Table of Contents 136 страница

Я приник в прощальном лобзании к Божественным рукам и давал обет нести энергию Света и помнить, что в труде среди людей каждое мое дыхание должно быть выдохом только радости и мира. Я погрузился в глубочайшее счастье, имени которому нет на человеческом языке…

Меня вернули на землю слова И., взявшего меня за руку:

– Сын мой. Много раз в жизни ученика чередуются периоды труда и отдыха. Но отдых ученика не похож на отдых обычного человека. Отдых его – это тоже труд, и очень напряженный труд, все для той же цели: блага людей. Отдых ученика – отдых-труд, это и есть повышение своих духовных сил, и следствием, отсюда вытекающим, идет повышение в знаниях тайн природы. Перед тобой лежит новое широкое поле труда, в котором ты будешь победителем, ибо ты вошел в ту ступень духовного сознания, где ты и твой Господь действуете вместе. С момента такого духовного прозрения уже нет для человека ни условностей земли, ни обособленного мира неба – для него есть тропы Вечности в земном непрестанном движении. Только с этого момента раскрывается вся сила чести в человеке, и он идет по земле мудрецом, хотя бы грамотность его была в зачатке. Рамки условностей человеческих исчезают, живет дух человека освобожденный. Все встречи, раньше тягостные, будут тебе теперь легки, так как и рамки людей будут разрушаться перед могуществом гармонии твоего существа. И каждый, независимо от личного желания, будет обнажать во встрече с тобой все лучшее, на что способен. Иди, мой сын, помни, что главнейшая задача твоего служения – быть писателем. Это твой путь – вызывать и творчеством мысли утверждать в людях их лучшие силы. Как бы многочисленны ни были сейчас твои обязанности, дела и встречи, писать начинай теперь же, пользуясь каждой свободной минутой, какую сумеешь вырвать. Никакая суета земли и эманации несносных и неспокойных толп людей не могут разбивать трудов тех, кто несет в себе Живую Вечность. И. обнял меня, и мы вместе вышли из часовни, когда тьма уже окончательно спустилась. Не успели мы выйти из аллеи гигантских тополей, как раздался удар колокола к вечерней трапезе, к которой мы едва поспели.

На этот раз трапезная имела необычный для Общины Раданды вид и поразила меня парадностью. Вс„ и вся в ней, и всегда сверкавшее исключительной чистотой, на этот раз казалось просто сиявшим белоснежностью. Столы были покрыты тонкими, блестящими, с прекрасным рисунком скатертями. В очаровательных горшках и вазах стояли цветы и фрукты. Перед моим и И. местами стояли тончайшей работы приборы из слоновой кости и серебра и такие же кубки.

Я восхищался красотой убранства, такого необычайного в скромном, почти суровом быту Общины, и не мог себе объяснить, что было причиной такой парадности, которая больше подходила торжественному пиру, чем простой трапезе общинников.

По приглашению Раданды все заняли свои места, и трапеза пошла своим порядком, с той только разницей, что блюд было больше, в кувшинах вместо молока стояло в изобилии вино и кушанья соответствовали убранству столов.

Да, это был пир. Прощальный пир, который давала Община своему высокому гостю И.

