сущность, Поппи. – Кастил посмотрел на меня сверху вниз. – Это сила. Магия. Это эфир, который просыпается внутри, становясь частью тебя.

– Не уверена, что мне от этого легче.

Появилась кривая ухмылка.

– Так и было бы, если бы ты перестала думать о своем происхождении как о вещи. Но учитывая все, что произошло, у тебя действительно не было времени смириться со всем этим.

Я не была уверена, что смогу смириться с этим, даже когда у меня будет время.

– Я не...

– Ты не хочешь этого, – закончил за меня Киран, его ветреный взгляд встретился с моим.

– Я не хочу, – я на мгновение закрыла глаза, – Я не хочу вставать между вами двумя. Не хочу становиться между каким-либо вольвеном и атлантийцем, с которым они были связаны. Я не хочу быть монстром, которым, как предупреждал меня Аластир, я стану.

– Поппи, – начал Кастил.

– Ты не можешь сказать мне, что разрыв связи с Кираном не повлиял на тебя, – вклинилась я. – Вы, ребята, были готовы разорвать друг друга на части в Храме. Это было неправильно. – Узел эмоций душил меня. – Мне не нравилось это.

– Если бы ты знала нас, когда мы были моложе, ты бы, наверное, подумала, что мы ненавидим друг друга. – Кастил легонько сжал мое плечо. – Мы ссорились из-за гораздо менее важных вещей, чем ты.

– Это должно заставить меня чувствовать себя лучше? – спросила я. – Потому что сейчас у тебя это получается просто ужасно.

– Думаю, нет. – Кастил коснулся моей щеки, откинув мою голову назад, так что наши глаза встретились. – Слушай, знать, что связи нет – это странно. Я не собираюсь лгать. Но знать, что связь перешла к тебе – что не только Киран, но и все вольвены будут защищать тебя – это облегчение. Это часть того, как мы отследили тебя до склепов в горах Скотос и до Пустошей. Они почувствовали тебя. Если бы они не смогли, мы бы не добрались до тебя вовремя, – сказал он, и от всего этого у меня скрутило живот. – Я не могу злиться на это или расстраиваться. Не тогда, когда я знаю, на что пойдет Киран, чтобы обеспечить твою безопасность.

Моя нижняя губа задрожала.

– Но он твой лучший друг. Он как брат для тебя.

– И я все еще так думаю. Узы – странная вещь, Поппи. – Киран положил свою руку поверх руки Кастила на мое плечо. Я вздрогнула. – Но моя верность Касу никогда не была связана с узами, возникшими, когда ни один из нас не был достаточно взрослым, чтобы ходить. И никогда не будет. Тебе не о чем беспокоиться, когда дело касается нас. И я сомневаюсь, что тебе есть о чем беспокоиться, когда дело касается других вольвенов. Большинство из нас завязали дружбу, которую невозможно разрушить. Так что мы просто... мы просто освободили место для тебя.

Освободили место для меня.

– Мне... мне нравится, как это звучит, – хрипло прошептала я.

Киран похлопал меня по плечу, или, скорее, по руке Кастила. А может, и то, и другое.

– Думаешь, ты можешь рассказать нам, что ты помнишь? – спросил Кастил через мгновение, и я сказала ему, что могу. – Мне нужно знать, что именно произошло в Храме. О чем вы с этим сукиным сыном Янсеном могли говорить, когда он маскировался под Беккета. Как он себя вел. Я хочу знать, что именно говорили тебе те люди. – Он встретил мой взгляд. – Я знаю, что это будет нелегко, но мне нужно знать все, что ты можешь вспомнить.

Я кивнула. Я рассказала ему все, и это оказалось легче, чем я думала. То, что произошло, вызвало боль в центре моей груди, но я не позволила этому чувству разрастись или встать на пути. Кастил не позволил. Я почти ничего не чувствовала от него, пока говорила. Сейчас было не время для эмоций. Нужны были только факты.

– То пророчество, о котором он говорил? – сказала я, глядя между ними. – Кто-нибудь из вас слышал об этом?

– Нет. – Кастил покачал головой. – Это звучало как полный бред, особенно часть о богине Пенеллаф. Как-то оскорбительно приплетать эту чушь к Богине Мудрости.

Я не могу не согласиться.

– Но может ли это быть что-то, чего вы не слышали?

– Нет. У нас нет пророчеств, – подтвердил Киран. – Мы не верим в них. Это похоже на вещь смертных.

– Ну, это то, о чем, я думаю, тебе не стоит беспокоиться, – заявил Кастил.

Я кивнула, мои мысли сместились.

– Когда с неба пошел кровавый дождь, они сказали, что это слезы богов, – сказала я ему. – Они восприняли это как знак того, что то, что они делали, было правильно.

– Они ошиблись.

– Знаю, – сказала я.

– Ты знаешь, как тебе удалось их остановить? – спросил Киран. – Как ты применила свои способности?

– На этот вопрос трудно ответить. Я... я не знаю, как это объяснить, кроме как сказать, что я как будто знала, что делать. – Мои брови сошлись, когда я прижала ладонь к центру груди. – Или как будто это был какой-то инстинкт, о котором я не подозревала. Я просто знала, что делать.

– Эфир, – мягко поправил Кастил.

– Эфир, – повторила в ответ. – Я как бы видела это в своем воображении, и это случилось. Знаю, это звучит странно...

– Это не так. – Он вернулся и встал передо мной. – Когда я использую внушение, эфир дает мне возможность сделать это. Я мысленно вижу, что хочу, чтобы человек сделал, когда я это говорю.

– О. Так это... это вроде как проецирование своих мыслей?

Он кивнул.

– Похоже, то, что ты сделала, то же самое. Так же мы можем определить, имеем ли мы дело с элементалем или другой кровью, основываясь на количестве эфира, которое мы чувствуем.

– Было написано, что боги тоже чувствуют его, когда используют, – сказал Киран. – Для них это было похоже на сейсмический сдвиг.

Я обдумала все, что они сказали.

– Это странно. Когда я облегчаю чью-то боль, я вспоминаю счастливые и добрые мысли. А потом... – Я закатила глаза, вздохнув. – Затем я проецирую эти чувства на человека.

Кастил усмехнулся.

– Думаю, это не такая уж большая разница.

Он покачал головой.

– Ты думаешь, что сможешь сделать это снова?

Мой желудок слегка подпрыгнул.

– Я не знаю. Я не знаю, хочу ли я...

– Ты должна, – сказал он, а его челюсть затвердела, когда он выдержал мой взгляд. – Если ты когда-нибудь снова окажешься в подобной ситуации, в любой ситуации, когда ты не сможешь физически защитить себя, не колеблись. Прислушайся к этому инстинкту. Позволь ему направлять тебя. Он не даст тебе ошибиться, Поппи. Он сохранит тебе жизнь, а это главное.

– Я согласен со всем, что сказал Кас, – подхватил Киран. – Но я знаю, что ты можешь использовать эти способности. Что ты знаешь как. Ты собиралась сделать это еще в руинах, до того, как увидела Янсена, но ты остановила себя. – Его взгляд искал мой. – Ты остановила себя и сказала, что ты не монстр.

С другой стороны от меня наступила неестественная тишина.

– Почему? – Кастил потребовал. – Зачем тебе говорить что-то подобное?

Киран был прав. Я знала, как использовать эфир. Все, что мне нужно было сделать, это представить это в своем воображении. Знание существовало как древний инстинкт.

– Поппи, – сказал Кастил, его тон был более мягким. – Поговори со мной. Поговори с нами.

– Я... – Я не знала, с чего начать. Мои мысли все еще были так чертовски разбросаны. Я перевела взгляд с одного на другого. – Вы ходили в склепы?

– Да, – подтвердил Кастил. – Ненадолго.

– Значит, вы видели божеств, закованных в цепи и оставленных там умирать? – Их судьба все еще вызывала у меня тошноту. – Меня держали вместе с ними. Я не знаю, как долго. Несколько дней? Аластир и Янсен сказали, что божества стали опасны. – Я рассказала им эту историю, повторив то, что Янсен и Аластир рассказали мне о детях богов. – Они сказали, что я тоже буду опасна. Что я представляю угрозу для Атлантии, и поэтому они делают то, что делают. – Действительно ли божества были настолько жестоки?

Взгляд Кирана коснулся взгляда Кастила поверх моей головы.

– Божества ушли к тому времени, когда мы родились.

– Но? – упорствовала я.

– Но я слышал, что они могут быть склонны к вспышкам гнева и насилия. Они могут быть непредсказуемыми, – осторожно заявил Кастил, и я напряглась. – Но они не всегда были такими. И не все из них были таковыми. Но это не имело никакого отношения к их крови. Дело в их возрасте.

Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

Кастил тяжело выдохнул.

– Ты думаешь, что продолжительность жизни атлантийца немыслима, но божество подобно богу. Они бессмертны. Вместо того чтобы жить две-три тысячи лет, они живут вдвое и втрое больше, – сказал он, и у меня защемило сердце. – Такая долгая жизнь сделала бы любого человека апатичным или скучным, нетерпеливым и нетерпимым. Они... просто слишком состарились и стали холодными.

– Холодными? Как Вознесенные?

– В некотором смысле, да, – сказал он. – Вот почему боги уснули. Только так они могли сохранить хоть какое-то чувство сопереживания и сострадания. Божества никогда не выбирали этого.

– Так что даже если бы это случилось с тобой, – начал Киран, привлекая мой пристальный взгляд к себе, – у тебя были бы тысячи лет, прежде чем пришло время очень хорошо и надолго вздремнуть.

Я начала хмуриться, но то, что сказал Киран, врезалось в меня со скоростью и весом неуправляемой кареты. Мое сердце забилось быстрее, когда я сначала посмотрела на него, а потом повернулась к Кастилу. Ощущение покалывания пробежало по моей коже, когда я попыталась открыть рот.

– Я… я теперь бессмертна?

ГЛАВА 11

Грудь Кастила поднялась с глубоким вздохом.

– Я знаю только то, что я взял все, что осталось от крови в твоем теле. И когда я почувствовал, что твое сердце остановилось, – сказал он, прочищая горло, – я отдал тебе свою. Это моя кровь запустила твое сердце и заставила его биться, и это моя кровь питала твое тело. В тебе нет ни капли смертной крови.

Мои губы приоткрылись, когда я попыталась осознать, что он говорил …и что это значило.

– И это еще не все, что я знаю, – продолжил он, и мелкая дрожь пробежала по моему телу. – Ты... ты не кажешься мне смертной.

– Я тоже не чувствую тебя такой, – добавил Киран. – От тебя не пахнет смертным.

– На что... на что я похожа? Как я пахну? – спросила я, и Киран выглядел так, будто не хотел отвечать на этот вопрос. – Неужели от меня больше пахнет смертью?

Он медленно моргнул.

– Лучше бы я никогда этого не говорил.

– Правда? – потребовала я.

Киран вздохнул.

– От тебя пахнет большей властью. Абсолютной. Окончательной. Я никогда не чувствовал ничего подобного.

– Ты не чувствуешь себя Атлантийкой или Вознесенной, – сказал Кастил, обхватывая пальцами мой подбородок и направляя мои глаза к нему. – Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного в тебе. Я не знаю, означает ли это, что ты чувствуешь себя божеством. Мои родители знали бы. Может быть, даже Джаспер, но он был очень молод, когда находился рядом с кем-либо из божеств, так что я не уверен насчет него.

Прежде чем я успела потребовать, чтобы он немедленно нашел Джаспера, он продолжил.

– И я даже не знаю, будет ли тебе и дальше нужна кровь.

О, боги.

– Я даже не подумала об этом. – Мое недавно перезапущенное сердце собиралось отказать мне. Вампиры нуждались в крови – смертной или атлантийской – почти каждый день, а атлантийцы могли неделями обходиться без питания. Я не знала о божествах и богах. Не была уверена, нужна ли им кровь или нет. Никто не уточнял этого, и я даже не думала об этом. – Разве божествам и богам нужна кровь?

– Я так не думаю, – ответил Кастил. – Но божества были осторожны, когда дело касалось их слабостей и потребностей. Боги – тем более. Это вполне возможно.

Наверняка его мать знает. Но даже если им нужна была кровь, это не имело значения. Я не была ни тем, ни другим.

– Я даже не знаю, могу ли думать об этом сейчас. Не потому, что я нахожу это отталкивающим или что-то в этом роде...

– Я знаю. Просто все по-другому, и многое навалилось за последнее время. Но мы вместе разберемся. – Он убрал прядь волос с моего лица. – Поэтому я не знаю, бессмертна ты или нет, Поппи. Нам придется решать этот вопрос изо дня в день.

Бессмертная.

Жить тысячи и тысячи лет? Я не могла это осмыслить. Я даже не могла полностью осознать это, когда была Девой и верила, что пройду через Вознесение. Мысль о том, чтобы жить сотни лет, пугала меня тогда. Во многом это было связано с тем, насколько холодными и неприступными были Вознесенные. Я знала, что атлантийцы и вольвены не были такими, но все равно было над чем поразмыслить.

И если я стала бессмертной, то Кастил – нет, хотя он мог прожить сотню или больше смертных жизней, прежде чем начать стареть. Но он все равно старел. В конце концов, он умрет. А если бы я была чем-то... другим, я бы не умерла.

Я подавила ненужную панику, чтобы побеспокоиться об этом в другой раз, например, после того как узнаю, действительно ли бессмертна.

Я кивнула, чувствуя себя довольно логичной в данный момент.

– Хорошо, – сказала я, сделав хороший глубокий и медленный вдох. – Мы будем решать это день за днем. – Тут мне кое-что пришло в голову, и я посмотрела на Кирана. – Ты будешь рад это услышать. У меня есть вопрос.

– Я так взволнован. – Только свет в его глазах сказал мне, что он был рад, что я жива и могу задавать вопросы.

– Если вольвены были связаны с божествами, как они не защитили божеств во время войны? – спросила я.

– Многие так и сделали, и в результате погибли, – сказал Киран, и мои плечи напряглись. – Однако не все божества были убиты. После войны осталось несколько божеств, которые не были заинтересованы в правлении. Вольвены стали их тщательно оберегать, но после войны был тяжелый период, когда отношения между вольвенами и атлантийцами были напряженными. Согласно нашей истории, один из предков со стороны твоего мужа справился с этим.

– Что? – Я посмотрела на Кастила.

– Да. Это был Элиан Да'Нир. Он призвал бога, чтобы помочь все уладить.

– И бог ответил?

– Это был сам Никтос, вместе с Теоном и Лайлой, Богом Согласия и Войны и Богиней Мира и Мести, – сказал он мне, и я поняла, что мои глаза расширились. – Они говорили с вольвенами. Я понятия не имею, что было сказано, я даже не уверен, знают ли об этом ныне живущие вольвены, но из этой встречи вышла первая связь между вольвеном и атлантийцем, и все успокоилось.

– Твой предок был первым, кто был связан узами брака?

Кастил усмехнулся, кивнув.

– Был.

– Ого. – Я моргнула. – Я бы очень хотела, чтобы мы знали, что было сказано.

– То же самое. – Его взгляд встретился с моим, и он снова улыбнулся, но улыбка не достигла его глаза, когда он изучал меня. – Поппи.

– Что? – Задумавшись, не начинаю ли светиться, я опустила взгляд на свою кожу и увидела, что она выглядит нормальной.

– Ты не монстр, – сказал он, и этот приятный, глубокий вздох застрял у меня в горле. – Не сегодня. Не завтра. Не через вечность, если это так.

Я улыбнулась его словам, и мое сердце затрепетало. Я знала, что он верит в это. Я чувствовала его искренность, но я также знала, что, когда Аластир говорил о божествах, он не лгал. Он говорил правду, независимо от того, верил ли он в нее или нет, или это была настоящая история. Тем не менее, другие, живущие сегодня, были рядом с божествами. Они могли бы знать, было ли это действительно так, что они стали слишком старыми и слишком озлобленными, или дело было еще в чем-то другом.

Родители Кастила должны знать.

– Я знаю, что немного трудно отойти от этой темы, – начал Киран, и по какой-то причине мне захотелось рассмеяться над сухостью его тона.

– Нет, я хочу двигаться дальше после всего этого, – сказала я, откидывая назад волосы, которые снова упали. – Мне вроде как нужно это сделать, чтобы моя голова не взорвалась.

На лице Кирана появилась кривая ухмылка.

– Мы бы не хотели, чтобы это произошло. Это было бы слишком грязно, а чистых полотенец больше нет, – сказал он, и я облегченно рассмеялась. Его бледные глаза потеплели. – Янсен говорил о ком-то еще, кто может быть замешан? Кас заставил Аластира рассказать нам все, что он знал, но либо он действительно не имел представления о том, кто еще замешан, либо они были достаточно умны, чтобы убедиться, что большинство их личностей неизвестно.

– Как будто они планировали, что кто-то использует внушение? – сказала я, и они кивнули. Это было умно.

Поджав губы, я обдумала все разговоры с ними.

– Нет. Никого по имени, но оба говорили так, как будто были частью какой-то организации или чего-то в этом роде. Я не знаю. Кажется, Аластир упоминал о братстве, и все, кого я видела, за исключением того, когда я только прибыла в Палаты, были мужчинами – по крайней мере, из того, что я могла сказать. Я не знаю, были ли они действительно частью того, о чем говорил Аластир, или ими как-то манипулировали, заставляя совершать свои действия. Но я точно знаю, что Аластир, должно быть, сотрудничал с Вознесенными. Он намекнул, что они знают, на что я способна, и что они планируют использовать меня против Атлантии. – Я рассказала им о том, что, по мнению Аластира, могли сделать Вознесенные, а в голове все время всплывали воспоминания о герцогине.

– Он полагал, что Вознесенные убьют меня, когда я нападу на них, но у него был и запасной план. Я не поняла, когда он сказал, что я больше никогда не буду свободна. Должно быть, он отдал остальным приказ убить меня, если план с Вознесенными провалится. Он сказал, что скорее увидит войну среди своего народа, чем то, что я буду освобождена.

– Он чертов идиот, – прорычал Кастил, вставая с кровати. – Часть меня хотела дать Аластиру повод усомниться сначала в Палатах. Чтобы он не был таким чертовски глупым.

– Я не думаю, что кто-то из нас думал, что он сделает что-то подобное, – сказал Киран. – Зайти так далеко, чтобы предать тебя …твоих родителей. Убить Беккета? Это не тот человек, которого я знаю.

Кастил снова выругался, проведя рукой по волосам. Печаль опустилась на мои плечи. Я не могла остановить образ Беккета в его вольвеньей форме, виляющего хвостом, когда он бежал рядом с нами, когда мы прибыли в Конец Спессы. Гнев смешался с огорчением.

– Мне жаль.

Кастил повернулся ко мне.

– За что тебе извиняться?

– Ты уважаешь и заботишься об Аластире. Я знаю, что это должно беспокоить тебя.

– Да, но это то, что есть. – Он склонил голову набок. – Но это было бы не первое предательство со стороны того, кто разделяет его кровь.

Боль пронзила мою грудь несмотря на то, что он держал свои эмоции под контролем.

– И от этого мне еще больше жаль, потому что последние несколько десятилетий ты защищал его от правды.

Челюсть Кастила сжалась, и прошло много времени, прежде чем Киран сказал.

– Я верю, что Аластир заботится о твоей семье, но в первую очередь он предан королевству. Затем родителям Кастила, а потом себе и Малику. Единственная причина, которую я могу придумать для его участия в подобном, это то, что он каким-то образом понял, кем ты являешься, раньше других, и он знал, что это значит для Атлантии и для Короны.

Я не рассказала им о причастности Аластира, да и не думала, что такое может случиться во время внушения. Мой живот сжался, а центр груди гудел.

– Это потому, что он знал.

Они оба уставились на меня.

– Он был там в ту ночь, когда Жаждущие напали на трактир. Он был там, чтобы помочь моим родителям перебраться в Атлантию, – сказала я, покачав головой. – Они доверяли ему. Сказали, что я могу сделать, и он тогда понял, что это значит. Он сказал, что мои родители знали, что делают Вознесенные, что моя мать была... прислужницей. – Я посмотрела на Кастила и увидела, что он затих.

– Я не помнила их, пока он не упомянул о них, но потом я вспомнила, что видела этих женщин, одетых в черное, которые часто были рядом с королевой Илеаной. Я не знаю, было ли это воспоминание правдой.

Напряжение сковало рот Кастила.

– Прислужницы существуют. Это личные охранники и соратники Кровавой Королевы, – сказал он, и я вздрогнула. – Я не знаю, была ли твоя мать одной из них. Я не понимаю, как она может ею быть. Ты сказала, что она не защищалась, а эти женщины были обучены всем известным способам убийства.

– Я не знаю, – призналась я. – Я не помню, чтобы она дралась, но... – В ту ночь я мельком увидела, как она что-то держала в руке. – Я действительно не знаю, но Аластир сказал, что не убивал их. Что-то другое привело туда Жаждущих. Он сказал, что это сделал Темный. Не ты, а кто-то другой.

– Это звучит как полный бред, – пробормотал Киран. – А еще похоже, что ему повезло с Жаждущими, которые появились, чтобы сделать свою грязную работу.

Я согласилась, но опять же, были те проблески, которые задерживались на задворках моего сознания. Но они были как дым. Когда я пыталась ухватить их, они ускользали сквозь пальцы.

Я вздохнула.

– Многое из того, как он вел себя по отношению ко мне, было притворством. – Это было больно, потому что Аластир... он немного напоминал мне Виктера. – Он не раз приходил ко мне, чтобы спросить, не нужна ли мне помощь в побеге. Что он будет против того, чтобы меня принуждали к браку. Я думала, это значит, что он хороший человек.

– Сначала это могло быть искреннее предложение, – сказал Киран. – Кто знает?

– И его предложение имело скрытый мотив в дальнейшем? – Я посмотрела на Кастила. – Тебе не кажется странным, что он хотел, чтобы ты женился на его внучатой племяннице?

– Этого хотел не только он – заявил Кастил. – Это был и мой отец.

– И он советник твоего отца, – отметила я. – Мне просто кажется непонятным, что он хочет этого, когда ты помолвлен с его дочерью. Может быть, это не так уж и странно, ведь прошло столько лет, но мне просто... это странно.

– Это странно, но не редкость. – Его глаза задумчиво прищурились. – Я могу вспомнить несколько примеров, когда вдовы и вдовцы спустя годы вступали в связь с братьями и сестрами умерших.

Я даже представить себе этого не могла. Не потому, что я бы осудила кого-то в такой ситуации, но я была бы настолько обеспокоена, что другой мог бы волноваться о том, что он – замена.

– Я знаю, что у него было бы больше контроля над Короной, если бы ты женился на ком-то, кого он контролировал. Он был на грани потери влияния на Атлантию, когда ты женился на мне, и он узнал правду о том, кем я была. Я ни на секунду не думаю, что его мотивы были направлены исключительно на защиту Атлантии. Я думаю, он хотел сохранить контроль и практически устроил переворот. Я сказала ему, что тоже так думаю.

Медленная, мрачная улыбка промелькнула на лице Кастила.

– Правда?

– Да. – Маленькая ухмылка потянулась к моим губам. – Он не был слишком счастлив по этому поводу. Много протестовал.

– Слишком много протестовал? – сказал Киран.

Я кивнула.

– Я думаю, он верил, что поступает правильно, но, думаю, он хотел сохранить свое влияние и хотел отомстить.

– В этом есть смысл, – сказал Кастил. – Мой отец жаждет возмездия, как и Аластир. Малик не хотел войны, и он знал, что я тоже не хочу. И мой отец, и Аластир были впечатлены тем, что произошло с Концом Спессы.

– Но Аластир не считал, что этого достаточно, – сказала я, вспоминая, как ответил Аластир. – Он сказал, что и для твоего отца этого было недостаточно.

– Да – признал Кастил. – И Аластир не был поклонником моего плана переговоров. Он хочет крови Солиса. Мой отец хочет того же. Аластир считает, что мой брат – потерянное дело. – Он сложил руки на груди, и я почувствовала терпкий всплеск страдания. Я начала двигаться к нему, чтобы унять его боль, но заставила себя остановиться, потому что он уже однажды просил меня не делать этого. Я сцепила руки вместе, пока он продолжал. – И, возможно, он думал, что с Джианной в качестве моей невесты он сможет пользоваться своим влиянием.

Джианна.

Я не была уверена, что думать о женщине-вольвене, которую я никогда не встречала и не видела, насколько мне было известно. Кастил никогда не собирался жениться на ней, и, по его словам, она тоже не проявляла к нему никакого интереса. Она не была виновата в том, чего хотели его отец или Аластир. По крайней мере, так я твердила себе. Аластир вообще не упоминал о ней.

– Каковы бы ни были его мотивы, – сказал Киран, – сейчас это действительно не имеет значения.

Я полагала, что это так. Потому что Кастил нашел его, и я знала, что вольвен больше не дышит.

Тогда Кастил вышел вперед и встал передо мной на колени. Он взял меня за руки, и, глядя на него, я почувствовала его гнев на себя и свою семью. Но его гнев за то, что было сделано со мной, его беспокойство затмили его.

– Мне жаль, что тебе пришлось узнать правду таким образом. – Он поднял мои руки, держа их в своих. – Я не могу представить, что ты чувствовала.

– Я хотела убить его, – призналась я. Он прильнул губами к моим рукам.

– Ну, принцесса, ты помнишь, как я сказал, что дам тебе все, что ты захочешь?

– Да?

Он снова улыбнулся, и на этот раз это была улыбка, обещавшая кровь.

– Аластир все еще жив.

– Что? – прошептала я.

– Мы позаботились о том, чтобы он был заключен в тюрьму, прежде чем отправиться в Пустоши, – сказал Киран. – Мы решили, что лучше сохранить ему жизнь на случай, если не сможем добраться до тебя вовремя.

Взгляд Кастила перехватил мой.

– Он весь твой, Поппи.

Я узнала, что мы поедем прямо через Скотос, не останавливаясь. По словам Кирана, мы достигнем другой стороны к вечеру, так как мы уже были близко к горам. Я с облегчением встретила эту новость, так как мне не хотелось провести еще одну ночь в тумане. Тот факт, что в прошлый раз я чуть не сорвалась с обрыва, все еще преследовал меня, и мне совсем не хотелось повторения этого сейчас.

Когда Киран ушел, чтобы подготовить остальных вольвенов и оставшихся атлантийцев, мои воспоминания перескакивали с одного события к другому. Было три вещи, о которых я не думала, пока пользовалась маленькой купальней и возвращалась в просторную комнату.

Бессмертие и все, что с ним связано. Удивительно, но не думать об этом было несложно, потому что я не чувствовала себя иначе, чем до того, как стрела вонзилась мне в грудь. И я не думала, что выгляжу как-то иначе. В купальне не было зеркала, чтобы это подтвердить, но Кастил ни о чем не говорил. Я чувствовал себя самой собой.

Я не позволяла себе думать о королеве – ни Киран, ни Кастил, слава богам, не поднимали эту тему. Если бы они заговорили, я бы, наверное, забилась в угол охотничьей хижины.

Третье, о чем мне никак не удавалось не думать. В голове каждые пару мгновений всплывало, кто, по словам Аластира, приходится мне родственником. Я смотрела, как Кастил натягивает толстую тунику. Знал ли он? Сказал ли ему Аластир? Может, и нет. Мне не нужно было ничего говорить. Если Кастил не знал, то это было к лучшему. Ведь каково ему было бы узнать, что он женат на потомке короля, который едва не уничтожил Атлантию? А его мать? Мой живот скрутило и затрясло. Что бы она подумала?

Или она уже знала? Не потому ли она спросила Кастила, что он привез с собой? Король Валин сражался рядом с ним, но это не значит, что он не знал. Аластир прибыл раньше нас, и даже если его родители не были замешаны в этом, они все равно могли знать, с кем я связана. А его отец... Я вспомнила, как он кричал Кастилу, чтобы тот остановился и не отдавал мне свою кровь. Его отец знал, что собирался сделать Кастил, и, боги, это было то, что сделал Малек все эти сотни лет назад, превратив свою любовницу Избет в первого вампира в порыве отчаяния.

Это было похоже на трагическое повторение истории, только я не стала вампиром.

Но король Валин этого не знал.

– Где твой отец? – спросила я, поднимая один из сапог, найденных Джаспером.

– Эмиль и несколько других сопровождали его обратно в Атлантию. Они сейчас держат его под наблюдением, – ответил он.

Я оторвала взгляд от своего ботинка.

– Ты думаешь, это необходимо? Держать его под наблюдением?

Кастил кивнул, убирая в ножны один из своих мечей.

– Скорее всего, он полагает, что я превратил тебя в вампира, – повторил он мои предыдущие мысли. – Если бы мы просто отправили его обратно в Атлантию, он тут же вернулся бы сюда.

– Зачем? – Я натянула мягкий, потертый кожаный ботинок. Он был немного тесноват в голенище, но сойдет. – Отрезать мне голову? – спросила я, только полушутя.

– Он попытается и умрет, пытаясь, – прямо заявил он.

Я замерла.

– Кастил...

– Я знаю, что это звучит жестоко. – Он наклонился, поднял другой ботинок и принес его туда, где я сидела на краю деревянного стула. – Но даже если бы ты была кровожадной Вознесенной, пытающейся вырвать глотки всем, кто приближается к тебе, я бы все равно уничтожил любого, кто попытается причинить тебе вред.

Мое сердце пропустило удар и тяжело перевернулось, когда я посмотрела на него.

– Я не знаю, стоит ли мне волноваться по этому поводу или польстить.

– Давай остановимся на лести. – Он встал на колени, держа мой ботинок. – И будь благодарна, что до этого не дойдет. Когда он увидит тебя, то поймет, что ты не вознеслась…по крайней мере, не превратилась в вампира.

Но во что? Я надеялась, что он или кто-то другой сможет ответить.

– Я могу сама надеть свою обувь.

– Я знаю. Но это помогает мне чувствовать себя полезным. Позволь мне быть полезным, пожалуйста.

– Только потому, что ты сказал «пожалуйста», – пробормотала я, поднимая ногу.

Он послал мне легкую усмешку.

– Как ты себя чувствуешь? Честно, и я говорю не только о физическом.

Я не шевелилась, пока он скользил по сапогу вверх.

– Я... я в порядке, – сказала я, глядя на темные локоны на его склоненной голове. – Это просто немного странно, потому что Я... я чувствую себя так же. У меня нет ощущения, что что-то изменилось. Я имею в виду, может быть на самом деле ничего не изменилось? – сказала я. – Может быть, ты просто исцелил меня...

– Я не просто исцелил тебя, Поппи. – Он поднял на меня глаза, затягивая сапог. – Твое сердце остановилось. Если бы я промедлил секунду или две, ты бы скончалась. – Его взгляд задержался на мне, когда мой живот резко сжался. – Ты не чувствуешь того же самого.

Я ухватилась за край стула.

– Я действительно не понимаю, что это значит. Я чувствую то же самое.

– Это трудно объяснить, но это похоже на сочетание запаха и инстинкта. – Он положил руки мне на колени. – Когда я прикасаюсь к тебе, я узнаю ощущение твоей кожи в своей душе и в своем сердце. Ты все еще Поппи, но я не чувствую смертной крови в твоих жилах, и ты больше не ощущаешь себя прежней на инстинктивном уровне.

– О, прошептала я.

Он уставился на меня на мгновение.

– Это все, что ты действительно можешь сказать по этому поводу?

– Это все, что я могу сейчас придумать.

Его взгляд искал мой, когда он кивнул.

– Я даже не могу себе представить, что у тебя сейчас творится в голове.

Я выдавила сухой смешок.

– Так много. Кое-что из этого я могу отложить на потом, чтобы понервничать. Но...

– Что? – тихо спросил Кастил.

Я открыла рот, но тут же снова закрыла его. Какая-то часть меня все еще хотела промолчать, не вспоминать о короле Малеке, но я... я не хотела, чтобы между нами осталось что-то невысказанное. Не после того, что произошло. Не после того, чем он рисковал ради меня. Не после того, как мы были так близки к тому, чтобы потерять друг друга.

И даже если то, что я должна была сказать, шокировало его, я не могла поверить, что это может вбить клин между нами. Мы были... вместе. Мы были слишком сильны для этого.

Я крепче вцепилась в край кресла.

– Аластир сказал тебе что-нибудь, когда ты его поймал? Обо мне? Кроме того, что я представляю опасность для Атлантии …в чем я уверена, он сказал.

– Он говорил некоторые вещи, – сказал он мне. – Но было мало времени, и я не был в настроении слушать больше того, что мне нужно было знать, чтобы найти тебя. – Он сжал мои колени. – Почему?

Я тяжело сглотнула.

– Он сказал мне, что я потомок Никтоса и что я... я также потомок короля Малека.

От Кастила не исходило ни волны шока или ужаса, пока он смотрел на меня.

– Он и мне так сказал.

– Да? – Когда Кастил кивнул, я спросила, – И это не беспокоит тебя?

Его брови опустились.

– Почему это должно меня беспокоить?

– Почему? – повторила я, немного ошарашенная. – Он был тем, кто создал первого вампира. Он предал твою мать...

– Да, он совершил эти поступки. Не ты. – Он убрал свои руки с моих коленей и положил их поверх моих. Медленно он разжал мои пальцы. – Мы не даже не знаем, правда ли это.

– Он сказал, что способности Малека были очень похожи на мои …что он мог исцелять своим прикосновением и использовать свои способности, чтобы причинять боль людям, даже не прикасаясь к ним. – сказала я.

– Я никогда такого не слышал. – Кастил просунул свои пальцы сквозь мои.

– Он сказал, что только несколько человек знают, на что он действительно способен. Твои родители знали.

– Тогда нам нужно, чтобы они подтвердили это.

Я напряглась.

– Твоя мать...

– Моя мать не будет держать на тебя зла за то, чьим потомком ты являешься, – перебил он. – Это может быть шоком для нее. Это может даже заставить ее вспомнить о том, что она старалась забыть, но она не будет считать тебя ответственной за то, что сделал кто-то из твоих дальних родственников.

Я так хотела в это верить. И, возможно, он был прав. Он знал свою мать, но то, как она смотрела на меня, когда впервые увидела, все время крутилось у меня в голове, как и то, что она сказала. Но это могло быть просто шок.

– Почему ты ничего не сказал об этом?

– Потому что я, честно говоря, не думал, что это имеет значение, – сказал он, и искренность его слов была на вкус как ваниль. – Я понятия не имел, сказал ли он это тебе и действительно ли это правда. Честно говоря, для меня это не имеет смысла. Насколько я знаю, это не объясняет твои способности или то, насколько они сильны. То, что у вас похожие дары, не означает, что ты его потомок.

Поднявшись, он потянул меня со стула, а затем обвил руками мою талию.

– Но даже если ты и разделяешь его кровное родство, это не имеет значения. Это не изменит тебя. – Его глаза были ярко-янтарными, когда он смотрел на меня сверху вниз. – Ты действительно думала, что это будет меня беспокоить?

– Я не думала, что это встанет между нами, – призналась я. – Просто я... я не хочу с ним родниться. Я не хочу причинять твоей матери неудобства больше, чем я уже причинила и собираюсь причинить.

– Я могу это понять, но знаешь что? – Он прижался лбом к моему. – Я не беспокоюсь о том, что она будет чувствовать. Я беспокоюсь о тебе – обо всем, что с тобой произошло. Ты была такой чертовски сильной. На тебя напали, взяли в плен, а потом ты чуть не лишилась жизни – Он приложил руку к моей щеке, прямо над шрамами. – Мы понятия не имеем, почему ты не вознеслась, или если ты вознеслась, то мы просто еще не знаем во что. И, вдобавок ко всему, ты переживала одно потрясение за другим – от того, что узнала правду о Вознесенных, до страха за своего брата и Тони, до того, как ты узнала, что в тебе течет кровь бога.

– Ну, когда ты так все перечисляешь, я думаю, что мне нужно присесть. – заметила я.

Он поцеловал кончик моего носа.

– Но это не так. Ты стоишь. Ты справляешься с этим, и, черт меня побери, если я не в восторге от тебя сейчас. Но я также знаю, что ничего из этого еще не задело тебя, и это меня беспокоит. Ты продолжаешь говорить мне, что ты в порядке каждый раз, когда я спрашиваю, как ты, и я знаю, что это не может быть правдой.

– Я в порядке. – В основном. Я прижалась щекой к его груди. Мне нужно было быть в порядке, потому что ничто из того, что произошло с того момента, как я ступила в Палаты Никтоса, не меняло того факта, что нам нужно найти его брата и моего...

Йен.

Я отпрянула назад, мои глаза расширились.

– О, боги. Я даже не думала об этом. – Надежда взорвалась глубоко внутри меня, ослабляя напряженные мышцы. – Если я не стала вампиром, значит, Йен тоже мог им не стать. Он может быть таким же, как я. Он может быть не таким, как они.

Настороженность эхом отозвалась в Кастиле.

– Это возможно, Поппи, – начал он, его тон был осторожным. – Но его видели только ночью. И он женат на Вознесенной.

Остальное, о чем он умолчал, повисло в воздухе пыльной охотничьей хижины. Возможно, Йен не мой брат по крови, или у нас нет общих родителей, в которых был эфир. Я не знала. Но то, что Кастил не видел Йена в течение дня, или то, что он был женат на Вознесенной, еще не означало, что Йен стал таковым. Надежда, которую я испытывала сейчас, была уже не такой хрупкой и наивной, как неделю назад, и это было то, за что стоило держаться.

Что я и сделала.

Кастил позаботился о том, чтобы я не выбежала на утреннее солнце, когда мы вышли на небольшое крыльцо и увидели Кирана, ожидающего между массивным черным конем – Сетти и коричневой лошадью. Сетти тихонько пофыркивая, тряс своей блестящей черной гривой. Кастил замедлил шаги, постепенно позволяя мне выйти на солнце.

Кроме наслаждения от ощущения его прикосновения к моему лицу, ничего не произошло.

Я погладила Сетти, почесав его за ухом, пока осматривала деревья вокруг хижины. Время от времени среди низко нависающих шишковатых ветвей мелькали серебристые, белые или черные огоньки. Коричневые, скрученные листья и более яркие, зеленые листья покрывали лес вокруг хижины. Как будто наступило резкое похолодание, потрясшее листву. Но мы находились в предгорьях Скотоса, и я видела горы, окутанные туманом, возвышающиеся над деревьями. Разве здешние растения не привыкли к прохладному воздуху?

Ухватившись за седло, пока Кастил заканчивал пристегивать седельные сумки, я взобралась на Сетти. Устроившись поудобнее, я оглянулась: на меня смотрели не только Киран и Кастил, но и темнокожий атлантиец. Со стороны охотничьей хижины появился Нейл. Все трое уставились так, словно я сделала сальто назад на лошади.

– Что? – спросила я, дотрагиваясь до беспорядка, который был моими волосами. Внутри не было расчески, и я была уверена, что выгляжу так, как будто попала в воздушную трубу.

Брови Нейла приподнялись, и он медленно моргнул.

– Это было впечатляюще.

Мои брови сошлись.

– Что случилось?

– Ты только что забралась на Сетти, – сказал Кастил.

– И что? – Уголки моих губ опустились.

– Ты не воспользовалась стременем, – заметил Киран, пока Нейл садился на лошадь, рядом с которой стоял первый.

– Что? – Мой хмурый взгляд усилился. – Ты уверен, что я этого не сделала? – Должно быть, да. Я бы никак не смогла сесть на Сетти, не поставив ногу в стремя или без посторонней помощи. Лошадь была слишком высокой, чтобы я смогла это сделать, и у меня не было такой силы тела, которая требовалась для такого подвига без хорошего разбега.

И я, вероятно, потерпела бы грандиозную неудачу.

– Точно, – подтвердил Нейл. Он уставился на меня с некоторым удивлением, которое, как я поняла, было связано с тем, что я не стала вампиром.

– Вот. – Кастил потянулся вверх, разминая руки. – Спустись сюда на минутку.

– Я только что забралась.

– Я знаю, но это займет всего секунду. – Он снова пошевелил пальцами. – Я хочу кое-что увидеть.

Вздохнув, я вложила свои руки в его и позволила ему поднять меня с Сетти, который с любопытством наблюдал за нами. Я очень надеялась, что никто из них не ожидал, что я снова усядусь в седло, когда все они смотрят.

– Что?

Кастил опустил руки и отступил назад.

– Ударь меня. Сильно. Как будто ты серьезно.

Мой лоб сморщился.

– Почему ты хочешь, чтобы я тебя ударила?

Нейл сложил руки на рукояти седла.

– Это хороший вопрос.

– Ударь меня, – требовал Кастил.

– Я не хочу тебя бить.

– Это впервые, – ответил он, его глаза блестели в солнечном свете.

– Я не хочу бить тебя прямо сейчас, – поправила я.

Кастил на мгновение замолчал, а затем повернулся к Кирану и Нейлу.

– Я когда-нибудь рассказывал вам, ребята, о том случае, когда я обнаружил Поппи, сидящую за окном, прижимая к груди книгу?

Мои глаза сузились, когда Нейл сказал:

– Нет, но у меня много вопросов.

– Кас, – начала я.

Он медленно улыбнулся мне с предупреждением.

– У нее была эта книга …ее любимая. Она даже взяла ее с собой, когда мы уезжали из Масадонии.

– Нет, – заявила я.

– Она стесняется этого, – продолжил он, – потому что это книга о сексе. И не просто книга о сексе. Она полна всяких грязных и невообразимых вещей.

Я рванулась вперед, ударив его в живот.

– Черт, – прохрипел Кастил, когда Нейл тихо присвистнул. – Боги.

Я скрестила руки.

– Теперь доволен?

– Да, – выдохнул он с трудом. – Буду, как только снова смогу дышать.

Я закатила глаза.

– Черт. – Кастил поднял на меня глаза, его взгляд слегка расширился. – Ты... сильная.

– Я же говорил тебе, – заметил Киран. – Я говорил тебе, что она сильная.

В памяти промелькнуло воспоминание о том, как Киран сказал Кастилу это после того, как я попыталась им питаться. Мой живот свело, руки ослабли и упали по бокам.

– Ты думаешь, я стала сильнее?

– Думаешь? – Кастил рассмеялся. – Я знаю. Ты всегда умела бить сильно, но это было что-то другое.

– На самом деле я ударила тебя не так сильно, как могла, – сказала я.

Он уставился на меня.

– Что ж, черт.

– Не проси меня снова ударить тебя. Я не буду этого делать, – сказала я ему.

По его лицу медленно расползалась улыбка, и я почувствовала на своем языке вкус... сочной пряности.

– С тобой что-то не так, – пробормотала я.

На его правой щеке появилась ямочка, когда я отвернулась от него. Не прошло и секунды, как он оказался рядом со мной, целуя уголок моих губ.

– Мне нравится это, – сказал он, положив руки мне на бедра. – Очень.

Покраснев до корней волос, я ничего не сказала, ухватившись за седло. На этот раз Кастил дал мне толчок, в котором я, возможно, не нуждалась. Он заскочил мне за спину и взял поводья. Честно говоря, я не знала, что и думать о том, что я могу быть сильнее. У меня не было на это сил. Так что я добавила это в список вещей, над которыми стоит поразмыслить позже.

– Спасибо. – Повернувшись я сказала Нейлу.

Он уставился на меня, на его лбу появились складки.

– За что?

– За помощь Кастилу в Ирелоне. За то, что помог мне, – сказала я.

Появилась ухмылка, когда он взглянул на нас с Кастилом и покачал головой.

– Не за что, Пенеллаф.

– Можешь называть меня Поппи, – сказала я, подумав, что все, кто помогал, были теми, кого я могла считать друзьями. Не имело значения, помогали ли они потому, что чувствовали себя обязанными Кастилу или нет. Для меня это не имело значения.

Его ухмылка переросла в поразительную улыбку.

– Не за что, Поппи.

Чувствуя, что мои щеки снова пылают, я огляделась вокруг.

– Где Делано и Джаспер? – спросила я, пока Кастил направлял Сетти в сторону леса. – И остальные?

– Они рядом с нами, – сказал Кастил, подталкивая Сетти вперед.

– У них нет лошадей? – Я нахмурилась, глядя на макушку Кирана. – Где твоя лошадь?

Киран покачал головой.

– Путешествие через Скотос будет быстрым и трудным. Нам потребуется меньше энергии, если мы будем в вольвеньей форме. К тому же, так мы пройдем гораздо больше пути.

Хм. Я этого не знала. Я смотрела, как Киран идет впереди нас. Приблизившись к деревьям, он наклонился и схватил край своей туники. Я поняла, что он уже был босиком. Он стянул тунику через голову. Грубые мышцы по всей длине его спины напряглись, а рука сжалась, когда он отбросил рубашку в сторону.

– Это кажется расточительным, – пробормотала я, несколько мгновений наблюдая, как черная туника парит в воздухе, прежде чем медленно опуститься на землю. Его бриджи присоединились к ней секундой позже.

Нейл вздохнул и двинул свою лошадь вперед. Сдвинувшись боком в седле, он протянул руку, низко повиснув, и смахнул сброшенную одежду. – Я должен был просто оставить их там, чтобы ты мог вернуться в королевство с голой задницей.

Краем глаза я увидела, как Киран поднял руку и вытянул средний палец. Я велела себе не смотреть, но знала, что он вот-вот изменится, и в этом было что-то совершенно завораживающее. Я не могла остановиться. Я выглянула, не отрывая взгляда от севера.

Не то чтобы это принесло какую-то пользу.

Киран подался вперед, и на мгновение я увидела гораздо больше, чем следовало. Затем он изменился, его кожа истончилась и потемнела. Кости трещали и растягивались, срастаясь друг с другом. Вдоль его спины пророс пушистый мех, покрывая мышцы, которые утолщались и росли. Когти вонзились в землю, вздымая листья и грязь. Секунды. Это заняло всего несколько секунд, а затем Киран пронесся перед нами в своей вольвеньей форме.

– Не думаю, что когда-нибудь привыкну видеть это, – прошептала я.

– Какую часть? – спросил Кастил. – Изменение или раздевание Кирана?

Нейл фыркнул, поправляя себя в седле и запихивая одежду Кирана в сумку.

– Ни то, ни другое, – призналась я, поднимая взгляд на деревья, когда мы вошли в лес. Вершины были деформированы, ветви искривлены вниз, как будто на них приземлилась огромная рука, пытаясь вдавить их в землю. – Деревья всегда такие?

– Они были такими же, когда мы приехали в хижину, – ответил Кастил, обхватив меня за талию, пока листья и тонкие ветки хрустели под копытами Сетти. – Но раньше они никогда так не выглядели.

– Что могло привести к этому?

– Должно быть, здесь прошел адский шторм, – сказал он, и когда я посмотрела на Нейла, он тоже смотрел на них. Насколько мы могли видеть, деревья были согнуты и имели неправильную форму.

Какой шторм мог это сделать? Обеспокоенная этим зрелищем, я замолчала, когда мы двинулись вперед. Нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до тумана, скрывающего горы. Он был таким густым и белым, что походил на суп. Хотя я знала, что это не причинит мне вреда, я все равно напряглась, когда Киран вскочил. Тогда я заметила другого вольвена, выбегающего из призрачного леса вокруг нас и нерешительно вошедшего в туман. Я заметила Джаспера и Делано, когда они подошли к нам и присоединились к двум лошадям. Тонкие щупальца тумана вились вокруг их ног и тел.

Делано поднял голову, пробираясь между лошадью Нейла и Сетти, глядя на меня снизу вверх. Я неловко помахала ему рукой, вспомнив, как Беккет исчез в тумане, когда я впервые вошла в Скотос.

Но это был не Беккет.

С тяжелым сердцем я подалась вперед, готовясь войти в непроглядное небытие. Мои глаза сузились. Туман не казался таким густым, как я помнила. Или он двигался, клубился и редел.

– Он другой, – заметил Кастил, и его хватка вокруг моей талии усилилась.

Туман рассеялся, когда мы вошли, расползаясь и открывая нам путь.

Я повернулась, оглядываясь назад. Туман снова собрался вместе, уплотняясь в густую, на первый взгляд непроницаемую массу. Повернувшись, я заметила впереди нескольких вольвенов, их шерсть блестела в солнечном свете.

Стремясь увидеть потрясающее зрелище золотых деревьев Айоса, я подняла глаза, как только мы рассеяли то, что осталось от тумана.

– Боги мои, – прошептал Нейл.

Кастил напрягся позади меня, когда Сетти замедлил ход, лошадь нервно мотала головой. Впереди нас остановились вольвены, их тела напряглись, когда они тоже посмотрели вверх. Мои губы приоткрылись, когда по коже пробежала волна мурашек.

Красный.

Глубокие малиновые листья сверкали в лучах солнца, как миллион луж крови.

Золотые деревья Айоса превратились в кровавые деревья.

ГЛАВА 12

Под навесом сверкающего рубина вместо золота мы взбирались на горы Скотос в суровом темпе, который не оставлял места для вопросов о том, что случилось с деревьями Айоса. Не то чтобы у Кастила или Нейла был ответ. Я могла ощущать их потрясение и тревогу так же сильно, как те же эмоции, исходящие от вольвена, когда красное, а не золотое сияние сверкало на ветвях величественных, размашистых деревьев.

Мы разделились на группы, как и прежде, хотя сквозь колючие кусты и вьющиеся густые мхи, покрывающие лесную подстилку на горе, пробивались лишь слабые струйки тумана. Киран и Делано остались с нами, пока мы неуклонно продвигались вверх. Не было слышно ни птичьего пения, ни каких-либо зверей, и пока над нами качались тяжелые с блестящими малиновыми листьями ветки, не было и эха ветра. Никто не говорил, кроме Кастила, который спрашивал, голодна ли я, или Нейла, который предлагал свою фляжку, утверждая, что виски поможет нам согреться, чем дальше мы будем путешествовать. Через несколько часов пути мы остановились, чтобы позаботиться о личных потребностях, покормить лошадей, и чтобы Нейл и Кастил надели свои плащи. Как только я была практически закутана в одеяло, которое Кастил принес из хижины, мы продолжили свой путь в горах, которые все еще были красивы в тихом, тревожном смысле. Я не могла перестать смотреть на листья надо мной и темно-красные, упавшие на землю, выглядывающие из-за камней и кустов. Как будто вся гора превратилась в один массивный Кровавый Лес, в котором не было Жаждущих.

Что изменило золотые деревья, которые выросли в предгорьях и во всем горном массиве после того, как богиня Айос ушла спать где-то в горах? Этот вопрос преследовал меня с каждым часом. Возможно, мне нравится время от времени заниматься отрицанием, но не может быть никакого совпадения между переменой, произошедшей здесь, и тем, что случилось со мной. Уже трижды дерево стремительно росло там, где пролилась моя кровь, и в руинах замка Бауэр корни этого дерева, казалось, собирались вокруг меня, вокруг нас с Кастилом, как будто дерево пыталось втянуть нас в землю или защитить нас. Я не знала, но отчетливо помнила, как Киран рвался сквозь скользкие темно-серые корни.

Корни, которые были идентичны тем, что обвивали костяные цепи.

Неужели моя недалекая смерть так подействовала на здешние деревья? И с изуродованным лесом за охотничьей хижиной? Была ли потенциальная потеря моей смертности результатом бури, пронесшейся по лесам и превратившей деревья Айоса в кровавые деревья? Но как? И почему? И повлияло ли это как-то на спящую здесь богиню? Тот, кто, как верят Кастил и Киран, проснулся, чтобы не дать мне упасть насмерть?

Я надеялась, что нет.

Несмотря на беспокойный характер гор и жестокий темп, усталость преследовала меня, и я начала погружаться все дальше и дальше в объятия Кастила. Каждый раз, когда я моргала, мне становилось все труднее снова открыть глаза из-за лучей солнечного света, пробивающихся сквозь щели в листве над головой.

Под одеялом я свободно обвила пальцами руку Кастила и перевела взгляд туда, где Киран и Делано бежали бок о бок впереди нас. Мои мысли блуждали, когда глаза начали закрываться. Я понятия не имела, как долго я проспала после того, как Кастил дал мне свою кровь, и мы прибыли в хижину. Я и не думала спрашивать, но мне казалось, что я проспала какое-то время. Но этот сон не был глубоким. Во всяком случае, не весь, потому что мне снились сны. Я вспомнила это сейчас. Мне приснилась ночь, когда умерли мои родители, и эти сны отличались от предыдущих. Моя мать вытащила что-то из своего сапога – что-то длинное, тонкое и черное. Сейчас я не могла этого увидеть, как ни старалась вспомнить, но кто-то еще был там – кто-то, с кем она разговаривала, чей голос совсем не походил на голос, который я слышала в прошлом, – тот, кто говорил с моим отцом, который, как я теперь знала, принадлежал Аластиру. Это была фигура в черном. Я знала, что мне снилось еще что-то, но это ускользало от моего уставшего сознания. Было ли то, что мне приснилось, старыми воспоминаниями, которые наконец-то проявились? Или они были внушены мне, став частью моего воображения из-за того, что Аластир говорил о Темном?

Но что не было похоже на сон, что казалось реальным, так это женщина, которую я видела. Та, с длинными серебристо-светлыми волосами, которая заполнила мой разум, когда я была в Палатах Никтоса. Она появилась, когда я уже не принадлежала телу, без материи и мыслей, плавая в небытии. Она была немного похожа на меня. У нее было больше веснушек, волосы были другими, а глаза были странными – зелено-серебристыми, напоминавшими мне глаза вольвена, когда она пришла ко мне в Палаты.

Кровавая слеза скатилась по ее щеке. Это означало, что она должна быть богиней, но я не знала ни одной женщины-богини, которую изображали бы с такими волосами или чертами лица. Усталая хмурость тронула мои губы, когда я попыталась сесть прямее. Мне она тоже что-то сказала – что-то, что меня шокировало. Сейчас я почти слышала ее голос в своем сознании, но, как и в случае со снами о ночи в трактире, ясность удручающе существовала на задворках моего сознания.

Кастил переложил меня так, что моя голова полностью прижалась к его груди.

– Отдыхай, – мягким голосом попросил он. – Я держу тебя. Ты можешь отдохнуть.

Мне казалось неправильным делать это, когда никто другой не мог, но я не могла бороться с соблазном. Это был не самый глубокий сон. Вещи, которые я хотела забыть, преследовали меня. Я снова оказалась в склепе, прикованная к стене. Желчь подступила к горлу, когда я повернула голову в сторону.

О боги.

Я столкнулась лицом к лицу с одним из трупов, его пустые глазницы превратились в туннели небытия, когда он содрогнулся.

Пыль рассеялась в воздухе, когда его челюсть раскрылась, и из лишенного губ рта вырвался хриплый, сухой голос.

– Ты такая же, как мы. Зубы выпали из его челюсти, рассыпаясь при этом. – Ты закончишь так же, как и мы.

Я отодвинулась назад, насколько могла, чувствуя, как на моих запястьях и ногах стягиваются путы.

– Это не реально…

– Ты такая же, как мы, – эхом повторил другой, когда его голова дернулась ко мне. – Ты закончишь так же, как мы.

– Нет. Нет. – Я боролась с узами, чувствуя, как кости прорезают мою кожу. – Я не монстр. Я не монстр.

– Ты не такая, – вмешался мягкий голос, доносившийся отовсюду и ниоткуда, когда трупы вдоль стены продолжали вздрагивать и двигаться, их кости терлись и скрежетали друг о друга. Голос звучал как... Делано? – Ты – Мейя Лииса. Проснись.

Существо рядом со мной открыло рот в крике, который начался тихо, но превратился в долгий, пронзительный вой…

– Проснись. Поппи. Ты можешь проснуться. Я держу тебя. – Кастил. Его рука крепко обхватила меня, прижимая к своей груди так близко, как только могла, в то время как мощные мышцы Сетти двигались под нами. – Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. – Его рот прижался к моему виску, теплый и успокаивающий. – Больше никогда.

Сердце бешено колотилось, я глубоко вдохнула. Неужели я закричала? Я быстро моргала, пытаясь освободить руки, которые были зажаты между руками Кастила и одеялом. Мне удалось высвободить одну руку и поспешно вытереть холодные щеки, пока мои глаза привыкали к слабым следам бледного солнечного света и темным, почти черным листьям над нами. С трудом сглотнув, я посмотрела туда, где ехал Нейл, прямо перед собой, а затем перед нами. Белый вольвен бежал рядом с рыжим, повернув голову, чтобы посмотреть на нас, и навострив уши. На мгновение наши взгляды соединились, и я почувствовала его беспокойство. В моей груди зажужжало, когда открылся отдельный путь к эмоциям вольвена, более четкая нить, питающая нечто иное, чем чувства. Пружинистое, легкое чувство, не имеющее ничего общего с облегчением. Это было почти как клеймо, отпечаток Делано, его сущности – уникальной только для него.

Вольвен разорвал зрительный контакт, когда перепрыгнул через валун, двигаясь впереди Кирана. Я судорожно вздохнула.

– Поппи? Пальцы Кастила коснулись моего подбородка, а затем и шеи. – Ты в порядке? – спросил он низким голосом.

Отведя взгляд от Делано, я кивнула.

– Я в порядке.

Его пальцы замерли, а затем он опустил руку, подбирая пряди.

– Что тебе снилось?

– Склепы, – призналась я, прочищая горло. – Я… я кричала? Или говорила?

– Нет, – сказал он, и я молча поблагодарила богов. – Ты начала немного ерзать. Ты вздрогнула. – Он сделал паузу. – Хочешь поговорить об этом?

Я покачала головой.

Он помолчал несколько мгновений.

– Они почувствовали тебя. Почувствовали все, что тебе приснилось. И Киран, и Делано. Они продолжали оглядываться сюда, – сказал он, когда мой взгляд вернулся к двум вольвенам. Они мчались по земле, уже не такой покрытой мхом. – Делано начал выть. Вот тогда я и разбудил тебя.

– Я… ты думаешь, это Первобытная вещь? – спросила я, задаваясь вопросом, действительно ли я слышала голос Делано. Это не имело смысла, потому что он ответил на то, что я сказала во сне.

– Первобытный нотам? Думаю, да.

Прислонившись к Кастилу, я посмотрела вверх. Деревья поредели, и я увидела участки неба, окрашенные в насыщенные оттенки розового и темно-синего.

– Мы пересекли Скотос?

– Пересекли, – подтвердил он. Воздух уже не был таким холодным, как до того, как я заснула.

Мы ехали дальше, небо темнело, а земля под нами разглаживалась и выравнивалась. Кастил ослабил вокруг меня одеяло, когда мы вырвались из-под последнего дерева, и оставшиеся вольвены двинулись с наших сторон, присоединяясь к группе. Я изогнулась в талии и посмотрела за Кастилом, но было слишком темно, чтобы разглядеть деревья Айоса.

Я даже не хотела думать, что чувствовали жители Атлантии, когда видели, как меняются деревья. Мое сердце забилось само собой, когда я снова посмотрела вперед, осматривая каменистую и неровную местность. Я не узнала землю, хотя воздух, казалось, теплел с каждым мгновением.

– Где мы? – спросила я, увидев движущегося впереди большого серебристого вольвена. Джаспер легко перемещался по валунам, перепрыгивая с одного на другой, пока другой вольвен следовал за ним.

– Мы вышли немного южнее Бухты Сайона, – объяснил Кастил. – Ближе к морю, у скал Айона. Здесь есть старый храм.

– Возможно, ты могла бы увидеть скалы из Палат, – посоветовал Нейл, притормаживая коня, когда местность стала более неровной. – Но, скорее всего, не Храм.

– Здесь ждет мой отец и держат Аластира, – сказал мне Кастил.

Я села прямее, поймав одеяло, прежде чем оно упало и запуталось вокруг ног Сетти. Высокие кипарисы усеивали пейзаж, сгущаясь вдалеке. В воздухе стоял характерный запах соли.

– Мы можем остановиться здесь или отправиться дальше, в бухту Сайона, – сказал Кастил. – Мы можем разобраться с Аластиром сейчас или позже. Тебе решать.

Я не колебалась, хотя иметь дело с Аластиром означало столкнуться с отцом Кастила.

– Мы разберемся с этим сейчас.

– Ты уверена?

– Да.

Что-то похожее на гордость перешло от Кастила ко мне, когда его губы коснулись моей щеки.

– Так сильна.

Слева от нас доносился шум льющейся воды. В лунном свете она сверкала на лике гор Скотос и неслась по широкой полосе земли. Вода срывалась с утесов и выплескивалась, достигая скал внизу.

В небе сияли звезды, а сквозь высокие деревья был виден трепещущий свет многочисленных факелов, отбрасывающий оранжевое сияние на колонны высотой почти с кипарис.

Киран присоединился к отцу, когда они мчались между деревьями к широким ступеням закрытого Храма. На колоннаде стояли люди, одетые в черное, и я без вопросов знала, что это люди Кастила и Стражи Атлантии. Те, кому он доверял.

Пока несколько вольвенов поднимались по ступеням, Кастил замедлил Сетти.

– Скорее всего, сначала мы увидим моего отца. Он должен увидеть, что ты не вознеслась.

Я кивнула, когда нервная энергия и что-то более грубое загудели внутри меня.

– Затем мы займемся Аластиром, – продолжил Кастил, двигая рукой вокруг моей талии. Его рука скользнула по моему животу, оставляя после себя дрожь. – Я получил от Аластира все, что мне может пригодиться, так что ты знаешь, чем закончится сегодняшний вечер?

Нервозность улеглась, когда меня охватила уверенность. Я знала, чем закончится сегодняшний вечер. Решимость запечатлелась на моей коже, прорезала себе путь в костях и заполнила центр моей груди. Мой подбородок поднялся.

– Смертью.

– От твоей руки или моей? – спросил он, его губы коснулись изгиба моей челюсти.

– Моей.

Мы с Кастилом взобрались по ступеням храма Сайона, взявшись за руки. Почти две дюжины вольвенов рыскали по колоннаде, а Джаспер и Киран стояли перед дверями, черными, как небо, и почти такими же высокими, как Храм.

Терпкость неуверенности и более свежий, лимонный привкус любопытства пропитали воздух, когда ожидавшие между колоннами заметили Кастила, а затем меня. Что бы Кастил ни чувствовал во мне, это чувствовали и они. Я видела это по тому, как напряглись Стражи, как их руки тянулись к ножнам, а затем останавливались, когда их головы наклонялись в сторону, пока они пытались понять, что именно они почувствовали. Я не чувствовала страха ни перед одним из них, ни перед Стражами, ни перед другими. Я хотела спросить одного из них, что они чувствовали, когда смотрели на меня, что заставило их сначала взяться за мечи, а потом остановиться. Однако хватка Кастила на моей руке усилилась, не давая мне подойти к одной из женщин, что я, по-видимому, и делала.

С другой стороны, только боги знали, как я выглядела в данный момент, с моими вьющимися в беспорядке волосами, слишком узкими бриджами и сапогами, и плащом Кастила поверх слишком большой, позаимствованной туники. Вполне возможно, что они приняли меня за Жаждущую.

Один из атлантийцев шагнул вперед, когда мы достигли вершины ступеней. Это был Эмиль, его каштановые волосы стали еще краснее в свете факела, когда его взгляд скользнул от Кастила ко мне. Его ноздри раздулись, когда он сглотнул. Его красивое лицо слегка побледнело, когда он сжал рукоять меча, слегка согнувшись в талии.

– Рад видеть вас здесь, Ваше Высочество.

Я слегка вздрогнула. Использование официального титула застало меня врасплох, и мне понадобилось время, чтобы вспомнить, что как жена Кастила это был мой официальный титул. Это не имело никакого отношения ко всей проблеме с Короной.

– Как и я, – сказала я, улыбаясь. Очередная волна шока исходила от Эмиля, когда он посмотрел на меня так, словно не мог до конца поверить, что я стою там. Учитывая то состояние, в котором я была, когда он видел меня в последний раз, я не могла винить его за это. – Спасибо за помощь.

На лице атлантийца появилось то же выражение, что и у Нейла, когда я поблагодарила его, но он склонил голову, кивнув. Он повернулся к Кастилу.

– Твой отец внутри, и он не совсем в восторге.

– Еще бы, – пробормотал Кастил.

Одна сторона губ Эмиля изогнулась, когда к нам присоединился Нейл.

– Как и горстка атлантийцев и смертных, которые нашли свой путь сюда, пытаясь освободить Аластира.

– И как все прошло? – потребовал Кастил.

– Это было немного… кроваво. Глаза Эмиля сияли в свете факелов, когда он смотрел на своего принца. – Тех, кто еще жив, держат с Аластиром для твоего… удовольствия.

Натянутая темная улыбка появилась, когда Кастил запрокинул голову.

– Кто-нибудь еще узнал, что моего отца держат здесь?

– Нет, – ответил Эмиль. – Твоя мать и Стражи Короны верят, что он все еще с тобой.

– Идеально. – Кастил посмотрел на меня. – Готова?

Я кивнула.

Эмиль хотел было отступить, но остановился.

– Я почти забыл. – Он потянулся к боку под туникой. Я напряглась, услышав низкий предостерегающий рокот, когда Джаспер сделал шаг вперед, опустив голову. Кастил слегка переместился рядом со мной, его тело напряглось. Атлантиец бросил нервный взгляд через плечо на крупного вольвена. – Это принадлежит ей, – сказал он. – Я просто отдаю.

Я посмотрела вниз и увидела, как он вытащил лезвие – красновато-черное в свете костра. Воздух застрял у меня в горле, когда он перевернул его, предлагая мне костяную рукоятку. Это был мой кинжал из кровавого камня. Тот самый, который Виктер подарил мне на мое шестнадцатилетние. Помимо воспоминаний о человеке, который рисковал своей карьерой и, скорее всего, жизнью, чтобы убедиться, что я смогу защитить себя, это было единственное, что у меня осталось от него.

– Как…? – Я прочистила горло, сомкнув пальцы на холодной кости. – Как ты его нашел?

– Я думаю, по счастливой случайности, – сказал он, тут же отступая назад и чуть не наткнувшись на Делано, который бесшумно подкрался к нему сзади. – Когда я и еще несколько человек вернулись за уликами, то увидел его лежащим под кровавым деревом.

Я проглотила ком в горле.

– Спасибо.

Эмиль кивнул, когда Кастил сжал плечо атлантийца. Я держалась за кинжал, просунув его под плащ, который был на мне, пока мы шли вперед, пересекая широкую колоннаду. Молодой, стройный мужчина стоял у стены, и я с трудом узнала мрачные, мягкие, почти хрупкие черты лица Квентина Да’Лара. Он не улыбался, не болтал, не кипел энергией, как обычно, когда нерешительными шагами приближался к нам. Как только мои чувства соединились с его эмоциями, у меня перехватило дыхание от привкуса его страдания. В нем была неуверенность и кислый привкус вины, но также присутствовало что-то... горькое. Страх. У меня защемило в груди, когда мои чувства быстро попытались расшифровать, был ли его страх направлен на меня или... Затем я вспомнила, что он был близок с Беккетом. Они были друзьями. Знал ли он, что случилось с его другом? Или он все еще верил, что Беккет был причастен к нападению? Я не была уверена, но я не могла поверить, что Квентин был причастен. Если бы это было так, его бы здесь не было.

Холодный янтарный взгляд Кастила переместился на молодого атлантийца, но, прежде чем он успел заговорить, Квентин опустился на одно колено, склонив перед нами свою золотую голову.

– Мне жаль, – сказал он, его голос слегка дрожал. – Я не знал, что собирался сделать Беккет. Если бы я знал, я бы остановил...

– Тебе не за что извиняться, – сказала я, не позволяя молодому атлантийцу нести на себе вину, которая была так несправедливо возложена на него. Я поняла, что остальные, должно быть, не узнали, что произошло на самом деле. – Беккет ни в чем не виноват.

– Но он… – Квентин поднял голову, его золотистые глаза увлажнились. – Он привел тебя в Палаты и…

– Это был не он, – объяснил Кастил. – Беккет не совершал никаких преступлений против Пенеллаф или меня.

– Я не понимаю. – Растерянность и облегчение прокатились по атлантийцу, когда он нетвердо поднялся на ноги. – Тогда, где он был, Ваше Высочество – я имею в виду Кастил? Он с тобой?

Моя рука сжала руку Кастила, когда мышцы на его челюсти дернулись.

– Беккет никогда не покидал Конца Спессы, Квентин. Его убили те, кто вступил в сговор с его дядей.

Не знаю, отреагировали ли остальные на смерть молодого вольвена. Все, что я могла чувствовать, это нарастающую волну скорби, которая быстро поднималась в атлантийце вслед за жестоким ударом отрицания. Его боль была настолько сильной, что взорвалась в соленом воздухе вокруг нас и загустела, оседая на моей коже. Я слышала, как Кастил говорил ему, что ему жаль, и видел, как Квентин качает головой. Его боль... она была очень сильной, и какая-то отдаленная часть меня задавалась вопросом, была ли это первая настоящая потеря, которую он пережил. Он был старше меня, хотя выглядел моложе. Но по меркам Атлантии он был еще очень молод. Он изо всех сил старался не показать свою боль, сжимая губы, его спина неестественно напряглась. Он пытался держать себя в руках, пока его принц говорил с ним, и пока его окружали вольвены, атлантийцы и Хранители. К сожалению, он проигрывал битву, так как страдание волнами накатывало на него. Если бы он проиграл, Кастил не стал бы держать на него зла, но я чувствовала, что он хочет, чтобы его считали храбрым и сильным. И я ненавидела это. Ненавидела тех, кто был еще более ответственен за боль, которую они причинили другим, и жизни, которые они украли.

Я среагировала без раздумий, только инстинктивно. Позже я буду обдумывать все, что могло пойти не так, потому что я понятия не имела, что сделает мое прикосновение сейчас. Я освободила свою руку от руки Кастила и положила ее на руку атлантийца. Его широко раскрытые глаза посмотрели на меня. На его ресницах застыли слезы.

– Прости, – прошептала я, желая сказать что-нибудь получше, что-то более полезное, более вдохновляющее. Но слова редко были достаточно хороши, чтобы облегчить боль утраты. Я делала то, что знала, вытягивая свои счастливые моменты – теплые и обнадеживающие эмоции. Я думала о том, что я чувствовала, когда Кастил сказал мне, что любит меня, что я чувствовала, когда поняла, что он любил меня в Конце Спессы. Я взяла эти эмоции и позволила им течь через мое тело в тело Квентина.

Он вздрогнул, когда я почувствовала, как его горе и недоверие сильно пульсируют, а затем быстро исчезают. Кожа вокруг рта расслабилась, а напряжение в плечах ослабло. Он тяжело выдохнул, и я больше не чувствовала печали. Я отпустила его руку, зная, что облегчение не будет длиться вечно. Надеюсь, это даст ему время смириться со смертью друга наедине.

– Твои глаза, – прошептал Квентин, медленно моргая. – Они странные... – Его щеки раскраснелись под светом факела. – Я имею в виду, они очень красивые. Странные в красивом смысле.

Мои брови приподнялись, когда я посмотрела на Кастила.

Линии и углы его лица смягчились.

– Они светятся, – пробормотал он, слегка наклонившись. – Вообще-то, не полностью. – Его голова наклонилась в сторону. – Есть проблески света. Серебристый свет по всей радужке.

Разбитые глаза.

Кастил посмотрел туда, где ждали Киран и Делано, и увидел то же, что и я. Глаза бледно-голубого цвета с серебристо-белыми прожилками.

Глаза, как у женщины, которую я видела во сне, которая, как я знала, не была сном, – женщины, которая говорила со мной. Каждая часть моего существа в тот момент знала, что то, что она сказала, было ответом на все вопросы.

ГЛАВА 13

Повернувшись ко мне, Кастил еще раз взял мою руку, поднеся ее ко рту.

– Они больше не светятся. – Он поцеловал мои костяшки пальцев, и это единственное действие сняло напряжение, которое уже закралось во мне. Он склонил голову, приблизив рот к моему уху, и прошептал:

– Спасибо за то, что ты сделала для Квентина.

Я покачала головой, и он поцеловал неровную линию кожи на моей щеке. Продолжая переплетать свои пальцы с моими, он указал на Хранителей.

Двое вышли вперед, прижав руки к сердцу и поклонившись, каждый взялся за ручки черных дверей. Камень заскрипел, когда они потянули их на себя. Свет свечей падал на колоннаду, когда Джаспер крался внутрь, а его серебристый мех блестел на свету. Его сын, а затем Делано последовали за ним, а мы с Кастилом пошли вперед. Я все еще сжимала в руке кинжал, спрятанный под плащом. Оставшиеся вольвены окружили нас, струясь вдоль толстых колонн, выстроившихся вдоль четырех стен внутреннего зала – черных каменных колонн, отражающих свет, как храмы Солиса. Я наблюдала, как вольвены бродят между этими глянцевыми колоннами, их уши опущены, а глаза сияют зимней синевой. Они крадутся по залу, кружа вокруг высокого широкоплечего мужчины, сидящего на одной из многочисленных каменных скамей, выстроившихся в центре Храма Сайона. Его спина была напряжена, а голова следовала по пути вольвена.

– Отец, – позвал Кастил, когда дверь с тихим стуком закрылась за нами.

Король Атлантии медленно и осторожно поднялся, а затем повернулся, его рука скользнула туда, где должен был быть вложен меч. Мужчину было трудно понять в Палатах Никтоса, но теперь он не так хорошо контролировал свои эмоции, поскольку его взгляд переместился с сына на меня.

Он отшатнулся на шаг, его ноги наткнулись на скамью позади него.

– Ты не… – он замолчал, когда ледяной шок пронзил мою кожу. Его глаза были широко раскрыты, зрачки расширялись так быстро, что была видна только тонкая полоска золота, когда он смотрел на меня, приоткрыв губы.

У меня пересохло во рту, боровшись с желанием закрыть свои чувства. Я держала их открытыми, когда он сделал шаг вперед. Голова Кирана резко повернулась в его сторону, и по комнате пронеслось низкое рычание, но отец Кастила появился вне слышимости и хрипло сказал:

– Ты умирала.

Я вздрогнула от этого напоминания.

– Так и было.

Пряди светлых волос падали на густую растительность вдоль его подбородка и щек.

– Тебя было уже невозможно спасти, – прохрипел он, когда Киран, казалось, расслабился, медленно отступая назад, хотя отец Кастила сделал еще один неуверенный шаг к нам. – Я видел тебя. Я видел твою рану и как сильно ты истекала кровью. Тебя было бы невозможно спасти, если бы…

– Я взял то, что осталось от ее крови, и дал ей свою, – сказал Кастил. – Вот так она теперь здесь. Я вознес ее.

– Но... – Король, казалось, растерялся.

Я сделала неглубокий вдох и обрела дар речи.

– Я могу гулять на солнце… на самом деле мы ехали по нему весь день. Я не чувствую холода на ощупь, и у меня есть эмоции, – сказала я ему. – И я не чувствую необходимости перегрызать кому-либо горло.

Взгляд Кастила скользнул к моему, когда меня охватила слабая дрожь веселья.

– Что? – прошептала я. – Я чувствую, что это необходимо отметить.

– Я ничего не говорил.

Я прищурилась, глядя на него, а затем снова обратила внимание на его отца.

– Я пытаюсь сказать, что я не вампир.

Грудь короля Валина поднялась с глубоким вдохом, и вместе с ним я почувствовала, как с каждой секундой его шок отступает, становится все слабее.

Он прятал свои эмоции подальше, прятал их там, где я не могла легко до них добраться – делал то же самое, что и его сын, когда не хотел, чтобы я знала о его эмоциях. Часть меня, в центре груди, гудела от энергии и хотела проникнуть в те стены, которые он построил, найти хрупкие швы и разорвать их, обнажая…

Нет.

Я этого не хотела.

Я не хотела этого по множеству причин, а именно из-за того, что это было бы массовым нарушением. Если кто-то отгораживался от меня, это было их право. Это была единственная причина, которая имела значение, но я даже не была уверена, что смогу сделать что-то подобное.

Его отец прочистил горло, привлекая мое внимание к себе.

– Не могу поверить, что ты сделал это, Кастил. Он попятился и сел на скамейку, вытянув одну ногу. Я не пыталась его читать. – Ты знал, что могло случиться.

– Я точно знал, что могло произойти, – ответил Кастил. – Я знал о рисках и сделал бы это снова, даже если бы она вознеслась.

Мое сердце радостно екнуло, но отец Кастила выглядел менее чем впечатленным.

– Ты знаешь, что этот поступок сделал с нашим королевством …с нашим народом …и ты был готов рискнуть еще раз?

– Если ты думаешь, что то, что я сделал, было шоком, то ты должен понимать, что я сделаю все возможное и невозможное для своей жены. Взгляд Кастила остановился на отце. – Нет слишком большого риска, и нет ничего слишком священного. Потому что она мое все. Нет ничего выше ее, и я ничего не значу.

Мои губы приоткрылись на тяжелом вдохе, когда я уставилась на Кастила. К моему горлу поднялся беспорядочный, маленький комок эмоций.

– Я в этом не сомневаюсь, сынок. Я был там, когда ты пришел в себя, и понял, что она ушла. Я видел тебя, и я никогда не видел тебя таким. Я никогда этого не забуду, – сказал его отец, и моя голова резко повернулась в его сторону. Это было уже дважды, когда кто-то сказал это. – И я даже могу понять твою потребность защитить ее. Боги, понимаю ли я это? – Он провел рукой по лицу, останавливаясь, чтобы почесать бороду. – Но как король я не могу одобрить то, что ты сделал.

Рука Кастила выскользнула из моей, когда несколько вольвенов посмотрели на короля. Внутри принца назревал холодный, совершенно пугающий гнев – тот тип ярости, который, как я знала, был одной из причин, по которой он стал известен как Темный.

– Я не знал, что просил твоего одобрения.

Мое сердце забилось, когда его отец фыркнул.

– Я думаю, это очевидно, учитывая, что дело уже сделано.

– И? – спросил Кастил слишком мягким голосом. Слишком спокойно.

Крошечные волоски поднялись по всему моему телу, когда моя ладонь стала влажной вокруг рукояти моего кинжала. Вольвены почувствовали сильное беспокойство. Они стали жутко неподвижными.

– Подождите – сказала я, не зная, говорю ли я с ним или с каждым живым существом в комнате. – Кастил пошел на огромный риск, на который многие согласились бы, что он не должен был идти, но он пошел на это. Это конец. Я не вампир. – Я подумала о жажде крови, которую испытывала после пробуждения. – Или, по крайней мере, я не такая, как другие. И хотя он, возможно, заслуживает поучений...

Его отец выгнул бровь, в то время как Кастил нахмурился, глядя на меня.

– Сейчас это кажется немного неуместным, – подчеркнула я.

– Ты права, – сказал король Валин через мгновение. – Ему повезло. Или тебе. Или мне и всему королевству, что ты не Вознесенная. Это я знаю. Если бы ты ею стала, мой сын знает, что я был бы обязан сделать. – Его взгляд встретился с моим. – И я говорю это, зная, что очень маловероятно, что я вообще доберусь до тебя, прежде чем эти вольвены… те, кого я знаю сотни лет, разорвут меня. – Его взгляд метнулся к сыну. – Ты бы начал войну, которая ослабила нас перед реальной угрозой, лежащей на западе. Ты просто должен это знать.

Одна сторона губ Кастила изогнулась, и я напряглась при виде ухмылки.

– Я знаю, к чему привели бы мои действия.

– И все же?

– Мы здесь, – ответил он.

Я резко вдохнула, почувствовав, как горячий огонь гнева прорвался сквозь стены, возведенные его отцом.

– Да, мы все здесь стоим, очевидно, преисполненные решимости чертовски раздражать друг друга. Но не я. Я не хочу никого раздражать…понимаете, человек, на которого напали не один раз, а дважды, а затем выстрелили в грудь из арбалета, – огрызнулась я, и оба их взгляда устремились на меня. – И все же, я та, кто должен сказать вам двоим, чтобы вы прекратили это к чертовой матери.

Король моргнул, глядя на меня.

– Почему я вспомнил о твоей матери, Кас?

– Потому что это похоже на то, что она бы сказала, – ответил он. – Или, возможно, уже сказала, за вычетом того, что в нее стреляли.

Я закатила глаза.

– Хорошо, ну, как я уже сказала, я не Вознесенная, или, по крайней мере, не такая, как другие. Мы все можем согласиться с этим, верно? Так вы случайно не знаете, кто я? – спросила я, и тут из меня вырвался неловкий смешок. Звук вызвал несколько любопытных взглядов вольвенов. – Это звучало очень странно, если говорить вслух.

– Я слышал гораздо более странные вещи, – прокомментировал Кастил, и это вызвало у меня любопытный взгляд. – Она не похожа ни на что из того, что я чувствовал раньше, – сказал Кастил своему отцу, его тон сменился смертельным спокойствием, которое всегда было предупреждением о грядущих очень плохих вещах. – Но она больше не смертная.

Было очень странно это слышать, несмотря на то что он уже знал об этом.

– Нет, не смертная. Его отец изучал меня так пристально, что было трудно стоять там и не реагировать. Особенно с учетом того, что такого рода пристальный взгляд сопровождал только тех, кто пялился на мои шрамы. Я не думала, что он даже видел их в тот момент. – И ты не вампир. Никто из них не может гулять под солнцем или быть среди нас так скоро после обращения и быть таким спокойным.

– Я об этом не думал, – сказал Кастил. – Ты можешь объяснить, что произошло?

Его отец долго не отвечал, и, сосредоточившись на нем, я действительно ничего от него не почувствовала.

– Это должно быть ее наследие. Ее родословная, – сказал он. – Каким-то образом это сыграло свою роль в происходящем. Она чувствует... Я не понимаю, что она чувствует.

В моей голове прозвенели тревожные звоночки, и это было связано с внезапным резким привкусом конфликта, наполнившим мой рот. Знал ли он больше, чем говорил? Инстинкт подсказывал мне, что да. Я оглядела зал, увидев среди нас только вольвенов. Я сделала глубокий вдох.

– Аластир сказал мне, кто мои предки...

– Я могу только представить, что сказал тебе Аластир, – вмешался король Валин. – Кое-что из этого может быть правдой. Кое-чего из этого может и не быть. И есть вещи, которые мы с женой, возможно, сможем вам подтвердить.

В моей груди что-то екнуло, и тепло тела Кастила прижалось к моему боку, когда он придвинулся ближе ко мне.

– Но?

– Но этот разговор я не буду вести без присутствия Элоаны, – сказал он, и я почувствовала еще один толчок в груди. Его взгляд встретился с моим. – Я знаю, что мне тяжело просить тебя подождать, но она должна быть частью этого разговора.

Меня попросили подождать, чтобы выяснить, действительно ли я связана с королем Малеком – отложить возможное выяснение того, почему я не стала вампиром, когда Кастил вознес меня. Конечно, я не хотела этого, но посмотрела на Кастила. Его глаза на мгновение встретились с моими, а затем он посмотрел на своего отца.

– Это слишком большая просьба, отец.

– Я знаю, но так же, как ты сделаешь все для своей жены, я сделаю все, чтобы защитить свою.

– От чего ее нужно защищать? — спросил Кастил.

– От истории, которая преследовала нас веками, – ответил его отец, и я вздрогнула. Он медленно встал. – Итак, вы можете настаивать на этом, но я не буду говорить, пока здесь не будет Элоаны. Вы можете вызвать ее сейчас, если хотите, но я полагаю, что у вас есть другие неотложные дела.

Аластир.

–И я также думаю, что ты хочешь, чтобы я поговорил с твоей матерью до того, как она узнает, что ты держал меня здесь, – продолжил его отец, и в его тоне закралось ироничное чувство юмора. – Кроме того, это дает вам время отдохнуть – вам обоим. Вы путешествовали без остановок и имели дело со многим. Но решать вам.

Взгляд Кастила встретился с моим, и мне потребовалось много усилий, чтобы кивнуть.

– Ты уверена? – спросил он низким голосом.

– Да, – подтвердила я, хотя хотелось кричать от досады.

Грудь его отца поднялась.

– Спасибо. Я думаю, нам всем нужно еще немного времени, – сказал он, и крошечные клубочки беспокойства пустили корни. Аластир сказал, что родители Кастила не вмешивались, но была причина, по которой он хотел отложить этот разговор …почему он хотел, чтобы его жена присутствовала. – Я считаю, что с нашей стороны было бы чрезвычайно мудро скрывать это ото всех, кого не было в руинах, – посоветовал он. Другими словами, никому не нужно было знать, что Кастил вознес меня. – И чтобы все, кто там был, поклялись хранить тайну.

– Согласен, – заявил Кастил.

– Но вы чувствуете во мне что-то другое, верно? – Я перевела взгляд с одного на другого. – Разве любой, кто может это почувствовать, не знает?

– Они будут знать только то, что ты не вампир и не смертная. То, что они чувствуют, не скажет им о том, что произошло, – объяснил он, и это определенно было утешением. А как же деревья Айоса? Должно быть, это предупредило жителей Атлантии о том, что что-то произошло. – Значит, я свободен? — спросил он у своего сына, и я не могла понять, серьезный это вопрос или нет.

Кастил кивнул. Киран и остальные проследили за королем, когда он шел к нам, остановившись в нескольких футах от него и уставился на своего сына. Ни один из них не говорил. Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что их отношениям не был нанесен ущерб, хотя мне и хотелось, чтобы это было не так. Я лишь надеялась, что их можно восстановить.

Король Валин посмотрел на меня.

– Я сожалею о том, что было сделано с тобой, когда ты прибыла, и о том, что произошло с тех пор. Атлантия не такая. Ни Элоана, ни я не позволили бы случиться чему-то подобному, если бы знали, что задумал Аластир, – сказал он мне, когда сочувствие прорвалась через построенные им стены и достигло меня.

– И я также знаю, что мои извинения очень мало могут изменить или исправить то, что произошло – то, что могло быть результатом такого предательства и зла. А это то, что совершили Аластир и те, кто вступил с ним в сговор.

Я кивнула.

– Это... – Я остановила себя, прежде чем сказать ему, что все в порядке. Потому что это было не так – ничего из этого не было. Поэтому все, что я могла сделать, это еще раз кивнуть.

Король Валин повернулся к своему сыну.

– Я могу только предполагать, что вы планируете сделать с Аластиром и остальными, кто находится внизу, но мне нужна ваша уверенность, что он не переживет эту ночь. Если он это сделает, утром его казнят, – сказал он Кастилу. – И пока корона все еще на моей голове, я лично прослежу за исполнением этого приказа.

Хотя я и была рада, что он не потребовал снисхождения к Аластиру, часть о короне вызвала во мне волну беспокойства. Я знала, что он имел в виду, даже без того, чтобы он говорил это более ясно. Он не ожидал, что будет нести тяжесть короны намного дольше.

– Он не переживет эту ночь, – заверил его Кастил. – Никто из них.

Король Валин кивнул, а затем на мгновение заколебался.

– Приходите к нам, когда вы оба будете готовы. Мы будем ждать.

Я наблюдала, как отец Кастила обходил нас, а вольвены освобождали ему путь.

– Подождите. Пожалуйста. – Заметив пристальный взгляд Кастила, я повернулась к его отцу, который остановился перед дверью. Он снова посмотрел на меня. – Вы были у руин в Пустошах. Спасибо, что помогли Кастилу…за помощь мне, – сказала я, надеясь, что впоследствии не окажусь дурой за то, что поблагодарила его. – Спасибо.

Голова короля Валина склонилась набок.

– Тебе не нужно меня благодарить. Теперь ты член семьи. Я бы помог тебе.

Дом.

Киран сидел рядом со мной в своем обличии вольвена, когда я стояла между кипарисами под осколками лунного света. Край утеса возвышался над уже темными водами бухты Сайон, отражая глубокую синеву и черноту ночного неба. Отсюда я могла видеть огни города, сверкающие, как звезды, заходящие за деревья и долины. Все это выглядело как прекрасное полотно, почти нереальное. Это немного напомнило мне Карсодонию, но даже посреди ночи залив был полон кораблей, перевозящих людей и товары. Но здесь, под шум водопадов и отдаленные крики ночных птиц, было спокойно, и я испытала потрясение и облегчение, почувствовав то же самое, что и тогда, когда стояла в палатах Никтоса.

Я все еще чувствовала себя как дома.

Была ли моя кровь… эфир в ней, узнала ли она землю, воздух и море? Было ли мое наследие настолько могущественным? Потому что я, честно говоря, не верила, что почувствую это после нападения.

Теплый ветерок отбросил спутанную прядь волос мне на лицо. Я поймала его, заправляя назад, когда тот же поток подхватил края моего плаща, приподняв их. Могли бы мои родители, по крайней мере, те, в которых была кровь атлантийцев, почувствовать то же самое, увидев Атлантию? Если бы они успели. Моя грудь сжалась от печали и гнева, и мне потребовалось все, что было в моих силах, чтобы подавить ее и не позволить ей взять верх. Если я допущу это, неприятный комок эмоций, осевший в моей груди, вырвется на свободу, а я… я не могла этого допустить. Не сейчас.

Вес прижался к моей ноге и бедру. Я посмотрела вниз и увидела, что Киран прислонился ко мне. Как я часто делала с Делано, желание погладить или почесать его голову было трудно игнорировать. Он остался снаружи со мной после того, как Кастил привел меня в каменный павильон за Храмом Сайона, а затем спустился под землю с несколькими другими, чтобы забрать Аластира из склепа.

Это был не тот склеп, в котором меня держали, но Кастил попросил меня оставаться на поверхности. Я предположила, что он сделал это, потому что не хотел, чтобы я снова был окружена мертвецами, чтобы мне напоминали о моем времени, проведенном с ними. Его предусмотрительность была еще одной вещью, за которую я была бесконечно благодарна.

Я снова повернулась к морю, впитывая в себя надежду, когда поняла, что есть шанс того, что Йен похож на меня. Если бы так и было, то он мог бы перебраться сюда. Ему это понравится. Я уже знала это, только увидев то немногое, что у меня было. Он тоже почувствует покой. А когда он увидит море, такое же ясное, как днем, и такое же темное, как ночью? Мне не терпелось узнать, какие истории его вдохновят на рассказ. Улыбка тронула мои губы.

Киран встал, навострив уши, когда услышал шаги за несколько мгновений до меня. Может быть, я и была сильнее, но, похоже, у меня не развились отличные слуховые способности атлантийцев …конечно, нет.

Я посмотрела через плечо. Эмиль медленно приблизился, понимая, что Киран был не единственным вольвеном среди деревьев.

– Уже пора? – спросила я.

Эмиль кивнул и остановился в нескольких футах от меня.

– Когда Аластир увидел, что Кас один, он решил, что ты мертва. Мы не стали исправлять это предположение. Кас думал, что это убеждение заставит Аластира говорить и уличить других, кто может быть в этом замешан. Но этот ублюдок почти ничего не говорит.

– Но что-то же говорит?

Челюсть Эмиля напряглась.

– Ничего, что стоило бы повторять.

– Дай угадаю? Он сказал, что делает только то, что нужно для защиты Атлантии, и что я представляю угрозу? – предположила я, и взгляд атлантийца стал жестким. – И я думаю, что он также был невероятно вежлив и извинялся, когда говорил эти вещи.

– Звучит примерно так, – усмехнулся Эмиль, и я не была удивлена или разочарована. Что еще мог сказать Аластир на самом деле? Признать, что в ту ночь в трактире больше никого не было? Это не имело бы значения, если бы он это сделал. Никому из нас не нужно было ничего от него слышать. По крайней мере, мне не хотелось. – Вот почему я также думаю, что Кастил позволил ему поверить, что ты мертва. Я думаю, что его уже забавляет выражение, которое, скорее всего, появится на лице Аластира, когда он поймет, что потерпел неудачу. Приходи. – Эмиль начал поворачиваться. – Кас призовет нас, когда захочет, чтобы мы заявили о своем присутствии.

Но потерпел ли он неудачу?

Да.

Я вздрогнула, когда мое сердце подскочило. Я посмотрела на Кирана, и моя кожа покрылась мелкими мурашками. Он продолжал наблюдать за Эмилем своими серебристо-голубыми глазами.

– Я...? – Я остановила себя. Я никак не могла услышать голос Кирана в своем сознании. Кастил даже не мог общаться таким образом. Разве я не слышала голос Делано раньше? Но я спала.

– Ты в порядке? – спросил Эмиль, его беспокойство было очевидным.

– Ага. Да. – Я быстро нагнулась, подняв кинжал с того места, где положила его на землю. – Я готова.

Я тихо последовала за Эмилем через густые заросли деревьев, вернувшись к свету костра павильона. Я остановилась, когда Эмиль поднял руку, призывая к тишине. Мы были еще в нескольких ярдах от павильона, но я могла видеть Кастила.

Он стоял в центре сооружения, раскинув руки по бокам, слегка склонив голову, открывая лишь поразительный очерк щеки и изгиб пухлых губ. Одетый во все черное, он был похож на ночного духа, призванного мстить.

Я сунула кинжал в складку плаща и увидела, как Стражи выводят из задней части Храма около полудюжины мужчин, все они были со связанными за спиной руками. Мышцы напряглись, когда Нейл вел последнего. Покрытое шрамами лицо Аластира не выражало никаких эмоций, пока его ставили в ряд с остальными.

Ненависть сожгла мою душу, когда он и другие были вынуждены встать на колени. Мои родители. Кастил. Его родители. Я. Все мы ему доверяли, и он не только планировал передать меня Вознесенным, но и приказал убить. И в каком-то смысле он не потерпел неудачу. Я была убита. Кастил спас меня, и я проснулась другой.

То, что Аластир думает обо мне, не имеет значения, говорила я себе, наблюдая, как Кастил крался вперед, направляясь к безымянным людям, которые источали горький привкус страха в воздухе. Я не сделала ничего, чтобы заслужить то, что они со мной сделали. Я только защищалась. Мои родители доверяли только ему. Моя хватка на кинжале сжалась крепче.

Кастил был невероятно быстр.

Я даже не поняла, что он сделал, пока самый дальний от Аластира человек не упал. Еще пятеро последовали за ним, как костяшки домино, и я не видела, как лунный свет отражался от его гладкого меча, пока он не остановился всего в дюйме от шеи Аластира. Он отрубил им головы. Всем, кроме Аластира. За несколько ударов сердца.

Я втянула воздух, который, казалось, покидал тело Аластира. Вольвен был так неподвижен, словно был сделан из камня.

– Ты предал своего короля и королеву, – сказал Кастил без каких-либо эмоций. И я… я ничего не чувствовал от него, когда он приставил окровавленное лезвие меча к шее Аластира. – Ты предал меня, и ты предал Атлантию. Но ни один из них не является худшим из твоих грехов.

Аластир повернул голову ровно настолько, чтобы посмотреть на Кастила.

– Я сделал…

– Немыслимое, – сказал Кастил.

– Пророчество…

– Полная чушь, – прорычал Кастил.

Аластир молчал всего несколько мгновений.

– Я сожалею о боли, которую причинил тебе, Кастил. Я должен был сделать это. С ней нужно было разобраться. Надеюсь, ты когда-нибудь это поймешь.

Дрожь пробежала по Кастилу, когда я почувствовала, как вспыхнуло его раздражение, горячее, как расплавленная руда, используемая для ковки стали. На мгновение я подумала, что это сделает Кастил. Что он тут же покончит с жизнью Аластира. И, честно говоря, я бы не стала на него злиться. Если бы Аластир сделал это с Кастилом, я бы не смогла себя остановить.

Но Кастил смог.

С внушающим благоговейный трепет самообладанием он оторвал меч от шеи Аластира и опустил его, медленно используя тунику, которую носил тот, чтобы начисто вытереть оружие.

Оскорбление усилило румянец на щеках Аластира.

– Ты ответственен за годы кошмаров, которые преследовали Поппи, не так ли? – спросил Кастил, закончив чистить меч. – А потом ты подружился с ней. Смотрел ей в глаза и улыбался ей, все время зная, что ты оставил ее умирать ужасной смертью.

Аластир уставился прямо перед собой.

– Так и есть.

– Может быть, эти Жаждущие и вгрызались в ее кожу, но в конечном счете именно ты ответственен за ее боль – за шрамы, как видимые, так и скрытые. Только за это я должен убить тебя. Кастил вложил свой меч в ножны. – Но я не буду.

– Ч-что? Голова Аластира дернулась в его сторону. – Ты… ты предлагаешь мне помилование?

– Мне жаль. – Кастил даже отдаленно не извинялся. Эмиль был прав. Он был удивлен. – Я думаю, ты неправильно понял. Я сказал, что должен убить тебя, но не буду. Я не говорил, что ты не умрешь сегодня ночью. Он посмотрел через плечо на деревья.

Туда, где я ждала.

Эмиль кивнул и отошел в сторону.

Я пошла вперед.

Резкое дыхание было единственным звуком, когда я преодолела расстояние. Глаза Аластира расширились. Наши взгляды встретились и задержались. Позади меня раздался гортанный предупреждающий рокот. Теплый мех коснулся моей руки, когда Киран вышел вперед и встал рядом со мной.

Сердце было странно спокойным, я держала под плащом кинжал, а Аластир в шоке смотрел на меня.

– Как?.. – Его красивое, покрытое шрамами лицо исказилось, когда исчезло удивление, и отразилась на его чертах ярость. Его ненависть была осязаемой сущностью. – Сделай это. Попробуй. Это не будет иметь значения. Это не закончится на мне. Ты докажешь, что я прав. Ты...

Быстро взмахнув рукой по дуге, кровавый камень вонзился глубоко в его горло, оборвав ядовитые слова бульканьем.

Я опустилась на колени, поймав Аластира за плечо, прежде чем он упал вперед. Теперь мы были на уровне глаз, шок от раны заменил ненависть в его глазах. Я понятия не имела, что показывали мои… показывали ли они что-нибудь.

– Я больше никогда не буду думать о тебе после этой ночи, – пообещала я, вытирая лезвие о перед его туники, как это сделал Кастил. – Я просто хотела, чтобы ты это знал.

Его рот открылся, но из него не вышло ничего, кроме крови. Я поднялась, отпустив его. Он упал, дергаясь, когда из него свободно хлынула кровь.

– Хорошо, – Кастил растянул слово. – Это не будет быстрой смертью.

Наблюдая, как камень на мгновение почернел в лунном свете, я посмотрела на Кастила.

– Я была неправа раньше. Некоторые не заслуживают быстрой смерти.

Одна сторона его рта изогнулась, намекая на ямочку, когда его взгляд скользнул по моему лицу.

– Такое потрясающее, порочное маленькое создание.

Я повернулась, когда Киран прошел мимо меня туда, где билось на земле тело. Он положил массивную лапу на спину Аластира, его когти впились в нее, когда он поднял голову к небу. Глубокий вой пронзил ночную тишину, эхом разнесшись по долинам и над морем. Крошечные мурашки покалывали мою кожу. Звук был навязчивым, казалось, он висел в воздухе даже после того, как он опустил голову.

Прошел удар сердца.

Внизу, у темного моря, раздался долгий, пронзительный вой. Дальше был еще один и еще один. Затем по всему городу сотни голосов откликнулись на призыв Кирана, их тявканье и лай были омрачены только звуком ударов о землю, стремительностью их тел, мчащихся среди деревьев. Тысячи когтей, впивающихся в почву и камень.

Они пришли.

Как одна из неумолимых волн, бьющихся о скалы внизу, они пришли, оскалив шерсть и зубы, большие и маленькие. Они пришли, и они обглодали его до костей.

ГЛАВА 14

Рассвет наступил яркими переливами розового и голубого. Мы шли по усеянной деревьями тропинке вокруг Храма Сайона, вместе с осознанием того, что удовольствие, полученное от возмездия, было, к сожалению, недолгим.

Дело было не в том, что я жалела, что лишила Аластира жизни или не позаботилась о том, чтобы его смерть была быстрой. Просто мне хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Когда взошло солнце, я хотела, чтобы оно взошло в день, не омраченный смертью.

Я не осознавала, что все еще сжимаю кинжал, пока Кастил тихо не вырвал его из моих пальцев и не сунул в ножны на боку.

– Спасибо, – прошептала я.

Его взгляд метнулся к моему, глаза сверкали оттенком топаза. Я думала, что он собирается заговорить, но он ничего не сказал, когда из-за кустов и деревьев появились вольвены. Их было так много, одни большие, другие маленькие, чуть больше Беккета. Моя грудь сжалась, когда я смотрела, как они рыскают рядом с нами. Все были начеку, уши навострены.

Я не могла перестать думать о том, что они сделали с Аластиром и остальными…звуки рвущейся плоти и трескающихся костей. Эта ночь останется со мной надолго, очень надолго. Я задумалась, не нарушило ли такое действо их пищеварение.

Но я не стала спрашивать, потому что решила, что это довольно неуместный вопрос.

Но прямо сейчас я была больше сосредоточена на том, чтобы ставить одну ногу перед другой. Каждый шаг отнимал энергию, которая быстро заканчивалась. Усталость могла быть вызвана недосыпанием, когда мы путешествовали через Скотос во второй раз, отсутствием отдыха после нашего первого путешествия или всем, что произошло с того момента, как я прибыла в Атлантию. Это могло быть сочетанием всех этих событий. Кастил должен был быть не менее измотан, но хорошей новостью было то, что я снова оказалась под лучами солнца, и моя кожа не разлагалась и не делала ничего столь же тревожного.

Так что это был плюс.

– Ты держишься там? – спросил он низким голосом, когда мы подошли к Сетти. Шерсть лошади сверкала ониксом в лучах утреннего солнца. Он пасся в траве.

Я кивнула, думая, что это, скорее всего, не то возвращение домой, которого хотел Кастил. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел своих родителей? Годы. И вот как он должен был их встретить: нападение на него, на меня и потенциальное вбивание клина между ним и его отцом.

В моей груди поселилась тяжесть, когда один из Стражей подвел к нам Сетти. Я посмотрела на вырисовывающийся Скотос и увидела мерцающий красный купол.

Пейзаж Атлантии был навсегда изменен, но что это означало?

– Поппи? – Голос Кастила был тихим.

Поняв, что он ждет меня, я оторвала взгляд от гор и поднялась, ухватившись за седло Сетти. Я не знала, хватит ли у меня сил подтянуться так, как я сделала это возле охотничьей хижины. Кастил поднял меня, а затем быстро последовал за мной.

Киран присоединился к нам, вернувшись к своей смертной форме, теперь он был облачен в одежду, которую привез с собой Нейл. Он сел на одну из лошадей, и я увидела, как под его глазами сгущаются тени. Все устали, поэтому неудивительно, что мы молча выехали из Храма в сопровождении вольвенов. Когда мы уходили, я не видела ни Эмиля, ни Нейла, ни Квентина.

Нам потребовалось некоторое время, чтобы подняться по скалам и выйти на поле розовых и голубых полевых цветов. Я посмотрела на деревья на другом конце поля, но с дороги не могла разглядеть Покои Никтоса. Мне стало интересно, в каком состоянии был Храм. Вздохнув, я посмотрела вперед. Мое сердце екнуло в груди, когда я посмотрела вперед и снова увидела Колонны Атлантии. Колонны из мрамора и известняка были такими высокими, что почти доставали до облаков. На камне были выгравированы темные знаки на языке, который я не могла прочесть. Это было место упокоения Теона, Бога Согласия и Войны, и его сестры Лайлы, Богини Мира и Мести. Колонны соединялись со стеной, которая была такой же большой, как Вал, окружавший столицу Солиса, и уходила вдаль, насколько я могла видеть.

Дом.

Я все еще чувствовала это. Толчок в моей груди. Чувство правильности. Я посмотрела через плечо на Кастила, чтобы сказать ему это, но уловила гнев, назревающий внутри него. Он скопился у меня во рту, как кислота, а его беспокойство было слишком густым кремом в моем горле.

– Я в порядке, – сказала я ему.

– Я хочу, чтобы ты перестала так говорить. Его хватка на поводьях усилилась. – Ведь это не так.

– Я в порядке, – настаивала я.

– Ты устала. – Кастил свободно обвил рукой мою талию. – Ты через многое прошла. Не может быть, чтобы ты была в порядке.

Я смотрела на то, как он держит поводья. Иногда я задавалась вопросом, может ли он чувствовать мои эмоции или читать мои мысли.

Он не мог, но он знал меня лучше, чем те, кто знал меня годами. Было удивительно, как это произошло за такой относительно короткий промежуток времени. Но прямо сейчас я почти желала, чтобы он этого не делал. Я сморгнула горячий поток бессмысленных слез. Я даже не понимала, почему вдруг почувствовала себя такой эмоциональной, но я не хотела, чтобы это давило на его разум. Я начала тянуться к нему, но остановилась, вместо этого опустив руку на колени.

– Прости, – прошептала я.

– За что?

Я тяжело сглотнула, переведя взгляд на спину Кирана.

– Просто... за все.

Кастил напрягся позади меня.

– Ты серьезно?

– Да?

– За какое все ты именно извиняешься?

Я сомневалась, что повторения этого слова будет достаточно.

– Я просто думала о том, что ты не видел своих родителей много лет, и что твое возвращение домой должно было быть хорошим …счастливым. Но вместо этого случилось все это. И Аластир... – Я покачала головой. – Ты знал его гораздо дольше, чем я. Его предательство должно тебя беспокоить. А еще я думала о Палатах Никтоса и гадала, насколько они сейчас повреждены. Наверняка Храм простоял там тысячи лет. И вот пришла я и...

– Поппи, я сейчас тебя остановлю. Часть меня хочет смеяться…

– То же самое, – сказал Киран спереди.

Мои глаза сузились на вольвена.

– Другая часть меня не находит абсолютно ничего смешного в том, что ты извиняешься за то, над чем ты не властна.

– Я тоже поддерживаю это, – бросил Киран.

– Этот разговор тебя не касается, Киран, – огрызнулась я.

Вольвен пожал плечами.

– Просто вмешиваюсь со своими пятью копейками. Продолжайте. Мы с отцом притворимся, что не слышим никого из вас.

Я нахмурилась, глядя на Джаспера, который проскакал мимо нас в своей смертной форме. Я понятия не имела, когда он успел измениться.

– Послушай, – сказал Кастил низким голосом, – нам нужно будет о многом поговорить, когда останемся наедине, и у меня была возможность убедиться, что твои раны зажили.

– Какие раны?

Кастил вздохнул позади меня.

– Поскольку ты, видимо, не заметила, но ты все еще в синяках после того, как отдохнула в охотничьем домике.

После того, как он вознес меня в… кем бы я ни была сейчас.

– Я…

– Только не говори мне, что с тобой все в порядке, Поппи.

– Не в порядке, – солгала я.

– Ага. – Он придвинул меня ближе к себе, так что я прислонилась к его груди. – Сейчас тебе нужно знать, что ни в чем из этого нет твоей вины. Ты не сделала ничего плохого, Поппи. Ты ни в чем не виновата. Ты понимаешь это? Веришь в это?

– Я знаю. Я ничего не сделала, чтобы вызвать все это, – сказала я ему, говоря правду. Я не винила себя за действия других людей, но все еще была разрушительным присутствием, хотела я того или нет. Это был другой вид вины.

Мы замолчали, когда я перевела взгляд с Кирана на раскинувшийся город Бухты Сайона. Здания цвета слоновой кости и песка, одни квадратные, другие круглые, блестели под угасающим солнцем, усеивая холмы и долины. Некоторые сооружения были такими же широкими, как и высокими, и располагались ближе к земле. Это снова напомнило мне о храмах в Солисе, но эти были сделаны не из черного, отражающего камня, как те. Они пленили солнце, поклонялись ему. Другие здания были выше даже замка Тирман, их изящные башни грациозно устремлялись в небо. И каждая крыша, которую я могла видеть, была покрыта зеленью. Из них росли деревья, а с крыш свисали виноградные лозы, и все они были усыпаны яркими розовыми, голубыми и фиолетовыми цветами.

Бухта Сайона была почти размером с Карсодонию, а это был всего лишь один из городов Атлантии. Я даже не могла представить, как должен выглядеть Эваемон, столица Атлантии.

Первые признаки жизни, которые мы увидели, исходили от ферм недалеко от города. Козы щипали сорняки и низко свисающие у дороги ветви. Фруктовые сады с желтыми плодами были смешаны с различными культурами, а в стороне от главной дороги из-за замшелых кипарисов выглядывали кремовые стены домов. Там, среди деревьев, было много зданий, все они располагались на расстоянии друг от друга и были достаточно большими, чтобы вместить приличную семью. Это не было похоже на Масадонию или Карсодонию, где преобладали обширные поместья и усадьбы, а рабочие либо уезжали из города, либо останавливались в едва пригодных для жизни хижинах на приусадебных участках.

Скот не обращал внимания на вольвенов, следовавших за нами, когда мы проходили мимо ферм. Возможно, они привыкли к их присутствию или чувствовали, что они не представляют для них угрозы. Слышали ли фермеры или жители города вольвенов вой посреди ночи, когда они приближались к храму Сайона? Должно быть, это был звук, от которого можно было проснуться.

Но мысли о вое отошли на второй план, когда нервная энергия потрясла мой организм. Перед нами внезапно возник город.

Здесь не было ни ворот, ни внутренних стен, ни зданий, тяжело нагроможденных друг на друга. В воздухе не витал запах людей, вынужденных жить в тесных, узких помещениях. Это было первое, что чувствовал человек, входя в Масадонию или Карсодонию. Он всегда напоминал мне о несчастье и отчаянии, но в Бухте Сайона пахло фруктами из близлежащих садов и морской солью. Сельскохозяйственные угодья и поросшие мхом кипарисы просто превратились в город, и это было своеобразным заявлением.

Не было разделения между теми, кто кормил город, и столами, на которых стояла еда.

Увидев это, я почувствовала прилив веры и возможностей и села немного прямее. Я мало что знала о политике Атлантии, но знала, что в королевстве не без проблем. Они быстро становились перенаселенными, и Кастил надеялся решить эту проблему путем переговоров с властями Солиса и возвращения земель к востоку от Нью-Хейвена – большого и в основном необитаемого участка Солиса. Возможно, кто-то даже не заметит, насколько существенной была эта разница, но она была огромной. И это было доказательством того, что если Атлантия смогла сделать это, то и Солис сможет.

Но как это могло случиться? Если Кастилу и мне удастся свергнуть Кровавую Корону, Солис останется прежним, только более безопасным для смертных, потому что выживут только Вознесенные, согласившиеся контролировать свою жажду. Но власть останется за богатыми. А самые богатые были среди Вознесенных. Они процветали в многослойной системе, сломать которую было бы сложнее, чем остановить Обряды и убийства невинных.

И можно ли доверять большинству Вознесенных в том, что они изменятся? Согласятся ли вообще новые король и королева, пришедшие на смену тем, кто в настоящее время правит Кровавой Короной? Действительно ли Солис был бы другим? Но мы должны попытаться. Это был единственный способ избежать войны и предотвратить дальнейшие разрушения и бесчисленные смерти.

Во-первых, нам нужно было убедить королеву Илеану и короля Джалару, что, в отличие от того, что герцогиня утверждала о моем союзе с принцем, это приведет к гибели Вознесенных, а не к падению Атлантии. И герцогиня, и Аластир были неправы …и мертвы.

В некотором смысле, Вознесенные положили начало своему падению, создав Деву и убедив людей Солиса, что я была избрана богами – богами, которые, как верили смертные, бодрствуют и постоянно бдительны. Вознесенные сделали меня своим фактическим лидером и символом Солиса для людей, которых они контролировали с помощью манипуляций. Мой брак с Кастилом должен был служить двум целям. Он докажет, что атлантийцы не несут ответственности за чуму, известную как Жаждущие – еще одну ложь, которую Вознесенные придумали, чтобы скрыть свои злодеяния и посеять страх, дабы облегчить контроль над людьми. И люди Солиса должны были поверить, что боги одобрили союз Избранной с атлантийцем. Из-за их лжи мы получили преимущество. Любой Вознесенный мог остаться у власти только в том случае, если бы он понял это. Потому что, если они выступят против меня, все их царство лжи рухнет под ними. Кастил был прав, когда сказал, что королева Илеана умна. Так оно и было. Она должна была согласиться. Мы предотвратим катастрофическую войну и, возможно, сможем изменить Солис к лучшему.

Но голос внутри меня, странный голос, который звучал очень похоже на мой, но не был им и исходил из того же места, что, казалось, пробудил во мне нечто древнее, что находилось в самой сердцевине моего существа. То, что прошептал этот голос, заставило меня вздрогнуть и похолодеть от страха.

Иногда войну невозможно предотвратить.

По обеим сторонам дороги, по которой мы ехали, стояли два больших колизея, напоминая мне руины в Конце Спессы. Внутри колонн стояли статуи богов, а внешние стены, самые дальние от дороги, были выше, полны рядами сидений. Букеты, полные ярко-фиолетовых цветов, стояли на каждой из ступеней, ведущих внутрь строения. Оно было пусто, как и павильоны поменьше, мимо которых мы проходили, их золотые и голубые навесы мягко колыхались на теплом ветру, а также в зданиях с окнами и крышами. Но это продлилось не долго.

– Кастил, – сказал Киран предостерегающе.

– Я знаю. – Рука Кастила крепко обхватила меня. – Я надеялся, что мы сможем продвинуться дальше, прежде чем нас заметят. Этого явно не произойдет. Эти улицы вот-вот заполнятся.

Этот странный голос внутри меня и тревога, которую он вызывал, быстро исчезли, когда люди медленно и осторожно вышли наружу. Мужчины. Женщины. Дети. Они, казалось, не замечали Джаспера или Кирана, как будто вид обоих без рубашки верхом на лошади был обычным явлением. И, возможно, так оно и было. Вместо этого они уставились на нас с Кастилом широко открытыми глазами. Замешательство исходило от всех, на кого я смотрела. Казалось, все замерли, а затем пожилой мужчина в синем закричал:

– Наш принц! Принц Кастил! Наш принц вернулся!

Вздох пронесся по толпе, как порыв ветра. Двери магазинов и домов одинаково распахнулись вниз по дороге. Они, должно быть, не знали, что Кастил оправился от теневика. Мне было интересно, что именно они знали о том, что произошло в Палатах Никтоса. Разве кровавый дождь не обрушился на город? Несомненно, они видели деревья Айоса, даже несмотря на то, что высокие здания теперь закрывали горы.

Крики возбуждения и аплодисменты заполнили улицы, когда люди выбежали из зданий или высунулись из окон наверху. Руки поднимались и дрожали, когда одни выкрикивали имя Кастила, а другие славили богов. Один пожилой мужчина упал на колени и прижал руки к груди. Он плакал. И он был не единственным. Женщины. Мужчины. Многие открыто плакали, выкрикивая его имя. Кастил сдвинулся позади меня, когда мои глаза стали размером с солнце. Я… я никогда не видела ничего подобного. Никогда.

– Они... некоторые из них плачут, – прошептала я.

– Думаю, они боялись, что я умер, – заметил он. – Прошло довольно много времени с тех пор, как я был дома.

Я не была уверена, что причина в этом. Судя по тому, что я видела в Нью-Хейвене и Конце Спессы, он был любим и уважаем своим народом. У меня перехватило горло, когда я огляделась и увидела восторженные улыбающиеся лица. Ничего подобного не происходило, когда Вознесенные проезжали через свои города. Даже когда королева или король появлялись на публике, что, если я правильно помнила, случалось редко. Всегда стояла тишина.

Люди резко остановились, их радостные возгласы сменились шепотом. Сначала я не поняла, в чем причина.

Вольвены.

Должно быть, в какой-то момент они отступили, но теперь вернулись к нам. Они рыскали по улицам и проносились по тротуарам, перемещаясь между смертными и атлантийцами. Они не рычали и не огрызались, но их тела были явно напряжены.

Мою кожу покалывало от осознания, когда взгляды переместились с Кастила на вольвенов, а затем на меня. Я напряглась, чувствуя их пристальные взгляды на моей окровавленной, грязной одежде и синяках, которые наверняка были видны. Шрамы.

– Я бы выбрал другой путь к дому Джаспера, если бы это было возможно, – сказал мне Кастил низким голосом. Мы свернули на дорогу, где здания тянулись к облакам, а кристально чистые воды Моря Сайона начали проглядывать из-за строений. Я совсем забыла о предложении, сделанном Джаспером в Палатах. Это говорило о том, что Кастил ехал туда, а не во владения своей семьи. – Но это наименее населенный путь.

Это был самый малонаселенный район? Должно быть... боги, сейчас на улицах были тысячи людей. Они выглядывали из окон, появлялись на балконах и террасах, увитых плющом.

– Я знаю, что их много, – продолжил он. – И мне жаль, что мы не смогли повременить с этим.

Я потянулась туда, где его рука легонько легла на мое бедро. На этот раз я не остановила себя. Я накрыла его руку своей и сжала.

Кастил перевернул руку, возвращая жест. Мы не отпускали друг друга из рук.

Часть меня хотела отвернуться, не позволить себе ощутить, что чувствуют люди, но тогда я была бы трусихой. Я позволила своим чувствам оставаться открытыми, чтобы протянуть ровно настолько, чтобы получить краткий проблеск их эмоций на случай, если я потеряю контроль над… всем, на что я действительно способна. Мое бешено колотящееся сердце и дикие мысли мешали мне сосредоточиться, но через несколько мгновений я ощутила… терпкость замешательства и более легкий, упругий привкус любопытства, исходящий от жителей Атлантии.

Здесь не было страха.

Не было ненависти.

Только любопытство и замешательство. Я не ожидала этого. Не после Храма. Мое тело прижалось к Кастилу, и я прислонилась головой к его груди. Эмоции толпы могут измениться, как только они узнают, что я сделала, и кем я могу быть или не быть. Но сейчас я не собиралась беспокоиться об этом. Я начала закрывать глаза, когда тёмно-синяя ткань привлекла моё внимание.

Седовласая женщина стояла на балконе одного из высотных зданий, ветер трепал голубое платье, в которое она была одета. Держась за черные перила, она медленно опустилась на одно колено и поднесла кулак к своей худой груди. Ее голова склонилась, а ветер трепал ее белоснежные волосы. На другом балконе то же самое сделал мужчина с седыми волосами, заплетенными в длинную густую косу. А на дорожках…

Мужчины и женщины, чья кожа и тела несли на себе следы возраста, опускались на колени среди тех, кто стоял.

– Лисса! – крикнул мужчина, хлопнув рукой по тротуару, напугав меня. – Мейя Лисса!

Сетти вскинул голову, когда из одного из зданий выбежали двое детей – одному из них было не больше пяти лет. Их длинные каштановые волосы струились у них из-за спины. Один из них изменился прямо на месте, подавшись вперед, когда из-под кожи вырвался бело-коричневый мех. Вольвен был таким крошечным, он тявкал и подпрыгивал, его ушки хлопали, когда старший бежал рядом со щенком.

Кастил крепче сжал Сетти, когда ребенок закричал:

– Лисса! Лисса!

Лисса. Я слышала это раньше, когда мне приснился тот кошмар в горах Скотос и я услышала голос Делано. Он произнес эти слова. Или, по крайней мере, мне приснилось, что он их произнес.

Ребенок постарше схватил младшего и, повернувшись, побежал за ним. Молодые мужчины и женщины появились на улицах и тротуарах, прижимая младенцев к бедрам, когда опускались на колени.

Шок накатывал на окружающих ледяными волнами, а пение «Лисса» становилось все громче.

– Что это значит? – спросила я Кастила, когда другой маленький ребенок превратился в пушистый комочек, которого подтолкнул обратно на дорожку один из более крупных вольвенов, следовавших за нами. Маленькая девочка или парень ойкнула и тут же принялась гоняться за своим хвостом. – Лисса?

– Это старый атлантийский. Язык богов, – сказал Кастил, его голос был грубым. Он прочистил горло, снова сжав мою руку. – Мейя Лисса. Это значит: Моя королева.

ГЛАВА 15

Дом Джаспера стоял на вершине утеса, с которого открывался вид на море и большую часть городских домов. Выше простирались только высотные дома и дворцовый дом на другом утесе. Я предположила, что последний был резиденцией короля и королевы, и не знала, прибыли ли они уже в Бухту Сайона и услышали ли крики.

Мейя Лисса.

Моя королева.

Это была одна из тех трех вещей, на которых мне удавалось не зацикливаться с тех пор, как я проснулась в охотничьей хижине. Королева. Я не могла переварить это, и даже не собиралась пытаться, пока рассматривала стебли белых и фиолетовых цветов, свисающие из многочисленных плетеных корзин, развешанных на полпути вверх по стенам двора. Только после того, как я искупаюсь, посплю и поем.

Как только мы приблизились к конюшням, мой взгляд привлек центр двора. Вода плескалась и переливалась через ярусы фонтана, сделанного из камня цвета полуночи и еще более отражающего, чем материал, который использовали для строительства Храмов в Солисе.

Из одной из конюшен торопливо вышел мужчина в коричневых бриджах и свободной белой рубашке. Его взгляд метнулся от Джаспера и Кирана к Кастилу. В нем мелькнуло удивление. Он глубоко поклонился.

– Ваше Высочество.

– Харлан, – признал Кастил. – Я знаю, что прошло довольно много времени с тех пор, как мы виделись, но ты не должен называть меня так.

Я не могла себе представить, чтобы кто-то из Вознесенных, не говоря уже о короле или королеве, позволил себе такую фамильярность. Те, кто не поприветствовал герцога Тирмана официально, как правило, вскоре исчезали.

Харлан кивнул, когда Джаспер спешился.

– Да, Ваше… – Он поймал себя на застенчивой улыбке. – Да, это было давно.

Когда мужчина взял поводья Сетти, я увидела, что его глаза были темно-карими. Он был либо смертным, либо из рода подменышей. Я хотела спросить, но это показалось мне довольно невежливым вопросом. Он посмотрел на меня, его взгляд ненадолго задержался на моем лице, прежде чем двигаться дальше.

– Харлан, я хотел бы представить тебе крайне важного для меня человека, – сказал Кастил, когда Киран повернулся к нам. – Это моя жена Пенеллаф.

Моя жена.

Несмотря ни на что, мое сердце все же сделало глупый прыжок.

– Ваша жена? – Мужчина моргнул один раз, затем дважды. Зубастая ухмылка расплылась по его лицу. – Поздравляю, Ваше… Поздравляю. Ух ты. Не знаю, что больше удивляет. Ваше возвращение или то, что вы женаты.

– Он любит играть по-крупному или идти домой, – прокомментировал Киран, похлопывая лошадь по боку. – На случай, если ты забыл об этом.

Харлан усмехнулся, почесывая копну своих светлых волос.

– Наверное, да. Он снова посмотрел на меня. – Для меня большая честь познакомиться с вами, Ваше Высочество. Затем он поклонился с гораздо большей пышностью.

Киран поднял на меня бровь, произнеся одними губами:

– Ваше Высочество.

Если бы я не была такой уставшей и незаинтересованной в том, чтобы произвести второе плохое первое впечатление, я бы спрыгнула с Сетти и ударила вольвена по морде. Сильно. Вместо этого я отклеила язык от нёба.

– Спасибо, – выдавила я, надеясь, что это звучит не так странно для него, как для себя. – Тебе тоже не обязательно называть меня так. Пенеллаф вполне сойдет.

Мужчина усмехнулся, но у меня было ощущение, что мое предложение влетело в одно ухо и вылетело из другого.

– Сетти был в пути довольно долгое время. Ему не помешает дополнительная забота, – отозвался Кастил, к счастью, отвлекая внимание от меня.

– Я прослежу, чтобы он и остальные получили ее. – Харлан держал поводья, потирая морду Сетти.

Кастил спрыгнул вниз с плавной грацией, заставившей меня задуматься, не был ли он ямой бесконечной энергии, и тут же потянулся ко мне. Я взяла его за руки, и он поднял меня из седла, поставив на землю рядом с собой. Его руки скользнули к моим бедрам и задержались там. Я подняла на него глаза, и он наклонился, прижавшись губами к моему лбу. Сладкий поцелуй отозвался в моем сердце.

– Еще пару минут, – пробормотал он, откидывая несколько спутанных прядей волос с моего плеча. – И мы будем одни.

Я кивнула. Его рука оставалась на мне, пока мы шли.

Киран и Джаспер остановились перед нами, но вольвены не в их смертной форме привлекли мое внимание. Они последовали за нами во двор, и там были... боги, их должно было быть сотни. Они бродили по конюшням и поместью. Многие запрыгнули на стены двора. Другие поднялись по широким ступеням усадьбы и встали между колоннами. Они расступились, создавая проход между нами и бронзовыми дверями. Но не успели мы с Кастилом пошевелиться, как они сдвинулись с места. Все сразу. Мех поредел и уступил место плоти. Кости трескались и сжимались, снова срастаясь. Конечности выпрямились, когти втянулись в ногти. Через несколько секунд они предстали в своих смертных обличьях. Там было много кожи. Больше, чем я когда-либо хотела увидеть. Мои щеки начали пылать, и я старалась не смотреть... куда бы то ни было. Я начала спрашивать Кастила о том, что происходит, но тут вольвены одновременно все двинулась с места.

