«Сумасшедший». «Доедешь — пиши». «А Радуга сверху Круглая…»

«Сумасшедший»

На кровати, для двоих без одного,
Сжавшись в ком, стирая взором потолок,
Ютился сумасшедший. Неживой.
Но всё же кровь стучит в его висок!

В его глазах, стабильно пьяных без вина,
Наполненных слезами до отказа,
Насквозь пропитанная чувством, лишь она
В мечтах творила для него проказы...

Ее он знает, любит до потери пульса
И не забыл ее помады вкуса...
И он ей милым был. Лишь он один!
Лишь он, один...
Лишён.
Один...

«Доедешь — пиши»

Мне сейчас хорошо...
А тебе тоже?
Дождь ещё не прошёл —
Холод под кожей...

Свод трещит по швам...
Тебе не страшно?
Хочешь — в обиду не дам
В рукопашной.

Глаза на меня подняла:
" Я не панда? "
Лишь повод смотреть дала
Так жадно...

По лужам шлепают кроссы:
" Тебе не холодно? "
На асфальте зеркальном россыпь
Потока воды молотого...

Арабики нам не дождаться.
" Не заболей, ладно? "
Тебе бы сейчас искупаться
В тёплой ванной.

Хлопок ладонью о ногу;
" На нас смотрят? "
Мой мир превратился в дорогу,
А сердце стонет.

В твоём сердце твой человек—
В моем кровь:
Оно подчиняется тем
Кто улыбается вновь.

От мочки до мочки улыбка,
Глаза голубые очень...
Прости, мне очень стыдно
За эти строчки.

Это ошибка возможно,
Что случилась в тиши...
Ты едешь так быстро, как можно...
" Доедешь — пиши. "

«А Радуга сверху Круглая…»

Глаза поднимая на небо
Я вижу рыжее солнце,
А рядом Венера наверно,
Сатурн, запечатанный в кольца.

Юпитер — мраморный глобус.
На Марсе медленней годы;
Вращаются Деймос и Фобос —
Безликие два эллипсоида.

Павший жертвою Крона,
Сын лучезарной Гемеры —
Уран без привычной короны
Меркурию машет сквозь сферы.

Нептун, безвозвратно далекий
С Плутоном, что ниже стремени,
Твердят меж собой о высоком,
Вне гороскопа; вне времени.

Солнце уходит смуглое,
Луна говорит нам: " здравствуйте! "
А радуга сверху круглая...
И снег бывает в августе...