Глава 1. Апокалипсис

Drew and Ishtar

МЕТРО. Предыстория

Аннотация

Предыстория событий, описанных в повести Дмитрия Глуховского «Метро 2033». Написана поклонниками данного произведения Дмитрия. Спорные вопросы развития сюжета согласовывались с Дмитрием. Помимо прочего, сие произведение было любезно упомянуто уважаемым Д. Г. в его интервью журнала «Компьютерра» (http: //www. m-e-t-r-o. ru/interview. pdf).

МЕТРО. Предыстория

по мотивам повести Д. Глуховского «Метро 2033»

Час Х

Глава 1. Апокалипсис

В прихожей зазвонил телефон. «Тебя! » – крикнула жена. Майор нехотя поднялся с дивана и неспешно пошел брать трубку. «Кого еще на ночь глядя распирает… Не сказали? » – спросил он супругу. «Нет» – ответила она и вернулась на кухню. Майор зло крякнул и взял трубку.

– Слушаю…

– Сигнал «Гребень» – услышал он голос сослуживца.

– Да какого… ну уже играли ж в войнушку два месяца назад… Может, ну их нах…

– Ты чего?

– Часы видел? Полдвенадцатого уже… Завтра суббота… У меня ж жена, ребенок…Какого х…

– Все, я тебе передал. И не забудь по цепочке передать…

В трубке раздались короткие гудки.

Сигнал «Гребень» означал необходимость прибыть на службу с «тревожным чемоданчиком» в течение часа.

Майор стал напряженно вспоминать, кому он должен звонить, не вспомнил, плюнул («наверное, начальник их сам обзвонит все равно») и стал одеваться.

– Оль, меня на службу дернули… Вернусь, наверное, завтра вечером…

Вместо чемоданчика он сунул в карман курки купленный накануне у метро детектив (чтоб не скучать), Ольга быстро сделала несколько бутербродов и завернула их в фольгу.

– Денег на обеды возьми, вдруг задержат на пару дней…

Майор порылся в ящике стола, взял стольник, поцеловал жену и дочку и хлопнул дверью.

Тревога не была учебной, но он этого не знал…

Жена и дочка так и не узнали, что за ними должен был бы придти автобус для эвакуации членов семей… который в суматохе никто и не подумал отправить…

Сам майор до службы так и не доехал, и вместо того, чтобы встретить удар в надежном убежище, так и застрял в тоннеле в почти пустом вагоне метро, когда вырубилось напряжение…

Тим собирался в ночной клуб, он ходил с друзьями туда почти каждый вечер. Надел чистую, пахнущую свежестью рубаху, пригладил волосы…

– Мам, ты меня сегодня не жди, ага? – крикнул он

– Тимонь, ну ты поосторожней… там же… – привычно откликнулась мать.

Отца у Тима не было, то есть, он был, конечно, но где-то, приходил к ним только на Тимов день рождения и на Новый год. Мать, сколько Тим себя помнил, растила его сначала вместе с бабушкой, потом одна.

– Ладно, ма… Ну я ж там всегда, ребята наши со мной – ответил Тим.

– Ребята, ребята… они ж…

– Мам, ну не начинай…

Это был их обычный диалог, мать так и не могла понять своего сына-студента. По ее жизненным понятиям, ему было надо учиться, искать хорошую работу, а он… непонятно на какие деньги таскался в клуб. Поначалу она ругалась, пыталась выяснять отношения, шарила в Тимовых карманах – но все без толку, так и не поняла сына и не то, чтоб смирилась, но привыкла.

– Ладно, мам, пока!

Мать заперла за Тимом дверь, включила на кухне телевизор и стала готовить борщ на завтра.

Маша засиделась допоздна на работе в офисе турфирмы, работы в последнее время было много и оттого она решила задержаться, чтобы подбить итоги и поработать с каталогами. Маша была старшим менеджером по продажам и очень серьезно относилась к своим обязанностям.

Прикинув, сколько времени еще потребуется на работу с бумагами, она набрала номер своего друга Жени, чтобы попросить его заехать за ней в офис минут через сорок. У Жени был «Фольксваген-Пассат», на нем от квартиры, которую они снимали, до офиса было по позднему вечернему времени минут пятнадцать езды.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» – ответил девичий голос.

