ВНИМАНИЕ!. Лицом к лицу с Уэстом. АННОТАЦИЯ

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Лицом к лицу с Уэстом

Люси Леннокс

Серия «Навсегда Уайльды». Книга 1

Переводчик: АнастасияЦветочкина;

Редактор: Ксения Солнцева;

Русификация обложки: Настёна.

Перевод выполнен в 2021 году для группы https: //vk. com/beautiful_translation .

АННОТАЦИЯ

Нико:

Пятнадцать лет назад я покинул свою семью и крошечный Техасский городок, чтобы избежать сплетен и дать маме с сестрой шанс на лучшую жизнь. Но когда позвонил семейный адвокат и сообщил о том, что моя сестра умерла, оставив меня опекуном своего новорожденного ребенка, размеренная жизнь, которую я построил для себя, управляя тату-салоном в Сан-Франциско, пошатнулась.

Дело в том, что дети — не мое. Также как маленькие города, обязательства и семья. Мой план — вернуться в Хоби ровно на столько, чтобы подписать бумаги об усыновлении и найти малышке стабильную, любящую семью, которую я никогда не смогу ей обеспечить.

Однако стоило увидеть свою племянницу на руках Уэстона Уайльда, лучшего друга моей сестры и по совместительству красивого городского доктора, как планы начинают меняться. Потому что внезапно я начинаю видеть свое будущее иначе — это семья, то, чего, как мне казалось, я никогда не заслуживал. Если бы только я мог убедить Уэста, что тот никчемный ребенок, готовый сбежать, как только появляются трудности, которым я был когда-то, остался в прошлом.

Уэстон:

Есть одна вещь, которую я наверняка знаю о Нико Салерно: он был безответственным ребенком и, судя по татуированному панку с фиолетовыми волосами, появившемуся на похоронах своей сестры, ничего не изменилось. Я ни за что не позволю ему взять опеку над дочерью моей лучшей подруги.

Но чем больше времени я провожу рядом с ним, тем отчетливее понимаю, что яркая агрессивная внешность — всего лишь оболочка, а под всеми этими татуировками скрывается испуганный, неуверенный в себе человек, ищущий свое место в жизни. И вскоре я убеждаюсь, что могу точно сказать, где это место — в моей постели и рядом со мной.

Проблема в том, что однажды он уже бросил свою семью, как я могу быть уверен, что это не случится вновь?

Книга «Лицом к лицу с Уэстом» является первой в серии «Навсегда Уайльды» и рассказывает про огромное семейство Уайльдов из городка Хоби, штат Техас, в котором дедушки любят время от времени вмешиваться в жизнь своих внуков, когда это необходимо, чтобы помочь им обрести настоящую любовь.

ПРОЛОГ

Уэст

Шестнадцать лет назад…

— Нас могут услышать.

Откровенно говоря, мне было плевать. В конце концов, ко мне прикасался симпатичный парень и контролировать дыхание становилось очень трудно. Мне было шестнадцать, я был дико возбужден, и единственное, что меня действительно заботило, это не кончить раньше, чем на моем члене окажется его рука.

— Да, вот здесь… — я резко втянул воздух, когда он неуклюже провел рукой по моей ширинке.

Последняя капля беспокойства, которое я испытывал по поводу поцелуев в кинотеатре нашего маленького городка испарилась, стоило одному из самых горячих парней в школе наклониться к моему уху во время урока испанского и прошептать:

«Quiero chuparte». Хочу отсосать тебе.

То, что я сначала принял за шутку, оказалось приглашением.

Я согласился встретиться в кино на следующий вечер. Мы не были близко знакомы, парень только недавно переехал в наш городок, но мне чертовски польстило, что для свидания он выбрал меня. Отыграв с ним за одну бейсбольную команду уже полсезона, я только несколько недель назад начал замечать, как он оценивающе пялится на мою задницу, обтянутую форменными штанами.

О, конечно же, он был осторожен, но определенно делал это. Как-то вечером, после игры, я решил проверить свою теорию и устроил целое представление, наклонившись прямо перед ним якобы подобрать какой-то забытый инвентарь. Парень наверняка смог бы заколоть кого-нибудь стояком, который неожиданно образовался у него в штанах. Когда я поймал его за подглядыванием, он тут же покраснел и выпалил кучу дерьма о том, что я будто бы чем-то испачкал форму сзади.

Честно говоря, меня это удивило. Казалось, он из тех парней, которые отпускают дурацкие шуточки и называют каждого, кто им не нравится «педиком». Типичный чувак, соответствующий стереотипу гомофобного спортсмена. Но как только я понял, что он запал на меня, то предположил, что все это бахвальство не более, чем шоу, разыгранное из страха быть уличенным в маленьком Техасском городке в том, что он гей.

У меня хватило наглости подмигнуть ему, давая понять, что я не против. После этого оставалось время от времени бросать кокетливые намеки то тут, то там, чтобы посмотреть, будет ли он флиртовать в ответ или врежет мне по лицу. К счастью для меня, он флиртовал в ответ. Ну, может, не столько флиртовал, сколько прошептал самую горячую фразу по-испански, которую я когда-либо слышал.

Он нащупал молнию и, наконец, засунул руку ко мне в штаны. Слава богу.

— Да, — прошипел я, когда его ладонь обхватила мой член.

— Заткнись, черт возьми, или нас кто-нибудь услышит, — прорычал он.

Как будто мне было не все равно. Стало так жарко, что голова пошла кругом и начала гудеть.

— О боже, — выдохнул я, когда он начал скользить рукой вверх-вниз по моему напряженному члену. Я вспомнил об огромной пачке бумажных салфеток, которую схватил в вестибюле, чтобы на всякий случай быть готовым ко всему и не пришлось потом выходить из кинотеатра с огромными пятнами на одежде.

— Тсс, — снова рявкнул он. — Прекрати эту хрень, или я остановлюсь.

Господи, да в чем его проблема?

— Сейчас кончу, — прошипел я сквозь зубы так тихо, как только мог. Зачем я вообще его предупреждал? Наверное, на миг у меня мелькнула некая фантастическая мысль, что он захочет наклониться и проглотить каждую каплю моей спермы, словно это нектар богов или что-то в этом роде. Как бы не так.

Несмотря на это, наслаждение ослепило подобно лучам гребаных софитов. Я ощущал себя королем оргазма, выстреливающим будто фейерверк. В воображении я забрызгал всю грудь, лицо, своего партнера, ведро с попкорном, сиденье перед собой и проектор высоко над нашими сиденьями в последнем ряду.

В реальности же мой оргазм едва испачкал кулак парня.

Потому что, если быть до конца откровенным, то в ожидании нашей встречи, я уже трижды подрочил в течение дня.

Бросив ему несколько скомканных бумажных салфеток из кармана, я использовал остальные, чтобы привести себя в порядок, прежде чем убрать все обратно.

Как только мы все оттерли и уставились на экран, наблюдая за группой актеров, что готовились ограбить банк, мой партнер что-то пробормотал, снова привлекая к себе внимание.

— Что?

— Слегка эгоистично, тебе не кажется?

Эйфория, в которой я пребывал, вмиг разрушилась от его слов.

— По-моему, ты мне задолжал, — он с ухмылкой расстегнул ремень и молнию брюк.

Не то чтобы я не был с ним согласен, конечно же, мне хотелось, чтобы он почувствовал себя так же здорово, как и я, просто предположил, что мы проведем второй раунд после того, как отдышимся и тогда уже он сможет быть на принимающей стороне.

Хотя это не имело значения. Я все еще оставался достаточно возбужден, чтобы целоваться всю ночь напролет. А с кем-то таким сексуальным? Да, пожалуйста. Запишите меня. И если бы все пошло хорошо, к концу вечера у меня появился бы настоящий бойфренд.

Я откинул подлокотник между нами и набросился на него со страстным поцелуем, который ему, вероятно, показался лишним. Он оттолкнул меня, брызгая слюной, и положил сильные руки мне на плечи, толкая вниз. Ладно. Он хотел минет.

Я был не против. Это точно значилось в длинном списке сексуальных утех, которые я едва ли успел осуществить за свою короткую жизнь. Несмотря на то, что никогда не делал этого раньше, я был полностью уверен в своих силах, по крайней мере, готов был сделать это с огромным энтузиазмом.

Поспешно опустившись на колени на отвратительный цементный пол, я потянулся к его расстегнутой ширинке и вытащил член.

О боже, я мог кончить снова, просто прикасаясь к нему. У меня в руках охрененно жесткий стояк. И он принадлежит не мне. Господи.

Без какой-либо грации я дернулся вперед и приложился к нему ртом. Мы оба застонали, и я почувствовал, как кресло за моей спиной сдвинулось. Кто-то сидел так близко от нас, а мы этого не заметили?

Кого это волнует? У меня член во рту. Настоящий твердый член.

Я лизал и сосал, как новорожденный телок, жаждущий любой положительной реакции от парня надо мной. Звуки, которые он издавал, были похожи на золотые звездочки на детской тетради, и я старательно пытался заработать как можно больше. Казалось, это длилось целую вечность, но прошло, вероятно, всего десять с половиной секунд, прежде чем он отдернул меня за волосы и кончил мне на лицо.

Слава богу, у меня в кармане оставались еще салфетки.

Убрав наш беспорядок во второй раз, я откинулся на спинку сиденья, чувствуя себя победителем. Я был королем секса. Гребаным королем членов и оргазмов. Надеюсь, кто-нибудь видел это проявление мужского совершенства, которое я только что продемонстрировал. Мне хотелось кричать об этом с самой высокой крыши.

Я только что отсосал Кертису Биллингему и заставил его кончить.

Кому я расскажу сначала? Конечно же, своему брату Хадсону. И может быть...

— Никому не говори о том, что мы сделали, — предупреждающе зарычал он.

Черт. Я громко выдохнул.

Дерьмо.

Следовало догадаться, что он из тех счастливо запертых в шкафу парней, которые не собираются никому открывать свой «постыдный секрет». В конце концов, его антигейские выпады не являлись прикрытием. Это было по-настоящему.

Мое лицо онемело. Не знаю от чего больше, то ли от оральной гимнастики, проделанной недавно, то ли от укола унижения, испытанного из-за того, что я запал на парня, который явно не хотел со мной повторения. Почему мне сразу не дошло, что он просто использовал меня, чтобы кончить?

Я чувствовал себя идиотом. Следовало бы догадаться, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Почему? — спросил я, не в силах взглянуть на него.

— Ты, блядь, издеваешься? — его голос повысился, став писклявым. — Отец надерет мне задницу. И тебе, возможно, тоже.

— Этого не случится. С чего ты вообще взял? В нашем городе полно геев.

После того, как я произнес слово на букву «г», он со свистом втянул в себя воздух.

— Ты можешь понизить свой идиотский голос, Уэст? Я не гей, придурок. Хочешь меня разозлить?

— Ладно, — прошептал я. — Тебе только что отсосал чувак. Хочешь сказать, ты не гей? Это ты пригласил меня на свидание, помнишь?

Если бы взгляд убивал, я бы уже был трупом.

— Мне шестнадцать, и я чертовски возбужден, — отрезал он. — Просто предположил, что такой хорошенький ротик, как у тебя, может отлично сосать член, поэтому решил проверить свою теорию. Ты уже несколько недель строишь мне глазки. Я не стал геем только потому, что разрешил кому-то осуществить его очевидное желание отсосать мне.

Все тело затопило волной унижения. Он не интересовался мной, а просто нуждался в отверстии? Я ошеломленно уставился на него.

— Вообще-то ты первый дрочил мне. Не говоря уже о том, что это ты предложил отсосать мне на уроке испанского, а не наоборот.

— Выходит, я неправильно подобрал слова. Никогда не был хорош в испанском.

Серьезно? Парень был мудаком. Почему я сразу этого не заметил? Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? Нет, по большей части меня просто ослепили похоть и разбушевавшиеся гормоны. Я чувствовал себя таким глупым. Думал, это начало моих первых отношений с парнем, который будет хвастаться ими и флиртовать со мной в школьных коридорах. Станет приходить на семейный ужин и болеть за меня во время сумасшедших соревнований нашей семьи в настольных играх. Улыбаться, когда я буду входить в комнату и целовать просто так, без причины.

Наивный. Я так ошибался.

— Ни слова об этом, Уэст, — прорычал он. — Ты не хочешь, чтобы это дошло до моего отца. Поверь мне.

— Почему ты думаешь, что он такой гомофоб?

— Потому что слышал, как он сказал Отцу Роману, что не женится на своей девушке только потому, что ее ребенок — гей. Ну, поэтому, и еще из-за того, что от этого парня одни неприятности.

— Ты о ком? — спросил я, зная почти всех в городе.

Курт фыркнул.

— Нико Салерно. Этот парень проблемный, как и его сестра. Неудивительно, что отец не может заставить себя сделать предложение их матери, — последнюю часть он произнес с ядовитым смешком, но чуть раньше я расслышал резкий прерывистый выдох с соседнего ряда.

Внезапно тощий парень встал со своего места перед нами, где, должно быть, все это время просидел съежившись и съехав вниз. Он повернулся к нам, сверкая взглядом из-под темной, отросшей челки.

— Да пошел ты, — выплюнул парень, прежде чем рвануть к выходу.

— Черт, он собирается рассказать о нас менеджеру, — Курт встал и двинулся за ним. — Надеру ему задницу, если он кому-нибудь скажет.

Я толкнул его на место, решив, что с этим «свиданием» все равно покончено.

— Я разберусь.

Выбежав из кинозала, я догнал парня прежде, чем тот успел дойти до вестибюля.

— Подожди, — позвал я.

Его шаги замедлились, и он оглянулся через плечо. В нем было что-то знакомое, сердце замерло, когда я понял кто передо мной. Это оказался тот самый парень, которого Курт только что назвал проблемным. Он был всего на пару лет младше меня, но у него имелась сестра примерно моего возраста.

— Нико, верно? — уточнил я.

— Нет.

Это была первая ложь, которую я услышал от Нико, и могу с уверенностью сказать, что не последняя.

Я приблизился, вытянув перед собой руки и пытаясь не дать ему сбежать.

— Послушай, — начал я. — Мне жаль, что тебе пришлось это услышать.

И я говорил искренне.

Нико изучающе смотрел на меня из-под густых темных ресниц, поджав губы от гнева и покраснев от смущения. Он засунул руки в карманы, и я заметил выпуклость, натянувшую ткань его штанов в области паха. Парень явно слышал, как мы кончали и его это возбудило.

— Плевать. Это правда, — раздраженно бросил он. — Все в городе так считают. Не имеет значения, что он это озвучил.

Я ощущал боль и гнев, исходившие от него волнами, и ненавидел тот факт, что оказался причастен к этому.

— Этот парень полон дерьма.

— Весь этот город полон дерьма, — вызывающе ответил он.

Я не мог сдержать ухмылки. Нико казался довольно милым с живыми глазами и пухлыми губами. Я тряхнул головой, чтобы избавиться от окутавшей меня похоти. В чем, черт возьми, моя проблема? Именно такие мысли и привели меня в этот проклятый кинотеатр.

«Никогда не доверяй похотливым мыслям, Уэст» — подумал я про себя.

— И что ты собираешься сделать? Сбежать?

Я пытался пошутить, но глаза Нико потемнели.

— Если хорошенько подумать, то да, — произнес он. — Именно это я и собираюсь сделать.

Шесть недель спустя Нико Салерно исчез из Хоби, штат Техас, а его семья никогда больше не слышала о нем.

ГЛАВА 1

Нико

Наши дни…

— А где же маленький король? — спросил я своего лучшего друга Гриффа, когда тот появился в моем тату-салоне вместе со своим мужем Сэмом, но без ребенка на руках. Я всю неделю с нетерпением ждал их визита в Сан-Франциско, однако удивился, увидев парней без сына.

— Не волнуйся, мы отвезли Бенджи к моим родителям, так что тебе не придется иметь с ним дело, — ответил Грифф, наклоняясь ко мне, чтобы обнять.

— Что значит «не придется иметь дело»? — уточнил я.

Сэм закатил глаза и принялся с преувеличенным интересом разглядывать рисунки готовых тату работ, развешанные на стенах.

— Нико, все знают, что дети — не твое. Рядом с ними ты становишься странным.

Мой взгляд метнулся к Гриффу.

— Я не становлюсь странным.

— Все в порядке. Не парься, — засмеялся он. — К сожалению, нам нужна более квалифицированная няня. У Блу и Тристана куча забот с собственной командой, а маме и папе приходится разрываться между Бенджи и Вульфом, когда мы приезжаем в город.

Хотелось бы возразить, что они ошибаются, и я могу быть хорошей няней, но все прекрасно знали, это чушь собачья. Как бы ни печально это было признавать, мне действительно трудно управляться с детьми. Они никогда меня особо не интересовали. Может, потому что дети слишком уязвимые и хрупкие, или ужасно громкие и постоянно срыгивают. Не знаю конкретной причины, да это и не имеет значения. Как одинокий гей я не слишком часто сталкивался с подобной проблемой в жизни.

До тех пор, пока мой лучший друг не переехал в Напу и не обзавелся семьей.

— Что ж, это правда, няня из меня никудышная, зато я могу сделать кое-что другое, — я потянулся за стойку, где прятал свой блокнот. — Вот несколько эскизов, основанных на концепции татуировок Сэма.

Я открыл альбом на странице, загнутой в уголке. На ней оказался изображен дракон, очень похожий на того, что я набил на плече Гриффа много лет назад. Но в отличие от большого взрослого дракона это был детеныш, и вместо ярко-зеленых глаз, как у Гриффа, на нас смотрел теплый взгляд карих глаз Сэма, а в узор чешуи хвоста вплеталось имя Бенджи.

Грифф всхлипнул из-за моего плеча, и я повернулся к нему. Его полный слез взгляд, скользнув мимо меня, остановился на Сэме.

— Солнышко, — прошептал он мужу. — Бог ты мой.

— Иди сюда, — притягивая к себе Гриффа, пробормотал Сэм и они обнялись.

— Нико. Черт, это просто невероятно, — выдохнул Грифф, взглянув на меня через плечо Сэма.

Я кивнул и отвернулся, притворившись будто собираю вещи, хотя на самом деле мне просто требовалось перевести дыхание. Их откровенная близость глубоко вонзилась в душу, задевая те струны, на которые я не хотел обращать внимания. Я никогда особо не сближался с другими людьми. На самом деле, наша дружба с Гриффом являлась самыми близкими отношениями, которые у меня сложились за последние пятнадцать лет, за исключением одного эгоистичного придурка, в которого я влюбился, будучи глупым подростком.

Было приятно, когда меня ценили за то, в чем я хорош. И особенно приятно — слышать похвалу из уст лучшего друга. Прошло много времени с тех пор, как между нами случалось подобное. Дело не в том, что я завидовал его счастью с человеком, которого он любит, просто стоило Гриффу обрести Сэма, и он тут же перестал нуждаться во мне как прежде.

На протяжении долгих лет я считал, что Грифф — мой мужчина. Подростками мы жили вместе на улицах и с тех пор наши узы стали прочными, как зубная эмаль. Но когда появился Сэм, все изменилось. Грифф перестал быть моим, и утрата этого воображаемого совместного будущего заставила меня почувствовать себя особенно одиноким и брошенным на произвол судьбы.

Поспешно стряхнув чувство жалости к себе, я сосредоточился на настоящем. Мне не нужно то, что есть у них. Я и без этого прекрасно обходился в течение многих лет, занимаясь своим любимым делом, оставаясь независимым и позволяя случайным связям удовлетворять мои сексуальные потребности. Никого не стоит держать рядом с собой дольше, чем длится хороший секс. Это я усвоил давно. Физическое удовлетворение можно получить от связи на ночь, а эмоциональное — от друзей и клиентов. Меня это устраивало в течение уже весьма длительного времени. И вовсе не хотелось нелепой, приторно-сладкой ерунды с другим человеком, так что подобное никоим образом не должно меня трогать.

Да и к дьяволу меланхолию вообще. Никто не хочет проводить время в компании угрюмого депрессивного чувака.

— Кто первый? — спросил я как можно более жизнерадостно. Грифф чуть склонил голову, приподняв бровь. Я ободряюще улыбнулся ему и жестом велел следовать за мной в отдельный кабинет, оставив телефон под стойкой, чтобы не отвлекаться.

К тому времени, как татуировки были завершены, я ощутил странную смесь усталости и нервозного возбуждения. Ребята пригласили меня выпить, и мы отправились в один из наших любимых клубов.

— Не думал, что у вас, стариков, хватит сил на танцы, — поддразнил я, когда мы с напитками в руках подошли к нашему столику.

— Нет. Мы просто притворяемся, чтобы ты не считал нас неудачниками, — честно признался Сэм, а Грифф рассмеялся.

— Он прав. Мы только хотим казаться классными клубными тусовщиками, — согласился он. — Но теперь, раз уж мы здесь, я определенно собираюсь вытащить сладкую задницу Сэма на танцпол. Ну же, идем. Ты тоже, Нико.

Грифф сделал большой глоток пива, а я опрокинул два шота, которые заказал. Еще у себя в салоне я ощутил этот особый зуд, и решил, что сегодня мне непременно нужно найти кого-нибудь, кто поможет выпустить пар, как только Грифф и Сэм уйдут.

— Ладно, давай сделаем это, — я встал и обернулся, чтобы предложить руку Сэму. — Потанцуй со мной. Это заставит Гриффа ревновать, — усмехнулся я ему.

Лицо Сэма озарила игривая улыбка и он принял мою руку.

— Звучит неплохо.

— Думаешь, что заставишь ревновать, — не отрываясь от пива, произнес Грифф достаточно громко, чтобы мы оба его услышали, — но на самом деле это только дико меня возбудит.

«Меня тоже», — подумал я.

Когда мы нашли место на переполненном танцполе, Сэм прижался ко мне сзади, обняв за талию и положив подбородок на плечо. Его глубокий голос достиг слуха, заставив вздрогнуть.

— Как будто он и так не возбужден все время.

Я слегка повернул голову, чтобы он услышал меня.

— О, да ладно, вы же уже достаточно давно вместе. За это время все должно было стать пресным и скучным.

— Едва ли, — усмехнулся он. — А как насчет тебя? Есть планы? Мы хотим, чтобы ты перепихнулся сегодня вечером?

— Да, пожалуйста, — поспешно ответил я.

— Милый красавчик, верно? Еще большая шлюшка, чем ты? — Сэм шептал дразнящие слова мне на ухо, когда Грифф присоединился к нам на танцполе.

Я закатил глаза. Грифф и Сэм привыкли видеть меня только с твинками, но в этот вечер я был настроен на кое-что другое. То, что редко себе позволял.

— Нет. Думаю, сегодня я хочу, чтобы меня хорошенько отымели. Пара «медведей» должна справиться с этим.

Грифф танцевал передо мной, положив руки мне на бедра, создавая «сэндвич» со своим мужем, где я выступал в роли начинки. При моих словах его брови поползли вверх и скрылись под кудрявой челкой.

— Какого хрена? — удивился он.

Я повел плечами, пользуясь возможностью, чтобы потереться о Сэма, как будто помечая его своим запахом или что-то в этом роде. Грифф зарычал и притянул меня ближе к себе, подальше от своего мужа. Сэм же усмехнулся и протянул руку, чтобы коснуться щеки Гриффа.

— Успокойся, Лисенок, — предупредил он. — Ты же знаешь, Нико не в моем вкусе.

Несмотря на это, он все равно переместился танцевать за спину Гриффа, одарив меня извиняющейся улыбкой. Я подмигнул ему, давая понять, что не в обиде. Они оба знали, что я слишком уважаю их брак и никогда не сделаю ничего, чтобы встать между ними. Мы уже миллион раз ходили танцевать вместе, и давно сделали некое открытие — им нравилось использовать меня в качестве игрушки на танцполе не только для того, чтобы возбудить друг друга, но и чтобы обратить внимание других мужчин на меня. Это была игра, которую мы втроем привыкли использовать каждый в своих интересах.

Грифф ласкал руками мою грудь снизу-вверх, пока его ладони не легли по обе стороны от шеи.

— Медведи? Это типа пара больших парней?

Я пожал плечами.

— Может, мне нравится время от времени все менять.

— Ты же понимаешь, что тебе придется быть снизу, верно? — уточнил Грифф, прищурившись. — А ты этого не делаешь. Никогда.

Сэм проворчал что-то насчет того, что не хочет знать, откуда Гриффу известно, что я делаю и чего не делаю в постели.

— Неправда, — поправил я. — И перестань уже задавать дурацкие вопросы. Просто найдите мне двух больших парней. Мне все равно, «медведи» они или нет, главное, нужны мускулы.

— Что за фигня с тобой творится, Нико? — спросил Грифф. — Смерти ищешь? Почему бы не позволить нам устроить тебе настоящее свидание? Знаешь, например, с кем-то, с кем действительно можно построить отношения, а не перепихнуться-раз-и-готово?

— Неважно. Господи, забудь об этом, найдите мне твинка.

— Не слушай его, Нико, — Сэм прикрыл рукой рот Гриффа. — Если сегодня ты хочешь «медведя», значит, будет «медведь». Как насчет вон того?

Он кивнул в сторону мускулистого, грубоватого на вид мужчины, который выглядел лет на десять старше и на пятьдесят фунтов тяжелее меня.

— О да, пожалуйста, — произнес я, стараясь не заскулить.

— Прикалываешься? — пробормотал Грифф. — Этот парень разжует тебя и выплюнет.

«Очень на это надеюсь», — подумал я.

Сэм успешно маневрировал нас к тому месту, где танцевал мужчина. Повернувшись спиной к Гриффу и позволив ему тереться о мою задницу, я поманил пальцем незнакомого парня. Он присоединился к нашей тройке и двигался со мной лицом к лицу достаточно долго, чтобы побудить Гриффа и Сэма отделиться и танцевать самостоятельно.

— Ну разве ты не прелесть? Обожаю татуировки, — пробормотал мужчина мне на ухо.

Обычно, когда со мной обращались как с твинком, я бесился настолько, что готов был лезть на стену. Я изо всех сил старался оставаться доминирующим в любых своих связях, потому что не хотел, чтобы люди считали меня маленьким или слабым. С меня хватило этого дерьма на всю жизнь. Но когда доходило до дела, под покровом ночи я признавался самому себе, что действительно хочу, чтобы кто-то крупнее управлял мной. А еще иногда хотелось, чтобы кто-то обо мне заботился и обращался как с избалованной принцессой, но это был секрет, в котором я едва признавался себе, не говоря уже о ком-то другом.

— Спасибо, — ответил я мужчине, подавшись ближе к его груди и обнимая за талию. — Что ищешь сегодня?

— Тебя, чем бы это ни было.

— У тебя есть друг? — поинтересовался я, отчаянно надеясь, что ответ будет «да». Я не смог бы сделать это один на один. Подобное было бы для меня уже слишком. Сегодня не хотелось становиться чьей-то единственной точкой фокуса.

— Конечно. Видишь того парня в баре в кожаном жилете?

Оглянувшись, я увидел человека, на которого он указал. Улыбка, появившаяся на моем лице, напоминала оскал Чеширского кота. Парень выглядел так, будто мог уткнуть меня лицом в матрас и выколотить из задницы всю дурь. Идеальное сочетание для нынешнего настроения.

— Он с тобой? — заинтересованно спросил я.

— Мой муж, — гордо ответил тот.

— Шутишь? Думаешь, он согласится на тройничок?

— Уверен, сладкий. Пойдем со мной.

* * *

Несколько часов спустя, возвращаясь домой значительно более расслабленным, я забежал по пути забрать свой забытый мобильный телефон из-за стойки регистрации салона, и обнаружил пропущенный звонок, а также сообщение, оставленное на голосовой почте. Это оказался адвокат из давно забытого озерного городка в Техасе под названием Хоби, звонивший сообщить о том, что умерла Адриана Салерно, оставив меня единственным опекуном своей дочери.

Желудок яростно взбунтовался, и меня чуть не стошнило на только что вымытый пол тату-салона. Кажется, я не видел Адриану уже миллион лет, на самом же деле всего пятнадцать. С тех самых пор, как навсегда покинул Хоби и поклялся больше никогда не возвращаться назад.

Господи.

Я прослушал сообщение еще раз, чтобы убедиться, что правильно расслышал имя. Разумеется, там говорилось Адриана Салерно.

Моя сестра.

ГЛАВА 2

Уэст

Кого я уж точно не ожидал увидеть в маленькой католической церкви своего чудного родного городка, так это какого-то сумасшедшего чувака с фиолетово-голубыми волосами, покрытого татуировками и пирсингом. Интересно, как, черт возьми, из эпохи лондонского панка он попал в современный техасский городок? Адриана Салерно, ради которой мы все сегодня собрались, никогда не покидала штата Одинокой Звезды. По крайней мере, так она говорила, пока долгие часы рожала Пиппу. Каким образом Адриана могла встретить такого странного человека?

Возможно, он случайно оказался не в том месте. Или просто проезжал через город по пути на слет эмо и решил остановиться, чтобы зажечь свечу за то, что безнадежно утратил способность сливаться с толпой.

Я заставил себя отвести взгляд. Парень находился слишком далеко, чтобы различить какие-либо детали, кроме цвета волос и тату, поэтому я попытался сосредоточиться на гробе передо мной.

Адриана.

За последние пару лет она стала мне самым близким другом, помимо моих братьев и сестер. И я все еще не мог смириться с ее внезапной кончиной.

Окинув взглядом группу горожан, собравшихся в церкви, я невольно подумал о том, что многие из нас искренне ее любили. От завсегдатаев пекарни и женщин из моей клиники, которые с нетерпением ждали ее визитов, до детей из общественного центра, которым она преподавала волонтерские уроки искусства. Все знали, какой доброй и жизнерадостной молодой женщиной Адриана была, готовой отдать последнюю рубашку если понадобится.

А теперь она лежала в этом ужасном ящике.

Правда, Адриана не всегда была такой доброй душой. Много лет назад она ступила на скользкую дорожку и постоянно влипала в разное дерьмо. Но закончив школу, стала полагаться только на себя, и все начало меняться. В последний год своей жизни Адриана забеременела, и это укрепило происходящие в ней перемены в глазах всего города. Она делала это ради Пиппы.

Крошечный сверток у меня в руках извиваясь закряхтел. Я посмотрел на идеальное маленькое личико ребенка, она возмущенно корчилась, просыпаясь от крепкого сна, и я поспешно потянулся к рюкзаку у ног, чтобы найти бутылочку, которую приготовил, прежде чем отправиться на службу. Я торопился, пытаясь вовремя положить соску в рот ребенка, но не успел.

Отчаянный вопль разнесся по крошечному зданию церкви, словно олицетворение моего собственного горя. Душераздирающие, голодные крики, отражаясь от стен, отскакивали от них рикошетом, заставив собравшихся тут же умолкнуть. У меня дрожали руки, пока я изо всех сил пытался попасть соской на бутылке в маленький ротик, прежде чем потеряю контроль окончательно и начну рыдать вместе с малышкой. Откуда-то из глубины церкви донесся грохот, но я сосредоточился исключительно на том, что было передо мной, лишь бы не сорваться.

Несмотря на то, что являлся семейным врачом, творящим чудеса, я не мог излечить этого ребенка и унять ее боль, чтобы стало легче. Не мог совершить скачок во времени, вернуться назад и спасти ее мать. Все, что мне оставалось — кормить малышку и прижимать к себе.

Не в моих силах пообещать маленькому свертку в руках, что ее мама вернется за ней, потому что мамы не стало. Адриана, моя сильная, красивая подруга, ушла навсегда.

А Пиппа осталась совсем одна.

Несколько раз сильно причмокнув, малышка нашла более спокойный ритм сосания, чередуя его с легкими вздохами. По окончании короткой службы я передал Пиппу женщине рядом со мной. Голди работала старшей медсестрой в моей клинике и благодаря этому смогла получить временную опеку над Пиппой в качестве приемного родителя. Я дал ей оплачиваемый отпуск до тех пор, пока нужно будет заботиться о четырехмесячной девочке.

На протяжении всей службы Голди рыдала взахлеб, стеная имя Пиппы каждые несколько минут. Если бы мое сердце и без того не было разбито, то ее скорбящие причитания наверняка разнесли бы его вдребезги. Уверен, в те моменты, когда Голди успокаивалась, она, скорее всего, молилась Деве Марии, чтобы та благословила Пиппу и привела в любящие руки пары, которая так отчаянно хотела ее усыновить.

Дженнифер и Дэниел Уорнер сидели через проход от нас на скамье напротив. Я заметил, как на протяжении всей службы Дженн постоянно разглядывала ребенка, не находя места рукам, держа их на коленях либо сложенными вместе, либо в больших ладонях Дэниела. Я испытывал смешанные чувства по поводу того, что Уорнеры усыновят Пиппу. С одной стороны, я знал, как давно они пытаются завести второго ребенка, являясь заботливыми родителями для своего шестилетнего сына Натана. С другой стороны, приходилось бороться с собственническими чувствами — я находился рядом с Адрианой на протяжении всей беременности, родов и первых четырех месяцев жизни Пиппы. Представлял, как помогу Адриане вырастить ее — не как родитель, разумеется, а в качестве хорошего друга. Адриана оставалась одинока и никогда не говорила, кто отец ребенка, хотя в ночь своей смерти в конце концов призналась от кого забеременела, и заставила поклясться, что Пиппа узнает, как она была желанна.

Мы с Адрианой были не особо близки, пока она не обратилась ко мне за помощью в наблюдении беременности. Разумеется, я знал ее. Все в Хоби знали. У нас даже имелись общие предметы в некоторых классах средней школы. Но по-настоящему сблизились мы только во время беременности и последующих родов Пиппы, схватки длились настолько долго, что стали настоящим испытанием. Она поделилась со мной тем, чего никогда не рассказывала ни одной живой душе.

Как только ребенок появился на свет, я стал ей опорой. Адриана была одинока, но ни один родитель не должен справляться со всем в одиночку.

Она начала потихоньку привыкать к рутине и все меньше нуждалась в помощи с ребенком, когда у нее случилась легочная эмболия, которая внезапно унесла ее жизнь. Заручившись помощью Голди, я немедленно взял на себя заботу о Пиппе, пока социальные службы не обязали нас передать ее им. К счастью, потребовалось всего несколько часов, чтобы вернуть девочку на попечение Голди, однако меня терзал страх: каково будет больше не видеть ее, когда я хочу.

Выйдя вслед за Голди из церкви, я обратил внимание, что панка на последней скамье уже нет. А очутившись на церковном дворе, залитом ярким солнцем, заметил, что тот стоит в стороне и беседует с Хонови Батистом, городским адвокатом. Когда глаза привыкли к солнечному свету, я отметил, что парень с фиолетово-голубыми волосами на самом деле поразительно красив, и на миг он даже показался мне знакомым. Ну, он был бы еще красивее, если бы не хмурый взгляд и одежда, выглядевшая так, будто он одолжил ее у чьего-то двоюродного дедушки Мелвина.

Несмотря на нелепую рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки, этот человек был очень далек от традиционного католического прихожанина. На затылке и висках его волосы были короткими и темными, а на макушке длинными и окрашенными в насыщенный фиолетовый цвет с темно-бирюзовыми прядями. Он нервно провел по волосам рукой, отчего разноцветные пряди заколыхались, словно у Маленького Пони, встряхивающего гривой. Его ухо полностью покрывали крошечные шипы и колечки, а подойдя ближе, я заметил небольшую серебряную штангу в темной брови, маленькую петлю в ноздре и двойной пирсинг на пухлой нижней губе. Из-под воротника и рукавов выглядывали татуировки, полностью покрывающие руки и пальцы. Мне вдруг стало интересно, какие еще рисунки и пирсинг скрыты под одеждой, и эта мысль непроизвольно взволновала мой член. Я стиснул зубы от неуместности подобной реакции на нелепого персонажа, заявившегося на похороны моей подруги.

Справедливо или нет, но в своей реакции я винил этого мудака. Ему следовало держаться подальше от службы по Адриане и найти время встретиться со своим адвокатом в другой раз. Вероятно, ему нужен кто-нибудь, кто защитит его от обвинения в мелком преступлении. И судя по всему, этот наряд призван сделать его похожим на порядочного гражданина в суде. Как будто подобное вообще возможно.

Прежде чем успел проводить Голди на парковку к своему грузовику, я услышал, как Хонови окликнул меня.

— Уэст, подойди сюда, пожалуйста, — позвал он. — Вы тоже, миссис Бэнкс.

Мы с Голди повернулись, чтобы подойти к Хону и его клиенту.

Панк смотрел на Пиппу в руках Голди так, словно видел какое-то ужасное привидение или инопланетное существо, вырывающееся из чьего-то лица. И выглядел при этом испуганным и бледным. Я задавался вопросом, кто, ради всего святого, мог так бояться маленького ребенка и, что еще важнее, почему? Хотя, если он клиент Хона, то, возможно, просто боится суда.

Хон протянул мне руку для рукопожатия и подойдя к Голди ласково погладил Пиппу.

— Уэстон Уайльд, Голди Бэнкс, это Нико Салерно, — рассеянно произнес Хон, продолжая ворковать над ребенком. Внутренности перевернулись, а в ушах зазвенело, когда его слова начали складываться в голове, как кусочки головоломки. — Брат Адрианы. Он здесь, чтобы взять опеку над Пиппой.

У меня отвисла челюсть, и я уставился на парня перед собой. Он даже не тянул на двадцатипятилетнего, а надежности в нем было не больше, чем в ветхой лодке с пробитым дном. Он меньше всех на свете подходил на роль отца Пиппы. И это был тот самый давно утраченный брат Адрианы? Никчемный панк, драгоценные чувства которого ранили в детстве настолько, что он сбежал?

— Хрена с два! — прорычал я, выхватывая Пиппу, укутанную в одеяльце, из рук Голди и прижимая ее к груди.

Глаза Хона распахнулись от удивления, как и у Нико — парня с фиолетовыми волосами. Они вместе с Голди казались ошеломлены моей реакцией. Обычно я слыл образцовым гражданином. Этакий Мистер Мэннерс, дружелюбный городской доктор. Но не в этот раз. Не в день, когда похоронил подругу и чувствовал себя сломленным из-за того ужасного факта, что Пиппа будет расти без нее.

Ни за что на свете я не позволю незнакомцу забрать девочку Адрианы. Если он хочет этого, сначала ему придется иметь дело со мной.

И маленький эмо-чувак понятия не имел, на что я способен, когда мое сердце разбито.

Повернувшись, я пробормотал извинения Голди, затем рывком открыл дверь своего пикапа, пристегнул Пиппу ремнями безопасности к автолюльке, и рванул со стоянки как ужаленный.

ГЛАВА 3

Нико

Опешив, я тупо уставился на багажник черного пикапа, удаляющегося со стоянки.

Какого хрена только что произошло?

Для меня все было словно в тумане. Абсолютно все, с тех пор, как две ночи назад я прослушал голосовую почту, казалось галлюцинацией. Утром, с безнадежно красными глазами, я запрыгнул в арендованную машину, чтобы успеть на службу вовремя. Пробравшись на скамейку в последнем ряду церковного зала, старался просто не высовываться, все еще отказываясь верить в происходящее.

Когда в церкви раздался плач ребенка, я непроизвольно вздрогнул, с ужасным грохотом опрокинув на каменный пол что-то похожее на медное блюдо. Казалось, все скорбящие повернулись и уставились на меня. Как будто я и без того недостаточно привлек внимание всего города одним своим появлением.

Потребовалось собрать все мужество, чтобы вернуться в Хоби после того, как адвокат рассказал подробности смерти Адрианы прошлым утром.

Адриана Кристина Салерно. Моя сестра, всего на три года старше, на которую я пытался равняться до того, как уехал, но которая постоянно подводила меня.

Соскользнув со скамьи, я вышел через заднюю дверь церкви больше не в силах этого выносить. В памяти всплыло слишком много воспоминаний о воскресных службах, на которых я сидел, выпрямив спину и пытаясь не заснуть во время бесконечных проповедей священника. Я поклялся себе, что ноги моей не будет ни в одной церкви пока жив, и до сих пор мне удавалось сдерживать это обещание.

Когда добрался до парковки, где оставил арендованную машину, руки так тряслись, что я готов был убить ради глотка текилы. Вместо этого, скрестив руки над дверцей со стороны водителя и прислонившись к ней лбом, сделал глубокий вдох.

Через несколько минут меня разыскал адвокат, и представившись, потащил обратно к церкви, чтобы встретиться с ребенком. С ребенком Адрианы, ребенком моей сестры.

Моим ребенком на данный момент.

Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не удастся найти ей хороших приемных родителей и подписать бумаги об усыновлении. Мистер Батист во время телефонного разговора заверил, что есть замечательная молодая семья, готовая усыновить ее. Нужно было просто приехать в город и задержаться ровно на столько, сколько понадобится для подписания всех соответствующих документов и помощи в распоряжении остальным имуществом Адрианы, включая ее дом и пекарню, которой она владела в городе.

Адвокат окликнул высокого мужчину и пожилую женщину, объяснив, что женщина — нынешний приемный родитель девочки, а мужчина — городской семейный врач.

— Он также был другом Адрианы, — тихо уточнил мистер Батист, прежде чем тот подошел достаточно близко, чтобы быть представленным.

Уэстон Уайльд. Но не тот Уэстон, в которого я в тайне был влюблен в юности.

Этот Уэст был высоким, по крайней мере дюймов на пять выше меня, и мускулистым, что не совсем вязалось со строгим костюмом. Его густые светлые волосы лежали восхитительными волнами, просто умоляя запустить в них пальцы. Взгляд светло-зеленых глаз впился в меня, и я почувствовал неуместное напряжение в яйцах. Изучив человека передо мной еще секунду, я посмотрел на глубокое синее небо и мысленно проклял Бога.

«Серьезно, ублюдок? Ты действительно собираешься поставить такого парня перед моим носом посреди всего этого дерьма? Мог он хотя бы облысеть или что-то в этом роде? »

Что за херовая шутка?

Конечно же, он был идеален, черты прекрасного лица стали чуть суровее, а мимические морщинки в уголках глаз слегка смягчили агрессивную мужественность. Он походил на ковбоя с обложки модного журнала.

Лицо мужчины, казалось, высечено из камня. Будто Чарлтон Хестон и Роберт Редфорд объединились, чтобы создать из гранита эту мужественную версию...

— Хрена с два, — услышав, как мужчина передо мной рявкнул, я непроизвольно моргнул, отчаянно пытаясь понять, что случилось, пока я фантазировал о нем.

Прежде чем я успел сообразить, что происходит, он сгреб в руки кокон из розовых одеял и умчался.

— Эм… — начал я.

— О боже, — пробормотала пожилая дама.

— Проклятье, — вздохнул адвокат.

— Он будет в... — начала женщина.

— Да, — мягко произнес мистер Батист. — Садись, Голди. Нико, не мог бы ты последовать за мной на своей машине?

Проехав всего несколько минут по маленькому городку, машина адвоката въехала на знакомую подъездную дорожку, окруженную высокими елями. Я ударил по тормозам прежде, чем успел повернуть следом за ним.

Дом моей матери.

Дерьмовая лачуга, в которой я рос, пока не сбежал из дома в пятнадцать лет. Глубоко вдохнув, я приготовился к воспоминаниям, которые наверняка нахлынут, стоит завернуть за угол и увидеть ветхий трейлер.

Медленно продвигаясь по подъездной дорожке нельзя было не отметить насколько лесистым стал участок в мое отсутствие. Вдоль узкой аллеи росли деревья, образуя тенистый навес, и понадобилось всего мгновение, чтобы подготовиться увидеть потрепанный коричневый ящик, в котором я провел детство.

Вот только добравшись до последнего поворота, я увидел совсем не то, что запомнил. На месте дерьмовой лачуги стоял аккуратный светло-розовый коттедж с широким крыльцом и парой кресел-качалок. Висячие папоротники походили на удар под дых, потому что готов поспорить, Адриана сама купила их незадолго до смерти.

Дом выглядел совсем не так, как я себе представлял то место, в котором жила моя сестра. По крайней мере, та Адриана, которую я знал много лет назад. Та девушка была суровой, мрачной и задумчивой. В этом не было никакого смысла.

Остановив машину на широкой гравийной парковке, чуть в стороне от дома, я огляделся, чтобы сориентироваться. Маленький коттедж занимал гораздо больше места, чем трейлер, который находился на его месте раньше, но вдалеке сквозь деревья все еще виднелись проблески сияющей голубой воды озера Хоби.

Конечно же, черный пикап, который мы ожидали обнаружить, оказался припаркован у дома, и мистер Батист с миссис Бэнкс уже выбирались из машины адвоката. Я присоединился к ним, когда, подойдя к входной двери, они позвонили в нее.

— Он, наверное, на качелях, — негромко произнесла пожилая женщина.

Качели. Она же не имела в виду качели из автомобильной покрышки, которые висели там, когда я был ребенком? Тот монстр был на последнем издыхании еще много лет назад. Спрыгнув с крыльца и обойдя дом, я сразу заметил качели, о которых шла речь. Они крепились к той же огромной дубовой ветке, что и старые покрышки когда-то, но теперь это были качели из гладкой широкой доски на толстых крепких канатах.

Как и предположила женщина, Уэст сидел на качелях с малышкой на руках. Он успел скинуть пиджак и закатать рукава белой рубашки, а теперь склонился, шепча и целуя головку ребенка. Несмотря на то, что он фактически украл мою племянницу прямо у меня из-под носа, что-то в этой сцене заставило сердце болезненно сжаться. Он явно любил маленькую девочку. Возможно, именно он и являлся отцом ребенка? Если так, тогда почему не взял ее под свою опеку?

Уэст поднял голову, уловив мое приближение, и его глаза превратились в узкие щелки, когда он понял, кто пришел. Я не знал, что сказать. Не хотел показаться слабым и позволить ему — или кому бы то ни было еще в этом дерьмовом городке — думать, что я не способен справиться со своей семейной ситуацией.

— Кто отец? — задал я вопрос, кивнув в сторону свертка в его руках, чтобы сразу прояснить самую важную деталь. Если отец он, то, возможно, это напрасная поездка, и я смогу вернуться в Сан-Франциско к своей обычной жизни.

Он взглянул на меня, но ничего не ответил, поэтому я продолжил:

— Почему не нарисовался отец?

Уэст, казалось, тщательно подбирал слова для ответа.

— У ребенка нет отца.

Ах. Так вот как все произошло — случайная связь. Теперь это больше походило на Адриану, которую я знал.

— Понятно.

— И что это значит? — огрызнулся он.

Я удивленно распахнул глаза шире от его воинственного тона.

— Только то, что теперь понимаю, по какой причине получил опеку.

— Ты не заберешь ее, — сказал он. Это было утверждение, не вопрос, и я тут же ощетинился.

— Я буду делать все, что захочу, придурок, — рявкнул я. — Отдай ее мне.

Время любезностей закончилось, хотя оно и не начиналось вовсе. Будь я проклят, если позволю какому-то святоше доктору Мистеру Совершенство указывать, как мне быть и что делать с ребенком моей сестры.

Его глаза гневно сузились до щелочек снова, и он прижал сверток к груди.

— Я отдам ее тебе только когда ад замерзнет, осел, — его голос прокатился по мне низким, грохочущим рычанием, от чего по коже побежали мурашки.

Внезапно перед глазами возникла нелепая картина с участием двух баранов, которые снова и снова ударяются лбами, пока у обоих не начнут болеть головы. Я не смог сдержаться и засмеялся, что, конечно, только разозлило Уэста еще больше.

— Да что, блядь, с тобой не так? — спросил он. — Твоя сестра умерла, племянница сирота, а тебе весело?

— Да, мне весело. Потому что тебе нечем крыть, и ты это знаешь. И мне на хрен не нужно перед тобой объясняться. Ты понятия не имеешь, что я чувствую по поводу потери сестры. На самом деле, ты меня вообще не знаешь.

Ноздри Уэста раздулись, и он зашипел в ответ:

— Я знаю, что, когда ей было семнадцать, упав с лодки, она выкрикнула именно твое имя. А когда ей исполнилось восемнадцать и отчим отказался оплатить колледж, она хотела, чтобы ты был здесь и помог его переубедить. Я знаю, что, родив Пиппу, первым делом она сказала, что у ребенка твои странные уши... — он смотрел на меня с вызовом, не отводя своих сверкающих зеленых глаз. — И знаю это, потому что находился рядом с ней. А вот ты — нет.

Сердце, казалось, готово разлететься на тысячу осколков. Бессмыслица какая-то. Сестра, которую я оставил, никогда во мне не нуждалась. А упоминание Уэстом отчима, которого у меня никогда и не было, по-настоящему сдавило грудь, лишив легкие воздуха. Но я не собирался доставлять этому засранцу удовольствие, показывая слезы. Поэтому стиснув зубы и сжав кулаки, сдержался.

— Ни хрена ты не знаешь. Если она выкрикнула мое имя после падения с лодки, то только потому, что сама столкнула меня, когда мне было четырнадцать, и узнала, блядь, как это дерьмово. А если хотела поступить в гребаный колледж, то ей следовало бороться изо всех сил, чтобы заплатить за него самой, как пришлось мне. И ПОШЕЛ ТЫ НА ХЕР, если думаешь, что знаешь хоть что-то обо мне и моей сестре.

Казалось, лицо Уэста удивленно смягчилось, но он все еще крепко прижимал ребенка к груди.

— Мне бы хотелось познакомиться с племянницей, — произнес я как можно ровнее. — Пожалуйста.

Что-то внутри скребло за душу, подталкивая вперед, вынуждая протянуть руку и прикоснуться к единственному, что еще связывало меня с моей семьей.

Челюсть Уэста напряглась, но он встал и ослабил хватку на свертке. Не для того, чтобы передать ее мне, а чтобы я мог мельком взглянуть.

Шагнув вперед, я уставился на ее личико. На меня смотрел самый маленький человечек, которого я когда-либо видел в жизни. Ее кожа казалась абсолютным совершенством, гладкая, кремово-белая с легким розовым румянцем. Крошечные пухлые губки были ярко-красными, а глаза — сине-зелеными, тот же оттенок, который я видел каждый раз, когда смотрел в зеркало. Когда она повернулась в руках Уэста, чтобы потянуться, из-под одеяла выглянуло крошечное ушко, и, конечно же, это оказалось смешное ухо Дамбо.

Это было уже слишком.

Подавив рыдание, я пробормотал что-то вроде:

— Забудь, — резко развернулся и быстро зашагал по увядающей траве газона к подъездной дорожке.

Уходя, я слышал, как он бросил мне вслед:

— Давай, Нико, уходи. В этом ты действительно хорош.

Я не давал волю слезам, пока не сел в машину, а затем направился по знакомой дороге прочь из этого богом забытого города.

ГЛАВА 4

Уэст

Я ошарашено смотрел ему вслед. И это все? Так вот как он отреагировал на встречу с прекрасной малышкой Адрианы? На единственного члена своей семьи — крошечную жизнь, которую должен оберегать? Снова ушел?

Адриана постоянно пыталась убедить меня, что Нико достойный человек, заслуживающий любви и прощения, но я никогда в это не верил. И теперь, стоя на заднем дворике ее дома, окончательно удостоверился, что был прав. Нико оказался бессердечным мудаком, эгоистично бросившим ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Мудаком, никогда не оглядывающимся назад, так и не повзрослевшим, и заботящимся только о себе.

Я не спеша побрел к дому, понимая, что придется отдать Пиппу этому эгоистичному придурку. Меня мутило от одной только мысли о том, чтобы оставить малышку на его попечении. Он никак не мог позаботиться о новорожденном. Ни за что. Ставлю свою медицинскую практику на то, что он в жизни не менял подгузник и не кормил из бутылочки. Черт, да я буду шокирован, если он вообще держал когда-нибудь младенца на руках. Что именно он планирует делать, пока идет процесс усыновления?

Не успел я потянуться к дверной ручке, чтобы войти в дом, как вдруг раздался звук ожившего двигателя автомобиля. Гравий на подъездной дорожке захрустел под колесами, а затем, как только машина удалилась за пределы слышимости, все стихло. Кто это уехал? Разумеется, не тот человек, который должен взять на себя ответственность за Пиппу. Я бы убил его за такое.

Войдя внутрь, я увидел, как Хон и Голди выглядывают из окон, опираясь на столик для завтрака.

— Этот парень серьезно свалил? — гаркнул я. Они оба резко повернулись и посмотрели на меня, Голди поспешила забрать Пиппу из моих рук, а Хон согласно кивнул. — Какого хрена?

— Уэст, думаю, все происходящее — большое потрясение для него, — мягко ответил Хон. — Нико не был в Хоби лет пятнадцать. Дай ему передышку.

— Пожалуйста, скажи мне, что он согласился позволить Уорнерам удочерить ее, — обратился я к адвокату. — Он обязан это сделать.

— Он не подтвердил это, но в его голосе звучало облегчение, когда я рассказал ему о них.

— Слава богу, — пробормотал я, садясь на мягкий диван и приглаживая руками волосы. Если парень готов дать Пиппе шанс на лучшую жизнь, можно простить его за то, что он засранец.

Голди подошла и ласково погладила меня по плечу, одарив той же нежной улыбкой, что и в конце тяжелого рабочего дня.

— Милый, почему бы тебе не пойти домой и не отдохнуть? Это был долгий день. Я побуду с Пиппой, пока Нико не вернется.

— Голди, он не в состоянии о ней заботиться. Ты не можешь позволить ему...

Она сжала мое плечо, заставив умолкнуть.

— Я в любом случае останусь на ночь. Ты же знаешь, я не брошу малышку, пока не буду уверена, что он в состоянии о ней позаботиться. Ты устал. А теперь идите домой, доктор Уайльд.

Взглянув ей в глаза, я увидел строгую медсестру, которую знал с тех пор, как ребенком играл в дедушкином медицинском кабинете. Черт, она, наверное, и мои подгузники когда-то меняла.

— Да, мэм, — пробормотал я. — Увидимся завтра.

Вернувшись к пикапу, я убрал из него автолюльку, которую оставил на крыльце Адрианы, стараясь не думать о том, как Нико Салерно будет ломать голову, пытаясь установить ее на заднее сиденье арендованной машины.

Проехав несколько кварталов до центра города, я заметил его машину, припаркованную на пустой стоянке небольшого городского парка слева. Так и не разглядев, за рулем Нико или нет, я попытался не слишком явно пялиться в ту сторону, не в силах решить, разочарован я или рад тому, что он остался в городе.

Через два квартала свернул на подъездную дорожку и, обогнув ее, въехал в отдельно стоящий гараж позади дома. Я жил в квартире над своей частной клиникой, расположенной в большом старом доме в викторианском стиле, недалеко от центра города. Один из моих дедушек основал эту частную медицинскую практику еще в середине семидесятых и передал ее мне, когда вышел на пенсию несколько лет назад. Дедушка и Док пытались подарить мне и дом, ссылаясь на то, что он — часть практики, но я отказался. Вместо этого выкупал у них здание ежемесячными платежами, которые раздражали их до крайности, каждый раз, когда они замечали поступление оплаты на своих банковских счетах.

Уверен, когда выплачу все до последней копейки, меня будет распирать чувство гордости за свой великолепный дом, хотя я и без того абсолютно счастлив, живя и работая здесь каждый день.

Проезжая небольшую парковку для пациентов, я заметил знакомый черный внедорожник, припаркованный на ней, и вышел, направляясь к своему брату Хадсону, который сидел на заднем крыльце, уткнувшись в телефон.

— Привет, — обронил я, проходя мимо него, чтобы открыть заднюю дверь, ведущую в кухню. — Что здесь делаешь? Думал, ты вернешься в Даллас.

На нем все еще был костюм, в котором он приходил на службу по Адриане, и до меня вдруг дошло, что я уехал, даже не удосужившись поблагодарить свою семью за присутствие и поддержку.

— Зашел узнать, не хочешь ли составить мне компанию, — проговорил он, не отрываясь от телефона и следуя за мной по пятам. Несмотря на непринужденность в голосе, я с уверенностью мог сказать, что его предложение неслучайно.

— В чем дело? — спросил я. — Дедушка и Док отправили тебя сюда?

— Да.

— Почему сами не пришли? — поинтересовался я, поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж. Бросив ключи на кухонный стол, подошел к холодильнику и достал пару бутылок пива.

— Вообще-то, Уэст, мы все присутствовали там, — напомнил он, наконец, встретившись со мной взглядом. Лицо брата излучало сострадание и любовь, но я еще не был готов к обмену эмоциями. Чувства к Адриане слишком обострились, и после всего случившегося с Пиппой, казалось, любая мелочь способна вывести меня из себя.

— Где все сейчас? — спросил я, продолжая сосредоточено открывать пиво, как будто этого короткого момента близости не произошло.

Как и ожидалось, Хадсон позволил мне соскочить с крючка и просто пожал плечами.

— Ушли. Когда ты не появился, они решили, что ты отправился к Адриане или Голди. Дедушка просил передать, что готовит курицу Марбелья, и тебе лучше быть у них к шести.

Я протянул Хадсону одну из бутылок и одним махом опустошил половину своей, одновременно стягивая галстук. Вернувшись в спальню, начал сбрасывать одежду, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее для семейного ужина.

Хадсон последовал за мной по коридору.

— Ребенок все еще с Голди?

— Да.

— Кто тот парень?

Обернувшись, я в замешательстве посмотрел на него, вопросительно изогнув бровь. Будто не понимая, о ком речь.

— Ну, ты понял, парень со странной прической и татухами. Видел, как ты разговаривал с ним после службы. Никогда раньше не встречал его.

При одном упоминании о Нико Салерно я заскрежетал зубами.

— Непутевый брат Адрианы, — признался я. — Похоже, она оставила ему опеку над Пиппой.

— Какого хрена? Парень, сбежавший, когда мы были детьми?

— Да. Не заводи меня, Хадсон. Ладно?

Я отвернулся, снял рубашку и майку, чтобы переодеться в старую добрую фланель. Повесив брюки на вешалку, натянул потертые синие джинсы, радуясь, что Дедушка — фермер и ему плевать, как мы одеваемся на семейные сборища.

Натянув сапоги, я последовал за Хадсоном обратно на кухню, чтобы допить пиво.

— Уверен, что не хочешь поговорить об этом? — спросил он.

Я на минуту задумался о том, сколько раз он приходил ко мне — просто тихий слушатель или дружеское плечо, когда это нужно. Мы были не просто братья, мы были друзья не разлей вода. Будучи старшими в переполненной детьми семье, мы негласно взяли на себя роль защитников младших братьев и сестер. И вместо того, чтобы обременять кого-то своими проблемами, держали их при себе.

А делились только друг с другом.

В общем, я все-таки излил душу и рассказал о парне, который явился с западного побережья, чтобы совать свой нос в дела Пиппы, о парне, который бросил Адриану, когда та была своенравным подростком, оставив ее один на один с парнями Биллингем, после того как миссис Салерно вышла замуж за шерифа Биллингема и погибла всего два года спустя в автокатастрофе. При одной мысли обо всем этом я стиснул зубы, пытаясь подавить желание поколотить Нико.

Хадсон склонил голову на бок и нахмурился.

— Это и правда тебя беспокоит, Уэст. В чем проблема? Ты сказал, что он согласится отдать ее на удочерение, так?

— Да. Во всяком случае, так думает Хон. Наверное, злюсь, что он не потрудился появиться и быть рядом с Адрианой, пока не стало слишком поздно, — объяснил я. — Она заслуживала большего, должна была иметь рядом кого-то, кто оставался бы на ее стороне. Особенно после смерти матери.

— Уэст, в прошлом году она могла похвастаться не только твоей дружбой, но и всех в пекарне. А еще у нее появилась Пиппа. Она была счастлива.

Почувствовав, что снова напрягаю челюсть, я понял, что сил не хватит, чтобы сохранить мужественное выражение на лице.

— Думаю, я все-таки пропущу семейный ужин, — пробормотал я Хадсону.

Тяжелая рука опустилась мне на плечи, когда он слегка приобнял меня.

— Ну уж нет. Я обещал, что приведу тебя. Дедушка и Док сожрут меня заживо, если я появлюсь один. Пойдем. Если хочешь, можешь поплакать пока мы едем. Обещаю, я притворюсь, что не замечаю.

— Черт, — вздохнул я, следуя за ним к машине.

И Хадсон, как всегда, сдержал свое обещание.

ГЛАВА 5

Нико

Не успев далеко отъехать, я напомнил себе, что уже давно вырос из раздражительного малолетки, убегающего от своих проблем, став взрослым человеком. К тому же, будь я проклят, если хоть на миг подтвержу предположение этого придурка-доктора, что ни на что не годен.

Завернув на стоянку городского парка всего в паре кварталов от дома сестры, я заглушил двигатель и положил голову на руль. Что же делать дальше? Какие у меня вообще варианты?