– В последний раз сегодня мы видим среди нас нашего любимого друга, нашего вождя и покровителя, Учителя И., – сказал, поднявшись, Раданда. – Много раз бывал у нас Учитель, много раз уезжал он от нас, но никогда еще ни его присутствие, ни его отъезд не были связаны и с таким счастьем, и с такими переменами в Общине, как в это его пребывание. Если вы поглядите друг на друга, окинете взглядом все столы, вы почти не найдете здесь, в таком парадном сегодня зале, тех лиц, которые были сотрапезниками Учителя И. в первые дни его приезда к нам. Сменилось не одно и не два поколения за этот период его пребывания с нами. Сменился целый поток людей, потому что в одних радостно пробудились, в других утвердились их лучшие силы. Не думайте, что это великое событие массового обновления душ произошло только по причине пребывания с нами Великого Учителя. Нет, готовы люди – готово им и свидание с Учителем. Но бурный рост готовых к обновлению людей, конечно, произошел от непосредственного вращения их в сфере чистоты и мощи духа Учителя. Сегодня мы даем прощальный пир нашему Другу и его спутнику. Мы украсили этот зал всем самым драгоценным, что имели в своих запасах. Нам хотелось, чтобы его внешнее сияние и сияние наших благодарных сердец сливались в общую гармонию красоты с сиянием лучей Учителя… Благодарим тебя, Учитель, – обратился Раданда к И., – за все то, что ты для нас сделал. Уста мои, выражающие чувства признательности, любви и благоговения всех здесь присутствующих, не могут выразить словами всей радости сердца за счастье встретить и знать тебя. Учитель, за твою доброту к нам. Немало раз помогал ты нам своими наставлениями. Не оставь нас теперь без прощального слова, теперь, когда мы знаем, что надолго расстаемся с тобой, – закончил Раданда свою речь, кланяясь И. глубоким, почтительным поклоном.

Ответив на поклон настоятеля, И. повернулся к сидевшей в полной тишине толпе людей, и голос его полился какими-то каскадами утешения и мира.

«Прощаясь с вами, я прежде всего хочу напомнить вам еще раз о том, что нет разлуки для духовно зрелых людей. Как бы далеко физически вы не чувствовали себя от меня, вы всегда живете и будете жить в моей памяти, в моей деятельности любви.

Кто однажды встретил Учителя и вошел в единение с ним, тот не может быть им забыт никогда, ибо такова сила любви сердца Учителя. Она вмещает в себя все живое, сумевшее однажды привлечь его внимание до ступени взаимного труда.

Но то – сила сердца Учителя, поддерживающего связь с людьми. Может ли держаться крепкая взаимная связь на одностороннем рычаге? Нет, конечно. Связь ученика и Учителя, как и все во Вселенной, может утверждаться только на гармонии. Только на законе причин и следствий, то есть на двустороннем рычаге. И как бы сильна ни была любовь односторонняя Учителя, она не может притягивать к себе мертвые, не звучащие любовью сердца.

Вы можете «говорить» сколько угодно слов о своей преданности и верности Учителю, о своей абсолютно чистой жажде следовать за ним, о своей верности служения ему. Но не на «словах» живет связь ученика и Учителя, а на действии.

Там, где формально принимается все, а в действиях быта идет сумятица, неряшество, ссоры или недовольство людьми, требовательность к ним, там бесполезно говорить об ученичестве. Мало того, вечные ссылки на «Учителя» отвратительны и даже оскорбительны в устах этих людей.

Я не раз вам говорил о дивных словах Евангелия: «Если не любишь ближнего своего, которого видишь, как можешь любить Бога, которого не видишь? » В этих словах – вся мудрость деятельности земли: быть и становиться. В действии каждого серого дня проносить чашу доброты для земли, для человека. Такое действие идет во имя Высшего, но идет по земле, для земли, а не над нею и именно в данных каждому его обстоятельствах. «Свои» обстоятельства у каждого. Но это не значит, что надо их принять как нагрузку, не бороться, не побеждать их ежечасно, любя.

Все люди – мала ли, высока ли их духовная культура, здоровы ли они, больны ли, молоды или стары – имеют в сердце силу, называющуюся: благодарность.

При общении со своими ближними эта сила – главный очистительный фонтан духа, главный двигатель к совершенству. Она есть один из аспектов Любви.

Если человек не развился в своих духовных силах настолько, чтобы сердце его стало похоже на электрический фонарик, бросающий сноп лучей в сердце встречного, то он может стать на путь такого развития Жизни в своем сердце через чувство благодарности. Благодарности тем, кто выразил ему малейшую заботу, внимание, доброту или маленькую ласку.