Маша удивилась, поставила свой сотовый на автодозвон и вернулась к работе.

Закончив с бумагами, она глянула на мобильник – дозвониться так и не удалось. Набрала еще раз – без результата.

В груди шевельнулись беспокойство и отчасти ревность.

– Что ж, придется на метро… – сказала она вслух, заглянула в зеркало, поправила прическу и макияж, заперла дверь офиса, сдала ключ охраннику бизнес-центра и зацокала каблучками в сторону метро.

Марина Анатольевна возвращалась в метро от внука. Дочь с зятем жили на другом конце Москвы, и Марина Анатольевна нечасто выбиралась к ним. Отношения с зятем были ровные, но прохладные, дочь тоже редко выбиралась к матери.

– Все работают, деньги заколачивают… а куда их девать-то, лучше б с Федькой больше занимались… – думала она о своем, вполглаза читая книжку, за ненадобностью отданную ей дочерью – какой-то одноразовый любовный роман.

Семеныч вошел в первый вагон и огляделся. Свободных мест было в достатке – собственно, в вагоне, кроме него было еще четверо – и все сидели на разных лавках. Мужик в уголке сидел, откинув голову и прикрыв глаза, на коленях – целлофановый пакет. Стройная коротко стриженная деваха метнула быстрый настороженный взгляд на Семеныча, поджала губы и принялась демонстративно рассматривать схему линий напротив себя. Прилизанный пацан лет семнадцати, модно одетый, с глянцевым журналом в руках…

– Пидор – коротко охарактеризовал его Семеныч про себя.

Последней была немолодая толстая тетка с хозяйственной сумкой и маленькой книжкой.

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Серпуховская»

Семеныч положил свои мешки около пустой лавки, сел, а потом улегся, с наслаждением вытянув ноги и закрыл глаза.

Когда-то его звали Василий Семенович, он был учителем в Куровском под Москвой, преподавал историю и обществоведение, а по совместительству – еще и труд.

Но общество вдруг изменило свое устройство, и Семенычу не нашлось в нем приличного места. Он поехал в Москву на заработки. Теперь его заработком была сдача бутылок и жестяных банок…

Неожиданно в вагоне погас свет, а поезд, проехав еще немного по инерции, остановился.

Минут через пять темноты раздался срывающийся визгливый женский голос:

– Да что ж… это… делается…

Потом неуверенные шаги, мягкий стук падающего грузного тела -

– Ой! Ох, да как же…

Опять шаги, стук в перегородку кабины машиниста и все тот же визгливый голос:

– Чего творится-то? эй!

Лязгнул замок, скрипнула дверь:

– Блин, ну чо ломишься-то, я…, что ли? Напряжение пропало.

– А что это вы со мной так разговариваете?

– Не нравится – иди нах…

Дверь захлопнулась.

– Не, ну вы видали? – заохала Марина Анатольевна. – Хамло! Я жаловаться буду! Я милицию вызову! Я…

Она не успела договорить, как пол ушел у нее из под ног и, больно стукнувшись о поручень сиденья, Марина Анатольевна отлетела к двери.

Раздался жуткий грохот и скрежет, вагон еще раз мотнуло, потом все затихло. Дверь кабины машиниста опять открылась, ударил луч фонаря, запрыгал, уперся в дальний конец вагона. Конца вагона не было, вместо него была смесь металла, бетона и земли, по которой сочились тонкие струйки воды. Мужик, сидевший в конце вагона, как ни странно, был жив – когда вагон качнуло, он инстинктивно бросился на пол и откатился вперед. Кусок тюбинга теперь торчал сантиметрах в десяти от его ног. Он сел, матюгнулся, взглянул на то, сталось с местом, где он сидел и его лицо расплылось в глупой улыбке.

Потом улыбка сползла с его лица, и он рывком вскочил на ноги.

Остальные четверо медленно пассажиров поднимались с пола, бомж помог молоденькой девушке, несмотря на ее брезгливую гримаску – она ушиблась при падении, и встать ей было трудновато.

Машинист протянул руку немолодой женщине, паренек бросился на помощь и совместными усилиями они подняли и ее.