Малышка Адрианы, Пиппа, осталась совсем одна. Почему? Где моя мать? У меня не было возможности расспросить адвоката, прежде чем я оказался в водовороте знакомств с людьми, которые заботились о моей племяннице. И, по правде говоря, отчасти боялся спрашивать. А если матери тоже не стало? Не уверен, что справлюсь с новостями.

Резкий стук в окно со стороны водителя заставил невольно подскочить на сиденье. Повернувшись, я наткнулся взглядом на офицера в форме, что наблюдал за мной через стекло, поэтому, опустив его, выглянул наружу.

— Предъявите документы, сэр, — отчеканил офицер. Глаза его скрывали темные очки, так что я не мог разглядеть внешность в деталях, кроме густых волос и чересчур мускулистого тела. Без сомнения, тренажерная крыса.

— Какие-то проблемы? — спросил я.

— Похоже, ты слоняешься без дела. Удостоверение, пожалуйста.

— Но я припарковался здесь всего пару минут назад, — пробубнил я, доставая бумажник из заднего кармана. Если бы я не был выжат как лимон событиями дня, то наверняка вступил бы в перепалку с этим провинциальным полицейским.

Протягивая офицеру свои права и документы на аренду машины, я заметил бейдж с именем на его униформе.

Биллингем.

— Вы случайно не родственник шерифа Биллингема? — спросил я, безуспешно пытаясь рассмотреть его за очками.

— Его сын. Кертис.

Кертис. В смысле «адский задира» Курт Биллингем.

— Курт? — переспросил я. — Это я, Нико.

— Мне известно, кто ты.

Ого. Прозвучало не очень дружелюбно. Что, в принципе, не должно было меня удивлять. Парень вечно вел себя как мудак по отношению ко мне, особенно после того, как наши родители начали встречаться. Он всегда считал, что лучше меня.

— Тогда ты в курсе, что я в городе на похоронах Адрианы, — напомнил я, стараясь не дать этому придурку запугать меня своим важным полицейским прикидом. — Просто остановился сориентироваться, прежде чем вернусь в ее дом.

Ладно, я нагло врал, но его это совершенно не касалось.

— Двигай дальше, — сухо велел он, возвращая двумя толстыми пальцами лицензию. — Никому не хочется, чтобы ты слонялся тут без дела, Салерно, — моя фамилия была произнесена с таким пренебрежением, словно ему было противно даже ощущать ее на языке.

— Как скажешь, — пробормотал я, протягивая руку за удостоверением. Он отдернул его, как только слова слетели с моих губ.

— Что ты только что сказал?

— Говорю: «Да, сэр. Спасибо, сэр», — выплюнул я, уставившись на него.

Вся ситуация отчетливо напомнила мне про одну из причин, почему я поклялся никогда не возвращаться в этот дерьмовый городишко. Я не пробыл здесь и двух часов, а он уже душил меня. Происходящее походило на кадры из дрянного фильма.

Курт щелкнул по удостоверению ногтем большого пальца, и оно пролетело мимо моего лица, приземлившись на пол, со стороны пассажирского сиденья. Я сделал глубокий вдох и посмотрел вперед, мысленно внушая себе оставить это без внимания. Зная, что лучше не ввязываться в перепалку с человеком, носящим значок, каким бы придурком тот ни был.

Завел двигатель и медленно выехал с парковочного места, покидая автостоянку.

Чем быстрее я приведу в порядок дела сестры, тем скорее смогу навсегда свалить из Хоби.

Снова.

* * *

Прежде чем свернуть на знакомую подъездную дорожку, я сделал остановку в продуктовом магазине, чтобы купить пару необходимых вещей, которые позволят продержаться до завтра. Я понятия не имел, что требуется младенцу, поэтому надеялся, что у женщины, ухаживающей за ребенком, имеется все необходимое.

Войдя в дом, я застал и ее, и адвоката, сидящими за столом и попивающими что-то из больших кружек. И никаких признаков великолепного доктора-мудака. Что, вероятно, к лучшему, так как я совершенно выбился из сил и не был готов встретиться с ним снова так скоро.

— Хм, здрасьте. Миссис Бэнкс? Мистер Батист? — начал я, проклиная свою неуверенность. — Простите, что так умчался. Обещаю, это больше не повторится.

Лицо женщины смягчилось и, поднявшись, она направилась ко мне.

— Зови меня Голди, милый. Не Миссис Бэнкс. И я прекрасно понимаю, почему ты так ошеломлен. Иди сюда, дорогой.

Не успел я среагировать, как пожилая дама заключила меня в медвежьи объятия, прижимая к мягкой выдающейся груди и купая в аромате теплых цветочных духов. Этот добродушный жест оказался настолько непохож на приветствия, полученные мной от большинства людей, с которыми я здесь столкнулся, что я снова почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Обняв ее в ответ, я через миг поспешно высвободился из материнских объятий, чтобы не потерять контроль над эмоциями.

— Спасибо, — пробормотал вслух. — Должен признать, я не очень... хорошо управляюсь с детьми. И надеялся, что вы знаете кого-то, кто может помочь.

— Чепуха, — ласково произнесла она. — То, что у тебя нет опыта, еще не значит, что ты с ними плохо ладишь. Я покажу тебе все, что нужно знать, и побуду здесь, пока ты не освоишься. Как тебе такой план?

Я уставился на нее.

— Звучит потрясающе, но зачем вам это?

— Нико, милый, ты, может, уже и не помнишь, однако я знала вас с Адрианой еще когда вы под стол пешком не ходили. Эта девочка заботилась о своем младшем брате, и я буду. Кроме того, я присматриваю за Пиппой, черт возьми. Так что сделаю все необходимое, чтобы удостовериться, что вы в порядке. А теперь, почему бы тебе не принести свои вещи из машины, и я покажу тебе дом, пока Пиппа не проснулась.

Я не мог вымолвить ни слова, будто ком застрял в горле, поэтому быстро кивнул и направился обратно к машине, чтобы взять сумку. Вернувшись, обратил внимание, что адвокат разложил на кухонном столе какие-то бумаги и разговаривает по мобильнику.

Голди показала мне маленький коттедж, большую часть которого занимала одна просторная открытая комната, что делилась на уютную гостиную зону с каменным камином и большим деревянным обеденным столом, и современную кухню с какой-то специальной бытовой техникой. В задней части дома располагались две спальни. Хозяйская — справа, а спальня поменьше, как я предположил детская, — слева. Между ними находились большие стеклянные раздвижные двери, ведущие на задний двор. Имущество моей матери никогда не выглядело настолько хорошо. Задний двор был благоустроен с помощью обычной зелени и кустарников. И несмотря на то что наступил уже конец сентября, лужайка выглядела свежескошенной, это заставило меня задуматься, кто будет присматривать за домом теперь, когда Адрианы не стало.

Ах да, я.

Я положил вещи на кровать Адрианы, стараясь ни на что не смотреть. Просто еще не был готов увидеть личное пространство сестры. Последовав за Голди из комнаты, я прикрыл за собой дверь, как будто мог отгородиться от того, что совсем не знал женщину, которой стала моя сестра. Я понимал, что не смогу вернуться в эту спальню в ближайшее время, кроме как забрать оттуда сумку, когда все уйдут. Уверен, будет достаточно одного взгляда на ее личные вещи, чтобы почувствовать вес сожалений каждого пропущенного мной года, сожалений о том, что так и не узнал ее взрослую.

К тому времени, как Голди закончила показывать мне все вокруг, ребенок еще не проснулся, поэтому мы присоединились к адвокату за столом. Как только он закончил свой телефонный звонок, Хонови начал объяснять некоторые детали ситуации с опекой.

— Погодите, — остановил его я, подняв руку. — А как же моя мама? Почему ее здесь нет, чтобы позаботиться о ребенке?

Голди накрыла своей мягкой ладошкой мою руку, но позволила Хонови сообщить новость.

— Нико, твоя мама умерла несколько лет назад, — мягко пояснил он. — Она и Шериф погибли в автокатастрофе.

Я смотрел на него, пока до меня доходил смысл новостей.

— В самом деле? Когда? Как давно? — хотелось, чтобы он ошибался. Отчаянно хотелось, чтобы он сказал: «Нет. Она просто в отпуске». Но я знал, что это не так. Она бы никогда добровольно не оставила свою единственную внучку.

Хонови взглянул на Голди и продолжил:

— Двенадцать или тринадцать лет назад.

— Ч-что? Так давно? Ее уже так долго нет? А как же Адриана? Что она делала без мамы все это время? Боже мой... — безостановочно бормотал я, не зная, как быть. Голова пошла кругом, а внутренний голос повторял: «Ты мог бы вернуться домой, мог бы вернуться домой и быть с ней». — Могу я увидеть могилу мамы?

Хонови ободряюще улыбнулся мне.

— Разумеется. Ее могила на местном кладбище. Адриана будет похоронена рядом. Курт и Рив были с ней, Нико. Они были ее семьей.

Желчь подступила к горлу при мысли о том, что единственная оставшаяся семья моей сестры — братья Биллингем, и я, оттолкнувший ее.

Образ тела матери в могиле всего в нескольких милях отсюда накрепко поселился в сердце, но до меня вдруг дошло кое-что еще. По какой-то причине эта мысль не посещала меня до сих пор.

— Как вы меня нашли? — поинтересовался я у адвоката. — Откуда вы узнали, как связаться со мной?

— Адриана указала твои контактные данные, когда составляла завещание, еще до рождения ребенка, — сообщил он. Его глаза казались необычайно добрыми, и я был благодарен сестре за то, что она выбрала такого чуткого человека для ведения своих дел.

— Но как она узнала? Я никогда не связывался с ней после того, как уехал.

Он пожал плечами.

— Может, искала в интернете. Или наняла частного детектива. Если живешь и ведешь бизнес под своим настоящим именем, это не так сложно.

Я подумал об Адриане, которая знала, как связаться со мной, но не тянулась ко мне. Интересно, как давно ей было известно, где я и что она думала обо мне после стольких лет? И вот, когда я уже практически погрузился в панику, раздался плач ребенка.

Лицо Голди просветлело, и она встала.

— Пойдем, Нико, познакомимся с твоей драгоценной девочкой.

ГЛАВА 6

Уэст

Следующие четыре дня, казалось, везде, где бы я ни появился, люди судачили о «том чудике из Калифорнии», который явился забрать у нас драгоценного ангелочка Адрианы. Потребовалось собрать все свое самообладание, чтобы не метаться к ее дому все эти дни с ежечасной проверкой. Правда, и Голди, и Хон заверили меня, что Нико справляется.

На пятый день Голди появилась в офисе, и я запаниковал.

— Что ты здесь делаешь? — гаркнул я, когда она вошла и положила обед в холодильник, как в обычный рабочий день.

Голди резко вскинула голову и медовый локон выбился из прически, накрученной с помощью бигуди, которыми она пользовалась по сей день.

— Прошу прощенья, доктор Уайльд, но я здесь работаю, — строгость в ее голосе на миг вернула меня в детство и, замявшись, я разве что не заскулил в ответ.

— А как же Пиппа?

— А что с Пиппой? — парировала она.

— Ты нужна ей. Где Нико? Кто с ним? А если что-то случится?

— Доктор Уайльд, я хоть раз подвергала ребенка опасности?

Вот дерьмо.

— Нет, мэм, — пробормотал я.

— Тогда не лезьте не в свое дело и давайте уже приступим к работе. Ли Кони здесь с Джей Джеем, и похоже, у него грипп.

Я последовал за ней из ординаторской в один из небольших смотровых кабинетов. Конечно же, у пятилетнего малыша обнаружился грипп. И это был первый подтвержденный случай в сезоне. Что означало, работы будет непочатый край. Разобравшись со всем, в чем нуждались мама с сыном, мы перешли к следующему, ожидавшему ежегодного обследования, ребенку. И так весь день до закрытия.

Проследовав за Голди на небольшую стоянку, я открыл для нее дверцу седана.

— Так… эм… ты сейчас направляешься к дому Адрианы? — поинтересовался я как можно небрежнее.

Она посмотрела на меня с понимающей улыбкой.

— Полагаю, имелся в виду дом Нико, доктор Уайльд.

При мысли о том, что теперь это его дом, а не Адрианы, у меня свело зубы.

— Ладно. Так ты собираешься проверить как у них дела?

— Нет. Я еду домой, чтобы провести время с Джином. Если в ближайшее время не приготовить для него что-нибудь полезное, он будет питаться замороженными обедами, пока не превратится в один из них.

— Но... — начал было я.

— Если ты так беспокоишься о них, Уэст, почему бы тебе самому не съездить? Странно, что ты не навещал Пиппу со дня похорон. Это на тебя не похоже.

И правда. С тех пор как родилась Пиппа, я не покидал ее дольше чем на один-два дня. Руки так и чесались обнять малышку и отчаянно хотелось уткнуться носом в маленькую головку и вдохнуть запах детского мыла.

— Не хотел вмешиваться, — объяснил я.

— Мы оба знаем, что это чушь собачья. Закатил истерику на ровном месте, словно в тебя что-то вселилось. Чем бы это ни было, смирись. Сейчас мы нужны ей, вне зависимости от того, боишься ты или нет.

Она права, мы нужны Пиппе. Малышка и так уже провела последние несколько дней вдали от знакомых лиц, не хотелось, чтобы вечером она снова засыпала не убаюканная тем, кто ее по-настоящему любит. И Нико, не сойти мне с этого места, уж точно не тот человек.

— Я не боюсь, Голди. Просто переживаю, что могу дать этому парню по роже, вот и все.

Сев на водительское сиденье, Голди изучающе посмотрела на меня.

— Уверен, что дело только в этом? А не в том, что придется попрощаться с Пиппой, когда Уорнеры удочерят ее?

При упоминании о них у меня скрутило внутренности.

— Нужно привыкнуть не видеться с ней каждый день, — тихо произнес я. — Было легче сделать это, зная, что она с тобой.

Голди протянула руку и погладила меня по щеке теплой ладонью.

— Уэст, тебе нужно перестать так много работать и найти кого-нибудь. Заведи свою семью. Ты рожден для отцовства. Этой маленькой девочке повезло, что у нее есть ты, но в ее жизни будет много других людей, которые полюбят ее после того как удочерят. Думаю, тебе стоит сосредоточиться на поиске кого-то для себя. Мне ненавистна мысль, что ты все еще одинок.

Накрыв ладонью руку Голди на моей щеке, я слегка сжал ее, прежде чем убрать обратно в машину.

— Голди, тебе не приходило в голову, что большинство нормальных геев в городе — мои братья или кузены? Придется ехать в Даллас или Остин, чтобы найти кого-то, и поверь, никто не хочет отношений на расстоянии. К тому же у меня нет времени. Я замужем за работой.

Она усмехнулась.

— Пфф... Насчет нехватки хороших парней ты не прав. Знаю одну военную базу неподалеку, до отказа набитую отличными экземплярами. И если верить статистике, по крайней мере часть из них — геи. Тебе нужно скачать приложение для знакомств, наподобие того, о котором говорила твоя сестра, чтобы найти себе мужчину.

Я закатил глаза и рассмеялся.

— О боже, ты говоришь, как моя мать. Не волнуйся. Хелли вынудила нас всех подписаться на приложение, которое разрабатывает ее босс. И нам обоим известно, что она заставит меня воспользоваться им, как только программа будет запущена. А пока иди кормить Джина. Я съезжу проверить Пиппу.

Улыбнувшись, она повернула ключ зажигания и снова посмотрела на меня.

— Уэстон?

— Мэм?

— Полегче с Нико, ладно? Ему сейчас тяжело.

Беспокойство в ее глазах заставило меня кивнуть в знак согласия, но в глубине души плевать я хотел на то, тяжело ли Нико Салерно. Парень заслужил эти трудности.

Подойдя к пикапу, я забросил сумку через кабину на пассажирское сиденье и сел за руль. Интересно, как отреагирует Нико на мой внезапный визит? Может, если принести парню ужин, он не станет прогонять меня. Своего рода оливковая ветвь.

Заехав по пути в кафе Лу, я свернул на длинную подъездную дорожку, ведущую к дому Адрианы. Уже смеркалось и вечерний ветерок сдувал с деревьев высохшие листья. Интересно, как скоро наступят холода?

Подъезжая к стоянке, я размышлял о том, как лучше всего подкатить к колючему парню, чтобы провести время с Пиппой. Тарелки с пастой, взятой на вынос, источали теплый пикантный аромат, который заполнял собой всю кабину грузовика, и желудок, неудовлетворенный салатом, доставшимся ему на обед, непроизвольно заурчал.

Схватив пакеты с едой, я направился к парадному входу, в последний момент тормознув, прежде чем открыть дверь. Мне не приходилось стучать, навещая Адриану, но стоило взяться за дверную ручку, как напоминание о ее смерти тут же нахлынуло, пронизывая насквозь.

Не успев нажать на кнопку звонка, я уловил краем глаза движение в узком окне справа от двери. Нико стоял посреди большой комнаты, одной рукой обнимая Пиппу, а другой задрав подол футболки.

Грудь с плечом украшало огромное мокрое пятно, будто Пиппа только что срыгнула на него. Лицо Нико исказила гримаса, пока он пытался снять заляпанный предмет одежды, не выпуская при этом ребенка из рук. Низ футболки приподнялся, явив миру нескончаемые просторы татуировок на плоском животе.

И словно удар ниже пояса меня снова настигло уже знакомое чувство. А парень-то невероятно привлекателен. По какой-то причине я запамятовал этот маленький факт со дня похорон, не в силах ничего разглядеть сквозь пелену горя и гнева. Но теперь, наблюдая за ним в обычной обстановке, без той дурацкой официальной одежды, которую Нико напялил в день поминальной церковной службы, я видел насколько он ошеломляющий.

Я всегда знал, что Адриана прекрасна. Она привлекала много внимания будучи красивой женщиной. Но этот парень — ее брат — был еще великолепней. Смотреть на него казалось сродни разглядывать редкую коллекцию драгоценных камней. Краски, детали, нюансы — потребовались бы годы, чтобы по достоинству оценить его. Волосы, тату, пирсинг. Симметричные черты прекрасного лица.

И полуприкрытые глаза, в которых было все — страх, неуверенность, одиночество.

Прекрати проецировать, придурок.

Я застыл как вкопанный, когда красивый мужчина передо мной обнажил торс. Взгляд не знал, за что зацепиться — там было столько татуировок. Они полностью покрывали подтянутое тело, разжигая интерес моего очень одинокого, жалкого члена. Пульс просто зашкаливал, пока я пытался вобрать все это зрелище.

Татуировки покрывали почти каждый дюйм его кожи, за исключением небольшой области в районе сердца. Нетронутое пространство уникально выделялось, и я удивился, почему, черт возьми, человек с таким количеством рисунков на теле оставил нетронутым место в центре груди.

Как я и подозревал, на его сосках торчал пирсинг. Один взгляд на маленькие черно-матовые штанги, и я чуть не захлебнулся слюной. У меня никогда не было парней с таким пирсингом. Интересно, каково ему, когда кто-то играет с ними? Каково взять их в рот и потянуть?

Блядь. Кровь к члену приливала так быстро, что пришлось переложить все пакеты с едой в одну руку, чтобы сдавить его и поправить. Как, черт возьми, этому странному парню удалось так возбудить меня? Неужели я всего за секунды стал тверд как камень?

Да.

Без сомнения, да.

Глянув на Нико, я понял, что он бросил футболку на пол и снова принялся убаюкивать Пиппу. Удивительно, насколько парень передо мной отличался от того тощего мальчишки, с которым я столкнулся когда-то в кинотеатре. Пусть Нико так и не стал крупным, но небольшие бицепсы, как и рельефные плечи, теперь были четко очерчены и бугрились, пока он перекладывал ребенка на руках. Когда Нико положил Пиппу на плечо, я увидел накачанный пресс и едва различимую дорожку волос, ведущую от пупка под пояс черных спортивных штанов.

Яркие фиолетово-бирюзовые волосы торчали в разные стороны, как будто их взъерошили пальцами. В этом человеке было столько прекрасного, что я оказался не в силах отвести глаз.

Пока я стоял там, сжимая рукой промежность, он начал петь. Нико пел колыбельную моей милой Пиппе, а я чуть ли не дрочил, глядя на них. Ну что я за больной псих?

Господи, Уэстон. Вытащи уже голову из задницы.

Но до чего же это было великолепно.

Я вспомнил давнюю клятву — никогда не доверять первоначальной похотливой реакции на горячего парня. И разочарованно покачав головой, потянулся к дверному звонку, желая, чтобы член успокоился и упал прежде, чем Нико увидит степень моего отчаяния. Он поднял глаза, отреагировав на звук, и посмотрел на меня через стеклянную дверь. Я пытался выглядеть беспечно, хотя вряд ли справился.

Открыв мне, Нико безмолвно уставился на своего незваного гостя.

— Хм, привет, — начал я, прекрасно понимая, что вот-вот начну глупо лепетать. — У меня для тебя ужин. В смысле для нас. Я принес тебе ужин. И мне. Поесть вместе. Ну, нам не обязательно есть вместе. Правда, я принес достаточно для двоих. Хотя, думаю, могу оставить тебе обе порции, и тогда у тебя будет еда про запас. Если так, тогда я просто сделаю себе бутерброды дома. Кстати да, почему бы тебе не оставить еду себе? И я отстану уже от твоей фиолетовой головы.

Боже ж ты мой.

Уголок его рта приподнялся, и я вдруг почувствовал, что краснею. Поспешно поставив пакеты на порог, я повернулся, чтобы уйти. Но прежде, чем успел сделать хоть шаг, Нико схватил меня за локоть. От прикосновения я замер, но не обернулся.

— Погоди, — голос его был таким мягким и теплым, что даже мой член закатил глаза. Конечно, теперь у него еще и сексуальный голос. Голди права. Мне действительно нужно срочно кого-нибудь себе найти. Это дерьмо выходит из-под контроля.

— Думаю, она заболела, — продолжил голос из моих грез.

Большего, чтобы прийти в себя мне не требовалось. Исчез похотливый молокосос, практически ощущавший на языке маленькие черные штанги, а его место занял взбешенный врач, любящий Пиппу и переживающий за ее здоровье, пока она в руках неопытного панка, стоявшего сейчас на крыльце.

ГЛАВА 7

Нико

Ни за что в жизни я не отважился бы попросить этого парня о помощи, не покажи он себя вдруг с другой стороны — глуповатым и заикающимся — когда я открыл дверь. Передо мной стоял вовсе не тот контролирующий все и вся ублюдок, которого я повстречал несколько дней назад, и далеко не тот дерзкий подросток из детства, а совершенно другой человек.

На один короткий удивительный момент засранец-доктор превратился в очаровательного человека — такого же неуверенного в себе, какими бываем все мы — неспособного связать двух слов. И мне искренне понравился этот парень. Он казался теплым и милым, располагающим. В отличие от той заносчивой модели J. Crew[1], с которым я столкнулся после похорон и кобеля, случайно подслушанного мной в кинотеатре много лет назад.

Но стоило упомянуть, что Пиппа заболела, как он тут же снова превратился в Дока Мудака.

— Дай ее сюда, — потребовал Уэст, протискиваясь мимо меня в дом и протягивая руки к ребенку. — Ты должен был сразу же привезти ее ко мне, как только заподозрил неладное.

— Остынь, осел, — огрызнулся я, непроизвольно начиная заводиться. — Выдохни. Она не умирает. Я только сейчас понял, что что-то не так и собирался тебе позвонить.

Сделав несколько шагов в дом, он пробормотал что-то себе под нос и, резко развернувшись, направился обратно к грузовику. Я стоял и смотрел Уэсту вслед в сгущающихся вечерних сентябрьских сумерках, гадая, не нужна ли медицинская помощь вместо Пиппы ему.

— Уэстон? — окликнул его я, не в силах скрыть язвительность. — Уже уезжаешь? Ну, спасибо, что заглянул.

Это заставило его повернуться и метнуть в меня убийственный взгляд.

— Мне нужно взять медицинскую сумку, — бросил он в ответ, и фыркнул себе под нос. — Умник.

Вернувшись в дом и закрыв за нами дверь, он жестом пригласил меня к дивану. Сев, я с опаской покосился на него, почему-то не желая отдавать Пиппу на его попечение.

Уэст достал стетоскоп из холщовой сумки, больше подходившей для инструментов, чем для врачебных принадлежностей. Она была до краев заполнена предметами первой медицинской помощи, что служило веским напоминанием о том, что этот человек и впрямь является доктором. Пусть он и придурок, но все же определенно прошел годы медицинского обучения специально, чтобы знать, как помогать маленьким детям вроде Пиппы.

Я переложил ребенка с плеча на глубокую подушку на диване между нами. Уэст тут же откинул одеяльце, чтобы осмотреть ее.

— Почему она не одета? — не поднимая глаз спросил он и быстро потер диафрагмой стетоскопа о рубашку, чтобы согреть его перед тем как прикоснуться к груди ребенка.

— Я только что искупал ее. Она была...

— Тсс, — шикнул он, вскинув свободную руку и заставляя меня умолкнуть.

Поджав губы и прищурившись, я метнул в него гневный взгляд. Гребаная задница. Гигантский хер. Какого хрена задавать вопрос, если в действительности плевать хотел на ответ?

Пока он слушал сердце и легкие Пиппы, его тонкие пальцы передвигали стетоскоп по крошечной обнаженной груди. Эти руки выглядели нежными и ласковыми, несмотря на то, что принадлежали человеку с непомерным эго. Было видно, что он печется о ней или, может, Уэст был таким со всеми малышами без исключения. Наверняка любой, кто прошел через столько трудностей и расходов, чтобы стать семейным врачом, просто обязан хорошо заботиться о детях.

Адриане повезло иметь такого друга. Кого-то, на чью помощь она могла рассчитывать, чтобы разобраться во всех этих детских тонкостях и нюансах. Или может, ей, черт возьми, оказалось гораздо легче освоить все это. Во всяком случае, легче, чем мне.

Голди потратила несколько дней своего времени и невероятный запас терпения, чтобы научить меня делать самые элементарные вещи для Пиппы. Теперь я умел кормить ее, переодевать и купать. Но первая самостоятельная ванна без помощи Голди чуть не прикончила меня. Я был убежден, что либо утоплю Пиппу, либо случайно ее пораню. Младенцы охренеть какие скользкие, когда мокрые.

Я все размышлял о том, как сильно удивились бы Грифф и Сэм, увидев, как на этой неделе я превращаюсь в экстраординарную няню. Я не сказал Гриффу куда уехал, и проигнорировал его сообщения и звонки. Конечно, следовало как можно скорее связаться с ним и рассказать, где я, но уверен, он сразу же примчится сюда. А я не хочу отрывать его от собственного новорожденного ребенка, чтобы он помогал мне с делами Адрианы.

— Какие симптомы? — мягко поинтересовался Уэст, заглядывая ей в уши одной из этих остроконечных специальных штуковин.

— Ее тошнит, — объяснил я. — После каждого кормления она выплевывает все обратно.

Уэст, казалось, прикусил язык, чтобы не заулыбаться.

— Что? — спросил я. — Я переживаю за нее. Она умрет с голоду, если не сможет держать свою смесь внутри, верно?

Он снова завернул Пиппу в одеяло, подхватил на плечо и начал слегка похлопывать по спине. И тут я вспомнил.

Заставить отрыгнуть. Заставить ребенка отрыгнуть — вот что я должен был делать после каждого кормления. Дерьмо.

— Э-э… — начал я. — Думаю...

Физиономия доктора-красавчика просто светилась самодовольством.

— Угу. Что думаешь, Нико?

Челюсти непроизвольно сжались от его тона, но нельзя отрицать, что мое имя, соскользнувшее с его губ, вызвало волнение в области паха.

— Ну, если хорошо подумать, то я просто недостаточно долго ее держал, чтобы она отрыгнула воздух.

— Правда? Что заставило тебя это понять? — и, словно по сигналу, принцесса громко срыгнула.

Вздохнув, я провел рукой по волосам. Невозможно отрицать насколько я плох в этом деле.

— Так ты принес еду? — вставая, спросил я в надежде, что смена темы сотрет самодовольство с его проклятого точеного модельного лица.

— Да, принес. Взял у Лу пасту на вынос. Надеюсь, ты не против песто или альфредо. Не знал, что тебе нравится.

Уэст встал с дивана и последовал за мной к столу, с Пиппой на плече.

— Мне нравится и то, и другое. Спасибо. Я очень ценю это. Не выходил из дома с тех пор, как приехал, так что ресторанная еда — отличное разнообразие.

Поставив тарелки, я поинтересовался, не выпьет ли он пива или содовой.

— Еще есть вино, если хочешь, — нерешительно предложил я. Не то чтобы я горел желанием любезничать с доктором, но и казаться деревенщиной, которая запивает пасту пивом не хотелось.

— Нет, пиво сойдет, спасибо, — ответил он. — Знаешь... я с удовольствием присмотрю за Пиппой, если тебе нужно ненадолго выбраться отсюда.

Я глянул на него, силясь понять, к чему Уэст клонит. Пытается заставить признать, что мне нужен перерыв? На хрен все это. Не собираюсь позволять ему думать, будто я не в силах справиться с ребенком, хотя уже и так понятно, он считает меня бестолковым.

— Нет, все в порядке, — сказал я слишком громко.

Уэст покачал головой.

— Все нормально, Нико, всем требуется отдых. Заботиться о новорожденном непросто. Я не имел в виду, что ты тут же побежишь по клубам. Просто подумал, возможно, есть дела, которые тебе нужно уладить, и ты сам сказал, что не выходил из дома уже несколько дней.

Он начинал говорить, как хороший парень, и это не совсем вписывалось в образ, который у меня сформировался. На самом деле, мне отчасти не хотелось, чтобы он был хорошим. Не хотелось ни к кому привязываться в этом дерьмовом городке, потому что, когда придет время двигаться дальше возникнут проблемы. А я был уверен, что свалю в ту же минуту, как только завершится процесс удочерения.

— А что плохого в клубах? — поинтересовался я. — В Хоби, штат Техас, наверняка найдется хороший клуб?

Расхохотавшись, Уэст озорно подмигнул, отчего у меня чуть не подкосились ноги. От искренней улыбки, озарившей его лицо, просто захватывало дух.

— Есть что-то вроде мотоклуба. Это считается? — хохотнул он. — Они устраивают сходки в придорожной пивнухе, но только в ночь «все за доллар».

Не удержавшись, я рассмеялся вместе с ним. Да, это все тот же Хоби. Маленький городок, полный провинциальных людей.

— Не думаю, что такой клуб оформит мне членство, — предположил я.

— Нет. Вероятно, нет.

Подав на стол пасту, которую он принес, я еще раз поблагодарил его. И только положив салфетку на колени, вспомнил, что сам без футболки.

— Вот дерьмо, — пробормотал вслух, растерянно скользнув рукой по груди к животу, и тут же поспешно встал из-за стола. — Сейчас вернусь. Извини.

Повернувшись, чтобы бросить салфетку на стол, я заметил, как Уэст не отрываясь наблюдает за моей рукой, которой я провел по коже. Я привык, что люди с любопытством разглядывают татуировки, но сейчас все было иначе. Он оценивал тело, а не рисунки на нем.

Я даже не задумывался, что могу привлекать его, потому что все в этом мужчине кричало — натурал, начиная от чистой рубашки на пуговицах до скучнейших штанов цвета хаки. Поэтому я предположил, что он весь насквозь старый добрый Техасский малый.

Но потом вспомнился инцидент в кинотеатре. Тогда Уэст точно не был натуралом. Однако тусовался с Куртом Биллингемом, чего уже, казалось, достаточно, чтобы обвинить его, по крайней мере, в идиотизме.

Решив не тратить время на размышления об этом, я сходил в детскую и вытащил чистую футболку из сумки, а затем вернулся к столу.

— Почему твои вещи в детской? — поинтересовался Уэст.

Посмотрев на него, я оглянулся в сторону спальни. Для Уэста было очевидно, что я должен повернуть налево, а не направо.

— Не то чтобы это тебя касалось, но я отдал комнату Адрианы Голди, пока она была здесь. А сам спал на диване.

— Почему ты не спал на двуспальной кровати в детской?

Я закатил глаза. Суперконтролирующий? Господи. Ему не обязательно знать, что я не смог спать рядом с Пиппой, потому что на протяжении всей ночи мысленно дышал за нее. Каждый звук, который она издавала казался мне последним, и я был убежден, что она умерла от удушья раз двести. Это было ужасно.

— Почему Вас так волнует, где я сплю, доктор Уайльд?

— Не волнует. Забудь.

Мы ужинали в тишине. Уэст одной рукой прижимал к себе Пиппу, а другой пытался есть. В конце концов мне стало неловко, и я предложил помощь.

— Давай я подержу ее, — произнес я, приподнимая малышку с его плеча.

Он лишь крепче сжал Пиппу, и я замер. Наши взгляды встретились поверх одеялец, в его глазах застыло раскаяние, хотя Уэст все еще не торопился отдавать ребенка мне. Я вспомнил, каким собственником он показал себя в день похорон. Нелегко смириться с вынужденной необходимостью не видеть малышку в течение нескольких дней, после того как привык быть частью ее мира.

— Все в порядке, — тихо заверил я. — Просто подержу ее, чтобы ты мог поесть. Я останусь здесь.

— Прости, — пробормотал он, отпуская Пиппу и не сводя с меня глаз. Я прижал ребенка к себе и смотрел, как Уэст наконец возвращается к еде.

Закончив, он вновь осторожно забрал из моих рук спящую Пиппу и встал, прижав ее к груди.

— Хочу покачать ее немного, перед тем как положить в кроватку, — казалось, глядя на меня, он прокручивал в голове собственные слова. — Если ты не против.

Не знаю, чего ему стоило произнести это, но он готов был заплатить любую цену за то, чтобы провести время с дочерью Адрианы. Я кивнул, наблюдая как Уэст идет в детскую.

Убирая посуду и остатки еды, я вдруг расслышал колыбельную, доносившуюся через открытое пространство между кухней и спальней. Звук был низким и мелодичным, отчего по коже побежали мурашки. Разобрав слова, я понял, что Уэст поет «Тише, малышка». Голос у него оказался поразительно красивый.

Я подкрался поближе к задней части дома и остановился у приоткрытой двери в детскую. Держась достаточно близко к боковой стене, чтобы оставаться незамеченным, я стоял там, позволяя себе расслабиться в сексуальном рокоте, который ложился бальзамом на душу.

Каким бы ослом я его ни считал, Уэст был невероятно мил с моей племянницей.

Боже, да этой девочке сказочно повезло. На мгновение я представил, как Уэстон Уайльд шепчет на ухо нежные слова, лежа позади в постели, прижимаясь ко мне длинными теплыми руками и ногами. При мысли об этом я чуть не заскулил.

И провалиться мне на месте, если я и впрямь не желал этого.

ГЛАВА 8

Уэст

Заканчивая обход в маленькой окружной больнице, я не мог перестать думать о Нико Салерно. Три дня назад я впервые принес ему ужин, и с тех пор каждый вечер заглядывал после работы, чтобы проверить, как там Пиппа.

Коттедж Адрианы находился не то чтобы по пути, но, надеюсь, Нико не знал, что живу я в квартире над своей же медицинской практикой.

Вечерние визиты были приятными. Казалось, мы нашли нейтральную территорию, где удавалось избегать ненависти друг к другу, правда, до тех пор, пока разговор не возвращался к Хоби, Адриане, Пиппе, усыновлению, нашим семьям или к чему-то, отдаленно связанному с детством. В основном мы обсуждали работу его тату-салона в Сан-Франциско, мою медицинскую практику, музыку — его любовь к ретро-року и мою страсть к акустической гитаре — наши предпочтения в еде, ну и, само собой, погоду.

Я приносил ему ужин каждый вечер, ничего особенного, просто что-нибудь для приятного разнообразия. Не хотелось, чтобы отношения между нами принимали странный оборот, так что я аккуратно продолжал предлагать присмотреть за Пиппой, желая дать Нико тем самым возможность передохнуть. С уверенностью можно было сказать, что парень недосыпает, как и все новоиспеченные родители, и я изо всех сил старался уговорить его вздремнуть, когда Пиппа засыпала. К сожалению, Нико, очевидно, задался целью показать на что он способен и упрямо настаивал, что с ним все в порядке.

Конечно же, я ни на секунду не поверил в это. Он стал заметно бледнее и, кажется, даже слегка похудел. Под глазами залегли темные круги, появилась рассеянность. Все признаки недосыпания, с которым сталкиваются родители новорожденных были на лицо. А вчера вечером я получил окончательное доказательство его изнеможения.

Мы беседовали, пока Пиппа усердно сосала бутылочку перед сном, Нико сидел на диване, а я в кресле рядом и кормил ребенка, как вдруг понял, что парень резко умолк прямо посреди истории о клиенте из тату-салона. Оторвав взгляд от бутылочки, которую неспешно потягивала Пиппа, я увидел, что он заснул. Сидя. От осознания того, что он буквально вырубился посреди разговора, я чуть не рассмеялся вслух.

Бедняга просто дошел до ручки. Нико упоминал, что в его отсутствие тату-салоном занимается один из сотрудников, но ему все равно приходилось выполнять некоторые административные обязанности на расстоянии. В довесок к этому он начал задумываться над содержанием пекарни и дома Адрианы. Я не знал его планов относительно ее активов, но краем уха слышал, как Хонови напомнил Нико, что нужно погасить просроченные счета и выдать зарплату сотрудникам.

Я предложил ему связаться с моей сестрой, которая в состоянии заполнять платежные ведомости даже во сне, но упрямый мудак не дал мне договорить, тут же заявив, что у него все под контролем. И он может справиться со всем сам. Видимо, парень вообразил себя гребаным супергероем.

Пиппа допила бутылочку, и я переложил ее на плечо чтобы помочь отрыгнуть. Поглаживая малышку по спинке, я наблюдал, как Нико все глубже и глубже оседает в мягких диванных подушках. Вместо того чтобы как обычно покачать Пиппу перед сном, я чмокнул ее в маленькую пушистую макушку и положил в кроватку.

Потом вернулся в гостиную, Нико тихо похрапывал на диване, и я не знал, что с ним делать. Накрыть одеялом и уйти? Попытаться перенести в спальню и уложить в постель, как ребенка? Оставить в покое и просто понаблюдать, как какой-то извращенец? Похоже, именно к последнему варианту и подбивало меня подсознание, поскольку я стоял и пялился на него, как дурак.

— Так, ладно, — пробормотал я и начал действовать. Врач во мне твердил, что парень нуждается в спокойном сне в удобной кровати, поэтому я просунул одну руку за его спину, а другой подхватил под коленями и начал поднимать с дивана.

От Нико пахло просто божественно — пьянящей смесью кофе, малины и какого-то мужского геля для душа в сочетании со знакомыми сладкими нотками детского аромата. Хотелось поглубже вдохнуть этот запах и навсегда запечатлеть его в памяти.

Стоило поднять Нико с дивана и покрепче прижать к себе, как он что-то пробормотал, слегка касаясь моей шеи губами, отчего я тут же испытал легкое возбуждение.

— М? — шепнул я ему на ухо, искренне надеясь, что он спит достаточно крепко, чтобы не ответить и не заметить, что его перемещают. Не хотелось, чтобы осознав, что я прикасаюсь к нему, он вдруг распсиховался.

— Ребенок, — повторил он хриплым голосом.

— Тсс, она спит. Все нормально. Тебе тоже пора отдыхать.

Он не слишком много весил, поэтому поднять его на руки и отнести в спальню Адрианы не составило особого труда. Уложив Нико на кровать, я заметил, что футболка хенли задралась выше пупка, обнажив рисунки, вытатуированные на нижней части его живота. На этот раз я находился достаточно близко, чтобы рассмотреть самую странную коллекцию изображений, от святых ликов до японских иероглифов и этнических татуировок. В них не было никакой логической последовательности, как будто он просто не глядя тыкал пальцем в картинки, предложенные мастером, при посещении тату-салона.

Аккуратно перекатив его через кровать, я откинул одеяло, а затем уложил Нико обратно. Только укрыв его, я вдруг понял, насколько идеально была застелена постель, прежде чем я потревожил ее. Как будто в ней вообще ни разу не спали. Может, он просто так же аккуратен, как Голди, и когда гостит в чьем-то доме, тщательно убирает за собой.

В комнате царил мрак, но благодаря свету, просачивающемуся из коридора через дверной проем, удалось разглядеть яркую прядь волос, упавшую на один глаз. Протянув руку, чтобы убрать ее, я почувствовал легкое стеснение в груди. Нико выглядел таким умиротворенным и уязвимым, вовсе не тот колючий молодой человек, которого я повстречал в день похорон Адрианы, и далеко не тот парнишка, с которым мы столкнулись много лет назад в кинотеатре, а лишенный сна новоиспеченный родитель, скинувший пару килограммов после укачиваний пухленького новорожденного.

Потребовалась недюжинная сила развернуться и выйти из дома, вместо того, чтобы забраться на кровать и свернуться калачиком в обнимку с измученным Нико. Несмотря на то, что подростком он был эгоистичным придурком, бросившим семью лишь бы только доказать свою точку зрения, стоило увидеть его спящим в постели Адрианы и я ощутил не превозмогаемое желание заботиться о нем, поддерживать, защищать и утешать.

— Доктор Уайльд?

— А?... — встрепенулся я, озираясь по сторонам и вспомнив, что нахожусь сейчас не в доме Адрианы, а на сестринском посту в больнице, и кто-то задал мне вопрос. Прочистив горло, я взял себя в руки. — Прости, что ты хотела?

Молоденькая медсестра улыбнулась, и я понял, что ко мне обращалась Дарси, девушка, которая уже несколько месяцев увивалась за моим братом Хадсоном.

— Просто хотела убедиться, что ты в курсе насчет субботней вечеринки у костра на Ореховой ферме, — напомнила она дружелюбно. — Соберется куча народу, будут гамбургеры и хот-доги. Ну, знаешь, обычная вечеринка в стиле «захвати выпивку с собой». Я надеялась, ты заглянешь и, может…

«Начинается», — подумал я.

— …приведешь своих братьев и сестер, — закончила Дарси.

На светлой коже заметно проступил легкий румянец, и я удивился, почему Хадсон, черт возьми, до сих пор не пригласил ее на свидание. Девушка ведь невероятно мила.

— Да, конечно. Звучит весело. Принести что-нибудь конкретное? — спросил я, подмигнув ей и заставив покраснеть еще сильнее.

— Неважно, уверена, сгодится что угодно, чтобы мы хорошо провели время.

— Понял. Я скажу команде Уайльдов, увидимся в субботу вечером. Спасибо, что пригласила.

Закончив делать записи в картах, я отправился на стоянку, собираясь домой, чтобы закончить кое-какую бумажную работу, прежде чем отправиться к Дедушкам на ужин, но, конечно же, обнаружил, что направляюсь к дому Адрианы навестить Пиппу.

Проезжая через город, я заметил арендованную машину Нико, припаркованную перед пекарней. Интересно, ребенок с ним? Было немного странно видеть его в городе. Как будто жизнь Нико не ограничивалась заботой о Пиппе, пока он торчал в маленьком домике Адрианы.

Впрочем, это было не мое дело, поэтому я проехал мимо магазина сэндвичей и книжного, пока, наконец, не свернул на свою улицу к дому. Несмотря на то, что меня не касалось, чем сейчас занимается Нико Салерно, я не мог перестать думать о нем. Почему, блядь, я так им одержим?

По дороге к дедушке и Доку до меня вдруг дошло. Я просто хотел узнать, по какой причине он уехал из города. Почему оставил Адриану и их мать на милость Биллингемов? Шериф Биллингем всегда был властным сукиным сыном, а двое его сыновей оказались абсолютными его копиями. Неужели он и правда уехал из-за них?

Кертису Биллингему потребовалось всего сорок восемь часов после нашей интерлюдии в кино, чтобы вместе с друзьями обозвать моего кузена Макса педиком, спалив, как тот пялится на причиндалы одноклассника. Мне потребовалось все имеющееся самообладание, чтобы не выдать Курта его предполагаемым друзьям. Вместо этого я просто отшивал его при каждой последующей попытке заставить меня отсосать ему, а также рассказал своей семье, что парень редкостный мудак, и мы сделали все возможное, чтобы он отвалил от нас.

Этот ублюдок до сих пор не смирился с отказом и не переставал пытаться залезть ко мне в штаны всякий раз, когда выпивал лишнего.

Адриана всегда удивлялась, почему Нико сбежал, а я чувствовал вину за то, что ни разу не поделился с ней своими подозрениями. Хотел бы я знать наверняка. Может, он сделал это из-за того, что подслушал наш разговор в тот вечер в кинотеатре?

Ощутив, как от боли свело челюсть, я понял, что, расстроившись, слишком сильно стиснул зубы. В последнее время я делал это все чаще. Мне не нравилось чего-то не понимать. Или кого-то.

Когда я припарковался перед домом дедушки и Дока на их ранчо неподалеку от города, три собаки спрыгнули с крыльца и радостно побежали ко мне навстречу. Самым крупным был милый старый пес похожий на енота по кличке Грамп, двое других выглядели поменьше, из-за различий в характерах я прозвал их Сахарок и Солонка.

Наклонившись, поприветствовал каждого пса, почесывая за ухом, пока не услышал, как открылась входная дверь и меня позвал Дедушка:

— Тащи сюда свою задницу, пока я не прибил твоего второго деда.

Подняв голову, я наткнулся взглядом на дедушкины гневно прищуренные глаза и стиснутые челюсти, и усмехнулся.

— По какому поводу вы, ребята, препираетесь на этот раз? Неужели Док опять забыл заглушить машину перед тем, как зайти в ресторан?

И в ту же секунду злобное выражение лица дедушки сменилось ухмылкой.

— О боже, это была такая умора. Заходи и давай снова устроим ему взбучку.

Он придержал дверь, пока я загонял трех собак внутрь. Услышав легкую джазовую музыку, играющую в дальней части просторного дома, я последовал на звук, пока не обнаружил Дока на кухне.

— Уэсти, не слушай, что говорит тебе этот старик, — предупредил Док. — Он не в духе.

Я наклонился и быстро обнял его, а затем поднял крышку большой банки для печенья в форме Санта-Клауса, стоявшей на столе круглый год, и всегда до верха забитой сладостями, приготовленными Доком. Бинго. Домашние шоколадные пирожные.

— Ммм… то, что доктор прописал, — пробормотал я, схватив воздушную пироженку, и тут же вернул крышку-голову Санты обратно на его тело. — Почему Дедушка на тебя злится? Говорит, вы вчера ужинали в «Эль Сеньор» и случайно оставили двигатель включенным на весь вечер...

Док бросил взгляд на дедушку.

— Один раз, твою мать. Я сделал это всего один раз, и до сих пор считаю, что виноват был ты, потому что отвлек меня своими штанами. Заткнись уже к чертям собачим, ты, старый козел. У тебя дерьмовая память.

Я фыркнул так, что изо рта полетели шоколадные крошки, пока переводил взгляд с дедушки на Дока и обратно. Даже после стольких лет они все еще оставались безумно влюблены друг в друга, так что было забавно видеть их переругивания.

Дедушка указал на меня и рассмеялся.

— Злись на него, а не на меня. Не я поднял эту тему.

Док посмотрел на меня с ухмылкой.

— Он дуется, потому что я испек пирожные с авокадо вместо масла, чтобы сделать их полезными.

Я поперхнулся, когда липовый брауни застрял в горле.

— Фу, гадость, — пробормотал я, направляясь к раковине, чтобы выплюнуть оскорбительный продукт и сделать глоток воды из-под крана. — Это отвратительно.

Док рассмеялся и ткнул мужа локтем.

— Ты видел, как он слопал половину? Можешь теперь не прикидываться, что полезный вариант невкусный.

Дедушка прислонился к Доку, и они на пару потешались надо мной, пока Дедушка не уткнулся лицом в шею Дока, а Док не обнял его за плечи.

— Ха-ха. Как смешно, — сказал я, стреляя в Дока обиженным взглядом. — Сейчас я посмеюсь над вами. Сегодня утром перед работой я заскочил в пекарню и купил шоколадный торт эклер, а теперь не поделюсь им. Не хотелось бы навязывать вам что-то нездоровое, шутники.

Это заставило их рассмеяться еще сильнее, пока Док не шепнул что-то на ухо дедушке.

— Молодчина, — ответил тот и, шлепнув Дока по заднице, вышел на улицу.

— Куда это он? — поинтересовался я, открывая холодильник, чтобы достать газировку.

— Забрать десерт из грузовика. Достань и мне банку, ладно?

Я прихватил диетические газированные напитки для нас обоих, и мы расположились за длинным разделочным столом между большой кухней и гостиной. На столе стояла стеклянная тарелка с нарезанной морковью и прочими овощами, и я вопросительно посмотрел на Дока.

— А что это за тема со здоровым питанием? Есть что-то, чего я не знаю? — тихо спросил я, поглядывая в окно, дабы убедиться, что Дедушка не слышит. Дедушка старше Дока лет на десять, и я знал, что Док беспокоится о нем.

— Холестерин. Последний осмотр показал, что у него поднялся холестерин, вот и все. Просто хочу быть уверен, что он не склеит ласты раньше меня. Не уверен, что справлюсь с этим, понимаешь?

Я увидел в его глазах любовь, смешанную с беспокойством, а когда Дедушка прошел через заднюю дверь, сжимая в охапке жирный и сахарный шоколадный десерт — фирменное блюдо Адрианы, которое я по глупости прихватил — лицо Дока просияло.

— Вот дерьмо, Док. Извини, — начал я. — Я не стал бы приносить эклер, если бы...

Он накрыл мою руку, лежащую на столе, и сжал.

— Чушь. Никто не говорит, что мы не можем время от времени побаловать себя. Просто хочу, чтобы мы вернулись к привычке соблюдать баланс с правильным питанием. Вы же понимаете, о чем я, доктор Уайльд, — он подмигнул мне, а затем откинулся на спинку стула, сделал глоток содовой и продолжил: — Что нового? Я не видел тебя несколько дней. Ты проведывал ребенка?

Я расстроенно провел рукой по волосам.

— Да. Каждый вечер после работы.

— И? — Док жестом пригласил дедушку присоединиться к нам и взял его за руку, когда тот сел на стул рядом с ним. — Как там новый джентльмен с ней справляется? Все в порядке?

Я пожал плечами.

— Говорит, да, но я не уверен. У меня такое чувство, что он едва держится, понимаешь?

— Ну, это трудно, когда не привык к подобному. Спроси любого из новоиспеченных родителей, и они скажут то же самое, — заметил Дедушка с доброй улыбкой.

— Он не дает мне помочь ему. В смысле, вообще ничем. Он так долго не протянет, — заметил я. — Этот парень уже похож на ходячего мертвеца.

— Голди все еще помогает? — спросил Док.

— Нет. Нико сказал ей, что сам со всем справится, и она ему поверила.

Я заметил, как Дедушка многозначительно посмотрел на Дока, прежде чем тот заговорил.

— Уэст, Голди знает, что делает. Если она доверяет парню заботиться о Пиппе без сторонней помощи, то мы оба знаем, что она права. В чем проблема на самом деле?

— Не знаю, — признался я.

И это было правдой. Я действительно не знал. Если хорошенько задуматься, я бы сказал, что больше беспокоюсь о Нико, чем о ребенке. Нико не мог ни выспаться, ни поесть, ни снять напряжение. Нетрудно догадаться, что он превратился в гигантский клубок из стресса, недоедания, отсутствия физических упражнений и нехватки свежего воздуха.

— Он... он не даст мне помочь ему. А никто не должен справляться со всем этим в одиночку.

Док перегнулся через стол, схватил мои руки и сжал их, не сводя с меня взгляда. Его глаза были самыми добрыми, самыми нежными светло-голубыми глазами, которые я когда-либо видел. Они смотрели на меня с безусловной любовью всю мою жизнь, и я ни на миг не сомневался, что моего беспокойства о Нико вполне достаточно, чтобы Док начал волноваться о нем тоже.

— Я разберусь, Уэст, — тихо пообещал он. — Предоставь это мне, ладно?

Я почувствовал, как внутри что-то расслабилось от осознания, что мне повезло иметь семью, которая любит меня и поддерживает. Дедушка смотрел на Дока так, словно на нем весь белый свет сошелся клином, и в миллионный раз в жизни я подумал, что если найду кого-нибудь, кто посмотрит на меня так же хоть на одну чертову секунду, то умру гораздо счастливее.

ГЛАВА 9

Нико

Как бы тяжко ни было застрять в доме с Пиппой, оказалось, что в десять раз хуже покинуть дом и выехать в город. Стоило людям увидеть меня, как тут же проявлялся ощутимый негатив. Это варьировалось от обычного пренебрежения, когда они просто отворачивались, до откровенной грубости и скользких комментариев в духе «псих с побережья».

Я так часто слышал эту фразу, что начинало казаться, будто в этом и впрямь что-то есть. Оскорбление аллитерацией. Псих с Побережья... хмм… Увлекся Уэстом Уайльдом.

Что? Нет. Вовсе нет.

Хотя кого я обманываю, конечно же так и было. Уэст дьявольски сексуальный и мускулистый, и не переваривает меня. Прямо влажный сон похотливого кобеля. Побочный эффект полового воздержания. О боже, нужно срочно потрахаться.

Отыскав место для парковки на главной улице, я заметил полицейскую машину, притормозившую на дороге позади меня. Как только я припарковался и вышел из авто, Кертис Биллингем отъехал. Я натыкался на этого ублюдка повсюду с тех пор, как приехал в Хоби. Он как заноза в заднице, всегда там, куда бы я ни пошел.

Толкнув дверь в пекарню, я пробормотал общее приветствие, до сих пор не запомнив ни одного имени. Женщину, которая управляла ею с Адрианой, совершенно точно звали Рокс, но это все, что я помнил. Стоило войти и поздороваться, как возникло странное ощущение, будто чего-то не хватает. До меня тут же дошло, что всему виной отсутствие ребенка. Я впервые оставил Пиппу дома, за что следовало поблагодарить другого Доктора Уайльда.

Я как раз убирал посуду после завтрака, когда меня навестили Док и Мистер Уайльд — дедушки Уэста. Они просто хотели проведать Пиппу, но стоило Доку скрыться в детской, как мистер Уайльд оттащил меня в сторону и попросил позволить Доку помогать с ребенком хотя бы пару раз в неделю.

— Это Голди предложила, — признался мистер Уайльд. — Мы с ней отчаянно пытались найти Доку какое-нибудь занятие на пенсии. Он ненавидит гольф, наша лодка в ремонте, и ему не интересно копаться со мной в саду. Понимаешь, этому мужчине нужно проводить время с детьми. Но, похоже, всем нашим глупым внукам насрать, что мы готовы нянчить очередную партию малышей. Есть ли вероятность, что ты согласишься позволить Доку проводить немного времени с малышкой? Может, такой расклад окажется выгоден для вас обоих?

И только я открыл рот, чтобы ответить отказом, как из-за угла вышел Док с Пиппой на руках. Выражение лица мужчины, когда он улыбался ей, было до комичного милым, и как семейный врач на пенсии, он явно знал, что делает.

— Эм... — произнес я, с тоской глядя на улицу через окно. — Мне нужно кое-что уладить...

Док оживился и выпалил:

— Мы можем посидеть с ребенком, пока тебя не будет. Ты все сделаешь гораздо быстрее, не беспокоясь о Пиппе.

— Да, но...

— Если нужны рекомендации, у нас есть парочка человек, которым ты мог бы позвонить, — поддразнил мистер Уайльд.

Закатив глаза, я улыбнулся двум пожилым мужчинам.

— Хорошо. Сначала я приму душ. И если она все еще будет жива, когда я выйду, считайте, вы прошли пробный тест. Мне просто нужно заскочить в банк, выдать зарплату в пекарне, и купить продуктов, потом я сразу вернусь. Надеюсь, вас, добряки, хватит на это время.

Когда десять минут спустя я махал им на выходе, мужчины все еще ворковали с Пиппой.

«Ванильный кекс» располагался в причудливом маленьком строении в центре городской площади Хоби. Впервые войдя в пекарню, я чуть не упал. Адриана, какой я помнил ее в школьные годы, была злой, язвительной и невыносимой. Трудно сопоставить восхитительную лавку передо мной с той капризной девочкой-подростком, с которой я рос.

В один из первых дней моего пребывания в городе мы с Голди заглянули сюда, но ненадолго, всего на пару минут. Я запомнил Рокс с той короткой встречи, и уверен, она задавалась вопросом, куда я исчез после этого. Казалось, Рокс вовсе не в восторге от встречи со мной. И я не мог винить ее. Скорее всего, она беспокоилась о том, что я собираюсь делать с этим местом.

А я понятия не имел, что ей ответить.

— Ну привет тебе, красавчик, — раздался слева от меня мужской голос, когда я прошел в торговый зал. Я огляделся, но никого не увидел. — Я здесь, внизу.

Сквозь стекло витрины удалось разглядеть парня, стоявшего на коленях и раскладывающего на полки сладости.

— Привет, я Нико, брат Адрианы... — начал я.

Парень встал, и я понял, что он не так юн, как показалось вначале, хотя определенно моложе меня. Возможно, чуть за двадцать. Великолепная фарфоровая кожа, алые губы и темные, чуть ли не сбритые в короткую стрижку волосы. Интересно, есть ли в нем азиатская кровь, благодаря которой ему досталось такое прекрасное сочетание темных волос и кремовой гладкой кожи?

— Нико Салерно, — протянул парень. Мое имя в его устах прозвучало так, словно он делал ему минет. И я изо всех сил старался отбрить неуместные мысли.

— Да, это я, — подтвердил я без всякой на то надобности.

— Ну разве ты не горяч…

Внезапно шагнув вперед, Рокс зажала рукой рот парня, затыкая его прежде, чем тот смог продолжить.

Она извиняясь посмотрела на меня.

— Босс. Он имеет в виду горячий босс. Правда, Стиви? Прошу его извинить.

Я усмехнулся и протянул руку парню.

— Приятно познакомиться, Стиви. Ты тоже здесь работаешь?

— Конечно, красавчик, — ответил он, как только Рокс убрала руку от его рта. Стиви одарил меня восхитительной улыбкой, и сразу стало ясно, что я могу подружиться с этим кокетливым пареньком. Наконец-то в этом дерьмовом городишке я повстречал хоть кого-то, кто говорит на моем языке.

На Стиви были темные легинсы, ботинки «Док Мартен» и какая-то огромная майка с леопардовым принтом. Я бы не нацепил такие шмотки и под страхом смертной казни, но его фанковой натуре, похоже, это прекрасно подходило.

— Извините, что я так долго не появлялся и не связывался с вами, ребята. Замотался с ребенком, — начал я.

Рокс нахмурилась.

— Как там Пиппа без мамы?

Я стиснул зубы посильнее, чтобы сдержать всплеск эмоций при мысли об Адриане.

— Все хорошо. Док и Мистер Уайльд присматривают за ней сегодня.

Стиви улыбнулся.

— Обожаю Дока и Дедушку. Они всегда организовывают лучшие вечеринки. Погоди, вот увидишь их дом с привидениями, который они устраивают в своем сарае на Хэллоуин. Суперпотрясно.

Бросив взгляд на Рокс, я снова посмотрел на Стиви:

— О, к тому времени я уже уеду. Я здесь ненадолго. Они и твои дедушки тоже?

— Мои? Нет. Если бы, — вздохнул он. — Я дружу с одной из их внучек.

— Помню, когда я был маленьким, в городе было полно Уайльдов. Сколько их вообще? Похоже, много.

Все в магазине тут же захихикали. Один из посетителей за маленьким столиком в углу, бросив на меня косой взгляд, подал голос:

— О, милый. Думаю, миллион. Уэстон, Хадсон, Эм-Джей, Холли, Винни, Сент… кого я пропустил?

В разговор вмешалась еще одна женщина:

— Кэл, Отто, Кинг...

У меня отвисла челюсть, и я посмотрел на Рокс, которая лишь пожала плечами.

— Девять братьев и сестер?

Стиви одними губами произнес слово «католики», закрыл шкаф, который заполнял ранее, и приложил палец к подбородку, будто глубоко задумался.

— Нет, думаю, их десять. Кого же мы забыли?

— Ха-ха, — произнесла девушка с ртом, набитым кексом, за кофейным столиком рядом с витриной. Не потрудившись оторвать взгляд от журнала, который читала, она подняла руку и показала парню средний палец.

— О, ну конечно же. Вот и последняя. Кажется, Сэсси. Подходящее имечко, — заметил Стиви, подмигнув мне. — И это только один комплект. Даже не начинай считать их кузенов.

Девушка, спрятавшись за журналом, с трудом сдержалась, чтобы не поперхнуться кексом, затем свернула свое чтиво и поприветствовала меня.