Правые руки сжаты в кулаки. Они положили их на середину груди, а затем опустились на одно колено, склонив головы, как это делали те, кто был на улице. Все они…вольвены во дворе, те, что на стене, на ступеньках и между колоннами.

У меня закружилась голова, когда Джаспер и Киран повернулись к нам и последовали их примеру.

– Они никогда не делали этого для меня, – пробормотал Кастил себе под нос.

Киран поднял голову ровно настолько, чтобы я увидела его ухмылку.

– Я не знаю, почему они делают это для меня.

Он взглянул на меня сверху вниз, нахмурив брови.

– Это потому, что в тебе есть кровь...

– Я знаю, – сказала я, и мое сердце снова начало колотиться. – Я знаю, но…– Как я могла выразить словами, насколько это было для меня безумием? Люди склонялись передо мной как перед Девой, но это было другое, и это не имело ничего общего с тем, что передо мной преклоняли головы обнаженные люди.

Хотя это тоже казалось важным.

Киран встал, встретившись взглядом с Кастилом. Он кивнул. Я понятия не имела, как они общались друг с другом, если не было связи. Черт, я не представляла, как они это делали, когда она была. Он что-то сказал Джасперу, и его отец вернулся в форму вольвена. Остальные последовали его примеру, и снова мне осталось только удивляться, как все они действовали в унисон. Я смотрела, как они удаляются от дома, расползаясь по двору и за стены, гадая, было ли это каким-то инстинктивным побуждением или чем-то еще.

Рука Кастила опустилась к центру моей спины, когда он двинулся вперед.

– Что ж, это было весело, не так ли?

Я посмотрела на него, подняв брови.

– Это было довольно обнаженно.

На его лице появилась полуулыбка, и он посмотрел прямо на меня.

– Ты привыкнешь, – заявил Киран, поднимаясь по ступенькам.

Я не была в этом уверена.

– Скорее, ты как бы вынуждена, – сказал Кастил, когда Киран вошел в открытые двери. – Вольвены склонны считать одежду обременительной.

Я думала обо всех бриджах и рубашках, которые доставляли им слишком много мороки, и могла понять, почему они так считают.

Теплый ветерок колыхал тонкие занавески, пока Киран вел нас мимо нескольких больших гостиных, заставленных огромными стульями ярких цветов.

Мы оказались внутри, в другом крыле дома, идя по еще одному длинному, казалось бы, бесконечному коридору. Мои шаги замедлились, и я вздохнула, миновав еще одну дверь.

– Сколько людей здесь живет?

– Зависит от времени года, – ответил Киран. – Временами все комнаты заполнены, и у нас много приезжающих и уезжающих, нуждающихся во временном жилье.

– О, – ответила я, внутренне всхлипывая, когда мы миновали еще две двери. – Какой длины этот коридор?

– Осталось недолго, – сказал он, и рука Кастила медленно, успокаивающе двинулась по моей спине. Мгновение спустя коридор изогнулся, и я увидела его конец… слава богам. Киран остановился перед двойными дверями кремового цвета. – Я подумал, что ты захочешь остаться в своих старых покоях.

– Ты часто здесь останавливался? – спросила я, когда рука Кастила соскользнула с моей спины. Мне сразу же стало не хватать ее тяжести.

Он кивнул, открывая одну из дверей.

– Мои родители нечасто приезжают сюда, особенно после всего, что случилось с Маликом, – ответил он, и я подумала, что в этом есть смысл. – Я бы предпочел быть здесь, чем в пустом поместье.

Я даже не могла представить, насколько велик был дом его родителей здесь или в столице, если он был такого размера, как у Джаспера.

– Я прослежу, чтобы ваши вещи принесли из конюшни, – предложил Киран.

– Это было бы замечательно. Спасибо. – Кастил взглянул на него, взяв меня за руку. – Нам понадобится некоторое время, прежде чем принимать гостей.

На лице Кирана появилась кривая ухмылка.

– Я прослежу, чтобы моя мать поняла это.

По какой-то причине мой желудок перевернулся при мысли о встрече с матерью Кирана.

Затем Киран ускользнул, и сделал это с впечатляющей быстротой. Может быть, он наполовину боялся, что я начну задавать вопросы. Он мало что знал, но ему не нужно было беспокоиться об этом. Я проскользнула в комнату, когда Кастил толкнул дверь дальше.

Где была кровать?

Это все, о чем я могла думать, пока шла по кафельному полу кремового цвета в помещение, где в центре стояли жемчужного оттенка диван и два широких кресла. За ними стоял стол с мраморными ножками, вырезанными из лозы, и два обеденных стула с высокими спинками, обитые толстой серой тканью. Перед закрытыми решетчатыми дверями стоял диванчик, а наверху лениво крутил потолочный вентилятор.

– Спальня здесь. – Кастил шагнул через округлый арку справа.

Я чуть не споткнулась, когда вошла в комнату.

– Это самая большая кровать на свете. – Я уставилась на кровать с балдахином и белые занавески.

– Правда? – спросил он, отдергивая занавески с одной стороны и прикрепляя их к стойкам. – Кровать в моей резиденции в Эваемоне больше.

– Что ж... – Я прочистила горло. – Поздравляю.

Он бросил мне ухмылку через плечо, вынимая мой кинжал из ножен, кладя его на тумбочку, а затем убрал свои мечи. Возле большого шкафа я узнала седельные сумки, те самые, с которых мы впервые въехали в Атлантию. Как долго они пролежали здесь, ожидая нас? Я слегка повернулась. Напротив кровати стояло несколько стульев. Еще одна решетчатая дверь вела на веранду, где висел еще больший потолочный вентилятор с лопастями в форме листьев, которые вращались, гоняя воздух.

– Подожди. – Мой взгляд вернулся к нему. – У тебя есть своя резиденция?

– Есть. Закончив с занавесками на кровати, он выпрямился. – У меня есть покои в доме моей семьи… дворце, но у меня также есть небольшой дом в городе.

Я была уверена, что знаю Кастила лучше, чем все остальные, но мне еще многое предстояло узнать о нем. Вещи, которые были не так уж важны, и вещи, которые сделали его тем, кем он был сегодня. У нас просто еще не было времени по-настоящему раскрыть секреты друг друга, и я хотела этого времени так же мучительно, как хотела обнять своего брата, снова увидеть Тони и узнать, что она не вознеслась, как утверждала герцогиня. Я хотела этого так же сильно, как хотела увидеть воссоединение Кастила с его братом, а Малика – живым и невредимым.

И мы почти потеряли шанс выиграть больше времени.

Кастил отступил в сторону, повернувшись ко мне. Я увидела за его спиной открытую дверь. Слабый солнечный свет омывал стены, выложенные плиткой цвета слоновой кости, и отражался от большой фарфоровой ванны. Подавшись вперед, я, наверное, перестала дышать, когда поняла, насколько велика ванна и что все бутылочки на полках полны разноцветных солей, кремов и лосьонов. Но я не могла отвести взгляд от того, что стояло в углу купальни. С потолка спускалось несколько труб, каждая из которых имела овальную головку, и все они были полны крошечных отверстий. Пол под ними был углублен, а в центре был большой… водосток. С одной стороны, под окном, стояла выложенная плиткой скамья, встроенная в стену.

– Это душ, – сказал Кастил позади меня. – Вода поступает сверху, после того как его включат.

Я могла только смотреть.

– Краны в раковине похожи на те, что стоят в душе и ванной. Ручка, окрашенная в красный цвет, предназначена для горячей воды, а синяя – для холодной. Ты просто поворачиваешь ее… Поппи? – В его голосе звучала улыбка. – Смотри.

Моргнув, я оторвала взгляд от душа, чтобы посмотреть, как он поворачивает красную ручку. Вода полилась в раковину.

– Идем. – Кастил повел меня вперед. – Попробуй воду. Несколько секунд будет холодно.

Я подошла к нему, сунув руку под струю воды. Она была холодной, затем прохладной, потом стала теплой, а затем горячей. Задыхаясь, я отдернула руку, когда мои глаза метнулись к нему.

Ямочка на его правой щеке стала еще глубже.

– Добро пожаловать в страну горячей воды на кончиках пальцев.

Меня охватило благоговение. Тони бы понравилась эта комната. Возможно, она никогда бы не покинула ее, требуя, чтобы ее ужин подавали здесь. Грусть грозила закрасться и вытеснить радость, и было трудно отбросить ее и позволить себе насладиться этим моментом. Я снова начала окунать руку в воду, но Кастил отключил ее.

– Эй...

Он взял меня за руку.

– Ты можешь играть с кранами и водой весь день, но позволь мне сначала позаботиться о тебе.

Подняв голову, я начала было говорить ему, что не надо, но увидела свое отражение и перестала двигаться, перестала думать.

Это был первый раз, когда я увидела себя с тех пор, как очнулась в хижине. Я не могла отвести взгляд, и дело было не в абсолютном беспорядке моих волос. Опустив руки на бортик раковины, я уставилась на свое отражение.

– Что ты делаешь? – спросил Кастил.

– Я... я выгляжу так же, – сказала я, отметив выразительные брови, линию носа и ширину рта. – Но это не так. – Я подняла руку, коснувшись шрама на левой щеке. Его взгляд последовал за моим к зеркалу. – Шрамы кажутся тебе... менее заметными? – Я спросила, потому что для меня они выглядели именно так. Они все еще были хорошо заметны: один у линии роста волос, рассекающий бровь, и другой, рассекающий висок, напоминающий мне о том, как близко я подошла к тому, чтобы потерять глаз. Шрамы не казались ни на тон бледнее моей кожи, как раньше. Они были того же розового оттенка, что и остальная часть моего лица, а плоть не была такой грубой и не выглядела такой неровной.

– Я не заметил, – сказал Кастил, и мой взгляд метнулся к его отражению. Я… я почувствовала его удивление. Он говорил правду. Он действительно не заметил разницы, потому что вообще никогда не замечал шрамов. Они никогда не были для него чем-то особенным.

Я могла бы влюбиться в него еще больше, если бы это было возможно.

– Они немного бледнее, – продолжил он, склонив голову набок. – Должно быть, это была моя кровь… как бы много ее ни было. Это могло бы залечить старые раны.

Я опустила взгляд на свою руку и посмотрела… действительно посмотрела. Кожа там была менее блестящей и пятнистой.

– Меня это удивляет, – прокомментировал он. – Что шрамы – это то, что ты замечаешь в первую очередь.

– Потому что шрамы – это то, что все видят в первую очередь, когда смотрят на меня, – заявила я.

– Не думаю, что это первое, Поппи. Не раньше, – сказал он, перебрасывая прядь моих волос через плечо. – И уж точно не сейчас.

Определенно не сейчас.

Я снова подняла взгляд и посмотрела на свои глаза, помимо шрамов и россыпи веснушек на носу. Они были зелеными, такими же, какими я помнила глаза отца, но в то же время они были другими. На первый взгляд это было не очень заметно, но сейчас я это видела.

Серебристый блеск за моими зрачками.

– Мои глаза...

– Они были такими со времен Храма Сайона, – сказал он.

Я моргнула раз, потом два. Они не изменились.

– Это не то, как они выглядят, когда светятся, верно?

Он покачал головой.

– Этот свет за твоими зрачками просачивается в зеленый. Он гораздо более интенсивный.

– Ох, – прошептала я.

– Я думаю, что это эфир внутри тебя, – сказал он, наклоняясь ко мне своим телом.

– Ох, – повторила я, думая, что, должно быть, это то же самое, что заставило глаза Кастила и других атлантийцев засиять и заблестеть.

Он изогнул бровь.

– Это все, что ты можешь сказать, видя свои глаза? Ох?

– Мои глаза… они чувствуют то же самое, – предложила я, действительно не зная, что сказать.

Одна сторона его губ изогнулась.

– И это все еще самые красивые глаза, которые я когда-либо видел.

Я повернулась к нему, глядя вверх.

– Ничто из этого не беспокоит тебя? Мое наследие? Кем бы я ни была?

Его полуулыбка исчезла.

– У нас был этот разговор, когда мы говорили о Малеке.

– Да, это так, но... но когда ты встретил меня, я была Девой. Ты думал, что я смертная, а потом узнал, что я наполовину атлантийка. Но теперь ты знаешь, что я потомок бога, а ты даже не знаешь, кто я на самом деле, – заметила я. – Мои способности даже не те же самые. Я меняюсь.

– Итак?

– Когда ты встретила меня, то подумала, что я смертный стражник, который дал клятву защищать тебя. Но потом ты узнала, что я атлантиец и принц, – возразил он. – Изменило ли это твое отношение ко мне?

Сначала так и было, но...

– Нет. Не изменило.

– Тогда почему тебе так трудно поверить, что для меня это ничего не меняет? Ты все еще Поппи. – Он коснулся моей щеки. – Неважно, насколько бы ты ни изменилась, в душе ты все равно остаешься ею.

Я снова взглянула в зеркало, увидев знакомое лицо, которое в то же время было незнакомым в мельчайших чертах. В душе я чувствовала себя самой собой... и надеялась, что это не изменится.

ГЛАВА 16

– Пойдем, – повторил Кастил, беря меня за руку. – Дай мне взглянуть на тебя.

– Я же сказала тебе, я в порядке.

Он отвел меня от зеркала и вернул в спальню.

– И я сказал тебе перестать так говорить, когда знаю, что это не так.

– Я даже не чувствую тех синяков, о которых ты упоминал, – сказала я, когда он положил меня на край кровати.

Его пылающий взгляд переместился на меня.

– Я знаю, что есть раны, которые не видны глазу, и я бы хотел, чтобы ты перестала пытаться скрыть их от меня.

Я захлопнула рот.

– Я думаю, нам нужно о многом поговорить. – Он потянулся к подолу моей туники, поднимая ее. – Но есть кое-что очень важное, о чем мы должны поговорить, прежде чем обсуждать что-либо еще. – Он жестом приказал мне поднять руки, и я сделала это. Воздух струился над моими голыми руками, пока я смотрела, как он отбрасывает верхнюю часть туники в сторону. Простая сорочка, которую я носила, была намного тоньше и лучше подходила для климата, но ее крошечные бретельки и почти прозрачный, облегающий лиф скрывали очень мало.

Разглядывая, он провел пальцем по бретельке, и просунул его под хрупкий материал.

– Эти глупые, крошечные бретельки... – Кончики его клыков провели по нижней губе.

– Это то, о чем ты хочешь поговорить? – Мою кожу покалывало, когда он провел пальцем по лифу сорочки, по выпуклостям моей плоти. Вершины моих грудей напряглись и затвердели, а его взгляд вернулся к моему.

– Я думаю, что эти бретельки очень важны и чрезвычайно отвлекают, но это не то, что нам нужно обсудить, – ответил он. – Садись, Поппи. Я знаю, что ты устала.

Я взглянула на свои пыльные бриджи.

– Я испачкаю кровать, если сяду.

– Тогда тебе придется снять штаны.

Мои брови приподнялись.

– Ты пытаешься раздеть меня?

– Поппи, – промурлыкал он, перебрасывая несколько прядей волос мне на плечо. – Когда я не пытаюсь раздеть тебя?

Я тихонько засмеялась.

– Хорошая мысль. – Я потянулась к поясу бриджей, зная, что он дразнит и наслаждается этим… а еще испытывая облегчение от того, что я все еще могу наслаждаться этим, несмотря на все, что произошло. Я расстегнула пуговицы.

– Ботинки, – напомнил он мне. – Вот. Держись за мои плечи.

Кастил опустился передо мной на колени, и его вид: широкие плечи, волосы, спутанные в беспорядочные волны, распущенные локоны, спадающие на лоб, и густая бахрома темных ресниц едва не лишили меня чувств. Он был прекрасен. Он был храбрым. Он был умным. Он был добрым и отзывчивым. Он был свирепым.

И он был моим.

Я положила свои слегка дрожащие руки ему на плечи. Он быстро стянул ботинки, пока я успокаивалась. Затем последовали брюки, и вот я стояла перед ним в одной только сорочке, доходившей мне до бедер.

Кастил остался на месте, его взгляд прошелся по моим ногам. Его внимание задержалось не на старых шрамах, полученных в ночь нападения Жаждущих, а скорее на тускло-синих пятнах кожи, покрытых синяками от боги знают чего. Его взгляд блуждал по моим рукам, коже над грудью, лицу.

Его глаза были похожи на ледяные осколки янтаря, когда они встретились с моими.

– Если бы кто-нибудь из тех, кто причинил тебе хоть секунду боли, еще дышал, я бы разорвал их на части, конечность за конечностью. Я молюсь, чтобы смерть, которую ты им причинила, была медленной и мучительной.

– Для большинства это было именно так. – Перед глазами всплыло изображение, как они хватаются за головы и кричат, в то время как их тела скрючиваются. – Но это было болезненно для всех.

– Хорошо. – Его взгляд задержался на мне. – Не трать ни секунды на чувство вины или жалости. Никто из них, особенно Аластир, этого не заслуживает.

Я кивнула.

– Я обещаю тебе, что, если в этом замешан кто-то еще, его найдут, и он заплатит. То же самое касается любого другого, кто пытается угрожать тебе. Неважно, кто.

Он говорил серьезно, и инстинкт подсказывал мне, что никто не был исключением. Даже его родители.

– И я обещаю тебе то же самое. Я никому не позволю причинить тебе вред, – поклялась я, сердце гудело в груди.

– Я знаю. – Кастил взял меня за руки и потянул вниз, так что я села на край мягкой кровати. Прошло долгое мгновение. – Я твой муж, верно? – спросил он, продолжая приседать.

Мои брови приподнялись от неожиданного вопроса.

– Да?

– Я не очень много знаю о том, как правильно быть мужем, – сказал он, положив мои руки на колени, и я действительно не понимала, к чему он клонит. – Ты знаешь, что вырезано на наших кольцах? Это на старом атлантийском, – сказал он мне, когда я покачала головой. – Оба говорят одно и то же. Всегда и навсегда. Это мы.

– Да, – прошептала я, мое горло сжалось. – Так и есть.

– Очевидно, что у меня нет опыта во всех этих брачно-семейных делах, но, как бы то ни было, ты моя жена. Это значит, что мы больше не притворяемся, верно? Что мы всегда и навсегда настоящие друг с другом. В отношении всего. Даже когда ты не хочешь, чтобы я волновался. Я знаю, что ты сильная и такая выносливая, что просто невероятно, но ты не обязана всегда быть сильной со мной. Это нормально – не быть в порядке, когда ты со мной, – сказал он, и у меня перехватило дыхание. – Мой долг как твоего мужа – убедиться, что ты чувствуешь себя достаточно безопасно, чтобы быть настоящей. Тебе не нужно притворяться, что ты в порядке после всего, что произошло, Поппи.

О...

О, боги.

Его слова разрушили меня. Слезы обожгли мое горло и хлынули на глаза. Я сделала единственно возможную мудрую вещь. Я провела ладонями по своему лицу.

– Поппи, – прошептал Кастил, обхватив пальцами мои запястья. – Похоже, это прозвучало болезненно.

– Так и было. – Мой голос был приглушен. – Я не хочу плакать.

– А пощечины помогают в этом?

– Нет. – Я засмеялась, плечи дрожали, когда слезы увлажнили мои ресницы.

– Я не хотел заставлять тебя плакать. – Он слегка потянул меня за руки.

Мои руки оставались на лице.

– Тогда не говори невероятно милых и поддерживающих речей.

– Ты бы предпочла, чтобы я сказал что-то грубое и неодобрительное?

– Да.

– Поппи. – Он произнес мое имя, отводя мои руки от лица. Он одарил меня кривой ухмылкой, которая заставляла его казаться таким невероятно молодым. – Плакать – это нормально. Быть уязвимой – это нормально. Возможно, это было худшее возвращение домой. Последняя неделя высосала из нас все соки, и не в самом хорошем смысле.

Я снова рассмеялась, и это закончилось рыданием. На этот раз я не остановила наплыв эмоций. Я сломалась, и, как и обещал Кастил, он был рядом, чтобы поймать эти кусочки, держа их вместе и сохраняя их в безопасности, пока я не смогу собрать себя обратно. Каким-то образом я оказалась с ним на полу, на его коленях, крепко обхватив его руками и ногами.

И я перестала притворяться.

Потому что я была не в порядке.

Меня беспокоило то, что произошло, то, что это могло означать, и то, что это означало, когда я даже не знала, кто я теперь. Я также не могла смириться с тем, что моих родителей предал тот, кому они доверяли... что они действительно пытались сбежать из Солиса вместе со мной и Йеном, но так и не сделали этого, рискуя жизнью ради меня – ради нас. Это предательство причинило боль, и она сильно терзала. Все то, о чем я старалась не думать, обрушилось на меня, и кто... кто будет в порядке после всего этого?

Секунды превращались в минуты, и эти минуты наслаивались одна на другую. Мои слезы увлажнили грудь Кастила. Я даже не плакала так, когда потеряла Виктера. Это был более резкий взрыв эмоций, но Кастил... он был рядом. И когда он прижимал меня к себе, его щека прижималась к моей макушке, его руки гладили меня по спине, я не беспокоилась о том, что меня сочтут слабой. Я не боялась, что мне сделают замечание за проявление эмоций, когда он нежно покачивал нас взад и вперед. Я даже не позволяла себе делать этого с Виктером, хоть и знала, что он не осудил бы меня. Он позволил бы мне выплакаться, а потом сказал бы, чтобы я справилась с этим.

И иногда это было то, что мне нужно. Это был не один из тех случаев, и с тех пор, как мои родители умерли, а Йен уехал в Карсодонию, я не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы быть настолько уязвимой.

И я знала, почему я могла быть такой с Кастилом. Это было еще одним доказательством того, что я так глубоко чувствовала, когда открывала ему свои чувства. Я тонула во вкусе клубники в шоколаде.

Любовь.

Любовь и принятие.

Я не знала, как долго мы так простояли, но к тому времени, когда слезы перестали течь, мне показалось, что прошла целая вечность. У меня немного болели глаза, но я чувствовал себя легче.

Кастил повернул голову, прижавшись поцелуем к моей щеке.

– Ты готова принять свой первый в жизни душ? После этого мы немного поедим и, к сожалению, найдем тебе одежду. Потом мы поговорим обо всем остальном.

Сначала мой мозг зацепился за всю часть с душем, а затем зациклился на разделе «все остальное». Все остальное – встреча с его родителями, вся эта история с королевой и, ну, все остальное.

– Или мы можем сначала немного поесть. Это зависит от тебя, – сказал он. – Что бы ты хотела?

– Думаю, я бы хотела принять душ, Кас. – Я задыхалась, когда он покусывал мой палец.

Его глаза открылись, сияя, как цитриновые драгоценности.

– Извиняюсь. То, что ты это говоришь, просто… делает со мной что-то.

Имея относительно хорошее представление о том, что это за вещи, по моим венам разлилось тепло. Мой взгляд скользнул по его плечу, и во мне вспыхнуло возбуждение.

– Будет странно купаться стоя.

– Тебе это понравится. – Кастил поднялся, легко увлекая меня за собой. Его сила всегда шокировала, и я не была уверена, что когда-нибудь привыкну к этому.

Я последовала за ним в ванную. Лишь слабый свет просачивался через окно над скамьей. Кастил повернул ручку лампы над туалетным столиком, и по кафельному полу разлилось мягкое золотистое сияние. Я видела, как он положил два толстых полотенца на маленький табурет между ванной и душевой кабинкой. Я даже не заметила этого раньше.

Кастил стряхнул с себя одежду с полным отсутствием стеснения, что вызывало восхищение и зависть. Я не могла оторвать от него глаз, когда он вошел в утопленную кабинку и начал возиться с кранами на стене.

Вода лилась из многочисленных труб над головой, создавая сильный ливень. Мне следовало бы сосредоточиться на том, какое колдовство сделало это возможным, но я была заворожена им: пылью темных волос на его икрах, широтой его плеч и груди, тонкими, подтянутыми мышцами его живота. Его тело было доказательством того, что день редко проходил без дела. Он покорил меня всем: очерченными линиями груди, порочностью его длины, прожитой жизнью, которая отразилась на его бронзовой коже россыпью бледных шрамов.

Его тело было... боги, это был шедевр совершенства и недостатков. Даже клеймо королевского герба, круг со стрелой, пронзающей середину, на правой верхней части бедра не отвлекало от его первозданной красоты.

– Когда ты так смотришь на меня, все мои благие намерения позволить тебе насладиться первым душем исчезают с каждой секундой, – сказал он, вода стекала по его плечам, когда он проходил под струями воды. – И их заменяют очень неподобающие намерения.

Жар разлился по венам, когда я играла с краем своей сорочки. Мой взгляд опустился ниже напряженных мышц его пресса, ниже пупка. Он затвердел, кожа приобрела более глубокий оттенок. Резкое и внезапное ощущение возникло внизу живота, а затем и бедер.

Его грудь резко поднялась.

– Я думаю, тебя интересуют эти неподобающие намерения.

– А что, если так?

– Мне было бы очень трудно не поддаться им. – Его глаза заблестели. – И это было бы проблемой.

Мой пульс был пьянящим.

– Не понимаю, как это может быть проблемой.

– Проблемой? Если я войду в тебя прямо сейчас, то вряд ли смогу себя контролировать. – Он остановился передо мной и наклонил голову. Его губы коснулись кончика моего уха, а затем он просунул палец под лямку комбинации. – Я бы прижал тебя к этой стене, мой член и клыки были бы так глубоко в тебе, что никто из нас не знал бы, где начинается один и заканчивается второй.

Стремительный, ноющий пульс накатывал на меня тугими волнами. Воспоминания о том, как его клыки царапали мою кожу, как он укусил, и короткая боль, сменившаяся удовольствием, заняли центральное место в моем сознании.

– Я все еще не понимаю, в чем проблема.

Глубокий, грубый звук вырвался из глубины его горла.

– Это потому, что ты не видела, как я теряю контроль.

– Ты контролировал себя в той карете? После битвы в Конце Спессы?

– Да. – Он наклонил голову, и все мое тело вздрогнуло от ощущения острого клыка на моей шее.

Эта дразнящая боль поселилась у меня между ног и пульсировала.

– А как насчет того утра, когда ты проснулся голодным и...? – Я задыхалась, когда его язык успокаивал то место, которое дразнил его клык.

– И мой рот был между твоих бедер, а твой вкус струился по моему горлу?

Я вздрогнула, мои глаза закрылись.

– Да. Т-тем утром. Ты тогда не контролировал ситуацию.

– Ты достучалась до меня, Поппи. – Его пальцы скользнули под обе лямки моей комбинации, и он медленно опустил ее вниз, на покалывающие кончики моих грудей. – Тогда я не потерял контроль.

– А после... после того, как я питалась от тебя? – с трудом сглатывая спросила я. – В охотничьей хижине?

– Я все еще контролировал себя, Поппи.

Воздух застрял у меня в горле. Если он действительно не терял контроль ни в один из тех случаев, то я не могла представить, что будет, если он это сделает. Когда сорочка собралась на моей талии, а затем упала на пол, я обнаружила, что мне постыдно хотелось узнать.

– Сейчас я бы потерял контроль. – Его пальцы скользнули по изгибу моего плеча и по выпуклости груди. Прикосновение было легким, но моя спина выгнулась дугой. Он провел губами по моей щеке, а его большой палец совершал безумные круговые движения по покалывающему соску. – Мой рот был бы весь в тебе. Я бы пил из твоего горла. Я бы пил отсюда, – прошептал он мне в губы, обхватив рукой мою грудь и разминая плоть. Я задохнулась, почувствовав, как его другая рука скользнула между моих бедер. – Я бы определенно выпил отсюда.

Он может... он может выпить оттуда?

– У меня нет никаких сомнений.

Он снова издал этот грубый, нуждающийся звук.

– Твое тело прошло через многое, Поппи, и за очень короткий промежуток времени. Ты можешь чувствовать себя хорошо. Возможно, это даже так, но менее двух дней назад в тебе не осталось ни капли крови. Я не собираюсь рисковать и кормить тебя. Не сегодня. Так что один из нас должен вести себя ответственно.

Из меня вырвался сдавленный смех.

– Ты ответственный?

– Очевидно. – Он провел пальцем по влаге, скопившейся у меня в центре, поглаживая огонь, который уже разгорался в моих венах.

– Я не думаю, что ты знаешь, что значит быть ответственным.

– Возможно, ты права. – Кастил поцеловал меня, прикоснувшись к моей нижней губе. – Значит, ты должна быть ответственной.

– Я не хочу.

Он усмехнулся мне в губы, а затем снова поцеловал меня, убрав руку между моих бедер.

– Душ, – напомнил он мне… или себе.

Когда он взял мою руку, я почувствовала разочарование, особенно когда он повернулся, и его твердая длина коснулась моего бедра. Еще один импульс желания пронесся во мне, когда он завел меня в кабинку. Затем он шагнул в душ и повернулся ко мне, вода мочила его волосы, стекала по плечам и капельками… теплыми капельками… орошала мою протянутую руку. Его горячий взгляд был настолько осязаем, что это было похоже на физическую ласку.

Мое тело дрожало, когда я стояла, позволяя ему смотреть на себя. Это было не совсем легко. Я боролась с желанием заслониться, пока он держал меня за руку. Дело было не в том, что мне было неловко рядом с ним или стыдно за многочисленные недостатки. Сколько бы я ни тренировалась с оружием и своим телом, моя талия никогда не будет узкой, а бедра – стройными, как у леди в ожидании в Солисе.

Я слишком любила сыр, бекон и все в шоколаде.

Я тоже не стеснялась своих шрамов. Не тогда, когда он смотрел на меня так, как сейчас, как будто я вполне могла быть божеством или богиней. Не тогда, когда эти шрамы, как и его, были доказательством жизни, которую я прожила, и того, что я пережила.

Просто эта... открытость была для меня в новинку. Большую часть своей жизни я провела одетой с ног до головы, и больше половины моего лица было закрыто. Я знала, как прятаться. И только сейчас узнала, как быть видимой. Борясь с этим желанием, я чувствовала легкое головокружение от гордости и осознания, и с каждой секундой мне становилось все комфортнее.

– Ты прекрасна. – Голос Кастила был похож на блаженную летнюю ночь. – И ты моя.

Так и было, целиком и полностью.

И это не заставило мою кожу зудеть или язык гореть от слов отрицания. Это не было заявлением о доминировании или контроле. Я прекрасно знала, что это за две вещи. Это была просто правда. Я была его.

А он был моим.

Кастил потянул меня вперед, и я пошла. Вода обрушилась на меня, и я пискнула от ощущения брызг, стекающих по коже.

– Ты забыла, что находишься в душе? – спросил он, отпустив мою руку.

– Думаю, да. – Я повернула ладони вверх, наблюдая, как вода образует мелкие лужицы. Она была почти горячей, как раз так, как мне нравилось. Откинув голову назад, я задыхалась, когда вода падала мне на лицо и волосы. Это было похоже на горячий ливень. Я медленно кружилась по кругу, в восторге от ощущения воды на коже, даже на чувствительных и болезненных участках.

Открыв глаза, я посмотрела на него. Он улыбался – по-настоящему. Редкая улыбка, обе ямочки на лице.

– Я выгляжу глупо?

– Ты выглядишь превосходно.

Я усмехнулась, проходя под следующей трубой, где вода падала сильнее. Волосы прилипли к моему лицу, и я рассмеялась. Отряхнув пряди, я увидела, как он взял с полки возле кранов один из флаконов. Жидкость была прозрачной и пахла лимонами и хвоей.

Пока я играла с водой, перебегая между, как объяснил Кастил, душевыми лейками, он мылся сам. После завершения он подошел ко мне сзади, держа в руке мыло с приятным ароматом.

– Закрой глаза, – приказал он.

Я повиновалась, наслаждаясь ощущением его пальцев на моей коже головы, когда он взбивал мыло в пену.

– Я могла бы привыкнуть к этому, – прошептала я.

– Как и я. – Он придвинулся ближе, и я почувствовала его горячее прикосновение к моей пояснице. – Откинь голову назад и держи глаза закрытыми.

Я сделала так, как он просил. Его губы коснулись моих, и я улыбнулась. Затем он собрал мои волосы, смывая мыло. В душе было намного проще. Все, что мне нужно было делать, это стоять там.

Я могу просто поселиться в душе и никогда оттуда не выходить.

Идея продолжала расти в своей привлекательности, когда Кастил ненадолго покинул меня, вернувшись с намыленной мочалкой. Пена выступила на мягкой губке, как только он провел ею по моим рукам, груди, животу, а затем по пояснице. Он осторожно протирал небольшие порезы, оставленные камнями, и нежность его заботы затронула мое сердце. Моя грудь раздулась от любви к нему, и она стала ноющей, тяжелой, даже когда мочалка, казалось, исчезла, замененная шероховатым скольжением мыльных ладоней Кастила.

Мои глаза снова закрылись, и разум блуждал в чистых, грешных местах, когда его руки прошли тем же путем, что и губка несколько минут назад. Я подумала о том, что он сказал, что сделает со своими клыками и… своим членом. Моя кровь закипела, и внутри снова разгорелся огонь. Мог ли он сделать это здесь, под душем? Который казался довольно скользким, но если кто-то и мог это сделать, то только Кастил.

Он скользил руками по моей груди. Голова упала назад на его грудь, когда они задержались там. Я прикусила губу, почувствовав, как одна из его рук пробежалась по моему животу. Моя кожа напряглась от удовольствия. Его пальцы на затвердевшем пике моей груди вызвали у меня вздох, а другая его рука проделала путь ниже моего пупка. Мое тело отреагировало без раздумий, расширяя пространство между моими бедрами.

– Наслаждаешься душем? – Его голос был густым от дыма.

Он точно знал, как сильно мне это нравилось, и осознание того, что он чувствовал запах моего возбуждения, воспламеняло меня вместо того, чтобы смущать. Я все равно кивнула.

– Ты ведешь себя ответственно?

– Конечно. – Его рука скользнула между моих бедер. – Просто стараюсь быть внимательным, – сказал он, водя большим пальцем по пучку нервов.

Я задыхалась, приподнявшись на цыпочки. Глубокая боль скрутила меня, как только губы раздвинулись. Я застонала, когда мои бедра приподнялись, чтобы встретить его руку.

Он поцеловал мое плечо, убирая свои руки. Мои глаза открылись, и я начала поворачиваться к нему.

– Я еще не закончил, – сказал он, прежде чем я успела заговорить. – Твои ноги еще нужно помыть.

Мои брови поползли вверх.

– Серьезно?

Его глаза были похожи на лужи теплого меда.

– Очень серьезно.

Мне было наплевать на свои ноги.

– Кастил...

– Я бы никогда не простил себе, если бы ты не нашла свой первый душ таким же эффективным, как ванна, – сказал он, и я сопротивлялась желанию закатить глаза. – Но тебе стоит присесть. Ты выглядишь немного... покрасневшей.

– Интересно, почему.

Он глухо захихикал, и я ненадолго задумалась о том, чтобы ударить его, но решила не делать этого, хотя он действительно заслужил это за то, что так дразнил меня. Я позволила ему отвести меня к скамейке и села, втянув в себя воздух от удивления, когда поняла, что над пространством стелется слабый водяной туман.

Кастил добавил еще мыла на руки и опустился передо мной на колени.

– Удобно?

Я взглянула между его ног и кивнула. На него даже отдаленно это не повлияло.

– Хорошо. Твой комфорт – моя самая главная забота. Вода стекала по его ресницам, он обхватил одной рукой лодыжку. Он усмехнулся, его взгляд устремился на меня, а затем поднял мою ногу. У меня перехватило дыхание, когда он положил мою ногу себе на плечо. Это положение оставляло меня... о, боги, оно оставляло меня совершенно беззащитной перед ним.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела, как он перевел взгляд в самый центр моего тела. За его приоткрытыми губами показался намек на клыки, и внутри меня все закрутилось от восторга. Мои ладони прижались к гладкой скамье, в то время как он провел своими намыленными руками по моей икре, а затем по бедру. Затаив дыхание, я смотрела, как его пальцы достигли складки между бедрами. Он провел рукой по внутренней стороне моей ноги, его костяшки пальцев задели мою самую чувствительную зону. Воздух вырвался из моих легких.

Рука Кастила замерла на месте, когда он встретился с моим взглядом.

– Все еще удобно?

– Да, – прошептала я.

Появилась его чувственно-жестокая улыбка, и напряжение сладко разлилось по моему телу. Он снова опустил руку, пока струйки воды продолжали покрывать мою кожу. Закончив, он снова поставил мою ногу на пол, а затем поднял следующую. Прохладный воздух коснулся моей разгоряченной плоти. Он сделал то же самое, что и раньше: провел мылом между пальцами, по подушечке стопы, а затем выше и выше по ноге. Я напряглась, почти выпрямившись в предвкушении, мое сердце заколотилось, когда костяшки его пальцев снова коснулись моего центра. Проведя рукой вниз по моей ноге, он вытер мыло и наклонил голову, целуя неровный шрам на внутренней стороне моего колена.

Обхватив рукой мою икру, Кастил не опустил мою ногу на пол. Наоборот, придвинулся ближе, ширина его плеч раздвинула мои ноги.

Мое сердце заколотилось, а глаза расширились. По телу пробежала волна дрожи. Даже в то утро, когда он очнулся от кошмара и был близок к жажде крови, я не была так открыта для него. Дрожь переместилась из моей груди к животу.

– Ты... ты все еще осторожен? – спросила я, мой голос был хриплым.

– Да. Думаю, я пропустил одно место. – Он поцеловал местечко над старым шрамом.

– Мне кажется, я вижу гораздо больше мест, которые я пропустил. А ты меня знаешь, я перфекционист. Я также не хочу, чтобы эти места чувствовали себя обделенными. А ты?

– Нет. – Мое сердце колотилось так сильно, что я задумалась, видит ли он это, но, когда я посмотрела вниз, все, что увидела, это налитые пики моих грудей между намокшими прядями медно-рыжих волос. У меня перехватило дыхание, когда я увидела себя. Мои плечи прижаты к плитке, моя грудь выпячена, а ноги широко открыты для Кастила. Мои глаза оставались открытыми, а голова откинулась к стене. Я смотрела, как его мокрые волосы дразнят мою кожу.

– Как насчет этого? – Он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, а его ладонь провела по задней части моей ноги. – Или здесь? – Его губы нашли один из этих неровных шрамов на внутренней стороне моих бедер. Он сдвинул голову и провел губами по пульсирующей плоти между моих ног. Я дернулась. – Да, я думаю, это место особенно грязное и одинокое.

Я была вне себя от восторга, когда он склонил голову. Влажное скольжение его языка вырвало из меня хриплый стон. Мои глаза закрылись и открылись только наполовину, когда он сказал:

– Мне нужно уделить особое внимание этой области. – Он сделал еще один проход языком, на этот раз проводя им по напряженному комочку нервов. – Это может занять у меня некоторое время.

Я задрожала, когда его язык провел по коже, а затем скользнул внутрь меня. Головокружительный всплеск удовольствия потряс мои чувства. Он снова наклонил голову, и его движения были глубокими, медленными и удивительно непристойными. Мои бедра подались вверх, подражая его движениям… его дразнящим, неглубоким движениям. То, что он делал, было восхитительно и не сравнимо с тем, что я когда-либо представляла, думая о купании.

Я бы теперь не смогла думать ни о чем другом, находясь рядом с водой.

Мои бедра дернулись, когда я почувствовала, как длинный палец заменил его язык, слегка скользя по распухшей плоти, а затем постепенно проникая внутрь меня с каждым движением. Мое тело превращалось в ад.

– Кас, – вздохнула я, вздрагивая, все ближе и ближе подбираясь к пропасти

Он остановился и посмотрел на меня горящими глазами.

– Тебе лучше держаться за скамейку.

Дрожащими руками я ухватилась за край сидения.

Одна сторона его губ изогнулась.

– Хорошая девочка.

Он опустил голову, его горячее дыхание коснулось меня. Прошел удар сердца. Я почувствовала его губы, а затем эротическое прикосновение клыка…

Я вскрикнула, когда резкий, короткий укус пронесся ударной волной по всему моему телу. Узловатый вихрь жгучего удовольствия пронесся по моим ногам и позвоночнику. Мои глаза были широко открыты, но я готова поклясться, что видела вспышки белого света. Затем его рот сомкнулся над пульсирующим пучком нервов, а его палец вошел в меня. Он сосал глубоко и сильно, пробуждая не только мое возбуждение, но и тонкую струйку крови, которую, как я знала, он также втянул. Все мое тело отпрянуло от скамьи, моя хватка ослабла...

Он положил другую руку мне на живот, прижимая обратно к сиденью. Он наслаждался мной, пока его палец входил и выходил. Он поглотил меня, и я потерялась… охотно потерялась в нахлынувших на меня грубых ощущениях, поглощенная стоном, который он вырвал у моей плоти. Я прижалась к нему в бессмысленном отчаянии. Ощущения от него были слишком сильными, и все же этого было недостаточно. Удовольствие, граничащее с болью, окутанное красотой. Это было волнующе и пугающе, когда сильный жар все глубже и туже закручивался внутри меня.

– Кас, – простонала я снова, даже не узнавая своего голоса, когда его рука оторвалась от моего живота. Наклонившись вперед на край скамьи, я уперлась другой ногой. Мой подбородок опустился, а бедра приподнялись от скамьи и задвигались навстречу его пальцам, навстречу его рту. Вид меня, извивающейся на его руках, запечатлелся в моем сознании. Вид мышц его плеча, сгибающихся и напрягающихся, когда его рука двигалась между ног, отпечатался на моей коже. Его ресницы взметнулись вверх, и взгляд встретился с моим, когда его рука совершила быстрое, отрывистое, жесткое движение и толкнула меня за край. Я разрывалась на части, выкрикивая его имя, в то время как он хрипло крикнул в мою кожу. Я сотрясалась, снова и снова, разбиваясь на осколки, окутанные наслаждением. Разрядка была разрушительной и великолепной по своей интенсивности, она накатывала бесконечными волнами, оставляя меня обмякшую на плитке. Когда он вынул палец, крошечные всплески удовольствия все еще продолжали бушевать во мне.

Его губы изогнулись в улыбке на моей распухшей плоти.

– Нектар.

Кастил обернул вокруг меня полотенце. Не успела я сделать и шага, как он поднял меня на руки.

Я ухватилась за одно плечо.

– Я и сама могу идти.

– Я знаю. – Он внес меня в наполненную тенями спальню.

– В этом нет необходимости.

– Все, что имеет отношение к тебе, необходимо. – Кастил положил меня на кровать, и в мгновение ока уложил на бок, сев рядом со мной. Он был полностью и беззастенчиво обнажен, в то время как я все еще была завернута в пушистое полотенце. – Итак, тебе понравился твой первый душ?

Мои щеки порозовели, когда я усмехнулась.

– Это очень... изменило жизнь.

– Согласен. – Одна сторона его губ приподнялась, когда он протянул руку, убирая прядь мокрых волос с моего лица. – Голодна?

Я кивнула, подавляя зевок.

– Я посмотрю, что смогу придумать для нас. – Он наклонился ко мне и прильнул к губам. Поцелуй был мягким, томным и окутал мое сердце теплом и светом.

Он отстранился, поднялся с кровати, и я смотрела на него полуприкрытыми глазами, пока он шел к дубовому шкафу. Он натянул пару черных бриджей. Возвращаясь ко мне, он достал кинжал.

– Вольвены сейчас снаружи, патрулируют.

Мои брови поднялись.

– Правда? – Когда он кивнул, я сонно нахмурила губы. – Почему я не могу их чувствовать, а ты можешь?

– Потому что я особенный, – ответил он с ухмылкой.

Я закатила глаза.

Он усмехнулся.

– Я их не чувствую. Я могу их слышать. Это делает меня особенным, – добавил он, и я вздохнула.

Я думала о том, что, как мне казалось, произошло с Кираном и Делано.

– Как ты думаешь, эта история с первобытной связью означает, что я могу чувствовать их по-другому?

– Я думаю, ты имеешь в виду Первородный нотам.

– Неважно.

– Но что значит чувствовать их по-другому?

– Не знаю. – Я слегка пожала плечами. – Пару раз с тех пор, как я проснулась в хижине, мне казалось, что я слышу Делано и Кирана в своих мыслях.

Одна бровь приподнялась.

– Что?

– Да, я слышала их голоса в своей голове. – Я вздохнула. – Когда я была в горах Скотос, мне приснился этот сон? Я слышала, как Делано что-то ответил в том кошмаре, и я слышала, как он сказал, что я их… Лисса, – сказала я ему. – А потом я поклялась, что слышала голос Кирана, когда мы ждали у Храма Сайона. У меня не было возможности спросить ни одного из них, но с Делано я также чувствовала больше, чем его эмоции, когда сосредоточилась на нем в горах. Я чувствовала, как… не знаю, как это объяснить, но это был его уникальный отпечаток. Его знак. Я никогда не чувствовала этого раньше. Я знаю, это звучит нереально…

– Я не думаю, что это звучит нереально, – сказал Кастил, его брови напряглись. – Я думаю, что все возможно. Мы должны спросить Кирана, слышал ли он тебя и знает ли он вообще, возможно ли это. Я знаю, что для нас это было не так, когда мы были связаны.

Сжав губы, я кивнула.

Кастил на мгновение уставился на меня.

– Ты совершенно уникальна, Поппи. Ты ведь знаешь это, верно?

Я еще раз лениво пожала плечами.

Слабая улыбка появилась и тут же исчезла.

– Здесь ты в безопасности, – сказал он мне, положив кинжал рядом с моей рукой. – Но на всякий случай, если кто-то войдет сюда, сначала ударь, а потом задавай вопросы. Ты должна быть знакома с этим менталитетом.

– Почему все ведут себя так, будто я бегаю и режу людей ножом?

Кастил уставился на меня в ответ, а затем устремил взгляд на свою грудь.

– Неважно, – пробормотала я. – Ты это заслужил.

– Заслужил. – Он ухмыльнулся, поставив колено на кровать и опустив верхнюю половину своего тела поверх моей. – Я сейчас вернусь.

– Я буду здесь. – Я подняла кинжал. – Надеюсь, никого не зарежу.

На его правой щеке появилась ямочка, и он наклонил голову, целуя меня чуть выше брови, а затем ниже, над шрамом.

– Принцесса?

Мои губы изогнулись. То, что начиналось как прозвище, стало реальностью.

– Да?

Его губы скользнули по моим.

– Я люблю тебя.

Улыбка на моем лице стала шире, когда сердце немного подпрыгнуло в груди.

– Я люблю тебя.

Он издал этот грубый, грохочущий звук.

– Я никогда не устану это слышать. Повторяй это снова и снова, сто тысяч раз, и мне все равно будет казаться, что я слышу это впервые.

Я подняла голову, целуя его. Он не спешил уходить, но все-таки ушел, и мой усталый взгляд переместился на решетчатые двери. Снаружи опустилась ночь, и я напряглась, чтобы услышать то, что было так очевидно для Кастила. Я не слышала ничего, кроме тихого жужжания насекомых и мелодии ночных птиц. Я крепче сжала холодную рукоятку кинжала.

Кастилу не о чем было беспокоиться. Если кто-нибудь войдет в эту комнату, я буду готова.

ГЛАВА 17

По его возвращении, я полагала, Кастил испытал облегчение, узнав, что мне не пришлось никого зарезать.

А может, и нет.

Думаю, ему нравилось, когда я убивала людей ножом.

Особенно его.

Он вернулся с бутылкой вина, тарелкой нарезанного мяса и кубиками сыра. Там были также маленькие кусочки молочного шоколада, и я, наверное, запихнула бы в рот сразу три. Я переоделась в одну из старых туник Кастила кремового цвета, очень похожую на ту, что он носил сейчас. Он же помог мне закатать слишком длинные рукава. Туника закрывала больше, чем комбинация или та непристойная ночная рубашка. Несмотря на то, что нам было что обсудить, полный желудок, вино и то, что он сделал в душе, все это помешало. В итоге я заснула, когда Кастил отнес блюдо в гостиную, и только наполовину проснулась, почувствовав, что он вернулся в постель, обхватив меня своим длинным телом и прижав к себе.

Я спала так крепко, что даже снов не было. Проснувшись в какой-то момент, когда серый свет рассвета начал пробиваться в комнату, я сонно отправилась в купальню. Когда я вернулась в кровать, Кастил тут же обвил меня своим телом. Не знаю, сколько времени я проспала, прежде чем снова проснулась, и мои глаза открылись от мягкого света ламп. Сдвинувшись под легким одеялом, я почувствовала прикосновение к ноге.

– Добрый вечер, – протянул Кастил.

Я перекатилась на спину и посмотрела вверх.

Кастил сидел, прислонившись к спинке кровати, одетый в черные бриджи и белую рубашку, похожую на ту, что была на мне. Он листал книгу в кожаном переплете.

– Я взял на себя смелость распаковать сумки, которые мы привезли с собой, и повесить твою одежду в шкаф. Кирха – мать Кирана и Нетты привезла кое-какую дополнительную одежду, которая, по ее мнению, тебе подойдет, и порекомендовала швею, хотя мне нравится идея о том, что у тебя ограниченный выбор одежды.

Я даже нисколько не удивилась, услышав последнюю часть.

– Который час?

– Сейчас около восьми вечера. – Он взглянул на меня. – Ты проспала почти сутки.

Боже мой, давно я так долго не спала.

– Мне жаль.

– Не извиняйся. Ты должна была отдохнуть. Как и я, – сказал он. – Хотя мне здесь стало немного одиноко.

– Как давно ты...? – Мои глаза прищурились, когда я уставилась на книгу, которую он держал в руках. Она выглядела ужасно знакомой. – Что ты читаешь?

– Твою любимую книгу. – Его глаза скользнули по моим, и я резко выпрямилась. – Знаешь, у меня есть теория насчет мисс Уиллы Колинз.

– Не могу поверить, что у тебя все еще есть этот чертов дневник.

– Она упоминает кое-что здесь, в двадцать третьей главе, что заставило меня задуматься. – Он прочистил горло. – Андре был самым раскованным из всех моих любовников...

–Тебе не обязательно читать его, чтобы рассказать мне свою теорию.

– Я не согласен, – ответил он. – Он был довольно бесстыдным в своих поисках удовольствия, как и в своей готовности дарить, но его самым впечатляющим соблазном было не его мужское достоинство. – Он посмотрел на меня. – Ты помнишь, что такое «мужское достоинство»?

– Да, Кастил. Я помню.

Он ухмыльнулся, возвращаясь к этому проклятому дневнику. – На чем я остановился? Ах, да. Что-то о его достоинстве.

– Почему тебе так нравится произносить это выражение?

– Потому что тебе нравится его слышать.

– Не нравится. – Я откинула волосы с лица.

– Перестань меня перебивать. Это очень важное наблюдение, – ответил он. – Но его самым впечатляющим соблазном было не его мужское достоинство. Это был темный, порочный поцелуй нашего вида, который он слишком охотно дарил в самых скандальных местах.

Я поняла, к чему клонит Кастил. Темный, нечестивый поцелуй нашего вида. Но мой разум застрял на том, что поцелуй дарится в самых скандальных местах. Кастил не укусил меня в том самом скандальном месте в душе, но он пустил мою кровь.

– Я полагаю, что мисс Уилла была либо атлантийкой, либо атлантийского происхождения. Возможно, даже из другой родословной, – отметил он. – Интересно, жива ли она еще? Если да, то мне также интересно, планирует ли она второй том. – Он сделал паузу. – Ты выглядишь очень покрасневшей, Поппи. Это из-за порочного укуса? Или ты хотела бы услышать больше об Андре? – Он снова взглянул на дневник. – В то время как гости праздновали день рождения какой-то молодой леди, Андре выманил меня в сад, где он и его доверенное лицо, Торро, чествовали меня.

Я прикусила внутреннюю часть губы, и слова вылетели на кончике моего языка.

– Они… чествовали ее? Они?

Кастил продолжил:

– Торро взял меня сзади, его толстая твердость уже доводила меня до блаженства, в то время как Андре стоял на коленях передо мной, а его рот накрывал мой…

– Достаточно. – Я бросилась вперед, выхватывая книгу из его рук. Я забрала ее, но далеко не ушла.

Кастил сложил руку вокруг моей талии, прижав меня и дневник к своей груди.

– Тебе не следовало останавливать меня там. – Его глаза потеплели. – Мисс Уиллу ждал очень интересный вечер в том саду. К ним вот-вот должна была присоединиться одна не совсем невинная леди.

– Мне все равно… подожди. – Любопытство взяло верх. – Что? Они... вчетвером? Вместе?

Он ухмыльнулся, когда его другая рука скользнула вниз по моей спине.

– О, да. – Его ладонь скользнула по моему заду, который обнажился в моем порыве схватить дневник. Он обхватил плоть, посылая дрожащую волну осознания через меня. – Все четверо. Вместе. Много мужских достоинств. Много скандальных женских прелестей.

– Женских прелестей? – Я подавилась смехом.

Он кивнул, проведя краем зубов по нижней губе.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я чувствую... неловкое любопытство, – призналась я. У меня были вопросы. Например, как это вообще происходит?

Брови Кастила взлетели вверх. Его удивление было подобно порыву прохладного ветра на моей коже, а затем что-то пряное и сочное приземлилось на кончик моего языка.

– Поппи, – промурлыкал он, его глаза стали теплого медового цвета. – Я говорил о том, как ты себя чувствуешь после сна.

– Оу. – Тепло разлилось по всему моему телу. Сморщив нос, я уткнулась лицом в его грудь. – Я чувствую себя хорошо. – И смущена.

Его смех прорвался сквозь меня, когда его руки сжались в объятиях.

– Я рад это слышать. Рад слышать и то, и другое.

– О, боги, – пробормотала я. – Пожалуйста, забудь о том, что я сказала, что мне любопытно.

– Вряд ли.

– Ты мне не нравишься.

– Это ложь.

– Я знаю.

Он снова глубоко рассмеялся, и я улыбнулась, потому что мне нравился этот звук. Насколько глубоким и настоящим он был.

– Мы поговорим о твоем неловком любопытстве в подробностях позже, но тебе нужно слезть с меня и переодеться во что-нибудь, что позволит моему мужскому достоинству не так легко найти путь к твоим женским прелестям.

Я подняла голову с его груди.

– Ты прижимаешь меня к себе.

– Правда. – Его рука отпустила меня, и я начала подниматься, как вдруг он слегка шлепнул меня по заду. Я издала небольшой писк, и эти чертовы ямочки появились на обеих щеках.

Я уставилась на него.

– Это было очень неуместно.

– Ты так думаешь? – Он не испытывал даже намека на стыд.

Все еще покраснев до корней волос, я начала было идти, но остановилась. В моих мышцах появилось напряжение, противоречивая смесь нежелания и решимости.

– Что? – Взгляд Кастила искал мой. – Что такое?

– Я…– Было трудно объяснить, что я чувствовала. Это была смесь нескольких вещей. Я опустилась на колени между его ног. – Я почти не хочу покидать кровать. Здесь все... все кажется другим. Как будто ничего за пределами этого места не существует и не имеет значения. И я знаю... – Я посмотрела на решетчатую дверь, на ночь за окном. – Я знаю, что, когда выйду, мне придется столкнуться со всем тем, что действительно имеет значение. – Мой взгляд упал на дневник, который я прижимала к груди. – Возможно, это заставляет меня говорить как незрелого ребенка.

– Нет. Вовсе нет. Я понимаю, что ты чувствуешь. – Он сложил пальцы под моим подбородком, обращая мой взгляд к себе. – Когда мы с Маликом отправились в пещеры, это был наш способ сбежать.

– От чего вы двое сбегали? – спросила я. Он никогда не рассказывал об этом.

– Мы с Маликом часто вступали в разговоры. – Появилась кривая ухмылка. – Те, которые, вероятно, были больше похожи на споры между нашими матерью и отцом. Мои родители горячо любят друг друга и всегда преследовали одну цель – обеспечить лучшую жизнь для всех, кто называет Атлантию своим домом. Убедиться, что все находятся в безопасности и о них хорошо заботятся. Но их методы достижения этой цели не всегда совпадают.

Я задумалась над этим.

– Править королевством и на самом деле желать лучшего для людей, за которых ты отвечаешь, не может быть легко.

– Да, это нелегко, – согласился он. – У моего отца всегда был более агрессивный подход к достижению этой цели.

Одна из наиболее агрессивных идей его отца заключалась в том, чтобы отправить меня обратно к королеве Солиса по частям.

– И твоя мать действительно не придерживается той же идеологии?

– Я думаю, моя мать повидала столько войн, что хватило бы на четыре жизни, – сказал он. – Даже когда мы с Маликом были слишком молоды, чтобы полностью понять проблемы, с которыми столкнулась Атлантия из-за постоянно уменьшающихся земель и угрозы Солиса за горами Скотос, мы чувствовали тяжесть, лежащую на плечах отца, и печаль, которую носила наша мать. Она невероятно сильная женщина. Как и ты. Но она сильно переживает за народ, и иногда печаль затмевает надежду.

– Ты знаешь, любила ли твоя мать Малека? – спросила я. По словам Кастила, атлантийцы редко вступают в брак без любви между ними, но брак его матери с первородным королем не был счастливым. Часть меня надеялась, что она не любила его, учитывая, чем обернулся брак. Но она дала своему сыну имя, так поразительно похожее на имя ее первого мужа, что мне пришлось задуматься.

Кастил, казалось, обдумывал.

– Она никогда особо не говорила о нем. Малик и я привыкли думать, что это из уважения к нашему отцу, но он не из тех, на кого может повлиять другой человек, который больше не является частью ее жизни. Я думаю, что она любила его, Малека, и, как бы безумно это ни звучало, я думаю, что Малек тоже любил ее.

Удивление пронзило меня.

– Но ведь у него было множество романов, верно? И разве ты не говорил, что ходили слухи, якобы они с Избет были родственными сердцами?

Кастил кивнул, накручивая прядь моих волос.

– Я думаю, Малек был влюблен в чувство влюбленности, и он постоянно гнался за этим ощущением, вместо того чтобы питать то, что у него уже было. – Он провел большим пальцем по волосам, которые держал в руках. – Если слухи о том, что Малек и Избет были родственными сердцами, правдивы, это могло быть первым разом, когда он прекратил поиски и обратил внимание на то, что было перед ним.

Мои брови нахмурились.

– Все это звучит невероятно печально и одновременно обнадеживающе. Я имею в виду, что, если твоя мать действительно любила Малека, она все равно смогла найти любовь снова. Открыться еще раз. Я не знаю... – Я прижала дневник к груди. – Не знаю, смогу ли я это сделать.

– Я бы никогда не дал тебе повода, Поппи.

Мое сердце растаяло, а затем замерло. Но что, если я бессмертна? Казалось совершенно непостижимым, что я переживу Кастила, но мы действительно не знали, во что я вознеслась. И хотя Кастилу потребуется несколько жизней, чтобы начать проявлять признаки старения, это все равно произойдет. А я... я не хотела думать о том, что проведу свое будущее без него, сколько бы мы ни прожили вместе. Были родственные испытания, но боги спали. Было также Присоединение, но я понятия не имела, работает ли оно в противоположном направлении, связывая его жизнь с моей.

И я даже не понимала, почему думала обо всем этом, ведь мы понятия не имели, что я такое и какая у меня будет продолжительность жизни. Что Кастил уже говорил мне однажды?

Не отвлекаться на завтрашние проблемы?

Я должна была начать жить таким образом.

– Но, когда мы с Маликом пошли в пещеры, – продолжил он, к счастью, не заметив, куда ушли мои мысли, – мы смогли притвориться, что никаких разговоров не было. Тяжесть и грусть не преследовали нас там. Ничего за пределами того места не существовало.

– Но вы тогда были мальчишками.

– Не имеет значения. Это чувство все еще остается, спустя несколько сотен лет, – сказал он, и мой желудок сжался при напоминании о том, сколько ему было лет… сколько лет мне однажды станет. – Эта кровать, эта комната, может стать нашей версией пещер. Когда мы здесь, ничто снаружи не имеет значения. Это будет наш мир. Мы заслуживаем этого, не так ли?

У меня перехватило дыхание, и я кивнула.

– Заслуживаем.

Его взгляд смягчился, когда он провел большим пальцем по моей нижней губе.

– Я бы хотел, чтобы мы остались здесь навсегда.

Я слабо улыбнулась.

– Я тоже.

Но мы не смогли, не успели. Потому что мгновение спустя раздался стук в дверь. Я скатилась с него и встала.

Кастил вздохнул и тоже поднялся. Он остановился, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Сейчас вернусь.

Мгновение спустя я услышала голос Кирана. Положив дневник на тумбочку, я отправилась в купальню, быстро позаботившись о своих личных нуждах, но не потрудившись причесаться. Перед уходом я проверила свои глаза в зеркале и обнаружила, что в них все еще сохранился серебристо-белый блеск за зрачками. Мой желудок слегка свело при виде этого, но я напомнила себе, что я все та же.

В основном.

Когда я вернулась, Кастил уже входил в спальню, неся свежее блюдо с едой и новую бутылку, похоже, какого-то сладкого вина. Один взгляд на жесткую линию его челюсти, и я сразу поняла, что какие бы новости ни принес Киран, они не были хорошими. Я села на кровать.

– Что случилось?

– Ничего серьезного.

– Правда? – Я смотрела, как он идет ко мне.

– Да. Это просто мой отец. Он, видимо, решил передумать, когда дело дошло до того, чтобы ждать, пока мы придем к нему. Он хочет поговорить со мной.

Я расслабилась, когда он вытащил пробку и налил бокал вина.

– Тогда тебе стоит поговорить с ним. Возможно, он просто беспокоится.

– Неужели я буду плохим сыном, если скажу, что мне все равно? – Он протянул мне бокал.

Язвительная ухмылка появилась, когда я подтянула и скрестила ноги. Я сделала глоток. Вино имело вкус засахаренных ягод.

– Немного.

– Ну что ж.

Я наклонилась к нему.

– Я знаю, что тебе не все равно. Ты любишь своих родителей. Ты не видел их бог знает сколько времени, и у тебя не было возможности поговорить с ними ни при каких нормальных обстоятельствах. Иди поговори со своим отцом, Кас. Я в порядке.

– Кас. – Он прикусил нижнюю губу, уперся кулаками в кровать и наклонился. – Я передумал насчет того, чтобы ты меня так называла.

– Правда? – Я опустила свой бокал.

Он кивнул и наклонился, касаясь своими губами моих.

– Потому что, когда я слышу, как ты это говоришь, мне снова хочется оказаться у тебя между бедер, и эта потребность довольно отвлекает.

Тепло разлилось по моим венам.

– Похоже, это твоя проблема. – Я усмехнулась. – Кас.

– Боги, – сказал он, и это слово вырвалось у него с грохотом. Он быстро поцеловал меня, прикусив нижнюю губу, когда отстранился.

Как только Кастил выпрямился, в арке появился Киран. Он изменился с тех пор, как покинул нас: на нем была белая рубашка без рукавов, которую он заправил в желтовато-коричневые бриджи.

– Ты действительно немного отдохнула или потратила часы, задавая Касу вопрос за вопросом?

– Я спала, – сказала я ему, взяв с подноса клубнику в шоколадной глазури. – После того, как задала несколько вопросов.

– Несколько? – Киран фыркнул.

– Да, только... – Не успела я договорить, как Кастил поймал меня за запястье. Он поднял мою руку, сомкнув рот над моим пальцем.

Злая трель разлилась по моим венам. Его язык скользнул по моей коже, ловя тающий шоколад. Воздух застрял у меня в горле, поскольку край его клыка уколол мою кожу, когда он отпрянул назад. Я насквозь чувствовала томное прикосновение его рта.

Золото его глаз превратилось в раскаленный мед.

– Вкусно.

Напряжение скрутилось глубоко внутри меня, когда я уставилась на него. Появилась волчья ухмылка.

– Вы двое забыли, что я здесь? – спросил Киран. – Веду разговор с вами двумя? Или пытаюсь.

Вроде как да.

– Вовсе нет, – заметил Кастил. – Поппи провела очень спокойный вечер. У нас было легкое чтение.

Легкое чтение?

– Неужели? – Брови Кирана поднялись.

Подождите.

– Да, из любимого дневника Поппи, написанного мисс Уиллой...

– Он читал это, – вклинилась я, беря в руки кусок сыра. – Я проснулась, а он читал...

– Ты знаешь, с которым я нашел ее на том оконном карнизе? Сцена была посвящена очень темному виду порочного поцелуя в очень неподходящем месте, – продолжал Кастил, пока Киран безучастно смотрел на нас. – Еще и секс вчетвером.

Медленно подняв голову, я посмотрела на Кастила. О, боги. Мои глаза сузились, когда я раздумывала о том, чтобы бросить сыр ему в лицо. Но я этого не сделала. Вместо этого довольно агрессивно съела. Ему повезло, что я люблю сыр.

– Вчетвером? – повторил Киран, его взгляд переместился на меня. – Полагаю, у тебя было много вопросов по этому поводу.

– Нет, – огрызнулась я.

– Я не верю в это ни на секунду, – заявил Киран с полуулыбкой. – Ты, наверное, спросила, как это возможно.

Я действительно задавалась этим вопросом, но подобные слова ни разу не слетели с моих уст.

– Хочешь объяснить ей? – спросил Кастил.

– В этом нет необходимости, – вклинилась я, когда Киран открыл рот. – У меня достаточно живое воображение, спасибо большое.

Он выглядел немного разочарованным.

Смех Кастила дразнил мою макушку, когда он выудил еще одну клубнику из вазы с фруктами и предложил ее мне.

– Я очень заинтригован твоим воображением.

– Я в этом уверена, – пробормотала я, беря ягоду. – Хочешь знать, что я сейчас представляю? В настоящее время я развлекаю себя мыслями о том, как раздеру вам обоим глотки.

Взгляд Кирана скользнул по мне, и я, все еще одетая только в рубашку Кастила, была уверена, что выгляжу угрожающе, как сонный котенок.

– Теперь я тоже заинтригован. – добавил он.

Я закатила глаза, запихивая кусочек дыни в рот.

– Неважно, – пробормотала я, глядя на фрукты, когда Киран вышел из комнаты.

– Я ненадолго. Киран будет здесь, и я знаю, что тебе не нужна охрана, – добавил он, прежде чем я успела что-то сказать. – Но он настоял, и мне легче от осознания того, что здесь будет кто-то еще. Тебе следует попытаться еще немного отдохнуть. Я уверен, что это не повредит.

Я подавила желание сказать ему, что мне не нужен телохранитель.

– Хорошо.

Его глаза сузились, глядя на меня.

– Это было удивительно быстрое подчинение.

– Подчинение? – Я выгнула бровь, отпивая вино. – Я бы не назвала это так.

– Не назвала бы?

Я покачала головой.

– Мне не нравится идея иметь няньку, но ранее группа людей пыталась убить меня, и мы понятия не имеем, существуют ли еще единомышленники. Так что я бы назвала свое быстрое согласие здравым смыслом.

На его правой щеке появилась ямочка.

– Здравый смысл. Это, должно быть новая вещь для тебя.

– Теперь я действительно представляю, как бью тебя по лицу.

Он хихикнул, быстро поцеловав меня еще раз.

– Я ненадолго.

– Уходи на столько, на сколько тебе нужно.

Кастил коснулся моей щеки и ушел. Я тяжело выдохнула, когда мой взгляд метнулся к моему наполовину полному бокалу. Я наклонилась над тарелкой с едой и поставила его на тумбочку. Пока я ела несколько холодных кусочков запеченной куриной грудки, из гостиной не доносилось ничего, кроме тишины. Что Киран вообще там делал? Наверное, просто стоял у двери, скрестив руки, и выглядел таким же скучающим, как всегда.

Закатив глаза, я вздохнула.

– Киран?

– Поппи? – прозвучало в ответ.

– Ты не должен оставаться там.

– Ты должна отдыхать.

– Сегодня я только и делала, что отдыхала. – С этими словами я отправила в рот кусочек сыра. – Но ты, затаившийся по ту сторону стены, совсем не отдыхаешь.

– Я не затаился, – сухо ответил он.

– Ты стоишь вне поля зрения и наблюдаешь. Я не знаю, может ли быть лучший пример скрытия, чем этот, – ответила я. – Или я могла бы выйти туда. Не уверена, насколько расслабленной я была бы в... – Я ухмыльнулась, когда Киран появился в дверях. Подойдя к углу комнаты, он опустился в кресло и посмотрел на меня. Я слегка помахала ему рукой.

– Привет.

– Привет. – Он вытянул свои длинные ноги, свободно скрестив их в лодыжках.

Я уставилась на него. Он уставился на меня. Тогда я подняла маленькую тарелку.

– Сыра?

Слабая ухмылка появилась, когда он покачал головой.

– Это должно быть странно, не так ли?

– Я предложила тебе сыр. – Я поставила тарелку обратно на кровать. – Как это может быть странным?

Киран поднял брови, и мне не нужно было читать его эмоции, чтобы почувствовать недоверие.

– Я собиралась предложить тебе последний шоколад, но теперь можешь забыть об этом.

Он засмеялся, откинувшись назад.

– Итак, что тебе сейчас более неприятно? То, что ты пыталась питаться от меня, или то, что я видел тебя голой… хотя я видел гораздо больше, чем это?

– Тебе действительно не нужно об этом вспоминать, – заявила я, глядя на него.

– Или это Первородный нотам?

– Я жалею, что пригласила тебя сюда, – пробормотала я. – Честно? Все это заставляет меня чувствовать себя немного неловко.

– Тебе не нужно беспокоиться о том, какой ты была, когда проснулась, – сказал мне Киран. – Так бывает.

– Как часто у тебя бывало, что кто-то пытался полакомиться тобой, едва проснувшись?

– Ты будешь удивлена.

Я открыла рот, чтобы спросить подробности, но потом закрыла его, подумав, что это, вероятно, дорога, по которой мне сейчас не следует идти.

– Я не знаю, что и думать обо всем этом.

– Это слишком. Для тебя многое изменилось за очень короткий промежуток времени. Не думаю, что кто-то знал бы, что и думать.

Я взглянула на него, желая узнать, что он думает обо всем этом, но я действительно хотела знать, общались ли мы каким-то образом, не разговаривая.

– Я...

– Дай угадаю, – сказал он. – У тебя есть вопрос.

Я нахмурилась, скрестив руки на груди.

– Что? – Он посмотрел на меня.

– Ничего. – Я тяжело выдохнула. Прошло мгновение. – Киран?

– Да?

– У меня есть вопрос.

Он вздохнул, но его губы слегка изогнулись.

– Каков твой вопрос, Поппи?

– Что ты думаешь по поводу нотама?

На мгновение он замолчал, а затем спросил:

– Что я думаю по поводу нотама? Что думает мой народ? Они поражены. Они потрясены.

– Правда? – прошептала я, поднимая одну из подушек и прижимая ее к своей груди.

– Да. – Он поднялся и прошел к кровати, сев так, чтобы мы были плечом к плечу. – Как и я.

Я чувствовала, как нагревается мое лицо.

– Не нужно. Это заставляет меня чувствовать себя странно.

Он усмехнулся, опустив подбородок.

– Я не думаю, что ты понимаешь, почему мы считаем... честью быть живыми, когда присутствует потомок богов. Многие из моего рода недостаточно стары, чтобы жить среди них. Аластир был одним из немногих, и ладно, черт с ним, верно?

Я усмехнулась.

– Да. Пошел он.

Он улыбнулся.

– Но дети богов всегда занимали особое место среди вольвенов. Мы существуем в этой форме благодаря им. Не из-за атлантийцев.

Я крепко сжала подушку и повернулась на бок, сохраняя молчание.

– Мои предки были дикими и свирепыми, преданными своим стаям, но кийю двигали только инстинкт, выживание и стайное мышление. Все было вызовом: еда, товарищи, лидерство в стае. Многие выживали недолго, и кийю были на грани вымирания, когда перед последней большой стаей появился Никтос и попросил их защитить детей богов в этом мире. Взамен он предложил им человеческую форму, чтобы они могли общаться с божествами и иметь долгую жизнь.

– Он попросил, а не просто сделал кийю вольвенами?

– Мог бы. Он же Король Богов, в конце концов. Но он ясно дал понять, что это соглашение – не рабство, а партнерство между кийю и божествами. Не может быть равенства во власти, если нет выбора.

Он был прав.

– Мне интересно, почему Никтос попросил об этом партнерстве. Было ли это потому, что он единственный бог, который может сотворить жизнь? Я полагаю, что получить смертную форму было все равно что создать новую жизнь. Или, может быть потому, что он – Король Богов?

– Вероятно, по всем этим причинам, но также и потому, что он один из немногих богов, которые могут менять форму, – сказал он.

– Что? – Я этого не знала.

Он кивнул.

– Он смог принять облик волка – белого. Ты мало что успела увидеть в Атлантии, но когда вернешься, то увидишь картины и статуи Его часто изображают с волком либо сбоку, либо позади него. Когда волк позади него, это символизирует форму, которую он может принимать, а когда волк рядом с ним, это символизирует предложение, которое он сделал кийю.

Я позволила сказанному впитаться, и, конечно же, мои мысли остановились на одной вещи.

– И все же я не могу ни во что превратиться.

– Ты действительно зациклилась на этом, не так ли?

– Возможно, – пробормотала я. – В любом случае, некоторые из кийю отказались?

Киран кивнул.

– Некоторые так и поступили, потому что не доверяли богу, а другие просто хотели остаться такими, какие они есть. Те, кто принял его предложение, обрели смертную форму и стали вольвенами. Мы были здесь еще до того, как появились атлантийцы.

Это заставило меня задуматься, почему вольвены тогда не правили, особенно если учесть, что они считались равными элементальным атлантийцам и божествам. Были ли другие вольвены во власти, как Джаспер? Например… Аластир был?

– Вольвены хотели когда-нибудь править Атлантией?

– Я уверен, что у некоторых было желание, но этот стайный инстинкт наших предков остается внутри нас. Мы предпочитаем следить за нашими стаями и по сей день. Королевство – это не стая, но несколько вольвенов – лорды и леди и наблюдают за небольшими городами и деревнями, – сказал он мне, переворачиваясь на бок и опираясь на локоть, чтобы мы оказались лицом друг к другу. – Лорды или дамы в Атлантии часто владеют землей или делами. Они не все из элементальной линии. Некоторые вольвены, некоторые полусмертные, а третьи – подменыши. Они помогают править вместе с королем и королевой. Нет герцогов или герцогинь, и титулы не обязательно остаются в семьях. Если земля или дела продаются, право собственности и его обязанности переходят вместе с ними.

Услышав все это, я вспомнила, что мне нужно многое узнать об Атлантии, но я не очень удивилась, услышав, что у них схожая классовая структура, и с уверенностью предположила, что это еще одна вещь, которую скопировали Вознесенные. Однако я была удивлена, услышав, что титулы передаются. В Солисе только Вознесенные считались знатью или представителями правящего класса, и они занимали это положение пожизненно… что, по сути, было вечностью.

– Осознание того, кто ты есть, не означает, что мы перестали уважать короля и королеву, – сказал через мгновение Киран. – Но ты... то, чем ты являешься, отличается от нас. Ты – доказательство того, что мы произошли от богов.

Я наклонила голову.

– Разве кому-то нужно напоминание об этом?

Киран усмехнулся.

– Всегда будут люди, которым нужно напоминать об истории.

– Объясни, – потребовала я.

Его бледные глаза потеплели.

– Каждые несколько десятилетий высокомерный, молодой, элементальный атлантиец требует связи или ведет себя так, как будто он или она лучше всех остальных. Мы более чем способны напомнить им, что считаем всех равными, но, в конце концов, мы никому не служим.

Я улыбнулась этому, но улыбка исчезла.

– Но в последнее время между вольвенами и атлантийцами были проблемы, верно?

– Во многом это земельный вопрос. Мы потеряли так много наших людей во время войны, но наша численность растет. Скоро это станет проблемой.

– А другие проблемы? Они имеют отношение к тому, что родители Кастила все еще правят?

– Никого это не устраивает, но мы чувствуем, что что-то нужно предпринять. Наши земельные вопросы. Неопределенность в отношении Короны. Вознесенные и Солис. Я знаю, это может показаться странным, но это часть наших инстинктов, оставшихся с тех времен, когда мы были кийю. Мы можем чувствовать волнение, – сказал он, и я внимательно слушала, желая понять, что стало причиной раздора между вольвенами и атлантийцами. – И то, что произошло, способствовало этому чувству беспокойства.

– Что именно?

– Из того, что я слышал от сестры и отца, было несколько необъяснимых происшествий. За ночь были уничтожены посевы. Скошены и вытоптаны. Дома необъяснимо загораются. Дела подвергаются нападениям.

Ошеломленная, я опустила между нами подушку.

– Кроме пожаров, ничто из этого не кажется совершенно необъяснимым. Это не естественные происшествия.

– Правда.

– Кто-нибудь пострадал?

– Не серьезно.

И все же это осталось невысказанным.

– Кастил ничего об этом не говорил.

– Я не думаю, что он...

– Не хотел, чтобы я волновалась? – Я закончила за него, раздражаясь. – Это должно измениться.

– В его защиту скажу, что многое произошло.

Я не могу с этим спорить.

– Есть ли у кого-нибудь идеи, кто стоит за этим или почему?

– Нет. И это странно. – Киран сел. – Каждый, кто живет в Атлантии, верит в сообщество, в его силу и мощь.

– Очевидно, кто-то не верит в силу и мощь сообщества, –заметила я, и он кивнул. У нас даже не было времени обсудить то, что произошло в Храме. – Как ты думаешь, Аластир был замешан в этом?

– Я не знаю. – Киран тяжело выдохнул. – Я знал этого вольвена всю свою жизнь и никогда не ожидал, что он сделает то, что сделал. Я не всегда соглашался с ним. Как и мой отец. Но мы всегда думали, что он хороший человек. – Он провел рукой по голове и снова посмотрел на меня. – Но если он и другие, действуя согласно его убеждениям, считали, что защищают Атлантию, я не понимаю, как ущерб посевам и делу поможет им.

Мой взгляд упал на подушку сизого цвета, и я заставила себя ослабить хватку. Для меня это тоже не имело смысла, но эти действия привели к беспорядкам. В конечном счете все сводилось бы к тому, чего, по мнению человека, он мог бы достичь с помощью разрушения. Думая о Вознесенных, мне все казалось слишком ясным. Жители Солиса жили в постоянных трудностях, и это облегчало манипулирование и контроль над ними. Аластир, по сути, устроил переворот, и это было бы легче осуществить, если бы народ Атлантии был недоволен. Но если Аластир и остальные ушли, может быть, остались еще те, кто стремится посеять раздор в Атлантии и видит во мне угрозу? Кастил и Киран должны были верить, что есть шанс этого. Вот почему Кастил вручил мне кинжал перед тем, как ушел за едой, и вот почему Киран сидел здесь сейчас.

То, что герцогиня сказала мне в карете, и то, что утверждал Аластир, всплыло, как призрак, решивший преследовать меня.

Киран протянул руку, осторожно потянув за прядь моих волос.

– О чем ты думаешь?

Я отпустила подушку.

– Кастил рассказал тебе, что герцогиня сказала мне перед тем, как я убила ее?

– Нет.

Я удивилась, но не думаю, что это как-то связано с тем, что Кастил не хотел, чтобы Киран знал. У них действительно не было времени поговорить.

– Она сказала, что королева Илеана будет в восторге, когда узнает, что я вышла замуж за Кастила, и что я смогу сделать то, что она никогда не могла сделать. Что я захвачу Атлантию.

Киран нахмурился.

– Это не имеет смысла.

– Но это так, разве нет? Быть потомком богов означает, что я узурпирую трон без применения силы. Я получаю Атлантию.

– Да. Ты – законная правительница, – сказал он, и я тяжело сглотнула, едва не потянувшись за бокалом вина. – Но я не понимаю, как это вообще поможет Солису.

– Я тоже, но это то, что она сказала, и...

– И ты думаешь, что в этом что-то есть из-за того дерьма, которое Аластир наговорил тебе? – предположил он.

Я ничего не ответила.

– Послушай меня, Поппи. – Он наклонился так, что мы оказались глаза в глаза, и, между нами, почти не осталось пространства. – Каждый из нас, кто живет в Атлантии, является потенциальной угрозой для королевства. Наши действия, наши убеждения? Любой из нас может разорвать королевство на части. То, что ты потомок богов, не делает тебя более опасной для королевства, чем кого-либо другого. Только ты контролируешь свои действия. Не твоя кровь, не твоя родословная. Аластир был неправ. Как и герцогиня. И тот факт, что ты не превратилась в вампира, когда Кастил вознес тебя, должен быть тому подтверждением. И если ты примешь корону, то не во имя Солиса.

– Я не могу сказать, что это является доказательством чего-либо, когда мы понятия не имеем, кем я стала, – заметила я, но его слова заставили вспомнить о том, что я сказала Кастилу ранее. – У меня к тебе еще один вопрос.

Он откинулся назад.

– Конечно, есть.

– Когда мы были у храма Сайона, и Эмиль разговаривал с нами, я подумала кое о чем в ответ на то, что он сказал.

– Ты задавалась вопросом, не провалился ли план Аластира, – закончил за меня Киран. У меня перехватило дыхание, когда я уставилась на него. – Но ты сказала это вслух, Поппи.

Я замолчала.

– Нет, не сказала.

Уголки его губ опустились.

– Нет, сказала.

– Я этого не делала, – настаивала я, мое сердце бешено колотилось. – Я только подумала об этом, Киран. И я услышала, как ты ответил.

Какое-то время он не двигался и не говорил, а затем подтянул ноги и наклонился вперед. – Я был в облике вольвена.

– Я знаю.

– Я не произносил этого ответа. Я...

– Ты только подумал. – Я села. – Вот что я пытаюсь тебе сказать. И это был не единственный случай, – сказала я, а затем рассказала ему о Делано. – Каким-то образом мы общались… телепатически.

– Я... – Шок, который испытал Киран, был подобен ледяной воде. – Ты можешь почувствовать мой след – мой отпечаток, как это было с Делано?

– Не знаю. Я не пробовала.

– А можешь? – Когда я кивнула, он сел, прижав свое колено к моему.

– Тогда попробуй.

Желая выяснить, смогу ли, я глубоко вдохнула и сосредоточилась на Киране. Ощущение его шока все еще было здесь, прохладное и скользкое, но я протиснулась сквозь него. Центр моей груди гудел, и тогда я почувствовала его… невидимый путь, который прокладывался мимо эмоций и мыслей. Это было похоже на нить, соединяющую нас, невидимую глазу, и от нее исходило землянистое, лесное ощущение, которое напомнило мне...

– Кедр.

– Что? – Киран моргнул.

– Ты ощущаешься как кедр.

Он уставился на меня.

– Я ощущаюсь как дерево?

– Не совсем. Я имею в виду, это просто то, на что похож твой... отпечаток или что-то в этом роде. Что-то богатое и лесное, связанное с землей. – Я пожала плечами. – Это единственный способ, которым я знаю, как это объяснить.

– А чем ощущался Делано? Легким как перышко саженцем?

Из меня вырвался смех.

– Нет. Не саженцем. Он ощущался как... не знаю. Как весна.

– А я ощущаюсь как лес.

– Я начинаю думать, что мне не следовало ничего говорить.

Одна сторона его губ приподнялась.

– Мне это нравится… богатая и лесная часть.

Я закатила глаза и откинулась на подушки.

– Я никогда раньше не могла чувствовать ничего подобного. Или слышать мысли.

– Прежде чем спросишь, нет, я не могу читать твои мысли. Ни тогда, ни сейчас. Я слышал только эту, – сказал он, и я как раз собиралась спросить об этом. – Возможно, это произошло потому, что ты испытывала сильные эмоции.

Как и тогда, когда я призвала вольвена, не осознавая этого.

– Честно говоря, я рад, что не могу. Я представляю, что твой разум – это постоянный шквал вопросов, один сражается с другим в смертельной схватке, чтобы увидеть, кому из них выпадет честь быть заданным.

Я нахмурилась.

– Это было грубовато. – Затем я подалась вперед, испугав Кирана. – Может, попробуем сейчас? Посмотрим, смогу ли я сделать это специально?

– Ты знаешь, как это сделать?

– Нет, – призналась я, снова прижимая бирюзовую подушку к груди. – Но я думаю, что это связано с этим отпечатком – единственным путем. Я думаю, мне просто нужно следовать ему. Я имею в виду, что это что-то новое, так что имело бы смысл, что так и будет, – объяснила я, в то время как Киран уставился на меня, как будто я говорила на языке, которого он не понимал. – Ладно. Просто дай мне секунду, чтобы сосредоточиться.

– Ты уверена, что тебе нужна только секунда? – он съязвил.

– Ты уверен, что не хочешь обнаружить, что смотришь на рукоять кинжала, торчащую из твоей груди?

Вольвен усмехнулся.

– Это затруднило бы проверку того. можешь ли ты сделать это специально или нет.

Я бросила на него взгляд.

Он мягко рассмеялся.

– Давай. Посмотрим, сможешь ли ты это сделать.

Сделав неглубокий вдох, я открыла свои чувства, чтобы прочитать Кирана. Я ощутила приторную сладость удовольствия на языке, а затем... потянулась дальше, чтобы найти это земляное, древесное ощущение. Я ухватилась за нить.

– Киран?

– Да?

Я отпрянула назад, мои глаза расширились.

– Ты слышал меня?

Он кивнул.

– Это почти звучало так, как будто ты говорила вслух, но я знаю, что это не так, и это... это прозвучало как шепот. Попробуй еще раз. Посмотри, смогу ли я ответить тебе.

Я сосредоточилась на нем, чувствуя свежесть любопытства, сменившуюся весельем. На этот раз я подключилась к этому пути еще быстрее.

– Киран?

Произошла странная вещь, и я не была уверена, что это случалось раньше и не осознавала этого, но я почувствовала его – почувствовала, как его отпечаток коснулся моего сознания, словно лесной ветерок с ароматом бальзама.

– У тебя здоровая одержимость ножевыми ранениями.

Задыхаясь, я слегка подпрыгнула.

– Нет!

На лице Кирана появилась широкая ухмылка.

– Значит, ты слышала?

– Да. – Уронив подушку, я шлепнула его по руке. – И у меня нет здоровой одержимости этим. Я просто окружена людьми, у которых есть нездоровая одержимость раздражать меня.

Он усмехнулся себе под нос.

– Это, должно быть, нотам. Это единственное, о чем я могу думать. В этом есть смысл. Вроде того.

Мои брови приподнялись.

– Что значит «вроде как»? Могли ли божества вот так общаться с вольвенами?

– Нет, насколько я знаю, – сказал он, глядя на меня так пристально, что казалось, будто он пытался заглянуть в мой разум. – Но как, по-твоему, Никтос общался с кийю? Они не понимали языка. Не разговорной речью. Он общался непосредственно с их разумом.

ГЛАВА 18

У меня свело живот, когда я уставилась на Кирана.

– Но, тогда как я могу...? – Я запнулась. – Все это бессмысленно, Киран. Я понимаю, что во мне течет кровь Никтоса, и даже Малека, если то, что сказал Аластир, правда, но это не объясняет, почему мои способности так сильны, ведь, насколько я помню, ни у одного из моих родителей не было таких даров. И у Йена тоже. И да, я знаю, что он может не быть моим единокровным братом, – сказала я, прежде чем он успел напомнить мне об этом факте. – Но если я потомок Малека и одной из его любовниц, то это должно было произойти несколько поколений назад. Откуда во мне столько эфира?

– Хороший вопрос, – сказал он через мгновение. – Возможно, твоя способность общаться с нами, как это делал Никтос с кийю, объясняется тем, что ты вознеслась. Вся твоя смертная кровь была заменена атлантийской. Это могло... я не знаю, открыть что-то в тебе.

– Как будто я дверь?

Появилась кривая ухмылка.

– Лучшей аналогией было бы открытие сундука внутри тебя, но даже до того, как Кастил вознес тебя, твои дары были намного сильнее, чем следовало бы, так что... – Киран повернул голову к решетчатым дверям, его глаза сузились, глядя на темноту за ними.

Я отложила подушку в сторону.

– В чем дело?

– Не знаю. Мне показалось, что я что-то слышал. – Он поднялся, его внимание было сосредоточено на закрытых дверях, когда он потянулся в сапог и вытащил узкий кинжал с длинным лезвием. – Оставайся здесь.

Оставаться здесь? Я сморщила нос, карабкаясь по кровати, едва не свалив блюдо с остатками мяса и сыра. Схватив кинжал, я вынула его из ножен и встала.

– И, конечно же, ты не останешься на месте, – пробормотал Киран, открывая одну из двустворчатых дверей.

– Неа. – Я последовала за ним.

Киран вышел на веранду. Единственный свет исходил из спальни и маленького фонаря над широкой кушеткой на открытом воздухе. Его взгляд остановился на стене в нескольких ярдах от него, затем прошел вперед и откинул прозрачную занавеску.

Он напрягся.

Я оглядела деревья и стену за ними, едва различая тяжелые виноградные лозы, обвивающие камень в лунном свете.

– Что?

– Сейдж патрулировала этот участок стены. Она вольвен, – объяснил он. – Я ее совсем не вижу.

Слева от нас, возле конюшни, раздался крик. Я развернулась и ступила с террасы на камень, который был еще теплым от того, что весь день пекся на солнце.

Киран поймал меня за руку.

– Не смей.

Я отпрянула от его руки, удивленно подняв на него взгляд. Я не могла поверить, что он остановил меня.

– Что-то происходит. Кастил...

– С Касом все будет в порядке, – огрызнулся он, снова затаскивая меня в закрытый внутренний дворик. – Я знаю, что ты умеешь драться. Ты крутая, Поппи. Но Кастил не только оторвет мне голову, если с тобой что-то случится, ты еще и наша королева.

Я резко вдохнула.

– Ничья я не королева. Я просто Поппи.

– Претендуешь ты на трон или нет, ты все равно наша Лисса.

– Значит, ты ожидаешь, что я буду прятаться? Так вот что значит быть королевой для вольвенов? – Я подняла на него глаза, чувствуя кислотный ожог его гнева и более тяжелое давление его заботы. Это был новый опыт… чувствовать от Кирана что-то, кроме язвительного веселья. – Тогда какой королевой я стану?

Его челюсть затвердела.

– Такой, которая останется в живых.

– И не достойной тех, кто готов ее защищать, – огрызнулась я, пытаясь напомнить себе, что его нежелание исходит из чувства беспокойства. – А теперь отпусти мою руку.

– Или?

Я остановилась, обдумывая все его возможные добрые намерения.

– Или я заставлю тебя.

Бледный взгляд Кирана ярко вспыхнул, когда он опустил голову так, что мы встретились взглядами.

– Ты уже достойна тех, кто тебя защищает, – выдохнул он. – Что приводит в ярость.

Я снова дернула себя за руку.

– Я немного запуталась.

– Если бы ты не была такой храброй, моя жизнь и жизнь Кастила была бы намного проще, – пробормотал он, отпуская мою руку. – Не убей себя.

– Как насчет того, чтобы ты постарался не дать себя убить, а? – возразила я, и его брови нахмурились, когда он уставился на меня. – Кстати, мы с тобой обсудим это позже.

– Не могу дождаться, – пробормотал Киран.

Прежде чем я успела ответить, до нас донесся еще один крик. Тогда я повернулась на звук. Он был ближе, за ним быстро последовало грозное рычание.

Без предупреждения, напугав меня, на стене вспыхнули огни. Я отступила назад, наткнувшись на Кирана. Его рука опустилась мне на плечо, поддерживая меня, когда яркие лучи света пробились сквозь деревья и густые кусты.

Тень отделилась от дерева и шагнула в воронку света. Все мое тело обдало холодом. Перед нами стоял бледный мужчина с голой грудью, его лицо было скрыто за знакомой маской Последователя.

Меня ужалили прощальные слова Аластира. Ты думаешь, это закончится на мне? Я надеялась, что да, но человек напротив нас был доказательством того, что то, в чем был замешан Аластир, не закончилось с его смертью.

– Черт, – пробормотал Киран себе под нос, когда из-за деревьев и кустов во дворе вынырнуло еще не менее дюжины.

– Полагаю, это не дружелюбные Последователи? – спросила я.

Ближайший к нам Последователь снял с бедра кинжал.

– Предположу, что нет, – ответила я на свой вопрос, пульс участился, глядя на лезвие. – И я также предположу, что у них они больше нет намерения не убивать меня.

– Этого не случится, – пообещал Киран.

– Нет. Не случится. – Я крепче сжала кинжал, изучая их. Насколько я могла судить, все они были мужчинами. Должно быть, были частью братства, о котором говорил Аластир, но это не означало, что в нем участвуют все Потомки. Хотя, если кто-то в Атлантии и смотрел на меня как на Деву, инструмент Вознесенных, то это были именно они.

Я позволила своим чувствам раскрыться, и то, что вернулось ко мне, было... холодной пустотой.

– Я... я ничего не чувствую, – прошептала я, сосредоточившись на том, у кого был темный клинок. От волнения я поняла, что по-прежнему ничего не чувствую. – Это как с Вознесенными.

– Они не Вознесенные, – сказал Киран, его ноздри раздувались, принюхиваясь к воздуху.

Было что-то... странное в мужчинах, стоявших в лучах света. Что-то, что не имело ничего общего с моей неспособностью читать их эмоции. Дрожь пробежала по моему телу, когда я уставилась на них. Это была их кожа. Она казалась тонкой, как бумага, и слишком бледной, как будто в их жилах не осталось ни капли крови. Мой желудок сильно сжался.

– Неужели они...? Они ведь не атлантийцы, не так ли? Или любая другая родословная?

– Нет, – прорычал Киран. – Я понятия не имею, что это за штуковины.

Штуковины?

Я тяжело сглотнула, так как инстинкт требовал, чтобы я как можно дальше отстранилась от этих тварей. Жаждущие всегда вызывали такую же реакцию, но я не убегала от них, и не убегу сейчас.

Подбородок Кирана опустился.

– Я понятия не имею, кто вы такие, черт возьми, но что бы вы ни планировали, я настоятельно не советую этого делать.

Мое внимание привлекло движение вдоль стены. Там сидел еще один человек в маске, его кожа имела розовый оттенок. Он не был похож на тень смерти. Я потянулась к нему чувствами и ощутила... что-то сухое и дубовое, похожее на виски… почти ореховое. Решимость. Тот, что на стене, был другим. Для начала, он был живым. Мои глаза сузились на серо-коричневой цепи, перекинутой через его грудь. Гнев пронзил меня, как рой шершней. Если и были какие-то сомнения в том, чего они хотят, то теперь они исчезли. Эти цепи больше не коснутся моей кожи.

– Ты даже не представляешь, что охраняешь, вольвен, – сказал мужчина в маске, чей низкий голос из-под нее был приглушен. – Что ты пытаешься защитить.

– Я точно знаю, кого защищаю, – заявил Киран.

– Это не так, но узнаешь, – ответил мужчина. – Нам нужна только Дева.

– Я не Дева. – Меня сжигала ярость. Она заглушала боль от горя по поводу того, что другие были единомышленниками Аластира. Я оттолкнула его в сторону, прежде чем печаль смогла поселиться внутри меня.

– Ты бы предпочла, чтобы тебя называли Благословенной? Избранной? – возразил он. – Или ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались как к Предвестнице? Несущей смерть и разрушение?

Я напряглась. В прошлом я уже слышала эти названия, но забыла. Янсен называл Никтоса примерно так же. В моей груди завибрировал гул.

– Если ты действительно веришь, что я такая, то ты глупец, раз стоишь здесь и угрожаешь мне.

– Я не глупец. – Мужчина потянулся, снимая цепь с плеча. Ты, та, что предсказана на костях, не должна была пережить ту ночь в Локсвуде.

По моей коже пробежали мелкие мурашки, а все тело охватил шок. Это не имело ничего общего с так называемым пророчеством. Локсвуд. Я уже много лет не слышала, чтобы кто-нибудь произносил название этой маленькой деревушки. Даже Аластир не произносил его.

Но было ясно, что Аластир поделился с этим человеком тем, в чем участвовал все эти годы назад.

– Кто ты?

– Я никто. Я – все. – Он медленно поднялся. – И ты будешь королевой ничего. Убить ее.

Существа перед нами двигались как одно целое, устремляясь вперед. Рычание, вырвавшееся из смертоносного горла Кирана, должно было обратить их в бегство, но этого не произошло. Несколько тварей окружили нас. Используя проклятие, от которого у Виктера покраснели бы уши, я нырнула под широкий замах нападавшего. В воздухе повеяло затхлым цветочным ароматом, когда рука Кирана взметнулась и провела острие его клинка через горло двух тварей.

– Боже милостивый, – воскликнул Киран, когда я выскочила из-за спин существ в масках Последователей и ударила ногой по задней части коленной чашечки. Эта тварь не издала ни звука, когда его нога подкосилась. В то же мгновение я повернулась, вонзая свой кинжал в грудь другого. Этот затхлый запах усилился, когда маслянистое черное вещество брызнуло мне на руку.

Это определенно была не кровь.

Я задохнулась, вытаскивая кинжал. Существо покачнулось, а затем распалось на части, превратившись в мелкую пыль из грязи и черную маслянистую жижу, сверкавшую на свету фиолетовым светом. С королевскими рыцарями происходило нечто подобное, когда их пронзали кровокамнем, но сначала трескалась кожа и тела рыцарей. Эти штуки просто взрывались в гейзере фиолетовой гадости, пахнущей несвежей сиренью.

Когда второе существо начало вставать на ноги, я развернулась, обхватив рукой его голову в маске. Затем дернулась назад и вонзила кинжал в слабое место у основания его черепа. Я отпустила его, отпрыгнув в сторону, прежде чем оно взорвалось.

– Что это за твари? – крикнула я, отступая от маслянистого пятна, которое оставили двое.

– Понятия не имею.

– Киран взял еще одного, его губы скривились в отвращении. – Просто убей их.

– Что ж, я думала оставить себе одного. – Холодные, липкие пальцы схватили меня за руку, когда я обернулась. – Знаешь, как…

– Если ты скажешь «питомца», я подумаю, что ты еще более сумасшедшая, чем Кас.

– Я собиралась сказать «друга».

Киран посмотрел на меня, изогнув брови.

– Это еще хуже.

Я рванулась вперед, схватившись за край маски и сильно дернула. Веревка порвалась. Маска соскользнула.

– О, боги! Я вскрикнула, отшатываясь назад.

У существ не было лица.

Не совсем. Носа не было. И никакого рта. Только тонкие черные прорези там, где должны были быть глаза. Все остальное было гладкой, тонкой, бледной плотью.

Я никогда не смогу развидеть это.

– Забери это обратно! Вот. – Я швырнула бронзовую маску обратно в существо. Металл отскочил от его груди и упал на землю. Оно склонило голову набок.

– Что? – Киран придвинулся ко мне. – Вот дерьмо, это... я думаю, это Гирм.

– Что?

– То, чему здесь не место.

– Это не поможет. – Я указала на него своим кинжалом. – У него нет лица!

– Я вижу.

– Как оно вообще дышит?

– Сейчас – зарычал он, когда одна из тварей прыгнула ему на спину. Нагнувшись, он перевернул его – сейчас не время для вопросов, Поппи.

Хорошо сказано, но все же, как оно дышало, не имея ни рта, ни носа?

Гирм набросился на меня, и я заставила себя не выдавать страха. Мне нужно было сосредоточиться, потому что тот, у кого, очевидно, был рот, и он мог говорить, знал о Локсвуде. О таких вещах я буду волноваться позже. Я встретила его атаку, вонзив свой клинок глубоко в грудь существа. Я была не так быстра, как раньше, и черная жидкость забрызгала рубашку Кастила.

Обернувшись, я заметила мужчину на стене. Я шагнула вперед, не обращая внимания на острые камни под босыми ногами.

Другой Гирм бросился ко мне, и я приготовилась. Он поднял меч, но я ударила первой, вонзив свой кинжал под край его маски. Я отпрянула назад, когда он упал, и его тело в считанные секунды превратилось в ничто. Я повернулась и увидела, как Киран вонзает свой клинок в шею другого. Фиолетовая жижа выплеснулась наружу, когда его взгляд нашел мой.

– Твои глаза, – произнес он, проводя тыльной стороной ладони по лицу. – Они светятся довольно ярко.

Разве?

Гул в моей груди стал шепотом в крови, когда я снова повернулась к стене. Человек все еще был там, и энергия, нарастающая внутри меня, ощущалась так же, как в Палатах Никтоса. Мое сердце споткнулось о само себя, когда в ярком свете появилось еще одно существо в маске. Я крепче сжала кинжал, сопротивляясь притяжению этой вибрации. Я не хотела делать подобное снова. Не раньше, чем полностью разберусь в этом и буду знать, что смогу все прекратить.

Влажная ладонь обхватила мою руку. Позволив всем тем ранним утрам и дням, проведенным с Виктером, взять себя в руки, я повернулась и ударила ногой. Гирм не ожидал этого движения, а может, я просто двигалась быстрее, чем он мог среагировать. Я сбила его с ног, а затем обрушила кинжал вниз, прямым ударом в грудь. Вскочив на ноги, я повернулась, чтобы найти другого.

Существо подняло меч, и я рванулась вперед, блокируя его удар, а затем вонзила кинжал глубоко в его грудь. Выдернув клинок, я отпрыгнула в сторону, когда он развалился на части. Подняв взгляд, я увидела высокую фигуру, сменившую того. того, кто сейчас упал...

Я отступила на шаг. Отец Кастила стоял там, его рубашка кремового цвета была забрызгана пурпурно-красной жидкостью. Сколько таких тварей бродило вокруг? От него волнами исходило удивление, когда он окинул меня широким взглядом, и тут я вспомнила, что на мне нет ничего, кроме рубашки Кастила… его теперь уже испорченной рубашки.

Боги.

Неужели я не могла встретиться с семьей Кастила при нормальных обстоятельствах?

– Здравствуйте, – пробормотала я, выпрямляясь.

Брови короля Валина поднялись, а затем он бросился ко мне, подняв меч. Мое сердце заколотилось, когда меня охватила паника. Я застыла в ужасе от неверия. Он собирался...

Схватив за руку, он дернул меня в сторону. Воздух вырвался из моих легких, когда я споткнулась и обнаружила Гирма в маске, насаженного на меч короля.

– Спасибо, – заикаясь, прошептала я, когда существо разбилось вдребезги.

Янтарные глаза сверкнули на меня.

– Ты думала, что мой удар предназначался тебе? – спросил он.

– Я.. – Боже, я действительно так думала.

Кастил вышел из теней, капли пурпурной крови усеивали поразительные черты и углы его лица. Он был не один, а в окружении нескольких охранников. Его взгляд остановился на мне, ища признаки новой травмы или раны. Тогда он направился прямо ко мне, его меч, покрытый грязью, что была в этих существах, опустился на бок. Его яркие глаза впились в мои и не отпускали. У меня перехватило дыхание, когда он обхватил меня за талию и прижал к своей груди. Тепло его тела быстро просочилось сквозь наши рубашки. Казалось, в саду больше никого не было, когда он прижал свой рот к моему… наверняка там не было его отца, потому что поцелуй был яростным и глубоким, заставляя мое сердце биться.

Когда рот Кастила оторвался от моего, у меня перехватило дыхание. Он прижался своим лбом к моему, крепко обнимая меня. Его голос был глубоким и дымным, когда он спросил:

– Скольких из них ты убила?

– Несколько, – ответила я, запустив свободную руку в переднюю часть его рубашки.

Его губы коснулись моего уха.

– Несколько?

– Приличное количество, – поправила я.

Кастил поцеловал меня в щеку.

– Это моя девочка.

Кто-то прочистил горло, и я заподозрила, что это был отец Кастила. Мои щеки вспыхнули, а затем загорелись, когда Киран сказал:

– Тебе некого винить, кроме себя, в неспособности Каса вспомнить, что он не один.

Король Валин грубовато усмехнулся.

– Хорошо сказано.

Кастил поцеловал центр моего лба.

– Ты в порядке?

– Да. А ты?

– Всегда.

Я слабо улыбнулась, но это чувство быстро угасло. Я вывернулась из объятий Кастила и повернулась к стене, осматривая ее по всей длине.

Проклятье, стена была пуста.

– Он ушел, – выдохнула я.

– Кто? – спросил Кастил.

Разочарование пронзило меня насквозь.

– С этими существами был один человек. Он знал о Локсвуде.

– Локсвуде? – эхом отозвался отец Кастила.

– Это рядом с долиной Ниэль в Солисе. Я повернулась к Кастилу. Он был неестественно неподвижен, и я чувствовала его пульсирующий гнев. – Трактир, в котором остановились на ночь мои родители… тот, на который напали Жаждущие, находился в деревне Локсвуд. Там погибли мои родители. Аластир, очевидно, рассказал Последователю о той ночи.

– Это был не Последователь, – заметил король Валин, и мы с Кастилом повернулись к нему. Он наклонился и поднял одну из масок, упавших с существа. – А те существа, что носят эти маски? Боги, им не только не место здесь, но и маски, которые они носили, не имеют ничего общего с Последователями.

В замешательстве я посмотрела на Кастила. Он нахмурился, глядя на то, что держал его отец.

– Последователи носили эти маски в Солисе, чтобы скрыть свою личность, – сказал он.

– Но они были не первыми, – заявил его отец. – Первыми были Невидимые.

ГЛАВА 19

– Невидимые? – повторила я.

– Ты, блядь, шутишь, да? – потребовал Кастил. – У меня сложилось впечатление, что Невидимые были либо распущены, либо вымерли задолго до Войны Двух Королей.

– Мы все так думали, – сказал король Валин. – До недавнего времени.

– Что именно представляют собой Невидимые? – спросила я.

Король оглянулся через плечо, и тогда я заметила женщину. Она была высокой и мускулистой, ее кожа была светло-коричневой с золотистым оттенком, ее волосы в свете огней были угольно-черными, убранными назад в тугую, единственную косу, гораздо более аккуратную, чем та, которую я обычно носила. Она была одета в белое, как и гвардейцы Короны, но по центру груди ее пересекал золотой узор в виде завитков. В одной руке она держала меч, а рукоять другого была видна из-за ее спины. Между ней и королем прозвучал безмолвный приказ, после чего она кивнула. Повернувшись, она убрала меч в ножны, а затем издала низкий свист.

Несколько охранников вынырнули из тени деревьев и из тех мест, куда не проникал свет фонарей.

– Обыщите помещение, – приказала она. – Убедитесь, что здесь нет никого, кому не положено.

Я смотрела, как гвардейцы торопливо удаляются, разделяясь и направляясь в разные стороны, минуя Джаспера, который крался к нам в обличии вольвена. Кем бы ни была эта женщина, она занимала командное место. Через несколько мгновений она была единственным оставшимся гвардейцем.

Король повернулся к нам… ко мне.

– Не хочешь ли пройти внутрь? – предложил он. – Похоже, ты оказалась не готова к битве и гостям.

Помня о кинжале, который держала в руке, я скрестила руки на груди.

– Более подходящая одежда не изменит того факта, что вы уже видели меня в одной лишь рубашке, – сказала я, удивляясь самой себе. Я совсем не привыкла к такому большому количеству обнаженной кожи, но опять же, я только что столкнулась с толпой существ, у которых не было лица. То, что мои ноги были видны, даже не входило в список пятидесяти вещей, которые меня сейчас волновали. – Я в порядке, если и вы тоже. Я бы хотела услышать о том, кто такие Невидимые.

Веселье исходило как от короля Валина, так и от его сына. На лице короля появилась знакомая полуулыбка, и будь я проклята, если на щеках не было и намека на ямочки.

– Я в порядке, – сказал он, передавая маску женщине-гвардейцу. Он вложил меч в ножны. – Это Хиса Фа'Мар. Одна из моих самых доверенных. Командир королевской гвардии.

Женщина вышла вперед, и я сразу поняла, что она атлантийка, возможно, даже элементаль. Она слегка поклонилась в пояс, сначала принцу, а затем мне.

– Я не думаю, что мы встречались раньше, – сказал Кастил.

– Нет. Не встречались. – Ее улыбка была быстрой, а золотистые глаза переместились на меня. – Вы весьма искусны в бою. Я видела это мельком, – добавила она. – Вас обучали?

– Да. Мне не полагалось этого делать, но я не хотела быть беспомощной, как в ту ночь, когда на трактир, в котором находились мы с родителями, напала группа Жаждущих, – объяснила я, чувствуя свежий вкус любопытства и осознавая, что король Валин внимательно слушает. – Один из моих личных охранников обучил меня, чтобы я могла защитить себя. Он сделал это втайне, рискуя своей карьерой и, возможно, даже жизнью, но Виктер был настолько храбр.

– Был? – тихо спросил король Валин.

Узел душевной боли застрял у меня в горле, как всегда, когда я думала о Виктере.

– Он был убит Последователями во время нападения на Обряд. В ту ночь погибло много людей… невинных людей.

– Мне жаль это слышать. – От него исходило сочувствие. – И знать, что те, кто поддерживает Атлантию, были тому причиной.

– Спасибо, – пробормотала я.

Он долго смотрел на меня, а потом сказал:

– Невидимые были древним братством, которое возникло по крайней мере тысячу лет назад или около того, после рождения нескольких поколений атлантийцев и укоренения других кровных линий. Примерно в то время, когда... – Он глубоко вздохнул. – Примерно в то время, когда божества начали больше общаться со смертными, жившими в землях, расположенных далеко от первоначальных границ Атлантии. Древние начали опасаться, что атлантийцы и другие кровные линии не совсем поддерживают их решения относительно смертных.

– И какие же решения они принимали? – спросила я, наполовину боясь ответа, основанного на том, что мне уже сказали.

– Божества хотели объединить все земли, моря и острова в одно королевство, – сказал король Валин. Это звучало не так уж плохо… на краткий миг. – Не имело значения, что в некоторых из этих земель уже были правители. Они верили, что смогут улучшить жизнь других, как они это сделали с землями за горами Скотос, которые уже были заняты смертными. Многие атлантийцы и представители других родов не были согласны с ними, считая, что лучше сосредоточить внимание и энергию на жизни атлантийцев. Божества боялись, что начнется восстание, поэтому они создали Невидимых, чтобы они служили в качестве... группы... шпионов и солдат, предназначенных для подавления любого восстания до того, как оно начнется. Это было сделано путем сокрытия личности членов Невидимых. Таким образом, они могли перемещаться незамеченными среди жителей Атлантии, как шпионы. А когда наступало время, чтобы их увидели и услышать, они надевали маски, вырезанные по образу вольвенов.

– В некотором смысле они подражали тому, что сделал Никтос – добавил Киран, вытирая лицо тыльной стороной ладони. – Очевидно, что это была довольно неудачная попытка, но тем не менее.

– Как к этому отнеслись вольвены? – спросила я вслух.

– Я не думаю, что это беспокоило их в то время, – ответил отец Кастила, пока Джаспер рыскал вокруг нас, постоянно выискивая признаки незваных гостей. – Тогда и Невидимые, и вольвены преследовали одни и те же цели: защищать божества. По крайней мере, так считали вольвены.

Тогда преследовали. Было очевидно, что эти цели раскололись и изменились.

– Невидимые не были похожи на вольвенов. Они были больше похожи на группу экстремистов, – сказал Кастил. – Они нападали на любого, кто, по их мнению, представлял угрозу божествам, даже если человек просто задавал вопросы или не соглашался с тем, чего хотят божества.

– Это напоминает мне о Вознесенных. – Мои пальцы на ногах загнулись к камню. – Ты не мог ни в чем сомневаться. Если делал это, тебя считали Вознесенным, и это плохо для тебя заканчивалось. Но если Невидимые были созданы для защиты божеств, тогда почему они пришли за мной?

– Потому что так они начинали. Но закончили совсем иначе. – Его взгляд ненадолго встретился с моим. – Невидимые присягнули короне и королевству, но не головам, на которых сидели эти короны. В конце концов, они выступили против божеств. Что стало причиной этого, до сих пор неясно, но они начали верить, что некоторые решения божеств в отношении смертных больше не отвечают интересам Атлантии.

Я сразу же подумала об Аластире и Янсене. Оба они утверждали именно это. То, что они сделали, было в интересах их королевства.

– Итак, они были разгромлены, – продолжил король Валин. – Или, по крайней мере, так все считали на протяжении тысячи лет.

– Ты действительно веришь, что Аластир был связан с ними? – с усмешкой спросил Кастил. – Группа мужчин, которые чувствуют себя ущемленными тем фактом, что настоящие Хранители Атлантии – женщины, поэтому они отчаянно цепляются за свою особую, секретную группу?

– Аластир говорил, что принадлежит к какому-то братству, – напомнила я Кастилу. – Он называл себя Защитником Атлантии.

– До нападения в Палатах я не знал о причастности Аластира ни к чему подобному, – сказал его отец. – Но после того, как я увидел те маски в руинах, то начал задумываться, не были ли это Невидимые. Если они вернулись, и, если они стоят за многим другим.

Я подумала о том, чем Киран поделился со мной раньше. Кастил думал о том же.

– Вы говорите об уничтоженных посевах, пожарах и вандализме?

Губы его отца сжались в жесткую линию, когда он кивнул.

– Мы не думаем, что они были активны все это время, – сказала Хиса. – А если и были, то не действовали в соответствии с какими-либо представлениями о клятвах. Однако все изменилось. И изменилось до того, как стало известно о том, что принц... – Она запнулась, ее бровь сжалась, когда она искала, как сформулировать то, что она хотела сказать дальше. – Все изменилось до того, как стало известно о связи нашего принца с вами.

– «Связь» звучала гораздо менее неловко, чем «захват», так что мне пришлось отдать ей должное. Она знала, как быть тактичной.

– Как вы можете быть уверены, что они несут ответственность за вандализм? –спросил Киран.

– Маска. – Хиса подняла ту, что все еще держала. – Одну из них мы нашли на месте пожара, уничтожившего несколько домов у воды. Мы не были уверены, что это связано… до сих пор нет веских доказательств. Но с этим? Она оглядела опустевший двор. – И те в этих масках в руинах? Они должны быть связаны.

– Думаю, да, – сказала я. – Это напоминает мне о Вознесенных. Они использовали страх, полуправду и откровенную ложь, чтобы контролировать людей Солиса. Они часто создавали истерию, как это сделал герцог после нападения на Вал. Помните? – Я взглянула на Кастила, который кивнул. – Возложив вину за нападение Жаждущих на Последователей, хотя на самом деле именно они создали этих монстров. Но сделав это, посеяв смуту и подозрения среди людей, их стало легче контролировать. Потому что люди были слишком заняты, указывая пальцем друг на друга, вместо того чтобы объединиться и посмотреть на Вознесенных как на корень своих бед. – Я откинула назад прядь волос, не привыкшая к тому, что меня слушают так много людей, и так много смотрят на меня.

– Я просто подумала, что, если Невидимые стояли за уничтожением посевов и вандализмом, они могли делать это, чтобы создать больше беспорядков… разозлить или вызвать подозрения у людей, как раз вовремя, чтобы найти кого-то виноватого в том, что происходит.

– Этот кто-то – ты? – спросил король.

Напряжение закралось в мои мышцы.

– Похоже на то.

Король Валин склонил голову, изучая меня.

– Волнения и беспокойство – два очень мощных разрушителя любого общества. Каким бы великим оно ни было, его можно разобрать по частям изнутри, часто ослабляя фундамент до такой степени, что он рухнет прежде, чем кто-либо поймет, что происходит.

– У меня много вопросов, – объявила я в тот момент, когда Кастил провел меня обратно в нашу комнату, и король Валин ушел.

– Ни один человек во всем королевстве не был бы удивлен этим – заявил Киран, закрывая за собой двери веранды. – Даже отдаленно.

– Это не обычное явление, – ответил Кастил, пытаясь провести меня в купальню.

– А нам с тобой нужно немного поговорить, – продолжила я, остановившись. Кастил тяжело вздохнул.

– Нам нужно? – Киран поднял брови.

– О, да, нам нужно поговорить о том, что ты пытался сделать там.

Кастил медленно повернул голову в сторону вольвена.

– Что ты пытался сделать?

Киран сложил руки на груди.

– Я пытался убедить ее остаться внутри и быть в безопасности.

Кастил разразился громким, грубым смехом.

– И как все прошло?

– Настолько безболезненно, насколько ты можешь себе представить, – сухо ответил Киран. – Я лишь отметил, что ты предпочел бы, чтобы она осталась невредимой, и что то, кем она является для тебя, для меня, и...

– Кастил ни разу не просил, чтобы я не вступала в бой, – оборвала я его. – И он мой муж.

Кастил опустил голову к моей, и из его груди раздался глубокий рокочущий звук.

– Муж. – Он прижался губами к моему виску. – Мне нравится слышать, как ты это говоришь. – Он поднял голову и посмотрел на Кирана. – Моя жена может постоять за себя. Ты это знаешь.

– Знаю.

Мои глаза сузились.

– Похоже, ты забыл.

– Я не забыл. – Челюсть Кирана сжалась, когда его взгляд остановился на Кастиле. – Теперь все по-другому, и ты это знаешь.

– Нет, ничего не изменились. – Я отстранилась от Кастила. – Я не королева, но, как уже и говорила, даже если бы была ею, я бы никогда не стала той, кто ждет, что другие будут рисковать своими жизнями, а я буду сидеть сложа руки и ничего не делать. Я никогда не буду такой, и очень сомневаюсь, что Кастил был бы таким королем.

– Я бы не стал. – Кастил подошел и встал позади меня, обнимая за талию. Она не только может защитить себя, – повторил он, –она должна уметь защищаться. И именно поэтому ей будет позволено это делать, будь она нашей королевой или нашей принцессой.

Мое сердце заколотилось так быстро, что удивительно, как оно не подняло меня прямо к потолку. Кастил... он просто понял меня. Понимал мою потребность никогда не быть беспомощной.

– Ты – единственный человек, которому я по-настоящему доверяю Поппи. Только тебе, – продолжил Кастил, и мое дыхание замерло в груди. – Я знаю, что твоя забота исходит из лучших побуждений, и Поппи тоже это знает.

Мои губы оставались сомкнутыми.

Кастил сжал меня.

– Правда, Поппи?

Я проглотила проклятие.

– Да, я знаю это. – И я действительно знала, но была раздражена и смущена тем, что было извне… озадачена и обеспокоена всем, что сказал тот, на стене. – Я знаю, что это исходит из лучших побуждений.

Киран потер челюсть, когда его взгляд переместился на двери террасы.

– Я знаю, что ты способна постоять за себя. Остановка тебя не имеет к этому никакого отношения. Но просто здесь ты в опасности, а этого не должно быть. Это единственное место, где ты должна быть в безопасности. Он опустил руку и повернулся ко мне лицом. – Я знаю, что все это не означает, что я должен был сказать тебе отступить. Мне жаль.

Искренность его извинений была очевидна в его голосе. Он был на вкус как теплая ваниль, но я также почувствовала нотку чего-то кислого, как и в случае с Кастилом, что вызвало боль в моей груди. Никто из них не был виноват в том, что здесь произошло.

– Все в порядке, – сказала я, глядя на него. – Я позабочусь о том, чтобы это было безопасно для меня. Мы позаботимся об этом.

Киран кивнул, слабо улыбнувшись.

– Конечно, мы позаботимся.

Я усмехнулась.

– Ну, теперь, когда мы все выяснили, я знаю, что у тебя много вопросов, – сказал Кастил, поворачивая меня к купальне. – Но давай сначала снимем с тебя все это. – Он сделал паузу. – И переоденем во что-то чистое.

Я посмотрела на свои руки и сморщила нос, увидев, что они покрыты пурпурными пятнами.

– Это вообще кровь?

– Честно говоря, я не могу сказать наверняка. – Кастил подвел меня к раковине в купальне и включил краны. Он взял бутылку и вылил немного мыла с сосновым ароматом на мои руки. – Что бы это ни было, оно странно пахнет.

Я кивнула, потирая руки.

– Это напоминает мне несвежую сирень.

Его брови нахмурились, когда он схватил кусок мыла.

– Знаешь, ты права.

Он повернулся и передал мыло Кирану. В зеркале я наблюдала, как он снимает свою испорченную рубашку и отбрасывает ее в сторону, пока включал кран в душе. Включилась одна из верхних леек. – Тот, о котором ты говорила, был на стене, – тихо сказал Кастил, привлекая мое внимание. – Он говорил?

Я кивнула, растирая жидкое мыло по предплечьям.

– Он не был похож на других. Он был либо смертным, либо атлантийцем.

– Он носил серебряную маску, – сказал Киран, мышцы на его спине и плечах напряглись, когда он погрузил голову под струю воды, чтобы вымыть лицо и тщательно подстриженные волосы. – Как у Янсена в руинах. У него также были с собой эти чертовы костяные оковы.

– Что? – прорычал Кастил.

– Да, – сказала я, опустив руки в теплую воду.

– Эти кости больше никогда не коснутся твоей кожи. – Голос Кастила был полон дыма и крови, а глаза, холодные, как застывший янтарь, встретились с моими. – Это я могу тебе обещать.

– Я обещаю себе это, – прошептала я, когда при мысли о Невидимых меня пронзила холодная дрожь тревоги. – Уже много лет никто не произносил название той деревни.

Челюсть Кастила сжалась, когда он провел ладонями по моим предплечьям, смывая мыло.

– Я знал, где находится трактир, потому что немного покопался в твоем прошлом до того, как мы встретились, но это была не легкодоступная информация. – Он убрал мои волосы с лица, когда я потянулась за мылом. – Мы не знаем, со сколькими людьми Аластир поделился этими знаниями.

Он держал меня за волосы, пока я быстро умывалась.

Закончив, запах засохших цветов, по крайней мере, больше не цеплялся к моей коже, и Киран выключил воду.

– Спасибо, – сказала я, когда он протянул мне полотенце.

– Аластир сказал, что в трактире был еще один, верно? – Вода смочила горло и грудь Кирана, когда его взгляд встретился с нашим в зеркале. – Называл его Темным?

Я отступила от раковины, опуская полотенце.

– Да. Почему?

– Возможно ли, что Аластир просто поделился этой информацией с другими? – ответил Киран. – Или есть вероятность, что он говорил правду? Что там был другой.

Все возможно, но...

– Аластир сказал, что эта загадочная фигура привела туда Жаждущих. – Я смотрела, как Кастил снимает с себя испорченную рубашку. Странная багровая кровь запеклась на верхней части его груди. Он взял у Кирана кусок мыла, когда я спросила:

– Могут ли эти... Невидимые контролировать Жаждущих?

Напряжение сковало его рот, когда он растирал в ладонях мыло.

– Невидимые исчезли задолго до того, как был создан первый Жаждущий… насколько нам известно. В любом случае, Жаждущих можно повести в определенном направлении, но они не поддаются контролю. – Он оглянулся на Кирана. – Если хочешь, можешь взять одну из моих рубашек.

Киран кивнул и направился к гардеробу, расположенному рядом с купальней, а я положила свое использованное полотенце в корзину.

– Но я...

– Что? – Кастил провел покрытыми мылом руками по лицу, а затем по волосам.

Мне потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями.

– Мне сказали, что мои родители покинули Карсодонию, потому что хотели более спокойной жизни. Но это была ложь. Они узнали правду, или всегда знали, что делают Вознесенные, и решили, что больше не могут быть частью этого, – сказала я, ненавидя даже произносить эти слова. – Он также утверждал, что моя мать была этой Прислужницей, обученной сражаться. – Я поспешила к табурету и взяла полотенце поменьше, похожее на то, которое использовал Киран, когда Кастил окунул голову, умывая лицо, а затем провел водой по волосам. – Это может быть правдой, а может быть и ложью. Но что, если Аластир говорил правду? Что, если там был кто-то другой и привел Жаждущих в трактир?

Я протянула Кастилу полотенце:

– Я... у меня остались воспоминания о той ночи, – сказала я, взглянув на Кирана. Он был одет в черную тунику. – Я знаю, что слышала голос Аластира… слышала, как он говорил с моим отцом. Но мне... мне снился кто-то в темном плаще. Там мог быть кто-то еще, и Аластир не говорил, что это кто-то, кто имеет к нему отношение. Что если... что, если нападение Жаждущих не имеет отношения ни к Аластиру, ни к Невидимым?

– Ты думаешь, Вознесенные могли иметь к этому какое-то отношение? – спросил Киран с порога. – Но, если бы они знали, кто ты такая, то хотели бы, чтобы ты осталась жива.

– Согласен. – Кастил провел полотенцем по груди и лицу. – Заманить Жаждущих в трактир было бы слишком большим риском. Эти существа не подвластны никому.

