Яна Келлер. Про футбол

Яна Келлер

Про футбол

Здравствуйте, Николай Владимирович!

Очень хочу написать вам письмо, потому что только вы сможете меня понять. Я уж и депутатам писал, и в газеты обращался... Только не отвечает никто. Никому до простого человека дела нет. Всем про этих из ящика интересно, ну про певцов там или про политиков. Про футболистов особенно. В новостях их часто показывают. Они ж все миллионеры, футболисты наши. А по мячу попасть не могут. Тьфу! Позорники! Глаза б мои! Ну да вы и сами знаете. Хотя может вы футбол не очень? Мой-то отец, к примеру, тот только хоккей уважал. Старый уже был, а как сборная играет, так его клещами от телевизора не отдерёшь. Когда наши забивали орал так, что соседи в стену стучать начинали. А я вот футбол любил. С детства. Пацанами бывало летом до темноты играли. Приходишь потом домой в синяках, в пылюге, штаны рваные. А мать: а-а-а-а! Где шлялся, такой-разэтакий! Кто всё это стирать-штопать будет? И тряпкой мокрой по мордасам. Хрясь-хрясь! Сейчас вспомнил, и аж слеза навернулась. Времечко! И потом, вы не думайте, я и капитаном школьной сборной был. В районном первенстве участвовал. Хотел даже документы в институт физкультуры подавать. Да не сложилось. В институт подался, в технари.

Я это к тому, что футболистом не стал, а стал обычный, поэтому про меня писать никто не хочет и сочувствия к беде моей не имеет. И вы моя последняя надежда. Я у вас денег просить не буду, вы не бойтесь. Я только справедливости хочу. Чтоб Люська моя ко мне вернулась. Вы человек уважаемый, известный, можно даже сказать моральный авторитет. Так вот вы ей скажите, чтобы заканчивала ерундить и к мужу возвращалась. Не чужие же люди. 30 лет вместе прожили. Детей двое. Дочки у нас. Ирка и Светка. Выросли давно уже. Но всё равно. До сих пор не понимаю, чего она на меня так взъелась? Из-за феминизма, наверное. Сейчас феминистки эти, дуры стриженые, из каждого утюга орут про права свои. Вот и Люську, видать, с толку сбили! По мне так ей стыдно должно быть, что так с мужем обошлась. Я ведь с каждой стороны мужик положительный. Не, ну правда. Сами посудите. Не футболист, конечно, или ещё какой-то, зато руки из правильного места растут. Дачу построил. Два этажа. С утеплением. Зимой жить можно. По дому тоже, ремонт, то-сё. Люська за все 30 лет со мной ни к каким посторонним слесарям-плотникам не обращалась. Всё сам чинил. И соседи про меня знали. Зинка-то вот, с квартиры напротив, чуть что сразу ко мне бежит. Кран там, смеситель. Её Вовка, пьянь беспробудная, даже гвоздь прибить не в состоянии был. Всё время с похмела, так что и молоток удержать не мог. А потом и вовсе чертей начал по углам ловить и удавился. Одна баба осталась, вот и приходилось по чужим мужикам... помощи просить. Ну и я имел к ней это... Сочувствие. Не отказывал. Соседи всё-таки! Добрый я потому что. И к горячительным напиткам равнодушный. Тоже, кстати, плюс. Не, ну бывало, конечно, переберу. На Новый год какой-нибудь или юбилей. Или с парнями на рыбалке. Или на даче под щащлычок. Но запоями не пил. И пьяным в ментовку не попадал, как Вовка тот же. И чего Люське ещё надо, спрашивается? Тут вот сейчас пишут, что коли с бабой нелады — значит, внимания ей мало. Ну так это точно не про меня. Я к ней всегда с вниманием. Вот на юбилей, 50 лет когда ей стукнуло, духи подарил. Хорошие духи, в коробочке круглой с чёрным бантиком. И стоили прилично. «Шалунья» называются. А какая она, сами подумайте, шалунья? В ней центнер весу. Шалунья, ёкарный бабай. Но я не пожадничал, принёс, чин-чинарём, да ещё цветы, чтобы не было вот этого всего. Ой, забыл, ой, снова, да ты опять. Терпеть этого не могу. На нервы очень действует. За такое могу и... ну там высказать недовольство. Но в целом мы 30 лет хорошо жили. Не хуже кого. В смысле никого не хуже. Эти футболисты сходятся-расходятся, а мы то вот крепкая семья. Были.

