Эх, путь-дорожка фронтовая..

М. Тупикова

Эх, путь-дорожка фронтовая..

Не страшна нам бомбёжка любая,

А помирать нам рановато,

Есть у нас ещё дома дела…

Этого пожилого человека, грузного, с глубоким шрамом на лбу, явственным следом фронтового ранения, знают все в совхозе «Новый Быт». Алексей Николаевич Назаренко называет себя и своего друга Попова аборигенами. И действительно, из старожилов посёлка их осталось единицы. Хотя было время, когда судьба надолго разлучила Алексея с родными местами.

К началу войны он, семнадцатилетний парень, был учеником на Сталинградском тракторном заводе. Оттуда и призвался в сорок втором в армию, сразу на фронт. Предварительно Алексей прошёл подготовку в селе Солонка неподалёку от Капустного Яра и уже в звании младшего сержанта был направлен в состав 38-й отдельной мотострелковой бригады. Такие же новобранцы, как Назаренко окрестили свою бригаду «мотосмехбригадой», ведь моторов в ней было всего два: машина для подвозки продуктов, другая - для боеприпасов.

Промаршировав с месячишко, бойцы попали сразу в самое пекло: защищать подступы к Сталинграду. Весь октябрь простояли у села Цаца, готовясь к прорыву немцев.

Днём бойцы отдыхали, а каждую ночь – на марше. В одном месте так «допрактиковались», что один взвод полностью подорвался на минном поле. Оставшиеся же выявляли огневые точки противника, вели разведку боем. Так, не начиная крупных операций, от ста двадцати человек в роте осталось человек двенадцать. Потом пришло пополнение. Наконец оборонительные бои сменились наступлением, пришло тревожное ожидание настоящего сражения.

- Помнится, - рассказывает Алексей Николаевич, - народу нагнали в Варварову балку – тьма. В два- три дня подняли всех. Началось ожесточённое сражение. Со своей винтовкой, многозарядной СВТ, не расставался ни днём ни ночью. В первые же дни наступления поймал себе осколочное ранение от шрапнели, как раз в левую сторону груди. От неминуемой гибели меня спас счастливый случай. Ещё до начала боёв политрук взял меня к себе кем-то вроде адъютанта: помогал ему газеты раздавать бойцам…

В этот день Алексей не успел вытащить из гимнастёрки пачку газет. От них- то и отскочил осколок, словно от кольчуги, поранив солдата, но не опасно. После того, как очухался, узнал, что его отправляют с эвакопоездом куда-то под Саратов – на долечивание. В Вагоне нашлись земляки- камышане. Сразу подружились.

А. Н. Назаренко

После долгих часов пути поезд остановился на глубинной степной станции. Что это? Палласовка! Ба, да отсюда же до дома рукой подать! Решение проведать родных пришло ко всем сразу, а о том, что это за собой повлечет, как- то не думалось. Решили, что подкормятся недельку на домашних харчах, а там можно и дальше воевать, тем более что на руках у каждого была карта передового района, то есть свидетельство, что был на передовой. И лист больничный, где диагноз указан.

Степью стали пробираться домой, не зная дороги, наобум. Не день и не два шли ребята. А на дворе стояла лютая зима сорок третьего года. Харчишки сразу кончились. В селах же встречали не больно приветливо, иной раз и на ночлег негде было устроиться. Дошли до того, что нашли в степи павшую лошадь, порезали её ножом и наелись до отвала. Кое - как добрались до совхоза «55-го», как потом его назвали. Дело к вечеру, а ночевать негде. Смотрит Алексей, места-то знакомые, совсем рядом новобытовская мельница. Сердце так и ёкнуло: где- то близко мать с братишкой, а отец тоже на фронте.

Зашли на мельницу. Огонёк в хате светится, но пускать не торопятся. Тогда Алексей кликнул мельника, знакомого с довоенных времён:

- Борис, открывай, что, своих не узнаёшь?

- Лёшка, неужели ты? - захлопотала хозяйка, впуская в хату.

Хлеба свежего, самоиспечённого, отрезала ломоть через всю краюху, а к нему - капусту квашенную, масло постное. Не обессудьте, дескать, больше ничего нет.

- А мы с камышанами и тому до смерти рады.

Подкормились – и дальше в дорогу. Как не упрашивал я попутчиков зайти к моим родным – не согласились, торопились домой, и дальше наши пути разошлись.

Только потом я узнал, что неподалёку от этих мест шарил отряд особистов, отлавливая дезертиров. Могли и мы «загреметь»…

Дошёл Алексей Николаевич до своих еле - еле, а там никого, мать поехала младшего сына на фронт провожать в Николаевский райвоенкомат. Но к концу дня вернулась: дали сыну отсрочку. Недельку погостил Алексей – и в район. Надо продолжать воевать. Прибыл в комендатуру, всё честно рассказал. И там предложили побыть пока, учитывая ранения, в комендантском взводе. Но чувствовал: не то это. Стал Христа ради проситься снова на фронт. На этот раз бойца ждала Курская дуга. Кавалерия.

- Привезли нас к двум- трём километрам от линии фронта, кружились туда - сюда, пока не пустили в прорыв. Пошли мы по немецким тылам. То и дело звучала команда: «Окапывайся! » Представляете, как оно: окапываться вместе с лошадьми и бричками. Днём – оборона, ночью – рейд. Брали то немецкую комендатуру, то нефтебазу, чтобы на немцев панику нагнать. Последним моим объектом было село Мехайловка. Захватили его полукольцом. Тут слышим опять: «Ребята, в землю! »

А у нас окопы абы какие, надоело окапываться. И так мы насолили немцем, что решили они с нами разделаться. Гужом пошли машины, танки. Пылища, на дорогах страшная. Накопили силу, чтобы нас отутюжить. Картина, я вам скажу, ужасающая. Самолёты бомбят, танки стреляют, миномёты бьют. Ну, фашисты и дали нам жару! Потом пехота, в несколько цепей пошла в психическую атаку.

Мы огрызались, как могли. В этот момент и настиг осколок Алексея Назаренко. Хорошо, что ещё рикошетом. Хотя рана в голову, в самый лоб, была достаточно серьёзной. Это потом врачи ему сказали, что двадцать две косточки вынули. А в тот момент, очевидно в шоке, кавалерист вылез сам из окопа с залитым кровью лицом и двинулся в деревню. Командир его заметил и направил в санчасть. До санчасти Алексей не дошёл, упал на дороге. Какие- то верховые подобрали его, взгромоздили на коня и довезли до ближайшей хаты. Внесли прямо в комнату с высокой кроватью и пуховыми подушками. Хозяйка всполошилась, испугавшись, что полицаи узнают. Тем не менее замотала солдату голову чистой тряпицей, и несколько дней за ним ухаживала. Уже потом Назаренко нашли свои и отправили в госпиталь, в город Сталино. Долечивали в Чарджоу, оттуда и привезла его, инвалида второй группы, медсестра в Балашов. По тем временам до дома - рукой подать!

Мирная жизнь Алексея Николаевича – сюжет для отдельного рассказа. Скажу только, что в своей глубинке он, отец четверых детей, бывший управляющий отделением, зам. директора по животноводству, простой рабочий совхоза – человек заметный, хотя заслугами своими не кичится.

1992го.

Ветераны Волгоградской области, Николаевского района.