Фуюми Оно. Серебряные руины, тёмная луна. Двенадцать королевств — 12

Фуюми Оно

Серебряные руины, тёмная луна

Двенадцать королевств — 12

Том 12

Перевод: Simlirr, Naides. Перевод выполнен фанатами для фанатов на некоммерческой основе. И пусть весь мир узнает об этом прекрасном фэндоме! Расскажем о нём всем!

Часть 1

Глава 1

Даосские храмы, расположенные в Тен, были широко известны и популярны с древнейших времён. Тен — это округ, расположенный в провинции Коу королевства Тай. Это северо-восточный край известного мира, славящийся своими суровыми зимами, особенно на своих северных территориях.

Северные границы провинции Коу не были исключением. Это был край, полный снега и пронизывающего насквозь холода. Большая часть территории была покрыта скалистыми горами, а пригодные для посевов зоны были маленькими и неплодородными, что сильно снижало сельскохозяйственную ценность этого региона.

Местность вокруг горы Бокуё, в которой располагались лишь деревеньки и маленькие городки, занимали королевские резервы. Там, на скалистом уступе, расположенном на южном склоне горы, с основания храма Дзуй’ун, и началась история даосских храмов. Этот храм считался главным даосским храмом королевства и являлся центральной частью большого храмового комплекса. Прочие даосские и даже буддистские монастыри в большинстве своём расположенные на других скалистых уступах и вершинах окружали Дзуй’ун. Исполняющиеся здесь королевские ритуалы, которыми занимались все, вплоть до служащих местных Риши, по своей сути были не религиозными, а скорее государственными. Кроме этого, в расположенные здесь даосские храмы и буддистские монастыри стекались верующие, и в результате в этих местах зарождалось множество школ, становившимися впоследствии хранилищами знаний и технологий.

Изначально за этими огромными библиотеками и научными сообществами стояли молитвы простых людей о хорошем урожае и крепком здоровье. Среди прочих вещей, изучаемых и производимых здесь, ключевую роль играли различные целебные травы и эликсиры. Дабы сохранить и передать будущим поколениям наследие предков даосские монахи со всего королевства стекались в округ Тен.

Несмотря на то, что большинство возведённых здесь храмов были обителью знаний, дисциплины и твёрдости духа, многие простолюдины посещали их в ходе религиозного паломничества. Из-за этого неподалёку от ворот храмов стихийно возникали поселения, постепенно перерастающие в небольшие деревушки. Таким образом, округ Тен рос и развивался вместе с расположенными в нём даосскими храмами. И когда эти храмы оказались разрушены до основания, округ Тен неизбежно, но ожидаемо, пришёл в упадок.

Шесть лет назад храм Дзуй’ун оказался на передовой в волне критики против недавно назначенного временного правителя. На тот момент прошло всего полгода с момента воцарения нового короля Тай. Вскоре после церемонии прошла весть, что правитель скончался. Несмотря на то что трон оказался быстро занят новым правителем, вся эта цепь событий была подозрительна.

Начали звучать обвинения в том, что это был дворцовый переворот, спланированный узурпатором. И первыми подобную точку зрения высказали в храме Дзуй’ун. Вскоре после этого королевская армия напала на храм. Не пощадили они и близлежащие храмы. Их обвинили в пособничестве и тоже разрушили. Так в этот округ пришли разруха и запустение.

Вершины и скалистые уступы теперь были усеяны обугленными руинами, пепел с которых разносился ветром и смешивался со снегом. Лишь несколько деревушек избежали подобной участи. Одна из них постепенно опустела, и все её жители разъехались, кто куда, а другие страдали от нищеты и лишений.

*. *. *

Длинные тени людей, отбрасываемые светом закатного солнца, пересекали дороги округа Тен. В прошлом на этих дорогах частенько можно было встретить путников, направлявшихся в храмы или идущих из них, но нынче люди в этих местах стали редкостью.

За прошедшее время кружившая вокруг холмов дорога успела порасти травой. А поскольку сейчас стояла поздняя осень, вся дорога была усыпана пожухлыми листьями.

По дороге шли трое: двое взрослых и ребёнок. Одним из них был мужчина средних лет с мешком за спиной. За ним следовала молодая женщина, державшая за руку маленького ребёнка. Медленно взбираясь на холм они отбрасывали перед собой длинные тени, одна из которых колыхалась в такт нетвёрдым шагам ребёнка.

Перед ними, словно чёрная стена, возвышалась до небес гора Рё’ун, которая носила название гора Бокуё, Ходили слухи, что давным-давно на этой горе жил небесный мудрец, но за прошедшие несколько веков эта гора была безлюдным местом, на котором никто не хотел жить, и даже посещать её не стремились.

Когда-то на склонах, прилегавших к этой горе, располагался храм Дзуй’ун. Вереница пагод с золотистыми крышами всего шесть лет назад располагавшаяся на этих холмах ныне представляла собой несколько обугленных остовов то тут, то там торчавших из земли.

Местами среди выжженных лесов и безжизненной земли проглядывали молодые деревца, но их было явно недостаточно, чтобы восстановить этот некогда прекрасный пейзаж. Целее всего выглядела трава, кое-где успел прорасти кустарник, и этого уже относительно хватало на то, чтобы окрасить эти холмы в осенние цвета.

Трое людей продолжали свой путь, уверенно направляясь к стоявшей на вершине холма деревне. Кроме них на дороге не было ни души. Лишь тени птиц, периодически пролетавших над ними, создавали какое-то движение в этом замершем, мёртвом крае.

Почувствовав лёгкое дуновение ветра, молодая женщина подняла голову. Участок дороги, по которому они сейчас шли, пролегал между двумя скалами. Он был настолько узким, что напоминал расщелину. Всё это место прекрасно продувалось ветром.

Эта женщина была родом из северо-восточной провинции Джоу. Северная часть Джоу была известна своими сильными снегопадами. Она родилась в одной из маленьких бедных деревушек, прижимавшихся к отвесным скалам или располагавшимся в узких долинах. Когда ей исполнилось восемнадцать, она вышла замуж за мужчину из соседней деревни, как две капле воды похожей на ту, в которой выросла она.

Три года назад эта деревня сгорела дотла и в этом пожаре погиб её муж. Оставив её присмотреть за детьми, он отправился помочь тушить пожар, поглощавший Риши. Он так и не вернулся. С маленькой дочерью и новорождённым сыном на руках, она ушла, имея при себе лишь одежду, что была на них.

Пожар бушевал три дня и три ночи и, когда он, наконец, отступил, то от деревни не осталось ничего кроме нескольких кучек пепла и чёрного, покрытого сажей Рибоку.

Каждое дуновение ветра, казалось, продувало её насквозь. Женщина дрожала от холода. Вечернее небо над ними было тёмно-синим, такими же казались горные хребты. Небо казалось ей более высоким, чем вчера. Это означало смену времён года, точно также как закат означает смену времени суток. Осень подходила к концу.

Лето, наполненное яркими цветами неба, облаков и травы, сменялось слишком короткой осенью и, когда она подходила к концу, зимние холода наступали неожиданно резко.

«Таков уж климат в этом королевстве», — подумала она, провожая взглядом птицу, парившую в небе далеко впереди.

Какое-то время в их деревне гостил смуглый мужчина, позже она узнала, что когда-то он был наместником в провинции Джоу. Когда губернатор провинции Джоу присягнул на верность новому «королю», он попытался убить его, но не сумел. И, хотя он сумел сбежать из столицы провинции, каждая деревня, принимавшая его, каралась огнём. Именно этот огонь забрал её мужа, дом и всех соседей.

Вспоминая покрытое сажей Рибоку, она поняла, что оно в тот момент олицетворяло судьбу всей деревни. Дерево, которое подарило ей двух детей, и должно было принести благодать всей деревне, оказалось объято пламенем и наверняка погибло, словно обычное старое дерево.

Никто не захотел протянуть руку помощи матери и двум детям, потерявшим свой дом.

Сожжённые дотла деревни были брошены, и никто не занимался их восстановлением. И, поскольку зима неизбежно приближалась, у беженцев не было иного выхода, кроме как искать лучшей участи в других деревнях поблизости. Подобные общины не могли позволить себе тратить ресурсы, необходимые им, чтобы пережить зиму. И, когда выпал первый снег, их выгнали. И с тех пор, не имея ни дома, ни хоть какого-нибудь постоянного пристанища, она бесцельно шла туда, куда ей подсказывала интуиция. У неё с собой не было практически ничего.

В своём путешествии она бралась за любую работу, надеясь обрести место, в котором сможет остаться, но никто не хотел принимать её и вот, спустя три года бесцельного скитания, ноги привели её сюда, в округ Тен.

У неё всё ещё не было ни конечной цели, ни каких-либо пожитков, ни иных средств, которые могли бы помочь ей пережить зиму. Два года назад она лишь чудом сумела выжить. Год назад она каким-то образом выкарабкалась, однако её дочь не была столь удачливой. Несмотря на то что они прижимались друг к другу так плотно, как могли, её четырёхлетняя дочь замёрзла насмерть.

Интересно, как они переживут эту зиму? Осень неумолимо приближалась к концу. Посмотрев на небо, женщина ссутулилась и тяжело вздохнула. Бодрый голос окликнул её:

— В чём дело, Энши?

Посмотрев в сторону источника голоса, Энши облегчённо улыбнулась. Конечно же, она не была одна. Мужчина с большим мешком остановился и, обернувшись, посмотрел на неё.

— Что-то не так? — спросил он, направляясь к ней.

— Да нет, просто подумала о том, что становится всё холоднее, — Энши пожала плечами.

— Да, это точно, — ответил мужчина и, взглянув на идущего следом за Энши ребёнка, добавил:

— Рицу не помешала бы зимняя одежда.

В ответ мальчик лучезарно улыбнулся ему.

Когда Энши покинула свою деревню, он был грудным младенцем, а сейчас ему уже исполнилось три года.

— Я думаю, он будет в порядке, — ответила Энши. — У него осталась одежда с прошлого года.

Мужчина улыбнулся, сощурив свои и без того узкие глаза.

— Но прошлогодняя одежда вряд ли подойдёт ему, — он потрепал Рицу по голове. — Он ведь уже такой большой вырос.

Энши улыбнулась. Она встретила этого мужчину прошлой зимой в городке на западе провинции Ба. Тогда она пыталась похоронить свою дочь и изо всех сил долбила промёрзшую землю. Бессилие ввергало Энши в бездну отчаяния. Она не смогла защитить своего собственного ребёнка и лишь беспомощно смотрела, как она умирает от голода и холода.

Покрытая снегом земля была твёрдой и неподатливой. Не важно, как сильно она налегала на лопату, прогресса практически не было. Но она не хотела оставлять тело дочери под снегом, ведь тогда с приходом весны оно будет лежать у всех на виду. Раз уж Энши не смогла защитить свою дочь, ей нужно было хотя бы достойно похоронить её. Но она оказалась неспособна сделать даже это.

Злясь на свою собственную слабость, она плакала и вновь и вновь вгоняла лопату в снег. В тот момент перед ней появился мужчина и предложил помощь. Его звали Коурё. Как и Энши, он потерял свой дом и бесцельно бродил от одного города к другому.

Раньше он был плотником. Мешок у него за спиной был набит изящно сделанными деревянными игрушками и вещицами для домашнего обихода. Периодически он сворачивал с дороги и собирал в горах бамбук и ветки деревьев, после чего мастерил из них различные мелкие вещицы: черпаки, ложки и всё такое. Выручка за продажу этих вещиц была скромной. Её едва хватало на то, чтобы покрыть ежедневные расходы на еду, но этого было достаточно для того чтобы выжить.

До этого Энши несколько раз видела его на улицах. Она пришла в тот город в надежде найти пристанище на зиму и увидела, как Коурё играл на флейте на одном из перекрёстков. Периодически он раздавал столпившимся вокруг детям маленькие безделушки. Радостные дети звали своих родителей и тогда Коурё охотно доставал свои вещи на продажу. Помимо него там было множество других уличных торговцев, но своим высоким ростом и худощавым телосложением он напомнил Энши мужа.

Вокруг царила некая расслабленная атмосфера. Его почти постоянно окружал детский смех, а его узкие глаза при улыбке превращались в щёлочки. Несмотря на то что он был лет на десять старше её мужа, всплывшие в душе воспоминания очень сильно тронули её.

И когда Энши в отчаянии копошилась в снегу, он пришёл ей на помощь. Отобрав у неё лопату, он сунул ей в руки разогретый камень, после чего расчистил снег и кое-как выкопал могилу в твёрдой, словно железо земле. Когда они закончили, он накормил их ужином в ближайшей таверне и подарил Рицу деревянную игрушку.

Узнав, что они с Рицу ночуют возле стен Риши, он пригласил их к себе в комнату, которую снимал. После этого он всячески помогал им и, когда наступила весна, и беженцы с путниками, до этого осевшие в городе, собрались обратно в путь, он предложил Энши пойти вместе. Когда она ответила ему, что у её путешествия нет никакой цели, он сказал, что поможет ей найти свою цель. Так или иначе, у него тоже не было ничего, за что он мог бы уцепиться. Поэтому он вполне мог сопровождать её до тех пор, пока она не найдёт место, в котором сможет осесть.

— Когда мы доберёмся до города, нужно будет заглянуть в лавку подержанной одежды, — заметил Коурё.

Он перевёл взгляд на вершину холма, где располагалась небольшая деревня. Окружавший её забор отливал красным в свете закатного солнца.

— Давай поднажмём, Рицу, нам немного осталось, — сказал он, взяв мальчика за руку.

Глава 2.

Три фигуры шли по дороге, ведущей к маленькой деревне, со стороны которой не доносилось ни звука. Несмотря на то что ужасы гражданской войны миновали эту деревню, её, так или иначе, коснулась повсеместно царившая здесь разруха.

За заборами не было видно ни людей, ни каких-либо следов их деятельности. Улочки были пусты. Деревня, казалось, застыла, пребывая в гармонии с вечерним безмолвием. Большинство окон было закрыто, а в открытых не видно и проблеска света, и совершенно не ощущалось присутствие человека.

Признаки жизни виднелись лишь на одной пашне. Молодой мужчина отгонял коз от вересковых кустов и вёл их в сторону деревенских ворот. Подойдя к воротам, он обернулся и увидел на дороге троих путников. Мужчину, державшего за руку ребёнка, и идущую позади него молодую женщину.

Киоши, так звали мужчину, нахмурился. Когда-то по этой дороге проходили толпы паломников, направлявшихся в даосские храмы, но сейчас здесь редко можно было встретить путника. Единственными людьми, проходившими здесь, были жители местных общин, которых с каждым годом становилось всё меньше и меньше.

Кроме того, местные обычно старались не сходить с надёжных и безопасных путей и не сворачивали в эти места. Остановившись, Киоши пригляделся к путникам, пытаясь угадать, куда они направляются. Южные ворота, у которых он стоял, были единственными в деревне.

Ведущая к воротам дорога пересекала пастбище и соединялась с одной из главных дорог. Киоши поднял руку, прикрываясь от лучей закатного солнца, и прищурился. Не было похоже, что эти путники брели куда глаза глядят. Они свернули с главной дороги и уверенно направились в сторону деревни.

Идущий впереди мужчина первым заметил Киоши. На его лице расцвела приветственная улыбка. Увидев это, Киоши тяжело вздохнул. Загнав коз в деревню, он вышел к воротам и принялся дожидаться путников.

— Здравствуйте, — обратился к нему мужчина. — Вы живёте здесь?

В ответ Киоши лишь сдержанно кивнул.

— Кажется, мы, наконец, нашли почти заброшенную деревню, — широко ухмыльнувшись, заметил мужчина. Он воодушевлённо сжал руку ребёнка, которому на вид было примерно три года. На лице стоявшей позади него женщины отразилась облегчённая улыбка.

— Есть ли в этой деревне постоялые дворы? — спросил мужчина, когда они подошли поближе.

— Вы не можете остаться здесь, — поморщившись, ответил Киоши.

Мужчина застыл на месте. Улыбка сменилась подозрением.

— Чужакам сюда нельзя. Простите, но таковы правила.

Киоши отвёл глаза в сторону, поэтому не увидел, как отреагировал мужчина. Должно быть, он был разочарован или зол, это было естественно. Никто не жил в придорожных городках. Все деревни поблизости уже давным-давно были разрушены. Ближайший город находился примерно в дне пути отсюда, а если учесть скорость ходьбы ребёнка, то даже больше, чем в дне. Это означало, что предыдущую ночь они, должно быть, провели без крыши над головой.

На самом деле, предыдущую ночь эти люди провели в пещере, которую они нашли у дороги, а ночь до этого в заброшенном полуразрушенном доме. Таким образом, последние два дня они нормально не ели и не спали.

— А дальше впереди есть ещё деревни? — спросил Коурё молодого человека, который не хотел смотреть ему в глаза.

— Есть, но они за горным хребтом. Примерно два дня пути отсюда.

— Так далеко… — взволнованно сказала Энши. Коурё успокаивающе посмотрел на неё, после чего подошёл к молодому человеку.

— Слушай, я уверен, мы сможем договориться. Ты же видишь, у нас тут ребёнок. Для нас этот путь выйдет как минимум в три дня. А учитывая, насколько холодно сейчас по утрам и вечерам, будет слишком жестоко заставлять мать и дитя ночевать на улице. Мы и так провели последние две ночи под открытым небом.

Но в ответ парень лишь с грустным видом покачал головой.

— Понятно, — пробормотал Коурё со смирением в голосе. Энши тоже могла понять его. Все здешние путники знали, что происходит в округе, нравилось им это или нет. Округ Тен был бедным и после тех тяжёлых испытаний, что повлекла за собой осада храма Дзуй’ун, этот округ лишь ещё больше погрузился в нищету. Большинство людей здесь едва сводили концы с концами и у них явно не было ни желания, ни ресурсов на то чтобы помогать всяким проходимцам. Эта деревня не была исключением.

Обычно подобные деревни были открытыми и люди могли свободно приходить и уходить. Но нынче большинство деревенских ворот были закрыты для всех незнакомцев. Подобная тенденция больше всего прослеживалась в маленьких деревнях, подобных этой, где испокон веков проживало лишь несколько зарегистрированных здесь жителей.

Королевство Тай славилось своими суровыми зимами. Зимой жители деревень питались лишь тем, что они запасли заранее. И, если личные запасы и общественные амбары пустели слишком быстро, люди начинали голодать. Поэтому ничто так не беспокоило людей как появление новых ртов. Впустишь несколько путников осенью, и весной из деревни уже никто не выйдет, поэтому ворота деревень были закрыты. И, дабы предотвратить появление новых детей, заперты были и двери Риши.

Коурё вновь попытался воззвать к стоявшему перед ним парню.

— Мы не собираемся селиться здесь. Нам подойдёт любое место, в котором сухо и которое не продувается ветром. Мы готовы заплатить даже за место под сводами Риши. И, если вы готовы продать нам немного еды, конечно же мы тоже заплатим.

— Мне очень жаль, — покачал головой парень.

— Вы можете хотя бы продать нам еды? Наших запасов не хватит, чтобы протянуть три дня.

В ответ парень лишь опустил голову и вновь извинился.

— Пожалуйста! — воскликнула Энши. — Помогите хоть как-то, чем сможете. Если вы не можете помочь нам, помогите ребёнку.

— К сожалению… — начал было парень. Энши внимательно вгляделась в его лицо. Его выражение словно бы говорило: мои руки связаны.

— Ну, что поделать, — вздохнул Коурё. — Идём, Энши.

— Но Коурё…

— Всем нынче тяжело, — ответил Коурё и жестом поторопил Энши. Но Рицу, судя по всему, не собирался принимать такой поворот событий. Он хотел остаться в деревне. Надув губы, он указал пальцем на ворота.

— Рицу, это место не для нас, — сказал Коурё, пытаясь успокоить ребёнка. Рицу покачал головой. Даже ребёнок трёх лет от роду знал, что деревня была их лучшим выходом. Когда Коурё попытался обнять его, Рицу расплакался. Он был выносливым и терпеливым ребёнком, но сейчас он слишком устал и потому не мог сдерживаться.

Судя по выражению лица парня, плач Рицу явно задел его за живое. Но видя его взгляд, Энши поняла: жителям этой деревни сейчас действительно тяжело. Коурё водрузил плачущего Рицу на плечи и направился в сторону дороги. Энши последовала за ним. Она обернулась и посмотрела на деревню, не желая уходить. Парень всё ещё стоял у ворот, повесив голову. На табличке, висящей над воротами, было написано «Деревня Тоука».

— Мне жаль, — сказала Энши, когда они вновь вышли на дорогу. Она должна была решать, куда они пойдут теперь. Коурё лишь обещал сопровождать её. Но у Энши совершенно не было идей, куда им следовало направиться. Без какой-либо определённой причины они прошли весь путь от провинции Ба до провинции Коу и вышли на дорогу, ведущую на юг. Следовало ли им продолжать в том же духе или же стоило свернуть и направиться в сторону столицы, Коуки? Энши никак не могла решить.

Дорога, ведущая в Коуки, должна была быть более оживлённой и, следовательно, более перспективной. Но там у них было больше шансов нарваться на дорожных разбойников или головорезов. Кроме того, цена на еду и постоялые дворы поблизости от столицы была выше. Она не могла решить, куда им следовало пойти, поэтому раз за разом отдавала решение на волю случая. В результате они свернули с оживлённых дорог и вскоре оказались в этом тоскливом крае.

— Это всё потому что я такая нерешительная.

— Что? — переспросил Коурё. — А, не волнуйся об этом. Нам просто нужно будет потерпеть ещё три дня.

Но всхлипы Рицу раз за разом задевали струны её души. Всё это время Энши направлялась на запад с северо-восточных регионов Тай через провинцию Бун, а затем на юг через провинцию Ба в провинцию Коу. Она шла из одного места к другому, не представляя, когда её путешествие закончится. В ходе своего путешествия она осознала, насколько безжалостным местом было королевство Тай. Эти земли не прощали ошибок недальновидному путнику, сбившемуся с пути.

Но как им следовало пережить зиму с учётом всего этого? Энши пыталась сосредоточиться, но плач Рицу резал по ушам.

Для маленького Рицу выживание определялось тем, будет ли у него достаточно еды и относительно тёплая кровать. Для этого им было нужно найти деревню, которая согласится принять их на какое-то время. Но в последнее время условия жизни в королевстве становились всё хуже и хуже. И всё меньше городов и деревень были готовы принимать путников. Таким образом, Энши нужно было найти место, в котором их смогут принять.

— Так или иначе, мы сможем продержаться эти три дня, — пытаясь подбодрить её, заметил Коурё. — К счастью, погода в последнее время была благосклонна к нам, — он погладил по голове всё ещё хныкающего Рицу в попытке подбодрить и его тоже.

Рицу, наконец, перестал плакать и с любопытством посмотрел на Коурё. Глядя на них, Энши чувствовала тепло в груди. Легко было представить, что её муж вернулся и что Рицу был его родным ребёнком. Сейчас Энши нуждалась в опоре не меньше чем Рицу.

— Прости. Иногда я просто боюсь остаться здесь без тебя.

Прошлой зимой Коурё купил ей тёплую накидку, которую она носила и сейчас. Энши привыкла полагаться на него во всём от еды до ночлега.

— Эй, я лишь делаю, что могу, пока могу, — широко улыбнувшись, ответил Коурё. — Не волнуйся об этом.

— Спасибо тебе, — сказала Энши, улыбнувшись ему. В этой улыбке отразились все переполнявшие её эмоции.

«Пока могу» или «пока можешь» были любимыми фразами Коурё. Когда он снимал комнату и ещё занимался плотничеством, Энши активно искала всяческие подработки. И Рицу на это время частенько оставался с Коурё, но он никогда не брал ничего из тех скромных доходов, которые она предлагала ему в качестве оплаты. Вместо этого он говорил ей отложить денег, дабы накопить на возможность осесть где-нибудь и начать нормальную жизнь.

«Что плохого в том, чтобы полагаться на других, пока ты можешь? » — частенько говорил он. — «Почему бы не отложить немного денег, пока есть возможность? »

Каждый раз, когда он так говорил, Энши чувствовала неприязнь к такому рациональному подходу. Ей не хотелось воспринимать его просто удобным спутником. Они путешествовали вместе уже больше полугода, и не похоже было, что это скоро закончится. Они напоминали семью, но это было лишь иллюзией.

«Сейчас мы вместе, но это может измениться в любой момент», — напоминала себе Энши. И Коурё, кажется, тоже пытался удержать её от погружения в иллюзии. Энши продолжала надеяться, что Коурё возьмёт её и Рицу под свою опеку, но ей не слишком-то верилось, что это действительно произойдёт.

Он редко рассказывал о себе. Она не знала ни где он родился, ни где рос. Выбранное им ремесло было не слишком-то доходным, но, несмотря на это, он знал цену вещам.

Энши никогда не замечала за ним волнений по поводу денег. Нет, он не был богатым. Но у него всегда имелись сбережения. Должно быть, эти сбережения были вполне достойными, но у Энши не было ни малейшего намёка о том, откуда они у него взялись. Он отправился в путь потому что потерял место, которое мог называть своим домом. Но он никогда не рассказывал почему. И его поведение поначалу заставило Энши думать, что он подписался на это путешествие лишь ради самого путешествия. Но он не был похож на какого-то эксцентричного бродягу. Но хотя у Коурё тоже не было какой-то конкретной цели и намерений, у Энши было стойкое ощущение того, что он словно бы не мог остановиться. В его жизни просто не находилось места концу путешествия. Казалось, его вело какое-то необъяснимое желание двигаться вперёд.

Коурё явно был подвержен влиянию каких-то сил, которых Энши не понимала. В какой-то момент он наверняка уйдёт, оставив их позади. Да и сама она не хотела, чтобы её жизнь вечно была такой, как сейчас.

Размышляя о столь мрачных вещах, Энши торопливо шагала вниз по холму.

*. *. *

Киоши так и не отошёл от ворот. Три фигуры, освещаемые закатным солнцем, постепенно удалялись. Женщина, должно быть, была вымотана этим путешествием. Да и ребёнок явно не хотел оставаться на дороге. Мужчина выглядел лучше, но явно тоже находился на грани.

Киоши хотел окликнуть их, предложить хотя бы остаться на ночь. Но он был не в праве принимать такие решения. Жители деревни вряд ли согласились бы на такое. Эта деревня была бедной. Даже куда более богатые деревни, как правило, не пускали к себе чужаков. Ведь, если попав внутрь они упадут на колени и начнут умолять оставить их, выставить их обратно будет весьма неприятной задачей. Поэтому большинство деревень с самого начала не пускали к себе чужаков. Кроме того, даже если не брать в расчёт бедность, были иные причины, по которым жители Тоуки не хотели пускать к себе незнакомцев.

«Но я всё равно желаю вам удачи в вашем путешествии», — подумал он.

Звук шагов позади него вывел его из этих мыслей. Обернувшись, он увидел выбежавшего из-за угла забора человека. Он бежал так, словно от этого зависела его жизнь. Это был один из жителей деревни. Спотыкаясь, он подбежал к Киоши и схватил его за руку.

— Там люди в горах, — выдохнул он. — Двое и кидзю.

— Они прибыли на кидзю? — тихо переспросил Киоши. — Как они выглядели?

— Они были богато одеты, да и кидзю у них какие-то необычные.

Киоши сжал пастуший посох, которым он погонял коз. От длительного использования древесина дуба потемнела, приобретя тёмно-янтарный оттенок. На обоих концах посоха виднелись едва заметные следы крови.

— Где они?

— Я видел, как они спускались с хребта со стороны развалин храма Фуген.

— Я пойду вперёд, — кивнул Киоши. — А ты предупреди других жителей.

Мужчина кивнул, всё ещё тяжело дыша. Перехватив посох поудобнее, Киоши побежал. Бросив взгляд через плечо на троих путников, он обогнул забор и побежал через поле.

Глава 3.

Вечернее солнце висело низко над горизонтом. Возвышавшаяся над королевским резервом гора Рё’ун отбрасывала на дорогу внушительную тень. Энши посмотрела на быстро темнеющее небо. Коурё последовал её примеру.

— Скоро наступит ночь. Нам нужно найти место для ночлега.

Энши кивнула. Они ещё не успели далеко отойти от Тоуки. Уклон становился всё круче и круче, дорога приближалась к горе и постепенно переходила в серпантин с множественными поворотами. Взбираться по этому серпантину было задачей не из лёгких, учитывая, насколько малое по факту расстояние они преодолевали.

Коурё предложил им остановиться на минутку, отдал Рицу Энши и взобрался на высокое дорожное ограждение. Крупные каменные блоки, из которых оно было сложено, достаточно сильно мешали обзору. Вскоре он спустился обратно и покачал головой.

— Я не вижу подходящего места ни здесь, ни дальше вверх по дороге. Везде либо камни, либо кустарник. Я понимаю, что многого прошу, но, кажется, на вершине склона растёт лес. Там мы сможем укрыться хотя бы от дождя.

— Оу… — удручённо вздохнула Энши.

«Видимо, сегодня мы снова будем спать на улице», — подумала она, покрепче сжав руку Рицу. Они принялись взбираться по крутому склону.

Ночная роса, выпадавшая здесь, своими объёмами напоминала дождь и довольно сильно мешала сну. Более того, небо на западе быстро темнело. Судя по всему, после заката погода вполне могла смениться. В это время года когда по утрам уже становилось зябко ночной ливень мог стать настоящей катастрофой для недальновидных путников. Особенно для Рицу. Если он промокнет, дождь и холод могут лишить его всякого здоровья, а то и жизни. Под защитой леса у них было куда больше шансов пережить дождь и ветер. Хотя, конечно, этого было явно недостаточно.

Пытаясь не оступиться, они упорно взбирались вверх по склону. Когда они добрались до вершины, они увидели лужайку, раскинувшуюся перед ними словно в награду за их усилия. Как и сказал Коурё, на противоположной стороне этой лужайки рос лес. Судя по всему, если они пересекут этот лес насквозь, они должны будут вновь выйти на дорогу с которой только что свернули.

«Сколько ещё дней нам понадобится, чтобы добраться до города, если мы будем идти в таком темпе? », — подумала Энши.

— Ну же, давай поскорее доберёмся до туда, — подбодрила она Рицу. Они принялись пробираться сквозь высокую траву. Спустя несколько шагов Рицу начал жаловаться. И не удивительно, он был маленьким ребёнком, а путь был не из простых. Кроме того, в траве периодически попадались каменные обломки. Видимо, остатки какого-то даосского храма, и они постоянно спотыкались об них. Ситуацию усугубляло то, что последние два дня они толком не отдыхали. Учитывая возраст Рицу, он уже был молодцом, раз продержался всё это время.

Решив вознаградить его за усилия, Энши остановилась и взяла его на руки. Коурё опустил мешок и присел на корточки перед ними. Рицу радостно вскарабкался на его мешок.

«Как же здорово было бы, если бы мы остались все вместе», — подумала Энши. Наверняка Рицу тоже будет очень сильно скучать по Коурё, когда ему придёт время покинуть их.

Энши почувствовала себя ещё более подавленной. Они жили в богом забытом королевстве, населённом людьми, которым было нечего терять. Даже если они сумеют найти место, в котором они смогут осесть, ей придётся растить Рицу одной в незнакомом городе в не слишком-то благоприятную эпоху. Погружаясь в свои мысли, Энши понуро плелась через луг. Когда они прошли примерно половину пути, Коурё остановился. Он опустил Рицу и, сняв с пояса кожаную сумочку, переложил её к себе в карман. В этой сумочке лежало несколько маленьких ножей и прочих инструментов.

Энши огляделась, решив, что Коурё, судя по всему, заметил дерево, подходящее для обработки. Но они до сих пор были достаточно далеко от опушки леса. По обе стороны от них располагались лишь огромные булыжники, поросшие разноцветным мхом. Повернувшись к Энши, Коурё передал ей Рицу.

— Ой, извини, я понимаю, тяжело долго нести его, — сказала Энши.

— Да нет. Но присмотри за ним пока что, пожалуйста. Ни в коем случае не отпускай его руку.

— А что случилось?

— Ничего, — ответил Коурё напряжённым тоном. Он перевёл взгляд на пологий склон впереди.

Проследив за его взглядом, Энши заметила у опушки леса какую-то тень, быстро растворившуюся среди деревьев.

— Только что… это же было…

— Да, лиса или кто-то вроде того. Постарайся пока развеселить Рицу, он всё ещё не в настроении. Долгий подъём явно вымотал его.

Энши сжала руку Рицу. Коурё развязал мешок и достал оттуда флейту. Когда Рицу уставал от путешествия, Коурё играл ему на ней. Рицу очень нравился звук флейты, от этого он быстро приходил в хорошее настроение, что отчасти помогало ему поддерживать темп. Вот и в этот раз Коурё улыбнулся и подбодрил Рицу:

— Выше нос, — он поднёс флейту к губам и извлёк из неё весёлую бодрую мелодию.

Энши почему-то была уверена, что Коурё не был опытным флейтистом. Да и сам инструмент был грубо сделан, и явно не должен был издавать приятные и изящные звуки. Но каждый раз, когда Коурё играл, её настроение по какой-то необъяснимой причине улучшалось. Рицу поднял свободную руку и, улыбаясь, попытался дотянуться до Коурё, сжимая и разжимая пальцы.

Внезапно Коурё прекратил играть. Оборвав мелодию на середине, он бросил быстрый взгляд в сторону. Две или три чёрных тени выскользнули из-за одного булыжника и ринулись сквозь травяное море по направлению к ним. Увидев их, Энши испуганно замерла. Она различила, что к ним приближаются люди, и что в руках у них были серпы и вилы. Она притянула Рицу поближе к себе.

Приблизившиеся мужчины недовольно взглянули на Энши. На их лицах отразилось немного зловещее недовольство.

— Это не она, — сказал мужчина по центру. Цокнув языком, он принялся озираться по сторонам. — Куда пошли остальные? — угрожающим тоном спросил он Энши. Ты же видела двоих людей с кидзю?

Энши покачала головой. Мужчина пониже, поигрывая оружием, осмотрел Энши с ног до головы, словно фермер, выбирающий скот на рынке.

«Разбойники», — поняла Энши. Она задрожала от испуга. В этой обители нищеты обитало множество банд, охотившихся на путников и отбиравших их деньги и вещи. Даже обычные деревенские жители периодически занимались подобными нападениями. Иногда это был попросту единственный способ добыть пропитание. Ходили слухи, что существуют целые городки, промышляющие придорожным грабежом.

В карманах у Энши было несколько монет, которые она сумела сберечь благодаря Коурё. Хоть это и было мелочью, но потеря этих денег наверняка повергнет её в отчаяние.

Один из мужчин, державший в руках арбалет, шумно вздохнув, опустил оружие.

— Здесь нечего ловить, — сказал он. — Возвращайся на дорогу и топай дальше

У неё нечего было украсть — имел в виду он.

Энши облегчённо выдохнула и прижала руки к карманам.

— Эй, не так быстро, — сказал крупный мужчина с вилами в руках. — Приглядитесь-ка, кажется, они хотели нас надуть.

Не понимая, как она выдала себя, Энши начала отступать. Мужчина пониже уставился на неё.

— Девка, что это там у тебя в кармане?

Энши почувствовала, как её тело немеет. Если она потеряет свои сбережения, она сможет пережить это. Но многие бандиты частенько убивали своих жертв, дабы те не вернулись и не отомстили. Энши обняла Рицу за плечи. Она хотела спасти хотя бы его. Но, учитывая его вероятное будущее при таком исходе, Энши тоже нельзя было умирать здесь, но у неё не было возможности как-либо отвадить их.

Её тело оцепенело от страха. Она не могла даже подхватить Рицу и попытаться убежать. Энши бросила взгляд на Коурё. В его возрасте и при всём его опыте путешествий он почему-то не носил с собой меч. Он был добрым человеком, которому нравились люди. Он даже вызвался позаботиться о ней и Рицу. Но не все люди разделяли его мнение, и из-за жестокой насмешки судьбы это вполне могло стать причиной его гибели.

— Если вы хотите денег, возьмите, но… — «пощадите нас», хотела она сказать.

Вдруг из-за спины бандитов донёсся возглас.

— Эти люди — простые путники, ищущие своё место под солнцем.

Энши посмотрела в сторону источника голоса. Она увидела молодого парня, которого они встретили у ворот деревни. Он сжимал в руках тот же посох, которым до этого погонял коз. Он перехватил посох поудобнее и посмотрел на Энши взглядом, полным сожаления.

— Это место не подходит для тебя. Прошу, уходи поскорее и не задавай лишних вопросов.

Кивнув, Энши развернулась, собираясь уходить. Крупный мужчина преградил ей путь.

— Выворачивай карманы, — зарычал он, схватив её за руку. Но до того как она успела закричать между ними внезапно возник Коурё.

— Не надо, Коурё! — воскликнула Энши. — Не дерись с ними! Если им нужны только деньги, я готова отдать их! — она сунула руку в карман.

— Нет, — остановил её Коурё. — Эти деньги тебе ещё понадобятся, — его голос был необычайно спокойным. Его расслабленный вид заставил Энши удивиться даже в такой щекотливой ситуации.

Коурё, прищурившись, посмотрел на крупного мужчину.

— Отпусти её. Мы уходим.

— Ну уж нет, — ответил разбойник, ещё крепче сжав руку Энши.

Коурё потянулся к нему. Энши не понимала, что он собирается сделать. Он схватил мужчину за руку и это, как ни странно, убедило его отпустить её. Он удивлённо вскрикнул, отшатнулся назад и посмотрел на Коурё взглядом, полным ненависти.

«Не надо, он же убьёт тебя! » — хотела закричать Энши.

Разбойник замахнулся вилами. Энши завизжала, Рицу расплакался в унисон с ней. Ситуация быстро становилась всё хуже и хуже.

Или, во всяком случае, так она думала. Но вскоре она осознала, что единственным из присутствующих, кто испуганно съёжился, был разбойник с вилами в руках. Другие двое стояли замерев и ошеломлённо смотрели как он оседает на колени. Бандит упал на землю лицом вниз и застонал. Коурё был всё так же невозмутим. У него в руках не было меча или ножа, лишь флейта.

Энши ошеломлённо следила за происходящим. Мужчина с серпом яростно замахнулся. Коурё парировал удар, отведя его в сторону. Потеряв равновесие, бандит пошатнулся и начал падать вперёд. В то же мгновение низкорослый мужчина, сдавленно вскрикнув, выронил арбалет. Из его руки торчало маленькое лезвие. Это был один из ножей, которые Коурё использовал в своей работе.

Сумев удержаться на ногах, мужчина с серпом сжал своё оружие покрепче и вновь бросился на Коурё. Коурё проворно отскочил в сторону и огрел его флейтой по голове. Бандит удивлённо вскрикнул.

Глаза Энши широко распахнулись от удивления.

— Не стой, беги! — крикнул ей Коурё.

Кивнув, Энши схватила Рицу за руку и побежала прочь от них. Она увидела, что бандиты поднялись на ноги и были вновь готовы к бою. Они грязно ругались, потрясали оружием и скалили зубы. Коурё стоял к ней спиной, но даже так Энши чувствовала, что он продолжал выглядеть всё также невозмутимо.

В это же мгновение Рицу, отойдя от шока, начал рыдать. Энши подхватила его и продолжила бежать. Если она сможет добежать до леса, они смогут спрятаться среди деревьев, поскольку становилось всё темнее.

На несколько мгновений она сбавила темп, пытаясь перевести дух. В этот момент она увидела, как на лужайку перед ней выскочило ещё несколько бандитов. Энши остановилась так резко, что едва не упала, Рицу всхлипнул. То, что были бандиты, было бы понятно, даже не будь у них оружия, по их грязным одеждам, заляпанным старыми пятнами крови.

Энши покачнулась.

— Да кто он такой! — взревел стоявший в центре разбойник, судя по всему, предводитель.

Энши слышала, как позади неё кричал Коурё. Глядя на происходящее, предводитель разбойников поднял меч. На его лице отразилась жестокость и жажда убийства. Энши притянула Рицу к себе, закрыла глаза и приготовилась принять смертельный удар.

Однако никакого удара и боли не последовало. Вместо этого она услышала рёв разбойников, смешавшийся с их громким топотом. Раздался чей-то пронзительный крик, после чего она услышала другие странные звуки. Звериный рёв и хлопанье крыльев.

«Ёма», — подумала она поначалу, но затем вспомнила, о чём говорили первые трое бандитов. Два человека и кидзю.

Энши открыла глаза. Она обнаружила, что стоит прямо перед огромным белым зверем. Зверь опустил свою чёрную голову и поддел ей одного из разбойников, отправив его в полёт.

— Вставай, — тихо сказал кто-то поблизости от неё.

Энши посмотрела вверх, рядом с ней стояла высокая женщина.

— Возьми ребёнка и направляйся на дальний край лужайки. Там растут плотные кусты, спрячься в них, — голос женщины был спокойным.

Энши почувствовала себя крайне неуютно, но всё равно кивнула, подняла Рицу и побежала вниз по склону. Вломившись в кустарник, она принялась озираться, выбирая, где лечь. Неожиданно она поскользнулась. Она почувствовала, как земля в буквальном смысле ушла у неё из под ног. Энши потеряла точку опоры. У неё не было времени, чтобы закричать. Одной рукой она обхватила Рицу, а другой попыталась ухватиться за кусты. Её ноги болтались в воздухе, она чувствовала как куст, за который она держалась, постепенно выворачивался из земли. Она должна была хотя бы спасти сына. Она собиралась затолкнуть его на край обрыва, но вдруг перед её внутренним взором возник образ Рицу, бродящего среди разбойников и ищущего свою мать.

Энши никак не могла решиться, отпустить его или нет. Она панически дрыгала ногами, пытаясь найти точку опоры. Внезапно она почувствовала, как что-то коснулось её ног. Оглянувшись, она увидела лишь пропасть, но вскоре она сумела разглядеть, что чьи-то руки поддерживали её, не давая упасть.

Один из бандитов? Но если он пытался напугать её, то он бы дёрнул её за ноги, а не поддерживал бы. Всё ещё сжимая Рицу одной рукой, она отпустила куст и соскользнула вниз по склону. Те руки, которые поддерживали её до этого, с готовностью поймали их

Вновь обернувшись, она увидела, что рядом с ней стоял человек. Молодой парень, уже не подросток, но ещё и не взрослый, Он молча кивнул ей. Чувствуя, как её переполняет облегчение, Энши расслабилась. Когда она обрела твёрдую почву под ногами, она поняла, что расстояние, которого она испугалась, было едва ли больше её собственного роста.

«Спасена».

Последние силы покинули её тело. Отпустив Рицу, она осела на землю. Откуда-то сверху доносились крики и звуки битвы. Она не видела источников этого шума, поэтому он казался ей далёким, и создавалось впечатление, что она уже избежала опасности.

— Ты в порядке? — услышала она тихий и сдержанный голос.

— Я в порядке, — тихо ответила она. — Спасибо.

В ответ её спаситель улыбнулся ей. Почему-то когда она смотрела на него, её душа наполнялась грустью. Возможно, виной этому были его изношенная, жалко выглядящая одежда или же его измученный вид. Или то, что его необычайные волосы были обстрижены так коротко. Должно быть, в ходе своего путешествия он очень устал. Возможно, он был монахом. Если нет, то, должно быть, его постигло какое-то большое несчастье, после которого он до сих пор пребывает в трауре.

Энши хотелось спросить, был ли он в порядке. Но когда она обдумала это желание, оно показалось ей странным. Незнакомец положил руку на лоб Рицу и смахнул с него налипшие комья грязи и траву. К удивлению Энши, Рицу мгновенно прекратил плакать.

Они находились в нише природного происхождения в скале. С одной стороны от них находилась глухая стена, с другой же был скалистый обрыв, покрытый мелкой травой. Неподалёку под ними виднелась ещё одна такая же выемка. Энши разглядела там крупное животное, отдыхавшее в высокой траве.

«Два человека с кидзю», — эхом прозвучали слова в её голове.

— Ты с той женщиной? — спросила Энши.

Молодой парень кивнул. Он выглядел взволнованным. Пока они разговаривали, звуки битвы стихли. Даже птицы перестали петь, тишину нарушал лишь шелест травы на ветру.

«Что с ними случилось? » — взволнованно подумала Энши. Она ещё раз осмотрелась по сторонам. Неподалёку она заметила кучу камней, по которым вполне можно было забраться.

Взяв с собой Рицу, она аккуратно вскарабкалась по камням и выглянула наружу. Вдалеке она увидела бегущих в её сторону женщину и Коурё. Не было видно ни кидзю, ни разбойников. Но, судя по доносившимся оттуда слабым стонам, она понимала, что некоторые из них, должно быть, валялись в высокой траве. Остальные, должно быть, сбежали.

Облегчение мгновенно сменилось ощущением тревоги. Она всегда думала, что дружелюбие Коурё, его любовь к людям, была его сильной стороной. Он никогда не расстраивался, когда в ходе их путешествия с ним происходило что-то нехорошее. Даже когда у них случались перепалки, он никогда не повышал голос. Сложившийся образ говорил о том, что такой человек как он ни за что не смог бы спокойно возразить на угрозы бандитов, не говоря уж о том, чтобы победить их.

Коурё обратился к высокой женщине.

— С вами всё в порядке? — услышала Энши его вопрос.

— Всё хорошо, — ответила женщина. — А вы как, не ранены?

— Нет, что вы. Я видел, как вы помогли моей спутнице. Примите мою искреннюю благодарность.

Слыша извечно приветливый тон голоса Коурё, Энши полностью выбралась наверх и, присев, спряталась в кустах. Коурё, судя по всему, был совершенно спокоен, словно ситуация была полностью под его контролем. Он явно не выглядел как человек, на которого напала банда разбойников, и который чудом сумел выйти из этой передряги живым. Сейчас он больше напоминал ремесленника, уставшего после тяжёлого рабочего дня.

— О, не нужно благодарности, — столь же невозмутимо ответила женщина. — Мы стали причиной всего этого. Думаю, мне стоит извиниться за это.

— О, я подозревал, что они искали вас. Как там ваш спутник?

— Он ждёт меня в безопасном месте. Значит, вы заметили нас.

— А, — с улыбкой ответил Коурё. — Я заметил, как некая странная компания спускалась с холма, изо всех сил стараясь остаться незамеченными. Я предположил, что, должно быть, они кого-то ищут. А затем я заметил, как вы направлялись в лес. Как жаль, что нам самим не удалось остаться незамеченными, но я решил воспользоваться этим и отвлечь их.

— В таком случае, вы спасли нас.

— Ой, да бросьте. Вместе со мной была мать с ребёнком. Это был очень безрассудный поступок с моей стороны. А вы помогли вытащить её из передряги. Спасибо вам ещё раз.

«Что происходит? » — задалась Энши вопросом, чувствуя, как внутри неё нарастают опасения. Развернувшаяся перед ней сцена выглядела странно. Её не покидало ощущение, что вот-вот должно было произойти что-то очень плохое. Так значит, Коурё заметил бандитов. Это объясняло его странное поведение. Но почему-то он не стал убегать.

— Это железная флейта, верно? — спросила женщина, кивнув в сторону флейты Коурё. — Первый раз вижу такую в деле, — женщина достала что-то из-за пазухи и протянула ему. — Кстати, вот ваш метательный нож. Судя по всему, вы умеете обращаться с оружием скрытого ношения.

Коурё удивлённо моргнул. Не понимая, что происходит, Энши неуверенно вышла из своего прикрытия. Заметив её, Коурё поприветствовал её широкой улыбкой.

— Ты в порядке, не ранена?

Энши покачала головой. Кажется, до Рицу, наконец, дошли все произошедшие события.. Он вновь начал хныкать.

— А Рицу же тоже не поранился, верно?

Энши снова покачала головой. Она направилась в сторону Коурё, не понимая, как ей подавить в себе это чувство беспокойства. Она чувствовала, как оно перерастает в страх. Железная флейта? Метательный нож? Женщина упомянула оружие скрытого ношения. Что она имела в виду? Как во всём этом оказался замешан Коурё?

Из раздумий её вывел едва слышный шум, раздавшийся позади неё. Высокая трава расступилась, и из неё выбрался молодой парень, который поймал её.

— Ах, прошу прощения, — сказала женщина, увидев, что Коурё озадаченно склонил голову на бок. — Это мой спутник, — представила она парня. Она подбежала к парню, едва не задев Энши. В этот момент Энши заметила, что у женщины не было одной руки. Женщина стояла перед парнем, загораживая его от взора Энши, и шептала что-то ему на ухо. Коурё с подозрением наблюдал за этим, переводя взгляд с парня на женщину.

Энши подошла поближе к нему. «Что происходит? » — собиралась спросить она, как вдруг выражение его лица резко изменилось. Не обращая внимания на Энши, он рванул в сторону женщины и парня. Коурё перекинулся с ними парой слов, после чего бросил резкий взгляд в сторону Энши.

Энши никогда раньше не видела у него такое выражение лица. Его лицо вызывало отторжение, словно бы между ними разверзлась пропасть.

— Энши, отправляйся в город сама.

— А?

— Прости, но я больше не могу сопровождать тебя.

В этот момент Энши поняла — это время пришло. Она знала, что рано или поздно оно придёт. Но почему сегодня? В день, знаменующий конец осени. Ни одна деревня не примет их. Они только что пережили нападение бандитов, и им нужно было устроиться на ночлег. Коурё достал из кармана кошелёк и сунул его Энши.

— Вот, этого должно хватить на то, чтобы продержаться какое-то время.

Энши не знала, что ответить. Она стояла, ошеломлённо наблюдая за происходящим, не готовая принять то, что он говорил. Внезапно Коурё вскинул голову.

— Берегись! — воскликнул он.

Судя по всему, он обращался к парню и женщине, стоявшим позади. Энши проследила за его взглядом и едва успела увидеть, как парень пошатнулся.

Глава 4.

Незадолго до этого.

Киоши осторожно пробирался сквозь траву. Он едва сумел сбежать из этой заварушки. Насколько он сумел понять, всем его соратникам не повезло: они либо сбежали, либо были мертвы. Он не был удивлён этому факту. Казалось, эту парочку было совершенно невозможно победить. А ведь сперва он думал, что этот мужчина был всего-навсего обычным путником.

Коурё, кажется, так его назвала та женщина, что путешествовала с ним. Когда он встретил их у ворот деревни, Киоши решил, что они были всего-навсего парочкой нищих и отправил их восвояси. Они показались ему всего-навсего назойливыми бродягами. Но у того мужчины была при себе железная флейта.

Для несведущего человека она выглядела и звучала как простой музыкальный инструмент. Вот только внутри неё находился массивный металлический сердечник. Этим оружием вполне можно было убить кого-нибудь и, что ещё более важно, он прекрасно обращался с метательными ножами. От той точности, с которой он их метал, по спине Киоши пробегали мурашки. Он, определённо, не был обычным путником. Он мастерски обращался с оружием и эти навыки он мог приобрести только при соответствующем роде деятельности. И та женщина, не та, что с ребёнком, которую он называл Энши, а та, у которой был кидзю, она была такой же, как и он.

Конечно, у неё была лишь одна рука, но, по-видимому, этого ей вполне хватало, чтобы прекрасно обращаться с мечом. Эти двое явно работали вместе. Он и его соратники даже не представляли, на что шли. В конце концов, этой банде почти не приходилось участвовать в серьёзных заварушках, оружие у них было по большей части для вида.

Но, так или иначе, он не мог позволить себе просто сбежать с поля битвы. Его товарищи валялись там, в траве. Если они были всё ещё живы, ему нужно было помочь им. И, кроме того, он не мог просто так проигнорировать чужаков, ступивших на их территорию.

Больше всего его интересовали подросток и мечница, поскольку при них были очень ценные кидзю. Но мужчина, мастерски владеющий оружием скрытого ношения, и внезапно появившийся в самый неподходящий момент, тоже вызывал у него определённый интерес. Киоши догадывался, какого рода людьми они были. С ними, определенно, нужно было разобраться.

Погружённый в мрачные мысли, Киоши шёл, пригнувшись к земле, стараясь полностью скрыть своё присутствие. К счастью, в вечерних сумерках было сложно кого-либо разглядеть. Дул лёгкий ветер. Его хватало для того чтобы скрыть звук шагов и прочие издаваемые им звуки. Пригнувшись к земле, он медленно подкрадывался к стоящим на лугу чужакам.

Он заметил одного из своих товарищей, лежащего в траве поблизости. Подобравшись к нему, Киоши прошептал:

— Ты в порядке?

Мужчина кивнул, тихо застонав. Вряд ли он сейчас смог бы идти, но хотя бы он был жив. Киоши замешкался, не зная, стоит ли ему осмотреть его раны, но мужчина поторопил его:

— Убирайся отсюда. Быстрее.

Отчаяние и боль в его глазах убедили Киоши принять его мольбу. Кивнув, он оставил мужчину там, где он лежал, и продолжил пробираться вперёд. Подобравшись поближе, он замер и принялся оценивать ситуацию. Там была эта однорукая женщина. При ней не было кидзю. Последний раз Киоши видел это животное, когда оно гналось за его соратниками. Рядом с этой женщиной стояла чья-то более худощавая фигура. Перед ними стояла та женщина с ребёнком, которую звали Энши. И мужчина, которого звали Коурё. Он стоял лицом к Энши с опущенной головой и, должно быть, что-то говорил ей.

Оценив ситуацию, Киоши собрался с духом и вскочил на ноги. Коурё отреагировал моментально, но Киоши проигнорировал его. В пару прыжков преодолев разделявшее их расстояние, он схватил ближайшего к нему человека и отпрыгнул назад. Энши и та женщина вздрогнув, развернулись на шум.

— Никому не двигаться! — выдохнул Киоши, достав нож.

Он осознал, что его заложником был испуганный подросток. Киоши прижал нож к его горлу. Он с удивлением осознал, что его руки тоже дрожали.

— Отпусти его и сдавайся! — крикнула однорукая женщина.

— Стойте, где стоите! — постепенно отступая назад, прокричал в ответ Киоши. Особенно он имел в виду мужчину с его метательными ножами. Однорукая женщина и Коурё замерли, Энши, однако, не послушалась его требований.

— Прекрати, пожалуйста! — взмолилась она. Сунув руку в карман, Энши достала оттуда кошелёк. Держа его обеими руками, она протянула его в сторону Киоши. — Возьми это и уходи. Мы не станем жаловаться на тебя властям. Давай разойдёмся мирно, пожалуйста.

Продолжая медленно отходить, Киоши нахмурился. Они явно полагали, что Киоши и его люди были бандитам. Осознав это, Киоши почувствовал облегчение. Но вместе с тем в его голову начали закрадываться новые подозрения. Энши и Коурё ведь путешествовали вместе, верно? В таком случае, она должна была понимать, почему они забрались сюда, в горы.

Киоши перевёл взгляд на Коурё и женщину.

— Кто вы такие на самом деле и зачем вы явились в эти края?

— Мы простые путники. Ты ведь уже знаешь это, — ответил Коурё.

— Простой путник с таким боевым опытом, да? И зачем же этот простой путник свернул с дороги и направился в горы?

— Потому что ты не позволил нам остаться в деревне. Мы всего лишь искали место для ночлега. Ты же не думал, что мы будем спать прямо на дороге? Мы хотели укрыться в лесу, только и всего.

— Тогда почему эти двое действовали отдельно?

Киоши подразумевал женщину и подростка, путешествовавших с кидзю. Кидзю были разновидностью ёдзю, ездовыми животными, которых ловили в Жёлтом море, находившимся в центре мира. Кидзю обладали множеством преимуществ перед обычными ездовыми животными. Например, они умели летать, но их было мало, что делало их очень ценными. Кроме того, у этих двоих была особенно редкая разновидность кидзю — таких использовали на войне. Причём, не простые солдаты, а элитная воздушная кавалерия. А, помимо них, генералы и иные соответствующие чины. Лишь высокопоставленный офицер или чиновник могли позволить себе такого зверя.

Киоши и его соратники преследовали их до самых гор. А затем этот мужчина пришёл им на выручку. Он выглядел обычным ремесленником и путешествовал вместе с женщиной и ребёнком, но на деле оказался опытным бойцом. Из всего этого Киоши мог сделать лишь один вывод. Все они были союзниками.

Часть команды, судя по всему, путешествовала по стране под прикрытием семьи с ребёнком, тогда как другие полетели на кидзю. Так они могли перемещаться, не вызывая подозрений, после чего встретиться в заранее обговорённом месте. Сейчас это было единственным объяснением, которое приходило в голову Киоши.

— Они действовали отдельно, потому что мы с самого начала не были знакомы. Мы понятия не имели о том, кто они и где находятся. И они ничего не знали о нас. Наша встреча была чистой случайностью.

— Ты лжёшь.

— Не сомневаюсь, так это и выглядит, но поверь мне, я говорю правду. Здесь поблизости нет других лесов. Ночью в этих местах роса подобна дождю. Да и погода явно была не на нашей стороне, а со мной были женщина и ребёнок. Мы не могли позволить себе спать на камнях, поэтому мы пришли сюда в надежде найти лучшее место для ночлега. Тогда-то и появились ты и твои люди. Судя по всему, эту парочку давно преследовали бандиты. Кстати, а кто вы такие? Зачем вам, простым жителям, нападать на них, если они просто проходили мимо? И почему вы напали на нас? Вам нужны деньги? Мы готовы отдать вам их, просто опусти нож.

Киоши снова нахмурился. В глубине души он чувствовал, что Коурё просто пытается заговорить ему зубы. Киоши не верил ни единому его слову. Коурё, должно быть, и сам это понимал. Но, так или иначе, он продолжал умолять его. Что могло заставить настолько опасного человека на столь отчаянные меры? Киоши обдумывал это, как вдруг его прервал тихий голос:

— Пожалуйста, отпусти меня.

Это был его заложник.

— Я не буду пытаться убежать, — сказал он. — Если ты чего-то хочешь, почему бы тебе не изложить нам свои требования?

Это предложение взволновало Киоши. Его заложник говорил тихим и спокойным тоном. Киоши схватил его просто потому, что он стоял ближе всего к нему. Но, учитывая, что он прибыл сюда с этой женщиной, он вполне мог бы оказаться столь же искусным воином, как и Коурё. Киоши покрепче сжал нож. Если это так, то у него с самого начала не было шанса на победу. Ему просто не доставало навыков для этого. Из мыслей Киоши вывел крик Коурё:

— Генерал, нет!

На мгновение Киоши успел увидеть Коурё. Затем перед ним возникла однорукая женщина. В её руке был меч, и она была готова атаковать Киоши. Но, услышав голос Коурё, она развернулась на каблуках, словно кто-то дёрнул за привязанную к ней невидимую нить. Теперь её меч был нацелен на Коурё. Витавшее в воздухе напряжение, казалось, было почти осязаемым.

«Что происходит? »

Коурё обратился к этой женщине «генерал». Как он и предполагал, эти двое были союзниками. Но тогда Коурё соврал о том, что они не знали друг друга. Ведь, если они были союзниками, то у них, определённо, была общая цель, что означало, что они наверняка пришли в эти горы вместе. Наверняка их целью было арестовать Киоши и его товарищей, после чего казнить их всех. Но почему-то теперь эта женщина направила меч на своего предполагаемого союзника.

Киоши не понимал, что происходит, и это больше всего напрягало его. Он сжимал нож так крепко, как мог, его рука дрожала. Он не мог закрыть глаза на то, что происходило. И не мог как-либо выйти из этой ситуации. Остриё ножа впилось в горло подростка, практически проткнув его. Но то, что произошло потом, выбило из Киоши весь дух и всю решимость. Коурё упал перед ним на колени и взмолился:

— Пожалуйста, прекрати! Это же Тайхо!

Киоши оторопел. Однорукая женщина, казалось, тоже была ошеломлена. Она опустила меч. Женщина с ребёнком тоже стояли замерев, не издавая ни звука.

— Тайхо?..

Киоши задумался о том, кого он сейчас держал и кому угрожал смертью.

В королевстве Тай в данный момент не было сайхо. По крайней мере, так полагал Киоши. В каждом королевстве был свой сайхо. Эту должность занимали Кирины, священные единороги, дарованные правителям волей Небес. Сайхо выбирал правителя, после чего оставался при нём в качестве советника и всячески защищал интересы народа, будучи существом, полным добра и сострадания. Кирин всегда был на стороне людей. Вот уже шесть лет как о сайхо Тай не было ничего известно. Ходили слухи о том, что он был мёртв, но Киоши не верил им. Он чувствовал, что сайхо был в безопасности и полагал, что рано или поздно он вернётся.

Киоши смотрел на своего заложника, чувствуя, как внутри него нарастало некое мрачное предчувствие. Его заложник спокойно взглянул ему в глаза.

«Но как же его волосы? » — подумал Киоши. Затем он вспомнил. Сайхо Тай был редким чёрным Кирином. Волосы, а точнее грива большинства Киринов, была золотистого цвета, но грива Тайки была чёрная, как смоль. Не обращая внимания на Киоши, Коурё обратился к женщине:

— Генерал Рю. Я рад с вами познакомиться, госпожа Рисай, — поклонившись, сказал он. — Я служил стражем центрального дворца, меня зовут Со.

— Дворцовая стража? — переспросила Рисай. Затем её глаза распахнулись. — Командир дворцовой стражи Со? Я слышала о том, что вы были мастером оружия скрытого ношения. И псевдоним Коурё…

— Да, да, это я, — кивнул Коурё, повернувшись к Киоши, точнее, к его заложнику, он низко поклонился. — Я рад видеть, что вы пребываете в добром здравии.

Нож выскользнул из пальцев Киоши.

— Правда?.. — ошеломлённо пробормотал он, оседая на землю.

Его заложник, выглядевший столь же ошеломлённым, молча кивнул в ответ.

— А кто вы? — спросил он.

— Я… Я когда-то был послушником в храме Дзуй‘ун.

— Храм Дзуй’ун?! — воскликнули все вокруг.

— Да, я один из немногих выживших.

Шесть лет назад храм Дзуй’ун и все даосские храмы по близости были сожжены до основания, а всех жрецов и монахов убили. Киоши едва сумел сбежать. Он нашёл убежище в одной из местных деревень, после чего вёл жизнь обычного пастуха до сегодняшнего дня.

Киоши низко поклонился стоящему перед ним подростку.

— В глубине души все мы ждали вашего возвращения, — сказал он.

Часть 2

Глава 5

Новый король Тай был коронован в тридцать третьем году и шестом месяце эры Вагэн. После смерти короля Кё трон пустовал почти одиннадцать лет, пока на него не взошёл Саку Гёсо, бывший генерал королевской армии. Он был избран Тайки, чёрным Кирином королевства Тай, но всего спустя шесть месяцев после коронации его правление внезапно закончилось.

Это произошло в результате событий, случившихся в провинции Бун, расположенной на севере королевства Тай.

Провинция Бун славилась своими суровыми погодными условиями. Впрочем, многие северные территории Тай могли похвастаться столь же холодным климатом. Несмотря на то, что снега в провинции Бун выпадало мало, дующие там ветра были пронизывающе холодными. Весна наступала поздно, лето было коротким и сухим. Из-за этого эта местность была непригодна ни для сельского, ни для лесного хозяйства. Большинство её обитателей трудились в шахтах.

Драгоценные камни, добываемые в провинции Бун, были известны во всех двенадцати королевствах. Помимо этого регион славился своими залежами высококачественного железа, а также, в меньшей степени, золота и серебра. В отличие от традиционных шахт, эти месторождения представляли собой минеральные источники, вода в которых была насыщена элементным золотом и серебром, а под ними зачастую находили месторождения драгоценных камней. И хотя теоретически эти месторождения могли быть разработаны, обычно в качестве источника руды использовали саму родниковую воду.

Растворённые в воде атомы металлов могли формироваться в самородки необычайной чистоты, но весь процесс занимал весьма длительное время. Самый большой и самый старый из таких источников располагался к югу от горы Ё, и назывался горным родником Кан’ё. Согласно закону эти шахты были государственной собственностью, а добычей ископаемых руководили правительственные чиновники. Но по факту большую часть дел вели купцы. Помимо этого, разведкой новых месторождений, раскопкой шахт и добычей минералов занимались люди самых различных профессий.