И вот потом, после юбилея уже там эта история случилась... Я вам лучше сам расскажу, как всё было, а то Люська начнёт рассказывать и наврёт с три короба. Она всё это в преувеличенных красках будет представлять, а не как взаправду. Ну в общем так. Устроилась к нам в отдел кадров девка молодая. Ну совсем то есть. Только-только школу кончила. Из деревни приехала вроде как поступать, но что-то у неё не заладилось. И вот она к нам. До следующего года перекантоваться, а потом снова поступать. Приходит как-то ко мне с документами. Глазёнки испуганные круглые, волосики мягонькие. Бестолковая! Я посмотрел и говорю. Что ж вы, голубушка, невнимательно к своим обязанностям относитесь. Вот тут смотрите паспортные данные перепутали, тут год рождения неверно указали. Нехорошо! А она в рёв! Оказалось, ей перед тем от главбуха нашего, Марьи Спиридоновны, попало. Тут я, конечно, утешать её начал. Я ж вам писал уже, что добрый очень и всегда готов, так сказать, руку помощи протянуть. Ну я тут тоже вроде как протянул. Руки. Взять решил шефство над Машей этой. Ну по отзывчивости, конечно. Чтобы она в коллективе освоилась. А то у нас бабьё одно что в кадрах, что в бухгалтерии. Это ж змеюшник натуральный. Сожрали б козявку без моего, понимаете, вмешательства. А я помогал чем мог. Чаем там угощал. У нас кафе-веранда рядом. Пирожные покупал. Про житьё расспрашивал. Ну она сначала конфузилась, а потом ничего. Про себя рассказывать начала. Родители не помогают. Жить трудно. Зарплата маленькая. Ну мне и жалко стало девчонку. Я ж не бессердечный, говорю ж. У меня дочери как раз в её возрасте. Тоже студентки. Я ж всё понимаю и про трудно, и про деньги. Так ей и сказал. Она меня правильно поняла, ничего такого не подумала. Наоборот благодарила: «Спасибо, Василий Борисович! Вы такой добрый, такой добрый! На дедушку моего похожи! » Насчёт дедушки она, конечно, того... пошутила. Мне моих 58 никто вообще не даёт. Вот Люська моя так на все 60 выглядит, хоть и моложе меня на пять лет. А всё из-за лени. Нет там чтобы в салон пойти или ещё куда на массаж... антицеллюлитный. Или, не знаю, на фитнес. Она ж тоже тоненькая была, Люська моя, когда мы познакомились. Потом уже расползлась, после Светки. Сама в общем виновата. Следить за собой надо было, а не жрать картошку жареную перед сном. Бабы всегда так. Сами себя запустят, а потом жалуются, что мужики... Эх-х! Да это я так, к слову...