– И все это зависит от того, знали ли Вознесенные, кем я была, до того, как мои родители ушли… до того, как на меня напали. Я до сих пор не знаю этого наверняка, – сказала я. – Аластир никогда этого не подтверждал.

Кастил провел полотенцем по волосам.

– Но, если бы они знали, это означало, что Вознесенные… Кровавая Корона были в курсе, что один из твоих родителей был потомком Атлантии.

– И это оставляет нас с вопросом, почему их не использовали так же, как всех остальных потомков Атлантии, – пробормотала я, вздыхая. Один возможный ответ или вопрос приводил к другому. От этого у меня болела голова.

И сердце тоже.

– До того, как эти твари появились сегодня ночью, ты спрашивала, как возможно, что твои способности настолько сильны… как они были настолько велики еще до того, как тебя вознес Кас. – Киран привлек мой взгляд к себе. – Один из твоих родителей должен был быть полнокровным атлантийцем.

– Но как это возможно, если я потомок Малека? Его потомство от любовницы было бы смертным. И если моя мать была прислужницей, то это не могла быть она, верно? – Я посмотрела на Кастила.

– Думаю, нет, – ответил он, бросая полотенце в корзину. – Ни одна из тех, кого я видел, не была ею, но это не значит, что это невозможно… может быть, неправдоподобно, но не невозможно.

– И я похожа на свою мать, – сказала я им. – За исключением моих глаз.

– А твой отец? – спросил Киран, хотя я была уверена, что мы уже говорили об этом раньше.

– Он был из Карсодонии, как и моя мать, – ответила я.

– Я знаю, что тебе неприятно это слышать, – начал Киран, и я напряглась, понимая, к чему он клонит, – но это все при условии, что твои родители были твоими биологическими родителями. Или..., – быстро добавил он, когда я открыла рот. – Или то, что ты помнишь, то, что тебе говорили о том, кто твои родители, просто не было правдой.

ГЛАВА 20

– Он прав, – мягко сказал Кастил, изучая мой взгляд. – Я не знаю, почему Аластир солгал, что твоя мать была Прислужницей. Если он говорил правду, то она никогда не была леди в ожидании, которой суждено было вознестись. Это также может означать, что твой отец не был сыном купца. – Он сделал паузу. – Это также может означать, что только один из них…или ни один из них, не был твоим родителем по крови.

А если ни один из них не был? Тогда Йен... может быть совсем не похож на меня, если он вознесся. Он может быть похож на любого другого вампира.

Я откинула голову назад, прислонившись к холодной плитке. Я начала было отвечать, но остановилась, когда мои пальцы ног коснулись пола.

– Я была маленькой. Мои воспоминания о том, что было до той ночи, в лучшем случае обрывочны. Я знаю только то, что мне о них рассказывали, и, хотя Йен был старше, не похоже, чтобы он знал что-то другое. – Ошеломленная, я покачала головой. – Но я похожа на свою мать, так что, возможно, мой отец был атлантийцем, а мать – смертным потомком Малека и его любовницы. Это бы объяснило, почему мои способности так сильны?

– Это было бы чертовски странное совпадение, – заметил Киран, и он был прав.

Кастил и Киран обменялись взглядами.

– Я не знаю, – ответил Кастил. – Это сложная родословная, в которой нужно разобраться, но это также опровергает предположение, что ты связана с Малеком. Возможно, это не так. Аластир мог ошибаться, даже если он действительно в это верил.

Я подумала, не знает ли каким-то образом его мать.

Взгляд Кастила встретился с моим.

– Мы разберемся с этим.

Кроме его матери, как бы маловероятно это ни было, может знать только один человек.

Королева Илеана.

Кастил повернулся к Кирану.

– Я думаю, что там есть старый халат. Можешь взять его для меня?

Киран протянул ему длинный лоскут черной одежды и сказал:

– Мне нужно кое-что сделать очень быстро. Я сейчас вернусь.

Наблюдая за мной, Кастил отрывисто кивнул, повесив халат на крючок у двери.

– Мы будем здесь. – Он подождал, пока Киран исчезнет. – Давай вытащим тебя из этой рубашки, чтобы я мог ее сжечь.

Язвительная ухмылка натянула мои губы.

– Я так полагаю, эту рубашку нельзя спасти?

– Вряд ли. – Он подошел ко мне, сжимая пальцами подол. – Ты знаешь, что делать.

Так и есть.

Я подняла руки.

– Думаю, тебе нравится снимать с меня одежду.

– Нравится. – Кастил стянул рубашку через голову. Прохладный воздух омыл все открытые участки кожи. Он опустил тунику на пол и уставился на меня, его губы разошлись настолько, что я увидела намек на клыки, а его взгляд медленно и долго изучал меня. Мышцы внизу моего живота напряглись. Он положил руку мне на ребра под грудью. От этого прикосновения меня пронзила острая волна возбуждения. Другая его рука сделала то же самое на другой стороне моего тела. – Однако мне не нравится раздевать тебя, только чтобы тут же прикрыть.

Я посмотрела вниз, мои пальцы ног еще больше скрючились на кафельном полу от того, что я увидела за морщинистыми, румяно-розовыми кончиками своих грудей. Его золотисто-бронзовая кожа так разительно контрастировала с моей, а его руки были такими большими и сильными.

– То, о чем Киран попросил тебя сегодня вечером? Не обижайся на него. Он заботится о тебе. А его забота? – сказал он. – Мне тоже приходится бороться со своими инстинктами, когда дело доходит до того, что ты бросаешься в бой со всем и вся. Это не потому, что я не считаю тебя способной. Просто я боюсь потерять тебя. – Он опустил голову, его теплое дыхание пробежало по моей груди и коснулось ее выпуклости. – Но твоя потребность защитить себя сильнее моего страха. Это единственная причина, по которой я не останавливаю тебя. То же самое будет и с Кираном.

– Знаю... – Я задохнулась, как вдруг его рот сомкнулся над моей грудью. Мои глаза расширились, когда я уставилась вниз на темные влажные локоны его волос. Его язык прошелся по моему соску, вызвав у меня еще один сдавленный звук. Он посмотрел на меня, его глаза горели, и он изогнул бровь, ожидая, что я продолжу.

– Я… я не буду держать зла на Кирана.

Мимолетная довольная улыбка скользнула по его лицу, а затем он поймал чувствительную кожу между краями зубов, а затем губами.

– Знаешь, что мне помогает побороть страх?

Я покачала головой.

– Это. – Розовый кончик его языка провел по пульсирующей, натянутой коже. – Это помогает. Как и твоя храбрость, и знаешь, что еще? Я вознагражу тебя за твою храбрость.

Мой пульс уже колотился, но теперь он грохотал во мне.

– Я... я получу награду?

– Да, но я также получу награду за то, что смотрю сквозь свой страх, – сказал он, снова подняв густые ресницы. В его глазах беспокойно металось золото. – Хорошо, что это вознаграждение будет взаимовыгодным.

– Правда?

Он кивнул, а затем его рот снова сомкнулся на моей груди. Я почувствовала влажное скольжение его языка, а затем яростное царапанье его клыков. У меня перехватило дыхание от запретного ощущения, а затем он нанес удар, вонзив свои острые зубы в плоть над моим соском. Я закричала, запустив руки в его волосы, когда все мое тело дернулось. Резкая, как бритва, боль пронзила все мое тело. Была секунда, когда я хотела отстраниться, когда наслаждение и боль были почти слишком сильными, но все прошло в мгновение ока. Он сомкнул губы на покалывающей коже моей груди и глубоко пососал, втягивая чувствительную вершину в рот, и вбирая в себя мою кровь.

Внутри меня вспыхнул огонь, согревая мою кровь и каждую часть моего тела. Моя голова закружилась, и я вздрогнула, когда его рык раздался на моей коже. Я вцепилась в его волосы, бесстыдно прижимаясь к нему, в то время как влажное тепло заполнило все мое существо. Меня пронзила ноющая волна удовольствия. Мои бедра дернулись, когда он прижался к моей коже.

– Кас, – вздохнула я.

Он снова издал этот звук, чувственный, грубый звук, а затем двинулся, прижимая меня спиной к стене, и твердая линия его бедра оказалась между моих ног. Я задохнулась от прикосновения холодной плитки к моей обнаженной коже и от ощущения его бедра, обтянутого бриджами, к моей сердцевине. Он опустил руку на мое бедро и, сильнее надавив на мою грудь, потянул мое бедро, прижимая меня к своей ноге. Напряженные, тугие волны удовольствия прокатились между моих бедер и по моей груди, когда я встала на цыпочки, и мой вес в основном поддерживал он. Его рот, тянущийся к моей груди, казалось, был связан с интенсивной пульсацией в моей сердцевине. Мои бедра двигались навстречу его бедру.

В этом не было ничего медленного. Я сильно раскачивалась на нем, подгоняемая двойными ощущениями: он питался моей грудью и мягким трением его ноги о мою набухшую, напряженную плоть. Напряжение скручивалось и кружилось, закручиваясь все туже и быстрее. Он пировал, а я неистовствовала, дергая его за волосы, впиваясь ногтями в его кожу. Мои ноги сжались на его бедре, и все напряжение внутри вырвалось наружу, пронзая самым восхитительным и ошеломляющим образом. Я содрогнулась, выкрикивая его имя, когда на меня накатило освобождение.

Я все еще дрожала, подергиваясь, когда его язык успокоил укус, и он выпрямился, крепко прижимая меня к груди. Его рот накрыл мой в медленном, томном, богатом железом и мускусом поцелуе. Вкус моей крови на его губах послал еще одну волну удовольствия.

– Тебе, – проговорил он глубоким голосом. – Тебе очень понравилась эта награда.

Мой лоб прижался к его лбу, пока я пыталась взять под контроль свое дыхание.

– Немного.

– Немного? – Его смех был как дым. – Ты кончила так сильно, что я почувствовал тебя через штаны.

– О, боги. – Я подавилась смехом. – Это так...

– Что? – Его губы пробежались по моим. – Неприлично?

– Да.

– Но это правда. – Он поцеловал меня, поднимая на ноги. – Ты можешь стоять? Или я взорвал твой разум и твои мышцы?

– Твое эго просто смешно. Я могу стоять. – С трудом. – И, если тебе интересно, я бы хотела больше таких вознаграждений, пожалуйста и спасибо.

Появилась уничтожающая улыбка, и эти две ямочки подмигнули.

– Хоть мне и нравится слышать, как слово «пожалуйста» льется с твоих губ, тебе никогда не придется его произносить.

Я усмехнулась, когда он отстранился. Пока он поворачивался, чтобы взять халат, я посмотрела вниз. Мои щеки запылали при виде двух красновато-розовых проколов и опухшей кожи вокруг них. Боже. След, который он оставил после себя, был непристойным.

Мне это нравилось.

Он протянул мне халат, и я повернулась, просунув руки в рукава. Материал был невероятно мягким и в то же время достаточно легким, так что я не думала, что мне станет жарко. Он был немного длинноват, полностью скрывая пальцы ног, но от него пахло им… хвоей и пряностями.

Он шагнул ко мне, быстро застегнул пуговицы с двух сторон, а затем затянул поясок.

– На тебе это смотрится гораздо лучше, чем на мне.

– Я даже не могу представить тебя в этом. – Я посмотрела на длинные, ниспадающие рукава и развела руками.

– Я бы предпочел быть голым. – Он подмигнул, когда я приподняла бровь. – Я бы предпочел, чтобы ты тоже была голой.

– Как неожиданно. – прошептала я

Пока Кастил отправился к гардеробу, чтобы достать свежую одежду, я быстро заплела волосы в косу. Приятная дымка от его нечестивого вознаграждения, к сожалению, рассеялась к тому времени, когда я села на диван в гостиной и вернулся Киран с большой книгой в руках и его отцом.

Пронзительный взгляд Джаспера нашел мой и начал опускаться. Я напряглась, но он, казалось, остановил себя, прежде чем поклониться. Проклятие, которое он пробормотал, вызвало у меня легкую усмешку.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнула.

– Да. А ты?

– Хорошо, – пробормотал он, опускаясь в одно из кресел. – Где...?

– Прямо здесь. – Кастил вошел в комнату, провел рукой по голове, смахивая с лица все еще влажные пряди. Он подошел к стойке у стены. – Хотите выпить? – предложил он. Кивнул только Джаспер. Кастил налил два стакана, а Киран сел рядом со мной. – Итак, Невидимые...?

– Да, – прорычал Джаспер. – Это был первый раз, когда я услышал, что они могут быть замешаны, и это меня ужасно раздражает. Не в обиду твоему отцу, – нерешительно добавил он. – Но это то, о чем он должен был рассказать мне, даже если это не имело к ней никакого отношения.

– Согласен, – пробормотал Кастил, взглянув на Кирана. – В этой книге, которую ты принес с собой, есть ответы на вопросы, почему мой отец так долго молчал?

– К сожалению, нет. – Киран раскрыл толстую книгу. – Те существа, что были снаружи? Я подумал, что у вас много вопросов о них.

– А у кого бы их не было? – ответил Кастил, протягивая Джасперу стакан. – Если бы они впервые увидели одного из них?

– Именно. – Я смотрела, как Киран перелистывает страницы.

– Ну, я подумал, что будет лучше, если я возьму это, – сказал Киран. – Это старый учебник, посвященный истории Атлантии… богам и их детям.

– О. – Я наклонилась, мой интерес был более чем возбужден, но как только я увидела одну из страниц, то вздохнула. – Он на другом языке.

– Это на старом атлантийском – древнем языке богов. – Кастил сел на диван. – Я едва могу прочесть это сейчас.

Джаспер фыркнул.

– Не удивлен это слышать.

Одна сторона губ Кастила приподнялась, когда он сделал глоток.

– Я надеюсь, что эта книга, которую ты хранил по какой-то причине, расскажет нам, как именно Гирмы оказались здесь, в нашем царстве, и почему они охотились за Поппи.

В нашем царстве? Почему мне это показалось знакомым?

– Он хранил все свои старые школьные учебники, – объяснил Джаспер. – Точнее, его мать сохранила. Они в одной из комнат в задней части дома.

Мне еще предстояло встретиться с Кирхой, и я очень надеялась, что скоро это сделаю. Я хотела поблагодарить ее за одежду.

– Она в порядке?

– С ней все хорошо. – Джаспер улыбнулся, и грубые черты его лица смягчились. – Проспала все это чертово дело.

Мои брови поднялись.

– Правда?

Он кивнул.

– Она всегда крепко спала, но с ребенком на подходе, она могла бы проспать до пробуждения богов.

– Вот оно, – объявил Киран, опуская книгу на колени и глядя на Кастила. – Ты видел их без маски?

– Да, видел, – пробурчал он. – Сначала я подумал, что у меня пропало зрение, а потом услышал, как отец сказал что-то вроде «Какого черта? », и понял, что не только я это видел.

Я на мгновение отвлеклась, представив себе высокую и зловещую фигуру, которая была его отцом, сказавшим это. Киран постучал пальцем по странице, и я посмотрела вниз, мой желудок сжался, когда я увидела набросок чернилами одного из существ, которых мы видели снаружи. Он был очень реалистичным – голова, тонкие прорези для глаз, а затем ничего, кроме гладкой кожи. Впрочем, этому художнику не так уж много удалось изобразить, кроме общей мускулистой формы мужского тела.

– Как они дышат? – Я переспросила, потому что это показалось мне довольно важным вопросом.

Губы Кастила дернулись, в то время как Киран закрыл глаза.

– Если бы это был Гирм? – заговорил Джаспер, поднимаясь со стула и глядя вниз на рисунок. – Им не нужно дышать, потому что они не живые.

Я в замешательстве нахмурила брови.

– Как это возможно? Как может что-то ходить и взаимодействовать с людьми и при этом не быть живым?

– Тот же вопрос можно было бы задать и о Жаждущих, – сказал Кастил.

– Они реагируют на окружающих. У них есть рот, и их тела продолжают дышать. Они голодны. – Он опустил свой стакан на колено. – Но как ты думаешь, они живы? По-настоящему?

Мне не нужно было думать об этом.

– Нет, – сказала я, снова глядя на рисунок. – Нет, как только они обращаются. Больше они не живые. Не остается ничего, что по крайней мере делало бы их смертными.

И это было печально, потому что все они когда-то были смертными – людьми, у которых были жизни, которые были чьей-то дочерью или сыном, другом или любовником – до того, как Вознесенные отняли у них все.

Мои руки вцепились в мягкий материал халата. Количество жизней, уничтоженных Вознесенными, было просто неисчислимо. Они могли сделать это с Йеном и Тони, уничтожив все, что делало их теми, кем они были.

Вознесенных нужно было остановить.

– Они были созданы из почвы богов и эфира…из магии, и выполняли приказы того, кто их призвал. Создал. У них нет ни мыслей, ни воли, помимо того, ради чего они были призваны.

Я моргнула раз, потом два.

– Они были созданы из грязи и магии? Серьезно?

Джаспер кивнул, расхаживая по комнате.

– Я знаю, это звучит как нечто, придуманное, чтобы напугать детей...

– Как ламеи? – спросила я.

Он остановился и посмотрел на меня, его стакан был уже на полпути ко рту, когда Кастил издал тихий смешок. Его бледные глаза устремились на принца.

– Мне даже не нужно спрашивать, кто из вас сказал ей об этом. Из всего, чем можно было поделиться с ней, ты выбрал именно это?

– Это была мимолетная фраза в более широком, гораздо более важном разговоре, которую она каким-то образом зацепила и никогда не забывала. Кастил взял стакан. – Не моя вина.

– А как я могла забыть о существе, у которого плавники вместо ног, а хвосты вместо рук? – подумала я вслух.

– Ламеи никогда не существовали. Это была просто выдумка извращенных родителей. – Киран бросил на отца укоризненный взгляд. – Но Гирмы были, и их обычно вызывали, чтобы они служили солдатами или стражами, защищающими священные места. Здесь говорится, что их можно убить любым уколом. Очевидно, это разрушает магию, удерживающую их вместе, так что не обязательно целиться в сердце или голову.

– Приятно слышать, – прошептала я.

Киран продолжал изучать страницу.

– После того, как они выполнили свою задачу, то, что хранит землю и магию, использованную для их создания, обычно это ваза или какая-то ткань, уничтожается огнем. Как только не остается ничего, кроме пепла, они исчезают.

– Они просто создаются, чтобы сделать то, что кому-то нужно, а потом... пуф, и их нет? – Я сморщила нос. – Это кажется неправильным и печальным. И, да, я понимаю, что технически они не живые. Но это все равно не кажется правильным.

– Нет, – согласился Кастил, его челюсть напряглась. – Вот почему этот вид магии запрещен как атлантийцами, так и смертными в этом царстве.

Опять это слово. Оно навеяло воспоминания о моем пребывании в склепах с Янсеном.

– Когда ты говоришь «царство», что ты имеешь в виду?

– Земли Богов, это царство – ответил Кастил, когда его рука блуждала по моей верхней части спины и скользнула мне под косу. – Оно называется Илизеум.

– Илизеум? – У меня перехватило дыхание, когда то, что сказал Янсен, наконец-то вернулось ко мне.

– Ясен упомянул место под названием Илизеум и место под названием Сумеречные земли. Я подумала, что он все выдумал. – Я оглядела комнату. – И то, и другое реально?

– Да. – Кастил потянулся, поправляя воротник халата. – Илизеум – это Земли Богов. Сумеречные земли – это место, где находится Бездна и откуда можно попасть в Долину.

– Он также… он также сказал, что Никтос был известен как… Ашер? Он сказал, что его зовут Благословенным, Несущим Смерть и Хранителем Душ, – сказала я, нахмурившись. – И он сказал, что Никтос правит Землей Мертвых и что он – Первородный Бог Обычных Людей и Концов.

– Технически, Никтос является таковым, – ответил Джаспер. – Как Бог Жизни и Смерти, он правит и Сумеречными землями, и царствами живых, но он не является Богом обычных людей. И я никогда не слышал, чтобы его называли Ашером или Благословенным. – Он посмотрел на меня, переполненный любопытством. – Хотя, разве тебя не так называли? Благословенной?

Я кивнула.

– Интересно, – пробормотал он. – Я думаю, Янсен сказал немного правды, а потом что-то выдумал, чтобы показаться более знающим и важным, как это часто делали Невидимые.

Моя бровь приподнялась. У Янсена действительно было завышенное чувство собственного достоинства.

– Но почему я никогда не слышала об Илизеуме до сих пор?

– Держу пари, ты о многом еще не слышала. – Джаспер сделал глоток. – Ты знала, что у Никтоса есть Супруга?

– Правда? – Я уставилась на старшего вольвена.

Киран посмотрел на меня.

– Как ты думаешь, откуда у него потомство?

– Во-первых, в его жизни могло быть несколько особенных людей, – отметила я. – Но самое главное, он – Бог Жизни. Разве он не мог просто создать своих детей?

– Он, вероятно, мог бы. – Кастил легонько потянул меня за косу. – Но он не создавал своих детей таким образом. Он и его Супруга сделали это старомодным способом.

– Как ее зовут? – спросила я. – И почему я впервые слышу о ней?

– Никто не знает ее имени, – ответил он. – Она всегда была известна только как Супруга.

– Ну, это звучит... сексистски, – пробормотала я.

– Не могу с этим не согласиться, – ответил Кастил. – И чтобы ответить на твой другой вопрос, никто не знает, почему Вознесенные решили стереть некоторые из этих важных деталей из своей истории.

– Может быть, они не знали, – заметил Джаспер. – Только самые старые из Вознесенных, те, кто был обращен первыми, могли знать настоящую историю наших земель и народов. А большинство из них, если не все, были убиты до войны.

Королева Элоана приказала казнить всех вампиров, как только их стало слишком много, и слишком жаждущих крови, чтобы их контролировать.

– Именно поздние, те, кого обратили атлантийцы и кто путешествовал дальше на восток, дали такой сильный отпор.

– Здесь можно найти божественную магию, верно? Как эфир в костях божеств, – сказала я, и от Кастила исходил жаркий поток гнева.

– Не только в костях божества, но и в крови бога. – Джаспер перестал расхаживать, подойдя к дверям террасы. Он сделал большой глоток, допив виски. – Конечно, легче посетить склеп и вынуть кости божеств, чем пытаться достать кровь бога.

Я содрогнулась при мысли о том, насколько разрушительным будет это действие для мертвых. Я не думала об этом, находясь в склепах.

Пальцы Кастила продолжали двигаться вдоль задней части моей шеи, разглаживая узлы в напряженных там мышцах.

– Но я не понимаю, как кто-то мог достать почву из Илизеума. Откуда им знать, где она находится и как туда добраться? – заявил Кастил. – Особенно когда только те, в ком течет кровь богов, могут путешествовать между царствами.

– Это не совсем так, – сказал Джаспер.

Головы Кастила и Кирана дернулись в его сторону.

– Опять? – сказал его сын.

– Илизеум не существует в царстве, куда могут войти только боги, – сказал он, ставя свой пустой стакан на стол у дверей. – И немногие знают, где находится Илизеум. Он посмотрел на принца. – Как ты думаешь, что существует за горами Никтос?

Рука Кастила замерла на моей шее.

– Нет ничего, кроме гор и земли, непригодных для строительства или поддержания жизни.

– На протяжении тысячелетий это повторялось снова и снова, пока просто не стало чем-то известным и никогда не подвергалось сомнению. Но обманывать тех, кто слишком любопытен, было ложью, – ответил Джаспер. – Илизеум лежит за горами Никтос.

ГЛАВА 21

От потрясения рука Кастила соскользнула с моей шеи. На мгновение я подумала, что он уронит свой стакан с виски.

– Ты серьезно?

Киран закрыл толстую книгу.

– Этого не может быть.

– Это правда, – подтвердил Джаспер.

В комнате витало терпкое смятение.

– Как такое возможно, что никто не догадался об этом? – спросила я. – Что никто не попытался пересечь гору или выйти в море на корабле?

– Илизеум хорошо защищен как на суше, так и с моря.

– Эфир… как туман в горах Скотос? – предположила я.

– Как известно моему сыну и Касу, море слишком бурное, чтобы путешествовать по нему, едва корабль приблизится к побережью Илизеума.

– Это не просто бурные воды. – Рука Кастила вернулась к моей шее. Его пальцы двигались медленно, уверенно, пока он говорил:

– Морские скалы вокруг побережья могут разорвать корабль на части за несколько минут, если подойти достаточно близко, чтобы даже увидеть сквозь туман, скрывающий береговую линию. Точно так же, как туман со Скотоса защищает берега Атлантии от Страудского моря и морей Сайона.

– Мы пытались однажды… Кастил и я, когда были моложе. Мы пытались подобраться на корабле так близко к побережью, как только могли, чтобы посмотреть, пригодна ли хоть часть суши для жизни, – сказал Киран. – В результате мы чуть не утонули.

– Это потому, что вы оба идиоты, – ответил Джаспер, и я моргнула.

Кастил сделал здоровый глоток своего виски.

– С этим не поспоришь.

– Подожди. – Я нахмурилась. – Страудское море достигает берегов Атлантии? Я думала, что горный хребет Скотос простирается в воду и...

– Доходит до границы царства? – Кастил закончил за меня. – Нет. Вот почему туман такой густой. Создается впечатление, будто за ним спрятаны горы, но это только для того, чтобы никто не пытался пройти через него.

Я слегка покачала головой и снова сосредоточилась.

– А как насчет путешествия по горам?

– Горы Никтоса невозможно пересечь ни атлантийцу, ни смертному. Туман там? Этот вид магии смертельно опасен. – Ветреный взгляд Джаспера метнулся между его сыном и принцем, а затем вернулся ко мне. – Возможно, ты единственная, кто сможет пересечь горы.

Кастил взглянул на меня, и его губы скривились в слабой улыбке.

– Ты просто особенная.

Я проигнорировала это.

– Значит, он вызывает галлюцинации, как туман в горах Скотос?

– Нет. – Джаспер рассмеялся, качая головой. – Магия этих гор душит любого, кого не признает богом.

Мой рот раскрылся.

– Ох. Хорошо. Это уже слишком. – Я обернула пояс халата вокруг своей руки. – Но я потомок бога. Не бог. Это две разные вещи.

Джаспер поднял брови.

– Я не думаю, что мы точно знаем, кто ты, и это вершина, на которой я готов разбиться и сгореть.

Я закрыла глаза, потому что он был прав.

– Тогда как кто-то смог достичь Илизеума, чтобы добыть почву? – Киран вернул нас обратно к теме.

– Некоторые знают, как обойти горы. – Джаспер откинулся назад, положив лодыжку на колено.

Мы все ждали, что он продолжит.

И не дождались.

Я уставилась на него.

– Ты собираешься рассказать нам, как?

Джаспер долго смотрел на каждого из нас, прежде чем остановиться на Кастиле.

– Твой отец и твоя мать убили, чтобы скрыть местонахождение Илизеума. – Его голос был тихим и холодным, как падающий снег. – И я тоже.

Голова Кастила слегка склонилась набок, а его рука замерла на моей шее.

– И я склонен к убийству, чтобы узнать правду.

По моей спине пробежал холодок, когда Джаспер ухмыльнулся принцу, то ли не обеспокоенный угрозой, то ли не понимая, о чем говорит этот слишком ровный тон. Обычно после него следовали кровавые события.

– Не думаю, что должны быть какие-то убийства, – рискнула я.

– Как щедро с твоей стороны, – прокомментировал Киран.

Я повернула голову в его сторону.

– Я пытаюсь разрядить обстановку.

Киран фыркнул.

– Что тут щедро, так это то, что вы всех убили, чтобы сохранить в тайне Земли Богов, – сказал Кастил. – И все же, Невидимые, очевидно, узнали, как попасть в Илизеум. Это если только не существует какого-нибудь ведра земли Илизеума, о котором я не знаю.

– Я не верю, что где-то поблизости есть такое ведро с землей, – заметил Джаспер, его глаза блестели, когда веселье передалось и мне. – Большинство даже не знают, как использовать такую магию… только самые старые из нашего рода. И я думаю, что Невидимые знали, когда те были более распространены. Я полагаю, они должны были вести записи о таких вещах.

– Полагаю, кроме тебя и моих родителей, об этом знал и Аластир? – Кастил провел рукой по моей спине. Джаспер кивнул. – Кто еще обладает такими знаниями?

– Очень немногие из тех, кто еще жив. – Джаспер провел пальцем по щетине, покрывающей его подбородок. – Я думаю, Хиса знает. Как и Доминик – еще один из командиров.

– Я помню его. Он один из старейших элементалей, – сказал мне Кастил, поднимая стакан, когда его взгляд снова переместился на Джаспера. – Он в Бухте Сайона?

– Насколько я знаю, он в Эваемоне. Или недалеко от столицы, – пояснил он. – Думаю, Вильгельмина знает... – Кастил поперхнулся своим напитком, когда я открыла рот. Глаза Джаспера сузились. – Ты там в порядке?

– Подожди, – Кастил снова закашлялся, глаза слезились. – Подожди, черт возьми, секунду. Вильгельмина? Кто такая Вильгельмина?

Джаспер нахмурился, явно сбитый с толку.

– Ты никогда не встречался с Уиллой?

О, боги. Не может быть.

– Как ее фамилия? – спросил Кастил.

Пожалуйста, только не говорите Колинз. Пожалуйста, только не говорите Колинз, – повторяла я снова и снова, пока отец Кирана смотрел на Кастила так, словно тот сошел с ума.

– Я думаю, Колинз.

Моя челюсть теперь лежала у меня на коленях. Черт побери, теория Кастила оказалась верной. Мисс Уилла была атлантийкой. Я не могла в это поверить… подождите. Значит ли это, что она была здесь, в Атлантии?

Если так, то у меня к ней... столько вопросов.

– Последнее, что я слышал, она была в Эваемоне или поблизости в Эгее, – ответил Джаспер.

Кастил медленно повернулся ко мне, его губы изогнулись в улыбке настолько широкой, что на лице уже появились ямочки.

– Не могу сказать, что встречался с ней лично, но Поппи может…

– Я никогда ее не встречала! – Я почти закричала, когда повернулась к нему и ударила по бедру.

– Ой. – Отодвинувшись от меня, он потер ногу и засмеялся.

– Что между вами двумя происходит? – спросил Джаспер.

– Очевидно, есть Уилла, которая написала некий эротический дневник, – сказал Киран со вздохом. – Это любимая книга Поппи или что-то в этом роде.

Я повернулась к вольвену, когда Кастил снова издал задыхающийся звук.

– Это не моя любимая книга.

– Нечего стыдиться, если это так, – сказал он, равнодушно пожав плечами, но я почувствовала его приторное веселье.

– Книга о сексе? – повторил Джаспер. Мне хотелось завянуть и умереть прямо здесь.

Киран кивнул.

– У Каса были мысли о том, что Уилла может быть атлантийкой из-за...

– Хорошо, – вклинилась я, прежде чем Киран или Кастил смогли углубиться в эту тему. – Все это сейчас не так уж и важно.

– О, я не согласен. – Кастил потянулся, поставив свой напиток на маленький столик у дивана. – Уилла – элементаль? Что-то еще? И ты понятия не имел, что мисс Уилла Колинз – популярный биограф определенного аспекта ее жизни в Солисе?

– Я полагаю, она из рода подменышей, – ответил Джаспер, наморщив лоб. – Хотя иногда я задумываюсь об этом. Но нет, этого я не знал. Впрочем, теперь, когда я об этом думаю, это многое объясняет.

Киран скривил губы, но Кастил выглядел еще более заинтересованным в том, что это значит. Я подняла руку и сказала:

– Зачем ей знать об Илизеуме?

– Потому что Уилла старая, – сказал Джаспер. – Она самый старый подменыш, которого я знаю. Она одна из старейшин Атлантии.

– Сколько лет самому старшему? – подтолкнула я.

Он поднял бровь.

– Более двух тысяч лет.

– Ч-что? – Я запнулась, думая о Киллиане Да'Лахоне, которого, как утверждала История Войны двух Королей и Королевства Солис, видели более двух тысяч семисот лет до своей смерти. – Это обычное дело? Жить так долго?

Джаспер кивнул.

– Во времена мира и процветания – вполне.

– И да, вольвены тоже могут жить так долго, – вклинился Киран, прежде чем я успела спросить.

Мой разум был... что ж, он даже не мог представить себе, как можно жить так долго. Как можно не устать от всего за столько лет? Я подумала о теме книги Уиллы и решила, что это, вероятно, многое объясняет.

Я покачала головой, надеясь, что все прояснится.

– Может ли она сделать то, что делал Янсен? Принимать чужие образы?

Джаспер покачал головой.

– Нет. Янсен был... боги, он должен был быть последним из подменышей, который мог это делать.

Как бы ужасно это ни звучало, я почувствовала облегчение.

– Кто такие Старейшины Атлантии?

– Они – своего рода Совет, который помогает править вместе с королем и королевой, когда это необходимо, – объяснил Кастил, осторожно поглаживая мою косу. – Обычно к ним не обращаются, если только не нужно принять важное решение. Последний раз они собирались вместе, когда похитили Малика, я полагаю. – Острый вихрь страдания пронесся сквозь него. – Меня не было в Эваемоне, когда это случилось. Я был здесь.

– Тебе лучше поверить, что их уже вызвали, – тон Джаспера был сухим, и у меня свело живот. – Возможно, ты сможешь спросить Уиллу о книге, о которой говорил.

О, боги.

Хоть у меня и было много вопросов к ней, я не была уверена, что смогу поддержать разговор, поскольку все время думала о порочных поцелуях и сексе вчетвером. Но мне не нужно было сосредотачиваться на этом. Потому что, если был созван Совет, я знала, почему – из-за моего прибытия и всего, что произошло.

– Как бы мне ни хотелось побольше узнать о мисс Уилле, у нас есть более насущные дела, – заявил Кастил, удивив меня. – Как человек может попасть в Илизеум, если он не может сделать этого по суше или морю?

Джаспер долго не отвечал.

– Знаешь, ты бы узнал об этом, когда занял трон. – Его взгляд на мгновение коснулся моего, и я поняла, что он имел в виду. Что Кастил узнал бы об этом, когда я приняла корону. – Ты не путешествуешь над или через горы Никтоса. Ты путешествуешь под ними.

Ледяная волна удивления пронеслась по Кастилу.

– Система туннелей?

Джаспер кивнул.

– Тот, что ведет из Эваемона в Илизеум, и это очень важно, если… знаешь, как в нем ориентироваться.

Мне показалось очень странным совпадением, что Кастил и Киран провели свое детство, пытаясь составить карту этих туннелей и пещер, и все это время они могли привести Каса прямо к Землям Богов. Влекло ли его или его брата к ним? Если да, то было ли это своего рода божественное вмешательство?

На следующее утро я слишком долго оставалась в душе, проверяя, как долго вода будет оставаться горячей.

Ощущение теплой воды, обдающей мою кожу и смывающей мыльную пену, было поистине волшебным чувством, которое не терпит спешки. Казалось, что душ очищает больше, чем мыло, как будто он смывает липкость растерянности, которая мешала мне смотреть сквозь шок от всего, что я открыла и узнала. Возможно, это было мое воображение, но, заставив себя выключить краны, появилось ощущение, что я могу встретиться с тем, что ждет меня сегодня.

То, что ждало меня в Атлантии.

И, возможно, дело было не только в душе, но и во всех часах глубокого сна, которые я накопила за последний день или около того. Возможно, это было вчера вечером, когда ушел Джаспер, а Киран захотел обсудить систему туннелей. Кастил занял место, где прежде находился Киран, пересадив меня так, что я оказалась прижатой к нему, пока они разговаривали. Я была поражена тем, как много они помнили о туннелях, все еще вспоминая различия в некоторых подземных скалах и запахи, которые менялись в зависимости от того, в каком туннеле они находились. Я лишь ненадолго побывала в том, который вел в прекрасную, наполненную сиренью пещеру в Конце Спессы, и в том, который находился под Нью-Хейвеном, чтобы посмотреть имена тех, кто погиб от рук Вознесенных.

Так много имен нужно было добавить на эту стену.

Но пока они говорили, я не могла не задаться вопросом, существовало ли какое-то пророчество. Если мало кто знал, что Илизеум покоится за горами, то не могло ли существовать пророчество, о котором никто не знал? Или это сравнение яблок с апельсинами? Я не знала.

Перед уходом Кирана я спросила о вольвене по имени Сейдж… о той, которая должна была патрулировать стену. Ее нашли по другую сторону стены, в результате удара сзади. Травма и последующее падение могли либо серьезно ранить, либо убить смертного, но, по словам Кирана, который проверил вольвена перед тем, как вернулся в наши комнаты с книгой, она поправится через день или около того. Услышав это и узнав, что не было жертв среди вольвенов или кого-либо еще, кто участвовал в битве с Гирмами, я почувствовала большое облегчение. Это могло помочь мне не чувствовать себя такой подавленной.

А еще это мог быть сладкий поцелуй, который Кастил подарил мне после того, как я проснулась утром и перед тем, как он ушел в душ. Или то, что его глаза были лучами теплого золота, когда он смотрел на меня. Прежде чем встать с постели, он сказал мне, что визит его отца был вызван тревогой. Ему не понравилось, как все закончилось между ними в храме Сайона. Мне было приятно слышать, что они прояснили ситуацию… по крайней мере, немного до появления этих существ. Я также сообщила ему то, что подтвердилась возможность общения с Кираном. Кастил... он воспринял эту новость так же, как и все остальное. Ему было любопытно, он был потрясен, совершенно не беспокоился по этому поводу, и это помогло мне немного успокоиться от того факта, что я сделала что-то, что мог сделать только Никтос.

В любом случае, это могло быть что-то одно или все перечисленное, что помогло мне почувствовать себя готовой ко всему, что нам с Кастилом предстояло обсудить и выяснить.

Одежда, которую дала мне Вонетта в Конце Спессы, висела среди нескольких других ярких вещей, которые ее мать дала Кастилу, чтобы я ее носила. Из всего гардероба белыми были только две комбинации. На моих губах заиграла улыбка, и я не стала ее сдерживать… мне даже не пришлось думать о том, чтобы скрыть ее, как раньше, когда я была Девой.

Кастил.

Это все он. Он позаботился о том, чтобы в моих вещах не было ничего белого.

Боги, я любила этого человека.

Я уже потянулась за туникой с оборчатыми рукавами, но тут мое внимание привлек потрясающий кобальтово-синий муслин с легкой и мягкой текстурой. Платье было простым и напоминало то, что дамы в Солисе называли дневным платьем, но гораздо лучше подходило для более теплого климата Бухты Сайона. Лиф был многослойным и облегающим, что избавляло от необходимости надевать слип. Почти прозрачное платье было подвязано на талии и бедрах небесно-голубым цепочным пояском и собрано в плечах. Оно было без рукавов.

Я перевела взгляд на туники и другие платья с широкими, до локтя, рукавами, которые немного прикрывали фигуру. Я заколебалась. Обычно мне больше нравилось носить бриджи или легкие легинсы и что-то, что скрывало шрамы на руках, но этот цвет был прекрасен. Я никогда не носила ничего подобного. Мне никогда не разрешали.

И мне не нужно было скрывать свои шрамы.

Кастил ждал меня в гостиной, стоя перед одной из открытых решетчатых дверей, свободно скрестив руки на груди. Теплый ветерок ворвался в комнату и вращался от двух потолочных вентиляторов.

– Здесь есть немного фруктов. И, конечно, твой любимый сыр... – Он запнулся, его губы разошлись, пока не показались кончики клыков.

– Что? – Я остановилась, посмотрела на себя сверху вниз, разглаживая воображаемую складку на юбке. – Я выгляжу глупо? Лиф немного тесноват. – Я возилась с вырезом. – Или оно устарело? Я думаю, это должно быть одно из старых платьев Вонетты, поскольку она выше меня, но длина почти идеально подходит для...

– Недостоин.

– Прости?

– Я недостоин тебя, – грубо заявил он. – Ты – мечта.

Мои пальцы оторвались от выреза, когда я посмотрела на него.

Руки Кастила опустились по бокам, пока он смотрел на меня. Его грудь резко вздымалась.

– Твои волосы. Это платье. – Его глаза разгорелись. – Ты так прекрасна, Поппи.

– Спасибо. – Я почувствовала, как в горле потеплело, а сердце заколотилось. – И ты достоин.

Он улыбнулся, прочищая горло.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты носишь свой кинжал.

Борясь с ухмылкой, я подняла правую часть юбки до бедра.

Кастил застонал.

– Боги, ты совершенна.

– А ты безумен, – сказала я. – Достоин, но безумен.

– Согласен.

Я засмеялась.

– Мне показалось, ты упомянул сыр?

– Да. – Он протянул руку к столу. – Угощайся.

Я так и сделала, уселась за стол и сразу же потянулась за кусочками вкуснятины.

– Что бы ты хотела выпить? – спросил он, присоединяясь ко мне. – Есть вода, вино и виски – три «В» жизни.

Я вскинула бровь.

– Вино.

Он ухмыльнулся, наливая светло-розовую жидкость, а затем поставил себе стакан с виски. Я попробовала вино, с удовольствием обнаружив, что на вкус оно напоминает клубнику.

– Что ты думаешь обо всей этой истории с Илизеумом? – спросила я, поскольку мы еще не говорили об этом.

– Честно? – Он негромко рассмеялся. – Действительно не знаю. Я вырос полагая, что Илизеум существует в царстве рядом с нашим, но не является его частью. Так же, как Долина и Бездна. И я думаю, что мои родители всегда знали об этом? Аластир? Джаспер? – Кастил покачал головой. – Но ведь тогда ты действительно не знала, что что Илизеум вообще существует. Для тебя это должно было быть большим потрясением.

– Так и было, – сказала я, прищурившись. – Но мне еще так многого не известно. Я как бы постоянно нахожусь в состоянии неожиданности, но удивительно думать, что когда-то, когда боги не спали, они были прямо здесь. Интересно, как часто они общались с атлантийцами и смертными?

– Насколько я знаю, не часто. Но это тоже может быть не совсем так. – Он съел кусочек сыра. – Что самое безумное, Поппи? В том, что Малик, Киран и я, должно быть, в какой-то момент подобрались к Илизеуму. Мы путешествовали по этим туннелям, направляясь на восток. Но в конце концов всегда останавливались.

– У тебя когда-нибудь была причина остановиться?

Его брови поднялись.

– В то время нет, но сейчас, оглядываясь назад? Да. Мы всегда начинали чувствовать себя странно, как будто нам нужно было вернуться домой. Это было то, что никто из нас не мог объяснить. Мы списали это на то, что боялись быть пойманными из-за того, что отсутствовали слишком долго. Но теперь я думаю, что нас предупредила магия, охраняющая Илизеум. Она следила за тем, чтобы мы не подходили слишком близко.

– Полагаю, это хорошо. Кто знает, что бы случилось, если бы вы все добрались до Илизеума?

Он ухмыльнулся.

– Ну, если бы наше присутствие разбудило богов, я уверен, что мы бы покорили их своими потрясающими личностями.

Я засмеялась.

– Вчера вечером я подумала, что твой интерес к туннелям почти похож на божественное вмешательство.

– Это правда, не так ли?

Я кивнула. Прошло несколько мгновений, и я взглянула на него. Он молча перебирал фрукты, протягивая мне пухлую виноградину, а затем влажный ломтик дыни.

– Я знаю, что нам нужно поговорить. Тебе больше не нужно откладывать это.

– Мы должны. – Откинувшись в кресле, он провел зубами по нижней губе, продолжая рыться во фруктах. – То, о чем я не стал подробно рассказывать сегодня утром, отец поведал мне вчера вечером. Каждый член Гвардии Короны, начиная отсюда и заканчивая Эваемоном, проверяется на возможную причастность или знание того, что делали другие.

– Другие были обнаружены? – спросила я.

– Пока что никто из них, как полагают, не был непосредственно причастен, – сказал он, когда я взяла предложенную им клубнику, а он взял себе кусок жареного мяса. – Но было несколько человек, которые подозревали, что что-то происходит с теми, кто работал с Аластиром. И некоторые выразили беспокойство по поводу твоего присутствия.

– Ну, это не так уж и удивительно, не так ли?

Убеждения и слова Аластира и других действительно были подобны инфекции, но можно ли ее вылечить? Пока мы ели, я думала о тех, кто первым напал на меня.

– Люди, которые были в Палатах? – спросила я, и Кастил на мгновение застыл, прежде чем взять салфетку и вытереть пальцы. – Когда они поняли, кто я, один из них попросил богов простить их.

Жестокая, натянутая улыбка появилась на ободке его стакана, когда он сделал глоток.

– Они не простят.

– Я... я надеюсь, что простят.

Его брови приподнялись.

– Ты слишком добра, Поппи.

– Они не убили меня...

– Но хотели.

– Спасибо за ненужное напоминание.

– Это звучит как очень необходимое напоминание, – категорично ответил он.

Я сопротивлялась желанию бросить кусок сыра, который держала в руках.

– То, что я надеюсь, что они не сгинут в Бездне навечно, не означает, что я согласна с тем, что они пытались сделать со мной.

– Что ж, это так.

Я проигнорировала его.

– Очевидно, они были очень дезинформированы.

– И что?

– Я пытаюсь сказать, что они не были такими, как Аластир, Янсен или те, кто носил маски Последователей. Их сознание было сформировано. И ничто не могло этого изменить. – Я бросила кусок сыра на тарелку. – Другие, кто, возможно, знал, что что-то происходит, или у кого есть опасения? Какие бы мнения они ни сформировали, их можно изменить. Это не... смертельная инфекция. Они не безмозглые Гирмы или Жаждущие.

– По мне, так это довольно смертельно, – отозвался он.

Я сделала неглубокий вдох.

– Если бы люди в Палатах передумали, пока не стало слишком поздно, и выжили, я бы не хотела, чтобы их убили сейчас.

Кастил открыл рот и опустил стакан на кремовое полотно, покрывающее стол.

– Я знаю, что ты собираешься сказать. Ты хочешь, чтобы их убили. Я хочу, чтобы им дали второй шанс, если их ввели в заблуждение. А после, – подчеркнула я, – они были наказаны соответствующим образом. Очевидно, что их учили или... внушали такой образ мышления. А те, кто мог знать, во что были вовлечены другие? Те, кто сейчас обеспокоен? Это можно изменить.

Он посмотрел на меня, проводя пальцами по ободку своего стакана.

– Ты действительно в это веришь?

– Да. Верю. Людей нельзя убивать только потому, что у них есть опасения. Это то, что сделали бы Вознесенные, – сказала я ему. – И если мы считаем, что люди не способны изменить то, как они думают, во что верят и как себя ведут, тогда какой смысл давать Вознесенным шанс изменить их пути? Какой смысл надеяться на перемены в чем бы то ни было?

– Туше, – пробормотал он, наклоняя свой стакан ко мне.

– Ты не веришь, что люди способны измениться? – спросила я.

– Верю, – признался он. – Мне просто все равно, если это люди, которые причинили тебе вред.

– Ох. – Я взяла еще один маленький кусочек сыра. Это было не совсем удивительно слышать. Я перешла к тому, что мы действительно не обсуждали, даже когда об этом заговорил Джаспер. – Ну, тебе нужно начать заботиться. Я не хочу, чтобы людей убивали, потому что они мне не доверяют или я им не нравлюсь. Я не хочу быть частью этого.

– Ты просишь меня заботиться о тех, кто потенциально знал о тех, кто не только предал меня, но и предал тебя, – тихо возразил он. – Я думаю, что технически это можно назвать изменой мне и тебе.

– Да, но наличие убеждений или опасений, которые не были приняты во внимание, не означает измену. Если есть доказательства того, что они знали и ничего не делали, то, по крайней мере, должны предстать перед судом. Или Атлантия ничем не отличается от Солиса, когда речь идет о надлежащей правовой процедуре?

– Атлантия верит в надлежащую правовую процедуру, но есть исключения. А именно, как ты догадалась, измена.

– Тем не менее, если людей ввели в заблуждение, им нужно дать шанс искупить свою вину, Кас.

Его глаза вспыхнули жгучим янтарным цветом.

– Ты играешь нечестно, принцесса, зная, как мне нравится слышать, что ты меня так называешь.

Уголки моих губ чуть изогнулись.

Он тихонько хмыкнул.

– Уже обводишь меня вокруг пальца.

Я поборола улыбку.

– Я обведу тебя вокруг пальца, только если ты согласишься со мной.

Кастил рассмеялся.

– Я согласен, – заявил он. – Но... мое условие состоит в том, что я готов выслушать их речь… изложить свою позицию. Им придется быть действительно убедительными, если у них есть хоть какая-то надежда выжить.

Мой торжествующий крик утих, не долетев до губ.

– Мне не нравится твое условие.

– Очень плохо.

Я сузила глаза.

– Извини, – промолвил он, но в его голосе не было ни капли извинения. – Я хотел сказать, что мы идем на компромисс между двумя нашими желаниями. Я иду тебе навстречу. Даю им шанс.

Я не была уверена, какой шанс он давал, но это был... компромисс. Это также было определенным улучшением.

– Ладно. Тогда я встречу тебя на середине.

– Так и должно быть, ведь ты практически получила то, что хотела, – заметил он с ухмылкой.

Я вроде, как и хотела, но не была уверена, что многие смогут его переубедить. Кастил замолчал на долгий миг.

– И я серьезно отношусь к тому, чтобы давать людям второй шанс. Дать им возможность доказать, что они не будут нам помехой. Но если они будут действовать в соответствии со своими чувствами, а я подозреваю, что они будут это делать, то не могу обещать, что не вмешаюсь ненасильственным образом.

– Пока твои подозрения основаны на доказательствах, а не на эмоциях, я могу с этим согласиться.

Его губы искривились в полуулыбке.

– Посмотри на нас, мы договариваемся, кого убивать, а кого нет.

Я покачала головой.

– Это разговор, в котором я действительно никогда не ожидала принять участие.

– Но у тебя это так хорошо получается, – пробормотал Кастил.

Я фыркнула, поглаживая ножку своего бокала.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я надеюсь на то же самое.

– А что насчет семьи Аластира или Янсена?

– У Янсена не было в живых никого из родственников, а с живыми членами семьи Аластира уже связались или находятся в процессе уведомления о его причастности, – сказал он. – Я не думаю, что у нас возникнут с ними проблемы, особенно когда они узнают, что случилось с Беккетом.

При упоминании имени молодого вольвена у меня защемило в груди. Затем я подумала о внучатой племяннице Аластира.

– А как насчет Джианны? Раз он надеялся, что ты женишься на ней, как думаешь, она тоже может быть замешана в этом?

– Честно говоря, я не могу ответить на этот вопрос наверняка. Я не виделся с Джианной много лет. Когда я ее знал, она была волевой и занималась своими делами. Но сейчас для меня она была бы практически незнакомкой, – объяснил он. – Кстати, ее здесь нет.

– Хм? – пробормотала я, стараясь казаться незаинтересованной в этой маленькой частичке знаний.

Кастил улыбнулся мне, и на щечке появилась ямочка. Очевидно, я не была настолько убедительна.

– Я спросил Кирху, когда увидел ее сегодня утром. Джианна в Эваемоне.

Я почувствовала некоторое облегчение, но в то же время странное разочарование. Я хотела увидеть ее. Но даже не знала почему.

– Есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить, прежде чем мы неизбежно встретимся с моими родителями. – Кастил допил свой стакан, и, предчувствуя, к чему все идет, я напряглась. – Нам нужно обсудить твои притязания на трон.

Мне показалось, что под моими ногами провалился пол, когда я сглотнула. В моем желудке застыл клубок неуверенности.

Кастил отставил пустой стакан и откинулся в кресле, изучая меня.

– В тебе течет кровь богов, Поппи. Сколько и что это значит на самом деле, неизвестно, но ясно одно: королевство твое. Аластир знал это. Моя мать признала это. И несмотря на то, что отец говорил о ее эмоциональной реакции, он понимает, что это значит. Разрыв связей с вольвенами и переход на твою сторону – еще одно подтверждение. Ты видела атлантийцев на улице, когда мы вошли в Бухту Сайона? Многие, кто видел, что сделали вольвены, были в замешательстве, но слух о том, кто ты такая, уже начал распространяться. Скоро он достигнет столицы, особенно если связаться со старейшинами.

– Ты... ты знаешь, что говорят о деревьях Айоса? Я не сомневаюсь, что это все заметили.

– Так и есть. Из того, что сказал мой отец, люди видят в этом знак больших перемен.

– Не что-то плохое?

– Нет. Большинство не считают это таковым. – Его глаза не отрывались от моих. – Но некоторые не так позитивны. Как ты, я уверен, уже понимаешь, некоторые атлантийцы будут сопротивляться тому, что это предвещает только потому, что не знают тебя, – быстро добавил он. – Только потому, что они боятся перемен и различий. Они будут видеть в тебе чужака.

– И Деву, – указала я.

Линия его челюсти затвердела.

– Если так, то это заблуждение я быстро исправлю.

Я подняла подбородок.

Как и я.

Улыбка Кастила наполнилась одобрением.

– Мы оба быстро это исправим, – поправил он. – Но большинство увидит тебя такой, какая ты есть. А именно – следующей королевой Атлантии.

Мой вздох пропал в никуда.

Его пристальный взгляд встретился и выдержал мой.

– Так же, как я вижу тебя такой, какой ты есть. Моя королева.

Шок захлестнул мои чувства. Это был всего второй раз, когда он так меня называл, и тогда я поняла, что с тех пор, как его мать сняла корону, он всего несколько раз назвал меня принцессой.

– Но ты не хочешь быть королем, – воскликнула я.

– Дело не в том, чего я хочу.

– Как это так? Если я королева, то ты – король, чего ты не хочешь, – напомнила я ему.

– Это было то, в необходимость чего я никогда не верил, – сказал он, и так тихо, что каждая часть моего существа сосредоточилась на нем. – Это было то, во что мне нужно было поверить, потому что всегда казалось, что если я принимаю свое будущее, то принимаю и судьбу Малика. Что он потерян для нас. – Он провел пальцами по изгибу челюсти, когда его взгляд переместился на пустой стакан. – Но в какой-то момент я начал осознавать правду. Просто не хотел этого принимать.

Мое сердце пропустило удар.

– Ты... ты не веришь, что он все еще жив?

– Нет, я верю. И все еще верю, что мы освободим его, – заявил он, нахмурив брови. –Но я знаю… боги, я знал дольше, чем хотел признаться самому себе, что он не будет в... подходящей форме, чтобы занять трон. Боги знают, что я был не совсем в себе после освобождения.

Меня снова пронзила боль. Киран уже принял это, и часть меня испытала облегчение, узнав, что Кастил понимает реальность того, с чем он столкнется, освободив своего брата. Это все равно будет больно, но не так сильно.

– Но ты нашел себя.

– К сожалению, у Атлантии нет возможности ждать, пока он сделает то же самое. Мои родители уже слишком долго просидели на троне, – сказал он мне. Король и королева могут править только четыреста лет. – И, как он сказал, его родители уже давно перешагнули этот рубеж. – Были попытки сопротивления, Поппи. Это сочетание страха перед будущим, если мы не сможем поддерживать наше население, и общей тревоги, которая возникает, когда два человека правят слишком долго.

– Ты сказал мне, что на трон не было претендентов.

– И ты также знаешь, что я не хотел говорить правду, потому что не хотел тебя пугать, – напомнил он мне. – А ты, похоже, в нескольких секундах от того, чтобы...

– Бросить в тебя тарелку с сыром? Да, я в нескольких секундах от того, чтобы сделать именно это.

– Не надо. – В его выражение лица прокралось веселье, что еще больше раздражало меня. – Ты расстроишься, когда у тебя больше не будет сыра.

– Это будет твоя вина, – огрызнулась я, и на его правой щеке появилась ямочка. – Перестань улыбаться. Ты должен был сказать мне.

– Я узнал о самом худшем из этого только тогда, когда разговаривал со своим отцом прошлой ночью. – Его веселье исчезло. – Я хотел услышать это от него, прежде чем поделиться. – Он наклонил голову. – Не было никаких официальных вызовов, Поппи, но в конечном итоге это станет ответом, с твоим прибытием или без него.

– Мое прибытие не имеет ничего...

– Не продолжай отрицать, кто ты есть. Ты умнее и сильнее этого, – перебил он, и я закрыла рот. – Ты не можешь позволить себе такую роскошь. Как и я, и королевство тоже. Твое прибытие все меняет.

Я откинулась на спинку кресла, подавленная правдой его слов. После того, как я вышла из душа, мне казалось, что я готова обсудить все это, встретиться лицом к лицу. Сейчас я доказывала, что это ложь. Я также доказывала, что веду себя по-детски. Мое неожиданное наследие, то, что Кастил сделал, чтобы спасти меня, и его последствия не исчезнут просто потому, что мне было трудно признать их. Нужно было сделать это.

Зерно паники пустило корни в моей груди, где тихо гудела эта странная энергия. Я уставилась на фрукты и сыр.

– Когда мы освободим твоего брата, ему не нужно оказывать большее давление, чтобы занять трон. Было бы неправильно навязывать ему это.

– Нет, – торжественно согласился Кастил. – Это было бы неправильно.

Но что, если Малик действительно захочет получить то, что, как он считал с детства, является его правом по рождению, после того как он найдет себя? Я не была уверена, что этот вопрос вообще имеет значение в данный момент.

Мост еще даже не был построен. Я сглотнула тяжесть в горле. Стало понятно, почему Кастил отказался от трона. Я поняла, что это для него значило.

– Так ты теперь хочешь стать королем?

Он долго не отвечал.

– Это случилось бы рано или поздно, даже если бы ты не была потомком богов. Малик не был бы готов к лидерству, и нам пришлось бы сделать выбор. В конце концов, я хочу лучшего для Атлантии, – сказал он, и я вспомнила, как Киран описывал его в детстве. Как многие приняли бы его за наследника, а не брата. И в его тоне послышалась серьезность. Я слышала это мгновениями ранее, когда он обвинил меня в отрицании. – Но я также хочу лучшего для тебя.

Мой взгляд устремился на него.

– Мы знаем, что нам обоим нужно сделать. Мне нужно освободить брата. Тебе нужно увидеть Йена. Королева и король Солиса должны быть остановлены, – сказал он мне. – Но после этого? Если ты хочешь претендовать на корону, я поддержу тебя. Я буду рядом с тобой. Вместе мы научимся править Атлантией, – сказал он, и у меня свело живот. – Если нет, просто скажи мне, что ты хочешь делать, куда ты хочешь пойти. Я буду рядом с тобой.

– Куда я хочу пойти? – спросила я, сбитая с толку.

– Если ты решишь, что не хочешь занимать трон, мы не сможем остаться здесь.

ГЛАВА 22

– Почему нет? – Я снова подалась вперед.

– Потому что ты узурпировала трон, Поппи. Ни одна другая королева не сможет править вместе с тобой в Атлантии. Вольвены будут относиться к тебе как к королеве, даже если ты не будешь сидеть на этом троне. Некоторые атлантийцы будут относиться к тебе так же. Другие будут следовать за тем, кто носит корону, будь то моя мать или кто-то другой. Это создаст раскол, какого мы не видели с тех пор, как правили сами божества. Я не могу так поступить с Атлантией, – сказал он.

– Я не хочу, чтобы это произошло. – Мое сердце начало сильно колотиться, когда я схватилась за край стола. – Но это твой дом.

– Ты сказала мне, что я твой дом. Это работает в обе стороны, – напомнил он мне. – Ты – мой. Главное, что мы вместе и счастливы.

Его слова согрели меня, но он собирался уйти, потому что я не принимала Корону. Прижавшись к спинке кресла, я вдруг поняла, о чем он говорит.

– Если бы я не была потомком бога, а Малик не был готов править, что бы ты сделал, если бы я сказала, что не хочу править?

– Тогда бы мы не стали, – ответил он. Колебаний не было.

– Но что тогда будет с короной? Твои родители продолжат править?

– Они будут править, пока корона не будет оспорена.

– А что произойдет, если короне будет брошен вызов?

– Несколько вещей, Поппи. Но тебе не о чем беспокоиться...

– Вообще-то, я думаю, что есть о чем. – И тут я почувствовала его беспокойство, тяжелое и плотное. – Ты сдерживаешься, потому что не хочешь, чтобы я волновалась.

– Ты не должна читать мои эмоции, – возразил он. – Это грубо.

– Кастил, – прорычала я. – Мы говорим о том, что ты и я можем стать королем и королевой, и я не могу быть ею, когда мой муж скрывает от меня вещи, потому что боится, что я буду подавлена.

– Я бы не сказал, что я что-то скрываю... – Он закрыл рот, увидев выражение моего лица.

– Знаешь, что мне это говорит? Что ты не думаешь, что я справлюсь с ролью королевы, – сказала я ему.

– Это совсем не то, что я хочу сказать. – Он наклонился вперед, положив руки на стол. – В мои намерения не входит держать тебя в неведении. Кое-чем я не поделился, потому что у меня не было всей информации, и я... – Он запустил руку в волосы. – Я не привык делиться такими вещами ни с кем, кроме Кирана. И я знаю, что это не оправдание. Я и не говорю, что это так. Если честно, ты справилась со всем, что выпало на твою долю, лучше, чем большинство людей. Не то чтобы я действительно боялся, что ты сойдешь с ума. Просто я не хочу, чтобы ты была перегружена. Но ты права. Если ты решишь принять корону, я не могу сдерживать тебя.

Чувствуя его раскаяние, я кивнула.

Он снова поерзал на своем месте.

– Если мы не займем трон, мои родители могут уступить, но они сделают это только в том случае, если сочтут, что тот, кто бросил вызов, годится для правления, а это возможно только в том случае, если трон оспаривает один человек за раз. Если их больше одного, то решение принимают старейшины. Могут быть испытания, где претенденты должны будут доказать свою правоту.

– Как испытания родственных сердец? – спросила я.

– Думаю, да. Я не знаю точно. До этого еще никогда... не доходило.

По мне прокатилась еще одна волна неверия.

– И ты согласен уйти? Чтобы, возможно, позволить произойти тому, что никогда не случалось раньше?

– Да, – сказал он, снова не колеблясь ни секунды. – Я не хочу участвовать в принуждении тебя к еще одной роли, о которой ты не просила и не желала. Я не заменю вуаль, которую ты терпеть не можешь, короной, которую ты ненавидишь. Если не хочешь принимать ее, я поддержу тебя, – поклялся он, и напряженность в его словах захватила меня. Непреложная клятва, которую он давал. – А если ты решишь, что хочешь взять свое, претендовать на трон, я подожгу все это королевство и буду смотреть, как оно горит, если это будет гарантией того, что корона окажется на твоей голове.

Я вздрогнула.

– Ты любишь свой народ...

– Но тебя я люблю больше. – В его беспокойном взгляде ярко горели крупинки золота. – Не стоит недооценивать то, что я сделаю или не сделаю, чтобы обеспечить твое счастье. Я думаю, ты уже знаешь это. Нет ничего, чего бы я не сделал, Поппи. Ничего.

Так и есть. Боги, он уже совершил немыслимое, вознеся меня, но был готов к тому, что я стану вампиром. Он бы сражался с любым и каждым, кто приближался к нему, чтобы сохранить мне жизнь, даже если бы я стала монстром. Теперь я не сомневалась в нем.

– Речь идет о тебе, о том, что тебе удобно и чего ты хочешь, – продолжал он. – Никто не будет навязывать тебе этот выбор. Это будет твой выбор, а потом мы разберемся с тем, что может произойти или не произойти. Вместе.

По мне пробежала легкая дрожь. Я не сомневалась в его словах. И не недооценивала его. Я не знала, что сказать, и молча смотрела на него, совершенно ошеломленная. Такая преданность? Его обещание? Это было... это меняло жизнь.

Не понимая, что делаю, я встала и обошла стол к тому месту, где сидел он. Отклонив голову назад, Кастил молча наблюдал за мной. Я не позволяла себе думать о том, что я делаю, или о том, было ли это нормально или приемлемо. Я просто делала то, что хотела, то, что казалось мне правильным. Мои чувства были открыты для него, и я ощутила прилив тепла и нежности, когда села к нему на колени. Его руки тут же обхватили меня, и крепко прижали к себе, а я прильнула к нему так близко, как только могла, спрятав голову под его подбородком.

Я закрыла глаза.

– Надеюсь, этот стул не рухнет вместе с нами.

Кастил хихикнул, проведя рукой по моим волосам.

– Я смягчу твое падение, если это произойдет.

– Перестань быть милым.

– Я просто хотел сказать, что действительно смягчу твое падение, если стул сломается, так как первым на пол упаду я, – сказал он, убирая мои волосы назад с лица. – И это ты сейчас такая милая. – Его руки сжались вокруг меня, а затем слегка расслабились. – Мне это нравится.

– Ты мне нравишься, – пробормотала я, впиваясь пальцами в его грудь. – Ты знаешь, что это значит для меня – иметь такой выбор. Эта свобода. – Эмоции переполняли мою грудь и прожгли путь к горлу. – Это значит для меня все.

Он провел рукой по моей щеке, откинув голову назад. Наклонившись, он нежно поцеловал меня.

– Я знаю.

– Ты достоин меня, Кас. Мне нужно, чтобы ты это знал.

– Когда ты в моих объятиях, я чувствую себя достойным, – сказал он, снова прижимаясь губами к моим. – Правда.

– Я хочу, чтобы ты чувствовал себя достойным меня, когда я не в твоих объятиях. – Я приложила пальцы к его щекам. – Почему ты думаешь, что не достоин? После всего, что ты для меня сделал?

Он был спокоен, и я почувствовала горький стыд, когда его густые ресницы приподнялись.

– А как насчет всего, что я сделал с тобой? Я знаю, что ты приняла все это, но сути дела не меняет, что я лгал тебе. Из-за этой лжи тебе было больно. Из-за того, что я сделал, погибли люди… люди, которых ты любила.

Мое сердце сжалось.

– Никто из нас не может изменить прошлое, Кас, но из-за твоей лжи я увидела правду о Вознесенных. Многие пострадали: Лорен, Дафина. – Я тяжело вздохнула. – Виктер. Но сколько жизней ты спас? Бесчисленное множество, я уверена. Ты спас мою больше, чем мы, возможно, даже знаем.

Появилась небольшая улыбка, но тут же исчезла, и я почувствовала, что это было связано не только с тем, что случилось со мной. Его стыд и вина были гораздо глубже.

– Поговори со мной, – прошептала я.

– Говорю.

– Я имею в виду, действительно поговори со мной. – Я провела пальцами по его щекам. – Почему ты думаешь, что недостоин меня?

Он с трудом сглотнул.

– Ты читаешь мои эмоции?

– Нет. – Я вздохнула, когда он изогнул бровь. – Отчасти.

Он хихикнул, звук был хриплым.

– Я не знаю, принцесса. Есть вещи, которые... иногда приходят мне в голову. Вещи, которые жили в моей голове, когда я был в плену у Вознесенных. Я не знаю, как выразить это словами, но даже если бы и знал, ни одному из нас не нужно разбираться с этим прямо сейчас. – Одна сторона его губ приподнялась. – У нас много забот. У тебя тоже много дел. Я не собираюсь еще к этому добавлять. Мне это и не нужно, – добавил он, когда я открыла рот. – Я в порядке, Поппи. Поверь мне, когда я говорю это.

– Кас…

Он поцеловал меня, захватив в плен мои губы в глубоком, одурманивающем поцелуе.

– Я в порядке, принцесса. Клянусь.

Чувствуя, что сейчас с ним ничего не получится, я кивнула, а затем обвила руками его запястья, когда он вернул мою голову под подбородок. Это был не последний раз, когда мы говорили на эту тему, я должна была убедиться в этом. Несколько минут мы сидели молча, пока я думала обо всем, начиная с того времени, когда он был в плену, и заканчивая решениями, которые мне предстояло принять. Моим естественным желанием было немедленно отказаться от любых притязаний на Корону. Это была единственная разумная реакция. Я понятия не имела, как быть королевой чего бы то ни было, даже кучи пепла. И хотя Кастил, возможно, не был с рождения воспитан так, чтобы занять трон, он был воспитан как принц. Я видела его со своим народом и уже знала, что он будет прекрасным королем. А я? Я была воспитана как Дева, и мало что из этого воспитания могло бы пригодиться. У меня не было желания управлять людьми, определять, что они могут и чего не могут делать, и брать на себя такую ответственность. Где в этом была свобода? Свобода жить так, как я считаю нужным? У меня не было ни жажды власти, ни больших амбиций... Но я ничего не сказала, сидя и наслаждаясь тем, как рука Кастила гладит мои волосы. Я бы наслаждалась его прикосновениями еще больше, если бы не понимала, что на это можно взглянуть совершенно иначе. Я понятия не имела, как править, но могла бы научиться. Со мной рядом был Кастил, а кто может быть лучшим учителем? Управление людьми не обязательно означает контроль над ними. Это могло означать защиту, как это делал Кастил… я знала, что его родители делали все, что могли. То, как они могли или не могли относиться ко мне, не меняло того факта, что они заботились о своем народе. Что они совсем не похожи на Короля и королеву Солиса. Такая ответственность пугала, но она могла быть и честью. У меня не было жажды власти, но, может быть, это и было ключом к тому, чтобы стать хорошим лидером? Я не была уверена. Но знала, что у меня большие амбиции. Я хотела освободить народ Солиса от тирании Вознесенных, а что может быть амбициознее этого? Но как я могла достичь этого, если отказывалась нести бремя Короны? Кто знал, какое влияние мы с Кастилом сможем оказывать на Солис, если нам придется покинуть Атлантию, оставив ее под управлением того, кто может иметь совсем другие намерения в отношении Солиса и Вознесенных? Кто-то, кто, возможно, никогда не увидит в Йене ничего, кроме вампира. И, возможно, это было все, чем Йен был сейчас. Возможно, даже Тони. Я не знала, но что, если мой брат был другим? Что, если другие Вознесенные могут меняться, как говорил Кастил, некоторые из них? Что случится, если кто-то займет трон и объявит войну против них? Я не знала, но свобода была выбором. Она заключалась в том, как я выбирала жить. И что это будет за свобода, если из-за меня Кастилу придется покинуть свой народ? Его семью?

Такого рода знания несли с собой клетку другого типа, не так ли? Точно так же, как страх был еще одной тюрьмой, и я…

– Я боюсь, – тихо призналась я, уставившись на залитый солнцем плющ за открытой дверью террасы. – Я боюсь сказать «да».

Рука Кастила замерла на моей спине.

– Почему?

– Я не знаю, как быть королевой. Знаю, что могу научиться, но хватит ли у народа Атлантии терпения на это? Роскошь ждать, пока я приобрету тот же опыт, что и ты? И мы даже не знаем, кто я. Была ли у Атлантии когда-нибудь королева, которая, возможно, не была ни смертной, ни атлантийкой, ни божеством? Тебе не нужно отвечать на этот вопрос. Я и так знаю, что нет. А что, если я ужасная королева? – спросила я. – Что, если я потерплю неудачу?

– Во-первых, ты не будешь ужасной королевой, Поппи.

– Ты должен так говорить, – сказала я, закатывая глаза. – Потому что ты мой муж, и потому что ты боишься, что я зарежу тебя, если скажешь иначе.

– Страх – это не то, что я чувствую, когда думаю, что ты можешь ударить меня ножом.

Я сморщила нос, покачав головой.

– Это слишком извращенно.

– Возможно, – заметил он. – Но вернемся к тому, что ты сказала. Откуда мне знать, что ты не станешь ужасной королевой? Это выбор, который ты делала снова и снова. Например, когда пыталась помочь тем, кто был проклят Жаждущими, рискуя боги знают каким наказанием, чтобы облегчить их участь. Это лишь один из примеров твоего сострадания, а это то, что необходимо любому правителю. Когда ты поднялась на Вал во время нападения Жаждущих? Когда сражалась в Конце Спессы, готовая пойти на тот же риск, что и те, кто дал клятву защищать народ? Это лишь два примера, доказывающие, что в тебе есть мужество и стремление сделать то, что бы ты желала от своего народа. Это то, что король и королева должны быть готовы сделать. У тебя больше опыта, чем ты думаешь. Ты доказала это в охотничьей хижине, когда говорила о власти и влиянии. Ты была внимательна, когда носила вуаль. Больше, чем кто-либо из королевских особ.

В этом он был прав. Я наблюдала и слушала, оставаясь незамеченной.

Из этого я узнала, чего нельзя делать на руководящей должности, начиная с самых простых вещей.

Не лгать своему народу.

Или убивать их.

Но в Солисе планка была установлена не очень высоко. Атлантия была совершенно другой.

– И тот факт, что ты готова дать второй шанс людям, которые могли быть вовлечены в заговор, чтобы навредить тебе, доказывает, что ты гораздо больше подходишь для правления, чем я.

Я нахмурилась, поднимая голову. Наши взгляды встретились.

– Из тебя получился бы прекрасный король, Кас. Я видела тебя с людьми. Видно, что они любят тебя так же сильно, как ты любишь их.

Его глаза потеплели.

– Но я не такой щедрый, сострадательный и всепрощающий, как ты – все эти качества, отсутствие которых может погубить Корону, – сказал он мне, делая паузу, чтобы убрать прядь волос с моего лица. – Если мы сделаем это, мне нужно будет научиться некоторым вещам, в которых мне понадобится твоя помощь. Но тот факт, что ты боишься потерпеть неудачу, говорит о многом, Поппи. Это должно пугать тебя. Черт, это пугает меня.

– Правда?

Он кивнул.

– Ты думаешь, я не боюсь подвести людей? Сделать неправильный выбор? Поставить все королевство на неверный путь? Потому что это так, и я знаю, что мои родители боятся этого и по сей день. Мой отец, вероятно, сказал бы тебе, что ты, скорее всего, именно так и поступишь, если перестанешь бояться потерпеть неудачу. Он также сказал бы, что такой страх делает тебя храброй и честной.

Но не может ли такой страх заставить человека проявить нерешительность? Остановить еще до того, как отправиться в путь? Страх неудачи был силен, как и страх перед неизвестностью и неизведанными судьбами. И я испытывала подобный ужас сотню или около того раз в своей жизни. Когда пошла в «Красную жемчужину». Когда улыбнулась герцогу, зная, что за этим последует. Когда присоединилась к Кастилу под ивой. Тогда мне было страшно. Было страшно, когда я наконец призналась себе в своих чувствах к Кастилу, но тогда я не позволила страху остановить меня. Сейчас все было по-другому. Это было гораздо важнее запретных поцелуев.

Это было важнее, чем мы.

–А как же твой брат? Йен? Как это скажется на них?

– Единственное, что изменится, это то, что мы будем вести переговоры как король и королева вместо принца и принцессы, – ответил он.

– Сомневаюсь, что это единственное, что изменилось бы, – язвительно сказала я. – Полагаю, мы бы сели за стол переговоров с гораздо большей властью и авторитетом.

– Ну, да, и это тоже. – Руки Кастила крепко обхватили меня. – Тебе не обязательно решать это сегодня, Поппи, – сказал он, к моему облегчению. – У тебя есть время.

Некоторые узлы в моем желудке ослабли.

– Но не много.

– Нет, – подтвердил он, пробежавшись взглядом по моему лицу. – Я бы хотел, чтобы ты увидела немного Атлантии, прежде чем принять решение. То, что произошло прошлой ночью...

– Это не должно иметь никакого отношения к тому, что я увижу Атлантию. – Я села, встретившись с его взглядом. – Это не должно помешать осуществить наши планы, или нам вообще. Я категорически отказываюсь позволить этой группе людей посадить меня в клетку другого рода. Я не собираюсь прекращать жить, когда я только начала это делать.

Глаза Кастила были теплыми, как летнее солнце, когда он поднес руку к моей щеке.

– Ты не перестаешь меня удивлять.

– Не уверена, что в моих словах есть что-то удивительное.

Его губы изогнулись. Появилась ямочка.

– Твоя решимость и желание жить, наслаждаться жизнью, независимо от того, что происходит или насколько все запутано – это одна из многих вещей, которые я нахожу в тебе удивительными. Большинство не смогло бы справиться со всем, что у тебя есть.

– Бывают моменты, когда я не уверена, что смогу, – призналась я.

– Но ты можешь. – Он провел большим пальцем по моей нижней губе. – И ты это сделаешь. Несмотря ни на что.

Его вера в меня затронула маленькую, неуверенную точку глубоко внутри моего тела, о существовании которой я не знала до этого момента. Часть меня беспокоилась, что я задаю слишком много вопросов, слишком мало понимаю в этом мире, и что я только шатаюсь от одного шока к другому. Но он был прав. Я все еще стояла. Все еще справлялась. Я была сильной.

Я начала наклоняться, чтобы поцеловать его, но стук в дверь остановил меня.

Кастил издал низкий рык.

– Обычно я не люблю, когда меня прерывают, особенно когда ты собираешься меня поцеловать.

Наклонив голову, я быстро поцеловала его, прежде чем спрыгнуть с колен. Он поднялся, бросив на меня знойный взгляд, который обжег мою кожу, и пошел к двери. Надеясь, что выгляжу не такой раскрасневшейся, как чувствовала себя, я повернулась и увидела стоящего там Делано. Улыбка, тронувшая мои губы, застыла в тот момент, когда я соединилась с его эмоциями.

Я чувствовала только вкус горьких, тягучих сливок. Печаль и беспокойство. Я направилась к двери.

– Что случилось? – спросила я, когда Кастил посмотрел на меня через плечо.

– К тебе пришел человек, – ответил Делано, и Кастил снова повернул голову к светловолосому вольвену.

– По какой причине? – потребовал Кастил, когда я присоединилась к ним.

– Их ребенок пострадал в результате несчастного случая с каретой, – сказал он нам. – Она очень...

– Где она? – У меня свело живот, как только я шагнула вперед.

– В городе. Ее отец здесь, – начал Делано, его взгляд метался между Кастилом и мной. – Но девочка...

Сразу же разговоры о Короне, Невидимых и обо всем остальном отошли на второй план. Не было никаких мыслей о том, чем я могу помочь. С замиранием сердца я проскользнула мимо него. Я видела результаты несчастных случаев с каретами и в Масадонии, и в Карсодонии. Они почти всегда заканчивались трагически для крошечных тел, и мне никогда не позволяли вмешиваться и облегчать их боль или испуг.

– Черт возьми, Поппи. Дверь захлопнулась за Кастилом, когда он вошел в холл.

– Не пытайся остановить меня, – бросила я через плечо.

– Я и не собирался. – Он и Делано легко догнали меня. – Я просто не думаю, что тебе стоит туда спешить, учитывая, что прошлой ночью Невидимые пытались тебя убить.

Я посмотрела на Делано, продолжая идти.

– У родителей или ребенка было лицо?

Его брови нахмурились, когда вопрос определенно прозвучал довольно странно.

– Да.

– Тогда они явно не Гирмы.

– Это не означает, что они не являются частью Невидимых, и не меняет того факта, что тебе следует действовать по крайней мере с осторожностью, – возразил Кастил. – С которой, я уверен, ты не в дружеских отношениях.

Я послала ему мрачный взгляд.

Он проигнорировал его, пока мы огибали поворот холла.

– Это просто отец?

– Да, – ответил Делано. – Он выглядит очень отчаянным.

– Боги, – пробормотал Кастил. – Я не должен удивляться, что они узнали о ее способностях. За последние пару дней уже были прибытия из Конца Спессы.

Все это не имело значения.

– Кто-нибудь посылал за Целителем?

– Да. Печаль Делано сгустилась, и у меня екнуло сердце. – Целитель сейчас с ребенком и матерью. Он передал отцу, что ничего нельзя сделать...

Схватившись за юбку своего платья, я бросилась бежать. Кастил ругался, но не останавливал меня, пока я бежала по нескончаемому коридору, смутно осознавая, что никогда раньше не бегала так быстро. Я выбежала на теплый солнечный воздух и направилась к дверям в конце коридора.

Кастил поймал меня за локоть.

– Так будет быстрее, – сказал он, выводя меня из-под колонн на дорожку, заросшую густыми кустами, покрытыми крошечными желтыми звездочками.

Как только мы вошли во двор, и я еще не успела разглядеть никого за стенами, как на меня обрушилась сырая и почти неконтролируемая паника, исходящая от человека, стоящего возле лошади.

– Харлан, – позвал Кастил. – Приведи мне Сетти.

– Уже на месте, – ответил молодой человек и вывел лошадь, когда мужчина повернулся к нам.

Я резко вдохнула. Вся передняя часть его рубашки и бриджи были окрашены в красный цвет. Столько крови...

Сначала я подумала, что это из-за внезапного присутствия нескольких вольвенов, появившихся словно из ниоткуда, но мужчина начал кланяться.

– В этом нет необходимости. – Кастил остановил его, скользнув к моей руке, когда я отпустила платье. – Ваш ребенок ранен?

– Да, Ваше Высочество. – Глаза мужчины… глаза атлантийца… метались между нами, когда Киран вышел из дверей дома, его рука лежала на рукояти меча. Бросив взгляд, он ускорил шаг и вошел в конюшню. – Моя маленькая девочка. Марджи. Она была рядом с нами, – сказал он нам, его голос надломился. – Мы сказали ей подождать, но она... она просто ушла, и мы не видели кареты. Мы не видели, как она это сделала, пока не стало слишком поздно. – Целитель сказал, что ничего нельзя сделать, но она все еще дышит, и мы слышали...

Дикие, расширенные глаза метнулись ко мне, когда Харлан вывел Сетти вперед.

– Мы слышали о том, что вы сделали в Конце Спессы. Если бы вы могли помочь моей девочке... Пожалуйста? Я умоляю вас.

– Нет нужды умолять, – сказала я ему, сердце защемило, когда его горе пронзило меня насквозь. – Я могу попытаться помочь ей.

– Спасибо, – слова мужчины вырвались с порывом воздуха. – Спасибо.

– Где она? – спросил Кастил, беря поводья Сетти.

Пока мужчина отвечал, я ухватилась за седло и взобралась наверх, не запутавшись ногами в платье. Никто не отреагировал на то, как мне удалось усадить себя на Сетти, когда Кастил заскочил следом, а Киран присоединился к нам, уже сидя на своем коне. Никто не заговорил, когда мы выехали со двора вслед за мужчиной на усаженную деревьями дорогу.

Мы быстро скакали вниз с холма в сопровождении вольвенов и Делано, которые теперь превратились в белое пятно, скачущее по скалам и мечущееся между деревьями, а затем строениями и лошадьми.

Мы только что говорили о том, чтобы посмотреть город, но я представляла себе это совсем не так. Поездка превратилась в сплошное синее небо и море лиц, узкие, тесные дороги и сады, расположенные между величественными зданиями, украшенными густоцветущими лианами. Я не могла сосредоточиться ни на чем из этого, так как на первый план вышло желание помочь ребенку.

И это желание... оно было другим. Это было трудно понять, потому что потребность помогать другим с помощью моего дара существовала всегда, но это было более сильным. Как будто это был инстинкт, равный дыханию. И я не знала, связано ли это со всем, что произошло, или это было вызвано необходимостью узнать, может ли мой дар по-прежнему облегчать боль и исцелять, а не тем, что я сделала в Палатах.

Мое сердце заколотилось, когда мы вышли на улицу, переполненную людьми. Они стояли перед домами на мощеных тротуарах, их тревога и горе впивались в мою кожу, когда мой взгляд остановился на простой белой карете, оставленной без присмотра на дороге.

Отец остановил лошадь перед узким двухэтажным домом, окна которого выходили на сверкающий залив. Когда Кастил остановил Сетти, дикая смесь эмоций поднялась из внутреннего двора, огороженного кованым железом, и обрушилась на меня, выбив дыхание из легких. Я повернулась и увидела Кирана рядом с нами. Он поднялся и схватил меня за руки.

– Держишь ее? – спросил Кастил у Кирана.

– Всегда, – ответил он.

Хватка Кастила ослабла, и Киран помог мне спуститься. Как только мои ноги оказались на земле, Кастил оказался рядом со мной. Я взглянула на карету, увидела пряди волос, запутавшиеся в колесе, и быстро отвела взгляд, пока не увидела ничего другого.

– Сюда, – сказал отец, его длинные ноги несли его по тротуару и через ворота.

У входа в сад стоял мужчина в серой одежде. Он повернулся к нам. На плече у него висел ранец, а к поясу на талии было пристегнуто несколько мешочков. Я сразу поняла, что это целитель.

– Ваше Высочество, я должен извиниться за этот переполох, – сказал мужчина, солнце сверкало на гладкой лысине его головы. Его глаза были яркого золотого цвета. Целитель был атлантийцем. – Я сказал родителям, что ребенок вне нашей заботы и что скоро она войдет в Долину. Что ничего нельзя сделать. Но они настояли, чтобы вы пришли сюда. – Он запнулся на последнем слове, глядя на меня. Его горло пыталось сглотнуть. – Они слышали, что она...

– Я знаю, что они слышали о моей жене, – заявил Кастил, пока Делано пробирался вперед. – Это не проблема.

– Но ребенок, Ваше Высочество. Ее травмы весьма серьезны, и жизненные показатели не благоприятствуют жизни. Даже если ваша жена может облегчить боль и исцелить кости своим прикосновением, – сказал целитель, его неприятие такой способности было очевидным. – Травмы ребенка выходят далеко за эти рамки.

– Посмотрим, – ответил Кастил.

Я резко вдохнула, когда мы прошли через ворота. В маленьком саду было так много людей, сгрудившихся вместе. У меня пересохло в горле, когда я пыталась понять, что именно чувствую от них. Я... я почувствовала вкус горькой паники и страха. Они пропитали воздух, но то, от чего у меня на руках встали дыбом волосы, была сильная, обжигающая боль, проникающая в мои чувства, окрашивающая голубое небо в бордовый цвет, омрачающая землю, портящая цветы, за которыми так любовно ухаживали. Она обрушивалась бесконечными волнами острой агонии, словно тупые лезвия бритвы, скребущие по моей коже.

Бледнокожий мужчина повернулся, проведя руками по голове, вырывая пшеничного цвета пряди. Шок и горечь ужаса пробивались сквозь удушающую боль. Его паника была настолько сильной, что стала осязаемой, когда он уставился на Кастила.

– Я не видел ее, Ваше Высочество, – крикнул тот, оглядываясь через плечо. – Я даже не видел ее. Боги, простите меня. – Пошатываясь, он направился к группе людей. – Мне очень жаль.

Кастил тихо говорил с мужчиной, пока Делано шел вперед, пробиваясь сквозь толпу. Я услышала звук сдавленных криков, таких рыданий, от которых перехватывало дыхание, и большую часть звука.

– Я привел помощь, – услышала я слова отца. – Ты слышишь меня, Марджи? Я привел человека, который попытается помочь тебе...

Мой желудок сжался, когда я увидела обмякшее тело… слишком маленькое, прижатое к груди стоящей на коленях женщины с такими же русыми волосами. У головы ребенка склонился отец. Именно женщина издавала эти рваные, прерывистые звуки. Ее эмоции неистовствовали, сменяясь от ужаса к печали и мутному неверию.

– Ну же, малышка, открой глаза для своего папы. – Отец придвинулся ближе, осторожно расчесывая ее локоны.

Волосы ребенка не были русыми.

На светло-каштановых прядях была кровь… волосы были такими же, как и у отца. Пока Делано обходил сгрудившуюся толпу, мой взгляд метнулся к ребенку. Одна нога лежала неправильно, вывернутая под неестественным углом.

– Открой же глазки, – умолял ее отец. Среди стоявших в саду раздался ропот удивления, когда они поняли, что среди них находится принц. – Открой глаза для нас с мамой, малышка. Здесь есть кому помочь.

Взгляд матери окинул стоявших там людей. Мне показалось, что она не увидела ни одного лица, когда сказала:

– Она не открывает глаза.

Ресницы ребенка были темными на фоне утративших цвет щек. Я уже почти не чувствовала ее боли и знала, что это плохой знак. Если такая боль утихла так быстро и полностью, значит, дело серьезное. Атлантийцы, даже те, кто принадлежал к линии элементалей, были практически смертны, пока не проходили Выбраковку. Любая травма, которая могла смертельно ранить смертного, могла сделать то же самое с ними.

Взгляд матери остановился на мне

– Вы можете ей помочь? – прошептала она, вздрогнув. – Сможете? Пожалуйста?

С бьющимся сердцем и дрожащей кожей я приблизилась к ним.

– Смогу.

По крайней мере, я думала, что смогу. Я исцелила сломанные кости Беккета. Понятия не имела, произойдет ли это сейчас, но знала, что могу влить в нее столько тепла и счастья, сколько смогу. Я боялась, что это все, что я могу сделать. Я боялась, что целитель был прав, и этот ребенок оказался за пределами чьих-либо возможностей. Я просто молилась, чтобы мое прикосновение не проявилось так же, как в Храме.

Кастил прошел вперед и присел рядом с родителями. Он положил руку на плечо женщины, когда я опустилась, а Киран застыл на месте, только его грудь вздымалась и опускалась. Его ноздри раздулись, когда Делано захныкал, опускаясь на корточки у ног ребенка.

Пристальный взгляд Кастила встретился с моим, и я увидела в нем это… нарастающее горе.

– Поппи...

– Я могу попробовать, – настаивала я, опускаясь на колени напротив матери. Камень под моими коленями был твердым, и я старалась не замечать, что голова ребенка висит так слабо, что она кажется неправильной формы. Я начала было тянуться к девочке, но руки матери напряглись вокруг нее.

– Вы все еще можете держать ее, – мягко сказала я. – Вы не должны ее отпускать.

Женщина посмотрела на меня так, что я не была уверена, поняла ли она меня, но затем кивнула.

– Мне просто нужно прикоснуться к ней, – сказала я ей, чувствуя их шок, неуверенность и даже гнев, который, как я думала, исходил от целителя. Не обращая на них внимания, я сосредоточилась на ребенке – слишком бледном ребенке. – Вот и все. Я не причиню ей вреда. Обещаю.

Мать ничего не сказала, но и не двинулась с места, когда я снова подняла руки. Глубоко вдыхая, я не отрывала своего внимания от ребенка, широко раскрыв свои чувства. Я почувствовала... я ничего не почувствовала от девочки. По мне пробежала тревога. Она могла быть в глубокой бессознательности, провалиться туда, где не было боли, но то, что я видела на колесе повозки, и то, как ее голова казалась впалой...

Я залечивала только раны и кости, и то совсем недавно. Но ничего подобного.

Тем не менее, я могу попытаться.

Обхватив ее руку, я тяжело сглотнула, ощутив спокойствие ее кожи. Только так я могла описать ощущение ее плоти. Подавляя дрожь, я поддалась инстинкту. Другую руку осторожно положила ей на лоб. Мои ладони согрелись, и покалывание распространилось по рукам и пальцам. Ребенок не двигался. Ее глаза оставались закрытыми. Беккет отреагировал почти сразу, когда я дотронулась до него, но от нее ничего не последовало. У меня сжалось горло, когда я посмотрела на ее грудь. Либо ее дыхание было слишком поверхностным, либо она не дышала. Боль пронзила мою грудь.

– Поппи, – прошептал Кас. Мгновение спустя я почувствовала его руку на своем плече.

Я не позволила себе почувствовать то, что испытывал он.

– Еще несколько секунд, – сказала я, вернув взгляд к лицу ребенка, к синей бледности ее губ.

– О, боги, – стонал отец, раскачиваясь назад. – Пожалуйста. Помогите ей.

Один из вольвенов прижался к моей спине, отчаяние нарастало.

– В этом нет необходимости, – заявил Целитель. – Этот ребенок уже отправился в Долину. Вы только даете им ложную надежду, и я должен кое-что сказать...

Кастил поднял голову, но я оказалась быстрее. Мой подбородок вскинулся к плечу, когда мой взгляд встретился со взглядом Целителя. Статика заплясала по моей коже.

– Я не сдаюсь так быстро, – сказала я, чувствуя, как вспыхивает жар на коже. – Я все равно попытаюсь.

Что бы Целитель ни увидел на моем лице, в моих глазах, он отшатнулся назад, споткнувшись о ступеньку и прижав руку к груди. Мне, честно говоря, было все равно, я повернулась к ребенку и тяжело выдохнула.

Для этого ребенка не могло быть слишком поздно, потому что это было бы несправедливо, а меня не волновало, насколько несправедливой может быть жизнь. Девочка была слишком молода, чтобы… чтобы ее жизнь закончилась, и все из-за того, что она выбежала на дорогу.

Подавив нарастающую панику, я приказала себе сосредоточиться. Думать о мелочах. Когда я исцеляла Беккета, мне не нужно было думать о многом. Это просто произошло. Возможно, сейчас все было по-другому. Она была ранена гораздо серьезнее. Мне просто нужно было постараться.

Я должна была постараться сильнее.

Моя кожа продолжала вибрировать, а в груди гудело, словно внутри меня летала сотня птиц. Вокруг меня разнеслись резкие вдохи, а от моих рук исходило слабое серебристое свечение.

– Боже правый, – прошептал кто-то. Послышался звук сапог, скользящих по гальке и грязи.

Закрыв глаза, я искала воспоминания… хорошие воспоминания. На это у меня ушло не так много времени, как раньше. Сразу же вспомнилось, как я стояла на коленях в песчаной грязи рядом с Кастилом, когда он надевал кольцо на мой палец. Все мое существо было окутано вкусом шоколада и ягод, я чувствовала это и сейчас. Уголки моих губ приподнялись, и я ухватилась за это ощущение, принимая пульсирующую радость и счастье. представляя их в виде яркого света, который проникал через мое прикосновение к ребенку, окутывая его, как одеяло. Все это время я повторяла снова и снова, что еще не слишком поздно, что она будет жить. Еще не поздно. Она будет жить. Еще не поздно. Она будет жить...

Ребенок дернулся. Или мать. Я не знала. Мои глаза распахнулись, а сердце заколотилось. Серебряный свет распространялся, оседая на ребенке тонкой мерцающей паутиной, покрывавшей все ее тело.

Я только смогла разглядеть под ним ее кожу…ее розовую кожу.

– Мама, – раздался мягкий, слабый голос из-под света, а затем более сильный – Мама.

Задыхаясь, я отдернула руки назад. Серебристый свет мерцал, как тысяча звезд, а затем угас. Маленькая девочка с розовой кожей и открытыми глазами сидела и тянулась к матери.

Ошеломленная, я откинулась назад, переведя взгляд на Кастила. Он смотрел на меня, золотые глаза были полны удивления.

– Я... – Он тяжело сглотнул. – Ты... ты богиня.

– Нет. – Я сложила руки на ногах. – Я не богиня.

Солнечный свет скользнул по его щеке, когда он наклонился вперед, опираясь всем весом на руку, которую положил на землю. Наклонившись, он провел носом по моей щеке.

– Для меня ты именно такая. – Он нежно поцеловал меня, рассеивая то, что осталось от моих чувств. – Для них ты именно такая.

ГЛАВА 23

Для них?

Я отпрянула назад, мой взгляд встретился с Кастилом. Он кивнул, и я поднялась на трясущихся ногах, оглядывая притихший сад. Мой взгляд скользнул по тонким хрустальным колокольчикам, которые свисали с изящных веток, и желто-белым эхинацеям высотой с меня. Мои губы разошлись в мягком вдохе. В саду собралось около дюжины человек… не считая вольвенов. Все они опустились на одно колено, склонив головы. Я повернулась к тому месту, где стоял Киран.

У меня перехватило дыхание. Он тоже опустился на колени. Я уставилась на его склоненную голову, а затем подняла взгляд и увидела, что целитель, который не верил, что я смогу помочь, который злился, что я даю родителям ложную надежду, тоже склонился, прижав одну руку к груди, а другой упершись в землю. За ним и за железной оградой уже не стояли те, кто был на улице. Они тоже опустились на колени, прижав руки к груди и упершись ладонями в землю.

Прижав руку к животу, я обернулась к Кастилу. Наши взгляды встретились и задержались, когда он опустился на одно колено, положив правую руку на сердце, а левую на землю.

Этот жест... я узнала его. Это было нечто похожее на то, что сделали вольвены, когда я прибыла в Бухту Сайона. Но мне уже доводилось видеть это раньше, поняла я. Жрецы и жрицы делали подобное, когда впервые входили в храмы Солиса, признавая, что находятся в присутствии богов.

Ты – богиня.

Мое сердце заколотилось, когда я уставилась на Кастила.

– Я не...

Я даже не могла заставить свой мозг закончить эту мысль, потому что понятия не имела, кем являюсь. Никто не знал. И когда мой взгляд упал на маленькую девочку, которую все еще крепко держала мать, а теперь и отец, я... я не могла игнорировать эту вероятность, даже такой невозможной, какой она казалась.

– Мама. – Голос девочки привлек мой взгляд. Она обвила руками шею матери, а отец обнимал их, поочередно целуя их макушку. – Мне снился сон.

– Правда? – Глаза матери были закрыты, но слезы текли по щекам.

– Там была женщина, мама. – Маленькая девочка прижалась ближе к матери. – У нее была... – Ее слова были приглушены, но то, что она сказала дальше, было ясно. – Она сказала, что во мне всегда была сила...

В тебе всегда была сила...

Эти слова были странно знакомы. Казалось, что я слышала их раньше, но не могла вспомнить, кто их сказал.

Кастил поднялся, и я в оцепенении наблюдала, как он идет ко мне, его шаги были полны легкой грациозности. Если бы кто-то сказал, что он бог, я бы не усомнилась в этом ни на секунду.

Он остановился передо мной, и все мои беспорядочные чувства сосредоточились на нем. Вдох, который я сделала, был полон пряностей и дыма, согревая мою кровь.

– Поппи, – сказал он с полным тепла тоном. Его большой палец скользнул по шраму на моей щеке. – Твои глаза яркие, как луна.

Я моргнула.

– Они все еще такие?

Он усмехнулся, и одна ямочка намекнула на свое появление.

– Да.

Не представляю, что было сказано остальным, но знаю, что он говорил с ними со спокойной уверенностью человека, который всю свою жизнь провел на авторитетном месте.

Все, что я осознавала, это то, что он вел меня среди людей, мимо человека, который был в такой панике, но теперь просто стоял на коленях, глядя на меня, а его губы шевелились, повторяя слова снова и снова. Спасибо.

Вольвены снова были рядом с нами, когда мы покидали сад. Люди на мощеном тротуаре и на улице все еще были там. Они поднялись и стояли, как зачарованные, и все, казалось, разделяли одну и ту же бурлящую, искрящуюся эмоцию. Они с волнением и благоговением наблюдали за Кастилом и мной… за мной.

Вместо того чтобы отвести меня туда, где дожидался Сетти, Кастил посмотрел на Кирана. Он молчал, и я снова поразилась тому, как они, казалось, общались или знали друг друга настолько хорошо, что слова были излишни.

Так было и сейчас, потому что на лице Кирана появилась медленная ухмылка:

– Мы будем ждать вас здесь.

– Спасибо, – ответил Кастил, крепко обхватив мою руку, а потом ничего не сказав, развернул меня и пошел.

Я последовала за ним, мой шок от только что произошедшего сменился любопытством, пока он вел меня несколько метров по улице. Кастил, казалось, не замечал многозначительных взглядов, ропота и поспешных поклонов. Я тоже не очень-то это осознавала, не чувствуя ничего, кроме густеющего острого вкуса во рту и напряжения, нарастающего в глубине живота.

Он провел меня под аркой песочного цвета и вывел на узкую аллею, пахнущую яблоками и уставленную урнами, переполненными листьями папоротника. В открытых окнах плясали занавески, пока он вел меня дальше по тропинке. Мягкая мелодия музыки лилась над нами, чем глубже мы заходили. Он резко повернул направо, и через другую арку мы попали в небольшой внутренний дворик. Деревянные балки тянулись от здания к зданию. С них свисали корзины с цветами, разноцветье которых создавало навес, пропускающий лишь слабые лучики солнечного света. Покрытые виноградом шпалеры создавали уединенную изгородь вокруг сотен и сотен нежных цветов с белыми лепестками.

– Этот сад прекрасен, – сказала я, направляясь к одному из хрупких белых цветков.

– На самом деле мне плевать на сад. – Кастил остановил меня, втянув в укромный закуток.

Мои глаза расширились, но, прежде чем я успела ответить, он повернулся и прижал меня спиной к каменной стене. В тусклом свете его глаза светились медовым светом.

– Ты знаешь, не так ли? – Кастил положил руку за мою голову и наклонился. Прижавшись к нему животом, я чувствовала его твердую, толстую длину, когда он провел губами по моему виску. – Что ты там сделала?

Впитывая его сочный хвойный аромат и тепло, я позволила своим глазам закрыться, прижимаясь к его бокам, мечам и всему остальному.

– Я исцелила ее.

Он поцеловал меня в щеку, прямо вдоль шрама, а затем отстранился. Его глаза встретились с моими, и я готова поклясться, что по его телу прошла мелкая дрожь.

– Ты знаешь, что это не совсем то, что ты сделала, – сказал он. – Ты вернула эту девочку к жизни.

У меня перехватило в горле дыхание, когда я открыла глаза.

– Это невозможно.

– Это и не должно быть, – согласился он, проводя рукой по моей обнаженной руке, а затем по груди. От его прикосновения у меня заныло в низу живота. – Не для смертного. Не для атлантийца и даже не для божества. – Его рука скользнула по моему бедру, затем по ляжке. Я почувствовала жар его ладони сквозь платье, когда он скользнул мимо кинжала. – Только бог может сделать это – только один бог.

– Никтос. – Я прикусила губу, когда его пальцы собрали материал платья в кулак. – Я не Никтос.

– Ни хрена, – сказал он мне в губы.

– Твой язык неуместен, – сказала я ему.

Он мрачно рассмеялся.

– Ты собираешься отрицать то, что сделала?

– Нет, – прошептала я, мое сердце бешено колотилось. – Я не понимаю как, и я не знаю, действительно ли ее душа попала в Долину, но она...

– Она была мертва. – Он прикусил мою нижнюю губу, заставив меня вздохнуть. – А ты вернула ее к жизни, потому что попыталась. Потому что отказалась сдаваться. Ты сделала это, Поппи. И благодаря тебе, эти родители не будут оплакивать своего ребенка сегодня вечером. Они будут смотреть, как она засыпает.

– Я... я просто сделала все, что могла, – сказала я ему. – Это все...

То, с какой силой он приник к моим губам, оборвало мои слова. Низкое напряжение в моем животе усилилось, когда он наклонил голову, углубляя поцелуй.

Приятный воздух овевал мои ноги, когда он задрал юбку моего платья. Шок от его намерений боролся с неуловимой вспышкой удовольствия.

– Мы на публике.

– Не совсем. – Кончики его клыков коснулись моего подбородка, и каждый мускул в моем теле словно сжался. Он поднимался все выше и выше, пока его пальцы не коснулись изгиба моей задницы. – Это частный сад.

– Здесь есть люди... – Из меня вырвался стон, когда юбка поднялась выше кинжала. – Где-то.

– Никто даже близко не приблизится к нам, – сказал он, высунув руку из-за моей головы. – Вольвены позаботились об этом.

– Я не вижу их, – сказала я.

–Они в начале аллеи, – сказал он мне, поймав мое ухо между зубами. Я вздрогнула. – Они дают нам возможность поговорить наедине.

Я коротко хихикнула.

– Я уверена, что они думают, что мы занимаемся именно этим.

– А это имеет значение? – спросил он.

Я задумалась, пока мой пульс учащался. Имеет ли? Передо мной промелькнуло то, что произошло прошлой ночью, а также воспоминание о том, как я видела Кастила лежащим на полу в Палатах. Я думала, что он умер. В мгновение ока я вспомнила, каково это было, когда кровь отхлынула от моего тела, и поняла, что больше не будет новых впечатлений, больше не будет моментов дикой несдержанности. Та маленькая девочка получила второй шанс, и я тоже.

Я бы не стала его упускать.

– Нет, – сказала я, когда его взгляд поднялся к моему. С колотящимся сердцем я протянула руку между нами. Тыльная сторона моих дрожащих пальцев коснулась его, и он дернулся, когда я расстегнула пуговицы. – Не имеет.

– Спасибо, черт возьми, – прорычал он, а затем снова поцеловал меня, уничтожив все оговорки, которые возникли из-за того, что я всю жизнь была под защитой. Его язык гладил мой, в то время как его рука скользила по талии, приподнимая меня. Его сила не переставала вызывать во мне трепет.

– Обхвати меня ногами.

Он потянулся между нами, и я почувствовала, как его кончик вошел в меня.

– Просто чтобы ты знала, – он поднял голову, его взгляд встретился с моим, – я полностью контролирую ситуацию.

– Правда?

– Полностью, – поклялся он, погружаясь в меня.

Моя голова прижалась к стене, когда он, горячий и толстый, поглотил меня. Его рот сомкнулся над моим, и мне нравилось, как он целует меня, как будто самого моего вкуса ему было достаточно, чтобы жить дальше. Он двигался против меня и во мне, тепло его тела и каменной стены у меня за спиной были восхитительной атакой на мои чувства. Движения наших языков совпадали с медленными толчками его бедер. Все... все складывалось иначе. Просунув руку между моей спиной и стеной, он раскачивался, пока мое тело не превратилось в огонь, который он разжигал каждым движением и каждым пьянящим поцелуем.

Он прижимался ко мне, терся о маленький пучок нервов, только чтобы отстраниться, а затем вернуться с новым глубоким толчком. Когда он начал отступать, я обхватила ногами его талию, прижимаясь к его телу.

Он хихикнул мне в губы.

– Жадная.

– Дразни, – сказала я, подражая его предыдущему действию, поймав его губы своими зубами.

– Черт, – простонал он, двигая бедрами, входя в меня, снова и снова, толчки становились все интенсивнее, пока не перешли в лихорадочные, и не возникло ощущение, что я взорвусь на части. Моя голова кружилась от блаженства.

Он был как будто везде, и когда его рот опустился к моему горлу, а я почувствовала скрежет его клыков, это было уже слишком. Спазмы сотрясали мое тело тугими, гладкими волнами, подбрасывая меня так высоко, что я не думала, что когда-нибудь спущусь, а он последовал за мной в это блаженство, вздрагивая, когда мое горло заглушало его глубокий стон освобождения.

Мы оставались в таком состоянии некоторое время, прижавшись друг к другу, и оба пытались обрести контроль над дыханием. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, пока он вышел из меня и осторожно поставил на ноги.

Крепко прижав меня к себе, Кастил оглянулся через плечо.

– Знаешь что? Это прекрасный сад.

Мы с Кастилом шли рука об руку по городу на побережье морей Сайона. Солнце и соленый бриз согревали нашу кожу, когда мы вышли из лавки швеи, где мисс Селеана быстро сняла с меня мерки. Мы были не одни. Киран шел по другую сторону от меня, а Делано и еще четверо вольвенов шли следом, пока Кастил вел меня по извилистым разноцветным улочкам, полным магазинов, выкрашенных в желтый и зеленый цвета, и домов с ярко-синими входными дверями. В моих волосах красовался оранжевый цветок мака, за который Кастил заплатил почти втрое больше, хотя уличный торговец пытался дать нам дюжину бесплатно. Наши руки были липкими от пирожных с корицей, которыми нас угостили в нескольких кварталах от цветочного магазина, перед лавкой, которая пахла сахаром и была выкрашена в цвет росистой травы. На моем лице была улыбка, которую не смогли стереть даже краткие всплески недоверия, то появлявшиеся, то исчезавшие в течение дня. Казалось, я чувствовала подобные настороженные эмоции только от смертных жителей и нескольких атлантийцев с поседевшими волосами. Таких было немного. В остальном я ощущала лишь любопытство и удивление. Никто, даже те, кто кланялся с опаской, не был груб или угрожающ. Это могло быть связано с Кастилом, Кираном и вольвенами. Это могли быть и Стражи Короны, одетые в белое, которых мы заметили незадолго до того, как сорвали цветок. Их присутствие свидетельствовало о том, что родители Кастила знали о нашем передвижении по городу.

Или это могло быть то, что они слышали обо мне… о том, на что я способна.

В любом случае, мне было абсолютно все равно. Я наслаждалась собой, несмотря на вопросы без ответов, тень Невидимых, нависшую над нами, на то, что я сделала в саду с девочкой, и на все, что нужно было решить и сделать.

Когда Кастил спросил, не хочу ли я прогуляться по городу, меня охватило сомнение. Нам нужно было поговорить с его родителями. Мы не только были им обязаны, но также существовала вероятность того, что у них есть ответы на некоторые вопросы, которые нас волновали. Но Кастил поцеловал меня и сказал:

– У нас есть завтра, Поппи, и у нас есть сейчас. Тебе решать, как ты хочешь их провести.

Я хотела получить ответы на эти вопросы. Я хотела каким-то образом добиться того, чтобы его родители не... ну, не думали, что я представляю угрозу. Но поскольку мои мышцы все еще были расслаблены, а кровь все еще теплилась после тех порочных моментов в закутке, я решила, что хочу провести это время, изучая. Наслаждаясь собой. Живя.

Так мы и поступили.

Мы уверенно шли к нижней части города и сверкающим пляжам, мимо зданий со столиками на открытом воздухе, где люди болтали и делились едой. Киран называл их кафе, и я знала, что такие места существуют в Солисе, но видела их только в Масадонии, и то издалека. Я никогда не была внутри.

Только что попробовав ледяное лакомство из измельченного льда и фруктов, мы не стали заходить ни в одно из кафе.

Однако Кастил остановился, когда мы подошли к небольшому зданию без окон, и потянул меня в сторону. Между колоннами широкой колоннады стояли каменные скамейки.

– Разве ты не говорила, что интересуешься музеями?

Во мне мелькнуло удивление. Во время нашего путешествия через горы Скотос, когда мы покинули Конец Спессы, я упомянула Делано и Нейлу, когда они рассказывали о различных консерваториях Атлантии, что в Солисе мне никогда не разрешали зайти в один из них. Я не подозревала, что Кастил обратил на это внимание, и не ожидала, что он вспомнит то, что я забыла.

Я кивнула, сопротивляясь желанию обхватить его руками, как одно из маленьких пушистых существ, которые висели хвостами на деревьях в лесах возле пиков Элизиума. Я не думала, что Кастил будет возражать, но Киран наверняка вздохнул бы.

– Не хочешь зайти внутрь? – спросил Кастил.

– С удовольствием. – Жаждая увидеть часть истории Атлантии, мне удалось подняться по ступеням рядом с Кастилом и Кираном, двигаясь в спокойном темпе.

Внутри было тускло освещено и немного душно, пахло слабым запахом камфары. Когда мы проходили мимо известняковой скульптуры одной из богинь, Киран объяснил, что здесь нет окон, благодаря чему от света не выцветали картины и камни.

Здесь было очень много картин богов – как вместе, так и по отдельности. Выделить те, на которых был изображен Никтос, было легко, поскольку его лицо всегда было скрыто либо сияющим светом, либо его черты просто не прорисовывались в деталях.

– Помнишь, я говорил тебе о том, что он изображен с волком? – сказал Киран, обращая мой взгляд на картину, где Король Богов стоял рядом с высоким серо-черным волком.

– Это символизирует его отношения с вольвенами?

Киран кивнул. Таких картин было много, даже небольшие скульптуры Никтоса рядом с вольвенами. А дальше по длинной стене был набросок с нарисованным позади него белым волком, символизирующий его способность принимать его облик.

– Интересно, что находится в музеях Солиса, – сказала я, когда мы остановились перед картиной с изображением богини Ионы, держащей на руках завернутого в пеленки младенца.

– Есть ли у них такие картины? Копировали ли они их?

– Правда ли, что только высшее сословие могло входить в музеи? – спросил Киран.

Я кивнула, желудок заныл.

– Да. Только богатые и Вознесенные. И очень немногие смертные богаты.

– Это архаичная и жестокая система сословий. – Глаза Кастила сузились при виде пейзажа, который, судя по всему, был Бухтой Сайона. – Она сотворена исключительно для того, чтобы создавать и усиливать угнетение.

– Создавая разрыв между теми, кто имеет доступ ко всем ресурсам, и теми, кто не имеет доступа ни к одному, – сказала я с тяжестью в груди. – И Атлантия действительно не такая? Даже немного? – Последнее я спросила у Кирана, думая о тех, кому нужно было напомнить о том, кто такие вольвены.

– Мы не такие, – сказал он. – Атлантия никогда не была такой.

– Это не значит, что мы были идеальны. – Рука Кастила провела по моим волосам. – Были раздоры, но Совет старейшин был создан для того, чтобы никто не мог сделать выбор или принять решение, которое могло бы поставить под угрозу народ Атлантии. Это не значит, что Корона не имеет высшей власти, – объяснил он. – Но Совет имеет право голоса, и было бы очень неразумно, если бы его мнение осталось неуслышанным. Такое уже случалось дважды, и результаты были не самыми благоприятными.

– Когда Малек вознес Избет, а остальные последовали его примеру? – предположила я.

Кастил кивнул.

– Совет был против того, чтобы это произошло, считая, что Малек должен извиниться, исправить то, что он сделал, и запретить будущие вознесения.

– И что ты подразумеваешь под исправлением? – У меня возникло чувство, что я уже знаю.

– Ему посоветовали избавиться от Избет, тем или иным способом, – сказал он. – Но тот ничего из этого не сделал.

– И вот мы здесь, – пробормотал Киран.

Я сглотнула.

– А что насчет другого случая?

Кастил задумчиво посмотрел на меня.

– Это было еще до правления Малека, когда существовали другие божества. Тогда был создан Совет, когда родословные стали превышать число божеств. Совет предложил, что пришло время возложить корону на голову одной из них. Это также было проигнорировано.

Аластир не упомянул об этом в своем скудном уроке истории. Если бы они прислушались к Совету, выжили бы божества?

Пара с двумя маленькими детьми поспешно поклонилась, когда мы завернули за угол. Их потрясение при виде нас было заметно по их расширенным глазам. Когда Кастил и Киран поприветствовали их улыбкой и словами приветствия, я поняла, что они, скорее всего, смертные. Я последовала их приветствию, надеясь, что не выгляжу чопорной.

Перейдя к витрине с глиняной вазой, я сказала:

– Могу я задать вам вопрос и попросить дать честный ответ?

– Не терпится узнать, что это будет, – пробормотал Киран, а Кастил кивнул.

Я бросила на вольвена мрачный взгляд.

– Я кажусь неловкой, когда знакомлюсь с людьми? – Я почувствовала, как тепло заливает мои щеки. – Как там, когда я поздоровалась? Это нормально прозвучало?

– Ты говорила, как и любой человек, который здоровается. – Кастил поднял руку, откидывая прядь волос с моего лица. – Если уж на то пошло, ты выглядишь немного застенчивой, а не неловкой.

– Правда? – с надеждой спросила я. – Потому что я... ну, я не привыкла общаться с людьми. В Солисе люди не признавали меня, если только это не происходило в ситуации, когда это было разрешено. Поэтому я чувствую себя странно, как будто делаю это неправильно.

– Ты не делаешь это неправильно, Поппи. – Черты лица Кирана смягчились. – Ты говоришь нормально.

Кастил быстро поцеловал меня в переносицу.

– Мы клянемся.

Киран кивнул.

Почувствовав себя немного лучше после услышанного, мы продолжили путь. Если я стану королевой, мне придется преодолеть эту раздражающую неуверенность в себе.

Не зная, как это произойдет, мы медленно пробирались мимо картин и статуй, многие из которых изображали богов или фантастические города, простирающиеся до облаков. Кастил утверждал, что это города в Илизеуме. Все они были прекрасны, но я остановилась перед рисунком углем. Часть изображения выцвела, но это был набросок человека, сидящего на большом троне. Отсутствие черт лица подсказало мне, что там сидит Никтос, но мое внимание привлекло и удержало то, что сидело у его ног. Две необычайно крупные кошки лежали перед ним, наклонив головы в его сторону. Мои глаза сузились, и я склонила голову набок.

– Это очень старый рисунок, – сказал Кастил, неспешно проводя рукой по моей спине. – Предположительно, нарисован одним из божеств.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что напоминают мне эти нарисованные кошки.

– Это пещерные кошки?

– Я так не думаю, – ответил Киран, глядя на рисунок.

– Они похожи на них, – сказала я. – Я видела одну из них однажды... – И снова вспомнила сон, приснившийся мне в склепе. – А может, и не один раз.

Кастил окинул меня взглядом.

– Где ты ее видела? На картине или рисунке вроде этого?

– Нет. – Я покачала головой. – Одна была в клетке замка в Карсодонии.

Брови Кирана приподнялись.

– Я не думаю, что это то, что ты видела.

– Я видела кошку, такую же большую, как ты в своей форме вольвена, – сказала я ему. – Йен тоже ее видел.

Он покачал головой.

– Это невозможно, Поппи. Пещерные кошки вымерли по крайней мере пару сотен лет назад.

– Что? Нет. – Я посмотрела между ними. Кастил кивнул. – Они бродят по Пустошам.

– Кто тебе это сказал? – спросил Кастил.

– Никто мне этого не говорил. Просто... – Я запнулась, мой взгляд вернулся к рисунку. Это просто было известно. Но на самом деле, это Вознесенные сказали мне так. Королева сказала мне об этом, когда я спросила о существе, которое видела в замке.

– Зачем им лгать о чем-то подобном?

Киран фыркнул.

– Кто знает? Зачем они стерли целых богов и создали несуществующих, как Перус? Я думаю, им просто нравится все выдумывать, – возразил он, и в его словах был смысл.

Я уставилась на двух кошек.

– Тогда что было в той клетке?

– Возможно, еще одна большая дикая кошка, – ответил Кастил, пожав плечами. – Но я думаю, что эти две кошки должны символизировать детей Никтоса и его Супруги.

– Когда вы говорите «дети», вы имеете в виду Теона или всех богов? – спросила я.

– Его настоящих детей, – подтвердил Кастил. – А Теон никогда не был его настоящим сыном. Это еще одна вещь, о которой Вознесенные либо солгали, либо просто неправильно поняли из-за его многочисленных титулов.

Вполне возможно, что это был неправильный перевод. Я уставилась на них, думая о том, что один из них ответственен за Малека.

– Могут ли они превращаться в кошек?

– Не уверен, – сказал Киран. – Ничто из того, что я помню, не говорило об этом, и я не верю, что способность Никтоса превращаться передалась его детям.

Конечно, нет.

– Как их зовут?

– Как и в случае с его Супругой, – сказал Кастил, – их имена неизвестны. Даже их пол.

Я вскинула бровь.

– Дай угадаю, Никтос просто тщательно оберегал их личности?

Кастил ухмыльнулся.

– Так говорят.

– Похоже, он был сверхконтролирующим, – пробормотала я.

– А может, просто очень скрытным, – предположил Киран, протягивая руку и нежно поглаживая прядь волос, которую Кастил убрал назад. – Будучи Королем Богов, я уверен, что он искал уединения везде, где только мог.

Возможно.

Пока мы шли по музею, трудно было не вспоминать ту картину или существо, которое я видела в клетке, будучи ребенком. Я вспомнила, как животное блуждало в клетке, с отчаянием и острым умом в глазах.

ГЛАВА 24

В итоге мы поужинали свежей рыбой на гриле и жареными овощами в одном из ближайших к воде кафе. К нам присоединился Делано, который в какой-то момент принял смертную форму. Я спросила, не желают ли другие вольвены присоединиться к нам, но они предпочли остаться в своих вольвеньих телах, наблюдая за всеми, кто осмеливался приблизиться к нам, включая гвардейцев Короны.

Только после того, как солнце начало неуклонно заходить за горизонт, мы добрались до пляжей. Первым делом я развязала сандалии. В тот самый момент, когда мои ноги погрузились в мягкий песок, на моих губах заиграла улыбка, а внутри вспыхнул шквал воспоминаний… воспоминаний о моих родителях и Йене, гуляющих по другому пляжу. Пока мои сандалии болтались в пальцах, а Кастил крепко обхватил мою руку своей, я смотрела на море, наблюдая, как прозрачные воды приобретают серебристый оттенок с восходом луны. Эти дни на пляжах Страудского моря казались мне прошлой жизнью, прошедшей много веков назад, и это огорчало. Как скоро они станут воспоминаниями, которые словно будут принадлежать кому-то другому?

Делано, который шел впереди, повернулся к нам.

– Если ты не устала, впереди есть кое-что, что может тебе понравиться, Пенеллаф.

– Я не устала. – Я поднял глаза на Кастила. – А ты?

Слабая улыбка появилась, когда он покачал головой.

Взгляд Делано метнулся от Кастила к Кирану, а затем вернулся ко мне, пока он шел назад.

– Здесь празднуют свадьбу, – объяснил он. – Прямо за поворотом.

– Мы можем присоединиться? Я имею в виду, они не знают меня...

– Они будут рады, – вклинился Делано. – Вам обоим.

– Ты хочешь? – спросил Кастил. Конечно, хочу. Я кивнула. Он посмотрел через плечо туда, где, как я знала, в нескольких шагах позади шли члены королевской гвардии. – Спасибо за бдительность. На сегодня это все.

Я обернулась как раз в тот момент, когда увидела, что несколько стражников поклонились, а затем развернулись.

– Они действительно уходят?

– Они знают, что им не место на таком празднике, – объяснил Киран. – Это не личное. Просто так есть.

В самом деле?

Мои ноги погрузились во влажный песок, пока мы обходили дюну. Звуки смеха и музыки становились все громче. Здесь было так много всего, что можно было впитать: крики счастья, навесы, колышущиеся от соленого бриза, толстые одеяла и подушки, разбросанные по песку, группы людей, сгрудившихся в кучку, танцующих и разговаривающих. Было так много жизни, так много тепла и радости, что это затопило мои чувства, оставив незащищенной, как провод под напряжением, но впервые это было приятно. Так, как я хотела. Мой взгляд метался повсюду, останавливаясь на тех, кто двигался вокруг пламени.

– Во время таких праздников только вольвены могут танцевать вокруг огня, – объяснил Кастил, проследив за моим взглядом. – Хотя уверен, что они тебе разрешат. Ты же их Лисса.

– Странно быть королевой вольвенов, но не быть им, – сказала я, наблюдая, как люди обступают Делано, а вольвен, который весь день следовал за нами, устремляется вперед, исчезая в толпе.

– Сегодняшний вечер – это праздник, – сказал нам Киран. – Сегодня тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то будет кланяться или бить кулаками по песку.

Появилась крошечная ухмылка.

– Неужели моя неловкость в прошлый раз была так заметна?

– Да, – ответили и Кастил, и Киран.

– Вау, – сказала я, прислонив подбородок к руке Кастила и улыбаясь.

Но Киран был прав. Когда он отошел от нас, присоединившись к остальным, стоявшим возле нескольких палаток с навесами, нас встретили только приветствия и улыбки. Взяв у меня сандалии, Кастил бросил их на песок, а затем отстегнул мечи и положил их на одеяло – знак того, что он считает это безопасным. Сев, он потянул меня вниз, устроив между своих ног, лицом к костру.

Расслабившись в объятиях Кастила, я совсем потеряла из виду Делано, но через несколько мгновений обнаружила Кирана, который разговаривал с высокой темноволосой девушкой. Это было почти все, что я могла разглядеть с расстояния.

– С кем разговаривает Киран? – поинтересовалась я.

Кастил посмотрел поверх моей головы.

– Я думаю, ее зовут Лира. Если это та, о ком я думаю. Она немного моложе нас с Кираном, но ее семья близка к его семье.

– Оу, – прошептала я, наблюдая за ними и думая о том, что Киран однажды сказал о любви и потере кого-то. Он никогда не рассказывал об этом, но я почувствовала в его словах ту боль, которую испытывают люди, когда любимого человека больше нет в живых. Мне было приятно видеть его с кем-то, даже если они просто разговаривали и смеялись. Не то чтобы я поделилась с ним этим. Скорее всего, он бы расценил это как допрос.

– Помнишь, ты говорила, что странно быть королевой вольвенов, но не быть вольвеном? – сказал Кас через несколько мгновений. – Это заставило меня задуматься о том, что, встретив тебя, я искал Деву, а нашел принцессу, королеву… мою жену. – Он рассмеялся, и это прозвучало как благоговение. – Я не знаю. Это просто заставило меня задуматься о том, как ты находишь вещи, о которых даже не подозреваешь, что они тебе нужны, когда ищешь что-то совершенно противоположное.

– Или вообще не ищешь, – сказала я, сморщив нос. – А может, я искала. Тем вечером я пошла в «Красную жемчужину», потому что хотела жить. И я нашла тебя.

Он обхватил меня руками, крепче прижимая к себе. Прошло еще несколько мгновений, пока мы наблюдали за вольвенами у костра.

– Что бы ты хотела сделать прямо сейчас, если бы могла делать что угодно? За исключением встречи с братом и всего, что связано с тем, что нам нужно сделать.