Больше всего желающих подзаработать привлекала разведка новых месторождений и источников. Из-за этого раскопки, ведущиеся вокруг горы, были стихийными и бессистемными. На такой дилетантский подход постоянно жаловались рабочие. Отсутствие всякого логического обоснования при раскопке штолен и взятии образцов было пустой тратой их времени и к тому же создавало опасные условия труда. На шахтёров-проходчиков в свою очередь жаловались добытчики. Любые задержки в прокладке тоннелей стоили им зарплаты.

Ну а на добытчиков в свою очередь жаловались перевозчики, ведь пока шахтёры не работали, у них не было заказов на перевозку. Из-за этого многие, подрабатывающие перевозкой грузов просто просиживали штаны поблизости от горы, ожидая изменений, постоянно подгоняя шахтёров, требуя поторапливаться и начать копать. С другой стороны, отсутствия поставок сводило на нет все усилия шахтёров, поэтому конфликт быстро разрастался.

В результате бесконечных перепалок среди шахтёров и перевозчиков начали зарождаться различные банды и преступные группировки, стремившиеся решить все вопросы кулаками. Эти группировки росли и развивались до тех пор, пока в один момент их лидеры не решили объединиться и взять всё в свои руки. Обсудив претензии всех сторон, бандиты предложили компромисс: если проблему не получалось решить словами, то в ход шли иные меры воздействия.

Заполучив власть в свои руки, они стали поддерживать порядок среди шахтёров, организовали бесперебойную работу и вскоре получили контроль над всей горой целиком. В итоге вскоре целым регионом провинции Бун невозможно было управлять, не считаясь с влиятельными преступными группировками. С каждым днём бандиты наглели всё больше. В ответ на это правительство начало ужесточать контроль за регионом и разработкой шахт. Бандиты, само собой, попытались сопротивляться. Подобное столкновение интересов по факту означало войну между преступниками и правительством, которая закончится не раньше, чем все стороны будут либо удовлетворены, либо уничтожены.

Подобное положение дел продолжалось до тех пор, пока шесть лет назад, во втором году эры Коуши, вскоре после первого нового года при правлении Гёсо, бандиты не оккупировали город Кохаку, расположенный на юге провинции Бун. Королевская армия была отправлена в город дабы подавить восстание. Но в то же время восстания начали вспыхивать и в других провинциях и их число быстро росло. Восстание очень быстро охватило всю провинцию Бун, оно распространялось хаотично, словно пожар. Вскоре оно достигло королевского дворца и каким-то образом сумело поглотить даже самого короля.

В третьем месяца второго года эры Коуши сообщения от Гёсо, лично отправившегося в провинцию, перестали приходить. В то же время из королевского дворца исчез Тайки. Оба этих события произошли шесть лет назад. На этом достоверные сведения, известные жителям Тай, заканчивались.

Коурё в то время тоже находился в провинции Бун, тогда он командовал полком из двадцати пяти сотен солдат. Полк был послан вместе с центральной королевской армией, чтобы подавить восстание. Объединившись с местными войсками, они планировали провести зачистку преступных группировок, стоявших за восстанием, освободить захваченные города и оказать помощь жителям, пострадавшим в ходе боевых действий. Ну или по крайней мере таковы были полученные им приказы.

В тот момент это казалось ему простой задачей. Когда они находились в столице, численность бандитов по их сведениям составляла не более пяти сотен человек. Даже если предположить, что все они были тренированными и использовали преимущества известной им местности, они вряд ли могли представлять серьёзную угрозу двенадцати с половиной тысячам солдат, отправленных из столицы. И это даже не считая местное войско и стражу.

С учётом этих разведданных идея послать туда всю армию казалась бессмысленным излишеством. Но когда Гёсо велел им подавить восстание, он также пожелал, чтобы они продемонстрировали народу Тай, что король и вся военная мощь королевства готовы в любой момент встать на их защиту. Провинция Бун к тому времени уже давно жила под гнётом диктатуры бандитов. К тому же, прошлый наместник провинции был ещё более беспринципным человеком, чем бандиты и постоянное столкновение их интересов приводило к страданиям местных жителей.

Обе стороны конфликта обладали богатством, игнорировали все законы, вели себя как тираны, и никогда не выполняли обещаний. Зачастую мелкие конфликты перерастали в полномасштабное вооружённое столкновение. Из-за этого народу провинции Бун приходилось прилагать все усилия, чтобы выжить и сохранить свои дома и вещи в целости.

Коронация Гёсо означала, что право правления наместников провинций будет пересмотрено, а значит, что хаос, вызванный бандитскими разборками, наконец, хоть как-то урегулируется. К тому же, все кто знал характер нового короля Тай, понимали, что он ни за что не станет терпеть подобное. Это должна была доказать могучая королевская армия. Для этого к ней даже была приписана центральная дворцовая стража. Но несмотря на всё это Коурё не преуспел в выполнении своего задания. Как не преуспели и другие командиры. Ощутив угрозу, повстанцы быстро начали объединяться друг с другом и вскоре их количество сильно возросло. Казалось, будто подобный ответ был спланирован ими с самого начала.

Когда им удавалось подавить один очаг восстания, в округе вспыхивало ещё несколько. Масштабы конфликта постепенно нарастали. Вскоре многим командирам начало казаться, что они действительно имеют дело не с местным бунтом, а с тщательно спланированным государственным переворотом. В ответ на эти подозрения из столицы было направлено ещё одно войско, во главе которого встал лично Гёсо.

В обычной ситуации король никогда не сражался на передовой. Однако рост количества и масштабов столкновений, а также привязанность Гёсо к городу Тецуй, вовлечённому в противостояние, сыграли свою роль и заставили его лично отправиться в бой. Гёсо с войском направился в Тецуй, намереваясь отбить город у бандитов и защитить его от ужасов войны. Тогда-то он и исчез.

После этого королевская армия, несмотря на все ожидания, была готова сбежать с поля боя. Поиски Гёсо тратили их время и ресурсы. Война с бандитами не прекращалась ни на минуту. Прибывшее из Коуки подкрепление ценой больших потерь, наконец, сумело установить контроль над ситуацией. Но даже это не помогло армии уменьшить масштабы творящегося хаоса.

Кульминацией этого кризиса стало почтовая птица, прибывшая в лагерь. Генерал Рисай, которая вместе с армией провинции Суй занималась подавлением мятежа в провинции Джоу, сообщила, что Асен поднял восстание против короны. Когда Коурё оправился от первоначального шока и обдумал эту информацию, большинство кусочков мозаики встало на свои места. Он давно подозревал, что на самом деле весь этот хаос был тщательно спланирован. И сейчас его подозрения подтверждались.

Изначально целью этой стратегии было задержать королевскую армию в провинции Бун, осадить город Тецуй и тем самым выманить Гёсо из королевского дворца.

«Этот план был безукоризненно приведён в исполнение», — нехотя согласился с ним тогда генерал Эйшоу. Он был вышестоящим офицером Коурё и служил в центральной королевской армии. Асен, судя по всему, стоял и за восстанием, разгоревшимся в провинции Бун. Единственной силой, оставшейся в Коуки и способной победить Асена, была армия под командованием генерала Ганчоу. К тому времени как Коурё и его союзники смогли бы вернуться в Коуки, возврат столицы, уже перешедшей под контроль врагу, был для них практически невозможен.

Вскоре после известия о предательстве Асена, им пришло официальное сообщение, в котором говорилось, что Рисай была объявлена предательницей. Она обвинялась в убийстве Гёсо с целью захвата трона. В тот момент весь план Асена стал очевидным для них. Если они поддержат Асена и пойдут против Рисай, всё пойдёт по его плану. Если нет, то их тоже заклеймят предателями. Выбор был невелик — последовать за Асеном или превратиться в повстанца, за голову которого назначена награда. С учётом этого Эйшоу созвал всех своих офицеров и поставил их перед фактом:

— Я планирую сбежать.

— Генерал Эйшоу…

— Я сбегу в горы и спрячусь там. Вы же можете посчитать так, как считаете правильным, — Эйшоу окинул взглядом Коурё и остальных ошеломлённых офицеров. Его губы изогнулись в циничной усмешке. — Полагаю, это единственный оставшийся выход. Я не собираюсь слушаться приказов Асена. Если это делает меня повстанцем, пусть будет так. Я уйду в бега.

— Вы не станете сражаться?

Сражаться против Асена, узурпатора трона, было логичным и естественным решением. В распоряжении Эйшоу были не только Коурё и прочие офицеры, но и армия провинции Со, а также войска, которые привёл генерал Гашин.

— Я не стану сражаться. Белый фазан всё ещё жив.

В своём рапорте Рисай сообщала о том же. Хакучи, белый фазан, был священной птицей королевства. Он пел два раза в своей жизни — первый раз, когда правитель восходил на трон, а второй раз, когда правитель погибал. Затем птица умирала. Сообщение о том, что Хакучи пропел о смерти Гёсо, были, согласно сообщению Рисай, ложью, распространяемой Асеном. По её словам, птица до сих пор была жива.

— Если его величество всё ещё жив, значит, сражения так или иначе ожидают нас в будущем, — мрачно улыбнувшись, объявил Эйшоу. — В них мы будем сражаться не как повстанцы, а как войска его величества против узурпатора. Если в тот момент мы не сможем прийти на помощь королю, значит грош нам цена. Так что мы сбежим и заляжем на дно, так что когда господин Гёсо вернётся, мы сможем встать под его знамёна. Сами решайте, согласны вы или нет, — он окинул взглядом офицеров. — В нынешней ситуации я не смогу о вас позаботиться. Вы можете покинуть армию вместе со мной или вы можете присоединится к Асену — выбор за вами. Однако, — Эйшоу ткнул пальцем в карту города Тецуй, Рин’у, и прилегающих территорий. На карте были помечены лагеря врагов и союзников, поля битв и особенности местности провинции. — Если в будущем вы желаете служить под началом господина Гёсо, подпишитесь здесь и поклянитесь встать под его знамёна, когда он вернётся. Это не просто слова. Это клятва сродни той, что приносит Кирин. Вы должны сдержать своё слово несмотря ни на что.

Он протянул карту одобрительно закивавшим солдатам. Где-то на обозначенной на ней территории бесследно исчез их король.

— Пообещайте выдержать все грядущие испытания и примкнуть к его величеству, когда он вернётся. Те из вас, кто не намерен приносить подобную клятву, могут поступать так, как им захочется. Но если вы решите последовать за Асеном, знайте: вы не переживёте последней битвы. Когда случится решающее столкновение между Асеном и его величеством, я обещаю лично обезглавить каждого, кто примкнул к узурпатору. Тем же, кто решит нарушить свою клятву, лучше будет ходить с опущенной головой, ибо если я узнаю их при встрече, я не пощажу их. Пожалуй, лучше всего нарушившим клятву будет просто упасть на свои мечи. Всё равно от этого их жизнь не станет слишком уж короче, — Эйшоу грустно улыбнулся.

Коурё понятия не имел, сколько человек вписало свои имена. Но их было столько, что в конце обе стороны карты были полностью чёрными от чернил. Забрав карту, Эйшоу ушёл, и больше никто его никогда не видел. До Коурё периодически доходили слухи о том, что Асен поймал и казнил его, но учитывая общее отсутствие достоверной информации, он предполагал, что Эйшоуу просто залёг на дно. Сам же Коурё выбросил все свои медали и опознавательные знаки, избавился от оружия и брони и покинул провинцию Бун, после чего бесцельно блуждал по королевству, ожидая, когда придёт время вернуться.

— Госпожа Рисай, я беспокоился о вашем благополучии с тех самых пор. Мы искали вас во всех провинциях, — Коурё внимательно разглядывал однорукую женщину. В конце концов, когда он бежал из провинции Бун, обе её руки всё ещё были на месте.

— Как видишь, я всё ещё дышу, — кивнув, ответила Рисай. — Хотя нельзя сказать, что моё путешествие проходило безболезненно.

Они подошли к обугленным руинам, которые когда-то были храмом Фуген. Ныне от него осталось один лишь каменный фундамент. Всё вокруг поросло травой, на которой сейчас лежали раненные.

Выжившие из даосских и буддистских храмов, напавшие на Рисай и Тайки, жили в деревушках неподалёку. Взглянув на их кидзю и манеру поведения, они решили, что Рисай, Тайки и Коурё были разведчиками, посланными Асеном, чтобы выследить их. Сейчас все раненые отдыхали в храме Фуген, а несколько гонцов отправились в деревню, чтобы попросить жителей помочь перенести тех, кто не был в состоянии ходить самостоятельно. К счастью, в этой стычке никто не был убит или смертельно ранен.

Дабы не раскрывать свою личность, Коурё не носил при себе меча, а всё его скрытое оружие было по своему существу оружием самообороны и мало подходило для убийства. У Рисай, конечно, был при себе меч, но потеря ведущей руки и присутствие по близости Тайки, заставляли её сдерживаться. И потому она не нанесла никому смертельных ранений. В итоге вся стычка на удивление прошла без последствий.

— Госпожа Рисай, а что случилось с вашими офицерами?

Рисай понятия не имела, что с ними произошло. Она была задержана по приказу Асена сразу после того как отправила сообщение о его предательстве. Асен обвинил Рисай в убийстве Гёсо и она была взята под стражу, пока её армия направлялась в провинцию Шо, чтобы подавить возникшее там восстание. Лишившись своих войск, она была доставлена в королевский дворец, где ей было сказано, что вскоре её офицеры разделят её судьбу.

— Я слышала, что из Коуки к ним был отправлен новый генерал и что в итоге они направились в провинцию Шо.

Когда Рисай удалось сбежать, её объявили предательницей. После непродолжительной, но жаркой дискуссии, её офицеры пришли к выводу, что им всё же следует проследовать в провинцию Шо и выполнить приказы, хотя многие из них и ожидали наказания просто за то, что они служили под началом генерала, обвинённого в измене, у них не было возражений на полученные приказы, и они даже были готовы принять это наказание. Однако когда они прибыли в провинцию Шо, они выяснили, что восстание уже утихло само собой. Поскольку работы у них, по сути, не было, они остались там, ожидая последующих приказов.

Их следующим приказом стало выследить и казнить Рисай. И так как её офицеры изначально сомневались в том, что Рисай была способна на измену, они попросту не смогли выполнить этот приказ.

— Я слышала, что они разбежались, кто куда, и остались в провинции Шо. Многих впоследствии поймали или убили.

Рисай не знала, скольких и каких именно её офицеров успели казнить. Их убивали без суда и следствия сразу после поимки, не оставляя ни записей о могилах, ни какой-либо другой информации. С тех самых пор как она сбежала, она старалась не показываться на глаза властям и не задерживаться подолгу в одном и том же месте, и потому у неё не было возможности расследовать это. Она знала лишь то, что все они отвергли приказы из столицы и дезертировали.

Рисай была назначена генералом армии провинции Шо и потому многие её офицеры были родом из Шо. Они прекрасно знали эту провинцию, и там у них было много связей. Наверняка большая часть её подчинённых сумела найти себе убежище и пережить зачистки. По крайней мере, она на это надеялась.

С тех самых пор она находилась в бегах. Каждый раз, когда она натыкалась на одного из своих офицеров или на одного из подчинённых Гёсо, она пыталась использовать это, чтобы каким-нибудь способом ударить по Асену, но все её усилия были тщетны.

Видеть Асена на троне не хотела не только Рисай, но и многие жители, переживающие за королевство. Однако как только они привлекали внимание Асена и начинали представлять хоть какую-то весомую угрозу, всех их настигала жестокая кара. В этом деле Асен проявлял чрезвычайную жестокость. Вместо того чтобы тратить время на выслеживание инакомыслящих, он просто сжигал дотла целые города.

Эта судьба постигла и храм Дзуй'ун.

Узнав от Рисай последние новости, Киоши был потрясён до глубины души. Король потерпел поражение в провинции Бун, после чего Асен захватил пустующий трон. В то время никто в королевском дворце даже не собирался усомниться в происходящем. В конце концов, правителя выбирали Небеса. С помощью Кирина боги выбирали наиболее подходящего человека, который должен был возглавить королевство. Однако пока не будет избран истинный король, кто-то должен был встать во главе королевства и удержать всё хотя бы в относительном порядке.

Многие считали Асена равным Гёсо ещё со времён правления короля Кё, Даже когда Гёсо стал королём, многие при дворе относились к Асену со схожим почтением. Все его подчинённые глубоко уважали его. Само собой, все полагали, что в случае исчезновения Гёсо временным правителем должен был стать именно Асен.

Однако это решение было оспорено храмом Дзуй’ун. Поскольку это был центр даосизма во всём королевстве, вся информация из других храмов так или иначе попадала в храм Дзуй’ун. Кроме того, даосские храмы по своей сути будучи оплотами науки и знаний, имели весомые связи с министерством зимы. И анализ сведений, которые были получены из министерства и из других храмов показал, что путь Асена на трон был действительно странным и подозрительным.

Сперва они озадачились вопросом: действительно ли Гёсо погиб? По первоначальным сообщениям он был убит в провинции Бун во время сражения с бандитами. Однако обстоятельства его смерти были неясными. Каждый очевидец предлагал свою версию того, что произошло. К тому же не было никакой информации о проведённых похоронах или о создании королевской усыпальницы.

Дальнейшее расследование показало, что никто не видел сам момент его смерти. Единственным известным фактом было то, что Гёсо исчез в самом разгаре битвы, и с тех пор о нём не было никаких сведений. Этих фактов было явно недостаточно для того чтобы одобрить назначение временного правителя.

Дальнейшее обдумывание подозрений привело к однозначному умозаключению — хаос и разрушения, которые сеяли бандиты, был предназначен для одной цели: уничтожить Гёсо. Кроме того, приблизительно в то же время исчез и Тайки. Ходили слухи, что в тот день над королевским дворцом случился ураган Шоку. Шоку прямо над столицей было достаточно редким событием и то, что это произошло в тот же момент, когда исчез Гёсо, было ещё одним доказательством того, что это не просто совпадение. Никто не знал, где сейчас находится Тайки. И всё равно трон занял временный правитель, словно бы настоящий правитель и Кирин погибли.

Никаких сведений о подобной практике не было в заповедях Небес. Да и в истории прецедентов случившемуся не существовало. В результате этого среди даосских монахов в округе Тен разгорелись жаркие споры о том, как стоит расценивать эту ситуацию. В итоге совет даосских и буддистских храмов выступил с требованием о публичном расследовании. Они ожидали, что подобное требование может вызвать конфликт с министерствами, которые Асен к тому времени уже подчинил практически полностью и того, что за этим последуют неприятные последствия.

«Осторожнее», — предупреждали мудрецы. — «После этого королевство будет относиться к храму Дзуй’ун с холодом и презрением. С этих самых пор вам не следует ждать от них никакой помощи».

В зависимости от размеров даосские храмы получали помощь от королевства и наместников провинций, дабы они могли содержать большое количество жрецов и монахов. Вероятность того, что они лишатся этой помощи, была высока, что означало вероятные перебои с провизией во всех храмах. Но несмотря на возможные лишения, им необходимо было следовать правильному пути, так сказали мудрецы.

Через несколько дней вышел королевский указ. В нём не было никаких ответов по поводу публичного расследования. Вместо этого в указе говорилось, что любые вопросы о восхождении на трон временного правителя приравнивались к измене.

Храм Дзуй’ун протестовал, заявляя, что в указе не было никаких ответов, и что никто из них не замышлял никакой измены. Также они отметили, что у подданных королевства было полное право установить законность правления временного правителя. Если всё было законно, храм Дзуй’ун сотрудничал бы с Асеном во всех делах. Если нет, то ни о каком сотрудничестве не могло идти и речи. Ответная реакция не заставила себя долго ждать.

Ранним утром в последний день августа Киоши разбудил его взволнованный товарищ. Услышав, как тот в панике зовёт его, Киоши вскочил на ноги.

— Что происходит? — спросил он.

Послушники-новички вроде Киоши обитали в отдельном от храма здании. На тот момент ему было шестнадцать лет. Он лишь недавно пришёл в этот храм и только обучался основам даосизма. Помимо утренних и вечерних молитв в святилище предков и лекций старейшин, дни послушников были наполнены множеством различных заданий и поручений. Каждое утро они просыпались в одно и то же время, убирались в своих комнатах, производя символический ритуал очищения, а вечером ложились спать только протерев накопившуюся за день пыль. Днём они занимались всевозможной работой: рубили дрова, пасли скот, возделывали поля и помогали на кухне. И делали они всё это, следуя строгому кодексу правил и этикета. Прилежное выполнение этих дел было первым шагом в их тренировке. Возвращаясь в свои комнаты, они спали крепко, без сновидений, пока утром их не будил гонг, возвещавший о начале нового дня.

Но Киоши никогда не жалел о сделанном им выборе. Он давно хотел попасть в даосский монастырь. Рождённый в провинции Ко, Киоши всегда мечтал облачиться в робу монахов, которые постоянно помогали нуждающимся. Тогда он ещё не закончил своё обучение, а потому не мог носить эти одежды, но даже того, что он мог назвать величественный храм Дзуй’ун своим домом, и носить тёмно-синий пояс, предоставляемый всем послушникам, хватало для того чтобы Киоши сиял от радости. В конце концов, он смог попасть в храм далеко не сразу — но он не сдавался и однажды неожиданные знакомства принесли свои плоды.

Будучи уставшим после трудного дня, Киоши не сразу сумел проснуться, особенно учитывая то, что его товарищ разбудил его задолго до привычного удара в гонг. В обычной ситуации он просто перевернулся бы на другой бок и уснул обратно, но доносящиеся откуда-то крики было невозможно игнорировать. Поэтому он выбрался из постели. Комната была освещена зловещим красным светом, который исходил явно не от фонаря. Вокруг него из своих кроватей выбирались другие новички, выглядевшие не менее озадаченными, чем сам Киоши.

Отблески красного света, проникающие внутрь через окна, плясали на стенах. Когда послушники пришли в себя и подошли к окнам, они увидели небо более яркое, чем в полдень, окрашенное алыми цветами заката, расчерченное чёрными тенями, отбрасываемыми черепичными крышами.

«Пожар», — осознал Киоши. — «И явно необычный пожар».

Должно быть, им нужно было помочь его тушить. Киоши бросился в сторону выхода, кто-то схватил его за руку.

— Беги отсюда.

— Но нам нужно потушить пожар! — воскликнул Киоши, попытавшись вырваться.

— Беги, это королевская армия, — настоял его собеседник.

Киоши ошеломлённо посмотрел на него. Должно быть, это был один из ночных дозорных — на нём был надет его синий пояс. Его лицо было перемазано сажей, на которой проглядывалось несколько дорожек, оставленных стекающим потом.

— Что происходит? — спросил кто-то поблизости.

— Мы окружены. Мы хотели получить ответы от правителя. Ну, вот его ответ.

Киоши задрожал.

«Вот что значит попасть в немилость короля», — подумал он.

— То есть они просто подожгли храм без всяких предупреждений?

— Поверить не могу!

Его товарищи ошеломлённо покачали головами. Тем временем пламя за окном разгоралось всё ярче. По словам дозорных, гора со всех сторон была окружена солдатами.

— А что настоятель?

— Он в главном зале, собирает вещи. Он велел принести священные писания и не брать больше ничего с собой.

Киоши и прочие новички кивнули.

— Идите, помогите настоятелю, после чего бегите к подножию горы, — сказал дозорный. — Я проверю, все ли проснулись и ушли, после чего присоединюсь к вам.

Киоши и новички вновь закивали. Наспех одевшись, они поспешили в главный зал. Храм Дзуй'ун состоял из множества различных даосских храмов, к каждому из которых был прикреплён старейшина, руководивший процессом обучения. Его звали настоятелем. Несмотря на то что политика и процесс обучения в разных храмах могли отличаться, все они были объединены под единым названием храма Дзуй’ун.

Киоши обитал в храме Токуши. Его настоятеля звали Сеймей. Добравшись до главного зала, послушники помогли ему собрать вещи, после чего направились вместе с ним к подножию горы.

Выйдя наружу, они обнаружили, что храм Дзуй’ун окружало плотное оцепление, состоявшее из солдат королевской армии. Храм Токуши располагался близко к подножию горы, и был частично высечен в её скалистом основании. От него в горы уходила узкая тропа, которую они использовали для тренировок. Она была узкой и незаметной, словно звериная тропа, и проходила через весь горный хребет, оканчиваясь на склоне горы Бокуё.

Послушники вместе с настоятелем воспользовались этой тропой, чтобы скрыться под покровом ночи. Каждый из них нёс собой рюкзак. По иронии судьбы, свет от полыхавшего храма Дзуй’ун помог им ускользнуть. Он освещал опасную горную тропу, которая в иной ситуации была бы практически непроходима ночью. Как они и предполагали, королевская армия не заметила эту тропу и на своём пути они не встретили ни единого солдата.

Они были одними из немногих, кому удалось ускользнуть. Большая часть жрецов и монахов погибла вместе с храмом Дзуй’ун. Другие близлежащие буддистские и даосские храмы тоже были уничтожены. Немногие выжившие в итоге осели в ближайших городках. Однако это было лишь началом трагедии.

Несмотря на то что близлежащие деревни никак не были замешаны в публичном расследовании, их обвинили в пособничестве мятежникам и в итоге они разделили ту же судьбу. Предполагая, что они вызовут недовольство правителя, они явно недооценили возможную опасность. Они ожидали, что их накажут соответственно роли, которую каждый из них играл в расследовании, и никто не предполагал, что возмездие падёт не только на монахов и жрецов, но и на послушников и простых рабочих, живущих в близлежащих деревушках. Пострадали даже паломники, пришедшие в храм Дзуй’ун в тот злополучный день, и больные, проходившие там лечение. Так вся местность вокруг горы Бокуё была сожжён дотла вместе со всеми его обитателями.

Это наглядно демонстрировало, насколько извращённым было чувство справедливости Асена. Даже после всех этих событий войска Асена безжалостно выслеживали выживших из храма Дзуй’ун. Они уничтожали все городки и деревни, которые давали даосам убежище, даже в том случае, когда их жители понятия не имели, кого они приютили.

Также были и те, кто добровольно сдался королевской армии, дабы защитить город или деревню, которые дали им убежище. Это случилось и с Киоши и его спутниками. Он вместе с настоятелем и пятнадцатью другими новичками осели в деревне Тоука, расположенной у подножия горы Бокуё. Вскоре после этого показалась королевская армия, что означало, что если их присутствие раскроют, то вся деревня будет уничтожена. Дабы предотвратить это настоятель и шесть послушников вышли наружу навстречу королевской армии. Точнее, они уговорили жителей деревни сдать их властям.

К счастью, пришедшие в деревню отряды всё ещё действовали так, как их учили. В то время охота за выжившими из храма Дзуй’ун только начиналась и королевская армия продолжала соблюдать свой свод правил. Они могли начать запугивать жителей или жечь дома, чтобы те выдали всех, кто мог скрываться, но, поскольку у них были добровольно сдающиеся, они ограничились тем, что забрали их. Однако деревни, которые отказывались выдать беженцев, были беспощадно преданы огню. Тех же, которые сотрудничали с солдатами, зачастую щадили, а иногда даже награждали.

Когда настоятель и часть послушников сдались королевской армии, они вместе с жителями поклялись, что кроме них в деревне не было других беженцев. К счастью, королевская армия не стала разбираться, и жизни жителей деревни и десяти послушников были спасены.

По логике, Киоши и прочим беженцам из храма Дзуй’ун, равно как и прочим бездомным, следовало разделиться и как можно скорее покинуть провинцию. Но на деле всё было не так-то просто.

Даосские храмы играли важную роль в производстве различных лечебных трав и настоек, которыми пользовались все доктора в королевстве. Поскольку помощи от королевства ждать сейчас не приходилось, они просто не могли позволить себе потерять нужные для производства устройства и приспособления.

Киоши со своими соратниками обыскивал руины в поисках печей, котлов и прочих инструментов, которые можно было восстановить. Они чинили сломанное и откапывали полезные устройства из под завалов и пепла. Если бы они сдались и покинули храм, они не только лишили бы медиков совершенно всех поставок лекарств, но и возможно потеряли бы знание технологии, необходимой для их производства. Поэтому у них не было выбора кроме как остаться там, в горах. Несмотря на то что с каждым днём проблем становилось всё больше, они изо всех сил пытались помочь окружавшим их людям.

Взамен жители деревни не только кормили их из собственного кармана, но и тайно развозили лекарства по другим деревням и храмам, а на обратном пути собирали необходимые для их производства ресурсы.

Тем временем Киоши и его союзники продолжали путешествовать от горы к горе. Поскольку они не могли и надеяться на то, что всё необходимое оборудование найдётся лишь в одном храме, им приходилось раскапывать руины за руинами в надежде найти недостающие инструменты и завершить, наконец, производственную цепочку.

Помимо этого они восстанавливали утерянные документы, переписывая их с частично обгоревших книг либо по памяти. Так они сумели продержаться шесть лет, кое-как справляясь с голодом и холодом.

Киоши было, что рассказать об этом времени. Наконец, закончив свой длительный рассказ, он услышал:

— Ты продержался достойно.

Киоши почувствовал, как его руку накрыла тёплая ладонь. Удивлённо подняв глаза, он увидел перед собой Тайки. Он обхватил руку Киоши обеими руками.

— О, да нет, ничего особенного, — торопливо ответил Киоши, собираясь встать. Но Тайки не собирался отпускать его.

— Прости. Я благодарен тебе за твой труд, — ответил он.

Киоши не знал, что на это ответить.

«Защити печи», — сказал ему тогда настоятель. Киоши вспомнил, как не сумел спасти одного из своих товарищей. Тот, оступившись, упал на узкой заснеженной горной тропе, когда они шли к следующему храму в поисках ещё одной печи. Если бамбуковые ящики, которые они несли, промокли бы, сырьё, которое для них с риском для жизни собрали жители деревни, стало бы бесполезным. Важность их миссии настолько волновала товарища Киоши, что он обмотал коробки собственным плащом и замёрз до смерти, пока нёс их.

«Это было тяжёло», — хотел сказать Киоши. Шесть лет тяжких испытаний взяли своё. Он пострадал и телом, и душой.

— Тайхо, — наконец произнёс Киоши. — Можно мне задать один вопрос?

Тайки кивнул.

— Где вы были всё это время? — спросил Киоши. Он услышал в своём голосе нотки осуждения. Они были ожидаемыми: всё это время он не раз критиковал тайхо за его отсутствие. Но сейчас ему нужно было узнать это.

— Я был в Хорае, — ответил Тайки.

На краю известного мира, далеко за морем, по слухам располагалась легендарное королевство Хорай.

— Я слышал, что вы родились в Хорае, — произнёс Киоши.

Такие люди были известны как тайка. Тайки кивнул, он был одним из них. Он поднял руку и прикоснулся к своему лбу.

— Прости. Я не знал, как мне вернуться, — ответил Тайки.

«Ну конечно», — подумал Киоши. Он не мог передать словами то, что сейчас испытывал. Но от ладони, сжимавшей его руку, исходило некая едва уловимая дрожь.

— Спасибо, что вернулись к нам, — ответил Киоши. — Невозможно передать словами то, как мы рады этому.

Почему-то в ответ Тайки лишь слегка покачал головой.

Глава 6.

Деревенские ворота был крепко закрыты на засов. Солнце уже давно село, поэтому за забором царила мёртвая тишина, а улицы освещались лишь тусклым светом, пробивавшимся из окон домов. Уже было далеко за полночь и обычно в это время все в деревне уже спали. Но судя по горевшему в рике свету, никто этой ночью спать не собирался.

Там собралось несколько дюжин жителей. Они стояли полукругом возле гостевого дома с восточной стороны рики настолько близко друг к другу, что между ними едва ли можно было протиснуться. Правда, случайный прохожий наверняка даже не понял бы, что там кто-то был. У них при себе не было ламп или иных источников света, и они старались не издавать лишнего шума.

Осторожно по одному они пробирались по неосвещённым коридорам в столь же тёмный внутренний дворик, где сразу же пригибались низко к земле, пытаясь остаться незамеченными. Пробравшись внутрь, они, продолжая хранить молчания, принялись внимательно разглядывать серебристые свет, исходивший из здания. Конечно, нельзя было сказать, что вокруг царила абсолютная тишина. Несмотря на то, что никто ни с кем не говорил, в темноте всё равно раздавались различные звуки: приглушённое бормотание и сдавленные всхлипы.

В неровном свете можно было заметить семью, сцепившуюся в плотных объятиях, дрожащие руки мужа и жены, сцепленные в замок, приглушённый женский голос, заглушаемый зажатым между зубов рукавом, мужчина, устало прислонившийся к росшему во дворике дереву.

Все они не сводили глаз с гостевого дома. Заглядывая внутрь, они старательно пытались разглядеть видневшийся внутри силуэт, скрытый тенями, отбрасываемыми горевшей лампой. К окну, мешая обзору, подошёл пожилой мужчина, словно пытаясь не привлекать лишнего внимания, он тихо произнёс, обращаясь к тем, кто снаружи:

— Идите домой. Я понимаю ваши чувства, но так он не сможет расслабиться.

Это был управляющий рики. Он не сказал, кто именно не сможет расслабиться, но все поняли, что именно он имел в виду, однако никто не ответил ему и все они продолжили стоять в саду, словно статуи.

— Сейчас уже ночь, между прочим, — добавил управляющий. Толпа зашевелилась, но не потому что они решили прислушаться к просьбе управляющего, так они отреагировали на появление ещё одного человека, стоявшего позади управляющего.

— Я совсем не против, — сказал этот человек старику. Шагнув вперёд, какое-то время он просто смотрел в окно, затем он тихо произнёс:

— Здесь маленькие дети. Когда выпадет роса, они промокнут до нитки. Пожалуйста, хотя бы впустите их внутрь.

Обернувшись, управляющий удивлённо посмотрел на второго человека. Толпа вновь зашевелилась. Благоговейно выдохнув, все они осели на землю, словно осыпавшаяся стена. Они упали на колени и распластались по земле. Спустя какое-то время они поднялись на ноги и принялись медленно уходить. Никто из них не произнёс ни слова до тех самых пор, пока последний человек не покинул внутренний дворик.

— Тайхо, — обратился управляющий к стоявшему возле него человеку.

Тайхо продолжал стоять у окна, созерцая опустевший внутренний двор, погружённый во тьму.

— Наверняка они многое хотели мне сказать, — произнёс он. — В вашей деревне живут хорошие люди.

— Благодарю, — поклонившись, ответил старик.

Киоши наблюдал за всей этой сценой из темноты. Осевшие в этом недружелюбном крае жители продолжали помогать даосским монахам, зачастую даже делясь с ними последней едой. Они заслужили награду. Возможно то, что они собственными глазами увидели Тайки и услышали его голос, порадовало их хоть как-то.

Какое-то время Тайки продолжал стоять у окна, пока управляющий не вывел его из прострации, после чего они вернулись в центр дома.

— Ну что ж, — бодрым голосом объявил управляющий. — Пожалуй, нам стоит уйти. Доброй ночи. Отдохните хорошенько.

Он махнул рукой нескольким жителям, которые подавали еду и обслуживали гостей, после чего повернулся к Коурё.

— Мы рады принять вас и ваших спутников в этой рике, — сказал он. — Наша деревня не отличается богатством и комфортом, но мы приложим все усилия, чтобы помочь вам. Прошу, не волнуйтесь ни о чём.

— Спасибо вам большое, — вежливо поклонившись, ответил Коурё. Рисай последовала его примеру.

— Мы в большом долгу перед вами за всё, что вы сделали для нас, — сказала она.

В ответ управляющий поклонился им, после чего он и остальные присутствовавшие здесь жители покинули помещение. В комнате, помимо Тайхо, остались Коурё, Рисай, Киоши и ещё двое. Одним из них был худощавый мужчина средних лет, а вторым старик, одетый в простой балахон.

Эти двое были теми, кто занимался помощью беженцам из храма Дзуй’ун. Тот, что помоложе, был старостой деревни. Его звали Додзи. Тот, что постарше, был даосским жрецом из храма Дзуй’ун.

Когда Киоши со своими ранеными товарищами вернулся в деревню, взволнованный Додзи, услышав о возвращении Тайки, захотел встретить их лично. Додзи был очень добродетельным человеком. Лишь завидев Тайки издалека, он тут же упал на землю в земном поклоне. И он пребывал в такой позе, рыдая от счастья, до тех пор, пока Киоши и остальные не подошли вплотную к нему. Солнце к тому времени уже село, поэтому, поприветствовав и впустив их, жители Тоуки заперли ворота, отсекая их от внешнего мира.

Их, как почётных гостей, проводили к рике, где их ждала небольшая передышка и приготовленный на скорую руку пир. Услышав о произошедшем, Энчо поспешил в деревню из своего убежища на ближайшей горе и вернулся вместе с посланным Додзи гонцом. Киоши не видел Энчо взволнованным или испуганным с тех самых пор как пал храм Дзуй’ун, но сейчас жрец выглядел сбитым столку. При виде Тайки потерял он дар речи. Отвесив ему низкий поклон, он отступил в угол комнаты и замер там словно статуя. Воспользовавшись повисшим молчанием, Киоши взял его за руку, и подвёл к Тайки.

— Тайхо, позвольте представить вам верховного жреца храма Дзуй’ун. Его зовут Энчо.

Храм Дзуй’ун вмещал в себя почти сотню различных храмов и монастырей. У каждого из них был свой настоятель или главный жрец. Следующей ступенькой в иерархии после них были верховные жрецы. Энчо был не единственным выжившим верховным жрецом, Киоши было известно как минимум о шести, среди которых Энчо считался «первым среди равных». Другие пять верховных жрецов бежали в соседние провинции. Энчо же решил остаться здесь и проследить за монахами, занятыми производством лекарств. Также он поддерживал связь с прочими уцелевшими даосскими храмами, координируя работу всех местных религиозных организаций.

Выслушав Киоши, Тайки осторожно взял Энчо за руку и поблагодарил его за всё то, что он сделал. Из-за этого старый жрец принялся промокать глаза подолом своего балахона, и Киоши даже пришлось придержать его. Холода и нищенский образ жизни, который он вёл с момента пожара, оставили свой след на стареющем Энчо. Хворь поразила его ноги и теперь ему нужна была помощь, чтобы ходить или даже стоять. Заметив это, Тайки тоже подхватил Энчо под руку и они вместе с Киоши отвели его к креслу.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал Тайки. Обернувшись через плечо, он предложил тоже самое и Додзи. — И вы тоже садитесь, староста.

— Нет, я… — покачал головой Додзи, выглядевший смущённым. Его отказ слегка озадачил Тайки.

— Но ведь пол же холодный, — сказал он. — И вообще, я едва ли заслуживаю того, чтобы вы так кланялись мне.

— Тайхо! — повысив голос, воскликнула Рисай.

Тайки остановил её взглядом.

— Пожалуйста, присядьте. Я хочу извиниться перед вами всеми за моё столь долгое отсутствие. Помимо этого я должен сказать вам кое-что, что наверняка разочарует вас, — Тайки замолчал, подбирая слова, а его лицо приняло несколько обречённое выражение. — Сперва я хотел бы поблагодарить старосту деревни и верховного жреца. Я глубоко признателен вам за ваши непрекращающиеся старания на благо народа, — он повернулся к Киоши. — Киоши, тебе я тоже хочу сказать спасибо. Я признателен за всё, что ты делал всё это время. Пока я был далеко от Тай и не был способен ничего сделать, все вы трудились изо всех сил, чтобы спасти людей. И несмотря на то, что я вернулся столь поздно, вы пожертвовали своим благосостоянием и гостеприимно приняли меня. Однако… — Тайки вновь замолчал, задумавшись. — Я не смогу дать вам чуда, — продолжил он. — Я лишился своего рога. Если честно, я даже не уверен, можно ли мне всё ещё называть себя Кирином.

Рисай возмущённо вскочила на ноги, случайно уронив стул.

— Тайхо, вы не должны так говорить!

— Но ведь это правда.

Киоши не до конца улавливал смысл того, о чём они говорили. Посмотрев на Коурё, Киоши заметил, что на его лице тоже были сомнения. Заметив их недоумевающие взгляды, Рисай покачала головой.

— Тайхо не совсем верно выразился, — сказала она. — Разве может Кирин перестать быть Кирином? Тайхо всё ещё Кирин королевства Тай, священное существо, дарованное нам Небесами. Он просто был травмирован…

— Вы имеете в виду рог? — не удержавшись, переспросил Киоши. Кирин в своей истинной форме был священным животным, златогривым единорогом. Считалось, что в роге Кирина находится источник его сверхъестественных сил. Неужели они имели в виду этот рог?

— Этот злодей Асен отрубил его мечом, — принялась объяснять Рисай. — В результате Тайхо был смертельно ранен и неосознанно переместился в Хорай. Ничто из этого не было виной Тайки.

— Рисай, хоть вы и правы, но это не важно, — прервал её Тайки. — Важно то, что я был ранен и из-за этого теперь я не могу почувствовать ауру правителя. Также я не могу перевоплотиться в единорога или подчинить ёма и нанять их на службу в качестве ширей. Я не способен сделать практически ничего ни для королевства Тай, ни для его народа. Я всего лишь тот, кого вы видите сейчас перед собой.

— И этого вполне достаточно, — сказал Додзи до того как кто-либо успел нарушить молчание. — Вы воплощение благодати, дарованное Небесами королевству Тай. Присутствие Тайки, нашего Кирина, в Тай, это доказательство того, что Небеса не забыли о нас. Одного этого факта уже достаточно, — Додзи вздохнул. — На самом деле, я уже был готов поверить в то, что Небеса действительно бросили Тай. И что королевству и его людям суждено пасть в небытие и никогда уже не вернуться к нормальной жизни.

Обычно Додзи служил источником вдохновения для всех жителей деревни, равно как и для Киоши и прочих монахов. Киоши впервые видел, чтобы Додзи вообще в чём-либо сомневался.

— Должен ли я был подавить эти мысли и продолжать до самого конца цепляться за надежду? Или же всё это было просто жестокой шуткой? — Додзи резко замолчал, прикрыв рот кулаком. Казалось, сами эти вопросы вгоняли его в уныние. — Жители этой деревни ни в чём не виноваты, — продолжил он спустя какое-то время. — Напротив, они искренне поддерживали даосских монахов. Они трудились усерднее, и делились с монахами своей едой. Разве мог я сказать им, что Небеса забыли о них? Я не мог позволить им заподозрить, что их добросовестный труд не был замечен Небесами, а их искренние стремления были втоптаны в грязь, — казалось, Додзи вот-вот расплачется, но неожиданно он улыбнулся. — Однако теперь я знаю, что Небеса не бросили нас. Мои слова о том, что им не стоит сдаваться, что после периода лишений их ожидает награда, эти слова не были ложью. Я даже представить себе не мог, что всё обернётся настолько славно.

Какое-то время Тайки молча размышлял над словами Додзи, затем он, не произнеся ни слова, поклонился ему.

— Я согласен с Додзи, — добавил Энчо. — Несмотря на ваши раны, вы вернулись в Тай. Сомневаюсь, что путешествие сюда из Хорая было лёгкой задачей в вашем состоянии.

— Я не смог бы сделать это самостоятельно, — ответил Тайки. — Рисай, рискнув жизнью, отправилась в Кэй, где заручилась поддержкой королевы.

— Правительница Кэй… — задумчиво протянул Энчо. Он выглядел так, словно не мог поверить своим ушам или будто услышанное было настолько неожиданным, что он не сумел уловить смысл сказанного.

Киоши выглядел также. Неужели тайхо имел в виду королеву восточного королевства Кэй? Она действительно пришла на помощь Тай? Киоши никогда не слышал о том, чтобы одно королевство помогало другому подобным образом. Возможно, это было нормальным в случае соседних королевств. Восемь королевств из двенадцати располагались на одном материке и потому были связаны множеством торговых путей. Тай же был сам по себе, располагаясь на острове посреди моря. У Тай не было надёжной поддержки ни от одного из остальных королевств. Киоши слышал, что другие королевства присылали в Тай послов в честь воцарения нового короля, который, впрочем, исчез всего спустя шесть месяцев после коронации. Но помимо этого Киоши не знал ничего о внешней политике Тай.

Для него, человека, никогда не бывавшего выше моря облаков, остальной мир с тем же успехом мог бы не существовать вовсе.

Увидев обращённые к нему озадаченные лица, Тайки предложил Рисай самой продолжить рассказ.

— Я сделала это, потому что мне стало известно, что королева Кэй, подобно тайхо, урождённая тайка.

В этом мире все живые существа рождались из ранка, «плодов жизни», растущих на деревьях Рибоку. Иногда при неблагоприятном стечении обстоятельств плоды ранка уносило в загадочные страны, и дети, находившиеся в них, рождались подобно детям тех миров. Ходили слухи, что королева Кэй была одной из таких тайка.

Рисай решила, что раз королева Кэй тоже родилась в Хорае, то она может понять Тайки, который родился подобным образом, и прийти на помощь. На тот момент у Рисай не было иного выхода кроме как обратиться за помощью в другое королевство.

В итоге юная королева Кэй проделала огромный путь, чтобы спасти Тайки. С её помощью Рисай также смогла заручиться поддержкой королевства Эн, находившегося в дружеских отношениях с Кэй. И воспользовавшись договорами, заключёнными королём Эн, они смогли привлечь на свою сторону ещё несколько человек. В результате они отыскали Тайки в Хорае и с помощью шоку доставили его в Кэй.

Уговорить всех этих королей и королев сотрудничать было не такой уж и простой задачей. Ко всеобщему удивлению Тайки настоял на том, чтобы вернуться в Тай как можно быстрее, даже несмотря на то, что он лишился рога и даже не мог никак защитить себя. Поэтому, как только Тайки оправился от ранения, а также от невзгод, которые он пережил в Хорае, он и Рисай покинули Кэй и направились в Тай. Они путешествовали на кидзю: Рисай на своём, а Тайки на том, что ему подарил король Эн.

Они пересекли море облаков и вначале направились в провинцию Суй. Море облаков, расположенное высоко в небе, отделяло небеса от земли. Поскольку королевство Тай в данный момент находилось в упадке, количество ёма в его границах значительно увеличилось. Южная провинция Суй, в частности, уже была известна как место, в котором бесчинствуют полчища ёма. Но ёма при всём желании не могли забраться выше моря облаков. Они планировали сделать дворец наместника провинции Суй своей отправной точкой и на какое-то время поселиться там, но они не сумели попасть во дворец. Каждый его дюйм охранялся местной стражей и потому они не смогли даже близко подобраться ко дворцу.

— Пока мы не отправились в Кэй, я с подругой заглядывала в провинцию Суй. На тот момент она ещё сопротивлялась натиску Асена.

— Нет, — вклинился Коурё. — Провинция Суй пала. Причиной этому послужила недавняя болезнь наместника провинции.

— Оу, — расстроено выдохнула Рисай.

Тогда, пролетая над провинцией Суй, они разделились. Рисай отправилась в Кэй, тогда как её подруга собиралась направиться во дворец. Теперь Рисай могла лишь гадать о том, что с ней произошло. Задумавшись о её судьбе, Рисай замолчала.

— Не зная обстановки в провинции Суй, Тайхо и я направились туда, однако…

У Рисай изначально были смутные подозрения, что за время её отсутствия наместник Суй мог сменить сторону. Поначалу Асен утверждал, что хочет лишь временным правителем согласно общепринятой практике и что он сразу же покинет свой пост, как только новый король будет избран. На тот момент у наместников всех девяти провинций не было причин сомневаться в его словах. Со временем жажда власти Асена стала очевидной.

Но даже тогда не все наместники провинций выступили против него. Некоторые попытались возразить, но угрозы Асена заставили их замолчать. Другие выжидали подходящего момента и не видели никакого смысла в попытках плыть против течения. Так, постепенно, одна за одной, провинции переходили на сторону Асена. Среди них были те, кто сменял свою сторону неожиданно и совершенно немотивированно. Про таких наместников говорили, что они «заболевали».

Политические противники Асена и раньше имели привычку внезапно «заболевать». Рисай была хорошо знакома с этим. Поэтому, увидев, что дворец наместника провинции был заполнен стражей, она поняла, что идти туда бессмысленно. Наместник провинции Суй, должно быть, «заболел», после чего провинция перешла под контроль Асена. Ёма не могли выжить выше моря облаков, но оно не было достойным средством защиты против дьяволов среди людей.

Тогда Рисай принялась ломать голову, раздумывая, куда им следует отправиться дальше. Над морем облаков не было мест, в которых они могли бы остановиться и отдохнуть. Им так или иначе нужно было спуститься под море облаков, но дворцы наместников провинций были закрыты для них.

Рисай на тот момент уже было известно, что соседние провинции Ран и Гай уже перешли на сторону Асена. Но так или иначе, единственным способом для них спуститься была гора Рё’ун. Тогда Рисай вспомнила о горе Бокуё, расположенной в провинции Коу. Известные даосские храмы округа Тен располагались на склонах горы Бокуё. До её ушей доходила весть о том, что Асен разрушил их до основания, но из-за этого местность вокруг горы Бокуё должна была быть практически безлюдной.

На деле же оказалось, что, поскольку большинство городских ворот было разрушено, а многие мелкие деревушки и вовсе были уничтожены полностью, вокруг горы Бокуё совершенно не было укреплённых точек. Рисай была поражена, увидев, что кто-то вообще жил там.

— Должно быть, это была воля Небес, что на горе Бокуё нам так повезло, — задумчиво произнесла Рисай.

Горы Рё'ун были и в других местах, к северу от провинции Суй, и ещё дальше за провинцией Ран. Рисай не бывала там, но навскидку она могла вспомнить как минимум две или три. Более выгодным вариантом было направиться прямиком туда, а не делать огромный крюк до провинции Коу. Несмотря на то что трагедия в храме Дзуй’ун сильно волновала её, одно лишь расстояние до округа Тен было достаточной причиной, чтобы выбрать другой вариант. Но как только Рисай вспомнила про гору Бокуё, она сразу же отмела все остальные варианты.

— Действительно, большая удача, — заметил Коурё. — Иначе мы наверняка так бы и не встретились.

Киоши тоже кивнул. Когда он вспоминал обстоятельства их встречи, по его спине вновь и вновь пробегали мурашки. Если бы они не наткнулись на Коурё и продолжили воспринимать Рисай и Тайки как ищеек, посланных Асеном, Киоши с товарищами наверняка попытались бы напасть на них. Весь бой наверняка пошёл бы по-другому и, учитывая ошеломительные навыки Рисай, у Киоши и остальных не было ни шанса.

Кроме того, Тайки мог бы случайно пострадать. Тайки был чёрным Кирином, у него не было характерных для прочих Киринов золотистых волос. Киоши ни за что бы не подумал, что кто-то с его внешностью мог быть Кирином. И, учитывая, что при нём не было ширей, способных защитить его, Тайки наверняка мог пострадать или даже погибнуть.

Словно прочитав мысли Киоши, Коурё сказал, обратившись к Рисай:

— Если бы вы не появились здесь, я бы так и продолжил бродить по Тай, ожидая возвращение тайхо. Я благодарен вам за это.

— В этом нет моей заслуги, — покачала головой Рисай. — Я предпочитаю думать, что это Небеса обратили внимание на добрых людей, живущих в Тоуке.

Внезапно расчувствовавшись, сидевшие вокруг неё люди прикрыли глаза руками.

Часть 7.

В этой деревушке, расположенной на северной границе провинции Коу ночи были длинными. Сейчас деревня представляла из себя лишь жалкие останки того, чем она была раньше. Весь регион вокруг горы Бокуё выглядел мёртвым и опустевшим. Единственным огоньком, сигнализирующим о наличии жизни, было тусклое свечение лампы, с трудом разгонявшее темноту.

Люди, собравшиеся вокруг лампы, были погружены в свои мысли. Никто из них долгое время не нарушал молчания.

— Ну что ж, — наконец произнёс Додзи. — Пора бы и нам подключиться. Тайхо и генерал Рисай, должно быть, устали. Пожалуйста, отдохните тут немного и…

— Мы благодарны за вашу заботу, — прервал его Тайки. — Но Рисай и я отправимся с первыми лучами солнца.

— Но… — ошеломлённо попытался возразить Додзи.

— Мы должны поторопиться, насколько это возможно. Поиски его величества только начинаются.

Киоши сильно удивился, услышав это. Истинный король Тай официально считался мёртвым. И, хотя положение дел в королевстве давало людям множество причин усомниться в этом, всё же…

— Эм, — задумчиво протянул Киоши. Подумав некоторое время, он сформулировал вопрос, который боялся задать, но на который должен был узнать ответ. — Тайхо… а что сейчас с его величеством?

— Он жив, — тихо, но уверенно ответил Тайки.

Киоши сжал руки в кулаки.

— Тогда…

— Нет, к сожалению, мы не знаем, где он и что с ним, — перебила его Рисай. — Нам известно лишь то, что он не погиб. Больше у нас нет никакой информации.

— Спасибо, — облегчённо пробормотал Додзи.

Остальные закрыли лица руками. У королевства Тай всё ещё оставалась надежда. До сих пор существовала вероятность того, что всё вернётся на круги своя.

— Распространяемые Асеном слухи о том, что хакучи упал со своего насеста, это ложь, — принялась объяснять Рисай. — Я слышала об этот от ответственного министра. Помимо этого, никакой информации о смерти короля не просочилось в другие королевства. Когда хакучи умирает, живущие в каждом королевстве хоу-оу начинают петь. Королева Кэй и король Эн подтвердили, что их хоу-оу молчали всё это время.

— Если это правда, тогда где же его величество? — спросил Коурё.

— Я не знаю и, к сожалению, тайхо тоже не знает. Но на горе Кан’ё мы отыскали обрывок ремня его величества.

Рисай принялась рассказывать об обстоятельствах, при которых этот обрывок попал к ним в руки. Этот ремень был подарен королю Тай королём Хан. Его обнаружили в ящике с драгоценными камнями, предназначенными для отправки в Хан. В итоге этот обрывок попал в руки королю Хан, который и передал его Рисай.

Рисай достала расшитый носовой платок и, развернув, продемонстрировала им обрывок.

— Его отсекли с необычайной точностью. Судя по виду, это, должно быть, была часть со спины.

— Вы хотите сказать, что на его величество напали сзади? — спросил Коурё.

Рисай протянула ему обрывок.

— Полагаю, что так, — ответила она. — На нём есть следы крови. Я полагаю, что враги его величества напали на него со спины и ранили.

Коурё почтительно взял носовой платок и принялся внимательно изучать обрывок.

— Отсечено одним ударом, — протянул он. — Нападавший был весьма умелым мечником.

— Согласна. Его величество и сам прекрасно умел обращаться с мечом. Я не могу припомнить ни одного мечника, который мог бы подобраться к нему со спины и нанести такой удар.

— Возможно, его окружили и взяли числом. А может быть, нападавшие вообще обманули его.

— Возможно. Судя по всему, его отсекли прямо на месте преступления. Не похоже, чтобы его отрезали специально и подбросили туда. Если это так, то можно принять за аксиому, что его величество был атакован на горе Кан’ё. Полагаю, на него напал Асен. В конце концов, весь тот хаос, который он формировал в провинции Бун, был предназначен для того чтобы убить его величество.

— Но его величество не погиб там. Что же с ним случилось после?

— Мы не знаем, — ответила Рисай, окинув взглядом присутствующих. — Сейчас нам остаётся разве что собирать слухи. Любая информация о том, кто внешне похож на его величество, может быть полезна.

— Я достаточно много путешествовал по стране, — сказал Коурё. — Но я не слышал никаких слухов подобного рода. А как насчёт жителей Тоуки?

Остальные присутствующие в комнате покачали головами.

— Слухи о военнокомандующем, скрывающимся от королевских войск считаются? — спросил Додзи. — Подобные слухи до нас доходили. Но в большинстве своём они были не особо точны и достоверны. И никогда речь не заходила о том, что человек в бегах мог бы быть королём. По сути, большинство людей верят официальному заявлению о смерти его величества.

— Верно.

— Судя по обрывку его ремня, его величество явно был ранен. Если ему действительно удалось сбежать от убийц, почему мы не слышали об этом совершенно никаких новостей или слухов? Сомневаюсь, что он сумел бы сбежать, оставшись незамеченным совершенно никем.

— Верно, — кивнул Коурё. — В обычной ситуации параллельно распространялись бы и слухи о том, что Асен — изменник и самозванец. Должно быть, его величество попал в лапы Асена.

— Но тогда сложно поверить в то, что Асен позволил бы его величеству жить.

«Сложно поверить», — мысленно повторил Киоши. Все действия Асена исходили из его желания убить короля и узурпировать трон. Асен наверняка убил бы правителя, представься ему хоть один шанс.

— Действительно, в это сложно поверить, — пробормотал Коурё. — Что ещё больше убеждает нас в мысли, что его величество сейчас не в плену у Асена. Но также это означает, что сейчас он не обладает ни свободой перемещения, ни силами, достаточными, чтобы выступить против Асена.

«Что же это за ситуация тогда такая? » — подумал Киоши, озадаченно склонив голову на бок.

— Так или иначе, пока его величество жив, нам необходимо продолжать поиски, — сказал Коурё. — И, как правильно заметил тайхо, чем быстрее мы начнём, тем лучше.

— Если мы хотим узнать что-то о местонахождении его величества, нам стоит начать с провинции Бун, — кивнула Рисай.

— Я с радостью возьмусь за это задание, — Коурё поднялся на ноги.

— Я не просила об этом. Разумеется, я тоже…

— Генерал, я считаю, что вам пока что нужно остаться здесь, — Коурё покачал головой. — А я отправлюсь туда и сообщу вам, удалось ли мне что-нибудь найти.

Рисай выглядела напряжённой.

— Да, я потеряла свою правую руку, но всё равно…

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, — торопливо вклинился Коурё. — Конечно же, если дело дойдёт до поисков в провинции Бун, двое будут лучше, чем один. Но не забывайте о сохранности тайхо. Его нельзя брать с собой в провинцию Бун. Если жители Тоуки не сочтут это слишком обременительным, я хотел бы попросить их о помощи в этом деле. Но тайхо всё равно нельзя оставлять здесь одного. Поэтому, Рисай, вы должны остаться здесь с ним.

Рисуй приглушённо прорычала что-то сквозь зубы, но не стала отвечать. Но, ко всеобщему удивлению, возразил молчавший до этого Тайки.

— Я не могу на это согласиться, — сказал он.

Вздрогнув, Коурё перевёл взгляд на Тайки.

— Я не собираюсь навязываться жителям Тоуки. Кроме того, меня совершенно не устраивает, что я буду отсиживаться один в безопасном месте.

— Пожалуйста, не делайте столь необдуманных заявлений. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но ваша сохранность имеет сейчас первостепенный приоритет.

— Да, я не могу почувствовать ауру правителя, — ответил Тайки, глядя Коурё в глаза.

— Тайхо, дело не…

— У меня нет ширей, и я никак не могу защитить себя. Я понимаю, моё присутствие будет для вас тяжким бременем.

— Тайхо, не говорите так! — воскликнул Коурё.

— Согласна. Тайхо, вам не стоит так говорить! — подключилась Рисай.

— Но это правда, — мрачно парировал Тайки. — И мы ведь уже говорили об этом, Рисай. Если бы я хотел остаться в безопасности, для меня не было бы места безопаснее, чем дворец Кинпа в Кэй. Но я уже объяснял, почему мы не могли остаться там.

Рисай расстроено опустила голову. Тайки окинул взглядом окружавших его людей.

— Я понимаю, Коурё, вы все беспокоитесь обо мне. Я потерял все свои силы Кирина. И как раз потому что я потерял силы, ради спасения Тай я должен прибегнуть к более приземлённым и экстраординарным мерам. Вы все терпели лишения и преодолевали невзгоды, и это привело вас всех сюда. Я тоже должен пройти этим путём. Иначе, когда в королевство Тай вновь вернётся мир, у меня не будет права наслаждаться мирной жизнью вместе с вами.

— Но тайхо…

— И когда вы все будете наслаждаться счастливой и безмятежной жизнью, я смогу лишь в одиночестве проклинать себя за своё бессилие.

Коурё не торопился отвечать на эту тираду. Несмотря на то, что все они понимали чувства Тайки, никто из них не горел желанием соглашаться с ним.

— Если вашей главной целью является благополучие Тай, — тихо произнёс Тайки, словно отвечая на их невысказанные протесты. — То наиболее простым и действенным решением будет убить меня прямо здесь и сейчас.

— Тайхо, вы шутите! — возмущённо воскликнули все присутствующие.

— Почему же? Это весьма надёжное решение проблемы. Если вы убьёте меня, Гёсо тоже умрёт, где бы он ни был. И когда спустя несколько лет новый Кирин выберет нового правителя, обстановка в королевстве вновь придёт в норму.

Коурё молчал, пытаясь придумать достойный ответ. Киоши тоже никак не мог подобрать правильных слов. Несмотря на то, что Тайки говорил ужасные вещи, в них не было ошибки. В итоге тяжёлое молчание нарушил Энчо.

— Тайхо ясно выразил своё желание разделить с нами наш путь и нашу долю, — мягко произнёс он. — Я думаю, нам стоит просто поблагодарить его за это. Нужно ли нам пытаться побороть его стремление?

— Нет, не нужно, — произнёс Киоши. — Если можно, я хотел бы сопровождать вас, — когда все присутствующие повернулись к нему, он склонил голову, обозначая поклон, и продолжил. — Я понимаю, что я едва ли могу защитить себя, не говоря уж о тайхо. Наверняка я тоже стану для вас обузой, но если я пойду с вами, я смогу обращаться за помощью в любые даосские храмы, которые мы найдём по дороге.

— Хорошая идея, — радостно произнёс Энчо. — Значит, ты хочешь отправиться в путешествие?

— Да, с радостью. Прошу, позвольте мне идти с ними.

— Я напишу сопроводительное письмо, в котором попрошу других монахов дать вам убежище и не задавать лишних вопросов, — Энчо решительно кивнул. — Твой путь будет нелёгким. Тебя ждёт много нового и неизвестного. Но всё равно, отправляйся с ними и помоги им, чем сможешь.

— Так и сделаю, — поклонившись, ответил Киоши.

Рисай тоже поклонилась Энчо.

— Спасибо вам, — сказала она. — Это нам очень поможет.

Энчо кивнул, после чего, повернувшись к Рисай, взял её за руку и пожал её.

— Мне тоже нужно выразить благодарность, — сказал он. — Вы проделали путь аж до самого Кэй и обратно. Я, как и все монахи, признателен вам за спасение тайхо. Желаю вам, чтобы в вашем путешествии за вами приглядывали Небеса. И не только Небеса, но и люди. Я полагаю, жители этой деревни были первыми из многих. Жители Тай до сих пор борются. Люди по всему королевству ждут подходящего случая, чтобы перевернуть страницу истории.

Рисай, как и все остальные, кивнула, соглашаясь со словами Энчо. Каждый из них сейчас думал об одном и том же.

«Пожалуйста, пусть это будет так».

Торжественное молчание нарушил отдалённый шум дождя. Он был тихим и вскоре начал угасать, напоминая мягкий шелест рисовой шелухи.

Глава 8.

Дождь, оросивший те холма и поля в ту безветренную ночь, был на удивление тихим. Дойдя до северных территорий, по которым пролегала граница между провинциями Коу и Бун, он усилился, превратившись в настоящую бурю, но, миновав горы, вновь стал обычным ливнем. За ночь весь центр провинции Бун успел покрыться изморосью. Тяжёлые капли росы, скапливавшиеся на листьях и ветвях, градом осыпались вниз, барабаня по промёрзшей землянке.

Внутри землянки находился человек. В темноте его силуэт был практически неразличим. Он прогибался низко к земле, а его тихий голос заглушался звуками дождя.

—…мы сражались здесь…

Землянка освещалась единственным тусклым огоньком, вот-вот готовым потухнуть.

