7 НАСТОЯЩИЙ ЛЕОПОЛЬД

Пару часов спустя некий всадник пробирался сквозь можжевельник, которым поросло дно глубокого ущелья.

Он был без головного убора, а его изорванный и грязный костюм цвета хаки говорил о выпавших на его долю многочисленных невзгодах и скитаниях. К его седлу был приторочен карабин, за поясом — два длинноствольных револьвера. На поясе и в надетой через плечо ленте у него имелось изрядное количество патронов.

Выражение его лица было не менее грозным и внушительным, чем снаряжение: решительный подбородок, сверкающие серые глаза. Весь облик всадника говорил о его воинственности и готовности победить любого врага. Так что разбойникам покойного Желтого Франца повезло, что в тот день они не повстречались с Барни Кастером.

Почти два часа всадник спускался с горного хребта в поисках какой-нибудь деревушки, чтобы спросить дорогу в замок Танн. Однажды он все-таки увидел одиноко стоявший дом, но он оказался необитаемым. Всадник размышлял: что произошло со всеми обитателями Луты? В этот момент его лошадь внезапно остановилась перед препятствием, полностью заблокировавшим узкую тропу, вьющуюся по дну ущелья.

Перед глазами всадника возникло нечто, повергшее его в изумление: это было не что иное, как обгоревшие останки некогда превосходного гоночного автомобиля, который перенес его из двадцатого века в мир средневековых приключений и интриг. Барни увидел, что машину подняли с того места, где она рухнула на лошадь принцессы фон дер Танн, ибо разлагающийся труп лошади лежал сейчас отдельно. Но зачем и кто это сделал, молодой человек не мог себе представить.

Подняв глаза вверх, он увидел дорогу, с которой когда-то низверглись он, лошадь и автомобиль. Воспоминания о том дне вызвали в памяти прекрасное лицо девушки, со спасения которой и началась эта круговерть. Удалось ли Иосифу вернуть девушку Домой, в Танн? Грустит ли она по тому, кого считала королем? И будет ли оскорблена в лучших чувствах, когда узнает правду?

Потом в воспоминаниях Барни возник хозяин бензоколонки в Тафельберге и его несомненная лояльность к безумному королю, которого тот никогда не видел. «Вот кто может мне помочь», — решил Барни и развернул лошадь в сторону пологого склона ущелья.

Взбираться вверх по горному склону было нелегко, но ценой огромных усилий конь и всадник наконец выбрались на ровную площадку наверху. Отдышавшись, Барни снова залез в седло и направился к Тафельбергу.

Он никого не встретил ни по дороге, ни на окраине городка. Барни подошел к двери лавки, не привлекая ничьего внимания. Спрыгнув на землю, он привязал лошадку к стойке крыльца и шагнул внутрь. Почти сразу же из задней комнаты появился хозяин. Когда он увидел, кто стоит перед ним, у него округлились глаза.

— Ради всего святого, Ваше Величество! — воскликнул старик. — Что случилось? Как получилось, что вы не в больнице? Похоже, вы много и далеко путешествовали? Не могу этого понять, сир.

— Больница? — удивился Барни. — О чем вы говорите, мой друг? Я никогда не был ни в какой больнице!

— Вы были там вчера вечером, когда я справлялся о вас у доктора, — настаивал хозяин, — и никто не догадывался о том, кто вы на самом деле.

И тут вспышка понимания снизошла на Барни.

— О Бог ты мой! — воскликнул он. — Скажите, вы нашли настоящего короля? И он сейчас в больнице в Тафельберге?

— Да, Ваше Величество, я нашел настоящего короля, и вчера вечером он действительно был в тафельбергском санатории. Два жителя Тафельберга нашли его под обломками вашего искореженного автомобиля. Когда они обнаружили вас, одна ваша нога была зажата под днищем машины, а машина уже полыхала огнем. Они привели вас в мою лавку, поскольку она ближайшая в эту сторону. Не зная вашей истинной личности, они поверили мне на слово, что вы — один мой старый знакомый, и, не задавая больше вопросов, оставили вас на мое попечение.

Барни яростно почесал затылок в глубокой растерянности. Он уже начал сомневаться — может, он и в самом деле Леопольд, король Луты? Поскольку никто другой, кроме него самого, даже при самой необузданной фантазии, не мог оказаться в таком положении, он пришел к выводу, что все произошедшее началось в тот миг, когда автомобиль сорвался в обочины дороги в ущелье. Остальное — галлюцинации перевозбужденного мозга, и последние три недели он лежал в больнице, а вовсе не участвовал в странных и необъяснимых приключениях.