— Привет, Нико. Приятно познакомиться. Я Сэсси Уайльд. Уэст — мой старший брат. Игнорь Стиви. Он не очень деликатен, когда флиртует.

Стиви фыркнул и, задрав нос, отвернулся, делая вид, что занят кофейниками.

Я махнул ей в ответ.

— Приятно познакомиться, Сэсси. Надеюсь, ты приветливей своего брата? Он тот еще подарок. — Какого хрена? Почему я ляпнул такую грубость незнакомому человеку?

Сэсси посмотрела на меня, слегка сдвинув брови, хотя улыбка все не сходила с ее лица.

— Да неужели? И что же натворил старый добрый Уэстон?

— Ерунда, забудь. Мне не следовало ничего говорить. Это не к месту.

— Нет-нет. Продолжай. Расскажи мне, что он сделал. Я пожалуюсь на него дедушке, и он получит по заднице, как давно того заслуживает, — поддразнила она.

Сама мысль о том, что кто-то, кроме меня, будет что-то делать с мускулистой задницей Уэстона Уайльда была неприемлема, а мысль о том, чтобы отшлепать его, и вовсе была... ну…

— Нико? — обратилась ко мне Сэсси, выводя из задумчивости. Интересно, догадывается ли она, какие образы пронеслись в моей голове?

— Что? О, нет. Он просто... думаю, он просто хочет, как лучше для Пиппы, понимаешь? И ему известно, что я плохо управлюсь с детьми, — поспешно объяснил я, а потом попытался сменить тему и повернулся к Рокс. — Эй, ходят слухи, что вы, ребята, хотели бы получить зарплату. Я принес чековую книжку, и Хонови сказал, что у вас у всех есть ведомости для меня.

Я не стал упоминать о том, что Адриана, очевидно, не лучшим образом управляла финансами пекарни, потому что на счетах оказалось недостаточно денег, чтобы выдать зарплату. Дабы свести концы с концами, пришлось внести часть своих собственных сбережений на счет «Ванильного кекса». Несколько дней подряд, пока Пиппа дремала, я пытался разобраться в запутанной системе, и в конце концов понял, что всему виной полное отсутствие базовых бухгалтерских знаний. Данный факт не стал неожиданностью, учитывая, что Адриана не училась ни в колледже, ни где-либо еще. Но то, что ей удалось проделать такую работу без образования и диплома все равно впечатляло. Я помнил, как тяжело пришлось мне в схожей ситуации.

Стиви протянул чашку кофе и, изогнув бровь, указал на кондитерскую витрину.

— Чего-нибудь сладенького? — предложил он, растягивая слова.

Благодарно улыбнувшись, я указал на толстое шоколадное печенье, напомнившее то, что когда-то делала мама, а после первого укуса стало окончательно понятно, что это и есть ее фирменный рецепт. Прежде, чем я смог сдержаться, с губ сорвался стон экстаза. Показалось, что Стиви даже всхлипнул.

Рокс оттеснила парня в сторону и велела ему вымыть посуду. Потом плеснула себе в чашку кофе и жестом пригласила меня к маленькому столику у одного из больших панорамных окон, расположенных у входной двери.

— Итак, Нико, мы получили заказ на один из расписанных вручную тортов Адрианы, — начала она.

— Хорошо?

— Но сама я этого сделать не могу. Требуются художественные навыки, которые я не в состоянии подделать, даже если ты заплатишь мне татуировками, — призналась она с улыбкой.

Я улыбнулся ей в ответ.

— Знаешь... я и правда мог бы заплатить тебе татуировками. Неплохая идея, — поддразнил я.

— К сожалению, мой банк не примет их в счет оплаты ипотеки. Но будь у тебя с собой инструменты, я бы наняла тебя сию же секунду. Ближайшие к Хоби тату-салоны находятся практически у самого Далласа.

— Хм, пища для размышлений. Расскажи подробней об этом торте.

Во время рассказа она достала телефон и начала пролистывать фотографии.

— У Адрианы оказались просто убийственные навыки рисования. Должно быть, это у вас семейное. Короче, она делала расписанные вручную торты. Называла их раскрашенными.

Рокс показала мне несколько фотографий красиво декорированных тортов. Большинство из них были украшены цветами, но некоторые — изображениями животных и даже персонажами из детских мультфильмов.

— Ого, это и впрямь убийственно, — согласился я, пролистывая изображения.

Она вздохнула и сочувственно улыбнулась.

— Точно. Так мне сказать клиенту, что «Ванильный кекс» больше не делает раскрашенные торты? Люди приезжают за ними отовсюду, буквально с руками отрывают. Это приносило большие деньги.

Разглядывая фотографии, я подумал о финансовом состоянии пекарни.

— Полагаю, ты сможешь испечь и подготовить торт? Все, что мне останется — только разрисовать его? — уточнил я. — В общем, не волнуйся. Наверное, у меня не выйдет так же здорово, как у нее... но уверен, что сделаю тоже неплохо. Когда нужно дать им знать?

Ее лицо расплылось в широкой улыбке.

— Мероприятие примерно через неделю, и они купят у нас торт независимо от результата. Если мы не сможем сделать разрисованный торт, они заверили, что просто купят обычный, украшенный свежими цветами. Но, конечно, предпочли бы раскрашенный. В общем-то, это для одного парня, который уходит в отставку из гаража Клайда. Его жена устраивает для него грандиозную вечеринку по случаю выхода на пенсию. Она влюбилась в раскрашенный торт, который Адриана сделала для обеда в бридж-группе.

— Что на нем должно быть нарисовано? — спросил я.

Глаза Рокс загорелись.

— Мотоциклетные прибамбасы.

Я почувствовал, как сердце забилось быстрее.

— Да ладно.

— Клянусь. Она сказала, что он выходит на пенсию, чтобы наконец осуществить все запланированные мотопробеги на своем байке. Он состоит в мотоклубе. На вечеринке будет куча мужиков, которые поедут с ним.

— Круто. Я попробую. Можешь приготовить торт сегодня вечером и оставить его в холодильнике? Приду пораньше и постараюсь поработать над ним, пока Пиппа будет спать в автокресле. Могу я принести ее в офис, да?

Рокс встала и взяла наши кружки, чтобы вымыть.

— Конечно. Или можешь прийти после обеда, когда спадет аврал, и я пригляжу за ней, пока ты работаешь. Утро здесь оживленное, так как мы самая ближайшая кофейня.

— Отлично. Звучит, как план. Давай я возьму эти ведомости и выпишу чеки, а то мне уже нужно бежать.

Рокс улыбнулась и проводила меня в маленький офис в задней части кухни, где Адриана, похоже, держала письменный стол и все свои документы. Она показала мне где что лежит, и я сразу принялся за работу.

Я как раз заканчивал приводить в порядок файлы Адрианы, когда вошел Стиви.

— Слушай, Нико… — начал он с улыбкой. К слову, флиртовал парень довольно явно, и часть меня непроизвольно оживилась. Я остро нуждался в снятии стресса, и минет был бы как раз кстати.

— Да, Стиви. Что ты хотел? — я предложил ему леденец из вазы, стоявшей на столе, ожидая, когда он продолжит. Он взял конфету и, покатав ее меж тонких пальцев, обхватил аппетитными красными губами.

— В общем. Завтра вечером большая вечеринка у костра в местечке под названием Ореховая ферма. На самом деле это уже не ферма, скорее гигантский пустырь, где в это время года собирается много народу и разводят большой костер. Куча наших сверстников придут туда с гамбургерами, пивом и прочей хренью. Я надеялся, ты присоединишься к нам. Ну, знаешь, выберешься из дома и немного развеешься.

— Ну, у меня ребенок... но я спрошу Дока сможет ли он присмотреть за ней еще раз.

Я одарил Стиви улыбкой, заметив румянец на его щеках.

— Да, было бы супер. За тобой заехать?

— Нет, скорее всего, мне придется уйти пораньше, так что давай я просто дам тебе свой номер, а ты напишешь куда ехать. Встретимся там, если ты не против.

— Конечно, звучит неплохо, — согласился он, делая шаг вперед и дожидаясь, пока я нацарапаю номер на листке бумаги. — Давай сюда. С нетерпением жду встречи.

— Спасибо, что пригласил, Стиви. Я очень ценю это, — признался я ему без шуток. С тех пор как приехал в город, я получал лишь косые взгляды и перешептывания за спиной, было приятно хоть раз оказаться приглашенным куда-то.

— Ну, Сэсси, наверное, уже готова к новой порции кофе, так что мне лучше вернуться туда. Спасибо за угощение, — произнес он, намеренно перекатывая конфету на языке так, чтобы я мог ее видеть. Это наталкивало на определенные мысли. Стиви подмигнул мне, затем повернулся и игриво помахал через плечо. — Увидимся завтра вечером.

Спасибо, блядь. Увидев этот рот и язык, я понял, что завтрашний вечер наступит достаточно нескоро.

К тому времени, как выдал зарплату и направился в супермаркет, я начал испытывать зуд от желания поскорее вернуться к Пиппе. Может, я нервничал из-за того, что так надолго оставил ее с незнакомцами. Что, если Дедушка Уайльд и Док не те, за кого себя выдают? Что, если они старше, чем кажутся, и заснут?

Я почувствовал непреодолимую потребность вернуться к ней.

Прошвырнувшись по проходам маленького магазина, похватал товары первой необходимости и расплатился так быстро, как только мог. А загружая покупки в машину, почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной.

Повернув голову, чтобы посмотреть кто это, я краем глаза заметил Кертиса Биллингема. На этот раз он был в штатском, но стоял прямо и надменно, словно полицейский, оценивающий подонка. Не уверен даже, существует ли в Хоби такое понятие, как сброд, но если и есть, то я точно оказался в их числе.

— Чем могу помочь? — поинтересовался я, укладывая последний пакет в багажник прокатной машины.

— Почему ты все еще в городе?

Я оглядел небольшую стоянку продуктового. Несколько человек, замедлив шаг, с любопытством поглядывали на нас, делая вид, что заняты своими делами. Предполагаю, большинство людей в городе знали Курта, и уж наверняка слышали, кто этот новый татуированный чувак.

— Не твое дело, — ответил я, усмехнувшись, и покатил тележку обратно к магазину. Курт не сводил с меня глаз, пока я возвращался к машине и садился на водительское кресло. Повернув ключ зажигания, я ждал, когда он отойдет с дороги.

Курт даже не пошевелился.

Этот парень реально начинал бесить. Он явно злился по какой-то причине, но я не понимал, какое имею к этому отношение. Я не появлялся в городе уже лет пятнадцать, блядь, да я уехал еще даже до того, как наши родители обручились.

Потеряв терпение, я опустил окно.

— Убирайтесь с дороги, офицер Биллингем, — рявкнул ему.

Несколько посетителей магазина ахнули и уставились на меня, щурясь из-за яркого солнечного света в холодный осенний день.

— Что ты мне только что сказал? — сквозь зубы процедил Курт.

— Ты слышал. Если у тебя нет причин задерживать меня, убирайся к черту с дороги. Это попахивает преследованием, и мы оба это знаем.

Курт понизил голос настолько, чтобы только я его услышал.

— Салерно, если думаешь, что я хоть как-то облегчу твою жизнь в моем городе, то ты сильно ошибаешься. Я буду стоять здесь весь день, если захочу.

Я выключил двигатель, вышел из машины и захлопнул дверцу. Внезапно вспомнился каждый момент моей жизни, когда этот ублюдок и подобные ему издевались надо мной. Пришлось напомнить себе, что теперь я взрослый. И больше не обязан выслушивать такое дерьмо.

— Ну давай уже, будь мужиком, ссыкло! — крикнул я ему. — Хочешь что-то сказать? Говори. Только не прячься за своим сраным значком и не преследуй, словно ревнивый любовник. Ты таскался за мной по всему проклятому городу, пытаясь запугать, но это не сработало, сукин ты сын. Повзрослей, блядь, уже!

Намек на то, что он мой любовник, заставил его лицо побагроветь, а вена на шее вздулась так, словно вот-вот лопнет. О, хо-хо, кажется, я пробил брешь в эго нашего местного гомофоба. Неужели за все это время он так и не признался в своей гомосексуальности?

Курт шагнул вперед и угрожающе уставился мне в лицо, стекла его солнцезащитных очков оказались всего в паре дюймов от моего лба. Я проклинал свою хромую генетику за то, что она создала меня таким мелким по сравнению с ним, но пусть мне и не хватало габаритов, я был полон решимости наверстать упущенное.

Стиснув зубы и сжав руки в кулаки, я изо всех сил старался сдерживаться, напоминая себе, что провести ночь в тюрьме Хоби — действительно отстойная идея, особенно если в начальниках там друзья этого парня.

— Какое-то недоразумение? — донесся сзади знакомый и успокаивающий голос. Внезапно глаза защипало от глупых слез, и я раздраженно сморгнул.

Уэстон Уайльд.

На краткий миг я прикрыл глаза, благодарный за это, но затем напомнил себе, что мне не нужна помощь. Я и сам в состоянии со всем справиться.

— Нет, никаких проблем, доктор Уайльд, — ответил я. — Просто прошу моего дорогого брата отойти от машины, чтобы я мог выехать.

Стоило назвать Курта братом, как начался сущий ад. Офицер, утратив свой дерьмовый контроль, занес руку, намереваясь врезать мне. Однако прежде чем я успел защититься или сделать вообще хоть что-нибудь, сильные руки схватили меня за талию и вырвали с траектории летящего навстречу огромного кулака.

Я боролся с Уэстом и огрызался, пытаясь вырваться из его хватки, пока он, стараясь успокоить, шептал что-то на ухо так тихо, что я не мог разобрать ничего, кроме тона. Тяжело дыша, я с каждым вдохом чувствовал, как Уэст все крепче обнимает меня. Двое других мужчин схватили и удерживали Курта, чтобы тот снова не бросился в мою сторону.

Его солнцезащитные очки слетели, а лицо стало багровым, даже почти фиолетовым. Он яростно кричал на меня, но все, что я смог разобрать, были слова «мусор», «трус», «сестра», «подруга» и, наконец, «педик».

Мужчины оттащили Курта и убедили его уйти прежде, чем мы привлекли к себе еще больше внимания. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вот-вот выскочит из груди. Гнев, страх и горе смешались в единое целое, переполняя меня, а Курт Биллингем стал воплощением того, что я получал от родного города всю свою жизнь. Ненависть, неприятие, фанатизм, гомофобия и насилие. Это было мерзко и ужасно, и напомнило до чего же сильно я хочу свалить отсюда раз и навсегда.

Я вывернулся из рук Уэста и практически оттолкнул его локтем. Мне, блядь, не нужна жалость ни от одного из этих идиотов, особенно от этого никчемного паиньки доктора с добренькими глазами, пытающегося меня успокоить.

На хер все это. Нет, спасибо.

Вернувшись к машине, я рывком распахнул дверь.

— Нико, подожди. Давай помогу тебе добраться домой, — предложил Уэст.

Толпа вокруг нас начала расходиться, мои руки дрожали так сильно, что я был бы не в состоянии отпереть машину, если бы закрыл ее перед этим на ключ.

— Мне не нужна ничья помощь. Сам справлюсь, — бросил я с такой яростной решимостью, что сам почти поверил в это.

ГЛАВА 10

Уэст

Я стоял на парковке, глядя ему вслед. Какого хрена только что произошло? Как простая остановка в продуктовом магазине превратилась в жаркую конфронтацию между Куртом и Нико? Неужели спустя столько времени Курт всерьез затаил на него обиду? Конечно же, нет. Нико здесь и в помине не было, когда они потеряли шерифа и миссис Биллингем.

Курт стоял за несколько машин от меня, пытаясь отдышаться. Мужчины, которые удерживали его, пару раз глянули в мою сторону, желая убедиться, что я не доставлю неприятностей. Я махнул рукой, давая понять, что это не мои разборки, но подошел к Курту, чтобы разузнать в чем дело.

— Твою мать, Курт, да что с тобой не так?

— Этот сукин сын возвращается сюда после стольких лет, и что? Просто пригребает все к рукам? Где он остановился? — сплюнул Курт.

— О чем ты?

— После смерти Адрианы все должно было достаться нам, а не ему. А этот ублюдочный кусок дерьма пританцевал обратно в город как ни в чем не бывало и получил все? На хер такое, Уэст.

— Так это из-за дома и пекарни? — удивился я. — Ты что, может, и ребенка тоже хотел?

Я сказал это лишь желая указать на то, что не все активы являлись финансовыми. На плечи Нико легли обязанности, которых Курт не принял бы, даже если б от этого зависела его жизнь.

— Кто он тебе? — спросил Курт, щурясь без солнцезащитных очков. Должно быть, потеряв их в драке.

— Э-э... Друг, — ответил я, пробуя слово на вкус. Оно казалось не совсем правильным. — А что?

— Я видел, как ты прикасался к нему, как смотрел на него. Хочешь его трахнуть, да?

Меня ошеломило подобное резкое высказывание, слово «трахнуть» совершенно неправильно звучало в этом сценарии.

— Не твое дело, — рассмеявшись, ответил я. — Тебя это не должно волновать, учитывая твои отношения с Хлоей Мец. Ты что, ревнуешь, Курт? Серьезно?

Он оглядел стоянку, стараясь оставаться незамеченным, но я точно знал, что он делает. Все тот же старый трусливый танец.

— Повзрослей, — закатив глаза, пробормотал я, и развернулся, направляясь к магазину.

— На твоем месте я бы держался подальше от этого урода, Уэст, — крикнул он мне в спину. — От этой семейки одни неприятности. Спроси, откуда я знаю. А еще лучше спроси моего брата.

Я покачал головой и зашагал прочь. Быстро пробежавшись по магазину и взяв все необходимое, вернулся к своему внедорожнику и загрузил покупки. Дедушка и Док подъехали на древнем дедушкином грузовике, остановились рядом со мной и опустили окно со стороны Дока.

— Вот так сюрприз. Решили отовариться? — поинтересовался я.

— Мы провели весь день с Пиппой, — улыбаясь объявил Док.

Сердце невольно пропустило удар, что происходило всякий раз, стоило подумать о том, что кто-то кроме меня проводит время с ребенком, но я подавил это чувство. Ради Бога, это же мой Дедушка.

— Шутишь? Нико позволил тебе присмотреть за ней? Серьезно?

Дедушка взглянул на Дока и подмигнул.

— Этот парень — просто Чудотворец. План сработал как по нотам. Нико сказал, что мы можем приходить, когда захотим на несколько часов в день, чтобы побыть с малышкой.

— Что? — выдал я разочарованно. — Этот ублюдок не оставляет меня с ней наедине ни на одну долбаную минуту.

— Уэсти, — вмешался Док, — а тебе не приходило в голову, что он не уходит, когда ты там, потому что ему нравится твое общество?

От этой мысли все внутри сжалось, но я прогнал ее.

— А? Да нет. Ни за что. Парень терпеть меня не может, и, честно говоря, это взаимно.

Дедушка и Док обменялись взглядами, а потом Док ухмыльнулся мне.

— Конечно, Уэст. Как скажешь, мальчик.

Я стиснул зубы. Он знал, что я ненавижу, когда меня называют мальчиком. Док сделал это, чтобы разозлить меня и заставить чувствовать себя ребенком, но я сдержал язык за зубами из уважения к нему.

— Так чем же он сейчас занят? Он не выглядел расстроенным?

— Кто? — невинно уточнил Док, будто не понимая.

— Неважно, — фыркнул я.

Повернувшись, сел в машину и захлопнул дверцу. Дедушка и Док посмеивались надо мной, но я не обращал на них внимания. Парочка засранцев.

Хоть я и знал, что мне будут не рады, все равно решил заглянуть к Нико. Хотел убедиться, что с ним все в порядке после стычки с Куртом, а по дороге раздумывал над тем, что сказал Дедушка.

Неужели я действительно привлекаю Нико? Смогу ли я преодолеть свою неприязнь к этому парню настолько, чтобы задуматься над возможностью переспать с ним? А как же быть с моей клятвой никогда не доверять тому, к кому меня тянет только физически?

Но мысль о том, как было бы классно заполучить Нико в свою постель, пусть всего и на одну ночь, все не покидала голову.

Я не из тех, кто прыгает в постель с первым подвернувшимся парнем, но у меня было не особо много времени для отношений в промежутках между колледжем, медицинским университетом, домом и собственной практикой. И я не шутил, говоря, что в Хоби скудный выбор. Все геи в городе, которых я знаю — мои родственники, за исключением парней, которых я знал слишком хорошо, таких как Стиви Мэнселл. А Стиви — малолетка. Не говоря уже о том, что чересчур кокетлив и сексуально озабочен на мой вкус. Парень знал меня всего две секунды, прежде чем расстегнул мой ремень и опустился на колени в задней комнате во время чьей-то вечеринки Суперкубка, несмотря на мои протесты. Нет уж, увольте.

Я съехал на длинную подъездную дорожку, ведущую к дому Нико и тут же мысленно дал себе пощечину за то, что назвал этот дом его. И двух недель не прошло как умерла Адриана, а я уже думал о ее доме как о чьем-то чужом? Возможно, все это было ошибкой.

Припарковавшись, прислонился лбом к рулю. Я идиот. Неужели я и впрямь рассчитываю, что мне повезет с братом Адрианы? Парнем, который бросил свою сестру, оставив ее лицом к лицу с притеснением и унижением от семьи Биллингем? Нет, для начала Нико Салерно должен объяснить почему так поступил.

Вместо того, чтобы пойти и поцеловать Нико, нужно поговорить с ним о том, что заставило его тогда сбежать. Вот, что следует сделать. Заставить его объясниться.

Гневно играя желваками, я вбежал по ступенькам на крыльцо и постучал.

Реакции не последовало. Через минуту постучал еще раз. Ответа все так же не было. И я взбесился. Страх, что он пострадает у продуктового магазина, намек Дока на то, что я нравлюсь Нико, воспоминание о том, что он бросил мою подругу, оставив ее в лапах обидчиков, и наконец раздражение из-за того, что Нико не открывает дверь, все это забурлило внутри, пока я не закипел окончательно.

— Открой эту чертову дверь! — заорал я, еще сильнее ударив кулаком по дереву. — Я знаю, что ты здесь, твоя машина у дома.

Стекло зазвенело в оконных рамах рядом с дверью, и я вдруг осознал, что сам на себя не похож. Что именно меня так разозлило?

— Нико, твою мать! — снова закричал я. — Это Уэст. Впусти меня.

По-прежнему ничего. Обернувшись, я оглядел наши машины и поляну вокруг них. Никаких признаков присутствия Нико. Тут же появились дурные мысли о том, что с ним что-то случилось. Может, он внутри и ему стало плохо? Что, если он спит, а ребенок нуждается в нем? Может, он уехал на вечер с кем-нибудь на чужой машине?

Может, он с кем-то встречается? Если да, то с кем? В миллионный раз за день я нервно провел рукой по волосам и снова повернулся к окну. Нико стоял по другую сторону стекла. От неожиданности я подпрыгнул на фут и схватился за грудь, стараясь не взвизгнуть, как идиот.

Выражение его лица было зверски угрожающим и тут я заметил, что он весь мокрый и прикрыт только коротким темно-синим полотенцем, обернутым вокруг талии. Бля, он был в душе.

Нико рывком распахнул дверь и зашипел на меня.

— Уэст? Да какого, мать твою, хрена?! Ты хоть представляешь сколько времени мне потребовалось, чтобы уложить Пиппу, лишь бы иметь возможность принять чертов душ? Господи Иисусе, ты эгоистичный придурок. Что тебе нужно?

Его тонкие, все в татуировках пальцы вцепились в уголки полотенца, и единственное, что я перед собой видел, — это тело Нико. Мышцы, покрытая рисунками кожа, капли воды, медленно стекающие по всем впадинкам и изгибам его груди и рук, бедер и икр. Само собой, кровь в члене запульсировала громче, чем мои кулаки стучали по двери пару мгновений назад. Я почувствовал, как рот наполнился слюной, а язык самопроизвольно изогнулся, готовый слизать все эти капли с его кожи.

— Уэст?

— А? — спросил я. — Что?

Голова пошла кругом, и я не соображал, что происходит. Что я вообще здесь делаю?

— Я спросил, чего ты хочешь, — проворчал Нико. Даже его сердитый голос был сродни скольжению руки по моему отчаявшемуся члену.

Твой член у себя во рту или твою руку на моем члене — любой расклад устроит.

В тот момент для меня все было так очевидно, однако я не собирался этого говорить вслух. Я не могу хотеть Нико. Следует помнить, что именно его действия пятнадцать лет назад привели к тому, что, повзрослев, Адриана чувствовала себя невероятно одинокой.

— Я… я… — я сглотнул. — Просто зашел узнать, все ли у тебя в порядке.

Серьезно, Уэст? Ты это имел в виду? Спроси у него, почему он оставил Хоби. Спроси о Курте. Спроси, знает ли он об Адриане и Риве. Спроси, не потому ли он уехал, что именно ты, Боже упаси, вложил ему в голову эту гребаную идею.

— Я в порядке, — ответил Нико. — Но думаю, пришел ты не по этой причине, так что выкладывай.

— Ах, да. Ну... завтра вечером будет костер, и…

О мой Бог.

Во взгляде Нико промелькнуло веселье. Уголок его сексуальных губ дразняще приподнялся, и это никак не способствовало успокоению моего члена.

— Я знаю про костер. Парень по имени Стиви уже пригласил меня.

Клянусь Богом, в тот момент хотелось убить всех и вся. Этот день довел меня до ручки, так что я просто не мог больше сохранять здравомыслие.

— Вот уж ни хрена подобного, — отрезал я. — Ты никуда не пойдешь с этим ребенком. Забудь об этом.

Глаза Нико распахнулись, и я заметил, как напряглись его скулы.

— С каких это пор мне требуется Ваше разрешение, доктор Уайльд? — усмехнулся он в ответ. — Ты не моя мать.

— Нет, я не твоя мать, — прорычал я. — На случай, если забыл, ты уже давно решил, что она тебе не нужна.

В ту же секунду, как слова сорвались с языка, я понял, что никогда не смогу взять их обратно, хотя отдал бы сейчас за это все, что угодно. Даже не знаю, что заставило меня ляпнуть такое.

Резкий удар пришелся по скуле настолько быстро и яростно, что голова дернулась в сторону. Понятное дело, это было вполне заслужено, но в тот момент я контролировал свой язык также плохо, как и чувства.

— Убирайся! — рявкнул Нико. — Вали на хер из моего дома! — его голос источал нечто среднее между гневом и ужасом, отчего сердце готово было разбиться вдребезги об пол.

— Прости за то, что сказал, Нико, но я не уйду, — я протиснулся внутрь, поднимая руки, чтобы блокировать его удары. Я гораздо крупнее, и мог бы с легкостью схватить его, лишив возможности ударить меня снова, однако не хотелось использовать свои габариты против Нико.

— Да, мать твою, еще как уйдешь!

— Нико, подожди, — попытался я остановить его размахивающие руки. В этот момент полотенце соскользнуло, и он остался сражаться со мной совершенно голым. Я был одновременно зол и возбужден, что, в свою очередь, вызвало у меня отвращение к самому себе.

— Убирайся! Проваливай сейчас же. Ты ни хера обо мне не знаешь! — его гневные крики как по щелчку вдруг превратились в рыдания, шокировав нас обоих. — Оставь меня уже в покое. Просто уйди, Уэст... пожалуйста.

Последнее слово он буквально проскулил, окончательно перестав бороться, и рухнул мне на грудь. Его сжатые кулаки прекратили наносить удары и вжались в мое тело. Крепко его обняв, я опустил нас на деревянный пол, прислонившись спиной к входной двери. Чистый, мужской запах его геля для душа витал в воздухе.

— Ш-ш-ш, — прошептал я ему на ухо. — Прости. Мне так жаль, Нико. Я не это имел в виду. Мне очень жаль... — я повторял эти слова снова и снова, в унисон с прерывистым ритмом его дыхания.

Нико свернулся у меня на коленях, поджав руки и ноги. Его разноцветные волосы все еще были влажными, а сам он, прижавшись лицом к моей шее, дрожал и плакал.

— Ее больше нет, Уэст, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — Их обеих больше нет, а мне даже не удалось попрощаться.

И тогда до меня дошло, что у Нико не было возможности оплакать свою мать, хотя ее не стало много лет назад. Для него она будто умерла всего неделю назад. Сердце обливалось кровью.

— Я знаю, детка. Знаю, — пробормотал я в ответ, пытаясь успокоить его, не имея ни малейшего понятия, что еще сказать. — Я тоже скучаю по Адриане. Словами не передать, как сильно скучаю...

— Я... я... таскался за ней повсюду. Просто хотел, чтобы она меня любила... а мама... она единственная, кто... — дыхание все еще оставалось прерывистым из-за рыданий, и Нико с трудом делал вдохи.

— Ш-ш-ш, все в порядке. Просто дыши, Нико, — я крепко обнял его за плечи, а свободной рукой убрал мокрые пряди с лица.

Так мы и сидели, обнявшись, находя утешение в прикосновениях друг друга, не произнеся больше ни слова. Я прислушивался к прерывистому дыханию Нико, чувствовал тепло его тела, ощущал его пальцы, цепляющиеся за мою рубашку, и прижимался губами к его виску.

Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Через мгновение его дыхание участилось, и он бездумно начал играть пальцами с пуговицами моей рубашки. Нико поднял глаза на меня, и наши взгляды встретились. Напряжение между нами от этой установившейся связи походило на удар молнии в солнечное сплетение, и это было уже слишком. Возможно, слишком для нас обоих, но лично для меня уж точно перебор, учитывая смешанные чувства, которые я к нему испытывал.

Увидев Нико в дверном проеме, мне захотелось поцеловать его, прикоснуться к нему. Но сейчас? Кажется, теперь мне хотелось гораздо большего.

За то время, что потребовалось, чтобы сделать следующий судорожный вдох, ситуация из естественной превратилась в неловкую. Я быстро потянулся за полотенцем, которое валялось рядом с нами бесформенной влажной кучей, и протянул ему, стараясь не пялиться на пах Нико. Ни за что на свете я не смогу удержать свой член в штанах, если увижу сейчас его, и независимо от того, что происходит между нами, я не собирался набрасываться на парня, пока тот явно скорбит.

— Я… Прости. Не следовало приходить сюда. Я должен... эм… уйти, — запинаясь, пробормотал я, и слегка отодвинулся, чтобы он не цеплялся за меня так крепко на случай, если захочет встать.

Прикрывшись полотенцем, Нико поднял голову и наши взгляды снова встретились. Я заметил, как зеленые и синие оттенки его ярких глаз сливаются, образуя самую удивительную радужную оболочку. Его темные ресницы, влажные от слез, крошечный неровный шрам вдоль края подбородка рядом с веснушкой. Даже в своем горе Нико выглядел прекраснее любого человека, которого я когда-либо видел.

Наклонившись, я нежно поцеловал Нико в лоб, запустив руку ему в волосы и придерживая его голову, переместился губами ото лба к щеке. От Нико пахло чистотой, его кожа ощущалась мягкой и теплой. Ни единая клеточка моего существа не хотела оставлять его одного.

Нико издал слабый стон, и я прочувствовал его всем своим нутром.

— Останься, — выдохнул он.

Боже, как же мне этого хотелось.

— Не могу. Я не должен, — прошептал я. — Только не так. Мне нужно идти.

Мы оставались неподвижными еще несколько мгновений, прежде чем я снова заговорил.

— Мне нужно идти, — повторил я, будто так найду в себе силы довести дело до конца.

— Тогда иди, — тихо сказал Нико, глядя туда, где моя рука сжалась вокруг него, как стальные тиски.

Я поспешно отстранился. Опустив голову, Нико встал и, быстро обернув полотенце вокруг талии, закрепил концы вместе.

Я поднялся на ноги и повернулся лицом к двери, но прежде чем успел ее открыть, Нико обнял меня со спины и прижался всем телом. Почувствовав, как его нос коснулся моего затылка, я со вздохом закрыл глаза. Убрав руку Нико со своей груди, поднес ее к губам.

Поцеловал раскрытую ладонь и на мгновение прижался к ней щекой. А потом выскользнул из его объятий и вышел в ночь.

ГЛАВА 11

Нико

Уэст еще долго не выходил у меня из головы после того, как уехал. Ощущение его рук, обнимающих меня, его запах, стоило уткнуться носом ему в шею; то, как он заботился обо мне в тот момент, когда признался, что понимает мои чувства после потери Адрианы, ведь мне даже не представилась возможность узнать ее по-настоящему.

Именно в ту секунду я почувствовал, что меня понимают и любят. Именно в тот момент ощутил крошечную передышку от одиночества, которое испытывал последние пятнадцать лет. Но то мгновение было мимолетным, и почему-то теперь, пережив его, я чувствовал себя еще более одиноким.

Я попросил Уэста остаться, а он ушел. История моей гребаной жизни.

Я направился обратно в комнату Адрианы в поисках одежды. Если повезет, Пиппа проспит еще немного. Она не проснулась во время нашей с Уэстом ссоры только потому, что недавно заснула. Я быстро усвоил, что первые минуты сна после выпитой бутылочки похожи на сладкую кому. Ничто не способно вывести ее из этого «молочно-наркотического» оцепенения.

Переступив порог комнаты Адрианы, огляделся и понял, что, находясь в ее личном пространстве, уже не так сильно расстраиваюсь. Проснувшись в ее комнате несколько ночей назад, я почувствовал себя гораздо спокойней. Само собой, я никогда не признаюсь Уэсту, что он помог мне преодолеть этот психологический барьер, тем не менее я был благодарен ему за то, что сплю теперь в кровати, а не на диване.

Я знал, что со временем придется перебрать все вещи Адрианы и избавиться от них — либо сохранить для Пиппы, либо пожертвовать на благотворительность. При одной мысли об этом меня коробило.

* * *

На следующий день была назначена встреча с будущими приемными родителями Пиппы в офисе Хонови, и я очень переживал. Загрузил белье в стирку, чтобы надеть приличную чистую одежду утром, а затем разогрел остатки еды в микроволновке на ужин. Стоило устроиться, желая провести вечер за просмотром фильма по телевизору, как зазвонил сотовый.

Это оказался Грифф, но еще до того, как я успел поздороваться, он устроил мне взбучку по телефону.

— Ты, мать твою, издеваешься, или что? — сходу начал ругаться он. — Я пришел в салон, чтобы узнать, куда ты пропал, а Майк говорит, у тебя сестра умерла.

— Грифф... — попытался я.

— Нет! Слушай сюда, эгоистичный ублюдок. Ты был моим лучшим другом почти пятнадцать лет и ни разу даже не обмолвился, что у тебя есть сестра. Как так? Как ты мог не сказать мне, что пытаешься справиться с гребаной утратой сестры?

Я чувствовал, что он вот-вот потеряет контроль, и попытался вновь:

— Грифф, прости. Сэм с тобой? Можно с ним поговорить?

В трубке ожидаемо послышался всхлип. Хотелось врезать себе за то, что причинил ему боль, и теперь, блядь, потребуется время, чтобы заполучить доверие обратно.

— Как ты мог, Нико? Где ты? Я приеду. Где ты сейчас, черт возьми?

Он окончательно расклеился и, наконец, передал телефон мужу. Когда Сэм взял трубку, я расслышал приглушенный всхлип Гриффа, наверное, он уткнулся лицом в шею или грудь мужа.

— Привет, Нико, — произнес Сэм добрым, спокойным голосом. — С ним все в порядке. Дай ему минутку. По какой-то причине он решил, что виноват в том, что ты потерял сестру.

Грифф что-то проворчал на заднем плане, но Сэм заставил его затихнуть.

— Сэм, я понимаю реакцию Гриффа. Я знал, что его это заденет, — признался я.

— Тогда почему не сказал нам? Мы бы поехали с тобой, ты же знаешь.

Я выдохнул.

— В том-то и дело. Я знал, что вы бросите все ради меня, но теперь у вас есть Бенджи. Я не хотел, чтобы вы оставляли его или, не дай Бог, летели с новорожденным в самолете. Я не общался с семьей пятнадцать лет. Мы не были близки. Последний раз, когда я видел Адриану, ей только исполнилось семнадцать, и она была злющей змеей. Даже терпеть меня не могла.

Я пытался донести, что это совсем другое, нежели потерять одну из сестер Гриффа или Сэма. Оба были очень близки со своими сестрами.

Сэм сохранял интонацию ровной и спокойной, и я подумал о том, как же охеренно повезло моему лучшему другу найти настолько идеального партнера.

— Нико, это не важно. Грифф приедет в любом случае, нравится тебе это или нет. Я останусь здесь с Бенджи, хорошо? Ты же знаешь, его не устроит ответ «нет». Если будешь возражать, мы приедем втроем.

— Да, ладно. Отлично. Я в Техасе. Я напишу вам адрес, ребята, и вы сможете долететь до Далласа, а там арендовать машину для поездки в Хоби. Но дайте мне немного времени, ладно? У меня сейчас дел по горло, надо разобраться со всяким дерьмом, а через пару дней я смогу лучше подготовиться к визиту.

— Хорошо, возвращаю трубку Гриффу.

Услышав знакомый голос Гриффа, я громко вздохнул, закатил глаза и мысленно усмехнулся. Гребаная королева драмы. Но Боже, я обожал этого парня. Это правда, он всегда был рядом.

— Извини, Гриффин, — тихо произнес я. — Не хотел тебя обидеть. Когда мне позвонили, это просто выбило из колеи, понимаешь?

— Да уж, держу пари. Даже не могу представить, что творилось у тебя в голове. Расскажешь о ней? Пожалуйста?

И я выполнил его просьбу. Мы еще час проговорили по телефону, пока я рассказывал ему, что у меня была угрюмая сестра-подросток по имени Адриана и мать-одиночка, которая вкалывала как проклятая, хватаясь за любую работу от уборки домов до маникюра в местной парикмахерской. Я поведал о том, как мама влюбилась в Шерифа, а мне довелось подслушать людскую молву, мол, Шериф никогда не женится на ней, пока в комплекте прилагается ее странный сын.

Грифф снова расчувствовался, правда, на этот раз уже и я не сдержался. Мы оба сбежали от наших биологических семей и оказались на улицах Сан-Франциско. Но воспоминания об этом вызывали странную горьковатую радость, ведь не случись с нами подобного, мы бы никогда не встретились. А я, черт возьми, ни за что на свете такого не пожелал бы.

— У нее остался ребенок, Грифф, — сказал я срывающимся голосом. — Ее зовут Пиппа.

— Боже мой, Нико. Бедняжка.

— Да, в общем, сейчас она у меня, но не волнуйся. Есть хорошая пара, которая хочет удочерить ее.

На линии затянулась тишина. Хотелось спросить, о чем он думает, но я не был уверен, что желаю это знать.

— Удочерить? Ого, Нико, — выдал он. — Как ты справляешься со всем этим? Младенец. Ничего себе.

Я фыркнул.

— Сумасшествие, верно? Представь, я с этой четырехмесячной девочкой. Но у нас вроде неплохо получается. Не сказать, конечно, что я сейчас много сплю.

Грифф рассмеялся и отвернулся от телефона, сообщая эту новость Сэму. Я слышал, как они оба посмеиваются на другом конце провода, и улыбнулся про себя. Наконец-то я понял, каково это.

— Послушай, Нико. Я позвоню маме и спрошу, не хочет ли она поехать со мной. Если ты будешь нуждаться в помощи, а мне придется вернуться, она сможет остаться.

— Нет, Грифф. В этом нет необходимости. Клянусь, у меня все хорошо.

— Я не спрашиваю твоего разрешения. Просто ставлю перед фактом. Ты же знаешь, она все равно будет настаивать, как только я ей все расскажу.

Да, я знал. Помимо того, что Ребекка Мэриан добрая и щедрая женщина, у нее шесть биологических детей и трое приемных. Она любящая мать, дарующая поддержку всем, кого встречает на своем пути. Если и существовала семья, членом которой я всегда хотел быть, так это семья Мэриан. И пусть я не усыновлен законно, Томас и Ребекка Мэриан делали все, что в их силах и были рядом со мной на протяжении многих лет, включая помощь в финансировании моего тату-салона.

Я не привык нуждаться в ком-то и уж точно не привык, черт возьми, признаваться в подобном. Но, может, ничего страшного не случится, если я хотя бы раз в жизни это сделаю.

— Хорошо. Буду рад, Грифф. Поблагодари ее за меня, ладно? — попросил я.

* * *

На следующий день я явился в офис Хонови в чистой рубашке на пуговицах и самых приличных джинсах, какие у меня только были. Стараясь выглядеть как можно более собранным, чтобы будущие родители не посчитали, что за ребенка отвечает какой-то сумасшедший, пока они ждут начала процесса.

К счастью, в то утро на моем пороге появилась Голди с предложением присмотреть за Пиппой, так что не пришлось брать малышку с собой на встречу. Было непросто позволить приемным родителям проводить с ней время до того, как я сам взгляну на них и сложу свое мнение. Несмотря на то, что все в городе воспевали дифирамбы Уорнерам, я не собирался отдавать племянницу в руки пары, которую ни разу не видел лично.

Хон привел Уорнеров в конференц-зал, и их внешний вид красноречиво подтверждал статус золотой пары, о которой все вокруг говорили. Дженнифер и Дэниел Уорнеры словно сошли со страниц каталога. Откройте каталог идеальных приемных родителей, и вы непременно увидите там Дженнифер и Дэниела Уорнера.

Дэниел продавал программное обеспечение, а Дженнифер преподавала естественные науки в средней школе. Они казались до того идеальными, что хотелось нахлестать им пощечин. Интересно, что у них за секреты? Может, он БДСМ-щик? Или она тайно спит со своим учеником? Может, оба занимались хранением оружия? Или они родственники Ганнибала Лектера? Блядь, почему я так нервничаю? Разве мне не хотелось, чтобы Пиппа попала в любящую семью?

— Приятно познакомиться, Николас, — поприветствовала Дженнифер Уорнер с дружелюбной улыбкой, когда нас представили. Она заметно нервничала, и, очевидно, уделила внешности внимания столько же, сколько и я своей, если не больше. На ней была узкая юбка до колен и кардиган с простым золотым ожерельем на цепочке. Светлые волосы до плеч аккуратно заправлены за уши, а макияж простой и неброский.

Дэниел стоял рядом с женой, обнимая ее за талию, и протягивал руку для рукопожатия.

— Дэниел Уорнер. Очень приятно познакомиться.

— Пожалуйста, зовите меня Нико, — попросил я, пожимая им руки и садясь за стол.

Встреча была лишь предварительным знакомством, но ощущалась более монументальной. Из-за этого процесс усыновления стал казаться мне реальней, чем за все время до сих пор. Я начал представлять Пиппу в их объятиях, или уложенной спать на ночь в аккуратной, гармонично сочетающейся по цвету детской у них дома. У Уорнеров уже имелся сын, так что у Пиппы будет старший брат, с которым она вырастет.

Что, если брат бросит ее в конце концов? Что, если он окажется панком, который подведет ее? Чьи эгоистичные действия оставят ее в беде?

Чем дольше я сидел с ними, тем сильнее подкатывала тошнота. Похоже, каждая положительная вещь, которую я о них узнавал, делала все только хуже. Единственным негативным аспектом, который я услышал за все время, был комментарий Дэниела о дружбе с «дядей ребенка» Куртом. Но Курта знали все, так что вряд ли стоило винить парня за попытку убедить меня, будто у него уже есть какая-то связь с семьей. Все остальное — просто идеально. Они будут идеальной семьей для маленькой Пиппы.

И мне хотелось закричать.

Эта встреча запустила таймер обратного отсчета процесса усыновления, и мое время с Пиппой внезапно стало ограниченным. С одной стороны, скоро я смогу вернуться к своей настоящей жизни в Калифорнии. С другой — попрощаюсь с этой маленькой девочкой навсегда. Это оказалась ядовитая смесь предвкушения, страха и возбуждения, но преобладало там все же чувство вины.

К тому времени, как Хон протянул мне пакет документов и проводил до двери, я не был уверен, что доберусь до дома не проблевавшись и рыдая, словно дитя.

— Нико, сейчас мы просто ждем, когда из регистратуры пришлют свидетельство о рождении. Если Адриана и получала копию, то мы не смогли найти ее в вещах. Думаю, документ будет у нас самое позднее через день-два. А это значит, что все будет готово к законному продвижению вперед, и тогда мы просто будем ждать твоего согласия. Подумай немного, ладно? Это важное решение. Уорнеры понимают, что все слишком серьезно, чтобы принимать его сразу. Уверен, они будут терпеливы, если тебе понадобится чуть больше времени.

— Все будет хорошо, — ответил я. — Я не собираюсь забирать новорожденную в Калифорнию и растить ее над тату-салоном.

Я пытался поднять настроение, но попытка провалилась.

Адвокат одарил меня сочувственной улыбкой и пожелал удачи.

После короткой поездки обратно, я вошел в дом, намереваясь схватить Пиппу, где бы она ни была, и просто прижать к себе, но еще до того, как успел закрыть входную дверь, Голди взглянула мне в лицо и крепко стиснула в объятиях.

— Ребенок… — прохрипел я, уткнувшись ей в плечо. Не знаю, было ли это утверждением или вопросом, да и не важно.

— С Пиппой все в порядке, а вот с тобой не очень, милый. И это нормально, — заметила она. — Просто выговорись, дорогой.

Я не плакал, но позволил себе на несколько мгновений раствориться в ее любящих объятиях.

— Почему это так трудно? — пробормотал я.

Когда мы отстранились друг от друга, Голди тихонько усмехнулась и ласково погладила меня по щеке.

— Любовь всегда такова, Нико. Любовь всегда такова.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы привлечь мое внимание. Любовь. Я ведь не любил ее. Я едва ее знал. О какой любви тогда могла идти речь? Разумеется, я любил маму и Адриану, но я покинул их так давно. И в тот единственный раз, когда посчитал, что другой мужчина любит меня так, как я того хотел... нет, так, как я тогда нуждался... в том, чтобы быть любимым, я жестоко ошибся.

Любил ли я Пиппу? Это невозможно. Она просто крошечный пустяк. Пятнадцать фунтов молока и какашек, которые заставляли мои уши кровоточить и сходить с ума. Любовь? Конечно же, нет. И наблюдая прошлой ночью, как проклятый Уэстон Уайльд уходит от меня после соблазнительных многообещающих прикосновений, я знал, что в сраном Хоби, штат Техас, у меня нет даже надежды обрести любовь.

И мне не терпелось выбраться отсюда при первой же возможности.

ГЛАВА 12

Уэст

Следующий рабочий день, казалось, длился все десять. Единственное, о чем я мог думать в промежутках между приемом пациентов — это каково ощущать Нико Салерно в своих руках. Когда я держал его в объятиях, все в моей жизни встало на свои места — словно мое тело ждало именно его, чтобы наконец расслабиться. Меня это повергло в шок. В конце концов, люди не должны испытывать таких чувств к кому-то вроде Нико.

Хотеть переспать с ним? Да.

Желать обнимать и заботиться? Нет, спасибо.

У Нико имелась патологическая склонность сбегать. Он злой, угрюмый человек, привыкший делать по жизни выбор скорее в пользу себя, нежели других. Человек, который готов отдать собственную племянницу паре незнакомцев, лишь бы поскорее вернуться к своей эгоистичной жизни. Он не добрый и милый парень, а бунтарь, восстающий против всех устоев Хоби. Этот маленький городок являлся моей жизнью, моим домом. Я родился и вырос в Хоби, штат Техас, и вся моя семья жила здесь. Как я мог хотеть быть с кем-то, кто так ненавидит неотъемлемую от меня часть?

Да совершенно никак.

И все это, конечно, замечательно, за исключением одного факта.

Я хотел Нико.

Наконец закончив работать, я поднялся на кухню, где и застал своего брата Хадсона, сидящего за столом с ноутбуком.

— Эй, не знал, что ты здесь. Почему не нашел меня внизу? — спросил я.

Глянув на меня, он улыбнулся.

— Не хотел беспокоить, и нужно было закончить кое-какую работу до выходных. — На мгновение Хадсон прищурился. — Уэст, что-то не так? Выглядишь немного усталым.

— Я в порядке. Ты собираешься на костер вечером? — поинтересовался я, доставая бутылку виски, а затем открыл холодильник в надежде, что там завалялась банка «спрайта».

Хадсон кивнул и указал на виски.

— Плеснешь и мне?

— Конечно. Кто еще там будет? Кто-нибудь из кузенов?

— Насчет кузенов не уверен. Сэсси и Холли точно придут. Кэл хочет пойти, но знает, что я не позволю пить, пока ему не исполнится двадцать один.

Закончив смешивать напитки, я протянул один Хадсону, а затем сел за стол напротив него.

— Что насчет Кинга? — спросил я о нашем младшем брате, который обычно держался особняком. Многие из нас годы напролет пытались выманить его из добровольного одиночества, но ничего не получалось.

Хадсон лишь одарил меня многозначительным взглядом.

Я выдохнул, стараясь не думать об остальных братьях и сестрах, которых в настоящее время разбросало по разным городам.

— Ладно, тогда подозреваю, как обычно. Ты, я, Холли, Сэсси и Кэл, если он не пьет.

— Мы оба знаем, что он будет пить. Но ему лучше убедиться, что я этого не увижу.

— Ты хуже, чем мама с папой, — засмеялся я. — Им было насрать, когда мы выпивали в двадцать. Иисусе.

— Да, ну, пока они за границей, я главный, — подмигнул Хадсон. Теперь, когда отец работал в Сингапуре, Хадсон испытывал дьявольское удовольствие от командования братьями и сестрами.

— Кстати, там будет медсестричка, которая влюблена в тебя, — намекнул я, намеренно не упоминая имени, чтобы посмотреть, клюнет ли он. — Не припомню, как же ее зовут…

— Дарси? — оживился Хадсон.

Попался.

— Да, очень похоже, — поддразнил я.

Он закатил глаза и выдохнул.

— Хорошо. Я уже целую вечность не был на свидании.

— Чушь.

— Ну, прошла целая вечность с тех пор, как я ходил на свидание с кем-то, кто хоть отдаленно заинтересовал бы меня повторить, — поправился он с усмешкой.

— Так-то лучше. Собираешься пригласить ее на свидание? — Я сделал глоток своего напитка и поставил его на стол, пока доставал для нас пакет чипсов из шкафа. Счастливое время, холостяцкий стиль.

Хадсон, нахмурившись, пожал плечами.

— Возможно.

— Почему сомневаешься? Надеюсь, не из-за Шарлотты? — Он встречался с одной женщиной в течение нескольких лет и год назад пережил ужасный разрыв. Я все задавался вопросом, вдруг Хадсон не может найти ту, кто ему понравится и не выходит за рамки одного свидания из-за того, что до сих пор переживает по поводу неудачного опыта отношений.

— Что? НЕТ. Господи, нет. Дело не в этом. Увидим. Дарси, кажется, довольно милая, да?

— Думаю, да. Супермила с пациентами и великолепна с детьми. Она станет хорошей матерью для твоих детей, Хад, — поддразнил я. Парень всегда хотел семью. Осталось лишь найти подходящую женщину.

Он хлопнул меня по плечу и велел отвалить. Мы продолжали подтрунивать друг над другом, пока не пришло время выдвигаться.

— Пойдем, заберем всех и посмотрим заодно, не хотят ли Док и Дедушка присоединиться к нам, — вставая, предложил я. А затем захватил пальто и шарф на случай, если вдруг похолодает.

— Разве Док и Дедушка сегодня не нянчатся с Пиппой? — спросил Хадсон. — Мне так сказала Сэсси.

Я вспомнил слова Нико накануне вечером о том, что он собирается к костру со Стиви Девором, и тут же захотелось по чему-нибудь врезать. Однако я промолчал, подавив вместо этого свой гнев до тех пор, пока через пару часов костер не был в самом разгаре.

Мы с братьями и сестрами приехали вместе и поприветствовали толпу наших друзей. Мы все ходили в школу Хоби и поддерживали связь с одноклассниками, которые остались жить в городе. Складывалось такое ощущение, что на определенных мероприятиях в течение года собиралась одна и та же компания наших сверстников. Праздник зеленого пива в День Святого Патрика в пабе, фейерверк четвертого июля на озере, первая ночь костра на Ореховой ферме, вечеринка на Хэллоуин в доме Дока и Дедушки, праздничный счастливый час в ночь после Дня Благодарения. Именно такие события заставляли меня снова и снова влюбляться в мой маленький городок.

Присев на длинный ствол дерева, поваленный у костра и служивший скамейкой, я разговорился со своим братом Кэлом. Кинг тоже неохотно подошел и безмолвно сел по другую сторону от меня. Кэл «взял тайм-аут» в колледже, пока пытался разобраться в своем дерьме. Мама и папа не особо волновались по этому поводу, поэтому я попытался осторожно выведать о его планах. В настоящее время он трудился на пристани разнорабочим. В детстве Кэл посещал различные парусные лагеря и отчаянно хотел найти работу где-нибудь на лодке.

Пока мы беседовали, я заметил Нико. Конечно же, со Стиви, который явно пребывал на седьмом небе от счастья, шествуя под руку с экзотическим новичком. И едва ли можно было винить парня за это — для кого-то столь отличного от общепринятого, как Стиви, здесь нашлось бы не очень много хороших вариантов. Уверен, видеть идущего по городу Нико оказалось равносильно глотку свежего воздуха после жизни под смогом.

Но для моего неразумного чувства собственничества в отношении человека с фиолетовыми волосами рядом с ним это не имело никакого значения. Потому что я не собирался, мать его, просто сидеть и смотреть, как Нико становится игрушкой на ночь для Стиви.

— Простите, ребята, хочу кое с кем поздороваться, — сообщил я братьям.

— Погоди, Уэст, — Кэл схватил меня за руку.

Я опустился обратно на бревно и взглянул на него.

— В чем дело?

— Если бы я вдруг узнал кое-что плохое о ком-нибудь... следовало бы мне рассказать об этом... кому-то? — спросил он. Я видел, насколько Кэл не уверен, но сказанного было недостаточно, чтобы ответить на его вопрос.

— Что ты имеешь в виду? Что именно плохое? Например, преступление? — уточнил я.

Он выдохнул и посмотрел на свои скрюченные меж колен пальцы. Я уловил, как Кинг слегка подался вперед, тоже прислушиваясь.

— Я узнал, что у женатого мужчины в городе роман. Они были в одной из лодок, понимаете? — Кэл потянулся за бутылкой с содовой, стоявшей на земле между ног, и принялся теребить этикетку. — Просто... будет плохо, если это выйдет наружу, но, если нет... это же тоже плохо. Верно? Я имею в виду, здесь замешаны дети.

Он нервничал, как неуверенный в себе подросток, и я мог с уверенностью сказать, что вся ситуация и впрямь его расстраивала.

— Кто-нибудь еще знает? Может, кто-то еще видел? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Не уверен.

Я на минуту задумался, не зная, что сказать.

— Обычно я посоветовал бы не вмешиваться в чужой брак. Но есть определенные исключения из этого правила.

— Например?

Краем глаза я заметил какое-то движение и, повернув голову, увидел, как Стиви проводит пальцами по волосам Нико, словно укладывая их. Но для всех было очевидно, что он просто пытается подкатить к парню.

— Нападение или насилие, — рассеянно сказал я, тут же утратив интерес к нашему разговору.

— Новый парень симпатичный, — тихо заметил Кинг с другой стороны.

— Что? — мотнул я головой. — Нет.

Что я вообще несу? Конечно, он симпатичный. Он необычайно великолепен.

Кэл рассмеялся, от чего я слегка вздрогнул.

— Да ты обкурился, брат. Каждый присутствующий здесь гей не сводит глаз с этого чувака. Не говоря уже о многих женщинах. Он охеренно красив. Как редкая птица или что-то типа того.

Сердце забилось быстрее, когда я понял, что Нико может выбрать любого вокруг этого проклятого костра, включая моих братьев, сидящих по обе стороны от меня.

— Кроме меня, здесь только вы и Стиви.

— Ага. И что? — спросил он с понимающей улыбкой, а затем подмигнул.

Ох, епт.

— Откуда ты знаешь, кто он? — поинтересовался я, увлеченный созерцанием Нико, смеющегося над тем, что сказал Стиви. — Услышал о нем от Дока и Дедушки?

— Возможно.

— Ну, этот парень слишком стар для тебя, так что забудь о нем.

— Ему двадцать девять, Уэст. Вряд ли он слишком стар для меня. — Кэл снова рассмеялся и прижался ко мне плечом. — Думаешь, стоит пойти туда и представиться?

— Да пошел ты, — пробормотал я, вставая. — Ему тридцать. И кстати, в следующий раз, когда будешь бадяжить ром с колой в бутылке из-под газировки, не бери бутылку из-под Спрайта.

Кэл глянул на коричневую жидкость в бутылке с зеленой этикеткой, поморщился и перевел взгляд на Хадсона, болтающего с медсестрой Дарси. Хадсон еще не заметил прокола Кэла, так что у того было время исправить свою оплошность. Он поспешил к холодильникам, чтобы найти, куда перелить напиток.

Когда я направился в сторону, где стояли Стиви и Нико, меня остановили несколько человек, чтобы выразить соболезнования в связи с потерей Адрианы. Некоторые обнимали меня, другие хлопали по спине и говорили, что рады видеть у костра. Каждый из них искоса поглядывал на Нико, пытаясь завести со мной разговор о том, что «брат» вернулся в город. Похоже, ни один из них не мог сказать ничего хорошего, и все они считали его панком.

Что заставило меня стиснуть зубы сильнее, ведь я тоже так думал, когда Нико только приехал. Я, как и они, не особо верил в то, что у него есть чувства. Но когда увидел, как он сломлен и плачет о своей семье, то понял, что в нем таится гораздо больше, чем я мог себе представить. Меня сразило запоздалое осознание, что нельзя судить о книге по ее обложке. И какого дьявола я вообще позволил себе стать жертвой столь незрелого поведения? Мне следовало бы лучше знать.

Гнев, разочарование и желание вспыхнули внутри, словно я бомба замедленного действия, которая того и гляди вот-вот рванет.

К тому времени, как я добрался до Нико, один его вид уже действовал на меня успокаивающим бальзамом. Хотелось броситься прямо в его объятия и раствориться в ощущении теплой кожи, пахнущей кофе, малиной и чистым ребенком. Я отчаянно хотел его.

И пришло время взять то, что я хотел.

ГЛАВА 13

Нико

Я стоял в небольшой компании, пока Стиви напористо флиртовал со мной. И хотя мне льстило быть в центре чьего-то внимания, мой член оставался абсолютно не заинтересован этим парнем. Вдобавок ко всему, я начал узнавать людей, с которыми ходил в школу, и каждый из них изучал меня, словно насекомое, приколотое к информационной доске.

И, конечно же, тут присутствовал Кертис Биллингем. Стреляющий в меня испепеляющими взглядами со своего места у костра. Я удивился, когда Стиви рассказал, что Курт встречается с милейшей женщиной по имени Хлоя. Это была миниатюрная рыжеволосая дамочка, ранее подходившая ко мне, чтобы попросить рецепт шоколадного печенья Адрианы. Я вежливо отказал, лениво гадая, сколько времени пройдет, прежде чем она поймет, что ее парень предпочитает пирожки с яйцами.

Как раз, когда собирался уже попрощаться со всеми и пойти домой, я заметил направляющегося ко мне разъяренного Уэстона Уайльда. Выражение его лица выглядело совершенно диким, он предстал передо мной будто пантера, готовящаяся к смертоносному прыжку.

— Мне нужно с тобой поговорить, — начал Уэст слегка угрожающим тоном. Брови нахмурены, а взгляд напряжен, словно он был чем-то крайне недоволен. В чем бы ни заключалась его проблема, причина явно скрывалась во мне.

— Нет, спасибо, — вздохнул я, не желая вдобавок ко всему прочему иметь дело еще и с его угрюмостью.

Уэст на мгновение замер, а затем прищурил глаза. Я стоял и размышлял, скоро ли из его ноздрей и ушей повалит пар.

— Это не просьба. — На этот раз его голос прозвучал глубоким рокотом, от которого мой член, наконец, очнулся и понял — пора действовать. Гребаный идиотский член.

То, что этот умник-доктор командовал мной в присутствии всех наших сверстников, заставило стиснуть зубы. Что ж, в эту дебильную игру могут играть и двое.

— Мне плевать. Ответ по-прежнему отрицательный. А теперь проваливай. Стиви только начал знакомить меня со всеми. Говорит, здесь есть парочка парней, с которыми стоит обязательно пообщаться. Кажется, твои братья?