—…и умирали здесь…

В темноте едва заметно пошевелился кто-то ещё. С его губ сорвался звучный стон. Услышав его, мальчик замер и посмотрел на кровать. Лежавший на ней мужчина открыл глаза и бездумно смотрел в темноту. Мальчик перевёл взгляд обратно на лежавшее перед ним вещи, продолжив водить лезвием небольшого ножа по точильному камню и напевать:

— И затем вороны клевали нас словно мёртвых собак на обочине дороги.

Несмотря на мрачный текст, мотив песни был весьма живым и гордым. Мужчина, о котором он заботился, пел её так часто, что мальчик уже успел запомнить её. Услышав это, мужчина на кровати удивлённо приподнялся. Приглушённо усмехнувшись, он продолжил с того места, на котором остановился мальчик.

Прошу, передайте воронам

Повременить немного и не съедать нас

И оплакать нас, будто им не всё равно

Мёртвые, измученные и даже не в могиле

Разве может наша гниющая плоть

Избежать ваших острых клювов

Это была старая песенка, которую принёс из Кунлуна какой-то санкяку, и теперь это была излюбленная песня солдат. Отдыхая в тавернах, напиваясь и веселясь, хлопая в ладоши и топая ногами, они распивали её вместе во всё горло. В песне пелось о том, что завтра, возможно, их тела будут разбросаны по ближайшему полю. Солдаты пели её в качестве насмешки над судьбой, над ремеслом, которое они выбрали, и которое оставляло им так мало шансов на спасение. По крайней мере, так ему говорил лежащий сейчас в кровати мужчина.

Мальчик капнул на точильный камень немного воды, после чего продолжил точить нож, подпевая.

Река бежит мимо чёрных зарослей на берегу

Храбрые воины плывут по ней навстречу смерти

Оставив позади своих коней

Что с ржанием бродят ныне по берегу

В городе обитало множество брошенных солдат, которые с удовольствием пели эту песню, когда собирались покутить. Хотя со стороны казалось, что для них важно не столько пение, сколько хоть какой-то фоновый шум. Напиваясь до беспамятства, они напевали её на тот мотив, который первым приходил им в голову, так что никто из них не знал, как именно она должна была звучать изначально. Из-за этого каждый раз мотив этой песни отличался. И мужчина, ныне лежавший на кровати, пел её на бодрый и весёлый мотив, из-за чего песенка начинала отдавать чёрным юмором.

Должно быть, спустя длительное время которое он слушал и сам напевал её, эта песенка нравилась ему лишь в таком исполнении. Мальчик размышлял об этом, продолжая точить нож, как вдруг его рука соскользнула. Сталь с неприятным звуком проскребла по камню. Этот звук привлёк внимание мужчины.

— Что случилось? Ты не поранился? — спросил он.

Обернувшись, мальчик покачал головой. Откинувшись немного назад, он поднёс нож к лампе, чтобы рассмотреть его повнимательнее. На лезвии, которое он с таким трудом пытался заточить всё это время, теперь красовался скол.

— Я снова облажался.

— Дай мне взглянуть, — сказал мужчина. В его голосе слышалась улыбка.

Мальчик подошёл к кровати и протянул нож мужчине. Он до сих пор не мог встать с кровати — в конце лета он подхватил простуду, и с тех пор ему никак не становилось лучше. Он взял нож исхудавшими руками и повертел его.

— Кусочек лезвия откололся, ты слишком тонко сточил его.

— Но ведь без тонкого лезвия он не будет резать.

— Вини в этом некачественный металл, — усмехнувшись, ответил мужчина, после чего закашлялся.

— Вы в порядке? Принести воды?

— Я в порядке, — с улыбкой ответил мужчина. — Переточи нож и на этот раз сделай лезвие чуть тупее.

Мальчик взял нож и вернулся к точильному камню и продолжил напевать.

И когда ты награбишь побольше богатств

Зачем ехать на юга? Почему б не на север?

Только не рушь там поля и посевы

Ведь тогда будет нечего есть зимой

Разве будем мы тогда верными подданными?

Да, крестьяне такие послушные

Но почему б не задуматься об их судьбе?

Со стороны кровати донёсся мягкий смешок. Должно быть, мужчина вспоминал те деньки, в которые напевал эту песню отдыхая и веселясь. Когда он заболел той болезнью, что приковала его к кровати, он был на пороге смерти, и все, кто знал его, беспокоились о нём. Но, начиная со вчерашнего дня, его лихорадка пошла на спад, а на его щёки даже вернулся румянец.

Впервые за долгое время мальчик чувствовал облегчение. Его принесли в деревню шесть лет назад. Тогда он был весь изранен. Мальчик на тот момент был ещё очень мал, но за это время он подрос и уже даже мог самостоятельно точить ножи. Он надеялся, что вскоре он сможет взять в руки меч как настоящий взрослый.

Четыре года назад на его отца, единственного родственника, напал ёма. Этот мужчина спас его, но его отец всё же не смог выжить после полученных ран. С тех самых пор мужчина держал мальчика при себе и заботился о нём.

«Он относится к нему как к сыну», — говорили жители деревни. Правда, мальчик совершенно не хотел, чтобы к нему относились как к сыну. Он видел себя слугой этого человека и стремился служить ему.

Рано или поздно он станет могучим воином и вместе с этим мужчиной отправится спасать королевство от захватчиков.

За окном раздавался шум дождя, сопровождаемый неистовым гулом насекомых, воспевающих свои последние дни перед наступлением зимы. Это напоминало мальчику бодрые песни, которые солдаты пели, шагая на войну.

Когда наступает день

Они шагают на войну, полные жизни

Когда наступает ночь

Не возвращается никто из них

Часть 3.

Глава 9.

С первыми лучами рассвета по всей Тоуке разнеслось пение птиц.

Несмотря на то что шедший ночью дождь в какой-то момент закончился, комната до сих пор была пропитана мрачной сыростью. Сев в кровати, Энши прислушалась к пению птиц. Рядом с ней крепко и безмятежно спал Рицу.

«Должно быть, он вымотался», — подумала она. Разглядывая спящее лицо своего сына, Энши аккуратно погладила его по голове, его волосы были влажными от пота. До того как они добрались до Тоуки, пришлось провести две ночи под открытым небом. Затем, так и не отдохнув, они устало тащились вверх по склону холма. Затем, неожиданно для каждого из них, они оказались вовлечены в драку, но, в конце концов, это привело к тому, что им досталась койка в небольшом домике в углу рики.

У ворот деревни их встретил молодой парень, но на этот раз отношение к ним было совершенно иным. Вместо того, чтобы послать их подальше, жители вежливо и тепло приветствовали их. Их хорошо накормили, а в выданной им комнате даже была подготовлена горячая вода, чтобы они могли смыть с себя дорожную пыль. Кровать, на которой они спали, была простой, но удобной.

Предыдущей ночью, когда они только-только обустраивались, в дверь постучали. Услышав стук, Энши с готовностью вскочила на ноги и открыла дверь. За дверью стоял управляющий рики. Он любезно поблагодарил Энши и спросил, нужно ли ей что-нибудь. Также он сказал, что эта маленькая комната была полностью в их распоряжении, и они могли оставаться в ней столько, сколько захотят, и что рика позаботится о всех их нуждах. Это было то самое место, которое Энши давно искала. Место, в котором они могли бы осесть.

Если она того пожелает, управляющий мог помочь ей стать официальным членом деревенской общины. Это было возможно, потому что деревня, в которой она жила до этого, была уничтожена. Они могли остаться в рике или переехать в любой из незанятых домов в деревне. К тому же, управляющий мог подобрать ей подходящую работу. Деревня была бедной, но Энши понимала, что ей стоило расслабиться и начать воспринимать её своим домом.

Поклонившись, Энши поблагодарила управляющего. Она была искренне признательна ему. Им больше не нужно было бесцельно бродить по стране, мокнуть ночами под дождём, и бороться с холодом зимой. Если она станет официальным жителем Тоуки, она могла получить даже собственный участок земли. Таким образом, у неё было множество путей, чтобы укорениться и построить свою жизнь в этой деревне. И всё же, она никак не могла избавиться от чувства пустоты и одиночества в груди, из-за которого у неё даже не получалось нормально поспать.

Окна её комнаты выходили в маленький, но уютный внутренний дворик, на другой стороне которого располагался гостевой дом для важных гостей. И, хотя Энши не могла ни увидеть, ни услышать того, что там происходило, сквозь деревья и плотные кусты, отделявшие гостевой дом от дворика, пробивался свет лампы.

Должно быть, он сейчас находился там. Тайхо, тот, кто мог спасти королевство Тай от проблем и неразберихи. На самом деле, он уже успел спасти её и Рицу, но в то же время, он украл у них Коурё.

Она понимала, что это было неуважительно, но она никак не могла перестать мысленно укорять его за то что он бесследно исчез, отбросив всю лежавшую на нём ответственность. За время его отсутствия, Энши потеряла всё ценное, что было в её жизни, за исключением Рицу. Почему же сайхо бросил своё королевство? Где он был и чем занимался всё это время? Почему он не мог вернуться раньше? А теперь, вернувшись в тот момент, когда у неё не было ничего, первым делом он отобрал у неё Коурё?

К этому моменту Коурё уже покинул её, оставив саму разбираться со своими проблемами. Живая изгородь, преграждавшая её взор, была воплощением разделявшей их стены. Она была беженкой, а он — командиром дворцовой стражи. В её понимании он происходил из высших слоёв общества, живших над морем облаков. До того, как Тай пришёл в упадок, Коурё, должно быть, жил во дворце в Коуке. Для неё — практически на небесах.

Энши не могла попасть к нему, а Коурё не собирался оставаться в Тоуке ради неё. Ей следовало смириться с этих. Коурё упоминал, что останется с ней до тех пор, пока она не найдёт место, которое сможет назвать домом. Она обрела такое место, а значит, здесь её с Коурё пути расходились.

«Рано или поздно настанет день, когда каждый из нас пойдёт своей дорогой», — говорил он ей. Она всегда чувствовала, что Коурё что-то тяготило. То, чего она не могла понять и разделить. Оказалось, на его плечах лежала ответственность за всё королевство Тай. То самое королевство, которое она успела повидать, бесцельно блуждая по дорогам.

У Королевства Тай не было истинного правителя и именно из-за этого оно пребывало в запустении. Оказалось, что в ходе их непрекращающегося путешествия, Коурё постоянно искал наилучший способ решить эту проблему. И этот способ явился ему в виде тайхо. Коурё попросту не мог больше сопровождать её. Она прекрасно понимала это, но суровая реальность всё равно разбивала ей сердце.

«Когда же мы успели так привязаться к нему? » — подумала она, разглядывая лицо спящего Рицу.

Должно быть, Рицу ужасно расстроится, когда эта суровая реальность дойдёт и до него. Возможно, он будет даже скучать по тем тяжёлым дням, которые они проводили вместе в пути. Несмотря на все усилия Энши убедить себя в том, что это было к лучшему, какая-то её часть всё ещё продолжала пытаться возразить. Этот неразрешённый внутренний конфликт не давал ей спать всю ночь. Она прекратила свои бесплодные попытки уснуть лишь тогда, когда пение птиц ознаменовало начало нового дня.

В комнате постепенно светлело. Энши выбралась из кровати и, тщательно отряхнув от пыли свою одежду и одежду Рицу, умылась из стоявшей на столике бадьи. Пока она занималась этим, Рицу успел проснуться. Энши помогла ему одеться, после чего, не представляя, чем им следует заняться, взяла его за руку и направилась к выходу из комнаты.

Заметив их, работавшая во дворе женщина поприветствовала их.

— О, вижу, вы проснулись.

— Да.

— Надеюсь, этим утром вы чувствуете себя получше.

— Да, благодаря вашим стараниям мы хорошо отдохнули, спасибо, — приложив значительные усилия, Энши выдавила из себя улыбку.

Должно быть, почувствовав вежливую ложь в её словах, женщина сочувственно улыбнулась в ответ.

— Вам стоит пока что расслабиться, — сказала она. — Не волнуйтесь ни о чём. Но, кстати, я как раз собиралась вас будить.

— А что, нам нужно куда-то сходить?

Женщина покачала головой.

— Они вот-вот уедут.

«Уже? » — у Энши перехватило дыхание.

— Они сказали, что им нельзя терять ни минуты, — продолжила женщина. — Вы не хотите проводить их?

Энши кувнула.

«Интересно, кого она имела в виду под «ними»? Коурё или тайхо? » — подумала она. Рицу озадаченно посмотрел на неё, по его лицу было понятно, что он не понимает, что происходит. Энши опустилась перед ним на землю.

— Коурё нужно отправиться в путешествие, — сказала она. — Давай попрощаемся с ним?

Рицу озадаченно склонил на бок свою маленькую голову, а затем кивнул. Должно быть, он ещё не понимал, что означало слово попрощаться. Возможно, он решил, что Коурё уходит продать свои товары, как он часто делал в ходе их путешествия.

Держа Рицу за руку, Энши отправилась следом за женщиной. Вернувшись в помещение, они пересекли коридор, и вышли на крытую галерею, пройдя по которой добрались до внешних ворот рики. Там они присоединились к группе уже ожидавших там людей. Вскоре из рики вышло семь человек. Среди них Энши узнала управляющего рики, также вышли мужчина средних лет, должно быть, житель деревни, и худощавый старик. За ними шли молодой парень и женщина, сопровождаемые двумя кидзю. Они были одеты в дорожную одежду. Также в дорожную одежду был одет Киоши, которого она встретила прошлой ночью и, наконец, ещё один человек — Коурё.

Энши покрепче сжала руку Рицу. Теперь Коурё всё больше и больше напоминал ей мужа. Казалось, словно он вернулся с того света ради неё, но ей следовало взглянуть правде в глаза. Её муж, отец Рицу, умер. Он покинул их, а теперь точно также их покидает Коурё. Он отправлялся в битву, а это означало, что ему придётся убивать и, возможно, погибнуть. Пока эти мысли неспешно крутились у неё в голове, Энши неподвижно стояла и внимательно смотрела на Коурё. Поймав её взгляд, Коурё посмотрел на неё в ответ. За спиной у него был большой дорожный мешок, который он всегда носил с собой. На его лице было извечное весёлое выражение.

Их взгляды пересеклись, он приветственно кивнул ей. Затем он посмотрел на Рицу и улыбнулся.

— Как ты? — подойдя поближе, спросил он. — Ты хорошо поспал?

Коурё взъерошил волосы Рицу и тот неуверенно кивнул в ответ. Коурё снова улыбнулся, после чего повернулся к Энши.

— Рисай замечательно всё устроила, не так ли? — спросил он.

Энши молча кивнула.

— У неё талант решать проблемы, — добавил Коурё.

Энши снова кивнула. Она понятия не имела, что ещё ей следует делать. На лице Коурё промелькнуло озадаченное выражение.

— Пойми, я вовсе не собираюсь бросать тебя и Рицу. На самом деле, всё совсем наоборот, — сказал он.

В ответ Энши снова кивнула. Она понимала, что Коурё уходил спасть простых людей, подобных ей. Положив свою дрожащую руку на плечо Рицу, она сказала:

— Рицу, скажи спасибо Коурё и пожелай ему удачи.

В ответ Рицу непонимающе взглянул на неё. Увидев это, Коурё вновь положил руку ему на голову.

— Держи нос по ветру, пока я не вернусь, ладно? — сказал он Рицу.

— Вернёшься? — эхом повторила Энши.

— Конечно же, я вернусь, — уверенно взглянув на неё, ответил Коурё. — Я постараюсь вернуться в целости и сохранности. Понимаю, это будет тяжело, но сделай всё возможное, чтобы выжить, пока меня нет, хорошо?

— Когда ты вернёшься, потом ты всё равно наверняка опять уйдёшь, — неуверенно пробормотала Энши.

— Нет, — улыбнулся Коурё. — Когда я вернусь, мне уже не нужно будет ввязываться ни в какие авантюры. Да и никому в этом королевстве больше не придётся это делать.

Рано утром, в назначенный час, ворота деревни открылись. Два кидзю и четыре путника вышли за ворота и направились в сторону дороги. У ворот их провожали трое мужчин и женщина с ребёнком, но внутри, за воротами, было намного больше мужчин и женщин. Они провожали их, едва ли не стоя на коленях, и они не сводили с путников взглядов до тех пор, пока те не исчезли из виду.

Глава 10.

Киоши повёл их на север. Погода была переменчива, от шедшего ночью и утром дождя не осталось и следа, и на небе вокруг от горы Рё’ун и до самого горизонта не было ни облачка. Яркий солнечный свет нещадно бил по их глазам. Большую часть ночи они провели в подготовке к предстоящему путешествию, и поэтому ни у кого из них не было времени на то, чтобы выспаться.

Киоши предполагал, что будет чувствовать себя вымотанным, но на удивление, он был бодр и полон сил. Должно быть, он пребывал в приподнятом расположении духа потому, что, наконец, нашёл способ спасти народ Тай от постигшей его ужасной судьбы. Также причиной, возможно, было то, что он, наконец, отправился в путешествие. В последний раз он отправлялся навстречу неизвестности ещё тогда, когда храм Дзуй’ун предали огню, и ему пришлось бежать в горы. Тогда его обучение ещё не было завершено, и он не мог официально считаться даосским монахом, однако позже, уже будучи в изгнании, он завершил своё обучение, но из-за нынешней ситуации в королевстве, он не мог носить даже пояс ученика, не говоря уж о робе даосского монаха. По официальным данным в Тоуке не было ни единого даоса, так что Киоши оставалось лишь смириться с этим.

Этим утром Энчо отдал ему свою собственную робу, извинившись за то, что у него не было времени, чтобы подготовить новую. Согласно обычаю, ученики получали свои робы в ходе формальной церемонии после завершения обучения. Это был переломный момент в жизни всех, кто стремился стать даосскими монахами. Но у Киоши и его соратников не было возможности провести подобную церемонию. Они жили в изгнании, скрываясь от чужих глаз стремясь сохранить учения своей веры и, восстанавливая утраченные знания о медицине. Это отнимало у них всё время и все силы, и поэтому им было не до церемоний.

Помимо всего прочего, Киоши глубоко тронуло то, что Энчо отошёл от традиций, когда отдал ему свою робу и свидетельство о завершении обучения. До этого Киоши даже подумать не мог, что день, когда он сможет надеть робу монаха, когда-либо наступит. Несмотря на сомнительную полезность этой одежды в путешествии, Киоши, не удержавшись, просунул руки в рукава и натянул шапку. Роба Энчо была немного коротковата для него, но несмотря на всё это то, что Энчо за столь короткое время сумел доставить робу из своего горного убежища, трогало его сердце.

«Я не совершу ничего, что запятнает честь монаха, носящего эту робу», — поклялся тогда Киоши. Энчо кивнул и пожал его руку. В тот момент Киоши почувствовал между ними прочную связь. Из размышлений его выдернул голос Коурё:

— Эй, прости за то, что сражался против тебя в тот день, — сказал он, подойдя поближе к Киоши.

— Забудь, — улыбнулся Киоши. — Я рад, что в итоге мы путешествуем вместе.

Несмотря на сказанное им, Киоши не уставал удивляться странному повороту судьбы, познакомившему их. Впервые они встретились у ворот деревни, после чего спустя очень короткое время им пришлось скрестить оружие. А теперь они были союзниками, путешествовавшими вместе.

— И не говори, — ответил Коурё.

Молодой парень, ныне одетый в робу даосского монаха, казался Коурё более близким человеком, чем старые союзники, встреченные им вчера.

«Должно быть, ему нелегко пришлось», — подумал Коурё. С одной стороны Киоши, не имевшему навыков владения оружием, пришлось защищать деревню с обычной палкой в руках, а с другой стороны, ему постоянно приходилось рыскать по горам, чтобы продолжать производство ценных лекарств. Коурё испытывал глубокое уважение к нему и к другим даосам. Они терпеливо преодолевали тяжёлые испытания, выпавшие на их долю, и изо всех сил трудились на благо народа.

Коурё, в свою очередь просто бродил по королевству, и теперь он чувствовал себя немного неловко, сравнивая себя с теми, кто всё это время тихо, но искренне и старательно поддерживали королевство. Впрочем, с другой стороны, это вдохновляло его.

«В этом королевстве ещё не всё потеряно», — подумал Коурё. Погружённый в эти мысли, Коурё отстал на пару шагов от явно неразговорчивого сегодня Киоши. Миновав две заброшенные деревни, они продолжали свой путь по одной из дорог.

В те дни, когда в этом регионе ещё жили люди, этой дорогой пользовались лесорубы, когда отправлялись в горы за древесиной. Они взбирались по горной тропинке, ныне поросшей травой из-за отсутствия путников. Когда они вышли на одну из основных дорог, ныне узкую и заброшенную, солнце уже садилось.

— Впереди будет деревня, в которой я успел пожить какое-то время. Она заброшена, но так как мы будем единственными людьми там, нам можно будет ни о чём не беспокоиться.

Киоши не стал развивать свою мысль дальше, но Коурё понял суть. Любой путешественник с кидзю будет выделяться в толпе, тем более с сугу, которых Тайки одолжил у короля Эн. Они отличались от простых кидзю, что привлекло бы ещё больше ненужного внимания.

— Я не хотел бы, чтобы кто-то беспокоился из-за нашего прихода, — сказал Коурё.

— О, не волнуйся, — радостно ответил Киоши. — Мы привыкли путешествовать незаметно. Не важно, доставляешь ли ты лекарства или возвращаешься с пустыми руками, следует делать это так, чтобы о твоих перемещениях знало как можно меньше людей.

Любой достаточно сообразительный человек, наблюдая за регулярными поставками товара, может сделать выводы о том, что, куда и в каких количествах доставляют. Выяснив это, отследить место, в котором производятся лекарства, не составит особого труда. Поэтому Киоши и прочие монахи держались подальше от главных дорог, даже находясь в округе Тен. Они путешествовали незаметно, стремясь ни с кем не пересекаться, а если встречаться с людьми всё-таки приходилось, они выбирали те пути, в которых могли выглядеть неприметно, чтобы никто не обратил на них внимания и не запомнил. Покинув округ Тен, они обычно старались смешаться с толпой на одной из главных дорог королевства.

— Я искренне восхищаюсь вами и вашими соратниками. Всё это время вы занимались столь тяжким трудом! — неожиданно выпалил Тайки.

Эти слова сильно смутили Киоши. Было заметно, что ему было неловко идти рядом с Тайки. Для Коурё, впрочем, это было не меньшим испытанием. Он никак не мог перестать беспокоиться из-за того что прямо сейчас рядом с ними был сам Тайки. Лишь Рисай нисколько не волновало его присутствие. Она вела себя с ним совершенно естественно и относилась к нему как к младшему брату. Глядя на то, как они общаются, Коурё невольно чувствовал восхищение. Конечно же, ему стоило ожидать от генерала чего-то подобного.

Стараясь изо всех сил выкинуть из своей головы мысли о Тайки, он продолжил шагать по пустынной дороге. На закате они добрались до маленькой деревушки. Пашни были засыпаны осенней листвой. Тропинка, ведущая к деревенским воротам, сейчас выглядела как слегка притоптанная полоса в траве. В заборе, окружавшем деревню, зияли дыры, местами он был обуглен. Со стороны это место казалось необитаемым. Подобные деревеньки, опустошённые, но не до конца стёртые с лица земли, были не редкостью в округе Тен.

Когда они подошли к воротам, их приоткрыла старая сгорбленная женщина. Подождав, пока они пройдут, она тихо закрыла их обратно. Войдя внутрь, они увидели мужчину, сидевшего на куче обломков возле дороги, он явно дожидался их. Он был одет в дорожную одежду, а за спиной у него виднелся мешок. Он был невысокого роста, на вид ему было где-то за тридцать, он был лет на десять старше Киоши. Заметив их, мужчина встал. Киоши поднял руку, приветствуя его и, обернувшись в сторону Коурё, сказал:

— Это один из шинно. Он будет нашим проводником.

— Шинно?

Шинно были путешествующими торговцами, продававшими лекарственные смеси. Как правило они доставляли лекарства, произведённые в даосских храмах, в другие храмы, и иногда возили их к жившим в отдалении нуждающимся.

— Видишь ли, я практически не бывал за пределами провинции Коу, — принялся объяснять Киоши. — И я совершенно не знаю местность в провинции Бун.

Киоши родился в провинции Коу и попал в храм Дзуй’ун в весьма юном возрасте и с тех пор, помимо различных поручений, он не покидал округ Тен, поэтому Энчо попросил одного из шинно, знающего провинцию Бун, проводить их.

— Шинно известны своей надёжностью и умением хранить секреты. Энчо доверяет этому человеку, поэтому вам тоже следует расслабиться.

Пока Киоши говорил, мужчина подошёл к ним. Встав рядом с Киоши, он окинул их изучающим взглядом. Его взгляд остановился на Тайки, мужчина рассматривал его некоторое время, после чего поклонился ему.

— Меня зовут Хоуто, — произнёс он. — Мы рады приветствовать вас здесь.

Напряжение в его голосе выдавало эмоции, которые он испытывал.

«Добро пожаловать домой» скрывалось за официальным приветствием.

— Сопровождать вас для меня, простого шинно, большая честь. Прошу, дайте мне знать, если вам что-то понадобится, — Хоуто ещё раз поклонился им, после чего, усмехнувшись, хлопнул Киоши по плечу. — Глядите-ка, кто лично выбрался наружу! — продолжил он. — Ты явно проделал большой путь.

— В этом нет моей воли, это всё воля Небес. Энчо сказал, что нас будет сопровождать шинно, рад видеть, что это ты.

— Ну, не думаю, что я буду так уж полезен. Я смотрю, у вас есть пара очень опытных путешественников. Но, видимо, Энчо посчитал, что будет необходимо сделать крюк.

— Сделать крюк? — нахмурившись, переспросила Рисай.

— Верно, — кивнул Хоуто, снова обращаясь ко всей группе целиком. — Я родился и вырос в провинции Ай.

— Провинция Ай… — задумчиво протянула Рисай.

Гёсо был родом из Гарьё, это был город в самом центре провинции Ай. Киоши жестом пригласил их вглубь деревни.

— А где именно в провинции Ай? — неожиданно спросил Тайки.

— Южная префектура Рё. Родной город господина Гёсо располагается в северной префектуре Рё.

Гарьё был довольно большим городом, располагавшимся в узкой долине на северо-западе провинции Ай. В этом городе на стратегическом пересечении нескольких дорог, ведущих в близлежащие горы, располагался дворец правительства. Южная префектура Рё, в которой родился Хоуто, располагалась по соседству.

— Северная Рё находится прямо на горном хребте, — продолжил рассказывать Хоуто, шагая рядом с Тайки. В его голосе явственно слышалась ностальгия. — Путь в эту префектуру через горы пролегает сквозь южную Рё. Там всё ещё есть плодородная земля и процветающая торговля дарами леса, но как только вы попадёте в северную Рё, вы не найдёте там ни полей, ни лесов. Из зелени там растут лишь кусты и редкие сосны, цепляющиеся за скалы.

Слушая, как Хоуто разговаривает с Тайки, Рисай задумчиво кивала. Она вспомнила свой последний визит в Гарьё. Горы, окружавшие город, были высокими и безлюдными. Среди коричневых скал проглядывали редкие клочки зелёной травы. Это был характерный пейзаж для той местности. Местами на дороге, ведущей через горы, попадались дома, но ни пространства, ни количества домов там не было достаточно даже для самой захудалой деревушки. Обычно поселение считалось деревней если в нём жило как минимум восемь семей, но плодородной земли в этой местности не хватило бы для того чтобы прокормить даже половину от этого числа. Как правило вдоль дороги попадались один-два дома подряд. Они были зажаты между скалами и места, для того чтобы разбить грядки, практически не оставалось.

— И всё же, летом там очень красиво, — продолжал рассказывать Хоуто. — В тех местах даже частые туманы по утрам, стекающие с гор в виде густой белой дымки, завораживают. И вечера там тоже прекрасны. В лучах заходящего солнца горы окрашиваются в оттенки тёмно-красного и отбрасывают чёткие контрастные тени. К тому же несмотря на то, насколько холоден и недружелюбен этот край, там существует множество даосских храмов, которые добавляют изюминки этому пейзажу.

На этих словах Рисай снова кивнула. Она бывала там зимой и, хотя она успела увидеть только Шунген, пейзаж ей очень понравился. Эти виды, простые и бесхитростные, но при этом величественные, чем-то напоминали ей Гёсо.

— Обычно люди неосознанно предполагают, что этот край очень беден. Отчасти они, конечно, правы, фермерам там живётся несладко, но Гарьё находится прямо в центре региона и это довольно большой город. И не мудрено, а ведь не пройдя по этой беспощадной горной дороге, ты не сможешь попасть никуда западнее провинции Ай. Путешествие на север или на юг в провинции Джоу или Гай, не вызывает особых проблем, и там тоже есть большие города, и даже море, но если ты хочешь попасть куда-то ещё, помимо Джоу или Гай, тебе предстоит пройти через Северную Рё. Путь через неё самый короткий и быстрый, особенно если ты идёшь куда-то на запад или в провинцию Дзуй. Сразу за горами пролегает одна из главных дорог, ведущая на юг провинции Дзуй. И как правило все путники, направляющиеся туда, останавливаются в Гарьё.

Гарьё процветал благодаря своему удачному местоположению. Он находился на перекрёстке множества важных торговых путей. Часть денег, скапливающихся там, оседала в Южной Рё. Хоуто с ухмылкой принялся объяснять то, что все торговые пути с юга проходят через Гарьё и тем самым обогащают Южную Рё.

— Действительно, — поддакнула Рисай. — Когда я бывала там, я видела множество путников. Большинство из них были торговцами, и многие везли большие грузы на нескольких лошадях или быках.

— Разве эти дороги не опасны? — спросил Тайки, повернувшись к Рисай. Его глаза сияли от любопытства. И не удивительно, должно быть, его интересовало всё, связанное с Гёсо, в том числе и место его рождения.

— Да, там частенько попадаются крутые обрывы, — улыбнувшись, ответила Рисай. — Но по тем дорогам на удивление легко путешествовать. Все они вымощены брусчаткой, а перед опасными точками размещены места отдыха, на которых можно подготовиться к дальнейшему путешествию. К тому же, почти везде, где уклон дороги слишком крутой, существуют более пологие окольные пути. Ими пользуются водители повозок, а также старики, женщины и дети.

— Впечатляет! — воскликнул Тайки.

— За состояние этих дорог ответственен господин Гёсо, — добавил Хоуто.

— А? — удивлённо взглянул на него Тайки.

— Говорят, что когда-то это дорога была очень опасной. Споткнёшься — и можно легко остаться без ноги. Кроме того, там частенько случались оползни, и после них перемещаться становилось ещё труднее, поэтому многие предпочитали делать большой крюк через Северный Рё, хотя это занимало куда Больше времени.

Те, кто так или иначе добивались успеха в карьере, зачастую вспоминали о своих родных городах, обретая богатство. Многие вкладывали деньги и ресурсы в обновление рики и постройку амбаров и складов. Гёсо выбрал иной подход. Придя к власти он начал мостить все дороги в опасных районах и построил все необходимые обходные пути.

— Поначалу жители города не особо были благодарны ему за это, — усмехнулся Хоуто. — Мог бы хоть мешок ячменя нам прислать, говорили они. Говорят, что однажды посевы в Северной Рё погибли, и народ там начал голодать. Но, когда они попросили короля о помощи, вместо еды он прислал им каменщиков, — улыбка на лице Хоуто сменилась презрением. — Но, конечно, всё это просто слухи. Все знают, что он на самом деле исправно присылал им еду. Живущие там знакомые говорили, что Гёсо лично приезжал узнать, что требуется городу, и он знал обо всех проблемах его жителей. Они были уверены, что он не пришлёт им ни еды, ни денег, но нет, прямо с приходом осени к ним прибыли каменщики. Они прибыли раньше еды, это действительно правда. Это были лучшие каменщики столицы. И, конечно же, с ними дороги быстро привели в порядок.

— Значит, господин Гёсо хорошо понимал, что действительно нужно его родному городу, — протянул Тайки.

— Да, я тоже понял это, — кивнул Хоуто. — До самого конца, пока все каменщики не сдали работу, Гёсо постоянно следил за ходом восстановления дорог. И, когда дорогу восстановили, количество торговцев и простых путников быстро увеличилось.

— И в результате Северная Рё быстро разбогатела.

— Именно. Более того, столичные каменщики активно нанимали местных для различных работ. Вместо того чтобы просто раздавать деньги людям, господин Гёсо платил им справедливое жалованье. К тому же, работая под началом опытных мастеров, рабочие быстро осваивали ремесло, и потом могли применить его на благо семьи или всего города в целом. Некоторые даже уехали из города и начали работать каменщиками в других регионах.

— Здорово! — радостно воскликнул Тайки.

— И главное, семьи, когда-то жившие в хижинах на смехотворно крохотных участках земли, теперь могли заложить основательный фундамент, возвести каменные стены, и построить дом, в котором будет не стыдно жить. Когда-то им приходилось возделывать крохотные участки земли, находящиеся зачастую довольно далеко от их домов, а ныне они самостоятельно построили горные террасы и акведуки, и разбили фермы прямо рядом со своими домами.

В итоге Северная Рё расцвела и, когда количество путешественников возросло ещё больше, Южная Рё также начала богатеть.

— Вот почему на северо-западе провинции Ай господина Гёсо так сильно любят, — улыбнувшись, заметил Хоуто и, перейдя на шёпот, добавил. — И именно поэтому Асен начал с них.

— Ах! — Рисай почувствовала тяжесть в груди. — Однажды я ездила в Гарьё в надежде отыскать какую-либо информацию о господине Гёсо. Но все упоминания о нём там уже стёрли с лица земли.

Ныне город представлял из себя обугленные развалины с изредка торчащими тут и там стенами. Несведущему человеку он напомнил бы руины древней цивилизации и о том, что раньше в этой долине, окружённой скалистыми горами, стоял большой город, можно было понять лишь по количеству обломков.

— Город сожгли до основания, — кивнул Хоуто. — Но люди, живущие в том районе, до сих пор верят, что господин Гёсо жив. Даже несмотря на тяжесть их положения, они не сдадутся до тех пор, пока не отыщут его. Или его тело, если он мёртв. Поисками господина Гёсо до сих пор занимается множество людей.

Последний раз, когда Рисай была в провинции Ай, она останавливалась на ночлег в маленькой горной хижине, Старик, живущий там, уже отринул всякую надежду, но его внучка всё ещё продолжала верить в лучшее.

— Несмотря ни на что, та девочка верила, что однажды его величество и тайхо вернутся.

Но ценой того, что они дали Рисай убежище, стали их жизни.

Хоуто выслушал её с мрачной ухмылкой на лице.

— Если бы они знали, что помощь вам поможет тайхо вернуться в Тай, они бы возрадовались и без колебаний приняли эту цену.

— Даже не знаю.

— Не сомневайтесь. Люди провинции Ай наверняка поддержат вас. Они многим готовы пожертвовать ради торжества добра и справедливости. Например, я благодарен небесам за то что оказался поблизости от Тоуки в это время, и сумел протянуть вам руку помощи.

— Должно быть, ты прав, — тихо ответила Рисай.

Они подошли к одному из домов. Шедший впереди Киоши остановился и постучал в дверь.

— Мы остановимся тут, — сказал он. — В обычной ситуации мы остановились бы в доме старосты или в рике, но их сожгли и ночевать там — всё равно, что под открытым небом.

Действительно, эти полусожжёные постройки с тех пор были заброшены и не пригодны для жизни. Ни у кого здесь не было ни времени, ни сил на то, чтобы поддерживать их в пригодном для жизни состоянии, не говоря уже о том, чтобы полностью восстановить их.

— Кстати, а где староста деревни? — спросила Рисай.

— Нет у нас старосты, да и его дом существует лишь формально. По факту, эта деревня сейчас управляется из близлежащего городка. Сейчас нормально функционировать продолжает лишь риши, им занимается бывший управляющий рики, правда его сейчас тоже нет, он уехал по делам, поэтому, к сожалению, он не смог встретить вас здесь.

— Им известно лишь то, что сегодня ночью к ним прибудет важный гость, — тихо добавил Киоши. — Я понимаю, это звучит очень невежливо, но, пожалуйста, обращайтесь к Тайки «юный господин».

Едва Киоши успел договорить, как двери распахнулись. На пороге показалась крепко сложенная женщина средних лет.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнула она.

— Простите за столь внезапный визит, — сказал Киоши и, войдя внутрь, жестом поторопил остальных.

Вскоре они вышли во внутренний дворик, который был по-настоящему уютных. С трёх сторон к нему прилегали жилые комнаты. Это был обычный частный дом, маленький, но чистый и аккуратный. Жившая в нём женщина родилась в этой деревне. Она была вдовой, её муж и ребёнок погибли в учинённой Асеном резне. Обычно она работала в городке поблизости и не возвращалась в деревню, за исключением тех случаев, когда у неё появлялись постояльцы.

Она разговаривала с ними лишь тогда, когда к ней обращались напрямую. В остальном же она никак не вмешивалась в их разговоры и не пыталась завести беседу. Она обратилась к Тайки лишь единожды:

— Юный господин, вы выглядите уставшим. С вами всё в порядке? — спросила она.

— Я в порядке, спасибо, — ответил Тайки.

Услышав это, она улыбнулась и заметила утешающим тоном:

— Надеюсь, этой ночью вы хорошо выспитесь.

После чего она быстро закончила убираться в комнате и ушла.

— Этим людям приходится прилагать столько усилий, чтобы просто сводить концы с концами. Но на удивление все они так стараются помочь Киоши и его соратникам, — заметила Рисай.

— Все в этой деревне стараются изо всех сил, — ответил Киоши. — Несмотря на то, что они все пострадали из-за нас, они не держат на нас зла, и готовы в любой момент протянуть нам руку помощи. Те, кому хватает сил и здоровья, уходят работать в города поблизости, и таким образом поддерживают детей и стариков.

В этой деревне проживало всего шесть семей. Этого было явно недостаточно для официального статуса деревни. Хотя, на самом деле, жителей было больше. Монахов и жрецов здесь скрывалось едва ли не столько же, сколько официальных жителей. Большинство жителей работали не в самой деревне, а в городках дальше по дороге. Дети, старики и больные оставались в деревне, где присматривали за риши и охраняли ворота. Помимо этого они возделывали небольшие наделы земли и пасли скот. Работая вместе, они как-то умудрялись прокормить и себя, и даосских монахов, с которыми сотрудничали.

— Зачастую они даже отказываются от еды сами, чтобы мы наелись, — заметил Киоши.

Рисай кивнула. Киоши и прочие монахи не собирались сдаваться и чуть ли не жертвовали жизнями ради королевства и его народа. Должно быть, Тайки тоже задумался о чём-то подобном.

— А лекарства производились только в храме Дзуй’ун? — поинтересовался он.

— Нет, — выпрямившись, покачал головой Киоши. — Помимо нас лекарства производили и другие храмы в других регионах. Но мы производим разные. Ну, точнее, это те же самые лекарства, но…

Когда Киоши запутался в объяснениях, Хоуто пришёл к нему на помощь.

— Все выжившие даосские и буддистские храмы занимаются производством лечебных трав. Но даже одни и те же лекарства, производимые по всему королевству, отличаются по эффективности. Из всех храмов лишь храм Дзуй’ун сумел сохранить древние, проверенные временем формулы, которые едва не погибли вместе с ним. Ныне, после падения храма Дзуй’ун, производственные процессы по всему королевству потихоньку начинают претерпевать изменения. Ведь даже если у тебя на руках будут секретные формулы, и уникальное оборудование, ты не можешь просто взять и приготовить нужное лекарство одним махом.

— И получается, шинно путешествуют по всевозможным местам для того чтобы продать эти хорошие лекарства, верно?

— Верно, — ответил Хоуто. — И при этом даосские храмы служат нам точками распространения продукции. Несмотря на то что храмы обычно производят лишь какой-то один определённый тип лекарства, в лавках у их ворот всё равно продаются лекарства из всевозможных мест. Также наш товар продаётся в аптеках в больших городах, и доставкой туда также занимаемся мы.

Помимо лечебных трав, производимых даосскими и буддистскими храмами, в аптеках продавались составы, производимые министерством зимы. Согласно правилам, министерство зимы предоставляло показания, точные дозировки и формулы, а изготовлением зачастую занимались даосские и буддистские храмы, знакомые с технологией и имеющие нужное оборудование. Но были также и медикаменты, которые производились исключительно самим министерством зимы, после чего они напрямую доставлялись лекарям и аптекарям. Эффективность этих лекарств была доказана веками, и поэтому они были весьма дорогими.

— К счастью, даже в наши дни, перебоев с поставками лекарств из министерства зимы не наблюдалось. Но большинству людей, которым сейчас тяжело даже прокормить себя, эти лекарства не по карману. Поэтому, они полагаются на лечебные травы. Они намного дешевле.

Шинно доставляли лечебные травы по всему королевству, в храмы, лавки и аптеки каждого региона страны. Обычно эти лекарства хранились на складах, поддержанием которых занимались местные гильдии шинно. Эти гильдии занимались наймом новых шинно, которые, в свою очередь, пополняли запасы и доставляли товар в города и деревни.

— А шинно отчитываются перед кем-то? В смысле, у них есть начальник?

— Нет, у нас нет никого, кого можно было бы назвать начальником. Не нужно думать о шинно как об одной организации. Мы скорее представляем из себя кейрецу, группу взаимосвязанных семей. В каждой семье есть свой глава. И при этом все мы связаны между собой. Например, начальника склада, отвечающего за эту местность, зовут Таншо.

— А где живёт этот Таншо?

— Он живёт и работает в большом городе, далеко отсюда. Нет никаких причин оставаться здесь теперь, когда храм Дзуй’ун пал. К тому же из-за этого шинно теперь не возят поставки через эту местность. Вместо этого всеми доставками в даосские храмы занимаются люди округа Тен, и в помощь к ним присылают парней вроде меня, по одиночке или небольшими группами, чтобы не вызывать подозрений. Мы помогаем Киоши и его друзьям всем, чем сможем.

Шинно, работавшие под началом Таншо, всецело полагались на жителей округа Тен и их помощь с поставками лекарств по региону. Хоуто, в частности, занимался доставкой по провинциям Ба и Бун.

— Обычно я курсирую между Ирьё, столицей провинции Ба, Хакурё, столицей провинции Бун, и Соуко, столицей провинции Коу.

Отсюда, из округа Тен, они доставляли товар на склады столиц всех провинций. Хоуто обычно курсировал между тремя городами, но Таншо также работал с людьми, путешествовавшими в другие, более отдалённые регионы. Таким образом, обычно у шинно были достоверные сведения чуть ли не о каждом дюйме королевства.

— Путешествовать — моя профессия. Всё, что относится к нашему путешествию, можете поручать мне.

— Спасибо, — вежливо поклонившись, ответил Тайки.

— Я думаю, нам следует отправиться в Хокуё. Это деревушка вроде этой, поддерживающая выживших из храма Дзуй’ун, поэтому там мы сможем без проблем остановиться на ночлег. Хотя, конечно, по здешним дорогам не так-то легко путешествовать, — добавил Хоуто извиняющимся тоном. — Путь будет тяжёлым, а мест для отдыха практически не найти. Вам придётся набраться терпения.

— Не важно, какой будет дорога, мы готовы довериться Киоши и Хоуто, — ответила Рисай. — Не волнуйтесь о нас. Я заметила, что присутствие наших кидзю беспокоит вас, прошу прощения за это.

— Нам тоже нужно извиниться за неудобства. Мы обязательно подготовим вам лошадей в Хокуё и вскоре после этого кидзю для господина Коурё. Конечно, я сомневаюсь, что мы сумеем найти породистого кидзю, но мы приложим все усилия. Наши доверенные лица должны будут доставить одного в городок, мимо которого мы будем проходить.

— Вам не стоит заходить так далеко, — подняв руки, запротестовал смущённый Коурё.

— Нет, прошу, позвольте нам сделать хотя бы это, — покачал головой Хоуто. — Мы бы хотели обзавестись кидзю для каждого из нас, но, к сожалению, я никогда не путешествовал верхом на летающем кидзю.

— Да, даже с лошадью мне управляться тяжеловато, — добавил Киоши.

Хоуто понимающе улыбнулся.

— Если бы у господина Коурё был кидзю, вы втроём могли бы путешествовать по небу, оставаясь вне зоны ведомости, и попутно разведывать обстановку в близлежащих территориях. А если бы у нас были лошади, мы могли бы передвигаться с достаточной скоростью, чтобы не замедлять вас слишком сильно и в случае чего оторваться от преследования.

— Мы… благодарны вам за то, что вы продумали всё до последней детали. Спасибо вам большое, — Рисай поклонилась.

Они проделали такую большую работу в столь короткие сроки. Была ли это заслуга Таншо или же это постарались Энчо и Додзин? Возможно, Хоуто и сам приложил к этому руку. Так или иначе, учитывая вложенные деньги и время, должно быть, в приготовлениях поучаствовали все они.

Не удержавшись, Рисай вновь поблагодарила Небеса за то, что ей на ум столь вовремя пришла гора Бокуё.

Глава 11.

— Вам не стоит сдерживаться из-за меня, — заметил Коурё, закинув мешок под кровать.

Только что переодевшийся и разбиравший свой багаж Хоуто озадаченно взглянул на него через плечо.

— О чём ты?

Дом, который они переделали в постоялый двор, состоял из двух спален, расположенных с двух сторон узкого центрального зала. К дому прилегали два боковых «крыла», если так можно было выразиться. Поскольку одним из них был сарай, а другим выходивший на улицу склад. Это здание раньше принадлежало торговцу зерном. Это частично объясняло то, почему само здание было большим, но его жилая площадь состояла всего из двух комнат.

Одну из комнат заняли Тайки и Рисай, в другой обустраивались Коурё, Хоуто и Киоши.

— Так или иначе, разве господин Коурё не должен оставаться с юным господином? Та, другая комната, немного побольше и…

— Здесь тоже нормально, — отрезал Коурё, прекратив дальнейшие рассуждения.

— Но, — попытался возразить Киоши, при этом стараясь не повышать голос. — Возможно, это прозвучит невежливо, но у Рисай ведь нет правой руки. Я понимаю, вероятность мала, но что если вдруг что-то произойдёт? Разве не лучше вам, господин Коурё, быть вместе с ними?

— Хватит звать меня господином, — в очередной раз повторил Коурё, замахав руками. После чего, криво улыбнувшись, добавил:

— Это один из тех случаев, когда трое — уже толпа. К тому же, ты же понимаешь, что даосский монах, выказывающий подобные опасения, может вызвать подозрения у определённых людей.

— А, ну да, прости насчёт этого, — ответил Киоши, опустив голову.

— К тому же, вам не стоит недооценивать способности госпожи Рисай. Конечно, без постоянных тренировок она могла подрастерять навыки, но, в конце концов, она ведь была генералом. И, я полагаю, она всё ещё достаточно хороша, чтобы быть одной из лучших.

Навык владения мечом не основывался исключительно на физических данных бойца. Не менее важным для мечника было развитие всех пяти чувств до такой степени, чтобы ситуацию на поле боя и малейшие изменения в ней можно было мгновенно уловить. Также мастерство фехтования требовало определённого склада ума, позволяющего в пылу боя спокойно обдумать своё положение. И, наконец, оно требовало храбрости, умения идти вперёд и сражаться даже тогда, когда казалось бы, что всё обернулось против тебя. В каждой из этих областей её мастерство не уменьшилось ни на йоту.

— Все мы шли разными дорогами до того как встретились. Она, например, прошла весь путь с низов до генеральской должности. Если мне случится выйти против неё в честном поединке, вполне вероятно, что она одолеет меня.

— Вы серьёзно?

— В прошлом я специализировался на владении копьём и алебардой. Если бы я был достаточно уверен в своих навыках фехтования, я бы не пользовался оружием скрытого ношения и носил меч.

— Копьё… Гос…Корьё, ты знаком со стилем боя на посохах?

— Знаком. А почему ты спрашиваешь?

— Я надеялся, что ты мог бы научить меня, — Киоши понял, что это прозвучало более требовательно, чем он планировал, и потому он добавил более покорным тоном. — Конечно же, вряд ли я смогу быть более полезен вам после этих тренировок, но я хочу хотя бы не быть вам обузой, если… когда придёт время.

— Без проблем, — ухмыльнулся Коурё. — Я и госпожа Рисай с удовольствием побудем твоими партнёрами в спарринге.

— Госпожа Рисай?

— Да, знаю, в её состоянии с трудом верится, но когда-то она неплохо обращалась с копьём. Ни один кавалерист её уровня не получит права отправиться в бой на кидзю не овладев либо копьём, либо луком.

— Вот значит как… — заинтригованно протянул слушавший их Хоуто. — На всякий случай спрошу: ты действительно уверен, что хочешь околачиваться с нами? Мы не обидимся, если ты захочешь перебраться в другую комнату.

— Я же сказал: мне и тут хорошо. Или я доставляю вам какие-то неудобства?

— Нет-нет, вовсе нет! — Хоуто замахал руками, словно отмахивался от этого предложения. — Я не имел в виду ничего подобного.

— Ну, раз нет, тогда я, пожалуй, побуду здесь. Если честно, общение с юным господином довольно отягощает меня.

— Вас тоже? — удивлённо переспросил Киоши, широко распахнув глаза.

— Дело в том, что я большую часть своей жизни избегал общения с людьми. И, когда кто-то внезапно хочет поболтать со мной, я невольно начинаю нервничать.

— Я думал, я один такой здесь, — улыбнулся Киоши. — Рад узнать, что эту проблему разделяет кто-то ещё.

— Вообще, по-настоящему тёмная лошадка это Хоуто. Меня поражает то, насколько беззаботно он может болтать обо всём подряд.

— А, так вот что ты имел в виду, когда говорил не сдерживаться, — вздрогнув, ответил Хоуто. — Конечно, я буду чувствовать себя немного подавленным, но ничего страшного не будет, если ты не захочешь разговаривать.

— Ну, для меня это тоже не проблема, правда, я не берусь решать за госпожу Рисай.

— Вот оно что значит, да, — ухмыльнувшись сказал Хоуто.

— Знаете, вот уж кого мне действительно трудно понять, так это молодого господина.

— Правда?

— Ну, видишь ли, я простолюдин до мозга костей. Я никогда раньше и краешком глаза не видел того, что происходит над облаками. Да и не задумывался особо о том, что за народ там живёт. Но, когда мне всё-таки случалось подумать об этом, я представлял себе кого-то более мягкого, смиренного и вежливого.

— Он действительно изменился. Лучшим словом, чтобы описать его, будет, пожалуй, простодушный или бесхитростный, — криво улыбнувшись, ответил Коурё. — В последний раз я видел юного господина ещё ребёнком.

— Понимаю. Естественно, что он изменился за это время.

Хоуто поцокал языком, Коурё повторил за ним.

Было время, когда Коурё регулярно пересекался с Тайки. Тогда он всё ещё относился к центральной дворцовой страже и по долгу службы ему часто приходилось общаться с тайхо. Впрочем, «общаться» было немного не тем словом. Они разговаривали напрямую лишь единожды, когда генерал Эйшоу подарил Тайки пони, и Коурё сопровождал их на прогулке.

Генерал Эйшоу разводил лошадей и его лошади славились своим качеством. Тогда Гёсо упомянул, что Тайки нужна лошадь и Эйшоу незамедлительно прибыл с лучшим пони из своих конюшен. Когда он представил Тайки свой подарок, Коурё выпала честь вести пони за поводья, и помочь Тайки разобраться.

Поблагодарив его, Тайки спросил:

— А это спокойная лошадь?

Поскольку подарок подбирал Эйшоу, он заранее выбрал пони с мягким и послушным характером, после чего тщательно выдрессировал его. Пока его вели за поводья, пони не выказывал ни малейших признаков упрямства или своеволия.

— Да, это очень спокойная лошадь.

— А разве лошади не чувствительные животные?

С того момента с избрания Гёсо прошло семь лет. Церемония коронации уже завершилась, и наступил новый год новой эры. В воспоминания Коурё это событие произошло после коронации, в то время Тайки было одиннадцать лет. Когда он осматривал пони, его глаза лучились от радости, хотя в его поведении ощущалась некая осторожность.

— Бесспорно, но у этой лошади доброе сердце. Вам не нужно нервничать в её присутствии.

— А можно мне его погладить?

— Конечно же можно.

Юный сайхо протянул руку к пони. Маленькая лошадь не испугалась этого, и, повернувшись, с любопытством посмотрела на него. Судя по всему, помимо доброго сердца, у неё был ещё и весьма общительный характер.

Тайки захихикал. Вероятно, его щекотала пушистая шерсть на морде пони. В тот момент Коурё очень чётко запомнил его ангельскую улыбку. Если воспоминания не подводили его, в то время Тайки недавно вернулся из путешествия в королевство Рэн в качестве представителя Гёсо.

— Естественно, значит, да, — пробормотал Коурё себе под нос.

Хоуто озадаченно склонил голову на бок.

— Ну, не совсем. Скорее всего, он изменился потому что на него напал взрослый, которому он полностью доверял. И из-за того, что в итоге Тайки сильно пострадал.

Каждый раз, когда Коурё вспоминал ту улыбку Тайки, последовавшие за ней ужасные события начинали тяжким грузом давить на его сердце.

— Без сомнения, все те лишения, через которые он прошёл, оставили свой отпечаток в его душе.

— Напали… — пробормотал Хоуто. — Я слышал, что тайхо убили. В то время это считалось общеизвестным фактом.

— Сомневаюсь, что в то время было много новостей о тайхо, — Коурё покачал головой.

— Да, единственным официальным объявлением было заявление о смерти короля, — кивнул Киоши. — И не единого слова о тайхо.

Вот почему в то время появление временного правительства казалось естественным. Люди полагали, что всё это произошло с одобрения тайхо.

— Однако, политика временного правительства становилась всё более и более странной. Начали появляться подозрения, что королевский трон узурпировал самозванец. Тогда-то и возник вопрос, который обсуждали даже в храме Дзуй’ун: что стало с тайхо? Некоторые предполагали, что тайхо погиб, но, к счастью, оказалось, что они ошибались.

Несмотря на близкое сотрудничество храма Дзуй’ун и министерства зимы, их совместные усилия не принесли никаких сведений о Тайки. Единственным фактом, который им удалось выяснить, было то, что никто не видел Тайки в королевском дворце. Не было даже слухов о том, чтобы кто-то встречал его там.

— Я слышал, что королевский дворец накрыло стихийное бедствие. Должно быть, это был шоку.

— В то время я был в провинции Бун, поэтому я не могу точно сказать, что произошло, но я тоже об этом слышал, — кивнул Коурё. — И после шоку о Тайки не было никаких новостей.

— Ходили слухи о том, что его затянуло в шоку и унесло в неизвестном направлении. И в то же время появились слухи о том, что его держат где-то взаперти.

— По факту, дело было в том, что тайхо сам стал причиной шоку.

Рисай рассказала это Коурё прошлой ночью, когда они с Тайки обсуждали дальнейший план действий.

— Его величество отправился в провинцию Бун, а Тайхо остался в королевском дворце. Его защищали ширей, ёма, которых он подчинил и заставил служить телохранителями. Но, когда его ушей достигли ложные вести, он отправил ширей в провинцию Бун, чтобы те присмотрели за королём.

У большинства Киринов в распоряжении было много ёма, служивших ширеями. У Тайки было всего двое. Рисай сказала, что причиной этого было то, что Тайки родился в Хорае и, когда его убедили отослать обоих ширей на охрану короля, юный Тайки остался абсолютно беззащитен, и неожиданная атака Асена удалась.

— Асен ударил Тайки мечом. В тот момент шоку стало единственным средством для его спасения. Это называется мейшоку. Его размеры меньше обычного, и оно вызывается Киринами в отчаянных и безвыходных ситуациях.

— Поверить не могу, — ошеломлённо протянул Хоуто. — Он был ранен?

— Его рог, насколько я знаю, — Коурё ткнул себя в лоб. — В форме Кирина из центра лба у него вырастает рог. Асен ударил его по этому рогу.

— Неужели Асен отрубил ему рог?! Бедняге ведь было всего десять лет на тот момент!

Коурё кивнул. Каждый раз, как он вспоминал маленького Тайки, он ужасался. А Асен, стоя прямо перед ним, умудрился занести над ним меч и ударить его изо всех сил.

— Это великое злодеяние по отношению к любому Кирину и, тем более, к нашему.

Кирин считался божественным защитником народа. Он всегда был на стороне людей, а люди, как правило, служили ему в ответ. Кроме того, уважение Кирину выказывал и король, и люди прекрасно понимали это.

— В тот момент Тайки активировал мейшоку и сбежал. В итоге его унесло в Хорай.

— В Хорай…. — восхищённо пробормотал Хоуто. Он взглянул на Киоши, и тот в ответ кивнул ему.

— Тайхо сказал, что он не мог найти путь домой.

Коурё вспомнил объяснения Рисай.

— Если быть точным, если рог Кирина отсутствует, он перестаёт ощущать себя Кирином. По своей натуре Кирин может свободно перемещаться между тем миром и этим. Но лишённый своих сил и воспоминаний о нашем мире, тайхо не мог вернуться.

— Это не укладывается у меня в голове, — озадаченно поморгав, сказал Хоуто.

— У меня тоже, — мрачно усмехнувшись, ответил Коурё.

Даже после всех услышанных объяснений он до сих пор не понимал этого. Для начала, он не понимал до конца, что за существо Кирин. Единственным, что он понимал, было то, что Тайки не мог вернуться домой, воспользовавшись своими силами. Асен лишил его этой способности.

— Ну, повезло, что это был Хорай, верно? — вздохнув, продолжил Хоуто. — Плохие парни не смогли бы преследовать его там. И Хорай сам по себе лучшее место, о котором мы можем только мечтать.

Хоуто имел в виду популярную легенду, согласно которой Хоурай был благословлённой землёй, в которой обитали волшебники.

— Выяснилось, что Хорай не то что бы благословлённая земля, — горько улыбнувшись, ответил Коурё. — Пока Тайхо жил там, он страдал от сильных приступов эсуй.

— Эсуй…

— Какое-то заболевание Киринов, судя по всему, возникающее из-за контакта с кровью и длительного неподобающего обращения

— Не может быть! — воскликнул Хоуто. От услышанного у него буквально отвисла челюсть, а глаза Киоши были широко распахнуты.

— Тайхо не мог вернуться обратно и, более того, день за днём эсуй подтачивала его здоровье. Но госпожа Рисай отправилась в королевство Кэй и обратилась к королеве, которая тоже была тайкой. Королева согласилась поискать Тайки в Хорае. Она обратилась к королю Эн и вместе они заручились поддержкой нескольких других королей и королев, после чего совместными усилиями смогли обнаружить и вернуть Тайки обратно в наш мир. Но из-за раны, нанесённой Асеном, он не может ни превратиться в Кирина, ни отдавать приказы ширей, ни обнаружить местонахождение короля.

— Разве это не ставит его в очень рискованное положение?

— Именно так.

— Если врагам станет известно о его присутствии, они наверняка нападут на него снова. Теперь я задаюсь вопросом: действительно ли вернуться в Тай было лучшим решением?

— Этого пожелал сам тайхо. Он настаивал на том, что королевство должно быть спасено.

Но простое возвращение в Тай не означало ничего само по себе. Как Тайки сказал до этого, он не мог совершить чудо, которое преобразило бы Тай. На данный момент Тайки был обычным юношей без каких-либо особых способностей. Возможно, было бы действительно лучше, если бы он остался в Кэй, однако…

— Пока тайхо не вернулся бы в королевство, нынешнее положение дел не изменилось бы.

Коурё даже не надеялся на то, что возвращение Рисай в одиночку и объявление о том, что тайхо жив, изменило бы что-то. Он чувствовал, что единственной силой, способной изменить что-то в королевстве, был Тайки.

С тех пор, как он в последний раз видел его очаровательную ангельскую улыбку, прошло шесть лет. Эту улыбку от последующей трагедии отделяло всего несколько дней. Новости о восстании в провинции Бун пришли всего через день после того как Эйшоу и Коурё подарили Тайки пони. За этим последовали шесть пустых лет.

Гёсо успел побыть новым королём лишь год. Он разжаловал старых наместников провинций и назначил новых. Он вот-вот собирался начать полномасштабную компанию против тирании местных бандитов и повстанцев. И, прознав об этом, те подняли полномасштабное восстание.

Наместники провинций отреагировали на это, отправив армии, чтобы восстановить контроль над ситуацией. Повстанцы принялись производить оружие и отбиваться. Из-за этого в провинции Бун долгое время шли бои. Но к концу первого года правления Гёсо повстанцы захватили и оккупировали Кохаку, и стало ясно, что урезонить их может лишь прямой массированный удар.

Формально, провинция отправила в Кохаку стражу, чтобы те выгнали из города повстанцев, но по факту этого не удалось добиться никому даже с наступлением нового года. Конфликт потихоньку перерастал в затяжную партизанскую войну. Сообщение о восстании в провинции Бун вскоре достигло столицы.

Услышав об этом, Гёсо в тот же самый момент решил отправить туда королевскую армию. Этот приказ достиг и центральной дворцовой стражи. Им предлагалось объединить силы со стражей провинции Бун, после чего подавить группировку, стоявшую за восстанием, освободить город и обеспечить спокойствие и защиту гражданам.

Глава 12.

Когда пришли приказы, Коурё находился в главном штабе армии.

— Нужна целая дивизия королевской армии… — ошеломлённо пробормотал он тогда.

— Да, одна полная дивизия, — мрачно ответил Эйшоу. В его голосе слышался неприкрытый цинизм.

— Но… — в разговор вклинился Рикей. Он был командиром полка, как и Коурё, и его замешательство было ярким доказательством необычности ситуации. — Я слышал, что бандитов в том оккупированном городе не больше пяти сотен, — последние слова он произнёс шёпотом.

Рикей был самым младшим из пяти полковников и всё ещё стеснялся в присутствии Эйшоу. Кроме того, он пребывал в этом звании меньше всех остальных. Его предшественника, Кирьё, повысили до генерала и назначили командующим армии провинции Бун. До этого Рикей командовал отрядом, а должность командира полка он занял всего три месяца назад.

Однако, глядя на застенчивого Рикея, Коурё лишь понимающе улыбался. Учитывая сварливый характер их командира, лёгкая скромность была логичным и ожидаемым явлением.

— Враг занял главную крепость округа и скрывается за её крепкими стенами, — ответил Коурё, — Более того, им прекрасно известна прилегающая к крепости территория.

— Чушь собачья, — фыркнул Эйшоу. — Это же просто кучка бродяг и головорезов. Не чета регулярной армии. А помимо армии, у нас будет ещё и армия провинции Бун. Конечно, их ряды пестрят самыми разнообразными личностями, но в основном это просто трусливые бандиты-деревенщины. Генерал Кирьё вернёт их с небес на землю. Победить двенадцатью тысячами солдат против пятиста бандитов будет так же просто, как разбить яйца катапультой.

Закончив свою тираду, Эйшоу повернулся к Коурё и спросил:

— Полагаю, это и есть причина твоих сомнений?

— Ну, по сути да, — спокойно ответил Коурё. Сарказм был привычной чертой генерала Эйшоу, поэтому Коурё вовсе не чувствовал себя задетым.

— Его Величество не согласится с тобой, — несмотря на сарказм, в голосе Эйшоу слышалось явное уважение к Гёсо. — Он полагает, что нам необходимо убедить жителей провинции Бун в том, что королевство в любой момент готово встать на их защиту.

Военная мощь полной дивизии королевской армии должна была стать наглядной демонстрацией того, что нынешний режим не боится угроз со стороны любых бандитов. Именно поэтому разбираться с проблемой в провинции Бун отправили генерала Эйшоу. Коурё начинал понимать причины, лежащие за этим решением.

— Когда мы выдвигаемся? — поинтересовался он.

— Сразу же, как будем готовы, — уверенно ответил Эйшоу.

— Снег может стать проблемой, — заметил Коурё. — По прогнозам министерства весны, в ближайшее время там ожидаются снегопады.

— Армия провинции Зуй займётся расчисткой снега вдоль нашего маршрута.

