Радюк Ксения, 10 Г

«РУССКАЯ ТРАГЕДИЯ»: КАК ДОСТОЕВСКИЙ И ДРАЙЗЕР ПОЯВИЛИСЬ В ФИЛЬМЕ ВУДИ АЛЛЕНА

Цель нашей работы: исследование кинокартины Вуди Аллена «Матч-поинт» как интерпретации романов Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» и Т. Драйзера «Американская трагедия».

Текст романа Ф. М. Достоевского по праву может рассматриваться как «претекст», присутствующий в «Американской трагедии» Т. Драйзера и “Матч-поинте” Вуди Аллена. Эти два произведения искусства имеют интертекстуальные ссылки, которые дают начало диалогическим коммуникациям между текстами: здесь наблюдается реминисценция (т. е. осознанное использование и заимствование) устойчивых жанровых форм, сюжетных схем, архетипических образов, а также “осколочных” цитат.

Проблема интертекстуальности – одна из самых приоритетных и дискуссионных в современных гуманитарных исследованиях. Так, например, Карлхайнц Штирле утверждает, что «под интертекстуальностью не следует понимать лишенную значения и интенции отсылку к другому тексту». С его точки зрения, интертекстуальность – это процесс ассимиляции, транспозиции и трансформации чужих знаков.

Таким образом, предметом исследования являются такие интертекстуальные знаки, как эпиграфы, цитаты, аллюзии, реминисценции, переработки тем и сюжетов, а также архетипические образы и двойники.

В фильмах Вуди Аллена часто угадываются произведения русской классики через скрытые цитаты, мотивы или контур сюжета. Режиссёр так отмечал в одном интервью: «Русская литература больше и глубже, чем все остальное повлияла на американскую душу. Мне должен быть ближе всех Достоевский, ибо он, как и я, дитя мегаполиса. Но, выросшие в деревне Тургенев и Толстой, доставляют мне даже большее наслаждение. Чехов – это само совершенство. Иной драматург напишет плохую пьесу и говорит: «Но в ней же все как у Чехова». Все, кроме гениальности. Русская литература – это часть моей жизни. Нельзя быть мыслящим существом и обходиться без нее». Вуди Аллен любит творчество Ф. М. Достоевского, ведь ему нравится наблюдать за развитием действий и мыслей персонажа в случае проблемы. Так, по его мнению, “если все в порядке, то это скучно”.

Каждое из рассматриваемых произведений - социальное полотно, где протагонисты-идеологи ущемлены рамками общества, поэтому стремятся преодолеть суровые условия реальности. Так, Т. Драйзер говорил, что он «не в ладах с Америкой потому, что она не в ладах с независимой мыслью».

Тексты произведений М. Ф. Достоевского и Т. Драйзера не снабжены предисловиями, послесловиями и примечаниями. Но оба романа разделяются на части, главы которых не имеют конкретных названий, их заменяет нумерация; а внутри каждой части они располагаются по мере нарастания напряженности страданий персонажей. Это показывает, что события в романах труднообъяснимы и непредсказуемы, ведь зависят от случайности, поэтому действия в сюжетах этих произведений не могут выражаться в объективном предисловии или заглавии.

В “Матч-поинте” зритель может наблюдать за тем, как умело вставлены случайные кадры, описывающие ежедневные занятия главного героя. Эти кадры играют роль “чеховского ружья”, которое служит предпосылкой к последующим событиям в фильме или раскрывает ключевые образы в произведении. Так, с первых сцен мы узнаём об интересах Криса: погружение в раздумья, посиделки в кафе с журналом в руках, теннис, чтение “Преступления и наказания”, изучение биографии Ф. М. Достоевского. Такое углубление психологизма характерно для образа Раскольникова, который повторяет и Т. Драйзер в изображении Клайда. Появление книги “Преступление и наказание” в начале фильма является предпосылкой к последующим событиям: Крис убьёт старуху и беременную женщину также, как когда-то Раскольников погубил процентщицу и её поминутно-беременную сестру, а Клайд - Роберту, которая тоже ждала ребёнка. Связь этих произведений состоит в том, что главные герои имеют особую идею, которая движет им и приводит к постоянному нравственному самоанализу и губит как самих протагонистов изнутри, так и рядом стоящих с ними людей. Так, с мы осознаём, что шаг против судьбы, выраженный вызовом жизни, - начало трагедии.