Вот из этого чувства благодарности, пролитой людям на Земле, куется второе плечо рычага, идущего к сердцу Учителя.

Последнее дело для человека, называющего себя последователем Христа, мнящего себя учеником Учителя, если дары, заботы, помощь или снисходительность к себе людей он начинает принимать как получаемые им «по праву справедливости» за его заслуги в прошлом.

Если человек стал на эти рельсы, считая, что ему возвращается затраченная им энергия и деньги, – он не что иное, как плохой коммерсант, просадивший свое состояние, не умея учесть прибылей, наград и убытков. Такой коммерсант, ожидающий, что «небо» в лице встретившихся ему добрых людей вознаграждает его за его же ошибки спекуляции, не может ожидать ответа Учителя на свои мольбы, ибо сердце его полно гордости и само-, а не человеколюбия. В его сердце нет полного бескорыстия, не только преданности и верности заветам Учителя.

Благодарность в сердце человека – признак его жизненности. Если нет в сердце благодарности – мертв человек не менее, чем когда в сердце его нет радостности.

Весь ход развития духа человека идет из этого живительного источника сил

– благодарности. Она кует у людей малоразвитых, малокультурных рельсы, по которым едут ввысь все черты характера человека. Людей же духовно развитых она приводит к встрече с Учителем, к сотрудничеству с ним.

Поймите же, что не Учителю, не Богу, не вашему встречному нужна ваша благодарность, а только вам. Ибо она есть первая сила истинного возрождения, настоящего смирения, настоящего мира в сердце, то есть полного понимания своего места во Вселенной.

Прощаясь с нами на этот раз в обстановке торжественного пира, в красоте блещущих вокруг нас предметов, вспомните, что все, все, на что бы ни упал ваш взор, – все сделано руками ваших сестер и братьев, сердца которых были переполнены благодарностью. И плодами этой благодарности пользуетесь вы, никогда их не видевшие и, может быть, никогда их не встречавшие…

Перестаньте так часто говорить слово «карма». У вас создалась привычка все сваливать на это маленькое слово. Попали ли вы в тяжелую земную жизнь благодаря собственной инертности или однобокой, как флюс, энергии – карма виновата. Не сумели вы устроить своей личной жизни в доброте и мире – карму за хвост, в виде спасительного змея. Не смогли вы создать себе радостного окружения, по причине, конечно, собственной разбросанности и несобранности в Едином, – снова карма. Не вышли вы в большие люди – еще раз карма и т. д., и т. д.

В результате полное разочарование в текущей жизни (виновато окружение), выросло в сердце уныние и… или вы здесь, спасенные от худшего из преступлений – самоубийства, или вы погубили воплощение, кончив им, или вы в раздражении и зависти сковали себе пути ко злу.

Тот, кто часто повторяет слово «карма» и продолжает жить все таким же, каким жил год назад, вчера, сегодня, завтра, не ища в себе обновляющих сил доброты и радости, – тот совершенно такой же мертвец среди живых, как тот, кто постоянно думает о смерти и боится ее.

Боящийся смерти носит ее в себе и не может быть свободным в. своих действиях ни на минуту. Он засорил свои глаза, глаза духа, плачет и ужасается страшного момента изменения формы жизни, не понимая, что новую форму он кует себе сам только одними действиями в сером дне…

Примите от нас – меня и моего секретаря, – в честь которых вы даете этот прощальный пир, большую признательность за ваше внимание. Не стройте же себе иллюзий, как надо достигать единения с Учителем. Отдавайте силу благодарности вашим встречным, если не можете еще выразить иначе своей любви им. И на этой благодарности к людям будет вырастать и крепнуть ваш мост единения с Учителем».

Когда настало время выходить из трапезной, каждого из сотрапезников И. благословил, каждого обнял и каждому сказал несколько утешающих слов. Очевидно, слова Учителя глубоко проникли в сердца обнимаемых им людей, так как лица их сверкали радостью даже в тех случаях, когда они приближались взволнованными и огорченными.