Во дворце заведомо считали, что смена власти в провинции Бун рано или поздно приведёт к разногласиям с местными бандами. Поэтому на всех ключевых позициях вдоль главных дорог были заранее расположены отряды стражи. Помимо охраны дорог, они занимались в том числе и расчисткой снега в зимнее время.

— Хм. Ну да, это же господин Гёсо, подобного следовало ожидать.

С тех самых пор, как Гёсо стал королём, служившие ему офицеры, в том числе Коурё и Эйшоу, относились к нему с уважением и восхищением.

— Так или иначе, мы не можем позволить себе откладывать это дело до весны. И, раз уж нам не избежать переброски войск зимой, лучше сделать это сразу. Кроме того, любые изменения в погоде повлекут за собой определённые проблемы. Внезапная оттепель, например, может помешать операциям зачистки.

Коурё и остальные присутствующие полковники согласно покивали. Стоявшая перед ними задача действительно была не из приятных. Они заранее учитывали возможность подобного исхода, поэтому сейчас они прилагали все усилия, дабы развернуть войска как можно быстрее. Но экспедиция в провинцию Бун была непростым и весьма времязатратным делом. Пожертвовав сном и отдыхом, солдаты сумели уложиться в план за ночь, и следующим утром из Коуки по направлению к провинции Бун выдвинулся полк авангарда. Остальные отряды отправлялись через регулярные интервалы времени. Арьергард, возглавляемый Коурё и сопровождаемый Эйшоу, выдвинулся лишь спустя три дня.

Дорога, ведущая в провинцию Бун, уже представляла собой утоптанную колею в снегу. Зимой в Тай практически всегда было пасмурно, и эти дни не были исключением — небо было постоянно затянуто тучами, и снег шел практически всегда, не прекращаясь. Расчищать утоптанный снег оказалось бессмысленно — дорогу быстро заметало вновь. Следы прошедших здесь до этого солдат были уже неразличимы — снег и ветер делали своё дело.

После двухнедельного путешествия по заснеженным дорогам, армия Эйшоу, наконец, прибыла в провинцию Бун. Они разбили лагерь у окраины города Рин’у. От злополучного Кохаку их отделял всего день пути.

«Все они внезапно хлынули в город» — говорилось в жалобе, поданной главой города Кохаку. Разбойники, ответственные за произошедшее, пришли со стороны горы Коумон. Запасы руды в шахтах Коумона, по-видимому, иссякли ещё несколько лет назад, и теперь добыча велась только из родников, а добываемые там драгоценные камни были мелкими и некачественными. Из-за этого разработка месторождений в том районе перестала приносить прибыль.

Бандиты, которые ныне заправляли практически всем в том районе, принадлежали к молодой, но активно развивающейся группировке. Все попытки вернуть гору под свой контроль терпели одну неудачу за другой. Наместник провинции даже послал туда специально собранную инспекционную команду, целью которой было договориться с бандитами и попытаться решить конфликт. Бандиты прогнали их ещё на подходах к горе, после чего, пораскинув мозгами, решили выгнать и остальных чиновников, обитавших на подконтрольной им территории, и запретили им приближаться к горе.

В ответ на это министр юстиции принял решение отправить туда несколько отрядов провинциальных стражников, во главе которых был поставлен один из заместителей министра. В конце концов, ситуация с горой Коумон на тот момент юридически относилась к министерству осени, и именно им предстояло решить её.

На тот момент это происшествие классифицировалось как публичные беспорядки. Армии и министерству лета было позволено вмешаться лишь если эти беспорядки разрастутся до полномасштабного восстания. Ни одна банда не была готова сражаться против армии в открытом бою, и поэтому они стремились уладить внутренние разногласия за то время, пока это дело находилось под юрисдикцией министерства осени.

Однако в итоге всё закончилось столкновением стражников и бандитов. Несмотря на то, что стражники юридически относились к министерству осени, по факту они были солдатами вооруженных сил королевства Тай, и имели соответствующую подготовку. Поскольку их целью было в первую очередь запугать бандитов и арестовать их главарей, им было приказано не использовать боевое оружие. Но даже при таком раскладе ситуация складывалась совсем не в пользу бандитов.

В итоге всё пошло в точности так, как и предполагало министерство осени — стражники быстро разбили бандитов. Но вместо того, чтобы сдаться властям, преступники сбежали в горы и обосновались в Кохаку. Воспользовавшись слабой защищенностью города, они ворвались в резиденцию главы округа, убили главу и всех, кто попытался сопротивляться, и заперлись в городской крепости.

— Вот тебе и глава правительства, — слабо улыбнувшись, сказал Эйшоу, — Вся заварушка происходила прямо у него под носом, но он и не подумал укреплять защиту города. Конец был немного предсказуем — титула главы округа его лишили… да и жизни, впрочем, тоже.

Сидевший рядом глава министерства осени провинции Бун, прибывший чтобы обрисовать ситуацию, поморщился, словно критиковали лично его.

К ним подошла глава города Кохаку — это была вежливая женщина средних лет с очень добрыми глазами. При ходьбе она слегка подволакивала одну ногу — видимо, это были последствия недавнего ранения.

— Я надеюсь, вы предупредили жителей о том, что ввязываться в конфронтацию с бандитами опасно, и что лучше не мешать армии делать своё дело? — с ходу спросил Эйшоу. — И кстати, что случилось с вашей ногой?

— Бандиты, — ответила женщина. — Когда они ворвались в город, первым делом они попытались захватить городской склад.

На общественном складе в городе или деревне обычно хранились экстренные запасы продуктов и вещей первой необходимости. Зимой, когда выращивать съедобные культуры было невозможно, потеря городского склада была подобна смерти для жителей города.

— Мы не выживем без еды и угля, — принялась жаловаться женщина. — У нас и так не хватало припасов. А эти разбойники постоянно заявляются к нам и забирают наше добро. Будто нам беженцев не хватает! Из-за них нам пришлось экономить на всём, а теперь ещё бандиты объявились!

Глава города вместе с народным ополчением пытались защитить склад от бандитов, но их усилия не увенчались успехом — бандиты раскидали их без особых усилий, и единственным результатом для жителей стали шишки, ссадины и пара переломов.

— Кажется, глава округа не особо-то и стремился защитить Кохаку — ответил Эйшоу. — Ну, что посеешь то и пожнешь. Он получил достойную плату за свою некомпетентность.

Разбойники нападали на склады и дома жителей безнаказанно, никто не собирался защищать их. Главная крепость к тому времени уже давно стала главной базой бандитов. Все жители, способные перемещаться, покинули Кохаку вместе с главой города.

— Ну, вас хотя бы не убили, — продолжил Эйшоу, — И теперь мы здесь, так что я обещаю вернуть вам Кохаку в ближайшее время. О продовольствии не волнуйтесь. Главное — позаботьтесь о ваших раненых.

— Спасибо, — ответила глава города Кохаку. Поклонившись несколько раз, она направилась в сторону окраины лагеря.

— Вы уверены, что стоило обещать ей продовольствие? — спросил Коурё, провожая её взглядом.

— Отправляя нас, Его Величество хотел помочь людям провинции Бун обрести мир и процветание. Когда мы вернём Кохаку, мы пополним его склад из армейских запасов. Вели квартирмейстеру подготовить список заранее.

— А нам самим хватит припасов?

С коронации Гёсо прошло не так уж и много времени. Правление последнего короля Кё и долгое время пустовавший трон привели к упадку и бедности королевства. Даже королевские склады едва ли могли похвастаться богатством и заполненностью.

— Если не хватит, я прикажу доставить недостающее из своего поместья, — пожав плечами, безразлично ответил Эйшоу.

Поместье, которым владел Эйшоу, было весьма зажиточным. Он, как и прочие генералы Гёсо, был прекрасным управленцем. Выбирая своих ближайших подчинённых, Гёсо оценивал не только их владение тактикой и искусством ведения войны, но и их навыки управления землёй и людьми. Последнее легко проверялось тем, как они управляли своими поместьями. Неважно, насколько умело генерал командовал войсками на поле битвы, но если он плохо руководил поместьем, то это опускало его ниже в глазах Гёсо. Подобный подход помог ему восстановить порядок при дворе в кратчайшие сроки.

— Ну, с продовольствием понятно. А что насчёт возвращения Кохаку в кратчайшие сроки? — с ухмылкой спросил Коурё.

— Не волнуйся, я не буду жертвовать сном своих солдат ради его выполнения, — фыркнув, ответил Эйшоу.

Когда армия закончила разбивать лагерь, генерал Эйшоу, будучи верным своим словам, взял три полка и окружил Кохаку. Войдя в город, они первым делом заблокировали все выходы, после чего методично устранили всех преступников и освободили граждан. Воспользовавшись попыткой бандитов сбежать, войска ворвались в окружную крепость и быстро разделались с оставшимися там бандитами. Вся операция закончилась меньше, чем за две недели.

Кохаку был освобождён с минимальными потерями, как и обещалось, но работа Коурё не заканчивалась на этом. Пока армия отвоёвывала город, преступники подняли восстания в трёх близлежащих регионах. Теперь помимо Кохаку у них было ещё три места, которые необходимо зачистить. И каждый раз, когда им казалось, что они вот-вот получат контроль над ситуацией, мятеж лишь распространялся в новые места, подобно пламени. Пока они подавляли очаги восстания, в других местах возникали новые.

Когда подоспела высланная на помощь провинциальная армия, повстанцы отреагировали на это с неожиданной слаженностью и сумели значительно растянуть линию фронта. После этого во дворце возникли подозрения, что это было не стихийное, а тщательно спланированное восстание. В результате в провинцию Бун направили генерала Соугена, руководившего армией провинции Суй. Помимо него подавлять мятеж отправился сам Гёсо, лично отобрав войско из королевской армии.

— Сам король?! — воскликнул Рикей, услышав новости. Коурё выглядел не менее удивлённым.

— Верно, — ответил Эйшоу, отбросив в сторону письмо, принесённое почтовой птицей. Тонкий, почти прозрачный лист бумаги, медленно осел на землю, словно огромная снежинка. Как только он коснулся земли, Эйшоу растоптал его сапогом. Он выглядел недовольным и раздосадованным.

Дождавшись, пока генерал немного успокоится, Коурё подобрал лист. В конце концов, письмо предназначалось лишь для их глаз и его следовало уничтожить должным образом.

Этот ответ явно не удовлетворил Рикея, но он не собирался расспрашивать Эйшоу о деталях.

Бои в последнее время были затяжными и монотонными, и никаких изменений к лучшему не предвиделось. Из-за этого все последние дни Эйшоу пребывал в дурном расположении духа. То, что ему пришлось обращаться за помощью к провинциальной армии, уязвляло его гордость. А теперь ситуация вышла из под контроля настолько, что к нему на помощь даже отправили генерала Согена. И. более того, затянувшийся конфликт с бандитами означал ещё и то, что им придётся воевать зимой.

Снег шёл всё чаще и чаще, и из-за этого поле боя превращалось в слякотное месиво. По ночам же снег замерзал, фиксируя отпечатки прошедших по нему солдат и делая землю опасно скользкой. Даже оттепели не приносили облегчения. Расслабившиеся солдаты одевались более легко и зачастую попадали под неожиданные заморозки. Казалось, сама природа стремилась вымотать Эйшоу и заставить его сдаться.

— Король ни при каких обстоятельствах не должен лично отправляться на фронт! — воскликнул Коурё. — Поля боя постоянно меняются. Не удивлюсь, если в это вовлекут ещё и Тецуй.

— Разве Тецуй не находится к западу от горы Кан’ё? И мало того, что им придётся переходить гору, там ведь есть ещё и весьма приличная крепость.

— Дело не в этом. Тецуй — особенное место для его величества.

Когда-то, ещё во время правления короля Кё, жители Тецуй отказались платить непомерно высокие налоги, которые с них требовали, и закрыли городскую казну. Экстравагантный стиль жизни короля был причиной больших расходов, и налоги росли соответственно им, всё сильнее и сильнее ударяя по более бедным регионам.

Вскоре всё дошло до того, что случись плохая погода или неурожай, жителям после уплаты всех налогов останется только умереть с голоду. Выбор был невелик: уплатить налоги и умереть с голоду, или отказаться и быть приговорённым к смерти. Тецуй выбрал второе. Они выгнали явившихся к ним сборщиков налогов, заперли казну и забаррикадировались в городе. Из-за этого королевство заклеймило их повстанцами. Генералом, которого король Кё отправил разобраться с ними, был Гёсо.

— А ведь верно… — пробормотал Эйшоу. — Ты ведь был там, Коурё?

— Был. Из наших нынешних полковников был Кирьё, его тогда как раз перевели в провинцию Бун. Гохей также был там.

— Да, я бывал там, — вклинился в разговор Гохей. — Меня тогда как раз повысили до командира роты.

— Королевская армия против гражданских повстанцев, запершихся в крепости — звучит очень похоже на то, что у нас было в Кохаку, — задумчиво протянул Рикей.

— Я надеюсь, на этом сходство и закончится, — ухмыльнувшись, ответил Гохей. — Видишь ли, мы проиграли ту битву.

— Проиграли? — глаза Рикея широко распахнулись от удивления.

— Точнее будет сказать «не победили», — вмешался Эйшоу. — Армия не проигрывала, им просто не удалось выиграть. Это было не из-за того, что Тецуй был хорошо защищён. Просто господин Гёсо решил, что Тецуй был прав в этом разногласии. Мы вынудили их открыть казну, но мы никогда не рассматривали жителей Тецуй как повстанцев.

— Я думал, господин Гёсо никогда не проигрывал битв.

— Трудно назвать это поражением, — нахмурившись, ответил Эйшоу. — Он сам назвал это так, поскольку отказался от вполне очевидной победы.

Коурё и Рикей обменялись понимающими улыбками.

— У фразы «не знающий поражений» есть много разных значений, но, среди генералов короля Кё, единственным, кто никогда по-настоящему не проигрывал битву, является Асен.

Помимо Асена было ещё двое генералов, за которыми не числилось поражений. Один из них пребывал в роли командующего совсем недолго, а другой был хитрецом, который никогда не вступал в бой с противником, которому мог бы проиграть.

— Хм-м-м, — задумчиво протянул Коурё.

— Никогда не забуду ту битву, — сказал Гохей. — Поскольку они не были повстанцами, мы не имели права атаковать их.

— Вы не атаковали? — ошеломлённо переспросил Рикей.

— Да, в наших приказах недвусмысленно об этом говорилось. В итоге, когда они побежали на нас с лопатами и мотыгами, нам оставалось лишь прикрываться щитами и изображать из себя черепаху.

— А как же мечи?

— Нам не было позволено взять с собой оружие. У нас были лишь щиты, простые деревянные щиты, обитые листами металла. Когда нам поступил этот приказ, я подумал, что нас, должно быть, посылают на смерть.

— Да уж, точно, — предавшись старым воспоминаниям, Коурё улыбнулся. — Мы стояли, стиснув зубы, и ждали, пока они утомятся.

В историях и байках, возникших после того дня, они фигурировали как «белотканные щиты». У щитов, которые им выдали, была подбивка из хлопка или шерсти, предназначенная для того чтобы ненароком не поранить нападавших горожан, но на самом деле, эти щиты использовались лишь в самом начале. Они быстро портились, учитывая то неистовство, с которым жители города лупили солдат. У армии просто не хватило бы материалов, чтобы постоянно обновлять эти щиты, но Гёсо и не было это нужно.

«Белотканные щиты» изначально задумывались им лишь как символ намерений королевской армии. До начала той битвы Гёсо объявил солдатам, что любому, кто вернётся с окровавленным щитом, мало не покажется. И действительно, любых солдат, которые, не выдержав, запятнали щиты кровью, ожидали суровые последствия.

— Естественно, наши запасы пустели с каждым днём, в том числе и металл, — усмехнулся Гохей. — Вскоре его и вовсе не осталось. У нас не было выбора, кроме как делать щиты всё толще и толще. И, соответственно, тяжелее. Вскоре ни о каком маневрировании щитом не могло идти и речи. Мы не смогли бы контратаковать им, даже если бы захотели.

— И так в итоге битва и закончилась? — спросил Рикей.

— Нет, не то что бы это привело к нашему поражению. Вот почему до этого мы сказали, что в том сражении никто не проиграл, но и никто не победил.

— Действительно, то была странная битва, — пробормотал Гохей себе под нос. — Когда они только увидели, что у нас нет при себе оружия, они набросились на нас со всей своей мстительной злобой. Но постепенно они били нас всё слабее и слабее.

— Не, скорее они уставали или им было скучно. Да и к тому же, у них долгое время не было нормальной еды. Полагаю, под конец они уже физически не могли хоть как-то атаковать нас.

— Я бы не удивился, если бы нам велели рассовать по карманам сухпайки и раздавать их нашим противникам, когда те устают.

— Между прочим, шутки шутками, а мне однажды реально предложили чай. Те, с кем я дрался, сжалились надо мной, увидев, насколько я устав.

— Действительно, — улыбнулся Гохей. — Были ребята, которые интересовались нашим здоровьем и спрашивали, всё ли у нас в порядке.

— Это похоже на одну из тех древних битв, о которых обычно поют в народных песнях, — прокомментировал Рикей, глядя на них глазами, полными восхищения.

— Не, ничего общего, это ведь было поле боя в конце концов. Изначально люди шли туда, намереваясь пролить кровь.

Когда жителей Тецуй окружила королевская армия, они заранее приготовились быть убитыми. Уверенные, что армия пришла по их души, они контратаковали их, собираясь сражаться не на жизнь, а насмерть. Потребовалось какое-то время на то, чтобы они осознали, что Коурё и его подопечные нисколько не желают нападать на них, хотя многие до самого конца думали, что в итоге всех их всё равно перебьют.

— В итоге там всё равно были и убитые, и пострадавшие. Я вот, например, повредил левую руку, в которой держал щит, настолько, что не мог её нормально разгибать следующие несколько лет.

Сочувствие к жителям Тецуй, которое испытывал Коурё и его солдаты, помогло им выполнить приказ Гёсо и не ответить злобой на злобу. Столь высокие налоги были для них сродни жертвенному кинжалу на алтаре роскошной жизни короля Кё. Все понимали, что в любом из исходов, уплатят они или нет, их ожидала смерть. Даже рядовые и младшие офицеры прекрасно понимали дилемму, которая стояла перед жителями Тецуй, поэтому, когда Коурё услышал, что Гёсо собирается поддержать Тецуй, он искренне обрадовался, и это чувство справедливости помогло ему перенести столь нестандартные приказы с относительной лёгкостью.

— С точки зрения тактики это была отвратительная битва, — заметил Эйшоу. — Такую я уж точно не стал бы вспоминать. Но к счастью, люди Тецуй оказались разумными и в итоге они всё-таки открыли ворота и выполнили наши требования.

— Когда они открывали ворота, они плакали, — ответил Гохей. — Да и солдаты, выносившие всё из городской казны, тоже не могли сдержать эмоций.

Это решение означало, что им не суждено было пережить эту зиму. Вероятно, они решились пойти против воли короля, ожидая быстрой смерти от рук солдат. Но когда их заставили уплатить налоги, они поняли, что впереди их ожидает лишь долгая и мучительная смерть от голода.

Коурё видел тень смерти на их обречённых лицах от мала до велика, но уплата, но уплата налогов была единственным способом когда-либо закончить эту битву.

— Как и ожидалось, этот случай привлёк внимание к проблеме чрезмерно больших налогов. Которые, кстати, на следующий год возросли ещё больше. После битвы мы все скинулись из собственных карманов, но не заблуждайтесь: предстоящая им зима была тяжёлой.

Все знали, что налоги должны быть уплачены. Позволить нарушителям избежать наказания означало пошатнуть всю финансовую систему королевства, поэтому им не оставалось ничего другого, кроме как напасть на Тецуй, чтобы не создавать подобного прецедента. Если они оказали сопротивление, их следовало уничтожить, однако Гёсо решил не нападать на жителей города. Но чем больше затягивался конфликт, тем выше была вероятность прибытия подкреплений, и тем меньше было шансов для Тецуй избежать полной зачистки.

— Должно быть, им было очень тяжело открывать ворота и осознавать, что это приведёт их к голодной смерти. Но господин Гёсо не уставал говорить, что правда на стороне Тецуй, и что он стремится найти компромисс. Так что, видимо, это решение устроило и их тоже.

Тецуй не победил в той битве, но не победила и королевская армия. Несмотря на то, что им обоим было нечего праздновать, это сформировало между ними определённые узы.

— Вот почему его величество лично отправился на поле боя… — пробормотал Рикей. — А когда именно произошла битва в Тецуй?

— Ну, — Гохей озадаченно склонил голову на бок. — Очень давно. Сомневаюсь, что кто-то из тех, кто сражался с нами тогда, до сих пор жив. Да и большинство их детей уже наверняка умерло от старости.

— Наверняка, — сдавленно улыбнувшись, добавил Коурё. — Для людей Тецуй это стало легендой. Но мы всё ещё живы и воспоминания живут вместе с нами.

Тецуй действительно занимал особое место в их сердцах. Они не могли допустить развитие этого кризиса, и из-за этого Гёсо лично отправился спасти Тецуй от бандитов и ужасов войны.

Но где-то на пути к Тецуй Гёсо внезапно исчез.

Глава 13:

Войско под командованием генерала Эйшоу разбило лагерь на окраине Рин’у. Генерал Соген и Гёсо прибыли туда к началу марта. Конфликт затянулся, приближалась весна, снег начинал таять. На открытых полях и лужайках, а также на южных сторонах склонов снег уже полностью исчез, обнажив коричневую промёрзшую землю. Даже в провинции Бун, известной своими длительными зимами, уже наступала весна.

Так как Гёсо был королём, у него не было какой-то определённой, приписанной к нему армии, которую он бы возглавлял, поэтому он собрал себе два полка из правой королевской армии. Командовал правой королевской армией никто иной, как генерал Асен.

Не ожидая подвоха, Гёсо направился в Рин’у с пятью тысячами солдат Асена. Как только Гёсо прибыл в лагерь, он первым делом направился в штаб Эйшоу. В тот момент Коурё присутствовал там, и появление короля несколько смутило его. Когда-то Гёсо разговаривал с Эйшоу на равных, и никто из них не ожидал, что когда-то он станет королём. То был первый раз, когда Коурё лично встретил короля.

В тот раз, когда Коурё доставил Тайки пони, Гёсо был занят, и увидеться им не удалось. Нельзя было сказать, что Гёсо как-то выделялся из толпы. Единственными его отличительными чертами были белые волосы, алые глаза и торжественно-официальные манеры.

«Хоть что-то в нём не изменилось», — подумал Коурё, наблюдая за общением короля и генерала.

— Какова обстановка на поле боя? — спросил Гёсо, после чего молча и внимательно выслушал доклад Эйшоу. Коурё показалось, что за прошедшее время Гёсо слегка схуднул. Также он показался ему немного менее смуглым, возможно потому что теперь Гёсо проводил куда больше времени в помещениях, а не на полях битвы. Из-за этих изменений Гёсо выглядел умнее и проницательнее.

— Так или иначе, группировка из Ансеки, кажется, перестала продвигаться на восток, — сказал Эйшоу, ткнув пальцем в карту.

Ансеки располагался к северо-западу от Рин’у, на полпути между Тецуй и Хакуро. Когда из Хакуро на бандитов выступила армия провинции. Бандиты принялись отступать на восток, в сторону Тецуй.

— В районе горы Шоу, к югу от Тецуй, также наблюдается подозрительная активность. Мои люди докладывают, что тамошние бандиты стекаются к Хотаку.

— Действительно подозрительно. Теперь я понимаю, почему ты застрял здесь, Эйшоу.

— К сожалению, ситуация здесь обернулась не в нашу пользу, — поникшим тоном ответил Эйшоу.

— Ну, наверное, мне стоит порадоваться, что спущённый с цепи генерал Эйшоу ещё не сжёг всю провинцию Бун дотла, — улыбнулся Гёсо. Повернувшись к Коурё и остальным, он продолжил. — Кажется, вы тоже наткнулись на неожиданные препятствия. Коурё, я давненько тебя не видел. Смотрю, ты в порядке.

— Да, всё хорошо, спасибо, — вздрогнув от неожиданности, ответил Коурё.

— Гохей, у тебя, кажется, тоже всё хорошо, — кивнув, продолжил Гёсо. Немного поразмыслив, он добавил:

— И, что самое главное, я смотрю, Рикей замечательно справляется. Если не ошибаюсь, это его первое задание после повышения. Уверен, он очень волнуется.

Рикей, казалось, потерял дар речи. Судя по всему, это был первый раз, когда он встречался с Гёсо. От осознания того, что сам король потрудился запомнить детали его карьеры, он заулыбался и покраснел. У всех остальных это не вызвало особого удивления. Гёсо обладал чуть ли не сверхъестественной способностью запоминать всех своих подчинённых. Всего лишь раз встретившись с кем-то, даже с простым пехотинцем, он мог в любой момент вспомнить всё то, что узнал об этом человеке. Он не забывал ни одного солдата, даже самого заурядного, который когда-либо находился под его командованием.

— Все мы здесь выполняем свой долг, и Рикей в том числе, — вмешался Эйшоу привычным раздражённым тоном. — Не нужно нахваливать нас. Скажите лучше, как нам сейчас следует поступать?

— Разве это не ты здесь главный?

— Я сейчас не в том настроении, чтобы шутить. Королевская армия, в конце концов, принадлежит королю.

— Хорошо, позволь мне перефразировать свой вопрос, — улыбнулся Гёсо. — Как, по-твоему, нам следует поступить?

— Я планировал выдвинуться в сторону Ансеки и уделить особое внимание восточным флангам, после чего объединиться с отрядами армий провинции с востока и запада, и взять всю гору в клещи. Однако необдуманное наступление опасно, поскольку гора Шоу при этом может оказаться у нас в тылу. Так или иначе, бандиты, судя по всему, сейчас активно объединяют свои силы, поэтому оставлять гору Шоу в тылу — плохая идея.

— Согласен.

— Взгляните на эту дорогу, — ткнул пальцем в карту генерал Соген. Он командовал левой армией провинции Дзуй. — Она ведёт к одной из магистральных дорог, огибающих Ансеки.

— Она ведёт на запад от Ансеки. Мы гоним их на восток, тогда как армия провинции удерживает позиции к западу от Ансеки. Нам нет смысла объединяться с ними в той точке.

— А существует ли какой-то способ попасть на восток Ансеки?

— Есть несколько путей, но ни по одному из них невозможно провести большую армию. Дороги всё ещё засыпаны снегом и высока вероятность, что бандиты устроят нам засаду. Я бы не рекомендовал вам дробить войско на более мелкие отряды.

Исходя из особенностей ландшафта, Эйшоу, Коурё и прочие полковники предполагали, что им следует направиться в Хотаку и закрепиться там на какое-то время. От Хотаку до Тецуй было два дня пути, и поэтому в случае необходимости они могли быстро перебросить войска в Тецуй, если бандиты из Ансеки решат ударить туда.

Единственной проблемой была подозрительная активность преступников в районе горы Шоу. С одной стороны необдуманное наступление могло разворошить муравейник и погрузить весь район в хаос, с другой стороны, прибытие армии могло наоборот погасить разгоравшиеся беспорядки. Если бандиты действительно планировали некий заговор, тогда группировка, удерживающая Ансеки, наверняка узнает о том, что армия закрепилась в Хотаку. Попасть в Тецуй для них станет куда сложнее. И из-за этого сложнее было выдвинуться и в сторону Ансеки, поскольку тогда бандиты, закрепившиеся на горе Шоу, могли зажать в клещи уже их.

Однако Гёсо всё-таки согласился с предложением Эйшоу, и на следующее утро армия выдвинулась в сторону Хотаку. Отряд авангарда возглавил Эйшоу вместе с Коурё и другими полковниками. Первым Рин’у покинул отряд разведки под командованием Рикея. Они беспрепятственно выбрались на центральную дорогу и направились в сторону Хотаку. Следом отправилась армия Гёсо, а арьергард замыкала армия генерала Согена.

Первые три дня не происходило ничего необычного, однако затем случилась катастрофа. Этот день был на удивление тёплым, небо было затянуто низко висящими облаками. Когда армия приблизилась к узкой расщелине, на отряд авангарда неожиданно напали бандиты. Они сумели спрятаться в расщелине и их нападения никто не ожидал. Их было не так уж много, и их тактика не представляла из себя что-то особенное, однако особенности ландшафта играли не в вовсе не в пользу армии.

Услышав первичный доклад, Эйшоу тут же направил к Гёсо гонца, но в скорее тот вернулся с известием о том, что Гёсо пропал.

Согласно докладам солдат, присутствовавших рядом с Гёсо, вскоре после отправки из Рин'у он объявил, что намеревается объединиться с генералом Соугеном, следовавшим позади. Взяв небольшой отряд, Гёсо отделился от основной колонны и остался дожидаться Соугена.

Солдаты, следуя приказам, продолжили движение. Но когда генерал Соуген добрался до условленного места, он не обнаружил там ни Гёсо, ни кого-либо ещё. Двадцать пять человек, сопровождавших его, также бесследно исчезли.

Никто из солдат не понимал, что произошло. Никто не мог точно сказать, где и как пропал Гёсо, но все сходились на мысли, что произошло что-то из ряда вон выходящее, поскольку никаких следов боя на предполагаемом месте не было.

В связи со случившимся, ведение боя с бандитами поручили Рикею, а оставшиеся войска отправились прочёсывать местность в поисках Гёсо. Ближе к вечеру пошел дождь - первый дождь в этом году. Солнце село, и видимость была практически нулевой. К тому же, дождь смыл все следы, которые могли остаться в почве.

Условия становились всё хуже. Поиски продолжались и в темноте, однако найти Гёсо или какую-то информацию о нём так и не удалось. Он и сопровождавшие его солдаты бесследно исчезли. К утру следующего дня они сумели найти лишь Кейто, ездового зверя Гёсо.

— Как идёт битва? — спросил Эйшоу, вернувшись в штаб следующим вечером.

— Рикей прибыл вместе со мной, — ответил Гохей. — Он сумел отступить в безопасное место. Но, полагаю, это заслуга не его, а бандитов. Они устроили форменную неразбериху. Они не такие уж и сильные противники, одного батальона хватило бы, чтобы расправиться с ними. Наш главный враг сейчас это время.

— Действительно, — ответил Эйшоу, окидывая Рикея взглядом с ног до головы. — А что там с кидзю?

— Он слегка испуган, но, кажется, в остальном с ним всё в порядке. Его седло и сумки также в хорошем состоянии. Что бы не случилось с его величеством, это случилось не тогда, когда он ехал верхом.

— Естественно, — фыркнул Эйшоу. — Если бы на него напали, пока он был в седле, то Кейто не стал бы спокойно идти в сторону лагеря.

— Неужели у его кидзю такой темперамент? — спросил Рикей.

— Лучше будет сказать, что в своей эксцентричности он подражает своему хозяину.

— Господин Эйшоу…

— Это правда, — отмахнулся Эйшоу. — Его величество лично поймал и выдрессировал Кейто.

— Разве это возможно?

— Конечно, мы же говорим о Гёсо. При чём, он воспитывал его не так, как это делают дрессировщики. В результате всем, кроме его величества, гм, сложно совладать с Кейто. Не то что бы он бросался на людей, вы не подумайте, но всё же…

— Несомненно, это умное существо, — заметил Соген. — Оно прекрасно различает людей и оно не будет слушаться ничьих команд, кроме команд его величества.

— Ага, — кивнул Эйшоу. — Кейто не столько вернулся в лагерь, сколько пришёл сюда в поисках господина Гёсо. Если вы заметили, он явно расстроился, не найдя его здесь. Судя по всему, в какой-то момент господин Гёсо спешился и оставил его позади. Судя по данным, предоставленным солдатами генерала Асена, господин Гёсо намеревался отправиться куда-то в одиночку.

— Несомненно, однако… — Соген перешёл на хриплый шёпот. — Есть ещё кое-что, из-за чего я и собрал вас всех здесь.

— Ты имеешь ввиду, что знаешь что-то, что предназначается только для наших ушей?

— Да, — кивнул Соген. — Дело в том, что вечером накануне своего исчезновения его величество зашёл ко мне. Он хотел одолжить у меня некоторое количество солдат, причём неофициально, так, чтобы это не попало ни в какие записи.

На лице Эйшоу, как и на лицах прочих присутствующих, появилось недоумевающее выражение.

— Он сказал, что это секрет, в который посвящён только я, и что ему нужно несколько моих солдат. Я спросил, зачем они ему, но он не стал отвечать. Он велел мне позвать одного способного офицера, который не станет задавать вопросы. Он должен был стать ответственным и собрать для его величества команду из пятнадцати умелых бойцов.

В итоге, после того как Соген позвал офицера, самому ему пришлось покинуть палатку и потому он понятия не имел, о чём Гёсо инструктировал новоиспечённого командира.

— В итоге этот офицер отобрал для него пятнадцать человек и поделил их на три отряда. Все они отправились куда-то той ночью, не сказав никому ни слова. Они до сих пор не вернулись.

То, что Гёсо пошёл на такие меры, чтобы «одолжить» солдат, означало, что он явно что-то замышлял. Он покинул войско прямо в середине пути, и никто не знал, что с ним случилось далее. Единственной информацией о Гёсо было отсутствие любых фактов. Где бы он ни был, судя по всему, он попал в передрягу. Возможно, на него напали бандиты.

Коурё и его офицеры расширили зону поиска исходя из этого. В разгар их поисков пришли шокирующие новости из Коуки. Сообщалось, что во дворце Хаккей случился шоку, в результате которого пострадало немало министров, чиновников и других служащих.

— Какого чёрта шоку вообще случился выше моря облаков?! — возмутился Эйшоу, услышав новости. — Это же должно быть невозможным!

— Надеюсь, что с тайхо и с членами риккан не произошло ничего страшного, — взволнованно добавил Соген.

— Согласно докладу, тайхо пропал.

От услышанного у всех присутствующих отвисли челюсти.

— Нам нужно больше информации, — придя в себя, ответил Соген. — Необходимо немедленно отправить гонца.

— Несколько гонцов уже направляются к нам, — проворчал Эйшоу. — Нет смысла рассусоливать, пока мы не знаем, что именно произошло.

К тому же, их первостепенной задачей на данный момент были поиски Гёсо. Ожидая прибытия новостей из столицы, солдаты продолжали поиски, но никто из них не сумел найти никаких новых сведений о Гёсо. Из-за этого вся королевская армия была связана по рукам и ногам.

Желая прояснить ситуацию, Соген лично отправился в Коуки. Поиски Гёсо отнимали у них время и силы, а стратегически важное противостояние с бандитами полностью остановилось.

Затем из Коуки пришли шокирующие новости: хакучи издал свой последний крик. Это означало, что где бы Гёсо ни был, он погиб.

Даже спустя много времени, Коурё прекрасно помнил шок, что испытал тогда. Извращённое правление короля Кё стало причиной разорения множества городов и гибели множества людей. И, когда они, наконец, избрали нового короля, его династия окончилась всего через полгода после церемонии коронации. Поводов для грусти добавляло и то, что Тайки исчез из королевского дворца и что его тоже невозможно было найти.

Вскоре отчаянье стало неотъемлемым спутником всех рассуждений о будущем королевства. Народ в едином порыве скорбел о своём короле. В особенности это известие ударило по провинции Бун. Её жители вложили все свои помыслы в правление нового короля и его смерть полностью лишила их всяких надежд.

Гражданские повсеместно присоединялись к солдатам, помогая им в поисках. Они надеялись хотя бы найти его тело и похоронить его должным образом, но все их усилия были тщетны.

В случившемся обвинили бандитов, и это повлекло за собой тяжёлые последствия. Из Коуки в провинцию Бун прибыл генерал Гашин. Он организовал тщательную операцию зачистки и, наконец, сумел вернуть в провинцию Бун хотя бы иллюзию мира и спокойствия.

Однако хаос в королевстве лишь продолжал расти. В провинции Шоу вспыхнуло восстание, да и в других местах повсеместно возникали беспорядки. Приказы, которые получала армия, были разрозненны и противоречили друг другу. Единого командования как такового, уже не существовала. Каждый высокопоставленный офицер руководил исключительно своим полком.

Количество ситуаций, требовавших вмешательства армии, неуклонно росло. И в разгар этого хаоса в один из главных лагерей армии прибыла почтовая птица с посланием от Рисай.

«Асен предал корону», — говорилось в послании.

Глава 14.

Рассказ Коурё прервался резким стуком в дверь. Погружённый в воспоминания, Коурё и не заметил, как наступила ночь. Хоуто поднялся с места и открыл дверь. На пороге стояла Рисай.

— Что-то случилось? — поинтересовался Хоуто.

— А, ничего, — ответила Рисай. — Я увидела свет в вашей комнате и услышала, что вы разговариваете. Тайхо не может уснуть, поэтому я собиралась налить ему чего-нибудь горячего, ну или хотя бы тёплого.

— В таком случае, я с радостью присоединюсь к вам.

— Хорошо. Тогда я и вам чего-нибудь налью.

Хоуто благодарно поклонился ей. Выбравшись в гостиную, они обнаружили сидевшего там Тайки.

— Мы же не помешали вам своим разговором, верно? — спросил Киоши.

— Нет, что вы, — ответил Тайки. — Я просто никак не могу привыкнуть к обстановке. А что насчёт вас?

Прошлой ночью Киоши практически не удалось поспать. Но сейчас, несмотря на день, проведённый в дороге, он почему-то чувствовал себя бодрым и совершенно не хотел спать.

— Коурё рассказывал нам о событиях в провинции Бун.

— А, понятно, — кивнула Рисай.

Прошлой ночью, пока Киоши занимался подготовкой к путешествию, Коурё до самого рассвета разговаривал с Рисай и Тайки. Должно быть, они уже слышали рассказанную им историю.

Тем временем Хоуто разжёг огонь в хибачи, небольшой переносной угольной печи с открытым верхом, и с довольным видом водрузил туда чайник, после чего отправился рыскать по кухне в поисках подноса и чашек.

— Получается, история о том, что хоу-оу издал свой последний крик — это часть лжи Асена? — раздался его вопрос с кухни.

— Да, — ответила Рисай. — Я в то время находилась в провинции Джоу, но вскоре в наш лагерь прибыл нисей-ши, министр, ответственный за хоу-оу, и сообщил, что он лично застал Асена за подделкой этого так называемого «последнего крика».

— Да уж, он действительно всё продумал, — вздохнул Хоуто, вернувшись с чашками. — Кстати, раз уж мы о нём заговорили, а что вообще за фрукт этот Асен? Когда-то говаривали, что он хороший генерал, многие вообще прочили его в преемники последнему королю Кё. Я так понимаю, никто и не подозревал в нём гнильцы?

Рисай, Коурё и Тайки переглянулись.

— Нет. Тогда — нет, — ответил Коурё. — Мы совершенно ничего не подозревали до тех пор, пока не прочитали то письмо Рисай.

— Я тоже не подозревала его, — добавила Рисай. — Я узнала всё лишь после встречи с нисей-ши. Перед отъездом в провинцию Джоу я слышала какие-то дурные слухи об Асене, но я не поверила ни единому сказанному слову. На службе Асен всегда шёл наравне с господином Гёсо. Его талант политика прекрасно дополняется умением вести бой и командовать людьми. Он всегда был рассудительным человеком, не склонным к эмоциям, и его бойцы уважали его за это. Даже господин Гёсо часто отмечал выдающиеся навыки Асена.

— Мои коллеги тепло отзывались о нём, — кивнул Коурё. — Никто не подозревал его в предательстве. Даже сейчас мне с трудом верится в это.

— А он как-то связан с провинцией Бун? — поинтересовался Киоши.

— Не знаю, — покачал головой Коурё. — Если и связан, то тайно. Навскидку я не могу вспомнить ничего, что связывало бы Асена с этой провинцией. И вообще, на момент начала восстания Асен даже уехал из Тай.

— Асен сопровождал меня в официальном визите в королевство Рэн, — кивнул Тайки.

— Он вернулся прямо перед решением об отправке войск в провинцию Бун, — добавила Рисай. — Когда высшие чины решали, кто возглавит экспедицию, его имени не было в списках. Это было задание с наивысшим приоритетом, за выполнением которого лично присматривал Его Величество. Естественно, что вернувшегося с дипломатической поездки Асена не стали предлагать на роль командующего экспедицией — у него просто не оставалось времени на должную подготовку.

— На тот момент мне не было известно ни о каких разногласиях между Асеном и Его Величеством, — заметил Коурё. — По крайней мере, внешне они вели себя вполне дружелюбно по отношению друг к другу. Ни у кого не было ни единого повода в чём-либо подозревать Асена. Но когда пришли известия о том, что именно он был предателем, мы быстро разобрались в деталях произошедшего. Все солдаты, сопровождавшие господина Гёсо, были подчинёнными Асена, и все они исчезли сразу после нападения. Судя по всему, они смогли застать господина Гёсо врасплох и каким-то образом одолели его. Вот только он не умер. Логично предположить, что они куда-то утащили его, но когда мы обсудили это с Эйшоу, это перестало казаться таким уж вероятным исходом.

Гёсо бесследно исчез. Это привело к приостановке боевых действий и началу масштабной поисковой операции. Поначалу в исчезновении короля винили бандитов. Всех подозрительно выглядевших людей и их грузы тщательно обыскивали. Даже сами солдаты не были исключением.

В конце концов, бандиты могли проникнуть в инженерные и транспортные войска, поскольку рабочих для этих подразделений набирали из местного населения. Они искали любые вещи, которые могли быть на Гёсо или же оружие, которое могло свидетельствовать о недобрых намерениях.

— К сожалению, мы так ничего и не нашли, — продолжил Коурё. — В нормальных условиях мы начали бы полное расследование, поскольку в произошедшем необходимо было разобраться. Однако…

По его виду было ясно, что в итоге они так и не поняли, что произошло.

Войска, отправленные в провинцию Бун, пребывали в состоянии хаоса. Им приходилось искать Гёсо без какого-либо командования, поскольку Соген со всеми старшими офицерами вернулся в Коуки, дабы отчитаться о сложившейся ситуации. Тем временем также оставшимся без командования подразделениям Асена было велено вернуться в Коуки и перейти под командование полковника Хинкена. К ним на замену из Коуки двинулся Гашин со своей армией, урегулирование проблемы бандитов было получено ему.

С помощью нескольких интенсивных военных операций, Гашин сумел добиться относительного спокойствия в провинции Бун уже к маю, но после этого, словно домино, посыпались сообщения о восстании в провинции Джоу. Туда была отправлена Рисай, поскольку она прекрасно знала ту местность. Согену, потерявшему почти половину войск, было приказано оказать ей поддержку. Все эти приказы отдавал Асен, который к тому времени практически полностью подчинил себе придворных.

Спустя две недели, когда войска Рисай уже добрались до провинции Джоу, а Соген покинул провинцию Бун, Гашину было велено вернуться в Коуки под предлогом, что его задание было выполнено, и в провинции Бун наступил мир. Однако, дабы поддерживать этот мир, ему было приказано оставить в провинции половину своих солдат.

— Что за неразбериха… — ошарашено пробормотал Хоуто.

— Да, тогда нам тоже так показалось, — грустно улыбнувшись, ответил Коурё. — Но в итоге во всём этом безумии прослеживалась стратегия. Отправить карательную экспедицию, написать кучку рапортов и послать им в помощь тонну различных групп поддержки, и вот тренированная и дисциплинированная армия гоняется за своим собственным хвостом. Каждый отдельный приказ звучал вполне разумно, но вся ситуация в целом вскоре начала казаться неправильной. Но несостыковок всё ещё было слишком мало для открытого выражения несогласия.

Куда бы не пребывала армия, там их осуждали за то, что они пришли слишком поздно. Тогда никому из них это не казалось странным, но вскоре, в июне, к ним пришло то самое письмо от Рисай.

— Тогда мы поняли, что из всех близких союзников его величества, в Коуке оставался лишь господин Ганчоу. Более того, за всё прошедшее время два из пяти полков под его командованием были отправлены в другие провинции и ему приходилось довольствоваться лишь тремя оставшимися.

Вскоре после письма к ним пришла рассылка из Коуки, в которой говорилось, что Рисай примкнула к повстанцам. Добравшийся до провинции Джоу Соген получил приказ поймать и казнить Рисай. Эйшоу, находившемуся в провинции Бун, было приказано сделать то же самое. Тогда они уже знали, что вся эта ситуация была спланирована и разыграна Асеном. Гашина, в свою очередь, уже не было в провинции Бун, поскольку его отозвали в Коуки.

— И ещё в той рассылке говорилось, что войска Рисай могут либо принять участие в её поисках, либо разделить её участь.

Тогда Асен сделал вид, что собирается наказать Коурё и других полковников за слишком нерасторопную реакцию и возможное сотрудничество с повстанцами. Но вскоре пошли слухи о том, что министр лета находился в сговоре с Рисай. Как минимум, министр Хабоку открыто заступился за Рисай, когда её обвинили в предательстве. Распространители слухов усмотрели в этом то, что Хабоку был серым кардиналом, дёргавшим за ниточки, а Рисай важной фигурой в его интригах. Естественно, сторонники Гёсо не считали Хабоку манипулятором, но ответной реакции на эти слухи было уже не избежать.

Под предлогом нехватки людей в столице, из всех девяти провинций, не считая провинцию Суй, были выписаны отряды провинциальных армий. Затем Асен на время залёг на дно, ожидая открытого неповиновения, которое могло бы стать поводом расправиться с какими-либо из сторонников Гёсо.

— В конце концов, мы вместе с армией Эйшоу, а также Согеном, Гашином и их офицерами расформировали армию, сняли с себя форму и знаки отличия и покинули провинцию Бун.

Соген вместе со своими солдатами исчез где-то в провинции Джоу. Гашин был отозван в столицу и исчез спустя день или два после прибытия туда.

— Интересно, как они там? — задумчиво произнёс Тайки.

— До меня не доходило никаких слухов об их казни, — ответил Коурё. — Я уверен, что они живы и прячутся где-то. Но всё же, я сомневаюсь, что всем нам так повезло.

Рисай кивнула. Скрывшись в провинции Джоу, она слышала о многих убийствах без суда и следствия.

— Коурё, у тебя есть идеи, где может сейчас быть Эйшоу?

— К сожалению, нет, — покачал головой Коурё.

Коурё и другие полковники скрывались в провинции Бун, однако, они не прятались в спонтанно выбранных местах — они поддерживали связь с Эйшоу с помощью целой сети контактов со своими старшими офицерами. Главным звеном, связывавшим его с Эйшоу, был Рикей. Рикей долгое время убеждал их, что в его родном городе ему окажут поддержку, и что там он сможет залечь на дно в безопасности, но вскоре с ним что-то случилось. Вероятно, кто-то таки смог добраться до него. Никто не знал, куда он делся, и только Рикей знал, где скрывался Эйшоу и прочие полковники.

— Но, так или иначе, я не слышал никаких новостей о том, чтобы Эйшоу поймали или убили. Видимо, информация, в которую был посвящён Рикей, так или иначе, не смогла дойти до Асена.

Коурё не мог точно сказать, было ли это хорошим или плохим известием.

— Трое моих офицеров точно погибли, — продолжил он. — Я велел им всем разделиться и залечь на дно, но это не так уж легко, как может показаться. Это стало испытанием их выдержки. Те трое в итоге подняли местное восстание и были убиты за это. А пытаться сейчас связаться с кем-либо слишком опасно, поэтому молчание от двух оставшихся офицеров вполне можно понять.

— А как насчёт других? Ты знаешь, что стало с Ганчоу?

Когда Гёсо ещё служил генералом, Ганчоу, Соген, Гашин и Эйшоу были его главными офицерами, а Коурё в иерархии находился на одну ступень ниже них. Все четверо полковников Гёсо в итоге стали генералами королевской армии. Пятый из них, Сантоу, получил звание генерала уже после коронации Гёсо.

— Точно также. Я не слышал новостей о его казни, как и новостей о том, что он жив и что с ним можно связаться. Его войска в данный момент находятся в Коуки и перешли под командование кого-то ещё. Впрочем, вся армия была явно реорганизована Асеном.

Судя по всему, Сантоу вместе с остатками армией Ганчоу были включены в состав армии Асена. Несмотря на то, что некоторые из солдат были казнены или дезертировали, большинство присягнуло Асену на верность и ныне служило основной защитой столицы.

— Понятно, — пробормотал Тайки.

— Из шести подразделений королевской армии осталась только армия Асена и левая королевская армия. Четыре остальных были распущены и разбежались, кто куда, — добавил Хоуто. — С тех пор я ничего о них не слышал. Единственное, что я знаю: генералов, вроде бы, не поймали. Хотя, — Хоуто с улыбкой посмотрел на Рисай. — Ходили слухи о том, что госпожу Рисай убили. Рад видеть вас в добром здравии.

В ответ Рисай криво улыбнулась.

— Пожалуй, нам стоит считать, что другим офицерам, как и Коурё, удалось скрыться. Наверняка они беспокоят Асена одним своим существованием. Если кто-то из них остался бы в Коуке, он мог бы в любой момент ударить Асену в спину. Останься кто-то в провинциях, они могли бы собрать свои прежние силы и поднять восстание. Обозначив круг верных себе союзников, Асен вполне мог бы полностью реорганизовать структуру командования, как он поступил с Ганчоу. Или, как в моём случае, сфабриковать обвинение и приказать казнить обвиняемого после подсадного трибунала.

— Значит, вот как он работает, — сказал Тайки. — А что стало с Риккан? Кто-нибудь знает как они сейчас?

— Я слышал, что Чоусай мёртв, а министр неба исчез в неизвестном направлении, — ответил Коурё. — Понятия не имею, что с ним в итоге стало. Хабоку сумел сбежать из королевского дворца, но его поймали и казнили в провинции Ай. Госпожа Росан, министр зимы, осталась в королевском дворце, но покинула свой пост. И, как и о господине Ганчоу, о ней с тех пор не было никаких вестей. Господин Ганчоу и госпожа Росан были одними из наиболее близких союзников его величества. Возможно, их держат в заложниках.

— Понятно, — тихо ответил Тайки.

Он тоже дружил с Ганчоу и Росан, и вероятность их утраты сильно беспокоила его.

— Это все новости, о которых я слышал, — продолжил Коурё. — Так или иначе, все они больше не служат в правительстве. Разве что, Чо’ун, министр весны, в данный момент занимает должность чоусая.

Услышав это, Тайки удивлённо вскинул брови, после чего нахмурился.

— Разве Чо’ун не был назначен лично господином Гёсо?

— Нет, — ответила Рисай. — Он стал правительственным чиновником ещё при короле Кё. С тех пор он не занимал никаких важных должностей, но он усердно трудился и произвёл впечатление на господина Гёсо.

— Странно, что он объединился с Асеном, — пробормотал Коурё. — Что вы об этом думаете?

— Должно быть, он чоусай лишь на бумаге. Не известно, в каком сейчас состоянии правительственный аппарат.

— Так или иначе, есть ещё господин Сейрай, — продолжил Коурё. — Полагаю, он ещё в Коуки.

— Он в порядке? — торопливо уточнил Тайки?

Сейрай был главой правительства провинции Дзуй, а также учителем Тайки. Вероятно, это был самый близкий для Тайки человек из всех союзников Гёсо.

— Сложно сказать, — ответил Коурё. — Господина Сейрая обвинили в растрате денег из королевской казны. Это случилось как раз перед той неразберихой, после которой Асен занял трон. Я слышал, что Асен арестовал его и допрашивал с пристрастием.

Вероятно, после этого его казнили, но глядя на выражение лица Тайки, Коурё не хотелось рассуждать на эту тему.

— Понятно, — обречённо протянул Тайки. Видимо, он и сам догадался о том, что не стал произносить Коурё.

— Да уж, тяжёлые нынче времена, — сказал Хоуто.

Большая часть чиновников, генералов и прочих помощников Гёсо бесследно исчезла. Асен тщательно избавлялся от всех следов правления Гёсо. Люди не сомневались в том, что произошло: Асен узурпировал власть. Когда он занял трон под прикрытием временной замены отсутствующего Гёсо, народ поддержал его и поверил ему. Но мало-помалу сомнения начинали расти. Храм Дзуй’ун был первым, озвучившим свои подозрения. И, когда храм был уничтожен, истинные намерения Асена стали ясны. В результате многие публично осудили его и пытались открыто противодействовать ему, но никто из них не сумел добиться успеха.

Когда Киоши вспомнил обо всех событиях, которые привели их к этому моменту, его передёрнуло от ужаса. Даже сейчас он не мог забыть страха и злости, которые испытывал в ту ночь. К этому добавлялся гнев от того, что, украв корону, Асен, по сути, не делал с ней ничего полезного.

— Почему Асен только и делает, что расправляется с людьми?! — возмутился Киоши. — Приложив столько усилий, чтобы заполучить титул короля, почему он отказывается править?

Рисай и Коурё озадаченно переглянулись. Когда Асен только-только занял трон, он, казалось, был поглощён реорганизацией правительства. Когда Гёсо был избран королём, Тай жил, борясь с последствиями деспотичного правления короля Кё и последующих десяти лет безвластия. Тай не мог похвастаться тёплым и умеренным климатом и единственной едой, доступной людям зимой и весной в северных регионах были запасы, сделанные с осени. Многие из них гибли без помощи королевства.

Пытаясь восстановить королевство, Гёсо активно помогал тем регионам. Асен, казалось, собирался продолжить эту политику, но в итоге всё это продлилось меньше года. Сейчас Асен не собирался напрямую наказывать людей, но благотворительности от него тоже можно было не ждать.

Каждым районом, по сути, руководили местные власти, и королевство не выражало никакого желания взять их под контроль. По сути, их бросили справляться с проблемами собственными силами.

— Я слышал, что нынче Асен даже не восседает на троне, — сказал Хоуто.

Остальные присутствующие выглядели озадаченными.

— Я тоже об этом слышал, — добавил Коурё. — Некоторые говорят, что до него добрались убийцы, и трон нынче попросту пустует.

— Разве это возможно? — спросил Хоуто.

— Не думаю, что правительство сможет функционировать без кого-то, кто связывал бы всё воедино, — покачала головой Рисай.

— Разве это не объясняет, почему королевство ничего не делает? Как раз потому что правительство не функционирует.

— Это не смогло бы продолжаться так долго. Рано или поздно это вылилось бы в борьбу за власть среди министров и чиновников. Кто-то явно попытался бы превзойти свои полномочия и, возможно, даже прибег бы к насилию. А если правительство разрушится полностью, неразбериха в королевстве только возрастёт.

Рисай некоторое время молчала, обдумывая сказанное, а затем снова покачала головой.

— Нет, я не думаю, что правительство уже развалилось на части. Сейчас там поддерживается хоть какой-то базовый порядок, которого хватает как минимум на то, чтобы поддерживать мир и собирать налоги. Власть в нынешнем виде находится на своём месте и вся система в целом напоминает королевство, однако…

Простым людям можно было не ждать спасения.

За окном тихо стрекотали насекомые. С каждым прошедшим днём ночи становились всё холоднее. Вскоре этот стрёкот исчезнет и ночи станут тише, за заморозками последует снег, что будет означать окончательное наступление зимы. Ещё одной зимы, которая наверняка отберёт жизни у многих людей в королевстве Тай.

Киоши задумался о жителях деревни Тоука. Люди там умирали каждой зимой. Даже когда они заканчивали подготовку припасов на зиму, они гадали, хватит ли их до весны. С отбытием Киоши и прибытием Энши и Рицу, в деревне добавился лишний рот, который нужно было кормить. Киоши мог лишь надеяться на то, что все они сумеют пережить эту зиму и никто из них не умрёт от голода.

Следующим утром, попрощавшись с домовладелицей и поблагодарив её за всё, они покинули этот маленький город, который больше напоминал деревушку. Чтобы их не обнаружили власти, Хоуто повёл их по самым окольным путям. Стоически преодолев заброшенные дороги, они к закату прибыли в захудалый городок. Перед тем как войти в город, Тайки остановился и, оглянувшись, посмотрел на садившееся солнце.

— Что такое? — спросила Рисай.

— Городские ворота же закрываются на закате?

— Да, и открываются только следующим утром.

— А время их закрытия фиксировано или соответствует заходу солнца?

— Соответствует заходу солнца. В правилах это прописано как закат и восход.

— Ага, — кивнул Тайки. Отвернувшись от Рисай, он вновь стал вглядываться в быстро темнеющее небо. Небо было окрашено в тёмно-красные оттенки, что хорошо соответствовало осеннему сезону.

— Что такое?

— С каждым днём мы сможем преодолевать всё меньше и меньше расстояния, — пробормотал Тайки.

Его слова перебил внезапно подувший осенний ветер. Они прибыли в маленький и тихий городок, который назывался Хокуё. Как и обещал Хоуто, там их ожидали лошади.

Часть 4

Глава 15.

Проведя в Хокуё одну ночь, они продолжили своё путешествие с ощущением смиренной неизбежности. Спустя ещё два дня им доставили кидзю, предназначавшегося для Коурё. Эта порода кидзю называлась коу и напоминала огромную собаку с леопардовым окрасом и двумя изогнутыми рогами, напоминавшими бычьи.

Выйдя из таверны и окинув коу взглядом, Коурё удивлённо воскликнул:

— Какой хороший кидзю!

Подобные кидзю обычно не были популярны среди богатых людей и не считались показателем статуса, зато они прекрасно соответствовали всем требованиям кидзю для военных. Любой воздушный кавалерист наверняка гордился бы таким ездовым животным. К тому же, коу было легко приручить и дрессировать. Конечно, какое-то время животное будет привыкать к хозяину, но они очень быстро раскрывали свои сильные стороны. Коурё мог лишь догадываться о том, сколько стоило это животное.

— Наша благодарность также велика, как и наше желание извиниться за доставленные неудобства, — в один голос сказали Коурё и Рисай.

— Ой, да ладно, вам не за что извинять, — ответил Хоуто.

Но несмотря на такой ответ Коурё понимал, что практически весь импорт в Тай сейчас был приостановлен и торговцы кидзю с Жёлтого моря не были исключением. Дело было в том, что в Тай сейчас просто не было достаточно богатых покупателей. К тому же, вместе с нашествием ёма в Тай завелось также много местных ёдзю. Периодически находились отважные люди, желавшие ловить и дрессировать их, но их было слишком мало, чтобы как-либо изменить сложившуюся ситуацию. Спрос на рынке отсутствовал, и торговля кидзю постепенно угасала.

Должно быть, Хоуто проделал большую работу, чтобы получить столь хорошего кидзю.

— Ты действительно превзошёл себя. За столь короткое время ты сумел найти такого замечательного кидзю! — воскликнула столь же впечатлённая Рисай.

— Мы дружим с шусей, — ответил Хоуто. — Грубо говоря, шусей и торговцы кидзю, они все коушу, жители жёлтого моря, члены одного и того же племени. Шинно вроде меня, которые путешествуют по королевству, очень похожи на шусей. Мы поддерживаем с ними такую же тесную связь, как и с министерством зимы, а также с даосскими и буддистскими храмами. Конечно, в отличие от шусей, не принадлежащих ни одному королевству, мы ведём более оседлый образ жизни и действуем более открыто, но, так или иначе, все мы словно братья, путешествующие по одним и тем же дорогам и потому мы помогаем друг другу и делимся всей важной информацией.

— Даже так, это всё равно значительное достижение в нынешние времена. Также как и корм для кидзю, который ты доставил вчера.

Накануне, когда они только добрались до города, корм уже был доставлен и ожидал их. Этот корм был специально подобран для тех кидзю, что были у них. Кидзю были всеядными, они могли питаться растительным и злаковым кормом, а некоторые даже могли употреблять в пищу различные минералы, но большинство из них начинало слабеть и чахнуть, если в их рационе отсутствовало свежее сырое мясо, которое трудно было достать в дороге. Доставленный им корм учитывал эту проблему.

В его состав входило приготовленное специальным образом вяленое мясо ёма. Получавшаяся кормовая смесь была лёгкой, и её было несложно перевозить. Изготовлением корма подобного качества занималось только министерство зимы. Достать его каким-то иным способом было чрезвычайно трудно, но, как оказалось, не невозможно. Хоуто доставил его практически к их порогу. К тому же, по понятным причинам, кидзю Тайки нельзя было кормить сырым мясом даже если бы они его и раздобыли.

— Этот корм мне помог достать тот же торговец, у которого я добыл кидзю. Формально его делают только в министерстве зимы, да, но по факту, торговцы кидзю производят его и сами, исключительно чтобы кормить животных в своих стойлах. Видите ли, рецепты, по которым министерство зимы готовит корм, изначально были получены от коушу. Конечно, по правилам торговцы кидзю не продают подобные припасы, но для друзей они делают исключение.

Зная, что Тайки не выносит запаха крови, Хоуто специально заказал подобный корм для его кидзю.

— Вы, шинно, просто удивительны, — сказала Рисай.

— Да ну, — пожав плечами, улыбнулся Хоуто.

Действительно, с самого начала их путешествия, даже Коурё удивлялся изворотливости и находчивости шинно и обилию товаров и информации, к которым у них был доступ.

«Я и не представлял раньше на что они способны», — подумал он.

Коурё был знаком с шинно ещё с детства. Тогда это были простые торговцы, приезжавшие в их деревню раз в несколько месяцев и торговавшие лекарствами. Когда он был ребёнком, они казались ему людьми, пришедшими из неизведанных земель. У них всегда были интересные игрушки, а истории, которые они рассказывали, дух захватывали. Но когда он повзрослел, прибытие шинно стало лишь знаком смены времён года и возможностью поправить проблемы со здоровьем.

Коурё ничего больше не знал о шинно.

— Подумать только, я понятия не имел о таком! — с досадой воскликнул он за ужином в таверне, в которой они остановились.

— Да, я тоже не слышала о подобном, — кивнула Рисай.

Они сидели в комнате Рисай и Тайки. Как правило, Хоуто подбирал для них таверны, которыми владели сторонники храма Дзуй’ун. Обычно они не отличались удобством, но и плохими назвать их было трудно. Зато они могли хотя бы устроиться на ночь и спокойно поужинать, не беспокоясь о том, что кто-то увидит их кидзю. Они знали, что у шинно, который обо всём договаривался, всё было под контролем.

— С другой стороны, это кажется логичным, — продолжила Рисай.

— Логичным? — переспросил Коурё.

— Господин Гёсо всегда уважал шусей. И, видимо, шинно не так уж и сильно отличаются от шусей.

— А, ну да, у этого обязан был быть какой-то смысл.

— Кстати, Гашин был таким же. Он поддерживал хорошие отношения и с шусей и с шинно.

— Правда? Ну, не мудрено, что Гашин всегда рвался в первые ряды, когда дело касалось разведки и сбора информации.

— Да, крохи, казалось бы, маловажной информации могли повлиять на исход великих стратегий, — с улыбкой ответила Рисай.

— Не мудрено, — усмехнулся Хоуто. — Люди, дружащие с шусей и шинно, часто были способны сколотить небольшое состояние на одной лишь торговле слухами.

— Не сомневаюсь, — кивнула Рисай. — Кстати, а, возможно, у шусей есть мысли о том, где мог бы быть господин Гёсо? Они упоминали какие-нибудь связанные с этим слухи?

— Увы, — помрачнел Хоуто. — О нём не было слышно ничего с тех пор, как он отправился в провинцию Бун. Все знакомые шусей говорили, что подобное отсутствие информации казалось им чрезвычайно странным и подозрительным.

— А о его соратниках есть какие-нибудь сведения?

— Да, куча слухов о генералах в бегах. Они всплывают тут и там и из-за этого очень сложно вычислить их конкретное местоположение. Да и не мудрено, должно быть, они приложили все усилия к тому, чтобы не быть найденными.

— Вряд ли они бы справились в одиночку. Я полагаю, кто-то даёт им убежище? — как бы невзначай поинтересовалась Рисай.

Хоуто озадаченно склонил голову на бок, обдумывая ответ.

— Я не думаю, что даже Эйшоу и Соген сумели бы спрятаться так хорошо, что о них не было бы слышно ни единого слова, — добавила Рисай. — Не важно, путешествуют ли они как Коурё или прячутся в каком-то одном месте. Им так или иначе необходима поддержка других людей. Например, как в Тоуке.