“Преступление и наказание” - идеологический роман Ф. М. Достоевского, основанный на темах совести и границах свободы личности. На протяжении всего произведения главный герой одержим теорией, которая мучает его: “Люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово”. В “Матч-поинте” Вуди Аллена тоже прослеживается психологизм, выраженный раздумьями об идее. Так, фильм начинается с реплики Криса: “Человек, который говорит «лучше быть везучим, чем добрым», глубоко понимает суть жизни. Люди боятся принять тот факт, что жизнь во многом зависит от везения. Страшно подумать, сколько всего не зависит от нас. Во время матча случаются такие моменты, когда мяч задевает верх сетки, и в течение доли секунды он может упасть вперед или назад. Если немного повезет, он падает вперед, и ты победил… Не повезет — ты проиграл». В отличие от Раскольникова и Криса Клайд из романа Т. Драйзера не является героем-идеологом, но он породил “мечту”, которая стала “точкой развития трагедии”. Это мечта состоит в потребности вырваться из нищеты, порождающей беспросветность унылого существования. Она, как и теория Родиона, лежит в основе всех побуждений протагониста, подчинённым ложным целям, без неё нельзя осознать саму трагедию. Идеи этих героев раскрываются в понятиях «деньги», «успех», «желание», «власть». Протагонисты этих трёх произведений - персонажи, которыми движет свобода воли, они исключительны, потому что решаются на вызов самим себе в то время, как другие поступают в зависимости от обстоятельств, живут в жажде всеобщего благополучия, поэтому в " Матч-поинте” повторяют сюжеты двух текстов: “старшего”, “Преступления и наказания”, и “младшего”, “Американской трагедии”.

Главный герой “Матч-поинта” – личность эгоцентричная, расчётливая. Он такой же, как и Раскольников: они не нуждаются в деньгах, хотя и крадут украшения, совершают убийство ради всеобщего же блага, проверяя свои теории. Так, Крис не хочет портить жизнь своей жене, бросая её ради беременной возлюбленной, но и быть с ней, оставляя Нолу одну с ребёнком в животе, он не может, и, чтобы не рушить будущее обеих, герой решает убить любовницу и её соседку. Казалось бы, зачем убивать старуху, но ведь по мотивам “Преступления и наказания” Крис должен был украсть её богатства и не допустить того, чтобы соседка доложила на него, тем самым он доказывал свою “теорию везения”: " Невинные иногда умирают, чтобы расчистить поле для более грандиозных планов! Вы были сопутствующей издержкой" . Похожая реминисценция наблюдается и в случае интертекстуальности романа “Американской трагедии”, когда Клайд осознанно убивает беременную Роберту ударом фотоаппарата для достижения своей “мечты” о блестящем будущем, которое он разделит с богатой наследницей Сондрой.
Вуди Аллен точно использует кадры, где персонаж повторяет действия Родиона: Крис снимает браслет с руки убитой старухи также, как Раскольников снимал с шеи “небольшой замшевый засаленный кошелек с стальным ободком и колечком»; обоим персонажам снятся их “жертвы”, которые говорят о напрасности их поступков; убийцы пытаются скрыть улики, спрятав краденное. В эпизод о том, как Крис выбрасывает всё в реку, вставлена сцена, где кольцо, зацепившись за край ограждения, падает на дорожку, что доказало “теорию везения”, ведь кольцо подобно теннисному мячу, судьба которого, по словам Криса, зависит от удачи. Так, мимо проходящий человек подобрал его и был обвинён в убийстве.

В произведении “Американская трагедия” интертекстуальность достигается же интеграцией в художественное пространство “косвенных” цитат. Например, в описании действия перед убийством в романе встречаются выражения: «приступы паники», «приступ темного безумия», «прислушивался, как загнанное животное», - а за основу взяты цитаты из “Преступления и наказания": «панический страх», «смутно и темно на душе», «дрожа, как загнанная лошадь». Такое заимствование используется для обозначения состояния человека, идущего на вызов самому себе. Это состояние болезни, психической неустойчивости.

Герои психологических произведений испытывают волнение и мучатся от содеянного. Персонаж романа М. Ф. Достоевского говорит: “Я ведь не старушонку убил, я себя убил! ”. “Матч-поинт” и “Преступление и наказание” о том, как идея способна свести с ума. Герои не в силах управлять своей жизнью, они влекомы: таинственные случаи ведут убийц к жертвам, ведь идея проникла в подсознании и движет ими, несмотря на сомнения. Так, Родион говорит: «... и почти всякий, в момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в том момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность». Внутренние, духовные механизмы, управляющие Клайдом в романе Т. Драйзера тоже, оказались слабы: “Он вдруг почувствовал тошноту и слабость. Он никак не думал, что придется так страдать и мучиться. Ему казалось, что все будет совсем по-другому». Поэтому тема энергии разрушения становится лейтмотивом в описаниях сложного психологического состояния.