Когда вышел последний человек из трапезной, Раданда, указывая на вымытые и вновь поставленные на стол наши приборы из слоновой кости, сказал:

– Не откажи, Учитель, разреши твоему секретарю принять от меня это чудо искусства древнего мастера. Пусть он имеет эти приборы, небьющиеся и удобно укладываемые в кожаный футляр, всегда при себе и как память обо мне, и как вещь тонкой художественности. Глядя на них, пусть он помнит, что ему уже обязательна жизнь во всякой красоте. И если кому-то достаточно одной духовной красоты, то ему ее мало. Путь земли для него может быть только единением с людьми в красоте.

Приняв улыбку и утвердительный наклон головы И. за разрешение, Раданда обратился ко мне:

– Мой милый сын, введенный мною в часовню Радости. Прими эти два бесценных прибора как мой привет тебе и каждому, кому ты предложишь на них хотя бы кусок хлеба. Если будут дни, когда ты будешь садиться за стол один, ставь второй прибор для того, кто войдет к тебе невзначай, и предложи ему разделить твою трапезу. Если будет такое время, когда ты будешь окружен большим числом чад и домочадцев, ставь его всегда рядом с собой для нежданного гостя и привечай его во имя мое, кто бы он ни был. Будь благословен. Зайди ко мне. Мне надо тебе еще немало вещей передать по поручению Владык мощи.

Я поклонился И. и последовал за Радандой в его покои. О моей беседе со старцем я тоже еще не получил указаний рассказать кому-либо. Она длилась всю ночь. На рассвете зашел И. Раданда уже закончил все, что имел мне передать, и мы все трое вскоре были снова в трапезной, но уже за утренней едой.

За нашим столом я нашел на этот раз Мулгу, Славу и еще многих братьев и сестер, имен которых я не знал и которых, как я понял, И. собрал вчера и увозил их с собой.

Не успела окончиться трапеза, как вошел брат-распорядитель и объявил, что животные уже готовы и можно отправляться в путь. И. дал ему подробный список отъезжающих с нашим караваном и послал Мулгу, Славу и еще нескольких братьев помогать снаряжать караван.

В обществе Раданды мы прошли в наш домик, где, к моему удивлению, все было уже сложено и упаковано к предстоящему пути. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, что мои обязанности выполнили дивные руки моего Учителя, пока я учился у Раданды.

– Не укоряй себя, Левушка, в том, что ты заранее не уложил вещей. Ты ведь не мог знать, что до последней минуты будешь занят иными делами, – ответил И. на мой взгляд. Прощай, отец Раданда. Еще не одна нам с тобой суждена встреча. Я благодарен тебе за всю помощь, что ты оказывал мне всегда, а особенной благодарностью горит мое сердце за помощь твою в этот раз.

Нежная улыбка Раданды была единственным ответом его И., но, повернувшись ко мне, он сказал:

– Вот он, Левушка, живой пример истинного смирения. Тебе без слов понятно, кто и кого должен благодарить. Иди же, сын мой, по стопам Учителя, и свершится путь твой, как Жизнь его тебе начертала, как Светлое Братство тебе его раскрыло.

Раданда обнял нас обоих и вышел вместе с нами к воротам, где уже грузился и выстраивался караван. И тут мне суждено было немало изумиться, так как главным распорядителем отправлявшегося каравана был все тот же, из-под земли являвшийся в последнюю минуту, мой дорогой Ясса.

Я не имел времени спросить его, как и когда он явился, только издали мы поприветствовали друг друга радостным жестом, так как И. приказал мне немедленно одеваться в платье для путешествия, сказав, что я поеду рядом с ним во главе каравана.

Постаравшись как можно скорее переодеться, я все же вышел к каравану после И., который уже садился на мехари. В последний раз приникнув к маленькой, сухонькой ручке Раданды, я вскочил на мехари, так как научился теперь не ставить на колени верблюда, и пустился догонять уже тронувшегося в путь И.