— Да, но если таких людей соберётся слишком много в одном месте, то слухи рано или поздно просочатся наружу, — вклинился в разговор Коурё. — Я полагаю, что все они просто разбежались кто куда и стараются не высовываться.

Хоуто всё ещё выглядел задумчивым.

— Мы ведь говорим о четырёх армиях, верно? — уточнил он. — Учитывая, сколько всего их было, они рано или поздно объявились бы на дорогах или в городах. Если честно, я даже представить не могу, как они все до сих пор умудрялись прятаться. Единственное, что приходит мне на ум: возможно в тени их поддерживает какая-то организация.

— Может быть ты и прав.

— Но тогда им бы потребовалась куча денег, чтобы поддерживать всё это. Как думаете, откуда идёт финансирование?

Рисай задумалась примерно на минуту.

— Возможно, средства поставляются с поместий и другой собственности офицеров, — наконец ответила она. — Хотя в моём случае всё имущество отобрало правительство.

— Это потому что вас заклеймили предательницей, — заметил Коурё. — Когда кого-то объявляют преступником, конфисковать всё его добро становится намного проще. Моё поместье собирались конфисковать, ссылаясь на его заброшенность, но я сумел организовать его продажу до того как это произошло.

— Думаешь, у всех солдат, которым пришлось сбежать, были время и возможность провернуть то же самое?

— Да, я сделал это в последнюю минуту, вряд ли все успели бы также. Но а что насчёт королевской казны? Как по мне, Гашин вполне мог бы сговориться с Сейраем и вывезти оттуда столько, сколько возможно.

Тайки озадаченно склонил голову на бок.

— Вы ведь говорите о королевском хранилище, в котором лежат все богатства королевства? Разве Гашин смог бы оттуда что-то вынести?

— Да, это возможно, — ответил Коурё. — В королевской казне хранится в основном либо зерно, либо драгоценные камни, металлы и другие дорогие вещи, но не все они лежат в королевском хранилище. Часть из них хранится на региональных складах. Зачастую управление складами поручают доверенным торговцам. Такие торговцы получают часть ресурсов в виде ссуды под долговые расписки. Когда королевству требуется забрать всё обратно, торговцы могут отдать долг либо товаром, либо деньгами. Так что, по сути, часть королевской казны представляет из себя просто несколько учётных книг.

— Ага, и это значит, что…

— Что, не имея долговых расписок, королевство не может запросить все эти ссуды обратно. И здесь не поможет даже бряцанье оружием и грубая сила. Проблема в том, что они попросту не вспомнят, кому и сколько товара они выписали. Если эти учётные книги вывезли и спрятали в надёжном месте, то Асену придётся финансировать своё правительство вводя новые налоги, повышая существующие и возможно даже отбирая ценности силой.

— Кажется, чем-то подобным Асен и занимается, — кивнул Хоуто. — Непомерные налоги вкупе с разрухой, оставшейся после правления короля Кё, привели к окончательному обнищанию королевства. Так что когда всех чиновников, поддерживавших его величество, казнили или изгнали, вновь заполнять все эти пустые позиции оказалось некому.

В последнее время налоги в Тай возрастали всё больше и больше. Регионы, которые отказывались собирать их, исключали из программы поддержки, что означало, что зимой им можно было не ждать никаких поставок из столицы. В результате регионы стремительно нищали.

— Так вот почему наместники провинций Ран, Ба и Гай с готовностью подняли белый флаг и присоединились к Асену. А наместникам провинций Ай и Джоу повезло меньше. Их казнили, а на их место поставили людей из ближайшего окружения Асена.

— Я слышала, что в провинции Суй началась эпидемия.

— Я тоже это слышал. А наместники провинций Бун и Коу сейчас попросту не способны сводить концы с концами. Из всех девяти провинций Тай ни одна не способна выступить против Асена.

— Да, я уже тоже это поняла, — пробормотала Рисай.

Коурё вздохнул. У власти не осталось никого из тех, кому они могли бы довериться. Ещё одно столкновение с жестокой правдой подпортило ему настроение.

— Всех чиновников, которые публично высказывали своё недовольство режимом, в лучшем случае смещают с постов, в худшем казнят. Естественно, большинство из них, боясь худшего, покинули свои посты при первой же возможности и сбежали в другие города, надеясь раствориться в толпе.

Но, так или иначе, не все чиновники, у которых остались выдержка и сила воли, были вынуждены покинуть свои посты. Попадались и те, кто притворно склонившись перед Асеном продолжали удерживать позиции и прикладывать все силы, чтобы спасти простых людей. Такие люди держались за свои посты, словно они были для них смыслом жизни. Но с каждым годом их количество убывало.

— Небеса больше не милостивы к нам. Повсюду шныряют ёма, даже в округе Тен прошлой весной погибло очень много людей.

Наступила мрачная тишина.

Глава 16.

Даже после того как Киоши вернулся в свою комнату, чувство меланхолии не отпускало его. Они прилагали все возможные силы, чтобы спасти Тай. Наверняка это старались сделать не только они, но они могли лишь немного помочь родным городам и деревням. Любое, более масштабное изменение, требовало полной реорганизации правительства.

В комнате было холодно. В это время года без растопленной печи уже было не обойтись. Будет ли эта зима похожей на предыдущие, когда люди просто сбиваются в группы и ожидают конца холодов. Сколько из них на этот раз доживёт до весны?

Вглядываясь в царившую за окном темноту, Киоши спросил самого себя вслух:

— Неужели Асен действительно настолько силён?

Конечно же ответа не последовало.

Оглянувшись, Киоши увидел, как Хоуто пожал плечами, а Коурё, казалось, и вовсе проигнорировал его вопрос.

— Мы ведь сможем ему противостоять, верно? Хоть кто-нибудь из нас? — спросил у них Киоши.

На этот раз Коурё ответил ему понурым кивком.

— Сейчас он контролирует все девять провинций, — сказал он. — По факту он и есть правитель, ему не достаёт лишь титула. А все ведь знают, что власть короля абсолютна.

— Да уж, он контролирует правительство и армию, — кивнув, проворчал Хоуто.

— Да, в это-то всё и упирается.

— Неужели армия Тай настолько сильна? Даже после того как множество солдат и офицеров дезертировало?

— Не сомневайся, — ответил Коурё. — Обычно в Коуке базируется шесть подразделений королевской армии. И, как правило, это чёрные подразделения.

— Чёрные? — переспросил Киоши.

— Так называют войско из двенадцати с половиной тысяч солдат. Первые три таких подразделения относятся к королевской армии, а вторые три к армии провинции Суй. В неспокойные времена подобное количество солдат считается оптимальным, но сомнительно, что Асен сумел сохранить при себе столько последователей. Сложно сказать, сколько там сейчас на самом деле солдат.

— Два чёрных и четыре жёлтых подразделения, — ответил Хоуто сразу же как только Коурё закончил говорить.

— Хм, — одобрительно хмыкнул Коурё. — Вы, шинно, действительно знаете обо всём.

— О, ничего подобного, — махнув рукой, ответил Хоуто. — Это лишь те числа, которые были публично обнародованы. Мне неизвестно никаких деталей.

— А что такое «жёлтое подразделение»? — уточнил Киоши.

— Обычно так называют три объединённых полка или семь с половиной тысяч солдат. В принципе, командир может дробить их на любые отряды, но их общее количество всегда должно равняться семи с половиной тысячам. Считается, что такое количество солдат оптимально для поддержания мира в спокойные времена, когда нет ни войны, ни стихийных бедствий. Говорят, что именно поэтому его назвали цветом гривы Кирина.

Конечно, эти нормы менялись под натиском времени или обстоятельств, но как правило подобной системы придерживалось большинство королевств.

— Две армии по двенадцать с половиной и четыре по семь с половиной, значит, — пробормотал Киоши, подсчитывая в уме. — Кажется, нас там ждёт целая куча солдат.

— Сложно оценивать их силу, исходя исключительно из численности. Как правило, численность одной армии насчитывает семьдесят пять тысяч солдат. В сравнении с этим, эти пятьдесят пять тысяч уже не кажутся столь весомым аргументом. И потом, опять же, от того, что людей согнали вместе и раздали им оружие, они не станут армией. Солдаты должны быть обучены военному делу. Когда-то в королевской армии числилось шесть полных подразделений. Четыре из них ныне дезертировали и разбежались кто куда, что означает, что из списков исчезло примерно пятьдесят тысяч солдат. А теперь подумайте, если вы соберетё тридцать тысяч гражданских и вооружите их, вы не сможете назвать их солдатами, и эти тридцать тысяч нельзя будет назвать армией. Таким образом, даже эти четыре жёлтых подразделения могут не сыграть большой роли.

«Вот оно что», — подумал Киоши.

— Фактически, нетронутыми остались только подразделения Асена и подразделения Ганчоу, они сейчас охраняют Коуки. Даже если в ходе чисток их ряды поредели, в столице всё ещё располагаются множество отрядов, из которых можно набрать недостающих солдат, поэтому, как ни прискорбно, с двумя чёрными подразделениями нам придётся считаться. Кроме того, не стоит забывать и том, что из четырёх дезертировавших подразделений многие в итоге перешли на сторону Асена. Вероятно, они сейчас составляют большую часть этих жёлтых подразделений. Хотя этого всё равно недостаточно. Должно быть, у них есть откуда набрать себе подкрепление, — сказав это, Коурё нахмурился.

— Я полагаю, из других провинций, — вновь вклинился Хоуто. — В провинции Ай, где родился его величество, и в провинции Джоу, с которой госпожа Рисай так хорошо знакома, числятся по три стандартных подразделения. В остальных, по факту, лишь по два. Я слышал, что Асен включил часть войска провинции в королевскую армию.

— Вот значит откуда.

Из девяти провинций Тай, провинция Дзуй была владением Сайхо, и её армия относилась к королевской. Из остальных восьми провинций, за исключением Ай и Джоу, Асен забрал по одному подразделению. Вероятно, так он и компенсировал нехватку солдат.

— Разве в сумме не должно было выйти шесть подразделений? — спросил Киоши. — А по вашим словам в армии Асена числится лишь четыре.

— Должно быть, изначально их было действительно шесть, — ответил Коурё. — Среди них наверняка были те, кто не хотел служить Асену. Они, вероятно, дезертировали. Кроме того, в ходе зачисток и столкновений с ёма, они наверняка несли потери. В частности, насколько мне известно, от ёма страдают южные территории. Так их число и сократилось до четырёх подразделений. К тому же, в стране ещё со времён правления короля Кё царят бедность и нужда. И, если королевская армия может позволить себе содержать шесть чёрных подразделений, то у провинций просто не хватит ресурсов на поддержание многочисленных войск. Обычно стандартом являются три жёлтых подразделения, да и то я слышал, что многие провинции сократили численность своих войск до минимума.

— Логично, — кивнул Киоши.

Действительно, на юге активно плодились и размножались ёма. Ходили слухи о том, что под их натиском уже пало несколько крупных городов. Разве в такой ситуации южные провинции вроде Суй или Гай могли позволить себе потерять кого-то из своих трёх подразделений? Даже если не учитывать их, то войска в Коуки и в провинциях Ай и Джоу не могли быть урезаны. До их командиров успело дойти известие о том, что Асен был самозванцем, и в итоге из-за этого этому самозванцу понадобилось целых пятьдесят пять тысяч солдат, чтобы удержать Коуки. Означало ли это, что им требовалось минимум пятьдесят пять тысяч солдат для того чтобы победить Асена? Жителей округа Тен защищало лишь чуть больше сотни даосских монахов, в сумме численность жителей округа не превосходила двух тысяч. Это число казалось маленьким в сравнении с другими, озвученными ранее. И оно определённо не помогло бы им спасти Тай.

Коурё бросил на Киоши любопытный взгляд.

— Думаешь о том, как свергнуть Асена?

Киоши ответил ему удивлённым взглядом.

— А ты не думаешь об этом?

Губы Коурё изогнулись в кривой ухмылке. Киоши смутился, почему-то ему показалось, что он только что произнёс нечто неподобающее.

— Прости, я…

— Не беспокойся, — покачал головой Коурё. — Я не собирался смеяться над тобой. Ты мыслишь совершенно логично. Я просто не ожидал такого ответа, поэтому и отреагировал так.

Договорив, Коурё помрачнел и задумался. Поразмыслив немного, он продолжил серьёзным тоном:

— Конечно же, Асена необходимо свергнуть.

В ответ Киоши едва заметно кивнул.

— Однако это нельзя назвать простым делом, которое можно было бы провернуть за одну ночь. Первой проблемой станут те самые пятьдесят пять тысяч солдат, что охраняют Коуки. Во-вторых, сам город защищён прочными стенами и валами, а с одной стороны ещё и горой Рё’ун. Первое правило при осаде крепости: у вас должно быть как минимум втрое больше солдат, чем у обороняющихся.

— Втрое…

— Иными словами, сто шестьдесят пять тысяч солдат. И, как я уже говорил, сила войска не определяется количеством людей с оружием. Вот взять тебя, например. Даже если у тебя есть опыт в боях, ты не подойдёшь на роль солдата до тех пор, пока не пройдёшь должное количество тренировок.

— Ага.

Пока Киоши жил в Тоуке, ему часто приходилось прибегать к помощи своего посоха, чтобы защитить деревню. Несмотря на это, он прекрасно понимал, что ему не хватало навыков для того чтобы называться солдатом. Реальность была таковой, что несмотря на все его усилия, Коурё или Рисай могли бы легко вырезать всю деревню даже не вспотев.

— Даже если не говорить о полноценной войсковой подготовке всех ста шестидесяти тысяч, нам понадобится время, чтобы хотя бы заставить их работать вместе и стремиться к общей цели. И даже если все их конфликты будут урегулированы, подобную толпу народа всё ещё нужно кормить и чем-то вооружать. Подумай о том, сколько средств на это уйдёт.

«Да, это действительно проблематично», — подумал Киоши, чувствуя себя ещё более смущённым. Он уже собирался извиниться за необдуманное предложение, когда Коурё продолжил.

— Однако это задачу нельзя назвать невозможной.

— Хотите сказать, что это возможно? Собрать столько людей и раздобыть достаточно средств?

— Да, при условии, что отыщется его величество,

Киоши слушал, затаив дыхание.

— Его величество должен выступить вместе с Тайхо и объявить Асена самозванцем. Когда всем станет известно о том, кто из них двоих истинный правитель, мы вполне сможем собрать эти сто шестьдесят тысяч.

— Наверное.

— Правда вопрос в том, заметит ли Асен подобные телодвижения у себя под носом.

— Ох… — простонал Хоуто.

— Чтобы собрать войско, его величеству явно нужно будет объявить о себе и позволить народу узнать о его присутствии. Когда это произойдёт, Асен наверняка нападёт на него сразу же, до того как его величество сможет призвать кого-либо на свою сторону, поэтому когда мы найдём короля, мы должны быть готовы ко всему, что Асен может попытаться устроить.

— О какого рода действиях мы говорим?

— Зависит от ситуации. Два подразделения — это минимум, необходимый для защиты дворца и столицы, но также не стоит забывать о воздушной кавалерии королевской армии. Её солдаты прекрасно натренированы, и их боевой дух высок. Так или иначе, если его величество выступит публично, Асен, несомненно, отправит войско разобраться с ним, но он должен оставить оба чёрных подразделения в столице. Это означает, что он поручит это задание четырём жёлтым подразделениям. При этом нам недостаточно просто сравняться с ними по силе, нам нужно превзойти их как минимум вдвое.

— Значит, нам нужно шестьдесят тысяч.

— Однако это число может сильно сократиться, если речь пойдёт о защите замка. Войско всего лишь из десяти тысяч солдат сможет отбиться от нападения четырёх жёлтых подразделений при условии, что они будут укрыты за стенами хорошо укреплённой крепости. В идеале это должен быть дворец наместника провинции. Впрочем, подойдут и более мелкие форты, например района или префектуры. Правда, мне всё равно трудно представить ситуацию, в которой Асен спокойно позволил бы его величеству занять крепость и набрать на службу десять тысяч солдат.

— Да уж… — ответил Киоши.

— На самом деле, у нас сейчас нет проблем со сбором людей и ресурсов, — задумчиво кивнув, ответил Коурё. — У нас есть тайхо, если бы он закрепился в Тоуке, публично привлёк Асена к ответственности и приказал найти и спасти его величество, народ с готовностью последовал бы за ним. Однако стоит нам заявить о себе, Асен примчится к нам, словно молния, и, если судить по его прошлым действиям, он с превеликим удовольствием вонзит свои клыки в Тоуку и весь округ Тен, Из-за этого нам совершенно нельзя допускать, чтобы Асен узнал о любых планах против него. До того момента, пока у нас не появится крепость и достаточно людей, чтобы противостоять ему на своих условиях, нам нельзя позволить Асену заподозрить, что мы существуем. Вот только какова вероятность того, что мы сумеем собрать войско, которого хватит на захват крепости, незаметно от Асена?

— Это крайне маловероятно, — голос Киоши дрожал.

Сама мысль о том, что Асен обратит внимание на отдалённый округ, вроде округа Тен, пугала его. В округе Тен жила лишь примерно сотня даосских монахов и пара тысяч местных жителей. Однако, несмотря на их малую численность, они при всём желании не смогли бы избежать пристального внимания.

— Боюсь, нам не стоит рассчитывать на безопасность даже в округе Тен. Я сильно сомневаюсь, что найдётся хотя бы один дворец, который падёт под натиском тех сил, которые мы сумеем собрать в округе Тен.

Убедившись, что Коурё не хочет ничего добавить, Киоши продолжил.

— Это значит, что стоящая перед нами задача всё ещё невыполнима, верно?

Если они попытаются собрать нужное количество солдат, Асен немедленно выступит против них, а войско, достаточно небольшое, чтобы Асен не узнал о нём, не будет представлять для него никакой угрозы. Говоря вкратце, не существовало очевидного пути свергнуть Асена, что означало, что страдания и хаос, царившие в Тай, не закончатся в обозримом будущем.

— Истории известны случаи, когда небольшое войско превосходило великую армию, когда десять тысяч солдат брали замок, который защищало пятьдесят тысяч. Конечно, большая часть таких историй вымысел, но у некоторых действительно есть историческое обоснование, однако, так или иначе, эти случаи настолько редки, что автоматически переходят в разряд легенд и преданий. Нам точно основываться на них, планируя свою стратегию.

— Значит, у нас не выйдет отойти от базовых правил вроде численного превосходства в три раза при осаде?

— Да, это необходимый минимум. Правильно подобранное вооружение может сместить баланс сил, но никак не перевернуть его с ног на голову. На поле боя всегда следует руководствоваться холодной рассудительностью, Стоит учитывать, что, например, всадник сильнее пехотинца, а воздушный всадник сильнее обычного. Тоже самое относится и к осаде дворца. Количество и сила войск меняются в зависимости от того, насколько прочны укрепления. Всё это необходимо детально просчитывать, поскольку это позволит оценить твою силу и силу врага, а значит определить, кто победит.

Киоши расстроено понурился.

— Конечно, существуют и битвы, в которых всё идёт не по плану. Как правило, это случается тогда, когда командиры с обоих сторон оценили свою силу неправильно. Например, не учли переменные.

— Переменные?

— Да, такие как погода, вмешательство третьих сил и боевой дух солдат с обеих сторон. Но эти переменные не способны преодолеть базовые различия в силе войск. Побеждает более многочисленная армия. Если их численность примерно равна, победит то войско, которое лучше вооружено и подготовлено.

— Суровая правда жизни, да? — вздохнув, ответил Хоуто. — А мне нравились истории о том, как в столкновении побеждало войско, которое отличалось более сильным боевым духом.

— Так не бывает, — с улыбкой ответил Коурё. — Боевой дух мало помогает в битвах, которые ведут профессионалы. Конечно, он хорош как средство устрашения в сражениях один на один, но единственная польза от него — призрачная вероятность того, что твой враг сбежит, увидев тебя. А так, идея того, что сильный боевой дух может преломить ход сражения, чушь. Если ты побежишь на противника по прямой, грозно потрясая оружием, одного залпа стрел издалека хватит, чтобы разобраться с тобой. Конечно, с должной удачей достаточно ловкий и сноровистый боец может увернуться от одной-двух стрел, но от трёх уже сомнительно. Обычно хватает двух.

— Тогда играет боевой дух вообще хоть какую-то роль?

— Да, чем он выше, тем лучше, потому что это помогает использовать открывающиеся на поле боя возможности. Возьмём, например, расположение войск. Если в рядах противника обнаружится брешь, солдатам понадобится изрядная доля храбрости для того чтобы воспользоваться ею и прорвать ряды врага. В таких случаях боевой дух играет важную роль. Правда в итоге всё сводится к тому, чтобы не допускать подобного и всегда быть готовым к атаке, — спокойно закончил Коурё.

— Это имеет смысл.

— Да, не важно, насколько велика твоя решимость. Если ты пропустишь удар, ты проиграешь. Ты ощутишь боль, и это нарушит твою концентрацию.

— Очевидно, да.

— В реальности всё ещё хуже, чем ты представляешь. Когда ты пропускаешь удар, его импульс может вывести тебя из равновесия. Конечно, если ты сосредоточен на бое, ты можешь попросту не почувствовать боли, но если тебя, например, ударят в руку, пострадают твои скорость и сила, твои мышцы онемеют, ты можешь даже выронить своё оружие. Также не забывай о болевом шоке. Одно ранение влияет на состояние всего организма. Часто бывает так, что если тебя ранят в руку, страдает не только рука. Меня, например, намного легче вывести из равновесия, ноги становятся тяжёлыми, словно валуны. Это отвлекает тебя, и ты перестаёшь следить за полем боя. В этот момент тебя вполне может настигнуть шальная стрела.

— Ого, — удивлённо протянул Хоуто. — Кажется, у тебя был опыт чего-то подобного, да?

— Бывало и другое. Ты дерёшься, и тебе кажется, что ты цел и невредим, но когда в голове проскальзывает мысль о том, насколько ты хорош, ты отвлекаешься на неё и оказывается, что тебя уже пару раз ранили, и ты просто не заметил этого.

— Ты не чувствовал боли?

— Я почувствовал, как что-то ударило меня в спину и слегка подтолкнуло вперёд. Я был в разгаре боя и подумал, что, должно быть, кто0то врезал мне локтём, а это оказалась стрела.

— Не повезло.

— Да уж, метко сказано, — криво улыбнувшись, ответил Коурё. — Когда я вытащил её, я обнаружил, что это была наша стрела. По мне попал кто-то из своих.

— Это ещё хуже.

Хоуто и Коурё засмеялись. Киоши же молча стоял поодаль и, казалось, не обращал на них внимания. Его разум занимали другие мысли. Написанные кровью правила ведения боя. Если главным фактором была численность, то у них не было ни шанса. Неужели это означало, что им не удастся спасти Тай?

— Если боевой дух решает в битвах один на один, то значит, если речь пойдёт о равночисленных армиях, более воодушевлённая победит? — спросил Хоуто. — Разве не об этом все эти истории?

— Если говорить об армиях равной силы, то да, победит та, чей боевой дух выше, но не забывай, это не может изменить численный перевес войск. Это не поможет маленькому отряду победить большой. В рассказах и спектаклях один мечник часто может сразить несколько дюжин врагов, но в реальном бою такого не происходит.

— Но… Что насчёт вас и жителей Тоуки? — спросил Киоши.

— Всё дело в вашей неопытности, — с улыбкой ответил Коурё. — Конечно, это хороший пример столкновения отрядов разной численности, но хоть вас и было больше, у вас не было опыта ведения боя. Когда ты размахивал своим посохом, ты беспокоился не только о том, как попасть по противнику, но и о том, как не задеть стоящего рядом союзника. Ты постоянно проверял направление своих ударов, и это мешало тебе атаковать эффективно.

—А, понятно.

— Даже когда численный перевес на вашей стороне, вам нужно прикладывать все усилия, дабы превзойти своего противника. Это базовое правило, о котором не стоит забывать. В отличии от театральных постановок, когда один человек сражается с многими, они не будут нападать на него по одному и ждать исхода боя. На тебя наверняка нападут с боков и со спины. Конечно, подготовка и навыки ведения боя помогут тебе продержаться какое-то время, но в итоге тебя всё равно задавят числом.

— Раз уж вы так хорошо знаете военное дело, можете ли вы заранее предсказать исход боя до его начала? — поинтересовался Хоуто.

— Это приходит с опытом. Чем опытнее ты становишься, тем внимательнее ты относишься к вещам. Ты учишься оценивать местность и предугадывать действия противника. Вот в чём отличие профессионального солдата от новика. Помимо тренировок, в боях солдаты зарабатывают ценный опыт.

Киоши поймал себя на том, что задумчиво кивает словам Коурё. Коротко говоря, им были позарез нужны солдаты. Для того чтобы свергнуть Асена им необходимо было большое войско с хорошей подготовкой. И с этим у них были большие проблемы. Дезертировавшие бойцы королевской армии разбежались кто куда. Чтобы собрать их вместе, Тайки или Гёсо необходимо будет выступить публично, а этого им нельзя было делать ни при каких обстоятельствах. Вместо этого сами солдаты должны были…

— Если бы только у нас была поддержка наместников провинций… — обдумав всё, пробормотал Киоши.

— Это был бы хороший способ решить проблему, — кивнул Коурё. — Будь у нас поддержка наместников провинций, они передали бы нам крепость и солдат по своей воле. Их поддержка значила бы для нас даже больше, чем наличие тайхо. И, если тайхо призвал бы их к оружию, они все наверняка отозвались бы. Обычно когда трон занимает самозванец, даже если наместники провинций клянутся ему в верности, они редко поддерживают его до самого конца. Некоторые открыто сопротивляются, не желая терять чести, но большинство скрывают истинные намерения и притворяются, будто они верны самозванцу. В обычной ситуации, если бы тайхо объявился, это склонило бы их на нашу сторону, но сейчас дела в королевстве Тай разворачиваются по какому-то очень странному сценарию.

— Нам не следует рассчитывать на какую-то поддержку для тайхо, поскольку наместники провинций по неизвестной причине живут в страхе, — ответил Хоуто. — Более того, если кто-то из наместников провинций пожелает поддержать тайхо, он наверняка пострадает.

— Значит, у нас нет никакой стратегии, — ответил Киоши. — Неужели в итоге получается так, что у нас нет никакой возможности спасти королевство?

Коурё не торопился отвечать на этот вопрос.

— Нам предстоит долгий путь, — сказал Киоши, обхватив руками колени.

Ему казалось, что у их путешествия вовсе не будет никакого конца. Это ничем не отличалось от той жизни, которой он жил прежде. Жизни без надежды, наполненной страхом перед каждой приближающейся зимой.

— Я не собираюсь сдаваться на полпути, — сухо ответил Коурё.

Киоши удивлённо посмотрел на него.

— Тайхо и госпожа Рисай тоже не собираются сдаваться. Как по мне, путь к спасению Тай лежит через возвращение его величества.

— Не важно, сколько нам предстоит пройти, — невозмутимым тоном добавил Хоуто. — С каждым шагом мы приближаемся ближе к цели. Вспомни, какой путь проделали тайхо и госпожа Рисай. Наверняка в их сердцах есть что-то, что даёт им уверенность и желание идти вперёд.

Его оптимистичное, практически беззаботное настроение, впечатлило Киоши. Действительно, отчаяние не принесёт им ничего хорошего, поэтому их главной задачей сейчас было не терять надежды. Повторяя про себя эту простую мысль, Киоши кивнул.

Глава 17.

Теперь, когда у Коурё появился кидзю, он вместе с Тайки и Рисай отделился от Хоуто и Киоши и каждое утро разведывал дорогу. Они летели вперёд, внимательно осматривая окрестности до тех пор, пока не замечали вдалеке город, в который они направлялись. Тогда они останавливались и дожидались Хоуто и Киоши, которые ехали на лошадях. Это ожидание ощущалось как потраченное впустую время. По крайней мере, так считал Тайки.

— Как думаешь, может мы могли бы подвезти Хоуто и Киоши? — однажды спросил он Коурё.

Тот в ответ ухмыльнулся. С тех пор, как у него появился кидзю, Тайки каждый день пытался так или иначе намекнуть на эту идею. Сегодня пришло время положить этому конец.

— Хоуто и Киоши не могут полететь с нами.

— Почему? Я уверен, Тора и Хен не будут против.

— Это слишком утомит кидзю.

— А что, если мы будем почаще останавливаться и отдыхать?

— Ну, тогда мы…

— На кидзю нам не придётся придерживаться дорог. Так мы сможем преодолеть куда большее расстояние за раз.

— Извини, но мы не можем сильно отдаляться от дороги, — покачал головой Коурё. — В таком случае мы не сможем отдыхать в придорожных тавернах.

— Но мы можем срезать путь. Чем плестись вдоль горной тропы, не проще ли будет перелететь через гору?

«Это так не работает», — хотел ответить Коурё, но промолчал, опасаясь, что прозвучит невежливо.

Видя, что Коурё замешкался, Рисай вмешалась:

— Боюсь, ваши искренние, но необдуманные предложения запутали Коурё, — сказала она.

— Необдуманные?

— Вы предлагаете пересечь горы, рассчитывая на один перелёт. Но как нам понять, в каком направлении лететь?

— Эм, по карте?

— Я не сомневаюсь, что в Хорае, где вырос юный господин, столь точные и детализированные карты широко распространены, однако здесь подобных карт попросту не существует.

Карты, доступные широкой публике, как правило представляли из себя примерные наброски-путеводители, на которых были обозначены основные ориентиры и указаны расстояния между ними. По ним можно было понять, в какие города или деревни можно прийти по той или иной дороге, и сколько дней займёт путешествие, но не более того.

Конечно, правительственные земельные реестры содержали детальные описания местности, но там была указана лишь пригодная для сельского хозяйства земля и чья-либо частная собственность. Подобные реестры велись отдельно в каждом регионе и поэтому необитаемые земли, как правило, не были задокументированы. Единственными, кто располагал точными картами, были военные, но эти карты рисовались исключительно под конкретные задачи и никак не обновлялись в дальнейшем.

— Да и предположим, что у нас есть достаточно точная карта. Как мы узнаем, где мы находимся, чтобы сориентироваться по этой карте?

Находясь в городе, путник мог сориентироваться, узнав название этого города, но в чистом поле, никто не мог точно сказать, где он находится, даже имея точную карту, что делало подобные карты практически бесполезными.

— Но можно же сориентироваться по окружающей территории. К тому же с воздуха её будет видно намного лучше.

— С воздуха будет виден примерный ландшафт, но мелкие детали легко затеряются, особенно в горах или в лесу.

Конечно, было возможно сориентироваться по солнцу и звёздам. Этим способом пользовались военные, однако он требовал либо наличия точных карт, либо их создания по ходу перемещения войск.

— Чтобы попасть в определённый город, нужно придерживаться дороги и записывать или запоминать все города, мимо которых ты проходишь. Так ты будешь понимать, где находишься и куда идёшь, так что даже если ты не собираешься идти по дорогам, тебе всё равно нужно знать, где они находятся, иначе велик риск потеряться.

Тайки молчал. Рисай улыбнулась и поспешно продолжила:

— Люди часто думают, что срезать, свернув с дороги, это хорошая идеи. В теории, идти прямо на север не сложно, но на практике путнику помешают горы, леса и другие препятствия, что сделает, казалось бы, кратчайший путь, только труднее. Поэтому сворачивать с проверенного пути никогда не стоит. В большинстве случаев это не приведёт ни к чему хорошему.

На самом деле, добраться куда-либо руководствуясь лишь «чувством направления» было чрезвычайно трудно. Даже зная направление, следовать ему и придерживаться его без компаса наверняка не выйдет, поскольку нужно было как минимум обходить горы и слишком непроходимые леса. Помимо этого были реки, преодолеть которые можно было только по мосту или вброд, что вынуждало следовать вдоль них в поисках подходящего места. Даже холмистая местность затрудняла движение по прямой. При спуске и подъёме на возвышенность человек инстинктивно выбирает более удобный путь. В результате всех этих вынужденных поворотов и отклонения от курса, легко было потерять чувство направления.

— На первый взгляд, с воздуха всё кажется простым и понятным, но это обманчивое чувство. Конечно, пока ты верхом на кидзю, пересечённая местность не создаёт никаких трудностей, но видеть сквозь горы всё равно не получится и слишком высокие пики, так или иначе, придётся огибать. Таким образом, в горах после пары вынужденных поворотов потеряться можно даже на кидзю. И, когда это случится, вернуться обратно к дороге станет чрезвычайно трудно.

С другой стороны, полёт на высоте, достаточной для лёгкого преодоления гор, создавал свои трудности. Наземные ориентиры становились практически неразличимыми, деревни и небольшие городки, окружённые лесами, исчезали из виду и сливались с местностью.

— Положиться на компас можно, находясь над морем облаков. Так мы возвращались сюда из Кэй. Но это возможно только благодаря тому, что кидзю чуют землю. Направь их в правильном направлении, и они сами выведут тебя, куда надо, поскольку единственная земля над морем облаков, это горы Рё’ун. Зная преодалённое расстояние и основные приметы каждой горы, можно легко определить, где ты находишься.

— А что, если мы поднимемся над морем облаков с помощью горы Рё/ун и направимся прямиком в провинцию Бун?

— На севере провинции Бун, конечно, находится гора Ё, но с её верхушки не получится спуститься на землю, — покачала головой Рисай. — К тому же, над морем облаков нет городов и очень мало мест для отдыха. Если мы возьмём с собой Киоши и Хоуто, нам потребуется место, в котором кидзю смогут отдохнуть по пути, а там нет ничего подобного. Хиёну попросту не хватит сил на то чтобы довезти на себе двух людей до провинции Бун без передышек. К тому же, — её голос смягчился. — Поскольку вы Кирин, вы вести значительно легче и, в случае чего, мы вполне можем оседлать Хиёна вдвоём, поэтому нельзя сказать, что эта идея совсем нереалистична. Тора умный кидзю и я уверена, что он согласится вести на себе Хоуто и Киоши. Однако это лишь способ выхода из экстренной ситуации. Нам нужно не только попасть в провинцию Бун, но также собрать по пути ценную информацию.

— Я понимаю, — ответил Тайки, расстроено опустив голову.

После этого, хотя бы на некоторое время, Тайки отказался от идеи лететь в Бун на всех парах, но вместо этого, пока они дожидались Хоуто и Киоши, он выразил желание отправиться в город. Надёжно спрятав кидзю неподалёку, они направились к городским воротам. Ворота были открыты, однако их отказались пускать внутрь.

— Должно быть, город переживает не лучшие времена, — сочувственно протянул Тайки.

— Не стоит оценивать вещи по их внешнему виду, — ответила Рисай. — Даже если у них хватает припасов, все окружающие деревни наверняка позакрывали свои ворота и, в таком случае, все бродяги наверняка скапливаются здесь.

Тайки кивнул, хотя по нему было видно, что он всё ещё испытывал жалость к жителям города.

— Мы покинули округ Тен. Здешние деревни вряд ли будут такими же бедными, как Тоука. И всё же, каждым утром становится всё холоднее. Наверняка все мысли местных сейчас заняты лишь подготовкой к зиме.

Тайки снова кивнул и оглянулся на ворота, от которых они уходили. Ворота всё ещё были открыты, но в проходе столпилась стража, не пуская никого внутрь. Рядом, словно обозначая некую невидимую стену, на дороге сидели два худых ребёнка. Они увлечённо рисовали мелками на брусчатке. Рядом с ними на корточках сидел пожилой мужчина, который присматривал за детьми, периодически поправляя воротник плаща.

Их лица были серыми, а белки глаз желтоватыми. Должно быть, это было признаком плохого здоровья.

Внимательно рассмотрев их, Тайки повернулся к Рисай.

— Наверняка у них есть и другие проблемы, помимо бедности. Может, мы поделимся с ними лекарствами или хотя бы едой?

— Мы не можем, — покачала головой Рисай. — Я понимаю, это тяжело, но вы должны быть рассудительным. Наша щедрость не даст им ничего, кроме доброй памяти о нас.

— Но…

— В обычных условиях они не запомнили бы кто мы такие и откуда пришли. Но когда мы начнём раздавать милостыню, все сразу запомнят нас как добрых путников, у которых завалялись лишние пожитки. И среди всех прочих, будут и те, кто сочтёт нас лёгкой целью.

Тайки озадаченно посмотрел на Рисай.

— Я имею ввиду, — продолжила она. — Подобные путники никогда не пытаются остановиться на ночлег в маленьких деревушках, поскольку всем известно, что жители подобных деревушек частенько нападают на них.

Тайки продолжал молча смотреть на неё.

— Я понимаю, вам больно слышать такое, но подумайте о том, что если мы сами не создадим возможности и подходящей ситуации, то не важно, насколько они бедны, у них не возникнет мысли пойти на преступление против нас. Поэтому прошу вас, будьте терпеливы. Не стоит толкать людей на излишнюю жестокость.

— Да… — удручённо ответил Тайки.

— Всё, что нам нужно, это не выделяться из толпы, — вмешался в разговор Коурё. — Если в пути что-то случится, то у тех, кто запомнил нас, и расскажет о нас не тому человеку, тоже могут быть неприятности.

— Я… понимаю, — кивнул Тайки.

Удовлетворённо кивнув, Рисай обернулась и тоже окинула взглядом рисовавших на брусчатке детишек. Одни лишь их худые руки и плечи уже вызывали сочувствие. То, как выглядели сидевший рядом старик и охранявшие ворота стражники, не оставляло сомнений: еда у них уже заканчивалась.

«Они лишь недавно должны были собирать урожай, но они бедствуют уже сейчас. Как же им пережить зиму? »

Все мысли о возможной судьбе этих детей были печальными. Не удивительно, что Тайки как Кирин воспринял это настолько болезненно. Рисай отвела мрачного и молчаливого Тайки обратно к кидзю, где они принялись в тишине дожидаться Хоуто и Киоши.

Ждать им пришлось довольно долго. Когда они, наконец, прибыли, Хоуто, едва заметив выражения их лиц, принялся извиняться.

— Простите, что заставили вас ждать. У вас что-то случилось, пока нас не было?

Рисай вкратце пересказала ему произошедшее.

— Да уж, нынче лучше не выделяться, — усмехнувшись, ответил Хоуто. — Но у нас не выйдет постоянно быть осторожными. В конце концов, по одному нашему виду можно сказать, что припасов у нас хватает. Подождите здесь ещё немного, хорошо? — добавил он, обратившись к Тайки. — Я сбегаю к ним и попробую что-нибудь сообразить. В конце концов, моё прикрытие торговца лечебными травами позволит мне оставить им несколько образцов.

— Ты же не собираешься вляпаться в неприятности? — спросил Коурё. — Разве это место не территория другого шинно?

— Ну, я же не собираюсь отбирать у него хлеб, — ответил Хоуто. — Небольшая помощь людям, страдающим от нехватки лекарств, не должна ему повредить. Я думаю, господин Таншоу поймёт меня. В крайнем случае, мы возместим ему возможные убытки.

Сказав это, Хоуто уверенно направился в сторону города. Вскоре он вернулся обратно.

— Всё в порядке? — подбежав к нему, спросил Тайки.

Припоминая угрозы со стороны недовольных стражников, Рисай и Коурё всерьёз беспокоились о благополучии Хоуто. Однако тот, широко улыбнувшись, ответил:

— Всё отлично. Детишки уже ушли домой, но тот старик всё ещё был там. Вы были правы, он выглядел не лучшим образом. Когда я предложил ему лекарства, он ответил, что у него нет денег, но я сказал, что они могут расплатиться позднее и оставил ему несколько пачек с травами. Подумав о том, что другие жители, должно быть, тоже нуждаются, я оставил ещё несколько упаковок стражникам. Все они явно были рады этому.

— Замечательно! — воскликнул Тайки.

— Тот старик сказал, что в этом году сезон дождей затянулся и посевы сгнили в полях. Но, кажется, местный губернатор достаточно добрый и мудрый человек. По словам старика, он обещал доставить им необходимое количество еды до наступления зимы.

— Это успокаивает меня. Спасибо тебе большое, Хоуто.

— Ой, ну что вы, — радостно улыбнувшись, ответил Хоуто. — Разве не для этого я таскаю у себя на плечах все эти лекарства? — с этими словами он махнул рукой на объёмный рюкзак у себя на спине.

— Но разве подобная щедрость не ударит по твоим доходам?

— Ну, надо же мне когда-то отдыхать от торговли. Да и у подобного дела есть своя польза.

Доброжелательное поведение Хоуто и его разговорчивость заставили Тайки улыбнуться.

— А все шинно такие, как ты? — спросил он.

— Хм-м-м, трудно сказать. Мы все разные, как по мне, — с добродушной улыбкой ответил он.

В другом городе, в который они добрались на следующий день, у них не вышло остановиться на ночлег в таверне. Кажется, им окончательно перестали попадаться люди, подобные тем, что жили в Тоуке.

— Боюсь, что все таверны, которые принимают кидзю, нам не по карману. Возможно Киоши стоит попросить пристанища в даосском храме.

Последовав совету Хоуто, Киоши обратился в городской храм. Письмо, которое Энчо подготовил на такой случай, помогло. Их впустили внутрь, но местные жители относились к ним довольно прохладно, явно подразумевая, что любому, кто путешествует на кидзю, должно хватать денег на таверну.

— Прошу прощения, — смущённо сказал Киоши, хотя это была не его вина.

Впрочем, жрецов тоже нельзя было ни в чём обвинять. Несмотря на то, что это был самый большой храм города, он явно переживал не лучшие времена. Храм практически не получал финансовой помощи от города, а все, кто хотел бы им помочь, не имели на это средств.

— Завтра мы должны будем добраться до Секиджо, — воодушевлённо воскликнул Хоуто.

Расположенный на перекрёстке дорог, ведущих в провинции Коу, Бун и Дзуй, Секиджо был крупнейшим городом этого региона.

— Когда мы минуем Секиджо, нам останется лишь пойти по дороге, ведущей в горы. И, когда мы доберёмся до гор, мы окажемся в провинции Бун. Видите, мы действительно продвигаемся вперёд, — с ухмылкой закончил Хоуто

Глава 18.

Добравшись до Секиджо, они остановились в большом даосском храме, расположенном рядом с городом. Даже в эти непростые времена храм всё ещё выглядел возвышенно. Вероятно, потому, что Секиджо был достаточно зажиточным городом. Верховный жрец храма был вежливым и гостеприимным человеком.

После тёплого приёма, закончив обустраиваться, Рисай тут же отправилась спать. Проснувшись на следующее утро, она задержалась в своей комнате, перебирая дорожную одежду. Это заняло у неё меньше времени, чем обычно, что привело её в хорошее расположение духа. Когда она была в Кэй, все повседневные дела ещё занимали довольно много времени. Ну, практика не прошла даром.

Общество Коурё благотворно сказывалось и на её навыках владения мечом. Поскольку она была опытной мечницей, главной её проблемой оказалось привыкнуть к использованию левой руки. После этого она начала быстро навёрстывать упущённое.

«Мы действительно продвигаемся вперёд», — удовлетворённо подумала она, выйдя из комнаты.

— Доброе утро, — громко произнесла она, постучав в дверь напротив.

Ответа не последовало. Решив, что Тайки, должно быть, утомился от путешествия и до сих пор спит, Рисай открыла дверь.

«Если он настолько устал, возможно, нам стоит устроить выходной», — подумала она.

Однако войдя внутрь, она обнаружила, что кровать была пуста. Матрас был аккуратно свёрнут, и в комнате было прибрано. Должно быть, Тайки уже проснулся. Рисай торопливо направилась в главный зал. По пути ей попался один из молодых послушников в синей робе. Рисай спросила, не видел ли он её спутника.

— О, он отправился куда-то на рассвете, — с готовностью ответил парень.

— Что? — ошарашено переспросила Рисай. — Он ушёл? Ушёл куда? Когда?

— Ну… он сказал, что ему нужно будет выйти на рассвете… — озадаченно ответил послушник. — Поэтому я проводил его к выходу сразу же, как только мы открыли главные ворота храма.

— Поверить не могу!

Явно сбитый с толку реакцией Рисай, молодой монах продолжил:

— Он позвал меня перед рассветом и сказал, что ему нужно подготовиться к отбытию. Я помог ему подготовить кидзю и проводил его.

— Быть того не может!

Заметив выражение лица Рисай, парень съёжился и с опаской шагнул назад.

«Тайки ни за что не мог вот так отправиться куда-то сам по себе», — подумала она. — «Если он действительно покинул храм, это явно было не по его воле», — Рисай инстинктивно потянулась к мечу.

— Куда он направился?

— Но… видите ли…

Молодой монах выглядел испуганным. Рисай шагнула вперёд, собираясь уходить, как вдруг её окликнули со спины.

— Госпожа Рисай! Подождите!

По коридору бежал Киоши, его лицо было бледным. Подбежав к ним, он обратился к монаху.

— Прости, возникло недопонимание. Ты ни в чём не виноват, прошу, не обижайся на нас.

— Киоши, — позвала его Рисай.

«Не сейчас», — читалось во взгляде Киоши. Он ещё раз извинился перед послушником и отправил его восвояси. Когда парень торопливо покинул их, Киоши завёл Рисай обратно в комнату.

— Что происходит? — спросила она.

— Тайхо покинул храм, — закрыв дверь, ответил Киоши.

— Что это значит? Я спросила тебя: что происходит?!

— Сегодня рано утром он разбудил меня и сказал, что собирается отправиться кое-куда в одиночестве.

— Это бессмыслица какая-то!

Всё больше убеждаясь в том, что ей нужно немедленно отправляться в погоню, Рисай направилась в сторону двери. Однако Киоши остановил её.

— Тайхо ясно обозначил, что он не хочет, чтобы вы следовали за ним.

— Почему?! — воскликнула Рисай.

«Почему он совершил что-то настолько ему не свойственное?! »

Со дня на день они собирались начать поиски Гёсо. С каждым днём они были всё ближе и ближе к цели. Почему Тайки вдруг решил отправиться куда-то в одиночестве?

— Здесь опасно. Нам нужно найти его.

Киоши отходил назад до тех пор, пока его спина не упёрлась в дверь. Затем он покачал головой.

— Он сказал, что именно так вы и отреагируете. И он просил не допустить этого.

— Киоши.

— Он просил, чтобы вы не тратили время на его поиски. Вместо этого он велел направляться в провинцию Бун и начать искать господина Гёсо.

Киоши растолкали ещё до рассвета, поэтому у него было время обдумать это. Когда он открыл глаза, Тайки стоял у его кровати, уже одетый в дорожную одежду. Тайки извинился перед ним и сказал, что хочет уехать из храма на рассвете. Он обратился к Киоши, потому что надеялся, что тот сможет попросить кого-нибудь открыть ворота.

Эта просьба ошеломила Киоши. Он и представить не мог, что его когда-нибудь заставят сделать нечто настолько рискованное. Он понимал, что Рисай не потерпит подобного, поэтому отказался. Но, когда стало понятно, что Тайки не собирается покорно кивнуть и вернуться в свою комнату, он попытался уговорить его обсудить это с Рисай. Однако Тайки стоял на своём и не собирался на это соглашаться.

— Пожалуйста, не говори об этом Рисай. Она сделает всё, что в её силах, чтобы остановить меня.

— Конечно, она сделает.

— Боюсь, Рисай всегда будет видеть во мне того десятилетнего мальчика, — слабая улыбка тронула губы Тайки.

— Проблема не в этом. Даже если это так, я не собираюсь позволять вам отправляться куда-либо в одиночестве.

— Пожалуйста, не волнуйся об этом. Я прекрасно понимаю, что может меня ждать. Я помню, как себя вели жители Тоуки в моём присутствии. Я не собираюсь подставляться и не дам поймать или убить себя. И я понимаю, что вы наверняка воспримете это как предательство с моей стороны.

— Но… — попытался возразить Киоши, но понял, что у него не осталось никаких аргументов.

— Пожалуйста, Киоши. Я должен это сделать. Я понимаю, что я не способен защитить себя, но у меня есть мой кидзю. Тора унесёт меня от опасности при первом же её появлении, — сказал Тайки, улыбнувшись. — Видишь ли, он намного умнее меня.

— Тайхо… — Киоши замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. — Хотя бы скажите мне, куда вы направляетесь и чего пытаетесь этим добиться.

— Пока что я не могу сказать тебе ничего из этого. Ну, не совсем. Если честно, я сам не до конца понимаю, куда я направляюсь и что я должен там сделать.

— Серьёзно?

— Но, возможно, ты поймёшь, если я сформулирую это так: я слышу волю Небес.

У Киоши перехватило дыхание.

— Небеса говорят мне идти, поэтому я должен идти.

Киоши собирался спросить, что это значит. Действительно ли Небеса обратились к нему с этим требованием. Этот вопрос, как и многие другие, кружил у него в голове. Но, понимая, что стоявший перед ним Кирин собирается исполнить волю богов, Киоши не представлял, как сформулировать правильный вопрос.

— Я понимаю, — наконец ответил он, поклонившись. — Но вам нельзя отправляться в одиночестве. Возьмите меня, — подумав немного, он покачал головой. — Нет, возьмите Коурё. Коурё сможет защитить вас. Если вы возьмёте с собой Коурё, я договорюсь с храмом и не стану оповещать об этом госпожу Рисай.

Тайки склонил голову на бок, и какое-то время обдумывал его предложение. Затем он кивнул. Киоши тут же побежал в соседнюю комнату. Он растолкал Коурё и торопливо пересказал ему детали происходящего. Коурё выглядел не менее ошарашенным, чем сам Киоши недавно. Немедленно поднявшись, он принялся уговаривать Тайки передумать. Тайки лишь ответил, что всё, что он делает, продиктовано волей Небес, и что он не может прояснить никаких деталей помимо тех, что он уже сказал.

— Я отправлюсь с вами, — уверенно сказал Коурё. — Прошу, подождите пока я соберусь.

Пока Коурё одевался и упаковывал вещи, Киоши попросил одного из служителей храма подготовить их кидзю и открыть главные ворота.

Когда Киоши закончил пересказывать произошедшее, Рисай подошла к ближайшему креслу и буквально упала в него.

— Значит, с ним Коурё?

— Да. Он сказал, что если что-то случится, он свяжется с нами с помощью храмов или гильдии шинно. Он постарается прислать весточку, даже если не произойдёт ничего плохого, так что не думаю, что нам стоит волноваться.

— Не стоит волноваться, значит, — слабо улыбнувшись, пробормотала Рисай. — По-моему ты просишь невозможного.

Киоши кивнул. Он понимал, что Рисай, так или иначе, продолжит беспокоиться за Тайки.

— Просто не забывайте о том, что Коурё с ним, — с надеждой в голосе попросил он. — Коурё ни за что не пропустит кого-то к Тайхо даже ценой своей жизни.

— Было бы лучше, если бы он мог вообще положить конец всей этой авантюре, — усмехнулась Рисай. — Впрочем, никто не может переубедить тайхо, когда он решился на что-то. Да-а, ему больше не десять лет, это уж точно, — подняв глаза на Киоши, она криво улыбнулась и продолжила. — Когда мы в первый раз встретились, ему было десять. Затем на него напал Асен, и его утащило обратно в Хорай. Прошло много времени перед тем, как он сумел вернуться домой. И он действительно больше не тот мальчик десяти лет. Я понимаю это умом, но…

Когда они были в Кэй, он точно так же убеждал её отвезти его обратно в Тай. Тогда она не сумела отговорить его, поэтому она не могла требовать от Киоши того, что не удалось ей самой.

— Прости меня за столь резкую реакцию.

— Не волнуйтесь, я прекрасно вас понимаю, — облегчённо ответил Киоши. Затем он вышел из комнаты, сказав, что ему нужно готовиться к отбытию.

Рисай тем временем принялась обдумывать произошедшее, пытаясь связать всё в одну целостную картину. Вернувшись, Киоши обнаружил её в компании Хоуто, который был полностью введён в курс дела, а на столе их дожидался завтрак.

— Прошу прощения за всю эту внезапность, — сказала Рисай, обращаясь к Хоуто.

— Ну, он с Коурё, так что я полагаю, с ним всё будет в порядке. Думаю, нам стоит последовать совету Тайхо и направиться в провинцию Бун, не теряя лишнего времени.

— Действительно, — спокойно согласилась Рисай.

Глава 19.

Покинув Секиджо, Рисай, Киоши и Хоуто отправились на север, как и планировали.

Им более не приходилось прибегать ко всем мерам предосторожности, чтобы защитить Тайки. В то же время, «королевский» кидзю Рисай привлекал ненужное внимание, а на ней самой всё ещё висело обвинение в измене короне, поэтому они внимательно следили за окрестностями и изо всех сил старались не выделяться. Как обычно, Рисай отделялась от Хоуто и Киоши, когда они покидали таверну, и летела высоко в небе, где практически никто не мог её заметить.

Путешествие в одиночку не беспокоило Рисай, но её распорядок изо дня в день становился всё более однообразным и удручающим. Пока она была с Хоуто и Киоши, она могла переключить внимание на стоявшую перед ними цель и отвлечься от ненужных мыслей, которые лезли к ней в голову. Но пока она дожидалась их на каком-нибудь холме неподалёку от города, эти мысли возвращались и ещё больше вгоняли в тоску.

Она часто задумывалась о том, где сейчас находился Тайки, чем он занимался, и не случилось ли с ним чего плохого. Её беспокойство обостряло то, что подорожная, которую им выдала королева Кэй, осталась у Рисай. Тайки забыл прихватить её с собой. Случись что, эта подорожная могла даже спасти им жизнь, поэтому она беспокоилась, всё ли у Тайки было хорошо без неё.

Впрочем, всё должно было быть хорошо, с ним был Коурё. Как и Рисай, Коурё был опытным бойцом, закалённым в сражениях. У него были непревзойдённые навыки обращения со скрытым оружием, а сейчас у него к тому же был меч. Коурё гарантировал как минимум то, что нападение бандитов или ёма не составят для Тайки большой угрозы.

Но несмотря на все попытки переубедить себя, Рисай беспокоилась. Тайки совершенно не ориентировался в этой местности. Он вообще мало что знал про Тай. И, поскольку он был тайкой, ему не хватало базового понимания многих вещей об этом мире. Это часто вызывало проблемы. Если рядом была Рисай, она могла уловить детали ситуации и сделать то, что необходимо было сделать. Она не была уверена в том, что Коурё, оказавшись на её месте, сможет проявить тот же уровень восприимчивости и находчивости.

Рисай понимала, что она поступает глупо, позволяя эмоциям захватить себя. Она понимала, что волнуется по инерции. Если вдуматься, то она боялась по большей части того, что Тайки оказался вне её поля зрения. Он был для неё словно драгоценный камень, она не могла просто так оставить его без присмотра. Она нервничала каждый раз, когда он оказывался далеко и, чтобы обосновать своё волнение, она перебирала все возможные ситуации, в которых что-то могло пойти не так.

Вот почему Тайки изначально не хотел говорить ей об этом.

Даже понимая это, Рисай втайне желала, чтобы он хотя бы сказал ей что-то перед тем, как исчезнуть. Объяснил, почему он выбрал иной путь, что за цель он преследовал. Она понимала, что даже если бы он рассказал ей об этом, она всё равно не согласилась бы на то, что он собирался сделать. Поэтому, наличие или отсутствие объяснения не сыграло бы роли, она всё равно не отпустила бы Тайки одного, так что он просто исчез, не сказав ей ни слова.

Не важно, доверяла ли она Тайки, могла ли отпустить его. Не важно, верила ли она в то, что вместе с Коурё у него всё будет хорошо. Так или иначе, у неё не было возможности узнать, где он находится. Не было возможности прийти ему на помощь. Волноваться о нём было бессмысленно. Вместо того чтобы мучить себя мыслями о нём, существовало множество других вещей, о которых стоило бы подумать. Но даже так, Рисай не могла прекратить думать о Тайки и о ситуации, в которой он оказался.

«Что он имел в виду, говоря, что слышит волю Небес? »

Тайки был Кирином. Он был напрямую связан с Небесами. Рисай и остальные никогда не поймут, что это значит. Но, так или иначе, наверняка были моменты, в которые Тайки мог каким-то образом общаться с богами. Он мог бы сказать ей хотя бы об этом. Рисай чувствовала себя преданной.

Однако нельзя было сказать, что это Тайки предал её. Скорее, это её собственные ожидания предали её. Несмотря на то, что вероятность найти Гёсо была невелика, эта цель была вполне достижимой. Это воодушевило Тайки. И это же вселило в Рисай надежду. Вот, что предало её. Она всё ещё верила, что они могли спасти Тай. Это было непростым делом и даже с помощью многих королей и королев, спасение Тай было долгим и трудным делом.

Они вернулись в Тай, зная о том, что их там ожидает. Они встретили жителей Тоуки и после этого всё, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Теперь, когда они действительно добились чего-то, было видно, насколько обширным был застой, в котором оказалось королевство Тай.

По большей части, даосские храмы не особо стремились помогать Рисай и её спутникам, когда те появлялись у них на пороге. Это, определённо, заставляло их чувствовать себя неуютно. Они зависели от даосских храмов с тех самых пор, как покинули округ Тен. Никто из монахов не был рад видеть их. Нельзя было сказать, что к ним относились плохо, но тепла и доброты от монахов и жрецов ждать тоже не приходилось. Они просто помогали им постольку поскольку.

Конечно, никто из монахов не знал, кто они такие, откуда пришли и что собираются сделать, Они помогали им лишь потому что Энчо попросил их об этом. К тому же, всем было очевидно, что храмы сейчас едва сводят концы с концами и прилагают все усилия для того чтобы выжить. Рисай и её группа были для них лишь ещё одной обузой, от которой они не могли отказаться.

«Я всё это понимаю».

Каждый день приближал их к конечной цели. Но также каждый день добавлял им усталости, от которой было никуда не деться. День за днём они шли мимо опустошённых городов, смотря на усталые и измученные лица их обитателей, натыкаясь на закрытые ворота или разрушенные деревни без признаков жизни. Бывшие пашни, ставшие ныне кладбищами, стали для них привычным зрелищем.

Нравилось это им или нет, но с каждым днём становилось всё холоднее. Солнце всходило позже и садилось раньше. Им оставалось лишь продолжать идти вперёд, стиснув зубы. Так Рисай пересекла провинцию Коу и добралась до границы с провинцией Бун. На её пути находился достаточно большой город, позади возвышались горы провинции Бун, которые она лишь недавно пересекла.

Несомненно, она приближалась к своей цели.

Но ей всё равно казалось, что её надежды и мечты никогда не станут реальностью. Ей казалось, словно она не идёт вперёд, а топчется на месте, и виной тому, по большей части, было отсутствие Тайки.

О чём же думал Тайки и куда он отправился?

Глава 20.

«Куда уходит жизнь, когда приходит смерть? »

Сгорбившись, мужчина сидел на корточках, и эта мысль полностью занимала его разум. Серебряные ветви росшего перед ним дерева свешивались к земле, отбрасывая длинные тени в лучах закатного солнца. Эти ветви казались ему скромными и сдержанными. Дерево росло в центре маленького дворика, со всех сторон окружённом домами.

Мужчина забрался под низко свисавшие ветви дерева и опустился перед ним на колени. На земле у его ног было разбросано множество мелких осколков. Ещё недавно, до полудня, в этих осколках теплилась жизнь. Новая человеческая жизнь, дарованная ему этим серебряным деревом, Рибоку.

Год Назад молодая пара привязала ленточку на одну из ветвей этого дерева. Он позволил им сделать это. Он был старостой этого городка. Обычно эта должность доставалась людям постарше, как правило, старикам. Ему же было далеко до старости, не исполнилось ещё и тридцати лет. Но, когда предыдущий староста умер, ему пришлось занять это место. В конце концов, он был сиротой и всю жизнь полагался на доброту обитателей рики.

В обязанности старосты также входило заведование риши. В частности, ему нужно было приглядывать за Рибоку. Также он был главным в рике. Несмотря на юный для такой должности возраст, он хорошо понимал, предназначение рики и риши, поскольку долгое время помогал предыдущему старосте.

Пара, которой он позволил попросить о ребёнке, была его старыми друзьями.

Это был бедный городок. Он был расположен в узкой и довольно пустынной долине, зажатой меж гор. В последние годы в этом регионе обосновались бандиты, грубые и жестокие. Они часто выбирались из своих убежищ в заброшенных шахтах и нападали на близлежащие городки, грабя и разбойничая в них. В ответ на любое сопротивление следовало лишь больше жестокости. Так, например, прошлый староста попытался отстоять свой городок и поплатился за это жизнью.

Они множество раз просили помощи у правительства, но никто не спешил приходить. Слухи о том, что бандиты в тайне сотрудничают с чиновниками, становились всё более и более правдоподобными. Большинство из тех, кто был молод и полон сил, к этому моменту уже покинули город, однако эта пара не стала сбегать. Они пытались начать новую жизнь вместе. Они искренне молились богам и за это они вознаградили их ребёнком.

На одной из серебряных ветвей долгое время созревал крупный золотистый плод, внутри которого развивалась новая жизнь.

«Откуда появилась эта жизнь? » — подумал мужчина, поднимая осколки с белого песка.

Поначалу этот плод был маленьким и напоминал золотой самородок, но со временем он рос и увеличивался в размерах, отчего его золотая оболочка постепенно растягивалась и утончалась. Эта новая жизнь была надеждой всего городка и, словно в доказательство этому, по ночам плод светился тусклым золотистым светом. Однако вскоре мать ребёнка была убита бандитами. На тот момент плод был уже настолько большим, что его едва можно было обхватить двумя руками.

Но мать умерла до того, как её ребёнок родился.

Какое-то время отец справлялся с горем, и плод продолжал расти, но вскоре его настигла та же судьба. Он погиб от рук тех же самых бандитов. После смерти обоих родителей, плод, отвалившись от ветки, упал на землю и раскололся. Оттуда вылилась жидкость алого цвета, обнажая почерневшие останки иссохшей жизни.

Ещё недавно этот плод источал свет и был единственным смыслом жизни для его отца. Он был воплощением надежд его родителей, как, впрочем, и всего городка. Все с нетерпением ждали его рождения. И всё же…

«В какой пустоте растворился этот свет? »

— Мне так жаль, что твои родители не сумели защитить тебя, — сказал мужчина, поднимая с земли осколки оболочки плода. Он похоронил их там же, где был похоронен отец не рождённого ребёнка, после чего досыпал под дерево свежего песка, прикрывая ржавые разводы.

— Мне так жаль.

Его слёзы разбились о последние золотистые осколки, которые он держал в руках.

Маленький костерок с трудом разгонял сгустившуюся темноту. Он уже почти догорел и представлял из себя кучку готовых потухнуть угольков.

— Мы сражались к югу от дворца, но умерли к северу от стен.

У костра находилась одинокая фигура. Мужчина сидел, обхватив руками колени и опустив на них подбородок. Глядя на догорающее пламя, он тихо бормотал себе под нос слова песни.

— И затем вороны клевали нас словно мёртвых собак на обочине дороги.

Прошу, передайте воронам

Повременить немного и не съедать нас

И оплакать нас, будто им не всё равно

Мёртвые, измученные и даже не в могиле

Разве может наша гниющая плоть

Избежать ваших острых клювов?

— У тебя, определённо, есть вкус к «хорошей» музыке, — раздался голос неподалёку.

Мужчина обернулся через плечо. Позади него стоял молодой парень, державший в руках охапку хвороста. У него было озадаченное выражение лица.

— Что, популярная песня, да? Тебе она так нравится, но как по мне, какая-то она жутковатая.

— Это старая народная песня, — ответил мужчина. — Обычно её поют в тавернах.

— Хм, — ответил парень, подбрасывая хворост в костёр.

Они устроились на ночлег рядом с заброшенной дорогой. Единственным убежищем от обильно выпадавшей росы были ветви большого кедра, раскинувшиеся у них над головами.

— Становится холоднее. Ни одна деревушка в последнее время не горит желанием принимать нас. Что-то мне неуютно становится, когда я думаю о том, к чему всё это ведёт.

— Тогда как насчёт завязать с работой курьера? — ухмыльнувшись, спросил мужчина.