И все же чем больше он терзал себя мыслями, тем более смехотворными казались ему сделанные выводы. Они никак не объясняли, почему его лошадка привязана к столбу у лавки и он видит ее через окно, почему у него на плече кровоточит свежая рана, почему на поясе шпага, пристегнутая Иосифом, а через плечо надета лента с патронами, взятыми у бандитов.

— Друг мой, — проговорил наконец Барни, — я не удивляюсь, что и вы приняли меня за короля. Все, кого я встречал в Луте, впадали в ту же ошибку, хотя никто никогда не видел Его Величества. Все случилось из-за этой дурацкой бороды, и последующие события лишь усугубили ситуацию, так что я уже почти сам начал верить, что я и есть король. Но, дорогой мой герр Крамер, я все-таки не король. Когда вы сопровождали меня в больницу и видели, что ваш пациент все еще там, вы наверняка заподозрили что-то неладное относительно моей личности.

Старик покачал головой.

— Я вовсе не так уж уверен в этом, — сказал он. — Тот, кто лежит в больнице — если допустить, что вы не он, — столь же убедительно доказывает, что он — никакой не Леопольд. Если один из вас, кто бы ни был королем, при условии, что вы не один и тот же человек и что я не единственный маньяк в этой печальной неразберихе — если один из вас доверяет людской верности, любит истинного короля и готов признаться, что это он и есть, — тогда я окажу реальную услугу тому из вас, кто действительно Леопольд. О mein Gott, в моих словах такая же каша, как и в мозгах!

— Выслушайте меня, герр Крамер, и попробуйте мне поверить, — ответил Барни. — Я попытаюсь распутать эту ситуацию настолько, насколько это касается меня и моей идентичности. Что же до человека, который, как вы говорите, был найден под моей машиной и сейчас лежит в санатории Тафельберга, то я ничего не могу сказать, пока не увижусь с ним и не поговорю. Может быть, он король, а может быть, и нет, но если он настаивает, что он не король, то я отнюдь не стану его к этому принуждать. Теперь я на своем печальном опыте знаю, какое это мучительное бремя и сколько тяжких испытаний влечет звание короля.

Затем Барни достоверно и подробно рассказал основные события своей жизни, начиная с рождения в городе Беатрис и до приезда в Луту в качестве туриста. Он показал герру Крамеру свои часы с монограммой, свою печатку, а внутри кармана пиджака — ярлычок портного с его, Барни, именем и датой заказа одежды.

Когда молодой человек закончил свой рассказ, старик снова покачал головой.

— Не могу понять, — выговорил он, — но я просто вынужден верить, что вы не король.

— Покажите мне дорогу в санаторий, — предложил Барни. — Если это недалеко, то я выясню, Леопольд ли тот человек, который лежит там. Если он — король, то я стану служить ему так же верно, как вы служили мне, и вместе мы поможем ему обеспечить безопасность семейства фон дер Танн и защиту старого принца Людвига.

— Если вы не король, то почему так хотите помогать Леопольду? — с подозрением в голосе произнес Крамер. — Может быть, вы его враг, откуда мне знать?

— Да, вы не можете знать этого, мой дорогой друг, — ответил Барни. — Но если бы я был врагом, то насколько легче мне было бы реализовать свои коварные планы, заставь я вас поверить, что я и есть король! Тот факт, что я так не поступил, должен убедить вас, что у меня нет корысти действовать против Леопольда.

Эта линия доказательств оказалась достаточно убедительной для старика, и он наконец согласился показать Барни дорогу к санаторию. Они вместе перешли через тихую деревенскую улицу и вышли на окраину города, где располагался известный санаторий Тафельберга, окруженный большим парком. Это была лечебница для душевнобольных, куда привозили пациентов со всей Европы.

Барни и Крамер прошли от ворот через парк к главному входу в здание и поднялись по ступеням, выходившим на веранду. Старый слуга открыл им двери и, узнав герра Крамера, приветственно кивнул ему.

— Сегодня утром вашему пациенту гораздо лучше, герр Крамер, — сообщил он. — Он попросил разрешения сесть.

— Значит, он еще здесь? — спросил хозяин лавки со вздохом облегчения.

— Ну конечно же! Нельзя ожидать, что он выздоровеет за одну ночь, не так ли?

— Несомненно, — согласился Крамер. — Но я уже просто не знаю, чего следует ожидать.