Все негромко что-то бормотали себе под нос, матерились или охали. Женщина постарше заплакала в голос.

Машинист произнес:

– Надо выбираться. Аккумуляторов в фонарике надолго не хватит. Женщины, идти можете?

Женщины кивнули.

– Меня, кстати, Алексеем зовут.

– Майор Мельников.

– Маша…

– Тим.

– Марина… хлюп… Анатольевна…

– Семеныч.

– Фонарики, зажигалки есть? – спросил Алексей.

Мельников кивнул:

– Зажигалка есть.

– Фонарик, китайский, почти новый… и зажигалка тоже – сказал Семеныч.

У остальных ничего не было.

– Ладно, это на всякий случай, – произнес Алексей. – Пошли.

Он юркнул в кабину, открыл дверь впереди и спрыгнул на шпалы.

– Давайте за мной.

Мельников и Тим спрыгнули вниз, подхватили легонькую Машу, поддержали Семеныча, потом все вместе с большим трудом сняли Марину Анатольевну.

– Осторожно с контактным рельсом, – предупредил Алексей, – сейчас он вырублен вроде, но х… его знает, вдруг кто включит… Пошли.

Алексей с фонарем шел впереди, за ним Тим и Семеныч, потом Маша, за ней (невольно любуясь ее стройным силуэтом), майор, и, опираясь на его руку, – Марина Анатольевна.

Она все причитала:

– Да что ж это такое… да как же это…

Семеныч оглянулся и глянул на нее. Встретившись с ним взглядом, женщина замолчала.

До станции оказалось не очень далеко дошли примерно минут за двадцать, и фонаря машиниста хватило с избытком. Когда они вышли из тоннеля, их глаза отказывались верить тому, что они увидели. На «Серпуховской», станции и так не слишком светлой, было почти темно – при ударе многие лампы вышли из строя, но хорошо хоть, что резервное питание включилось автоматически.

Но дело было в другом – на станции, которая в это время должна была быть практически пустой, было довольно много народу. Люди в основном выглядели ужасно – раненые, обожженные, покалеченные. Даже здоровые выглядели странно – многие были одеты не пойми во что – майки, халаты, шлепанцы. Стоны, крики, запах крови и обожженной плоти. На станции было несколько врачей – в основном окрестные жители, но не было ни бинтов, ни медикаментов.

– Да что, ё, случилось-то?

Никто толком не мог объяснить, но по сбивчивым объяснениям, выходило, что случилось что-то страшное – ядерная война, или что-то вроде того.

Марина Анатольевна заплакала, потом сползла по стенке на пол, забилась, зарыдала – «Феденька, внучек…»

Мельников дернулся, развернулся, ушел в темноту тоннеля…

По щекам Маши хлынули слезы. Тим сел на край платформы и уставился в пустоту.

Появился милицейский сержант.

– Так, ты, парень – скомандовал он Тиму – и вы двое, – он повернулся к Семенычу и Алексею, – бегом к шлюзам, будете помогать принимать пострадавших.

– Вы, девушка, помогите женщине, успокойте ее, отведите в медпункт, пусть нашатыря нюхнет. Потом будете перевязывать раненых. Обе.

Из туннеля появился бледный, с покрасневшими глазами, Мельников.

– Эй, сержант, – крикнул он. – Тут есть техники метрошные?

– Должны быть…

– Быстро найди и давай их сюда!

– А ты кто, чтоб командовать?

– Быстро давай, там в тоннеле вода из-под завала идет, надо гермодверь закрыть.

Сержант еще тупил, поэтому Мельников достал из нагрудного кармана красную книжечку и ткнул под нос сержанту:

– БЕГОМ!

До сержанта дошло, он метнулся и через пару минут вернулся с помятым мужичком в рабочей робе.

– Вода, значит? Гермозатвор надо закрыть, значит… Я кнопку жму, значит, а она того… видать кабель, значит, того.

– Ручной привод есть?

– Да есть… но, наверное, того… заржавел, значит.

Мельников рявкнул:

– Тащи смазку, что хочешь – но закрыть надо.

Тут стоявший рядом мужчина сказал:

– У меня вэдешка есть. Для машины покупал. Любую ржавчину проберет.

– Давай. И пошли с нами, поможешь.