— Пожалуйста, давай серьёзнее, — ответил парень, усаживаясь рядом с ним. — Этого ни за что не случится.

— Ты имеешь в виду, твой босс этого не допустит? — уточнил мужчина, бросив взгляд в ту сторону, куда вышеупомянутый босс ушёл, чтобы справить нужду.

— Дело не в этом! — недовольно воскликнул парень, после чего похлопал рукой по увесистому мешку, стоявшему рядом с ним. — Люди ждут, когда мы доставим им всё это.

— Ага, ждут, но почему-то не пускают нас внутрь.

— Ну, такова жизнь. Если они впустят нас, им будет труднее отказать следующему путнику, который постучится в их ворота. Да и мы не в том положении, чтобы требовать что-то от них. По сути, все мы сейчас в одной лодке.

— А у тебя большое сердце.

— Все знают, что нынче происходит. Чем сложнее становится путешествовать, тем меньше путников можно встретить на дороге. Но даже так, люди не бросают те дела, которые им необходимо выполнить. Вот такие вот жизненные трудности.

— Королевство трещит по швам, — ответил мужчина, ещё крепче обхватив колени. — Особенно провинция Бун.

— Существуют места и похуже, уж поверь. Так или иначе, смысла жаловаться нет, это всё равно ничего не изменит.

Их обдало холодным ветром.

— Кажется, сегодня ночью будут заморозки.

— Скорее всего.

Вскоре выпадет снег, и все северные территории будут окутаны этим снегом до самой весны. Сколько людей они потеряют в этом году? Сколько деревень бесследно исчезнут, погребённые под снегом?

Небо было тёмным, на нём не было ни луны, ни звёзд. Тучи постепенно сгущались.

Мужчина натянул плащ на плечи.

Когда наступает день

Они шагают на войну, полные жизни

Когда наступает ночь

Не возвращается никто из них

Часть 5

Глава 21.

Шагая вперёд и ведя за собой своего кидзю, Коурё размышлял о том, как Рисай отнеслась к их решению. Он поднял глаза и взглянул в быстро темнеющее небо. Прошло три дня с тех пор, как они покинули Секиджо, с тех пор, как он и Тайки расстались с Рисай, Киоши и Хоуто.

В лунном свете раскинувшийся вокруг них осенний пейзаж выглядел ещё более заброшенным и покинутым.

Должно быть, неожиданное решение Тайки застала Рисай врасплох. Пускай Киоши и сумел уговорить Коурё отправиться вместе с Тайки, он всё равно сомневался, что такой исход устроил Рисай. Коурё вовсе не удивился бы, если бы выяснилось, что она всё-таки решила попытаться догнать их. Окажись он на её месте, вполне вероятно, что он тоже отправился бы искать Тайки. По крайней мере, так ему казалось сейчас.

Коурё бросил взгляд на едва различимую фигуру рядом с ним, также смотревшую в тёмное небо и державшую за поводья своего кидзю. Окружавшие их путники торопливо направлялись в сторону городских ворот, которые вот-вот должны были закрыться.

Покинув Секиджо, Коурё и Тайки направились на восток. Следуя вдоль главных дорог и стараясь не выделяться, они преодолели довольно большое расстояние, прежде чем, наконец, нашли подходящий для ночлега город. На закате они присоединились к путникам, пытающимся попасть в город.

Шагнув сквозь ворота, Коурё почувствовал, как по его спине пробежал холодок. На мгновение ему показалось, что они рискуют слишком многим ради комфортного ночлега. Это ощущение не оставляло его с тех самых пор, как они покинули Секиджо. Дорога, по которой они шли, заканчивалась в Коуки. И, чем ближе они были к своей цели, тем больше это чувство усиливалось.

Теперь маршрут выбирал Тайки. Ещё когда они находились в Секиджо, Тайки спросил у него, какая из дорог ведёт в провинцию Дзуй и он указал на нужную. С тех самых пор Тайки ни разу не отклонился от выбранного курса.

По обеим сторонам от ворот стояло множество стражников. Коурё опасался, что их могли остановить и задать какой-нибудь неудобный вопрос. Идея ночлега под открытым небом казалась ему более безопасной, но везде, где обитали дикие животные, могли обитать и ёма. Конечно, здесь, в самом центре королевства вероятность нападения ёма была невелика, однако не настолько, чтобы Коурё мог просто отмахнуться от неё. К тому же, даже если бы они решили разбить лагерь, Коурё всё равно пришлось бы отправиться в город за водой, едой и другими припасами. Это означало, что ему придётся оставить Тайки одного, чего Коурё категорически не хотел делать.

Он не мог отделаться от иррационального страха, что оставь он Тайки в одиночестве хотя бы ненадолго, вернувшись, он обнаружит, что тот исчез. Поэтому ночлег в городе оставался их единственным вариантом. К счастью или к сожалению, Тайки довольно сильно вырос за то время, что провёл в Хорае. Вряд ли его сейчас узнал бы кто-нибудь из людей, знавших его маленьким. Конечно, его могли выдать его длинные чёрные со стальным отливом волосы, но большинство людей всё-таки привыкло ассоциировать Киринов с золотистыми волосами. И, пусть Тайки был известен в народе как редкий чёрный Кирин, стереотипный образ был всё-таки слишком силён, чтобы кто-нибудь мог заподозрить неладное.

Даже сам Коурё сумел узнать Тайки лишь благодаря тому, что с ним была Рисай. Не будь её, должно быть, его никогда и не озарило бы.

Поскольку с ними были кидзю, у них не было иного выбора, кроме как остановиться в таверне. Любой другой вариант лишь вызвал бы больше вопросов. К счастью, чем ближе они подбирались к столице, тем больше других путников с кидзю встречалось им на пути. Поэтому они как обычно нашли таверну и сняли себе комнату. Лишь после того как Тайки оставил кидзю в стойле и вернулся в комнату, Коурё осмелился выбраться в город и купить еды на ужин.

Впрочем, следуя своей новоприобретённой привычке, Коурё заглянул в стойла и попросил, чтобы кидзю его спутника не отдавали ему, не поставив Коурё в известность.

К моменту закрытия ворот на улицах становилось куда более многолюдно. Смешавшись с толпой, Коурё, наконец, смог облегчённо выдохнуть. Он принялся оглядываться в поисках торговых прилавков, в которых продавалась подходившая для Тайки еда. В его ужине не должно было содержаться ни мяса, ни, тем более, крови. Наконец, оказавшись в одиночестве, Коурё хотел по полной использовать выдавшиеся спокойные минуты. Сегодня, однако, его настроение не спешило улучшаться.

Они продолжали идти по главной дороге, но Коурё до сих пор не понимал, куда они направляются. Теперь им не нужно было ждать, пока их догонят лошади, и поэтому они двигались с максимальной скоростью, которую могли развить их кидзю.

«Куда мы направляемся? » — снова и снова хотел спросить Коурё, но его чувство такта не позволяло ему допрашивать Кирина напрямую, поэтому он не осмеливался задать этот вопрос.

— Куда нам? — спросил он однажды, когда они покидали Секиджо.

— На восток, — последовал лаконичный ответ.

С тех пор Коурё не осмеливался выспрашивать никаких подробностей.

Однако сегодняшний вечер стал исключением. Ему во что бы то ни стало нужно было узнать, куда они направляются, поскольку, если они продолжат идти в том же направлении и с той же скоростью, завтра они уже пребудут в Коуки.

Погружённый в эти тяжёлые мысли, Коурё вернулся в таверну. Поднявшись по лестнице и войдя в комнату, он обнаружил там Тайки, сидящего у окна и задумчиво разглядывающего улицу. Таверны, в которых имелись стойла для кидзю, пользовались спросом у богатых клиентов, поэтому их комната, хоть и небольшая, была довольно прилично обставлена. К основной комнате по обеим сторонам прилегали две маленькие комнатки без окон, в которых, собственно, и располагались кровати. Коурё не спроста снял именно эту маленькую комнату. Так никто не сможет подобраться к Тайки, пока он бы находился в центральной комнате, а также сам Тайки не сумел бы сбежать незамеченным.

«Я начал относиться к нему, словно к врагу», — грустно улыбнувшись, подумал Коурё. Это было похоже на перевозку заключенного, возле которого охраннику нельзя было расслабляться ни на минуту. Иронично было, что ему приходилось обращаться подобным образом с самим Кирином.

В комнате на длительное время повисло неловкое молчание. Коурё выжидал подходящего момента. Когда они закончили ужинать, он глубоко вздохнул. Затягивать это дальше было уже выше его сил.

— Прошу прощения, — наконец произнёс Коурё. — Могу я узнать, куда мы направимся завтра? Мне важно знать, каков конечный пункт нашего путешествия.

Подойдя к окну, Тайки обернулся и посмотрел на него через плечо. Некоторое время он молчал, обдумывая вопрос.

— Туда же, куда шли всё это время, — наконец ответил он.

В любой другой ситуации Коурё сдержался бы, но сейчас чаша его терпения уже была переполнена.

— Если мы продолжим идти туда, куда идём, мы прибудем в Коуки. Мы ведь… не собираемся идти в Коуки, верно?

Тайки отвернулся и вновь принялся разглядывать что-то происходившее за окном.

— Умоляю, скажите, куда мы всё-таки идём, и что нам предстоит сделать.

Тайки не ответил, продолжая молча смотреть в окно.

— В последнее время люди одеваются всё теплее и теплее, — сказал он в конце концов.

Коурё тяжело вздохнул. Растеряв весь свой энтузиазм, он подошёл к окну и рассеянно посмотрел наружу. Он и так уже знал это, но сейчас невольно отметил, что большинство путников действительно было укутано в тёплую одежду. И не мудрено — до наступления зимы оставалось всего ничего.

Совершенно не представляя, что ему следовало сделать или сказать, Коурё стоял у окна и глазел на ходивших по улице людей. Внезапно молчание нарушил тихий голос Тайки:

— Я направляюсь во дворец Хаккей.

— Но это же безумие! — воскликнул Коурё, повернувшись к нему. На его лице читалось неприкрытое изумление.

Однако Тайки всё ещё выглядел спокойным и невозмутимым. Закрыв внутренние ставни, он повернулся и внимательно посмотрел на Коурё.

— Я знаю, что ты наверняка попытался бы остановить меня, — сказал он. — Поэтому до этого я не говорил об этом.

— Конечно, я остановил бы вас! Это слишком опасно! И бесполезно пытаться заставить меня передумать!

— Если ты считаешь это опасным, то ты всегда можешь вернуться к Рисай.

— Можно подумать, я могу это сделать! — Коурё практически кричал.

— Тогда что ты собираешься делать? — озадаченно переспросил Тайки. — Посадишь меня под замок?

— Я верну вас к Рисай во что бы то ни стало!

— Тогда тебе придётся связать меня, иначе я сбегу. А твой кидзю никогда не догонит моего.

От удивления Коурё потерял дар речи. Тайки был прав. Его коу не сумеет угнаться за сугу. Кажется, его единственным вариантом действительно было связать Тайки по рукам и ногам, но Коурё совершенно не представлял, как он мог заставить себя сделать нечто подобное.

— Я направляюсь во дворец Хаккей, — повторил Тайки. — Ты можешь выбрать: идти со мной или развернуться и направиться к Рисай. Решай, что ты собираешься делать.

Коурё снова вздохнул.

— Пожалуйста, ответьте хотя бы на один вопрос, — сказал он. — До того как мы покинули Секиджо, вы сказали, что слышите Волю Небес. Вы сказали правду?

Тайки не ответил.

— Или это было всего лишь удобной отмазкой, на которую повелись я и Киоши?

Помолчав немного, Тайки кивнул.

— Поверить не могу, что вы решились на столь возмутительный поступок!

— Да уж, — усмехнулся Тайки. — Это действительно было возмутительно.

Он вернулся к столу и сел. Взяв со стола грецкий орех, он принялся перекатывать его в руке, словно бы проверяя, находится ли что-то внутри.

— Коурё, я был рождён в Хорае.

— Я знаю.

— Я вырос в Хорае. Когда мне было десять, меня забрали на гору Хоу. Там я выбрал господина Гёсо королём и отправился вместе с ним в Тай. И уже весной следующего года я вновь оказался в Хорае.

— Конечно, мне всё это известно.

Озлобленность в голосе Коурё вызвала у Тайки слабую улыбку.

— Дело в том, что я прожил в Тай всего шесть месяцев. И видел здешнюю зиму лишь однажды. Это было незабываемо, — прошептал он, после чего продолжил, повысив голос. — Здешний климат кардинально отличается от климата в Хорае. Зимы в Тай очень холодные. Господин Гёсо однажды отвёл меня к Запретным вратам, чтобы я мог посмотреть на город. Весь голод был белым, это зрелище было красивым и пугающим одновременно. Я никогда не забуду то, что увидел в тот день, — он немного помолчал, разглядывая орех. — Это была красота столь же чистая и невинная, сколь жестокая и пугающая. Так это описал Гёсо. И эта жестокая зима скоро настигнет вас.

Не ожидавший такого ответа Коурё слушал его, затаив дыхание.

— С каждым днём ветер становится всё холоднее. Путникам приходится одеваться всё теплее и теплее. Уже совсем скоро всё вокруг, каждый клочок земли, будет покрыто снегом. Когда это произойдёт, даже такой маленький орех сможет понять разницу между жизнью и смертью, — разжав пальцы, Тайки продемонстрировал Коурё лежавший на ладони орех. — Асен бросил людей. Местное правительство больше не функционирует. Большая часть людей Тай вынуждена самостоятельно справляться с зимой. Удастся ли это жителям Тоуки? А как насчёт жителей всех городков и деревушек, мимо которых мы проходили? Хватит ли им еды, чтобы пережить зиму? И если их запасы опустеют, что им останется делать?

— Тайхо…

— Коурё, пока страна не окажется окончательно погребена под снегом, мне нужно успеть сделать хотя бы минимум необходимых действий, которые помогут спасти народ.

Наконец Коурё начал понимать, к чему клонит Тайки. И почему он так упорно стремился попасть в столицу.

— И вы хотите сказать, что для этого нам нужно попасть во дворец?

— Трон сейчас пустует. Асен не имеет ни малейшего желания спасать даже своих верных союзников. В таком случае, мне самому следует попытаться что-нибудь сделать. Разве не для этого я здесь?

— Я понимаю, что вы чувствуете, — ответил Коурё, сжав руки в кулаки. — Я чертовски хорошо понимаю это.

— Это лишь половина проблемы, — прервал его Тайки. — Во дворце содержатся заключенные. Среди них Сейрай, Ганчоу и Росан.

— Да, — кивнул Коурё.

— Мы не можем бросить их. Кому-то нужно попасть во дворец Хаккей и спасти их или хотя бы убедиться, что с ними всё в порядке.

— Я понимаю вашу позицию, но как вы собираетесь это провернуть? Если вас поймают во дворце, вас наверняка казнят.

— Вполне вероятно, но в этот раз у меня есть план.

Коурё моргнул. План, позволяющий пробраться во дворец Хаккей и не расстаться с жизнью в процессе? Разве нечто подобное было возможно?

— И что же это за план?

— Сейчас я не могу с уверенностью сказать ничего о том, будет ли этот план эффективен, поэтому пока что я не стану ничего рассказывать, — покачав головой, ответил Тайки. — Потому что если это не сработает, то нам придётся на месте соображать что-нибудь другое. Будь у нас достаточно времени, я бы обговорил с тобой все детали, но сейчас времени у нас явно недостаточно. Поэтому лучше будет даже не начинать. Если я не сумею правильно изложить свои мысли, это может привести к ошибкам и взаимонепониманию.

— Но ведь это безумие!

— Я понимаю, ты наверняка полон сомнений. Но я думаю, в итоге этот план покажется тебе не таким уж и безумным. Я размышлял об этом с тех самых пор, как мы вернулись. Честно говоря, мне кажется, что у нас всё получится. Конечно, с моей стороны будет наглостью просить тебя верить во что-то подобное, но, пожалуйста, если ты всё-таки решишь остаться со мной, оставь всё планирование мне. Наверняка будет то, что удивит тебя или покажется тебе бессмыслицей. Но будет лучше, если ты не станешь ничему препятствовать и сделаешь то, что будет нужно.

— Вы просите невозможного.

— Смогу ли я тебя переубедить, если скажу, что этот план будет гарантировано самым безопасным решением для нас обоих?

Тайки задал этот вопрос с абсолютно невозмутимым видом из-за чего Коурё сначала даже не нашёл, что ответить.

— Вы хотите сказать, что в вашем плане нет абсолютно никакой угрозы для вашей жизни?

— Скажу больше. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы заставить жителей Тай, и так переживших множество лишений, потерять оставшуюся надежду.

Коурё всё ещё не понимал, куда клонит Тайки. Но всё же он согласно кивнул. По сути, у него не было выбора.

На следующий день они отправились прямиком в Коуки. В эти дни в столицу без тщательной проверки не пускали никого. Словно предвидев это, Додзин, староста Тоуки, подготовил для них подорожные. С ними попасть в город казалось не такой уж сложной задачей. Куда сложнее была их следующая цель.

— Итак, как мы собираемся пробраться во дворец? — спросил Коурё, когда они приближались к столице.

— Через парадную дверь.

Когда они добрались до города, солнце уже садилось. Над городом, словно гигантская каменная колонна, возвышалась гора Рё’ун. Её вершина скрывалась за завесой облаков. Где-то там, за этими облаками, располагался дворец Хаккей. Это зрелище было величественным

Кусты и небольшие деревца, цеплявшиеся за скалы, издалека выглядели как небольшие тёмно-зелёные пятнышки, резко контрастировавшие со светло-серым камнем.

Город располагался на холмах, окружавших эту гору. Некоторые районы даже находились на основании самой горы. Большая часть крыш была покрыта блестящей голубой черепицей, повсюду виднелись декоративные багряные украшения.

Прошло шесть лет с тех пор, как Коурё покинул Коуки. Он не был в столице с самого начала военных действий в провинции Бун. После его повышения его начали узнавать многие солдаты королевской армии. Если его узнают, его наверняка тут же арестуют за дезертирство. Конечно, за прошедшее время он частенько подбирался близко к столице, если был уверен, что это не опасно, но он никогда не заходил в город.

Для путников, шедших по дороге, раскинувшаяся на холмах Коуки возвышалась, чуть ли не нависая над ними. Издалека казалось, что за прошедшие шесть лет город нисколько не изменился. Сердце Коурё бешено колотилось. Громадным усилием воли он заставлял себя выглядеть спокойно, пока они приближались к южным воротам.

Южные ворота, зовущиеся лошадиными вратами, представляли из себя комплекс из пяти отдельных входов. Центральные ворота всегда были закрыты и предназначались лишь для короля и сайхо. Коурё уже собирался достать подорожные и встать в очередь в одни из боковых ворот, но Тайки ни секунды не раздумывая направился к центральным воротам.

Коурё запаниковал и принялся шёпотом звать его, но Тайки лишь кивнул ему и направился прямо к стражникам, охранявшим ворота. Стражники обменялись между собой недоумевающими взглядами и опустили свои копья, преграждая дорогу.

— Кто ты такой? Если ты хочешь попасть в Коуки, воспользуйся боковыми воротами.

Не обращая никакого внимания на настороженность стражников, Тайки ответил:

— Пожалуйста, откройте ворота. Шесть лет назад чрезвычайное происшествие вынудило меня покинуть Коуки, но теперь я, наконец, вернулся, — видя, что стражники смотрят на него всё более подозрительно, он торопливо продолжил. — Я желаю передать послание господину Асену. Меня зовут Тайки.

Несмотря на ошеломление, Коурё как-то умудрился удержать рот закрытым и выглядеть невозмутимо. Однако следующие слова Тайки едва не заставили его потерять самообладание.

— Я прибыл со столь внезапным визитом по Воле Небес. Я желаю встретиться с новым королём Тай.

Глава 22.

Асен — новый правитель Тай.

Коурё не был единственным, кого ошеломило данное заявление. Стражники и подоспевшие на место чиновники выглядели не менее шокированными. Коурё ожидал, что их тут же арестуют, но когда стражники удостоверились в том, кто они и зачем явились, их отвели в комнату отдыха, располагавшуюся в прилегавшем к воротам здании.

«Значит, это и был план Тайхо? »

Коурё очень хотелось спросить Тайки об этом, но прямо за их дверью дежурили стражники, и вероятность подслушивания была слишком высока.

«Всё это полное безумие».

Несмотря на то что внешне он выглядел спокойным и собранным, по его спине сейчас стекал холодный пот. Он ни на минуту не мог представить, что кто-нибудь поверит в эту ложь. Как минимум, Гёсо всё ещё был жив, и Воля Небес не могла вот так взять и поменяться, пока был жив предыдущий король. Заявлению Тайки о том, что Асен был новым правителем, не поверил бы даже ребёнок. Их появление наверняка было для Асена настоящим подарком. Однажды он уже пытался убить Тайки, а теперь Кирин заявился прямо к нему на порог. А если умрёт Кирин, умрёт и выбранный им правитель. Асен не сумел убить Гёсо тогда, на горе Кан’ё, но сейчас он мог расправиться и с ним и с Тайки одним ударом.

«Солдаты могут вломиться в комнату в любую минуту»

Когда Коурё думал об этом, его руки дрожали. Усилием воли поддерживая ровное дыхание, он терпеливо дожидался неизбежного. Услышав приближавшиеся многочисленные шаги, он собрал волю в кулак и приготовился сражаться. Но единственным человеком, вошедшим в комнату, был встретивший их чиновник.

Войдя в комнату, он тут же упал на колени перед Тайки.

— Нижайше прошу прощения за то, что заставил вас ждать, — сказал он, практически распластавшись на полу.

Его чрезмерная вежливость быстро разрядила обстановку. Стоявшие в дверях солдаты тоже поклонились. Не было похоже, что они собираются как-либо навредить Тайки.

— Я провожу вас, прошу, следуйте за мной.

Итак, к ним хотя бы не относились как к врагам. Стражники ни о чём их не расспрашивали и даже не стали пытаться отбирать их вещи или меч Коурё. К тому же, им вернули их кидзю.

«Неужели мы преодолеем хотя бы это препятствие в целости и сохранности? »

Глядя на всё это, Коурё тихонько выдохнул. Чиновник повёл их к одной из главных городских дорог. Отойдя подальше от ворот он предложил Тайки и Коурё сесть на своих кидзю. Их сопровождали солдаты, но это больше напоминало не перевозку преступников, а сопровождение благородных господ.

Теперь, когда Коурё успокоился и мог мыслить рационально, он понял, что в их авантюре всё-таки имелся некий смысл. Лишь слова Кирина были истинным проводником Воли Небес. Тот факт, что Боги общались с Кирином, сам по себе был чудом, и потому никто не мог оспорить то, что говорил Кирин. Окружающим оставалось лишь кланяться и выполнять веленное.

Гёсо стал королём по Воле Небес, Коурё никогда не сомневался в его назначении, потому что так сказал Кирин. Сама мысль усомниться в словах Кирина никогда не посещала его. Должно быть, так думали и прочие обитатели этого мира. С учётом этого план Тайки был не таким уж плохим. Если Асен поверит в то, что он новый правитель, у него не будет повода вредить Тайки. Напротив, он станет оберегать его как зеницу ока, как минимум из соображений собственной выгоды. Короче говоря, Тайки сумел обеспечить свою безопасность.

После этого Тайки, будучи Сайхо и наместником провинции Дзуй, сможет действовать во благо народа. Глядя на его план с этой точки зрения, Коурё признавал: эта безумная идея действительно могла сработать.

Проблема была в том, насколько далеко эта ложь могла завести их.

У них не было никакого плана Б.

Хакучи не кричал. Никаких благих знамений не происходило. Асен должен был понимать, что Гёсо до сих пор не умер. У него нет никаких причин верить в то, что пришло время выбора нового правителя. Не важно, сколько людей они сумеют обмануть сейчас, рано или поздно, им предстоит столкнуться с сомнениями и подозрением.

Почему Хакучи до сих пор не издал свой последний крик? Лишь один этот вопрос мог разрушить все их планы. Теперь эта авантюра напоминала Коурё карточный домик, готовый обрушиться от малейшего ветерка.

Погружённые в столь противоречивые мысли, Коурё и Тайки ехали на север по главной дороге, пересекавшей город с севера на юг. К ним было приковано множество взглядов, поэтому Коурё не осмеливался перекинуться с Тайки даже парой слов.

Даже вблизи выглядел таким же, каким Коурё его запомнил. Главные улицы выглядели всё также роскошно, а прилегавшие к ним боковые улочки всё ещё были утыканы магазинчиками и забиты прохожими. Нигде не было видно ни следа той бедности, которая царила в округе Тен. С тех пор, как он отправился в провинцию Бун, не изменилось ровным счётом ничего. Даже его любимые магазинчики всё ещё были открыты. Не изменился и дворец Хаккей. Горные врата, главный вход во дворец, выглядели также как и раньше.

Пройдя сквозь ворота, они миновали дворец правительства, направляясь к вратам Хранилища, миновали и их, а затем и врата Фазана, постепенно взбираясь к королевскому дворцу. Наконец, они прошли через Полуденные врата, располагавшиеся уже над морем облаков.

На этом склоне горы располагались здания различных министерств и резиденции высших чиновников. Большинство живших здесь людей были гражданскими, за исключением генералов и полковников шести подразделений королевской армии. Генералы обитали выше, над морем облаков, а полковники как правило имели поместья сразу под ним, неподалёку от резиденции наместника провинции.

Коурё никогда не нравилось жить в этом месте. Да, у него был здесь небольшой домик, но он очень редко заглядывал туда. Куда чаще он заходил в гости к своим сослуживцам. Таким образом, виды и атмосфера окрестностей дворца наместника провинции были ему знакомы и привычны.

«Интересно, где они все сейчас и что они делают? »

Коурё сомневался, что все его сослуживцы были целы и невредимы. Признавать это было больно, но за прошедшие шесть лет он наверняка потерял некоторую часть из своих друзей и коллег.

Врата, к которым они приближались, располагались к северу от дворца наместника. Они выглядели так, словно их буквально вытесали из окружавшей их скалы. Приблизившись к воротам, они спешились и направились внутрь в сопровождении чиновников. Их проводили в комнату, располагающуюся где-то в глубине здания, и попросили подождать там какое-то время.

Проводив чиновника изучающим взглядом, Коурё придержал дверь, после чего принялся осматриваться.

— Что всё это значит? — пробормотал он.

В этой комнате не было окон, а вся обстановка представляла из себя простой стол и два стула. Комната больше походила не на приёмную, а на тюремную камеру.

Услышав его слова, стоявший в дверях чиновник обернулся.

— Ты что, решил посадить нас в тюрьму? — хрипло возмутился Коурё.

Чиновник бросил испуганный взгляд на Коурё и кинулся прочь. Кто-то, стоявший снаружи, резко захлопнул дверь. Коурё не услышал звука замка, но он понимал, что снаружи дежурило приличное количество солдат. Они были задержаны, в этом не было сомнений.

Тайки озадаченно посмотрел на Коурё.

— Что происходит? — спросил он.

Коурё почувствовал, как у него внутри всё сжимается. Судя по всему, власть имущие не поверили в рассказанную ими сказку.

Асен и его сторонники должны были крайне положительно относиться к любому заявлению, в котором Асен был известен как новый правитель. Они никоим образом не могли обойтись так с Кирином, принёсшим им эту радостную весть. В идеале они должны были бы устроить ему тёплый приём во внутреннем дворце и уж точно не бросать их в тюрьму, словно преступников.

Единственным выводом в данной ситуации было то, что обман Тайки провалился.

Правда, сомнительным было, что они проделали весь этот путь лишь для того, чтобы в последнюю минуту их казнили.

Впрочем, это не отменяло того, что в любой момент солдаты с оружием могли ворваться внутрь. Так или иначе, Коурё необходимо было обеспечить безопасность Тайки. К сожалению, в их камере не было ни окон, ни иных путей для побега.

«Единственный шанс прорваться сквозь солдат когда они попытаются войти».

Как только они откроют дверь, им нужно было отбросить солдат в сторону и бежать со всех ног. Пока что дверь их камеры представляла из себя самое сложное препятствие. Если охранников окажется слишком много, сбежать им не удастся. Впрочем, даже если Коурё сумеет перерезать всех солдат и они смогут покинуть здание, то что потом? Он сильно сомневался в том, что их кидзю будут дожидаться их снаружи. Коурё чувствовал, как отчаяние постепенно завладевает им.

— Тайхо, что бы ни случилось, оставайтесь позади меня, — прошептал он.

— Не волнуйся, — улыбнувшись, ответил Тайки. — Нынешняя ситуация далеко не самая опасная по сравнению со всеми, в которых нам довелось побывать.

— Но…

— Логично было ожидать, что они будут чересчур осторожными. Подумай, какой-то ребёнок заявляется к тебе и объявляет себя Тайки. Разве ты поверишь ему?

«Ну конечно», — собирался было сказать Коурё, но успел захлопнуть рот до того как проронил эти слова. — «Ну конечно».

Это была первая мысль, появившаяся у него. Ведь если перед тобой появляется Кирин и называет себя Тайки, места для сомнений не остаётся. Как правило, Кирина легко было отличить от простого человека по его золотым волосам. Для кого-то вроде Коурё, кто застал правление короля Кё, это было обычным делом. Цвет гривы Кирина, золотистый цвет его волос, был уникальной характеристикой по которой Кирина легко можно было опознать. Даже если до этого Кирин пытался скрыть свою личность, то передумав, он мог в мгновение ока доказать свою личность.

Однако Тайки был чёрным Кирином.

Его остриженные волосы были чёрными. Это был довольно редкий цвет волос для двенадцати королевств. И уж точно разительно отличался от золотистого окраса грив большинства Киринов. Из-за этого он не мог убедить людей в том, кем он являлся, просто подойдя к ним и представившись.

— Естественно, что власти настороженно отнесутся к подобному голословному заявлению. К тому же, они поверили нам настолько, что привели нас аж к самому королевскому дворцу. Всё разрешится, когда мы встретим кого-нибудь знакомого. Поэтому, прошу, расслабься.

Тайки со спокойным видом уселся на один из стульев. Должно быть, он действительно не ощущал никакой угрозы или опасности и потому выглядел столь невозмутимо.

— А вы ожидали чего-то подобного? — спросил Коурё.

— Подобного?

— Того, что нас запрут в таком месте.

Тайки едва заметно кивнул.

— Я предполагал, что нас могут арестовать и посадить под стражу. До сих пор Асен видел во мне врага, поэтому вполне возможно, что нас попытались бы разделить силой, чему мы должны упорно противиться, — на этом моменте он улыбнулся. — Честно говоря, я до сих пор не придумал, как лучше всего это провернуть. Одно понятно: разлучаться нам ни за что нельзя.

— Да, — кивнул Коурё.

— К тому же, они не связали нас и не отобрали твоё оружие. Поэтому, я полагаю, они не собираются навредить нам.

Коурё не стал возражать. Снова кивнув, он почувствовал, что волнение потихоньку отступает. Если размышлять здраво, то даже если Асен поймёт, что заявление Тайки — фальсификация, ему не было никакого резона расправляться с ним прямо сейчас. Напротив, ему стоило разузнать, как всё до этого дошло. Узнав, что Коурё был единственным телохранителем Тайки, было намного логичнее не поднимать шум, а просто тихонько запереть их где-нибудь.

Это в итоге и случилось.

Глава 23.

Избавившись от гнетущего его напряжения, Коурё погрузился в размышления. Минуты неторопливо сменяли друг друга, однако с течением времени его мысли лишь путались всё больше и больше. Почему же их оставили здесь одних на столь долгое время?

— Какого чёрта здесь происходит? — раздосадовано проворчал он.

Солнечный свет, ранее пробивавшийся через щель под дверью, давно угас. К этому моменту даже Тайки уже выглядел озадаченным. Вскоре лишившись остатков терпения, Коурё встал и направился к двери. Он собирался потребовать ответов у дежуривших снаружи солдат, но не успел он открыть рот, как дверь внезапно распахнулась.

— Ох…

Обнаружив стоящего прямо перед дверью Коурё собиравшийся было войти чиновник отшатнулся. Он поспешно вернул себе невозмутимый вид.

— Прощу прощения, вы напугали меня.

— Простите меня за это. Сидеть здесь взаперти стало слегка невыносимо и я собирался потребовать ответов у нашей охраны.

Чиновник был человеком средних лет и довольно низкого роста. Он низко поклонился.

— Простите, что заставил ждать. Меня зовут Хейчу, я служу камердинером в министерстве Неба.

Камердинерами именовались чиновники, прислуживавшие королю и Сайхо, помогавшие им организовывать личные дела. Коурё был не понаслышке знаком с этой работой, поскольку он состоял в дворцовой страже, по долгу службы ему приходилось часто общаться со слугами короля. И всё же имя Хейчу не вызвало у него никаких ассоциаций. Впрочем, это было неудивительно. Этот человек наверняка служил не Гёсо, а Асену. Приход Асена к власти наверняка стал причиной больших перемен во дворце.

Повернувшись к Тайки, камердинер склонился в земном поклоне.

— Нам потребовалось время, чтобы подготовить ваши покои, — сказал он. — Простите за столь длительное ожидание.

Выпрямившись, чиновник жестом пригласил их последовать за ним. Пятеро солдат, дежуривших снаружи, не носили на себе никакой брони и были одеты лишь в обычную солдатскую униформу. Они выглядели расслабленными и явно не ожидали возможного начала боя.

— Ваших кидзю поместили в стойла, там за ними присмотрят должным образом. Не беспокойтесь о них.

Они направились по узкому коридору. Впереди шёл солдат с фонарём в руке. Пройдя через вытесанный из камня дверной проём, они оказались в длинной колоннаде, простиравшейся вдоль одного из склонов горы. С одной стороны эта колоннада была ограниченна белой стеной, вытесанной из скалы, с другой стороны за небольшими периллами простиралось небо, залитое лунным светом. Море облаков парило в воздухе буквально над их головами, а ниже простирался отличный вид на город и прилегавшую к нему местность.

— Есть множество вещей, о которых мы хотели бы вас расспросить, но сейчас вы наверняка устали, поэтому для начала вам следует отдохнуть.

Хейчу свернул в одну из располагавшихся в скале дверей. За ней оказалась другая длинная колоннада, она поднималась вверх по склону горы и в конце расширялась, превращаясь в портик. За тяжёлой деревянной дверью, отделанной воронёным железом, обнаружилась небольшая, скромно обставленная гостиная. Миновав гостиную, они прошли через ещё одну обитую железом дверь и оказались в большом зале. Напротив входа в темной стене располагалось несколько раздвижных дверей со стеклянными вставками. Комната была ярко освещена и обставлена изящной мебелью. Проводив их в покои, Хейчу низко поклонился Тайки и жестом предложил присесть на диван.

— Вскоре вам доставят ужин, — сказал он. — Ещё раз прошу прощения. Это были единственные готовые к принятию гостей покои. Уверяю вас, это всего лишь временное решение.

Отвесив им несколько поклонов, он торопливо скрылся из комнаты. Восприняв это как команду, сопровождавшие их солдаты тут же закрыли двери. В этот раз Коурё чётко расслышал звук замка.

— Господин Хейчу, — попытался окликнуть его сбитый с толку Коурё.

Ответа не последовало.

«Ещё больше странностей», — подумал он, оглядываясь.

Можно было с уверенностью сказать, что комната была обставлена богато. Вся мебель и все украшения были высочайшего качества, не считая запертой двери, он насчитал четыре двери. Три из них вели в не менее роскошные спальни, а за четвёртой скрывался кабинет, в котором располагался массивный деревянный стол и множество полок.

Отодвинув в сторону ширму, он обнаружил проход на веранду, которая по ширине приблизительно совпадала с основной комнатой. Город располагался далеко под ними. Однако путь к свободе преграждали изящные и красиво украшенные, но прочные железные решётки.

«В какую красивую камеру нас посадили», — фыркнув, подумал Коурё.

Постепенно он начинал понимать чем было вызвано не отпускавшее его всё это время беспокойство. Несмотря на то что Хейчу представился перед ним, он ни разу не спросил имени у Коурё. Более того, он ни разу не обратился к Тайки по имени и не назвал его Тайхо.

Они находились ниже моря облаков. Как правило, высшие придворные чины жили выше моря облаков. К тому же, согласно традиции конкретно тайхо никогда не жили где-либо ещё. Для Тайки понятие «королевский дворец» в первую очередь означало его жилище во внутренних дворцовых покоях. Сейчас им было понятно как минимум то, что приглашать их во дворец явно никто не торопится.

Как они могли объяснить происходящее? Обдумывая этот вопрос, Коурё ощутил дуновение холодного ветра, вернулся в комнату и закрыл дверь на веранду.

Взглянув на Коурё, Тайки едва заметно улыбнулся и с понимающим видом произнёс:

— Ты выглядишь как человек, который явно не доверяет тому, в каком направлении его ведут.

— Вы попали в точку, Тайхо. Вас устраивает положение дел?

— Что ты имеешь в виду под «устраивает»? — пожав плечами, ответил Тайки.

— Я имею в виду…

Коурё замолчал, не закончив фразу. Сейчас было не время и не место обсуждать жизнеспособность их нехитрого обмана. Несмотря на отсутствие шума со стороны двери, там наверняка дежурили солдаты. К тому же, Коурё никак не мог отмахнуться от вероятности, что кого-нибудь могли намеренно послать подслушивать за ними. Уловив его настроение, Тайки кивнул.

— Нетерпеливость никуда нас не приведёт, — сказал он. — Иногда лучшим вариантом будет позволить событиям идти своим чередом.

— Конечно, — кивнул Коурё.

Как и сказал Тайки, приведя в движение всю дворцовую правительственную систему, теперь они могли лишь влиться в этот поток и двигаться с его скоростью.

Вскоре вернулся Хейчу, лично проследивший за тем, что им доставили ужин. Однако несмотря на своё видимое участие, он не выказывал ни малейшего желания составить им компанию. Он отвечал им вежливо и чуть ли не с благоговением, однако за этикетом не скрывалось никакого смысла и никакой сути, он старательно избегал ответов на все вопросы Коурё. Когда они, не выдержав, в лоб спросили его, сколько им придётся здесь оставаться, он ответил, что ему это неизвестно.

Из всего этого они смогли сделать вывод, что Хейчу сейчас был главным и чуть ли не единственным человеком, ответственным за них. Однако даже с учётом этого он не был посвящён в большую часть планов высших чинов. Асен явно не собирался заглянуть к ним на огонёк. Также не было слышно ни о каких других высших чиновниках.

Солдаты скромно дежурили снаружи, никто не собирался врываться и устраивать допросы. Такой приём сложно было назвать тёплым, но никакой, даже малейшей опасности им также не угрожало. По сути, их просто закрыли и оставили одних.

Как Коурё не старался, он никак не мог понять лежавшего за этим плана или стратегии. Он мог бы понять даже допрос с пристрастием от толпы недоверчивых солдат, но их просто бросили здесь.

На следующий день ситуация не изменилась. Все вопросы, которые они задавали Хейчу, оставались без ответов. Коурё попытался завязать разговор с охранниками, но это тоже не дало никаких результатов.

— Да что всё это значит? — гневно воскликнул Коурё, спустя ещё один день бесплодных ожиданий.

Хейчу, собиравший со стола тарелки, ничего не ответил и лишь отвёл взгляд в сторону.

— Как минимум, ты мог бы выразить Тайхо хоть какое-то почтение!

По непонятной Коурё причине, в ответ на это Хейчу слегка поклонился ему. Сунув тарелки одному из солдат, ожидавших снаружи, он занёс в комнату поднос с чайным сервизом и принялся расставлять на столе чашки.

— Вот, значит, как ты ведёшь себя перед Тайхо, да? Неотёсанный болван!

Явно испугавшись настроенного на конфликт Коурё, Хейчу испуганно отступил на шаг назад. Он уже собирался было выбежать из комнаты, но Коурё преградил ему путь.

— Немедленно объясни, что здесь происходит. Это входит в твои обязанности, между прочим.

— Простите… — тихо пропищал Хейчу. Попытавшись обогнуть Коурё, он рванул к двери.

— Эй! — воскликнул Коурё, хватая его за руку.

— Коурё, — мягко произнёс Тайки. — Не надо винить Хейчу во всём этом. Прошу, отнесись к нему немного почтительнее.

Услышав это, Хейчу облегчённо выдохнул. Коурё смерил его недовольным взглядом, после чего повернулся к Тайки.

— Хватит терпеть всю эту чушь! Да нас же просто держат под домашним арестом!

— Да, и сейчас мы ничего не можем с этим поделать, — криво улыбнувшись, ответил Тайки. — Дело в том, что мы двое всё-таки считаемся врагами Асена.

— Но…

— Я не сомневаюсь, что подобное сидение взаперти действует тебе на нервы. Но Хейчу наверняка тоже не знает, почему было принято такое решение. И даже если бы он знал, наверняка ему приказали бы ничего нам не говорить. Попробуй представить себя на его месте. Если его заметят дружелюбно болтающим с нами, все наверняка решат, что он сговорился с врагом, — Тайки перевёл взгляд на Хейчу и кивнул ему. — Видишь ли, Коурё очень беспокоится о моей безопасности. Я очень надеюсь, что его действия не обидели тебя.

— Ну конечно же нет, — поклонившись, ответил Хейчу.

— Спасибо тебе за всё, что ты делаешь для нас.

— Приятного отдыха, мы не смеем больше задерживать тебя.

Ещё раз поклонившись, Хейчу торопливо направился к двери. Но, уже стоя на пороге, он обернулся.

— Эм… — неуверенно протянул он, глядя на Тайки. — Позвольте спросить со всем должным уважением, вы правда Тайхо?

— Да, — незамысловато ответил Тайки.

Хейчу замер в оцепенении, словно кто-то или что-то сильно испугало его.

— А кто, по-твоему, он такой, если не Тайхо? — спросил Коурё.

— Я… всё, что мне сказали, это то, что кто-то выдаёт себя за Тайхо.

— А-а-а, — протянул Коурё с видом человека, которого настигло озарение. — Он совершенно определённо Тайхо. Однако тебе придётся поверить нам на слово. Сейчас мы не в той ситуации, чтобы доказывать это.

— Значит вы, господин Коурё, телохранитель Тайхо?

— Ранее я служил полковником в дворцовой страже. Ответственность за его сохранность свалилась на меня достаточно неожиданно, но я давно знаю Тайхо и несколько раз по долгу службы мне уже приходилось служить ему.

— Но если, по вашим словам, он, несомненно, Тайхо, то почему его держат здесь?

Коурё уставился на него, открыв рот.

— Это я должен задавать такие вопросы! — наконец ответил он. — Почему с ним обращаются подобным образом?

Хейчу покачал головой, давая понять, что ему ничего не известно. Если ему действительно сказали, что Тайки лишь выдаёт себя за Тайхо, это означало, что кто-то где-то сильно сомневается в его личности. Однако странным было то, что этот кто-то не пришёл допрашивать его.

— Естественно, что люди станут сомневаться в моей личности, — вмешался Тайки. — Но уверяю вас, если я смогу встретиться с господином Асеном, все эти сомнения тут же развеются. Прошу, передайте это людям, приславшим вас сюда.

— Хорошо, — ответил Хейчу, неуверенно кивнув, после чего вышел из комнаты.

Тайки проследил за тем, как солдаты закрывали двери и тихонько вздохнул.

Коурё уже собирался было заговорить с ним, но Тайки внимательно посмотрел на него и покачал головой, так что он передумал. Значит, Тайки тоже понимал, что есть вероятность того, что солдаты подслушивают их.

Трудно было сказать, была ли сложившаяся ситуация хорошим или плохим развитием событий для них. Учитывая их положение, Коурё хотелось спросить, сумеет ли Тайки действительно помочь народу, как он собирался. Но он промолчал.

Задумчиво покачав головой, Тайки бросил взгляд в сторону веранды. Ночную темноту разгонял лишь холодный лунный свет. Далеко под ними в воздухе над городом медленно кружились опадавшие с деревьев листья.

Глава 24.

На следующее утро Коурё разбудил сквозняк и трудноразличимый шум. Проснувшись, он тут же потянулся к своему мечу. Окинув беглым взглядом гостиную, он убедился, что входная дверь закрыта, и облегчённо выдохнул. Осмотревшись повнимательнее он заметил прогуливающегося по веранде Тайки.

Заметив, что Коурё сел, Тайки остановился.

— Доброе утро, — произнёс он. — Кажется я разбудил тебя.

Тон его голоса был извиняющимся, но сам Коурё испытывал не меньшее смущение. Уснув, он упустил момент, когда Тайки покинул свою комнату.

— Захотели прогуляться? Снаружи довольно холодно.

— Со мной всё будет в порядке. Ты можешь поспать ещё, — с этими словами Тайки продолжил прогуливаться по веранде.

Отпустив рукоять меча, Коурё снова вздохнул. Шестое чувство подсказывало ему, что что-то вот-вот должно было произойти, но он понятия не имел, что это могло бы быть и когда оно случится.

Входная дверь запиралась снаружи, и у них не было возможности как-либо заблокировать её изнутри. Даже подпирать её мебелью было бессмысленно, поскольку дверь открывалась наружу. Кто угодно мог войти к ним практически в любое время. Вот почему Коурё решил ночевать в гостиной. И, с учётом всего этого, он всё равно умудрился проворонить выбравшегося из кровати Тайки.

«Ну и что мне с этим делать? »

Он был не в форме. Сказывались шесть лет, которые он провёл в скитаниях. В первые дни, когда он ушёл в бессрочную самоволку в провинции Бун, все его чувства были обострены до предела. Однако за прошедшие годы уровень его бдительности довольно сильно снизился.

Шесть лет назад Коурё наверняка проснулся бы в тот самый момент, когда Тайки открыл глаза. Подобная бдительность была необходима на поле боя, иначе он погиб бы в первом же ночном нападении. Но сейчас Тайки сумел добраться аж до двери на террасу, прежде чем он проснулся. Осознание этого заставляло Коурё чувствовать себя вялым и медлительным как дождевой червяк.

Даже с учётом всей осторожности, на которую был способен Тайки, настоящий солдат всё равно должен был услышать его, когда он попытался выбраться из кровати. Таков был идеал, которого Коурё однажды сумел достичь и в последствии требовал того же от своих подчинённых.

«Насколько сильно износилось моё тело за прошедшие года? »

— Соберись, — пробормотал он самому себе сквозь стиснутые зубы. Сейчас он был единственным человеком, способным защитить Тайки. Это могло показаться громкими словами, но, защищая Тайки, он, несомненно, защищал всё королевство Тай.

Погружённый в эти мысли, Коурё провожал взглядом прогуливавшегося Тайки. Почувствовав на себе взгляд, Тайки обернулся и задумчиво посмотрел на него.

— Что-то не так? — спросил он, проводя рукой по решётке.

Чёрная поверхность металла была покрыта белым налётом. Изморось. Это было не удивительно: зима неуклонно приближалась.

Решительно выйдя наружу, Коурё положил руку на плечо Тайки и потянул его в сторону двери.

— Значит, изморось наконец-то появилась. Немного поздно в этом году, вам не кажется?

— Поздно?

— Это первый раз, когда я вижу изморозь в этом году. В прошлые года она появлялась раньше. Если подумать, то этот год в целом был немного теплее предыдущих.

— Неужели? — пробормотал Тайки. Его рубашка была холодной на ощупь.

Внезапно их обдало холодным, пронизывающим ветром. В гостиной не было очага. Коурё хотел бы подать Тайки что-нибудь горячее, но сейчас им приходилось дожидаться, когда объявится Хейчу. У него даже не было подходящей тёплой одежды. У них в принципе было не так-то и много одежды с собой.

— А в Хорае тепло в это время года?

— По утрам обычно прохладно, но к середине дня становится теплее.

— Действительно иной мир. А в какое время года в Хорае выпадает снег?

— Приблизительно в декабре. Но я не думаю, что календари обоих миров точно совпадают. Когда я вернулся из Хорая, я обнаружил, что он смещён примерно на месяц.

— Хм-м-м, — протянул Коурё. Он не ожидал, что даже календари миров будут отличаться.

— Когда я впервые оказался здесь, я сильно удивился, когда в октябре пошёл снег, — усмехнувшись, сказал Тайки. — Сперва я решил, что зима в Тай наступает очень рано, но оказалось, что дело было в том, что календари не совпадали. В Хорае в то время уже наступил ноябрь, хотя, снег в начале ноября для моего родного городка тоже неслыханное явление. Когда я был ребёнком, всё это казалось мне дико странным, но в итоге я принял всё это без вопросов. Но поверь мне, для ребёнка, выросшего в Хорае, весь этот мир казался чудесной фантастикой.

— Чудесной фантастикой?

— Да, и самыми странными казались Кирины. Когда я узнал, что Кирины по сути своей звери и могут в любое время перевоплощаться, я был поражён до глубины души.

— Да, думаю, я могу понять, что вы имеете в виду.

Будучи человеком Коурё мог себе представить, насколько большим шоком это оказалось бы для него, живи он в мире, населённом исключительно людьми. К тому же, Кирины были не единственными существами, способными превращаться из человека в животное и обратно. Хандзю тоже были способны на подобное. Каждый раз, когда Коурё размышлял о том, что за сила или явление лежит за этим, он всегда приходил к выводу, что это непостижимая загадка.

Неожиданно для самого себя Коурё озвучил пришедший в голову вопрос, но вовремя спохватился и постарался звучать как можно более беззаботно:

— Тайхо, скажите, а этот мир не казался вам пугающе странным или отталкивающе странным?

— Нет, вовсе нет, — радостно ответил Тайки. — Совсем наоборот. Я всегда считал, что подобные сказочные чудеса это весело. В частности, гора Хоу была прекрасным местом для жизни. Я очень скучаю по тем временам, когда жил там.

Гора Хоу была священной горой, на которой рождались и росли Кирины.

— Скучаете, значит?

Их диалог прервал стук в дверь. Кажется, Хейчу принёс им завтрак. Открыв дверь, Коурё, как и ожидал, обнаружил за ней его. В этот раз, однако, его сопровождала служанка. Они оба поклонились, после чего вошли внутрь.

— Я привёл с собой ту, кто отныне будет прислуживать вам, — сказал Хейчу, обернувшись на женщину. На вид ей было около сорока лет. Её пухлые румяные щёки создавали приятное впечатление, она выглядела доброжелательно.

— Меня зовут Сёва, — поклонившись, представилась она.

— Сёва, — повторил Тайки, слегка склонив голову на бок.

— Да, — кивнула женщина. Подняв голову, она некоторое время внимательно разглядывала Тайки. Спустя несколько мгновений на её глаза навернулись слёзы.

— Тайхо… у вас правда всё хорошо? — произнесла она.

Услышав это, Тайки вскочил и опустился на колени рядом с ней.

— Ты Сёва? Тенфуко?

Тенфуко назывались служанки, присматривающие за высокоранговыми чиновниками. Они занимались множеством мелких повседневных дел, избавляя от этой рутины своих господ.

— О боги! — воскликнула Сёва. — Как же это напоминает старые добрые времена! Поверить не могу, как вы выросли! — она разрыдалась, пытаясь протереть глаза рукавами.

— Рад видеть тебя в целости и сохранности спустя столь долгое время, — сказал Тайки, положив руку ей на плечо.

— Ох, я так о вас волновалась… С вами не произошло ничего плохого? Вы ведь питаетесь и спите нормально? Как ваше самочувствие? Вас ничего не беспокоит? — подняв голову, она вновь принялась разглядывать Тайки. — Каким же прекрасным юношей вы стали! Думаю, ничего в этом мире не смогло бы сделать меня более счастливой! Хотя, конечно, это радостное событие слегка омрачает тот факт, что меня не было рядом с вами, пока вы росли.

Сёва вновь зарылась лицом в свои рукава. Взглянув на неё, Хейчу тяжело вздохнул и опустился на пол рядом, словно бы вся энергия внезапно покинула его тело.

— Значит, вы действительно Тайхо?

— Ну конечно же! — с неожиданной пылкостью воскликнула Сёва. — И вы держите его в этом подобии тюрьмы безо всякого намёка на прислугу?!

— Ах… — Хейчу, казалось, потерял дар речи.

Вытерев слёзы подолом, Сёва вскочила на ноги и, метнувшись к ожидавшим у входа солдатам, отобрала у них подносы с едой.

— Сегодняшнее утро выдалось холодным, так что завтрак, к сожалению, уже остыл, — сказала она, торопливо расставляя тарелки на столе. — Я смотрю, никто здесь не озаботился уборкой помещения. И посмотрите на них! Эти господа одеты практически в тряпьё! Господин Хейчу, пожалуйста, проследите, чтобы кто-нибудь об этом позаботился.

— Ах да… прошу прощения…

Когда-то забота о Кирине была целиком и полностью поручена подобным служанкам. Тайки в то время ещё был ребёнком, лишь недавно покинувшим гору Хоу. Пока он жил там, за ним присматривали ньёсен, девушки-жрицы горы Хоу, специально отобранные для заботы о Киринах. Коурё слышал, что вернувшись в Тай, Гёсо первым делом приказал служанкам Тайки создать для него обстановку, максимально похожую на жизнь на горе Хоу. Но, к сожалению, по словам Сёвы, с тех пор большинство женщин, прислуживавших Тайки, давно покинули королевский дворец.

Шесть лет назад прямо в королевском дворце разразился ураган шоку. На какое-то время два мира соединились и Тайки утянуло в далёкий волшебный край, именуемый Хораем. Тай чудовищным образом пострадал от последствий этого шоку. Даже Коурё, находившийся в то время в провинции Бун, слышал, что множество зданий в столице было разрушено, а большая часть правительственных чиновников ранена.

В то время тенфуко жили в доме, прилегавшем к покоям Тайки, и последствия шоку обошли их стороной. Но с тех пор как на трон сел Асен, большая их часть сбежала из дворца.

— Асен объявил, что король погиб, а Тайки исчез во время шоку и наверняка не вернётся, — рассказала им Сёва.

Асен заявил, что шоку, унёсший Тайки, возник из ниоткуда, но вскоре поползли слухи, что это был мейшоку, явление, искусственно вызванное Кирином, оказавшимся в беде. Если это было правдой, тогда сам Асен, несомненно, был тем, кто напал на Тайки. Из-за этого прислуживавшие Тайки тенфуко единогласно воспротивились Асену. Из-за этого некоторых из них жестоко наказали, а большую часть остальных лишили титула сэннин и изгнали из дворца. Тех немногих, кто избежал наказания, в конце концов оставили в покое и позабыли о них.

Сёва сумела удержаться во дворце, каким-то чудом пережив массовые карательные акции Асена. Она не собиралась присягать Асену на верность и из-за этого ей поручили рутину и чёрную работу, которой обычно занимались слуги низших рангов.

После шоку оказалось, что многие слуги, не записанные в реестре бессмертных, были тяжело ранены. Заполнить недостающее должны были чиновники, служившие Тайки и Гёсо. По крайней мере, так должно было быть.

Когда-то Сёва работала в министерстве Неба провинции Дзуй, затем её назначили одной из личных служанок Тайки. Ныне же она проводила большую часть дней моя посуду в одной из дворцовых кухонь.

— Да уж, жизнь была жестока к тебе.

— Теперь, когда я смогла снова увидеть вас, всё это кажется не более, чем внезапным досадным дождём, заставшим врасплох в пути, — с её лица не сходила улыбка. Сёва подняла чайник, собираясь долить им чая, и продолжила. — Теперь, когда я вновь могу служить вам, как раньше, я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.

Глава 25.

Словно пытаясь таким образом компенсировать шесть лет бессмысленного существования, Сёва трудилась без устали, уже не стесняясь при этом помыкать Хейчу. С его помощью она полностью переделала спальни и гостиную, теперь они куда больше напоминали комфортное жилое помещение.

— Я прослежу, чтобы господин Хейчу организовал здесь генеральную уборку, — сказала она, собирая со стола грязные тарелки. — Такое количество пыли может повредить здоровью Тайхо. Так же как только я верну тарелки на кухню, я отыщу Тайхо более подходящую одежду, — на несколько мгновений она задумалась. — Где же хранились вещи Тайхо?.. А, впрочем, не важно. Всё равно ни одна из старых вещей сейчас не подойдёт ему… В общем, я попробую что-нибудь сообразить. И вам тоже, — добавила она, обращаясь к Коурё. — Когда я вернусь, мы займёмся вашим гардеробом.

Сказав это, она поспешно направилась к выходу из комнаты, предварительно сунув в руки Хейчу стопку салфеток. Глядя на неё широко распахнутыми глазами, Хейчу дождался, пока дверь за ней закроется, после чего устало выдохнул.

— Святые Небеса! — воскликнул он, покачав головой, отчего его длинные белые волосы качнулись из стороны в сторону, создавая слегка комичное впечатление.

— Словно стихийное бедствие, да? — хихикнул Коурё.

— Ну, я заслужил это, — ответил Хейчу. — Вряд ли мои действия вплоть до сегодняшнего дня можно было назвать исполнением долга. Сёва была абсолютно права, — он снова поклонился Тайки. — Мне следует искренне извиниться перед вами за все те невзгоды, которые мы могли столь несправедливо причинить вам.

— О, не беспокойтесь об этом, мы и не ожидали иного отношения.

— Я благодарен вам за столь добрые слова.

— Относиться подозрительно к какому-то пареньку, который объявился из ниоткуда и назвался Тайхо, вполне естественно, — добавил Коурё.

— Ваши слова воодушевляют меня. Понимаю, это звучит как оправдание, но раньше у меня не было возможности встретиться с Тайхо.

— Вы были назначены недавно?

— Нет, раньше, ну, до недавнего времени, я служил помощником секретаря министерства внутренних дел. Но к совершенно неожиданно недавно меня повысили до камердинера и назначили личным помощником отсутствующего Тайхо.

— А кто сейчас является главой министерства Неба?

— Господин Рисшо. Он ранее служил в министерстве Весны, так что, вероятно, вы никогда не встречались с ним.

— Я слышал слухи о том, что господин Кайхаку пропал без вести, — сказал Коурё. Когда он отправлялся в провинцию Бун, Кайхаку служил министром Неба.

— Да, из-за шоку. К сожалению его местонахождение всё ещё неизвестно.

— Оу, — отозвался Коурё.

Услышавший эту новость Тайки выглядел удручённым.

— Этот шоку стал для королевства настоящим бедствием, да? — протянул он.

— Да, ну, а чего ещё ожидать…

«Чего ещё ожидать от шоку», — хотел сказать Хейчу, но внезапно его голос опустился до шёпота. По дворцу ходили слухи, что из всех высших чиновников, приближённых к Гёсо, при дворе остался лишь Чо’ун, министр Весны. Эйчу, чоусай, умер от ран, предположительно, полученных из-за шоку, Кайхаку пропал без вести, Сэнкаку, министр Земли, был казнён Асеном, Каэй, министр Осени, и Хабоку, министр Лета, сбежали из дворца и о них ныне не было никаких известий. Росан, бывший министр Зимы, был разжалован.

— Как сейчас поживает Росан?

— Насколько я знаю, хорошо. Человек моей должности не может знать слишком много, даже если захочет, но я, по крайней мере, не слышал новостей о том, чтобы он был казнён или сбежал из дворца.

— Новостей? — переспросил Коурё.

— Да, к сожалению, большая часть из них — просто слухи. Нынче вообще трудно узнать что-либо определённое о том, что происходит во дворце. Я знаю лишь то, что касается лично меня, вся остальная картина основана на слухах и недомолвках.

— Иными словами, распространение информации кем-то пресекается?

— Я бы так не сказал, — ответил Хейчу, склонив голову на бок. — Это не похоже на то чтобы кто-нибудь намеренно пытался воспрепятствовать распространению информации. Сложно сказать на что это похоже, но по моим ощущениям в последнее время все сведения становятся, ну, отрывочными.

— Отрывочными? — спросил Коурё.

Хейчу задумчиво кивнул, судя по всему, он не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать сложившееся впечатление. Став чиновником, Хейчу активно взбирался по карьерной лестнице в последние годы правления короля Кё. Он начал с должности помощника одного из высших чиновников и уверенно принялся продвигаться по службе. В какой-то момент он понял, что означают слова «трудиться на благо королевству». В то время правление короля Кё уже трещало по швам и многие люди начинали беспокоиться, что придворные вот-вот начнут оставлять свои посты. Несмотря на сложившиеся условия, Хейчу испытывал сильное чувство принадлежности. Он был подданным королевства, частью целого. Если в той обстановке он бросил бы работу, это лишь нагрузило бы его сослуживцев ещё больше и, в добавок, разозлило бы его начальство, из-за чего, вполне вероятно, проблемы могли возникнуть даже в других отделах. Причинно-следственная связь такого поступка чётко прослеживалась для него. Он знал, что он делает и что за этим последует. А если в какой-то момент он не знал, как ему поступить, ему всегда удавалось найти достаточно сведущего человека.

Он понимал своё место и свою роль в жизни королевства Тай. Ситуация не изменилась в период траура по королю Кё, равно как и в период отсутствия правителя. Не важно, насколько сильной выглядела разруха со стороны, королевство продолжало существовать, и он оставался его частью. Поскольку он был частью правительства, его работа так или иначе привносила свой вклад в жизнь королевства, а если нет, он всегда понимал, почему это происходит.

Он смотрел на то, как его сослуживцы отчитываются перед начальством и результаты их трудов продвигаются всё выше и выше по иерархической цепи и он уже давным-давно понял, как информация передаётся снизу вверх в столь большой организации. Также он был прекрасно знаком с ответственными за это людьми. Даже не встречая их лично и не зная их имён, он чувствовал, что где-то там существовали люди, ответственные за это, и он довольно хорошо осознавал, в чём заключалась их работа.

Коротко говоря, он никогда не терял ощущения того, что за кулисами всей правительственной службы стояли люди и именно они поддерживали большой и сложный правительственный аппарат в рабочем состоянии.

Первое время ситуация оставалась прежней и во время правления Асена. Несмотря на то что правительство пребывало в смятении и любые скоординированные действия встречали множество препятствий и задержек, вся его работа в целом продолжала иметь смысл.

Однако мало помалу ситуация менялась.

Возможно, всё началось с того, что высшие правительственные чины пострадали или погибли во время шоку, а в последствии, пытаясь взять дворец под контроль, Асен разжаловал, переназначил или казнил многих людей, служивших на ответственных постах. В ходе этих чисток множество работников попросту исчезло. Это случалось так часто, что у Хейчу не было времени даже на то, чтобы познакомиться с ними или запомнить их имена и должности.

В таком состоянии разобраться в работе правительства королевства Тай было попросту невозможно. Конечно, схожие ситуации были и на закате правления короля Кё, и в период, пока трон пустовал, и даже какое-то время после коронации Гёсо. Но те времена едва ли можно было сравнить с нынешним положением дел. Когда в каком-либо министерстве или департаменте освобождалась высокопоставленная должность, никто и понятия не имел, кому следует её занять. А когда кто-то всё-таки занимал вакантное место, никто не знал, что это за человек, как он этого добился и, зачастую, вообще что-либо о его прошлой жизни. Никогда раньше с правительством не случалось ничего подобного.

Не важно, был ли Асен самозванцем или же просто временно исполняющим обязанности короля, он не спешил показываться на публике и даже придворные уже давно не видели его. Но он хотя бы на бумаге всё-таки возглавлял шесть министерств, тогда как большая часть новых людей на более низких должностях были, казалось, случайно набранными незнакомцами. Придворным о них было известно лишь то, что они видели своими глазами. Никто не представлял, что они делали до этого, что собираются делать в будущем и в каком направлении поведут королевство. Все эти вопросы оставались без ответов. В связи с этим осуществлять хоть какой-нибудь надзор за деятельностью правительства становилось всё сложнее и сложнее.

Вскоре каждое действие начало казаться придворным полнейшей бессмыслицей. Им казалось, словно они бредут по густому туману. Единственным достоверным фактом оставалось то, что Асен, бывший генерал дворцовой стражи, всё ещё занимал трон.