В общем, Маша эта привыкать ко мне стала. И как-то раз я её на футбольный матч пригласил. У меня кореш тренером сейчас работает. В команде нашей школьной на воротах стоял. Так себе стоял, если честно, но не бросил, как я, а институт физкультуры закончил. Играл потом даже на областном уровне, а затем хоп! В тренерах молодёжки! Так он мне по старой дружбе всегда билеты давал на матчи. И места хорошие, не за воротами, а прямо посерёдке, откуда лучше всего видно. Ну и привёл я Машу туда на свою голову. То есть не на голову привёл, а на матч, и думал хорошо сделал, а вышло не очень. Плохо то есть совсем. Но это я не сразу узнал. Сидел, как дурак, и радовался. Маше мороженое купил, себе пивас. Сижу, пью, на Машу смотрю и вот прям чувствую, что молодею. Чуть ли не в пацана превращаюсь, машиного ровесника. Это всё из-за футбола, конечно. Я ж в молодости тоже... Ну вы помните. Я, кстати, и с Люськой познакомился на футболе. Не говорил вам? Точно! Она билетёршей работала. Там и встретились в первый раз, когда я билеты покупал. Но она футболом совсем не интересовалась. Точнее даже не переваривала его вообще. Из-за работы своей. Грубые говорит люди болельщики. Без уважения к девушкам. И пьют много. Не любила футбол то есть, ну и футболистов. А Маша наоборот. Славная такая. Прям загорелась. Сама начала ко мне приставать: «Василь Борисыч, а когда «Звезда» играет? Василь Борисыч, а давайте сходим ещё? » Ну и начали мы с ней на каждый матч ходить. Хорошо было! Маша со мной рядом. Нарядная, весёлая. Я ей шапочку со звёздочкой купил, символом клуба нашего. И на головку ей надел. «Ты, - говорю, - Маша, сама как звёздочка! » Это я из благодарности, что она к футболу с душой. И за то, что улыбается всегда, а не как Люська моя, у которой от того, что брови супит без конца посередь лба во-о-о какие морщины! А затем неприятность случилась. Накануне очередного матча звонит мне Маша, грустная-прегрустная, и говорит, что пойти не сможет. У меня аж сердце упало. Как же, говорю, Маша? А она: «Василь Борисыч, на улице холодно, а у меня ботинок лопнул. По лужам не пройдёшь. А денег нет чинить. Придётся дома» Ну я ей, конечно, глупая ты, диктуй адрес, сейчас подъеду. Купим тебе обутки. Она отнекиваться, но я на своём настоял. Я ж мужик. Поехали, купили ей ботиночки. Не кожзам какой-нибудь, натуральная кожа. Итальянские. С мехом внутри, чтобы ножки не мерзли. А ножка у неё крохотная, кукольная. Я видел, когда она ботиночки мерила. Прям Золушка или Дюймовочка... И пальчики на ногах будто фарфоровые… Я ей так и сказал. А она покраснела чуть-чуть. И назавтра со мной была. На матче. Потом мы ей и пальтишко покупали, и платьюшко. Девочка ведь молодая, а ходить не в чем. Непорядок! Мне что, мне не жалко. Это ж по-христиански даже. Все должны друг другу помогать. Правда, дома стало как-то... ну неприятно. Не знаю, что там Люська себе напридумывала, но начала критиковать очень и футбол, и всех, кто играет в него. И болельщиков особенно. Нехрен, говорит, им делать. Только и знают штаны протирать на трибунах. Полезным бы чем занялись. Ремонт, к примеру, сделали. На кухне вон обои отклеились, а в ванной плитка откололась. Ну я просёк, что она от футбола меня отвадить хочет и как-то там ответил, так что из истории этой получились одни неприятности. А Маша тем временем начала кашлять и на здоровье жаловаться. Говорит, в комнате, которую она снимает, сырость, плесень. А у неё аллергия, а может и астма. Этого я, конечно, не мог допустить. Поскрёб по сусекам. Денежки, на книжку отложенные, взял и своими руками, вот этими самыми рученьками хороший такой ремонт девочке сделал. А потом Маше захотелось права получить. Ну а что? Сейчас все ездят и девки, и парни. Правильно хотела, дело полезное. Правда, стоит недёшево. Но раз очень надо... В общем пошла Маша на курсы, а потом начала о машине мечтать. У меня-то самого «Калина», как у Путина. А Машеньке очень тойоту хотелось. Я, конечно, сомневался долго, деньги всё же не маленькие, а потом решился. Будь, что будет! Сделаю девочке подарок. Ну и взял кредит. Люське, конечно, не сказал ничего. Она ж такая сквалыжная баба. У неё зимой снега не допросишься. Не поняла бы меня вовсе... Что порыв, что от души! Так я ничего ей и не сказал. Но машину купил. Новенькую, без пробега. Красного цвета. Всё, как Маше нравилось. Ну и думал, что всё у нас отлично складывается, но тут как гром среди ясного неба новость. Маша замуж собралась. Да не за кого-нибудь, а за нападающего «Звезды», про которого сразу видно, что у него всего одна извилина и та в штанах. Я ж сам их, дурак, и познакомил. Как раз через кореша того, тренера. Хотел, понимаешь, впечатление произвести, старый дурак. Будь он ещё футболистом хорошим, а то ведь так... выпендрёжник... Я б на его месте! Э-эх! Маша, когда про свадьбу говорила, грустная была очень. И вообще за всё благодарила. И звонить обещала. И на каждую мужнину игру приглашать.