Конечно, Стиви ничего такого не говорил, но я слыхал, у Уэста имеется несколько братьев-геев, и предположил, что по крайней мере хоть кто-то из тех парней, с которыми он пришел сегодня вечером один из них. Естественно, все они были охереть как великолепны. Будто гены дарованы их родителям самими богами. Во всех детях Уайльд угадывались черты Дока, но не Дедушки Уайльда, и я постоянно задавался вопросом, какова же их история.

При упоминании о братьях лицо Уэста помрачнело еще больше, и я понял, что он вот-вот схватит меня за грудки и хорошенько встряхнет.

Да, прошу.

— Нико. Могу я поговорить с тобой наедине? Пожалуйста, — процедил он сквозь зубы.

Я изучал Уэста, терзаясь вопросом, как далеко могу зайти в этой игре. Воспоминание о его руках, обнимающих меня, боролось с осознанием того, что он хотел меня не настолько сильно, чтобы задержаться прошлой ночью даже для быстрого перепиха. И каждый, кто находился у этого костра, прекрасно знал, что я никогда не буду достаточно хорош для доктора Уэстона Уайльда — хваленого члена знаменитой исторической семьи Уайльдов, который с таким же успехом мог сражаться за Аламо во времена Техасской революции.

— Нет, — беззаботно ответил я и повернулся к нему спиной, делая вид, что снова увлеченно слушаю трескотню Стиви.

Волоски на затылке встали дыбом, когда Уэст подошел ко мне сзади вплотную. Я старался не закрывать глаз, ощущая его жар.

Голос Уэста — уже не сердитый, а полный невысказанных обещаний — донесся по ночному воздуху, когда его дыхание защекотало мне ухо.

— Пойдем со мной добровольно либо же я перекину твою сексуальную задницу через плечо и утащу силой. Ты этого хочешь, Нико?

После этих слов я реально закрыл глаза и помолился всем богам, чтобы они велели моему проклятому члену угомониться. Сердце колотилось где-то в районе паха, а яйца умоляли, чтобы этот сексуальный голос в моем ухе не замолкал.

В самом потаенном уголке души я представлял, что произойдет если снова сказать «нет» — просто отказать, тем самым спровоцировав Уэста, словно дикаря, утащить меня к себе в пещеру, где он использует меня для своего удовольствия. От этих тайных мыслей эрекция явно не ослабевала. Ни капли.

— Стиви, — прохрипел я, затем прочистил горло и попытался снова. Парень вытаращил глаза, глядя на альфа-самца, распыляющего свои феромоны за моей спиной. — Стиви, извини, что так скоро тебя покидаю. В следующий раз?

Я старался сохранять спокойствие, но, конечно же, вряд ли кто-нибудь на это купился.

Особенно когда я почувствовал, как сильные пальцы впились в бедро, подталкивая меня в сторону припаркованных автомобилей. Может, на этот раз я и позволю Уэсту командовать. По причинам сексуального характера.

По развратным, властным, в стиле «пациент-доктор» сексуальным причинам.

— Дай мне свои ключи, — потребовал Уэст, когда мы подошли к моему авто. Я нигде не видел его пикапа, и прежде чем осознал, что делаю, ключ от моей машины оказался в большой ладони Уэста.

О, да кого я, блядь, обманываю? К концу ночи это не единственное, что окажется в этих сильных, умелых руках.

Мы не произнесли ни слова, пока он не остановил машину за огромным викторианским домом, на который я не раз обращал внимание, проезжая по городу. Смутно припоминалось, что ребенком я уже бывал здесь, но не мог вспомнить почему.

— Что это за место? — спросил я.

— Мой дом. Семейная клиника Уайльдов.

Уэст вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Глядя через окно со стороны водителя, я почувствовал, как за моей спиной открылась дверь. Он перегнулся через меня и отстегнул ремень безопасности, а я едва сдержал стон от ощущения его близости. Ткань пальто скользнула по моей шее, и в голове тут же созрел вопрос, неужели я сейчас в самом деле почувствовал предэякулят у себя в штанах.

— Ебать, — пробормотал я себе под нос.

Уэст заглянул мне в глаза, и не осталось сомнений, что он воспринял это слово как просьбу, а не как ругательство. Его взгляд прожигал вожделением мое либидо, заставляя член мощно пульсировать в джинсах. Когда, мать их, эти штаны стали такими тесными?

От Уэста веяло смесью дыма от костра и виски, и я удивлялся, почему ни одна парфюмерная компания до сих пор не додумалась разливать сочетание подобных ароматов. Они словно квинтэссенция этого парня из Техаса, от чего хотелось впитывать его запах с каждым вдохом.

Открыв рот, я попытался что-то сказать. Не знаю, что именно, но это определенно было бы что-то убогое и несуразное. Однако не успел я издать и звука, как Уэст уже выдернул меня из машины и перебросил через плечо, в точности так, как угрожал на Ореховой ферме.

К своему стыду я пискнул, будто птенец, и на краткий миг в страхе вцепился ему в спину, пока не пришел в себя и не начал сопротивляться.

— Отпусти меня, мать твою. Я не ребенок, — зарычал я.

— Разве? — выплюнул он в ответ.

Гребаный мудак.

— Нет! Я взрослый человек. Поставь меня уже на хрен.

— Нет.

— Что? − Возможно, это снова прозвучало как писк. Никогда бы не подумал, что этот человек откажет в просьбе убрать руки от моей персоны. В конце концов, он же сам Мистер Вежливость.

— Не так давно ты дал довольно ясное определение этому слову в присутствии наших соседей. Оно означает... что твоя просьба отклонена.

Меня трясло как мешок с картошкой, но я помалкивал, глядя как лестница исчезает за нами, пока мы поднимались на второй этаж исторического дома.

Какого хрена?

Неужели этот парень всерьез тащил меня прямо к себе в спальню? Когда до мозга дошло, что Уэст не намерен меня отпускать, я начал бороться немного активнее, то ли из-за нервов, то ли из-за страха. Правда, я не был уверен, чего на самом деле боюсь. Не сказать, что я боялся самого Уэста, потому что это не так. Может, меня страшило то, что случится, если я попробую его на вкус. Если дам ему попробовать на вкус себя.

Или, может, я боялся испытать нечто, что вызовет привыкание, пробудить в себе голод, дремлющий в ожидании подходящего искушения.

В любом случае, мое тело посылало четкие импульсы, что я хочу этого мужчину. А мозг поддакивал, как идиот. И лишь сердце, тихонько шептало: «пожалуйста, не совершай ошибку — ты же знаешь, я больше не выдержу».

В конце концов, перевес оказался в сторону того, чтобы позволить Уэстону Уайльду делать со мной все, что он пожелает. Поэтому, когда он поставил меня на ноги у себя на кухне — как я быстро понял — я уже сгорал от предвкушения.

Но это вовсе не означало, что я намеревался хоть на минуту облегчить ему задачу.

ГЛАВА 14

Уэст

Что же делать с Нико Салерно теперь, когда он оказался у меня на кухне?

Я смотрел на этого парня, испытывая сильнейшее желание доминировать над ним. Еще никогда в жизни такого не чувствовал. Если бы пару часов назад меня спросили, каков я в постели, то ответ был бы прост — ваниль. Адски скучно, как ни крути. Немного того-сего, однако всегда с манерами и уважением.

Но с Нико? Я не хотел отдавать, хотелось лишь брать. Не просить, а требовать. Мышцы гудели от желания наброситься на него. Схватить за плечи и толкнуть на колени, вынуждая позаботиться о моем яростном стояке. Хотелось кусать и царапать зубами каждый сантиметр его тела, исследуя языком те места, которые никогда раньше не видел.

Хотелось не просто переспать с ним, я испытывал потребность обладать этим парнем.

Голова шла кругом от одной мысли о том, чтобы взять Нико, и я медленно наступал на него, пока не прижал грудью к стене. Глаза Нико широко открылись, зрачки расширились. Он хотел меня так же сильно, как и я его. Я чувствовал это подобно тому, как ощущал его теплое дыхание на своей шее.

— Сними пальто, — прохрипел я.

Нико прищурился, но сделал, как было велено. Мой взгляд непроизвольно зацепился за два колечка в нижней губе, и я уже знал, что они станут первой целью, как только я получу зеленый свет, чтобы поцеловать его.

— Что мы... — начал Нико, но я оборвал его.

— Обувь.

— Что?

Отступив на шаг, я скрестил руки на груди и посмотрел на него сверху вниз.

— Сними туфли.

Ноздри Нико затрепетали.

— Хрена с два.

Как в замедленной съемке, я уперся ладонями в стену по обе стороны от его лица и склонился над ним. Когда наши скулы слегка соприкоснулись, провел носом по холодному металлу многочисленных пирсингов в его ухе, обдавая жаром своего дыхания.

— Снимай. Нахер. Свою. Обувь.

Нико содрогнулся всем телом и через миг отбросил туфли в сторону. От того, как он подчинялся приказам, мой член стал еще тверже, и я понял, что играю с огнем.

Прижавшись к его щеке, я вдохнул рядом с ухом, и прошептал:

— А теперь сними пальто с меня.

Нико ощетинился, но сделал, как я сказал, без конца бормоча о том, какой я властный ублюдок. Потребовалось недюжинное самообладание, чтобы не рассмеяться в ответ.

С уверенностью можно было сказать, что Нико пытался для себя решить, препираться со мной или нет. Словно в нем боролись два разных человека — тот, который хотел мне сопротивляться, и тот, который хотел трахнуть.

Меня же вполне устраивало и то и другое. И если уж быть до конца откровенным, хотелось, чтобы Нико сопротивлялся. Разумеется, обоюдное желание всегда играло важную роль, но я не стал бы возражать, если бы он немного побрыкался. Хотя все мои желания слегка меня злили. Я не должен был хотеть Нико Салерно, «татуированного панка» из Калифорнии, который недолюбливает детей. Вот только мы не всегда выбираем тех, кто дергает за наши ниточки. А он, как охрененно умелый кукловод, дергал за все мои.

Безжалостно.

Сбросив обувь, я провел руками от его плеч до запястий.

— Чего ты хочешь, Нико? — прошептал я. — Скажи мне.

Он удивленно посмотрел, словно не в силах поверить, что меня интересует его мнение по этому поводу. Я видел, как мысли роятся у него в голове, будто Нико сам не мог решить, чего хочет, не говоря уже о том, чтобы объяснить это.

Я снова наклонился, пока наши лбы не соприкоснулись.

— Тогда позволь сказать, чего хочу я. Я хочу трахнуть тебя. Хочу овладеть тобой. Боже, хочу швырнуть тебя на кровать и оттрахать как дикарь. Готов буквально лезть на долбаную стену от желания, потому что хочу тебя сильнее, чем кого-либо за очень долгое время, если вообще когда-нибудь так хотел. Позволь мне взять тебя.

Его аквамариновые глаза потемнели и стали огромными, а дыхание участилось.

— Пожалуйста, Нико, — прошептал я ему в губы. — Прошу, позволь мне.

Нико издал стон, полный желания, нужды и отчаяния. Но что еще важнее, он означал стопроцентную капитуляцию и согласие. Стоило его услышать, как я не терял больше ни минуты.

Все еще удерживая его за запястья, поднял их над головой Нико, прижав к стене одной рукой. И смял его рот в сокрушающем поцелуе, жадно поглощая наши всхлипы и стоны.

Губы Нико на вкус напоминали клубнику и, лизнув их, я ощутил на языке еще больше сладости, удерживая свободной рукой его за горло, чтобы беспрепятственно лакомиться этим сладким ртом столько, сколько пожелаю. Нико попытался потереться пахом о мои бедра, но я отстранился. Одному Богу известно, почему я отказал ему в этом удовольствии, тем не менее я это сделал.

Исследуя его рот, я потерялся во времени, и лишь чуть погодя смягчил поцелуй, чтобы поиграть с маленькими колечками в нижней губе. Я лизал и тянул, наслаждаясь этим, пока Нико прерывисто не задышал мне в рот.

Я прервал поцелуй, пытаясь перевести дыхание, и Нико издал стон разочарования.

— Позволь прикоснуться к тебе, — попросил он, пока я продолжал удерживать его руки над головой.

— Нет, спасибо, — поддразнил я, припоминая ему поведение у костра.

Его ноздри гневно раздулись, и я понял, что в игру вступает рассерженный Нико.

Что ж, поехали. Злой Нико мне охрененно нравился.

— Дай к тебе прикоснуться, мать твою, — прорычал он, пытаясь высвободить руки.

— Нет, — усмехнулся я, и наклонившись, лизнул мочку его уха. — Ты же не думал, что я позволю тебе все контролировать, а?

Он сделал отчаянную попытку ударить меня коленом в пах, но я предвидел это. Поэтому резко крутанул Нико лицом к стене, прижался к нему сзади и, продолжая удерживать одной рукой за запястья над нашими головами, припал губами к основанию его шеи. Слегка согнув колени по обе стороны от его ног, я прижимался к нему все плотнее, продолжая целовать. Мой член идеально устроился, потираясь о шов джинсов на заднице Нико.

— Только скажи «стоп», и я прекращу, хорошо? — пообещал я, толкаясь в него бедрами. — Не имею ни малейшего желания заниматься сексом с тем, кто меня не хочет.

Нико не сказал ни слова, однако кивнул в ответ. Отлично, мы были на одной волне.

На его шее сбоку красовалась какая-то племенная татуировка, и я провел по ней языком. Одновременно с этим пропустив свободную руку ему под футболку, и медленно поглаживая живот.

Все его мышцы напряглись в ожидании моего следующего шага.

— Боже, ты великолепен, Нико, — пробормотал я. — Хочу прикасаться к тебе везде. Облизать всего. Засадить член по самые гланды и слушать как ты выкрикиваешь мое имя.

— Господи, мать твою, — простонал он. — Пожалуйста.

Я провел рукой по его животу вниз к поясу и, расстегнув пуговицу штанов, скользнул кончиками пальцев под резинку трусов.

— Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Нико? — Его имя на вкус ощущалось словно лакомство, которым меня дразнили целую неделю с тех пор как он приехал в город.

— Да, — выдохнул он.

— М-м-м? — Я уткнулся носом в его волосы, вдыхая букет дыма от костра и аромата шампуня, который уловил ранее. А скользнув пальцами еще ниже, почувствовал влажный кончик члена. И застонал от ощущения его кожи.

— Охрененно сексуально. Ты так возбужден для меня?

Я услышал прерывистый вдох и почувствовал, как член Нико дернулся, легонько шлепнув меня по руке.

— Пожалуйста, Уэст... Хочу прикоснуться к тебе, — снова попросил он и на этот раз показалось, что я слышу настоящего Нико. Поэтому высвободив его запястья из своей хватки, я, лаская, провел рукой по телу, вниз к штанам, а затем сжал его эрекцию.

ГЛАВА 15

Нико

Вполне возможно, я кончил бы уже только почувствовав обхват его теплых пальцев на своем стояке. Ахнув, я поспешно опустил руку и сжал основание члена одновременно с рукой Уэста.

— Стоп! — рявкнул я, прежде чем успел подумать.

В то же мгновение Уэст исчез, а я чуть не упал на пол, лишившись опоры, и в попытке восстановить утраченное равновесие облокотился на стену. Рука из моих боксеров пропала. Как и сильное тело, еще секунду назад прижимавшее меня к стене. Я больше не ощущал горячего дыхания на затылке, от которого по коже бежали мурашки.

— У-уэст? — позвал я, оборачиваясь, чтобы посмотреть, где он.

Он стоял в паре метров, а на его лице застыло выражение сожаления. Неужели из-за меня? Неужели я сделал нечто такое, что заставило его передумать?

— Нико, я... — начал он.

— Какого хрена, Уэст? — спросил я. — Ты куда подевался?

— В смысле? — недоумевая переспросил он. — Ты же сказал: «стоп»! Чувак, ты велел остановиться, и я сделал это, как и обещал. А чего ты ждал?

Прокрутив в голове последние мгновения, я расхохотался.

— Уэст, я сказал «стоп», потому что был на волоске от того, чтобы обкончаться. Боже. Я лишь хотел, чтобы ты притормозил на минутку и дал мне отсрочить чертов оргазм.

Уголок его губ слегка приподнялся.

— Правда? То есть ты не хотел, чтобы я останавливался?

— Что за херня, нет, конечно. Ты что, блядь, издеваешься? — Подойдя к нему, я схватил его за полы рубашки. — Я думал, мы только начали. И просто хотелось, чтобы это продлилось дольше пяти секунд.

Стащив с себя футболку через голову, я отбросил ее в сторону.

Уэст широко улыбнулся, и мне подумалось, что это самая милая улыбка, которую я когда-либо видел. Сердце глупо затрепетало, но я сделал все возможное чтобы пересилить желание обнять этого человека. Вместо этого наклонился и проложил губами дорожку из поцелуев вдоль его подбородка, по шее вниз к расстегнутому воротнику рубашки.

— Сними ее, — скомандовал теперь уже я, и Уэст застонал в ответ.

Этот негромкий нуждающийся звук вызвал во мне волну жара, потому что стало понятно, что он не возражает. Уэста не интересовала демонстрация своего превосходства и, казалось, он вполне готов отдать в мои руки немного власти, если это устраивало нас обоих.

Он ловко и быстро принялся расстегивать пуговицы. Как только со всеми застежками было покончено, и рубашка оказалась на полу, я наклонился и прошептал ему на ухо:

— Положи руки на стойку позади.

— Пошел ты, — ответил он ухмыляясь. Судя по всему, пытаясь изобразить «насмешливого Нико». Но когда я, погладив выпуклость через штаны, без предупреждения схватил его член, он поспешно завел руки за спину, чтобы ухватиться за край стойки, одновременно потираясь пахом о мою руку.

— Не останавливайся.

— И не собирался. Я сведу тебя с ума, мать твою. Вот увидишь.

Он наблюдал за мной из-под полуприкрытых век, часто и неровно дыша. Я медленно провел указательным пальцем от ложбинки у основания его шеи вниз по центру груди к пупку, и еще ниже по светлой дорожке волос, сбегающей под резинку белья. Уэст не переставал тихонько постанывать от удовольствия, а его мышцы сокращались и вздрагивали.

— Нико, — тяжело задышал он.

Улыбаясь про себя, я расстегнул ему штаны и запустил в них руки. Огладив ладонями изгиб идеальной задницы, обхватил и сжал ягодицы.

— Нико, бог мой, — снова застонал Уэст. Его хриплый голос ласкал похлеще руки на члене. Штаны на мне оставались расстегнуты, и я прижимался стояком к животу Уэста. Прозрачная, блестящая ниточка моего возбуждения тянулась от головки к его прессу.

Припав губами к мускулистой груди, я облизывал, покусывал и выцеловывал путь вниз, пока не добрался до расстегнутой ширинки. Опустившись на колени, поднял взгляд и посмотрел в широко распахнутые глаза Уэста, пока стягивал с него брюки и нижнее белье.

— Я чист, — тихо сказал я. — Мне нужно знать, если...

— Да, я тоже. — Уэст учащенно дышал, не отрывая от меня взгляда.

Я кивнул, наверняка он, как врач, понимал мои опасения, но спросить все равно следовало. Я весьма серьезно к этому относился, и мне нужно было убедиться, что и он тоже.

Наконец, оторвав взгляд от напряженных глаз Уэста, я обратил внимание на его стояк и едва удержался от изумленного вздоха. Член у него, оказалось, просто охрененно хорош, настолько широкий в обхвате, что я даже слегка испугался.

Я снова глянул на Уэста и на этот раз увидел совершенно другое выражение на его лице. Чуть меньше вожделения и больше... даже не знаю. Мягкости? Нежности? Это заставило меня притормозить и задуматься, что же изменилось. Чем бы оно ни было, не сказать, что мне это понравилось.

Поспешно натянув штаны, Уэст присел передо мной на корточки и обхватил ладонями лицо.

— Нико, пожалуйста, позволь отвести тебя в постель.

Его голос ласкал словно бархат, и сердцу в груди вдруг стало тесно из-за всей этой ситуации.

Еще никогда в жизни передо мной не опускались на пол, чтобы не дать мне отсосать, потому что желали... большего?

Наши взгляды встретились, и я увидел в глазах Уэста нежность и доброту, которую так старался игнорировать раньше. Мое тело по-прежнему хотело его, мозг поддакивал ему, но вот сердце…

Сердце противилось и бормотало что-то себе под нос.

Так я и думал. Что же ты творишь?

Мое бедное сердце умоляло меня не подпускать близко этого мужчину.

Но я все равно пошел на это.

Потому что был таким дураком.

ГЛАВА 16

Уэст

Не будь я так отчаянно настроен затащить Нико в постель, непременно посмеялся бы над беспорядком своих эмоций. Но когда дело касалось Нико, я становился одновременно двумя сторонами некой странной монеты. Одна — похотливая — сторона твердила: «трахни его, трахни прямо сейчас», другая же — изголодавшаяся по любви — «отведи его в постель и крепко обнимай». Хотелось то рявкнуть на Нико, чтобы он разделся и встал на четвереньки. То пригласить принять ванну с пеной и сделать массаж ног.

Еще никогда в жизни я не испытывал таких противоречивых чувств к другому человеку.

Нико, опустившийся передо мной на колени, стал последней каплей. Я отчаянно желал, чтобы мой член оказался у него во рту, но при этом не хотел, чтобы все свелось к быстрому отсосу в полураздетом состоянии на кухонном полу.

Поэтому и спросил, могу ли отвести его в спальню, а он посмотрел на меня так, словно я предложил ему ранчо и коня в придачу. Будто не мог поверить в свою удачу. Как будто ему хотели дать то, чего он не достоин.

Это меня разозлило. Почему он считал, что не заслуживает лучшего, чем минет на полу? Что же такое стряслось с ним в жизни? Что заставило его думать, будто он не достоин, чтобы к нему относились с добротой и вниманием?

Когда Нико медленно поднялся с колен, глядя на меня, как испуганный жеребенок, сердцебиение зачастило сильнее от неведомого чувства. А стоило ему протянуть руку, чтобы помочь встать мне, и я ощутил смесь незнакомых эмоций еще острее. Напоминало счастливую влюбленность. Как будто я и впрямь начал испытывать чувства к этому парню.

Подобная хрень пугала до усрачки, потому что я не рассчитывал на что-то подобное с Нико Салерно. Я притащил его домой, чтобы переспать с ним, а не влюбиться. Мне срочно нужно было вернуть нас в русло «только секс».

Встав, я притянул Нико к себе для быстрого поцелуя, а затем увлек его в спальню.

За те пару минут, которые потребовались нам, чтобы добраться до кровати, я окончательно укрепился в желании избавиться от ненужных чувств, и просто сосредоточиться на физическом удовольствии. Покопаться в глубинах своих эмоций я смогу и позже. Или нет.

«Или нет» было определенно куда лучшим вариантом.

Стоило нам очутиться в спальне, как я тут же притянул Нико к себе для очередного поцелуя. Колечки в его нижней губе скользнули по моим губам, вновь и вновь извлекая стоны удовольствия из нас обоих, пока мы торопливо избавлялись от остатков одежды.

Уже оказавшись полностью обнаженными, я подтолкнул Нико на середину кровати и заполз на него сверху. Татуировки резко контрастировали с абсолютно белым постельным бельем, и воспользовавшись моментом, я провел рукой по некоторым изображениям.

— Так много рисунков, — пробормотал я. — Почему они такие разномастные?

Тень скользнула по его лицу, и, прерывисто вздохнув, Нико отвернулся. Я уткнулся носом ему в шею, пытаясь отыскать то чувствительное местечко за ухом, которое, как выяснил ранее, заставляло его чувствовать себя на седьмом небе.

— Извини, — прошептал я. — Не мое дело.

— Трепись поменьше, — просипел он, и это было так похоже на Нико в день нашего знакомства. Но он был прав. Мы здесь не для того, чтобы болтать. А для того, чтобы трахаться.

Покрывая поцелуями его шею, я спускался все ниже по ключице к пирсингу в сосках. А когда осторожно щелкнул по штангам языком, вздохи удовольствия Нико тут же вернули мне уверенность. Я играл с пирсингом до тех пор, пока Нико не начал задыхаться, сжимая простыни с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

Наконец я взглянул на его член, твердый и сочащийся белесыми каплями на живот. От такого зрелища рот мгновенно наполнился слюной, и я продолжил путешествовать языком вниз по телу, пока не приблизился к нему.

Мы с Нико снова встретились взглядами, когда я начал слизывать с головки вязкие капли его возбуждения. Он запутался длинными пальцами в моих волосах, пытаясь сдержаться и не толкнуться глубже в рот.

Я продолжал лизать и нежно посасывать, пока Нико не принялся умолять.

— Уэст... Уэст, прошу, — выдохнул он. — Возьми его в рот, мать твою. Пожалуйста.

Его мольбы прошивали насквозь, захлестывая бурными потоками эйфории, но я усмирил их к чертовой матери из страха разозлить Нико и испортить момент. Потому что знал наверняка, в любой другой ситуации, не касающейся секса, он бы скорее умер, чем стал умолять. И от осознания этого я почувствовал непревзойденную силу.

В конце концов, сжалившись над ним, провел языком снизу вверх по всей длине стояка. Голова Нико заметалась из стороны в сторону по подушке, а пальцы вцепились мне в волосы сильнее. Его бедра подрагивали, и крепко ухватив за них, я взял член в рот на всю длину.

— Блядь! О боже, — то ли ругнулся, то ли взмолился он.

Я двигал головой вверх-вниз, посасывая его ствол, изо всех сил стараясь доставить ему как можно больше удовольствия. Но обхватив рукой яйца, ощутил прикосновение прохладного металла к пальцам и непроизвольно выпустил член изо рта, чтобы взглянуть, что же там такое. Между анусом и мошонкой обнаружились три металлические петельки, расположенные ровно в ряд.

Должно быть, в моих глазах отразился шок, потому что Нико понимающе улыбнулся.

— Никогда раньше не видел пирсинг «гуч», да? — спросил он.

— Определенно нет, — пробормотал я и, продолжая пялиться, провел пальцем по маленьким серебряным обручам. — Это приятно?

Вопрос предназначался для того, чтобы узнать нравится ли ему стимуляция пирсинга, но ответ Нико был как всегда подначивающим.

— Твое лицо у меня между ног? Определенно, — признался он с гаденькой ухмылочкой.

Я поцеловал его в ягодицу, провел языком по пирсингу к яичкам, затем по основанию члена, и снова взял в рот. Я просто сгорал от нетерпения, и не хотелось тратить время на изучение всех тонкостей генитального пирсинга. Пока что. Но я непременно собирался вернуться к этому вопросу в ближайшем будущем.

Нико дернул бедрами, пытаясь засадить член как можно глубже мне в горло, и я позволил ему. Стараясь держать голову неподвижно, подхватил его под задницу, побуждая трахнуть мой рот как следует.

Пальцы Нико выскользнули из волос, он заключил мое лицо в ладони, благоговейно удерживая за щеки, пока таранил горло. Я все это время неустанно наблюдал за ним, поэтому без труда уловил момент, когда Нико пересек точку невозврата.

— Уэст, — выдохнул он, широко распахнув глаза.

Я медленно моргнул, давая понять, что все в порядке и я хочу, чтобы он кончил мне в рот, одновременно впиваясь пальцами в его голые ягодицы.

— Мпфх... Блядь, твою ж мать. Я не могу... — Нико вскрикнул, и горячая жидкость выплеснулась мне в горло. Я придерживал его за бедра, продолжая сглатывать вязкое освобождение, пока тишину комнаты не заполнили лишь звуки нашего хриплого дыхания.

Затем, вытерев губы тыльной стороной ладони, подполз выше на кровати. Расположившись рядом с Нико, провел рукой по его волосам, убирая пряди с лица, чтобы рассмотреть румянец на коже.

Сине-зеленые бездонные глаза смотрели на меня в удовлетворенном изумлении, и я наклонился поцеловать его в щеку.

— Ты прекрасен, Нико, — прошептал я.

Его взгляд заметался по сторонам, он смотрел куда угодно, только не на меня. Удивительно, как такой человек мог чувствовать себя настолько неуверенно. Да и вообще, неуверенность ли это была? Может, сожаление? Боже, я надеялся, что нет.

Отважившись наконец заглянуть в мои глаза, Нико, должно быть, разглядел в них сомнения, потому что тут же повернулся ко мне и, заключив в объятия, притянул к себе, утыкаясь лицом в шею.

Господи-боже, какая бы глупая часть меня не считала, что я смогу свести эту встречу лишь к «просто сексу», она была охеренно не в себе.

Хотелось спросить Нико, все ли в порядке, но наша ночь предназначалась не для этого. Оставаясь практически незнакомцами, мы с ним просто утоляли сексуальный голод. И точно не собирались обсуждать наши гребаные чувства. Мы собирались трахаться. Нико и сам требовал меньше разговоров. Так почему же моим мыслям этот план казался совершенно чужд?

Я потянулся, чтобы поправить член из неудобного положения, но прежде чем успел сделать это, Нико перехватил меня за запястье.

— Не-а, — проворчал он. — Мое.

Губы непроизвольно растянулись в улыбке, и я слегка откинулся назад, чтобы посмотреть на него. Лицо Нико разрумянилось, и мне стало интересно от чего больше — от оргазма или от такого собственнического заявления.

— Твое, да? Ну и что же ты собираешься с этим делать? — поддразнил я.

— Я все надеюсь, что Мистер Контролирующий Ублюдок доведет начатое до конца и трахнет меня, но пока дело ограничивается лишь пустым трепом. — Его голос звучал как сама страсть, посылая импульсы желания прямиком к моему члену, практически с самой первой нашей встречи.

Я не стал придумывать язвительный ответ на этот вызов, тягаясь с Нико в остроумии. Просто схватил его и перевернул на живот, а затем заставил подобрать колени под себя и раздвинул самые идеальные округлые ягодицы, которые мне когда-либо счастливилось держать в руках.

Стоило коснуться его задницы губами, и рот Нико, вечно извергающий хитроумные замечания, начал изобиловать теперь уже потоком бессвязной чепухи.

ГЛАВА 17

Нико

О.

Ооо.

Именно этого я так ждал. Того, кто возьмет на себя всю гребаную ответственность, уткнув меня лицом в матрас. Не успел я даже моргнуть, как оказался кверху задницей, и в нее впился рот Уэста.

— Да, — прошипел я, зарывшись лицом в мягкую постель. Вот это я понимаю. Трах, что надо. Это по мне. Давай будем просто трахаться.

Его влажный язык был всюду, неистово атакуя мой зад. Легкое прикосновение пальца к пирсингу на промежности, и я чуть снова не обкончался. От мысли, что он начнет ласкать меня там, закружилась голова. Я ощутил, как Уэст на мгновение отодвинулся, дребезжа ящиками прикроватного столика, а затем вернулся ко мне. Скользкие, прохладные пальцы дразня ласкали мой вход, пока я вновь не начал умолять, как ненормальный.

— Скорее, — простонал я. — Хочу почувствовать тебя.

Он склонился над моей спиной, продолжая соблазнительно потирать пальцами. Щетина царапнула лицо, когда Уэст прижался поцелуем к щеке.

— Хочешь мой член, Нико?

Только отчаянное желание удержало меня от того, чтобы не закатить глаза. Конечно же, я хотел его член, он что, блядь, совсем не в себе?

— Сука, твою ж мать, — вырвалось у меня вместо ответа, когда его умелый палец задел нужное местечко, вызывая дрожь по всему телу. — Сделай так еще раз, — взмолился я с протяжным стоном.

Его пальцы растягивали меня так нежно и уверено, что я на мгновение потерялся в мыслях об этих докторских руках. Длинные, умелые пальцы и глубокие познания во всем, что касалось человеческого тела. С анатомией Уэст был явно на «ты».

Он заерзал на кровати позади меня, и, обернувшись, я увидел, как Уэст натягивает презерватив. Брови сосредоточенно нахмурены, а густые светлые волосы торчат во все стороны. Уэст Уайльд охеренно сексуален. Настолько, что стоит ему лишь подмигнуть и любой раздвинет перед ним ноги. Прямо как я сейчас, готовый на все.

Он посмотрел мне в глаза, вопросительно изогнув бровь. Я поспешно отвернулся и зарылся лицом в пушистое одеяло снова. Сильные, теплые руки погладили спину, спустились к заднице и развели в стороны ягодицы. Только на этот раз вместо рта или пальцев я почувствовал давление толстого члена, и весь сжался от нервов. Грифф был прав. Обычно я не бывал снизу. Это казалось слишком интимным, слишком уязвимым.

Уэст снова навалился на меня всем телом, и успокаивающе зашептал на ухо.

— Тсс, все в порядке. Впусти меня, детка. Пожалуйста.

Я потерялся в ощущениях от теплого сильного тела и нежных рук, с благоговением ласкающих мою кожу. Резко подался назад, не дав ни одному из нас даже шанса на дальнейшие раздумья и никому ненужные сюсюканья. Мы застонали в унисон, и преодолев первоначальный шок, начали раскачиваться в естественном ритме.

Уэст обхватил мою грудь сильной рукой и крепко прижал к себе, продолжая размеренные толчки. Одной рукой я непроизвольно потянулся к изголовью кровати, чтобы не врезаться в него головой, а другой к затылку Уэста, удерживая его рядом.

Мы жадно сливались снова и снова, а пульсация от стимуляции внутри заставляла меня лепетать как ненормального. Все в Уэстоне Уайльде — тяжесть его веса, запах, стоны удовольствия в мое ухо — вело меня к необратимому оргазму.

Он загонял в меня член сильными, уверенными движениями, воспламеняя изнутри. Моя эрекция вновь воспряла, словно я и не кончал от минета, и я разжал хватку, отпустив волосы Уэста, чтобы подрочить.

Стоило коснуться стояка, как рука Уэста оказалась поверх моей, сжимая и поглаживая вместе со мной.

— Боже, Нико. Твое тело. Я хочу... бля-я-я.

Я почувствовал, как Уэст напрягся и переместил руку с моего члена на мошонку, поглаживая ее, пока кончал. Легкое прикосновение его пальцев, и мне конец. Я обкончал всю кровать, почувствовав пульсацию удовольствия Уэста внутри себя. Мозг отключился, а дыхание участилось. Кожу покалывало от интенсивности кульминации, и я заметил, что у Уэста тоже выступили мурашки.

Выдохнувшись, он рухнул на кровать рядом, грубо притянул меня к себе и, чмокнув в лоб, устроился на матрасе. Я позволил себе прижаться к нему, всего на минутку, и поклялся, что встану и уйду, как только отдышусь.

Но, похоже, чтобы отдышаться мне потребовалось пять гребаных часов.

* * *

Проснувшись, я запаниковал. Единственная, пульсирующая в сознании мысль, сводилась к тому, что я оставил Пиппу дома с Доком и мистером Уайльдом. Путаясь в конечностях и смятых простынях, я попытался выбраться из чертовой кровати.

— Нико, подожди, — пробормотал Уэст, обнимая меня крепче.

— Мне пора к Пиппе... — затрепыхался я в его объятиях.

— Я забрал ее, — произнес он. — Она здесь.

Резко повернувшись, я в замешательстве уставился на него.

— Что? В смысле, она здесь?

Уэст сел, потирая лицо руками. Его волосы были такими растрепанными, что захотелось запустить в них пальцы, просто чтобы стать частью этого беспорядка.

— Я съездил и забрал ее, чтобы Док и Дедушка могли вернуться домой.

Сердце в груди бешено заколотилось.

— Я не... что? Ты забрал ее из моего дома?

Уэст кивнул, положив руки на колени, и, щурясь ото сна, посмотрел на меня. Похоже, он крепко спал, а я разбудил его.

— Не хотелось тебя будить, — застенчиво улыбнулся Уэст.

Это самая милейшая вещь, которую для меня когда-либо делали, и она совершенно выбила меня из колеи. Я вскочил с кровати, сгреб одежду и начал натягивать как попало, только бы убраться отсюда к чертовой матери.

— Нико? Что ты делаешь? — спросил он.

— Мне надо идти.

— Подожди, нет. Пожалуйста, не уходи. Прости, если я переступил черту.

Я пытался игнорировать его, пока усиленно искал туфли, но их нигде не было видно. А когда вспомнилось, как по приказу Уэстона я снял их ночью, неконтролируемая дрожь возбуждения тут же пробежала по телу.

Я оглядел комнату в поисках того, что мог случайно забыть. Не хотелось потом возвращаться. И будь я проклят, если внутренности не скрутило при мысли о том, что ноги моей здесь никогда больше не будет, но решимость оставалась непоколебима. Ничего хорошего не выйдет, если я слишком привыкну к благовоспитанному Доктору-Мать-его-Терезе.

Оказавшись уже у самой двери, я почувствовал, как Уэст вдруг обхватил меня сзади. Зажмурившись, я сделал глубокий вдох.

— Нико, — тихо произнес он. — Остановись. Пожалуйста, поговори со мной. Ты же знаешь, что ребенку сейчас лучше спать. Три часа ночи. Дело ведь не в Пиппе. Что происходит?

Меня начала бить дрожь, но не хотелось терять самообладание перед парнем, который, вероятно, даже не знал, каково это — потерять самообладание.

— Тебе не кажется, что пойти и забрать ребенка было ужасно самонадеянно? — спросил я, защищаясь.

— Да, теперь я это понимаю. И буду честен. С моей стороны это был чисто эгоистичный шаг, потому что мне не хотелось тебя будить. Не только потому что тебе нужно было поспать, но и из кое-каких других корыстных побуждений. Я хотел, чтобы ты лежал в моей постели, свернувшись калачиком, и ждал меня, когда я вернусь. Я хотел... хочу, чтобы ты находился в моих объятиях, когда я проснусь завтра. И я пока не готов к тому, что ты уйдешь, Нико.

Я пытался дышать медленно и глубоко, лишь бы не запаниковать и не броситься наутек. Потому что теперь я был уже слишком взрослым, чтобы убегать от проблем. Следовало встретиться с ними лицом к лицу. Как это делал Уэст. Он говорил со мной как с нормальным человеком. Как взрослый.

Я повернулся в его объятиях, и, положив руки ему на голую грудь, посмотрел в лицо. Тусклый свет проникал из коридора через приоткрытую дверь.

— Но я все равно уеду. Я не живу здесь. Это просто секс, Уэст. Я не занимаюсь... чем бы то ни было еще, мать твою, а ты идешь и забираешь ребенка у меня из дома.

— Так и есть. Это просто секс, — согласился он.

Несмотря на все мои смелые заявления, глупое сердце сокрушенно упало.

— Тогда что... тогда что... — я даже не смог закончить вопрос, потому что понял, что он не испытывает тех же смешанных чувств, что и я. Вроде того, когда мозг понимает, что это должен быть просто секс, но сердцу кажется, что, возможно, оно хочет чего-то большего. Я уставился на свои пальцы, зарытые в светлые волосы на его груди.

— Я еще не готов к твоему отъезду, Нико. Просто останься на ночь. Нам не нужно выяснять все прямо сейчас, хорошо? Просто вернись ко мне в постель и отсоси. Это точно поможет тебе почувствовать себя лучше. Я в этом уверен.

Мой пристальный взгляд вернулся к его лицу, и я заметил озорной блеск в глазах Уэста.

— Придурок, — пробормотал я, проталкиваясь мимо него обратно к кровати, чтобы забраться под одеяло.

— А, вот и Нико, которого я знаю и... — внезапно он оборвал себя на полуслове. Я не видел его лица, но ухмыльнулся, — хочу.

Улыбка не сходила с моих губ, пока Уэст крепко прижимал меня спиной к своей груди. Возможно, я и не единственный, кто испытывал смешанные чувства. Но, по крайней мере, мы сошлись на том, что это был просто секс. Несмотря на все странные эмоции, это просто секс.

— Хочешь, да? — спросил я, переплетая наши пальцы у своего сердца.

— Готов биться об заклад на твою тугую задницу, — проворчал он мне в затылок, прижимаясь мягким членом к моим ягодицам.

— Ты уверен, что с Пиппой все в порядке? — спросил я через несколько минут.

— Она в манеже «спи-играй» в соседней комнате. Я дал ей бутылочку, когда привез, и она сразу же уснула.

— Бля, что за хрень это «спи-играй»? — переспросил я.

И тут же почувствовал, как Уэст сотрясается от смеха.

— Спи, Нико.

— А что ты сказал своим Дедушкам? — не удержавшись, поддразнил я. — Что у тебя в постели голый мужчина и тебе нужно забрать его ребенка, чтобы обеспечить себе второй раунд утром?

— Что-то вроде того. А теперь заткнись и засыпай.

ГЛАВА 18

Уэст

Меня разбудил детский плач. А это означало, что я на вызове в отделении неотложной помощи. Вскочив, я больно ударился бедром об угол прикроватного столика и понял, что нахожусь вовсе не в приемном отделении.

— Какого дьявола? — Я огляделся в поисках источника звука. И лишь заметив разноцветные волосы Нико, торчащие из-под одеяла, вспомнил о прошлой ночи. На лице непроизвольно растянулась широкая довольная улыбка, когда я понял, что все-таки получил желаемое — я спал с великолепным мужчиной, обнимая его ночь напролет.

— Твоя очередь, — раздался голос из-под одеяла. — Я вставал к ней... э-э... совсем недавно. Ну, вроде того, — пробормотал он.

— Да черта с два ты вставал, бездельник, — рассмеялся я. — Поднимай свою задницу.

Откинув одеяло, Нико сел, его волосы торчали в разные стороны, как у очень злой куклы Тролля. Зато лицо выглядело до безумия очаровательным, а при виде маленьких колечек в недовольно надутой губе я едва не захлебнулся слюной.

— Господи, — пробормотал я, заработав враждебный взгляд в свой адрес.

— Уж простите, что я не Мистер Собранность спозаранку, Ваше Высочество, — огрызнулся он, не понимая от чего я вдруг вспомнил Бога.

— Чувак, шутишь, что ли? Да ты просто охрененно сексуален. Я пытался удержаться, чтобы не наброситься на тебя до того, как ты успеешь полностью проснуться.

Нико открыл рот, не издав при этом ни звука, но в итоге смог выдавить из себя удивленное:

— О.

Покачав головой, я огляделся в поисках чего бы надеть, желая наконец, успокоить безудержный плач.

— У меня в постели херов злющий Радужный пони, — пробормотал я, отбрасывая найденную на полу одежду и открывая комод.

Но тут же получил смачный щипок за голую задницу и взвизгнул.

— Ау! Какого хрена?

Спину обдало теплым дыханием, когда губы Нико коснулись моей лопатки.

— Просто хотел убедиться, что ты настоящий. Думал, может, вчерашнее приключение мне приснилось.

— Если ты думал, что это сон, то должен был ущипнуть себя, а не меня, — парировал я, пытаясь спрятать улыбку. Голос Нико казался таким сексуальным, что мой член снова налился. — Иди возьми малышку, чтобы я мог сосредоточиться на одевании и приготовить нам завтрак.

Мелькнув передо мной, его рука выхватила фланелевые пижамные штаны в клеточку из открытого ящика, в котором я рылся.

— Возьму эти, если не возражаешь. Спасибо, док, — бросил он.

— Не называй меня так.

— Да, сэр Уильям Уэстон Уайльд.

Мое полное имя из его уст звучало так, словно он смакует горячий шоколад.

Что лишь усугубило ситуацию и сделало мой стояк еще тверже.

Интересно, как скоро после завтрака Пиппа вновь захочет вздремнуть?

* * *

Одевшись поудобнее, мы пошли на кухню. Нико принялся наводить бутылочку смеси для Пиппы, а я включил кофеварку и достал яйца. Мы передвигались по маленькому пространству, занимаясь каждый своим делом, пока не обнаружили, что сидим напротив друг друга за кухонным столом с горячим завтраком, кофе и ребенком, жадно сосущим из бутылочки.

Внезапно накрыло осознание того, какую нелепую семейную картину мы собой являли. Мы уставились друг на друга, словно один из нас наступил на мину, и теперь неизвестно, как быть дальше.

Но тут тишину нарушил громкий пердеж. Я знал, что звук исходит от ребенка, однако Пиппа находилась на коленях у Нико.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался я с невозмутимым видом.

Его щеки зарделись, и он бросил на меня испепеляющий взгляд.

Правда, стоило нам обоим тут же расхохотаться до слез из глаз, как неловкий момент в миг исчез.

Остаток завтрака прошел за приятной беседой. Нико немного рассказал о том, с какими проблемами пришлось столкнуться в попытках наладить дела в пекарне Адрианы.

— Она оказалась полным профаном в бухгалтерии, Уэст. В смысле, я ума не приложу. Тут ведь необязательно быть хорошим математиком. Просто нужно владеть элементарными организаторскими навыками, — признался он, ставя бутылочку и перекладывая Пиппу на плечо, чтобы погладить ей спинку.

На Нико не было рубашки, и сердце защемило при виде того, как он прижимает малышку к своей яркой татуированной груди. Небольшие мускулы перекатывались под кожей, пока он помогал ей отрыгнуть, и я мог беспрепятственно разглядывать татуировки в свете утреннего солнца, льющегося в окна моей кухни.

— Она едва окончила среднюю школу, Нико, не удивительно, что ей сложно давалось ведение бизнеса. Может, я смогу помочь? Поехали к тебе и поработаем вместе. У меня сегодня ничего не запланировано, — предложил я.

Я видел, как нелегко Нико принять помощь, но, похоже, он и впрямь был обеспокоен этим.

— Да, хорошо. В смысле, если ты не против. Ты знал ее лучше, так что, может, вместе нам удастся разобраться. Я молю Бога в надежде, что упустил что-то, потому как пекарня в серьезном минусе.

Я ободряюще сжал его руку.

— Не беспокойся. Я посмотрю.

Я отправился в комнату для гостей, где стояла переносная кроватка и все детские принадлежности, чтобы сменить подгузник Пиппе. Отыскав в сумке с подгузниками свежую пижаму, быстро вымыл малышку и переодел. А вернувшись на кухню, обнаружил Нико, домывающего посуду.

— Ты не обязан был это делать, — удивленно сказал я.

Он робко улыбнулся и снова посмотрел на тарелку, которую мыл.

— Тебе тоже не нужно было готовить мне завтрак. Спасибо.

— Не за что, хотя не думаю, что это что-то сверхъестественное. Всего лишь «спасибо, что остался на ночь» завтрак, — пошутил я, пытаясь поднять настроение.

Несмотря на то, что Нико стоял ко мне спиной, я заметил, как он напрягся. Переложив ребенка на левую руку, правой я обнял его и положил подбородок ему на плечо.

— В чем дело? — тихо спросил я.

— Я не остаюсь на ночь... Никогда.

Последовало минутное молчание, пока я переваривал то, что он сказал.

Я попытался повернуть его к себе лицом, но не смог, так как держал малышку. Поэтому прошел в гостиную, пристегнул Пиппу ремнями к ее автокреслу на полу возле дивана и вернулся к Нико, все еще стоящему у раковины.

Выключив кран, я схватил полотенце, вытер ему руки, а затем повернул к себе и приподнял его лицо за подбородок. Сине-зеленые глаза вызывающе прищурились, и я отчетливо увидел панка, которого он так старательно изображал перед всем миром.

— Ну, тогда я просто охеренно везучий сукин сын, — ответил я хрипло, стараясь вложить в свой тон как можно больше той уверенности, которую испытывал.

Я не дал Нико шанса возразить или сбежать. Просто захватил его губы своими и заговорил с ним на единственном языке, который был понятен нам обоим.

На языке поцелуев.

* * *

Спустя пару часов мы приехали к Нико, и сели разбираться в разложенных на кухонном столе бухгалтерских книгах и квитанциях Адрианы, пока малышка засыпала в детской. Нико переоделся в спортивные штаны и толстовку, а я надел свои самые удобные джинсы и футболку. Стоял октябрь и дни становились немного прохладнее чем обычно, я обратил внимание на две пары носков на ногах Нико.

Он устроился на стуле рядом со мной, и я указал на его закутанные ноги.

— Ты не спарился? Может, сейчас и октябрь, но это все еще Техас.

— Мне холодно, — признался он, печатая на старом пошарпанном ноутбуке, который я подарил Адриане, когда купил себе другой.

— Позволю себе не согласиться, — ответил я. — Хотя если ты такой мерзляк, то не стоило тогда уезжать из Техаса в район залива, где всегда промозгло. Надо было просто остаться здесь. — Я перебирал платежные ведомости, когда вдруг понял, что сморозил. И вскинул голову. — В смысле... ох…

Мускул на челюсти Нико дрогнул.

— Не то чтобы у меня был выбор.

— Разве нет?

— Что тебе рассказала Адриана?

— Что, скорее всего, у тебя имелась веская причина.

— И ты не согласен с этим?

— Дело не в том, согласен я или нет, — начал я. Взгляд Нико стал мрачнее тучи от моего лукавства, и я вздохнул. — Нет, это ложь. Я злился на тебя за то, что ты бросил ее, независимо от причины.

Нико сжал челюсти и отвел взгляд.

— Резонно, — произнес он и снова уставился в ноутбук.

Теперь я был уверен, что причины у него имелись точно весомые. Конечно же, это так. Какого хера мне понадобилось столько лет, чтобы понять, как трудно пятнадцатилетнему мальчишке покинуть свой дом? И где же, мать его, он жил в свои пятнадцать?

Я вновь взглянул на Нико и сердце забилось быстрее. Это было все равно, что прозреть заново.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не из-за той ночи, — мягко попросил я.

Он лишь хмыкнул в ответ, продолжая пялиться в экран.

— Пожалуйста, Нико, — повторил я немного громче. — Господи, мать твою. Ты слышал, что сказал Курт в кинотеатре. А потом еще и я открыл свою дурацкую варежку. Ты поэтому сбежал?

Не говоря ни слова, Нико встал, осторожно закрыл ноутбук и направился в спальню.

— Не хочу об этом говорить. Я разберусь со всем дерьмом из пекарни позже. Тебе не обязательно здесь торчать, — бросил он через плечо.

ГЛАВА 19

Нико

Выглядело, конечно, дерьмово с моей стороны. И я это понимал. Поступок сраной малолетки. Но мне не хотелось обсуждать данную тему, и боюсь, что не смог бы даже объяснить почему, не разрыдавшись, как ребенок.

Прошаркав в спальню, я разделся до футболки и боксеров, затем скользнул под пуховое одеяло на прохладные простыни. Подложив под голову мягкую подушку Адрианы, отвернулся от двери и закрыл глаза. Мое предательское сознание не могло никак успокоиться, и я все прислушивался, в доме ли Уэст — гадая, ушел он, как я велел, или же остался и собирается давить на меня.

Я зажмурился и воспоминания накрыли лавиной, но не о той ночи в кинотеатре. Несколько недель спустя произошло кое-что другое.

Стоял жаркий летний день, идеально подходивший для прогулки на озеро. Яркое солнце и ясное голубое небо. Шериф Биллингем взял нас с собой на катер, чтобы мы, дети, узнали друг друга получше. Или что-то типа того.

В городе проходило празднование Дня Памяти, и в честь этого события вдоль пристани и береговой линии выстроились палатки, торгующие всякой всячиной. Прилавки ломились от изобилия фермерских продуктов и домашних джемов, красочные вывески и флажки мелькали тут и там, везде были расставлены стенды, демонстрирующие работы местных художников. Компашки детей гонялись друг за другом с сахарной ватой и другими лакомствами из продуктовых ларьков в руках. На складных столах лежали груды жестянок из-под взбитых сливок и объедки, оставшиеся после утреннего соревнования по поеданию пирогов.

Шериф предложил воспользоваться возможностью посмотреть вечером фейерверк с воды, чтобы у нас был «лучший обзор», а поскольку все наши друзья остались на берегу веселиться, мы вчетвером — Адриана, я и братья Биллингем — были не в восторге от этой затеи.

Катер мчался под теплым ветром, мы загорали на боковых скамейках в плавках и купальниках, как вдруг брат Курта, Рив, попросил у своего отца разрешения ненадолго встать у руля.

Оба парня прекрасно управлялись с лодкой. На самом деле, я был уверен, что в Хоби не найдется никого из ребят, кто не умел бы управлять моторкой. Поэтому моему удивлению не было предела, когда лодка внезапно накренилась так сильно и повернула так резко, что пересекла собственный кильватер. Вода плеснула через край на скамейку. Карабкаясь, я ухватился за планшир, но тут рядом со мной хохотнул Курт.

— Господи, я думал, мы окажемся за бортом, — признался я с нервным смешком. Несмотря на то, что Рив у руля меня напрягал и я продолжал злиться на Курта за то, что он ляпнул в кинотеатре, я все равно старался быть вежливым и уважительным. Мама предупредила нас с Адрианой, чтобы во время прогулки мы вели себя как можно лучше.

На тот момент оба парня были моими постоянными мучителями в школе. При каждой малейшей возможности они обзывали меня и толкали. Не настолько сильно, чтобы причинить реальный вред, но от постоянных колкостей и тычков боль в душе становилась все ощутимей. Как медленная смерть от тысячи маленьких ран.

Тем не менее в тот день я нацепил на лицо счастливую маску ради мамы. Я знал, что она по уши влюблена в шерифа еще с тех пор, как в начале года вдовец и его сыновья переехали к нам в городок. Мама спала и видела, как бы стать его женой. Я представлял себе, как было бы здорово если бы ей не приходилось убиваться на двух низкооплачиваемых работах и из последних сил сводить концы с концами. Представлял, каково ей было бы пройтись по городу в качестве жены шерифа, а не вдовы оборванца и пьянчужки из трейлера.

Курт приблизил ко мне свое ехидное лицо и прошептал так тихо, чтобы только я услышал.

— Выделывается перед твой сестрой.

Такое откровение поразило меня. Бросив взгляд на Рива Биллингема за рулем катера, я заметил, что он надулся как павлин. Парню было семнадцать, столько же, сколько и моей сестре.

— Это отвратительно, — ответил я.

— Кому ты рассказываешь, — усмехнулся Курт. — Он может заполучить любую девушку, какую только захочет. Но какого-то хрена позарился на эту безсисечную плоскодонку.

При мысли о том, что кто-то может смотреть на мою сестру с сексуальной точки зрения к горлу подступила тошнота. Слово «сиськи» по отношению к ней вызвало у меня желание блевануть через борт лодки.

Катер снова повернул к берегу, и тут я увидел, кого Рив реально пытается впечатлить. Вся команда по легкой атлетике и все ее болельщицы из школы находились на берегу, готовясь к массовому бою на водных шарах. Рив был их звездой по прыжкам с шестом и пропустил веселье команды, чтобы потусоваться с нами. Он выдавал финты у руля лодки, чтобы привлечь внимание своих приятелей на берегу.

Адриана выглядела обиженной, поэтому я осторожно перебрался на другую сторону катера, туда, где она сидела.

— Ты в порядке? — тихо спросил я.

Она молча кивнула. Длинные пряди темных волос, выбившиеся из хвостика, развевались вокруг ее лица.

— Этот парень — придурок, — пробормотал я.

Она пожала плечами.

— Да с ним порядок. Я просто хочу, чтобы мы могли уже пойти выпить и повеселиться. Это отстой.

Я взглянул на маму. Она сидела в объятиях шерифа, с щенячьими глазами вглядываясь в его лицо, пока он что-то рассказывал, показывая на части лодки. Моя мать всю жизнь прожила среди лодок. Ее отец был из Галвестона и работал рыбаком на коммерческом судне, и все же она смотрела на шерифа так, словно не могла отличить пропеллер от бутсы.

— Нам нужно подружиться с этими хорьками, — пробормотал я себе под нос. — Как будто такое вообще возможно.

Адриана выдохнула, и, прищурившись, повернулась ко мне.

— Нико, не порти нам все это.

Я не мог поверить своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы мама реально это сделала? Вышла за шерифа, чтобы мы все стали одной счастливой семьей Биллингем?

Она отвела взгляд и посмотрела вдаль, на горизонт.

— Если она этого хочет... и черт, может, тогда я смогу убраться отсюда к хренам и пойти в колледж.

Адриана провела загорелой рукой по лицу в бесполезной попытке убрать пряди волос, липнущие к ресницам и губам, и снова уставилась на берег.

Я опять посмотрел на нашу маму, она смеясь откинула голову назад. Солнце светило, отбрасывая на нее блики, казалось, она будто светится изнутри. Редкий момент, когда она полностью позволила себе расслабиться. Мама льнула к внушительному телу шерифа, а он тем временем рассказывал анекдоты и смешил ее.

Все в городе считали шерифа сварливым старым ворчуном, но в то же время милым. Я никогда не видел его милой стороны. Только сварливую. Но опять же, я был не из тех детей, что располагают к себе. Я тусовался в разношерстной компании. В странной одежде, со странными вкусами. С теми, кто не носил футболок поло и не посещал молодежные кружки в церкви. С теми, кого ловили за курением сигарет и распитием дешевого пива за трибунами футбольного поля местной средней школы.

Вдруг здоровяк шериф обернулся, поймав мой пристальный взгляд. В редких случаях он обращал на меня внимание по хорошей причине, а не по плохой. Биллингем старший велел Риву остановить лодку, чтобы я мог подойти к штурвалу. На миг мое сердце забилось сильнее. Может, я ошибался насчет него. Возможно, он не считал меня никчемным. На секунду я почувствовал себя одним из его детей — сыном, которого он хотел научить управлять лодкой.

Я благодарно улыбнулся и поднялся, чтобы встать за штурвал, как только Рив сбросил скорость.

И вот тогда произошли две вещи одновременно.

Сестра решила, что пойдет к штурвалу вместо меня и подтолкнула обратно к месту. Рив увидел, что я стою близко к борту, нажал на газ и резко повернул руль влево. Показалось, что гигантский катер вращается вокруг своей оси, и не успев ни за что ухватиться, я оказался в воздухе.

Меня выбросило за борт, а от сильного удара боком о край лодки я сломал ребро и какое-то время не мог дышать. Я был так ошарашен, когда упал в воду, что начал быстро тонуть. Только благодаря быстрой реакции людей на пристани меня спасли.

После происшествия ни один из Биллингемов не навестил меня, не извинился и даже элементарно не позвонил, чтобы проверить, оправился ли я от травмы. Единственное, что я слышал, это вопрос шерифа моей маме, почему у меня не хватило ума подождать и не вставать, пока лодка не остановится.

Лежа в постели Адрианы и вспоминая это унизительное событие, я на некоторое время забыл об Уэсте. Погрузившись в такую знакомую, вызывающую отвращение, жалость к себе. Подтянув колени к груди, я вытащил подушку из-под себя и накрыл ею голову. Может, если я укроюсь от мира, это поможет мне успокоиться.

Кровать сзади прогнулась, и Уэст лег рядом. Стиснув зубы, я пытался придумать отговорку о причинах моего побега из дома.

Но он не сказал ни слова — просто придвинулся ко мне ближе и обнял за талию.

— Я не расспрашивать пришел, — прошептал он. — Просто позволь мне обнять тебя.

Я убрал подушку с головы и положил свою руку поверх его, переплетая наши пальцы и крепче сжимая их, давая понять, что он желанная компания.

Мы не разговаривали, но я больше не чувствовал себя одиноким. И это все, что мне было нужно.

ГЛАВА 20

Уэст

Когда Нико скрылся в спальне, я провел сам с собой конкретную беседу о личных границах. По каким причинам он покинул Хоби меня не касалось, скорее было просто любопытно из-за того, что именно это повлияло на дальнейшую судьбу Адрианы.

После того как Нико сбежал, шериф женился на их матери, и Адриана думала, что жизнь только начинается. Но прежде чем ей представился шанс приступить к большим жизненным свершениям, произошел несчастный случай, и она осталась одна. С двумя никчемными сводными братьями.

Возвращаясь домой с посиделок у друзей, мать Нико не справилась с управлением, и они врезались в дерево. И она, и Шериф погибли на месте, а в крови у обоих обнаружили алкоголь.

Со смертью матери все, что осталось у Адрианы — сыновья Биллингема.

Охрененные раздолбаи, не желающие брать на себя ответственность и помогать Адриане. Благодаря счастливой случайности, в выпускном классе в качестве партнера по школьному проекту Адриане досталась моя сестра Эм-Джей, и они на пару торчали у нас дома после школы. Но даже по окончании совместного проекта, она продолжала болтаться у нас. Родители, конечно, это замечали, но не заостряли внимания.

Сыновья шерифа пошли в армию. Адриана же была вынуждена прокладывать свой жизненный путь без чьей-либо поддержки. Как только парни свалили на службу, она осталась совершенно одна. Даже Эм-Джей уехала в колледж, а затем продолжила учебу на юридическом.

Отучившись на врача, я вернулся в Хоби, и к тому моменту Адриана из подработки на кофейной тележке в продуктовом магазине сколотила неплохой бизнес по выпечке пирожных, тортов и десертов, заведя клиентов по всему городу. А когда пронесшийся через город ураган затопил старый трейлер ее матери, Адриана взяла страховые деньги и вложила их в строительство своего маленького коттеджа. И вот у нее, наконец, появилась приличная кухня с промышленным духовым шкафом и огромным столом, и можно было заниматься выпечкой в удовольствие. Я думал, наконец-то у нее есть все, чего она хотела. Ее жизнь более-менее наладилась.