После шоку, погрузившего в хаос весь королевский дворец, ему пришлось приложить большие усилия для того чтобы установить свой контроль над ситуацией. Всем были известны меры, на которые он пошёл, дабы подчинить себе правительство, потерявшее своего короля. Придворные помнили, как он всеми силами выживал из дворца преданных подчинённых Гёсо и заменял более послушными и податливыми людьми, пока все, кто мог как-либо выступить против него не оказались выдворены из дворца.

Но постепенно начали происходить и другие изменения. Например, в министерстве Неба, в котором служил Хейчу. Пока королевством правил Гёсо, должность министра Неба занимал Кайхаку, но во время шоку он пропал без вести и его пост занял его первый заместитель. Все ожидали, что бывший замминистра примется реорганизовывать дворец согласно планам Асена, но в какой-то момент он попросту исчез. Со временем приказы от него начали поступать всё реже и реже и затем, без всякого предупреждения и без каких-либо сведений о своём отбытии, он покинул дворец. После этого Тайсаем назначили человека по имени Рисшо. До этого он работал старшим помощником в министерстве весны. Столь грандиозное повышение удивило всех. Даже несмотря на то, что он был правительственным чиновником, Рисшо относился к одному из низших рангов гражданских служащих. Никто даже представить себе не мог, что он станет главой одного из шести министерств. Подобное повышение шло вразрез со здравым смыслом.

Естественно, никто из высших чинов не знал ничего о его карьере, достижениях или хотя бы что за человеком он был. Никто из коллег Хейчу не представлял, что им следовало делать. Затем начала происходить бессмыслица.

Реорганизация министерства, начатая бывшим замминистром, была брошена на полпути. В ходе реорганизации множество позиций и должностей остались незанятыми, в частности, начальства у Хейчу стало значительно меньше. Но внезапно из неоткуда начали приходить новые поручения. Они явно приходили откуда-то сверху, минуя непосредственное начальство, и содержали простые инструкции «сделать то и это», без каких-либо пояснений или далеко идущих планов. Любые вопросы лишь озадачивали человека, доставлявшего эти приказы. И, как только Хейчу принимался за работу, ему вскоре приходил другой набор приказов, зачастую, противоречащий предыдущим. Они также «спускались сверху» и не содержали никаких объяснений, из-за чего Хейчу не представлял, какому из приказов нужно было следовать в первую очередь. Его расспросы либо оставались без ответов, либо же полученные ответы лишь ещё больше всё усложняли. Неоднократно официальные запросы начальству словно растворялись в пустоте.

Нет, человек на той стороне не исчезал после этих запросов, он просто игнорировал их, не желая общаться с Хейчу или его коллегами, отчего им не оставалось ничего, кроме как делать то, что было велено.

В итоге коллеги Хейчу предположили, что среди высших чинов, должно быть, идёт борьба за власть. И, что рано или поздно, поток приказов должен стать более осмысленным, так как одна из сторон, рано или поздно, потеряет право голоса. Но это было лишь догадкой, не подкреплённой никакими фактами. Но придя к такому выводу они вовсе не были удивлены тому, что со временем подобные приказы стали приходить всё реже и реже. Постепенно результаты их работы перестали проверяться и как-либо оцениваться, поэтому все последующие приказы коллеги Хейчу стали откладывать в долгий ящик.

— Как-то так всё и происходило, — закончил Хейчу. — И теперь я и мои коллеги понятия не имеем, что вообще происходит в правительстве.

Последнее крупное событие — появление Тайки и Коурё — не стало исключением. Хейчу служил чиновником в министерстве внутренних дел (министерство Земли), его работа заключалась в поддержании в рабочем состоянии административных законов и учреждений, управляющих государственной службой, но затем его ни с того ни с сего назначили камердинером. Хейчу так и не сумел отследить кто отдал такой приказ и зачем это было сделано.

Однажды его вызвал к себе министр внутренних дел, ответственный за условия жизни короля и Тайхо, и сказал ему, что теперь Хейчу должен был присматривать за человеком, который назвал себя Тайхо.

Для Хейчу это выглядело как смещение с поста. Он пришёл к выводу что, должно быть, он где-то ошибся, и из-за этого его убрали под благовидным предлогом. Однако сколько бы он не расспрашивал, никто так и не смог объяснить ему, почему его сделали камердинером. Ему лишь сказали выполнять свою работу, не дав при этом никаких инструкций о том, что за работа его ждала, и как её следовало выполнять.

Он пришёл с вопросами к своему новому начальнику, но и тот понятия не имел, почему Хейчу назначили камердинером. Это было понятно уже по одному вопросу, которым тот встретил его: «Как, говоришь, тебя зовут? »

Вскоре после этого весть о его переводе всё-таки достигла ушей его начальника, но легче не стало. Единственным советом, который услышал Хейчу, было «поступай, как считаешь нужным». Вскоре после этого у ворот столицы объявился человек, назвавшийся Тайхо, и тогда Хейчу поручили приглядеть за ним, опять же, не уточняя деталей.

Поскольку это были буквально все должностные инструкции, которые он получил, ему пришлось придумывать, где разместить новоприбывших. Когда он предложил поселить их в резиденции Тайхо во дворце, ему обеспокоенно ответили, что ещё было слишком рано пускать их во внутренние покои дворца.

— Но куда тогда? — озадаченно переспросил Хейчу. — Какое жильё будет подобающим его статусу? Как мне следует его принять и на какой срок он останется у нас?

Хейчу получил достаточно содержательный ответ лишь на первый вопрос. Но когда он пришёл к управляющему за ключом, оказалось, что тот и не слышал ни о каком поручении. Подобные ответы ожидали Хейчу везде, куда бы он ни пошёл, на кухне, на складе и в других местах. В итоге Хейчу сумел относительно решить проблему, организовав встречи с начальством каждого пункта из списка своих дел. Там он представился, предоставил свои документы, и объяснил сложившуюся ситуацию. Причём в каждом новом месте ему приходилось начинать рассказ с самого начала.

— И так в последнее время везде. Мы делаем то, что нам приказывают делать, а всё остальное нам приходится додумывать самим. Иного варианта попросту нет. Подозреваю, люди, которые выдают нам эти приказы, чувствуют себя также. Быть может, каждый госслужащий в королевстве сейчас оказался в той же ситуации, что и мы.

Как и сказал Хейчу, казалось, будто непроницаемый туман окутал королевский дворец. Хейчу мог относительно чётко сказать, что происходило в его ближайшем окружении, но стоило попытаться заглянуть чуть дальше и обстановка размывалась, вскоре становясь полностью неразличимой.

«Значит, королевство свернуло со своего истинного пути? » — спросил себя Коурё, слушая рассказ Хейчу. Он мог ответить на этот вопрос лишь положительно. Вот почему королевство не могло сделать ничего для своих жителей. Оно само начало терять свою форму, содержание и смысл. Всё то, что делало его королевством.

— Интересно, что же всё-таки задумал Асен? — спросил Коурё вслух.

— В последнее время господин Асен заперся в королевском дворце и крайне редко показывается на публике, — ответил Хейчу, решив, что вопрос предназначался ему.

— Он совсем не появляется на публике?

— Да. Я слышал, что всеми делами королевства занимается чоусай и его приближённые. Господин Асен оставил всё на него и заперся в своих покоях, но ещё интереснее то, что, — Хейчу понизил голос до громкого шёпота. — Ходят слухи, что после того как Асен заперся в своих покоях, Чоусай получил полную свободу действий и извлекает из этого всю возможную выгоду. Честно говоря, из-за того что меня назначили камердинером, мне стало интересно, что вообще сейчас происходит во дворце. В последнее время я расспрашиваю людей, пытаясь узнать хоть что-то. Насколько мне известно, господин Асен не имеет ни малейшего понятия о том, что в столицу заявился Тайхо.

— Чоусай скрыл это от него?

— Это один из возможных вариантов. Если это не он, то кто-то другой со схожими полномочиями и интересами. Человек моей должности при всём желании не сможет узнать об этом многого, — Хейчу ещё сильнее понизил голос. — В последнее время во дворце царит очень странная атмосфера. Несмотря на то, что здесь всё ещё работает множество госслужащих, это место кажется заброшенным.

Изначально Хейчу был рад, услышав, что Асен стал новым королём. Он полагал, что Асен сможет, наконец, восстановить в Тай мир и порядок. И несмотря на то, что в последствии выяснилось, что Асен был самозванцем, Хейчу с радостью поддержал бы его, если бы появилась какая-либо возможность узаконить его правление. Но, казалось, что среди служащих дворца подобное настроение не разделял никто.

— Словно бы визита Тайхо и не было. Тихо, как на кладбище. Нет, даже не так. Тихо, как будто все затаили дыхание. Словно бы все нервно ждут, пока кто-то сделает следующий шаг.

Внезапно осознав, что он снова говорит довольно громко, Хейчу резко прервался.

— Простите меня, — извиняющимся тоном продолжил он. — Кажется, я зашёл слишком далеко. Боюсь, я мог сказать нечто неподобающее. Прошу, забудьте обо всём, что я наговорил.

— Не беспокойся об этом, — ответил Коурё. — Мы ничего не слышали.

Хейчу облегчённо поклонился им, после чего принялся лихорадочно протирать мебель стопкой салфеток, которую он всё ещё держал в руках. Около минуты Коурё наблюдал за ним, после чего бросил взгляд на Тайки. Он не проронил ни слова, но Тайки, кажется, уловил его мысли и кивнул ему. Новости о появлении Тайки не достигли Асена. Коурё до сих пор было трудно в это поверить. Но это означало, что Асен до сих пор не знает, что Тайки объявил его королём. Возможно, чоусай скрывал от него эту информацию. Возможно, у чоусая были свои причины, по которым ему очень не хотелось бы видеть Асена новым королём.

Пока Коурё обдумывал всю эту новую информацию, Сёва направлялась вглубь королевского дворца. Наконец обретя уже забытое чувство нужности, она торопливо взбиралась всё выше, направляясь ко внутренним покоям. Миновав башню, отделявшую внутренние покои от внешних, она свернула на восток. Бросив взгляд на ворота, ведущие к залу совета, она поспешила в сторону кабинетов шести министерств.

Подойдя к воротам, ведущим к министерству Неба, она остановилась и окликнула стражника.

— Меня зовут Сёва. Пожалуйста, сообщите господину Рисшо, что я пришла.

Вскоре к воротам вышел один из помощников Рисшо и проводил Сёву внутрь. Там её ожидал мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет. В его глазах поблёскивала сталь. Это был человек, спасший её от рутинной жизни служанки, и восстановивший её в прежней должности.

Сёва опустилась перед ним на колени.

— Безо всяких сомнений, явившийся к нам молодой человек — это Тайхо, — сказала она.

— Без сомнений, говоришь?

— Да, — кивнула Сёва.

Этот молодой человек действительно был её прежним господином. Несмотря на то что она не входила в круг его общения, она бывала рядом с ним каждый день, иногда разговаривала с ним и слушала его ответы. Несомненно, с тех пор он вырос и изменился, но это всё ещё был Тайки.

— Прекрасно, — оживлённо закивал Рисшо. — Продолжай служить ему, как и раньше.

— Нынешние условия жизни Тайхо оставляют желать лучшего.

— Поручаю тебе разобраться с этим. В твоём распоряжении все необходимые ресурсы и персонал.

— Хорошо, — ответила Сёва, склоняясь в земном поклоне.

— Проследи, чтобы он ни в чём не нуждался. И ещё…

— Я сообщу вам обо всём, что я услышу или увижу, кивнула Сёва, — кивнула Сёва.

В ответ мужчина удовлетворённо улыбнулся ей.

Глава 26.

В действительности же слухи о том, что Тайки объявился во дворце Хоккей и назвал Асена новым королём, распространялись по королевскому дворцу со скоростью молнии.

— Неужели это правда тайхо? — рано или поздно возникал вопрос у всех, посвящённых в эту новость.

Все попытки подтвердить или опровергнуть это лишь ещё больше баламутили воду.

— Когда тайхо пропал из дворца, он был ещё совсем ребёнком. Разве сейчас кто-нибудь сможет узнать его?

— Да дело не в этом. Вряд ли кто-нибудь вообще решится притворяться Кирином.

В обычной ситуации никто даже не усомнился бы в услышанном. Достаточно было бы просто взглянуть на цвет волос человека, назвавшегося Кирином. Вот только нынешний тайхо Тай был редким чёрным Кирином. Каждый раз после упоминания этого факта следовало молчание. Если золотистая грива не могла служить доказательством правдивости его слов, как ещё мог человек, называвший себя Тайки, доказать, что он не врёт?

— Даже если он вырос, может быть он не сильно изменился внешне.

Аргумент был весомым, но с той же уверенностью можно было предположить и обратное. Получалось, что так или иначе, единственным способом установить его личность было просить кого-нибудь, кто знал его ещё тогда, что сужало круг возможных свидетелей до небольшого количества людей, почти все из которых жили выше моря облаков.

Конечно же, эти слухи звучали везде, как у подножия горы, так и на её вершине.

— Как насчёт одного из чиновников министерства Неба? Или кого-нибудь из риккана провинции Дзуй?

— Что за чушь? — ответил на это человек, когда-то работавший в министерстве Неба. — Нам никогда не доводилось хорошенько рассмотреть его. В тех редких случаях, когда мы встречались, нам следовало благодарить его за одно только присутствие. Мы не могли пялиться на него, это было бы в высшей степени неуважительно.

В итоге, все ответы чиновников сводились к тому, что в присутствии Тайки они всегда смотрели в пол, склонившись в земном поклоне.

— Честно говоря, мне кажется, больше шансов будет две фасолины из одного стручка, чем опознать подросшего Тайки в толпе.

— Я смутно помню его лицо, но я могу описать его лишь словами. Он был молод.

— Возможно, единственным человеком, который мог бы узнать выросшего тайхо, был бы господин Гёсо.

Но Гёсо здесь не было, и они не могли воспользоваться этим вариантом.

— Или наместник провинции Дзуй, или госпожа Рисай.

— А как насчёт предыдущего главы риккана?

Вскоре эту шокирующую новость услышали в каждом уголке королевского дворца.

— Они все либо мертвы, либо пропали без вести. Единственными, кто остался, — на этом моменте один из младших помощников чоусая понизил голос. — являются господин Росай, бывший министр Зимы, и нынешний чоусай, бывший министр Весны.

Нынешний чоусай, господин Чоун, действительно когда-то занимал должность дайсохаку, главы министерства Весны.

— О Боги, вы что, надеетесь, что я узнаю его после стольких лет? — проворчал он, когда к нему обратились с подобным предложением.

Несмотря на то, что Чоун когда-то занимал пост министра Весны, он не входил в круг доверенных лиц Гёсо, из-за чего ему ни разу не выпало возможности должным образом познакомиться и уж тем более подружиться с Тайки. По сути, он видел Тайки лишь во время собраний совета и смотрел на него снизу вверх, пока тот стоял на возвышении. Те случаи, когда они встречались лицом к лицу и разговаривали друг с другом можно было пересчитать по пальцам одной руки. И, поскольку всё это время он всё равно проводил в земном поклоне, у него не осталось достоверных воспоминаний о его внешности.

— Итак, это могли бы быть Росай или Ганчоу из дворцовой стражи…

Будучи доверенными лицами Гёсо они должны были знать Тайки куда лучше. Но настоящая проблема была даже не в этом.

— Но всё же, куда более важный вопрос это то, действительно ли господин Асен станет новым королём.

— Да, на этот вопрос действительно трудно ответить.

— Вы считаете это маловероятным?

Чоун окинул взглядом своих ближайших помощников, собравшихся у него в кабинете, но никто из них не осмелился ответить на заданный вопрос.

— Также возможно, — Чоуна посетила ещё одна мысль. — Неужели Гёсо погиб?

— Не может быть! — эхом откликнулось сразу несколько голосов.

— А как поживает Хакучи? — спросил в ответ Чоун.

Если Гёсо действительно умер, тогда Хакучи тоже должен был умереть, но пока что до них не доходило никаких новостей об этом. Хотя, никто, впрочем, и не проверял клетку с Хакучи ежедневно. Было вполне возможно, что они просто проворонили его последний крик.

— Мы проверим это сию же секунду, — воскликнул один из помощников, вскакивая на ноги. Он торопливо выскочил из комнаты и послал первого же встреченного слугу в западный дворец проверить состояние Хакучи.

Встретившие этого слугу стражники передали запрос соответствующему чиновнику, отвечавшему за Хакучи, а тот, в свою очередь, торопливо отправился в зал, в котором обитала птица. Серебряная ветвь, на которой когда-то гордо восседала птица, была пуста. У основания деревца виднелся небольшой холмик, из которого торчала бамбуковая трубка.

Чиновник склонился над ним и приложил к бамбуку своё ухо. Другой конец бамбуковой трубки выходил в большой сосуд, располагавшийся под землёй. Прислушавшись повнимательнее он сумел различить шелест крыльев копошащейся в сосуде птицы.

— Хакучи ещё жив, — отрапортовал чиновник.

Эта новость лишь ещё больше озадачила Чоуна и его помощников.

— В таком случае, Воля Небес касательно короля должна была остаться неизменной.

— Можем ли мы утверждать, что тайхо солгал нам?

— Что же тогда замышляет тайхо?

— Поверить не могу, чтобы Кирин мог быть замешан в каких-либо политических интригах.

— Значит ли это, что кто-то использует тайхо? Возможно, даже против его воли.

— Кто-то дёргает за ниточки из-за кулис?

Слушая разворачивающуюся дискуссию, Чоун обдумывал все возможные варианты происходящего. Вариантов было два: либо неизвестные силы использовали Тайки в своих интересах, либо он сам спланировал и устроил всю эту путаницу. Но если так, то чего он пытается добиться? Зачем ему было проделывать весь этот путь и ворошить осиное гнездо?

— И всё-таки, разве не важнее сейчас установить личность человека, называющего себя тайхо?

— А как насчёт господина Асена?

— Не вариант, — отрезал Чоун. — Представьте, что они встретятся и после этого с Асеном что-нибудь приключится. Что тогда? Последствия могут быть катастрофическими. Установить его личность должен кто-то другой. Например, министр Неба, — Чоун бросил взгляд на сидевшего рядом Рисшо.

— Я был лишь недавно назначен на данную должность и, увы, не в состоянии делать подобные заявления, — ответил он. — Однако есть и другие, кто служил тайхо ещё тогда. Наиболее близким к нему человеком, кроме Гёсо, был, пожалуй, министр Неба провинции Дзуй. Но, так или иначе, всегда, когда тайхо показывался на публике, он был в компании Гёсо. Я полагаю, нам следует найти госслужащего из министерства Неба, который либо прислуживал Гёсо, либо так или иначе помогал с организацией хозяйства и их повседневной жизни.

Прислушавшись к этому предложению, Чоун велел отыскать такого человека. В результате к нему привели Сёву. И Сёва уверенно подтвердил, что Тайки действительно был Кирином королевства Тай.

— Разве Кирин может пойти против интересов своего короля? — возразили многие. — Если Воля Богов всё ещё покоится на плечах Гёсо, то невозможно поверить, что тайхо стал бы намеренно искажать её.

— Да, с этим действительно есть некоторые сложности.

— Если Гёсо действительно всё ещё жив, не следует ли из этого единственный вариант, что по каким-то неизвестным причинам Воля Небес действительно изменилась?

Чоун внимательно обдумал сказанное.

— Это вновь подводит нас к вопросу о том, следует ли нам сообщать об этом господину Асену? — наконец произнёс он.

Чоун до сих пор не осмелился сообщить какие-либо новости Асену. А никто из других бюрократов в его окружении не имел доступа к аудиенции с ним. Своим непосредственным подчинённым Чоун велел молчать обо всём, что касалось тайхо, хотя, конечно, слухи распространялись с такой скоростью, что как-либо воспрепятствовать им было попросту невозможно. Но, к счастью или нет, Асен никогда не общался со слугами, заботившимися о нём. По сути, это не оставляло никаких возможностей для того, чтобы он мог услышать эти слухи.

— Полагаю, тайхо что-то замышляет, — нарушил молчание министр Земли.

— Тайхо, или, более вероятно, те, кто за ним стоят, наверняка попытаются напасть лично на господина Асена. Если мы бездумно позволим им встретиться, то это наверняка сыграет им на руку. Нам следует приложить все усилия, дабы не стать невольными соучастниками этого заговора. До тех пор, пока мы не сможем узнать истинные намерения тайхо, его следует держать подальше от господина Асена.

Если вся эта шумиха дойдёт до Асена, он наверняка сам потребует немедленной встречи с тайхо. Поэтому министрам необходимо было разобраться в ситуации до того, как это в принципе могло произойти.

— Так или иначе, нам следует внимательно следить за действиями бывших сподвижников Гёср. Вероятно, вскоре мы наткнёмся на что-нибудь подозрительное. Более того, поскольку никаких прецедентов подобного не было даже в истории других королевств, нам необходимо будет провести тщательное расследование. До тех пор, пока нам не станут известны истинные мотивы тайхо, ничего из прозвучавшей сегодня информации не должно достичь ушей господина Асена.

Все присутствующие в кабинете согласно закивали.

Глава 27.

Далеко внизу, за резко обрывавшимся скалистым уступом, минуя ряды базальтовых колонн, поддерживавших все строения на горе, простирался город Коуки. Этот уступ находился настолько высоко над городом, что у любого, кто рискнул бы заглянуть за его край и посмотреть вниз, непременно закружилась бы голова. Дул пронизывающий холодный ветер — верный предвестник зимы. Свинцово-серое небо нависало низко над головой.

Уступ представлял собой платформу, сделанную из большой, плоской плиты из отполированного камня. С трёх сторон эта платформа была окружена возвышавшимися скалами горы Рё’ун.

В одной из скал был выдолблен проход, опоясывающий гору. Периодически он расширялся, образовывая террасы. В наивысшей точке этой горной тропы, прямо у обрыва, виднелся маленький женский силуэт. Девушка стояла на краю пропасти, не выказывая ни малейшего страха. На её вытянутой руке сидела птица. Девушка окинула взглядом раскинувшийся далеко внизу пейзаж, и какое-то время просто стояла и любовалась им.

Затем она взмахнула рукой, отправляя птицу в полёт. Голубые крылья взметнулись в воздух, птица описала широкий круг, после чего уверенно полетела на север. Девушка проводила её взглядом.

Судя по её облику, она явно была посторонней в королевском дворце — вместо привычного для этих мест чиновничьего одеяния, она была одета в укороченное кимоно и хакама. Кимоно выглядело простым и лёгким, но по качеству ткани оно никак не уступало одеждам придворных.

На поясе девушки покоились парные мечи. Они казались довольно увесистыми, но, судя по всему, никак не обременяли девушку — напротив, её движения были ловкими и грациозными, чем-то напоминая кошачьи. Уверенно пройдя по краю обрыва до дальнего конца, она забралась на один из выступов зубчатой стены, обрамлявшей террасу. Даже резкие порывы ветра не заставили её покачнуться.

Дождавшись, пока птица скроется из виду, девушка повернулась и изящно спрыгнула обратно на тропу, после чего направилась прочь от террасы. Спустившись по лестнице, она миновала дверь, через которую уже проходила совсем недавно. Девушка направлялась вниз, возвращаясь тем же путём, которым она пришла сюда. Вскоре она вышла на ещё одну каменную платформу.

На платформе находились огромные запертые ворота — Запретные Врата королевского дворца. Ни на платформе, ни на других дорогах и тропинках, ведущих к ней, не было ни души. Девушка заглянула в комнатку привратника, тоже выдолбленную из цельного камня. Внутри находился один человек. Его взгляд был пустым, а лицо выражало крайнюю степень скуки.

Привратник смерил девушку взглядом, и никак более не отреагировал на её присутствие. Нет, он не игнорировал её. Он просто следовал своим должностным инструкциям, рутинно и неуклонно, словно робот. В его обязанности входило проверять всех, кто приближался к Запретным Вратам. Но он прекрасно знал, кем была эта девушка, и потому не видел смысла требовать у неё документы.

Мельком взглянув на привратника, девушка направилась к большому зданию, враставшему в скалу. Это были королевские конюшни. В них содержались кидзю короля, а также кидзю стражников, охранявших Запретные Врата. Посетителям дворца также разрешалось оставить там своих ездовых животных.

Рядом со стойлами располагались казармы стражи. У казарм дежурило пятеро солдат, стоявших ровно и неподвижно, словно статуи. Они тоже знали, что девушке разрешалось здесь находиться, и потому их реакция была подобна реакции привратника — они лишь смерили её взглядом.

«С тем же успехом вместо них здесь могли бы стоять набитые чучела» — подумала девушка. Хотя, окажись здесь незнакомец, стражники наверняка тут же зарубили бы его на месте с практически механической точностью, не потрудившись даже спросить, кто он и откуда.

«И весь королевский дворец работает точно так же» — с этой мыслью она зашла в конюшню. Половина стойл пустовала и была закрыта. У входа, на перевёрнутом ведре сидел мужчина массивного телосложения. Поначалу он смерил девушку столь же безразличным взглядом, но затем на его лице всё-таки отразилась какая-то реакция. Он не был из числа тех безжизненных манекенов, которые попадались ей ранее.

— А ты всё такой же угрюмый, как и всегда, — произнесла она. Однако мужчина не собирался ей отвечать, так что девушка подошла к стойлу, около которого он сидел, и заглянула внутрь. Там лежало существо, похожее на белого тигра. Оно выглядело свирепым, но вместе с тем и необычайно красивым. Хвост тигра был длинным, вероятно столь же длинным, как и сам тигр. Чёрно-белый окрас его шкуры хорошо сочетался с его зелёными глазами, поблескивавшими, словно свежескошенная трава.

— Как поживаешь, Кейто? — позвала его девушка. Ей хотелось подойти к кидзю и погладить его, но она не могла этого сделать — тигр подпускал к себе лишь мужчину, встретившего её у входа. Всех остальных, рискнувших приблизиться к нему, тигр атаковал без раздумий. Поэтому его стойло было предусмотрительно обито железными решётками. Вероятно, кидзю всего лишь не хотел, чтобы ему досаждали, но, тем не менее, один его удар лапой мог стать смертельным для человека.

Вдоволь насмотревшись на Кейто, девушка снова подошла к мужчине.

— Я слышала, что тайхо вернулся, — мимоходом обронила она.

— Тайхо… — мужчина тяжело вздохнул, после чего поднялся на ноги. — Скажи, Яри, это правда?

— Похоже на то, — ответила Яри, глядя на него снизу вверх.

— Его посадили за решётку?

— Нет, насколько я знаю. Тайхо вернулся в королевский дворец по собственной воле. Вошёл прямо через главные ворота. Никто не пытался арестовать его, поскольку Асен, видимо, был избран новым королём.

Мужчина резко наклонился к девушке, и попытался схватить её за плечи. Та ловко отпрыгнула в сторону, словно лист, увлекаемый ветром. Мужчина смотрел на неё шокированным и непонимающим взглядом.

— Асен? Король?!

— Да, по словам тайхо.

— Невозможно! — взревел мужчина. — Злодей и ворюга! Он украл трон и убил множество собственных подданных. Он не имеет ни малейшего права быть королём!

— Гёсо тоже довелось убивать своих подданных, — ответила Яри, склонив голову набок. — Он ведь был военным, в конце концов.

— Это совершенно другое!

— А, по-моему, то же самое. Он убивал граждан Тай собственными руками. Разве они с Асеном не из одного теста? Да и ты такой же, Ганчоу.

— Дело в причинах и их праведности, — пробурчал Ганчоу. — Мы никогда бы не согласились убивать невиновных.

— Полагаю, у Асена были свои достаточно праведные причины? — ответила девушка.

— Хочешь сказать, что узурпатор прав?!

— Он мог бы быть прав, не будь он узурпатором, верно? Потому что, судя по всему, Небеса уже изменили свою точку зрения по этому вопросу.

— Чушь собачья! — рявкнул Ганчоу. — На кой чёрт нам вообще новый король?! Законный правитель Тай всё ещё… — мужчина замолчал на полуслове. — Нет… Этого не может быть…

— Что, стало интересно, не помер ли хакучи? — поинтересовалась девушка. — Будь спокоен, птичка жива и здорова. По крайней мере, так говорят придворные. Так что ты прав, нет никаких причин выбирать нового правителя. И потому-то случившееся и привело всех в такое смятение.

Ганчоу запрокинул голову к потолку и облегчённо выдохнул. Затем он вновь посмотрел на Яри.

— Ну а что говорит твой начальник? — поинтересовался он.

— Он тоже считает случившееся невозможным.

Ганчоу с раздраженным видом плюхнулся обратно на ведро.

— Значит, нет никакого «нового короля Асена», — фыркнул он. — Этот гад, должно быть, схватил тайхо и силой заставил его сказать такое.

— Это тоже не имеет смысла, — покачала головой девушка. — Все видели, что тайхо вернулся по собственной воле.

— Но что тогда происходит?

— Хммм… — Яри перевела взгляд обратно на сугу. Тигр ответил ей взглядом, полным неподдельного интереса.

— Приближается буря, — тихо произнесла Яри. Ганчоу непонимающе посмотрел на неё.

— Так сказал мой начальник, — объяснила девушка. — «Приближается буря. Времена меняются. К добру или к худу — время покажет».

— Я его не понимаю, — ответил Ганчоу.

— Мне кажется, он из тех людей, которых простаки вроде нас вообще неспособны понять.

Ганчоу вновь тяжело вздохнул. Яри ощущала недовольство, волнами исходившее от него. «Могла бы потрудиться объяснить» — читалось в нём.

— Ну, а как он поживает? — спросил Ганчоу.

— Тайхо-то? Понятия не имею. Я с ним не встречалась.

— Эх, — протянул Ганчоу.

— Но я слышала, что он вырос, — добавила девушка.

***

Гогецу узнал о возвращении Кирина Тай от Боушуку — такого же младшего офицера, как и он сам.

— Правда? — переспросил он. Первоначальная вспышка радости сменилась неуютным холодком, пробежавшим по его спине.

— Это пока что слухи, — радостно ответил его коллега, сосредоточенно водивший кромкой меча по точильному камню. — Но кое-кто высокопоставленный уже подтвердил, что это, без сомнения, тайхо. К тому же, по возвращении тайхо объявил, что выбрал господина Асена новым правителем.

— Это абсурд! — воскликнул Гогецу.

— Абсурд? Почему ты так думаешь? — прервавшись, Боушуку внимательно посмотрел на Гогецу. На его лице читалось наивное непонимание.

— Ах, нет, — быстро «исправился» Гогецу. — Забудь.

Боушуку озадаченно покачал головой, после чего улыбнулся и вернулся к работе.

— Ну конечно же, господину Асену суждено было стать королём, — с энтузиазмом произнёс он. — Нашу страну, наконец, ждут лучшие времена.

Боушуку явно не терпелось, наконец, использовать свой меч во имя защиты королевства.

— Конечно, — ответил Гогецу. Подтянув к себе ноги, он обхватил их руками. Затем он поймал себя на том, что неосознанно грызёт свои ногти.

Комната в отдалённом углу внутреннего дворца, в которой они находились, предназначалась для солдат. Гогецу прослужил в армии пять лет, а Боушуку — около года. Затем их выбрали из числа прочих кандидатов на повышение, и направили служить в дворцовую стражу. Учитывая количество свалившихся на них задач и обязанностей, в армии они, вероятно, имели бы звание сотника, или даже выше.

Сотник, как и следовало из названия, командовал сотней солдат. Обычно повышение до этого звания требовало от офицера соразмерных свершений. Молодой Боушуку лишь недавно получил это звание, и у него были все причины на то, чтобы радоваться этому. Столь резкий карьерный рост казался ошеломительным даже для Гогецу.

«Новый король…» — эта мысль снова и снова крутилась в голове Гогецу, вызывая у него смешанные чувства. Королевство Тай жило без своего Кирина последние шесть лет. Несмотря на то, что Асен принял на себя управление королевством, и как-то ухитрялся удерживать правительство от распада, Кирин был неотъемлемой частью королевства, как и король. Недаром говорили, что они были подобны двум колёсам телеги, двигающим королевство вперёд. Если кто-то из них внезапно исчезал — быть беде.

Однако сайхо покинул свой пост вовсе не по собственной воле. Причиной его исчезновения был Асен. Именно Асен, а точнее, устроенный им государственный переворот, были корнем всего зла, случившегося в королевстве за последние шесть лет.

Гогецу был одним из подчинённых Асена. Ныне он служил под началом Сейко, генерала левой дворцовой стражи. И хотя ни Сейко, ни Гогецу не участвовали в перевороте, они всё-таки чувствовали себя частично виноватыми в исчезновении короля и Кирина.

Гогецу винил себя в том, что не осмелился призвать Асена к ответу, не попытался придать случившееся широкой огласке. Зная о перевороте, Гогецу никогда не пытался ему помешать. Он просто плыл по течению.

Так он и оказался на стороне тех, кто выгнал сайхо из дворца. Из-за этого Гогецу сомневался в том, имел ли он право радоваться его возвращению. К тому же, он прекрасно понимал, насколько неправильным было избрание королём столь бессердечного человека, как Асен.

«Боушуку не способен понять, что я чувствую» — подумал он. Изначально Боушуку приехал в столицу с юга, с провинции Гай. Он оказался в королевской армии вместе с генералом Шинрё, в числе прочих младших офицеров. Поэтому Боушуку не мог нести никакой ответственности за переворот, равно как и за его последствия для королевства. Поэтому он мог с чистой совестью радоваться возвращению сайхо.

Но, так или иначе, возвращение сайхо было для них доброй вестью — смена правления означала хотя бы то, что теперь они могли нести свою службу с почётом. Гогецу прекрасно понимал это, и от этого ему становилось ещё больнее.

Младшие офицеры дворцовой стражи обычно служили телохранителями короля. Но уже давным-давно, главной задачей Гогецу и его коллег была не охрана Его Величества, а ежедневное написание рапортов и просиживание штанов в штабе.

«Словно медленная смерть от тысячи порезов…»

Когда приходило время его смены, он шел во внутренние покои дворца, и устраивался в дежурке. Он не занимался ничем полезным до самого конца смены, после чего шел домой. Так тянулись дни, недели, месяцы. Асену попросту не требовались телохранители.

Конечно, каждое его появление во внутренних покоях сопровождалось состоянием повышенной готовности у дворцовой стражи. Но это случалось крайне редко, и даже тогда Асен не утруждал себя созывами охранников и проверками их добросовестности и исполнительности. В последнее время Гогецу понятия не имел, чьим приказам ему нужно следовать, и что ему вообще следует охранять.

«Почему Асен не подпускает никого к себе? »

Будучи одним из его подчинённых, Гогецу желал хотя бы иметь возможность получить одобрение от начальника за успешно выполненную работу, отличиться на службе, честно заработать повышение, в конце концов. Но вместо этого он сидел и грыз свои ногти. На протяжении пяти лет.

Он уже отчаялся понять, что происходит при дворе. Он даже перестал просить себе более осмысленных и продуктивных заданий. Как и прочие младшие офицеры, он разочаровался в своей работе, и время от времени подумывал подать в отставку.

Боушуку же, напротив, воспринимал всё совершенно иначе.

— Как думаешь, когда состоится коронация? — восторженно поинтересовался он.

— Трудно сказать, — пожал плечами Гогецу.

***

Кисэн с неудовольствием отметил, что вновь погряз в проблемах по вине своего господина.

«Почему же так постоянно получается? » — задумался он. Кисэн был верным вассалом Асена, и верил в великую добродетель, а также непревзойдённые навыки и решимость своего суверена. Не знавший поражения на поле боя, Асен был одним из ценнейших людей прошлого короля, Кё. Солдаты уважали его и преданно шли за ним в бой.

Конечно же, Асена то и дело сравнивали с Гёсо, но по мнению Кисэна, Асен превосходил его во всём. По мнению Кисэна, Гёсо не хватало умения понимать реальность и подстраиваться под неё. Вместо этого он часто приходил к каким-то собственным, оторванным от реальности выводам, после чего с неистовым рвением добивался того, чтобы воплотить их в жизнь.

Асен был другим. Он прислушивался к своему окружению. Он ценил мнения своих приближенных, и всегда объяснял им, что и зачем он собирается сделать. Он вёл свои дела честно и открыто, и всегда держал своё слово.

В присутствии Гёсо Тайки всегда выглядел зажатым, практически запуганным. С Асеном же он вёл себя совершенно по-другому, что только подкрепляло теорию Кисэна.

Асен умел собирать вокруг себя людей, его окружала некая величественная аура, которая позволяла ему легко сближаться с людьми. У Гёсо не было ничего подобного. Напротив, Гёсо постоянно отгораживался от людей, из-за чего у него то и дело возникали сложности с общением и взаимопониманием.

Так почему выбрали Гёсо, а не Асена? Этот вопрос до сих пор не давал Кисэну покоя.

«Господин Асен должен был стать королём ещё тогда», — подумал Кисэн. — «Он превосходит Гёсо во всём».

Кисэн неуклонно придерживался своего мнения, что бы с ним ни происходило. Когда он узнал о восстании Асена, эта новость не удивила его ни на йоту. Напротив, решение его кумира показалось Кисэну логичным и правильным. Небеса ошиблись. Асен решил исправить их ошибку. Справедливость восторжествовала.

Асен должен был доказать, что его с самого начала следовало избрать королём. Кисэн работал с ним бок о бок долгое время, и успел убедиться в этом. Потому он никогда не отказывался от задания, которое могло бы принести пользу его суверену. Кисэн верил, что кризис власти в Тай настал из-за неверного решения правителя, и что под управлением достойного лидера всё быстро придёт в норму.

Но всё же, по какой-то непонятной причине, Асен вдруг перестал показываться на публике, перестал встречаться с Кисэном и остальными своими соратниками. Они редко слышали о нём новости, а виделись с ним ещё реже. И, что самое странное — внезапно Асен прекратил посылать им приказы и инструкции.

— Что же происходит с господином Асеном? — не выдержав, поинтересовался Кисэн у Хинкена, одного из главнокомандующих Асена.

— Мы, должно быть, не соответствуем требованиям господина Асена, — самоуничижительно улыбнувшись, ответил Хинкен. — Мы не справляемся с нашей работой.

— Но мы ведь… — Кисэн осёкся на полуслове. «Мы ведь не совершали ошибок» — собирался сказать он. Но действительно, хоть они и выполняли все приказы Асена, нельзя было сказать, что они достигли того, к чему он стремился, отдавая им эти приказы.

Асен велел им положить конец восстаниям крестьян, и они занялись этим со всем возможным рвением. Однако, на самом деле Асен желал положить конец причинам этих восстаний, и к исполнению этого желания они до сих пор не приблизились ни на шаг.

Действительно, если взглянуть с такой точки зрения, они и правда не отвечали требованиям своего господина.

— Но проблема ведь не только в нас? — переспросил Кисэн.

— Невозможно доподлинно сказать, когда всё пошло наперекосяк, — вздохнул Хинкен. — Но, как по мне, ещё со времён провинции Бун наши усилия были недостаточными.

Кисэн хотел было ответить ему, но сдержался. После исчезновения Гёсо, Кисэн вместе со своими соратниками отправился в провинцию Бун. Тогда он ещё не был посвящён в планы Асена. Поэтому он следовал приказам, полагая, что должен был помочь Гёсо отбить Тецуй.

В результате, его действия могли пойти вразрез с истинными стремлениями Асена. Например, пускай Гёсо уже давно никто не видел, периодически всплывали слухи о том, что он был жив, что означало, что покушение на него провалилось. Кисэн подозревал, что своими действиями он мог неосознанно помешать убийце и тем самым подпортить Асену дальнейшие планы.

— Господин Асен, вероятно, разочаровался в нас, — продолжил Хинкен удручённым тоном. Услышав это, Кисэн расстроено опустил голову.

«Да уж, нас нельзя назвать достойными вассалами» — подумал он.

В королевском дворце уже давно царил хаос, да и в самом королевстве было неспокойно. Кисэн и его коллеги не прилагали к разрешению проблемы достаточно усилий, их методы не были ни новаторскими, ни вдохновляющими.

К тому же, Хинкен даже не состоял в числе приспешников Асена с самого начала. Во время правления короля Кё он служил другому генералу. Конечно, когда Кисэн попал в армию, Хинкен уже состоял в отряде Асена, но его чужеродное происхождение могло повлиять на его суждения в дальнейшем.

«И всё-таки…»

Подход Кисэна к работе действительно можно было назвать «неуклюжим». Так ему сказал Асен, сразу после его первой большой ошибки.

— Ты будто слон в посудной лавке, — тепло улыбнувшись, произнёс тогда Асен. — Идя к цели, ты попутно протопчешься по всем мозолям окружающих, не упустив ни одной.

Когда Кисэн принялся смущённо оправдываться, Асен сказал, что сам ошибся, дав ему столь неточные приказы. Он сказал, что Кисэну не нужно сожалеть или оправдываться.

— Господин Асен сразу сказал, что ты бестактен и неуклюж, — объяснил ему позже Хинкен. — Но он также сказал, что никто не выбирает себе подобные качества намеренно, и что при должном обращении, они могут сослужить хорошую службу. Главное, не принимай такое отношение к себе как должное, хорошо? Кажется, его посыл заключался именно в этом.

Слова Хинкена сумели подбодрить Кисена. Он знал, что по сравнению с другими ему действительно недостаёт осторожности и умения планировать. Он умел лишь служить своему господину со всей возможной искренностью и усердием. Но неважно, как бы усердно он не трудился, он всегда будет на шаг позади остальных. Поэтому то, что его усилия не остались незамеченными, очень сильно воодушевило его.

Но всё равно он чувствовал себя брошенным, словно бы Асен отмахнулся от него, решив, что Кисэн — всего лишь некомпетентный дурак. Когда он поделился этой мыслью с Хинкеном, тот лишь криво усмехнулся:

— Знаешь, господин Асен частенько говорит, что мы с тобой похожи. Если твои слова правдивы, то меня, должно быть, бросили точно так же, как и тебя.

— Нет, мы абсолютно разные! — воскликнул Кисэн. — Ты умеешь продумывать вещи наперёд, ты надежён, на тебя можно положиться. У тебя на счету столько достижений и заслуг! Кто-то вроде меня и в подмётки тебе не годится!

Усмехнувшись, Хинкен похлопал Кисена по плечу.

— Человека, столь же преданного, как ты, непросто найти, — с улыбкой произнёс он.

— Эм, наверное… — Кисен не знал, хвалят его или ругают.

— Считай это комплиментом, — улыбаясь, продолжил Хинкен. — Я ценю то упорство и непреклонность, с которыми ты идёшь вперёд. Думаю, ещё настанет время, когда мы снова понадобимся господину Асену. Верь в это, и шагай по жизни, расправив плечи.

— Хорошо, — кивнул Кисэн.

«Возвращайся к работе» — он должен был ещё давно получить такой приказ. Когда он слышал нечто подобное, в нём просыпалось стремление сделать всё в лучшем виде. Но и сейчас, в отсутствие приказов, ему нельзя было сидеть без дела. Это шло вразрез с тем жизненным путём, который он для себя избрал.

Подходящее время, наконец, пришло. Тайки вернулся и объявил Асена новым королём.

После такого при дворе наверняка должны были произойти серьёзные изменения. Они буквально стояли на пороге новой эры. Атмосфера стагнации, скопившаяся во дворце, скоро будет сдута ветром перемен. Молчание Асена будет нарушено. Вскоре он прикажет своим верным подданным — «Пора возвращаться к работе».

Он готов к этому. В любой день. Без сомнений.

Часть 6.

Глава 28.

Эта ночь была тёмной и безлунной. Даже звёзд не было видно — облака, затянувшие всё небо, скрывали их. Тихое и глухое жужжание насекомых предвещало приближавшийся конец осени. Последний месяц сезона должен был вот-вот закончиться.

В скалистом хребте Ю, расположенном на севере провинции Бун, располагалось четыре горы Рё’ун. Они первыми встретили снег, выпавший там вчерашней ночью.

Эти горы можно было разглядеть даже из города. Однако жители не тратили время на любование ими — они спали или пытались заснуть, наслаждаясь краткой передышкой, которую им даровала ночь. За городскими стенами тоже хватало желающих выспаться, однако, не имея возможности найти себе жильё или напроситься переночевать к кому-нибудь в городе, им не оставалось ничего иного, кроме как сбиваться в кучки вокруг костров.

Они понятия не имели, что ждало их в завтрашнем дне, и сколько всего им придётся преодолеть, чтобы найти своё место под солнцем.

За холмами, недалеко от их лагеря, в промозглой сырости лежали те, кто истратили последние силы, но так и не сумели добраться до цели. Над их неглубокими могилами, словно оплакивая их, стрекотали насекомые.

В эту ночь никому в провинции Бун не удалось выспаться.

У покосившейся хижины, расположенной неподалёку от могил, сидел старик, кутавшийся в изодранный плащ. Эта хижина когда-то была сараем для инструментов. У старика не было ничего, кроме этого сарая — он потерял всё, включая свой дом в деревне и свою семью. Его семья усердно трудилась, и сумела скопить довольно приличное количество денег, но затем на них напали грабители, и в итоге в живых остался только старик. Он давно потерял желание жить. Теперь он мог только молиться.

Молиться о том, чтобы его дорога к семье была лёгкой и безболезненной.

Он достиг своих пределов. В нынешние отчаянные времена, подобная молитва была единственным желанием для многих — ведь чем скорее всё закончится, тем легче им будет. Старик прожил достаточно долго, и не ждал ничего нового от своей жизни. У него не осталось сил желать чего-либо, помимо избавления от несчастий и безысходности.

— Спасите… — пробормотал старик, натягивая повыше воротник плаща.

Множество людей, помимо него, выражали схожее желание. Его страдания были лишь каплей в море. Отчасти поэтому он не питал никаких надежд, кроме как освободиться от страданий, оставив этот мир позади.

Женщина стояла у окна и внимательно вглядывалась в темноту. Она была одна в доме — когда-то она жила здесь с мужем и детьми, но эти времена прошли. Однако перед её глазами до сих пор стояли картинки из счастливого прошлого.

«Сегодня лучше», — подумала она. — «Сегодня темно».

Любая вещь, которую она замечала, отдавалась пронзающими её сердце воспоминаниями. Кресло, в котором любил сидеть её муж. Кубики, с которыми играл её сын. Стол, за ножку которого держалась её дочь, едва научившаяся ходить. Скромный обед на столе. Звуки смеха и болтовни.

Из-за этого женщина не зажигала лампу, спала днём, и не открывала лишний раз окна и двери до тех пор, пока солнце не садилось. В дневном свете особенно хорошо были видны отметины когтей ёма на полу, и пятна засохшей крови на стенах. Это напоминало ей о том душераздирающем зрелище — об останках её семьи, лежавших в луже крови.

Обычно в это время она работала в саду. Но сейчас из-за отсутствия света это не представлялось возможным. Подобное бездействие больше всего тяготило её.

Но её жизнь не спешила заканчиваться.

Провинциальный чиновник лежал в темноте, тяжело вздыхая и обдумывая ту же мысль. Каждый вздох был болезненным, и давался ему с трудом. Чиновник жил в заброшенной деревне у подножия горы. Фактически, он был её единственным жителем.

Когда он родился, эта деревня уже угасала. К радости друзей и знакомых он сумел стать госслужащим. Однако через десять лет он покинул свой пост и вернулся на малую родину.

Дворец наместника провинции к тому времени изменился до неузнаваемости, превратившись в логово воров. Бюрократы с безжизненными глазами бродили по его коридорам. Каждый раз, когда он пытался взять всё в свои руки и попытаться всё исправить, его понижали в должности и угрожали убить. В итоге у него не осталось иного выбора, кроме как уйти. Его имя вычеркнули из Списка Бессмертных, он ускользнул из дворца и пустился в бега, но вскоре всё же решился вернуться домой.

Однако, вернувшись, он обнаружил лишь заброшенные развалины. Предвидя его действия, армия провинции напала на неё, убив его родителей и всех их соседей.

С тех самых пор он обитал в деревне, не зная, что ему следовало делать, и что он вообще был способен сделать.

Но всему рано или поздно приходит конец. Летом он заболел. С тех пор его состояние ухудшалось день ото дня. Он больше не был сэннин, что означало, что болезнь вполне могла забрать его жизнь. Возможно, это было к лучшему — у него всё равно не было ни малейшего желания смотреть на то, что случится с этим миром в дальнейшем.

Последние три дня он провёл в кровати. Сначала он потерял голос, а теперь даже не мог сесть. Его руки и ноги онемели, он едва мог пошевелить ими. Вплоть до вчерашнего дня его суставы невыносимо пульсировали. Сегодня, впрочем, они ощущались на удивление неплохо.

Вся его семья ждала его в ином мире.

Выжимая из себя каждый вздох, он смотрел в потолок невидящим взглядом.

Неподалёку от его деревни располагалась ещё одна, более маленькая деревушка.

Из одного из домов — сколоченной наспех лачуги, едва отличимой от сарая — выскочила девочка. Захлопнув дверь, она торопливо зашагала по дороге, держа в одной руке корзину, а в другой — фонарь.

На севере Тай люди, как правило, не жили в столь маленьких деревушках на постоянной основе. Обычно владельцы подобных наделов жили там лишь летом, и уезжали на зиму в город или деревню покрупнее. В итоге пустующие дома частенько заметало снегом настолько сильно, что те могли и обрушиться. Поэтому местное жильё представляло из себя грубые, построенные на скорую руку лачуги — они были лишь временным жильём для крестьян, возделывавших здесь поля или присматривавших за скотом. Такие постройки легко было возвести заново в том случае, если за зиму они обрушились.

Как правило, эти дома были обставлены скудно, и в них хранилось лишь то, что было не жалко бросить. Но жившей здесь девочке приходилось мириться с этим. Пожар уничтожил город, в котором когда-то жили она и её семья. Когда они скитались по дорогам, они встретили путника, который предложил им отправиться в одну из таких деревушек. Так они и оказались здесь.

Они каким-то чудом сумели выкопать очаг в этой тесной лачуге, укрепили стены насыпями из земли, заделали крышу полосками коры, и теперь вся эта конструкция даже относительно напоминала дом.

Мать девочки погибла давно. Ей сказали, что это был несчастный случай, но впоследствии она выяснила, что её замучили до смерти солдаты-садисты. Отец девочки работал на зажиточного землевладельца в соседнем городе, и зачастую уезжал работать с весны по осень. Поэтому вместо усердно трудившегося отца домашним хозяйством в их семье занималось трое детей.

В подобные дни, когда их отец не мог вернуться домой, они брали его обязанности на себя — собирали валежник и присматривали за печью для обжига угля. Они кололи дрова, затем обдирали с них полоски коры и размачивали их в воде. Однако на то, чтобы плести из этих полосок коробки и корзины, их сноровки не хватало.

В один из вечеров, увлечённая этими занятиями, девочка внезапно вспомнила, что той ночью должно было быть новолуние. В ночь новолуния её отец всегда отправлялся с подношением на близлежащую гору. Но тем вечером его не было дома, поэтому одному из детей нужно было отнести подношение вместо него.

Старший брат присматривал за угольной печью. Их отец мог дремать всю ночь, и при этом не дать ей погаснуть, но дети ещё не овладели подобным мастерством. Древесный уголь был критически важен для них — они могли бы продавать орехи и ягоды, но на них нельзя было заработать. Уголь был их единственным способом прокормить себя.

Одной из сестёр нужно было не спать вместе с братом, и следить за тем, чтобы он не заснул, и это куда лучше получалось у старшей сестры — она болтала с братом, пока сдирала кору с поленьев, и не давала ему заснуть.

Младшей же было всего девять лет, и она не могла бодрствовать всю ночь. Поэтому она отправилась в ночь, по чёрной, как смоль, дороге, чтобы отнести подношение.

Ночная прогулка пугала её, но девочка не хотела разочаровывать отца. Она уже знала, что он не рассердился бы на них, если бы они не отнесли подношение. Но он определённо горевал бы, а на следующий день, не успев толком отдохнуть, отправился бы сделать подношение лично, невзирая на опоздание. Почему-то эти ежемесячные подношения были очень важны для него.

Крепко сжимая ручку корзины, девочка шагала так быстро, как только могла. Выйдя за пределы деревни, она побежала по тёмной дороге. Спустившись по горной тропе, она добралась до глубокого озерца, прилегавшего к реке, в которую они обычно отправляли подношения.

Край озера огибал широкий каменистый уступ, расположенный чуть ниже тропы. Здесь горная река, спускавшаяся едва ли не с самой вершины горы, замедлялась и расширялась. Ограниченное скалами, озерцо постепенно сужалось, в дальнем конце превращаясь в узкий поток. Поток уходил в трещину в скале, своим видом напоминавшую разорванную ткань.

За этой трещиной наверняка находилась пещера, но трещина в скале была довольно узкой даже для ребёнка. Хотя, конечно, ни сама девочка, ни её брат или сестра никогда не пытались пролезть туда, так что они не были уверены в том, возможно ли это. Трещина находилась на противоположном берегу, поэтому добраться туда можно было, лишь переплыв озерцо. Но под внешне спокойной водной гладью пролегало мощное подводное течение, поэтому плавать там было опасно, особенно детям. Любая попытка перебраться через озеро, даже вброд, могла закончиться тем, что ты оступишься, и тебя затянет под воду. Поэтому девочка не решилась бы на подобное даже при свете дня.

С трудом сглотнув, она осторожно подошла к краю уступа. Остановившись, она подняла голову и посмотрела вверх. Ферма, на которой работал её отец, располагалась где-то поблизости от истоков этой горной реки.

Однажды девочка поинтересовалась у отца, зачем они проводили этот ритуал. Её отец всегда клал в корзину немного еды, монет и ткани. Девочка прекрасно знала, что значит голодать, и поэтому не понимала, зачем отец бросал в воду вещи, которые могли бы пригодиться им самим.

В ответ её отец объяснил, что ниже по течению реки когда-то жил очень важный человек. Река терялась где-то у подножия горы Кан’ё. Именно там и умер этот важный человек. Умерев на горе Кан’ё, он продолжал обитать в духовном мире рядом с ней. И он наверняка грустил из-за того, что у него не было еды и одежды. Пускай их семья и была бедной, но у них хватало еды на каждый день, а подношение этой августейшей персоне они совершали лишь раз в месяц, так что они вполне могли пожертвовать столь малой частью своих вещей. По крайней мере, отец девочки был непреклонно уверен в этом.

Точно так же они оставляли еду и одежду на могиле своей матери. Отношение к незнакомому человеку как к близкому девочка считала странным, но, откровенно говоря, свою мать она тоже практически не знала. Её мать умерла, когда девочка была совсем маленькой, и потому она не помнила ни её лица, ни голоса.

«Грустно, наверное, живётся, когда ты можешь поесть лишь раз в месяц» — подумала девочка. Осторожно присев, она сбросила корзину в воду. Корзина, закрытая крышкой, покачиваясь, медленно поплыла по направлению к трещине, пока не исчезла из виду. Девочка проводила корзину взглядом до тех пор, пока тусклый свет фонаря позволял видеть её. Внезапно её посетила мысль — а не придётся ли ей самой жить в той страшной пещере, когда она умрёт?

Недалеко от уступа, нависавшего над расположенным в ущелье горы озерцом, в кромешной темноте, сгорбившись, сидел человек. От него доносился едва слышный голос.

— Мы сражались там…

Вокруг было настолько темно, что единственный огонёк, мерцавший вдалеке, казалось, вот-вот сдастся и позволит ночи поглотить себя.

— И умирали там…

Окутанная тьмой фигура не двигалась. Слова песни были монотонными, и больше напоминали бормотание.

— И затем вороны клевали нас словно мёртвых собак на обочине дороги.

Тихий и безжизненный голос, совершенно лишенный эмоций, струился сквозь темноту. Шум горной реки, текущей неподалёку, казалось, подпевал ему.

Прошу, передайте воронам

Повременить немного и не съедать нас

И оплакать нас, будто им не всё равно

Мёртвые, измученные и даже не в могиле

Разве может наша гниющая плоть

Избежать ваших острых клювов?

Человек обхватил колени руками и, опустив голову, сдавленно рассмеялся. Возможно, он вспомнил те дни, когда он громогласно хохотал, распевая эту песню во весь голос. Или, быть может, он смеялся над абсурдностью этого сольного концерта в темноте.

Тусклый свет вдалеке снова заколебался. Человек поднял голову и, убедившись, что с огоньком всё в порядке, снова опустил её.

Когда наступает день

Они шагают на войну, полные жизни

Когда наступает ночь

Не возвращается никто из них

Глава 29.

С тех пор, как Рисай, Киоши и Хоуто прибыли в Рин’у, прошло уже более полумесяца.

Рин’у находился на юго-востоке провинции Бун, и считался крупнейшим городом провинции. Во время кампании по борьбе с организованной преступностью, здесь располагался штаб королевской армии — командование войсками осуществлялось отсюда, и отсюда же стоило начинать поиск дезертиров, покинувших ряды армии после исчезновения Гёсо.

Конечно же, Асену это было прекрасно известно, поэтому Рин’у подвергался многочисленным «чисткам», целью которых было выявить и избавиться от соратников Гёсо. Когда Рисай только начинала искать Гёсо, она первым делом попыталась посетить Рин’у. Однако тогда город был занят войсками Асена, и пребывавшей в бегах Рисай не удалось подобраться к нему хоть сколько-нибудь близко.

Поэтому для неё это было первое посещение Рин’у за весьма долгое время.

Город располагался в центре высокого плато, прилегавшего к пологому склону горы. Высокая и широкая городская стена, примыкавшая прямо к горе, защищала Рин’у от угроз извне. Городская застройка была плотной — крыши домов плотно касались друг друга, при взгляде с высоты создавалось впечатление единого черепичного настила.

С того места, где Рисай и её спутники решили остановиться и передохнуть, было прекрасно видно, как город расширялся, взбираясь по пологому склону. Замок префектуры располагался вдалеке, на скалистом уступе, обнесённом ещё одной стеной. Налево и направо от него, вдоль поросших травой скал, находились здания, похожие на храмы.

Ниже по склону располагались жилые и торговые кварталы. В самой нижней точке города возвышалась многоэтажная арка, известная как Врата Лошади. Однако, жизнь кипела и за вратами — связанные вместе, словно звенья цепи, киоски и прилавки простирались довольно далеко вдоль длинной прямой дороги, рассекавшей пополам широкую равнину за городскими стенами.

Далеко за домами, магазинами и толпами людей виднелись отвесные скалистые горы, прорезавшие облака. Вместе эти четыре горы Рё’ун назывались хребтом Ю. Рисай и её товарищи направлялись к самой южной из них, известной как гора Канъё.

— Тут находится один из даосских храмов, храм Фукю, — заметил Киоши, когда они миновали Врата Лошади. — Господин Энчоу говорил, что нам стоит заглянуть туда. Он должен был послать им синюю птицу, и объяснить все детали в письме, так что настоятель храма, по идее, уже должен быть поставлен в известность и готов нас принять.

Рисай кивнула. «Синяя птица», упомянутая Киоши, вряд ли относилась к тому же виду почтовых птиц, который использовало правительство. Синие птицы военных и госслужащих были дальними родственниками ёма, которых давно приручили и приспособили для коммуникационных целей.

Под юрисдикцией Министерства Лета птенцов отлавливали прямо из-под рибоку, и доставляли в ближайший административный замок для дрессировки. Излишки птиц продавались гражданским, однако они были ужасно дорогими, и потому были доступны немногим. В результате большинство людей полагалось на обычных почтовых голубей, или же более дешевых птиц-ёдзю, пойманных простыми охотниками. Однако, название «синяя птица» уже успело стать нарицательным, и обозначало всех почтовых птиц в целом.

Когда они прошли через ворота, первым делом им бросилась в глаза оживлённая атмосфера города. Центральные улицы были заполнены прохожими и повозками, все первые этажи домов были заняты магазинчиками — торговля явно процветала. Многие путники, как и Рисай, вели за собой кидзю, а некоторые даже носили мечи и доспехи.

Но, несмотря на всё это, в городе царила атмосфера с трудом сдерживаемого хаоса. Улицы и фасады домов были неухоженными, в переулках теснились группы беженцев, среди которых периодически сновали крепко сложенные мужчины явно бандитской наружности. Цивилизованность и моральные принципы, казалось, были готовы покинуть этот город.

— Кажется, войны и стихийные бедствия обошли этот город стороной, — пробормотала Рисай.

— Рин’у был эпицентром конфликта, — усмехнулся Хоуто. — Но, как часто бывает, глаз бури — едва ли не самое спокойное место во время непогоды. Лагеря войск располагались в полях вокруг города, но сами сражения в основном происходили к северу и западу от Рин’у.

— Понимаю, — кивнула Рисай.

«Но город явно не избежал зачистки солдатами Асена после роспуска королевской армии» — подумала она.

Они продолжили идти вверх по дороге, уверенно продвигаясь вглубь города. Возвышавшийся, словно стена, склон горы постепенно приближался. При более детальном рассмотрении, нависавший над городом замок префектуры, несмотря на свои внушительные размеры, больше напоминал какой-нибудь районный форт.

Несмотря на время года, все свободные от построек клочки земли на склонах слева и справа от замка были покрыты ярко-зелёной травой. Хоуто повёл их прямо вверх по склону. На полпути он свернул с дороги и принялся взбираться по каменным ступенькам. Вскоре Рисай смогла увидеть впереди черепичную крышу храма Фукю.

Главные ворота храма, простые, но крепкие, были закрыты. Храм Фукю относился к Дзуй’унской ветви даосизма, что означало, что он являлся не местом паломничества верующих, а средоточием знаний и местом, где желающие могли изучать даосские дисциплины. Также на этом храме лежала ответственность за сохранность части научных знаний и технологий, разработанных в храме Дзуй’ун.

При взгляде с этой точки зрения закрытые ворота не казались чем-то удивительным. Но к удивлению Рисай, когда в ответ на приветственный возглас Киоши ворота открылись и они вошли внутрь, их встретила толпа нищих беженцев.

— Я Киоши из храма Токуши, — поклонившись, представился Киоши. Жрец, открывший им ворота, вежливо поклонился в ответ.

— Настоятель сообщил мне о вашей ситуации, — сказал он. — Меня зовут Киицу. Я являюсь одним из наставников этого храма.

Наставником считался жрец, ответственный за молодых послушников и их обучение.

— Настоятель ожидает вас, — добавил Киицу, жестом приглашая их войти. — Прошу.

Он повёл их вглубь храма. Пройдя по мощеной булыжником тропинке, они направились вверх по лестнице, ведущей к главному зданию.

Каждое строение храма Фукю, казалось, было буквально пропитано историей. Все они выглядели уникальными, и зачастую разительно отличались друг от друга.

Толпы бездомных, занимавшие всю территорию вокруг зданий, резко контрастировали с этими величественными памятниками архитектуры. Всё пространство вокруг зала предков было занято навесами из парусины. Женщины занимались готовкой на кострах, разожженных на приподнятых платформах. То тут, то там попадались простенькие маленькие хижины, возведённые из того, что было под рукой. Вокруг них бегали дети и лениво прохаживались куры.

Рисай весьма озадачило увиденное. Киоши тоже выглядел ошеломленным. По выражению его лица было видно, что подобного зрелища он ещё не встречал ни в одном храме.

— Господин Киицу, — спросил он. — Кто все эти люди?

Когда-то давно Рисай слышала, что работа священнослужителя считалась престижной в северных провинциях Тай из-за того, что она позволяла получить образование, а иногда — даже достичь просветления. Но никто из этих людей не носил характерных мантий цвета индиго. Они определённо не были похожи на даосов, собравшихся изучать науки или иным способом приводить разум в порядок.

— Зовите меня просто Киицу, — спокойно ответил жрец. — Все эти люди — беженцы, потерявшие свои дома и деревни.

— Вы предлагаете жильё беженцам?

— Они явились в храм, изъявив своё желание стать даосами. Но пока что да, к месту для жилья всё и сводится.

Заметив Киицу, все, кто находился в непосредственной близости, поклонились ему. В ответ он по очереди поклонился каждому из них.