Барни и Крамер прошли в комнату пациента. Слуга удивленно взглянул на Крамера, будто удивляясь, что же могло измениться в состоянии больного со вчерашнего дня, но не обратил никакого внимания на Барни, лишь кивнул, проходя мимо. Однако другой служащий больницы, дежуривший в холле, бросил внимательный взгляд на Барни.

Это был человек с темным, болезненным цветом лица и маленькими глазками. Когда он внимательно разглядел лицо американца, то озадаченно поднял брови. Он проследил взглядом за посетителями, когда они прошли по коридору, затем последовал за ними и вошел в палату, соседнюю с той, куда зашли гости.

В небольшой комнате с чистыми выбеленными стенами на узкой металлической кровати лежал человек почти такого же роста, как Барни. Он повернулся лицом к вошедшим, и Барни сразу заметил густую каштановую бороду пациента. Его серые глаза выражали тревогу и удивление. Никаких других признаков сходства Барни не обнаружил, но тем, кто стал бы сопоставлять этих двоих лишь по описанию из объявления, хватило бы и того, что есть.

В дверях Крамер остановился.

— Будет лучше, если вы поговорите с ним наедине, — шепнул он Барни. — Я уверен, что пока мы втроем, он ни в чем не признается.

Барни кивнул, и лавочник из Тафельберга вышел, закрыв за собой дверь. Американец приблизился к постели больного и с улыбкой поздоровался. Тот ответил ему, чуть наклонив голову. В глазах пациента стоял немой вопрос, но общее выражение его лица было жалостливо-затравленным. Это тронуло сердце Барни.

Левая рука больного лежала на одеяле. Барни сразу посмотрел на средний палец. На нем было простое золотое кольцо без эмблемы королей Луты. В то же время оно не являлось указанием на то, что этот человек — не Леопольд, ибо король, желающий скрыть свою личность, первым делом снял бы с себя все символы королевского достоинства.

Барни взял его руку в свою.

— Мне сказали, что вы на верной дороге к выздоровлению, — произнес он ободряюще. — Я рад, что дела идут хорошо.

— Кто вы? — спросил больной.

— Я Бернард Кастер, американец. Вас обнаружили под обломками моей машины на дне ущелья. Я признаю, что обязан возместить ущерб, нанесенный вашему здоровью, но ума не приложу, как вы могли оказаться под машиной. Может быть, я сошел с ума, но я точно знаю, что был в машине один, когда перелетал через край дороги.

— Все очень просто, — ответил больной. — В это самое время я случайно оказался на дне ущелья, и машина упала на меня.

— А что вы делали в ущелье? — совершенно неожиданно для себя спросил Барни, словно вел допрос третьей степени.

Больной вздрогнул.

— Это мое личное дело, и вас оно не касается, — ответил он подозрительно и попытался выдернуть свою руку из руки Барни.

Когда американец отпустил его, то ощутил что-то в ладони пациента. На мгновение пальцы Барни прижались к тому, что лежало внутри, и указательный палец крепко сжал предмет, вызвавший любопытство. Это был большой камень в оправе, повернутый внутрь таким образом, что на пальце можно было видеть лишь тыльную сторону кольца. В глазах Барни сверкнула искра понимания. Больной на кровати, очевидно, тоже все понял. Быстрым движением он высвободил руку и сунул ее под одеяло.

— Я прошел через бесконечную вереницу примечательных приключений с тех пор, как приехал в Луту, — непринужденно произнес Барни после недолгого молчания. — Вскоре после того, как моя машина упала на вас, меня приняла за сбежавшего короля Леопольда юная леди, лошадь которой рухнула в ущелье вместе с моей машиной. Она — самая верная подданная короля, и это не кто иная, как принцесса Эмма фон дер Танн.

Так шаг за шагом Барни рассказал пациенту обо всех злоключениях, которые пережил за последние три недели, завершив свой рассказ печальным эпизодом смерти юного Рудольфа.

— На его могиле я поклялся служить Леопольду Лутскому так же, как этот несчастный обманувшийся мальчик служил мне, Ваше Величество, — Барни посмотрел прямо в глаза человеку, лежавшему на узкой больничной койке.

Пару мгновений больной не сводил взгляда с глаз своего гостя, но наконец не выдержал и опустил глаза.

— Почему вы называете меня «Ваше Величество»? — раздраженно спросил он.

— Я нащупал своим указательным пальцем рубин и четыре крылышка, образующих оправу камня. Вы носите на среднем пальце левой руки кольцо королей Луты, — ответил Барни.

Король приподнялся на локтях. Его глаза гневно сверкали.