Мои брови приподнялись от неожиданного вопроса. Позволив своим чувствам распространиться на него, я ощутила мальчишеское любопытство, которое вызвало ухмылку на моем лице. Мне даже не нужно было думать об этом.

– Это. А ты?

– Я говорю серьезно, – сказал он.

– Я тоже. Я бы хотела заниматься этим… всем тем, что мы сделали сегодня, – сказала я. – А ты?

– То же самое, – тихо сказал он, и я знала, что он говорит правду. – Но с голой тобой и больше секса.

Я громко рассмеялась, потому что тоже почувствовала, что это правда.

– Я рада, что решила провести это время именно так.

– Я тоже. – Он прижался губами к моей щеке.

Я действительно не знала, когда у нас будет еще такой день, как этот, и когда вообще наступит это время. Но не хотелось думать о причинах, по которым это может произойти. Не так хотелось провести время, поэтому я с интересом наблюдала за танцующими вокруг костра, завороженная радостным безумием темных очертаний их тел, тем, как они двигались от одного партнера к другому, как мужчины, так и женщины, с той безрассудной несдержанностью, которую я разделяла с Кастилом в саду. То, что я чувствовала от них, можно было описать только как освобождение, как будто они танцевали, чтобы сбросить оковы того, что овладело их умами и душами, и таким образом обрести свободу.

От костра отделилось тело и двинулось к нам. На обнаженных плечах Делано блестел пот, когда он склонился в поклоне. Протянув руку, светлые волосы упали ему на лоб.

– Не хотите ли потанцевать?

Я начала было брать его за руку, но меня охватила неуверенность. Уместно ли мне это делать?

Кастил прикоснулся своей щекой к моей.

– Ты можешь потанцевать с ним. – Его рука ослабла вокруг моей талии. – Ты можешь делать все, что захочешь.

Делать все, что захочу.

Четыре слова, которые я не слышала большую часть своей жизни.

– Я... я не знаю, как танцевать.

– Никто не умеет, – сказал Делано, ухмыляясь. – Пока не научится. Он пошевелил пальцами. – Что скажешь, Пенеллаф?

Во мне взыграло волнение, когда я бросила взгляд через его плечо на фигуры, движущиеся вокруг костра. Делай, что хочешь. Дыхание, покинувшее меня, было пьянящим. Повернувшись, я обхватила пальцами подбородок Кастила и притянула его рот к своему, быстро поцеловав.

– Я люблю тебя, Кас.

Его рука ненадолго задержалась вокруг меня.

– Развлекайся.

Повернувшись к Делано, я вложила свою руку в его.

– Поппи, – сказала я ему. – Зови меня просто Поппи.

Улыбаясь, Делано поднял меня на ноги.

– Тогда давай танцевать, Поппи.

В животе все скакало, и я последовала за ним к колышущемуся пламени. Делано повернулся ко мне, когда тепло огня прижалось к моей коже.

– Я действительно не умею танцевать, – извиняясь сказала я ему.

– Оглянись вокруг. – Не отрывая своих пальцев от моих, он взял мою руку и положил ее себе на бедро, прежде чем положить свою на мою талию. – Они выглядят так, будто умеют танцевать? Или они выглядят так, будто им весело?

Оглядевшись вокруг, я не заметила ничего похожего на то, что видела, когда пробиралась через задние коридоры, чтобы подсмотреть за балами в Большом зале замка Тирман. Здесь не было жестких движений, и не каждый был с кем-то в паре. Девушка с длинными белокурыми волосами танцевала одна, ее руки были вытянуты над головой, а бедра двигались в такт темпу. Смуглый мужчина также танцевал один, его тело двигалось с плавной грацией. Пары кружились друг вокруг друга, а другие танцевали так близко один к одному, что трудно было определить, где заканчивается одно тело и начинается другое. Я заметила Кирана с темноволосой девушкой. Ее золотисто-коричневые руки обвились вокруг его шеи. Они были одной из тех пар, которые танцевали так близко, что в Масадонии языки бы зашевелились. Киран приподнял партнершу и закружил ее, когда она откинула голову назад и засмеялась.

– Что ты видишь? – спросил Делано.

Оторвав взгляд от них, я посмотрела на него.

– Они веселятся.

Он улыбнулся.

– Ты ведь умеешь это делать, верно?

Я посмотрела туда, где Кастил сидел на плюшевом одеяле, положив одну руку на согнутое колено, и наблюдал за нами. Какая-то крошечная часть меня не была уверена, что я умею веселиться, но я... я веселилась сегодня. Мне было весело, когда мы с Тони улизнули вместе на озеро. Тогда я не думала о веселье. Я просто... жила. И в этом был ключ, не так ли? Не задумываться и просто жить.

Я подняла глаза на Делано.

– Умею.

– Я знаю. – Он широко улыбнулся, а затем начал двигаться, делая маленькие, покачивающиеся шаги влево, а затем вправо. Я последовала за ним.

Его шаги были намного увереннее, в то время как мои были скованными, и я была уверена, что выгляжу глупо из-за того, что мои руки, сжимавшие его руку, были жесткими и неуклюжими. Другие вокруг нас двигались быстрее, но пока мы продолжали танцевать в нашем маленьком кругу, я поняла, что каждый его шаг был в такт ровному ритму барабана. Мои мышцы расслабились, как и моя хватка на его руке.

Делано отступил назад, поднимая наши соединенные руки. Он закружил меня, и юбка платья взметнулась вокруг моих ног. В моей груди зазвучал гул, а волосы рассыпались по плечам, когда он снова повернул меня. Я тихо рассмеялась, а затем громче, поскольку он снова поднял наши руки и закружился сам. Его рука вернулась на мою талию, и мы стали двигаться быстрее в нашем маленьком круге, вращаясь вокруг огня.

Гул в груди настиг мою кровь, когда подол платья закрутился вокруг моих лодыжек. Новая рука сомкнулась вокруг моей, когда Делано отпустил ее. Кружась, я обнаружила, что меня держит Киран.

Я улыбнулась ему.

– Привет.

Его губы изогнулись.

– Привет, Поппи. – Он отступил назад, покрутив меня. Я споткнулась и засмеялась, когда он поймал меня.

– Ты не перестаешь меня удивлять.

– Почему? – спросила я, пока мы двигались вокруг пламени.

– Я не думал, что ты будешь танцевать, – сказал он, притягивая меня к своей влажной груди. – Ты оказываешь нам честь, делая это.

Прежде чем я успела задать вопрос, почему это честь, Киран закружил меня, и еще одна рука обхватила мою. Я повернулась и увидела, что это Лира танцует со мной. Мы были почти так же близки, как она и Киран, ее бедра, обтянутые легинсами, касались моих при каждом покачивании. Взяв меня за другую руку, мы вместе двигались вокруг костра. Пряди волос прилипли к моей шее и вискам, когда мы то сплетались, то расплетались в такт движению вокруг костра, вращаясь с разными партнерами. Я танцевала все дальше и дальше, как с незнакомыми людьми, так и со знакомыми, и все это время гул в моей груди и кровь вибрировали в моей коже. Я откинула голову назад, мое лицо было открыто пламени и лунному свету, когда меня закружило в объятиях Делано, а затем Кирана, который оторвал мои ноги от песка. Схватив его за плечи, я засмеялась, и он закружил нас по кругу.

– Кто-то ревнует, –сказал он, как только мои ноги снова коснулись песка. Мы закружились...

Усмешка Кирана пощекотала мне щеку, когда Кастил схватил меня за талию. Я почти упала на него, когда он сказал:

– Я определенно начинаю ревновать.

– Нет, не ревнуешь. – Я чувствовала от него только дымную пряность. – Ты...

– Что? – спросил он, уводя меня от огня, танцоров, обратно в тени, залитые лунным светом.

Задыхаясь, я последовала за ним на покалывающих ногах.

– Ты возбудился.

Он наклонил голову, прижавшись лбом к моему.

– Когда я не возбуждаюсь рядом с тобой?

Я тихонько засмеялась.

– Хороший вопрос.

– Признаться, я возбужден больше, чем обычно. – Он потянул меня вниз на толстое одеяло, прижимая спиной к своей груди. – Но это твоя вина.

– Как это моя вина? – Я отклонилась назад, ухмыляясь, когда услышала его стон.

– Это твой смех. – Его губы коснулись влажной кожи моей шеи. – Я никогда не привыкну слышать его или думать, что ты делаешь это достаточно часто. – Его грудь резко прижалась к моей спине, и я почувствовала что-то сырое и острое глубоко внутри него. – После всего, что случилось с Шиа и моим братом, я, честное слово, никогда не думал, что смех может разрушить меня так, как твой. И когда я говорю, что он разрушает меня, я имею в виду в самом лучшем смысле… в самом полном. И я... – Дрожащий вздох покинул его. – Я просто хочу поблагодарить тебя за это.

– Ты благодаришь меня? – Я извернулась, насколько могла, в его объятиях, ища и находя его взгляд. – Я должна благодарить тебя. Это ты сделал так, что я могу смеяться без всякого повода.

Он прижался лбом к моему виску.

– Да?

– Да, – сказала я, обвивая рукой его шею. – Я живу благодаря тебе, Кас, и я имею в виду это как в прямом, так и в переносном смысле. Ты думаешь, что не достоин меня? На самом деле, я иногда думаю, достойна ли я тебя.

– Поппи...

– Это правда. – Я сжала его шею. – Ничто из того, что ты скажешь, не изменит этого, но я знаю. Я знаю здесь. – Я прижала ладонь к груди. – Что я сделаю все для тебя. Знаю, что ты сделаешь для меня все. Ты сделал, и ничто в этом мире или в любом другом никогда не изменит этого или того, что я чувствую к тебе. Ничто не заставит тебя забыть, что я смеюсь благодаря тебе.

Вздрогнув, он прижался губами к моему виску, а затем обнял меня одной рукой за талию, положив ладонь мне на бедро, где его пальцы описывали ленивые круги. Он ничего не сказал, положив подбородок мне на макушку, и я тоже. Слова не всегда были нужны, и, по сути, я знала, что это был один из таких моментов.

Мы просто были вместе, пока я наблюдала, как танцующие вокруг костра разбиваются на небольшие группы. Одни уходили в сторону, где на песке плескались и переливались волны, а другие уходили в палатки под навесом. Я снова увидела Кирана.

Он был с той, кого мы приняли за Лиру. Или, по крайней мере, я так думала. Честно говоря, точно сказать не могу. Он обнимал девушку за плечи, склонив голову к ее макушке, пока они шли в тени отвесных скал.

Я отвернулась и пару минут наблюдала за теми, кто все еще сидел у костра, прежде чем снова взглянуть в сторону обрывов.

Мои губы разошлись. Я понятия не имела, как Киран и девушка перешли от того места, где я видела их в последний раз, к тому, что он откинулся на песок, а она стояла на коленях между его ног, ее руки находились в непосредственной близости от места, которое определенно считалось бы непристойным.

– Они...? – Я резко вдохнула, когда голова Кирана откинулась назад. Мои глаза расширились.

Усмешка Кастила была темной и мягкой.

– Тебе все еще нужно, чтобы я ответил на этот вопрос?

Я сглотнула.

– Нет.

Рука на моем бедре продолжала двигаться маленькими, отвлекающими кругами, пока я наблюдала, как та, кого я считала Лирой, двигает головой вперед-назад, напоминая мне о том, как я двигалась против Кастила.

– Ты шокирована? –прошептал Кастил.

Шокирована ли я? Не знаю. Может быть, так и должно быть, потому что мне определенно не следует смотреть. Все общественные приличия требовали, чтобы я отвернулась и сделала вид, что понятия не имею о том, что они делают. Я читала о том, чем сейчас занималась Лира, в дневнике мисс Уиллы. Мое сердце сильно забилось. Это было похоже на то, как Кастил целовал меня между бедер, только, по описанию Уиллы, было меньше поцелуев и облизывания, и больше... сосания. Когда я впервые прочитала об этом, меня очень смутило такое действие, но это было до того, как я узнала, что существуют все виды действий, которые можно совершать с любым количеством частей тела.

– Мне расценивать твое молчание как «нет»? – спросил Кастил.

Чувствуя, как горят мои щеки, я перевела взгляд на огонь, где сидели и разговаривали люди, либо, не подозревая о том, что происходит в тени, либо, не заботясь об этом.

– Ты же говорил, что вольвены любят публичные проявления привязанности.

Он снова рассмеялся.

– Да, и они очень открыты в своих... привязанностях. И не чувствуют стыда. Уверен, в какой-то момент ты обязательно увидишь пару голых задниц.

Мне нравилось, что они не чувствовали стыда, возможно, даже не осознавая всю кислую эмоцию, связанную с такими действиями. В этом была завидная свобода – существовать и быть такими свободными и открытыми.

– Если тебе неловко, не стесняйся сказать об этом, – тихо сказал Кастил. – Нам не обязательно оставаться, и мы можем уйти, когда ты захочешь.

Его предложение затронуло мое сердце, и я повернула голову, целуя его в подбородок.

– Спасибо, что сказал это, но я не испытываю дискомфорта.

– Хорошо, – сказал он, наклоняя голову и целуя меня.

И я действительно не испытывала дискомфорта, когда прислонилась к Кастилу, упираясь головой в его грудь. Если в их действиях не было стыда, то и в моем сердце его не было.

Но мне действительно не следовало наблюдать, а я именно этим и занималась: мой взгляд безошибочно находил то место, куда ушли Киран и Лира. Я видела, как она положила руку ему на грудь, отталкивая назад, когда он начал садиться или... тянуться к ней. Лира контролировала свои действия, когда Киран отступил назад, чтобы опереться на локти. В ней чувствовалась уверенность, когда она двигала головой, а рука следовала за движениями.

Мне действительно следовало держать свои чувства закрытыми, когда я сосредоточилась на Лире, но я ощущала этот контроль, который, как я предполагала, был там, смешанный с теплой дымкой. Тепло увеличилось в моих щеках и потекло по шее, когда я подвинулась, вытянув ногу. У меня перехватило дыхание, когда пальцы Кастила переместились на пару дюймов от моего бедра влево, продолжая двигаться этими безумными, крошечными кругами.

И мне очень, очень не следовало оставлять свои чувства открытыми, когда мой взгляд метнулся к Кирану. Пряный вкус собрался в задней части моего горла и в глубине моего тела, в том месте, где пальцы Кастила были так опасно близко. Я закрыла свои чувства, прежде чем лезть дальше, но я...

– Поппи?

– Да, – прошептала я, когда Лира, казалось, наклонила голову, прижимаясь невероятно близко к телу Кирана.

– Ты наблюдаешь за ними? – спросил Кастил, его голос был полон дыма.

На кончике моего языка прозвучало отрицание.

– Если так, то не ты одна, и не только за ними наблюдают, – сказал он, протягивая один из своих пальцев к тонкой ткани моей одежды. – Они не находят ничего постыдного в любом акте привязанности, независимо от того, участвуют ли они в нем, являются ли случайными свидетелями... или более активными наблюдателями.

Активными наблюдателями?

Мой взгляд блуждал по колышущимся навесам и тенистым глубинам внутри, туда, где тонкая рука манила другого, сидевшего на песке снаружи. Мужчина отставил бутылку с напитком и поднялся, наклонившись, чтобы войти в пространство под навесом, где в унисон двигались смутные очертания тел.

Он присоединился к ним, когда Кастил снова переместился позади меня, наклонившись вперед, чтобы просунуть руку туда, где подол моего платья был собран на коленях. Мое сердце замерло, когда он провел пальцами по моей обнаженной коже, каким-то образом умудрившись удержать юбку платья на месте. Пальцы его правой руки продолжали спускаться все ниже и ниже, когда я увидела, как мужчина опустился позади того, кто двигался сверху. Мой пульс учащенно бился, в то время как пальцы Кастила колебались под платьем у изгиба моих ног.

По мне пробежала легкая дрожь предвкушения с оттенком неуверенности, а затем резкий толчок в самой глубине души.

– Поппи, Поппи, Поппи, – пробормотал Кастил, когда палец над платьем коснулся чувствительного пучка нервов. – То, что ты видишь в этой палатке, отвечает на вопросы, которые могли возникнуть у тебя о том, как трое влюбленных могут наслаждаться друг другом?

Да? Нет? Я увидела женщину, которая сидела верхом на мужчине под ней, ее спина прогнулась, а мужчина позади притянул ее к своей груди.

– Новичок движется либо внутри нее, либо против нее, – объяснил Кастил, пока его палец двигался этими чертовыми кругами над платьем и вдоль складки моего бедра и ляжки. – В дневнике Уиллы объяснялись технические моменты?

Тепло от моей кожи проникло в мои вены, будоража кровь, когда я кивнула.

– Да. – Я смочила губы. – Звучало так, будто это может быть... болезненно.

– Такое может быть, если не соблюдать осторожность, – сказал он. – И похоже, что они заботятся о этом.

Казалось, никому не было больно, и никто, казалось, не обращал никакого внимания на то, где мы сидели на нашем одеяле. У меня перехватило дыхание, когда я медленно раздвинула бедра и спросила:

– Они принимают участие в Присоединении?

Пальцы на моей голой коже скользили до боли. Я издала придушенный звук, когда он лениво провел пальцем по собирающейся там влаге.

– Для таких действий не требуется Присоединение.

– У тебя…– Я прикусила губу, когда его палец пронзил мою плоть. Все мое тело дернулось, содрогнулось, точно так же, как те трое в палатке. Мне действительно нужно было перестать смотреть.

И, конечно же, я посмотрела туда, где были Киран и Лира. Они уже целовались, но ее рука все еще двигалась по его бедрам в медленном ритме.

– Что у меня?

Пульс участился, когда палец Каса медленно погружался и выходил из меня, продолжая ласкать чувствительную плоть, и я отказалась от попытки оставаться неподвижной, даже не начав пытаться. Я приподняла свои бедра навстречу его руке, заставляя свой мозг вспомнить, как составлять слова.

– У тебя когда-нибудь было такое? То, что они делают под навесом?

Его губы скользнули по горлу, мягко касаясь моей шеи.

– Было. – Он прикусил мою плоть, заставив меня вздохнуть. – Тебя это беспокоит?

Страсть угасла настолько, что я смогла спросить:

– С чего бы это?

– Прошлое одних преследует будущее других, – сказал он, его руки замерли.

Мои брови опустились, а взгляд замерцал.

– Тебе более двухсот лет, Кас. Я представляю, сколько всего ты успел натворить.

Его пальцы снова зашевелились.

– С разными людьми?

То, как он это сказал, заставило меня хихикнуть.

– Да. – Но моя улыбка померкла, потому что я хотела спросить, делал ли он это с Шиа. Мгновение спустя я поняла, что могу просто задать этот вопрос. Что и сделала.

Кастил поцеловал меня в шею.

– Нет, Поппи. Мы не делали этого.

Удивленная, я начала оглядываться на него, но он изогнул палец, задев какую-то точку внутри меня, отчего мои ноги напряглись, а пальцы уперлись в одеяло.

– А почему бы и нет?

– Мы были друзьями, а потом стали чем-то большим, – сказал он, и напряжение все глубже и глубже скручивалось внутри меня, пока взгляд метался по костру, навесам и теням. Каким-то образом он остановился на Лире и Киране. Они больше не целовались. Лира снова положила голову ему на талию, его рука запуталась в ее волосах, его бедра двигались...

– Но наши отношения никогда не были отношениями необузданной потребности. Это не значит, что я меньше заботился о ней, но все было не так. Не было постоянной потребности быть внутри нее всеми мыслимыми и даже еще немыслимыми способами. Я никогда не чувствовал постоянного голода, и верю, что это необходимо, чтобы найти себя в поиске этих вещей с тем, кому ты предан, – сказал он, а мое дыхание становилось все короче и короче. – У меня никогда не было с ней того, что есть с тобой, Поппи.

Я не знаю, было ли это из-за того, что он делал с моим телом, из-за того, что происходило вокруг нас, или из-за его слов, но я балансировала на этом краю, а затем перевалилась через него, падая и разбиваясь, как волны, накатывающие на пляж. Сокрушительное освобождение заставило меня задрожать.

Когда мое сердце замедлилось настолько, что туман, вызванный наслаждением, рассеялся, я повернула к нему голову.

– Ты... ты хочешь сделать это со мной?

Он поцеловал меня, вытаскивая руку из-под платья.

– Я хочу делать с тобой все, что только можно себе представить, и то, о чем никто никогда не думал, – сказал он. – Но мне нужна только ты, Поппи. Сейчас. Всегда.

Мое сердце заколотилось, а потом застучало быстрее, когда моя грудь наполнилась такой любовью, что я почувствовала, будто могу взлететь прямо к звездам. Я изогнулась в его объятиях, сжимая его щеки, когда поднялась на колени.

– Я люблю тебя. – Я поцеловала его, надеясь, что все, что я чувствовала к нему, можно было передать этим поцелуем, а затем решила, что поцелуя недостаточно. Меня охватило волнение, и я отпрянула назад, схватив его за руки. – Я хочу пойти куда-нибудь... уединиться.

В его чувственных, прикрытых веками глазах светился янтарь.

– Мы можем вернуться...

– Нет. – Я не хотела ждать. Если бы пришлось, у меня сдали бы нервы. – Разве здесь нет укромного местечка?

Прикусив нижнюю губу и оглянувшись через плечо, я увидела кончики его клыков.

– Да, – сказал он. – Есть.

Не говоря больше ни слова, мы поднялись. При свете луны Кастил повел меня дальше по пляжу, туда, где в темноте не было видно заросших деревьями дюн. Он провел меня вокруг первого скопления деревьев, а затем остановился. Было так темно, что я едва могла различить его черты, когда он смотрел на меня сверху вниз.

– Ты что-то задумала, не так ли?

– Может быть, – призналась я. Благодарная за то, что тени здесь более густые, я взялась за переднюю часть его рубашки и потянулась вверх, приближая его рот к своему.

Мое сердце заколотилось, когда наши языки соприкоснулись и затанцевали, как тогда у костра. Мы целовались и целовались, и, хотя он должен был знать, что я искала уединения не для этого, он не торопил меня. Он просто следовал моему примеру, ничего не говоря, пока я прижималась крошечными поцелуями к основанию его горла. Скользя ладонями по моим рукам, он сохранял спокойствие, когда я провела руками по его груди. Дойдя до его живота, я опустилась на колени.

Его руки отстранились и свисали по бокам, пока я расстегивала пуговицы на его бриджах, ощущая там твердую плоть.

Вкус дымных специй поглотил мои чувства, когда я потянулась внутрь, обхватывая пальцами его теплую, твердую кожу. Он тяжело дышал, и мое сердце бешено забилось, когда я освободила его. Почувствовав его кожу, как раскаленную сталь, обтянутую шелком, я наклонилась вперед и остановилась, почувствовав, как он задергался в моей руке.

– Поппи, – выдавил он из себя. Я подняла взгляд, на мгновение ошеломленная дрожащими искорками яркого золота в его глазах. По телу пробежала дрожь. – Ты не должна этого делать.

– Я хочу, – сказала я ему. – Ты хочешь этого?

– Ты можешь сделать со мной все, что угодно, и я захочу этого. – По нему пробежала еще одна дрожь. – Это? Мой член у тебя во рту? Я должен быть мертв и ничем, кроме пепла, чтобы не хотеть этого.

Мои губы дрогнули.

– Это... довольно лестно.

Он подавил грубый смех.

– Ты... – Он застонал, когда я провела пальцами от его основания до кончика.

– Что?

Кончики его пальцев коснулись моей щеки.

– Все.

Улыбаясь, я опустила голову. Соленый вкус его кожи был сюрпризом, танцующим на моем языке. Осторожно я провела рукой по его длине, исследуя, погружая его глубже в свой рот, как я читала в дневнике Уиллы.

– Поппи, – простонал Кастил, прижимаясь ладонью к моей щеке.

Она писала и о других вещах, которые напоминали мне о том, что Кастил сделал для меня, и я не была уверена, понравится ему это или нет. Но я... я хотела сделать эти вещи. Проведя языком по его натянутой коже, я нашла небольшое углубление под гребнем головки и провела по нему языком.

– Блядь. – Его тело дернулось. – Я... я не ожидал этого.

Борясь с улыбкой, я сделала это снова, и он выругался.

– Ты читала об этом в книге мисс Уиллы?

Я хмыкнула в знак согласия, и это действие, казалось, вибрировало в нем. Все его тело напряглось, и я почувствовала, как он пульсировал.

– Блядь, – прохрипел он. – Мне нравится этот чертов дневник.

В книге мисс Уиллы не было ничего о том, чтобы смеяться во время этого, но когда я обхватила рукой его основание, то перестала думать об этом чертовом дневнике и просто позволила инстинкту взять верх. Я провела языком по головке его члена, удивляясь его реакции – ленивому жару, захлестнувшему мои чувства. Мне нравилось делать это. Мне было приятно знать, что ему это нравится.

Его рука соскользнула с моей щеки, а пальцы запутались в моих волосах. Он обхватил мою шею сзади, но не давил на нее. Все, что он делал, это двигал большим пальцем, мягко массируя мышцы. Это было... поддерживающее присутствие, когда он продолжал давать мне возможность узнать, что заставляет его тело двигаться короткими, неглубокими толчками, что заставляет его дыхание сбиваться и что усиливает пряный вкус. Я кое-что поняла. Мне не только нравилось это, но я также наслаждалась контролем, тем, как могла замедлять его дыхание или усиливать пульсацию на моем языке просто с помощью моего рта, или как сильно или мягко я сосала его кожу.

– Поппи, я не... боги, я долго не протяну. – Его хватка на моей шее усилилась, когда он качался на моей руке, в моем рту. – И я не знаю, говорилось ли в том дневнике о том, что произойдет.

Говорилось.

И я хотела этого. Хотела почувствовать, как он кончает, испытать такое, зная, что я довела его до этого. Я провела рукой по всей его длине, закрыв рот над его головкой. Он выкрикнул мое имя, а затем его бедра напряглись, и он запульсировал и забился в судорогах на моем языке.

Не успела я закончить и даже почувствовать гордость за себя, как он опустился передо мной на колени, прижавшись к моим щекам. Наклонив голову в сторону, его рот внезапно оказался на моем, его язык прижался к моему. Поцелуй был настолько же требовательным, насколько и боготворимым, всепоглощающим, что не оставлял места ни для чего другого.

Кастил поднял голову, его глаза встретились с моими.

– Ты, – сказал он, его голос был густым, а тон – благоговейным. – Все, что мне когда-либо было нужно, это ты. Сейчас. Всегда.

ГЛАВА 25

Мы с Кастилом провели предыдущий день наслаждаясь, поэтому сегодняшний день проведем так, чтобы у нас было больше таких дней, как вчера.

Мы встретимся с его родителями.

Но сначала нам нужно было встать с постели, и никто из нас, похоже, не торопился это делать. Пока Кастил возился с моими волосами, мы болтали о том, что я видела накануне, и, в том числе, довольно поэтично рассказывала о съеденном замороженном лакомстве.

В наступившей тишине, пока я убеждала себя, что уже давно пора вставать, Кастил спросил:

– Когда ты вчера исцелила ту девочку, ты заметила, что твои способности изменились?

– Не совсем, – ответила я, рисуя восьмерки на его груди. – Ну, не уверена, что это правда. Когда я залечивала раны Беккета, мне не нужно было думать об этом. Все произошло само собой. Но в этот раз мне пришлось делать то, что я обычно и делала раньше.

– Думать о счастливых воспоминаниях? – Он намотал прядь волос на палец.

– Да. Я думала о том, как мы поженились. – Тогда я подняла голову и положила подбородок ему на грудь. Он мягко улыбнулся мне. – И я подумала о том, как несправедливы были травмы той девочки, и мне...

– Что?

Я прикусила губу.

– Глупо даже думать об этом, но мне показалось, что еще не поздно… что она будет жить, пока мои руки будут на ней.

Его взгляд скользнул по моим чертам.

– Ты знала, что ее уже нет?

– Я... – Мне хотелось отрицать это, но я остановила себя, когда в памяти всплыли слова Кастила, сказанные накануне утром. Отрицание больше не было роскошью. Он говорил о короне, но здесь действовала та же логика. – Не могу сказать, что ее наверняка не было, но она была близка к тому.

Он медленно распустил мои волосы.

– Тогда ты либо завещала ее душе остаться с ней, либо вернула ее к жизни, Поппи.

Мое сердце запнулось само о себя.

– Мне трудно принять это, но думаю, что так и есть. – Волосы рассыпались по моим плечам, когда я поднялась на колени. – Логично, что я могу сделать это благодаря тому, кем является Никтос, но это как бы...

– Удивительно. – Он осторожно высвободил руку из моих волос.

– Я собиралась сказать «нервирует» – сказала я.

Он нахмурил брови.

– Ты дала этому ребенку второй шанс на жизнь. Как это может быть чем-то иным, кроме как чудесным?

Я посмотрела на свои руки, не зная, как объяснить, о чем думаю.

– Просто такая способность... невероятно мощная в пугающем смысле.

– Объясни.

Вздохнув, я покачала головой.

– Я знаю, что люди, которые видели, что произошло вчера, думают, что я божество...

– Я думаю, они считают тебя богиней, – возразил он. – И между тем и тем есть разница.

– Хорошо. Они думают, что я богиня. Но мы оба знаем, что это не так, – заметила я, и он просто поднял бровь. Я закатила глаза. – В любом случае, делать это было похоже на... игру в бога. Это похоже на способность, которую можно использовать не по назначению, даже не осознавая этого… если я вообще смогу сделать это снова.

Он на мгновение замолчал.

– Ты думаешь, что пришло ее время, а ты вмешалась?

Я напряглась.

– Не могу поверить, что для кого-то настолько молодого пришло время отправиться в Долину. Совершенно не верю.

– Я тоже. – Он постучал пальцами по моей руке. – Но ты беспокоишься о вмешательстве, когда пришло чье-то время, не так ли? Потому что, если кто-то будет страдать и умирать, ты не сможешь стоять в стороне и позволять это.

Он знал меня слишком хорошо.

– Откуда ты знаешь, когда наступает чье-то время? – спросила я, а затем рассмеялась над абсурдностью вопроса. – Откуда любой из нас может это знать?

– Мы не знаем. – Его глаза встретились с моими. – Думаю, все, что мы можем сделать, так это поступить в соответствии с нашими ощущениями. Для тебя было правильно спасти ту девочку. Но, возможно, придет другое время, когда это не будет казаться подходящим решением.

Я не могла представить себе время, когда помощь кому-то не будет правильной, но этот вопрос, на который невозможно ответить, должен был подождать. Нам нужно было готовиться к этому дню.

Во мне бурлила нервная энергия, не имеющая ничего общего с нашим разговором, пока я переодевалась в черные легинсы и тунику без рукавов, окрашенную в оттенок, напоминающий волосы и мех Джаспера. Меня удивило, что туника держалась на тонкой серебряной цепочке, и надеялась, что она продержится так весь день. Меньше всего мне хотелось обнажить почти прозрачный слип, который я носила под туникой.

Впрочем, учитывая, в каком виде отец Кастила видел меня в последний раз, это, вероятно, не стало бы для меня шоком.

Но мне просто хотелось, чтобы между его родителями и мной все прошло гладко, потому что я знала, что если этого не произойдет, то дальнейшие отношения между Кастилом и его родителями будут весьма напряженными.

Как только я вошла к нему в гостиную, его пальцы нашли путь к волнам и завиткам моих волос.

– Мне нравятся твои волосы в таком виде, – пробормотал он. – Я начинаю думать, что ты делаешь это, потому что знаешь, что я отвлекаюсь на них.

У меня появилась улыбка, когда мы вышли из комнаты, и моя нервозность немного ослабла.

– Может быть, – сказала я, хотя совершенно точно оставила все как есть, потому что знала, что ему это нравится.

И потому что провела долгие годы с тяжелой длиной, туго затянутой сзади.

– Ты все еще хочешь увидеться с Кирхой, прежде чем мы уедем? – спросил он.

Я кивнула. Сегодня утром я упомянула, что хотела бы поблагодарить ее за одежду и гостеприимство, прежде чем мы отправимся на встречу с нынешними королем и королевой Атлантии. Кастил уже послал весточку о нашем скором прибытии.

Обхватив мою руку, он вывел меня в проход, где над головой крутились потолочные вентиляторы, разгоняя аромат корицы и гвоздики, который просачивался из открытых окон комнат, выходящих на тропинку.

Если бы не выцветшие маслянистые пятна на тротуаре и потемневшая грязь через каждые пару метров, трудно было бы представить, что эти безликие существа были здесь две ночи назад. Но так и было, и мы с Кастилом были готовы на случай, если Гирмы появятся снова. У меня под туникой был спрятан кинжал, а у Кастила – два коротких меча, пристегнутых к бокам. Мы также были не одни.

Вольвен с темным, как Стигийский залив, мехом прохаживался вдоль верхней части стены двора, следя за нашим продвижением. У меня возникло ощущение, что он или она были не единственными вольвенами поблизости, когда мы вышли из прохода на земляную дорожку, усаженную высокими пальмами. Веерообразные листья создавали достаточную тень от позднего утреннего солнца, пока мы шли по извилистой дорожке. Всплески красок от крошечных полевых цветов и ярких розово-лиловых соцветий выглядывали из спутанных лиан, которые перекинулись через стены в некоторых местах и покрывали большую часть земли. Это был сад, не похожий на пышные и разнообразные сады в Масадонии, но мне нравилась его земная, естественная атмосфера. И у меня было такое чувство, что независимо от того, сколько раз кто-то ходил по тропинкам, они найдут что-то новое среди листвы.

Мы свернули за поворот, и перед нами открылся внутренний дворик. Несколько каменных скамеек и деревянных табуретов, которые, казалось, были сделаны из стволов деревьев, окружали большой костер. Патио из серого камня вело прямо к открытым дверям просторной, залитой солнцем комнаты.

Среди растений, расставленных на маленьких столиках и растущих в больших глиняных горшках на кафельном полу, громоздились огромные стулья с толстыми подушками и яркими пуфиками рядом с широкими диванами и креслами. По полу были разбросаны большие подушки всех оттенков синего, какие только можно себе представить, но Кирха Конту сидела на плюшевом ковре бирюзового цвета в центре комнаты, скрестив ноги и склонив голову.

Узкие ряды маленьких тугих косичек были собраны в хвост и откинуты от лица, пока она копалась в корзине с пряжей. С ней был ее сын.

Одетый во все черное, Киран довольно резко выделялся в пестрой комнате. Он сидел рядом с ней, прислонившись к спинке одного из стульев, вытянув перед собой длинные ноги. В одной руке он держал клубок оранжевой пряжи, в другой – белую. Еще несколько лежали у него на коленях, и образ его сидящего там, со слабой улыбкой, смягчающей красивые черты его лица, когда он наблюдал за своей матерью, навсегда запечатлелся в моей памяти.

Оба они подняли глаза, когда мы с Кастилом подошли к дверям. Мои чувства были открыты, и их эмоции тут же выплеснулись наружу. Прохладный всплеск удивления, который я почувствовала от Кирана, когда оранжевый клубок пряжи выпал из его руки и покатился по ковру, застал меня немного врасплох. Если Киран и знал, что мы с Кастилом были свидетелями его... действий в тени, то не подал виду, когда мы возвращались в его семейный дом под небом, усыпанным бесконечными звездами.

Даже если и так, не думаю, что это стало причиной удивления. Я понятия не имела, что это было, поскольку сосредоточилась на женщине рядом с ним.

Его мать была невероятно красива – точный образ Вонетты, от ее глубокой, насыщенной коричневой кожи и широких скул до полного рта, который, казалось, намекал на смех. То, что я почувствовала от нее, также напомнило мне о ее дочери. Вкус ароматной ванили успокаивал, как теплое одеяло в холодную ночь.

Я вспомнила, что видела ее раньше, когда только приехала сюда. Она была в толпе вольвенов и улыбалась, когда мы препирались с Кастилом.

– Киран, – промурлыкал Кастил. Он сжал мою руку, когда мы переступили порог, а потом отпустил. – Ты вяжешь мне рубашку?

Выражение лица вольвена разгладилось.

– Именно это я и делаю, – ответил он ровным тоном.

– Вообще-то он очень хорошо владеет спицами, – сказала Кирха, откладывая корзину в сторону.

От Кирана исходил сладковатый привкус смущения, а его щеки окрасились в глубокий цвет. Он пристально посмотрел на мать. Мои брови поднялись, когда образ, который был запечатлен в моем сознании, теперь сменился образом Кирана, вяжущего рубашку.

Это было то, что никогда не выйдет у меня из головы.

Кирха начала подниматься, когда Кастил поспешно сказал:

– Тебе не нужно вставать.

– О, но мне хочется. Я так долго сидела, что у меня будто ноги онемели, – ответила она, когда клубки пряжи свалились с колен Кирана и рассыпались по ковру. Он взял маму за руку, помогая ей.

Выпрямившись, Кирха пробормотала слова благодарности. Под лавандовым платьем без рукавов ее выпуклый живот натягивал легкий материал. Она положила руку за бедро и потянулась.

– Боже правый, надеюсь, это будет последний ребенок.

– Да, но кто-то должен проследить, чтобы твой муж вбил это в свой толстый череп, – пробормотал Киран.

– Твой отец так и сделает, когда снова будет постоянно менять подгузники. Я их рожаю, он моет, – заметила она, усмехнувшись, когда Киран сморщил нос. – Таков уговор.

– Мне придется это запомнить, – пробормотал Кастил.

Мой желудок сжался так быстро, что я чуть не опрокинулась навзничь, когда мой взгляд метнулся к Кастилу. По какой-то причине я даже не думала о... детях после того случая в пещере, поскольку считала, что он не хочет иметь от меня детей. Тогда я обиделась, что было довольно глупо, ведь мы еще даже не признались друг другу в своих чувствах. Он все еще принимал травы, предотвращающие беременность, а я, будучи Девой, верила, что вознесусь. О детях я никогда не задумывалась, поэтому этот вопрос не задерживался в моих мыслях. Но теперь он танцевал в самом центре. Дети. Ребенок. Мой и Кастила ребенок. Кастил держит на руках маленького, завернутого в пеленки младенца. Мои губы разошлись в тонком вдохе. Это было действительно то, о чем мне не нужно было думать в данный момент.

– Поппи выглядит неважно. – Киран ухмыльнулся.

Кастил повернулся, чтобы посмотреть на меня, его брови опустились, и в них прозвучало беспокойство.

– Ты в порядке?

Я моргнула, выкинув ненужный образ из головы, и шагнула вперед.

– Да. Я в порядке. – И, прежде чем они смогли понять, куда уплыли мои мысли, я изобразила на лице широкую улыбку. – Мы не хотели вас прерывать. Я просто хотела поблагодарить за то, что разрешили мне остаться здесь, и за одежду.

На лице Кирхи появилась лучезарная улыбка, когда она сжала мои руки.

– Нет нужды благодарить меня. Наш дом всегда был открыт для Каса. Поэтому он всегда будет открыт для тебя, – сказала она, и искренность ее слов была очевидна. – Я рада, что тебе нравится одежда. Должна сказать, что ты выглядишь слишком красивой для этого. – Она дернула подбородком в сторону Каса.

– Ауч, – пробормотал Кастил, положив руку на сердце. – Мои чувства. Они ранены.

Кирха засмеялась, притянув меня в объятия… ну, настолько близко, насколько это было возможно с животом между нами, но они были теплыми, неожиданными и такими... приятными. Таких объятий я не чувствовала уже целую вечность. Только втайне надеялась, что по прибытии получу их от королевы Элоаны. Такие объятия дарит мать, и это вызвало прилив горько-сладких эмоций. В моей улыбке не было ничего принужденного, когда она отстранилась, снова сжимая мои руки.

– Я так счастлива познакомиться с тобой. – Ее взгляд прошелся по моему лицу, не задерживаясь на шрамах. – Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?

Я кивнула.

– Да.

– Хорошо. – Она сжала мои руки, а затем отпустила, положив руку на живот. – Киран сказал мне, что ты познакомилась с Вонеттой?

– Так и есть, – сказала я, когда Кастил появился рядом со мной, положив ладонь на середину моей спины. – Вонетта была так добра ко мне. Она позволила мне одолжить одно из своих платьев и помогла подготовиться к церемонии бракосочетания. Надеюсь, мы снова скоро увидимся.

– А как же я? – спросил Киран, и мы с его мамой посмотрели на него. – Я был добр к тебе.

– Кто-то уже, похоже, испытывает синдром среднего ребенка, – пробормотал Кастил себе под нос.

– А еще я, как бы, стою прямо здесь, – добавил Киран. – Перед твоим носом.

Мои губы дернулись, когда я взглянула на него.

– Ты... в порядке.

– В порядке? – обиженно повторил он, скрестив руки.

– Не обращай на него внимания, – сказала Кирха. – Он раздражен, потому что Целители считают, что скоро у него появится еще одна младшая сестра.

Кастил усмехнулся.

– Ты и Джаспер скоро будете в меньшинстве.

– Не говори мне об этом, – пробормотал Киран.

– Когда это должно произойти? – спросила я.

– В течение месяца, если богам будет угодно, – ответила она, потирая живот. – И ни днем раньше. Клянусь, этот ребенок уже такой же большой, как Киран.

– Звучит тревожно, – нахмурился Киран, и я была вынуждена с ним согласиться. – Ты сказал, что собираешься увидеться с родителями?

Кастил кивнул.

– Мы сейчас направляемся туда.

– Тогда я пойду с вами. – Киран повернулся к матери. – Тебе что-нибудь нужно до моего отъезда?

– Нет.

– Ты уверена?

– Да. – Она засмеялась. – Твой отец должен быть здесь с минуты на минуту. Он может помочь мне с этим. – Она указала жестом на пряжу. – Я уверена, что он будет рад помочь мне.

По выражению лица Кирана было видно, что он сомневается в этом, пока мы с Кастилом помогали собирать разбросанные клубки пряжи, укладывая их в корзину.

– Пенеллаф? – Кирха остановила нас, когда мы повернулись, чтобы уйти. – Я знаю, что ты познакомилась с родителями Кастила не при самых лучших обстоятельствах.

Его выражение лица было стоическим, когда я взглянула на него.

– Вовсе нет.

– И за это я еще больше опечалена тем, что с тобой сделали, – сказала она. – Элоана и Валин – хорошие люди. Они никогда бы не допустили того, что случилось, если бы знали. Я знаю это наверняка. И как только они преодолеют первоначальный шок от всего произошедшего, уверена, что Элоана примет тебя так же тепло и открыто, как и я.

Как только мы оказались возле конюшни, я посмотрела на Кирана, все еще думая о том, что сказала Кирха перед нашим отъездом.

– Твоя мать умеет разбираться в вещах, как твой отец? – Как и ты, осталось невысказанным.

Он слегка нахмурился.

– Временами да. А что?

Как я и ожидала, это не было странным совпадением.

– Ничего. – Я покачала головой, понимая, что Кастил внимательно слушает. – Мне просто любопытно.

– В их родословных определенно были сильные подменыши, – заметил Кастил, принимая поводья Сетти от незнакомого конюха, и оглянулся через плечо.

Я видела трех вольвенов в их истинных формах. Один из них был черным.

Я заметила его у стены, но мое внимание привлекла смертная девушка, одетая во все черное, бриджи и тунику. Я сразу же узнала ее несмотря на то, что ее прямые каштановые волосы были убраны назад.

Это была Лира.

Я бросила взгляд на Кирана, когда она подошла к нам, но не уловила ни у одного из них никаких эмоций.

Остановившись в нескольких футах от нас, Лира отвесила стремительный поклон до колена.

– Мейя Лисса, – сказала она. Стоявшие позади нее вольвены склонили головы к земле.

Не зная, что делать с таким формальным приветствием после танцев у костра с ней накануне вечером, я взглянула на Кирана и Кастила, последний ободряюще кивнул. Прежде чем я успела сказать что-то, скорее всего, неловкое, Лира поднялась. Ее бледный взгляд переместился на Кастила.

– Мы будем служить вам охраной, пока вы будете совершать это путешествие.

– Спасибо, Лира, – сказал Кастил. – Мы очень ценим это.

Я кивнула в знак согласия, надеясь, что выгляжу не так нелепо, как чувствовала себя. Вероятно, так оно и было. Лира одарила меня быстрой, несколько кривой улыбкой, когда ее взгляд ненадолго встретился с моим. Я повернулась и увидела, что Кастил прикусил губу, словно хотел рассмеяться, и я подозревала, что это не связано с моим ответом на ее приветствие, а с тем, что мы видели прошлой ночью. Ухватившись за седло, я смерила его взглядом, и он выглядел так, словно борьба стала еще более ожесточенной. Я взобралась на Сетти.

Кастил присоединился ко мне, обхватив рукой мою талию, пока я поглаживала шею Сетти. Наблюдая за тем, как Киран садится на лошадь, я спросила:

– Часто ли ты будешь кланяться?

– Да, – ответил он, беря поводья своей лошади.

– Почему твоя мать так не делала? – поинтересовалась я вслух. – Не то, чтобы я хотела, но мне любопытно. Это потому, что она беременна? – Сомневаюсь, что она смогла бы опуститься в таком положении.

– Я сказал ей, что тебе будет неприятно, если она это сделает, – ответил Киран. – Точно так же, как я сказал моему отцу не делать этого.

В моей груди потеплело.

– Знаешь что?

Он поднял бровь, глядя на меня.

– Что?

Я потянулась и похлопала его по груди.

– Ты более чем в порядке.

– Теперь, когда я знаю, что ты считаешь меня более чем нормальным, я могу спокойно спать по ночам. – Его тон был сухим, как Пустоши, но я усмехнулась.

Кстати, когда это случится снова, ты можешь сказать:

– Можете встать, – сказал Кастил, подталкивая Сетти к движению. – Или, если ты хочешь использовать что-то менее формальное, ты можешь просто сказать «Да» или поприветствовать их по имени, если знаешь, кто перед тобой. И, прежде чем ты попросишь их отбросить формальности, пожалуйста, знай, что я тоже просил об этом многих, и ты видела, как хорошо это сработало в моем случае.

Не очень хорошо.

Вздохнув, я прислонилась к Кастилу, когда мы выехали со двора. Вольвены, теперь их было четверо, следовали на незаметном расстоянии.

– Нам не придется ехать через самые оживленные части города, чтобы добраться до поместья, – сказал мне Кастил, когда мы свернули на мощеную дорогу, окруженную высокими пышными кипарисами. Вольвены быстро скрылись в густой листве. – Мы можем пойти к нему прямо по отвесным скалам. Там будут люди, но не такие, как вчера, когда мы входили в город.

Хотя мне очень понравилось мое чересчур скоропалительное пребывание в Бухте Сайона, мои мысли уже были в беспорядке и сосредоточены на предстоящей встрече с родителями Кастила.

– Спасибо.

Он наклонил голову и поцеловал меня в щеку, когда Киран бросил на него язвительный взгляд.

– Не позволяй ему убедить тебя, что его мотивы полностью альтруистичны. Он тоже не хочет, чтобы его осыпали криками и восхищенными взглядами.

Накануне их было очень много.

– Это заставляет меня стесняться, – сказал Кастил.

– Правда? – спросила я, и когда Кастил согласился, я посмотрела на Кирана в поисках подтверждения. – Он мне врет?

– Немного.

– Он понятия не имеет, о чем говорит, – заявил Кастил, когда рука, лежавшая на моем бедре, провела по нижней части живота. Его большой палец двигался, лениво рисуя круги вокруг моего пупка.

– Пожалуй, я поверю Кирану, – решила я.

– Как ты смеешь? – поддразнил он, и я почувствовала, как его острые зубы впиваются в изгиб моей шеи. Я вздрогнула от прилива тепла, затопившего мое тело. – Я очень застенчивый.

– Очень сомневаюсь, – ответила я, глядя на высокие деревья. Из-за тонкости туники казалось, что между его рукой и моей кожей почти ничего нет.

Трудно было не реагировать на его прикосновения, когда между деревьями, окружавшими тропу, мелькали строения из песчаника. Чем дальше мы продвигались, тем ниже опускался его мизинец, и я смогла разглядеть людей за деревьями, загружающих телеги и повозки мешками и корзинами. Я слегка вздрогнула, когда его палец опустился ниже, и посмотрела на него через плечо.

Когда он встретился с моим взглядом, на его лице появилось выражение чистой невинности.

– Да?

Я прищурила глаза.

Одна сторона его губ приподнялась. Как только на дороге показалась запряженная лошадью повозка, на правой щеке появилась ямочка. Широкополая шляпа возничего скрывала его черты, но я почувствовала холодный толчок удивления, когда он и молодой человек, которому на вид было едва ли больше лет, шли рядом с большой серой лошадью.

Возничий помахал рукой, и молодой человек быстро опустился на одно колено, а затем поднялся, чтобы тоже помахать.

Я уже хотела закрыться, но заставила себя расслабиться и вести себя несколько нормально, ответив на приветствие вместе с Кастилом и Кираном.

Чувствуя гордость за себя, я улыбнулась вольвенам, когда они проходили мимо этих двоих. Пока я гадала, кто из вольвенов – Лира, между деревьями в нескольких метрах впереди появилась женщина. Ярко-оранжевая туника удачно сочеталась с ее темной кожей. Она присматривала за маленьким ребенком, который гонялся за золотой крылатой птицей, прыгавшей по нижним ветвям дерева. Увидев нас, она широко улыбнулась, положила руки ребенку на плечи и зашептала что-то. Девочка с восторженным визгом обернулась и тут же начала прыгать то на одной, то на другой ножке.

Кастил захихикал под нос, когда женщина покачала головой и поклонилась в пояс, терпеливо уговаривая ребенка сделать то же самое. Они тоже помахали. И на этот раз я не замерла. Я помахала в ответ, как это сделали Кастил и Киран, и это было не так неловко. Как будто моя рука не была такой жесткой, как раньше. Но я быстро забыла о том, как выглядит и как ощущается моя рука, когда маленькая девочка бросилась от матери и почти схватила черно-белого вольвена. Киран разразился сдавленным смехом, когда девочка обхватила вольвена крошечными ручками.

– О, боги, Талия, – воскликнула женщина. – Что я тебе говорила о беспорядочных объятиях с людьми?

Я усмехнулась, когда она осторожно отцепила девочку от вольвена, который игриво укусил ее за одну из рук. Ребенок разразился хихиканьем, и через секунду она уже снова гонялась за птицей. Вольвен, которого она обнимала, побежал рысью, и я готова поклясться, что он улыбался.

Когда мы прошли мимо, я снова оглянулась на Кастила. Но, прежде чем успела задать тот же вопрос, что и вчера, почти каждый раз, когда мы проходили мимо кого-то, когда я не могла определить, атлантийского ли они происхождения или одной из кровных линий, Кастил опередил меня.

– Оба были атлантийцами, – сказал он, его большой палец возобновил медленные и совершенно отвлекающие круги. – Первые были атлантийского происхождения. Смертные. Последние двое были элементалями.

– О, – прошептала я, сосредоточившись. Атлантийцы всегда относились ко мне прохладно, за некоторыми исключениями, такими как Эмиль, Нейл и Элайджа. Мое сердце болезненно сжалось при мысли об Элайдже и Магде… обо всех тех атлантийцах, Последователях и вольвенах, бессмысленно убитых Вознесенными. Даже тогда я слышала глубокий звонкий смех Элайджи.

Но вчера подавляющее большинство тех, с кем мы столкнулись, были радушными и гостеприимными, как и те, мимо которых мы проходили сейчас. Может ли быть так, что единомышленники Невидимых действительно составляли лишь малую часть населения? В тот момент, когда в моей груди зародилось крошечное зернышко настоящей надежды, меня крепко обхватила рука Кастила.

Иногда я задавалась вопросом, знает ли он, куда ушли мои мысли, что заставляло меня думать о другом.

– У тебя в роду есть подменыши, Кас?

– Не уверен, но могу сказать, что в моих штанах сейчас что-то переменилось, – пробормотал он.

– О, боги. – Я разразилась громким смехом, когда несколько вольвенов поблизости издали грубые, хрипящие звуки. – Это было так...

– Остроумно? – предложил он, а Киран фыркнул.

– Глупо, – сказала я, прикусив губу, когда хихиканье вырвалось на свободу. – Не могу поверить, что ты это сказал.

– Я тоже не могу, – согласился Киран, покачав головой. – Но род Да'Нир чище, чем его мысли.

Я усмехнулась, когда мы проходили мимо небольших групп людей, направлявшихся по узким дорогам.

– Не моя вина, что мои мысли не так уж невинны, – возразил Кастил, махнув рукой, когда кто-то остановился, чтобы поклониться. – Не я представлял себя в мире мисс Уиллы.

– О, боги, – пробормотала я, наполовину отвлеченная своими попытками прочитать эмоции тех, мимо кого мы проходили.

– Если честно, – продолжил он, – думаю, я был больше потрясен тем фактом, что был прав, и она атлантийка, чем всем остальным, что сказал твой отец.

– Почему это не удивляет меня? – пробормотала я.

Кастил рассмеялся, и по мере того, как мы продолжали путь, нервозность вернулась. Но потом он передал поводья Сетти и позволил мне контролировать и направлять лошадь. В конце концов, деревья рассеялись, уступив место сочной зеленой траве, которая стекала к самим обрывам с видом на море. Впереди нас своеобразная живая изгородь окружала большой круглый Храм, установленный на высоком подножии; его белые колонны возвышались на фоне глубокой синевы неба. За ним ряд лавандовых, похожих на кувшины цветов джакаранды вызвал во мне знакомый отклик. Я любила эти деревья, которые в изобилии росли в саду у замка Тирман. Они заставили меня вспомнить о Рилане, моем охраннике, которого убил Джерико – вольвен, работавший на Кастила. В груди поселилась тяжесть. Рилан не заслуживал такой смерти.

А Кастил не заслужил всего того, что с ним сделали.

Две ошибки никогда не делали вещи правильными или лучше, и при этом не компенсировали друг друга. Они просто были.

Все мысли о том, что я натворила по дороге сюда, отошли на второй план, когда по бокам появились вольвены, как только мы проехали мимо храма и оказались под сенью сладко пахнущих медом деревьев джакаранды. Сквозь живую изгородь я разглядела что-то вроде сада, который, должно быть, примыкал к храму. Другой конец вел к элегантному зданию из известняка и мрамора. Открытые окна были украшены золотыми завитками, а белые занавески колыхались под соленым морским бризом. В центре находилось широкое сооружение с многочисленными окнами и дверями, высотой в несколько этажей, с куполообразным стеклянным потолком и шпилями, которые я уже видела по прибытии. С каждой стороны возвышались размашистые двухэтажные строения, соединенные между собой увитыми виноградом проходами. Со вторых этажей выходили балконы, где занавески разлетались в стороны и прижимались к колоннам. Под ними располагались частные веранды, разделенные стенами, увитыми плющом и крошечными бледно-голубыми цветами. Дворец в бухте не был и вполовину меньше или почти так же высок, как замок Тирман, и был бы карликом по сравнению с замком Вэйфер, где проживали король и королева Солиса. Но, тем не менее, он был прекрасен.

Позади меня Кастил напрягся.

– Новая стража, – сказал он Кирану.

Разве охрана обычно не выставляется у входа в те места, где в данный момент находятся король и королева?

– Так и есть. – Киран приблизил свою лошадь к нашей, разглядывая стражников. – Но это не совсем сюрприз.

– Это точно, – согласился Кастил.

Стражники отвесили глубокий поклон, но смотрели на вольвенов довольно настороженно. От них исходило подозрение с оттенком любопытства, пока мы ехали через проход. Я не заметила явной враждебности, пока вела мимо них Сетти, но они определенно были настороже, когда мы въехали во двор, где журчал многоуровневый фонтан. Багряные розы взошли над бассейном, благоухая в воздухе, когда мы слезли с лошадей. Появилось несколько конюхов, взявших поводья.

Положив руку мне на поясницу, Кастил повел меня к округлым ступеням. У двери стоял человек в золотой тунике и поклонился, прежде чем открыть ее с обеих сторон. Как только мы вошли в короткий коридор, открывшийся в круглую комнату, моя нервозность вновь проявилась с новой силой. Последние лучи солнца освещали многочисленные ряды пустых скамеек, а из бра с электрическим источником света, расположенных в нишах по обе стороны огромного зала, лился свет. Здесь легко могли разместиться несколько сотен человек, и я не могла не заметить, насколько это отличалось от Большого зала в Масадонии. Здесь практически не было разделения между сидящими людьми и возвышением перед ними.

Мой взгляд остановился на белых знаменах, висевших на задней стене, когда Кастил повел нас налево. В центре каждого знамени находилась золотая эмблема в форме солнца и его лучей. А в центре солнца был меч, лежащий по диагонали над стрелой. Именно тогда я поняла, что стрела и меч не были одинаково расположены. Они пересекаются вверху, а не посередине, и я не знаю, как не заметила этого раньше и почему это бросилось мне в глаза именно сейчас. Но при таком расположении меч был длиннее и заметнее, чем стрела.

– А герб всегда был таким? – спросила я.

Киран бросил на меня недоуменный взгляд, когда мы остановились перед знаменами.

– Ты задаешь самые неожиданные вопросы.

Честно говоря, так оно и было, поэтому я даже не смогла придумать ответ.

– Герб может меняться при каждом правителе, если он захочет. – Кастил посмотрел на знамена. – Но он всегда содержит три символа – солнце, меч и стрелу.

– Значит, это не тот герб, который выбрали твои мать и отец?

Он покачал головой.

– Я думаю, что это то, что выбрал король Малек, – сказал он мне, и я была немного удивлена, услышав, что выбор герба не изменился.

– Солнце представляет Атлантию? – предположила я, разглядывая герб. – И, дай угадаю, меч представляет Малека, а стрела – твою мать?

– Ты была бы права, – ответил Кастил. – Тебе это не нравится, да?

Я покачала головой.

– Что тебе в нем не нравится?

– Меч и стрела не равны, – сказала я ему. – А должны быть.

Одна сторона его губ изогнулась.

– Да, они должны быть равны.

– Когда-то они были такими, – сказал Киран, глядя на знамена. – До Малека, когда на тронах восседали два божества. Я полагаю, что меч более заметен, потому что технически Малек был намного сильнее королевы Элоаны. – Он послал Кастилу извиняющийся взгляд. – Без обид.

– Технически или нет, но у меня во рту остается неприятный привкус, – сказала я, прежде чем Кастил успел ответить.

Зимний взгляд Кирана встретился с моим.

– Если ты примешь корону, многие будут ожидать, что стрела станет более заметной, поскольку ты более могущественна, чем Кас.

– Если я приму корону, стрела и меч будут равны, – ответила я. – Король и королева должны иметь равную власть, независимо от того, какая кровь течет в их жилах.

Вольвен усмехнулся.

– Я не ожидал от тебя ничего меньшего.

Я открыла рот, но он пронесся мимо нас, пройдя дальше и оставив меня смотреть ему в спину.

– Он раздражает, – прошептала я Кастилу.

– Но он прав. – Кастил посмотрел на меня сверху вниз, его глаза были как теплый мед. – От тебя я тоже не ожидал ничего меньшего.

Я оглянулась на знамена, подумав, что их нужно изменить, независимо от того, приму я корону или нет.

Оторвав от них взгляд, мы догнали Кирана и прошли через зал, который выходил на улицу с обеих сторон и вливался прямо в большой банкетный зал. За столом могла бы разместиться целая армия, но он стоял пустой, только в центре красовалась ваза с пионами. Мы прошли через комнату поменьше, где стоял круглый стол, недавно вытертый, и стулья с серой обивкой. В зеркале на стене я увидела свои широко раскрытые глаза и быстро посмотрела вперед. Перед нами была дверь, слегка приоткрытая, и два гвардейца Короны. Оба мужчины поклонились, затем один отошел в сторону, а другой потянулся к двери.

Из комнаты донеслись приглушенные звуки разговора, и мое сердце пропустило несколько ударов. Мои шаги замедлились. Что, если Кирха ошиблась? Что, если родители Кастила только сильнее разозлились после того, как прошел их шок? Его отец не был груб накануне вечером, но мы пробыли в присутствии друг друга всего несколько минут.

И я думала, что он собирался использовать меч против меня. Его отец тоже знал об этом.

Я уставилась на дверь, сердце бешено колотилось. Кто мог винить их, если они так и не приняли меня? Я была чужаком, бывшей Девой Вознесенных, которая забрала их сына и, возможно, была на грани того, чтобы забрать нечто большее.

Их королевство.

ГЛАВА 26

Взгляд Кастила встретился с моим. Почувствовав в его глазах беспокойство, я кивнула, прежде чем он успел задать мне вопрос. Появилась слабая улыбка, а затем он жестом велел охраннику открыть дверь.

В просторной, ярко освещенной комнате пахло кофе, и первой, кого я заметила, была его мать. Она сидела на голубо-сером диванчике, одетая в простое платье с короткими рукавами бледно-голубого цвета. Ее волосы цвета оникса были снова закручены в простой пучок у основания шеи. Она только что поставила небольшую чашку на низенький столик и, казалось, застыла на месте, глядя на Кастила яркими янтарными глазами. Ее переполняли эмоции – облегчение, радость, любовь, а под всем этим скрывалось что-то терпкое. Печаль. В ее глазах пульсировал постоянный поток скорби, напоминая мне то, что я часто чувствовала от Кастила, когда мы только познакомились.

Мой взгляд метнулся туда, где в глубине комнаты стоял русоволосый мужчина с бокалом янтарной жидкости в руке. Ни он, ни королева не носили своих корон, и я не была уверена, принято ли это в их личных резиденциях или нет. Я была почти уверена, что королева Илеана и король Джалара надевают их даже в постель.

По коже побежали мурашки, когда отец Кастила уставился прямо на меня. Я не выдержала его пристального взгляда, а просто посмотрела в другую сторону. Я почти ничего не почувствовала от него. Отец Кастила был либо очень сдержанным, либо умел блокировать свои эмоции. Они были не единственными людьми в комнате.

У большого окна, выходящего в сад, был командующий королевской гвардией. Хиса стояла молча, сцепив руки за спиной.

– Хоук. – Это прозвище было мягким вздохом на губах королевы, когда она перевела взгляд на своего сына.

– Мама, – сказал он, и я заметила в его голосе грубость, от которой у меня зарябило в глазах. Мне показалось, что с момента его возвращения у них не было возможности даже поговорить.

Она бросилась вперед, споткнувшись об угол кремового ковра. Кастил был рядом, поймав ее еще до того, как та споткнулась. Она рассмеялась, обнимая его.

– Я так обрадовалась, когда узнала, что ты планируешь встретиться с нами сегодня. Посмотри на себя. – Мать Кастила отстранилась, прижавшись к его щекам. Она провела пальцами по его волосам. – Посмотри на себя, – повторила она, а затем притянула его к себе и обняла еще раз, крепче и дольше, чем в первый. Кастил не просто позволил, он приветствовал это.

Наблюдение за тем, как его обнимает мать, смягчило... ну, смягчило каждую частичку меня. Он был Кастилом, Темным. Я видела, как он вырывал сердце у человека без малейших эмоций, как бросался на деревья и разрывал клыками горло. Он был способен на огромную силу и ужасную жестокость, но все же сейчас он был всего лишь мальчиком на руках у матери.

– Мама. – Его голос был немного грубоват. – Возможно, ты сломаешь мне пару ребер.

Ее смех был легким и счастливым, когда она отстранилась.

– Это вряд ли. – Она снова положила руку ему на щеку. – Ты стал выше?

– Нет, мама.

– Ты уверен? – спросила она.

– Мальчик перестал расти давным-давно, как раз тогда, когда перестал нас слушаться, – наконец заговорил его отец, и его тон был ласковым, несмотря на слова.

Она снова рассмеялась, погладив Кастила по щеке. Возможно, сказала что-то еще, потому что Кастил кивнул, а затем отошел в сторону. Он протянул мне руку.

– Я хотел бы должным образом представить тебе мою жену, – сказал он, встретившись со мной теплыми медовыми глазами. – Пенеллаф.

Не сводя с него взгляда, я подалась вперед и вложила свою руку в его. Он сжал ее, и сладкий вкус шоколада наполнил мои чувства. Я медленно выдохнула и ответила ему жестом, глядя на его мать. Возможно, все дело в годах, проведенных в роли Девы, потому что инстинкт руководил моими действиями и не имел ничего общего с гулом осознания, который, казалось, вибрировал в моей крови. Я поклонилась в пояс, а затем выпрямилась.

– Для меня большая честь встретиться с вами официально. – Слова тихо слетели с моих губ. – Кастил тепло отзывался о вас.

Кастил разразился изумлением, но от его матери я получила то, что ощущалось как прохладные брызги воды с примесью недоверия. Это было почти, как если бы она наконец-то посмотрела на меня. И, возможно, это было впервые с тех пор, как я вошла в комнату. Не было никаких сомнений в том, что она узнала о произошедшем в Пустошах, поэтому не могла винить ее за то, что она была шокирована, увидев меня, стоящую перед ней, относительно нормальную, а не жаждущего крови вампира.

Меня пронзила дрожь, потому что, как бы невероятно это ни было, я иногда забывала, хотя бы на несколько минут, о том, что произошло. Когда вспоминала, как сейчас, тоже чувствовала дозу неверия.

Но мать Кастила была совершенно неподвижна, она смотрела на меня, и кровь быстро отхлынула от ее лица.

– Мама? – Кастил подошел к ней. – С тобой все в порядке?

– Да, – сказала она, прочищая горло, когда ее муж сделал шаг вперед. Моя спина напряглась, когда она продолжала смотреть на меня. – Просто... простите. – Ее золотистые глаза расширились, а на лице появилась слабая улыбка. – Я просто не могу поверить в то, что вижу. Валин сообщил мне, что произошло… что ты вознеслась.

– Я не мог позволить ей умереть, – заявил Кастил раньше, чем это успела сделать я. В нем кипел гнев, как прилив под тихими водами. – Я точно знал, что делаю, и то, что я сделал, лежит на мне. Не на ней.

Взгляд королевы Элоаны переместился на сына.

– Я знаю. Так сказал твой отец. Я не считаю ее ответственной за то, что ты сделал.

У меня перехватило дыхание.

– Вы также не должны считать Кастила виноватым в этом. Я не вампир.

– Я вижу это, – сказала она, ее взгляд прослеживал мои черты, как будто ища в них намек на Вознесенного которых мы все знали. – Но что, если бы ты стала ею?

– Что, если? – мягко спросил Кастил, отпуская мою руку.

Его отец долго отпивал из бокала, который держал в руке, и у меня возникло ощущение, что мы быстро движемся по тому же пути, по которому Кастил и его отец шли в отношении моего Вознесения. Я действительно не хотела повторения этого.

– Мы не можем изменить ни то, что со мной сделали, ни то, что сделал Кастил, чтобы спасти мою жизнь. Это случилось, – сказала я, крепко сцепив пальцы. – И, очевидно, нам всем повезло, что я не превратилась в вампира. Бессмысленно продолжать обсуждать, что могло бы произойти, когда этого просто не произошло. Он понимал риск. Он все равно рискнул, и я все еще здесь. Не вампир. Все кончено.

Гнев в Кастиле отступил, но холодность от удивления его матери возросла.

– Все кончено, только если то, что было сделано в этих руинах, останется между теми, кто там присутствовал. Если слухи о случившемся когда-нибудь дойдут до нас, некоторые, возможно, увидят, что ты ничем не отличаешься от Вознесенных, так что это не просто конец только потому, что все вроде бы закончилось хорошо.

Ее тон был ровным, но в нем чувствовался снисходительный оттенок, который обжигал мое горло и слепил глаза. Моей руки коснулась теплая кожа. Киран шагнул ко мне ближе, и это простое прикосновение стало еще одним толчком, напомнив мне о том, что подобные вещи были запрещены мне как Деве. Это заставило меня вспомнить о всех тех годах, когда меня заставляли молчать. Позволять, чтобы при мне, или обо мне, говорили все, что угодно. Принимать все, что со мной делали.

И я так беспокоилась о том, что его родители смогут принять меня, даже до того, как мы с Кастилом перестали притворяться и признали, что наши чувства друг к другу были настоящими. Я все еще хотела их принятия, но то, что сделали со мной, сделали с нами обоими. Мы не выбирали, чтобы оказаться в такой ситуации. Те, кто называл Атлантию своим домом, выбрали. Ее народ. Я боролась с жжением в горле, потому что должна была.

Потому что теперь на мне не было вуали.

Какой-то инстинкт подсказывал мне, что то, что произошло сейчас, вполне может определить развитие моих отношений с родителями Кастила с этого момента. Боги знали, что эти отношения и так были шаткими, но это были не Тирманы, которые опекали меня, когда я жила в Масадонии. Это не королева Илеана и король Джалара. И я не сбежала от одной Короны только для того, чтобы меня заставили молчать и покровительствовать другой.

Я встретила и выдержала ее взгляд, закрыв свои чувства, не позволяя себе читать кого-либо в комнате. В этот момент имело значение то, что чувствовала я.

– Все кончено, потому что нотации Кастилу не только не имеют значения, но и не служат никакой цели, кроме как подразумевать, что он в чем-то виновен, тогда как на самом деле виновен только ваш народ. – Мой подбородок приподнялся. – Но также и потому, что на данный момент это довольно повторяющийся, утомительный разговор.

Ноздри королевы Элоаны раздулись, когда она резко вдохнула. Ее губы разошлись.

Но я еще не закончила.

– Кроме того, что касается произошедшего в Пустошах, распространившись за пределы тех, кто присутствовал там, я не уверена, что это вызывает беспокойство. Насколько я понимаю, вольвены преданы мне и не сделают ничего, что могло бы причинить мне вред. Не так ли, Киран?

– Все верно, – ответил он.

– Присутствующие атлантийцы верны Кастилу, и я не думаю, что он считает, что они предадут его, – сказала я, все еще удерживая взгляд королевы. – Я права, Кастил?

– Так и есть, – подтвердил он, его тон не был таким сухим, как у Кирана. Тем не менее, в нем ощущалась несомненная дымчатость.

– За исключением короля, остальные свидетели мертвы, и можно с уверенностью предположить, что они не будут делиться событиями той ночи в ближайшее время, – продолжила я, мои пальцы начали болеть от того, как крепко я их сжимала. – Но, если вдруг случившееся той ночью станет достоянием общественности, я все еще не уверена, что есть повод для беспокойства. Похоже, атлантийцы достаточно умны, чтобы понять, что раз у меня нет клыков и я могу ходить под солнцем, то я не вампир. Или я переоцениваю здравый смысл людей?

Никто не ответил.

В комнате было так тихо, что даже сверчок мог чихнуть, и мы бы его услышали.

Кастил нарушил напряженную тишину.

– Вы не переоценили людей, и этот разговор не только бессмыслен, но и оскорбителен, учитывая, что на нее напали наши люди.

– Мы не знали ни о планах Аластира, ни о том, что Невидимые активны и вовлечены в это, – заявила королева. – Он также не подавал нам никаких признаков того, что замышляет подобное.

– Когда Аластир пришел с Кираном, чтобы предупредить нас о прибытии Вознесенных в Конец Спессы, – сказал его отец, – он рассказал нам о твоем намерении жениться и о том, что оно связано с... Маликом. – Он быстро выпил, прочищая горло. Я почувствовала, как он, прежде чем исчезнуть, пробился сквозь стены вокруг моих чувств – вспышка терпкой, почти горькой агонии. – Он сказал, что не уверен, насколько вы действительно преданы друг другу.

– Мы преданы друг другу, – отозвался Кастил, когда к моему раздражению присоединился прилив горячего гнева. – Очень.

– Я в этом не сомневаюсь, – пробурчал его отец. – Думаю, нужно быть слепым, чтобы не заметить этого.

Я вспомнила, как Кастил поцеловал меня в присутствии его отца, и мои щеки запылали.

– Это все, что сказал Аластир? – спросила я. – Он знал, что я потомок божеств?

– Аластир рассказал нам, кто ты и что ты можешь, – признала королева Элоана. – Мы знали, что это значит. Ни один обычный смертный с атлантийской кровью не может обладать такими способностями. Любой из нас, кто достаточно стар, чтобы помнить божеств, узнал бы об этом – хотя, возможно, не сразу. Никто бы даже не задумался об этом. Но в какой-то момент Аластир узнал о твоем наследии и понял, кто ты.

– Но вы поняли это в тот момент, когда увидели меня, – сказала я, вспоминая выражение ее лица, как будто видела его вчера. – Аластир сказал вам, что еще не слишком поздно.

– Потому что он знал, что это значит для Короны, как и я, когда увидела тебя... увидела, как ты излучаешь свет. Я знала, кто ты, – сказала она нам. – Я не поняла, что он имел в виду в Палатах, когда сказал, что еще не слишком поздно, но, узнав о его планах, полагаю, он поверил, что мы поддержим то, чего он надеялся достичь.

– А именно: передать меня Вознесенным, чтобы они могли расправиться со мной? – сказала я, подавляя дрожь, поднявшуюся от того, как близко он подошел к успеху. – Так же, как и те, кто в Палатах напал на меня до того, как вы все прибыли. Я пыталась остановить их...

– Пыталась? – сказал король Валин с недоверчивым смехом, который так напомнил мне Кастила. – Я бы сказал, что ты преуспела, Дева.

Кастил повернул голову к отцу, его широкие плечи напряглись.

– Ее зовут Пенеллаф. И если ты получишь разрешение моей жены, то сможешь называть ее так. Если нет, то можешь называть ее принцессой. Все, что более уважительно звучит на твоем языке. Но никогда не называй ее Девой. Ты меня понял?

Я сжала губы. Его слова. Его тон. Не знаю почему, но мне захотелось улыбнуться.

Его отец отпрянул назад, широко раскрыв глаза, но его жена подняла руку.

– Ни твой отец, ни я не хотим проявить неуважение, Хоук.

– Не хотите? – воскликнула я, и ее золотой взгляд устремился на меня.

– Нет, – заявила она, прищурив тонкие брови. – Не хотим.

Я уставилась на королеву – на свою свекровь.

– Когда вы впервые увидели меня, то говорили так, будто Кастил вместо жены вернул в королевство проклятие.

– Я была застигнута врасплох тем, что увидела, – ответила она, – как, думаю, и любой другой человек. – Ее брови сжались еще сильнее. – Я... я не ожидала увидеть тебя.

– И я не ожидала ничего подобного. – Надо было, чтобы она поняла, что я не Дева, что я не инструмент Вознесенных, как считали в Храме. – Аластир не мог этого знать, но я была там, когда Вознесенные доставили свои подарки в Конец Спессы. – Моя грудь сжалась, когда я подумала об Элайдже, Магде – обо всех тех, кто был так бессмысленно убит. – Я сражалась против них вместе с Кастилом. Я убила герцогиню Масадонии. Я исцеляла ваших людей, даже когда некоторые из них смотрели на меня, как на какое-то чудовище. Я не заставляла ваших стражников нападать на меня, а ведь некоторые из этих людей были именно такими, не так ли? Стражи Короны. Члены Невидимых.

Королева молчала, пока я наклонялась вперед. Не осталось незамеченным, как король переместился, словно желая встать и защитить свою жену, или как Хиса шагнула вперед. Возможно, позже мне будет стыдно за тот дикий прилив удовлетворения, который я испытала. А может, и нет.

– Я не знаю, что вы можете думать обо мне или о том, чем поделился с вами Аластир, но я не выбирала быть Девой или носить вуаль. Я не выбирала быть потомком какого-то божества, возвращаться сюда, чтобы разорвать узы или узурпировать чьи-то кровные линии. Единственное, что я когда-либо выбирала – это ваш сын.

Кастил откинул голову и глубоко вздохнул, но промолчал, предоставив мне говорить за себя.

– Аластир сказал вам об этом, когда прибыл из Конца Спессы спросила я.

– Нет, – тихо ответил отец. – Не сказал.

– Я так не думала.

Тогда заговорил Кастил.

– Мы пришли сюда в надежде, что вы двое поможете нам выяснить, во что вознеслась моя жена. А если говорить о личном, то я надеялся, что вы немного познакомитесь с Пенеллаф и наоборот. Но если мы собираемся снова вспоминать прошлое, то нам ничего не остается, как уйти.

– Но мы должны поговорить о прошлом, – сказала его мать, и Кастил напрягся. – Только не так, как ты думаешь, – добавила она с тяжелым выдохом. Я наконец открыла свои чувства, позволив им потянуться к ней. Острый привкус страдания был настолько сильным, что я почти отступила на шаг. Она провела рукой по своим и без того причесанным волосам, когда ее муж присоединился к ней сбоку в той же бесшумной манере, в которой часто передвигался Кастил. Он положил руку ей на плечо, когда она сказала:

– Я должна извиниться. Я действительно не хотелось обидеть, но понимаю, что обидела. Мое потрясение от всей этой ситуации явно выбило меня из колеи, – сказала она, протягивая руку и складывая ее на руке мужа. – Но это не оправдание. Потому что вы оба правы.

Ее взгляд вернулся ко мне.

– Особенно ты. В том, что было сделано, нет ни твоей вины, ни вины моего сына, и я планировала сказать тебе, как сожалею о случившемся. – В этих словах чувствовалась искренность, вкус раскаяния, и я немного расслабилась. – Но и Валин, и я испытываем облегчение от того, что ты... что ты стоишь перед нами с нашим сыном. – Это была волна эмоций, которую я не смогла прочитать, потому что она появилась и исчезла слишком быстро. – Я должна была сказать это, как только вы вошли в комнату, но я... – Она запнулась, покачав головой. – Я глубоко сожалею, Пенеллаф.

Я видела, как отец Кастила опустил подбородок, чтобы поцеловать висок матери, и это действие затронуло мое сердце, напомнив мне о Кастиле. Вдох, который я сделала, больше не обжигал мое горло, хотя кожа все еще зудела от сдерживаемого разочарования. Но родители Кастила были потрясены. Я не могла забыть, что она, скорее всего, знала, что я одной крови с ее первым мужем. Я была болезненным напоминанием о прошлом, которое она, вероятно, хотела бы никогда не вспоминать.

И хотя та часть меня, которая существовала в центре этого гула в моей груди, хотела, чтобы я развернулась и ушла, я знала, что это было бы так же бессмысленно, как читать нотации Кастилу. Кроме того, я была способна на сострадание, и действительно сочувствовала его матери – обоим его родителям. Я была не такой, как они предполагали. Никогда.

– Все в порядке. У вас не было возможности по-настоящему увидеть Кастила, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним. И я могу понять, почему вы потрясены, увидев меня такой, какая я есть, а не такой, какой должна быть после Вознесения, – сказала я. Невозможно было не заметить двойного удивления обоих родителей.

Королева Элоана быстро моргнула, а ее муж уставился на меня так, словно у меня выросла третья рука. Его мать оправилась первой.

– Спасибо за понимание, особенно когда нам есть за что искупать вину. Пожалуйста, – она протянула руку к одинаковым диванчикам, стоявшим напротив того, на котором сидела она, – присаживайтесь.

Кастил оглянулся на меня, в его глазах ясно читался вопрос. Он оставлял за мной право решать, останемся мы или уйдем. Я потянулась к нему, приветствуя тяжесть и ощущение его пальцев вокруг моих. И кивнула.

Облегчение было заметно у обоих его родителей.

– Кто-нибудь из вас хочет что-нибудь выпить? Киран? – спросила она.

Мы отказались от этого предложения, усевшись в мягкий диванчик с толстыми подушками – такой, в котором я легко могла представить себе, как сворачиваюсь калачиком, чтобы почитать книгу.

Только не этот проклятый дневник.

Киран предпочел стоять, заняв позицию охранника за диваном, и от меня не ускользнуло, что именно это он и делал. Он стоял на страже прямо позади меня, его рука лежала на рукояти меча в ножнах.

Это должно было послужить весьма неприятным сигналом.

– Надеюсь, то, что ты видела вчера в Атлантии, показало тебе, что твои впечатления о нас до сих пор не такие, какие мы есть, – заявил король Валин, его взгляд был почти таким же напряженным, как и взгляд его сына, когда он поведал им о том, как мы провели предыдущий день. Он и его жена сели. – И те, кого ты, возможно, встретила вчера, больше похожи на нас.

– Я хочу, чтобы это было правдой, – призналась я. – То, что я видела до сих пор в Бухте Сайона, было прекрасно.

Его отец кивнул.

– Я хочу быть уверен, что это единственная правда, которую ты увидишь.

– Прошлой ночью мы узнали, что обязаны выразить тебе свою благодарность, и еще кое-что, о чем я уже должна была сказать. – Янтарно-яркий взгляд королевы остановился на мне. Я почувствовала вкус лимонного любопытства, терпкую нотку растерянности и терпкий привкус печали. – Спасибо, что помогла ребенку, пострадавшему в аварии с каретой. Ты предотвратила большую и ненужную трагедию.

Я посмотрела на Кастила, не зная, как ответить. Не за что, казалось не слишком подходящим ответом в данной ситуации. Его рука сжалась вокруг моей.

– Я... я сделала все, что могла, чтобы помочь ей.

Король вскинул бровь.

– Только сделала то, что смогла? Ты спасла жизнь этому ребенку. Это было не так просто.

Я поерзала на своем месте, чувствуя себя неловко.

– Моя жена гораздо скромнее меня, – заявил Кастил, и тут сзади меня раздалось тихое, едва слышное, но узнаваемое фырканье. Уголки моих губ опустились, когда взгляд Кастила скользнул к моему. – Если бы я был способен сделать то, что сделала она, я бы запечатлел свое величие на своей коже.

– Правда, – сухо ответила я. – Это звучит чересчур.

– Но, как ты уже знаешь, я чрезмерен во всем, – сказал он мне голосом, в котором ощущался пышный, благовонный дым.

По моим щекам разлилось тепло, а в животе поселился злой жар. Сразу же я подумала о том, что мы делали на пляже накануне вечером. Это было... чересчур.

Кастил усмехнулся.

Его отец прочистил горло.

– Ты всегда умела делать то, что сделала с ребенком?

Оторвав взгляд от Кастила, а мысли – от совсем неподходящих вещей, я ответила.

– Нет, не всегда, – сказала я, а затем вкратце рассказала об эволюции своих способностей. – Они менялись до того, как я вознеслась.

– Я подумал, что это связано с Выбраковкой, – сказал Кастил.

– Выбраковка объясняет изменения, – согласилась его мать.

– И это было до Вознесения? Я не знаю ни одного полуатлантийца, прошедшего через Выбраковку. – Его отец пристально посмотрел на меня. – Или любого Вознесенного смертного с атлантийской кровью, который прошел через Выбраковку и не стал вампиром. Но опять же, я не знаю ни одного полуатлантийца, нисшедшего от богов, который был бы жив на сегодняшний день.

– Я тоже, – сказала я и тут же сморщилась. Очевидно, что нет. Боги.

Кастил и, к удивлению, его отец рассмеялись. На лице короля появилась слабая ухмылка, когда Кастил заговорил:

– Ты сказал, что не знаешь ни одного другого, кто был бы жив по сей день. Значит ли это, что раньше были такие же, как она?

Я почти хотела ударить себя за то, что не заметила этого раньше.

Королева кивнула.

– Это случалось нечасто, но божества создавали детей либо с атлантийцами, либо со смертными. Когда это случалось, эфир божества часто проявлялся в ребенке тем или иным образом. Конечно, это проявление было сильнее, если второй родитель был атлантийцем.

– Дети? От тех, кто был смертным? – спросила я, нуждаясь в ответах. – Они все еще были смертными?

Она кивнула, взяв со стола свою маленькую белую чашку.

– Насколько я помню, они быстрее, чем большинство смертных, исцелялись от ран и не часто болели, – объяснила она, глядя на мужа и делая глоток. Я всегда быстро исцелялась и редко болела. – Но они оставались смертными – старели так же, как и все остальные. Возможно, они прожили бы чуть дольше, если бы не их потребность гнаться за смертью.

– Что это значит? – спросил Кастил.

– Те, кто носил кровь богов, часто были воинами – первыми, кто останавливал битву, а иногда и начинал ее, – объяснил король. – Это были самые храбрые мужчины и женщины, которых я когда-либо знал. Они сражались в окопах вместе с атлантийскими солдатами. Большинство из них, если не все, погибли на войне или были взяты в плен Вознесенными, когда поняли, какую кровь в себе несут.

У меня свело желудок. Вероятно, ими питались или использовали для создания новых Вознесенных, столкнувшись с кратким, но не менее ужасным вкусом того, что пережил Кастил, а его брат – в настоящее время. Я скривила губы, покачав головой.

– Боги. – Я тяжело сглотнула, когда Кастил сжал мою руку. – Как давно Вознесенные делают это?

– Столько, сколько дышат, – сказал король, и я вздрогнула. – Они совершали жестокие грехи против атлантийцев, смертных и богов.

Ничто из того, что он сказал, не было преуменьшением.

– Но дело в том, – продолжал отец, опираясь локтем на диван, – что даже у детей божества и атлантийца не было способностей, которые проявлялись бы в них так сильно, как у тебя. То, что ты сделала в Палатах, не под силу даже самому могущественному элементальному атлантийцу, – сказал он, проводя большим пальцем по подбородку, глядя между мной и Кастилом. – Ты спросила меня в Храме Сайона, могу ли я объяснить, что с тобой произошло, когда Кастил вознес тебя.

– И ты сказал нам, что не знаешь, – ответил Кастил.

– Это была не совсем ложь, – сказал он, взглянув на свою жену, прежде чем повернуться к Кастилу. – Прошлое, о котором говорила твоя мать, играет определенную роль в том, кем ты стала. Но не объясняет, как.

Ледяные пальцы тревоги коснулись моего затылка, посылая дрожь вдоль позвоночника.

– Твои родители? – спросила его мать, слегка наклонившись вперед. – Ты верила, что они оба смертны?

– Да, – сказала я, напрягая плечи. – Но теперь не уверена. Я даже не знаю, были ли они моими родными родителями.

Она сглотнула.

– И у тебя есть брат?

Аластир определенно хорошо их проинформировал.

– Есть. Он старше на два года.

– И он вознесся? – спросила она, и я твердо кивнула. Она слегка сцепила руки на коленях. – Ты уверена в этом?

– Его видели только ночью, – подтвердил Кастил. – Кроме этого, мы ничего не можем знать. Но его видели много раз. Не думаю, что они используют его для получения крови… так же, как они собирались использовать Пенеллаф.

Я знала, о чем думают его родители. Что Йен был либо моим сводным, либо вовсе никаким не братом. Если это так, то мне было все равно. Он все равно был моим братом. Так же как мои родители, отдавшие свои жизни, чтобы защитить нас, всегда будут единственными матерью и отцом, которых я знаю.

– Думаю, мы можем ответить на некоторые из ваших вопросов, – заявила его мать, ненадолго встретившись взглядом с мужем.

Кастил сжал мою руку, когда я сказала:

– Аластир сказал мне, что у меня схожие способности с...

– Малеком? – вмешалась королева Элоана, ее печаль превратилась в пелену, отбрасывающую тень на комнату. – Да. Так и есть. Он сказал правду.

Резко вдохнув, я была ошеломлена и еще больше удивлена тем, что была так потрясена. Очевидно, какая-то часть меня не хотела верить в то, что это правда. Я села, пытаясь вырвать свою руку из хватки Кастила.

Он держался, наклонив свое тело к моему.

– Это не имеет значения, Поппи. Я уже говорил тебе это раньше. – Его взгляд поймал мой. – Для меня это не имеет значения.

– И для нас тоже, – тихо сказал Киран сзади нас, смело выступая от имени всех вольвенов.

– Ты действительно похожа на него, – прошептала мать Кастила, и я посмотрела в ее сторону. – Даже если бы не видела излучаемую тобой силу, я бы точно знала, от кого ты произошла. У тебя много его черт и его волосы, хотя их цвет был рыжевато-коричневым, а кожа немного темнее, чем у тебя.

Я чувствовала, как кровь замедляется в моих венах.

– Мне всегда говорили, что я похожа на свою мать...

– Кто? – спросила она.

–... – Королева Илеана говорила мне это. С тех пор, как я себя помню, она говорила, что я похожа на свою мать, когда та была в моем возрасте. В детстве я ни разу не усомнилась в этом, и, хотя начала подозревать, что по крайней мере один из моих родителей не был мне кровным родственником, я никогда не думала, что это моя мать.

Кастил на мгновение уставился на меня, а затем повернулся к матери и отцу.

– Что вы хотите сказать?

– Мы говорим, что невозможно, чтобы те, кого ты считала своими родителями, были теми, кем ты их помнишь. – Тон короля Валина был мягче, чем я даже могла себе представить, на что он способен. – Или они вообще не были твоими родителями. Потому что мы знаем, кем был один из них. – Я чуть не задохнулась от сочувствия, которое излучала королева. – Малек должен был быть твоим отцом, Пенеллаф.

ГЛАВА 27

Я уставилась на родителей Кастила, оказавшись в водовороте смятения и неверия. Мне хотелось встать, но Кастил все еще крепко держал меня за руку. И куда мне идти?

– Чтобы у тебя были такие способности, ты должна быть ребенком божества, а не просто разделять его кровь, – объяснил король Валин в той же мягкой манере. – И это также означает, что ни один из твоих родителей не мог быть смертным.

Я резко вдохнула.

– Что?

– Ты просто не можешь быть смертной, – сказала королева Элоана, изучая меня взглядом. – Это не значит, что мать, которую ты знала, не твоя мать. Это просто означает, что она никогда не была смертной.

Я покачала головой, пока мой мозг быстро пытался переварить эту новую информацию.

– Но разве Аластир не знал бы этого? Он же встречался с ней.

Королева Элоана опустила взгляд, и я поняла, что она сказала то, что должна была, чтобы смягчить удар.

У меня свело живот.

– Не делайте этого – не лгите, чтобы смягчить удар. Я ценю это. Правда. – И я оценила. Это означало, что она в какой-то мере заботится о моих чувствах. – Но мне нужно знать правду. Мне нужно взглянуть ей в лицо.

Королева с уважением кивнула.

– Он бы знал, если бы женщина, которую он встретил, не была смертной.

– Это также означает, что Леопольд не мог быть Малеком. – Киран пересел на диванчик. – Аластир знал бы и сказал об этом.

Я сосредоточилась на глубоком, ровном дыхании, напоминая себе, что уже подозревала, что по крайней мере один из моих родителей не был мне кровным родственником. Даже начала принимать это, и я... я могла принять. Но Малек как мой отец… что-то в этом не сходилось. Однако мои мысли слишком сильно метались, чтобы понять, что это было в данный момент.

– И он сказал бы мне, если бы встретил Малека, – заявила мать Кастила, возвращая мое внимание к ней. – Он бы рассказал нам обоим.

Пальцы Кастила выскользнули из моих, и сердце заколотилось от ледяного холода, который исходил от него, пока он смотрел на своих родителей.

– Вы двое знали о Пенеллаф до меня? Знали ли вы, в чем участвовал Аластир той ночью в Локсвуде?

О, боги.

Я... я даже не подумала об этом. Но потом почувствовала этот вкус, кислоту стыда, исходящую от них обоих. В груди загудело, и Киран вдохнул с силой, вытянув шею.

– Вы... вы знали?

– Мы знали, что он нашел того, кого считал потомком Малека, – ответила королева Элоана, когда ее муж протянул между ними руку, сжимая ее ладонь. – Но мы не знали ничего другого ни о тебе, ни о твоей семье. Он даже не знал тогда, что ты – ребенок Малека. Он понял это только тогда, когда снова встретил тебя.

Тело Кастила напряглось до невозможности, и я увидела, как Хиса отпрянула от окна и направилась к родителям.

– Но вы знали, что он убил ее родителей? Оставил ее умирать?

Отец встретил его взгляд.

– Мы узнали только постфактум. Тогда мы ничего не могли сделать.

Прошло мгновение, а затем Кастил начал вставать. Я рванулась вперед, схватив его за руку.

– Он прав, – сказала я, сглотнув, когда его голова повернулась в мою сторону. Его глаза напомнили мне застывший топаз. – Они ничего не могли сделать после случившегося. Это не их вина.

Сосредоточившись на Кастиле, я не могла понять, откуда снова взялось это странное ощущение, мимолетная эмоция, кислая и одновременно терпкая. Я не знала, от кого она исходит, и чувствовала ли я ее на самом деле, когда ярость Кастила была огненной бурей.

– Они не виноваты в том, что сделал Аластир, – сказала я ему, обхватив его за руку. – Они не виноваты.

Он не двигался в течение нескольких ударов сердца, а затем жестко вернулся и сел рядом со мной. Мышцы под моими руками оставались напряженными, когда Хиса отошла к своему месту у окна, убрав руку с рукояти меча.

– Как? – потребовал Кастил. – Как вы могли продолжать дружбу с этим ублюдком после того, как узнали, что он сделал?

Это...

Это был отличный вопрос.

Грудь его отца вздымалась от тяжелого вздоха.

– Потому что мы думали, что он действует в интересах Атлантии.

– Он позволил Жаждущим напасть на ребенка, – прорычал Кастил. – Как, черт возьми, это может быть в интересах Атлантии?

– Потому что Малика не было, ты не проявил интереса к короне, и потомок Малека, выросший среди Вознесенных, за которым ухаживала Прислужница Кровавой Короны, смог бы претендовать на трон, – сказала его мать, и я почувствовала, как вздрогнул Кастил. – И даже не зная степени крови, которую она несла в себе, Аластир или кто-то из нас никак не мог поверить, что это совпадение... что Прислужница маскировалась под мать ребенка, который был наследником Атлантии.

Маскировалась под мать...

– Боги, – пробормотал Киран, проводя рукой по лицу.

Кастил сел обратно, мускул на его челюсти напрягся, когда он посмотрел на меня.

– Поппи, я...

– Не надо. Не смей. – Отпустив руку, я прижалась к его лицу. – Не смей извиняться. Это не твоя вина. Ты тогда пытался найти своего брата. Ты понятия не имел, что может сделать Аластир и что я вообще существую. Не бери на себя такую вину. Пожалуйста.

– Она права, сын. – Его отец прочистил горло. – Это не твоя вина.

– И вы действительно думаете, что не несете за это никакой ответственности? – сказал Кастил, не сводя с меня глаз.

– Нет, несем, – тихо сказала его мать. – Нам не нравилось то, что было сделано, однако мы не были с этим не согласны. И это то, с чем мы живем с тех пор и будем жить дальше.

– Так же, как и те, кого вы убили, чтобы защитить местоположение Илизеума? – Кастил оборвал мою хватку, повернувшись к своим родителям. – Это еще одна вещь, с которой вы оба живете?

– Да, – подтвердил король Валин, и если кто-то из них и был удивлен тем, что мы узнали о местонахождении Илизеума, то никак этого не показал. – И, если ты станешь королем, тебе придется сделать много вещей, от которых у тебя будет сводить живот, которые будут преследовать твои сны, и с которыми тебе придется жить.

Истина в этом заявлении заставила Кастила замолчать. На секунду.

– Уверен, что так и будет, но, если я узнаю, что кто-то из моего народа принимал участие в причинении вреда или убийстве ребенка, они окажутся в Бездне, где им и место. На моих руках никогда не будет этой крови.

Печаль пронзила стены, окружавшие короля Валина.

– Я надеюсь и молюсь, чтобы этого никогда не случилось.

– Молитвы не нужны, – холодно ответил Кастил, поднимая мою руку и целуя моей ладони.

– Подождите, – промолвил Киран, поразив меня. – Я не понимаю, как Малек может быть ее отцом. Я знаю, что никогда не говорилось, что с ним случилось, но можно с уверенностью предположить, что его нет в живых, и не было уже много веков. В конце концов, почему бы ему не вернуться, чтобы претендовать на трон?

Я вздрогнула. Это было то, что не имело смысла в том, что Малек был моим отцом. Да, похоже, никто не знал, что случилось с ним или Избет. Но как он мог быть жив?

– Это было безопасное предположение, – поднимаясь, сказала мать Кастила. – И поэтому оно также невозможно.

Я моргнула раз, потом два.

– Повторите?

– Невозможно, чтобы Малек зачал ребенка девятнадцать лет назад. – Юбки ее платья зашелестели вокруг лодыжек, когда королева Элоана подошла к дубовому шкафу и взяла графин с янтарной жидкостью. – Вы уверены, что никто из вас не хочет выпить?

Киран выглядел так, словно ему нужно было выпить, когда я сказала:

– Я действительно не понимаю, что происходит.

– После того, как я аннулировала брак, а Малек был свергнут, он исчез, – сказала она, наливая себе бокал и ставя обратно стопку на графин, ее рука оставалась там, пока она стояла к нам спиной. – В то время я была занята растущей угрозой со стороны Вознесенных и началом войны, но только спустя несколько лет, после того как мы с Валином поженились и закончилась Война Двух Королей, я нашла его. – Ее плечи напряглись, когда она сделала глоток… хороший и долгий.

– Я знала, что должна это сделать. В противном случае он навсегда стал бы угрозой не только для Атлантии, но и для семьи, которую я пыталась создать. Я знала его. – Она оглянулась через плечо, делая очередной глоток. Ее губы раздвинулись, обнажив кончики клыков. – Он хотел бы отомстить за то, что я сделала. Поэтому выследила его в глубине Солиса и замуровала.

– Вы... вы использовали костяные цепи? – спросила я.

Она отрывисто кивнула.

Убить божество чрезвычайно сложно. Некоторые сказали бы, что невозможно без помощи другого... или бога, – сказала она, и я вспомнила, что Аластир говорил о Малеке. Что он убил многих других божеств.

Мало того, что мой... отец был склонен к хаотическому насилию и прелюбодействовал, так еще и, судя по всему, был убийцей.

Но это если бы он был моим отцом. А этого королева Элоана еще не объяснила.

– Это было около четырехсот лет назад. – Она повернулась к нам лицом, прижав бокал к груди. – Ему потребовалось бы больше половины этих лет, чтобы стать достаточно слабым и умереть. Но он был бы мертв к тому времени, когда ты родилась.

Брови Кастила нахмурились, когда он посмотрел то на меня, то на мать, то на отца.

– Тогда каким образом Малек является отцом Поппи?

– Может быть, вы ошибаетесь, – предположил Киран. – Может быть, Малек не ее отец.

Король Валин покачал головой.

– Других божеств не существует. Малек убил последнего из них, когда правил. Но дело не только в этом. – Его взгляд переместился на меня. – Ты действительно похожа на него. Слишком сильно, чтобы быть ребенком в нескольких поколениях.

Я открыла рот, но не знала, что сказать.

– И то, что ты сделала вчера для того ребенка? – спросила его мать. – Судя по тому, что мы слышали, она была слишком далека, чтобы ее можно было исцелить. Малек мог бы сделать то же самое.

– Но он редко это делал? – сказала я, повторяя слова Аластира.

Она кивнула.

– Он делал это, когда был моложе и не так озлоблен и утомлен жизнью и смертью. – Она сделала еще глоток, и я заметила, что ее бокал почти пуст. – На самом деле он спас мне жизнь. Так мы и познакомились. – Ее горло сжалось от глотка, и я взглянула на Кастила, не уверенная, знал ли он об этом. – Ни одно другое божество не могло этого сделать. Только те, в ком течет кровь Никтоса. А таким был только Малек. И он был внуком Никтоса. Вот почему он был так могущественен. Это частично объясняет, почему ты настолько сильна, ведь Никтос был твоим прадедом.

– Кроме того, Малек был самым старым божеством. – Отец Кастила сел вперед, потирая ладонью правое колено. – Остальные были детьми правнуков, рожденными от богов.

Это означало, что если у нас с Кастилом будут дети, то они... они будут похожи на божеств, которые когда-то правили Атлантией. Возможно, чуть менее могущественными из-за элементальной родословной Кастила, но все равно могущественными.

В данный момент я не могла даже думать об этом.

– Но у Никтоса было двое детей, – сказала я, вспомнив картину с изображением больших серых кошек. – У них был только один ребенок между ними...?

Она кивнула.

– Тогда я все еще не понимаю, как Малек может быть ее отцом, – заявил Киран, и я была с ним согласна.

– Где замурован Малек? – спросил Кастил.

Его мать подошла к месту, где сидел его отец.

– Я не знаю, как эта местность называется сейчас, ведь за прошедшие годы многое на этой земле изменилось. Но найти ее будет несложно. Деревья цвета крови, подобные тем, что растут в Палатах Никтоса и теперь процветают в горах Скотос, будут отмечать землю, которая его поглотила.

Я вздрогнула.

– Кровавый лес за пределами Масадонии.

Кастил посмотрел на меня, а затем на Кирана.

– Знаешь, что мне всегда было интересно? Почему Кровавая Корона отправила тебя жить в Масадонию, когда тебе было бы безопаснее находиться в столице.

Как и мне.

– Потому что ее кровь была бы слишком привлекательна для Вознесенных, и ее отдали бы тому, кому Корона доверяла, – сказал его отец, и мой желудок скрутило от тошноты.

– У меня были серьезные сомнения в благоразумии Кровавой Короны, но если они доверяли Тирманам, то это свидетельствует о поразительной неосведомленности, – ответил Кастил, проводя пальцами по центру моей ладони.

– Но они никогда не питались от меня, – сказала я. – Насколько я могу помнить.

– Нет, вместо этого они издевались над тобой. – Его тон стал жестче. – Я не уверен, что вижу между этим большую разницу.

– Мне жаль это слышать, – сказала королева Элоана, опуская свой теперь уже пустой бокал на столик у дивана.

–Я... – Мой желудок заныл еще сильнее, когда мне кое-что пришло в голову. – Возможно ли, что Илеана или Джалара узнали, где был похоронен Малек?

Король Валин глубоко вдохнул, и каждая часть меня напряглась еще больше.

– Думаю, да. Это единственное правдоподобное объяснение того, что Малек – твой отец.

Я уставилась на них.

Пальцы Кастила замерли на моей руке.

– Ты намекаешь на то, что Вознесенные воскресили его? Потому что я никогда не слышал, чтобы они упоминали о нем.

– Они должны были добраться до него до того, как тот умер, – сказал его отец. – Но даже если бы потребовалось всего столетие или два, чтобы узнать, что он был там похоронен, потребовалось бы много атлантийской крови, чтобы привести его в сознание. И даже тогда он был бы... не в здравом уме. Навряд ли вообще оправится от такого за сотни лет.

Боже мой.

Я прижала вторую руку ко рту. Последствия были настолько ужасающими, что я не могла говорить.

– И когда вы все заподозрили, что он воскрес? – мягко спросил Кастил.

– Когда увидели ее в Палатах. Увидели то, что Аластир утверждал относительно себя, – сказала его мать. – Мы бы сразу поговорили с тобой, но...

Но времени не было.

Во мне поднялось дикое чувство паники, истончавшееся с каждым вдохом. Я боролась с ним, пока мое сердце гулко билось о грудную клетку. Все это не меняло того, кем я была. Все это не изменило того, кем я стану. В конце концов, это были всего лишь имена и истории. Они не были мной.

Я вздохнула немного легче.

– Единственный способ узнать наверняка, восстал ли Малек, – это отправиться в Кровавый лес, – заявил Киран. – А это было бы почти невозможно, учитывая, что там полно Жаждущих, и как глубоко в Солисе он находится.

– И какой в этом смысл? – спросила я, взглянув на вольвена. – Это только подтвердит то, что мы уже знаем как правду.

Киран через мгновение кивнул.

– Почему именно кровавое дерево? – спросила я, глядя на родителей Кастила. – Почему они растут там, где проливается моя кровь, и где находится или был захоронен Малек? Почему они изменились в горах?

– Когда-то... деревья Айоса имели багровые листья, – ответила королева Элоана. – Когда божества правили Атлантией. Они изменились на золотые, когда был свергнут Малек.

– И мы думаем, что, когда Кастил вознес тебя, он что-то изменил внутри тебя. Возможно... раскрытие остальных твоих способностей или завершение какого-то цикла, – объяснил Валин. – В любом случае, мы считаем, что деревья изменились, чтобы отразить, что божество теперь в очереди на трон.

– Значит... они не плохие? – спросила я.

На губах королевы Элоаны заиграла слабая улыбка, и она покачала головой.

– Нет. Они всегда представляли кровь богов.

– И поэтому я не стала Вознесенной? Из-за крови богов или из-за того, что я... я никогда не была по-настоящему смертной?

– Потому что ты никогда не была по-настоящему смертной, – подтвердил король Валин. – Кто твоя мать? Кто она? Возможно, должна была быть из рода элементалей или из другого рода, может быть, из того, который вымер, насколько нам известно. И она должна была быть старой – почти такой же старой, как Малек.

Я медленно кивнула, понимая, что Коралена никак не могла быть моей биологической матерью, если только она каким-то образом не была полностью осведомлена и не участвовала в том, что делали Вознесенные. Я сомневалась, что это так, поскольку не могла представить себе атлантийца, который был бы согласен с этим.

Или достаточно долго прожила в столице, если бы Кровавая Корона увезла меня оттуда, поскольку я была бы слишком большой приманкой.

– Это возможно, – начал Киран, глядя мимо меня на Кастила. – Разве не случилось так, что еще один атлантиец оказался в плену у Кровавой Короны?

– Обычно это были полуатлантийцы, по крайней мере, я видел или слышал о них, – ответил Кастил грубым голосом. – Но не исключено, что я просто не знал, или что... ее держали в другом месте.

Если это так, то мою биологическую мать... заставили забеременеть? Изнасилована божеством, выжившим из ума и каким-то образом, манипулировавшим ею?

Боги.

Мои руки дрожали, и на этот раз, когда Кастил отпустил меня, рука сама отдернулась. Я потерла ладонями колени.

– Я ненавижу спрашивать об этом, – прошептал Кастил, хотя все в комнате могли его слышать. – Но ты в порядке?

– Мне хочется вырвать, – призналась я. – Но не буду.

– Ничего страшного, если так.

Меня покинул сдавленный смех.

– Мне также кажется, что я вполне могу стать Несущей Смерть и Разрушение, как назвали меня Невидимые в масках. – Тогда я посмотрела на него. – Я хочу уничтожить Кровавую Корону. – Мои глаза наполнились слезами. – Я должна это сделать.

Королева Элоана наблюдала за тем, как его взгляд искал мой. И тогда кивнул. Он не говорил, но в его словах звучала молчаливая клятва.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы снова обрести способность говорить.

– Ну, по крайней мере, ты можешь перестать называть меня богиней. Я просто... божество.

Прошел удар сердца, и на лице Кастила появилась широкая улыбка. Появились обе ямочки.

– Для меня ты всегда будешь богиней.

Почувствовав, что мои щеки потеплели, я откинулась на спинку дивана. В голове крутилось сто или больше вопросов, но на первый план вышли два.

– Слышали ли вы о каких-нибудь пророчествах, якобы записанных на костях богини Пенеллаф, которые предупреждают о великом зле, которое уничтожит Атлантию?

Родители Кастила уставились на меня так, словно у меня изо лба выросла третья рука и помахала им. Первой из ступора вышла его мать. Она прочистила горло.

– Нет. У нас нет пророчеств.

– А вот это мне даже интересно, – пробормотал король Валин.

– Оно действительно глупое, – заметил Киран.

– Так и есть. – Я взглянула на Кастила, прежде чем продолжить. – Ты знаешь, должны ли божества... нужна ли им кровь? Я нуждалась в ней, когда впервые проснулась после того, как Кастил дал мне свою кровь, но с тех пор я не чувствовала... голода.

Брови короля Валина приподнялись.

– Насколько я знаю, божества не нуждались в питании. – Он посмотрел на свою жену, которая кивнула. – С другой стороны, я помню, что когда-то давно читал о том, что богам нужно было питаться, если они были ранены или слишком сильно физически истощены. Твоя потребность могла возникнуть из-за того, что ты получила слишком много атлантийской крови, – сказал он, нахмурив брови. – Это могло быть разовым явлением или чем-то необходимым.

Кастил слабо улыбнулся, когда я кивнула. Идея пить кровь была для меня все еще странной, но я могла бы к ней привыкнуть. Украдкой я взглянула на Кастила. Он определенно привык бы к этому.

Взгляд его матери встретился с моим.

– Не хочешь прогуляться? Ты и я?

Кастил застыл рядом со мной, и внутри меня тяжело перевернулось сердце.

– Не уверен в этом, – сказал он.

В его матери промелькнула печаль, яркая и болезненная.

– Я лишь хочу поближе познакомиться со своей невесткой. В этой просьбе нет ни гнусных причин, ни каких-либо других шокирующих событий.

По крайней мере, я не почувствовала от нее ни враждебности, ни ужаса, только грусть и, возможно, ореховый привкус решимости. Не была уверена, что готова остаться наедине с его матерью. Одна только мысль об этом заставляла меня чувствовать себя так, будто в моей груди завелись сотни плотоядных бабочек, и это на мгновение вызвало тревожные образы.

– Обещаю, – сказала его мать. – Ей нечего меня бояться.

Мы с королевой Атлантии шли по дорожке из камня цвета слоновой кости, усыпанной благоухающими цветами голубовато-лилового оттенка. Мы были не одни, хотя кому-то так могло показаться. Хиса и еще один человек следовали на незаметном расстоянии. Киран тоже шел следом, и я была уверена, что заметила вспышку черного цвета, когда мы только ступили на тропинку. Полагаю, это была Лира, которая двигалась сквозь кусты и деревья.

– Мой сын... очень заботится о тебе, – заметила королева Элоана.

– Да, – сказала я. Кастил не был в восторге, когда я согласилась прогуляться с его матерью. Он волновался, и думаю, боялся, что она может сказать что-то такое, что заденет мои чувства или, возможно, ошеломит меня. Но я не ожидала мгновенной дружбы от его матери, и привыкла существовать в состоянии почти постоянной подавленности.

И, честно говоря, что еще можно рассказать такого, что шокировало бы больше, чем то, что я уже узнала? Тот факт, что я была в состоянии ходить и думать о чем-либо еще, был доказательством того, что я, скорее всего, вышла за рамки подавленности.

– Хотя у меня такое чувство, что ты более чем способна защитить себя, – заметила она, глядя вперед.

– Да.

На ее губах появилась слабая улыбка, когда я взглянула на нее.

– Тебе нравятся сады? – спросила она, но это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да. Я нахожу их очень...

– Умиротворенными?

– Да. – Я неуверенно улыбнулась. – А вы?

– Боги, нет. – Она засмеялась, и я моргнула. – Я слишком... как говорит Валин? Слишком неистовая, чтобы найти покой среди цветов и зелени. Эти сады, – сказала она, жестикулируя рукой, – прекрасны, потому что Кирха умеет ухаживать за зеленью и пожалела меня. Она с удовольствием проводит часы, удаляя завядшие цветы, а я с удовольствием провожу это время, отвлекая ее.

– Сегодня я наконец-то познакомилась с Кирхой, – рискнула я. – Она была очень добра.

Та кивнула.

– Да, она такая.

Я глубоко вздохнула и сказала:

– Но я не думаю, что вы хотели поговорить со мной о Кирхе.

– Нет. – Взглянув на меня, она пробежалась взглядом по моему лицу, а затем вернулась к тропинке. Прошло несколько мгновений. – Я бы хотела, чтобы мы поговорили о чем-то обычном и мирском, но сегодня этого не будет. Хочу, чтобы ты была в курсе, что мы знали о тебе, когда ты была Девой, до того, как Аластир вернулся с вестью о намерении Кастила жениться на тебе. Не то чтобы ты была ребенком, которого он... встретил все эти годы назад. Только то, что в Кровавой Короне была девушка, которую, как утверждали, избрали боги, и которую они называли Девой. Признаться, мы не придали этому особого значения. Решили, что это какая-то уловка Вознесенных, придуманная ими для укрепления своих притязаний – их манера поведения, вроде Обряда.

– Предположительно, до меня была еще одна, – сказала я через мгновение. – Ее имя неизвестно, и говорят, что ее убил Темный.

– Темный? – размышляла она. – Разве не так они называют моего сына?

– Да, но я знаю, что он не убивал ее. И даже не уверена, что та существовала.

– Я не слышала о другой. Но это не значит, что ее не было, – сказала она, когда мы подошли к деревьям джакаранды. – Ты выросла в Карсодонии?

Сцепив руки перед собой, я кивнула. – После того, как мои родители были убиты, я была там.

– Я искренне сожалею, что узнала о смерти твоих родителей. – Сочувствие затопило мои чувства, когда она повернулась направо. – И они были теми, кто заботился о тебе – теми, кого ты помнишь. Это твои родители, Пенеллаф.

– Спасибо. – У меня в горле образовался комок, когда я взглянула на безоблачное голубое небо, а затем посмотрела на нее. – Уверена, вы знаете, что я провела много лет с королевой Илеаной.

Напряжение сковало ее рот, когда она повторила:

– Илеана. – Ее ноздри раздувались от отвращения. – Королева Крови и Пепла.

ГЛАВА 28

По коже пробежали мурашки, как только я остановилась.

– Что?

Королева Атлантии встретилась со мной взглядом.

– Ее называют королевой Крови и Пепла.

Я не только никогда не слышала этого, но и не понимала смысла.

– Но Последователи и атлантийцы...

– Использовали эту фразу? Мы не были первыми, кто это сделал, так же, как и Последователи не были первыми, кто надел маски, – ответила она. – Когда Кровавая Корона основала свою династию, они называли себя королевой и королем Крови и Пепла, ссылаясь на силу крови и то, что остается после разрушения.

– Я... я не знала этого, – призналась я.

– Эти слова – этот титул – важны для нас, потому что они означают, что из крови тех, кто пал от рук Вознесенных, и из пепла всего, что они уничтожили, мы все равно восстанем. – Она склонила голову набок. – Для нас это говорит о том, что, несмотря на то, что они пытались с нами сделать, мы остались непобежденными. И благодаря этому мы восстанем снова.

Я задумалась над этим, когда королева снова начала идти, и я последовала за ней.

– Знают ли Вознесенные, что именно поэтому Последователи и атлантийцы так говорят?

Появилась небольшая улыбка.

– Знают, и я также уверена, что им очень неприятно знать, что мы взяли их титул и придали ему другое значение. – Всплеск удовлетворения, исходящий от нее, заставил меня усмехнуться. – Именно поэтому ты никогда не слышала этого титула. Сомневаюсь, что многие из живущих смертных или даже некоторые Вознесенные слышали его. Они перестали использовать эти слова несколько веков назад, примерно в то время, когда первые Последователи оставили свой след, используя эти слова. Они стремились отдалиться от этого титула, но это то, кем они являются. – Ее взгляд встретился с моим, прежде чем она снова шагнула вперед. – Нападение, в котором погибли твои родители и от которого у тебя остались шрамы? Тебе очень повезло, что ты осталась жива.

Мне потребовалось мгновение, чтобы уловить смену темы.

– Да, – согласилась я, а затем мне пришла в голову одна мысль. – Как вы думаете, это из-за моей родословной? Почему я выжила?

– Я бы так сказала, – ответила она. В юном возрасте атлантийцы почти смертны, но ты... ты другая. В тебе, очевидно, самая сильная родословная божества, и она защитила тебя.

– Я...

– Что? – Она бросила на меня быстрый взгляд, когда я не продолжила.

– Просто я провела большую часть своей жизни, задаваясь вопросом, как я выжила в ту ночь, почему я была... избрана Девой. И теперь, когда знаю, почему, у меня еще больше вопросов, потому что мне наговорили столько лжи, – сказала я ей. – Это просто необходимо переварить.

– Но, похоже, ты именно этим и занимаешься.

– Потому что у меня нет другого выбора. Я не могу это отрицать. Мне тошно думать о том, что Кровавая Корона могла сделать, чтобы создать меня. Мне также страшно думать о том, ради чего все это было. Но сейчас у меня не было возможности сосредоточиться на этом. Не только с тем, кто мог быть моей матерью, но и с Малеком. Я знаю, что он не был хорошим человеком, но все-таки был человеком, – сказала я. – И все же я чувствую себя отстраненной от этого. Чувствую скорбь и сочувствие к ним, но они чужие, и это не меняет того, кто я есть. Неважно, во что верят Аластир или Невидимые. Я не просто смесь крови, которая течет в моих жилах.

– Нет, – сказала она через несколько мгновений. – Я не думаю, что ты такая.

– Правда? – удивленно воскликнула я.

На ее губах мелькнула еще одна маленькая улыбка.

– Я помню божеств, Пенеллаф. Хотя многие из них могли быть склонны к разного рода проступкам, но не все были такими. Другие? Если бы они уснули, как боги, кто скажет, что стало бы с божествами? Мы никогда не узнаем. Но Малек... он не был плохим человеком, Пенеллаф.

Хотя я только что сказала, что Малек был для меня не более чем незнакомцем, часть моей души наполнилась любопытством и желанием узнать больше о человеке, который был моим отцом. Это должно быть естественно.

– Не был? – спросила я наконец.

Ее волосы блеснули иссиня-черным цветом в солнечном свете, когда она покачала головой. – Он не был плохим правителем. Долгое время он был честным и справедливым. И мог быть очень щедрым и добрым. Он никогда не был груб со мной или намеренно жесток.

– Он был неверен. Неоднократно, – сказала я и тут же пожалела, что не высказала то, о чем думала. – Мне жаль. Я не должна была...

– Не нужно извиняться, – сказала она с тихим смехом. – Он был неверен и, да, неоднократно. У этого человека было две головы, и я уверена, что ты можешь догадаться, какую из них он использовал чаще всего.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что она имеет в виду, а затем мои глаза расширились.

– Но он не был таким, когда мы впервые встретились. Только ближе к концу я начала замечать в нем это... волнение. Это сильное волнение, в которое я поверила, даже до того, что он сделал со своей любовницей, потому что он становился чем-то другим. Я... я не знаю, что произошло, что изменило его так, что он больше не был доволен мной и жизнью, которую мы пытались построить. Почему щедрость и доброта, которые когда-то были для него второй натурой, исчезли. Но я знаю, что в этом не было моей вины, и уже давно перестала задаваться вопросом, почему он искал удовлетворения и смысла в объятиях других. Я пытаюсь сказать, что твой отец не был чудовищем, Пенеллаф. Он был божеством – самым могущественным из всех существующих. Но он все равно был человеком, который стал потерянным.

Мое уважение к ней росло. Для нее было бы слишком просто нарисовать его одной кистью. Я бы не стала ее винить, если бы она так поступила. Но ей хотелось, чтобы я знала, что в этом человеке есть что-то хорошее. Я выдохнула немного свободнее, легче. Возможно, я оценила ее поступок больше, чем она сама.

Но это также оставило меня с другим вопросом.

– Вы сказали, что выследили его, потому что...

– Потому что он бы отомстил мне. Против Атлантии. Когда Совет потребовал от него разобраться с любовницей, которую он вознес, то почувствовал, что они его предали. И когда я аннулировала брак, заняв трон при поддержке Совета, это усугубило его чувство. Он не мог в это поверить. Что он, божество и потомок Никтоса, может быть повержен. – Она откинула с лица прядь волос. – И к концу все... сильно испортилось между нами. Он бы вернулся, но после того, что сделал, больше не годился для правления.

– И вы думаете, что Кастил будет подходящим? – спросила я, даже рискуя повторить то, о чем умолчала ранее. – Он поступил так же, как Малек. Он понятия не имел, что я не стану вампиром.

Ее взгляд скользнул к моему, когда мы проходили мимо кустов лаванды и ярко-красного гибискуса.

– Но я не верю, что Кастил попытался бы занять трон, если бы ты им стала. Я знаю своего сына. Он взял бы тебя и уехал, не рискуя ни твоей жизнью, ни Атлантией. Малеку нужна была Атлантия и его любовница-вампирша. Хотя риск, на который он пошел, беспокоит меня, ситуации не одинаковы.

Она была права. Ситуации были разными. И она также была права в том, что сделал бы Кастил.

Хотя, если бы я вознеслась в вампира, то представляла, что Кастил перед уходом уничтожил бы немало людей.

Сквозь вздымающиеся шипы фиолетовых и синих цветов Киран повторял наши движения по саду, пока мы молчали. Если он и пытался быть незаметным, то у него ничего не получалось. Королева Элоана заметила, куда устремилось мое внимание.

– Тебе придется привыкнуть к тому, что кто-то всегда находится в нескольких шагах от тебя.

Мой взгляд переместился на нее.

– У меня было много теней, когда я была Девой.

– И мой сын был одной из них. – Она остановилась перед высоким кустом с бледно-розовыми цветами, который образовывал арку над каменной скамьей.

– Да, был.

– Не против, если мы присядем? – спросила она. – Я намного старше, чем кажусь, и последние пару ночей не высыпалась.

Удивляясь, сколько же ей лет, я присела.

– У меня к тебе вопрос, – сказала она, усаживаясь рядом со мной. – Вы с Кастилом... – Она коротко вздохнула, но я почувствовала это. Удар сильнейшего страдания, когда она медленно выдохнула. – Вы планируете найти и освободить Малика?

Вот почему она хотела поговорить со мной наедине. Я начала отвечать, но остановила себя, чтобы не солгать… потому что у меня не было причин лгать. Мы с Кастилом больше не притворялись влюбленными, чтобы получить то, к чему мы оба стремились. Мы были влюблены, и это не меняло того, во что мы верили или чего хотели достичь. Однако, когда я сосредоточилась на ее эмоциях, ее страдания были терпким, горьким привкусом в задней части моего горла, и мне не хотелось усугублять это.

Но если я надеялась наладить с матерью Кастила отношения, выходящие за рамки довольно напряженных, то не могла строить их на фундаменте лжи.

– Мы действительно планируем найти и освободить Малика.

– И поэтому мой сын похитил тебя? – спросила она, ее янтарные глаза были яркими… слишком яркими. – В самом начале? Он похитил тебя?

Я кивнула.

– Он планировал использовать меня в качестве разменной монеты, и именно поэтому мы изначально согласились пожениться.

Она слегка наклонила голову.

– Почему ты согласилась на это?

– Потому что мне нужно увидеть брата, узнать, во что он превратился. И мне бы больше повезло добиться этого с Кастилом на моей стороне, чем в одиночку, – призналась я. – Вот почему изначально я согласилась выйти за него замуж, и для меня не имеет значения, является ли Йен братом по крови или нет. Он мой брат. Это все, что имеет значение.

– Ты права. Он твой брат, так же, как и те, кого ты помнишь как своих родителей. – Прошло мгновение. – Как ты думаешь, что ты найдешь, когда увидишь своего брата?

Ее вопрос был так похож на вопрос Кастила, что мне пришлось слегка улыбнуться.

– Я надеюсь найти своего брата таким, каким я его помню – добрым, заботливым, терпеливым и веселым. Полного жизни и любви.

– А если это не то, что ты найдешь?

Я ненадолго закрыла глаза.

– Я знаю Йена. Если его превратили в нечто холодное и безнравственное – в нечто, что охотится на детей и невинных? Это медленно убьет его – убьет любую часть того, кто он есть на самом деле, которая осталась внутри него. Если он стал таким, я подарю ему покой.

Королева Элоана уставилась на меня, когда сквозь ее печаль пробилось нечто, напоминающее мне уважение. Оно сопровождалось теплым, ванильным вкусом сочувствия.

– Ты можешь это сделать? – тихо спросила она.

– Это не то, что мне бы хотелось сделать. – Я наблюдала, как ветерок колышет клумбы цветов. – Но это то, что я должна сделать.

– И что теперь? Это все еще твой план?

– Да, – сказала я ей, но не остановилась на этом. – Однако мы не притворяемся влюбленными, чтобы достичь наших целей, Ваше Величество. Я действительно люблю вашего сына, и я знаю, что он любит меня. Когда я сказала, что он – первое, что я когда-либо выбирала сама, это не было ложью. Он... – Я улыбнулась сквозь комок эмоций, разбухший в моем горле. – Он – мое все, и я готова на все ради него. Я не знаю, когда именно все изменилось, но мы оба влюбились друг в друга задолго до того, как я узнала, что Хоук – не его имя. Все это не меняет того, как мы оказались здесь – ложь или предательство. Но сейчас мы здесь, и это главное.

Она с трудом сглотнула.

– Ты действительно простила его за то предательство?

Я задумалась на мгновение.

– Думаю, что прощению придается слишком большое значение, когда простить легче, но гораздо труднее забыть. Понимание и принятие гораздо важнее, чем прощение, – сказала я. – Мне понятно, почему он солгал. Это не значит, что я согласна с этим или что это нормально, но я приняла это и живу дальше. Мы пошли дальше.

Она наклонила голову и кивнула. Я не знала, значит ли это, что она мне верит. Ее внутренняя боль затмила все остальные чувства. Прошло несколько мгновений.

– Как ты думаешь, Малик жив?

– Кастил считает, что да.

Ее взгляд устремился на меня.

– Я спросила, веришь ли ты, что Малик жив. А не верит ли в это мой сын.