Маша отвела Марину Анатольевну в медпункт, а сама пошла помогать с перевязками. От вида ран ее тошнило, но она старательно рвала тряпки, завязывала их…

Тим устало опустился на пол. Семеныч хотел было закурить, но только мял папиросу губами… Алексей уперся головой в стену… Только что поступила команда прекратить прием раненых и окончательно загерметизировать станцию. Принимать людей было уже некуда. За стальными дверями шлюза еще были слышны крики о помощи…

Мельников вытер пот. Гермозатвор, наконец, закрылся… Опасность затопления пока что миновала.

Прошло несколько дней, жизнь на станции потихоньку налаживалась. Гермозатвор хорошо держал воду, да и было ее относительно немного – видимо, просто вытекла в тоннель небольшая водяная линза. Разведка, посланная по второму тоннелю в сторону «Тульской» показала, что воды в нем нет, и проход свободен вплоть до самой «Тульской». Народу там было немного, в основном пассажиры и метрополитеновцы. Спасшиеся торговцы с Даниловского рынка сказали, что «дом-корабль» неподалеку от станции рухнул в момент, и перекрыл пути отхода жителям квартала за ним.

Разведчики рискнули и продвинулись и далее, вплоть до «Нагатинской». Людей на ней было еще меньше, ведь расположена она посреди промзоны. Мельников, возглавлявший группу, предложил попробовать подняться на поверхность – рядом был брынцаловский завод «Ферейн», на нем могли сохраниться запасы лекарств. Понимания у остальных двоих разведчиков – сержанта милиции и рядового ВВ, он не встретил – а приказывать было бесполезно. Майор взял у солдата его противогаз, поговорил с дежурной по станции, та кивнула и открыла ему дверь шлюза. Когда он повернулся к ней спиной, женщина быстро перекрестила его и закрыла за ним дверь.

Через полчаса раздался условный стук в дверь – и на станцию ввалился Мельников с тремя здоровенными мешками.

– На брынцаловский завод я не попал, там завалы еще тлеют… Но в переходах нашел пару аптечных киосков – сгреб все подряд, потом разберемся. И пролез еще в одно местечко – НИИ, что ли какой-то. Там еще с советских времен ГОшный кабинет сохранился… Два ОЗК нарыл, пяток противогазов разных, а главное, дозиметры и ВПХР. И еще всякое добро есть, один не допру.

Фон повышенный, но можно до часа без последствий находиться… Да, там еще стена обвалилась – за ней мастерская какая-то, надо будет инструментами разжиться… Кто со мной?

Вызвался один из «местных» пассажиров – пышущий здоровьем малый. Сделали еще пару ходок – уже зная, куда идти, оборачивались быстро. Потом смастерили себе подобие дрезины – обрезали ножовкой вышку для мытья потолков и поставили ее на рельсы. «Местные» решили идти с ними, ловить тут было нечего. Прихватив по пути «тульских», группа вернулась с богатой добычей.

Но вставали и новые проблемы. Во-первых, еда. Если в питьем еще как-то обходились, собирая в тоннелях подтекающую «забортную» водицу, то НЗ, хранившийся на станции, таял очень быстро, несмотря на жесткое нормирование.

Во– вторых, что гораздо серьезнее -умершие от ран и ожогов. Пока что их тела складывали в тоннеле, в холодке – но это не выход. А тащить их хотя бы до «Тульской» на себе…

Решение неожиданно нашла Маша. Она вспомнила, что иногда, чтобы объехать пробки, ее Женька (жив ли он? ) гнал свой «Пассат» прямо по трамвайным путям, и колея машины совпадала с расстоянием между рельсами, отчего машину иногда «вело».

Мельников ухватился за идею, и в очередную ходку на поверхность (аж на самую «Южную») пригнал на станцию как раз-таки «Пассат»-универсал. Тамошние мужики помогли ему срезать шины, сделать из них бандажи на колесные диски и спустить ее на пути. Получилось отличное средство передвижения, правда, удобно было ехать только в одну сторону, да иногда машина сходила с рельс, но все это было пустяками.