Я и не подозревал, что Адриана была отчаянно одинока. Скучала по семье... по Нико.

Помню, задавался тогда вопросом, что с ним случилось, куда он делся в столь юном возрасте. Оказалось, Нико уехал в Сан-Франциско и построил собственную жизнь. Как, блядь, ему это удалось? Похоже, он гораздо многогранней и способней, чем я предполагал.

Около получаса я лежал рядом с Нико, свернувшись калачиком и обнимая его, но не в силах сдержаться, все же запустил руки под его футболку и в боксеры. Глубоко вздохнув, он толкнулся членом мне в руку.

— Ложись на спину, — прошептал я.

Повернувшись, он посмотрел на меня из-под фиолетовой челки, упавшей на лицо. Темные ресницы обрамляли и оттеняли буйство цвета его глаз.

— А я-то думал, что твоя сестра — самый красивый человек, которого я когда-либо встречал, — пробормотал я, и, наклонившись, начал осыпать его лицо поцелуями: нос, скулу, подбородок. Прервавшись на миг, стащил с него футболку и нижнее белье, а затем вновь вернулся к тому, на чем остановился.

Выцеловывал путь вниз, по всей длине свернувшейся на его груди змеи, по случайно разбросанным надписям, все ниже, по мастерски вытатуированному изображению четок, пока не добрался до аккуратно подстриженных лобковых волос. Я поднял взгляд на Нико, одновременно высовывая язык в поисках той бархатистой кожи, которую так жаждал.

Нико сосредоточенно наблюдал, как я облизываю губы и скольжу ими по его члену. Пока я работал над его удовольствием, он молча наблюдал, как будто изучая что-то загадочное и неизведанное. Венка на шее Нико запульсировала, и я понял, что он на грани. Зрачки расширились, ноздри раздулись. Дыхание стало прерывистым и тяжелым. Я изо всех сил ласкал твердый, пульсирующий член, всячески извивая вокруг него язык. Хотелось видеть, как Нико теряет самообладание, как рвет все сдерживающие его путы.

Хотелось увидеть, как он отпустит себя.

Он кончил с криком, который, я к счастью вовремя предугадал и попытался заглушить, шлепнув Нико подушкой по лицу. Я всего лишь хотел не дать ему разбудить малышку, но уже запоздало понял, что влепил Нико как раз в тот момент, когда он готовился испытать эйфорию от предстоящего оргазма.

Пока Нико выплескивал последние капли на грудь и живот, я продолжал поглаживать и облизывать, но отдышавшись наконец, он отдернул подушку.

Его лицо раскраснелось, и Нико одарил меня раздраженным взглядом.

— Ты издеваешься надо мной?

— Эм... Извини за это, — ответил я, поморщившись. — Не хотелось разбудить Пиппу.

— Да, я все понимаю, но старая добрая рука тоже неплохо сработала бы. Да гребаный кляп был бы милосерднее. Ты чуть не задушил меня.

Я вскарабкался выше, чтобы поцеловать его и заставить забыть о проклятой подушке.

Вдоволь нацеловавшись, мы лежали сплетенные друг с другом, словно лианы. Лениво чертя кончиками пальцев узоры на коже моей спины под футболкой, Нико заговорил первым.

— Дело не только в том, что произошло в кинотеатре, — начал он, нарушив тишину. — Кое-что случилось несколько недель спустя, на озере.

Я попытался поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза, но Нико, запустив руку мне в волосы, не дал даже пошевелиться. Устроившись у него на груди, я задал вопрос, который давно меня интересовал.

— Когда Рив сбросил тебя за борт?

— Когда я упал с лодки, — поправил он. — Как последний придурок.

— Ты не падал. Этот осел нарочно столкнул тебя в воду.

Я почувствовал, как Нико прекратил водить пальцами по спине.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что иначе ты бы не упал. Уверен, ты не стал бы вставать, если бы не думал, что он замедляет ход или останавливается.

— Может, я как раз и был тем идиотом, за которого меня все принимали, — произнес Нико так воинственно, что я рассмеялся.

— Нет, не был. Ты вырос в Хоби. Никто тут не станет передвигаться по лодке, не отдавая себе отчета в собственных действиях. К тому же, знавал я тогдашнего Рива Биллингема, и он был тем еще засранцем. Хотя по слухам он до сих пор такой.

Нико глубоко вздохнул.

— Да, они оба были придурками. Понятия не имею, почему спустя столько лет у Курта все еще есть какие-то проблемы со мной.

У меня имелась одна мыслишка, но я решил держать ее при себе. Ничего хорошего не выйдет, если я сейчас вывалю все это на Нико.

— Он мудила. Держись от него подальше, Нико, ладно?

Он выскользнул из-под меня и сел, прислонившись к спинке кровати.

— Ты что-то недоговариваешь? — внимательно посмотрел на меня Нико.

— Я просто говорю...

— Да, Уэст. Я слышу, что ты говоришь. Но хотелось бы услышать то, о чем ты как раз не говоришь. Рассказывай давай.

Я тоже сел, придвинувшись к изголовью кровати рядом с ним.

— Он очень зол на твою мать из-за смерти их отца, — признался я ему. Пусть это была не вся правда, тем не менее факт оставался фактом.

— Но почему? Что ты имеешь в виду?

— Что тебе известно об аварии?

Нико потер руками лицо и вновь посмотрел на меня.

— Я не расспрашивал о подробностях. Когда Хонови сказал, что мама погибла в автокатастрофе на меня уже навалилась смерть Адрианы, уход за Пиппой и прочее.

Я взял его руку и, поцеловав костяшки пальцев, сжал ее в своих ладонях.

— Она вела машину в нетрезвом состоянии, Нико.

Его лицо вытянулось, и у меня в груди защемило. Я даже представить себе не мог, что он сейчас чувствует, слыша все эти дерьмовые подробности.

— А она точно была пьяна?

— Они оба были пьяны. Люди видели, как они уходили с вечеринки подвыпивши, кто-то полагает, что она выпила чуть меньше, чем шериф. Наверное, именно поэтому и села за руль.

— Боже. Почему она вообще пила? Она же не притрагивалась к спиртному. Только не после того, как отец... — Нико задумчиво замолчал. Затем глубоко вздохнул и продолжил: — Мой отец допился и умер. Она ненавидела эту дрянь. Мама начала пить после того, как я сбежал?

Я попытался поймать взгляд Нико, но он смотрел куда угодно, только не на меня.

— Не делай с собой этого, Нико, — приказал я.

Стиснув челюсти, он продолжал смотреть в сторону.

Я резко оседлал его колени и заключил лицо в ладони.

— Не смей взваливать на себя ответственность за ее выбор. Не смей этого делать.

Все то, что когда-либо надламывало его в жизни, пронеслось во взгляде Нико, и хотелось закричать от этой боли.

— Она начала пить, когда я уехал? — спросил он тихо.

— Нико, — выдохнул я. — Нет. Это не твоя вина. Твоя мать всего лишь решила выпить на вечеринке. Вот и все.

— Ты считаешь меня виновным в том, что я бросил Адриану, так почему же не позволяешь думать, что смерть матери тоже моя вина? Курт явно полагает именно так.

— Почему ты сбежал? — тихо спросил я, поглаживая его по щеке. — Почему бросил Адриану и маму?

Слезы хлынули из глаз Нико, и если прежде мне казалось, что мое сердце разбито, то я сильно ошибался.

ГЛАВА 21

Нико

Уэст Уайльд — мираж, призрачный эмпат, незримо сопровождающий меня на протяжении всего этого эпического возвращения домой. Я пришел к выводу, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим. Но Господи, как же хотелось, чтобы все было реальным.

— Не думаю, что тебе захочется знать, — ответил я. — Это пиздец как жалко, Уэст.

Большими пальцами он смахнул слезы с моего лица, и не удержавшись, я наклонился и уткнулся лицом в его мягкую футболку.

— Я хочу. Конечно же, я хочу знать. И даже если это будет, как ты говоришь, «жалко», обещаю не забывать, что те решения принимал подросток, — заверил он меня.

Я судорожно вздохнул.

— Сначала случилась история с кинотеатром. Комментарий Курта о том, что шериф не женится на моей маме, пока тут маячу я. Затем на озере Адриана сказала, что хочет их брака, чтобы у нее появился шанс поступить в колледж. Одно на другое, и мне стало казаться, что единственным препятствием на их пути к тому, чего они всегда желали являюсь я.

— Но, Нико, разве ты не видишь...

Я прервал Уэста, приложив пальцы к его губам.

— Теперь я это знаю. Разве ты не обещал постараться не забывать, что решения принимал глупый ребенок?

— Не думаю, что говорил именно так, — мягко улыбнулся Уэст, дразня мои пальцы губами.

— Ну, после этого произошло еще кое-что. Первое вышло случайно. Мама послала меня к соседке за ростками гортензии, которые та приготовила для нее. Я подошел к двери и через москитную сетку услышал, как эта соседка разговаривает с какой-то другой женщиной на кухне. О маме и шерифе. О том, что шериф очень любит мою маму. Потом плавно перешли к тому, что он никогда не поднимет вопрос о браке и не сделает предложение, пока я ошиваюсь поблизости.

Уэст напрягся и посмотрел на меня сверху вниз.

— Издеваешься? Так это был не только треплющий языком Курт?

Я пожал плечами.

— Нет. Конечно, я знаю, что не был примерным ребенком. Оценки хромали, я тусовался с неудачниками, вечно влипающими в неприятности, и все на тот момент знали, что я гей. Хотя не то чтобы я это скрывал.

— Пусть даже так, Нико, это не причина не признавать тебя частью семьи твоей матери. Боже, какой ужас.

От его слов на душе потеплело. Наконец, спустя все эти годы, кто-то, кроме Адрианы, узнал обо всем и не одобряет случившееся.

— Да, ну, я допустил ошибку, рассказав Адриане, и она пошла в разнос. — Я не мог сдержать улыбку при воспоминании о том, как выпустил на волю адскую кошку.

Уэст рассмеялся, и от этого восхитительного глубокого рокота сердцу в груди стало тесно.

— При желании она умела стать злющей маленькой дрянью. Конечно, в основном Адриана была милой, как булочка с корицей, но когда злилась, жалила, словно шершень. Она всегда была такой?

Мне нравился его убаюкивающий техасский говор. Это расслабляло, как молоко с медом на ночь.

Я кивнул. Нащупав край его футболки, скользнул под нее пальцами, и пробежался по коже.

— В детстве да. Она была милой, как булочка с корицей. Но подростком Адриана стала сущей стервой. Ядовитой, как змея. Правда, когда ее гнев оказывался на моей стороне... ну, это было охрененно.

— Так что же произошло? — мягко поинтересовался Уэст.

— Шериф грозил арестовать меня, — признался я.

Пару мгновений Уэст задумчиво молчал.

— За что?

— За кражу вывески на магазине скобяных изделий «Эсекс», — рассмеявшись, ответил я.

Уэст улыбнулся.

— Так это был ты? А что тут смешного?

— Ох, мать твою! Я только что понял... пекарня... О боже… — Я так сильно смеялся, что не мог остановиться. — «Ванильный кекс». Адриана назвала пекарню в мою честь.

— Она говорила, что это была какая-то ваша шутка, но так ничего и не объяснила. Рассказывай.

— Помнишь вывеску на скобяной лавке мистера Эсекса, на которой буква «Э» крепилась отдельно из-за замысловатого шрифта и постоянно отваливалась?

Уэст кивнул.

— Как не помнить, если ее именно поэтому столько раз и крали. Каждый мальчишка хотел повесить на стене в спальне табличку со словом «секс». Он, наверное, штук десять сменил до того, как догадался использовать другой шрифт для заглавной буквы и приколотить ее намертво.

— Верно. Ну, мы с Адрианой сильно поссорились, и я назвал ее шлюхой. Она так взбесилась. Одному моему приятелю пришла в голову идея стащить табличку, приписать слово «тут» и повесить на дверь спальни Адрианы, чтобы проснувшись однажды утром, она увидела надпись «секс тут». Все началось со злобной шутки.

— Да ты прикалываешься, — произнес Уэст. — Ты реально стащил вывеску? Как ты это сделал?

— Вообще-то я не собирался. Как-то раз, возвращаясь домой из школы, я попал под сильный ливень. Все бросились к ближайшему магазину на улице, а я побежал к Эсексу. Стоило оказаться на пороге, как дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Богом клянусь, вывеска просто упала с двери в огромную лужу.

— Лжец, — засмеялся Уэст.

Я пожал плечами и улыбнулся.

— Без шуток. В тот момент я должен был решить — принять этот дар, буквально свалившийся мне на голову, или постучать в двери владельцу, вернуть его и надеяться, что меня не обвинят в том, что я сам сорвал табличку с двери. Ну, по-моему, выбор был очевиден.

Уэст склонил голову набок, словно не зная, верить мне или нет.

— И что случилось после?

— Курт спалил меня. Но когда я узнал об этом, стало уже слишком поздно. Хотя это точно был он. Я притащил вывеску домой и повесил на двери комнаты сестры. Проснувшись утром, она увидела табличку и завопила на всю улицу, так что мне казалось, это стоило любого наказания, которое я мог понести за свою выходку. Она ныла и ворчала на меня за завтраком, и мама услышала, как изо рта Адрианы вырвалось «я покажу тебе секс». Мама возмутилась, а Адриана как ни в чем не бывало сказала: «Ма, я всего лишь пообещала Нико показать, где можно купить ванильный кекс». После она называла меня «ванильный кекс», и никак иначе. Поверить не могу, что забыл об этом.

Мой голос дрогнул, когда я в полной мере осознал этот поразительный жест. Сестра назвала дело своей жизни в мою честь. Даже после стольких лет.

— И что же шериф? Неужели мистер Эсекс выдвинул обвинения?

— О, нет. Шериф Биллингем прочел мне длиннющую нотацию о том, как я разочаровал мать и как этот проступок показал, что я уже на полпути к тому, чтобы стать уголовником, если не возьмусь за ум. Затем он все качал головой и бормотал себе под нос какую-то чушь о том, что никогда не сможет жениться на женщине с сыном-преступником, хотя, вероятно, должен бы, так как мне явно требуется твердая мужская рука.

— Осел, — осуждающе прошипел Уэст.

— Ага, но мама была влюблена в этого осла по уши. А наш маленький городишко душил меня. Я уже знал, что гей. Знал, что совершенно отличаюсь от местных. Знал, что свалю отсюда при первой же возможности. Поэтому решил — лучше раньше, чем позже, и избавил всех от ненужных хлопот. Это стало последней каплей.

Уэст прищурился и посмотрел на меня.

— Серьезно? Ты позволил этому ублюдку запугать тебя и заставить уйти из семьи? Ты покинул мать и сестру из-за этого мужика?

Я почувствовал, как внутри поднимается гневная волна.

— Нет. Ни хрена ты не понял. Я оставил свою мать и сестру ради их будущего, идиот.

Резко встав, я начал искать одежду. Не зная, проснулась Пиппа или нет, я собирался пойти к ней и искупать ее или еще что-нибудь. Мне нужно было срочно перебить стресс от общения с Уэстом, занять чем-то руки, даже выскальзывающим из них мокрым ребенком. Да чем угодно.

Уэст тоже встал и, подойдя ближе, взял меня за руку.

— Подожди. Остановись. Прости. Ты прав. Я не понимаю. Но мне очень хотелось бы. Давай снова сядем и поговорим?

Его ласковый голос и нежные прикосновения сделали свое дело. Я позволил увлечь себя обратно на кровать. Сев к нему лицом, я хотел попытаться заставить его понять.

— Уэст. Мы росли не так, как вы. Ни материального достатка, ни поддержки семьи. После смерти отца маме пришлось перебиваться всевозможными заработками. Убирать чужие дома, браться за любую грязь лишь бы платили. Как раньше отцу, который зарабатывал, убирая мусор. Да ради всего святого, мы жили в захудалом трейлере. Все то никчемное, что у нас было, они смогли позволить себе лишь потому, что этот клочок земли и трейлер были куплены нашим дедом. Он приезжал сюда из Галвестона, сбегая от жены и детей, чтобы порыбачить и выпить пива со своими приятелями. Это был всего лишь заросший кустарником участок у озера с двойным трейлером, чуть получше чем жить просто под открытым небом, понимаешь?

Уэст гладил мои пальцы. Это было приятно.

— В общем, когда папа умер мы оказались на мели. Мама подрабатывала уборщицей. Адриана нянечкой, а я стриг газоны, чтобы хоть как-то внести свой вклад. Иногда нам помогала приходская церковь, что было приятно, но весьма унизительно. Полный отстой. Было ужасно наблюдать, как мать и сестра надрываются и продолжают жить в убогом, кишащем клопами трейлере с одним окном вместо кондиционера. Ни цента ни на что, кроме говна из благотворительного магазина и лапши быстрого приготовления. Если бы тебе представилась возможность пожертвовать собой, чтобы твои родные могли жить в приличном доме и иметь новые вещи, разве ты не задумался бы об этом?

— Наверное, задумался бы. Но почему ты не сказал им правду, Нико?

Стоило его словам слететь с языка, как я понял, Уэст уже знает ответ на свой вопрос.

— Прости, — пробормотал он. — Наверное, ты боялся, что они почувствуют себя виноватыми.

— Именно. И что мама порвет с шерифом до того, как я успею уехать, — признался я. — Я бы не смог жить спокойно, зная, что она отказалась от шанса на счастье ради меня.

— Шериф не оставил тебе выбора, не так ли? — В словах Уэста было столько теплоты, что захотелось попросить его остановиться. — Но ты что-то сказал Адриане?

Я грустно рассмеялся.

— Не совсем. Курт растрепал по всему городу, что я украл вывеску. Адриана узнала об этом и разозлилась. Так или иначе, когда я решил сбежать, то обмолвился ей, что в Хоби мне ничего хорошего не светит, все считали меня дерьмом, и я хотел начать все сначала. Но она знала правду. Помнишь, я говорил, что передал ей подслушанный мной разговор соседок? Уверен, она сложила дважды два, хотя я клялся ей, что меня это не волнует.

— Почему же ты не поддерживал с ними связь? — спросил он.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь решить, смогу ли открыть ему эту часть себя. К счастью, Пиппа захныкала, избавив меня от необходимости принимать решение. Я вскочил, натянул одежду и направился в детскую, услышав за спиной дразнящее предупреждение Уэста.

— Мы еще не закончили, Николас Салерно.

Потянувшись за малышкой в кроватке, я улыбался. То, как он сделал акцент на «Нико» когда произносил «Николас», заставило сердце екнуть. Потому что совсем не соответствовало его сдержанной ковбойской манере, и у меня из головы не выходила мысль о том, какие еще слова он произносит так же — знойно, грязно, экзотично…

Многообещающе.

ГЛАВА 22

Уэст

Я отпустил его. Без сомнений, Нико не привык делиться личным, поэтому я закрыл эту тему, как только он забрал Пиппу из ее комнаты. Я чувствовал, что подтолкнул его к откровениям, которые меня не касались. С какой стати ему открываться перед кем-то вроде меня, являющим собой воплощение города и людей, которых он так ненавидит?

Мы снова вернулись на кухню, и я продолжил приводить в порядок бумаги по бухгалтерии пекарни. Какова бы ни была причина финансовых расхождений, но подозрения Нико подтвердились, «Ванильный кекс» оказался в серьезном минусе.

В квитанциях значилось, что на той неделе он внес депозит со своих личных счетов, чтобы выдать зарплату. Возможности узнать, насколько сильно это ударило по его финансам у меня не было, но так как он говорил, что является главным тату-мастером в своем салоне, можно предположить, что длительное отсутствие серьезно сократит доход Нико. Меня крайне интересовало, нуждается ли он в помощи, не важно, финансовой или какой-либо другой.

— Нико, у тебя сегодня есть какие-то в дела пекарне или в городе? Я мог бы присмотреть за Пиппой, если нужно, — предложил я.

Он подошел к дивану и сел, покачивая на руках малышку, как будто обдумывая ответ.

— Ну, да. Вообще-то, если не возражаешь, я хотел бы сегодня разрисовать торт. У Рокс есть клиент, который хочет один из разрисованных тортов Адрианы, поэтому она попросила меня попробовать. Я практиковался на днях, но мне бы хотелось еще немного потренироваться, прежде чем выполнять настоящий заказ.

— Без проблем, — я подошел, чтобы забрать у него ребенка. — Почему бы тебе не съездить в пекарню прямо сейчас? У меня смена в отделении неотложной помощи в шесть вечера, так что нужно будет уехать отсюда немного раньше.

Нико благодарно улыбнулся, и я понял, что мы каким-то образом нашли золотую середину. Меньше противостояний и больше попыток понять друг друга. Это не настоящая дружба, и не настоящая близость, но начало положено.

Когда Нико ушел, я снова попытался заняться бухгалтерией. И обнаружил, что незадолго до смерти Адрианы пекарня понесла огромные расходы. Когда я просмотрел счета, то выяснилось, что платежи были за здание. Она пыталась купить здание, в котором находилась пекарня.

Я опешил. Какого хрена она мне об этом не сказала? И почему просто не взяла здание в аренду у владельца? Джон Грейвли, известный в городе бизнесмен, владел несколькими коммерческими объектами в центре. И славился своей честностью. Неужели он выставлял недвижимость на продажу?

Покопавшись в банковских выписках, я увидел, что ипотечные платежи были сделаны в ООО «WWR». Сердце екнуло. Единственным известным мне ООО «WWR» было ранчо Уэстона Уайльда. Ранчо дедушек. Может, она загнала пекарню в минус, потому что задолжала дедушке деньги?

Я огляделся в поисках автомобильного кресла Пиппы и заметил его на полу у входной двери. Схватив из детской сумку с принадлежностями и подгузниками, пристегнул ребенка ремнями к сиденью и отнес в машину. А затем отправил Нико сообщение, предупредив, что сбегаю к Дедушке и Доку, чтобы он не волновался, если вернется домой и обнаружит, что нас нет.

Когда я въехал на ранчо, сумасшедшая собачья троица выбежала поприветствовать меня какофонией лая. Я отстегнул Пиппу, попутно приговаривая, что ее ждет угощение и стоило нам переступить порог, как Дедушка и Док тут же набросились на нее. Они напоминали детей в кондитерской.

— Вот она! Давай ее сюда, — велел Док.

— Где ее сумка? В машине? Я схожу, — подхватил Дедушка. Я передал Пиппу Доку и вручил сумку Дедушке. Мы прошли на кухню, и я с облегчением обнаружил, что кофе уже готов. За кухонным островком сидел мой брат Хадсон.

И он был не один.

— Привет, Дарси, — махнул я рукой молодой медсестре. Она держала Хадсона под локоть и, сияя, подмигнула мне. Хадсон помахал в ответ и улыбнулся.

— Нас вызвали в качестве подопытных кроликов для Дедушкиного чили, — объяснил он.

Док повернулся ко мне, держа Пиппу в изгибе руки.

— Твой Дедушка твердо намерен вырвать победу у Клайда Огилви в этом году на кулинарном празднике чили. Хотя я сказал ему, что он ведет безнадежную битву.

— Заткнись к чертовой матери, — проворчал Дедушка, шлепнув Дока по заднице кухонным полотенцем. — Если тебе не нравится, можешь не есть. Никто не спрашивал твоего мнения.

Док наклонился и чмокнул Дедушку в губы.

— Ты же знаешь, я просто шучу. Хотя не уверен, что наша сексуальная жизнь выдержит еще немного твоих экспериментов с бобами.

Я застонал, а Хадсон прикрыл уши бедной Дарси.

— О боже, вы двое. Отвратительно, — пожурил Хадсон. — Здесь присутствует леди, если что.

Доку по крайней мере хватило порядочности слегка покраснеть.

— Прости, милая.

Я подошел к Дедушке и положил руку ему на плечо.

— Дедушка, можем поговорить наедине?

Хадсон искоса посмотрел на меня, но ничего не сказал, зная, что я, скорее всего, расскажу ему все позже.

— Конечно. Плесни себе кофе, и мы сядем в моем кабинете. Хочешь, чтобы Док присоединился к нам? — тихо спросил он.

— Нет, все в порядке. Можешь поговорить с ним об этом позже, если захочешь, — ответил я, заметив, как Док подносит Пиппу к Дарси. Глаза медсестры мгновенно загорелись любовью, и в голове мелькнуло, что Хадсон наконец-то нашел себе подходящую подружку.

Как только мы удобно расположились, заняв диван и кресло в его кабинете, я рассказал Дедушке о своих открытиях.

— Она выкупала у вас это здание? И если да, то зачем? И почему ты мне ничего не сказал?

— Да, выкупала, — начал Дедушка, тщательно подбирая слова. — Джон сказал ей, что собирается продавать его, и она должна была либо найти деньги, чтобы купить здание сама, либо искать себе другое место. Это обошлось бы ей в целое состояние. Она надеялась продать дом и переехать в помещение над пекарней, но мы оба знаем, что она никогда не смогла бы претендовать на коммерческий кредит.

— Почему она не пришла ко мне? — спросил я.

— Она ни к кому не приходила. Я услышал об этом от Джона на собрании Ротари-клуба. Он сказал, что у него есть предложение от застройщика из другого города. Я поговорил об этом с Доком, и мы решили купить это место, чтобы сохранить контроль над частью исторического центра города в руках местных жителей. К тому же у нас были деньги, так почему бы не помочь ей?

— Но она загоняла себя в долги, выплачивая вам. Почему? Почему вы не позволили ей погашать платежи в меньшем объеме? — Я знал, что мой гнев иррационален, но не мог ничего поделать.

— Уэст, отдышись и подумай минуту. Ты правда так считаешь?

В голову тут же пришло, что мои деды не хотели от меня ни доллара за медицинскую практику в викторианском доме, в котором я теперь жил. Я вспомнил бесчисленное множество людей в городе, которым Дедушка и Док помогали материально. Дедушка сколотил неплохое состояние на скотоводстве, в то время как Док много лет успешно занимался медицинской практикой. Эти люди одни из самых богатых и щедрых во всем Хоби, штат Техас. Да ни за что в жизни они бы не стали просить Адриану вносить столь неподъемные для нее платежи.

— Прости, — сказал я наконец. — Пожалуйста, можешь объяснить?

— Я не знал, что она едва сводит концы с концами, Уэст. Именно Адриана установила сумму платежа, не я. Я сказал ей платить суммами, которые она может себе позволить. Весь город там завтракает, я и предположил, что у нее все в порядке, раз она может позволить себе платить такую сумму. О том, что это не так я слышу впервые.

Я хмыкнул и откинулся на спинку кресла.

— Даже не знаю. Согласен, что дела у нее должны были идти куда лучше. Бессмыслица какая-то.

— Разве теперь это имеет значение? Как Нико собирается поступить с ее бизнесом?

— Хороший вопрос. Наверное, ты прав. Не уверен, что Рокс заинтересована в собственном деле, и полагаю, она побаивается спросить Нико, каковы его намерения. Я поговорю с ним, когда вернусь домой.

Дедушка поднял бровь, и я понял, что ляпнул.

— В смысле, спрошу его, когда вернусь к нему домой. Отвезу Пиппу обратно. Не смотри на меня так.

— Что происходит между тобой и этим новым парнем, Уэсти?

Док проскользнул в кабинет, оставив ребенка с Дарси, и присел рядом с Дедушкой на подлокотник дивана.

При упоминании Нико я почувствовал, как моя светлая кожа предательски вспыхнула.

Дедушкины губы изогнулись в усмешке.

— Так что там, Уэст? Не хочешь рассказать, сынок?

— Нет, — упрямо ответил я.

— Может, кое-кто, кого мы хорошо знаем и любим изучал курс интимного пирсинга?

Док усмехнулся, явно поняв, о чем наш разговор.

Здесь вдруг стало жарко, или мне показалось? Я подумал о пирсинге, который обнаружил у Нико, и понял, просто понял, что они от меня не отстанут, если я не уберусь отсюда как можно быстрее.

Дедушкина ухмылка стала еще шире.

— Скажи мне только одну вещь, Уэст. У него есть Принц Альберт? В восьмидесятые у меня был период, когда я умолял Дока сделать такую штуку.

Я зарычал и поднялся на ноги, в отчаянной попытке сбежать, но Док и Дедушка продолжали, как ни в чем не бывало.

— Знаешь, — Док задумчиво приложил палец к губам, — теперь, когда я на пенсии, может, и попробую. Интересно, есть ли у нас на примете кто-нибудь, кто мог бы помочь с этим? Думаешь, Нико согласится?

Мысль о том, что Нико придется возиться с дедушкиными причиндалами, вызывала у меня тошноту.

— Вы оба отвратительны. Это... тьфу. Прекратите. Пожалуйста, — взмолился я.

— Так у него есть? — не унимался Дедушка.

— У кого есть что? — пробубнил я.

— У Нико есть какой-нибудь интересный пирсинг? — вмешался Док. — Или татуировки в укромных местах? Я всегда с особой любовью относился к татуированным задницам. Просто видя все это... — он поднял руки, сжимая невидимые ягодицы. — Ммм…

— Да! Ясно? Да. Есть у него… всякое такое. Но... то есть нет. Никакого Принца Альберта. А вот другие вещи есть и, ну, тату. Ясно? Да, есть тату. Много... — я сделал вдох, больше походивший на вздох отчаяния. — Много татуировок. В местах. Всяких.

Дедушка и Док посмотрели друг на друга с явным удивлением, и Док добил меня следующим вопросом.

— Что у него наколото на заднице?

Я бросил на него упрекающий взгляд.

— Ну пожалуйста? Я уже почти пятьдесят лет сплю с одной и той же обвисшей задницей. Дай мужчине пофантазировать.

Дедушка толкнул его локтем.

— Она не всегда была такой обвисшей. Нужно ли напоминать тебе, что было время, когда ты считал, что это просто персик...

— Довольно! — выпалил я. — Прекрасно. Это ааа... как, эээ... большие разноцветные павлиньи перья с одной стороны и... — я выдохнул, изо всех сил стараясь не заработать стояк перед моими дедами. Затем поднял глаза к потолку в надежде, что там появятся ангелы, которые заберут меня, избавив от этого разговора. — … свернувшаяся змея на другой.

Их улюлюкания и восторженные вопли заставили меня не мешкая выскочить из комнаты.

ГЛАВА 23

Нико

Процесс раскрашивания торта прошел гораздо лучше, чем ожидалось, и я потерялся в картинах своего воображения. К тому времени, как я вернулся домой, Уэсту уже следовало отправляться на смену в больницу.

— Прости, что так задержался. Не думал, что потеряю счет времени, — признался я ему.

Обхватив мое лицо руками, Уэст наклонился для поцелуя.

— Все прекрасно. Пиппа спала, я тоже вздремнул. Ты выглядишь довольным и расслабленным. Я счастлив, что ты задержался, если это тебя порадовало.

Вздохнув, я улыбнулся.

— Да. Сначала я попробовал расписать торт, а потом тренировался на кексах, которые приготовила Рокс. Ничего особенного, просто цветы и всякие закорючки. Но мне понравилось. Никогда не думал, что можно так рисовать глазурью.

— Рассуждаешь прямо как твоя сестра, — заметил Уэст, проводя рукой по моим волосам. — При ней всегда имелся альбом для рисования. Это у вас явно общее.

Мое сердце сжалось от этой мысли. Почему я ни разу не связался с ней? По крайней мере, я мог бы это сделать, когда окончательно встал на ноги. Но ответ на этот вопрос казался для меня очевиден. Мне было стыдно. Я знал, что она станет расспрашивать о прошлом, и даже боялся представить, как рассказываю ей о том, что мне пришлось делать, чтобы выжить на улице. Она бы этого не вынесла.

Уэст пальцем приподнял мой подбородок, и я вынуждено встретился с ним взглядом.

— Эй, куда пропал? — тихо спросил он. — Я потерял тебя.

Я помотал головой и выдавил из себя улыбку.

— Нет, я в порядке. Но тебе пора. Уже поздно.

— Черт, Нико. Извини. Я не хотел...

— Нет, все в порядке. Правда. Клянусь. Спасибо, что присмотрел за Пиппой.

Вывернувшись из его рук, я отправился в детскую проверить, как там малышка. Я слышал, как Уэст вздохнул у меня за спиной, но следом не пошел. И какого же хера меня это так разочаровало? Я же только что находился в его объятиях. И мог бы при желании остаться рядом с ним, в его крепких руках, вместо того, чтобы вновь погрязнуть в своей бытовухе.

Да в чем, блядь, моя проблема?

Я не хотел быть таким пассивно-агрессивным засранцем. Не дойдя до кроватки, я развернулся и направился обратно в гостиную. Уэст уже вышел, поэтому я поспешил к входной двери и распахнул ее настежь.

— Подожди! — крикнул я, а сердце бешено заколотилось. Уэст замер, положив руку на ручку дверцы пикапа. Сжав кулаки, я сказал то, что должен был.

— Мне очень жаль. Это было дерьмово. Прости.

Еще никогда прежде я не произносил столь разумных слов в своей жизни, и чуть не рассмеялся от этой мысли. Уэст улыбнулся.

— Иди ко мне, — направился он навстречу, протягивая руки. Проглотив гордость, я спрыгнул с крыльца, и преодолев те пару метров, что нас разделяли, бросился в его объятия.

Это было странно и неожиданно. Мы едва знали друг друга. Оба не искали серьезных отношений, но в голову закралась мысль, не потому ли мы так отчаянно цепляемся за эту связь. Никто из нас не рассчитывал на глубокую привязанность, и, возможно, мы надеялись, что сможем получить тот комфорт и удовольствие, которые нам необходимы в краткосрочной перспективе.

Уэст крепко обнял меня, и я уткнулся в изгиб его шеи. От него, как всегда, потрясающе пахло.

— Во сколько заканчиваешь? — спросил я, вдыхая аромат теплой кожи.

Он чуть отстранился, и я поднял голову, чтобы увидеть его лицо.

— В шесть утра.

— Зайдешь потом? Может, немного расслабляющего секса после тяжелой смены?

Лицо Уэста расплылось в прекрасной улыбке, и мое сердце зашлось сильнее, чем обычно.

— Да. Непременно. Буду здесь в шесть ноль пять. Оставь дверь незапертой, чтобы я тебя не разбудил.

Наклонившись, он поцеловал меня, мягко дразня губы теплым языком. Я отдался этому поцелую, позволил Уэсту поглощать мой рот сколько душе угодно. И когда он наконец отстранился, заметил, как его лицо раскраснелось, а глаза стали казаться бездонными в розовом свете угасающего вечернего солнца.

Внезапно я почувствовал неловкость. Не знал, что делать и что говорить, не хотелось выглядеть перед ним идиотом.

— Ладно, ладно... надеюсь, твое дежурство пройдет гладко. Увидимся завтра.

— Пиппа спит с половины четвертого, так что в любую минуту может проснуться жутко голодной, — подмигнул он.

Я показал ему большой палец и попятился к дому, но чуть не споткнулся на ступеньках крыльца, потому что как влюбленный дурачок не мог оторвать от него взгляд.

Во что, блядь, я вляпался? Чем бы это ни было, ощущение казалось удивительно потрясающим.

И мне хотелось большего.

* * *

На следующее утро я в миллионный раз пытался заснуть после очередного зова Пиппы, когда почувствовал, как прохладное тело Уэста скользнуло рядом со мной в постель. Я непроизвольно задрожал, чем вызвал его низкий смешок.

— Да ты охереть какой ледяной, — пробормотал я, уткнувшись в подушку.

— А ты хорошенький и тепленький. Иди-ка поближе, — ответил Уэст, прижимая меня спиной к своей груди. — Согрей меня.

Я повернулся в его объятиях и уткнулся лицом ему в грудь.

— Как работа? — слова слетели с языка так по-домашнему, по-семейному, что я чуть не рассмеялся. Да если бы кто-нибудь из моих друзей в Сан-Фране увидел, как я радуюсь мужчине, Техасскому доктору - тире - ковбою, в моей постели так рано утром просто для совместного сна, они бы умерли со смеху.

— Все было в порядке, пока около девяти вечера не привезли четырехлетнего ребенка с передозировкой. Съел бабушкино лекарство от давления. Это было ужасно, но мы его стабилизировали.

— Господи. Как страшно. Бедные родители, наверное, были в ужасе. — В голову сразу полезли думы о том, что я делал бы, случись подобное с Пиппой. От одной мысли о ее страданиях у меня сводило живот. — Как это произошло?

— У бабушки не было защитных колпачков на бутылке, потому что у нее артрит. Ты бы ее видел, Нико. Она места себе не находила из-за чувства вины. В конце концов пришлось дать ей успокоительное и уложить на кушетке.

Я провел рукой по его плечу и растер напряженные мышцы.

— Ложись на живот, — мягко велел я.

Уэст наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем принял мое предложение. Я оседлал его бедра, чтобы помассировать спину.

— Как прошла твоя ночь с Пиппси? — поинтересовался он.

— Ужасно. Она вредина. Копия моей дерзкой сестрицы.

Уэст усмехнулся и, дотянувшись, ущипнул за ногу.

— Уверен, что она не в тебя пошла?

Я подумал о том, что у Пиппы есть и моя ДНК. Да одни ее уши уже достаточное тому доказательство. Интересно, какие черты характера она проявит, когда подрастет?

Но я никогда этого не узнаю.

Потому что вернусь в Сан-Франциско и буду жить один. Работать, навещать Гриффа и его маленькую семью. Наблюдая, как все мои друзья женятся и заводят детей. На что это будет похоже? Я уже знал, каково это — смотреть со стороны, как мой лучший друг влюбляется и становится все ближе к своему партнеру, отдаляясь тем самым от меня. Неужто то же самое случится и с остальными моими друзьями?

Я всегда был доволен жизнью. Я горжусь своим тату-салоном и счастлив в узком кругу друзей. Меня считают своим в огромной семье Мэриан, хотя формально я не был Мэриан. Но что, если бы у меня была собственная семья? Что, если бы я остался с Пиппой и стал ее семьей?

Даже думать об этом нелепо. Никто в здравом уме не захочет видеть меня своим отцом. Из меня получился бы ужасный родитель. И как я смогу со своей работой уделять ей достаточно времени? Тихий голос в моей голове услужливо напомнил, что именно так и планировала строить свою жизнь Адриана, так почему же тогда этого не мог сделать я?

Уэст перевернулся на спину и наши члены соприкоснулись, от чего из нас обоих вырвался стон. Я вопросительно поднял на него взгляд.

— О чем задумался, Нико? — спросил он, поглаживая мои бедра. — Ты слишком притих.

Хотелось по привычке отмахнуться от вопроса, но интуиция подсказывала, что стоит сказать правду.

— Как думаешь, это несправедливо осознанно растить ребенка как родитель-одиночка? — спросил я.

Уэст сел и ссадил меня со своих колен так, что я оказался рядом с ним в постели.

— О чем ты сейчас? Об Адриане? Тебя расстраивает, что у нее есть внебрачный ребенок или что? — В замешательстве нахмурился Уэст.

— Нет, боже, конечно, нет. Не бери в голову. Это глупо. Повернись и дай мне закончить. Я еще даже не добрался до самых интересных мест. А именно, до этой великолепной задницы.

— Не пытайся отвлечь меня, заманивая ласками. Что у тебя на уме, Нико? Признавайся.

Мне нравилось, как он произносит мое имя. Наверняка этот мужчина мог заставить меня кончить, просто повторяя мое имя снова и снова, даже не прикасаясь ко мне. Может, стоит такое попробовать?

— А? — спросил я.

— Почему ты спрашиваешь о воспитании в одиночку? Если это не из-за Адрианы, то из-за твоей мамы?

— Нет, вовсе нет. Хотя, теперь, когда ты упомянул маму... Она проделала удивительную работу, воспитывая нас самостоятельно, — признался я, вспомнив, как никогда не чувствовал, что скучаю по отцу после его смерти. Может, это и есть ответ.

Я продолжал размышлять вслух.

— Я просто предположил, что Пиппе будет гораздо лучше с Уорнерами, чем со мной, понимаешь? Я имею в виду, какой ребенок захочет, чтобы его воспитывал заядлый холостяк, живущий над тату-салоном в коммерческом районе? Но потом я задумался о семье... родственных связях. И это тяжело. Мысль о том, что последний живой человек, связанный со мной кровью, будет жить с незнакомцами... или что я никогда больше не увижу ее…

Уэст снова усадил меня к себе на колени, обнял, поглаживая ладонями вверх и вниз по спине.

— Я знаю, это трудно, Нико. Конечно, я не могу себе даже представить, каково это для тебя. Потерять маму, Адриану и Пиппу одновременно. Но ты должен думать о том, что лучше для нее, о том, что ее предстоит воспитывать.

— Я знаю.

— Это финансово затратно, утомительно, выматывающе, — начал он.

И я подхватил:

— Грязно, шумно и вонюче. К тому же это испортило бы мой клубный имидж и помешало перепихонам, — пошутил я. — Не уверен, что кто-то захочет связываться с мужчиной, у которого есть ребенок.

Я почувствовал, как напряглось подо мной тело Уэста, и подумал, нет ли у него проблем со знакомствами в клубах. Наверное, он был снобом по отношению к людям, которые не встречались в долбанном гольф-клубе или еще где.

— Когда у тебя есть ребенок, Нико, вся твоя жизнь вращается вокруг него. Это огромная жертва. Очень отличается от той жизни, которой ты живешь сейчас.

— Верно, — согласился я. Наверное, я не создан, чтобы стать родителем. Это были просто глупые грезы. Я знал, что реальность совсем не похожа на фантазию.

— Наблюдая за семьями по роду своей деятельности, я понял, что родитель, в одиночку воспитывающий ребенка, очень одинок, — предупредил Уэст.

Я взглянул на него, удивляясь, почему он пытается отговорить меня от этой идеи. Уэст просто не понимал, что эти слова не являлись для меня аргументом против воспитания малышки, потому что не знал всей правды.

Я никак не мог стать более одиноким, воспитывая Пиппу, чем уже был до того, как она вошла в мою жизнь.

ГЛАВА 24

Уэст

Мы не успели продолжить разговор, так как Пиппа завела свой утренний ритуал кряхтения и хныканья. Закатив глаза, Нико пробормотал:

— Черт возьми, я же вставал к ней за пару минут до твоего прихода.

Поднявшись, он натянул пижамные штаны и футболку.

— Поспи немного, — проронил Нико и уже повернулся, направляясь прочь из комнаты, но я оказался проворнее и схватил его за запястье до того, как он успел уйти.

— Просто дай мне пару часов, и я буду в порядке, хорошо? — попросил я. Он восхитительно сонно кивнул, тряхнув своими сумасшедшими тролльскими волосами, торчащими во все стороны. Не в силах удержаться я притянул его к себе для поцелуя. — Доброе утро, милый.

Он застенчиво улыбнулся в ответ и напряжение от нашего предыдущего разговора окончательно растаяло.

— Спокойной ночи, сексуальный доктор, — затем Нико тихонько вышел, прикрыв за собой дверь.

Поворочавшись, я устроился поудобнее, с наслаждением вдыхая аромат Нико, оставшийся на простынях. Мог ли вообще кто-то дышать лучше, чем я в этот момент? Именно благодаря успокаивающему запаху и тихому, такому уже знакомому воркованию Нико с малышкой я смог забыться спокойным сном без сновидений.

Проснувшись через пару часов, я с удивлением обнаружил, что наши обнаженные тела вновь сплелись под одеялом. Мой напряженный член пульсировал меж ягодиц Нико, и жажда обладать им переворачивала все внутри.

Я толкнулся вперед, отчаянно потираясь о него утренним стояком, и почувствовал, как Нико подался мне навстречу. Мы оба непроизвольно застонали, и я зашептал ему на ухо, интересуясь где все необходимое.

— Вон там. С твоей стороны, — ответил он сонно.

— Как давно Пиппа...

— Недавно, у нас полно времени, — ответил Нико, словно читая мои мысли. По-прежнему сплетаясь с ним ногами, я повернулся, чтобы дотянуться до смазки и презерватива на прикроватном столике. Я пытался не обращать внимания на посторонние предметы в ящике, но не смог удержаться от смеха.

— Заткнись. Не смей даже упоминать об интимных причиндалах моей сестры, если надеешься потрахаться, — проворчал он.

— Но...

— Нет. Моя сестра, Уэст. Моя сестра. Отвратно. Пиздец, мой стояк пропал, — пожаловался он, шлепнув меня по бедру. — Вот же блядство.

Я спрятал презерватив и смазку под подушку и взял Нико за подбородок.

— Чувак, если думаешь, я не смогу вернуть пропавший стояк, то ты совсем печального мнения о моих способностях в спальне.

Не отрывая взгляда от лица Нико, я провел рукой по его горлу, сжимая крепко, но нежно. Он сглотнул и широко раскрыл глаза, а я продолжил его поддразнивать.

— А теперь ты будешь послушным мальчиком, встанешь на четвереньки, и я взорву твой мозг, помимо всего прочего. Компрендо, амиго?

— Си, синьор, — пробормотал он, переворачиваясь на живот и подтягивая под себя колени. Не сдержавшись, я огладил ладонями змею, свернувшуюся в клубок, и павлиньи перья.

— Боже, ты самая горячая штучка, которую я когда-либо видел, — пробормотал я себе под нос. Нико выгнул спину и придвинул задницу ближе, открывая моему взору то, что я так хотел увидеть. — Ооо, только посмотрите на это!

Наклонившись, я прижался губами к копчику, тем временем пропуская руку меж его ног, чтобы завладеть членом.

— Кажется, я только что нашел недавно пропавший стояк.

Хнычущие, нуждающиеся звуки, которые Нико издавал в подушку, заставили мое сердце подскочить до стратосферы. Я наклонился и провел языком от яичек вверх по колечкам пирсинга, затем по его входу, путешествуя к пояснице и услышал, как Нико резко втянул воздух.

— Вот так, да? — спросил я, и легонько прикусил его за задницу, одновременно лаская языком по захваченной между зубами коже.

— Уэст... Блядь, да. Вот так.

Мне нравилось, как меняется его голос, пока я дарю ему блаженство. В эти моменты я чувствовал, что Нико позволяет себе быть по-настоящему открытым и уязвимым рядом со мной. Он явно не привык выказывать свою уязвимость перед кем бы то ни было. Казалось, Нико отчаянно пытается сохранить колючую внешнюю оболочку, и я не мог выбросить из головы вопрос: это только здесь, в Хоби, или же и в повседневной жизни в Сан-Франциско?

Я желал узнать больше — больше о том, каков настоящий Нико Салерно за фиолетовыми волосами, пирсингами с шипами и татуировками. Счастлив ли он в своей обычной жизни? Скучает ли по городу, который стал для него родным? Есть ли у него кто-то особенный в Сан-Франциско? Что заставило его задуматься о том, чтобы не отдавать Пиппу и растить ее самостоятельно?

Мой язык кружил, дразня его вход, но мозг не мог избавиться от мыслей, что вертелись вокруг личности Нико. Осознав, что не отдаю себя всего удовольствию Нико, я отогнал эти мысли прочь. Я пронзал его своим языком, снова и снова, непрерывно лаская член.

И к моменту, когда был готов войти в него, я уже балансировал на грани, боясь, что не сдержусь и кончу, как только окажусь внутри. Плеснув на пальцы прохладной смазкой, я скользнул ними в разгоряченное тело Нико. Внезапный прерывистый вдох, сокращение упругих мышц, и я почувствовал, что не в силах больше сдерживаться.

Я не мог больше ждать.

— Перевернись, — скомандовал я. — Хочу тебя на спине.

Нико сделал, как велено, и расположился в центре кровати. Разноцветные волосы разметались во все стороны, грудь вздымалась от сбившегося дыхания, рука потянулась, чтобы приласкать член в ожидании меня, а глаза сияли, как обсидианы — одни лишь черные зрачки.

Я разместился меж его ног и проложил дорожку из поцелуев: грудь, шея, усеянное шипами ухо. Позабыв о члене, Нико запустил руку в мои волосы, прошелся по ним пальцами, сгреб в кулак и оттянул голову назад, чтобы встретиться со мной взглядом.

Между нами притаилось что-то не высказанное, но важное. Я не мог понять, что это. Знал лишь, что сердце адски щемило, пока я смотрел на Нико. Раскрасневшегося и открытого, задыхающегося и отчаявшегося. Что бы это ни было, но на мгновение оно нависло над нами, заставляя зрительный контакт длиться дольше обычного, как подтверждение того, что за пределами нашего понимания существует что-то еще.

— Уэст, — выдохнул он.

— Ммм? — спросил я, касаясь губами его губ. Член Нико терся о мой живот, я же крепко прижался к постели.

Он больше ничего не сказал, и я вновь взглянул ему в глаза. То, чему я не мог дать определение все еще было там.

— В чем дело? — пробормотал я. — Ты в порядке?

Не отрывая от меня взгляд, Нико выдохнул и кивнул.

— Да. Да, я в порядке.

Я просунул колени под его ногами, чтобы иметь возможность наклониться поближе и обхватить его за плечи снизу.

— Поговори со мной, — прошептал я, играя языком с пирсингом в его губе. — О чем думаешь?

— Я никогда не спрашивал, встречаешься ли ты с кем-нибудь, — признался он, нахмурив брови.

Это замечание прозвучало настолько обыденно по сравнению с моими мыслями о том, что, как мне казалось, происходит между нами, что я не мог не рассмеяться, и глаза Нико комично выпучились.

— Что тут смешного? Не хочу быть тем, кто «уводит мужа из семьи», — оправдываясь, объяснил Нико.

— Я смеюсь, потому что несколько минут назад думал о тебе то же самое. Ты был у меня дома, Нико. И уже знаешь, я живу один. Поверь, если бы в моей жизни кто-то и был, ты бы уже много-много раз слышал об этом в городе. Особенно после того, как я забрал тебя с костра. Шутишь?

Его лицо стало умиротворенным, и я почувствовал, как пальцы Нико медленно задвигались вдоль моей спины.

— Ну ладно... не то чтобы я ищу себе парня или что-то в этом роде. Просто не хочу портить чьи-то отношения, если это в моих силах.

— Ты очень добр. Что насчет тебя? Ждет ли Мистер Салерно в квартирке, в районе залива? Может, кто-то покрытый татуировками и идентичными пирсингами мошонки?

Я всего лишь дразнил его, но от одной мысли об этом у меня все внутри перевернулось.

Нико на секунду замешкался, и я почувствовал спазмы в желудке, а сердце точно пропустило пару ударов. Нет. Нет. Это ведь не имеет значения. Почему это должно иметь значение? Это просто секс. Если он изменил, то это его проблема, а не моя.

— Я женат...

Я отпрянул от него, не успев даже подумать, что делаю. А споткнувшись обо что-то, упал на пол, приземлившись аккурат на задницу. На долю секунды Нико опешил, но опомнившись закончил фразу.

— …на работе, Уэстон. Боже. Я женат на своем тату-салоне. Какого хрена?

Нико тут же оказался на коленях, потрясенно на меня уставившись с кровати.

— Я... — И что, мать вашу, я должен был сказать? — Я... э-э... извини. Просто подумал... — я перестал заикаться и расхохотался.

На лице Нико отразилось удивление.

— Погоди, ты всерьез подумал, что я ЖЕНАТ?

— Ну, нет. Не совсем так. — Я приблизился к кровати, тоже встав перед ним на колени. — Я бы не удивился, будь у тебя кто-то особенный, поэтому, когда ты сказал, что женат, мой глупый мозг ухватился за это, и я испугался.

— Чушь, — закатил он глаза.

— Нико, это правда. Блядь. Извини. Прошу. Я не хотел расстроить тебя. Нервы вызвали эту глупую реакцию.

В его взгляде было полно скептицизма, и я попытался понять, как, черт возьми, исправить ситуацию, в которой мы вдруг оказались. Я взял его руки в свои.

— Послушай, я знаю, ты не ищешь отношений. Я и сам, честно говоря, женат на работе. Помимо врачебного кабинета беру кучу смен в больнице. Так, может, прекратим все эти идиотские разговоры и вернемся к старому доброму траху?

Я шутливо похлопал ресницами, Нико выдохнул и улыбнулся.

— Да, мать твою.

Я навалился на него всем телом, и мы рухнули на кровать. Он что-то проворчал и схватил меня за плечи, чтобы удержать на месте. Мы целовались и смеялись, от сердца отлегло, а ощущение облегчения и радости пузырилось во мне как пузырьки лимонада в стакане.

Я больше не думал о Нико с кем-то другим. Не думал о том, что он хочет большего, чем я готов ему дать. Я просто наслаждался моментом и любил его тело.

Ну, не то чтобы любил. Но дарил внимание, обожание, благодарность и неистовую похоть. Я осыпал его поцелуями, облизывал, кусал, прикасался, боготворил.

К тому времени, когда я в очередной раз был готов оказаться внутри Нико, он просто умолял меня взять его, выдыхая мое имя между судорожными вдохами и стонами, хватая жадными пальцами везде, где только мог достать. Я не в силах был насытиться его ртом, без устали орудуя в нем языком.

— Так сильно хочу тебя, — промычал я ему в губы. — Мне нужно оказаться внутри тебя.

— Бля. Блядь, да. Мне это тоже нужно. Прошу. Войди в меня.

Мне нравилось, когда он лепетал и умолял — так непохоже на его обычную колючесть.

Надев презерватив, я прижал головку к его входу и посмотрел на Нико, желая убедиться не нужно ли ему, чтобы я притормозил.

Нико внимательно проследил за мной взглядом и заключил в ладони мое лицо. Мы вновь установили эту неописуемую словами связь через зрительный контакт — тот самый, от которого чуть раньше оба психанули. Я знал, что мне не показалось, но как бы там ни было, это не соответствовало сценарию случайной связи, который мы обговорили ранее. Я не позволю этому моменту повториться. Не могу.

Поэтому я сделал единственное, что пришло мне в голову: толкнулся бедрами, погружаясь внутрь, и одновременно впился поцелуем в губы Нико, поглотив вскрик, пока вдавливал его тело глубоко в матрас.

ГЛАВА 25

Нико

Как бы мне ни хотелось выяснить, что же, черт возьми, происходит между нами, в этот момент я мог думать только о том, насколько восхитителен член Уэста, скользящий во мне. Когда головка задела простату, я чуть не проглотил язык.

Ладно, я чуть не проглотил его язык. Та же херня.

Он врезался в меня так ритмично, что я не мог ни думать, ни анализировать свои чувства, ни тем более проявлять даже маломальскую активность. Просто стиснул его ноги, еще сильнее прижимая к своим бедрам, и наслаждался тем, как сильные мышцы бугрились с каждым толчком. Боже, какие у него потрясающие ноги! Все его тело потрясающее.

Я ощущал его аромат после сна и солоноватый привкус кожи. Ощущал под пальцами жесткие волоски на его ногах и слышал глубокий рокот удовольствия, когда крепче прижался к нему. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на Уэста и вновь увидел на красивом лице тот же взгляд.

Взгляд, говорящий о том, что я особенный. Словно нечто удивительное и уникальное, драгоценное и редкое. На меня никто не смотрел так раньше, и это пугало до чертиков.

Если бы в тот момент я контролировал свое тело, то, скорей всего, от абсолютного ужаса стояк сдулся бы за секунду. Но этого не произошло. Потому что мое тело принадлежало Уэстону Уайльду, и я ничего не мог сделать. Каждая клеточка светилась от ощущений, каждый мускул подрагивал в предвкушении, а член вот-вот готовился раскрасить потолок спермой.

— О боже, о боже! — выпалил я, когда Уэст сместился, чтобы снова и снова задевать членом мое чувствительное местечко. — О боже, — выдохнул я еще раз.

— Блядь, Нико. Господи, — простонав, Уэст впился мне в шею, безжалостно ставя засос. — Ты заставишь меня кончить слишком быстро. Ебать.

На последнем ругательстве его голос дрогнул, и это все, что мне потребовалось, чтобы кончить. Я по-прежнему впивался пальцами в его кожу, а мой член просто жил своей жизнью.

Казалось, покалывания вдоль позвоночника уменьшились до нуля, прежде чем внезапно превратиться в гигантский взрыв, от которого все мое тело бесконтрольно встряхнуло. Выгнувшись, я выкрикнул его имя, кончая, и чувствуя нежные поцелуи на лице, а большие ладони на затылке.

Уэст еще пару раз толкнулся бедрами и так плотно прижался ко мне, что показалось, я чувствую его член где-то на уровне гланд, пока он вздрагивал от удовольствия.

После того, как посторгазмический звон в ушах стих, я услышал голос Уэста. Он шептал нежности о том, как восхитительно мое тело, как я прекрасен, как ему повезло разделить со мной этот момент. Хоть я и знал, что это глупости, навеянные эндорфинами, я чувствовал, как каждое слово бьет в мое сердце, словно предательские стрелы Купидона.

Я запустил пальцы в густые светлые пряди Уэста. Мы слиплись грудь к груди от пота и спермы. Наше дыхание все не могло прийти в норму, но сердце мое было спокойно, а разум ясен.

Уэст свернулся на мне сверху и прижался лицом к моей шее, а его обмякший член все еще находился внутри меня. Положение было не самым удобным, тяжело и липко, но я бы отдал любые богатства, чтобы оставаться так, как можно дольше.

Повернув голову, захотелось поцеловать каждый участок кожи, до которого смогу дотянуться. Поцелуй достался пряди волос, прилипшей ко лбу.

— Примешь со мной душ? — спросил я.

Уэст поднял голову и усмехнулся.

— Да, было бы неплохо.

После чрезвычайно длительного душа, во время которого не могли перестать прикасаться друг к другу, мы вышли чистыми, если не полностью отдохнувшими. Пиппа уже проснулась, поэтому я решил ее переодеть, а когда зашел на кухню, то обнаружил Уэста с бутылочкой наготове. Я непроизвольно хохотнул.

— Что тут смешного? — поинтересовался он.

— Просто подумалось обо всех женщинах мира, которые убили бы за то, чтобы оказаться сейчас на моем месте. Сексуальный, мускулистый доктор в одних трусах подает бутылочку их ребенку? Боже милостивый. Да ты влажный сон каждой домохозяйки. Посмотри на себя.

Уэст повернулся и напряг мускулы, как будто позировал для календаря.

— А если я сделаю вот так, то выгляжу круче? — заигрывающе поинтересовался он.

— Нет, — засмеялся я. — Так ты выглядишь глупее. Дай сюда бутылочку.

Уэст протянул мне бутылку, повернулся к кофеварке и начал напевать дразнящим голосом.

— Он думает, что я горячий доктор. Я влажная мечта Нико... он хочет меня. …

Я прикусил губу, чтобы не лыбиться как дурак.

— Ты слетел с катушек. Уверен, что не надышался каким-нибудь опиатом на работе перед уходом?

Он продолжал пританцовывать по кухне в нижнем белье, тряся великолепной задницей, пока собирал все необходимое для кофе. У меня на руках взвизгнула Пиппа, и я понял, что прижал соску бутылки к ее щеке, а не к губам.

— Прости, малышка. Отвлекся на красивую мужскую задницу. Подрастешь — поймешь, — пообещал я ей вполголоса. Я устроился с ней на диване и натянул плед на ноги. — Хочешь посмотреть игру? — крикнул я, хватая пульт.

Уэст перестал танцевать и уставился на меня.

— Ты смотришь футбол?

Я взглянул на него приподняв брови, пока он, заикаясь, пытался скрыть свою оплошность.

— Нет. То есть да. Круто. С удовольствием. Я просто не…

— Не думал, что педику из Сан-Франциско нравится смотреть, как «Сан-Франциско Форти Найнерс» дрючат «Техасских Ковбоев»? Совсем спятил, что ли?

Улыбочка Уэста сменилась с виноватой на азартную.

— Трансляция покажет, что это пустой треп, голубок. Пустой. И если ты хоть на миг подумал, что твоя команда вздрючит мою, тебя ждет глубокое разочарование. Ты говоришь о команде с низкими показателями, которая якобы обыграет команду из первой десятки.

— О, ради бога, — закатил я глаза. — «Найнерс» просто ждут своего звездного часа. Приготовьтесь к поражению. Мы берегли силы, но пришло время нанести сокрушающий удар.

Сочный смех Уэста согрел пространство между нами, я удовлетворенно расслабился на диване и щелкнул пультом на нужный канал. Пиппа уставилась на меня своими маленькими сине-зелеными глазками, и я улыбнулся ей.

— Эй, мышка-малышка. Как тебе спалось? — тихонько проворковал я. Она потянулась ручкой, пытаясь схватить меня за нос крошечными пальчиками. Я отдал ей на развлечение свой указательный палец и, закинув ноги на кофейный столик, устроился поудобнее, чтобы посмотреть игру.