Я напряглась и посмотрела через сад на Кирана, который стоял к нам спиной.

– Он... он должен быть жив. Не потому, что я хочу, чтобы он был жив ради Кастила и ради вашей семьи, но как еще мой брат мог вознестись? Мы не совсем уверены, что у них в плену еще один атлантиец, – сказала я, думая о безымянной и безликой женщине, которая, возможно, была моей биологической матерью. – А герцогиня Тирман утверждала, что это Малик. Она была не самым надежным источником, но думаю, что говорила правду. Я просто не...

– Что? – спросила она, когда я замолчала, чувствуя, как в ней просыпается надежда.

– Я просто не знаю, в каком... состоянии он будет. – Я сцепила пальцы на коленях, готовясь к сырой волне боли, которая исходила от нее. При взгляде на нее у меня навернулись на глаза слезы. Ее губы дрожали, когда она прижимала их друг к другу. – Мне очень жаль. Я не могу представить, что вы чувствуете. Знать, что они превратили моего брата и, возможно, моего самого дорогого друга, достаточно тяжело. Но это совсем другое. Мне так жаль.

Она дышала так, словно воздух был полон осколков стекла.

– Если он жив, и он был у них так долго? – Ее взгляд коснулся моего, а затем устремился в небо. – Было бы лучше, если бы он..

Она не закончила предложение, но ей это и не требовалось.

– Если бы он был мертв?

Ее плечи дернулись, и она быстро моргнула.

– Это ужасная вещь, чтобы думать, не так ли? – Она прижала руку к груди, несколько раз сглотнув. – Особенно для матери это ужасно – желать смерти своему ребенку.

– Нет. Это просто... реально, – сказала я, и она перевела взгляд на меня. – То, что вы так чувствуете, не означает, что вы не любите его, не заботитесь о нем и даже не надеетесь, что его нет в живых.

– Как ты можешь так говорить, когда знаешь, что часть меня желает, чтобы он перешел в Долину?

– Вы знаете, что я могу чувствовать эмоции, – заявила я, и напряжение сковало ее рот. – Я чувствую ваши страдания, но также ощущаю вашу надежду и вашу любовь к сыну. Я знаю, что это реально, – повторила я, изучая ее взгляд. – И считаю, что желание, чтобы любой любимый человек обрел покой, не является неправильным. Я люблю своего брата. То, что мне, возможно, придется сделать, не изменит этого.

– Нет, – мягко согласилась она. – Это только доказывает, как сильно ты его любишь.

Я кивнула.

– То же самое касается вас и Малика.

Она смотрела на меня несколько секунд, а затем появилась маленькая, дрожащая улыбка.

–Спасибо, – прошептала она, протягивая руку между нами и похлопывая меня по руке. – Спасибо.

Я не знала, что на это ответить, поэтому ничего не сказала. Я просто наблюдала, как она берет себя в руки. Королева Элоана еще раз сглотнула, а затем сделала глубокий, медленный вдох. Ее страдание ослабло, вернувшись к уровню, который напомнил мне о том, что чувствовал Кастил, когда я впервые его встретила. Черты ее лица разгладились, когда она прочистила горло, слегка приподняв подбородок. И, честно говоря, это было благоговейное зрелище, потому что я знала, насколько глубока и ужасна ее боль.

Возможно, мать Кастила никогда не будет глубоко заботиться обо мне, и мы никогда не станем близки, но это не изменит того факта, что она была невероятно сильной женщиной, достойной уважения и восхищения.

– Итак, – начала она, сложив руки на коленях, – как вы с моим сыном планируете этого добиться?

– Мы предложим Кровавой Короне ультиматум. Они освободят его брата, согласятся прекратить создавать новых вампиров и убивать тех, кто готов их кормить, а также должны отказаться от контроля над землями к востоку от Нью-Хейвена в пользу Атлантии. – Я не была уверена, как много из этого она могла уже знать. – Если они откажутся, начнется война.

Она смотрела, как крошечная синекрылая птичка перепрыгивает с ветки на ветку на соседнем розовом кусте.

– И ты думаешь, что Кровавая Корона согласится на это?

– Думаю, что Вознесенные умны, и прекрасно понимают, что их контроль над Солисом был построен только на лжи и страхе. Они сказали людям Солиса, что я была благословлена и избрана богами. И они также сказали, что Атлантия была покинута теми же самыми богами. Я уверена, что вы знаете, что людям Солиса говорят об Атлантии– о том, что ваш поцелуй – это проклятие, которое порождает Жаждущих. Я заметила, как она закатила глаза, и не смогла сдержать улыбку. – Мой союз с принцем Атлантии докажет, что это неправда. И послужит трещиной во лжи. Люди Солиса верят в то, что им говорят, потому что никогда не видели другой правды. Мы изменим это. У Вознесенных не будет выбора.

– Но будет ли им достаточно отказаться от власти? Чтобы перестать кормиться и превращать других?

Сказать ей, что я надеюсь на это, наверное, было бы не слишком обнадеживающе.

– Если все Вознесенные надеются жить, то будут жить.

– Включая королеву и короля? – спросила она. – Будут ли они жить и сохранят власть?

Ее взгляд прошелся по моему лицу, коротко коснувшись шрамов.

– Мой сын сказал, что ты храбрая и сильная. Я вижу, что это не преувеличение. – Услышать такое от матери Кастила значило многое, но зная, сколько силы и мужества было в ней самой, это значило еще больше. Была большая вероятность того, что я могу сделать что-то глупое, например, побегать по саду... или обнять ее.

Мне удалось остаться в прежнем положении и держать руки при себе.

– Однако мой сын не упомянул, что ты также невероятно рассудительна, – добавила она.

Из меня вырвался смех. Я не смогла сдержаться, и он прозвучал достаточно громко, чтобы Киран посмотрел на нас через плечо, вопросительно подняв брови.

– Простите, – сказала я, подавляя хихиканье. – Просто Кастил утверждает, что логика не является одной из моих сильных сторон.

Ее губы слабо изогнулись.

– Это меня не удивляет. – Большинство мужчин не поняли бы логику, если бы она ударила их по лицу.

На этот раз мой смех был гораздо мягче, отчасти из-за ее ответа и повторного хмурого взгляда Кирана.

– Но поскольку ты кажешься весьма умной, даже когда замешаны эмоции, я чувствую, что могу быть прямолинейной, – продолжила она, и мой юмор угас. – И я могу признать, что у меня была еще одна причина поговорить с тобой наедине. Мой муж хочет начать войну с Вознесенными – с Солисом. Есть много тех, кто желает того же.

– Совет... Совет Старейшин?

На ее лице мелькнула тень.

– Большинство из них хотят, чтобы Солис был уничтожен. Лорды и леди Атлантии? Очень многие из них тоже. Дело не только в том, что было сделано с нашими сыновьями. Это то, что было неоднократно сделано с Атлантией. Они хотят крови.

Кастил сказал то же самое.

– Я могу это понять.

– Ты сказала внутри, что хочешь принести смерть и разрушение Солису, – сказала она, и я задрожала, несмотря на тепло. – Вероятно, Валин был рад услышать, что у него есть в твоем лице сторонник, но не думаю, что ты понимаешь, что это значит на самом деле и что уже началось.

Я сцепила руки на коленях.

Что уже началось?

– Кастил не был дома и не видел, что мы ежедневно тренируем наши армии за пределами Эвемона, и он не знает, что мы уже перебросили значительное количество войск к северным предгорьям Скотоса, – сказала она мне, и я почувствовала холодное удивление Кирана даже со своего места. – Я уверена, что ему говорят об этом сейчас или скажут в ближайшее время, но мы уже находимся на рубеже войны. И если мы пересечем его, то будем преследовать каждого Вознесенного. У них не будет шансов доказать, что они могут контролировать свою жажду крови, что способны править без тирании и угнетения. – Ее пристальный взгляд задержался на мне, когда я напряглась. – Твой брат? Йен? Твой друг, о котором ты говорила? Если кто-то из них окажется тем, на что ты надеешься, они все равно будут уничтожены вместе с остальными. Все будут убиты.

ГЛАВА 29

Я резко вдохнула.

– Но...

– Мы уже давали им шанс, – прервала королева Элоана, протягивая руку и касаясь одной из роз. – Все королевство Атлантии давало. Мы позволили вампирам расти и процветать, полагая, что это будет лучше для всех, пока они могут контролировать себя. Мы были глупы, когда верили в это. Такой выбор… такой оптимизм, не будет сделан снова поколением, которое уже пережило этот душераздирающий провал.

Каждая частичка меня сосредоточилась на ее словах, в то время как в моей груди гудел гнев.

– А вы? Вы хотите воевать?

– Очень немногие мужчины не хотят войны, в то время как почти каждая женщина хочет положить ей конец. Большинство полагает, что первое вызывает наибольшее кровопролитие, – сказала она, проводя пальцем по рубиновому лепестку. – Они были бы неправы. Последнее всегда самое кровавое и всегда требует больших жертв. Но иногда, независимо от того, сколько мер человек принимает или насколько он готов идти на компромисс, войну не всегда можно предотвратить.

Я замерла… каждая частичка меня затихла. То, что она сказала, было так похоже на голос… тот странный, дымный голос, который я слышала, когда мы приблизились к границам Бухты Сайона. Это должно было быть совпадением, потому что голос не принадлежал ей. – Но какие меры приняла Атлантия для достижения компромисса после окончания последней войны?

– Некоторые говорят, что разрешение Солису существовать было бы самым большим компромиссом, который мы когда-либо предлагали, – ответила она.

– Я бы сказала, что это совсем не похоже на компромисс, – заявила я. – Это звучит так, словно Атлантия практически закрыла свои границы и веками готовилась к войне, выжидая время, вместо того чтобы попытаться договориться с Солисом, несмотря на неудачи прошлого. Тем временем Вознесенные продолжали расти, убивать и терроризировать. Так что, нет, это не похоже на компромисс. Для меня это звучит как соучастие. И поверьте, я знаю, поскольку сама была соучастницей в течение многих лет. Разница лишь в том, что я не знала правды – и это плохое оправдание, когда все, что мне нужно было сделать, это открыть глаза на то, что происходило на самом деле. Однако те, кто был внутри Атлантии, всегда знали правду и ничего не делали, позволяя Вознесенным укорениться.

Чувство настороженности охватило Кирана, когда королева Элоана оставила цветок в покое и посмотрела на меня. Но если мои слова разозлили или расстроили королеву, то в данный момент мне было все равно. По сути, она только что сказала мне, что мой брат будет убит… и неважно, способен ли кто-нибудь из Вознесенных измениться. Да, у меня были сомнения, но это не значит, что они не способны. И невинные люди, которые погибнут, безусловно, стоили того, чтобы хотя бы попытаться.

– Храбро, – пробормотала королева. – Ты очень храбрая.

Я покачала головой.

– Не знаю, храбрость это или нет. Я знаю, что вмешательство Атлантии было бы сложным, но ни Кастил, ни я не хотим войны.

– Но ты сказала…

– Я сказала, что хочу видеть Вознесенных уничтоженными, – вклинилась я. – И я хочу. Хочу, чтобы Кровавая Корона была уничтожена, но это не значит, что я жажду тотальной войны. Возможно, меня не было на свете во время последней войны, но знаю, что больше всего пострадают невинные – народ Солиса и атлантийцы. Возможно, те, кто живет в Атлантии, не могут сочувствовать тем, кто живет в Солисе, но они здесь не враги. Они тоже жертвы.

– Часть того, что ты сказала, верна. Мы оттягивали время, – сказала она после паузы молчания. – Но в чем ты не права, так это в отсутствии у нас сочувствия к людям Солиса. Мы знаем, что они – жертвы. По крайней мере, подавляющее большинство из нас знает это.

– Надеюсь, что это правда.

– Но?

Я ничего не сказала.

Одна сторона ее губ изогнулась.

– У тебя был не самый лучший опыт общения с жителями Атлантии. Я не могу винить тебя за то, что ты сомневаешься в этом.

Это действительно повлияло на мое неверие, но это была не единственная причина.

– Если атлантийцы сочувствуют народу Солиса, то им следует попытаться предотвратить войну.

– Но опять же, решение принимают те, кто пережил последнюю войну или вырос в ее последствиях. Их жажда возмездия так же сильна, как жажда крови Вознесенного, – возразила она, и снова ее умение подбирать слова привлекло мое внимание.

– Что вы на самом деле хотите сказать мне, Ваше Высочество? – спросила я.

– Зови меня Элоана, – предложила она, и я моргнула, не совсем понимая, в какой момент нашего разговора мы перешли от официальных титулов к интимным именам. – А что если ваш ультиматум провалится?

Тот факт, что она не ответила на мой вопрос, не остался незамеченным.

– Тогда, как вы и сказали, иногда войну невозможно предотвратить. – При этих словах меня охватил холод, который трудно было игнорировать. – Но мы хотя бы попытались. А не просто привели свои армии в Солис и подожгли королевство.

– И это то, что, по-твоему, мы будем делать?

– А разве нет?

– Мы хотим иметь возможность использовать эти земли, Пенеллаф. Нам не нужна еще дюжина Пустошей на наших плечах, – указала она. – Но мы бы сожгли Карсодонию. Отрубили бы голову змее. Это единственный выход.

От неожиданности я уставилась на нее.

– В Карсодонии живут миллионы людей.

– И миллионы могут погибнуть, – согласилась она, тихо выдыхая. Я почувствовала всплеск страдания, которое, как мне показалось, не было связано с Маликом. – Я не хочу этого. И Валин тоже. Боги знают, что мы оба видели достаточно крови… и достаточно ее пролили. Но мы, как и старейшины, решили начать войну. Решение принято, – напутствовала она. Мое сердце тяжело стучало в груди. Я не ожидала услышать это сегодня. Я чувствовала, что Киран тоже не ожидал. Его потрясение было таким же сильным, как и мое, когда челюсть Элоаны сжалась, а затем расслабилась. – Только король и королева могут остановить войну.

– Тогда остановите ее, – воскликнула я.

Помедлив, она повернулась ко мне, и следующий вздох, который я сделала, застрял у меня в горле. Я знала, что она имела в виду, не произнося слов, понимала, что она имела в виду, когда продолжала говорить, что ее поколение не даст Вознесенным шанса на переговоры, что ни она, ни король Валин не смогут сделать это снова.

В то время как мы с Кастилом могли.

Ее внимание вернулось к розам.

– Я люблю свое королевство почти так же сильно, как своих сыновей и мужа. Я люблю всех и каждого атлантийца, независимо от того, сколько атлантийской крови течет в их жилах. Я сделаю все, чтобы мой народ был в безопасности, здоров и цел. Я, как и Валин, знаю, что война сделает с ними. Я также знаю, что война – не единственное, чего должен бояться или о чем беспокоиться мой народ. Скоро в Столпах Атлантии разгорится битва иного рода – между теми, кто не доверяет чужаку, правящему ими, и теми, кто видит в тебе законную королеву – единственную королеву.

Мои руки снова сжались на коленях.

– Это не будет иметь значения, если ты сбежишь. Раскол будет столь же разрушительным, как война, и только ослабит Атлантию, – продолжала она, подтверждая слова Кастила и доказывая, насколько хорошо она знает своего сына. – Кастил любит так же яростно, как его отец и я, и, учитывая то немногое, что я знаю о твоем прошлом, он не станет навязывать тебе этот выбор. Мне также известно, что это значит. Я могу потерять обоих своих сыновей.

Мое сердце резко сжалось в груди.

– И я говорю об этом не для того, чтобы ты несла это бремя. Насколько я могу судить, ты и так несешь достаточно. У меня такое чувство, что, если бы тебе сегодня предложили принять корону, ты бы отказалась.

Я уставилась на нее.

– Вы бы хотели, чтобы я приняла ее?

– Я хочу лучшего для моего королевства.

Я снова чуть не рассмеялась.

– И вы думаете, что это я? Мне нет и девятнадцати. Я едва знаю, кто я, или понимаю, что я такое. И я ничего не знаю о том, как править королевством.

– То, что я думаю, будет лучше для моего королевства – это мой сын и ты. – Янтарные глаза встретились с моими. – Да, ты молода, но и я была молода, когда стала королевой. И когда смертные правили землями до появления наших королевств, были короли и королевы моложе тебя. Ты – божество, потомок Короля Богов. Это то, кем ты являешься сейчас, и никакие правила не мешают тебе узнать, кем ты станешь, пока правишь.

Это звучало так просто, но она должна была знать, что это не так.

– Я также не согласна с тем, что ты ничего не знаешь о том, как управлять королевством, – продолжила она. – Ты доказала, что это не так, только в этом разговоре со мной.

– То, что я не хочу воевать, не означает, что я гожусь для правления.

– То, что ты готова думать о народе, высказывать свое мнение и делать то, что необходимо, даже если это убивает нежную часть тебя, означает, что ты достаточно сильна, чтобы носить корону, – ответила она. – Правлению королевством можно научиться.

Все, что я могла делать, это только смотреть на нее. Мне хотелось рассмотреть возможность принятия короны, но никак не ожидала, что она это поддержит.

– Почему ты не хочешь быть королевой? – спросила она.

– Дело не в том, что я не хочу. Просто никогда не думала об этом. – Мне страшно. Но этого я не сказала. Делиться этим с Кастилом было одно дело. – Это не то, что я выбирала.

– Я собираюсь быть откровенной еще раз, – сказала она, и я удивилась, когда та остановилась. – Я сожалею обо всем, что было навязано тебе в твоей жизни. Я могу представить, что твоя потребность в свободе и контроле над своей жизнью так же велика, как потребность многих в возмездии. Но мне, честно говоря, все равно.

Оу. Хорошо. Это было действительно откровенно.

– Это может прозвучать жестоко, но у многих были ужасные вещи, навязанные им на протяжении их жизни – их свободы, их выбор и их жизнь были несправедливо отняты. Их трагедии не больше твоих, а твои не больше их. Я сочувствую тому, что тебе пришлось пережить, но ты потомок бога, и благодаря тому, что пережила за свою короткую жизнь, ты, как никто другой, можешь носить корону. – Она не жалела слов. Ни разу. – Но если ты решишь взять то, что принадлежит тебе по праву рождения, то все, о чем я прошу, так это о том, чтобы ты сделала это по правильным соображениям.

Мне потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями и ответить.

– Что вы считаете правильными соображениями?

– Я не хочу, чтобы ты приняла корону только для того, чтобы найти моего сына или своего брата. Я не хочу, чтобы ты принимала корону только для того, чтобы спасти жизни или даже остановить Вознесенных, – сказала она. Теперь я была в полном замешательстве, так как все эти причины казались прекрасными для принятия короны. – Я хочу, чтобы ты взяла корону, потому что любишь Атлантию, потому что любишь ее народ и ее землю. Я хочу, чтобы ты любила Атлантию так же сильно, как Кастил, так же сильно, как его отец и я. Вот чего я хочу.

Я откинулась назад, немного удивленная тем, что не упала со скамейки.

– Если ты не любишь Атлантию сейчас, не мне тебя винить. Как я уже говорила, у тебя был не самый лучший опыт, и боюсь, что у тебя не будет времени влюбиться до того, как ты сделаешь свой выбор. – Сквозь печаль пробилось беспокойство. Она серьезно переживала об этом.

Я почувствовала, что мое сердце бьется слишком быстро.

– Сколько у меня времени?

– Несколько дней, может быть. Чуть больше недели, если тебе повезет.

– Если мне повезет? – Я рассмеялась, и это прозвучало сухо. Кастил намекнул, что у нас не так много времени. Но несколько дней?

– Новости о твоем прибытии и о том, кто ты, уже достигли столицы. Старейшины знают. Есть вопросы и опасения. Я уверена, что некоторые сомневаются в твоем наследии, но после вчерашнего… после того, что ты сделала для той маленькой девочки – все изменится, – сказала она мне, и я напряглась. Ее глаза сузились. – Ты сожалеешь о том, что сделала? Из-за того, что это подтверждает?

– Боги, нет, – заверила я. – Никогда не буду жалеть о том, что использовала свои дары, чтобы помочь кому-то. Вознесенные не позволяли мне использовать их, кормя оправданиями, но теперь я знаю, почему они не хотели, чтобы я использовала свои способности. То, что мне удавалось сделать, раскрывало слишком многое. Я ненавидела это – ненавидела быть неспособной помочь кому-то, когда могла бы.

– Но ты это делала? Ты находила способы помогать людям, не будучи пойманной?

Я кивнула.

– Находила. Если я могла найти способ, то помогала людям – облегчала их боль. Большинство так и не поняли, что произошло.

Одобрение пронеслось по ней, напомнив мне о масляных пирожных, и появилась лёгкая улыбка.

– Мы не можем оставлять народ Атлантии в подвешенном состоянии слишком долго.

–Другими словами, планы войти в Солис с вашими армиями осуществятся через несколько дней?

– Да, – подтвердила она. – Если только...

Если только мы с Кастилом не остановим это.

Милостивые боги.

– Я знаю, что вчера тебе удалось немного повидать Атлантию, но ты не встретила достаточного количества людей. У тебя не так много времени, но можешь отправиться сегодня в Эваемон. Ты прибудешь завтра утром и сможешь провести столько дней, сколько у нас есть, чтобы изучить все, что сможешь, в Атлантии. Поговорить с людьми. Услышать их голоса. Увидеть их своими глазами. Узнать, что не все из них приняли бы участие в том, что произошло в Палатах, или встали бы на сторону Аластира и Невидимых. – Она протянула руку и накрыла мою. – У тебя мало времени, но ты можешь воспользоваться тем, что у тебя есть, чтобы дать народу Атлантии шанс, который ты готова дать нашим врагам. Планы моего сына и твои могут подождать несколько дней, не так ли?

Кастил определенно был сыном своей матери.

Я смотрела на плавно покачивающиеся колосья пурпурных и голубых цветов. Мне хотелось увидеть больше Атлантии, и не только потому, что было любопытно посмотреть на столицу. Мне нужно было это сделать, так как предстояло сделать выбор… выбор, который я никогда не планировала, но с которым должна была смириться скорее раньше, чем позже. Я сглотнула и повернулась к королеве.

Прежде чем я успела заговорить, до нас донесся звук шагов. Мы оба обернулись на тропинку, по которой уже шли, и встали. Моя рука опустилась на подол туники, когда Киран вышел из высоких цветущих кустов всего в нескольких футах от меня.

– Это Кастил и его отец, – сказал он мне.

– Что ж, – сказала королева, гладя руками пояс своего платья, – сомневаюсь, что им стало настолько скучно, чтобы прерывать нас.

Я тоже.

Мгновение спустя они завернули за угол, и солнце окрасило волосы Кастила в иссиня-черный цвет. До меня донеслось тяжелое, густое чувство, за которым последовал терпкий вкус. Он был обеспокоен. И испытывал противоречия.

По мощеной дорожке спускались не только он и его отец. За ними шла высокая, поразительная фигура. Ее кожа была прекрасного оттенка цветущих ночных роз, а тонкие узкие косы свисали до пояса.

Вонетта.

Я в замешательстве посмотрела на ее брата. Он был удивлен ее присутствием так же, как и я. Она осталась в Конце Спессы, чтобы помогать защищать и строить город, планируя вернуться, только когда ее мать родит.

Мой взгляд вернулся к Кастилу. От осознания происходящего мышцы напряглись, и я глубоко вздохнула. В голове пронеслись видения даров герцогини, а также пожара, который они разожгли в Помпее.

– Что случилось?

– Конвой Вознесенных прибыл в Конец Спессы, – ответил он.

– Он все еще на месте? – спросила я, борясь с ужасом, который вызвал его ответ.

Он кивнул, его глаза встретились с моими.

– Они не напали. Они ждут, – сказал он, и меня охватил ужас иного рода. – Нас. Они попросили аудиенции.

– Это так? – Руки его матери опустились к бокам, и она издала короткий, резкий смешок. – Случайный Вознесенный думает, что у него есть право просить о таком?

– Это был не случайный Вознесенный, – сказала Вонетта, шагнув вперед. Челюсть Кастила сжалась. Ее кожу покрывала тревога, и я поняла, что что бы она ни собиралась сказать, ей этого не хотелось. – Он утверждает, что он твой брат. Йен Бальфур.

ГЛАВА 30

Не успела я это осознать, как оказалась перед Вонеттой.

– Ты...? – Я остановилась, заставляя свое сердце замедлиться. Понятия не имею, добиралась ли Вонетта сюда на лошади или в форме вольвена. В любом случае, я знала, что она не останавливалась. От нее веяло усталостью. Я потянулась к ней, сжимая ее руки. – Ты в порядке?

– Я в порядке, – сказала она. – А ты?

– Не знаю, – призналась я, чувствуя, что мое сердце вот-вот выскочит из груди. – Ты видела его?

На мгновение я замешкалась, прежде чем она кивнула, и каждая часть моего существа сосредоточилась на этой секунде.

– Ты говорила с ним? Он выглядел нормально? – спросила я, когда Кастил положил руку мне на плечо. – Он выглядел счастливым?

Она сглотнула, бросив быстрый взгляд через мое плечо на Кастила.

– Не уверена, что он был счастлив, но выглядел вполне здоровым.

Конечно, откуда ей знать, был ли он счастлив? И, если серьезно, сомневаюсь, что между ними было теплое знакомство. Я открыла рот, закрыла, а затем попыталась снова.

– А он был... он был Вознесенным?

– Он явился ночью. – Вонетта повернула свои руки, схватив мои, и тяжело выдохнула. – Он был... – Она попыталась снова. – Мы можем чувствовать вампиров. Он был Вознесенным.

Нет.

Несмотря на то, что я должна была знать лучше… должна была ожидать этого… то, кем я была в глубине души, восстало против ее слов, и меня пробрала дрожь.

Кастил провел рукой по моей груди, обхватил меня сзади, склонив голову к моей.

– Поппи, – прошептал он.

Нет.

Моя грудь сжалась, когда печаль вонзила свои когти так глубоко, что я почувствовала в горле горечь. Но ведь я знала, что так будет. Кастил сказал мне, что верит в то, что Йен вознесся. Это не должно быть для меня новостью, но какая-то часть меня надеялась... молилась, что Йен не вознесся. Это не имело абсолютно никакого отношения к тому факту, что это подтверждало, что у нас либо один общий родитель – наша безымянная биологическая мать, либо, возможно, вообще никакого. Меня это не волновало, потому что он все еще был моим братом. Я просто хотела, чтобы он был таким же, как я, чтобы вознесся во что-то другое. Или чтобы просто не стал вампиром. Тогда мне не пришлось бы делать тот выбор, о котором я только что говорила с королевой Элоаной.

– Мне жаль, – прошептала Вонетта.

Я закрыла глаза и почувствовала жжение в горле. За веками быстро промелькнули образы Йена и меня. Мы собирали ракушки на сверкающих пляжах Страудского моря, он подрос и сидел со мной в моей светлой комнате в Масадонии, рассказывая истории о крошечных существах со сплетенными крыльями, которые жили на деревьях. Йен обнимал меня на прощание перед отъездом в столицу...

А теперь все это исчезло? Заменилось чем-то, что охотится на других?

Гнев и печаль пронеслись сквозь меня, как река, вышедшая из берегов. Вдалеке послышался жалобный вой вольвена...

Вонетта опустила руки, когда в воздухе раздался еще один пронзительный вой, на этот раз ближе. Гнев внутри меня нарастал. Кожа начала гудеть. Та внутренняя потребность, которая была раньше, когда я поняла, что можно было сделать с моими родителями, вернулась. Я хотела полностью и окончательно что-то уничтожить. Хотела увидеть, как развяжутся те армии, о которых говорила королева Элоана. Я хотела увидеть, как они преодолеют горы Скотос и обрушатся на Солис, пронесутся по землям, сжигая все дотла. Я хотела быть там, рядом с ними...

– Поппи. – Голос Кирана звучал как-то не так, царапающий и полный камней, когда он коснулся моей руки, а затем щеки.

Рука Кастила крепко обхватила меня, когда он прижался к моей спине.

– Все в порядке. – Он сложил вторую руку вокруг моей талии. – Все в порядке. Просто сделай глубокий вдох, – тихо приказал он. – Ты призываешь вольвенов. – Пауза. – И ты начинаешь сиять.

Потребовалось мгновение, чтобы голос Кастила дошел до меня, чтобы его слова обрели смысл. Вольвены... они реагировали на меня… на ярость, просачивающуюся из каждой моей клеточки. Сердце заколотилось, когда потребность в возмездии вгрызлась в мои внутренности. Это чувство, эта сила, которую оно вызывало... оно пугало меня.

Я сделала то, что приказал Кастил, заставив себя сделать глубокий вдох и продышаться, чувствуя, как обжигает горло и легкие. Я не хотела этого, не хотела видеть, как что-то горит. Мне нужен был только мой брат, и я хотела, чтобы Вознесенные не смогли сделать этого с другим человеком.

Глубокие вдохи рассеяли пропитанный кровью туман в моих мыслях. С приходом ясности пришло и осознание того, что еще есть шанс, что Йен не совсем потерян. Вероятно, прошло всего два года с момента его вознесения, и ему доверили путешествие из Карсодонии в Конец Спессы? Это должно было что-то значить. То, кем он был до Вознесения, не было полностью стерто. Вознесенные могли контролировать свою жажду крови. Они также могли отказаться питаться от тех, кто не желал этого. Йен мог быть одним из них. Он мог сохранять контроль. Надежда еще была.

Я уцепилась за это. Мне пришлось так поступить, потому что это было единственное, что усмиряло ярость – уродливое желание и потребность, которые почти кипели во мне. Когда я открыла глаза и увидела, что Вонетта смотрит на меня, ее рот сжался в тонкую, напряженную линию, ко мне вернулось некое подобие спокойствия.

– Я... я не причинила тебе вреда? – Я взглянула на Кирана и увидела, что он тоже бледнее обычного. Я не слышала вольвенов, но видела, как Лира и трое других присели позади родителей Кастила, словно ожидая команды. Мой взгляд вернулся к Вонетте. – Неужели?

Она покачала головой.

– Нет. Нет. Я просто... – Она выпустила рваный вздох. – Это было дико.

Напряженные черты лица Кирана ослабли.

– Ты была очень зла.

– Ты это чувствовала? – спросил Кастил поверх моей головы. – Что она чувствовала?

Брат и сестра кивнули.

– Да, – сказала Вонетта, и мой желудок перевернулся. Я знала, что вольвены могут чувствовать мои эмоции, могут вызывать их, но казалось, что Лира и другие вольвены ждут, чтобы действовать. К счастью, я не думаю, что родители Кастила были в курсе происходящего. – Я почувствовала это пару дней назад. Все мы, вольвены в Конце Спессы, чувствовали это. – Вонетта перевела взгляд на нас, а я посмотрела на Лиру. Она и другие вольвены расслабились.

– У меня много вопросов.

– Отлично, – пробормотал Киран, а Вонетта бросила на брата мрачный взгляд.

Кастил опустил подбородок к моей щеке.

– У тебя все хорошо?

Я кивнула, хотя сейчас мне было не до этого. Положив руку на его предплечье, я сказала:

– У меня не было намерения делать это – вызывать вольвенов. – Мой взгляд нашел родителей Кастила. Оба стояли неестественно неподвижно, и в тот момент я не могла заставить себя задаться вопросом, что они чувствуют или думают. Мой взгляд сфокусировался на Вонетте. – Мой брат там, ждет?

Она кивнула.

– Он и группа солдат.

– Сколько? – Руки Кастила ослабли, но он по-прежнему держал одну из них на моем плече.

– Около сотни, – ответила она. – Среди них были и Королевские Рыцари.

Это означает, что среди смертных солдат были Вознесенные, обученные сражаться. Это также означало, что Йен был хорошо защищен на случай, если кто-то в Конце Спессы решит действовать. Я ненавидела облегчение, которое чувствовала. Это было неправильно, но я ничего не могла с собой поделать.

– Он сказал, что у него есть послание от Кровавой Короны, – сказала нам Вонетта. – Но он будет говорить только со своей сестрой.

Его сестра.

У меня перехватило дыхание.

– Он сказал что-нибудь еще? – спросил король Валин.

– Он поклялся, что они пришли не для того, чтобы устроить кровопролитие, – объяснила она. – Что это привело бы к войне, которую он пришел предотвратить.

– Это крайне маловероятно, прорычал отец Кастила, хотя во мне расцвела искра надежды… крошечная, слишком оптимистичная искра надежды.

Но тут я повернулась к Кастилу.

Мы должны отправиться в Конец Спессы.

– Подожди, – сказала Элоана, шагнув вперед. – Это нужно обдумать.

Я покачала головой.

– Здесь не о чем думать.

Ее взгляд нашел мой.

– Но ведь есть о чем подумать, Пенеллаф.

Я не знала, говорила ли она о королевстве, о Невидимых или даже о нас с Кастилом. Это не имело значения.

– Нет. Это не так, – сказала я ей. – Мой брат там. Мне нужно увидеть его, и мы должны узнать, какое бы послание ни было у Кровавой Короны для нас.

– Я понимаю твою потребность увидеть брата. Понимаю, – сказала она, и я почувствовала за этими словами правду и сочувствие, которое их подпитывало. – Но дело теперь не только в тебе и твоих потребностях...

– Вот тут ты ошибаешься, – вклинился Кастил, его глаза ожесточились до янтарного цвета. – Речь идет о ее нуждах, и они на первом месте.

– Сынок, – начал его отец, – я уважаю твое желание заботиться о нуждах жены, но королевство всегда на первом месте, будь ты принц или король.

– Чертовски жаль, если ты действительно в это веришь, – ответил Кастил, глядя через плечо на отца. – Потому что, по моему мнению, удовлетворение потребностей друг друга гарантирует удовлетворение потребностей королевства. Одно без другого невозможно.

Я уставилась на Кастила. Он... боги, бывали моменты, когда я не могла поверить, что действительно вонзила нож ему в сердце.

Это был один из них.

– Говоришь как влюбленный юноша, а не тот, кто когда-либо управлял королевством, – отозвался его отец. – У которого очень мало опыта...

– Все это не имеет значения, – прервала его мать, ее раздражение было почти таким же сильным, как и ее горе. – Скорее всего, это ловушка, созданная для того, чтобы выманить не только одного, но и вас обоих.

– Вполне возможно, но мой брат находится за горами Скотос с посланием от Кровавой Короны. Я не могу думать ни о чем другом, пока не увижу его. – Я искала взглядом Кастила. – Нам нужно идти, – сказала я ему. – Мне нужно идти.

Мышцы на челюсти Кастила дрогнули. Я не могла уловить никаких эмоций, но он отрывисто кивнул.

– Мы отправляемся в Конец Спессы, – объявил он, и его отец выругался. Он бросил на короля взгляд, не оставляющий места для споров. – Немедленно.

Родители Кастила протестовали… громко и решительно, но ни один из нас не был переубежден. Они даже не были в восторге, когда мы покинули поместье, и я не винила их за это. Мое появление поставило Корону на грань хаоса, и мы потеряли бы жизненно важное время, отправившись в Конец Спессы. Но я никак не могла сделать то, о чем просила королева, если бы осталась. Я хотела увидеть все, что только возможно, в Атлантии, но мой брат был важнее позолоченной короны или королевства.

Родители Кастила вернутся в столицу, и мы присоединимся к ним, как только вернемся из Конца Спессы. Я знала, что их решение отправиться в Эвемон означает, что мне придется принимать решение тогда, основываясь на том немногом, что я видела в Атлантии.

Но сейчас об этом думать было нельзя.

Как только мы прибыли в дом Конту, Киран и Вонетта отправились к своим родителям. Джаспер и Кирха пришли в нашу комнату, а я быстро заплела волосы, прежде чем запихнуть в седельную сумку свитер и более плотную тунику для нас с Кастилом, помня, как холодно бывает в горах Скотоса. По дороге я остановилась у гардероба, прихватив запасную рубашку для нас обоих, каждую в черном цвете, и еще одну пару бриджей для него на случай, если наша одежда испачкается... или зальется кровью.

Что, похоже, случалось часто.

– С тобой отправятся вольвены, – сказала Кирха, когда я вошла в гостиную. Она сидела в кресле, которое Джаспер занимал накануне вечером. Теперь он стоял позади своей жены. – Это единственный способ гарантировать, что ловушка не сработает… если это ловушка.

– Сколько? – спросил Кастил, забирая у меня седельную сумку. Его брови взлетели вверх, когда он взглянул на кожаный мешок. – Что ты сюда положила? Маленького ребенка?

Я нахмурилась.

– Только сменную одежду. – Он посмотрел на меня с сомнением. – Или две.

Появилась однобокая ухмылка.

– По крайней мере, полторы дюжины готовы к немедленному отъезду. Может быть, чуть больше. Киран сейчас их собирает, – сказал Джаспер. – И это, не считая моих детей и меня.

– Вы идете с нами? – Я повернулась к ним. – А Вонетта? Она только что приехала, не так ли?

– Я сказала ей, что она может остаться, – сказала Кирха, поерзав на сиденье, как будто искала более удобное положение. – Что она может пересидеть это время. Но в итоге отказалась. Конец Спессы стал частью ее сердца, и она не хочет быть вдали, пока Вознесенные стоят лагерем за их стенами. Сейчас она принимает душ, просто чтобы, знаете ли, снова стать грязной.

Я усмехнулась на это. Не знаю, как она сможет снова совершить это путешествие. Честно говоря, я не знала, как Киран смог сделать это дважды, когда Конец Спессы был в осаде, но я все равно была удивлена, что Джаспер решился на эту поездку. Мне было непонятно, как тактично намекнуть, что его жена очень беременна.

– Не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке, – сказала Кирха и подмигнула, когда мои глаза расширились. – Я не собираюсь рожать в ближайшую неделю или около того. Джаспер будет здесь на родах.

Среброволосый вольвен кивнул.

– Кроме того, я не думаю, что мы будем отсутствовать так долго. Полагаю, отправимся прямо через горы.

Я посмотрела на Кастила. Тот кивнул.

– Это означает, что мы прибудем завтра за несколько часов до наступления ночи. Это даст нам время проверить, что они, возможно, планируют, и отдохнуть.

– Это будет трудный и быстрый путь, но более чем выполнимый, – сказал Джаспер. – Встретимся в конюшне через несколько минут?

Кастил согласился, и я наблюдала, как Джаспер помогает своей жене встать. Когда за ними закрылась дверь, я сказал:

– Мне бы не хотелось, чтобы Джаспер чувствовал, что должен ехать с нами… не сейчас, когда Кирха так близка к родам.

– Если бы он хоть на секунду поверил, что она родит в ближайшие пару дней, то не уехал бы, – объяснил Кастил. – Я бы не беспокоился ни об этом, ни о Вонетте. Она не стала бы снова отправляться в путешествие, если бы не думала, что сможет его выдержать. – Раздался звук защелкивающейся седельной сумки. – Что моя мать хотела с тобой обсудить?

– Будущее королевства, – сказала я, повернувшись к нему. Зная, что у нас есть всего несколько минут на обсуждение, я быстро изложил ему суть дела. – Она сказала, что атлантийские армии готовятся вторгнуться в Солис. Твой отец говорил тебе об этом?

– Говорил. – Его челюсть снова напряглась. – Я знал, что он планировал это. Однако не представлял, насколько продвинулись эти планы. Насколько я понял из разговора с ним, половина старейшин согласна. Дело не в том, что он хочет начать войну. А в том, что он не видит другого выбора.

Скрестив руки, я уставилась на двери террасы.

– А ты все еще веришь?

– Я верю, что стоит попробовать. Я верю, что это нечто большее.

Услышав это, я почувствовала облегчение.

– Твоя мать хотела, чтобы в ближайшие пару дней я съездила в Эваемон и посмотрела город, прежде чем сделать свой выбор относительно короны. Она сказала мне, что ее поколение не способно дать Вознесенным шанс из-за того, что они пережили. Что это мы должны рискнуть. Она казалась... поддерживающей меня в том, что я возьму корону. Что это будет лучше для королевства, – сказала я, оглядываясь на него. Он внимательно наблюдал, и я не заметила никакого шока с его стороны. – Это тебя не удивляет?

– Нет. – Прядь волнистых волос упала ему на лоб. – Она всегда ставила королевство на первое место, а не свои собственные потребности.

– И ты действительно веришь, что это не то, что делает из них хороших короля и королеву?

– Мои родители правили Атлантией справедливо и делали все, что могли, лучше, чем кто-либо другой. Может быть, я предвзято верю в это, но неважно. Лично я не считаю, что несчастный или рассеянный король, или королева могут быть хорошими правителями, – сказал он мне. – И ты бы не смогла насладиться ни одним из своих дней, проведенных за изучением Атлантии, если бы решила не идти к своему брату. То же самое было бы и со мной, если бы я узнал, что Малик рядом. Мне пришлось бы пойти к нему.

То, как хорошо он меня знал, не переставало удивлять, а ведь он не мог читать мои эмоции.

– Кроме того, – продолжал он, – мы планируем вести переговоры с Кровавой Короной. Если у них есть послание, мы должны его выслушать.

Кивнув, я повернулась к дверям террасы, наблюдая, как виноградные лозы мягко колышутся под соленым бризом.

– Что твой отец думает о нас… о нас и Короне?

– Он не знает, что думать. Он более... сдержан, чем моя мать, когда речь заходит о том, что думает, – сказал Кастил. – Он всегда был таким, но знает, что если ты претендуешь на Корону, то ему или старейшинам мало что удастся сделать.

ГЛАВА 31

Когда мы покинули Бухту Сайона и снова прошли через Столпы Атлантии, то рассказали Вонетте обо всем, что произошло с тех пор, как мы виделись с ней в последний раз. Печаль, которую она испытывала по Беккету, еще долго не утихала после того, как она приняла свой облик вольвена, и мы пересекли цветочный луг.

Путь в Конец Спессы был тяжелым и быстрым, как и предупреждал Джаспер, гораздо более суровым, чем когда мы перебирались из Пустошей. Мы останавливались под пологом красных листьев только для того, чтобы позаботиться о личных нуждах, а также дать Сетти и вольвенам отдохнуть и поесть.

Я заняла себя поисками каждого вольвена, который попадался мне на глаза, и чтением их отпечатков. У Вонетты он был похож на ее брата, лесной. Но вместо кедра ее след напоминал белый дуб и ваниль. Ее отец напомнил мне о богатой почве и скошенной траве – земляное, мятное ощущение. Другие были похожи, напоминая мне о холодных горах и теплых водах. Я проследила за каждым из их отпечатков, повторяя это снова и снова, пока мне не стало достаточно взглянуть на одного из них, чтобы найти его след. Когда я впервые заговорила с Вонеттой через нити, у нее, наверное, случился небольшой сердечный приступ.

Мы поднялись в горы с наступлением ночи, и туман... он был другим. Только тонкие пары стелились по покрытой мхом земле вместо густого тумана, скрывавшего деревья и крутые спуски.

– Я думаю, это ты, – сказал Кастил, когда Сетти бросилась вперед. – Ты говорила, будто туман реагировал на тебя раньше. Ты была права. Должно быть, он узнал твою кровь.

В темноте я искала Кирана, надеясь, что он достаточно близко, чтобы услышать, что я была права насчет тумана, когда мы прошли через него в первый раз.

Поскольку туман не замедлил наш путь, мы смогли продолжить его ночью, и к тому времени, когда серый свет пробился сквозь листву, мы прошли гораздо дальше, чем думали.

Мышцы в моих ногах болели, пока мы преодолевали Скотос, следуя за Вонеттой по долине. Я не могла представить, как вольвены или Сетти могли продолжать путь. Даже не понимала, как Кастил не ослабил свою руку за все время пути. Его хватка и тревога от осознания того, что скоро я увижу брата, были единственным, что заставляло меня сидеть прямо.

Мы достигли Конца Спессы за несколько часов до наступления ночи. Проехав через густой лес, окаймляющий восточную стену, мы въехали в город через потайные ворота, неизвестные никому из тех, кто мог расположиться лагерем за северной стеной.

Мой желудок начало скручивать и сводить от беспокойства, когда солнце вслед за нами пересекло двор, где из конюшни вышел Коултон, накинув на лысую голову белый платок. Старший вольвен одарил нас гримасой улыбки, когда вцепился в поводья Сетти.

– Хотел бы я видеть вас двоих при более благоприятных обстоятельствах.

– Как и я, – согласился Кастил, и я заметила нескольких Хранителей в черных одеждах среди других, расположившихся на стене. Там стояли те, кто пытался обосноваться в Конце Спессы.

Запихнув платок в задний карман, Коултон протянул руку помощи. Я взяла ее, заметив, как слегка расширились ноздри мужчины.

– Теперь я знаю, почему почувствовал этот разряд, – сказал он, прищурившись. – Мейя Лисса.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, когда он помог мне спуститься. Это было не то, о чем мы могли спросить Вонетту.

– Все мы что-то почувствовали несколько дней назад, – объяснил он, пока Кастил разбирал вещи. – Трудно объяснить, но это было похоже на волну осознания. Никто из нас не был уверен, что именно это было, но теперь, когда я вижу тебя, понимаю. В этом есть смысл, – сказал он так, словно тот факт, что я божество, ничуть не шокировал и не имел большого значения.

Мне это даже понравилось.

– Кстати, тебе не обязательно называть меня так.

– Я знаю. – Коултон усмехнулся, и у меня возникло чувство, что он и дальше будет так меня называть. – Держишь нашего принца в узде?

– Стараюсь. – Я улыбнулась ему, шагая к голове Сетти на слабых от долгого путешествия ногах.

Вольвен хихикнул, когда я погладила ноздри Сетти.

– Представляю, какая это работа на полный рабочий день.

– Я оскорблен. – Кастил провел рукой по разметавшимся волосам, прищурившись на стену. – Как все справляются с неожиданными гостями?

– Нервничают, но все в порядке и готовы, – ответил Коултон, а мои пальцы запутались в гриве Сетти. – Как только я позабочусь о Сетти, хотите, чтобы вам всем принесли еду в комнаты?

– Было бы неплохо, – сказал Кастил, поднимая седельную сумку через плечо, когда усталые вольвены хлынули через двор. Многие из них запыхались, даже Делано.

Я с беспокойством наблюдала, как Вонетта опустилась животом на землю, ее шерсть была такого же цвета, как у брата. Джаспер сидел рядом с ней, осматривая двор, его крупное тело слегка склонилось. Я поискала Кирана и обнаружила, что он подталкивает меньшего вольвена с темно-коричневым мехом. Открыв свои чувства, я сосредоточилась на вольвене. На меня снова нахлынуло чувство усталости. Почувствовав, как гудит моя грудь, я протиснулась сквозь него и нашла индивидуальный путь. Через нить я почувствовала... теплые, бурлящие воды. Это была Лира. Я сосредоточилась на Киране, пока до меня не донесся призрачный аромат кедра. Не имея представления, сработает ли это, я последовала за отдельной нитью, направляя через нее свои мысли.

– Все в порядке?

Голова Кирана дернулась в мою сторону, когда Коултон начал вести уставшего Сетти к конюшне, где, как я надеялась, его накормят морковью и свежим зеленым сеном. Минуло несколько ударов сердца, а затем я почувствовала шепот Кирана.

– Мы устали, но все в порядке.

Я вздрогнула от нервного ощущения, вызванного его словами.

– Вы все отдохнете, – послала я ему ответ.

Это был не вопрос, скорее требование. У меня было чувство, что они все останутся на страже, когда рядом будет Вознесенные.

– Обязательно. – Он ненадолго исчез, а потом я почувствовала, как его мысли столкнулись с моими. – Мейя Лисса.

Я сверкнула взглядом.

– Ты общаешься с одним из вольвенов? – спросил Кастил, обнимая меня за плечи, его взгляд проследил за тем, как Киран игриво укусил Лиру.

– Так и есть. – Я позволила ему направить меня к восточному углу Стигийской крепости. – Хотела убедиться, что они отдыхают и не патрулируют.

Он сжал мое плечо, когда мы шли под крытым навесом, мимо нескольких закрытых комнат.

– Я чрезвычайно завидую этой способности.

– Тебя не беспокоит, что мы можем говорить о тебе без твоего ведома? – поддразнила я, когда мы подошли к концу террасы. Она была такой же, как я помнила. Удобный лежак и низкие до пола стулья так и манили.

– С чего бы это? – Кастил открыл дверь, и нас встретил аромат лимона и ванили. – Уверен, что у тебя есть только удивительные вещи, чтобы о них поведать.

Я рассмеялась.

– Твоя уверенность – крайне завидная способность.

Он фыркнул, закрывая за нами дверь.

– Тебе стоит отдохнуть, пока не принесут еду.

– Не могу. – Я прошла через знакомую гостиную, легко заметив Аластира, сидящего там на диване. Остановившись у входа в спальню, я на мгновение вернулась в ту ночь, которая казалась мне вечностью, когда мы с Кастилом наконец перестали притворяться. – Не думаю, что смогу есть.

– Тебе стоит попробовать. – Кастил был рядом со мной.

– Тебе стоит попробовать, – пробормотала я.

– Я бы попробовал, но не буду, если ты не попробуешь, – сказал он. – Однако, поскольку никто из нас сейчас не собирается отдыхать, мы могли бы поговорить о сегодняшнем вечере.

Я повернулась к нему лицом. Он как раз стягивал с себя ботинки.

– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

Он приподнял бровь, ставя сапоги возле одного из стульев.

– Мы должны быть осторожны в том, что говорим твоему брату. Очевидно, есть чертовски хороший шанс, что они знают, какая в тебе кровь, но могут не знать, как изменились твои способности. Ему не стоит говорить. Чем меньше они знают о нас, тем лучше. Это дает нам преимущество.

Я присела на край стула, медленно снимая сапоги.

– В этом есть смысл. И поскольку это так, мне стало немного не по себе. – – А что если Йен... если он такой, каким я его помню?

– Даже тогда мы не должны выдавать им информацию, которую те еще не знают. – Он на мгновение замолчал, отстегивая меч с левой стороны, а затем с правой, и положил их на старый деревянный сундук. – Я надеюсь, что он такой, каким ты его помнишь, но даже если это так, ты должна помнить, что он здесь по поручению Кровавой Короны.

– Не то, чтобы я собиралась забыть об этом. – Я стянула носки, оставив их в клубке рядом с ботинками, в то время как Кастил натянул свои на сапоги.

Он смотрел на меня несколько секунд.

– Мои мать и отец могут быть правы. Сегодняшняя ночь может быть ловушкой.

Я встала и принялась расхаживать перед дверями террасы.

– Знаю, но это не отменяет того, что мой брат здесь.

– А должно, Поппи, – возразил он. – Ты нужна Вознесенным, и они точно знают, как тебя выманить.

– Мне действительно нужно повторять? – огрызнулась я, проходя мимо него в гостиную. Он последовал за мной. – Я знаю, что это может быть ловушкой, но, как уже сказал, мой брат здесь. – Я повернулась, пробираясь обратно к спальне. – У него послание от Кровавой Короны. Мы собираемся встретиться с ним. И если ты пытаешься остановить меня сейчас, после того как мы проделали весь этот путь, ты будешь очень разочарован.

– Я не пытаюсь тебя остановить.

– Тогда к чему ты клонишь? – потребовала я.

– Ты не хочешь посмотреть на меня и послушать?

Моя голова метнулась в его сторону.

– Я смотрю на тебя прямо сейчас. Что?

Его глаза горели огненным золотом.

– Но слушаешь ли ты?

– К сожалению, – ответила я.

– Это было грубо, но я не стану обращать на это внимания. – Мышцы на его челюсти дрогнули, когда он наклонил голову. – Ты знаешь, то, что мы делаем, – это риск.

– Конечно, я это знаю. Я не глупая.

Его брови поднялись.

– Правда?

Глаза сузились.

– Я понимаю риск, Кастил. Так же, как ты понимал это, когда решил выдать себя за смертного стража.

– Это другое.

– Правда? Серьезно? В любой момент тебя могли обнаружить и схватить. И что тогда? – Я выстрелила в ответ. – Но ты все равно так сделал, потому что делал это ради своего брата.

– Хорошо. Ты права. – Он шагнул ко мне, глаза полыхали искрами раскаленного янтаря. – Я был готов рискнуть своей жизнью...

– Клянусь богами, если ты скажешь, что не хочешь позволить мне пойти на такой же риск, я сделаю тебе больно, – предупредила я.

Одна сторона его губ приподнялась.

– Если это угроза, то это мой любимый вид.

– Это будет не так, как тебе нравится. – Я бросила взгляд ниже его талии. – Поверь мне. – Я отвернулась от него и сделала шаг. Без предупреждения он вдруг оказался передо мной. Я отпрянула назад. – Черт побери. Ненавижу, когда ты так делаешь!

– Ты знаешь, что я никогда не помешаю тебе защитить себя – взять в руки меч или лук и сражаться, – сказал он, подавшись вперед. Я осталась на месте. – Но я также не позволю тебе идти прямо в ловушку с распростертыми руками.

– А если это ловушка, думаешь, я просто сдамся и скажу: «Вы меня поймали? » – бросила я вызов. – Ты же сам это сказал. Я могу защитить себя. Я не позволю никому забрать тебя или меня, и, основываясь на том, что я могу сделать, уверена, что смогу это обеспечить.

– Не так давно ты очень сомневалась в использовании своей силы, – напомнил он мне. – Ты передумала?

– Да! – И я передумала, без сомнения. – Я бы использовала все, что во мне есть, чтобы убедиться, что меня и тех, кого я люблю, Вознесенные не заберут снова.

– Приятно это слышать, – сказал он.

– Что ж, я рада, что тебе стало легче. Если ты не пытаешься остановить меня, тогда зачем мы вообще затеяли этот разговор?

– Все, что я пытаюсь предложить, это сдержаться, пока мы не убедимся, что это безопасно для тебя...

– Нет. – Я махнула рукой, прерывая его. – Этого не произойдет. Я не останусь в стороне. А если бы это был твой брат? – потребовала я. – Перевесили бы эти риски твою потребность пойти к нему, и ты бы остался в стороне?

Он откинул голову назад, резко вдохнув. Прошло долгое мгновение.

– Нет, эти риски не перевесят мою потребность.

– Тогда почему ты пытаешься остановить меня? – Я искренне не понимала, почему он так себя ведет. – Ты, как никто другой, должен понимать.

– Понимаю. – Он протянул руки, обхватив мои плечи. Между нами проскочил электрический заряд. – Я сказал тебе, что верю, что Йен вознесся, но в глубине души ты этого не приняла, и я понял почему. Тебе нужно было поверить, что все еще есть шанс, что он смертный или такой же, как ты.

Воздух, который я вдохнула, зашипел. Я не могла отрицать ничего из того, что он сказал.

– Какое это имеет отношение к этому?

– Потому что когда ты узнала, что он Вознесенный, то настолько расстроилась, что потеряла контроль над своими эмоциями. Ты начала светиться и призывать к себе вольвенов, – сказал он, опустив подбородок так, что мы оказались на одном уровне глаз. – Они почувствовали твой гнев, и я не знаю, заметила ты это или нет, но уверен, что, если бы ты приказала им атаковать, они бы сделали это без колебаний.

Я это заметила.

– И хотя я должен признать, что это довольно впечатляющая способность, я также боюсь того, что произойдет, когда ты увидишь Йена и больше не узнаешь его, – сказал он, и мое сердце сжалось. – И я не боюсь твоего гнева или того, что ты сделаешь с этой богатой силой внутри тебя. Совсем не боюсь. Мне страшно, что это сделает с тобой – осознание того, что твоего брата действительно больше нет.

Я втянула в себя дрожащий воздух, ненадолго зажмурив глаза. Его забота согрела меня. Она исходила из таких чудесных мест.

– Ты действительно готова к этому? – спросил он, проведя ладонями по моим щекам. – Готова ли ты сделать то, что считаешь необходимым, если обнаружишь, что он стал чем-то другим?

Воздух, которым я дышала, продолжал причинять боль, когда я положила руки ему на грудь, чувствуя, как сильно бьется его сердце под моей ладонью. Я подняла на него глаза, увидев крупинки янтаря.

– Ты знаешь, я надеюсь найти его частичку внутри, но понимаю, что должна быть готова к тому, что найду. Я должна быть готова, если от Йена ничего не останется.

Кастил провел большими пальцами по моей коже.

– А если ты не готова освободить его от этого проклятия?

– Я готова принять на себя любую боль, чтобы дать моему брату покой, – сказала я ему. Мелкая дрожь пробежала по его телу. – Я должна увидеть своего брата.

– Я знаю, и клянусь, я не собираюсь тебя удерживать. Дело не в этом. Да, я беспокоюсь, что это ловушка. Как уже сказал, они точно знают, как тебя выманить. Но я ни на секунду не хочу помешать тебе встретиться с Йеном. Просто хочу, чтобы ты не чувствовала такой боли, если это возможно. Я надеялся... – Он покачал головой. – Я не знаю. Что тебе не придется иметь дело с этим вдобавок ко всему остальному, – сказал он. – Но я должен был знать лучше. Жизнь не ждет, чтобы подкинуть тебе новую головоломку, пока ты не разгадаешь последнюю.

– Хотя было бы неплохо, если бы так и было. – Я резко выдохнула. – Я справлюсь с этим, что бы ни случилось.

Кастил коснулся своим лбом моего.

– Но ты не представляешь, какова тяжесть такой боли. А я представляю, – прошептал он. – Я знаю, каково это – убить того, кого я когда-то любил и уважал. Эта боль всегда рядом.

Зная, что он говорит о Шиа, я сопротивлялась желанию принять его боль.

– Но ведь она уменьшилась, не так ли?

– Уменьшилась. Немного с каждым годом, и еще больше, когда я нашел тебя, – признался он. – И это не ложь.

Я запустила пальцы под его рубашку.

– И это будет менее болезненно, ведь у меня есть ты.

Он сглотнул, а затем притянул меня к своей груди, обхватив руками.

– Я знаю, что это эгоистично с моей стороны – не хотеть, чтобы ты терпела эту боль.

– Ты не хочешь – это одна из причин, почему я люблю тебя. – Я прильнула к его рту, потому что сказать это было недостаточно.

И тот поцелуй благодарности и привязанности быстро превратился в нечто более нужное, более требовательное. Один поцелуй быстро вышел из-под контроля, а может быть, в этом и заключалась особенность поцелуев. Они не предназначены для контроля.

Я не знала, как ему удалось так быстро раздеть меня, но к тому времени, как у меня получилось стянуть его рубашку, я была полностью обнажена. Он заключил меня в клетку, прижав между собой и стеной. Мои чувства почти отключились от ощущения его теплой, твердой кожи.

Оцарапав клыком мое горло, его руки опустились ниже, одна остановилась на моей груди, а другая скользнула между ними, задержавшись там, где меня пронзила стрела. Сейчас там не было никаких следов, но я знала, что он никогда не забудет точное место раны. Его рука продолжила путь по мягкости моего живота и шрамам, скользнула между бедер. Его пальцы раздвинулись, подушечки коснулись самого моего центра, и по моему телу пробежала дрожь.

– Знаешь, чего я жажду? – Он захватил мои губы в быстрый, обжигающий поцелуй, а другой рукой дразнил ноющую вершину моей груди. – Поппи?

Я сглотнула, когда его волосы защекотали мою щеку.

– Чего?

– Ты вообще меня слушаешь? – Он вцепился в мое горло. Я вздрогнула, когда он сказал:

– Или ты не способна слушать?

– Абсолютно. – Все мое существо сосредоточилось на том, как его пальцы обвились вокруг моего соска, как его другая рука лениво поглаживала мои бедра. – Полностью способна... – Я задыхалась, сжимая его плечи, пока он вводил в меня один палец. – На... на то, чтобы слушать.

Он захихикал на моей шее, медленно двигая пальцем, снова и снова, пока у меня не перехватило дыхание. – Так что? Ты знаешь, чего я жажду?

По правде говоря, то, как быстро он отвлек меня, совершенно поразило мое воображение. Наслаждение закручивалось, будоража что-то в глубине души.

– Чего?

– Нектара, – прошептал он мне в губы, ускоряя темп и наклоняя голову вниз. – Я мог бы жить одним твоим вкусом. Клянусь тебе.

Мой пульс участился, когда его восхитительная клятва проникла в меня. Он поднял голову, вводя еще один палец внутрь, его глаза стали яркими и полными еще более порочных обещаний. Он наблюдал, впитывая каждый тихий вздох и трепет моих ресниц, пока его пальцы входили и выходили, его взор был прикован к моему, не позволяя мне отвести взгляд, чтобы избежать безумного прилива чувств, которые он создавал.

Не то чтобы я когда-либо хотела этого.

На его правой щеке появилась ямочка, когда он провел большим пальцем по чувствительной части. Его глаза загорелись, когда я резко вдохнула. Он начал обводить пальцем напряженный узелок, приближаясь к нему, но в последний момент отстраняясь.

– Кас, – задыхалась я.

– Мне нравится, как ты это говоришь. – Ожили и зазвенели золотые искорки. – Мне нравится, как ты сейчас выглядишь.

– Я знаю. – Мои бедра подались вперед, но он прижался ко мне.

– Не двигайся, –он жестко приказал. Его большой палец сделал еще один соблазнительно манящий круг. – Я еще не закончил смотреть на тебя. Ты знаешь, какая ты красивая? Я уже говорил тебе об этом сегодня? – спросил он, и я была почти уверена, что говорил. – Насколько сногсшибательна? С пылающими щеками и припухшими губами? Прекрасна.

Как я могла не ощущать этого, когда чувствовала, что он верит в то, что говорит. Я чувствовала, что внутри меня все пылает и горит. Мои руки скользнули по его груди. Потрясенная тем, как его сердце колотилось о мою ладонь, я напряглась и прижалась к его губам. Когда он поцеловал меня, его возбуждение прижалось к моему бедру.

– Я должен что-то сделать с этой жаждой, – сказал он мне, и это было единственное предупреждение.

Прежде чем я успела возразить против отсутствия его руки между моих ног, он уже стоял на коленях.

– Я могу провести вечность на коленях перед тобой, – поклялся он, его глаза были драгоценными янтарями.

– Это было бы больно.

Кастил надавил большим пальцем на пучок нервов, и я вскрикнула, выгнувшись дугой в его руке.

– Никогда.

Его рот сомкнулся надо мной, и он сделал что-то поистине коварное своим языком. Я вскрикнула, доведенная до предела его чувственной атакой. Моя спина выгнулась настолько, насколько он позволил.

Я хотела большего.

И я хотела, чтобы это касалось нас обоих. А не только меня.

Возможно, дело было во всем, что произошло, и в том, с чем я могла вскоре столкнуться. Может быть, дело было в жаре его губ, прижавшихся ко мне. А может, просто в том, что я нуждалась в нем – нуждалась в напоминании нам обоим, что, как бы ни закончилась эта ночь, мы живы, мы здесь, вместе. И ничто не может этого изменить.

Все эти причины могли подстегнуть мои действия. Дать мне силы взять под контроль свои желания, ситуацию, Кастила и доказать, что я могу справиться с ним в самом спокойном и в самом диком, в самом любящем и в самом непристойном состоянии.

Я оттолкнулась от стены, прижавшись к его шее. Не была уверена, удивила ли я его или переиграла. Это не имело значения. Обхватив рукой его шею, я побудила его встать, притянув его рот к своему. Я почувствовала его вкус на своих губах. Чувствовала вкус себя и нас. Просунув руки в его бриджи, я расстегнула их, пока вела его назад, помогая избавиться от них. Как только его ноги коснулись кровати, я толкнула его.

Кастил сел, его брови поднялись, и он пристально посмотрел на меня.

– Поппи, – вздохнул он.

Положив руки ему на плечи, я поставила колени по обе стороны от его бедер.

– Я хочу тебя, Кастил.

Он вздрогнул.

– У тебя есть я. Я всегда буду у тебя.

И он действительно был, когда переместился подо мной. Я опустилась на него, воздух застыл у меня в горле, когда мы стали единым целым.

Пульс затрепетал, я обвила его шею руками, погрузила пальцы в его волосы и прижалась лбом к его лбу, сжимая его руку другой рукой. Я начала двигаться, медленно покачиваясь на нем. Меня обдало жаром, который заполнил мою грудь и поселился между бедер в тугой, горячей боли. Мое дыхание коснулось его губ.

– Докажи это, – приказала я. – Докажи, что ты мой.

Не было даже мгновения колебания. Его рот врезался в мой, и поцелуй был ошеломляющим по своей интенсивности, перехватывая мое дыхание. Все тело напряглось, когда я приподнялась и опустилась обратно, впиваясь в его губы так же глубоко, как он в мои. Тонкие грубые волоски на его груди дразнили ноющие кончики моих грудей, пока я овладевала им.

– Твой. – В его глазах светилась острая нужда. – Сейчас. Навсегда. Всегда.

Мои пальцы сжались вокруг его волос. С каждым движением моих бедер он достигал той точки внутри меня, которая посылала удовольствие по всем конечностям. Я двигалась быстрее, стонала, наклоняя свое тело навстречу к нему. Я вздрогнула, отпустив его руку и проведя ладонью по его груди. От трения твердой длины его члена в моих венах зажглось пламя. Я жадно целовала, посасывая его губы, его язык. Он обхватил мои бедра руками и приподнял свои, встречая новые толчки.

– Я должен был догадаться, – сказал он, его дыхание стало короче и быстрее. – Тебе бы понравилось делать это вот так.

– Мне нравится... мне просто нравится делать это, – прошептала я. – С тобой.

Его руки скользнули к моему заду, обхватывая его, когда он сильнее прижимал меня к себе.

– Да, нравится. – Он сжался, крепко прижимая меня к себе, пока между нами не было ни единого вздоха. – Обещай мне.

Во мне сжалось все пульсирующее напряжение. Я попыталась приподняться, но он удержал меня на месте.

– Что угодно, – прохрипела я, впиваясь ногтями в его кожу. – Все, что угодно, Кас.

– Если Йен – это то, чего ты боишься, и дать ему покой – это то, что ты не можешь безопасно осуществить..., – сказал он, его слова заставили мое и без того заикающееся сердце заколотиться. Он провел рукой по моей спине, запустив пальцы в мои волосы и притянул мою голову к своей. – Пообещай мне, что, если это подвергнет тебя риску, ты не будешь пытаться это сделать. Что ты будешь ждать, пока не станет безопасно. Обещай мне это.

Слова полились из меня.

– Обещаю.

Кастил сразу же двинулся, поднял меня со своих колен и переложил на живот. Прежде чем я успела сделать вдох, он глубоко вошел в меня. Моя спина выгнулась, и я откинула голову назад. Его имя хрипло прозвучало на моих губах. Он вошел в меня, упираясь бедрами в мою спину.

Я вскрикнула, и у меня вырвалось слово, требование, обжигающее мои щеки.

– Сильнее.

– Сильнее?

– Да. – Я выгнула свое тело, потянулась назад и сжала его бедра. – Пожалуйста.

– Блядь, – прорычал он, и я почувствовала его толчок глубоко внутри себя. – Я люблю тебя.

У меня не было возможности сказать ему то же самое. Он просунул руку под меня, обхватив чуть ниже груди. Его грудь опустилась на мою спину, а его вес поддерживался рукой, подпиравшей мою голову. Затем он дал мне то, чего я хотела, сильно толкнувшись в меня.

Кастил был неумолим, его тело билось о мое. Мы стали языками пламени, горящими ярко и неуправляемо, потерявшись в огне. Это было желанное безумие, безумие в нашей крови и наших телах, и оно выходило за рамки секса и поиска удовольствия. Мы брали и отдавали друг другу, падали и отпускали вместе, уносимые дрожащими волнами наслаждения.

Но когда дрожь утихла, и Кастил перевернул нас на бок, мое обещание ему вернулось, как мстительный призрак, чтобы предупредить меня, что я, возможно, не смогу его сдержать.

Мы с Кастилом оделись, когда последние следы солнечного света опустились на землю, и оба надели запасные черные туники, которые я захватила с собой. Мне удалось съесть немного жареной курицы, которую принесли в комнату, и мы смогли освежиться. Я, не торопясь заплела волосы в косу.

Вскоре появилась Вонетта, ее поразительные черты лица были напряжены.

– Они здесь.

ГЛАВА 32

– Здесь только одна карета и четыре охранника, – сказала нам Вонетта, когда мы шли через двор, проходя мимо места, где мы с Кастилом преклонили колени и обменялись клятвами. Ее косы были убраны в тугой пучок, а рука лежала на золотом коротком мече у бедра. – Остальные Вознесенные остались в стороне.

– Это королевские рыцари? – спросил Кастил.

Вонетта кивнула, глядя, как зажженные факелы вдоль стены колышутся от дуновения ветерка.

Наблюдая за Хранителями на стене, я заметила в лунном свете густую светлую косу. Нова стояла там, держа в руках два меча. Рядом с ней другой Хранитель держал лук.

– Мой брат?

– Его не видели, но мы полагаем, что он остался в карете.

В моем желудке грозило вернуться бесконечное бурление, но я заставила себя сохранять спокойствие. Последнее, что мне было нужно, это начать светиться.

Когда мы подъехали к воротам, я увидела несколько мужчин, вооруженных мечами и арбалетами. В нескольких я узнала тех, кому помогала после осады. Они поклонились, когда мы подошли. Киран и Делано вышли из тени в обличии вольвенов.

– Вы все отдохнули? – спросила я Вонетту.

Она кивнула, когда мы увидели ее отца и еще нескольких вольвенов.

– Отдохнули. Надеюсь, и вы двое тоже.

На лице Кастила появился отблеск улыбки, которую, я надеялась, Вонетта не заметила.

– Мне жаль, что так получилось, – сказала я ей. – Этот стресс – последнее, что нужно жителям Конца Спессы.

– Это не ваша вина, Ваше Высочество, – начала она.

– Поппи, – поправила я ее. – Мы... друзья, верно? – По моей шее пробежал румянец. – Я имею в виду, я надела твое платье на свою свадьбу, и... – Я запнулась, когда старая неуверенность в себе вновь подняла свою сучью голову. Вонетта была очень добра и приветлива ко мне, но она дружила с Кастилом и познакомилась со мной, когда я только готовилась стать принцессой. А теперь, когда я стала их Лиссой? Это было похоже на Тони, и я чувствовала себя еще глупее. Потому что, серьезно, сейчас было не время для этого. – Просто не обращай внимания. Я даже не знаю, почему думаю об этом, когда за воротами нас ждут Вознесенные.

– Думаю, некоторые назвали бы это игнорированием, – пробормотал Кастил.

Я бросила на него предупреждающий взгляд, и на его лице появилась ямочка.

– Мы друзья, – сказала Вонетта, ухмыляясь. – По крайней мере, я так думала. И рада слышать, что ты тоже так думаешь, потому что, если бы это было не так, было бы неловко.

Во мне проснулось облегчение.

– Я думаю, что это уже неловко. По крайней мере, для меня, – сказала я, когда веселье излучалось в том направлении, где ждал Киран. Придурок.

– Не беспокойся об этом. – Она потянулась, сжав мою руку. Если ей и почудился странный статичный заряд, она этого не показала. – И не извиняйся за то, что происходит сегодня вечером. Все здесь знают о риске. Вознесенные могут прийти в любое время. Мы готовы.

Судя по тому, как быстро они собрались вместе перед тем, как Вознесенные попытались захватить Конец Спессы вместе с герцогиней, было очевидно, что они действительно готовы.

Спустившись со стены, к нам присоединилась Нова. Светловолосая Хранительница приложила кулак к сердцу и поклонилась в пояс, лунный свет сверкнул на золотом браслете вокруг ее руки.

– Каков план?

Кастил взглянул на меня. Я молчала, потому что полагала, что она ищет более подробный план, помимо того, что я не потеряю контроль над своими эмоциями.

– Киран и Делано пойдут с нами, – твердо решила Кастил. – Нетта, я знаю, что ты ловко орудуешь клинком, поэтому хочу, чтобы ты была с нами. Ты тоже, Нова.

Обе женщины кивнули, и тогда Нова посоветовала:

– У нас есть лучники на стене, а несколько вольвенов уже за воротами, спрятались в лесу.

– Отлично, – ответил Кастил, и я начала было говорить, но остановилась. Кас обратил на это внимание.

– Что?

– Я просто... мне интересно, почему ты выбрал только Кирана и Делано в обличии вольвенов, а Вонетту и Нову – нет, – призналась я, щеки порозовели, когда я посмотрела на двух женщин. – Не то, чтобы я сомневалась, что вы обе искусны. Я точно знаю, что вы обе такие, так что, пожалуйста, не воспринимайте мой вопрос так. Мне просто интересно понять стратегию. – И это была правда. Я хотела знать, зачем ему приближаться к Вознесенным без присутствия всех вольвенов и всех вооруженных солдат, которые у нас были.

– Есть две причины, – объяснил Кастил, пока я быстро протягивала свои дары, испытывая облегчение от того, что не чувствовала гнева или раздражения со стороны Новы и Вонетты. – Им не нужно знать, насколько мы хорошо подготовлены. Чем меньше они видят, тем лучше. Это даст нам элемент неожиданности, если понадобится.

Я кивнула.

– В этом есть смысл.

– И как ты знаешь, ни Вознесенные, ни люди Солиса не ожидают, что женщины будут так же искусны, как мужчины, когда дело доходит до битвы, – продолжил он. – Это настолько врожденная черта, что даже те, кто слышал о боевых навыках Хранительниц, все равно не воспринимают их как угрозу.

Я должна была это понять.

– Они бы сильно ошибались, если бы так считали.

– И этой ошибкой мы намерены воспользоваться, – заявила Нова, и я надеялась, что Хранительница больше не рассматривает меня как возможный отвлекающий маневр для Кастила или слабое место.

– Спасибо, что объяснили, – сказала я, отложив информацию в памяти.

Кастил кивнул.

– Готова?

Сделав неглубокий вдох, я кивнула, хотя это было не так… однако я должна была быть готова.

– Да.

– Твое обещание. – Он шагнул ближе ко мне, опустив подбородок. – Не забывай об этом.

– Я не забыла, – прошептала я, и кинжал, пристегнутый к моему бедру, вдруг стал тяжелым грузом. Было бы почти невозможно уйти от Йена, если бы он стал тем, чего я боялась, не зная, когда у меня снова появится шанс.

– Ты сможешь это сделать, – сказал он мне. Поцеловав центр моего лба, он взял меня за руку и повернулся к людям у ворот. После его кивка тяжелые двери открылись со скрежетом камня о камень.

По обеим сторонам дороги горели факелы, отбрасывая жутковатое сияние на малиновую карету без окон. Сбоку был выгравирован круг со стрелой, пронзающей центр. Королевский герб.

Йен ехал в карете, используемой Кровавой Короной. В горле поднялась тошнота.

Два стражника в черных доспехах с соответствующими мантиями, накинутыми на плечи, стояли рядом с лошадьми кареты. Еще двое стояли у закрытой двери, крепко сжимая мечи. У этих рыцарей было новое облачение. Их шлемы украшали гребни из конского волоса, и в лунном свете они сияли алым. Выкрашенные в красный цвет маски с прорезями для глаз плотно прилегали к верхней части лица рыцарей и скрывали их личности. Это напомнило мне маски, которые надевают во время обряда.

– Маски, – пробормотала Вонетта сзади нас. – Интересный выбор.

– Вознесенные драматичны во всем, – сказал Кастил, и он был прав.

Мое сердце забилось с бешеной скоростью, когда Кастил переплел свои пальцы с моими, и мы пошли вперед. К нам присоединились Киран и Делано, а с флангов нас сопровождали Вонетта и Нова.

Я ничего не чувствовала от королевских рыцарей, пока под нашими сапогами хрустели камешки. Мы остановились в нескольких футах от кареты. Дав обет молчания, стражники не разговаривали. По крайней мере, эти не говорили. Тем, кто приехал в Нью-Хейвен, было что сказать.

– Вы вызывали, – первым заговорил Кастил, в его тоне сквозила беззаботность. – Мы ответили.

Прошло несколько тактов молчания, а затем изнутри кареты послышался тихий стук. У меня перехватило дыхание, когда один из рыцарей потянулся вперед, открывая дверь.

Время словно замедлилось, когда из кареты вытянулась рука в плаще и бледная ладонь прижалась к двери. Мое сердце словно остановилось, когда длинное худое тело вышло из салона и ступило на дорогу. Черный плащ облегал ноги, обтянутые темными бриджами. Из складок плаща выглядывала белая рубашка. Я перестала дышать, когда тело повернулось к тому месту, где стояла я, и подняла взгляд. Рыжевато-каштановые волосы в свете костра. Красивое, овальной формы лицо и ровный подбородок. Полные губы не растянуты в мальчишеской улыбке, как я помнила, а сложены в ровную линию.

Йен.

О, боги, это был мой брат. Но когда мой взгляд продолжил движение вверх и остановился на его лице, я увидела, что глаза, которые раньше часто меняли цвет от карих до зеленых в зависимости от освещения, теперь стали бездонными, бездонно-черными.

Глаза Вознесенного.

Он ничего не сказал, глядя на меня, выражение его лица было совершенно нечитаемым, и напряженная тишина растянулась между нами, как расширяющаяся пропасть.

Я почувствовал, как в моей груди разрастается трещина. Мои пальцы ослабли, но рука Кастила нет. Его хватка стала крепче, напоминая мне, что я не одна, что он верит, что со всем этим можно справиться, потому что я могу. Я с силой вдохнула воздух в легкие.

Мне это удастся.

Подняв подбородок, я услышала, как говорю.

– Йен.

Вокруг его рта произошло движение, которое можно было бы назвать вздрагиванием, когда он моргнул.

– Поппи, – сказал он. И в моем сердце снова заблестели слезы. Его голос был мягким и легким, как воздух. Это был его голос. Уголки губ приподнялись в почти знакомой улыбке. – Я так волновался.

Правда? Правда?

– Я в порядке, – сказала я, удивленная тем, как ровно прозвучал мой голос. – Но ты? Нет.

Его голова склонилась набок.

– Я более чем в порядке, Поппи. Это не меня захватил Темный и держит в заложниках...

– Я не заложница, – перебила я, когда меня пронзила раскаленная стрела гнева. Я ухватилась за него, так как это было гораздо лучше, чем нарастающее горе. – Я здесь со своим мужем, принцем Кастилом.

– Мужем? – Голос Йена огрубел, но интонация была вынужденной. Так и должно было быть. Вознесенные склонны к крайним эмоциям, таким как гнев или похоть, но беспокойство? Сочувствие? Нет. Он шагнул вперед. – Если это фарс, я...

Справа от меня раздался грохот предупреждения, когда Киран шагнул вперед. Йен остановился, его глаза расширились при виде вольвена.

– Боже правый, – воскликнул он, и в его голосе действительно звучало удивление... может быть, даже благоговение. – Они действительно огромные.

Губы Кирана оскалились, а тело напряглось. Я сосредоточилась на нем, открывая эту нить – нашу связь.

– Все в порядке.

Я боялась, что Киран не слышит меня и бросится на Йена, но рычание стихло.

– Моя жена здесь по своей воле, – заговорил Кастил, его тон утратил нотки скуки. – И, хотя я пригласил ее на эту встречу, я не потерплю оскорблений по поводу законности нашего брака.

– Конечно, нет. – Темный взгляд Йена скользнул к принцу. В его чертах появилась твердость, которой раньше не было. – Что Атлантия действительно надеется получить, забрав мою сестру?

Волна понимания прокатилась по моему позвоночнику, когда рыцарь слева от Йена повернул голову в его сторону. Я удивилась, что он не обратился ко мне, как это делали все Вознесенные. Как к Деве. Вернулась крошечная искорка надежды.

– В Атлантии есть много того, что можно получить от нее, – ответил Кастил. – Но я получил от союза все.

Йен уставился на него, и его брови напряглись. Затем он посмотрел на меня, неуверенно сделав несколько шагов вперед. Вольвен разрешил.

– Я должен поверить, что ты добровольно вышла замуж за чудовище, ответственное за смерть наших родителей?

– Я с радостью вышла замуж за принца, который, как мы с тобой знаем, не имеет никакого отношения к смерти наших родителей.

Йен покачал головой, его брови поднялись.

– Я могу только представить, что тебе сказали, что заставило тебя встать рядом с врагом – тем, кто несет ответственность за такой ужас и боль. Я не буду держать зла на тебя, – сказал он. – И Корона тоже. Королева и король очень беспокоятся о тебе, и мы так надеялись, что освободим тебя в Пустошах.

– Меня не нужно освобождать. – Подавив в себе гнев, который чувствовался во мне, я усмехнулась. – Уверена, они очень обеспокоены тем, что потеряли свой мешок с кровью.

– Поппи, это не...

– Не надо, – прервала я его, освобождая свою руку от руки Кастила. – Я знаю правду о Вознесенных. Я знаю, как создаются Жаждущие, и я знаю, почему они держат принца Малика и для чего они планировали использовать меня. Так что давай не будем притворяться, что я не знаю правды. Что ты не знаешь. Кровавая Корона – корень зла, поразившего народ Солиса. Они угнетатели, а не герои.

Прошел удар сердца.

– В их истории злодей всегда герой, не так ли?

– Не в этой, – ответила я.

Он долго молчал, а потом сказал:

– Я хотел бы поговорить с тобой. – Его темные глаза устремились на бурю, разразившуюся рядом со мной. – Наедине.

– Этого не произойдет, – сказала я, мое сердце разбилось еще больше.

– Потому что ты мне не доверяешь? – Возле рта Йена дернулся мускул. – Или, потому что Темный не допустит этого?

Кастил разразился полуночным смехом.

– Ты плохо знаешь свою сестру, если считаешь, что кто-то может помешать ей делать то, что она хочет.

В этом-то все и дело. Еще одна трещина протянулась через мое сердце. Йен знал меня только как свою младшую сестру, а потом как Деву. Он знал меня только тогда, когда я делала то, что мне говорили. И, боги, как же я хотела, чтобы он узнал меня сейчас – узнал меня настоящую.

Но, видя эту нечеловеческую холодность, вытравленную в его чертах, я понимала, что этого никогда не произойдет.

Мне хотелось плакать.

Я хотела сесть прямо здесь и разрыдаться. Это не изменило бы того, что стояло передо мной, но мне стало бы легче. Хотя бы временно. Однако я не могла этого сделать. Не здесь. И не в ближайшее время. Поэтому я подумала о матери Кастила и поступила так, как она действовала у меня на глазах. Я сшила себя так крепко, что через меня проходила только нить горя.

Убедившись, что все под контролем, я сделала шаг к Йену.

– Ты мой брат. Я всегда буду любить тебя. – Мой голос сорвался. – Но ты должен знать, что они делают с детьми, отданными на обряд. Они не служат никаким богам. Как ты вообще можешь относиться к этому? Йен, которого я знала, пришел бы в ужас, узнав, что детей убивают, что невинных людей убивают во сне – все для того, чтобы Вознесенные могли питаться.

Что-то мелькнуло на его лице, но слишком быстро исчезло, чтобы я могла понять, было ли это на самом деле. Его черты разгладились.

– Но я Вознесенный, Поппи.

Я резко вдохнула, напрягшись. Тепло тела Кастила прижалось к моей спине.

– А Тони? – прохрипела я.

– Тони в безопасности, – категорично заявил он. – Как и брат Темного. О каждом из них хорошо заботятся и ухаживают.

– Ты действительно думаешь, что мы поверим в это? – потребовал Кастил, его гнев поднимался на поверхность.

– Вам и не нужно. Вы оба можете убедиться в этом сами, – ответил Йен. Его слова падали, как ледяной дождь. – Вот почему я здесь.

Я подавила дрожь, так как угасла искра надежды. В тоне Йена теперь не было ничего знакомого, и его слова значили больше, чем было сказано. Он был здесь не из заботы.

– Сообщение от Кровавой Короны? – Я смогла.

Он кивнул.

– Истинная королева попросила о встрече с принцем и принцессой Атлантии.

Истинная королева? Я чуть не рассмеялась. Удивительно, что Кастил этого не сделал. Я взглянула на него. Его выразительные черты заострились.

– Забавно, но мы хотим поговорить и с ложной королевой.

– Тогда она будет рада услышать, что вы встретитесь с ней через две недели, чтобы обсудить будущее. В Королевской резиденции в Оук-Эмблере, – сказал нам Йен, имея в виду небольшой портовый город перед Пустошами. – Конечно, она делает это предложение с обещанием, что никто из вас не пострадает, в надежде, что вы выполните ее предложение и оставите армии, которые собрали на севере.

У меня свело живот, когда от вольвенов и Кастила эхом прокатился холодный ливень удивления. Как они узнали?

– Да. – Йен улыбнулся, и это немного убило меня, когда я увидела намек на клыки вдоль обоих рядов зубов. – Король и королева знают о сборе армий. Они надеются, что эта встреча сможет предотвратить ненужное кровопролитие. – Он взглянул на Вонетту. – Можете присоединиться.

Мои брови поползли вверх на лоб. В детстве Йен был немного кокетливым, но разве он не женат сейчас? С другой стороны, он почти не говорил о своей жене, и не похоже, чтобы я раньше видела любовные отношения между Вознесенными.

– Спасибо, но я пас, – сухо ответила Вонетта, почувствовав нарастающее раздражение Кирана.

– Жаль, – пробормотал Йен. – Я надеялся продолжить наш разговор.

– Только не я, – пробормотала она, и мне стало интересно, какой разговор он имел в виду.

– Почему, в любом из королевств, мы должны доверять этому предложению? – Кастил молча подвинулся, чтобы снова встать рядом со мной, что заставило рыцарей податься вперед.

Йен поднял руку, останавливая их.

– Потому что Кровавая Корона не желает начинать новую войну, – ответил он. – Надеюсь, вы понимаете, что вам не победить.

– В этом нам придется не согласиться, – прорычал Кастил.

– Так и запишем. – Йен наклонил голову. – Но вы также должны знать, что если придете с недоброй волей, то не только вы будете уничтожены, но и Атлантия – начиная с Конца Спессы.

Ярость захлестнула мое горло, и я потянулась, обхватив руку Кастила. По его телу пробежала легкая дрожь. Его подбородок опустился, черты лица приобрели острые углы. Я сжала его руку, и он на мгновение опустил взгляд на, словно не понимая, кто к нему прикоснулся. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своим гневом.

– Кровавая Корона весьма самоуверенна, – сказала я, приняв тот же тон беспечности, который был у Кастила вначале. Темные глаза встретились с моими. – Что наводит меня на мысль, что королева не имеет ни малейшего представления о том, какие армии собираются на севере. – Учитывая, что я не имела ни малейшего представления, это был не более чем блеф.

– Сестра, – промурлыкал Йен, заставляя меня передернуться. – У тебя могут быть сотни тысяч воинов, половина из которых – вольвены, превосходящие по численности тех, что стоят передо мной, но ты не победишь то, что создала королева.

Я потрясенно уставилась на него.

– Что создала королева, Йен?

– Будем надеяться, что тебе никогда не придется это узнать.

– Я хочу узнать, – настойчиво проговорила я.

– Ты говоришь о новых рыцарях? – Кастил бросил усмешку в сторону тех, кто стоял позади него. – Потому что если так, то мы не волнуемся.

– Нет. – Йен продолжал улыбаться, а рыцари никак не отреагировали на насмешку Кастила. – Восставшие – не рыцари. Они не Вознесенные, не смертные и не атланты. Они нечто гораздо более... уникальное, чем это.

Восставшие? Я понятия не имела, что это вообще может быть.

– Я должен уйти. Это долгий путь обратно в столицу. С нетерпением жду встречи с вами в Оук-Эмблере. Его взгляд переместился на меня. – Я хочу обнять тебя, Поппи. Надеюсь, ты сможешь преодолеть наши разногласия и оказать мне эту услугу.

Я зажмурилась, когда тяжесть кинжала напомнила мне о клятве, которую я дала себе, и о том, что я обещала Кастилу. Йен... он больше не был моим братом. Бывали моменты, когда я видела его, но эти секунды ничего не значили. Его больше не было там.

Я... я не хотела этого.

Облегчение боролось с разочарованием, настолько сильным, что казалось, будто я взяла кинжал и направила его на себя. Однако лучше я буду нести вину за то, что позволила своему брату продолжить этот путь, чем сожалеть о том, что из-за него погибло бесчисленное множество людей.

– Все в порядке, – сказала я Кастилу, шагнув вперед. – Он не причинит мне вреда.

Йен слегка нахмурился, но я надеялась, что Кастил понял мои слова. Все, кто стоял позади меня, насторожились, и, клянусь, вольвенов кинжал сделал то же самое. Но я не обратила внимания ни на то, ни на другое, остановившись перед Йеном. От него больше не пахло морем и солнцем. Вместо этого я уловила цветочный мускус дорогого одеколона. Кожа Йена была холодной, даже сквозь рубашку, и все это казалось неправильным, когда он заключил меня в объятия. Я закрыла глаза и позволила себе на секунду представить, что это тот Йен, которого я помню, что обнимаю своего брата, и с ним все в порядке.

– Поппи, послушай меня, – прошептал он, и я открыла глаза. – Я знаю правду. Разбуди Никтоса. Только его стражи смогут остановить Кровавую Корону.

ГЛАВА 33

– Что ж... – Джаспер произнес эту фразу, сидя в одной из закрытых комнат за Большим залом крепости. Делано и Лира следили за Вознесенными, убеждаясь, что они ушли, но остальные были здесь. – Это было неожиданно.

Я чуть не рассмеялась, но это показалось мне неуместным. Мне уже удалось протоптать дорожку в каменном полу, вышагивая по всей комнате. Я не могла сидеть. Не из-за того, что мои мысли бешено метались. Не с моими эмоциями, скачущими от печали к надежде и неверию.

Там все еще был Йен.

Чтобы он мог сказать то, что сказал, ему нужно было быть там. А я... я могла зарезать его. В желудке заурчало, а затем сжалось. Йен все еще был там. Боже правый, мне хотелось кричать от радости, а еще упасть на колени и рыдать, потому что это означало, что он был самим собой в окружении Вознесенных. Что же ему делать. Я не могла позволить себе думать об этом. Он был умным и хитрым. Очевидно, он был гораздо сильнее, чем я могла предположить, раз смог выжить в таком состоянии.

Но какие последствия может иметь то, что Йен остался самим собой? Смог сыграть убедительную роль, чтобы выжить в столь юном возрасте своего вознесения? Могут быть и другие… многие другие.

– Как думаешь, что он имел в виду, говоря о стражах Никтоса? – спросила я.

– Этого я не знаю. – Кастил наблюдал за мной со своего места. – Трудно представить, что его стражи оставят его.

Нова нахмурилась, стоя у двери.

– Думаете, он говорил правду? Что это не ловушка?

– Он сказал, что знает правду, – сказала я ей… и всей комнате. Кастил был достаточно близко, чтобы услышать шепот моего брата. Остальные не слышали. – Он наверняка говорил о Вознесенных.

– Не похоже, чтобы он знал правду о Вознесенных, – хмуро заметил Джаспер. – Он говорил, как все Вознесенные, с которыми я сталкивался.

– Это должно быть притворство, – сказала я.

– Тогда он чертовски хороший актер, – ответил старший вольвен.

Это был хороший спектакль, но мы думали о двух разных ситуациях.

– В детстве Йен придумывал эти истории, а потом рассказывал их мне. Он делал это, потому что знал, что мне... мне часто было скучно и одиноко. – Я снова начала шагать, теребя край своей косы. – В любом случае, когда он рассказывал мне эти истории, он разыгрывал их, принимая различные акценты и манеры. У него хорошо получалось… настолько хорошо, что чувствовал себя на сцене как дома.

– И я почти не слышал, что он прошептал Поппи, – отметил Кастил. – Не может быть, чтобы рыцари слышали.

Я кивнула.

– Он сделал все, чтобы они не услышали. Вот почему он отошел от них так далеко… могу сказать, что им было не по себе.

– Правда это или нет, но тот факт, что Йен вообще заговорил о Никтосе, заставляет меня думать, что он знает о твоем наследии, – начал Киран, прислонившись к столу рядом с тем местом, где его сестра сидела на краю, положив ноги на стул. – А это значит, что и Кровавая Корона, скорее всего, знает. Что не совсем удивительно, но это может означать, что они имеют некоторое представление о твоих способностях.

– Возможно. – Я перестала играть со своей косой и вместо этого начала теребить кожу большого пальца. – Я имею в виду, это звучало так, будто они организовали мое создание, – сказала я, не вдаваясь в подробности. Было странно, что двадцать четыре часа назад меня охватило осознание того, что Малек – мой отец. Теперь, когда на смену этому пришло нечто гораздо более важное, предыдущее казалось неважным. – Тогда они, вероятно, имеют представление о том, во что могут превратиться мои способности. Но что еще за Восставшие? Я никогда не слышала о них раньше.

– Я тоже, – сказал Кастил, – что было тревожно, поскольку он провел в столице гораздо больше времени, чем я.

– Но кем бы они ни были, наверняка очень опасны, раз Йен сказал, что большая армия не сможет их победить.

– Это если то, что он сказал, правда, – заметил Киран.

– А может и нет. Возможно, так и есть. – Кастил прищурился, проведя большим пальцем по нижней губе, наблюдая за мной. – Разбуди Никтоса.

Наши взгляды встретились. То, что мой брат велел мне сделать, звучало слишком странно, чтобы даже думать об этом, но...

– Сомневаюсь, что любой бог будет так уж рад пробуждению, не говоря уже о Никтосе, – сказала Вонетта. – А что, если он сказал это в надежде, что бог заберет тебя?

При этой мысли у меня свело живот. Разозлить бога было бы верным способом убрать меня из игры. Но я также подумала о том, что сказала герцогиня. О том, что мне удалось сделать то, что не удалось ей. Может ли пробуждение Никтоса быть частью этого?

Я так не думаю. Герцогиня Тирман ссылалась на Атлантию, и я искренне верила, что Йен пытается нам помочь.

– Но Кровавая Корона хочет, чтобы Поппи была жива, – заметил Кастил. – И хотят, чтобы она присутствовала на этой встрече. Если план состоит в том, чтобы убить ее, разбудив Никтоса, зачем было устраивать эту встречу?

– Хорошая мысль. – Вонетта постукивала пальцами по согнутым коленям, глядя на нас с Кастилом. – Вы двое серьезно об этом думаете, не так ли? Пробудить Никтоса?

Кастил все еще удерживал мой взгляд.

– Если то, что сказал Йен, правда, нам могут понадобиться стражи Никтоса. В любом случае, Атлантия потеряла элемент неожиданности, когда дело касается наших армий.

Я кивнула в знак согласия.

– Вы знакомы с Оук-Эмблером?

Появилась дымчатая улыбка, когда он обменялся быстрым взглядом с Кираном.

– Мы были в замке Редрок и проникли туда.

Мои брови приподнялись.

– Хочу ли я знать, почему вы это сделали и каков был результат?

Его взгляд заострился, обжигая меня.

– Наверное, нет. Скажем так, те, кто считает Оук-Эмблер своим домом, не будут скучать по некоторым Вознесенным – отозвался Киран. – Наверное, будет лучше, если ты не станешь узнавать больше.

– Было бы разумно, если бы мы прибыли раньше, чем они нас ожидают, – сказал Кастил, и я кивнула.

– Могу с этим согласиться. А еще скажу точно, твой отец будет в ярости, когда услышит, что Кровавая Корона знает, что Атлантия собирает силы на севере, – пробормотал Джаспер, проводя рукой по лицу, глядя на Кастила. – Черт.

Я замолчала, мой взгляд снова нашел взгляд Кастила. Когда Йен обронил эту неожиданную новость, я не могла понять, откуда они знают. Теперь поняла.

– Аластир.

Челюсти Кастила напряглись.

– Из того, что сказал мой отец, только Совет знал об истинной цели переброски армий на север. Общественность считает, что это учения, но Аластир знал.

– И он общался с Вознесенными. – Я покачала головой. – Как, черт возьми, он мог оправдать обмен такой информацией с Вознесенными как что-то, что принесло бы пользу Атлантии?

Джаспер фыркнул.

– Думаю, у Аластира было много убеждений, которые не имели смысла, но, возможно, он сделал это в надежде, что Солис ударит первым, вынудив Атлантию нанести ответный удар. Запасной план на случай, если все остальное провалится.

В этом был печальный смысл.

– Кто знает, что еще он мог им сказать?

Это заставило комнату притихнуть, и в наступившей тишине мои мысли вернулись к размышлениям о Йене и о том, что это значит для Вознесенных, прежде чем, наконец, остановиться на том, о чем я не позволяла себе думать.

Корона.

Уже имеющиеся планы не изменятся после известия о том, что Йен не был воплощением зла… и вполне возможно, что другие Вознесенные были такими же. Как только король узнает, что Солису известно об армиях атлантийцев, это спровоцирует атаку. Вознесенные, подобные ему, могут погибнуть, если армии Атлантии добьются успеха. Если нет, и эти Восставшие были чем-то ужасным и могущественным, способным опустошить армии атлантийцев? Падет не только Конец Спессы, но и все королевство Атлантия.

Я остановилась, подойдя к стулу Кастила. Он посмотрел на меня, его взгляд изучал мое лицо.

Кастил и я могли бы остановить это.

Это означало, что только я могу это остановить.

Мой пульс участился, когда я посмотрела на него. Мне было ясно, что мы должны сделать – что я должна сделать. Мне показалось, что под моими ногами зашевелился пол. В душе зародилась паника, и я использовала все свои силы, чтобы заглушить ее.

Кастил протянул руку. Я вложила в нее свою.

– Что? – тихо сказал он.

– Мы можем поговорить?

Он сразу же поднялся, окинув всех взглядом.

– Мы скоро вернемся.

Никто ничего не сказал, когда мы выскользнули из комнаты и двинулись через пустой Большой зал, где на стенах висели атлантийские знамена.

– Куда хочешь пойти? – спросил Кастил.

– В бухту? – предложила я.

Туда мы и отправились. Кастил вел нас вокруг оставшейся половины каменной стены. При ярком свете луны и в гораздо более прохладном ночном воздухе трава и грязь уступили место песку, когда нас окружил аромат лаванды.

Мы остановились на краю полуночного залива, воды которого были настолько темными, что в них виднелись звезды. Стигийский залив, по слухам, был воротами в Храмы Вечности. Я подавила дрожь при мысли, что Бог Обычных Людей и Концов спит под тихими водами.

– У тебя все хорошо? – спросил Кастил.

Зная, что он говорит о Йене, я кивнула.

– Странно. Когда я решила не дарить Йену покой, то одновременно испытала и облегчение, и разочарование.

– Почему ты решила не делать этого? – Кастил оторвал взгляд от залива и посмотрел на меня. – Потому что я действительно думал, что ты собираешься сделать именно это.

– Я собиралась. Это был идеальный шанс. Я знала, что вы все справились бы с рыцарями. Но кроме того, что мы понятия не имеем, что это за Восставшие, мы еще пытаемся предотвратить войну. Если бы я прикончила Йена, Кровавая Корона могла бы воспринять это как акт войны против них и нанести удар по Концу Спессы. А я не могла так рисковать.

Он протянул руку и провел ладонью по моей спине.

– Я горжусь тобой.

– Заткнись.

– Нет. Серьезно. – Появилась слабая улыбка. – Ты решилась на этот шаг до того, как Йен заговорил с тобой, когда ты думала, что он действительно потерян для тебя. Ты думала не о том, чего хочешь ты, а о том, что будет лучше для людей Солиса и Атлантии. Не многие бы так поступили.

– А ты?

Он наморщил лоб, когда его внимание вернулось к заливу.

– Не уверен. Мне бы хотелось думать, что я бы так поступил, но думаю, это то, в чем ты не можешь быть уверен, пока не окажешься в таком положении.

Серебристый лунный блеск отразился от изгиба его щеки и подбородка, как будто сам свет луны притягивался к нему.

– Значит, ты веришь, что Йен не такой, как остальные? Что то, что он сказал, правда?

Он долго не отвечал.

– Я верю в то, что имеет смысл, Поппи. То, что он сказал тебе разбудить Никтоса, потому что его стражи могут победить Кровавую Корону, имеет смысл только в том случае, если он пытается нам помочь. Не могу представить, как это поможет Кровавой Короне. Как уже говорил, они не дали понять, что хотят твоей смерти. Думаю, он пытается помочь тебе… помочь нам… с большим риском для себя. Если он готов сделать это, чтобы помочь своей сестре, значит, он все еще в игре. Нормальный Вознесенный будет заботиться только о себе. Он не такой, как они.

Я ненадолго закрыла глаза и кивнула. Услышав, что Кастил верит, что Йен все еще там, мои крошечные сомнения рассеялись, и нам стало легче говорить о том, о чем мы должны были поговорить.

– И это может означать, что некоторые Вознесенные, молодые, как Йен, у которых, возможно, не было многих лет, чтобы контролировать свою жажду крови, не являются потерянным случаем.

– Возможно.

– А Атлантия готовится к войне, чтобы убить всех Вознесенных. Твоя мать сказала мне, что это не будет иметь значения, если Йен не будет похож на других. Они бы не стали так рисковать. – Я перешла к тому, что осталось от пирса, и села на каменный столб. – Я не могу позволить этому случиться. Мы не можем этого допустить.

Кастил повернулся ко мне, оставаясь спокойным.

Я глубоко вздохнула, глядя на него.

– Дело не только в моем брате. Да, он – важная причина. Я знаю, что твоя мать хочет, чтобы я выбрала Корону, потому что люблю Атлантию, но у меня недостаточно времени, чтобы так думать. Я... я не знаю, нужно ли мне это сейчас. Потому что уже сейчас защищаю Атлантию и ее народ. Я не хочу, чтобы они были использованы Вознесенными или пострадали во время войны. Я также не хочу видеть разрушенным Солис. Знаю, что ты тоже не хочешь.

– Не хочу.

Мои руки начали дрожать, поэтому я сжала их между коленями.

– Я понятия не имею, как управлять королевством, но знаю, что этому можно научиться. Ты так сказал. Твоя мать так сказала. Не уверена, готова ли я к этому, и буду ли в конечном итоге хорошей королевой, но я хочу сделать все возможное для людей в Солисе и Атлантии. Я постоянно думаю о том, что Вознесенных нужно остановить. Знаю, что это должно произойти, и это должно что-то значить, верно? И я верю, что возможность предотвратить войну стоит того, чтобы это выяснить. Жизни людей стоят этого, включая жизнь моего брата. Ты будешь рядом со мной. Мы бы правили вместе, и твои родители помогали бы нам. – И, возможно, в будущем полюбила бы Атлантию так же глубоко, как он и его родители. Она уже казалась мне домом, так что это вполне возможно. Но было и чувство вины. Мне хотелось, чтобы его мать согласилась с тем, почему я решила принять корону. Тогда я сглотнула, но комок в горле так и остался. – Это если ты хочешь этого. Если ты сможешь быть счастлив с этим. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя вынужденным, – сказала я, когда он тихонько шагнул ко мне. – Я помню, ты сказал, что часть тебя знала, что рано или поздно это произойдет, но мне хочется, чтобы ты точно знал, что это то, чего ты хочешь, а не... не только потому, что я так выбрала, – закончила я, наблюдая за ним и ожидая ответа. Когда он остановился передо мной, ничего не говоря, комок в горле увеличился еще больше. – Ты собираешься что-то сказать?

Кастил опустился передо мной на колени, упираясь в песок.

– Я уже говорил тебе, что, если ты хочешь принять корону, я поддержу тебя. И был бы рядом с тобой. Это не изменилось.

– Но чего ты хочешь? – настаивала я.

Он положил руки мне на колени.

– Дело не во мне и не в том, чего я хочу.

– Чушь, – воскликнула я.

Кастил засмеялся.

– Прости. – Он наклонил подбородок и усмехнулся. – Ты просто очаровательна, когда ругаешься.

– Это странно, но неважно. Дело не только во мне.

– Дело в тебе, потому что я знаю, что значит править королевством. Я вырос с королевой в качестве матери и королем в качестве отца. Я также вырос, зная, что могу взойти на трон. – Золотые глаза встретились с моими. – Даже если я воздерживался от этой роли, то не потому, что не хотел быть королем.

– Знаю, – тихо сказала я. – Это из-за твоего брата.

– Я знаю, что могу это сделать. Я знаю, что ты можешь. Но для меня это не такой уж шок. – Кастил провел пальцами между моих коленей, освобождая мои руки. Он свободно держал их в своих. – Я хочу защитить свой народ и королевство, и если восседание на троне поможет мне в этом, то это то, чего я хочу. Но, – подчеркнул он, – я хочу, чтобы у тебя был выбор – свобода. Я также хочу, чтобы ты знала, что тебе не придется оправдываться или объяснять свои причины принять корону. Ни мне, ни моей матери. И нет ни одной правильной причины, если только это твой выбор. Итак, – сказал он, проведя большими пальцами по моим костяшкам, – твой выбор – принять Корону?

Мое сердце пропустило удар.

– Да, – прошептала я. Это было всего одно слово, но оно меняло жизнь и наводило ужас, что было странно. Подумать только, что еще до того, как я вспомнила, что меня называли Девой, в игру вступили силы, которые стремились остановить этот самый момент. В этом была своя горечь, но было и чувство... правильности, которое бурлило в моих жилах, в крови богов. Подобно тому, что я почувствовала, впервые оказавшись в Палатах. Я почти ожидала, что земля задрожит и небеса разверзнутся.

Но все, что произошло, это то, что Кастил склонил голову, притянув наши соединенные руки к своему сердцу.

– Моя королева, – прошептал он, взмахнув ресницами, когда его глаза встретились с моими. И эта связь – связь с моим сердцем и душой, была столь же судьбоносной. – Думаю, мне придется перестать называть тебя принцессой.

Мои губы дрогнули.

– Ты почти не называл меня так с тех пор, как мы приехали сюда.

– Ты заметила? – Его брови приподнялись, когда он поцеловал мои руки. – Мне казалось неправильным называть королеву принцессой. Неважно, что ты никогда не принимала корону.

– Ты снова ведешь себя мило.

– Ты собираешься плакать?

– Не знаю.

Усмехаясь, он отпустил мои руки и потянулся вверх, обхватив мои щеки.

– Ты уверена в этом?

Мое сердце сделало еще один скачок.

– Да. – Мне кое-что пришло в голову. – Я хочу, чтобы изменили герб. Хочу, чтобы стрела и меч были равными.

На его лице появились ямочки.

– Мне нравится, как это звучит.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил он, кивая. – Нам нужно переночевать здесь, но я пошлю кого-нибудь вперед в Эваемон. Завтра мы отправимся в столицу.

Где и примем корону.

А потом отправимся в Илизеум и разбудим Короля Богов.

– Ты должна отпустить, детка. Тебе нужно спрятаться, Поппи... – Мама замолчала, а потом высвободила руку и потянулась к сапогу. Она вытащила что-то, что-то черное, как ночь, тонкое и острое. Она двигалась так быстро… быстрее, чем я когда-либо видела, поднимаясь с черным острием в руке.

– Как ты мог это сделать? – спросила мама, когда я подошла к краю шкафа.

В нескольких футах от нее стоял... мужчина, скрытый страшными тенями.

– Мне жаль.

– Мне тоже. – Мама замахнулась, но человек-тень поймал ее за руку.

– Мама! – закричала я, и стекло треснуло.

Ее голова дернулась.

– Беги. Беги...

Стекло разлетелось вдребезги, и в кухню влилась ночь, стекая по стене и падая на пол. Я замерла, не в силах пошевелиться, когда поднялись серокожие существа, их впалые тела и красные рты пугали меня. Они заполонили кухню, и я не могла увидеть ее.

– Мама!

В мою сторону летели тела. Рты открылись. Пронзительный вой разорвал воздух. Костлявые холодные пальцы впились мне в ногу. Я закричала, вскарабкавшись обратно в шкаф...

– Черт, – выругался темноволосый, и брызги чего-то гнилого попали мне в лицо. Эта штука отпустила мою ногу. Я начала выворачиваться, но человек-тень полез внутрь шкафа и схватил меня за руку. – Боги, помогите мне, – пробормотал он, выдергивая меня.

В панике я дернулась в его хватке, когда эти твари набросились на него. Он вывернул руку. Я изворачивалась, сопротивляясь. Моя нога соскользнула в сырость. Я повернулась набок.

Мама была там, ее лицо было красным. Она вонзила черный шип в центр груди человека-тени. Он прохрипел плохое слово. Его хватка ослабла, и он упал назад.

– Беги, Поппи, – задыхалась мама. – Беги.

Я побежала. Я бежала к ней...

– Мама... – Когти вцепились в мои волосы, царапали кожу, обжигая меня, как в тот раз, когда я потянулась за чайником. Я закричала, пытаясь найти маму, но не могла разглядеть ее в сплетениях на полу. Зубы впились в мою руку, когда папин друг молча отступил назад. Жгучая боль пронеслась сквозь меня, захватывая мои легкие и тело...

Какой красивый маленький цветочек.

Какой красивый мак.

Сорви его и посмотри, как кровоточит.

Не красивый больше...

Я резко проснулась, крик обжег мне горло, когда мой широко раскрытый взгляд пробежался по темной спальне.

– Поппи, – позвал Кастил сонным голосом. Через секунду его грудь прижалась к моей спине, когда он обнял меня за талию. – Все в порядке. Ты в безопасности. Ты здесь.

С бешено колотящимся сердцем я смотрела в темноту, говоря себе, что я в Конце Спессы. Я не была заперт в Локсвуде, одна и…

У меня перехватило дыхание.

– Я была не одна.

– Что?

Я сглотнула, мое горло болело.

– На той кухне, где я пряталась в шкафу, был кто-то еще. Кто-то, кого знала моя мать. Я уверена, что знала.

– Аластир...

– Нет, – хрипло прошептала я, качая головой. – Это был кто-то другой. Он был как... как тень, одетый в черное. – Я извивалась в объятиях Кастила, едва различая в темноте его черты. – Он был одет как Темный.

ГЛАВА 34

Кастил послал Ардена, вольвена из Конца Спессы, впереди нас. Он должен был добраться сначала до Бухты Сайона, а затем до Эваемона, чтобы предупредить короля и королеву о нашем скором прибытии.

Кастил позволил мне взять поводья Сетти и вести лошадь, пока мы не столкнулись с более коварной местностью. На этот раз нам потребовалось полтора дня, чтобы достичь Бухты, сделав остановку на полпути через горы Скотос, чтобы отдохнуть. На ночь мы остановились у Джаспера и Кирхи. Швея, которую мы посетили, пока исследовали город, смогла сшить для меня несколько пар легинсов, туники, даже марлевое платье изумрудного цвета, а также нижнее белье. Теперь эти вещи были тщательно упакованы, а оставшиеся изделия, над которыми она работала, будут отправлены в Эваемон. В тот вечер мы ужинали вместе с Конту, несколькими вольвенами, Нейлом и Эмилем. Все было так обычно, что даже трудно было поверить, что мы только что встретились с Йеном, и собирались попасть в Илизеум.

И разбудить Короля Богов.

Или что мы с Кастилом собирались стать королем и королевой.

Мы подробно обсудили все с Кирхой и Джаспером, когда приехали. Нам нужно было отправиться в Илизеум как можно скорее, если мы надеялись добраться до Оук-Эмблера раньше, чем нас ожидали. С нами поедет группа… не очень большая, поскольку Кастил и Киран объяснили, что туннели могут быть узкими и тесными. А дальше? Ну, мы надеялись, что кто-то из Старейшин знает, где дремлет Никтос, и что моя кровь поможет нам пройти невредимыми.

Но во время ужина мы не говорили ни о чем из этого, хотя все присутствующие знали, что должно произойти. Вместо этого Кирха и Джаспер развлекали нас историями о своих детях и Кастиле, когда они были моложе… к их раздражению и неохотному веселью. Мне кажется, я никогда не смеялась так сильно, как в тот вечер. А позже, когда мы с Кастилом остались наедине, я подумала, что невозможно любить так сильно, как это делала я.

Я держалась за эти две вещи, когда мы на следующий день покидали Бухту Сайона рано утром. На мне были мягкие черные легинсы и такая же туника с рукавами в четверть длины, которая обнимала мою грудь, а затем расширялась на бедрах. Я усмехнулась, когда увидела, что она оставила прорезь с правой стороны, чтобы я могла легко достать свой кинжал. Джаспер остался с Кирхой, и я была приятно удивлена, узнав, что Вонетта поедет с нами в Эваемон. Мне казалось, что она останется с родителями или вернется в Конец Спессы, но та сказала, что хочет увидеть нашу с Кастилом коронацию.

И не только она.

С нами путешествовали десятки вольвенов, многих я еще не знала, а некоторых, как Лиру, я только начинала узнавать. Эмиль и Нейл тоже были с нами, и слушать, как эти двое препираются по любому поводу… от лучшего на вкус виски до того, какое оружие лучше – меч или стрела, было довольно забавно. Однако все были настороже – на случай, если появятся Невидимые.

Чувство удовлетворения держало все в узде, как и моя постоянная практика общения с вольвенами через их отпечатки. Даже кошмар, который, если он был правдой, возможно, подтвердил то, что утверждал Аластир.

Что он не убивал моих родителей.

Я не могла сосредоточиться на этом, пока мы ехали на север через Атлантию. Позже будет время разобраться с этой возможностью, но, если я чему-то и научилась за последние несколько месяцев, так это умению разделять информацию. А может быть, это был просто совет Кастила не заимствовать завтрашние проблемы.

В любом случае, было не так уж сложно просто наслаждаться жизнью в течение нескольких часов пути до Эваемона, потому что я немного потерялась в красоте Атлантии – известняковых домах с терракотовыми крышами на холмах, маленьких фермерских деревушках и бегущих ручьях, которые разделяли землю, устремляясь с заоблачных гор Никтоса, видневшихся вдали. По мере нашего путешествия быстро стало ясно одно. В Столпах Атлантии нетронутых лесистых земель было очень мало, и ни один клочок земли не оставался неиспользованным.

Будь то поля, распаханные под посевы, или земля, используемая для жилья и торговли. Атлантии не хватало места.

Или оно уже закончилось.

Тем не менее, земля была прекрасна – дома, магазины, фермы. Все было открыто, от деревни до города, без стен, разделяющих их или удерживающих на расстоянии чудовищных существ. Именно таким, по моим представлениям, когда-то был Солис.

Кастил снова передал командование Сетти мне, и мы продолжили путь, пока не оказались на полпути к Эваемону. На ночь мы остановились в Тадосе, городе, который очень напомнил мне Нью-Хейвен. Рядом с трактиром маленькие атлантийские дети махали руками из окон здания, которое, как я поняла, было похоже на школы в Карсодонии, где они изучали свою историю, буквы и цифры в группах в зависимости от возраста. Разница здесь заключалась в том, что школу посещали все дети, независимо от того, чем зарабатывали на жизнь их родители. В то время как в Солисе только обеспеченные дети могли позволить себе обучение.

Здесь было прохладнее. Не было необходимости надевать плотный плащ, но в воздухе витал слабый запах древесного дыма. В тот вечер мы собрались за ужином, заказав блюда из меню, которое предоставили дружелюбный трактирщик и его жена.

Сидя между Кастилом и Кираном за длинным банкетным столом, я изучала меню, а Вонетта сидела напротив меня и смеялась над тем, что сказал ей Делано.

– Не хочешь попробовать запеканку? – предложил Киран, заглядывая мне через плечо. – Это то, что мы сможем разделить.

– Что такое... запеканка?

Кастил посмотрел на меня, медленная ухмылка расползлась по его губам.

– Поппи...

– Что?

– Ты никогда раньше не ела запеканку?

Мои глаза сузились.

– Очевидно, нет.

– Это вкусно, – объяснил Киран. – Я думаю, тебе понравится.

– Это точно, – подхватила Вонетта.

Кастил потянул за выбившуюся прядь моих волос.

– Особенно если в ней много... мяса.

Я уставилась на него, сразу же заподозрив неладное.

– Почему ты так говоришь?

– Как? – спросил он.

– Не пытайся изображать невинность.

– Я? – Он прижал руку к сердцу. – Я всегда невинен. Просто говорю, что думаю, тебе понравится мясная запеканка.

Я не верила ему ни на секунду. Повернувшись к Кирану, я спросила:

– О чем он говорит?

Киран нахмурился.

– Мясная запеканка.

Я посмотрела на Вонетту и Делано.

– Это правда?

Темные брови поднялись, когда Вонетта взглянула на Кастила.

– Честно говоря, я не знаю, о чем идет речь, но думала о запеканке из зеленой фасоли.

– О, Боже, я не ел такого уже целую вечность, – пробормотал Нейл.

Сев обратно, я сложила руки на груди.

– Я не хочу это.

– Жаль, – пробормотал Кастил.

– У меня такое чувство, что к концу ночи мне захочется тебя зарезать.

Киран фыркнул.

– И чем это отличается от любой другой ночи?

Я вздохнула.

– Правда.

Наклонившись, Кастил поцеловал меня в щеку, а затем просмотрел меню. В итоге мы остановились на жареных овощах и утке. С радостно набитым желудком я придвинулась поближе к пустому камину и одному из мягких кресел с высокой спинкой, пока Кастил спорил с Вонеттой о... ну, я не была уверена, о чем они сейчас спорят. Ранее речь шла о том, можно ли считать батат сладким картофелем, что выглядело странно, но у меня было ощущение, что это не самый странный спор, который у них был.

Они вели себя как брат и сестра, независимо от того, была ли у них общая кровь или нет. Наблюдая за ними, мое сердце болело от зависти. Мы с Йеном могли бы так спорить об овощах. Если бы у нас была нормальная жизнь.

Но ее у нас отняли.

Все потому, что я была ребенком Малека и несла в себе кровь богов. Именно поэтому меня заставили носить вуаль и полжизни держали в клетке под предлогом того, что я Избранная. На самом деле я была ею, но не в том смысле, в котором думала.

Я больше не верила, что существовала другая Дева. Это была лишь ложь для поддержания уловки. Чего я не знала, так это того, что королева Илеана надеялась получить от всего этого. Через несколько дней, то есть через две недели, я узнаю. Беспокойство скользило по мне, как змея.

Но, по крайней мере, какая-то часть Йена, которого я знала, осталась. У нас все еще могла быть нормальная жизнь, в которой мы бы спорили об овощах.

Киран опустился на стул рядом со мной.

– О чем ты тут сидишь и думаешь?

– Ни о чем, – ответила я, и он бросил на меня знающий взгляд. – Обо всем.

Он усмехнулся.

– Ты сомневаешься в своем решении?

– Нет. – Удивительно, но нет. Поехать в Илизеум? Может быть, немного. – Ты думаешь, что отправиться в Илизеум – плохой жизненный выбор? – спросила я, когда Кастил поймал то, что, как я думала, было сырным шариком, брошенным Вонеттой.

– Если бы ты спросила меня об этом год назад, и я бы знал, как попасть в Илизеум? – Он рассмеялся, проведя пальцами по лбу. – Я бы ответил «да». Но сейчас? С тех пор, как отец рассказал нам, что в Илизеум можно попасть через туннели, мне все время кажется, что это чертовски удачное совпадение… все те годы, что мы провели в них.

– Мне тоже, – призналась я, откинув голову на мягкую подушку кресла и глядя на него. – Это просто невероятное совпадение, что вы попали туда.

Он кивнул.

– Тогда это заставило меня задуматься о судьбе. О том, как все эти маленькие и большие вещи происходят и могли быть предопределены. Как будто все они вели к этому.

– К тому, что я стану королевой? – Я рассмеялась. – Надеюсь, ты имеешь в виду что-то другое, потому что это сильное давление.

Он послал мне ухмылку.

– Быть королевой – это сильное давление, – заметил он.

– Да, это так. – Я прикусила губу. – Ты считаешь, что это плохой жизненный выбор?

– Если бы ты спросила меня год назад...

– Год назад ты меня не знал, Киран.

Опустив подбородок, он усмехнулся, а затем посмотрел на меня.

– Честно перед богами? Я думаю, это лучший выбор для тебя… и для будущего Атлантии и Солиса.

– Что ж, это заставляет меня чувствовать себя еще более подавленной.

– Извини. – Он ссутулился в кресле. – Но, серьезно. Как я уже говорил ранее, по-моему, все указывало на это – на что-то важное. Ты поступаешь правильно. – Его взгляд нашел Кастила. – Вы оба.

Глубоко вдохнув, я кивнула. Это было правильное решение – ужасающее, но правильное.

– Я только надеюсь, что мне не придется ходить в короне весь день, – пробормотала я.

Киран разразился громким смехом, который привлек внимание и Кастила, и Лиры. Первый поднял брови. Я опустилась на свое место.

– У тебя самый странный ум, клянусь, – сказал Киран, покачав головой.

– Короны кажутся тяжелыми, – ответила я, когда Лира продолжала смотреть на Кирана. На ее красивом лице появилась слабая улыбка. – И незаменимыми, если их сломать или неправильно надеть.

Киран молчал, но я чувствовала его пристальный взгляд.

– Кажется, ты нравишься Лире, – сказала я, быстро меняя тему.

– Кажется, ты ей нравишься.

– Рада это слышать, но, по-моему, мы говорим о двух разных типах симпатии.

Он приподнял плечо.

– Она тебе нравится?

– Она мне нравится. – Он подпер носком ботинка ножку другого стула. – Она веселая. Хороший человек.

Мои брови приподнялись, когда я украдкой взглянула на Лиру. Она разговаривала с Делано и Нейлом. Веселая? Хороший человек? Киран часто был прозрачен, как кирпичная стена, но я бы не стала так говорить о Кастиле, если бы кто-то спросил меня, что я о нем думаю. Я бы, наверное, долго рассказывала о нем в поэтической форме... а также перечисляла бы все способы, которыми он выводит из себя.

Я изучала профиль Кирана, думая о том, что он сказал, когда мы сидели вдоль Стигийского залива.

– Хочу побыть любопытной.

– Как тогда, когда ты наблюдала за нами с Лирой на пляже?

Я подавилась своим дыханием… моим настоящим дыханием, так как мое лицо покраснело.

– Это не то, что я имела в виду.

Он ухмылялся так сильно, что я удивилась, как его лицо не треснуло.

– Ты не собираешься отрицать это?

– А какой смысл? – пробормотала я.

Киран посмотрел на меня.

– Интригующе.

– Заткнись.

Он засмеялся.

– О чем ты хочешь поинтересоваться?

Я посмотрела вниз, проводя пальцем по своему кольцу.

– Человек, о котором ты говорил, что любишь и теряешь? Что с ней случилось?

Киран молчал так долго, что казалось, он уже не ответит. Но потом все-таки это сделал.

– Она умерла.

Моя грудь сжалась.

– Мне жаль.

Он кивнул, и прошло еще одно долгое мгновение.

– Это было довольно давно.

– Как... как это случилось? – Я поморщилась от этого вопроса.

– Вольвены относительно здоровы, как и атлантийцы и другие кровные линии, но есть несколько болезней, к которым мы восприимчивы. Все они врожденные, – сказал он. – Элашья родилась с одной… истощающей болезнью, которая восходит к кийю. Она поражает тело, а потом все отказывает. – Он, прищурившись почесал подбородок. – Она знала, что в ее семье есть носители этой болезни, однако та поражает не всех, поэтому она надеялась. Но у ее бабушки была эта болезнь, и обычно она проявляется через поколение или два. Проблема в том, что человек может быть здоров сто или около того лет, а потом это просто поражает его. Начинается все с непроизвольных подергиваний и спазмов мышц, почти таких маленьких, что их и не заметишь. Но потом в течение нескольких дней... и все. Конец.

Мой палец замер над кольцом.

– Ты... ты влюбился в нее, зная, что можешь ее потерять?

– Сердцу все равно, как долго ты можешь быть с кем-то. – Киран посмотрел на меня, его глаза были скрыты. – Оно просто заботится о том, чтобы этот человек был рядом с тобой как можно дольше.

На следующее утро, когда мы выходили из трактира, я подошла к Кастилу с просьбой.

– Можно тебя кое о чем попросить?

– Что угодно, — ответил он.

Я ухмыльнулась.

– Можем ли мы достать еще одну лошадь? – спросила я, когда мы приблизились к тому месту, где Эмиль и Нейл готовили своих лошадей. С нами путешествовали две оседланные лошади, но они принадлежали Кирану и Делано, которые приняли свои смертные формы и теперь были верхом на двух скакунах.

– Мне бы... мне бы хотелось отправиться в столицу на собственной лошади. Я помню, чему ты меня учил, – добавила я, когда Кастил посмотрел на меня сверху вниз. Вонетта остановилась, и даже в своей вольвеньей форме она бросила взгляд в сторону Кастила, словно предупреждая его не спорить. – Думаю, я готова – я смогу контролировать довольно спокойного.

Его глаза потеплели в лучах угасающего полуденного солнца.

– И мне кажется, что ты готова, – сказал он, и я засияла. – Хотя я буду скучать по тому, что ты у меня под носом.