Итак, завершился еще один этап, великий этап моей жизни. Кончалась жизнь среди дивной гармонии высоких сердец и начиналась новая жизнь труда среди людей.

Первые существа, для которых я должен был пуститься в дальнее плавание, назывались Дженни, Анна, Жанна.

Я благословил их и вспомнил последние слова, услышанные мною в часовне Великой Матери: «Радость не звенит, как золотая деньга, не блестит, как лучи серебра. Радость бьет грешника, заставляет задумываться злодея и окрыляет чистого, если ее несет сын Света, верный до конца».

Мысленно приник я к Божественным рукам, подавшим мне в прощальное посещение дивный цветок, прижал его к сердцу и прошептал: – Мой Господь и я, -и присоединился к И.

ПРИЛОЖЕНИЕ «Две жизни». Часть IV. Глава 1 «Храм человечества»

К. Е. Антарова Краткий биографический очерк Из воспоминаний Послесловие издательства

«Две жизни». Часть IV. Глава 1 Путешествие по морю лорда Бенедикта и его спутников на пароходе капитана Ретедли. Новые знакомства обитателей Лондонского особняка с пассажирами первого класса. Размышления Алисы и ее разговор с лордом Бенедиктом о встречах. Разумов и беседы лорда Бенедикта с его группой. Алиса читает тетрадь Венецианца Корабль Ретедли благополучно доставил всех людей и грузы в НьюЙорк, хотя условия плавания были трудными и многие из пассажиров переболели морской болезнью. Лиза и Алиса чувствовали себя прекрасно во время путешествия. Они проводили немало времени на капитанском мостике в часы дежурства самого капитана, где он, шутя, обучал их искусству кораблевождения.

Благодаря заботам лорда Бенедикта и капитана вся часть корабля, предназначенная пассажирам первого класса, была в распоряжении самого лорда, его друзей и их многочисленной свиты. К удивлению Алисы и Лизы – самых здоровых, самых подвижных и любознательных из всех спутников лорда Бенедикта, – все каюты первого класса, многочисленные и рассчитанные на двух и трех пассажиров, оказались занятыми людьми, не только знакомыми лорду Бенедикту, но и близкими ему и отправлявшимися вместе с ним строить новую Общину.

На второй же день путешествия лорд Бенедикт собрал всех здоровых пассажиров первого класса в музыкальном зале парохода, где – после небольшого концерта Лизы и Алисы – перезнакомил между собой всех присутствующих.

Всегдашнее обаяние лорда, его умение поставить всех на равную ногу с собой сделали и самое знакомство в первый раз в жизни встретившихся людей и последовавший за концертом ужин значительными и приятными. Каждый чувствовал себя гораздо увереннее от сознания, как во много раз увеличилось вдруг число его друзей на свете.

Обитатели особняка лорда Бенедикта привыкли к самой пестрой толпе людей, сменявшихся вокруг него в его делах и встречах простых рабочих дней. За время жизни с ним все они принимали участие во многих его делах, выполняли его поручения и потому нисколько не были удивлены разношерстной публикой, явившейся на приглашение лорда послушать музыку.

Но все же и Алису, и Лизу, и даже самого капитана удивили несколько фигур в восточных одеждах, не говоривших ни на одном языке, кроме наречия своей страны. Понимать их могли только сам лорд Бенедикт, Николай, Наль, да с большим трудом – Генри, который, казалось, овладевал этим чужим языком впервые и не без труда.

Люди эти с наивными, чистыми лицами, загорелые, с загрубелыми руками, смотрели восторженно на лорда Бенедикта. Они точно молились, когда отвечали на его вопросы, сопровождая ответ глубоким восточным поклоном, сложив руки у сердца.