По крайней мере, было на чем вывезти тела, да и добытое на поверхности не на своем горбу таскать…

Дальше-больше. Скооперировавшись с мужиками с «Чертановской» и «Южной», Мельников и резко повзрослевший за несколько дней Тим устроили на Чертановской, у того выхода, что под горкой, у пруда, настоящий автопарк. Прикрыв нишу стенкой, сделанной из частей близлежащих ларьков, они загнали туда трехосный ЗИЛ, «Урал», и «Тойоту-Лэндкрузер». Когда же удалось раздобыть еще и относительно новый милицейский уазик с рацией (а в придачу – оружие и несколько радиостанций из пустого и почти не разрушенного здания ОВД «Нагорный»), Мельников посчитал, что им повезло. Радиационный фон в этом районе был не очень сильный (на час-другой жизни без костюмов), но разрушения от ударной волны были довольно значительными – почти все жилые дома рухнули, образовав труднопроходимые завалы. Навесив на машины дополнительные листы металла (пока не раздобыли свинца – хоть какая-то защита, или ощущение ее), Мельников и Тим стали кружить по окрестностям. Первым делом, они постарались пробиться к своим домам, но… дома были разрушены, и не было никаких следов: ни их родных, ни вообще живых людей.

Теперь Мельников и Тим выезжали в город на двух машинах (или на тяжелых, или на джипах) – чтобы в случае чего помочь друг другу. Из полуразрушенного гипермаркета «Метро» на Варшавском шоссе они день за днем возили продукты, хозяйственные принадлежности, с бензоколонок – горючее, а пробившись по почти не пострадавшей Варшавке к складам части внутренних войск – загружались оружием, боеприпасами, палатками и сухими пайками. В один из рейсов даже выскочили за МКАД и притащили оттуда несколько хрюшек, кур и даже ящики с грибницей шампиньонов.

Все найденное проходило тройной дозиметрический контроль – на месте обнаружения, в гараже и внизу, на «Чертановской».

С каждым рейдом на поверхность «сталкерам», как прозвали Мельникова и Тима, становилось все больше не по себе. Вроде бы ничего не происходило, не было никакой видимой опасности, доза полученного облучения по показаниям накопительных индивидуальных дозиметров еще была далека от опасной, но заставлять себя выходить наружу становилось все труднее. Что-то неощутимое давило все сильнее и сильнее… К тому же с окраинных станций – от «Бульвара Дмитрия Донского» до «Чертановской» и дальше к центру – стали уходить люди. Они ничего толком не объясняли, говорили только «давит» и шли… Чувство опасности все нарастало, и даже Мельников понял, что с рейдами в этом районе пора завязывать.

Напоследок «сталкеры» забрались в метродепо и пригнали два мотовоза, загруженных под завязку всяким метрополитеновским имуществом.

– Ну, Тим, удачи тебе, – сказал Мельников и хлопнул его по плечу. – А меня – «труба зовет».

Несколько дней назад на «Серпуховскую» (как и на другие станции) по метрополитеновскому телефону поступила телефонограмма, гласившая, что всем офицерам и прапорщикам министерства обороны, ФСБ и других спецслужб (кроме МВД и МЧС) следует прибыть на станцию «Арбатская» для дальнейшего прохождения службы. Сотрудникам МВД и МЧС предлагалось обеспечивать спокойствие, порядок и безопасность на своих станциях и передать свои учетные данные по телефону во вновь организованный Объединенный штаб на «Арбатской».

Мельников пожал руку Алексею, Семенычу, простился с Мариной Анатольевной (она теперь вместе с Семенычем занималась выращиванием шампиньонов), поискал глазами Машу… Не увидел, махнул рукой остальным соседям по станции, пошел к загруженному всем необходимым «Пассату» со срезанной кабиной…

– Стой! – вдруг выскочила из переоборудованной в госпиталь подсобки Маша. – Возьми меня с собой!

Глаза у девушки были мокрыми от слез.

– Не уезжай без меня!

Мельников остановился, подошел к Маше…

– Тебе со мной нельзя, – сказал он мягко. – Нет, – добавил он, как бы утверждаясь в своем решении.

– Я…

– Я знаю. Но – нет.

Не оборачиваясь, Мельников спрыгнул с платформы в машину, завел мотор и дал газу.

Вопреки всему он все еще надеялся найти своих – Ольгу и дочку Наташку.