Но мне что-то вдруг так не по себе стало. Так я, знаете, загрустил, что не с кем мне будет на матчи ходить, что, представьте себе, в тот же вечер с инфарктом слёг. А ведь здоровый был всегда как бык. Оклемался потом, но на работу не возвращался долго. И кредит перестал платить. Тут то Люська про всё и узнала. Из банка ей названивать начали, погашения требовать. А она ни сном ни духом. Я пытался объяснять, да где там? Ревнивая баба дальше носа своего длиннющего не видит. Как только меня не поносила. И Машу тоже. Раньше она бы у меня за такие слова... А сейчас ничего не оставалось, терпеть только. Ну и кончилось так, что погнала меня Люська из дому. Живи, говорит, сам, где хошь, кобелина проклятая. Я теперь с банком из-за тебя, барбоса старого, судиться должна, иначе с квартиры на старости лет погонят. И дочки, змеюки, тоже на женину сторону стали. Женская солидарность, понимаешь. Ни та ни другая с кредитами помогать не хочет. И отца старого больного приютить. Как эти... Регана и Гонерилья, словом. Из спектакля вашего. А я ведь о них заботился. Ирку на велосипеде кататься учил... Со Светкой математикой занимался, когда она не тянула...

И так всё это на меня повлияло, что снова, понимаете, шандарахнуло меня. И пишу я вам с больничной койки, кардиологического отделения. Одному-то в больнице знаете как тошно? К соседям по палате жёны, дети приезжают. Ухаживают. Слова ласковые говорят, а ко мне только медсестры подходят да санитарки. Памперс поменять. Покормить с ложечки. А я и есть не хочу. Больничная эта капуста всегдашняя в глотку не лезет. Мне бы пельмешек. Я б сразу, кажись, выздоровел. Люська здорово пельмени умеет. По триста за раз лепит. Мастерица. А я и сорок штук могу умять, когда в охотку. С маслицем. Да с аджичкой. Ох, аж желудок свело. Но хуже всего по ночам. 5 мужиков со мной в палате. Спать невозможно. Кто храпит, кто пердит. А главное мысли всякие такие нехорошие в голову лезут. Что вот куда я, мол, и что теперь? И давит темнота. И в груди какая-то чёрная тяжесть. И про Машу тогда часто думаю, как она там со своим футболистам? Ведь несчастна, наверное. Как пить дать. Он её мучает, наверное, и не понимает. Они, спортсмены, люди неделикатные. Звонил ей несколько раз, про футбол хотел поговорить. Как её муж-то играет спросить. Но она занята, видно. Трубку не берёт.

Так что вы будьте, пожалуйста, человеком. Не как эти журналюги и депутаты, которые мои письма без ответа оставили. Призовите жену мою к порядку. С дочерьми бог с ними... ладно. Дети они дети и есть, вырвались из гнезда и забыли. Но Люська. Из-за кредита какого-то драного 30 лет жизни псу под хвост? А что я ей зарплату отдавал почти всю. И трезвым никогда почти не лупил, не считается что ли? Мало ли что между мужем и женой случается? Прощать нужно! Миловать! Ну и что, коли бес попутал! Нам Бог завещал прощать! Какая ж она после этого христианка? Лоб крестит, а больного мужа пинком под зад? Нет, вы ей объясните, пожалуйста, что и как. Если уж она вся такая верующая, пусть о ближнем позаботится! Кто ей больше всех ближний? Я. Очень на вас рассчитываю. Ну а если не получится у вас, тогда и не знаю даже... Останется на сестру мою надеяться. Она в другом городе живёт, но, как про меня узнала, обещала Люську в покое не оставлять, пока та ко мне не вернётся. Священника говорит найдёт, к которому Люська на исповедь ходит. Чтоб он тоже на неё повлиял. Про совесть напомнил. Про жизнь загробную. Ишь что удумала! Тоже мне…

Уважающий вас, Василий Борисович Колков