Уэст присоединился ко мне спустя пару минут с двумя кружками кофе и сэндвичами, которые, похоже, сделал из остатков, обнаруженных в холодильнике.

— Порядок? — спросил он, садясь рядом со мной и натягивая на ноги другую сторону пледа.

— Спасибо. Это изумительно.

Мы пили кофе и жевали в дружеском молчании, передавая ребенка друг другу, чтобы держать горячий кофе подальше от нее. Конечно же, Уэст оказался прав. Команда Далласа разгромила команду Сан-Франциско. По крайней мере, он был адекватным фанатом, лишь слегка пихая меня локтем под ребра каждый раз, когда его команда забивала.

В конце концов я обнаружил, что задремал на одном его плече, а Пиппа — на другом. И снова подумалось о том, как мучительно сладка эта сцена, от иронии моей жизни хотелось закричать. Видел бы меня сейчас Грифф. Я под боком у идеального мужчины, мы свернулись калачиком в одних трусах и смотрим воскресный футбол, пока между нами дергает ножками ребенок. Это просто смехотворно.

Сквозь дрему я почувствовал, как Уэст сдвинул меня с себя, и положил Пиппу на игровой коврик с висящими игрушками. Когда он вновь устроился рядом со мной, я снова задремал.

— Это потрясающе, Нико, — пробормотал он через некоторое время. Приоткрыв глаза и увидев, что он листает знакомый блокнот на пружинке, я вскочил, случайно толкнув Уэста локтем в плечо и упав при этом на его колени.

— Оу... Что за нахрен? — возмутился он, потирая плечо.

— Дай сюда, — потребовал я, выхватывая блокнот из его рук.

Я положил его на другую сторону дивана, подальше от того места, где сидел Уэст, так что ему пришлось бы тянуться через меня, чтобы добраться до моих рисунков снова. Как глупо с моей стороны было оставить его на кофейном столике. Я и не думал об этом.

— Ты записываешь воспоминания об Адриане, — мягко сказал он. — Это для Пиппы? Чтобы помочь ей узнать свою маму?

Тяжелый ком в горле угрожал задушить меня, поэтому я просто кивнул. Дотянувшись, Уэст притянул меня за талию к себе и крепко обнял.

— Думаю, это удивительно. Почему ты не хочешь, чтобы я видел?

Я пожал плечами и уткнулся лицом в его шею, утешаясь теплом кожи.

— Не хочу тебя смущать, — продолжал Уэст, — но рисунки великолепны. Ты невероятно талантлив. Я бы с удовольствием посмотрел и прочитал еще что-нибудь, но пойму, если ты не захочешь. Это твое право. Просто знай, что это очень заботливо и любяще. Пиппе повезло, что у нее есть ты.

Я зажмурился и глубоко вздохнул. Там было то слово на букву «Л». Снова.

— Спасибо.

Большие руки прошлись снизу вверх по спине, пока сильные пальцы не запутались в моих волосах.

— К черту все. Давай-ка соберем Пиппси и сходим куда-нибудь. Может, прогуляемся вдоль озера до моего дежурства в приемном. Что скажешь?

В голову закралась мысль о том, как легко иногда находиться в его обществе. Как приятно проводить время с кем-то вроде Уэста, с таким умным, добрым, счастливым. Я представил, как мы идем по тропинке вдоль озера с Пиппой в коляске, и как этот образ не соответствует моей реальной жизни. Ни городской толпы, ни шума. Ничего, кроме чистого, свежего воздуха, ветерка, шелестящего в листьях деревьев, и легких всплесков волн вдоль береговой линии. Умиротворяющее общество доктора Лапочки рядом со мной.

— Пожалуй соглашусь, — ответил я, неохотно высвобождаясь из его объятий.

Остаток дня прошел легко, а компания горячего доктора с учтивыми манерами начала действовать на меня успокаивающе, как целебный бальзам. Время с Уэстом помогало чувствовать себя в Хоби почти хорошо, как в отпуске от моей привычной жизни. Дома я напоминал загнанную белку в колесе, надрывал задницу в салоне, забыв о реальной жизни вне работы. О друзьях и семье. О свежем воздухе и послеполуденном солнце, отражающемся от глади озера.

Предполагалось, что время, проведенное с Уэстоном Уайльдом, было краткосрочным — как аквагрим на детском дне рождения. Но с каждым прикосновением его пальцев к моим волосам, с каждым поцелуем, я начинал осознавать, что хочу запечатлеть эти эмоции на своей коже навсегда.

Я должен был понимать, что это иллюзия, неустойчивый карточный домик. И вот, во вторник утром, всего один телефонный звонок от Хонови Батиста разрушил его до основания.

ГЛАВА 26

Уэст

После того, как провел с Нико воскресный день до самого вечера, всю ночную смену я порхал по больнице с нимбом из мультяшных сердечек над головой, чувствуя себя влюбленным дурачком, но мне было плевать. Я с радостью готов был наслаждаться этим чувством до тех пор, пока Нико не уехал, и моя жизнь не вернулась в привычное русло.

Мы не только безудержно трахались все выходные, но и часами разговаривали по душам. И похоже, я наконец-то разглядел того человека, о котором рассказывала Адриана. Нико оказался парнем, который просто хотел помочь своей семье, пусть даже единственным известным ему способом — уйдя. И вот теперь ему приходилось делать это снова. Проведя короткое время с Пиппой, узнать ее, а затем отдать другим людям и покинуть Хоби во второй раз.

Я рос с кучей братьев и сестер, в окружении тетушек и дядюшек, а уж кузенов и кузин просто не счесть. Дедушка и Док стали для меня вторыми родителями, да и вообще половина города очень близка к семье Уайльдов и могла считаться родней. Судьба Нико сложилась совершенно иначе. После побега из Хоби у него не было семьи. Никого.

Пока он дремал на диване, я заметил на кофейном столике блокнот с именем Адрианы, и потянулся, чтобы полистать его и посмотреть, что там.

Меня потрясло то, что я увидел. Листая страницу за страницей, я читал детские воспоминания Нико о его сестре. Ее забавные фразочки, всяческие сумасшествия, которые они вытворяли на пару, и даже то, как выглядела ее спальня, когда она была подростком, с плакатами ее любимых групп и написанными от руки вдохновляющими цитатами поэтессы Майи Энжелоу, приклеенными вокруг ее дешевого туалетного столика.

Он сделал карикатурные зарисовки некоторых вещей, о которых писал, например, изобразил забавную морщинку на носу Адрианы, когда она была недовольна чем-то. Вся любовь, которую он питал к своей старшей сестре, сияла в этих строчках и рисунках, согревая словно лучики солнца. Наверняка Нико проводил над этим дневником памяти все свое свободное время с тех пор, как начал заботиться о Пиппе.

Должен признать, после того, как увидел эти рисунки, я немного влюбился в Нико Салерно.

Закончив смену, я еле перебирая ногами вернулся домой, чтобы подремать несколько часов перед первым утренним визитом пациента. Кое-как принял душ, поспал, а когда проснулся, перекусил на скорую руку, выпил кофе и спустился вниз, чтобы начать свой рабочий день.

В понедельник, после ночного дежурства, смены в больнице всегда выдавались трудными. Приемный покой кишел пациентами, которые заболели или получили травмы в выходные, но не захотели посетить платного специалиста.

Я вел прием без перерыва и даже не понял, как вечером лег в постель. На следующий день все началось сначала.

Участились случаи гриппа, так что я был занят по горло и даже не заметил, когда приехал Хонови. Голди отвела меня в сторону, чтобы предупредить, что проводит его в мой кабинет, и как только у меня выдался перерыв между пациентами я присоединился к нему.

— Привет, Уэст, — начал он своим мягким голосом. — Нужно поговорить кое о чем крайне важном. Есть несколько минут?

— Только если совсем быстро. Сегодня просто безумие какое-то. Что я могу для тебя сделать?

— Речь о Пиппе. — Казалось, Хон не знал с чего начать, несмотря на то, что мы дружили много лет. — Ее свидетельство о рождении пришло сегодня утром, и я... я понятия не имел, что ты значишься как отец.

Внезапно меня накрыла волна покалывающего тепла, которая обычно прокатывает по телу перед обмороком, тем не менее я продолжал стоять и тупо моргать, глядя на него.

Хон откашлялся.

— Да, так или иначе, излишне говорить, что это меняет дело. По закону опекун Пиппы ты, а не Нико. Так что, э-э... в зависимости от намерений, процесс усыновления ложится на...

Пока он говорил, я просто отключился. Единственное, о чем я мог думать — Адриана указала отцом ребенка меня. Почему она мне ничего не сказала? Она сделала это за несколько месяцев до своей смерти. Почему? Я не только удивлялся, почему она не сказала мне, но и задавался вопросом, почему она вообще это сделала. Если целью подобного решения было облегчить передачу опеки в случае крайней необходимости, то зачем было тогда включать Нико в завещание в качестве опекуна Пиппы?

Внезапно я понял, что это значит. Нико возненавидит меня. Он просто сойдет с ума.

— Хон, ты уже сообщил Нико?

Хонови поднял ошарашенный взгляд от стопки бумаг на коленях.

— Ну, да. Когда не смог связаться с тобой, то первым делом пошел к...

— Пиздец. Твою ж мать, это пиздец. Мне пора, — выпалил я. — Прости. Можно я позвоню тебе позже?

Прежде чем он успел ответить, я выскочил из кабинета и бросился к стойке администратора. Наша секретарша как раз дарила наклейку маленькой девочке, которой я только что сделал прививку.

— Морган, мне нужно отъехать примерно на час. Голди прикроет меня. Скажи ей, чтобы она звонила только в критических ситуациях, хорошо?

Она удивленно кивнула, и я вознес хвалу небесам за то, что Голди дипломированная медсестра и в состоянии справиться с большинством случаев без меня, когда это необходимо.

Выскочив за дверь, я на всех парах помчался к дому Адрианы. А свернув на подъездную дорожку, заметил незнакомую арендованную машину, припаркованную рядом с домом, но мое внимание тут же привлекло движение у входной двери.

Там стоял Нико в объятиях другого мужчины и плакал, уткнувшись в плечо незнакомца, пока тот гладил Нико по спине и волосам, пытаясь успокоить. По языку их тел с уверенностью можно было определить, что они разделяют близость, приобретенную годами знакомства.

Все мое тело отяжелело. В горле стоял ком, и я не мог понять, как быть. Кто, блядь, сейчас обнимает Нико? Кто его утешает?

Хотелось взбеситься — кричать, вопить, заявить на Нико права, как какому-нибудь пещерному человеку. Но, конечно же, я не стал. Нико мне не принадлежал, и он не собирался оставаться здесь. У меня не было никаких прав на него, а после истории со свидетельством о рождении я буду счастлив, если он хотя бы заговорит со мной.

Выйдя из машины, я громко хлопнул дверцей, чтобы привлечь их внимание. Они отскочили друг от друга, и Нико обратил на меня опухшие красные глаза. Сердце защемило при виде его — печаль, разочарование и гнев казались практически осязаемыми.

Не успел я и шагу ступить, как Нико уже выскочил на подъездную дорожку с криками, велев мне убираться прочь. Незнакомец на крыльце застыл в шоке, словно ему никогда не доводилось видеть разгневанную куклу тролля прежде.

— Ты отец Пиппы? — прокричал он. Я расслышал слабый вздох удивления позади себя и увидел нашу местную почтальоншу, Миссис Парнелл, которая высунулась из машины, чтобы положить почту в ящик Нико. Я открыл рот, чтобы возразить, но она умчалась прежде, чем я смог вымолвить хоть слово.

Я повернулся к Нико, чувствуя, как во мне просыпается гнев. Теперь весь город будет думать, что Пиппа моя дочь.

— Нико, — начал я, но он оборвал меня.

— Проваливай, мудак ты гребаный! — зарычал он. — Поверить не могу, что не раскусил тебя сразу. Лжец ты сраный. Трус. Соблазнитель хренов и...

Я вытянул руки ладонями перед собой, призывая его: «остановись, пожалуйста» и направился навстречу.

— Подожди, Нико. Позволь мне объяснить.

Он преодолел разделяющее нас расстояние и обрушил кулаки на мою грудь, заливаясь слезами ярости.

— Мне нахрен не нужна твоя гребаная ложь. Я все равно больше не поверю ни единому твоему слову. Неудивительно, что ты не сказал мне, кто отец ребенка. Неудивительно, что ты так привязался к ней, — Нико всхлипнул, и я больше не мог этого выносить. Обхватил его руками и крепко прижал к себе, чтобы он перестал драться.

— Успокойся, успокойся. Просто позволь мне сказать. Прошу. Она не моя.

— Лжец, — выплюнул он. — Долбаный трус, у тебя даже не хватает духу признать ее. Я никогда не считал тебя трусом, Уэст.

— Нико, ты ошибаешься.

— Зачем Адриане выдумывать? В этом нет никакого смысла. Неужели ты реально думал, что вся эта история с усыновлением пройдет как по маслу, и люди ничего не узнают? Не узнают, что ты слишком труслив признать ребенка и испортить свою идеальную гребаную репутацию в своем идеальном гребаном городке? Уэстон Уайльд, любимый врач и идеальный член идеальной семьи Уайльдов, таскался с девушкой из трейлера? Неудивительно, что ты присутствовал при родах. Неудивительно, что вы были...

— Прекрати, — прорычал я ему в лицо. — Ты зол. И это понятно. Но ты несешь херню, о которой ничего не знаешь. Успокойся, мать твою, Нико.

Он захлебывался рыданиями, как тогда из-за утраты Адрианы, но пытался выдавить слова, глотая воздух.

— Зачем, зачем я вернулся сюда? Я ведь мог остаться дома и быть счастливым. Ты мог принять все эти невозможные решения без меня. Ненавижу тебя.

Горячие слезы лились по его опухшему лицу, насквозь пропитывая мою рубашку. Я наклонился и прижался щекой к щеке Нико, пытаясь смахнуть слезы, но не убирая рук со спины. В попытках бороться со мной Нико вцепился пальцами в мою рубашку чуть не отрывая пуговицы.

— Ш-ш-ш, успокойся, Нико. Дыши медленно, — шептал я. Не хотелось видеть его в таком состоянии.

— Оставь меня в покое, Уэст. Отпусти меня, ради бога. Теперь она вся твоя. Она вся твоя, и... — он прерывисто вздохнул, — я наконец-то могу оставить все это позади.

Я знал, он говорит подобное только из-за злости, но слова все равно ранили как кинжалы.

— Ты так не думаешь, — ответил я ему. — Ты злишься, и я это понимаю. Я бы тоже злился. Давай ты отдышишься и успокоишься, а потом мы поговорим.

Наконец он вырвался из моих объятий и зашагал обратно к незнакомцу на крыльце. Отчаянно хотелось узнать, кто этот человек, но и так было ясно, что он безопасная гавань для Нико. Поэтому я постарался не думать о нем.

Не получилось.

— Кто ты такой? — вопрос неожиданно вырвался сам собой.

Нико резко обернулся и бросил на меня свирепый взгляд.

— Не твое собачье дело. Тот, кто любит меня и не лжет мне. Большего тебе знать необязательно.

Парень сжал руку Нико, протискиваясь мимо, а другую протянул мне в знак приветствия.

— Гриффин Мэриан. Ты, наверное, Уэст.

Он был очарователен — кудрявый, с ямочками на щеках. Выглядел как душа компании. Его лицо излучало доброту, а в глазах читалось сочувствие.

— Да. Уэстон Уайльд. Приятно познакомиться, Гриффин.

— Пожалуйста, зови меня Грифф. Можешь дать нам немного времени, чтобы освоиться, а потом мы позвоним и поговорим о Пиппе?

Я стиснул челюсть, услышав имя ребенка, произнесенное этим чужаком. Нико продолжал смотреть на меня с вызовом, но я знал, если он правда думает, что теряет Пиппу, то сломается в ту же минуту, как я уйду.

— Я не заберу ее у тебя, Нико. Я бы не стал этого делать. Ты же знаешь это, даже если сейчас злишься на меня.

Он закатил глаза, развернулся и ушел в дом. Грифф недолго изучал меня взглядом, затем заговорил.

— Нико был моим лучшим другом почти пятнадцать лет, Уэст. До сегодняшнего дня я видел его плачущим лишь один раз.

Сердце бешено заколотилось, когда я вспомнил сколько раз Нико плакал при мне с тех пор, как мы познакомились. Неужели все это из-за смерти Адрианы? Или, может, сказывалась усталость от ухода за новорожденным?

— Он много потерял с тех пор, как вернулся, — запинаясь, произнес я.

— Я не совсем понимаю, что здесь происходит, однако у меня такое чувство, что дело не только в ребенке и его сестре. Ты прав. Он многое потерял. Но не уверен, что он ничего не обрел.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, и я разглядел как в глазах Гриффа мелькнула озорная искорка. Бессмысленно пытаться расшифровать что на уме у незнакомца. Я вздохнул.

— Я оставлю вас, парни, в покое, чтобы он мог успокоиться. — Достав бумажник, я вытащил визитную карточку с номером своего мобильного и вручил визитку, снова встретившись с Гриффом взглядом. — Позвонишь мне, если я понадоблюсь? — Он явно понимал, что в действительности я хотел, чтобы он позвонил мне, если я понадоблюсь Нико.

На его лице появилась добрая улыбка.

— Конечно. Будем на связи.

На работу я возвращался в дурном настроении: над головой нависла темная туча из смешанных чувств — растерянности, что Адриана указала меня отцом ребенка, разочарования из-за нежелания Нико выслушать меня, и вишенкой на торте стали мысли о том, кем Грифф Мэриан приходится Нико, помимо дружеской опоры, заставляя меня ощутимо нервничать. Что, конечно же, вновь привело меня к печальному осознанию того, что это не мое дело.

Остаток рабочего дня я провел в оцепенении, отмахиваясь от любопытных вопросов половины города. Прошлепав наверх, я намеревался забраться в постель и поспать подольше. Но Хадсон снова расселся со своим ноутбуком за моим кухонным столом.

— Привет, — поздоровался я и, скинув туфли, направился к холодильнику за пивом. — Хочешь бутылочку?

Хадсон поднял глаза и кивком указал на чашку из кафе на столе рядом с компьютером.

— Не-а. По пути сюда я останавливался выпить чая. Нужно немного кофеина.

Некоторые из моих братьев и сестер, включая Хадсона, жили в двух часах езды отсюда, в Далласе. Что не мешало им постоянно наведываться в Хоби, чтобы повидаться с семьей, но обычно это происходило на выходных, а не в будни, как сегодня.

— Какими судьбами в Хоби? Приехал увидеть Дарси? — поинтересовался я, откручивая крышку и садясь рядом с ним.

Хадсон удивленно поднял глаза.

— Что? Нет. Ну, вроде того, наверное. На самом деле...

Я приподнял бровь, услышав его бессвязное бормотание, и он выдохнул.

— Я приехал в пятницу на костер и провел все выходные у Дока и Дедушки. Просто я еще не возвращался в Даллас. Дарси спросила, не хочу ли я пообедать с ней сегодня, до того, как она уйдет на работу.

— Почему ты так нервничаешь из-за этого? — спросил я.

— Я не нервничаю. Просто... не знаю.

— Интерес угас? — предположил я.

Хадсон провел руками по лицу и закрыл ноутбук.

— Думаю, да. Не знаю, в чем моя проблема. Она такая милая и симпатичная. Честно? Я просто... на самом деле я не знаю, что испытываю к ней. Разве это не ужасно? Что со мной за херня?

— Все с тобой в порядке, Хад. Просто иногда химии нет, даже когда чувствуешь, что она должна быть. Существует огромная разница между тем, кто подходит в теории, и тем, кто в действительности мил нашему сердцу. Иногда получаешь одно без другого, и это нормально.

— Говоришь так, словно у тебя есть опыт. Ты о Ксавье?

Я рассмеялся, покачав головой. Ксавье был самым близким мне человеком последние десять лет. Его семья переехала в город, когда мы учились в старших классах средней школы. Все твердили, что мы идеально подходим друг другу, так что, в конце концов, я решил попробовать, когда мы вместе поступили в медицинский. Это было странно. Я чувствовал себя Кеном, расхаживающим по городу с еще одним Кеном, и оба мы такие совершенные, улыбающиеся друг другу одинаковыми зубными искорками. Ни страсти, ни огня. В конце концов я убедил себя, что огонь это еще не все. Что, может, настоящие отношения на самом деле не такие.

С Ксавье все было хорошо, но не... замечательно.

Когда я наконец сказал ему об этом, он был шокирован. Я все еще помню, как он ответил: «Но мы идеально подходим друг другу — спроси любого».

Он был так расстроен, что после избегал Хоби, как чумы. Переехал в Атланту и лишь изредка наведывался домой навестить родителей по праздникам. Я не видел его уже целую вечность.

— Да, Хадсон. О Ксавье, — ответил я, хотя в действительности думал о Нико. Мой брат прав. Ксавье — прекрасный пример того, что я пытался объяснить.

— Мне просто очень жаль ее. Она давно старалась привлечь мое внимание. Как мне отказать, не задев ее чувств? Может, я слишком тороплюсь? Может, стоит снова пригласить ее на свидание и попробовать еще раз?

Я взглянул на брата и попытался придумать, как это объяснить.

— Разве тебе не хочется быть с кем-то, при виде кого ты буквально загораешься? С кем-то, кого хочется придушить и поцеловать... с кем хочется спорить и смеяться от души... ну или просто наброситься, стоит только оказаться рядом? От кого ты не можешь отлипнуть, и мысли о ком не покидают тебя никогда?

Образы Нико мелькали перед глазами, отдаваясь электрическими импульсами в теле, будто фейерверк разносясь по нервной системе.

Хадсон не моргая уставился на меня.

— Уэстон? Хочешь поговорить?

— Нет.

Он рассмеялся до слез.

— Конечно, дружище. Пусть будет «нет».

Положив локти на стол, я закрыл лицо руками и застонал.

— Я влюбился не в того парня, Хадсон. Какого хрена мне теперь делать?

ГЛАВА 27

Нико

Когда Грифф и его мама подъехали к дому, я выбежал навстречу. А увидев своего лучшего друга, разрыдался, как дурак. Хонови как раз только известил меня о том, что Уэст — отец Пиппы и я был на грани полного срыва.

От таких новостей в голове беспорядочно носилась орда разных мыслей. Уэст солгал мне. Пиппа больше не моя забота. Я трахался с… кем? С бойфрендом моей сестры? Ее случайным любовником? С донором спермы? Фу. От таких мыслей стало тошно.

Поэтому услышав хруст шин по гравию подъездной дорожки, я выбежал навстречу. Ребекка вышла из машины первой, и я бросился в ее объятия.

— О, детка, — приговаривала она мне на ухо. — Соболезную. Мне так жаль твою сестру, Нико.

Я рыдал, обнимая ее изо всех сил. Эта женщина всегда поддерживала меня, по крайней мере, последние десять лет. Когда меня задело такси на тротуаре, и я думал, что сломал ногу, именно Ребекка отвезла меня в больницу на рентген и оставалась со мной, пока врач объяснял, что это всего лишь сильный ушиб. Когда я открыл свой тату-салон, Ребекка попросилась стать первой, кому я сделаю татуировку. Мы все были шокированы и категорически отказали ей, но благодаря этому жесту я почувствовал, что меня поддерживают и любят.

— Спасибо, что приехали, — произнес я, отстраняясь. — Я так рад, что вы здесь. Не терпится показать вам Пиппу.

Ребекка обожала своих внуков, поэтому я был уверен, сразу полюбит и Пиппу. Она взволновано озиралась по сторонам, выглядывая малышку, я указал ей на детскую и предложил достать Пиппу из кроватки.

— Предупреждаю, у нее сопли, — крикнул я ей вслед. — Это мерзко.

Она лишь усмехнулась, пробормотав себе под нос, что это не первое ее родео. После того как Ребекка скрылась в доме, я повернулся к Гриффу. Годы дружбы позволяли нам понимать друг друга без слов, я почувствовал, как слезы снова покатились по щекам, стоило увидеть любовь, сияющую на лице Гриффа.

— Мне так хочется убить тебя прямо сейчас, — тихо сказал он с милой улыбкой, противоречащей его словам.

— Грифф, — прошептал я, и голос сорвался.

Он тут же оказался рядом и крепко обнял, шепча на ухо слова о том, что все будет хорошо.

Кто знает, сколько времени я проплакал, повиснув на нем, прежде чем услышал, как подъехала еще одна машина.

Уэст.

Единственный человек, которого я больше никогда не хотел видеть. Долбанный мудак, который даже не удосужился рассказать мне, как, блядь, в действительности обстоят дела с опекунством Пиппы и кому на самом деле принадлежит отцовство. Парень, который имел наглость трахнуть меня после того, как трахнул мою…

Даже думать об этом было противно. Наверняка я блеванул бы прямо на крыльце, если бы продолжил развивать мысли в этом направлении. Поэтому я просто набросился на него. Набросился, выплескивая всю горечь, обиду предательства и гнев, которые раздирали меня.

Лишь позже, когда мы с Гриффом сидели за кухонным столом, а Ребекка играла на полу перед диваном с Пиппой, я наконец понял, почему вел себя столь неразумно.

Мне правда нравился этот ублюдок.

— Почему ты не позволил ему объясниться? — попытался вывести меня на разговор Грифф. — Неужели не понимаешь, что Адриана могла указать его отцом, ничего ему не сказав? И скорей всего, этот парень на самом деле не биологический отец Пиппы?

Я знал, что он прав, но не хотел признавать этого.

Тем не менее мой лучший друг не отступал:

— Почему ты с такой готовностью принял все за чистую монету? Словно сам хочешь верить в это.

— А кто же еще это может быть? — огрызнулся я. Ребекка хохотнула.

Глаза Гриффа сверкнули.

— Секс на одну ночь. Старый дружок. Коллега. Да любой мужик в мире или даже донор из банка спермы.

Грифф прищурился и понимающе усмехнулся.

— Что? — буркнул я. — Почему ты на меня так пялишься?

— Парень тебе нравится, и ты пытаешься все испортить. Посмотри на мое лицо. Видишь это выражение? Так выглядит самодовольство, которое я обычно испытываю только когда Сэм неправ, а я — да. Что, сказать по правде, случается не так уж и часто.

— Что правда, то правда, — пробормотала Ребекка.

Грифф перевел взгляд на мать.

— Серьезно, мам? Верность — слышала когда-нибудь о ней?

— Всего лишь говорю правду, малыш.

— Я не пытаюсь ничего испортить, — настаивал я.

— А-а-а, так ты не отрицаешь, что тебе нравится этот парень, — подловил он с дерзкой ухмылкой.

— Ладно... — раздраженно согласился я. — Он мне нравится. Но разве это имеет значение? Я через несколько дней улетаю домой.

Самодовольство Гриффа в миг сменилось серьезностью.

— Ты никем не увлекался со времен того придурка, когда мы были подростками.

Мы не называли имен, но я точно знал, кого он имеет в виду. Парень, которого я думал, что любил. Парень, который полностью сломал меня. Парень, предательство которого научило меня никогда больше не влюбляться.

— Не сравнивай Уэста с этой сволочью, — пробормотал я.

Грифф накрыл мою руку своей теплой, уверенной ладонью.

— Нико, тебе не кажется, что пора попробовать еще раз? Тебе нравится этот парень. Похоже, ты ему нравишься тоже, хотя... консервативный ковбой? Серьезно? Брр... — Он содрогнулся от притворного отвращения, и я шлепнул его по плечу.

— Перестань. Он милый. И умный. И чуткий.

Грифф снова многозначительно сверкнул глазами.

— Не говоря уж о том, что выглядит как ходячий секс.

— Аминь, — пропела Ребекка, обращаясь к ребенку на полу.

— Ты не имеешь права говорить так о нем, Гриффин Мэриан. У тебя есть муж, — упрекнул я его. — К тому же он не... про твою честь.

— О-хо-хо, только послушайте-ка его. Положил глаз на блондинчика-доктора, да? Выкладывай давай.

Я глубоко вздохнул.

— Он... сексуальный. Да? Прямо очень горяч. Как лето в Техасе. Как огненная вспышка. Обжигающий, как перец халапеньо. — Подперев руками подбородок, я подумал о его обнаженном теле, распростертом на кровати, и о том, как в свое удовольствие блуждаю руками по светлой коже.

Кажется, я даже заскулил. Совсем чуток.

Грифф громко рассмеялся.

— Ох, мать твою! Мам, мы должны позвонить этому парню и вернуть сюда как можно скорее. Хочу посмотреть на Нико, когда тот поблизости, если когда его нет, он скулит как потерявшийся щенок. Готов поспорить, он лопочет как ребенок.

— Я не лопочу.

— Держу пари, он краснеет, — услужливо вмешалась Ребекка.

— Я не... ладно... я… может, немного. Но это потому что он такой...

— Горячий. Мы помним.

Смех Гриффа — такой знакомый, обволакивающий — действовал мгновенно, как хорошее успокоительное.

— И прекрасный врач, и предан семье. И милый. И щедрый... но звонить ему нельзя. Он на работе, — предупредил я.

— И когда ты дашь ему возможность объясниться? — спросил Грифф.

— Когда у него будет выходной. А пока давайте покажу вам Хоби. Можем заехать в пекарню, и я продемонстрирую, над чем работаю.

Мое настроение мгновенно улучшилось при мысли о том, что я покажу разрисованный торт Гриффу и его маме. Мы по-быстрому собрали Пиппу и поехали на моей арендованной машине в центр города. Припарковавшись на боковой улочке возле пекарни, поставили автокресло в каркас коляски, как Голди научила меня, и отправились в «Ванильный кекс».

Стиви суетился за прилавком, и я почувствовал вину за то, что бросил его в вечер прошлой пятницы у костра. Я, извиняясь, улыбнулся, а он в ответ подмигнул.

— Приветики всем, — поздоровался он, дружелюбно улыбаясь. — Кто это сегодня с тобой, Нико?

Одарив его еще одной благодарной улыбкой за то, что хотя бы на время снял меня с крючка, я представил ему своего друга и его мать. Стиви посоветовал им десерт и угостил фирменным кофе, а я тем временем пошел к холодильнику, чтобы достать несколько кексов, которые разрисовал в прошлые выходные.

Рокс сидела в подсобке и посыпала крошками ярусы чего-то похожего на свадебный торт. Интересно, что это за заказ в начале недели?

— Привет, — поздоровался я и она подняла голову.

— Вот черт, Нико. До меня только дошли новости. Мне так жаль. Я понятия не имела.

— Какие новости? — спросил я.

— Что Уэст — отец Пиппы. Ты знал? — На ее лице отразилось удивление и сочувствие. Это раздражало.

Я открыл было рот, чтобы оспорить ее утверждение, но вспомнил, что еще не знаю всей истории. Я не говорил об этом с Уэстом. Юридически он и есть отец Пиппы, независимо от того, разделяет ли он ее ДНК.

— Я… я не хочу сейчас об этом говорить, если не возражаешь. Я пришел показать друзьям пекарню, не хочу оставлять их надолго.

— Конечно, Нико. Не хотела совать нос не в свое дело.

— Нет, дело не в этом. Я просто... не могу сейчас об этом.

Рокс понимающе посмотрела на меня.

— Без проблем.

Вернувшись в зал, я показал Гриффу и Ребекке кексы с лисичками.

— Я нарисовал их для тебя, — признался я Гриффу. Фамилия Гриффа до того, как его усыновили Мэрианы, была Фокс, его муж Сэм и сейчас иногда называл его «лисенком».

Глаза Гриффа загорелись, он посмотрел на мать и повернулся ко мне.

— Нико, это потрясно. Как ты это сделал? Это съедобная краска?

Я рассказал ему о том, что узнал от Рокс, и о некоторых интернет-исследованиях, которые провел самостоятельно.

— Это реально круто. Как татуировка, только кисточкой. Тебе бы понравилось. Если хочешь, попробуем вместе, пока ты здесь. Я должен завтра сделать большой торт для вечеринки.

— Я могу присмотреть за Пиппой, — предложила Ребекка, подмигнув. Знаю, это ей в радость.

Я кивнул ей.

— Супер. Спасибо.

Мы вышли из магазина и неспешно зашагали по живописному центру города, я заметил несколько любопытных взглядов и стало интересно, со сколькими в этом городке успел поболтать языкастый почтовый работник.

И лишь когда мы вышли из книжного, я понял, в чем дело.

Офицер Курт Биллингем стоял у машины с номерами Оклахомы, выписывая, как я предположил, какому-то туристу штраф за парковку. Стоило Курту завидеть меня, он тут же оскалился в дикой ухмылке.

— Так, так, так. Не иначе как мой любимый сводный братец, — протянул Курт.

Я на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы не потерять самообладание перед всем городом. Стоял великолепный октябрьский день, и по площади прогуливались толпы народу, так что все могли слышать происходящее.

Я старался игнорировать его. Но направив Гриффа и Ребекку с коляской в другую сторону, снова услышал его окрик. Грифф вопросительно посмотрел на меня, однако я не обратил на это внимания.

— Николас Салерно, — снова обратился ко мне Курт. — Птичка принесла на хвосте, что ребенок у тебя незаконно. Похоже, настоящий опекун — доктор Уайльд, а не ты. Верно?

Кровь отхлынула от лица, а колени подкосились от осознания того, что Курт Биллингем может превратить недоразумение в настоящие юридические проблемы.

— Можешь обсудить это с Хонови Батистом, Курт. Или с доктором Уайльдом, — крикнул я в ответ, отчаянно стараясь не выдать страха. Что, если он предъявит мне обвинение в похищении ребенка на глазах у всего города? Имеет ли он на это право?

— Минутку, Нико, — его голос сочился снисходительностью и самодовольством.

Я снова закрыл на секунду глаза, затем обернулся.

— Что?

— Думаю, нам нужно позвонить Уэсту и немного поболтать, не так ли? — спросил Курт. — Не хотелось бы обвинять тебя в похищении.

Неужели это реально происходит? Как можно быть настолько злым и подлым, чтобы использовать новорожденного ребенка в своих мерзких играх?

К счастью, позади послышались шаркающие шаги и теплый знакомый голос Дока Уайльда.

— Привет, Кертис, — дружелюбно поздоровался Док. — Нико, извини, что так долго не выходил. Мэри искала для меня кое-какие книги. Думаешь, Уэст расстроится, если мы опоздаем на пару минут?

Я понятия не имел, о чем он говорит, но охренеть как надеялся, что Курт не догадается.

— Если что, я свалю все на вас, — пошутил я, запинаясь.

— Извини, что не можем поболтать, Кертис, мы торопимся, у Уэста очень маленький перерыв между пациентами. Мы в няньках у Пиппы, пока он на работе. Надо бежать.

Курт и возразить не успел, как Док схватил меня за локоть и повел за угол. Заметив впереди Викторианский дом с вывеской медкабинета Уэста, я остановился.

— Мы ведь не собираемся туда, правда? — спросил я.

— Боже, нет. Не хотелось бы сейчас очутиться поблизости с Уэстом и со всем тем дерьмом, с которым ему приходится иметь дело на работе. Похоже, каждый пациент слышал эту весть, и всячески пытается выведать у него сенсацию. Я просто услышал чушь, которую нес Биллингем, и хотел выручить тебя. В чем вообще проблема этого парня?

Грифф и Ребекка догнали нас, услышав конец разговора.

— Хороший вопрос. Нико, кто это и почему он назвал себя твоим сводным братом?

По дороге домой я все им объяснил.

Спустя несколько часов стало ясно, что насморк Пиппы перетек в нечто более серьезное. Настолько серьезное, что понадобилась помощь врача.

ГЛАВА 28

Уэст

Выпив пива с Хадсоном, я, измученный сменой в больнице и всем этим сумасшедшим днем с внезапно открывшимися новостями об отцовстве в свидетельстве, рухнул на диван. Хадсон дал мне часок вздремнуть, затем разбудил и настоял на том, чтобы мы отправились к Дедушке и Доку на ужин.

— Ладно. — Сев, я пригладил волосы. — Надеюсь, ты захватил свою теннисную обувь, потому что мне явно не мешало бы слегка снять стресс на корте.

При упоминании о теннисе глаза Хадсона загорелись. Из всех нас он единственный по уши влюбился в этот спорт и всегда был рад любой возможности поиграть.

— Давай, братишка. Надеру тебе задницу, — довольно хохотнул он.

Я встал и потянулся.

— Секунду. Только вещи возьму.

К ранчо я ехал за машиной Хадсона и уже на подъезде заметил несколько знакомых автомобилей, припаркованных на аллее. Стиснув зубы, непроизвольно закрыл глаза. И как я, блядь, не догадался? После этого идиотского дня и дурацкого слуха о Пиппе следовало бы понять, что моя семейка соберется всей толпой.

Я выбрался из машины и, схватив рюкзак, потопал к дому. Проигнорировав трио звонко тявкающих собак, направился прямиком к главной кухне, совмещенной с гостиной в задней части старого фермерского дома.

По всему просторному помещению, как стайка диких галок, сновала родня. Не знай я эту семью, то подумал бы, что грядут разборки. Но это Уайльды. Так что скорее всего прибыла группа поддержки.

— Какого хрена вы все заявились? — спросил я.

Обе мои сестры ахнули и бросились меня обнимать, выражая сочувствие и заботу настолько всеобъемлющую, что компенсировали отсутствие матери, находящейся за границей.

За кухонным островком стоял Дедушка, поймав мой взгляд, он понимающе поморщился.

— Почему ты нам сразу не сказал? — воскликнула тетя Джина, драматично всплеснув руками. Ее сын, мой двоюродный брат Макс, бросил на меня извиняющийся взгляд, стоя за ее спиной и одними губами прошептав: «Прости».

Жена Джины, тетя Кармен, тоже виновато закатила глаза. Все знали, что Джина настоящая королева драмы. Сказать по правде, каждый, в ком текла кровь Уайльдов, был немного сумасшедшим.

— Что именно я вам не сказал? — пробормотал я в пышную грудь своей сестры Эм-Джей, пока мне в лицо больно давили солнечные очки, свисающие с воротника ее рубашки. — Пусти.

— Даже не мечтай. Мы здесь, чтобы выразить тебе свою любовь и поддержку. Ты же знаешь правила.

— А что, если меня это бесит? — сердито возразил я.

— Сочувствую, — Сэсси крутанулась на месте, торжественно подняв над головой что-то загадочное в руках. Красно-зеленое с пушистыми помпонами, болтающимися на длинных нитях пряжи.

— Что это за фигня? — стоило вопросу сорваться с губ, как ответ на него тут же поразил меня подобно грому. — О боже, — простонал я. — Нет. Нет.

Тетя Брэнда дулась с дальнего конца огромного стола между кухней и гостиной.

— Он честно выиграл эту чертову штуку. Просто, блядь, отдай ему ее уже. Кэтрин Энн Уайльд, это все твоя вина, — прогремела она, не отрываясь глядя на мою кузину Кэти. — Я не молодею, так что тебе и твоему никчемному муженьку лучше бы дать мне возможность покатать коляску, пока я не умерла. Так и знала, что один из отпрысков Билла и Шелби получит его первым. Выскочки.

— Нет, — повторил я. — Убери эту хрень.

Сэсси продолжала размахивать им, как знаменем Победы.

— Не-а. Дедушка целых пять лет вязал этот шедевр для своего первого правнука, и ты честно его заслужил. Смирись, тетя Брэнда. Смотри. Смотри, как я вручу его моему брату Уэсту.

Какая же она все-таки коза.

Бренда зыркнула на Сэсси.

— Не вынуждай меня звать тебя настоящим именем, — предупредила она.

Сэсси проглотила ухмылку и отбросила вязаную фигню, как горячую картофелину.

— Ай-ай-ай, посмотри, что ты наделала, — пожурил Док, наклоняясь, чтобы поднять вещь. Он держал в руках вязаный комок, поглаживая его, будто ребенка. — Такой прекрасный рождественский чулок, и никто его не хочет. Не волнуйся, красно-зеленое чудище. Однажды и для тебя наступит счастливый день. Клянусь.

Дедушка подошел и выдернул комок из рук Дока.

— Придурок, — буркнул он, благоговейно складывая вязание в коробку, после чего накрыл его слоями папиросной бумаги.

— Народ, — обратился я ко всем присутствующим, — все не так. Пиппа — не мой ребенок.

Эм-Джей прожигала меня взглядом, словно лазером. Все видели, что адвокат в ней рвется наружу.

— Твое имя стоит в свидетельстве о рождении?

Я в замешательстве моргнул.

— Ну да, но...

— Тогда она твоя, — торжествующе объявила Эм-Джей и, дотянувшись через массивную пурпурную сумку, подвинула Дедушкину коробку ко мне, а затем стащила пару морковных палочек из миски на стойке. Только моя сестра Винни носила такие уродливые сумочки.

— Близнецы тоже приехали? — покачал я головой. — Да господи-боже, сколько вас прикатило из города? Ни у кого работы нет, что ли?

Я заметил Кэла и Кинга в углу комнаты за шахматной партией. Они сидели тихо и не высовывались, но все равно присутствовали здесь. Первый раз в жизни я вознес мысленную хвалу за то, что Сента и Отто отправили за границу. Хотя и без них вся гостиная кишела родней.

Когда случалась беда, Уайльды оказывались тут как тут, собираясь все вместе.

Несмотря ни на что я был благодарен за всех этих людей, что любили меня. И непроизвольно подумал о Нико, о том, как он справляется со сложившимся безумием.

В комнату ворвалась Хэлли, театрально остановилась на пороге и прижала руки к груди.

— О, Уэстон! — воскликнула она. — Конечно же, мы все здесь. Не каждый день твой брат становится отцом.

Так, с меня было достаточно этой драмы.

— Да не отец я, мать вашу!

Болтовня в комнате резко прекратилась, и все уставились мимо меня в сторону входной двери. Я обернулся посмотреть на что они пялятся и увидел Нико со свертком розовых одеял в руках. Он выглядел ошеломленным, и явно слышал мои слова. Я поспешил объясниться.

— Нико, я...

— Она заболела, — прохрипел он. — С ней что-то не так, Уэст. Мне кажется, ей трудно дышать.

И тогда до меня дошло, что в действительности он сильно испуган. Я бросился к нему и взял ребенка.

— Док, — позвал я.

— Неси ее в гостиную. Возьму медсумку, — ответил он, начав действовать без каких-либо вопросов.

Все расступились, а тетя Кармен шепотом попросила всех покинуть комнату, чтобы дать нам немного пространства.

Я подошел к дивану, заметив, что кто-то заботливо накрыл одеялом подушку. Уложив Пиппу, я откинул одеяльце и пеленки, чтобы осмотреть ее. Губы малышки посинели, и мое сердце зачастило, пока я перебирал в уме возможные причины.

Док расположил сумку на кофейном столике рядом, рывком открыл ее и рявкнул на меня, чтобы я пошевеливался. Мы работали слажено, как команда, чтобы оценить состояние Пиппы как можно быстрее.

— В аптечке под раковиной есть ингалятор. Принеси его, — велел он.

Вскочив, я помчался в комнату дедушек, не обращая внимания на вопросы Нико. Обнаружив искомое под раковиной, а рядом пакет с различными насадками, я схватил его в надежде, что хоть одна из них окажется подходящей для младенца, и побежал обратно в комнату. Размотал шнур и попросил у Дедушки удлинитель. Подключив аппарат к ближайшей розетке, принялся рыться в сумке Дока в поисках нужного нам лекарства. Отыскав крошечную маску, собрал ингалятор. И лишь все подготовив, посмотрел на Дока.

— Респираторный вирус? — предположил я, зная, что диагноз опасен, но все лучше, нежели посторонний предмет, застрявший в горле, или операционное вмешательство.

— Пока предположение. Я взял у нее мазок, чтобы знать наверняка. Дай мне маску, сделаю ей искусственное дыхание.

Я помог Доку устроиться на диване с укутанной Пиппой на руках. Надев на ее лицо крошечную детскую маску с динозавриком, я отступил и вздохнул. Нико стоял в стороне, прижав руку ко рту, с широко распахнутыми от ужаса глазами.

Мое сердце дрогнуло, и я сгреб его в объятия.

— Иди сюда, — прошептал я, притягивая его к себе. — С ней все будет в порядке, Нико. Ты правильно сделал, что привез ее.

Он изо всех сил вцепился в меня. Я пытался успокоить, заверить что все будет хорошо, но его продолжало трясти.

— Ш-ш-ш, — прошептал я ему на ухо. — Детка, с ней все в порядке. Клянусь.

— Уэст, это пиздец. Я не знаю, как это делать. Я просто не смогу. Слава богу, ты значишься ее отцом. Так будет лучше.

— Неправда, — сказал я со всей убежденностью. — Это неправда, и мы оба это знаем. Ты любишь эту маленькую девочку. Она — твоя семья.

Я почувствовал, как он вздохнул.

— Нет. Мне пора.

Стиснув зубы, я еле удержался, чтобы не встряхнуть его.

— Ты никуда не пойдешь.

ГЛАВА 29

Нико

У меня душа ушла в пятки. Заметив, что Пиппе трудно дышать, я бросился к машине и не раздумывая направился к Доку. В доме Уэста появляться не хотелось, но я понимал, что нельзя допустить, чтобы Пиппа разболелась, не попросив о помощи.

Я так запаниковал, что только на полпути понял, что оставил Гриффа и Ребекку на крыльце. Я позвонил Гриффу и извинился, объяснив, что необходимо как можно скорее помочь ребенку и пообещал позвонить, когда что-нибудь прояснится.

Стоило войти в дом Дока и Мистера Уайльда и увидеть посреди комнаты Уэста перед толпой людей, как у меня закружилась голова. Конечно же, теперь он узнает. Они все узнают, как дерьмово я забочусь о Пиппе.

Я чувствовал себя полным кретином. Я облажался, и теперь малышка расплачивается за мою ошибку.

Как я и предполагал, Уэст и Док взяли на себя ответственность, они ведь профессионалы в своем деле, и сделали все возможное, чтобы Пиппе стало легче, я же просто стоял там, как бесполезный предмет декора.

В конце концов я согласился побыть у них некоторое время и принес из машины автолюльку, чтобы Док мог уложить Пиппу спать полулежа. По-видимому, это способствовало выведению слизи из дыхательных путей или еще чему. Да что, блядь, я вообще в этом смыслю?

После ингаляций Док немного покачал ее, усадил в люльку и забрал к себе в спальню, чтобы присматривать за ней. Казалось, ему в радость посидеть с Пиппой немного, несмотря на то, что в доме проходила большая семейная вечеринка. А может, он просто хотел побыть в тишине и отдохнуть.

Уэст вывел меня из комнаты Дока и Дедушки, прикрыв за нами дверь. Теплой рукой придерживая за поясницу, он развернул меня лицом к себе. Мы стояли в конце длинного коридора, а вокруг больше никого.

— Доверишь ее Доку ненадолго? Он позаботится о ней, пока ты переведешь дух, — тихо предложил Уэст. Это не было сказано в укор, скорее, с искренней заботой.

— Конечно. Очевидно, у него это получается гораздо лучше, чем у меня, — сухо признал я. — Я не создан для этого, Уэст.

— Прекрати. Ты несешь чушь. Многие родители новорожденных и вполовину не так хороши, как ты. Когда я видел ее два дня назад она была совершенно здорова, а Док видел ее сегодня утром, когда вы были в городе. Вирус проявился мгновенно, Нико. Перестань корить себя. Ты отлично справился. Заметил, что она больна и привез к врачу. А теперь завязывай молоть фигню и пойдем выпьем. Нам обоим это не помешает.

— Это точно, — ответил я и рассмеялся от облегчения.

Мы направились обратно к главной части дома, и Уэст снова заговорил:

— Нико, насчет свидетельства о рождении. …

— Я верю тебе, — сказал я, не дав ему договорить. — Если ты говоришь, что не отец, то я тебе верю. Прости, что засомневался. Я был очень расстроен.

Уэст остановился и крепко обнял меня.

— Я не ее отец, Нико. Клянусь. Я никогда не спал с твоей сестрой. Мне нужно, чтобы ты это знал. И я понятия не имел, что она указала меня как отца Пиппы.

— Есть предположения, почему она это сделала? — спросил я.

— Даже не знаю. Может, на крайний случай? Возможно, у Хонови есть какие-нибудь идеи. Спросим его завтра. Сейчас я хочу познакомить тебя с некоторыми из этих чокнутых и посмотреть, насколько неловко пройдет твой вечер, — совершенно невозмутимо пошутил Уэст, но в каждой шутке есть доля правды.

— Это что, какое-то странное подобие «знакомства с семьей»? Тебе не кажется, что для этого еще рановато? — поддразнил я.

— Лучше сейчас, чтоб потом не было сюрпризов, — пожал плечами Уэст. Я расхохотался и шлепнул его по заднице, а он повернул в сторону нарастающего гула голосов, целая толпа народу сновала по кухне и гостиной. Должен признать, было приятно ненадолго передать заботу о Пиппе эксперту.

На кухне я заметил Гриффа, каким-то чудом оказавшегося здесь тоже, он держал в руке бокал вина и смеялся, разговаривая с незнакомой мне пожилой женщиной. Я удивленно посмотрел на Уэста.

— О, я попросил Хадсона смотаться и забрать Гриффа. Подумал, ты не захочешь оставлять их одних, и таким образом сможешь побыть здесь дольше, — он подмигнул мне и взял бутылку алкоголя, которые в изобилии были расставлены по огромному кухонному островку.

Я подошел к Гриффу и рассказал ему о состоянии Пиппы, а он объяснил, что Ребекка предпочла остаться дома и отдохнуть, а не идти на «вечеринку для молодежи».

Уэст подал мне какой-то крепкий напиток и начал со всеми знакомить, пока от такого количества новых лиц у меня не закружилась голова. Кто-то включил музыку, а Мистер Уайльд раскладывал на тарелки чили, и по какой-то причине выбор блюда для вечеринки вызвал жалобы.

— А что не так с чили? — тихо спросил я одну из сестер. Готов поклясться, ее имя состояло из инициалов, но провалиться мне на месте, если вспомню из каких именно.

— Он уже несколько дней экспериментирует с рецептами чили. Хочет обставить одного соседа в предстоящем конкурсе, но этому не бывать. Ну а пока это все, чем питаются наши бедняги: Док, Феликс и Хадсон, — объяснила она.

— И который из них Феликс? — спросил я.

Она указала в сторону тихого паренька, читающего какой-то учебник. Он был худощав, а аристократичные черты лица подчеркивали очки в темной оправе. Невероятно симпатичный.

— Его вырастили Док и Дедушка. Тетя Джеки, его мать, известная актриса. Феликс ненавидит внимание и папарацци, поэтому упросил остаться здесь, в Хоби. Он очень застенчивый. Совершенно не терпит никакого внимания. Одному Богу известно, как такая женщина, как Джеки Уайльд, воспроизвела на свет такого ребенка, как Феликс.

— Жаклин Уайльд — ваша тетя? Охренеть не встать. Она дочь Дока и Мистера Уайльда? И часто она приезжает в город? Они видятся?

— Теперь нет. Она упоминает семью только для того, чтобы не упасть в грязь лицом перед прессой или поклонниками. Дедушки ненавидели это, особенно из-за Феликса. Семья для них все, как видишь, — сказала она с улыбкой, оглядывая комнату. И тут меня осенило инициалами. Ее звали Эм-Джей. — Кстати, ты ведь тоже можешь называть его Дедушкой. Все так делают. Порой даже сам Док.

— А как его зовут на самом деле? — полюбопытствовал я.

— Уэстон, — ответила она, подмигнув.

Улыбнувшись, я огляделся в поисках Уэстона-младшего и поймал его взгляд через комнату, пока он предлагал Гриффу еще вина. Уэст вопросительно склонил голову набок, а я помотал головой в ответ. Сердце делало невообразимые пируэты от одного его вида. Если в ближайшее время я не свалю из города, то влюблюсь в этого парня окончательно и бесповоротно.

— Он тебе нравится, да? — спросила Эм-Джей так, чтобы ее никто не услышал.

— Ага, — со вздохом согласился я.

Она хихикнула.

— И я так понимаю, это не есть хорошо?

— Ага.

Она обвила меня руками за шею, заключив в своеобразные объятия.

— Не унывай, лютик. Бывает и хуже.

— Да неужели? — спросил я.

— По крайней мере, твои чувства взаимны.

Я вновь посмотрел на Уэста, он все еще не сводил с меня глаз. Эм-Джей отстранилась и посмеиваясь, побрела прочь, а я стоял и смотрел на единственного мужчину, который мог бы велеть мне раздеться догола прямо здесь, посреди комнаты, и спеть для всех песню Долли Партон, и я бы сделал это, не задумываясь.

Как же, блядь, это хреново.

Похоже, надо выпить еще бокал. Или десяток.

ГЛАВА 30

Уэст

Вечеринка стихла уже за полночь, и большинство из нас порядком перебрали. Все мои тетки давным-давно разошлись по своим комнатам, а братья и сестры, спотыкаясь, через задний двор побрели спать в барак.

Когда Дедушкино ранчо еще полностью функционировало, барак был именно бараком — пыльной старой ночлежкой для работников. Но стоило Дедушке выйти на пенсию и распродать последние остатки запасов, как они с Доком переделали строение в своеобразную гостиницу с комнатами и мини-апартаментами, чтобы размещать там гостей и членов семьи, когда те приезжали в гости. Дети и внуки давно стали взрослыми и теперь Дедушку с Доком навещало больше сорока человек одновременно.

Нам всегда там очень нравилось. Еще подростками мы уболтали Дока и Дедушку купить столы для бильярда и пинг-понга, поставили их в общей комнате, а в холодильнике за газировкой прятали пиво. Наши друзья всегда просто умоляли нас пригласить их на ночевку в барак. Никто и не подозревал, что там есть штука, похожая на радио-няню, чтобы следить за нами.

Уже поздно вечером Док поймал меня и велел проконтролировать, чтобы никто не садился за руль. Он предложил покормить Пиппу и уложить спать в его комнате, чтобы мы с Нико могли немного расслабиться. Думаю, Док прекрасно понимал, что Нико требуется передышка от ухода за ребенком, а мне следовало явиться на работу к девяти утра.

Я повел Гриффа и Нико в барак, смеясь над дикими пьяными воплями своих сестер, Винни и Хэлли. Близнецы являлись абсолютными противоположностями во всех отношениях, но когда напивались на пару, то превращались в закадычных подруг, прямо как в детстве.

— Я люблю тебя, Виннипег! — крикнула Хэлли в темноту.

— Я тоже люблю тебя, Холлифакс! — хихикнула Винни, толкнув Холли в плечо, и они обе чуть не свалились в полуживые кусты роз у двери барака.

Нико засмеялся вместе с ними. Около часа назад я заметил, что он изрядно пьян. Я был трезвее, но сильно возбужден и не мог перестать представлять себе Нико голым. От одной мысли об этом у меня перехватывало дыхание.

— Что? — спросил он.

— Что, что?

— Ты ахнул.

— И?

Нико снова хохотнул.

— И я хочу знать почему.

Я не мог сказать ему настоящую причину.

— Не могу перестать представлять тебя голым.

Вот, бля.

Снова глуповатый смех. Пока мы шли в барак, мой взгляд без конца возвращался к колечкам, поблескивающим в его нижней губе, и стоило нам оказаться в большом коридоре, как у меня вырвалось:

— Поцелуй меня.

Нико вытаращил глаза, и веселье мгновенно переросло в гнев. Он глянул на Гриффа, который с преувеличенным интересом разглядывал комнату.

— Не смей, мать твою, — сказал Нико Гриффу.

— Что? — одновременно спросили мы с Гриффом.

— Даже не думай об этом, Гриффин, — повторил Нико, сердито наморщив лоб. Не знаю, что его так расстроило, да и не важно. Невозможно воспринимать Нико всерьез, пока он такой несносно милый.

— Да в чем дело? — непонимающе спросил Грифф. — Целуй уже! — крикнул он.

Все Уайльды, слонявшиеся поблизости, притихли и с любопытством уставились в нашу сторону. До меня дошло, что имел ввиду Нико, когда буквально спустя мгновение мои придурочные родственнички завели единую шарманку:

— Целуй, целуй, целуй!

Глаза Нико комично расширились.

— Нет! — он в ужасе повернулся ко мне. — Ты не можешь его поцеловать.

Он выглядел испуганным, и внезапно я сложил два плюс два. Нико подумал, что я хотел поцелуй с Гриффом. Он и правда был пьян в дрова.

Шагнув вперед, я взял лицо Нико в свои ладони и прижался к его лбу своим.

— Николас Салерно, на много миль вокруг нет никого, кого бы я хотел поцеловать, больше чем тебя, — тихо признался я.

Нико застонал и наклонился ко мне, просунув пальцы в петли ремня на моих джинсах.

Родня начала скандировать еще громче. Наверняка, никто из моей семьи никогда раньше не видел, как я целуюсь с парнем, но я слишком далеко зашел, чтобы волноваться об этом. Я подался вперед и поцеловал Нико.

И когда он ответил, я мог поклясться, что его губы просто созданы для моих.

После того, как мы устроились в постели в одной из комнат, Нико забрался на меня сверху, покрывая все тело неторопливыми поцелуями и заставляя забыть обо всем на свете. Медленные, нежные прикосновения и дразнящие ласки стали чем-то новым и необузданным между нами. Может, из-за алкоголя, а может, от облегчения, что с Пиппой все в порядке и мы можем побыть вместе, не беспокоясь о ней хоть одну ночь. Независимо от причины, я никогда раньше не занимался любовью так.

Наши взгляды оставались прикованы друг к другу, движения сливались в унисон, и даже после того как насытились ласками, мы не могли насмотреться друг на друга. Что-то изменилось между нами этой ночью, и я понимал, что мы перешагнули грань «просто секса». Даже если Нико до сих пор считал, что это лишь секс, я знал правду.

Я влюбился. Его отъезд надвигался на нас с головокружительной скоростью, и это был лишь вопрос времени, когда мое сердце разобьется вдребезги.

* * *

Я проснулся с твердым как камень членом в незнакомой комнате, обнимая удивительно знакомое тело. Наши ноги переплелись, как и крепко сцепленные пальцы рук, покоящиеся на моей груди. Сердце радостно зашлось, и я непроизвольно закатил глаза от всей стереотипности ситуации.

Приподняв наши руки, поцеловал костяшки пальцев Нико. От тепла и запаха его кожи член стал еще тверже. Нико заворочался и сполз с подушки, переложив голову мне на плечо. Мое движение разбудило его, судя по тому как он жалобно заскулил и поморщился.

— Доброе утро, — повернувшись, я провел пальцами свободной руки по его фиолетовой гриве.

— Нет.

— Да. Каждое утро, когда я просыпаюсь рядом с сексуальным, голым красавчиком, определенно доброе, — возразил я.

— Я не голый, — пробормотал он, не шевельнувшись.

— Пока нет, но мы можем исправить это прямо сейчас, — ответил я, теребя резинку его нижнего белья.

Он ткнулся мне в бедро утренним стояком.

— Если б я мог двигаться, не блеванув при этом, и не рискуя тем, что мой мозг просто взорвется, я бы с удовольствием. Даже умолял бы от этом.

— А что, если ты просто полежишь, а я тебе отсосу?

Пожалуйста, о, пожалуйста, пусть он согласится.

— Разве кто-нибудь в здравом уме сказал бы «нет» в ответ на такое? — спросил Нико. — Давай будем реалистами.

Осторожно выскользнув из-под Нико, я положил его голову на подушку, и подтянул бедра так, чтобы он лежал на спине. Луч утреннего солнца пробился сквозь зазор между занавесками и упал на его лицо и грудь.

— Лежи смирно, — прошептал я, целуя незапятнанное татуировками местечко над сердцем. Я посасывал и облизывал его соски, слегка прикусывал кожу, следуя вниз по животу до бедер. Нико запустил пальцы мне в волосы.

Я уже был так близко к своей цели, но тут Нико вдруг резко дернулся и сел в кровати, случайно врезав мне коленом в живот.

— Ох, твою ж мать, — проворчал я, сгибаясь пополам.

— Малышка, — торопливо начал он. — Нам нужно пойти проверить, как она.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы провести диагностику и убедиться, что я не получил по яйцам. Нико заметил эту заминку и повернулся ко мне с извиняющимся выражением лица.

— Прости, Уэст. Ты в порядке? — Он скользнул по моей шее рукой и поцеловал в щеку. — Прости, — прошептал он мне на ухо.

— Порядок.

Нико огляделся, похоже, наконец осознав, что мы в незнакомом месте.

— Где это мы?

— Барак на ранчо моих дедушек, — хохотнул я. — Мы немного перебрали, чтобы садиться за руль, поэтому остались на ночь.