— Дело в том, что больше им некуда идти, а даосские и буддийские храмы способны как минимум предоставить им пищу и крышу над головой. Многие принимают монашество просто как способ выжить. В нынешние тяжелые времена таких немало, как вы могли заметить, — на измождённом лице Киицу промелькнула кривая улыбка. — Хотя, когда их становится настолько много, обучение и тренировки становятся практически невозможными. Впрочем, нельзя сказать, чтобы они сами горели желанием стать монахами. Когда обстоятельства улучшатся, большинство из них вернётся к своей светской жизни, поэтому нет большого смысла тратить много времени на их религиозное образование. Так что мы просто позволяем им остаться под предлогом ожидания церемонии пострига в монахи.

Оглядевшись, Киицу перешел на шепот:

— И это ещё не самая большая проблема. Хуже всего то, что провинциальная стража подозревает нас. Они считают, что мы собираем людей для того, чтобы устроить восстание. Вскоре они могут нагрянуть к нам с проверкой, или даже напасть.

— Местная стража настолько сурова? — переспросил Киоши.

— Дело в том, что официально беженцам и неимущим позволяется искать убежища только в риках. Но ни одна рика поблизости не способна прокормить такую толпу. Мы же, в свою очередь, уже не можем бросить тех, кого пообещали приютить. Именно поэтому мы закрыли ворота — даже при всём желании, мы не можем позволить числу беженцев в наших рядах расти. Поначалу мы принимали их, надеясь, что они вскоре найдут способ справиться со своими проблемами. Но, как видите, мы давно превысили максимальную вместимость храмов, а ситуация не спешит улучшаться. И если людей станет ещё больше — боюсь, мы уже не сможем справляться.

— Вот оно что… — протянул Киоши, с любопытством озираясь по сторонам.

Вся обозримая территория храма Фукю выглядела чрезвычайно странно. На каждом свободном клочке земли были посажены всевозможные съедобные культуры, дворики святилищ ныне служили загонами для скота, а перила лестниц были заняты сушащимся бельём. То тут, то там беженцы мастерили из подручного хлама новые хижины, не особо беспокоясь об их качестве — большая их часть всё равно располагалась под высокими сводчатыми потолками храмов, предоставлявших достойную защиту от дождя и солнца.

— Как вы видите, в сложившейся ситуации мы не сумеем помочь вам многим, — извиняющимся тоном произнёс Киицу, когда они проходили мимо сада, прилегавшего к одной из учебных аудиторий. Точнее, садом это место было раньше — ныне же здесь был разбит огород, на котором выращивались овощи. А в расположенном рядом небольшом саду камней, прямо среди поросших мхом булыжников, на песке валялись свиньи и прохаживались куры.

И даже несмотря на все эти усилия, еды в храме не хватало. Никто из беженцев не наедался вдоволь, а некоторые и вовсе находились на грани истощения.

— Мы пришли, — сказал Киицу, когда они вошли в аудиторию.

На пороге их встретил пожилой настоятель храма Фукю. Его звали Джокан.

— Нынешний облик нашего храма, должно быть, поразил вас до глубины души, — произнёс он. — Мы сожалеем, что не можем предоставить вам более комфортные условия для отдыха.

— Мы также хотели бы извиниться за то, что навязываемся в столь тяжелые времена, — ответил Киоши. — Ваших усилий более чем достаточно для нас.

— Нет-нет, что вы, — запротестовал Джокан. — То, что господин Энчоу обратился к нам с просьбой — уже достаточно весомый повод. В конце концов, как беженцы, так и мы сами уже давно полагаемся на лекарства, созданные в храме Дзуй’ун.

Джокан бросил взгляд на Киицу. Понимающе кивнув, тот запер двери аудитории и закрыл окна ставнями. Теперь комнату освещала лишь тускло горящая лампа.

Приняв необходимые меры предосторожности, Джокан произнёс:

— Господин Энчоу сообщил нам, что нашей стране, наконец, улыбнулась удача.

— Да, — кивнул Киоши, и указал рукой в сторону Рисай. — Это госпожа Рисай, бывший генерал армии провинции Дзуй. Госпожа Рисай привезла тайхо обратно в Тай.

— А где же Тайхо?..

— Тайхо… — начала Рисай. — Из-за непреодолимых обстоятельств не сумел сопровождать нас в нашем путешествии.

Джокан озадаченно нахмурился.

— Вот как? Что ж, оно и к лучшему. Здесь, в провинции Бун, в последнее время ужесточились проверки и допросы. По правде говоря, из-за этого я беспокоился о благополучии тайхо.

— Проверки затрагивают и храм Фукю?

— В последнее время, к счастью, рейды стражи прекратились. Тем не менее, когда под одной крышей находится столько людей, стоит опасаться возникновения любых слухов.

— Понимаю, — кивнул Киоши. — Разрешите представить нашего проводника. Это — Хоуто, член гильдии шинно.

— Вы — один из шинно? — Джокан вежливо поклонился Хоуто, после чего вновь обратился к Киоши. — И вы намереваетесь отыскать Его Величество?

— Да. Мы полагаем, что улики, ведущие к его местонахождению, могут находиться на горе Канъю.

— Гора Канъю в данный момент находится под контролем бандитов, — покачал головой Джокан. — Подобраться достаточно близко, чтобы отыскать эти улики, может оказаться непростой задачей.

— Насколько непростой? Полагаете, это невозможно?

Джокан мрачно кивнул. Подумав немного, он добавил:

— Однако позвольте заметить, когда Его Величество исчез, королевская армия собрала все свои силы и прочесала местность, включая гору Канъю. А затем в том районе периодически проводились облавы на преступников и повстанцев. Остаётся только гадать, может ли Его Величество всё ещё находиться там.

Когда все её страхи и сомнения оказались столь чётко и ясно озвучены, Рисай отчасти оказалась сбита с толку.

— Дело в том, что мы не можем даже гадать о том, где он может находиться сейчас, — собравшись с мыслями, ответила она. — Поэтому сейчас мы готовы ухватиться за любую соломинку.

— Понимаю, — кивнул Джокан. Однако это не помогло разрядить обстановку. Рисай никак не могла отделаться от чувства, что Джокан всё-таки был не рад их визиту.

Ненадолго задумавшись, Джокан кивнул своим мыслям и произнёс:

— Киицу позаботится о вас и ваших нуждах. Если вам что-нибудь потребуется — обращайтесь к нему.

В ответ Рисай, Хоуто и Киоши поклонились старому даосу.

Глава 30.

Их сопроводили в отдельное здание, расположенное на окраине храмовой территории. Место, в котором оно находилось, было изолировано от остальной части комплекса, и беженцев сюда не пускали. Вокруг здания располагались разнообразные сараи, конюшни и мастерские.

— Это место довольно запущено… Приношу свои извинения, — сказал Киицу, отпирая дверь, — Обычно здесь живут ремесленники, которые строят и обслуживают печи и камины. Но, поскольку ныне храм пребывает в столь неоднозначном состоянии, в последнее время здесь также останавливаются жрецы из других храмов, которые приезжают к нам обучаться травничеству. Полагаю, здесь, вдали от всех лишних глаз, вы будете в безопасности.

После этого Киицу провёл им краткую экскурсию, попутно объясняя, как всё было здесь устроено.

— Я велю доставлять вам еду прямо с главной кухни, — сказал он. — И прослежу, чтобы вас кормили вовремя. Но прошу, поймите — в нынешних обстоятельствах многие вещи не соответствуют нашим обычным стандартам. Надеюсь, что вы проявите терпение и понимание.

Одним из наиболее заметных и привлекающих внимание факторов был кидзю Рисай. Как оказалось, храмовники уже позаботились об этом — для кидзю уже было подготовлено одно из стойл, а взамен им позволили пользоваться лошадьми из храмовых конюшен.

— Мы глубоко благодарны вам за все усилия, что вы приложили ради нас, — ответила Рисай, стараясь звучать максимально любезно.

— Не стоит благодарностей, — смутился Киицу. — Сейчас мы… ограничены в ресурсах. Возможно, нам даже не удастся достойно накормить вас. Поэтому боюсь, вам ещё предстоит разочароваться в нашем гостеприимстве.

— Ничего страшного, — покачала головой Рисай, после чего бросила взгляд на Киоши. — Вам и так приходится заботиться о множестве людей. Позвольте хотя бы оплатить стоимость наших обедов.

— Отличная идея! — кивнул Киоши. Однако, услышав это, Киицу протестующе замахал руками.

— Об этом не может быть и речи! — воскликнул он. — Мы не можем принять ваше предложение. Даже простые слухи о сменившемся статус-кво принесут нам множество проблем.

— Но… — попытался было возразить Киоши, однако Хоуто перебил его.

— Вы и так сделали для нас куда больше, чем мы осмелились бы попросить, — произнёс он. — И сейчас мы можем лишь смиренно принять вашу доброту и по возможности отблагодарить вас. Однако мы понимаем, что мы заявились из ниоткуда и навязались вам в столь трудный час, поэтому мы будем благодарны любой помощи, даже самой скромной и незначительной. Вам нет нужды беспокоиться о наших нуждах, правда, — он немного помолчал прежде, чем продолжить. — Что более важно, скажите — сторонников Его Величества всё ещё преследуют? Вам что-нибудь известно по этому поводу?

— Хм… — неуверенно протянул Киицу. — Нельзя сказать, что сейчас они находятся в бегах. В последнее время их практически перестали разыскивать, а те облавы, которые всё-таки случаются, проводятся спустя рукава. Конечно же, это не означает, что они сейчас способны свободно передвигаться. И, судя по отдельным слухам, стража пребывает в состоянии повышенной готовности, и периодически даже устраивает зачистки в местах скопления беженцев и бездомных.

— Тогда… с вами точно всё будет в порядке? — обеспокоенно спросила Рисай.

— Пока что — да. Пока монастырям и храмам удаётся сидеть тихо и не привлекать к себе ненужного внимания, их не трогают. И, поскольку местные власти служат Асену, я полагаю, дело тут вовсе не в благосклонности или великодушии — скорее всего, они просто не хотят лишний раз ворошить осиное гнездо.

Рисай понимающе кивнула. Поддержка Асена местными властями обычно имела в своей основе банальный личный интерес. У Асена не было ни политической программы, ни желания хоть как-то поддерживать регионы, из-за чего провинциальные правители и чиновники разыгрывали спектакль, притворяясь верными сторонниками Асена, но по факту не воспринимали его приказы всерьёз. Единственной мотивацией и интересом для провинциальных властей давно стала личная выгода.

— Значит, вот почему они закрывают глаза на то, что происходит в храме Фукю… — задумчиво протянул Киоши.

Однако им не стоило обманываться — любая попытка поднять восстание против Асена наверняка будет пресечена со всей возможной жестокостью. Из-за этого Джокану приходилось прикладывать множество усилий, дабы в адрес храма Фукю не звучало подобных обвинений.

— В последний раз, когда я бывал в этих краях, всё в окрестностях Тецуя было уничтожено. Как там обстоят дела сейчас? — поинтересовался Хоуто.

— Ничего особо не поменялось. Местность к северо-западу от Рин’у это по большей части выжженная земля. Боюсь, там не осталось мест, пригодных для жизни.

— А что насчёт жителей самого Тецуя?

— Насколько мне известно, они разбрелись по окрестным деревушкам. Большинство из них не открывают ворота перед чужаками, так что трудно сказать, как у них сейчас обстоят дела.

И действительно, заброшенные и разрушенные деревни по дороге из Хакуро постепенно, хоть и с трудом, оживали, и становились относительно пригодными для обитания.

— А остался ли ещё кто-нибудь, кто готов противостоять Асену? — спросила Рисай.

— Всех, кто открыто сопротивлялся, уже давно истребили, — покачал головой Киицу. — Боюсь, уже никого не осталось. Кампания против оставшихся последователей Его Величества была безжалостной. Не думаю, что вам удастся найти тех, о ком вы спрашиваете.

— Кампания против оставшихся… — задумчиво пробормотала Рисай. — Город не выглядит пострадавшим от военных действий. Как так вышло, что кампания по зачистке не оставила после себя никаких следов?

— Потому что зачистка не затронула Рин’у, — ответил Киицу, поморщившись, словно вспомнив о чём-то неприятном. — Ещё до её начала глава префектуры приказал запереть ворота.

— Запереть ворота?

— Да. Королевская армия разбила лагерь к северу от города. Когда она была распущена, и стало очевидно, что вскоре последуют суровые расправы, глава префектуры велел выгнать из города всех королевских солдат, после чего запер ворота, по сути, изолировав город.

— И это несмотря на то, что Асену оказалось плевать на судьбу рядовых солдат и граждан? — удивился Хоуто.

— В то время никто не знал, как поведёт себя Асен, — покачал головой Киицу. — А глава префектуры действовал, исходя в первую очередь из собственных интересов. Он, по сути, подавлял любые проблемы в зародыше, не позволяя им развиться во что-то большое и сложное. После роспуска королевской армии он приказал арестовать и казнить множество солдат. Одно время холм рядом с пашнями на окраине города служил местом их захоронения — туда просто сбрасывали трупы, не особо беспокоясь о дальнейшем. Мы не вмешивались, и какое-то время тела казнённых продолжали гнить там под открытым небом, но вскоре их останки исчезли. Возможно, они полностью разложились или их сожрали падальщики, а может быть, кто-то неравнодушный позаботился о них и похоронил как подобает.

— Понятно…

Среди высшего командного состава Гёсо, ныне попавшего в опалу, было множество друзей и хороших знакомых Рисай. В их числе были, например, генерал Эйшоу, генерал Соуген и генерал Гашин. Сейчас она могла лишь надеяться, что им удалось избежать судьбы тех солдат, что закончили свой жизненный путь на плахе, а затем — на том холме близ Рин’у.

«И вороны клевали нас, словно мёртвых собак на обочине дороги», — вспомнилась Рисай старая солдатская песня. Даже несмотря на то, что подобная смерть — в поле, под открытым небом — была обыденным делом для солдат, Рисай и по сей день продолжала беспокоиться об их судьбе.

— Нам следует организовать поиски, — перехватил инициативу Хоуто, видя, что Рисай погрузилась в свои мысли. — Если мы поспрашиваем об этом в городе, может ли это подвергнуть храм излишнему риску?

Киицу не спешил отвечать, раздумывая над вопросом Хоуто.

— Трудно сказать, — наконец, ответил он. — Подобные вопросы, конечно, могут привлечь к нам нежелательное внимание. Так что да, подобные действия могут представлять опасность для нас. Но раз уж на то пошло, я сомневаюсь, что кто-либо вообще согласится говорить с вами. Кара за сговор с бандитами была настолько суровой, что вряд ли люди с улицы будут готовы сходу озвучить вам своё мнение. Многие до сих пор съёживаются от одного лишь упоминания имени Его Величества.

— А мы можем хотя бы поговорить с обитающими здесь беженцами?

— Даже это может вызвать проблемы, — ответил Киицу, опустив голову. — Нам нельзя допустить распространения слухов о том, что вы прибыли сюда в поисках Его Величества. Если подобные слухи просочатся наружу, нам не избежать официального расследования. Пока что нам удавалось избегать пристального внимания проверяющих, но если они получат повод заглянуть к нам, то одно лишь количество беженцев уже вызовет у них подозрение.

Помолчав и подумав ещё немного, Киицу добавил:

— Мне больно говорить это, но храм Фукю ставит превыше всего безопасность его обитателей. Я прекрасно понимаю, насколько поиски Его Величества важны для нашего королевства, но надеюсь, вы понимаете, почему мы не хотим причинять этим людям ещё больше страданий — они и так лишились практически всего в своей жизни.

— Иными словами, — произнёс Киоши. — Нам нельзя делать ничего, что может привлечь к храму внимание властей.

— Он просто не хочет, чтобы храм Фукю оказался вовлечён в наше маленькое восстание против Асена, — вмешалась Рисай. — Мы и сами не желаем подобного исхода. Так что у Киицу есть полное право настаивать на безопасности его подопечных. Обещаю, мы будем действовать с максимальной осторожностью.

Услышав это, Киицу облегчённо выдохнул, после чего, поклонившись, направился к выходу. Уже стоя в дверях, он замялся и снова повернулся к ним.

— А когда… — начал было он, но затем, передумав, пробормотал. — А впрочем, не важно…

После этого он снова поклонился им и поспешно вышел из комнаты.

— Видимо, он хотел узнать, когда мы уберёмся отсюда, — усмехнулся Хоуто, задумчиво глядя на приоткрытую дверь.

— Скорее всего, — вымученно улыбнувшись, ответила Рисай. — И я могу его понять, учитывая, сколько здесь беженцев. Как по мне, собирая такую толпу в столь ограниченном пространстве, ты буквально напрашиваешься на неприятности. Это до сих пор не стало проблемой лишь потому, что власти смотрят на это сквозь пальцы. Но стоит какому-нибудь бюрократу вслух задаться вопросом «А какого чёрта, собственно, происходит в храме Фукю? » — и всё, их обвинят во всех бедах мира, и в любой момент могут полететь головы. Немудрено, что они любой ценой пытаются избежать этого.

— Простите за всё это, — удручённо произнёс Киоши. — Наверняка господин Энчоу даже не догадывался о состоянии храма Фукю, когда писал свой запрос.

— Это многое говорит о тяжелом положении, в котором находится провинция Бун, — добавила Рисай.

Не иметь верных союзников, на которых в случае чего можно было бы положиться, было тяжело. Но если они не могли справиться без поддержки — то им, вероятно, и не стоило изначально затевать всё это, ведь пойти против Асена означало оставить множество жертв на своём пути.

— Так или иначе, — отметил Хоуто. — Если мы собираемся избегать всего, что может хоть как-то подвергнуть опасности храм Фукю, то это серьёзно ограничит наши возможности.

— Ну, мы и так не можем ходить по округе и спрашивать каждого встречного, не слышал ли он чего-нибудь о Его Величестве. Для начала, нам надо как-то скрыть тот факт, что мы — тоже гости храма Фукю.

— Ну, к этому всё и сводится, — согласился Хоуто. — А когда проблемы всё же возникнут, у нас должна быть возможность заявить, что храм Фукю вообще ничего не знал о том, чем мы занимаемся. Что мы, допустим, слезно умоляли их, падая им в ноги, и им попросту не оставалось ничего другого, кроме как пустить нас переночевать. Наша задача — заставить всех поверить в эту историю.

— Поэтому мы не можем оставлять им никаких пожертвований? — спросил Киоши.

— Это одна из причин, — кивнул Хоуто. — Если они возьмут наши деньги, все подумают, что они выполняли наши приказы. Мы же должны казаться незнакомцами друг для друга.

Рисай тяжело вздохнула. Дела шли совсем не так, как ей бы хотелось. Однако она прекрасно понимала, что слезами горю не поможешь.

— Наша цель — причинить храму Фукю и беженцам как можно меньше беспокойства, — собравшись с мыслями, сказала она. — Это означает, что мы должны внимательно следить за каждым своим шагом.

Хоуто одобрительно покивал ей.

— Нам нужно создать базу где-нибудь ещё, — добавил он. — Пока мы будем оставаться здесь, господин Джокан и господин Киицу вряд ли смогут спать спокойно. И если наши руки останутся связанными этим обещанием, то получится, что путь в провинцию Бун был лишен всякого смысла. Давайте проверим, удастся ли нам снять себе дом или хотя бы комнату.

Глава 31.

Пока Хоуто связывался со своими осведомителями и подыскивал подходящее жильё, Рисай и Киоши отправились прогуляться по Рин’у. Услышав об этом, Киицу тут же вызвался побыть для них гидом. Однако Киоши подозревал, что монах увязался за ними не по доброте душевной, а просто, чтобы убедиться, что гости не влипнут по пути в какие-нибудь неприятности.

Рисай чувствовала, что их взаимоотношения с Киицу и с храмом Фукю начались совершенно не с той ноты, однако она понимала, что это было неизбежно — Рин’у был переполнен беженцами, деваться которым было некуда. Они были выброшены на обочину жизни, неумолимо и беспощадно. Сперва этому поспособствовал хаос, вызванный конфликтом с местными бандами, затем кампания по искоренению последователей Гёсо, и наконец — зачистка всех инакомыслящих, способных помешать политике Асена.

Беженцы, пришедшие в храм Фукю, получали необходимый минимум — крышу над головой и немного еды. Но в Рин’у обитало куда больше беженцев, и храмовый комплекс не мог вместить в себя всех, так что многим не оставалось ничего другого, кроме как жить на улице. Они обитали в переулках, на импровизированных подстилках. Они выглядели исхудавшими. Их кожа была пожелтевшей, а взгляд — затуманенным. Худощавые дети рылись в кучах мусора, а неподалёку лежала их мать, пребывавшая в состоянии крайнего истощения, из последних сил прижимая к себе младенца. Чуть поодаль сидела группка стариков, кутавшихся в рваные тряпки. Жизни в них было не больше, чем в старых, иссохших деревьях.

— Неужели городские власти не могут хоть как-то помочь им? — спросил Киоши.

— Все эти беженцы не являются гражданами Рин’у, — покачал головой Киицу. — Официальная позиция правительства такова, что все привилегии распространяются лишь на зарегистрированных жителей города. Для них все эти бродяги и бездомные словно бы не существуют вовсе.

Впрочем, даже несмотря на слова Киицу, непохоже было, чтобы горожане Рин’у получали хоть сколько-нибудь значимую помощь. Все городские склады и амбары были давно опустошены, а повозки, доставлявшие припасы из других регионов, имели обыкновение бесследно исчезать на полпути. Власти заявляли, что перенаправляют припасы в сёла и деревни, пребывавшие в куда более бедственном положении, но никаких вестей от предполагаемых получателей никто никогда не слышал — казалось, что большинство деревень в округе давно вымерло.

— Но как же тогда они переживут зиму? — спросил Киоши. — Здешние снегопады суровы.

— Холода куда страшнее снега, — вздохнув, ответил Киицу. — Не считая северных территорий, прилегающих к Кьёкаю, снегопады в провинции Бун не так уж и сильны. Конечно, снега выпадает достаточно, чтобы, допустим, обрушить крышу старого прохудившегося дома, но недостаточно для того, чтобы отрезать условную деревушку от остального мира. Настоящая опасность — суровые холода, пробирающие до костей. Если в середине зимы у тебя закончится уголь или дрова — ты, скорее всего, обречён. Нетрудно догадаться, что оставшихся на улице беженцев ждёт печальная судьба. Впрочем, — Киицу окинул улицу взглядом. — При правлении короля Кё всё было куда хуже, чем сейчас.

Они подошли к окраине города, и вышли на берег реки, на которой располагался Рин’у.

Юго-восточная часть провинции Бун была известна своими горами и холмами. Рин’у и его окрестности занимали собой практически всё доступное ровное пространство, и были окружены горами практически со всех сторон. Через город протекала широкая река Хокусуй, берущая своё начало далеко южнее, практически у самой столицы, и впадавшая в Кьёкай на севере. Наполняясь водой из многочисленных горных притоков, река, минуя город, резко поворачивала на запад. Вероятно, причиной этому был возвышавшийся вдалеке хребет Ю.

Этот огромный горный хребет, включавший в себя несколько гор Рё’ун, занимал значительную часть севера провинции Бун, отделяя северо-восточные земли от северо-западных, и простираясь довольно далеко на восток. Не существовало ни одной дороги, пересекавшей хребет Ю, поэтому, чтобы попасть на северо-восток провинции Бун, путникам приходилось огибать его, делая значительный крюк.

Хребет Ю можно было увидеть откуда угодно на севере провинции Бун; он определённо был главной доминантой во всех местных пейзажах. Особенно впечатляюще он выглядел в ясную погоду — гигантские пики Рё’ун, обычно сокрытые облаками, были отчётливо видны. Более мелкие горы и холмы расходились в стороны от хребта Ю, огибая Рин’у с обоих сторон. У подножий этих гор и холмов раскинулись ныне пустовавшие поля.

Холодный ветер дул через пустые равнины, покрытые засохшей осенней порослью. Всё это создавало чувство тоски и разрухи.

Река Хокусуй аккуратно рассекала равнину на две части. Расстояние от них до противоположного берега было весьма внушительным. Берега реки были настолько крутыми, что больше напоминали своим видом миниатюрный каньон, образовавшийся естественным образом из-за потока воды. Набережная реки обильно поросла белыми цветущими кустарниками.

— Мы обязаны им своей жизнью, — сказал Киицу, сорвав с куста несколько жёлтых маслянистых ягод, и сложив их в висевшую у него за спиной сумку.

Этот кустарник назывался терновым дубом. Он хорошо рос даже на неплодородной почве, и цвел с весны до поздней осени. Плоды вырастали после опадания цветов, и своим видом напоминали небольшие сливы. После высыхания древесина этого кустарника служила прекрасной заменой древесному углю.

Любопытной деталью было то, что до кампании по зачистке бандитов данного растения не существовало в природе. Оно появилось совсем недавно — когда Гёсо взошел на трон, он обратился к Небесам и получил от них новое семя. К тому моменту, как Гёсо пропал без вести, семена успели распространить по всей стране, и за шесть лет его отсутствия терновый дуб сделал жизнь людей хоть сколько-нибудь сносной. За это люди дали ему ещё одно, неофициальное имя — Дар Коуки.

Сумка, висевшая на спине Киицу, была покрыта характерными масляными пятнами от раздавленных ягод — видимо, Киицу собирал их каждый раз, когда выходил за пределы храма. Киоши и Рисай последовали его примеру и тоже сорвали себе немного ягод. И они были далеко не единственными, кто занимался этим — все люди, в тот момент находившиеся на набережной, были заняты сбором плодов.

Кусты терновых дубов были повсюду. Они покрывали берега реки, дорожки между рисовыми полями, и даже склоны холмов. Это было свидетельством того, насколько важен в этих местах был древесный уголь. Несмотря на то, что терновый дуб горел далеко не так же жарко, как древесный уголь, он всё равно широко использовался, поскольку древесный уголь ныне был слишком дорогим, и позволить его себе могли немногие. К тому же, собирать эти кусты было куда проще, чем изготавливать древесный уголь. Это был действительно очень ценный подарок народу Тай. В ходе своего путешествия Киоши, Рисай и Хоуто частенько собирали плоды тернового дуба, а для большинства детей это вообще стало одной из основных домашних обязанностей.

Киицу, увлечённо собиравший ягоды, внезапно замер. Передвинув заплечную сумку вперёд, он уселся на землю.

— Человек, ниспославший нам эти дары — где он сейчас, и что делает? — задумчиво спросил он.

Киоши не знал, как ему следовало ответить на такой вопрос. Рисай же молча смотрела на ягоды, лежавшие в её руках.

— Жив ли он вообще? — продолжил Киицу.

— Уверена, что да, — заявила Рисай.

— Тогда почему он прячется? — взглянув на неё, поинтересовался Киицу.

— Он прячется не по собственному желанию. Я не знаю, где он сейчас, и чем занимается, но если он жив и здоров, то я уверена — нынешнее состояние Тай причиняет ему столько боли, сколько не может причинить ни одна травма. Чем бы он сейчас не занимался — он делает это для того, чтобы спасти Тай. Понимаю, на первый взгляд в это трудно поверить, поскольку условия в стране ужасные, и не спешат улучшаться. Но это тем более подстёгивает нас поскорее прийти ему на помощь, — Рисай прервалась, чтобы перевести дыхание. — Я искренне верю в это.

Задумчиво перебирая руками край сумки, Киицу кивнул.

— Если это правда, то быть может, нам стоит мобилизовать силы храма Фукю и помочь вам? — спросил он.

— Пока что в этом нет нужды, — ответила Рисай. Киицу пристально посмотрел на неё, и она принялась объяснять. — Спасти его означает стать врагами Асена, что само по себе опасно. Те из нас, кому есть, что или кого защищать, должны уделять этому безраздельное внимание. Для вас, господин Киицу, главным приоритетом должны быть люди, укрывающиеся в храме Фукю. Спасти их — в каком-то смысле, ваш способ спасти Тай.

— Вы правда так думаете?

— Предоставьте людям вроде меня, которым больше нечего терять, спасение Его Величества. Если вы поддержите народ Тай, это даст нам душевное спокойствие и позволит полностью посвятить себя нашим целям.

Вместо ответа Киицу встал и почтительно поклонился Рисай.

На следующий день Хоуто привёл к ним незнакомца.

— Это Кенчу, — представил его Хоуто. — Он заведует агентством недвижимости здесь, в Рин’у.

Кенчу был крупным и мускулистым мужчиной, определённо не любившим попусту двигаться или говорить. Он молча стоял рядом с Хоуто, скрестив руки на груди, и изучал всех присутствовавших взглядом.

— Один из местных шинно познакомил меня с ним, — продолжил Хоуто. — Он нанимает рабочих на горные рудники, а приезжающим в город шахтёрам нужно где-то жить, и как раз с этим ему помогает Кенчу.

— Приятно познакомиться, — сказала Рисай. Кенчу ответил ей молчаливым кивком.

«А он немногословен» — подумал Киоши. Он чувствовал исходившую от Кенчу загадочную и устрашающую ауру. Чтобы держать в узде грубых людей, таких, как шахтёры, безусловно, нужна была особая стойкость, как разума, так и мускулов. Он напоминал им не дельца, а, скорее, странствующего рыцаря.

— Он не любит об этом распространяться, но среди шахтёров довольно много беженцев и изгнанников, — шепнул Хоуто, подойдя поближе к Рисай. — Говорят, что многие беженцы, обитающие в Рин’у, сейчас зависят от его услуг.

— Могу представить, — кивнула Рисай.

— Он обеспечивает шахтёрам жильё и питание, — продолжил Хоуто на обычной громкости. — В его распоряжении довольно много местной недвижимости. И я так понимаю, он готов сдать нам что-нибудь в аренду.

— За что мы были бы очень благодарны, — добавила Рисай, повернувшись к Кенчу.

— Есть условия, — наконец, нарушил молчание Кенчу.

— Какие? Не сомневайтесь, мы сделаем всё возможное, чтобы не противоречить вашим интересам.

— Шинно сказал мне, что вы ищете Его Величество. Это правда?

Рисай кивнула.

— Вы хотите устроить мятеж?

— Вовсе нет… — начал было Хоуто.

— Вы правильно расслышали, — перебила его Рисай. — Мы ищем Его Величество. В ходе сражений с бандитами и последовавшей за ними неразберихи мы потеряли с ним связь. Нам нужно выяснить его состояние и, если он жив и здоров, предложить ему всю возможную помощь. Вы бы назвали это разжиганием мятежа?

— Меня интересует, на чьей стороне Его Величество — за народ, или против него.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под «против народа».

— Госпожа Рисай!.. — тихонько шикнул на неё Киоши.

— Что я имею в виду? — Кенчу пристально посмотрел на Рисай. Однако она не собиралась отступать.

— Его Величество, несомненно, не имеет ни малейших злых умыслов против своего королевства и его народа. Но я могу предположить, что он не поддержит сложившийся нынче режим, ведь, изучив ситуацию, он может не найти в ней праведности. Если это то, что вы имеете в виду, говоря «против», то да, я не могу гарантировать, что он не пойдёт против определённой категории людей. Хотя опять же, всё зависит от того, что он сам скажет, когда мы встретимся с ним.

Выслушав её, Кенчу недовольно прищурился — судя по всему, слова Рисай ни на йоту не развеяли его подозрений. Однако спорить он не стал.

— Мне не нужны проблемы, — коротко бросил он.

— Мы вовсе не собираемся устраивать вам неприятности, — заверила его Рисай. Кенчу кивнул.

— За мной, — скомандовал он. — Тут недалеко.

Кенчу вывел Киоши, Рисай и Хоуто через задние ворота, после чего они двинулись вниз по узким улочкам.

Буравя взглядом спину Кенчу, Киоши шепотом поинтересовался у Рисай:

— Вы считаете, было разумно отвечать так, как ответили вы?

Отсутствие возможности сказать правду делало ложь неизбежной. Но те слова, которые подобрала Рисай, не были откровенной ложью, хоть и проходили опасно близко к ней.

— По крайней мере, он не спросил, дезертиры ли мы, — пробормотала она, имея в виду дезертиров из королевской армии, а точнее, остатки соратников Гёсо. Она подозревала, что именно об этом Кенчу в действительности хотел их спросить.

— Мне показалось, что он хотел оставить нам достаточно пространства для манёвров, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как подыграть ему.

Глава 32.

Кенчу привёл их к жилому кварталу, расположенному недалеко от храма Фукю, и указал на полуразрушенное здание, явно видавшее лучшие времена. Но этот дом вполне подходил под их нужды.

После того, как они обговорили мелкие детали, Кенчу отдал им ключи, и в тот же день они забрали свои вещи из храма Фукю. Однако незаметно перевезти кидзю не представлялось возможным, поэтому они оставили их в стойлах, и взамен воспользовались храмовыми лошадьми.

Киицу переехал вместе с ними, сославшись на то, что им нужен был проводник, знакомый с этими местами. Они не хотели доставлять ещё больше неудобств монахам, однако Джокан явно желал приглядывать за ними даже за пределами храмовых стен. И немудрено — если они умудрятся устроить себе проблемы, храм Фукю тоже попадёт под раздачу.

Рисай прекрасно это осознавала, а потому была совершенно не против присутствия Киицу.

Здание было построено в типично северном стиле — центральное крыло было нешироким, но весьма глубоким, и вмещало в себя четыре комнаты и главный зал. Никаких дополнительных строений, помимо главного здания, не было предусмотрено, а узкий внутренний дворик был спроектирован таким образом, чтобы на дом попадало побольше солнечного света.

Южное крыло дома по большей части представляло из себя крытый участок двора, отданный под конюшни и кладовые. Его низкая крыша также была построена таким образом, чтобы максимально не препятствовать лучам солнца. Южное крыло пребывало в крайне плачевном состоянии, однако главное здание было вполне пригодно для жилья — оно не продувалось ветром, а очаги в спальнях были в порядке. К тому же, дымоход от кухонной печи проходил через весь дом и обеспечивал дополнительный обогрев.

— В это время года очаг приходится топить даже по утрам, — пробормотала Рисай, протирая таз для воды.

— Это точно, — кивнул возившийся с кухонной печью Киоши.

Жители Тоуки наверняка сейчас тоже разжигали огонь в своих очагах и печах. Для старцев вроде Энчоу это время года было тяжелым — спина и суставы в последнее время подводили его всё чаще и чаще. Когда выпадал первый снег, жители деревни обычно принимались болтать о том, было ли в этом году холоднее, чем в прошлом. Поначалу выпавший снег сразу же таял, но затем всё чаще и чаще оставался и постепенно накапливался, скрывая под собой землю.

Скоро их накроет суровая зима, и вся деревня окажется практически погребена под снегом. Из-за снега дороги станут непроходимыми, а небольшие деревушки в горах окажутся отрезанными от остального мира. И до самой весны придётся выживать, питаясь лишь тем, что удалось запасти с лета.

В это время года Киоши всегда задавался вопросом — сколько жителей деревни сумеют пережить зиму?

В середине зимы, к началу нового года, запасы еды начинали заканчиваться, а люди начинали считать дни до таяния снега и сокращать свои рационы. Они видели, что снежный покров не собирается никуда исчезать, и их беспокойство усиливалось с каждым днём. К этому чувству невозможно было привыкнуть, несмотря на то, что оно преследовало их каждую зиму, год за годом.

С каждым днём становилось всё холоднее, и Киоши и остальные невольно задумывались о грядущей зиме. В такие моменты комната обычно была погружена в мрачную тишину, однако сейчас молчание нарушил вернувшийся из храма Киицу. Его сопровождала женщина средних лет. Она держала в руках небольшую связку дров, которую сразу же отнесла и оставила в углу кухни.

Проводив её взглядом, Киицу сообщил:

— Она одна из беженцев, ныне живущих в храме Фукю.

Услышав это, Киоши и Рисай озадаченно уставились на Киицу — изначально они сочли её простой помощницей, однако судя по этому представлению, всё было не совсем так. Видя их непонимание, Киицу подтолкнул вернувшуюся женщину вперед.

— Шесть лет назад я видела Его Величество, — смущённо опустив голову, произнесла она.

Это заявление тут же привлекло внимание всех присутствующих.

— Я видела его лишь издалека, — продолжила женщина. — Дело было за городом. Он ехал на роскошном кидзю, и был одет в чёрную броню. Он был достаточно далеко, и я даже не сумела разглядеть его лицо. Из-за его белых волос я поначалу подумала, что это едет какой-то пожилой генерал, но потом заметила, что он двигался легко и энергично. Да и на своём кидзю он восседал как-то… величественно.

По словам женщины, это случилось вскоре после того, как Гёсо прибыл в Рин’у. Помимо неё, Гёсо видело ещё несколько человек из её деревни — весна приближалась, и они были заняты очисткой своих участков от снега.

— Я сумела увидеть его лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, — продолжила женщина. — Тогда какой-то путник сказал мне «смотри, это новый король Тай», и вскоре по деревне разошелся слух о том, что Его Величество действительно прибыл в город. Многие бегали на холм, с которого было видно их лагерь, в надежде увидеть его. Одни показывали пальцами и говорили «это он», а другие качали головами и тыкали в другую сторону. Насколько я знаю, я единственная из всей своей деревни видела его настолько близко. Пускай я не сумела ясно разглядеть его лицо, но в моём сердце не было сомнений, я просто была уверена в том, что это он. Тогда я даже обрадовалась своей удаче.

— И правда, повезло, — кивнула Рисай.

— Армия провела у стен Рин’у всего лишь день. Затем большая часть войска двинулась на запад. Лагерь сворачивать не стали, поэтому многие думали, что король всё ещё там. Но я думаю, что они ошибались.

— Скорее всего, раз уж армия выступила сразу после его прибытия. Как выглядел Его Величество? Вы не заметили ничего необычного?

— Он был в приподнятом настроении. Никаких признаков опасений или робости. И в то же время, нетерпеливым или взволнованным он тоже не казался. Он был окружён множеством сурово выглядящих солдат, но вёл себя с ними спокойно и весело, словно бы они сидели у костра. Солдаты тоже были довольны его присутствием. Я помню, как в деревне обсуждали то, насколько Его Величество был популярен в войсках.

Рисай тяжело вздохнула — она сама прекрасно представляла эту сцену. Гёсо словно от рождения суждено было быть военным — солдатское ремесло словно бы текло по его жилам, и его сослуживцы обожали его за это. Сам Гёсо также считал их родственными душами, и общался с ними легко и непринуждённо, словно с родными братьями. На её памяти, ни один человек под командованием Гёсо никогда не жаловался на него, и все были счастливы служить под его началом.

То же самое можно было сказать и про армию Рисай. Её старшие офицеры служили с ней ещё с тех пор, как она поступила в стражу провинции Джоу. Она практически не знала Гёсо, когда он ещё был генералом дворцовой стражи, она познакомилась с ним почти сразу перед тем, как он стал королём. Но с тех пор, каждый раз, когда она видела его, он умудрялся каким-то образом поднимать ей настроение и боевой дух.

— Его Величество приехал сюда, в провинцию Бун, чтобы ответить на наши просьбы, — продолжила женщина. — Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, я мысленно благодарю его. Когда бандиты принялись бесчинствовать, у нас не было иного выбора, кроме как приспособиться и свыкнуться с их жестокостью. Никто не собирался приходить к нам на помощь. Бандиты понимали это, и могли сеять хаос в наших сердцах столько, сколько им вздумалось бы. Мы могли лишь смиренно терпеть всё это. Но затем Его Величество отправил сюда королевскую армию, и в мгновение ока расправился с ними. Поэтому мы благодарны ему — он не бросил эту богами забытую землю, и помог нам. Нам радостно знать, что он думал даже о нас.

— Вы знаете, что произошло потом?

— Да. Сразу после его исчезновения поднялась суматоха. В народе говорили, что до него, должно быть, добрались бандиты. Это взбесило всех нас. Нам было не важно, убили ли его, похитили ли его — мы должны были сделать всё возможное, чтобы помочь ему, поэтому мы каждый день обыскивали местность в поисках любых деталей, которые выглядели подозрительно или неуместно.

— Правда?

— Да, но к сожалению, мы так и не смогли найти Его Величество. И пока мы продолжали эти бесплодные поиски, провинцию Бун охватили странные события. Ряды королевской армии постепенно пустели. На их место из столицы были отправлены новые войска. И они…

Женщина замолчала. Новые войска были верны Асену, и, прибыв на место, они начали систематически истреблять всех соратников и подчинённых Гёсо. Доходило до того, что они безжалостно предавали огню любую деревушку, которую уличали в сокрытии верных Гёсо людей.

— С тех пор провинция Бун пребывает в том состоянии, которое вы можете видеть сегодня. Мы с любовью вспоминаем тот короткий период времени, когда царствовал Его Величество, и рассказываем всем, насколько лучше сложилась бы наша жизнь, если бы он остался на троне, — женщина пристально посмотрела в глаза Рисай. — Господин Киицу сказал, что вас интересуют какие-либо истории о встречах с Его Величеством. Это может означать лишь одно. Вы разыскиваете его?

— Мы делаем всё возможное, чтобы спасти Тай, — немного помолчав, ответила Рисай. Она не знала, как отреагирует женщина, но та ответила ей низким поклоном.

— Я надеюсь, то, что я рассказала вам сегодня, будет вам полезно, — пробормотала она. — Я обязательно расскажу об этом своим друзьям…

— Не нужно, — перебила её Рисай. — Мы ценим ваше стремление, но вам следует держать этот разговор в тайне. Вы просто принесли нам дрова. Понятно?

На лице женщины отразились напряжение и беспокойство. Она кивнула, и, поклонившись им ещё раз, покинула комнату. Когда провожавший её Киицу вернулся, Рисай спросила его:

— Как думаете, всё будет хорошо?

Вместо ответа Киицу лишь слабо улыбнулся.

Если беженцы начнут собирать информацию, то этим они могут привлечь к себе нежеланное внимание. Особенно опасно было пытаться узнать что-либо касательно Гёсо — тогда легко было прийти к выводу, что они готовят что-то против Асена. Но при этом сами по себе беженцы были разношерстной толпой, которую невозможно было заткнуть, не вырезая их всех подчистую. Поэтому любые слухи в первую очередь ударили бы по приютившему их храму Фукю.

Однако, несмотря на опасения Рисай, Киицу позже привёл к ним ещё двоих беженцев — женщину, а затем мужчину. Эти двое видели Гёсо даже с более близкого расстояния, чем первая пришедшая к ним беженка.

— В то время я жил в Какё, — сказал мужчина, тяжело опустившись на стул — у него болела нога и он сильно хромал.

Какё был одним из городов, оккупированных бандитами. Это был достаточно большой город, расположенный к западу от Рин’у. Незадолго до исчезновения Гёсо этот город стал эпицентром крупного военного конфликта.

— Бандиты взяли город штурмом и легко заняли окружной замок, — продолжил мужчина. — Затем в город пришла королевская армия, собиравшаяся выдворить их. Бои продолжались неделю, после чего замок, наконец, вернулся под контроль правительства. Вскоре после того, как бандитов изгнали из города, я видел, как Его Величество входил в замок.

Вторая пришедшая к ним женщина была жительницей деревни Шикю, расположенной к северу от Рин’у.

— Бандиты нападали и на нас тоже, — рассказала она. — Но они забрали лишь деньги, еду и одежду, после чего скрылись также молниеносно, как и появились. Конечно, в процессе они бесчинствовали, и ранили при этом многих жителей деревни, однако, в отличие от Какё, крупных стычек не было и никто не погиб.

Однако вскоре после разрешения проблемы бандитов, Шикю обвинили в укрывательстве дезертиров из королевской армии и предали огню. Большинство жителей деревни постигла та же участь, что и солдат. Женщине едва удалось сбежать в Рин’у вместе со своей семьёй, и с горем пополам они сумели добраться до храма Фукю.

— После того, как королевская армия прогнала бандитов, солдаты поделились с нами своими припасами, — продолжила женщина. — В то время ходили слухи, что одну из дивизий возглавляет выдающийся полководец, и вскоре мы узнали, что это был сам король. Он носил броню, отделанную чернёным серебром, и ездил на кидзю, напоминавшем тигра.

«Кейто» — подумала Рисай. После исчезновения Гёсо, Кейто вернулся в лагерь один. Интересно, что с ним стало, и где он сейчас?

— И с тех пор вы не видели Его Величество? — поинтересовалась Рисай.

— Ну, эм… — замялась женщина.

— Если вы знаете ещё что-либо, прошу, расскажите нам, — настойчиво продолжила Рисай.

— Дело в том, что то, что я видела, ну… — кажется, женщина пыталась подобрать нужные слова.

— Не бойся, расскажи нам, — мягко подбодрил её Киицу. — Я же говорил, всё, что ты скажешь, останется лишь в этих четырёх стенах.

— Нет, дело не в этом, — покачала головой женщина. — Короче, я действительно видела его ещё раз.

— В лагере? — уточнила Рисай.

— Нет, но недалеко от лагеря. Я плохо помню детали, — женщина смущённо улыбнулась, и развернулась, собираясь уйти. Однако Киицу остановил её, и шепотом уговорил вернуться и дорассказать свою историю.

— Я возвращалась из маленького святилища рядом с деревней, и увидела его в лесу, — продолжила женщина. — На нём не было брони, но его тигроподобный кидзю был при нём, поэтому я уверена, что это был Его Величество. Он стоял в редколесье, да и к тому же хвойные деревья практически не мешали обзору. С ним было ещё двое или трое человек. Кажется, они что-то обсуждали. И один из них, — голос женщины задрожал, и она опустила голову. — Военный, в чёрно-красных доспехах. Я никогда не забуду его злобное, отталкивающее лицо. После конфликта с бандитами именно он возглавлял отряд, присланный чтобы сжечь нашу деревню и истребить нас, словно скот.

— Сжечь Шикю, — протянула Рисай. — Значит, этот человек был одним из подчинённых Асена?

— Скорее всего, — кивнула женщина. — Но его трудно назвать человеком — учитывая, с каким безудержным весельем он убивал женщин и детей.

Последние слова она буквально выплюнула, нисколько не скрывая своего отвращения и презрения. В её истории хватало пробелов, но было ясно, что в ходе того разговора спутники Гёсо что-то обсуждали и объясняли ему, а он лишь слушал, практически не вмешиваясь.

Рисай поблагодарила её и ещё раз пообещала не разглашать ничего из того, что они услышали сегодня. Провожая взглядом поспешно уходящую женщину, она рылась в своих воспоминаниях. Был ли когда-нибудь среди офицеров Асена человек, описанный этой женщиной?

Асена все всегда считали равным Гёсо. Он был уважаемым генералом, и многие из его офицеров имели репутацию выдающихся командиров. Его подчинённые всегда были образцово вымуштрованы, их никоим образом нельзя было назвать бандой недисциплинированных варваров. Она никак не могла представить в их рядах настолько злобно-вульгарного человека, который смог бы с улыбкой выслеживать и убивать женщин и детей.

На следующий день Киицу привёл к ним ещё одного человека — коренастого мужчину, потрёпанного и измученного.

— Я видел Его Величество лишь однажды, — рассказывал он с явной ностальгией в голосе, — Я родился и вырос в Тецуе, но моя работа привела меня в Какё.

— Тецуй… — вздохнула Рисай.

Мужчина оказался предпринимателем, решившим открыть в Какё своё производство. Все его родственники первое время оставались в Тецуе, но когда бандиты покинули Какё, они направились в сторону Тецуя, в то время как с запада на город наступала армия повстанцев. Услышав страшные слухи о неминуемом нападении, его напуганная семья, вместе со многими другими беженцами, решила переехать в Какё.

— Жители Тецуя были вне себя от радости, когда Его Величество решил приехать туда, — продолжил мужчина. — Желая увидеть его хотя бы издалека, они отправлялись к лагерям военных, однако никому из них не удалось подобраться достаточно близко, чтобы различить его в толпе. Вскоре войска покинули лагерь, и направились в город, намереваясь защитить его от бандитов. Они не хотели подпускать нас к полю боя, так что это был наш последний шанс увидеть Его Величество. Вместе с моим братом мы бросились вслед за королевской армией. Мы надеялись, что сможем увидеть его в горах, когда армия будет проходить через перевал. К юго-западу от горы Канъё на скалистом утёсе стоял городок. Мы думали, что армия прибудет туда к вечеру и разобьёт там лагерь. Мы с братом приехали туда раньше, и ночью взобрались на утёс. Но гора оказалась более опасной, чем мы ожидали. Мы потерялись, и до утра блуждали по склону, без возможности отыскать обратную дорогу. Поначалу мы были разочарованы тем, что упустили свой шанс, но вскоре услышали голоса людей и шаги животных. Обрадовавшись, мы пошли на звук, и вышли к узкой горной тропе, по которой шел небольшой отряд кавалерии. Одним из ехавших там солдат оказался сам Гёсо. Он был довольно далеко, но мы слышали множество описаний от других видевших его людей, поэтому были уверены, что это был он. Он был одет в чёрные доспехи и ехал на кидзю, напоминавшем белого тигра. На нём не было шлема, и мы отчётливо видели его белые волосы.

— Похоже, это действительно был он. Что было дальше? — кивнула Рисай. В её голосе слышалось плохо скрываемое нетерпение.

— Это всё, — покачал головой мужчина. — Как и следовало ожидать, всадники на кидзю поднимались очень быстро даже по такой узкой тропе.

— В каком состоянии был Его Величество? Не показалось ли вам, что он был в опасности или ему что-то угрожало?

— Нет, — ответил мужчина. — Им ничего не угрожало, все были довольны и продвигались совершенно спокойно. Все солдаты вокруг него были одеты в роскошные чёрно-красные доспехи. Они окружали его со всех сторон, но сохраняли почтительную дистанцию. Я решил, что это были его телохранители.

— Они торопились?

— Да. Я думаю, что они направлялись к Тецую — туда вела эта тропа. Если они ехали не туда, то единственное возможное место назначения — гора Канъё.

«Опять гора Канъё» — подумала Рисай, с силой сжав кулаки.

— Мы с моим братом были очень довольны тем, как всё обернулось. И ещё мы были очень уставшими, так как бродили по горе всю ночь. К счастью, мы уже вышли к тропе, которая вела в Какё, нам нужно было только спуститься с уступа. Почувствовав облегчение, мы решили вздремнуть прямо там, на уступе. Мы проспали большую часть дня, а потом нас разбудил шум. Спросонья мы не поняли, что происходит, но вскоре до нас донёсся звук шагов. Мы выглянули и увидели, как по тропе шел тот же самый отряд всадников в чёрно-красных доспехах. Вот только Его Величества с ними не было, самих всадников было почти вдвое меньше прежнего, а некоторые из них были ранены. Мы решили, что они, должно быть, попали в засаду одной из банд.

— И что случилось потом?

— Ну, эта сцена показалась нам зловещей. Мы забеспокоились, и принялись гадать, куда мог пропасть король. Мы не хотели думать о плохом, но нельзя было отметать возможность того, что битва с бандитами окончилась победой последних. Мы хотели догнать солдат, окликнуть их и спросить, что случилось, но мы ни за что не успели бы спуститься с уступа достаточно быстро. Поэтому мы продолжили смотреть, и довольно быстро мы почувствовали кое-что странное.

— Странное? — переспросила Рисай.

— Да. Смотрите, допустим, произошел бой, и что-то плохое случилось с Его Величеством. Тогда этот отряд наверняка должен был бы поспешить обратно к основным силам, чтобы доложить о ситуации. Они ведь доставили бы новости и вызвали бы подкрепление, верно?

— Да, это было бы разумно, — кивнула Рисай.

— Только вот, похоже, они никуда не торопились, — мрачным тоном продолжил мужчина. — Они ехали на кидзю, и могли передвигаться куда быстрее, чем пешие солдаты и конные всадники, но они двигались далеко не так быстро, как могли. Некоторые вообще выглядели так, будто вышли на прогулку. Они болтали и подшучивали друг над другом. Мы были далеко и не могли толком разобрать, что они говорят, поэтому слышали лишь общий тон. Они явно были навеселе. И это была не обычная радость. Это был чёрный юмор, какой можно услышать от висельников. Их сопровождала мрачная аура, и мы с братом не рискнули окликнуть их. После того, как они уехали, мы спустились с уступа и вернулись в Какё. Мы не придавали этому большого значения, пока Его Величество не исчез. Лишь когда до нас дошли эти слухи — через день или два — мы начали складывать кусочки мозаики воедино.

Голос мужчины опустился до напряжённого шёпота.

— Эти солдаты, вероятно, что-то сделали с ним в горах. Должно быть, это были предатели в рядах королевской армии. Они подкараулили его и наверняка убили… — было видно, что всё это время он держал в голове эти затаённые сомнения. Сперва он не мог поверить в это. Потом говорить о подобном на публике стало слишком опасно.

— Понимаю, — кивнула Рисай.

Этот отряд, должно быть, состоял из телохранителей, которых упоминал Коурё — личных слуг Асена. Они ушли в компании Гёсо и вернулись уже без него.

— Спасибо, — поблагодарила его Рисай. — Мы многое узнали благодаря вам.

Глаза мужчины заблестели.

— Вы ищете Его Величество? — с надеждой в голосе уточнил он.

Рисай лишь молча кивнула.

— Боюсь, его уже нет в живых, — прикрыв глаза рукой, пробормотал мужчина.

Рисай хотела заверить его в обратном, но потом подумала, что это было бы неразумно — чем меньше людей знали об этом, тем лучше. В этом были заинтересованы все стороны.

Тихонько вытерев слёзы, мужчина низко поклонился им и покинул комнату.

Глава 33.

Взвод солдат поднялся на гору вместе с Гёсо, и вернулся обратно уже без него.

Простой и ужасный вывод, следующий из этого, наталкивал Киоши на тёмные и мрачные мысли.

— Госпожа Рисай, когда вы сказали, что мы найдём все улики на горе Канъё — вы имели в виду это? — поинтересовался он. — На Его Величество действительно напали там? Учитывая скорость тех кидзю, они определённо успели бы добраться до вершины и обратно за день.

— Пояс Гёсо был среди вещей, доставленных с горы Канъё, — кивнув, ответила Рисай. — Он был испачкан в крови, и перерезан примерно посередине, что означает, что Гёсо, должно быть, рубанули мечом по спине. Вероятно, на него напали на том самом месте, где впоследствии и нашли этот пояс.

— Вот оно что… — задумчиво пробормотал Киицу, закрыв глаза.

— Судя по описанию того отряда, сдаётся мне, можно не сомневаться в том, что господин Гёсо покинул основное войско по своей воле, — произнёс Хоуто. — Хотя, конечно, показаниям солдат Асена в таком деле верить не стоит.

— Судя по всему, — озадаченно протянула Рисай. — Но почему Гёсо вообще решил покинуть своё войско?

«В обычной ситуации этого бы ни за что не произошло» — подумала она.

— И ведь у нас есть ещё один выходящий за рамки случай, — добавил Хоуто. — Помните, у святилища в Шикю господин Гёсо общался с офицером в чёрно-красной броне и с несколькими мирными жителями?

— Чёрно-красные доспехи носили его телохранители, — пояснила Рисай. — Коурё однажды упоминал, что один из их взводов пропал без вести вместе с самим Гёсо. Охрана Его Величества была их прямой обязанностью, так что, должно быть, они сопровождали Гёсо в Шикю под предлогом его защиты. Проблема в другом — кем были те гражданские?

— А обычный простолюдин сумел бы договориться о встрече с Его Величеством?

— В обычной ситуации — нет. Даже в случае давней дружбы или иных способствующих факторов, это было бы крайне маловероятно. В любом случае, даже Соген и Эйшоу, кажется, не знали о тех людях. Полагаю, кто-то из армии Асена познакомил их и назначил встречу. Причём это не мог быть простой рядовой или младший офицер. Я бы предположила, что это мог быть генерал Хинкен — в то время он руководил войском Асена.

— А что за человек этот Хинкен?

— Трудно сказать, — задумчиво ответила Рисай, склонив голову набок. — У нас нет общих знакомых, ну или, по крайней мере, я о них не знаю. Знаю лишь, что сейчас он — полковник армии Асена. Я не слышала о каких-либо выдающихся свершениях с его стороны. Я даже сомневаюсь, что изначально он был подчинённым Асена — во времена короля Кё он вполне мог служить совершенно другому господину.

Высший командный состав армии обычно не мог состоять из одних лишь верных приспешников командира. В случае Рисай, например, пять её полковников взбирались по карьерной лестнице вместе с ней, однако практически половина более низкоранговых офицеров была назначена на свои должности Министерством Лета.

— Я, конечно, не слышала, чтобы он создавал проблемы, но и из серой массы он не то чтобы выделялся, — добавила Рисай.

— В таком случае сложно представить, чтобы подобный человек мог устроить встречу с господином Гёсо.

— Почему? Конечно, Хинкен никогда не был выдающимся командиром, но он всё равно был доверенным лицом Асена и руководил частью его армии. Конечно, формально армией командует Его Величество, но по факту, армия всего лишь предоставляется ему в пользование от заведующих ею генералов. Несерьёзное отношение к Хинкену было бы дурным тоном со стороны Гёсо. Если бы Хинкен настаивал на чём-либо, отказаться было бы довольно трудно.

— Так что же, получается, это Хинкен всё устроил?

— Вполне вероятно. В таком случае, результатом этой встречи в Шикю было то, что Гёсо покинул ставку командования. Утаив всё от Согена и Эйшоу, он уехал в одиночку.

— Иными словами, вы считаете, что его выманили? — с сомнением в голосе протянул Киицу. — Это стало бы проявлением большой халатности с его стороны.

— Не исключаю, со стороны это кажется очевидным ходом событий, — Рисай звучала не менее озадаченно. — Но он наверняка должен был почувствовать неладное, ведь накануне вечером он одолжил у Согена дополнительных солдат.

— О, я знаю! — воскликнул Хоуто, хлопнув в ладоши. — Хинкен мог предложить встречу с какой-нибудь третьей стороной. В такой ситуации господин Гёсо не смог бы отказаться от этого сразу. Эта третья сторона могла иметь скрытый мотив отделить его от основных сил. И в итоге господин Гёсо действительно согласился, но счёл всё это дело подозрительным, и потому взял с собой дополнительные войска и приказал им стоять на страже.

— Это звучит разумно. Однако его охрана так и не вернулась. Могу предположить, что, когда всё случилось, и отряд Согена прибежал на шум, на них тоже напали.

— И произошло всё это на горе Канъё.

Рисай кивнула. Но Киицу всё ещё сомневался.

— Я не думаю, что стоит зацикливаться на горе Канъё, — ответил он. — Тот короткий путь, несомненно, существует, однако, он ведёт от Канкьё в Тецуй, через Рюкей. Конечно, свернув на запад, можно выйти к горе Канъё, однако между ней и Тецуем имеется ещё несколько населённых пунктов.

— Но любое нападение лучше устраивать там, где никто тебя не увидит, — заметил Хоуто.

— Пусть так, но почему они стали бы взбираться на гору? Там ведь тоже живут люди. С другой стороны, горные тропы это идеальное место для засады, там сложно наткнуться на случайного путника. Я полагаю, что на Его Величество напали не на самой горе, а где-то по пути туда.

— Отличная мысль! — согласился Хоуто.

— Но в таком случае, почему его пояс нашли на горе? — возразила Рисай. — Что вообще происходило на горе Канъё в то время?

— Если подумать, то тогда попасть на гору было довольно трудно, — поразмыслив немного, ответил Киицу. — И не только туда. Приличная часть здешней территории была под контролем бандитов. Помнится, местные активно переезжали из-за их угрозы.

— Всё это время деятельностью бандитов втайне руководил Асен. Если он хотел устроить засаду где-нибудь на горе Канъё, то он вполне мог бы послать бандитов, чтобы отвадить оттуда людей поблизости.

— Но в таком случае напасть можно было где угодно, не обязательно было для этого ехать на гору?

— Ну, если местность трудно оцепить, то стоит покушению пройти неудачно, и цель может легко ускользнуть. Так что выбор горы был вполне оправдан. И опять же, пояс Гёсо был найден там…

— Вам не кажется это странным? — перебил её Киицу. — Асен напал на Его Величество. Направив туда своих приспешников, он неизбежно выдал бы себя, так что, организовав нападение, он должен был позаботиться о том, чтобы никто не узнал о нём. Они должны были избавиться от всех улик, которые могли бы привести к ним. Они ни за что не оставили бы на месте преступления столь очевидную улику.

— Это… звучит разумно, — нахмурилась Рисай.

— Более того, учитывая количество усилий, которое пришлось приложить чтобы выманить его, мне с трудом верится, что его телохранители были единственным отрядом, посланным убить его. Если бы всё организовывал я, то у меня были бы союзники, поджидающие в условленном месте, там, где никто не мог бы случайно на них натолкнуться. Они помогли бы провернуть нападение, а затем избавиться от всех компрометирующих улик, включая тело Его Величества. А местом захоронения уже вполне могла бы стать и гора Канъё — со всеми тамошними шахтами, вентиляционными каналами и трещинами в земле, оставшимися после обвалов, можно легко похоронить любую правду так, что её никто никогда не найдёт.

— Погоди! — воскликнул Хоуто. — Если бы они действительно пошли на такое, то Его Величество никак не смог бы выжить. И всё-таки он сейчас жив.

— Я уже озвучивал свои сомнения, — ответил Киицу, опустив голову. — Но можем ли мы быть уверены в том, что он жив? Я понимаю, трудно поверить в то, что Его Величество погиб, но…

— Он жив, — уверенно заявила Рисай. — Вне всякого сомнения, он жив.

— Тогда почему мы не слышали от него ни слова за последние шесть лет?

— Ну, может быть… — начала было говорить Рисай, но поняла, что не знает, что ей следовало сказать.

— Разве он не знает, в каком состоянии сейчас находится Тай? — продолжал напирать Киицу. — Зная, как обстоят дела, разве смог бы он молчать и скрываться? Почему он не приедет в…

— Может быть, потому что, как бы он ни хотел сделать что-нибудь, он попросту не может? — вмешался Киоши. — Как говорил Коурё, Тай сейчас оказался между молотом и наковальней.

— Молотом и наковальней? — с озадаченным видом переспросил Киицу.

— Спасти Тай означает убить Асена, — принялся объяснять Киоши. — Для этого нужна военная сила. Если Его Величество выступит и публично осудит Асена, его вассалы, ныне скрывающиеся, сплотятся вокруг него, и он получит эту военную силу. Однако, как только они начнут действовать, Асен обязательно нападёт, не дожидаясь того момента, когда эти силы начнут представлять ему значимую угрозу.

— О, да. В этом есть смысл.

— Мы не можем нанести удар по Асену, не раскрыв себя при этом. А раскрыв себя, мы буквально приглашаем его напасть на нас. Более того, в ходе столкновений неизбежно пострадают мирные жители. Помня об этом, соратники Его Величества скрываются, не давая расходиться даже слухам. Вероятно, так же поступает и он сам.

— Именно, — добавила Рисай. — Я полагаю, что Его Величество жив, и где-то скрывается. Несомненно, он огорчён нынешним состоянием королевства, но его руки связаны.

— Звучит логично. Но где же он тогда скрывается? — спросил Киицу.

— В этом и заключается вся важность наших поисков. Наша единственная зацепка — его пояс. Независимо от того, как всё было, факт остаётся фактом — он каким-то образом связан с горой Канъё. Невозможно определить суть этой связи, не отправившись туда, и не разобравшись во всём лично.

— И всё же, учитывая нынешние условия на горе Канъё…

— Это означает лишь то, что нам, так или иначе, придётся найти способ попасть туда, — ответил Киоши.

Рисай и Хоуто решительно кивнули.

Примечание:

1) Рика — Комплекс из четырёх зданий типично китайский такой с двориком по центру, который используется как приют для сирот и стариков, зал собраний, постоялый двор для путешественников. Также там живёт заведующий приютом. Рикка есть в каждой деревне.

2) Хоу-оу, дословно переводится как феникс. Это пара птиц, живущих в каждом королевстве. Из них Хоу мальчик, Оу девочка. Оу одного королевства может передавать сообщение Оу другого королевства. При этом Хоу кричит каждый раз, когда Оу получает какое-либо сообщение. https: //sun1-22. userapi. com/FwvH8vrmDxgtLBIZ0SBFWcz6oo9RsSx6J8nz3A/KseyrjDeHdg.jpg