Наль, чувствовавшая себя в этот день лучше, привлекала к себе, как магнит, всю восточную группу. С нею эти люди чувствовали себя легко и просто. Она переводила им слова песен Алисы, а также вопросы и ответы, когда с ними вступали в беседу соседи, не владевшие их речью.

Алисе казалось, что разница внешнего воспитания, манер и социального положения всех присутствующих людей совершенно стиралась от одушевлявшей их всех одной большой радости: жить и трудиться для счастья людей. Ей было странно – ей, пережившей так много бурь и невзгод в родной семье, не знавшей в своем доме ни одного дня мира, – видеть здесь целые семьи людей, крепко любивших друг друга, распространявших вокруг себя волны прочной, верной дружбы, глубокого мира и уважения друг к другу.

Никогда еще Алиса не присутствовала в таком пестром обществе. Здесь были и простые рабочие со своими женами и детьми в самых скромных и даже бедных одеждах, с манерами, соответствовавшими их туалетам. Были и горожане типа бедных швей и мелких торговцев. Были и студенты и мелкие клерки, а также и высокообразованные люди, блиставшие остроумием юмора, культура которых сквозила во всех их словах и манерах.

Но под всем этим внешним разнообразием Алиса легко читала общие свойства всех этих людей: их доброту и неподкупную честь. Радостность была общим признаком собранных лордом Бенедиктом людей.

Тихо сидела Алиса в уголке дивана, наблюдая окончивших ранний ужин путешественников. Люди разбились на группы, непринужденно выбрав себе компанию, и занимались рассматриванием разбросанных на столах многочисленных журналов, иллюстрированных альбомов и снимков той страны, куда они ехали.

Девушка внимательно присматривалась к лицам своих спутников и старалась угадать, что заставило двинуться с насиженных мест всю эту толпу людей. Ей казалось, что главным стимулом этого передвижения были личные несчастья людей, заставившие их искать новое место жизни. Но сколько она ни всматривалась в лица, ни на одном из них она не находила выражения горя, разочарования или тоски. Огромная энергия лилась от большинства фигур. Иные были спокойны, но буквально все лица были веселы, радостны, мирны.

– Плохой же ты психолог, моя дорогая девочка, – услышала Алиса над собой смеющийся голос лорда Бенедикта, так любившего заставать ее врасплох в ее размышлениях. – Ты ищешь здесь людей, еще живущих в когтях личного горя? Или еще имеющих в душе несносное раздвоение? Люди, едущие для того, чтобы строить новые рельсы другим, могут быть только освобожденными от давления своего собственного «я», – продолжал он, опускаясь рядом с нею на угловой диванчик. – И почему ты, всегда такая приветливая и умеющая быть центром общего внимания, забилась сегодня в угол и предоставляешь блистать Наль и Лизе? Не манит ли тебя море, к которому ты так тянешься весь день? Не хочется ли тебе покинуть людей, чтобы полюбоваться океаном и небом в ночной тьме? – улыбаясь продолжал лорд Бенедикт.

– Вы могли бы меня сконфузить, отец, если бы мысли мои действительно блуждали где-то вне этой комнаты, – отвечала Алиса. – Но то, что мне так сильно хотелось понять, то Вы сразу же осветили мне Вашими первыми словами. Конечно, здесь могут быть лишь закончившие свои личные драмы и дела люди. Сейчас я это поняла. Но меня так поражает… Как бы мне выразиться? – призадумалась Алиса. – Ну, я скажу смешно, но Вы меня поймете. Мне кажется, что все здесь собранные Вами люди уже перешли стадию духовного развития, когда они думают о какой-либо привлекающей их идее. Когда у людей работает мысль и, повелевая, говорит им: «Единись со своими ближними в красоте и доброте, потому что это путь к Богу». Все Ваши новые сотрудники кажутся мне единящимися друг с другом просто от избытка энергии любви в своем сердце. Точно каждому из них тесно в своей скорлупе, и он, помимо своего личного желания, выбрасывает луч любви своего сердца навстречу всему живому, что видят его глаза.