— Грифф! Боже. Грифф здесь?

В сердце закралась глупая ревность, но я поборол ее. Из разговора с самим Гриффом я понял, что тот сходит с ума по своему мужу.

— Он в соседней комнате. Не беспокойся. Грифф со всеми поладил, так что, уверен, с ним полный порядок.

Мы по очереди воспользовались крошечной ванной, оделись и вышли в общую комнату. Нико постучал в дверь, за которой должен был быть Грифф, но никто не ответил.

Мы направились в главный дом, где обнаружили большую часть моей семьи на разных стадиях одетости, кто при полном параде, а кто в пижамах, с торчащими в разные стороны волосами. Полупустые кофейные кружки стояли то тут, то там, аромат бекона и блинчиков с черникой витал в воздухе. Боже, как же я любил бывать в доме дедушек в такие утра, как это.

— Неужели никому из вас, бездельников, не надо на работу? — воскликнул я, когда мы вошли. Было всего семь утра, и раз уж почти все на ногах, то по крайней мере некоторые из них точно поедут обратно в город.

Грифф сидел за большущим кухонным столом, уткнувшись лицом в огромную чашку кофе, а тетя Джина трещала ему на ухо о винодельнях Напы. Когда мы проходили мимо них, чтобы налить себе кофе, он буркнул что-то в знак приветствия.

Мой кузен Феликс расположился с Пиппой в мягком кресле в гостиной, малышка лопала из бутылочки, а он корчил ей глупые рожицы. Пиппа казалась бодрой и довольной, улыбалась и щурила глазки, наблюдая за шалостями Феликса. Я похлопал Нико по бедру и кивнул в сторону Пиппы, показывая, что с ней все в порядке.

Стоило ему взглянуть на нее, как он моментально расслабился. Нико поприветствовал моего застенчивого кузена улыбкой, Феликс покраснел и сильнее вжался в кресло. Док с весельем в глазах наблюдал за ними, затем повернулся ко мне и подмигнул.

— Сегодня Пиппе гораздо лучше, — сообщил он. — Пару часов назад ей сделали еще одну ингаляцию и, думаю, больше не потребуется. Обильное питье, отдых и она пойдет на поправку.

— Спасибо, Док. Очень ценю это, — поблагодарил я его, крепко обнимая. Знакомый запах «Олд Спайс» и кофе окутал меня.

— Объяснишь, почему в свидетельстве о рождении ты значишься отцом? — спросил он, понизив голос.

— Сам не знаю. Думаю, это просто перестраховка со стороны Адрианы. Я правда без понятия.

Док отстранился и посмотрел на меня своими добрыми голубыми глазами.

— Ты собираешься оставить ее?

Вопрос застал меня врасплох.

— Что? Нет. Конечно же, я не собираюсь ее оставлять. Какого хрена, Док?

Он склонил голову на бок, внимательно глядя на меня.

— Почему ты так спешишь с ответом? Ты ведь с легкостью мог бы вырастить этого ребенка, Уэстон. Ты находился рядом с Адрианой на каждом этапе. Вел ее беременность, был лучшим другом. Всем известно, что из тебя получился бы замечательный родитель.

Я опешил. Потому что даже не рассматривал такую возможность.

— Лучших родителей, чем Уорнеры не найти. К тому же это решение должен принимать Нико.

Нико встал рядом со мной.

— Какое решение?

Мы с Доком переглянулись, и я бессвязно забормотал:

— О, это... независимо от того, собираешься ли ты... э-э-э...

— Оставить пекарню открытой, — пришел мне на помощь Док. — Ты еще не решил, как поступишь с «Ванильным кексом»?

— Ну, сложно принимать какие-либо решения, пока не приведу бухгалтерию в порядок. Хотя я попросил Рокс остаться на неопределенный срок и помочь управлять пекарней. Как только все наладится, буду думать. Может, найдется покупатель. Сейчас, с таким состоянием дел, я не могу продать ее.

Выпив кофе, я приготовил две тарелки еды и направился к Нико. Они с Гриффом возмущались, как люди могут быть настолько жизнерадостными в такую рань несусветную.

— Это ненормально, — пожаловался Грифф, отпивая кофе и успев стащить бекон с тарелки Нико, я подвинул ему свою тарелку, а сам пошел взять себе другую. Он благодарно кивнул. — Какого хрена я вообще сейчас не сплю? — возмутился он, вспомнив разницу во времени.

— Потому что у тебя, мать его, маленький ребенок, — пробормотал Нико. — Они портят все, что связано со сном. Ужасные, ужасные дети.

Я стоял у кухонного островка, с улыбкой наблюдая за перебранкой лучших друзей, и пил кофе. Волосы Гриффа кудрявым буйством торчали во все стороны, как и разноцветная всклокоченная грива Нико, закрученная в вихры так, что напоминала рожок мороженого. На его щеке все еще виднелся отпечаток от шва наволочки, а между бровями залегла морщинка, вероятно, означающая, что у Нико болит голова с похмелья.

— Смотришь на него, как влюбленный щенок, — прервала мои размышления Эм-Джей. — Должна заметить, он чертовски мил.

— Да неужели? — вздохнул я. — Боже. Я не могу контролировать это.

— Что собираешься делать?

— О чем ты? У меня нет выбора, Эм-Джей. Он уедет.

— Так попроси его остаться.

Я повернулся и посмотрел на нее. Меня одновременно раздирали два противоречивых чувства. С одной стороны, до одури хотелось попросить его остаться. С другой же, я понимал абсурдность идеи. Он никогда на это не пойдет.

— Ты свихнулась, — ответил я сестре. — У него вся жизнь в Сан-Франциско, бизнес, друзья.

Она нежно взяла меня за подбородок, поворачивая мою голову в сторону Нико, я обвел взглядом всех вокруг, наша семья в полном составе собралась за большим столом, чтобы поболтать с ним и Гриффом.

Мой двоюродный брат Феликс все еще развлекал Пиппу, тетя Кармен перегнулась через плечо Нико, потянувшись за бутылкой с сиропом для блинов, моя сестра Сэсси грозила пальцем перед лицом Нико, обвиняя в краже ее ложки (он смущенно признал вину), Дедушка передал ему блюдо с беконом.

— Сдается мне, Уэст, здесь у него тоже все найдется, — мягко сказала она. — Может, он просто еще не осознает этого.

Я не знал, что думает сам Нико по этому поводу, но развернувшаяся передо мной сцена согревала сердце. Я чуть было не прикинулся больным, однако вовремя спохватился, это было бы несправедливо по отношению к пациентам и персоналу.

Неохотно запихав завтрак в рот, я поблагодарил Дока и Дедушку за импровизированный «Отель любви». Погладил по пухлым щечкам Пиппу. И встав за спиной Нико, склонился к нему.

— Мне пора на работу, — прошептал я.

Он обернулся, вскинув брови.

— Правда? Уже?

— Да, извини. Э-э... я тут подумал, может, приготовлю тебе сегодня вечером ужин? Знаю, Грифф и Ребекка здесь, но... — я вздохнул. — Мне хотелось бы обсудить с тобой все это. Пиппу, удочерение.

— С удовольствием приду, — застенчиво улыбнулся Нико. — Увидимся позже?

— Конечно.

ГЛАВА 31

Нико

Вернувшись домой и уложив Пиппу вздремнуть, мы с Гриффом по очереди приняли душ и переоделись. Ребекка настояла на том, чтобы я оставил Пиппу под ее присмотром, пока мы с Гриффом будем заниматься делами в пекарне.

Мы с ним расположились в небольшой кухоньке, раскрашивая маленькие пирожные, приготовленные для нас Рокси и Стиви, а Грифф тем временем рассказывал мне что нового дома. Например, что Сэм дает уроки о сочетании вина и еды в своем ресторане в Напе, и что они наконец начали строительство дома на винограднике его брата.

Я вспомнил время, когда они с Сэмом только переехали из города на виноградник, чтобы открыть ресторан. Почти два года назад. Два года назад я жил в одном городе со своим лучшим другом.

Время пролетело незаметно, потому что я вкалывал как проклятый в салоне. Сэм был занят рестораном, а Грифф созданием и изданием собственных графических романов. Они по-прежнему довольно часто навещали родителей Гриффа, сестру Сэма и друзей. Но теперь все было совсем по-другому. Не так, как когда мы с Гриффом жили в одном городе. А когда родился Бенджи они почти перестали приезжать.

— Тебе нравится жить на винограднике? — спросил я. — В смысле, я знаю, что тебе нравится, но как... это... тяжело привыкнуть быть вдали от шума и удобств города?

Грифф на мгновение задумался.

— Думал, будет сложно, но видимо я просто выбрал для этого удачный момент. Меня устраивала жизнь в городе, однако я готов был остепениться. Я люблю выходить из нашего домика и смотреть на звезды, понимаешь? И мне нравится осознание того, что наша жизнь не вращается лишь вокруг работы. Теперь, живя на винограднике, мы проводим больше времени на свежем воздухе, гуляем у озера, ходим в походы, да даже просто едим на улице в обед.

Он повертел подставку под тортом, пока она не оказалась в нужном положении, и вновь макнул кисть в краску.

— Не знаю, как правильно объяснить, Нико. Это как... будто без всей этой городской суеты мы более расслаблены и можем просто посвятить себя друг другу. Отдаться воспитанию Бенджи. Думаю, растить его в городе для нас было бы слишком хаотично. Кроме того, мне нравится идея растить наших детей рядом с моим братом и его семьей, его дочка Элла всего на год старше Бенджи. Джуд и Дерек тоже когда-нибудь осуществят свои планы построить дом в Напе, и переедут туда со своим сынишкой. Вульф всего на шесть месяцев старше Бена. Разве не круто воспитывать детей в кругу семьи?

Думаю, Грифф на минуту забыл с кем говорит, когда начал разглагольствовать насколько удивительна его большая семья. Знаю, он сделал это не нарочно, но все равно стало больно.

— Это было бы прекрасно, Грифф. Я очень счастлив за тебя.

Оставшееся время мы разрисовывали торты на кухне пекарни в тишине, а когда закончили, то раскрасили еще и по несколько мини-кейков на продажу. Грифф исполнил на них свою версию крутых супергероев, напоминающих некоторые темы из его графических романов. Прознай наши клиенты, чьи именно рисунки получат на своих пирожных, они бы с ума сошли.

Мои мини-кейки вышли другими. Я сделал на них зарисовки всего города. На одном был изображен старый каменный мост через Хэзлетт-Крик. На другом — клумба пионов перед беседкой на городской площади. Но моим любимым стал торт с зеленым Викторианским домом на Догвуд-Стрит, где жил Уэст. Меня бросило в краску, когда я понял, что именно рисую, но все равно закончил. А потом незаметно спрятал торт в коробку с логотипом пекарни, чтобы вынести его, и никто не увидел.

Рокс провожала нас до двери, восхищаясь нашими творениями, по пути зазывая некоторых из наших постоянных посетителей взглянуть на фирменные торты в витрине. Она заверила меня, что все будет продано еще за несколько часов до закрытия, ее энтузиазм порадовал.

— Нико, присмотришь за прилавком, пока я сбегаю в банк?

— Без проблем.

Грифф взял кофе и булочку, и пошел в беседку в центре площади поболтать по телефону с Сэмом. Я занялся уборкой и пополнением запасов сахара и сливок на прилавке, пока не пришел следующий клиент. Я узнал в женщине Миссис Фоули, которая принесла мне запеканку после похорон Адрианы. Она была моей учительницей в четвертом классе, и я помнил, как она проводила забавные научные эксперименты. Один из них с воздушным шариком и взбитыми сливкам, но сейчас я уже не назову всех деталей.

— Здравствуйте, Миссис Фоули, — поздоровался я с улыбкой. — Пришли попускать слюнки на что-то особенное? — Я имел в виду кексы с лисятами и не сразу догнал, как это прозвучало, пока Миссис Фоули не уставилась на меня в замешательстве, моргнув пару раз как сова. — Ох ёп... нет. Это самое... я имел в виду, не хотите ли взглянуть на разрисованные капкейки? Они у нас сегодня особенные.

Старушка широко улыбнулась и подмигнула мне.

— На секундочку подумалось, что ты предлагаешь мне что-то другое, Николас. Помню, однажды в моем классе ты тряс задницей под какую-то ядреную песню, которую директор Хэттер завел по интеркому.

Я почувствовал, как щеки залило румянцем от этого напоминания.

— Нет, пожалуйста, — сказал я. — Сотрите это из своей памяти.

— Не в этой жизни. Слишком уж хорошее воспоминание. Кажется, ты голосил что-то вроде: «Вперед, сосиска, вперед». Или нет?

Ее глаза озорно блеснули, и я не смог удержаться от смеха.

— Наша команда называлась «Летучие Таксы», чего вы ожидали?

Она засмеялась до слез.

— Неудачный выбор талисмана, мягко говоря. Думаю, изначально задумывалось «Летучие Голландцы», но кто-то перепутал. Футболистов до сих пор хот-догами Хоби дразнят. Это, наверное, никогда не изменится.

— И что еще хуже, болельщицы звались «Лисички-сестрички».

— До сих пор, Нико. До сих пор. — Взяв свой горячий напиток и кекс, она повернулась, чтобы уйти. Но перед дверью остановилась и снова взглянула на меня. — Очень рада видеть, что у тебя все хорошо, Нико. Я гордилась Адрианой, уверена, и тобой буду тоже. Твоя мама бы точно гордилась. Надеюсь, ты останешься.

Сказав это, она покинула пекарню. Душу окутало тепло, никогда такого не испытывал пока жил в Хоби до пятнадцати лет, неужели люди здесь изменились к лучшему?

К тому времени, как Рокс вернулась, я уже успел побеседовать с некоторыми посетителями, с кем-то по-дружески, а кто-то выразил соболезнования о моей такой молодой, но безвременно почившей сестре. Они поделились воспоминаниями о ней, и у меня наконец появилась возможность воспринимать ее взрослой женщиной, а не вечно недовольной девочкой-подростком, какой она являлась, когда я видел ее в последний раз.

Когда мы вернулись домой, я заметил машину Дока на подъездной дорожке рядом с арендованной машиной Гриффа. Конечно же, Док и Дедушка были внутри, ворковали над ребенком, пока пили чай с Ребеккой. Ее глаза мне показались заплаканными, но я быстро сообразил в чем причина, когда увидел стопку коробок у входной двери.

— Что... что все это значит? — спросил я.

— Ох, дорогой. Мы собрали кое-какие вещи Адрианы. Надеюсь, ты не против, — произнесла Ребекка, вставая. Я жестом велел ей оставаться на месте и кивнул.

— Ладно... — неуверенно начал я.

— Не волнуйся, Нико, — вмешался Док. — Это просто одежда, обувь и туалетные принадлежности, которые, как нам показалось, ты будешь не против пожертвовать. Ничего сентиментального или важного.

Я вздохнул с облегчением.

— Спасибо. Да, наверное, так будет лучше. — Я оглядел комнату, пытаясь убедиться, что кардинально ничего не изменилось. Хотя понимал, что это бессмысленно. До отъезда в Калифорнию все равно пришлось бы пройти через это, чтобы выставить дом на продажу.

От подобной мысли замутило, и я стиснул зубы.

— Нет, все хорошо. Правда. Спасибо, что начали. Мне нужно разобраться со всем этим. Думаю, я просто откладывал неизбежное.

Грифф сжал мое плечо.

— Мы поможем. Останемся с тобой сколько нужно.

Я одарил его легкой улыбкой в знак благодарности и пошел на кухню налить себе стакан воды со льдом. Я слышал, как остальные тихонько переговариваются в комнате, и улучил минутку, чтобы мысленно напомнить себе о реально важных вещах в моей жизни.

Нет, не о вещах. О людях. Людях, которые ждали меня дома. О своей жизни там.

Но кто конкретно у меня есть?

Грифф. Нет, у Гриффа своя семья — Сэм и Бенджи — и он живет в Напе.

Мэрианы. Нет, на самом деле я не один из них.

Майк и ребята из салона. Нет, они скорее коллеги, чем друзья.

Я ощутил одиночество, оборачивающееся вокруг меня, будто огромный питон, что было нелепо, так как в соседней комнате находились четыре человека, которые явно заботились обо мне. Я посмотрел на Дока, Дедушку, Гриффа и Ребекку.

Хоби и дом.

Я хотел это все. Нуждался в этом. Даже если никто из них по-настоящему не нуждался во мне.

И теперь я уже не был так уверен в том, где находится мой настоящий дом.

Хныканье Пиппы вывело меня из оцепенения. По крайней мере, хоть кто-то, пусть и не навсегда, так же сильно нуждается во мне.

Моя Пиппа.

* * *

Вечером пришло время отправляться на ужин к Уэсту. Перед тем как уйти я напомнил Ребекке и Гриффу где найти еду, которую Голди принесла два дня назад. Она приносила мне еду каждые несколько дней, как по расписанию, думаю, приготовление пищи было для нее способом выразить любовь. Я вытащил из холодильника коробку с логотипом пекарни, которую захватил днем, и направился к входной двери.

Ребекка развлекала на полу Пиппу на игровом коврике и не отвлекаясь крикнула мне вдогонку:

— Нико, дорогой, почему бы тебе не остаться сегодня у Уэста, чтобы не спать на диване?

Я уставился на нее.

— Ч-что?

Она усмехнулась, а Грифф закатил глаза.

— Да ладно, братан. Серьезно? Ты подушился одеколоном. Реально собираешься нам втирать, что это деловой ужин, а не свидание? Ну, или хотя бы перепихон.

Ребекка усмехнулась.

— Не слушай Гриффина. Уверена, у Уэста есть отличная гостевая комната, где ты сможешь расположиться с комфортом, пока мы будем тут держать оборону. Увидимся утром. Она подмигнула мне, и снова переключила внимание на Пиппу.

Я сглотнул и повернулся, чтобы уйти и не слушать дурацкие шуточки. Но до того, как дверь за моей спиной успела закрыться, я услышал, как Грифф сказал своей маме: «это его трахательные штаны».

Мое лицо вспыхнуло, и я посмотрел на то, что надел на ужин.

Ну естественно.

Трахательные штаны.

ГЛАВА 32

Уэст

Я открыл дверь, Нико стоял на крыльце и выглядел очень неловко. В одной руке он держал белую коробку из пекарни, в другой бутылку вина, а под мышкой торчала большая папка с документами.

— Привет, давай помогу, — предложил я, протягивая руку за коробкой и бутылкой вина. — Тебе не нужно было ничего приносить.

— Я знаю.

Он последовал за мной наверх, положил папку на кухонный стол и снял куртку. Когда Нико повернулся, чтобы повесить ее на крючок у двери, я залюбовался восхитительной круглой задницей, идеально обтянутой черными кожаными штанами. Боже всемогущий. Так и хочется полапать. Или укусить. Может, сначала полапать, а потом укусить...

— Что это ты делаешь? — спросил Нико, изогнув бровь.

— А?

— Ты разглядывал мою задницу.

— Ну, если честно, да. Ты вообще видел свою задницу в этих штанах?

Нико завертелся из стороны в сторону, пытаясь разглядеть то, чем я так восхищался. Не похоже, что он преуспел, но было забавно наблюдать за его попытками.

— Иди сюда, — позвал я, протягивая руку. Он ухмыльнулся и подошел ближе, я взял его за руки и дернул на себя, крепко прижав к груди. Мой взгляд упал на маленькие колечки в нижней губе, вечно сводящие меня с ума, и я непроизвольно облизал свою губу в том же месте. — Спасибо, что пришел, — прошептал я, и провел кончиком языка по его губам.

Нико обхватил меня за талию, крепко вцепившись пальцами в рубашку на спине. Мне хотелось, чтобы он хватал не рубашку. Хотелось, чтобы он схватил меня. Все мысли были только о том, как я снова раздену его, и он окажется подо мной. От желания овладеть им перехватило дыхание.

Поцелуи быстро стали лихорадочными, Нико втиснул бедро мне между ног, потираясь о мой член.

— Бля-я-я, — выдохнул я. — Надеюсь, ты не голоден.

— Нисколечко, — ответил Нико, и прикусил мою нижнюю губу. — Если, конечно, ты не ожидал какого-нибудь пошлого ответа типа «моя задница изголодалась по твоему члену». Хотя это тоже верно.

В словах больше не было нужды. Я начал стаскивать с Нико одежду, раскидывая ее повсюду, пока передо мной не предстал совершенно голый, тяжело дышащий Нико Салерно. Я же остался полностью одетым, и столь явный контраст распалил меня еще больше.

Я развернул его лицом к массивному кухонному столу, и наклонил. Нико положил руки на деревянную столешницу, поддерживая свой вес на твердой поверхности. Его голая задница упиралась в молнию моих штанов. Я провел руками по его плечам, скользнул вниз по всем этим татуировкам к ярким ягодицам.

— Ляг грудью на стол, Нико.

Член неистово протекал в нижнее белье, и если в скором времени я не освобожу свой стояк, ширинка задушит его к чертовой матери.

Нико сделал как было велено и распластался на столе, подставив мне задницу словно рождественский подарок.

Я огладил руками мускулистые ягодицы и сжал их. Застонав, расстегнул ремень и завозился со штанами.

Наклонившись, провел языком между лопатками Нико, затем по позвоночнику к ямочкам на пояснице, и еще ниже к упругим ягодицам. Нежно впился зубами в мясистую плоть, тут же успокаивая место укуса легкими поцелуями.

Наконец, скинув штаны и даровав члену долгожданную свободу, я упал на колени и развел ягодицы Нико.

— Уэст, — выдохнул он.

Я смачно облизал большой палец, хорошенько смочив его слюной, и прижал к сморщенному входу Нико, массируя по кругу.

— Как конфетка, Нико, — похвалил я его и лизнул лакомое местечко. Теперь я мог не спеша насладиться им, как мне того хотелось. — Такой охеренный.

Я ласкал его вход, плавно переходя к пирсингу под яичками и возвращался обратно, дразнил ртом и пальцами, доводя до безумия. Каждый раз, когда я прижимал язык к колечкам, Нико прерывисто дышал и стонал, пока наконец эти звуки не стали все более отчаянными.

— Прошу, Уэст, — взмолился он.

Я наслаждался тем, как с Нико слетала колючая внешняя оболочка, открывая чувственного, уязвимого мужчину внутри. В тайне я надеялся, что он приберег эту частичку своего «я» лишь для меня.

— Хочешь кончить, сладкий? — спросил я, целуя его мягкую кожу, вновь проникая скользким от слюны пальцем внутрь, наконец добравшись до простаты. Нико вскрикнул от неожиданности.

— Сначала я хочу, чтобы ты вошел в меня, Уэст. Прошу, — прохрипел он. — Хочу, чтобы ты был со мной.

От этих слов в горле образовался ком. Чмокнув его сексуальную ягодицу напоследок, я встал и скинул до лодыжек штаны вместе с нижним бельем. Выудив из кармана брюк бумажник, достал презерватив и упаковку смазки.

Открыть эти дурацкие маленькие пакетики оказалось тем еще испытанием. Руки дрожали, в голове стучало, в члене пульсировало.

Нико начал призывно подталкивать свою задницу ко мне. С каждым движением она слегка приоткрывалась, выставляясь напоказ, блестящая и раскрасневшаяся от моих ласк.

— Никакой от тебя помощи, — простонал я себе под нос. Нико хмыкнул и снова подался назад. Я шлепнул его по ягодице. — Прекрати.

Натянув презерватив, я размазал по нему смазку, и потянулся к охеренно сексуальному телу Нико. Когда я наконец вошел в него, из нас обоих вырвались стоны облегчения.

— Боже, Нико. — Я глубоко вздохнул. Так туго и идеально. — Бля. Ебать.

Нико схватил меня за бедро, впиваясь в кожу.

— Уэст, подожди, подожди секунду.

Я замер, прикусив губу, и начал водить ладонью по спине Нико, пока он привыкал ко мне. Нико выдохнул и ослабил хватку на моем бедре, давая понять, что можно продолжать.

Я начал двигаться, медленно и нежно, пока ощущать тесное горячее нутро стало невмоготу. Прижавшись грудью к его спине, я переплел пальцы наших рук вместе и вытянул на столе высоко над головой Нико.

Яростно работая бедрами, я входил в него снова и снова, шлепки кожи о кожу, скрип ножек стола по полу гулким эхом отдавались в кухне. Я прижался губами к нежному местечку за ухом Нико, и начал шептать ему, как он сексуален, насколько узкая у него задница и как плотно она обхватывает мой член, как потрясающе он выглядит, разложенный, словно деликатес на моем столе.

Помешанный на сексе псих, трахающий Нико на кухонном столе до скрипа ножек, был мне незнаком. Эта неизвестная до недавних пор часть меня дремала глубоко внутри, пока Нико не пробудил ее и я не мог утолить этот голод.

Я вонзался в тело Нико снова и снова, пока мы не начали кричать и стискивать друг друга за руки. Это было так дико и агрессивно. Оба разгоряченные, в поту. Секс с Нико был не похож ни на одну из моих самых смелых фантазий.

— Хочу, чтобы ты кончил, Нико, — процедил я сквозь зубы.

— Бля, бля, — простонал он, пытаясь вырвать руки из моей хватки, чтобы приласкать свой член, но я не хотел отпускать его.

Я хотел, чтобы он кончил, не прикасаясь к себе.

Взяв оба его запястья в одну руку, я опустил другую руку туда, где мой член входил в него. А затем замедлил наш ритм и надавил большим пальцем на нежную кожу над входом, продолжая двигаться.

Нико сдавленно вскрикнул, и я почувствовал, как его тело начало сжиматься вокруг моего члена, свидетельствуя о накрывшем его оргазме.

— Вот так, детка, вот так, — выдохнул я. — Давай.

Он простонал мое имя и откинул голову назад, содрогаясь от силы оргазма пока полностью не выдохся и не задрожал. Обхватив его руками, я сделал еще несколько толчков, и мое собственное удовольствие накрыло меня, накатывая восхитительным цунами. Я чуть не рассмеялся, настолько был счастлив.

Мы полулежали на кухонном столе — Нико голый и разложенный как секс-буфет, и я, все еще полуодетый, навалившийся на его спину, весь потный и дышащий как собака в жару.

Через несколько минут, наконец успокоившись, я отстранился от него, снял презерватив и натянул одежду. Нико остался лежать на столе, а меня так и подмывало просто стоять там, любуясь видом, пока он был готов оставаться в таком положении.

Вместо этого я провел рукой по его влажной спине и поцеловал в щеку.

— Пойдем со мной в душ?

Нико отлепился от стола, и я заметил мокрые пятна на полу у его ног. Нормально ли вообще с моей стороны гордиться доказательствами его оргазма?

Взяв за руку, я увлек Нико в ванную. И хотел уже было раздеться, но Нико опередил меня, начав снимать мою одежду сам, украдкой бросая на меня робкие взгляды, будто мы только что и не были так близки.

Я приподнял его подбородок пальцем.

— Спасибо.

Он покраснел до кончиков ушей.

— За что?

— Ну, во-первых, за самый горячий секс, который у меня когда-либо был. Это без сомнений, — сказал я с усмешкой. — Во-вторых, за то, что пришел сегодня, хотя я знаю, ты хотел провести время с Гриффом.

Я видел, что Нико хочет что-то сказать, но сдерживается, пытаясь подобрать слова. Наконец он заговорил:

— Я увижусь с Гриффом в Калифорнии. Тебя же в Калифорнии не будет. — Он присел на корточки, снял с меня штаны и бросил их в спальню. — Не знаю... может, это эгоистично. Но я... — он снова задумчиво умолк.

Я провел рукой по его щеке.

— Ты?

— Не могу удержаться, хочу быть рядом с тобой, — признался он, глядя на меня со знакомым выражением вызова на лице, будто ждал, что я посмеюсь над ним.

— А уж я как хочу быть рядом с тобой. Так что эти чувства взаимны, Нико.

Черты его лица смягчились.

— Правда? Ну... хорошо. Значит, я не один такой дурак, — он печально рассмеялся и потер ладонями мою грудь. — Но... Уэст, для меня все происходящее между нами больше, чем просто секс. И это... чем бы оно ни было…

Он выдохнул, глядя куда угодно, только не мне в глаза.

Я притянул Нико к себе и закончил за него:

— …пугает до усрачки, потому что охренеть как не вовремя?

Нико молча кивнул, уткнувшись мне в грудь.

— Знаю, — тихо сказал я. — Я не хочу, чтобы ты возвращался в Калифорнию. Чувствую себя безнадежным эгоистом.

Я ощутил, как его губы коснулись моей кожи.

Поцеловав его в волосы, я потянулся, чтобы включить душ.

— Да пошло оно все. Давай отвлечемся и приведем себя в порядок, чтобы потом снова испачкаться. Что скажешь?

Он кивнул в знак согласия, и мы наслаждались нашим совместным душем, не спеша намыливая тела друг друга, разговаривая о прошедшем дне. Я рассказал Нико о своей пациентке, которую укусила змея в саду, а он о том, как они с Гриффом разрисовывали пирожные в пекарне.

Вскоре Нико снова замкнулся, и я поинтересовался, что творится в его яркой голове. Мы были в спальне, я искал удобные штаны, более-менее подходящие по размеру Нико, чтобы ему не пришлось снова натягивать свои кожаные.

— Ничего, если я останусь на ночь? Либо так, либо придется спать на диване дома... я имею в виду, у Адрианы.

Я не смог сдержать смех.

— Ты что, шутишь? Конечно, можешь. Ты бы в любом случае остался здесь, только теперь это не будет считаться похищением, — пошутил я, подмигнув, и протянул ему свои самые маленькие пижамные штаны.

Как только слово «похищение» слетело с моих губ, улыбка Нико исчезла.

— Да, э-э... наверное, нам стоит поговорить о Пиппе.

Сердце сжалось, когда я понял, что подвигло его заговорить об этом. Док рассказал мне о стычке с Куртом Биллингемом в городе.

— Мне плевать, что написано в свидетельстве о рождении, Нико. Ты ее семья. Ты же ее дядя. Я для нее никто, — заверил я его. — Ты ведь знаешь, я никому не позволю обвинить тебя в том, что она у тебя незаконно. Ты должен знать. Скажи, что знаешь.

Нико поднял на меня глаза, в которых ясно читалась неуверенность, и захотелось кричать от всей этой несправедливости. Никогда в жизни у меня не возникало желания придушить Адриану так, как в тот момент, когда она поставила Нико в такое положение. За то, что все испортила для него.

— Я знаю, что ты не собираешься сажать меня в тюрьму, Уэст, но факт остается фактом: если ты значишься отцом в свидетельстве о рождении, то в действительности сейчас законный опекун ты.

— Это всего лишь формальность. Она все равно твоя, — настаивал я.

— Нет. Это не так. Потому что встает юридический вопрос. Я хочу отдать ее на усыновление. Но я не могу, потому что она не моя. Это означает, что ты должен будешь подписать документы.

— Но я могу аннулировать отцовские права и...

Однако Нико остановил меня.

— Тогда ее заберет на попечение государство, и процесс усыновления придется начинать заново. Только на этот раз она будет в приемной семье. Ты не можешь просто передать мне право собственности на ребенка, она не автомобиль. Придется пройти через весь процесс, чтобы получить право усыновить ее. Это включает посещение места жительства и проверку прошлого. Вместо этого ты можешь просто подписать документы для Уорнеров.

Одевшись в удобную домашнюю одежду, мы сели на край кровати. Я повернулся к нему и взял его руки в свои.

— Нико, я сделаю все, что хочешь. Скажи, что мне сделать?

ГЛАВА 33

Нико

Уэст был так мил. Разве он не догадывался, что это не поможет мне оставаться сильным?

— Я хочу, чтобы это прошло как можно безболезненнее для Пиппы, — сказал я, чувствуя комок в горле. — Думаю, будет лучше, если ты сам со всем разберешься. Ты всегда был рядом с ней и ближе всех знал Адриану.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но я перебил его:

— Не надо. Я видел достаточно с тех пор, как вернулся и понимаю, что ты знал совершенно иную Адриану, нежели я, когда мы были детьми. Не знаю, почему она была такой, какой я помню ее в юности, но похоже, за последние пару лет она сильно изменилась. Это та Адриана, которую знал ты. Я никогда не знал ее такой.

Уэст коснулся моей щеки большой теплой ладонью.

— Мне жаль. Скажи, почему все эти годы ты не сообщал ей, где был? Почему никогда не связывался с матерью?

Внезапно у меня появилось желание рассказать ему о самой постыдной части моего прошлого. Почему мне так хочется признаться ему в этом? Я мысленно рассмеялся сам над собой. Это так очевидно. Как только я расскажу ему о своем дерьмовом прошлом, он поймет почему я не подхожу для серьезных отношений. Это значительно облегчит мой отъезд.

— Я был проститутом.

Наступила тишина и я стал ждать осуждения. Идеальный доктор Уайльд из своей идеальной семьи не сможет переварить такое быстро...

— И?

Я вскинул голову и уставился на него.

— И... я спал с мужиками за бабки и еду. Иногда просто за крышу над головой и защиту.

Я видел, как желваки Уэста ходуном ходят, и понимал, что ему трудно держать себя в руках.

— Еще одна причина позвонить домой и попросить о помощи, — медленно произнес он.

Я горько усмехнулся.

— Да, конечно. «Привет, Мам? Это я. Твой пятнадцатилетний сын. Знаю, ты и твой новый муж не хотели иметь сына-гея или сына-преступника, но позвольте рассказать вам, чем я теперь занимаюсь. Я пристаю к мужикам на улице, предлагая отсосать. О, но не волнуйся — есть один коп, готовый в обмен на минет не загребать меня в участок во время облавы, если я случайно попадусь ему вместо настоящих шлюх». Уэст, если раньше я считал, что ставлю их в неловкое положение, можешь себе представить, что я чувствовал, когда торговал собой на улице?

Челюсть Уэста уже не просто подергивалась, было видно, что он изо всех сил старается сохранить нейтральное выражение лица. Но меня не обманешь. Он и должен был испытывать отвращение. А кто бы не испытал?

Уэст продолжал молчать, и я повержено вскинул руки.

— Видишь? Именно. Они, вероятно, отреагировали бы точно так же. Молча испытывали бы отвращение.

Я встал, намереваясь найти одежду и убраться отсюда к гребаной матери, но Уэст обхватил меня сильными руками за талию, и развернул к себе лицом.

— Я ничего не говорю, потому что если открою рот, то закричу, Нико, — признался он прерывисто. — Мне невыносима сама мысль о том, что ты был один на улице, пытаясь выжить. Мне просто ненавистна эта мысль.

Уэст притянул меня ближе, я встал между его ног, а он прижался лицом к моей груди. Я непроизвольно запустил пальцы в его волосы. А через несколько секунд почувствовал, как горячие слезы просачиваются сквозь поношенную футболку и понял, что он плачет. Из-за меня. Уэст плачет. Из-за меня. В этом не было никакого смысла.

— Почему ты плачешь?

— Ты заслуживал лучшего, — прохрипел он. — Каждый ребенок заслуживает лучшего.

Я попытался оттолкнуть его за плечи, но он крепко держал меня.

— Не надо меня жалеть, мать твою. Я не за этим тебе рассказал, — хрипло огрызнулся я.

Я продолжал отпихивать его, желая уйти как можно быстрее, чтобы снова иметь возможность дышать.

— Не смей, — прорычал он. — Не отталкивай меня, Нико. Просто позволь быть рядом. Не думаю, что прошу слишком многого. Да какого хера, я не прошу.

Я был ошеломлен его тоном и от удивления успокоился.

— Господи, наконец-то, — пробормотал он, уткнувшись мне в грудь. — Заводишься с пол-оборота.

Я усмехнулся.

— Это ты типа пошутил?

— Захлопни варежку. У нас тут момент. Не порти его.

Я пробежал пальцами по его густым светлым волосам и подумал о том, как это, наверное, удивительно постоянно быть с таким человеком, как Уэст. Однажды он достанется какому-нибудь счастливчику.

Я на мгновение представил себе, каково это — оказаться тем человеком, с которым Уэст решил разделить жизнь. Представил себе долгие ночи: его руки на своей коже, его губы на моих губах, его член так глубоко во мне, что я чувствовал себя полным и целостным. Представил воскресные вечера за просмотром футбола по телевизору, пятничные ужины у Дока и Дедушки со всеми этими сумасшедшими Уайльдами. Местный парк, где мы катаем наших детей на качелях или пристань, где мы учим их управлять лодкой. Представил себе, как смогу пройти по Хоби, перед всем миром, с гордо поднятой головой, держа за руку Уэста Уайльда.

Несбыточная мечта. Фантастическое будущее, которое не случается с такими людьми как я. Уэсту нужен кто-то похожий на него: успешный профессионал, умеющий держать себя в руках, или поддержать беседу о литературе, а не кто-то вроде меня, купивший диплом колледжа по дешевке в интернете после шести лет попыток поступить. Ему нужен кто-то с семейным древом, а не с клеймом банды, которое перекрыто неудачной татухой феникса.

Уэст просунул руки под мою футболку и приподнял ее, чтобы рассмотреть татуировки на животе.

— А теперь расскажи мне о своих татуировках, — попросил он, словно прочитав мои мысли.

Ах да, еще один яркий пример моей сломанности и испорченности.

Я сглотнул.

— Возможно, для этой истории мне понадобится выпить, — признался я. — Даже с учетом того, что я избавился от головной боли после вчерашней попойки только пару часов назад.

— А что, если мы устроим «обратный ужин» и развяжем тебе язык тем, что лежит в коробке из пекарни? — Уэст озорно улыбнулся, и я наклонился, чтобы поцеловать его в губы.

— Заметано. Показывай дорогу.

Мы вернулись на кухню, и я достал из коробки маленький торт. Было немного неловко показывать Уэсту то, что я нарисовал специально для него, но его реакция развеяла мои сомнения.

Он благоговейно разглядывал рисунок, а потом поднял на меня сияющий взгляд.

— Ты, должно быть, шутишь? Ты сам это сделал? Бог мой, Нико. Надо сфоткать его для Дока.

Уэст бросился на поиски телефона. Отправив Доку сообщение с фотографиями, он посмотрел на меня, его щеки пылали.

— Мы не станем есть этот торт. Мы не можем. Это слишком красиво.

— О да, еще как съедим. Я умираю с голоду, а Рокс делает убийственные торты.

Я начал рыться в ящиках в поисках ножей и вилок, но Уэст повалил меня на пол.

— Какого хера? — засмеялся я, пока он пытался строить из себя ниндзя, стараясь зажать мои ноги между своими.

— Не трогай мой торт, — прорычал он и укусил меня за шею. — Или мне придется наказать тебя.

Уэст защекотал пальцами у меня под ребрами, и я, с трудом переводя дыхание, спросил:

— Обещаешь?

— Может, отшлепаю, — пообещал он знойным голосом. — По этим нежным ягодицам. Хм... с чего же начать, с павлина или со змеи? Кто хуже себя вел?

Я почувствовал, как мои щеки запылали от этого предложения.

— Если я не могу съесть торт, то что же тогда?

Уэст пригвоздил меня взглядом.

— Чего бы ты хотел, Нико?

От звука моего имени, слетевшего с губ Уэста, все тело напряглось в предвкушении. Это был чистый секс. Как, мать его, он это делал?

Приподняв бровь, я ответил:

— Чили.

Уэст громко расхохотался.

— Нет. Ни хрена подобного. Забудь об этом.

Смеясь, мы встали с пола, и Уэст подошел к холодильнику, чтобы достать то, что он собирался подать на ужин. Оказалось, что он замариновал стейки для гриля, приготовил салат и порезал миску с фруктами.

Когда все было готово, мы сели за его массивный кухонный стол. За тот самый, на котором трахались всего около часа назад.

— Ты покраснел, — поддразнил он.

— Правда? Ну, ты так плотоядно смотришь, что это заставляет задуматься, успею ли я съесть свой ужин, прежде чем ты снова набросишься на меня, — проворчал я. — Никогда больше не смогу смотреть на этот стол, как раньше.

Я любовно провел рукой по гладкой деревянной столешнице, пока Уэст посмеивался надо мной.

По негласной договоренности мы доели в тишине и оставили грязную посуду на потом. Уэст потянул меня в гостиную на диван и укрыл нас обоих одеялом.

— Татуировки, — напомнил он мне.

Как будто я был в силах забыть.

Я начал рассказывать ему о своем первом путешествии на Запад, когда покинул Хоби. Как потратил большую часть накоплений на автобус до Сан-Франциско в надежде, что в городе найдется работа для подростка-гея. Я не имел представления куда податься, чтобы быть в относительной безопасности в моей ситуации.

Но прибыв в Сан-Франциско, обнаружил, что все совсем не так, как я себе представлял. Само-собой.

— В конце концов я все осознал, — объяснил я. — Прибился к кучке бездомных взрослых, которые объединились, чтобы присматривать друг за другом. Они пытались защитить меня, но не могли прокормить, раздобыть одежду или что-то необходимое. Я совсем отчаялся и убедил себя, что достаточно возбужден, чтобы отсосать кому-то, так почему бы не срубить за это бабла?

Я поерзал на диване, чтобы не смотреть на Уэста. Обхватив рукой поперек груди, он притянул меня к себе и устроился позади под одеялом. Скользя пальцами по волоскам на его предплечье, я продолжил рассказывать:

— Поначалу все было не так уж и плохо. В основном я боялся подхватить какую-нибудь заразу, поэтому был очень осторожен с презервативами и все такое. Соглашался только на оральный секс так долго, как только мог, но потом... ну, кое-что случилось.

Я почувствовал, как тело Уэста напряглось за моей спиной, и понял, что он не захочет больше слушать подробности моего пребывания на улице. Блядь, да я и сам не желал их слышать.

— Короче, я встретил Гриффа и надрал ему задницу, чтобы он не попал в такую же переделку. Там был хороший полицейский, Брэди, он был очень милым и в конце концов устроил Гриффа в этот замечательный молодежный приют, не похожий на другие. Там он и познакомился с Мэрианами, и они взяли его к себе, а потом усыновили.

— А как насчет тебя? Ты не хотел этого? — спросил Уэст.

— Нет уж, нахер. Мысль о том, что кто-то, будь то родители, отчимы или опекуны, будут указывать мне как жить сводила с ума. Ни за что. Так что я вроде как был одной ногой в приюте, а другой на улице. Вот так я и познакомился с парнем по имени Донни Джессап.

Вспомнив этого человека, я тут же почувствовал, как щупальца неуверенности крадутся по краям сознания.

— Кто этот Донни? — поинтересовался Уэст.

— Один богатый парень, гораздо старше нас, которого Грифф прозвал Ричард Гир. Не то чтобы он был так же красив, как актер, но он тоже разыграл передо мной карту «желание изменить жизнь проститутки». Только произошло все не так романтично, как в фильме.

— Что случилось?

— Все началось с того, что однажды вечером он заметил меня возле клуба с клиентом. Тот затащил меня в переулок, но прежде чем что-то случилось, Донни подошел и велел парню убираться. Я был слишком ошеломлен его дерзостью, и поначалу никак не отреагировал, но мой клиент успел смыться. Придя в себя, я рявкнул на него за то, что потерял деньги. Никогда не забуду, как он достал бумажник и вытащил хрустящую стодолларовую купюру.

Уэст неодобрительно хмыкнул, и я почувствовал, как его руки сильнее сжались вокруг меня.

— Он так отличался от всех, кого я когда-либо знал. Сказал, что не хочет никаких сексуальных услуг. Только пообедать со мной в закусочной неподалеку. Я умирал с голоду — честно говоря, подростком я всегда был голоден, — поэтому согласился, с легкостью. Мы сидели и разговаривали часы на пролет. На самом деле, говорил в основном он. Когда он впервые подошел ко мне в переулке, на нем был модный деловой костюм. Но как только мы оказались в хорошо освещенной закусочной, я увидел, что он весь в татуировках. Они выглядывали из-под воротничка и манжет, я был заинтригован. Оказалось, он владелец тату-салона, я проходил мимо много раз и знал об успешной репутации этого заведения.

Я переплел свои пальцы с пальцами Уэста и поцеловал костяшки. Он не сопротивлялся.

— В конце концов он сделал мне предложение. Если я позволю ему использовать свое тело и практиковаться в татуировках, он разрешит мне остаться в подсобке магазина на несколько ночей, купит одежду и всякую мелочевку. Я был в шоке. Ни за что на свете мне не могло так подфартить. Он даже сказал, что я могу выбрать место, где будет татуировка, хоть я и не мог выбрать сам дизайн. Я подумал: ну и какое мне на хер дело? Скажу набить татуху на спине и никогда не увижу эту хуету.

Я выдохнул и попытался успокоиться. Одно воспоминание о Донни выводило из себя.

— Я не знал, что это символ банды. Донни наняли, чтобы наколоть знаки отличия для новых членов, и он боялся налажать, следовательно, возникла необходимость в практике на человеческом теле. Как только я узнал, что это такое, то потребовал, чтобы он перекрыл ее чем-нибудь другим. Он согласился. Конечно, если только я позволю ему попробовать еще пару рисунков на мне. Я пошел на это. Он продолжал предлагать мне все больше и больше никчемных материальных благ в обмен на то, что я позволю ему практиковаться на себе, и как только я получил несколько татуировок мне просто стало наплевать. Я был зачарован процессом и захотел сам научиться. К тому времени мы уже спали вместе, и он разрешил мне жить в подсобке на постоянной основе.

Я рассмеялся, вспомнив ту дерьмовую дыру.

— Я был охереть как доволен. Собственная комната, полностью в моем распоряжении. Само-собой за исключением тех случаев, когда он был там. А он там был почти всегда. Но потом я начал влюбляться в него. Он был полной моей противоположностью — сильным, красивым, успешным, уравновешенным, при деньгах. И то, что он тогда был со мной, заботился обо мне, казалось мне величайшим чувством на свете, даже если на самом деле он даже близко не испытывал того же. Никакой речи о постоянстве и преданности. Как ни унизительно признавать это сейчас, я был счастлив довольствоваться теми крохами, которые он подкидывал мне. Потому что был уверен, что большего я и не заслуживаю.

Уэст снова переместился позади меня и положил руку мне на щеку. На мгновение я уткнулся носом в его ладонь, затем продолжил.

— Но через какое-то время это стало тяготить меня, понимаешь? Например, я не понимал, почему иногда он такой милый и нежный, и в тоже время не хочет быть со мной по-настоящему. Это сбивало с толку. Так что я наконец набрался смелости спросить его об этом, ожидая, что он скажет, что женат или у него серьезные отношения, или что он слишком стар для меня. Но нет. Дело было не в этом. Он не хотел быть моим парнем, потому что боялся того, что люди подумают о нем, если кто-нибудь узнает, что он встречается со шлюхой. Его слова, не мои.

— Ох, Нико, твою ж мать, — произнес Уэст. — Ну и мудак. Мне очень жаль.

— И это еще даже не самое худшее, — признался я.

ГЛАВА 34

Уэст

Слушать, как Нико рассказывает о своем прошлом оказалось просто невыносимо. Было больно думать о нем, одиноком и уязвимом. Сколько мужчин воспользовались этим? Причинил ли кто-то из них ему физический вред? Боже, это уже слишком.

Не уверен, хотел ли я знать, что же он считает самым худшим.

— Я остался, — тихо признался Нико. — Остался, потому что мне казалось, Донни реально чувствует себя плохо из-за этого, и он пообещал стараться изо всех сил.

— О, детка, — пробормотал я, целуя его в макушку.

— Нет, ну правда, а? — раздраженно бросил Нико. — Кто в здравом уме повелся бы на эту чушь?

— Одинокие подростки, которые просто хотят, чтобы их любили, Нико.

— Ну, по крайней мере, какое-то время он и впрямь делал вид, что пытается. Все чаще и чаще водил меня куда-нибудь, приглашал к себе. Но однажды вечером мы шли к нему домой после ужина в ресторане неподалеку и натолкнулись на его друзей. Сразу стало ясно, что будет неприятная сцена, потому что я узнал одного из парней, с которым раньше... ну, ты понял... переспал, типа того. Донни отшатнулся от меня как от чумного, а когда тот парень спросил давно ли он начал платить за секс, Донни рассмеялся вместе с ним и сказал, что я стою каждого цента. А потом предложил своему дружку пойти со мной, чтобы убедиться самому.

Мое сердце ухнуло в пятки.

— Он не заступился за тебя? — не веря своим ушам спросил я, желая придушить этого мерзкого слизняка.

Нико покачал головой.

— Нет. Я так расстроился, что сбежал. Пошел прямо к Гриффу и выплакал все гребаные глаза.

— Готов поспорить, Грифф сгорал от желания прикончить этого ублюдка, — пробормотал я.

— Ага. Хотел оторвать ему яйца голыми руками. Но я сказал, что не могу позволить Гриффу сесть в тюрьму за нападение, потому что он слишком мне нужен.

— Тебе повезло с другом, — заметил я, мысленно поблагодарив небеса, что у Нико в жизни есть Грифф. Хотелось послать парню корзину цветов за то, что он поддерживал Нико, когда тот нуждался в нем больше всего.

— Да, очень повезло. Грифф — единственный парень, ну, кроме Донни, на которого мне было не похер с тех пор как я уехал отсюда. Все остальные воспринимались просто теплым телом.

Я не допускал мысли, что он имеет в виду и меня тоже, но слова все равно больно задели. Наверное, я на секунду застыл или что-то в этом роде, потому что Нико быстро обернулся в моих объятиях, широко раскрыв глаза.

— Я не о тебе. Я не имел в виду тебя, Уэст, — вздохнул он. — Но именно поэтому я слегка и паникую.

— Слегка? — поддразнил я, заставляя себя выдохнуть и расслабиться.

— Ты мне очень нравишься. А это значит, что паникую я тоже охренеть как очень.

Я наклонился и свел наши носы вместе.

— Так почему у тебя голое пятно на груди? — сменил я тему.

— Потому что независимо от того, что Донни делал с моим телом с помощью тату-машины, я оставил место над сердцем для себя. Однажды я пойму, что именно там набить, и это будет только мое, сокровенное.

На Нико была моя старая футболка из медицинского, и я запустил руку под нее, чтобы погладить девственно чистый участок кожи над его сердцем. Наши взгляды встретились.

— Я рад, что ты сохранил часть себя для чего-то важного, — прошептал я. — Ты невероятно сильный.

Нико покачал головой, но спорить не стал.

— Итак, я рассказал тебе все, теперь твоя очередь выкладывать.

— Что именно? — спросил я, искренне не понимая, о чем речь.

— Биологический отец Пиппы, — уточнил он. — Что за история? И как вы с Адрианой настолько сблизились?

В свете того, что он только что рассказал мне о Донни, не хотелось вываливать на Нико все, с чем столкнулась Адриана. Это только заставит его чувствовать себя еще более несчастным. Тем не менее он заслуживал знать правду.

— Адриана по уши влюбилась в Рива Биллингема, — начал я и Нико напрягся от этого откровения. — Однако у них хотя бы хватило совести подождать, пока родителей не станет.

— Но тогда они уже считались сводными братом и сестрой. Фу.

— Да. Поверь, ее это беспокоило, но, видимо, не настолько, чтобы держать себя в руках.

— Так что же случилось? Рив — отец Пиппы? Это же все меняет, Уэст.

— Нет, он не отец. Она хотела за него замуж, завести семью и все такое. Но он отказался. Не желал, чтобы кто-нибудь узнал, что они вместе, особенно Курт. Курт и так был адски зол и обижен из-за потери отца в аварии. Рив знал, что его брат взбесится, если узнает, что они с Адрианой вместе. Поэтому держал отношения в секрете.

— В этом-то городе? Господи, — пробормотал Нико.

—Ну, Рив служил на флоте, так что почти не бывал тут. Полагаю, в основном их отношения развивались по электронке или по скайпу. Адриана думала, что все изменится, когда у него истечет четырехгодичный контракт, но Рив продлил его. Затем опять.

— Бля, она столько его ждала? Господи, Уэст. Как долго они были вместе?

— Он пошел служить в восемнадцать, сразу после аварии. Уже тогда у них были сильные чувства, но спать они начали только через полтора года, когда Рив приехал в отпуск. Адриана надеялась, что после четырехгодичного контракта он вернется домой, но Рив подписался еще на четыре. А потом еще.

— Боже, бедная моя сестра, — тихо выдохнул Нико. — Значит, им было уже под тридцать. И все это время она ни с кем не встречалась?

— Нет. Конечно, она ходила на свидания в старшей школе, так что застенчивой девственницей в ожидании первой любви ее не назовешь. Просто Адриана считала, что Рив для нее единственный, и была готова ждать, пока тот не вернется домой. Но при этом оставалась очень одинокой.

— Даже не сомневаюсь. — Нико ненадолго задумался. — Что случилось потом? Разве ты не говорил, что он вернулся?

— Ага. После этих двенадцати лет ожидания Рив заявил, что ему нужно отслужить еще восемь, чтобы выйти на пенсию. Вот тогда Адриана и потеряла терпение. Рассказала обо всем Курту — можешь дофантазировать, чем это обернулось. Потом требовала у Рива взять на себя обязательство жениться, чтобы они могли хотя бы создать семью. Она так сильно хотела семью, Нико. Дети и все такое, понимаешь? Но Рив ответил, что не готов и не уверен, что когда-либо будет.

— Ебаный мудак. Всегда ненавидел этого парня. Как она могла пол жизни тосковать по такому эгоистичному херу? — Между бровями Нико пролегла морщинка и я провел по ней большим пальцем.

— Адриана послала его. Но по-прежнему сильно хотела ребенка и поклялась, что родит сама. После этого бросилась во все тяжкие. Приложения для знакомств, свидания вслепую и все такое. Она долго гостила в Далласе у Эм-Джей, пытаясь встретить хорошего мужчину, но так и не срослось. Когда Адриана забеременела, то ничего не сказала мне об отце. Не знай я о ее финансовом положении, то подумал бы, что она воспользовалась услугами банка спермы. Только в ночь, когда случился приступ эмболии и Адриана поняла, что не выкарабкается, она рассказала, что намеренно спала со случайными парнями во время овуляции, пока не забеременела.

— Черт, — выдохнул Нико. — Значит, она реально не знала, кто отец? Просто воспользовалась каким-то бедолагой для получения ДНК?

— Да. Когда Пиппа родилась, реальность этого обрушилась на нее. Она обманом заставила кого-то стать отцом, и он никогда об этом не узнает. Адриана понятия не имела, кто это.

Нико притих, вероятно обдумывая услышанное. Он прислонился лицом к моей груди, и я провел пальцами по его разноцветным волосам.

— Я не хотел, чтобы Адриана проходила через беременность одна, Нико. У нее никого не было. Она близка с моей сестрой, но Эм-Джей живет в другом городе. И хотя Адриана построила себе хорошую жизнь после смерти вашей матери, некоторые люди в городе по-прежнему помнили ее угрюмым подростком. Только во время беременности она засияла и стала настоящей. Думаю, именно когда Адриана вышла из тени их с Ривом отношений и случился давно назревающий момент расцвета. Она стала спокойной и уравновешенной… счастливой. Пекарня процветала, беременность протекала хорошо, и у нее наконец появилась надежда на будущее.

— Спасибо, что был с ней рядом, Уэст.

Мы немного посидели в тишине, прежде чем он задал мне еще один вопрос.

— А что с Куртом?

— В смысле?

— Почему он так зол на меня? Думаешь, вымещает на мне свой гнев за потерю отца? Это кажется немного дебильным.

— Все сложно. Наверное, он никогда не чувствовал себя любимым. Его мама умерла, когда Курт был еще подростком. Потом его отец влюбился в твою маму, а брат влюбился в твою сестру. Отец умер, брат ушел на флот. После того, как Рив и Адриана наконец расстались, Рива отправили на Тихоокеанский регион. С тех пор он не возвращался. Так что Курт был предоставлен самому себе.

— Разве у него нет девушки? Хлоя, или как ее там. Что между ними? Курт би или просто в отрицании?

Я усмехнулся.

— Ох бля, Нико, этот парень так глубоко заперт в шкафу, что никогда не вылезет наружу. Время от времени он намекает, что нам стоит переспать по старой памяти. Это просто жалко. Если консервативное воспитание держит его взаперти, почему бы этому парню просто не переехать туда, где ему будет комфортно в собственной шкуре? Не понимаю.

Нико подвинулся, сел на диван между моих ног и заглянул в лицо. Сине-зеленые глаза стали холодными, а между бровями снова появилась морщинка.

— Ты когда-нибудь встречался с ним после той ночи?

Я подумывал о том, чтобы солгать, но не стал.

— Всего раз. В момент слабости.

— Что случилось?

— Я встречался с парнем — Ксавье, в медицинском. Его семья живет здесь, в Хоби, однажды на Рождество, вскоре после того, как мы расстались, он гостил дома. Я столкнулся с ним и, наверное, почувствовал меланхолию. И возбуждение, если хочешь знать. Мы были на большой вечеринке у Дока и Дедушки. Каждый год они собирают практически весь город на гоголь-моголь и рождественское печенье, а после все остаются и разводят костер на заднем дворе, если погода позволяет. Ну, после встречи с Ксавье я начал топить свои печали в вине, а тут подвернулся Курт со своими язвительными намеками насчет выступления на бис, я поймал его на слабо. Завел за амбар и… — я замолчал, не желая вдаваться в детали.

— И?

— Ты ведь не хочешь знать все подробности? — спросил я со вздохом.

— Нет, конечно. Просто интересно. Это был отсос или ты его трахнул?

Я заметил уже знакомую мне дерзость во вздернутом подбородке и жестком взгляде. Скользнул ладонями по его щекам, удерживая Нико на месте.

— Нико, — спокойно начал я. — Это была ошибка. Ошибка, о которой я сожалею, как и о том, что случилось много лет назад.

— Не сомневаюсь, — выдавил он. — Курт — долбанный мудак.

— Теперь ты видишь еще причину, по которой он зол на тебя? — спросил я с улыбкой.

— Потому что я не трахну его за ебучим амбаром, как некоторые?

Боже, он такой милый, когда злится. Обожаю негодующего Нико.

— Потому что весь город знает, что хочу я только тебя, — твердо сказал я.

Нико закатил глаза и усмехнулся.

— Яркий пример того, что здесь нечем поживиться.

Я крепче сжал его щеки.

— Знаешь, Нико, тебе нужно определиться — злиться на меня или жалеть себя? Что выбираешь? Потому что я сижу здесь и вижу начало чего—то особенного, а ты, кажется, полагаешь, что один из нас этого недостоин — либо ты, либо я. И хочешь верь, хочешь нет, но оба эти варианта заставляют меня чувствовать себя дерьмово.

Пока я говорил, его глаза распахнулись.

— Я знаю, ты не ищешь постоянства, Нико. И знаю, что скоро уезжаешь. Но разве мы не можем просто побыть немного вместе без всего этого дерьма? Даже если это только на время. Будь со мной, Нико. Поверь, я хочу, чтобы ты остался этой ночью со мной, потому что нравишься мне, и я хочу тебя. И, по крайней мере, хотя бы сегодня позволь мне поверить, что я этого заслуживаю.

Казалось, вся его напускная бравада сдулась прямо у меня на глазах, и Нико улыбнулся. Стал мягким и милым, а мое сердце затрепетало. Его улыбка сказала все, что мне нужно знать.

Этой ночью Нико мой. Пришло время отвести его в постель и показать ему, как я рад, что он здесь.

ГЛАВА 35

Нико

Стоило переступить порог своего дома на следующий день, как меня встретил хохот Гриффа.

— Что? — спросил я.

Ребекка отвлеклась от мытья посуды и глянула в мою сторону.

— Выглядишь немного потрепанным, Николас, — поддразнила она.

— Выглядишь восхитительно, — заметил Грифф, широко улыбаясь. — Жду подробностей.

Я почувствовал, как щеки вспыхнули и попытался избавиться от румянца, обмахивая лицо руками, пока шел в спальню, чтобы взглянуть на Пиппу. Она спала на животике, ее большой подгузник топорщился в своих объемах, колени были подобраны, а маленькие ступни скрещены. Боже, она просто очаровательна. Я немного понаблюдал, как она спит, затем осторожно провел пальцем по маленькому ушку. Пиппа сладко причмокивала губками, а между ними выглядывал маленький язычок.

Я вернулся в гостиную, где Ребекка и Грифф уже поджидали меня на диване с кофе.

— И? — подтолкнул Грифф.

— Мне нужно срочно вернуться в Сан-Франциско, — выпалил я. — Если задержусь здесь дольше, то не смогу уйти.

Глаза Гриффа округлились, и он бросил обеспокоенный взгляд на мать. Ребекка наклонилась ко мне и положила руку на колено.

— Это из-за Пиппы или Уэста? — ласково уточнила она.

— Из-за обоих.

— Нико, дорогой, а как Уэст отнесется к твоему уходу?