— Это не так! — выкрикнул он. — Это ложь! Я не король!

— Тише! — предостерег его Барни. — Вам незачем меня бояться. Есть много хороших друзей и верных подданных, готовых служить Вашему Величеству, защищать вас и помочь вам вернуться на престол, который у вас отобрали. Я тоже поклялся служить вам. Старый лавочник, repp Крамер, который привел меня сюда, предан вам телом и душой, готов умереть за вас, Ваше Величество. Доверьтесь и разрешите помогать вам. Завтра, как сказал мне Крамер, в кафедральном соборе Луштадта состоится коронация Питера Бленца. Неужели вы будете безразлично сидеть здесь и смотреть, как другой человек отнимает у вас ваше королевство? Он ведь и дальше будет грабить и душить народ, как делал все эти десять лет! Нет, такого не может быть! Даже если вам самому не нужна корона — вы родились, чтобы выполнять возложенные на вас обязанности. Ради своего народа вы должны бороться и победить.

— Откуда мне знать, что вы явились не как очередной шпион Бленца? — воскликнул король. — Откуда мне знать, что вы не потащите меня обратно в это кошмарное подземелье кошмарного замка, что меня не будут снова пичкать ядовитыми снадобьями нового доктора, которого Питер вызвал, чтобы отравить меня? Я никому не могу доверять! Уходите, оставьте меня. Я не желаю быть королем. Все, чего я хочу, — уехать из Луты как можно дальше и дожить свой век в покое и безопасности. Пусть Питер забирает себе корону, не возражаю. Все, чего я хочу для себя, — это жизнь и свобода.

Барни понял, что король находится в нормальном психическом состоянии и совершенно здоров, однако его характер не назовешь железным, а сердце — храбрым. Этот человек не станет добровольно сражаться ни за свои собственные права, ни за права и счастье своего народа.

Возможно, до нынешнего жалкого состояния его довели долгие годы разочарования и ничтожества, невыносимые часы заточения и постоянные покушения на его жизнь. Но, какова бы ни была причина, Барни решил преодолеть нежелание короля выполнять свой долг, ибо в памяти Барни остался страх Эммы фон дер Танн за своего отца и весь их род, если Питер Бленц станет королем Луты. И еще — смерть несчастного юноши с фермы. Неужели не было смысла в том, что он отдал свою жизнь за короля — такого безвольного, что не способен взять в руки королевский скипетр, даже когда ему навязывают его?

А как же народ Луты? Неужели его и дальше будут грабить и попирать ногами мерзавцы-чиновники, поставленные Питером, — и лишь по той причине, что настоящий король предпочел уклониться от ответственности, возложенной на него при рождении?

Барни не меньше получаса просил и убеждал короля, пока не сумел перелить в его бесхарактерную натуру частицу своего бесконечного энтузиазма и решимости. Леопольд ощутил прилив бодрости и мужества и начал видеть ситуацию в более оптимистическом свете. Наконец он увлекся открывшейся перед ним перспективой, и Барни получил от него твердое обещание вступить в борьбу за трон. Он согласился отправиться в Луштадт вместе с Барни при военной поддержке сторонников Людвига фон дер Танна.

— Будем надеяться, — воскликнул король, — что правление Лутской династии наконец восторжествует. Со времен моей тетушки, принцессы Виктории, правление иноземца не освещало благословенным светом мой дом. Это случилось, когда мой отец был совсем молодым человеком, до его восхождения на престол, и хотя его правление было мирным и принесло процветание народу, его собственная судьба была крайне тяжелой. Моя мать умерла при моем рождении, последние же дни жизни моего отца были полны страданий из-за рака желудка, который медленно убивал его. Давайте вознесем хвалу Господу, герр Кастер, за то, что вы вдохнули новую жизнь в мой королевский дом.

— Аминь, Ваше Величество, — проговорил Барни. — А теперь мне пора отправляться к Танну. Не следует терять ни минуты, если мы хотим вовремя прибыть на коронацию. Герр Крамер поможет вам, но, поскольку никто здесь не знает, кто вы такой, вам пока лучше находиться здесь, чем где-либо еще. Прощайте, Ваше Величество, мужайтесь. Завтра утром мы встретим вас по дороге в Луштадт, на пути к вашему трону.

После того как Барни закрыл дверь королевской спальни и торопливо удалился, дверь соседней палаты быстро отворилась, пропуская человека с темным цветом лица и маленькими глазками. На его губах играла довольная усмешка. Он тут же поспешил в администрацию санатория и получил разрешение на отлучку сроком двадцать четыре часа.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