– Я тоже буду скучать поэтому, – призналась я, чувствуя, как мои щеки теплеют. – Но я...

– Знаю, – тихо сказал он, и я думаю, что он действительно понял, почему я хотела въехать в столицу на своей собственной лошади. Что это значило для меня. Он прижался поцелуем к моему лбу, а затем оглянулся через плечо.

– Уже занимаюсь этим, – сказал Эмиль, поклонившись. – Я найду вам коня, достойного вашей красоты и силы, Ваше Высочество, – добавил он с улыбкой и подмигиванием.

Я усмехнулась.

– Каждый раз, когда он улыбается тебе, я хочу вырвать губы из его лица.

Мои брови приподнялись, когда я посмотрела на Кастила.

– Это чересчур.

– Вовсе нет, – проворчал он, глядя туда, где атлантиец скрылся в соседней конюшне.

– Иногда, – начал Нейл, взбираясь на лошадь, – мне кажется, что Эмиль хочет умереть.

– То же самое, – пробормотал Кастил, и я закатила глаза.

Эмиль вернулся с очень красивой серой кобылой, которая, как его заверили, была с ровным характером. Сетти выразил свое одобрение, ткнув кобылу носом, пока я благодарила Эмиля.

– У нее есть имя?

– Буря, – ответил он, пока Кастил проверял ремни на седле. – Названа дочерью трактирщика.

Я усмехнулась, поглаживая тонкие волосы на шее кобылы.

– Приятно познакомиться, Буря.

Кастил поднял на меня брови с другой стороны лошади, но, по крайней мере, не пытался вырвать сердце Эмиля.

Сказав себе, что это неплохая идея, я взобралась на спину Бури. Мой желудок подпрыгивал и метался во все стороны. Не знаю, заметил ли Кастил мою нервозность, но он взял поводья и держал их некоторое время. Когда я привыкла к движению и одиночеству, то сама взяла их в руки. Поскольку мы ехали не более чем быстрой рысью, во мне появилась уверенность, что я не упаду.

Хотя и Кастил, и Киран держались рядом со мной, слева и справа.

– Что ты думаешь о коронации? – спросил Кастил, когда мы ехали через лесистую местность. – Обычно это праздник на весь день, пир и бал.

Пир? Бал? Во мне закипало волнение. Столько лет я мечтала попасть на балы в замке Тирман, очарованная звуками и смехом, нарядами и искусным макияжем, а также тем, как предвкушение пронизывало толпу. Это было безрассудное счастье. Я... я хотела этого. Быть в красивом платье, сделать прическу, раскрасить лицо и... танцевать с Кастилом.

Но на подготовку балов уходили недели, а коронации, по моим представлениям, еще дольше. И у нас не было свободных дней, чтобы спланировать такое событие.

– Мне бы понравился бал, – сказала я. – Но вряд ли у нас есть на это время.

Кастил кивнул.

– Думаю, ты права.

– Может быть, это можно сделать позже? – поинтересовалась я. – Имею в виду, после того, как мы будем коронованы официально и разберемся с Кровавой Короной и всем остальным?

На его правой щеке появилась ямочка.

– Поппи, ты станешь королевой. Ты сможешь делать все, что захочешь.

– Ох, – пробормотала я, когда Делано захихикал. Я смогу... смогу делать все, что захочу? Моргнув, я сосредоточилась на дороге впереди. Что угодно? Это было неповторимое чувство. Шокирующее. Я резко выдохнула. – Тогда я бы...

Мимо моей головы просвистела стрела. Я вскрикнула и отшатнулась в сторону, когда Кастил протянул руку.

Возьми ее поводья, – процедил он, обхватывая меня за талию.

Ругаясь, Киран наклонился и схватил поводья Бури, а Кастил потащил меня к Сетти. Еще одна стрела пролетела над нашими головами.

– Ублюдки. – гаркнул Нейл. Через плечо я увидела, как он посмотрел на свою руку.

– Ты в порядке? – крикнула я, когда Кастил поволок Сетти в сторону, наклонившись так, чтобы его тело закрывало мое.

– Едва заметная рана, прорычал атлантиец, обнажив клыки. – Не могу сказать того же о тех мертвых ублюдках.

Я повернулась в седле. Все, что я видела – это бронзовые маски.

Невидимые.

Десятки из них стояли на дороге, одни с луками, другие с мечами. Гирмы. Кожа на их обнаженных грудях имела сероватую бледность того, что никогда не было живым.

Затем я увидела никого кроме вольвенов, несущихся по мощеной дороге и через заросли камыша, убивая тех, кто держал луки. Их вопли обрывались, когда зубы глубоко вонзались в горло. Нейл пролетел мимо нас, вонзив свой меч в грудь Гирма, а Вонетта перепрыгнула через упавшего Невидимого и врезалась в спину другого. Несколько Гирмов прорвались сквозь вольвенов и помчались к нам, в то время как Эмиль пронесся мимо нас, метнув кинжал. Лезвие пробило маску, отчего Невидимый повалился назад. Не было времени даже почувствовать разочарование от происходящего – это означало, что все еще есть Невидимые, чертовски заинтересованные в том, чтобы помешать мне принять корону.

Что, как обещал Аластир и как доказал ночью в Бухте Сайона, все не закончилось с его смертью.

– Погоди. – Кастил резко повернулся, смахнув ногу со спины Сетти. Я удержалась, когда он спрыгнул с лошади. Он приземлился, не споткнувшись, и опустил меня на землю. Обхватив мой затылок, он наклонил голову вниз. – Убей столько, сколько сможешь. – Затем его рот оказался на моем, поцелуй был быстрым и грубым, столкновение зубов и языков.

В тот момент, когда он отпустил меня, я потянулась за кинжалом и крутанулась, как раз, когда Киран уводил Сетти и Бурю с дороги… надеюсь, подальше от опасности.

Отстегнув короткие мечи, Кастил вышел вперед.

– Вы, засранцы, прервали очень очаровательную беседу. – Он наклонился в сторону так быстро, что нацеленная в него стрела без вреда пролетела мимо. – И это было невероятно грубо.

С кинжалом в руке я бросилась к ближайшему Гирму. Затем пригнулась, когда он взмахнул мечом. Выскочив из-за спины существа, я глубоко вонзила лезвие в его спину, а затем отпрыгнула назад, чтобы избежать неминуемого мерзкого взрыва. Я развернулась, когда Делано своим мечом отсек Гирму голову. Невидимый выскочил из-за деревьев, держа оружие наготове. Я подождала, а потом рванулась вперед, крутанулась, отбивая удар, и попала ему под колено. Кость треснула и разошлась. Мужчина издал приглушенный крик, когда я повернулась и вонзила кинжал ему в шею. Дернувшись, я потянула за собой острое лезвие. Мужчина упал вперед. Я повернулась, осмотрела тех, кто еще стоял, и не увидела ни одного в серебряной маске, ни одного, кто носил бы с собой костяную цепь.

Было ясно, что они не собирались брать меня живой.

Еще один бросился с деревьев. Это был не Гирм. Этот был умнее – метнулся влево, потом вправо. Он взмахнул мечом, когда мой и клинок вонзился в соседнее дерево.

– Если я испачкаю кровью свою новую одежду, – предупредила я, бросаясь вперед и вонзая кинжал в грудь мужчины, – мне будет очень обидно.

– Я принесу тебе новую одежду, – сказал Кастил, схватив Невидимого за плечо и вонзив меч ему в брюхо.

Я отскочила назад.

– Но мне нравится эта туника.

– Вот дерьмо, – хрюкнул Эмиль с расстояния в несколько футов, стоя лицом к лесу.

Повернувшись, у меня свело живот. По меньшей мере две дюжины нападавших вынырнули из густой тени деревьев – половина Невидимых, половина Гирмов. Вольвены и остальные быстро расправлялись с теми, кто был на дороге, но их было много, и кто-то из наших мог пострадать или даже хуже.

А мне этого не хотелось.

Позже будет время поразмышлять, откуда Невидимые узнали, что мы будем на дороге в Эваемон. И в какой-то момент я могла бы вспомнить о том, как легко и быстро я решила воспользоваться гулом силы, нарастающим в моей груди. О том, как я не остановилась, опасаясь, смогу ли управлять собой. Я просто действовала, позволяя инстинкту взять верх.

Возможно, позже я даже вспомню разговор с Кастилом… тот, в котором я сказала, что дам второй шанс тем, кто выступает против меня, и что это было полной противоположностью моим словам.

С другой стороны, эти люди и существа активно пытались убить меня, так что, возможно, это не так.

Я широко открыла свои чувства и выпустила наружу иную версию своего дара, ту половину, которая забирала жизнь вместо того, чтобы дарить ее. Это было похоже на то, как я исцеляю кого-то, только наоборот, поняла я. Моя кожа начала вибрировать, а в горле появился привкус металла. Горячий, кислотный ожог гнева от Невидимых и пугающее небытие от Гирмов потянулись ко мне, и я приняла их – ненависть и даже пустоту, позволив им войти в мои вены и хлынуть в грудь, где они соединились с эфиром. Под моим телом земля начала слабо дрожать, когда я окинула взглядом тех, кто был в масках. Первобытная сила богов вторглась в каждое мое чувство.

Моя плоть заискрилась.

Серебристо-белые нити вспыхнули на моей коже, и краем глаза я увидела, как Кастил шагнул назад, а вольвены отступили.

– Давай, девочка.

Я улыбнулась, глядя, как от меня тянутся полупрозрачные, потрескивающие нити. Кто-то вздохнул, скорее всего, Невидимый, когда от меня потянулись сверкающие паутинки света, расползаясь по земле сетью сияющих вен. Несколько Невидимых взвизгнули и бросились бежать, но не успели. Я позабочусь об этом.

В своем сознании я видела, как паутины света падают на Невидимых и Гирмов, их тела ломаются и крошатся, их оружие падает и валится на землю. Я сосредоточилась на этом образе, вбирая всю ненависть, страх и небытие, которые хранились в моей груди, и подавая их обратно через множество нитей.

Стремительный поток силы пронесся над деревьями, раскачивая листья, пока некоторые из них не упали. Паутина света то поднималась, то опускалась над Невидимыми и Гирмами, над теми, кто стоял на дороге, над теми, кто бежал к нам, и даже над теми, кто убегал.

Кости трещали как гром, руки и ноги ломались, спины скручивались. Тела нечеловеческих существ рушились сами по себе, рассыпаясь и разлетаясь, как грязь. Одно за другим они либо ломались, либо рассыпались, пока не превращались в куски земли, и тогда я представила, как останки превращаются в пепел, чтобы сравняться с кучами грязи.

В конце концов, оставлять после себя тела было негигиенично.

Серебристо-белое пламя вспыхнуло над неподвижными, скрюченными останками на земле, поглощая их и угасая, пока не остался только пепел.

Серебристая паутина затрепетала, когда во мне запульсировала древняя, неистовая сила.

– Поппи.

Когда я повернула голову к Кастилу, стоявшему на берегу дороги, его подбородок был приподнят, а волосы взъерошены. То, что я почувствовала от него, не было кислотным или пустым. Оно было теплым и жарким, пряным и сладким.

– Это было невероятно горячо, – заметил он.

Меня покинул хриплый, эхом разносящийся смех. Его замечание… каким бы извращенным и неправильным оно ни было, помогло мне втянуть всю эту силу обратно внутрь. Я представила, как мерцающая паутина исчезает, и когда это произошло, я отключила свои чувства, и серебристо-белое свечение исчезло с моей кожи.

Я уставилась на то, что осталось от нападавших, ища хоть какие-то признаки раскаяния, но все, что я нашла – это чувство печали о напрасно прожитой жизни. Эти люди, члены Невидимых, могли выбрать для себя что угодно, а выбрали это – действия, основанные на односторонних убеждениях о родословных и фальшивом пророчестве.

– Ты в порядке? – мягкий вопрос Делано вторгся в мои мысли.

Я посмотрела на него и кивнула.

– А ты?

Его бледные глаза искали мои.

– Да.

– Боги. – Губа Эмиля скривилась, когда он провел рукой по лицу, вытирая жирную кровь, глядя на пепел и груды маслянистой грязи.

– Чего они на самом деле надеялись достичь?

Мне было ясно, чего они хотели.

Найдя Кастила, я встретилась с ним взглядом. Его глаза, похожие на яркие осколки ледяного топаза, не сводили с меня глаз.

– Им не хотелось бы видеть корону на моей голове, – сказала я. – Они потерпели неудачу. Как и все остальные, кто думает, что сможет остановить меня.

На лице Кастила появилась тонкая, как бритва, улыбка.

– Чертовски верно.

ГЛАВА 35

– Это мог быть кто-то из постоялого двора в Тадосе, – сказал Эмиль, когда мы ехали дальше, настороженно ожидая новых нападений. Теперь он и Нейл ехали впереди нас, что показалось мне... странно забавным. Они ехали так, чтобы защитить меня… Кастила и меня, и я подумала, что, возможно, мне следовало бы ехать впереди них. – Или это мог быть кто-то, кто увидел Ардена на пути в Эваемон и решил, что он принес в столицу весть о нашем прибытии.

Я надеялась, что Арден благополучно добрался до дворца.

– Эй, – тихо сказал Кастил. Я посмотрела туда, где он ехал рядом со мной, и заметила, что Киран и Делано немного расступились, давая нам место.

– То, что ты там сделала? Ты поступила правильно.

– Знаю. – И правда. – Мы могли бы продолжать сражаться с ними, но кто-то мог бы пострадать, а я не собиралась этого допустить.

– Ты удивительная, – ответил он, и я тихонько засмеялась. – Я серьезно, Поппи. Вообще-то, может быть, ты и божество, но выглядела как богиня.

– Ну, спасибо тебе. – Я улыбнулась. – Мне просто приятно, что так получилось и я могу это контролировать.

– То же самое. – Одна сторона его губ изогнулась. – Такие способности пригодятся в будущем.

Я подумала о кровавой королеве.

Да, пригодятся.

Прошло мгновение.

– Эти Невидимые? Они не представляют Атлантию. То, что они думают или хотят, не является тем, чем является королевство.

Наши взгляды встретились.

– Знаю. – И это было... ну, я не была уверена, правда это или нет. Я встречала многих атлантийцев, которые были приветливы, даже дружелюбны. Встречались и такие, которые были настороженными и сдержанными. Но среди Гирмов было по меньшей мере две дюжины Невидимых. Сколько их было там? Скольких людей они могли заразить своей верой в то, что я уничтожу Атлантию?

Этого мне не было известно. Но, как и раньше, я отбросила эти опасения, потому что, как уже говорила в лесу, они не собирались меня останавливать.

Они не остановят Кастила.

Мы ехали дальше, и где-то около полудня я поняла, что мы приближаемся к столице, когда мы поднялись на холм, и показались большие, широкие деревья, каждое из которых было усыпано багровыми листьями. Кровавые деревья усеивали пейзаж и выстилали широкую мощеную дорогу, ведущую в Эваемон – деревья, которые, как я теперь знала, представляли кровь богов, а не зло или что-то, чего нужно бояться.

Кровавые деревья росли по обе стороны дороги. Я сидела, выпрямившись, когда показался Эваемон.

Мои губы разошлись, а глаза расширились.

В небо тянулись башни цвета слоновой кости с вихрящимися острыми шпилями, по бокам которых возвышались каменные мосты на высоких столбах над широким, серповидным каналом с голубой, как небо, водой. Я увидела три моста, один на востоке и один на западе, которые вели на острова размером почти с Бухту Сайона, полные парящих зданий, уходящих в небо.

Каждый мост соединялся с куполообразными сооружениями, на которых были высеченные из камня солнца, возвышавшиеся над колокольнями, а мост, по которому мы ехали, вел в самое сердце Эваемона.

Квадратные, приземистые здания с колоннадами шириной с городской квартал уступали место серым и цвета слоновой кости зданиям, построенным гораздо ближе друг к другу, чем в Бухте, но они поднимались выше в небо, образуя элегантные башни и шпили. Как и в Бухте Сайона, везде, куда бы вы ни посмотрели, были участки зелени – полосы, окружавшие изящные, размашистые строения или покрывавшие крыши небольших, более низких зданий. По всему городу мерцали храмы, отражая полуденное солнце. У меня пересохло в горле, когда мой взгляд остановился на западной части города, где на возвышенности стояло массивное сооружение из блестящего черного камня, а на концах здания располагались круглые портики. Многочисленные куполообразные стеклянные крыши и шпили ярко сияли на солнце, а центральное крыло перетекало в Храм, построенный из того же полуночного камня, что и в Солисе. На коленях вдоль шпиля храма стояли каменные воины, их соболиные головы склонились, прижимая к груди щиты и вытянув мечи, каменные лезвия чернели на фоне неба.

Ошеломленная, я оторвала взгляд от того, что, как я могла предположить, было дворцом, и посмотрела на Эваемон. Мои ноздри горели, как и глаза, когда я впитывала в себя то, что когда-то считал падением.

Если Бухта Сайона была размером почти как столица Солиса, то Эваемон был втрое больше, простираясь на запад и восток, где на открытых пастбищах паслись белые пятнышки. За густым лесом, который шел за горами Никтос, на склоне этой горы стояли одиннадцать статуй, более высоких, чем Афинеум в Масадонии. Каждая фигура держала в вытянутой руке зажженный факел, пламя которого горело так же ярко, как заходящее солнце. Когда я спросила, кто был одиннадцатой статуей, то узнала, что это была Супруга Никтоса.

Они были богами… все до одного, наблюдающими за городом или стоящими на его страже.

Я не могла даже представить, как эти статуи были построены до таких размеров и подняты на гору. Или даже как зажигались эти факелы – как они оставались горящими.

– Красиво, не правда ли? – Кастилу не нужно было спрашивать. Это был самый красивый город, который я когда-либо видела. – Почти все здания, которые ты видишь перед собой, были построены божествами.

Боги, это означало, что им тысячи лет. Как что-то могло просуществовать так долго, ума не приложу. Как город может быть таким потрясающим и устрашающим, тоже было за пределами моего понимания.

Когда мы пересекали мост, над нами пролетали белокрылые птицы, проносясь над вольвенами, которые вышагивали перед нами. Я посмотрела на большие колеса в воде и подумала, не так ли они подают электричество в город. В Карсодонии использовалась похожая техника, но не в таких масштабах. Впереди, в канале, виднелись паруса небольших судов.

– У меня так много вопросов, – прошептала я.

– Ни один человек не удивится, услышав это, – заметил Киран, а Делано захихикал.

– Но сейчас я не могу даже подобрать нужных слов, – призналась я, прочищая горло.

Кастил притянул Сетти ближе, оглядев меня.

– Ты... плачешь?

– Нет, – солгала я, смахнув слезы с глаз. – Может быть? Я даже не знаю почему. Просто... я никогда не видела ничего подобного.

Зазвонил колокол, испугав меня и заставив птиц слететь с колокольни, когда он зазвонил быстрой чередой из трех колоколов… что отличалось от колоколов, которые звонили в Бухте Сайона, чтобы узнать время.

– Они просто оповещают город о нашем прибытии, – успокоил меня Кастил, и я кивнула.

Эмиль оглянулся на нас и нашел взглядом Кастила. Он кивнул, направляя своего коня вперед. Подтолкнув лошадь, он поскакал, проезжая через строение в конце моста.

– Куда он направляется? – спросила я.

– Вперед во дворец, чтобы сообщить им о нашем прибытии, – сказал мне Кастил. – Мы отправимся более незаметным путем. Там будут люди, но ничего похожего на путь Эмиля.

Излишне говорить, что я была благодарна за это. Мои чувства и так были перегружены, и мне совсем не хотелось встречать жителей Эваемона в виде рыдающего беспорядка.

Вольвены остались с нами, вместе с Нейлом. Солдаты из числа Хранителей ждали в тени у входа в здание, кланяясь в пояс, когда мы проезжали мимо. Мое сердце сильно забилось, когда мы повернули на восток, выехав на пустую дорогу за длинными колоннадами, которые я заметила в устье моста.

– Для чего используются эти здания? – спросила я.

– В них находится оборудование, которое преобразует воду в электричество, – объяснил Кастил, держа Сетти рядом. – Ты увидишь несколько таких зданий по всему городу.

– Это удивительно, – прошептала я, когда на другой стороне улицы, где медленно открывались двери зданий из песчаника, появились любопытные лица.

– И скучно сложно, – сказал Нейл сзади нас.

– Но ты мог бы перечислить каждый элемент оборудования и его назначение, – ответил Киран.

– Верно. Нейл улыбнулся, когда я взглянула на него через плечо. – Мой отец один из многих, кто следит за работой мельниц.

– Следит? – Кастил фыркнул. – Скорее, он – сердце мельниц. Его отец в основном отвечает за то, чтобы эти древние колеса работали, чтобы у всех был доступ ко всему, что может дать электричество.

– Твой отец, должно быть, очень умен, – сказала я, окидывая взглядом лица, появляющиеся в окнах. На них не было враждебных взглядов или чувств. Большинство, казалось, были больше сосредоточены на толпе вольвенов, сходящихся на улице.

– Так и есть, – ответил Нейл, его гордость грела, как солнце.

Около полудюжины вольвенов, вместе с Делано, отступили назад. Я протянула к нему руку в беспокойстве, обнаружив пружинистую свежесть его отпечатка.

– Все в порядке, – заверил он меня через мгновение. Его ответ был неуверенным, словно он все еще привыкал к такому общению. – Мы просто следим за тем, чтобы ты и принц были защищены со всех сторон.

Они беспокоились о Невидимых или о чем-то другом? Я сосредоточилась на дороге, по которой мы ехали. В конце концов, мы проехали под мостом, который вел на восток, в район Эваемона, который, по словам Кастила, назывался Виноградниками.

– Вино, – объяснил он, когда мы ехали рядом с берегом главного канала. Корабли с белыми и золотыми парусами были пришвартованы к многочисленным причалам. Люди суетились на судах и сходили с них, неся ящики. – Район получил свое название из-за виноградников.

Другой район назывался «Великолепие», так как в нем находились музеи, произведения искусства и одни из самых старых зданий во всей Атлантии. Мне не терпелось исследовать этот район, но с этим придется подождать.

Мы ехали вдоль зарослей кроваво-красных деревьев, поднимаясь на холмы пастбищ. Мое дыхание участилось, когда деревья поредели, и сквозь них стал виден гладкий черный камень.

– Почему дворец так отличается от остальных зданий в Атлантии? – спросила я, заставляя поводья Бури оставаться свободными.

– Он не всегда выглядел так. Малек отремонтировал его, когда занял трон, – объяснил Кастил, и я почувствовала, как у меня свело живот. – Он сказал, что это было сделано в честь Никтоса, утверждая, что это больше соответствует храмам в Илизеуме, насколько я помню.

Я задумалась над этим.

– Как думаешь, он посещал Илизеум?

– Не знаю, но это возможно. – Прохладный ветерок приподнял волнистые пряди волос Кастила. – Иначе откуда бы он знал, как выглядят тамошние храмы?

– Хорошая мысль, – пробормотала я. – Жрица Аналия однажды сказала мне, что Храмы в Солисе – самые старые здания. Они появились задолго до того, как там стали править Вознесенные.

– В кои-то веки эта сука сказала правду, – ответил Кастил, и в том, как он ее назвал, не было ничего обидного для меня. Аналия была сукой. – Эти храмы сделаны из камня теней, материала, который добывался в Сумеречных землях и был доставлен в это царство много веков назад богами, сохранившими часть его в пиках Элизиума.

Я не подозревала об этом.

С другой стороны, до недавнего времени я не знала, что Сумеречные земли вообще существуют. Однако мне показалось странным, что Вознесенные так сильно изменили истинную историю богов, но при этом оставили Храмы такими, какими они были. Возможно, это была та грань, которую они не переступали.

В любом случае, мысли о камне теней и древних храмах отошли на второй план, когда мы проехали через деревья, и перед нами предстала задняя часть дворца.

С высоты нашего обзора мы могли видеть город, дома и предприятия, расположенные на холмах, в долинах и между каналами. Дворец Эваемона был построен на склоне холма, сверкающее черное строение представляло собой грозное зрелище с многочисленными окнами в башнях и на нижних этажах. Но кое-что сразу бросалось в глаза.

Дворец не окружали никакие стены, ни с тыльной стороны, ни с переднего двора, который вел к храму. Несколько колонн из черного дерева соединяли подиум от дворца к храму и окружали большую часть территории, которую теперь патрулировали гвардейцы Короны. И тут меня осенило, что вокруг поместья в Бухте Сайона тоже не было стен.

Несколько гвардейцев Короны, одетых в белое и золотое, стояли под аркой и у дверей на тон темнее, чем кобыла, на которой я сидела, когда мы проезжали.

Не верилось, насколько открытым был дворец. В каждом городе Солиса, где заседал королевский престол, их дома охранялись стенами, почти вдвое меньшими, чем защищавший город Вал. Никто не мог даже приблизиться к замкам или королевским поместьям, так как всегда существовали обширные внутренние дворы, отделяющие дом от внутренних стен. Но здесь? Здесь можно было подойти к самому входу во дворец.

Было очевидно, что правящий класс приветствовал общение со своими гражданами. Еще одно разительное отличие от того, как Вознесенные управляли Солисом.

Я чуть не выронила поводья Бури при первом же взгляде на двор

– Ночецветные розы, – прошептала я. Бархатисто-черные лепестки, закрытые от солнечных лучей, взбирались на колонны перед дворцом, ползли по ониксовым стенам и поднимались над башнями и шпилями.

Взгляд Кастила проследил за моим.

– Я хотел рассказать тебе о них, когда ты упомянула, что они твои любимые, но не смог. – Его бровь изогнулась. – С тех пор они как бы вылетели у меня из головы.

Я моргнула, немного потрясенная их видом. Какое совпадение, что цветы, которые меня всегда привлекали, покрывали стены дворца, который я теперь называла своим домом.

– Кас! – позвал голос, привлекая мое внимание к конюшням. Через двор шел молодой человек, одетый в бриджи пепельного цвета и белую рубашку, как у Кастила, но расстегнутую. На его смуглом лице расплылась широкая улыбка. Она замерла лишь на долю мгновения, когда его заметили вольвены. – Это действительно ты? Или какая-то странная галлюцинация?

Краткое употребление имени Кастила говорило о том, что этот человек должен быть другом… тем, кому Кастил доверял. Когда он подошел ближе, я увидела, что глаза у него янтарного цвета. Он был элементальным атлантийцем, и он был довольно красив: черты лица широкие и теплые, волосы аккуратно подстрижены, как у Кирана.

– Это была бы странная галлюцинация, – пошутил Кастил, потянувшись вниз и сжимая руку мужчины, пока я уговаривала Бурю замедлиться, а затем остановиться. – Прошло слишком много времени, Перри.

Атлантиец кивнул, когда коричневый вольвен подкрался поближе, внимательно наблюдая за мужчиной. К счастью, Буря никак не отреагировала на присутствие рядом стольких вольвенов.

– Это действительно так. Я был удивлен, когда услышал, что ты вернулся домой. Даже не поверил, что это правда, когда до нас дошла весть.

– Думаю, многие были удивлены, – спокойно ответил Кастил. – Как поживаешь?

– Остаюсь в самых приятных хлопотах. – Любопытный взгляд Перри скользнул по мне, едва Кастил усмехнулся и на мгновение задержался, прежде чем перевести взгляд на Кирана. – Но не так часто, как когда вы двое рядом.

Мои брови приподнялись, и Киран спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Привлекаю Рауля к моим стимулирующим и развлекательным навыкам разговора.

– Скорее раздражает его до смерти, – раздался хрипловатый голос. Пожилой мужчина с волосами цвета облаков и бородой того же оттенка, но с черными полосами, вышел из конюшни, слегка прихрамывая и вытирая руки о тряпку, которую он засунул в передний карман своей коричневой туники.

– Что ж, проклятье. Неужели заблудший принц вернулся домой? – сказал пожилой мужчина. – Должно быть, мне мерещится.

Ухмылка Перри стала еще шире.

– Это просто твое слабое зрение, Рауль.

– Ну, это хорошо сочетается с моим слабеющим телом, – ответил он.

– Говоря о слабеющем теле, я удивлен, что ты еще жив, – заметил Киран, спрыгивая с лошади, и я растерянно моргнула.

Кастил фыркнул.

– О чем ты говоришь? Рауль переживет всех нас.

– Чертовски надеюсь, что нет. – Рауль остановился рядом с Перри, прищурив ореховые глаза. – Я здесь, ругаюсь на весь мир, а с тобой леди.

– Леди, с которой он нас еще не познакомил, – сообщил Перри, его взгляд был немного лукавым. Мои чувства потянулись к атлантийцу, и я не ощутила ничего, кроме веселья и любопытства. – Очень тихая леди, которую я никогда раньше не видел, но, кажется, слышал о ней.

– Это потому, что ты не знаешь многих леди, – ответил Рауль, потянувшись за поводьями Бури и почесывая шею лошади.

Перри кивнул со смехом.

– С этим не поспоришь. Но я слышал об этой особой даме. Если, конечно, слухи правдивы. – Он сделал паузу, глядя туда, откуда за ним наблюдали вольвены. – А я думаю, что слухи очень правдивы.

– Это принцесса Пенеллаф. Моя жена, – объявил Кастил, и мое сердце радостно забилось в ответ на его слова. – Если это слухи, о которых ты говоришь, то они правдивы.

– Часть слухов, – ответил Перри.

Рауль пробормотал:

– Вот дерьмо.

Я понятия не имела, была ли их реакция обычной или предвестником, но тут Перри начал делать шаг вперед. Перед Бурей появился вольвен с прижатыми ушами. Перри поднял брови.

– Это ты, Вонетта?

Так и есть.

Но вольвен ничего не ответила, только продолжала смотреть на атлантийца, ее тело было напряжено и неподвижно. Если Вонетта и Перри и были знакомы раньше, то теперь это уже не имело значения. Но если Перри было позволено называть принца «Кас», то я знала, что ему можно доверять.

Я проследила за ванильно-дубовым отпечатком Вонетты.

– Все в порядке. Он ведь друг Кастила, верно?

Наступило молчание, а затем шепот Вонетты нашел мои мысли.

– Друзья Каса предали его.

Что ж, в ее словах есть смысл.

– Однако давайте дадим ему шанс.

Вонетта бросила на меня довольно острый для вольвена взгляд, но отступила на несколько футов.

– Дерьмо, – повторил Рауль.

– Ну, если это не подтверждение другого слуха, то я не знаю, что может быть. – На красивое лицо Перри вернулась улыбка, когда он посмотрел на меня. Внутри моего рта ощущался легкий привкус свежести. Перри был любопытен... и все еще забавен. – Мне называть тебя принцессой или королевой?

Никто не ответил за меня.

– Можешь называть меня Пенеллаф, – решила я.

Улыбка Перри усилилась, и стал виден намек на клыки.

– Что ж, Пенеллаф, могу я помочь тебе спуститься?

Я кивнула. Рауль поддержал Бурю, пока Перри помогал мне спуститься.

– Спасибо, – сказала я.

– Рад стараться. – Он взглянул на Кастила, держа меня за руки. – Оставим это тебе… появиться после долгих лет отсутствия с красивой женой под боком.

Кастил сошел с коня с раздражающей легкостью.

– Я люблю появляться на людях. – Он обошел меня сзади, освободив мои руки от рук Перри.

Тут Перри взглянул на Кирана.

– Раз этот дурак с тобой, значит ли это, что Делано вернулся? Я его не видел.

– Он вернулся. – Кастил пропустил свои пальцы сквозь мои. – Он должен скоро прибыть.

Улыбка Перри вернулась так быстро, что я сомневалась, что он часто не улыбается, но дымчатый привкус влечения сейчас сопровождал изгиб его губ.

– Есть идеи, где мои родители? – спросил Кастил.

Перри кивнул в сторону здания с коленопреклоненными каменными солдатами, окружавшими купол.

– Я догоню тебя позже, – сказал Кастил Перри, прежде чем обратиться к Раулю. – Надеюсь, ты позаботишься о лошадях для меня?

– Разве это не моя работа? – ответил Рауль, и изумленный смех покинул меня, заслужив легкое сжатие руки от Кастила. – По крайней мере, так было в последний раз, когда я проверял. Если меня уволили, никто не решил сообщить мне об этом.

– Как будто нам придет в голову сделать такое, – усмехнувшись, ответил Кастил.

– Как будто ты проводишь много времени, думая о чем-либо, – огрызнулся Рауль.

Мне понравился этот старый, немного сварливый человек, и мои губы изогнулись в улыбке.

– Ты серьезно улыбаешься ему после того, как он только что намекнул, что у меня нет мозгов? – с издевкой спросил Кастил.

– У меня сложилось впечатление, что он предположил, что ты не часто пользуешься своими мозгами, – сказала я ему. – Не то, чтобы у тебя их не было. И да, я улыбаюсь ему. Он мне нравится.

– У Ее Высочества хороший вкус. – Рауль кивнул в мою сторону. – Не считая того вкуса, из-за которого ты стоишь рядом с этим.

Я снова засмеялась.

– Поверь мне, я сомневалась в этом.

Перри засмеялся, а затем раздался грубый смешок старика.

– Она мне нравится, Кас, – сказал атлантиец.

– Конечно, нравится, – пробормотал Кастил. – Можешь дать Сетти и Буре несколько дополнительных кусочков сахара? Они это заслужили.

– Непременно.

Мы разошлись в разные стороны, проходя через двор, за нами последовали вольвены. Я уже раскрыла рот...

– Дай угадаю, – вклинился Киран. – У тебя есть вопросы.

Я проигнорировала его.

– Перри живет здесь? Во дворце?

– Он живет здесь, но у него есть свой дом с семьей в Эваемоне. – Кастил свободной рукой смахнул волосы с глаз. – Мы практически выросли вместе.

– Почему он живет здесь, если у него есть свой дом?

– Потому что он лорд, как и его отец, Свен, – пояснил он, – который является старейшиной. У всех старейшин здесь есть свои покои.

Учитывая, что дворец казался достаточно большим, чтобы вместить небольшую деревню, я не удивилась, услышав это.

– Я также уверен, что Совет уже созван и ожидает нашего прибытия, – продолжал Кастил.

Мое сердце слегка споткнулось. Несмотря на то, что вольвен, которого мы послали вперед, не сказал бы родителям Кастила о нашем решении, да и Эмиль, думаю, тоже, я полагала, что его родители почувствовали, что мы приняли его приняли.

Хоть это и был Храм, меня охватило злобное чувство дежавю, когда мы подошли к полукруглым ступеням, и два стражника открыли дверь. Но в этот раз все было по-другому, ведь я входила не как принцесса, не уверенная в своем будущем.

Я входила как та, кто собирался стать королевой.

Эмиль ждал нас прямо у входа в храм, стоя под атлантийским знаменем, свисавшим с потолка. Мой взгляд остановился на закрытых дверях за ним, где стояло не менее десяти охранников. От них исходила настороженность, вызванная, вероятно, неожиданным появлением нескольких десятков вольвенов, поднимавшихся по ступеням рядом с нами.

Мое сердце гулко стучало в груди, пока я шла вперед. Моя рука дрожала, даже вложенная в руку Кастила. Я знала, что делаю самый правильный выбор. Я была готова настолько, насколько это вообще возможно, но в моей груди словно десяток плотоядных тварей взмыли в воздух. Это было... это будет грандиозно. Я войду как Поппи, а выйду как королева – королева перед людьми, которые меня не знали и которые могли мне не доверять.

Кастил остановился и повернулся ко мне. Его пальцы коснулись моей щеки, чуть ниже шрамов. Он заставил меня перевести взгляд на него.

– Ты столкнулась с Жаждущими и вампирами, людьми в масках из человеческой плоти, существами без лиц и сразила атлантийцев, которые хотели причинить тебе вред, с такой силой и храбростью, которой не хватает большинству, – прошептал он. – Помни, кто ты есть. Бесстрашная.

Пальцы коснулись другой стороны моей щеки, и бледные глаза Кирана встретились с моими.

– Ты - потомок богов, Поппи. Ты не бежишь ни от кого и ни от чего.

У меня перехватило дыхание, когда мой взгляд задержался на Киране, а затем переместился на Кастила. Центр моей груди гудел. Прошел удар сердца, а потом я посмотрела на закрытые двери. Нервничать было нормально. Кто бы не нервничал в моей ситуации? Но я не боялась.

Потому что они были правы.

Я была храброй.

Я была бесстрашной.

И я не бежала ни от кого и ни от чего… в том числе и от короны.

Мой взгляд скользнул по вольвенам и остановился на Вонетте. Медленно выдохнув, я кивнула. Мы повернулись к дверям, и они открылись на территорию, освещенную солнцем, проникающим через стеклянные стороны купола.

По обе стороны от прохода стояли ряды полукруглых скамеек, на которых могли разместиться несколько тысяч человек… возможно, больше. Сверху выступал балкон, на котором могло присутствовать еще больше людей, а под ним стояли десять статуй богов, по пять с каждой стороны. Они держали незажженные факелы у своих черных каменных грудей. Впереди нас в центре возвышалась статуя того, кто, как я могла предположить, был Никтосом. За ним находился еще один ряд дверей, таких же больших, как те, через которые мы вошли, где сейчас стояли стражники. Я узнала Хису. Перед статуей Никтоса стояли троны.

Оба они были сделаны из перламутрового камня теней, испещренного толстыми прожилками золота. Их форма завораживала меня. Спинки были круглыми и заостренными, в форме солнца и его лучей, а в центре вершины, вырезанной из того же камня, были изображены меч и стрела, пересекающие друг друга.

Нынешние король и королева Атлантии стояли возле своих тронов, и когда мы с их сыном прошли вперед, а вольвены двинулись следом и расселись среди рядов скамей, я поняла, что оба носят свои короны.

Корона на голове короля была из витой, отбеленной кости, а та, что сидела на голове королевы, была из золотой, сияющей кости. Я не видела короны со времен Палат Никтоса. Элоана и Валин стояли в молчании, когда мы подошли к ним, руки матери Кастила были сложены на ее талии.

– Мама, – сказал Кастил, когда мы остановились перед ступенями помоста. Киран и остальные отступили на несколько футов. – Отец.

– Мы рады видеть, что вы оба вернулись, – ответил его отец, положив одну руку на рукоять своего меча.

– Не без препятствий. – Кастил наклонил голову. – На нас напали представители Невидимых.

– Кто-нибудь пострадал? – спросила его мать.

– Нет. – Кастил посмотрел на меня. – Моя жена позаботилась об этом.

– Мы все об этом позаботились, – добавила я.

– Рада слышать, – сказала она. – Но этого не должно было случиться.

Нет, не должно было.

Но случилось.

– Арден прибыл благополучно, я полагаю? – спросил Кастил.

Его отец кивнул.

– Да. Он отдыхает в одной из комнат. Вольвен сказал нам только, что встреча прошла хорошо.

– Твой брат? – Взгляд его матери коснулся моего. Корона так резко контрастировала с ее темными волосами. – Он был таким, каким ты его помнишь?

– Не совсем, – сказала я. – И все же, был. Но он не похож на других Вознесенных.

Ее грудь резко вздымалась под платьем цвета слоновой кости.

– Не знаю, хорошо это или плохо.

– Я тоже, – призналась я.

– Должно быть, вам обоим нужно поделиться с нами многим, – начал его отец, и краем глаза я заметила движение. В тенистых нишах помоста стояли несколько человек. Мои чувства напряглись, обнаружив целый спектр эмоций, от любопытства до слабого недоверия. – Но мы предполагаем, что вы здесь для того, чтобы обсудить нечто большее, чем ваша встреча с Вознесенными.

Меня разозлило, что он назвал Йена Вознесенным, хотя тот был... Вознесенным. Я понимала неразумность этого, но тем не менее это не заглушало раздражения.

– Ты прав, – ответил Кастил, а затем посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. – Мы пришли не только за этим.

Я сосредоточилась только на Кастиле, не позволяя себе читать его родителей или тени, стоящие в закутках. Вкус ягод в шоколаде успокаивал мои нервы, а спокойствие в его золотых глазах ослабляло напряжение, скопившееся в моей шее.

Я была храброй.

Я была бесстрашной.

Сжав руку Кастила, я повернулась к его родителям.

– Мы пришли получить то, что принадлежит мне – Корону и Королевство.

ГЛАВА 36

Элоана разжала руки, позволяя им упасть по бокам. Она тяжело вздохнула, и я надеялась, что это был вздох облегчения или, по крайней мере, принятия.

Его отец шагнул вперед.

– А если мы оспорим ваши притязания?

Моя голова метнулась в его сторону.

– Можете, – сказала я, прежде чем Кастил успел ответить. – Но это не изменит неизбежного. – Вонетта задела мою ногу, пробираясь вперед. Лира вскочила на одну из каменных скамей, и, не глядя, поняла, что остальные тоже подошли поближе. Я высвободила свою руку из руки Кастила и шагнула вперед, глядя на его отца. – Единственные люди, которых я когда-либо буду знать как своих родителей, были убиты, чтобы предотвратить этот момент. Меня оставили умирать и изуродовали шрамами из-за моего права рождения, заставили носить вуаль из-за моей родословной. Из-за этого мой брат стал Вознесенным. У меня отняли годы контроля над собственной жизнью. Невинные люди погибли из-за того, что мне причитается. Я почти умерла. А по пути сюда на нас напали. Все это не помешало наступлению этого момента. Корона принадлежит мне и моему мужу, и я полагаю, вы уже знаете это.

Валин пристально смотрел на меня, выражение его лица было нечитаемым, и я сомневалась, что мне это удастся, если попытаюсь прочесть его эмоции. Он перевел взгляд на своего сына.

– Тебе есть что добавить?

– Не совсем. – Тень улыбки наполнила его тон. – Она в основном подвела итог. Ты знаешь, что корона принадлежит ей. И нам. Мы будем нуждаться в вашей помощи… вас обоих, когда дело дойдет до управления Атлантией. Но нам не нужна лишняя драма.

Я сдержала улыбку, когда глаза его отца сузились.

– Прошу прощения, сын. Я бы не хотел становиться причиной ненужной драмы, – сухо ответил его отец.

– Извинения приняты, – пробормотал Кастил, и я услышала позади себя хриплый смех вольвенов. Глаза Валина сузились.

– Он прав, – согласилась я. – Нам действительно нужна ваша помощь. Мне многому предстоит научиться, и мы с Кастилом должны многое сделать.

– А почему ты пришла к такому решению? – спросила Элоана.

Вспомнив, что сказал мне Кастил, я встретила ее взгляд.

– Мои причины не имеют значения, пока это мои причины.

Она мгновение смотрела на меня, а затем одна сторона ее губ изогнулась. Кивнув, она посмотрела на своего мужа.

– Пришло время, – сказала она. – Давно пора.

– Знаю, – сказал его отец с тяжелым вздохом. – Я просто надеюсь, что вы оба понимаете, что эта ответственность не закончится, когда вы достигнете того, к чему стремитесь.

– Мы знаем, – ответил Кастил, снова становясь рядом со мной.

Я кивнула.

– Знаем.

Валин и его жена подошли к краю помоста.

– У меня есть подозрение, что никто из вас не захочет идти традиционным путем?

Кастил посмотрел на меня. Предположив, что традиционный путь означает балы и пиры, я ответила:

– Как только мы справимся с угрозой на западе, нам бы хотелось, чтобы коронация была... более торжественной. Никто из нас не считает, что сейчас для этого подходящее время.

Элоана кивнула.

– Празднование коронации может быть проведено в любое время по вашему усмотрению.

Меня пронзила дрожь. Я протянула руку, и через мгновение рука Кастила легла на мою.

– И что теперь будет?

– Все довольно просто, – ответил его отец. – Перед Советом старейшин мы передадим короны и управление тебе и моему сыну. А затем объявим гражданам о смене Короны.

Мое сердце учащенно забилось, когда я взглянула на тенистые углы.

– Это случится сейчас, поскольку Совет уже присутствует?

Валин слабо улыбнулся.

– Возможно.

Кастил оглядел альковы.

– А кто-нибудь из них выступает против?

Наступила тишина, а затем слева от нас из тени вышел высокий мужчина. Его глаза были ярко-желтыми, а темные волосы серебрились на висках, что означало, что он был очень, очень старым атлантийцем.

– Лорд Грегори. – Кастил наклонил голову, очевидно, узнав человека. – Вы хотите что-то сказать?

– Да, Ваше Высочество. – Мужчина поклонился, а Элоана бросила на мужа язвительный взгляд. – Я знаю, что мы ничего не можем сказать, чтобы приостановить то, что должно произойти, но как один из старших старейшин Совета, я чувствую, что должен говорить за себя и других, кто обеспокоен этим развитием событий.

Если он был одним из старейших членов Совета, то я подозревала, что он – подменыш. Мои чувства прижались к коже, и я позволила им раскрыться достаточно, чтобы понять его. Жесткий привкус недоверия пересох во рту, но это было совсем не удивительно, учитывая его слова.

– Ваши опасения приняты к сведению, – заметил Кастил. – Но, как вы и предполагали, они не помешают этому.

От лорда Грегори поднялся едкий всплеск раздражения. Он начал отступать назад.

– Что вас беспокоит? – спросила я, искренне любопытствуя.

Взгляд лорда Грегори обратился ко мне. Его черты не выражали ни малейшей настороженности, которую он чувствовал.

– Мы находимся на грани войны, и некоторые из нас считают, что сейчас не время для передачи власти.

Беспокойство гудело в моей груди, пока я изучала его. Год назад у меня не было бы возможности найти в себе смелость задать такой вопрос. Шесть месяцев назад я, возможно, согласилась бы с тем, что все, что я знала, было лишь половиной ответа. Сегодня – нет. – И это все?

Лорд Грегори уставился на меня, его спина напряглась.

– Нет. Мы не знаем вас, – холодно заявил он. – Возможно, в вас течет кровь богов...

– Она – божество, – сурово поправил Валин, удивив меня. – Она потомок Короля Богов и дитя Малека. Она не та, кто просто разделяет кровь богов. Ты знаешь это.

Мои глаза расширились.

Щеки лорда Грегори окрасились в розовый цвет.

– Мои извинения, – пробормотал он. – Вы – божество, но вы все еще чужестранка в наших землях.

– И воспитанная врагом как Дева? – закончила я за него, размышляя, не слишком ли это большой удар, чтобы считать, что он может симпатизировать Невидимым, возможно, даже поддерживать их. – Наши враги одинаковы, лорд Грегори, как и наша преданность. Надеюсь, вы дадите мне шанс доказать, что это правда.

Одобрение мелькнуло в глазах отца Кастила, и я бы солгала, если бы сказала, что оно не было приятным.

– Молю богов, чтобы так и было. – Лорд Грегори чопорно поклонился и отошел в тень.

– Кто-нибудь еще чувствует необходимость поделиться своим мнением? – спросил Кастил. Из алькова не доносилось никакого движения, но, очевидно, другие разделяли опасения лорда Грегори. – Хорошо. – Кастил натянуто улыбнулся. – Потому что нам нужно многое обсудить с Советом.

– Им не терпится услышать то, чем вы хотите поделиться, – ответила Элоана. – Сейчас мы можем снять короны, и пока вы встретитесь с Советом, мы отправим весть людям по всему Эваемону, что их приветствуют новые король и королева, – сказала она, повернувшись и протянув руку к высоким дверям за статуей Никтоса. – С балконов Храма Никтоса.

По моей коже пробежала дрожь, когда я уставилась на гладкий, отражающий черный камень пола, немного встревоженная осознанием того, что стою в его Храме. Сглотнув, я подняла голову.

– Все это можно сделать сегодня? Обмен властью? Поговорить с Советом, а потом поприветствовать народ?

– Да, – подтвердила Элоана.

Кастил сжал мою руку.

– Тогда давайте сделаем это.

В чертах лица его матери поселилась нежность, когда она жестом пригласила нас присоединиться к ним.

– Идемте. Вы должны стоять не за, а перед нами.

Сделав глубокий вдох, мы с Кастилом поднялись по короткой лестнице. То, что произошло дальше, было сюрреалистично. Мое сердце замедлилось и успокоилось. Слабая дрожь утихла, гул в груди распространился по всему телу, казалось, смывая нервозность и заменяя ее острым чувством правильности. Я опустила взгляд на руку, державшую руку Кастила, наполовину ожидая увидеть, что она светится, но моя кожа казалась нормальной.

– Поклонитесь, – тихо приказала королева.

Следуя примеру Кастила, я опустилась на одно колено перед его матерью. Наши руки оставались соединенными, пока его отец стоял прямо перед ним. Я оглянулась через плечо. Вольвены опустились на пол по всему Храму, головы склонились, но глаза были открыты и устремлены на помост. Киран, Нейл и Эмиль сделали то же самое, и я увидела, что Делано присоединился к нам в своей смертной форме, склонившись рядом с ними.

– Стоя в Храме Короля Богов и перед Советом Старейшин, свидетельствующим об этом, мы отказываемся от корон и тронов Атлантии, – объявил Валин, – а также от всей власти и суверенитета Короны. Мы делаем это по собственной воле, чтобы проложить путь к мирному и законному восхождению Принцессы Пенеллаф и ее мужа, Принца Кастила.

Во мне пронесся шок в ответ на то, что мой титул был произнесен раньше титула Кастила.

Элоана потянулась вверх, снимая позолоченную корону. Рядом с ней Валин сделал то же самое со своей. Они положили их на пол помоста.

Вихрь воздуха пронесся по Храму, подняв пряди моих волос. Перед нами отбеленные кости короны, которую Валин положил на пол, треснули и соскользнули, обнажив позолоченную кость под ней. Обе короны мерцали, свет внутри них то разгорался, то угасал, пока не засиял в солнечном свете.

Из Валина вырвалось хриплое дыхание, когда он и его жена снова подняли короны. Его голос был ровным, когда он сказал:

– Клянешься ли ты, Кастил Хоукетрон Да'Нир, охранять Атлантию и ее народ с добротой и силой, а также вести за собой с состраданием и справедливостью, с этой минуты и до твоего последнего мгновения?

Эти слова. С этой минуты и до твоего последнего мгновения. Мое горло сжалось.

– Я клянусь оберегать Атлантию и ее народ, – ответил Кастил, его голос был густым. – С добротой и силой, а также вести за собой с состраданием и справедливостью, с этой минуты и до моего последнего мгновения.

– Да будет так. – Его отец возложил золотую корону на голову Кастила.

– Клянешься ли ты, Пенеллаф Бальфур Да'Нир, – заговорила Элоана, и меня пронзила дрожь, когда я услышала его фамилию, соединенную с моей, – охранять Атлантию и ее народ с добротой и силой, а также вести за собой с состраданием и справедливостью, с этой минуты и до твоего последнего мгновения?

Моя кожа дрожала, когда я снова последовала примеру Кастила.

– Я клянусь охранять Атлантию и ее народ с добротой и силой, а также вести за собой с состраданием и справедливостью, с этой минуты и до моего последнего мгновения.

– Да будет так, – ответила Элоана, опуская корону, которую она держала, на мою голову.

В некогда потухших факелах богов, стоявших по обе стороны, один за другим вспыхивали искры пламени, пока огонь не вырвался из факела, который держал Никтос. Пламя, потрескивающее и мерцающее над факелами, было серебристо-белым.

– Встаньте, – тихо приказала Элоана, ее глаза заблестели от ярких слез, когда я подняла голову. Она улыбнулась. – Встаньте как королева и король Атлантии.

ГЛАВА 37

Вес позолоченной короны оказался неожиданно легче, чем я себе представляла, но только в физическом смысле. С ней пришла неосязаемая тяжесть, которая говорила о тысячелетних решениях, выборе, жертвах и достижениях.

Но я буду нести эту тяжесть, потому что поклялась, как и Кастил.

Он выглядел весьма впечатляюще с короной на голове.

Я смотрела на него, пока мы стояли в фойе дворца перед рядом знамен, которые свисали с потолка и опускались на дюйм или два от пола. Элоана и Валин вызвали и коротко представили нам дворцовый персонал. Их были сотни, от кухонного до уборщиц, конюхов и тех, кто отвечает за территорию. У меня голова шла кругом от всех этих лиц и имен, а теперь они выходили из фойе, и мой взгляд остановился на Кастиле.

Он носил корону так, словно был рожден для этого.

К нам подошла Элоана и пожилая женщина в золотистом платье с длинными рукавами… такого цвета носили все служащие. Я узнала, что многие живут во дворце на этажах выше, а некоторые живут за пределами – у родственников. Я была потрясена, узнав, что они живут среди лордов и леди. В Солисе персонал считался слугами, поэтому они делили голые комнаты с кроватями и очень скудными личными вещами.

– Я хотела бы представить вам Розу, – сказала мать Кастила, коснувшись руки женщины. – Она – управляющая дворцом, или волшебница дворца. Что бы вам ни понадобилось или что бы вы ни захотели сделать, она – ваша помощница.

Роза поклонилась, от нее исходило тепло и кипучее счастье.

– Для меня будет честью служить Вашим Величествам.

– Для меня будет честью, если вы продолжите работу в качестве волшебницы дворца, – спокойно ответил Кастил.

На лице Розы вспыхнула яркая улыбка.

– Королевские покои сейчас очищаются, и я взяла на себя обязанность перевезти некоторые из ваших личных вещей, Ваше Величество. – Это было сказано Кастилу, и мне было любопытно узнать, что это были за личные вещи. – Я уже распорядилась прислать в Государственную Зал закуски для вашего заседания с Советом старейшин. Есть ли что-нибудь еще, чего бы вы хотели?

Я не могла ни о чем думать.

– Есть одна вещь. – Кастил посмотрел на меня, его глаза блестели. – Думаю, мы с женой хотели бы кое-что изменить.

Мой взгляд переместился на знамена.

– Герб, – проговорила я, и Роза, и мать Кастила повернулись, чтобы посмотреть на знамена. – Я имею в виду, что хотела бы изменить атлантийский герб. Мне сказали, что мы можем.

– Можете. – Элоана снова повернулась к нам.

– Да. – Роза кивнула. – Что бы вы хотели изменить?

Я взглянула на Кастила и усмехнулась, когда он подмигнул.

– Я бы хотела, чтобы стрела и меч были одинаково перекрещены друг над другом, чтобы ни один из них не был длиннее другого.

– Мы можем это сделать, – согласилась Роза, в то время как я почувствовала всплеск удивления со стороны матери Кастила. – Я немедленно сниму знамена и передам сталеварам, швеям и кожевенным мастерским, что они могут ожидать притока работы, чему те будут рады, – добавила она быстро и ярко. – Есть седла и клейма, щиты и флаги, которые нужно будет заменить. Знамена мы могли бы закончить в течение недели, щиты займут немного больше времени. А остальное...

– Нет никакой спешки, – заверила я ее. – Когда бы это ни случилось, все будет хорошо.

Ее взгляд стал недоуменным.

– Это будет сделано немедленно. Что-нибудь еще?

– Я... я так не думаю? – сказала я.

Кастил покачал головой.

– На этом пока все.

– Отлично. – Она поклонилась, а затем повернулась и поспешила прочь, указывая на нескольких сотрудников, которые ждали у стен.

– Она смертная. Знаю, что ты собиралась спросить, – заявил Кастил, прежде чем я успела это сделать. – Вряд ли в ней есть атлантийская кровь. Правда, мама?

Элоана покачала головой.

– Много поколений назад в ее семье была такая кровь, но сейчас она из рода смертных. Я была удивлена твоей просьбой, – призналась она, повернувшись ко мне. – Меч представляет сильнейшего в союзе. Это вы, Ваше Величество.

Кастил был совершенно потрясен таким резким заявлением.

– Я считаю, что мы с Кастилом равны по силе, – рассудила я, немного удивленная тем, что она вообще задалась этим вопросом. – Я хочу, чтобы народ Атлантии воспринимал нас именно так.

Элоана несколько мгновений смотрела на меня, а затем кивнула.

– Думаю, это мудрый выбор, – сказала она наконец.

– И, пожалуйста, зовите меня просто Пенеллаф, – сказала я.

Ее улыбка расширилась, и она кивнула.

– Я скоро присоединюсь ко всем вам в Государственном Зале. – Она начала поворачиваться, но потом встретилась взглядом с Кастилом. Он прошелся по его лицу. – Я очень горжусь тобой сегодня. – Потянувшись, она поцеловала его в щеку.

Кастил прочистил горло.

– Спасибо.

Его мать улыбнулась и ушла, направившись по тому же коридору, по которому исчезла Роза. Она уходила, чтобы убедиться, что объявления разосланы.

– Готова? – спросил он.

Я кивнула.

Взяв меня за руку, мы прошли вперед под знаменами и вошли в зал, расположенный прямо по курсу. Дворец Эваемона оказался сюрпризом. Судя по внешнему виду, я бы подумала, что внутри будет холодно и неприветливо, но только полы были сделаны из хрустящего черного камня, который, как я теперь знала, был сумеречным камнем.

Стены были покрыты штукатуркой кремового оттенка, а все окна и стеклянные потолки пропускали удивительное количество естественного света.

По бокам коридора у стен спешили служащие, останавливаясь, чтобы торопливо поклониться, прежде чем исчезнуть в других широких залах. Мне бросился в глаза скудный атриум, увитый цветущими ночными розами, а в зале, куда мы вошли, было множество закрытых дверей.

– Это помещения для собраний, – объяснил Кастил, крепко обхватив мою руку. Киран, Делано, Эмиль и Нейл шли с нами. Некоторые вольвены остались в фойе, а Вонетта и Лира шли следом с дюжиной или около того вольвенов.

Они были не единственными, кто следовал за нами. С того момента, как нам на головы возложили короны, Хиса и несколько гвардейцев Короны следовали за нами. Я задумалась, не странно ли им так быстро менять тех, кого они охраняют, и не странно ли родителям Кастила внезапно лишиться знакомых теней… хотя по крайней мере двое стражников обошли Элоану с флангов, когда она рассталась с нами в фойе.

Холл, по которому мы шли, переходил в другой, где величественная лестница поднималась на второй и несколько этажей выше.

– Комнаты для гостей, а также комнаты для персонала находятся наверху.

Я поборола желание вырваться от Кастила и броситься к лестнице, чтобы проверить, так ли гладок черный камень перил, как кажется.

– Что... что насчет наших покоев?

– Они находятся в восточном крыле, – ответил он, кивнув на пожилого мужчину, который спускался по лестнице, неся поднос с пустыми стаканами.

– Ох, – пробормотала я, а затем нахмурилась. – Подожди. Они в восточном крыле, верно?

Киран с ухмылкой ответил:

– Покои Его и Ее Величества находятся в восточном крыле.

Я...

Мне нечего было на это сказать, так как мы вошли в холл за лестницей, проходя мимо нескольких картин, на которых мне придется остановиться и посмотреть позже, когда я не буду думать о том, что королевские покои – это целое крыло дворца.

– Где будут жить твои родители? – промелькнула мысль, как только она пришла мне в голову.

Кастил усмехнулся.

– Вероятно, они останутся здесь на время передачи дел, а потом либо останутся, либо переедут в одно из поместий.

– О, – повторила я.

Мы вошли в круглую комнату, где проходы соединяли восточное и западное крылья. В центре стояла статуя богини, ее руки были вытянуты над головой, а ладони направлены вверх. Я понятия не имела, какая это богиня, но она была определенно... полновата в области бедер и груди.

Мы прошли мимо семейной комнаты, довольно привлекательного помещения с диванами, толстыми коврами и стеклянным потолком, а затем продолжили путь через Большой Зал и мимо столовой, достаточно большой, чтобы вместить десятки человек.

Государственный Зал, расположенный в западном крыле дворца, представлял собой нечто большее, чем просто помещение. Кремовые диваны выстроились вдоль стен зала для приемов, разместившись между большими горшечными растениями с лиственными пальмами. Персонал задерживался возле банкетных столов, где люди, как я предполагала, члены Совета, угощались напитками и едой. В задней части зала две открытые двери вели в длинную овальную комнату со столом, который тянулся почти во всю длину помещения.

Мы сделали, наверное, два шага в зал, когда старейшины повернулись к нам из-за стола. Вместе с сотрудниками они все глубоко поклонились, даже Грегори – единственный, кого я узнала.

– Вольно, – с кивком произнес Кастил, и я запомнила эту фразу, когда персонал и старейшины тут же выпрямились.

Его отец отошел от места, где стоял, вместе с женщиной с темно-коричневой кожей и мужчиной с длинными рыжевато-коричневыми волосами.

– Мы все еще ждем, пока несколько человек вернутся из своих покоев, но они скоро будут здесь, – сказал Валин, положив руку на плечо Кастила. Его голос понизился. – Вы должны будете выбрать себе советника. Вы оба. Это не обязательно должно произойти сегодня, но вы должны выбрать его в ближайшее время.

– Я уже знаю, кого выберу. – Кастил посмотрел на меня, и я смогла представить себе только одного человека. Я посмотрела на Кирана, который стоял прямо перед дверью, наклонив голову, пока Делано тихо говорил с ним. Я кивнула в знак согласия. – Сначала я хочу поговорить с ним.

Взгляд Валина переместился на Кирана.

– Он – хороший выбор. – Тогда тот сжал плечо Кастила, и я с облегчением поняла этот жест. – Для вас обоих. – Наступила пауза, когда он посмотрел на своего сына, прочищая горло.

Открыв себя, я почувствовала... вкус того, что напомнило мне ваниль – искренность, но был и теплый аромат корицы. Гордость. Эмоции просачивались сквозь трещины в стенах, которые отец возвел вокруг себя, и даже без моего дара я чувствовала, что он, вероятно, желает поговорить с сыном наедине. Только боги знали, как долго Валин ждал этого момента, ожидая, что один из сыновей возьмет на себя эту роль, а затем надеясь, что другой в конце концов займет трон.

Мой взгляд метнулся туда, где Нейл и Эмиль бродили по комнате.

– Сейчас вернусь, – сказала я, и взгляд Кастила метнулся ко мне. Я улыбнулась ему, а затем его отцу. – Прошу прощения.

Вонетта шла рядом и не сводила с меня глаз, пока шла в комнату. Я позволила своим чувствам широко раскрыться, и снова ощутила весеннюю свежесть любопытства и густой, как сливки, оттенок беспокойства. Когда я продолжила путь, мой подбородок поднялся, а взгляд переместился с Нейла и Эмиля на круглые окна, расположенные между зеркалами такой же формы по всей комнате. Я видела только серую сталь и слоновую кость зданий. Желая побольше увидеть Эваемон, я почти не заметила своего отражения в зеркале в глубине комнаты.

Но все-таки увидела.

Мои шаги замедлились. Глаза казались ярче, чем обычно, серебристый блеск за зрачками был более заметен. На щеках появился слабый розовый румянец. Я не замечала шрамов. Мое внимание привлекла корона из скрученных костей, которая сидела на моей голове.

И то, что мои волосы были в беспорядке. Они были заплетены, но во время поездки сюда и стычки с Невидимым многие пряди выбились на свободу.

Осознав, что я все еще в одежде, запыленной с дороги и, вероятно, испачканной кровью во время коронации и первого заседания Совета, я вздохнула и выглянула в Приемный Зал. Наклонив голову, я осмотрела старейшин. Только тогда поняла, что они одеты так же, как мы с Кастилом. Все были одеты в черные или серые туники и штаны с золотой отделкой… даже женщины. Не было никаких причудливых, марлевых платьев из богатого, тончайшего материала. Одежда была вполне прагматичной. Я подозревала, что все они в той или иной степени были служащими.

Я еще раз взглянула на свое отражение, все еще немного удивленная, увидев золотую корону. Боги, что бы подумала Тони, если бы увидела это? Наверное, рассмеялась от удивления, а потом впала бы в ошеломленное молчание. На моих губах заиграла грустная улыбка. А Виктер? Боги, он...

Резко выдохнув, я поборола желание дотронуться до короны и заставила себя пройти мимо зеркала. Я была уверена, что Вонетта наверняка задается вопросом, как долго я буду смотреть на свое отражение.

– Вижу, ты нашла убежище и даже больше.

Этот густой, прокуренный голос остановил меня. Волна крошечных мурашек прокатилась по моей коже. Я обернулась и почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног. Там стояла женщина, ее волосы глубокого черного цвета, густо завитые, свободно свисали, обрамляя глубокую, насыщенную коричневую кожу. Полные красные губы изогнулись в лукавой улыбке, когда она поклонилась, что было незаметно даже в серой тунике и брюках.

Мои губы разошлись. Я не могла поверить, на кого смотрю.

– Вы были в «Красной жемчужине», – воскликнула я, когда Вонетта подняла голову и склонила ее набок. – Вы послали меня в комнату, в которой находился Кастил.

Улыбка женщины передо мной стала шире, она выпрямилась, мягкий аромат жасмина окружил нас, и она прошептала:

– Я была права, не так ли? Насчет того, что ты нашла в той комнате.

– Вы были правы, но как...? – Она была подменышем? Я понимала, что они могут знать что-то, говоря или прикасаясь к кому-то. Другие просто знали вещи. На кончике моего языка возникло так много вопросов, начиная с того, почему она это сделала и что она делала в «Красной жемчужине». Она была одета как одна из служащих...

Кастил провел рукой по моей пояснице и встал рядом со мной. Он опустил голову, прижался губами к моей щеке и сказал:

– Мне стало одиноко, и я пришел, чтобы найти тебя.

В любой другой ситуации я бы отметила, что он не был одинок, и втайне порадовалась бы его готовности сказать такое в присутствии другого человека, но это была не обычная ситуация. Я уставилась на женщину перед нами.

– А вот и последние из вас прибыли, – объявил Валин, когда присоединился к нам и остановился рядом с женщиной из Красной Жемчужины. Через его плечо я увидела Элоану. Он улыбнулся женщине. – Не думаю, что у вас был шанс встретиться раньше.

– Не доводилось, – подтвердил Кастил, поскольку я промолчала, а женщина улыбнулась мне.

– Это Вильгельмина Колинз, – объявил Валин, и каждая частичка моего тела вспыхнула жаром, а затем холодом. – Она присоединилась к Совету после того, как вы...

Валин говорил, но мое сердце колотилось так быстро, что я не могла быть уверена, что он вообще говорит на понятном мне языке. О, боги, это была мисс Уилла.

Та самая мисс Уилла.

Стоящая перед нами.

Как я могла забыть, что она член Совета?

Дикая волна веселья накатила на Кастила с такой силой, что я чуть не рассмеялась.

– Вильгельмина, – протянул Кастил, и я посмотрела на него.

И тут же вспомнила, что это Кастил, и он может сказать что угодно в присутствии своего отца и своей матери. И, о боги...

– Мы не знакомы, – быстро сказала я, потянулась вниз и положила свою руку на его. А затем крепко сжала. – Для меня большая честь познакомиться с вами.

– Огромная честь, – добавил Кастил, в то время как смятение застыло на лице его отца.

Мисс Уилла улыбнулась.

– Это честь для меня.

– Вы все готовы? – спросила Элоана, к счастью, прервавшись.

Я могла бы обнять и поцеловать эту женщину.

– Да. – Я сжала руку Кастила, зная, что он собирается сказать что-то еще. – Да.

– Идеально. – Элоана посмотрела на Уиллу. – Хотите что-нибудь выпить?

– Виски, если есть, – ответила Уилла.

Элоана рассмеялась.

– Теперь вы знаете, что оно всегда у нас под рукой.

Остальные старейшины вошли в комнату и заняли места за столом. С нами внутри осталась только Вонетта, остальные вольвены стояли на страже у закрытых дверей. Уилла присоединилась к старейшинам, держа в руке виски. Родители Кастила не стали садиться за стол, а заняли два места у стены, где стояли Нейл, Делано с Эмилем и Киран с Хисой. Других охранников в комнате не было. Во главе стола оставались два места, предназначенные для короля и королевы.

Для нас.

Занять эти места было так же нереально, как и коронация, и мысли о Уилле улетучились, пока происходило знакомство. Присутствовало восемь человек. Не хватало только Джаспера, который остался в Бухте Сайона. Его место сменил другой вольвен, леди Кембрия, чьи светлые волосы были усыпаны серебряными прядями. После всего происходящего мне было трудно вспомнить большинство имен, но я запомнила Свена. Он был очень похож на сына, которого я встретила у конюшни. Там было еще трое: двое мужчин, как я подозревала, смертных, и женщина – атлантийка.

Все они сидели молча и смотрели на Кастила, их общий возраст и опыт внушали страх. Мышцы на моей шее и плечах напряглись, и внезапно корона стала казаться тяжелее. Меня охватило желание сжаться в кресле, сделать себя как можно меньше и незаметнее, но оно было кратковременным, потому что я не была ни маленькой, ни незаметной.

И никогда больше не буду такой.

– Я не знаю, каковы формальности подобных встреч, но те из вас, кто уже знает меня, прекрасно понимают, что я не сторонник формальностей, – объявил Кастил, глядя на меня. – И моя жена, Пенеллаф, тоже. Так что мы можем сразу перейти к делу. Нам нужно многое обсудить, а времени осталось совсем мало.

– Если позволите, я скажу, – произнес бледнокожий мужчина с золотыми глазами, сидевший в середине стола. Все, о чем я могла думать, это о том, что в последний раз я сидела за столом с Кастилом, и тогда были произнесены похожие слова. Этого человека не было в Приемном Зале. Я бы узнала его ледяные светлые волосы.

– Конечно, лорд Амброуз. – Кастил откинулся назад, опираясь руками на ручки кресла.

– Лорд Грегори говорил от имени тех из нас, кто обеспокоен, – начал атлантиец, и мои чувства сосредоточились на нем. Его охватило недоверие. – Мы понимаем, ничто не могло остановить восхождение Короны, но мы чувствуем, что должны ответить на эти вопросы.

Напротив него Уилла отпила виски и небрежно закатила глаза.

– Разве лорд Грегори не высказал их в Храме? – спросил Кастил, наклонив голову. –Полагаю, он изложил их как можно короче. Или, скорее, ваша королева изложила их настолько кратко, насколько это возможно.

Амброуз посмотрел в мою сторону.

– Да, она права. Мы не знаем ее, и она была воспитана врагом. Это было сказано, но не обсуждалось.

– Здесь нечего обсуждать, кроме того, что уже было сказано, – сказала я, встретив взгляд Амброуза. – Я понимаю ваши опасения, но также знаю, что ничто из того, что я скажу, не изменит их. Все, что я могу сделать, это доказать, что вам нечего бояться.

– Тогда, если вы хотите доказать, что нечего бояться, вы не должны возражать против того, чтобы мы высказали свои опасения, – возразил Амброуз.

– Нет, – ответила я, когда Кастил начал постукивать пальцем по подлокотнику кресла, его перстень мягко стучал по дереву. – Мне говорили, что следует прислушиваться к мнению Совета, и что, когда этого не происходило, ничего хорошего из этого не выходило – мы с Кастилом планируем следовать этому совету. Но я уже знаю, что вы чувствуете, лорд Амброуз. Я уже знаю, что чувствуют некоторые из вас. – Мой взгляд обежал стол. Губы Грегори истончились. Женщина с темными волосами села поудобнее. Ухмылка леди Кембрии совпала с ухмылкой Уиллы. Свен выглядел скучающим. – Слишком многое нужно обсудить, чтобы сидеть здесь и говорить о том, что нельзя изменить в ходе дискуссии, и я не буду сидеть здесь и отвечать за преступления, выбор или решения, которые Вознесенные или божества приняли до меня. Я уже дорого заплатила за их грехи. – Мой взгляд вернулся к Амброузу. – И не стану делать этого снова.

Атлантиец сглотнул.

– Мы слышали о возрождении Невидимых и нападении на вас. Мы осуждаем это и не потерпим подобных действий. –Его рука легла на стол. – Но...

– Никаких «но», – прервал его Кастил. Тон был мягким, но полным дыма.

Рот Амброуза сжался, но он жестко кивнул.

– Понятно.

Я начала расслабляться, но Кастил наклонил голову.

– Вас не было в Приемном Зале, когда мы прибыли.

– Не было, Ваше Величество.

– Вы не поклонились, когда вошли в комнату, – продолжил он, и я взглянула на него.

– Кас, – мягко начала я.

– Это обычная вежливость, – сказал Кастил, его взгляд был устремлен на атлантийца. – Самая элементарная из них. Вы также ни разу не назвали свою королеву «Ваше Величество» или даже «Ваше Высочество», когда говорили с ней. Опять же, элементарная вежливость и уважение. – В комнате воцарилось молчание. – Разве я не прав, отец? Мать?

– Все верно, – ответила Элоана. – Те, кто не поприветствовал вас в зале, должны были сделать это, как только оказались в пределах видимости.

– Лорд Амброуз, вы поклонились моему сыну, – добавил Валин.

В лорде Амброузе кипел гнев, а также смущение. Он ничего не сказал.

– Вы склонитесь перед своей королевой. – Кастил холодно посмотрел на атлантийца. – Или же прольете перед ней кровь. Вам решать.

Откуда-то со стороны Вонетты, сидевшей рядом со мной, донеслось низкое рычание согласия.

Я напряглась. Мне хотелось вмешаться, остановить это, пока не случилось что-нибудь ненужно кровавое во время нашего первого заседания Совета в качестве правителей, но инстинкт предупреждал, что подается пример – пример, который покажет, будем ли мы с Кастилом терпеть неуважение. А оно было важно. Если бы мы не пользовались уважением старейшин, как бы нас уважали в королевстве? Тем не менее, угроза заставила мою кожу чесаться.

Дерево заскрежетало о камень, когда Амброуз поднялся. Он чопорно поклонился.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказал он мне. – Я не хотел вас обидеть. – Как только он выпрямился, я кивнула и вспомнила слова Кастила.

– Можете сесть.

Амброуз так и сделал, и нить напряжения исчезла из комнаты.

– Итак, мы можем начать? – спросил Кастил, оглядывая старейшин, и получил несколько кивков. – Хорошо, потому что мы хотим остановить войну до того, как она начнется.

Свен наклонился вперед.

– Мне очень интересно это услышать.

Другие, казалось, разделяли его мнение, а некоторые нет, но все они выслушали наш план встретиться с Кровавой Короной в Оук-Эмблере и предложить наш ультиматум, объяснив, почему мы считаем, что он сработает.

– Возможно, – заявила леди Кембрия, поджав брови. – Вы подрываете фундамент, на котором держится вся их ложь. Вознесенные – это много чего, но они не глупы. Они знают, что это сделает с их народом.

Я посмотрела на Валина.

– Это ослабит, если не уничтожит, их контроль над людьми Солиса и дестабилизирует их общество. Не думаю, что они пойдут на такой риск.

– Никто из нас не хочет войны, – заявил лорд Грегори, оглядывая стол. – Тех, кто был жив во время Войны Двух Королей, до сих пор преследуют те ужасы. Но вы просите нас согласиться дать Вознесенным второй шанс? Чтобы доказать, что они контролируют свою жажду крови. Мы уже проходили этот путь.

– Знаем. Сейчас мы просим вас понять наше решение держать солдат на севере в узде, –сказал Кастил, давая понять, что не спрашивает их разрешения. – Когда мы встретимся с Кровавой Короной и получим их ответ, тогда сможем снова собраться и обсудить, можете ли вы дать кому-то из них второй шанс. Но мы еще не перешли этот мост, и у нас нет намерения сжечь его раньше, чем мы это сделаем.

– У меня есть бесчисленное множество причин, по которым я хочу видеть Вознесенных убитыми, – заявила атлантийка. На ее песочного цвета коже не было ни следа морщин, а в каштановых волосах не было ни седины, ни белизны. Я полагала, что ее зовут Джозалин. – Но сейчас она только одна. Мой муж и сын погибли на той войне.

Мое сердце сжалось.

– Мне жаль это слышать.

– Спасибо, Ваше Величество. – Ее грудь поднялась от глубокого вздоха. – Как вы все знаете, я долго колебалась, что делать. Если мы можем предотвратить смерть большего числа мужей и жен, сыновей и дочерей, мы должны это сделать.

Было много кивков согласия, но леди Кембрия наклонилась вперед, опираясь рукой на стол.

– Но для вас двоих слишком опасно встречаться с Кровавой Короной. Вы – король и королева – наша Лисса. Вместо вас должен быть послан кто-то другой. Я с радостью пойду.

– И я тоже, – объявил Свен, и многие другие.

Я почувствовала язвительное веселье Кирана в тот момент, когда наши взгляды соприкоснулись.

– Никто из нас не будет просить вас делать то, чем мы сами не готовы рисковать, – сказала я. – К тому же, для нас это будет гораздо безопаснее, чем для любого из вас. Кровавая Корона не хочет нашей смерти.

– Мы также войдем в город раньше, чем нас ждут, – объяснил Кастил. – У нас будет время посмотреть, что они могут для нас приготовить.

– И кто организовал эту встречу? – спросил Амброуз.

Я взяла себя в руки.

– Мой брат, который был Вознесенным.

Как и ожидалось, это вызвало несколько вспышек и вопросов. Когда они затихли, я объяснила, кем был для меня Йен, и что даже если у нас нет общей крови, он все равно мой брат. На протяжении всего разговора Кастил протянул руку и положил ладонь на мою шею, где его пальцы двигались медленными, успокаивающими кругами. По всему столу раздавались отголоски сочувствия вперемешку с откровенной жалостью.

– Перед отъездом Йен сказал мне, что единственный способ победить Кровавую Корону… заставить их принять наш ультиматум – это разбудить Никтоса и заручиться помощью его стражей.

– Мы планируем отправиться в Илизеум утром, – объяснил Кастил.

– Отправиться в Илизеум? Чтобы разбудить Никтоса? – воскликнул смертный старейшина. – Не хочу обидеть, но вы двое не в своем уме? Разбудить Короля Богов? И я правда не хотел бы обидеть вас, – быстро повторил он, когда взгляд Кастила остановился на нем. – Но мы проведем еще одну коронацию еще до того, как вы отправитесь на встречу с Кровавой Короной.

– Что ж, это было весьма обнадеживающе, – пробормотал Кастил, и я усмехнулась.

– Место упокоения богов хорошо защищено, либо первобытной магией, либо охраной, – заявил лорд Амброуз, подняв брови. – Полагаю, что Король Богов окружен и тем, и другим.

– Да, но Пенеллаф принадлежит к его роду, – заметила Уилла. То, что охраняет его, должно быть способно это почувствовать. – Она сделала паузу. – Надеюсь.

То, что она выразила надежду, действительно обнадеживало.

– Или же он может чрезвычайно разгневаться на такое вторжение и убить любого, кто осмелится его разбудить, – заметил другой старейшина.

– Есть и такое. – Уилла подняла свой стакан.

– Тебе нужно ехать в Илизеум? – спросил отец Кастила. – Мы не знаем, понадобится ли вам охрана Никтоса. Это может быть ненужным риском.

– Или это может быть тем, что вынудит власть Кровавой Короны принять решение, – возразила Элоана.

Пальцы Кастила продолжали двигаться по моей шее, а его взгляд переместился на меня.

– Что вы думаете, моя королева? План еще не разработан.

Это было не так, но я верила своему брату. Кем бы ни были эти Восставшие, нам нужна была любая помощь.

– Он достаточно долго спал, не так ли? – сказала я, и в янтарных глазах промелькнуло одобрение, несмотря на безумие того, что мы задумали. – Мы разбудим его.

– Как вы сможете найти место его упокоения? – спросила леди Джозалин.

Это был хороший вопрос. Я начала смотреть на Кастила, но тут заговорила Уилла.

– Полагаю, он дремлет в своем Храме. Найти его будет несложно, ведь он похож на дворец и храм Никтоса, только больше.

Что ж, полагаю, Малек был прав, считая, что его реставрация больше соответствует храмам в Илизеуме.

Кастил поднял бровь, прислонившись ко мне, и пробормотал:

– Теперь мы знаем, где его искать.

Я кивнула, удивляясь, как об этом узнала Уилла. Была ли она в Илизиуме? Но опять же, она отправила меня в комнату Кастила без его ведома. Атлантийцы не верили в пророчества, но верили в провидцев.

– Вы готовы сделать это – все это? – спросил Амброуз, покачав головой. – Из-за того, что сказал Вознесенный? Когда мы знаем, что вы не можете доверять им?

Уилла закатила глаза, деликатно фыркнула.

– Любой, кто прожил достаточно долго и может смотреть дальше собственной задницы, знает, что даже вампиры не являются злом по своей природе.

Другие старейшины разразились насмешливыми возгласами. Взглянув на Кастила, я увидела, как он слегка нахмурился, наклонившись вперед.

– Вы имеете в виду тех, кто сумел обуздать свою жажду крови?

– Тех, кому это удалось, было мало и встречались редко, – возразил Грегори. – На данный момент они больше легенда, чем реальность.

– Легенда или нет, но при первом обращении вампиров поглощает жажда крови. Это верно. – Глаза Уиллы встретились с моими, и это заставило меня вспомнить о моем вознесении. – И им может потребоваться время, чтобы найти выход из этого состояния, но именно то, кем они являются в своих сердцах и душах, определяет, можно ли им доверять.

У меня перехватило дыхание. Может быть, поэтому часть Йена осталась? Потому что он был хорошим человеком до своего Вознесения? Если это так, тогда есть надежда для Тони и многих других?

– Это чрезвычайно оптимистичный и наивный взгляд на Вознесенных, – заявил Грегори.

Уилла посмотрела на старейшину.

– Я бы предпочла быть оптимисткой, чем фанатичной и закрытой, но я никогда не бываю наивной. За моими плечами более тысячи лет жизни, – мягко сказала она, и я моргнула. – Подумайте об этом, прежде чем говорить так невежественно, и, возможно, вы избавите себя от будущих неудобств.

Мне... мне действительно нравилась Уилла.

И это не имело никакого отношения к ее дневнику.

Она смотрела на Грегори, пока он не отвел взгляд, в его челюсти заиграл мускул. Затем она повернулась к Кастилу и ко мне.

– У вас есть моя поддержка, даже если она вам не нужна. И также могу дать вам совет. Я никогда не была на Илизеуме. Очевидно, – сказала она нам, допивая свой стакан виски. – Но я знаю тех, кто там был.

Мне в голову пришла мысль, которую я не хотела допускать. Малек, очевидно, знал, как выглядят храмы в Илизеуме, а у моего отца было много любовниц.

А у Уиллы было много партнеров.

Что, если бы она написала о нем в... Нет, я остановила себя от этой мысли. Мне не хотелось об этом думать.

Взгляд Уиллы встретился с моим, а затем с взглядом Кастила.

– Что бы вы ни делали, не входите в Далос, Город Богов. Вы узнаете об этом, когда увидите его. Если войдете, то никогда не вернетесь.

ГЛАВА 38

После тревожного предупреждения Уиллы старейшины неохотно поддержали наши планы отправиться в Илизеум, а затем встретиться с Кровавой Короной. Осторожная поддержка исходила в основном от тех, кто беспокоился о нашей безопасности, но я чувствовала, что некоторые просто не согласны со всем этим.

Те, кто считал, что война неизбежна.

Лорд Амброуз и лорд Грегори были двумя из них.

Но я не думаю, что они действительно хотели войны. Просто им не представлялось возможным обойти ее, и я надеялась, что мы докажем, что они ошибаются.

Заседание было закрыто, и оставалось сделать еще одно дело. Мы должны были поприветствовать публику вместе со старейшинами и родителями Кастила. Их присутствие должно было означать поддержку и одобрение.

А потом мы с Кастилом останемся наедине. Конечно, нам еще нужно было поговорить с Кираном, но мы должны были все обдумать и, может быть, даже немного пожить, прежде чем отправиться в путешествие в Илизеум.

Я задержалась, пока все выходили из помещения, направляясь обратно к Храму Никтоса. Мне хотелось поговорить с Виллой, которая не спешила подниматься из-за стола.

Или она просто знала, что я хочу поговорить с ней.

В любом случае, у меня было много вопросов и всего несколько минут, чтобы поговорить с ней, а Вонетта ждала у двери.

– Могу я задать вам вопрос? – спросила я.

Уилла посмотрела на меня, ее золотисто-карие глаза загорелись тем же странным, знающим блеском, что и при нашей первой встрече.

– Вы – королева. Вы можете спрашивать все, что захотите.

Я не думала, что статус королевы дает мне карт-бланш на вопросы… а у меня было много вопросов, которые я хотела задать.

– Почему вы были в «Красной жемчужине»? – спросила я.

– У меня блуждающая душа, жаждущая исследований, – ответила она, и, судя по ее дневнику, я могла с этим согласиться.

– Но разве это не опасно для вас?

Она громко рассмеялась.

– Лучшие приключения всегда несут в себе намек на опасность, как ты, я уверена, знаешь, – сказала она, и мои щеки потеплели. – А я уже много лет не была в Масадонии. У меня было странное желание отправиться туда.

Ее странное желание пробудило во мне подозрения относительно того, кем именно она была.

– Почему вы послали меня в комнату, в которой находился Кастил?

Ее красные губы изогнулись в легкой улыбке.

– Просто... мне показалось, что это правильно.

– И все?

Она кивнула, подходя ко мне.

– Всегда следует доверять инстинкту.

– Вы ведь подменыш, не так ли? – Когда она кивнула, я спросила:

– Значит, ваш инстинкт гораздо более... точен, чем у других?

Она тихо рассмеялась.

– Некоторые так говорят. Некоторые даже сказали бы, что точность инстинкта привела меня к тому, что я стала одной из величайших Провидцев, которых когда-либо знала Атлантия.

Провидица. Я так и знала!

– Когда я увидела тебя в Красной жемчужине, то поняла, что ты носишь маску. Не ту, которая скрывала твою личность, а ту, которую ты была вынуждена носить в течение многих лет под вуалью. Маску, о которой ты даже не подозревала. Я увидела тебя и поняла, что ты – Дева. – Глаза Уиллы смотрели на меня, и по коже пробежали мелкие мурашки. – Я знала, что ты – вторая дочь, та, в ком течет кровь богов. – Ее взгляд метнулся через мое плечо к двери. – И я знала, что он ищет то же самое, что привело тебя в Красную Жемчужину той ночью.

Мои брови сошлись.

– Он был там, чтобы обсудить свои планы.

Густые локоны колыхнулись, когда она покачала головой.

– Это была одна из причин, но глубоко внутри он искал того же, что и ты. – Она сделала паузу. – Жизнь.

Воздух застрял у меня в горле.

– Могу я поделиться с тобой кое-чем? – Уилла наклонилась и коснулась моей руки. Слабый заряд энергии заплясал по моей коже. – В ту ночь не только ты искала убежище. Он нуждался в убежище… таком, которое могло бы выдержать тяжесть его желаний, его любви и его боли. И он нашел его. Возможно, он дал тебе свободу, но ты дала ему больше, чем ты можешь когда-либо знать.

Эмоции забили мое горло, украв все слова, которые я хотела произнести.

– Не забывай об этом, – сказала она.

– Не забуду, – сумела сказать я.

Уилла улыбнулась.

– Пенеллаф, – позвала Элоана с порога. – Ты готова?

Глубоко вдохнув, я кивнула.

– Да, – ответила я, а затем понизила голос. – Спасибо, что ответили на мои вопросы.

Она наклонила голову.

– Всегда пожалуйста. И если ты станешь... достаточно любопытной, чтобы задать другие вопросы, которые, я уверена, роятся в твоей голове, я буду более чем счастлива ответить на них или направить тебя к определенной... главе.

О.

О, Боже.

– С…спасибо, – пролепетала я и начала поворачиваться.

– Ваше Величество, – остановила меня Уилла, и когда я повернулся к ней лицом, ее улыбка исчезла. – Провидец не всегда может что-то знать о другом, и большинство из них не может закрыть глаза и смотреть сквозь настоящее в завтра и дни, которые придут после. Я не могу, – сказала она мне, и эти крошечные мурашки вернулись.

– Атлантийцы могут быть суеверными, даже если не верят в пророчества. Ты знаешь, почему они не верят?

Моя кожа похолодела.

– Нет.

– Потому что мы верим, что дни, которые еще не наступили, не предсказаны. Даже то, что боги могут припасти для нас, не написано на камне, – сказала Уилла, и в ее глазах ярко загорелись золотые искорки. – Но то, что написано на костях… это другое, и то, во что не верится, не следует игнорировать.

С замиранием сердца и зная, что Элоана ждет, я подошла поближе к Уилле.

– Вы говорите о пророчестве, в которое верят Невидимые?

Уилла снова коснулась моей руки, и тот же заряд энергии вихрем пронесся по моей коже.

– Твоя тезка была так мудра, что могла видеть дальше дня, предшествующего ей, но то, что она видела, не то, во что они верят. Ты не великий заговорщик, а одна из двух, кто встанет между тем, что пробудилось, и возмездием, которое оно стремится пожинать против людей и богов.

Слова Уиллы преследовали меня на протяжении всего пути по дворцу и храму Никтоса. Хотя логическая половина меня хотела восстать против того, чтобы хоть часть пророчества оказалась правдой, я почувствовала некоторое облегчение, услышав ее слова о том, что не являюсь великим заговорщиком, каким меня считают Невидимые.

Но если то, что она говорила, было правдой – а как могло быть иначе, когда она знала так много, она должна была говорить о Кровавой Короне, Кастиле и обо мне. Я представляла, что Вознесенные ищут возмездия за многое, но что могло пробудиться? Все, о чем я могла думать, это Малек. Очевидно, чтобы я оказалась здесь, он должен был воскреснуть.

Меня отвлек от размышлений негромкий рокот голосов, когда мы проходили мимо статуи Никтоса и его серебристо-белого пламени. Хиса стояла у дверей. Старейшины уже вышли на балкон, к ним присоединилась Уилла. Родители Кастила ждали вместе с командиром.

Элоана спросила, не хотим ли мы с Кастилом переодеться, прежде чем приветствовать народ Эваемона. На мгновение я представила себя в красивом платье, но отказалась, уделив время только тому, чтобы уложить пряди волос, выбившиеся из косы. Маловероятно, что люди увидят меня в чем-то другом, кроме того, что я надела сегодня… или в чем-то подобном в течение какого-то времени, да и представлять себя в другом виде казалось довольно бессмысленным.

Кроме того, это только отсрочило бы наш разговор с Кираном и мой разговор с Кастилом о том, чем поделилась Уилла. Итак, мы стояли так же, как и тогда, когда только въехали в Атлантию.

Это был действительно долгий день.

– Вы двое готовы? – спросил Валин.

Кастил взглянул на меня, и я кивнула.

– Готовы.

Я посмотрела в сторону, где Вонетта оставалась в своем облике вольвена, а Киран стоял в смертной. Остальные вольвены, включая Делано, обступили нас с флангов. Среди них были Нейл и Эмиль. Я переключила внимание на родителей Кастила.

– Вы представите нас?

Элоана покачала головой.

– Мы будем стоять рядом с вами, но старейший член Совета представит вас с Кастилом.

Вспомнив, кто был старейшиной, я спросила.

– Уилла?

Валин кивнул, глядя на своего сына, который усмехнулся.

– Мне кажется, что я что-то упускаю, – пробормотал Валин.

– Это не так, – сказала я, когда Кастил открыл рот, не понимая, почему никто в Атлантии не знает о дневнике Виллы. – Честное слово.

Кастил бросил на меня взгляд, который я проигнорировала.

– Это не займет много времени, – с нотками усталости в голосе сказала Элоана. У них тоже был долгий день. – А потом вы двое сможете уйти на покой... или делать все, что вам заблагорассудится.

– Было бы неплохо устроиться в постели, – сказал Кастил, и я очень надеялась, что он не станет развивать эту мысль.

– Вы двое останетесь во дворце? – спросила я. – Надеюсь, что останетесь.

– Я тоже, – согласился Кастил.

Валин посмотрел на Элоану и кивнул.

– Мы планируем – по крайней мере, до вашего возвращения из Илизеума и встречи с Кровавой Короной. Мы решили, что до тех пор вы захотите, чтобы мы были вашими заместителями.

– Они будут решать мелкие вопросы, которые возникнут за время нашего отсутствия, – быстро объяснил Кастил. – Обычно в дело вступает советник или, в редких случаях, Совет.

Я кивнула.

Взгляд Элоаны переместился на нас, и я поняла, что время пришло. Хиса и еще один стражник шагнули вперед, каждый взялся за ручку двери. Взгляд Кирана встретился с моим, а затем с взглядом Кастила. Он усмехнулся, присоединившись к Эмилю и Нейлу.

Мое сердце заколотилось, когда двери начали открываться. Шум толпы становился все громче, когда последние солнечные лучи пробивались сквозь потолок и просачивались через отверстие в дверях.

Балкон был округлым и достаточно длинным, чтобы каждый из старейшин стоял слева и справа от черных каменных перил. Уилла ждала у задней стенки балкона, но теперь вышла вперед. Ее кудри отливали иссиня-черным в слабом солнечном свете. Она заговорила, и в толпе воцарилась тишина. Я не могла точно сказать, что она сказала, потому что кровь стучала у меня в ушах, а в груди гудело. Все, что я осознавала, это то, что родители Кастила переместились, чтобы встать по обе стороны от нас, и полную нереальность того, что мисс Уилла… Мисс Уилла, собиралась представить нас королевству как короля и королеву.

Даже через тысячу лет я не могла представить себе этот момент.

В груди вспыхнул смех, но я сумела его подавить. Сейчас было не время для истерического хихиканья.

Кастил встал между нами и взял меня за руку. Мой взгляд метнулся к нему. Его глаза были похожи на бесконечные лужи теплого меда, и когда я вдохнула, то почувствовала только вкус шоколада и ягод.

– Я люблю тебя, – прошептала я, слезы застилали мне глаза.

Кастил улыбнулся. Одна за другой появились две ямочки. Я увидела намек на клыки, и в животе зародилось совершенно неуместное желание.

А затем мы направились вперед, к остаткам вечернего солнца и пронизывающему воздуху, чтобы встать над толпой, от которой у меня едва не остановилось сердце.

Их должны были быть тысячи, десятки тысяч. Во дворе под Храмом было море людей, некоторые стояли на холме и за ним, на балконах близлежащих зданий и в открытых окнах. Люди стояли даже на крышах более низких зданий. Улицы Эваемона были заполнены, насколько я могла видеть.

– При поддержке и уважении Совета Старейшин, а также бывших короля и королевы Атлантии, отречение от престола и восшествие на престол состоялось. – Голос Уиллы доносился с балкона, падая на людей, как мягкий летний дождь. – Для меня большая честь представить вам того, кто рожден от Первого Королевства, создан из Крови и Пепла тех, кто пал до него, второго сына бывшего короля Валина и королевы Элоаны – Кастила Хоуктрона Да'Нира, Короля Крови и Пепла.

У меня перехватило дыхание от этого титула, который принадлежал Вознесенным – Кровавой Короне. Кастил застыл рядом со мной, но толпа разразилась криками и возгласами, ревущими аплодисментами, которые эхом прокатились по долинам и улицам, словно гром.

Уилла подняла кулак, и наступила тишина.

– К нему присоединяется та, в ком течет кровь Короля Богов, Лисса, а также истинная наследница Атлантии – Пенеллаф Бальфур Да'Нир, Королева Плоти и Огня. – Я вздрогнула, мое сердце заколотилось. Наступила тишина, острая и такая пугающая...

Откуда-то сзади донесся вой и напугал меня. Длинные, пронзительные крики, на которые откликнулся весь город. Где-то внизу и дальше, мужчины и женщины, старые и молодые в смертной форме, отвечали глубоким, горловым воем, заканчивающимся громкими криками.

Затем со двора донесся громкий стук. Мужчина ударил ногой в грязь. За ним последовала женщина рядом с ним, а затем еще одна и еще, как в тот день, когда я прибыла в Бухту Сайона. Но это были не просто вольвены. Это были атлантийцы и смертные, их ноги стучали по грязи, а кулаки били по камню. Звук разносился по двору, улицам, балконам и террасам. Многие стояли на коленях и били в ладони.

– Это... это хорошо, да? – спросила я.

– Они посылают сообщение, – сказала сзади нас Элоана.

– Какое?

Кастил улыбнулся мне.

– Что они в твоем распоряжении. И что, если понадобится, они пойдут на войну за тебя.

Война была тем, что мы пытались предотвратить, но... я полагала, что их готовность была приятна.

– В смысле, что они в нашем распоряжении.

Его улыбка стала шире, но он не ответил.

Хлопанье кулаками и ногами прекратилось, и вокруг нас воцарилась тишина. Крошечные волоски поднялись по всему моему телу, когда я медленно посмотрела на город. Десятки тысяч голов были подняты, наблюдая за нами или за мной с надеждой.

Кастил сжал мою руку.

– Они ждут твоего ответа.

Моего ответа?

– У меня такое чувство, что благодарности будет недостаточно.

Кастил подавился тем, что прозвучало как смех. Я посмотрела на него, подняв брови.

– Прости.

Мои глаза сузились.

– Не похоже, чтобы ты сожалел.

Он прикусил нижнюю губу, но уголки его рта изогнулись вверх. Появилась не одна, а две глупые ямочки.

– Ты такой раздражающий, – пробормотала я.

– Невыносимо раздражающий, – поправил он, и его отец вздохнул.

– Скорее, хорошо, что ты симпатичный, – пробормотала я себе под нос.

Кастил притянул меня к себе, обняв за плечи. Прежде чем я успела запротестовать, он опустил свой рот, пока не оказался всего в дюйме от моего.

– Скорее, это хорошо, что ты любишь меня безоговорочно.

– И это тоже. – вздохнула я.

Кастил опустил голову и поцеловал меня, и не было ничего быстрого или целомудренного в том, как его губы захватили мои. Возможно, это было даже немного неуместно… или слишком, так же, как и то, насколько я прижалась к его телу.

Я вздрогнула, когда раздались восторженные крики и возгласы вольвенов и атлантийцев во дворе и в городе, смешиваясь с овациями и гомоном.

Кастил захихикал, прижавшись своим лбом к моим губам.

– Наш народ очень любит публичные проявления привязанности, если ты не заметила.

– Я заметила. – Лицо точно стало цвета кровавого дерева. Я посмотрела на город– на наш народ.

Уилла повернулась к толпе, которая снова затихла.

– Из Крови и Пепла, из Королевства Плоти и Огня взошли на трон наши король и королева, поклявшиеся защищать Атлантию от врагов известных и невидимых. Править с добротой и силой и вести за собой с состраданием и справедливостью. С этого момента и до последних мгновений они – ваши защитники.

Янтарные глаза Кастила поймали мои. Он взял наши соединенные руки и поднял их высоко в воздух, и народ... народ торжествовал.

Народ Атлантии все еще праздновал восхождение Короны, судя по радостному шуму, который слабо доносился из королевских Покоев.

И Киран не шутил, когда сказал, что наши комнаты занимают все восточное крыло. Фойе открывалось в зону отдыха, и по обе стороны от него двери вели в комнаты для него и для нее. Я не знала, зачем им понадобились обе, но здесь также была отдельная столовая, обставленная круглым столом, достаточно большим, чтобы вместить несколько человек. В атриуме, оборудованном удобными креслами и диванами, также имелись плюшевые ковры и ночные розы, раскрывшие свои нежные лепестки при первых признаках луны.

Спальня была... чересчур роскошной.

В центре комнаты стояла кровать с балдахином, которая занимала почти все пространство. Занавески были откинуты, обнажая свежее постельное белье и кучу мягких подушек. Перед дверями, ведущими на террасу и в сад, стояли две кушетки, а внутри спальни стоял большой деревянный сундук. Шкафы располагались в комнате размером с мою спальню в Масадонии. Кастил объяснил, что это называется гардеробной, и я подумала, что в ней вполне можно жить.

Банная комната... ну, по сравнению с ней та, что была в Бухте Сайона, казалась ничтожной. Туалет был спрятан за стеной, там было два трюмо, неприлично большая ванна и меняющая жизнь душевая кабинка с несколькими душевыми лейками и каменными скамейками.

И было много неприличных вещей, о которых я могла бы подумать.

Из главного входа открывалась дверь в служебный коридор и на отдельную лестницу, которая вела наверх, в комнаты, предназначенные для гостей короля и королевы. Те, кто путешествовал с нами, уже обустраивались, а родители Кастила только что ушли, посоветовав, что, если мы захотим что-то изменить в покоях, нам нужно будет только сообщить об этом Розе.

Поскольку в помещении было очень мало вещей, которые могли принадлежать Элоане или Валину, у меня возникло ощущение, что многие из них были новыми и что они планировали этот момент с момента возвращения в Эваемон.

Пока Кастил разговаривал с одним из членов персонала, чтобы нам принесли еду в покои, я бродила по комнатам в поисках личных вещей, которые были присланы заранее.

Я нашла их повсюду: очаровательный плюшевый медведь, который, несомненно, пережил лучшие времена, покоился на полке. Несколько книг в кожаных переплетах стояли на полках в главной гостиной – некоторые из них были детскими, а остальные, похоже, представляли собой сборник басен. Учебников не было. Ухмыляясь, я обнаружила два тренировочных меча, висевших в холле между гостиной и столовой, их лезвия были тупыми. В столовой висело несколько картин, и та, что изображала сирень, серый камень и прозрачные голубые воды, должна была принадлежать Кастилу.

Это была пещера.

В гардеробной я нашла одежду, которую мы привезли с собой, и вещи, которые были отправлены вперед, уже развешенные и сложенные. Внутри сундука было множество оружия, пронзающего плоть и камень: некоторые из золотого металла, другие из стали, третьи из кровавого камня. С другой стороны, между дверями в купальню и гардеробную, находились два возвышенных каменных подиума с тонким выступом. Я догадывалась, для чего они предназначены, поскольку смутно помнила, что видела нечто подобное в замке Вэйфер.

Потянувшись вверх, я сняла корону со своей головы. На ощупь позолоченная кость была гладкой и прохладной, напоминая мне кость вольвена в моем кинжале. Осторожно я положила ее на подиум, позволив ей опереться на выступ.

Королева Плоти и Огня.

Плоти и Огня. Я уже дважды слышала эту фразу. Мать Кастила произнесла ее, когда впервые увидела меня, и она упоминалась в пророчестве, которое читал Аластир.

Но я не была великим заговорщиком.

А титул... ну, он звучал круто.

Ухмыляясь, я отвернулась от короны и подошла к тумбочке. Там оказалась деревянная игрушечная лошадка. Я взяла ее в руки, удивляясь замысловатости. Ни одна деталь не была упущена. Я перевернула ее и с удивлением увидела, что под ней вырезано имя Малика. Я провела большим пальцем по штрихам на дереве.

– Это сделал Малик, – сказал Кастил из дверного проема. Я повернулась и увидела, как он снимает корону и кладет ее на постамент рядом с моей. – Это было на мой день рождения. Шестой, кажется. Боги, это было целую вечность назад. – Он сделал паузу. – Что напомнило мне, я не думаю, что мы знаем дни рождения друг друга, не так ли?

– Я уверена, что мы... – Я рассмеялась, поняв, что он был прав. После этого я поставила лошадь на место. Мы так много знали друг о друге, и в то же время так многого не знали. – Когда у тебя день рождения?

Он усмехнулся, прислонившись к стене.

– Я родился в первый день шестого месяца. А ты?

Моя улыбка начала угасать.

– Я родилась на четвертом месяце.

– И? – Одна бровь приподнялась.

Я подалась вперед.

– Я... я не знаю. То есть, я не помню. У меня есть смутные воспоминания о праздновании дня рождения, когда я была моложе, но после смерти родителей ни Йен, ни я не праздновали. – Я подняла плечо. – И думаю, что с годами мы вроде как забыли дату, поэтому выбирали случайный день в апреле для меня и в декабре для него.

Его ухмылка исчезла.

– Выбери день.

– Для чего?

– Твой день рождения. Выбери день в апреле, и это будет твоим днем рождения.

Грусть кольнула мое сердце.

– Однажды Виктер спросил меня, когда у меня день рождения. Он сказал то же самое. Выбрать день в апреле. – Я тихонько вздохнула. – Я выбрала двадцатый день, и тогда он подарил мне кинжал.

– Идеально. – К нему вернулась улыбка, но она не достигла его глаз. – Как ты держишься?

– Я в порядке. Вроде не чувствую себя... другой. То есть, может быть, да? Не знаю. – Я самозабвенно рассмеялась, подходя к нему. Он оттолкнулся от стены. – Но я спокойна. А ты?

– И я тоже. – Он раскрыл свои объятия, и я подошла к нему, обхватив его за талию. Прижавшись щекой к его груди, я закрыла глаза и погрузилась в его объятия, вдыхая пряный, хвойный аромат. – Хотя, признаться, когда корона стала золотой, я испытал облегчение. Мне хотелось иметь такую же шикарную корону, как у тебя.

Я засмеялась.

– Я говорила с Уиллой.

– Я это заметил. – Его губы коснулись моей макушки. – Мне было очень любопытно, о чем вы двое говорили, и даже немного завидно. – Ухмыляясь, я потянулась вверх и поцеловала уголок его губ. – Ничего такого, что одобрил бы твой грязный ум.

Он надулся.

Это выглядело смешно и в то же время очаровательно, просто восхитительно. Я рассказала ему, что это та женщина, которая была в «Красной жемчужине» и послала меня в его комнату, к его удивлению. Он понятия не имел, что кто-то из старейшин ездил в Солис, но, учитывая ее дневник, это имело смысл. Я не рассказала ему, что она сказала о нем. Не думаю, что он захочет, чтобы кто-то знал о внутреннем устройстве его сердца, но я поделилась с ним тем, что она сказала о пророчестве.

Кастил все еще сомневался, когда мы шли обратно к гостиной.

– Не то чтобы я не мог в это поверить, – сказал он, положив руку мне на плечи. – Мне просто трудно поверить, что если есть хоть одно, которое может быть правдой, то, как могут не быть и другие? Те, о которых мы еще не слышали?

– Не знаю, – сказала я. – Может быть, пророчества не предназначены для того, чтобы о них знали.

– Это похоже на то, что сказал бы провидец.

Я хихикнула.

– Так и есть.

Когда он провел рукой по моей щеке, откидывая назад прядь растрепавшихся волос, на ней появилась ямочка.

– Еда должна быть здесь в скором времени, и я знаю, что ты, вероятно, устала и уже присматриваешься к этому душу. Это точно, но мне хотелось бы сначала поговорить с Кираном. Ты готова?

– Конечно.

– Хорошо. Потому что он спустится сюда через несколько минут, – сказал он, и я снова рассмеялась. В его глазах вспыхнули яркие золотые искры. Его губы разошлись, пока не показались кончики клыков. – Мне нравится этот звук. Мне нравится, как часто ты теперь смеешься.

– Мне тоже, – тихо призналась я. – И это из-за тебя.

Его глаза ненадолго закрылись, когда он прикоснулся своим лбом к моему, и прошло много времени, пока мы просто стояли.

– До прихода Кирана я хотел бы спросить тебя кое о чем.

– Звучит серьезно.

– Отчасти так и есть. – Он поднял голову. – Ты чувствовала голод?

– В смысле хочу ли поесть? – Я растянула вопрос.

Его губы дернулись.

– Не в том смысле, о котором ты думаешь.

– О. – Мои глаза расширились. – За кровь?

Он усмехнулся.

– Тебе не обязательно шептать это.

– Я и не шептала.

– Ты точно это сделала.

– Неважно. – Я прикусила губу. – Я так не думаю? В смысле, я не чувствовала этой грызущей боли снова. Думаю, если бы это было так, я бы знала.

– Это не всегда так, моя королева.

Моя королева. Мне это нравилось. Почти так же, как мне нравилось, когда он называл меня принцессой. Не то чтобы я призналась ему в этом.

– Каково это?

– Ты будешь чувствовать необъяснимую усталость, даже после сна. Ты будешь есть, но все равно будешь чувствовать голод. В конце концов, еда потеряет свою привлекательность, – сказал он мне. – Тебя будет легче раздражать, что не станет чем-то новым.

– Эй! – Я шлепнула его по руке.

– Возможно, тебе действительно нужно питаться сейчас, – поддразнил он, сверкая глазами. – Как только ты дойдешь до того состояния, когда еда больше не будет утолять твой голод, тебе нужно будет питаться.

Я кивнула.

– Хорошо.

– В любом случае, сейчас тебе, наверное, уже не нужно питаться. Если мы исходим из того, когда необходимо питаться атлантийцам, – сказал он. – Но ты можешь быть другой. Может, тебе и не нужно, но тем не менее мне захотелось проверить.

Я искала хоть малейший проблеск беспокойства по поводу возможности кормления и не нашла, когда раздался стук.

Кастил впустил Кирана. Вольвен, похоже, успел принять душ и сменить одежду. Свежая белая рубашка и черные бриджи сменили то, что он носил раньше. Я позавидовала.

– Мы не задержим тебя надолго, – сказал Кастил, подходя ко мне. – Но есть кое-что важное, о чем мы хотели бы тебя спросить.

Киран поднял бровь, глядя между нами.

– Это насчет Присоединения?

Второй раз за двадцать четыре часа я подавилась собственным вздохом.

– Что?

– Я ошибаюсь? – Киран скрестил руки.

– Да. – Я кивнула, в то время как Кастил, казалось, делал все возможное, чтобы не разразиться смехом. – Это было не то, к чему мы шли, и, кстати, Присоединение не обязательно, верно? Я – божество. У меня теперь непостижимая продолжительность жизни.

– Ну-у, – протянул Кастил.

Я посмотрела на него, и тут меня осенило… о чем я беспокоилась, когда впервые узнала, что могу быть бессмертной или близкой к этому.

– Я переживу тебя, не так ли?

– Продолжительность жизни божеств вдвое больше, чем у атлантийцев, может быть, даже еще больше, если они погружаются в глубокий сон, – объяснил Кастил. Я не почувствовала ни малейшего беспокойства, исходящего от него, в то время как я была в пяти секундах от того, чтобы рухнуть на пол. – Но у нас есть еще очень много времени, прежде чем нам придется напрягаться по этому поводу.

– Я напрягаюсь из-за этого сейчас.

– Очевидно, – заявил Киран. – Я привязан к тебе… все вольвены привязаны. Не так, как это происходит с элементальными линиями, но вольвен все равно будет тем связующим звеном, которое соединяет две линии жизни вместе. – Он нахмурился. – Или три, я полагаю. Просто твоя жизнь будет связана с его жизнью.

Я уставилась на него.

– В любом случае, это может быть любой вольвен. – Киран пожал плечами.

Я продолжала смотреть на него.

– Хорошо. Приятно слышать. – Кастил похлопал меня по плечу, и я села на толстую черную сидушку кресла. – Но это было не то, что мы хотели с тобой обсудить.

– Ни хрена себе, – сказал Киран.

Моргнув, я покачала головой. Мы собирались попросить его стать нашим советником. Завтра нам предстояло отправиться в Илизеум, а затем в Солис. Сейчас мне не нужно было думать ни о чем подобном.

– Мы хотели спросить, не окажешь ли ты нам честь стать Советником Короны, – начал Кастил. – У меня в голове была целая речь о том, что ты был мне братом и что нет никого, кому бы я доверял больше, но сейчас все как-то неловко, так что да. Мы бы хотели, чтобы ты стал нашим советником.

Теперь Киран уставился на нас, его глаза расширились, и я почувствовала от него холодный шок – то, что, как мне показалось, он испытывает нечасто.

– Ты... ты удивлен, – сказала я. – Как это может быть? Ты должен знать, что Кастил доверяет тебе. Как и я.

– Да, но... – Киран потер тыльной стороной ладони центр груди. – Советник Короны – это обычно кто-то намного старше меня, с большим опытом и связями.

– Король и королева обычно люди намного старше нас, – сухо ответил Кастил.

– Я знаю, но... почему бы тебе не выбрать моего отца? – спросил он. – Он бы хорошо тебе служил.

– Но не так хорошо, как ты, – сказал ему Кастил. – Ты не обязан соглашаться...

– Нет, я согласен, – подтвердил Киран. – Это будет честью для меня. – Его широкие, бледно-голубые глаза метались между нами. – Я просто... я действительно думал, что ты попросишь моего отца.

Я была потрясена, что он так подумал.

– Буквально никто другой не приходил мне в голову. – Кастил шагнул вперед, прижавшись к шее Кирана. – Это всегда был бы ты. – То, что я ощутила от Кирана, согрело мою грудь. Он был удивлен, но горд и купался в этом тепле. Я готова поклясться, что в его глазах блеснули слезы, когда он сказал:

– Для меня будет честью служить советником вам обоим, – повторил он. – С этого момента и до последнего мгновения.

– Для нас это честь, – сказал Кастил, притянув его к себе и обняв одной рукой. – Серьезно.

Киран ответил на объятия. Видя, как они обнимаются, я улыбнулась. Дружба была гораздо более сильной связью, чем даже то, что могли создать боги.

– Хорошо. – Киран прочистил горло, отступая назад.

– Я знаю, что обычно проводится церемония, – сказал Кастил, взглянув на меня. – Она похожа на ту, которую мы провели в Тронном Зале Храма. – Он снова повернулся к Кирану. – Мы можем сделать это, когда у нас будет большая коронация.

Киран кивнул.

– Я бы хотел, чтобы там были мои родители и мои сестры.

Сестры. Моя улыбка стала шире. Он уже думал о своей младшей сестренке.

– Я бы тоже, – сказал Кастил.

Он провел рукой по голове.

– Кажется, мне нужно немного выпить. Или даже больше, чем немного. Раз пять

Кастил усмехнулся.

– Думаю, после сегодняшнего дня всем нам не помешает. – Он повернулся к письменному столу, где стояло несколько бутылок и хрустальных бокалов с вырезанными на них виноградными лозами. – Что бы ты хотела? – спросил он меня.

– Все, что есть.

Бровь приподнялась.

– Интригующе.

Я покачала головой.

– Знаешь, – сказал Киран, глядя на меня, сидящую в таком же кресле, – я никогда раньше не слышал о такой реакции на коронацию. Люди счастливы. Вот что они празднуют.

– Полагаю, они испытывают облегчение от того, что больше не будет напряжения по поводу того, как долго будут править родители Каса. – Я откинулась на спинку кресла, когда Кастил бросил на меня горячий взгляд, наливая три стакана чего-то такого, о чем я, возможно, потом пожалею.

– Я думаю, это больше связано с тобой, – сказал Кастил.

– Потому что я особенная. – Я положила подбородок на кулак и закатила глаза. – Уникальная снежинка.

Он глубоко рассмеялся.

– Да, черт возьми, ты такая.

Но все же не такая особенная, как те, кто может менять форму. Я никогда не смирюсь с этим, но, возможно, такая реакция была вызвана тем, что их принц вознес…

Мои глаза расширились, когда я села прямо.

– О, боги. Я только что кое-что придумала.

– Не могу дождаться, чтобы услышать это, – пробормотал Киран.

– Никтос охраняется стражниками, – сказала я, вспомнив, что было сказано на заседании Совета. Это была не совсем свежая новость. – Дракен... либо уснул, либо охраняет место отдыха богов, так?

Киран взял напиток, который предложил ему Кастил.

– Да.

Мой желудок упал до пят.

– А стражи, которые, как сказал Йен, нам нужны? Они случайно не те, кто охраняет место упокоения Никтоса?

Кастил вложил мне в руку мой напиток.

– Ты только сейчас поняла, кто и что такое стражи Никтоса?

Да.

Да, именно так.

– Мы должны позвать на помощь дракенов? – воскликнула я. – Тех, кто в принципе способен принимать форму дракона?

Кастил уставился на меня, медленно кивая.

– Я думал, ты это поняла.

– Нет! – воскликнула я, и брови Кирана взлетели вверх. – Да, я помню, что мне это говорили, но с тех пор мне также много что рассказывали, и... боги милостивые, я собираюсь увидеть дракена?

– Да, моя королева. – Кастил сел на подлокотник моего кресла. – Возможно, ты увидишь дракена.

– Не понимаю, почему ты выглядишь такой взволнованной, – заметил Киран. – Дракены, как известно, были... недружелюбной кровной линией, с темпераментом, по сравнению с которым твой будет похож на темперамент маленького, милого зверька.

Я подняла правую руку и вытянула средний палец. Он ухмыльнулся.

– Но во мне есть кровь Никтоса, – указала я.

– А еще они могут дышать огнем. Киран наклонил свой бокал ко мне. – Итак, будем надеяться, что никто из нас не разозлит их.

ГЛАВА 39

На следующее утро я стояла в холле храма Никтоса рядом с Кастилом и возилась с нагрудным ремнем, который нашла среди оружия Кастила. Железный кинжал, который мне удалось найти в глубине сундука, был закреплен на ремне. Кинжал из кровавого камня был пристегнут к моему бедру. Короны никто из нас не носил, оставив их в опочивальне. Мы стояли вместе с Кираном и его сестрой, Эмилем и Делано. Нейл не участвовал в этой встрече, предпочитая провести время с отцом. Наблюдая за тем, как Делано поправляет ремень, прикрепляющий мечи к бокам, я надеялась, что он нашел время сообщить Перри о своем возвращении в столицу.

– Мы с Кираном почти уверены, что туннель, ведущий в горы, находится под нами, – сказал Кастил. – Он узкий, в нем нет ничего действительно захватывающего.

Под действительно захватывающим я предположила, что он имел в виду пещеру, наполненную сиренью.

– Вы, ребята, в детстве делали очень странные вещи. – Вонетта стояла между своим братом и Эмилем, скрестив руки. Два коротких меча были прикреплены к ее бедрам. Она откинула длинные косы с лица, и они свисали вниз по спине. – Просто решила поделиться этим.

Я усмехнулась.

– Даже не знал, что здесь есть туннели. – Эмиль посмотрел на черный пол.

– Есть. – Хиса прошла вперед, двое охранников обошли ее с флангов. – В них можно попасть через склепы.

Склепы.

Я вздрогнула.

– Прости. – Кастил мягко сжал мою шею. – Хорошая новость в том, что это совсем не похоже на то, в чем тебя держали.

– Все в порядке, – сказала я ему, и так оно и должно было быть. – Не похоже, что мы будем проводить в них какое-то время.

Неся тяжелое кольцо с ключами, Хиса направилась к узкой двери. Повернув ключ, она дернула за ручку, и дверь со скрипом открылась.

Тусклый свет осветил наш путь по лестнице, которая под нашим весом издавала ужасные звуки. С каждым шагом температура падала по меньшей мере на пять градусов, а от знакомого мускусного запаха у меня сводило живот.

Хиса шла вперед, миновав несколько каменных гробниц. Кастил прижался ко мне, его рука скользнула к моему плечу. Он был прав. Склеп был чистым и ухоженным, на крышках гробниц лежали цветочные гирлянды.

– Вы уверены в этом? – Хиса остановилась перед другой дверью, перебирая ключи.

– Да, – ответила я.

Она кивнула, а затем принялась отпирать вторую дверь.

– Эти туннели когда-то использовались для перемещения товаров из разных районов города, а потом их стали использовать исключительно для перевозки мертвых, – сказала она нам, и Эмиль скривил губы. – Но в них не заходили уже несколько десятилетий. Понятия не имею, в каком они состоянии. – Маловероятно, что здесь произошел какой-либо обвал, – продолжила она.

– Но надеюсь, что маршрут, который вы ищете, все еще открыт.

– Насколько я помню, это довольно прямой путь с несколькими поворотами. – Кастил поднял факел. Делано шагнул вперед и ударил кремнем о верхушку. Искры уступили место огню. Он передал факел Кирану. – Чтобы добраться до гор, понадобится всего час.

– А потом? – спросила я, когда он взял другой факел. Полыхнуло пламя.

– Этого я не знаю. – Кастил посмотрел на Кирана. – Мы никогда не заходили дальше гор.

– Горы здесь высокие, но не особенно широкие, – нахмурившись, сказала Хиса. – Мы находимся в предгорьях, поэтому думаю, что это займет полдня пути. Дальше на север или юг, вероятно, потребуется несколько дней.

– Как далеко вы забирались в горы? – спросила Вонетта, и я подумала, что это, наверное, хорошая идея, что мы набили мешок, пристегнутый к спине Эмиля, как можно большим количеством еды. Каждый из нас нес свои фляги. Воды было не так много, но мы должны были сделать так, чтобы ее хватило надолго.

– До места, где туман смешивается с облаками во время разведывательных миссий. Я знаю, что здесь мы достигали тумана быстрее, чем в других местах, – ответила она и посмотрела на дверь. – Если бы я знала, что ждет нас в этом тумане... – Она прервалась, покачав головой. – Пожалуйста, будьте в безопасности. Все вы. – Обращаясь к Кастилу и ко мне, она добавила:

– Люди хотят узнать свою королеву и заново познакомиться со своим королем.

– И они это сделают, – пообещал Кастил.

Хиса глубоко вздохнула, открывая дверь, и в пустоту потянулась тьма.

– Мы будем ждать вашего возвращения.

Я наблюдала, как командир вместе с охранниками направляется ко входу в склепы.

– Спасибо вам всем за то, что делаете это с нами.

Вонетта усмехнулась.

– Не похоже, чтобы кто-то из нас отказался от предложения увидеть Илизеум.

– Только потому, что ни у кого из нас нет здравого смысла, – сказал Эмиль.

– И это тоже. Делано усмехнулся.

– Я, например, рад, что меня окружают те, в ком преданность и жажда приключений сильнее здравого смысла, – заметил Кастил.

– А теперь о правилах.

– Уже зеваю, – бросила Вонетта.

Я рассмеялась.

– Что ж, эти правила, надеюсь, сохранят всем жизнь. Мы с Кастилом обсудили некоторые вещи сегодня утром...

– Так вот чем вы двое занимались? – спросил Киран.

– Да, – огрызнулась я, щеки покраснели, потому что это было не все, чем мы занимались. – В любом случае, если кто-нибудь увидит хоть намек на туман, отойдите и дайте мне пройти первой.

– Я не совсем на это соглашался, – пробормотал Кастил.

– Да. Ты это сделал. Туман рассеялся для меня в горах Скотос. Думаю, здесь он сделает то же самое, – сказала я. – Таким образом, никто из вас не войдет в него и не задохнется насмерть.

– Да, я хочу избежать этого, – сказал Эмиль.

– А если мы что-нибудь встретим, мне, наверное, стоит повременить с использованием эфира, – сказала я, вспомнив слова Кирана о том, что боги могут чувствовать, когда используется эфир. – Не знаю, как он будет действовать в Илизеуме, будет ли он чем-то отличаться, и смогут ли боги его почувствовать. Не думаю, что мы хотим пробудить Никтоса именно таким образом.

– Как мы собираемся его разбудить? – спросил Делано.

– Ну, – я взглянула на Кастила, – мы решили, что перейдем этот мост, когда доберемся до него.

Вонетта подняла брови. Прошло мгновение.

– Это звучит как удивительно подробный план.

Кастил ухмыльнулся.

– Разве ты не рада, что подписалась на это?

– Абсолютно, – ответила Вонетта, звуча так похоже на своего брата.

– Готова? –спросил Кастил, встретившись с моими глазами.

Я не была уверена, но медлить было бессмысленно, поэтому я кивнула, и мы последовали за Кастилом в небытие.

В тоннелях время было странной вещью. При отсутствии света, кроме свечения факелов, мы узнавали о том, что прошло несколько часов, только когда нас мучил голод. Мы останавливались только для того, чтобы удовлетворить эту потребность и справить нужду в глиняных комнатах, которые, как я убеждала себя, не кишат шестиногими насекомыми. Мы могли находиться в извилистых, тесных туннелях часами, а то и дольше, и я не думала, что мы об этом узнаем.

– Осторожно, – предупредил Кастил в какой-то момент бесконечного туннеля, держа перед собой фонарь. – На этом участке пол кажется слабым. Держись ближе к стене.

Я не понимала, как он мог это определить, но сделала, как он просил, прижавшись телом к прохладному камню. Фляга упиралась мне в спину, пока я кралась, Киран шел рядом со мной. Моя грудь сжалась, когда я поняла, что туннель снова сузился. У меня никогда не было проблем с замкнутыми пространствами, но чувствовала, что теперь будет. Я протянула руку, схватившись за рубашку Кастила, не задумываясь об этом. У меня вошло в привычку делать это всякий раз, когда на меня давили стены или потолок.

– Поппи, – прошептал Кастил.

– Что? – Я сосредоточилась на красноватом сиянии за его спиной.

– Знаешь, что я должен был взять с собой? – спросил он.

Больше еды? Может быть, маленький мешочек с сыром? Я снова была голодна.

– Нет, – ответила я.

– Дневник мисс Уиллы.

Я на мгновение остановилась, и Киран столкнулся со мной. Слава богам, он отдал факел Делано, иначе мои волосы сейчас бы горели.

– Правда?

– Да. – Кастил продолжал идти вперед. – Мы могли бы скоротать время, читая по очереди твои любимые главы.

– Мы говорим об одной и той же Уилле? – спросила Вонетта откуда-то сзади меня.