Я пожал плечами.

— Думаю, я ему нравлюсь, но не могу себе представить, чтобы он остепенился с кем-то вроде меня. Он должен строить свою жизнь с врачом или адвокатом, или еще кем-нибудь успешным. С кем-то образованным и собранным, как он сам. — Я горько рассмеялся. — В смысле, можно ли вообще вообразить нас парой? Как это будет смотреться со стороны? «Бизнесмен и нищий, который ищет лучшей жизни за счет любовника». Вот о чем я думаю, когда вижу нас вместе. Это просто нелепо.

— Тогда почему он проводит с тобой так много времени? — не отступал Грифф.

Я взмахнул рукой в сторону города.

— Ты заметил тут особый выбор? Я свежее мясо.

Грифф закатил глаза.

— Не смеши. Он постоянно ездит в Даллас к братьям и сестрам, как выяснилось позавчера ночью. У него много возможностей. Для Уэста явно не проблема подцепить кого-то, Нико. Может, все дело в том, что крайне редко удается встретить человека, от которого загорается взгляд. Ты именно так действуешь на Уэста.

— Ничьи глаза от меня не горят, — буркнул я. — И кто теперь смешон?

— Ты, конечно, — ответил Грифф с ухмылкой.

Ребекка хлопнула его по плечу.

— Нико, ты явно не видишь того, что видят все остальные. Когда Уэст рядом с тобой, он не может оторвать от тебя взгляд, он не в состоянии не прикасаться и не говорить только о тебе. Сколько дней с тех пор как ты сюда приехал вы не виделись?

— Это другое. Сначала он не доверял мне ребенка. И приходил проведать ее, — попытался я.

Грифф пытливо посмотрел на меня.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Очевидно, ты не заинтересован превращать это во что-то более серьезное, так что давай следовать твоему плану. Пора возвращаться домой. Нужно закончить со всеми необходимыми приготовлениями, чтобы удалось осуществить это в ближайшее время. Уверен, Майк очень ждет твоего приезда, чтобы отдохнуть от салона. Он пахал на износ, пока тебя не было.

Я ощутил укол вины, подумав о своих сотрудниках, которые прикрывали меня все эти недели. Грифф прав. Что бы ни происходило, мне нужно вернуться домой и заняться делами.

— Ла-а-адно. Хорошо. Давай сделаем это. Тебе тоже нужно возвращаться к Бенджи, так что составим план.

Остаток утра мы провели, разрабатывая стратегию: избавить дом от оставшихся личных вещей Адрианы, обновить финансовый план и бюджет пекарни, начать упаковывать вещи Пиппы, чтобы передать их Уорнерам или Уэсту. Если процедура удочерения не завершится до моего отъезда, то придется оставить Пиппу на его попечение.

Я постарался поменьше думать об этом и проглотил гигантский ком в горле, который, казалось, находился там постоянно.

В тот же день я начал сортировать оставшиеся вещи Адрианы, что-то пошло в коробки для отправки с Пиппой, а что-то для отправки ко мне в Калифорнию. Я не осмелился просмотреть фотоальбомы и сувениры из детства, которые нашел под тумбой для телевизора, а когда наткнулся на коробку со старыми рождественскими украшениями на чердаке, заклеил ее скотчем, не глядя.

Возможно, однажды я наберусь смелости и открою коробки, но не сегодня.

К ужину появились Док и Дедушка с едой.

— Это чили, — предупредил Док. — Но не волнуйтесь, это его лучший рецепт, и оно из курицы. Так, где этот чудный ребенок? — Он подмигнул мне, и я подвел его к тому месту, где Пиппа сердито стучала по игрушкам, висящим на игровом коврике.

— Она разошлась, потому что я снял крокодильчика, — объяснил я ему.

Док бросил на меня обвиняющий взгляд, и я рассмеялся.

— Спокойно. Он был весь в слюнях, и его пришлось постирать. Боже, ты такой же, как она.

— Иди сюда, принцесса, — проворковал он тоненьким голоском. — Иди к Доку, я все исправлю. Твой папочка жадина, да? Старый подлый скупердяй. Док найдет твоего крокодильчика и высушит.

Он поднял ее и понес к Дедушке с Ребеккой на кухню. Я смотрел ему вслед, а слово «папа» эхом отдавалось в ушах. Внезапно я ощутил, как руки Гриффа легли мне на плечи. Он посмотрел на меня понимающим взглядом.

— Ты как? — участливо спросил Грифф. — Вижу это нелегко для тебя. Знаешь, еще не поздно передумать.

— О чем?

— Отдавать Пиппу в другую семью.

— Она не моя, Грифф. Я здесь не решаю. И даже если бы захотел усыновить ее, то, вероятно, не соответствовал бы требованиям. Я одинокий гей и живу в другом штате, ради всего святого.

— Ты биологический родственник. Это многое значит.

— Растить ее одному в квартире над тату-салоном? Каковы мои варианты? — Я вскинул руки, разочарованный тем, что попал в ловушку собственных желаний: я хотел того, чего иметь не мог. — А как же Пиппа? Разве она не заслуживает лучшего отца, чем я? Разве она не заслуживает того, чтобы ее любили родители, отчаянно желавшие ее?

— Она уже любима родителем, который отчаянно желает ее, — заметил он так тихо, что только я мог расслышать. — Мы оба чувствовали себя нелюбимыми и нежеланными в наших биологических семьях. Пиппа бы никогда не испытала этого с тобой, Нико. Никогда.

Мое сердце, казалось, вот-вот разлетится на миллион осколков. Хотелось прокричать Гриффу, что все вокруг согласны с тем, что я недостаточно хорош, чтобы стать отцом этого ребенка, но я знал, что он продолжит спорить.

Я оставил его стоять у дивана, а сам направился к остальным на кухню, чтобы разогреть чили и накрыть на всех ужин. Дедушка вовсю хозяйничал у плиты и рассказывал какую-то смешную историю Ребекке, которая хохотала до слез.

Док покачивал малышку, воркуя ей на ухо, как вдруг что-то вспомнил.

— О, Уэстон, забыл тебе сказать... — начал он. Моя голова повернулась к входной двери так быстро, что я чуть не упал.

Уэста там не оказалось.

Все уставились на меня, пока я не понял, что Док обращался к Дедушке. Мое лицо запылало, а сердце бешено заколотилось. Бля, я совсем плох. Очень, очень плох.

— Извини. Продолжай, — пробормотал я, и отвернулся к холодильнику, чтобы взять бутылку воды и остудить пылающие щеки.

— Я слышал от заведующего больницы, что Ксавье Родс согласился на прежнее место Ави в качестве штатного хирурга, — сообщил Док. — Думаю, он приедет через пару дней. Его родители на седьмом небе от счастья, что Ксавье возвращается.

Лицо Дедушки просветлело.

— Отличная новость. Держу пари, Эдриан и Марго в восторге. Наверное, они виделись с сыном только когда сами бывали в Атланте. Уэст знает? Наконец-то у него в штате будет ровесник.

Пока они болтали, я понял, что это тот самый Ксавье, с которым Уэст встречался в медицинском. Осознание того, что парень переезжает в Хоби, нанесло по мне сокрушительный удар, как ни странно, оставив после себя непостижимое спокойствие в душе. Это меня удивило, правда. Я ожидал, что буду ревновать и злиться, узнав о возвращении бывшего Уэста в город. Но испытывал я лишь поразительное ощущение, будто все встало на свои места. Словно сама вселенная поддерживала мою убежденность в том, что я не подхожу Уэсту. И теперь, когда я уезжал, судьба преподнесла тому лучший вариант на блюдечке с голубой каемочкой. Идеально подходящий для него.

Док и Дедушка, видимо, были высокого мнения о парне. Судя по их болтовне, Ксавье умен и добр, великолепен и талантлив. Все его любили, и он, вероятно, носил гребаный костюм супергероя под медицинским халатом. Чем больше они расписывали, какой он классный, тем сильнее я беспокоился, что мои ноздри все заметнее раздуваются от слишком пышных похвал в сторону незнакомого мне мужчины.

Наконец, когда мы сели за стол, тему сменили и Ребекка упомянула Дедушке что-то о моем тату-салоне.

— Нико очень талантлив, — произнесла она, сияя от гордости. — Нужно ждать целую вечность, чтобы попасть к нему. Скорее всего, с тех пор, как он уехал, там царит полный хаос.

Док улыбнулся мне.

— Вообще-то, Нико, я хотел спросить тебя о пирсинге…

Дедушка тут же зажал рот Дока ладонью.

— Ты рехнулся?

Док сверкнул взглядом на мужа, вынуждая того убрать руку.

— Не смей этого произносить, — предупредил Дедушка. Док подмигнул ему, и, мать вашу, Дедушкины щеки стали восхитительно розовыми.

— Что ж, независимо от того, хотите вы пирсинг или нет, вам придется приехать ко мне в Калифорнию. Я возвращаюсь послезавтра.

Все перестали смеяться и удивленно посмотрели на меня.

— Серьезно? — спросил Грифф. — Так скоро?

Я кивнул.

— Мне нужно вернуться к работе. Док, я надеялся, вы поможете Уэсту позаботиться о Пиппе, пока идет процесс удочерения. Думаю, теперь, когда все документы у Хонови, это не займет слишком много времени. Уэсту останется лишь подписать бумаги.

Я чувствовал, что меня сейчас вырвет.

Док положил свою ладонь поверх моей.

— Нико, ты уверен в этом? Почему бы тебе не побыть еще немного, чтобы…

— Нет, я уверен. Уорнеры кажутся замечательными людьми, и они подарят ей прекрасную жизнь. Пиппе так будет лучше, даже если мне тяжело. Все же так и задумывалось, верно? — Я пытался налепить маску мужественности на лицо, хотя внутри умирал.

— Что ж, мы, конечно, можем присмотреть за ней, но…

— Вот и отлично. Тогда решено. Пойду прогуляюсь, если вы не возражаете. Хочу немного размять ноги.

Ребекка встала из-за стола и подошла, чтобы обнять меня.

— Я люблю тебя, Нико Салерно. Ты хороший человек, — прошептала она мне на ухо. — Не торопись возвращаться, погуляй хорошенько и не беспокойся о нас. Мы будем в порядке.

Я сглотнул ком в горле, помахал Уайльдам, и выйдя из парадной двери, сбежал по ступенькам крыльца. Еще даже не дойдя до конца подъездной дорожки, я перешел на бег и на полном ходу понесся к Догвуд-стрит.

Не соображая, что делаю, я забарабанил в заднюю дверь Уэста, весь потный и запыхавшийся от пробежки.

ГЛАВА 36

Уэст

Я читал статьи по работе, когда раздался нетерпеливый стук. Сразу стало интересно, у кого из моих родственников настолько горит, что они долбятся ко мне будто психи, вместо того, чтобы культурно нажать на звонок.

Спустившись по лестнице и открыв дверь, я обнаружил на пороге раскрасневшегося и запыхавшегося Нико, но прежде чем успел выразить свое удивление, он набросился на меня. Под таким напором мы вместе ввалились в дверной проем, и я едва успел пинком захлопнуть дверь до того, как Нико начал стягивать с меня одежду.

— Что… что произошло? — Я ахнул, когда он прикусил мою губу. — Не то чтобы я жалуюсь...

— Никаких разговоров, — отрезал Нико. Его руки были повсюду: хватали за волосы, дергали за одежду, лапали за задницу. Просто вихрь похоти и потребности, за которым, казалось, трудно угнаться.

Хотелось спросить, что случилось, почему он пришел, и где Пиппа. Но мои губы были постоянно заняты поцелуями. Я чувствовал его возбуждение, его нужду в срочном удовольствии и решил просто сдаться воле Нико Салерно — пусть он ведет. Задать все вопросы можно и позже.

— Наверх, — успел скомандовать я прежде, чем он стянул с меня штаны. Схватив Нико за руку, стремительно потащил его по лестнице, пока мы не оказались в спальне, за закрытой дверью.

Его глаза потемнели как штормовое море — суровая морская буря вместо прозрачной спокойной воды. В них плескалось столько всего, что мне отчаянно захотелось нырнуть в самую глубину. Но если прямо сейчас ему нужно было кончить, я полностью подчинюсь.

Нико снова крепко схватил меня. Его нетерпение красноречивее слов доказывало, что он на грани потери самообладания или же Нико просто не знал, как контролировать ситуацию, чтобы получить желаемое. Я решил взять все в свои руки.

— Остановись. Раздевайся и ложись, — скомандовал я так твердо, как только мог, пытаясь обуздать тяжелое дыхание. Мой член бешено пульсировал, и пришлось залезть рукой в спортивные штаны, чтобы поправить себя.

Глаза Нико дико горели, но он сделал, как велено и через несколько секунд был уже совершенно обнажен. А затем не мешкая разлегся на моей кровати, согнув ноги и поглаживал член.

— Черт, — пробормотал я, любуясь видом.

И медленно начал снимать одежду, чтобы немного потомить его. Чем дольше я тянул, тем грознее становилось выражение его лица, но я все равно продолжал в том же духе.

— Быстрее, мать твою, — рявкнул он.

Я начал посмеиваться. Злой Нико. Мой злой Нико.

— Боже, да мы сегодня нетерпеливы? — поддразнил я, шагнув к кровати.

— Я думал, ты согласился, что мы не разговариваем, — прорычал Нико. — Меньше трепа, больше ебли.

Наклонившись, я потянул его за лодыжки, выпрямил ноги и широко раздвинул их. Он удивленно распахнул глаза, а его твердый член дернулся от предвкушения.

— Но если мне нельзя говорить, тогда как сказать тебе, что делать, Нико? — протянул я.

Его дыхание сбилось, и с губ сорвался тихий стон. Я не мог насытиться реакциями Нико в ответ на то, как командую им в постели.

Наклонившись, взял в рот большой палец его ноги, посасывая и покусывая, затем следующий палец, и еще, и еще... Закончив с одной ногой, я взглянул ему в глаза.

— Чем больше ты выделываешься, тем медленнее это будет, — предупредил я спокойно. — Хочешь проверить, Нико? Дерзай.

Он молча помотал головой, за что я вознаградил его, смачно облизав истекающий член.

— О, блядь, да. Отсоси мне, — выдохнул Нико, выгибаясь к моему рту. — Пожалуйста.

Я прошелся нежными поцелуями по внутренней стороне его бедра к ступне, которой еще не уделил внимания, и начал посасывать каждый палец, как делал прежде.

— Ебаный в рот, — выругался Нико, но тут же взял себя в руки и успокоился.

Я провел рукой по его бедру, погладил яички, неотрывно облизывая и покусывая весь путь от лодыжки к паху, пока снова не взял член в рот.

Его бедра непроизвольно начали двигаться, и я подбодрил Нико, подтолкнув под задницу. Почувствовав, что его вот-вот накроет оргазм, я отстранился и впился в губы поцелуем. Он едва успел вдохнуть, прежде чем наши рты начали сражаться друг с другом. Нико запустил пальцы мне в волосы, удерживая голову на месте, пока я прижимался к нему всем телом, чувствуя дразнящее скольжение наших членов.

— Уэст, — простонал он. — Мне так хорошо.

— Хочу тебя, — я засосал кожу на его шее. — Так сильно хочу.

Нико начал шептать слово «пожалуйста» снова и снова, как сумасшедший пастор молитву. И каждая мольба отдавалась в моем сердце бешеным грохотом.

Наконец я схватил со стола смазку и презерватив, и скользнул смазанными пальцами внутрь него. Широко раскрытые глаза Нико умоляли, член стал каменным и истекал вязким предэякулятом, а стоны были резкими и просящими. Я находился на грани. Но, к счастью, уже достаточно растянул его вход, чтобы протиснуться.

Схватив Нико под колени, толкнул их вперед, прижимая к животу, желая видеть каждый миллиметр тела, когда Нико будет принимать меня. Он зашипел и откинул голову набок, когда я вторгся в него.

— Все в порядке? — задыхаясь, спросил я.

Он посмотрел на меня и кивнул, а затем, протянув руку, нежно коснулся моего лица.

— Уэст, — выдохнул Нико. Его осоловевшие глаза были полны невысказанных эмоций. Мне хотелось утонуть в них.

— Я здесь, с тобой, милый. — Я склонился для поцелуя, одновременно выскальзывая из него и тут же делая толчок обратно.

Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, пока я двигал бедрами, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока не начал неистово вколачиваться в него. Стоны наслаждения, которые издавал Нико Салерно, сводили все мое нутро, и я потянулся к его члену, стараясь сделать все возможное, чтобы он получил удовольствие, прежде чем сам упаду в бездну всепоглощающего оргазма.

Он выгнулся подо мной всем телом, вскрикнул и кончил. Это зрелище зажгло фитиль моего собственного освобождения, и член напрягся внутри его горячего тела.

— Нико, — выдохнул я. Широко раскрытыми глазами он наблюдал, как я кончаю, содрогаясь над ним всем телом. Я чувствовал себя потрясающе: непобедимым, умиротворенным.

Измученные и задыхающиеся, мы упали на кровать, и как только кайф немного отпустил, я, улыбаясь, повернулся к Нико. Слезы на его щеках застали меня врасплох. Он не смотрел на меня, уставившись невидящим взглядом в стену.

— Нико, — произнес я обеспокоенно. — Что случилось? Поговори со мной. Я сделал тебе больно?

Он повернулся ко мне.

— Нет! Боже, нет. Конечно, нет.

— Тогда что? Ты расстроен. Прошу, скажи мне, что с тобой происходит. Это из-за Пиппы?

Слезы снова потекли ручьем.

— Я люблю ее.

Его признание вызвало у меня улыбку. Нико произнес это в полном ужасе, словно любовь к такому прекрасному ребенку являлась чем-то плохим.

— Я знаю, детка, — мягко заметил я, поглаживая его лицо костяшками пальцев. Он рассеянно поцеловал их и снова посмотрел мне в глаза.

— Мне нужно уехать, Уэст.

Несмотря на то, что его отъезд был давно решенным делом, услышать это оказалось сродни получить удар под дых. Я почувствовал себя большим воздушным шариком, который только что проткнули гвоздем.

— Да, я в курсе, — ответил я резче, чем намеревался. Нико вытаращил глаза от удивления. — Но зачем поднимать тему сейчас? Тебе не обязательно тыкать этим мне в лицо.

— Ладно, — выдавил он.

— Блядь, Нико. Каких слов ты ждешь от меня? Пожалуйста, не уходи? — Я с трудом сглотнул ком в горле, осознав, что именно их мне и хотелось произнести. Я хотел попросить его остаться. Но понимал, это бессмысленная затея. — Не уверен, что они будут иметь для тебя хоть какое-то значение.

— О чем это ты?

— Да ничего особенного. Просто ты полон решимости делать только то, что хочешь сам, наплевав на чувства других людей.

— Ты, блядь, издеваешься?

Я знал, что нужно остановиться, пока все не вышло из-под контроля. Но не смог. Гнев и страх вырвались откуда-то из потаенных глубин души, и захотелось вывалить это на Нико.

— Нет, я серьезно. Я не хочу, чтобы ты уезжал. И тебе это прекрасно известно. Но раз ты так решил — вперед. Уходить и бросать у тебя всегда отлично получается, Нико. — Мой голос звучал для меня чуждо. Бесцветным и серым, пустым. Встав, я направился в душ, не проронив больше ни слова.

Не удивительно, что вернувшись в спальню, Нико я там уже не застал, а пройдя до лестницы, лишь подтвердил собственные догадки — Нико и след простыл.

В тот момент я просто еще не понимал, что ушел он с концами, по-настоящему.

На следующий день, набравшись смелости поговорить с ним, я подъехал к дому Нико после работы. В начале подъездной дорожки меня встретила табличка «ПРОДАЕТСЯ», и Док, загружавший в свой грузовик то, что выглядело как части детской кроватки. Арендованной машины Нико нигде не было.

Втиснув свой пикап на парковку, я выпрыгнул и помчался на помощь.

— Что происходит? Где они? — Сердце колотилось в груди, а по коже бежали холодные мурашки. — Док, где они?

Печальные глаза Дока сказали все без слов.

— Нет, — прошептал я, не веря в происходящее.

— Пиппа здесь, в автокресле, — мягко произнес Док, указывая на спящую в кабине малышку, всю укутанную и розовощекую от утренней прохлады. — Нико вернулся в Калифорнию. Я собирался к тебе, чтобы узнать о дальнейших планах.

— Нет, — повторил я вновь, будто слова могли изменить произошедшее. — Пожалуйста, скажи, что он не бросил ее. Скажи, что Нико не уехал, не попрощавшись со мной.

Док обошел грузовик и сгреб меня в медвежьи объятия, крепче, чем когда-либо. Этот жест окончательно расшатал нервы, и я не смог сдержать слез гнева.

— Ублюдок, — выпалил я. — Глупый, эгоистичный ублюдок. Ненавижу его.

— Ты любишь его, — тихо произнес Док с твердостью, не терпящей возражений.

— Нет, — бросил я вызывающе.

— О, Уэсти, конечно же, да, — усмехнулся он. — И Нико любит тебя тоже.

— Херня собачья.

Док выпустил меня из объятий и жестом пригласил сесть на заднее крыльцо рядом с ним.

— Это так очевидно, Уэст. Даже если ты этого не видишь. Он привык быть сам по себе. По какой-то причине Нико воздвиг гигантские стены вокруг своего сердца. Может, он просто не верит, что стоит твоей любви.

— Но он стоит, — повысил голос я и тут же прошептал: — Он стоит всего.

Док похлопал меня по колену и улыбнулся.

— Ты сказал ему об этом? Может, стоит попросить его вернуться и попытаться.

— Он ненавидит Хоби, Док. К тому же я просил его, но он не остался. Я не могу заставить Нико хотеть этого. Не могу заставить вернуться сюда ради меня.

— Нет, но ты можешь рассказать ему, что чувствуешь — что здесь его ждут, если он захочет рискнуть. Ты можешь бороться за него. Представь мою жизнь, если бы я не рискнул с твоим дедом. Если бы не сказал ему, что люблю.

Одна только мысль об этом разрывала мне сердце. Я не мог представить этих двоих друг без друга.

— Я не говорю, что все закончится «долго и счастливо» для тебя, сынок. Лишь предлагаю осознать, что жизнь одна. И если чего-то хочешь, то обязан бороться за это. Перестань проживать ее в соответствии с какими-то стандартами должен-не должен. Это нормально — немного побыть эгоистичным, Уэст. Ты заслуживаешь счастья. Каждый заслуживает любви.

Услышав тихий звук позади себя, я глянул на Пиппу. Она проснулась и смотрела на меня своими большими сине-зелеными глазами. Ее темные кудри выбились из-под мягкой шапочки, как и одно торчащее ушко. Она являла собой крошечную копию своего дяди, и меня так захлестнули эмоции, что я чуть не утонул под их тяжестью.

Слова Дока эхом отдавались в голове. Все заслуживают любви, и Пиппа в том числе. Никто не сможет любить этого ребенка сильнее нас с Нико. Даже если бы Нико не любил ее, то, мать вашу, я бы любил за нас обоих.

— Поехали ко мне, и попроси Дедушку встретить нас там. Ладно? — сказал я Доку.

— Конечно. Хочешь, скажу ему принести что-нибудь поесть?

— Да, если это не чили, — засмеялся я. — Пусть захватит тебе рабочую одежду и ящик с инструментами. Нам нужно обустроить детскую.

Как только сел в машину, я первым делом схватил телефон и набрал своего друга Хонови.

ГЛАВА 37

Нико

Спустя три недели после возвращения в Сан-Франциско, мои сотрудники решили устроить допрос с пристрастием. Майк перевернул табличку «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО» щелкнул замком на двери, и из подсобки тут же появились Джекс и Коко.

— Чувак, ты должен рассказать нам, что, блядь, с тобой происходит, мужик. Ты в полной жопе, — начал Майк.

Коко кивнула, соглашаясь с ним, пока Джекс обеспокоенно смотрел на меня.

— О чем ты? — спросил я.

— О твоем настроении, сладенький. Почти месяц, — упрекнула Коко. — Если ты скорбишь о сестре, дорогой, мы понимаем. Правда, понимаем. Но ты не можешь и дальше вести себя как козел с клиентами.

— Когда это такое было? — с вызовом бросил я.

Троица переглянулась между собой и Джекс наконец решился:

— Нико, ты только что сказал мистеру Хокинсу, по прозвищу Дробовик, отрастить яйца. Смерти ищешь? Да этот мужик может влепить тебе пощечину своим Харлеем.

Я закатил глаза.

— Да умоляю. Он стонал как маленький.

Коко возмущенно фыркнула.

— Ты сжимал его яички.

— Я прокалывал ему мошонку. Между прочим. И вообще, ему кто-нибудь говорил, что есть такое понятие как стрижка интимной зоны? По правде, парню не помешало бы подравнять «газон». Да и душ принимать, хоть иногда. — Меня передернуло. — Не напоминайте мне. Десять баксов на то, что он раскатывает на своем Харлее вопреки моим настоятельным рекомендациям и через пару дней привалит сюда с еще большим нытьем о своих бедных яйцах.

Глубокий смех Майка сотряс магазин.

— На кой хер ему вообще приспичило делать хафаду? Думаешь, его жена еще смотрит на его обвисшие яйца после стольких лет брака?

— Никогда не угадаешь, что люди делают за закрытыми дверями, Майки. Кто знает, может, миссис Дробовик любит, когда его бубенцы украшены драгоценностями, — пошутила Коко.

Меня снова передернуло.

— Можем мы больше не упоминать его драгоценности? Мне и так предстоит встречаться с ними в кошмарах бог знает сколько.

Джекс обошел стойку и обнял меня.

— Какого хрена? — шокировано выдал я.

— Кажется, тебе не помешали бы объятия, — сказал он, пожав плечами. На его щеках появился легкий румянец, и я вспомнил, какой застенчивый и милый этот парень.

— Вероятнее всего, ему не помешал бы хороший трах, — предположил Майк. — Хочешь, пойдем выпьем вечером? Я собирался с другом, но думаю, он с удовольствием оторвется и в «Жестком перце». Давай. Помогу тебе найти кого-нибудь, кто отвлечет тебя от мыслей о сестре.

Я не стал поправлять его, что думаю не об Адриане.

— Собираешься в «Жесткий перец»? Что, если я не смогу удержать от тебя всех этих мужчин? — поддразнил я. Майк был натурал из натуралов, но его мускулистую байкерскую задницу частенько принимали за кожаного папочку, когда он тусовался со мной в гей-барах. Парни охренеть как любили его и роились вокруг словно пчелы.

— Это полезно для моего эго, — подмигнул он. — Мой приятель Рон получит припадок, увидев, что на меня вешается больше членов чем на него. Джекс, ты как?

Джекс порозовел еще больше.

— Правда? Я могу пойти с вами? Было бы круто. Коко, ты идешь?

— Ну нет. Мне там ничего не светит, кроме потных танцев и конфет с надписью «смотри, но не трогай». Пойду домой, выпью бокальчик любимого вина и просмотрю Netflix. А вы повеселитесь, ребята. И не стесняйтесь, присылать мне фотографии своих побед.

Я подумывал отказаться, но на самом деле был охеренно возбужден. Может, случайный трах вытеснит воспоминания об Уэсте Уайльде в моей постели. Нужно просто пойти в клуб, найти кого-нибудь, трахнуться, и вернуться домой, не обремененным всякой чушью типа чувств. Напомнить себе, почему так приятно не чувствовать себя эмоционально привязанным к другому человеку.

Вечером я встретился с Майком и Джексом в «Диких перцах», имея в запасе полный карман презервативов и цель найти какого-нибудь симпатичного твинка, чтобы оприходовать его задницу. Пришло время вернуться в строй.

* * *

И вот, несколько часов спустя я поймал Uber и отправился домой в прискверном настроении. Об меня терлись, лапали и зазывали трахнуться куча симпатичных мужчин, а я был так зол на свой член за вопиющее пренебрежение моим настроем, что у меня возникло желание ударить по нему.

— Гребаный ублюдок. Только не говори мне, что ты уже слишком стар, чтобы поиграть с горячими парнями, — пробормотал я себе в промежность. — Предатель.

Но я знал печальную правду. Этому ублюдку слишком мешало мое сердце. Со всеми этими глупыми представлениями о том, как важны чувства, прежде чем вставать на кого-то.

Глупое, глупое сердце.

Поблагодарив водителя, я направился в салон и поднялся по лестнице в квартиру. Мне было так одиноко, больше чем когда-либо, и я чуть не утонул в жалости к себе.

Я начал думать о том, что говорили мои друзья ранее, что я в полном раздрае с тех пор, как вернулся из Хоби. Чистейшая правда. Я чувствовал, что мне чего-то не хватает. Много чего.

Я ужасно скучал по Уэсту. По его спокойствию, нежным прикосновениям, по его властности. Я скучал по Пиппе с ее пухлыми щечками, и по ее веселому щебетанию. Я скучал по непослушному вихру на ее макушке, из-за которого она точно будет психовать, когда вырастет, и будет вечно пытаться пригладить. Скучал по ночным кормлениям, когда в тихом домике были только мы вдвоем, по тому как укачивал ее, тихонько напевая под нос, пока она мечтательно смотрела на меня.

Я даже по пекарне скучал. По расписыванию тортов и мозговому штурму по новым идеям для дизайна, который понравится местным покупателям и туристам, отдыхающим летом на озере. Накануне я получил электронное письмо от Рокс с сообщением о том, что теперь, когда у нас появилась новая система бухгалтерского учета, дела идут гладко. Она с радостью занималась этим, но упомянула, что все справлялись обо мне. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не спросить, видела ли она Пиппу с Уорнерами.

Засыпая той ночью, я не мог не представлять, как бы все сложилось, если бы мне удалось получить все, чего я так сильно желал. Как бы это выглядело? В этих мечтах был Уэст. И Пиппа. Но представлять их здесь, в городе, было неправильно. Их дом Хоби. И в глубине души я знал, что и мой тоже. После тех недель, что провел в родном городке, единственным человеком, который по сей день меня презирал, оставался Курт, но он никогда не поменяется. Все остальные были дружелюбны и приветливы после того, как преодолели первоначальный шок от моего появления.

В конце концов, я заснул практически на рассвете, а через несколько часов пришлось проснуться на встречу с клиентом. Я выпил кофе, наспех позавтракал протеиновым батончиком и спустился вниз, чтобы открыть салон.

Первый клиент пришел с повторным визитом, чтобы добить рукав, над которым мы работали давно. Он остался доволен работой и радостно отправился на кассу к Коко. Я воспользовался небольшим перерывом, плеснул себе еще кофе и подошел к стойке регистрации, взглянуть, кто у меня следующий в расписании.

Майк, Джекс и Коко стояли у прилавка и пялились через стеклянную дверь.

— В чем дело? — спросил я, вытягивая шею, чтобы узнать, что они так пристально разглядывают.

— Симпатичный парень с коляской, — сказала Коко. — Глянь-ка.

В этот момент раздался звон дверного колокольчика, и симпатичный парень вошел в салон.

Доктор Уэстон Уайльд. С Пиппой.

Мое сердце подпрыгнуло в груди. Он выглядел таким красивым и сильным. Красивый мужчина, которому я так долго противился открыть сердце. От одного взгляда на него у меня перехватило дыхание, и все внутри перевернулось. Он выглядел немного усталым. Скорее всего, из-за совмещения работы с воспитанием новорожденного. Я был так эгоистичен, оставив его с ней.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, подбегая к ним. Пиппа выглядела счастливой и улыбчивой, и я протянул руку, чтобы погладить ее по маленькой пушистой головке. — Она в порядке? Почему она не с Уорнерами? Что стряслось? Прошло три недели, Уэст. Что-то произошло? Процесс удочерения сорвался?

От страха я не мог заткнуться. Неужели что-то пошло не так после того, как я уехал. Я был таким эгоистом, когда ушел и не попрощался с ним как следует. Но я думал, что она пробудет у него лишь несколько дней, пока не подпишут бумаги. Может, это знак? Может, если Уорнеры не усыновили ее, это знак, что она должна остаться со мной?

Уэст открыл рот, но прежде чем он успел заговорить, я выпалил:

— Я возьму ее. Я удочерю ее, Уэст. Пожалуйста, скажи мне, что еще не поздно.

— Еще не поздно. — Он улыбнулся, подошел ближе и притянул меня к себе в объятия. Как это могло происходить? Как он мог хотеть обнимать меня после того, как я настолько ужасно с ним поступил?

Но нищие не выбирают, я шагнул к нему и крепко обнял. Уэст притянул меня еще ближе. Боже мой, как же я скучал.

Я вдохнул знакомый аромат и чуть не расплакался. Уткнулся в его шею и прижался губами, пробуя на вкус кожу.

— Я так по тебе скучал, — вздохнул я. — И очень жалею, что ушел.

— Нико, — начал Уэст. — Мне тоже жаль. Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе, милый.

Мое сердце зачастило от нежности, и я стиснул Уэста еще крепче. Я не отпущу его снова. Просто не смогу.

Я отстранился и встретился с ним взглядом.

— Я люблю тебя, — произнес я, ожидая, что приду в ужас от этих слов. Или умру от смущения из-за того, что сказал что-то настолько личное перед своими сотрудниками. Но нет. Я почувствовал облегчение. Все во мне забурлило радостью, и я рассмеялся. — Я люблю тебя, тупица. Почему ты здесь?

Уэст отошел от шока и на его лице отразилось истинное счастье, а улыбка была подобна солнцу в жаркий техасский день.

— Я здесь, потому что тоже люблю тебя. И приехал, чтобы забрать тебя домой. С нами.

Я почувствовал, как горло сжалось, когда понял, что он говорит.

— Правда? Ты приехал за мной?

— Я не смог этого сделать. Не смог отказаться от Пиппы, ведь она последняя ниточка, связывающая с тобой. Мы будем любить ее больше, чем кого-либо в этом мире. Поехали домой.

— Ты приехал за мной? — снова спросил я как дурак, чувствуя легкое головокружение. — Чтобы забрать меня домой?

— Это нужно было сделать давным-давно, Нико, — мягко произнес Уэст. — Я здесь и без тебя не уйду. Если ты не готов переехать или не видишь для себя жизни в Хоби, мы переедем сюда.

— А как же больница? Твоя семья? Ксавье? — ляпнул я, не подумав.

— Я могу работать врачом в любом городе. Семья Уайльдов знает, где аэропорт. И какого хрена ты спрашиваешь меня о бывшем?

— Он же вернулся. Все знают, что вы были бы идеальной парой, — глупо сказал я, как капризный ребенок. Видимо, оказался не в силах держать язык за зубами.

Глаза Уэста сверкнули.

— Николас Салерно, тебе когда-нибудь говорили, что противоположности притягиваются? Плюс, я уже пытался с Ксавье. Ни огня, ни страсти. Я не хочу идеального. Я хочу тебя. Ты огонь и страсть. — Он подмигнул и накрыл мои губы поцелуем.

Собственническим и многозначительным, полным обещаний. Я не хотел, чтобы это заканчивалось, но улюлюкание моих коллег просочилось в сознание, и я отстранился, меня бросило в жар от осознания того, что все это произошло у них на глазах.

Коко положила руку на бедро. Джекс вытащил Пиппу из коляски и корчил ей рожицы.

— Познакомишь нас со своим сахарным папочкой или дальше будешь устраивать шоу? — подначила Коко. — Не то чтобы я жалуюсь.

Я с облегчением выдохнул, чувствуя, как тяжесть, которую так долго держал в себе начала отступать. Я потянулся к руке Уэста, нежно переплетая наши пальцы.

— Так, ладно. Ребята, это Уэст Уайльд. Уэст, это Майк, Джекс и Коко. Благодаря им наш салон работает, — объяснил я, обведя рукой помещение. Пока он обменивался со всеми рукопожатием, я оглядел результат своего многолетнего упорного и самоотверженного труда в этом тату-салоне. Воспоминания, взлеты и падения. Я жил и работал там почти десять лет.

Но пришло время взять Нико из Сан-Франциско и воссоединить его с Нико из Хоби. Я должен стать цельной личностью и найти золотую середину.

— Дай мне эту принцессу, — с улыбкой попросил я Джекса. Он неохотно передал ее мне, и я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая аромат детского мыла. — Папа выбирал тебе наряд? Потому что, девочка, нам нужно серьезно поговорить, — прошептал я ей на ухо. — С этого момента ты приходишь за советами по моде ко мне, а не к доктору Скучные Штаны.

— Я слышал это, — вмешался Уэст. — Даже не думай одеть ее в кожу, Нико.

Я проигнорировал его и продолжил говорить с Пиппой.

— Идем, я покажу пару милых маленьких татуировочек, которые тебе понравятся, когда станешь немного постарше. Надеюсь, он позволит нам сделать хотя бы одну.

— Нико… — предупредил Уэст.

— И пирсинг, только подумай, мы можем проделать дырочки, когда ты…

Уэст обхватил меня сзади и прикусил мочку уха.

— Даже не думай об этом, красавчик. Этот пирсинг слишком возбуждает. Я не позволю ни единого пирсинга на ее теле. Иначе все захотят залезть к ней под юбку.

Я улыбнулся и повернул голову для поцелуя.

— Кого из этих троих мы оставим присматривать за Пиппой пока отлучимся на часок наверх?

Уэст нахмурился.

— Зачем?

— Разве ты ничего не хочешь?

— Только тебя.

ЭПИЛОГ

Уэст

Два месяца спустя.

До Рождества оставалась неделя, и мы собирались в дом Дока и Дедушки на большую праздничную вечеринку. На улице было довольно холодно, и я порадовался, что скоро мы окажемся у костра.

Пиппе исполнилось семь месяцев, и у нее адски резались зубки. Некоторые из моих пациентов получили крайнее удовольствие, увидев, что я наконец осознал, насколько нелепо рекомендовать в этом случае гомеопатические средства. Никакое количество жевательной резинки и охлаждающего лакомства не компенсирует солидную дозу детского обезболивающего. Ее щеки раскраснелись от холода, но она переживала редкий момент счастья и хихикала, пока Нико пел какую-то нелепую песенку о чайниках и носиках.

Я не мог оторвать от него взгляд, когда он качался с ней на руках на широких качелях на заднем дворе. Нико выгравировал на деревянном сиденье наши имена, и с тех пор я стал замечать, что он приводит ее сюда все чаще и чаще, несмотря на декабрьскую погоду.

Когда я спросил его об этом, он покраснел и признался, что хочет ввести наши собственные семейные традиции. Особые моменты, только для Пиппы, чтобы она почувствовала, что значит семья. Еще я обратил внимание, что он сделал веревки качелей чуть короче, чтобы сиденье было выше, и я не бороздил ногами землю.

В последнее время я все чаще и чаще замечал эти маленькие безмолвные жесты. Стоило указать на его милые ухаживания, как Нико начинал потешаться надо мной и отпираться изо всех сил, но уже через пару минут я снова видел, как он делает что-то еще милее прежнего. Нико заботливый и добрый, даже если ему все еще трудно было принять эту свою сторону.

Когда он решил переехать со мной в Техас, нам несказанно повезло, Майк и Коко предложили выкупить у него тату-салон, и мы вовремя смогли остановить продажу дома Адрианы, чтобы Нико перебрался в него.

На первых порах, когда он только вернулся в Хоби, у нас был неловкий период, мы чувствовали себя неуверенно и переживали не слишком ли быстро все происходит. Поэтому негласно придерживалась и моя квартира. Но я все равно оставался у него каждую ночь, пока он наконец, несколько недель назад, не велел мне перевезти мои пожитки с концами.

В маленьком коттедже было тесновато, поэтому большую часть своей мебели я оставил в квартире над клиникой. Возможно, Нико оказалось легче сохранять душевное равновесие, зная, что одному из нас есть куда пойти остыть, если между нами вдруг возникнут трудности. Ни он, ни я не были настолько наивны, чтобы полагать, что все пойдет гладко. Я даже предложил обратиться к семейному консультанту, которого знал по работе в больнице, чтобы тот помог нам с переходом от двух одиночек к паре с ребенком.

Честно говоря, предлагая это, я чувствовал себя как на минном поле, но Нико удивил меня согласившись. Мы посещали консультации уже несколько недель, и я ощутил, что испытываю меньшее давление, пытаясь сделать все проще и «правильнее» для Нико. Ему нужно найти свой собственный путь, когда он освоится в Хоби. Я всегда поддерживаю его, но не могу решить все проблемы или справиться с трудностями вместо него.

Нико снова занялся росписью тортов в пекарне и расширял пространство над ней, собираясь открыть небольшой тату-салон. Я познакомил его со своим приятелем с военной базы неподалеку, и они долго рассуждали о том, где найти место поближе, чем Даллас, чтобы покупать краски для татуировок.

У меня бы хватило денег прокормить нас троих, но Нико не хотел чувствовать себя обязанным. В конце концов, мы оба согласились попытаться придумать способ, как сделать так, чтобы Пиппа находилась рядом с нами как можно чаще.

Док и Дедушка тоже помогали. Когда Нико не мог взять Пиппу с собой в пекарню или работать из дома, Док или Дедушка присматривали за ней, иногда Нико привозил ее в мой офис, а Морган, моя секретарша, играла с ней пока я не освобожусь. Это, конечно, был не выход, но мы пытались наладить систему, пока все не уляжется, и мы не поймем, как лучше.

— Ты готов? — с улыбкой спросил Нико, вставая с качелей и направляясь к дому. — Моя первая праздничная вечеринка Уайльдов, да? Это будет сумасшествие?

— Ага. Жаль, ты пропустил Хэллоуин. Это лучший из праздников который они устраивают. — Я перекинул рюкзак Пиппы на плечо и взял свободную руку Нико.

— Я слышал. В следующем году, да?

Я посмотрел на него и улыбнулся.

— Обязательно. Надо будет придумать для Пиппы костюм. В этом году она была просто спящим ребенком, потому что я страдал от огромного недосыпа, чтобы придумать что-то еще.

Прибыв к Доку и Дедушке, мы направились в дом под приветственные крики друзей и семьи. Как и ожидалось, Док вырвал ребенка прямо из рук Нико и скрылся. Уверен, он уже показывает ее всем и каждому, будто они не видели ее миллион раз. Однако Пиппа была не против внимания, она улыбалась и хихикала всякий раз, когда кто-то строил ей глупые рожицы.

— Ты уверен, что нам не понадобятся ясли «спи-играй»? — шепотом спросил Нико.

— У них есть свои, помнишь? В комнате для гостей, я удивлен, что они еще не превратили ее в детскую, учитывая, как часто она здесь бывает.

— Превратили, — раздался насмешливый голос позади нас. Я повернулся к Дедушке и поцеловал его в щеку. — Детская готова. Можете проверить. Вам лучше оставить ее с нами сегодня вечером, мальчики. Док будет вне себя, если вы этого не сделаете.

— О, пожалуйста, только не выворачивайте нам руки, — невозмутимо ответил Нико.

Дедушка рассмеялся и повел нас в комнату рядом с их спальней. Стены были выкрашены в солнечно-желтый, а у одной из них стояла новенькая детская кроватка. В углу расположилось старое кресло-качалка с новыми подушками, в тон к занавескам и постельному белью. Рядом с креслом-качалкой поставили небольшой книжный шкаф со множеством иллюстрированных книжек, как со старинными, так и с совершенно новыми.

Прежде чем мы успели наброситься на Дедушку с объятиями, кто-то позвал его из коридора.

Нико повернулся ко мне со слезами на глазах. В последнее время это была не редкость. Думаю, теперь, когда он абсолютно открыт, Нико позабыл как отталкивать эмоции в сторону. И я не устану радоваться, что он дает волю чувствам.

Я положил ему ладони на щеки.

— Ты в порядке, крутой парень? — поддразнил я шепотом.

— Зачем им все эти хлопоты? — спросил он.

— Потому что они любят ее. Они ее семья, наша семья. Так поступают в семьях, — сказал я не подумав. Слово «семья», казалось, задело его за живое. — Черт, Нико. Я со…

Он прикрыл мои губы пальцами и улыбнулся.

— Не надо. Ты прав. Я просто еще не привык к этому.

— Как ты справляешься? Я знаю, что перейти от маленькой семьи к полному ее отсутствию, а теперь к этому безумию — это слишком.

— Это потрясающе, Уэст. Правда. Я всегда завидовал Гриффу, его огромной сумасшедшей приемной семье, а теперь у меня есть своя. И у Пиппы.

Я наклонился и чмокнул его в губы. От Нико пахло мятным леденцом, который он ел в машине по пути сюда.

— Навсегда. Я люблю тебя, Нико.

— Я тоже тебя люблю. Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. — Его лицо стало пунцовым. Удивительно, какая разительная перемена, он стал совершенно другим с тех пор как приехал на похороны Адрианы. Нико превратился из колючего, обидчивого мужчины в любящего партнера, не скрывающего чувств. Конечно, все продолжало меняться — мы оба менялись — но он, похоже, больше не сомневался в моей привязанности и любви к нему.

Когда мы вышли в гостиную, комната была полна людей, они разговаривали и смеялись. Играла праздничная музыка, а на столешнице кухонного островка стояли стаканы с гоголем-моголем и пуншем. Всевозможные печенья и пирожные из пекарни были разложены на большом кухонном столе вперемешку с большими мисками чили и супом, которые приготовил Дедушка. К сожалению, этот стол так и не увидел отмеченного наградами чили, так как Дедушка снова занял второе место, но никто не жаловался.

Ближе к вечеру мы целой гурьбой направились к костру. Все были в приподнятом настроении, и Нико радостно болтал с моей сестрой Хэлли, пока миссис Парнелл не подошла с широкой улыбкой.

— Привет, Нико! Я так рада тебя видеть. Джордж очень хочет, чтобы я заказала у тебя торт наподобие того, что ты сделал для Клайда. Пожалуйста, скажи, что вы можете записать нас на первую неделю января.

Нико улыбнулся.

— Вам нужно позвонить Рокс и спросить ее. Она ведет график. Я знаю только, что на Новый год вся запись на торты забита, так что звоните скорее.

— Да, да. Скажи… — Она огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что никто не подслушает. — Как ты теперь, когда придурка Курта больше нет, а? Ну, знаешь, после того, как дело с Дэниелом Уорнером получило огласку? Можешь в это поверить?

Она гаденько ухмыльнулась, и я положил руку на поясницу Нико. Он слегка прижался ко мне, но ответил.

— Я не в курсе всей ситуации, но надеюсь, однажды Курт найдет себе хорошего мужчину, который не будет женат. Как считаете? — Нико вежливо улыбнулся ей, и я подумал, что оказался единственным, кто осознал, насколько ловко он ввернул тот факт, что Курт когда-нибудь встретит своего мужчину. Если бы только его связь с Дэниелом не была такой разрушительной для жизни бедной Дженн и их маленького сына. К счастью для Пиппы, мой брат Кэл рассказал мне об их романе в ту минуту, как понял, что мужчина, которого он видел на лодке, был тем же человеком, который пытался усыновить Пиппу.

Миссис Парнелл продолжала с горящими глазами:

— Ну, я еще слышала, что новый полицейский, который пришел на место Курта, такой же милый гомосексуал, как и ты. Знаешь об этом?

Нико бросил на меня озабоченный взгляд, и я пожал плечами. Хотел бы я успокоить Нико и сказать, что ее грубость вызвана слишком большим количеством алкоголя, но в этом смысле она была трезва как стеклышко.

— Что ж, миссис Парнелл, — сказал он, протягивая мне руку. — Сейчас я немного занят с доктором Уайльдом, но спрошу у Стиви, не захочет ли он угостить нового офицера своим особым лакомством с орешками.

Я поперхнулся пивом и выдернул руку из его хватки, чтобы прикрыть мокрое лицо.

Нико одарил миссис Парнелл спокойной улыбкой, она захихикала и побрела прочь в поисках кого-нибудь, с кем можно посплетничать. Я даже не заметил, как мой двоюродный брат Феликс оказался рядом, неуверенно покачиваясь на ногах. Я протянул руку, чтобы поддержать его, и он повернулся ко мне, пьяно ухмыляясь.

— Привет, Уэстерли, — сказал он, хихикая. — Веселишься?

— О, да. Похоже, ты тоже. Что на тебя нашло? Ты же не пьешь. Поймал праздничное настроение? — пошутил я.

— Не-е-е-ет, — сказал он протяжно. — Дорогая мамочка снова в деле. Большое кино, понимаешь? О той женщине… той женщине… женщине с этой штукой?

Он нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова.

— Разве она не играет главу ЦРУ в шпионском триллере, который выходит на Рождество?

— О-о-о, точно, — жалобно произнес он. — Это убьет кассовые сборы.

— Извини, — произнес я, не зная, как заставить его чувствовать себя лучше. — Будешь действовать по старой схеме и затаишься, пока СМИ не утихнут?

Его лицо просветлело, и он снова покачнулся, ухватившись за мой локоть для устойчивости.

— Нет. Не в этот раз. Док и Дедушка отправляют меня в эксп… экспезд… в исследовательскую поездку, — икнул он.

— Наверное, так лучше. Хотя я буду скучать по тебе на Рождество, Феликс. Что за исследование?

— Диссертация. Направляюсь в замок. Там делают отличные витражи. В смысле я буду учиться. И записывать. Исследовать, понимаешь? За границей. В Ев*ж*ропе.

Он икнул на «в Европе», так что мне послышалось «в его жопе» и я расхохотался.

— Звучит круто. Ты уже бывал там?

— Да почти не выбирался из Техаса. А ты, Уэстлейк? Собираешься когда-нибудь взять Никопотамуса в путешествие? Вы должны навестить меня в Ев*жо... в Евжр... в замке.

Его язык совершенно заплетался и мне пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы вновь не расхохотаться. Никогда не видел своего застенчивого маленького кузена таким болтливым. Это было восхитительно.

Нико наклонился и шепотом спросил:

— Что с ним?

Я повернул голову, приблизился к уху Нико и провел языком по множеству сережек. Он вздрогнул.

— Он в говно. И завтра будет чувствовать себя соответственно.

Нико склонил голову набок и улыбнулся моему двоюродному брату.

— Привет, Феликс. Как себя чувствуешь?

— Раньше у тебя были фиолетовые волосы, — заметил Феликс.

Я думал, что Нико лопнет от сдерживаемого смеха.

— Да. Были, — подтвердил он, улыбаясь.

— А теперь это как… радуга. Или типа того… — в замешательстве нахмурился Феликс.

— В точку. Все цвета радуги, — сказал Нико, проводя тонкими пальцами по ярким прядям. Все мое внимание теперь сосредоточилось на этих пальцах и воспоминаниях где они побывали несколько часов назад. Мы играли в увлекательную игру, где Нико был доктором, а мне посчастливилось пройти обследование простаты.

Мой член ожил в джинсах, и я выругался себе под нос, а Нико одарил меня понимающим взглядом.

— Уэст, хорошо себя чувствуешь? — спросил он с фальшивой невинностью. — Врач не нужен?

Я застонал и уткнулся лицом ему в шею.

— Не дразни меня, осел, — тихо пробормотал я.

Нико снова улыбнулся Феликсу.

— Прости, Феликс. Уэст плохо себя чувствует. Мне очень срочно нужно вставить ему... градусник. Скоро вернемся, ладно?

Феликс пошатнулся, и я жестом подозвал Кэла присмотреть за ним.

Нико схватил меня и потащил к амбару. «О, отлично, пора вздремнуть», — подумал я радостно.

Только перед самой дверью в ночлежку Нико шмыгнул в сторону и потащил меня за постройку. Резко остановившись, прижал к стене.

— Что… — начал я, но тут понял что. Его руки потянулись к пряжке моего ремня, и я услышал легкий звон металла, когда он расстегнул ее. Холодные руки заползли под мое нижнее белье, и я зашипел. — Бог мой, детка, хочешь увидеть, как мой член втянется внутрь тела от холода?

— Я согрею его ртом, — пообещал Нико, опускаясь на колени с дикой ухмылкой.

— Блядь, — я выдохнул от облегчения, когда холодные руки сменились горячим ртом. Провел пальцами по его волосам и огляделся, чтобы убедиться, что рядом нет никого из членов моей семьи.

— Кто-нибудь может нас услышать, — выдавил я.

— Кого, мать твою, это волнует? Не то чтобы они были не в курсе, что мы вместе.

Я улыбнулся, а он вернулся к делу. Я запустил пальцы в его длинные локоны и помассировал голову.

Нико не сдерживался. Лизал и сосал, словно от этого зависела его жизнь, и через несколько мгновений я кончил ему в горло, впиваясь зубами в рукав куртки, чтобы заглушить крик чистого экстаза.

Как только дыхание немного пришло в норму, я полез в бумажник за презервативом и смазкой и сунул ему в руку. Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Пожалуйста, Нико, — попросил я. Повернувшись лицом к стене, и скинув штаны и белье до колен, я прижал руки к необтесанным доскам. Моя задница замерзала на холодном ночном воздухе, но было плевать. Я хотел, чтобы мой партнер использовал меня для своего удовольствия. Хотел, чтобы ему стало хорошо.

— Боже, ты охуеть какой сексуальный. Хочу сделать фото для семейного альбома, — посмеялся Нико. Он возился с защитой, пока я не услышал скрип латекса и не почувствовал, как ледяные пальцы очутились меж ягодиц.

— Мать моя женщина, как холодно. Блядь, Нико, — прорычал я.

— Надо было взять это бесполезное дерьмо под названием «детские согревающие салфетки». Оно сгодилось бы, чтобы держать нашу смазку в тепле, — сказал он, продвигаясь дальше.

Я зашипел и подался на него, желая, чтобы эта часть закончилась как можно быстрее. Как только его пальцы внутри меня согрелись, я почувствовал себя потрясающе. Мне нравилось, когда Нико растягивал меня. Он был таким заботливым и нежным, и всякий раз в уголках его глаз появлялись милейшие морщинки беспокойства.

Я схватил его за запястье.

— Завязывай нахрен. Давай уже член.

Нико коснулся губами моего затылка и рассмеялся.

— Властный, властный, — посетовал он. — Это будет медленно, пока ты будешь выделываться передо мной.

Толстая головка слегка надавила на чувствительный вход, и я подумал, что сейчас закричу от нетерпения.

— Используешь мои же слова против меня? — вздохнул я. — Жестоко.

— За что боролись, на то и напоролись, доктор Уайльд, — проворковал он. — Согни колени, дылда. Ты ростом с фонарный столб. Мой проклятый член не достает.

Я сделал, как он попросил. Кончик продвинулся глубже, и мы оба застонали.

— Тсс, — шикнул Нико. — Нам не нужны случайные гости, пока я заставляю тебя хныкать, как младенца, не так ли?

Я застонал, что было ничуть не похоже на всхлип.

— Вот и я о чем, — поддразнил меня Нико на ухо. Каждый миллиметр моей кожи осыпали мурашки. — Именно об этом, Уэст. Боже, ты такой тугой. Мне нравится лапать эту прекрасную задницу и знать, что она моя.

Нико сжал мои ягодицы, и я в ответ сжался вокруг его члена, заставляя его застонать. В первый раз, когда он попросил быть сверху, я колебался. Не был уверен, смогу ли отдать контроль. Но пропади все пропадом, если это не взорвало мой мозг. Ощущение члена Нико внутри меня и передача ему контроля над моим телом — одна из самых захватывающих вех в нашей сексуальной жизни. Он знал, что мне это нравится. Бывали ночи, когда мы спорили о том, кто кого будет трахать.

Каждый из нас любил быть главным, так что, уверен, в будущем нас ждет много веселья.

Мой член дернулся, когда Нико попал в простату, и я снова схватился за стену.

— Блядь, детка. Вот так. Я сейчас... — Я начал задыхаться от удовольствия, и его татуированная рука зажала мне рот как раз в тот момент, когда я открыл его, чтобы закричать. Я почувствовал, как зубы впились в кожу у основания моей шеи, и у меня перехватило дыхание от легкого укола боли. От этого ощущения мой член снова дернулся, выплескивая еще больше спермы.

Член Нико запульсировал внутри и теплые руки крепко обняли меня.

— Я так тебя люблю, — тихо признался Нико, переводя дыхание.

— Значит ли это, что когда-нибудь ты согласишься выйти за меня замуж? — спросил я, зная, каким будет ответ. Я уже поднимал этот вопрос раньше и замечал, что он краснеет каждый раз, когда я это делаю.

— Нет, — ответил он.

— Лжец, — усмехнулся я, зная со стопроцентной уверенностью, что мы вместе навсегда.

Я развернулся к нему лицом, а он снял презерватив, завязал его и сунул в карман. Вместо того, чтобы обнять Нико, я потянулся под край его рубашки, чтобы согреть свои холодные руки о теплый живот.

Нико втянул воздух.

— Боже, мы должны зайти внутрь. Пока у тебя не отвалились пальцы.

Я проигнорировал его и провел руками по груди, чтобы согреться.

— Вот для чего ты мне нужен. Чтобы согревать мои холодные конечности.

Нико расплылся в улыбке и сверкнул своим сине-зеленым взглядом.

— Кстати, о конечностях… Хотел спросить, не позволишь ли ты мне подарить тебе небольшую татушку?

Мое сердце екнуло от волнения. Я никогда раньше не делал татуировок, но знал, что с Нико это лишь вопрос времени.

— Что конкретно ты имеешь в виду, Никопотамус? — пошутил я.

— Не вздумай. Просто потому, что Феликс напился и нес всякую хрень, это не прилипнет ко мне, — сказал он, очаровательно надув губу.

— Хм, приму это к сведению. Вернемся к татуировкам. Продолжай.

Его улыбка вернулась.

— Дизайн, о котором я говорю, в виде круга. Это делается на очень нежной коже и может адски болеть. Но я знаю врача, которому под силу достать приличные обезболивающие, если они тебе понадобятся.

Блядь. Он хотел сделать мне татуировку на члене. Да ну.

— Нико, если ты думаешь, что я позволю тебе воткнуть иглу рядом с моим…

Он рассмеялся прежде, чем я успел договорить.

— Нет, Уэст. Боже. Не там. Не твой драгоценный горловой депрессор. Я больше думал о талантливых докторских пальцах, которые мне так нравятся.

— Ты хочешь сделать татуировку на моих пальцах? — Я посмотрел на костяшки пальцев, гадая, как это будет выглядеть.

БУДЬ ЗДОРОВ

ВЫКУСИ

СКАЖИТЕ А-А-А

ПОСОСИ

— Что ты делаешь? — спросил Нико.

— Представляю, какие татуировки на костяшках пальцев можно сделать. Уже есть идеи? — спросил я.

— Эм, Уэст, милый… Я не думал о костяшках. Лишь о тонкой черной полоске вокруг безымянного пальца левой руки.

Я моргнул.

— В смысле, нет… Это не в ближайшее время или что-то в этом роде. Просто, может, когда-нибудь. Если хочешь… — Нико громко выдохнул и из его дыхания образовалось облачко пара на холодном воздухе. — Не бери в голову.

— О, слава богу, — произнес я с огромным вздохом облегчения. — На мгновение я подумал, что ты хочешь что-то эпическое, что потребует серьезных усилий. Но тонкая полоска на пальце левой руки? Пфф. Без проблем.

Я улыбнулся, дожидаясь, пока до него дойдут мои слова.

— Правда?

— А у тебя найдется на пальце место чтобы такую же наколоть? — пошутил я.

— Заткнись, придурок. Я серьезно.

Я наклонился, пока наши лбы не соприкоснулись.

— Нико Салерно, эта перманентная краска уже несколько недель под моей кожей. Если ты хочешь сделать это видимым для всех остальных, я буду счастлив сделать это хоть завтра. Одно твое слово, и вот он я. Я тебя люблю. И ты самое милое создание во всем мире. В ту минуту, когда смогу показать, что ты мой навсегда, я стану самым счастливым человеком на свете.

Лицо Нико расплылось в ухмылке.

— Милый болтун. Ты пил вместе с Феликсом?

— Нет, но мне очень нравится, что твои волосы переливаются радугой, — сказал я, запуская в них пальцы.

— Спасибо, что любишь меня таким, какой я есть, Уэст.

— Спасибо, что вернулся со мной домой, Нико. — Я наклонился и расцеловал его красивое лицо, а затем потащил за собой к двери ночлежки, чтобы согреться.

Невнятный окрик Феликса раздался в ночи, и он появился со стороны костра.

— Эй! Погодите, ребята. Никопотамус, куда ты пропал?

— Блядство, скажи ему, чтобы перестал меня так звать, — пробормотал Нико, ухватив меня за руку.

— Смирись, детка, — рассмеялся я. — Это знак того, что ты официально стал членом семьи Уайльд. Нравится тебе это или нет.

[1] [прим перев. ]: Джей Крю - американский мульти-бренд, выпускающий линии женской, мужской и детской одежды, аксессуаров, а также коллекции купальников, свадебных нарядов, ювелирных украшений и обуви.