– Браво, Алиса, ты начинаешь говорить и наблюдать точно. Но чего ты недосмотрела в окружающих тебя людях, это большого круга радости, в котором двигается каждый из них. Знаешь ли ты, почему все присутствующие здесь так радостны? Потому что каждый из них страдал до смерти и имел мужество не согнуться и не разбиться в горе, но закалить в нем свою верность, свою цельность и преданность Свету. Каждый из видимых тобою здесь людей понял, что сила человека не в его гигантской или слабой воле, но в его верности единственному закону Жизни на земле: Любви. Любовь к человеку привела всех этих людей к встрече со мной, затем сюда, дальше поведет их к новому строительству Общины и, наконец, приведет их к Светлому Братству. Я подсел к тебе сейчас, чтобы с первых же шагов нового этапа твоей жизни разъяснить тебе некоторые вещи. Ты, как и Лиза, как и Наль с Николаем, как и Генри, не принадлежишь к тем, кто будет жить в Общине, хотя вы все будете принимать большое участие в ее первом рождении. Тебе придется жить не в уединении, а среди густых толп людей, в шумных городах. Ты будешь стоять крепким столпом мира и любви среди бурь и всевозможных страстных волнений людей. Ты будешь служить людям, подавая им Свет через искусство. Люди вокруг тебя будут самые разнообразные. Будут встречи великие, превращающие в одну минуту всю жизнь в рай. Будут встречи важные, утверждающие в человеке все его лучшее. Будут встречи серые, где не пробудить живой совести сердца, и, наконец, будут люди, встречи с которыми тебе надо избегать. На твоем лице удивление. Тебе кажется: раз человек выразил свое желание тебя видеть, а тем паче сказать тебе, что он несчастен, для него запрета нет, он может прийти к тебе. Ему нужно утешение, нужен совет, ты же говоришь, что хочешь жить для счастья и радости людей, следовательно, когда бы, кто бы и откуда бы к тебе ни пришел, дверь твоя ему открыта. – Да, я так думаю, отец. – Напрасно, дитя, ты так думаешь. Далеко не так должна ты себя держать, если идешь всей своей верностью за Учителем, если таковым считаешь и называешь меня. Разве ты уже не имела случая на деле перенести всю тяжесть скорби отказа в свидании? Разве ты забыла, как бедная Дженни писала тебе – и многим из близких тебе – письма? Просила свидания? Посылала тебе самые жалостливые слова? Сердце твое рвалось от горя за сестру, ты хотела всеми силами помочь ей, пойти на свидание, написать. И я сказал тебе: «Нет». Помни же, Алиса. Если ты хочешь всею верностью сердца идти за Учителем, если хочешь дойти до великой, радостной, стоящей перед тобою цели: войти в сотрудники Светлого Братства, – далеко не все встречи тебе разрешены. Будут люди, жаждущие встречи с тобой, говорящие тебе о своей невинности и несчастий, ищущие твоего совета, на словах верящие в твою духовную высоту, – и все же мое «нет» будет стоять перед тобою препятствием к встрече. Тебя будут поносить за твой отказ, обвинять в эгоизме и трусости, но ты будешь знать, что там было мое «нет». И, напротив, будут встречи – внешне – для людей презренные. А я скажу: «Да». И ты примешь и благословишь встречу. И что бы ни говорили и в этом случае люди, сердце встречного встрепенется, оживет, примет луч чистой любви из твоего сердца в свое, и ты утвердишь в нем Его лучшие силы и пробудишь в нем Свет. Помни, друг, этот мой завет. Строй на нем всю дальнейшую жизнь и перед каждой встречей думай о моем «да « или моем «нет».

Лорд Бенедикт поднялся, предложил Алисе руку и подошел с ней к довольно большой группе людей. В центре ее стоял человек с альбомом в руках и рассказывал своим слушателям о свойствах почвы, растительности и особенностях климата Калифорнии.