– Да. Видишь ли, в Солисе есть одна чрезвычайно популярная книга. Вообще-то, это любимая книга Поппи...

– Она не моя любимая, придурок, – огрызнулась я.

– Пожалуйста, не бей его ножом в этом туннеле, – воскликнул Делано.

Мои глаза закатились.

– Не могу этого обещать.

Кастил захихикал.

– Что в этой книге? У меня такое чувство, что она меня заинтересует, – сказала Вонетта, и я услышала стон Кирана. – Что...? – Громкий треск оборвал ее слова, а затем весь пол пещеры, казалось, загрохотал под нами.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вонетта шагнула на другую сторону стены, а затем исчезла в шлейфе пыли. Меня охватил ужас.

– Нетта! – закричал Киран, его страх прилип к моей коже, смешавшись с моим.

– Я поймал ее! – крикнул в ответ Эмиль. – Вроде того.

Облегчение, которое я почувствовала от его слов, было недолгим. Делано двинулся вперед, протягивая факел. Оранжевое сияние осветило частичный обвал и пол вокруг него. Эмиль лежал на животе, просунув одну руку в отверстие. Как атлантийцу удалось двигаться так быстро, что он успел поймать Вонетту, ума не приложу.

– Я все еще здесь, – крикнула Вонетта, когда ее брат вскарабкался на другую сторону. – Мне так кажется.

Кастил схватил меня за рубашку, когда я направилась к ним.

– Слишком большой вес на этом участке, – предупредил он, пока Делано осматривал пол. Вольвен отошел к той стороне, которая осталась нетронутой.

Он был прав, и я ненавидела это, потому что все, что я могла делать, это стоять и смотреть, как Киран лезет внутрь.

– Дай мне другую руку, – приказал Киран. – Мы вытащим тебя вместе.

– Если кто-нибудь из вас двоих уронит меня, – донесся из темноты голос Вонетты, – Я жутко разозлюсь.

– Нетта, если мы тебя уроним, я брошусь за тобой, – посоветовал Эмиль. – И тогда мы оба узнаем, что находится под этими туннелями.

– Тогда мы оба будем мертвы, – прошипела Вонетта.

– Семантика, – ответил Эмиль. – Я держу тебя. Отпусти все, за что ты, черт возьми, держишься.

– Я думаю, это корень.

– Спасибо, что сообщила, – сказал Эмиль. – Отпусти корень и потянись к Кирану.

Раздалось тихое ворчание, а затем Киран выругался.

– Я не могу до него дотянуться, – задыхаясь, произнесла она.

– Попробуй еще раз. – Эмиль сдвинулся с места, словно пытаясь ухватиться обеими руками за одну ее руку, что позволило бы ему подтянуть ее к себе, но я чувствовала его страх и беспокойство.

Мое сердце сжалось. Я полностью понимала нерешительность Вонетты. Я беспокойно зашевелилась, руки сами собой сжимались и разжимались по бокам.

Кастил обхватил меня сзади и прижал к себе.

– С ней все будет в порядке. Она у них.

Я кивнула, глядя на Делано, который снова смотрел в пол. Его беспокойство утроилось, и у меня было чувство, что участок рядом с ним долго не продержится. Во мне нарастало разочарование. Какой толк от моих даров сейчас? Я могла использовать эфир для облегчения боли, исцеления и причинения вреда. Почему я не могла использовать его сейчас, когда помощь была так отчаянно нужна?

Почему я не могла? А еще лучше, кто сказал, что я не могу?

Еще одна трещина пронзила меня толчком страха, когда куски туннеля под Эмилем начали разрушаться. Кастил выругался. Если участок разрушится, мы не только потеряем их, но и не сможем вернуться.

Я должна была что-то сделать.

Я должна была попытаться.

Усилием воли мне удалось успокоиться настолько, чтобы сосредоточиться на образе, который я создавала в своем сознании. Закрыв глаза, я направила все хорошие мысли на то, что создавала. Мне не хотелось, чтобы эфир причинил вред. В моей груди гудело, когда я увидела, как по полу просачивается паутинка мерцающего света. Я представила, как она проскальзывает в отверстие и окружает Вонетту. Я видела, как он поднимает ее...

Вонетта вскрикнула. Мои глаза распахнулись. По стенам пещеры ползло серебристое сияние. Киран подался вперед и потянулся к разрыву, когда нити света подняли Вонетту. Он схватил сестру за руку и потянул вверх, в то время как я направила эфир к себе. Эмиль отпустил ее, перевернувшись на живот, а Киран и Вонетта рухнули набок.

Выпустив отрывистый вздох, я притянула эфир обратно к себе и прижалась к Кастилу. Сияние отступило, а затем исчезло.

– Ты в порядке, Нетта? – спросил Кастил.

– Нормально. – Вонетта перекатилась на спину, тяжело дыша. Она наклонила голову назад, к Кастилу и ко мне. – Это... это было странно.

– Ты чувствовала это? – спросила я.

– Да, это было... тепло и покалывание. – Она провела рукой по лбу. – Спасибо. Всем вам.

– Как ты это сделала? – спросил Кастил, когда Эмиль встал.

– Я представила это. Как ты сказал. – Мое сердце все еще не успокоилось. – И я просто надеялась, что это не... ну, знаешь, не сломает ей кости.

Вонетта попыталась подняться, ее взгляд нашел мой в тусклом свете огня.

– Ты не знала, не сделает ли он этого?

– Нет, – стыдливо призналась я.

Она положила руки на бедра.

– Боги, думаю, мне нужно снова лечь.

ГЛАВА 40

Мы пошли дальше, опасаясь за прочность туннеля. И снова казалось, что мы идем уже целую вечность, но внезапный и знакомый аромат сирени вселил в меня надежду. Протиснувшись через узкий поворот, в темноте появился свет.

Мы достигли конца туннеля и Илизеума.

– Туман, – объявил Кастил. – Я вижу, как он проникает через отверстие.

Я коснулась его плеча, когда он не сдвинулся с места.

– Кас.

Он зарычал во все горло, но прижался к стене, высоко держа факел. Проходя мимо него, я прижалась быстрым поцелуем к его щеке.

– Это не помогает, – проворчал он.

Я бы улыбнулась, но тут увидела, что в отверстие туннеля просачиваются нити густого тумана и устремляются к нам. Я двинулась вперед, вознося молитву о том, чтобы Джаспер был прав насчет моей способности проходить сквозь туман, и чтобы мое подозрение, что он не только позволит мне это сделать, но и рассеется, сделав его безопасным для остальных, оказалось верным.

Первобытная магия поднялась с пола пещеры, образуя тонкие пальцы, протянувшиеся ко мне. Я подняла руку.

– Мне это не нравится, – пробормотал Кастил у меня за спиной.

– Это не должно причинить ей вреда, – напомнил ему Киран, но в его словах сквозило беспокойство.

Туман прикоснулся к моей коже, ощущая на себе его прохладу, влажность и жизнь. Затем он отступил, опустился на землю и исчез. Я резко выдохнула, оглянувшись через плечо.

– Все в порядке.

Кастил кивнул, и я двинулась вперед. Проход был не очень большим, всего около трех футов в высоту и двух футов в ширину.

– Придется проползти.

– Просто иди медленно, – посоветовал Кастил. – Мы понятия не имеем, что находится на другом конце.

– Надеюсь, не дракен, желающий полакомиться жареным на огне красным мясом, – пробормотал Эмиль откуда-то из темноты.

– Что ж, это навело меня на приятную мысль, – ответил Делано.

Надеясь на то же самое, что и Эмиль, я опустилась на колени и пролезла внутрь.

– Держитесь, – сказала я им. Туман был еще гуще, настолько густой, что казалось, будто облака спустились на землю. Я неуверенно протянула руку, и магия рассеялась и истончилась, когда яркий солнечный свет проник сквозь то, что осталось от тумана. Прищурившись от внезапного света после столь долгого пребывания в темноте, я выскользнула наружу, мои колени и руки соскользнули с камня на песчаную, рыхлую грязь.

Положив одну руку на клинок у груди, а другую – на вольвений кинжал на бедре, я встала и сделала шаг вперед.

Земля слабо задрожала под моими ногами. Я застыла, глядя вниз, чтобы увидеть, как дрожат крошечные камни, комки песка и грязи. Через мгновение дрожь прекратилась, и я подняла взгляд. Туман полностью исчез, и я впервые смогла взглянуть на Илизеум.

Губы приоткрылись, а руки опустились на кинжалы. Небо было голубого оттенка, напомнившего мне глаза вольвенов, бледное и ветреное, но воздух был теплым и пах сиренью. Мой взгляд окинул пейзаж.

– Боги, – прошептала я, подняв подбородок, когда мой взгляд пополз выше и выше по массивным статуям, вырезанным, как я полагала, из сумеречного камня. Они были такими же высокими, как те, что я видела в Эваемоне, те, что, казалось, царапали небо, и их должны были быть сотни. Они стояли в ряд, продолжаясь слева и справа, насколько я могла видеть. Может быть, даже тысячи.

Статуи изображали женщин, их головы были опущены. Каждая рука держала каменный меч, который был направлен вперед. У них из спины торчали крылья, широко раскинутые, каждое касалось крыльев тех, кто стоял по обе стороны от них. Таким образом, они образовывали своеобразную цепь, преграждая путь всему, что находилось за ее пределами. Пройти можно было только под крыльями.

Они были прекрасны.

– Поппи? – раздался голос Кастила. – Ты там в порядке?

– Да. Извини. – Я прочистила горло. – Там безопасно.

Через несколько мгновений Кастил и остальные вышли и молча встали рядом со мной. Они все уставились на статуи, их удивление было бурлящим и сладким.

– Они изображают дракенов? – спросила я.

– Не знаю. – Рука Кастила коснулась моей поясницы. – Но они потрясающие.

Это действительно так.

– Думаю, мы пойдем вперед и посмотрим, может быть, то, что они охраняют, это то, что мы ищем.

Мы начали пересекать бесплодную землю, ища любые признаки жизни. Ничего не было. Ни звука. Даже дуновения ветерка или отдаленного крика птицы.

– Это как-то жутковато, – прошептала я, оглядываясь по сторонам. – Тишина.

– Согласен. Возможно, это следует назвать Землей Мертвых, – сказал Делано, проходя под тенистым крылом каменной женщины.

Слабая дрожь всколыхнула землю под нашими ногами. Кастил вскинул руку. Мы все остановились.

– Это уже случалось раньше, – сказала я им. – И все прекратилось...

Земля вокруг нас изверглась несколькими гейзерами, подняв в воздух тучи грязи и извергая во все стороны мелкие камни.

– Полагаю, в прошлый раз такого не было, – заметила Вонетта.

– Нет. – Я вскинула руку, когда куски грязи осыпали мое лицо и руку, а между мной и Кастилом разверзлась земля.

Еще одна воронка из грязи взорвалась прямо перед Эмилем, заставив его отступить на несколько шагов назад. Он кашлянул.

– Это было грубо.

Земля выровнялась, пыль и грязь упали обратно на землю. – Все ли на месте? – спросил Делано, вытирая лицо.

Да.

– Осторожно. – Кастил опустился на колени возле отверстия между нами. – Это адская дыра. – Он поднял голову, встретившись с моим взглядом, а затем с взглядом Кирана. После медленно поднялся. – У меня такое чувство, что мы могли что-то пробудить.

– Что пробудить? – спросил Эмиль, прищурившись, заглядывая через край. – Подождите. – Его голова наклонилась в сторону. – По-моему, я… святое дерьмо! – Отпрыгнув назад, он споткнулся о свои ноги, поймав себя за секунду до того, как приземлился на задницу.

– Что? – потребовала Вонетта, доставая свои мечи. – Подробности. Они были бы полезны в...

Между мной и Кастилом появились отбеленные кости руки, а пальцы впились в рыхлую почву.

– Что это за кошмарная дрянь? – пробормотал Кастил.

Пальцы были соединены с рукой… рукой, которая была не более чем скелетом. Показалась верхушка черепа. Мои глаза расширились от ужаса. Из пустых глазниц сочилась грязь.

– Скелеты! – крикнула Вонетта, вынимая мечи. – Разве ты не мог сказать, что видел скелеты в яме?

Кастил выругался, когда появилась еще одна костлявая рука, сжимающая меч.

– Вооруженные скелеты! – крикнула Вонетта. – Разве ты не мог сказать, что видел вооруженных скелетов в дыре?

– Извини. – Эмиль отцепил свои мечи. – Я был несколько ошеломлен видом полностью здоровых, чертовых скелетов с оружием. Мои извинения.

Я уставилась на меч – лезвие было таким же черным, как и статуи. Такие же клинки я видела в склепах с божествами.

– Сумеречный камень. – Передо мной промелькнул образ моей матери, как она достает из сапога тонкий черный клинок. – Их клинки похожи на те, что были у моей матери. Это должно быть реальное воспоминание.

– Поппи, я рад, что ты знаешь, что это было на самом деле. – Кастил вынул свои мечи. – Но, возможно, нам стоит обсудить это позже, например, когда мы не столкнемся с армией мертвых?

– Вопрос, – воскликнул Делано, держа клинок в руке, когда из ближайшего к нему отверстия показалась верхушка черепа. – Как именно можно убить то, что предположительно уже мертво?

– Как сверхмертвого, – уточнила Вонетта, когда тот, кто был перед ней, наполовину вылез из дыры, а потрепанная туника тускло-коричневого цвета была перекинута через плечо скелета. Сквозь рваную одежду я видела, как за ребрами билась скрученная масса грязи.

Кастил двигался со скоростью молнии, вонзая свой меч в грудь скелета и пронзая комок грязи. Скелет разлетелся вдребезги, меч и все остальное рассыпалось в пыль.

– Вот так?

– О, – ответила Вонетта. – Тогда все в порядке.

Я повернулась, когда Киран вонзил свой меч в грудь одного из них. Позади нас было около дюжины отверстий – дюжина скелетов-стражников, наполовину вылезших из земли. В голове возник образ, но не моей матери, а женщины с серебристо-белыми волосами – той, которую я видела в своем воображении, когда стояла в Палатах Никтоса. Ее руки впились в грязь, и земля раскололась, а костяные пальцы пробивали себе путь наружу.

– Ее воины, – прошептала я.

– Что? – потребовал Кастил.

– Это ее...

Высвободившись из дыры, из которой он буквально выполз, один из солдат-скелетов бросился ко мне, поднимая свой меч. Вытащив кинжал из нагрудного ремня, я рванула вперед, вонзая лезвие в месиво пульсирующей грязи. Скелет взорвался, когда его место занял другой. Позади него еще один поднял меч. Я ударила ногой в грудь скелета. Кастил бросился вперед, вонзив свой меч в грязное сердце того, кто был ближе всего к нему. Я развернулась, вонзив кинжал в грудь скелета и вздрогнув от того, что лезвие порезало кость, прежде чем попасть в сердце.

– Отрезание головы не работает, – крикнул Эмиль, и я повернулась, чтобы увидеть... безголовый скелет, следящий за ошарашенным атлантийцем. – Повторяю. Это не работает!

Вонетта развернулась, вонзив один меч в грудь солдата, а другой клинок – в безголовый скелет.

– Ты, – сказала она Эмилю, – полный беспорядок.

– А ты прекрасна, – ответил он с ухмылкой.

Вольвен закатила глаза, поворачиваясь, и свалила еще одного, в то время как Эмиль вонзил свой меч в грудь тому, кто надвигался на него. Кастил оттолкнул солдата назад, вонзая меч ему в ребра. Сзади к нему мчался еще один. Я пролетела мимо Кастила, ударив существо в грудь…

Земля содрогнулась еще раз. Из земли вырвались новые гейзеры грязи, взметнувшиеся в воздух.

– Вы, должно быть, шутите, – прорычал Киран.

Я обернулась, сердце колотилось, когда… сотни извержений произошли по бесплодной земле, со стороны гор Никтос, вплоть до каменных женщин. Эти солдаты были быстрее, вырываясь из дыр за несколько ударов сердца.

– Милостивые боги. – Вонетта наткнулась на Эмиля. Он поддержал ее, прежде чем они повернулись, чтобы встать спина к спине.

На костлявых ногах с поднятым мечом вперед выбежал солдат-скелет. Его челюсти разжались и широко раскрылись, обнажив лишь черную пустоту и звук воющего ветра. Сила отбросила мою косу назад и задела тунику.

– Невежливо, – прошептала я, едва не задохнувшись от аромата завядшей сирени.

Черный маслянистый дым вырывался изо рта скелета, сгущаясь и застывая по мере того, как он стекал на землю, образуя толстые веревки, которые скользили вперед...

– О, боги! – вскрикнула я. – Не веревки! Не веревки! Змеи!

– Вот дерьмо, – задохнулся Делано, когда Кастил вонзил свой меч в спину вопящего скелета. – Это так неправильно.

– Я сожалею о решении присоединиться к вам всем, – объявил Эмиль. – Очень сожалею об этом решении.

Змеи. Боги. Я ненавидела змей. Желчь поднялась в моем горле, когда я уворачивалась от них. Мой крик застыл в горле, когда завыли еще несколько скелетов. Последовал очередной черный дым. Еще больше змей.

Извернувшись, я вонзила свой кинжал в грудь солдата. Увиденное пришлось бы записать, чтобы потом справиться с кошмарами на всю жизнь.

Кастил расправился с солдатом, когда тот ударил змею сапогом. Дымящаяся змея сплющилась в маслянистое пятно, от которого у меня скрутило живот.

Позже меня также будет тошнить от этого.

– Поппи. – Его голова дернулась вверх. – Знаю, ты сказала, что не думаешь использовать эфир, но я действительно думаю, что сейчас самое время применить божественность к этим ублюдкам.

– Поддерживаю, – сказала Вонетта, отбрасывая от себя змею. Она приземлилась рядом с ее братом, который бросил на нее грязный взгляд.

Я была вынуждена согласиться, всаживая свой кинжал в грудь солдата. Чертовы дымные змеи перевешивали все риски, связанные с использованием эфира в Илизеуме. Я убрала кинжалы в ножны. Сосредоточившись на гуле в груди, я позволила ему выйти на поверхность моей кожи. Нет, я поняла. Я вызвала его на поверхность. Серебристо-белый свет заполнил все пространство моего обзора и заискрился на моей коже...

Солдаты-скелеты повернулись ко мне. Все они. Их рты открылись, и раздался крик. Из пустот валил дым, падая на землю.

– Ох. – Киран выпрямился. – Дерьмо.

Это даже отдаленно не выражало того, что я чувствовала, когда сотни змей скользили по земле, вокруг отверстий. Яростно ругаясь, Кастил снова топнул сапогом. Солдаты задвигались в унисон, устремляясь ко мне.

Я не представляла себе тонкую паутину. Мне нужно было что-то более быстрое, более интенсивное. Что-то окончательное. И не знаю почему, но я подумала о факелах в Храме Никтоса и их серебристом пламени.

Огонь.

Боги, если бы я ошиблась, то пожалела бы об этом не только я одна, но в мыслях представилось пламя, серебристо-белое и сильное. Мои руки согрелись и покалывали. Все мое тело пульсировало от жара… и силы. Я не понимала, был ли это инстинкт или потому, что змеи были так близко, но я подняла руки.

Серебристо-белое пламя спиралью спустилось по моим рукам и вырвалось из моих ладоней… вырвалось из меня. Кто-то вздохнул. Это могла быть я. Огонь ревел, покрывая землю и настигая змей. Существа шипели и визжали, когда пламя поглощало их. Ад прокатился по земле, обрушив на скелетов волну пламени. Огненный свет с треском пронесся между Кастилом и Кираном, омывая солдат, а затем распространился от меня, в точности повторяя то, что я видела в своем сознании, сжигая только скелетов и змей, оставляя все остальное нетронутым. Затем снова притянула эфир, представляя, как он отступает и возвращается ко мне. Огонь интенсивно пульсировал, устремляясь к Кастилу и остальным, словно хотел поглотить и их, но я этого не хотела. Пламя стало ярко-белым, выбрасывая искры высоко в воздух, а затем погасло, и остались лишь слабые клубы бледного дыма.

Все уставились на меня.

– Я... я не знала, сработает это или нет, – призналась я.

– Ну... – Вонетта вытянула это слово, ее бледные глаза расширились. – Уверена, что я не единственная, кто благодарен за то, что это сработало.

Я посмотрела вниз на свои руки, а затем вверх, на Кастила.

– Похоже, я – Королева Плоти и Огня.

Кастил кивнул и направился ко мне, его глаза горели янтарным светом.

– Я знаю, что ты – Королева моего сердца.

Моргая, я опустила руки, когда он остановился передо мной.

– Ты серьезно только что это сказал?

Появилась одна ямочка, когда он сжал мой затылок и опустил свою голову к моей.

– Еще как сказал.

– Это было так... слащаво, – сказала я.

– Знаю. – Кастил поцеловал меня, и в этом не было ничего нелепого. Его язык прошелся по моим губам, и я почувствовала его вкус.

– Это немного неловко, – заметила Вонетта.

– Они делают так все время, – вздохнул Киран. – Ты привыкнешь к этому.

– Лучше, чем если бы они дрались, – заметил Делано.

Кастил усмехнулся мне в губы.

– Ты необыкновенная, – пробормотал он. – Никогда не забывай об этом.

Я поцеловала его в ответ, а затем с сожалением отстранилась.

– Нам, наверное, пора идти. Могут прийти другие.

– Будем надеяться, что нет, – сказал Эмиль, убирая мечи в ножны.

– Все в порядке? – спросил Кастил, когда мы начали идти. – Никаких змеиных укусов?

К счастью, все были в порядке, но когда мы приблизились к тени каменных женщин, я сказала:

– Может быть, мне стоит пойти первой.

Делано поклонился, протягивая руку, пока Вонетта стряхивала пыль со своих кос.

– Прошу вас.

Моя ухмылка застыла, когда я неуверенно шагнула в тень крыла. Земля дрогнула, но это были ямы, засыпанные грязью. Ландшафт снова стал ровным и цельным.

– Хорошо, – вздохнула я. – Это хороший знак.

Первым ко мне присоединился Кастил, а затем и остальные. Мы продолжили путь, проходя под крылом. Песчаная грязь затвердела под нашими ногами. Появились участки травы, уступившие место пышному лугу с ярко-оранжевыми цветами.

– Маки, – прошептал Делано.

Раздвинув губы, я посмотрела на Кастила. Он покачал головой в легком недоумении. Цветы, через которые мы прошли, могли быть просто совпадением, но...

Мои шаги замедлились, когда мы поняли, что выходим на гребень пологого холма и наконец-то можем увидеть то, что охраняли каменные женщины и солдаты-скелеты.

В долине возвышался величественный храм. Вдоль широких ступеней в форме полумесяца и колоннады выстроились столбы из сумеречного камня. Строение было огромным, почти вдвое больше дворца в Эваемоне, даже без дополнительных пристроек. Оно возвышалось на фоне голубого неба высокими башнями и шпилями, словно пальцы ночи тянулись от земли, чтобы коснуться дневного света. Вокруг храма располагались более мелкие фигуры, возможно, курганы или статуи. С такого расстояния трудно было разобрать, что это такое, но не только храм был под защитой. На холмах и в долинах за пределами храма было то, что покоилось на расстоянии многих миль.

Это был Далос, Город Богов.

Теплые лучи солнечного света отражались от бриллиантовых граней зданий, раскинувшихся на холмах. Кристаллические башни поднимались в небо изящными дугами, рассекая белые облака над городом и выходя за его пределы, сверкая, словно их целовали тысячи звезд. На нас опустилась благоговейная тишина, когда мы смотрели на город.

Прошло несколько долгих мгновений молчания, прежде чем Эмиль заговорил, его голос был густым.

– Я должен поверить, что именно так выглядит Долина.

Это действительно так. Ничто не может быть прекраснее.

– Как думаете, кто-нибудь проснулся в городе? – тихо спросила Вонетта.

Мое сердце пропустило удар.

– Может быть?

Кастил покачал головой.

– Это возможно, но мы... мы не узнаем. – Его взгляд коснулся моего. – Помните предупреждение Уиллы.

Я сглотнула и кивнула.

– Нам нельзя идти в город, – напомнила я всем. – Может быть, боги там не спят, и поэтому мы не можем. – Я посмотрела на Эмиля. – Или, может быть, Далос – часть Долины.

Прочистив горло, Эмиль кивнул.

–Да.

Если боги бодрствовали в городе, мне пришлось задуматься, не знают ли они о том, что происходит за горами Никтоса. Или же им просто все равно.

– Ты думаешь, это Храм, где может спать Никтос? – спросил Делано.

Киран глубоко вдохнул.

– Мы могли бы это выяснить.

Мы начали спускаться с холма, трава доходила нам до колен. В воздухе пахло свежей сиренью и... чем-то, что я не смогла определить. Это был лесной, но сладкий аромат. Более чем приятный запах. Я пыталась понять его, но не смогла, когда мы достигли подножия холма.

Трава превратилась в белую землю, которая напомнила мне песок, но пляжа я не увидела, и была ярче песка. Она сверкала на солнце и хрустела под нашими...

– Мы идем по алмазам? – Вонетта уставилась на землю, от нее исходило эхо неверия. – Думаю, мы действительно идем по алмазам.

– У меня нет слов, – прокомментировал Кастил, когда Делано наклонился и подобрал кусочек. – Но алмазы рождаются из радостных слез богов – влюбленных богов.

Мой взгляд переместился на Храм, а в голове мелькнула мысль о Никтосе и его Супруге, которую он так оберегал. Никто даже не знал ее имени.

– Вы все пялитесь на алмазы, – заявил Киран, его настороженность прижалась к моей коже. – А я тем временем жду, пока вы все поймете, что это за гигантская статуя.

Я посмотрела на то, куда уставился Киран, и у меня свело живот. Курганы, которые я видела с вершины холма, были не несколькими маленькими статуями, а одной очень большой статуей... того, что казалось дремлющим дракеном у ступеней Храма, чуть правее. Он выглядел как наброски, которые я видела в книгах с баснями, только его шея была не такой длинной, и даже с крыльями, вырезанными так, чтобы они были прижаты к телу, он был намного больше.

– Вау, – пробормотала Вонетта, когда мы приблизились к статуе и ступеням Храма.

– Давайте пойдем медленнее, – посоветовал Кастил. – Если это место упокоения Никтоса, его стражи могут быть поблизости… и не каменные.

Дракены.

– Если эта штука оживет, я уйду отсюда, – проворчал Эмиль. – Вы никогда не увидите атлантийца, бегущего быстрее.

Язвительная ухмылка натянула мои губы, когда я медленно приблизилась к статуе, восхищаясь ее изваянием. От ноздрей до шипов на голове зверя, до когтей и рогов на кончиках крыльев – все было продумано до мелочей. Сколько времени потребовалось бы человеку, чтобы вырезать что-то настолько большое? Я протянула руку и провела пальцами по морде. Камень был грубым и неровным, удивительно...

– Поппи. – Кастил схватил меня за запястье. – Весь этот принцип осторожности также включает в себя запрет на случайные прикосновения к вещам. – Поднеся мою руку ко рту, он поцеловал мои пальцы. – Хорошо?

Я кивнула, позволяя ему отвести меня.

– Камень был очень теплым, хотя. Разве это не...

Раздался раскат грома, разнесшийся по долине. Я посмотрела вниз, наполовину ожидая, что земля вот-вот расколется.

– Э-э... – Киран начал отступать назад, глядя на нас сзади. – Ребята...

Я обернулась, мои губы разошлись, когда кусок камня откололся от морды зверя и отвалился, обнажив более глубокий оттенок серого и... глаз.

Настоящий открытый глаз ярко-синего цвета с белёсой светящейся аурой за тонким вертикальным зрачком.

– Вот дерьмо, – прошептал Эмиль. – Дерьмо. Дерьмо. Бегите...

Изнутри статуи раздался глубокий грохот, от которого ледяной страх пропитал мою кожу. По камню побежали трещины. Большие и маленькие кусочки отвалились, ударившись о землю.

Я застыла на месте. Никто не побежал. Они тоже замерли. Возможно, это было от неверия или от интуитивного понимания, что бегство нас не спасет. Это был не каменный дракен.

Это был дракен в своей истинной форме, поднявшийся с того места, где он лежал на земле. Его большое, мускулистое тело отряхивалось от пыли и мелких кусочков камня.

Я, наверное, перестала дышать.

Глубокий, грохочущий звук продолжался, когда дракен повернул голову в нашу сторону, его толстый шипастый хвост взметнул алмазы. Два ярких голубых глаза встретились с моими.

– Оставайся совершенно неподвижной, – тихо приказал Кастил. – Пожалуйста, Поппи. Не двигайся.

Как будто я могла сделать что-то еще?

Дракен издал низкое рычание, когда его губы раздвинулись, обнажив ряд крупных зубов, острее любого клинка. Затем он опустил голову в мою сторону.

Мое сердце могло остановиться.

Я смотрела на дракена… настоящего, живого дракена, и он был великолепен, страшен и прекрасен.

Ноздри дракена раздувались, когда он нюхал воздух… нюхал меня. Рычание ослабло, когда он продолжил смотреть на меня глазами, полными такого интеллекта, что это меня поразило. Он наклонил голову. Из его горла вырвалась тихая, жужжащая трель, и я понятия не имела, что это значит, но это должно было быть лучше, чем рычание. Тонкая мембрана заиграла на его глазах, а затем взгляд переместился мимо меня, мимо Кастила и остальных к Храму.

Волна осознания пронеслась по моему телу, поднимая маленькие волоски. Давление давило на затылок, буравило центр спины. Я обернулась, не особо задумываясь об этом. Кастил сделал то же самое. Я не знала, последовали ли за ним остальные, потому что теперь я видела только человека, стоявшего на ступенях Храма между двумя колоннами.

Он был высоким… даже выше Кастила. Каштановые волосы средней длины ниспадали до плеч, отливая медно-рыжим в солнечном свете. На его смуглой пшеничной коже выделялись все плоскости и углы, собранные воедино с тем же мастерством, что и каменный панцирь, в который был заключен дракен. Он был бы самым прекрасным существом, которое я когда-либо видела, если бы не бесконечная холодность его черт и светящиеся глаза цвета самой яркой луны. Я знала, кто он, хотя его лицо никогда не рисовали и не вырезали.

Это был Никтос.

ГЛАВА 41

Перед нами стоял Король Богов, одетый в белую тунику, которую носил поверх свободных черных штанов.

Он также был босиком.

Не знаю, почему обратила на это внимания, но это было так.

Именно поэтому я немного отстала от всех остальных, которые уже опустились на одно колено, положив руку на сердце, а другую – на землю.

– Поппи, – прошептал Кастил, склонив голову.

Я опустилась так быстро, что чуть не упала лицом вниз. Острые гребни алмазов впились мне в колено, но я едва почувствовала их, когда положила правую руку на сердце, а левую ладонь на каменистую поверхность. Горячее дыхание всколыхнуло пряди волос на затылке, и по позвоночнику пробежала волна беспокойства. Вслед за этим раздался грубый щебечущий звук, напомнивший мне смех.

– Интересно, – раздался голос, отягощенный властью и авторитетом, который давил на мою голову. – Вы пробудили Нектаса и все еще дышите. Это может означать только одно. Моя кровь преклоняет передо мной колени.

Тишина эхом разнеслась вокруг меня, когда я подняла голову. Между мной и богом было несколько футов, но его взгляд серебряных глаз пронзал меня насквозь.

– Это я.

– Знаю, – ответил он. – Я видел тебя во сне, стоящую на коленях рядом с тем, за кем ты сейчас стоишь.

– Это было, когда мы поженились, – проговорил Кастил, все еще склонив голову.

– И я дал вам двоим свое благословение, – добавил Никтос. – И все же ты осмелилась войти в Илизеум и разбудить меня. Вот это способ выразить свою благодарность. Должен ли я убить всех вас, прежде чем узнаю причину, или мне вообще все равно?

Это могло быть все, что я пережила в своей жизни, что привело к этому моменту. Это мог быть горький страх, который пронзил Кастила – страх за меня, а не за себя. Это мог быть мой страх за него и моих друзей. Возможно, именно все это заставило меня подняться на ноги и развязать язык.

– Как насчет того, чтобы не убивать никого из нас, учитывая, что вы спите уже много веков, а мы пришли сюда в поисках вашей помощи?

Король Богов спустился на ступеньку.

– Может, я просто убью тебя?

Кастил двигался так быстро, что я едва успела заметить его, пока он не оказался передо мной, используя свое тело как щит.

– Она не хотела проявить неуважение.

– Но она проявила неуважение ко мне.

Мой желудок скрутило, когда пальцы Кирана впились в алмазы. Я знала, что даже вольвены не защитят меня в этой ситуации. Может, я и являюсь для них божеством, но Никтос был богом, который придал им смертную форму.

– Простите, – сказала я, пытаясь отойти в сторону, но Кастил тоже отошел, удерживая меня позади себя.

– Тогда мне следует убить его? – предложил Никтос, и ужас превратил мою кровь в лед. – У меня такое чувство, что это послужит лучшим уроком, чем твоя смерть. Уверен, тогда ты будешь следить за своими манерами.

Меня охватил настоящий страх за Кастила, проникая глубоко внутрь и вонзая свои злобные когти в мою грудь. Никтос мог сделать это одной мыслью, и осознание этого лишило меня всякого самоконтроля. По телу прокатился жар, превращая лед в слякоть в моей крови. Гнев затопил каждую частичку моего тела, и он ощущался так же сильно, как сила в голосе бога.

– Нет.

Кастил напрягся.

– Нет? – повторил Король Богов.

Ярость и решимость смешались с гулом в моей груди. Эфир пульсировал во всем теле, и на этот раз, когда я увернулась от Кастила, он был недостаточно быстр, чтобы заслонить меня.

Я встала перед ним, упершись руками в бока и широко расставив ноги. Серебристо-белый свет потрескивал на моей коже, и я понимала, что не могу остановить Никтоса. Если он хочет нашей смерти, мы умрем, но это не значит, что я буду стоять в стороне. Я умру тысячей смертей, прежде чем допущу это. Я бы...

Без предупреждения в моей голове промелькнул образ. Перед глазами возник облик среброволосой женщины, стоящей перед кем-то другим, когда звезды падали с неба, а руки были сжаты в кулаки. Ее слова сорвались с моих уст:

– Я не позволю тебе причинить вред ему или кому-либо из моих друзей.

Никтос склонил голову набок, а его глаза слегка расширились.

– Интересно, – пробормотал он, его взгляд скользнул по мне. – Теперь я понимаю, почему в последнее время так трудно заснуть… почему нам снятся такие тяжелые сны. – Наступила короткая пауза. – И тебе не нужно, чтобы кто-то вставал перед тобой на защиту.

Его заявление потрясло меня настолько, что эфир зашипел.

– Хотя, – продолжил он, его взгляд скользнул к месту, где стоял Кастил, – с твоей стороны это достойно восхищения. Я вижу, что мое одобрение союза не было ошибкой.

Я вздохнула с облегчением, но затем Никтос отвернулся. Он начал подниматься по лестнице. Куда он шел? Я шагнула вперед, и бог остановился, оглянувшись через плечо.

– Ты хотела поговорить. Иди. Но только ты. Никто другой не сможет войти, иначе умрет.

С грохотом сердца я повернулась к Кастилу. Его острые, как хрусталь, глаза смотрели на меня. В них отражалось отчаянное чувство беспомощности. Он не хотел, чтобы я входила в этот Храм, но знал, что я должна это сделать.

– Не убейся, – приказал он. – Я буду очень зол, если ты это сделаешь.

– Конечно, – пообещала я. По крайней мере, надеялась, что не погибну. Дракен по имени Нектас снова издал этот хрипловатый хихикающий звук.

– Я люблю тебя.

– Докажи мне это позже.

Сделав неглубокий вдох, я кивнула и повернулась, следуя за Королем Богов. Он стоял перед открытыми дверями, протягивая руку в сторону тенистого помещения. Надеясь, что выйду обратно, я вошла.

– Проследи, чтобы они вели себя хорошо, Нектас, – попросил бог.

Я обернулась и увидела, как Кастил и остальные поднимаются, а дракен отталкивается хвостом от усыпанной алмазами земли. Двери закрылись без звука, и я внезапно оказалась наедине с Королем Богов. Какая бы идиотская храбрость ни овладела мной ранее, она быстро исчезла, поскольку Никтос ничего не сказал и просто уставился на меня. Я сделала то, чего не позволяла себе с тех пор, как впервые увидела его. Я открыла свои чувства, позволив им растянуться...

– Я бы не стал этого делать.

Я испуганно вдохнула.

– Это было бы очень неразумно. – Никтос наклонил подбородок. Его глаза горели ярким серебром. – И очень невежливо.

В горле сдавило, и я попыталась прийти в себя. Я быстро огляделась по сторонам, ища другой выход, не поворачиваясь к нему спиной. Здесь не было ничего, кроме черных стен и бра. Но кого я обманывала? Я знала, что бегство ни к чему хорошему не приведет.

Никтос зашевелился, шагнув вперед. Я напряглась, и на моем лице появилась улыбка.

– Теперь следишь за своими манерами?

– Да, – прошептала я.

Он захихикал, и звук... он был похож на дуновение ветра в теплый день.

– Храбрость – мимолетный зверь, не так ли? Всегда рядом, чтобы втянуть тебя в неприятности, но быстро исчезает, как только ты оказываешься там, где хочешь быть.

Более верных слов еще никто не произносил.

Когда он проходил мимо, меня обдало ароматом сандалового дерева. Я повернулась и наконец-то увидела остальную часть комнаты. Две большие двери были закрыты. По обе стороны от них поднимались винтовые лестницы из камня теней.

– Садись, – предложил он, жестом указывая на два белых кресла в центре комнаты. Между ними стоял круглый стол – стол из кости. На нем стояли бутылка и два бокала.

Я нахмурила брови и перевела взгляд со стола и стульев на бога.

– Вы ждали нас.

– Нет. – Он сел в кресло и потянулся за бутылкой. – Я ждал тебя.

Я замерла.

– Тогда мы вас не разбудили.

– О, вы разбудили меня довольно давно, – ответил он, наливая то, что выглядело как красное вино, в изящный бокал с ножкой. – Я не был уверен, почему именно, но теперь начинаю понимать.

Мои мысли закружились.

– Тогда почему вы угрожали убить нас?

– Давай проясним одну вещь, Королева Плоти и Огня, – сказал он, и меня пробрала дрожь, когда он посмотрел на меня. – Я не угрожаю смертью. Я заставляю смерть случиться. Мне было просто любопытно посмотреть, из чего сделаны ты и твои избранники. – Он слегка улыбнулся, наливая вино в другой бокал. – Садись.

Я заставила свои ноги двигаться. Передвигаясь, мои ботинки не издавали ни звука. Я сидела неподвижно, приказывая себе не задавать ни одного из тысячи вопросов. Лучше всего было бы перейти к делу, а затем как можно быстрее убраться оттуда.

Но этого не произошло.

– Проснулись ли другие боги? Ваша Супруга? – промолвила я.

Он поднял бровь, ставя бутылку обратно на стол.

– Ты знаешь ответ на этот вопрос. Сама ведь видела одного.

У меня перехватило дыхание. Айос появилась, когда мы были в горах Скотос, и остановила меня от смерти, которая могла бы быть очень грязной.

– Некоторые достаточно пробудились, чтобы осознать царство за пределами других. Другие остались в полуясном состоянии. Некоторые все еще находятся в глубочайшем сне, – ответил он. – Моя Супруга спит, но сон ее непробудный.

– Как долго вы бодрствовали? А остальные?

– Трудно сказать. – Он подвинул ко мне стакан. – Это происходило на протяжении веков, но в последние два десятилетия – чаще.

Я не прикоснулась к стакану.

– И вы знаете, что произошло в Атлантии? Солисе?

– Я – Король Богов. – Он откинулся назад, скрестив одну ногу над другой. Поза и все в нем было расслабленным. Это взволновало меня, потому что под этой расслабленностью скрывалась напряженность. – Как ты думаешь?

Мои губы разошлись в недоумении.

– Значит, вы знаете о Вознесенных – о том, что они делали с людьми. Со смертными. С вашими детьми. Как вы не вмешались? Почему никто из богов не вмешался и не сделал что-нибудь, чтобы остановить их? – В тот момент, когда мои слова покинули мой рот, все тело охватил ужас. Он наверняка собирался убить меня сейчас, будь то общая кровь у нас или нет.

Но он улыбнулся.

– Ты так похожа на нее. – Он засмеялся. – Она будет в восторге, когда узнает об этом.

Мои плечи напряглись.

– Кто?

– Ты знаешь, что большинство богов, которые спят сейчас, не были первыми богами? – спросил Никтос вместо ответа, потягивая свое вино. – Были и другие, известные как Первородные. Именно они создали воздух, которым мы дышим, землю, которую мы жнем, моря, которые нас окружают, королевства и все, что между ними.

– Нет, я этого не знала, – призналась я, вспоминая слова Янсена о том, что Никтос когда-то был Богом Смерти и Первородным Богом обычных людей и концов.

– Большинство не знают. Когда-то они были великими правителями и защитниками людей. Но это длилось недолго. Как и дети тех, кто спит сейчас, они стали испорченными и извращенными, развращенными и неконтролируемыми, – сказал он мне, переведя взгляд на свой напиток. – Если бы ты знала, во что они превратились, какой гнев и зло они распространяли на земли и людей, это преследовало бы тебя до конца твоих дней. Мы должны были остановить их. Мы это сделали. – Одна бровь, правая, снова поднялась. – Но не раньше, чем мы покончили со смертными землями, как помнят те, кто выжил, отправив их в Темные Времена, из которых им потребовались сотни и сотни веков, чтобы вырваться. Держу пари, ты и этого не знала.

Я покачала головой.

– Не знала бы. История всего, что было раньше, была уничтожена. Уцелела лишь горстка строений, – заявил он, помешивая красную жидкость в своем бокале. – Были принесены немыслимые жертвы, чтобы их болезнь больше никогда не смогла заразить мир, но, очевидно, смертные справедливо опасались богов. Мы заключили с ними договор на крови, который гарантировал, что только боги, рожденные в царстве смертных, смогут сохранить свои силы. – Зыбучие глаза снова поднялись к моим. – Ни один из богов не может войти в смертное царство, не будучи сильно ослабленным... и не прибегая к тому, что запрещено, чтобы обеспечить свою силу. Вот почему мы не вмешивались. Вот почему моя Супруга спит крепким сном, Поппи.

Я вздрогнула, услышав свое прозвище. Все это звучало как разумное объяснение того, почему они не вмешивались, но кое-что меня все же насторожило.

– Как... как бог рождается в царстве смертных?

– Хороший вопрос. – Он улыбнулся за своим бокалом вина. – Они не должны быть такими.

Я нахмурилась.

Его улыбка стала еще шире.

И тут до меня дошло – то, что он сказал о том, что среди спящих сейчас лишь несколько Первородных богов. Если то, что утверждал Янсен, правда, и Никтос уже был богом до того, как... – Вы – Первородный?

– Да. – Он пристально посмотрел на меня. – И это значит, что в тебе есть кровь Первородного. Вот что питает твою храбрость. Вот почему ты такая сильная.

Я отпила, проглотив полный рот сладкого вина.

– Значит ли это, что моя мать могла быть смертной?

– Твоя мать могла быть любой крови, и ты бы стала такой, какая есть сейчас, независимо от этого. Неожиданно, но... желанно, – сказал он, и, прежде чем я успела понять, что это может означать, он продолжил. – Но ты ведь не об этом пришла поговорить со мной, не так ли? И я готов поспорить, что у тебя много вопросов. – Одна сторона его губ приподнялась, и в холодных чертах появилось несколько... ласковое выражение. – Твой брат такой, каким ты хочешь его видеть? Такая ли мать, какой ты ее помнишь? – Его глаза впились в мои, а по коже побежали мурашки. – Твои сны – это реальность или твое воображение? Кто на самом деле убил тех, кого ты называла матерью и отцом? Но у тебя нет времени задавать эти вопросы. У тебя есть время только для одного. Эти земли не предназначены ни для твоих друзей, ни для твоего возлюбленного. Если они останутся здесь надолго, то не смогут уйти.

Я напряглась.

– Никто из нас не входил в Далос.

– Это не имеет значения. Ты пришла просить меня о помощи? Я ничем не могу тебе помочь.

– Мне нужна не ваша помощь, – уточнила я, ставя свой бокал на стол. Боги знали, сколько вопросов я хотела задать о Йене, о моих родителях и воспоминаниях, но эта поездка была не обо мне. Речь шла о тех, кто ждал снаружи, и всех тех, с кем мне еще предстояло встретиться.

– Мне нужна помощь ваших стражников.

Никтос поднял бровь.

– Ты знаешь, кто мои стражи.

– Теперь знаю, – пробормотала я себе под нос. Он наклонил голову, и я прочистила горло. – Вы знаете о том, что делают Вознесенные, верно? Они используют атлантийцев, чтобы создать еще больше своих, и питаются невинными смертными. Мы должны остановить их. Я узнала, что Вознесенные создали нечто, что, как мне сказали, только ваши стражи могут помочь нам остановить. Нечто, что зовется Восставшим.

Перемена, охватившая бога, была мгновенной и окончательной. Фасад непринужденности исчез. По его радужным оболочкам пробежали белые полосы света. Все в нем ожесточилось, и все мои инстинкты пришли в состояние повышенной готовности.

– Что? – отважилась я. – Вы знаете, кто такие Восставшие?

Его челюсть дрогнула.

– Мерзость жизни и смерти. – Он резко встал, глаза приобрели жемчужный оттенок стали. – То, с чем вы столкнулись – это высшее зло, которого не должно быть, и я... мне жаль, что вы увидите то, что должно произойти.

Что ж, это не сулило ничего хорошего.

– Тебе нужно уйти, королева. – Двери позади меня распахнулись.

Я встала.

– Но ваши стражники...

– Ты была рождена из плоти с огнем богов в крови. Ты Несущая жизнь и Несущая смерть, – прервал меня Никтос. – Ты – королева плоти и огня, у тебя больше, чем одна корона, одно королевство. То, что ты ищешь, у тебя уже есть. В тебе всегда была сила.

ГЛАВА 42

В тебе всегда была сила.

Эти слова эхом отдавались во мне, когда я бродила по залам дворца Эваемона несколько дней спустя, пытаясь понять, куда ведут все эти многочисленные залы и каково назначение всех комнат, пока Кастил проводил время с отцом и матерью в ярко освещенной семейной комнате.

Неумолимое недомогание наступало мне на пятки, следуя за мной так же, как Арден, серебристо-белый вольвен, Хиса и еще один страж Короны. Только они были гораздо тише, чем мои мысли.

Я не могла избавиться от ощущения, что рисковали жизнью моих друзей. И ради чего? Чтобы узнать, что, кем бы ни были эти Восставшие, они были гораздо большим злом, чем мы думали? Что, кстати, означало, что это было все, что мы знали. Никто, даже родители Кастила, не мог даже предположить, чем может быть Восставший и как он может заслуживать такого предупреждения.

Я прошла по заднему коридору западного крыла, где располагались служебные помещения, прачечная и кухня. Тепло заполнило пространство, вместе с ароматами свежего белья и жареного мяса, и признала, что поездка в Илизеум не была пустой тратой времени. Я узнала, что Никтос был Первородным богом… Валин смутно помнил, как его дед как-то упоминал об этом. До сих пор он верил, что дед говорил о богах, которых мы всегда знали. Открытие того, что во мне течет кровь Первобытного, объясняло, почему мои способности так сильны. Это также означало, что мать, которую я помнила…та, которую Аластир называл Прислужницей, вполне могла быть моей настоящей матерью. И снова я вернулась к мысли о том, что Йен может быть моим сводным братом. Что у нас была одна мать, но разные отцы. Это открытие было огромным и важным для меня, но только для меня. Это не было тем, ради чего мы пришли.

Мы шли за помощью к стражам Никтоса – дракенам.

По крайней мере, мне удалось увидеть одного из них, а значит, было что посмотреть. Вздохнув, я заправила прядь волос за ухо. Корону я оставила в опочивальне и пожалела, что не оставила там же свой мозг… Кастил за последующие дни успел несколько раз вытащить мои мысли из поездки в Илизеум.

С тех пор как мы вернулись, у нас с Кастилом почти не было времени наедине. Были встречи с Советом. Время, проведенное с Элоаной и Валином, где меня с головокружительной скоростью обучали различным законам королевства. Проводились заседания, на которых жители Атлантии могли обратиться к нам с просьбой о помощи или предложить свои услуги для различных нужд по всему королевству. Ужины были поздними, и мы в основном проводили их с Кираном, разрабатывая стратегию наилучшего способа проникнуть в Оук-Эмблер незамеченными. Войти в замок Редрок не составило бы труда. А вот незаметно проскользнуть через городской Вал – это да, и только накануне вечером Киран придумал план.

Мне еще не приходилось выходить за пределы дворца, но по ночам с Кастилом оставались вдвоем. Мы проводили время за разговорами. Я узнала больше о его брате и о том, каково ему было расти в Атлантии в качестве второго сына, которого отец когда-то ждал во главе атлантийских армий.

– Вот как ты стал таким искусным в бою, – сказала я, когда мы лежали в постели лицом друг к другу.

Он кивнул.

– Малик тренировался рядом со мной в течение многих лет, но, когда пришло его время учиться править, пришло время мне научиться вести армию и убивать.

– И защищать, – мягко поправила я, обводя маленькие круги на его груди. – Ты научился защищать свой народ и тех, кто тебе дорог.

– Верно.

– Ты хотел быть таким? – спросила я. – Командующим?

– Командиром, – поправил он, дразняще поцеловав меня. – Это был единственный навык, который я действительно знал, и хотел быть в состоянии служить моему брату, когда он однажды займет трон. Я не задавался этим вопросом.

– Совсем?

Он замолчал на несколько минут, а затем рассмеялся.

– Вообще-то, это не совсем так. В детстве я был очарован наукой, связанной с сельским хозяйством – как фермеры выращивали, чтобы узнать, в какое время года лучше сажать определенные культуры, как они устанавливали свои системы орошения. И было что-то такое в том, чтобы видеть, как вся эта тяжелая работа приносит плоды, когда приходит время собирать урожай.

Фермер.

Часть меня не ожидала этого, но потом я подумала о том, чем, по его словам, занимался его отец, когда мы разговаривали с ним в «Красной жемчужине». Я усмехнулась, целуя его, а он доказал, что сражаться – не единственное умение, которому он научился.

Другой ночью, когда его тело обвилось вокруг моего, после долгого дня встреч, он спросил:

– Есть кое-что, о чем я все время думал и забывал спросить. Когда мы вошли в Илизеум, и ты увидела скелетов-солдат, ты сказала, что они ее. Что ты имела в виду?

Тогда я поняла, что не поделилась с ним этим образом. Я рассказала о том, что видела, когда была в Палатах Никтоса.

– Я увидела ее снова, когда спала после нападения – после того, как ты спас меня. Это было похоже на сон... но не сон. В любом случае, я видела, как она коснулась земли, и видела костяные руки, пробивающие себе путь наружу. – Я посмотрел на него. – Как ты думаешь, кем она может быть? Если она есть или была реальной?

– Не знаю. Ты сказала, что у нее были серебряные волосы?

– Ее волосы были серебристого оттенка.

– Я не могу вспомнить никого из богов, кто был бы похож на нее, но, может быть, она была одной из Первородных, о которых говорил Никтос.

– Возможно, – прошептала я.

Мы также провели время, используя наши рты и языки для выражения телесных чувств. Я наслаждалась каждым из них в равной степени.

Но Кастил не чувствовал, что поездка была напрасной. Хотя я сочла прощальные слова Никтоса бесполезными, Кастил воспринял их так, что однажды я буду править и Солисом, и Атлантией. Но эти слова заставили меня вспомнить о том, что утверждала герцогиня.

Что королева Илеана была моей бабушкой. Это было крайне невозможно, но только так я могла бы по-настоящему претендовать на трон – наследовать, а не завоевывать. А может быть, Никтос имел в виду, что таким образом мы получим Кровавую Корону? Я не знала, и давление, которое нужно было оказать, чтобы убедить Кровавую Корону на нашей предстоящей встрече, стало еще больше. Мы не могли допустить, чтобы это превратилось в войну, включая этих Восставших. У меня было ужасное предчувствие, что есть только один способ остановить происходящее. Возможно, именно это имел в виду Никтос. Что во мне есть сила, способная остановить это.

Ледяные пальцы прошлись по моему затылку. Я уже слышала эти слова, сказанные маленькой девочкой, которая была так тяжело ранена. Но когда она произнесла их, они вызвали во мне знакомый отклик. В течение последних нескольких дней я пыталась вспомнить их, но они были похожи на сон, который пытаешься удержать в памяти спустя несколько часов после пробуждения.

Миновав входы в оживленные кухни, я обогнула поворот коридора и едва не столкнулась с лордом Грегори. Я испуганно отступила на шаг. Темноволосый атлантиец был не один.

– Мои извинения. – Он слегка нахмурился, заметив отсутствие моей короны.

То, что он не признал мой титул, не осталось незамеченным. Как и лорд Амброуз, когда я проходила мимо него на днях в коридоре, отправившись с Вонеттой осматривать территорию.

– Это я должна извиниться. Не обращала внимания на то, куда шла. – Мой взгляд метнулся к молодой девушке позади него. На вид она была примерно моего возраста, но я сразу поняла, что та вольвен, а значит, может быть старше на десятки или даже сотни лет.

Бледные, зимние глаза составляли разительный контраст с золотистым оттенком ее кожи и теплыми светлыми волосами, спадавшими на плечи свободными волнами. Черты ее лица представляли собой смесь особенностей, которые можно было бы найти у разных людей. Ее глаза были широко поставлены и в то же время прикрыты, что смягчало острые углы щек и носа. Ее брови были густыми и на несколько тонов темнее волос. Рот у девушки был маленький, но губы полные. Она была невысокого роста, на несколько дюймов ниже меня, но покрой ее туники демонстрировал изгибы груди и пышность бедер, которые, казалось бы, не подходили для человека ее роста. Ничто в ней не имело смысла, и в то же время все в ней было так несовершенно, что любой художник, вероятно, захотел бы запечатлеть ее образ на холсте углем или маслом. Она была, пожалуй, самым уникально красивым человеком, которого я когда-либо видела, и поэтому не могла перестать смотреть на нее.

И я была уверена, что, судя по ее растущему беспокойству, я ее немного пугаю.

– На самом деле я искал короля, – объявил лорд Грегори. – Но вижу, что его с вами нет.

Отведя взгляд от незнакомого вольвена, я сосредоточилась на атлантийце. Нить недоверия была очевидна, даже если я не могла прочесть его эмоции. Либо атлантиец забывал, что я могу это делать, либо ему просто было все равно.

– Он со своими родителями. Могу ли я вам чем-то помочь?

В его глазах мелькнуло веселье, причем недоброе.

– Нет, – сказал он, его улыбка была притворной, а тон слишком примирительным. – В этом нет необходимости. Прошу меня извинить.

Я не ответила, но он все равно прошел мимо меня. Я повернулась, когда Арден прижал уши, и смотрела на лорда, пока тот кивал Хисе и другому охраннику. В моей голове возник яркий образ Ардена, который бросился и укусил лорда за ногу, и я подавила смешок от этой нелепости. Арден повернул голову ко мне, а затем посмотрел на оставшихся.

Вспомнив о девушке вольвене, я обернулась к ней.

– Прости. Я думала, ты с ним.

– О, боги, нет, Мейя Лисса. Мы просто случайно вошли в зал в одно и то же время, – сказала она, и я усмехнулся бесстыдству ее ответа. – На самом деле я искала кое-кого, кого давно не видела.

– Кого? Может быть, я могла бы помочь вам найти его?

Ее улыбка немного померкла, и вернулась тревога.

– Наверное, можете. Я искала Кирана.

От удивления я подняла брови.

– Он со своей сестрой. Думаю, они были в... – Я нахмурилась, перебирая в голове множество различных дверей и комнат. – В одной из пятисот тысяч комнат здесь. Прости.

Вольвен рассмеялась.

– Все в порядке. – Она оглядела сводчатые потолки и мансардные окна. – К этому месту нужно привыкнуть.

– Так и есть. – Мое любопытство взяло верх. – Не думаю, что мы знакомы.

– Да, мы не встречались. Я была в Эгее со своей семьей, когда вы с Кас… вы и король, были коронованы, – сказала она, и я сосредоточилась на ее словах. Она либо почти назвала его по имени, либо по прозвищу, что было не так уж удивительно, поскольку она искала Кирана. Если она дружила с одним, я была уверена, что дружит и с другим. – И если бы мы встретились, я уверена, что вы бы вспомнили.

Ее нервозность зудела в задней части моего горла, поглаживая мою настороженность.

– Что ты имеешь в виду?

Плечи вольвена выровнялись.

– Меня зовут Джианна Давенвелл.

Я резко вдохнула. Ее беспокойство теперь имело смысл по нескольким причинам. Я сглотнула, когда мой взгляд снова прошелся по ее чертам. Конечно, та, на ком отец Кастила хотел женить его, должна была быть такой пленительно красивой и не походить на Жаждущего.

И, конечно же, я не была одета ни в одно из красивых платьев, прибывших из Конца Спессы. Мои волосы были заплетены в косу, на мне были легинсы и туника – красивая, аметистового оттенка, которая, как мне казалось, хорошо подчеркивала мою фигуру до того, как я увидела Джианну и поняла, что именно на ней мог бы жениться Кастил.

Теперь я жалела, что не надела корону.

– Мне очень жаль, что мой двоюродный дед участвовал и организовал это, – быстро добавила она, ее тревога теперь была окантована горечью страха. – Мы не имели ни малейшего представления. Моя семья была шокирована и в ужасе узнала...

– Все в порядке, – сказала я, и удивление пронеслось через нее…через меня, когда я вытащила голову из очень неприличного места. – Если ты и твоя семья не знали о планах Аластира, то тебе не за что извиняться. – И это была правда. Человек не был виновен из-за того, с кем он состоял в родстве. – Я сожалею о том, что случилось с твоим кузеном. Я познакомилась с Беккетом. Он был добрым и слишком молодым, чтобы умереть.

Горе пронзило Джанну, и она тяжело вздохнула.

– Да, он был слишком молод. – Она сглотнула. – Я планировала прийти к вам и королю, но я... я подумала, что будет лучше, если сначала поговорю с Кираном. Чтобы узнать, не думает ли он...

Вопрос о том, будет ли разумно, если она обратится ко мне, остался невысказанным. Я могла понять это беспокойство.

– Никто из нас не считает семью Аластира виноватой. Мы считаем ответственными его и тех, кто вступил с ним в сговор.

Джанна кивнула, ее взгляд метнулся туда, где сидел Арден и ждали стражники. То, что осталось невысказанным между нами, натянуло тишину до почти болезненной неловкости.

Я решила ответить на этот вопрос прямо, как, по моим представлениям, поступила бы мать Кастила. Как, по моим меркам, поступила бы даже королева Илеана.

– Я знаю, что Аластир и отец Кастила надеялись, что ты выйдешь замуж за Кастила.

И без того большие глаза Джанны расширились, когда Арден тихонько зарычал. Тогда я поняла, что она напоминает мне одну из тех фарфоровых кукол, которые Илеана дарила мне в детстве. Розовый цвет залил ее щеки.

– Я... Признаться честно, я надеялась, что вы этого не знаете.

– Я тоже, – язвительно признала я, и ее губы сложились в идеальный овал. – Только потому, что вы очень красивы и не похожи на баррата, – продолжила я, и ее рот закрылся. – И потому что вы мне нравитесь после нескольких минут разговора с вами. Я бы предпочла не любить человека, на котором мой свекор хотел бы женить своего сына. Но вот мы здесь.

Джанна моргнула.

Сладостное веселье, которое я сейчас чувствовала, определенно исходило от Хисы, и я подумала, что, возможно, мне не следовало быть такой откровенной. Но Ардену и стражникам предстояло развлечься еще более откровенной прямотой.

– Кастил сказал мне, что вы двое – друзья, но ты никогда не проявляла никакой склонности к тому, чтобы заинтересоваться браком с ним. Это правда?

Джанне потребовалось мгновение, чтобы ответить.

– Я уверена, что мало кто не посчитал бы честью быть замужем за ним, – начала она, и я почувствовала, как у меня заныло в груди. – И да, мы друзья… или были ими. Я не видела его целую вечность. – Ее брови сошлись. – Не уверена, что он вообще меня узнает.

Это было крайне маловероятно.

– Но между нами все было не так, – продолжала она. – По крайней мере, так мне казалось, и он... он был помолвлен с Шиа, и это меня просто пугало.

Волна колебаний улеглась.

– Тогда мы согласны насчет последнего.

В ней зародилось облегчение.

– У меня нет никаких чувств к вашему мужу, – сказала она. – Ни раньше, ни сейчас.

– Хорошо. – Я встретила ее взгляд и улыбнулась. – Потому что если бы у тебя они были, я бы, наверное, разорвала тебя на части, конечность за конечностью, а то, что осталось, скормила бы стае голодных барратов, – сказала я. – А теперь, не хочешь ли ты найти Кирана? Кажется, я помню, в какой он комнате.

– Сегодня я встретила Джианну, – объявила я позже тем же вечером, когда мы заняли свои места в Государственном Зале.

Кастил поперхнулся своим напитком, а Киран занял место рядом с нами, причем последний пытался и не смог скрыть улыбку.

– Она очень красивая, – сказала я, наблюдая за дверью. Очень немногие присоединятся к нам сегодня вечером, но в данный момент только Хиса и Делано стояли у входа. – То, о чем ты не упомянул.

Отставив свой напиток, он посмотрел на меня.

– Это то, что я забыл, если это правда.

Я спрятала улыбку, сделав глоток вина.

– Но она очень милая.

Кастил посмотрел на меня.

– О чем вы говорили?

– Она извинилась за Аластира, а я сказала, что ей и ее семье не за что извиняться, – сказала я ему. – А потом сказала, что знаю о планах Аластира и твоего отца.

– Это не все, что ты сказала.

Я бросила взгляд на Кирана.

– Откуда ты знаешь? – потребовала я. Когда мы нашли Кирана и его сестру, о моем разговоре с Джианной ничего не было сказано. Я также не задерживалась надолго после этого, и сильно сомневалась, что Джианна повторила бы то, что я сказала.

– А ты как думаешь? – заметил Киран. – Арден не мог дождаться, чтобы рассказать всем и каждому, кто будет слушать, о том, что ты сказала.

Я нахмурилась.

– Что еще ты наговорила? – спросил Кастил.

Я пожала плечами.

– Ничего, правда. Только то, что, если бы у нее был интерес к тебе, я бы....

Кастил наклонил голову ближе к моей.

– Что?

Мои губы сжались.

– Я могла бы сказать что-то вроде того, что разорву ее на части и скормлю барратам.

Он уставился на меня.

Я вздохнула.

– Это был не самый лучший момент, признаю.

– Проклятье. – Кастил нарушил молчание, его взгляд был оттенка раскаленного меда. – Лучше бы мы не собирались на эту встречу, потому что я действительно хочу трахнуть тебя на этом столе прямо сейчас.

Мои глаза расширились.

– Боги, – пробормотал Киран, откинувшись на спинку кресла и проводя рукой по лицу.

– Все в порядке? – спросила мать Кастила, войдя в комнату, и его отец рядом с ней.

Мое лицо вспыхнуло, когда Кастил отвел взгляд от моего лица.

– Все восхитительно прекрасно, – сказал он им, откинувшись в кресле.

Я повернулась к Кирану и прошептала:

– Спасибо за это.

На его губах появилась натянутая улыбка.

– Не за что.

Сдерживая желание ударить его, я оглянулась, когда Хиса закрывала двери. К нам присоединились лорд Свен и леди Кембрия, а также Эмиль, Делано и Вонетта. Лира, в своей смертной форме, тоже вошла, вместе с Нейлом. За последние несколько дней я узнала, что Свен и Кембрия помогали в обеспечении безопасности королевства и занимали должности в атлантийских войсках. Других старейшин не было.

Киран заговорил, как только Хиса заняла место по другую сторону от него.

– Мы готовы отправиться в Оук-Эмблер завтра, – объявил он. – Небольшая группа отправится с королем и королевой. Будем только Делано и я.

Валин глубоко вдохнул, откинувшись в кресле.

– Этого недостаточно.

– Вынуждена согласиться, – заговорила Хиса. – Вы войдете в Солис, встретитесь с Кровавой Короной. Маловероятно, что их армии не будут иметь значительного присутствия. Четверых из вас будет недостаточно, если что-то пойдет не так.

– Возможно, – согласился Кастил. – Но это только одна группа.

Хиса подняла бровь.

– Я слушаю.

– Они будут ожидать, что мы прибудем на лошадях, – сказал Киран. – Мы въедем через восточные ворота Вала, но не хотим поступать так, как они ожидают.

– Вот тут-то вы и придете на помощь, – сказала я. – Вы, вместе с Эмилем, Вонеттой и Лирой отправитесь утром, взяв с собой небольшой отряд стражников, чтобы прибыть к восточным воротам. Они должны ожидать, что мы не придем без какого-то конвоя, даже если они останутся за пределами Вала.

Хиса кивнула.

– А вы все?

– Мы отправимся по морю. – Киран взглянул на Свена. – Благодаря тебе у нас есть корабль.

Свен улыбнулся.

– Скорее благодаря моему сыну, который сейчас грузит несколько ящиков вина… ну, в основном винные бутылки, наполненные водой и лошадиной мочой, – сказал он, и мои губы скривились. – Мы же не собираемся просто так отдать Кровавой Короне несколько сотен бутылок нашего вина.

Элоана прикрыла рот рукой, но недостаточно быстро, чтобы скрыть улыбку.

– Как многие знают, мы следим за многими поставками в ближайшие порты и из них, – продолжил лорд Свен. – А поскольку Оук-Эмблер находится ближе всего, мы знаем, что вино и другие товары нечасто доставляются в город. Отгрузка не будет подвергаться сомнению.

– Они не будут ожидать нас с моря. – Кастил поднял свой стакан. – Только не с туманом, который спускается с гор Скотос. Насколько известно людям, как смертным, так и вампирам, горы уходят в море. Туман заставляет их верить в это.

– Могу это подтвердить, – заметила я. – Мы считали, что Страудское море заканчивается у гор Скотос.

– Это не значит, что Кровавая Корона так считает, – заметил Валин. – Они могли получить эту информацию от любых атлантийцев, которых захватили за эти годы.

– Верно. – Кастил кивнул. – Но я также уверен, что у них будут разведчики на дороге, ведущей к Оук-Эмблеру. Группа, путешествующая по суше, будет замечена. Лира и Эмиль отправятся в путь, скрыв свои личности. Вонетта будет в облике вольвена, а Нейл будет рядом с Эмилем.

– Сколько это займет? Четыре дня по суше, чтобы прибыть в Оук-Эмблер? – Леди Кембрия склонила голову. – А сколько по морю?

– С нашими кораблями? – Свен усмехнулся. – Быстрее, чем все, что есть у Солиса, но вам придется идти медленно через туман. Так что у вас примерно одинаковое время.

На лице Хисы мелькнуло понимание, и она натянуто улыбнулась.

– Нам понадобится около двух дней, чтобы очистить Скотос и войти в Пустоши. Нас заметят до вашего прибытия.

– Значит, они обратят свое внимание на вас, – заявил Киран. – Эмиль и Лира вместе с Вонеттой и Нейлом войдут и отправятся в замок Редрок.

– Надеюсь, что так и произойдет, – сказала Элоана, беспокойно ерзая на своем месте. – Но все еще есть шанс, что вас могут обнаружить.

– Риск будет всегда, – подтвердил Кастил. – Но так у нас больше шансов.

– А потом? – спросил Валин. – Когда вы окажетесь перед Кровавой Короной, как вы собираетесь выбираться, если все пойдет не по плану? Если это ловушка? Я отправлюсь на север, чтобы дождаться вестей от армий, но что вы будете делать, если это ловушка?

Мои мысли вернулись к тому, что, как я полагала, имел в виду Никтос, говоря о силе, уже живущей во мне. Я подняла взгляд на Кастила.

– О чем ты думаешь, моя королева? – спросил он.

От того, как эти два слова сорвались с его языка, у меня в животе зародилась злобная искорка. То, как потеплели его глаза, когда он посмотрел в мои, сказало мне, что он точно знает, что они делают.

Он был... неисправим.

Я взяла напиток.

– Мне не удалось заручиться помощью стражей Никтоса, – заявила я, чувствуя, как Кастил готовится это отрицать, и поспешила продолжить. – А учитывая то, что он и мой брат сказали о Восставших, мы не хотим вступать в войну с Солисом. Поэтому я подумала, что если это ловушка, или если Кровавая Корона не примет наш ультиматум, у нас останется только один выход.

В комнате воцарилась тишина.

– А что если это спровоцирует то, чего вы пытаетесь избежать? – спросил лорд Свен.

– Вряд ли король и королева выжили, даже если бы согласились, – через мгновение ответил Кастил. – Если мы заключим соглашение, то будем тщательно следить за тем, чтобы ни Илеана, ни Джалара больше не представляли угрозы… как только убедимся, что остальные члены Кровавой Короны согласны с тем, что мы изложили. – Один из его пальцев нарисовал пустые круги на дне чаши, когда его внимание снова переключилось на меня.

– Но я не думаю, что это то, о чем ты говоришь.

Я покачала головой.

– Если они не согласятся, у нас останется только один вариант, который гарантирует, что Восставших нельзя будет использовать или с ними можно будет справиться. И есть только один способ сделать это. – Я искала взглядом Элоану. – Мы отрубим голову змее. Мы уничтожим Кровавую Корону целиком, и я... я могу это сделать.

ГЛАВА 43

Держась за поручни квартердека, я не смыкала глаз, глядя на неспокойные, похожие на сталь синие воды Страудского моря. Когда корабль только отчалил от берегов Атлантии и плавно дрейфовал сквозь туман, было не так уж плохо. Мягкое покачивание было даже забавным.

Но потом туман рассеялся, и все, что было вокруг – это глубокие синие воды, простирающиеся так далеко, насколько я могла видеть. Казалось, что море целует небо. Я подумала, что если закрыть глаза, то это поможет.

Не помогло.

Это было гораздо хуже, потому что без открытых глаз, подтверждающих, что я действительно стою прямо и устойчиво, мне казалось, что я падаю.

Что там Перри утверждал не так давно? Что я быстро встану на ноги? Мне казалось, что этого вовсе не произойдет. Небольшая команда, работавшая с такелажем мачт, делала все это так легко.

– Пожалуйста, не надо блевать, – сказал Киран.

Я взглянула на него, мои глаза сузились. Он присоединился ко мне в тот момент, когда Кастил покинул меня, чтобы поговорить с Делано и Перри на штурвале.

– Не могу ничего обещать.

Он усмехнулся, повернув лицо к небу и последним лучам солнца.

– Ну, если все-таки сделаешь это, пожалуйста, целься через перила.

– Я постараюсь попасть тебе в лицо, – ответила я.

Это вызвало еще один смех со стороны вольвена. Я крепче ухватилась за перила и повернулась к морю.

– Знаешь, – начал он, – может быть, тебе поможет, если ты перестанешь смотреть на воду.

– Уже пробовала. – Я заставила себя сглотнуть. – Не помогло.

– Тогда тебе нужно отвлечься, – ответил он.

– И хорошо, что я преуспел в искусстве отвлечения, – сказал Кастил, подойдя к нам сзади. Он протянул руку, отрывая мою смертельную хватку от перил. – Пойдем, – сказал он и повел меня прочь, пока ветерок трепал его свободную белую рубашку и развевал волны его волос.

– Развлекайтесь, – крикнул Киран.

– Заткнись, – огрызнулась я, шагая рядом с Кастилом.

Перри и Делано помахали нам, пока Кастил вел меня к лестнице, ведущей вниз, в каюты. Под палубой было тускло освещено, и я спускалась туда лишь на короткое время, чтобы попытаться что-нибудь съесть, но полы в величественной каюте, которую нам предоставили, показались мне такими же шаткими, как и наверху.

Кастил открыл дверь, и я просунулась внутрь. Все было прикручено. Обеденный стол и кресла. Голая поверхность широкого деревянного письменного стола. Шкаф. Широкая кровать в центре каюты. Ванна на ножках. Зеркало для переодевания и туалетный столик. Даже газовые лампы были закреплены. Он подвел меня к столу.

– Присаживайся, – сказал он, и я начала садиться в кресло перед столом, но он тихонько сказал что-то себе под нос. Отпустив руку, он обхватил мои бедра и поднял меня на стол.

Мое сердце глупо забилось от демонстрации силы, когда он открыл одно из окон кабины. Я не была ни маленькой, ни изящной, но он часто заставлял меня чувствовать себя таковой. Я видела, как он поднял одну из сумок, которые мы взяли с собой, и поставил ее на стол.

– Ты собиралась занять мое место. – Он вернулся, заняв кресло прямо напротив меня.

Я подняла бровь, ухватившись за край стола, и он постучал пальцем по моей икре, показывая, чтобы я подняла ногу.

– Что ты задумал? – спросила я.

– Отвлекаю тебя. – Он стянул сапог, позволив ему с грохотом упасть на пол.

Я смотрела, как он снимает второй ботинок, а затем толстые носки.

– Мне кажется, я знаю, что ты задумал, но даже это не отвлечет меня от того факта, что все вокруг как будто качается, и мы можем опрокинуться в любую секунду.

Его брови приподнялись, когда он посмотрел на меня.

– Во-первых, ты должна больше верить в мои способности отвлечь тебя, – сказал он, и я сразу же вспомнила ночь в Кровавом лесу. Моя кожа покраснела. – И опрокидывание лодки – это не то, что произойдет дальше.

– А что же? – спросила я, когда его ладони скользнули по моим ногам.

– Я собираюсь сделать то, что хотел прошлым вечером, и трахнуть тебя на этом столе, – сказал он мне, и мышцы внизу моего живота сжались.

– Это не тот стол.

– Подойдет. – Он ухватился за пояс моих бриджей. – Но сначала я хочу поесть.

У меня перехватило дыхание.

– Тогда ты должен достать что-нибудь поесть.

– Да.

Мое лицо загорелось.

Пылающие золотые глаза встретились с моими.

– Подними свою задницу, моя королева.

Я хихикнула.

– Это предложение звучит совершенно неуместно.

Он усмехнулся, и появился намек на ямочку.

– Мне жаль. Позвольте мне перефразировать. Пожалуйста, поднимите свой зад, моя королева.

Корабль раскачивался, толкая меня. Моя задница приподнялась, и Кастил воспользовался этой возможностью. Он стянул с меня бриджи, оставив их вместе с сапогами на полу. Прохладный воздух закружился вокруг моих ног, взбудоражив края моей комбинации.

– Тебе придется отпустить стол. – Он обхватил пальцами подол рубашки с длинными рукавами.

Я заставила себя разжать пальцы, и мой живот сжался, когда корабль снова качнуло. Я начала хвататься за стол, но он оказался быстрее и стянул рубашку через голову. Как только мои руки освободились, я снова ухватилась за столешницу.

– Прелесть, – пробормотал он, поглаживая крошечную бретельку на трусиках, а затем кружева облегающего лифа. Его ловкие пальцы расстегнули пуговицы с шокирующей и впечатляющей легкостью. Материал разошелся, обнажая мою кожу соленому ночному воздуху, проникающему через окно каюты. Он провел большим пальцем по розовому кончику одной груди, заставив меня вздохнуть. – Но не такая хорошенькая, как эти.

Мое сердце заколотилось, и я не была уверена, было ли это вызвано движением корабля или намерением в его словах.

Он медленно спустил бретельки с моих рук, остановившись, когда они упали на запястья. Затем потянулся вверх, чтобы взять мою косу. Потянув за кожаный ремешок на конце, он медленно начал расплетать волосы.

– Я собираюсь заставить тебя заново заплести мои волосы, – сказала я ему.

– Я могу это сделать. – Он распустил пряди по моим плечам, затем подхватил край слипа, продвигая его вверх по моим бедрам до того места, где материал собирался на талии. Мозолистые ладони еще раз прошлись по моим ногам, когда он откинулся назад. Взявшись за лодыжки, он раздвинул мои ноги и поставил ступни так, что они свесились с подлокотников кресла. Никогда в жизни я не была так обнажена.

Он провел пальцем по нижней губе, окидывая меня взглядом.

– Я никогда не видел более манящего ужина. Так и хочется приступить к основному блюду. – Его взгляд задержался на тенистой области между моими бедрами. – Но я люблю хорошую закуску.

О... боги.

Кастил поднял на меня глаза, на его губах играла скрытная ухмылка, когда его возбуждение разливалось по мне, смешиваясь с моим.

– Чуть не забыл. Следующая лучшая вещь после хорошего разговора за ужином – это чтение хорошей книги.

Мои глаза расширились, когда он наклонился и потянулся к сумке.

– Ты не…

– Не двигайся. – Кастил бросил на меня горячий взгляд, и я замерла. Он достал слишком знакомую книгу в кожаном переплете. Выпрямившись, он раскрыл ее. – Выбери страницу, моя королева.

Он собирался читать мне?

– Я... я не знаю. 238.

– 238, вот она. – Он нашел нужную страницу, а затем перевернул книгу ко мне. – Почитай мне. Пожалуйста?

Я уставилась на него.

– Мне будет очень трудно наслаждаться ужином и читать одновременно, – уговаривал он, сверкая глазами. – Или читать это вслух для тебя слишком грязно?

Так оно и было, но вызов в его тоне спровоцировал меня. Отпустив стол, я выхватила проклятую книгу из его рук.

– Ты действительно хочешь, чтобы я прочитала тебе это?

– Ты даже не представляешь, как сильно я хочу услышать от тебя такие слова, как «член». Его руки легли мне на колени.

Я взглянула на страницу, быстро ища нужное слово, и нашла его. Будь оно проклято. Будь он проклят, и я задохнулась, когда его губы пробежались по шраму на моей внутренней стороне бедра.

– Ты не читаешь. – Он поцеловал шершавую кожу. – Или ты уже настолько отвлеклась?

Вроде как да, но я заставила себя сосредоточиться на первой строчке и тут же пожалела об этом.

– Его... его мужское достоинство было толстым и гордым, когда он гладил его, наслаждаясь ощущением собственной руки, но не так сильно, как... – Я дернулась, когда его губы заплясали по самому центру моего тела.

– Продолжай читать, – приказал он. Его слова вызвали темную и горячую дрожь в моей душе.

Я вернула взгляд на страницу.

– Но не так сильно, как мне нравилось наблюдать, как он доставляет себе удовольствие. Он работал над собой до тех пор, пока кончик его... – Все мое тело задрожало, когда его горячий, влажный язык заскользил по мне. – Пока кончик его гордого, его... его гордого члена не заблестел.

Он издал глубокий звук, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

– Я уверен, что есть еще кое-что. – Его язык танцевал на моей плоти. – Что он делает с этим своим гордым, сверкающим членом, Поппи?

Пульс заколотился, я пролистала страницу.

– Он... – Из меня вырвался стон, когда он пронзил плоть. – В конце концов, он перестает себя гладить.

– И?

Слова на мгновение потеряли смысл.

– И он доставляет ей удовольствие.

– Не говори мне. – Он прикусил кожу, вырвав из меня сдавленный звук. – Прочитай мне.

– Ты... жестокий, – сказала я ему.

– А еще очень любопытно узнать, как он доставляет ей удовольствие, – ответил он. – Возможно, я чему-то научусь.

Мой смех закончился очередным стоном, когда тот вернулся к своему ужину.

– Он обхватил мои бедра своими большими руками и держал меня там, между собой и стеной, пока погружался в меня. Я пыталась молчать, но не... – Я вскрикнула, когда его рот сомкнулся на пучке нервов, и глубоко засосал.

Царапина его клыка послала через меня интенсивный разряд удовольствия. Мои ноги рефлекторно попытались сомкнуться, но он поймал лодыжку, не давая этого сделать, и потянул за кожу. Напряжение натянулось, скрутилось и запульсировало...

Он оторвался от меня.

– Продолжай читать, Поппи.

Пытаясь дышать, я не была уверена, что смогу читать, но мне удалось найти место, где я остановилась.

– Но никто... не трахался так страстно, как солдат накануне битвы.

Усмешка, покинувшая Кастила, была чувственной и темной.

– Продолжай. – Он провел языком по пульсирующей вершине. – А я продолжу наслаждаться своей закуской.

Я несколько раз моргнула.

– Он взял меня... жестко и яростно, и я знала, что наутро на мне будут следы от этого, но я... – Мои бедра приподнялись, когда он ввел в меня палец. Он не был медленным. Ему это и не нужно было. Я была так же готова, как, по моим представлениям, была готова мисс Уилла. – Я буду носить эти следы не только с приятными воспоминаниями. Я буду думать о том, как его бедра бились о мои, как его... его член растягивал и заполнял меня... – Пока я читала из непристойного дневника, Кастил наслаждался своей закуской пальцами и ртом, пока я не перестала понимать, что читаю. Пока я не перестала понимать смысл слов, и дневник выскользнул из моей хватки, упав на стол, а я бесстыдно извивалась перед его ртом и рукой. Освобождение пришло сразу, нахлынув на меня ошеломляющими, грохочущими волнами.

Я все еще дрожала, когда он поднялся надо мной, срывая свои бриджи. Его... его член был таким же твердым, как тот, о котором я читала, таким же гордым и... блестящим от влаги.

– Поппи? – выдохнул он, проводя губами по моему подбородку и горлу.

– Кас?

Звук, который он издал, чуть не отправил меня за край снова и снова.

– Я просто хочу, чтобы ты знала одну вещь. – Его рот остановился на моем бешено бьющемся пульсе, прежде чем он перевернул меня на спину. Затем обхватил меня за бедра и притянул к краю письменного стола. Мои ноги соскользнули с подлокотников кресла. Я обвила ногами его талию, а его губы скользили по моему горлу, к ноющему кончику груди. – Я все еще полностью контролирую ситуацию.

Он толкнулся в меня в тот же момент, когда его клыки пронзили мою кожу. Двойная вспышка жгучей боли пронзила мою грудь, ошеломив на короткую секунду, а затем все мое тело сжалось в спазме от глубокого, ошеломляющего притяжения его рта. Он пожирал и трахал, как и говорил. Тепло разлилось по моему телу, разжигая огонь, который невозможно было контролировать. Он пил из меня, пока его тело двигалось во мне и из меня, и когда он поднял голову от покалывающей кожи моей груди и вгрызся в запястье, я не отводила взгляда от ярко-красной жидкости, выступившей на его коже.

– Просто на случай, если тебе это понадобится, – прошептал он, измазав губы пунцовой кровью… моей и своей.

Я не думала об этом. Может быть, позже задалась бы вопросом, почему так естественно было сесть и сомкнуть рот над раной, и что это могло означать в будущем, но сейчас было не до размышлений.

Я втянула в себя его кровь, пораженная сначала цитрусово-снежным ароматом, а затем его приторным, темным вкусом. Мой рот, а затем и горло покалывало, когда он заполнил меня, густой и теплый. Я пила, пока перед глазами мелькали образы сосен, укутанных снегом ветвей, и ощущение холодного снега на моей коже. Я знала, что он думает о нас в лесу. Я позволила себе погрузиться в эти воспоминания, почувствовать его вкус и силу его крови. Я не знала, как он перенес нас на кровать, но мы вдруг оказались там, и его рот был на моем, а наш общий вкус – во мне. Кастил двигался медленно, нежно, и это... это отличалось от того, что мы делали на том столе. В этот момент я чувствовала себя связанной с ним. Это было больше, чем просто секс, больше, чем два тела, наслаждающиеся друг другом. Это были мы, живущие и любящие друг друга.

**********

Мы с Кастилом лежали рядом, наша кожа охлаждалась под дуновением ветерка, проникавшего через открытое окно маленькой каюты, пока корабль плавно покачивался на водах Страудского моря. Его грудь прижималась к моей спине, он проводил неспешные круги по моей руке, а я играла с его другой рукой. В какой-то момент он стянул с себя одежду, и мягкий мех одеяла лежал у наших ног. Было время, когда я не согласилась бы быть настолько открытой, но не с Кастилом. Только не с ним.

– Ты достоин, – сказала я, просто потому что хотела, чтобы он это знал. Я подняла его руку и поцеловала костяшки пальцев.

Он прижался губами к моему плечу.

– А ты ведешь себя мило.

– Я говорю по-настоящему, – сказала я ему. Его рука замерла на моей, и он затих. Я посмотрела на него через плечо. Он испытывал несколько эмоций. Сладкий и пряный вкус того, что он чувствовал ко мне, а также терпкая горечь агонии, от которой у меня перехватило дыхание. – Что? – Я перевернулась на спину, мой взгляд искал его. – Что случилось?

– Ничего. – Его горло напряглось, чтобы сглотнуть.

– Не надо. – Я приподнялась на локте, чтобы мы оказались лицом к лицу. – Не говори мне «ничего». Я чувствую, что что-то есть.

Его ресницы опустились, закрывая глаза, но я увидела там темные тени. Призраки.

– Скрывать свои сокровенные чувства не так-то просто рядом с тобой.

– Знаю. Я бы сказала, что мне жаль.

– Но это не так? – Одна сторона его губ приподнялась.

– И да, и нет. Я не люблю лезть не в свое дело, когда знаю, что этого не хотят. – Мне удалось вдохнуть воздух между нашими губами. – Поговори со мной, Кас.

– Кас. – Он вздрогнул, а затем его ресницы поднялись. – Знаешь, почему мне нравится слышать, как ты это говоришь? – Он снова сглотнул, коснувшись кончиками пальцев моей щеки. Прошло долгое мгновение. – Когда меня удерживали Вознесенные, бывали моменты, когда я боялся, что забуду свое имя… забуду, кто я такой. На самом деле, так и было… когда меня морили голодом. Когда меня использовали. Я был вещью. Не человеком. Даже не животным. Вещью.

Я прикусила губу, когда мое сердце сжалось. Я не произнесла ни слова. Не смела пошевелиться или вздохнуть. Я не хотела делать ничего, что заставило бы его замолчать.

– Даже после освобождения я иногда чувствовал себя так. Что я не более чем эта вещь без имени и собственного разума, – хрипло признался он. – Это просто... подкрадывалось ко мне, и я должен был напоминать себе, что это не так. Иногда ничего не получалось, и всегда Киран, Нетта, Делано, Нейл или даже Эмиль вытаскивали меня из этого состояния. Как и мои родители. Они даже не знали. Никто из них не знал, кроме, может быть, Кирана. – Его пальцы прошлись по моей руке вниз, туда, где моя ладонь лежала на его бедре, над клеймом королевского герба. – Кто-то просто говорил «Кас». Или моя мать называла меня Хоуком, что напоминало мне, что я не вещь.

Слезы боли и гнева наполнили мои глаза. Я хотела обнять его. Хотелось спрыгнуть с корабля и поплыть к берегу, чтобы найти королеву и короля и убить их прямо сейчас. Но я держала себя в руках.

– Что я был человеком, – прошептал он. – Что я не был тем существом в клетке или тем существом, которое не могло контролировать ничего вокруг… даже то, что со мной делали или как использовали мое тело. Услышав, как они просто говорили «Кас», я вырвался из этого ада. – Его пальцы скользнули вверх по моей руке и коснулись щеки. Он наклонил мою голову назад. – Когда ты называешь меня Касом, это напоминает мне, что я настоящий.

– Кас, – прошептала я, смаргивая слезы.

– Не надо, – мягко умолял он. – Не плачь.

– Мне жаль. Просто я хочу... – Боги, я так многого хотела для него. Я хотела, чтобы он никогда не пережил ничего подобного, но я не могла отменить прошлое. – Я хочу, чтобы ты знал, что ты всегда Кас. Ты никогда не был вещью, и сейчас ты ею не являешься. – Я поднялась, укладывая его на спину. Маслянистый свет газовой лампы струился по изумительным чертам его лица. – Ты – Кастил Хоуктрон Да'Нир. Сын. Брат. Друг. Муж. – Я наклонилась к нему, и невозможно было не заметить, как углубился цвет его глаз, когда его взгляд упал на мою грудь. Прижавшись к его щеке, я вернула его взгляд к своему. – Ты– король. Мой король. И ты всегда будешь моим всем, но никогда не будешь вещью.

Кастил двигался быстро, прижав меня спиной к кровати теплым весом своего тела.

– Я люблю тебя.

И я показала ему, что люблю его, своими словами, губами, руками, а затем и телом, снова и снова, пока прекрасные янтарные глаза не очистились от всех теней.

На протяжении всего путешествия в Оук-Эмблер я... тщательно и неоднократно отвлекалась от постоянного покачивания корабля. Но не успела набраться сил, как море уступило место суше, а над городом и деревней, расположенными сразу за Валом, навис обгоревший красный камень замка Редрок. Яркое утреннее солнце светило над головой, когда мы с Кастилом возвращались в каюту. Для нас было бы безопаснее передвигаться днем. Мы прибыли на два дня раньше, чем ожидалось, а это означало, что Вонетта и группа должны были прибыть в то же время или, возможно, чуть раньше.

Задача состояла в том, чтобы слиться с толпой и остаться незамеченным. Мои шрамы затрудняли это дело, но, к счастью, прохладная температура позволяла носить плащ с поднятым капюшоном, чтобы не привлекать лишнего внимания. На мне была старая пара бриджей, которые Кастил достал для меня, те, что были изношены на коленях. Одежда, которую я приобрела в Бухте Сайона, была бы слишком изысканной для человека, не вознесенного или не принадлежащего к богатому классу.

А богачи в Солисе не ходили по улицам любого города. Они ездили в каретах, даже если проезжали всего квартал. Я надела простую белую рубашку со свободными рукавами, застегнутыми на запястьях. Было странно... свободно, что белая рубашка меня не касалась, что я даже почти не думала о ней, когда надевала поверх рубашки лиф без рукавов, плотно застегивая его на талии и груди шнуровкой спереди, как это делали многие женщины из рабочего класса в Солисе. Я как раз застегивала нагрудный ремень, когда подняла голову и увидела, что на меня смотрит Кастил.

Он был одет, как обычно, в черные бриджи и тунику с длинными рукавами. Мужчинам было гораздо проще слиться с толпой.

– Что?

Его взгляд прошелся по мне, задержавшись на изгибах лифа у груди.

– Мне нравится, что на тебе надето, – сказал он. – Очень.

Чувствуя, как потеплели мои щеки, я взяла кинжал и прикрепила его к нагрудному ремню, а затем пристегнула вольвений кинжал к бедру.

– Теперь мне действительно нравится то, что на тебе надето.

– Ты сошел с ума.

– Только слегка. Он перебросил мою косу через плечо. Опустив голову, он поцеловал меня, а затем поправил бантик на завязках лифа. – Не могу дождаться, чтобы развязать их позже.

Я улыбнулась, чувствуя, как в животе закрутились завитки. Улыбка исчезла слишком быстро, когда мое сердце споткнулось о само себя. Позже не гарантировано, прошептал назойливый голос, и если бы у этого голоса было не мое тело, я бы ударила его.

Я улыбнулась, чувствуя, как в животе поднимается напряжение.

Это будет позже.

Мы позаботимся об этом.

В дверь постучали как раз в тот момент, когда Кастил закончил пристегивать мечи к бокам.

Перри вошел внутрь, держа в руке фуражку.

– Мы причаливаем.

– Отлично, – ответил Кастил, в то время как в мои мышцы закралось напряжение.

– Я могу остаться поблизости.

– Это будет слишком большой риск, – сказала я ему.

Кастил бросил на меня знакомую полуухмылку.

Я ничего не сказала, но бросила на него взгляд.

Перри усмехнулся.

– Думаю, некоторые люди просто не созданы для плавания, – сказала я.

Он усмехнулся. Сверху донесся голос… приветствие. Его взгляд вернулся к нам.

– Могу я попросить вас двоих об одолжении?

– Все что угодно, – сказал Кастил, бросая мне плащ.

Перри провел пальцами по ободку своей фуражки.

– Присмотрите для меня за Делано, – казал он, и я пристально посмотрела на него, когда начала застегивать ряд пуговиц на груди плаща. – Иногда он бывает слишком смелым.

– Делано вернется к тебе, – сказал Кастил, надевая плащ, и я кивнула.

– Спасибо. – Он коротко улыбнулся нам.

После его ухода я повернулась к Кастилу.

– Так и есть. – Он подошел ко мне, заправил мою косу под плащ и надел мне на голову шапочку. – В течение последних нескольких лет, думаю, то и дело.

Я усмехнулась, представив их за штурвалом, улыбающихся и смеющихся над тем, что говорит другой.

– Они милые вместе.

– Ты милая. – Кастил потянул за край моей шапочки, а затем поднял капюшон плаща так, что тот оказался поверх головного убора. – Хотя я предпочитаю иметь возможность видеть твое лицо. – Он натянул свой собственный капюшон, и тени, образовавшиеся на нижней половине его лица, придали ему еще больше загадочности. Надвинув капюшон, он сказал:

– Мы справимся.

Мое сердце сжалось.

– Знаю. Мы справимся.

– Значит, ты готова?

Я знала, что он говорит не только о том, чтобы покинуть корабль.

– Я готова сделать все, что нужно.

Он кивнул, и мы вышли из каюты, оставив свои вещи. Перри и его команда забрали бы все, что мы привезли с собой, включая этот проклятый дневник, обратно в Атлантию. Группа, которая отправилась с Хисой, везла с собой дополнительные припасы.

Мы поднялись по лестнице и направились туда, где у ящиков стояли Киран и Делано. Они и команда были одеты так же, как и мы, плащи и капюшоны закрывали их лица. Я оглянулась назад, где на палубе корабля были установлены пандусы, соединяющие его с пирсом. С низко надвинутой на лицо фуражкой Перри разговаривал с кем-то, одетым в черное. Это были охранники с Вала. За ними на пирсе царил контролируемый хаос. Люди спешили с кораблей к кирпичным складам и повозкам. Уличные продавцы торговали едой и другими товарами. Мой взгляд метнулся к серым стенам Вала, построенным из известняка и железа. Стражники патрулировали стену, стояли на укреплениях и сидели в своих гнездах, как хищные птицы. Я не заметила черных мантий, но стражников было... много. Больше, чем можно было ожидать в Оук-Эмблере в обычный день.

Но сегодня был не такой день.

В этих стенах находилась Кровавая Корона.

ГЛАВА 44

– Ну же, ленивые ублюдки, – крикнул Перри, и я вопросительно подняла бровь, когда он зашагал по палубе, сцепив руки. – Пошевеливайтесь.

– Ему это слишком нравится, – пробормотал Делано себе под нос, и я сдержала хихиканье.

Мы с Кастилом подняли ящик и начали двигаться к пирсу. Деревянный трап шатался под нашими ногами, заставляя меня задыхаться, когда я смотрела вниз на бурлящие грязные воды.

– Тише, – пробормотал Кастил.

Я кивнула, пока Перри вел нас к повозке. Киран и Делано шли прямо за нами. Мое сердце заколотилось, когда мы проходили мимо охранников, но мужчины не обращали на нас внимания. Их взгляд был прикован к нескольким женщинам, которые приставали к мужчинам, остававшимся на кораблях, их лица были сильно разрисованы.

Слава богам, что некоторые мужчины не могут сосредоточиться ни на чем другом, если рядом находится красивое лицо.

– Что, черт возьми, вы все делаете? – потребовал мужчина, обогнув борт повозки, сурово нахмурив тяжелые щеки. – Это не...

– Тихо. – Кастил повернулся к мужчине, и от силы, от ловкости этого одного слова у меня перехватило дыхание.

Мужчина замолчал, глядя в глаза Кастилу. Все его тело застыло, так как его удерживали невидимые нити внушения. Я и сама застыла на месте, ведь Кастил так редко использовал его.

– Ты не скажешь ни слова, ни единого слова, пока эти ящики будут грузить в твою повозку. Ты не издашь ни единого звука, – сказал Кастил. Его голос был мягким и плавным. – Как только ящики будут погружены, ты отвезешь их туда, куда собираешься. Понятно?

Мужчина кивнул, медленно моргая, а затем просто стоял, пока остальные члены экипажа окружали нас со своими ящиками. Я не могла не смотреть на пустое выражение лица мужчины.

– Идите, – прошептал Перри под нос, наклонившись между нами. Из ящика, который Делано и Киран поставили в повозку, зазвенели бутылки. – И да хранят вас боги.

– Да хранят тебя боги, – ответил Кастил, обходя Перри.

Проходя мимо, Кастил толкнул меня плечом. Я повернулась, бросив короткий взгляд на Перри.

– Будь осторожен.

– Непременно, моя королева.

Повернувшись, я не отставала от Кастила, когда мы быстро проскользнули внутрь толпы рабочих в плащах и куртках, которые входили и выходили из ворот Вала. Осмотрев толпу, я поняла, что лучше не оглядываться в поисках Делано и Кирана. Они найдут нас. Я сосредоточилась перед собой.

Чем ближе я подходила, тем... хуже становился запах. Пот и масло смешивались с запахом испорченной рыбы. Я знала, что он будет только усиливаться из-за всех тех, кто вынужден жить в маленьких домах под Валом, почти поставленных друг на друга, куда, казалось, не проникало солнце. Удушающий запах был не единственным, на что я обратила внимание. Меня привлекло состояние возвышения. По всей массивной, толстой структуре были крошечные... трещины. Я никогда не видела ничего подобного и не могла представить, что могло нанести такой ущерб.

– Посмотри на Вал, – сказала я себе под нос, и голова Кастила слегка приподнялась.

Он ничего не сказал, пока мы проходили через ворота вместе с толпой рабочих, входивших в город. Он повел нас по узким улочкам делового района, где на дорогах, покрытых отходами, оставленными лошадьми и смертными, теснились рынки. Осознание прижалось к моей спине, и я поняла, что Киран и Делано нашли нас.

Мимо проехала повозка, запряженная лошадью. Возничий сгорбился и не обратил внимания на маленького ребенка, мчавшегося по булыжной мостовой со стопкой бумаг. Его покрасневшее лицо было испачкано сажей, а светлые волосы всклокочены и неухожены, когда он выбежал на улицу...

Рука Кастила вырвалась, схватив ребенка за шиворот и оттащив его назад.

– Эй! Отпустите меня, сэр! – закричал мальчик, изо всех сил цепляясь за газеты. – Я не сделал... – Он затих, когда мощные копыта лошадей и колеса повозки прогрохотали в нескольких дюймах от его лица. – Черт, – прошептал ребенок.

– Не за что, – ответил Кастил, ставя ребенка на тротуар.

Мальчик обернулся, его глаза расширились.

– Спасибо, сэр! Меня бы расплющило, как мамин хлеб. – Он повернул широко раскрытые глаза к улице.

– Расплющило бы, как хлеб его мамочки? – прошептал Делано позади меня, и я подавила смех.

– Ты можешь отблагодарить меня, рассказав, что случилось с Валом, – сказал Кастил, его рука скользнула внутрь плаща. – Что вызвало в нем трещины.

Брови ребенка сошлись, когда он уставился на затененное лицо Кастила.

– Это была земля, сэр. Она качалась здесь, и я слышал от Телли в рыбной лавке, что земля тряслась до самой столицы. Моя мама сказала, что это были боги. Что они разгневались.

Я не знала, что могло вызвать такое землетрясение, но была уверена, что это были не боги.

– Когда это случилось? – спросил Кастил.

– Не знаю. Где-то месяц или около того назад. – Мальчик переминался с ноги на ногу. – Как так случилось, что вы не знаете, когда все тряслось?

– Наверное, я спал, – ответил Кастил и закатил глаза.

Мальчик уставился на него с недоверием, но взгляд быстро превратился в удивленный, когда Кастил вынул руку из плаща и уронил несколько монет на стопку бумаг. Маленькие глазки ребенка расширились.

– В следующий раз постарайся смотреть по сторонам, прежде чем выбегать на улицу, – сказал Кастил, обходя ребенка.

– Спасибо! – крикнул мальчик и убежал.

– Просто чтобы вы знали, – пробурчал Киран несколько секунд спустя, – он не смотрел по сторонам.

– Конечно, нет, – ответил Кастил, шагая так, что его тело было между моим и улицей.

– Как вы думаете, что вызвало землетрясение? – спросила я, когда мы двинулись вглубь города, срезая путь по переулку, заваленному мусором. Я старалась не дышать.

– Не знаю. Правда. – Кастил посмотрел на меня. – Я никогда не слышал о землетрясении, которое распространялось бы отсюда до Карсодонии.

– Ну, если боги проснулись и почувствовали этот переулок, – начал Киран, – я понимаю, почему они заставили землю трястись.

– Все не так, – напомнила я им. – У людей, которые здесь живут, нет выбора, кроме как довольствоваться тем, что есть.

– Мы знаем, – тихо сказал Кастил и вывел нас на еще одну забитую, грязную улицу.

Мы быстро шли по переполненным улицам и кварталам, обходя торговцев, других людей, спешащих по своим повседневным делам, и тех, кто, казалось, бесцельно слонялся в своей потрепанной, обветшалой одежде, с исхудавшими лицами и призрачной бледностью кожи. Они так сильно напоминали мне Жаждущих, что у меня свело живот. Я подумала, а потом испугалась, что они страдают от истощающей болезни, которая часто приходит по ночам, чтобы украсть жизнь спящих.

Болезнь, о которой я теперь знала, возникла из-за жажды крови Вознесенных.

Не я одна смотрела на этих несчастных. Они также привлекли внимание Кирана и Делано. Тревога и подозрительность вольвенов омрачили и без того душную улицу.

Мы с Кастилом сбросили головные уборы, но не сняли капюшоны, когда достигли внутренних районов города, а Делано и Киран оставили свои плащи для тех, кому они понадобятся. Одетые во все черное и вооруженные короткими мечами из кровавого камня, они выглядели как любой стражник, которого можно встретить в городе Королевства Солис.

Разница между районом возле Вала и районом, который располагался под замком Редрок, была разительной. Здесь воздух струился между рассеянными домами, а переулки уступали место извилистым дворам и садам. Здесь электричество вместо топлива питало рестораны и дома, а по ровным мощеным улицам, свободным от мусора и отходов, ездило меньше повозок и больше карет. Воздух был чище, тротуары и газоны ухожены. Здесь мы были вынуждены замедлять шаг, если не хотели привлечь внимание стражников, которые патрулировали, оберегая тех, кому не нужна защита, от тех, кто в ней нуждается. Проходя мимо пар, одетых в плащи на меху и усыпанные драгоценностями платья, направляющихся в магазины и садящихся в кареты, Кастил обнял меня за талию, а я сгорбила плечи. При беглом взгляде мне показалось, что Кастил пытается согреть меня во время прогулки под навесами из буйных папоротников и подвесных дорожек.

Впереди замок напоминал засохшую кровь, запекшуюся при дневном свете, когда мы пересекли широкую, усаженную деревьями дорогу и вошли в густо заросший лесом парк у подножия вторичной стены, окружавшей замок Редрок. Оказавшись под защитой леса, Кастил и Киран повели нас через лабиринт из деревьев и кустов диких ягод. Не более чем через полчаса стала видна внешняя стена Редрока.

– Мы будем подниматься по стене? – спросила я.

Кастил усмехнулся.

– В этом нет необходимости, моя королева. Мы просто пройдем сквозь нее и попадем в один из старых проходов под ней.

Я посмотрела на него, потом на Кирана, вспоминая внутреннюю стену вокруг замка Тирман и участок возле деревьев джакаранды. Моя голова вернулась к Кастилу.

– Ты серьезно хочешь сказать, что часть стены находится и здесь, внизу?

Ухмыляясь, Кастил потянул меня за лацкан плаща, проходя мимо, направляясь к нескольким низко висящим веткам.

– Вознесенные известны тем, что тратят экстравагантные суммы на богатые платья и драгоценные камни. Но знаешь ли ты, чем еще они славятся? – Он поднял одну из веток, и сквозь оставшиеся тонкие голые сучья показалась груда серого камня у подножия узкого отверстия в стене. – Их нежелание тратить монету на самое необходимое для поддержания своих городов и даже замков.

– Боги, – пробормотала я, качая головой.

Кастил подмигнул.

– Действительно позорно. – Делано откинул несколько бледных прядей волос со своего лица. Одна сторона его губ приподнялась. – И очень полезно для нас.

Кастил шел впереди, поднимая ветки, когда проходил под ними, и протягивая их мне. Земляной, затхлый запах, который встретил нас, когда мы вошли в пролом в стене и попали в темное пространство, слишком сильно напомнил мне туннели, ведущие в Илизеум. Я заставила свой разум сосредоточиться на плане. По словам Кастила и Кирана, во внутренние дворы можно было попасть по подземным ходам и камерам. Оттуда мы сможем получить представление о том, с какими силами имеем дело.

А потом? Ну, мы собирались войти в самое сердце замка Редрок, в Большой Зал, и объявить, что пришли раньше, чем ожидалось. Мы застанем их врасплох, и это наверняка вскружит голову и стражникам, и представителям Кровавой Короны, что мы смогли войти прямо у них под носом. А быть застигнутым врасплох часто было фатальной ошибкой.

– Осторожно. – В темноте Кастил нашел мою руку. – Земля идет под уклон.

– Для чего Вознесенные это создали? – спросила я, пытаясь разобраться в местности, в которой мы находились.

– Это было здесь до Вознесенных, – сказал Кастил, двигаясь, как тень, сквозь небытие. Он остановился, прислонив плечо к двери, которая тихонько скрипнула. Его ждал освещенный факелами земляной туннель. – Лес вел прямо к обрывам. Полагаю, когда-то его использовали для какого-то вида провоза товаров.

– А я могу сказать, что Вознесенные, которые когда-то здесь останавливались, использовали его для контрабанды другого рода, – прокомментировал Киран, стоя у меня за спиной.

Люди.

Они могли использовать его для контрабанды смертных в замок и из него, при этом их никогда не видели на территории.

Я вздрогнула, когда мы шли между сырыми каменными стенами прохода, моя рука лежала на рукояти кинжала. Мы подошли к короткой лестнице, где коридор разделился на две части. Кастил пошел направо.

– Как ваш советник, – начал Киран низким голосом, пока мы проходили мимо комнат. Некоторые из них были закрыты старыми деревянными дверями, а другие открыты, чтобы показать стеллажи с пыльными бутылками того, что, как я предполагала… или надеялась, было вином. – Я хотел бы официально предложить поставить охрану у входов во все туннели в любом из домов, где вы двое можете остановиться.

Кастил фыркнул.

–По-моему, это отличное предложение.

Чувство настороженности поднялось в Делано, привлекая мое внимание.

– В чем дело?

Его бледные глаза были острыми и внимательными, когда он изучал комнаты, мимо которых мы проходили.

– Они знают, что мы идем. Кто-то из их гвардии должен был поставить охрану в этих туннелях на всякий случай, тем более что в прошлом замок был взломан.

– Да, но они не знали, что мы придем именно таким образом, – сказал ему Киран.

Делано был прав, но Кровавая Корона редко покидала столицу, насколько я знаю. Могли ли они знать об этих туннелях? Мог ли их обнаружить тот, кто занял королевское место? Я предполагала, что да, потому что так было бы проще приводить людей или... избавляться от тел.

Беспокойство терзало мою кожу, пока мы шли дальше, преодолевая очередные короткие ступеньки. Мой взгляд скользнул по другому узкому коридору, мимо которого прошли Кастил и Киран. Их внимание было сосредоточено впереди. Сбоку была комната, освещенная несколькими факелами. Я внезапно остановилась, едва не столкнувшись с Делано.

– Что это...? – Его охватило удивление, когда он увидел то, что я сделала. – Святое дерьмо.

– Что? – Кастил повернулся, когда я повернулась, направляясь в камеру. – Что ты делаешь?

– Клетка – посмотри, что находится в клетке той комнаты. – Я поспешила вперед, не совсем веря в то, что увидела.

В центре маленькой комнаты за белой решеткой с трудом поднялась на ноги большая серая кошка. Меня охватило злобное чувство дежавю.

– Смотрите, – повторила я, качая головой. Она не могла быть той же самой, но... – Она похожа на пещерную кошку, которую я видела в детстве.

– Какого черта? – пробормотал Киран, остановившись в устье камеры, в то время как Кастил шел ко мне.

– Это... действительно похоже на пещерную кошку, – пробормотал Кастил. Большая кошка теперь беспокойно рыскала, ее мышцы напрягались и вздувались под гладкой шерстью, когда она выглядывала из-под решетки с яркими зелеными глазами. Умными. Знающими глазами.

– Какого черта они ее здесь держат?

– Или привезли с собой? – тихо добавил Делано, пристально глядя на существо. – Эта чертова тварь выглядит недокормленной.

Так оно и было.

Я направилась к ней. Кошка остановилась, наблюдая за мной.

– Поппи, – прошептал Кастил. – Нам нужно спешить.

– Я знаю. Просто... – Я не знала, как объяснить, что чувствовала. Почему в моей груди так яростно гудел эфир.

– Ладно. Значит, ты была права. У них есть пещерная кошка. – Напряжение сковало голос Кирана. – Но у нас нет времени освобождать питомцев замка.

Я знала, что у нас нет времени, и я также сомневалась, что пещерная кошка или любое другое дикое животное может так долго оставаться живым в клетке. Но не смогла остановиться. Я встала на колени перед клеткой, пристальный кошачий взгляд притягивал мой. Я протянула руку через прутья...

– Поппи! Не смей просовывать руку! – Кастил бросился вперед.

Слишком поздно.

Кончики моих пальцев коснулись мягкого меха, когда рука Кастила обхватила мою руку. Он рывком отдернул ее назад, когда кошка вздрогнула и продолжала дрожать.

– Что происходит? – Взорвалась паника, когда Кастил потащил меня к ногам. – Я сделала ей больно? Я не хотела...

Я остановилась.

Мы все остановились и уставились.

Даже Киран.

Шерсть кошки встала дыбом, и она опустилась на пол, яростно трясясь. Серебристо-белый свет просачивался через её глаза, искрясь и потрескивая. Под блестящим мехом кожа кошки начала светиться...

– О, боги, – простонал Делано. – Тебе действительно нужно перестать трогать вещи, Поппи.

Мех втянулся в кожу, которая разгладилась и приобрела золотисто-пшеничный оттенок. Длинные волосы русого цвета упали вперед, задевая пол клетки, закрывая большую часть обнаженного мужчины, стоящего на коленях за решеткой. Верхняя часть его тела была прижата к нижней. Резко очерченные кости и мышцы на его плечах и ногах показывали, насколько он слаб, но сквозь слипшиеся волосы яркие зеленые глаза снова встретились с моими.

Мужчина снова вздрогнул, и так же быстро, как появился в смертном облике, он снова превратился в большого кота. Теперь он лежал на животе, весь дрожа, опустив голову.

– Спрошу еще раз, – сказал Киран. – Какого черта?

– Может, он виверн, – пробормотал Делано, имея в виду одну из родословных, которые считаются вымершими. – Или, может быть, подменыш? Некоторые из старших могли принимать облик животного.

– Не знаю. – Кастил сглотнул, потрясенный, глядя на существо. – Но мы... мы должны идти дальше.

– Что? – Я повернулась к нему. – Мы не можем его бросить.

– Мы должны, Поппи. – Он сжал мои руки. – Ты видишь, что это за прутья? – спросил он, и я снова посмотрела на них. Мой живот заныл. – Они из кости, и я сомневаюсь, что это кости смертного. Твои способности на них не подействуют, и мы не сможем проломить их, не создав при этом тонну шума.

– Но...

– И даже если бы мы это сделали, что бы с ним делали? – спросил Кастил, его глаза искали мои. Он вздохнул и поднял руки, чтобы прижать мои щеки. – Послушай меня. Я знаю, что ты не хочешь оставлять его здесь. Я тоже не хочу. Но сейчас мы ничего не можем сделать.

– Он прав, – сказал Киран, оглядываясь назад в коридор. – Мы не бросим его.

– Не бросим? – спросила я.

– Мы знаем, что он здесь. Мы попросим его свободы, – объяснил Кастил. – Это станет частью нашей сделки.

– Это... это умная мысль, – сказала я, взглянув на кота. Его глаза были закрыты, а живот быстро поднимался и опускался.

– Это потому, что я умный. – Кастил наклонил голову и поцеловал меня в лоб. – Мне нравится твое сострадание, Поппи, – прошептал он. – Правда. Но мы должны продолжать.

С замиранием сердца я кивнула, глядя на существо.

– Мы вернемся, – пообещала я ему, не зная, сможет ли он понять мои слова и знает ли вообще, что мы все еще там.

Мне потребовалось все силы, чтобы выйти из комнаты, напряженный взгляд мужчины занимал все мое сознание. Я не думала, что он был виверном или подменышем, иначе зачем бы понадобились кости божества, чтобы заключить одного из них в клетку?

Конечно, этого не может быть...

– Может ли Малек менять форму? – спросила я, когда мы вошли на узкую лестницу.

– Нет, – ответил Кастил, стоя передо мной. – Я знаю, о чем ты думаешь. Это не он. Он не из тех божеств, которые могут менять формы.

Почему-то это не принесло мне облегчения. Мы обогнули лестницу, и Кастил медленно открыл дверь.

– Чисто, – пробормотал он.

Мы вышли на первый этаж замка, в дальний коридор. Судя по голым стенам и минимальному освещению, я бы поспорила, что им пользовались только слуги. Тихо ступая, мы прошли в конец зала, где висело малиновое знамя с золотым королевским гербом. Мы были уже в нескольких футах от проема, когда Кастил, негромко ругнувшись, схватил меня за руку и потащил за собой, делая шаг вперед и вынимая меч.

В проем шагнула фигура и встала перед знаменем… молодая девушка с полуночными волосами, зачесанными назад от лица в одну толстую косу. Руки, грудь и шею покрывала кружевная черная ткань, прозрачная, за исключением более толстого материала, который пробивался сквозь кружево, как лианы. Туника облегала ее грудь и живот, расширяясь на округлых бедрах. С обеих сторон были разрезы, открывающие черные штаны и сапоги на шнуровке до колен.

Она не была Прислужницей. Если бы одежда не выдавала этого факта, то клинки в форме полумесяца, которые она держала по бокам, точно могли бы. Лезвия были черными, блестящими, как сумеречный камень.

Кроме того, была нарисована маска… или нанесена чернилами, глубоким красновато-черным цветом. Она скрывала большую часть ее черт, проходя над бровями, достигая волос, а затем опускалась под глаза… глаза были такого невероятно бледного серебристо-голубого оттенка, что казались почти лишенными цвета, и простиралась почти до челюсти с обеих сторон. Крылья. Маска выглядела как крылья хищной птицы на оливковой коже ее лица.

Была ли она... Прислужницей? Я не была уверена, но знала, что она не вампир. В ней были эмоции. Я чувствовала их за толстыми душевными стенами.

– Здравствуйте, – сказала она довольно вежливо. – Мы ждали вас.

Я потянулась за кинжалом, когда Делано бросился вперед, выхватывая свой меч из кровавого камня.

Молодая женщина была невероятно быстра. Словно кружевное пятно черного и пунцового цвета, она проскочила под рукой Делано, зажав его руку между своей и его телом, а затем повернулась, обхватив его талию одной ногой. Она снова крутанулась, заставляя его тело отвернуться от нее. Через мгновение она уже держала одно лезвие в форме полумесяца под его подбородком, а другое прижимала к его животу.

Никто из нас не пошевелился.

Думаю, мы все были немного ошеломлены тем, чему только что стали свидетелями.

– Отпусти его, – произнес Кастил властным, командным голосом, который требовал ответа. – Сейчас же.

Она посмотрела на него.

– Отпущу, когда буду готова.

Во мне и Кастиле промелькнул шок. Эта девушка не поддавалась внушению. Мое сердце тяжело перевернулось.

– Итак, мне было приказано не проливать кровь без необходимости, что, признаюсь, у меня есть небольшая дурная привычка делать, – сказала она нам, глядя на застывшие черты лица Делано, который напрягся, не в силах вырваться из ее хватки… хватки разукрашенной девушки, которая была на несколько дюймов ниже меня. Она удерживала Делано на месте, стоя на кончиках пальцев ног. – Так что, пожалуйста, даже не думайте о том, чтобы двигаться и заставлять меня делать кровопролитие, к сожалению, необходимым делом.

– Кто ты, черт возьми, такая? – прорычал Делано.

– Прислужница? – предположила я, думая о девушке, которую знала как свою мать… которая вполне могла быть моей матерью по крови.

– Да. Это и многое другое. – Не накрашенные губы изогнулись в натянутой улыбке, когда она перевела взгляд на нас. – Но сейчас я просто ваш дружеский эскорт. – Ее взгляд был непоколебим, когда звук множества шагов эхом отразился от обеих сторон зала. – Один из многих сопровождающих.

Через несколько секунд королевские гвардейцы заполнили обе стороны коридора без окон, обнажив мечи. Среди них были закованные в латы рыцари. Их были десятки, и рыцари выглядели так же, как и в Конце Спессы. Гребень на их шлемах был окрашен в малиновый цвет, и они носили раскрашенные красной краской маски, закрывавшие верхнюю часть их лиц.

Я резко выдохнула.

– Отпусти его, – потребовал Кастил, низко опустив подбородок. – И мы будем вести себя хорошо, если ты будешь вести так же.

Эти жуткие глаза сфокусировались на нем, и я почувствовала быстрый всплеск напряженности… сильного беспокойства, со стороны девушки. Но это было недолго, и она широко улыбнулась, обнажив два ряда... клыкастых зубов.

– Конечно, – ответила она довольно бодро. – Я умею хорошо себя вести.

У меня было чувство, что это ложь.

Мы ждали, сердца колотились, а воздух в груди напрягался. Я могла бы уничтожить их всех, как это было с Невидимыми по дороге в Эваемон.

– Ты собираешься отпустить меня? – спросил Делано, и женщина кивнула. – Тогда ты должна действительно отпустить меня.

– Я отпущу, – сказала она, переведя взгляд обратно на меня. – Но, видите ли, вы все уже плохо себя вели, пробираясь под землей. – Она тихонько зашипела, и под моей кожей запульсировала энергия. – Шли туда, куда вам не следовало идти. – Ее прищуренные глаза буравили меня. – Видели то, что не должны были видеть.

– Человек в клетке?

Ее улыбка померкла.

– Нашей королеве это не очень понравится, но я готова дать всем вам преимущество. Особенно тебе, – сказала она мне. – Не пытайтесь ничего делать. Если попробуете, то потеряете не только свои жизни. Это будут жизни тех, кто ехал к нашим восточным воротам.

Я застыла от неверия, которое во мне отозвалось эхом. Вонетта и остальные еще не добрались бы до ворот.

– Как?

– Мы увидели их и ускорили прибытие, – ответила она, не отрывая клинков от горла и живота Делано. – Сегодня утром, если быть точной.

Боги.

– Где они? – сквозь стиснутые зубы потребовал Кастил.

– Они в безопасности и сейчас ждут, когда вы все к ним присоединитесь.

– И мы должны тебе верить? – обвинил Киран.

– Она говорит правду, – раздался знакомый голос справа от нас.

У меня перехватило дыхание, когда я повернулась, а Кастил напрягся, словно готовясь броситься на меня. Из зала выел Йен, его взгляд переместился с нас на девушку и Делано. Он выглядел... напряженным, его бледные, чем следовало бы, черты лица напряглись.

– Тебе сказали, что не нужно лишнего кровопролития, – тихо проговорил Йен.

– Видишь? – Женщина подняла на нас брови. – И я не пролила ни капли. Ни капли. – Без предупреждения она отпустила Делано и отступила назад, опустив клинки.

Делано развернулся, его грудь поднималась и опускалась, когда он смотрел на молодую женщину. Та подмигнула ему.

– Она сказала тебе всю правду. С твоими друзьями все в порядке. – Взгляд Йена коснулся моего. – Я могу отвести тебя к ним, и королева встретит нас там. Вы должны оставить свое оружие.

Я посмотрел на Кастила. Его челюсть сжалась, и он отрывисто кивнул.

– Что ж, можно и так. Мы здесь, чтобы увидеть Кровавую Корону.

И не похоже, что у нас был выбор.

Боги, вот почему внизу не было охраны. Это также могло быть причиной того, что мы без проблем вошли в город. Они уже знали, что мы придем другим путем, и раньше, чем ожидалось. Мы потеряли преимущество еще до того, как поняли это, и были застигнуты врасплох.

Стражники ждали, пока мы начнем идти, ведомые странной девушкой. Кастил держался поблизости, а Йен шагал рядом.

Он смотрел прямо перед собой, пока мы шли по коридору без окон.

– Надеюсь, ты здорова, сестра, – сказал он, и я подняла на него глаза, сохраняя молчание. – И что твои странствия после нашей последней встречи прошли хорошо.

Мой взгляд устремился на него, и он коротко взглянул на меня. Я ничего не могла прочесть ни в этих бездонных глазах, ни в его взгляде, но он пытался расспросить о стражах Никтоса, ничего не выдавая?

– Так и есть, – солгала я.

Его черты слегка смягчились, и я готова была поклясться, что это было облегчение.

– Хорошо.

– Ты в... Я остановила себя, чтобы не проболтаться о том, что я подозревала. Девушка перед нами оглянулась через плечо. – Ты один? Где твоя жена?

– Леди Клаудия осталась в столице.

Рука Кастила коснулась моей, когда мы вошли в Большой Зал. Как и в коридоре, здесь не было солнечного света. Окна закрывали тяжелые портьеры темно-малинового цвета, и перед каждым из них стоял рыцарь. Между горсткой кресел и диванов перед возвышенным помостом располагались несколько маленьких столиков с нетронутыми блюдами и напитками. Все кресла были заняты. Вонетта поднялась, за ней последовали Эмиль, Лира и Хиса. Нейл уже стоял позади них. Никто при этом не выглядел полностью взволнованным, но я чувствовала облегчение, исходящее от них и от нас. Кто-то еще оставался сидеть на одном из стульев, частично заслоненный...

Вонетта поймала мой взгляд и отошла в сторону.

Воздух вырвался из моих легких, когда поднялась Тони, прекрасное создание в простом платье розового оттенка с длинными, развевающимися рукавами.

– Поппи? – прошептала она, шагнув вперед, глядя на Вонетту и Эмиля. – Ты действительно...

– Это моя сестра, – оборвал ее Йен, и между моим братом и ней промелькнул взгляд, который мог бы быть предупреждающим, но в моем горле разрастался и усиливался комок, потому что Тони не была...

Она не вознеслась.

Я направилась к ней, но Кастил поймал меня за руку.

– Все в порядке, – тихо сказал Йен, и взгляд, брошенный на него Кастилом, сказал, что он не очень-то верит в то, что говорит мой брат.

Но Эмиль кивнул.

– Так и есть.

Челюсть Кастила сжалась, но он отпустил мою руку, и я бросилась вперед в тот же момент, когда Тони пронеслась мимо Эмиля. Ее волосы с коричневыми и золотыми локонами, как всегда, были дикими и прекрасными. Как только я добежала до нее, то заключила в объятия, и задрожала, как только почувствовала ее теплую кожу под платьем. Я задрожала еще сильнее, когда она обхватила меня руками, прижимаясь ко мне так же крепко, как я к ней, и чувствовала, что она дрожит так же сильно… я также чувствовала ее эмоции. Пузырчатое и сладкое удивление. Земное и лесное облегчение, а еще горький привкус...

– Королева не такая, какой кажется, – прошептала Тони мне на ухо, когда ее страх покрыл заднюю стенку моего горла. – Тебе нужно...

– Поппи выглядит совсем иначе, – вмешался Йен, подойдя к нам сзади. – Не так ли?

Я отпрянула назад, мои глаза искали глаза Тони, когда она кивнула. Я бросила быстрый взгляд на Йена и увидела, что на нас смотрит прислужница, медленно двигаясь за Кастилом и Кираном. Оба они подкрались ближе. Тони... она знала правду о королеве и Вознесенных, и Йен пытался защитить ее.

– Знаю, – сказала я, встретив взгляд Тони. – Я действительно выгляжу по-другому без вуали.

Губы Тони дрогнули, но она заставила себя улыбнуться, глядя на нас с Йеном. – Ты прекрасно выглядишь без вуали.

Я скользнул ладонями по ее рукам.

– Я так рада тебя видеть. Я так скучала по тебе. И так волновалась.

– Я тоже по тебе скучала, – ответила Тони, заметив, что стражники кружат по комнате. – Но нет причин для беспокойства. – Она сглотнула и посмотрела на Кастила, который стоял рядом со мной. – Привет. – Она сделала паузу, глаза слегка сузились. – Хоук.

То, как она произнесла его имя, и взгляд, которым она посмотрела на него, был таким тонизирующим, что я чуть не расплакалась.