Примером межтекстового взаимодействия является и особенность характеров героев, их нежелание и неготовность идти по пути духовного совершенствования. Воображение Клайда питается сказочными сюжетами, а постоянное использование сказочного мотива подчеркивает инфантилизм Грифитса. То же происходит и с Родионом, ведь он не прислушиваться к советам близких людей, отвергает Бога и до конца остаётся верным своей идее, хотя и сомневается в ней. Вуди Аллен берёт это за модель сюжета и повторяет с Крисом, который отказывается пользоваться возможностью для разрешения ситуации. Так, проявляется и мотив нераскаянности, интегрирующийся из “предтекста”. Мрачное нежелание Раскольникова принимать факт преступления интертекстуально проявляется в мотиве нераскаянности Клайда. Но если раскаяние все-таки настигает Родиона на каторге, где он сумел осознать преступление как предельную степень греха, то Грифитс даже в предсмертном письме не написал ни слова об осознании своей ошибки, считая, что электрический стул – слишком суровое наказание, а Крис был настолько твёрд и решителен в своих действиях, что не нашёл место для скорби, объяснив свой поступок “теорией везения”, для воплощения которой необходимы жертвы.

Итак, по нашим наблюдениям, между “Матч-поинтом”, “Преступлением и наказанием” и “Американской трагедией” возникают диалогические отношения, побуждающие находить закономерные и случайные межтекстовые скрещения. Тест-источник претерпел множество трансформаций, идентификаций и маскировок, что позволило создать иную форму этого романа, не менее привлекающую читателей и зрителей. Новые “младшие” произведения воплотили художественную инвариантную форму интерпретации романа Ф. М. Достоевского.

Философией фильма Вуди Аллен сделал свою «теорию везения». Режиссёр считает, что удача может возникнуть на пустом месте. Упорный труд обязателен, но все боятся признать, какую огромную роль играет везение: " Жизнь на земле –слепая случайность: ни плана, ни цели... " Проблема состоит в её огромном влиянии на жизнь людей. Так, везение - символ духовного поражения для главного героя: его тревожат душевные муки и уязвлённая гордость. Интертекстуальное сближение с “Американской трагедией” состоит в том, что Клайд тоже одержим “мечтой”, которая становится причиной трагедии. Идея романа Т. Драйзера заключается в том, что Клайд - жертва американской мечты, обманчивой, ведь её реализации невозможно достичь путём собственного самоутверждения, для этого важны собственные усилия. Проблема обоих произведений состоит в наивности мечтателей, которая является причиной трагедии. Такова инкорпорация теории Раскольникова в романе Т. Драйзера и фильма Вуди Аллена.

Одна модель сюжета по-разному работает в трёх произведениях искусства, однако везде раскрыта сущность влияния идеи, мечты или теории на человека: герои-протагонисты выступают здесь эгоцентричными личностями, которые влекомы своими мыслями, что приводит их к душевной тревоге и гибели рядом стоящих людей.

1. Stierle, Karlheinz. Werk und Intertextualitat // Dialog der Texte. Wien, 1983. S. 7-26.

2. Lachmann, R. Memory and Literature. Intertextuality in Russian Modernism. Univ. of Minnesota Press, 1997. 470 p.

3. Woody Allen, Match Point. - USA, 2005

4. Бардыкова И. В. «Преступление и наказание» Ф. Достоевского и «Американская трагедия» Т. Драйзера: опыт интертекстуального анализа

5. Достоевский, Ф. М. Преступление и наказание // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 тт. Л.: Наука, 1972- 1991. Т. 6.

6. Драйзер, Т. Американская трагедия // Драйзер Т. Собр. соч.: В 12 тт. М.: Правда, 1973. Т. 8. Т. 9.

7. К. Тарханова. Рецензия на фильм «Матч Поинт». 2005. URL: https: //empire. film. ru/articles/zasada-s-tennisnym-myachikom.

8. Юлия Семенюк. Матч-пойнт: преступление без наказания. 2006. URL: http: //www. kinokadr. ru/articles/2006/01/05/match_point. shtml.