Человек этот был похож на ученого. Внешность его, манеры и чистая английская речь, ясная и точная, изысканная, выдавали человека хорошо образованного и воспитанного. Одет он был очень опрятно, но просто, видимо, он мало придавал значения элегантности костюма. В момент, когда Алиса и лорд Бенедикт подошли к группе, ученый заканчивал свою беседу.

– Это русский, – тихо сказал Алисе лорд Бенедикт. – Он уже в третий раз совершает путешествие в Калифорнию. По моему заданию он отыскивал место для Общины вместе с другими моими друзьями. Он один из немногих едущих с нами знает точно место, куда мы едем, и все его особенности. Он знает также весь наш маршрут. Знает все законы и обычаи каждого из многочисленных штатов, через которые мы будем проезжать. Нам придется пересечь поперек всю страну. Я нарочно заказал огромное количество повозок с лошадьми, чтобы каждый из едущих мог познакомиться со всеми особенностями новой страны, куда он попал. Зовут этого русского Петр Иванович Разумов. Но оставим пока эту группу, у них дела немало. Каждый день Разумов будет преподавать своим спутникам в форме рассказов все, что им необходимо знать для первых месяцев жизни на новой родине. Вернемся к тебе. Ты в свойственной тебе сфере в легкой форме концертов будешь развивать вкус и пополнять знания в музыке твоих будущих сотрудников по строительству Общины. Иногда одна, иногда с Лизой, иногда со мной; ты начнешь с классиков и кончишь – уже обосновавшись в Калифорнии – современностью в музыке всех народов. Начинай с завтрашнего же дня. Составь себе конспект и подавай каждое произведение, объясняя его стиль и эпоху. Непонимающим будут переводить твои слова Николай, Наль и Генри.

Загляни в самый большой чемодан в своей каюте, я просил Сандру и Тендля собрать в него для тебя ноты и книжки, необходимые для начала твоих концертов. Так как Ананда просмотрел составленный ими список, то я не сомневаюсь, что в твоем чемодане окажется собранным все лучшее, что существует в музыке и что тебе может понадобиться для твоих популярных лекций. Кроме того, ты видишь, как дети льнут к тебе и смотрят на тебя, точно ты сказочная принцесса. Пользуйся этой любовью, крепко завяжи здесь, на пароходе, свой первый узел дружбы с ними. Когда доедем до места, ты встанешь во главе музыкальной школы. Как мы будем обучать маленьких людей музыке, об этом я тебе скажу потом. Обучать мы будем всех детей, без всякой зависимости от музыкального дарования или отсутствия его. Но, конечно, метод преподавания, форма и способы его будут в самой тесной связи с одаренностью или отсутствием ее в детях. Музыка – один из самых первых феноменов, пробуждающих чувство прекрасного в сердце человека. Поэтому знакомство с нею всего населения Общины составит одну из твоих главных задач в нашей новой жизни. Подробно я буду говорить с тобой и Лизой об этом еще не раз. Иди сейчас, друг, к себе и приготовься к завтрашнему концерту. Я же вернусь к Разумову и помогу ему собрать вокруг себя всех пассажиров, а не одну группу.

С этими словами Венецианец довел Алису до коридора, ведущего в ее каюту, и возвратился к упомянутой группе. Как и следовало ожидать, стоило только лорду Бенедикту присесть у группы Разумова, как все головы поднялись, и все глаза благоговейно устремились на его опустившуюся в кресло величественную фигуру. Убедившись, что лорд Бенедикт внимательно слушает слова ученого и что подле него нет никого, с кем бы он вел интимную беседу, люди перестали бояться потревожить его своей неделикатностью и со всех сторон потянулись к нему. В глазах каждого читалась просьба разрешить присоединиться к группе, на что лорд Бенедикт ласково улыбался и приглашал жестом придвинуть ближе к нему свое кресло.

⇐ Предыдущая 130 131 132 133 134 135136137 138 139 Следующая ⇒