– Здравствуй, Тони. – Кастил склонил голову. – С облегчением вижу, что ты здорова. Хотя мне бы хотелось, чтобы мы подтвердили это при других обстоятельствах.

– Как и все мы, – пробормотал себе под нос Йен.

Молодая девушка подошла ближе, ее неподвижный взгляд, казалось, ничего не упускал. Тони начала оглядываться на нее, но тут взгляд Прислужницы переместился на вход в Большой Зал.

Осознание прижалось к затылку и спине, пробирая ледяной дрожью. Йен отступил назад, поманив рукой Тони, чтобы она сделала то же самое. Я еще до поворота знала, что меня ждет, но все равно двигалась так, словно попала в густую холодную слякоть. Я окинула взглядом строй охранников в черных мантиях.

Багровые и черные шелковые юбки струились как вода по каменному полу. Глубокий разрез платья пролегал между выпуклостями грудей, достигая невероятно узкой талии, унизанной рядами рубинов, скрепленных цепочками. Пальцы с красными кончиками сцепились. На тонких запястьях и бледной шее нанизаны и крепко зажаты гранаты. Пышные красные губы, приподнятые в слабой улыбке. Вздернутый нос, пронзенный ониксовым камнем. Высокие скулы искусно подкрашены румянами. Черные глаза, мерцающие под золотыми люстрами, обведены черным контуром и крыльями. Дугообразные, глубокие коричневые брови. Темно-русые волосы были зачесаны на затылок и откинуты назад, так что их масса рассыпалась по изящным плечам густыми, свободными локонами, задевающими ряды рубинов на талии. Вырезанная из чистого полированного рубина, состоящая из двенадцати колец, соединенных овальными частями оникса и увенчанных бриллиантами в виде шпилей, Кровавая корона была одним из самых прекрасных и ужасных когда-либо созданных произведений искусства.

Как и женщина, которая ее носила.

Королева Илеана выглядела так, как я и запомнила… красивой в знойной манере, которой мало кому удавалось достичь, и с теплотой в чертах лица, которой мало кому из Вознесенных удавалось овладеть. Наши взгляды встретились, и я не смогла отвести глаз, так как воспоминания о том, как она убирала мои волосы с испорченного лица, как читала мне, когда я не могла уснуть, как обнимала меня, когда я плакала по матери и отцу, вспыхивали во мне снова и снова.

И, может быть, поэтому я не заметила, кто стоял справа прямо за ней. Может быть, поэтому мне потребовалось больше мгновения, чтобы осознать внезапный взрыв ледяного шока, отразившийся от Кастила, и то, что он отпрянул на назад. Мой взгляд переместился на мужчину, который стоял там. Это был не король Джалара.

Волосы этого человека, доходившие почти до плеч, были светло-каштанового цвета со светлыми прядями, но острые скулы, прямой нос и гордая линия челюсти были до ужаса знакомы. А потом его полный рот изогнулся вверх, когда тот уставился на нас. И... появилась ямочка на его левой щеке. Улыбка, однако, была какой-то неправильной, лишенной теплоты и какого-либо следа человечности.

– Брат, – сказал незнакомец, и от глубокого, жесткого звука его голоса по телу пробежали мурашки. – Прошло слишком много времени.

Кастил застыл рядом со мной.

– Малик.

ГЛАВА 45

– Какое счастливое воссоединение, – объявила королева Илеана, ее улыбка была натянутой, когда она смотрела на двух братьев, уставившихся друг на друга.

Я едва слышала ее… едва осознавала, что Прислужница, словно приведение, проплывает между нами и встает по другую сторону от королевы.

То, на что я смотрела, не имело смысла.

И я была не единственной, кто застыл в шоке, глядя на принца Малика Да'Нира. Как он вообще оказался на свободе? Стоял рядом с Кровавой Королевой, казался здоровым и целым? Он совсем не походил на истощенного, хрупкого человека, которого мы видели в клетке внизу. На его золотисто-бронзовой коже не было следов голода. Его волосы блестели, а отполированный блеск его сапог, покрой бриджей, сшитая на заказ рубашка и темно-серый жилет, которые он носил, свидетельствовали о богатстве и привилегированности.

Это не имело смысла.

Или не могло, потому что единственная причина, по которой он оказался здесь, была непостижима.

– Боги, – подняв руку и остановившись, произнес Киран.

– Малик. – Голос Кастила был хриплым, а пронизывающая его агония лишила меня дыхания. Я потянулась, схватив его за руку. Он метался между своим братом и Кровавой Королевой. Его шок… и шок всех остальных, обрушился на меня, как ледяной дождь. – Нет.

Его брат наклонил голову и перевел взгляд на мою руку, обхватившую руку Кастила.

– Я вижу, ты женился, Кас, – сказал он, и Кастил вздрогнул, когда его дыхание вырвалось наружу. – Жаль, что я не смог там присутствовать. – Яркие, золотые глаза встретились с моими, и я почувствовала, как вздрогнул Киран, стоявший рядом со мной. – Поздравляю.

– Что она с тобой сделала? – потребовал Кастил, потрясенный до глубины души.

– Открыла мне глаза, – ответил Малик.

– На что? – Кастил поперхнулся.

– На правду. – Его голова выпрямилась, и я потянулась к нему чувствами, обнаружив толстую стену, защищающую его эмоции. – Так же, как она откроет все ваши глаза.

Кастил сделал шаг назад, его неверие было таким же сильным, как и его печаль.

– Этого не может быть. – Его голова повернулась в сторону королевы. Он направился к ней, но я крепче сжала его руку, когда несколько рыцарей шагнули вперед. Они не были моей заботой. Это была королева, чей взгляд устремился на Кастила. – Что, черт возьми, ты с ним сделала?

– Кастил. – Словно змея в траве донесся до нас ее голос.

Все его тело напряглось рядом с моим, а ее красные губы изогнулись, когда она протянула к нему руку.

Я отреагировала без раздумий, схватив ее за руку. Шелк ее рукава смялся под моей хваткой.

– Ты больше никогда и пальцем его не тронешь.

Прислужница шагнула вперед, но королева Илеана подняла руку. Ее темный взгляд скользнул к моему.

– Пенеллаф. – Эти темные глаза блуждали по моему лицу, ненадолго касаясь шрамов, а затем продолжая смотреть дальше. И мне показалось... боги, мне показалось, что черты ее лица смягчились и потеплели. – Я не намерена поднимать руку на твоего мужа. Это было бы невероятно неуважительно.

– Как будто тебе есть дело до того, что такое уважение, – выпалила я в ответ.

Ее брови поднялись, а затем она тихонько засмеялась.

– Йен, – позвала она, и я краем глаза заметила, как мой брат напрягся. – Ты не сказал мне, что наша дорогая Пенеллаф не только нашла свой язык, но и наточила его.

Йен ничего не ответил.

Королева Илеана дернула за руку, но я еще мгновение держалась. Не знаю зачем. Может быть, чтобы доказать, что я могу, что мой язык – не единственная вещь во мне, у которой теперь заострены края. Я медленно отпустила ее, поднимая по одному пальцу за раз.

Она подняла бровь, глядя на меня. Затем наклонила голову, и до меня донеслись ароматы розы и ванили.

– Поппи, – тихо сказала она, удерживая мой взгляд. Как бы близко она ни была, мне показалось, что ее глаза... не были такими темными, как обычно бывают у Вознесенных. Мне удалось увидеть ее зрачки. Я открыла свои органы чувств, но ничего не почувствовала от нее, что не было сюрпризом. – Как быстро ты отвернулась от меня, после всех тех лет, когда я защищала тебя, заботилась о тебе и оберегала.

Ее слова ничего не сделали с моим сердцем.

– Ты имеешь в виду, после того как провела годы, обманывая меня и держа в клетке?

– Ты не была в клетке, дитя. Я уверена, что твой дорогой принц может сказать тебе это.

Кастил мотнул головой в ее сторону, и его ярость всколыхнула мою кожу.

– Комната и жизнь во лжи – все равно клетка, – выдохнула я, не желая отводить взгляд. – И я не ребенок, и он не принц.

Брови королевы Илеаны сошлись, а затем разгладились, когда она взглянула на Кастила. Очередной тихий смех вырвался из ее уст, когда она отстранилась.

– Что ж, это многое объясняет. – Она посмотрела через плечо на Малика. – Младший брат превзошел старшего. – Она снова повернулась к нам. – И Дева становится королевой. – Уголки ее губ снова приподнялись. – Как я и надеялась для тебя.

Зазвенели тревожные колокольчики, но они звенели с тех пор, как она вошла в комнату рядом с принцем Маликом, как будто он был ее супругом.

– Где король? – спросила я.

– В столице, – ответила она, глядя на Кирана. Она потянулась, чтобы поправить воротник его туники, но перехватила мое движение.

– Территория, не так ли? Никогда бы не подумала. У меня к тебе вопрос, дорогая. Вопрос, который может доставить Йену много неудобств. – Ее корона сверкнула, когда она откинула голову назад. – Ты связана с этим вольвеном? Или с той красивой блондинкой? Или с одной из этих о-очень красивых самок?

Тот факт, что она знала о Присоединении, не ускользнул ни от кого из нас.

– Я связана с ними, – ответила я, ожидая, пока ее взгляд остановится на мне. – Со всеми.

Ее глаза слегка расширились, а затем она хлопнула в ладоши, удивив меня. Кастил бросил быстрый взгляд в мою сторону, а королева посмотрела через плечо на Малика.

– Посмотри, что ты упустил.

– Я смотрю, – сухо ответил он. – И вижу.

– Что, черт возьми, это значит? – прорычал Кастил, его шок от встречи с братом… от предательства, сменился яростью с привкусом крови вместо гнева.

– Видишь ли, я всегда считала мою дорогую Пенеллаф будущей королевой Атлантии. Королева Илеана повернулась к Делано, ее ухмылка вновь появилась, когда он скривил в отвращении губы. Она подняла руку и щелкнула пальцами. Я напряглась, но это была небольшая орда слуг, которые ответили на ее призыв, проникая в комнату, неся подносы с бокалами. – Просто вышла замуж не за того брата.

Я подавила вздох, когда Кастил уставился на нее.

– Что? – Я не могла расслышать ее правильно.

– Кто-нибудь желает выпить? – предложила королева Илеана, но никто из нас не согласился, даже Эмиль и Нейл, которые выглядели так, будто в данный момент могли бы выпить целую бутылку. В ответ на их отказ одно плечо приподнялось в деликатном пожатии.

– Что это должно было означать? – спросил Кастил.

– Я планировала, что моя Пенеллаф выйдет замуж за Малика, – ответила она, и да, я правильно расслышала ее в первый раз.

– Это правда, – подтвердил Малик, взяв в руки бокал, в котором, как я искренне надеялась, было красное вино. Он поднял его в мою сторону. – Я был твоим Вознесением. – Его губы изогнулись в ухмылке. – Или, по крайней мере, так это можно назвать. – Он подмигнул и сделал глоток. – Но я полагаю, это можно считать вознесением... плоти?

Кастил взорвался.

Он бросился к брату, оскалив губы и обнажив клыки. Он был быстр, но Киран бросился на Кастила, обхватив его обеими руками за талию.

– Вот чего они хотят, – сказал Киран. – Не давай им этого, брат. Не надо.

Смех королевы Илеаны был похож на звон ветряных колокольчиков, когда она налила себе бокал.

– Прошу вас, – сказала она, и я увидела, как рыцари и стражники отступили от Малика и Кастила. – Мне любопытно узнать, кто победит в этом бою. Я ставлю на Кастила. Он всегда был бойцом. – Она усмехнулась, приподняв одну из кос Вонетты, когда та проплывала мимо нее. Нетта снова скривила губы в беззвучном рычании. – Даже когда он был на грани того, чтобы сломаться.

Моя голова дернулась к ней.

– Заткнись, блядь.

Ее смех затих, когда она повернулась ко мне. Прислужница отступила назад, а Малик отпил еще вина, выгнув одну бровь. Йен придвинулся ко мне, а Тони побледнела. Кастил перестал бороться с братом, и они с Кираном повернулись к тому месту, где стояла я. Моя грудь гудела от ярости и гнева, быстро поднимаясь и опускаясь вместе с дыханием.

– Я добра, королева Пенеллаф, и гостеприимна. Потому что я всегда буду очень любить тебя, независимо от того, где мы находимся, – сказала она, ее голос был холодным, когда она улыбнулась Нейлу. – Я пригласила тебя поговорить со мной, чтобы мы, надеюсь, пришли к соглашению о том, что нас ждет в будущем. Полагаю, именно поэтому вы двое согласились.

– Да, – выдохнула я.

– Даже принесли напитки и предложили еду вашим друзьям, хотя они пытались обмануть меня и заставить поверить, что это ты, а не она. – Королева Илеана жестом показала Лире на свой бокал, и вольвен зарычала на нее. – Но не принимай мою привязанность за слабость или разрешение говорить со мной так, будто я не более чем мусор из сточной канавы. Я – королева, так что прояви чертово уважение.

Я открыла рот, чтобы сказать ей, что именно думаю о проявлении уважения, но тут заговорил Кастил.

– Ты права насчет того, зачем мы здесь. Нам нужно поговорить о будущем. О вашем.

Стоя перед помостом, она повернулась к нам лицом. С одной стороны комнаты ее заслоняли Прислужницы, а с другой – Малик.

– Тогда говорите.

Кастил сумел взять свой гнев под контроль, в то время как я быстро теряла власть над своим.

– Мы пришли с... "

– Ультиматумом? Я знаю, – сказала она, и Кастил захлопнул рот. – Освободить своего брата и позволить Атлантии вернуть земли к востоку от Нью-Хейвена? Или ты раскроешь правду о Вознесенных и Атлантии, используя в качестве доказательства бывшую Деву? Уничтожить нас, разрушив наш фундамент лжи? Это верно?

Я затихла.

Все мы.

– Как? – прорычал Кастил. – Откуда ты это знаешь?

– У тебя есть... или был советник, который очень хотел избавить Атлантию от законного наследника престола, – ответила она. – Настолько, что он рассказал о твоих планах нескольким моим протеже.

Аластир.

– Вот сукин сын, – пробормотал Нейл.

Я едва могла дышать от гнева.

– Мне хочется убить его снова и снова, – прорычала я.

– Он мертв? – Королева Илеана улыбнулась. – Боги, вы даже не представляете, как я счастлива. Спасибо.

– Твоя благодарность неуместна, – огрызнулся Кастил.

Она снова пожала плечами.

– В любом случае, твой план умен. Если вы двое войдете в Солис, любящие и счастливые вместе, это пошатнет наш контроль. Это могло бы даже свергнуть... как вы это называете? Кровавую Корону? В конце концов, они верят, что Дева была избрана богами. Но, видишь ли, это сработает, только если ты думаешь, что кто-то из нас просто откажется от Солиса. Я бы заставила сгореть все проклятое королевство, прежде чем позволила бы Атлантии захватить хоть один акр земли.

Я резко вдохнула, когда Йен закрыл глаза, опустив подбородок.

– Так это все? – Кастил шагнул вперед. – Ты действительно хочешь войны?

– Я хочу Атлантию, – ответила она.

– Тогда это война, – заявила я.

Рубиновая корона сверкнула, когда она покачала головой.

– Не обязательно.

– Я не вижу другого выхода, – ответил Кастил. – Ты отвергла наше предложение.

– Но вы не отвергли мое.

Кастил мрачно усмехнулся.

– Это будет «нет».

– Вы не слышали, что я хочу сказать. – Кровавая Королева держала свой бокал обеими руками. – Ты будешь претендовать на Атлантию от моего имени и поклянешься мне в суверенитете. Вы можете сохранить свои титулы Принца и Принцессы, но позаботитесь о том, чтобы несколько моих герцогов и герцогинь смогли безопасно пересечь Скотос и основать королевские резиденции по всей Атлантии. Вы распустите свои армии и убедите народ Атлантии, что это к лучшему, разумеется. – Ее голова склонилась набок. – О, и я хочу, чтобы бывшие король и королева были доставлены в столицу, где их будут судить за измену.

Малик ничего не ответил, стоя рядом с Прислужницей. Ни малейших эмоций по поводу того, что стало бы смертным приговором для его родителей.

– Ты сошла с ума, – вздохнул Кастил, и он был прав. Не было другого объяснения, почему она думает, что мы согласимся на это.

– Если вы откажетесь, то война неизбежна, – продолжала она, как будто Кастил не говорил. – Но сначала, я считаю, вы должны понять, с чем вам придется столкнуться, если ваши армии пересекут Скотос. У нас более ста тысяч гвардейцев, которые присягнули королевской Короне. Пусть они смертны, но им нужны монеты и пожизненное богатство… и я могу их обеспечить. Они более чем готовы сражаться и умереть за это, чем перестраховаться, если Атлантия будет чем-то отличаться от того, что они имеют сейчас, – сказала она нам. – У нас есть несколько тысяч рыцарей, и с ними вам будет не так легко сражаться в бою, как вы думаете. Но это не все, что у нас есть.

– Восставшие? – закончила я за нее.

Брови королевы Илеаны приподнялись, а затем разгладились.

– Интересно, – пробормотала она, и мое сердце пропустило удар. Я не осмелилась посмотреть на Йена. – Но знаете ли вы, что такое Восставший? – Когда никто из нас не ответил, она переложила свой бокал в одну руку и вызвала вперед Прислужницу.

Челюсть Малика затвердела, когда Прислужница отправилась к королеве. Это было недолго, и я даже не уверена, была ли его реакция как-то связана с вызовом или нет. Прислужница убрала мечи в ножны на бедрах и стояла совершенно неподвижно рядом с королевой.

– Восставший – удивительная вещь. – Королева Илеана наклонила свое тело к Прислужнице. – Очень старая вещь, которая потеряла популярность еще тогда, когда боги ходили среди людей, – сказала она, подбирая косу молодой женщины и перекидывая ее через плечо. – Они быстрее, чем большинство атлантийцев. Возможно, даже быстрее вольвенов. Они невероятно сильны, даже такие высокие, как этот рядом со мной.

Девушка сказала, что она много кем была, когда я спросила, была ли она Прислужницей. Она также была Восставшей, и мы видели, насколько она быстра и сильна.

И она не выглядела даже отдаленно довольной тем, что упомянули ее рост.

– Это исключительно подготовленные бойцы, рожденные с врожденным мастерством. Они хороши только для одного. – Королева улыбнулась, проведя большим пальцем по раскрашенной красной краской маске. – И это – убивать.

Странные глаза Восставшей оставались открытыми, устремленными куда-то вдаль.

– Любой смертный может стать искусным убийцей, не так ли? – спросила королева Илеана. – Но Восставший на самом деле не смертный. Они – нечто совсем другое.

Королева Илеана кивнула ближайшему рыцарю. Тот шагнул вперед, обнажив длинный нож. Я застыла на месте, когда меня пронзил внезапный прилив отчаяния, оставив после себя удушливый дым безнадежности. Это исходило от нее… Восставшей, даже когда она стояла там, без выражения, с пустым взглядом. Она не хотела...

Малик дернулся, словно собираясь сделать шаг вперед, но остановился за секунду до того, как рыцарь вонзил нож в грудь женщины… в ее сердце.

Тони вскрикнула, зажав рот рукой, а я отступила назад от шока, столкнувшись с Кастилом. Его глаза расширились, когда он увидел, как рыцарь выдергивает нож. Йен отвернулся, наблюдая, как рыцарь отходит в сторону. Кружево туники Прислужницы быстро намокло, когда она, споткнувшись, опустилась на одно колено.

Кровь потекла изо рта, вытягивая шею назад.

– Ох, – прохрипела она, а затем перевернулась на бок.

– Она тоже боец, – заметила королева, глядя, как из-под ее распростертого тела быстро растекается красная лужа. Она посмотрела на Вонетту.

– Ты. Проверишь для меня, жива ли она?

Вонетта посмотрела на нас, а затем подалась вперед. Она опустилась на колени и прижала пальцы к шее молодой девушки. Сглотнув, она покачала головой, отводя руку назад.

– Пульса нет, и я... я чувствую запах. Смерть.

У меня было ощущение, что они говорят не о том запахе, который чувствовали от меня.

Вонетта поднялась, а затем быстро присоединилась к Эмилю и остальным.

– Она мертва.

– Боже правый, – произнес Киран, глядя на лежащую на полу молодую девушку. Ее кровь заполнила щели между плитками и тянулась к нам. – Какой в этом был смысл?

– Терпение, – сказала Илеана, делая глоток.

Рука Кастила прижалась к моей спине, когда я перевела взгляд с Восставшей на королеву, а затем на Малика, чей взгляд не отрывался от неподвижного тела.

– Что...? – Я с трудом выдохнула. – Что с тобой? – спросила я королеву, глядя на девушку, на кровь, растекающуюся под ее рукой.

Дернулся палец.

Я задохнулась, а Кастил наклонился вперед и пристально посмотрел на меня. Еще один палец дернулся, затем рука. Прошла секунда, и все ее тело зашевелилось, спина прогнулась, рот открылся. Втягивая глубокие, судорожные вдохи, она прижала руку к тому месту, где должна была быть рана, где пронзили ее сердце. Она села, моргая, затем поднялась на ноги и посмотрела на нас безжизненными глазами.

– Та-да, – воскликнула королева, щелкнув пальцами.

Киран отпрянул назад.

– Что, черт возьми, происходит?

– Тот, о ком ты спрашиваешь – это Восставший, – ответила королева. – Их нелегко убить. Ты можешь проткнуть их кровавым или любым другим камнем. Перерезать им горло. Поджечь. Отрезать их конечности от тела и дать им истечь кровью, а они все равно вернутся целыми. –Она почти тепло улыбнулась Восставшей. – Они всегда возвращаются.

Они всегда возвращаются.

Я вздрогнула, уставившись на девушку, не в силах понять, как такое вообще возможно, ведь это не то же самое, что исцелить кого-то или даже вырвать его из хватки смерти. Я не думала, что мое прикосновение может... отрастить отрубленные конечности.

– А что насчет их голов? – спросил Кастил. – Они отращивают одну из них?

Улыбка королевы увеличилась, когда она кивнула.

– Невозможно, – вздохнул Делано.

– Хочешь, я тебе покажу? – предложила она.

– Нет, – быстро сказала я. Отчаяние Восставшей все еще звучало эхом в моей душе. – В этом нет необходимости.

Королева выглядела немного разочарованной, пока Эмиль потирал ладонью центр груди.

– Это... это отвратительно для богов.

Восставшая ничего не сказала, но зато сказала королева.

– Для некоторых это так.

И я вспомнила слова Никтоса. Он был прав. Они были мерзостью жизни и смерти.

– Как? – выдавила я из себя. – Как они созданы?

– Они не просто созданы. Они рождаются, третьими сыновьями и дочерьми двух смертных родителей. Не все носят эту... черту, но те, кто носят, остаются ничем не примечательными, пока их не обнаружат, – сказала она, и меня охватило тошнотворное знание. Дети, отданные на Обряд. Вот что стало с некоторыми из них. – Кровь короля или одного из посвященных необходима для того, чтобы они полностью раскрыли свой потенциал, но, видимо... – Она посмотрела на принца Малика. – У меня этого больше нет.

Малик извиняюще улыбнулся.

– А остальное не так уж и важно, – заявила она. – У меня их много, достаточно, чтобы создать армию, которую ты не сможешь победить.

Йен... он не преувеличивал. Как можно сражаться с армией, которая, падая, постоянно поднимается? Могут ли даже стражники Никтоса победить их?

– Итак... – Королева Илеана протянула это слово. – Вот против кого вы бы пошли воевать. – Ее темные глаза остановились на мне. – Война Двух Королей никогда не заканчивалась, – сказала она. – Было лишь натянутое перемирие. Вот и все. И теперь ты должна понять, как безнадежно было бы верить, что сможешь сражаться против Солиса.

– Тогда почему бы тебе просто не захватить Атлантию? – потребовал Кастил.

– Половина моих армий погибла бы или заблудилась при переправе через Скотос. Даже Восставшие не справятся в тумане, – заявила она. – Кроме того, я не хочу, чтобы атлантийцы меня ненавидели. Мне нужно их уважение. Их преданность. А не их ненависть.

– Ну, – начал Кастил. – Этот корабль уже отплыл.

– Чувства можно изменить, – пренебрежительно сказала она. – Особенно когда их королева – дочь королевы Солиса.

– Моя мать? – Я хрипло рассмеялась. – Я думала, что ты моя бабушка.

– Ума не приложу, почему эта глупая сука сказала тебе это, – ответила она. – Герцогиня Тирман была верной, но не самой умной.

Я покачала головой в полном неверии.

– Твое заявление о том, что ты моя мать – это такая нелепая ложь. Поверить не могу, что ты могла даже подумать, что я стану рассматривать такое заявление.

– Ох, пожалуйста, не говори мне, что ты все еще считаешь Коралену своей матерью. Эта вероломная сука не вынашивала тебя девять месяцев, а потом несколько часов кричала от боли, чтобы привести тебя в этот мир, – прошипела она, поднимаясь по широким коротким ступеням, которые огибали всю комнату и вели в альков с занавешенной дверью.

– Как и ты, – прорычала я.

– Вот как? – ответила она.

– Ты – вампир. – Рука Кастила прижалась к моей пояснице. – Ты не можешь иметь детей.

– Она не вампир, – сказал Йен, глядя на меня. Его черты лица были очерчены. – И она говорит правду. Она твоя мать.

– Коралена была матерью Йена. Леопольд был его отцом, – сказала королева Илеана, ставя свой пустой бокал на мраморный подиум. В этот момент я поняла, что в комнате больше нет слуг. – А Кора была моей самой любимой прислужницей… самой доверенной. Я поручила ей заботиться о тебе, чтобы никто из тех, кто стремится получить то, что есть у меня, не смог использовать тебя, дитя мое, против меня, и многие были бы достаточно глупы, чтобы попытаться это сделать. Я доверяла ей, а она предала меня. Она и ее никчемный муж думали, что смогут украсть тебя. Очевидно, она узнала о моем намерении выдать тебя замуж за принца Малика, чтобы окончательно объединить два королевства, и не одобрила этого.

Мое сердце заколотилось, когда она заговорила.

– Кстати, Коралена пережила нападение. Она была Восставшей, в конце концов. – Она провела руками по рубиновым цепочкам на талии. – Однако не пережила моего гнева.

Я вздрогнула, и Кастил обвил рукой мою талию.

– Я не хотела этого делать. Это причинило мне больше боли, чем ты можешь себе представить. Она была мне как дочь, и предала меня. – Королева глубоко вздохнула и отстранила рыцаря от занавешенного окна. – Я не вампир. И не Илеана мое имя – мое первое имя. – Она обхватила пальцами края занавески, и я потянулась вниз, схватив Кастила за руку. – Первое имя, с которым я родилась, ты, наверное, уже слышала. Меня звали Избет.

ГЛАВА 46

Шок, эхом прокатившийся по комнате, был заразителен.

– Да, та самая Избет, – продолжала она, проводя рукой по занавесу. – Я была любовницей короля Малека – его доверенным лицом, его другом и его... его всем. А твоя мать... – Она посмотрела через плечо на Кастила, ее хватка на занавеске усилилась. – Она забрала это. Она отравила меня белладонной. Ты можешь в это поверить? Дрянь. – Ее губы скривились. – Если бы Малек не нашел меня вовремя, меня бы здесь не было, но он нашел. Он просто... знал, что что-то не так. – Она прижала руку к груди, удерживая всех нас в подвешенном молчании. – Мы были родственными сердцами. Он бы сделал для меня все.

Королева Илеана… нет, если то, что она говорила, было правдой, королева Избет откинула голову назад. – Он дал мне свою кровь, не зная, что произойдет. Он просто был в отчаянии и не хотел позволить мне умереть.

Я подумала о Кастиле… о том, что он сделал, чтобы спасти меня.

– Но он не превратил меня в вампира. Я не была первой. Видишь ли, божества не похожи на атлантийцев. Их кровь намного сильнее.

Я посмотрела на Кастила.

– Это правда?

– Да, – ответил его брат. – Когда божества возносят смертных, они не становятся вампирами. Они становятся кем-то без тех досадных ограничений, которые есть у Вознесенных.

Кастил резко выдохнул, и я поняла, что он думает о том же, о чем и я. Что его родители должны были знать все это время, что королева Илеана была... что она была Избет.

В этот момент Кровавая Королева отдернула занавес, впустив через окно яркий солнечный свет. Рыцари разбежались назад, оттуда, где по полу ползли солнечные лучи. Йен двигался быстро, избегая контакта, но она...

Она стояла в лучах солнечного света, корона вместе с драгоценностями на ее горле, запястьях и талии мерцали. Она не начала кричать от боли, извиваться в агонии или разлагаться.

Ничего не произошло.

Точно так же, как ничего не произошло, когда я вошла в солнечный свет.

Я уставился на нее, моя грудь то вздымалась, то замирала.

– Что... что ты такое?

– Я много кем была в своей жизни. Дочерью. Другом. Шлюхой. Любовницей.

– Это не тот список, которым можно гордиться, – прорычал Кастил, когда я увидела, как Нейл вцепился в спинку кресла, качая головой. – Любовница короля Малека. Поздравляю.

– Малека? Она ухмыльнулась, когда стражники придвинулись ближе, заменив рыцарей, которые теперь стояли в тенистых альковах. – Я была его любовницей. Я любила его. И до сих пор люблю. Это не ложь. А потом твоей матери пришлось пойти и погубить его. Но нет. Я больше не являюсь любовницей ни одного мужчины… ни смертного, ни бога.

– Бог? – Я кашлянула. – Малек был...

– Богом, – оборвала меня Избет. – Он был сыном Никтоса, а Никтос – не обычный бог. Он – Первородный, нечто гораздо более древнее и могущественное, – сказала она, и я поняла, что это правда. – Любой, в ком течет его кровь, станет богом. Но Элоана никогда не знала этого, не так ли? А я знала. Я точно знала, кто и что он такое. Божество не может создать вампира, и бог тоже.

Рука Кастила выскользнула из моей руки.

– Ты лжешь.

– С чего бы мне лгать? – Она покачала головой, следуя за светом к ступеням. – Малек был богом.

– Зачем ему притворяться божеством, если он был богом? – потребовал Кастил.

– Потому что ему надоело сидеть в Илизеуме, в то время как детям, сменившим несколько поколений, было позволено отправиться за горы Никтоса, и он мог сделать именно это. Дети Никтоса родились в царстве смертных, как и его Супруга.

Я вздрогнула, вспомнив слова Никтоса о силе Первородных в царстве за Илизеумом. Только те, кто родился в этом царстве, могли сохранять свои силы здесь.

Я бросила короткий взгляд на Кастила, когда она сказала:

– Ну же, ты знаешь свою собственную историю? Я прожила ее, Кастил. Как, по-твоему, Малеку удалось убить других божеств? Захватить власть, как он это сделал? Этого не могло сделать ни одно божество, даже из рода Никтоса. А божеств этой линии не было. Были только два сына.

Наступило долгое молчание, в котором я чувствовала, как цепи неверия ослабевают и спадают, пока мы смотрели на Кровавую Королеву, которая явно не была вампиром.

– Знала ли моя мать, кем он был на самом деле? – вынужденно произнес Кастил.

– Это по крайней мере одна ложь, которую она не сказала. И, как я уже заявила, я не вампир, и не божество. – Ее взгляд снова сфокусировался на мне. – Поскольку бог вознес меня, я стала им.

– Это не так работает, – прорычал Кастил, и, хотя я мало что знала о богах, я должна была поверить, что он прав. Нельзя просто так взять и превратиться в бога.

Она подняла бровь.

– Разве?

Вонетта и Лира приблизились к нам с Кастилом, как это делали Нейл со всеми остальными… и пытались сделать уже несколько минут. Их отвращение и страх совпадали со страхом Делано и Кирана, а это о чем-то говорило. Если бы она действительно была богом, то их бы тянуло к ней так же, как ко мне?

– Но тогда многие атлантийцы не знали этого, и когда они начали возносить других, они просто решили, что я такая же. – Ее глаза были закрыты. – Малек рассказал мне о своих планах. Что он притворится, что встанет на сторону Элоаны и Совета и поможет искоренить Вознесенных. Сказал, что это единственный выход. Потому что, видите ли, он не мог позволить Вознесенным продолжать существование. Он понимал их угрозу лучше, чем большинство. – Она рассмеялась, но без юмора. – Даже изгнанный, он оставался и сражался, потому что у него была честь. Но я уверена, что никто не говорит об этом, не так ли?

Элоана, в некотором роде, говорила. Она говорила, что Малек был хорошим человеком и королем по большей части. Только не очень хорошим мужем.

– Итак, он вывез меня из Атлантии, когда война только началась, но я должна была уехать одна. Было бы слишком рискованно брать с собой кого-либо, даже нашего сына.

Мое сердце перевернулось, когда Кастил хрипло спросил:

– Сына?

Она кивнула.

– Он был у со мной до того, как меня отравили, и он был... он был как ты, Пенеллаф. Благословенный. Он был самым прекрасным мальчиком на свете. И даже будучи маленьким ребенком, он обладал чувством. Даром. – Мелкая дрожь пробежала по ее телу. – Малек найдет меня. Он обещал, что как только сможет вырваться, он сделает это. Он сохранит нашего сына и привезет его ко мне, и мы просто проведем вечность вместе… только мы трое, без Короны и королевства. Он обещал забрать нас в Илизеум.

Ее глаза открылись, и они... они блестели от слез.

– Прошли годы, и война охватила все земли. Мне пришлось... пришлось скрывать то, кем я была. С моими темными глазами другие Вознесенные никогда не задавались вопросом, кто я, поэтому мне пришлось скрываться от дневного света и оставаться среди Вознесенных, все еще веря, что Малек придет за мной. Я никогда не теряла веры. Я встретила многих, кто приютил меня, и именно Джалара с Островов Водина, как я узнала, собирает свои силы возле Помпея, где собрались значительные силы атлантийцев. Я поняла, что это мой шанс узнать, что случилось с Малеком и моим сыном. – Ее ноздри раздувались. – К тому времени он уже был на пороге совершеннолетия и, вероятно, не узнал бы меня, но мне было все равно. Я знала, что помогу ему вспомнить.

Она опустилась на ступеньку.

– Итак, я присоединилась к Джаларе в Помпее, и знаешь, что увидела? Недавно коронованного короля Валина Да'Нира во главе атлантийской армии. И я поняла. – Ее руки сжались в кулаки, а голос дрогнул. – Тогда я поняла, что моего сына больше нет. Вероятно, он пропал с того момента, как я покинула Атлантию, и они смогли бы добраться до него, только если бы что-то сделали с Малеком. Годами я ждала их, не сдаваясь, а они забрали у меня его! Он был всем, что я когда-либо хотела, – закричала она, и я вздрогнула от ее слов. Ее грудь натянула ткань платья, когда она глубоко вдохнула. – Они забрали у меня все. Моего сына. Моего Малека, и я не сделала ничего плохого, только любила, и, боги, я никогда не полюблю так снова. Это было все. Это было оно. – Она провела рукой по воздуху. – Они могли остановить это в любой момент. Им просто нужно было рассказать правду о нас с Малеком. Что я не вампир. Что он был изгнан ошибочно. Но для этого им пришлось бы признаться в том, что они сделали. Рассказать всю свою ложь. Признаться в убийстве детей, – шипела она, и я вздрогнула, потому что я... я знала, что они это сделали. – И им пришлось бы отдать Корону, если бы Малек этого хотел. Поэтому, конечно, они этого не сделали. И вот мы здесь, – тихо сказала она. – Все это? – Она подняла руки и широко раскинула их. – Все это из-за них. Они создали этот огонь и раздували его, а теперь он вышел из-под контроля, потому что я – огонь, и я заберу у них все.

У них.

Не у Атлантии.

Даже не у них, на самом деле. У нее, вот что она имела в виду. У Элоаны.

У меня перехватило дыхание. Ложь... Столько проклятой лжи, пропитанной кровью. Оба королевства были виноваты в этом беспорядке.

Обе королевы.

– И все это ради мести?

– Вначале – да, но сейчас все гораздо серьезнее.

Я вздрогнула.

– Вот почему ты сделала меня Девой? Была ли вообще другая Дева?

– Это не имеет значения, – сказала она, сжимая руки вместе. – Ты должна была быть защищена. Так я оберегала тебя, пока не пришло время.

– Время выйти замуж за человека, которого ты держала в плену столько лет? – воскликнула я.

– Разве он похож на пленника? – Королева Избет посмотрела туда, где Малик стоял рядом с Восставшей.

– Я знаю, что ты сотворила с Кастилом. Я не настолько глупа или наивна, чтобы быть уверенной, что ты не сделала то же самое с Маликом, – сказала я низким голосом, шагнув к Кастилу, словно могла защитить его от слов, которые только что произнесла. – Неважно, что кто-то из вас утверждает, и мне жаль, боги, я не могу поверить, что говорю это, но я сожалею о том, что было сделано с тобой и твоим сыном.

– Который мог бы быть твоим братом, – сказала она, расширив глаза.

– Это мой брат. – Я указал на Йена. – Он мой брат, – повторила я. – То, что было сделано с тобой, было неправильно. То, что сделали с твоим сыном, было ужасно.

– Так и было, – пробормотала она. – Это действительно так и было.

– Но ты не лучше, – сказала я. – Что ты сделала с детьми? С теми, кого отдали в Храмы, у которых нет этой черты Восставшего. Как насчет тех, кто умер от истощающих болезней… тех, которыми питались вампиры, которых ты помогла создать? Как насчет вторых сыновей и дочерей, которых ты убедила поверить, что Вознесение было даровано им богами? А как же люди Солиса, живущие в страхе перед богами, которые даже не спят? Которые едва могут прокормить свои семьи и вынуждены отдавать своих детей на произвол судьбы? А как же Жаждущие, Избет? – потребовала я. – А как же я? Я твоя дочь, а ты отправила меня жить к человеку, любимым занятием которого было пороть и унижать меня.

Ее подбородок приподнялся на резком вдохе.

– Я не знала об этом. Я бы содрала кожу с его тела и оставила живым на съедение канюкам, если бы знала.

– Это не имеет значения! – крикнула я, слезы застилали мне глаза, потому что все это было так неправильно. Так неправильно. – Ты не можешь винить ни Элоану, ни Валина, ни Атлантию в чем-либо еще. Это была ты. Все ты. Ты стала такой.

Кастил резко дернул меня в сторону, заставляя отступить назад, пока я не почувствовала руки Кирана на своих плечах.

– Думаю, можно с уверенностью сказать, что мы не согласны с вашими условиями.

– У тебя нет таких полномочий, не так ли? – сказала королева Избет, ее губы истончились. – Я знаю, кто она. Она – истинная правительница Атлантии. А ты просто красивый аксессуар.

– О, я красивый, хорошо. – Подбородок Кастила опустился. – А еще я очень смертоносный аксессуар. Не забывай об этом.

Кровавая Королева ухмыльнулась.

– Не забыла. Поверь мне.

От осознания того, что... что моя мать сделала с Кастилом, с таким количеством людей, мне стало дурно.

– Нет, – выдавила я из себя. – Нет, мы не согласны и никогда не согласимся на твои требования.

– Тебе не понравится, что случится, если ты откажешь мне, – мягко сказала она. – Не делай этого, Пенеллаф. Дай мне то, что я хочу, и покончим с этим.

– Как отдача тебе Атлантии положит этому конец? – спросила я, искренне любопытствуя. – Значит ли это, что ты остановишь Вознесенных от питания невинными? Остановишь ли ты Обряд? Как передача тебе Атлантии изменит то, что ты сделала с ними?

Темные глаза встретились с моими.

– Не изменит, но ты не в том положении, чтобы вести переговоры. – Она покачала головой. – Я не могу поверить, что ты заставляешь меня делать это.

– Я не заставляю тебя ничего делать.

– Но это так. – Плечи королевы Избет поникли, а ее взгляд остался прикованным к моему. – Убить его.

Все мое тело дернулось, когда я потянулся, чтобы схватить Кастила, потому что она должна была говорить о нем, но ни один стражник или рыцарь не двинулся к нам. Не двинулась и Восставшая. Я осмотрела комнату.

Кастил крикнул.

– Нет!

Я перевела взгляд на Йена. Сзади к нему приближался рыцарь, уже обнаживший меч. Рыцарь был быстр, он взмахнул клинком в воздухе, а затем пронзил им ткани, мышцы и кости. Прекращая жизнь.

ГЛАВА 47

Время замедлилось, и я не могла понять, что вижу. То, что Йен больше не был единым целым. Что повсюду было так много красного… на земле, на мне. Что это его тело падает, а его голова катится по полу. Это не имело смысла.

Я также не видела, как Прислужница приподняла руку, ее губы разошлись в шокированном вздохе. Или как принц Малик отступил на шаг. Самодовольное бесстрастие сошло с его красивого лица, а стена вокруг его эмоций треснула настолько, что я почувствовала ответную волну неверия. Я не понимала криков Тони, когда она отступала назад, не понимала, почему глаза Эмиля так расширились, как быстро кровь отхлынула от лица Кирана, не понимала безмолвного крика, который вытравился на чертах лица Вонетты. Я не понимала, почему Нейл закрыл глаза или почему Кастил обхватил меня за талию, пытаясь отвернуть, но я не могла сдвинуться с места. Я не хотела двигаться. Агония разрывала мое сердце и прогрызала себе путь внутри черепа. В голове снова и снова мелькали образы нас с Йеном. Каждое воспоминание о нем быстро обретало форму.

– Я любила его. Я любила его, как если бы он был моей собственной плотью и кровью! – закричала Избет, а затем успокоилась. – Посмотри, что ты заставила меня сделать.

Все остановилось, и все королевство, казалось, сомкнулось вокруг меня. Я подняла взгляд от Йена.

Меня крепко обхватили руки Кастила.

– Ты мстительная сука, – прорычал он.

В ее темных глазах блестели слезы, когда она вздрогнула.

– Это не моя вина. – Она повернулась ко мне. – Я предупреждала тебя. Ты не послушала.

А потом... потом все завертелось.

Из моего горла вырвался звук, которого я никогда раньше не издавала. Моя грудь распахнулась, и из нее хлынула чистая, нерастраченная ярость. Не было никакого мышления. Не было понимания. Не было никаких ультиматумов. Все, что имело значение, это то, что она забрала его у меня… она убила его, и я позволила древнему инстинкту взять верх. Он знал, что делать со всей яростью и болью.

Я вскинула руки, разрывая хватку Кастила. Из меня хлынула волна энергии и прокатилась по всей комнате. Кастил отскочил назад, а Киран отвернулся. Королевские гвардейцы и рыцари бросились вперед. Они врезались в Тони, и она застыла на месте с открытым ртом, глядя на меня. Я потеряла ее из виду в толчее людей, щитов и мечей, когда они обступили Кровавую Королеву. И я увидела, как на лице Избет мелькнуло удивление, когда закрытые окна вдоль стен треснули и разбились. Интенсивный серебристо-белый свет заполнил мое зрение и образовал в моем сознании толстую паутину, которая протянулась от меня, едва я сделала шаг вперед. Сначала досталось королевским гвардейцам, я уничтожила их щиты и мечи, а в следующий миг – и их самих.

Кастил обнажил мечи, и стражники хлынули в зал, но между мной и Избет не было никого. Втягивая в себя гнев и страх, пульсирующие вокруг меня, я выплеснула свою ненависть, направляя ее по нитям, которые трещали и струились к ней. Я собиралась разрушить стены вокруг ее разума, как когда-то хотела сделать это с отцом Кастила. На этот раз я не остановлюсь. Я буду разрывать ее разум на части, по одному участку за раз, пока не сломаю каждую чертову кость в ее теле. Серебристо-белый свет запульсировал над ней и...

Избет засмеялась.

Она откинула голову назад и засмеялась. Я потеряла контроль над своей волей, когда Кастил обернулся и уставился на Кровавую Королеву.

– Ты не поверила моим словам, дорогое дитя? – Она протянула руку и щелкнула окрашенным в красный цвет ногтем по дрожащей стене энергии. Свет вспыхнул, а затем рассыпался в мерцающую пыль. – Это всегда было одной из твоих самых больших слабостей, Пенеллаф. Твои сомнения в том, что ты видишь своими глазами и знаешь сердцем. Если бы ты действительно поверила в то, что я сказала, то не решилась бы на такой безрассудный поступок. Ты бы знала, что мы боги, а с богом так не сражаются.

Она подняла руку. Мое горло обхватили ледяные пальцы, впиваясь в него. Я потянулась к рукам, которых там не было. Тонкая струйка воздуха пробилась в горло, мои глаза расширились, а затем... ничего. Я попятилась назад, царапая шею.

– Поппи! – крикнул Кастил, выронив меч и обхватив меня за талию. Я уставилась на него, мой рот двигался, но без воздуха, чтобы придать словам жизнь. Его голова повернулась в сторону Кровавой Королевы.

– Что ты с ней делаешь?

– Преподаю ей еще один ценный урок...

Уголком глаза я увидела, как Лира сдвинулась с места, и услышала, как рвется ее одежда. Это было так быстро. В одно мгновение она была смертной, а в следующее – вольвеном, и...

Избет повернула голову в ее сторону.

Киран выкрикнул предупреждение, а затем раздался высокочастотный вопль Лиры и густые, щелкающие и хрустящие звуки. Я попыталась повернуть голову, но не смогла. Хватка на моем горле усилилась.

– Урок, который станет еще хуже, если еще один вольвен, который смотрит на меня, как на обед, сделает еще один шаг ко мне. То же самое касается и атлантийцев, – сказала она, и я жалобно захрипела. Влажный пот покрыл мою кожу. – Я сверну ей шею.

– Стойте! – крикнул Кастил. – Отставить. Сейчас же!

Я схватилась за горло, в груди расцветала паника. Я не могла дышать. Боль полоснула по горлу, а ногти впились в кровь.

– Отпусти ее, – сказал Кастил, опуская второй меч и сжимая мое запястье. – Проклятье, отпусти ее!

– Не думаю, что отпущу. Видишь ли, она должна понять тот же урок, которому ты так сопротивлялся, – сказала Избет. – У нее нет выбора. У нее никогда не было выбора, и я вижу, что она все еще верит в обратное. Возможно, она идеально подходит тебе и никогда не научится. Твой брат был гораздо сговорчивее.

Мои легкие горели, когда острые, колющие уколы пронзили мои руки, ладони, ноги. В глазах потемнело. Давление сжимало мой череп. Эти ледяные пальцы погрузились в мою голову, в мой разум. Меня пронзила боль… такая, которая захватывает контроль над всем телом, и это... о боги, это было то, что я планировала сделать с ней, но не успела или не знала как. Было ощущение, что она разрывает меня изнутри, рассеивая мой мозг. Я дернулась, прижавшись к Кастилу, и схватилась за голову. Я извивалась, осознавая, что дышу только потому, что могу кричать.

– Поппи! – Кастил схватил меня за руку, а я хваталась за голову, рвала волосы, пока эти когти продолжали впиваться в них. Паника наполнила его глаза, когда влажное тепло хлынуло из моего носа, из моих ушей. – Нет. Нет. Нет. Нет. – Он притянул меня к своей груди, поворачиваясь к ней. – Пожалуйста. Я умоляю тебя. Остановись. Пожалуйста, черт возьми. Остановись! Я сделаю все, что угодно. Ты хочешь Атлантию? Она твоя...

– Ты не истинный наследник, – оборвала она его. – Ты не можешь дать мне то, что я хочу.

– Она не сможет дать тебе этого, если ты убьешь ее, – крикнул он, стиснув зубы. – Ты хочешь контролировать ее? Тогда ты хочешь меня. Возьми меня. Я не буду сопротивляться. Клянусь. Не буду. Просто остановись. Пожалуйста. – Его голос надломился.

Мое сознание ускользало по мере того, как я все глубже погружалась в душераздирающую боль. Я едва могла слышать или понимать их слова. Постепенно терялась способность... мыслить, но я слышала, как Кастил умолял, и сквозь проливную боль я покачала головой. Из этих криков, ревущих во мне, и всех этих истерзанных обрывков мыслей я складывала одно слово, снова и снова.

– Нет. Нет. Нет, – шептала я и кричала, пока весь свет гас вокруг меня, потому что лучше бы я умерла. Я бы предпочел быть...

– Ты убиваешь ее. Пожалуйста, – умолял Кастил. – Пожалуйста, остановись.

– Ты. О, ты всегда был моим любимым питомцем. И когда она проснется, то будет знать, как сохранить тебе жизнь, – ответила она, ее голос угасал и истощался, пока я не убедилась, что то, что я слышу, реально. – Малик. Забери своего брата.

А потом не было ничего.

Когда я открыла глаза, моя голова бесконечно пульсировала, а во рту был металлический привкус. Солнечный свет пробивался сквозь густые ветви вяза.

– Поппи? – Лицо Кирана склонилось над моим. Моя голова... моя голова была у него на коленях. – Ты здесь?

Я сглотнула, поморщившись от боли.

– Думаю, да. – Я начала приподниматься. – Где мы?

– В лесу недалеко от Оук-Эмблера, – ответила Хиса, пока Киран помогал мне подняться. Я потерла больную голову и прищурилась. Черты лица Хисы были суровыми.

Я продолжал смотреть, пока мой разум медленно рассеивал туман. Делано сидел рядом с Нейлом, который стоял, положив руку на сердце. Эмиль и Вонетта стояли на коленях возле... возле распростертого тела.

– Тони?

– Она жива. – Эмиль быстро поднял голову, его глаза были полны страха. – Но ее ранили. – Он отошел в сторону, и я увидела, как темнота окрасила розовую ткань ее платья в районе плеча. – Кровотечение остановилось, но...

Вонетта оттянула воротник платья Тони в сторону, и я вдохнула дрожащий воздух. Под насыщенно-коричневой кожей выделялись вены, толстые и черные.

– Я не знаю, что это такое.

Я поднялась, нетвердо держась на ногах. Моя одежда была заляпана кровью. Некоторая была моей, но большая часть принадлежала Йену.

– Я могу ей помочь.

– Я думаю, тебе стоит немного посидеть. – Киран стоял на ногах рядом со мной.

Прижав руку к голове, я продолжала смотреть и продолжала... перебирать обрывочные воспоминания. До меня донесся звук хруста ломающихся костей.

– Лира?

Киран покачал головой.

Мое сердце заколотилось, когда я поднесла руку к больному горлу. Избет.

– Где Кастил?

Вонетта обернулась к Тони, ее плечи были напряжены… слишком напряжены.

Тишина.

По мне пробежала дрожь. Гул в груди нарастал и нарастал, а сердце… моя душа, перевернулась, потому что я уже знала. О, боги, в глубине души у меня уже был ответ. Я сломалась, когда сделала слишком глубокий вдох.

Спотыкаясь, я пошла по кругу. Мои глаза встретились с глазами Кирана, и я почувствовала, что мое разбитое сердце раскололось еще больше.

– Нет, – прошептала я, отступая назад, а затем к Тони. Мне нужно было помочь ей, но я согнулась, сложившись вдвое. – Нет. Он этого не сделал.

– Поппи, – прошептал Киран. – Мы ничего не могли сделать. Кас... он сдался. Нам пришлось уйти. Избет сказала, что Тони – это подарок, знак ее доброй воли. Она сказала, что надеется на твое возвращение.

– Нет. – Слезы навернулись мне на глаза, когда я пыталась заставить себя подойти к Тони. У меня свело живот, когда я резко выпрямилась и посмотрела на свою левую ладонь. Отпечаток все еще был там. Я закрыла ее, а затем глаза и увидела Йена... увидела, как он падает. Я слышала ее смех. Слышала, как он умолял. – Нет. Нет. – Я вцепилась в выбившиеся волосы и тянула до тех пор, пока не почувствовала, что кожа головы горит. Я слышала, как Кастил говорил:

– Я был не больше, чем вещь без имени. Это было то, что она сделала с ним. То, что она попытается сделать снова. – Нет. Этого не должно было случиться.

– Поппи, – сказал Делано, и я ненавидела то, как он произнес мое имя, как мягко он его произнес. Я ненавидела печаль, разлитую в воздухе вокруг него и пропитавшую мою кожу. Я покачала головой и повернулась к Вонетте.

– Мы вернем его, – пообещала Вонетта, но она... она не могла дать такого обещания. – Вернем, Поппи.

Киран подошел ближе, уперев руки в бока.

– Посмотри на меня, Поппи.

Все еще качая головой, я отступила назад. Я не могла перевести дыхание. Не могла вздохнуть снова, так как моя грудь пульсировала от боли. Боль пронзала меня насквозь – боль и страх, потому что Йена больше нет, и я знала, что случится с Кастилом. Я знала, что они сделают с ним... Знала, что сделает она, потому что прекрасно понимала, что она уже сделала с ним, с Маликом и с Йеном.

С Йеном.

Мой взгляд упал на Тони, и я...

Запрокинув голову назад, я закричала, когда из меня вырвалась ярость. Снова и снова я видела, как падает Йен. Снова и снова я слышала крики Кастила, умолявшего ее остановиться. Молния пронзила небо, раскалив воздух. Раздался оглушительный раскат грома, от которого затрещали деревья и во все стороны разлетелись птицы. Хиса и охранники замерли. Делано попятился назад, натолкнувшись на Нейла. Они начали медленно отступать – подальше от меня, пока моя ярость наполняла воздух, поднимая бурю. И в дальних уголках своего сознания я поняла, что это всегда была я. Не боги вызывали бури. Это был не Никтос. Они вызывали кровавый дождь, но это... это была я – неистовая энергия, сталкивающаяся с окружающим миром. Это всегда была я – эта абсолютная сила.

Но я... я не была собой.

Я не была королевой Плоти и Огня.

Моя грудь вздымалась и опадала, а пальцы широко раздвинулись. Я была местью и гневом, обретшим форму, и в этот момент была именно тем, чего боялись Аластир и Невидимые. Я была Несущей Смерть и Разрушение, и я разрушала стены, которыми они пытались защитить себя. Я разрушу их дома, выжгу их земли и залью их улицы кровью, пока им некуда будет бежать или прятаться.

А потом уничтожу их всех.

Полосы серебристо-белой энергии потрескивали на моей коже, когда я обернулась к опушке леса, в сторону города.

– Поппи. Пожалуйста... – крикнула Вонетта, выскочив передо мной.

Я выбросила руку, и она пронеслась по высокой траве. Я шла вперед, ветер хлестал по голове. Листья трещали и падали. Деревья сгибались под тяжестью ярости, изливавшейся из меня, а их ветви врезались в землю вокруг меня.

– Поппи! – крик Вонетты был подхвачен ветром. – Не делай этого!

Я продолжала идти, земля дрожала под моими ногами, образ рухнувшего Йена, пораженной Лиры, снова и снова воспроизводился под звуки умоляющего ее Кастила.

Киран обогнул одну из веток, когда она рухнула вниз, вздымая грязь.

– Послушай нас, – крикнул он, чувствуя, как мой гнев разрывает его одежду. – Ты не...

Я отбросила его назад, и его ноги подкосились, как только я закричала. По лесу пронесся еще один импульс энергии. Деревья передо мной рассыпались, и я увидела черную стену небольшого Вала, окружающего деревню за пределами Оук-Эмблера. Стражники увидели, что я иду вперед – иду за ними. Несколько человек обнажили мечи из кровавого камня, а другие помчались через ворота. В моем сознании серебристая паутина упала на стену и проникла в нее, найдя те трещины, которые я видела на большом Вале. Я зацепилась за эти слабые места и разорвала стену изнутри. Камень взорвался, уничтожив всех стражников.

Облако сероватой пыли окутало воздух, раздались панические крики, и я улыбнулась. Крики прорезали воздух, и я почувствовала, как что-то жуткое скривило уголки моих губ. Я шла вперед, серебристо-белый свет потрескивал между моими пальцами.

В густой пыли возникла неподвижная тень. Это была она. Прислужница. Она была единственным неподвижным существом среди дыма, криков и панических возгласов, ее темные волосы свисали толстой косой через одно плечо.

– Эти люди не имеют никакого отношения к тому, что там произошло. Они невиновны. Остановите ее. – Девушка подняла лук, совершенно не обращая внимания на собирающуюся энергию и разряды молний. Ни один мускул не дрогнул, когда она непоколебимо прицелилась в меня. – Или это сделаю я.

Я наклонила голову и увидела серебристо-белый свет, протянувшийся к ней...

– Прости, – сказала она. – На меня это не действует.

Энергия отпрянула от Восставшей. Пришлось надавить сильнее, но материя отпрянула назад, трескаясь и шипя.

– Продолжай пытаться. – Серебристо-белое сияние ярко освещало ее лицо. – Тем временем, знаешь, что на тебя подействует? Сумеречный камень, которым покрыта каждая из моих стрел. Если я пущу одну из них тебе в голову, ты, может, и встанешь на ноги, но не скоро.

Моя грудь быстро поднималась и опускалась, когда я нацелилась на наконечник стрелы. Угасающий солнечный свет отражался от блестящей черной поверхности.

– Итак, я повторюсь, – продолжала она, идя вперед, повышая голос. – Эти люди не имеют никакого отношения к тому, что было сделано. Они невиновны. Остановись, или я остановлю тебя.

Невиновны.

Позади нее люди разбегались по грязным улицам, устремляясь к Валу. Они не несли ничего, кроме себя и кричащих, краснолицых детей. Они были простыми смертными, оказавшимися между Кровавой Короной и мной, и я видела со своего места, что ворота в город закрыты.

И знала, что Вознесенные, которые все еще оставались внутри, не откроют их. Они бы уже сделали это, если бы кто-то из них был таким... таким, как Йен. Я прерывисто вздохнула, глядя на людей, столпившихся у ворот Большого Вала, их страх был сплошной бурлящей массой.

Я не была той, о ком заявляли Аластир и Невидимые.

Я не была похожа на божеств, которых они боялись.

И уж точно я не была похожа на свою мать.

– Мне жаль, – сказала Прислужница, и мой взгляд вернулся к ней, когда меня сотрясла дрожь. – Мне правда жаль. Я знала Йена. Он мне нравился. Он не был похож на... многих других.

Несмотря на горе и ярость, пробивающие себе путь, я сосредоточилась на ней, открывая свои чувства. Эта способность по-прежнему работала, как и раньше, потому что я знала, что читаю ее эмоции. Я чувствовала их вкус – терпкость неуверенности и горечь печали.

– Но тебе нужно уходить. Кровавая Корона уже ушла отсюда. Не осталось никого, кто играл бы роль в том, что произошло.

– Кроме тебя, – возразила я.

Она слегка вздрогнула.

– У тебя был выбор, когда ты была Девой?

Я уставилась на Прислужницу. Она могла бы в любой момент поразить меня одной из стрел из сумеречного камня, и сомневалась, что промахнулась бы. Но та не сделала этого. Она стояла между мной и жителями деревни за городом, самыми бедными из тех, кто называл Солис своим домом. Но не между мной и Вознесенными.

Моя... Коралена была другой, не так ли? Она была Прислужницей – одной из тех Восставших, но она забрала нас с Йеном от Избет. Она любила Леопольда. Я помнила, как они смотрели друг на друга. Помнила выражение лица этой Прислужницы, когда ее вызвали, чтобы доказать, что она Восставшая… волну безнадежного отчаяния, а затем чувство капитуляции. Эмоции, с которыми я была до боли хорошо знакома. И я подумала о том, как повел себя принц Малик, когда Избет вызвала ее. Он шагнул вперед, а потом, казалось, остановился. Я задумалась, сколько раз ее использовали для показухи, а потом решила, что мне все равно.

Мне потребовалась каждая крупица моего самоконтроля, но я притянула энергию обратно к себе. В воздухе вокруг меня исчез заряд статического напряжения. Ветер ослаб, и деревья позади меня перестали стонать.

– Куда она его уводит? – потребовала я, делая шаг вперед. Глаза Прислужницы сузились. – Если ты думаешь пустить стрелу, то лучше целиться точно, – предупредила я. – Мне не нужен эфир, чтобы сражаться с тобой. Полагаю, что отращивание отрубленных конечностей и головы – довольно болезненный процесс.

Ее губы искривились в хрупкой, тонкой улыбке.

– Не волнуйся. Я нанесу точный удар.

Я улыбнулась ей в ответ.

– Скажи мне, куда они его везут. Если не скажешь, тебе лучше убить меня, прежде чем ты меня схватишь, потому что я вернусь. И я убью тебя.

– Ты действительно думаешь, что это угроза? Что я боюсь умереть? После того, как я сделала это столько раз? – Она рассмеялась, и звук был таким же рассыпчатым, как и гримаса улыбки. – Я приветствую окончательную смерть.

– А смерть людей, которых ты сейчас пытаешься защитить, приветствуешь? – бросила я вызов, игнорируя всплеск сочувствия к ней. – Потому что если ты не боишься своего конца, то, возможно, побоишься их.

Ее ноздри вспыхнули.

– А ты все ничем не лучше их.

– Ты ошибаешься. Я остановилась, – сказала я. – А кто-нибудь из них остановился бы? Твоя королева?

Она ничего не сказала.

– У меня нет желания убивать невинных. Я хочу помочь народу Солиса освободить его от Кровавой Короны. Это то, что мы хотели сделать, – сказала я ей. – Но они убили моего брата и забрали единственного человека, который значит для меня весь мир. Я сделаю все, чтобы вернуть его. Неважно, как сильно это запятнает мою душу.

– Тогда ты знаешь, как его вернуть, – огрызнулась она. – Покорись ей и завладей Атлантией от ее имени.

Я покачала головой.

– Значит, ты ничего не сделаешь для него?

– Потому что, как только она получит то, что хочет, то убьет его, – сказала я. – Она убьет меня.

– Тогда, я думаю, тебе конец.

– Нет. Потому что я не позволю случиться ни одной из этих двух вещей, – сказала я. – Мне придется дать ей то, что она хочет, но не так, как та думает.

В глазах Прислужницы мелькнуло любопытство, но затем ее внимание переместилось на мое плечо.

– Поппи, – тихо позвал Киран, когда несколько лучников на Вале вскарабкались в свои укрытия.

Ее грудь вздымалась от неглубокого дыхания.

– Она отвезет его в столицу. Я не знаю куда. Никто не знает, где она держит своих... питомцев.

По моей коже пробежала дрожь ярости, поглаживая пульсацию в груди, а ее губы скривились в отвращении. Это было мимолетно. Не уверена, что она вообще осознавала это, однако я видела.

– Но это не имеет значения, – продолжала она. – Она приставит к нему каждого Восставшего, который будет охранять его. Он будет присматривать за вашим королем, – сказала она мне, и я поняла, что она говорит о принце. – Ты не сможешь приблизиться к нему. – Она опустила лук, ее плечи расслабились. – Если ты не сможете принести с собой огонь богов, ни у кого из вас нет шансов.

Меня пробрал холод, когда я уставилась на нее. Огонь богов? Ее взгляд встретился с моим, когда она сделала шаг назад.

– Уверена, мы еще встретимся, – сказала она.

– Обязательно.

Я сидела на деревянном стуле в охотничьей хижине, куда меня привел Кастил, после того как спас мне жизнь.. да еще так рисковал при этом, и смотрела на кровать.

Там лежала Тони, ее лицо было слишком бледным, дыхание слишком поверхностным. Я пыталась исцелить ее. Однажды – когда вернулась в лес. Тогда мой дар вспыхнул, и рана затянулась, но она не проснулась. Я попыталась еще раз, когда мы остановились на полпути сюда, после того как сели на лошадей, которых привела Хиса. Я приложила руки к ее слишком теплой коже, как только мы добрались до хижины, но она не проснулась, и эти темные вены растеклись по ее горлу.

Мы проехали прямо через Пустоши и достигли охотничьей хижины, когда спустилась ночь. Нам пришлось остановиться. Все устали, а Тони... Я не знала, что с ней, что пронзило ее плоть, чтобы вызвать такое – ведь мой дар не мог ничего сделать, кроме как затянуть ее кожу.

Перед глазами всплыла стрела, которую держала служанка. Она была сделана из сумеречного камня. Такое же оружие было у моей матери в ту ночь, когда в трактир явились Жаждущие. Такое же оружие было у божеств, которых похоронили, и у скелетов-солдат. Я не могла вспомнить, какое оружие было у стражников. Я... я уничтожила тех, кто стоял передо мной, но Прислужница сказала, что это на некоторое время усыпит мою бдительность. Я взглянула на Тони. Может, это был сумеречный камень? Может, поэтому мои дары действовали только до определенного момента?

Мой взгляд опустился на руку. Я повернула ее ладонью вверх и в свете свечи увидела, как мерцает брачный отпечаток. Я закрыла ладонь, зажмурив от жжения глаза.

Я не плакала.

А так хотелось. Я хотела плакать по Йену. Хотела плакать по Лире. Хотела плакать по Тони, потому что боялась, что она больше никогда не откроет глаза. Я хотела плакать по Кастилу, потому что знала, с чем он столкнулся, даже если представить, что он сейчас думает или чувствует, зная, что его брат не только предал его, но и станет одним из его тюремщиков.

Злость росла с каждой милей, на которую мы приближались к Атлантии. Если бы мы знали правду о том, кем на самом деле является королева, мы могли бы лучше подготовиться. Мы бы знали, что для нее невозможно быть Вознесенной. Мы бы знали, что все возможно. Вместо этого мы отправились на встречу, одурманенные ложью. Ни одна часть меня ни на секунду не поверила, что Элоана не знала правды. Возможно, даже Валин знал. Знание, которое они утаили, могло все изменить.

Потому что это уже произошло.

Тихий стук вывел меня из задумчивости. Я встала и неловко подошла к двери.

Там стоял Киран.

– Не могу заснуть. Никто из нас не может. – За ним я увидела несколько фигур, сидящих вокруг небольшого костра. Он посмотрел через мое плечо. – Как она?

– Все еще спит.

– Я знаю, что ты не спала.

Я покачала головой, выходя на прохладный ночной воздух и закрывая за собой дверь. Подойдя вместе с Кираном к месту, где сидели остальные, я оглядела согнутые и склоненные деревья.

Вонетта подняла голову, когда я села рядом с ней. Она предложила мне флягу, но мне пришлось отказаться. Я уже извинилась перед ней и Кираном, но чувствовала, что должна сделать это снова. Я открыла рот.

– Не надо, – оборвала она меня. – Я знаю, что ты собираешься сказать. В этом нет необходимости. Я понимаю. Мы все понимаем.

Вокруг костра раздалось несколько возгласов согласия. Мой взгляд ненадолго встретился со взглядом Хисы, затем Делано и, наконец, Нейла.

– Он все еще жив, – сказала я грубо. – Она не убьет его. Не тогда, когда она думает, что может использовать его, чтобы контролировать меня – контролировать Атлантию.

Они кивнули, но я почувствовал облегчение. Они должны были это услышать. Я должна была это сказать.

– Кто-то знает что-нибудь о сумеречном камне? Это то, что было у Прислужницы.

– Я слышал, что она сказала, – сказал Киран.

– Как думаете, это может быть причиной травм Тони? – спросила я.

– Не знаю. – Хиса провела рукой по голове. – Она смертная. Я никогда раньше не видела смертных, раненных сумеречным камнем. Многие целители в Эваемоне и некоторые из древних старейшин, возможно, видели что-то подобное.

Я подумала об Уилле, а затем о ее дневнике, и следующий вздох причинил мне боль.

– Каков план? – спросил Эмиль, когда Вонетта протянула ему флягу. Он отпил.

Мы не разговаривали по дороге из Оук-Эмблера. Ни о чем, но я много думала – о том, что сказала Избет, о том, что утверждала даже герцогиня в Конце Спессы, и о том, что сказала мне Прислужница.

Несмотря на то, что я отказала Избет, она верила, что все встало на свои места. У нее был принц, а теперь и король Атлантии. Она нашла способ контролировать меня, и, по ее мнению, таким образом она контролировала всю Атлантию. Как и утверждала герцогиня Тирман, я преуспею там, где королева потерпела неудачу.

Но они ошибались.

Я посмотрела вниз на свои руки – на брачный отпечаток. В тебе всегда была сила. Это было то, о чем я тоже думала. Теперь я знала, где впервые услышала об этом. Белокурая блондинка, которую я видела, когда была так близка к смерти. Вот что она мне сказала.

В тебе всегда была сила.

И это было то, что сказал Никтос. Часть меня задавалась вопросом, не была ли та женщина, которую я видела, его Супругой. Что во сне она обратилась ко мне, чтобы предупредить или помочь. Это было бы логично.

В конце концов, я была ее внучкой, если она была той, в кого я верила.

Мои пальцы сжались в кулаки. В центре моей груди гудела сила – эфир Короля Богов. Такого могущества должно было хватить, чтобы уничтожить то, во что, черт возьми, верила Избет. Но мне не удалось подготовиться. Я не сражалась как богиня, потому что не верила, что являюсь ею.

Но Кастил верил, не так ли? Неужели он действительно верил, что я божество?

Я тяжело выдохнула.

– Она была права.

Вонетта посмотрела на меня.

– Кто?

– Королева. Я – бог, – заявила я.

Ее брови поднялись, и она посмотрела на Эмиля и Нейла.

– Эм...

– Нет. Подожди. – Киран поднялся, в его глазах мелькнуло понимание. – Если то, что она сказала, правда, а Малек – один из сыновей Никтоса и его Супруги, а ты – их внучка, то ты – бог, – повторил он то, о чем я только что подумала.

Делано медленно кивнул.

– Не имеет значения, кем, черт возьми, является Илеана-Избет. Ты внучка Никтоса – Первородного Бога. Вот почему твоя родословная так сильна. Ты богиня, а не божество.

– Черт, – пробормотал Эмиль, делая еще один глоток, прежде чем Вонетта выхватила у него флягу.

– Вот что имел в виду Никтос, – сказала я, сглатывая. – Мне никогда не требовалось его разрешение.

– Для чего? – спросил Нейл.

– Чтобы использовать его стражей, – сказала я, зная, что именно это имела в виду служанка, говоря об огне богов. – Чтобы вызвать дракенов.

ГЛАВА 48

Я шагала по дворцовым залам в Эваемоне. Пыль с дороги и кровь все еще пачкали мои бриджи и тунику. Следом за Кираном и его сестрой, все еще в облике вольвенов, я направилась в залитый солнцем в центре атриум. Нейл и Хиса шли следом, держа мечи наготове. Делано был с Тони, отнеся ее в одну из комнат над моей. Призвали целителей и старейшин.

Стражи Короны чопорно кланялись, когда мы проходили мимо. Каблуки моих сапог щелкали по кафельному полу так же резко, как когти вольвенов.

Вонетта представляла собой огромный клубок напряжения. Я не знала, волновалась ли она больше из-за того, что я уничтожу мать Кастила, или из-за планов, которые мы обсуждали на обратном пути в Эваемон. С другой стороны, я была на удивление спокойна. Меня не волновало ни то, что я собираюсь сказать Элоане, ни то, что я буду делать дальше. Чувствовалась только решимость и гнев, так много гнева, что он просачивался из моих костей и покрывал мою кожу, но я была спокойна. Даже не подозревала, что можно испытывать такой гнев и при этом чувствовать спокойствие.

Двери в семейную комнату были открыты, оттуда доносился аромат кофе и свежеиспеченного хлеба, от которого у меня сводило желудок, а не разжигало голод.

Элоана была не одна.

Она сидела напротив лорда Свена и лорда Грегори. Несколько гвардейцев Короны стояли в задней части комнаты, но мое внимание было приковано к ней.

Его мать смотрела на меня, а потом ее взгляд метнулся за спину, ища то, чего она не могла найти. И она знала. В тот момент, когда она не увидела Кастила, ее агония была острой и резкой. Ее рука прижалась к груди, когда она потянулась к пустому месту рядом с собой, кажется, осознав, что ее мужа там нет.

Оба старейшины поспешно встали.

– Ваше Величество, – сказал Свен, поклонившись. От него исходило беспокойство, когда он взглянул на вольвенов. – Вы в порядке, Ваше Величество?

Нет. Не в порядке. И не буду, пока Кастил не окажется рядом со мной, а от Кровавой Короны останется лишь кучка пепла. Но моя печаль и страх уступили место гневу, когда я уставилась на мать Кастила. Я вцепилась в него, позволяя охватить гул в моей груди, заполняя пустоту, где билось мое сердце.

И этот гнев имел вкус силы и смерти, совсем как тогда, когда я шла к Оук-Эмблеру, но на этот раз контролировала себя.

Едва ли.

– Вы знали. – Я уставилась на его мать. – Вы знали, кем она была и кем не была.

От ее лица быстро отхлынула кровь, и Элоана отпрянула назад.

– Пенеллаф...

– Где король? – потребовал Грегори, шагнув вперед.

Вольвен издал низкий предупреждающий рык, когда моя голова метнулась к нему. Слова сорвались с моих губ, как кинжалы с ядом.

– Где король, Ваше Величество? – поправила я мягким тоном, до жути похожим на тот, который использовал Кастил, когда был в секунде от того, чтобы избавить кого-то от сердца.

Грегори напрягся.

– Где король, Ваше Величество, – повторил он, его раздражение было едким на моем языке, а неприязнь обжигала кожу.

Я наклонила голову в сторону, когда все встало на свои места. Что-то произошло, что-то разорвалось в глубине души. Оно растревожилось от всей этой лжи, а затем расшаталось, когда Кастил спас мне жизнь. Оно распахнулось, когда я предстала перед Никтосом и сказала ему, что он не причинит вреда моим друзьям. Замки, сдерживавшие все это, разлетелись на куски, когда я увидела, как пал Йен, а потом проснулась и узнала, что забрали Кастила. Это было совершенно новое пробуждение.

Я не была Девой.

Я не была принцессой или даже королевой.

Я была богом.

И я была по горло сыта этим.

– Я вам не нравлюсь, не так ли? – мягко спросила я.

По нему прокатился ледяной всплеск шока, но он быстро скрыл это. Его подбородок поднялся.

– Думаю, вы знаете ответ на вопрос.

– Да. И знаете что? – спросила я, моя кожа гудела, а воздух заряжался энергией. Серебристо-белое сияние просачивалось из меня, загораживая обзор, пока Свен отходил от Грегори. – Во всех двух королевствах мне плевать, нравлюсь ли я вам или любому другому члену Совета. Это не меняет того, что я ваша королева, поэтому ваш тон и манера, с которой вы ко мне обращаетесь, крайне неуместны. – Я наблюдала, как розовый цвет просачивается на щеки мужчины, и натянуто улыбнулась. – Не только потому, что я ваша королева, но и потому, что я внучка Никтоса, а вы так неуважительно обращаетесь к богу.

Элоана резко вдохнула, когда я позволила беспокойной энергии из центра моей груди выйти на поверхность. Серебристо-белый свет разлился по комнате, отражаясь от стен и превращая стекло в мерцающие бриллианты. Свен споткнулся об угол полосатого ковра и зацепился за край стула. Мебель и окна задребезжали, когда я сделала шаг вперед. Серебро стекало с кончиков моих пальцев, образуя паутинки радужного света, которые падали на пол, исчезая в камне, и этот прекрасный свет мог дать жизнь. А еще он мог забрать ее.

Хиса первой опустилась на колено, прижав одну руку к сердцу, а другую к полу. Остальные стражники последовали за ней, как и Свен. Грегори остался стоять, его глаза расширились.

– Испытайте меня, – прошептала я, и эти два слова эхом разнеслись по комнате.

Грегори пронзила дрожь, и он медленно опустился на одно колено, склонив голову.

– Простите меня, – произнес он, приложив одну руку к груди, а другую на пол. – Пожалуйста, простите меня.

В потаенных, самых темных уголках моего существа желание выплеснуться наружу было искушающей силой. Выплеснуть всю печаль и гнев, которые я чувствовала, и позволить им вспороть кожу Грегори и вырвать каждую косточку. Я могла – одной лишь мыслью, одной лишь волей. Его бы больше не было, и он был бы последним, кто говорил со мной подобным образом.

Избет сделала бы это.

Но я не была ею.

Я обуздала эфир и втянула силу глубоко внутрь себя. Сияние отступило, просачиваясь обратно в мою кожу.

– Уходите, – приказала я старейшине. – Сейчас же.

Он поднялся, спотыкаясь, обошел меня и вольвенов. Я услышала тихий смешок Нейла, когда старейшина промчался мимо него. Мой взгляд метнулся к Свену.

– Вы тоже должны уйти, – сказала я. – И стражники. Уходите.

Свен кивнул и вышел из комнаты с гораздо большим изяществом, чем его предшественник. Несколько гвардейцев короны задержались, очевидно, все еще преданные Элоане или боящиеся за нее. Я обернулась и увидела, что она опустилась на пол.

Как только она подняла на меня глаза, я поборола жестокую улыбку и не дала ей дойти до губ.

– Не думаю, что вы хотите, чтобы многие услышали то, что я хочу сказать.

Кожа в уголках ее глаз порозовела, когда она закрыла их.

– Слушайте свою королеву, – хрипло прошептала она. – Уходите.

Вонетта и Киран следили за продвижением стражников. Только когда Нейл и Хиса закрыли дверь, я сказала:

– Можете встать.

Элоана поднялась и рухнула на диван, ее сверкающие янтарные глаза смотрели на меня, пока я шла вперед, ухватившись за спинку кресла. Ножки заскрежетали по полу, когда я подтащила его так, чтобы он оказался перед ней.

Медленно опустившись в него, я встретилась с ней взглядом, Киран и Вонетта пересели по обе стороны от меня. Нейл и Хиса остались у двери.

– Спросите у меня, чья кровь запятнала мою одежду.

Губы Элоаны дрогнули.

– Чья кровь...? – Ее голос надломился, когда она взглянула на вольвенов. – Чья кровь запятнала твою одежду?

– Моего брата. – Я прижала ладони к коленям. – Он был убит, когда я отказалась присоединиться к Кровавой Короне, объединив королевства под суверенитетом Солиса. Он даже не видел, как это произошло. Они срубили его голову с плеч, а он ничего не сделал, чтобы заслужить это. Ничего. Она сделала это, потому что могла. – Мои пальцы впились в колени, где материал был жестким от засохшей крови. – А теперь спросите меня, где ваш сын.

Ее глаза начали закрываться.

– Нет. – Я наклонилась вперед. – Не смейте закрывать глаза. Я не закрывала, когда смотрела, как меч рассекает горло моего брата. Не смейте закрывать глаза. Вы сильнее этого.

Ее грудь поднялась от тяжелого вздоха, но глаза оставались открытыми.

– Где мой сын?

– Она забрала его, – выдавила я, и слова вонзились в мою кожу. – А знаете почему? Вы точно знаете, зачем ей нужны ваши сыновья. Это не просто для того, чтобы сделать больше Вознесенных. Это личное.

Ее губы шевельнулись, но из них не вырвалось ни звука.

– Вы знали. Все это время. Вы знали, кем на самом деле была королева Илеана. – Ярость разогрела мою кровь и рассыпалась по коже. Она откинулась на дюйм назад. – Вы знали, что она была Избет и что она никогда не была вампиром.

–Я...

– Малек дал ей свою кровь, когда вы ее отравили. – Я вернула то расстояние, которое она преодолела. – Он не мог создать вампира своей кровью. Избет никогда не была первой Вознесенной.

– Я не знала этого сначала, – сказала Элоана. – Клянусь тебе. Я понятия не имела, что она не была вампиром. У нее были черные глаза, как и у других, которые были созданы после нее...

– Потому что ее глаза черные, но не как у Вознесенных, – перебила я. – Они всегда были черными.

– Я не знала, – повторила она, одна из ее рук сжалась в кулак. – Я не знала, пока не нашла Малека и не замуровала его. Тогда мне стало известно, что Избет никогда не была вампиром, что она вознеслась в нечто другое...

– Что-то вроде него, – оборвала я ее, не заботясь о том, правду ли она говорит в этот момент. – Когда вы узнали правду, не имеет значения. Важно то, что вы знали, что Илеана и есть Избет, и не сказали нам. Вы не подготовили нас к тому, что мы имеем дело не с вампиром, а с чем-то гораздо более могущественным, чем он. Вот почему вашего сына нет со мной.

–Я... – Она покачала головой, ее черты лица начали рассыпаться. – Мой сын жив?

– Какой?

Ее глаза расширились. – Что ты имеешь в виду?

– Вы спрашиваете о Малике или Кастиле? – спросила я. – Малик жив. У него все хорошо, он уютно устроился с Избет.

Она не шевельнулась. Мне показалось, что она даже не дышала. Я могла бы сообщить ей эту новость гораздо более деликатным способом, но она также могла бы рассказать нам всю правду.

– Нет, – прошептала она.

– Да. – Я кивнула, когда голос Избет преследовал мои мысли. – Это он забрал Кастила.

Из ее глаза скатилась слеза и покатилась по щеке.

– Кастил жив?

Я поднял левую руку, показывая ей мерцающий брачный узор.

– Он жив. – Я тяжело сглотнула. – Но уверена, вы понимаете, что сейчас это мало что значит.

Она вздрогнула, и я не знала, было ли это от облегчения или от страха. Прошло долгое мгновение.

– О, боги, – прошептала она на прерывистом дыхании, закрыв лицо руками. Ее плечи дрожали.

Заставив себя сесть поудобнее, я подождала, пока она возьмет себя в руки... что она и сделала, как я и ожидала. Прошло несколько минут, ее плечи успокоились, а руки опустились. Опухшие, остекленевшие глаза смотрели из-под ресниц, пропитанных слезами.

– Это моя вина.

– Ни хрена, – огрызнулась я. По крайней мере, частично это так. Потому что я... я потеряла контроль. Дала Избет ту возможность, которая ей была нужна.

Она вздрогнула.

– Я... я не хотела, чтобы люди знали, что она победила.

Я затихла. Во мне все замерло.

– Что?

– Это было... это было мое эго. У меня нет другого способа сказать это. Когда-то давно я любила Малека. Я думала, что луна и солнце заходят и восходят вместе с ним. И она не была похожа на других женщин. Она вонзила в него свои когти, и я знала... знала, что он любит ее… любит больше, чем меня. Я не хотела, чтобы люди знали, что в конце концов, даже когда Малек был замурован, она не просто победила, но и стала королевой, – хрипло призналась она. – Стала Короной, которая заставила нас остаться за горами Скотос, использовала наш народ для создания чудовищ и забрала… забрала моих детей. Я не хотела, чтобы Кастил знал, что та же женщина, что забрала моего первого мужа, удерживала его, а потом и его брата. В конце концов, она победила, и... она все еще пытается разорвать мою семью и королевство на части.

Теперь я была единственной, кто потерял дар речи.

– Я была растеряна, – продолжала она. – И я не... знаю, что это не оправдание. Просто это стало тем, что никогда не произносилось. Ложь, ставшая реальностью через сотни лет. Только Валин и Аластир знали правду.

Аластир.

Конечно.

– А их сын? – спросила я. – Что вы сделали с сыном Избет и Малека? Вы его убили? Это сделал Аластир?

Поджав губы, она посмотрела на потолок.

– Это сделал Аластир. Он знал о ребенке еще до меня. Валин вообще не знает о нем.

Я уставилась на нее.

– Так вот почему вы не хотели идти на войну? Потому что это означало бы, что настоящая личность Илеаны будет раскрыта, как и все остальное?

– Отчасти, – признала она, вытирая глаза ладонями. – Но еще и потому, что я не хотела, чтобы погибло больше атлантийцев и смертных. Она опустила дрожащие руки. – Малик... здоров и... – Она прочистила горло. – Он с ней?

– Он выглядел хорошо, и поддерживает Кровавую Корону. Это все, что я знаю, – сказала я ей, опускаясь еще ниже на сидение. Не знала, сколько из того, что она сказала, было правдой, но понимала, что мучения, которые я испытывала от нее, были не просто скорбью. Я поняла, что теперь это был отчасти стыд, то, что она несла сотни лет и будет нести и дальше. Честно говоря, я не знала, как бы поступила на ее месте. Война между ней и Избет началась задолго до появления первых вампиров, и она так и не закончилась. – Малек не был божеством.

– Я... я знаю. Она фыркнула. – Я имею в виду, что видела это, когда ты показала Грегори, кем была. Но я не понимаю. Малек...

– Он солгал тебе, – сказала я, положив руки на ручки кресла. – Я не знаю почему, но он один из сыновей Никтоса. Он бог.

Ее удивление не могло быть притворным, и это немного охладило мой гнев.

– Я не знала...

– Знаю. – Я сжала пальцы рук. – Малек доверился Избет. Она знала.

Элоана вздрогнула, издав низкий смешок.

– Это ранит сильнее, чем следовало бы.

– Может быть, вы никогда не переставали любить Малека.

– Может быть, – прошептала она, уставившись на свои колени. – Я люблю Валина. Я люблю его сильно и горячо. Я также любила Малека, хотя не думаю, что я... знала о нем хоть что-то. Но кажется, часть моего сердца всегда будет принадлежать Малеку.

А часть, принадлежащая Малеку, всегда будет принадлежать ему, и это было... это было просто печально.

– Избет – моя мать, – сказала я ей, и ее глаза метнулись к моим. – Я ее и Малека дочь. И я вышла замуж за вашего сына.

Она снова побледнела.

– Это было частью ее плана, – продолжила я, когда Вонетта прислонилась к моей ноге. – Что я выйду замуж за Малика и заберу Атлантию. С моей родословной и принцем на моей стороне, не было бы абсолютно ничего, что можно было бы сделать. Но по воле судьбы я вышла замуж за Кастила.

– Значит, ее план сработал, – прохрипела она.

– Нет, не сработал, – ответила я. – Я не возьму Атлантию от ее имени.

– У нее есть Малик и Кастил, – возразила она, ее тон стал жестче. – Как же она не победила?

– Она не убьет их. Малик помогает ей, и она может использовать Кастила против меня, как использовала твоих сыновей против Атлантии, – объяснила я ей.

Ее губы истончились.

– Я все еще не понимаю, как она еще не победила.

– Потому что я – не вы. – Я обратила внимание на слабую дрожь, и мне даже не хотелось сожалеть о том, что я ее вызвала. – Меня использовали всю мою жизнь так или иначе, и я не позволю использовать себя снова. Мне известно, кто я на самом деле. Я знаю, что значит иметь силу во мне все это время. Смерть моего брата не была напрасной. Как и смерть Лиры. Теперь я понимаю.

Брови Элоаны нахмурились.

– Что ты хочешь сказать?

– Я могу призвать стражей Никтоса, и я это сделаю. У Избет могут быть ее Восставшие, ее рыцари, солдаты и те, кто ее поддерживает. – Моя хватка сжалась. – Но у меня будут дракены.

Элоана была потрясена, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить. – Неужели ты даже...? Прости. Ты можешь. Ты же богиня. – Она провела рукой по своему платью – нервная привычка, как я понял. – Но ты уверена? Дракены – свирепый род. Не зря они отправились спать с Никтосом. Только он может управлять ими.

– Я его внучка, – рассуждала я, но на самом деле понятия не имела, как отреагируют дракены. Я могла только предположить, что слова Никтоса также означают, что они будут благосклонны. – И я не стремлюсь их контролировать. Мне просто нужна их помощь.

В ее глазах мелькнуло понимание.

– Я думала, вы с Кастилом хотите предотвратить войну. Вы не сможете этого сделать, когда дракены пробудятся.

– Удерживая Кастила, она думает, что может удержать мою руку. Но иногда войну невозможно предотвратить, – сказала я, повторяя ее слова, которые, как я знала, Супруга шептала мне раньше, когда я только вошла в Бухту Сайона.

И это было то, что я поняла во время путешествия обратно в Атлантию. Больше не будет никаких разговоров и ультиматумов. То, что должно было произойти, нельзя было предотвратить. И никогда не остановить. И в каком-то смысле Война Двух Королей никогда не заканчивалась. Было лишь натянутое перемирие, как говорила Избет. Все годы, что Кастил пытался передвигать фигуры за кулисами, чтобы освободить брата и получить земли для Атлантии, не пропали даром. Это дало Атлантии время получить то, чего у них не было раньше.

– Нет, – тихо, печально согласилась Элоана. – Иногда это невозможно.

Я взглянул на Хису, стоявшую рядом с Нейлом.

– Не могла бы ты передать Кровавой Короне, что я встречусь с ними в лесу за Оук-Эмблером к концу следующей недели? – попросила я ее. – Убедись, что они понимают, что кого бы они ни послали, им лучше быть достойными принять королеву. Что я буду говорить только с ней или с королем.

Уголки губ командира изогнулись, когда она поклонилась в пояс.

– Да, Ваше Величество.

– Послание? – спросила Элоана. – Что ты планируешь?

– Во-первых, я привезла из Солиса своего друга. Ту, которая, как я полагала, вознеслась. Это не так, но она была ранена, как я полагаю, сумеречным камнем, и мои способности на нее не действуют. – Я провела ладонями по коленям. – Делано отвел Тони в одну из комнат и вызвал целителя. Я бы попросила вас присмотреть за ней. Она... – Я глубоко вдохнула. – Она была моим первым другом.

Элоана кивнула.

– Конечно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей.

– Спасибо. – Я прочистила горло. – Пойду приму ванну. – Душ был... Я не могла сделать это и не думать о Кастиле, а единственный способ выжить в настоящее время заключался в том, чтобы не думать о нем. – Я отправляюсь в Илизеум. Как только вернусь, я отправлю Кровавой Королеве такое послание, которым мог бы гордиться только Кастил.

– Зная, чем гордился бы мой сын, – сказала она, ее голос стал гуще, – я могу только представить, что это будет за послание.

Я почувствовала, как мои губы изогнулись в жесткой, дикой улыбке.

– А потом я завершу то, что начали вы много веков назад. Я верну эти земли Атлантии, и я вернусь с моим королем.

Золотые глаза встретились с моими.

– А если ты потерпишь неудачу?

– Не потерплю.

ГЛАВА 49

Я проспала несколько часов и съела пару кусочков еды только потому, что так было нужно. Затем оделась в бриджи и простую белую рубашку, принадлежавшую Кастилу. Она была слишком велика, но черный лиф, надетый поверх нее, не позволял мне в ней утонуть.

В гардеробной было много моих туник и рубашек, но мне было приятно прижимать к коже рубашку Кастила. И ему было приятно, когда я носила лиф в таком виде... когда я видела его в последний раз.

Остановившись у кровати, я перевела взгляд на тумбочку, на маленькую деревянную лошадку. Мое сердце сжалось. Я поспешила к ней, взяв игрушку в руки. В сундуке у двери я нашла мешочек. Положив в него лошадку, вышла из спальни, а затем из покоев, привязав его к поясу.

Я проверила Тони и нашла ее такой, какой и оставила – спящей и слишком неподвижной. Темные вены проступили на ее подбородке. Рядом с ней сидела Элоана.

– Я вызвала Уиллу, – сказала она, и мне стало больно дышать. – Она приведет одного из старейших Целителей. Он поймет, как ее лечить.

– Спасибо, – ответила я, медленно вдыхая и выдыхая.

Она кивнула.

– Будь осторожна, Пенеллаф.

– Всегда, – прошептала я и вышла из комнаты с болью в груди.

Киран ждал меня в фойе, а оттуда мы вместе с Хисой отправились в храм Никтоса. На этот раз мы отправились в путь вдвоем. Вонетта осталась, поскольку их родители направлялись в Эваемон с новым членом семьи. Я сказала Кирану, что он должен остаться, но это прозвучало в одно ухо и вылетело из другого, даже когда я разыграла карту королевы, а затем линию «я-сама-богиня-слушайся-меня». Он настаивал на том, чтобы сопровождать меня, утверждая, что никто из остальных не вспомнит путь, который мы прошли в прошлый раз. Возможно, он был прав. А может быть, он просто не мог ни спать, ни стоять на месте, его мысли метались от одной ужасной возможности к другой. Что, если мой план провалится? Что, если дракены откажутся? Что, если она ранит Кастила? Что, если ему нужно будет питаться? Что, если мне нужно... питаться? Что бы я сделала? Я не могла даже думать о том, чтобы пить чужую кровь. Что, если я потеряю его? Что, если он снова потеряет себя?

И я знала, что Кирану было нелегко. Раньше он мог сказать, как дела у Кастила, благодаря связи. Теперь у него этого не было. У него были все те же мысли, что и у меня.

– Киран? – спросила я, когда мы спускались в узкий туннель.

– Поппи?

Я сглотнула, в горле пересохло.

– Ты... ты в порядке?

Он ответил не сразу, и мне показалось, что рука, в которой он держал факел, дрожит.

– Нет.

Я ненадолго закрыла глаза.

– А ты?

– Нет, – прошептала я.

После этого мы путешествовали по ветреным подземным туннелям в основном в тишине. Не было ни шуток, ни настоящих разговоров. Мы миновали зону частичного обрушения за несколько часов до того, как это случилось в первый раз, и я двинулась дальше, когда мы увидели проблеск света. Я прошла вперед, и затем мы пересекли бесплодную землю. Проходя наш путь, я убедилась, что это я ступила под тень крылатых женщин. Земля не дрогнула. Под нашими ногами оставались те, кого я считала стражами Супруги. Вдали мерцал город Далос, пока мы шли к храму из сумеречного камня.

Первое, что я заметила, это отсутствие дремлющего каменного дракена.

– Где же....?

– Там. – Шаги Кирана замедлились, когда я проследила за его взглядом до лестницы Храма. В центре стоял человек с черными волосами, усыпанными серебром, одетый в черные штаны и больше ничего. – Ты думаешь, это Нектас? – спросил он, его голос был низким. – В его смертной форме?

– Может быть. – Осколки алмазов хрустели под моими сапогами.

– Вольвен прав, – сказал мужчина, и мои брови поднялись. Слух у дракена был необыкновенный. – Вы вернулись на несколько членов меньше, чем в прошлый раз. Это не предвещает ничего хорошего.

Я застыла на месте, остановившись в нескольких метрах от храма.

– Если вы ищете Никтоса, то вам не повезло, – продолжал Нектас. – Он снова присоединился во сне к своей Супруге.

– Я здесь не для того, чтобы увидеть Никтоса, – сказала я, рассматривая тонкие гребни вдоль его спины. Они выглядели как... чешуя.

– Понимаю. – Тишина с ударом сердца. – Или ты теперь понимаешь, какой силой обладаешь?

Желая узнать, откуда дракен узнал о моем прозрении, я взглянула на Кирана. Он бросил на меня взгляд, который говорил, что он понимал, что я собираюсь задать довольно неуместный вопрос.

Я боролась с желанием и победила.

– Да, понимаю.

Он наклонил голову, но по-прежнему не смотрел на нас.

– Прежде чем говорить, ты должна быть уверена, ибо эти слова не могут быть отменены. Как только ты призовешь плоть и огонь богов, чтобы они защищали и служили тебе, чтобы оберегать, они будут брошены в огонь и высечены во плоти.

У меня пересохло во рту.

– Я уверена.

– Почему ты так уверена?

– Кровавая Корона забрала то, что принадлежит мне. Они забрали у меня все, и они будут продолжать забирать все.

– И что? – спросил он тихо. – Значит, ты хочешь использовать нас, чтобы отнять все у Кровавой Короны? Чтобы уничтожить их, города, в которых они защищают себя, и тех, кто стоит между тобой и ими?

Я прижала брачный отпечаток к мешочку, в котором лежала игрушечная лошадка.

– Я ищу помощи дракенов, чтобы сражаться с Восставшими и Вознесенными, чтобы сражаться рядом с Атлантией. Я не стремлюсь разрушать города или убивать тех, кто оказался между ними и мной. По большей части люди Солиса невинны.

– Ты хочешь сражаться со стражами богов на своей стороне, но не ожидаешь, что города падут? – Он коротко рассмеялся. – Ты не готова к войне.

– Вы неправильно поняли, – осторожно заявила я. – Или я неправильно выразилась. Я не стремлюсь к таким вещам, но понимаю, что они могут быть необходимы. Я готова к войне. Иначе меня бы здесь не было. Но я не собираюсь заливать земли кровью и оставлять после себя одни руины.

Наступило молчание.

– Значит, ты собираешься взять то, что тебе причитается, и нести груз в две Короны?

Я заставила свои руки разжаться.

– Да.

Его голова слегка склонилась.

– А ты поможешь вернуть то, что мы должны были защищать? Что позволит проснуться Супруге?

Киран бросил на меня обеспокоенный взгляд, и я действительно понятия не имела, о чем говорит Нектас и что произойдет, если проснется Супруга. Но все-таки спросила:

– Что именно я должна помочь вернуть?

– Твоего отца.

Я раскрыла рот, но прошло несколько мгновений, прежде чем ко мне вернулась способность говорить.

– Малека?

– Малек потерян для нас. Он был потерян для нас задолго до того, как кто-то из нас понял это.

Меня и Кирана охватило смятение.

– Я не понимаю, – начала я. – Малек – это...

– Малек не твой отец, – сказал Нектас. – В тебе течет кровь Айреса, его близнеца.

Меня пронзил шок, когда я уставилась на спину дракена. Избет... она не подтвердила, что Малек – мой отец... и она говорила о Малеке в прошедшем времени, как будто верила, что его больше нет. О боги, Избет не знала, где Малек, и...

– Айрес был выманен из Илизеума некоторое время назад, – сказал Нектас. – Его затянуло в царство вместе с моей дочерью, пока мы спали. Мы не смогли найти его. Мы не могли искать Айреса без призыва, а он... он не звал нас. Но мы знаем, что он жив.

Мои мысли пронеслись, остановившись на картине, которую я видела в музее Никтоса, и двух... двух больших котах.

– О, боги...

– Что? – Киран посмотрел на меня.

Я сглотнула, почти боясь спросить.

Айрес мог менять форму?

– Он, как и его отец, мог принимать другие формы. Если Никтос предпочитал форму белого волка, то Айрес часто любил принимать форму большого серого кота, как Малек.

– Черт, – прошептал Киран.

Я... я могла только стоять, чувствуя, что мое сердце словно вылетело из тела.

– Я видела его, – произнесла я. – Мы оба видели.

Мышцы на спине Нектаса вздулись и напряглись.

– Как?

– Он был... он был в клетке у того, кто забрал Кастила, – сказала я. Мне только на мгновение пришло в голову, что существо, которое я видела в клетке, было Малеком, но в то время мы считали его божеством. Не сыном Никтоса. И не близнецом. – Кровавая Королева, – прохрипела я, отшатываясь. – Она... она говорит, что она бог, потому что Малек вознес ее.

– Богиня? – Раздался грубый, темный смех древнего дракена. – Богом рождаются. А не создается. То, чем она является... она, как и Восставшие – это мерзость по отношению ко всему благочестивому.

Кастил... он был прав.

Руки Нектаса сжались в кулаки.

– Значит, ваш враг – действительно наш враг.

Потрясенная этим откровением, я прижала ладонь к груди. Как Избет смогла заманить бога? Неужели Малек чем-то поделился с ней?

– Твоя дочь? Ты знаешь, жива ли она?

Нектас долго не отвечал.

– Не знаю. Она была молода, когда мы ушли в сон, в статас. Она была едва на пороге взрослой жизни, когда Айрес разбудил ее.

– Как ее зовут? – спросил Киран.

– Джадис.

– Красивое имя, – сказала я, ненадолго закрыв глаза. И пожалела, что не открыла. Я увидела слишком худого человека за костяными решетками, его черты отражали хаос его разума. Я видела слишком умные глаза кота. Моего отца. И я оставила его там. Меня охватила дрожь.

Я не могла... не могла позволить себе пойти туда.

Возможность того, что у Избет где-то заперт дракен, я отложила на потом, как и знание о том, кем был мой отец, и вопросы о том, как они с Избет оказались вместе. Все, на чем я могла сосредоточиться, было то, что я знала сейчас.

Что мой отец тоже был жертвой Избет.

И я подумала о Малеке, погребенном под Кровавым лесом.

– Если бог Первородной крови был замурован, что с ним происходит?

– Погребенные костями божеств? Они бы просто истлели, день за днем, год за годом, но не умерли бы, – ответил он. – Они бы просто существовали в месте между умиранием и смертью, живые, но в ловушке.

Боги.

Это был еще более ужасающий исход, чем медленная голодная смерть божеств, но это означало, что Малек все еще жив, и Избет все еще любит его.

Кожа Нектаса затвердела, превратившись в чешую.

– Готова ли ты, дочь Айреса, сына Никтоса и его Супруги?

Меня охватила дрожь.

– Да.

– Тогда произнеси слова и получишь то, за чем пришла.

Мою кожу покалывало, а в груди кололо. Рука Кирана сомкнулась вокруг моей, и он сжал ее. Откуда ни возьмись налетел мягкий ветерок и закружил алмазы. До меня донесся аромат сирени, а потом я услышала ее голос среди своих мыслей… услышала, как Супруга произносит слова, которых ждал Нектас.

– Я... я призываю плоть и огонь богов, чтобы они защищали меня и тех, о ком я забочусь. Чтобы они неслись рядом со мной и стояли на страже у меня за спиной. Я призываю род, рожденный из плоти и огня, пробудиться.

Нектас повернул голову в сторону, яркая синева его глазниц резко контрастировала с кромешной тьмой зрачка.

Земля задрожала и издала низкий гул. Киран крепче сжал мою руку, и мы сделали несколько шагов назад. Грязь и мелкие алмазы рассыпались в воздухе вокруг основания Храма. Куски хрусталя разлетелись в стороны. Из пыли протянулись сверкающие когти, вонзившиеся в черный камень. Огромная обтянутая кожей фигура прорезала облако обломков, взмыв ввысь, и со всех сторон в башню вонзились десятки когтей. Из земли под башней вырвались крылатые тела, покрытые чешуей. Один за другим они взбирались по бокам самого высокого шпиля, их серовато-черные хвосты развевались в воздухе. Первый достиг вершины. Его темно-фиолетово-черная чешуя сверкала под солнцем, когда он стряхивал грязь со своего тела. Вытянув длинную шею, он выпустил шипы вокруг головы, раскрыл широкую пасть, и от оглушительного рева у меня затрещали кости.

Нектас повернулся ко мне лицом.

– С этого момента и до последнего мгновения они твои, Королева Плоти и Огня.

Мое дыхание перехватило, обжигая горло, когда из ноздрей фиолетово-черного существа поплыли клубы дыма. Оно раскрыло пасть и издало еще один грохочущий рев. Из его пасти хлынуло пламя… серебристо-белый огонь. Он вылетел из обсидиановой башни и взмыл в небо, расправив крылья, посылая над землей порыв ветра. Остальные воскликнули, их крики превратились в истошные вопли. Пробудившись от глубокого сна, десятки дракенов последовали за ним, прыгая с башни и взлетая один за другим. Они летели к горам Никтоса, а потом, в конце концов, полетят в Солис.

В Карсодонию.

ГЛАВА 50

– Тебе нужно поскорее проснуться. Здесь дракены, – сказала я Тони. – Настоящие дракены.

Она не проснулась, но чернота в ее венах перестала распространяться. То, что дала Тони целительница Уилла, работало. Это также изменило ее.

Золотисто-бронзовые локоны стали белоснежными. Снежные волосы каким-то образом делали ее еще более потрясающей.

– Дракены прекрасны. – Я пригладила локон. – Если только немного... темпераментные. Они очень долго спали, так что, полагаю, им позволено быть ворчливыми.

– Ворчливыми? – Киран фыркнул, удивив меня. Я не слышала, как он вошел. Он был с Вонеттой, проводил время с их родителями и сестренкой. Если он был здесь, я знала, что это значит. – Скорее кусачими.

– Ты это заслужил, – напомнила я ему, поправляя одеяло вокруг Тони. – Он подошел слишком близко к одному из них, когда тот отдыхал. Чуть не лишился кисти.

– Скорее, руки, – пробормотал он.

Я оглянулась через плечо.

– Кстати, я не думаю, что есть такое слово. Кусачий.

– Нет? – пробормотал Киран, глядя мимо меня туда, где лежала Тони. – Она выглядит лучше.

– Да. – Я повернулась к ней лицом. – Пора?

– Да.

Сжав ее руку в последний раз, я положила ее на кровать. Затем встала и провела рукой по одежде, похожей на ту, что была на мне в Илизеуме. Правда, лиф был из более плотного флисового материала. На большей части Солиса похолодало.

– Я вернусь.... – Наклонившись, я прижалась губами к ее теплому лбу. – Я обязательно вернусь. Обещаю.

Путешествие к самой северной точке Атлантии, к стене, которая тянулась до самых Столпов Атлантии за Бухтой Сайона, заняло меньше половины дня. Там произошло мое воссоединение с Сетти. Я погладила его по носу и почесала за ухом. Надеялась, что он не обидится на меня. Моего мастерства не хватало, а он не зря был назван в честь боевого коня Бога Войны.

– Идет, – пробормотал Киран.

Через плечо я увидела приближающегося отца Кастила, его грудь и плечи покрывали золотые и серебряные доспехи, шлем был зажат под рукой. У меня сжался живот. С тех пор как я вернулась в Эваемон, я видела его всего один раз, и то мельком, в коридоре. Он сразу же вернулся в северную часть королевства.

Вольвены поднялись с травы, подняв голову, когда он приблизился. Валин поклонился, и они вернулись к дремоте, или к дневному сну, или к тому, чем они занимались.

– Ты все еще планируешь отправить свое послание? – спросил Валин, переводя взгляд на корону на моей голове. Не знаю, что побудило меня надеть ее, но она была на месте, и это казалось правильным.

Я кивнула.

– Так поступил бы Кастил. – И я знала, что это правда.

Валин издал звук согласия, и несколько мгновений прошло в молчании. Я глубоко вздохнула.

– Я верну его, – пообещала я. – Мы вернем его. Клянусь.

Сглотнув, он кивнул, глядя на меня.

– Я знаю, что ты сделаешь это. – Он выдержал паузу. – Моему сыну очень повезло, что он нашел тебя и стал твоим.

Его слова обхватили мое израненное сердце, и его принятие, стоящее за ними, подавило меня. Мне потребовалось мгновение, чтобы заговорить.

– Это мне повезло, что ваш сын нашел меня и я стала его.

Валин протянул руку в перчатке и прикоснулся к моей щеке.

– А нам с Элоаной еще больше повезло, что ты стала нашей невесткой.

Мои глаза наполнились слезами. Я не плакала, и сказала себе, что не буду плакать сейчас. Если бы заплакала, то не остановилась.

– Спасибо.

Он кивнул, а затем опустил руку, устремив взгляд на стену.

– У меня к тебе просьба.

Я изучила его профиль, когда открыла свои чувства. Мне не нужно было долго искать, чтобы почувствовать, как он мучается.

– В чем дело?

Под золотыми и стальными доспехами напряглись его плечи.

– Если ты увидишь моего второго сына раньше меня, я прошу тебя сделать его смерть как можно более быстрой и безболезненной.

Я с трудом выдохнула, так как в горле у меня образовался комок. Три слова, которые я произнесла, причинили боль.

– Я сделаю это.

– Спасибо. – Валин кивнул, перекладывая шлем в другую руку. – Мы будем ждать вашего возвращения в предгорьях Скотоса, от края Пустошей до стен Конца Спессы, Ваше Величество. – Он поклонился и удалился.

Я смотрела ему вслед, пока он шел к месту, где ждала его лошадь. Я увижу его после того, как отправлю свое послание.

– Он просил о многом, – сказал Киран, уже садясь на коня.

– Знаю. – Держась за поводья Сетти, я взобралась вверх, когда Вонетта в своем облике вольвена пробиралась вперед рядом с Делано.

Когда одни за другими открылись ворота северной стены, несколько десятков вольвенов поднялись со своих мест, где они отдыхали на траве под теплыми лучами полуденного солнца. Во главе с Валином и Хранителями они выехали группами по несколько сотен человек. Их золотые и серебряные доспехи сверкали под лучами утреннего солнца. Стук тысячи копыт по камню эхом разнесся вокруг нас, когда по всей линии были подняты знамена. У меня перехватило дыхание, когда я увидела атлантийский герб. Стрела и меч теперь перекрещивались в центре.

Я сделала резкий вдох, глаза щипало, когда знамена заиграли на атлантийском солнце. Закрыв глаза, я сказала себе, что Кастил увидит их.

Раздался низкий гул, похожий на гром. За ним последовал другой, более высокий, пронзительный зов. Я открыла глаза, когда вольвены остановились, подняв головы к небу. Они навострили уши. Я крепко сжала поводья одной рукой, Сетти нервно дергался подо мной, а затем протянула руку к маленькому мешочку на бедре. Гребни маленькой игрушечной лошадки прижались к моей ладони. Я смотрела на знамена, на герб, изображавший нас с Кастилом, когда огромные крылатые тени опустились над армиями Атлантии, скачущими на запад.

Четыре дня спустя мы ждали в лесу за Оук-Эмблером, среди склонившихся деревьев. Когда последние лучи солнца достигли нас, и звезды ожили в ночном небе, я сунула коня в карман и поднялась с места, где сидела на плоской поверхности скалы.

– Тебе следовало бы поспать, – пробормотал Делано, подходя ко мне.

– Я спала.

Беспокойство просачивалось из каждой его поры. Мне не пришлось лгать. Не совсем. Я проспала час или около того, а потом проснулась и провела эти часы так же, как и все часы, когда мы делали перерывы, чтобы отдохнуть или поесть.

Я тренировалась сражаться, как бог.

Подняв короткий меч, я убрала его в ножны, оглядываясь по сторонам и слегка хмурясь.

– Где...?

– Дракен? – Глаза Делано сверкнули весельем, когда он кивнул в сторону все еще стоящих прямо и гордо скопления деревьев. – Ривер там, сейчас он ведет эпическую схватку с Кираном.

На моих губах появилась слабая ухмылка, и я прищурилась. Я смогла разглядеть Кирана, лежащего на животе. В нескольких футах от него, относительно крупный дракен, праздно ковырялся когтями в передних зубах. Он был не так велик, как Нектас, но его длина равнялась пяти Сетти, а ширина – примерно в три раза больше.

Ривер был тем самым, который чуть не укусил Кирана.

Вскинув бровь, я поняла, что даже не видела Ривера в его смертной форме. Нектас, оставшийся в Илизеуме, был единственным, кого я видела в течение какого-то времени в смертной форме. А имя Ривера удалось узнать только потому, что другая женщина, дракен по имени Аурелия, которая недолго была в смертной форме, назвала мне их имена. Она и еще одна были единственными двумя самками, которые пробудились. Очевидно, самки дракенов были редкостью.

– Пора, – сказала я, застегивая крючок на плаще. – Помните о плане.

Ривер издал хриплый звук, когда поднялся, растягивая свое большое фиолетово-черное тело и приподнимая крылья. Это заставило меня немного забеспокоиться, что он не будет следовать плану. Киран поднялся, и я наполовину ожидала, что он бросится прочь от дракена, но тот довольно спокойно подошел ко мне.

Я повернулась к Вонетте и остальным вольвенам, которые ждали вместе с Нейлом и Эмилем.

– Будьте осторожны.

Я повернулась и зашагала в сторону города, держа под руку Делано в его смертной форме. Если все пойдет так, как я надеялась, большинству вольвенов ничего не грозит. Хруст сухих листьев оповестил меня о том, что Киран продвигается вперед, а треск ветвей над головой подсказал, что Ривер улетел.

Следы лунного света пробивались сквозь склонившиеся деревья, когда я взглянула на свою левую ладонь. Брачный отпечаток слабо светился. Закрыв ладонь, я приподняла капюшон плаща настолько, чтобы скрыть корону. Просунув правую руку внутрь плаща, я увидела сквозь склонившиеся ветви ряд факелов.

– Я вижу их, – тихо сказал Делано. – Их около дюжины.

Меньше, чем я думала, что было даже обидно.

Киран попятился, пока мы с Делано приближались к краю деревьев. Я увидела линию стражников, их мантии сливались с ночью даже в лунном свете. Рыцари. Мои открывшиеся чувства подтверждали это, но был еще один – один, стоявший в стороне, одетый в черное. Молодой мужчина с темными волосами. Я почувствовала... от него ничего, но это не была абсолютная пустота Вознесенного. Тот, что со скрещенными руками, не был вампиром, и я была готова поспорить, что это был Восставший.

Рыцари двигались в унисон, пока мы с Делано не вышли из-за деревьев, подняв щиты с вырезанным на металле королевским гербом. Они держали мечи наготове. Я уставилась на герб – круг со стрелой, пронзающей центр. Он символизировал бесконечность и силу, но я поняла, что стрелой на атлантийском гербе была я. А не меч. Теперь королевский герб предстал передо мной в совершенно новом свете. Я улыбнулась.

– Не понимаю, почему ты улыбаешься, – проговорил Восставший. – Не верю, что все прошло для тебя хорошо, когда ты была здесь в последний раз.

Я бросила мимолетный взгляд в его сторону.

– Поистине надеюсь, что это не тебя послали поговорить со мной. Если так, то могу заверить, что сегодняшний вечер не закончится для тебя хорошо.

Восставший поднял темную бровь.

– Ауч.

– Отойдите в сторону, – раздался голос сзади рыцарей. Голос, которого я не слышала уже много лет.

Рыцари расступились, опустив щиты, и я увидела, кто стоял позади них.

Золотистые волосы были длиннее, чем мне помнилось, и доставали до кончиков ушей, но я узнала черты красивого мужчины: густые брови, прямой нос, квадратная челюсть и тонкие губы, которые я редко видела изогнутыми в улыбке. Рубиновая корона темным блеском сверкала в лунном свете.

Я практически не могла поверить, что смотрю на Кровавого Короля, одетого в белый плащ, украшенный красным и черным, с пунцовой полосой на груди. Она ответила на мою просьбу и послала короля на встречу. Смех поднялся так быстро, что чуть не вырвался из меня, но потом я поняла, что среди горстки рыцарей был только один Восставший, чтобы защитить настоящего короля Солиса. Было очевидно, что Кровавая Корона действительно не видит во мне никакой угрозы.

И, что ж, теперь я действительно была оскорблена.

– Дева, – заговорил король Джалара, и я напряглась. – Прошло уже довольно много времени, не так ли?

– Да, – ответила я, понимая, что Делано начинает злиться, а Киран остается скрытым в тени деревьев. – Многое изменилось, начиная с того, что я больше не – Дева. Я подняла левую руку, откидывая капюшон плаща. – Но ты уже знаешь это.

Его глаза слегка расширились.

– Позолоченная корона, – пробормотал король Джалара, прозвучав так благоговейно, как я когда-либо слышала от Вознесенного, и это была в лучшем случае холодная реакция. Его украшенная драгоценными камнями рука подмигивала в лунном свете, а хватка его меча усилилась. – Моя, моя, моя, Пенеллаф, – пробормотал он, разглядывая корону, когда шагнул вперед. – Посмотри на себя.

Делано убрал меч, его черты лица заострились до смертельной тонкости.

– Ты будешь обращаться к ней как к королеве Пенеллаф или Вашему Величеству.

Король медленно со змеиной манерой повернул голову к вольвену.

– Тот, что рядом с тобой? – Он понюхал воздух. – Не более чем язычник. Собака-переросток. – Король усмехнулся. – Отвратительно.

– Отвратительно? – повторила я. – Тот, кто стоит рядом со мной, происходит из рода тех, кого сам Никтос наделил смертной формой. От того, кто стоит слева от тебя, воняет разложением и гнилью.

Восставший нахмурился.

– Да нет же. – Он одернул переднюю часть своей туники. – Невежливо.

– О, прости. – Я уставилась на Кровавого Короля. – Это ты вместо этого оскверняешь воздух?

Восставший разразился сладковатым смехом, когда на челюсти короля Джалары сжался мускул.

– Я бы следил за своим языком, Дева.

Я подняла левую руку, когда Делано издал низкий рык.

Король Джалара ухмыльнулся.

– А может, и нет. Каждое твое слово, которое меня раздражает, я обязательно вымещу на том, кого ты называешь своим мужем.

Каждая часть меня кричала от ярости, жаждала крови и боли, хотя я не проявляла никаких эмоций и смотрела на Кровавого Короля. Вознесенный, который никогда не был жесток со мной в детстве. Он просто был там, на заднем плане.

– Ты ведь знаешь, что его пребывание у нас было не слишком приятным. Дорогая Илеана почти убедила его, что ты попала в плен, несмотря на его жертву. Его крики ярости были серенадой на века.

Моя челюсть сжалась.

На его лице появилось самодовольное выражение.

– Что? Тебе нечего сказать? Ты не спрашиваешь о его благополучии? Не умоляешь? – Он наклонил голову. – Не угрожаешь? Я ожидал от тебя хотя бы одной угрозы после того, как услышал, как Илеана поэтично рассказывает о своей...

– Называй ее настоящим именем, – перебила я. – Уверена, ты знаешь, что это Избет.

Его глаза сузились.

– Она больше не Избет.

– А кто она, по-твоему? Илеана, богиня?

– Как ты думаешь? – бросил он вызов.

– Я знаю, что бога нельзя создать, – сказал я. – Она не более чем извращенная смесь горечи и жадности, воплощенная в жизнь.

– И кем же тогда являешься ты?

– Настоящим богом, – ответила я так же категорично, как это сделал бы Кастил.

– И все же ты не смогла победить ее? – Он холодно рассмеялся. – Ты можешь быть рождена от крови Никтоса, но мы с тобой знаем, кто ты есть и кем всегда будешь. Дева, которая является частью красоты и частью ужаса.

Я ничего не сказала. И ничего не почувствовала.

Его подбородок опустился, когда он приблизился.

– Ты должна делать то, что она просит. Она твоя мать.

– И все же, мне все равно. – Я выдержала его взгляд. – Веришь или нет, но я пришла сюда не для того, чтобы тратить время на оскорбление Кровавой Королевы.

Король Джалара резко вдохнул.

– Ты пришла, чтобы сдаться? Чтобы покориться?

– Я пришла, чтобы послать сообщение Кровавой Королеве.

Его брови взлетели вверх так быстро и так далеко, что я удивилась, как они не опрокинули его драгоценную корону.

– Послание? Я проделал весь этот путь в это богом забытое место на краю Пустошей, чтобы передать послание?

Я кивнула, пока моя правая рука двигалась под плащом, пересекая живот.

– Ты должно быть не в своем уме. Ведь так и есть, не так ли? – Улыбка короля Джалары была ужасающей, обнажая его клыки. – Единственное послание, которое я передам, это послание покорности.

– Прости. Я не так выразилась, – сказала я, выдавив из себя глупый смешок. – Послание – Это ты.

– Что...? – Его извращенная улыбка застыла. Его взгляд метнулся через мое плечо.

Киран вышел из тени и врезался в него и вцепился в руку, не давая ему далеко уйти. Я вытащила меч из плаща и раскрутилась, делая широкий и высокий выпад.

Лишь немногие вещи в моей жизни приносили такое удовлетворение, как ощущение, когда лезвие встретилось с плотью короля Джалары, сопротивление кости, а затем шокирующая легкость, с которой она поддалась. Лезвие глубоко вонзилось в горло и пробило позвоночник, отделив голову от тела.

Мой взгляд метнулся туда, где застыли рыцари, туда, где в полном шоке стояли Восставшие, либо застывшие от вида головы их короля, летящей в противоположном направлении от его тела, либо от вида других вольвенов, вынырнувших из темноты.

И тогда я сражалась как бог.

Я не призывала эфир. Не представляла его. Не тратила время на то, чтобы дать силе разгореться внутри меня. Мне это было не нужно, потому что она всегда была там. Я просто заставила ее.

Взорвались щиты, а затем мечи. Шеи рыцарей вывернулись набок, заглушая их крики еще до того, как они возникли. Их руки ломались. Кости трещали по всему телу. Их ноги выгнулись назад, а затем я разорвала их изнутри.

В тумане крови Восставший быстро достал два черных меча в форме полумесяца. Он держал их, пока вольвены рычали и огрызались.

– На меня это не подействует.

– Нет. Не подействует, – сказала я, когда сверху налетел порыв ветра. Свет луны внезапно померк.

Восставший посмотрел вверх.

– Что за...?

Ривер приземлился передо мной, сотрясая землю и деревья. Его хвост хлестнул по земле, проскальзывая между вольвенами. Он вытянул голову и открыл рот. Из глубины его горла вырвался оглушительный рев, а над головой поплыли клубы дыма.

– Но это подействует, – закончила я, убирая меч в ножны. – Огонь богов, верно? Это убьет тебя.

– Боже правый, это...? – Восставший оступился, споткнувшись о свои ноги. Он поймал себя как раз в тот момент, когда шипастый хвост Ривера вонзился ему в грудь.

Ну, это не входило в план, подумала я, наблюдая, как Восставший летит в сторону, врезаясь в камень. Он ударился о него с тяжелым звуком. После, опустившись на колени, он со стоном упал вперед на руки.

Помедлив, я посмотрел на Ривера.

– Серьезно?

Он издал злобный звук, отмахнувшись хвостом, едва не задев Кирана. Уши вольвена прижались, и он зарычал.

– Спокойно, – предупредила я его, переступая через хвост Ривера. – Это не та битва, которую ты собираешься выиграть.

Все в поведении Кирана говорило о том, что он хотел бы попробовать, когда я подошла к стонущему Восставшему. Он затих, как только я опустилась перед ним на колени, прижимаясь к его груди.

– Это была часть послания, которое я хочу, чтобы ты передал своей королеве, – сказала я, и это было именно то послание, которое должен был передать Кастил.

Восставший поднял голову, из его рта текла кровь. Он бросил на меня взгляд только для того, чтобы увидеть, что Делано бросил к его ногам.

Это была голова короля Джалары.

– Черт, – простонал Мститель.

Я подняла рубиновую корону, которую протянул мне Делано.

– Я хочу, чтобы ты передал это ей. Пусть она знает, что его корона у меня. Теперь она моя. Я хочу, чтобы ты поблагодарил ее за меня, за то, что она научила меня сражаться как бог. Скажи ей, что это было за Йена.

Прищуренные глаза Восставшего встретились с моими.

– А вот это действительно важная часть. Мне нужно, чтобы ты убедился, что она понимает, что я приду за ней. Что я сожгу каждого Восставшего, который встанет между ней и мной. Я уничтожу каждого Вознесенного, который защищает ее. Я разрушу каждый замок, в котором она пытается спрятаться. Убедись, что она понимает, что ее выживание зависит от Кастила. Она отпустит его, или увидит, как все ее города сравняются с землей. Если она снова к нему прикоснется, я уничтожу ее драгоценного Малека, и я это сделаю. Я знаю, где его найти. Он жив. Пока что. А если убьет Кастила? Если кто-нибудь убьет его? – Я наклонила голову, поймав его взгляд, пока тот пытался найти место, куда улетел дракен. – Я позабочусь о том, чтобы ее смерть была медленной и заняла сотни лет. Если не тысячи. Ты понял?

– Да, – прохрипел он.

– Хорошо. – Я поднялась, рубиновая корона болталась у меня на пальцах. – Убедись, что она знает, что я – Избранная, Благословенная, и во мне течет кровь Короля Богов. Я – Лисса вольвенов, вторая дочь, истинная наследница, которой причитаются короны Атлантии и Солиса. Я – Королева Плоти и Огня, и со мной стражи богов. Скажи Кровавой Королеве, чтобы готовилась к войне.

Содержание

ГЛАВА 1. 5

ГЛАВА 2. 18

ГЛАВА 3. 28

ГЛАВА 4. 35

ГЛАВА 5. 49

ГЛАВА 6. 60

ГЛАВА 7. 71

ГЛАВА 8. 79

ГЛАВА 9. 91

ГЛАВА 10. 102

ГЛАВА 11. 112

ГЛАВА 12. 130

ГЛАВА 13. 140

ГЛАВА 14. 153

ГЛАВА 15. 163

ГЛАВА 16. 172

ГЛАВА 17. 188

ГЛАВА 18. 208

ГЛАВА 19. 217

ГЛАВА 20. 227

ГЛАВА 21. 237

ГЛАВА 22. 254

ГЛАВА 23. 270

ГЛАВА 24. 282

ГЛАВА 25. 297

ГЛАВА 26. 313

ГЛАВА 27. 326

ГЛАВА 28. 338

ГЛАВА 29. 348

ГЛАВА 30. 356

ГЛАВА 31. 364

ГЛАВА 32. 377

ГЛАВА 33. 387

ГЛАВА 34. 397

ГЛАВА 35. 410

ГЛАВА 36. 423

ГЛАВА 37. 429

ГЛАВА 38. 444

ГЛАВА 39. 461

ГЛАВА 40. 468

ГЛАВА 41. 480

ГЛАВА 42. 488

ГЛАВА 43. 500

ГЛАВА 44. 512

ГЛАВА 45. 527

ГЛАВА 46. 538

ГЛАВА 47. 545

ГЛАВА 48. 559

ГЛАВА 49. 569

ГЛАВА 50. 576